Бесплатный фрагмент - Последний Страж

Глава 1

Когда он только увидел издалека этот дом на холме, с мезонином, гордо возвышающимся над вторым этажом, то сначала был поражен его величием, но затем, по мере приближения, начал замечать следы, что оставило на нем время, и признаки запустения в округе. Войдя внутрь, он обнаружил только пыль да паутину и сразу подумал: «Что-то здесь не так». И как же он оказался прав…

Он зашел в первую попавшуюся комнату, пропахшую сыростью, и обнаружил в потрепанном кресле женщину, укутанную в накидку предыдущего Стража. Она сидела не шевелясь, повернув голову в сторону полуразбитого окна; из-под накидки торчал подол темного платья, обшитого золотыми нитями. «Интересно, сколько времени она провела здесь вот так?» — подумал он, но точно знал, что никто никогда не даст ответа, потому что в этом доме больше никто не жил, кроме хозяйки да крыс, шебуршащих по углам. Он аккуратно приблизился к сидящей женщине и наконец ее рассмотрел. Темные волосы, собранные в изящную прическу на старинный манер, обрамляли бледную кожу, а остекленевшие светло-голубые глаза совершенно не моргая смотрели вперед. «Она не может быть мертвой, иначе меня бы сюда не прислали…» — Он был крайне озадачен.

— Надо же, к нам пожаловал кто-то живой! — раздался пробирающий до дрожи женский голос у него за спиной.

Страж резко развернулся и окинул взглядом говорившую. Это была среднего роста женщина с темными волосами, которые уже тронула седина. Холодный взгляд серых глаз в сеточке морщин не сулил ничего хорошего незваному гостю. И хотя Страж силился получше рассмотреть ее лицо, но никак не мог — как будто тень дверного проема, на косяк которого она небрежно оперлась плечом, не давала разглядеть его как следует.

— Кто ты и зачем сюда пришел? — медленно проговорила женщина.

Страж обратил внимание, что, в отличие от сидевшей в кресле, ее волосы небрежно собраны в косицу, отброшенную на одно плечо, да и одета она в какие-то обноски, сшитые между собой кое-как. Однако он решил попытать удачу:

— Я тот, кого ты так долго ждала.

— Я уже много лет никого не жду, — сухо ответила женщина и с пренебрежением добавила: — Уходи.

— И все же… Я здесь, чтобы служить тебе! — Страж старался вложить в эти слова как можно больше дружелюбия, но…

— Проваливай.

Страж не ожидал такого холодного приема. По правилам, установленным много веков назад, Госпожа должна была встретить его в теплом и светлом доме, обрадоваться гостю и узнать последние новости о Светлом Господине, поскольку именно он назначал своей дорогой супруге Стражей, что были обязаны оберегать ее и скрашивать досуг, пока он в походе. Однако, судя по тому, что видел Страж, никакая Госпожа его не ждала. Более того, начинало казаться, что и Доброй-то ее зовут, чтобы не привлечь большей беды на свою голову.

Но и об этом предупреждал его Светлый Господин. Он говорил с восхищением и принятием, что женушка его обладает незаурядным умом и непростым характером. Однако умолчал он о том, скольких Стражей она успела извести за эти годы. Про этот печальный факт Стражу сообщили проводники, обозвав ее дьяволицей в человеческом обличие. Но он все равно не отказался и направился к ней на службу, потому что ему было любопытно — так ли страшна эта дьяволица и настолько ли она прекрасна, раз Светлый Господин готов ради нее на все?

А сейчас, стоя в комнате между двумя женщинами, Страж думал о том, кто из них на самом деле та самая Добрая Госпожа и дьяволица во плоти.

— А скажи-ка мне тогда, что ты здесь делаешь, если не ждешь меня? — И он снова попытался разглядеть ее, но все было тщетно.

— Присматриваю за садом.

— Но разве здесь нет знаменитых призрачных слуг?

— Нет. Только крысы и пауки.

— Серьезно?

— Да.

— Тогда где же Добрая Госпожа? Ведь она ждет своего супруга!

— Не дождалась. — Женщина кивнула в сторону кресла.

— Да, но если это так, то зачем тебе следить за садом?

— Всем нужны лекарственные травы, не пропадать же добру.

Определенно, эта женщина что-то скрывала о своем происхождении, но хозяйкой дома ее нельзя было назвать. Страж немного поколебался, обдумывая следующий вопрос, но она его опередила:

— Еще узнать что-то хочешь?

— Нет, кажется, я все услышал. Что ж, раз она не дождалась… Мне придется сообщить ее супругу незамедлительно.

— И отправиться в еще какую-то забытую всеми даль? — В голосе женщины послышалась усмешка. — Ты можешь пересечь черту в лесу и стать совершенно свободным.

— Интересное предложение. Проводишь меня до нее?

— Нет, — сказала женщина и, прежде чем Страж успел что-либо ответить, добавила: — Здесь недалеко, если идти по прямой от главного входа. А я вижу тебя в первый раз, мало ли кто ты такой на самом деле.

«Что тут скажешь… Хитра», — отметил Страж и снова повернулся к окну. Было что-то не то в облике женщины в кресле… Как будто она никогда не была живой. Неужто Князь Северных земель и правда заключил брак с дьяволицей и тем самым пленил ее? Что будет, если сейчас дотронуться до ее лица? Случится ли что-то плохое? Однако предыдущий Страж укрыл ее накидкой, значит, хотел, чтобы она пришла в себя и набралась сил. Вот только когда это произошло? Один вопрос тянул за собой другой, и Страж совсем в них запутался, но вот за его спиной прозвучало:

— Уходи. Скоро стемнеет, а тебе идти через лес. — В голосе женщины была угроза.

— Что ж, тогда переночую тут, а завтра уже пойду, — невозмутимо ответил Страж.

— Дело твое, но если потеряешь много времени — пеняй на себя.

После этих слов женщина удалилась.

Когда Страж остался один, то попытался развести огонь в камине, но это оказалось совершенно бесполезно: дрова отсырели. Тогда он решил пройтись по первому этажу и поискать более теплую комнату для ночевки, но весь дом находился в упадке и разрухе, а какие-то комнаты вообще стояли запертыми. В одном та пожилая женщина была права — кругом Страж встречал только полчища пауков да крыс.

Обойдя весь первый этаж и частично второй, Страж убедился, что жить здесь совершенно невозможно: некогда красивый особняк, возвышающийся на холме, был готов развалиться, словно карточный домик, при любой удобной возможности. Из окна кухни Страж увидел сад, не менее запущенный, чем дом, а затем вышел наружу через черный ход и прошелся по нему. Как он и предполагал — никаких грядок с целебными травами тут и в помине не было. А значит, оставался открытым вопрос, кем является та пожилая женщина. Что, если это дьяволица, Добрая Госпожа, пытается провести его вокруг пальца? Подумав об этом, он твердо решил вернуться в дом и провести там столько ночей, сколько потребуется, чтобы узнать правду.

После заката особняк ожил: его обитатели зашуршали по старым половицам и углам. Ветер задувал во все щели и мешал спать. Кресло, в котором сидела Госпожа, начало поскрипывать, тихонько качая свою ношу, словно колыбель.

Стражу было неуютно и голодно, но он твердо решил докопаться до сути. После пары часов какого-никакого сна, что он провел, свернувшись на полу, он понял, что мерзнет. Холод пробирал до самых костей, крысы сновали вокруг, а скрип кресла и завывания ветра казались совершенно невыносимы. Он осмелился снять с Госпожи накидку предыдущего Стража и, завернувшись в нее, начал отогреваться. Он вновь прилег на пол, надеясь вскоре заснуть. Но меж тем ему показалось, что кто-то бродит за его спиной по комнате.

Эти шаги… Они не принадлежали человеку и уж тем более были слишком громкими для крыс. Страж несколько раз обернулся, чтобы рассмотреть грызунов, но никого не увидел, и от этого звуки казались еще более зловещими… «И ведь так будет каждую ночь, если я решу тут остаться… Или еще хуже», — подумал Страж и вздохнул. Как будто у него теперь был выбор! Хотя, с другой стороны, если он покинет владения Доброй Госпожи с рассветом и пересечет черту, то окажется среди смертных и никто никогда не узнает, что он был тут и не смог справиться с заданием. Тем более, если Добрая Госпожа погибла, а ее супруг об этом даже не догадывается. И кем же была та женщина, что так настойчиво спроваживала его? Навряд ли у Госпожи есть друзья среди соседей — многие боятся ее до смерти из-за слухов и скверного характера.

В своих раздумьях Страж не заметил, как прошли последние ночные часы и дом погрузился в предрассветную тишину. Он наконец-то начал засыпать, отложив принятие решения на потом. Но стоило сну захватить его в плен, как дом снова ожил! Нет, в таком состоянии точно никто не оставил бы свое жилище, значит, хозяйки нет уже довольно давно, подумал Страж. И тут вдруг почувствовал, что кто-то в упор смотрит на него…

Он медленно открыл глаза и увидел, что над ним склонилась та самая женщина из кресла. Ее глаза светились бледно-голубыми огоньками, рот был хищно раскрыт, а пальцы тянулись к нему. Страж рывком откатился в сторону и поднялся, чтобы лучше рассмотреть нападавшую. Женщина выпрямилась и вновь потянула к нему свои руки, на этот раз демонстрируя когти. Ее лицо, бывшее прекрасным при дневном свете, изменилось до неузнаваемости сейчас: клыки стали более острыми, кожа потрескалась на скулах и свисала лоскутами. Теперь Страж не сомневался, что те, кто называл ее Доброй Госпожой, либо имели плохое чувство юмора, либо действительно столкнулись с этим существом и скорее всего, повторной встречи не желали.

Она начала приближаться к Стражу, скрежеща зумами от нетерпения. Сначала он кинулся к окну, рассчитывая выбить его окончательно и выпрыгнуть из него, но, оказавшись рядом, заметил около кресла-качалки посох, заостренный книзу. Схватив его, он устремился на Добрую Госпожу и проткнул ее насквозь. Та лишь издала легкий скулящий звук, но, не проронив ни капли крови, замерла на посохе.

Что ж, Добрая Госпожа оказалась нечистью. И он ее убил. Понимая, что он уже натворил и как подло поступил по отношению к Светлому Господину, Страж решил, что пересечь черту и отправиться жить к смертным по совету той пожилой женщины, пожалуй, будет наилучшим выбором.

Поэтому сразу после того, как он наспех закопал останки Госпожи в саду, завернув в накидку, отправился через лес к черте. Он удивился, как быстро дорога вывела его к нужному месту, вот только пересекать границу ему не хотелось. Он задумался, что если все же сделает это, то и идти-то ему особо и некуда будет — дом находится так далеко, что и дороги-то не вспомнить. Светлый Господин ждет от него исполнения поручения, поэтому, если он явится с признанием, что убил Госпожу, скорее всего, никто его не помилует. Но настолько ли хотелось Стражу жить, чтобы пересечь черту и начать все сначала? Он посмотрел в задумчивости на небо. Возможно, если бы сегодня ночью его убила Госпожа, ему было бы намного проще, поскольку не пришлось бы выбирать. Но раз он оказался сильнее, с этим уже ничего не поделаешь.

Страж заколебался, а затем решил вернуться в дом. Раз все равно не помнишь дорогу к родному дому, то какая разница, где умирать? А особняк Доброй Госпожи наверняка скоро будет кишеть другой прожорливой нечистью, способной рано или поздно с ним расправиться. «В крайнем случае, я умру от голода, и полчища местных крыс устроят пиршество на моих останках», — попробовал он развеселить сам себя, ухмыльнулся и повернул обратно.

Дом изменился: если вчера он был устрашающе неуютным, то сегодня казался погруженным в глубокую печаль. Страж с подозрением осмотрел комнату, в которой одолел скрежещущую зубами Госпожу. К счастью, ничего особенного, так что он отправился в сад на поиски хоть чего-то съедобного. Но если отсутствие лекарственных трав, о которых говорила женщина, его особо не опечалило, то вот то, что там не было ни одного живого плодового дерева… Побродив между голых яблонь и слив, Страж обнаружил только пересохший колодец. Расстроившись, он начал думать о силках для крыс, но прежде решил осмотреть другую часть леса, через которую в итоге не пошел к черте.

Там он наткнулся на небольшое семейное кладбище с покосившимися надгробиями. «Интересно, куда она девала тела Стражей? Может быть, поедала?» — задумался он. Но, как-никак, прошлой ночью он убил дьяволицу, а значит, эта тайна останется нераскрытой. Потом он подумал, что если в саду и правда росли целебные травы, то теперь они станут совершенно непригодными — не стоило хоронить нечисть не на кладбище.

— М-да-а-а, некрасиво вышло, — зачем-то вслух сказал Страж.

Дорога совершенно не хотела выводить его обратно к дому и все время петляла по какой-то непроходимой чаще. Страж этому даже немного порадовался. «Интересно, если бы я захотел сейчас покинуть это место, мне бы сильнее повезло с поиском пути?» — хмыкнул он себе под нос.

Но, походив по лесу и изрядно устав, он наткнулся на болотце и, пожертвовав некоторое количество крови полчищу местных комаров, все-таки выбрался к дому. Тот все также хранил на себе тень печали по утерянной Госпоже и выражал абсолютную готовность рассыпаться пеплом вслед за ней.

Страж сел на крыльцо и задумался о том, что будет делать дальше. Он не ел уже сутки и так и не раздобыл никакой еды. Воды во фляге еще немного оставалось, но, скорее всего, хватит лишь до завтра. С другой стороны, раз уж он решил умереть, то не было и смысла беспокоиться об этом. Вот только инстинкт самосохранения и сжимающийся от голода желудок сдаваться не планировали. Страж не заметил, как за этими мыслями заснул на крыльце, а когда открыл глаза, то ему стало понятно, что если он все-таки хочет пересечь черту и отправиться в мир смертных, то это придется перенести на завтра — солнце уже наполовину закатилось за горизонт.

Страж снова вспомнил о вчерашней пожилой женщине. Интересно, приходила ли она сегодня, пока он бродил по лесу? Кто же она вообще такая? А главное — живая ли смертная или нет? «Конечно, смертная, я же сразу это понял, — ответил сам себе Страж. — Она как будто вообще не из этих мест».

Он вернулся в дом. Без Госпожи ночь выдалась бы спокойной, если бы крысы не решили, что охота на еще живого Стража — отличное развлечение. К сожалению, их нельзя было отпугнуть, демонстративно заколов одну из них, поэтому сомкнуть глаз он больше так и не смог.

Однако самое опасное вновь случилось в предрассветный час — густой туман окружил дом и даже без стеснения проник в комнату сквозь полуразбитое окно. И, конечно же, с ним пришла и нечисть. Заползти в дом твари побоялись, видимо, не зная о судьбе хозяйки, но настойчиво скреблись в дверь и завывали под окнами. Страж понимал, что если хоть чуть-чуть шелохнется, то желания напасть у незваных гостей прибавится, а страх, наоборот, уменьшится, поэтому старался даже не дышать слишком шумно. Но ради этого ему пришлось терпеть снующих по всему телу крыс. Парочка даже укусила его, но он сумел не издать ни звука и не шевельнуться… Почти не шевельнуться. Однако запах крови только раззадорил нечисть за окном.

Оставалось только надеяться… Но вот на что? На то, что непрошеные гости не осмелятся просочиться в ветхий дом или что человечина внезапно на вкус им совершенно неприятна? Страж решил не раздумывать над этими вопросами и не относится к сложившейся ситуации слишком серьезно. Раз он все равно собрался умереть, то какой смысл лежать внутри и ждать? Поэтому он встал и направился к выходу, однако не смог пройти и десятка шагов, как ноги перестали его слушаться, и он рухнул в набежавший туман. Больно ударившись об пол, он попытался подняться, опершись на руки, но, увы, и те его предали. Скорее всего, туман, в котором прятались твари, мог обездвиживать их жертвы. Поэтому Страж довольно быстро прекратил что-то предпринять и принялся ждать своей участи. «Радует то, что никаких неоконченных дел у меня не осталось. А после смерти ничего уже и не будет» — последнее, о чем он подумал, прежде чем вырубиться.

***

— Мне интересно, как долго ты тут будешь валяться? — выдернул его из забытья знакомый холодный голос.

Открыв глаза, Страж понял, что все еще вроде бы жив, что тело замерзло и затекло, а его странная знакомая с отчуждением и высокомерием смотрит на него сверху вниз. И хотя он чувствовал ее взгляд, все, что он мог рассмотреть с пола, были острые носы ее изношенных сапог.

— А ты каждый день сюда ходишь? — спросил он, пытаясь хоть как-то начать шевелиться.

— Нет. По необходимости.

— Хорошо, тогда знай — в первую ночь Госпожа напала на меня, и я ее заколол. Теперь ее останки закопаны в саду. Поэтому, если правда ходишь сюда за травами, боюсь, в этом больше нет смысла.

— Спасибо, что сообщил. — По ее равнодушному тону нельзя было понять, было ли ей вообще дело до целебных трав.

Страж увидел, как она развернулась и направилась к выходу.

— Стой! Прошу… — К этому моменту он убедился, что без посторонней помощи точно не сможет встать на ноги.

— Чего тебе? — Она остановилась, но не обернулась. Даже столь короткая фраза была произнесена довольно резким голосом, будто бы эта женщина только что сделала невероятное усилие.

— Помоги подняться, пожалуйста, — стараясь не выдать раздражения, ответил Страж.

Он увидел, как ее сапоги снова стали приближаться к нему, но, прежде чем наклониться к нему, она спросила:

— Что с тобой?

— Кажется, я надышался ядовитым туманом, — отозвался Страж.

И тут сообразил, что, вообще-то, по тону его собеседницы было совершенно не ясно, станет ли она помогать ему, и, что немаловажно, сможет ли? К тому же, он буквально не видел ничего, кроме ее сапог, а они точно ответов дать не могли.

— Туманом? — В ее вопросе скорее звучало неодобрение, нежели любопытство.

Страж понял, что вряд ли сможет ответить ей сразу, не нагрубив. Но, с другой стороны, даже если она бросит его лежать тут на полу, он все равно не продержится долго, поэтому и жалеть не будет, если вдруг его странная знакомая не станет помогать.

— Да, рано утром на землю сошел туман, я им надышался и упал. Сейчас не могу пошевелиться.

— Понятно, — сухо ответила женщина.

«И это все, что ты можешь сказать?!» — Страж насупился. И тут почувствовал сначала, как носки сапог ударили его под ребра, а затем — что его перевернули. Теперь они с женщиной злобно смотрели друг на друга. Так прошло несколько минут, пока он наконец не выдержал.

— Так будешь помогать или нет? — резко спросил Страж и тут же осекся.

— Я уже пыталась тебе помочь, сказав: «Проваливай», — не менее резко ответила женщина. — А теперь придется несколько дней возиться с тобой. К тому же, ты здоровенная детина, и одной мне тебя не поднять.

— Ах, вот как! То есть, выгоняя меня из чужого дома, ты хотела помочь? Да кто ты вообще такая?! — Он больше не старался скрывать свой гнев. Зачем, если она даже не пыталась быть приветливой с первой минуты их встречи?

— Могу задать тебе тот же самый вопрос, — холодно парировала она.

— Между прочим, я сразу представился! Я Страж Доброй Госпожи, направленный от ее супруга, Светлого Господина.

— Ты о той Госпоже, которую своими же руками убил и закопал? — ехидно прозвучало в ответ.

— Да.

— И почему же после этого ты остался здесь, а не вернулся к своему Господину? Или, например, не пересек черту? — Пожалуй, никто другой на памяти Стража так не умел так больно резать словами.

— Потому что мне некуда идти. Я не помню дорогу домой, да и лес меня не выпустил.

Женщина презрительно хмыкнула.

— И теперь ты просишь у меня помощи?

— Да. Просто помоги мне подняться. Дальше я сам…

— И что же ты, отравленный, планируешь делать дальше?

— Если ты знаешь, как избавиться от отравления, буду благодарен тебе за помощь. Если нет — приму смерть достойно, став кормом для крыс. — Страж сам не понял, как все эти слова слетели с его губ. Но то была чистая правда — он ни секунды не сомневался, что поступит именно так, как только что сказал.

Женщина задумалась. Она не произнесла ничего колкого в ответ, но еще внимательно смотрела ему в глаза.

— Впрочем, если ты не хочешь мне помогать, то хотя бы укрой — я чертовски замерз. — Он слегка помедлил, а затем добавил: — Пожалуйста.

По лицу женщины тяжело было понять, о чем она думает. Страж сначала силился рассмотреть его, но понял, что оно как будто окутано легкой дымкой. И хотя было не ясно, о чем она сейчас думает, он сразу понял, что решение принято.

— Хорошо, — спокойно сказала она и ушла.

Спустя какое-то время, Страж закрыл глаза и почувствовал, что она укрыла его чем-то с ног до головы.

***

Он не понимал, сколько времени провалялся вот так на полу. Сны его были тяжелыми, а мысли в минуты кратковременного бодрствования путались. Наконец он открыл глаза и понял, что снова может шевелиться. В голове оставались воспоминания о том, как пришел сюда, а значит, он сможет и подняться и уйти, чтобы начать новую жизнь и вернуться домой. Все это время Стража мучил один и тот же сон, в которым он видел себя дома. В сердце щемила тоска, так что, как только он пришел в себя, то сразу подумал: «Пора уходить отсюда».

Откинув часть укутывавшего его полотнища, он сел и огляделся, и понял, что все еще находится в доме Доброй Госпожи, но что-то в нем изменилось. Страж не сразу понял, в чем причина, но затем осознал — было очень тихо. Он не знал, посещала ли его знакомая или нет, пока он лежал в беспамятстве, но был рад, что сейчас проснулся один. Сквозь окна лился солнечный свет, веяло теплом, похоже, стояло утро, — а значит, ничто не будет мешать его пути за черту.

На удивление, он легко поднялся, как будто проспал несколько дней и они прибавили ему сил и легкости, положил укрывавшую его накидку в кресло Госпожи и вышел из дома.

В этот раз он очень легко нашел нужную тропу в лесу, как будто бы делал это сотни раз, и направился по ней к черте. Казалось, что лес не таит в себе никакой опасности, что не живут в нем те странные существа, приходящие с отравленным туманом. И никакой неживой Доброй Госпожи не было в этом покинутом всеми особняке… Страж шагал вперед, шурша опавшими листьями. «Как странно, вроде бы я прибыл сюда не так давно, в конце лета, а уже по ощущениям середина осени», — подумал он, но решил не придавать этому особого значения — ведь все самое главное ждало его впереди.

И вот спустя пару часов дороги он наконец вышел к черте. Казалось, еще несколько шагов вперед — и он снова будет среди живых людей, забудет все свои злоключения здесь и отправится домой. Страж замедлил шаг и глубоко вдохнул прохладный воздух. Он испытывал облегчение и радость, однако, чем глубже дышал, тем сильнее пытался вспомнить: зачем он вообще забрался в этот неуютный дом? Что там искал? Неужели не мог пройти мимо по знакомой тропинке и сразу оказаться у черты? Что его так сильно манит сейчас обратно?

Он растерянно посмотрел по сторонам. Вокруг не было ничего, кроме леса. Но он пришел к Доброй Госпоже не из мира смертных, а значит, за чертой ему делать нечего: там нет ни его дома, ни его семьи. И тут он ощутил глубокую печаль, вспомнив, что забыл дорогу домой много лет назад и не знает, живы ли еще его близкие… И были ли они вообще у него. При мысли, что последние несколько часов он верил в то, что кто-то ждет его за чертой, Страж горько вздохнул. Его никто нигде не ждет. Он должен следить за женой Светлого Господина, потому что… наказан.

…Но разве он не убил ее несколько дней назад?..

Воспоминания медленно вернулись к нему. Теперь Страж знал наверняка, что терять ему нечего и что он пообещал кое-кому пир на своих останках. Поэтому, бросив последний взгляд на черту, отделяющую мир смертных от владений Светлого Господина, он развернулся к ней спиной и побрел обратно к дому.

***

Страж снова сидел на крыльце, наблюдая, как солнце потихоньку закатывается за горизонт. И тут почувствовал на себе знакомый холодный взгляд.

— Я хотел уйти, правда. Но решил, что невежливо будет не поблагодарить тебя, — медленно произнес он.

— И только поэтому вернулся? — Холод в голосе странной женщины пронизывал насквозь.

— Да. А еще потому, что мне некуда идти и нечего делать за чертой. Тем более, я же пообещал местным крысам пир на своих останках.

— Вот как. А нечисти с болот ты ничего случайно не обещал? — В ее голосе послышалась усмешка.

— Не уверен, что их покой я нарушил сильнее, чем твой, Добрая Госпожа. — На этой фразе он обернулся и посмотрел на нее.

Она стояла, облокотившись на косяк двери. Выражение ее лица, кажется, всегда оставалось непроницаемым — в сумерках нельзя было сказать с уверенностью, ощутим был лишь острый взгляд серых глаз. Но Стражу почудилось, что внешне она несколько изменилась: как будто бы стала намного моложе и чуть выше, а волосы ее посветлели.

— Ты убил ее в первую ночь. Сам ведь сказал.

— Да, но сейчас я уже не думаю, что то была Госпожа. Мне кажется странным, что мой господин женился на нечисти… Да и ты по какой-то причине все еще тут.

— Твой господин сам та еще нечисть, — сухо ответила она. — Но раз уходить отсюда не собираешься, то и мне жить не мешай.

— Я сделаю все возможное. И первым будет починка окон, — улыбнулся Страж

— Э, нет. Сначала ты откопаешь то, что зарыл в моем саду. Затем прогонишь тех мерзавцев с болот. И если после этого останешься цел, то я подумаю насчет окон.

— Скажи, как я могу к тебе обращаться по имени?

— В том аду, что мы оказались, имена значения не имеют.

Стражу показалось, что в глубине холодных серых глаз блеснули озорные огоньки, хотя при этом женщина совершенно не пыталась смягчить голос. Но даже так он почувствовал надежду. «Кажется, у меня появился новый дом», — подумал он.

***

— Эй, аккуратнее! — раздался певучий голос Линь за спиной Стража. — Если ты хочешь отпугнуть болотников огнем, надо позаботиться о том, чтобы не спалить весь лес.

— С чего ты взяла, что я хочу поступить именно так? — удивился Страж.

Он откопал Линь в саду несколько недель назад, и с тех пор эта немертвая постоянно следовала за ним. А если быть точнее — следовала за ним повсюду и неустанно болтала обо всем на свете, изрядно раздражая. С другой стороны, она была намного приветливее настоящей хозяйки дома, которую, к слову, Страж не видел с тех пор, как получил задание. И хотя он попытался узнать у Линь, где та пропадает, немертвая лишь развела руками и впервые не нашлась с ответом. Но затем не удержалась и добавила:

— Она никогда не рассказывает о своих планах, только дает поручения. А учитывая то, что последние две недели я провела в земле, то тем более ничего не могу знать! — Иногда голос Линь немного поскрипывал, напоминая ненастроенный музыкальный инструмент. — Но я уверена, она не будет против, если я присмотрю за тобой и немного помогу. В конце концов, от этих болотников у многих мороз по коже.

— У тебя-то откуда может быть мороз по коже? — усмехнулся Страж.

— Вообще-то, это грубо! То, что я неживая, не делает меня бесчувственной! — Было слышно, как она фыркает. — К тому же, если со мной что-то случится, то Госпожа тебе устроит! Я видела такое уже несколько раз!

И Линь пустилась в рассказ о том, как однажды один нерадивый Страж пытался ошпарить ее кипятком. Он уже практически сумел окунуть ее прекрасное лицо в чан, как вдруг Госпожа появилась из ниоткуда, ударила его чем-то тяжелым по голове и самого сварила в том чану.

— Суп тогда получился просто объедение! Впрочем, у нашей Госпожи к этому талант — может приготовить отличное блюдо из совершенно непригодных ингредиентов. И любой яд нейтрализовать! — радостно закончила она.

— Разве Госпожа может калечить своих Стражей?

— Конечно! Я вообще не знаю, чего не может сделать хозяйка на своих землях!

— Ну, разве что изгнать болотников, — ухмыльнулся Страж.

— Это другое, — уверенно парировала Линь. — Ты сам их разбудил, сам должен и прогнать. Иначе они от тебя не отстанут, пока не изведут.

— Странно, тебя я сам закопал, но ты все еще тут! — не удержался Страж.

— Потому что кто-то же должен за тобой присматривать! — решительно выдала Линь.

«Но хотя бы не обдала меня ледяным молчанием», — подумал Страж и остановился. Сейчас он предпринимал очередную вылазку к болоту по поручению «Прогнать неживых паршивцев». Все дело было в том, что болотники портили клумбы Госпожи и мешали всем спать — так объясняла причину, по которой ему дали это задание, Линь. Тем не менее, стоило самой Госпоже один раз с ними столкнуться в саду, как нарушители порядка сами внезапно исчезли на несколько дней, пока Страж случайно не поранился, рубя заросли кустов. Как пояснила Линь, болотники обожают человечину и, коль уж учуяли однажды запах крови, то так и будут охотиться за тем, кто ее пролил.

— Конечно же, если бы Госпожа захотела, она бы еще в первую ночь поставила их на место! Но, боюсь, она не считает тебя чем-то значимым, вот и поручила это дело тебе.

— Вот как? А кого она вообще считает значимым, кроме себя и Господина?

— Что ты сейчас сказал? — Линь, казалось, вот-вот потеряет сознание от возмущения. — Она, вообще-то, дорожит мной!

— Именно поэтому вы постоянно порознь? И да… Сколько дней ты там пролежала в земле, пока я тебя не откопал?

— Это не имеет значения! Госпожа очень занята. Когда у нее выдается свободное время, мы всегда проводим его вместе и… — Линь резко замолчала.

Страж не заметил, как блеснули бледно-голубые глаза его неживой спутницы, но почувствовал, что их окружили.

Болотники смотрели на них со всех сторон, раскрыв рты. В их мутных глазах горело пламя голода. Они довольно быстро сомкнули вокруг жертв кольцо, но приближаться дальше не торопились, оценивая возможную опасность.

— Чего же ты ждешь, бестолковый? — В голосе Линь звучала паника — Разжигай уже огонь!

— А как же аккуратность в лесу? — Он не мог удержаться от подколки.

Он все еще не совсем понимал, что испытывает к своей новой знакомой с ее детской наивностью, но не мог не съязвить в отместку непроницаемо холодной Госпоже. И, как это уже неоднократно происходило, Линь проигнорировала его выпад — вместо этого сама поспешно подожгла первый факел.

Болотники учуяли в ней немертвую и начали вытеснять из круга. Линь попыталась передать факел Стражу, но безуспешно: чем ближе к ним были болотники, тем гуще становился и туман вокруг. Страж запалил свой факел, но, похоже, даже с ним он не представлял угрозы нечисти. «И что теперь ты с этим будешь делать? — мелькнула мысль в его голове. — Как ни крути, но от Линь мало толку, она сама их боится, словно вторую смерть… Поэтому эти черти либо тебя схватят сами, либо подождут, пока туман вновь парализует тебя. Или пока ты не оступишься и не начнешь тонуть в болоте». Он вздохнул. Что ж, видимо, крысам в особняке придется ждать косточек какого-то другого Стража…

«Но почему в тот раз она помогла мне? — подумал он, все же подпалив пару сунувшихся совсем нагло болотников. — Раньше она всячески отталкивала меня, прогоняла из дома, игнорировала. Зачем же тогда спасла меня?»

Холодные руки схватили его за ноги, предплечья, туловище — сначала одна пара, потом ещё и еще, — сильнее запахло болотной гнилью. Из-за тумана Страж не понимал, где находится Линь, не слышал ее голоса, но все еще мог отбиваться, несмотря на то, что надышался разлитым в воздухе ядом. И тут он кое-что вспомнил.

— Помоги мне! — прокричал он что есть мочи. — Прошу, передай ей, что мне нужна помощь!

Он не был уверен, что это подействует. Как и не был уверен в том, что его хоть кто-то услышал. Но вот в тумане мелькнул огонек — сначала далеко, секунду спустя чуть ближе, ближе… Болотники уже повалили его на топкую землю, стоявшие рядом особи зашипели на не менее голодных сородичей, пытающихся прорваться сквозь них к его телу. Кровавый пир должен был вот-вот начаться…

— Прочь! — прозвучало в воздухе вместе со свистом хлыста.

Кажется, часть болотников схлынула, решив больше не претендовать на свежую человечину. Еще какая-то завыла от боли.

— Я же сказала: «Прочь»! — Удары хлыстом снова посыпались на нечисть.

Туман таял от света ее фонаря, а сама она уже стояла совсем рядом со Стражем. Он видел, как болотники оскалились на Госпожу, но та ударила ближайшего к ним своим сапогом, затем воздух рассек хлыст, нечисть завизжала и рассыпалась в разные стороны.

— Подымайся уже, — равнодушно произнесла Госпожа.

— Я не могу.

— С чего бы?

— Их туман… Я снова отравлен.

Она посмотрела на него сверху вниз, не скрывая издевки.

— Серьезно? — спросила она и, не дав ему ничего ответить, тут же с размаху ударила сапогом под ребра.

Боль пронзила все его тело, но вместе с тем Страж понял, что может шевелиться. Как только сбившееся от боли дыхание восстановилось, он поднялся и последовал за Госпожой. Она же отыскала замершую от страха Линь и, аккуратно погладив ее по щеке, произнесла:

— Все хорошо. Пойдем-ка домой, хватит по лесу шастать. Тем более, уже чай готов.

Линь, тут же оживившись, радостно закивала. Так они и вернулись к особняку: впереди освещавший дорогу фонарь, затем — две женщины и замыкающий шествие Страж. Когда они миновали опушку и вышли в сад, он подумал, что сегодня и правда произошло две странных вещи: во-первых, Госпожа пришла на зов о помощи, а во-вторых, оказалось, что иногда она умеет говорить ласково.

***

После того, как Страж выполнил часть заданий Госпожи, ему стало намного уютнее жить в ее доме. Казалось, в доме стало теплее, а может быть, дело было в том, что все стекла в окнах сами по себе вдруг оказались целы и невредимы, когда они вернулись с болот. В комнате, в которой он обитал с самой первой ночи и которую даже стал про себя называть своей, чудесным образом возникла кровать. Что же касается крыс, то и они бесследно исчезли, хоть он и не знал, как именно это произошло, и больше не скрипели половицами по ночам.

День сменял день, а он не знал, что ему делать дальше — Госпожа не появлялась, зато Линь то не давала ему прохода со своими историями, то тоже таинственно исчезала. Впрочем, на все это он точно не жаловался, поскольку благодаря Линь узнал о многих обычаях Восточных земель, откуда она была родом. Единственное, чего он не смог понять — все ли немертвые как будто бесконечно воспроизводят воспоминания о своем прошлом или они замирают в их памяти после смерти, а спросить так и не решался.

Одним утром его разбудили непонятные звуки, доносящиеся снаружи. Страж выглянул на крыльцо и увидел на тропинке рядом с домом странную картину: к дому подкатила полностью набитая овощами и зеленью повозка, запряженная пугалом, а управляла им какая-то старая карга.

Не успел Страж как следует разглядеть гостей, как мимо пронеслась Линь, радостно приветствуя старуху. Она что-то восторженно кричала про крендельки и сетовала, что тетушка давно их не навещала. Страж невольно попятился вглубь дома, но замер, ощутив спиной присутствие хозяйки. Ему не надо было оборачиваться, чтобы знать, с каким выражением лица она сейчас смотрит на него.

— Не стой на проходе, — как всегда холодно произнесла она. — И давай уже выходи.

— Не то чтобы я хотел… — начал он, но все равно повиновался.

— А кто, по-твоему, должен таскать припасы в погреб? — фыркнула хозяйка и направилась к телеге, обойдя его.

Когда они подошли, старая карга расплылась в притворной улыбке, а Страж заметил, что она еще и одноглаза. Рядом с ней грызла кренделек довольная Линь.

— Тетушка Тилли, а нет ли у тебя случайно дамских пальчиков? Я бы очень хотела угостить ими нашего нового Стража!

— Конечно же есть, сладенькая! — слегка в нос проговорила тетушка Тилли и протянула ему кулек.

— Спасибо, но… — хотел было отказаться Страж, но Линь вцепилась в кулек и радостно запрыгала на месте.

— Как чудесно! Спасибо-спасибо-спасибо!

Затем Линь взглянула на Добрую Госпожу и заулыбалась еще шире. И хотя хозяйка остановилась чуть позади Стража и он не видел ее лица, что-то подсказывало ему, что она сейчас выглядит гораздо добрее и приветливее, чем когда была там, с ним в доме. Он снова подумал о том, что эти две женщины вполне могли бы быть одним целым, иначе как объяснить, что они дополняли друг друга как две половинки? Из потока мыслей его вырвал спокойный голос хозяйки:

— Тетушка Тилли, благодарю за овощи. Мне как раз надо было восполнить запасы.

— Моя дорогая, я всегда знаю, когда мне надо появиться! — Карга подмигнула единственным глазом. — Но я привезла еще и кое-что мясное, если пожелаешь, посмотри.

— Правда? Вам удалось это раздобыть? — Судя по тону, Госпожа была приятно удивлена и заинтересована.

— Да-да! Именно то, что ты просила в прошлый раз.

— И что же я должна в обмен на ваши труды?

— Моя хорошая, это подарок… Если только у тебя случайно не осталось старой метелки для моего дядюшки Джека…

Стражу не понравился тон старой карги, оттолкнуло показное дружелюбие. К тому же, хоть она и говорила с хозяйкой, ее единственный глаз очень внимательно изучал его, как будто бы ей хотелось запомнить каждую мелочь в его облике. Госпожа, похоже, о чем-то крепко задумалась.

— Мне кажется, у меня есть кое-что для Джека, — наконец ровным голосом произнесла она. — Пусть мой Страж перетащит овощи и принесет метлу.

Старая карга довольно заулыбалась и закивала. Хозяйка выбрала необходимые ей овощи, а когда все это было сложено в огромный мешок, Страж взвалил себе на плечи. Когда он развернулся в сторону дома, Госпожа отдала ему приказ:

— Когда отнесешь запасы в погреб, возвращайся с метлой, стоящей около него, — и чуть помедлив, добавила: — Линь, будь добра, проследи за ним.

Страж тащил на своих плечах тяжеленный мешок и слушал, как Линь нараспев нахваливает дамские пальчики тетушки Тилли. Кажется, путь до погреба предстоял бесконечный.

Кое-как преодолев столь сложный маршрут и опустив свою ношу в прохладный погреб, о существовании которого Страж только что узнал, он шагнул к стоящей рядом со входом метелке.

— Нет, ты что! Эту нельзя ни в коем случае! — Удивительным образом Линь говорила громко и вместе с тем так, чтобы с другой стороны дома никто не услышал или хотя бы не понял, в чем проблема. — Как хорошо, что Госпожа попросила меня за тобой присмотреть! Возьми вот эту, правильную!

И она указала на выход, точнее, на виднеющееся в проёме одно из садовых деревьев, которое подпирала какая-то трухлявая палка.

— Но она сама сказала про ту, что около погреба, — напомнил Страж.

— Именно поэтому тебе ее и надо взять. Иначе сам подумай, как Госпожа может разозлиться, если ты неправильно выполнишь ее приказ!

— Что, снова ударит своим сапогом?

— Покромсает на мелкие кусочки, как еще одного нерадивого Стража, но сначала этой же палкой по бокам отходит!

— Я смотрю, она вообще всегда готова нанести своему Стражу всевозможные тяжкие увечья.

— Только в том случае, если он не будет ее слушаться!

Страж решил не испытывать судьбу и взял трухлявую палку. Сильнее угроз Линь его пугала возможность вновь спать в холодной комнате с бегающими повсюду крысами — не хотелось бы, чтобы хозяйка применила к нему эту меру наказания. Когда он вернулся к повозке, то сразу понял, что что-то изменилось — пусть старая карга все так же притворно улыбалась, но вот Госпожа была мрачнее тучи.

— Почему так долго? — Она сказала это так, будто была готова воткнуть в него сотню острых иголок, хотя Страж подозревал, что дело не только в этом.

— Это все из-за меня! — выпалила бегущая следом Линь. — Я запнулась и упала… И подавилась… Ему пришлось меня спасать!

Звучало это очень наивно и неловко, так что Страж едва сдержал улыбку. Госпожа же спросила привычным ровным голосом:

— Вот, значит, как?

— Да! Я такая неловкая, милые дамы, сами знаете! Помните, как я тогда зацепилась платьем за шкаф на твоем дне рождения и чуть не выпала в окно, если бы Э… — И тут Линь сама неожиданно замолкла.

— Что ж, хорошо, что тебе помогли.

— Моя голубка, как замечательно, что ты не пострадала! — слащаво заметила тетушка Тилли. — В общем, будете это брать?

Ее единственный глаз пытливо уставился на Госпожу. Та, помедлив, еще раз заглянула в мешок и лишь потом произнесла:

— Да, это как раз то, что мне нужно.

Она подала знак рукой Стражу, и тот протянул… метелку. Он был крайне удивлен, как незаметно изменился предмет, который он нес в руках. Но разве то была единственная странность, что произошла с ним за последнее время? Ведь не менее удивительным оказалось и то, что пугало допрыгало к нему и, благодарно кивнув, забрало метлу. Через мгновение оно примерило ее на себя и обзавелось роскошной бородой из прутьев.

— О, как чудесно получилось, дядюшка Джек! — радостно провозгласила Линь.

— О, да, моя хорошая! — скрипуче засмеялась карга.

— Определенно, — подытожила Госпожа, беря в руки мешок.

На этом странные гости попрощались с обитателями дома и снова отправились в путь. Линь искренне пожелала им хорошей дороги, а Госпожа молча кивнула на прощание. Страж заметил, что, когда дело касалось Линь, и Госпожа, и тетушка Тилли проявляют искреннюю заинтересованность в ее судьбе и сочувствие, однако в их отношениях друг с другом явно чувствовалось напряжение.

Когда повозка исчезла из виду, хозяйка развернулась и хотела было пойти, таща мешок, но Страж остановил ее:

— Тебе помочь?

Она с недоверием и удивлением посмотрела на него, но затем произнесла:

— Будь добр.

И, вручив ему свою ношу, быстрыми шагами направилась к дому. Страж же слегка помешкал, но потом направился следом.

Глава 2

Он не сразу заметил это, когда вошел внутрь, но затем крайне удивился, что на входе его встретило тепло — в доме явно горел огонь. Страж двинулся в сторону источника света с мешком в руках и, оказавшись около входа на кухню, задержался, прежде чем переступить порог. Ему казалось странным, что Госпожа впервые при нем развела огонь внизу. Наверняка она обычно пользовалась камином в собственных покоях, но ему нельзя было даже думать о том, чтобы подняться выше первого этажа. Таково было одно из правил его пребывания в доме — не ходить там, где обитает Госпожа, без ее приказа, и тогда она его не накажет. Справедливости ради, Страж ни разу не нарушил это правило, и взамен она обеспечила ему вполне сносные условия для жизни.

Он все еще медлил и не переступал порог кухни, поэтому смог услышать обрывки разговора Госпожи и Линь:

— Я же говорила, он совершенно точно смертный. Мы ведь проверили это! — как обычно звонко трещала Линь.

— Я знаю, но смертные не могут так долго здесь существовать, даже с едой из своего мира. Тем более, сама видишь — он околевает, как и я.

— Да, но он не похож ни на кого из нас, и болотники явно пришли на его смертную кровь!

— Я думаю, надо понаблюдать еще… Возможно, он не готов.

— Прошу, давай попробуем, мне кажется, все должно получиться!

Хотя Госпожа говорила привычно холодно, Страж был готов поклясться, что сегодня она находится в хорошем настроении. Сначала он не знал, как это различать, но затем понял, что от настроения Госпожи меняется обстановка во всем доме. Если она в скверном расположении духа, что бывало нередко, дом выглядит как рассыпающийся ветхий сарай, но если что-то пришлось ей по душе и подняло настроение, то и ее жилище кажется более обжитым и уютным. Решив, что не стоит злить хозяйку, Страж затащил мешок на кухню. Стоило ему с шумом войти, как женщины прекратили шептаться, Линь замахала ему руками, указывая место, куда следует положить ношу, сама же, как ни в чем не бывало, начала рассказывать какую-то забавную историю из их с хозяйкой прошлого.

«Удивительно, что даже если хозяйка не смотрит в мою сторону и не обращается ко мне, то все вокруг все равно говорит, как поступить, чтобы она осталась довольна, — заметил Страж про себя. — Или чтобы не разозлить ее еще сильнее». Он посмотрел на Госпожу. Ее светлые волосы снова были собраны в наспех заплетенную косицу, падающую на одно плечо, в правой руке блестел нож, которым она кромсала овощи так, будто бы они нанесли ей кровную обиду. Что ж, в одном Линь была точно права — если бы хозяйка решила расправиться со Стражем с помощью ножа, то шансов на спасение у него точно бы не было. Он готов поклясться, что брал этот нож в руки несколько раз, как и несколько других, не менее тупых и даже местами ржавых, но так и не смог его заточить. Однако в руках хозяйки нож был совершенен в своей остроте и опасности. «Впрочем, чему я удивляюсь? В этом доме все подчинено ее воле, поэтому не будет мне помогать», — вздохнул он.

Линь он в расчет не брал, потому что ей было совершенно не важно, с кем поддерживать беседу. К тому же, он и раньше подозревал, что она следит за ним, чтобы рассказывать обо всем, происходящим с ним, хозяйке. И хотя до этого Страж был уверен, что Госпоже нет до него никакого дела, случайно подслушанный обрывок разговора его удивил.

Страж немного потоптался у камина, а затем уже собирался было уйти, но тут Линь протянула ему дамский пальчик и принялась слезно уговаривать его попробовать. Страж повертел в руках деликатес с острым темным когтем, надеясь выкинуть его, как только покинет кухню, но Линь настаивала на том, чтобы он попробовал его сейчас же и запил чаем, дескать, так вкуснее.

— Только будь осторожен, они иногда царапаются, — не отрываясь от своего занятия, сообщила хозяйка.

Поняв, что не сможет отказаться от не самого приятного на вид угощения, Страж сел за стол и потянулся к чашке, которую для него наполнила Линь. Его рука оказалась рядом с вазочкой, где лежали остальные дамские пальчики. Они подозрительно зашевелились и правда начали нападать на его руку, стараясь впиться когтями. От неожиданности Страж расплескал чай, и капли, что упали на угощение, снова превратили его в безобидное печенье. Он стряхнул тех, кто не отцепился сразу, в кружку и не раздумывая утопил в остатках чая.

— Эй! Кто так поступает с едой?! — осудила Линь — Хорошо, хоть не все испортил! Тетушка Тилли очень редко их нам привозит… А это, между прочим, деликатес!

— Не думал, что эта ползучая гадость такая редкость. Прости.

— К тому же, тебя предупредили! — не унималась Линь — Кто учил тебя портить еду?

Страж не успел ничего возразить ей, поскольку вдруг услышал за спиной холодное хозяйкино:

— Помоги.

Он обернулся и увидел, что она указывает на здоровенный горшок. Страж водрузил его на огонь, а когда обернулся, заметил, что в теплом свечении печи хозяйка выглядит немного иначе: из-за упавших теней ее взгляд как будто слегка смягчился, а едва различимые черты лица казались даже приятными. И слова благодарности, которые она произнесла, звучали более участливо… Страж глянул в сторону Линь и отметил, что и она изменилась: кожа слегка порозовела, каштановые волосы отливали живым блеском, и только бледно-голубые глаза напоминали ему огромные стеклянные бусины.

— Если у вас больше нет распоряжений, то я пойду.

— Ты можешь остаться здесь, пока я готовлю.

Страж сел на скамейку в углу, откинулся к стене и уставился на огонь. По телу впервые за долгое время разлились приятные тепло и спокойствие. Иногда он поглядывал на обитательниц дома, но, как и предполагал, хозяйка сидела к нему спиной, не давая никакой возможности рассмотреть себя, и не меняла положения.

— Ты помнишь, какой сегодня день, Линь? — спросила Госпожа.

— Я… Да, конечно! Разве такое можно забыть? — Линь выглядела немного растерянной, но вовсе не от теплоты в голосе собеседницы.

— Хорошо. Я решила, что мы можем попробовать. Если, конечно, ты готова.

Страж заметил, что Линь замерла перед ответом, очень внимательно вгляделась в лицо Госпожи и лишь затем воскликнула:

— Готова. Да, я точно готова! — Ее голос от волнения немного скрипел, хотя внешне немертвая старалась быть спокойной. Страж с недоумением наблюдал за этой сценой.

— Тогда собирайся, а я принесу украшения.

Линь быстро подскочила и выбежала из кухни. Однако в ее стремительных движениях сквозили страх и неуверенность. Хозяйка же, подождав, когда они останутся вдвоем, обратилась к Стражу:

— Сегодня ты будешь сопровождать Линь в Восточные земли. Ты не должен спускать с нее глаз. Веди себя так, будто служишь ей как мне. — Она медленно направилась к выходу из кухни и около двери вновь посмотрела Стражу в глаза. — Знай, если с ней что-то случится или что-то пойдет не так…

— Ты спустишь с меня шкуру тем самым ножом, что резала овощи, — закончил за нее Страж.

— Да. — Ее губы слегка дрогнули в улыбке. — Но сейчас, будь добр, приведи себя в порядок.

Страж непонимающе посмотрел на Госпожу, но заметил, как она кивнула в сторону висящей на стене кастрюли. Подойдя к ней, Страж вгляделся в блестящее дно как в зеркало и впервые за последнее время увидел себя. Пригладил растрепанные медные волосы без особых надежд, поскольку до длины, когда их можно собрать в хвост, они еще не доросли. Посмотрел на щетину, захватившую щеки, перевел взгляд на глаза, зеленоватые с коричневыми прожилками, и довольно улыбнулся сам себе — все-таки впервые за столько дней увидел живого человека… Затем он заметил рядом с собой табурет с принадлежностями для бритья. Удивленный, он проверил бритву и, убедившись, что она острая, задумчиво вгляделся в отражение. Немного поборовшись с собой, Страж начал освобождать щеки от излишней растительности, оставив лишь тонкую линию по краю. Вновь посмотрел на себя и вздохнул: кажется, он уже давно забыл, как выглядит на самом деле. Сейчас же на него смотрел худощавый мужчина средних лет. Правда, этот мужчина довольно улыбался.

— Одежду найдешь в комнате, — услышал он за своей спиной голос удаляющейся хозяйки.

А вместе с ее уходом померкло и дно кастрюли, в которое смотрелся Страж. Он пожал плечами и направился переодеваться. Не то чтобы найденная им в комнате одежда сильно отличалась от той, что он носил в обычной жизни, разве что была более чистой. Но когда он одел первую рубаху с длинными рукавами, то заметил на них кое-где вышивку серебряными нитями. Линь рассказывала, что вещи с такими нашивками надевали в ее родных краях для похода на бал. Страж натянул вторую рубаху поверх и затянулся поясом. Если бы он мог сейчас увидеть себя в зеркале, то, возможно, понял бы, как ошибся, решив, что эти одежды ничем не отличаются от его прежних. Он взял накидку, лежавшую рядом, и заметил, что и по краю ее капюшона виднеются серебряные узоры. Примерив ее, он признал, что в таком обличии вполне мог сойти за человека более высокого происхождения, чем он имел.

Когда Страж вернулся на кухню, Линь уже стояла там в темно-бордовом платье, подчеркивающем красоту ее фигуры. Страж заметил, что платье почти новое и идет немертвой больше, чем то, в котором она обычно ходила. Ах, если бы не глаза-бусины, как бы она была прекрасна! Темно-каштановые волосы, собранные в сложную — не в пример хозяйке дома — прическу, изящная бледность… Она была подобна почти распустившемуся бутону. Будь она еще и живой, Страж не сомневался: отбоя от кавалеров не было бы.

Вскоре подошла и хозяйка, в руках у нее был какой-то старинный медальон. Взяв со стола нож, она отрезала короткую прядь с кончика своей косицы и вложила в него, затем передала его Линь. Та, не сдержав громкого беспокойного вздоха, приняла дар и надела его на себя, а затем тоже взяла нож и отрезала прядь своих волос. Госпожа вложила ее в небольшую коробочку, извлеченную из кармана старого платья.

— Я уверена, что все получится. Я справлюсь, обещаю! — горячо заверила ее Линь.

— Надеюсь. — Хозяйка аккуратно сняла с шеи тяжелые темные бусы и аккуратно обвила ими шею Линь в два ряда.

— Ты решила отдать их мне? — удивилась Линь.

— Мне кажется, они будут в самый раз к твоему наряду.

Страж видел, что Линь не может унять дрожь в руках, но не мог найти причины такому беспокойству. Линь была похожа на женщину, привыкшую носить красивые платья и драгоценности, поэтому ее волнение не поддавалось никакому объяснению. «Если только она не переживает по поводу того, куда нам придется отправиться… Но неужели нас ждет там что-то опасное?» — раздумывал он, наблюдая, как подруги прощаются. Не знай он сейчас, кто из них хозяйка дома, никогда бы не понял, что женщина в поношенном платье, будто состоявшем из одних только заплат, и с небрежной прической и есть та самая Госпожа, которой его отправили служить. Но ведь не во внешности было дело.

— Что ж, вам пора, — сказала хозяйка и поманила их с Линь за собой во двор.

Небольшая процессия двинулась к краю сада, к месту, которое Страж про себя называл бесполезной грудой камней — с виду она напоминала полуразрушенную арку, которую никто не хотел восстанавливать после обвала. Госпожа остановилась рядом с этой грудой, отсчитала камни до крупного в самом центре и, порывшись в юбках, извлекла на свет флягу. Протянула ее Линь и, пока та делала глоток, стала чертить на камне какие-то символы. Линь передала флягу Стражу, тот недоуменно посмотрел на нее, пожал плечами, но все-таки решил отпить. Однако тут же почувствовал на себе недовольный взгляд Госпожи и поспешно принялся хлопать по своим одеждам свободной рукой в поисках кармана. К счастью, карман обнаружился внутри верхней рубахи, что показалось ему немного странным.

Пока Страж возился с флягой, краем глаза заметил, что Госпожа взмахнула рукой, а затем аккуратно провела ею по арке. И в тот же момент все изменилось: они с Линь оказались посреди какого-то незнакомого ему поля. Линь торопливо закуталась в свою накидку и поманила за собой Стража — он послушно двинулся следом за ней в сторону особняка на холме. В отличие от дома Госпожи, этот выглядел не просто жилым, но и невероятно ухоженным. В каждом большом окне горел свет, наружу доносились звуки музыки. Страж сгорал от любопытства и уже собирался спросить, где они и что их ждет, но Линь его опередила.

— Я знаю, она велела тебе служить мне как ей, но ты должен знать: что бы ни произошло, я никуда не уйду и вернусь с тобой. — Она внимательно посмотрела на него своими голубыми глазами-бусинами. — Сегодня мой день рождения — единственный день, когда я могу вернуться в то самое воспоминание, после которого стала такой.

— Воспоминание?! — Страж недоверчиво осмотрелся вокруг.

— Да. А что, по-твоему, я всегда такой была?! — возмущенно фыркнула Линь. — Любой представитель нечисти или нежити здесь когда-то был обычным человеком, пока не появилась черта. Западным землям повезло — они остались за ней, а вот наши под нее попали… У каждого немертвого, как я, сохраняется воспоминание о том, как он таким стал. Иногда мы можем через них вернуться в прошлое, чтобы снова почувствовать себя живыми… Или уйти насовсем… Но это гораздо-гораздо сложнее.

Она робко улыбнулась и тут же затараторила:

— Запомни: сегодня мы встретимся с теми, кто намного опаснее Госпожи! И они точно не будут рады таким незваным гостям, как ты, поэтому делай то, о чем я тебя прошу, и не отходи ни на шаг.

— Но, Линь, кто может быть гораздо опаснее Госпожи и еще сильнее быть не рад мне? — недоверчиво и со смешком поинтересовался Страж.

— Мой отец. А еще ее супруг, — скрипнула Линь, и Страж понял, насколько сильно она волнуется.

«Похоже, Госпожа и Линь замышляют что-то недоброе. С другой стороны, если там мне удастся встретить Господина, может быть, получится предупредить его», — подумал он.

Чем ближе они подходили к особняку, тем беспокойнее становилась Линь. Сначала Страж решил, что, возможно, ее так волнует воспоминание, в котором они оказались, но затем задумался, кто их ждет в доме и стоит ли переживать и ему. Тогда он решил уточнить:

— А зачем мы вообще сюда пришли? — спросил он и заметил, что Линь смотрит на него с удивлением. — Не обижайся, я правда мало знаю о немертвых…

— Хорошо, я расскажу. Дело в том, что я не видела отца уже много-много лет, почти с того самого момента, как омертвела. И все эти годы я уговаривала Госпожу хотя бы один раз отпустить меня к нему. Она чудесная, и мы с ней отлично ладим, к тому же, я бы никогда ее не оставила одну… Но это очень рискованно — возможно, мой отец такой же немертвый, как и я, а может быть, он уже давным-давно покинул этот мир и там меня ждет только Светлый Господин. А уж с ним-то точно лучше не встречаться. И вот наконец-то появился ты — Госпожа решила, что вдвоем нам будет безопаснее совершить вылазку.

— Понятно. Но почему она сама не могла пойти с тобой?

— Она… — Линь вздохнула, — проклята. Ей можно бродить только по своему дому и окрестностям. В противном случае быть беде… Идем же, а то зря потратим время!

— Подожди, но ты сама говорила, что твой отец опасен, как и ее муж. Ты уверена, что тебе надо с ним повидаться?

— Конечно! Он же мой родной отец! И вообще, разве ты не помнишь, как я рассказывала про балы, которые он давал в честь меня, первой красавицы Восточных земель? — Линь с негодованием потянула Стража за рукав, продолжая трещать уже на ходу. — Ох, и славное же было время! И в тот день, в который мы сейчас отправились, тоже устроили пышный бал, тем более что на него должны были прибыть Светлый Господин с молодой женой. Отец очень хотел показать, как ошибся Господин, выбрав в жены женщину из обнищавших Центральных земель. Но тот и виду не подал, потому что никто не интересовал его сильнее супруги: да, она имела совсем небольшое приданое, но зато в ней чувствовалась такая неукротимая внутренняя сила… Вот только она совершенно не любила своего мужа. Да-да, такое случается, когда сердце у девушки разбито. И в тот вечер мы с ней разговорились, и я решила ей помочь сбежать. У нас бы все получилось, вот только отец нас подслушал и тут же рассказал обо всем Светлому Господину, и тот сделал то, благодаря чему ты сейчас идешь под руку с первой немертвой красавицей этих земель. — На последних словах Линь гордо задрала голову.

— Как интересно… — проговорил Страж. — А Госпожа и при жизни не была красавицей?

— Вот что за чушь ты сейчас говоришь?! — Линь хлопнула его по плечу. — Она хоть и проклята, но в ней еще достаточно сил, чтобы быть живой — ее муж никогда бы не позволил ей стать такой, как я! А что касается внешности, то она практически не изменилась с момента нашего знакомства.

Страж не стал объяснить Линь, что для него лицо Госпожи, как бы он ни старался рассмотреть его, всегда скрыто дымкой или тенью. Но понадеялся, что сможет заметить ее в воспоминании, ведь как выглядел Светлый Господин, он-то прекрасно знал.

Они остановились ровно в нескольких шагах от черного входа в дом. Линь расправила плечи, вскинула голову, а затем, блеснув глазами-бусинами, снова обратилась к Стражу:

— Я готова поклясться, что никуда не сбегу и вернусь с тобой к Доброй Госпоже. И если у тебя еще остались вопросы, прошу — задай их сейчас, потому что когда мы войдем, тебе нельзя будет говорить. — Она произнесла это нарочито громко, видимо, надеясь, что кое-кто услышит ее в Центральных землях.

— Если Госпожа не любит своего мужа, почему он не отпускает ее?

— Да, она никогда его не любила и не полюбит. Но это неудивительно, знаешь, как над ней издевались все ее предыдущие Стражи? Она едва ли вообще может что-то чувствовать… А он не может без нее жить, практически одержим ею, вот и не отпускает.

— Но почему твой отец позволил ему превратить тебя в немертвую?

— Когда-то он хотел, чтобы Светлый Господин как самый могущественный Князь Северных земель стал моим мужем. Но тот выбрал ее… А когда мне не удалось помочь ей сбежать, Светлый Господин обратил меня в наказание, чтобы больше неповадно было кому-либо помогать ей. Но если мой отец до сих пор тут и тоже немертв, скорее всего, он все еще мечтает о том, что бы Светлый Господин сделал правильный, по его мнению, выбор… Может быть, сегодня у меня получится переубедить его, упросить покинуть это место. Если, конечно, он еще здесь.

— А если его здесь нет, ты…

— Вернусь к Доброй Госпоже, — со вздохом скрипнула Линь. Страж услышал в ее голосе обреченность. — Я буду с ней столько, сколько она сама того пожелает, потому что не смогла тогда помочь.

И, покрепче взяв Стража под локоть, она шагнула в дом. Страж впервые оказался в чужом воспоминании. Представить такого он себе никогда не мог, поэтому старался ничего не упустить. Ему показалось, что он будто бы попал в мыльный пузырь: вроде бы они только что стояли у черного входа, а теперь уже были около огромного окна, скрытые длинной шторой. Разумеется, никакого входа рядом с ними не оказалось. Внутри дома кипела жизнь: множество гостей в масках бродило по залу, оживленно беседуя, в центре же было отведено место под танцы. Они с Линь легко смешались с толпой, продвигаясь к выходу из зала и улыбаясь в ответ всем, кого встречали. Но вдруг Линь замерла и, развернувшись к Стражу, взглядом указала на площадку для танцев. Тот послушно двинулся в ту сторону, и вскоре они закружились в танце. Выходило крайне неловко, поскольку ему не доводилось ранее вести партнершу, однако Линь, крепко стиснув его руки, вскоре повела сама. Стражу было очень любопытно узнать, из-за чего Линь передумала покидать зал, но он вовремя вспомнил, что ему нельзя говорить. Лишь потом он осознал, что, пока они кружатся в вальсе, им сподручнее добраться до нужной части зала, главное — подгадать конец мелодии, но тут музыка резко оборвалась, и пары расступились в стороны.

В зал вошли два человека, оба, похоже, благородного происхождения. Увидев пожилого мужчину в парике, Линь резко сжала руку Стража. А во втором, молодом, с пустым холодным взглядом, Страж узнал Светлого Господина. Значит, первым был отец Линь. Муж его хозяйки, облаченный в светло-серые одежды, шел вперед с надменным видом, его спутник же всячески лебезил перед ним и старался увлечь разговором. Однако Князь Северных земель был равнодушно молчалив, потому что, скорее всего, все свое внимание направил на поиски жены.

Когда господа проходили мимо, Страж заметил, что глаза Светлого Господина точь-в-точь такого же цвета, как и у его супруги. «Готов поклясться, что на мир они оба смотрят абсолютно одинаково», — хмыкнул про себя Страж. Что же касается внешности Светлого Господина в целом, то он был красив: точеные черты лица, густые русые волосы, собранные в изящный хвост, высокий рост. Можно понять, почему первую красавицу Восточных земель предлагали ему в жены. Тем более, что в отличие от Госпожи, чье лицо всегда было скрытом в легком полумраке, ее супруг как будто светился холодным светом изнутри. Но при этом в каждом его уверенном движении, в каждом шаге сквозила опасность — отец Линь порхал вокруг него как мотылек, готовясь в любой момент обжечься.

Страж подумал, что за то время, проведенное в доме Госпожи, успел порядком забыть, насколько сильно внушает страх ее муж. Страх, трепет и желание исполнять любой его приказ. Впрочем, учитывая сложные взаимоотношения супругов, неудивительно, что она с презрением относилась к его величественной особе и внушала это всем остальным. С другой стороны, Страж обнаружил, что много не помнит о Господине и, как не силился, вспомнить не мог.

Линь, по всей видимости, пришла в себя после встречи с отцом и потянула Стража за рукав. Они начали аккуратно продвигаться в противоположную от Светлого Господина и Хозяина Восточных земель сторону, как вдруг за их спинами раздался противный голос старухи Тилли:

— О, Сероглазый Господин, а знаете ли вы, что у вашей жены в услужении завелся смертный?

В ответ зал на мгновение обдало ледяным молчанием. Линь в ужасе замерла, впившись ногтями в ладонь Стража. Тот не совсем понимал, что именно ее испугало, но чувствовал, что сейчас лучше не шевелиться. И тут же послышался голос, не менее прекрасный, чем сам Господин, но точно так же таящий опасность:

— В самом деле? С чего вы это взяли?

— Я видела, как он безропотно выполняет все ее приказы, и он очень не похож на ее обычных спутников.

— Возможно, в этот раз я немного перестарался, когда выбирал ей охранника. — Господин растягивал слова, и его голос звучал подобно вязкой патоке, мягкой, но обжигающей. — Однако вряд ли настоящий смертный смог бы долго прожить с ней, вы не находите?

— Да, но он… Абсолютно телесен!

— Вот как?..

— И ваша супруга впервые за долгое время смогла разбить стадо болотников, оттеснив их вглубь моих земель, — заметил отец Линь. — Не думаю, что она смогла бы это сделать, не будь у нее в услужении смертный, теплом которого она бы воспользовалась.

— Серьезно? — Светлый Господин разразился звонким смехом.

— Все именно так! К тому же, она и раньше неоднократно насылала бедствия на наши земли… — хором проговорили Тилли и Хозяин Восточных земель. — Мы не удивимся, если она снова возьмется за старое. Посылать ей именно смертного Стража было неудачным решением…

— Моя драгоценная супруга страшна во гневе, — судя по голосу, Светлый Господин забавлялся от души, — но она никогда не нарушает правил и не покидает своего дома. Но коль уж она сумела расширить свои территории, никуда не выходя, то я нисколько не ошибся в выборе спутницы жизни!

Страж не видел точно, но предполагал, что Светлый Господин выглядит весьма довольным и сдерживается от нового приступа смеха. Он заметил про себя, что от голоса хозяина у него кровь стынет в жилах и холод разбегается по телу. А вот от любой грубости или колкости из уст Госпожи Страж, наоборот, чувствовал себя живым, и нередко он отражал нападки, чувствуя при этом себя в полной безопасности. Сейчас же все, о чем он мог мечтать — это скрыться подальше от места, где находился Светлый Господин.

Они с Линь наконец-то выбрались из зала, и та завела его под центральную лестницу. В царившем там полумраке она отвернулась к стене и тяжело задышала. Страж не видел ее прекрасного лица, но понимал, что Линь взволнована и испугана. Отдышавшись, она шепнула ему:

— Если чувствуешь холод, не забудь выпить согревающее зелье. Нам пока нельзя уходить.

Страж достал флягу из внутреннего кармана и сделал глоток, затем передал своей спутнице. Линь проворно пригубила и, после того, как проглотила содержимое, явно немного успокоилась. Он и сам ощутил, как тепло снова растеклось по телу. Знакомое, смертное тепло… Вкус показался очень знакомым — Страж практически был уверен, что периодически пил это зелье в доме Госпожи и чувствовал его привкус в еде. Вот только времени думать про это не оставалось — отогревшись, Линь снова поманила его за собой.

Когда они пробрались за одну из портьер, Линь открыла тайный ход на черную лестницу. После того, как они начали подыматься в кромешной тьме, она зашептала:

— Возмутительно! Как он смеет так насмехаться над моим отцом! — Немертвая презрительно хмыкнула. — Ты видел, как ему льстит то, что Госпожа сумела расширить границы? Его распирает от удовольствия видеть, как унижается мудрый Хозяин Восточных земель перед ним, исчезнувшим на много лет Светлым Князем Северных земель! Если бы я знала, что и в тот самый день он так же над ним издевался, то не сомневалась бы ни минуты…

Она резко оборвала свою речь, остановившись, по всей видимости, у выхода, и, на свое счастье, не успела открыть дверцу, потому что из-за нее глухо послышались голоса.

— …Неужели за столько лет вы ни разу не усомнились в своем выборе? — Хозяин Восточных земель слегка шаркал ногами, вышагивая по комнате. — Она, безусловно, прекрасна и могущественна, но все-таки, ждать столько лет…

— Не понимаю, что вас удивляет? — холодно ответил Сероглазый Господин. — Моя жена совершенна. Я ни минуты не жалел о своем выборе. Подумайте сами, вы все зовете ее Доброй Госпожой — лишь бы она не пришла и не разорила ваши земли.

— Но вы же прекрасно понимаете, как она к вам относится! Помните, как в этой самой комнате она произнесла ту страшную клятву, осыпая вас проклятьями? Вспомните, как она хотела быть свободной, хотя уже была связана с вами клятвой и узами брака!

— Да, и я не видел ничего прекраснее, чем эта сцена. И я счастлив, что отдал ей при нашей первой встрече свое сердце.

— Которое она не приняла…

— Это не имеет значения, поскольку она стала моей женой. А значит, однажды сумеет и полюбить меня.

— Я поражаюсь вашему терпению…

— Уж поверьте, как я и обещал — она либо полюбит меня, либо никогда больше не сможет ничего почувствовать, — отчеканил Светлый Господин. — Однажды она поймет, что кроме меня не существует никого, кто мог бы быть с ней, такой опасной и холодной. И даже если кто-то осмелится ее полюбить, то его ждут такие муки, которых не выдержать ни смертному, ни кому-либо другому.

Отец Линь снова зашаркал по комнате и, судя по скрипу, куда-то сел. С усталым вздохом он произнес:

— Возможно, вы правы. Но сейчас в ее окружении объявился смертный. Простите, но я не верю, что вы ей сами его подослали.

— Почему же? — В голосе Господина звучала издевка. — Тогда откуда же он тогда взялся, по-вашему?

— Мне кажется, он пришел с западной черты, потому что ваши посланцы знают, что ее надо сдерживать.

— То есть ты хочешь сказать, что он делится с ней теплом, а она не дает ему истлеть? — В голосе Светлого Господина еще более явно зазвучали опасные нотки. — Что ж, в таком случае есть только один способ узнать — проверить.

— Вы хотите отправиться к ней?

— Нет, я хочу, чтобы ты отправился к ней и все разузнал. И убедился в том, что этот смертный — мой подчиненный, а все твои домыслы — нелепица. К тому же, насколько я помню, твоя дочь все еще гостит у моей благоверной… — Светлый виртуозно издевался над своим собеседником. — Вот забава-то будет, если моя любимая согласится отпустить твою дочь в обмен на захваченные земли! Чудесно, ты не находишь?

— Уступить болотные земли?! Но это же немыслимо! — Отец Линь опешил. Он одновременно и не мог терпеть такого оскорбления, и опасался того, кто предлагал ему это безумие.

— Что вы, что вы! Я всего лишь хочу, чтобы вы с Лилиан наконец-то воссоединились. Как и мы с моей женой. И еще я желаю, чтобы никто не смел клеветать на нее и какого-то смертного, который вот-вот истлеет. Тем более, что когда эти вопросы разрешатся, то можно будет задуматься и о помолвке Лилиан…

— Вы сейчас серьезно? — От волнения голос старого хозяина заскрипел, точь-в-точь как у Линь.

— Да. Безусловно, моя жена может устроить столько бесчинств, сколько пожелает, но все-таки удерживать у себя в плену сотни лет первую красавицу Восточных земель — соглашусь, жестокое преступление. — Светлый Господин опять расхохотался. — Поэтому буду ждать от вас новостей про мою жену и, разумеется, танец с вашей дочерью.

— Подождите, почему вы уверены, что она подпустит вас к себе?

— Мне кажется, вечности было достаточно, чтобы она осознала все свои ошибки. А теперь я хочу танцевать! — И, судя по шагам, Светлый Господин покинул комнату.

Хозяин же тяжело поднялся со своего места и, тяжело дыша, горячо произнес:

— Милая Лилиан, я обязательно спасу тебя из ее лап! Даже если мне понадобится вечность…

В этот момент стоявшая в темноте Линь, не в силах больше молчать и прятаться, выскочила в комнату из черного хода и воскликнула:

— Я здесь, папочка! — Она протянула руки к старику, тот же, отшатнувшись, оторопело смотрел на дочь.

— Лилиан, это ты?! Что же эта мерзавка с тобой сделала!..

— Папочка, прошло очень много лет, мы все немного изменились. Но Госпожа заботилась обо мне все это время, она не так плоха, как тебе кажется…

— Нет, милая, ты не понимаешь! В тот проклятый день, который я прожил уже столько раз, твоя подруга показала свое истинное лицо. Но как хорошо, что ты снова со мной, идем же! Светлый Господин еще не покинул наш дом, и мы успеем с ним договориться.

Линь замерла. Из светло-голубых бусин-глаз текли слезы, но она продолжала держать отца обеими руками за плечи, боясь отпустить. Его же взгляд был пуст и не выражал ничего. Линь громко вздохнула и медленно покачала головой.

— Нет, папочка, мы этого не сделаем. Ты слишком долго жил в этом дне. Я хочу помочь тебе уйти отсюда и обрести покой.

— А ты, доченька?

— Я обещала вернуться к ней. Я должна сдержать свое слово.

— Но ведь она силой держала тебя при себе столько лет!.. Неужели сейчас не ты хочешь сбежать?

— Папочка, мы оба были тогда виноваты перед ней. Она просила у нас помощи и защиты, а мы ее предали. Я тогда была обижена на нее из-за расстроенной помолвки, а ты беспокоился о моем будущем… Но как же мы оба были глупы… Ты зря решил рассказать Светлому Господину про его жену! Поэтому она и удерживала меня столько лет и поэтому я не уйду, но помогу тебе.

— Но, Лилиан, я не уйду без тебя! — Хозяин Восточных Земель крепко обнял дочь. — Даже если мне придется сразиться с ней, ты не вернешься в тот дом больше никогда!..

— Но ты не понимаешь, она начала меняться… Эй, Страж, покажись! — Линь оглянулась в полумрак.

Страж нерешительно ступил в комнату. Он чувствовал себя не в своей тарелке. С одной стороны, ничего более трогательного, чем воссоединение Линь с отцом, он за последнее время не видел, с другой стороны, ощущение нависшей угрозы не отпускало его ни на минуту.

Отец Линь осмотрел его очень внимательно, как будто перед ним стоял диковинный зверь. Однако Страж понимал, что за столько времени с Госпожой перестал удивляться тому, как на него смотрят ее немногочисленные знакомые. Особенно учитывая, что некоторые даже пытались его съесть…

— И правда, настоящий смертный. — Хозяин Восточных земель задумчиво пошевелил усами. — И как же он не истлел-то, если Тилли видела его несколько месяцев назад?

— Он особенный и очень хороший! — Сейчас Линь говорила знакомым приятным голосом, отчего Стражу сразу стало как-то спокойнее. — Я видела, как она изменилась, когда он появился. Подумай, сколько лет мне потребовалось, чтобы выпросить встречу с тобой? Но давай не будем мешкать, ведь времени у нас немного!

Что хотела сделать Линь, Страж так и не узнал, потому что хохот Светлого Господина снова зазвучал в комнате. Господин стоял у входа, наслаждаясь тем, за кем наблюдал. Но еще больше он обрадовался страху, мелькнувшему в глазах всех присутствующих.

— Ах, милая Лилиан, я так рад, что ты наконец-то воссоединилась с отцом! Скажи-ка, пожалуйста, как у тебя дела?

Линь замерла, но затем, гордо расправив плечи, ответила, как подобало юной хозяйке дома:

— Благодарю, все хорошо. Надеюсь, у вас так же.

— О, да, все просто прекрасно! Как мило, что ты взяла с собой такого драгоценного гостя! — И серые глаза Светлого Господина впились в Стража.

Страж почувствовал, будто его пронзает миллион холодных игл, как тело начинает слабеть, но все равно выдержал направленный на себя взгляд. Сейчас он мог рассмотреть Господина так четко, как никогда раньше. Только в этот момент Страж и осознал, что впервые видит его таким — прекрасным и молодым, полным сил и словно бы светящимся изнутри. Все это время он смутно помнил образ хозяина, сославшего его к Госпоже в наказание за неудачную попытку дезертирства из того похода… Однако то лицо было другим.

— Как жаль, что нам пора уходить. — Линь неосознанно отшатнулась, так и не отпустив отца. — Была рада вас увидеть, Светлый Господин.

— Но, милая Лилиан, куда же ты пойдешь из своего родного дома? Ах, неужели тебе так понравилось гостить у моей драгоценной супруги?

— Добрая Госпожа — прекрасная хозяйка. Мне нравится проводить с ней время.

— Чудесно, чу-дес-но! Но все-таки я настаиваю на том, чтобы ты осталась здесь.

— Боюсь, мне надо проводить кое-кого до дома.

— Не беспокойся, я сам с удовольствием его провожу. Тем более, что я так давно не видел свою жену…

Страж заметил, как бусы, данные Госпожой, зашевелились на шее Линь, переползая, будто змеи. Та же, бросив последний взгляд на отца и что-то торопливо ему шепнув, отпустила Хозяина Восточных земель и схватила Стража под локоть. Они пятились к окну, оттесняемые наступлением Светлого Господина. Скорее всего, он рассчитывал, что Линь не станет рисковать смертным и остановится, однако она сорвала с шеи бусы и кинула Господину под ноги. Бусины, рассыпавшись по полу, превратились в черные всполохи и хаотично замельтешили по комнате, нападая то на отца Линь, то на Светлого Господина.

Горестно вздохнув, Линь метнулась к дверце черного хода, увлекая за собой Стража. Они бежали вниз, на первый этаж, но внезапно Линь остановилась и с силой бросилась на стену. К удивлению ее спутника, они не просто не разбились о кирпичи, но вывалились в поле, откуда начинали сегодня свой путь. Не успев толком прийти в себя, Страж машинально двинулся за Линь, которая летела вперед к разбитой каменной арке. Уже подбежав, она сдернула с шеи медальон и швырнула его на камни, а затем с криками «Я вернулась! Я вернулась!» прыгнула под полуразрушенный свод.

Стражу же с каждым шагом становилось все тяжелее добраться до арки: ноги переставали его слушаться, по телу начинал разливаться парализующий холод. Он сбавил скорость, нащупывая флягу, однако, когда наконец достал, то увидел, что ее странно изогнуло и сплющило… Страж споткнулся и повалился на землю в нескольких метрах от цели. Он повернул голову набок, попытался пошевелиться, но холод настолько крепко сковал его, что он превратился в безвольную куклу, будто снова оказался в кольце болотников. Он видел, как к нему приблизились пара мужских ботинок и трость — их обладатель явно прихрамывал при ходьбе. Ботинки замерли в нескольких шагах от Стража, а их владелец разразился бранью:

— Проклятая девчонка! Да как ты смеешь заявляться сюда? — По голосу Страж узнал отца Линь, тот повернулся в сторону арки. — Это моя земля, не смей на нее ступать!

— Папочка, пожалуйста, не груби ей! — послышался надтреснутый голос Линь.

Перед лицом Стража упало несколько черных всполохов, которые отбил тростью хозяин Восточных земель. Но всполохи не исчезли, а наоборот, с еще большим рвением накинулись на противника. Отец Линь, не переставал ругаться, попятился, но затем резко перепрыгнул через Стража и расхохотался.

— Глупая девчонка, я же знаю, зачем ты пожаловала! Так вот знай, что Светлый Господин теперь видел его и разберется с ним сам! Ты думала, что, вновь заманив к себе смертного, сможешь одолеть меня? Как же! Лучше бы ты не вылезала из своей конуры.

— Ты сам прекрасно знаешь, что достаточно одного моего слова, чтобы все то, чем ты дорожишь, обратилось в пыль. — Голос Госпожи звучал, как всегда, отрешенно и бесстрастно. — К тому же, где же твое хваленое гостеприимство, а, Хозяин Восточных земель?

— Ты, мерзавка, никакого гостеприимства не заслуживаешь! Из-за тебя с нами приключилось столько неприятностей! И если бы не ты, моя дочь была счастлива!

— Папочка, у меня все хорошо… — робко проскрипела Линь. — Пожалуйста, дай Госпоже забрать Стража и отправиться в свои земли.

— Ну уж нет, он отправится со мной прямиком к Светлому Господину! Пусть тот разберется с ним и проучит эту…

— Не забывай, что любовь Светлого Господина ко мне неиссякаема, поэтому он, скорее всего, простит мой каприз, — холодно произнесла Госпожа. Страж почувствовал такое отвращение, будто проглотил таракана. — С другой стороны, я могу разрешить твоей дочери уйти с тобой в обмен на смертного.

— А-а-а, то есть ты уже не так сильно хочешь свободы, как раньше? — Отец Линь злорадно расхохотался.

— Почему же? Я все еще ненавижу тебя и всех тех, кто меня ее лишил. Поэтому, если сейчас я уничтожу Хозяина Восточных земель, мой муж не будет против. Его безумно обрадует, что ему снова представится возможность воссоздать тебя из останков. — Судя по голосу, Госпожа приближалась к отцу Линь. — Но задумайся, ты ведь так давно не виделся с дочкой, скучал… Вы можете снова быть вместе… Какое-то время.

— Хах! Да я не собираюсь тебе уступать, ты, мерзкая…

Он не договорил, потому что темные всполохи откинули его назад и закружились над ним. Судя по вскрикам, это доставляло отцу Линь боль. Страж отчетливо ощутил ярость Госпожи, которую та уже едва сдерживала в себе. Всполохи все сильнее кружили над Хозяином, нападая так резво, что со стороны напоминали огромный темный шевелящийся клубок змей.

— А я предупреждала. — сухо заметила Госпожа и склонилась над Стражем. Она заметила искривленную флягу, что он продолжал сжимать в пальцах, и едва заметно поморщилась, будто увидела дохлого грызуна. Страж понял, что его предположения оправдались — ее муж был способен деформировать предметы одним только взглядом.

— Папа! Папочка! — Линь, вместе с Госпожой склонившаяся над Стражем, метнула встревоженный взгляд на лежащего на земле отца, а затем снова на Стража. Она боялась и не могла решить, кому ее помощь нужнее. — О, нет… Он почти околел… Прямо как ты… Что же с ним теперь делать?

— Линь, будь добра, отведи своего отца домой. — Госпожа заглянула ей в глаза. Как и всегда, когда она обращалась к своей подруге, голос ее зазвучал гораздо приятнее и мягче. — Иди же, не бойся.

— Но я же поклялась, что вернусь к тебе! Я обещала… Как же ты одна там останешься?

— Во-первых, у меня есть твой локон. А во-вторых, не забывай, что он все еще мне служит, — возразила Госпожа и с силой надавила на грудную клетку Стража. Тот почувствовал, как тепло стало растекаться по телу. — Иди. Сегодня я узнала все, что хотела.

Но, заметив колебания подруги, обняла ее, успокаивая:

— Не бойся, он отогреется — я об этом позабочусь.

— Хорошо. Только пообещай, что позаботишься и о себе. — Линь обняла ее в ответ и шепотом, чтобы отец не услышал, прибавила: — И вернешься за мной, как окрепнешь.

Бросив последний взгляд на Стража, Линь бросилась к отцу. Госпожа же выпрямилась и осталась стоять на месте, наблюдая за всполохами. Те, по всей видимости, перестав истязать отца Линь, потянулись к хозяйке. Страж, уже вернувший способность шевелиться, заметил, что они, будто ленты, обвивают Госпожу, возвращаясь в ее платье. Только теперь-то он и осознал, что ее наряд не просто состоит из лент и обрезков, но буквально кишит магическими всполохами, готовыми защищать Госпожу. Что ж, он многого не знал про нее, но, снова встретившись со Светлым Господином, увидев, как Госпожа отпустила Линь к отцу, хотя сама призналась, что ненавидит его, Страж подумал, что его хозяйка не такой плохой человек, как ему казалось ранее.

Когда он смог встать, то понял, что их снова отнесло в сад Госпожи. Та сидела на одной из каменных глыб и наблюдала за ним. Стражу хотелось заговорить, задать ей миллион вопросов, извиниться, но он оторопело смотрел на женщину перед собой. Ее лицо скрывали распущенные растрепанные волосы. Вокруг нее дымкой кружили всполохи, то прикасаясь к ней, то отлетая, а затем сами сплелись ей в косицу, небрежно упавшую на плечо. Госпожа все еще кипела от гнева, поэтому всполохи то появлялись, то исчезали.

Наконец она успокоилась и сама обратилась к Стражу:

— Если хочешь о чем-то спросить, то спрашивай сейчас.

— О чем было то воспоминание и почему в нем все было в настоящем времени?

— Чтобы обратиться в немертвого, нужно не так уж много: пара капель магии да маленький осколок души. — Госпожа поджала губы. — Всю остальную душу забирает тот, кто его обратил, становясь хозяином. А воспоминания — это иллюзия, чтобы немертвый чувствовал себя вновь живым и не пытался сбежать от своего хозяина.

— Что произошло между вами тогда? Линь ужасно боялась и тебя, и своего отца…

— Я думала, она рассказала тебе все по дороге. — Госпожа поднялась и направилась к дому. Пройдя мимо Стража, она развернулась в профиль в лунном свете. — Так получилось, что много лет назад Линь пообещала мне помочь сбежать от моего мужа. Мы придумали план: на ее день рождения должен был состояться бал-маскарад, и мы собирались поменяться местами. Никто бы не заметил сразу, а я бы успела тихонечко сбежать. Но вот ведь незадача, отец Линь узнал про него и тоже кое-что задумал: он решил, что «эта проклятая девчонка из Центральных земель» недостойна жизни. Поэтому, улучив момент, когда две подружки оказались наедине в одной из комнат наверху, он подкрался с черного хода и убил одну из них. Догадайся, какую.

— Поэтому они стали немертвыми?

— Да. А точнее потому, что, совершив ошибку, отец Линь кинулся в ноги к моему мужу. Тот был в ярости, поскольку чуть не потерял меня, неважно по чьей вине: отца или дочери. Он вынудил Хозяина Восточных Земель присягнуть ему и отдать душу. Мне же достались мои охранники и вечные защитники. — Она с иронией скривила губы, выпуская в небо один всполох, и вновь развернулась к дому. — Идем. Если мой муж желает наведаться в гости, нам обоим стоит набраться сил.

— Скажи, почему ты все время говоришь о нем как о муже, если тебе это неприятно? Это потому, что ты больше ничего не чувствуешь? — Страж почувствовал, как к горлу подкатывает комок. Ему хотелось закричать только от одного воспоминания о Светлом Господине — настолько пугающее впечатление он производил.

— Нет. Я ничего не чувствую, потому что сама этого захотела. Что же касается моего мужа… Коль уж мы женаты, то обязаны соблюдать правила приличия, а значит, говорить друг о друге исключительно с уважением и в хорошем тоне. И, опережая твой следующий вопрос — да, я пыталась однажды перестать так делать и называть его менее лестными именами. Но это оказалось совершенно бесполезно, и я отказалась от своей затеи. — В ее равнодушный голос просочилась нотка ехидного самодовольства. — Тем более, что мои немертвые соседи все как один решили осуждать меня за это… А это крайне утомительно, если слушать веками. Но я не виню их в стремлении услужить моему мужу.

— Странно, что правила гостеприимства в таком случае тебе чужды. — Страж наконец взял себя в руки.

— Правила в целом существуют, чтобы их нарушать, — холодно заметила Госпожа. — К тому же, я не сторонница использовать смертных в своих целях и даю им возможность вернуться обратно за черту.

— То есть поэтому ты прогоняла меня? — Страж задумался, ведь теперь Линь с ним не было, а значит, только один человек мог ответить на следующий вопрос. — Я не истлел, потому что ты постоянно незаметно поишь меня согревающим зельем?

— Нет. Потому что мы оба прокляты, и я не знаю, где ты окажешься, если вконец околеешь. Но раз ты пришел ко мне сам и сам решил мне служить, то по правилам гостеприимства я не могу тебе отказать и обязана заботиться.

Последние слова прозвучали как гром среди ясного неба. Теперь Страж понял, что и в самом деле никогда не служил Светлому Господину и не был наказан им за дезертирство. Тогда кто же он, Страж, на самом деле такой?

До дома они шли молча, каждый погруженный в свои мысли. Страж заметил, что начал различать в голосе Госпожи интонации, которые не наблюдал раньше. И почему-то ему стало казаться, что теперь он знает, как она улыбается или, по крайней мере, он может себе это представить. С другой стороны, он волновался за Линь: вряд ли родной отец ей навредит, но кто знает, что придет в голову Светлому Господину? Вдруг он захочет узнать у нее что-то важное про Госпожу. А все, что за сегодняшний вечер понял Страж, так это то, что Светлый Господин абсолютно лишен сострадания. Страшно представить, что он может придумать ради достижения желаемого. Но затем Страж решил, что Госпожа, как бы ни она была зла на Хозяина Восточных земель, ни за что не даст Линь в обиду. Уж в этом-то он не сомневался.

Глава 3

С дня рождения Линь прошло несколько дней, а дом, в котором до этого они все вместе жили, уже стал казаться Стражу опустевшим. Ему то там, то тут в тенях и полумраке жилища Госпожи мерещился силуэт покинувшей их немертвой, как будто она играла с ним в прятки. Страж предполагал, что и хозяйка скучает по Линь, поэтому представляет ее везде. Сама же Госпожа все эти дни проводила взаперти наверху, поэтому Страж был предоставлен сам себе.

Иногда он ковырялся в саду, пытаясь восстановить дорожки между клумбами и грядками, хотя прекрасно понимал бессмысленность этой затеи: дом и прилегающая к нему территория были под стать своей проклятой владелице — не видели разницы между ухоженным видом и запущенностью. Однако теперь Страж стал смотреть на все вокруг немного по-другому. Ведь как еще должно выглядеть жилище проклятого на много лет человека, лишенного возможности что-либо чувствовать?

В очередной из дней, вернувшись из сада, Страж снял закипевший чайник с огня и начал наполнять свою кружку. И хотя он еще не успел обернуться и увидеть ее, но по ощущению разливающегося внутри тепла понял, что Госпожа спустилась в кухню. С того вечера они едва-едва обменялись парой слов, и, хоть и Госпожа не стала вести себя с ним иначе, но все равно Страж был рад тому, что сейчас хозяйка наконец-то рядом с ним.

Он обернулся, готовясь задать любой пришедший первым в голову вопрос, лишь бы снова услышать чужой голос, пусть даже Госпожа с ее вздорным характером ответит как всегда резко и грубо, но увидел кое-что необычное и замер.

— Что? — Госпожа медленно прошла на середину кухни.

— Ты куда-то собралась? — Страж рассматривал ее и не мог поверить.

Хозяйка стояла перед ним, облаченная в новое и целое, в отличие от ее обычных одежд, темно-синее платье. Её волосы были заплетены в сложную прическу на старинный манер, а лицо прикрывала изящная вуаль, спадающая со шляпки. Именно такой Страж и представлял себе раньше Добрую Госпожу, поэтому сейчас не мог поверить своим глазам.

— Да, я хочу навести визит соседям. — Госпожа деловито поправила перчатки на руках.

— Могу я пойти с тобой?

— Не в этот раз. — Она снова повернулась к нему полубоком. — И, поскольку я не знаю, когда вернусь, разрешаю тебе скоротать время в библиотеке на втором этаже.

— Мне кажется, тебе не стоит идти одной… Судя по тому, что я слышал в тот вечер.

— Вот как? Что ж, спасибо за заботу, но напомни, кто ты и как тут оказался? — Страж уловил знакомые нотки раздражения в голосе Госпожи. — К тому же, какое тебе дело до того, куда и зачем я пойду?

— Я твой Страж и… — Вспомнив все события последних дней, он запнулся.

— Нет, ты не мой Страж, потому что мои Стражи — бестелесны и всегда находятся рядом со мной с того момента, как муж меня наказал за попытку побега. И если ты еще не догадался, то те самые крысы, что докучали тебе первые ночи здесь — это были они. Сейчас они не трогают тебя только потому, что ты по своей глупости поклялся им, что отдашь себя после смерти, и остался служить мне. — Она презрительно фыркнула — Поэтому будь добр, не притворяйся тем, кем не являешься, а скажи, как есть на самом деле.

Страж медленно осел на лавку и задумчиво посмотрел в чашку с чаем. Он был рад, что хозяйка разговаривает с ним, но никак не ожидал, что предметом беседы станет он сам. За все время, что он пробыл здесь, Страж привык ощущать себя тем, кем назвался в первый раз, привык к тому, что ему надо служить Госпоже и терпеть ее колкости. До этого момента он не догадывался, что хозяйка наблюдала за ним, думала о нем и даже пыталась спасти, отправив обратно к смертным.

Тем не менее, как бы он ни напрягал свою память, ничего, кроме боли в висках, это не давало. Поэтому он в последний раз пригляделся к чаинкам в кружке и отставил ее в сторону — раз уж даже там ответа не наблюдалось.

— Я не помню. Раньше я думал, что меня отправили к тебе в наказание за дезертирство. Мне казалось, я помнил, как Светлый Господин был опечален моим проступком, как проводники, которые доставили меня сюда, предупреждали о том, как опасна бывает Добрая Госпожа… — Он вздохнул. — Но я не ожидал, что мои воспоминания окажутся ложными. Когда я увидел твоего мужа, то понял, что совершенно не знаю, кто он такой… Хотя он и кажется мне в чем-то знакомым. А что касается тебя, то все оказалось совсем не так, как мне говорили. И я правда хотел уйти после первой ночи, но тогда-то впервые понял, что идти-то мне некуда и терять нечего. Поэтому и поклялся крысам…

— Понятно. — Госпожа едва заметно кивнула. Стражу показалось, что она понимает его, как никто другой. — Возможно, ты и был смертным до клятвы. Но теперь мы с тобой связаны с помощью этих… тварей.

— И что же это значит?

— Не могу сказать точно, но я, например, отзываюсь, когда ты просишь о помощи, и не даю тебе околеть.

— Кажется, я понимаю. — Страж улыбнулся — А я знаю, что ты чувствуешь, даже когда сама ты не выражаешь ничего, кроме равнодушия.

— В самом деле? — Госпожа была удивлена, он точно это знал и кивнул в ответ. — Что ж, знай, когда я обрету свободу, то и тебе помогу.

Помолчав немного, Страж прошептал:

— Но прошу тебя, не ходи одна в Восточные земли….

— Не беспокойся. Во-первых, я никогда не бываю одна, а уж мои спутники всегда готовы меня защитить. А во-вторых, мне надо проведать Линь, как она того просила.

— Но там может быть Светлый Господин…

— И что с того? Он знает, как я жажду встречи с ним… И не только я. — В ее словах слышалась угроза. — Да и он не навредит мне сильнее, чем уже смог.

И на этом Госпожа уверенно направилась к выходу. Стражу не хотелось отпускать ее одну, он ощущал тревогу, потому что чем дальше к арке она уходила, тем быстрее исчезали внутри тепло и спокойствие. Он допил остывший чай и подумал, что, может быть, Госпоже все же удастся вернуться с Линь и их жизнь войдет в прежнее русло. Тем более теперь, когда он стал лучше понимать хозяйку и не думает, что каждое произнесенное ею слово — это вызов.

Возможно, после того как Госпожа и Линь появятся на пороге этого дома, Страж узнает еще что-то об их связи или вспомнит что-нибудь из собственного прошлого. И, может быть, они вместе отправятся гонять болотников назло Хозяину Восточных земель — Страж бы сделал это прямо сейчас с огромным удовольствием, но подходящее время еще не пришло.

Он понял, что впервые точно остался дома совершенно один и, коль уж ему разрешили, решил не терять возможности и побывать в библиотеке, а, возможно, и остальной второй этаж. На самом деле, никаких ограничений на лестнице никогда не было, Стража скорее беспокоил ее обветшалый вид — казалось, стоит начать подыматься, и ступени обвалятся прямо под ним. Помимо этого, от подъема выше первого этажа Стража останавливало правило, установленное хозяйкой в первые дни — не мешать ей и не попадаться на глаза. И как неукоснительно, надо заметить, он ему следовал!

Похвалив себя за исполнительность, Страж поднялся по обманчиво ненадежным ступенькам. На втором этаже его ждал круговой коридор с несколькими дверями. Возможно, раньше на стенах между ними висели картины, но сейчас стены стояли голые, трещины и паутины не в счет. Стражу было очень любопытно посмотреть на этот дом в момент его величия, вот только, как и лицо хозяйки, он был постоянно скрыт за вуалью из полумрака и паутины. С другой стороны, и хозяйка ведь может наряжаться, когда хочет, оказывается.

Страж прошелся по коридору и убедился, что первые несколько дверей безнадежно заперты, к его большому разочарованию. Затем сделал круг и открыл самую первую дверь, видную с лестничного подъема, и обнаружил за ней большую библиотеку. Он вошел вглубь комнаты, желая получше осмотреться. Его интересовало две вещи: сколько лет никто не трогал эти книги и что будет, если он возьмет какую-нибудь почитать — вдруг она превратится в пыль из-за древности своего пребывания здесь?

Однако, чем дольше Страж находился в этой комнате, тем сильнее ощущал, что за этим помещением следят бережнее, чем за остальным домом. Вскоре он набрел на камин, в котором, похоже, только совсем недавно перестали тлеть угли, а рядом увидел пару удобных кресел. В одном из них огромной горой лежала цветная шаль, связанная, по всей видимости, Госпожой собственноручно. На столике рядом как раз нашлась корзина для рукоделия с клубками шерсти, из одного из них воинственно торчали две спицы. Страж не сомневался в том, что рукоделием в этом доме занималась сама хозяйка: сколько он наблюдал за Линь, та терпеть не могла возиться с чем-то кропотливым. Но и представить Линь, сидящую молча в другом кресле, Страж тоже почему-то не мог. Возможно, они проводили время так: Госпожа сидела и вязала, а Линь вслух зачитывала очередную книгу.

Страж вышел из комнаты и уже было хотел спуститься, как вдруг заметил еще одну дверь. Она была полуприкрыта и скорее напоминала секретную или нарочно забытую, потому что в закрытом состоянии полностью сливалась со стеной. Разумеется, нельзя было упускать возможности попасть в неизвестное ему помещение, поэтому он направился к двери.

Он оказался в просторной комнате, напоминающей зал для танцев, в котором они побывали с Линь в Восточных землях, но чуть меньше. И вся эта комната была заставлена манекенами. Страж прошел вдоль них до центра зала и с удивлением уставился на одну из фигур в платье. Это была точная копия Линь в ее наряде и с ее прической несколько дней назад. У этого манекена даже было ее лицо, не хватало только глаз-бусин. Страж даже подумал, что, возможно, и настоящая Линь была такой же куклой, но огляделся и понял, что все манекены в комнате имеют разные лица.

От этого открытия Стражу стало не по себе, он на секунду представил, что они зашевелятся и схватят его за то, что побеспокоил их. Поэтому он поспешил к выходу из комнаты, стараясь никого не касаться — вдруг все вокруг тоже воспоминание, а он так и не успел узнать у хозяйки, как они работают и что делать, если окажешься в таком в одиночестве. Но уже на пороге Страж все равно обернулся и еще раз окинул комнату взглядом: манекены не двигались, хотя только сейчас стало понятно, что они все замерли попарно в танце или в непринужденных позах. Все, кроме манекена Линь и еще нескольких центральных фигур.

Страж внимательно всмотрелся в их позы и наконец-то понял, что все это значило: если это и было воспоминанием, то оно было о том, как Светлый Господин встретил Добрую Госпожу. Центральные фигуры образовали полукруг и были обращены к портрету размером в человеческий рост, на котором были изображены два прекрасных сероглазых существа. Стоя вполоборота друг к другу, они крепко держась за руки, но каждый в паре был верен себе: Светлый Господин счастливо улыбался, отчего лицо его как будто светилось изнутри, а Добрая Госпожа смотрела на него холодным отстраненным взглядом, который ни капли не изменился с тех пор. Она будто бы чувствовала угрозу со стороны своего довольного спутника, хотя, не повстречай его Страж на днях самолично, подумал бы, что дело просто в женском стеснении.

Но эти двое казались словно созданными друг для друга: помимо серых глаз и цвета волос, неуловимой схожести в овалах лица и формах носа, было что-то еще. Что-то, что подчеркивало не только их внешнее сходство, но и внутреннее, из-за чего хотелось трепетать перед ними, поклоняться им — мужчине в светло-сером камзоле и женщине в темно-синем платье. И, скорее всего, именно это и делали манекены, стоявшие полукругом в центре комнаты.

Страж вздохнул и вышел оттуда. Теперь-то, когда ему стало понятно, как по-настоящему выглядит лицо Госпожи, он решил, что теперь она намеренно прячет его за дымкой, чтобы не вспоминать про нелюбимого мужа. Страж был рад, что увидел его по крайней мере таким, каким оно было до того, как ее прокляли и характер ее испортился за годы, проведенные в полуразрушенном доме вместе со всякими тварями. Но еще его распирало любопытство увидеть, каким оно стало сейчас: изменило ли его проклятие или наоборот, оставило прежним?

Его размышления прервало возвращение хозяйки. Сначала Страж почувствовал, что откуда-то потянуло легким ветерком, затем двери главного входа со скрипом распахнулись, и какой-то черный ком влетел внутрь. Однако он не упал на пол, а стал подыматься вверх, и, лишь когда ком сравнялся со Стражем, тот разобрал, что это черные всполохи тащат по воздуху тело Госпожи, а следом за ними остаются пятна крови. Всполохи понеслись выше, Страж же оторопело замер на месте, но двери захлопнулись, звук привел Стража в чувство, и он понесся по кровавому следу, не представляя, что его ждет дальше.

След привел Стража в спальню Госпожи в мезонине. Хозяйка лежала лицом вниз прямо на полу, вся измазанная в крови и грязи. Страж отдернул штору, впуская в комнату свет, а когда вернулся к Госпоже, то увидел, как черные всполохи, притащившие ее, оплетают тело хозяйки, превращаясь в ленты. Кажется, она еще дышала, хоть и с огромным усилием.

Страж аккуратно перевернул ее и донес до кровати. Он догадывался, что, будь в этом теле чуть больше сил, хозяйка пришла бы в ярости, даже будучи оплетенной сейчас, как мумия. Он уложил ее на покрывало и решил спуститься вниз за ножом, чтобы сделать надрезы в полосах и немного освободить ее, но тут же почувствовал, что ее пальцы впились в его руку и тянут на себя, не давая уйти. Страж аккуратно сел на край кровати, стараясь не слишком приближаться, чтобы матрас не проседал под израненным телом. Сам того не замечая, он, облокотившись о спинку кровати, задремал.

Сквозь сон он заметил золотое свечение, как будто знакомые и необходимые для выживания здесь тепло и спокойствие наконец-то обрели видимую форму, в то время, как Страж свою потерял, превратившись в бесконечно темную ночь, окутывающую это свечение. Но стоило ему протянуть руку, как оно рассыпалось на песчинки, падающие в пустоту. Страж хотел поймать их, но, нагнав, превратился в морскую пену от ударившей о берег волны. Так он еще несколько раз порывался схватить песок, пока его не повлекло обратно от берега в подводные глубины, откуда вынесло вверх извержением подводного вулкана.

Он открыл глаза, резко дернулся, будто последнее видение ударило его под дых, и понял, что почти сполз на пол с кровати. Повернув голову, Страж разглядел, что ленты почти исчезли с лица хозяйки и его наконец-то стало можно рассмотреть. Страж заметил, что, несмотря на свежий порез на скуле и темные круги под глазами, оно практически не отличалось от того, чтобы изображено на портрете. Госпожа все еще была очень слаба, и казалось, что оставшиеся ленты с силой впиваются в ее тело, стараясь остановить кровь.

«Зря я тут остался», — подумал Страж и решил уйти, пока Госпожа окончательно не восстановила силы. Лучше он проведает ее через несколько часов. Однако он опоздал — Госпожа уже открыла глаза и осторожно поворачивала голову в его сторону. Когда она окинула Стража холодным взглядом серых глаз, он увидел, что ее лицо частично закрыто прядями непослушных волос. Вздохнув, Госпожа произнесла:

— Не стоило тебе отдавать мне столько тепла за раз. Достаточно было положить меня в постель и оставить на несколько дней.

— Что это было? — Страж непонимающе посмотрел на нее. Только сейчас он заметил, что все еще держит ее руку, и тут же выпустил ее ладонь.

— Я давно не выбиралась за пределы своих владений, поэтому отвыкла и не рассчитала силы. Обычно, когда я околеваю, то просыпаюсь в своей постели через несколько дней. Но в этот раз рисковала проваляться на полу и поэтому позвала тебя. — Она медленно подтянула освободившуюся ладонь под голову, при этом голос ее был на порядок мягче, чем обычно. — А ты остался и согрел меня, поэтому, скорее всего, нормально пошевелиться я смогу уже через несколько часов.

— Это из-за проклятия Светлого Господина?

— Да, таково мое наказание от драгоценного мужа. — Она ехидно хмыкнула. — Чтобы я никуда не смогла сбежать, он сделал так, что чем дальше от дома, тем слабее я становлюсь. А если покину земли — моментально околею, и мои твари вернут меня на место и подлатают.

— Зачем же ты пошла в Восточные земли, раз знаешь, что там моментально околеешь? Сказала бы мне, я бы сам отправился за Линь.

Госпожа немного пошевелилась, но с ответом не торопилась. Вероятно, ей было интереснее узнать, когда она сможет полноценно двигаться, нежели рассказывать о неудачной вылазке. А может быть, она все еще не доверяла Стражу, поскольку белых пятен в его истории было гораздо больше, чем сам он предполагал какое-то время назад. Но, кажется, внутренняя борьба закончилась, потому что Госпожа, слегка приподнявшись на локтях, а затем сев, ответила:

— Мне было нужно забрать кое-что ценное и проверить одну вещь. И похоже, все прошло удачно. — Она слегка приподняла уголки губ в улыбке и тут же опустила, должно быть, почувствовав приступ боли.

— А Линь, ты ее видела?

— Да, она как раз и отдала мне то ценное, за чем я приходила.

— Как она? — Страж резко развернулся к Госпоже. Он заметил, что на ее оголенных плечах видны старые шрамы, уходящие дальше вниз по телу, спрятанному в лентах.

— Не беспокойся, мой муж уже покинул Восточные земли, поэтому Линь ничего не грозит, пока он не вернется. — Страж отметил, что в голосе Госпожи вновь просыпается холодное отчуждение. — Будь добр, отнеси меня в библиотеку.

— Тебе бы переодеться… — Страж не испытывал смущения до того момента, пока не понял, что сейчас ему надо будет взять на руки практически голое тело.

— Не обращай внимания на мой внешний вид, — сухо приказала Госпожа, и ленты на ее теле моментально превратились в знакомое темно-синее залатанное платье. Страж никак не ожидал, что твари не живут в ее платье, а являются им.

— Подожди, ты хочешь сказать, что ты всегда носишь их на себе? — Он аккуратно взял ее на руки, обратив внимание, что чувствует в ладонях обычную для одежды ткань.

— Да. — Она слегка прикрыла глаза. — Раньше было сложнее с ними справиться, но теперь я не чувствую ничего, и они сидят ослабевшие и голодные.

Страж спустился вместе со своей ношей на второй этаж, дверь в библиотеку открылась сама собой. Он дошел до кресла и опустил туда Госпожу, бережно укутав в вязаный плед. Хозяйка кивнула в знак благодарности и попросила принести чай. И хотя ее голос звучал отстраненно и по-обыденному холодно, Стражу было тяжело его слышать сейчас. Ему хотелось еще раз увидеть ее лицо без дымки, услышать тот другой, более мягкий тон, чтобы убедиться, что с ней все хорошо. Однако Страж понимал, что пока это невозможно, и потому послушно отправился на кухню. Сам он пока не понимал причин, почему его так волнует состояние хозяйки, учитывая то, что и служить-то на самом деле он стал ей не так давно. Но лучше уж когда Госпожа в сознании и гоняет его, нежели когда вот так почти лишена сил. Страж хмыкнул себе под нос: сам бы не поверил раньше, что научился различать ее настроение. Тем более, его беспокоило, какие гости захотят навестить их, если хозяйка не даст им отпор…