Бесплатный фрагмент - Посмотри на рассвет…

*****

— Ты точно видел «Дом»? — спрашивает меня Лиза, держа меня за руку.

— Да… — ответил я ей и задумался. — Ни сон ли это был?

Я был уверен, что это было за правду. Но я знал, что в тех трущобах на крыше нам долго не стоило находиться. Стаи воронов уже проголодались. И день другой исклевали бы нам глаза, пока спим. Они и так кружили вчера. Оставшиеся на крыше, быть может, уже под их крыльями страдают. И из их глазниц вытекает кровь. А вороны все продолжают их клевать. Пока не сомкнется, не затихнет их сердце. И уже над мертвым телом они возвысятся ввысь, чтобы созвать своим гаркающим ревом остальных на пир. «Пир стервятников», как мы называли.

— Ты не отпустишь меня? — прерывает, пожирающие меня заживо, мысли Лиза. — Ты останешься со мной? В новом «Доме»?

Я не знаю, как ей ответить. И замечаю ее слезящиеся глаза. Ответ, так и вырывается из моей пасти, но стиснув зубы, я молчу. Крепко сжимаю ее руку и молчу. Меня гложет то, что я ей вру. И это вранье, словно монстр внутри меня живет и сгрызает внутренности до костей. Я продолжаю держать ее руку. Ее пульс отдается и трепетно бежит к моему сердцу. Девочка, которая пережила сотню смертей вокруг, стихий, что обрушились на мир, голод, все еще желает любви, желает быть нужной. И в ее глазах я постоянно это замечаю. Это желание жить. Любить.

Нас останавливает впереди идущий человек. Мы мало общаемся, поэтому я не могу с точностью вспомнить его имя.

— Впереди завалы! Надо расчистить! Тут и остановимся!

— Перекур, народ! — раздается голос за нами. — Чистим завалы! Пока вороны нас не видят!

Я с Лизой сажусь на один из каменных сводов развалившейся кладки. Лиза продолжает смотреть мне в глаза и не отпускает руку.

— Ты так и не ответил? Ты останешься?

Мне уже не стоило молчать. И я бы ответил, но мое рвение прервало обрушенное вмиг рядом с нашей крышей здание, где пронесся сильный ветер. Песок с пылью поднялся в воздух. Я прикрыл глаза Лизы. И сам приобнял ее, накрывшись поверх плащом, который всегда спасал нас от таких песчаных ветров.

— Мне… Я не могу… — пытается, что-то сказать Лиза, но я продолжаю крепко ее держать.

Песчаный ветер утихает. И завалы снова начинают расчищать. Я убираю плащ. И вижу, что Лиза продолжает рыдать. И уже навзрыд.

— Чертов мир! Чертов ты! Ты никогда не ответишь мне взаимностью… — кричит на меня она и бьет в грудь.

Но я не могу ей снова ничего ответить. И стараюсь не слушать ее больные моему слуху слова. Но стуки ее кулаков по грудной клетке все усиливаются.

— Черт тебя подери, Рид!

Но в моих глазах она видит пустоту. Словно песчаный ветер стер их уже до дыр. И остались только белые зрачки. Цвет поблек. Был не живым.

— Черт тебя подери… Рид…

Силы ее иссякают и стуки прекращаются. Но их ощущение все еще остается. Словно кто-то продолбил насквозь мою грудную клетку и начал вырывать с хрустом ребра. Я надеялся, что новый рассвет мы увидим на новом месте. Нежели тут. И тот «Дом», который я увидел, когда сбежал от них вчера, был бы «Нашим Домом».

Мухи летали вокруг. От них клокотали нервы. Мы и забыли приятные нам запахи. Ведь вокруг была лишь гниль. Внизу была лишь гниль. И черви доедали ее, и озверевшие дворняги, и звери, и мерзость, что выжила после атомного дождя, пролившегося на весь город, который смывал и разъедал тела и всех вокруг. И лишь люди в домах, спрятавшись в глубоких подвалах, смогли выжить. Хоть и вонь впитывалась в землю и тот крик. Тот крик, что рвал уши. Словно ты был на этой чертовой улицы, и твое тело медленно кусками отрывалось и смывалось в дождевые стоки. Чертовы войны довели нас до бескрайности, что не было различия, где бы возвышался ядерный гриб. И эти дожди пошли. Они хлынули невзначай и, лишь посмотрев в окно, мы увидели ту непостижимую боль, что испытали люди.

— Прости меня… — снова обнимает Лиза. — Я опять сорвалась…

И эти фразы мягко легли на душе и успокоили мое колотящееся сердце.

— Завал расчищен! Отправляемся в путь! Рид, нам надо идти дальше? — раздается голос.

— Да! Нужно дойти до тупика и свернуть на право, до красной крыши офисного здания… — отвечаю я незамедлительно.

Люди слушаются меня и идут дальше, перекидывая помостья, сбитые из досок, через крыши. И хорошо, что строения были построены так близко. Единственный плюс от процветающего в стройках города. Разрешения давали всем. И все битком строили, как попало, рядом, стена к стене, и лишь метр разделял их. Я помогаю Лизе встать, но ее ноги так слабы, что мне приходится ее нести на руках.

— Ты мой гигант… — отвечает она и улыбается.

Но усталость ее одолевает, и она каждую минуту пытается закрыть глаза.

— Закрой глаза, Лиз! Не бойся! Я не отпущу тебя! — крепко прижимая ее к себе, успокаиваю я.

Лиза закрывает глаза. Она не волнуется никак, словно понимает и доверяет мне свою жизнь. Ее сердце раздается у меня в ушах. Люди поторапливаются вокруг. И пробираясь дальше, они кучкуются в группы. И правильно делают. Одним выжить в нынешнем мире не так уж и просто. Солнце палит в глаза. Слепит. Словно мало песка? И так глаза разъедает радиация в воздухе. И тут это солнце. Нагревает и нагревает. Словно хочет больше трупов на крышах! Озоновый слой, скорее всего, весь в дырах. Как люди, идущие впереди меня шутят про него, как «колготки у шлюхи», такие же порванные после долгих обтираний и замызганные грязью. Чертов Дэн, он вечно так шутит! Забавляет публику своими пошлыми, а иногда хамскими анекдотами! Но такой уж Дэн! Рос без матери, его дом был рядом с моим! Часто пересекались в детстве, но потом… А что потом? Апокалипсис нас и встретил!

Солнце продолжало пришкваривать ботинки к гудрону на крыше. Им часто заливали дыры. А потом и вовсе залили везде. Крыша местной школы, в которой я учился когда-то, была сплошь в замазанных таких дырах.