Белый квадратик листочка, кем-то сложенный пополам, но выброшенный за ненадобностью, теперь кружился вместе с жёлтой листвой. Ветер ослабел, и листочек упал на асфальт, но тут же снова поднялся под порывом резкого ветра.
Ника одиноко стояла около торгового центра в районном посёлке. Она грустно наблюдала за листочком, который не взлетел, а словно побежал, слегка касаясь асфальта. Жёлтые листья сорвались с места и принялись догонять бумажку, но вдруг погоня внезапно прекратилась — ветер затих. Белый квадратик тоже замер. Но штиль неожиданно закончился, и уже листочек догонял жёлтые листья, убегавшие от него на противоположную сторону дороги.
«Разыгрались, — раздражённо подумала Ника, — им, видите ли, весело…» У молодой женщины с утра было плохое настроение, которое к полудню уже хотелось на ком-нибудь сорвать. И, как назло, Семён опаздывал. Ника ещё раз хмуро посмотрела на часы. «Лучше бы уехала домой на автобусе. Зачем я вообще согласилась ехать на его машине? Мало мне вчерашнего?» — злилась на себя женщина. Огромные дождевые тучи затянули всё небо. «Ещё не хватало под дождь попасть, чтоб вся причёска насмарку пошла», — вздохнула тяжело Ника, нервно поправляя пушистые, крупно завитые тёмные волосы. Красивые чёрные глаза с ловко удлинёнными при помощи туши ресницами гневно сверкали. Но лицо женщины, как это ни казалось странным, от этого выглядело ещё более привлекательным. Поэтому не случайно немолодой мужчина, проходивший мимо, невольно залюбовался симпатичной незнакомкой. И было чем: Нику нельзя было назвать худой, но и толстушкой — тоже. Эта «золотая середина» во внешности приносила ей не только радость, но и неприятности. Нередко мужчины на неё заглядывались, и если она находилась в плохом расположении духа, как сейчас, её это выводило из себя. И теперь, заметив пристальный взгляд седого мужчины, Ника резко сказала вслед незнакомцу:
— Господи, ему бы внуков нянчить, а он — туда же!
Мужчина, услышав за своей спиной сказанное Никой, неожиданно обернулся:
— Наверное, не замужем, если такая злая? — улыбнувшись, спросил он.
— А вам-то что? — сердито ответила женщина. — Тоже мне, ясновидящий!
— Ладно, если нельзя вами, красивыми, просто так любоваться, что ж, пойду… нянчить внуков, — добродушно рассмеялся мужчина, довольный тем, что не ошибся в своём предположении.
Ника смутилась. «Ну вот, налетела на человека… Надо взять себя в руки, а то прослыву Бог знает кем… Да где же Семён? Пока подъедет, тут ещё и подерусь!» — негодовала женщина, оглядываясь по сторонам. И вдруг она заметила недалеко от автостоянки «Жигули» Семёна. «Отлично! Он поставил машину в неположенном месте! — продолжала заводиться Ника. — Тоже после вчерашнего не в себе?» Женщина решительным шагом направилась к машине односельчанина. Но, подойдя поближе, замерла: в салоне на переднем сиденье уже расположилась жена Семёна. Она первая заметила Нику и ехидно улыбалась.
— Не стесняйся, садись! — с издёвкой произнесла жена Семёна. — А Сеня скоро подойдёт, видно, кого-то ещё забыл прихватить: не успели подъехать, как ужаленный, выскочил из машины, даже до стоянки не доехал! Слушай, как ты умудряешься так волосы завивать?! — вдруг сменила тему женщина.
— Нин, тебе это, действительно, интересно? — натянуто улыбнувшись, спросила Ника. Она была настолько растеряна неожиданной встречей, что теперь запоздало думала: уйти ли ей или остаться.
— Конечно, интересно! — с вызовом сказала Нина. — Вот как «химия» моя сойдёт, отращу до плеч, как у тебя, волосы и буду делать крупную завивку. Глядишь, Семён к тебе дорогу забудет.
— Ага. Только ещё не забудь лишних килограммов двадцать сбросить для полной уверенности, что ему не захочется из дома бегать, — язвительно заметила Ника.
— Грубая ты стала, Верка, — сердито ответила Нина. — И к тому же — наглая! Смотри, сейчас пешком пойдешь!
— Испугала! — хмыкнула Ника и уверенно уселась на заднем сиденье.
— Эх ты, непутёвая! Тридцать лет, а ума нет и уже не будет! Хоть бы для себя ребёнка родила, глядишь, вся дурь из головы выйдет. А то смешишь людей!
— Смешу не я, а ты. Устроила вчера бесплатный концерт, — сердито буркнула Ника.
Нина ничего не успела ответить: в это время к машине подбежал Семён. Невысокий, худой мужчина, который к сорока пяти годам оставался достаточно моложавым. Его возраст выдавали лишь седые виски да мелкая сеточка морщин под глазами. С женой они хоть и ровесники, но она явно выглядела старше своих лет. Нику разница в возрасте между ней и Семёном не смущала: он ей нравился.
— Ну что, можем ехать? — спросила его Нина. — Старшая жена здесь, младшая — тоже…
Муж сердито взглянул на жену, но ничего не ответил, молча включил зажигание, и они поехали. В салоне возникла напряжённая тишина.
— Верка, а ты зачем приезжала-то? — спросила вдруг Нина. — Или решила прокатиться на машине и представить, что на своей едешь?
— Угомонись, — еле слышно проговорил Семён, зло посмотрев на жену.
— Меня вообще-то Вероникой зовут, — стараясь казаться беспечной, ответила Ника. — А приезжала я в отличие от некоторых по делу.
— Обойдёмся без твоих намёков, — усмехнулась Нина. — Я тоже ещё не на пенсии и работаю… «в отличие от некоторых» не в чистом кабинете.
— Это точно! Школа и бензоколонка — разные вещи…
— А ты не язви! Можно подумать, работаешь учителем! Бабе тридцать лет, а она — вожатая! Конечно, куда мне до вас с Семёном! Вас ведь связывает много общего: ты на исторический пять раз экзамены заваливала, а он — на экономический, — рассмеялась Нина.
— Всё сказала? — не глядя на жену, спросил Семён.
— Будешь следующий раз предупреждать, с кем едешь! — разозлилась Нина. — Обрадовалась, что раньше времени освободилась на нефтебазе, думаю, хоть не на бензовозе, а на своей, извините, нашей машине проедусь. Проехалась!
В салоне снова наступила тишина. Нике уже не хотелось ни о чём говорить: у неё разболелась голова, и она прикрыла глаза. К тому же Семён то и дело поглядывал на неё в зеркальце, а Нина, усмехаясь, отводила взгляд в сторону. Теперь сложившаяся ситуация Нике казалась настолько нелепой и даже смешной, что она дала себе слово больше в нечто подобное не попадать. Женщина снова вспомнила вчерашний день, который выбил её из колеи на целые сутки. А как хорошо всё было! Ника улыбнулась, вспомнив, как в течение года она тайно встречалась с Семёном и ей это нравилось. Как же, ведь дух захватывает оттого, что ты владеешь секретом, о котором никто и не догадывается! Каково же было её разочарование, когда вчера она убедилась: в конечном итоге всё тайное становится явным. И Ника вдруг поймала себя на мысли, что теперь Семён для неё стал менее привлекательным и интересным. «Странно, а ведь ещё вчера он мне нравился», — подумала она и тихонько вздохнула.
Ника сама предложила Семёну встречаться на повороте, недалеко от шоссе, проходившем в десяти минутах ходьбы от её дома. Сначала они в школе общались на переменах. Семён вёл физкультуру, и Ника стала иногда приходить в спортзал поиграть в волейбол. Постепенно отношения переросли в служебный роман, который они тщательно от всех скрывали.
Вчера, как обычно, Ника собралась на свидание с Семёном. Но в этот раз они решили встретиться пораньше и съездить в ближайшее придорожное кафе. Солнце не успело скрыться за горизонтом, как Ника выбежала из дома.
Она жила в двухквартирном коттедже, одну половину которого ей выкупили родители пять лет назад. Сами же оставались жить в Туркмении, но обещали приехать на малую родину, как выйдет на пенсию отец. А это должно случиться только через два года. Мать переживала за дочь, но сама решила, что Веронике будет лучше здесь. В глубине души женщина надеялась, что дочь в России быстрее устроит свою судьбу. Но с замужеством Ника не спешила, да и за кого она могла выйти в Сосновке? Её ровесники уже были женаты или вели пьяный образ жизни. Вот Ника и решила не торопить события, и до приезда родителей пожить в своё удовольствие. Она не обращала внимания на косые взгляды соседки, которая осуждающе качала головой и приговаривала: «Ох, Ника-Ника, твоя свобода тебя до добра не доведёт. Разве можно так жить, без оглядки?!» Ника хмыкала: «Далась вам, тётя Люба, эта печать из ЗАГСа! Толку, что вы с мужем расписаны! А где он? То на работе, то на рыбалке, а то с друзьями все выходные отмечает День взятия Бастилии!» Соседка в ответ лишь безнадёжно махала рукой.
Вот и вчера тётя Люба, увидев наряженную Веронику, снова осуждающе покачала головой:
— Куда тебя несёт на ночь глядя?
— На свидание! — с вызовом ответила Ника.
— А помидоры когда собирать будешь? Дожди скоро начнутся… Вот напишу матери…
— Ой, тётя Люба, успею я всё сделать! — поморщилась Ника. — Вы за мной, как за маленькой, следите!
— Мать наказывала… А я тебя, непутёвую, всё жалею…
— Спасибо, тётя Люба! — Ника шутливо склонила голову. — Ладно, я побежала!
Когда Ника с Семёном уехали, к её дому прибежала жена Семёна. В палисаднике она увидела соседку.
— Здравствуйте, Любовь Арсеньевна! А где ваша молодая соседка? — спросила сердито Нина.
— Ушла она, — оторвавшись от уборки ботвы, ответила соседка. — А зачем она тебе?
— Верка ушла или уехала? Да хотела её волосы густые проредить. Так она ушла или уехала?
— Машины здесь не было. Но Вероника скоро будет дома.
— Откуда вы знаете?
— А вон, видишь, у дверей метла вверх метёлкой стоит, значит, скоро придёт. А когда черенком вниз — это означает, что её долго не будет.
— Шутите?! У неё что, замка нет?
— Сломался, а за новым надо в райцентр ехать, — невозмутимо ответила соседка.
— Да, смотрю, вы тут не скучаете, Любовь Арсеньевна… Может, и Семёна моего здесь видите?
— А чего ты кричишь? Вот уже соседи поглядывают. Я за своим-то мужем не слежу, ещё бы за твоим следила!
— Да вам что следить? Уже внуки растут! А тут дочь на выданье, сын на первый курс только поступил… А он — гуляет! Всё, кончилось моё терпение! Я ведь и до её начальства дойду: она узнает, как чужих мужей уводить! — грозно заявила Нина.
— И, думаешь, поможет? — усмехнулась соседка.
— Вам же помогло!
— А толку? Шум в этом деле — плохой помощник, — вздохнула тётя Люба. — Только хуже сделаешь…
— Хуже уже некуда! — гневно крикнула Нина и решительно прошла во двор Вероники и села на крыльцо возле красивой пушистой ели. — Цветов-то понасажала, деревьев! Наверное, в своей Азии ей пески надоели, по зелени соскучилась. Да, Любовь Арсеньевна?
— Ты что же, ждать её собралась?! — спросила соседка, подойдя к калитке.
— Не её, а их! — категорично ответила Нина. — Хочу им сюрприз преподнести.
— Как хочешь, — пожала плечами тётя Люба и ушла домой.
«Да, я так хочу!» — сказала себе Нина, удобнее устраиваясь на крыльце. Вечера в сентябре были уже прохладными, и женщина застегнула шерстяную кофту на все пуговицы. «Интересно, где они? — ревностно думала она. — Верка одна живёт, а им дома не сидится…» Когда уже совсем стемнело, к дому подъехали «Жигули». Вероника, оживлённая и с коробкой конфет в руках, выпорхнула из салона.
— Семён, я сейчас кофе сварю! — весело сказала она и направилась к дому. Навстречу ей шла Нина. Свет от уличного фонаря хорошо освещал и Вероникин двор, поэтому молодая женщина сразу узнала жену Семёна.
— А я не знала, что вы пьёте: кофе или чай, а то бы, пока вас ждала, приготовила, — ехидно произнесла Нина, подперев полные бока руками.
Ника растерянно смотрела на Нину. Она даже подумать не могла, что жена Семёна решится к ней прийти. «Да, тётя Люба права: живу без оглядки, и вот он — результат», — усмехнулась про себя Ника.
— Что молчишь, непутёвая? Не стыдно тебе? — перешла на крик Нина.
— Перестань орать здесь, — сказал подошедший Семён.
— А где мне орать прикажешь? Дома, при детях?
— Пойдём домой, — сухо произнёс Семён, — люди уже смотрят…
Действительно, тот, кто проходил мимо дома Вероники, и её соседи с любопытством смотрели, что у неё там происходит.
Семён по характеру был нерешительным человеком, и в их доме многое решала жена. Его это устраивало, и он уже пожалел, что в отношениях с Никой далеко зашёл: ведь теперь в доме у него не будет привычной, относительно спокойной жизни.
— Ты не о людях, а лучше о нас подумай! — распылялась Нина. — Смотри, что удумал: приключений ему захотелось! Не видишь, с кем связался? Она же непутёвая: у неё на дверях даже замка нет! Заходи каждый, кому не лень! Всех примет!..
— Замолчи! — резко сказал Семён и решительно схватил Нину за руку, пытаясь увести её.
— Нет, ты посмотри! — возмущалась Нина, гневно глядя на Нику. — Стоит и смотрит, как будто ни в чём не виновата! Бесстыдница! Да тебе кудри надо повыдергивать за это!
— Кудри у тебя, а у меня — локоны, — съязвила Ника.
— Ах, ты!.. — Нина рванулась к Веронике.
— Не смей! — прикрикнул Семён. — Идём домой, я сказал, иначе пожалеешь!
— Нина, и возьми эти конфеты. Думаю, тебе они пригодятся больше, — усмехнулась Ника. — Может, речи твои слаще станут…
Семён хмуро взглянул на Нику и, опустив руку жены, пошёл к машине. Он не знал, как вести себя в такой ситуации. Ему было неловко перед Никой, но Семён слишком хорошо знал свою жену: если бы он вёл себя резко, то Нина шумела б ещё громче. Жена, увидев, что муж уходит, довольная улыбнулась:
— Деточка, когда будешь пить одна свой кофе, они тебе пригодятся ещё больше, — хмыкнула Нина, отодвигая предложенные ей конфеты, и последовала за мужем. Уже у машины, заметив, что кое-кто из односельчан продолжает смотреть на них, возмутилась: — Кино в клуб идите смотреть, а здесь — жизнь!
— Философ! — усмехнулась тётя Люба, сидевшая на скамейке возле своей калитки. — Говорила же, зачем шуметь? Думаешь, лучше будет?.. Нет, не будет…
— Любовь Арсеньевна, не надо судить по себе, — резко ответила Нина и села в машину.
Вероника вошла в пустой дом. Тишина стояла такая, что было слышно, как тикали часы. Только сейчас она почувствовала, как ей всё вдруг надоело: на неё, словно тяжелым камнем, навалилась усталость. Ника небрежно кинула коробку конфет на стол и прошла в свою спальню. С трудом, но ей удалось уснуть. В семь часов в дверь постучали. «Кто там в такую рань?» — подумала Ника, заставляя себя встать. На крыльце стоял Семён. Женщина удивлённо спросила:
— Что ты здесь делаешь?!
— Я… Ты… — Семён был явно смущён и не знал, с чего начать.
— Я, ты, он, она! Вместе — дружная семья! — усмехнулась Ника. — Зачем пришёл?
— Мы же договорились, что свожу тебя в район. Ты хотела замок купить…
— А я и забыла! Действительно, надо обязательно съездить с тобой за замком. Может, хоть после этого твоя жена будет считать меня путёвой?
— Вероника, ты не обижайся… Не смогу я из семьи уйти…
— А разве я тебя об этом прошу?! — удивилась Ника.
— Нет, но… — смутился Семён и замолчал.
— Ладно, съезжу с тобой в район, но на большее ты не рассчитывай, — грустно пошутила Ника.
И вот теперь они ехали вместе после вчерашнего скандала. Нина едва сдерживала себя, чтобы не сказать что-нибудь гадкое Веронике. А Ника, чувствуя, как в жене Семёна продолжает всё кипеть, уже потешалась над ней. «Господи, неужели она думает, что Семён мне нужен?» — устало думала Ника. Когда они в полной тишине подъехали к Сосновке, Нина вдруг сказала:
— Надеюсь, до дома пешком дойдёшь? А то соседи скажут, мол, что-то зачастили к Кирсановой Самойловы.
— Ты права, не будем тревожить людей: пусть живут спокойно, — хмыкнула Ника, выходя из машины. — До свидания, Семён Андреевич! Извините, но на волейбольную секцию я больше не буду ходить. У меня теперь другие интересы.
Семён растерянно посмотрел на Веронику, а Нина возмутилась:
— Вот наглая! Поехали! Чего уставился-то?! — прикрикнула она на мужа. — Это у вас выходной, а мне ещё на работу идти!
Семён неприязненно взглянул на жену, но ничего не стал говорить: он молча сорвал с места машину. Ника улыбнулась: «Уже хоть какой-то поступок!» Она решила больше «не дразнить гусей», как она мысленно называла замужних женщин, и твёрдо сказала себе больше не смотреть в сторону женатых мужчин.
После разрыва с Семёном Вероника пребывала в приподнятом настроении: «Как здорово, когда не надо вздрагивать от стука в дверь и прятаться ото всех! — думала она. — Какая же была дурочкой, когда считала себя свободной в то время, как в течение года сидела в клетке…» Ника решила отдохнуть от личных дел и на радость директору школы с горячим энтузиазмом погрузилась в общественные дела. «Молодец! — заговорщицки шептала Ирина Викторовна Нике, когда они остались в учительской наедине. — А то меня заупрекали, что ты стала пассивной, дерзкой…» Ника усмехнулась, вспомнив, как её коллеги, основную часть которых составляли женщины, ревностно поглядывали на Нику. И всякий раз старались её как-нибудь «зацепить», чтоб ей жизнь не казалась раем.
— Красота, Вероника Маратовна, ещё не всё. Вам бы высшее образование тоже не помешало, — говорили педагоги, усмехаясь.
— А мне вполне хватает педагогического колледжа, — беспечно отвечала Ника. — И в качестве компенсации моей внешности диплом из вуза мне не нужен, как некоторым.
Коллеги бежали к директору и жаловались на неуважение к себе со стороны «какой-то вожатой». Директор школы, миловидная, предпенсионного возраста женщина, мечтающая уйти спокойно на заслуженный отдых, старалась гасить в коллективе возгоравшиеся очаги. Веронику она жалела: ей казалось, что к незамужней женщине коллеги относятся слишком сурово. Поэтому старалась всячески поддерживать Нику.
Накануне Нового года в учительской при каждом удобном случае обсуждали, кто и где будет отмечать праздник. В такие минуты Ника старалась уходить из учительской: ей становилось грустно при мысли, что родители далеко, а у подруг — свои семьи, и, по сути, в новогоднюю ночь есть вероятность остаться одной… Вот и сейчас, как только коллеги заговорили о празднике, Ника хотела было выйти, но учительница математики Ольга Николаевна её остановила.
— Вероника Маратовна, а с кем вы будете встречать Новый год?
Все посмотрели на Кирсанову, ожидая ответа. Семён, до этого безучастно стоявший у окна, тоже с интересом смотрел на Нику. Он всё ещё продолжал на что-то надеяться. Хотя после того, как Ника ему сказала, что больше не сможет с ним встречаться, ибо теперь ей всё время будет казаться, что вот-вот за ним к ней прибежит его жена, Семён не стал больше делать попыток, чтобы возобновить их встречи. Они на секунду встретились взглядом, но Ника тут же отвела глаза в сторону и, кокетливо улыбнувшись, загадочно ответила коллегам:
— Так я вам всё и рассказала!..
— Что ж, будем надеяться, что будущий год для вас сложится удачно, — сказала Ольга Николаевна, намекая Кирсановой на замужество.
— Постараюсь оправдать ваши надежды, — пошутила Ника и вышла из учительской.
Когда Семён догнал её в пустом школьном коридоре, лицо у Ники было серьёзным и непроницаемым. Он даже растерялся, не решаясь с ней заговорить. Ника обдала его неприязненной, ледяной улыбкой.
— Ты бы жену с собой захватил. Она у тебя более говорливая и решительная…
— Зачем ты так?.. Ника, можно я к тебе приду на праздник?
— А, может, лучше я к вам? — усмехнулась она. — По крайней мере, хоть тогда буду уверена, что вместе с боем курантов и с Новым годом в мой дом не войдёт и твоя жена!
— Тебе же плохо… одной. Я вижу…
— Не меня, а себя жалей: жить с нелюбимой — это похуже одиночества. И не надо переживать: я же непутёвая, как сказала твоя жена. Глядишь, за час до Нового года кого-нибудь встречу!.. И больше не подходи ко мне, неужели не понимаешь: ты мне не нужен! — жёстко произнесла Ника и, решительно развернувшись, пошла в свой кабинет.
Тридцатого декабря назначили Ёлку для старших классов. Ника должна была вести новогодний вечер. За час до праздника в свой кабинет Веронику пригласила директор школы.
— Вероника, максимально покажи сегодня все свои организаторские способности, — сказала Ирина Викторовна, нервно теребя в руках мишуру.
— Неужели кто-то из начальства будет? — иронично произнесла Ника.
— Тебе бы всё пошутить! — покачала головой директор. — А тут не знаешь, что от них ждать! Ладно бы кто другой решил приехать, а то — Мартынов!
— Что это вдруг?! — удивилась Ника.
— Да кто его знает! В общем, с организатором постарайтесь, чтоб всё прошло без сучка и без задоринки. Вряд ли он долго пробудет, но не станем полагаться на случай.
Ника вышла из кабинета директора озадаченной. Но не предстоящим праздником, а визитом Мартынова. Максима Сергеевича она знала, ведь они виделись не только на совещаниях, а также на туристических слётах. Ему, как и Нике, было тридцать лет, но, в отличие от неё, он уже познал «радости» семейной жизни. Итогом двухлетнего брака стал развод, который относительно безболезненно прошёл для обоих супругов. Детей у них не было, поэтому расставание не затянулось. Однако, уходя из родительского дома своего бывшего мужа, жена прихватила с собой столько добра, что невольно казалось, будто они вместе прожили не два года, а минимум пятнадцать лет. Но Максим не возражал, хотя жена брала вещи, по сути, ей не принадлежащие.
— Какой ты щедрый за наш счёт! — упрекнула тогда его мать.
— Зато теперь у неё нет причин возвращаться! — парировал сын.
И вот уже три года, как высокий, спортивного телосложения, с обаятельной улыбкой молодой мужчина оставался холостяком. Причём, завидным: мало того, что у него были небедные родители, и сам он обеспечивал себя очень даже неплохо. В районе он отвечал за работу с молодёжью, и поэтому дружил и общался с достаточно влиятельными людьми. На него заглядывались и молоденькие девушки, и те, кто уже с тревогой поглядывал на себя в зеркало. Но Максим теперь стал очень разборчивым и дал себе слово не спешить со вторым браком, чтобы опять не допустить брака в буквальном смысле. Да и родители твердо сказали, что больше не намерены обеспечивать его будущих жён. «Весёлое же будущее вы мне нарисовали! — ответил сын. — И сколько их у меня будет?..»
Ника тоже, как и остальные, с интересом поглядывала на Мартынова. Но, зная о его похождениях и прослышав о его нежелании жениться, решила: он для неё недосягаем. Поэтому никаких усилий по завоеванию Максима не предпринимала. К тому же ей было известно, что в райцентре две девушки, красивые и молодые, открыто боролись за его внимание к себе. Дошло до того, что все, кто знал об этом, уже с интересом наблюдали: чем закончится их погоня за Мартыновым. Сам Максим сохранял внешне безразличие к бушующим вокруг него страстям. Нике в этой общей потасовке участвовать не хотелось. Да и Мартынов всё больше поглядывал на тех, кому меньше тридцати. Однако в этом году он почувствовал, что устал от всех и от всего. А тут ещё родители заявили, что на праздник будут дома, намекая ему на то, чтоб никого не приводил… «Нет, надо бежать на край света! Надоело всё!» — сказал себе Максим. И вспомнил вдруг про село Сосновку, которое располагалось ближе всех от райцентра, но было для Мартынова тем местом, куда ему хотелось сбежать. «Там же Кирсанова живёт! Хоть будет на кого посмотреть во время мероприятия», — подумал о Нике Максим.
В актовом зале, нарядно сверкавшем от новогодних украшений и ёлки, было уютно и тепло. Старших классов было немного, отчего новогодний вечер больше напоминал дружескую вечеринку. Максим стоял у окна с директором школы. Ирина Викторовна млела от комплиментов районного начальника.
— Как у вас здесь хорошо, — говорил Максим, рукой показывая на зал. — А мне, признаться, не по душе огромные залы, толпы людей… Куда лучше вот так, как у вас, Ирина Викторовна: всех видно и слышно…
— Жаль, Максим Сергеевич, что ваша занятость не позволяет вам бывать у нас чаще. В нашей школе так замечательно проходят тематические вечера! — дипломатично заметила Ирина Викторовна.
Максим сокрушенно покачал головой, мол, да, не может бывать здесь чаще, а сам подумал: «Хитрая лиса! Всё-таки „подцепила“ меня. Ведь наверняка думает, что все большие начальники — бездельники!»
— Кстати, вы заметили, Максим Сергеевич, как умело справляется с ролью ведущей Вероника Маратовна?
— О, да! И смотрится так артистично! — заглядевшись на Нику, ответил Максим.
Ирина Викторовна лукаво улыбнулась, но уже серьёзно сказала:
— Она у нас молодец! И с ребятами держит дистанцию, но они её любят: что ни скажет — всё сделают! И знаете, Вероника Маратовна с нашим организатором Людмилой Степановной прекрасно ладят! Согласитесь, такое не часто бывает…
— Это точно! — кивнул Мартынов. — Обычно старается каждый на себя «одеяло» тянуть. А что делить-то? Общее дело ведь делают!
— Абсолютно с вами согласна! Но нет, всё возимся, возимся, словно в навозной… Извините… — Ирина Викторовна смутилась, поняв, что увлеклась, затронув тему о наболевшем. — Я на минуту вас оставлю.
Максиму уже надоело вести обязательные разговоры о делах, поэтому он обрадовался, когда директор, наконец, ушла. А Ирина Викторовна, не переносившая громкую современную музыку, решила пойти в свой кабинет. Она не рассчитывала, что Мартынов пробудет до самой дискотеки, поэтому, подозвав к себе Нику, сказала:
— Вероника, мне неудобно оставлять Мартынова без внимания, но, думаю, в моём обществе он мало нуждается. Иди ты к нему — с тобой ему будет интереснее…
— Ирина Викторовна, вы меня отправляете к Мартынову в наложницы? — пошутила Ника.
— Тебе всё шутки! — строго сказал директор. — И постарайся обойтись без своих экстравагантных выходок. Он не так безобиден, как кажется. Ещё не хватало, чтоб нас потом проверками замучили…
— Сделаю всё и даже больше! — нарочито серьёзно ответила Ника, — Ради коллектива я готова пожертвовать…
— Вероника! Я же тебя просила! — покачала головой Ирина Викторовна.
Ника подошла к Максиму. Наедине они обращались друг к другу на «ты»: пребывание на турслётах позволяло им подобную фамильярность, от которой находясь вне стен официальных кабинетов, уже не хотелось отвыкать.
— Ты что же, собрался быть до конца ещё и дискотеки? — удивилась Ника.
— А почему тебя это удивляет? — спросил Максим, глядя Нике прямо в глаза.
Она непонятно почему смутилась и тут отвела свой взгляд. Ника вдруг осознала, что рядом с ней холостой молодой мужчина, о котором она и мечтать себе не позволяла. Но женщина была не уверена: приятно ли ему её общество? И эта неуверенность сковывала Нику, отчего она начала злиться на себя, а заодно и на этого самодовольного начальника.
— А почему ты приехал один, без своей свиты? — не без иронии спросила Ника.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.