Бесплатный фрагмент - Потерянный рай

Мир изменится однажды,

Солнца луч вновь ввысь взойдёт.

Суета проблем вчерашних

Уж к себе не позовёт…

Но изменится не скоро —

Когда каждый на земле

Сквозь преграды и запоры

Сам отыщет путь к себе.

Потерянный рай

Сотворив земного мира

Горы, лес, поля и птиц,

Саваофу план открылся

В мире том добавить лиц.

«Что ж, создам я человека,

Он, как я, на первый взгляд.

Мысли дух я в нём посею,

Где не мысль — там страшный яд.

Мыслью создал я планеты,

Мыслью создал сад Эдем,

Мысль откроет человеку

То, что в нём я зреть хотел.

Что есть мысль? Простое слово?

Или сложный силлогизм?

Нет, ни то и не другое.

Мудрость, Логос — вот есть мысль».

Заложив в основу мира

Битву крайних двух начал,

Диалектику устройства

Саваоф обозначал:

«Север-юг, моря и суша,

Жар и холод, день и ночь…

Пусть баланс сей во вселенной

Образует мира мощь.

Но из этого баланса

Выбивается Адам…

Для гармонии с природой

Ему женщину создам.

В ней не как в Адаме будет

Грубость чувственных начал —

Красота, сердечность, чуткость,

Что Адам и не встречал.

Чувством и теплом согреет

Так, что трудно передать.

Только чувственность большая

Станет в мысли ей мешать…

Будет так — Адам пусть мыслит,

А её удел другой:

Чувства, дети, сердоболье…

Мир же мысли ей чужой.

Наречёт её муж Евой —

То ему направлю в мысль.

Подскажу сие я имя,

Ева — это значит «жизнь‟».

Вроде всё теперь готово,

В совершенстве чудный край.

Лишь одно ещё смущает —

Бессознателен тот рай.

Мир сознания открыть бы

Человеку в том раю,

Только мигом потеряет

Беззаботность он свою…

И сознание он это

Станет хмелем заливать,

Ведь порой не в силах будет

Мир ему осознавать.

«Так на что же мне решиться:

Быть сознанью иль не быть?

Не могу определиться,

Как здесь нужно поступить…

Значит, так — пусть сами выбор

Они свой определят:

Коль нарушат глас запретный,

То получат мира яд.

Этот яд, как змей — двуличен:

Можно с ним и умереть,

Ну а можно, образумясь,

В новый рай дверь отпереть.

Этот новый рай сознанья

Не таков, что был досель,

А питать людей он будет

Отголоском их потерь.

И не все ворота рая

Умудрятся отыскать,

Но кто в двери те пробьётся,

Он как боги может стать».

Поселил Господь Адама

В свой чудесный сад Эдем.

И сказал он, наставляя:

«Будешь век не знать проблем.

Только древо есть здесь в рае —

Дерево добра и зла,

Так плодов его не пробуй —

Вмиг умрёшь, вкусив плода».

Прямо к ним идя навстречу,

Появляется она,

И кудрей её по плечам,

Вся блестя, бежит волна.

Саваоф спокойным тоном:

«Это есть тебе жена.

Вы с ней вместе одной плотью

Теперь будете всегда».

«Только духом не едины, —

Он себе проговорил. —

А познают плод запретный —

Вражда с плотью будет им…»

Удаляясь от Адама,

Оглянув цветенья рост,

Саваоф в кустах увидел:

Удалялся змия хвост.

«Значит, он, подлец, подслушал

То, что я здесь говорил,

И тайком выведать тайну

Древа зла он так решил.

Что теперь? Ведь тайну зная,

Он использует сей шанс:

Властелином мира станет,

Вкусят плод они хоть раз.

Знать, судьба нелёгкой будет,

Коли всё произойдёт,

И к Адаму вместе с Евой

Мир сознания войдёт.

Что ж, посмотрим, как всё будет.

Может, к лучшему, как знать,

Ведь надежда с тем прибудет

Обрести и духов рать…»

Стали жить Адам и Ева,

Мир познаний обходя.

Ева жизнь ту невзлюбила,

Скукоту в ней находя.

«Что же там за плод запретный?» —

Часто думала она.

И, тайком пробравшись к древу,

В руки плод взяла сама.

Змей как тут. Он, улыбаясь,

В комплиментах рассыпаясь,

Плодом древа восторгаясь,

Всё попробовать манит.

И сказала Ева змею:

«Да, хорош запретный плод.

Весь блестит, а как румянен!

Ну а вкус? Нельзя мне, вот…»

Змей ластится: «Ты попробуй,

В этом нет вреда тебе.

Ты познаешь мир огромный —

Тот, что нынче в стороне».

Ева плод вмиг откусила:

«Сладко, вкус не передать!

Только как бы мне за это

Не случилось пострадать…»

Возвратясь назад к Адаму,

Ева живо говорит:

«Нам бы надобно одеться,

Оба наги, что за стыд?»

Но Адам недоумённо

Отвечает: «Вот так да!

И откуда в тебе это?

Наги? Что за ерунда?!»

Ева села, сжав колени:

«На, попробуй этот плод».

И Адам, доверясь Еве,

Всё отправил тут же в рот.

«Всё же ты права: мы наги.

Раньше как не замечал?

Нужно чем-либо прикрыться».

И в словах сих стыд звучал.

Скрыв свой стыд в смоковных листьях,

Опоясались они.

Только лист не та одежда,

Что прослужит долго им:

День, другой — и всё засохнет,

Нужен лист уже другой.

Вот иметь бы что покрепче

Постоянно под рукой…

В тишине прохлады рая

Появился сам Господь,

И, Адама окликая,

С недовольством он изрёк:

«Ты, Адам, в кустах не прячься,

Выходи, поговорим.

Много дел у нас с тобою,

Всё обсудим, поглядим…»

«Не могу я нынче выйти, —

Из кустов раздался бас. —

Вот одеждой бы прикрыться,

Вмиг бы вышел, тот же час».

Бог, задумавшись: «Всё ясно.

Значит, похоть есть в тебе.

И сознание проснулось…

Это знак в твоей судьбе.

Ты вкусил сей плод запретный,

Я тебя предупреждал.

Будешь изгнан ты из рая,

Сам себя во мрак вогнал…»

Господь тут же удалился.

К Еве кинулся Адам,

Рассказал про то, что было,

Что от Бога он слыхал.

«Ну и что, — сказала Ева. —

Больно нужен этот рай.

Я пойду проведать змея,

Мы друзья с ним — так и знай!»

Уходя, остановившись

На холме с густой травой,

Вдруг сказала: «Змей — он добрый,

А Господь — какой-то злой».

«Неужели на улыбку

Ты простую поддалась?

За твою теперь ошибку

Торжествует змия власть!»

Ева едко усмехнулась,

Повернулась и пошла,

Вся в томимом ожиданьи,

Только змия не нашла.

Дерево стояло там же —

Дерево добра и зла.

И, сорвав сей плод вторично,

Ева съесть его взяла.

Тут же рот ей весь связало.

«Что за гадость! Тьфу! Обман!

Видно, древом я ошиблась…»

Появился змий тут сам.

«Нет, ты вовсе не ошиблась.

Это тот запретный плод.

Прелесть в том, что он запретен —

В этом сказка, муза нот.

Как бы мысль сию простую

Объяснить получше мне…

Вкус — желаний отраженье,

Он не в плоде, он в тебе».

Чуть со злом взглянув на змея,

Ева снова плод взяла.

Повертев его руками,

Вновь ко рту преподнесла.

Непонятно, плод тот прежде

Погрузил её как в дрём,

И чего такого раньше

Находила она в нём?

«Видишь, ты уже и злишься,

Вот он мир добра и зла.

Ты его сполна узнаешь:

Зла венец, печаль добра».

«Значит, всё не так уж плохо», —

Ева змию говорит.

«Ну, конечно, я ведь создан,

Чтобы мир тебе открыть».

Ева, полная веселья,

Возвращается назад.

И с презрительным укором

Ей Адам вещает так:

«Видел я уже такое

Как-то раз в глубоком сне,

Только чем-то ненормальным

Показалось оно мне.

А Господь сказал — веселье

Называется оно,

Когда бес в душе танцует,

Змея сил веретено.

От сего отсторониться —

Дал Господь тогда совет,

Чтобы бес в нас не вселился,

Где веселье — рая нет.

Даже в слове «веселиться‟

Что-то общее с «беситься‟,

И глазам пора открыться,

Пляс бесовский чтоб узреть.

Праздник — это не веселье,

Праздник — это красота,

И в манящие высоты

Звать всех нас должна она…»

Ева тут же рассмеялась:

«Что ты слушаешь его?

Постоянно нас пугает,

Страхи вечно нагнетает…

Нет терпенья моего!

Всё бы ладно ещё было,

Если б слово он держал:

Обещал изгнать из рая,

Ну а видишь — не изгнал.

Мы с тобой в саду Эдема

Жили как, так и живём,

А ведь он всё нам грозился:

Съев от плода, мы умрём».

Ночь прошла, и ровно в полдень

Саваоф, придя к ним вновь,

Скинул лик негодованья,

А в глазах царит любовь.

«Вы моё творенье оба,

Вас всем сердцем возлюбил,

Но придётся нам проститься —

Змей покой ваш погубил.

Змей был раньше лучший ангел —

Очень быстро лучшим стал —

Возгордившись же собою,

Себя богом он назвал.

Хоть не бог он, но хозяин

Сей земли теперь вовек.

Ну а я проститься должен,

Быстро кончился наш бег…

Что ж, с земли я удаляюсь,

Был один у вас в душе,

А теперь там будет битва,

Зла клинки блестят уже.

Что душа? Пустое место —

Там иль дьявол или Бог.

И лишь время всё рассудит,

Победить кто битву смог.

Удаляюсь я навеки,

Но прощаться не хочу,

Я надеюсь, что найдёте

Дверь в обитель вы мою.

Но найти её непросто…

Нечто я вам подскажу,

И не сразу вы поймёте

То, что я сейчас скажу.

Отыскать ворота рая —

То не значит быть в раю,

А уметь то, значит, слышать

В отголосках песнь мою.

Этой песни отголоски,

Понемногу приоткрыв,

Я поведаю наброски,

Что осветят путь живых.

Первый этот отголосок

Называется любовь.

Но учтите: змей-проказник

Затуманит свет мой вновь.

Он везде расставил сети,

Опьяняя людям кровь,

И приложит он все силы

Похоть выдать за любовь.

Похоть и любовь не сёстры —

То заклятые враги.

Смерть лишь похоти рождает

Силы, нужные любви.

А любовь закалки вечной

Две души объединит,

Грусть надежды бесконечной

Тайный мир её хранит.

Мир прекрасного есть также

Отголосок мой навек.

Приобщаясь к тому миру,

Жизнь откроет человек.

Но не путайте «прекрасно»

С тем, что мир зовёт «прелестно»,

С тем, что просто красота.

Красота — лишь то, что в глазе

И ласкает взор твой сразу,

А в прекрасном есть душа.

Ну а третий отголосок —

Отличать добро от зла.

И непросто это будет,

Затруднений тут сполна.

Кто же зло не отличает,

Будет просто говорить:

Улыбаешься — знать добрый,

А серьёзен — злом храним.

Но с улыбкой можно нежно

Зло творить, как делал змей,

А разбить же зло возможно

Лишь умом больших идей.

Там, где ум — всегда есть жёсткость,

Ум тогда властитель дум,

Его враг — улыбок лёгкость,

Но понятия здесь пропасть —

Жёсткость не зовётся «ум»…

В общем, доброе и злое

Есть не милость и не меч,

По плодам судить возможно,

Кто стал гостем ваших встреч…

Мой четвёртый отголосок —

Истина его зовут.

Что есть истина такое,

Долго люди не поймут.

Одни истиной воздвигнут,

Что считает большинство —

Демократию в познанье

Привнесёт, смеясь, оно.

Змий под этим разумеет

То, что выгодно сейчас.

Ну а третьи посчитают,

Истина — что видит глаз.

Но, прозрев сквозь мрак тумана,

На мою тропу взойдя,

Вы таинственно поймёте:

Истина — лишь там, где я.

Разумейте, что сказал вам,

Но открыл не всё я здесь,

Вы во многом уже сами

Разглядите мира спесь.

Змей же будет искушать вас,

Проповедать мира грех.

Он укажет путь вам ложный:

Деньги, власть, сверхчеловек,

Внешний блеск, веселье, похоть —

То он раем назовёт.

Его многие услышат

И шагнут тем в ад вперёд.

Напоследок же скажу вам:

Рай не место на земле,

Рай везде быть может раем,

Его место в вас — в душе.

А теперь же торопитесь,

Мало лет у вас в пути.

Не найдя при жизни рая,

После смерти не найти».

Саваоф стал удаляться.

Тут Адам окликнул вслед,

С укорительной надеждой

Получить, стремясь, ответ:

«Но зачем ты так придумал:

Потерять возможным рай?

Ты вселенной всей властитель,

В любой битве победитель,

Так верни же нам обитель,

Змия смертью покарай!»

«Ты не понял. Я не властен

Изменить, что сам создал.

И порядок мирозданья

Выполнять я наказал

Всем, а не другим лишь только.

Сам себе я подчинюсь…

Верю, с вами не прощаюсь…

А теперь я удалюсь».

И в красе цветов Эдема

Растворился Саваоф.

Всё поблекло моментально,

Изменив былой покров.

Райский сад — теперь былое,

Этот вовсе и не сад:

Камни, мрак, вода — в ней древо…

Превратилась сказка в ад.

Отвернувшись от Эдема,

С гневом, грустью на глазах

Поглядел Адам на Еву —

Ева вся стоит в слезах.

«Собирайся, мы уходим,

Мы покинем этот край,

Но годами искупленья

Обретём мы новый рай.

Здесь же змий теперь хозяин,

От него спешим уйти —

Не покинув царства змия,

Нам спасенье не найти.

Я надеюсь, что когда-то

Возвратимся мы домой…

Иль со змием остаёшься?»

Ева молвит: «Я с тобой».

Они вышли из Эдема,

Рука об руку держась,

Змий смотрел им вслед с презреньем,

Приоткрывши грозно пасть.

И на этом всё сказанье

Обрывается пока.

Как живут Адам и Ева,

Не видать издалека.

Но мы знаем, что вернуться

В новый рай они должны,

А получится ли это —

Вот того не знаем мы.

***

Рассказав сию легенду,

Что приснилась мне опять,

Я надеялся, что этим

Можно много передать.

Ведь борьба с коварным змием

Продолжается сейчас:

Незаметно и жестоко

В душах каждого из нас.

Вчерашняя невеста

Рано утром у обрыва,

В лёгком платье, босиком,

Молча девушка стояла,

Отстраняя жизни тон.

Платье ветром раздувает,

Над душой сгустился мрак,

Впереди — конец страданьям,

Стоит сделать только шаг.

Тень прошла воспоминаний,

Сладкий сон вчерашних встреч,

Плен мечтаний, ожиданье

Таинства венчальных свеч.

Но в судьбу злой рок ворвался.

Нет теперь Его. Одна.

За два шага перед свадьбой

Все надежды, как проклятье,

Рука смерти забрала.

В мгле пучины утонул он,

Поглотила в шторм волна.

И теперь, прощаясь с жизнью,

Вслед за ним идёт она.

Сделать шаг она готова.

Путь один — с обрыва вниз,

Где гладь моря, скалы, волны.

Знак вопроса не завис.

Поднимаясь по тропинке,

В гору шёл седой старик.

Тут он девушку увидел,

Взор чей жизни уж поник.

К ней он мило обратился:

«Что случилось? Расскажи.

В двух словах поведай тайну,

Сделать шаг же не спеши».

Не смотря на старика,

Отрешённый взгляд скрывая,

Изрекая свысока,

Она тайну открывает:

«Я ждала, как первый снег,

Звон любви, мотив прекрасный,

Но судьбы злосчастной бег

Превратил всё в сон напрасный.

Измождённый голос сердца

Стал седым в душе моей,

И вчерашняя невеста

Покидает мир людей.

Прочь сомненья, уговоры,

Голос мой неумолим.

Пусть приглушат глас укоры,

Ухожу я вслед за ним!»

Присев рядом у обрыва

И немного помолчав,

Устремляя взгляд в гладь моря,

С отголоском в речи горя,

Тон спокойствия приняв,

Говорит он, всё объяв:

«Когда я зерно посею,

То оно сперва во тьме

Понемногу прорастает,

А увидев солнца луч,

Свои силы обретает.

Ну а что же будет, если

То зерно лишь знает свет?

Постепенно ведь иссохнет,

Без ночей не жди рассвет.

Тебя в мрак жизнь погрузила —

То зародыш новых сил,

Что в душе произрастают —

Этот мрак их пробудил.

А на что же ты готова?

Сделать шаг — убить ростки,

Те, что только показались,

Не успев и дать цветки.

Те ростки сейчас не видно,

Но пройдут не дни — года,

Расцветут прекрасным садом

И окрепнут навсегда».

Она тут же обернулась:

Что-то странное в нём есть…

Никогда в былое время

Не видала его здесь.

А старик же преспокойно

Свои мысли продолжал:

«Смотришь ты на мир абстрактно,

Тяжкий груз твой взор прижал.

Ты одно лишь в мире видишь:

Нет Его — погас весь свет.

Но зажги ты мира свечи,

Станут пламенными речи,

Мир абстрактного — мир бед.

А конкретным мир увидеть —

То непросто, я скажу.

Я умом, а не глазами

Что конкретно нахожу…»

Унося свой взор от бездны,

Как проснулась вдруг она,

От обрыва отступила —

Испарилась частью мгла.

Сев с ним рядом и пытаясь

Те слова понять, принять,

Она в мысли погрузилась,

Скорбь стараясь прогонять.

А старик всё продолжает,

В философию вникает:

«Шопенгауэра читала?

Нет. А стоит почитать.

Отрицанье воли к жизни

Он стремился преподать.

Если сломлена вдруг воля —

То несчастьем не зови:

Эгоизм в тебе растает,

Просветлеют дни твои.

Эгоизм есть как бы призма,

Что меняет жизни взор.

Его силу истребляя,

Расширяешь свой обзор.

Мир как есть, мир настоящий

Сможешь ты теперь познать.

«Субъект чистого познанья‟ —

Вот кем каждый должен стать».

Девушка его спросила:

«Как же звать тебя, старик?

Вижу я зерно спасенья,

Что растёт в речах твоих».

«Называй меня Философ —

Так я сам себя зову.

Я не с кафедры учитель,

Где плод мысли, как в плену.

С миром будто разошлись мы:

Вот он я, напротив мир.

И за ним я наблюдая,

Его беды ощутил.

Мир в желаньях задохнулся —

Воля может лишь желать…

Был и я такой когда-то:

Всё стремился благ искать.

Пыл желаний утверждая,

Я по жизни шёл сперва,

Прелесть света затмевая,

Что покажется едва.

Ну а после плен страданий

Стал мне как холодный душ,

Пребывал я в нём лет двадцать,

Полон скорби, бед и нужд.

И в отчаянии годами

Шаг за шагом прозревал…

Не жалею, что тогда я

Иной участи не знал.

Теперь мир как на ладони:

Всё я вижу, каждый штрих.

Тем страданью я обязан —

То есть мастер дел больших.

Ты же только у истока,

Только встала на сей путь,

В сердце ты его возлюбишь

И откроешь мира суть.

Эта суть — дорога к Богу,

Он воззвал тебя к себе.

Твой ответ он ждёт услышать,

Дни теперь пойдут в борьбе:

Иль в сей жизни быть в успехе,

Иль отвергнуть плен земли,

Дать душе целебный воздух,

Видеть зори, что вдали».

Девушка в ответ молчала,

Боль, как прежде, не кричала.

Её горесть есть начало?

Её жизнь начнётся вновь?

Не спеша старик поднялся,

Уходить уж он собрался,

Только прежде попытался

Разъяснить ей про любовь:

«Ты могла бы стать счастливой.

Что теперь… Всё позади.

Мир надежды — он разрушен,

Но мир света — он внутри.

Так не дай ему погаснуть,

Пусть горит костёр любви.

Когда пламя разгорится

У тебя в душе внутри —

Лишь тогда ты разузнаешь

Любви пламенный огонь,

А сейчас любовь не знаешь

Настоящей стороной…»

И старик стал удаляться,

Попрощавшись с ней сперва,

А вчерашняя невеста

Новых дум теперь полна.

Так до ночи просидела

В думах тех на берегу,

Всё взирая на гладь моря,

Распростёртую внизу.

Уже за полночь привстала,

По тропинке вниз пошла.

В темноте путь освещала

Ей небесная звезда.

К новой жизни та тропинка,

Извиваясь, повела,

Светом ангельским венчая,

Ту невесту, что мила.

Любовь и расплата

Они встретились случайно,

Иль судьба свела сама.

Он внимательно всмотрелся,

Сразу понял: то она.

Та, что он искал годами,

Та, с которой свет так мил.

Всё на свете забывая,

Он её боготворил.

Только ей он был не нужен,

Хоть ждала она любви,

И над ним она смеялась

В эти давнишние дни.

Вроде и не отвергала,

Говоря ни «да», ни «нет», —

То она в любовь играла,

Не давая сей ответ.

Всем подругам рассказала,

Как он ей открыл любовь,