Бесплатный фрагмент - Приключения Алисы в Стране Чудес

Теченья быстрое реки

Несёт нас вдаль и даль,

И золотые мотыльки

Коснутся нас едва ль.

Так невозможно далеки

Заботы и печаль.

Июльский полдень морщит бровь,

И в этот сонный час,

Когда надежда и любовь

Не покидает нас,

Вы мне кричите, чтобы вновь

Я продолжал рассказ.

Кричит мне первая начать

Историю скорей

Вторая просит: набросать

Картинки поглупей,

А третья норовит прервать —

Не всё понятно ей.

Стихает всё вокруг, и вот

Сквозь дивный сад и лес,

Среди цветов и вод,

Где бы любой другой воскрес,

Малютка-девочка идёт

Одна в Стране Чудес.

Среди исхоженных дорог,

Текущих в море рек,

Алиса! Знаешь, я б не мог

Забыть тебя вовек,

Как в книге забытой цветок,

Не сохнущий вовек.

Глава I

Вниз сквозь кроличью нору

Алисе так наскучило сидеть возле сестры на берегу реки в полном бездельи: разок-другой она заглянула в книжку сестры, но там не было ни картинок, ни разговорчиков. И Алиса подумала:

«И зачем нужны книжки, в которых нет ни картинок, ни разговорчиков?»

Она размышляла, (как могла — потому что в такой жаркий день сонные мысли просто растекались в голове) будет ли ей приятно плести венок из лютиков, и стоит ли идти рвать в поле ромашки? И тут внезапно мимо неё, моргая розовыми глазками, промчался Белый Кролик.

В этом не было ничего экстраординарного, и Алисе даже послышалось, что Кролик как будто пробормотал:

— О радость моя! Дорогуша! Как я опаздываю!

Нет, разумеется, в этом не было ничего удивительного. Алиса не удивилась даже тогда, когда Кролик заговорил, хотя удивиться было чему. Но тогда всё показалось ей совершенно обыденным.

Но когда Кролик вытащил золотые часы из жилетного кармана, испуганно глянул на них, и затем помчался дальше, Алиса мигом вскочила на ноги, потому что её потряс этот удивительный Кролик в жилете, да ещё в придачу с золотыми часами в кармашке.

Сгорая от любопытства, она побежала по полю вслед за шустрым Кроликом, и, надо сказать, вовремя, потому что увидела, как Кролик ловко нырнул в нору под самой изгородью.

В то же мгновение Алиса юркнула следом за Кроликом, даже не подумав, суждено ли ей вернуться назад.

Кроличья нора сначала шла прямо, как тоннель, а потом внезапно обрушилась вниз, так внезапно, что Алиса не смогла и глазом моргнуть от неожиданности, как стала падать вниз, как будто провалилась в глубокий колодец.

Потому ли, что колодец был так глубок, или падала она очень медленно, но у Алисы оказалась масса времени, чтобы не только оглядеться вокруг, но и даже задать самой себе вопрос: «А что там будет дальше?»

Чтобы понять, куда дело клонится, она попыталась посмотреть вниз, но там было так темно, что хоть глаз коли. Тут она стала рассматривать стенки колодца. Она заметила, что все стены колодца сплошь заполнены шкафчиками и книжными полками, и там и сям на гвоздиках висели картины и разные географические карты.

Заметив на полке какую-то банку, Алиса ловко схватила её. Хотя на банке красовалась надпись «Апельсиновый Джем», она, увы, оказалась совершенно пустой.

Ей так не хотелось бросать банку вниз, чтобы кого-нибудь не убить там, внизу, и поэтому она постаралась аккуратно засунуть банку в какой-то книжный шкаф, мимо которого пролетала.

— Хорошо! — уверяла себя Алиса, — После таких кувырков мне уже совсем не страшно будет падать с лестницы. Какой же храброй я покажусь всем дома! Могу и с крыши сигануть! И даже не пикну!

(Скорее всего в этом Алиса была даже чрезмерно права!)

Вниз! Вниз! Вниз! Неужели падение будет безконечным?

— Интересно, сколько же миль я уже пропадала? — вслух подумала Алиса, — Должно быть, я уже подлетаю к центру Земли! А это, если мне память не изменяет, пять тысяч миль вниз!

(Уверен, вам известно, что чем-то в таком роде Алису пичкали в школе, и хотя это был не самый лучший момент для неё демонстрировать свои познания, тем более, когда тебя никто не слышит), она была не в силах удержаться.

— С расстоянием, кажется, разобрались, но что делать с широтой и долготой?

(Алиса совершенно не знала, что такое широта и долгота, но ей сразу понравилось шеголять этими великими словами) и вскоре она стала спрашивать снова:

— Удивительно, пролечу ли я насквозь через весь земной шар? Как смешно представить себя среди людей, которые ходят вниз головой, кажется, их зовут «антипариями». Или «антиперсонами?»

(Как ей на сей раз повезло, что никто не слышал этого бреда, потому что она наверняка что-то опять напутала)

— Только там одно плохо — мне придётся допрашивать их, как называется их страна?

«Простите, мадам, это случайно не Новая Зеландия или Австралия?

Говоря это, Алиса даже попыталась сделать реверансик. (А ты можешь себе представить реверансик, да ещё в воздухе и во время падения? Интересно, и как же ей это удалось?)

«Нет, если я её спрошу об этом, она подумает, что я страшная невежда. Поэтому дай-ка я лучше поищу, где про это написано! Где-то ведь должно быть написано, что это за страна!»

Вниз! Вниз! Вниз! Алисе не было больше, чем заняться, и она заговорила снова:

— Я думаю, Дине придётся поскучать по мне! (Дина это моя кошка) Надеюсь, они не забудут налить ей ночью молочка в блюдце! Дина! Дорогуша! Как бы я хотела, чтобы ты была здесь со мной! В воздухе, конечно, нет мышек, но зато блошек выше головы! Любопытно, едят ли кошки блошек?

Алиса понимала, что потихоньку засыпает, поэтому повторяла мечтательно:

— Кошка лопает блошку? Кошка лопает блошку?

Она бормотала всё соннее и соннее:

— Едят ли блошки кошек? Едят ли блошки кошек?

Вы видите, оттого, что Алиса не знала ответа ни на один из заданных вопросов, ей было всё равно, какой из них задавать.

Ей казалось, что она вот-вот заснёт. Ей снилось, что она ведёт под ручку Дину и так серьёзно-серьёзно наставляет её:

— А теперь, Диночка, открой-ка мне правду, ты ела когда-нибудь летучих блошек?

И тут, раз, раздался жуткий треск, и она неожиданно свалилась на гору сухих веток и листьев.

Алиса ничуть не ушиблась, и когда мгновенно вскочила на ноги, она посмотрела наверх, но там было темно, зато перед ней был длинный коридор, и вдали мелькал Белый Кролик, спускаясь куда-то вниз. Нельзя было терять ни секунды. И Алиса помчалась следом за Белым Кроликом быстрее ветра, и так вовремя, что даже слышала, как он причитал, сворачивая за угол: «О мои ушки! Мои усики! О, ужас! Как сильно я опаздываю!» Кролик был совсем рядом, за углом, но когда она свернула за угол, Кролик уже пропал из глаз, а она сама оказалась в длинном низком зале, освещенном рядом ламп, свисающих с потолка. Во всех стенах было множество дверей, но как оказалось, все они были заперты. Алиса тщетно попробовала открыть двери сначала с одной стороны, потом с другой, и наконец остановилась посредине, гадая, как ей найти какой-нибудь выход. Внезапно она наткнулась на маленький трехногий стеклянный стол с толстой крышкой, на нём ничего не было, кроме крошечного золотого ключика. Первая мысль Алисы заключалась в том, что ключик должен подходить одной из дверей зала; но, увы! либо замки были слишком большими, либо золотой ключик был слишком малюсенький, но, во всяком случае, он не сумел открыть ни одну дверь. Однако тут же Алиса наткнулась на занавеску, которую раньше не замечала. За ней была маленькая дверца примерно пятнадцати дюймов высоты: она вставила маленький золотой ключик в замочную скважину и к ее огромному восторгу, ключик подошёл! Дверка открылась, и за ней обнаружился небольшой коридор, пожалуй, не шире крысиной норы. Алиса опустилась на колени и, посмотрев в нору, увидела в конце коридора самый прекрасный сад из тех, какие вам когда-либо выпадало видеть. Как ей хотелось выбраться из этого темного зала и бродить среди роскошных гирлянд ярких цветов и чудесных, звонких фонтанов, а она даже не могла пробраться через дверной проем. «И даже если бы моя голова пролезла в дверцу, — подумала бедная Алиса, — Что толку было бы в этой голове без плеч? О, если бы я умела складываться как труба телескопа! Думаю, я могла бы научиться этому, если бы знала, с чего начать!» «А теперь вы понимаете — в последнее время произошло столько невероятных событий, что Алиса начала думать — право же, в этом мире почти нет ничего невозможного!» Казалось, что мало пользы от беготни у маленькой двери, поэтому Алиса тут же вернулась к столу, втайне надеясь, что найдет на нём еще один золотой ключик или, в крайнем случае, книгу инструкций для складывания людей, как телескопы, однако на этот раз она нашла только совсем маленькую золотую бутылочку («которой, конечно, не могло быть здесь раньше», — подумала Алиса») — и на горле бутылочки висела бумажная бирка со словами «ВЫПЕЙ-КА МЕНЯ!», напечатанными на бирке большими красивыми буквами.

Легко сказать — «ВЫПЕЙ-КА МЕНЯ!» Однако маленькая мудрая Алиса не собиралась спешить этого делать.

«Нет, я сначала посмотрю, написано ли тут „ЯД“ или нет» — подумала она,

(Это всё потому, что ей пришлось прочитать несколько жутчайших историй о детях, которые сгорели, были съедены дикими зверьми и — всяких других неприятных вещах, которые происходили только потому, что детишки не соблюдали простых правил, которым их учили в школе: например, что раскалённая кочерга может слегка обжечь, если вы рискнули держать её в руках слишком долго; и если вы сильно порежете свой палец ножом, из него уж точно пойдёт кровь. Алиса никогда не забывала о том, что если вы много пьёте из бутылочки с надписью «ЯД», то рано или поздно вам от этого мало не покажется.

Тем не менее, на бутылочке не было написано «ЯД», поэтому Алиса рискнула отпить из неё. И так как вкус показался ей очень приятным (на самом деле это была некая смесь вкуса вишневого пирога, заварного крема, миндаля, обжаренной индейки, ирисок и наконец горячего тостера с маслом), она очень быстро всё выпила.

* * * * * * *

* * * * * *

* * * * * * *

«Что со мной творится! — подумала Алиса, — Кажется, я на самом деле складываюсь, как телескоп».

Так и было: теперь она стала десяти дюймов высоты. Её лицо просветлело, когда она подумала, что теперь легко проскочит сквозь маленькую дверку и попадёт-таки в этот прекрасный сад. Но, во-первых, при этом она подождала несколько минут, чтобы понять, не будет ли она ещё больше уменьшаться, и надо сказать — немного нервничала по этому поводу.

«Интересно, чем это может закончиться? — подумала Алиса, — И если я исчезну, как свеча, то что мне тогда делать?»

И она попыталась представить себе пламя свечи после того, как свеча сгорела, но не смогла, потому что никогда не видела нигде ничего подобного.

Через какое-то время, обнаружив, что больше ничего не случилось, Алиса решила пойти прогуляться в сад. Но, увы, (бедненькая Алиса!) когда она добралась до двери, она обнаружила, что забыла маленький золотой ключик. Когда она вернулась к столу за ключиком, она обнаружила, что не может дотянуться до него: она могла видеть ключик через толстое стекло, и она даже попыталась ее взобраться по одной из ножек стола, но ножка оказалась слишком скользкой. Устав от тщетных попыток взобраться по ней, бедняжка села и безутешно зарыдала.

«Ты что, не видишь, что плакать бесполезно! — довольно строго отчитала себя Алиса, — Прекрати сию же минуту!»

Алиса привыкла давать себе только очень хорошие советы (хотя порой не спешила ими пользоваться) и отчитывала себя так, что порой приходилось рыдать, а однажды попыталась надрать себе уши за то, что проиграла сама себе в крокет. А всё потому, что ей порой нравилось быть двумя людьми одновременно!

«Но сейчас это бесполезно! — грустно подумала Алиса, — притворяться двумя сразу. Из меня сейчас и один респектабельный человечек едва ли выйдет!

Вскоре её взгляд упал на маленькую стеклянную шкатулку, которая лежала под столом: она тут же открыла её и увидела очень маленький пирожочек, на котором смородинками было выложено прекрасновидное слово «ЕШЬ-КА!».

«Хорошо, ладно, согласна, я съем-ка это, — сказала Алиса, — и если это поможет мне вырасти, то я доберусь до ключика, а если стану меньше, то точно проползу под дверью; так что в любом случае я попаду в сад! И мне всё равно, как это произойдёт!

Она немного откусила от пирожочка и стала спрашивать себя с тревогой:

«Вырасту или уменьшусь? Вырасту или уменьшусь?»

Чтобы лучше почувствовать, растёт ли она или нет, Алиса положила руку на макушку, и была очень удивлена, обнаружив, что остается того же самого размера — как это обычно происходит, когда кто-то ест такие маленькие пирожочки. Но Алиса уже привыкла к тому, что в жизни бывает только интересное и удивительное, ей казалось глупым и скучным, чтобы жизнь вдруг стала такой обыденной

Поэтому она серьёзно приступила к делу и мигом прикончила весь пирожок.

Глава II

В Луже Слёз

«Всё прикольнее и прикольнее!» закричала Алиса (её удивление было столь велико, что она совсем забыла, как говорить на хорошем английском языке); «Ого! Теперь я разворачиваюсь, как самый большой телескоп, который когда-либо был! До свидания, ножки!» (Когда она посмотрела на свои ноги, они, казалось, так далеко ушли, что совсем исчезли из виду). «О, мои бедные маленькие ножки, я хочу спросить вас, кто теперь, дорогие мои, оденет вас в чулочки и башмачки? Кажется, сама я уже не смогу! Скорее всего это правда, что не смогу! Я буду слишком далеко, чтобы побеспокоиться о вас: вы должны сами управлять собой наилучшим образом, как сможете, — но я должна быть добра к ним, — подумала Алиса, — иначе, такое вполне возможно, они не будут ходить так, как я захочу! Позвольте мне сказать: «Я буду дарить им новую пару сапог каждое Рождество!»

И она продолжила размышлять, как она с этим справится. «Придётся послать к ним посыльного! — подумала она, — И как это смешно — отправлять поздравительные открытки и посылочки своим ногам! И как странно будет выглядеть адрес:

«Правая Ножка Алисы,

Коврик Недалеко от Каминной Решётки.

Алисе с Любовью!»

«Что за чушь я несу!»

В это мгновение её голова ударилась о крышу зала: вау, на самом деле она была теперь высотой более девяти футов, и поэтому сразу подхватила маленький золотой ключ и поспешила к двери сада.

Бедная Алиса! Ей выпало, лёжа на полу, едва-едва одним глазом видеть прекрасный сад, зная, что попасть в него совершенно безнадёжная затея. И понимая это, Алиса села и снова горько зарыдала.

«Тебе должно быть очень стыдно! — наконец произнесла она, — такая большая девочка, как ты, — (она могла себе позволить так сказать) — и так плакать! Ну-ка прекрати! Я приказываю тебе!»

Галлоны слёз продолжали затапливать всё, пока вокруг Алисы не образовался глубокий бассейн, около четырёх дюймов глубины, к тому же залившая половину коридора.

Спустя какое-то время Алиса топот чьих-то шагов очень близко, и поспешно стала тереть глаза, чтобы рассмотреть, что там творится. Это был Белый Кролик, одетый в роскошный фрак, с двумя лайковыми перчатками в одной руке и огромным бальным веером в другой: он явно куда-то очень спешил, и недовольно бормотал при этом:

«О! Герцогиня, герцогиня! Ой-ёй-ёй! Она просто озвереет, если я опоздаю! О! Герцогиня!»

Алиса была в таком отчаянье, что была готова просить помощи у кого-угодно, поэтому, как только Кролик подскочил к ней, она возопила жалобным, робким голосом: «Если вам, сэр…»

Кролик подпрыгнул, как ошпаренный, уронил на пол перчатки и веер, и бросился в темноту с такой невероятной скоростью, какую мог себе позволить.

Алиса быстро подняла с пола веер и перчатки, и так как в зале было очень и очень жарко, она принялась обмахиваться этим веером.

«Дорогуша моя! Как странно всё здесь сегодня! Всё катится кувырком! А ещё вчера все было как обычно. Интересно, что меня так перевернуло этой ночью? Дайте-ка подумать, когда я встала сегодня утром, была ли я сама собой или кем-то ещё? Кажется, я стала немножко другой! Но тогда позвольте вопрос, а кто я теперь такая? Вот ведь головоломка!»

И она стала перебирать всех своих подружек, пытаясь понять, не превратилась ли она случайно в одну из них?

— Я уверена, я — не Ада! — закричала Алиса, — У Ады волосы завиты длинными вьющимися локонами, а у меня локонов совсем нет. Таким образом, я точно не Мейбл. У меня в голове столько всяких вещей, а у неё там вообще ничего нет. Ну, да и вообще, я — это я, а она — это она! О боже! Как я озадачилась! Всё-таки дай-ка я проверю, не забыла ли я всё то, что когда-то знала? А ну давай-ка: четырежды пять — двенадцать, четырежды шесть — тринадцать, четырежды семь… О дорогушенька! До двадцати мне так не добраться никогда!

Ладно, допустим, таблица умножения не в счёт! Тогда займёмся географией! Итак! Лондон — столица Парижа, а Париж — столица Рима, а Рим… Нет, это все неправильно, я клянусь! Вау! Меня, кажется, подменили на Мейбл! Ну-ка, почитаю-ка я «Что может…»

Алиса скрестила руки на коленях, как будто была примерной школьной отличницей на уроке, и начала громко и с выражением читать вот что, но при этом её голос звучал как-то хрипло и странно, и слова были какие-то левые и непонятные:

Что может крошка крокодил?

Вращать своим хвостом

А также может выпить Нил,

И закусить кустом.

Он улыбается. Каков!

Нам хорошо, ей-ей!

Приятно видеть нам мальков

Меж мощных челюстей!

«Нет сомнений, что это неправильные слова, — сказала бедная Алиса, и её глаза снова залились горючими слезами, когда она продолжала: «Я, должно быть, превратилась в Мейбл. Теперь мне придется жить в этом маленьком домишке, об игрушках можно забыть навсегда, играть в них мне уже никогда не придётся, а я буду только учить уроки! О, столько уроков, и все их надо выучить! Ну, так тому и быть — если я Мэйбл, тогда навсегда останусь здесь! Пусть только попробуют явиться ко мне и попросят вернуться! Это бесполезно, даже если они опустят все свои головы голову и скажут: «Вернись пожалуйста домой, дорогая!» Они от меня только и услышат: «А вы скажите мне, кто я? Сначала скажи мне, а потом, если мне нравится быть этим человеком, я тогда так уж и быть поднимусь: если нет, я останусь здесь, как вкопанная, пока не стану кем-то другим, — но, о, дорогая! — воскликнула Алиса, внезапно разрыдавшись: «Как жаль, что они не опустят голов! Мне так надоело быть здесь такой одинокой!»

Только она успела промолвить это, как с удивлением увидела, что у неё на руке надета одна из маленьких белых перчаток Кролика.

«Как это у меня вышло?» — подумала она, — «Я наверно должна снова стать маленькой».

Она встала и подошла к столу, чтобы измерить себя, и обнаружила, что, как она могла догадаться, она была теперь около двух футов в высоту и быстро сокращалась: она вскоре поняла, что виной тому этого был веер, который она держала в руках. Она бросила его поспешно, как раз вовремя, чтобы вообще не исчезнуть.

— Ух! Чуть-чуть не пролетела! — сказала Алиса, сильно испугавшись внезапных перемен, но очень радуясь, что уцелела.

«А теперь — быстро в сад!»

И она побежала, так быстро, как только могла, к маленькой двери, но, увы! Дверца была снова наглухо заперта, и маленький золотой ключик так и лежал на стеклянном столе, там же, где и раньше.

«Всё много хуже, чем могло быть! — подумало бедное дитя, — потому что я никогда не была такой малюсенькой, никогда! Да, это так! Плохи мои дела! Всё плохо, как никогда!

Только успела она это сказать, как нога её соскользнула, и, плюх, она очутилась в солёной воде по самую шею. В голове Алисы промелькнуло, что она каким-то образом упала в море.

«В этом случае я могу вернуться домой по железной дороге», — решила она. (Алиса некогда была на берегу моря и думала, что куда бы вы ни поехали на побережье Англии, там вы найдёте несколько купальных кабинок и кучу детей, детей, роящихся в песке деревянными лопатками, а за ними — ряд жилых домов, и наконец — железнодорожная станция.)

Но тут стало понятно, что она не в море, а в топи из слёз, которые она сама же и наплакала, когда была такой страшно высокой — целых девять футов!

«Не надо мне было так реветь! — сказала Алиса. Теперь она плыла, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход.

«Вот ведь наказание — утонуть в собственных слезах! Конечно, это было бы абсолютно нелепо! Однако сегодня всё нелепо.

Тут она услышала, громкий плеск, и подплыла ближе, чтобы понять, кто это там бултыхается: сначала ей показалось, что это морж или бегемот, но потом она вспомнила, насколько маленькая она была только что. А это была всего лишь мышь, которая тоже поскользнулась и упала в воду.

«Послушай! А не поговорить ли мне с этой мышью? Здесь всё не так, как там, я думаю, может она умеет говорить: во всяком случае, нет худа без добра».

И собравшись духом, она начала:

— О, мышь! Вы случайно не знаете, как выбраться из этого бассейна? Я так устала плавать здесь, о мышь!

(Алиса подумала, что это должен быть правильный подход к разговору с мышью: раньше ей никогда не приходилось это делать, но она вспомнила, что видела в латинской грамматике своего брата:

Именительный Падеж — - Мышь,

Родительный Падеж — - Мыши,

Дательный Падеж — - Мыши,

Винительный Падеж — - Мышь,

Звательный Падеж — - О Мышь!

Ну и какие доказательства вам ещё нужны?)

Мышка посмотрела на неё довольно любопытным взором и, казалось, даже подмигнула Алисе одним из своих маленьких глаз, но так и ничего не сказала.

«Возможно, она не рубит в английском, — подумала Алиса, — Осмелюсь предположить, что это французская мышка. Итак, перейдем и вернёмся к Уильяму Завоевателю. (Несмотря на все её знания об истории, у Алисы не было четкого представления о том, что могло быть так давно). Поэтому она снова произнесла: «Ou est ma chatte? (Где моя киска?)», которое было первым предложением в её французском учебнике. Мышь внезапно выпрыгнула из воды и, затряслась от испуга.

— О, простите ради бога! — поспешно воскликнула Алиса, опасаясь, что она потревожила чувства бедного животного, — Я совсем забыла, что вы не в восторге от кошек».

— Не говори слова «кошки»!» — истошно крикнула Мышь, пронзительным, страстным голосом, — А ты на моём месте была бы от них в восторге?

— Ну, скорее всего, нет, — довольно миролюбиво сказала Алиса, — Не сердитесь на это. И всё же мне было бы приятно познакомить вас с нашей кошечкой. Её зовут Дина! Я думаю, вы бы несомненно полюбили кошечек, если бы поболтали с ней. Она такая милая тихая кисуля, — продолжала Алиса, лениво плывя по бассейну и мурлыкая вполголоса, -А как спокойно, как мило она улыбается, сидя у очага, облизывая лапы и умывая мордочку, и какая она приятная на ощупь, мягонькая, пушистая — и как она такая капитально ловит мышей… ой, простите!

Тут вся шерсть на мыши встала дыбом, и Алиса осознала, что та оскорблена до глубины души.

— Нет-нет! Мы больше не будем об этом говорить, если вы этого не желаете! — сказала Алиса.

— В самом деле?! — закричала Мышь, которая дрожала от головы до пят, — Как будто это я завела этот отвратительный разговор! Наша семья всегда ненавидела кошек: отвратительные, низкие, вульгарные твари! Не употребляй никогда этого имени! Прошу тебя!

— Хорошо! Я не буду! — сказала Алиса, торопливо меняя тему разговора, — Ты… ты любишь собак?

Мышь не ответила, поэтому Алиса с нетерпением продолжила:

— Рядом с нашим домом живёт такая хорошенькая собачонка, которую я хотел бы показать тебе! Знаешь, маленький, классный терьер с сияющими глазками и такими длинными-длинными, вьющимися каштановыми локонами! И он будет слушаться вас, и он будет защищать вас, и всякое такое — всего и половины не упомнишь! Хозяину него фермер, и он говорил, что не расстанется с псом ни за какие деньги! Он рассказывал, что пёсик передавил всех крыс в округе… О господи! — печально возопила Алиса, — Кажется я снова перегнула палку!

Алиса увидела, что бедная мышка припустилась от неё наутёк, что было духу — только волны кругом пошли.

Поэтому она нежно позвала:

— Мышенька, дорогая, славненькая! — умильным голоском позвала Алиса, — Вернись ко мне! Даю слово, если это тебе так не по нраву, мы больше не будем говорить о кошках или собаках!

Когда Мышь услышала это, она обернулась и медленно поплыла обратно к Алисе (мордочка её была бледна).

«Похоже. она очень расстроена!» — подумала Алиса.

— Пойдём на берег, — сказала Мышь тихим, дрожащим голосом, — я расскажу тебе свою историю, и ты поймёшь, почему я ненавижу кошек и собак!

И вправду, настало время вылезать, потому что в бассейн набилось жуть как много птиц и всяких зверюшек: здесь были Роби-Гусь, Пти-Додо, Попугай Лори, и Орлишка Эд, и вдобавок несколько других весьма причудливых существ. Алиса плыла впереди, и вся компания устремилась к берегу вслед за ней.

Глава III

Бег На Ринге и Хвостатая История.

Это была действительно очень странная компания — та, что теперь собралась на берегу — птицы с взлохмаченными и перепутанными перьями, животные с мокрым мехом, все дрожащие от холода, капающие, мокрые, недовольные, хохлатые и сердитые.

Первый вопрос, конечно же, состоял в том, как высохнуть. Тут они стали спорить по этому поводу, и через несколько минут Алисе показалось, что она так хорошо знает их, как будто знакома сними тысячу лет. В самом деле, у неё была довольно длинная перепалка с Лори, который, сразу надулся и пробурчал:

— Я старше и знаю всё лучше!

Алиса не могла позволить такого обращения с собой, и зная свой возраст, она спросила о том же Лори, но тот отказался отвечать. На том спор и закончился. Наконец Мышь, которая выглядела среди них самым большим авторитетом, заорала:

— Сейчас же всем сесть! Всем слушать меня! Я вас всех высушу!

Все они уселись рядышком в большой круг, с Мышью посередине. Алиса не сводила с Мыши глаз, так как она чувствовала, что с Мышью случится большой конфуз, если она скоро не высохнет.

— Ах! — сказал Мышь с важным видом, — все ли готовы? Это самая иссушающая история из всех, какие я знаю. Тишина, если угодно! «Уильям Конкверор, чьё дело был благословлено Папой, вскоре был представлен англичанам, которые нуждались в зачинщиках, и в последнее время очень приспособились к узурпации и завоеванию. Эдвин и Моркар, графы Мерсии и Нортумбрии … —

— Угхх! — сказал Лори, содрогаясь.

— Прошу прощения! — сказала Мышь, нахмурившись, но очень вежливо, — Вы что-то сказали?

— Это не я! — поспешно отмахнулся Лори.

— Значит, мне померещилось! — угрожающе сказала Мышь.

— Итак… Я продолжаю! «Эдвин и Моркар, графы Мерсии и Нортумбрии, заявили о нем: даже Стиганд, патриотический архиепископ Кентерберийский, нашёл это целесообразным…»

— Нашел что? — крякнула Утка.

— Нашёл это! — отреагировала Мышь довольно грубо, — Конечно, ты знаешь, что это такое!

— Я знаю, что такое «это» достаточно хорошо, например, это когда я нахожу лягушку или червячка. Вопрос лишь в том, что же там нашёл архиепископ?

Мышь не заметила этого вопроса, но поспешно продолжила: «Почуяв, что нужно пойти с Эдгаром Атлингом, чтобы встретиться с Уильямом и предложить ему корону. Поведение Уильяма сначала было умеренным. Но наглость его норманнов…

— Как твои делишки, дорогая? — продолжала она, обращаясь к Алисе, — Сушишься?

— Мокра, как никогда! — ответила Алиса упавшим тоном, — Всё это, кажется, совсем не сушит меня!

— В таком случае, — торжественно сказал Додо, поднимаясь на лапы, — я хочу двинуть предложение закрыть лавочку для немедленного принятия более энергичных средств… э-ээ, спасения…

— Говорите по-человечески! — сказал Орлёнок Эд, — …Я не понимаю значения и половины этих слов, они такие длинные и мудрёные, и, более того, предполагаю, что и вы тоже!

И тут Орлёнок Эд потупился, чтобы скрыть улыбку, а некоторые другие птицы захихикали.

— Что я тут собирался сказать, — обиженно сказал Додо, — лучшее, что может нас высушить, — это бег на ринге!

— Что такое «Бег на Ринге»?» — деликатно спросила Алиса (не то, что она хотела бы что-то узнать, просто Додо остановился, как будто ждал, что все подхватят его тезисы, а никто больше не хотел ничего говорить — все помалкивали в тряпочку.

— Как?.. — важно сказал Додо, — Лучший способ объяснить это — это сделать!. (И, чтобы вы могли бы попробовать сами, ну, в какой-нибудь зимний день, я расскажу вам, как Додо блестяще справился с этим.)

Сначала он нарисовал что-то подобное кругу («точная форма не имеет никакого значения», — пояснил он), а затем вся партия была расставлена по кругу, кое-где и кое-как. Не было никаких «Раз, два, три и прочь», и они начали бегать, как им хотелось, и остановились, когда пришлось, так что было нелегко узнать, когда гонка закончилась. Однако, побегав полчаса или около того, они все высохли, а потом Додо внезапно провозгласил: «Гонка завершена!».

И они все толпились вокруг него, задыхаясь и спрашивая: «Додо! А кто победил?»

На этот вопрос Додо не мог ответить без серьёзных раздумий, и потому долго сидел, уткнув большой палец в лоб (в позе, в которой вы обычно видите Шекспира, на его фотографиях), в то время как остальные ожидали ответа в гробовом молчании. Наконец Додо сказал:

— Все победили, и все достойны призов!

— Но кто будет вручать призы? — закричал одновременно целый хор голосов.

— Ну, конечно… она! — сказал Додо, указывая на Алису своим пальцем.

Вся партия сразу окружила её и закричала наперебой:

— Призы! Давай призы!

Алиса не понимала, что ей делать. В отчаянии она засунула руку в карман и вытащила оттуда коробку цукатов (На её счастье, соленая вода не попала в них) и стала вручать цукаты в качестве призов.

На круг не хватило только одного приза — ей самой.

— Она тоже должна получить приз! — сказала Мышь.

— Разумеется! — невероятно серьёзно провозгласил Додо.

— Скажите, что еще находится у вас в кармане? — продолжал он допрос, обращаясь к Алисе.

— Только наперсток! — печально сказала Алиса.

— Передай его мне! — сказал Додо.

Алиса передала Додо напёрсток.

Все снова собрались кучей вокруг нее, а Додо торжественно вручил напёрсток, предварительно сказав:

— Мы умоляем вас торжественно принять этот элегантный наперсток!

И когда он закончил этот короткий спич, все бурно зааплодировали.

Алиса подумала, что все это как-то слишком абсурдно, но все они выглядели настолько сосредоточенными и серьёзными, что она не смела даже смеяться, и, поскольку она не могла придумать, что сказать, пришлось просто поклониться и взять напёрсток настолько торжественно, насколько возможно. Напоследок нужно было съесть цукаты: это сопровождалось невероятным шумом и неразберихой, поскольку крупные птицы жаловались, что они не распробовали, а маленькие на то, что подавились, и их нужно было всё время откачивать, хлопая по спине. Однако, наконец, всё закончилось, и они снова сели на ринг и попросили Мышь рассказать им что-нибудь новенькое.

— Вы обещали рассказать мне свою историю, знаете ли, — сказала Алиса.

— И почему это вы ненавидите К. и С., — добавила она почти шепотом, начиная пугаться, что Мышь снова оскорбится.

— Моя история! Прохвост!

— Про хвост? — удивилась Алиса!

«Конечно, это будет длинное охвостье!» — подумала Алиса, с удивлением поглядывая на хвост Мышки.

— Но почему ты называешь её так?

И она продолжала озадачиваться этим, пока Мышь не поведала, что её история выглядит примерно так:

Знаю всё об этой банде я —

Как услышишь — рот зашей!

Кот у них в судейской мантии

Слыл защитником мышей. Гово-

Рил мышам отважно: «Фыр-р!

Имя мне недаром Джей! Да,

питаетесь неважно вы! От

мышуг до малышей! Я

скажу вам, Мыши, важное,

чтоб не лазить вам в сундук:

Я — защитник, и присяжное,

Писарь, повар, врач и друг.

Обязуюсь стать усладою

И теплом последних дней

И в норе сидеть не надо

Вам под защитою мой

За корзинками, за вила-

ми, вам сидеть причи-

ны нет! Приходите,

мышки милые, вы на

званый мой обед.

Я — защитник,

И присяжное,

Писарь,

Повар,

врач

и друг

Нае

дитесь

до от-

вала

вы

мо

им

сы-

ром

и

ка-

ю

к

!

— Ты не слушаешь!! — серьёзно сказала Мышь Алисе, — Что Ты думаешь об этой истории?»

— Прошу прощения, — сказала Алиса очень смиренно, — Я слежу за ней! Вы, кажется, добрались до пятого финта?

— Этого не было! — крикнула Мышь, резко и очень сердито, — Нить! Из-за тебя я нить потеряла!

— Нить? Я её найду! — сказала Алиса, всегда готовая к тому, чтобы быть полезной, но при этом она с беспокойством поглядывала на Мышь.

— О, это просто невыносимо! Я это не вынесу!

— А что вам нужно вынести! Я наверняка смогу помочь!

— Я так не думаю! — сказала Мышь, вставая и уходя, -Ты оскорбляешь меня, своей глупостью.

— Я не это имела в виду! — взмолилась бедная Алиса, — Но ты так легко оскорбляешься, понимаешь!

Мышь только пробурчала в ответ.

— Пожалуйста, вернись и закончи свою историю!» — позвала Алиса; и все остальные присоединились к хору:

— Да, пожалуйста, сделай! — крикнула Алиса, но Мышь только недоброжелательно мотнула головой и побежала ещё быстрее..

— Как жаль, что она покинула нас! — вздохнул Лори, как только Мышь совсем пропала из поля зрения, и Старая Крабиха не преминула попенять дочери:

— Ах, моя дорогуша! Пусть это станет для тебя уроком, чтобы ты не выходила из себя!

— Держи язык, Ма!» — сказал молодая Крабиха, вспыхивая как порох, — Тебя хватит на то, чтобы вывести из себя даже устрицу!

— Эх, жаль, нет тут моей Динули! — сказала Алиса вслух, не обращаясь ни к кому конкретно, — она бы всех привела в чувство!

— А кто такая Дина, рискну вопросить? — вмешался в разговор Лори.

Алиса ответила с интересом, потому что она всегда была рада поговорить о своем питомце:

«Дина наша кошка. Вы не представляете, как она умеет ловить мышей! Я так хочу, чтобы вы увидели, как она давит птиц! Хлоп — и сглотнула! Увидела птичку — и клац!»

Речь Алисы вызвала среди присутствующих настоящий фурор. Некоторые из птиц откланялись сразу, одна старая Сорочка стала чересчур тщательно кутаться в перья, причитая:

— Простите, господа, я должна срочно вернуться домой, ночной воздух так вреден для моего горлышка! Так вреден!

Канарейка дрожащим голосом пропищала своим детям:

— Быстро в кровать, мои ласточки! Пришло время укладываться!

Под разными предлогами все разбежались, и Алиса вскоре осталась одна.

— Как жаль, что я ляпнула им про Дину! — сказала она сама себе очень грустно, — Никому она не приглянулась здесь, а я уверена, что она лучшая кошечка в мире! О, моя дорогая Дина! Интересно, увижу ли я тебя ещё хоть когда-нибудь?

И тут бедная Алиса снова заплакала, потому что чувствовала себя такой одинокой и несчастной. Через некоторое время она снова услышала невдалеке лёгкие шажки, и она в нетерпении подняла глаза, всё ещё надеясь, что это Мышь передумала и вернулась, чтобы закончить свою историю.

Глава IV

Билль Летит в Трубу.

Это был Белый Кролик, медленно трусивший вдоль по коридору и с беспокойством озиравшийся по сторонам, как будто он только что что-то потерял. И она услышала, как он бормочет себе: