Бесплатный фрагмент - Приключения Веселундии. Семь историй

Книга первая

Сладкий бунт в Веселундии

«Смех — это ключ, открывающий двери в чудеса,

а дружба — свет, который не погаснет никогда.»

Пролог: Сказочный Город, где улицы пахнут ванилью

Никто точно не знает, как появилась Веселундия. Одни говорят, что она выросла из смеха первого ребёнка, другие уверены, что её случайно построили гномы, запутавшись в рецепте пирога. А может быть, она существует во сне какого-то очень доброго сказочного великана. Но все согласятся в одном: это самый чудесный, шумный и невероятно весёлый город в мире!

Туда очень трудно найти дорогу, но я могу приоткрыть завесу тайны и немного рассказать о нём.

Веселундия напоминает гигантскую коробку с разноцветными карандашами. Его улицы вымощены яркой брусчаткой, которая меняет цвет при каждом прыжке. А дома здесь — не просто дома, а настоящие сказочные чудеса: в форме мороженого, воздушных шаров и даже гитар. На центральной площади бьёт Фонтан Сюрпризов — вместо воды он выбрасывает конфетти, которое, если поймать его ртом, превращается в леденцы.

По субботам река Вираж течёт вспять, и дети катаются на лодках-пузырях против течения. А по воскресеньям, на тёмном небе зажигаются созвездия-шарады, которые все вместе разгадывают жители города.

Если бы Веселундию можно было попробовать на вкус, она напоминала бы клубничный зефир: воздушная, сладкая и чуть-чуть липкая. Дома здесь строят не из кирпичей, а из пряничных плиток, склеенных карамельным раствором. Каждое утро пекарь-великан Гоша выкладывает на крышах свежие печенья-черепицы, а почтальон Мятлик развозит письма на облаке из сахарной ваты. Даже дождь здесь особенный: вместо капель с неба сыпется цветной попкорн, который местные ребятишки ловят шапками.

Глава 1: Начало

Утро в Веселундии всегда начиналось с фейерверка красок. Солнце, похожее на прыгающего зайца, подскочило над крышами домов-мороженок, осыпая улицы золотыми бликами. Река Вираж лениво переливалась радужными струями, а на деревьях звенели конфетные колокольчики.

— Мама, смотри! — воскликнул малыш, широко раскрывая глаза и подставляя ладошку под поток конфетти, которое тут же превращалось в мармеладных зайцев. — Я поймал леденец!

Но вдруг что-то изменилось. Город затрясся, и сладкий ветер сменился запахом гари. С неба начали падать… зефирные хлопья.

Джо-Джо Весельчак жил в доме, похожем на перевёрнутый рожок мороженого. Его комната находилась в самой верхней части, где вместо потолка была прозрачная глазурь, через которую он мог видеть небо.

Джо-Джо был тем, кто не мог не заставить смеяться всех вокруг. Его рыжие волосы торчали, как метла после урагана, а веснушки на носу складывались в смешные нотки, словно кто-то рассыпал музыкальные знаки. На голове у него была клетчатая кепка-вертолёт — подарок от Гизмо. Она жужжала, когда Джо-Джо бегал, и свистела, если он что-то врал. Но главное — Джо-Джо умел смешить. Правда, его шутки были очень странными, словно кот в пижаме: «Почему облако плачет? Потому что его дождик щекотал!». Смех был только у него, но когда он смеялся — вокруг всё оживало. И, скажу по секрету, однажды от его хохота каменный лев у фонтана вдруг чихнул и убежал в кусты.

Каждое утро его будил птичий хор — конфетные синицы, птички с крыльями из леденцов. Но сегодня что-то пошло не так.

— Тихон, ты опять спишь?! — Джо-Джо тряс будильник, который мирно посапывал, свернувшись в клубок. — Мама же велела тебя выбросить, если ты не проснёшься вовремя!

Будильник тихо поскребся и издал жалобный писк.

— Ну что ж, придётся самому вставать, — пробормотал Джо-Джо, натягивая клетчатую кепку. Он схватил рюкзак и выбежал на улицу, едва не споткнувшись о тротуарную плитку, которая вдруг замигала розовым светом. Видимо, её перекрасили в честь Дня Ватрушки.

— Осторожнее, Джо-Джо! — крикнула старушка Миндалина, продавщица из булочной «Сдобный рай», махая ему рукой. Её фартук был усыпан крошками от вчерашних кексов. — Гизмо опять что-то взорвала у фонтана! Ты же знаешь, что с ней лучше не шутить!

Из-за угла доносился шипящий звук, словно ракета из жареного зефира пролетела прямо туда.

— Хм… Похоже, сегодня нам точно предстоит похихикать, — задумчиво сказал Джо-Джо, улыбаясь и оглядываясь по сторонам.

Глава 2: Гизмо и машина для конфетного апокалипсиса

Если Джо-Джо был мастером смеха, то Гизмо-Изобретательница была настоящей королевой хаоса. В свои 12 лет она носила очки с линзами, как калейдоскопы, и хвост, заплетённый в косичку с шестерёнками. Её карманы всегда были забиты гаечными ключами, а под кроватью жил робот-тапок, сбежавший из прошлого эксперимента.

Гизмо стояла посреди площади, как взъерошенная сорока. Её мастерская — старый трамвай «Сладкий экспресс» — дымилась, словно перегретый самовар, а в руках она держала своё последнее творение: «Супер-Рост-3000» — машину, которая должна была ускорить рост конфетных деревьев.

— Формула идеальна! — с энтузиазмом бормотала она, закручивая гайку. — Три капли дождя, две щепотки смеха… И турбо-кнопка для мощности! Это будет взрыв!

Джо-Джо осторожно подкрался сзади, стараясь не наступить на разбросанные шестерёнки. Одна из них жалобно пискнула:

— Эй, не тро-о-огай меня!

— Привет, Гиз! — позвал Джо-Джо с улыбкой. — Что у тебя тут за чудо-машина?

— Не мешай! — с громким щелчком рычага Гизмо запустила аппарат. В небо взмыла огромная облака розовой пены.

— Видишь? Это «Супер-Рост-3000»! — гордо заявила она. — Он ускорит созревание конфетных деревьев!

Пена начала превращаться в зефирные хлопья. Один из них упал Джо-Джо прямо на нос.

— Эй, это что за штука? — удивлённо спросил он, пытаясь стряхнуть зефир.

— Совершенно безопасно! — с широкой улыбкой ответила Гизмо и хлопнула по аппарату. Машина чихнула и выстрелила струёй карамели, приклеив мальчика к дереву-мороженому.

— Гениально, — пробормотал Джо-Джо, отдирая рукав от ствола. Ветка над ним качнулась, и мармеладная груша упала прямо в его рот. — Ну хоть что-то сегодня получилось!

Глава 3: Ворчун и котёнок, который любил ворчать

Где-то в тихом переулке звенели колокольчики. Это был гном Ворчун, страж тишины, проверяющий, не нарушают ли качели порядок. Ворчун был похож на сердитый кактус в жилете. Его борода, заплетённая в «сердитые» косички, колыхалась при каждом ворчании, а посох стучал так громко, что пугал даже голубей.

Но в кармане у Ворчуна был секрет — маленький котёнок Лирик. Этот котёнок не любил суету, поэтому гном всегда подкармливал его и прятал в своём кармане.

— Прекратите шуметь! — зарычал Ворчун, выглядывая из-за угла. В его руке был посох с колокольчиком, который издавал звук «Тссс!». — Вы что, не видите? Ваша машина превратила тротуар в карамельную тюрьму!

— Это не я! — с вызовом показала на Джо-Джо Гизмо.

— Я? — удивлённо поперхнулся мальчик, зажимая рот, набитый мармеладом.

Ворчун фыркнул и махнул посохом. Колокольчик заиграл весёлую мелодию, а деревья начали качаться в ритме.

— Вот опять! — буркнул гном и пнул камень. Камень превратился в барабан. — Всё из-за ваших изобретений!

В кармане его жилета показалась пушистая мордочка. Котёнок Лирик, лизнув карамель на тротуаре, фыркнул и отвернулся.

Глава 4: Хохи и слизевая атака

Беда пришла оттуда, откуда её совсем не ждали. С крыши кондитерской «Сладкий сон» послышалось хихиканье. Пять пушистых шариков с иголками катились вниз, оставляя за собой липкие зелёные следы.

Хохи напоминали смесь ёжиков и комков пыли. Эти колючие пушистые шары были очень своенравные. Их лидер, Грымзя, носила корону из консервной банки и громко кричала:

— Хохи тут! Готовьтесь к а-а-адскому… э-э… веселью!

Казюля, с фиолетовыми колючками, обожала пачкать стены слизью, а Шушуня, тихий и хитрый, строил коварные планы. Бульк, «учёный» с кривыми очками, всегда что-то взрывал, а добряк Плюх тайком подбирал украденные носки.

— Это не проказы, это… э-э… искусство! — с усмешкой заявила Грымзя, увязая в зефире.

— Искусство вонять? — с удивлением спросил Джо-Джо, бросая в неё мармеладным мячиком.

— Хохи тут! — прошипела Грымзя, её корона сильно съехала на бок. — Готовьтесь к а-а-адскому… э-э… веселью!

Казюля, самая вредная из Хохов, прыгнула на фонтан и выстрелила слизью прямо в робота Плюшку-3000.

Робот Плюшка-3000 был как добродушный холодильник на колёсиках. Его круглый корпус блестел, как глазурь, а на экране-лице подмигивал смайлик. Плюшка обожал печь, даже если его пирожные вызывали у всех чихание радугой. Но вот когда его атаковали слизью, Плюшка запищал:

— Ошибка! Я превращаюсь в карамель!

— Белки! — вдруг вскрикнул сыщик Бублик, выскакивая из-за угла и тыкая носом в следы на земле. — Это их шпионы! Они подбросили… э-э… слизь!

Пусик, прятавшийся за фонарём, дрожал так сильно, что его шарф из лунного света завязался узлом.

«Вот бы стать невидимым!» — думал он, но вместо этого чихнул конфетти.

— Ловите их! — крикнул Джо-Джо, пытаясь отлепить свой ботинок от карамельного тротуара. — Почему Хохи всегда портят всё?

— Потому что мы… э-э… любим беспорядок! — с визгом заявила Грымзя, прыгая на крышу, но тут же прилипла к жестяному громоотводу.

Глава 5: Тайный подвиг Пусика

В Веселундии все знали: если в воздухе висят фиолетовые пятна — это Пусик, самое робкое привидение на свете. Он родился в семье знаменитых призраков, но вместо того, чтобы пугать, Пусик обожал прятаться в шкафах и собирать конфетные фантики. Его тело переливалось, как мыльный пузырь, а вокруг шеи вился шарф из лунного света, подарок мамы «для храбрости».

— Ой… — вздрогнул Пусик, глядя, как Шушуня подкрадывается к его тени. — Я не хочу…

— Тссс… — Шушуня коснулся тени Пусика, и тот почувствовал, как его ноги сами начинают двигаться. — Ты теперь мой…

— А-а-а! — Пусик чихнул конфетти и исчез.

Его шарф запутался в ветках, и он случайно дернул Шушуню в кусты.

— Где ты?! — Шушуня тыкался в темноте, не понимая, куда исчезло привидение.

— Я… я здесь! — испуганно пробормотал Пусик, став невидимым. Он случайно прошёл сквозь стену и нажал на кнопку «Стоп» на машине Гизмо.

Всё вокруг замерло. Зефирные тучи начали рассыпаться, карамель превратилась в пудру, а Хохи застряли в лужах собственной слизи.

— Ура! Пусик — герой! — закричал Джо-Джо, обнимая привидение.

Пир и тень будущего

К вечеру Веселундия сияла, как новогодняя гирлянда. На площади братья Блинчики устроили «Пир Провалов»:

— Попробуйте торт с взорвавшимися шестерёнками! — кричал один, размахивая ложкой.

— А мой кекс заставляет говорить рифмами! — хвастался второй, подпрыгивая на месте.

— Мы победили! — Гизмо обняла Плюшку, отдирая его от фонтана.

— А Хохи? — Бублик тыкал лупой в лужу. — Вижу следы… э-э… беличьих лап!

— Мы ещё вернёмся-я-я! — кричала Грымзя, приклеенная к крыше и махавшая лапками.

— Спойте лучше! — скомандовал Ворчун, всё ещё под действием «Тихого рёва». Он затянул арию из «Кармен», и на площади повисла странная, но весёлая атмосфера.

А над рекой Вираж проплыла чёрная лодка. Из тумана донёсся шёпот:

— Скоро слунет-с-ся…

Эпилог

Когда город заснул, Джо-Джо нашёл у порога загадочный билет с надписью: «Чёрный Карусель. Приходи один». Он сунул его в карман, не зная, что в тени уже шевелится чья-то рука…

Мораль

Даже в самом сладком хаосе найдётся место дружбе, а смех — лучшее оружие против тьмы.

…Продолжение будет!…

Книга вторая

Тайна Чёрного Каруселя

«Сказка — это не то, что происходит вокруг, а то, что происходит внутри» (Клайв С. Льюис).

Пролог: Город, который забыл свой голос

Веселундия просыпалась под нежным светом солнца-попрыгунчика — оно, как всегда, весело подпрыгивало над крышами и рассыпало золотые блики. Но сегодня утро было иным — непривычно тихим, словно весь город затаил дыхание. Воздух, обычно наполненный щебетом птиц и звонким смехом, теперь висел неподвижно, словно густой сироп. Даже Фонтан Сюрпризов, который всегда звенел хрустальными колокольчиками, извергал лишь молчаливые леденцы-невидимки.

Джо-Джо Весельчак стоял на пороге своего дома, сжимая в руке старенький будильник по имени Тихон. Будильник дрожал, напоминая тот день, когда мама впервые не рассмеялась над его шуткой. Тогда он понял: смех — это щит. Если смеяться громче всех, никто не заметит, как внутри ноет пустота.

— Тихон, помнишь, как мы будили маму песней про жареных лягушек? — тихо улыбнулся Джо-Джо, поглаживая треснувший корпус. — Она смеялась… пока не перестала.

Тихон звякнул в ответ — где-то в его механизме застряла та самая мелодия.

— Ты слышишь? — Джо-Джо встряхнул будильник. — Ни смеха, ни песен… Даже камень-кот молчит.

Прижав Тихона к груди, он прошептал:

— Но не переживай, мы всё исправим. А может, ещё и похихикаем!

Внутри Джо-Джо шевелилась тревога и надежда — ведь если город забыл свой голос, значит, где-то он всё ещё живёт. Нужно только найти его. И вернуть!

Глава 1: Споры, шутки и планы на будущее

Комната Гизмо напоминала взорвавшуюся лабораторию. На столе громоздились мигающие гаджеты, со стен свисали чертежи с надписями «СУПЕР-ПУШКА» и «НЕ ТРОГАТЬ!», а на полу валялся робот-пылесос, безуспешно собирающий рассыпанные конфеты.

Джо-Джо, развалившись на стуле, крутил в руках Тихона. Будильник звякал при каждом движении.

— Итак, — громко стукнула гаечным ключом по столу Гизмо, заставив всех вздрогнуть. — План такой: пробираемся к Чёрному Каруселю через туннель кривых зеркал, находим «Эхо-ядро», стреляем в него смехом и…

— И нас съедят Слуны! — перебил Ворчун, вытаскивая из бороды застрявший болт. — Вы вообще понимаете, что там творится? Люди… теряют лица!

— Не лица, а страхи, — поправила Гизмо. — Там зеркала показывают самое страшное, что у тебя внутри. Но я не уверена…

— Подожди, — нахмурился Джо-Джо. — Что такое «резонансное Эхо-ядро»? Объясни нормально!

— Даже не пытайтесь понять, — отмахнулась Гизмо, уткнувшись указкой в схему. — Просто доверьтесь мне! Если мы активируем ядро смехом, звуки вернутся!

— Откуда ты всё это знаешь? — настаивал Джо-Джо.

— Успокойся уже! — раздражённо ответила Гизмо. — Просто слушай и запоминай!

Пусик сидел на люстре — «на всякий случай», как он сказал — тихо всхлипывая:

— А может, не пойдём туда? Я… боюсь пауков. И темноты. И зеркал.

— Пауков? — удивился Бублик, поднимая ухо. — А вдруг это пауки-шпионы украли звуки?!

— Пауки не воют по ночам, — вздохнул Джо-Джо, подбрасывая Тихона. — Но если хочешь, можешь поискать их следы.

— Уже ищу! — весело ответил Бублик, сунув нос в корзину с проводами и чихнув. — Фу, пахнет… жареным мармеладом!

Гизмо, не обращая внимания на шум, протянула Джо-Джо странное устройство, похожее на фен с пропеллером:

— Это «Смехомет». Твоя задача — смеяться в него как можно громче.

— Пустяки! — щёлкнул Джо-Джо выключателем. — Почему Слуны не ходят на концерты? Потому что они слу-шают только тишину! Ха-ха…

Внезапно «Смехомет» завизжал и выстрелил струёй конфетти, осыпав Ворчуна.

— Прекрати! — гном выплюнул бумажку. — Твой юмор нас ещё до Слунов уничтожит!

— Не переживай, — подмигнул Джо-Джо. — У меня есть Тихон! Он нас всех разбудит, если что.

Будильник звякнул обиженно, словно напоминая, что его недооценивают.

В этот момент дверь распахнулась — в комнату вкатились Хохи. Грымзя, в короне из скотча и фольги, ткнула лапой в Джо-Джо:

— Это МОЙ план! Я первая додумалась красть звуки! Давайте украдём их у того, кто украл у нас! Так ещё ЗЛОСТНЕЕ!

— Врёшь! — закричала Казюля и прыгнула на стол, опрокинув банку с болтами. — Это я сказала: «Давайте напакостим!»

— Ик! — Бульк выстрелил слизью в потолок. — Я изобрёл «Тихо-бомбу»! Она…

— Всем молчать! — Гизмо включила вентилятор, сдув Хохов в угол. — Вы даже не знаете, как работает Эхо-ядро!

— Знаем! — прошипела Шушуня из тени. — Оно питается страхами.

— Страхами? — удивился Джо-Джо. — Тогда нам нужно взять с собой что-то смешное!

— Например? — буркнул Ворчун, отряхиваясь от конфетти.

— Например, моего друга Толстяка! — достал Джо-Джо камень в форме чихающего кота. — Он боится только ванн.

— И меня! — Пусик спрыгнул с люстры и спрятался за Джо-Джо. — Я буду держать шарф — он как талисман.

— Отлично, — повязал Джо-Джо шарф, словно супергеройский плащ. — Вперёд! Берём смех, конфеты и… Ворчуна — для серьёзности.

— Я не иду! — гном упёр руки в бока. — У меня ревматизм! И котёнок Лирик голодный! И борщ варить!

— Возьмём котёнка с собой, — ловко выудил Джо-Джо пушистого комочка из кармана Ворчуна. — Он будет нашим боевым мурлыкой!

— Верните! — Ворчун бросился в погоню, спотыкаясь о робота-пылесоса.

Тихон весело зазвенел, а Гизмо, хватая «Смехомет», крикнула:

— Все за мной! И… эээ… не потеряйте Тихона!

Глава 2: Путь сквозь Шепчущий Лес

Странная дорога

Герои вышли за пределы Веселундии, и яркие краски города сменились серо-лиловыми тонами. Воздух стал густым, как кисель, а под ногами зашуршали листья, похожие на обгоревшие фантики.

— Куда мы идём? — Пусик спрятал лицо в шарф, цепляясь за рукав Джо-Джо. — Тут пахнет… мокрым пеплом. И почему-то очень хочется домой…

— Мы идём, мой дорогой друг, прямиком к Чёрному Каруселю! — Джо-Джо подмигнул Пусику и щёлкнул Тихоном, словно компасом. Будильник звякнул и указал на заросли колючих кустов. — Видишь? Тихон знает путь!

— Он знает, как нас погубить, — проворчал Ворчун, спотыкаясь о корень. — И зачем я согласился?

— Потому что твой котёнок обожает приключения! — подбросил Джо-Джо пушистика, который мяукнул и уцепился когтями за плечо Гизмо.

Дорога была вымощена разноцветными плитками, как в старой сказке, но каждая плитка звучала по-своему: одна мурлыкала, другая пела, третья вздыхала. Сейчас же плитки молчали. Даже самые весёлые — ярко-жёлтые, что обычно насвистывали «Тра-ля-ля!» — были тихими и печальными.

— Они тоже заразились тишиной, — тихо произнёс Джо-Джо, осторожно ступая, чтобы не разбудить дорогу.

Гном Ворчун шёл последним, бурча себе под нос:

— Я ведь предупреждал! Надо было свернуть к Пельменному Перевалу. Там хоть борщ горячий…

Гизмо, увлечённая настройкой «Смехомета», не отвечала. Пусик, крепче вцепившись в шарф Джо-Джо, бормотал:

— Я не боюсь… я не боюсь… просто иногда пугаюсь… очень сильно…

Вдруг дорога начала меняться. Плитки становились темнее и мягче, пока не превратились в чёрный мох, пахнущий сыростью и плесенью. Впереди раскинулся старый, шепчущий лес — деревья будто знали что-то важное, но не хотели рассказывать.

Река, которая ничего не говорила

Внезапно перед ними появилась река — тихая, гладкая, как зеркало. Камыши по берегам тоже молчали, хотя обычно шептали сказки прохожим.

— Нам надо переправиться, — сказала Гизмо, оглядываясь. — Мост пропал. Кто-то его унёс?

— Может, пауки? — пискнул Пусик.

— Или Слуны, — хмуро добавил Ворчун. — Они любят воровать — особенно мосты и тапочки.

— У меня идея! — сказал Джо-Джо и достал из рюкзака зонт.

— Мы что, будем лететь? — удивился Пусик.

— Почти, — подмигнул Джо-Джо. — Это не простой зонт — это Зонтоплыв!

Он раскрыл зонт, прыгнул с берега — и поплыл, словно на лодочке. Остальные удивлённо переглянулись и полезли следом. Даже Ворчун, бормоча что-то про «бессмысленные штуковины», вскоре дрейфовал по воде, сжав в руках котёнка и мешочек с сушками.

На середине реки вода зазеркалилась — каждый увидел отражение, но не своё обычное. Джо-Джо увидел себя грустным, с пустыми глазами. Пусик — одиноким на огромной сцене. Гизмо — с забинтованными руками, неспособной чинить.

— Что это?! — воскликнул Джо-Джо.

— Отражения страхов, — прошептала Гизмо. — Река читает души.

— Нет! — Джо-Джо резко насмешил Тихона, и тот зазвенел бодро. — Пошли прочь, печальные отражения!

Вода завибрировала, и образы исчезли. Смех пробил лёд страха.

Шепчущий лес

Друзья благополучно сошли на другой берег и оказались под сенью деревьев. В лесу не было привычной тишины — царил особенный шёпот, будто листья рассказывали друг другу секреты.

— Ш-ш-ш… — прошептали деревья.

— Слышите? — Пусик прижался к Джо-Джо. — Они говорят… обо мне?

— Деревья не злые, — успокоил Джо-Джо. — Просто они старые и скучают по песням птиц.

— Не трогайте паутину! — выкрикнула Гизмо. — Это может быть ловушка!

Бублик наступил на серебристую нить — и… ничего не произошло. Паутина рассыпалась в блёстки.

— Фальшивая, — хмыкнул Ворчун. — Страшилки для трусов.

— Или для тех, кто не верит в чудеса, — парировала Гизмо.

Вдруг впереди вспыхнул тусклый огонёк. Из-за дерева вышел высокий, тонкий силуэт с головой-лампочкой.

— Светлячковый Страж! — ахнул Джо-Джо. — Он охраняет Лес, когда тот молчит.

— Кто вы? — прогремел Страж, голос его был усталым, а не злобным.

— Мы идём вернуть голос Веселундии, — шагнул вперёд Джо-Джо. — У нас есть Смехомет, Тихон и вера в чудеса.

Страж наклонил голову, лампочка мигнула, потом засияла теплее.

— Проходите, хранители смеха. Лес будет на вашей стороне.

Деревья зашевелились, открывая тропинку. Шёпот стал мягким и ободряющим. Лес поверил и решил помочь.

— Спасибо, — поклонился Джо-Джо. — Обязательно вернёмся с песней.

Они пошли дальше — туда, где шёпот становился громче, а тени длиннее. Впереди ждали испытания, но каждый шаг напоминал: пока рядом друзья и смех, никакая тишина не победит.

Глава 3: Врата Чёрного Каруселя

Аттракцион без смеха

Когда лес остался позади, герои увидели его — парк «Чёрный Карусель». Здесь когда-то стоял старый лунапарк — “ Веселярий». Его карусели звенели звонче колокольчиков, горки визжали от восторга, а сахарная вата могла рассказать анекдот. Но теперь…

— Похоже, сюда давно не заходили радость и музыка, — тихо сказал Джо-Джо.

— Это он, — прошептала Гизмо. — Тот самый… что крадёт смех.

— Чувствую подвох, — пробурчал Ворчун, крепче сжав банку с малиновым вареньем. — Тут что-то не так. Слишком всё… жутко.

В центре поляны мрачно вращался Чёрный Карусель. Он скрипел и постанывал, будто страдал. Вместо обычных лошадок — уродливые тени с пустыми глазами. Вместо фонариков — тусклые лампы, моргающие как уставшие светлячки.

— Джо-Джо, я не хочу кататься на такой карусели, — заскулил Бублик, прижав уши. — Смотри, у неё глаза! И пахнет… страхом!

И правда — в центре, на оси, тускло мерцали два красных глаза. И казалось, что они неотрывно следят за каждым их шагом, проникая прямо в душу.

Внутри карусели

— Но нам туда надо, — твёрдо сказал Джо-Джо. — Где страх — там, наверное, и ответ. Или хотя бы кнопка «выключить зло». — Джо-Джо сжал Тихона в руке. — Кто готов посмеяться над тьмой?

— Я… я готов, — прошептал Пусик, прячась за его спиной.

— Я тоже не против! -Бублик чихнул и затряс ушами.

— Тогда вперёд! — Гизмо нажала кнопку на «Смехомете». — Пусть Слуны узнают, что такое громкий смех! — Эхо-Ядро там, — Гизмо указала на Чёрное Озеро, чья поверхность отражала звёзды, будто поглотив кусочек ночи.

Слуны вырвались из водной пучины внезапно — бесформенные тени с щупальцами из тумана. Их шёпот резал слух и от него бежали мурашки по коже:

— Зачем вы портите нашу красоту?

— Красоту? — Джо-Джо фыркнул, сжимая Тихона. — Вы похожи на старый пылесос, который забыли выключить!

Он щекотнул Пусика, заставив того хихикать, и крикнул:

— Гизмо, давай на полную!

«Смехомет» взревел, вобрав в себя всю мощь смеха героев. Звуковая волна набирала силу и вдруг… резко угасла! Тут же поднялся мрак, похожий на дым, окутавший всех. Глаза заслезились, стало темно, холодно и немного страшно.

— Что происходит? Почему не работает «Смехомет»? А, Джо-Джо? -растерялась Гизмо?

— Чую подвох! Опять Хохи? -фыркнул Бублик.

— Вот сейчас бы борщ! — выдохнул Ворчун, прикрыв глаза. — Сразу стало бы легче.

— Не бойтесь! — закричал Джо-Джо сквозь туман. — Держитесь, не отпускайте друг друга!

Из тумана раздались жуткие, шелестящие голоса Слунов:

— В этом тумане ваши смешные изобретения не работают. Мы не позволим вам разрушить наш красивый мир! Вы никогда не вернетесь в Веселундию, останетесь здесь навсегда. Веселундия, лишенная голоса и смеха, быстро про вас забудет.

— Они правы, — прошептал Ворчун, -Без голоса и смеха Веселундия превратиться в подобие Черного Каруселя. Надо что-то делать…

Ловушка и снова Пусик

— Я придумал! -воскликнул Джо-Джо, -Разбегаемся в разные стороны, тогда туман не сможет накрыть нас всех сразу, он просто рассеется!

Но не успели друзья понять, о чем говорит Джо-Джо, как вокруг них возникли толстые стальные прутья решетки — они оказались в клетке, похожей на клетку для канареек, только гораздо больше.

— Это ловушка… — упавшим голосом проговорила Гизмо, -Я не могу ничего придумать, мои изобретения здесь действительно не работают… — в ее голосе прозвучали нотки отчаяния.

— Если бы мы могли смеяться, мы бы расхохотались прям, — прошелестели Слуны, — но мы, к счастью, не умеем ни смеяться, ни тем более, хохотать, а потому… Но договорить они не успели.

— Что вы делаете, недоумки? -в тумане вдруг появилась еще одна жуткая фигура, — Мы теряем время, нас отвлекают! Они не настоящие, это подделка! Настоящий отряд хохотунчиков сейчас пытается разрушить Черный Карусель, они идут с Севера-Севера. Их надо остановить, пока не поздно!

И в тот же миг Слуны исчезли также внезапно, как и появились.

— Что происходит? -немного нервно хихикнул Джо-Джо, — И где, кстати, Пусик? Его нет с нами в клетке!

К решетке приблизился один из Слунов, и тонким, испуганным голоском, очень похожим на голосок Пусика, произнес: -Конечно… ик… нет.. ик. — Потому что я не в клетке.. Фигура Слуна при этом медленно растворялась, превращаясь в дрожащего, но при этом очень храброго Пусика.

— Ну точно! — Гизмо стукнула себя по лбу, — Пусик же привидение, он может превращаться в кого угодно, а кроме того, может проходить сквозь что угодно, и уж тем более сквозь решетку. Что он и сделал, пока мы тут тряслись от страха! Пусик, ты гений!…И герой!

— Да, но нам то это как поможет? Мы то до сих пор в клетке? -сказал Джо-Джо. -И Слуны скоро вернуться, как только поймут, что их обманули.

— Я не хочу вас перебивать, -пропищал Пусик, -Но вы опять что-то забыли. А вернее кого-то. А вернее Тихона.. Ик.. Извините..

— ВерноВерноВерно! -быстро заговорила Гизмо, -Ведь Будильник Тихон умеет открывать любые замки и разрушать любые преграды! И он не изобретение, он — живой!

— Как же я мог забыть? Совсем захихикался! — Джо-Джо достал Тихона, и едва удержал его в руках. Будильник трясся и вибрировал, как будто рвался в бой.

— Тихон, давай, выручай нас всех!

Будильник залился звонкой трелью. Джо-Джо приложил его к решетке и крикнул:

— Спой им всем колыбельную!

Тихон завибрировал, и звуковые волны превратили стальные прутья решетки в ледяные.

— Ворчун, давай, разнеси здесь всё! -Гном разбежался и, словно рыжая торпеда, врубился в ледяные прутья. Всё вокруг наполнились хрустальным звоном и клетка рассыпалась на мелкие льдинки.

— Ура, мы свободны! -засмеялся Джо-Джо. -Разбегаемся в разные стороны, бежим к Черному Карусель, пока Слуны не вернулись! Гизмо, готовь Смехомет!

Последний оборот

Гизмо вытащила Смехомет и нажала большую зелёную кнопку. Из трубы вырвался залп светящихся пузырей, что лопались с весёлым «хихи!» и «пху!» прямо в стены. Карусель застонала — теперь не злобно, а скорее жалобно. Её тени закрутились в вихре и начали рассыпаться в блёстки, как сухие листья на ветру.

Глаза в центре мигнули — один раз, другой… и потухли.

Карусель замерла. Тишина повисла… но не пугающая. Просто — тишина после бури.

— Мы… сделали это? — прошептал Пусик.

— Она больше не живая, — сказала Гизмо, подходя ближе. — Теперь это просто карусель. Печальная, но не опасная.

— Тогда вернём ей смех, — улыбнулся Джо-Джо. — Ворчун, запускай варенье!

— Что? Какое ещё… — начал Ворчун, но увидел, как все на него смотрят. — Эх… ладно!

Он достал банку, открыл крышку — и оттуда вылетел аромат — тёплый, уютный, с привкусом детства. Варенье оказалось не простым, а Смеходжемом — вареньем, что варили в Веселундии, когда хотелось посмеяться даже в дождь.

Карусель дрогнула… и вдруг заиграла музыка. Тихая, нежная, знакомая. Лошадки (настоящие, деревянные!) подняли головы, лампы зажглись.

Вдруг из тени вышла девочка. Её платье было перепачкано краской, а в руке она сжимала куклу с оторванной головой.

— Я не хотела помогать Слунам воровать смех! — её голос дрожал. — После того как папа пропал, мама перестала улыбаться. Я думала, если соберу все смехи мира…

Джо-Джо опустился перед ней на колени:

— А что она говорила, когда ты смеялась?

— Что я… как солнечный зайчик.

— Тогда стань им! — он протянул ей Смехомет. — Смех нельзя украсть. Его можно только подарить…

Девочка вытерла слёзы, вздохнула и… Улыбнулась!

— Она смеётся, — прошептала Гизмо.

— Ей просто было одиноко, — кивнул Джо-Джо. — А теперь она вспомнила, что такое радость.

— Джо-Джо, а что со Слунами? Где они? Мы их победили, их больше нет? — пропищал Пусик, и с надеждой уставился на Весельчака.

— Точно не известно, но думаю, что нет, они не исчезли, -вмешалась Гизмо, -Скорее всего, они затаились. Без Черного Каруселя они не такие сильные и храбрые, но когда нибудь они появятся, и опять что нибудь украдут…

— Ага, мои старые башмаки, например.. -буркнул Ворчун, и грустно вздохнул. Непонятно, что его больше печалило: состояние его не очень новых башмаков или тот факт, что Слуны могут когда нибудь вернуться…

Четыре кристалла и что-то про Слунов

Карусель затихла, но тишина больше не давила. Девочка, которую звали Лира, провела героев в тайную комнату под вращающимся полом. Там, среди пыльных шкатулок и сломанных игрушек, висел портрет — мужчина в цилиндре, держащий в руках четыре сияющих кристалла.

— Папа искал их… — Лира коснулась рамы, и краски ожили. На картине мужчина шагнул в зеркало, а кристаллы рассыпались, как звёзды. — Он говорил, что когда-то Веселундия пела четырьмя голосами.

— Четыре голоса? — фыркнул Ворчун, ковыряя гаечным ключом застрявшую в бороде конфету. — Да тут и одного хватит, чтобы мозги взорвать. Или вы всерьёз верите в эти блестяшки?

Джо-Джо промолчал. Внутри него ёкнуло: «А если мы не справимся? Если кристаллы — всего лишь миф, как та история про летающих котов?» Он вспомнил, как год назад пообещал маме найти лекарство от её тишины… и не нашёл. Тогда он тоже верил в сказки.

Лира открыла сундук и оттуда вырвался свет. Внутри лежала карта, вышитая нитями из лунного света и паутины:

— Смех — его украли Слуны, сейчас он нахдится там, где рождаются шутки. Музыка — её заперли в Лесу Тишины, где деревья помнят песни. Мечта — её спрятали в облаках, чтобы не пачкали реальностью. А Правда… — девочка дрогнула, — она в доме, который все видят, но не замечают.

— Правда в доме-невидимке? — Ворчун скрестил руки. — Ох уж эти поэтические загадки! Может, сразу скажете, что искать её надо в моём левом сапоге?

Джо-Джо поднял один из кристаллов с пола — тот замигал, как огонёк светлячка в ладони. «А если мы вернём голоса, а мама… всё равно не услышит?» — подумал он, сжимая холодный камень. Но вслух сказал иначе:

— Почему они так важны?

— Они как струны в арфе мира, — Лира провела пальцем по карте, и нити засветились. — Если одна рвётся, мелодия становится… плоской. Без смеха — нет радости. Без музыки — нет ритма. Без мечты — нет полёта. А без правды… — она посмотрела на своё отражение в луже, — всё становится ненастоящим.

— Настоящее, ненастоящее… — проворчал Ворчун, садясь с грохотом на ящик. — Мне бы мой котёл борща превкуснейшего. Или варенья. Хоть что-то, кроме этой мистической трескотни. Дайте хотя-бы пельменей! Да, я проголодался!

Гизмо взяла лупу с тремя линзами, игнорируя ворчание:

— Как их собрать?

— Каждый кристалл спрятан в месте, которое боится своего дара, — Лира достала из кармана крошечный ключ в форме слезы. — Смех боится тишины. Музыка — забытья. Мечта — здравого смысла. А Правда… — она судорожно сглотнула, — боится самой себя.

Пусик потянул Джо-Джо за рукав:

— А что будет, когда мы их все найдём?

Лира вдруг улыбнулась — впервые за долгое время:

— Веселундия запоёт. Но не так, как раньше. Она станет… живой. С трещинами, слезами и путаными нотами. Но это будет её настоящий голос.

«Настоящий…» — Джо-Джо сжал кулаки. Ему вдруг захотелось сорвать с лица привычную улыбку-маску и закричать: «А если я не хочу быть „настоящим“? Если моя правда — это просто страх?» Но вместо этого он взял ключ из рук Лиры.

— Ой, давайте уже пойдём! — Ворчун поднялся, отряхивая штаны. — А то пока вы тут философствуете, мои кости в ржавчину превратятся. И кто, интересно, будет вас вытаскивать из очередной ловушки?

Когда герои уходили, Лира запела. Её голос был тихим, с хрипотцой, но в нём звенело что-то, что заставило Тихона звенеть в такт. Джо-Джо обернулся:

— А ты… не боишься остаться одна?

— Боюсь, — призналась она. — Но если я спрячусь, карусель снова замолчит. И Слуны могут вернуться. Я не позволю им сделать что-то плохое.

— Героическая глупость, — буркнул Ворчун, но почему-то сунул ей в ладонь банку малинового варенья. — На, чтобы не скучать тут.

Лира рассмеялась, и карусель медленно завертелась, а на её спицах расцвели маргаритки. Джо-Джо же смотрел на ключ и думал: «А что, если наш путь — не про победу, а про то, чтобы научиться падать?»

Их путь только начинался.

Их страхи — тоже.

Подарок из прошлого

Перед тем как уйти, карусель будто бы поблагодарила их — на одном из седел появился пакетик. Джо-Джо открыл его и нашёл… золотой жетон с гравировкой: «Когда сердце смеётся — тьма уходит». — Это пригодится, — улыбнулся Джо-Джо. — Ещё не конец.

Они покинули Веселярий, а за спиной, медленно, но верно, снова звучали детские голоса, музыка, и даже кто-то хихикал, катаясь на лошадке.

Часть вторая

Глава 1: Там, где прячется тишина

Лес без звуков

Когда друзья вышли за пределы Веселярия, ветер стих так внезапно, что Пусик споткнулся о собственную тень (хотя доподлинно известно, что у привидений нет и не может быть тени, но тем не менее это произошло: Пусик таки споткнулся о собственную тень!). Листья замерли, трава перестала шуршать под ногами, а птицы будто проглотили свои песни.

— Эй, кто выключил звук? — нахмурился Ворчун, хлопая себя по уху, отчего его борода заколыхалась. — Или это я оглох от твоих шуток, Джо-Джо?

— Если бы! — рыжеволосый мальчишка щёлкнул Тихоном. Будильник звякнул приглушённо, будто из-под воды. — Похоже, тут всё замерло… даже эхо.

Гизмо провела рукой по стволу ближайшего дерева. Кора была гладкой, как стекло, и холодной.

— Это Лес Тишины, — прошептала она, поправляя очки. — Он поглощает не звуки, а саму возможность их услышать.

Перед ними раскинулся густой лес, в котором всё будто остановилось. Даже их шаги звучали не как обычно — не шарк-шарк, а скорее пух-пух, как если бы шагали по вате.

Пусик старался не дышать. Он весь мелко дрожал и как будто вибрировал.

— Мне не нравится тишина, — прошептал он. — В ней будто кто-то дышит… но не мы.

Гизмо достала СвистоКомпас — устройство в форме улитки с медными шестерёнками, что вело на звук. Стрелка металась, словно пыталась убежать.

— Тишина слишком плотная, — она постучала по корпусу гаечным ключом. — Кто-то проглотил звуки, как мы — твой черничный пирог, Ворчун.

— Эй, это был стратегический запас! — гном потрогал бороду, вытаскивая застрявший изюм.

— А кто может проглотить звуки? — удивился Джо-Джо.

— Кто-то, кто очень боится… быть услышанным, — задумчиво ответила Гизмо.

Вдруг они заметили на деревьях странные знаки — будто ноты, нарисованные мелом. Каждая была перечеркнута крест накрест.

— Это же… музыка? — прошептал Джо-Джо.

— Музыка, которую запретили, — кивнула Гизмо. — Кажется, мы близко.

И правда — вскоре между деревьями возникло нечто. Огромное существо, будто сделанное из старых часов, нотных линеек и книжных обложек. У него не было рта, а глаза были — ключи скрипичного знака.

— Кто вы… — голос прозвучал прямо в головах, — …зачем пытаетесь разбудить забытое?

Джо-Джо шагнул вперёд, не выпуская из рук Тихона:

— Мы ищем Песню Веселундии. Ту самую, что делает мир радостным и заставляет сердца танцевать.

— Сердца ломаются, — заскрипели шестерёнки в груди Стража. — Как и те, кто слушал. И здесь давно нет песен. Их забрали… потому что однажды песня сделала больно.

— Но боль — это не вина песни, — тихо сказала Гизмо. — Это значит, кто-то слушал не сердцем.

Существо задумалось. Его глаза замигали.

— Покажите… что вы умеете. Без слов. Только сердцем.

Они встали в круг. Джо-Джо взял Тихона и тихо потряс его — но он не издал ни звука. Бублик начал танцевать, забавно перебирая лапками. Гизмо вытащила пузырь из радужной пены, который в воздухе стал напоминать бегущую мелодию. Даже Ворчун… достал ложку и начал дирижировать, будто у него в руках оркестр. А Пусик так мелодично и красиво завыл, что даже Стражу стало немного не по себе…

Звуков при этом не было — но в воздухе что-то зазвучало. Слышно было не ушами — звуки раздавались в сердце.

Глаза Стража расширились. Его тело зазвенело, как колокольчик. И вдруг — БАХ! — раздался первый звук: как капля на лист. Потом ещё один — будто первый аккорд давно забытой песни.

Тишина дрогнула… и отступила.

Страж медленно шагнул в сторону — и открыл вход в пещеру, спрятанную под корнями дерева.

— Здесь они. Голоса, которых лишился этот лес. Возьмите один, если сердце чисто.

Пещера голосов

Внутри пещеры стены были устланы золотыми нотами. В центре — маленький кристалл, пульсирующий мягким светом. Джо-Джо протянул руку — и кристалл вспыхнул.

Гизмо замерла, глядя на резонансы в своём приборе:

— Частоты совпадают с детскими голосами… Они сохранились, несмотря ни на что. — Всё верно, это голос Веселундии, — прошептала Гизмо. — Один из четырёх. Мы нашли первый!

— Ну, раз голоса сохранились, — Ворчун сунул кристалл в мешок, — значит, пригодятся. Как и мое варенье после потопа.

— Кристалл звучит как утренний завтрак у бабушки в деревне, — сказал Пусик и широко улыбнулся.

В тот же миг смех прокатился по пещере — лёгкий, детский. А потом снова стало тихо, но уже не глухо. Это была… живая тишина.

На опушке Джо-Джо остановился, глядя на алый закат.

— Следующий кристалл там, где свет слепит глаза…

— …и жарит мозги, — вздохнул Ворчун, доставая шляпу с дырой. — Надеюсь, у них есть мороженое.

Пусик, забравшись на плечо Гизмо, поправил шарф:

— А если мы…

— «А если» оставь для сказок, — гном швырнул в него ягодой. — В реальности надо запастись провизией. И носками. И еще кое чем полезным.

— Кстати о провизии.. Я что-то проголодался, — сказал Джо-Джо, -не помешало бы разбить лагерь, отдохнуть и подкрепиться.

— И почему мы не взяли с собой Плюшку-3000? -мечтательно заявил Пусик, — он бы сейчас такой тортище нам забабахал! Вот было бы здорово!

— «Здорово, здорово», -передразнил его Ворчун, -Скажи спасибо, что я у вас очень запасливый гном, и радуйся тому, что я есть! А у меня кое что, да найдется. Вы все будете сыты и довольны! — Гном хохотнул и в развалочку пошел искать поляну для привала. Друзья, долго не мешкая, побежали следом. Ведь они не сомневались: Гном Ворчун знает, куда идти, что делать, и чем всех накормить!

Лес Тишины остался позади, но его мелодия тихо звенела в рюкзаке — напоминая, что даже в тишине есть музыка.

Джо-Джо чувствовал: впереди — ещё испытания. Где-то был второй кристалл, и, возможно, он скрыт не в темноте, а в слишком ярком свете…

Глава 2: Солнце, которое не смеётся

Золотой свет и странный город

На следующее утро Джо-Джо проснулся от того, что солнце било прямо в лицо. Но это не было обычное утреннее солнце. Оно было слишком ярким. Словно лампа, которой кто-то решил выжечь все тени.

— Ай! — воскликнул он, пряча глаза. — Солнце, ты чего так стараешься?

Даже Ворчун, вечно ворчавший на плохую погоду, закутался в плащ, пытаясь спастись от лучей.

— Тут даже тени прячутся! — проворчал он. — Как будто мир вывернули наизнанку.

Гизмо надела специальные очки-радужки.

— Мы приближаемся к Городу Солнца, — сказала она. — Тут всегда день. Всегда!

— А ночь когда? — зевнул Пусик.

— Никогда, — буркнул Ворчун. — Вот и пойми этих солнечных жителей. Ночью же уютнее!

Они подошли к воротам, где стоял сияющий дозорный в зеркальных очках и с лучезарной улыбкой.

— Добро пожаловать в Лаксиян — город, где никто не грустит! — сказал он. — Смеяться обязательно. Грустить — запрещено.

— Как это? — удивился Джо-Джо. — А если мне немного… тоскливо?

— За это положен смеховой патруль, — строго ответил дозорный. — Он тут же подберёт подходящую шутку.

Шутки по расписанию

Лаксиян был ослепительно красив. Всё сверкало — дома, деревья, даже коты на подоконниках носили солнечные очки.

На каждом углу висели таблички:

«Улыбайся! Даже если не хочется!»

«Шутка — лучшее лекарство. Особенно вместо слёз!»

— Это не весело, это страшно, — шепнул Джо-Джо. — Как будто все тут играют роли.

— Угу, как в спектакле, только без антракта, — кивнула Гизмо. — А ведь по легенде, здесь был второй голос Веселундии… голос искреннего смеха.

— Но сейчас смех тут… не настоящий, — пробормотал Пусик. — Он как… пустой пузырь.

На главной площади стоял монумент: огромный колокол в форме улыбающегося лица. Под ним толпились жители — все как один с одинаковыми масками улыбок.

— Сейчас будет Великая Пятничная Шутка, — сказал кто-то. — Самый смешной момент недели!

На сцену вышел Главный Шутеха и прокричал:

— Что говорит картошка, когда ей жарко? ФРИ-МЕНЯ! Ха-ха-ха-ха-хаааа!!!

Толпа смеялась. Но Джо-Джо чувствовал — смех фальшивый. Он не летел, а падал. Плоский, тяжёлый, ненастоящий.

Вдруг он заметил девочку, сидевшую у фонтана. Она не смеялась. Только смотрела в воду.

— Почему ты не улыбаешься? — спросил он, подойдя.

— Потому что мой смех спрятали, — прошептала она. — Вместе с голосом Веселундии.

Девочка — её звали Луна — привела их в скрытую дверь за сценой. Они спустились по винтовой лестнице, и оказалось, что под городом — целая сеть туннелей, где было… темно.

— Вот тут хранили настоящие шутки, — сказала Луна. — Но потом кто-то решил, что грусть — это ошибка. И закрыл всё, что было неидеальным.

Луна вела их через лабиринт, где пахло пылью и забытыми страхами. Внезапно стены сомкнулись, едва не раздавив Ворчуна.

— Ловушка! — Гизмо ударила кулаком по кирпичу с резным знаком. Пол под ногами дрогнул, открывая пропасть.

— Отлично! Теперь мы летим в никуда! — завопил Ворчун, цепляясь за корни.

— Не ной! — Джо-Джо схватил Пусика, прыгая через провал. — Помнишь, как мы играли в «горячую лаву»?

— Это когда мы прыгали со стула на стул? Конечно помню. Твоя мама тогда говорила: " Прыгайте смелее! Страх-это просто тень на стене!»

Они нашли старый сундук, покрытый пылью. Сундук открылся со страшным скрипом. Внутри — смешные книги, клоунские носы, куклы и… второй кристалл! Он светился мягким, оранжевым светом и тихо похихикивал.

— Это он! — радостно воскликнул Джо-Джо. — Голос Веселундии номер два!

Когда кристалл засветился, Луна неожиданно перекрыла выход:

— Если мы вернём голос, город снова услышит мои слёзы. Меня накажут…

Гизмо шагнула вперёд:

— А если твоя грусть станет частью песни?

Она вложила в устройство не только кристалл, но и серебряную слезу Луны. Орган заиграл, и в мелодии появился новый оттенок — нежный, как объятия после ссоры.

— Послушай, как он звучит, — сказал Пусик. — Он как хихик в животе перед щекоткой!

И вдруг весь подземный зал наполнился настоящим, тёплым смехом. Настоящим!

Когда друзья вернулись на площадь, маски начали спадать. Люди смеялись — по-разному: кто-то хохотал, кто-то хмыкал, кто-то даже прослезился. И это было… по-настоящему.

Главный Шутеха снял шляпу.

— Спасибо, странники. Похоже, мы забыли, что радость — это не всегда громко.

Вперёд!

— Куда теперь? — Ворчун набивал рюкзак булочками и пирожками с рыночной лавки.

— Туда, где мечты застревают в облаках, — Гизмо указала на небо, где уже собирались тучи.

— То есть в дождь? — Пусик вздохнул, поправляя шарф. — Я не люблю мокнуть…

— Зато любишь прыгать по лужам, — Джо-Джо подбросил кристалл, ловя его на лету. — Так что — вперёд!

С двумя голосами Веселундии в рюкзаке и одним настоящим смехом в кармане, герои вновь отправились в путь.

Впереди — третий голос и третье место. А оно, как знала Гизмо, было где-то среди облаков… там, куда мечты не долетают.

Глава 3: Облака, которые боятся мечтать

Крылья без перьев

— Летим! — воскликнула Гизмо, нажимая на кнопку «МечтаПуск» на своём новеньком дирижабле.

— А у него есть парашют? — спросил Пусик с опаской, вцепившись в сиденье.

— Только если ты веришь в облака, — подмигнула она.

— Пусик, зачем тебе парашют? Ведь ты же привидение! Чего тебе бояться? — Рассмеялся Джо-Джо.

— Я не боюсь! -Пискнул Пусик, -Мне просто немного страшно!

Дирижабль задрожал, зафыркал, и… поднялся. Всё выше и выше, сквозь слоёные облака, пока под ногами не исчезла земля.

Пусик боялся высоты, но, когда дирижабль взлетел, он прижался к иллюминатору:

— Смотрите! Там внизу… мой дом! — он тыкал в крошечную крышу, где когда-то жил до встречи с Джо-Джо. — Я… я ведь сбежал тогда. Хозяева назвали меня трусом.

Джо-Джо положил руку ему на плечо:

— Трус не пошел бы с нами.

— Да? А я до сих пор боюсь, — Пусик всхлипнул. — Боюсь, что если мы вернем голоса, я снова стану никем… обычным.

Гизмо, которая настраивала приборы, обернулась:

— Обычное — это самое редкое, что есть в мире. Папа говорил, что даже атомы танцуют.

Внезапно дирижабль тряхнуло. Ворчун, пристегнутый ремнями, закричал:

— Эй, изобретатель! Ты уверена, что эта штука держится на честном слове?

— На честном слове и трех болтах! — Гизмо показала ему скрепку, заменявшую недостающую деталь.

Джо-Джо рассмеялся. Ему вдруг стало легко — словно он сбросил камень, который таскал годами. «Мама, — подумал он, — кажется, я начал понимать твою тишину».

Вдруг пространство вокруг них стало меняться, воздух как-будто загустел и заискрился.

— Ого! — ахнул Джо-Джо. — Мы в каком-то воздушном королевстве?

— Почти, — сказала Гизмо. — Это Облаколандия. Тут живут Облачные Сновидцы.

— Кто это? — Пусик выглядывал в окно. — Их не видно.

— Потому что они прячутся… от собственных мечт.

Город без полёта

Облаколандия была… молчалива. Белые башни, прозрачные мосты, лёгкие, как паутинка улицы. Всё выглядело, будто создано из забытых фантазий.

— Странно, — прошептал Джо-Джо. — Такое место — и ни одного воздушного змея, ни бумажного самолётика…

— Раньше здесь мечтали. Много. Всерьёз, — сказала Гизмо. — А потом пришёл кто-то, кто сказал: «Мечты — это опасно. Лучше спать без снов».

— И все поверили? — удивился он.

В этот момент из-за колонны выглянул Облачный Мальчик. Он был почти прозрачный, с глазами, как небо после грозы.

— Не все, — тихо сказал он. — Моя мечта ещё жива. Только она… боится вылететь.

Сон, который спрятали

Облачный Мальчик повёл их через туманные арки и тишину улиц. Они пришли к Колодцу Снов. Внутри — зеркало воды, которое пело.

— Вот тут спрятан Третий Голос Веселундии, — шепнул он. — Голос мечты.

Джо-Джо посмотрел в воду — и увидел там… себя. Только с крыльями. И вокруг — книжки, сны, звездолёты, летающие слоны. Всё, о чём он мечтал, но боялся рассказать вслух.

— Если хочешь найти голос, ты должен… разрешить себе мечтать, — сказал Мальчик.

Джо-Джо шагнул в воду — и оказался в небе.

Там, куда мечты не долетали

Он летел. Не на дирижабле. Сам. Как будто всё, что он прятал внутри, вдруг стало лёгким.

Он увидел Облачную Девочку, которая боялась нарисовать дракона. Песочного Пса, который не пел, потому что у него не было ушей. И Луну, которая не сверкала, потому что не верила в себя.

Он шептал им: «Мечтайте!». И каждый из них начинал сиять.

И тогда, в самом сердце небесного сна, появился третий кристалл — переливчатый, как мыльный пузырь. Он запел:

«Мечты не должны бояться. Бояться должны те, кто забыл мечтать.»

Возвращение и пробуждение

Когда Джо-Джо вернулся, он держал кристалл в ладони.

— Теперь я знаю, — сказал он. — Мечты живут, если ты им разрешаешь.

Облаколандия ожила. Воздушные шары, зефирные качели, бумажные дельфины — всё вернулось. И даже Облачный Мальчик стал плотнее. Почти настоящий.

— Ты помог нам вспомнить, — сказал он. — Спасибо, Джо-Джо Весельчак.

Всего один

Теперь у них было три голоса Веселундии. Смех. Музыка. Мечта.

Но был ещё один. Главный. Тот, о котором никто не говорил вслух.

— А последний голос… — начал Пусик.

— Мы найдём его, — уверенно сказал Джо-Джо. — Даже если он прячется там, где никогда нет света…

И дирижабль повернул в сторону тумана. Туда, где начиналась последняя глава.

Глава 4: Тени, которые шепчут
За гранью света

Дирижабль плыл сквозь сгущающиеся сумерки, словно и впрямь знал дорогу. Он не вибрировал и не дрожал, а просто мягко скользил по небу, как сон, в котором всё уже предрешено. Облака молча расступались, и с каждой минутой становилось всё темнее.

— Нам точно сюда? — Пусик ёжился, кутаясь в свой радужный шарф. — Может, там был другой маршрут? Более… солнечный?

— Там, где страшно — там и правда, — тихо сказала Гизмо, не отрывая глаз от приборов. Один из её компасов вертелся, другой дымился, а третий и вовсе звенел как колокольчик.

— А Правда — это и есть последний голос? — спросил Джо-Джо, прислонившись лбом к холодному стеклу.

Она не ответила. Только крепче вцепилась в штурвал. Её очки в форме шестерёнок запотели от напряжения.

Внизу начинал проступать Лес Теней — чернильное море деревьев без цвета, без звука, без жизни. Ни птиц, ни ветра, ни даже шороха. Только ровная, почти давящая тишина.

— Это место… глотает цвета и звуки, — прошептал Джо-Джо. И тут же будто сам растворился. Его голос не отразился эхом. Просто исчез, как капля в густой краске.

Дирижабль мягко опустился, и они сошли на землю. Мох под ногами был как чёрный бархат. Он не пружинил, не шуршал. Просто был. Деревья напоминали вытянутые вверх руки — будто кто-то застывший в просьбе или предупреждении.

Пусик поёжился ещё сильнее и уткнулся в рюкзак Ворчуна. Гном молча постучал посохом по земле, и вокруг них вспыхнули крошечные огоньки. Они дрожали, словно тоже боялись.

— Здесь прячется Четвёртый Голос, — сказала Гизмо. — Голос правды. Он живёт в самом сердце страха.

Дом теней

Они шли долго. Сколько — никто не знал. В Лесу Теней время не шло, оно… пряталось.

И вдруг — дом. Странный, кривоватый, будто собранный из теней, отражений и полузабытых снов. Его крыша казалась расплавленной, окна — закрытыми глазами.

На крыльце висела табличка:

«НЕ ВХОДИ, ЕСЛИ БОИШЬСЯ СВОИХ МЫСЛЕЙ».

— Это… шутка? — Пусик запнулся на последней ступеньке.

— Нет, — ответил голос. Нежный и одновременно колючий. — Это приглашение.

Из темноты вышла Тень. Не страшная. Просто — очень похожая. Похожая на Джо-Джо.

— Кто ты? — выдохнул он.

— Я — ты, когда ты врёшь себе, — сказала Тень. — А ещё я знаю, где твой последний голос.

Джо-Джо почувствовал, как по спине пробежал холодок. В голове пронеслось: А если она права? А если всё, что я не говорил себе — вдруг скажет она?

Испытание

Чтобы войти в Дом, каждый должен был что-то оставить на пороге.

Гизмо, поколебавшись, сняла очки изобретателя. Её глаза без них выглядели удивительно большими и уязвимыми. Она глубоко вздохнула и прошептала:

— Посмотрим, каково это — видеть по-настоящему.

Пусик достал свою волшебную ложку и погладил её, будто прощался с другом.

— Только ты понимала мои каши, — сказал он. — Но я вернусь.

А Джо-Джо… просто положил на ступеньку свою улыбку. Не шутку, не хохот, а самую настоящую, тёплую, искреннюю улыбку — ту, что была с ним с самого начала путешествия. Он почувствовал, как внутри стало непривычно пусто. Как без якоря.

— Теперь входите, — шепнули стены.

Внутри

Темнота внутри не пугала. Она была почти уютной. Как одеяло в плохую погоду. Тени ходили по стенам и шептали, не пугая, а будто напоминая:

— Ты боишься быть не таким.

— Ты хочешь нравиться всем.

— Ты злишься, но улыбаешься.

— Ты не веришь, что достоин сказки…

Каждое слово — как холодный ветерок под воротник. Особенно Джо-Джо. Он слышал шёпот, и каждый казался знакомым.

«А вдруг я просто клоун? Без хохота — кто я вообще?»

Он сжал кулаки. Закрыл глаза.

— Да. Всё так. Но это тоже — я. И я не прячусь, — сказал он. — Я… настоящий. Со всеми своими тенями.

Голос, что звучит внутри

В тот самый момент в центре комнаты вспыхнул свет. Сначала робкий, как искорка в пепле. Потом — теплее, мягче, чище. Он не ослеплял, он просто был.

Из света поднялся четвёртый кристалл. Он не пел, не мерцал, не притворялся. Казалось, что он дышит.

— Это голос, который звучит, когда ты настоящий, — прошептала Гизмо, глядя, как свет отражается в её зрачках.

— Когда ты не играешь, не притворяешься, не боишься быть собой, — добавил Пусик и вдруг даже выпрямился.

Джо-Джо протянул руки, и кристалл лёг на ладони. Лёгко. Точно знал, куда.

И он услышал:

«Ты есть. Этого достаточно».

Возвращение

Когда они вышли, Лес Теней уже не казался страшным. Он просто был другим. Тихим. Уставшим. Возможно, даже… благодарным.

На борту дирижабля встали в ряд четыре кристалла:

Смех. Музыка. Мечта. Правда.

И все вместе зазвучали, как один. Как голос чего-то очень родного.

— Так вот какой он, — сказал Джо-Джо, глядя на горизонт. — Голос, из которого рождаются чудеса.

Он улыбнулся. Настоящей улыбкой. Той, что не нужно было оставлять на ступеньке.

Глава 5: Когда Веселундия поет

Голоса собираются

Они летели обратно — туда, где всё началось. Дирижабль лениво покачивался в небе, гудел, как довольный кот, устроившийся в кресле у камина. Под ними проплывали

зелёные поля, пятнистые от теней облаков. Где-то внизу дети запускали воздушных змеев, а радужный мост блестел, словно специально вымытый к их возвращению.

Джо-Джо стоял у борта, прижав к груди мешочек с кристаллами. Его ладонь сжимала кристалл Правды — тёплый, будто он дышал.

— Все четыре голоса… — прошептал он, не отрывая взгляда от кристаллов. — Они вместе.

Сердце забилось чаще. В груди всплыла тревожная мысль: «А если настоящий я не понравлюсь им?..» Он поёжился. Но в тот самый момент, как будто услышав его беззвучный страх, Пусик молча подошёл и сунул ему в руку леденец в форме сердечка.

— А это ещё зачем? — удивлённо пробормотал Джо-Джо.

— Просто так, — фыркнул Пусик и тут же смущённо убежал обратно к иллюминатору.

Тепло от конфеты разлилось внутри. Дрожь утихла.

Гизмо тихонько подошла сзади и, устроившись рядом, облокотилась на перила:

— А знаешь, что случится, когда они зазвучат все вместе?

— Что? — спросил Джо-Джо, обернувшись.

— Веселундия вспомнит себя.

Он кивнул, не до конца понимая, но чувствуя: да, это важно. Как будто весь город — это один большой забывчивый друг, которому пришло время напомнить, кто он есть.

Волшебство возвращается

Они приземлились на крыше самой высокой башни Веселундии. Здесь было тихо и почти торжественно. Каменные перила покрыты мхом, а в воздухе витал запах старой бумаги, пыли и чего-то… волшебного.

Внутри башни, в зале, который, казалось, давно не видел света, стоял старинный орган. Громадный, с потрескавшимися клавишами и резными трубами, он выглядел так, будто просто дремал, а не был забыт.

— Он молчал сто лет, — прошептал Пусик, осторожно ступая по скрипучему полу. — Потому что никто не знал мелодии.

— Но теперь мы знаем, — сказала Гизмо и погладила орган по деревянной панели, как живое существо. — Она в нас.

Ребята подошли ближе. Они вставили кристаллы в специальные ниши: Смех — слева, Музыку — справа, Мечту — в центре, ближе к сердцу органа. А кристалл Правды Джо-Джо вложил в самую середину.

— Готовы? — спросил он, и пальцы его дрожали.

— Нет, — честно ответил Пусик.

— И я нет, — подмигнула Гизмо. — Но это не мешает нам начать.

— Ворчун, а ты почему молчишь?

— А что тут скажешь? — Пробурчал Ворчун. Видно было, что гном нервничает, потому что он постоянно дергал себя за бороду. -Давайте уже, а то очень борща хочется.. И пельменей. Я так давно не ел пельменей, что у меня сводит не только живот, но и пятки!

Песня мира

Орган дрогнул. Внутри что-то щёлкнуло, как будто кто-то снял с него невидимый замок.

И зазвучало…

Сначала — едва слышно, как дыхание листвы.

Потом — весело, как хихиканье солнечных зайчиков.

Затем — ярко, как мечта, впервые пойманная за хвост.

И в конце — глубоко, как голос, шепчущий: «Ты дома».

Звук прошёлся по городу, как волна. Лестницы вдруг закружились, будто стали танцевать. Фонари вспыхнули цветами, на улицах заструилась мелодия — каждая брусчатка звенела по-своему.

В домах люди замерли, прислушиваясь. И каждый — от старичка-библиотекаря до малыша в коляске — вдруг вспомнил что-то очень тёплое. Забытую колыбельную. Смех мамы. Шуршание листвы в детстве. И сердце сжалось от нежности.

Настоящий Джо-Джо

Джо-Джо стоял с закрытыми глазами. Вокруг — музыка, но он будто слышал что-то глубже.

— Что ты слышишь? — спросила Гизмо, мягко касаясь его плеча.

Он улыбнулся — не для вида, и не чтобы рассмешить. Это была тихая, внутренняя улыбка.

— Я слышу себя. Настоящего. И знаешь что?.. — Он открыл глаза, и в них не было страха. — Мне с ним хорошо.

Финал, который только начало

Когда музыка стихла, город замер. А потом — задышал, зажил, засмеялся. Веселундия ожила. Но теперь это была другая Веселундия — та, что поёт всем сердцем.

На главной площади Пусик вдруг закружился, будто танец сам его поймал. Гизмо уже чертила в воздухе новые линии: дирижабль, работающий на смехе — идея, конечно, сумасшедшая, но разве это не прекрасно?

А Джо-Джо поднял голову к небу — чистому, голубому и очень прозрачному.

— Знаете, чего я хочу? — спросил он.

— Чего? — хором откликнулись друзья.

— Писать книги. Чтобы в них были и смех, и музыка, и мечты… и правда. Как в этой истории.

— Тогда… начнём новую? — подмигнула Гизмо, уже рисуя в блокноте первую строчку.

— Обязательно, — кивнул Джо-Джо. -Ведь у каждой сказки есть продолжение.

Немного позже Джо-Джо Весельчак стоял на пороге своего дома, смотрел на рассвет и думал:

«Сказка — это то, что происходит внутри. И пока в сердце есть смех, мечта и правда, никакая тьма не сможет победить.»

Конец. Или… только начало?

Продолжение будет!

Книга третья

Часовой Лабиринт

«В каждом мгновении спрятан целый мир — стоит лишь открыть глаза и сердце.»

— Андрей Добрый

Город, где время затаило дыхание

Веселундия всегда выглядела как огромная шкатулка с драгоценностями, распахнутая навстречу небу. Радужная плитка мостила улицы, по которым прыгало солнце — настоящий попрыгунчик, разбрасывающий лучистое сияние. Дома напоминали мороженое с вишнёвым вареньем, а окна в них были, как бантики. В парке Волшебных Качелей деревья напевали песни, а облака плыли, как зефир, мягкие и сладкие на вкус — если, конечно, поймать их ртом.

Но в то утро случилось нечто очень странное. Вся Веселундия… проспала.

— Что за недоразумение? — заворчал Гном Ворчун, выбираясь из кровати с прической в виде старого веника. — Почему никто не разбудил меня утренними музыкальными взрывами?

Он выглянул в окно и обомлел: улицы были пусты, магазины закрыты, даже крылатые велосипеды дремали, припарковавшись в воздухе. Веселундия замерла.

Солнце зависло прямо в зените, будто его подвесили на невидимую золотую нить. Его лучи застыли в воздухе, превратившись в янтарные сосульки. Река Вираж, которая по субботам текла вспять, чтобы дети могли кататься на лодках-пузырях против течения, остановилась и стала зеркалом. Даже мармеладные лягушки, замершие в прыжке, не шевелились.

— Это какой-то… заговор! — прошептал он с подозрением.

Джо-Джо Весельчак стоял на главной площади, сжимая в руке будильник по имени Тихон. Его рыжие волосы, обычно торчащие в такт его энергичным шуткам, безжизненно повисли, а веснушки-ноты на щеках казались застывшими в немой мелодии.

— Тихон… — прошептал Джо-Джо, встряхивая будильник. Тот еле слышно звякнул, будто издалека. — Чувствуешь? Всё остановилось. Даже конфетные колокольчики замолчали.

Вокруг царила неестественная тишина. Почтальон Мятлик замер с письмом в руке, его тень растянулась в немыслимой позе, будто пыталась убежать от тела. Дети, игравшие в «классики», застыли на одной ноге, их смех запечатлелся в воздухе, как эхо без звука. Братья Блинчики, вечно спорящие у своего киоска, превратились в восковые фигуры: один застыл с ложкой, застывшей во взбитых сливках, другой — с тортом, из которого карамель больше не текла.

— Джо-Джо! — Гизмо выбежала из-за угла, её хвост с шестерёнками звенел, нарушая тишину. В руках она сжимала чертежи, испещрённые формулами. — Время… оно остановилось. Я подозреваю, что Слуны сделали это!

— Слуны? Опять Слуны?.. — прошептал Привидение Пусик, выглядывая из-за спины Джо-Джо. — Мы же им наваляли в прошлый раз, разве нет? — Его полупрозрачное тело дрожало, а шарф из лунного света трепетал. «А вдруг я не смогу помочь?» — мелькнула мысль. Пусик боялся, что его невидимость — не сила, а слабость. Но когда Джо-Джо положил руку на его плечо и улыбнулся: «Мы вместе, Пусик. Ты не один», — призрак почувствовал, как внутри загорается свет.

— И их больше никто не видел…

— Я видел их следы, — проворчал Гном Ворчун, появляясь из-за фонтана. Его борода, заплетённая в сердитые косички, была покрыта блёстками ивойны. — Ночью… река шептала их имя.

В этот миг будильник Тихон затрещал, и из него вылетела голографическая карта с яркой меткой: «Часовой Лабиринт». Надпись пульсировала тревожным красным светом.

— Они украли время, — прошептала Гизмо, прикасаясь к голограмме. — Чтобы снова запустить Чёрный Карусель… и уже навсегда!

— Что же делать? — тявкнул Бублик, -Может хотя бы белкам наваляем?

— Я знаю, что делать, — Ворчун провёл рукой по рыжей бороде, — Нам срочно надо в Музей Веселундии. Именно там мы сможем найти Ключ Вечности, его создали Часовщики, чтобы чинить сломанные мгновения. Но сначала надо плотно пообедать! Очень хочется борща…

— Да что ты всё со своим борщом! Надо срочно действовать! Пошли, по дороге мармеладом перекусим. -Видно было, что Джо-Джо очень обеспокоен.

Глава 1: Ключ, спрятанный в пыли веков

Музей Веселундии, обычно полный детских голосов, казался теперь каменным склепом. Сквозь щели в шторах просачивался свет, рисуя на полу узоры из пыли. Витрины с реликвиями Веселундии — первым конфетным деревом в горшке, голографическим дневником основателя города, часами с кукушкой, кричавшей: «Время — это мороженое!» — выглядели как привидения прошлого.

— Ключ Вечности должен быть здесь, — Ворчун указал на витрину с картой древнего города. — С его помощью мы всё исправим. — А почему мы не застыли? — Пусик прижался к витрине с чучелом гигантской сахарной пчелы.

— Потому что мы… э-э… специальные! — предположил Сыщик Бублик, нюхая стену. — Пахнет… ржавыми шестерёнками и приключением!

— Не специальные, а особенные, — поправил его Джо-Джо.

Тихон зазвенел, указывая на портрет усатого Часовщика. За портретом скрывалась дверь с замком в форме бесконечности.

— Вот он! — Джо-Джо дёрнул ручку. Дверь не поддалась.

— Пропуск! — прозвучал вдруг скрипучий голос. Из тени выкатился робот-смотритель с лицом-циферблатом. — Вход только для избранных.

— А мы кто, по-твоему? — подмигнул Джо-Джо. — Мы и есть избранные. Мы те, кто ест торт на завтрак!

Робот замигал, оценивая их, но тут из-за угла вывалились Хохи. Грымзя в короне из шестерёнок вскочила на робота:

— Это мой ключ! Я — Королева Вечности!

— Ик! — Бульк выстрелил слизью. Робот приклеился к полу.

— Быстрее! — Гизмо взломала замок отвёрткой. За дверью лежал Ключ Вечности — кристалл в форме песочных часов, наполненный звёздным песком.

— Не трогайте! — закричала Грымзя, но Джо-Джо уже схватил ключ.

— Догоняй, Королева! — хохотнул он, телепортируясь на люстру.-Похихикаем!

Глава 2: Портал в Вечность

Ключ Вечности вспыхнул, и вокруг ребят закружились часы — песочные, солнечные, кукушечные, даже электронные в форме тапка. Пространство завертелось, как взбитые сливки, и с громким «тик-так!» команда провалилась сквозь пол прямо в…

…Лабиринт.

Это было не просто место. Это было само Время. Дорожки из циферблатов петляли меж стен, покрытых стрелками. Потолка не было — только бесконечное небо, в котором тикали звёзды.

— Ух ты… — прошептала Гизмо. — Это… механизм Вечности.

Каждая секунда здесь была живая: щекотала пятки, шептала в ухо, пыталась утащить в прошлое. Над головой пролетел Хронометронус Обыкновенус — птица со стрелками вместо перьев.

— В какую сторону идти? — спросил Пусик, прижимаясь к Джо-Джо.

— За стрелкой, — уверенно сказал тот. — У времени всегда есть направление.

Но тут Лабиринт вздрогнул, и дорожки перепутались.

— Это Слуны! — вскрикнул Ворчун. — Они запутывают дорогу!

— Я настрою антивременной компас! — закричала Гизмо. Но её прибор начал тикать наоборот и выпустил облако попкорна.

— Зато вкусно! — Бублик облизывался, жуя.

Вдруг перед друзьями выросло огромное зеркало. В нём они увидели себя… но постаревшими.

— Это иллюзия, — Джо-Джо прикоснулся к отражению. — Нас пугают временем.

Зеркало треснуло, и сквозь него открылась новая тропа.

— Быстрее! Пока нас не съели минуты! — скомандовал он.

Глава 3: Хранитель Времени

Они оказались на площадке, где стояли гигантские песочные часы. Это было Сердце Часового Лабиринта. Огромный зал, где стены были сложены из гигантских шестерёнок, переплетённых в безумный механический танец. Воздух дрожал от гула работающих пружин, а под ногами звенели стеклянные плитки, каждая из которых показывала момент из прошлого Веселундии: первый смех Джо-Джо, изобретение Гизмо, Пусика, прячущегося от собственной тени…

Над залом возвышался Хранитель — гигантский филин с размахом крыльев, затмевающим солнце. Его перья были сплетены из часовых пружин, которые звенели при каждом движении. Глаза-циферблаты показывали разное время: левый — 12:00, застывшее настоящее, правый — 6:66, время Слунов. Когти, острые как иглы, царапали воздух, оставляя трещины в реальности.

— Нарушители, — его голос скрипел, как ржавый, не смазанный механизм. — Время должно остановиться. Хаос смеха уничтожит порядок. Меня создали Слуны, чтобы я охранял Порядок!

— Порядок без смеха — это скука! — Джо-Джо шагнул вперёд, сжимая Тихона. — Ты просто забыл, как веселиться!

— Вы не пройдете! -Хранитель взмахнул крылом, и сотни часовых стрелок полетели в героев.

В этот момент Гизмо активировала «Хроно-зонтик», создав временной пузырь. Стрелки замедлились, превратившись в дождь блестящих игл.

— Держитесь ближе! — крикнула она, но зонтик треснул, не выдержав удара.

Пусик, дрожа, стал невидимым и пробрался за спину Хранителя. Его шарф зацепился за пружину, выдав местоположение.

— Ой-ой-ой! — он чихнул конфетти, и филин обернулся, выбив его ударом хвоста.

Бублик, рыча, бросился к лапам Хранителя, приняв их за «беличьи гнёзда».

— Ату их! — Бублик вцепился в пружину Хранителя, но был отброшен в стену. Он тяжело дышал, но в глазах загорелся огонёк. «Я должен найти слабое место», — думал он, оглядываясь по сторонам. И вдруг заметил, как лапа филина слегка дрожит. «Вот оно!» — прошептал Бублик, и его сердце забилось быстрее.

Ворчун отступил назад, сжав в руках свой посох. Его брови дёрнулись, губы растянулись в недоброй ухмылке.

— Ну, довольно! — прорычал он. — Пора блистать, как праздничный пирог на свадьбе гномов… Ворчун выдернул из-за пояса свой волшебный посох, одновременно шепча древнее заклинание. Он ударил посохом о землю и откуда то сверху, словно из трещины в реальности, начали сыпаться искры и ноты — музыкальные руны. Они окружили Ворчуна, закружились вихрем и, вспыхнув ослепительным светом, превратились в сверкающие боевые доспехи. К плечам пристегнулись широкие латные пластины, на грудь опустился сияющий наплечник с выгравированной нотой грома, а на голову — шлем викингов с завитками рун, рога будто из света. Глаза гнома горели ярко-красным огнем. Казалось, что Ворчун увеличился в размерах.. А может так и было.

— Чтоб ты знал, птенчик, ты имеешь дело с потомком древнего рода боевых гномов! А теперь, Порядок, получай как следует! За ВЕСЕЛЬЕ! — взревел гном, и музыка из его посоха взорвалась боевым маршем.

Он рванулся вперёд, сверкая, как комета. Один удар посоха — и волна звукового удара отбросила стрелки, выпущенные Хранителем. Второй — и лапа филина задрожала, потеряв устойчивость. Ворчун взлетел в воздух на музыкальной волне, вращаясь в вихре света, и врезался в Хранителя грудью, как торпеда.

— А ну-ка потанцуй под это, пернатый! Пол под ногами филина заиграл марш, и Хранитель, к его величайшему ужасу, начал ритмично пританцовывать.

Филин закричал, его глаза-циферблаты дёрнулись, и весь зал содрогнулся.

— Прекрати! — взревел Хранитель, его глаза завертелись в разные стороны, а пространство рассыпалось на вспышки прошлого и будущего. Герои двигались в разных скоростях: Гизмо — в замедлении, Пусик — словно застывший призрак, Ворчун — в ускорении, оставляя за собой музыкальные следы.

Тем временем Джо-Джо, воспользовавшись моментом, взобрался на спину Хранителя, цепляясь за перья-пружины. Тихон, зажатый в его руке, заиграл мелодию детской считалки — ту самую, что пела мама Джо-Джо перед сном.

— Сейчас! — крикнул Джо-Джо и вонзил Ключ Вечности в спину Хранителя.

Кристалл вспыхнул, и шестерёнки Лабиринта закружились с бешеной скоростью, ревя, как ураган из времени. Хранитель взорвался звёздной пылью, а его крылья рассыпались на тысячи часовых стрелок, которые с шелестом осыпались на стеклянный пол.

— Джо-Джо, брось мне Ключ, быстрее! — закричала Гизмо.

Он метнул его, и девочка, поймав на лету, вставила Ключ в центральный механизм.

— Прыгайте в портал! Всё рушится!

Команда бросилась вперёд, и в последний миг, когда шестерёнки начали ломаться, а само пространство потрескалось, словно стекло под ногами, они нырнули в портал.

Позади них всё схлопнулось.

Глава 4: Слуны

Их выбросило в темноту и звенящую тишину.

— Где мы? — Пропищал Пусик.

— Мы на последнем уровне Лабиринта, — ответил Ворчун, — и скорее всего, здесь нас ждут самые Неприятные Неприятности…

— Да ладно тебе, Ворчун! Не нагоняй жути, сейчас похихикаем! — рассмеялся Джо-Джо.

— Тебе бы только хихикать, — ворчал гном, оглядываясь по сторонам, пытаясь хоть что-то рассмотреть в кромешной темноте.

Вдруг вокруг них заблестел и заискрился туман, как замедленный свет. Ив тот-же миг, совершенно неожиданно и абсолютно бесшумно из тумана вынырнули они — Слуны.

Бесформенные, как страх. Сменяющие обличья, как мысли. У каждого — циферблат вместо лица.

— Теперь мы — Хранители Застоя, — прозвучал хор. — Мы питаемся неподвижностью. Тишиной. Замершими мечтами. И мы вернем себе Черный Карусель! Навсегда!

— Нет! — Джо-Джо шагнул вперёд. — Веселундия не спит! Она — хохочет, поёт и живёт!

Слуны приблизились. Стены лабиринта начали сжиматься.

— Бросай Ключ! — закричала Гизмо.

Джо-Джо подбросил Ключ Вечности, и он взорвался ярким, ослепительным светом.

В тот же миг будильник Тихон зазвенел так громко, что тишина Слунов не выдержала и лопнула, как мыльный пузырь. Секунды вырвались на свободу.

Слуны исчезли, уносимые потоком времени.

Глава 5: И снова — тик-так!

Друзья очнулись на главной площади.

Время рванулось вперёд. Дети допрыгнули в «классики», почтальон Мятлик уронил письмо в лужу, а мармеладные лягушки шлёпнулись на землю. Веселундия взорвалась красками: фонтан пел, деревья звенели, а братья Блинчики запустили в небо торт-фейерверк

— Получилось… — Джо-Джо вытер лоб. — Мы вернули Время!

— Да, но Ключ треснул, — Ворчун разглядывал артефакт. Он нахмурился, проводя пальцем по трещине на Ключе.

— Видите? — пробурчал он, поворачивая артефакт к свету. — Треснул, как пряничный домик под дождём. Теперь время может рассыпаться… как крошки. И Веселундия вместе с ним.

Пусик потянулся к Ключу, но дёрнул лапку назад, будто обжёгся.

— И… это опасно? — прошептал он.

— Опаснее Хохов с их слизепушками, — Ворчун сунул артефакт в жилет. — Но пока я жив, не дам Веселундии рассыпаться.

— Прочь уныние! — захохотал Джо-Джо, — Мы молодцы! Давайте веселиться!

— Печеньки в честь успеха! — прокричал Робот Плюшка-3000, появляясь с подносом.

— А я хочу… просто поспать, — зевнул Пусик.

— Только не надолго, — подмигнул Бублик. — А то снова застрянем!

— Праздновать! Кутить! Всем пельменей за мой счёт! — воскликнул Гном Ворчун, и из его посоха вылетела музыкальная бомба. Вся площадь взорвалась… весёлым танцем!

Эпилог: Что же дальше?

Поздним вечером, когда братья Блинчики унесли последний поднос с пирожными, друзья остались у фонтана.

— Интересно, что теперь? — Джо-Джо лёг на спину, глядя на звёзды-шарады. — Может, устроим гонки на зефирных облаках?

— Сначала починим Ключ, — проворчал Ворчун, но в его голосе не было привычной сердитости.

Тихон вдруг залился трелью, и из его циферблата вырвался голубой луч. На мостовой замерцала карта с островами, очертаниями похожими на гигантские игральные кости.

— Острова Забытых Игр… — прочитала Гизмо. — Папа говорил, там исчезают те, кто нарушает правила…

— Кто готов? — Джо-Джо ухмыльнулся.

— Там могут быть древние механизмы! — Гизмо поправила очки, в которых отражались таинственные острова. — Представьте: игры, которые меняют реальность!

— Или ловушки, — Пусик обмотался шарфом так, что стал похож на кокон. — Что если мы… забудем, как смеяться?

— Не бойся! — Джо-Джо подбросил Тихона в воздух. — Мы выиграем любую игру! Даже если придётся… э-э… жонглировать ёжиками!

Ворчун хмыкнул, но в его кармане котенок Лирик уже мурлыкал от предвкушения. Предвкушения новых приключений!

Где-то на краю карты, почти невидимая, дрожала надпись: «Тот, кто найдёт Игру, станет её пешкой». Но друзья ещё не видели этого. Они смеялись, строя планы, а тень от Чёрного Каруселя медленно ползла по городу, сливаясь с ночью.

Над городом раздалось: «Тик-так — и снова в путь!»

Конец.

(Или начало?..)

…Продолжение будет!…

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

ОСТРОВА ЗАБЫТЫХ ИГР

«Игры, в которые мы играем, формируют не только нас, но и мир вокруг. Не бойся сделать ход, даже если ставка -твоя душа.» -Легенда Веселундии

Ночная шахматная партия

На вершине Башни Тик-Так, в зале с маятником, где часы тикали так громко, что даже звёзды начинали мигать в ритм, два старика играли в шахматы. У одного была борода, как снежная метель. У другого — тень вместо лица.

— Мат через три хода, — сказал старик с бородой, поставив фигуру.

— Время покажет, — отозвался его противник и вздохнул так, что все песочные часы в башне на миг остановились.

На доске белая пешка вдруг хихикнула.

Но старики этого не заметили.

Пролог: Утро, которое забыло улыбнуться

Джо-Джо Весельчак проснулся, даже не открыв глаз. Ноздри его задёргались, словно усы кота, учуявшего сметану. Воздух был густ, как взбитые сливки, и пах так, словно сам ангел-кондитер замешивал тесто где-то за горизонтом.

— Корица… и карамель! — прошептал он, вскакивая с кровати. Рыжие вихры торчали в стороны, будто пытались удрать от расчёски.

За окном, на радужной площади Веселундии, уже кипела жизнь. Братья Блинчики, как два воробья в фартуках, спорили у своего киоска. Младший, Пончик, размахивал ложкой, с которой капала золотистая патока:

— Ты испортил торт! Взбитые облака должны быть воздушными, а не солёными!

— Это не соль! — огрызался старший, Крендель, чья борода напоминала спутавшийся клубок пряжи. — Это морская соль из Бухты Вкуснятинки! Она подчеркивает сладость!

Джо-Джо высунулся из окна, заливаясь смехом:

— Эй, если добавить перец, будет торт «Апчхи»!

Братья синхронно скривились, и это было так смешно, что крылатые велосипеды, пролетавшие мимо, зазвенели в ответ.

— Веселундия, ты прекрасна! — Джо-Джо потянулся, и веснушки на его щеках заиграли гамму, как клавиши старого пианино.

— —

В то самое время, в углу площади, под раскидистым деревом, чьи ветви были увешаны шестерёнками вместо листьев, Гизмо возилась с «Хронодетектором». Устройство, похожее на помесь утюга и калейдоскопа, дымилось и потрескивало.

— Шестерёнка №12… нет, №14… — бормотала она, перебирая детали в ящике с надписью «Важное! Не выбросить случайно!».

Рядом, на столике из старого пианино, Робот Плюшка-3000 аккуратно раскладывал только что испечённые пирожные. Его корпус, покрытый глазурью и блёстками, скрипел, как перегретый тостер:

— ВАШ ЗАКАЗ ГОТОВ. ПИРОЖНЫЕ «РАДУЖНАЯ ИКОТА». ПРИМЕЧАНИЕ: НЕ РЕКОМЕНДУЕТСЯ ЕСТЬ ПЕРЕД ВЫСТУПЛЕНИЕМ.

— Спасибо, Плюшка! — Гизмо, не отрываясь от проводов, сунула в рот пирожное. — Мне нужно… А-апчхи!

Из её носа вырвалась миниатюрная радуга, ударившая в «Хронодетектор». Прибор вздрогнул и заиграл мелодию из «Танца фей».

— О! — Гизмо чихнула ещё раз, и радуга закрутилась вокруг неё. — Плюшка, это гениально! Твои пирожные — лучший источник энергии!

— СПАСИБО. Я СТАРАЛСЯ. ВАШ СЛЕДУЮЩИЙ ЗАКАЗ — «РИФМОВАЛЬНЫЕ КЕКСЫ». ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ПОСЛЕ УПОТРЕБЛЕНИЯ ВЫ БУДЕТЕ ГОВОРИТЬ СТИХАМИ 12 ЧАСОВ.

— Привет, друзья! Отличное утро для пирожных! — Джо-Джо подскочил к столику, схватив пирожное. — Это как раз то, что нужно Ворчуну! Пойду найду его!

Гном, как всегда, сидел у Фонтана Сюрпризов, ворча на котёнка Лирика. Тот, пушистый комок с глазами-изумрудами, прыгал за радужными брызгами, которые обычно танцевали под утреннюю арию фонтана.

— Убери лапы, меховой бандит! — рычал Ворчун, но его мозолистая рука нежно чесала котёнку за ухом. — Из-за тебя вода пахнет кошачьей мятой!

— Привет, Ворчун! У меня для тебя сюрприз! — воскликнул Джо-Джо, подбегая к фонтану.

Он сунул лакомство в рот гному, который продолжал ворчать на котёнка.

— Ты, меховое недоразумение… — начал Ворчун, но вдруг заговорил ритмично:

— Ты хоть и пушистый комок, но в душе — чертёнОк!

Лирик мурлыкнул в такт, а Джо-Джо покатился по земле от смеха:

— Видишь, Плюшка? Твоя выпечка творит чудеса!

— ЭТО СТАНДАРТНАЯ ФУНКЦИЯ, — ответил робот, подъехав к фонтану с подносом, полным кексов, политых сиропом, от которого они начинали парить. — ЦЕЛЬ: СДЕЛАТЬ МИР ВКУСНЕЕ.

— Послушай, Ворчун -сказал Джо-Джо, присаживаясь рядом с гномом, — мне сегодня приснился странный сон, будто два старика играют в шахматы в каком то странном месте… Башня вроде какая-то… Как думаешь, что бы это значило?

— ООО, это вещий сон, -пророкотал Ворчун таинственным голосом и сделал очень загадочное лицо.

— Ну, и что же он предвещает? Говори быстрее, очень любопытно!

— А предвещает он то… -Ворчун сделал театральную паузу, — что я сегодня на обед съем 12 тарелок борща! — Ворчун расхохотался.

— Да ну тебя, — улыбнулся Джо-Джо, -а я поверил…

Тем временем Бублик, дрожа у ног Гизмо, тыкал лапой в застывшие капли фонтана.

— Джо-Джо… тут что-то не так.

— Не бойся, — Гизмо чихнула радугой прямо на капли. — Это просто временный глюк… Апчхи!

Но капли не ожили. Вместо этого радуга, обычно танцующая в брызгах, поблёкла, будто её выжали, как старую тряпку.

— Эй, старина, — Джо-Джо щёлкнул пальцами перед каменной рыбой-фонтаном, — ты сегодня не в настроении?

В ответ упала одна капля. Она упала ему на нос, холодная и безжизненная.

— Ворчун! — Джо-Джо обернулся. — Твой десерт что-нибудь говорит о застывших фонтанах?

Гном, всё ещё рифмующий, мрачно пробурчал:

— Время, как река, вдруг стала тиха… И это не шутка, а тревожный знак!

Плюшка-3000, тем временем, протянул всем тарелку с новым блюдом:

— «СЛАДКИЙ АНТИДОТ». ПОБОЧНЫЙ ЭФФЕКТ: ВОССТАНАВЛИВАЕТ НАСТРОЕНИЕ.

Пирожное взорвалось фейерверком из блёсток, и даже застывшие капли фонтана на миг дрогнули. Но этого хватило, чтобы Гизмо заметила трещину в Ключе Вечности, спрятанном у Ворчуна.

Игра уже началась.

Глава 1: Пирог, который не захотел расти

— Это не просто поломка, — проворчал Ворчун, ковыряя посохом в механизме фонтана. Его борода, заплетённая в сердитые косички, дрожала, как осиновый лист. — Время здесь… застряло. Как жвачка в бороде.

Он достал из жилета Ключ Вечности — хрупкие песочные часы, через трещину в которых просачивался звёздный песок. Песчинки зависли в воздухе, образуя крошечные созвездия, но вместо привычного золотого сияния они мерцали тускло, словно покрытые ржавчиной.

— Смотрите! — Гизмо приподняла увеличительное стекло, в котором отражались её глаза, расширенные от любопытства. — В трещине… острова!

Все склонились над Ключом. В мерцающем песке плавал силуэт земли с башнями, напоминающими гигантские игральные кости. Воздух над ними дрожал, словно экран старого телевизора.

— Острова Забытых Игр, — прошипел Ворчун. Его голос стал тихим, как шорох крыльев ночной бабочки. — Там правила меняют реальность. Проиграешь — станешь фигуркой на доске. Навсегда.

Пусик, который всё это время прятался за спиной Гизмо, высунул лишь кончик шарфа:

— М-может, это шутка? Как тогда, к-когда Джо-Джо превратил все ложки в медуз…

— Медузы хотя бы смешные были! — Бублик, свернувшийся на крыше киоска, чихнул конфетти. — А тут… пахнет бедой. И не только бедой. Пахнет… — Он всхрапнул носом. — Ржавыми шестерёнками и страхом.

— Слуны, — пробурчал Ворчун, пряча Ключ. — Они вернулись. И теперь питаются застывшим временем.

— Но мы же их победили! — Джо-Джо подбросил Тихона в воздух, но будильник вместо звонкого «дзинь» хрипло кашлянул. — Эй, Тихон, не подводи!

— Победили, но не уничтожили, — гном ткнул посохом в землю. — Они как плесень — вылезают из трещин в реальности. А наш Ключ… — Он потрогал трещину. — Он слабеет.

Внезапно воздух дрогнул. Над площадью, где секунду назад резвились дети, возникла дыра. Не чёрная дыра, а… пустота. В ней застыли тени: девочка в прыжке за мячом, мальчик, рисующий мелом радугу, их смех, застывший в воздухе, как засахаренная карамель.

— Смотрите! — вскрикнула Гизмо. Тень девочки начала медленно исчезать, словно кто-то стирал её ластиком.

— Время рассыпается, — Ворчун схватил Джо-Джо за рукав. — Скоро исчезнут не только тени.

— Что делать? — спросил Джо-Джо, впервые за день не найдя повода для шутки.

— Плыть, — гном махнул в сторону Реки Вираж. Её воды, обычно игриво бегущие то вперёд, то назад, застыли, как зеркало. — На Островах есть Часовой Источник. Если зарядить Ключ его энергией…

— Если? — перебил Бублик. — А если нет?

— Тогда Веселундия станет декорацией в музее Слунов, — проворчал Ворчун. — С мраморными детьми и фонтанами из пыли.

— Ну нет уж! — Джо-Джо щёлкнул пальцами. — Гизмо, строй корабль! Бублик, ищи провизию! Пусик… э-э… продолжай быть милым!

— А я? — спросил Ворчун, скрестив руки.

— Ты будешь ворчать. Это полезно для морального духа!

Пока Гизмо собирала «Хронолёт» из старого рояля и крыльев воздушного змея, а Бублик торговался с братьями Блинчиками за торт «Несокрушимая сладость», Джо-Джо подошёл к Пусику.

— Ты чего притих?

— А вдруг… — призрак укутался шарфом так, что видны были только глаза. — Вдруг мы проиграем?

— Тогда Слуны узнают, что такое «смех сквозь слёзы», — Джо-Джо подмигнул. — Представь: они пытаются украсть время, а ты… чихаешь конфетти им в лицо!

Пусик фыркнул, и из его носа вылетела крошечная радуга.

Глава 2: Лодка из облачных перьев и конфетных грёз

Река Вираж искрилась, как рассыпанное ожерелье феи. Её воды, обычно игриво менявшие направление, теперь стояли неподвижно, отражая звёзды, будто кто-то приколол их булавками к бархатному небу.

— Итак, — Гизмо расстелила чертёж на камне, прижав его банкой малинового варенья. — Нам нужен корабль, который выдержит Время.

— И мою морскую болезнь, — хныкнул Бублик, уткнувшись носом в лапы.

— Морская болезнь бывает только на море, — буркнул Ворчун, разбирая груду хлама из старой часовой мастерской. — А это река. Значит, будет речная тоска.

— Тоска? — Джо-Джо подбросил в воздух шестерёнку, ловя её за спиной. — Не бывает тоски там, где есть… э-э… облачные перья!

Он указал на небо, где розовое облако, похожее на спящего кота, лениво плыло к горизонту. Гизмо щёлкнула «Атмосферным пылесосом» — устройством, собранным из чайника и граммофона. Облако с шумом втянулось внутрь, превратившись в пушистую массу.

— Основа для корпуса готова! — она вывалила облако на берег. Оно заурчало, как недовольный медведь.

— А мотор? — спросил Пусик, осторожно тыкая лапой в облако. Оно чихнуло снежинкой.

— Мотор — это ты! — Джо-Джо схватил призрака и поставил у руля из старого пианино. — Ты будешь дуть в паруса!

— Но я… я не умею дуть! — запищал Пусик.

— Ты привидение, — Ворчун вставил в облако мачту из стрелки башенных часов. — Твоё дело — дрожать и шелестеть.

Судно росло, как живое. Каркас из прутьев от детских качелей, обшитый конфетными обёртками (они переливались, как крылья стрекоз), паруса из школьных карт с отметкой «Здесь водятся драконы», и главное украшение — носовая фигура в виде Тихона, чей циферблат теперь служил компасом.

— Назову её «Сахарный Ураган»! — Гизмо прикрутила последнюю шестерёнку.

— Ураган? — Ворчун пнул борт. — Больше похоже на пряничный плот. Утонем через пять минут.

— Тогда добавим волшебства! — Джо-Джо высыпал в реку горсть смеха — золотые шарики, оставшиеся от прошлой битвы. Вода вспыхнула, и лодка заскользила вперёд сама.

Плыли, нарушая все законы физики. Бублик, свесившись за борт, лаял на хронорыб — существ с чешуёй из циферблатов.

— Смотри, одна похожа на тебя! — Джо-Джо тыкнул в рыбу с узором из веснушек.

— А та — на Ворчуна! — Гизмо засмеялась, показывая на рыбу-ворчуна с бородой из водорослей.

Гном фыркнул и бросил в неё пряник. Рыба съела угощение и… заворчала.

— Даже рыбы тут ворчливые, — вздохнул Джо-Джо. — Эй, Пусик, как там погода впереди?

Призрак, дрожа на мачте, кричал в рупор из кулера:

— Вижу острова! Вижу берег!

Они причалили на краю архипелага, где вода реки Вираж плескалась о берег, образуя радужную пену. Острова Забытых Игр напоминали гигантские детали рассыпавшихся часов: одни были круглыми, как циферблаты, другие — зубчатыми, словно шестерёнки. Над ними висели облака в форме песочных часов, переворачивающиеся каждые несколько минут.

— Здесь всё как в старых сказках… — прошептала Гизмо, разглядывая карту. — Папа говорил, что Острова создал первый Часовщик, чтобы хранить игры, в которые перестали играть.

— Игры? — Джо-Джо поднял бровь. — Типа пряток или догонялок?

— Нет, — Ворчун провёл рукой по бороде, в которой застрял леденец. — Игры, которые меняли реальность. Тут была «Пряталка теней», «Шахматы с ветром»… Но когда Часовщик исчез, острова стали ловушкой.

Пусик, прячась за Джо-Джо, указал на ближайший остров. Там возвышались деревья с листьями-монетами, а между ними бегали тени в одеждах прошлых веков.

— Смотрите! Они… играют?

— Это эхо, — сказал Ворчун мрачно. — Души тех, кто проиграл.

— Смотрите… этот остров… он… он ж-живой! — заикаясь проговорил Пусик. Остров, ккоторому они причалили, действительно дышал. Чёрно-белые поля шахматной доски поднимались и опускались, как грудь спящего великана. Ладьи с башнями-пушками перешептывались, кони били копытами, высекая искры.

Вдруг, сразу отовсюду, прогремел голос, будто кто-то говорил через мегафон из прошлого века. — Правила просты: шаг в лево — превращение, шаг в право — превращение. Проиграешь — останешься навсегда.

— Скучные правила! — Джо-Джо вскочил на борт. — Давайте добавим пункт про пироги!

— Не успеете, — из тумана выплыл трон из костей. На нём восседала Грымзя, королева Хохов, с короной из сломанных часов. — Добро пожаловать в игру, ничтожества!

Бублик зарычал, но вдруг чихнул — из его носа вылетела конфетти-пешка и приземлилась на чёрную клетку. Доска вздрогнула, и игра началась…

Глава 3: Пешка, которая научилась дрожать

Шахматное поле дышало, как живое. Чёрные и белые клетки переливались, словно кожа гигантского змея, а фигуры — ладьи с глазами-шарнирами, кони с копытами из закалённой стали — перешёптывались на языке скрипящих шестерёнок. Воздух пах железом и страхом.

— Кто первый? — спросил Джо-Джо, пытаясь поймать отражение в полированной лапе коня. Оно гримасничало в ответ.

— Первым всегда ходят белые, — проворчал Ворчун, тыча посохом в ближайшую клетку. — Но здесь правила пишет безумие.

— Тогда я! — Пусик, дрожа, выступил вперёд. Его шарф из лунного света трепетал, как парус в бурю. — Я… я лёгкий. Меня не заметят.

Он шагнул на белую клетку. И тут же тело его одеревенело. Оно стало гладким, как полированное красное дерево, глаза превратились в стеклянные шары, а голос заскрипел, будто несмазанные качели:

— Я… я п-пешка?

— Пусик! — Гизмо бросилась к нему, но Джо-Джо удержал её за рукав.

— Нельзя нарушать правила! — он указал на ладью, чья башня-дуло уже гудела, заряжаясь стрелками времени.

— Ход делает только королева! — Грымзя, восседая на троне из спрессованных костей, щёлкнула пальцами. Ладья выстрелила залпом часовых стрелок. Они летели, шипя, как раскалённые иглы.

— Вниз! — Ворчун толкнул Гизмо в сторону, а сам ударил посохом о землю. Из трещины вырвались ноты-молнии — древние руны гномьих воинов. Они сбили стрелки, превратив их в дождь блестящих перьев.

— Шах и мат, жаба! — рявкнул гном, но голос его дрогнул.

Грымзя взвыла. Её корона из сломанных часов загремела, как погремушка смерти.

— Вы смеётесь над игрой?! — она взмахнула рукой, и чёрные пешки ринулись в атаку, их деревянные лица исказились яростью.

— Ага! Вот и мой выход! — Джо-Джо вскочил на спину ближайшего коня, схватив его за железную гриву. — Эй, красавец, давай покатаемся!

Конь, вместо того чтобы слушаться, взвился на дыбы и понёсся к обрыву. Джо-Джо, вися на гриве, кричал:

— Эй, я же предложил дружбу! Может, вместо скачки устроим чаепитие?

— Дурак! — заорал Ворчун. — Он несёт тебя к пропасти!

— Тогда… э-э… меняю правила! — Джо-Джо дёрнул за болт в гриве коня. Тот захлопал глазами-фарами и… заржал мелодию «С днём рождения».

— Отличный выбор! — Джо-Джо, стоя в седле, разбросал конфетти-ловушки под ноги чёрным пешкам. Те споткнулись, превратившись в груду кубиков.

Тем временем Пусик, всё ещё деревянный, едва шевелился.

— Не… могу… — скрипел он.

— Ты можешь! — Гизмо, прячась за Ворчуном, собрала из того, что было в карманах мини-динамо-машину. — Пешки двигаются только вперёд! Шагни на следующую клетку!

Пусик, скрипя всеми суставами, передвинулся на соседнюю клетку. Клетка вспыхнула, и он… превратился в белую королеву. Ростом с дом, с короной из звёзд и улыбкой, как у Чеширского кота.

— О-о-о! — он потрогал себя лапой. — Я… я красивая?

— Самый страшный кошмар Слунов! — Джо-Джо, объезжая коня, бросил ему под ноги горсть смеха. — Давай, Пусик, поставь мат!

Белая королева-Пусик дрожаще поднял руку и ткнул в трон Грымзи. Клетки под ней вспыхнули, образуя солнечный зайчик. Королева Хохов взвыла и рассыпалась в пыль, а её костяной трон рухнул, как карточный домик.

— Ура-а-а! — Бублик, до этого прятавшийся в сумке Гизмо, выпрыгнул, подбежал к ближайшей пешке, задрал заднюю лапу и… мы не будем говорить, что сделал Бублик дальше, и так понятно… Та с позором убежала.

Пусик, вернувшись в обычный вид, упал на колени. На его руке красовалась чёрная отметина в виде пешки.

Пусик сел на край шахматной клетки, и стал разглядывать свою руку. Чёрная отметина в виде пешки слегка пульсировала, будто живая.

— А если я… снова стану деревянным? — прошептал он, поднимая глаза на друзей.

Джо-Джо, вытирая варенье с щеки (оно чудесным образом оказалось там после взрыва трона), расхохотался:

— Тогда мы сделаем тебя корабельным матросом! Представь: «Привидение Пусик — грозный защитник „Сахарного Урагана“!» — он изобразил позу капитана, но поскользнулся на конфетной обёртке и сел в лужу звёздной пыли.

— Не смейся, — проворчал Ворчун, разминая плечо после схватки. — Эта отметина — не игрушка. Она связывает тебя с Игрой. Слуны теперь видят тебя… как своего.

— Как своего? — Гизмо поправила очки, внутри которых мелькали цифры и схемы. — Значит, он может… проникать в их ловушки?

— Или они — в его, — гном мрачно посмотрел на горизонт, где уже сгущались тучи, напоминающие гигантские игральные кости.

Пусик съёжился, но Джо-Джо шлёпнул его по спине так, что из призрака вылетели три радужных пузыря:

— Не парься! Теперь ты наш секретный агент. Шпион с пешкой в кармане!

— Агент П-Пусик, — хихикнул призрак, и отметина блеснула, будто подмигивая.

— Отлично! — Гизмо достала из кармана «Дешифратор страхов» — устройство, похожее на смесь фонарика и леденца. — Если отметина начнёт себя странно вести, я её… э-э… перепрограммирую.

— Перепрограммируешь? — Ворчун закатил глаза. — Это же магия, а не твой сломанный тостер.

— Всё есть наука! — она ткнула дешифратором в отметину. Прибор заиграл мелодию из «Танца маленьких лебедей», а пешка на лапке Пусика на секунду превратилась в смеющегося смайлика.

Даже Ворчун фыркнул.

— —

Пока Бублик гонялся за последними пешками, пытавшимися сбежать в трещины между клетками, Джо-Джо забрался на спину поверженного королевского коня.

— Эй, лети быстрее! — он дёрнул за болт в его шее. Конь заржал и… закуковал, как кукушка. — Ой, перепутал кнопки!

— Слезай, дурилка! — закричал Ворчун. — Нам нужно двигаться дальше, пока Слуны не…

Он не договорил. Воздух дрогнул, и на месте разрушенного трона возник силуэт — девочка в платье из паутины, с циферблатом вместо левого глаза.

— Неплохо, — её голос звенел, как разбитое стекло. — Но это только первый уровень.

Она исчезла, оставив на земле карту с надписью: «Остров Рулетки: здесь ваши страхи станут ставкой».

— Страхи? — Бублик прижал уши. — У меня их нет! Только аллергия на сельдерей.

— Зато у меня хватит на всех, — пробормотал Пусик, разглядывая карту. Его отметина вдруг стала холодной.

— Тогда добавим им перцу! — Джо-Джо спрыгнул с коня, который к этому времени уже заснул, напевая колыбельную. — Вперёд, к новым приключениям! И пирогам!

— Пироги? — Ворчун нахмурился. — Ты везде видишь пироги.

— Ага! — Джо-Джо достал из кармана крошечный кекс с надписью «На крайний случай». — Этот, например, взрывной.

Гизмо лицом ладонь:

— Джо-Джо… это же мой «Кекс-детонатор»! Ты стащил его из лаборатории?!

— Зато теперь он пригодится! — он сунул кекс обратно, пока Ворчун не заметил.

Пока они спорили, Пусик подошёл к краю острова. Внизу, в бездне, мерцал силуэт Чёрного Каруселя. Её зеркальные кони подняли головы, и на миг ему показалось, что один из них… улыбнулся.

— Интересно, — прошептал Пусик, гладя отметину, — если я стану пешкой снова… смогу ли я выбрать, за кого играть?

— Всё можно выбрать, — сказал Ворчун неожиданно мягко. — Даже в самой жёстокой игре.

— Тогда я выбираю… — Пусик посмотрел на друзей, которые пытались запихнуть спящего коня в «Сахарный Ураган». — Их.

И отметина, будто услышав, замигала тёплым золотым светом.

Глава 4: Рулетка, где ставка — душа

Следующий остров встретил их мелодией, которую играла шарманка с треснувшей душой. Её звуки были похожи на смех, застрявший в горле. Воздух пах горелым сахаром и старыми книгами, будто кто-то поджаривал воспоминания на сковороде.

— Казино Тьмы, — прошептала Гизмо, поправляя очки. — Здесь ставят не деньги, а части себя.

Зал был огромным, как бальный зал забытого дворца. Столы из черного мрамора искрились, словно звёздное небо, а вместо фишек на них лежали осколки — чьи-то смехи, страхи, мечты, застывшие в стеклянных каплях.

— Красиво, — Джо-Джо поднял осколок с изображением своего первого дня в Веселундии. — Смотри, тут я превратил фонтан в лимонад!

— Положи на место! — Ворчун выхватил осколок. — Это же твоя память. Потеряешь — забудешь, зачем мы здесь.

— Эй, новички! — из-за стола поднялся крупье. Его лицо было гладким, как маска, а пальцы длинными, словно спицы. — Выбирайте ставку. Страх? Мечта? Или… — он кивнул на Джо-Джо, — ваш знаменитый смех?

— Ставлю смех! — Джо-Джо бросил на стол золотую монету-веснушку.

— Джо-Джо, нет! — Пусик потянул его за рукав, но было поздно.

Крупье запустил рулетку. Колесо вертелось, показывая лица: плачущего ребёнка, старика с пустыми глазами, женщины, держащей разбитое зеркало. Стрелка замедлилась… и остановилась на «страхе».

— Проигрыш, — прошипел крупье. Монета растаяла, а из груди Джо-Джо вырвалась золотая нить — его смех. — Теперь он наш.

Джо-Джо схватился за горло. Его веснушки потускнели, но через секунду он выпрямился:

— Страх — это когда ты забываешь шутить!

Он щёлкнул пальцами, и монета взорвалась фейерверком. Крупье зашипел, закрывая лицо руками, а Гизмо схватила со стола осколок Ключа.

— Ура! — Бублик подпрыгнул, но вдруг замер. — Я… я не чувствую запаха мармеладных лягушек!

— Ты поставил нюх? — Ворчун схватил его за ошейник.

— Нет! Я просто… чихнул!

— Это побочный эффект, — крупье вытер сажу с маски. — Каждая ставка забирает кусочек души. Даже случайная.

— —

— Моя очередь! — Гизмо вышла вперёд, сжимая «Дешифратор страхов». — Ставлю… свою уверенность.

— Гизмо, ты с ума сошла?! — Джо-Джо попытался оттащить её, но Ворчун остановил его.

— Она знает, что делает.

Колесо завертелось. Стрелка прыгала между «надеждой» и «одиночеством», но Гизмо прицелилась дешифратором и выстрелила лучом света. Стрелка дрогнула и встала на «изобретательность».

— Выигрыш, — пробормотал крупье неохотно. — Ваш приз.

Осколок Ключа вспыхнул, и Гизмо вставила его в свой гаджет. Прибор загудел, как разбуженный шершень.

— Теперь он может находить трещины во времени! — она улыбнулась, но руки её дрожали.

— —

— Я… я поставлю свой шарф! — Пусик выступил вперёд, разматывая лунный шарф.

— Шарф? — крупье засмеялся, звук напоминал скрип гроба. — Это не ценность.

— Для меня ценность! — Пусик топнул лапой. — Он… он напоминает мне, что я не один.

Колесо завертелось. Стрелка металась, как испуганная мышь, но остановилась на «дружбе».

— Нечестно! — крупье ударил кулаком по столу. — Вы манипулируете игрой!