Бесплатный фрагмент - Поток сознания

Мистический Хоррор-Вестерн — «Горькая Оливия»

Нахожусь уже не первые сутки в пути. В этой шатающейся и слегка завалившейся на правый бок карете, правое колесо у которой временами заносило, и оно уже нуждалось в серьёзном ремонте. Мой кучер проводил небольшие профилактические работы буквально через каждые три мили. А иногда нам удавалось проехать и все пять. Уже интуитивно чувствуя, что колесо вот-вот вновь нас подведет, нам все же с божьей помощью удалось добраться до провинциального городка. Таких городков было немало на новом западе. Мы миновали не один штат, и дни потеряли свой счет.

Наша лошадь устала, ей требовался отдых, вода и в лучшем случае отборный овёс. Приблизительно около полудня наш экипаж вошел в город. Мои записи могут показаться сумбурными, так как я этим занимался от скуки и другого развлечения у молодого начинающего писателя из Нью-Йорка не может быть.

Выйдя на божий свет, я обратил внимание, что городок, а точнее я бы назвал его «Первое поселение» для новоиспеченных американцев, где некоторые искали свободы, а некоторые искали деньги. Только все, что они смогли получить, это сельский быт и гигантский груз работы.

Однако Салун в этом городке имел место быть. И именно отсюда мой путь стал обретать смысл. И чистые листы бумаги перестали на меня давить. Войдя в Салун, я почувствовал то, что в принципе и следовало ожидать. Запах не самого дорогого табака в сигарах и жутковатое амбре дешевого кентуккийского самогона.

Я подошел к барной стойке.

— Бармен! — позвал я и постучал кулаком.

— Что-то желаешь новичок?

Ко мне вышел пожилой мужчина с зачесанными, засаленными волосами с пробором посередине. В фартуке и изрядно заношенном жилете.

— Мне бы… — протянул я, но меня тут же перебили.

— У нас только виски! Есть Кентуккийский, Шотландский, местный и сигары.

— Нет, я не курю. Налейте мне шотландский — сказал я, изображая из себя разборчивого.

Именно шотландский виски внушал мне, куда большее доверие. Бармен достал чистый стакан, обмахнул его белой тряпкой и достал с высокой полки бутылку. Пробка издала мягкий лязг по горлышку, и стакан наполнился янтарным напитком. Поставив бутылку на стойку, бармен выдал —

— 40 центов, Сэр!

Цена в 40 центов успокоила окончательно. Это было недёшево. Оглядевшись, я увидел в дали Салуна распахнутые запыленные портьеры и сцену.

— Тут, что кабаре было?

— О, да Сэр! И пусть, я сдохну от первой же затяжки своих сигар, но оно было лучшим на всем новом западе! Лучшим — подчеркнул он.

— Первоклассные танцовщицы? — с иронией спросил я и сделал первый глоток. Прохладный напиток оказался весьма хорошим.

— Танцовщица, Сэр! Танцовщица!

— И как её звали?

— Никто не знал, её настоящее имя. Только сценическое.

— бармен сделал таинственную гримасу и подался чуть вперед, будто готов сообщить мне секрет.

— Горькая Оливия.

— Горькая Оливия? — на моем лице появилась ухмылка. Щелчком пальца, я приподнял шляпу со лба.

— Поверьте мне Сэр! Эта штучка выходила на сцену, и даже самый отъявленный мерзавец мог в её руках быть послушной куклой. Это была магия, от которой у мужчин сворачивались шеи на бок, а в горле застревал табак.

— И, что же случилось? Почему теперь, эта сцена ощущает на себе только пыль?

— Она уехала! — отрезал бармен с досадой.

— А причина? — спросил я, раскручивая по барной стойке стакан.

— Даже самая дикая кошка рано, или поздно нарвется на того, кто окажется сильнее. Мужчина! Нашёлся тот на кого её магия не действовала — я сделал ещё глоток и задумался.

Оливий, скорее всего, стал интересен тот, кто смотрит на неё и не поддается. Она явно почувствовала азарт.

— И этот подонок умыкнул мою «Золотую жилу» 1,5 доллара за выход! Шутка ли Сэр!

— Угу… — протянул я, медленно покачивая головой. — Не пытались найти других девушек?

— Как оказалось все эти бездарные куры, были лишь обузой. Ко мне перестали приезжать из других штатов и городков, чтобы увидеть это представление! — сказал бармен и его лицо передернуло. — Да и цену мне пришлось снизить до 50 центов. Хотя по началу, я пытался сохранить старую цену, но когда в меня полетел стул, я лишился, зуба и пяти бутылок отборного виски пришлось выкручиваться.

— И теперь, меня спасает бар и продажа сигар. Сэр, у вас усталый вид — сказал бармен как-то по Отечески.

— У вас есть номера? — спросил я.

— О, да Сэр! 20 центов за ночь. Ничего особенного койка, плед и подушка. По желанию клиента будет вода для умывания 5 центов.

— Чтож! Отдых мне сейчас действительно не помешает — пошарив во внутреннем кармане пиджака, достал 20 центов за ночь и сделал последний глоток виски.

Бармен сгреб деньги под стойку.

— Ключ, Сэр! — воскликнул бармен. — Номер 2!

— А почему на пятой комнате нет цифры? — спросил я.

— Там жила, Оливия Сэр. Туда никто никогда не входил, да и смысла нет.

— Вы так и не спросили мое имя. Очень странно, это для бармена — сказал я с некой напускной таинственностью.

— Сэр, я всегда гордился тем, что не лезу в чужие дела и имена заезжих, которых приводит дорога и желание перехватить стаканчик другой. А вот меня можете звать Гарри.

Я кивнул, взял ключи и поднялся в свою комнату. Скрипучий щелчок замка, клуб пыли, который поднялся вверх от открытой двери. Койка оказалась более чем приемлема для сна. В правом углу стояла тумба на ней таз и в тазу пустой кувшин для умывания.

Едва, я присел на кровать как не заметил, что упал на подушку и провалился в сонное забвение. Сон был ретроспективой моего прошедшего дня, только солнечный пейзаж во сне приобрел серость и пасмурность. И сам Салун мне приснился таким, каким его описывал мне бармен в былые времена. Горели большие люстры, играл небольшой оркестр, состоящий из пианиста, скрипача и мексиканского гитариста. Толпы мужчин не оставляли не оставляли свободного места в Салуне шумели и аплодировали. Кто же был на сцене? Я так и не смог разглядеть, все было в зеркальной мути.

Раздался стук в дверь.

— Сэр? Вам нужна на завтра вода?

— Нет! Спасибо, Гарри! — крикнул я, не открывая глаз.

Пожалуй, это утро было самым лучшим хотя бы потому, что эту ночь, я провел в мягкой в меру уютной постели. Бармен Гарри проявил заботу и поэтому бесплатно принес воду для умывания. Попытаться расспросить его об Оливий, я не решился. Пришло время отправляться в путь. Когда готовили наш экипаж, я все же решил спросить об Оливий местного кузнеца, имя которого я не уточнил. А вот утренний зной, я запомню надолго, но будь, солнце ещё сильнее земля под нашими ногами была бы сожжена.

— Извините, Сэр! — воскликнул я.

— Да? — Ко мне повернулся мужчина крепкого телосложения и очень развитой мускулатурой.

— Скажите, вы давно в этом городке?

— Можно, сказать, что я почти со дня его основания, но на деле я живу здесь четыре года. А, что вас интересует? — спросил кузнец.

— Вы, что-нибудь слышали о «Горькой Оливий»?

Кузнец задумался и посмотрел на Салун.

— Имеете в виду ту, что, когда-то выступала в Салуне?

— Да — ответил я.

— О, Сэр! Я не смогу вам ничем помочь. Когда, я приехал в этот городок Салун уже терпел не лучшие времена, но я слышал о ней не больше вашего.

— Спасибо! — сказал, я и залез в карету. Карета, мягко качнулась. Кузнец, в самом деле, оказался прекрасным мастером. Даже, когда мы тронулись, из Нью-Йорка в ней не было столько комфортно.

В дверцу постучали.

— Куда, отправимся Сэр? — спросил мой кучер.

— Вперед, Джерри, только вперед. Мне кажется, что у нашего путешествия появилась цель.

Джерри занял свое место, раздался летучий хлесткий звук кнута о землю, и карета тронулась.

Около часа наша дорога шла, как это принято говорить по маслу, но вдруг Джерри резко остановился.

— Что случилось? — спросил я — Джерри развернулся ко мне.

— Плохой знак, Сэр! — Воскликнул он. Я вышел из кареты под палящее солнце.

— Что, ещё за знак? — спросил я и Джерри указал мне на дорогу. Впереди барахтался какой-то комок, и я решил подойти ближе. Приблизившись, я мог разглядеть птицу, которая растопырив крылья, переминалась по своей добыче. Окровавленный клюв орла вонзался в плоть толи собаки, толи койота разглядеть это было, уже невозможно череп был обглодан и орел рвал шею.

Вдали послышался стук копыт по песчаной дороге. Серый конь, но всадника я узнал сразу же. Мой недавний знакомый кузнец.

— Сэр! Постойте! — донеслось до меня.

— Не сказал бы, что нахожусь в дороге! — ответил я. Конь остановился возле кареты и кузнец лихо спрыгнул.

— Что-то случилось? Джерри вам не заплатил? — спросил я.

— Нет, нет сэр! Я не о деньгах, я лишь не хотел привлечь внимания горожан. Вы спросили про Оливию.

Мы с Джерри переглянулись.

— Неужели с ней произошло, что-то ужасное?

— Этой историй избегают многие. И не очень они хотят слышать об этом.

— Давайте сядем ко мне в карету. Иначе этот зной нас точно испепелит — глядя на небо сказал я.

— Когда-то в наш город заехал один человек.

— Какой человек? Он убийца? Грабитель? — перебирал я различные варианты.

— В том то и дело Сэр, что его никто не знал. Будь, он бандит все было бы куда яснее ведь к нам каждый месяц приезжает шериф…

Почему-то в тот момент, я почувствовал, что кузнец пытается все вспомнить как можно подробнее. По крайне мере его тон и взгляд говорили об этом.

Он поведал мне, что накануне того дня, когда Оливия покинула город она с тем незнакомцем проговорила, всю ночь до зори. Она впустила его к себе в номер в Салуне, в этот номер никто не заходил кроме неё и бармена Гарри, который приносил ей воду по утрам и еду, когда Оливия болела. И когда солнце обратило, свой свет на дорогу вдвоем они покинули город и больше её никто не видел. После своего интригующего повествования он вернулся назад.

Я открыл переднее окно в карете.

— Эй! Джерри — окликнул я кучера.

— Что, сэр?! — он дернул поводья, и карета опять остановилась.

— Скажи, пожалуйста, дорога, по которой мы сейчас едем она единственная?

— Да, сэр! Другая дорога, только та по которой мы въехали в городок.

— И, что нам должно встретиться по пути? — спросил, я глядя вдаль.

Он пожал плечами и шмыгнул носом.

— Если мне не изменяет память, то может встретиться пара частных владений, ферм, а также через двое суток железная дорога, но она ещё не достроена и поэтому поезда там не ходят. Если пожелаете отправиться на поезде, то нам прямая дорога на север.

— Что ж… — я покачал головой и на секунду даже допустил мысль о комфорте. Но нет! Поддамся комфорту не быть мне писателем — подумал я.

— Нет! Едем вперед.

— Да, сэр! — Поводья вздернуты, карета отправилась в путь.

День был обыденный, а вот чем ближе сумерки, тем активнее становится фантазия. И, что самое интересное начинаешь больше думать о женщинах. Оливия не выходила у меня из головы. Рассказ о ней был настолько поверхностный, что это сработало и сильно меня заинтересовало. Память, а может и интуиция действительно не обманули моего кучера. Частные владенья в этих краях как свечки на торте.

— Может нам стоит напроситься на стоянку? Думаю, что люди в этих краях весьма дружелюбны.

— Стоит попробовать сэр!

Карета остановилась напротив въезда. Я вышел наружу.

Солнце опускалось все ниже, покрыл мрак. Пейзаж был впечатляющий. Бескрайнее поле, которое опоясывал золотой круг.

Все мы иногда оказываемся во мраке и тянемся к тонкому свету. Я сунул два пальца в рот и издал раскатистый свист. Первым кто меня услышал, оказался пес. Кажется, он к тому времени был совсем старый. Его лай больше походил на сдавленный старческий кашель.

В дома зажгли лампу и свет начал свое движение. Я не стал лезть за ограду без приглашения. Снял шляпу и постарался выглядеть миролюбиво.

На пороге возникла мужская фигура с ружьем.

— Эй! Какого дьявола сюда занесло?! — Раздался грубый бас.

— Извините, сэр! Я лишь хотел поинтересоваться на счет ночлега? — ответил я как можно спокойней.

— Ночлег? Разве у моих владений написано, что собираю бездомников?

Я посмеялся.

— Что вы сэр нет! Понимаете, я писатель из Нью-Йорка! Сейчас, я путешествую. А ваше владение оказалось единственным встреченным местом.

— Писатель из Нью-Йорка?! — Переспросил он с удивлением.

— Да, сэр! — ответил я.

— Откуда в этой портовой помойке взялась библиотека? Хах! — он усмехнулся и оказался на удивление приветлив.

— Ну, что же! Если такое дело, то прошу, проходите. А вашу лошадь можете отогнать ко мне на задний двор. Там ей будет самое место.

Джерри не говоря, ни слова повел коня на задний двор. Я прошел через калитку к дому.

— Приношу извинение за такое вторжение — сказал я.

— Ничего страшного юноша! Вы меня тоже. Поскольку неизвестно кого может занести в такой час.

Я и мой кучер прошли в дом. Внутри оказалось очень мило и даже уютно. В доме была гостиная, в которой стояла пара кресел на полу валялись шкуры вместо ковра. Но королем этого уюта был кирпичный камин.

— Пройдите на кухню господа! — мужчина указал рукой направо.

Большой дубовый стол в центре кухни и один разделочный прямо у стены под окном. Запах на кухне был бы не каждому по нраву. Видимо мужчина не редко жил охотой и терпкий запах крови от разделочных столов мог смущать.

Мужчина запер дверь, поставил ружье на стойку перед входом на кухню.

Он выдвинул небольшой ящик из-под разделочного стола и три стакана.

— Этот звон стакана ласкает мне ухо лучше, чем девка в постели! — Он оскалился и мы засмеялись.

— Угощайтесь, Господа! — поставил бутылку самогона, а сам вернулся к разделочному столу.

Взял из ящика ещё какую-то бутыль набрал её в рот и распылил по столу. Достал спичку, чикнул и бросил на стол. Резкая дорожка пламени пробежала вдоль. Кухня тут же заполнилась запахом опаленного дерева переходящий в копченый запах барбекю.

— Фух! — выдал я и помотал рукой под носом.

— Рыбешка оказалась вонючей! Хоть и свежей, но запах въедается порядком.

Мы наполнили стаканы и дружно ими чокнулись.

Пропустив по бокальчику, мужчина, любезно приютивший, нас перешел к расспросам.

Все-таки самогон — это, пожалуй, самый лучший эликсир, чтобы развязать язык.

— Я держу, свой путь из Нью-Йорка как я уже сказал вам ранее, а сейчас — я немного помялся — Честно говоря, сейчас меня крайне озаботила история об одной девушке, я о ней услышал в одном салуне.

Лицо старика сменилось на нейтральное выражение, он опустил стакан и не глядя на меня спросил:

— А как звать ту девицу?

— Ээ… Оливия! — ответил я.