Бесплатный фрагмент - Позывной «Ярила». Операция «Архив»

ПОЗЫВНОЙ «ЯРИЛА»

Операция Архив

КНИГА 1.. НАЧАЛО.

Глава 1

Высадка боевой группы прошла штатно. В заранее и строго запланированном «большим» начальством месте и в утвержденное им же время. При проведении спецоперации, имеющей такую важность и статус, иначе и быть не могло.

Не суетливо, выказывая солидный опыт в таких делах, покинувшие борт бойцы без всякой команды, отдалившись от винтокрылой машины на безопасное расстояние, привычно построились в одну, неровную шеренгу. Кирилл с Вадимом обустроились на левом фланге. Невеликую, «ручную кладь» спецназовцы аккуратно сложили неподалеку от места построения.

Пожав на прощание руку командиру вертолета, подполковник Андрияшин направился в сторону, ожидавших своего командира, бойцов. Взвыли вертолетные движки и МИ — 8, чавкая невидимыми лопастями, отправился к себе «домой», в Ханкалу. Вадим, одаренный природой «кошачьим», ночным зрением, с интересом оглядывался по сторонам.

Прямо перед ним кромку небосвода срезал невысокий Сунженский хребет, горбы которого, на востоке, уже окантовывались полосой нежного, малинового света скорого утра. Запад, в нарушении законов природы, был более освещен Карабулакскиими нефтяными промыслами, сжигающими попутный, природный газ. За спиной на равнине, уже исчезающие звезды, являли две нитки железной дороги. По одной, дымящий тепловоз тащил, громыхающую на стыках рельс, длинную кишку вагонов. Посадка и взлет вертолета, на фоне шума от проходящего состава, не могли быть замечены даже в будке на ближайшем железнодорожном переезде. В случайное совпадение времени высадки группы, со временем прохождения товарного состава, верить смысла не было. Операцию просчитывали профессионалы! А они, как правило, редко ошибаются.

По направлению движения «товарняка», километрах в десяти, в предгорье хребта виднелась невеликая россыпь электрических огоньков. Вадим легко догадался об их происхождении: освещение пассажирской и товарной станции «Слепцовская», Северо — Кавказской Ж. Д. и станционного поселка, в котором в прошлые времена проживало преимущественно ингушское население. Поселка, в котором находился родовое жилье Имрана Муштагова по прозвищу Имка — Пеле, встреча с которым — первостепенная цель и задача нынешнего боевого выхода.

Выйдя к середине строя, командир группы подполковник Андрияшин предельно коротко поставил задачу:

— Привал! Ждем нужного нам человека. Не расслабляться! Оружие держать под рукой. Вертеть головами на 360 градусов и немедленный доклад о всем замеченном! Капитану Наконечнюк — выставить боевое охранение! — Но капитан, заместитель Андрияшина (позывной «Цыган»), выполнить распоряжение не успел. Вверху, за спиной подполковника, на невидимом склоне хребта, четырежды, через равные промежутки времени, мигнули острые, колючие вспышки мощного фонаря. Короткий — короткий — длинный — короткий.

Андрияшин, как — будто у него глаза были еще и на затылке, среагировал мгновенно. Рука с открытой ладонью, согнутая в локте, взлетела вверх: внимание, опасность! Через секунду, рассредоточившись, спецназовцы ощетинились стволами, занимая круговую оборону. Но тревога оказалась ложной: сигналы подавал человек, встречу с которым они ждали. Обменявшись короткими фразами, командир спецназа и невысокий человек в дождевике с лицом, глубоко спрятанным в капюшоне, отошли метров на двадцать в сторону и о чем — то говорили минут пять. Вадим, через ночной прицел штатной СВДС, внимательно осматривал окрестности. Склоны были пусты и безлюдны, как лунная поверхность до высадки на неё американца Армстронга.

Андрияшин вернулся один. Таинственный незнакомец словно растворился в предрассветных сумерках. Бойцы, не дожидаясь новой команды, вновь вытянулись в неровную линию, уложив перед собой баулы со спецназовским скарбом. Командир снова был лаконичен:

— Выдвигаемся немедленно. Через час мы должны быть на старой кошаре. Это в километре от товарной станции. С богом! С нами Аллах и три пулемета! Вадим уже знал, что это любимая поговорка подполковника Андрияшина перед боевым выходом, которую он услышал и ввел в свой лексикон еще в Афганистане.

Марш назвать приятной и легкой прогулкой язык не поворачивался. Двигаться приходилось в ускоренном темпе по еле заметной тропинке, петляющей между многочисленных, глубоких балок у самого подножия хребта. Своим происхождением они были обязаны бурным потокам воды, которые во время таяния снега весной и обильным ливням летом, устремлялись в долину с гор.

Вадим сам напросился в передовой дозор по причине, что эту старую кошару он знал. В прошлые времена, гостя у деда с бабой, он несколько раз со сверстниками ходил за железную дорогу в это, давно заброшенное, строение. В нем, под шиферной крышей, на унавоженном овцами полу росли великолепные, шампиньоны. А их очень уважал в жареном виде дед Володя. С ним пошел Кирилл.

К кошаре они вышли даже с опережением установленного срока: через сорок три минуты. Осмотревшись, они не обнаружили ни одного человека рядом с кошарой, ни в её окрестностях, что подтверждалось и тепловизором. Время и ветры строение не пощадили: шиферная крыша зияла многочисленными прорехами чрез которые рассвет проникал внутрь бывшего, овечьего дома.

В кошару, по решению Вадима, они проникли почти одновременно с двух сторон. Вначале, сквозь крышу — Вадим, затем, с малой задержкой, Кирилл через главные загонные ворота. При таком варианте, при наличии засады, появление в кошаре Кирилла, мог прикрыть с крыши Вадим.

Но опасения оказались излишними. В помещении — ни единой живой души, перемещавшееся на ногах, ни сейчас, ни в обозримом прошлом времени, не было. Об этом говорил нетронутый ковер перезрелых, почерневших грибов на сыром, скользком полу.

По коротковолновой радиостанции внутренней связи «Протон» Вадим вызвал подполковника Андрияшина и доложил обстановку. Услышав ответ начальника, довольно хмыкнул, а через десять минут группа, в полном составе, уже обживалась в бывшем овечьим приюте. Кроме двоих бойцов, заступивших в охранение. Кирилл, выбрав возле стены место повыше и посуше, сразу стал укладывать спальник, готовя себе место для отдыха. При этом он не забыл зарезервировать рядом место для спальника Вадима.

Подполковник Андрияшин протер мягкой салфеткой, обязательные для глаз очки и направился из кошары, достав из самодельного тубуса спутниковый телефон. Доложить об успешном начале операции он был обязан немедленно. В то же время он понимал, что в Ханкале особо не волнуются: высадка группы в ночное время на относительно мирной территории не является сложным этапом операции.

Глава 2

Сивко Игорь Семенович всегда считал себя везучим, а значит и счастливым человеком. Везение сопровождало его с момента появления на свет в элитном московском родильном доме. Это радостное, но в повседневной жизни роддома — обычное явление, проводилось по «высшей категории» обслуживания. Роды контролировал сам главный врач престижного перинатального центра. Еще бы: роженица — супруга очень влиятельного сотрудника Министерства Иностранных Дел Советского Союза!

Престарелый доктор медицинских наук, лауреат Государственной премии, перед скорым появлением на свет крикливого Игоречка, испытывал определенное беспокойство. Роженица была близка к критическому возрасту для этого события: первые роды приходились аккурат на её тридцать семь лет. Именно поэтому была создана медицинская бригада из самых опытных врачей — акушеров, медсестер и нянечек. Бригаду возглавил лично сам профессор.

Но волнения были напрасны. Роды прошли успешно, без патологий. На свет появился вполне здоровый малыш, весом чуть больше четырех килограммов и ростом в пятьдесят четыре сантиметра. Голос у него прорезался тоже вовремя.

Влиятельный чиновник Советского МИДа — Сивко Семен Ильич, столь благополучному появлению первенца был очень рад. При выписке, усадив счастливую мать с сыном в служебную «Чайку», он благосклонно похлопал по спине заслуженного врача и даже позволил тому пожать себе руку. Это было высшей похвалой для нижестоящего на жизненной ступеньке лестницы человечка, которую высокопоставвленный отец мог себе позволить. Каждый должен знать свое место!

С этого момента у маленького Игорька все шло, как в доброй сказке. Четыре года, предшествующих школе, он провел в одной Скандинавской стране в роли единственного сына Чрезвычайного и Полномочного Посла. Далее — все по накатанной: десятилетка, но уже на родной земле отца и матери: в Киевской, элитной школе — интернате с углубленным изучением немецкого языка. Туда его определили заботливые родители, сами оставаясь в стране викингов. Во второй половине восьмидесятых отец вернулся в Москву, где занял высокую должность в МИДе.

Игорь, перебравшись в Москву, закончил, при активной помощи отца, Буманку и некоторое время работал в закрытом НИИ в Новосибирске в должности рядового инженера, что его ни в коей мере не устраивало. После обращения к отцу и после его его вмешательства — сыночка, одновременно с присвоением очередного воинского звания — старший лейтенант, перевели для прохождения службы, но уже кадровой, в Киевский институт радиолокации и связи на должность начальника отдела конструкторского бюро. На должность, которая открывает великолепные возможности для карьерного роста и внесения посильного вклада в создании новых, перспективных образцов радиолокационных комплексов. Про материальную сторону теперешнего положения говорить не стоило: денежный оклад и весомые, премиальные выплаты, раз в пять превышали доходы обычного, гражданского инженера.

После года службы на новом месте он обратил внимание на миловидную чертежницу, прилежно трудившуюся в их конструкторском бюро. Юная Кристина, (а именно так звали девушку), представительница славной шахтерской династии из Донецка, через месяц заметила неровное дыхание к ней со стороны своего главного начальника. Молодой дончанке, не познавшей досель мужского внимания, (робкие взгляды прыщавых однокурсников по техникуму и разбитных, но чумазых шахтеров в Донецке, не в счет), такой расклад импонировал и пришелся по душе. Конечно, не Аллен Делон, и росточком не вышел, но не лилипут и руки не в угольной пыли: на бюстгальтере следов не оставляют. На приглашение посетить его съемную квартиру в центре Киева — легко дала согласие, После легкого ужина, приправленного бутылкой венгерского вина, так в ней и осталась.

Через четыре не полных месяца совместного проживания, уже полностью освоившись с ролью хранительницей домашнего очага, она сообщила любимому Игорешке, что он в скором времени станет отцом. Известие, поначалу, выбило Сивко из привычной жизненной «колеи», но проанализировав сложившуюся ситуацию он «остыл», даже почувствовал законную гордость за свои мужские «способности». Появление на свет ребенка, при наличии любящих родителей его не испугало, а Кристина, скромная, бесконфликтная в быту и безотказная для пастельных шалостей, в качестве законной супруги его определенно устраивала. Дело за малым: законным образом оформить их отношения и сыграть, достойную его положению и статусу, веселую свадьбу.

Известие об эпохальном событии в судьбе любимого чадо взволновали и одновременно встревожили родителей Игоря. Оставив все текущие, неотложные дела они, без промедления, вылетели из Москвы в Киев. Встретившего их в аэропорту сыночка, немедленно подвергли скрупулезному, предварительному дознанию. Уже вечером в ресторане «За двумя зайцами» с великолепной украинской кухней, состоялось знакомство с будущей снохой.

За ужином разговор не клеился. Кристина чувствовала себя весьма сковано, на вопросы отвечала односложно, путалась со столовыми приборами, вино даже не пригубила. Вечер явно не удался. Проводив расстроенную девушку до общежития (факт совместного проживания молодые пока решили скрыть), семейство Сивко вернулась на съёмную квартиру Игоря и сели пить чай на кухне. За столом долго молчали: ждали, когда заговорит глава. Так в семье было принято. Старший Сивко позванивал чайной ложкой в хрустальном стакане и упорно рассматривал узоры на клеёнке. Когда это занятие надоело, поднял глаза на хранительницу семейного очага:

— Мать, иди, посмотри телевизор. Мы с сыном пошепчемся — Та, недовольно поджав губы, молча, удалилась. Семен Ильич выплеснул в раковину чай, достал из шкафчика, им првезенные, нераспечатанную бутылку виски «Белая лошадь» и жестяную банку соленного арахиса. Не глядя на сына, выстрелил короткими, рублеными предложениями:

— Освободи свою тару. Разговор будет недолгим, но предметным. А ты до этого еще не созрел. Без виски, боюсь, ты его не переваришь: — Плеснув себе в стакан на пару пальцев, подтолкнул бутылке под руку сыну:

— Выпей и слушай не перебивая. Кристина может и хорошая девица и горячая «грелка», но это не твоя половинка: — Заметив, что сын дернулся, как от удара и в возмущении приоткрыл рот — поднял согнутую в локте руку, повысил голос и повторил: — Не твоя половинка! Хочешь, я обрисую твое жизненное положение лет через десять — пятнадцать? Изволь! И, поверь, я если и ошибусь, то только в лучшую для тебя сторону! Кто больше может знать своего сына, чем его родной отец? Именно на этом и основывается мой прогноз. И на том, что впереди грядут лихие времена, когда моя помощь тебе будет невозможна. Я её оказать просто не смогу по причине утери статуса сотрудника МИД и ранга дипломата.

Итак, Сивко Игорь Семенович через пятнадцать лет: рядовой инженер на рядовом предприятии. Поверь, ты в ранге начальника отдела, только до того времени, пока твой отец — работник МИД СССР. А еще знай, что наш Великий и Нерушимый Союз доживает последние годы, если не месяцы! Эта информация закрытая, не для обычных людей и не для всяких ушей! Не забывай, где я служу! Просто верь мне на слово! Очень скоро, как это ни горько, но ты сам в этом убедишься.

Сын с открытым ртом и выпученными глазами смотрел на родителя. Трудно было понять, что, из только что услышанного, его больше поразило. Но Семена Ильича реакция отпрыска не волновала. Сделав достойный глоток, он продолжил:

— Ты не талантливый конструктор. Более того: с тебя и инженер, как с меня глубоководный водолаз. Диплом, даже Баумановского университета, из посредственного инженерв, Королева не делает. Так оценили твои технические и научные возможности руководители и коллеги в Новосибирске. Не обижайся на них. Они правы и я с ними согласен. Именно поэтому, используя свое влияние, я тебя перевел в Киевский оборонный институт на должность, более административную, чем техническую и конструкторскую.

Но беда в том, что и на этом поприще, судя по отзывам руководства института, за год службы ты себя проявить не смог. Выходит, что и администратор из тебя вышел посредственный, если не сказать — слабый! Отсюда напрашивается вывод за номером один: без моей поддержки на этой должности ты не удержишься: — Семен Ильич потянулся к стакану и сделал еще один изрядный глоток:

— Повторю для закрепления восприятия: Союз ССР — покойник, живой труп! Какое государственное образование займет его место пока не понятно, даже я этого не знаю. Но зато я знаю, что руководить этим приемником СССР будет другая команда и наш грузинский друг семьи в эту команду не попадет*. МИД возглавит кто — то другой и место в нем мне не предложат. Возраст и старые грехи тому помеха, да и очередь из молодых и голодных любителей заграницы, от Кремля до Смоленского бульвара выстроилась. Всем охота от посольского каравая хоть кусочек отщипнуть! Потому моя дальнейшая жизнь — это телескопическая удочка, пруд с карасиками и персональная пенсия, причем один раз в месяц.

А если учитывать, что деловые и дружеские связи, вышедшего в отставку сотрудника МИД, существуют и действуют, как правило, не более года, то прогноз неутешительный. Это я сейчас всем друг товарищ и брат и все готовы стать для меня «золотой рыбкой», а когда уйду на пенсию — скоренько мой телефон забудут. Такова нынешняя реальность! Хотя, почему нынешняя? Так было в прошлые временв, так происходит ныне и так будет в будущем!

И становится понятно, что в стабилизации жизни и в карьерном росте помощь я тебе оказать не смогу. Отсюда вывод номер два: надо искать другой путь для сохранения того, что уже достигнуто в жизни, и способа обеспечить карьерный рост: — Отец, за все время монолога, на сына так и не взгляну.

*Последним Министром Иностранных Дел СССР был Шеварндзе Э. А,

Глава 3

В течении двух последующих дней подчиненные Игоря своего начальника почти не видели: приходя на службу он все рабочее время проводил за закрытыми дверями своего кабинета, ни с кем не общался, никому сам не звонил. Все входящие вызовы переадресовал на секретаршу, приказав ей проявить всю смекалку, объясняя всем обстоятельства, почему шеф не может в данный момент ответить по телефону и, тем более, принять посетителя для личной беседы.

Сотрудники отдела терялись в догадках, стараясь отыскать причину такого поведения начальника. А она была проста: Сивко Игорь Семенович думал! А чтобы лучше думалось — пил мелкими глотками «Медовую с перцем». Причем, не пьянея и не теряя трезвости мысли! Главной и единственной темой для размышлений был недавний разговор с отцом. И как бы он не искал слабые места и изъяны в его оценке сложившейся ситуации, он их в его прогнозах не обнаружил.

На исходе второго дня, убрав недопитую бутылку в шкаф, признал полную правоту главы семейства. Тщательно продумав все слова, которые он скажет, набрал номер своего домашнего телефона, дождался, когда маман позовет отца и ровным, спокойным голосом объявил: — Я полностью с тобой согласен: — И не дожидаясь реакции на сказанное, положил трубку. Как это часто бывает, когда решение принято и возврата прошлому уже не будет — на душе стало спокойнее.

Личная «золотая рыбка», а по-другому машина личных знакомств и связей уважаемого папаши — Семена Ильича, начала работать без промедлений: через три дня чертежница Кристина Божко неожиданно написала заявление об увольнении и срочно убыла в город Днепропетровск. Там её ждала двухкомнатная, кооперативная квартира с видом на одноименную реку и должность заведующей библиотекой в Национальной металлургической академии Украины. После вступления в должность, практически безболезненно, прервала беременность.

Ни перед отъездом, ни после, общения Сивко — младшего со своей бывшей «возлюбленной» не было. Игорь Семенович научился забывать и отсекать прошлое. То, что будет мешать жить в будущем. О том, что в этот раз отцом он не станет, Игорь был оповещен еще при первом разговоре. Этому он был не очень рад, но и не очень тем огорчен. Про то, что думает об этом Кристина — его вообще не интересовало. Она женщина взрослая, силой заставлять прерывать беременность её не будут, а если на неё подействуют уговоры «рыбки» — значит, так тому и быть! Какие её годы? При её фигуре и темпераменте, желающих её осчастливить хоть отбавляй!

Через четыре дня после отъезда Кристины, высокопоставленных Московских гостей вместе с сыном пригласил в выходные дни отдохнуть на даче старый друг Семена Ильича еще по учебе в МГИМО, ныне занимавший высокий пост в Верховном Совете УССР. Даже не посоветовавшись с отпрыском, глава семьи ответил согласием. Игорь сразу понял, что его участие в отдыхе является частью плана Семена Ильича и оказался полностью прав. На шикарнейшей, правительственной даче состоялось знакомство не только с хозяевами: Петром Петровичем и Анной Каземировной, но и с их дочкой — Маргаритой.

Приветственный стол на широкой террасе, опоясывающей по периметру весь второй этаж, был накрыт эксклюзивной, шелковой скатертью: золотая, тесненная павлинами середина, по низу — густая, длинная бахрома жгучего, ультрамаринового цвета. А метровый осетр в крошеве гранатовых зерен, рябчики во фритюре, глубокие вазочки с черной и красной икрой, огромные днепровские раки, фрукты иноземного и местного сбора, многочисленные супницы, салатницы, соусницы Венецианского, хрустального столового гарнитура выгодно подчеркивали великолепие и цветовую гамму скатерти — самобранки.

Возле затейливой беседки суетились двое усачей в белых куртках. Один возле мангала с шампурами, другой ворошил уголь под решетками для барбекю. Ароматы шашлыка и стэйков вызывали обильное выделение слюны. Еще двое молодых людей при бабочках и в коричневых фартуках ниже колен, исполняя роль официантов, замерли по обеим сторонам стола. Без всякого анализа было понятно, что хозяева к этой встрече готовились весьма тщательно, а значит возлагают на неё известные только им надежды.

Судя по стульям с высокими спинками, стол был накрыт для шести персон. По два стула с трех сторон. Ближний к входу на террасу торец стола, соседствующий с пальмой в кадке, оставался свободным. Поскольку именно на нем выстроились, как на параде ровные ряды бутылок со всевозможными напитками, стоящий за ним третий официант был «виночерпий». Другой торец стола, под аналогичной пальмой, предназначался для Игоря с Марго. Родители, заняли места справа и слева от них, соответственно. После короткого тоста хозяина пир начался.

Надо честно сказать, что Марго на Игоря особого впечатления не произвела: плоскогрудая, с худыми ногами, узкобедрая, с мелкими чертами лица — она сильно проигрывала в сексуальной привлекательности чертежнице Кристине. Правда, была очень уверена в себе, весела, громко смеялась, изящно, с легкостью поддерживала застольную беседу и мелкими глотками пила ледяное, французское шампанское.

После первой порции ароматных шашлыков женская половина выразила желание сделать небольшой перерыв. Сильный пол возражать не стал. Главы семей задымили кубинскими сигарами в креслах на углу террасы. Жены, на ходу обсуждая кулинарные изыски, направились на первый этаж. Игорь и Маргарита, прихватив пачку «Marlbоro», по покатой, выложенной мраморными плитками дорожке, проследовали в затейливую беседку на невысоком обрыве над Днепром. Марго, прикурив от золотой «Zippo», низким, грудным голосом, растягивая фразы начала разговор:

— Предлагаю сразу перейти на «ты». И вообще: постарайся выслушать меня внимательно, не перебивая и только потом, подумав, выскажешь своё согласие или не согласие с тем, что я скажу: — Обернулась к Игорю и заглянула ему в глаза. Такого оборота он не ждал, к откровенному разговору готов не был, но под пристальным её взглядом почему — то возражать не стал, выдержал короткую паузу и согласно кивнул головой. Марго еще раз затянулась, выпустила через нос две густые струйки дыма и продолжила:

— Надеюсь, ты уже догадался, что наши горячо любимые «предки» устроили сегодняшнюю вечеринку не для того, чтобы предаться воспоминаниям об их общей, «героической» юности? Если не понял, то я тебе открою истинную цель нынешнего «саммита»: — Продолжая смотреть ему в глаза, она скривила тонкие губы в улыбке:

— Это обычный родительский сговор! Главная задача банкета — познакомить своих чад для создания крепкой и примерной советской семьи, которая осчастливит их здоровым и толстым внуком или внучкой. А может и тем и другим: — Улыбка стала гаснуть, губы выровнялись и заняли привычное место. Сигарета, оставляя дымный след, по длинной дуге улетела за обрыв:

— Можешь не сомневаться: я ничего не придумала и права на сто процентов! Тем более, что со мной проведена душевная и длительная беседа. Суть её в том, что мне почти тридцать, я не раскрученная «звездулька» с кучей фанатов — поклонников, и в моем окружении кандидатов в мужья никогда не наблюдалось. Те, с которыми я сейчас сплю, моего папашу ни в коей мере не устраивают. Впрочем, как и все те, кто ублажали меня в прошлом. Он уверен, что они мне ничего не смогут дать. Поскольку сами никаких перспектив не имеют. А вот урвать что — ни будь лично для себя через его пост и положение надеются.

С тобой дело обстоит несколько иначе. У тебя есть трудности по службе и отсутствуют перспективы карьерного роста. Мой батюшка ради дружбы с Семеном Ильичем, если ты станешь моим мужем, эти проблемы может устранить в два счета. Уверенностью, что в будущем ты не взбрыкнешь, не упорхнешь из созданной ячейки, будет служить гарантия со стороны твоего отца и пристальный, постоянный контроль твоей карьеры со стороны моего.

Я сутки обдумывала услышанное, тщательно взвешивала доводы «за» и ««против». Вот мой ответ: окончательный и бесповоротный. Я согласна выйти за тебя замуж! Остальное зависит от тебя и только от тебя: — Замолчала. Вышелушила из пачки очередную сигарету, нервно чиркнула зажигалкой и отвернулась, выпуская в сторону Днепра облачка дыма. Игорь, нахмурив брови, не мигая, глядел в сторону дымящихся мангалов и не спешил нарушать молчание. Марго резко встала, сигарета полетела в сторону:

— Характер у меня далеко не сахарный, я это знаю и признаю. Другой я уже не стану. Внешне — далеко не Афродита, но и ты на Гефеста, даже с большим натягом отдаленно не смахиваешь. Они тоже были разные, хоть и боги: она — любви и красоты, а он — огня и кузнечного искусства, но семью создали.

Скажу честно и откровенно, как я вижу наш семейный союз. У тебя своя жизнь. У меня, соответственно, своя. Ты в мою, а я в твою, по взаимному согласию, не вмешиваемся. Кто и с кем романы крутит — не важно, и к семейным скандалам это не приводит. Их вообще быть не может! Полная свобода в поступках, полная свобода в личной жизни! Секретов друг от друга мы не имеем, но для всех прочих людей наши дела — темный лес и полная неизвестность. Для всех родственников, знакомых наш брак — эталон советской семьи. Предмет для подражания и черной зависти!

Детей на стороне не заводим. Я, своих любовников, а ты своих любовниц в нашу семейную пастель не укладываем. Все интрижки и сексуальные утехи только на нейтральной территории. Если приключения скрыть невозможно — надо немедленно от них отказаться! Любые разборки с обманутыми, несчастными женами и дуэли с «рогатыми», ревнивыми мужьями исключаются. Для тебя же и меня это не измена, не трагедия, а возможность свободно удовлетворять свои физические возможности и потребности. Только так и никак иначе!

Марго встала, оперлась на перила беседки, повернувшись к собеседнику спиной, и зафиксировала взгляд на величавом Днепре, будто увидела его впервые. Игорь продолжал изучать дымки над мангалами. Сигарета, зажатая между пальцами, давно уже погасла, но он этого не замечал. Мысли, словно рой диких пчел, метались в голове. Казалось, что он слышит, как они злобно жужжат, сталкиваясь в тесном и замкнутом пространстве. На самом кончике языка висело, и уже готово было вот — вот сорваться хлесткое и обидное слово — «стерва».

Осознав, что ничего нового в древесном дыме не откроет, развернул голову в сторону Марго. Она, словно почувствовав его взгляд, резко обернулась. Глаза их встретились, и никто не хотел первым отвести взгляд. Сдался Игорек, а Марго продолжила:

— И последнее: в остальном у нас будет самая обычная семья. Со своим укладом, со своими обязанностями по дому, с семейным бюджетом, обязательным исполнением каждым «супружеского долга». Причем, попытки избежать исполнения этого долга не возможны даже в теории. Если одна сторона желает интимных игр, то другая обязана ублажить первую.

И еще: семья должна быть полной! Предки желают нянчить карапузов — мы обязаны исполнить их мечты. Другими словами — детишек мы нарожаем столько, сколько нужно и нам и им. Уверена, что проблем с их содержанием и воспитанием у нас не будет. Родоки у нас еще не старые, не немощные. И кубышки для наследников они заполнили с большим запасом! Так — что дети для нас обузой не будут:

— Марго выдохнула и прикурила очередную сигарету. Игорь смотрел на неё с полуоткрытым ртом и сознавал, что к слову «стерва», которое застряло на языке, добавилось еще одно, но не уже не обидное: «умная». Уважение, которое неожиданно родилось у него к этой своенравной, циничной и цепкой, по — своему разумной, дальновидной девице, раздражало до дрожи в теле, но поделать ничего с собой не мог. И не хотел!

Официант — виночерпий к беседке приблизился практически незаметно. Во всяком случае, занятые своими мыслями Маргарита и Игорь заметили его появление, только после того, как он деликатно кашлянул и прервал их размышления: — Я дико извиняюсь, что прервал ваше уединение. Но родители просят вас вернуться к столу. Они не желают приступать к рябчикам без вашего участия!

За столом на веранде царила теплая, дружеская обстановка, но потому, как встретили молодых, как со скрытой, невысказанной тревогой смотрели на них глаза родителей, становилось понятно, что дело вовсе не в рябчиках. Им было интересно, о чем говорили в беседке их дети, какое впечатление они произвели друг на друга. Их очень волновало настроение вернувшихся за стол молодых людей после первой личной встречи без посторонних. Может, все усилия напрасны, и они разочарованы:

— Игорь твердой поступью подошел к столу, налил полный бокал красного вина, по очереди осмотрел всех присутствующих и громко объявил:

— Дорогие родители! Готовьте свадебную церемонию. Мы с Марго решили пожениться. Пусть оно вам покажется несколько скороспелым и даже поспешным — тем не менее оно обоюдное, а значит и жизнеспособное.

Пожалуйста! Не назначайте нам времени на обдумывание нашего решения. Оно окончательное и изменению не подлежит. Я верно высказал наш мысли, дорогая? — Лицо Маргариты украшала победная улыбка. Все было ясно без слов и она лишь томно, с достоинством кивнула головой.

Радостно, громко охнула Анна Каземировна — мать Марго. Зазвенели на полу осколки хрустального бокала, выпавшего из рук матери Игорька. Залихватски, как это бывает с мужиками на лесоповале, «хекнул» Семен Ильич. Петр Петрович, будущий тесть, не проронил ни звука. С открытым, до неприличия, широко ртом — это сделать было затруднительно.

Глава 4

Подъема в кошаре, по армейским понятиям, не было. А была побудка, больше похожая на пробуждение взрослых мужиков на корпоративной рыбалке или в туристическом походе по знакомым с детства местам. Бойцы покидали спальные мешки, соблюдая осторожность, на короткое время оставляли помещение, экономно тратя воду из фляг, умывались и привычно приступали к проверке личного оружия и экипировки. Кирилл, в дополнение к этому, занялся чисткой «Стечкина».

Подполковник, уединившись со спутниковым телефоном в дальнем углу кошары, скупо жестикулируя левой рукой, вот уже минут пять говорил, с одним ему известным, абонентом. Вернее больше слушал, чем говорил, при этом разглядывая прорехи в крыше и изредка кивая головой. Его заместитель капитан Наконечнюк, он же «Цыган», сидел рядом на корточках, притулившись к грязной, покрытой пятнами плесени стене. Он исполнял роль охранника незримой границы между командиром, ведущим телефонный разговор и бойцами, расположившимися в другой половине бывшего овечьего приюта.

Вадим, проверив состояние оружия, боеприпасов и экипировки, сворачивал спальный мешок и думал чем бы еще занять себя, в возникшей паузе в самом начале боевого выхода. Но его поиски способа как — бы сейчас скоротать время оказались напрасными. Незаметно подошедший со спины «Цыган» легонько коснулся плеча и кивнул в сторону командира:

— Через пять минут вместе с Левочкиным прибыть на инструктаж. Операция начинается. Думаю, что ваш выход сразу после постановки задачи. Так — что будьте готовы: — Вяло улыбнулся одним губами при этом его взгляд оставался холодным и колючим. Кулаком в перчатке легонько толкнул Вадима в грудь и отправился на свое место. Известие о скором выходе на задание Кирилла явно обрадовало.

— Подполковник Андрияшин (позывной «Урал») постановку задачи решил проводить на свежем воздухе. Неглубокая балка метрах в пятнадцати от кошары его полностью устроила. Достав пухлую, потрепанную записную книжку, он устроился на самом дне укрытия. Все бойцы знали, что в корешок этого «талмуда» вшита капсула с агрессивной «царской водкой» (смесь серной и азотной кислоты). В случае опасности попадания записной книжки в чужие руки, хватало одного нажатия, чтобы бумага мгновенно превратилась в обугленный, нечитаемый комок.

Вадим с Кириллом, по приглашению Андрияшина, разместились на траве подле него. Командир с позывным «Урал» снял очки, протер их мягкой фланелькой и вновь прикрыл ими глаза. Уточнив что — то для себя в пухлой, записной книжке, затем пошевелил губами, глядя на небеса, и перешел к главному, для чего он их вызвал: непосредственно к постановке боевой задачи:

Товарищи офицеры! Сегодня поступил приказ приступить к проведению начальной фазы операции, которую Москва обозначила как «Футболист». Согласно ею утвержденного плана, вы оба, после обеда убываете в станицу Слепцовскую для выполнения боевой задачи. Я подчеркиваю: именно боевой задачи!

В разгрузке подполковника захрипел «Протон». Один из дозорных доложил об одиночном мотоциклисте, который опускался с гор к железной дороге. Выслушав дозорного, «Урал» немедля передал обязанность принятия решения, при любом изменении обстановки, своему заму «Цыгану». При этом в его голосе прорезались, ранее не употребляемые, металлические оттенки. Было заметно его недовольство тем, что его отвлекали от инструктажа, убывающих на боевое задание спецназовцев. Но взглянув на часы — на несколько секунд задумался и добавил в микрофон:

— «Цыган»! Если мотоциклист направится к кошаре — аккуратно встреть его. Если он будет в сапогах с галошами и зовут его Хамзат, то это наш человек. Просто он объявился раньше установленного срока. Бывает! Тогда — мотоцикл замаскировать, а сам пусть меня дожидается. При этом наших бойцов он видеть не должен: — Получив подтверждение, что приказ принят, продолжил постановку задачи:

— Сегодня после четырнадцати часов прибудет транспорт, который доставит вас в станицу, а если точнее — в район тамошней автостанции. Почему именно к ней, надеюсь вам понятно. Во время пребывания в Слепцовской вашу безопасность будет обеспечивать тройка в составе старшего лейтенанта Тимонина — «Волгаря», старших прапорщиков Абрамова — «Синая» и Стамбулиди — «Олимпа». Они прибудут в станицу не позднее шестнадцати часов и установят визуальный контроль после прохождения вами моста через реку «Сунжа». Это почти рядом с автостанцией. Вадим знает о каком мосте я говорю: — Тот кивнул головой: — Это недалеко от дома, где ранее проживали его старики:

— Вместе вас станичники недолжны видеть. Появление пятерых молодых, здоровых, никому не известных мужиков у всех будет вызывать нездоровый интерес. Но будьте уверены, что «Волгарь» со товарищи, круглосуточно будет держать вас в поле зрения!

Гражданский «гардероб», привычный для глаз местного населения, сегодня вам привезут. Оружие, которое можно скрыть под одеждой подберете сами. Легенду вашего появления в Слепцовской, одну из тех, что мы готовили в Ханкале, выберете тоже сами. Особо не мудрите, да и выбор у вас небольшой. Меня, например, больше всего устраивает та, где озвучен перспективный интерес к здешнему винному заводу. По нынешним временам вполне веская причина для двух молодых «бизнесменов», оказаться на территории где еще пахнет порохом.

— Радиостанции с собой не брать. «Протоны» оставите здесь. У вас обоих будут только радиомаяки, показывающие ваше местоположение и «тревожные» кнопки для оповещения группы «Волгаря» в случае возникновения чрезвычайной ситуации. Через него же будете поддерживать связь со мной. Я, с остатками группы, тоже будем находиться поблизости от вас, но не в самой станице, а на окраине. В старом цехе леспромхоза возле ветки узкоколейки, но сигнал от срабатывания «тревожной» кнопки до нас недостанет. Надежный радиус оповещения при её срабатывании составляет пятьсот, максимум шестьсот метров. Место и время встречи со мной я буду передавать через «Волгаря». Через него вы можете уведомить меня о необходимости внеплановой встречи, если таковая понадобится.

Каким образом вы обоснуете причину и порядок встречи с Имраном решите сами, но вначале присмотритесь к нему и соберите как можно больше сведений о Муштагове нынешнем. Опираясь на них, вы сможете построить первый разговор при встрече и спланировать самую главную беседу: где она будет проходить, кто будет проводить её и в каком составе. Вполне возможно, что возникнет необходимость подключить к переговорам представителя из высшего командования.

Кстати: наши психологи рекомендуют встречу с Имраном и разговор о его участии в поиске утраченных документов, вести в присутствии его деда, ветерана войны, орденоносца Ахмата Магомедовича: — Вадим с нескрываемым уважением взглянул на Левочкина: тот, обсуждая с ним предстоящую операцию, прогнозировал подобный вариант. Кирилл в ответ победно улыбнулся и показал язык. Андрияшину, судя по нахмуренным бровям, их легкомысленная веселость не понравилась, но замечания делать не стал:

— Несколько слов об условиях вашего пребывания в станице. Все легенды, которые мы отрабатывали, подразумевают ваше легальное прибытие в Слепцовскую и нахождение в ней на вполне официальных основаниях. Документы, предписания, справки, разрешения — все они оригинальные и выдержит любые проверки местных органов. Командировка в Республику Ингушетия бизнесменов средней руки не вызовет у них особого интереса и излишней подозрительности. Таких искателей «золотых» жил из Центральной России можно встретить в любой точке бывшего Союза, даже если она, в недавнем времени, считалась «горячей». Так — что по прибытию, вы смело можете регистрировать ваш приезд и становиться на постой хоть в гостинице, хоть в частном секторе.

А если учесть, что у Вадима в станице присутствуют родовые корни — он может поискать там знакомых, дальних родственников или бывших соседей деда и бабы и поселиться с товарищем у них. Тем более, что гостиница в станице — это десяток тесных номеров с клопами и без каких — либо удобств, на двух этажах бывшего «Дома Колхозников». Ценность её лишь в том, что она расположена на центральной улице станицы. Я убежден, что вам лучше поискать жилье в частном секторе. Меньше внимания привлекать будете. И вообще: ваше легальное положение не подразумевает прогулки по «Бродвею, а именно так величают центральную улицу станицы — улицу Красного Октября. Кстати: коротание времени возле дяди Гриши — буфетчика в ресторане «Сунжа», в ваши обязанности не входит!

Вадим даже закашлялся от удивления. Таких познаний о родной станице от командира группы он не ожидал. Представить не мог! Ладно, про «Бродвей», ладно, про «Дом Колхозника», но упоминание о грузине дяде Грише его изумило и вызвало легкое замешательство. Что ни говори, а подполковник оказался профессионалом крутейшим и к подготовке операции отнесся весьма серьезно!

Кирилл жевал полусухой стебелек травы и смотрел на откос балки. Он свои чувства скрывать умел. Вадим же, приоткрыв рот, поглощал, впитывал каждое из сказанных слов командиром, успевшим стать для него непререкаемым авторитетом. Подполковник, глядя поверх голов офицеров, продолжал инструктаж:

— Другими словами: чем меньше вы будете мозолить очи станичникам — тем лучше для дела и безопаснее для вас. Вадим, ты не забывай, что на тебя объявлена охота и некий миллионер в Абу — Дабе с нетерпением ждет коробку с твоей головой. Кстати: твою фотографию они заимели, сняв её с Доски Почета отделения ДОСААФ твоего района. Пропустив её через специальную, компьютерную программу, которая состарила тебя, тогда юного, на десять лет и снабдили ею всех желающих заработать призовые миллионы. Сейчас фотку с твоим ликом можно купить за тысячу рублей на многих крупных рынках Ичкерии. Можешь гордиться своей популярностью. Ты ныне еще и фотомодель — И скупо рассмеялся. Его робко поддержал Левочкин. Вадим был серьезен. Ничего веселого в объявленной на него охоте он не усматривал, а уж с отправкой его головы в далекие Эмираты — был в корне не согласен и категорически против. За её сохранность он был готов побороться!

Глава 5

Через полчаса, после окончания инструктажа, Вадим с Кириллом занялись подготовкой к выходу на боевую операцию. Андрияшин уединился с мотоциклистом, который оказался человеком в галошах по имени Хамзат, то есть тем визитером, которого ждали. Еще через полчаса к кошаре подкатил ветеран советского автопрома УАЗ, прозванный в народе «буханкой», с молодым, бородатым ингушом за рулем. К нему немедленно вышли подполковник с мотоциклистом, перебросились десятком слов, после чего бородач извлек из салона два новомодных чемодана на колесиках и с выдвижными ручками. На них были прикреплены картонные бирки Воронежского аэропорта, которые выдают всем пассажирам при регистрации багажа. Внутри — аккуратно сложенные комплекты гражданского одежды и летняя обувь для Вадима и Кирилла.

Примерив обновки, оба были приятно удивлены: все вещи гардероба точно соответствовали их ростовым параметрам. Притом выглядели слегка поношенными, но были чистыми и тщательно отутюженными. Особым разнообразием неизвестные костюмеры их не баловали. Импортные кроссовки, джинсы, майки и ветровки не от кутюр, но и не таджикского производства. Вполне прилично.

Переодевание, пополнение полупустых чемоданов бельем и личными вещами много времени не заняло. Приладив кобуры скрытого ношения на теле и укрыв их под ветровками, они разместились в салоне «буханки». В выборе личного оружия, по взаимному согласию, оба остановились на пистолетах ПСМ. (Пистолет самозарядный, малогабаритный под патрон 5,45 х 15мм. Википедия).

Путь до станицы занял час времени и проходил в полном молчании. Пейзаж за окном взор не радовал: выгоревшие под летним солнцем кусты и трава, клинья созревших, но еще не убранных, подсолнечника и высоченной кукурузы. Водитель, укрыв лицо густой бородой и длинным козырьком бейсболки, казался глухонемым роботом из фантастического фильма о пришельцах из космоса. Ни одного взгляда в сторону пассажиров, ни одного слова! Может так и запланировано командованием, но все равно странно и непривычно.

«Буханка» остановилась возле входа на центральный базар. Именно базар, а не рынок. В станице испокон времен, невеликий по площади колхозный рынок, люди, в дань востоку, громко и почетно величал базаром. Наверное, потому, что каждое воскресенье на него съезжались продавцы и покупатели с окрестных станиц и даже гости из Осетии и Чечни. Для местных жителей посещение базара в воскресный день было не только почетным правом, но и обязанностью.

Автостанция, от которой по плану они были должны войти в станицу, была в трех шагах от ограды базара. На то, что пассажиры покинули салон его «авто», водитель внимания не обратил. Стоило им отойти от «буханки» на несколько шагов, как заскрежетала передача, и бородач укатил по своим делам.

Потолкавшись возле билетных касс среди, гомонящего и всегда спешащего народа, Вадим с Кириллом, громыхая колесиками чемоданов по разбитому тротуару, направились к мосту через Сунжу. Вадим вертел головой по сторонам. Все эти места знакомы с детства, но очень многое изменилось. Например, в сквере перед мостом, где они каждый день до темноты гоняли мяч, прямо на берегу появился ресторан со стеклянной верандой. И от этого стало немного грустно: раньше на этом месте стояла кузня, в которой молотом на наковальне исполнял железную музыку сосед и друг деда — дядя Паша.

От моста до дома стариков было метров сто. Еще находясь на нем, у Вадима от тоски защемило сердце: дом стариков отсутствовал. На месте их родового гнезда возвышалось недостроенное здание из красного кирпича. Бесследно исчез огромный камень, лежащий на тротуаре при пересечении улиц Красного Октября и Красной Армии — неизменный сторожевой пост дела Володи в свободное от работы время. Исчезла лавочка, слегка утопленная в кусты сирени — место посиделок бабы Таи и соседских подруг — сплетниц. У Вадима возникло стойкое чувство, что у него украли далекое, полузабытое, но такое любимое, беззаботное детство. Неожиданно и остро защипало в носу. Глаза заволокло легким туманом и привело к частому морганию. А чтобы этого не заметил идущий рядом Кирилл, ему пришлось поглубже опустить к носу козырек бейсболки, но это не помещало срисовать, стоящего возле газетного киоска старшего лейтенанта Тимонина — «Волгаря»..

Как уже говорилось, гостиница, которая «Дом Колхозника», располагалась в центре «Бродвея», центральной улицы Слепцовской и внешне походило на здание Правления какого — то захудалого колхоза. Наглухо закрытые, запыленные окошки отражали свет заходящего солнца и заранее предупреждали будущих постояльцев о том, что им лучше искать приют в любом другом месте. Рядом районный универмаг, а это постоянный людской поток. Через дорогу от него — здание районного отделения внутренних дел. Не совсем желанное соседство! Селиться в «апартаменты» такого «отеля» категорически не хотелось.

Проблема решилась сама — собой: два дня назад «Дом Колхозника» закрыли на ремонт. Теперь выбора не было. По любому следовало искать место для постоя в частном секторе. Вадим решил начать поиски пристанища в квартале, где ранее стоял дом его стариков. Возможно, там еще проживали люди, которые помнили уехавшего в начале девяностых хлебопека Владимира Васильевича и его общительную супругу Таисию Дмитриевну. Вадим с его решением согласился. К обходу бывших соседей они приступили немедленно и не ошиблись.

Первый соседский дом, что справа — стоял наглухо заколоченный. Во втором проживала многодетная корейская семья, приехавшая из Назрани. В третьем им повезло. Ранее там проживал Ефим Кузьмич с женой Ксенией Павловной. После её смерти в девяносто первом, Кузьмич остался один. Погоревал и осознав, что ехать ему некуда и не к кому — решил остаться в станице.

Накрутил колючей проволоки на забор, железом оббил изнутри входную дверь и ставни в хате, вычистил и зарядил крупной дробью, старую «Тулку» и зажил жилью бобыля, выходя из дома только за продуктами. Тем более, что и раньше Кузьмич особо не славился общительностью и соседи про меж себя звали его «бирюком». Про него ходили слухи, что во время войны он служил в немецкой полиции на Украине. Потом сидел пятнадцать лет в Соловецком лагере, а освободившись, приехал в Слепцовскую, купил маленький дом, женился и зажил жизнью отшельника.

Кузьмич, деда Володю, конечно, помнил, уважал, как заслуженного пекаря, отзывчивого и спокойного соседа. К просьбе Вадима отнесся с пониманием и сразу предложил им комнату с койкой и старым диваном. От оплаты отказался напрочь! В замену попросил освободить его от походов в магазин за продуктами. Регистрацию проживания в его доме он взял на себя. Такой расклад их устраивал полностью!

Следующий день они посвятили ознакомительным прогулкам по станице. Вадим всматривался в лица встречных людей, в надежде встретить кого — либо из старых знакомых. Но все было напрасно. Минуло много времени и слишком много судьбоносных вихрей пронеслось над казачьей станицей. Одни уехали в более безопасные края, другие покинули этот мир, а третьи повзрослели, постарели. Узнать сто — либо о жизни семьи Муштаговых было не у кого.

Но во второй день им несказанно повезло. Проходя мимо почтамта, Вадим обратил внимание на молодого армянина, который дымил сигаретой возле входа в здание. Что — то знакомое было в его лице. Вадим замедлил шаг, а затем и вовсе остановился. Между ними было шагов пятнадцать, и парень тоже обратил на него внимание. Он морщил лоб, и казалось, старался вспомнить, где он уже встречал этого человека. Внезапно он вскинул вверх правую руку:

— Вадим, чертяка! Ты ли это? Откуда в наших краях? — Говорил он почти без акцента. Через мгновение они уже обнимались, гулко хлопая друг — друга по плечам и спинам. Кирилл, смотрел на них со стороны и улыбарся. Когда восторги от встречи поутихли, Вадим свел их вместе:

— Знакомьтесь! Это Кирилл, мой компаньон. А это Толик Мартиросян, мой товарищ детства, соперник по футбольным баталиям: — Кирилл первым протянул руку, и новый знакомый крепко пожал её. Обычный для неожиданной встречи, поток взаимных вопросов возобновился с новой силой. Инициатива явно была на стороне Толика. Иногда не дослушав ответов Вадима на град своих «где? когда? и зачем?», он спешил задать новые вопросы. Кирилл явно забавлялся, наблюдая за тем, как у обоих раскраснелись щеки, как в радостном запале они тычут друг — друга в грудь кулаками. Но через минуту он насторожился, заметив, что немногочисленные прохожие обращают на их встречу нежелательное ему внимание.

Пришлось вмешаться в их «увлекательную» беседу и через десять минут они сидели на веранде, недавно открытого, ресторана. Того самого, что построили на берегу реки «Сунжа» на месте бывшей кузни. Заказанные три порции шашлыка, лаваш, зелень, бутылка коньяка «Вайнах» быстро закончились, а разговор двоих товарищей детства только — только вошел в плавную, осмысленную колею. После восторженных восклицаний типа «а ты помнишь?» и «охов и ахов» по поводу и без повода — перешли к воспоминанию о былых спортивных сражениях. А уже потом и скрупулезному разбору каждого эпизода силовых разборок по итогам футбольных матчей. Кирилл, поначалу не участвующий в разговоре, переглянувшись с Вадимом, подозвал официанта, повторил заказ и ненавязчиво вмешался в их беседу:

— А что, метелили соперников за неспортивное поведение или за излишнюю активность и забитые голы? — Толик громко рассмеялся:

— И за то и за другое! Но это был только повод! Просто мы были молодые и глупые. Сила была, а ума не было! Никто не хотел проигрывать, и обида всегда была на победителей. Вот и квасили друг — другу сопатки: — Повернулся к Вадиму:

— Вадька, а помнишь как наши пацаны Имку — Пеле отделали? Это когда вы у нас в первый раз выиграли, и Имка два гола нам закатил. Остальным мы тоже прилично наваляли, вы ноги ели — ели унесли: — Вадим, протестуя и негодуя подпрыгнул на стуле:

— Че ты гонишь? Какой — такой первый раз? Мы постоянно вас драли, как «сидоровых» козочек! А в тот раз Имка забил не два гола, а шесть! Тогда мы у вас выиграл шесть: четыре! И ноги, после «стенка на стенку», спасали вас, а не нас. Толик, ты все попутал или память тебя подвела!

Вадим оттолкнул от себя пустую тарелку. Он был не на шутку раздосадован. Толик оставался улыбчив и весел. Было совершенно ясно, что обижать своими воспоминаниями Вадима, он не собирался. Вовремя подошедший с подносом официант, приостановил дальнейший спор, кто был круче, а кто дал слабину при определении победителя.

Кирилл хмурил брови: поведения Вадима он не одобрял. Он только — только в разговоре подвел Толика к личности Имрана Муштагова, а тут Вадим со своими детскими обидами. Офицер, Герой России, а ведет себя как мальчик в детсадовской песочнице. Чтобы выйти из создавшегося положения Кирилл распечатал принесенную бутылку, разлил коньяк по рюмкам и ни к селу, ни к городу предложил:

— Не собачтесь мужики. Давайте лучше выпьем за честное и справедливое Олимпийское движение — Мужики ничего не поняли, но абсурдный тост поддержали. Кирилл принялся «ковать железо, пока горячо»:

— Какая теперь разница, сколько забил ваш «Пеле»: два или шесть! Главное, что ему по башке за это настучали! Хотя, мне не очень верится, что один пацан смог обеспечить победу своей команде. Остальные, что, в это время курили или только на него играли? В футболе так не бывает! Или за вас действительно сам бразилец Пеле на поле выходил? — Вадим, наконец понял, куда клонит контрразведчик и включился в предложенную им игру:

— Можно и так сказать! Великим игроком, без всякого преувеличения, Имка был. Глядя на его игру, взрослые футболисты шутили, что при родах из его матери сначала мяч выкатился, и только потом Имка на свет вышел. Очень талантливый был парень! Мяч у него отобрать было невозможно: — Вздохнул и выпил рюмку:

— Кстати, а где он сейчас? Я не особенно за нашим чемпионатом наблюдаю, но что — то не слышал в составе «Спартака» или ЦСКА фамилию Муштагов. Думаю, что чемпионат СССР ему неинтересен. Наверняка он голы заколачивает за «Реал», за «Манчестер» или за «Баварию». Вот там его место: — Кирилл скептически улыбнулся:

— Ну, ты и сказанул! Ты еще предположи, что он в Бразилии, в Сан Паулу за «Каринтианс» играет. («Каринтианс» — чемпион Бразилии 1999года. Википедия). Сам подумай и сравни: какой — то Имка из станицы Слепцовской и футбольные гранды Европы. Губы раскатал! Морда не треснет? — Тут взвился Толик:

— Ты че улыбаешься Кирилл? Ты че, Вадиму не веришь? Правду он чистую говорит! Если бы Имка захотел, то он не за какую — то «Баварию — Маварию» — за сборную мира играл! Че, думаешь, раз станица, то в ней футбольный бог не может родиться? Я тебе сейчас все про Имку расскажу, и ты сам поймешь, что был не прав! Из Слепцовской может быть родом любой талант: её сам генерал Слепцов основал в девятнадцатом веке! — Кирилл спешно пошел на попятную:

— Толик, успокойся! Это я Вадиму не поверил, а тебе я верю. Ты сказал — значит все так и есть! Давай еще по одной хлопнем, и ты про Имку — Пеле все расскажешь.

Рассказ, интересный, красочный, с подробностями, затянулся и занял почти час. Коньяк давно закончился, но общим решением постановили на этом ограничиться. Толик был в курсе всех событий, происходивших последние десять лет. С Мущтаговым, за это время они виделись всего пару раз, мельком, но за его судьбой он следил постоянно.

Тем более, что Имран был очень популярен среди жителей станицы. До недавнего времени он был постоянно на виду. Его карьеру при новой власти, его решительные действия в должности начальника милиции района и уход с неё после надуманных и незаслуженных обвинений, активно обсуждали и разбирали до мелких подробностей. В то время, подавляющее большинство жителей Сунженского района им гордились и считали достойным внуком своего уважаемого деда — Ахмата Магомедовича.

А вот его карьеру, в качестве начальника личной охраны главы и коменданта Бамутского укрепрайона — Шервани Басаева, осуждали почти все его земляки. Как и его решение уйти в тень и полностью отстраниться от участия в общественной жизни станицы, после возвращения его из Бамута.

Расстались они под вечер. Сытые, в приподнятом настроении и довольные встречей и друг — другом. Особенно Кирилл с Вадимом. Стороннюю информацию о подробностях жизни Имрана Муштагова и его деда удалось получить.

Глава 6

Новое утро выдалось ясным, солнечным и безветренным. На завтрак, в огромной сковороде Кирилл приготовил яичницу с зеленым луком на сале для троих из двенадцати яиц. Больше всех стряпню Кирилла хвалил Кузьмич, запивая её кофем из литровой кружки. Судя по поведению, он был из «графьев»: растворимый кофе, который пила молодежь — не признавал, считал его суррогатом и подделкой. В знак благодарности за завтрак, Кузьмич вызвался убрать со стола и вымыть посуду.

Благодатная погода расслабляла и требовала похода на речку, под ласковое сентябрьское солнышко с пивком и вялеными карасями. Но Вадиму с Кириллом было не до этого. Боевая труба уже пела, не переставая, призывая к немедленной отправке в боевой поход. Надо было только проанализировать, вчера полученную информацию и сделать соответствующие выводы. На завтра они запланировали первую встречу с Имкой — Пеле. С Имраном Муштаговым.

А выводы напрашивались сами — собой: с Имкой можно и нужно говорить! В принципе — ничего нового, глобального Толик вчера им не поведал. Основные вехи биографии Имрана они знали из инструктажа полковника Кудинова.

Но товарищ Вадима дополнил и оживил сухие сведения из анкеты и дал возможность разглядеть в абстрактном Имке — футболисте конкретного, одушевленного человека. Со всеми его достоинствами и недостатками, с его нынешними симпатиями к происходящему на Кавказе и особенностями характера. Одним словом — они созрели для личной встречи и контакта на его территории.. В монстра и бородатого борца «за свободу Северного Кавказа», товарищ детства Вадима, не превратился, поборником ваххабизма он не стал.

Кузьмич, узнав о их «целях» приезда в станицу, взялся помочь им в выходе на руководство, недавно вновь начавшего работу, старого винного завода. Дело в том, что родной брат покойной жены — Ксении Павловны, всю свою сознательную жизнь проработал главным технологом на данном предприятии. Сейчас он находился на заслуженной пенсии, но связи с бывшими сослуживцами и нынешним руководством завода поддерживал. Легенда, объясняющая их прибытие в Слепцовскую, получила подтверждение, перестала быть легендой и стала явью.

В полдень, после посещения родственника покойной жены и заслуженного пенсионера, вернулся весьма довольный Кузьмич и сообщил, что тот готов оказать посильную поддержку прибывшим «бизнесменам». Он обязался организовать, в ближайшем будущем, очную встречу руководства винного завода, с приехавшими к Кузьмичу людьми. В свою очередь «бизнесмены»» ясно понимали, что такая встреча состоится только в одном случае: если переговоры с Имраном затянутся, или но будут иметь явных перспектив на положительный исход в будущем. А по большому счету, даже самое дешевое сырье, производимое винным заводом, им было до одного места.

Вечером с ответным визитом на огонек заглянул Толик Мартиросян с двумя бутылками марочного, армянского коньяка «Ани» и торбой со свежими и сушеными фруктами. Как говорят истинные, кавказские мужчины: от нашего стола — вашему столу с искренним уважением. Желания пить перед сном коньяк отсутствовало, но в таких случаях отказ «вашего стола» не возможен в принципе. «Наш стол» может зело обидеться. Кавказ, ведь, дело тоже тонкое!

Стол накрыли за домом, в беседке, густо увитой виноградными лозами. От более существенной закуски дружно отказались. Кузьмич, выпив две рюмки, покинул застолье, сославшись на свои дела. Поговорив о том, о сем и даже не допив нектар из второй бутылки, Толик засобирался домой. Вадим и Кирилл не возражали. Завтра их ожидал непростой день: в разговоре они узнали, что Имка сейчас находится в станице и выезжать никуда не собирается. А это значит, что встречу откладывать на более поздний срок не стоит!

Вадим с Кириллом заканчивали наводить порядок в беседке, когда хлопнула калитка, возвещая о возвращении хозяина — Кузьмича. Присев на лавочку, он закурил вонючую сигарету и с отсутствующим видом стал наблюдать за их хлопотами. Было заметно, что он чем — то сильно озабочен, но расспрашивать его не стали. Надо будет — сам все расскажет. И оказались правы! Докурив, он бросил окурок в банку и приглушив голос до минимума, сообщил:

— Полчаса назад, когда я сидел на завалинке, ко мне подошли два ингуша за тридцать лет возрастом. Для затравки разговора угостили меня дорогой сигаретой, а когда я похвалил их табачок — подарили мне всю, почти полню, пачку. Тары — бары, то да сё, как меня величают, хватает ли мне пенсии на жизнь. Козе понятно, что муму парят, а сами интерес ко мне имеют. Выпить вина предложили. Тот, что пониже, даже в магазин сбегать собрался. Я отказался. Сказал, что по ночам спиртным не балуюсь. Они не настаивали, даже похвалили! Потом про погоду речь завели, посетовали, что август в этом году был дождливым и прохладным. Виноград потому спеть не желает. А потом тот, что повыше, поинтересовался вашими личинами. Кто такие? За каким хреном в станицу приехали? Почему у меня остановились? Может родственники? Я им обстоятельно разъяснил:

— Хлопцы, из самого града Воронежа нагрянули. Торговым промыслом занимаются. Интерес имеют к нашему винному заводу. Коньячный спирт им нужон! А мне они не родня. Один из них, внук моих прежних соседей — Марковых, что на углу проживали. Фамилию его не знаю, поскольку он сын младшей дочки Марковых, а её фамилия по мужу мне не известна. Когда возьму его паспорт для регистрации, буду её знать. А зовут его Вадим. Его отчество для меня тоже темный лес: отца его я не знал, потому что в станице его никогда не видел: — Слушая его, Вадим навострил уши. Кирилл напрягся, как голодный хищник перед убойным прыжком за добычей. Появление любопытных ингушей обоих насторожило, и породило, вполне понятные, опасения. Кузьмичу посоветовали не делать из их приезда тайны, поскольку замыслы их чисты, и скрываться от кого — либо они не собираются.

Укладываясь спать, Вадим сунул пистолет под подушку, предварительно дослав патрон в патронник. Кирилл, глядя на его действия, иронически скривил губы, но подумав и повторно оценив ситуацию, поступил точно также. Более того: перед тем, как выключить освещение — закрыл форточку и наглухо зашторил единственное окно в комнате. Опасения оказались напрасными. Ночь прошла спокойно. Наутро, выпив по большой чашке растворимого кофе, покинули жилище Кузьмича.

Вернувшиеся после депортации в Казахстан ингуши (в том числе и дед Имрана), компактно проживали в поселке, расположенном рядом с железнодорожным вокзалом. Все именовали его незатейливо и «оригинально» — Станционный. От дома Кузьмича до него было километра три. По предложению Вадима идти решили пешком, хотя от автостанции к нему ходил, правда редко и без всякого расписания, рейсовый автобус. Все зависело от самих пассажиров. Как только они заполняли салон, автобус тут же трогался. Именно это не устраивало Кирилла и Вадима. Да и прогуляться по свежему воздуху они были не против.

Перед уходом напомнили Кузьмичу об обещанной регистрации и попросили от встречи с любопытными ингушами не уклоняться. В ответ он хитро усмехнулся, прижал раскрытые ладони к бедрам и попытался щелкнуть каблуками, на манер бойца вермахта. Получилось не очень. Вадим почувствовал, как у него зачесались кулаки, но вовремя вспомнил, что перед ним хозяин, который любезно предоставил им кров и регистрацию. А это подразумевает некую лояльность.

Уже на подходе к Станционному поселку окончательно пришли к согласию, что на первую встречу с Имкой, Вадиму надо идти одному. А уже по её результатам будет ясно, как поступать в будущем.

Родовое жилище Муштаговых было обнесено двухметровым забором из белого, силикатного кирпича. Вадим помнил, что ранее он был пониже и из толстых досок, окрашенных в зеленый цвет. Кирилл, глядя на «крепостную» стену, хозяйским взором определил, что этого кирпича с лихвой хватило бы на двухэтажный коттедж где — ни будь в центральной России.

Прежде чем постучать в железную калитку они неторопливо обошли весь квартал, осматривая и запоминая возможные подходы к усадьбе Муштаговых. Забор охватывал участок земли не менее пятнадцати соток. С улицы просматривалась только крыша дома, покрытая красной черепицей и кроны фруктовых деревьев сада. Дома, соседствующие с усадьбой, имели низкие крыши, крытые кровельным железом или шифером. Видеть с них, происходящее на подворье Муштаговых, растительность и сплошная стена не позволяли, а это означает, что снайпер позицию там не устроит. Осмотром территории Вадим остался доволен.

К железной калитке, украшенной наварными арабскими письменами, вела широкая дорожка, уложенная двухцветной керамической плиткой. На калиточном столбе присобачена розетка с кнопкой вызова хозяев. Обе половинки ворота, суля по всему, открывались автоматически с пульта, находящегося в доме.

Кирилл, готовясь к длительному ожиданию, обосновался на ветхой лавочке, наполовину скрытой кустами сирени, метрах в сорока от Имкиной «фазенды». Молодых людей, без дела торчащих по улице, здесь отродясь не водилось, а потому они вызывали подозрение и нездоровый интерес. Глядя на заросшую пожухлой травой тропинку к дому, возле которого «арендовал» скамейку Левочкин, было понятно, что в нем никто не проживал. Здесь, под прикрытием кустов сирени, он мог остаться незамеченным.

Нажатая кнопка вызова хозяев дома, какое — то время своего назначения не оправдывала. Никакого движения за «крепостной стеной» слышно не было, а плотно пригнанные друг к другу, детали калитки и ворот не позволяли даже краешком глаза заглянуть на территорию «фазенды». Наконец послышались неторопливые шаги, звон цепи, утробный, собачий рык и калитка на всю ширину распахнулась. Калитку открыл дед Имрана. Казалось, что время существует само по себе, а старик о нем понятия не имеет и оно над ним не властно.

С тех давних пор, когда Вадим видел его крайний раз — он практически не изменился. Та же костистая, поджарая фигура, та же папаха из серебристого каракуля, тот же офицерский, парадный китель времен Отечественной войны, только без погон и портупеи, но с наградной колодкой и блестящим орденом Боевого Красного Знамени на правой стороне груди. Вместо хромовых сапог — кавказские ичиги из мягкой кожи. Даже тяжелая, полированная палка, которую он использовал в качестве костыля, стариком его не делала. Правда борода его немного подкачала: черная, окладистая ранее, теперь была густо переплетена серебряными нитями седины. И голос оставался прежним:

— Молодой джигит кого — то ищет? Если это в моих силах — я помогу: — Его русский был безупречен, но ингушский акцент имелся: — Вадим приложил левую руку к груди:

— Здравствуйте уважаемый Ахмат Магомедович! Меня зовут Вадим и я товарищ детства вашего внука — Имрана. Вы меня, конечно, не помните, но я бывал в вашем доме лет тринадцать назад. Однажды я сопровождал Имрана после того, как его подлечили в госпитале летчиков. В то время мы оба были юнцами:

— Из под кустистых бровей сверкнули молодые глаза деда. Какое — то время он внимательно разглядывал Вадима и потом принял решение:

— И ты хочешь его видеть? У тебя к нему есть дело? — Не дожидаясь ответа, сделал шаг назад, освобождая проход во двор:

— Имран дома. Он в саду: яблоки поспели. Проходи. Я его вызову. Урожай может подождать: — Посторонился, пропуская Вадима вперед. Усмехнулся и добавил:

— Пистолет под брючным ремнем надо носить не на боку, а сзади. Так удобнее и надежнее: случайно не вывалится и доставать быстрее: — Вадим словно уперся в невидимую стену: Для того чтобы углядеть ПСМ под ветровкой — надо иметь рентгеновское зрение. Либо лично присутствовать при его укладке под ремень на боку!

Глава 7

Минут через десять, когда закончились дружеские объятия и богатырские хлопки по плечам, Вадим с Имраном уже сидели в увитой виноградом просторной беседке позади дома. Дед, под навесом, колдовал у печи угрожающих размеров, от которой уже тянуло свежеиспеченным чуреком. От помощи внука по хозяйству он категорически отказался и доверил ему лишь заботу о мясе, только — что освежеванного барана. Имран, в настоящее время занимался тем, что широким и острым ножом разделывал тушу и складывал мясо в эмалированный таз, не забывая при этом увлеченно комментировать события из их совместного детства.

Вадим отвлеченно разглядывал кисти поспевающего винограда и Имрана почти не слушал. Если быть справедливым перед самим собой, то надо признать, что его сегодняшний визит превзошел их самые смелые ожидания: встреча после долгой разлуки получилась, как говорят, «теплой и дружественной». Во всяком случае, так она выглядела, если смотреть со стороны.

То, что Имка был рад встрече — Вадим в том был уверен!

.Когда они вошли с дедом в сад, Имран, в одних шортах, стоя на стремянке, рвал спелые, желто — красные плоды с развесистой яблони. Издалека завидев деда с незнакомым парнем, он несколько секунд всматривался в приближавшихся, а затем с криком: — Вадька, дружище, ты откуда здесь появился? — Спрыгнул со стремянки и бросился им навстречу.

После объятий и попыток подержать друг — друга на весу, Вадим поспешил коротко объяснить причину своего появления в станице и сразу заметил: взгляд Имрана потерял восторженную теплоту и стал изучающе — колючим. А после того, как Имка неожиданно хлопнул его пониже спины, в его глазах стало читаться легкое удивление и немой вопрос: — А что это у тебя за поясом приторочено? Но надо отдать должное: через минуту он взял себя в руки, взгляд снова потеплел и он вызвался оказать посильную помощь в реализации его бизнес плана.

Уже, сидя в беседке и узнав, что он остановился на постой у малознакомого, бывшего соседа — возмутился и предложил немедленно принести свои вещи в их дом. Жить другу детства у какого — то старика он никогда не позволит! Еще больше его возмутил тот факт, что компаньон, с которым он приехал в Слепцовскую, сейчас дожидается его на улице и тут же окрестил Вадима дураком и дебилом, забывшим законы горского гостеприимства. А успокоился лишь тогда, когда получил от него обещание позвать своего спутника в беседку, как только Имка разделается с бараном.

В течении всего этого разговора, ничего не значившего, но обязательного и традиционного после длительной разлуки, Вадима не покидала мысль о театральности и некой унизительной снисходительности в его поведении Этакий поучительный разговор, умудренного и повидавшего жизнь старца с юным дальним родственником. Или заслуженного ветерана, с салагой — первогодком, еще не нюхавшим пороха. Ну, прямо эталон неприкрытого лицемерия!

Вадим правила навязанной игры принял и возникшую, легкую обиду скрыл. Тем более, что она не противоречит их планам. На чужом поле истинные намерения и свои козыри сразу не предъявляют. За Кириллом он отправился только тогда, когда тот приступил к нанизыванию мяса на шампуры, а дед принес в беседку, исходящую хлебным духом, горку румяных чуреков.

Стол не блистал количеством блюд, но соответствовал всем требованиям и рамкам истинного, Кавказского стола: много мяса, много свежих овощей и большой ассортимент различных трав. Вдобавок две расписные, глиняные миски с черемшой, урожая нынешнего года. Плюс огненная, как действующий вулкан аджика, томатный сок из сахарных, южных помидоров и все это домашнего приготовления. Спиртное, по понятным причинам, на столе отсутствовало.

Шашлыком, особенно если он румянится оранжевой корочкой, еще пышет угольным жаром и приготовлен из мяса молодого барашка, наестся невозможно. Вот тебе кажется, что желудок уже заполнен до отказа и еще одному кусочку мяса, уместиться в нем нет никакой возможности. Но через короткое время ты об этом забываешь, и рука непроизвольно тянется к очередному шампуру.

Имран, предвидя долгое застолье, постарался учесть традиции и привычки гостей: на столе появилась запотевшая бутылка водки и две хрустальные рюмки. Но они остались невостребованными. Вадим с Кириллом знали исламские законы и тоже уважали традиции кавказского застолья. Хозяева это заметили и оценили, но своего одобрения высказывать не стали.

Вообще — то, атмосфера за столом царила специфическая. Разговаривали в основном только Имран с Вадимом. Кириллу, казалось, был заинтересован только шашлыком и приправами. Он лишь изредка вставлял реплики в дружескую беседу. А вот деда Имрана пища не привлекала вовсе. Зато к беседе внука с Вадимом он относился с неприкрытым вниманием и интересом: по очереди переводил взгляд на говоривших, чему — то улыбался в усы и изредка кивал головой.

Часа в три по полудню, выпив по паре стаканов крепкого чая, отяжелевшие и умиротворенные Вадим с Кириллом стали прощаться с гостеприимными хозяевами. Ахмат Магомедович, узнав, что внук пригласил гостей переселиться в их дом, такое вариант одобрил. На прощание, пожимая руку Вадиму, со всей серьезностью сказал:

— Имран поступил верно, и согласно нашим законам. У нас вам будет лучше и спокойней. Своих шайтанов в станице почти не осталось, но с других краев, бывает, наведываются. Сейчас он отвезет вас на старое место. Собирайте свои вещи, а завтра утром он за вами заедет: — В согласии гостей поменять нынешнее место жительства он не сомневался.

Имран собрал «собойку», загрузив в нее штук восемь порций шашлыка вместе с шампурами, десяток огромных, малиновых помидоров, литровую банку аджики, пучок с разными травами и стопку еще теплых чуреков. Туда же отправил и невостребованную бутылку водки со стола. Прощаясь с дедом — долго жали ему руку, довольные встречей и проведенным временем.

Черный, сверкающий лаком джип «Toyota» с Имкой за рулем, уже ждал их перед воротами. С правой стороны между сидениями приторочен АКС со сложенным прикладом и пристегнутым, спаренным магазином. Еще два таких магазина покоились в дверном кармане слева. В открытом настежь перчаточном ящике виднелись три гранаты Ф — 1 с вкрученными запалами. Рукоять 92 — ой «Беретты» торчала из кобуры на правом бедре Имрана.

Как не странно, но в полной, боевой экипировке спецназовца он ничуть не выглядел ряженым клоуном. Оно и понятно: мир и благоденствие в Слепцовской еще не воцарились. Боевые трубы уже не ревели, но и пения гурий из райских кущ пока не было слышно. Просто Имке надо было соответствовать времени.

Посетить их нынешнее жилище Имран наотрез отказался. Спешил по своим делам. Высадил их прямо возле дома и укатил. Калитка была не заперта, но Кузьмича в дворике видно не было. Странно. Он никогда не оставлял вход в свои владения без присмотра. Первое, что делал он, возвращаясь с улицы — задвигал массивный засов на входе. На это обратили внимание оба его постояльца.

Кузьмич обнаружился в своей комнате. Вернее не он сам, а его тело, распростертое возле прикроватного столика в луже крови. Никаких следов борьбы, но горло развалено от уха до уха. Короткое время, не входя в комнату, они глядели в дверной проем, стараясь представить вживую картину трагедии, которая произошла в этом доме.

Ясно было одно: Кузьмича застали врасплох. Даже попытки активного сопротивления с его стороны и близко не просматривалось. Да и какого сопротивления можно было ожидать от глубокого старика? Тем более, что появления чужака или чужаков в собственной «крепости», он не предчувствовал и не ожидал.

Убили его не сразу. Вначале свалили на пол мощным ударом в область носа, о чем свидетельствовали брызги крови на лбу, разрыв ноздри, рассеченная верхняя губа и выбитые передние зубы. Горло резали, когда он в отключке лежал на полу.

В полном молчании, пятясь, они отступили к своей спальне. Для сбора личных вещей им понадобилось несколько минут, а уже через полчаса они жали кнопку вызова на калитке Муштаговых. А еще через час, вместе с Имраном и его бывшими коллегами из районного ОВД, они вернулись в дом покойного Кузьмича. К расследованию дела о зверском убийстве бывшего немецкого полицая, бывшего политзаключенного, а ныне просто домовладельца — Ефима Кузьмича Ковтуна, подключились официальные органы правопорядка.

Поскольку Имран дал письменные показания, что граждане Ярилов и Левочкин весь день провели в гостях у него и до пятнадцати часов сидели за одним столом вместе с ним и его дедом — вопросов ни Вадиму, ни Кириллу его бывшие сослуживцы задавать не стали. Получив от них твердое обещание, держать его в курсе расследования, все трое загрузились к Имрану в джип и отправились в домой..

Тот же двор, та же беседка и люди в ней в том же составе, а вот настроение иное. Теперь оно стало тревожное, в меру напряженное, с кислинкой досады о том, что уже произошло. Тягостная тишина за столом. Имран щелкнул зажигалкой и прикурил сигарету. К сигаретной пачке потянулся Кирилл. Немного подумав, его примеру последовал и Вадим. После пережитого стресса скорую помощь мог оказать или табак или алкоголь. По понятной причине они решили пренебречь собственным табу на никотиновый дурман.

Молчание нарушил Ахмат Магомедович, обратившись к внуку с вопросом на ингушском языке. Тот мгновение, подумав, утвердительно кивнул головой. Дед перешел на русский. Голос звучал приглушенно — таинственно:

— После вашего отъезда ко мне приходил Идрис Батаев. Я его мало — мало знаю. Три месяца назад он поселился в поселке. Дом купил возле керосиновой лавки. Родом он из Казахстана, а переехал он из Мужичей. Погорелец. Сыны его на Севере золото моют. Других родственников нет. В каком тейпе его корни, никому не говорит. Темный человек, нелюдимый. Мне он не нравится. Ну и Аллах с ним. Пусть живет, как совесть велит! Община от него зла не видела. Пока.

Глава 8

Ахмат Магомедович помахал ладонью, разгоняя облачко табачного дыма. Кирилл с Вадимом торопливо затушили свои сигареты.

— Зачем ко мне с другого конца поселка приходил Идрис, я тогда не понял. А говорил он много. Путано. Глаза бегали, а мед с языка капал. Не на хороших травах пчелы пыльцу для того меда собирали. Плохой мед: на язык и зубы налипает. Он только на слух сладкий, а на вкус — сахар пережженный. И не мед это, а кукурузная патока: — Раздраженно встряхнув янтарными четками, дед выдал свое раздражение: — Думал, что у него какое — то мутное дело ко мне, вот он и мнется. Словами пылит, туман создает. Не знает, с какого конца начать. Но нет. Про свою беду он так ничего и не сказал. Может, беды и не было. Или так глупо знакомился.

Потом начал говорить мне про свою огородную пайку в горах. Висит Хашагульгов, ногу весной сломал, поэтому от земли отказался. Предложил ему её засеять. Земли много, целых сорок соток! Вот он на ней арбузы, чеснок и посадил. Я спросил: — Может, помощь нужна, урожай собрать? — Он спасибо сказал, но отказался: сам справится. И потом стал про вас выпытывать. Особенно про тебя, Вадим: — Зачем к нам приходил, чужак он или друг внука? — А сам глаза прячет. Я удивился и хотел спросить: как — так могли новости про наших гостей, до другого конца поселка быстро дойти? Не успел! Заторопился он. Попрощался и ушел. Сейчас только понял; ради этих вопросов он и приходил. Узнал, что надо и убрался. Шайтан! Грязному делу служит! — Уже не раздраженно, а со злобой тряхнул четками. Встал, прошелся по беседке и вновь сел на свое место:

— Я уже старый человек. Пожил много. Повидал много. Но думать, пока не разучился. Опыт мне сказал, что зло объявило на вас охоту. Вы больше слушаете и меньше говорите. Это понятно и похвально. Только глупец открывает душу и говорит о своих планах первому встречному. А мы с внуком и есть первые встречные. Мы, что с вами последний чурек поровну делили? Нет!

Или, как на фронте говорили: мы вместе в тыл врага за «языком» ходили? Тоже нет! Сколько ты, Вадим, знаешь моего внука? Всего ничего! А меня — и того меньше. Вот и выходит, что вы правильно делаете, что нас в свои главные планы не посвящаете. А мы за это на вас не в обиде. Если нужда заставит, то сами, что можно нам доверить — доверите. А не будет такой нужды, ну слава Аллаху! Новые знания это всегда лишние заботы. Я так считаю!

— Кирилл с Вадимом переглянулись. Эмоции и мысли, которые созрели у обоих после рассказа Ахмата Магомедовича, были неразличимы, как однояйцовые близнецы. Несомненно, дед Имрана был умен, по — житейски мудр, опытен и во всех жизненных хитросплетениях разбирался великолепно. Это подсказывало, диктовало совсем другие пути решения задачи, ради которой они сюда прибыли.

Одновременно и неожиданно для обоих назрел момент истины: настало время или говорить открыто о целях, которые привели их в станицу и в дом Муштаговых, или продолжать играть роль недалеких и меркантильных представителей сомнительного бизнеса. Причем, решение нужно было принимать, не откладывая в долгий ящик. А поскольку оно было явно неоднозначным, и от него во многом зависел окончательный результат начавшейся операции — требовалось время, для того, чтобы все тщательно взвесить. Но его только что состоявшийся разговор им не представлял!

За столом повисла напряженная тишина. Имран вновь клацнул зажигалкой, но вспомнив о реакции деда на табачный дым, поспешно затушил сигарету. Вадим пребывал в полной растерянности: такой проницательности и такого, очень откровенного, разговора от деда он не ожидал и не был к нему готов.

Примерно в таком же положении находился и Кирилл. Он вдруг понял, что вся ответственность за принятие этого решения ложится на его плечи. Он старше и опытнее в таких делах, чем Вадим. Того не учили аналитике и он не силен в «шпионских» играх. Мысли лихорадочно мельтешили в голове. Положиться на интуицию и поверить в то, что не зря старый ветеран войны, открыто носит на кителе заслуженную боевую награду; что еще не попал под влияние оголтелого национализма; что он помнит свое боевое, советское прошлое.

Или через «Волгаря» запросить срочную встречу с командиром для совместного принятия решения? Но это потребует некоторой паузы во времени, а его у нас нет! У деда может измениться настрой, могут измениться обстоятельства и к этому разговору уже нельзя будет вернуться. Что делать? Как поступить?

Кирилл потянулся к пачке сигарет: инстинкт курильщика требовал срочной никотиновой поддержки, но вновь заговоривший Ахмат Магомедович остановил его руку на полпути:

— Вы наши гости, а наш закон обязывает защищать людей, переступивших порог твоего дома. Мы в состоянии обеспечить вам безопасность и покой. Шайтаны не посмеют причинить вам вред, а если посмеют, то жестоко за это поплатятся! Я уже сегодня приму необходимые меры безопасности. У нас с внуком есть верные кунаки и родственники — мужчины, которых мы можем привлечь для вашей защиты. Но нам необходимо знать, кто и за что точит на вас кинжал. Я уверен, что убийство старика, у которого вы поселились и сегодняшний визит Идриса — четки с одной нитки. И двое наших соплеменников, которые вчера очень интересовались вами у хозяина — способны сменить любопытство на остро заточенный клинок. Я так думаю!

Чужие, незнакомые мужчины в станице не редкость. Приехали и приехали. Это их право. Если порядка не нарушают и по ночам по станице не бродят, то никому нет дела кто они такие и откуда они прибыли. Их не пасут как баранов, отбившихся от отары. Вы первые кто вызвал такой интерес и нездоровое любопытство у разных, мутных людей. Зачем такое — мы не знаем. Но когда убийц старика поймаем, то они нам все расскажут. Очень жаль, что вы не желаете или не можете сказать нам о себе больше. Клянусь Аллахом, нам было бы легче найти и покарать злодеев, поднявших руку на беззащитного старца: — Четки в пальцах деда Ахмата забегали с удвоенной скоростью, раскрывая его злость и раздражение. Имран кивал головой, показывая, что он полностью согласен с тем, что было сказано дедом. А тот продолжал:

— Вы себя видели со стороны? Ну, какие вы торговцы спиртом? Скорее вы солдаты, воины! На войне я полгода, в сорок третьем, служил в полковой разведке. И служил бы еще долго, но после ранения меня от разведки отставили. Осколок гранаты и сейчас возле позвоночника спит. Так вот: на разведчиков я вволю успел наглядеться. Поэтому с уверенностью говорю, что вы не простые воины. Вы солдаты, а может и офицеры — лазутчики в тылу врага. Во всяком случае, выглядите точно так, как и мои товарищи, когда мы были на задании. Особенно ты, Вадим! Ты же всегда настороже. Шея от напряжения затекает, а рука постоянно возле пистолета пасется! Друг твой ведет себя много спокойнее. Но это, как мне кажется, у него от недостатка опыта. Я вел себя точно также, когда меня в рейд за «языком» первый раз взяли: — Кирилл с Вадимом вновь переглянулись. Проницательность ветерана вызывала уважение: — Имран поднялся со своего места и переместился к входу в беседку, оперся спиной в столб, поддерживающий плетенку винограда.

Вадька! Я полностью согласен с дедом и готов подписаться под каждым его словом. Мы в станице не последние люди и наше слово многое значит для людей, влияющих если не на восход и заход солнца, то к направлению ветра, количеству осадков и плотности облаков над Сунженским районом имеют прямое отношение. И если вас в Слепцовке интересует только винный завод и вонючий спирт, который он производит, то мы справимся своими силами и без их поддержки. Но в такой ваш интерес мы не верим: — Щелкнул зажигалкой и выпустил струю дыма:

— Дед правильно сказал, что на заезжих бизнесменов вы не похожи! На Северный Кавказ в нынешние времена и при нынешней обстановке едут люди совсем другого облика и другого калибра. И бизнес у них если и связан с торговлей, то только не спиртом и черемшой или еще какой мелочевкой, а товаром куда более серьезным. Например, фальшивыми денежными знаками, Или всем, что стреляет и взрывается, Или наркотой, а лучше всего — людьми.

Сами подумайте: ну найдете вы дешевый спирт. И что? Как вы его отсюда вывезете, когда на каждой дороге через пять — десять километров посты с мордоворотами из ОМОНа? На железной дороге все грузы досматривают МВД, ФСБ, РЖД и еще черт знает кто! В больших объемах ничего толкового и ценного без специального разрешения не вывезешь. На людей, имеющих такие охраные грамоты с разрешениями, вы не тянете! Такие приезжают на джипах в сопровождении пары БМП.

В тоже время, на ушлых челноков, которые клетчатыми сумками возят ширпотреб из Турции или Китая, вы тоже не похожи. Правда, в связях с «братками» в спортивных костюмах и «новыми русскими», вас тоже не заподозришь. Вы кто — то другие, из другого мира и цели у вас далеки от коммерции: — Имран говорил гладко, веско, спокойно, без пресловутого, «кавказского» акцента. Но если брать в расчет его биографию, то удивляться этому не стоило. Аккуратно затушив окурок в массивной, чугунной пепельнице — продолжил:

— Понимаешь, Вадик! Не вяжется убийство старика и интерес, который к вам проявляет неизвестные люди ни с одной из профессий, перечисленных мною! Я тебе говорю: не спеши с ответом. Не старайся скрыть того, что вы скрываете под горой пустых слов. Лучше помолчи сейчас, подумай, посоветуйся с Кириллом или еще с кем и потом скажешь. Или промолчишь. Так бывает! Нельзя — значит нельзя! И я и дед, мы поймем. И верь: на наши отношения это молчание не повлияет. Помощь и наша защита вам гарантирована:

— Кирилл накрыл лицо ладонью. Несколько секунд оставался в таком положении, затем резко провел ею сверху вниз, словно снимал с кожи налипшую паутину. Перевел глаза на Вадима, встал, сверху вниз по очереди оглядел присутствующих и снова сел. Вадим сразу понял, что контрразведчик борется с сомнениями, которые всегда имеют место быть при принятии важного решения.

В тоже время он ясно понимал, что ни поддержать, ни воспрепятствовать ему в этом, он не имеет права. Кирилл находился в своей стихии. Ему про такие случаи наверняка рассказывали. Это была его поляна! И в какой момент на ней расстилать скатерть его учили. И Вадим сделал то, что мог сделать в данный момент. Он отвернулся в сторону.

Кирилл маневра Вадима не заметил. Он с великим вниманием изучал доски пола беседки А. Деда Ахмата и внука интересовала столешница, ровная как футбольное поле и пустынная как поверхность луны. Не найдя на полу ответа на свои сомнения и терзания, Кирилл заговорил, тщательно подбирая слова:

— Ждать мы не будем. И советоваться друг с другом нам незачем. Наш ответ готов: — На секунду замолк, набрал в грудь больше воздуха и с явным облегчением выпалил:

— Мы офицеры группы российского спецназа! Прибыли в Слепцовскую с особым заданием! — И только тогда, ровно задышал полной грудью. Вадим, посмотрел на него и кивнул головой, выражая согласие с товарищем.

Глава 9

Ахмат Магомедович по — стариковски крякнул и вскинул голову. Ухоженная борода воинственно выпятилась вперед. Под косматыми бровями молодо сверкнули глаза цвета засахарившегося меда. Локтем легонько ткнул под ребро, сидящего рядом внука. Голос остался прежним, но в нем появились задорные нотки:

— А я тебе, что говорил, но ты моим словам не хотел верить! Аллах велик! И когда он человеку дарует долголетие, то вместе с ним наделяет его и мудростью. Ты это учти на будущее! Если дед сказал — то значит, так и есть на самом деле:– Развернулся к Кириллу, выпрямил спину и перестал гонять четки:– Говори командир, мы тебя внимательно слушаем. И спасибо вам обоим за доверие к нам:

— Но Левочкин уже снова уперся взглядом в пол. Возможно, в этом положении у него лучше получалось побороть возникающие сомнения. Хозяева это поняли и не стали торопить. Все равно откроется, расскажет. Теперь у него другого выхода нет! Но Кирилл поступил иначе:

— Я старше по званию Вадима, но уверен, что будет правильнее и лучше, если именно он доведет до вас необходимую информацию! Я так считаю и поэтому так рещил:

— Сказать, что слова Левочкина стали полной неожиданностью для Вадима — значит не сказать ничего: такого экспромта он не ожидал и готов к нему не был. Но он долго служил в армии, и многие незыблемые истины усвоил накрепко. Если распоряжение отдает более опытный, да еще и старший по званию товарищ — то это не распоряжение, а приказ, который надлежит исполнять неукоснительно, точно и без обсуждения. А это означает, что информировать Муштаговых о цели их прибытия однозначно придется ему. Кивнул головой и погрузился в раздумье, стараясь хотя бы примерно выстроить схему изложения информации. Главная цель — убедить их в благородстве поставленных задач операции и необходимости участия Имрана в их решении. Притом, не сказать ничего лишнего, что способно поставить под вопрос конечный результат проводимых мероприятий, в случае отказа от участия в них внука.

В беседке вновь повисла вязкая тишина. Вадим по примеру Кирилла изучал половицы. Дед Ахмат перебирал янтарные четки. Имран с Кириллом сидели с отсутствующим видом и от курения воздерживались. Так продолжалось минут пять. Наконец Вадим собрал необходимые для доклада слова в кучу, снарядил их в обоймы предложений, а их рассовал по карманам разгрузки для подготовленной информации. Облегченно выдохнув, доложил:

— Я готов! Только прошу меня не перебивать. Такие информационные доклады для меня в новинку. Велика вероятность, что могу и сам, без чужой помощи, сбиться: — Собрался мысленно и физически, как перед прыжком в воду с десятиметровой вышки и заговорил, тщательно подбирая слова:

— Начну с самого главного. Подробности и частности оставлю на десерт, на потом. Итак: спецназ Главного Разведывательного Управление Генерального Штаба Вооруженных Сил России, во взаимодействии с подразделениями специального назначения ФСБ, МВД и Внутренних Войск, на территории Республики Ингушетии и Чеченской Республики проводит спецоперацию, имеющую большое значение для обеспечения обороноспособности страны: — Вадим специально проговаривал не аббревиатуру силовых структур, а раскрывал их полное название, надеясь тем самым поднять для деда и внука значение и статус начавшейся операции:

— И так по жизни сложились обстоятельства, что от вашего внука, Ахмат Магомедович, во многом зависит успех и положительный результат работы многих сотен людей и затраченных материальных средств: — Кирилл, зорко и пристально наблюдавший за реакцией хозяев на информацию от Вадима, отметил, как у внука, когда он услышал о его значимости в проводимой операции, округлились глаза и приоткрылся от удивления рот. Дед сохранял олимпийское спокойствие, но взгляд неуловимо изменился: стал колючим и настороженным. А Вадим уже не подбирал слова и выражения. Приняв окончательное решение на полную откровенность с Муштаговыми, он исключил подозрительность и говорил с полным доверием:

— Имка, если я не ошибаюсь, то в августе девяносто пятого года ты занимал должность начальника охраны коменданта Бамутского укрепрайона, небезызвестного Ширвани Басаева: — Имран, не закрыв рта и продолжая пялиться на Вадима, кивнул головой: — Было такое время в моей молодости!

— Вот оно — то нас больше всего и интересует. Вернее не все оно, а только та его часть, когда ты занимался катакомбами, оставшиеся от бывшей ракетной базы на территории крепости Шамиля. Нам очень нужно знать… — Стой: — Дед Ахмат резко вскинул руку вверх и не дал закончить начатое уже предложение:

— Остановись Вадим! Ты уже сказал много. Много, но не все, Все, оставь на потом! Теперь мы знаем, что вас интересует. Вернее, ты обозначил район ваших интересов. У моего внука нет тайн от меня. И я хорошо знаю то, что происходило с ним в тот период времени. Теперь тебе не надо спешить. А нам надо теперь думать. Много — много думать. Вспоминать все, что тогда было и потом решать: будет Аллах на нашей стороне, если мы вам поможем, или отвернется от нас? Чего мы с внуком не желаем и позволить себе не можем.

Вадим, Кирилл, вы должны понимать, что мы с внуком в Исламский Кавказ с ваххабитами во главе, не верим и не поддерживаем. Но и нынешней, Московской власти, которая продалась западу за кредиты, прос..ла Союз и развязала войну, мы тоже не верим и не поддерживаем. Власти, как прошлой с «меченым» во главе, так и нынешней с алкоголиком — плевать на простых людей. Наши братья — нохчи (чеченцы) захотели независимой жизни от России, а впали в средневековье. Веру испохабили, экономику убили, возродили набеги на соседей, грабеж и торговлю людьми — рабами. Где власть и государство? Где порядок? Одна болтовня да мозоли на коленях и шишки на лбу от молитв во славу Америки. Участники Отечественной войны в гробах от позора ворочаются! Не только мы с внуком — все думающие люди Московской власти не верят! Да, алкоголик ушел, но его правление будет смердеть, как дохлый. разложившийся шакал, еще лет десять. А новому до нас дела нет. Он в первую очередь будет в столице порядок наводить.

Вы поймите нас правильно: вы люди военные, под присягой ходите. Дали вам приказ и вы должны его выполнить, не обсуждая и не вникая в его суть. А если он имеет двойное дно и не интересам страны, а жирным банкирам или продажным Московским чинам служит?

Вам тайну доверили и, можно сказать, в тыл врага отправили. Я видел, как вы мучились сомнениями перед тем, как нам открыться. И если б вы в нас ошиблись, и мы оказались врагами — в этом случае вы рисковали только собой. Вы не ошиблись. Мы для вас не враги и ваше признание за пределы нашего дома не выйдет. Но Вадим решил пойти до конца и раскрыть нам главную цель вашей операции. А это совсем другое дело. Если в первом случае, от нас требовалось только молчание, то доверив нам в главную тайну вы не оставляете нам никакого выбора. Отказ в таких случаях не предусмотрен: или мы вместе с вами плечом к плечу, или…

Удивляться этому не стоит. Время такое. В случае нашего отказа на кон будет поставлена не только ваша жизнь, но и успех и операции и жизнь всех воинов, которые в ней принимают участие. А на такой риск ваше командование никогда не пойдет. В таких случаях все зоны риска либо локализуют, либо…… Либо! Я воевал и как поступают в разведке с ненужными свидетелями — знаю: — Кирилл, не скрывая возмущения, вскочил со скамейки:

— Ахмат Магомедович! Имейте совесть! Кто дал вам право нас оскорблять? Разве мы давали вам повод…..:: — Дед не дал договорить:

— Успокойся и расслабься, Вадим! Я не собирался вас обидеть. Единственный повод для предположения такого финала — это мое знание законов войны и понимание времени, в котором мы живем. Если я ошибся, ну и слава Аллаху! Я готов поверить, что у вас и в мыслях не было решать вопрос таким кардинальным образом, в случае нашего отказа от сотрудничества с вами.

У вас может и не было, но вы не самостоятельны в своих действиях: за вами стоят люди, которые имеют свое понимание обстановки и куда более широкие полномочия. Они не связаны с нами узами прошлых, дружеских отношений. Они не встречались с нами и не смотрели нам в глаза. Они лишены всяких иллюзий в случае вашего провала и рассекречивания целей операции.

Вполне допускаю, что команду на ликвидацию лишних обладателей информации вам не дадут, но они профессионалы, они не сентиментальны и законы войны им известны. Команду получат другие люди, которые прикрывают вас и в настоящее время уже находятся в станице: — Заметив, что Кирилл открыл рот, пытаясь вклиниться в его монолог, жестом остановил его:

— Давай не будем уподобляться женщинам на рынке. Спор отставим для них. Оставайтесь воинами! Я прошу вас об одном: оставьте нас в неведении об истинных целях операции до завтрашнего утра. Нам нужно время для того, чтобы восстановить в памяти события, которые произошли в период работы внука в охране коменданта Бамутского укрепрайона. Вспомнить и заново оценить их. Уверен, что многие из них мы увидим в новом цвете и только тогда мы дадим вам твердый ответ. Да и у вас, будет время подумать над моими словами и посоветоваться с начальством.

Левочкин возмущенно сопел, играл желваками, сверкал глазами, но возражать деду Ахмату не спешил. Да и что он мог противопоставить логике старого разведчика? Положа руку на сердце, надо было признать, что во многом он был прав. Не во всем, но во многом! Реакцию подполковника Кудинова на отказ Муштаговых от сотрудничества после того, как их посвятят во все тайны операции, просчитать было невозможно. Был ли в таком случае возможен крайний и жестокий вариант? Кирилл, скрипнул зубами и признался самому себе: да, да, был!! Слишком большое вес и значение придавало государство этой операции. Слишком высокими были ставки у обеих сторон: — Кирилл шумно выдохнул, расправил плечи и посмотрел на Вадима. Тот еле заметно кивнул головой, непонятно с чем выражая свое согласие:

— Не могу с вами не согласиться Ахмат Магомедович! Тем более, что другого выхода вы нам не оставили. Мы с нетерпением будем ждать завтрашнего утра. Готов поручиться за себя и Вадима, что ваш возможный отказ от взаимного сотрудничества не повлияет на уважительное к вам отношение. Вспоминайте Бамут, думайте, анализируйте, принимайте решение — мешать вам не будем. А нам с Вадимом необходимо на некоторое время выехать в станицу по срочным делам. И уже Вадиму, который всем видом показывал готовность к немедленным действиям: — Ничего лишнего не берем. Выход через пять минут!

Глава 10

Ахмат Магомедович воинственно задрал бороду, пожевал губами. В голосе отчетливо прорезалась укоризна:

— Вы уж совсем худо о нас думаете. Вы уже не гости? А мы уже не хозяева? Вокруг вас Иблис (Иблис — злой дух в исламе. Википедия.) кровавый танец пляшет, а мы на это спокойно смотреть будем? Горский закон гостеприимства забудем? Не для нас это! Мы правоверные мусульмане и ими до конца жизни останемся: — Дед Ахмат выглядел по — настоящему рассерженным: — Вадим, ты на джипе за рулем ездил? Это хорошо! Имран, скажи Хамзату, пусть выделит двух своих людей для их охраны. Они поедут с ними. Вадиму и Кириллу дай стоящее оружие и средства для связи. Пусть сами выберут! И готовь внедорожник к выезду. Последнее: постарайтесь допоздна не задерживаться. Лишний риск не к чему.

Имран резко вскочил со скамейки и быстрым шагом направился в сад. Получалось, что неизвестный им Хамзат со своими людьми находился где — то там, под яблонями. Странно. Чем они там, в полной темноте, занимаются? Минут через пять он вернулся. Двое молодых парней, застывших за его спиной, были экипированы не хуже бойцов элитного спецназа. Один худощавый, высокий, с недельной щетиной на щеках. Второй, фигурой напоминающей платяной шкаф, лицо наполовину скрыто дремучей, черной бородой. На груди новейшие автоматы «Вал», близкие родственники «винторезов». У того, что повыше, за спиной тубус гранатомета «Муха». Познакомились и обменялись крепкими рукопожатиями. Тот, кто повыше оказался Салманом. «Шкаф» назвался весьма редким именем — Апты. Вадима и Кирилла разнообразием не побаловали: вооружили точно такими же автоматами «Вал» и разгрузками с шестью магазинами по двадцать патронов. В качестве довеска — по две гранаты Ф-1 с вкрученными запалами.

Пока Вадим проверял оружие и примерял разгрузку, Кирилл вышел за ворота и нажал «тревожную» кнопку. Он был твердо уверен, что «Волгарь» со своей боевой двойкой, где — то рядом. И не ошибся.

В густых кустах буйно разросшейся сирени на пепелище, давно сгоревшего дома, метрах в семидесяти от ворот Муштаговых, четырежды мигнул лучик фонарика: короткий — короткий — длинный — короткий. Через минуту он уже жал руку старшему лейтенанту Тимонину. Общение получилось предельно коротким. Кирилл выдал короткую фразу:

— Нужна срочная встреча с «Уралом». Через полчаса, плюс минус пять минут, мы прибудем на внедорожнике к старому цеху леспромхоза. «Ярила» дорогу знает. Ответа ждать не буду: мы выезжаем немедленно: — «Волгарь» кивнул, еще раз пожал руку и растворился в густых зарослях.

Кирилл вернулся во двор Муштаговых. Джип уже стоял перед воротами.. Вадим сидел за рулем. Стекло двери было опущено и ствол «Вала» выглядывал наружу. Салман укладывал «Муху», на заднее сиденье, где уже сидел Апты, удерживая автомат между кален. Место рядом с водителем было свободно. Его и занял контрразведчик.

Из двери летней кухни появился Имран. Подойдя к внедорожнику, вручил Вадиму готовый к работе прибор ночного видения (ПНВ), который он немедленно водрузил на голову, но переводить его в рабочий режим не стал. Имран наклонился к открытому со стороны Вадима окну:

— Машина зверь! На газ резко не жми, пожалей движок. По темным улицам не шарьтесь: где светло — там безопасно. Особо не геройствуйте. Я постоянно буду на связи. Вашего возвращения мы будем ждать — Лихо козырнул на американский манер и открыл ворота. Вадим посмотрел на часы: 0 час.8 мин. Пора!

Хорошо освещенная улица Рабочая, которая протянулась через всю станицу от железнодорожного вокзала до автостанции — была тиха и пустынна. За все время движения по ней им встретилась лишь одна встречная машина. Несмотря на это Вадим не спешил: стрелка спидометра отметку шестьдесят километров не пересекла. Салман и Апти были напряжены и собраны. По причине теплой ночи, оба стекла на задних дверках были опущены и являли стволы «Валов», выглядывающие в разные стороны. В салоне висела вязкая тишина.

Кирилл, как вперед смотрящий, до рези в глазах стриг пространство перед джипом, отыскивая возможные угрозы. Свернули на Красноармейскую, ведущую к цели их поездки. Вокруг по — прежнему царила тишина и благолепие. Перед проходной леспромхоза свернули налево и поехали вдоль длиннющего, деревянного забора. Скорость пришлось сбросить почти до нуля. Дорога, вдрызг разбитая тяжелыми лесовозами, напоминала специальную полосу препятствий.

Обнаружив рядом более — менее ровную площадку, Вадим загнал на неё машину и выключил фары и опустил окуляры ПНВ на глаза. Синхронно, как по команде Салман и Апты покинули джип и растворились в темноте, занимая позиции для контроля за округой.

Ждать долго не пришлось: в конце забора четырежды мигнул фонарь. Код был знакомым: два коротких — длинный — короткий. Свои! Кирилл, фонариком, ответил точно также и взялся за ручку дверки, но Вадим остановил его жестом. Рано! И только закончив осмотр прилегающей к дороге местности с помощью ПНВ, кивнул разрешающе: — Все спокойно, иди!

Кирилл отсутствовал ровно семнадцать минут. Все это время Вадим продолжал сканировать окрестности, но в зеленом отсвете ночного прибора все было спокойно и пустынно, как на кладбище. Успокоившись, он включил габариты, и в салоне стало светлее. Вернувшийся контрразведчик выглядел озабоченным..Почти одновременно открылись двери и Салман с Апты заняли свои места на заднем сидении. Окна джипа вновь ощерились стволами «Валов». Кирилл некоторое время, молча, глядел в темноту через лобовое стекло внедорожника, затем, локтем толкнул Вадима:

— Выйдем на минутку. Поговорить надо: — Отошли всего метров на пять: От забора падала плотная тень, надежно скрывая от постороннего глаза настороженных, и готовых ко всему, спецназовцев.

— «Урал» наши с тобой действия одобрил. Считает, что все переговоры с Муштановми мы выстроили и провели правильно. И что время им на раздумье дали, соотносясь с возникшей обстановкой. В общем — мы с тобой со всех сторон молодцы. Будет время, я тебе доложу о нашей беседе со всеми подробностями, а сейчас возвращаемся на «базу», и отдыхаем до утра. После разговора с Муштаговыми, определятся наши планы на будущее: — Охлопал себя по карманам и с сожалением заметил: — Жалко, сигаретами не запаслись. Курить хочется, аж уши пухнут! Знаю, что у тебя с этим делом тоже не густо. Наши охранники, судя по всему, табаком сроду не балуются. Придется терпеть до возвращения: — Отвернулся и плюнул на забор:

— А теперь самое важное. За день до нашей высадки, в станице Серноводской задержали подозрительного типа. Это в десяти километрах отсюда. После первого допроса местные правоохранители передали задержанного нашим контрразведчикам. Основанием послужил тот факт, что в котомке этого чеченца был обнаружен пакет, с восемнадцатью одинаковыми фотографиями гражданского парня. В управлении контрразведки КТО без труда определили, что на всех снимках, размером девять на двенадцать, отражена личность снайпера Н — ской бригады специального назначения ГРУ — младшего лейтенанта Ярилова Вадима Викторовича! Хотя и сделана эта фотка лет десять — пятнадцать назад: — Кирилл хрюкнул от удовольствия:

— Как тебе эта новость? Она же многое, в здесь происходящем, объясняет! Как я раньше не додумался? Никогда себе этого не прощу: — Вадим был спокоен: — А ни как! Ну, догадался бы ты раньше, что «охотники за головами» вышли на след и свежий запах крови почувствовали. Ну и что? Как бы отразилось на планах операции твоя прозорливость? Кудинову доложил бы и нас из станицы отозвали? Или наш визит к Имрану отменили? Нет, конечно! А бдительности мы и так не теряли. Я, например, уже наш обратный путь на участки в голове разложил по степени опасности. Где нас легче всего прищучить без особого ущерба для «охотников»: — Кирилл ткнул указательным пальцем в грудь Вадима:

— Скучный ты человек, Ярилов! Ни порицания, ни похвалы от тебя, никогда не дождешься! С тобой интересно только сено вместе жевать, да и то ты опять посетуешь на недостаток витаминов. Тоскливо мне с тобой! Ну да ладно. Мерина на переправе не меняют: — Судя по всему, после встречи с командиром, настроение у Кирилла было не самым упадочным. Можно сказать даже наоборот — игривым! Когда вернулись в салон джипа, напустив равнодушия в голосе, спросил у Вадима:

— Ну, поборник бдительности, колись: на каком участке дороги «охотники» готовятся пощипать нам перышки? Много таких на нашем пути?

— Немного, но они есть: — Особого внимания на иронию в словах Левочкина он, казалось, не обратил. Говорил негромко, но так, чтобы его услышали.

— Да, есть! Куда же им, опасным, деться? Настороже надо быть все время и расслабиться можно лишь тогда, когда за джипом захлопнутся ворота усадьбы деда Ахмата. Но особо надо держать нос по ветру на отрезке пути между райбольницей и станционным поселком. Это метров четыреста еще незастроенной домами земли по обе стороны дороги. Там уже раскопаны котлованы для фундаментов, складированы штабеля — бревен, кирпичей, плит перекрытий. Идеальное место для грамотно организованной засады: — Кирилл ухмыльнулся:

— Кирпичи….бревна….ямы…. Да на любой улице, за любым забором человек пять посади с автоматами и они с нашего джипа дуршлаг сделают. И никаких котлованов не нужно!

— Верно, сделают! А вот потом как с места засады линять? Где искать пути отхода? По соседним домам, через заборы? А там люди, собаки! Чужие глаза, крики, лай, всеобщая паника… Умный командир это учтет и никогда в такую ловушку без особой надобности не сунется: — Вадим говорил медленно, с расстановкой, как бы убеждая салагу — первогодка в полном отсутствии боевого опыта. Кирилл перестал улыбаться и покивал головой. На заднем сидении кто — то негромко хихикнул, но других реплик и предложений не последовало, и разговор затух сам по себе.

Правду в народе говорят: « Не буди лихо, пока оно тихо». Упомянул его Вадим, да еще и на ночь глядя, вот и разбудил его на свою голову: еще на подъезде к опасному участку он почувствовал знакомый зуд опасности. Точно такой же, какой он испытывал при прошлых огневых контактах.

Наделил его бог таким даром: перед хорошим мордобоем на затылке вставали дыбом волосы, и зудела кожа. Как у волка при встрече со смертельным врагом. Не верить своему врожденному дару у Вадима не было оснований, и он вскинул левую руку, согнутую в локте вверх: внимание, опасность! И продублировал: Внимание! К бою! Машину покидать только после её полной остановки! В случае нападения — огонь на поражение без команды! Каждый контролирует свою сторону — Кирилл и Апты клацнули затворами, досылая патроны в патронники. Чуть позже, тоже самое сделал и Салман.

Глава 11

Четыреста метров пустующей земли между больницей и станционным поселком освещали всего три слабосильных фонаря, установленные на столбах по левой стороне от асфальта. Правая часть дороги ограничивалась пологим кюветом глубиной не менее метра. Земля с недостроенными домами тонула в кромешной темноте, но в окулярах ПНВ ночной мрак уступал место зеленому мареву.

Две головы, торчавшие над стопкой железобетонных плит, Вадим заметил сразу, как только выехал на опасный участок, хотя расстояние до них было метров сто двадцать. Засада! Он уже открыл рот, чтобы предупредить своих пассажиров, но ничего сказать не успел. Яркая вспышка выстрела ударила по глазам, ослепив ПНВ и сделав его ненужным. Но тело имело свою память, заложенную и сформированную многочисленными тренировками в специальной школе ГРУ. Руки, через малые доли секунды после выстрела гранатомета, не дожидаясь команды мозга, повернули руль вправо и джип, не сбавляя скорости, нырнул в придорожный кювет.

Стрелок был опытный. И вел себя вполне профессионально. Он правильно оценил высоту цели и правильно рассчитал упреждение, необходимое при стрельбе по движущей мишени. Ракета была направлена точно в основание лобового стекла джипа. Не учел он одного: боевой выучки и мгновенной реакции на опасность бойца Российского спецназа с позывным «Ярила».

Покинув полотно дороги, и нырнув в кювет, джип оказался как бы в окопе, только созданного не солдатской, саперной лопатой, а экскаватором и бульдозером при строительстве асфальтового атрибута цивилизации. «Окоп» оказался не ахти. Для ведения продолжительного боя он не подходил, Для короткого — тоже. Мелок очень. Над бруствером слева (полотно дороги) джип возвышался на добрых полметра. Справа вообще бруствера не было. А был тот самый незастроенный пустырь, с которого и работал гранатометчик. Тем не менее, функции защитного укрытия «окоп» выполнил. Заряд, выпущенный опытным стрелком, пролетел прямо перед лобовым стеклом, но сантиметров на тридцать — сорок выше крыши автомобиля. Где он закончил свой смертоносный полет, никому из пассажиров джипа интересно не было. Главное, что благодаря маневру водителя, на этот раз смерть пронеслась мимо.

Внедорожник опасно накренился, рыкнул двигателем, продвинулся на пару метров вперед и остановился. Одновременно раскрылись дверцы. Апти, и на мгновение позже, Кирилл покинули салон автомобиля, отыскивая в кромешной темноте неровности для занятия огневой позиции. Вадим, вновь водрузив ПНВ на глаза, выскользнул за ними. Салман же замешкался, тщетно пытаясь освободить «Муху», зацепившуюся за что — то ремнем между сидениями.

Укрытый бетонными плитами, злобно заговорил пулемет: по звуку — РПК. Секундой позже к нему подключились, судя по вспышкам, четыре автомата. Пули с людоедским чавканьем вспороли правый борт джипа. Огонь был настолько плотным, что Вадиму ничего не оставалось, как ужом скользнуть под днище внедорожника и затаиться за правым, передним колесом.

Позиция, в плане безопасности — так себе: от пуль спасала — и слава Богу! Но обзор был хреновый.

Почти рядом, чуть правее, послышалось клацанье затвора бесшумного «Вала». Специальный патрон и глушитель скрадывал грохот выстрела, и работу автомата выдавало только шумное, возвратно — поступательное движение затвора. Через мгновение такой же звук раздался слева: Кирилл и Апты вступили в огневой контакт с засадным противником. Но уязвимость их позиций на открытой, плоской, как поверхность стола местности, сводила к нолю их шансы подавить вражеский огневой вал. Против гранатомета, пулемета и автоматов, укрытых за железобетонными плитами, два или три автомата не пляшут! Нужен Салман с палочкой — выручалочкой. Нужна «Муха»! Но её не было. И Салман никаких признаков активности не проявлял. Лежа под днищем джипа, Вадим отлично это слышал.

Совсем худо дело! Судя по вспышкам и звуку, к засаде за железобетонными плитами присоединился еще один РПК. И второй пулеметчик был боле опытным. Он не гвоздил длинными очередями по внедорожнику, а короткими, скупыми сериями по пять — семь трассеров прощупывал и обрабатывал территорию вокруг израненного любимца Имки — Пеле, отыскивая невидимых стрелков. Вадим ясно понял, что при таком раскладе им долго не продержаться. Надо срочно предпринять ответные меры!

Извернувшись, благо клиренс внедорожника это позволял, он, перекатом, переместился к противоположной стороне автомобиля и заглянул в открытую дверку. Салман им ничем помочь не мог: пуля попала ему под скулу и вышла аккурат возле левого уха. Помощь ему уже была не нужна. «Муха» лежала на полу возле его правой ноги. Прихватив её, Вадим вернулся на прежнюю позицию за переднее колесо.

Для подготовки гранатомета к стрельбе потребовались всего пара секунд. Отщелкнул прицельную планку, отыскал в зеленом мареве ПНВ стопку плит перекрытий, за которыми периодически расцветали огненные всполохи автоматных и пулеметных очередей. Отбросил окуляры ПНВ на лоб: способность его зрения видеть в темноте, давала ему возможность обойтись без специального прибора.

Выстрел!… Подрыв гранаты!…Попал! Не зря в учебке его натаскивал в обращении с гранатометом ветеран Афганистана, майор запаса Ельшин. Ох, не зря!

Но хлопать в ладошки было рано: еще не рассеялся дым от подрыва заряда, как засада заговорила вновь. Но теперь работали всего два автоматных ствола! Пулеметы заткнулись, а огонь стал каким — то вялым и робким. Сейчас бы еще одну «Муху», но где её взять? Спасибо Салману, что хоть одну с собой прихватил!

Вдруг, Вадима, охватило чувство беспокойства и какой — то неуверенности. С чего бы вдруг? Пулеметы он загасил, а с двумя автоматчиками они теперь все одно разберутся. Стараясь избавиться от непонятной тревоги, он влево — вправо повертел головой, и тут же пришло озарение.

— Не правильно! Не правильно организована ловушка. Грамотный командир не мог допустить такую ошибку! А то, что организовывал западню грамотный и опытный воин — говорит само место, выбранное для засады.

Есть удобное в тактическом плане место, есть правильно расположенная и с умом вооруженная огневая группа для увертюры в предстоящем концерте. Все верно! А где подстраховка на случай неудачного первого удара? Где лихой, спасительный, засадный «Чапаевский эскадрон из — за бугра»? По какой, такой науке все силы враг дислоцировал на одной стороне дороги? Должны быть «группа поддержки» на левой стороне, за кюветом от дорожного полотна! Должна быть!

Вадим повторил предыдущий маневр и оказался по другую сторону от джипа, прямо перед бруствером в виде дорожного полотна. Когда он катался вод днищем джипа, ПНВ слетел с головы, но он и не понадобился. Вадим и без него убедился в своей правоте: по краю границы фонарного освещения одна за другой появились и тут же исчезли три, спешащих к месту огневого контакта, фигуры с автоматами в руках. Исчезли для людей с обычным, ночным зрением, но не для Вадима. Природа наградила его способностью видеть в ночное время, пусть и не так ясно, как днем. Он продолжал следить за ними. Двигались они почти параллельно дороге, уходя с директрисы огня основной группы вправо, в сторону домов поселка.

Метрах в ста от освещенного места они стали слаженно разворачиваться в цепь, причем один из них направился прямиком к дороге, явно собираясь перейти её и выйти во фланг обороняющимся. Оставшиеся двое, заходили с тыла. Задумка вовсе не плоха и даже, на первый взгляд, изящна, в случае её успешной реализации. Но Вадим нарушил их замыслы. Тот, что собирался пересечь дорогу, как только оказался на асфальтовом полотне, неожиданно споткнулся, его повело в сторону и завалило набок в метре от кювета, к которому он так стремился. Пуля, выпущенная из «Вала» попала ему в правый глаз. Но это выяснилось уже после боя

Со стороны привокзального поселка на дороге показались два джипа пикапа с вооруженными людьми. Метро за сто пятьдесят до расстрелянного внедорожника они резко остановились. Люди, грохоча обувью, посыпались кто на обочину, а затем в кювет, кто на асфальт под защиту автомобилей. Стрельба из засады мгновенно стихла. Вадим, продолжая отслеживать обстановку в тыловом секторе, с облегчением выдохнул: к ним, неожиданно для него, прибыла подмога!

Двое, оставшихся в его секторе контроля диверсантов, правильно поняли наступившую тишину. Планы их кардинально изменились: атака на противника с тыла отошла на второй план. На первый вышла задача благополучно унести ноги с места засады. Но и этого Вадим им не позволил. Два выстрела прозвучали почти слитно. С такого дистанции он не мог допустить промаха!

Через пятнадцать минут все было закончено. Люди, прибывшие к ним на подмогу, стаскивали на дорогу трупы участников засады. Имка, прибывший вместе с «группой поддержки», с нескрываемой яростью осматривал неподлежащий восстановлению, изрешеченный пулями любимый внедорожник. Кирилл с Вадимом находились рядом, слушая проклятия на ингушском языке, всерьез расстроенного товарища. Апты, стоя на коленях водле тела Салмана, уложенного в кузов пикапа, беззвучно шевелил губами. Толи читал молитву по погибшему, толи проклинал безымянных шайтанов. А может, давал клятву кровной мести за погибшего товарища. А то, что он будет отомщен, Вадим не сомневался.

Наконец, Имрану надоело нарезать круги и овалы вокруг расстрелянной машины. Взяв из перчаточного ящика мощный фонарь, он направился к своим людям, которые осматривали трупы бойцов диверсионной группы. Их было восемь. Пять со следами пулевых и осколочных ранений — те, кто укрывался за бетонными плитами. Поодаль еще трое, но только с пулевыми ранами — результат работы «Вала» Вадима. Рядом стрелковое оружие: три пулемета и два АКМ, принадлежащие тем, кто начал бой и три АКМ тыловой команды.

Вадим задумался. Откуда у главной группы три пулемета? Он ведь помнил, что из укрытия за плитами работали два пулемета и четыре автомата. Откуда третий РПК и почему он не принимал участия в бою? Куда делись еще два автомата? Ответ нашелся после поверхностного осмотра всех пулеметов. У одного РПК в патроннике обнаружился намертво перекошенный патрон. Недостачу двух автоматов озвучил Апти: — Двое ушли. Почувствовали, что приближается ж…а, и вовремя растворились в ночи среди недостроенных домов. Оружие унесли с собой.

К месту боевого столкновения подрулил микроавтобус с пятью служащими правопорядка в салоне. Накоротке переговорив с Имраном, они споро приступили к осмотру трупов нападавших. Кирилл сообщил Вадиму, что это он по радиосвязи оповестил Муштаговых о внезапном нападении и тут же признался, что сигнал опасности посредством «тревожной кнопки» подать «Волгарю» он просто забыл.

Имран, отдав несколько распоряжений на ингушском языке своей команде, вернулся к виновнику «торжества» — Вадиму: — Нам здесь делать больше нечего. Поехали домой. Дед ждет и волнуется: — И направился к микроавтобусу.

Глава 12

Дед Ахмат встречал их, стоя у ворот дома. На плече старый, добрый, но уже снятый с вооружения АК — 74 под патрон калибра 7,62 мм. На широком, офицерском ремне желтого. «козырного» цвета, с одной стороны подсумок с запасными магазинами, с другой — старинный, горский кинжал в ножнах с серебряными накладками. Как ни странно, но старый фронтовик вовсе не смотрелся ряженым клоуном, а вот опытным, матерым ветераном войны — на все сто процентов.

Микроавтобус, выгрузив Имрана и товарищей, задним ходом сдал к началу улицы, там развернулся и укатил. Ахмат Магомедович никаких вопросов не задавал. По очереди обнял каждого из прибывших, говоря при том одну и ту же фразу: — Жив, ну и слава аллаху! Только Имрана дополнительно потрепал зпо щеке: — Что нам автомобиль? Всего лишь кусок железа! Всевышний даст — купим новый! Идите в баню. Воды нагрел много, всем хватит мыться: — Подумал и добавил:

— А можно и не мыться. Мужчина, от которого пахнет порохом, не просто мужчина; он — воин: — И направился к калитке. Откуда он узнал о кончине джипа, осталось тайной. Наверное, догадался, увидев, на чем вернулся внук.

Летняя баня представляла собой деревянную клеть за домом, на крыше которой был установлен самолетный бак для топлива. В бак заливали водопроводную воду и грели её до необходимой температуры обыкновенным электрическим кипятильником.

Воды действительно хватило для всех троих. Даже с лихвой. Еще пару человек могли бы принять участие в помывке. Когда из душа вышел Вадим, а он был последний в очереди, на востоке небо уже приобрело серо — лазурный оттенок. Так бывает только тогда, когда ожидается безоблачный и жаркий день. Стремительные ласточки, гоняли мошкару высоко в небе, что еще раз подтверждало ожидание хорошей погоды в течении первой половины дня.

Кирилл, прикрыв глаза веками, сидел в беседке один. Прямо перед ним стоял изящный, наверняка серебряный, антикварный кувшин с длинным, изогнутым носом. Вокруг него несколько объемистых, оловянных кружек, украшенных синей, арабской вязью. Услышав шаги Вадима, контрразведчик открыл ожил:

— Наливай, угощайся! Прохладный гранатово — персиковый напиток: после летней баиьки — то, что надо! — Налив полкружки и выпив до дна, Вадим согласился: морс или напиток, он в этом не разбирался — был выше всех похвал:

— А куда делись наши хозяева? — И от удовольствия несколько раз причмокнул языком: — Я, честно сказать, не против и червячка заморить!

— Имка по своим делам ушел за ворота. Дед Ахмат, зная твою ненасытную натуру, на кухне готовит для тебя, проглота, завтрак: — Кирилл дурачился, настроение у него было приподнятое. — Из летней кухни выглянул дед Ахмат:

— Вадим! Помоги завтрак к столу доставить. Имран, кое — какие вопросы решает. Его к завтраку ждать не будем. Сам поест, когда придет.

Еда, которую приготовил Ахмат Магомедович, была без изысков: мужской и по — кавказски сытной. Огненный, наваристый хаш в расписных пиалах, щедро приправленный перцем и чесноком, крупно нарубленные куски вареной баранины, много зелени, овощей и дивно пахнущий свежеиспеченный чурек. В довершении чай с заваркой из сушеной малины, ежевики, земляники и сбора каких — то пахучих трав. Удивление и даже растерянность вызвала литровая бутылка настоящего, кубинского рома, выставленная на стол дедом. Заметив, их состояние и не дожидаясь вопросов, Ахмат Магомедович поставил перед каждым, не забыв и про себя, стограммовые, граненые стаканчики и пояснил: