Бесплатный фрагмент - Практика тихого взрыва

1. Марта. Компания по имени Толпа

Как складываются дружеские компании? Обычно — дворовые друзья, однокурсники, сотрудники. Такие сообщества — камерные, редко пополняются.

Толпа Марты была не такой. Возникнув в начале 80-х в недрах лит кружка при доме пионеров, она обрастала новыми членами по мере того, как совала нос в новые приключения. А приключения она искать умела! Неформалы и странные секты, общественные движения и политические партии.

Пройтись по городу с плакатами «19 партконференция — последний шанс партии», а через месяц стать Анархо-синдикалистами? Запроста!

С утра собраться на субботник по уборке засранных храмов, а потом насшибать денег на кофе, стоя в переходе метро с гитарой? Легко!

Организовать в центральном парке рыцарский турнир? За милые веники!

Марта, или Белка по версии Толпы, была одним из самых «обыкновенных» людей Толпы. Рост средний. Черты не яркие. Фигура? Пропорции правильные, но точеной не назвать. Работала инженером, умела готовить, пришивать пуговицы и мыть посуду. За это Толпа её ценила. Потому что Белка — та, кто запасает орешки на зиму. И делится, если что!

Но даже такой обыкновенный Человек Толпы, как Марта, выделялся на фоне нормальных людей. Только в сентябре пришла молодым специалистом с Универовским дипломом в солидный НИИ, а уже к Новому году институт кипел и готовился к праздничному карнавалу. Кандидаты и доктора писали сценарий и собирались выходить на сцену в простынях.

2. Марта. Бритый, домовитый, конопатый

Двери пригородной электрички захлопнулись, и навьюченная компания потянулась навстречу Большой первомайской вылазке. Толпа решила дать передышку Городу Х. Теперь выходные горожанам предстояло провести скучно — на огородах и демонстрации.

Марта шла с рюкзаком, набитым продуктами и теплыми вещами. Она знала: хочешь быть сытой и в тепле — возьми с собой! Ибо привычки народа Толпы являться на трехдневную вылазку с шоколадкой и налегке ей были хорошо известны.

Полтора часа по тропинке вдоль берега реки — и ты почти на месте.

— Белочка, ты? — высокий, худой Степан кажется материализовался посреди тропинки. — Слушай, чай взяла?

— Привет, Степка! Конечно взяла. Я ж чай люблю.

— Спасительница! Давай рюкзак донесу. Ух, тяжелый. А что там еще?

— Что-что, орешки от голода и шубка от холода, — хмыкнула Белочка.

На поляне стояло уже несколько палаток. Марта заметила незнакомых ребят. Один из них, наголо бритый, конопатый, в камуфляже, с белой крысой на плече, широко оскалился и представился:

— Глеб. А ты — Белочка, я слышал.

Даже по широким меркам Толпы Глеб смотрелся… необычно.

Вылазка выдалась веселой и шумной. Песни под гитару, задушевный трёп, каша на костре, отчаянный заход в реку. Конопатый то ли заигрывал, то ли задирал девчонок. Отдохнуть от Глеба можно было, только когда он удалялся на тренировку. Марта с любопытством наблюдала, как он размахивает руками и ногами и кидает ножик в деревья.

С одной из таких тренировок Глеб радостно принес обезглавленную гадюку. Оказалось, он действительно неплохо метает нож. Или рептилия оказалась в ненужном месте в ненужное время.

На глазах изумленной Толпы Конопатый освежевал и поджарил добычу. С лучком, чесночком, томатной пастой и специями. Хоть продукты уже были на исходе, попробовать деликатес решились единицы.

— У, вкусно! На курятину похоже, только костей много, — сказала Марта.

«Домовитый и прикольный, с ним весело», — так она подумала.

Через пару недель Глеб пригласил смотаться на Грушинку — в Волге искупаться и бардов послушать. Туда сутки ехать? Ничего, с ним не заскучаешь. Глеб свешивался с верхней полки и, стоило Марте заглядеться в окно или в книжку — таскал за волосы или щипал.

Марта как раз пила кефир из пакета. Разозлившись, поднесла к наглой морде пакет и сжала пальцы. Глаза и веснушки обидчика скрылись под слоем кефира.

В этот самый момент Конопатый понял, что влюбился!

А потом был Крым. По выкройке Глеба к поездке она сшила себе такую же камуфляжку. Они выбрались с рюкзаками из Ялтинского троллейбуса на Ангарском перевале и полезли в гору. Какая-то из Демерджи стала местом их первой близости. И местом решения пожениться и родить 2 мальчика и 2 девочки.

Они бродили по Крыму, знакомились с людьми, зажигали на домотдыховских дискотеках. Ночевали в персиковом саду и под виноградником. И наконец нашли Своё место в безлюдной бухточке. И назвали её Беличьей. Там же родились пирожки Глебмартики. Тесто пирожков делали из муки и молочной смеси «Малыш». Начинкой служил зеленый виноград, который рос неподалеку. Глебмартиков невозможно было съесть много без ущерба для желудка. Поэтому ребята щедро угощали проходящих туристов.

3. Марта. Замужем

Жить решили с семьей Глеба — впятером в двухкомнатной «хрущевке». У Глеба была собственная комната. На свое жильё не зарабатывали, а в частном доме, где Марта жила с мамой, не было удобств. Пятой в квартире была младшая сестричка Глеба. Такая же, как братец, конопатая и бедовая девчонка. Она увлекалась танцами и регулярно выстукивала в коридоре топотушки.

Свадьбу отгуляли весело и шумно — всей Толпой. В небесно-голубом парчовом платье с отделкой из белоснежных кружев, сшитом в стиле Франции 16-го века, Марта смотрелась красоткой!

Наутро молодожены обнаружили, что теперь они — семья, ячейка общества. И можно легально заниматься сексом, а не прятаться по углам. И еще — шляться вместе по бесконечным тусовкам Толпы и дружественных компаний.

А тут как раз и День Города Х наступил!

Не то, чтобы прям наступил. Толпа решила, что нужно ввести традицию — отмечать День Города. И как только решила, составила план действий и приурочила к ближайшему воскресенью.

Ребята подготовили плакаты «С Днем Города» и вышли в центр — толпу собирать. Пройтись под пение песен и радостные крики оказались готовы многие. В Парке на лужайке группа мужчин в латах устроила показательные бои.

Глеб с Мартой тщательно готовили свой выход. Конопатому был сшит костюм палача: красный балахон из старого наперника и закрытая шапочка из красных колготок сестрёнки. В колготках — только прорези для глаз. Много позже очевидно те счастливчики, которые это наблюдали, назовут такой головной убор балаклавой. Марта своими руками сотворила орудие правосудия — из швабры, картона и фольги.

Марта собиралась продвигать услуги палача: казни, истязания, выбивание правды. Услуги предоставлялись согласно прейскуранту, который Белочка за пару часов изобразила на листе ватмана.

Предприятие назвали Кооператив «Плаха».

Театральным гримом муж щедро изрисовал себе физию: вампирские клыки и потеки крови невинных жертв.

В таком виде чета выдвинулась в город, зазывая потенциальных заказчиков и рекламируя услуги. В метро пропустили без проблем, только поржали. Ведь о терактах жители Х знали тогда только из новостей дикого, загнивающего, но такого привлекательного Запада…

Около памятника Кобзарю кооператив собрал небольшую толпу потенциальных клиентов. Кто-то крикнул:

— Палач, почему ты прячешь свое лицо? Может, совесть твоя нечиста? У нас гласность!

Глеб словно ждал этих слов. Он стащил с головы «балаклаву», и толпа воззрилась на вампирские клыки и потеки крови на милом небритом лице Глеба. Бинго!

Постепенно до Марты стало доходить: семья — это не только праздники и легальный секс, но и своё, внутрисемейное пространство.

Классно вдвоём гулять по городу, зависать в кафешках с друзьями, развлекаться. Только одно дело тусовки, а другое — совместная жизнь! Оказалось, что готовить муж любил только на природе. А дома — обожал паять электросхемы. Всё пространство комнаты, кроме кровати, равномерно было усеяно радиодеталями и Глебовыми носками. Попытка Марты убрать в доме привела к скандалу. Муж ещё долго потом разбирался с вроде так удачненько рассортированными по цвету и размеру деталюшками. Видите ли, не мог найти ничего! И просто накупил новых. На всю зарплату. Ходить по комнате босиком стало невозможно. Если вы конечно не йог, привыкший спать на гвоздях/ радиодеталях.

По комнате ползали «роботы-убийцы» — монстры, которых Конопатый мастерил из детских игрушек. Да ещё и стряпню Мартыну не ел! Это было обиднее всего. Мама Глеба, Дина Львовна, каждое утро захватывала кухню и готовила на день. Причём не простую еду, а исключительно шедевры. Понятно, что рисовую кашу Марты, как и свои грязные тарелки, Конопатый в упор не видел. Тем более, одним глазом он был вечно в «Изобретателе и рационализаторе». А при каждом удобном случае вообще норовил сдриснуть из дому.

Как думаете, кто был главой этого большого семейства?

Правильно, Дина Львовна! Именно она задавала темп и расписание жизни. А когда была не в духе, домашние прятались по углам и притворялись мебелью. Максимально не в духе Дина Львовна была, когда её кулинарный шедевр подгорал. Вместе с запахом горелого мяса она носилась по квартире, и тогда уже и Марта старалась сдриснуть!

Марта выросла в частном доме, где всегда можно выйти в сад. Здесь пространства явно не хватало, её единственной территорией оказалась кровать. Да, Марту тянуло к мужу. Но на одной химии долго не проживешь.

Всё чаще она чувствовала себя несчастной, обманувшей саму себя дурой. «Врун, болтун и хохотун» — так сказала о Глебе мама. И почему ее к таким тянет? Да еще и с ребенком не торопится — слова о двух девочках и двух мальчиках, которые так понравились Марте в начале отношений, оказались просто словами.

Семья существовала исключительно вне жилища, на людях. Тусовки, умные разговоры, бесчисленные друзья. На вылазках Глеб становился тем зайкой, каким познакомился с Мартой. Дома всё возвращалось на круги своя.

Первые их скандалы были посудными. Марта считала, что если оба работают, то и домашние дела нужно делить поровну. Уж по крайней мере, она не должна за ним мыть посуду. Конопатый вырос в другой парадигме: он всё бросает как есть, и оно как-то становится чистым, глаженым, убранным. Места для компромисса не было.

Марта переставала нравиться себе. По дому ходила хмурая, в старых растянутых футболках и выцветших юбках. Ревела в темноте, отвернувшись от мужа. Хотя всё равно ведь слышал! Не мог не слышать. Просто не хотел замечать.

Истерика затягивала в болото. И вот она уже тонула в слезах и сотрясалась всем телом, а спасительная кочка и протянутая рука понимания — в какой-то другой жизни. Да и не достойна она спасения! Достойные не плачут. Достойных любят и моют посуду сами.

Так бывало в детстве, когда не решалась задача. Тогда Марта залезала под стол и выла оттуда, а испуганная мама ходила вокруг и пыталась привести доводы рассудка. Что задача простенькая, что решим вместе, и всё она поймёт. Мама не понимала: в это время Марта чувствовала себя никудышным слабеньким бельчонком из любимой детской книжки. Который родился дефективным, а значит должен умереть.

Марта засыпала, а наутро с опухшими глазами мчала на работу.

4. Мая. В отпуск!

— Александр Николаевич, подпишете заявление на отпуск? На Ольгу Петровну лабораторию оставляю. Сын в гости приглашает.

— А далеко собрались, Мая Владимировна? Время не отпускное, — начальник удивленно посмотрел на женщину.

— Во Вьетнам. Сын там уже второй год. Фрукты, солнце, жить недорого. И температуры стабильные — круглый год +30.

— Он что, работает с Вьетнамцами? — рука начальника уже подписывала заявление.

— Фрилансер. Работает через интернет, живёт где хочет. Вот подарок маме сделать решил — билеты туда-обратно.

— Хороший сын! Возвращайтесь, Мая Владимировна, ждем!

Мая вышла из кабинета. «Везет некоторым! Моему Егорке ещё расти и расти. Да и не факт, что дождешься от него», — пронеслось в светлой голове начальника, пока он шёл заваривать кофеёк.

Мая вернулась в лабораторию.

— Всё, подписал! Оля, приказ на тебя выйдет, зайдёшь распишешься. Отчёты я сдала. Реактивы заказала. Снабженцам названивай периодически, пускай шевелятся. Будешь передавать данные в департамент — смотри из нормативов не выходи.

Оля лихорадочно записывала указания в блокнот.

— Правду говорим только технологу и Николаичу, — как гвоздь в шпалу, вбила Мая. Оля скорчила недовольную гримасу.

— Мая Владимировна, брехать надоело! Так и думай — кому скажи это, кому то!

— Думать полезно, — прервала Мая. — Нам за это деньги платят. И вообще, не было тебя здесь десять лет назад. Когда просто спускали сверху распоряжения, что и кому писать. А у таких, как мы, был широчайший выбор: либо мухлюешь и работаешь, либо нет. Кому мы в нашем возрасте да с нашей узкой специализацией нужны? Сиди и молись, чтоб до пенсии не выгнали!

Оля побурчала и ушла возиться с колбочками. А Мая ещё долго вертела в голове. О бывшей всесильной фаворитке Генерального. О своих бунтах перед старой начальницей. О том, как паскудно на душе. Будь ты трижды офигенным спецом, на зарплату это не влияет.

Вечером позвонил Михаил.

— Привет, Владыка! — (так он сам любил себя называть). — Да, подписал. Из Москвы прямой до Хошимина. Думаю, как одеться — и в дорогу, и там. В Москве -10, там +30. И я тебя люблю. Честно. Блин, почему я должна тебя обманывать? Я тебя часто обманываю? Всё, давай, пока!

В прошлом у Маи — не слишком хорошие отношения, не слишком престижная работа. Всё прошло-пролетело, на ладошку село. Давно нет мамы. Есть взрослый сын Фёдор, есть любимый — Михаил, он же Владыка.

В юности была большая любовь, которая сделала её матерью-одиночкой. Миша разведен после несчастливого брака, но к дочке и внучке привязан. Первый нормальный мужчина в жизни Маи. По крайней мере, он честен с ней и верен. Работает на её предприятии, на корпоративе и познакомились уже «хорошо за 40». Друг для друга они — спокойная пристань после бурь и крушений. Оба прошли через поиск себя, падения и возвращения в колею нормальности. Вместе проводят выходные и праздники. Могло быть и лучше, но сколько баб смотрят вслед с завистью!

Мая не заметила, как задумалась с телефоном в руке. Ша, делать больше нечего? Пора вещички летние доставать и гладить. Подумать только: раз — и окунуться в лето! Как бы ещё в Москве не потеряться, самолёт не перепутать, паспорт не забыть!

5. Мая. Под стук колес

В купе к Мае на небольшой станции подсела женщина её возраста. Уставшая, с грустными глазами. Женщину провожал мужчина и поцеловал в щечку.

Завязался разговор. Уже много лет женщина жила и работала в Турции. Домой приезжала на пару нетуристических месяцев, и сейчас возвращалась.

— С 90-х мы с мужем бизнесом занимались. Потом бизнес накрылся. Работы в городе нет. Детей растить и кормить нужно. Вот и подалась на заработки. Сейчас в Турции работаю… ну как у нас Жилкомсервис. Сама не бедствую, и домой шлю.

— А как с мужем? Считай, отдельно живёте? Или приезжает?

— Да не хочет никуда ехать, дом бросать! Сидит, случайными заработками перебивается. Может, завёл кого — не интересуюсь.

«Да уж, наверно последняя стадия отношений — когда не интересно!» Это Мая не произносит. Не первый раз убеждается: не всем отношения так важны, как ей. Не у всех такие драмы, трагедии и комедии. Многие сходятся и живут спокойно до старости. Что с ней не так?

Миша — мужик с руками. По хозяйству помогает. На сторону не смотрит. На деньги не жаден, хоть и небогат. Юморной, умеет сглаживать острые углы, договариваться. Только вот через глаза-шторки за толстыми очками ничего не видно. К чему стремится? Чего от жизни хочет? Да ничего! На диване поваляться да телевизор посмотреть.

— Я в юности намотался по СССР, всего повидал. Больше не хочу. Устал.

Казалось бы, именно теперь, когда любимый сын Фёдор «стал на крыло», можно выйти из гонки выживания. О себе подумать. Странно, что в возрасте 50+ многие, подобно Михаилу, уже ничего от жизни не хотят, часто имеют букет болезней. Мая к таким не относилась.

Она живо интересовалась вопросами ЗОЖ и саморазвития — лекции, фестивали, тренинги. В ее рационе большую часть составляла «живая еда» — фрукты, овощи, зелень. Первое время Михаил вместе с Фёдором только посмеивались. Но однажды Фёдор «услышал» — спасибо сыроедному блогеру Савелию. Кнопочка в голове Феди перещелкнулась, и сын уверовал в животворящую силу смузи и сельдерея. Даже ездил на семинар к этому Савелию, а на следующий заезд Маю отправил. Михаил оказался в меньшинстве. Впрочим, на него старались не давить. Скрепя сердце Мая готовила ему «вредную еду».

Вместе с Фёдором Мая пару раз выезжала в зарубежные путешествия и с удовольствием погружалась в непривычную атмосферу. Каждый день там она проживала остро, пробуя жизнь на вкус, цвет, запах, ощущения. Но Вьетнам… Так далеко еще не была. Поездка будоражила воображение.

6. Марта. Слово благодарности

Мужу Марта была благодарна за две вещи: звучную фамилию и школу боевых искусств. Глеб привел туда Марту ещё до их свадьбы, после Крыма. В их женской группе, единственной в большой школе каратистов собрались такие же маленькие, худенькие девчонки. Инструктор группы Игорь по жизни — режиссер любительского театра Гамадрил. Да и человек интересный. Марта готова была слушать его раскрыв рот. Однажды Игорь пригласил воспитанниц на спектакль театра. Марта звала Глеба, но тот был занят.

Располагался театр Гамадрил на окраине города, в крошечном ДК. Играли в фойе, по типу малой сцены. Пьеса глубокая, философская. Играют — как живут, даром что любители! Марта была в восторге от спектакля. Главный герой — султан, и большая часть действия — его разговор с женщиной. Вроде, ничего не происходит, просто двое общаются и узнают друг друга, но насколько захватывает!

На следующий день у Марты тренировка.

— Девушки, знакомьтесь — Семён, мой ассистент.

Семён — высокий, немного несуразный, с обручальным кольцом на пальце. Очки. Мягкая улыбка. Подходит к каждой, даёт советы, показывает. Улыбка через очки стёкол выливается на девушек.

— Не могу ухватить движение ура-маваши, — говорит Марта.

— Ура-маваши — это обратный маваши, — отвечает Семён.

— Блин, Игорь говорит то же самое. Но уловить движение никак не могу.

— Больше про него нечего сказать, — немного виновато улыбается Семён. — Делай, и однажды получится.

Уже потом, когда все вместе шли к метро, до Марты дошло: это же вчерашний Султан! Только вчера он был в чалме и без очков. Да и в совсем другом образе.

— У Семёна маленький сынок, чем-то болеет, — кто-то из группы, оказывается, с ним знаком.

— Здорово, что есть такой классный парень, который решился стать отцом, в отличие от моего Глеба, — откликнулось в голове.

7. Марта. Слезы и утраченные грезы

После первых «посудных скандалов» Глеб стал пропадать вечерами. Домой возвращался, когда Марта и заснуть могла. Конечно, радостью она его не встречала. Пыталась отношения выяснять, плакала. Куда там — чем больше выясняешь, тем хуже! Выдал мужа общий круг друзей: тусуется Конопатый в Толпе с какой-то студенткой Машей!

«Мы ведь меньше года женаты. Что же дальше будет?» — думала Марта. И ещё: «Получается замкнутый круг: я им недовольна, пилю его, реву, у него нет желания быть рядом, я ещё больше недовольна. Что делать?»

— Пойти туда, где они с Машей, загулять самой! — ответила сама себе.

Сказано — сделано! Марта уже и забыла, как быть весёлой. С Машей познакомилась. Выпили вместе, за жизнь общались, ржали как не в себя, ребятам глазки строили. Муж только круги нарезал.

— Блин, Белка, ты классная! Глеб про тебя наговорил всякой хрени!

Здесь уже не выдержала Марта. Уехала к маме.

На следующий день приехал Глеб. С цветами, конфетами и извинениями до небес:

— Дурак был, прости! Ты в сравнении с Машкой королева. Знаешь, говорят: «Борщик, борщик, но иногда и супчику хочется». Как я без тебя?

Не выдержала — простила. Месяц наслаждалась идиллией. А потом — всё по-новой.

Скандалы. Слёзы. Снова нету допоздна. И снова донос: тусуется с девушкой Ксюшей.

8. Мая. Здравствуй, Вьетнам!

Выдохнула Мая уже в самолёте. Разговорились с соседкой. Оказалось, им по пути. Вот это удача! Добираться до места по объяснениям Фёдора — тот ещё квест.

По виду Лизе немного за 30, и ведёт она себя, как уверенная путешественница. Получить визу в аэропорту, переодеться в шорты и футболку. К Вьетнаму готовы! Осталось доехать до центра, найти место продажи билетов и сесть в междугородний автобус до места.

Раздвижные двери включили мир! Запахи тропических цветов, чужой говор и тепло. Оно окутало Маю заботливым шарфом, одарило свободой от холода и тяжелых зимних шмоток. Рецепторы работали на полную!

«Здравствуй, Вьетнам! Кажется, это место, в котором и нужно жить нормальному человеку», — поймала мысль Мая.

Город нереально яркий. Весь увешан огромными вывесками и фонариками. Ностальгией отозвались политические плакаты: рабочий, рыбак, колхозница во главе с коммунистической партией. Пятиконечные звезды и серпы-молоты на фонарных столбах.

Мопеды. Разве бывает столько мопедов одновременно? Какая-то мопедная мафия. Вот они застыли на светофоре. Перебирая ногами по асфальту, водители выезжают на переднюю линию. Зажегся зелёный. Жужжащий рой срывается с места.

Офис продажи билетов — неприметная лавчонка на первом этаже. Ближайший рейс — через 15 минут. Хозяин знаками пригласил идти за собой и начал загружать багажом… мопед. Здоровенные чемоданы еле уместились в ногах, между рулем и водительским местом. Рюкзаки и сумки поменьше жестами показал одеть на себя. И занимать места! Водитель, Лиза с сумкой, Мая с рюкзаком. Благо, все трое довольно изящны. Мая еле села на краешке длинного сиденья мопеда и изо всех сил вцепилась в Лизу.

Это поедет? Это едет! Это благополучно проехало несколько кварталов. И хвала богам — они на месте!

Слипбас — автобус с удобными лежаками в два этажа. На входе Мая показала водителю адрес, где нужно остановиться. Блин, в Европе идеальные дороги и комфорт, во Вьетнаме — идеальные дороги и комфорт. Что с НАМИ не так?

Вот она, Рыбацкая деревушка. Уже в темноте открылись двери, и Мая увидела Фёдора. Тоже на мопеде, одет в одни шорты, возмужал. «И как я такого красавца родила!»

Фёдор сгреб маму в охапку, а затем быстренько уложил вещи на мопед. Мая храбрилась, усаживаясь сзади. Квартал по темному переулку, и они на месте.

За столиком-беседкой общего дворика — русскоязычные ребята и девушки с ноутами. Вполне приличный номер одноэтажного мини-отеля: кухонька, холодильник, комната с большой кроватью, туалет с душем. Пол завален диковинными фруктами.

— Чем тебя кормить? Начнем с кокоса.

Фёдор взял здоровенный зелёный кокос, специальный штопор, проткнул (ну чисто бутылку вскрыл!), вставил в отверстие бамбуковую палочку.

— Держи. Это и жажду утоляет, и питательно.

Мая сделала первый глоток. Мозг пытался определить, сравнить с чем-то неизвестный вкус. Сладковатый. Свежий. Нежный. Дальше — тупик. Просто вкусно!

Кокос действительно насытил

— Теперь хочу в море!

— Одевайся, оно совсем рядом.

Мая натянула купальник. Через узенькую улочку — пляж. Тёплый песок и каменные ступени. Вот оно, море! Ждет, плещет волнами. «Удивительно: пролетаешь полмира, а в море заходишь, как к старому другу. Как ты, друг, без меня? Не скучал?»

Заснула Мая совершенно счастливой. Она — на одной стороне кровати, Фёдор — на другой. Сидит сын, работу работает, коды пишет.

9. Марта. Хочу в Гамадрил

Марта привыкла к девушкам мужа и выработала тактику борьбы за семью. Линия поведения, найденная для Маши, действовала безотказно. Марта знакомилась и начинала общаться с девушкой. Тем более, девчонок муж выбирал классных — интересных, весёлых. А поскольку Конопатый — известное брехло, значит и про жену лапши навешал. Девушка видела разницу и посылала мужа в сад. Так ненадолго он возвращался в семью. Только вот ЕЙ оно надо? Какой смысл сохранять ТАКУЮ ячейку общества?

— Я хочу пойти в театр Гамадрил! — это она сказала мужу вслух.

«Я хочу иметь свой круг общения, где нет тебя и твоих пассий», — это она подумала.

И начала ходить на репетиции. Туда, на окраину, в крошечный ДК. Где иногда появлялся Семён. Семён часто в командировках по работе или в городе родителей, где у него семья. Роли Марте пока не дали — коллектив уже работал над спектаклем. Но за репетициями так интересно наблюдать!

Перед началом Марта крутила боевой танец ката на большой сцене маленького ДК. Инструктор-режиссер Игорь поправлял, подсказывал. Цки, еще цки, верхний блок, разворот с нижним блоком. Прямой удар ногой назад на уровень паха.

Волна горя захлестнула. Оно исходила откуда-то сзади. Марта обернулась.

Блеск очков. Высокая несуразная фигура. Семён натянул улыбку на лицо.

— Привет! Игорь, мы могли бы пообщаться?

Они ушли, а Марту трясло жарким ознобом: «Что с ним? Ему нужна помощь?»

У Марты — двухнедельная задержка. Глеб в шоке:

— Циклы моей жены — как швейцарские часы. Если 2 недели нету месячных — точно беременность! Куда нам заводить ребенка? Срочно на аборт! У меня знакомый врач, он поможет.

— Но мы уже больше года женаты, почему бы не родить? (Интересно, многих ты отвел к знакомому доктору?)

— Ты же видишь, у нас нет условий!

Да, Марта видела. Что Глеб реально был в панике, на него жалко смотреть. И ни о каких условиях для ребенка думать не собирался. Слава богу, через пару дней месячные пошли. Какой смысл быть с тем, кто не хочет, чтобы ты родила ему ребенка, да и сама уже, кажется, не хочешь? Во время секса Марта вдруг поняла: она представляет на месте мужа Семёна! Нет, даже самый брехливый раздолбай этого не достоин!

Говорить было бесполезно. После очередного «раскрытия преступления» каялся, готов был опуститься ниже плинтуса. Но проходило время — всё по-новой! И это не считая брехни по-мелочам. Врал же всем подряд, обещал и не выполнял. Звонил в квартире телефон — стандартная просьба: «Возьми трубку, скажи что меня нет!»

Марта решилась: днём, пока Глеб на работе, договорилась с мужем подруги, забрала вещи и уехала домой, к маме.

— Хорошо подумала? Половина женщин, уходящих от мужей, не выходят замуж повторно. Знаешь об этом? — спросил муж подруги, ведя машину по заледенелой трассе.

— Я потратила на Глеба почти три года жизни, и больше не хочу, — ответила Марта, глядя на поздно встающее зимнее солнце.

10. Мая. Анатомия Рыбацкой деревушки

Мая, одна или с Лизой, плескалась в море, гуляла по берегу и центральной улочке, идущей вдоль берега, заходила в магазинчики с пёстрым пляжно-беззаботным тряпьем. Пропадала на базарчике, где экзотические фрукты соседствовали с рыбой, морепродуктами и дешевым бельем.

Мая не уставала удивляться пожилым вьетнамкам. Они спокойно сидели целый день на базаре на корточках или скрестив ноги. Никакого артрита. Практически все вьетнамцы — небольшого роста и изящного телосложения. С возрастом они, кажется, усыхали на своём солнце.

Ещё одна загадка — мопеды и то, что на них умещалось.

Мамаша с двумя-тремя малышами.

Семья из мужа, жены, детей и тёщи.

Мопед, обвешанный со всех сторон ведёрками, едущий на базар.

Пассажир сзади с лестницей-стремянкой или стеклом метр на полтора в руках.

Русскоязычных много. Соседи, менеджеры в магазинах, отелях, СПА-салонах, кафешках, аптеках.

Лиза привела Маю на одну из тусовок — кафе здоровой еды «Королевы зелени». Несколько уютных столиков со стульями и креслами. Можно забраться с ногами, пить смузи или травяной чай, лакомиться салатом из морской капусты «Мастер йода» или лепёшкой со шпинатом и острым банановым соусом. Да-да, именно острым банановым!

Хозяйка кафе, на вид ровесница Маи, охотно болтала с новенькими.

— Мы делим всех приезжих на туристов, зимовщиков и аборигенов. Туристов — большинство. Приезжают на 7—10 дней, и весь бизнес заточен под них. Зимовщики съезжаются на зимовку — с октября по апрель или меньше. Пик приезжих — высокий сезон — с декабря по март. Зимовщики — это либо удаленка, либо пассивный доход, либо работа по месту. Вьетнамцы с удовольствием берут наших. Не расскажешь туристу о товаре или услуге — пойдет к соседям, где расскажут. В высокий сезон работы валом, люди крутятся как могут. Потому что в остальное время голяк, и нужно как-то протянуть до следующего сезона.

— Ага, мы получаемся туристами, Фёдор — зимовщик, а Вы, наверное, абориген?

— Да. Аборигены живут здесь по многу лет. Раз в три месяца мы выезжаем на визаран — продление визы. Если не хочешь тратиться — в соседнюю Камбоджу. Аборигенов немного. 10 лет назад мы приехали сюда из небольшого сибирского городка и поняли, что дома ничто не держит. Дома — холодно и нет работы. Здесь — всегда тепло. Для жизни достаточно майки, шорт и крыши над головой. Пропитаться можно на 100 долларов в месяц, за столько же — снять жилье.

11. Марта. Тверца, черника, лучший экипаж

Она ушла от мужа — из-за Семёна? Нет! Просто поняла, что любовь (или то, что она принимала за любовь) прошла, а уважения нет. Глеб пытался её вернуть. Снова говорил, что всё осознал. Следом за ней потащился в Гамадрил. Даже романтическое свидание устроил!

Не грело! Да и не верила в чудесное преображение.

Они снова были в одном кругу общения, и совсем скоро Марта убедилась: права была, что не верила. Теперь-то скрывать очередную девушку не было нужно!

«Блин, умеет выбирать — хорошая девчонка!» — улыбнулась про себя Марта. С ней уже можно было не завязывать дружбу — пусть себе живёт спокойно. Марте всё равно. Почти.

Лето 1991-го. До путча, ГКЧП и развала Союза — месяц.

Компания Гамадрила собралась в байдарочный поход по реке Тверца Тверской области. Глеб — с новой девушкой.

Толпа — на ролевую игру по Толкиену в Подмосковье. Команда города Х — Гондор. Марта прикинула: «По срокам успеваю: пройду Тверцу — и в Гондор, с орками воевать.»

Много еды с собой байдарочники не брали, зато взяли ящик водки. Говорят, на эту валюту по пути еду менять удобно. И точно! Никто из местных от обмена не отказывался, люди щедро делились свежими продуктами с огородов. Даже бабушка — божий одуванчик — унесла заветную бутылочку:

— Соседку Марфу приглашу, ох погуляем!

— Скажите, бабушка, а ягода какая сейчас в лесу?

— Да какая — черника.

— Вот здорово, как бы её домой довезти?

— Да как довезти — песком пересыпать.

— В смысле — песком? А как же её от песка отделить? Она ж сок пустит!

— А зачем отделять? С песком и есть!

Пока Марта представляла себе вкус черники с песком, кто-то из ребят догадался:

— Вы имеете в виду сахар-песок?

— Дак мы так его и зовём — песок. А сахар — это который в кусочках, рафинад.

Как местные жители звали настоящий песок, осталось загадкой. Может, никак — нету его здесь.

Дома стояли деревянные, чаще — заброшенные. Места сказочные — грибы, черника, природа дикая. По черничному месту лазили целый день. Вывалили весь сбор на один брезент, разделили по-братски. Марта героически пересыпала ягоду песком и отдала на хранение Алексу — собрату по байдарке.

— Как там мой Кузька, — причитал Алекс, — боюсь, маму не слушается. Он у меня такой — своенравный…

— Это кто такой?

— Да кот мой. Уникальный котяра! Ему уже 5 месяцев, и каждый месяц он весит столько же килограмм! Значит, сейчас — 5!

— Вот это да! — Марта засмеялась. — Думаешь, он и дальше так будет держаться?

— Не знаю, нет наверно. Для кота это уже большой вес, но Кузьма кажется об этом не догадывается.

Они с Алексом оказались лучшим байдарочным экипажем. Прям чувствовали друг друга. Обожали в самые узкие места пролазить. Ну и пролезли…

В последний день это случилось. Плыли узким желобом затоки. Течение — что горная речка! Коряга прошила байду и вышла рядом с ногой Марты. Миг — и они в воде. Благо, неглубоко.

Вещи собрать.

Байду вытащить.

Самим выбраться.

Всё это — пока горит спичка, как сказал бы сержант.

Приплыли! Сиди обсыхай, грейся на солнышке и байду белыми нитками штопай! До станции всего пару километров осталось. Ребята разбросали вещи по байдаркам — ничего, успеваем!

12. Мая. Дальний пляж

— Хотите, съездим на дальний пляж? Я, правда, сам ещё не был, — спросил Фёдор.

— Конечно хотим! — выпалила Лиза.

— Втроём на мопеде мы уже катались, да ещё с багажом, — вспомнила Мая.

Сказано — сделано. Фёдор, Мая и Лиза легко уместились на мопед. Фёдор уверенно газанул, и по узенькой улочке вверх они выехали на хайвэй.

Идеальная дорога, с обеих сторон добротно уложенный плиткой широченный тротуар. Посередине тротуара — аккуратно посаженные деревца, также обложенные плиткой. В самом посёлке, где живут и ходят люди и ездит транспорт, такой же широкий и хороший тротуар — разве что перед дорогими отелями. Зачем это богатство здесь, где народу практически нет?

Мая представила картинку: правительство Вьетнама мечтает о возвращении своих сыновей и дочерей на родину со всех концов планеты. Где они живут, торгуют на рынках, держат вьетнамские ресторанчики и ещё бог знает чем занимаются. Однажды эти люди приедут в родную деревню, застроят пустырь за хайвеем, нарожают деток и будут гулять с колясками по широкому тротуару.

«А ведь Лиза без шлема!»

Мопед мчал с бешеной скоростью, и дорога — то вверх, то вниз.

«Надо было отдать ей свой, всё-таки я в середке. И нога у нее на самом краю подножки: раз — и соскочит».

Мысль тут же стала кровавой картинкой. Жуть! Гнать таких провокаторов из головы поганой метлой!

— Мам, достань у меня телефон в поясной сумке, введи 4827 и зайди в гугл карты.

Рука к поясной сумке. Тоненький айфон в руке. Локоть сгибается, как на шарнире. Внимание на дисплей.

— Есть.

— Дай мне.

Мопед, не сбавляя скорости, как раз летел с горки. Открывался поворот дороги. Мая практически замерла, вжавшись в сиденье и Федю.

«Чем меньше движений и возмущения пространства с моей стороны, тем больше вероятность окончить эту поездку на дальнем пляже, а не в кювете».

Красочный образ кювета привычным пинком мысли был выброшен… в кювет.

Фёдор посмотрел геопозицию и отправил телефон на место. Мопед вынырнул из-за поворота. Открылась чудная картина дальнего пляжа — обширная дуга побережья.

Собственно, дальний пляж ничем не отличался от других, более ближних пляжей. Тот же песок, то же море. И ни души — только пролетающие по хайвею байки. Но пережитый страх придал теплой воде особую нежность, а песку — мягкость. Море каждой струйкой успокаивало и как будто виновато ластилось. Занырнуть поглубже, смыть тревогу!

Когда женщины вышли из воды, Лиза сказала:

— Я сама заядлый автогонщик. Но Федя, это было слишком! А я без шлема. А когда ты попросил у мамы телефон — вообще треш!

— Ладно, назад поедем потише, — Фёдор, казалось, смутился.

— Мая, ты мой герой, — продолжила Лиза. — Моя мама бы весь мозг проела: Лиза, не гони, Лиза, куда едешь. А ты ни слова не сказала, просто сделала, что просил Фёдор.

— Спасибо, Лиз! Здесь все просто: я тоже ехала этим рейсом, и в моих интересах не мешать водителю. Но Федя, правда, я и сама боялась.

13. Марта. Из байдарки в Гондор

Одна беда — блокнот потонул! Как от Москвы в Средиземье добраться, Марта в блокнот записала. Как быть? Помнит название деревни: Ильинское. И что от станции автобус. На нем до конца, а дальше — по одну сторону лес, по другую поле. Идти вдоль поля до реки. Из Москвы электричка идет. А в какую сторону — провал памяти.

Кого это останавливает? Еще по пути к Тверце на Курском вокзале Марта на карту смотрела. Ильинское видела. Выходило, что к Тверской области оно ближе, через Москву ехать смысла нет.

Ночной вокзал. Ребята ждали поезд до Москвы.

— Только скажи, ещё можно всё вернуть, — шептал Глеб, пока его девушка, свернувшись, посапывала на лавочке.

Нееет! Совершенно не тянет! Марта села в электричку.

К Ильинскому оказалось ехать дольше, чем это выглядело на карте. Добралась под вечер следующих суток. Автобусом от станции доехала до упора. Вышла — ни леса, ни поля. Пруд и улица заброшенная. Вокруг никого! Добротный дом, из дома женщина вышла.

— Вы тут не встречали толпу со щитами, мечами, в латах? Ролевики. Их трудно не заметить.

Посмотрела женщина на Марту внимательно.

— Не было таких. Пойдем-ка в дом, расскажешь.

В бревенчатой избе тепло и уютно. Кот мурлычет. Мальчик лет пяти к бабушке жмется. На руке женщины шрам.

— Недавно такую, как ты, защищала. За ней с винтовкой гнались — в меня угодили. Места глухие, всякий люд ходит. В Московской области три Ильинских. Видно, тебе другое нужно, оно рядом с Москвой. Переночуешь, а утром отправишься в своё Средиземье.

Пьют Марта с женщиной ароматный чай. Слипаются у Марты веки. Стелет женщина в общей большой комнате, сама с внуком на другую кровать ложится. Марта уже утопает в перине, когда:

— Бабушка, почему мы ей помогаем? Она нам никто.

— Как же никто? Она человек…

«Платон Каратаев наших дней», — подумала Марта, проваливаясь в сон.

Утро вечера мудренее. Села Марта в электричку, добралась до Москвы. Вышла на перрон, а там — толпа со щитами, мечами и в латах. Трудно не заметить.

14. Мая. Море подскажет

Утром последнего дня Мая зашла в море. За это время они успели сдружиться. Как настоящий друг, море не надоедало расспросами, а только мягко подталкивало мысли.

«Я оказалась в раю. Мне все здесь нравится — климат, условия жизни, люди. Они другие здесь. Не те, что дома стоят в очереди на маршрутку и тихо матерятся, когда ее нет. Не те, что каждый день идут на работу, как на каторгу». Картинки родного города живо всплывали в памяти. «Да, здесь не видно богачей. Но здешние, даже если не достигли финансовых высот, как минимум, что-то сделали, чтобы изменить жизнь к лучшему.

Хочу здесь жить! Но что могу предложить этому миру? Что ему нужно из того, что умею я?»

— Твою занимательную химию! — шепнуло море.

Дома кроме руководства лабораторией по выходным Мая вела занятия в школе альтернативного образования. Ставила красивые опыты с детьми 9—10 лет и «на пальцах» объясняла химию. Было здорово осознавать, что любимая наука — это не всегда головняк старшеклассников и их родителей перед поступлением. Старушка-химия может быть интересной и зрелищной даже в эпоху квестов, английских летних лагерей и компьютерных игрушек! Почему бы не предложить то же самое здешним детям?

Память подбросила картинку: светловолосый мальчик возраста её питомцев плетется с рюкзаком по центральной улице Рыбацкой деревушки. Выражение лица и походка говорят о долгих изнурительных уроках за детскими плечами. Где-то есть русскоязычная школа!

Выскочив из моря, Мая побежала к Фёдору. Идея рвалась наружу! Вскоре школа была найдена, и они мчали на байке на собеседование.

Средний одноэтажный дом, у входа детские и взрослые шлепанцы и пара байков. Директор школы Ксения — приятная женщина средних лет. Вместо кабинета — один из малышевых классов. Марта с Фёдором еле уместились за маленькими партами — в классе их штук 6, не больше.

Химические опыты? Оказалось, их-то и не хватало школе! А чтобы обеспечить загрузку, Ксения Александровна готова отдать Мае Окружающий мир и Биологию.

— А ничего, что у меня нет педагогического опыта и я химик?

— Здесь на это смотрят спокойнее. До нового учебного года время есть. Подучитесь и ждем вас в начале октября. У нас учебный год начинается позже, когда ученики съезжаются.

Мая с Фёдором прошлись по школе: еще пара таких же классов, кухонька со столовой на несколько детских столиков и выход на внутреннюю веранду. Везде игрушки, поделки, настолки. Тянет вкусной домашней едой, и вообще ощущение дома и уюта. Как же захотелось тут работать!

15. Марта. В Гондоре тоже покушать любят!

Средиземье. Народу — пара тысяч со всех концов Союза. Под будущую игру официально выделен кусок в несколько гектаров — леса, луга, речушка. Получено даже разрешение на рубку леса. Мастери что душе угодно, хоть в натуральную величину!

Их команда города Х, она же Толпа — Гондор, Белое королевство. Денетор — душевный друг Марты Степан. Тот, что любит вырастать посреди тропинки и просить чай.

Ребята топорами рубили здоровенные сосны, тут же обтесывали ветви и несли к будущему Минас-Тириту. Впереди бежал щуплый паренек и отсчитывал ритм. За ним — десяток ребят в такт топали с бревнышком. Принесли, и за следующим к лесу. На месте бревна ставили вертикально, вкапывая в песок. К обеду появился частокол.

К обеду — ключевое слово! Представляете аппетит этой команды? А с обедом задержка — дежурные девочки гулять ходили, цветы в поле собирать. Только костер разожгли, воду поставили. Пришлось Марте вписываться, помогать.

За обедом Степан-Денетор подсел к Марте.

— Белочка, кому я здесь могу доверять? Только тебе! У меня в отряде полсотни ртов, из них большинство — мужики. Их кормить нужно. Чтоб за орками гонять — силы нужны. И не магические, а тупо физические. Которые от каши с тушенкой.

— Блин, Степка, опять на кухне! Катюшу свою не хочешь привлечь? Я ж поиграть хотела…

— Да в эльфы она подалась — не хочет, чтоб я ею руководил. Кто вас, женщин, разберет? Ты посмотри на этих принцесс! Вчера макароны варили — чистый клейстер!

— Это да. Бросили в холодную воду и ждали, пока закипит, — усмехнулась Марта, вспомнила вечерние пляски над костром.

— Ну вот! Принимай руководство кухней! Будешь корчмаркой. Будет у тебя корчма «Золотая белка»! Ты ж знаешь — путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Смотри какие красавцы, не то что твой Конопатый. А голодный мужик — что ребёнок.

— Ладно, уболтал! Только чтоб костровой у меня был постоянно!

— По рукам! Сама выбирать будешь.

16. Мая. Фёдор — мамкина гордость

— Я так рад за тебя! Когда приглашал, даже не думал, что решишься на переезд. К осени придумаю, где поудобнее снять жильё. И ещё. Тебе придется научиться водить мопед. Я отдам тебе свой. Как видишь, здесь нет общественного транспорта.

Фёдор — мамкина гордость! С 6 лет математический кружок. Физматшкола. Крутая специальность в ВУЗе. С 4-го курса — работа программером в фирме. Стартовый заработок = маминому «финишному». Одно время боялась, в играх компьютерных пропадет. Слава богу, наигрался.

Через несколько лет работы из фирмы ушел. Начал сам, через интернет, находить задачи и заказчиков. Путешествовал по миру. Фото из самых живописных мест. Описания быта и диковинных фруктов. От Фёдора Мая услышала новое слово — фрилансер. Свободный человек, работающий на себя.

Поначалу просила сообщать, когда очередной перелет. Звонить из аэропорта, что приземлился. Пока был в воздухе, ходила сама не своя. Постепенно привыкла. А во Вьетнаме сын вообще надолго задержался. Несколько месяцев на одном месте — для него рекорд!

Федя не раз звал Маю с Михаилом в гости. Строил серьезные планы, хотел пустить корни в теплых краях. Узнавал о правах иностранных граждан: можно ли самим приобретать землю и строиться. Миша — мастер на все руки, и Фёдор считал, что работа для него найдется. Только вот Михаил не любил даже в отпуск выбираться из дому. А тут — считай переезд. После разговора с директрисой сын с мамой планировали будущее.

— Как думаешь, получится уговорить Мишу поехать с тобой?

— Буду пытаться, но не уверена. Слишком он привязан к работе и дому.

— Да, сложно… А сама-то не передумаешь?

— Не знаю, поживу с этим решением, посмотрю.

Знакомый слипбас доставил Маю и Фёдора в Хошимин ранним утром, еще до рассвета. Фёдор взялся показать Мае город.

Мегаполис просыпался. В парки высыпал народ самого разного возраста. Кто-то бегал, кто-то играл в бадминтон. Целыми группами люди делали зарядку под музыку из телефонов. В одной из мелодий Мая с изумлением узнала «Миллион алых роз»! Неизвестная исполнительница пела по-вьетнамски, и только припев пыталась «изобразить» в оригинале.

Город снова поразил. Пестротой, разнообразием, контрастами. Социалистической символикой. Базарами, магазинами, скученностью. Пунктами приема пищи на детских стульчиках в метре от дороги. Байками, на которых ехали теперь уже вполне офисного вида мужчины и женщины. Вечерними огнями небоскребов в центре.

Кажется, Мая впитывала его всеми органами чувств — многоликий Хошимин!

17. Марта. Светлый = голодный

К началу игры Минас-Тирит был построен. Частокол сосен ограждал внутреннее пространство. Соорудили и помост вдоль стен. Сверху — постоянный часовой на страже. Ворота выходят к склону. Вокруг входа — частокол, в самих воротах — яма от врагов. Что конечно круто, но очень мешает ходить.

Всё население Гондора базировалось в крепости, на небольшом клочке земли. Мастера игры выдали продукты. Гондорцам — меньше всех! Почему?

Легко быть белым и пушистым, когда всего вдоволь. А ты попробуй вот так!

Орки с гоблинами жрут в три горла.

У эльфов своя магия.

Хоббиты — школьники во главе с учителем. Кто ж деток обидит?

А Гондор — просто люди. Хорошие честные люди. И на хлеб должны трудом заработать. Можно из веточек корову изобразить, сена ей заготовить. И вот вам баночка сгущенки — корова молока дала.

Государства-команды льют деньги. Их можно менять на другие деньги или на продукты. Гондорские монеты — самые дешёвые, а металл для литья — только у мастеров!

Девушки Гондора начали плести фенечки — браслетики из бисера. Гондорские фенечки — самые красивые, ценятся в Средиземье. И ещё в Средиземье ценится черный чай! Потому что самые важные события происходили по ночам, а чай помогал не спать.

Марта в сопровождении воина ходила по лугам и собирала чайные травы. Гондор пил травяной чай вместо черного, а на черный менял продукты: небольшую пачку чая на большую банку тушенки.

И конечно Марта готовила! Котелок не успевал остывать, а воины уже проголодались. Только заканчивалась очередная каша — из болота на ужин выползал очередной разведчик.

— Ну нету! Давай рыбную консерву дам. У меня случайно завалялась.

— У меня консервы у самого есть, мне б горячего, я весь день в засаде просидел, — ныл разведчик.

Кто-то творил политику. Составлял заговоры. Заключал союзы. Для Марты игра слилась в один большой костер с кашей. Только по вечерам она выходила на поле перед Минас-Тиритом, чтобы станцевать боевую ката — танец с тенью. Цки, еще цки, верхний блок, разворот с нижним блоком. Прямой удар ногой назад на уровень паха.

В последний день Минас-Тирит всё-таки захватили орки с гоблинами! Да, в яму на входе упал кто-то из врагов. Но это явно не стоило тех неудобств, которые она все эти дни доставляла гондорцам.

18. Марта. На качелях Жизни

Баночка с черничным витамином всё-таки доехала до дому. Участники байдарочного похода собрались в доме напарника Марты по байде Алекса — вспомнить подвиги, фотками распечатанными обменяться. Августовский закат догорал в окошке кухни, где ребята неторопливо пили чай.

— Алекс, покажешь знаменитого котяру?

— Да нету его, издох, сердечный…

— А у Семёна сын умер, — вставил кто-то.

У Марты упало сердце.

— Как, почему?

— Да на крышу залез, видно за птичкой погнался, ну и не рассчитал прыжка — свалился, — ответил Алекс.

— Прости, Алекс, но я про сына Семёна спрашиваю.

— А, он вроде с рождения болел. Его в Киев возили, операцию делали. Там не знаю всех обстоятельств. Да, жаль Семёна…

Вот так — комедия и трагедия вместе на качелях жизни. Известие придавило Марту. Вспомнила волну горя, исходящего от Семёна. Тогда, на репетиции в ДК. Вспомнила обрывки слухов. Как Семён искал спонсоров для покупки какого-то медицинского прибора. Как вроде бы нашел — предприятие в его городе. И вот — всё пошло прахом. Прахом маленького человечка.

19. Мая. Свобода!

Мая летала.

Жизнь расцветала новыми красками. Перспектива будущего в вечном лете каждый день делала прекрасным.

«Скоро я не буду этого видеть», — думала Мая, глядя на весеннюю слякоть.

«Скоро я не буду разгребать эти проблемы», — думала она, слушая дрязги сотрудников, окунаясь в производственную рутину и видя странности начальства.

«Да вообще пофиг на экзамен по охране труда, над которым дрожат ИТР-овцы!»

Она сообщила о своем уходе, отработала положенные 2 недели, проставилась сотрудникам и поблагодарила Водоканал за 26 лет совместной жизни.

Впереди было три месяца тепла, свободы, обучения вождению мотоцикла и биологии. Впервые с самого детства — целое лето свободы!

Одна печаль — Миша и слышать не хотел о совместной поездке. Маины восторги и рассказы принимал «на расстоянии вытянутой руки».

— Однозначно не поеду! У меня тут работа. Кроме меня ее никто не сделает. На кого дом оставить? Чем там зарабатывать? На шее у тебя сидеть? Если ты меня там бросишь, как доберусь домой? Что буду делать дома? Обратно на работу не возьмут.

— Я не собираюсь тебя бросать. Но если что, ты всегда сможешь вернуться. У тебя, в отличие от меня, есть пенсия. Это хоть какие, но деньги. Если твою работу больше никто не сделает, то как же тебя не возьмут? С распростертыми объятиями! Блин, тебе хоть раз там нужно побывать, чтобы понять, нравится или нет!

— Ну хорошо. Давай так: сначала едешь ты. Если сложится удачно и у тебя всё получится, может в следующий раз вместе.

Кажется, Миша долго не верил в реальность затеи. Только когда Мая уволилась, понял — таки да!

Да Мае и самой периодически хотелось себя ущипнуть. 26 лет она наращивала защитную броню квалификации, знаний и полезных знакомств в одной-единственной организации. Могла по одному виду определить состав воды. Разрулить проблему и найти решение. Созвониться с самым высоким начальством, перепрыгнув Николаича на пару ступеней, просчитать и предусмотреть план Б, В и Ë.

«Кто я без всего этого?» — думала она.

Кажется, большую часть жизни ей хотелось что-то поменять, найти себя, жить в собственном темпе. Но старые наработки было жаль бросать — она же вложила время и силы в образование и опыт. А без этого всего что — с 17-летними соревноваться?

Взгляд начал меняться, когда стали навсегда уходить друзья. Внезапно. На рабочем месте, на больничном.

«И это всё? Он так о многом мечтал, был классным парнем, вырастил дочь. Только СЕБЯ не нашел!» — думала Мая, сидя на поминках.

Она не хотела так. А значит видела, что поступает правильно. Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал!

20. Марта. Будешь Кирой

Сентябрь. В Гамадриле начало сезона репетиций.

Обычно в самодеятельных театрах больше женщин. В Гамадриле — наоборот. Ведь многие пришли в театр из групп карате, а мужчин в боевой школе — 90%. Поэтому и в театре ребят вдвое больше, чем девушек.

Решено ставить «Трудно быть богом» Стругацких. Одна из любимых книг Марты с детства, зачитанная до дыр. И конечно, благородный Дон Румата-Антон — герой ее девичьих грёз! Прогрессор Земли — тайный агент, действующий в средневековом государстве. Одинаково легко Румата владеет мечом, искусством дворцовых интриг и боевым вертолетом. Пользуется репутацией дуэлянта и покорителя сердец, на самом деле не проливая крови и избегая придворных дам. Противостоит злу и мракобесию. Румата, которого играет Семён.

Семён пока на репетиции не ходит, но обещал быть.

В отсутствие главного героя остальные пробуются на другие роли. Марта хочет сыграть неотразимую и похотливую фаворитку короля Дону Окану, но Игорь против:

— Нет, Окана из тебя не выйдет. Диапазон пока не раскачан. Хочешь — Кирой будь, Кира пойдет.

Кира, ДА!!! Домоправительница и возлюбленная Руматы. Беззаветно предана благородному дону, погибает в конце, из-за чего Антон «слетает с катушек» и крошит в капусту всех плохих.

Наконец Семён появился на репетиции. Осунувшийся, с лихорадочным блеском в глазах. Но удивительно: внимание всех девушек направлено на него! Как он это делает? Теперь компания ходит из театра двумя группами: в одной — Семён с девушками, в другой — ребята с Игорем. Марта чаще с ребятами — вот ещё, в очереди стоять она не будет!

21. Мая. Ослик, велик, байк

Все лето Мая училась водить мотоцикл. Её учителя были в шоке, она тоже!

— Вы когда-нибудь на велосипеде ездили? — спросил её инструктор.

— Нет!

В детстве у Маи был черный трофейный дедушкин велосипед. Ростом — примерно с неё. Странно, но у Маи не получалось! Только смотрела на эту громадину — начинали коленки дрожать. Тогда дедушка сказал, что для начала нужно научиться его водить по двору. Мая честно наматывала круги, надеясь на магию. Однажды забыла свой черный кошмар в конце сада, и его украли. Облегченно выдохнула и больше никогда не просила велик. Кажется, это устраивало всех!

— А на самокате, лошадке, ослике? — допытывался инструктор.

— Как-то не нужно было…

— А сейчас зачем понадобилось? — парень готов был отказаться от заработка, только бы не смотреть на эти мучения.

— А сейчас во Вьетнам еду, там нет общественного транспорта!

— Да вы что! Знаете, какое там движение! Там и мне будет трудно — куда уж вам. Они же с рождения на байках.

— Я буду ездить в небольшом поселке, там движение поменьше.

По совету Миши Мая впервые села на велик. Сначала это был велик Фёдора. Мая с Мишей шли в парк. Миша буквально держал на себе конструкцию Мая-велик-ее ужас. Главное — тронуться с места и перебросить ногу. Ехать уже полегче. До первого поворота. Ещё и перед прохожими стыдно — взрослая тетка!

Потом Мая сообразила: велосипед Фёдора ей велик! Почти как тот, трофейный. Нашла прокат и подобрала под свой рост с женской рамой. Дело пошло! К моменту получения прав Мая вполне сносно ездила змейку, восьмерку и умела резко тормозить — сбрасывать скорость до нуля за несколько метров.

Время Ч приближалось.

22. Марта & Румата Эсторский

— Как кстати, Кира!.. Как кстати!

Семён-Румата огляделся. С кем сейчас ему играть любовную сцену? Кто пробуется на роль Киры?

Ребята из труппы Гамадрила — на большой сцене крошечного ДК. Стояли. Сидели на стульях и просто на дощатом полу по-турецки. Наблюдали. Сопереживали. Соперничали.

Марта подняла руку и шагнула к нему.

— Почему ты плакала? — Семён вглядывается в глубину ее глаз. Заботливо. Так, как будто 10 минут назад он не задавал этот же вопрос другой Кире.

— Почему ты такой сердитый? — голос Марты ломается, уходит вглубь, кажется, звучит зажато и фальшиво. Так думает Марта, и ещё больше зажимается.

— Нет, ты скажи, почему ты плакала? — звучит так, будто это его действительно волнует.

— Я тебе потом расскажу, — звуки, едва произнесенные, Марта уже готова заглотнуть в себя обратно. — У тебя глаза совсем-совсем усталые (прекрасная возможность посмотреть ему в глаза). Что случилось?

Еще несколько реплик. Семён, кажется, вытаскивал ее в ту реальность, где он заботится и утешает. Киру. Марту. Она приняла игру и пошла за ним.

— Неплохо, — Игорь вышел на середину сцены, — Марта, как думаешь, почему Кира не сразу рассказывает Румате, почему плакала?

— Не хочет его расстраивать.

— Да, и вместо того, чтобы ответить, ты переводишь стрелки на него. Кира не упрекает его, что он сердитый или уставший. А у тебя сейчас нотки контроля в голосе. Кира — дочь простолюдина, Румата — благородный дон. Как думаешь, Кира вообще понимает, что Румата ее любит?

— Думаю, до конца не верит.

— А сама Кира считает себя ровней Румате?

— Нет. Румата мало того что благородный, еще и со своими тайнами, — Марта бросила лукавый взгляд на Семёна. Кажется, Семён так и не вышел из образа и ждал продолжения репетиции.

— А в то, что они уедут, Кира верит? — подключилась Оля, одна из альтер-Кир.

— Ей хочется верить Румате, — Марта испытующе смотрела на Семёна, — но слишком уж это невероятно для ее реальности.

Оля согласно мотнула головой.

— Думаю, Кира — немножко воин, — вступил в разговор Глеб. Здесь, в театре, он вел себя крайне почтительно, говорил мягко.

— Но у Стругацких наоборот говорится, что Кира не боец, а просто хороший человек, — возразил Алекс.

— В этих условиях быть хорошим человеком, просто не предавать себя — уже очень много, — ответил Игорь. — Так что здесь Глеб прав, Кира — немного воин.

Ого! Слово одобрения? Игорь обычно не поощряет Конопатого. Чаще — пикируется с ним, иногда довольно жестко. Глеб переводит нападки в шутку — технично уходит из-под удара. И в спортзале, и на репетиции Игорь главнее.

Репетиция продолжилась. Ребята работали над другими сценами. Семён-Румата то встречался с закадычным другом — бароном Пампой, то выслушивал пьяных штурмовиков, то отправлялся на свидание к фаворитке короля доне Окане. Марта вместе со всеми погрузилась в страшный и сказочный мир чужой планеты. Мир, известный ей с детства. Мир, который благодаря мозгоштурму Гамадрила под руководством Игоря теперь она видела другими глазами. Оказалось, их пестрая современность гораздо ближе темному средневековью, чем лучезарным коммунарам!

23. Мая. О любви к себе и другим

— Гринев приезжает! Проведет бесплатное занятие «Сенсорика и эзотерический психоз», — прочла Мая сообщение в группе.

Гринев называл себя то магом, то шаманом. Как настоящий волшебник, он вошел в жизнь Маи в новогоднюю ночь 2012-го тихим взрывом ее мировосприятия. Этот праздник она встречала одна — Федя ушел к друзьям, Миши в ее жизни еще не было. Друзья сбросили несколько видео с комментарием «Послушай, прикольные лекции». Такой прекрасной новогодней ночи у неё ещё не было. Она слушала Гринева, и каждое слово отзывалось.

— Иисус говорил «Возлюби ближнего, как самого себя». И мы бросаемся любить ближнего, но не любим себя.

Мужчина типа «шкафчик» говорил о духовности и доверии богу. Уже от одного его голоса становилось спокойно и хорошо.

— Однажды ко мне приехал армейский друг и говорит:

«Мы должны помочь нашему товарищу».

«А что с ним?» — спрашиваю.

«Он в запое, мы должны отвезти его к наркологу», — ответил друг.

«Подожди, а он сам нас об этом просил?»

«Как он может нас просить, он же пьет!» — был ответ.

Я отказал другу, и он уехал обиженным. Раньше я бы и сам кинулся спасать друга, отрывая время и деньги от своих дел и семьи. Многие так и живут, помогая другим за счет себя. А потом удивляются, что вместо благодарности получают упреки. С годами приходят опустошение и болезни. В нашем обществе так было принято. Но сейчас я знаю: каждому из людей даются свои испытания, свои уроки. Решаешь чужую проблему = множишь его проблемы. Потому что свою задачу может решить только сам человек.

Мая тогда впитала новые знания и активно практиковала, и её большие и маленькие проблемки постепенно разрешались. «Встал на крыло» Фёдор, появился Миша, поправилось здоровье, жизнь заиграла новыми красками.

Сейчас, прочитав сообщение, она с радостью пошла на встречу сама и позвала Любимого. Мише Гринев понравился. До отъезда Маи они сходили еще на пару встреч. Мая была счастлива — у Миши остается надежная моральная опора в лице Гринева и таких же продвинутых!

24. Марта. Город подставляет мостовые

Теперь группу Марты присоединили к Клубу Игоря. В Клубе были все, кто занимался больше трех лет. Тут же — и Алекс, и Глеб, и Семён. Пока тепло, занятия идут в дубовой роще. Вышел из троллейбуса — плутай по извилистым дорожкам, ступай по мягкой лесной земле, дыши ароматами дубравы. Здесь всегда немного сыро, прохладно, сумрачно — лес хранит тайну. Тайну их тренировок, и не только. Запросто можно наткнуться на компашку у костерка или парочку, занимающуюся любовью.

После тренировки Марта оказалась рядом с Семёном. Они шли по тенистым дорожкам и общались. Марта описывала летние похождения. Он слушал. Ему интересно. Ему правда интересно! Особенно про ту женщину, которая приютила Марту. Он вместе с ней сторожил Гондор и подкладывал дрова к вечно тлеющему костру. Собирал травы. Танцевал боевые танцы под луной.

Они уже шли по городу. Х заботливо подставлял под ноги свои мостовые: «Общайтесь, не мешаю».

Семён рассказывал забавные случаи на репетициях и тренировках. Он обожает и то, и другое! Ему нравится входить в роль, чувствовать ее изнутри. Входить в движение, и чувствовать изнутри его. Каждый сантиметр движения тела. И да, ему нравится, как у Марты получается Кира!

У метро они обменялись телефонами. Это правда с ней происходит?

Созванивались, болтали по часу. После каждого общения Марта ходила со счастливой улыбкой идиота, пугая маму. Да и было чего пугаться: то вместо соли в борщ манки бросит, то на работу в тапочках придет. Семен теперь жил в Х. Он ушел от жены, которая осталась в городе родителей, подал на развод и делал ремонт в квартире. Марта на развод с Глебом подала еще летом, и недавно притащила Конопатого в ЗАГС подписать бумаги.

— Как только закончу ремонт, приглашу в гости, — сказал Семён, и мама потеряла надежду увидеть Марту в адеквате.

25. Мая. Прыжок в

Вокзал города Х. Поклажи не много — летние вещи легкие. Миша провожает до вагона и уходит — не любит прощаться. Отношения повисли в воздухе. Их пути расходятся. Но Мая — лучшее, что с ним случалось. Кажется, и Миша — лучшее, что случилось с Маей.

План на ближайшие полгода выстроен. Что дальше? Жизненная прямая как будто уходит в темноту. Никакой определенности и даже мыслей. Что будет делать, когда вернется домой, и вернется ли? Вспомнилась женщина из прошлого Московского поезда, едущая в Турцию. Тогда Мая не понимала, как может существовать такая семья. Теперь оказалась на ее месте. И снова не понимала.

Её актив: права категории А, откатанная программа по химии и более-менее уложенная в голову биология.

Переживала, как довезти реактивы — на Вьетнамскую торговлю надежды мало. Паспорта качества есть, и все равно — боялась проблем с таможнями. Но нет — состав белых, красных и зеленых порошков погранцов не заинтересовал.

Снова он — знакомый аэропорт. Тот же оборачивающий пледом уют и запах тропиков. Фёдор встретил в аэропорту — повезло, в Хошимине у него дела.

— Ты возмужал!

— Я попал в хорошие руки. Пойдем в автобус, по пути расскажу.

Из окна автобуса Мая смотрела на байкеров. Теперь она уже вполне могла представить себя на месте одного из них. И это ужасало!

— Не бойся. Ты не будешь ездить по улицам с таким движением, — будто прочел ее мысли Фёдор. — Я встретил тебя специально, чтобы пообщаться по пути. В моей жизни произошли изменения.

Во-первых, я встречаюсь с девушкой. Зовут ее Мариша. Она — член Команды Савелия. Савелий ведет семинары не только про сыроедение, но и про отношения. А сейчас он взял в аренду отель — для своих. Будет приглашать туда сыроедов, участников его прошлых семинаров, и проводить следующие. Савелий хочет, чтобы в его отеле была теплая атмосфера близких по духу людей. Сейчас там — только Команда и мы с тобой.

— Вау! У тебя девушка! Из команды Савелия! — внутри Маи волны радости нахлестывали одна на другую. Тогда, после тренинга, она была в восторге от самого Савелия, его команды и того, что получила в итоге. Собственно, не было бы в их жизни Савелия — не были бы они здесь.

— Я тебя со всеми познакомлю, — Федя был доволен реакцией Маи. — Но имей в виду: у Команды и у меня сейчас много дел и проблем. Поэтому старайся не тревожить нас понапрасну. Всё что можешь сделать сама — делай сама. Будут вопросы — пиши сообщением. Когда смогу — отвечу.

Мая только радостно кивала. «У Феди девушка!» — крутилось в голове.

— Отель находится недалеко от базара. Ты сможешь доходить туда пешком. До школы первое время я буду тебя возить. Потом мы как-нибудь ночью, когда нету движения, потренируемся, и ты будешь ездить сама. Денег на первое время даю.

Радость Маи сменилась опасениями: как-то сложатся взаимоотношения с Маришей.

Из закоулка сознания выглянули ревность и обида: его границы четко очерчиваются, и за них не зайти. Почему-то встала картинка: Фёдор в образе героя Вия Хомы рисует меловый круг, а она, как нечисть, тянет к нему сумрачные руки. Да ладно, она не такая!

Вот и отель. Совсем небольшой — двухэтажный, всего на несколько номеров. Залитый лунным светом, он казался Мае таинственным, прекрасным, нереальным. Причудливая архитектура, цветы, сразу за отелем — море. Будто декорации спектакля, которому ещё предстоит случиться.

26. Марта. За терном — туда и обратно

— Вчера друг угощал домашней терновкой. Изумительный напиток! — Семён на том конце провода улыбался. Она была уверена.

Марта сидела на полу своей комнаты с трубкой около уха.

— Семён, а я знаю, где его можно набрать! Мы были там с Толпой в мае, и тёрен цвел огромными белыми облаками. Давай съездим на выходной? Это на электричке от Лисово минут 40, а потом полтора часа пешком.

— Давай. Я узнаю расписание, встретимся внутри метро.

— Прекрасно! Только бери ведро для тёрна.

Когда она вышла из поезда метро, он ждал ее с огромным малиновым пластиковым ведром типа мусорного.

— Ты уверен, что мы сможем столько набрать?

— Не знаю, у меня другого ведра нету.

В электричке они чуть не проехали остановку — заболтались. Семён выскочил на перрон первым, а Марту прищемило дверями электрички. Семён выругался и дернул ее из дверей.

— Прости, испугался за тебя, — он подержал ее за плечи на мгновение больше, чем это было необходимо.

— Ничего, главное отреагировал быстро, — смущенно ответила Марта.

Они пошли по знакомым Марте местам вдоль быстрой неширокой реки. Было уже прохладно, и река не манила в себя войти, как летом. Она просто текла по своим делам, неся опавшие листья. Именно здесь Марта когда-то встретилась с Глебом. Здесь пролетело много веселых вылазок. Здесь с Толпой они даже играли в небольшую ролевую игру.

Вот и знакомая терновая поляна, и густые кусты… Только совсем без ягод. Кто-то собрал или неурожай?

— Ну вот, я тебя обманула.

— Да, остались без терновки. Будем вести трезвый образ жизни. Давай чайку заварим — прохладно.

Он зачерпнул воды из реки в котелок и ловко развел костер. Котелок на паре камней быстро вскипел. Заварка тоже оказалась у Семёна припасена.

Марта, привыкшая к хаосу Толпы, кайфовала: можно расслабиться и просто наблюдать, а не быть запасливой Белочкой. Они уселись на высокий бережок, ели бутерброды и пили чай. А потом просто смотрели на реку и плывущие по ней желтые листья. Было удивительно спокойно. Каждый лист плыл по-своему, величественно скрываясь в своей маленькой Вечности. Казалось, они находятся внутри прекрасной картины, и каждая мелочь имеет глубокий смысл. Потому что они проживают это вместе. Смотрят одними глазами.

«Тот, вместе с кем прожил такие мгновения, не может быть безразличен», — пришла мысль.

Возвращались притихшие. Оба хранили внутреннее спокойствие как волшебный дар октябрьской реки и леса.

27. Мая. Рай или чистилище?

Светлые волосы убраны в пучок на макушке, из одежды — наскоро накинутая простынка. Такой Мая увидела Маришу. Девушка улыбнулась:

— Рада познакомиться! Фёдор о тебе много рассказывал. Можно на «ты»?

Высокая, симпатичная, с приятной открытой улыбкой. А что с одеждой не заморачивается — так жара стоит! Ай да Фёдор!

— Конечно можно.

Федя тут же начал обниматься и лизаться с Маришей. Мая отвела глаза, нахмурилась: «Мы себе такого при родителях не позволяли…»

— Мам, мы обычно в своей комнате ходим без одежды. Поэтому пожалуйста, хочешь прийти — пиши! Угощайся фруктами, а завтра мы тебе покажем дорогу до базара. Обживайся потихоньку! Надеюсь, номер тебе понравится.

— Спасибо. А с остальными обитателями когда можно познакомиться?

— Пока здесь только Кирилл, он в своей комнате. Савелий с женой живут отдельно, иногда приезжают сюда. На-днях увидитесь.

Кажется от неё больше отгораживались, чем желали общаться. Небольшой номер в чужой стране. Близкий человек Миша за тридевять земель, не отвечающий на сообщения. Близкий сын Фёдор на расстоянии десятка метров, отгородившийся от неё больше, чем физическим расстоянием.

«Здравствуй, другой мир свободных людей, рай на земле. Примешь? Впишусь ли в твои уставы? Или недостойна ещё райских кущ, и место мне в чистилище?»

Мая почувствовала себя второстепенным, неважным человеком. Словно голым, беспомощным существом, лишенным защитной оболочки привычной жизни. Говорят, с этим чувством на первых порах сталкиваются эмигранты.

«Вот и посмотрим, чего я стою сама по себе. Кажется, мне представилась та самая возможность, о которой давно мечтала и читала у Кастанеды. Бойтесь желаний — они сбываются!»

В её голове возникла картинка женщины-воина Кастанеды, сидящей в деревянном ящике и переосмысливающей прошедшую жизнь.

28. Марта. ЗамОк, кальмары, свеча

— Семён, не знаю, к кому и обратиться. Ты случайно не умеешь замки чинить? У нас в последнее время заедает.

— Думаю, разберусь. Завтра после репетиции заеду?

— Да, хорошо!

Мама в командировке. Марта летает по кухне: чего бы приготовить? Очень кстати в морозилке — кальмар. Салат из кальмаров!

Хорошо, что на работе ничего сложного. И все равно, она умудрилась чуть не завалить трехдневный эксперимент. На репетиции читали другую пьесу, так что Марта сидела тихонечко в углу и слушала.

К метро шли все вместе. Семён технично задержался, и вот уже за веселым Гамадрилом захлопнулись двери электрички. Марте в метро не нужно. К ней едет автобус.

Семён взялся за починку замка. Оказывается, впервые. Что он — не инженер? И потом: бог его знает, кто возьмется чинить Марте замок, если этого не сделает он!

Ого! Ее ревнуют?

Свеча, салатик из кальмаров, креативная сервировка на полу, на пушистом ковре. Марта — в длинном женском кимоно с широким поясом — дедов трофей из Маньчжурии. Они ведь любят сидеть в позе алмаз на тренировке и репетиции.

Легкая беседа.

Свечка догорела, и оба смотрели на угасающий огонек. Руки встретились. И вот он — рядом. Нежный. Страстный. Так, будто эта ночь — одна. У них. На земле. И завтра не будет ничего. Как же долго разматывается пояс кимоно!

— Женщина — это свобода. В тюрьме нет женщины. В больнице нет женщины. Женщина — это свобода. Это Жванецкий сказал, — говорил Семён уже под утро.

А Марта ничего не говорила. Она ощущала себя этой женщиной-свободой, и ей больше ничего не было нужно.

29. Мая. Домик причудливой архитектуры

При дневном свете отель выглядел более прозаично. Старенький ремонт, барахлящая сантехника. Зато прямо на песчаном пляже, в 50 метрах от моря. На каждый уикенд сюда, как и во все окружающие отели, заезжали китайцы. Хозяин отеля ставил на пляже большие столы, и гости праздновали выходные. Звуки караоке разносились по побережью. В море и местные, и китайцы заходили в одежде. Да и вообще кожу старались закрывать — одежда с рукавом, длинные брюки, закрытое лицо. Только белые люди ходили открытыми, мужчины часто в одних шортах, щеголяя загаром или не замечая беззащитно-розовой сгоревшей кожи.

Кажется, именно по загару местные определяли: «зимовщик» перед ними или «турист». Туриста легко развести на бабки. Он еще не ориентируется в ценах и новой для него валюте — донгах. Как в наши 90-е, все вьетнамцы — «миллионеры». К примеру, подвоз на мотоцикле в пределах поселка «туристу» может обойтись в 100 000 донгов. Зимовщики — воробьи стреляные, и с ними такие номера не прокатывают.

До базара действительно оказалось близко. Фрукты, овощи, гады морские — на расстоянии пары метров друг от друга. Мая загляделась на молодую продавщицу. Её товар — и фрукты, и клетки с птицей, и тазик с лягушками. Здесь же копошилась дочурка лет 3-х. Продавщица ловко хватала лягушку, сдирала с неё шкурку и бросала в другой тазик. Лягушка еще какое-то время трепыхалась, а женщина уже предлагала Мае манго. Нет уж, пойдет-ка Мая к её соседке!

Хозяева отеля, пожилая семья, сами жили в отеле. Мая потихоньку наблюдала за их бытом. Втихаря нюхала приправы и соусы. Один из них, темно-коричневая жидкость, поразил кошмарным запахом. Казалось, делался он сбраживанием мелких насекомых и напоминал настойку колорадских жуков, которую делала бабушка для борьбы с колорадами.

Мая заглядывала в комнату хозяев. Из мебели — кровать, шкаф, телевизор и мопед. Да-да, мопед посреди комнаты. Мая так и представляла: хозяин прямо из постели заскакивает на мопед и мчит на кухню!

Однажды к хозяевам приехал блогер Савелий с вьетнамцем-толмачом. Они сидели в столовой и кажется спорили. Аскетично худой, Савелий держался прямо и уверенно. Мае только улыбнулся.

30. Марта. Малая сцена

— Я купил нам билеты в театр драмы на малую сцену. На три спектакля. Идем?

— Идем!

— Встречаемся на углу ювелирного.

Первый спектакль был о женщине, которую любили двое мужчин. И для которых она была проклятием. Марта с Семёном подмечали каждую мелочь. В игре актеров. В том, как раскрываются характеры. Какие сценические приемы действуют на зрителя.

— Да, женщина может быть источником бед. Но как без нее! — говорил Семён, нежно сжимая ладошку Марты. После спектакля они впервые ехали к нему домой, на другой конец самой длинной ветки метро города Х.

— Смотри, выходим сюда. Запоминай. На этой дорожке убивают людей. Но мы пойдем по лесу. Хоть тут и нет фонарей, не заблудишься. Здесь безопасно. Здесь маньяки не ходят — не ожидают увидеть своих жертв. Мне нравится мой район. Тихо и спокойно. Семён Семёныч! Я ж хлеб забыл купить! Пойдем, вернемся.

— О боже! Я так совсем запутаюсь. Никогда раньше не выходила на этой станции метро.

Марта немного запыхалась. Ей приходилось идти быстро, чтобы угнаться за размашистым шагом Семёна. Туфли на каблучке увязали во влажной почве дорожки.

— Черный круглый, — попросил Семён в окошке хлебного. Хлеб оказался горячим, и он понёс его в руках.

— Запах обалденный!

— Ага, хлебозавод рядом. Я часто половину съедаю, пока до дому донесу. Но сейчас мы этого делать не будем.

— Будем воспитывать силу воли, — согласилась Марта.

— Смотри, рядом парк. Я хожу туда тренироваться. Как-то зимой решил пробежаться босиком. Обгоняю девушек, а они меня испугались. Наверное приняли за маньяка.

— И как ощущения? Не заболел?

— Ощущения — класс! Ноги горят, в теле столько энергии!

— Интересно! Никогда не пробовала.

— Вот и мой дом, нам на 2-й этаж. Надо мной живет бабушкина подружка, вечно кормит пирожками.

— Она за тобой следит?

— Ну как следит? Она думает, что следит.

Обычная хрущевка. Семён открыл дверь и впустил Марту в квартиру, помог раздеться, обнял. Марта будто бы погрузилась в теплое спокойное море. Здесь будет все хорошо. Так хорошо, как до Семёна она не могла себе представить.

На плите закипал чайник. Марта рассматривала обстановку. После своей кухни и кухни Глеба здесь — просторно. Не потому, что кухня большая. Потому что ничего лишнего. В том числе холодильника.

— А он мне не нужен. Я люблю хлеб с постным маслом и солью.

— Блюдо детства! Мне дедушка делал.

Марта тихонько села к Семёну на колени. Замерла, как затаившийся бельчонок. Встретила его губы и провалилась в поцелуй.

— Нет, ну так невозможно, как тут остановиться, — прошептал Семён, — давай я тебе ванну наберу.

Семён не скупясь вылил пены, и она торчала из ванны. Марта только опустилась в воду, как Семён вошел.

— Я тебя искупаю.

Марта смутилась, но идея ей понравилась. А исполнение — еще больше! Совсем скоро им обоим очень захотелось перенестись из ванны в кровать.

31. Марта. Не садитесь в первый ряд

— У нас билет в первом ряду. Будем сидеть, как Буратино!

— Ух ты, здорово!

Малая сцена начиналась прямо у их ног, и актеры ходили, задевая одеждой.

Лирическая пьеса. Герои в легких белых одеждах — замкнутые и эмоциональные. И любовь у них — на грани, на краю. Сегодня или никогда.

Уже через несколько реплик Марта и Семён там, в действии. Марты нет. Есть прекрасная героиня.

— Сделай мне ребенка! — молит она возлюбленного.

Героиня открыта и беззащитна. Она понимает: сейчас у нее неповторимая ночь счастья, завтра — неизвестность. Она любит сейчас и не надеется на завтра. Но оказывается, и возлюбленный хочет остаться с женщиной и растить их ребенка.

Безысходность. Марта — загнанный бельчонок, освещенный софитами сцены. Всё это происходит с ней. Только у неё всё плохо. Она остается с ребенком. Одна. Или еще хуже: одна и без ребенка.

Внутри тела бьётся дрожь и не может вырваться наружу. Вскочить и бежать к выходу, чуть не сбив актера — на лестничную клетку. Прислониться к стене, приседая на корточки. Можно!

Марта судорожно ревет, обхватив голову руками.

Семён садится рядом. Ни о чем не спрашивает. Кажется, сам не знает, что делать. Предлагает выйти на улицу и успокоиться на свежем воздухе.

Улица отрезвляет, но внутри Марты страсти не утихают. На смену первой истерике приходит самобичевание: «Я истеричка, испортила Семёну спектакль! Что делать — поехать с ним или домой? С ним стыдно. Домой — всё равно, что расстаться.»

Они идут, взявшись за руки.

— Ты поедешь со мной?

— Да, я с тобой! — как в пропасть.

Хрущевка вбирает в свои стены их страсть и стоны. Так же, как в спектакле — на грани. На краю. Остро. Жгуче. Как в последний раз. Прекрасно!

— А если бы я с тобой не поехала?

— Я бы решил, что это всё. Пожалуй не пойдем на третий спектакль?

— Не пойдем.

32. Мая. Окружающий мир

В школе Маю ждал сюрприз: буквально на-днях на горизонте появился другой химик, с пед стажем и кандидатской степенью. Химия и биология достались ему. Нагрузка Маи «сдулась» — только занимательная химия и Окружающий мир.

— Не волнуйтесь! Осваивайтесь с этим, постепенно что-нибудь добавим, — успокоила ее Ксения, — Вот учебники и пособия. В начальной школе у нас 2 класса: 1-2-й и 3-4-й. В 1-2-м пятеро, в 3-4-м — семеро ребят. Практически все — не садиковые, домашние. А у родителей свои заморочки. У каждого своя история, свой подход, свои тараканы. Да, они не «причесаны», не привыкли работать коллективно. Но и не задурены. Каждый — талантлив. Задача нашей школы — помочь им проявиться, дать знания, научить общаться и слышать другого. Считаться со школьными порядками, но не задавить.

— Как сложно!

Мая вдруг поняла, что оказалась на совершенно неизвестной ей территории — педагогики и детской психологии. Но отступать было поздно.

— А как же учить одновременно два класса? Они что, по два года будут проходить одно и то же?

— В Окружайке они и так проходят почти один и тот же материал. Просто он из года в год усложняется. Да и за год всё забудут — это точно. Здесь свирепствует болезнь Тропикана — разжижение мозгов от солнца, моря, серфинга и кайтинга. Людям живется слишком легко, чтобы проявлять усидчивость и упорство!

Мая улыбнулась, представив эту самую Тропикану.

— Да, Мая, а как Вы собираетесь вести уроки? Чем удерживать внимание учеников?

— В Занимательной химии я находила интересные факты, рассказы, сами опыты зрелищные.

— Вы работали со всеми органами чувств. Это очень важно, особенно для малышей! При подготовке к любому уроку ищите, что они могут потрогать, понюхать, попробовать на вкус, нарисовать. А не только увидеть и услышать. Хорошо, когда к теме можно подвести ролевую игру, интерактив — это всегда заходит.

Мая взяла книги в охапку и поехала домой — переваривать. По деньгам — ровно на пропитание. По времени — 5 часов в неделю плюс столько же на подготовку. Прекрасный расклад, чтобы наплаваться в море и найти Икигай!

33. Марта. Он умеет мыть посуду!

Он ждал ее у метро.

В свой следующий визит к Семёну Марта торжественно принесла домашний халат, тапочки, зубную щетку и губную помаду. Всё это богатство заняло свои законные места в доме Семёна.

— Класс! Теперь я буду видеть следы твоего присутствия в каждой комнате моего дома!

— Про кухню я не подумала. Ладно, в следующий раз возьму баночку варенья.

— Сегодня у нас на ужин — печеная картошка. Я недавно научился выпекать в духовке, мне понравилось.

— В мундирах? С салом внутри?

— Не, я ее чищу и разрезаю пополам. Про сало интересно, надо попробовать.

Из духовки уже доносился запах картошки. Очевидно, Семён забросил ее, когда выходил её встречать. Он попробовал картошку спичкой, выключил газ, достал противень и пересыпал картошку на большую тарелку. С противнем в руках пошел в ванную, и там зашипело паром.

— Я понял, что легче мыть сразу, — донеслось из ванной, — а под мойкой неудобно.

«Невероятно! Вот что значит живет сам», — восхищенно подумала Марта.

Через минуту Семён вернулся на кухню с противнем в руках, вставил его в духовку и сел к столу.

Пододвинул маленькую бутылочку, 2 фужера, плеснул ей и себе вина.

— Очень вкусное, друзья угостили. Я хочу выпить за тебя. За то, что ты появилась в моей жизни.

Марта смутилась:

— Спасибо, и за тебя.

Марта отпила небольшой глоток и подержала во рту.

— И правда, очень вкусно. Это не терновка?

— Да, она самая! Давай картошку есть, а то остывает.

Семён налил ей и себе в блюдечко постного масла.

— А где у тебя солонка?

— Вот она, — Семён взял литровую пластиковую кружку, — очень удобная солонка, пачку соли купил и высыпал. Мы здесь иногда с сотрудниками собираемся. Меня тоже женщины спрашивали. Смеялись, когда я им показал.

Марта улыбнулась, добавила соль в масло и окунула картофелину. Семён с аппетитом уже уплетал деликатес.

С детства Марта привыкла готовить — мама часто ездила в командировки, и ее полагалось встречать чистым домом и обедом. Шедевры, как экс-свекровь Дина Львовна, Марта не творила, и готовка всегда была для нее скорее повинностью.

Кайфовать от приготовления пищи? Такого она раньше не встречала. Оказывается, самое простое блюдо, если его готовить с радостью — в кайф! Семён был похож на ребенка, изучавшего мир. Все новое, все в радость. Похоже, у него так было со всем, чем занимался. Любое действие, к которому прикасался, окрашивалось его радостным вниманием и казалось Марте волшебным.

После еды Семён быстро помыл посуду и налил им чаю.

— Расскажи про свою работу, — попросила Марта, помешивая сахар.

— Мы считаемся филиалом академического института, но по сути отдельная контора. Я инженер по турбинам. Есть прибор, типа эхолота, но очень чувствительный. С его помощью я проверяю качество металла турбин. В металле со временем возникают микротрещины, которые потом могут привести к аварии. Прибор выдает специальные записи, мы их расшифровываем уже на месте.

— Как интересно! Типа моих спектров, наверно. Нравится работа?

— Мне в ней нравится то, что я могу сделать всё быстро. А потом заниматься, чем хочу. Приезжаешь в какой-то город в командировку. Идешь в дирекцию, отмечаешь командировочное. Просишь поставить убытие в конце недели. Делаешь работу за 2 дня, и свободен. Или возвращайся, или гуляй по городу.

— Здорово! Вот почему ты часто в командировки ездишь.

— Просто у меня вся работа на выезде. Кажется, из-за этого Игорь решил вместо «Трудно быть богом» ставить другую пьесу. Дублёра на роль Руматы нету, а гарантировать свое присутствие я не могу.

— Да, жаль. Мне кажется, ты настоящий благородный дон. И немного — коммунар. Я теперь только так его себе представляю. Когда недавно посмотрела фильм, мне тот Румата не понравился. Смотрел?

— Да, конечно! Пошел, как только фильм вышел на экраны. Тот Румата ни в чем не сомневается. А ведь должен! У Стругацких он — живой человек со своими слабостями.

— Ну да, ему трудно быть непогрешимым богом. Хотя мечом киношный Румата рубится классно! И Кира у него красивая.

— Ты у меня тоже красивая!

— Спасибо, — Марта, как всегда, смутилась от комплимента. И перевела разговор: — Надеюсь, мне не придется рядом с тобой поймать вражескую стрелу в грудь?

— Я уже опытный Румата, и подарю тебе кольчугу на 8 марта!

— О, значит мне нужно как-то зиму продержаться!

Марта смотрела, как Семён принимал душ. В конце — холодный.

— Холодная вода дает энергию. Мысли уходят, ты просто ощущаешь каждую клеточку тела.

От него, казалось, валил пар.

— Я хочу тебя вытереть, иди ко мне! — промяукала Марта, взяв в руки полотенце. — Некоторые клеточки твоего тела хочется ощутить внутри себя!

34. Мая. Укрощение мопеда

Во дворе отеля стояли мопеды и новенький мотоцикл. Оказалось, обновка — Фёдора. Мае он собирался отдать старый боевой мопед. При виде мопеда у Маи нехорошо сжимало в животе — ведь до сих пор она ездила только по тренировочной площадке.

— На мопеде ездить проще. В мотоцикле у тебя сцепление, газ, тормоз. Здесь — только газ и тормоз. Ноги перекидывать не нужно — сидишь, как на табуретке. В любой момент выставил ноги в стороны — уже на земле. Только не на скорости!

Мая вспомнила: на светофорах, поворотах местные маневрируют, шагая ногами по асфальту. Стало поспокойнее.

— Как-нибудь выберу время, поедем ночью на хайвей. Думаю, часов в 12 там никого нет. Посмотрим, что ты умеешь.

Домик причудливой архитектуры спал, когда Мая с Фёдором отправились на первые учения. После духоты пляжа хайвей встретил прохладой и ветерком.

— Давай сначала по тротуару. Смотри: заводишь ключом зажигания. Плавно вращаешь ручку газа. Мопед трогается с места, ты поднимаешь ноги и рулишь. Всё!

У Маи получилось! После мотоцикла это и правда оказалось просто! Она проехалась по прямой, развернулась и поехала «змейкой», огибая обложенные плиткой деревья. Здорово! Они покатались по хайвею. Фёдор тоже был доволен:

— Вижу, ты не зря все лето тренировалась!

Той ночью засыпала Мая с легким сердцем: маленькая, но победа! Еще парочка ночных выездов, и Фёдор доверит ей байк. Тем более, до школы удобно ездить по пустынному хайвею. Теперь Мая не зависела от планов Фёдора и его загрузки. Да и не гнал ее никто: спокойно могла жать на 30—40 км/ч, и норм. С такой скоростью по городским улочкам и двигалось большинство байков.

35. Марта. Боевые искусства

— В термине «боевые искусства» одинаково значимы оба слова.

Группа сидела в позе Алмаз. Игорь прохаживался между учениками. Позади — 2 часа занятий в школьном спортзале с выбитым окном, куда задувал снег. У Марты под кимоно — теплый свитерок. У многих ребят, как и у Семёна — только кимоно. Самураи не мерзнут, Семён вообще «в образе».

— Мастер боевых искусств умеет не просто вырубить противника, но сделать это красиво. В первую очередь, для себя самого. Убить человека легко, может и первокурсник… ненароком. А вот НЕ УБИТЬ, четко дозировать силу удара и воздействия — вот это искусство. Не зря ведь японские самураи занимались живописью, каллиграфией, поэзией. Твердость руки отрабатывали не только мечом, но и кисточкой. Попробуйте вывести линию на шелке! Это не так просто.

Игорь изобразил замысловатое движение кистью руки в воздухе.

— Сначала ученики отрабатывают технику, обучают подсознание правильным, природным движениям. А потом — просто входят в состояние отрешенности и дают рисунку проявиться. То, что создано здесь и сейчас, так же мимолетно и неповторимо, как порыв ветра.

Да, порыв ветра… Пожалуй на сегодня достаточно, а то я вас заморожу.

Уже больше месяца Марта с Семёном вместе, а кроме мамы об этом никому не было известно. Марта шла на репетицию или тренировку и не знала, будет ли Семён. Входя в зал или в ДК, первым делом выискивала его. Видит — в глазах прыгают радостные мячики. Она возбуждена, шутит и смеется со всеми. С ним достаточно обменяться взглядом издалека. Нет — как будто батарейку вытащили. Постепенно вовлекалась в процесс, но было ощущение, что часть ее не здесь, а летает в эфире в поисках Семёна.

Небольшой компанией к метро. Выйти на одной станции и только после этого подойти друг к другу — их отработанная тактика.

— Пусть это будет нашей тайной, — говорил Семён.

Марте нравилось играть в тайны. Но больше ей бы понравилось, если бы Семён при всех показал, что выбрал её.

36. Мая. Семейный совет

Чего я хочу от потенциального способа заработка?

Мая разложила коврик под пальмой и открыла блокнот.

— Чтобы нравилось, приносило удовольствие.

— Чтобы это было экологично и по совести — не хотелось повторения старой работы с ее «маленькими хитростями».

— Чтобы обеспечивать свои потребности.

— Чтобы работать можно было, находясь где угодно. Скорее всего — в интернете.

Из известных Мае интернет-профессий привлекали две: копирайтинг и репетиторство по химии. Копирайтинг больше — писать Мая любила всегда. Школьные сочинения, дневники, веселые праздничные сценарии для самодеятельности.

Мае нужен был совет. Миша не выходил на связь. «Либо дуется, либо в запое» — рассудила Мая. Оставался Фёдор. Мая поколебалась и позвала его.

Фёдор и Мариша пришли вместе и радостно разлеглись на ее широкой кровати. Маю немного смутило, что практически незнакомая ей девушка участвует в семейном совете. «Ну что ж, они вместе, буду учиться воспринимать их так».

— Мне всегда нравилось писать. Я кайфую от красиво сформулированной мысли. А новогодние сценарии! Когда я их сочиняю, жизнь превращается в праздник. А ведь обычно конец осени — самое унылое время года! Хочу учиться копирайтингу.

— Ты всю жизнь занималась химией! Знаешь ее досконально. Тем более, работа в школе прокачает твои педагогические скилы. Тебе нужно совсем немного, чтобы упорядочить школьную программу и предлагать свои услуги. Я — за репетитора! — по-мужски категорично высказался Фёдор.

— Но писательство — одно из моих врожденных способностей, которые я до сих пор не развивала.

— Копирайтинг — не писательство! Это тексты про товары. И потом, я не знаю никого, кто бы хорошо зарабатывал на текстах.

— Я подписалась на девушку-копирайтера. Она через 2 месяца работы над текстами вышла на доход старой работы. А сейчас объездила полмира.

— Она продала тебе эту идею! Почему ты думаешь, что у тебя будет так? — сказал, как отрезал, Фёдор.

Подключилась Мариша:

— Тебе придется участвовать в продажах. Уверена, что тебе подойдет? А если придется рекламировать что-нибудь нечестное?

Мая хватала ртом воздух. Мариша попала в яблочко. Ещё с нулевых она периодически вступала в какую-нибудь МЛМ-компанию, искренне восхищалась продуктом, но вот предлагать другим… Здесь Мая всегда чувствовала себя неловко. А к оплатам через интернет вообще относилась настороженно.

— И ещё, — контрольным в голову окончил Фёдор, — когда тебе нужно разобраться с новой программой, ты вечно просишь меня. Даже если результат легко гуглится. А ведь работа в интернете требует постоянного самообучения! И я не буду с тобой нянчиться.

— Ладно, займусь репетиторством! — голос Маи дрожал. Обида и горечь навалились зыбкими черными тенями. Обида не на них — на себя. Непутевую, неловкую, никчемную.

37. Марта. Семён, сотрудники и моральные устои

— В одном городе есть секретарша директора предприятия, с которым мы работаем по договору.

Семён с Мартой, как обычно, беседовали на его кухне. Снова о его работе.

— К ней все наши подкатывали, сотрудники то есть. Кто в кабак приглашает, кто в кино. Ни в какую. А я пригласил в театр, и она пошла. Потом она звала на чай, но я отказался.

— Понятно… У тебя откатанная стратегия — девушку в театр приглашать.

Кажется, Семён смущен…

— Просто я люблю театр, и в каждом городе стараюсь сходить. И люблю наблюдать за девушками — что вам нравится, как вы проявляетесь. Это как спарринг — взаимодействие. С кем-то пообщался и чувствуешь — неинтересно дальше. Кому-то хочешь сделать подарок и посмотреть, как она ему радуется. У меня на работе есть сотрудница Нина. Старше нас, живет без мужа. У неё в рабочем столе лежит открытка. Каждое утро Нина открывает ящик стола, видит открытку и говорит: «Ух ты, с хорошим днем меня!»

Марта кисло улыбнулась. «Не очень-то радостно, — подумала она, — если одна, это никакой открыткой не перебить.»

— А почему собираются у тебя?

— Свободная квартира. В конторе только я в квартире один. Все женаты и живут с семьями.

— Почему бы не собраться семьями?

— Видишь ли… Практически у всех сотрудников есть любовницы, и они хотят собираться с ними. Та же Нина — любовница начальника. У остальных девушки не из конторы, и они их приводят в общую компанию. Да еще и когда в командировки едут, в каждом городе по женщине. Потому они сидят по командировкам всю неделю или больше. Их женщины уже знают, когда они приедут. Готовятся. Встречают. И потом вся неделя праздник. Приезжают в другой город — снова праздник, уже с другой.

— Ужас! Бедные жены! Бедные женщины в городах! — Марта округлила глаза. — И что, поголовно все?

— У меня такого нет и не было, и мне самому это не нравится. Я был женат, и обещал жене, что никого кроме нее у меня не будет. И не изменял ей. Сотрудники считают меня ненормальным.

Марта села на колени к Семёну и обняла его.

— Я тоже не изменяла мужу, мне это было не нужно. А он мне — да, изменял. Говорил: «Борщик, борщик, но иногда и супчику хочется».

— О да, любимая присказка наших!

— Как здорово, что ты ненормальный!

— И ты…

Им больше не хотелось обсуждать сотрудников и чужих женщин. Они были друг у друга, этого достаточно.

38. Мая. С педагогикой на Вы

Первые уроки Окружайки были провалом! Мая старалась делать интересно, но дети думали по-другому. Да и были они очень разного уровня. Пока медлячки разбирались с заданием, торопыжки его уже сдавали и отвлекали медлячков. Петя не хотел ничего делать. Вася дёргал за косички Адеми. Девочка и так с трудом удерживала внимание на чем-либо больше минуты. А Вася лишал ее последнего шанса оказаться в теме. Соня обижалась, когда спрашивали не ее. Была ещё Таня. Примерная Таня — луч света в дурдоме, который устраивали Мае всего пять маленьких человечков. Большую часть времени они галдели и спорили. Как настоящие учителя управляются с целым классом? Для Маи это было загадкой. Она с благоговением подходила к двери класса во время уроков Ксении и слушала тишину и спокойный голос директрисы.

В 3—4 классе уже начинался пубертат. Девочки гнобили мальчиков, ссорились друг с другом, создавали коалиции, интриговали и приставали к мальчишкам постарше. Настоящая стайка обезьянок!

Самым тяжёлым в исполнении предметом оказалась Занимательная химия. В одну группу записались дети от 6 до 10 лет. Эта взрывоопасная смесь желала лопать реактивы, брызгаться водой из пипеток Пастера, и конечно устраивать взрывчики! В планы Маи всё это не входило. Поэтому после первых занятий реактивы и пипетки она выдавала только непосредственно перед опытом. А в конце начиналась игра «кто быстрее» — Мая заберёт остаток реактивов или дети ссыплют и сольют их вместе. Надежда на взрывчик жила в юных сердцах.

Тем не менее, Мая раз за разом нащупывала ходы и подходы. Ведь в конце концов детям нужны любовь, принятие, интересные рассказы и яркие, зрелищные химические превращения. Поэтому у нее были инструменты влияния. И самые безотказные из них — красная кровяная соль и железный купорос. Малолетние сорванцы таращились на «настоящую кровь», прикидывали, как будут использовать её в своих целях и пытались втихаря унести — кто в стаканчике, кто в кармане. А еще были плачущие девочки, которые пришли на занятие в любимой футболке и не знали, как теперь показать это маме.

— А я предупреждала — приходите в том, что не жалко, — отвечала Мая, пытаясь провести на футболке обратную реакцию.

На ее уроки раз за разом, минута за минутой заглядывала та самая Тишина, которой так виртуозно владела Ксения.

Мая с радостью ввязывалась в обще-школьные мероприятия. А их было много! К любому празднику и просто так. Спектакли, квесты, соревнования. Родители с удовольствием собирались в импровизированном зале на школьной веранде. Ничего, что сидеть на детских стульчиках. Зато прекрасный повод встретиться, пообщаться, покрасоваться в вечерних нарядах. Ну и на свою звёздочку посмотреть, в конце концов!

Русскоязычная школа оказалась маленьким СССР-2.0. Кроме россиян, здесь учились дети из Украины, Прибалтики, Белоруси, Средней Азии. Никаких межнациональных конфликтов Мая не наблюдала.

Был даже русско-вьетнамский полукровка, сын вьетнамца и славянки — довольно редкий случай. Пары «вьетнамка и славянин» встречались чаще. Очевидно, миниатюрные женщины больше нравились мужчинам, чем небольшие мужчины — славянским женщинам.

Мае, как единственной учительнице из Украины, поручили вести занятия по Украинскому языку и литературе с девочкой из Украины — Лилей. Отец оформил Лиле дистанционку, и нужно было отправлять в Одесскую школу контрольные и самостоятельные работы.

Лиля оказалась ещё тем манипулятором. Но задания в школу сами себя не отправят, так что заниматься все-таки приходилось.

39. Марта. «С кем новый год встретишь, с тем и проведешь!»

У Марты поговорка работала с точностью до наоборот. 1991-й встретила с Глебом, а в конце зимы уже ехала от него с вещами.

Не говоря уже о Советском Союзе, который внезапно покинул Белочку и остальных своих граждан. Тогда, во время путча, даже немного испугалась, что придут и за ней. Все-таки вместе с Глебом и Толпой они знатно «чудили» в городе. Один День города чего стоил!

Партия Анархо-Синдикалистов совсем не походила на наследников Батьки Махно. По крайней мере на облик анархизма в сознании обывателей. Но разгневанным ГКЧПистам вполне могла попасть под горячую руку. Не случилось…

После путча Марта наблюдала, как члены Компартии покорно несли сдавать партбилеты. Их даже было немного жалко.

Да, так про Новый Год. Семён на праздник собирался к родителям. И это конечно было обидно, но с учётом анти-новогодней статистики Марты даже неплохо.

Со временем Белочка стала замечать: не все так здорово внутри Семёна. Потеря сына и уход от жены не прошли бесследно. Рядом с Мартой он отогревался (или забывался). Но душевная рана, закрытая ото всех, только гноится.

Иногда Семён перезванивался с мамой. Говорили недолго.

— Какие у вас отношения с мамой?

— Она меня понимает.

— Ты рассказал обо мне?

— Да.

— И что она?

— Когда звонит, первым делом спрашивает: Марта у тебя? Когда ты здесь, она не хочет меня отвлекать… Мама считает, что мне нужно уйти в монастырь.

— Мужской?

— О, я бы хотел оказаться в женском. Наблюдать, как монашки молятся. Как они склоняются перед иконой, и из-под черной рясы случайно выглядывает кусочек маленькой ступни.

Семён уже внутри сцены. Он видит молодую монашку. Непременно молодую, хрупкую и симпатичную — как же иначе?

— И ваше пылкое воображенье

В минуту дорисует остальное…

Давай я в рясе буду ходить, а ты подглядывать!

Семен смеется. Он весел и беззаботен. С ним все ок. Марта с головой ныряет в эту ок-реальность, купается в ней, затягивает Семёна. Они неистово занимаются любовью. Засыпают, обнявшись.

Ок-реальность истончалась. Семён оставался один. Вставал и капал себе валерьянки. Не капал — лил. Ему нужно уснуть! Чтобы проснуться вместе с Мартой. Марта, возьми меня в свой сон!

Нет, он не встретит с ней Новый год. Он поедет к маме, которая его понимает и советует идти в монастырь. Мужской.

40. Мая. Тайный переезд

— Зайду через 10 минут, — прочла Мая сообщение в телеграм.

Общение с Фёдором теперь было редкостью, и Мая обрадовалась. Над Рыбацкой деревушкой догорал точный, как часы, закат. Точный, потому что зимой и летом — в одно время. Тропики, знаете ли.

Федя зашел украдкой, оглядываясь, заговорил полушепотом:

— Мы переезжаем в другой отель. Вечером, чтобы никто не видел.

— Никто — это кто?

— Никто — это хозяева.

— Почему? Вы им задолжали?

— С нашей стороны всё честно. Они не выполняют условия соглашения и скорее всего хотят нас кинуть. Долго рассказывать. Они требуют огромного аванса, а гарантий со своей стороны никаких. Вьетнамские законы не слишком-то защищают права иностранных граждан. Поэтому Савелий нашел другой отель.

— Ничего не понимаю! Почему нельзя нормально переехать?

— Ты же видела хозяина. Он не адекватен, может навесить на нас всех собак.

Мая вспомнила хозяина. Ничем, кроме знаменитых азиатских улыбочек, они с ним не обменивались. Про себя Мая прозвала его Мао Цзэдуном — было в нем что-то напыщенное и неприятное. Да и почему она не должна доверять сыну?

— Хорошо. Когда мне нужно быть готовой?

— На 10 вызвано такси. Закрой шторку, чтобы хозяева не видели, что ты собираешься. Выбираться будем через пляж.

Одно на четверых грузовое такси забили вещами доверху. Впереди даже можно сесть! Мая с тазиками в руках втиснулась рядом с водителем. Федя и Кирилл — почетным эскортом на байках. Мариша впереди на белом байке показывала дорогу — новый отель знала только она.

Кавалькада подъехала к красивому современному зданию. Перед отелем — метровые аквариумы с рыбами всех цветов и размеров, лягушками, угрями, осьминогами, крокодильчиками.

Рядом, прямо на тротуаре, стоял молодой вьетнамец в очках. Очки придавали ему интеллигентный вид. Он зазывал прохожих на приличном русском, и как раз сейчас обрабатывал семейную пару.

— Это рыба-солнце, ещё сегодня утром она плавала. Мы приготовим её на гриле с чесноком и кисло-сладким соусом.

Рыба отправилась на весы, а оттуда — в сачок. В сачке уже лежала горка ракушек и осьминог. Сачок тут же подхватил совсем молоденький паренёк и понес за загородку — на кухню. Пара, которая теперь стала гостями Боке Там-Там, пошла ждать заказ за столик во дворе.