Бесплатный фрагмент - Прайд

Пролог

На далекой-далекой планете, на материке, на одну половину льдом покрытом, а на другую — тропическим лесом, бок о бок жили животные, разумом и знаниями наделенные, по законам природным существовавшие и страдающие слабейшие от сильнейших. Но нашлись среди них те, что сплотить вокруг себя смогли сородичей.

Так зародились прайды, но недолго в мире жить смогли они. Из лета в лето шли войны, и не было им ни конца ни края. Мира не видывали ни на земле, ни в воде. Но однажды появились два великих короля, объединившие все прайды в ледниках и водах морских. Так родились Водный мир и Анималия.

В новых державах рожден был закон, что ограничивал природный. Старый. Дикий. Инстинктивный. Закон не был принят в сердцах верноподданных, но страх смерти за нарушение его победил любовь. Любовь к свободе, которой так дорожили одни и так хотели отнять другие. Немало разногласий существовало внутри прайдов, но многие поколения жили в мире. Хлипком, но все же мире.

Однако всему приходит конец…

Глава 1

— Дедушка Радо, дедушка Радо, расскажи нам какую-нибудь историю, — выли волчата.

Старый волк, переживший не один извилистый поворот судьбы, знал массу историй, но рассказывать о своих подвигах не желал. Однако же в его памяти было не счисленное множество пересказанных баек и легенд, что одно поколение волков за другим рассказывало друг другу.

— В далекие-далекие времена, — начал он, — в Анималии не было прайдов.

— Как это — не было? — взволнованно спросил один из волчат.

— Лумо, не перебивай. Слушай! — рыкнул на него старый волк так, что волчата прижали уши к голове.

— Итак, в далекие-далекие времена в Анималии не было прайдов, не было медвежьего замка, Медведеполиса, волчьих стай, воинов, политиков и вообще никаких законов. Кто могущественнее, тот и диктовал свои условия жизни. Этим миром правил естественный отбор, на вершине которого были криолофозавры. Или криолы.

— Что еще за криолы? — снова перебил старого волка Лумо.

Тот, не обращая внимания на вопрос, продолжил.

— Древние динозавры с полными острых зубов огромными челюстями, — ужасающим голосом рассказывал Радо, — любящие лакомиться свежатинкой. Медведем. Оленем. Или даже волком. По силе и жестокости им не было равных на Ледниковом Плато.

— Так все же знают, что живущие в Долине динозавров — травоядные, — наперебой закричали волчата.

— Нет, дети. Криолы жили в Анималии. Даже здесь, у Большого камня. В самом сердце волчьего прайда. И питались далеко не листьями с травами. Криолы — самые настоящие хищники. Злые и беспощадные. Их зубы остры, а нрав суров и опасен. После встречи с ними редко кто выживал. Лишь бегством можно было спастись от голодного криола, однако же и это удавалось далеко не многим. В быстроте им также не было равных. Только самое настоящее чудо могло спасти встретившего криола животного.

— А как они выглядели, эти криолы? — удивленно спросил Лумо.

— Размером они с двух медведей. Огромное туловище. Массивные задние лапы, на которых они передвигались. Длинный хвост. Передние лапы маленькие, но цепкие. Их острые когти повергли не одну сотню, а то и тысячу жертв. А здоровенные челюсти с множеством острейших зубов могли перекусить любое животное за считанные секунды. Пополам.

На головах самцов острые гребни, да не вдоль тела, а наоборот — поперек. Ни у кого из динозавров таких больше не было. Ими они привлекали внимание самок. Но не стоит думать, что криолы без гребней были менее опасны, — самки превосходили в размерах самцов.

Кожа криолов была прочной, а густой разноцветный мех спасал их от холода. Разными они бывали. От грязно-желтого до коричневого цвета. Но самыми опасными считались криолы с белой расцветкой. Они сливались со льдами, становясь невидимыми. И когда жертва замечала приближение хищника, уже почти ничего не могло ее спасти. Почему они урождались в разных цветах, никто не знал. Да и узнавать не желал. Во времена криолов животные были на грани исчезновения. Лишь кучками они скрывались на краях мира, опасливо оглядываясь по сторонам и трясясь от страха, когда природный звук нарушал оглушительный рев криола.

Волчата, испугавшись, сбились в кучу, но старый волк продолжал.

— Каждый из них мог одолеть целый отряд волков, а охотились они пятерками, возглавляемыми вожаками. Страшная сила. Потому не боялись никого и истребляли всех, в ком пульсировала алая кровь, — перешел на таинственно-ужасающий голос Радо. — Больших. Маленьких. Абсолютно всех. Даже зверей больше них размерами, коих было немного. Говорят, существовали и королевские особи. Гигантские. Еще больше и еще злее. Надеюсь, они больше никогда не появятся.

— А куда… а куда делись эти чудовища? — с ужасом спросил Лумо. — Почему сейчас их нет? Кто-то уничтожил их?

— Никто точно не знает этого, ведь жили они очень давно. Истории о них обросли домыслами и присказками. Кто-то утверждает, что пришла Великая зима. Холод был невероятный. Животные прятались по своим норам, прижавшись друг к другу. Те, кто успел, сбежали в теплые края. Часть криолов померзла, а другие рванули к Южным морям, что за Долиной великих мамонтов. Больше их никто не видел. Плавать-то они не умели, но точно никто не знал, что именно с ними произошло.

Существует еще легенда, что бурые медведи, славившиеся долгой жизнью и гигантскими размерами, не меньшими, чем у криолов, жили себе спокойно и не тужили за ледниками, в месте, где река Горностайка выходит из льдов в теплые края. Ни для кого не секрет, что они были хладнокровны и редко приходили на помощь нуждающимся. Пока буря обходила стороной их земли и мир умирал от нашествия кровожадных хищников, они стояли в стороне и наблюдали за происходящим.

Но спокойной жизни обиталища медведей пришел конец. Криолы добрались и до них. Они убили нескольких их сородичей. И лишь тогда медведи собрали силы в могучие лапы и дали отпор. Они перегрызали им глотки и разрывали на части. Даже гигантских особей. Наконец-то криолы столкнулись с достойным противником, которому не смогли дать отпор, и бежали куда-то. Больше их никто не видел. Туда им и дорога.

— Почему? — не успокаивался любопытный Лумо.

— Нет мира, когда пронзительный страх окутывает его.

— А сейчас некого бояться?

— Волчьему воинству нет равных в Анималии. Даже медведи не сравнятся с силой клыка нашего, когда едины мы и сильный лидер во главе стоит.

— Правда?

— Да, Лумо, сила наша в единстве. В холодных землях Анималии шанс выжить в одиночестве крайне мал, а уж биться с врагами — тем более. Вместе мы можем одолеть кого угодно. Ты, похоже, плохо слушал мои уроки.

— Я слу-у-ушал.

— Оно и видно! — Радо укорительно посмотрел на волчонка.

— А мамонтов с динозаврами из теплых краев мы тоже сильнее?

— Лумо, Анималия ограничивается лишь Ледниковым Плато. За ним открываются Земли великих мамонтов и динозавров, окруженные Южными морями, горами и ущельями. Не попасть к ним, если пути не знаешь.

— А мы что, не знаем?

— Знаем, но волки не воюют без причины, а если она есть, врагу нашему несдобровать. Сейчас есть основания для войны с песцами, живущими по соседству, за Ледяными пустошами, но власть Анималии не дает этого сделать, ибо таковы законы королевства. А с королем Денсимой лучше не связываться без веского на то мотива. Старый медведь умен, жесток и кровожаден, а войско его сильно. Больше всего он ненавидит тех, кто законы королевства посмел нарушить, и карает за то без сомнений души своей.

— Почему?

— Лумо, у тебя когда-нибудь закончатся вопросы?

— Ну мне же интересно!

— Все вопросы — в следующий раз. А теперь спать!

Недовольные волчата разошлись, но вскоре, сбившись в кучки, засопели, оставив Радо наедине со своими мыслями.

Эх, дети! Еще неиспорченные политическими и военными распрями юнцы. Ему нравилось наблюдать за игрищами волчат, в которых они укрепляли связи с родом своим и учились охотиться. С раннего детства волчата уже начинают доказывать свой ранг в обществе. Те, что сильнее, заваливали слабых и кусали за нос. Не больно, однако это показывало силу, что могла пригодиться в подъеме по иерархии волчьего прайда. Сейчас же дети воспринимали сие как просто игры. Да и не дети они уже были, а кадеты волчьей школы при стае Хранителей Большого камня.

Каждого волчонка забирали от матери, когда приходило время, и обучали искусству войны и воззрения волчьего для подвигов ратных в будущем. Хоть сражений и великих охот не было уже давно, но мира если желаешь, готовься к битве. Потому каждый волчонок прайда, доживший до года, должен был пройти обучение у мудрейших мастеров, что хранили знания, необходимые для выживания в суровой природе Ледникового Плато.

Сейчас они были по-настоящему счастливы и беспечны. Но всему рано или поздно придет конец. Они вырастут и вступят в боевые центурии, чтобы уничтожить врагов прайда. Треклятых песцов, что живут по соседству и долгие лета строят козни против волков. А может, и против медведей, когда-то давно поработивших вождя волчьего Тузека и заставивших его служить на благо королевства и соблюдать законы, главным из которых был запрет свободной охоты.

Волкам было разрешено кормиться лишь мелкой живностью и птицей, что не нравилось абсолютно никому из прайда. В былые времена стаями они нападали на овцебыков, толсторогов и оленей, в которых было достаточно мяса, чтобы прокормить свои семьи. Времена набегов ушли в забвение. В Анималии существовало лишь одно наказание за нарушение закона — смерть. А вот какая смерть — быстрая или медленная и мучительная, — зависело от тяжести преступления. Волки были гуманны в казни и просто перегрызали приговоренному глотку, а вот медведи изощреннее подходили к сему. Недалеко от медвежьего замка в разломах ледников были ямы. Глубокие и полные костей. Выбраться оттуда было просто невозможно. Пленники, попавшие в яму, умирали от мучительной голодной смерти. А медвежьи короли приходили полюбоваться на страдания их. Узники молили о смерти, но муки снимать никто не желал, ибо казни эти были показательными для других.

Почему воинствующий волчий род должен подчиняться горстке политиканов в белой шкуре? Это их предки поработили все прайды Ледникового Плато, создав Анималию, и заставили служить себе. Они были сильны и едины. Их боялись. Их уважали. Они же проложили торговые пути с Водным миром.

А что сейчас? Эти заплывшие жиром туши, что ошиваются в медвежьем замке, никак не могут набить свою утробу за счет наследия своих могучих предков. Они даже их жалкими тенями не достойны быть. Скоро их время подойдет к концу. А на вершине мира окажутся волки. И тогда можно будет вернуться к свободной охоте. Олени, песцы, толстороги и овцебыки будут бояться ходить по льдам Плато, ибо взор волчий направлен будет на их туши. Они будут вслушиваться в каждый шорох и озираться в надежде, что где-то рядом не крадется их верная смерть в мордах белых, серых или черных волков. Первыми должны быть песцы. Их уничтожат, как когда-то оленей, остатки прайда которых нашли защиту за спиной короля медвежьего. Ну ничего, скоро всем достанется. И песцам, и оленям, и толсторогам с овцебыками. Волки заберут у них все. Корону. Подданных. Торговые пути. И чувство безопасности. Радо надеялся, что на его веку выпадет шанс увидеть восхождение и расцвет волчьего прайда.

Выйдя из раздумий, он заметил вдалеке мелкого вегависа, который, похоже, летел из последних сил, потому махал крыльями через раз, то теряя, то набирая высоту. Вегависы — главные сборщики слухов, интриг и сплетен в Анималии. Благодаря широкому размаху крыльев и относительно малому весу они способны преодолевать огромные расстояния, потому и мотаются по всему свету — от Южных до Северных морей, собирая и передавая самые вкусные слухи и новости. Правда, часто прибавляют от себя так, что к концу путешествия информация может измениться до неузнаваемости, потому никто не воспринимает эту глупую птицу всерьез.

Какие же слухи на этот раз принесет болтливая утка? Радо нравились истории, он часто слушал, что рассказывали вегависы. Толика правды в их словах все-таки была, но какая? Это и предстояло выяснить.

Радо отправился к сборищу соплеменников у Большого камня, вросшего во льды средь древних высоких елей, что своими сильными ветвями сдерживали ветра и снег Земель волков. К месту, где проводил собрания великий вождь прайда волчьего Хауда, возглавлявший их народ долгое время.

Все уважали и боялись его. Обладал он не только массивным телом и острыми клыками, ибо из стаи Первородных был, что больше размерами других волков, — но и мудр не по годам был Хауда да близок к своему народу, который безоговорочно любил вождя. Любой волк из двенадцати стай мог обратиться к нему за советом или с просьбой. Высокомерных черт не было в нем. Он слушал свой народ, народ слушал его. Но если кто-то из его подданных нарушал законы волчьи, то милосердия от Хауды ожидать не стоило, ибо нрав его с предавшими устои рода был суров и тверд.

Завидев птицу, волки надеялись услышать очередные забавные новости. Даже Хауда решил присоединиться. Это был хороший знак, раз он в славном расположении духа.

Вегавис не смог долететь до Большого камня самую малость. Хауда лишь посмотрел на двух молодых волков, и те ринулись в сторону упавшей птицы, чтобы доставить ее на аудиенцию к вождю. Вегавис и правда был на последнем дыхании.

— Умер, умер, умер! — тревожно бормотала птица.

— Кто умер? — спросил Радо, подошедший к умирающему вегавису.

В силу своего возраста он мог говорить, когда угодно и где угодно, даже при вожде. В прайде волков уважали возраст и мудрость. А еще Радо был почетным хранителем Большого камня и учителем кадетской школы. Он был настолько стар, что обучал большинство вождей стай и сына самого Хауды — Хереса. Никто даже не осмеливался косо смотреть на него.

— Ден… Денсима… — еле выдавил из себя вегавис.

— Кто? — резко рыкнул Хауда.

Волки не поверили своим ушам.

— Король Денсима мертв, — выдохнула птица и свесила голову.

Вегавис принес свою последнюю новость и испустил дух. Волки оживились, обсуждая услышанное. Все понимали, что это настоящий шанс. Если король мертв, то его место займет старший сын Тардус — ленивый и горделивый самодур, не способный удержать власть, доставшуюся ему от отца. Волчий прайд и так слишком долго был покорным, настало время для революции! Настало время свободы!

— Смерть медведям! — крикнул кто-то из волков.

За такой проступок в обычное время кричавший нарвался бы на серьезную взбучку. Но сейчас был особенный случай, толпа подхватила и начала скандировать грозный возглас. Однако вскочивший на Большой камень Хауда одним своим видом и суровым взглядом прекратил демарш. Резко наступила тишина. Когда великий вождь решает что-то сказать, все молчат. Таковы законы прайда волчьего. Лишь волнительное дыхание было слышно в толпе в миг тот.

— Пустословием вегависы славятся, — начал Хауда, — потому проверить новость эту надо. Если подтвердится она, то биться будем мы. Сначала с короной, а затем и со всем миром.

Волчий прайд единогласно завыл в унисон. Рабство и прислуживание медведям окончено, пришло время войны. Самой настоящей войны, к которой они готовились не одно поколение. Время заявить о себе пришло!

Радо не верил своим ушам. Наконец-то! Наконец-то это свершилось! Еще шаг, маленький шажочек, и они там — на вершине мира. В медвежьем замке восседают над всем Ледниковым Плато. Они назовут Анималию Землями волков. Все ледяные скульптуры бывших королей будут снесены, а фрески на сводах помпезного замка — стерты. На месте их появятся легенды волчьего прайда, а торговые пути будут приносить лучшие дары Северных морей.

Такого прилива радости сердце старого волка не выдержало. Он захрипел, затем дыхание его затихло под громкий и воинственный вой. Но он не жалел ни о чем в эту секунду, ибо был по-настоящему счастлив. Счастлив отправиться к предкам со столь важной новостью.

Глава 2

Во весь горизонт простиралась белая гладь Анималии. Самой великой державы на материке. Лишь сильный ветер с поднявшимся ввысь недавно выпавшим пушистым снегом мешал размышлениям мудрого оленя Висионариуса. Любил он сбегать из медвежьего замка, чтобы побыть в одиночестве. Недалеко от города олень оставался наедине со своими мыслями и обдумывал сложные вопросы, что тревожили разум его изо дня в день.

Король Денсима уже стар, а трон займет глупенький Тардус. Он не способен стать достойной заменой своему отцу, держащему в узде все подчиненные прайды животных. Грядет смута. Но это ли не возможность? Для него. Для Висионариуса. Советника королей. И одного из последних представителей северных оленей, которых осталось так мало на этих землях.

Сердце Висионариуса болело за род свой. Издавна Земли волков и северных оленей находились по соседству. Не более полудня пути по снежным пустошам было меж ними. Для стаи охотящихся волков это расстояние казалось легкой разминкой, а острое обоняние оповещало их о кочующих стаях оленей заранее. Каждый охотник играл свою роль, потому у их жертв практически не было шансов на спасение. Волки загоняли свою цель с разных сторон: одни гнали бегущих оленей в засаду к другим.

Из ночи в ночь стаи волков хозяйничали в Оленьем редколесье. Одного за одним, несмотря на законы Анималии, перебили они почти весь прайд северных оленей. Но однажды за них вступился король. После публичной казни нескольких волков набеги прекратились, но было уже поздно — олени были на грани вымирания.

Висионариус увидел отличную возможность для мести. Тардус доверчив, несмотря на свою импульсивность. Им можно манипулировать, нашептывая нужные решения. Лапами Его величества можно было свести счеты с волками, ведь за ним мощнейшая армия Анималии, состоящая из сотни боевых медведей, нескольких центурий песцов и мор овцебыков и толсторогов. С этой страшной силой не справиться никому, а волкам — и подавно.

О слабохарактерности принца знает и совет медведей, который не прочь лоббировать свои интересы. Какая же у них цель? Дать Тардусу то, чего он хочет? А хочет он развлечений и вкусной еды. Наследнику вообще мало интересна власть над животным прайдом. Для него вся эта политическая возня — игрушка, с которой он рано или поздно наиграется. Но что потом? Куда эти коварные медведи из совета будут смотреть и о чем думать? Они — явная угроза в хитром плане Висионариуса.

Ветер поменял направление, и олень услышал вдалеке знакомый звук. Резко повернув голову, он увидел мчащегося к нему со всех ног беляка из посыльно-почтовой службы короля. Близко же подобрался косой. А если бы это был волк? Висионариус укорил себя за утрату бдительности. Годы жизни в безопасном замке короля брали свое! Да и старость уже на пороге. Что уж тут поделать? Но планам его это никак не могло помешать.

— Советник! Советник! Король Денсима желает вас видеть, — торопливо сказал посыльный.

— Прямо сейчас?

— Да! Он плох уже совсем! Королева Домина послала меня за вами.

— Я понял! Свободен!

Висионариус отправился на встречу со своим владыкой. Что же он хочет ему сказать? Последнее желание или поручение?

На подходе к медвежьему замку его встретила королева:

— Висионариус, друг мой, где же ты ходишь? Поторопись! Он совсем слаб.

Советник вместе с Доминой вошел в первый зал замка, где собрался почти весь медвежий совет. Они изображали скорбь и печаль от скорой утраты самодержца, но Висионариус понимал, что это всего лишь притворство. Как только король отправится к праотцам, они забудут о нем и с особой сладостью начнут прислуживать его наследнику. Каждый из них будет пытаться подобраться ближе и оторвать кусок пожирнее от власти новоиспеченного правителя. Столица сплошь и рядом кишела подобными интриганами, но Висионариус не брал их в расчет, ибо в коварстве ему не было равных от Южных до Северных морей.

На миг советник окинул своим взором стены и потолки замка. Работа гигантских королевских бобров, построивших это чудо изо льда несколько поколений назад, вызывала у него восторг, хоть и видел он сие далеко не первый раз. Высокие своды замка были украшены фресками, сделанными лучшими мастерами. Они рассказывали о подвигах короля Бурсы, объединившего все прайды своей могучей лапой, рождение торгового пути и вечная дружба с королями Водного мира, именуемых всех Косатиусами. Медведи чтили свою великую историю завоеваний. Благодаря им Анималия процветала. На своды замка нельзя было смотреть без восторга. Это чувство возникло и сейчас у Висионариуса, несмотря на столь трагический момент.

В тронном зале было пусто.

— Он в королевских покоях, — с огромной болью в голосе сказала Домина, — иди к нему.

Висионариус, несмотря на долгую службу королю Денсиме, впервые оказался в столь сакральном месте. По сути, ничего королевского здесь почему-то не было. Обычная ледяная пещера, украшенная барельефами старых королей, и огромная лежанка из точеного дерева, на которой и располагался умирающий король.

Сами по себе деревянные сооружения на Ледниковом Плато — невиданная роскошь, ибо на льдах почти не росли деревья. Лучшие мастера прайда бобров отправлялись за ними к Мамонтовым горам, где росли величавые и могучие ели, сосны и секвойи. Некоторые из них застали рождение Анималии многие-многие лета назад. Когда речь идет о короле, его верноподданные готовы на любые подвиги, в том числе и добычу дерева из далеких земель.

— Друг мой, — начал слабеющим голосом Денсима.

— Да, мой король, — преклонив колено, ответил советник и опустил свою голову.

Король был крупным белым медведем и всегда держался величаво, но сейчас пред взором Висионариуса открывалось удручающее зрелище. Денсима больше напоминал огромную тушу, срастающуюся с древом под ним. Во взоре его уже не было той могучей силы, что пронзала насквозь, словно заглядывая в самое сердце. Его величие угасало. Пред Денсимой стояла чаша, полная изысков провианта из Северных морей, но не притронулся к ней он совсем. Силы покидали его.

Боль короля передалась и Висионариусу. Ему было жаль видеть в таком состоянии своего давнего друга и наставника.

— Ты всегда служил мне верой и правдой, — Денсима говорил медленно и с протяжными паузами, переводя дух, — за что я тебе несказанно благодарен… Но теперь ты… ты должен выполнить… мое последнее желание.

— Да, мой король, все что угодно Вашему величеству.

— Ты прекрасно знаешь, что Тардус… еще не готов стать королем. Я был слишком занят… Торговым путем и… сдерживанием волков с песцами, готовых порвать друг друга на части. И совсем упустил воспитание сына. Домина воспитала его… но она мать и была слишком добра к нему, а король должен быть тверд в принятии решений… особенно когда речь идет о жизни или смерти королевства. — Денсима из последних сил приподнялся, облокотившись на лежак, и громко, насколько это было возможно, произнес: — Королем должен стать Ювенис — мой младший сын. Он готов. Жестокость. Твердость. Ум. И хитрость. Этими качествами обладает самый настоящий лидер, способный добиться больших высот и не свалиться оттуда.

— Мой король, но это же нарушает закон престолонаследия Анималии! Корона должна переходить от отца к старшему сыну! — воскликнул олень.

— Висионариус! — рыкнул Денсима, — здесь я — закон! Или ты забыл об этом?

— Как скажете, мой король!

— После моей смерти… ты должен объявить, что новым королем станет Ювенис.

— Совет медведей будет против.

— Никто не будет… слушать этих… зажравшихся тварей. Я все сказал. А теперь иди, мой друг! Спасибо за службу!

— Прощайте, мой король! Я был и буду верен вашему решению всегда.

Ночью Денсима ушел к праотцам.

Медвежий совет и семья короля собрались на чрезвычайное заседание в тронном зале. Они понимали, что Тардус — новый король, но традиции есть традиции. Все ждали советника Висионариуса, который должен был официально объявить имя законного наследника, как это следовало согласно престолонаследию.

Долго себя ждать он не заставил, грациозно выйдя и остановившись у трона. Советник окинул взглядом всех присутствующих. Боль в глазах Домины. Радость Тардуса. Напряженность Ювениса. Некоторые медведи были в недоумении, словно зная о предсмертной беседе Денсимы с Висионариусом. Что неудивительно, ибо у всех стен есть уши, готовые продать тайны за хорошую цену.

В Анималии была широко развита шпионская сеть благодаря норам и туннелям мелкой живности: сусликов и горностаев, работающих на тех, кто больше заплатит. Но сейчас все в руках Висионариуса, ибо король не озвучил имя своего наследника до самого последнего вздоха. Потому голосом престолонаследия стал советник. Именно от него зависела судьба королевства, и он ее уже решил.

— Сегодня мы собрались здесь по печальному для королевства поводу, — громко начал Висионариус, — король Денсима закончил свое правление и отправился к праотцам. Пред смертью своей он объявил имя своего наследника. — Выдержав довольно длительную паузу, советник посмотрел на собравшихся и продолжил: — По закону о престолонаследии Анималии им станет старший сын короля — принц Тардус.

Медведи из совета спокойно выдохнули, а Тардус вальяжно направился к пустому трону, чтобы занять свое законное место.

— Ах ты предатель! — взвыл Ювенис, — решение отца было иным! — и бросился на Висионариуса.

Тардус лишь взглянул на стражу, и та схватила его разъяренного брата.

Совет с ужасом смотрел на него.

— Глубокоуважаемый принц Ювенис, — решил сбавить накаленную атмосферу Висионариус, — я понимаю ваше негодование, но решение короля Денсимы было именно таким, и оно не обсуждается.

— Я убью тебя, предатель! — вырвавшись из лап стражников, ринулся на него Ювенис, но был пойман подоспевшим подкреплением из еще двух медведей.

— Брат, такова воля отца! — высокомерно изрек Тардус. — Такова воля закона Анималии. Ныне я король. И теперь мне решать, как жить королевству дальше. Преклони свою голову предо мной!

Ювенис лишь злобно исподлобья смотрел на старшего брата.

— Преклони! — зарычал Тардус.

— Да здравствует новый король! — выкрикнул Висионариус.

— Да здравствует новый король! — подхватила толпа.

Ювенис вырвался из лап своих обидчиков и махнул к выходу из дворца.

— Я отомщу всем вам! Ненавижу! — зарычал он на бегу. — Вы все поплатитесь, предатели!

Но толпа не особо обратила на это внимание и продолжала скандировать:

— Да здравствует новый король!

А Тардус с победоносным взглядом наблюдал, как брат его бегством покидает тронный зал. Его самолюбование в тот момент было на такой высоте, что по сравнению с ним Мамонтовы горы могли показаться лишь мелкими холмами.

Домина была расстроена. Как мать она понимала, что произошло. Ее дети стали врагами. Злейшими врагами. И винила она во всем этом не Висионариуса, предавшего своего короля, а именно Денсиму, который решил стравить братьев меж собой ради короны. Она не могла принять ни одну из сторон. Сердце матери разрывалось на части. Ей оставалось лишь наблюдать, ибо повлиять на детей своих она не могла. Оба они одержимы властью, потому не остановятся ни пред чем, чтобы получить желаемое. Даже если это станет убийством родной крови.

Глава 3

На прибережье Водного мира безмятежно наслаждался прожитой жизнью старый морж Меркатор. Все свое бытие он проработал на среднем торговом пути и к почтенному возрасту получил должность связного. Теперь на его плечи ложился груз ответственности за обмен между торговцами Водного мира и Анималии.

Три торговых пути от Северных морей до Медведеполиса давным-давно созданы великими королями Косатиусом Первым и Бурсой. Торговля между королевствами была основой их взаимоотношений. Ледяные осьминоги на дне морском плели из водорослей сети, а тюлени, моржи и пингвины с их помощью ловили несметное количество мелкой живности — рыбы и крабов. Белухи доставляли улов в прибрежную ледниковую зону, где за дело брались гигантские тринаксодоны — довольно массивные четырехлапые амфибии с длинным телом, передвигавшиеся в воде с помощью длинного хвоста со множеством шипов, а по льдам — мощными лапами. Они неспешно тащили за собой тюки с провизией на санях, сделанных бобрами для торговых путей из деревьев, растущих на южных склонах Толсторожьих гор. Длинное и мощное туловище тринаксодона позволяло преодолевать большие дистанции как в воде, так и на льдах.

На каждом из путей в прибрежных ледниках амфибии встречали овцебыков, что служили короне. Крупных и коренастых, покрытых толстой шерстью, благодаря которой им не страшен был даже самый сильный мороз. Неспешно, экономя силы, они таскали свою ношу до места назначения.

В счет оплаты за рыбу и крабов шли оленьи рога и кости умерших животных. Особо ценились останки динозавров и великих мамонтов, причем высшую цену ввиду своей редкости имели кости вымерших криолов. Недаром корона правителя Анималии была создана именно из черепа криола.

На дне жители морские создавали эстетическую красоту подводного мира, сочетая ее с природным рельефом и живностью, чем несказанно радовали граждан Водного мира.

Жизнь Меркатора была скучна. Изо дня в день он ждал очередного обмена, наблюдая, как льды, приносимые волнами, бились о берег. Развлекали его лишь крикливые чайки, что вопили без умолку, да надоедливые мелкие тринаксодоны, похожие на своих сородичей, только маленькие. С давних времен им примерили роль шутов, с которой они справлялись мастерски. Правда, и в задиристости им равных не было. В этот раз целью одного из них стал старый Меркатор, который сам был не прочь позабавиться, чтобы развеять смертельную скуку.

— Морж, а морж, ты чего тут разлегся? Иди работай, — наворачивал круги вокруг Меркатора надоедливый тринаксодон.

— Такой мелкий, а зла в тебе не по размеру.

— Чего сказал? Я тебе сейчас покажу, как называть меня мелким! — заверещал тринаксодон и попытался ударить Меркатора своим шипастым хвостом, но промахнулся несколько раз. Морж громогласно рассмеялся, да так, что отпугнул мелкого задиру, который резко отскочил от него.

— Испугался?

— Ничего я не испугался.

— Звать-то тебя как?

— Молесто. А ты можешь не представляться, я знаю, кто ты.

— И кто же?

— Связной среднего торгового пути морж Меркатор. Я давно слежу за тобой.

— Какой смышленый малый.

— Не называй меня малым, а то получишь, понял? — пытался изобразить грозного тринаксодона Молесто, только не дотягивал по размерам до старших сородичей.

Морж совсем не обратил внимания на очередной выпад своего собеседника, ибо взор его уловил вдалеке некие маленькие фигурки. Но разглядеть у него их не вышло. Зрение с годами начало подводить старика.

— Так, посмотри, кто это там на горизонте показался. Старый я совсем стал. Не вижу. Овцебыки, что ль, ко мне плетутся? Рано они что-то. Не время еще.

— Ты вообще, что ль, ослеп? — рассмеялся Молесто. — Как ты зайца со здоровенным быком спутал?

— Так он же белый и сливается со снегом, лишь уши черные и видно. Вот и похож он на овцебыка вдали.

— Ты сейчас серьезно? — валялся со смеху Молесто.

— Чего это он так далеко забрался? — не обращая внимания на выпад тринаксодона, размышлял вслух Меркатор.

— Может, посыльный?

— Думаешь?

— Да, а что ему иначе тут делать? Не так далеко здесь до Земель волков. Ведомые голодом охотники за своей добычей и сюда могут добраться. Крепкие мышцы их не знают устали, а волчий нюх чувствителен даже на большом расстоянии. Если увидел хищник зайца, то все — быть беде. Повезет беляку, если волк в погоне за ним споткнется, а если нет? Косому, чтобы не быть съеденным, нужен протекторат. А где он его получит, кроме как в посыльно-почтовой службе короля? Да и черные уши же! При приеме на службу их опускают в морские чернила, чтобы все знали, что беляк этот из королевских слуг.

— Их и это не особо спасает. Волки жрут их, и плевать они хотели на все эти протекции короля. Для них что вольный беляк, что королевский — разницы никакой. Да как-то и с лап им все это сходит, хотя по закону Анималии…

— Просто всем плевать на беляков! — перебил моржа Молесто, — Одним меньше, одним больше. Они плодятся быстрее, чем их жрут.

— Что есть, то есть! — снова загоготал морж. — Ох, рассмешил старика, так рассмешил!

— Смотри, как быстро скачет. Погони вроде за ним нет, чего бы ему еще так быстро бежать?

— Случилось, может, чего?

— Ага, криолы сожрали короля, — рассмеялся Молесто.

— Ну, скажешь тоже, дурень!

Заяц мчался со всех ног, и он действительно был из посыльно-почтовой службы короля.

— Здравы будьте, обитатели мира Водного, — начал официально косой.

— Здорово, коль не шутишь!

— Мне нужен связной морж Меркатор. У меня послание для короля Косатиуса Восьмого.

— Он пред тобой, беляк. Ты что, от бега быстрого ослеп, что ль? — влез в разговор Молесто. — Не видишь, что пред тобой почтенный морж?

— Так, малой, чего ты начинаешь? Дай сказать ему. Может, важное что-то принес.

— Вы точно Меркатор? — решил уточнить заяц, но других вариантов, кроме как поверить ему на слово, у него не было.

— Клык даю на отсечение.

— У меня послание для Косатиуса Восьмого.

— Я слышал уже. Что за послание?

Заяц встал на задние лапки и с официальным видом начал вещать: «Уважаемый король Косатиус Восьмой! К великому сожалению, жизнь короля Денсимы трагически завершилась, а посему в поддержание нашей крепкой дружбы и отдания почестей властителю всех ледниковых животных прошу организовать церемонию последнего пути его к праотцам. Оплату гарантирую со следующим обменом на среднем торговом пути. С уважением, король Анималии Тардус Первый».

— Это чего же, старый медведь — того? — удивился Молесто.

— Ах ты ж вонючая стерлядь, мелкий. Ты вообще-то о короле говоришь. Имей уважение, — разозлился Меркатор.

— Ну я…

— Иди-ка ты лучше погуляй, у меня нынче работы много прибавилось.

— Вот так значит, да? — обиделся тринаксодон.

— Заходи еще как-нибудь, поболтаем, — морж сменил гнев на милость.

— Правда? — воспрял Молесто.

— Правда, правда. Иди уже, дела межгосударственной важности у меня. Не слышал, что ли, чего косой сказал?

Меркатору пришлось даже привстать, что делал он крайне редко, однако столь ответственное задание обязывало. Он издал сильный рев в сторону пучины морской, который вызвал его секретаря, королевского пингвина Скрибу. Ему он и передал послание от Тардуса и приказ заняться организацией прощального пути для Денсимы, если, конечно, король Косатиус Восьмой даст добро. Меркатор был уверен, что он не откажет своему давнему другу в почетном прощании, потому сразу и дал распоряжение пингвину хлопотать.

Такое действо на его веку встречалось не часто, ибо медведи королевских кровей живут примерно столько же, сколько и моржи. По традиции короля провожали в последний путь только самые близкие и доверенные к трону животные. Его помещали на огромную льдину, становившуюся колыбелью вечного сна, и отправляли к праотцам, обитающим за горизонтом в далеких далях пучин морских. Никто оттуда никогда не возвращался, потому точно и не знали жители ни Анималии, ни мира Водного, где конкретно те находятся.

Помимо туши усопшего, на льдине размещалось все самое необходимое в путешествии по Водному миру — еда и украшения, которые станут пропуском в мир праотцов.

Отряд королевских дельфинов сопровождал королевскую особу в водные дали до тех пор, пока не выбивались из сил они. И тогда отпускали льдину в вольное плавание. Когда скрывалась она за горизонтом, праотцы открывали врата своего мира, где изо дня в день пировали они и веселились да приглядывали за миром, что оставили после себя.

Глава 4

Молесто бежал со всех лап, но его короткие ноги не давали быстро перемещаться непропорционально длинному телу. Потратив половину дня, он все же добрался до столицы. Привел его сюда огромный интерес не только к траурной процессии в честь короля Денсимы, о которой он узнал из уст посыльного зайца, но и к городу, в котором он всегда мечтал побывать.

Столица носила гордое название главенствующего в Анималии прайда медведей, которые давным-давно подчинили себе всех остальных животных. Город так и назвали — Медведеполис. Помимо медведей, в нем жили представители и других видов. Правда, роль их заключалась в обеспечении комфортной и счастливой жизни хозяев Анималии.

Строительством Медведеполиса занимались королевские бобры. И потрудились они на славу. У Молесто просто не было слов. Он был так поражен, что потерял дар речи. Настолько красиво здесь было, что дух захватывало.

Одни хижины медведей были построены из снега в форме половины морского ежа, другие же имели остроконечные крыши. Ледяные мосты над расщелинами были украшены наледными рисунками лучших архитекторов города. Торговый склад, окруженный высоким забором с заостренными зубьями наверху. Дома все расположились на одной линии, которая называлась странным словом «улица». Все улицы вели к дворцу, расположенному в самом центре Медведеполиса.

Медвежий замок действительно был венцом архитектуры. Это было действительно чудо из чудес: высокое и огромное здание изо льда с остроконечными башнями, винтовыми лестницами, стенами и арками, украшенными какими-то узорами из истории рода медвежьего. Восхищение просто переполняло маленького тринаксодона.

«Как эти бобры смогли построить подобное? Чудо! Самое настоящее чудо! Вот бы заглянуть внутрь!» — подумал Молесто, засмотревшись на замок.

Он и не заметил, как прошел через ледяной мост, ведущий к замку, и оказался у самого его входа, охраняемого стражей Его величества. Взор Молесто был просто затуманен от этой красоты. Родился и вырос он на побережье Северных морей, где никогда не бывало ничего подобного. Природа, конечно, могла удивлять необычными формами айсбергов, однако случалось это довольно редко. А тут такое. Куда ни посмотри, глаз радуется. Смотреть да не насмотреться.

— Эй, ты кто такой? — зарычал на него охранник.

— Я?

— Да-да, ты!

— Я — Молесто! Я просто пришел посмотреть!

— Вали отсюда, недомерок!

— Что ты сказал, шерстяной? — взъерепенился Молесто, но больше ничего предпринять не успел.

Медведь молча подошел к нему, взял лапой за хвост и с силой отбросил в сторону. Пролетев мимо моста, Молесто угодил прямо в ледяной разлом и плюхнулся с высоты в холодную воду реки. Его очарование архитектурой Медведеполиса прошло в миг, разбившись о несправедливость жизни. Жизни, которой он не знал, да и не узнает никогда. Да еще и сверху хохотали надменные стражники. Было очень обидно.

— Ах вы засохшие лепешки! — крикнул он им, но течение реки уносило его, и потому негодование Молесто не дошло до адресата.

Вода была ледяной, но твердая чешуйчатая кожа тринаксодона была закалена в Северных морях, да и хорошо, что она смягчила его полет. Шмякнуться с высоты на твердые льды хотелось бы еще меньше.

Выбраться из разлома удалось лишь за городом, где перепады уровня воды и льда выровнялись. Так и не увидев королевскую траурную процессию, Молесто в расстроенных чувствах отправился в сторону побережья. Окрестности среднего торгового пути он знал, потому уже присмотрел отличное место на прибившемся недавно огромном айсберге. Оттуда можно было бы увидеть все своими глазами, не сталкиваясь с этими зарвавшимися медведями из стражи короля. Всю обратную дорогу Молесто продолжал злиться на своих обидчиков и перебирал в голове варианты, как надо было им ответить или вообще ударить шипами, проверив их кожу на прочность. Почему умные мысли приходят всегда опосля?

— Мелкий, ты где пропадал? — спросил Молесто Меркатор.

— Не называй меня мелким, понял? — с ходу завопил тот.

— Ну ты же мелкий.

— Нет сил спорить с тобой. В город ходил. Поглазеть.

— В Медведеполис?

— А у нас еще города есть?

— Ах ты вонючая стерлядь, как разъерепенился.

— Что ты вечно ругаешься?

— Лааааадно! Забудем наши недомолвки. Расскажи лучше, как там? Красиво? Никогда не был в столице. Да и как мне туда добраться-то? Не медведям же меня тащить на санях? — засмеялся морж.

Молесто во всех красках рассказывал об увиденном. Правда, приукрашивал знатно, поведав моржу, что и в замке бывал, и короля видел. Тот его даже на службу к себе звал, но Молесто решил отказаться, ибо верен своему королю Косатиусу Восьмому. Морж все это время громко хохотал, да так, что распугал всех чаек в округе. О стычке с охранниками Молесто, естественно, умолчал. Кто же захочет делиться таким позором?

Его рассказ прервал прискакавший беляк из посыльно-почтовой службы короля.

— Чего тебе, косой? — снисходительно начал Молесто. — Не видишь, я тут историю своему старому другу рассказываю о том, как с королем вашим якшался.

Беляк вопросительно посмотрел на тринаксодона, но ничего не ответил. Лишь пошевелил своим черным ухом, дав понять, что ждет, когда ему дадут слово.

— Так, помолчи, — осадил Молесто Меркатор. — Я вообще-то на службе.

— Морж, ты как со мной разговариваешь? Я тут перед ним распинаюсь, рассказываю, где был, кого видел, а он мне еще: говори… не говори. Ты совсем, что ль?

— Тебя под льдину загнать и натравить твоих больших сородичей? Вот веселье-то будет! Да еще и пингвинов позвать могу. Надо?

— Понял, не дурак. Дурак бы не понял, — быстро сообразил Молесто, когда дело запахло расправой, и замолчал.

— Ну, говори уже, косой, что за новость принес? Стоишь тут, молчишь, будто не из посыльно-почтовой службы короля.

— Уважаемый связной торгового пути, траурная процессия короля Денсимы уже на подходе, прошу подготовится.

— А ты чего раньше молчал? Ждал, пока они возле меня уже окажутся? Глупый заяц! Понаберут их незнамо откуда, а нам тут страдай от их бестолковости!

— В почтово-постовой службе короля нас учат учтивости и тактичности! — отрапортовал заяц.

— Вот потому вас волки и жрут, что вы тактичны и учтивы! — Меркатор глубоко вздохнул. — Ладно. Иди уже. Готово у нас все.

Как только беляк удалился, Меркатор приподнялся и заревел. На клич тут же явился его суетной секретарь Скриба.

— Ах ты вонючая стерлядь, они уже на подходе. Скриба, давай греби за дельфинами, пусть плывут сюда и льдину королевскую тащат. Посыльного к Косатиусу Восьмому отправь еще, он приказал. Только отправь самого быстрого дельфина к королю, понял?

— Да, господин связной торгового пути.

— Если Косатиус не успеет проводить своего старого друга в добрый путь, то вместе с тобой будем моллюсков кормить на дне или выгонят нас в Южные моря, где чудовищный Мегалодон гостей не жалует. А я не хочу оказаться в его пасти. Понял?

— Да, господин связной торгового пути, — уже не так уверенно ответил Скриба.

— Ты еще здесь? Иди выполняй! — рявкнул Меркатор.

— Да, господин связной торгового пути.

— Скриииииба! Вонючая стерлядь!

Секретарь спешно скрылся в ледяных водах и направился выполнять задание межгосударственной важности.

— Ого, вот это ты владыка, — засмеялся Молесто, — смотри, как быстро он уплыл. Боится тебя, да?

— Так, мелкий, тебе тоже лучше скрыться отсюда, да побыстрее, а то попадешь под горячую лапу стражникам нового короля. Знаешь, насколько они суровы?

— Да откуда же мне знать? Предо мной они лишь кланялись, когда я ходил в гости к королю.

— Молесто, куда ты там ходил? Получишь же!

— К… коро… лю!

— Вон они уже на горизонте видны. С глаз моих скройся!

— Да понял, понял. Я уже присмотрел себе местечко во-о-он на том айсберге, — указал своим вертлявым хвостом Молесто.

— Отличное место. Там тебя никто не увидит, и ты будешь наблюдать за траурным шествием с лучшего места.

— Мастерство горностая!

— Ты горностая-то хоть раз видывал? Рассказываешь мне тут, сказочник.

— Так на то он и горностай, чтоб его никто не видел, даже если он есть. И лучше ему дорогу не переходить, а то перегрызет глотку.

— Зубы тонковаты для моей глотки, — засмеялся морж.

— А вот для моей вполне, — с грустью в голосе ответил тринаксодон.

— Молесто, ты клыки мне тут не заговаривай, иди уже, не вынуждай меня снова позвать Скрибу, но по твою душу.

— Да я этому пингвину так, так, так, — начал махать тот своим хвостом, затем кувыркнулся вокруг своей оси и снова замахал хвостом, имитируя бой со Скрибой.

— Молесто! — зарычал Меркатор.

— Все, иду, иду! — обиделся тринаксодон и поплелся в сторону айсберга.

С прибившегося ледника действительно открывался отличный вид на побережье, что несказанно радовало маленького Молесто.

Дельфины доставили к берегу громадную льдину, украшенную морскими звездами, кораллами, рифами и другими природными артефактами со дна Водного мира, даже драгоценные кости криолов имели место.

Траурная процессия уже подходила к лежбищу Меркатора. Сколько народу! Медведи. Северные олени. Толстороги. Овцебыки. Песцы. Даже королевских бобров, кротов, белок и беляков позвали.

«А говорили, что церемония лишь для самых близких. Везде обман! А где же волки? Волков почему нет? — Молесто не любил этих клыкастых, но любопытство все равно терзало его. — Их не позвали? А почему? Интересно! Интересно!» — подумал он.

Вокруг кружили вегависы, которые просто не могли пропустить столь знаковое событие, чтобы разнести новости по всем землям материка. Похоже, новому королю не нравилось присутствие лишних глаз, и он что-то сказал оленю, который, видимо, был то ли его советником, то ли секретарем. Тот сказал что-то сове, которая тут же издала громкоголосое фырканье — и ввысь взлетела ее стая, чтобы разогнать любопытных вегависов. Загнутые клювы и острые лапы ледниковых сов были веским аругментом для бегства болтливых уток.

Прибыл и Косатиус Восьмой. Значит, его другу Меркатору теперь не достанется. Повезло моржу!

Молесто был так увлечен действом траурной церемонии, что совсем не замечал происходящего рядом. Опасность подкралась со спины: на него мощной лапой наступил белый медведь.

— Да я просто смотрю… смотрю! Что, нельзя посмотреть? — подумав, что это снова стражники короля, захрипел Молесто.

Медведь молчал и тоже наблюдал за процессией.

— Не убивай, прошу, смилься, добрый медведь! Ты же добрый медведь?

— Будешь орать, я сверну тебе шею, понял? — рыкнул тот на него.

— Молчу, молчу. Лапу-то убери, дышать уж не могу!

Медведь отбросил Молесто назад и тот без лишних вопросов решил сбежать. Он даже не догадывался, кто сейчас был пред ним. Все медведи для него были на одну морду. Злую и мохнатую морду.

Но это был не простой медведь, а беглый принц Ювенис, мечтавший свергнуть своего брата и пока вынужденный скрываться. Именно потому он наблюдал за траурной процессией с ледника.

«Прощай, отец!» — подумал Ювенис, наблюдая, как стая дельфинов уносит льдину с королем в последний путь к землям праотцов.

Глава 5

В расщелине ледников на окраине Медведеполиса вовсю кипела работа. Прайду гигантских кротов была поручена невероятно ответственная работа. Оказалось, что из расщелины возможно проложить туннель, который соединится с системой пещер под Ледниковым Плато. Они были заполнены водой, потому инженеры Водного мира уже исследовали их и предположили, что велика вероятность создания самого короткого торгового пути, который сделает две державы еще богаче. Осталось дело за малым: проложить туннель в леднике вниз, чтобы по нему могли перемещаться торговцы с провиантом. Уже долгое время гигантские кроты изо дня в день в кромешной темноте не покладая лап, шаг за шагом, долбили и рыли древний лед.

Руководство строительством Великого туннеля было поручено принцу Ювенису. В отличие от своего старшего брата, который предпочитал веселье и медведиц, он ответственно подошел к делу и вникал во все инженерные тонкости, которые открывали ему бывалые кроты. Не считал зазорным спускаться и в эпицентр работ, благо природа наградила даром ориентирования в темноте.

— Энджина, а что будет, когда мы дойдем до пещер? Вода не начнет подниматься? — спросил Ювенис.

— Мальчик мой, тем лучше. Если вода поднимется до города, нашим торговцам не придется таскать тюки по темному туннелю. Не все животные хорошо ориентируются в пространстве, когда ни зги не видать.

— Вы же как-то в кромешной тьме существуете?

— На все воля природы, мальчик мой.

— А если кто-то погибнет, когда хлынет вода?

— Опасность всегда существует, потому каждый из моих подданных готов вовремя унести ноги, если это будет хлынувшая снизу вода, которая будет прибавляться стремительно.

Энджина была опытным инженером, потому и выбрали ее главой прайда кротов после смерти мужа. Это был первый случай, когда какой-либо прайд возглавила самка. Авторитет ее среди сородичей был непоколебим, потому что не было ни у кого сомнений в делах и навыках ее. Ювенис доверял Энджине и уважал. Он верил, что вместе они делают великое дело во благо Анималии.

— Уважаемый принц! Уважаемый принц!

— А ты тут как оказался? — сурово глянул он на появившегося из ниоткуда беляка. — Я же тебя чуть не раздавил.

— Королевская посыльно-почтовая служба, мой принц. Долг службы требует, — отрапортовал тот. — Сообщение от короля Денсимы!

— Посыльная, говоришь? А подкрался, словно горностай. Я тебя даже не заметил.

— Так тьма же кромешная здесь, — напомнила принцу кротиха.

Ювенис с Энджиной засмеялись.

— Ну, говори уже!

— Принц Ювенис! Вас вызывает на аудиенцию король Денсима.

— Прямо сейчас?

— Так точно, мой принц.

— Так, Энджина, справитесь тут без меня?

— Конечно, мальчик мой.

Ювенис не любил, когда его отвлекали, особенно от строительства туннеля, но здесь стоило отложить все свои недовольства, ведь вызывает его не абы кто, а сам король — его отец.

По пути он встретил своего старшего брата Тардуса, который был очень занят прелестной медведицей и явно отведал рыбной шамануйки — дурманящего напитка, что веселья ради попивали медведи.

— Ювенис, брат мой, а что это ты делаешь вид, что меня не замечаешь?

— Ты занят, не смею отвлекать, — сурово ответил он.

— Куда это ты? Неужто папенька позвал к себе на поклон? Бежишь вприпрыжку рассказать, как роешь свою яму? Смотри не споткнись! — Тардус и его пассия засмеялись.

— Великий туннель — не яма. Стыдно должно быть.

— Ах да. Туннель. Туннель, — снова засмеялся старший брат.

— Тардус, не нарывайся, а то получишь.

— Ну ты прямо самый настоящий зверь. Зверюга. Гроза Анималии! — хохотал Тардус. — Пойдем, Мирабилис, а то еще покусает этот бешеный медведь.

То Мирабилис. То Хиларис. То Риденис. Ювенис уже запутался в самках брата. А ведь этот дурак когда-то станет королем. Все же погибнут под его началом. Как он будет править, если все его мысли — о пышных задницах медведиц!

На входе в медвежий замок Ювениса уже ждал секретарь отца — олень со странным именем Куш.

— Уважаемый принц, король Денсима уже ждет вас.

— Он у себя?

— Да, в тронном зале. Я провожу вас.

— Не надо, дорогу знаю.

— Я все же настаиваю, уважаемый принц.

— Я сказал, не надо! — рявкнул Ювенис.

Секретарь резко отскочил и принял виноватый вид, оставшись стоять на месте, пока принц не скрылся из виду. Во всем был виноват его старший брат, который знатно подпортил ему настроение, за что и досталось ни в чем не повинному слуге отца.

Король Денсима развалился на своем троне. Когда появился Ювенис, тот даже ухом не шевельнул, а уж тем более вставать он не собирался. Не королевское это дело.

— Здравствуй, отец!

— Здравствуй, сын мой! Как там дела со строительством Великого туннеля?

— Работаем. Все идет по плану.

— Когда уже мы будем торговать через него с Водным миром?

— Не знаю, отец. Древние породы льда тверды и тяжело поддаются с первого раза. Время! Нам нужно время!

— Времени-то у нас как раз и нет! — король резко встал и подошел к сыну, — Ювенис, мальчик мой, я позвал тебя по очень важному делу.

— Я весь внимание, отец.

— Скоро путь мой по землям Анималии закончится! Отправлюсь пировать я к праотцам, и тогда настанет твое время, сын мой! — он указал лапой на трон. — Ты займешь мое место во главе всего живого на ледниках.

— Отец, что ты такое говоришь? — взволновался Ювенис. — По закону престолонаследия трон должен достаться не мне, а Тардусу. Он ведь старший твой сын!

— Я здесь закон! — завопил Денсима, да так, что эхо заиграло под сводом тронного зала. — Тардус — бездельник и разгильдяй. Я не могу оставить королевство на него. Он не справится. Он развалит все былое величие. Ты посмотри на него. Его же кроме кутежей абсолютно ничего не волнует. А тебе, сын мой, эта ноша по плечам. Да поможет тебе дух праотцов.

— Но отец!

— Я все сказал, и слово мое таково. Ты справишься. Понял? Я буду приглядывать за тобой оттуда.

— Спасибо, мой король, за предоставленную честь. Я не подведу.

— Это будет моим последним желанием. Когда я уйду, Висионариус объявит тебя королем.

— Отец, а как быть с Тардусом?

— Ювенис! — снова рявкнул Денсима. — Не дай мне пожалеть о своем выборе.

— Я понял, мой король!

— А теперь иди! У меня еще масса важных государевых дел.

Ювенис вышел из замка. Мысли распирали его голову и готовы были разорвать ее изнутри. Готов ли он? Не навлечет ли смуту в королевстве выбор отца? Вдруг подданные прайды не примут в нем короля и поднимут бунт? Что же делать тогда? Как поступить? Ответов на все эти вопросы он не знал, но точно веровал, что будет лучшим королем, чем мог бы быть старший брат Тардус, и заставит гордиться своего отца.

Глава 6

В прайде волков не признали слабохарактерного короля Тардуса, потому активно велись разговоры о восстании и борьбе за независимость от Анималии. Именно для этого вожди стай со всех волчьих земель шли на призыв великого вождя Хауды.

Популяция волков резко сократилась после запрета свободной охоты. Смерть от голода приходила все чаще в Земли волков. По закону Анималии им была разрешена лишь мелкая дичь. А разве убежишь далеко, кормясь ими. Зайцы. Суслики. Мыши. Белки. Вегависы. Чайки. И прочие. Взрослому волку там и есть-то нечего. Одни кости да кожа. Лишь голод заглушить. А чтобы жить, нужна свежатинка. Желательно из оленя или овцебыка.

Иногда, конечно, волки преступали запреты и нет-нет да и прибивали отбившегося от стаи овцебыка или заплутавшего оленя. Но за это можно было получить нагоняй от вождя стаи, а если сам Хауда узнает, то и жизни лишиться. Однако чувство голода было сильнее страха.

Сейчас же все изменилось. Сам великий вождь на стороне свободной охоты и обретения независимости от медвежьего ига, долгие годы распространявшего свои мохнатые лапы на все Ледниковое Плато.

На самом деле волков было вполне достаточно, чтобы перегрызть всех медведей, только со всей их армией верноподданных совладать сложно. В нее входили верные престолу овцебыки, толстороги, которых элементарно больше, да и от несущегося потока острых рогов и огромной массы отбиться просто невозможно.

Да еще и эти песцы. Мелкие, хитрые, бесчестные, коварные пришептатели медведей. Они могли напасть стаей на беременную самку или старика. Волки ненавидели этих белых шавок. Не только за манеры, но и за ареал обитания. Земли песцов были по соседству и лежали на пути к Пастбищам овцебыков и теплым краям, где живность словно отживает от суровых льдов Плато.

Волчья армия, конечно, тоже входила в войско Анималии, но королевство стояло на пороге междоусобной войны, где все нахлебники престола остались бы верны короне, чтобы поквитаться с ненавистными волками, да и обрести положение поближе к трону.

Двенадцать вождей волчьих стай собрались у Большого камня, священного места прайда, на которое взобрался Хауда. Прежде чем начать говорить, он неспешно осмотрел своих подданных. Двенадцать вождей. Двенадцать стай. Двенадцать родов. Разных и своеобразных. Черные. Белые. Серые. Крупные. Мелкие. И все они верны ему — великому вождю Хауде. Взгляд его был суров. Он смотрел внутрь каждого из них. А в глазах его читалась мудрость, свойственная лишь великим лидерам.

Выдержав небольшую паузу, Хауда начал:

— Мы слишком долго терпели гнет медведей. Волк — вольное и сильное животное, которое не должно питаться объедками этого мира. Пока медведи набивают свое брюхо за счет даров морского пути, мы вынуждены в угоду им щадить оленей, толсторогов, овцебыков и прочую живность, которой всегда питались наши предки на Ледниковом Плато. Это наш дом. Это наши земли. И мы хозяева им и своей судьбе. Слабый вождь Тузек, что продал наших предков этим поганым медведям, уже забыт, а волки все еще чтят законы этой треклятой Анималии. Время пришло скинуть иго и свободу обрести прайду волчьему.

Волки воинственно завыли.

— Хауда, мы с тобой до конца! — крикнул воодушевившийся вождь стаи Черного клыка Денте, обитающего почти на границе с Оленьим редколесьем. Его желтые суровые глаза налились кровью, а черная, как ночь, шерсть встала дыбом. Он готов был пойти за своим великим вождем хоть сейчас до самого конца. До смерти в битве за свободу рода волчьего. До обретения покоя в Землях предков, что с распростертыми объятиями встречают воинов, погибших в сражениях.

— Я долго думал и принял решение. Смена короля сыграет нам на пользу в нашем деле, — продолжил Хауда. — Тардус — слабовольный и избалованный мальчишка. Мы не должны пресмыкаться пред несмышленым юнцом. Пора закончить это. С сегодняшнего дня волчий прайд больше не будет подчиняться законам Анималии. С сегодняшнего дня я, великий вождь Хауда, объявляю нас независимыми, а свободную охоту открытой. Пусть ветер гонит вас в спину, друзья мои!

— Запрет на набеги в Оленьи владения и Пастбища овцебыков отменен? — крикнул один из вождей.

— Набеги теперь обязательны, — зарычал Хауда. — Мы должны набраться сил, чтобы дать отпор плешивому Тардусу и его прихлебательскому войску. Мы должны набраться сил, чтобы уничтожить врагов прайда.

— Да-а, да-а, — одобрительно завыли волки.

— Путь этот будет долог и сложен, но не сломить нас ни холодным ледяным ветрам, ни медвежьей лапе. Пока мы вместе, нас не победить!

Волки снова воинственно завыли.

— Денте! — Хауда подозвал вождя стаи Черного клыка.

— Да, мой великий вождь!

— Выставишь на пограничных территориях патрули, особенно на границе с Оленьим редколесьем. Тардус не оставит нас в покое, ибо его самомнение и гордыня бегут впереди него. Грядет битва. И мы к ней должны быть готовы!

— Да, мой великий вождь!

— Еще отправь гонца к горностаям. Пусть пообещает им достойную оплату. Нам нужны их глаза и уши. У меня есть для них задание. В самом сердце стана вражеского.

— Великий вождь, на границе будет неспокойно. Оставь нам в помощь кого-нибудь, чтобы смотрели в оба.

— Хорошо! Фортис! — Хауда обратился к вождю стаи Вой предков. — Твоя стая идет на помощь Черному клыку для охраны границ прайда.

— Как скажете, мой великий вождь! — склонив голову, ответил Фортис.

— Всем остальным быть бдительными. Времена настали сложные. И последнее. Каждая стая теперь должна десятую часть добычи своей великому вождю на содержание гвардии.

Волки вопросительно посмотрели на Хауду.

— У кого-то есть возражения? — сурово посмотрел он на вождей стай. Даже если они были, смелости сказать о них ни у кого не хватило.

— Нет! Нет! Нет! — раздалось в толпе.

— Кто мы? — крикнул Хауда.

— Волки! — откликнулись вожди.

— В чем наша сила?

— В единстве!

— Вместе мы победим!

— Вместе мы победим!

Вожди завыли так, что все земли прайда услышали его и подхватили. Каждый волк узнал, что грядут большие перемены.

Над деревьями бесшумно пролетела почтовая сова и опустилась рядом с Большим камнем. Это была Шипша. Личная почтовая сова короля Денсимы. У короля их было множество в подчинении, ибо белый окрас делал их почти незаметными на фоне снегов, а строение перьев — бесшумными. Совы с легкостью доставляли послания правителя на далекие расстояния, не рискуя обрести гибель в диких землях.

— Чего развылись, клыкастые? У меня послание для Хауды.

— А что, беляки у медведей закончились? — со смехом спросил Денте, но все же вопросительно посмотрел на своего вождя, который одобрительно кивнул ему.

— Они обычно от вас не возвращаются. Устраиваете забеги за ними бедными. Пожрали всех, негодники, — укорительно говорила Шипша.

— Так король же только и разрешил охотиться на зайцев, что ему не нравится?

— Государевых посланников защищает корона.

— И где она, эта корона, которая защищала бы беляка? Быстрые ноги — да! А вот короны я не видывал, когда ем их. Получается, слова короля пусты?

— Да как ты смеешь?

Волки засмеялись, но Хауда был суров. Стоял он прямо и непоколебимо, буквально излучая вокруг своей внутренней уверенностью и решительностью.

— Что за послание, Шипша?

Волки резко замолчали, а сова встала в официальную стойку, спрятав громадные крылья, и, вдохнув воздуха, зачитала послание:

— «Уважаемый Хауда! Я, новый король Анималии Тардус Первый, приглашаю тебя на траурные мероприятия, посвященные уходу к праотцам короля Денсимы, и последующие торжественные мероприятия по случаю коронации нового правителя».

— А с каких это пор некоронованный принц до коронации называет себя королем? — удивился Хауда.

— Мое дело передать сообщение! — высокомерно фыркнула Шипша. — Ваше дело — выполнять! На этом все!

— В расход ее! — резко рыкнул Хауда.

Волки со всех сторон прыгнули, чтобы разорвать сову, но та в последний момент взмахнула крыльями и, увернувшись от клацающих острых зубов, взлетела, царапнув когтями несколько волчьих влажных носов. Лишь несколько перьев, медленно играя на ветерке, опустились на землю.

— Хауда, ты что, дурной? — вопила раздосадованная сова, выпучив желтые глаза. — Ты совсем из ума выжил? Я посланница короля. Как смеешь ты натравливать на меня своих шавок!

— Слова выбирай, перьевой заяц! Ты разговариваешь с великим вождем прайда волчьего. Радуйся, что вообще смогла сбежать.

— Тебе это так с рук не сойдет, волчара бешеный! — вопила она, усиленно махая крыльями, но на землю опускаться больше не собиралась. Размах крыльев ее был огромен.

— Передай своему принцу, чтобы шел он лесом вслед за своим почившим папенькой, а в земли нашу дорогу забыл. Волчий прайд теперь свободен, и за это право мы готовы отдать жизни свои.

— Ну, точно с ума сошел! Прощай.

Волки не стали долго ждать и совершили массовый набег на Оленьи владения. Остатки рогатых, думающие, что находятся под защитой закона Анималии, даже и не думали о подобном. Но когда увидели сотни горящих глаз в ночи, окруживших их со всех сторон, было уже поздно. Олени были обречены. Лишь единицам удалось сбежать. Охота у волков выдалась славная. По этому случаю Хауда решил устроить пир.

Такая жизнь ему была явно по душе. Как в старые добрые времена. Как в сказаниях и былинах. Волки на вершине мира. Однако за все нужно платить. Хауда знал, что Тардус не простит этого, и гнев его будет отражаться в сводах замка: реветь, как юный медведь, у которого отобрали вкусную рыбешку, будет он. А затем соберет войско. Но волки будут ждать его, ибо это их земли, а биться за них они будут до последней капли крови, до вздоха, что унесет их в Земли предков и пирам вечным во славу прайда волчьего.

Через пару дней пред Хаудой, занятым трапезой вкуснейшим оленем, неожиданно явились три горностая.

— Вы Хауда? — спросил один них.

Великий вождь волчьего прайда чуть не поперхнулся от такой дерзости и наглости. Да куда смотрела его охрана? Клятые дармоеды!

Полностью белые длинные тела горностаев на коротких ножках, и лишь черные глаза на их треугольных головах да кончики пушистых хвостов выделяли их на снегу. Почти никто в Анималии не мог сравниться с ними в скрытности. А в родных краях, где льды начинают таять и природа сдается под натиском теплых ветров, горностаи скидывали белую шубку, чтобы поменять на коричневую. И снова становились невидимыми на фоне природы. Быстры, резки, агрессивны и выносливы. Все эти качества, отточенные постоянными тренировками, сделали из горностаев лучших шпионов не только во всей Анималии, но и на целом материке. Даже в теплых краях слыхали о мастерстве их.

— Слава о горностаях не обманывает! — ухмыльнулся Хауда.

— Сила природы! — в один голос ответили все трое.

— Да, я Хауда, великий вождь прайда волчьего. Что-то быстро вы объявились. Ждал я вас еще дня через три. Путь до ваших земель-то неблизкий.

— Да мы тут неподалеку были. На Пастбищах овцебыков, — сказал один из них, — Работа есть работа!

— Вам сказали, зачем вы здесь?

— Вождь Денте достойно заплатил нам рыбой и мясом вегависов. Мы довольны и готовы к выполнению любого задания. Меня зовут Секретив, а это мои сестры — Оккула и Виджила. К вашим услугам мы, великий вождь.

— Вам нужно пробраться в самое сердце Анималии, в медвежий замок, и узнать все о планах Тардуса, касаемых нападения на Земли волков.

— За это стоит доплатить! — задумчиво ответил Секретив.

— Передайте вождю Денте, когда через земли его путь держать будете, что Хауда приказал доплатить вам. И запомните, что волки не стоят за ценой, когда речь идет о свободе прайда.

— С вами приятно иметь дело, вождь всех волков.

— Результат мне нужен, и чем быстрее, тем лучше.

— Все будет сделано в виде лучшем, великий Хауда.

— Больше не задерживаю!

Горностаи исчезли так же незаметно, как появились.

— Сила природы! — вспомнил слова их Хауда. — Сила природы!

Глава 7

— Король! Король Тардус! — завопила влетевшая в тронный зал Шипша.

Тардус был увлечен поеданием рыбы и крайне возмутился столь вероломным вторжением пусть и его личной почтовой совы и безумно рассвирепел.

— Как ты, паршивая сова, смеешь отвлекать меня, своего правителя, от столь важного занятия?

— Простите, король, но волки…

— Что — волки?

— Волки чуть не сожрали меня, когда я передала им ваше послание о прибытии на мероприятие королевской важности.

— Так ты меня из-за этого отвлекаешь? — заревел медведь.

Тардус в бешенстве схватил ее одной лапой, а второй резко свернул шею, затем бросил к дверям тронного зала. Сова даже пискнуть не успела — смерть была молниеносной.

— Ку-у-уш! Ку-у-уш! — снова завопил медведь.

Спустя мгновение в зал на всех парах вбежал секретарь короля, едва сумевший остановиться прямо пред ним.

— Еще сшиби меня! И последуешь за этой наглой совой.

— Простите, мой король!

— Убери ее отсюда! Быстро!

Олень, наклонившись, поднял рогами тело Шипши и пошел на выход.

— И найди мне новую почтовую сову! — крикнул ему вслед Тардус.

— Как скажете, мой король! — развернувшись, сказал Куш, а затем ретировался, чтобы и ему не досталось.

Следом за ним в тронный зал вошел Висионариус.

— Вы дадите мне спокойно поесть? — завопил он снова.

— Мой король, все готово к траурным мероприятиям по случаю кончины вашего отца. Мы можем выдвигаться к Северным морям!

— Весь аппетит мне испортили! Как тяжело быть королем! — тяжело выдохнул Тардус и бросил недоеденную рыбину на пол. — Висионариус, иди командуй парадом. Сейчас я приду.

Советник вышел на улицу пред дворцом. Денсима лежал на больших деревянных носилках, которые держали восемь стражников. Домина, все медведи и предводители прайдов были готовы проститься со старым королем.

«Кроме волков все здесь, — подумал Висионариус. — Где же они? Опаздывают? Что-то на них это не похоже. Задумали, может, чего? Заносчивый Тардус, опьяненный властью с первого дня своего правления, будет в ярости. Со столь важной вестью к ним летала Шипша. Что же они ей сказали? Почему не прибыли они вместе с посланницей королевской? Интересно! Тардус мог бы и дослушать свою почтовую сову, но нет, возомнил из себя великого правителя, а его еще даже не короновали. Недобрый знак! Недобрый знак!»

Висионариус подозвал Куша к себе. Это он устроил его в медвежий замок, ибо тот был его племянником от давно почившей сестры. Куш был не первым и не последним, кого пристроил советник в королевскую свиту. Везде ему нужны были уши.

— Племянник мой, Шипша должна была доложить тебе, передала она или нет послание вождю волчьему Хауде.

— Советник, она прилетела весьма всполошенной и сразу к королю. И сразу к королю, — начал тараторить Куш. — Я лишь слышал, что волки хотели сожрать ее.

— И-и?

— А затем король свернул ей голову.

— За что?

— Видимо, недоволен он был, что сова прервала его трапезу неважной информацией.

— Так он же не дослушал ее. Может, важное что она принесла.

— Советник, я бы отправился к праотцам вместе с ней, если бы попытался что-то сказать королю в тот момент. Уж очень свиреп был он.

— Я понял. Спасибо, Куш. Иди!

Спустя некоторое время из замка вальяжно вышел Тардус. Все присутствующие преклонили головы пред новым владыкой.

— Приветствую вас, народ Анималии!

— Здравия желаем королю Тардусу, — хором скандировала толпа.

Тардус продолжил:

— Сегодня мы собрались по столь трагичному случаю. Король Денсима ушел к праотцам. И мы, народ Анималии, обязаны с почестями проводить его. Путь неблизкий, но ради моего отца, вашего отца, короля Денсимы, мы преодолеем его. В путь! За короля Денсиму!

— За короля Денсиму! — завопила толпа и тронулась в сторону побережья Северных морей, где на среднем торговом пути уже шли приготовления к церемонии.

От Медведеполиса до места прощания с Денсимой марш занимал полдня, но никого это не смущало. Ведь ночью всех приглашенных ждал пир с шамануйкой — дурманящим рыбным напитком, настоянным по древнемедвежьему рецепту, а на следующий день предстояла коронация Тардуса, и снова пир.

Желающих сказать показательно убитому горем королю об отсутствии вождя волчьего Хауды не нашлось, а сам он заметил это только перед коронацией.

— Висионариус! — вопил он. — Висионариус! Где эти проклятые волки? Почему ты не сообщил мне об этом раньше? Почему я должен сам обо всем догадываться?

— Мой король, вы были убиты горем, и мы решили вас не тревожить такой мелочью.

— Мелочью? Что этот Хауда о себе возомнил? Он что, решил игнорировать меня, своего короля? Это не сойдет ему с лап. За такое неуважение я лично разорву ему пасть. Завтра напомнишь мне, и мы разберемся с ним. Ты понял?

— Как скажете, мой король!

— А теперь король желает веселиться! Найди мне Мирабилис. Очень хочу ее видеть.

Мирабилис была дочерью одного из членов медвежьего совета. Знатной красоты девица. Лоснящаяся шерсть. Пышные формы. Манеры, достойные королевы. Тардус, падкий на женское внимание, пропал в нежных лапах этой юной медведицы, а та, словно Мегалодон, вцепилась всем, чем только можно было, в возможность стать владычицей Анималии.

В тронном зале собрался весь свет представителей власти Ледникового Плато. Даже самые малые животные народы представлены были своими лидерами. Коронация нового правителя — знаковое событие для королевства, пропускать которое было не просто неуважительно, а преступно.

В тронный зал зашел Тардус. У трона его ждала мать с короной из костей древних криолов, выполненной лучшими мастерами Анималии. Сквозь коридор животной знати он направился к ней. Все чествовали его, кричали восторженные лозунги и преклонялись на колени, моля о лучшей жизни и восхваляя нового короля.

Пред матерью на колени встал и Тардус. Только она была достойна такого. В этот миг стояла лишь она. Королева-мать, чествующая своего сына, свою гордость, ставшего королем Анималии. В зале стояла мертвая тишина, лишь слабое дыхание слышно было в тот миг.

— Сын мой! — начала торжественно Домина. — Сегодня особенный день не только для тебя, но и для меня и всего королевства. Сегодня ты наденешь корону и поведешь нас вперед, к процветанию и светлому будущему. Сегодня ты продолжишь дело своего отца и предков. Да славится имя великого короля Бурсы, что у истоков Анималии стоял, а знания и мудрость, что по крови его переданы тебе, пусть укажут путь, полный величия и славы. Невзгоды и опасности да обойдут стороной твой дом, твое королевство! — Домина одела корону на его голову и громогласно зарычала. — Встань предо мной, мой король, встань! — сама же опустилась на колени перед ним.

Тардус неохотно встал и высокомерно оглядел присутствующих.

— Да здравствует король Тардус! — снова завыла медведица.

— Да здравствует король Тардус! Да здравствует король Тардус! Да здравствует король Тардус! — гремела толпа, да так, что эхом разлетались их голоса под сводами высокого потолка тронного зала и вылетали чрез окна его, где их подхватывали городские жители. Вся столица славила нового короля.

Тардус поднял лапу вверх, вернув к себе внимание ликующей толпы, а затем сжал ее в кулак, и толпа замолчала.

— Народ Анималии, я как новый король хочу издать свой первый указ, — заявил он.

К нему сразу же подбежал секретарь Куш, чтобы дословно запомнить речь короля, а затем через почтово-посыльную службу довести ее до подчиненных прайдов. Даже учитывая, что сейчас все вожди были здесь, таков порядок, установленный еще великим Бурсой много лет назад, и нарушать его было против правил. Соблюдение правил — канон секретаря короля.

— Во славу короля Тардуса приказываю всем землям Анималии устроить пир на весь мир, чтобы лед под ногами трещал, а вой звериный был слышен от Северных до Южных морей. Во славу короля Тардуса! — закончил мощным медвежьим рыком правитель.

— Во славу короля Тардуса! — подхватила толпа и снова кричала так, что казалось, будто стены медвежьего замка сейчас расколются на маленькие кусочки.

— Самовлюбленный идиот! — подумал Висионариус, наблюдая как король славит сам себя. — Это хорошо! Это очень хорошо!

Гости проследовали вслед за королем в торжественный зал, где уже были накрыты огромные столы с яствами и шамануйкой от мастера Муншина. Семья его из поколения в поколение передавала этот рецепт от отца к старшему сыну, словно это корона Анималии. Для некоторых медведей шамануйка Муншина была важнее короны короля. Уж очень опасное воздействие она оказывала и сводила с ума даже самых мудрых медведей, пристрастившихся к дурман-воде.

Чтобы приготовить шамануйку, мастер Муншин отправлялся в теплые края, где река Горностайка выходила из льдов и спешила уйти в долину, что средь Мамонтовых гор. В пресной речной воде со своими помощниками он ловил рыбу под названием шемайка. Потому напиток и носил такое название. Именно этот вид рыбы, ее редкость, тайна рецепта настойки и дурманящие свойства напитка сделали из шамануйки довольно-таки ценный товар, а мастера Муншина — уважаемым членом королевского общества.

Король Косатиус Восьмой по ясным причинам не мог сам присутствовать на торжественном мероприятии сына своего друга, но в качестве подарка прислал несколько гигантских тринаксодонов с огромными корзинами на спинах, сплетенными лучшими мастерами-осьминогами и заполненными свежепойманной редкой рыбой с глубин Водного мира. Яства пришлись как раз к праздничному столу, который буквально ломился от еды. Не забыли и о травоядных подданных, потому отправлены были сборщики травы и ягод в Земли динозавров, что обитали от Мамонтовых гор до Южных морей среди зелени и тепла. Правда, в Анималии южный провиант подмерз и потерял свой первозданный вид, однако все равно был вкуснее, чем редкие колючки и кустарники, которыми питались овцебыки и толстороги на своих пастбищах и предгорьях.

Тардус умел устраивать пиры, однако сегодня он превзошел себя. Тардус — лучший король из всех, что были до него. Именно так он считал, наблюдая за праздником, коих еще не видывала столица.

На пиру он был в центре внимания. Одни почитатели сменялись другими, пели дифирамбы и оды, чтобы расположить к себе нового короля и продвинуть свои интересы. Председатель совета медведей Официалис даже подрался с одним из своих коллег Аверсором, чем вызвал дикий смех короля. Ему нравились дебоши и распри. Но еще больше ему нравились самки. Он решил, что сегодня одной Мирабилис ему мало, и пригласил еще Хиларис и Риденис, знатной красоты медведиц. Огромных, с пышным задом и мягкой шерстью. Он же теперь король и может позволить себе трех жен, или четырех. А там видно будет.

Напившись шамануйки, животные славили короля, пели песни, ругались и дрались. Это был самый обычный пир в Анималии, только с большим размахом.

Наутро король проснулся с адской головной болью и тремя красотками в своем ложе, которые не давали ему уснуть во тьме ночной.

— Ку-у-уш! Ку-у-у-уш! — завопил Тардус.

Послышался топот копыт оленя. Он словно всегда был где-то рядом.

— Вызывали, мой король?

— Отправь гонца к мастеру Муншину. Пусть даст своему правителю лучшей шамануйки. Королю надо излечиться от недуга, что постиг голову его.

— Как скажете, мой король!

Олень скрылся.

— Так, дамы! Вам пора! У короля важные дела!

— Мой медвежонок, может, еще поваляемся? — ласково пропела Мирабилис.

— Король же любит ласку! — добавили в голос Хиларис и Риденис.

— Встали и пошли прочь! — зарычал Тардус. — Король не в духе. Ослепли совсем, или дурман в голову ударил?

— Нет, милый король, — пропели медведицы.

— Вы еще здесь? Мне стражу позвать?

Медведицы были недовольны, но спорить с Тардусом не решились, ибо попасть к нему в немилость не хотел никто. Можно было угодить в тюремную яму в расщелине, на исправительные работы в Великом туннеле или вообще погибнуть от рук его самого или палачей королевских. Страшен был Тардус в гневе. О вспыльчивости его давно ходили легенды по всей Анималии. Часто он был неразумен в своих решениях и мог испортить жизнь кому угодно. Особенно сейчас, когда вся власть была сосредоточена в его лапах. Наложницы короля скрылись быстро и молча.

— Мой король! Зелье для здоровья! — войдя в покои Тардуса, весело изрек мастер Муншин.

Ему-то Тардус был несказанно рад. Муншин держал в руках огромную чашу из черепа криола со своей лучшей шамануйкой, припасенной специально для короля.

— О-о-о, мой друг! Мой спаситель! — страдальчески изрек король.

Взяв в лапы чашу, жадно стал поглощать ее содержимое.

— Вот сразу лучше стало! Словно жизнь победила смерть в теле моем. Благодаря тебе, Муншин, я снова готов к великим делам. Представлю тебя к королевской награде за спасение короля, — засмеялся он, — и присвою тебе титул «великого мастера». Навыки твои бесценны для Анималии. Ты — почетный сын своего королевства!

— Вы так великодушны, мой король!

— А теперь иди! Каждый должен заниматься своим делом, а твое дело очень важно.

— Как скажете, мой король!

Муншин ушел, оставив Тардуса наедине со своими мыслями. Поясневший ум напомнил ему, что он собирался наказать зарвавшихся волков, во главе которых стоял Хауда. Наглый и беспардонный. Этот волк что-то возомнил о себе лишнего, решив проигнорировать его указы и церемонию государственной важности. Его стоило жестоко наказать, перебив несколько сотен его подданных. На их примере Тардус решил показать, что никто не смеет оскорблять корону.

— Ку-у-уш! Ку-у-уш!

— Да, мой король! — вбежал в покои короля секретарь.

— Найди мне Висионариуса и воеводу Беллатора. Быстро!

Король еще не успел договорить, как Куш убежал исполнять. Нравился ему этот олень. Верный и исполнительный. Главное, чтоб лоб себе не расшиб от огромного усердия.

Тардус вышел из своих покоев в тронный зал и развалился на троне. Хоть великий мастер Муншин и поправил его здоровье, но тело все еще потряхивало и требовало покоя.

«Почему если вчера было очень хорошо, — размышлял он, — то сегодня смертельно плохо? Надо приказать Муншину, чтоб придумал, как исправить сие».

В момент раздумий к королю пожаловали советник и воевода.

— Здравия желаю, мой король! — в один голос заявили они.

— И вам не хворать!

— Вызывали, мой король?

— Висионариус, я говорил тебе напомнить мне, что с волками нужно расправиться?

— Говорили, мой король!

— Так чего не напомнил? Какая промашка с твоей стороны!

— Виноват, мой король! — советник решил не спорить с Тардусом, ибо смысла не видел противостоять самодурству его.

— Так, что думаешь насчет неуважительного поведения мерзких волков?

— Мой король, это огромный удар по репутации короны. Они однозначно что-то задумали!

— Что-о?

— Шипша что-то знала.

— Шипши больше нет.

— Мой король, не примите за неуважение, но стоило дослушать почтовую сову.

— Ну погорячился я, согласен, с кем не бывает, — засмеялся Тардус, — но зато будут знать, как перечить своему королю.

— Мне горестно говорить слова подобные, но, возможно, волки не признали вас как короля, а отказ от мероприятий королевского масштаба — это жест неповиновения, которым они хотят показать свои бунтарские намерения. Их стоит наказать, мой король! Жестоко и кровопролитно!

— То есть ты, Висионариус, хочешь сказать, что волки организовали бунт? — заревел Тардус. — Против меня? Против короля Анималии?

— Мой король, их однозначно надо наказать, чтобы другим неповадно было. Если спустить с лап им столь дерзкое поведение, это создаст мнение о слабости вашей. А вы же не слабы, так?

— Согласен. Надо наказать их. Беллатор, что думаешь на этот счет?

— Мой король! Надо собрать наше войско и нанести им мощнейший удар со всех сторон, истребив часть прайда, а затем публично казнить мятежников.

— А оставшихся обложить еще большими податями, — добавил Висионариус, — Не хотят если жить в добре с короной, пусть страдают, мой король!

— Да, так и поступим. А Хауду брать живым! Я брошу его в яму в расщелине, чтобы он питался объедками или не питался вовсе. А когда он будет умолять меня о смерти, я разорву ему пасть. Лично!

— Мой король, на место Хауды они назначат нового Первородного. Надо убить всех вожаков его стай и их единомышленников. А стаю Первородных, из которых волки назначают своего великого вождя, надо уничтожить. Иных они не примут и перегрызут друг друга сами в попытках занять власть, — заявил Висионариус, — Остальных мы заставим бояться даже пискнуть в ваш адрес, ибо назначим вождями стай лояльных вам волков.

— Мудро, Висионариус, мудро! Так и поступим. Собирай совет медведей и лидеров прайдов, пока они не разъехались после торжеств по своим землям.

— Как скажете, мой король!

— Беллатор, и еще! Отправь лучших ищеек, чтобы найти моего поганого братца. С ним надо тоже разобраться. Как посмел он вообще сомневаться в законах Анималии! В выборе нашего отца. И во мне. Ненавижу предателей, — завопил Тардус, — одни предатели вокруг! Почти никому верить нельзя! Никому!

— Мы верны вам, король! — ответили советник и воевода.

— Вы еще здесь? Бегом, я сказал, выполнять мои приказы. Бегом!

Спустя некоторое время Висионариус снова вернулся в тронный зал, но уже в компании десятка медведей из совета и вождей прайдов песцов, овцебыков и толсторогов. Не хватало лишь Беллатора, который где-то запропастился. Тардус решил начать военный совет без него.

— Волки предали нас! — начал он.

— Ах, как так? Что-о? — возмутились собравшиеся.

— Вождь волчьего прайда Хауда — предатель. Он поставил под сомнение законы Анималии. Он поставил под сомнение своего короля. Волки затеяли бунт!

Слова короля шокировали присутствующих. Тишина стояла смертельная. Никто даже и подумать не мог, что случится подобное.

В этот момент в тронный зал вошел Беллатор.

— Разрешите, мой король?

— Где тебя носит? — зарычал Тардус.

— Простите, мой король, задержался! Я разговаривал с оленем, который чудом спасся после набега волков на их земли.

— Что-о? — завыл монарх.

— Волки истребили почти всех оставшихся оленей, — продолжил Беллатор. — Оленей, находившихся под защитой законов Анималии. Опасности не знали они, ибо веровали в силу короны. Однако подлые волки расправились жестоко с ними. Хауда лично возглавлял воинство свое. Это предательство, мой король! Самое настоящее предательство!

— Мой король, — взволнованно прокричал Висионариус, — это нельзя прощать. Смерти достоин их род! Смерти!

— Именно так, — поддержал советника Официалис.

— Именно так! Именно так! Именно так! — затараторили медведи совета вслед за председателем.

— Беллатор! — заревел Тардус. — Ты возглавишь наше войско. Мы разобьем их. Мы порвем на куски это волчье отродье. Как они посмели вообще? Пусть узнают всю силу законов королевства, что покарает изменников. Лишь смерть искупит вину их!

— Их надо разорвать на куски! — скандировал совет. — Смерть! Смерть!

— С этого момента волки вне закона Анималии, — подвел итог король, — а это значит, что запрет на охоту на них снят. Каждое животное, убившее волка, будет не наказано, как прежде, а вознаграждено.

Военный совет буквально кипел от нахлынувших эмоций.

— Беллатор, тебе слово. Каков план боевых действий?

— Итак, — начал воевода, — волков слишком много, и сильны они на своей территории, потому нужна хитрость. Большая часть волков будет спать днем, поэтому нападем мы именно тогда. Вождь Нит со своими песцами незаметно прокрадется в обход Ледяной пустоши чрез прибрежные ледники и обрушит всю силу своего прайда на Большой камень — в самое сердце волчьего рода. Там кроме стаи Хранителей и подросших волчат никого нет. Все волки ринутся защищать вождя и детей своих, а в этот момент объединенное войско медведей, овцебыков и толсторогов ударит со стороны Оленьего редколесья по ослабшим ранее укрепленным позициям волков. В итоге мы окружим их и уничтожим.

— Беллатор, а если вы не успеете? — запротестовал Нит. — Тогда все волчьи стаи разорвут нас на части, ибо они будут защищать свои владения и каждый волк, волчица или волчонок станет воином, готовым умереть за свою землю.

— Ты что, испугался смерти, неверный? Ты не готов умереть за своего короля? — завыл Тардус.

— Мой король, это самоубийство!

— А может, ты еще и к волкам присоединишься, Нит? — встал за своего короля Висионариус. — А не предатель ли ты часом?

Весь совет со злобой смотрел на песца. Он понимал, что в этой войне его хотят бросить на передовую и пожертвовать им, но выбора не было, ибо так решил совет, возглавляемый королем. Перечить им значило присоединение к предателям, а волков Нит ненавидел больше всех из присутствующих.

— Да как вы вообще могли подумать такое? Песцы всегда ненавидели волков. Мои предки издавна сражались с ними. Умереть в бою против волчьего прайда — это честь для меня и моего народа.

— Сколько у тебя песцов, Нит? — спросил Беллатор.

— Около пятисот.

— Пять центурий. — задумчиво ответил Беллатор, — Значит, продержитесь до нашего прихода.

— Две, Беллатор. Ты перепутал построения песцов с волчьими? В моей центурии двести воинов, а не сто.

— Не горячись, продержитесь до прихода нашего. Сервус, сколько у тебя овцебыков в войске?

— Около тысячи.

— М-м-м, целая мора. Отлично! Корнигер?

— В войске толсторогов около тысячи голов.

— И у вас целая мора. Да мы с нашей армией сметем этих треклятых волков, мой король. В королевской гвардии около ста боевых медведей. Численное преимущество на нашей стороне. Как и правда. И закон Анималии, — подвел итог воевода.

— Беллатор, сколько волков у Хауды? — спросил Тардус.

— В каждой стае волков от ста до ста пятидесяти особей, а всего стай двенадцать. Получается, что их всего одна-две моры, и они разрознены по всей территории от Оленьего редколесья до Большого камня.

— Получается, это будет легкая победа?

— Да, мой король! — ответил Беллатор и громогласно произнес: — Эта победа во славу короля Тардуса!

— Во славу короля Тардуса! Во славу короля Тардуса! Во славу короля Тардуса! — скандировал военный совет.

— Сервус и Корнигер, сейчас же выдвигайтесь в свои владения и собирайте войска. Через три дня вы должны быть уже в Оленьих владениях.

— Да, воевода! — ответили вожди прайдов.

— Нит, ты отправляешься к себе. Понял? Через три дня отправлю гонца с приказом о начале битвы. Ты выждешь ночь и в полдень ударишь по спящим волкам.

— Да помогут нам праотцы!

— Тебе нужно будет недолго продержаться. В это время мы и нападем в тыл волкам.

— Это будет великая победа!

— Во славу короля Тардуса! — завопил Беллатор, и остальные поддержали его. На этом военный совет завершился.

Все это время в расщелинах под сводами тронного в зала таились горностаи, посланные шпионить великим вождем волчьим Хаудой.

— Оккула, Виджила, вы все слышали. — сказал Секретив сестрам, когда все разошлись, — Бегите со всех лап к Хауде и расскажите ему все слово в слово. Время сейчас не на его стороне.

— А как же ты, брат? — спросила Оккула.

— Я побуду еще здесь и, может, чего интересного узнаю.

— Будь осторожен!

— И вы!

— Встретимся тогда у Горностайки в конце ледника.

— Прощайте, сестры!

— Прощай, брат!

— Да, пусть ветер дует вам в спины!

Глава 8

— Что-о-о? — завопил Денте, когда выслушал доклад Оккулы и Виджилы, наперебой тарахтевших о произошедшем в тронном зале медвежьего замка. — Они нападут на нас спящих? Ах эти мерзкие шавки. Подлость! Бесчестие!

Денте был в гневе, который обрушил и на горностаев:

— А вы случаем не врете? Где ваш брат?

— Как ты вообще посмел подумать о нас такое! — взъерепенилась Оккула. — Честь превыше всего. Горностаи дорожат ей и в ответе за свое слово.

— Брат ваш где, я спрашиваю. Не продал ли он нас этим поганым медведям, а ваши вести — это часть коварного плана?

— Секретив остался собирать для вас ценную информацию, между прочим, — не выдержала Виджила, — рискуя своей жизнью. Денте, ты совсем уже умом, что ли, тронулся? Рычишь на своих союзников.

— Кто больше платит, тот вам и союзник, — вопил волк. — Если вы меня обманули, то я вас из-подо льда достану, откушу лапы и хвосты и буду наслаждаться, как жизнь покидает ваше тело.

— Какой ты злой и мнительный, — спокойным голосом сказала Оккула. — А то ты не знаешь о нашей репутации. Дело твое! Но ты сейчас оскорбил наше достоинство и должен извиниться!

— Времена нынче неспокойные, — выдохнул Денте. — Но имейте в виду!

— Ты забыл извиниться!

— Волки не извиняются пред горностаями! Волки вообще ни пред кем ни извиняются.

— Пойдем, Виджила, и напомни мне в следующий раз, что не стоит наниматься к волкам. Они плохие работодатели, они плохие союзники.

— Поговори мне еще! — рыкнул Денте, но горностаев и след простыл.

Денте находился в недоумении от плана врагов. Ладно бы в честном бою померяться силами, но перегрызть всех спящими — это подло даже для песцов. Неужто Нит стал еще подлее? Или не он это придумал? Но кто тогда? Тардус? Беллатор? Волк понял в тот миг одно — время честных сражений позади. У кого больше черноты в душе, тот и победит в этой войне.

— Гонца! Самого быстрого гонца!

Волки повторяли за ним и его призыв ушел куда-то вдаль. Вскоре пред ним появился довольно жилистый волк. Не из его стаи.

— Фортис прислал?

— Да, вождь. Меня зовут…

— Мне плевать, как тебя зовут, гонец. Твое дело запоминать каждое мое слово, а не разговаривать. Пред тобой вождь стаи Черного клыка, понял?

— Как скажете, вождь, — покорно ответил тот.

Денте передал услышанные от горностаев слова для великого вождя Хауды.

— Лети как ветер, гонец. До прихода войска Тардуса в Оленье редколесье осталось два дня и две ночи.

— Как скажете, вождь.

Гонец сорвался с места и побежал так, как никогда не бегал. Именно от него сейчас зависела судьба прайда волчьего. К полудню он был на месте, но охрана Хауды не пустила к нему, ибо тот отдыхал.

— Пустите, друзья, у меня важное послание для Хауды!

— Настолько важное, что ты хочешь прервать сон великого вождя?

— Да!

В ответ охранники лишь засмеялись.

— Болваны! Пустите гонца, — заревел на них проснувшийся Хауда, и их смех резко прекратился.

— Великий вождь Хауда, у меня послание от Денте.

— Надо было с этого и начинать.

— Да эти вот не пускали.

Хауда резким движением своей пасти оторвал кусок мяса от спины непутевого охранника, а второго ударил мощной лапой по бестолковой голове. Те упали наземь, преклонили головы и стали молить о пощаде.

— С глаз моих долой! — рявкнул Хауда.

Стражники, заискивающе виляя хвостами и опустив уши, побежали прочь.

— Пойдем! — сказал Хауда гонцу.

— Да, великий вождь!

— Как тебя звать, гонец?

— Нунтиус из стаи Воя предков.

— Ну, рассказывай, Нунтиус, что за вести заставили тебя проделать столь долгий путь.

Гонец передал все в точности, как сказал ему Денте.

— Молодец, Нунтиус! Благодаря тебе волчий прайд будет жить! А имя твое сохранится в легендах как вестника, спасшего род свой.

— Рад служить народу волчьему, великий вождь!

— У меня для тебя тоже поручение. Беги к Денте, пусть организует сбор со стаями Ночной смерти, Воя предков и Белого клыка. Сообща границы до моего прибытия стеречь должны они. А вождь Спасения волков Сальватор должен собрать всех детенышей прайда и вывести их за Белый камень к прибрежным ледникам. Да туда, где их даже залетный вегавис не найдет. А мы пока разберемся с песцами. Запомнил?

— Каждое слово, великий вождь.

— А теперь беги, друг мой. Жизни многих зависят от тебя.

У Хауды созрел план, как не вести войну на два фронта. Надо нанести разящий удар первым. Песцы не ждут этого, да и количеством невелики они. Потому разбить их не составит труда, а затем перекинуть все силы на битву с основным войском Тардуса. Хауда решил, что на песцов они нападут именно тогда, когда те будут спать. По врагу — его же грязными методами. Это бесчестно, но не он начал эту подлую игру.

Толсторогов и овцебыков при правильной стратегии можно было бы разбить с минимальными потерями, используя знания древней охоты на их стада, а вот центурия медведей — это серьезная сила. Чтобы повергнуть их, надо очень много волков. Не все выживут в этой войне, но такова цена. Цена свободы прайда волчьего.

Медлить было нельзя. Любая ошибка или промедление вели к поражению. Числом и силой волки проигрывали войску Анималии, потому песцов решено было разбить сегодня же ночью, чтобы на следующий день отправиться в Оленье редколесье и дать бой Тардусу.

Если бы песцы воплотили свой план, то шансов на победу у Хауды не осталось бы. Однако благодаря горностаям великий вождь знал все шаги врага наперед.

В равной схватке волки просто смели бы этих шавок, но те будут спать по своим норам, где и начнут эту битву. Оттуда они нанесут разящие точечные удары и не будут спешить вылезать на открытое пространство, ибо стены нор играют в их пользу. Но Хауда знал, что делать против песцов. Он готовился к этой войне всю свою жизнь.

— Карнифекс! — крикнул Хауда.

Командующий его гвардии недавно прибыл к Большому камню и постоянно был где-то рядом. Времена были нынче неспокойные.

— Да, великий вождь!

— Сколько у тебя сейчас гвардейцев!

— Три центурии.

— Этого мало, — размышлял Хауда.

— Сколько бойцов у Паркуса?

— У Хранителей Большого камня около сотни боевых волков и еще три центурии кадетов, что здесь на обучении. Можно еще из стаи Крови матерей центурию волчиц набрать. Сейчас они кочуют на ближних к хранителям границах.

— Отправь гонца к ним.

— Как скажете, великий вождь.

— Нам нужно бесшумно зайти со стороны Оленьего редколесья, чтобы напугать песцов и выманить их из своих нор. Увидев твоих гвардейцев, они бросятся наутек во все стороны. А на прибрежных ледниках и пустошах их будут ждать наши основные силы.

— В обход через редколесье — это день пути. Если выдвинемся в полдень, то к середине ночи будем там!

— Бери по одной центурии гвардейцев и волчиц. Твоя задача — напугать их.

— Так они же спят как убитые! Ничего не слышат вообще, словно и не боятся никого.

— Карнифекс, хоть в норы лезь и выгоняй их оттуда. Они должны побежать на нас. Нам нужна быстрая победа, чтобы перебросить все силы на медведей, овцебыков и толсторогов. Без нас другие стаи просто сметут. Потери будут катастрофическими. Промедление в битве с песцами недопустимо. Эту битву нужно закончить молниеносно.

— Великий вождь, а если взять с собой кадетов? Они размерами как раз чуть больше песцов и пролезут в их норы, наведут там шороху — и текать, а на выходе моя центурия гвардейцев их уже погонит к вам в лапы.

— Карнифекс, ты с ума сошел. Бросить детей на верную смерть? Их же только недавно от титьки матери отлучили, а ты их в бой послать хочешь?

— Хауда, да не такие уж они и дети. Они прошли курс в кадетской школе. Они готовы. Это единственный шанс, понимаешь? Если песцы надолго засядут в своих норах, то битва затянется. А время не на нашей стороне. Осада — не выход.

— Должен быть другой план.

— Великий вождь! — заревел Карнифекс, — или потери в центуриях кадетов, или смерть всего прайда. Это война. Кем-то надо жертвовать!

— Как бы больно мне ни было, но абсолютно прав ты сейчас.

— Вера в молодое поколение делает прайд сильнее.

— Красиво говоришь ты, Карнифекс! Да вот легче на сердце не становится.

— Это война, великий вождь!

— Ладно, бери по центурии гвардейцев и кадетов и выдвигайся прямо сейчас. Я дождусь волчиц из Крови матерей и отправлюсь в путь с наступлением темноты. Двухсот гвардейцев, одной центурии волчиц и двух кадетских должно хватить на быструю победу.

— Да, мой великий вождь. Сигналом для вас будет громогласный вой, означающий, что шавки полезли из своих нор.

— Отправь гонцов к стаям центральных земель, чтобы те двинулись к Оленьему редколесью к стае Черного клыка. Пока меня нет, пусть командование возьмет на себя Денте.

— Сила в единстве, мой вождь.

— Удачи, мой друг! До встречи на рассвете!

Карнифекс ушел, оставив великого вождя с мрачными мыслями. Хауда думал о сложности выбора, пытаясь найти другой выход. Правильный. Но был ли он? Выбор. В грядущей войне сложных решений не избежать. Придется пожертвовать юными волками, чтобы дать шанс жить всем остальным. Ответа правильного не существовало, ибо долг пред прайдом взывал к стремлению стать свободными. Они были еще детьми. Детьми рода волчьего. Его мучили сомнения, но иного пути не было, оттого хотелось взвыть, но он не мог. Подданные смотрели на него и ждали верных решений. Приняв на себя столь тяжкий груз, Хауда поведет свой народ к свободе. Любой ценой. Даже такой горькой, что не оплакать матерям всего прайда. Прайда, мечтающего лишь об одном — скинуть поработившую его власть Анималии, ослепленную собственным величием, но под носом своим ничего не видящую. Бунт зрел давно. Хауда лишь выбрал момент, став тем самым лидером, которого многие поколения ждал волчий народ.

Глава 9

Каждое новое поколение подросших волчат отправлялось в стаю Хранителей Большого камня, которую уже долгие годы возглавлял вождь Паркус. Конечно, не все волчата доживают до года или двух и попадают в кадетскую школу. Одних забирают болезни, другие не переживают суровый климат Ледникового Плато. В этот раз их было особенно много. Около трехсот. Погода последнее время стояла не такая суровая, потому плодовитыми были матери, да и не так много было погибших детенышей.

Стая Хранителей Большого камня была эпицентром знаний и интеллектуальным центром прайда волчьего. Хранители из поколения в поколение передавали знания друг другу и остальным стаям, воспитывая юных волчат на курсе молодого бойца, который должен был пройти каждый из прайда. Без исключений. Этот традиционный обряд означал для волчат конец безмятежного детства и вступление в ряды воинства прайда.

Так сюда попал и Лумо. Его отец был гвардейцем самого Хауды, а мать — боевой волчицей. Оба они охраняли мир и спокойствие великого вождя и хранителей.

Отца Лумо сразу после рождения подкосила страшная неизлечимая болезнь, потому почти не знал он отцовского воспитания, а мать его, Ротега, не была похожа на обычную волчицу. Чужды ей были материнские черты и забота. Ее целью было вырастить детей готовыми к суровому и жестокому миру. Таковыми были заветы стаи Крови матерей, куда отправилась она после гибели отца Лумо. Там и прошло детство волчонка. Ротега добывала им с братом еду, а охраняли их мачехи стаи, что остались без своих детенышей. Иного выбора у семьи Лумо не было. В одиночку в суровых холодных краях не выжить.

Пока Ротега добиралась до Крови матерей, не все ее дети пережили путешествие. Выжили лишь сыновья Лумо и Думо, а две дочери остались хранить вечность в снегах после своей гибели. Думо был напорист и храбр, а Лумо — очень любопытен и простодушен. По натуре своей он был самым настоящим хранителем, но для их семьи это было бы позором. Все предки Ротеги становились боевыми волками в гвардии великого вождя. Эх, Лумо, Лумо! Тяжело придется тебе в этой жизни.

Для того и существовала в прайде волчьем кадетская школа, чтобы сделать из неокрепших детей воинов. Почетным хранителем Большого камня и учителем кадетской школы был старый волк Радо, который в силу своего возраста мог уже и не преподавать, а лишь наслаждаться жизнью, но ему нравилось дарить знания волчатам. Дети — это будущее прайда. Что в них заложишь сейчас, то и получишь потом. Радо не знал, к чему готовил своих учеников, ибо войн уже давно не знавал род их, однако же, предвещал самое худшее развитие событий, ибо волк готов должен быть и к быстрой битве, и к долгому противостоянию. Таковы заветы прайда волчьего. Мира желаешь если, готовься к войне.

Сегодня же Радо умилялся, глядя, как три волчонка отрабатывают боевую тройку и пытаются поймать горностая-инструктора, который мастерски уходил от нападок своих неокрепших противников да еще и умудрялся поколачивать их.

— И почему же у вас не получается?

— Да потому, что он слишком быстрый, дедушка Радо, — обидчиво выли волчата.

— Тройку придумали для того, чтобы три волка, встав треугольником спина к спине, могли смотреть во все стороны и быть как единый разящий организм. Вы же, как три молодых толсторога, глупо мечетесь по ледниковым и горным полянам. Если еще лбами биться начнете с разбегу, то точно сойдете за них.

— А что же делать, дедушка Радо?

— Все достигается на практике. Повторение, повторение и еще раз повторение! Вы должны знать, что делать в боевых условиях, даже если вас только что разбудили и отправили сразу в бой.

Волчата ахнули, ибо немногим по душе приходились эти занятия.

— Думо, бери свою тройку и покажи сверстникам, как надо.

— Хорошо, учитель!

Думо и еще два кадета за несколько мгновений справились с горностаем и прижали его к земле.

— Вот видите, — заявил Радо, — сила в единстве. Если вы не справитесь в тройке, то как будете работать в боевом звене?

— А что такое звено, дедушка Радо?

— Лумо, я, наверно, помру от твоих не заканчивающихся вопросов, но сейчас он был кстати. Звено — это тройка троек.

— Как это? — удивленно вздохнули волчата.

— Вместо волка в звене тройка — именно это делает такое построение очень опасным для врагов. Бойцы могут резко менять направление движения и разить противника во все стороны, причем враг, попавший внутрь звена, со всех сторон атакуется волками, расположенными на внутренних сторонах треугольников своих троек. Это очень действенное боевое построение.

— А как они поймут, что сейчас надо в одну сторону, а чуть позже — в другую? — все не успокаивался Лумо.

— И снова верный вопрос, Лумо, — похвалил юнца Радо. — В центре звена находится его командир, который командует тройками. Три тройки по такому же принципу формируют волчью пелотою, а три пелотои — центурию. И все эти построения разят врагов со всех сторон и внутри. Особенно эффективно внутри, когда жертву атакуют отовсюду и она попросту не успевает отбиваться от летящих в нее острых клыков.

— Ого-о, — раскрыли рты юнцы.

— И вот наша самая главная цель — отработать действия в боевых порядках. Тренироваться вы будете до тех пор, пока не станете чувствовать друг друга инстинктивно.

— Как же скучно делать одно и то же изо дня в день, — зевнул Лумо.

— От этого зависит ваша жизнь, — рявкнул Радо, чем навел страх на молодое поколение.

Даже в столь мирное время волчата уже видели смерть. Стычки между волками хоть и наказуемы были, но их было просто не избежать. Горячая кровь играла в жилах. Начиналось это еще в детских играх, когда волчата, выясняя, кто сильнее, пытались опрокинуть оппонента и укусить. Однако с возрастом игры часто переходили в самые настоящие поединки.

— Помимо отработки волчьих боевых порядков и действий в них, мы разберем и то, как действуют наши союзники — медведи, песцы, толстороги и овцебыки, — продолжил Радо.

— Учитель, а зачем нам это? — не успокаивался Лумо. — Они же наши союзники.

— Лумо, это сейчас они нам союзники, но все может резко поменяться. Когда-то давно волки вели войны с медведями. История может повториться.

— А зачем? Мы что, будем воевать? — округлил глаза юнец.

— Кто знает, кто знает. Но если вдруг война придет в наш дом, мы будем к ней готовы. Понятно?

— Так давайте жить дружно, зачем воевать? Что нам делить с медведями?

— Да заткнись ты уже, — не выдержал Думо и укусил брата за ухо. Лумо взвизгнул и бросился на него. Радо в два прыжка оказался рядом и несколькими ударами лап раскидал драчунов в разные стороны.

— Лумо, Думо, два раза до Большого камня и обратно.

— Ну учитель! — умоляюще завыли юнцы.

— Живо, я сказал!

Братья повиновались и отправились в забег до Большого камня.

— Это ты во всем виноват! — зарычал Думо.

— Кто последний до Большого камня, тот медвежья лепешка! — крикнул Лумо и ускорился.

— Ах ты!

И так изо дня в день юные кадеты учились основам ведения битв. Тройка. Звено. Пелотоя. Центурия. Тренировки, тренировки и еще раз тренировки.

— Толстороги и овцебыки очень похожи по своей стратегии и поведению в бою. Кто знает, почему? — начал очередную лекцию Радо.

— Потому что они стадные животные, — выкрикнул кто-то из кадетов.

— Правильно.

Радо сделал на снегу множество лунок. Ряд за рядом он продолжал усердно создавать их. Получился прямоугольник примерно десять на пятнадцать лунок.

— Что это, кадеты?

— Это снежные лунки, — весело сказал Думо.

— Еще варианты?

— Это стадо овцебыков, — Лумо выдал первое, что пришло ему в голову.

— Или толсторогов, — продолжил Радо. — В обычной жизни на местах своего пребывания овцебыки и толстороги медленно передвигаются, экономя силы, но когда они бегут стадом в лобовую атаку — это очень страшно. Я не завидую тем, кто встанет у них на пути, причем они довольно-таки ловко разворачивают свой строй и снова бегут в наступление.

— А как же их победить? — спросил один из кадетов.

— Я хотел спросить об этом у вас. Вы же будущие командиры пелотой и центурий.

Волчата начали выкрикивать варианты, но ни один из них не попадал в цель.

— Чтобы победить стадо, надо не дать ему развернуться и нападать с боков и сзади, разваливая их ровный строй, — открыл секрет победы старый учитель. — Так наши предки охотились на них. Когда овцебыки и толстороги действуют в одиночку, то менее опасны они. Но не стоит расслабляться, ибо лбы овцебыков и толсторогов крепки, а рога остры. И запомните! Никогда не нападайте на овцебыка в одиночку. Когда он разъярен, то легко справится с одним или несколькими волками. Но вот стае, даже небольшой, одержать над ним победу не составит труда.

— Ого-о, — хором ответили волчата.

— Вот вам и ого. Сила волков в единстве. Это сейчас вы думаете о том, что занимаетесь бесполезным делом, однако настанут времена, когда пригодятся наши боевые тройки, которые будут врубаться в бока толсторогов и овцебыков, разя их острыми клыками со всех сторон. Даже против целого стада. Сменяя друг друга и не давая передохнуть врагу, волки одержат победу. Именно тогда стадо разбежится и станет легкой добычей.

Волчата воодушевленно смотрели на своего учителя. Кроме заскучавшего Лумо.

— А как победить медведя? — зевая, спросил он.

— А это хороший вопрос. Медведи — очень опасные животные. Их боевой порядок — это двойка. Спиной к спине становятся они и ведут бой в любом направлении. От этого построения множество волков в древние времена полегло. Клыки и когти медведей остры, а лапы мощны. Они способны одним ударом отправить волка в Земли предков. Однако когда-то очень давно великий вождь Рекс придумал тройки и звенья, которые смогли повергать даже медведей. Именно поэтому вы и отрабатываете их сейчас.

— А как? А как? — заинтересовались волчата.

— Надо окружить двойку медведей, загнав ее в центр звена, а затем всем сразу нападать. Волки маневреннее медведей, потому те не смогут отбиваться от всех сразу. Кто-то из нападающих однозначно погибнет в этой схватке, но и разящие укусы волчьих клыков не заставят победу долго ждать. Под руководством армии Рексом пал не один десяток медведей.

Волчата сидели с открытыми ртами, словно Радо открыл им великую тайну. Для них это было действительно чудо, ведь войны с медведями ушли далеко в прошлое и остались лишь в памяти Хранителей Большого камня. Эти легенды и сказания были больше похожи на страшилки для юных волчат, но оказалось, что все это далеко не вымысел.

— Тройки звена размыкаются и пропускают между собой медведей, а затем смыкаются. Шесть волков, что внутри, атакуют медведей со всех сторон, а трое внешних отбиваются от других нападающих.

— А куда деться командиру звена? — подозрительно спросил Лумо. — Он же был на том месте, где оказались медведи. В центре.

— Лумо, от тебя ничего не утаишь, — засмеялся Радо. — А центровой звена ретируется в сторону и командует, как и полагается ему.

— Учитель, расскажи еще о песцах, — попросил один из кадетов.

— А вот об этом я расскажу вам в следующий раз, ибо пора отрабатывать боевые порядки и действия в них.

— Ну, не-е-ет, — раздался недовольный гул.

— Так, что за недовольство! Бегом на прибрежье, вас там уже ждет учитель.

Волчата показательно побухтели, но все же отправились на другое занятие, а Радо решил вздремнуть. Слишком стар он был уже. Прожил на четверть больше, чем обычно волкам отведено судьбой. Радо был почти самым старым из них. И самым мудрым. К нему прислушивались даже Паркус и великий вождь Хауда. Однако и всезнающий Радо не мог предвидеть, куда заведет его кадетов судьба. А судьба уготовила многим из них смертельное испытание в стане злейшего врага.

Глава 10

Лумо глубоко дышал после тяжелого марш-броска к Землям песцов. Никогда он не бегал так далеко и так быстро за раз. Он не любил кочевание, ибо из глубин сознания его поднимались воспоминания о том, как с матерью держали путь они в новую стаю. Пред глазами его всплывали бездыханные тела Игнис и Селестис. Сестер его, почивших в снегах Земель волков. Он и сейчас вспомнил о них, даже несмотря на то, что уже скоро его ждет первая в жизни битва.

Ему повезло меньше, чем другим: он попал именно в ту центурию, что должна была атаковать норы песцов и вместе с гвардейцами гнать их на основные волчьи силы во главе с великим вождем Хаудой. Брат его Думо тоже был с ним. И, скорее всего, утром они пойдут на верную смерть. А сейчас им дали время отдохнуть до рассвета.

Перед маршем командующий гвардии Карнифекс произнес пламенную речь о раскрытых планах поганых песцов, которые должны были уничтожить сердце волчьего прайда во сне, за что им нужно отплатить так же подло и жестоко.

— Воины! Сегодня на нас лежит огромный груз ответственности за спасение всего рода волчьего. Ради настоящего. Ради будущего. Многие из нас скоро увидятся с предками, но эта жертва стоит того. Она стоит свободы нашего народа. Волки должны показать, что место наше на вершине мира. Наш путь начинается с битвы. Битвой он и закончится. Пришло наше время! Время показать этому миру, чего мы стоим. С нами должны считаться. Нас должны бояться. А тех, кто против, ждет смерть!

— Смерть! Смерть! Смерть! — гвардейцы и кадеты воинственно завыли в знак поддержки своего командира и двинулись в долгий путь.

У Лумо был целый день, чтобы обдумать сказанные Карнифексом слова. Сомнения закрадывались в его душу. Свобода ли в смерти за будущее, в котором тебя нет? Что это за свобода такая? Что за Земли предков? И так ли там действительно хорошо? Оттуда никто ведь не возвращался. Зачем вообще животные воюют? Ведь после победы над песцами грядет новая битва с могучим войском короля Тардуса.

Лумо не хотел умирать, но и выбора у него не было. Ведь его отказ расценят как предательство, за которое одно наказание — смерть. Разум его окутывал самый настоящий страх, что заставлял трястись тело. Он пытался отогнать дрожь, размышляя о чем-то приятном и хорошем, но в голову, как назло, ничего подобного не лезло. Все мысли были лишь о грядущей битве. Ни о чем другом думать он не мог. В горле пересохло настолько, что всех вод ледниковых рек не хватило бы, чтобы утолить его жажду. Мышцы на лапах начало предательски сводить, коля острыми иглами, словно только, что подрался он с елью. Холод пробежал по его телу. Нет, суровая погода здесь была ни при чем, виной всему страх. Животный страх юного волка, что ожидал своей первой в жизни битвы. Лумо всем сердцем надеялся, что не последней.

Что за сражение их ждет? Почему надо нападать на спящих врагов? Почему, чтобы победить, надо быть коварным и подлым? Радо учил их, как сражаться с песцами в честном бою. Как разбивать подобный волчьему боевой порядок. Песцы воевали так же, тройками, только сдвоенными. На концах боевого треугольника располагалось по два бойца, держащих позицию спина к спине. Будто медведи, воющие в волчьих тройках. Они называли это шестерками. А дальше так же — звено, пелотоя, центурия. От знания теории легче не становилось, в жизни все казалось иначе.

Почему сейчас все не так? Почему великий вождь Хауда решил уподобиться подлым песцам и напасть на них, пока те спят? Что он хотел этим показать миру? А был ли вообще такой план? Кто о нем слышал? Может, и не было никакого плана, и волки идут кровожадно убивать соседей. Почему они их недолюбливали всегда, ведь никто даже не помнит, с чего началась вражда? Потому что так положено? Как много вопросов было у Лумо и как мало ответов.

Кто вообще придумал отправить кадетов в норы к врагу, отстаивающему свою землю? Это их дом, и они будут грызться до последнего вздоха, чтобы защитить его. Лумо не хотел лезть туда, но что делать? Выбора нет. Ни у него, ни у остальных волчат, брошенных своими лидерами на смерть.

Жаль, мнение его не разделяли остальные. Они восторженно отнеслись к возможности участвовать в своей первой битве и доказать приверженность общему делу. Они хотели совершить подвиг, чтоб слагали о них легенды в том самом светлом будущем. Даже брат его Думо не мог уже сидеть на месте, так чесались лапы его, чтобы рвануть в бой. Глупцы! Какие же они все глупцы! Никто не учил их этому. Никто не делал так раньше. А отдуваться кому? Им? Кадетам, что недавно оторвались от титьки матери? Что это за великий вождь у них, что готов бросить умирать свое подрастающее поколение? За что им идти в бой? За громкие слова о великих идеях и несбыточных мечтах?

Пока Лумо размышлял, рассвело. А это значило, что песцы отправились по своим норам и начали укладываться спать. Две центурии волков стояли на границе земель врагов. Одна грозная и непобедимая из гвардейцев, а вторая — жалкая и полная слабоумия и отваги. Кадетская. Командирами центурий, пелотой и звеньев в них назначены опытные гвардейцы, которые должны были минимизировать потери, однако, что будет в норах песцов, никто не знал. Гвардейцы там не спасут и не прикроют своей широкой грудью. Карнифекс надеялся на лучшее. Где-то в глубине черствого сердца он все же переживал за вверенную ему кадетскую центурию, но на войне нет места жалости. Есть только ты и твои союзники. Все остальные — враги. Враги, достойные смерти. Жестокой и молниеносной.

Волки бесшумно пробрались к границам первых селений песцов. И Карнифекс своим могущественным воем обозначил начало наступления. Песцы спали как убитые. Даже вражеский запах, подгоняемый ветром, что дул в их сторону, не смог разбудить.

Карнифекс вполне ожидал этого, поэтому завыл еще раз, — и кадетская центурия начала растягиваться и нырять по песцовым норам. Один за одним они пропадали под плотным снежным покровом.

Проблема была в том, что норы оказались слишком узкие, потому все волчьи боевые порядки не работали. Речи о тройках не шло. Только друг за другом. Но от этого было бы еще хуже. Решение было одно. Один кадет — одна нора. А с чем уж они там столкнутся, никто не знал. Их задачей было разбудить и разгневать песцов, а затем отступить на поверхность, при этом оставшись в живых. Только великая удача могла помочь юнцам.

Из вражьего логова стало раздаваться шипение песцов, вой и рык волчат. Гвардейцы неспешно подошли к норам и остановились, ожидая, когда песцы в панике начнут выпрыгивать оттуда прямо в их лапы.

Лумо, как и все, нырнул навстречу с противником. Глаза его не сразу привыкли к темноте, но чуткий нюх дал знать, что двигается он в верном направлении. Норы были опасны тем, что за любым поворотом волчат могла ждать быстрая и жестокая смерть от лап защищающего свой дом песца. В резкости прыжка им не было равных на всем Ледниковом Плато. Это с легкостью подтвердили бы лемминги, если бы оставались в живых. Песцы убивали их по сотне в день, причем вслепую. Доверясь слуху, они подпрыгивали в воздух, а затем ныряли в снег с широко раскрытой пастью. Из снега вытаскивали свою морду уже с добычей в зубах.

Так чуть было не случилось и с Лумо. В последний момент он успел отскочить, а зубы песца, прыгнувшего на него, с невероятной силой клацнули несколько раз в воздухе прямо перед его носом. Враг шипел и нервозно прыгал снова и снова, пытаясь вцепиться клыками ему в глотку. За ним шипели еще несколько шавок. Спасло Лумо то, что туннель был узким, потому угрожал его жизни лишь следующий первым песец. Однако хозяева нор наступали.

Лумо очень испугался и начал потихоньку пятиться назад, периодически отбиваясь от зубов злобного песца, который прыгал на него, оскалив зубы и пытаясь вонзить их в морду волчонка. В мыслях Лумо было лишь одно: выбраться поскорее из норы, где на помощь придут гвардейцы. Ну, или волчицы, которые были где-то рядом.

Пятясь шаг за шагом, Лумо приближался к цели. Выбравшись наконец-то, он увидел, что гвардейцы ушли дальше, к другим селениям, и помощи ему ждать не от кого. Снег здесь был пропитан свежей кровью. На льду лежали туши песцов и волчат, но Лумо некогда было сожалеть о них, его ждала схватка не на жизнь, а на смерть. Надеяться было не на кого. И стены норы уже не удерживали песцов. Один, два, три… шесть.

«Боевая песцовая шестерка, — подумал Лумо, когда они начали окружать его. — Быть беде!»

Шесть взрослых песцов против него. А поблизости никого. Даже взрослый волк бы мог быть убит ими, а уж про юного вообще стоит помолчать. Песцы окружили его и начали атаковать со всех сторон. Всей шестеркой. Именно так, как рассказывал мудрый дедушка Радо. Песнь битвы заиграла со всех сторон. Клыки и когти смешались в единых порывах, меняя ритмы и направление движения. Волчонок пытался отбиться и даже цапнул одного из врагов своих, но прилетало со всех сторон. Больно! Силы покидали его, а раны от мелких, но острых зубов песцов кровоточили. Лумо больше не мог сражаться и смирился со своей участью. Время его пришло. Погиб за свободу в будущем он, живя в гнете настоящего!

Только чудо могло спасти Лумо. И чудо это случилось. Откуда-то сбоку грозная волчица прыжком сбила двух песцов и мигом перегрызла им глотки. В этот момент воодушевленный Лумо из последних сил бросился на одного и вцепился ему в шею. Густая кровь брызнула ему в пасть, отчего он еще сильнее сжал зубы. А когда жертва перестала дергаться, выдрал кусок от нее и бросился на помощь своей спасительнице. Выглядел в тот момент он очень воинственно. Кровь была везде. В глазах его. Текла из ран и пасти. Где-то это была его кровь, а где-то и чужая. Не было времени у него осматривать свои раны и думать о подвигах. Здесь и сейчас он воин своего прайда, все остальное неважно. Лумо хотел лишь одного — выжить, а для этого ему придется драться, придется убивать, от этого никуда не деться.

На волчицу накинулись трое и начали нещадно грызть. Пока она расправлялась с одним, двое со спины наносили беспощадные удары.

Все случилось так быстро, что юнец даже не понял, кто пришел ему на помощь. Это была его мать. Ротега. Боевая волчица из стаи Крови матерей, что пришла по зову великого вождя, чтобы расправиться с клятыми песцами.

Лумо бросился на врагов. Словно дикий и страшный зверь вселился в него. Он с разбега снес одного песца со спины матери и впился зубами в его горло. Волк, защищающий свою кровь, был невероятно зол. Как они посмели грызть ее? Гнусные твари.

Он рвал его до тех пор, пока не услышал голос Ротеги:

— Лумо! Он уже мертв! Хватит!

Лумо повернул голову и увидел, как его мама лежит на земле, истекая кровью. Вокруг лежали мертвые песцы.

— Мама! — бросился он к ней.

— Сынок, как ты? Больно?

Как настоящая мать, Ротега не думала сейчас о своих кровоточащих ранах. Впервые в жизни она была горда за своего сына, что познал вкус битвы и настоящей победы над самым заклятым врагом. После смерти главы их семьи редко проявляла она материнские чувства. Ласка и нежность не помогут ее детям в жестоком мире, где выживает сильнейший. Но сейчас волчица дала волю чувствам, ибо понимала, что это ее последняя беседа с сыном.

— Мам, да ты… ты чего? Заживет. Мама, вставай! В стае Спасения волков помогут тебе. Мама! Мама!

Лумо пытался помочь волчице встать, но та остановила его.

— Сынок! Береги брата! Он такой вспыльчивый и резкий, — очень спокойным голосом сказала она ему. — Натворит еще дел. Приглядывай за ним. Хорошо?

— Мама! Мама! Ты что? Ты что, умираешь? Мама! Мама!

— Я иду на встречу к отцу! Будь сильным, сынок! Прощай!

— Мама! Мама! Ты чего?