Шагая по обшарпанному темному коридору, она открывала одну за другой игровые комнаты и находила их пустыми. Воспитателей тоже нигде не было. Лишь психолог, ленивая тучная дама, только что застигнутая на кухне в обществе поваров за поглощением детского мороженого, семенила позади начальницы и виновато бормотала:

— Не сердитесь, доамна (госпожа) Юлиана. Все ушли наблюдать затмение.

Сложенные на груди словно для молитвы пухлые ладони дамы трепетали. Сама она едва дышала от быстрой ходьбы и заискивающе смотрела на начальницу снизу вверх. Кто же знал, что Юлиана так быстро вернется, да еще и войдет в корпус через кухню? Глупо терять работу из-за мороженого! Не попасться на краже новых учебников и одежды, но погореть на такой мелочи! А тут еще, как на грех, дети остались во дворе любоваться затмением.

— Вы нарушили приказ! — продолжила Юлиана. — Я ненадолго отлучилась в департамент, а вы пустили дела на самотек!

— Никакого самотека, доамна Юлиана! Дети во дворе под присмотром воспитателей. Это затмение…

— Затмение, затмение! Только и слышу о затмении!

Недовольство заведующей нарастало, и подчиненная поспешила оправдаться:

— Я лишь хотела сказать, — заговорила она чуть более уверенным голосом, — что полное солнечное затмение происходит крайне редко. Вернее, наблюдать его у нас можно крайне редко: один раз в двести, а то и в триста лет. Нельзя было пропустить такое событие! Дети его очень ждали! Старшие изготовили смотровые стекла.

— Что изготовили? — не поняла Юлиана.

— Смотровые стекла из бутылочных осколков. Кому не хватило темного стекла, закоптили прозрачное.

— Как закоптили?

Дама замялась:

— Простите, я неправильно выражаюсь, но… — Она набрала полную грудь воздуха и выпалила: — Я и не знала, что можно подержать над горящей спичкой осколок и, когда он покроется сажей, смотреть через него на солнце без страха обжечь глаза.

— Что вы зубы мне заговариваете? У детей спички и бутылочные осколки! Вы в своем уме?!

Юлиана с такой силой захлопнула двери игровой, что нерадивая подчиненная вздрогнула и слегка попятилась. В ее маленьких, спрятанных за пухлыми щеками глазах мелькнуло удивление. Никогда прежде интеллигентная заведующая не позволяла себе повышать голос, не говоря уже о гневном хлопанье дверью. Может быть, на совещании в департаменте пригрозили проверкой или даже увольнением?

— Какая безответственность, доамна Вайолка! — брови Юлианы сдвинулись. — Вам выговор! Верните детей в комнаты, если хотите сохранить работу. Сегодня дети должны быть под замком.

Торопливо перебирая короткими ногами, дама направилась к выходу.

— Конечно, конечно! — заверила она. — Сейчас же верну! Не думала, что это так важно.

— Это очень важно! — крикнула ей вслед Юлиана.

***

Во дворе приюта суетилась детвора. Малыши вперемешку с подростками бродили вдоль высокого кирпичного забора и, запрокинув головы, наблюдали затмение. Обзору мешали разросшиеся кроны деревьев — они загораживали небо. Но выходить на открытую площадку у входа в корпус никто из обычных сирот не решался — там уже шныряла стайка цыган. От них лучше держаться подальше.

Опасаясь ненароком стереть сажу с осколков, дети брали их за острые края, и, поднеся к лицу, смотрели на небо сквозь мутные черные разводы.

Какое удивительное зрелище! Сначала солнечный диск напоминал головку сыра с засиженного мухами плаката в столовой, потом похудел до размеров дынной дольки. Хищная тень наползала на солнце и жадно глотала его. Совсем скоро от дольки осталась лишь тонкая кожура, да и та стремительно таяла, источая все меньше света и тепла.

Полуденный зной угас.

Изнуренные духотой дети с облегчением вздохнули. Чудо! Будто наступил поздний вечер, и сейчас позовут на второй ужин пить кефир с куском подсохшего серого хлеба. Через десять-пятнадцать минут тень полностью закроет светило, и город погрузится во тьму. Хочется своими глазами увидеть эту странную короткую ночь. Только бы воспитатели не вернули в корпус.

Шеи с непривычки затекли и начали болеть. Дети опустили головы.

На сухом, вытоптанном газоне и на теплом, покрытом трещинами асфальте заиграли серповидные тени.

Сироты восторженно уставились под ноги. Нужно ловить момент: запоминать каждую деталь, каждую мелочь, чтобы было о чем шептаться в спальнях по ночам долгие месяцы, а, может, и годы — детдомовская жизнь скупа на яркие события.

У ворот тени казались ярче. Подростки бросились туда и невольно увлекли за собой худую девчонку лет пяти. Она неслась по газону, вереща от восторга и зажав в руке осколок, выпрошенный часом раньше у этих же подростков. Смотреть на солнце ребенку ее возраста оказалось делом скучным. Куда интереснее бегать за старшими.

Подростки с легкостью перепрыгивали бордюры и маленькие клумбы. Девочка не отставала. Растрепанная, в застиранном платье и давно потерявших форму летних сандалиях, она будто летела: отталкивалась тонкими длинными ногами и, устремившись вперед, как кузнечик, зависала в воздухе.

— Куда?! — крикнул охранник у ворот, и возбужденная толпа резко остановилась.

Только девочка продолжала «лететь». Врезалась, взвизгнув, в одного из ребят и упала на левую руку. Осколок рассек ладонь.

— Ну вот! — рассердился охранник. — Доигрались?!

Он подошел к девочке, поднял ее за плечо, отряхнул и только потом заметил бурый ручеек на грязных детских пальцах.

Напуганная, она терпела боль, пока вид крови не заставил забыть обо всем. Она разрыдалась и некрасиво вывернула нижнюю губу.

Охранник поморщился.

— Нечего реветь! Сама виновата! Эй, ты! — посмотрел он на предводителя подростковой «стаи». — Отведи ее в медпункт.

— Смотрите! Смотрите! — закричали дети, показывая в небо.

Солнце совсем исчезло.

***

Юлиана открыла дверь медпункта и замерла в темноте. Здесь кто-то был. Кто-то, но не человек. Ее руки задрожали и принялись искать выключатель. Где же он? Всегда был справа от двери, а теперь его нет. Странно… Проводя раз за разом ладонями по холодной шершавой стене, она краем глаза уловила движение в дальнем углу кабинета. И охнуть не успела, как яркая фиолетовая вспышка ослепила ее, сковала, до боли сдавив горло, и подняла над полом.

Дверь захлопнулась.

— Сестра-а, — долетел из мрака тягучий мужской голос.

О, этот голос! Это характерное растягивание звуков, свойственное жителям Токилетеша! В другое время и при других обстоятельствах Юлиана была бы счастлива услышать родную речь. Но не сейчас. Не в темноте медпункта, плененная и обездвиженная. По ее телу пошла волна ужаса: отвратительные ледяные иголки впились в мышцы и заставили их болезненно скрючиться.

«Только не это!» — кричали ее распахнутые глаза.

Свечение усилилось. В нем показалась фигура гостя — тот сидел на продавленном старом диване у шкафа с медикаментами и мрачно смотрел на пленницу.

— Не ждала-а… — усмехнулся он. — Но разве мог я упустить такой случай. Затмение. Твои силы слабеют, а мои расту-ут.

Юлиана всхлипнула.

Гость откинул со лба прядь волос, расправил плечи, прикрытые темной бархатной мантией, и с обличительной торжественностью прокурора спросил:

— Юлиа-ана, принцесса Лучезарного мира Токилетеш, узнала ли ты меня-я, своего брата-близнеца Эледа Перворожденного?

Узнала! Конечно узнала! Его взгляд прожигал насквозь, и она инстинктивно закрыла глаза.

«Только не это! — повторяла она про себя как заклинание. — Только не это!»

— И я тебя узнал, — сказал он. — Хоть ты и приняла облик уродливой самки человека.

Он придирчиво осмотрел ее неприметное, поношенное лицо, копну темных с проседью волос, скрученных на макушке в дулю, и оплывшую фигуру в строгом летнем костюме. Пиджак и юбка помялись. Тяжелые туфли на платформе, делавшие ступни Юлианы непропорционально огромными, походили на лошадиные копыта… Приличная маскировка. Он усмехнулся:

— Надеялась скрыть от меня свою лучистую сущность? Напра-асно.

Его низкий и густой голос обволакивал. Каждое произнесенное им слово, каждый звук, подобно бархатному змею, проникал, как казалось Юлиане, в самое ее сердце и, скрутившись кольцом, то больно жалил, то отпускал, разрешая сердечной мышце гулко и сбивчиво сокращаться.

— Когда король Келемен, наш… — запнулся он и скривил чувственные губы, — …наш оте-ец, раскрыл заговор, казнил мятежных магов, а меня, их предводителя, вознамерился лишить магической силы, я бежал в Темные Миры. Но и там связь с тобой не прервала-ась: я ощущал твою чистую энергию. Мне был нужен твой да-ар, и всего одна ночь, чтобы осушить тебя до дна. Я бы стал всемогущим. Я бы взял реванш!

Змей в сердце Юлианы поднял голову.

— Я уже видел свой флаг над руинами Токилетеша как наяву! — воскликнул Элед. — Видел зарево нового Мира! Я бы правил им безраздельно! Но ты-ы… — он вскочил на ноги и утробно зарычал. — Ты помеша-ала! Ты проснулась той ночью, пожаловалась отцу, и он разорвал магическую нить между нами. Он спрятал тебя!

Юлиана в испуге задергалась.

Элед приблизился к ней и замер, как паук перед влипшей в паутину жирной мухой. Его крепкое тело вздрогнуло от сладостного предвкушения. Сейчас он вопьется в искристую волну ее энергии, и никто его не остановит. Никто! Много лет он скитался по закоулкам вселенной, сталкивался с чуждой магией и покорял ее, только чтобы найти сестру. Он почти потерял надежду, был готов сдаться. Он и подумать не мог, что Юлиана живет здесь — у границ родного Лучезарного мира, на забытой богами планетке, где не ведают волшебства.

— Хитрец Келемен… — не сводил он с сестры леденящего взгляда. — Поселил тебя под бо-оком. А ты… Труслива и глупа. Так привязана к дому и папочке, что не посмела уйти далеко от портала.

Она с мольбой посмотрела на него, пошевелила синими от нехватки кислорода губами: «Отпусти! Умоляю!» Он в отвращении отвернулся. Не только внешне подурнела Юлиана, но и умом, видимо, тронулась, если взывает о милосердии.

— Сестра-а… — поправляя черные как вороново крыло волосы, вздохнул он. — Тебе лучше было вовсе не родиться. Магический дар целиком достался бы мне-е. В день совершеннолетия как самый сильный волшебник Токилетеша я унаследовал бы трон без войны и гибели тысяч верных мне магов. Но ты родила-ась и обрекла меня на горькую участь отступника.

Змей снова вонзился в истерзанное сердце Юлианы.

— Сейчас я отберу твой да-ар, — произнес Элед после короткой паузы, — и исправлю ошибку судьбы. Ты исчезнешь, и я, наконец, обрету истинную мощь.

Он слегка рассеял фиолетовую ауру. Похлопал себя по плечам и потер ладони, чтобы разогреть их перед контактом с энергией.

Его простые движения выглядели так безобидно и не похоже на приготовление к убийству, что Юлиана улыбнулась сквозь слезы.

— Не боишься? — удивился он, рассмотрел морщинки на ее заплаканном лице и разгадал их.

Почти триста лет, меняя внешность и имена, Юлиана жила на Земле и боялась, что брат найдет ее, лишит дара, погубит отца и Токилетеш. Триста лет страха и ожидания, показавшиеся ей, ровеснице Солнца, вечностью. И вот Элед совсем рядом, такой же красивый и сильный, как прежде, такой же холодный и жестокий, готовый уничтожить любого, кто встанет на пути. Таинственный и страшный коллапсар.

— Не-ет, — покачал он головой, — ты не ведаешь истинного ужаса. Не знаешь, каково это — жить в тени отца и дрожать при мысли, что у него может родиться другой сын с более мо-ощным магическим даром. И не видать мне тогда трона как своих ушей.

Сладостная дрожь вновь побежала по его телу. Он вытянул руки в сторону Юлианы, поводил ими, пытаясь наладить связь. С трудом поймал слабый поток энергии и в замешательстве остановился:

— Что с твоим даром, сестра-а? Что ты с ним сделала?

Он подошел к фиолетовому кокону, просунул в него руку и брезгливо коснулся голой женской щиколотки. Из-под руки вспыхнули искры, затрещали электрические разряды.

— Что с твоим да-аром?! — испугался он. — Куда ты его спря-ятала?!

Схватив за одежду, он дернул Юлиану вниз.

Кокон опустился вместе с телом.

Юлиана ударилась подошвами туфель о пол и вздрогнула. Над ней появилось едва заметное свечение. Но оно и отдаленно не напоминало сияние, каким в былые времена озарялась принцесса.

Где же дар?!

Элед перебрал в уме возможные варианты и, осененный догадкой, спросил:

— Неужели ты создала Луча-афэров?

Дрогнувшие брови Юлианы выдали правду.

— Создала-а… — закивал он. — Понима-аю тебя. Иным способом магию в этом проклятом мире не утаить.

Со двора донеслись ликующие крики. Луна приоткрыла Солнце. Медленно и необратимо темнота отступала, чем вызвала восторг детворы: улюлюкание и аплодисменты. Конец света, которого так опасались воспитатели и которым они пугали непослушных детей, не случился. Можно радоваться!

— На сколько частей ты разделила дар? — очнувшись от раздумий, спросил Элед.

Юлиана опустила глаза.

— Не смей уходить от ответа! — крикнул он и сжал кулаки. Вместе с ними сжался кокон и кости Юлианы затрещали. — Я все равно узнаю! Я чувствую тебя. Забы-ыла?!

Она зажмурилась и отогнала воспоминания о том, как несколько веков назад создала первую троицу Лучафэров, людей из света и воды. При рождении светочи впитали часть ее магической силы и, ни о чем не подозревая, хранили всю жизнь. Дар в них спал. Он возвращался к Юлиане только после их смерти. Когда умирал очередной Лучафэр, Юлиана тут же создавала нового. Чтобы в безопасности хранить на Земле гигантскую волшебную силу, количество Лучафэров должно было оставаться неизменным. Их всегда было трое. Четвертая часть магического дара, совсем маленькая, но необходимая для поддержания жизни, оставалась у Юлианы.

Выдавать светочей за родных детей она опасалась. Прятала их среди сирот, опекала, иногда отдавала в приемные семьи. В далеком прошлом она служила настоятельницей женского монастыря с самым крупным в Валахии детским приютом. Веком позже стала отшельницей и покровительствовала обездоленным Бухареста. Мировые войны не обошли ее стороной. Не желая вмешиваться в историю Земли, она спасала осиротевших детей и поодиночке пристраивала в богатые семейства.

С новыми семьями светочи разъезжались по миру на огромные расстояния. Одним из них везло. Другие прозябали в нужде. В темные времена «несущие свет» редко доживали до старости.

Сейчас Юлиана заведовала детским домом. Даже вернула свое настоящее имя. Но, как и три века назад, среди опекаемых ею сирот и выпускников детского дома были те, чья сила могла уничтожить планету.

— Ты изменилась, — покачал головой Элед. — Стала кова-арной.

Возмущенная его словами, Юлиана открыла глаза и задергалась в попытке освободиться.

— Не спо-орь. Создала Луча-афэров, оберегала их… Теперь понятно, зачем пряталась в этой богадельне.

Нервным движением ладони он толкнул воздух, и кокон с пленницей поплыл прочь, в сторону двери.

— Ты всегда была паршивым стратегом, сестра-а, — улыбнулся он уголками губ. — Токилетеш не будет спасен и Келемен погибнет. Твой план не срабо-отал. Ты лишь усложнила мне задачу. Теперь выслушай мой план. — Он оттолкнулся от пола, завис под потолком довлеющей тенью и, чеканя каждое слово, произнес: — Сейчас я заберу твою магическую энергию и стану хозяином дара. Потом убью сирот. Ведь Лучафэры среди них. Энергия Лучафэров проснется и освободится, а потом перейдет ко мне-е.

Торжествуя, он развел руки в стороны.

Вот и все.

Кокон с Юлианой долетел до двери, ударился о косяк и плавно качнулся в воздухе.

За окном посветлело.

Во дворе Вайолка срывающимся голосом звала детей в корпус. Одних заманивала мороженым, другим грозила наказанием, только бы дети вернулись в игровые и больше не нарушали приказ заведующей.

Каким бессмысленным теперь казался этот приказ Юлиане.

На первом этаже послышался шум — дети начали возвращаться. Веселый щебет, отраженный пустыми и гулкими стенами, нарастал. Сквозь него едва пробивались требования воспитателей сдать стекла и спички.

Движения Юлианы ослабли. Элед убрал с нее удушающие лучи.

— Не убивай детей! — прохрипела она. — Я отдам Лучафэров!

Он опустился на пол и жестом притянул ее к себе.

Фиолетовый кокон погас.

Теперь ход был за Юлианой — пусть держит слово.

— Лучафэры не здесь… — начала она, упала на колени и закашлялась. Ее опухшее лицо пошло бурыми пятнами.

Двери медпункта распахнулись. В комнату вбежал подросток лет тринадцати.

— Вот, порезалась! — на ходу объявил он, потянул за собой заплаканную малышку с окровавленной ладонью и оба в удивлении застыли подле Юлианы.

Недолго думая, она бросилась к детям. Касанием передала им магический дар и вытолкнула их через пространство, насколько хватило сил.

Когда яркая вспышка погасла, и возмущенный воздух перестал носить по комнате обрывки бумаги и тряпья, на полу медпункта показалось прозрачное, сотканное из тончайших золотых нитей тело первой красавицы Токилетеша. Гибкой речной ивой она выгнулась в предсмертной судороге и замерла навсегда.

— Я найду этих дете-ей, — прошипел Элед, — и придумаю, как завладеть да-аром.

Глава 1

Знакомство

Июль 2014 года

Окрестности коммуны Арефу в жудеце Арджеш

Румыния

Новенький кроссовер мчался по пустой трассе. Сияло вечернее летнее солнце. Бескрайние поля сменились лесом, и дорога, петляя меж деревьев и холмов, плавно устремилась в гору. Через полчаса лес отступил, вдали показалась деревня: дома с красными черепичными крышами, просторные дворы в поросли чубушника и одинокий пастух, сгоняющий овец с изумрудного луга в кошары.

Раду Вулкан открыл окно автомобиля. В салон ворвался запах трав и влажной пыли. Так пахло детство и родной забытый дом. Сколько лет Раду здесь не был? Последний раз приезжал подростком в две тысячи первом году. Кажется, тринадцать, да-да, тринадцать лет назад, и тоже в июле. Они с отцом планировали съездить на озеро, порыбачить. Не вышло. Серджиу Вулкан в то время неожиданно для всех взял под опеку осиротевшую дочь местного лесника Еву. Много хлопотал, лично собирал документы.

После развода Серджиу жил один в роскошном деревенском особняке. На каникулы из Бухареста приезжал сын, и любой его каприз исполнялся вмиг, лишь бы подросток остался доволен. Так было всегда, но не тем последним летом, когда появилась Ева. Уязвленный равнодушием отца Вулкан-младший сбежал в Бухарест к матери и заявил, что в Арефу больше ни ногой. Напрасно Серджиу обрывал телефоны, пытаясь объясниться. Сын не простил.

Неделю назад Серджиу Вулкан пропал без вести. Полиция и волонтеры прочесали лес вокруг деревни, но не нашли следов.

Где отец, что с ним?

Чтобы это выяснить, Раду бросил дела, нанял столичных детективов и повез их на поиски. Уже в дороге, глубоко опечаленный, он подумал, что время в самом деле лечит. Или с возрастом на события прошлого смотришь другими глазами, более мудрыми, что ли. Или, как говорят простые люди, кровь — не вода, а сердце — не камень… Все эти мысли касались исключительно отца. Мерзкой Еве прощения не было. И не могло быть. Никогда и ни при каких условиях. Нет! Даже если бы отец попросил!

Выуженная волнением из глубин памяти детская обида вспыхнула с прежней силой. Выходит, есть раны, которые время не исцеляет.

Раду Вулкан крепче взялся за руль и прибавил скорость.

— Какие-то проблемы? — низким голосом поинтересовался детектив Нику Каталин, сидевший рядом на пассажирском кресле.

Вулкан заметил в руках у детектива журнал со своей фотографией на обложке. Журнал всегда лежал на передней панели автомобиля и служил своего рода талисманом — первая обложка Раду Вулкана в популярном издании. Теперь этот номер не купить. Каталин барабанил пальцами по фото восходящей кинозвезды, будто нарочно попадая глянцевой физиономии то в ухо, то в глаз, и оставляя на идеально гладкой поверхности матовые отпечатки. Вулкан нахмурился.

— Может, я поведу машину? — предложил Каталин. — Вы слишком расстроены.

— Не-ет, — холодно ответил Вулкан и спрятал журнал в бардачок, — я спра-авлюсь… А где фотографии? — Он вытянул шею, выискивая их на панели, потом опустил глаза на половики. — Где-то здесь лежали фотографии. Или… — его левое веко задергалось. — Или вы на них сидите?

Каталин заерзал в кресле, вытащил из-под себя сначала газету, потом небольшую стопку перевернутых мятых фотографий, на которых сидел более трех часов пути, и равнодушно отдал Вулкану.

Теперь у того, кроме века, задергалась и щека:

— Фотографиям конец.

— Поисковикам и такие сгодятся.

— При чем тут поисковики?!

— Хм… — Каталин поднял край одного из снимков и увидел на нем полуобнаженный торс Раду Вулкана. — Я думал, вы размножили фото отца для поисковиков. Извините.

Набирающий обороты гнев Вулкана потух. Действительно, как он мог забыть? Напечатал уйму своих фотографий, чтобы раздавать автографы в родной деревне, а о фотографиях отца даже не подумал. Резким движением он выбросил мятые снимки в окно, попытался сосредоточиться на дороге и заметил, что Каталин искоса наблюдает за ним.

Как же раздражал этот бритоголовый татуированный здоровяк с колючим взглядом! Во время знакомства Вулкан принял его за преступника и изумился, узнав, что Нику Каталин — старший помощник Януша Папа, лучшего частного детектива Румынии. Сам Вулкан дважды играл полицейского в кино: долго готовился, изучал тонкости службы, вживался в роль и искренне полагал, что внешность и повадки сыщика должны вызывать у людей доверие. Именно доверие, а не острое желание броситься под поезд, предварительно взяв на себя все нераскрытые убийства, изнасилования и кражу овцы у деда Ионела.

Привычным жестом Нику Каталин погладил бритую голову и повернулся к шефу, который сидел за водителем. Из открытого водительского окна дуло, потому пышные волосы шефа, старательно зачесанные справа налево для маскировки глубокой залысины, поднялись подобно крышке карманных часов. Каталин снова коснулся своей головы — Пап понял намек и аккуратным движением вернул «крышку» на место.

Досконально изучившие друг друга детективы при посторонних или клиентах часто общались взглядами и едва уловимыми жестами. Издержки профессии.

Смуглый, с длинными усами и гипнотическим взглядом черных глаз, Пап легко сошел бы за вожака цыганского табора. Облик не портила даже обрюзглость, возникшая после пятидесяти лет из-за неуемной страсти к табаку и крепкому кофе. Дать сыщику вместо сигареты трубку, прикрыть голову широкополой шляпой, добавить к двум имевшимся золотым перстням еще парочку, и вместо чистокровного венгра Януша Папа возник бы цыганский барон, гордый и справедливый.

Пап вздохнул, и Каталин понял, что шеф изнывает от желания покурить и выпить кофе.

— Уже скоро, — успокоил Каталин.

— Надеюсь, мой мальчик, — ответил ему Пап и коснулся плеча водителя. — Если можно, домнул (господин) Вулкан, остановитесь у ближайшего кафе. Нам надо подкрепиться. Заодно обсудим вашу версию о причастности Евы.

Припарковались в живописном месте, у ресторанчика «Два пони».

Шеф тут же закурил.

В тени чернеющих великанов-сосен, как грибы с яркими бордовыми и красными шляпками, торчали небольшие строения. Два каменных, судя по всему, были кухней и зимним рестораном. Остальные, открытые, хаотично разбросанные по довольно обширному пространству леса деревянные террасы были рестораном летним.

Гостей хватало, даже с избытком.

К террасе, где расположились спутники, подошел официант и шеф сделал заказ. Чорба (горячий суп), мамалыга (кукурузная каша) с брынзой и жареной рыбой, летний салат и, конечно же, кофе — скромный ужин двух детективов.

Вулкан не удостоил официанта взглядом — процедил сквозь зубы, что будет только апельсиновый фреш, и под восторженные вздохи узнавших его поклонниц ушел мыть руки.

За оградой террасы на вытоптанном газоне играли две маленькие лошади. Пятнистая рыже-белая лошадка убегала от черной, похожей на шустрого беса. Они задорно прыгали и носились из стороны в сторону, развлекая гостей.

— Тут в самом деле есть пони, — удивился Каталин.

Шеф насладился серией глубоких затяжек, повернул голову к лошадям и тихо спросил помощника:

— Ты зачем на фотографии сел? Знал ведь, чьи там снимки.

— Хотел вывести Вулкана на эмоции.

— Подозреваешь его?

— Я всех подозреваю.

Каталин облокотился о хлипкую деревянную ограду, и та жалобно скрипнула.

— Не нравится мне этот нарцисс, — продолжил он. — Мутный какой-то. Я пообщался с киношниками. Оказывается, у него пару лет назад были большие долги из-за телепроекта.

— Не спеши.

— Просто одно к одному, — продолжал Катаин. — Богатый отец, финансовые проблемы, обвинения в адрес приемной сестры.

— Не спеши! — повторил Пап негодующе и смял сигарету в пепельнице. — Столько лет тебя учу. И будь с ним мягче. Он — актер, личность тонкая, экзальтированная. К тому же наш клиент.

— Идет наш клиент.

— Вижу.

Вулкан не спеша вернулся на террасу и уселся спиной к поклонницам за накрытый свежей скатертью стол.

Официант принес кофе, сок и столовые приборы. Пока он занимался сервировкой, все молчали. Вулкан уткнулся в смартфон. Наконец официант с подобострастием придвинул к Вулкану сок в тяжелом стакане, объявил, что заказ скоро будет готов и удалился.

Можно было говорить о деле.

Пап с облегчением выдохнул. Достал из нагрудного кармана потрепанную записную книжку, которой пользовался по старинке, нашел нужные записи и пробежался по ним глазами.

— Сейчас я перечислю известные мне факты, домнул Вулкан, — произнес он, снимая колпачок с шариковой ручки, — и, если ошибусь, вы меня поправите.

В ответ ему Вулкан высокомерно кивнул. Его взгляд оставался прикован к смартфону.

— Ваши родители жили в Арефу, — продолжил Пап, — и развелись в девяносто седьмом году. Вам тогда было десять. Так?

Пап вскинул брови, подчеркивая свою заинтересованность. Ответом ему вновь послужил молчаливый кивок Вулкана.

— Развод случился по инициативе вашей матери? — спросил Пап. — Она мечтала уехать в Бухарест?

— Да-а, — соизволил заговорить Вулкан, как обычно, растягивая звуки.

Его речь казалась манерной, но детективы уже привыкли к этой особенности клиента, а заодно к его «звездным» повадкам и неуравновешенному характеру.

Клиент есть клиент. Были бы у него деньги.

— Мама скучала в деревне, — после глотка сока произнес Вулкан, — хотела вернуться домой, в столи-ицу.

— О… — Пап шевельнул усами, и Каталин насторожился. — Значит, ваши родители родом не из Арефу?

Вулкан покачал головой.

— Не-ет, — потянул он, — они из Бухареста. Отец занимался коммерцией, нажил состояние, а в начале девяностых кардинально изменил жизнь. Бросил город ради этого… — Он махнул рукой в сторону величественных гор. — Отец не любил суеты. То есть не любит…

Из-за оговорки Вулкан смутился и потемнел лицом. Несколько секунд собирался с мыслями, затем поднял на детективов холодный, как прежде, взгляд и продолжил:

— Отец купил здесь недостроенный отель с крупным земельным участком и переделал в поместье. Вы все скоро сами увидите.

Пап не сводил с него пронзительных черных глаз.

— А как же бизнес? — спросил он и Вулкан тут же без раздумий ответил:

— Сохранился. Бизнес сохранился. Отец управляет им через посредников. Управлял. То есть управляет.

Из-за второй оговорки по щекам Вулкана пошли розовые пятна. Он резко поднялся, глянул по сторонам, поймал на себе хищный, полный недоверия взгляд Каталина, сел на место и, оправдываясь, забормотал:

— Я не знаю, что думать и как выражаться. Я много лет не видел отца. Понима-аете, его для меня как бы уже не существовало. Он остался в прошлом. Потому я и говорю о нем в прошедшем времени. Но в теперешней ситуации это выглядит двусмысленно, и я…

Пап улыбнулся в усы.

— Не переживайте, — с мягкой кошачьей интонацией перебил он. — Мы вас понимаем.

Вулкан уставился на Каталина.

— В конце концов, — подытожил Вулкан, — я нанял вас не для того, чтобы оказаться подозреваемым.

Каталин усмехнулся.

Было в его усмешке что-то неприятное и даже опасное — такое, отчего у Вулкана мороз пробежал по коже. Он вновь пожалел, что нанял этого самодовольного громилу. Будто проблем не хватало… Хорошо хоть шеф оказался адекватным. По крайней мере, казался таким.

— Продолжим, — сказал Пап и заглянул в записи. — В две тысячи первом году ваш отец удочерил семилетнюю Еву, дочь погибшего лесника.

— Не удочерил, а взял под опеку, — поправил Вулкан. — Девчонка не носит нашу фамилию.

— Благодарю, это важное уточнение. Фамилия Евы?

— Дмитреску.

Пап сделал короткую запись и, кивнув, предположил:

— Полагаю, ее отец дружил с вашим.

— Не-ет, в том-то и дело… — Вулкан совсем помрачнел, уголки его красивых губ опустились, а во взгляде мелькнул болезненный стыд. — Дмитреску был алкоголиком. Переехал с севера Румынии, привез с собой дочь, которая шарахалась от людей, как чумна-ая.

— Только дочь привез? А как же жена?

— В деревне поговаривали, что жена погибла во время пожара еще там, на севере. А девчонка эта спасла-ась.

Последнее слово Вулкан потянул дольше обычного и вложил в него столько злости, что Каталин, которому клиент нравился все меньше и меньше, покачал головой и иронично пробубнил в сторону:

— Дрянь такая, да? Как посмела?

Вулкан сдвинул брови.

— Не смешно, детектив, — строгим тоном заметил он. — У девчонки проблемы с головой. Чтобы вы понимали, это она нашла мертвого Дмитреску. Тот уснул пьяным под воротами и умер. Дом лесника стоял на отшибе. Девчонка прошла несколько километров к соседям и сообщила о смерти отца без слез и испуга. Это, по-вашему, здоровая реа-акция?

— Это шок.

— Коллега прав, это шок, — поддержал помощника Пап. — Но, возможно, домнул Вулкан, у вас есть официальное подтверждение психических отклонений у Евы?

Опустив глаза, Вулкан замялся.

— Не-ет подтверждения, — ответил он и забарабанил пальцами по столу. — Врачи обследовали ее и признали здоровой. Но это глупость какая-то. При одном взгляде на сиротку видно, что у нее не все дома.

Каталин с усмешкой закивал и снова пробубнил в сторону все тем же ироничным тоном:

— Не все дома, да, — отец без вести пропал.

Терпение Вулкана лопнуло.

— Послушайте, вы-ы! — воскликнул он и ударил кулаком по столу так, что зазвенела посуда. — Мне не до шуток!

Густые брови шефа подпрыгнули. Усы заплясали. Он не взглянул на помощника, но тот и без красноречивых взглядов шефа разобрал его немое послание: «Черт бы побрал твои методы, Каталин! Примитивные и грубые! Не хватало еще, чтобы Вулкан расторгнул контракт!»

Пап извинился перед клиентом за бестактность Каталина и сердито покашлял в кулак.

Каталин напрягся. Сигнал шефа означал лишение премии. И это в лучшем случае.

— Продолжим, домнул Вулкан, — успокаивающим тоном попросил Пап и перевернул страницу записной книжки. — Значит, вы считаете, что ваш отец спонтанно взял под опеку Еву?

— Конечно, — надув губы, ответил Вулкан. — Ее хотели отправить в приют, а он пожалел. С того момента наши отношения разладились. Я не ездил сюда тринадцать лет.

— Совсем не интересовались жизнью отца?

— Не-ет. Мать поддерживала с ним связь и еще старой служанке звонила.

— Зачем?

Вулкан дернул плечами, будто сбросил с себя назойливую муху.

— Не зна-аю, — потянул он. — Все женщины любопытны. Мать пересказывала мне потом деревенские сплетни. Говорила, что Ева не отходит от отца, что выросла красавицей, но в сторону парней не смотрит, а отец так и не женился. Что спа-альни их рядом.

Детективы многозначительно переглянулись.

— Полагаете, у вашего отца была сексуальная связь с подопечной? — Пап снова закурил.

— Не-ет! Нет же! — отмахнулся Вулкан. — Скажете тоже! Мой отец порядочный человек! Но, боюсь, он превратился в игрушку этой девчонки. Она манипулировала им. Создала в доме такие условия, что слуги начали придумывать о хозяине всякое.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее.

Вулкан подался вперед, его глаза заблестели.

— Ну, предста-авьте, — продолжил он тихим голосом, — ей уже двадцать, и у нее, если верить тем же деревенским слухам, действительно не-ет и никогда не было парня. Девчонка коварна. Ей наскучила провинция, захотелось свободы. А отец не стар — ему еще жить и жить — до наследства далеко. Уверен, она решила выставить отца соблазнителем, чтобы отсудить у него крупную сумму денег. Отец узнал об этом и…

Вулкан сделал эффектную длинную паузу. Откинулся на спинку стула с видом детективного гения, который, не сходя с места, распутал клубок обмана и преступлений. Этот образ во время съемок Вулкан довел до совершенства и сейчас наслаждался искренним любопытством сыщиков — те застыли в ожидании финальной реплики. Какими смешными казались их лица. Вулкан помолчал еще несколько секунд, затем нервически взвизгнул:

— Девчонка похитила отца!

От неожиданности шеф поперхнулся дымом сигареты. Закашлялся и, промокнув салфеткой брызнувшие из глаз слезы, хрипло произнес:

— Простите, домнул Вулкан, мы точно говорим о двадцатилетней деревенской девушке? Судя по вашим предположениям, это не девчонка, а какой-то профессор Мориарти.

Взгляд шефа упал на помощника, но тут же поспешил дальше, вдоль ограды и занавесок террасы, только бы не встретиться вновь с глазами Каталина, красного от немого хохота.

Повисла новая пауза, неловкая, даже нелепая.

Вулкан оскорбился. Ироничное отношение детективов уязвило его. Он схватился за голову и с нотками отчаяния в голосе запричитал:

— Девчонка коварна, говорю вам! Я только по дороге сюда понял, как жестоко обошелся с отцом! Как виноват перед ним! Будь я рядом, эта… — гнев уничтожил запас воздуха в его легких и вынудил запнуться, — эта сиротка не посмела бы причинить отцу вред!

Вулкан залпом выпил сок, вскочил из-за стола и заметался по террасе. Хорошенькое дело! Детективам указывают на стопроцентного преступника, а они не верят! Смеются! Еще и медлят… Спокойно ждут ужин, а несчастный похищенный старик, может быть, где-то умирает!

— Пожалуйста, не нервничайте, — попросил Пап, листая записи. — Ваши предположения ничем не подкреплены. Лучше продолжим рассуждения. О происшествии вы узнали от матери…

— Да-а, — грубо перебил Вулкан, которому не только Каталин, но и шеф теперь казался бесполезным звеном в поиске отца, — ей позвонила Ева. Сказала, что отец пропал неделю назад. Лес прочесали, полиция объявила розыск, но все без толку!

Пап, как бы в подтверждение своих слов, пожал плечами.

— Вот видите, — улыбнулся он. — Будь Ева преступницей, она бы молчала. Кстати, откуда у нее номер телефона вашей матери?

— Не зна-аю! — выкрикнул в ответ Вулкан. Попытка говорить тише, чтобы зеваки с соседних террас не вникали в суть разговора, провалилась. Гнев взял свое. — Вы напрасно защищаете девчонку! — настаивал Вулкан. — Она коварна, и хочет ускорить события! Быстрее получить наследство! А, может, и доступ к отцовскому бизнесу! Она уверена, что поиски ничего не дадут и суд, в конечном счете, признает отца умершим. Потому и действует так сме-ело! Нужно арестовать ее!

Каталин прикрыл глаза рукой. Всякое было в его практике, но со «звездными» клиентами-неврастениками работать еще не приходилось. Актеришка раздражал, совал нос, куда не следует. И ведь требовалось от него немного: рассказать, что знает, и не играть в детектива. Не играть! Потому что изображать детектива и быть детективом — разные вещи. Каждый должен заниматься своим делом. Если такой умный, мог бы и сам справиться. А коль нанял профессионалов, будь добр делай то, что тебе говорят. Но Вулкан стремился руководить расследованием. Давил. За это его следовало бы проучить. К примеру, взвинтить цену на услуги вдвое. Ну, ладно, хотя бы в полтора раза, чтобы отбить растаявшую в воздухе премию. Удивительно, как шеф до сих пор не взорвался. В этой командировке он непривычно спокоен. Эталон терпения и такта. «Черт! — пронеслось в голове у Каталина. — Надо было сразу догадаться! Шеф наверняка уже запросил двойной гонорар. Потому и старается!»

Словно в подтверждение его мыслей, Пап, проведя пальцем по записям в блокноте, елейным голосом спросил у Вулкана:

— Ваша мать замужем?

Вулкана затрясло от негодования. Нарочитое благодушие Папа лишь подливало масло в огонь.

— При чем тут моя ма-ать?! — воскликнул Вулкан. — Давно замужем, я же рассказывал! Ее супруг обеспеченный человек! Не вмешивайте сюда мою мать!

— Ваше финансовое положение стабильно и крупных долгов нет?

И без того пылающее от злости лицо Вулкана налилось кровью и стало бордовым.

— Два года назад были проблемы, но я их решил! — окончательно теряя контроль над собой, сообщил он.

— Простите, — оживился Пап, — а как возникли проблемы?

— Спонсоры подвели!

Каталин не удержался и с облегчением выдохнул:

— Ну, слава богу. Я думал, опять происки Евы. Девчонка кова-арна.

Он едва успел пригнуться. В сантиметре над его головой пролетел стакан, со всей силы запущенный Вулканом. Стакан глухо приземлился на газоне, и наблюдавшие за Раду поклонницы охнули.

— Домнул Вулкан, — ледяным тоном произнес Пап, — вам надо принять успокоительное.

— Я спокоен!!!

Задыхаясь, Вулкан ушел с террасы и бросился к машине прямиком через лужайку. Общество детективов стало невыносимым. Конечно! Для них исчезновение его отца просто очередное дело, за которое щедро заплатят, несмотря на итог. Железным лбам не понять боли, какую сейчас переживал Раду, ведь все могло быть иначе и тем злополучным летом, и сейчас.

Один из пони заметил Вулкана на своей территории, разогнался и толкнул в бок. Вулкан подпрыгнул от неожиданности. В гневе он отвесил наглому животному шлепок по морде. Пони заржал и вновь перешел в нападение. Схватив зубами рукав куртки и яростно мотая головой, он потащил свою жертву к забору, где гарцевал пятнистый собрат.

— Уйди, скотина, — сквозь зубы процедил Вулкан. — По-человечески прошу.

Пони не сдавался. Послышался треск — куртка порвалась, рукав съехал до локтя и повис на шелковой подкладке.

Прискакавший второй пони без устали клацал челюстями, пытаясь укусить Вулкана. Тот чудом спасался от мощных лошадиных резцов, выгибался и, вскрикивая, подпрыгивал.

Гости ресторана глазели на стремительную схватку. Некоторые снимали видео.

Вулкан горделиво вскинул голову и одернул порванную куртку.

— Уберите животных! — срывающимся голосом крикнул он. — Немедленно уберите жи-и!… Ой! — Зубы второго пони вновь оказались совсем близко, и Вулкан пнул его ногой: — Уйди, скотина! Уберите животных!

К удивлению Вулкана, никто не спешил на помощь. Даже детективы отвернулись, предпочитая не замечать проблем клиента.

Официант принес суп, принялся расставлять тарелки перед Каталином и Папом и робко заметил:

— Там ваш друг…

— Мы в курсе, — ответил Каталин и приступил к еде. — У него паническая атака.

Официант с готовностью закивал:

— Да-да, наши пони иногда атакуют. Не любят туристов. Но вообще Ляля и Лиля хорошие, хоть и нервные лошади. Девочки — что с них взять?

Каталин застыл с занесенной перед открытым ртом ложкой, но уже через секунду продолжил жевать. Пап улыбнулся в усы. Посмотрел на него и повел бровью.

— Нет, — ответил Каталин на безмолвный приказ шефа. — Вулкан бросил в меня стакан. Пусть теперь сам разбирается.

Густые брови Папа сомкнулись.

— Ладно! — сдался Каталин с недовольным видом. — Но за свою выходку он мне заплатит.

Уже через полчаса автомобиль Вулкана мчался в сторону поместья.

Спутники успокоились и некоторое время молчали. Когда машина свернула в лесок перед въездом на частные земли, Вулкан собрался с духом и прервал тишину.

— Хочу извиниться перед вами, домнул Каталин… — Он склонил голову, не отрывая глаз от дороги. Внутри него гремело и ревело: «Не хочу перед тобой извиняться! Не хочу!», однако вслух Вулкан произнес совсем иное: — Я вел себя неподобающим образом. Простите. Конечно, вы задевали меня токсичными шу-утками, но это не повод швырять в вас посуду. Вы могли серьезно пострадать. В качестве извинений выберете любую бутылку вина из коллекции моего отца.

В ответ Каталин лишь махнул рукой. Минуту спустя, будто вспомнив об извинениях Вулкана, он с привычной злой усмешкой пробормотал:

— Была бы это ваша коллекция, вот тогда…

Шпилька попала в больное место. Щека предательски дернулась, но Вулкан подавил эмоции и продолжил:

— Отдельно благодарю вас за помощь в неловкой ситуации с по-они.

Каталин закивал. С его губ приготовилась слететь новая колкость.

— Вы не нравитесь мне, — вдруг заявил Вулкан, и Каталин, удивленный такой прямотой, повернулся к нему. — И я вам не нравлюсь. Я это чу-увствую. Наверное, поэтому вы защищаете Еву, хотя совсем ее не знаете.

— Девчонка коварна?

Вулкан вздернул подбородок:

— Можете смеяться сколько угодно, но однажды вы убедитесь в этом. Вы профи, и я уверен, когда познакомитесь с ней, почувствуете то же, что и я.

На заднем сидении, кряхтя и покашливая в кулак, заерзал шеф.

Ссориться с клиентом снова и полностью лишаться гонорара не входило в планы Каталина. В конце концов, нужно делать дело — искать пропавшего старика. А подколоть актеришку позорным поединком с лошадьми, запись которого уже попала в интернет, всегда успеется.

— Есть ее фото? — включился в работу Каталин.

Деловой тон и появившаяся на лице детектива озабоченность не ускользнули от Вулкана. Он смягчился. Сбросил скорость, нашел фотографию Евы в смартфоне и показал.

— Красивая… — задумчиво произнес Каталин, разглядывая тонкие черты белокурой девы. — Натуральная блондинка?

— Да.

— Взгляд умный.

— Хитрый.

— Умный, — настоял на своем Каталин и передал смартфон шефу, чтобы и тот изучил портрет. — Но согласен с вами: судя по внешнему виду, от такой можно ожидать чего угодно.

Вулкан со вздохом облегчения улыбнулся:

— Наконец мы начинаем понимать друг друга, домнул Каталин. Можете обращаться ко мне на «ты» … Домнул Пап, вы тоже.

Густые брови шефа приподнялись, а сам он развел руками:

— Спасибо, Раду, — его цепкий взгляд ненадолго оторвался от фотографии девушки и уперся в затылок клиента. — Такой подход не в моих привычках, я всегда держу дистанцию. Но вы мне нравитесь. Можете звать меня Янушем, только…

— Я буду обращаться к вам на «вы», — предупредил его желание Вулкан.

— Да, — кивнул шеф. — И девушка действительно не простушка. Что-то в ней есть… Что-то роковое. Откуда у вас фотография?

— Нашел на сайте шко-олы, где училась Ева.

— Какие сложности.

— Дело в то-ом, — потянул Вулкан, — что у Евы нет и никогда не было аккаунтов в соцсетях.

— Однако… — Каталин сделал удивленные глаза и через плечо глянул на шефа.

Вулкан оживился:

— Вот и я о том. Разве может нормальный человек в наше время не иметь аккаунтов в интернете? Она определенно не в себе.

Автомобиль проехал лес. Вырвался на открытый луг, разделенный полосой дороги, и стремительно приближался к высоким воротам. Мощные прутья, покрытые золотой патиной и скрученные в замысловатые узоры, образовывали подобие гигантской бабочки, по оба крыла которой стоял металлический забор, такой же витиеватый и позолоченный. За воротами цвели розы и высилась необычного вида сторожка. С пестрыми витражными окнами, декоративными башенками, колоннами и вензелями — она казалась дешевой театральной декорацией. Крышу венчали позолоченные фигуры крылатых львов с поднятыми лапами.

У самых ворот Вулкан затормозил.

— Что за деревенский Нотр-Дам? — растерянно произнес он. — Ни ограды, ни этого «чуда архитектуры» здесь раньше не было. Какая по-ошлость. — Он с прищуром уставился на нелепое строение. — У отца тонкий вкус, он не пережил бы такого в своих владениях.

— Так может, он поэтому и сбежал, — начал было Каталин, но совершенно несчастный вид Вулкана заставил его замолчать.

— Бедный папа, — едва не прослезился Вулкан, — что эта девка с тобой сде-елала?

В самый, казалось бы, неподходящий момент Каталин вдруг почувствовал жалость к Вулкану. Заодно понял причину своего раздражения. Он завидовал красоте Вулкана и его славе. А еще у того был отец. Своего-то отца Каталин и вовсе не знал.

В окне сторожки мелькнула мужская фигура, и через минуту к воротам вышел грубоватого вида охранник. Он вертел в руках связку ключей.

— Добрый ве-ечер! — поприветствовал его Вулкан из машины. — Пропустите нас!

Охранник уставился на незнакомца пустыми зенками и буркнул в ответ:

— Добрый… Здесь вам не проехать. Это частные владения. Возвращайтесь к развилке. Там свернете налево, и через два километра будет приличный отель.

— Но мы приехали именно сюда-а! — возмутился Вулкан. — Я сын хозяина поместья!

Плоское, как блин, и такое же рябое лицо охранника расплылось в наглой ухмылке:

— У моего хозяина только дочь.

Совсем ошарашенный Вулкан повернулся к детективам.

— Вы слышали? — глухо спросил он. — У его хозяина только дочь. А я, значит, пустое место.

Его светло-карие с поволокой глаза, о которых грезила каждая вторая румынка, стремительно наливались кровью. Чувственные губы задрожали, щеку свело судорогой. Похожую картину детективы наблюдали совсем недавно, перед тем как стакан просвистел у Каталина над головой.

— Раду, стоп, — заговорил Каталин и протянул в успокаивающем жесте свои огромные, словно ковши экскаватора, ладони. — Вдохни и выдохни. Это поможет. Сейчас разберемся… Раду!

Но Вулкан уже выскочил из машины и, размахивая руками, закричал рябому стражу:

— Я Раду Вулкан, сын Серджиу Вулкана, хозяина этого поместья! Немедленно открой ворота, или у тебя будут проблемы! Я знаменитый…

— Точно! — перебил охранник и хлопнул себя по лбу. — Точно! Вы Раду Вулкан, знаменитый певец! То-то я смотрю, знакомое лицо, а вспомнить не могу!

Раду стушевался. Несколько лет назад он действительно пробовал себя в музыке и даже выпустил дебютный альбом. «Слезоточивый», как обозвал альбом продюсер. Набор лирических песен в исполнении сексуального красавца должен был понравиться девочкам-подросткам и сентиментальным дамам в возрасте. Но успеха не случилось. Теперь Вулкан, заматеревший и тонко чувствующий фальшь в искусстве, видел все свои ошибки и стыдился музыкального фиаско. Он запретил журналистам касаться этой темы, изъял из интернета единственный видеоклип. Надеялся, что публикой все позабыто. И тут вдруг…

— Ладно, — прошипел он охраннику, — пусть будет «певец». Открывай скорее.

— Извините, но я все равно не открою. Ваш отец тут больше не хозяин. Он продал имение два года назад. Здесь теперь живет домнул Кирикэ.

— Как продал? Зачем?

Раскрасневшийся от гнева и смущения Вулкан резко побледнел и мотнул головой — может, послышалось?

— Не знаю, — пожал плечами охранник. — Вы сын, вам лучше знать.

Вулкан замер, убитый новостью.

Далеко в конце луга виднелся родной, но уже недоступный дом. Белоснежный мраморный фасад утопал в цветах и пышной зелени сада. Замысловатые эркеры, выступы, арки, тщательно спланированная архитекторами многоскатная крыша, будто парящая в воздухе, — все то, что в детстве казалось Раду сказочным и незыблемым, чем он невероятно гордился и что надеялся в уготованный судьбой час унаследовать, больше ему не принадлежало.

Воспоминания поблекли. Мечта о возвращении домой растаяла. Не прятаться Раду больше в уютной библиотеке, не гулять по саду. Не трапезничать с отцом в столовой, залитой днем солнечными лучами, а по вечерам бледным светом хрустальных люстр.

Отец…

Из машины вышел Каталин и, криво улыбаясь, обратился к охраннику:

— Скажите, а где сейчас живет Серджиу Вулкан?

Охранник с нескрываемым интересом рассмотрел громилу:

— А вы кто? Тоже певец?

— В некотором роде.

— У вас дуэт?

— Скорее, трио, — ответил Каталин и кивнул на шефа, который от всего увиденного и услышанного закурил прямо в машине.

Охранник немного помялся, решая про себя, выдавать новый адрес домнула Серджиу, или нет. Потом, успокоившись мыслью, что великой тайны не раскрывает, а если и раскрывает, то не чужим Серджиу людям, приблизился к воротам вплотную и доверительно сообщил:

— Домнул Вулкан живет далеко отсюда. На развилке свернете налево и еще километров семь в гору. Дорога очень крутая, будьте осторожны. Когда селения кончатся, увидите по правой стороне одинокую двухэтажную хибару. Во дворе овчарка большая бегает. Только учтите, домнул Вулкан пропал! Его полиция ищет, и спасательные отряды по горам и лесам искали. Не нашли. Как в воду канул.

Каталин с сочувствием посмотрел на упавшего духом Вулкана-младшего, вновь повернулся к охраннику и чуть понизил голос:

— Дочь Вулкана живет в той хибаре или в другом месте?

— В хибаре, конечно, — закивал охранник. — Это ее дом. Она жила там с родным отцом до того, как тот умер и домнул Серджиу ее удочерил.

— Как думаете, она сейчас дома или с поисковиками?

— А поиск закончился. Все.

— Так быстро?

— Почему быстро? Целую неделю искали. А в наших местах, знаете, медведи, волки. Если за неделю пропавшего человека не нашли, то уже и не… — Он поймал взгляд Вулкана и осекся. — Но всякое бывает! — продолжил ободряющим тоном. — Может, вернется!

Вулкан закрыл лицо руками, и охранник, скорбно глядя на Каталина, покачал головой. Из этого следовало, что жители деревни в возвращение Серджиу не верили.

— Значит, Ева сейчас дома? — продолжил опрос Каталин.

— Наверное, — пожал плечами охранник. — Обычно она торгует сувенирами на площади, но в последнюю неделю ей не до торговли было.

— Торгует сувенирами? — глухим голосом из-под прижатых к лицу ладоней спросил Вулкан. — Дочь Серджиу Вулкана торгует сувенирами на площади, мне не послышалось?

— Все так, — подтвердил охранник.

Вулкан убрал руки от лица и вопросительно уставился на него.

— Что тут вообще происхо-одит? — в его голос вернулось раздражение. — Папа продал поместье, живет в хибаре приемной дочери, а та торгует сувенирами на площади.

— Всему должно быть объяснение, — заметил Каталин.

— Коне-ечно, — согласился он, — и я уверен, во всем виновата девчонка. Она во что-то вли-ипла, а отцу пришлось отдуваться. — Он, не спуская глаз с охранника, спросил: — Ева после школы уезжала из деревни?

— Ну да, — ответил тот, — в Крайовский университет. Но она и года там не продержалась, вернулась домой.

— Вернулась уже по-осле того, как домнул Серджиу продал поместье?

— Незадолго до этого. У вашего отца еще сердечный приступ тогда случился.

— При-иступ?!

На Вулкана было жалко смотреть.

Каталин с деланным простодушием улыбнулся охраннику:

— Вы так хорошо осведомлены о жизни семьи Вулкан. Могу я взять номер вашего мобильного?

— Зачем это? — насторожился тот. На его рябой физиономии отразилось беспокойство. — Тут все осведомлены. Деревня, секретов нет.

— Мне понадобятся некоторые уточнения.

— Нет у меня телефона, — оборвал он разговор и ушел в сторожку.

Каталин закивал ему вслед, потом аккуратно, словно девушку, взял под локоток в конец расстроенного Вулкана и со словами: «Надо ехать» повел к машине.

Вновь заурчал мотор кроссовера.

К развилке на дороге вернулись быстро, свернули, как было указано, налево и поднялись в гору. Проехали деревню. Потом еще два с лишним километра по пустой вечерней трассе, вглядываясь во все, что хоть отдаленно напоминало жилое строение. Но хибары лесника не нашли.

Лес стал гуще, а дорога уже и извилистей. Асфальтовое покрытие кончилось. Теперь шины кроссовера шуршали по разбитой грунтовке.

— Ты сюда раньше ездил? — спросил Каталин у сосредоточенного Вулкана.

Тот отрицательно покачал головой и спустя полминуты со вздохом сказал:

— У отца в этой стороне дел никогда не-е было. Тут живут только бедняки и тунеядцы.

— Хорошего лесника тунеядцем не назовешь, — возразил Каталин. — Рисковая профессия. Мочат их пачками.

— Кого? — не понял Вулкан.

— Лесников. Новости совсем не читаешь? Только это? — Он достал из бардачка журнал-талисман, но тут же отвлекся на дорогу. — О, смотри, местная идет. Сейчас у нее спросим.

По правой стороне грунтовки, с трудом толкая перед собой тележку, доверху заполненную клетчатыми баулами, в каких обычно возят товар, шла худая женщина в джинсах и растянутом свитере грязно-серого цвета. Ее покрытая капюшоном голова понуро склонилась.

Автомобиль поравнялся с ней и остановился. Из открытого окна показалась татуированная ручища Каталина, а затем его бритая макушка.

— Добрый вечер, доамна! — пробасил он, и прохожая в испуге попятилась на заросшую травой обочину. — Не бойтесь, мы мирные! О, да ты ребенок совсем, — улыбнулся он. Женщина оказалась девчонкой. — Мы ищем старый дом лесника. Где-то тут должен быть.

— Зачем вам?

— Там живет Серджиу Вулкан. Может, знаешь? Мы к нему.

Девушка опустила тележку, достала из кармана скомканный носовой платок и вытерла проступившие слезы.

— Серджиу Вулкан пропал без вести, — сообщила она. — Неделю назад ушел и до сих пор не вернулся. Это мой отец.

Каталин всмотрелся в ее обветренное лицо. Вышел из машины и удивленно спросил:

— Ева Дмитреску?

В растерянности она кивнула и, глядя на Каталина с низкой обочины, запрокинула голову. Капюшон съехал. Из-под него показались сухие, похожие на паклю светлые волосы.

— Мы знакомы? — спросила она.

Каталин не успел ответить. Из автомобиля выскочил ошарашенный Вулкан.

— Это Ева-а?! — выкрикнул он.

При одном взгляде на Раду Вулкана ее лицо расплылось от счастья. Она онемела. Невразумительно мыча, в волнении сделала шаг назад, показала рукой поворот к дому, незаметный из-за разросшихся кустов, споткнулась о свои же сумки и упала через них, нелепо раскинув ноги.

Глава 2

Загадки

Солнце закатилось за верхушки древних сосен. Стало холодно и тихо. Только стук одинокого дятла, подхваченный эхом, разносился по лесу и таял высоко в горах. Заросли колючего кустарника, подобно крепостной стене, окружали покосившуюся деревянную хибару в два этажа, мрачную и сырую. Почерневшая от времени и дождей гонтовая крыша, темные влажные стены и окна, похожие на бойницы, словно шептали: «Уходи, случайный прохожий, тебе здесь не рады». В дом через открытую веранду с кривыми столбами-опорами вела деревянная лестница. Ступени прогнили, в некоторых зияли дыры.

Выглядывая из такой же темной, как и все вокруг, будки, у ворот сидела большая карпатская овчарка. Она свирепо вращала мохнатой головой и время от времени обнюхивала сегодняшний трофей — обрывок штанов нежданного гостя.

Внутри дома пахло сыростью. Вулкан распахнул окно.

— Как вы с отцом сюда попа-али? — сердито спросил он Еву.

В ответ она залепетала:

— Отец продал имение…

— Без тебя знаю! — перебил он и уперся в ее влажные от слез глаза тяжелым взглядом. — Но, если ты втянула отца в проблемы и лишила состояния, неужели ему не хватило денег на скромный дом в деревне? Не представляю, как отец терпел все это!

Он брезгливо поморщился и обвел рукой гостиную.

Потертые бревенчатые стены, мебель из далеких восьмидесятых и ламповый телевизор в хибаре у черта на куличках казались после богатого имения явным перебором. Это не бедная жизнь. Это жалкое нищенское существование.

— Я никуда отца не втягивала, — опешила Ева.

— Да-да, расскажи-и! — сильнее прежнего разозлился Вулкан и, встав у окна, вдохнул густой воздух надвигающихся сумерек.

Сколько раз у этого окна Ева представляла себе встречу с Раду Вулканом! Мысленно звала его и молила поторопиться.

«Раду, милый, любимый Раду! Если бы ты знал, как тебя здесь ждут!»

В полумраке комнаты его лицо казалось бледным и нереальным. Ева даже подумала, что, если включить свет, то Раду, возможно, исчезнет, как дивный сон или мираж. Рассеется серебристым туманом. Упорхнет сказочной златокрылой птицей… Бог, заглянувший в ее скромный дом.

С замиранием сердца она щелкнула выключателем. В люстре на три рожка загорелась единственная тусклая лампа.

Этого света гостям хватило, чтобы разглядеть давно не метенный пол, заросли паутины по отсыревшим темным стенам и густой слой пыли на всем, до чего можно было дотронуться. Вход в кухню преграждала лужа — то ли крыша протекала, то ли труба водопровода.

Вулкан снова оглядел комнату и закусил губу. Теперь вместо брезгливости на его лице отразился ужас перед новой, уродливой реальностью, которая совсем не походила на его детские воспоминания и с которой он не желал иметь ничего общего. Какое унижение! Нелепое, позорное пятно на имени! Вулкан отказывался верить, что Серджиу Вулкан — этот умный, добрый и могущественный человек, богач, наделенный изысканным вкусом к вещам и людям, за исключением Евы, конечно, — был вынужден прозябать в грязной нищете. И не важно, по собственной воле или по принуждению он оказался в хибаре! Судьба не имела права так обходиться с ним! Только не с ним!

Фантазия Раду Вулкана рисовала страшные картины. На одной Серджиу сидел в библиотеке особняка и, прикрыв рукой лицо, читал извещение о банкротстве. На другой и того хуже: стоял на коленях перед сворой бритоголовых, выбивающих долги бандитов! И все это из-за Евы! Из-за кого же еще?!

Вулкан содрогнулся. Сжал кулаки и уставился в окно, чтобы лишний раз не встречаться взглядом с девчонкой.

«Спокойно… — уговаривал его внутренний голос. — Нужно держать себя в руках»

Каталин принес с дороги баулы и поставил у кресел. В одном из баулов что-то звякнуло.

— Допустим, домнишоара (юная госпожа) говорит правду, и она никуда не втягивала домнула Серджиу… — заговорил Пап, сел в кресло и прикрыл рукой порванные брюки. Добрая часть их лежала во дворе под лапой сторожевого пса. — Пусть она расскажет, как все было. Мы внимательно выслушаем.

Ева с готовностью закивала:

— Расскажу, что знаю, конечно. Полицейские тоже меня расспрашивали. Но давайте я сначала зашью ваши брюки. Мика на цепи и уже успокоился. Я могу забрать у него лоскут.

— Нет-нет, — отмахнулся Пап. — Брюки не спасти… Странный день, полный агрессии. — В ответ на недоуменный взгляд Евы он добавил: — Сегодня в ресторане на Раду напали.

— Напали? — Ее голос дрогнул.

— Да, — подтвердил Каталин. — Две нервные кобылы привязались.

— Фанатки? — спросила она без задней мысли, и деревенская непосредственность заставила Каталина запнуться.

— Э-эм… — промычал он, растерянно погладив лысину. — Скорее, наоборот.

Вулкан у окна поморщился:

— О, господи… Может хватит?

Хватит так хватит. Каталин пожал плечами и посмотрел на шефа, который с недовольным видом разглядывал дыру на своей штанине. Каталин понял намек — пошел к автомобилю за сменными вещами.

Со двора донеслось рычание пса, которое впрочем тут же смолкло.

— Расскажите, пожалуйста, — обратился Пап к Еве, — когда и по какой причине Серджиу Вулкан продал имение?

Она села на край дивана и после вздоха, полного переживаний и усталости, заговорила:

— Это случилось два года назад. Внезапно. Несмотря на скромные доходы, отец хотел сохранить поместье.

Вулкан с прищуром посмотрел на нее:

— Скромные доходы?

— Да, — кивнула она. — Последние годы в поместье мы жили очень скромно. Отец рассчитал всех слуг, остались только садовник и старая кухарка. Он бы и их уволил, но парк требовал тщательного ухода, а кухарка в одиночку растила внука и нуждалась в деньгах. Другого заработка она бы не нашла.

В голосе Вулкана появилась горькая ирония:

— Узнаю папу. К чужим людям он всегда великодушен.

Камень был в огород Евы. Она поняла это и смутилась.

— Хочешь сказать, — продолжил Вулкан, — ты сама убирала особняк?

— Конечно.

— Почему же ты тут порядок не навела?

— Я навела, но… — развела она руками. — С некоторых пор в доме творится что-то странное. Особенно по ночам. Голоса, шаги…

— К мозгоправу давно ходила?

Ева вспыхнула. Тот далекий визит к психиатру, что случился в детстве, перед ее удочерением, она запомнила навсегда. И странные вопросы врача, и тревогу в глазах Серджиу Вулкана. И облегчение, с каким выбежала из кабинета после вердикта: «Здорова!» Единственным, кого не порадовал результат медосмотра, был Раду. Он будто знал, что с ней что-то не так, видел ее насквозь. Проник в ее тайну.

Шеф заерзал в кресле.

— Перестань, — попросил он Вулкана. — Ты мешаешь домнишоаре рассказывать. — Повернулся к ней и уставился бездонными черными глазами. — Что же произошло два года назад?

— Неприятная история, — ответила она. — Я обещала отцу молчать об этом. Могу лишь сказать, что папа срочно продал имение домнулу Кирикэ и мы переехали сюда буквально за два дня. — Она искоса глянула в сторону Вулкана и добавила: — Поверьте, наш переезд не имеет никакого отношения к исчезновению папы.

На этих словах она придвинула к себе баул, который больше других пострадал во время ее падения у дороги, и с удрученным видом начала доставать из него товар: разноцветные футболки, календари, кружки и миниатюрные, размером с кулак, керамические кувшины. На всех сувенирах красовались фотографии и названия местных достопримечательностей «Cetatea Poenari» (Замок Поенарь) и «Transfăgărășan» (Трансфэгэраш). Несколько кувшинов оказались разбитыми. Она покачала головой. Весь день работала, а в итоге осталась должна хозяину.

Глядя на нее, Пап погладил усы.

— Простите, домнишоара, — отчеканил он, — но вы, кажется, не понимаете всей серьезности своего положения. Если не раскроете тайну отца, полиция заподозрит вас в причастности к его исчезновению. А, может, уже подозревает.

Во дворе снова зарычал Мика.

Через минуту в комнату вошел Каталин с сумкой в руках и отдал ее шефу. Тот оживился. Завертел головой в поисках подходящего для переодевания уголка. Ева показала ему на хлипкую деревянную лестницу, ведущую на второй этаж, — наверху виднелись двери двух спален.

— Выбирайте любую, — разрешила она.

Пап направился к лестнице и у нижней ступени оглянулся.

— Пока меня не будет, домнишоара, — произнес он все тем же строгим тоном, — поразмыслите над моими словами. Все очень серьезно. Вы можете попасть за решетку.

Аккуратно ступая, он стал медленно подниматься.

Ева, огорошенная внезапным поворотом ситуации, завертела в руках разбитый кувшин с надписью «Transfăgărășan». Когда-то в детстве она каждое лето ездила с отцом по Трансфэгэрашскому шоссе к плотине Видрару, чтобы полюбоваться рукотворным озером. От плотины дорога шла через перевал. Отец вел машину по тоннелю, останавливался у высокогорного озера Быля и там, в ресторанчике на воде, они с Евой съедали по порции горячих колбасок. Потом возвращались в поместье. Для Евы такие вылазки были целым приключением. С каким восторгом она смотрела на отца, которого знали и уважали далеко за перевалом, каким всесильным и могучим он ей казался. И вот теперь ее подозревают в его исчезновении. Вынуждают раскрыть секрет, который едва его не убил. Как же так…

Из-за тяжелых мыслей ее лицо осунулось. Скорбная борозда легла меж красивых бровей.

Как только за Папом захлопнулись двери, Вулкан словно сошел с ума — схватил Еву за плечо и прошипел:

— Почему отец продал дом? Говори-и.

Она вскочила с места и вырвалась.

— Говори, или будет хуже, — грозно наступал он.

— Нет, — заявила она дрожащим голосом. — Когда отец вернется, а он обязательно вернется, я уверена, он вам сам расскажет. Если посчитает нужным, конечно. А я не нарушу слово. Не хочу расстраивать отца, у него больное сердце.

Левое веко Вулкана заплясало.

— Больное се-ердце?! — взвился он. — Да это из-за тебя отец продал поместье и исчез! Гадина, признавайся!

Совсем потерявший контроль над собой, он толкнул Еву в кресло и, навалившись, стал душить.

Каталин на мгновение оторопел: «Да сколько же задвигов у актеришки — он и на людей бросается!» Резким движением оторвал Вулкана от его жертвы и швырнул к окну.

— Сбрендил?! — возмущенно крикнул он Вулкану. — Отелло, мать твою!

— Что ты ее защищаешь?! — закричал тот. — Она лжет мне!

— Не душить же из-за этого!

Перепуганная Ева вжалась в кресло.

— Поверьте, — взмолилась она, глядя на Каталина; умолять Раду, судя по его взбешенно-остервенелому виду не имело смысла, — тайна отца никак не связана с его исчезновением! Мы тут два года жили спокойно. Но потом начались какие-то странности!

— Там, где ты, всегда стра-анности! — завопил Вулкан. — Угробила своих родителей и принялась за моего отца?!

Ева чуть не плакала.

— Что вы такое говорите? — пролепетала она белыми как мел губами. — Я бы никогда не причинила вред ни отцу, ни вам!

— Ты уже причинила нам вре-ед! Ты разлучила нас!

Он снова ринулся к ней.

В этот раз Каталин не медлил: обхватил его за плечи и прижал спиной к себе.

Несколько минут Вулкан безуспешно вырывался, бурчал под нос проклятья, потом опустил руки и в отчаянии рявкнул:

— Ненавижу!!!

Наверху открылись двери.

— Что происходит? — зазвучал сердитый голос Папа с высоты второго этажа. — Ни на минуту нельзя тебя оставить, Раду!

Гнев шефа подействовал на Вулкана отрезвляюще. Он похлопал Каталина по руке и тот ослабил хватку.

— Простите, Януш, — забормотал Вулкан, — я снова вышел из себя. Эта девчонка…

— Коварна! — подхватил Каталин.

Вулкан освободился из его «объятий», повернулся к нему и с тихой ненавистью в голосе произнес:

— Ты ошибся профессией, Каталин. Серье-езно. Тебе бы в цирк. И лошади тебя любят.

— Прекратите оба! — нахмурился Пап. — Скоро стемнеет, а мы до сих пор не узнали, при каких обстоятельствах пропал домнул Серджиу. Ева! Сварите нам кофе! — приказал он, но тут же сообразив, что находится в гостях, а не в офисе своего агентства, добавил уважительным тоном: — Пожалуйста… — И вновь сменил тон на пренебрежительно-напористый. — Потом расскажете все, что знаете. Не советую лгать и скрывать важные детали.

Ева послушно отправилась в кухню.

Спустя десять минут по комнате пополз удушливый запах жженого пластика, и Пап с легким испугом в глазах посмотрел на Каталина. В ответ тот лишь пожал плечами.

Ева принесла кофе и села в кресло.

В треснувших плохо вымытых чашках напиток выглядел неаппетитно, да и запах оставлял желать лучшего.

Каталин взял одну из чашек с журнального столика, отхлебнул из нее, скривился и тут же вернул чашку на место. Кофе был сущей отравой…

Пап заметно сник. Нарушение многолетних привычек выбивало его из колеи. Он решил закурить, однако и это у него не получилось. Ева запретила. По ее словам, домнул Серджиу не выносил табачного дыма и прокуренных помещений.

— Но вашего отца здесь нет, — резонно заметил Пап.

— Он может вернуться в любую минуту, — заявила она с видом, не терпящим возражений.

Из-за резкого отказа Пап насупился. Работать без кофе и сигарет было чем-то новым для него. Увы, выбирать не приходилось. Он достал записную книжку, ручку и приготовился записывать рассказ Евы.

— Я не говорила об этом полиции, — начала она, теребя прохудившуюся обивку кресла, — и сейчас вы поймете почему. Две недели назад в доме стали происходить странные вещи. По ночам на первом этаже слышались шаги и звон посуды.

Детективы переглянулись.

— Может, ваш отец перекусывал ночью или варил нормальный кофе? — усмехнулся Каталин, но из-за сурового взгляда шефа вновь стал серьезен.

— А утром, — продолжила она, — дом выглядел так, будто здесь пировала компания бездомных. Двери и окна на ночь мы всегда запирали. Несколько раз отец дежурил в гостиной, но засыпал, и выследить никого не удавалось.

— Вероятно куница в доме хозяйничала или крыса, — предположил шеф.

— Нет-нет, — завертела она головой, — это не животное. Мы находили следы обуви большого размера.

Повисло молчание.

Вулкан с подозрением уставился на нее.

Детективы погрузились в раздумье. Неужели Серджиу похитили?

— Есть фотографии следов? — нарушил тишину Каталин.

— Понимаете… — замялась Ева, не оставляя в покое бархатные подлокотники кресла. — Хотя, вряд ли вы поймете. Я и сама не понимаю, как такое возможно. В общем, следы сами собой исчезали. Беспорядок оставался, а следы исчезали. Вот они есть, а вот их нет. И сфотографировать не получалось.

Она обвела всех взглядом и, заметив на лицах недоверие, затараторила:

— Поверьте, я не лгу. Потому мы с отцом и не сообщали в полицию. Не хотели выглядеть сумасшедшими. Я только вам рассказала. Больше никто не знает.

— Это все странности, или были другие? — поинтересовался шеф. Вскинул бровь, и Каталин, следуя его немому приказу, прошелся по комнате и заглянул на кухню в поисках следов, которые могли бы подтвердить слова Евы.

— Были еще странности, — закивала она. — Очень жуткие. Каждую ночь, часа в два-три, Мика начинал лаять. Он так лает, когда чужие подходят к воротам. Не любит чужих…

— Мы заметили, — прервал ее шеф. — Хочу уточнить: во двор можно попасть только через ворота?

— Да, вокруг дома колючие заросли. Они здесь, сколько себя помню. Кусты так разрослись, что справа дом невозможно обойти — ветки примыкают к стене. Но даже там мы с отцом отчетливо слышали шаги.

Она показала на глухую стену позади дивана, и шеф невольно оглянулся. Потом перевел взгляд на вышедшего из кухни Каталина — тот отрицательно качал головой и как бы говорил: «Нет никаких доказательств». Шеф нахмурился.

«Похоже, Раду прав, и у девчонки проблемы с психикой,» — расшифровал мимику шефа Каталин.

Ева ничего не поняла по их лицам и увлеченно, с придыханием рассказывала дальше:

— Каждую ночь кто-то ходил по двору, а потом по дому. Но кто именно, мы с отцом так и не узнали. Мы боялись выходить.

— И правильно, — перешел Пап на тон, каким говорят с малыми детьми и слабоумными взрослыми.

Ева уловила перемену.

— Да, но в ту последнюю ночь отец был сам не свой, — заговорила она увереннее и строже. — Лицо у него сделалось какое-то неживое. Надел куртку и молча вышел во двор. Я пыталась остановить. Даже за руку схватила, но он оттолкнул меня. Впервые за все годы оттолкнул.

— Неприятно, да-а? — вторгся в разговор Вулкан, и Ева отвернулась от него.

— Тогда я сбегала в кухню за ножом и фонариком, — продолжила она. — Пошла к воротам — там никого. Стала звать отца, но он не ответил. Я вернулась в дом и до утра не сомкнула глаз. Как только рассвело, бросилась искать за воротами, в лесу, побежала к соседям, хоть они и живут далеко… — Она достала из кармана мятый носовой платок и промокнула слезы. — Отца нигде не было.

Шеф в задумчивости постучал ручкой по записной книжке.

— Когда вы обратились в полицию? — спросил он.

— В тот же день, — всхлипнула Ева. — И людям в деревне рассказала. Они помогали мне искать папу.

— У вашего отца были враги?

— Нет, что вы. Его все любили и уважали.

— Не допускаете мысль, что Серджиу Вулкан просто ушел из дома?

— Он не мог! У него больное сердце. Два года назад, когда он узнал, что… — осеклась она, прикрыла рот рукой и, растерянно глянув на Вулкана, продолжила после короткой паузы. — В общем, у отца два года назад случился сердечный приступ. Врач назначил лекарство. Отец принимал его каждый день утром и вечером. И я точно знаю, что папа никуда не ушел по своей воле — флакон с лекарством остался дома.

— Вот как… — Пап вскинул брови. — Можете показать его?

— Конечно.

Ева сходила на второй этаж и вернулась с маленьким флаконом сердечных капель.

— Такие продают только по рецепту, — пояснила она и протянула флакон шефу. — Отец не мог остаться без них, понимаете?

— Понимаю. Возможно, Серджиу похищен. Но зачем?

— Обычно людей похищают ради выкупа, — произнес Каталин.

Ева всплеснула руками:

— Ну, о чем вы, ей-богу? Какой выкуп? У нас нет денег.

— А деньги от продажи имения? — спросил шеф.

— Отец сразу их отдал, — заверила она. — У него осталась небольшая сумма в банке. Сколько именно, он не говорил, но тратил экономно: оплачивал счета за землю и дом, иногда покупал дорогие лекарства. В остальном мы жили на мою зарплату.

— У вас хорошая зарплата? — Шеф приготовился записать сумму.

— Нет, — упавшим голосом сказала Ева и вернулась в кресло. — Я никудышный продавец. Нам едва хватало на скромную еду и дешевую одежду.

Вулкан не выдержал, с треском захлопнул окно и шагнул к Еве.

— Да врет она-а! — закричал он. — Неужели не видите?! Попала в переделку и отец продал дом, чтобы откупиться! Переехал в хибару, а доход от бизнеса копил на банковском счете. Вот девчонка и решила деньги к рукам прибрать! — Он навис над ней грозной тучей. — Покажи нож, с которым за отцом бегала!

От страха Ева закрыла лицо руками.

Детективы не вмешивались. Сам того не подозревая, Вулкан взял на себя роль злого полицейского и мог помочь расследованию — поведение Евы было слишком подозрительным.

Крики прервал звонок мобильного.

Вулкан вытащил из кармана телефон, вышел на веранду и ответил по громкой связи:

— Да, мам! Слушаю!

— Куда ты пропал? — взволнованно спросила она из трубки. — Звоню весь вечер, а ты не в сети!

— Я в Аре-ефу. Тут сложно с сетью. Тут вообще все сложно!

— Все-таки поехал…

— Пое-ехал. Не мог иначе. Я кое-что выяснил. Оказывается, отец продал поместье и переселился в гнилую хибару! И эта гадина Ева не хочет рассказывать из-за чего отец так поступил! Но я уверен, это ее вина! Девчонка за все ответит!

— Раду… — тихо позвала мать.

— За все ответит!

— Раду! — повысила она голос, и он наконец замолчал. — Надо было раньше сказать, но Серджиу велел хранить в тайне. Он продал поместье, чтобы погасить твои долги.

— Что?! — воскликнул Вулкан с гневным удивлением.

Новое потрясение накрыло его тяжелой селевой волной, раздавило, расплющило! Превратило из человека в мутную лужу, похожую на лужу у кухни.

Он — причина отцовских бед?!

Доведенный до предела, Вулкан задрожал и заметался по веранде. Завопил немым криком бессилия!

— Прости, — вымолвила мать. — Я все рассказала ему тогда. Хотела помочь и не знала как. Он испугался за тебя. У него даже сердце разболелось. А через два дня мне привезли от него всю необходимую сумму. Он велел отдать тебе деньги и сказать, что это мои, и возвращать не нужно.

На этих словах детективы, которые слушали разговор в комнате, как по команде вздохнули — хоть что-то в деле прояснилось.

— Погоди! — спохватился Вулкан. — А как же отцовский бизнес?

— Давно продан. Я предупреждала Серджиу, что вести бизнес, сидя в деревне, не получится. Так и вышло. Посредники растащили, что смогли, втянули отца в колоссальные убытки, и он продал остатки бизнеса.

— И где эти деньги?

— Он жил на них. Одно только поместье съедало каждый год круглую сумму. А еще отец оплатил твою учебу в Италии и дал денег, когда ты решил стать певцом.

— Все-таки певец, — заметил вполголоса Каталин и глянул на шефа. В ответ тот пошевелил усами.

— Музыканты, студия, съемки клипа — продолжала из трубки мать, — это все на отцовские деньги. Мне жаль, что у тебя не получилось с музыкой. Зато ты стал знаменитым актером.

— Но ты говорила, что это твои-и деньги! — почти заплакал Вулкан и ударил кулаком по гнилому столбу-опоре.

— Конечно, сынок. Иначе бы ты не взял их. Не обижай Еву. Ей и так достается. Пришлось бросить университет из-за болезни отца.

— Я перезвоню.

Он отключил телефон и мешком плюхнулся на грязную ступень. Прислонился к перилам. Задумался. В комнате неразборчиво заговорили детективы, и Вулкан кожей почувствовал, что разговор о нем. «Вот гадство!» — пронеслось у него в голове. Ну почему именно сейчас вылезла наружу эта мерзкая правда о деньгах? Почему он выглядит полным придурком в глазах посторонних, а Ева напротив — чистой и самоотверженной душой! Хотя отец пропал именно из-за нее. Да-да, из-за нее! Вулкан знал это так же верно, как и то, что пора возвращаться в деревню и искать приличный отель.

Через несколько минут Ева взялась готовить ужин. Комнаты вновь наполнились запахом жженного пластика и детективы вышли на порог.

— Собира-айтесь, — устало сказал им Вулкан. — Нужно валить отсюда, пока шизофреничка не позвала к столу.

Не прощаясь, спутники уехали в деревню и там заселились в трехзвездочный отель.

***

Утро следующего дня выдалось солнечным. Столики в ресторане отеля были заняты. Гости завтракали. У бара звучала приятная музыка.

Из своего люкса спустился Раду Вулкан и тут же раздал поклонницам несколько автографов. С грустным видом он подсел к столику, за которым пили кофе детективы. Поздоровался. Детективы кивнули в ответ. Каталин только что вернулся от полицейских и принес кое-какие новости. Немного ссутулившись, они с Папом продолжили тихий разговор, пока Вулкан завтракал.

Пап теребил усы, обдумывая услышанное, и повернулся к Вулкану:

— Вчера был трудный день, Раду, но сегодня мы, наконец, сможем узнать историю твоих долгов?

Вулкану вопрос не понравился.

— Обычная исто-ория, каких тысячи, — без энтузиазма потянул он. — Я ввязался в авантюру. Одолжил деньги, не смог вернуть.

— И все же. Сейчас любая мелочь важна.

— Хорошо-о, — согласился он. — Мне тяжело вспоминать этот период жизни, но раз надо… — его левая щека дернулась и он, приложив к ней руку, заговорил вполголоса: — Два года назад мой друг затеял амбициозный проект: решил снять фильм по мотивам поэмы Михая Эминеску «Лучафэрул» («Утренняя звезда»). Сюжет перекроили на современный лад. В молодого красавца-актера влюбляется обычная девушка. Сначала он холоден к ее чувствам, но постепенно оттаивает. Признается в любви. И тут девушка просит его отказаться от карьеры ради семейного счастья. Актер — «звезда-а», между ним и девчонкой пропасть, с которой надо что-то делать.

Он отпил сок из высокого стакана.

— Необычный сюжет, — поддел Каталин и искоса глянул на стакан. — Главное, никто подобных фильмов не снимает. Я не читал поэму. Что было в оригинале?

Удивленный таким глубоким невежеством, Вулкан опешил. Историю несчастной любви Лучафэрула знали даже дети. Классика литературы как-никак.

— Герой поэмы — дух утренней звезды-ы, — пояснил он. — Являлся земной девушке с неба, влюбился в нее, и она потребовала, чтобы он стал человеком.

— Надеюсь, он послал ее подальше с такими требованиями?

— Он согласился.

— Идиот, — усмехнулся Каталин.

Вулкан поморщился. Как же груб и глуп был Каталин в своем упрямом заблуждении! Лучше бы помолчал.

Эмоции Вулкана не ускользнули от цепких глаз Каталина.

— Твой Лучафэрул — дурак, — с нажимом произнес он. — Ради любви пожертвовал вечной жизнью.

— Ничем он не пожертвовал, — возразил Вулкан. — Не успел. Девушка изменила ему.

— А вот этому верю. А то любовь, дух звезды… Сплошные сопли.

— В нашем фильме все иносказательно, но смысл истории и финал мы приблизили к замыслу Эминеску.

— Только не говори, что в финале свадьба.

— О, господи, не-ет, — отмахнулся Вулкан. — Ты все уроки в школе проспал?

— Я не ходил на них. Почти.

«Кто бы сомневался», — подумал Вулкан.

— Герои фильма, — закончил он свою мысль, — как и герои поэмы, расстаются. Девушка изменяет Лучафэрулу и он с разбитым сердцем уходит от людей.

До того хранивший молчание, Пап вдруг нараспев продекламировал заключительное четверостишие поэмы:

— Живите вы в своем кругу

Со счастьем человечьим.

А я иным быть не могу —

Я холоден и вечен.

— О! — искренне удивился Каталин. — Мой шеф — любитель поэзии. Не знал.

— Ты еще много обо мне не знаешь, мой мальчик, — улыбнулся в усы Пап. — История Лучафэрула прекрасна и поучительна, но давайте вернемся к бренным будням. Что с деньгами?

Вулкан отпил сок и продолжил:

— Мы нашли спо-онсоров и начали работать. Дела шли отлично, пока спонсоры вдруг не разорвали с нами отношения.

— Об этом я кое-что читал в интернете, — подхватил Каталин. — Кажется, твой приятель-режиссер включил в фильм порнографическую сцену?

— Не то чтобы порнографическую, — замялся Вулкан. — Это была эротика.

— Хороша эротика, если спонсоры отказались иметь с вами дело. Кстати, ты в той сцене с двумя нимфами классно смотрелся.

Глаза Вулкана засияли неподдельной радостью:

— Ты видел фильм?

— Нет, только тизер. Но ты молодец, Раду, не опозорил румынскую киноиндустрию. — Каталин оголил руку до плеча и сжал огромный кулак. — Всем показал нашу всепроникающую культуру!

— Это не по-орно! — взвился Вулкан. Гости ресторана повернулись в его сторону, и он виновато развел руками: — Прошу прощения! Репетируем!

— Репетируем! — подтвердил Каталин.

Вулкан подался вперед и, глядя на Каталина в упор, понизил голос:

— Говорю тебе, сцена не порнографическая.

— Видимо, спонсоры так не считали.

— Да они не шарят в иску-усстве. Мой друг не пошел у них на поводу и отказался вырезать эту сцену из фильма. Она была ключевой. Без нее фильм не отразил бы глубину идеи!

Каталин закивал как китайский болванчик, и Вулкан, вскинув голову, повернулся к шефу и дальше рассказывал только ему:

— Надо было срочно искать де-еньги. Пришлось импровизировать. Друг заложил свою трехкомнатную квартиру в Бухаресте, а я, за неимением на тот момент недвижимости, рискнул головой: взял крупную сумму у человека, связанного с криминалом.

— Насколько крупную? — поинтересовался шеф.

— Восемьсот тысяч евро. Я был уверен, что проект окупится с лихвой.

— Но ты ошибся.

— Да-а… — Левая щека Вулкана заплясала. — Фильм не «выстрелил». Друг остался без жилья, а я сам едва не превратился в недвижимость. Месяц прятался от крепких парней на джипах. Однажды они все-таки поймали меня и, — он показал шрам у виска, — доходчиво объяснили, что будет, если я не верну долг. Вот тогда я открылся матери. А через два дня она привезла деньги.

Он допил сок.

Каталин тут же подозвал официанта и отдал ему пустой стакан.

— Мать привезла деньги, и ты ничего не заподозрил? — спросил шеф у Вулкана.

— Не-ет. Я привык ей верить.

— Полагаю, — продолжил шеф, — ее вчерашнее откровение сняло груз несуществующей вины с Евы?

Вулкан нахмурился. Мысль о невиновности Евы раздражала и, как ему казалось, делала его в глазах детективов мстительным и мелочным негодяем. Воевать с деревенской девчонкой — тот еще подвиг. Но нельзя было сдаваться без боя. Следовало прощупать ее. Ведь что-то с ней не так. Что-то… Но что?

Глядя исподлобья, Вулкан выразительно и, желая склонить шефа на свою сторону, сказал ему:

— Не торопи-итесь. Мы ведь не знаем, сколько отец выручил за имение.

— Никак не угомонишься? — спросил Каталин. — Видно же, что Серджиу едва сводил концы с концами. Да и Ева не похожа на интриганку. Она со странностями, но не более.

Шеф взял сторону помощника:

— Коллега прав. Если были деньги, то зачем домнулу Серджиу терпеть нужду и лишать дочь возможности учиться?

— Он не лиша-ал, — возразил Вулкан. — Это ее выбор.

— Откуда данные? — приподнялись густые брови шефа.

— Вчера перед сном еще раз поговорил с ма-атерью. И она сказала, что Ева сама бросила университет. Не хотела оставлять отца без присмотра.

— Благородно с ее стороны.

Вулкан пожал плечами с деланным равнодушием:

— И все же я попытаюсь узна-ать сумму сделки.

— Спроси о документах у Евы или у нотариуса, — посоветовал Каталин.

Шеф слегка закашлялся.

— В верхних комнатах документов нет, — прочистив горло, сказал он. — По крайне мере, я их там не обнаружил.

Глаза Вулкана вылезли из орбит.

— Я думал, вы переодева-ались, — сказал он, пораженный догадкой.

— Я и переодевался, — кивнул Пап. — Но упустить возможность обыска не мог. Кстати, Раду, я провел бы его куда внимательней, не устрой ты дебош.

Вулкан смутился:

— Простите, эмоции захватили. Девчонка просто бе-есит. Корчит из себя жертву. Вот скажите, что ей мешало устроиться на приличную работу, секретарем в какую-нибудь контору, например? Ее бы никто не замечал, да и зарплата стабильная. Но нет, она взялась торговать сувенирами, чтобы все видели, какая она несчастная и самоотверженная. Чтобы все жалели ее и осуждали моего внезапно обедневшего отца. Если бы в ней текла кровь Вулкан, ей было бы сты-ыдно.

— Она позорит семью, мы уже поняли, — буркнул Каталин.

Вулкан напрягся, уголки его красивых губ опустились.

— Неужели шизофреничка очаровала тебя? — надменно спросил он. — Я думал, на профи грубые манипуляции не действуют. В девчонке нет ни капли искренности. Вспомни ее вчерашнее падение на сумки. Господи-и… — его передернуло. — Это было так фальшиво. Последний раз я наблюдал подобное в Бухарестском театре комедии.

— Ты неисправим, — по-доброму укорил его Пап. — Если тебе так важна сумма сделки, мы узнаем ее. Для успокоения. Но я уверен, Ева не имеет отношения к исчезновению отца. Она… Любит тебя.

— С чего вы взяли?

— Я видел ее комнату. На стене — плакат с твоей физиономией, под подушкой твоя фотография в позолоченной рамочке. Под матрасом дневник, а в нем на каждой странице: «Раду, Раду, Раду».

Вулкан вновь пришел в замешательство.

— Девчонка кова-арна, — потянул он и положил руку на сердце. — Вы успели прочитать дневник, пока были в комнате?

— Нет, конечно. Но я, скажем так, позаимствовал его, и мы с Нику до глубокой ночи изучали каждую страницу. Уверяю, со стороны Евы тебе ничего не грозит. Разве что, она может залюбить тебя до смерти.

Вулкан с уважением посмотрел на шефа:

— Не ожидал от вас такой прыти, Януш… А если девчонка заметит пропажу?

Пап развел руками: заметит и заметит.

— И все же вы недооцениваете сиротку, — продолжил Вулкан. — Чувствую, с ней что-то не так, и отец пропал именно из-за нее. Моя интуиция никогда не подводит.

— Серджиу культивировал в Еве любовь к тебе, — улыбнулся Пап. — Для нее твои фотографии как иконы, а сам ты — ангел во плоти. Она проецирует на тебя образ твоего сериального героя: мужественного и благородного защитника слабых.

«Этого еще не хватало!» — подумал Вулкан, откинулся на спинку стула и фыркнул:

— Бре-ед. Вы же сами вчера говорили о Еве, что она умная и роковая. А сегодня с ваших слов она дура, какой свет не видывал.

— Не дура, а влюбленная девушка, — поправил Каталин.

— Это одно и то-о же! А в дневнике об исчезновении отца что-то было?

Пап отрицательно покачал головой:

— Есть лишь запись о сердечном приступе домнула Серджиу и короткая приписка: «Бедный отец, молюсь о нем каждый день. Пусть Господь хранит его и Раду».

Вулкан не знал, что думать. Он встал из-за стола и примирительно произнес:

— Ладно. Наши мнения о девчонке расходятся, и вы меня не переубедили. Но если хотите сэкономить время на поиске документов, можете сегодня сопровождать меня к домнулу Кирикэ.

— Собираешься напроситься к нему в гости? — спросил Каталин.

— Почему напроситься? Меня пригласили. Вот… — достал он из кармана приглашение. — Праздничный обед по случаю дня рождения дочери Кирикэ, Санды. Получил сегодня утром. В приглашении говорится, что я могу прийти с друзьями.

Глава 3

Званый обед

— Сейчас вернусь!

Вулкан помахал Санде и вышел из шумного банкетного зала в холл, где было пусто и сумрачно. Окна с восточной стороны давали мало света после полудня, а тот, что проникал сквозь занавеси, поглощали стены, обшитые темным деревом. Старинная черная мебель, бархатные диваны и кресла черничного цвета сливались с фоном, и только на позолоте картинных рам и подсвечников играли редкие тусклые блики. Вулкан осмотрелся. Словно в детстве, он ощутил себя муравьем, упавшим на дно огромной деревянной шкатулки. Впечатлительному Раду этот холл никогда не нравился: слишком зловещей казалась обстановка. Она и сейчас пробуждала смутную тревогу, однако общество навязчивой Санды, весь обед не отпускавшей его от себя, пугало сильнее.

Уже без малого четыре часа гости праздновали день рождения юной хозяйки дома.

Из зала доносились громкие веселые голоса, звон бокалов и музыка. Часть гостей, в основном курящих, вышла через вторые двери на открытую террасу, густо украшенную живыми цветами, и устроила там танцы.

Вулкан устал. Захотел побыть в тишине: сесть в глубокое мягкое кресло, или спрятаться на уютном диване под лестницей. Еще ведь с Кирикэ нужно поговорить, выбрать момент и спросить о купчей на имение.

Внешностью Кирикэ напоминал французского бульдога. У Вулкана когда-то был такой: коренастый, с приплюснутой мордой и неподвижным взглядом. Пес был добрым, а вот натура Кирикэ оставалась загадкой. Каталин велел быть с ним осторожнее. Утром в полиции он навел справки о новом хозяине поместья. Оказалось, тот не совсем честно разбогател, и среди его друзей встречались сомнительные личности. В последнем детективы убедились воочию — их посадили за один стол с ними.

— Сбежал от меня? — зазвучал хмельной девичий голос, и Вулкан оглянулся.

Перед ним вновь возникла Санда. Ее глаза призывно сверкали. Копна вьющихся каштановых волос, собранных на макушке, придавала ей кукольный вид.

— Хочешь прогуляться по дому? — спросила она и поставила бокал на комод. — Можем заглянуть в твою детскую — там все по-прежнему. Твой отец попросил ничего не менять в детской. Мы вообще мало что меняли в доме. Тут все такое изысканное.

— Пойдем, — согласился Вулкан.

Они поднялись на второй этаж и осмотрели комнаты. В библиотеке задержались. За книгами на верхней полке, куда без лестницы не добраться, Вулкан нашел игрушечного солдатика — спрятал его там в детстве, и от нахлынувших воспоминаний пустил слезу.

Это был любимый солдатик. Когда-то он приглянулся странной и мрачной Еве. Ее не интересовали куклы, зато манило все, чем дорожил Вулкан-младший. Пришлось спрятать игрушку подальше.

Если бы и отца можно было спрятать с той же легкостью! И пусть он пылился бы тринадцать лет всеми забытый и брошенный, зато в целости и сохранности!

Санда утерла раскисшему Вулкану слезы и повела на третий этаж, где, как и много лет назад, находились просторные спальни, небольшой рабочий кабинет и в самом конце коридора — детская.

Распахнув двери, Вулкан благоговейно застыл в залитой солнечным светом комнате. Здесь ничего не изменилось: гладкие белые стены, разрисованные детскими каракулями, коробки с игрушками и фотографии маленького Раду. На одном снимке красовалась его беззубая улыбка, на другом был запечатлен первый школьный день. А вот и третий снимок, в рамочке. На нем Раду позировал у озера Быля. Каждое лето они с отцом ездили туда, съедали по порции горячих колбасок в ресторанчике на воде и возвращались домой. Каким всесильным казался себе тогда Раду, счастливым и могущественным.

Почему отец не взял фотографии в хибару? Злился из-за долгов или хотел сохранить маленький осколок прошлого нетронутым?

— Помню эти фото, — грустно произнес Вулкан. — Я могу их забра-ать?

— Бери, — разрешила Санда. — Бери, что хочешь — тут все твое.

— Спаси-ибо, ты очень добра. Во что их положить?

Он поискал глазами пакет.

— Не заморачивайся, — махнула она рукой. — Завтра их доставят тебе в отель.

Со вздохом блаженства Вулкан сел на низкую кровать и принялся разглядывать рисунок постельного белья, на котором автомобили всех цветов и марок мчались по автостраде. Среди пестрого разнообразия нарисованных машин были и знакомые очертания кроссовера.

Детские мечты сбываются, когда о них забываешь.

— Надеюсь, Раду, ты тоже кое-что разрешишь мне, — сказала Санда и бросила на него хитрый взгляд.

— Что именно?

Она села рядом:

— Твой отец попросил не публиковать в интернете снимки этой комнаты.

Вулкан сообразил, к чему она клонит. Ему тоже не хотелось впускать посторонних людей в мир своего детства.

— И я прошу об этом, — с чувством произнес он.

— Зря, — ответила Санда. — Мы бы взорвали интернет. Я раскручиваю новый аккаунт. Это ведь и моя комната тоже.

— Не на-адо. Пожалуйста.

— Окей, — после короткого раздумья ответила она. — Но с одним условием: ты меня поцелуешь.

Улыбка заиграла на его лице: «Так-то лучше». Подобные просьбы поклонниц были делом привычным, и Вулкан научился выкручиваться.

— Переста-ань, — снисходительно потянул он. — Тебе только семна-адцать. Ты очень красивая, но мне не нужны пробле… — И не успел договорить — она набросилась с поцелуями и повалила его на спину. — Са-анда! — оттолкнул он ее. — Хватит!

— Не хватит!

Будто кошка, она вцепилась в его сорочку и рванула на себя — пуговицы посыпались на пол.

Вулкан вскочил с постели.

— Как я в таком виде появлюсь внизу?! — воскликнул он.

— А ты не уходи, — ответила Санда, легла на бок и провела рукой по оголенному бедру, казавшемуся в лучах заката перламутровым.

— Господи-и… — Вулкан поморщился. — Нашла время и место.

Он запахнул рубашку и вышел за дверь. Столкнулся лицом к лицу с Кирикэ и от неожиданности оба замерли.

— Ты пожалеешь, что отверг меня, Вулкан! — долетел из комнаты сердитый голос Санды. — Скажу отцу, что ты меня соблазнил! Его люди живого места на тебе не оставят! Что молчишь? Думаешь, отец не поверит? Еще как поверит! И врач подтвердит, что я не девственница! Ха-ха! На коленях приползешь!

Лицо Кирикэ побледнело. Сдвинутые над переносицей густые брови разлучились и поползли вверх.

Вулкан представил ужас, который творился в душе бизнесмена, внезапно осознавшего, что из-за дел упустил единственную дочь, и вымолвил со всей выразительностью, на какую был способен, одно лишь слово:

— Извини-ите.

— Не нужно извиняться, — сказал Кирикэ, — я все слышал.

— С кем ты разговариваешь? — заинтересовалась Санда. Выглянула из комнаты и при виде отца вскрикнула.

— Тебе лучше уйти к себе, — посоветовал он ей.

Его голос звучал так тихо и мрачно, что и Вулкану захотелось уйти к себе, в Бухарест, пешком.

— Я сам попрощаюсь с гостями, — продолжил Кирикэ. — Завтра поговорим.

Она опрометью убежала в свою комнату.

Покачиваясь то ли от вина, то ли от шока, Кирикэ направился к лестнице, и Вулкан обратился к нему на ходу дрожащим голосом:

— Домнул Кирикэ, понимаю, сейчас неподходящий момент, но другой возможности у меня не будет. Мне надо поговорить с вами. Не о Санде. Речь о моем отце. Он пропал, и я пытаюсь разобраться.

Кирикэ резко сменил направление и зашагал в сторону кабинета.

— Идите за мной, — бросил он, не оборачиваясь.

В отличие от остальных комнат дома, просторных и величественных, кабинет был тесным уголком с видом на горы. Вулкан-старший когда-то снабдил его письменным столом, несколькими мягкими стульями, сейфом, вмурованным в стену, и громоздким многофункциональным устройством, сочетавшим в себе принтер, сканер и факсимильную связь, крайне востребованную в нулевые. Новый хозяин поместья разбавил скучный, по его мнению, интерьер большим настенным телевизором и барной тележкой с алкоголем.

— Спрашивайте, — сухо сказал Кирикэ, прикрыв за собой дверь.

Вулкан в растерянности замер — все заготовленные для разговора фразы вылетели из головы.

— Спрошу пря-ямо, — решился он. — Могу ли я увидеть купчую на это поместье?

— Зачем?

Застывшие до этого на лбу от потрясения, брови Кирикэ «пришли в себя» и отправились в обратное путешествие к переносице.

— Меня интересует сумма сделки, — пояснил Вулкан.

— Триста кусков по бумагам, — буркнул насупившийся Кирикэ.

— Не понимаю.

— Что непонятного? Триста тысяч евро по бумагам: двести за дом, сто за землю. — Скрипнув дверью сейфа, он достал папку с документами и бросил на стол. — Смотрите, если моему слову не верите.

Вулкан пробежался глазами по цифрам:

— Этого не может бы-ыть! Смешные деньги! Или… Отец был вам должен?

Кирикэ оперся короткими руками о стол, отчего еще больше стал похож на бульдога, и мрачно усмехнулся:

— Это я был должен вашему отцу за помощь в девяностые. Он поддержал меня в трудную минуту, хотя мы не дружили. Потом жизнь разбросала нас. Два года назад он неожиданно позвонил и предложил купить его поместье. Мне оно даром не было нужно. Но я помню добро. Потому согласился. Все полагающиеся налоги за сделку тоже оплатил я.

— Но триста тысяч…

Кирикэ вернул документы на место.

— Что вы ноете, как ребенок? — спросил он. — Говорю же, триста кусков по бумагам. Остальное Серджиу попросил наличными. Вы понимаете, что такое миллион евро в обход официальной сделки?

Неподвижный взгляд его серых, почти бесцветных глаз завораживал.

— П-понимаю, — сглотнул слово вместе со слюной Вулкан.

— Вот и дальше понимайте. Вылезли из долгов, и слава богу.

Вулкан вспыхнул:

— Откуда вы знаете? Отец рассказал?

— Конечно. По его просьбе мои люди отвезли деньги в Бухарест, а потом ненавязчиво охраняли вас и вашу мать до возврата долга.

По спине Вулкана прошел холодок.

— Тот черный пикап, что за нами ездил? — догадался он. — Я думал, это кредитор следит.

— Вы связались с опасными людьми и легко отделались.

«Что?!» — воскликнул про себя Вулкан и язвительно усмехнулся: — Сто тысяч евро поверх долга с процентами — это, по-вашему, «легко отделались»? — но поймал красноречивый взгляд Кирикэ и закусил язык. — Наверное, я мог тогда погибнуть и мне следует вас поблагодарить? — спросил он со смирением.

— Я помог не вам, а Серджиу.

Вулкан умолк. Чтобы осмыслить услышанное, требовалось время. Кирикэ же расценил паузу как финал беседы.

— Мне пора возвращаться к гостям, — объявил он.

— Да-да-а, — спохватился Вулкан. — Только один вопрос: как думаете, моего отца могли похитить из-за выкупа?

— Вряд ли… — Кирикэ на мгновение задумался. — Мои люди не тронули бы его.

— А чужие?

— Чужих тут не осталось.

У самой двери он властным движением остановил Вулкана и добавил:

— Вашим спутникам лучше не знать об этом разговоре. Хозяйка отеля, в котором вы остановились, по ошибке приняла их за артистов, потому я пригласил вас всех.

— Нет, они…

— Я знаю, кто они, — перебил он.

— Конечно. Я что-нибудь придумаю.

— То есть?

— Ну-у… — замялся Вулкан. — Им известно о размере моего долга и… И о том, что отец передал мне всю сумму наличными.

— Проклятье!

— Но я же не знал!

— Чего не знали?! — зашипел Кирикэ. — Что детективы все разнюхают и доложат в полицию?!

— И как теперь быть? — дрогнул Вулкан. — Вы их того? Грохните?

На бульдожье лицо Кирикэ тенью наползла тревога: глаза расширились, морщины пошли волнами. Единственное доброе дело, которое он сделал за всю жизнь и которым втайне от всех гордился, оборачивалось катастрофой. Верно говорят: не делай добра — не получишь зла!

— Сообщите детективам, — после паузы сказал он, — что с купчей полный порядок. Завтра же вместе возвращайтесь в Бухарест.

— Но я должен найти отца!

— Так ищите его, а не приключения на свою задницу!

Он подошел к барной тележке, плеснул коньяк в бокал и выпил одним глотком. Его серые глаза хищно уставились на потерявшего самообладание Вулкана. Толстые пальцы сжимали бокал все сильней. Еще секунда и хрустальная крошка посыплется на ковер.

За окном сверкнула молния. Раскаты грома сотрясли воздух прямо над домом, и перепуганный Вулкан схватился за сердце.

— Мы уедем завтра же! — пообещал он и выскочил из комнаты. Вернулся к машине через черный ход, торопливо надел новую рубашку, которую возил с собой про запас, и, сев за руль, уставился на пьяных гостей: они бежали к своим автомобилям под внезапно хлынувшим ливнем.

Несмотря на страх после разговора с Кирикэ, Вулкан торжествовал. Интуиция не подвела его — отец взял за поместье на триста тысяч больше, чем отдал. Значит деньги осели на банковском счете и, скорее всего, завещаны Еве. Могла ли она знать о завещании? Конечно. Отец продал имение и переписал завещание…

«Нужно найти юриста, который вел дела отца, и уточнить!» — осенило Вулкана.

Как эта мысль сразу не пришла в голову? А еще надо дожать Еву. Сегодня же!

Детективы появились у машин последними. Поежились под холодным дождем и, заметив Вулкана в автомобиле, ускорили шаг.

— Мы искали тебя, Раду, — сообщил Пап, располагаясь на заднем сидении.

— А я вас тут жду-у, — потянул он.

— Как прошла беседа с Кирикэ?

— Норма-ально. С купчей полный порядок. Вы были правы. Едем в отель.

Он включил зажигание.

— Сначала к Еве, — приказал полупьяный Каталин, зацепился взглядом за его новую рубашку и плюхнулся на переднее сидение.

Вулкан едва успел забрать с сидения свой дорогой смартфон:

— Хоть иногда смотри куда сади-ишься. В следующий раз здесь совершенно случайно будут лежать канцелярские кнопки.

Каталин посмотрел на него вопрошающим взглядом: «Ты что бессмертный?» и мрачно, с расстановкой сказал:

— Если я случайно сяду на кнопки, кто-то неслучайно сядет на кол. Тут рядом замок Дракулы.

Лицо Вулкана налилось кровью.

— Какая тонкая шу-утка! — процедил он сквозь зубы. — Такая же тонкая, Каталин, как и твое чувство юмора.

— Это не шутка.

Слушая их, Пап покачал головой.

— Зачем нам к Еве? — с нескрываемыми нотками раздражения в голосе спросил Вулкан. Он надеялся отвезти детективов в отель и в одиночку съездить к ней, поговорить «по душам». — Сейчас до-ождь, а дорога крутая.

— Нужно незаметно вернуть дневник, — объяснил Пап.

— Ах, да-а, дневник, — вспомнил Вулкан. — Могу я взглянуть на него?

Тактичный Пап открыл было рот, чтобы привести подходящую отговорку, но Каталин опередил его.

— Нет, — отрезал он и Пап только пошевелил усами.

Когда вычурная ограда поместья осталась позади, ливень припустил с новой силой. Пришлось остановиться в лесу и переждать.

У развилки машину встретило новое неожиданное препятствие: с горы потоком принесло камни, ветки и мусор. Дождь почти закончился, мимо в гору уверенно проехал белый минивэн, но Вулкан, к удивлению детективов, отказался двигаться дальше, пока грязные ручьи не иссякнут.

Каталин насупился и молчал.

Пап вздыхал о кофе и сигарете, в то время как Вулкан придумывал план отъезда.

Что может стремительно и не вызывая подозрений выдернуть знаменитого актера из Арефу, несмотря на поиски отца? Только работа. Значит завтра утром позвонит агент и, грозя неустойкой, потребует срочного возвращения Вулкана в столицу. Телефонный разговор пройдет в присутствии детективов, и Вулкан предложит им вернуться домой вместе. Они, конечно, не согласятся. Захотят продолжить поиски самостоятельно, как им и положено, и тогда… А что тогда? Вулкан не знал. Мысли путались в голове, но ни одна из них не походила на достойную отговорку. Солгать детективам, что он разорен и не может оплатить их услуги? Возникнет встречный вопрос: зачем он тогда их вообще нанимал. Сказаться больным и попросить, чтобы они отвезли его в Бухарест? Разыграть сердечный приступ после звонка агента?! То что надо! И отказаться ехать в местную больницу! Он же не самоубийца, чтобы лечиться здесь!

Вулкан облегченно выдохнул.

Затянутое тучами небо прояснилось. Косые лучи вечернего солнца скользнули между мокрыми ветками деревьев и отразились на них.

Вулкан завел машину. Он ехал в гору очень медленно, аккуратно объезжал каждый камешек на дороге, каждую лужу. Случайно брошенный на Каталина взгляд развеселил его. Оказалось, излишняя медлительность выводила Каталина из равновесия. От напряжения его лицо стало темным и покрылось испариной. На широкой шее набухли вены.

«Ну-у же, Каталин, взорвись! — про себя радовался внезапной удаче Вулкан. — Дай возможность уволить тебя!».

— Однако… — произнес Каталин, глядя вперед.

Вдалеке у поворота к хибаре стоял белый минивэн — тот самый, что проехал мимо часом раньше. Подле автомобиля на мокрой земле белели две пухлые клетчатые сумки, в каких Ева хранила товар, да и сама она тоже была у машины. В резиновых сапогах на босу ногу, в растянутой вязаной кофте поверх трикотажного платья, она вырывалась из объятий тучного мужика.

— А вот и поде-ельник, — обрадовался Вулкан. — Глядите, какие ножищи у него. Кажется, мы нашли хозяина «исчезающих» следов.

Каталин скептически приподнял бровь.

— Не очень похоже на встречу друзей, — сказал он.

— Согласен, — кивнул Вулкан. — Больше напоминает ссору любовников.

Он объехал минивэн и остановился.

Еще на ходу Каталин выскочил из машины и грозно сжал кулаки:

— Что здесь происходит?

— Тебе какое дело? — с одышкой огрызнулся незнакомец.

Вблизи он выглядел моложе, лет на тридцать-тридцать пять. Со всклоченными черными волосами, в спортивном костюме, обтягивавшем брюхо, удерживал румяную от напряжения и смущения Еву за плечи и пыхтел. Она вырывалась. При появлении Каталина осмелела: вывернулась из лап мужика, но он ловко поймал ее за ворот платья и притянул назад.

К Каталину подошел Вулкан.

— Кто такой? — вызывающе спросил его мужик.

— Я Раду Вулкан, сын Серджиу Вулкана, опекуна этой де-евушки, — кивнул он на Еву.

Взгляд незнакомца потеплел.

— А я Петру Ионел, сын Григоре Ионела, работодателя этой… Ай! — Он одернул руку, за которую Ева его укусила. — Этой дуры!

В сердцах он оттолкнул Еву и она, едва не свалившись в грязь, отбежала к воротам на безопасное расстояние.

— Вы ее бойфренд, домнул Петру? — спросил Вулкан.

— Нет! — ответила за него Ева. — Он привез новый товар и требует деньги за старый! А я не торговала всю прошлую неделю!

— Ты вчера стояла на площади! — возмутился Петру. — Тебя там видели!

Ева растерялась.

— Я… Я… — пролепетала она, глядя на всех распахнутыми глазами. — Я продала пару кружек и купила немного еды. Если хотите, могу показать товар. Он в доме. Весь, что получила две недели назад.

Петру растер укушенную ладонь и выкрикнул:

— За исключением сувениров, которые вчера продала, лгунья!

— Мне нечего было есть! — оправдывалась Ева. — Эти деньги — часть моей зарплаты! Я не взяла чужого!

Из кроссовера вышел Пап, тут же закурил и, аккуратно подбирая слова, дипломатичным тоном вступился за нее:

— Домнул Ионел, — выдохнул он со струйкой дыма, — вы могли бы проявить сочувствие и не требовать оплаты сейчас. У домнишоары сложная ситуация, и…

— Знаю я эту ситуацию! — перебил Петру. — Мы с отцом три дня с поисковым отрядом по горам ходили — домнула Вулкана искали. Так что не надо мне рассказывать! — Он окинул Еву тяжелым взглядом и добавил: — А за товар заплатишь!

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.