Бесплатный фрагмент - Последнее заклятие

Впервые роман печатался в 2002 году. Это вторая книга «Межгорского цикла».

Пролог

«…За последние четыреста лет существенного повышения научно-технического уровня в Межгорье не наблюдается. Частично это можно объяснить значительным сокращением численности населения страны (более чем в четыре раза), явившимся следствием двух войн — войны с инксийскими интервентами и гражданской войны с Закриарьем. Однако после успешного завершения закриарской кампании в Межгорье наблюдался некоторый прогресс (с уровня «В-4» до уровня «В-6»). И если последовавший вслед за этим спад до уровня «В-5» можно оправдать возникновением множества локальных конфликтов (как следствие политики невмешательства Бессмертных), то резкая смена направления развития в сторону градации «И» объяснению не поддаётся. Также не поддаётся объяснению и то, почему в этом направлении развитие цивилизации Межгорья пошло необычайно стремительными темпами.

На сегодняшний день моим отделом Межгорье характеризуется как аграрное государство без чёткого разделения олигархических структур с индексом развития не ниже, чем «И-28». Поскольку цивилизации с индексами в диапазоне от «Ж» до «Л» не входят в компетенцию вверенной мне группы, я прекращаю наблюдение над данной цивилизацией.

Со своей стороны настоятельно рекомендую вообще отказаться от каких-либо контактов с Межгорьем во избежание аналогичной деградации, могущей возникнуть в иных мирах.

Вирон. Начальник технической группы».

(Из отчёта по работе над параллельными мирами)

* * *

«…И было наказание людям. И пришли в Межгорье инксы, красивые лицом и страшные сердцем. И возвели они Город Зла — Лаоэрт, а с ним и множество крепостей по всему Межгорью. И убивать стали людей, и угонять их в горы на смерть лютую. И солнце и звёзды померкли от злодеяний их; и содрогнулась земля от слёз людских и плача.

И Бессмертный Бог Оке увидел это всё из Своего Города Вечных. И собрал Он армию великую, имя которой Степь, и повёл её войной на инксов.

Но Златоглазые Демоны, служившие инксам, схватили Бессмертного Оке и заточили Его в темницу. Чтобы не было в Межгорье иных богов, кроме них самих. Чтобы инксы извели людей всех от моря до Сиузских гор, и земля Межгорья отдана им была навеки.

И начали взывать люди к Бессмертному Оке о помощи. И услышал Бог Оке мольбы их; и разорвал Он цепи свои; и разрушил темницу; и вышел Он к людям. И повёл Бессмертный Оке армию на Лаоэрт, и никто не мог противостоять Ему, ибо Бог Оке весьма разгневан был. И от одного только взгляда Его запылали крепости инксов огнём и тысячи врагов замертво падали на землю с коней своих.

И Златоглазые Демоны, увидев это, в страхе бежали в подземные огненные болота, ибо Бессмертный Оке весьма разгневан был. И инксы бежали от Него в страхе сильном; а кто не бежал, тот убит был. И возликовали люди, когда пал Город Зла Лаоэрт; и обрадовались они, что нет больше инксов в Межгорье.

И сказал тогда им Бессмертный Бог Оке: «Что же вы сами не можете защитить дом свой, и очаг свой, и детей своих? Неужели затем Я создал вас, чтобы и жить за вас, и бороться за вас? И если вам дома ваши не нужны, и дети ваши не нужны вам, то нужны ли вы Мне? Если только просите у Меня, то нужны ли вы Мне? Если только на Меня надеетесь, то зачем Мне вы? Ибо говорите лишь: «Оке! Оке! Спаси нас!». А сами меч свой поднять не в силах, и защитить дом свой не в силах.

Уйду Я от людей, ибо нехороши стали вы в глазах Моих, потому что дом свой защитить не в силах вы. И разрушу Я Город Вечный Свой, и не будет у вас больше Бессмертного Бога Оке.

Но если сможете жить без Меня тысячу лет, и врагов побеждать своих тысячу лет — тогда вернусь Я к вам. И будет тогда вам жизнь спокойная и радостная до тех пор, пока солнце есть, и луна есть, и звёзды есть. Ибо Я — Бессмертный Бог Оке! И как сказал Я, так и будет!»

И сделал Бессмертный Оке, как и сказал Он; и разрушил Город Вечный Свой, как и сказал Он; и ушёл от людей в миры дальние, что за звёздами лежат. Ибо как сказал Он, так и сделал Он. И следит Он из миров тех за Межгорьем, и сокрушается Он, ибо люди не стали лучше, как и во времена Его…»

(Из легенд Межгорья)

* * *

«…первый знак (буква) в коде цивилизации, обозначает направление её развития:

А-Г — научно-техническое;

Д-Е — философско-культурное;

Ж-Л — магическое…

(Из справочника «Классификация развития параллельных пространств и миров»; том первый)

* * *

«Колдун из селения Тиоар возьмёт в ученики человека, отважного сердцем и чистого помыслами».

(Объявление на дверях трактира «Каварские воины» в портовом городе Кагоар)

* * *

«…В результате неумелого обращения с камерами внепространственного перемещения часть жителей Межгорья (тридцать шесть человек) по чистой случайности оказалась в мире с уровнем развития «Л-78». Неожиданно быстро переняв определённые знания и опыт, эмигранты смогли вернуться в Межгорье без применения технических средств. Видимо, население Межгорья к тому моменту уже обладало располагающими к паранормальным явлениям особенностями, поскольку данные знания очень быстро распространились по всей территории государства. После окончательных расчётов вверенная мне группа пришла к следующим заключениям:

а) цивилизация Межгорья на сегодняшний день является наиболее прогрессирующей цивилизацией в диапазоне «Ж-Л», поскольку на её территории уже сейчас не работает бóльшая часть физических законов;

б) принимая во внимание нарушение таких законов, как причинно-следственный, локально- и глобально-временной, а также учитывая выпадение Межгорья из общего векторно-временного пространства, считаю оценку «И-28» заниженной и определяю уровень развития данной цивилизации как «К-94»;

в) учитывая то, что при достижении цивилизацией уровня «К-98» всякое наблюдение за ней станет невозможным, рекомендую данные наблюдения прекратить уже сейчас как бесперспективные.

Эска. Начальник группы контроля».

(Из отчёта по работе над параллельными мирами)

* * *

«…Если же необходимо невидимым стать, то используй сок плодов дерева Гих. Но срывай плоды только в полнолуние, под светом луны не закрытой тучами. На соке плодов тех настаивай корни Кина в течение пяти дней. Добавить туда травы Дронг и пепел крыльев летучей мыши. Пепла нужно две щепотки. А если три добавить, то невидимость не обретёшь, но сна лишишься навеки.

Плоды Гиха следует срывать не красными, а синими — когда они уже полностью созрели и сами готовы упасть на землю. А зрелость корней Кина определить самому нельзя, поэтому сам их не собирай, а попроси у ведьм из Риифорских болот — они в корнях Кина разбираются и, если не поддашься соблазнам их, помогут тебе.

Корни Кина пригодиться могут ещё если мазь для полётов готовить. Но об этом в следующей главе говорится подробнее…»

(Из «Чёрной книги» колдунов Криарского леса)

* * *

«…Ввиду того, что цивилизация Межгорья на сегодняшний день уже в состоянии производить перемещения различных предметов и живых существ по всем временам и мирам с градацией не выше, чем «Л-4», всяческие контакты с данной цивилизацией прекратить.

Поскольку контроль над ситуацией в Межгорье не представляется возможным, а также учитывая то, что наблюдение за данной цивилизацией становится чрезвычайно опасным, свернуть все работы по контролю и наблюдению за Межгорьем.

Для сохранения научно-технического уровня развития цивилизаций иных миров от влияния магии Межгорья предпринять следующее:

1. воздвигнуть заградительные пространственно-временные барьеры на пути к другим мирам;

2. установить усиленное наблюдение за данными барьерами;

3. в случае нарушения представителями цивилизации Межгорья установленных пространственно-временных границ, применять меры согласно параграфу пятому «Положения о безопасности»…

(Из постановления Совета по работе над параллельными мирами)

* * *

«…Извини, Оке, но ты стал совершенно невыносим за последние восемьдесят лет! Наверное, стареешь! Я отваливаю на Риифорские болота — хочу от тебя отдохнуть. Не скучай! Любящая тебя

Йорка…»

(Из светящейся надписи, появившейся в воздухе перед входом в одну из пещер в Сиузских горах)

* * *

«…К нарушителям пространственно-временных барьеров допустимо применение любых из нижеперечисленных средств воздействия:

— временная изоляция;

— постоянная изоляция;

— стирание памяти;

— уничтожение…»

(Из «Положения о безопасности», параграф пятый)

* * *

«Вход в город вампирам и оборотням запрещён!»

(Объявление возле главных городских ворот Лаоэрта)

Глава первая. НОМЕР ШЕСТЬДЕСЯТ ТРИ

— Выходи, проклятый оборотень! Сразись со мной!..

Если утро начинается с подобных воплей, это само по себе уже очень скверно. А если эти вопли адресованы непосредственно вам, то можете быть уверены — день испорчен безвозвратно. Тем более что обладатель голоса, изрыгающего эти крики, явно ещё не окончательно протрезвел после ночной попойки в одном из трактиров Акары. Наверняка и этот его визит ко мне был вызван той же самой причиной — у перепившего рыцаря взыграло самолюбие или ему захотелось совершить какой-нибудь подвиг. И разбираться с ним теперь предстоит мне. Ну, а вразумление пьяного рыцаря — не самое лучшее начало для нового дня.

— Выходи, негодяй! — снова донеслось снаружи, а затем я услышал ржание коня и металлический грохот, словно перед входом в мою пещеру кто-то сбросил с воза охапку сковородок и кастрюль. Наверное, бедняга не удержался в седле и полетел на землю.

Слушая его хриплую приглушённую брань я подумал о том, почему это за последние сто лет в рыцарской среде стал так моден поиск приключений на свою задницу? Скучно жить им, что ли?! Или это я какой-то такой особенный, что все придурки Межгорья стараются меня прикончить? Ведь чуть ли не каждый год сюда заявляется какой-то болван в надежде вышибить из меня мозги!

А мне ведь придётся его убить, вдруг подумал я. Жалко, конечно. Но если не убивать всех этих искателей приключений, то покоя от них и вовсе не будет.

Я встал и поискал свой меч. Каждое утро после обязательной зарядки я куда-то его засовываю. Да так, что на следующий день приходится очень долго его разыскивать. Удивительно вообще, как это он умудряется затеряться в моей пещере?! Ведь, не пятикомнатная же квартира, в конце-то концов.

Меч я нашёл почему-то в вязанке хвороста. И как он туда попал?! А-а-а!.. Это я вчера колышки для изгороди обстругивал. Вот и сунул его сюда…

Я осмотрел свой меч. Давно уже пора бы заточить его. Сегодня как раз и займусь. Всё равно придётся его чистить и мыть после этого кретина…

К хриплой ругани, раздававшейся снаружи, примешался звон бьющегося стекла. Полный дурных предчувствий я выскочил из пещеры. Ну, так и есть! Этот недоносок, не дождавшись меня, принялся крушить парники! Вот, сволочь…

— Ты что творишь? — заорал я.

На мой крик рыцарь обернулся, едва не упав, и посмотрел на меня мутным с перепоя взглядом. Выглядел этот утренний гость, как и подобает самому настоящему рыцарю — латы, шлем, щит… Меч двуручный… Интересно, зачем ему тогда щит?! Спьяну захватил, что ли?

Лошадка его паслась тут же, среди моих грядок, спокойно хрумкая сочную зелень. Ну, это уже совсем напрасно! Теперь-то я его точно прибью…

— Я — барон Сагоран! Я вызываю тебя на бой! Во славу светлейшей дамы моего сердца… — барон громко икнул и имени его дамы я не разобрал.

— Ехал бы ты лучше к своей даме, барон, — посоветовал я, поигрывая мечом.

— Я только что от неё! — вскричал барон. — И я поклялся принести ей твою голову, гнусный оборотень!

— Тогда, приятель, боюсь, что у тебя возникнут проблемы, — усмехнулся я. — Извини, но свою голову я уже пообещал другой даме. Да и вообще, в качестве подарка она — так себе, ничего особенного…

— Другой даме?! — барон спьяну не разобрал и половины услышанного. — Твоя голова будет принадлежать мне!.. — он снова громко икнул.

— А что, без моей головы дама тебе не даёт, что ли? — поинтересовался я. — Ты бы лучше ей серёжки подарил или колечко… Или, может быть, она у тебя с фантазиями?..

Барон явно ничего из сказанного не понял. До него дошёл лишь мой язвительный тон, но и этого оказалось достаточно. Барон возмущённо взревел и наотмашь рубанул мечом по моим парникам.

— Ах ты, зар-р-раза! — кричу я и кидаюсь к нему.

Барон неуклюже размахивается, но я приседаю и стальное лезвие проносится над моей головой. Не распрямляя колен я делаю выпад и вонзаю свой меч в тело барона. Как раз в том месте, где оканчивается стальной нагрудник. Барон вскрикивает и замирает. Я выдёргиваю меч обратно и барон, издав хриплый булькающий звук, опускается на колени, а затем медленно, словно бы нехотя, валится на землю. Всё…

Я выпрямился и перевёл дух. Конь барона продолжал объедать мои грядки, не подозревая о том, что хозяин его уже мёртв. Я взял коня за уздечку, вывел из огорода и плашмя огрел по крупу мечом. Конь заржал, поднялся на дыбы и, дико взбрыкивая, большими прыжками понёсся к скалам. Умная лошадка сама должна будет найти дорогу домой. И принести в долины новую сказку об оборотне, колдуне или вампире, обитающем в Сиузских горах и уничтожающем благородных рыцарей.

Я вернулся к барону, воткнул меч в землю и склонился над телом. Несчастный искатель приключений уже испустил дух. Я взял его за ноги и поволок за пещеру, туда, где уже покоилось несколько десятков подобных героев. Затем я сходил за лопатой и принялся копать могилу.

Здесь, за пещерой, было уже самое настоящее кладбище благородных рыцарей. Как правило все они приезжали сюда стяжать славу в одиночку. Но бывали и исключения. Иногда они заявлялись компанией из пяти — шести человек. И порой кому-нибудь из них удавалось уйти из этого ущелья живым. Я не очень мстителен и почти никогда не преследую удирающих. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Поэтому и позволял скрыться убегавшим надеясь на то, что они сообщат всем жаждущим сразиться со мной, что меня лучше не трогать. Однако результат получался обратный.

Оставшиеся в живых рыцари награждали меня способностями плеваться огнём или кипящим ядом, причисляли к оборотням или вампирам. Да и как ещё могли они оправдать тот факт, что верх над ними одержал простой отшельник из Сиузских гор?! В общем, они плели всякую чушь, которая только раззадоривала многие горячие головы Закриарья. И поток желавших моей смерти не иссякал уже больше сотни лет. Мне, конечно, это здорово надоело, но поделать я ничего не мог…

Я сбросил труп барона в могилу и забросал его землёй. Потом водрузил над свежим холмиком шест с табличкой и на некоторое время задумался. Как же его звали? Он, как воспитанный человек, представился, но имени его я не запомнил. Каждый раз даю себе слово записывать имя очередного рыцаря ещё до начала боя, и каждый раз забываю это сделать! Ну, что ж… Тогда оформим ему стандартную типовую надпись…

Я написал на табличке слово «ДУРАК» и поставил порядковый номер — «62». Потом я отправился к ручью и умылся свежей холодной водой. Это принесло мне некоторое облегчение, но завтракать всё равно расхотелось, и я решил заняться парниками, порушенными этим придурком.

Больше всего на завтрак я люблю овощной салат. Ну, вы, наверное, знаете — режешь помидорчики, огурчики, лучок, заливаешь растительным маслом, солишь, перчишь и — перемешиваешь, перемешиваешь… Но в Межгорье не росли ни помидоры, ни огурцы. И мне пришлось притащить их семена с Земли. А поскольку климат в Межгорье был несколько холоднее, чем на Земле, я построил парники. Сейчас, правда, стало гораздо теплее, чем, к примеру, лет двести назад. Уж и не знаю почему. Но тогда здесь было достаточно холодно. Даже летом.

Страшно вспомнить даже, сколько пришлось проделать работы, чтобы получить самый обыкновенный салат! Одно только изготовление стекла для парников чего стоило! Зато теперь я могу спокойно завтракать, испытывая при этом немалое удовольствие. А остальные жители Межгорья, помимо секретов стеклодувного ремесла, получили в своё распоряжение новые полезные овощи, распространившиеся за триста лет по всей стране.

Нет, всё-таки есть от меня польза в этом мире! Это вам не всяких там монстров из параллельных миров таскать, это — витамины! И очень вкусные!.. От этих мыслей у меня снова разыгрался аппетит, и я решил позавтракать.

Когда я уже доедал свой салат, снаружи донёсся звук чьих-то осторожных шагов. Я замер, лихорадочно пытаясь припомнить, куда я на этот раз подевал свой меч. Но пока я этим занимался, звук шагов стих и раздался негромкий и спокойный голос:

— Приветствую тебя, добрый хозяин.

Я осторожно выглянул из пещеры. В нескольких шагах от входа стоял какой-то старик с посохом, облачённый в длинный чёрный плащ. На голове старика имелась шляпа, гаже которой я в жизни ещё не видел. Но само лицо гостя и его взгляд были добрыми и не предвещали ничего плохого.

— Привет, — сказал я. — Заходи, чего стоишь?

Старик поклонился и вошёл в пещеру.

— Садись, — кивнул я на лавку возле стола. — Есть будешь?

— Благодарю тебя, добрый хозяин, — старик снова склонил голову, — но я не голоден.

— Ну, как хочешь, — пожал я плечами, возвращаясь к прерванной трапезе.

Пока я заканчивал завтрак, старик сидел молча, опустив взгляд в земляной пол и прислонив посох к своему плечу. Интересно, что ему надо? На искателя приключений он не очень-то похож… Колдун, наверное. Явился за секретом плевания кипящим ядом… Ну, на этот раз хоть без драки обойдёмся.

— Я слушаю тебя, — обратился я к старику, отставляя в сторону опустевшую миску.

— Меня зовут Гилэйн, — произнёс старик. — Я колдун из Криарского леса. И я пришёл к тебе за помощью, добрый хозяин…

Ну, конечно! Так я и думал! Сейчас он начнёт доставать меня вопросами о том, как я умудряюсь превращаться в лягушку или просить меня отправиться куда-нибудь что-нибудь разыскивать. Какую-нибудь шишку волшебную… Скукотища…

— А почему именно ко мне? — я постарался сделать заинтересованный вид, чтобы не обидеть старика. Всё-таки тащился сюда, в ущелье, через все горы, за помощью… И послать его надо как можно тактичнее.

— Я знаю, кто ты, — прошептал старик, наклоняясь в мою сторону.

— Половина Межгорья знает, что я — оборотень, людоед или вампир, — усмехнулся я.

— Не будем слушать глупцов, — улыбнулся колдун. — Я знаю, что это не так. Ты не оборотень, ты Оке!

— Половина Закриарья знает, что меня зовут Оке, — небрежно заявил я, хотя эти слова старика меня и насторожили. — Я Оке. Ну и что? В Межгорье наверняка наберётся несколько тысяч людей с таким именем! А что, с сегодняшнего дня это запрещено указом Принца Лаоэрта? Я знаю в Акаре ещё двоих таких же преступников. Кузнец Оке и трактирщик Оке из «Золотого единорога». И что? Они уже схвачены?

— Ты не просто Оке, — сказал колдун. — И не пытайся меня убедить, что ты ничем не отличаешься от кузнеца или трактирщика из Акары. Я знаю, что тебя назвали так не в честь Бессмертного Бога. Я знаю, что ты сам и есть Бессмертный Оке!

— Почему ты так решил… э-э-э… как тебя?

— Гилэйн. Я читаю летописи и замечаю то, что проходит мимо внимания других. Ещё мой дед писал об отшельнике Оке, живущем высоко в Сиузских горах. Мне сейчас девяносто семь лет, и дед мой уже семьдесят лет, как пребывает в небесном мире. А ты выглядишь от силы тридцатилетним…

— Я веду здоровый образ жизни, — заявил я. — И в эту мою жизнь, Гилэйн, совсем не вписываются твои бредни. Я не желаю их слушать.

— Хорошо, Оке, — покорно кивнул колдун. — Я думаю, что мы ещё поговорим об этом, но попозже. После того, как я расскажу тебе ещё кое-что. Ты слышал о драконах, появившихся в Андирских горах?

— Нет, — ответил я, а про себя подумал, что в Андирских горах всегда что-нибудь появляется, какая-нибудь гадость. Инксы, колдуны, вампиры… Теперь — драконы вот…

— Драконы эти жестоки и коварны. Они нападают на деревни, выжигая огнём дома и посевы. Несколько дней назад два дракона напали на Лаоэрт. Если и дальше так пойдёт, то Межгорье скоро обезлюдеет…

— А почему рыцари не воюют с драконами?! — удивился я. — Что, кишка тонка? Вон их здесь сколько, у меня за пещерой!.. Целое кладбище уж набралось! На каждого дракона по рыцарю — драконов не хватит!

— Многие отважные люди пытались с ними бороться, — покачал головой Гилэйн. — Но драконы неуязвимы. Мечи не причиняют им вреда, стрелы проходят сквозь них, копья не ранят и топоры не убивают. Они словно призраки. Но огонь их жадных пастей настоящий.

— Ну, хорошо, — согласился я. — А вы, колдуны, что же? Не можете наколдовать чего-нибудь?

— Я создал волшебный отвар! — гордо заявил Гилэйн. — Меч, окроплённый им, способен поразить дракона! Но зелье это действует всего лишь в течение суток после того, как его изготовишь. Потом оно становится не опаснее воды. И если за эти сутки рыцарь не встретится с драконом, моё колдовство становится бесполезным. А кто может знать, когда появится дракон? Они подобны молнии…

— Ну, значит, фигня это твоё зелье! — заключил я. — Поработай над ним ещё, поколдуй или заклинания новые придумай…

— Драконы — это всего лишь проявление злой воли человека, — возразил Гилэйн. — И я знаю, чьей именно!

— Ну и прекрасно! Чего тебе от меня-то надо? — спросил я.

— Драконы — дело рук коварного Каараара, колдуна с острова Талод. Но он недоступен для моих чар. Остров окружён магическим заклинанием, преодолеть которое не в силах никто. Но я нашёл способ туда проникнуть, — хитро прищурился Гилэйн.

— Поздравляю, — сказал я, чувствуя уже, куда он клонит. — Проникай! Пришей этого самого… как его?.. и всё!.. — я никак не могу сходу запомнить эти закриарские имена. Закриарцы обожают использовать чередования и повторения букв «а» и «р». Словно ворона каркает. Это у них лет сто назад такая мода появилась. Чем больше этих букв в имени человека, тем имя считается круче. И носящий его, само собой, тоже. Судя по имени, колдун с острова Талод был — круче некуда.

— Вся беда в том, — заявил Гилэйн, — что путь, каким можно попасть на остров Талод, лежит через иные миры. И для меня эта дорога закрыта. Я, конечно же, способен по ней пройти, но во многих из этих миров мои чары будут бессильны. В тех мирах нет места колдовству, и я там ничем не буду отличаться от обычных людей. Разве что своей старостью и немощью. А в этих мирах вполне могут подстерегать опасности, которые будут мне не по силам. Тут нужен человек, способный не только колдовать, но и могущий выстоять в единоборстве с возможным врагом…

— Стоп! — я поднял руки. — Достаточно! Я всё понял! Никуда я отправляться не собираюсь! И потом, в каких-то мирах магия не нужна, но где-то же она может и пригодиться? А я не колдун. Так что, извини, Гилэйн, и — до свидания. Выход из пещеры прямо за твоей спиной. Всего хорошего.

— Я мог бы начать просить Бессмертного Оке сжалиться над народами Межгорья и защитить их от грозящей беды, — с грустной улыбкой проговорил Гилэйн. — Я мог бы пообещать тебе, что дам все необходимые для путешествия заклинания и снадобья. Я мог бы предложить тебе просто идти со мной рядом и пускать в ход свой меч тогда, когда от моей магии будет мало проку. Но я не буду этого делать. Я просто хочу попросить тебя об одном снисхождении к старому колдуну Гилэйну. Об одном небольшом снисхождении.

— О чём же? — спросил я, не ожидая от его ответа ничего для себя хорошего.

— В старинных легендах о тебе… то есть, о Бессмертном Оке, — поправился Гилэйн, — упоминается его отважная спутница, женщина-воин, Бессмертная Йорка.

— Ну, и что? — я понемногу начинал нервничать. Разговоры и воспоминания о Йорке всегда выводили меня из равновесия. Слишком уж многое нас с ней связывало.

— В самом сердце Риифорских болот стоит замок. И принадлежит этот замок могущественной колдунье по имени Йорка. Ты можешь не соглашаться со мной, но я уверен, что она и есть та самая Бессмертная Йорка, отважная и верная спутница великого Оке. Та, что сражалась рядом с ним, плечом к плечу. Та, что командовала армией охотников Сиузских гор. Бессмертная женщина, отважная и беспощадная к врагам, знающая магию, повелевающая духами, начавшая овладевать колдовскими тайнами ещё задолго до рождения моих дедов. Она способна пройти по всем мирам и ничто не в силах будет ей помешать. И я хочу попросить тебя отправиться на Риифорские болота и переговорить с Йоркой. Убедить её совершить этот поход на остров Талод.

— Ну вот тогда сам отправляйся на эти болота и сам её уговаривай… Отважную и верную спутницу… — отрезал я.

— Она меня не послушает, — грустно покачал головой Гилэйн. — Единственный, кто способен будет её убедить, это Бессмертный Оке.

— Но почему бы тебе, всё-таки, не попробовать? — предложил я. Уж очень мне неохота было куда-то тащиться. Особенно, в такую даль. — Может быть, она не настолько упряма, как ты думаешь?

— Я уже пытался это сделать, — возразил Гилэйн. — Но эта попытка едва не стоила мне жизни. Бессмертному Оке ничего не должно угрожать. Любого другого Йорка может просто стереть в порошок.

Очень похоже на Йорку, подумал я. Она всегда была взбалмошной девчонкой. И с годами совершенно не менялась. Самое же обидное заключалось в том, что на изменения её характера, пусть даже и в самом отдалённом будущем, рассчитывать и не приходилось. При её-то упрямстве…

Я глубоко вздохнул и посмотрел на Гилэйна. Колдун сидел тихо, ожидая моего ответа. Положительного, разумеется. Никуда не поеду, сердито подумал я. Боится он, видите ли. Жизни ему чуть это не стоило. Ещё не известно, как меня самого встретит Йорка. «Бессмертному Оке ничего не должно угрожать»! Ха! Плохо ты Йорку знаешь…

— Во-первых, — начал объяснять я, — ты глубоко заблуждаешься, считая меня Бессмертным Оке. Не знаю, что ты там вычитал в своих летописях, но никаких оснований для подобных выводов у тебя нет. Мало ли о чём может быть написано? Ведь нет же никаких доказательств того, что всё это было на самом деле. Кроме того, Гилэйн, твоё заблуждение крайне опасно для здоровья. Услышь какой-нибудь религиозный фанатик, что ты называешь простого отшельника из Сиузских гор не иначе, как Бессмертным Богом Оке, и тебе несдобровать…

Гилэйн слушал меня гораздо внимательнее, чем я ожидал. Словно я вещал ему некие откровения, очень для него важные. Мне даже на миг показалось, будто я сумел убедить Гилэйна, заставить поверить в то, что все его измышления относительно меня безосновательны.

— Во-вторых, — продолжал я воодушевлённо, — драконы Андирских гор — это, конечно же, большая проблема, но я уверен в том, что она вполне может быть решена и без моего участия. И в-третьих, я просто-напросто не собираюсь рисковать своей жизнью и ехать на Риифорские болота к этой сказочной ведьме. У меня нет ни малейшего желания встречаться с Йоркой. У неё ужасный характер и я не думаю, что он мог хоть чуть-чуть измениться в лучшую сторону за те сто лет, что мы с ней… — я запнулся, понимая, что уже болтаю лишнее. Гилэйн продолжал молчать, и по его лицу совершенно нельзя было определить, обратил он внимание на мою оплошность или нет. Да и какая разница? — подумал я. Что он может мне сделать? Не поеду я к этой дуре — и всё!..

— И вообще, — снова заговорил я, — почему это я должен тащиться куда-то на край света? С какой стати? Даже если ты всерьёз веришь, что я — это Бессмертный Оке, почему ты решил, будто я готов отправиться в какое-то путешествие?! Мне что, делать больше нечего? Ошибаешься! У меня забот — выше головы! Парники надо чинить… Огород весь потоптали… рыцари эти долбанные… У меня — хозяйство! Почему я должен его бросать?! А?

— Я подумал, что тебе, может быть, стало скучно сидеть на одном месте, — ответил Гилэйн. — Что тебе приелась такая однообразная жизнь…

— Только не сегодня! — расхохотался я. — У меня с самого утра чересчур насыщенный день!

— Но, может быть…

— Нет! — я хлопнул ладонью по столу. — Хватит! Я уже сказал: никуда не поеду! И всё!

— Хорошо, — Гилэйн покорно вздохнул и поднялся с лавки. — Но если ты передумаешь, то сможешь найти меня в Акаре. Я остановился в трактире «Одинокий моряк» и пробуду там ещё несколько дней. Прощай…

Гилэйн поклонился и медленно ступая вышел из пещеры. Я смотрел ему вслед до тех пор, пока его тёмная фигура не скрылась среди скал. И в голове моей беспрерывно вертелись мысли о Йорке. Не могу сказать, чтобы мысли эти вызывали у меня в душе трепет как, например, семьсот лет назад. Но семьсот лет назад и сама Йорка тоже была иной, очень отличающейся от той Йорки, с которой мы расстались.

Я готов был терпеть её вспыльчивый характер и, если бы дело ограничивалось только этим, у нас с Йоркой всё было бы нормально. Но Йорка была очень увлекающимся человеком и когда она ударилась в магию, то стала совершенно невыносима в быту. Чего стоили, хотя бы, все эти её связки сушёных лягушек и вонючих кореньев и трав, развешанные по стенам! И эти гнусные жабы, вечно заползающие в нашу постель! И неразборчиво произносимые замогильным голосом магические заклинания, напоминающие то ли матерщину, то ли звуки, издаваемые блюющим с перепоя человеком. И эти пляски голышом у костра каждое полнолуние, в компании таких же придурочных ведьм… К тому же, она была очень ревнивой женщиной. Вечно возмущалась, что я глазею на её голых подруг. А что мне оставалось делать, если они всю ночь, как ненормальные, с воем и хохотом летают перед пещерой?! Вы бы на моём месте смогли заснуть? Вот то-то… К тому же и фигурки у них были довольно приятные… Смотреть — одно удовольствие… Поэтому, в общем-то, мы с Йоркой и расстались. Хотя до своего фанатичного увлечения она была просто классной девчонкой…

Я вспомнил, как мы с Йоркой отправились на Землю — хотели совершить небольшое путешествие — и застряли там. Я собирался просто показать Йорке новый для неё мир, цивилизованную жизнь без мечей и каждодневного смертоубийства. Но мы не смогли вернуться обратно в Межгорье. И именно в тот период, когда мы от отчаяния пытались использовать любую возможность для своего возвращения, Йорка и познакомилась на Земле с одним экстрасенсом.

Я не ожидал, что из этой глупой затеи может получиться что-то путное, но Йорка оказалась способной ученицей. И именно из-за её способностей мы и влипли в целую кучу самых неприятных историй. Даже сейчас я с содроганием вспоминаю все эти перестрелки, погони и постоянное ожидание ареста или выстрела в спину. Но с другой стороны, если бы не Йоркино колдовство, фиг бы мы вернулись обратно в Межгорье.

Всё это произошло лет четыреста назад или чуть меньше. Сразу после победы над инксами, но ещё до начала настоящей войны с Закриарьем. Так что и в Межгорье мы опять попали в самый разгар боевого веселья. Как раз тогда, когда армия Сакра разбила в битве при Кагоаре войска Кавара — закриарского короля. Оставшиеся в живых солдаты Кавара разбежались по всей стране, и долго ещё не было покоя ни от них, ни от межгорских отрядов, вылавливающих беглецов. Так что нам с Йоркой пришлось скрываться в Сиузских горах, в этой самой пещере, где я и поныне обитаю.

Но постепенно всё утряслось и для нас с Йоркой наступила спокойная жизнь. Относительно спокойная, конечно. Ведь нельзя же назвать совершенно спокойной жизнь, когда ходишь по своей собственной пещере, опасливо озираясь на медвежьи шкуры, которые могут вдруг ожить по Йоркиной глупости (однажды так и случилось, когда Йорка что-то там напутала с заклинаниями). Короче говоря, и я, и Йорка испытали большое облегчение от того, что в конце концов расстались. Она перестала раздражать меня своими варёными змеями и ночными полётами, а я перестал мешать ей развлекаться колдовскими штучками.

Да, собственно говоря, и расставанием-то это нельзя было назвать. Она просто исчезла в один прекрасный день. И даже не соизволила по-человечески проститься со мной. Ушёл я утром на охоту, а под вечер прихожу — её нет. Только перед пещерой маячит вереница светящихся букв — её прощальное письмо… А рядом с этим посланием прямо в воздухе болтается маленький зелёный шарик с надписью: «для ответа». Может быть, мне и не стоило давать «ответ» в подобной форме — зелёный шарик наверняка обалдел от такой резкости — но я в тот момент был очень на Йорку зол. Тем более что ещё с самого утра мы с ней сильно полаялись. Это немного позже я уже успокоился и понял всю выгоду одинокого пребывания в горах, а в тот момент я просто убить её был готов.

Йорка всегда любила драматизировать ситуацию и раздувать скандал из-за любой ерунды. Ну, подумаешь, выбросил я случайно в помойную яму какие-то нужные ей мышиные хвостики… Специально я это сделал, что ли?..

В общем-то, да… Специально… Лежат, воняют… Сушит она их, видите ли… Лучше бы крестиком вышивала…

Йорка… Интересно, как она там сейчас? Вспоминает ли обо мне? Скучает? Нет, наверное. Я же не скучаю по ней! Или скучаю?..

Я тяжело вздохнул и отправился чинить свои парники. Могла бы хоть раз навестить меня, сердито подумал я. Так ведь нет, не дождёшься. Обиделась она, гордая, видите ли. Ведьма восемьсотлетняя… А может, я подох уже тут, а? В одиночестве. Ну, не сам подох, конечно — Бессмертный, всё-таки, — так убили. Вон, желающих сколько было за сотню лет! По мою душу.

Вообще-то Йорка знает, как я владею мечом. Она и сама владеет им не хуже. Так что поводов для беспокойства за мою жизнь у неё, честно говоря, быть не должно. Да и чего ей из-за меня переживать-то?! С какой стати? Сидит себе в болоте со своими подружками, колдует помаленьку, а на меня давно уже положила… Ну и наплевать! Мне и здесь неплохо. Без её волшебных фокусов. Спокойней одному жить, что ни говори. Никто не достаёт, никто не мешает… Хозяйством занимаешься… Вот, приведу в порядок огород, потом уборку в пещерке сделаю. Потом… потом ещё чего-нибудь придумаю.

И хватит самого себя накручивать! Какие ещё драконы?! Я ведь из Межгорья могу уйти в любой момент. Достаточно попросить первого встречного колдуна — хоть того же Гилэйна, — и я мигом окажусь на Земле. Или в любом другом мире, по собственному выбору. Так что, все эти драконы ихние мне до лампочки. В конце концов, сами виноваты. Не хрена было колдовство разводить в стране! Вот и выкручивайтесь теперь сами. Я же — человек свободный, и ничто меня здесь не держит… Кроме Йорки…

Вот, сука Гилэйн, подумал я. Морда колдовская! Разбередил душу разговорами об этой девчонке. Сколько лет я о ней даже и не вспоминал, а тут…

Да нет, вспоминал, конечно, чего самому себе врать-то? Да вот только гнал от себя эти воспоминания, гнал, словно они могли причинить мне боль. Но ведь не так уж всё плохо было у нас с Йоркой! И расстались мы довольно культурно… По крайней мере, без скандалов. И непонятно, чего я сейчас-то на Йорку злюсь.

А ведь Гилэйн не так уж и прост, как кажется на первый взгляд, подумал я. И ведь догадался же, что я от тоски и скуки уже дурею. Но, может быть, он и прав насчёт того, что мне стало скучно, однако ввязываться в эту драконово-йорковскую эпопею у меня нет ни малейшего желания. Или есть?..

Когда я, наконец, получил возможность вести спокойную жизнь, то первые пятьдесят лет просто наслаждался, честное слово. После всех этих войн с инксами и закриарцами, после разборок с Земной мафией, после походов и боёв — сидеть просто так на солнышке было за счастье. Но теперь…

А ведь я чуть ли не радуюсь, когда эти полоумные рыцари заявляются сюда. Если бы не они, я бы от тоски точно загнулся. И Йорка своей магией тоже только со скуки занялась, не иначе. Просто она раньше меня начала скучать. Но это уже особенности возраста — я же ведь вдвое старше неё, что ни говори.

Я отбросил в сторону молоток и выдернул из грядки торчащий там рукоятью вверх меч (вот он где, оказывается!..) Рука описала привычное движение, и стальное лезвие с шумом рассекло воздух.

Не знаю, я ещё ничего не решил, злобно подумал я. Я просто хочу привести в порядок своё оружие, почистить его, заточить. Свинство, всё-таки, так обращаться с мечом. Со своим старым боевым товарищем. Он ещё может мне пригодиться… В каком трактире остановился Гилэйн? «Одинокий моряк», кажется? Хорошее название. Романтическое. Сразу навевает мысли о старом и опытном капитане корабля, прошедшим все моря на свете. И списанным на берег за ненадобностью…

А может и правда съездить к Йорке? Подбить её на этот драконий поход мне вряд ли удастся (не такая уж она и дура, что бы я там про неё ни говорил), но хоть увидимся с ней, поболтаем… Про драконов… Или, к примеру, вспомним, как на Земле в казино отрывались, какая драка была на бульваре, как нас с ней в гостинице чуть не арестовали… Или битву при Андиоаре, когда мы с Йоркой сражались рядом, «плечом к плечу», как говорит Гилэйн. И нашу победу, после которой я окончательно поверил в мощь своей степной армии. Или то, как оказались у повстанцев на острове Сигр. А ещё я мог бы рассказать Йорке о своей встрече с Автором. Она об этом ничего не знает, меня занесло к нему лет сорок назад, когда Йорка уже жила на своих болотах. Кстати, интересно, выполнит ли он, наконец, моё желание? Вообще-то он обещал, но пока что-то не чувствуется…

Я представил себе, как мы с Йоркой сидим рядышком, возле костра. Совсем как тогда, в Криарском лесу, после победы над инксами. Сидим и предаёмся воспоминаниям. Ведь есть же, что вспомнить, честное слово! И не только плохое, но и хорошее. И хорошего гораздо больше. А моё хозяйство подождёт. Ни огород, ни парники никуда не денутся. А уж кладбище — и подавно.

Взгляд мой пробежал по рядам могил неудачливых рыцарей и остановился на свежем ещё холмике с табличкой: «ДУРАК №62». Вот именно, подумал я. Потрясающе точное определение. И не только для этого несчастного думбола.

Ведь, если я поеду к Йорке на Риифорские болота; если я снова оставлю свою нынешнюю, тихую и относительно безопасную и спокойную, жизнь, я как раз и буду дураком номер шестьдесят три. И, вполне возможно, с таким же исходом, как и шестьдесят два уже лежащих здесь.

Но если я не сделаю этого, возразил я себе, то буду уже дураком номер один.

И я пошёл собираться в дорогу.

Глава вторая. ТРАКТИР «ОДИНОКИЙ МОРЯК»

Акарский трактир «Одинокий моряк» всем своим видом напоминал посетителям о существовании такого независимого государства, как Закриарье. Хотя, собственно говоря, Закриарье никогда и не было полностью независимым. Да и самого государства-то как такового никогда не существовало. Просто в своё время, когда всё Межгорье находилось под игом инксов, в эти места переселилось огромное количество народа. Очень многие бежали сюда, спасая свою жизнь. И отделённые от инксийских рыцарей рекой Криар, протекающей через лес, эти люди находились в относительной безопасности. За шесть-семь десятков лет им удалось создать несколько городков, организовать свои общины и даже построить небольшой порт — Кагоар. До этой волны эмиграции здесь находились только лишь небольшой рыбацкий посёлок (на месте нынешнего Кагоара), да несколько маленьких общин, пасущих свои стада у подножия Сиузских гор. Но постепенно местность обживалась людьми, и вскоре о ней уже стали говорить, как о Закриарье.

Люди, населявшие Закриарье, пытались копировать привычный для них уклад жизни, тот образ существования, который был им понятен с детства. Но в Межгорье существовали Бессмертные, принявшие на себя функции правителей. В Закриарье же Бессмертных не было. И эти функции взяли на себя простые люди. Но если Бессмертные, видя благо страны в отсутствии военных конфликтов (что, в конце концов, обернулось против нас самих во время инксийской кампании) занимались разоружением крестьян и всячески старались создать в Межгорье мирную жизнь, то закриарские вожди поступали иначе. Все свои силы они направляли на милитаризацию. В результате чего в Закриарье в кратчайшие сроки была создана мощная и сильная армия, которая немало помогла Межгорью в войне против инксов.

К тому моменту, когда я повёл Степь на Лаоэрт, в Закриарье правил Кавар — смелый и отважный охотник, не желавший никому подчиняться. Его считали здесь самым главным, и он обладал большими полномочиями, но пользовался ими Кавар в исключительных случаях. В обычное же время страна его существовала сама по себе. Возможно, что подобное государство и сумело бы выжить, если б не инксы. Учитывая их присутствие, будущее Закриарья оказывалось под вопросом. Инксийские крепости стояли уже по всему левому берегу Криара и, если бы Степь не начала войну, Закриарье ожидала бы участь всего остального Межгорья. Возможно, что Кавар хорошо понимал это и, когда я явился к нему за помощью, раздумывал он не очень долго.

Йорка считала, что на решение Кавара повлияли мои угрозы относительно того, что в случае нашей победы Закриарье вынуждено будет воевать с Межгорьем, а в случае нашего поражения — с инксами. Я же думаю, что Кавар просто захотел править всем Межгорьем, а не одним только Закриарьем. Но это его желание пошло вразрез с желанием Сакра — пастуха из Риифорских лугов, бывшего командиром одной из моих армий. И буквально на следующий же день после бегства инксов, под стенами Лаоэрта — нынешней столицы Межгорья — произошла кровавая стычка, положившая начало новой большой войне.

Обе армии — и Кавара, и Сакра — рассчитывали на мою поддержку, но я оставил решение этого вопроса на их усмотрение. Я не стал помогать ни одной из сторон. Я дал себе слово, что после изгнания инксов ни один Бессмертный не будет больше даже пытаться править людьми. И я своё слово сдержал. Инксы были пришельцами из иного мира и в Межгорье они явились с оружием. Совсем иное дело — споры между Каваром и Сакром. Тут я уже не хотел вмешиваться. И правильно сделал.

Война окончилась поражением Закриарья, Сакр сел на трон в Лаоэрте и запретил даже упоминать название несуществующего государства. И каждый следующий принц подтверждал это запрещение, принявшее уже силу закона. Но местные люди продолжали называть эти области Закриарьем, хотя такие слова и грозили им крупными неприятностями. Мне кажется, они гордились тем, что их вождь — Кавар — сумел самостоятельно организовать сопротивление инксам, тогда как Межгорью для этого потребовалась помощь Бессмертных. И закриарцы не смирились со своим положением провинции, со своей зависимостью от Лаоэрта. Они продолжали называть своей столицей Кагоар и давать своим детям специфические имена с невообразимым чередованием звуков «а» и «р» (что в Межгорье больше нигде не встречалось). Отношение же их к метрополии было неоднозначным. На высоком уровне они старались поддерживать контакты. А среди простых людей всячески показывали своё превосходство над межгорцами. С чем я и столкнулся в трактире «Одинокий моряк».

Несмотря на то, что в трактире было не так уж много людей, шум здесь стоял сильный. И исходил он от изрядно подвыпившей компании, занявшей три сдвинутых стола, на которых красовались остатки жареного кабанчика и целая шеренга опорожнённых кувшинов из-под вина. Насколько я понял из их пьяного гогота, это были лесорубы, продавшие какому-то купцу лес и обмывавшие теперь удачную сделку.

При виде шумного веселья я сразу же вспомнил, какое здесь, в Закриарье, хорошее вино, и как давно уже я его не пробовал. Денег у меня немного, но на кувшинчик я, пожалуй, наскребу, подумал я и направился к пустующему в углу столику. Гилэйн может немного и обождать, а вино — нет. Кто знает, когда ещё мне доведётся его попробовать?

Не успел я усесться на деревянную лавку, как возле меня возникла служанка, учтиво спросившая, что угодно доброму гостю. Доброму гостю было угодно крепкого тёмного тиоарского вина и жареных квигов — плодов, очень напоминающих по вкусу орехи. И меньше чем через минуту передо мной на гладко обструганных досках стола уже стояли кувшин с вином и глиняная чашка с маленькими золотисто-коричневыми жареными плодами. Я налил себе полную кружку, медленно, смакуя, выцедил её и, захрустев квигами, оглядел зал трактира.

Кроме компании лесорубов, орущих во всё горло старые песни, здесь расположилась четвёрка моряков, коротавших время за игрой в кости. Одеты они были по последней здешней моде — кожаные куртки нараспашку, кожаные же кепочки надвинуты на самые брови, а правое ухо каждого моряка украшает золотая серьга. Непонятно только было, что они делают в Акаре, в трёх днях пути от морского побережья. Сбились с курса, что ли? Но, с другой стороны, само название трактира вполне подходит к подобным посетителям. И даже больше именно к ним, чем к кому-либо другому. А вот кому уж это место совсем не подходит, кто совершенно не вписывается в этот трактир, так это посетитель, занявший стол в противоположном углу.

И своей гордой осанкой, и дорогой одеждой — один только его бархатный ярко-красный плащ, небрежно брошенный рядом с ним на лавку, стоил никак не меньше пяти золотых — этот посетитель походил на благородного человека. Наверное, какой-нибудь барон, подумал я, глядя как сердито он хмурит брови и перекатывает в ладонях полупустую кружку. Интересно, что ему здесь нужно? Этот трактир не слишком-то подходящее место для благородных людей. Те обычно предпочитают «Золотого единорога» или «Небесную лилию», где и света побольше, и выбор вин и закусок побогаче. Да и побезопаснее там, чем здесь, по соседству с подвыпившими лесорубами или моряками, азартно режущимися в кости…

— Не угостит ли добрый человек кружечкой вина одинокую женщину?..

Я поднял глаза. Возле моего стола игриво улыбаясь стояла симпатичная темноволосая женщина лет двадцати пяти. Одета она была вызывающе. Как, впрочем, и все женщины, промышляющие по трактирам подобным ремеслом. И, как и у всех них, во взгляде её притаились испуг и надежда на возможный заработок. Почему-то у всех проституток можно заметить подобное выражение в глазах. И замаскировать его не в силах ни игривая улыбка, ни глубокое декольте или коротенькая юбочка, ни смелые речи. Всегда сквозь всё это пробиваются наружу робкая надежда и опаска. Проступают, как изображение старой фрески, небрежно замазанное белой краской.

Я ничего от неё не хотел, но лицо этой женщины мне понравилось. И потом, любая компания приятна, особенно после долгих лет одиночества. Видимо, я соскучился по людям.

— Садись, — хлопнул я ладонью по лавке. — Ты любишь тёмное тиоарское?

— Крепкое? — спросила она и игривая улыбка её сменилась откровенно радостной.

— Крепче не бывает, — ответил я.

Ободрённая моим ответом и уже, наверное, рассчитывающая на скорый заработок, женщина тут же уселась на лавку и прижалась ко мне плечом. Я осторожно отстранил её локтем и налил кружку вина.

— Всего шесть медяков, — прошептала она, настойчиво повторяя попытку прильнуть ко мне как можно нежнее и ласковее.

— Пей, — я пододвинул к ней кружку.

— Ну, хорошо, — вздохнула она. — Пусть будет четыре. Четыре медяка. Согласен?

Я усмехнулся про себя и помотал головой. Мне стало её жалко. Настолько жалко, что я чуть было не отдал ей весь свой кошелёк. К счастью, я вовремя опомнился.

— Ну, три медяка, — умоляюще прошептала она. — Ты же за вино заплатишь столько же, сколько я прошу! А от меня ты сможешь получить не меньше удовольствия, чем от этого вина! Всего за три медные монетки — любое твоё желание! А? Договорились?

— Не надо, — отказался я. — Забудь о своей работе. Сиди спокойно, пей вино, отдыхай…

— Отдыхай! — фыркнула она и нахмурилась. — А чем же я заплачу за еду и за ночлег? Слушай, ты ведь не здешний, верно? Может быть там, откуда ты приехал, женщины стоят очень дёшево? Может быть, они ещё сами и доплачивают за это? Может быть, там и еда бесплатная? Но я живу не там, откуда ты приехал, а здесь! И я не могу взять с тебя меньше! Это… это нечестно! И потом, посмотри на меня хорошенько! Разве я не стою этих денег?

Она плавным движением руки медленно приподняла свою коротенькую юбку и просительно глянула на меня влажными глазами. Ноги её, надо признать, были выше всяческих похвал. Да и вообще, она была довольно соблазнительной женщиной.

— Ты стоишь гораздо дороже, — отпустил я невесть какой комплимент. — Но я просто хотел угостить тебя вином. Ясно? И если ты не будешь меня допекать, все обойдётся без скандала. Я сегодня занят. У меня здесь, в трактире, важные дела и я не могу пойти с тобой. Понимаешь?

— Дела… — грустно вздохнула она. — И у тебя тоже — дела… И что у вас у всех за дела такие сегодня?! В этом трактире, к кому не подойди, у всех — дела! Словно сговорились.

— А кто ещё? — поинтересовался я, стараясь отвлечь её от мыслей об уплывшем заработке.

— Да хотя бы вот этот индюк! — она кивнула на барона. — Он со своими рыбаками, — кивок в сторону моряков, — тоже здесь по какому-то делу. Все здесь сегодня по делу. И я здесь по делу. Только вижу я, что моё дело не принесёт никакой прибыли. Не везёт что-то Нааре сегодня. Да и вчера тоже. Постарела я, что ли?..

— Наара, это твоё имя? — спросил я.

— Да, — кивнула женщина и залпом осушила кружку вина. — Слушай, а ты случайно не здесь ли остановился?

— Ещё не знаю.

— А может, я у тебя в комнате переночую? — с надеждой спросила Наара.

— Это вряд ли, — возразил я.

— Сволочь ты, — грустно заявила Наара, уже заметно опьянев. — Не знаю, как тебя зовут, да и знать этого не хочу, но ты — сволочь. А хочешь, просто так? Без денег! У меня сейчас такое гнусное настроение, что так бы и дала кому-нибудь бесплатно! Хочешь?

— Перестань, Наара, — я похлопал её по коленке. — Ты выглядишь хорошо и ты очень красивая. Я вообще удивляюсь, почему ты называешь такую низкую цену?! Я бы с удовольствием заплатил тебе гораздо больше. Но я здесь и правда по делу, жду одного человека. Почему бы тебе, Наара, не попытать счастья с лесорубами? Они, кажется, при деньгах. Да и дел у них никаких быть не должно. А?

— С лесорубами? Сразу со всеми? — горько усмехнулась Наара. — Нет уж, спасибо.

— Ну, почему же — сразу со всеми?!

— Э-э-э… Знаю я их… Ладно, незнакомец, — вздохнула Наара. — Пойду я… Попытаю счастья в другом трактире. Спасибо тебе за вино. И извини, что я тебя назвала сволочью…

Я проводил Наару взглядом и жестом подозвал трактирщика.

— Что ещё угодно доброму гостю? — учтиво подбежал ко мне он.

— Здесь остановился один человек, — сказал я. — Его зовут Гилэйн. Как мне его найти?

— Гилэйн?! — трактирщик почему-то удивлённо оглянулся на барона. — Колдун из Криарского леса?! Но его, кажется, сейчас нет в своей комнате. Он остановился здесь дней десять назад и кого-то ожидал, может быть, тебя — всё спрашивал, не приходил ли кто к нему… — трактирщик снова оглянулся на барона. И чего ему от этого барона нужно?! Что он всё время на него смотрит?

— Так что Гилэйн? Он здесь? — спросил я.

— Нет… А впрочем, сейчас посмотрю, если желаешь, — предложил трактирщик. — Может быть, он уже вернулся. Что сказать ему, если он здесь? Кто его разыскивает?

— Скажи, что его ждёт Оке, — ответил я.

Трактирщик поджал губы, и выражение учтивости мигом сползло с его лица. Не услышав ожидаемого каркающего закриарского имени, трактирщик сразу же окаменел мордой. Глаза его сделались сонными, а взгляд — презрительным. Он распрямил подобострастно согнутую спину, повернулся в сторону кухни и махнул рукой служанке, расставлявшей на стойке вымытые кружки.

— Эй! — громко крикнул трактирщик. — Здесь какой-то межгорец ищет колдуна Гилэйна! Он уже вернулся?

— Нет ещё, — ответила служанка, и голос её прозвучал неожиданно громко в тишине, наступившей в зале сразу же после слов трактирщика.

— Его нет, — небрежно бросил мне через плечо трактирщик, отходя в сторону.

— Я это уже и так понял, — буркнул я, обегая взглядом притихший зал.

Умолкшие лесорубы, забывшие о своей игре моряки и даже благородный барон с красным плащом — все они с интересом смотрели на меня. Особенно мне запомнилась реакция барона. Он недоумённо приподнял левую бровь и вообще весь его вид показывал глубочайшее недоумение по поводу того, что я интересуюсь колдуном Гилэйном. Я вдруг вспомнил, как оглядывался на барона трактирщик, когда узнал, кого я разыскиваю. И тут же в памяти всплыли слова Наары о том, что этот барон «тоже здесь по делу»… Вместе со своими рыбаками…

Трое моряков с интересом разглядывали меня и о чём-то перешёптывались. А четвёртый моряк уже очень долго и пристально, словно бы ожидая чего-то, смотрел на барона. Барон же, закончив проявлять интерес к моей персоне, перевёл взгляд на уставившегося на него моряка и отрицательно помотал головой. Этого едва заметного жеста было достаточно для того, чтобы морячок толкнул локтем своего соседа и вернулся к прерванной игре.

Вся эта пантомима меня насторожила. Я медленно, не сводя с барона глаз, отстегнул ножны от пояса и положил меч прямо перед собой на стол. Барон, увидевший мои приготовления, снисходительно усмехнулся, отвёл взгляд в сторону и, приняв безразличный вид, вернулся к своей кружке с вином.

— Мир тебе, добрый человек! — раздался громкий, не лишённый сарказма голос. Я обернулся, и рука моя чуть было не потянулась к мечу.

Передо мной стоял один из компании лесорубов с кружкой в одной руке и кувшином вина в другой. Лесоруб этот был уже изрядно навеселе и довольно сильно покачивался. Но, несмотря на опьянение (или, может быть, именно благодаря ему), с лица лесоруба не сходила ехидная улыбочка.

— И тебе мир, добрый человек, — ответил я лесорубу, быстренько пересчитав взглядом всех его приятелей. Восемь человек. Не считая того, что сейчас стоит передо мной. Крепкие ребята. Сильно выпившие, но ещё вполне способные держаться на ногах. С нескрываемым интересом следящие за разворачивающимися событиями.

— Что ты пьёшь? — поинтересовался у меня лесоруб.

— Крепкое тёмное тиоарское. — ответил я.

— У тебя хороший вкус, — одобрительно произносит лесоруб, усаживаясь на лавку и водружая на стол свой кувшин с вином. — Но вино из Тиоара ни в какое сравнение не идёт с вином, что доставляется сюда из Кагоара. Вот, попробуй! — лесоруб показывает на свой кувшин. — Золотистое кагоарское!

— С удовольствием, — отвечаю я, протягивая ему свою кружку.

Было уже понятно, что лесорубы ищут ссоры с одиноким межгорцем, дерзнувшим заявиться в акарский трактир. Но одинокому межгорцу не нужны были ссоры и драки. К тому же, он (то есть, я) достаточно хорошо знает этикет закриарских кабаков, запрещающий самому наливать из кувшина, оплаченного другим человеком.

Лесоруб криво улыбается, наполняет мою кружку и внимательно наблюдает за тем, как я медленно, до дна выпиваю предложенное угощение.

— Отличное вино, верно? — спрашивает он.

— В Закриарье трудно найти скверное вино, — киваю я, — но лучше этого золотистого кагоарского я никогда в жизни не пробовал.

Эта похвала даётся мне без особого труда. Вино действительно великолепное.

Лесоруб хмыкает и оглядывается на своих приятелей. Он растерян. Ведь ни один межгорец никогда не употребил бы слово «Закриарье» в разговоре с местными жителями. Лесоруб этого не ожидал.

— Как тебя зовут? — спрашивает лесоруб, повернувшись ко мне.

Я не отвечаю. Этого требует уже этикет Межгорья. Если тебя интересует имя собеседника, то вначале следует представиться самому.

— Меня зовут Кавар! — гордо заявляет лесоруб, сделав вид, что предыдущей фразы он просто не произносил.

— Имя великого человека, — говорю я с уважением. — Великого Воина Закриарья! А меня зовут Оке.

Лесоруб мнётся. Во всех легендах, что в Закриарье, что в Межгорье, Бессмертный Бог Оке пользуется уважением. Ну, это и понятно — бог, всё-таки… И во всех легендах Великий Воин Кавар всегда очень почтительно отзывается о Бессмертном Боге Оке. Да и само моё имя — Оке — нельзя назвать исключительно межгорским. В Закриарье тоже нередко встречаются люди, носящие его.

Лесоруб оказывается в двусмысленном положении. Правила приличия теперь уже его обязывают похвалить моё имя, как это только что сделал я. Закриарские правила приличия. Которые, непонятно почему, соблюдает незнакомый межгорец…

Назовись я как-нибудь иначе, Кавар обязательно пустил бы в ход целый арсенал насмешек. Я знаю, что в Закриарье существует достаточно весёлых и скабрёзных историй, объясняющих происхождение почти каждого межгорского имени. И тогда уже мне надо было бы либо начинать драку, либо убираться отсюда. Но оскорблять имени Бессмертного Бога Кавару не хотелось. Как бы ни был пьян лесоруб, до богохульства он ещё не допился.

— Имя Бессмертного Бога, — бормочет Кавар, наливая себе вина и принимаясь сердито озираться по сторонам. — Куда это подевался трактирщик?

Понятно. Это же именно трактирщик назвал меня «каким-то межгорцем», предопределив весь дальнейший ход событий. Ну, сейчас трактирщику достанется! По самое «не балуйся».

— Послушай, Оке, — вдруг обращается ко мне Кавар. — А это у тебя что?

Кавар с притворным удивлением показывает пальцем на мой меч, лежащий на столе. И тогда я понимаю, что драться с ним, всё-таки, придётся.

И в Межгорье, и в Закриарье оскорбление личного оружия считается смертельной обидой. Кавар собирается прибегнуть к этому, как к самому крайнему средству. И чёрт меня дёрнул положить меч на стол!

— Что это, Оке? — настойчиво интересуется Кавар.

— Мой меч, — отвечаю я.

— Да ты что?! — удивлённо восклицает Кавар. — Твой меч?! Ты хочешь сказать, что это твоё оружие?! Тогда тебе надо написать на нём, что это — оружие, а не нож для разделки свинины! Ведь на столах обычно лежат ножи трактирных поваров, а не настоящее оружие. Хотя, откуда же тебе, межгорцу, разбираться в настоящем оружии?! Ведь вы даже воевать не умеете как следует! А настоящее оружие — вот оно!..

Кавар заводит руку за спину и вытаскивает из-за пояса боевой обоюдоострый топор. Компания лесорубов начинает хохотать и аплодировать удачной шутке своего товарища. Радостно улыбается и сам Кавар, добившийся желаемого результата. В Закриарье самым популярным видом оружия всегда были топоры, уж не знаю, почему. И посмеяться над мечами и копьями — излюбленное занятие закриарцев. Особенно, над межгорскими мечами.

Я обвожу взглядом хохочущий зал трактира. Смеются все — и лесорубы, и моряки, и барон, и даже из кухни доносится весёлое ржание поварят и прислуги. Ну, что ж… Терять мне всё равно нечего…

— Ты хочешь драться? — спокойно спрашиваю я Кавара.

— Да!

— Хорошо, — соглашаюсь я.

Затем я протягиваю руку к его кувшину, до краёв наполняю свою кружку и пригубливаю золотистое кагоарское вино.

— Кислятина, — презрительно кривлюсь я и выплёскиваю вино прямо в лицо Кавару. — Только дровосеки могут пить такую гадость, Дровосеки с межгорских окраин. С вороньими именами. Кар-кар-кар…

— Ты на Закриарской земле! — вскакивает с места Кавар, пытаясь утереться. — Ты!..

— Никогда не слышал о такой стране, — презрительно говорю я. — Это ты, Кавар, находишься в Межгорье!

— Я убью тебя! — ревёт Кавар, занося топор.

— Никогда не боялся вороньего карканья, — спокойно отвечаю я. Волноваться мне нечего — в трактире драки не будет, это я знаю точно. Ни один трактирщик этого не допустит. Понимает это и Кавар.

— Пошли на улицу! — грозно орёт он.

— Пошли, — соглашаюсь я, поднимаясь с места. Что-то я ещё забыл? А! Вспомнил!..

— И не забудь захватить свой топорик, — добавляю я с усмешкой. — Надеюсь, он не такой тупой, как дровосеки из межгорских провинций. Иначе тебе на своей шкуре придётся убедиться, насколько хорошо мой «поварской нож» разделывает свинину.

Вроде бы всё сказал, подумал я, направляясь к выходу. Ничего не забыл упомянуть…

Все посетители трактира, и даже слуги, высыпали на улицу вслед за нами с Каваром. В окнах соседних домов показались любопытные лица зевак. Редкие прохожие, поняв, что сейчас будет происходить, замедлили свой шаг, остановились и присоединились к окружавшим нас зрителям. Короче говоря, толпа получилась не такая уж и маленькая. Но вряд ли кто-нибудь из зрителей этого матча болел за меня. Все симпатии наверняка были на стороне Кавара. Что вполне естественно. Что ж, постараемся его не убить, подумал я. Хорошо ещё, что патруля не видно. Межгорский патруль вполне мог бы забрать нас обоих. Мне-то они ничего не сделают, а вот Кавару… Не любят закриарцев межгорские патрульные.

Кавар встал в пяти шагах от меня и крепко сжал в руках свой боевой топор. Я не спеша обнажил меч и замер. Мне очень не хотелось его убивать. Ещё меньше мне хотелось нападать на Кавара первым. Я надеялся, что уже достаточно разозлил его своими оскорблениями, но на всякий случай подлил масла в огонь.

— От тебя несёт прокисшим вином, Кавар! Отступи ещё на пару шагов!..

Лесоруб и без того был в бешенстве, а от этих моих слов звереет окончательно и сломя голову кидается в атаку. Он бьёт топором понизу, стараясь попасть мне по ногам. Я подпрыгиваю, а затем наношу ему колющий удар в плечо. Мой меч достигает цели и на плече Кавара показывается кровь. Но это только раззадоривает лесоруба, и он предпринимает ещё одну атаку. Я отбиваю удар и делаю ложный выпад, целясь ему в грудь. Кавар попадается на эту удочку, поднимает свой топор слишком высоко, и тогда я бью его в бедро.

Мой удар валит его на землю, но Кавар сразу же вскакивает и, прихрамывая, снова бросается на меня. Однако раны дают о себе знать и его атака успехом не завершается. Более того, мне удаётся выбить топор из рук Кавара. Хороший момент, чтобы снести с плеч его дурную голову. Но я этого не делаю, у меня нет никакого желания убивать пьяного лесоруба, который и драться-то толком не умеет.

Толпа вокруг нас затихает. Все внимательно следят за мной и за Каваром, пытающимся подобраться к своему топору. Я окидываю взглядом окружающих нас зрителей и замечаю среди них чёрный плащ Гилэйна. Явился, наконец!..

— Достаточно, — говорю я Кавару и опускаю меч. — Ты храбрый воин. И хорошо дерёшься…

Я смотрю на Гилэйна, но старый колдун устремил свой взгляд куда-то в толпу. И вдруг лицо колдуна меняется, он резко вскидывает правую руку и из рукава его плаща вырывается тонкий луч искрящегося бледно-голубого света. Луч этот протягивается над моим плечом, куда-то за спину, туда, куда смотрит Гилэйн. И в толпе раздаются испуганные крики. Я стремительно оборачиваюсь и вижу в полуметре от себя неподвижно повисший в воздухе кинжал. Голубой луч обволакивает его, и кинжал светится ровным и мягким светом. Острая сталь напряжённо подрагивает, словно живая, стремясь продолжить свой полёт к моему незащищённому телу, но волшебный луч не позволяет этого сделать. Затем кинжал ярко вспыхивает и исчезает в воздухе. Сразу же пропадает и голубой луч.

Толпа испуганно рассыпается — то ли опасаясь, что я сейчас начну разыскивать ту скотину, что метнула мне в спину кинжал; то ли просто у них нет желания присутствовать на сеансах магии. Но через несколько секунд на улице перед трактиром остаются всего несколько человек: я, Гилэйн, двое-трое прохожих, любопытство которых пересиливает страх, и… благородный барон в красном плаще.

Барон этот холодно и спокойно смотрит на Гилэйна, затем медленным жестом широко в стороны разводит руки, хватает прямо из воздуха что-то невидимое и бросает это в Гилэйна. Такого я от благородного барона не ожидал. Хотя, какой же он барон?! Ни оружия, ни охраны… Ясно. Ещё один колдун. И наверняка близкий недруг Гилэйна. Потому что брошенная им пустота вдруг оборачивается огненным шаром размером с кулак. И шар этот устремляется прямо к Гилэйну. Тот быстро произносит какое-то заклинание и на пути шара возникает колышущаяся завеса холодного зеленоватого света. Но огненный шар прорывает эту завесу, и тогда я делаю то, чего ни один нормальный человек на моём месте не сделал бы.

Я заношу свой меч и бью по огненному шару. Не знаю, на что я рассчитывал, но эффект от моего поступка превзошёл любые ожидания. Огненный шар обволакивает лезвие меча, и сталь ярко вспыхивает, словно пучок соломы. Меня обдаёт нестерпимым жаром, и я выпускаю пылающий меч из рук. Он падает на землю, рассыпавшись целым снопом золотистых искр. А я уже кидаюсь к «барону», нагибаясь на ходу, чтобы подобрать оброненный Каваром топор.

И тогда «барон» швыряет в меня что-то, также выхваченное им из прямо воздуха. Это «что-то» очень похоже на многогранную полупрозрачную пирамидку бледно-оранжевого цвета. Я не успеваю от неё увернуться, и пирамидка бьёт мне прямо в лицо. То есть, не бьёт — никакого удара я не почувствовал. Просто поток холодного воздуха, нестерпимо громкий звон в ушах, и — я куда-то проваливаюсь.

Дыхание перехватывает от жёстких потоков холодного воздуха, хлещущих мне по щекам. Вполне отчётливое ощущение, что падаешь, но вокруг — абсолютная пустота. Пустота и темнота. Только прямо перед моими глазами вертикально расположилась какая-то узенькая голубая полоска. Протягиваю руку, чтобы потрогать её, но пальцы встречают пустоту. Чёрт его знает, далеко она от меня или совсем рядом, эта полоска? И что это вообще такое?

Полоска приближается. То есть, становится шире, но я почему-то считаю, что она именно приближается. Наверное, я падаю на неё. Во всяком случае, я так думаю. Эта полоска — то есть, уже не полоска, а узенькая голубая ленточка — тянется сверху вниз. Не видно, ни где она начинается, ни где она заканчивается. Может быть, она замыкается за моей спиной, наподобие обруча или кольца? Я пытаюсь оглянуться, чтобы посмотреть, так ли это, но у меня ничего не получается. Я дёргаюсь и извиваюсь всем телом, и в результате моих сложных акробатических номеров вдруг оказываюсь на боку. То есть, эта непонятная голубая ленточка расположена уже горизонтально. Хотя, хрен его знает, как она на самом деле должна быть расположена. Может быть, именно так…

Никогда не бывал в невесомости, но сейчас мне приходит в голову, что я испытываю нечто очень похожее. Ощущение падения и… тишина. Не слышно даже шума сильного ветра, бьющего в лицо. Полнейшая тишина. Хотя, нет! Не полнейшая…

Я слышу какие-то звуки, напоминающие звуки льющейся воды или плещущейся реки. И сквозь этот едва различимый плеск до меня доносится чей-то неразборчивый шёпот.

Голубая ленточка настолько приблизилась ко мне, что я уже могу отчётливо её разглядеть. Соответственно усилился и звук, и теперь я, по крайней мере, понимаю, в какой дерьмовой ситуации оказался.

Я лечу вниз, рядом с поверхностью широчайшей реки. А может быть, даже океана, вдоль которого я несусь со страшной скоростью. Стена воды расположена вертикально и занимает уже всё видимое пространство, насколько хватает глаз. От неё исходит какое-то необъяснимое сияние. Словно вода из глубины подсвечена мощными прожекторами. По поверхности прыгают яркие блики, а под толщей воды я замечаю какие-то тёмные тени, стремительно проносящиеся туда-сюда. Постепенно вода становится всё ближе и ближе ко мне. Протянув, руку я касаюсь пальцами её обжигающе холодной поверхности, и рукав моей куртки моментально промокает. Так… Надо полагать, сейчас я в эту самую речку и бултыхнусь… Здорово. Просто здорово…

— Оке, — вдруг раздаётся знакомый голос.

Гилэйн! Я кручу головой, но никого вокруг не вижу. Только стена воды перед моим лицом и чёрное бездонное небо вокруг.

— Оке!.. Слышишь меня?.. Протяни мне руку!.. Руку!..

Голос Гилэйна всё громче и отчётливее. Я растерянно вытягиваю руку. Ничего.

— Оке! Дай руку! Быстрее!

— Мать твою! — ору я, потеряв самообладание. — Да где же ты?

— Оке! — в голосе слышна радость. — Наконец-то! Дай руку! Быстрее!

— На!.. — я резко вскидываю руку над своей головой. — Держи, придурок! Можно подумать, что я тебя вижу!

— Опусти руку в воду! Скорее, Оке!

Водная поверхность уже в полуметре от меня. Я быстро погружаю туда руку по самый локоть, и куртка моя промокает окончательно. Потоки холодной и неожиданно жёсткой воды начинают захлёстывать меня. Бешеная скорость, с которой я несусь над ней, делает воду колючей и упругой. Она начинает заливать мне лицо, и тут я чувствую, как мою ладонь сжимают чьи-то цепкие пальцы. Потом следует сильный рывок, и я погружаюсь в воду с головой. Я едва успеваю перед этим глотнуть воздуха, вспомнить о мелькавших под толщей воды смутных тенях и подумать, что теперь-то уж мне точно кранты! Но сразу вслед за этими мыслями я ощущаю сильнейший удар, и ослепительный, после сумеречного пространства, свет начинает резать мне глаза.

Сильная боль в спине, в локтях, в затылке… И вообще везде… Здорово я треснулся. Интересно, обо что… И где я сейчас? На дне реки-океана-моря?

Осторожно открываю глаза и вижу над собой радостное лицо Гилэйна.

— Он пришёл в себя! — говорит Гилэйн кому-то.

Ну да, пришёл… Только в голове так звенит, что и не рад этому…

Осторожно сажусь, невольно издав стон. Всё тело ужасно болит. Обо что это я так шмякнулся-то?

Оглядываюсь и вижу, что сижу на полу в какой-то комнате, весь с головы до ног мокрый. Вокруг меня, прямо на полу, чем-то белым нарисованы какие-то круги, многогранники, непонятные знаки. Я нахожусь в самом центре всей этой геометрической картины и вода, потоками стекающая с меня, смывает изображения и медленно впитывается в доски пола. В голове по-прежнему звенит и перед глазами всё плывёт, но я нахожу в себе силы, чтобы задать Гилэйну вопрос:

— Где я?..

Голос мой неожиданно тих и жалок. Как у тяжелобольного. Но Гилэйн продолжает радостно улыбаться, словно я вернулся с того света. Впрочем, может быть, так оно и есть…

— Ты в трактире «Одинокий моряк», — отвечает Гилэйн. — Тебя было нелегко спасти! Больше двух дней ушло у нас с Лариарой, чтобы вызволить тебя из того мира, куда зашвырнул тебя коварный Каараар!

— Корварн… Каар… — с языком тоже что-то не то. Я прочищаю горло, и тут до меня доходит суть сказанного. Больше двух дней?! Мне-то показалось, что я был там всего несколько минут. Хотя от этих колдунов всего можно ожидать.

Значит, этот «благородный барон» и был тот самый Каараар, которого Гилэйн собирается замочить. Очень приятно. Но я-то здесь причём? Ах, да! Я же собирался ему помочь! Я разыскивал Гилэйна, чтобы с ним вместе отправиться к Йорке. На Риифорские болота.

Хрен там! Никуда я теперь не поеду. Хватит с меня всех этих фокусов.

За моей спиной раздаётся осторожное покашливание, и я пытаюсь обернуться. Не сразу, но мне это удаётся сделать, и я вижу возле стола молодую девушку. Одета она в мужскую одежду и в руках у неё глиняная миска, от которой поднимается пар.

— Выпей, Оке, — говорит она. — Тебе станет легче.

Очень хочется отрицательно помотать головой, но, предвидя канонаду под черепушкой, благоразумно этого не делаю. Девушка подходит ближе и опускается на корточки. Она протягивает мне миску, и я чувствую исходящий от варева сильный незнакомый запах. Очень противный, надо сказать…

Не в силах возразить, я выпиваю напиток одним глотком. Он очень горяч и приятен на вкус, не в пример издаваемой вони. В голове моей сразу проясняется, боль покидает тело, и я осторожно поднимаюсь с пола. Чёрт побери! Какой же я мокрый! Как мышь… Ну, это-то ладно, но вот что со мной произошло?

— Что это было? — спрашиваю я Гилэйна и начинаю стаскивать с себя насквозь промокшую куртку.

— Колдовство Каараара! — скорбно отвечает Гилэйн.

— Спасибо за информацию, — киваю я. — А поподробнее можно?

Я начинаю испытывать злость. Что же это такое? Простому человеку уже и из дома выйти нельзя без того, чтобы не натолкнуться на какого-нибудь колдуна. А вы говорите — драконы! Да драконы — это сущая фигня по сравнению с тем, что вообще может случиться!..

Гилэйн тяжело вздыхает и начинает объяснять:

— Мир, в который забросил тебя коварный Каараар…

— Стоп! — я поднимаю руку. — Гилэйн! Просто — колдун с Талода! Хорошо? Продолжай!

— Он хотел убить тебя.

— Об этом я уже как-то и сам догадался. Давай дальше.

— Он забросил тебя в иной мир. Где всё не так…

— Слишком мягко сказано, — бурчу я, ёжась от воспоминания о своём полёте над водной равниной. — Ещё как «не так», ещё как!..

— И мы с Лариарой…

— Лариара, это кто?

— Вот она, — Гилэйн указывает на девушку. — Моя ученица. Самая лучшая моя ученица! Она может…

— А может она просушить мою одежду? — прерываю я его рекламную тираду.

— Да… Конечно… — теряется Гилэйн.

— Вот и отлично! Я сейчас…

Я захожу за занавеску, отделяющую часть комнаты, стаскиваю с себя промокшие шмотки и сажусь на стоящую здесь же кровать. Одежду я выбрасываю за занавеску, а сам закутываюсь в одеяло. Мне всё ещё очень холодно. Не простудиться бы…

— Лариара! — кричу я. — Можешь заняться делом! Гилэйн! Продолжай!

— Мы с трудом тебя отыскали, — говорит Гилэйн. — Среди тысяч миров…

— А что это за море было? — интересуюсь я. — И почему я падал… как-то не так, как надо бы? Что вообще это за мир?

— Не знаю, — отвечает Гилэйн. — Миров много. Много тысяч. И этот мир мне совершенно не знаком. Я его никогда не видел. Да и можно ли познать всё разнообразие миров?!

— Чудненько… — вздохнул я. — То есть я должен был там просто утонуть? Или… — я вспомнил смутные тени, проносившиеся под водой. Не знаю, как там на самом деле, но сейчас мне уже кажется, что тени те были зубастыми…

— Если бы я знал, что этот человек — Каараар! — воскликнул Гилэйн. — Сегодня утром я проходил мимо него, и даже не подозревал об этом!

— Что?! — я от удивления даже высунулся из-за занавески. — Ты проходил мимо него?! Так какого же!.. Ты что, никогда его раньше не видел, что ли?!

— Каараар — могущественный маг, — пожал плечами Гилэйн. — Он способен принять любое обличие. Он может быть в любом образе. И даже в двух или трёх…

Я молча смотрел на Гилэйна, подавляя в себе горячее желание высказать всё, что я думаю по поводу колдунов вообще, и по поводу него самого — в частности. Я не очень хорошо понял, как это колдун может принимать сразу два обличия. Или даже три. Но я особенно и не старался в этом разобраться. Настроение и так было гнусным. Я-то полагал, что поездка к Йорке будет своеобразным развлекающим путешествием. Но развлечения, которым я уже подвергся, заставили меня крепко задуматься о том, так ли уж я сильно соскучился по Йорке.

Дверь открылась и в комнату вошла Лариара, держа в руках аккуратную стопку моей одежды. Симпатичная девчонка, подумал я. Только теперь мне удалось внимательно разглядеть её. Я имею в виду лицо — куртка и штаны, надетые на ней, были слишком уж бесформенными, чтобы позволить составить определённое мнение о её фигуре.

Вместе с Лариарой в комнату вошла ещё одна женщина, чьё лицо показалось мне очень знакомым.

— Твоя одежда просохла, — сказала Лариара.

— Уже?! — удивился я. — Так быстро?!

— Я колдунья, — пожала плечами Лариара.

— А… Ну, да… Извини… — пробормотал я. Что ж, хоть какая-то практическая польза есть от этих колдунов… Всё лучше, чем ничего…

Женщина, вошедшая в комнату вместе с Лариарой, улыбаясь смотрит на меня, и я вдруг вспомнил её. Наара, та самая проститутка, что подъезжала ко мне в трактире.

— Тебе-то чего здесь надо? — не очень приветливо спросил я.

— Твоя подруга не захотела оставлять тебя в беде, — довольно сухо пояснила Лариара, бросая косой взгляд на проститутку.

— Моя… Кто?! — обалдел я.

— Извини, — пожала плечами Наара, продолжая смущённо улыбаться. — Мне просто негде было ночевать. Вот я и соврала. Не сердись, пожалуйста.

— Ну, знаешь ли… — я покрутил головой и скрылся за занавеской. Интересно, что она могла им насочинять, хмуро подумал я, одеваясь. Хотя, им-то какое до этого дело? Пусть думают, что хотят…

Лариара постаралась на славу — одежда оказалась не только сухой, но и чистой. Одно плохо — я остался безоружным. Пустые ножны сиротливо висели на поясе. Эх! Жалко! Хороший меч был.

Я слышал, как Гилэйн о чём-то беседует со своей ученицей. Потом они вышли из комнаты, и за занавеску просунулось лицо по-прежнему смущённо улыбающейся Наары.

— Значит, подруга, говоришь? — хмуро усмехнулся я, глядя на неё.

— Не сердись, — жалобно просит Наара, присаживаясь возле меня на кровать. — Мне совсем некуда было идти. И, если уж так получилось, я могу отработать ночлег. Хочешь?

— Слушай, девочка, мне сейчас не до этого, — устало говорю я. — Мне такое пришлось пережить, что я сейчас просто ничего не хочу.

— Я понимаю тебя, — шепчет Наара, прижимаясь ко мне. — Ты, наверное, очень испугался. Ты храбр, как лев — я видела, как ты дрался на улице перед трактиром. Но даже львы боятся смерти. Особенно, такой неприятной смерти… — Наара обнимает меня, и шёпот её становится жарким и страстным. — Я сделаю так, что ты всё позабудешь… Со мной тебе будет хорошо… Поцелуй меня… И ты уже не будешь вспоминать о том ужасе… О той страшной реке… О том ужасном мире смерти, воды и мрака, лишённым солнечного света… Иди ко мне, милый…

Я осторожно высвобождаюсь из объятий Наары и пристально смотрю в её глаза.

— А ты-то откуда знаешь, как именно выглядел тот мир?

Наара молчит. Я медленно поднимаюсь с кровати. Наара тоже встаёт. Она смотрит на меня без прежней улыбки, спокойно и холодно. И в глазах её вдруг появляется очень знакомое мне выражение. Потом Наара медленно разводит в стороны руки и берёт какой-то невидимый мне предмет. Прямо из воздуха. Из пустоты.

Всё это мне тоже очень знакомо. Всё это я уже видел — на улице, перед трактиром. И я хорошо помню, что случилось потом.

И тогда я изо всех сил бью Наару кулаком по лицу. От удара у меня начинают ныть костяшки пальцев, а голова Наары под моим кулаком мгновенно рассыпается на множество осколков, словно хрупкое стекло. И каждый осколок тут же превращается в маленькую чернокрылую бабочку. Рухнувшее тело Наары даже не успевает коснуться пола. Его постигает та же участь. И я оказываюсь с головы до ног облепленным насекомыми, издающими резкий пряный запах, от которого кружится голова и мутится сознание.

Мягкие плотные крылышки залепляют глаза, нос, не дают дышать. Я пытаюсь крикнуть, позвать на помощь, но в открытый рот тут же набивается эта мерзость. Из последних сил, уже теряя сознание, я делаю шаг, срываю занавеску и валюсь на пол. Сквозь нарастающий звон в ушах я смутно различаю чей-то испуганный крик и неразборчивые скороговорки заклинаний. И тотчас дышать становится легче, исчезает дурманящий запах, и бабочки обращаются в мелкую пыль, оседающую на пол серым невесомым облаком.

Ко мне подбегают Гилэйн с Лариарой, помогают мне встать на ноги. Я отплёвываюсь и отряхиваюсь от пыли, в которую превратилась эта чернокрылая гадость, оглядываю встревоженных колдунов и даю волю своему гневу.

— Мать вашу! — ору я на них. — Что же это такое?!

— Не волнуйся, всё в порядке… — это Лариара.

— Колдун Каараар… — это уже Гилэйн.

— Вашу мать! — а это уже я сам. — Вы поняли меня? У тебя была мать, Гилэйн? Так вот, я именно о ней говорю! Пропадите вы все пропадом! Вместе с вашим Каарааром!

— Я же тебе говорил, что он может принимать любое обличие…

— Иди ты в задницу, Гилэйн! Понял меня? Иди в задницу!..

— Но мы же успели вовремя, — встревает Лариара.

— Заткнись! — ору я на неё. — И иди вслед за своим Гилэйном! Я ему уже назвал нужный адрес! Идите туда оба! И поглубже!

— Опоздай мы хоть немного…

— Хватит с меня! Я не собираюсь участвовать в этом шоу! Для человека моего возраста это непосильная нагрузка!

— Успокойся, Оке, — бормочет Лариара, помогая мне отряхнуться.

Я сердито вырываюсь из её рук.

— Молодая красивая девчонка, и занимаешься такой хернёй! — кричу я на неё. — Тебе бы детей растить! С мужем жить! Нормально жить, по-человечески! А ты? Ввязалась в эти дурацкие игры! Ладно уж — Гилэйн! Ему вон сколько лет! Он уже своё отжил! А ты? Дура малолетняя!..

— Мне уже двадцать! — обижается Лариара.

— Мои соболезнования! — язвлю я. — Если ты до двадцати лет осталась такой дурой, то надежды поумнеть у тебя не так уж и много!

Лариара надувает губки и отходит в сторону.

— Не сердись, Оке, — говорит Гилэйн. — Коварство злобного мага Каараара известно всем. Это моя вина. Я должен был понять, что он не оставит нас в покое…

— Да нет! Не нас! — снова взрываюсь я. — Не НАС, а именно МЕНЯ! Почему?! Почему именно я должен всё это переносить?! Что я, ему на хвост наступил, что ли? Объясни мне, Гилэйн! Ты очень умный колдун, вот и объясни мне это!

— Хорошо, Оке, — кивает Гилэйн. — Только ты сядь и успокойся…

— Я спокоен! — выкрикиваю я. — Я спокоен, как скала!..

— Тогда сядь, и я постараюсь тебе всё объяснить, — говорит Гилэйн.

Возмущённо фыркнув, я сажусь за стол.

— После этих дурацких бабочек невозможно отплеваться! — медленно остывая бурчу я. — Лариара! Принеси, пожалуйста, мне вина! И поесть что-нибудь…

— Я не служанка! — сердито бросает она. Лицо у неё всё ещё хмурое. Сердится. Ладно уж, сам схожу.

— Подожди немного, — ворчливо говорю я Гилэйну и выхожу из комнаты.

Немного поплутав по незнакомому коридору, я не сразу, но нахожу лестницу, ведущую вниз. Спустившись по ней и оказавшись в обеденном зале трактира, я направляюсь к стойке. Трактирщик — мой старый знакомый, не любящий межгорцев — выглядит испуганным.

— Что угодно доброму гостю? — лепечет он.

— Вина, — отвечаю я. — И мяса.

— Какого вина угодно?

Я пытаюсь вспомнить название, но безрезультатно.

— Того самого, что я вылил на голову лесоруба Кавара!

— Золотистое кагоарское… — испуганно подсказывает трактирщик. — Большой кувшин или…

— Самый большой!

— Двадцать пять медяков…

— Чего?! — не понимаю я. После всего пережитого голова моя работает ещё не так хорошо, как прежде…

— Цена… — упавшим голосом бормочет трактирщик. — За вино… Медяков… И за мясо… Двадцать пять…

— Хорошо, — отвечаю я и лезу в карман за кошельком. Интересно, есть у меня столько или нет?

Среди вываленной мной на стойку меди одиноко блестит серебряная монетка. Так. Двенадцать медяков, это одна серебряная. А восемь серебряных — одна золотая. Ну, золотой-то здесь у меня точно не пахнет… Но, вроде бы, на вино и мясо хватает…

— И когда вы изобретёте нормальную систему денежного исчисления? — недовольно бормочу я, отсчитывая трактирщику деньги. — Мозги сломаешь при таких подсчётах…

Трактирщик, приободрившийся после получения денег, начинает орать на прислугу, те тут же теряют свою сонливость и принимаются порхать, словно мухи. Я оглядываю трактир. Народу здесь — не протолкнуться. И только теперь я замечаю, что все взгляды прикованы к моей персоне.

От одного из столов поднимается какой-то человек в одежде ремесленника и, поклонившись издалека, приближается ко мне.

— Ты ли тот самый отважный межгорец, давший отпор злобному Каараару? — почтительно спрашивает он.

— Ну? — хмуро отвечаю я.

— Меня зовут Парилар, — представляется он, не переставая учтиво улыбаться. — Я оружейный мастер. Позволь угостить тебя вином?

— Не сейчас, — отказываюсь я.

— Лесоруб Кавар рассказывал, какой ты отважный воин, — с уважением в голосе произносит оружейник. — И какой ты благородный человек! Ни один межгорец не оставил бы в живых раненного закриарца! Ты же поступил иначе! И даже похвалил Кавара, хотя тот, по его же словам, дрался не так уж хорошо… И потом ты не побоялся поднять свой меч против Каараара — злобного мага, от которого уже не стало житья ни в Закриарье, ни в Межгорье… То есть… — оружейник запнулся. — Во всей стране…

Я неопределённо хмыкнул. Действительно, нелюбовь закриарцев и межгорцев была взаимной и довольно сильной. Никто из них не упускал случая отправить на тот свет кого-нибудь из жителей противоположного берега Криара. Так что восхищение моим благородством вполне имело на то основания. И тут я как раз вспомнил, что благодаря колдуну Каараару остался без оружия.

— Слушай! Этот… Как тебя?..

— Парилар, — с готовностью подсказал оружейник.

— Да… Он самый… Дело в том, что мне нужно оружие. Посмотри, хватит ли этих денег на то, чтобы его купить? — я указал на небольшую кучку мелочи, оставшуюся после расплаты с трактирщиком. — Мне говорили, что в Закриарье очень хорошие мастера, а ты как раз принадлежишь к оружейникам…

— В Закриарье — лучшие мастера! — гордо заявил Парилар. — Я лично преподнесу тебе в подарок любое оружие! И денег мне за это не нужно! Для меня будет большой честью, если моим оружием станет владеть столь благородный человек, как ты! Который с уважением относится к Закриарью и к людям, его населяющим! Какое именно оружие тебе нужно? Меч или топор?

— Меч, — ответил я.

— Сегодня же лучший меч из моей мастерской будет у тебя в руках! — поклонившись, произнёс Парилар.

— Спасибо тебе, — кивнул я и отправился наверх.

В комнате меня уже ожидал приятный сюрприз в виде большого кувшина с вином и деревянного блюда с жареным мясом. Кувшин действительно был большим, а от мяса по всей комнате распространялся вкусный запах, мгновенно заставивший меня вспомнить о рефлексах Павлова. Я сразу почувствовал, что жизнь опять налаживается, сел за стол и наполнил вином три кружки.

— Благодарю тебя, Оке, но я не пью вина, — отказался Гилэйн с вежливой улыбкой.

— Как хочешь… А ты? — я протянул кружку Лариаре.

Девушка бросила быстрый взгляд на своего учителя. Было ясно, что отведать вина она не прочь, но опасается реакции Гилэйна. Кто его знает, продумал я, а вдруг колдуны и колдуньи вообще не пьют? Может, вера у них такая…

— Выпей, если хочешь, — разрешил Гилэйн и Лариара осторожно, словно боясь обжечься, взяла кружку и пригубила вино. По выражению её лица я понял, что напиток пришёлся ей по вкусу.

— Кстати, Лариара, — сказал я, отхлёбывая из своей кружки. — Ты не будешь возражать, если я стану называть тебя иначе? Короче как-нибудь… Лара или Лари, например…

— Тебе не нравится моё имя?! — удивилась она.

— У тебя очень хорошее имя, — возразил я. — Но у меня почему-то начинает болеть язык, когда я пытаюсь выговаривать закриарские имена…

— Я уже заметила, что ты вообще не очень-то любишь Закриарье, — усмехнулась Лариара, ставя на стол опустевшую кружку. — Вы, межгорцы, всегда относились к Закриарью, как к своей собственной земле!

— Ага, — согласился я, наливая ей ещё вина. — Тем более что это и правда, земля Межгорья. И закриарцы — точно такие же люди, как и межгорцы. Да они и есть межгорцы, просто живут за Криаром… И имена себе выбирают такие, что язык сломать можно…

— Хорошо, — пожала плечами девушка. — Если тебе так хочется, можешь звать меня Ларой. Пожалею твой несчастный язык…

— Ну, и отлично, — сказал я и повернулся к Гилэйну. — А теперь рассказывай!

— Хочу сразу предупредить тебя, Оке, что всей правды ты от меня не услышишь, — произнёс Гилэйн. — Всю правду я могу сказать только Йорке из Риифорских болот.

— Это почему же?! — удивился я.

— Есть на свете вещи, о которых лучше не знать, — ответил Гилэйн.

— Согласен, — кивнул я, немного подумав. — Но объясни хотя бы, почему этот… Каараар, да?.. так не любит именно меня? Не тебя, не Лару, а меня!

— Жизнь человека похожа на дорогу путника, — проговорил Гилэйн. — В ней есть и перекрёстки, и развилки, и тупики, оканчивающиеся глухой стеной. И никто не может знать, что ждёт его за поворотом дороги…

— Очень интересно, — сказал я. — Ты читаешь стихи или отвечаешь на мой вопрос?

— Отвечаю на вопрос.

— Тогда продолжай, — я налил себе ещё вина и положил в рот кусок мяса. — Я тебя внимательно слушаю.

— И человек не может видеть конец своего пути. Его последняя остановка на дороге может не совпадать с его целью, но ему не дано этого знать. Некоторые же люди умеют разглядеть то, что скрыто от остальных. Например, то, что ожидает человека, выбравшего на развилке тот или иной путь…

— Погоди, погоди! — до меня начало доходить. — Ты хочешь сказать, что этот колдун с Талода может видеть будущее?!

— А что в этом такого?! — пожала плечами Лара. — Подумаешь… Я тоже это умею…

Я посмотрел на неё внимательным взглядом и ничего не ответил.

— Ты прав, Оке, — согласился Гилэйн. — Многие колдуны способны видеть будущее. Но не все способны видеть ВСЁ будущее человека! И я, и Лариара — мы можем заглянуть за поворот дороги и сказать, что там ожидает путника. Но Каараар гораздо сильнее. Он может видеть очень далеко. И, как знать — может быть, он видит, что именно тебе предстоит стать тем самым человеком, который его уничтожит.

— Понятно, — хмуро кивнул я. — Значит, он считает, что если убьёт меня, то ему уже больше ничего не будет угрожать. Интересно, почему…

— Я не знаю, почему Каараар так считает, — сказал Гилэйн. — Нам от тебя нужно только одно. Чтобы ты уговорил Бессмертную Йорку возглавить наш поход. Но Каараар видит дальше…

— Ты сказал: «НАМ»?! — переспросил я.

— Да, нам. Мне и Лариаре.

— Ты собираешься таскать её за собой по всем мирам?! — я с содроганием вспомнил вертикальную стену воды и свой бесконечно долгий полёт.

— Так нужно. И не спрашивай меня, почему.

— Ясно…

— Мы собираемся проделать этот путь вместе, — говорил Гилэйн, грустно глядя на Лариару. — И нам очень нужна будет помощь Йорки. Без неё у нас может ничего не получиться…

— Хорошо, — кивнул я, — а может быть так, что кроме меня никто не сможет Йорку уговорить?

— Всё возможно, — согласился Гилэйн.

— Значит, если Каараар меня прихлопнет, ваша затея провалится?

— Вот, возьми, — Гилэйн достал из кармана какой-то предмет и протянул его мне.

— Что это?

— Талисман. Он защитит тебя от злых чар.

— Мог бы вспомнить о нём и пораньше, — пробурчал я.

Талисман представлял из себя небольшой кусочек кости, подвешенный на чёрном шнурке. На костяной поверхности были вырезаны непонятные значки, а сама кость выглядела, словно бы слегка оплавленной. Как пластмасса, подвергшаяся воздействию высокой температуры.

— Вот интересно, — задумчиво протянул я, надевая талисман на шею, — что было бы, откажись я идти на Риифорские болота? То есть, если бы я выбрал на развилке другую дорогу…

— Но ты же выбрал ЭТУ… — хитро улыбнулся Гилэйн.

Глава третья. КРИАРСКИЙ ЛЕС

Мы покинули трактир «Одинокий моряк» на рассвете. Хозяин трактира был не знаю, как рад, что мы от него съезжаем. Эта радость прямо светилась на его физиономии.

Лошадей у нас не было и идти бы нам пешком, если б нас не согласился подвезти один крестьянин, едущий из Акары в Тириа. Он удачно продал зерно и теперь, пребывая в благодушном настроении, с радостью согласился взять с собой троих попутчиков. Тем более что телега его всё равно была уже пуста.

— У меня в Тириа хороший дом, — говорил крестьянин. — Но мне всегда не сиделось дома. Очень люблю путешествовать. Так же, как и вы. А что же ещё вам остаётся делать? Ведь вы, скорее всего, колдуны? Точно, колдуны! Я сразу это понял! И вам, похоже, нужно попасть в Криарский лес. Правильно? Я сразу же догадался, что вы едете в Криарский лес. Потому что куда же ещё ехать колдунам?! Только в Криарский лес! Верно? А от Тириа до леса рукой подать! Правильно? Вот только не пойму, зачем тебе нужен меч? Никогда не встречал вооружённых колдунов! Или, может быть, ты не колдун?..

Дорога до Тириа заняла у нас почти целый день, и всё это время рот крестьянина не закрывался ни на минуту. Так что от его тягучей болтовни в голове моей установился какой-то равномерный давящий гул. Я уже давно не обращал внимания на то, что говорит крестьянин. Да и Лара с Гилэйном тоже. Крестьянина же это совершенно не смущало. Он вполне обходился и без нашего участия в разговоре. Что касается беседы, то здесь у него было очень хорошо налажено самообслуживание. Он сам задавал вопрос, сам на него отвечал, и сам же иногда подвергал эти ответы сомнению, не всегда веря им. Но, в общем-то, он был неплохим мужиком. Немного со странностями, но у кого их нет?

Ближе к вечеру мы добрались до Тириа и распрощались со словоохотливым крестьянином. Я лично сделал это с огромным облегчением. Обрушившаяся на меня тишина (относительная, конечно же, но в первый момент она показалась мне абсолютной) подействовала на утомлённый слух подобно благотворному бальзаму. Я сразу же вспомнил о том, что скоро ночь и нам надо искать ночлег. Я надеялся, что мы остановимся в одном из тириарских трактиров, но Гилэйн рассудил иначе. Он почему-то начал нас торопить, и мы были вынуждены ограничиться более чем скромным обедом, после которого тут же покинули этот городок.

Несмотря на то, что солнце уже коснулось горизонта, мы направились к Криарскому лесу, огромные деревья которого были видны уже с окраины Тириа. Но, как быстро мы ни шли, в лесу оказались, когда уже почти стемнело. Мне это очень не понравилось, но Гилэйн упрямо пёр вперёд, словно танк.

— Уже ночь, Гилэйн! — попытался было образумить я старого колдуна. — Мне не очень-то хочется ночевать в лесу, под открытым небом. Вашими стараниями — я имею в виду колдунов — этот лес стал теперь не таким безопасным, как пятьсот лет назад. Говорят, что здесь сейчас полным-полно всякой нечисти. И она выползает из своих нор как раз по ночам.

— Именно поэтому я и спешу, — ответил Гилэйн, слегка запыхавшись от быстрой ходьбы. — Если мы хотим ночевать под крышей, не опасаясь за свою жизнь, то нам нужно торопиться.

Я пожал плечами. Мне ничего не было понятно. Может быть, где-то здесь, неподалёку, находится его дом? Или дом его знакомых? Чёрт его знает, этого колдуна!

Когда мы углубились в лес настолько, что просвет между деревьями за нашими спинами стал совсем неразличим, Гилэйн остановился и опустил на траву свой кожаный мешок. Распустив тесёмочки и немного покопавшись в мешке, он извлёк оттуда небольшое кольцо светло-зелёного металла.

— Что это он собирается делать? — поинтересовался я у Лары.

— Наверное, лошадей, — ответила она.

— Вот здорово! — разозлился я. — А нельзя было заняться этим ещё в Акаре?

— Нельзя, — наставительно произнесла Лара. — Если пользоваться магией за пределами Криарского леса, то приходится тратить очень много сил.

Я собирался было что-то съязвить по этому поводу, но не успел. Гилэйн бросил кольцо на землю, ударил по нему своим посохом и громко выкрикнул заклинание. Из кольца повалил дым, который тут же собрался в конус, напоминающий собою смерч. Воздух вокруг задрожал от низкого рёва, и из дымного смерча выскочили три… нет, не лошади. Назвать эти существа лошадьми у меня не поворачивается язык.

Формой своих тел эти зверюги действительно несколько напоминали лошадей. Но на этом сходство с благородными животными и заканчивалось. Их приплюснутые морды больше всего походили на морды горилл. А загривок каждого из этих созданий венчал высокий костяной воротник, оканчивающийся острыми и толстыми шипами. Под лоснящейся зеленовато-чёрной кожей зверей упруго перекатывались бугры мышц, и взгляды их горели бешеным огнём.

— Поехали! — воскликнул Гилэйн.

— Что?! — я вытаращил глаза. — Вот на ЭТОМ!

Гилэйн, между тем, уже оседлал одного из монстров, а Лара забралась на спину второго. И никакого видимого страха перед этими существами они не испытывали.

— Давай, Оке! — поторопила меня Лара. — Садись на третьего!

— Сейчас… — я не двигался с места. Всё-таки, это зрелище было не для слабонервных.

— Садись быстрее! — крикнул Гилэйн.

— А ты уверен, что это безопасно? — поинтересовался я, глядя на огромные — с ладонь, не меньше — зубы колдовских монстров.

— Обещаю, что с тобой ничего не случится, — успокоил Гилэйн. — Это кони из подводного мира, дорога в который лежит через Криар. Они смогут довезти нас только до реки, а потом исчезнут. И поторопись! Кони так и рвутся домой.

Я с опаской взгромоздился на спину этой, с позволения сказать, лошади и крепко ухватился руками за толстые костяные шипы.

— Поехали! — прокричал Гилэйн.

Мой конь рванулся с места, да так, что я чуть не слетел с него. Я успел порадоваться, что догадался вцепиться в эти шипы, и что костяной воротник на загривке коня оказался достаточно высоким. Он защищал меня от хлещущих ветвей, словно щиток. К тому же, он не давал мне возможности видеть что-либо перед собой, что тоже меня радовало. Потому что кони неслись вперёд, не разбирая дороги. Гул копыт сотрясал землю. Встречные деревья дрожали от задевавших их стволы громадных и сильных тел. Ветви со свистом рассекали воздух над головой. Дыхание перехватывало от встречного ветра. Я пригнулся как можно ниже, и не переставая крыл всех колдунов на свете самыми последними словами.

От Тириа до Криара можно доехать за сутки. Если, конечно, не давать отдыха своему коню. Я имею в виду обычную лошадь. Но наши зверюги были очень уж необычными и до Криара мы домчались минут за пятнадцать.

Всю дорогу я напряжённо думал о том, остановятся ли эти монстры на берегу или же сразу сиганут в воду вместе с нами? Мне бы этого очень не хотелось. Но опасения мои оказались напрасными.

Я пропустил момент, когда между деревьями блеснули воды реки. Но лошадки, доскакав до берега, вдруг встали как вкопанные, и огласили окрестности громким рыком, от которого дрогнули вековые деревья. Мы слезли с этих чудовищ, Гилэйн взмахнул руками и что-то им прокричал. Зверюги ответили низким рёвом, от которого меня мороз продрал по коже. Затем они кинулись к берегу и бросились в масляно блестевшие воды Криара.

Я ожидал всплеска, шума, грохота — чего-нибудь такого, что достойно завершило бы эту поездку. Но ничего подобного не произошло, кони просто растворились в воздухе над самой поверхностью реки. Я перевёл дух и посмотрел на своих спутников.

— Ребята, давайте дальше пойдём пешком, а? — предложил я.

— Так мы и сделаем, — невозмутимо ответил Гилэйн. — В лесу, на всём пространстве между реками Криар и Сиузиар, живут слишком удивительные существа. И колдовать там не стоит. Они могут на нас обидеться, а это лишнее…

— Я тоже так думаю, — серьёзно согласился я. — Я и сам чуть было не обиделся на тебя за твоё колдовство. Хотя меня и нельзя назвать слишком уж удивительным существом…

— Однако нам надо перебираться через реку, — продолжал Гилэйн, снова начиная копаться в своём мешке. — На том берегу Криара находится замок Крир, где мы сможем остановиться на ночлег…

С этими словами Гилэйн достал из мешка маленькую коробочку и открыл её. Коробочка оказалась наполненной каким-то порошком, переливающимся в ночи золотистыми и серебристыми искорками. Взяв щепотку порошка Гилэйн осторожно сдул его с пальцев в сторону противоположного берега. Тоненькая ниточка искрящихся песчинок протянулась над водой и исчезла в ночи.

— Теперь надо немного подождать, — заявил Гилэйн, закрывая коробочку и пряча её обратно в мешок. Я не стал выяснять, чего именно мы должны ждать. У меня была твёрдая уверенность, что ни фига из его объяснений я не пойму. Я только наклонился к Ларе и шёпотом спросил:

— А ты тоже всё это умеешь?

— Нет, — вздохнула Лара. — Я ещё очень многого не знаю.

— Понятно, — кивнул я. — Я не волшебник, я только учусь…

— Да, — согласилась Лара. — Чтобы стать настоящим колдуном, нужно очень долго учиться. Если бы я была бессмертной, как ты или Йорка, я сумела бы научиться всему на свете. А так, — Лара снова грустно вздохнула. — Жизни всё равно не хватит…

— Не грусти, Ларка, — потрепал я её по плечу. — Можно жить и так, без колдовства. Я вот живу, и ничего! Доволен… был…

Лара хотела мне что-то возразить, но тут нас окликнул Гилэйн.

— Приготовьтесь, — сказал он. — Лодка уже близко.

Я присмотрелся и увидел, что по воде к нам приближается небольшая лодочка. Вскоре она уткнулась носом в берег, и я с изумлением обнаружил, что в лодке никого не было. Каким же образом она приплыла сюда? С помощью магии? И, кстати говоря, как же на ней плыть-то?! Ведь ни вёсел, ни паруса на лодочке нет. Может быть, она поплывёт тоже при посредстве магии, сама собой? А если так, то довезёт ли она нас туда, куда нужно?..

Гилэйн и Лара уже успели забраться в лодку и теперь с ожиданием смотрели на меня. Я пожал плечами и шагнул в это судёнышко.

— Надеюсь, — пробурчал я, — что лодка будет вести себя поспокойнее, чем предыдущий транспорт…

Едва я уселся на небольшую скамеечку, как лодка качнулась и отчалила от берега. Я посмотрел на удаляющийся берег и подумал, что было бы гораздо спокойнее, если бы я грёб сам.

Лодка заскользила по воде, мягко рассекая чёрную гладь, и вскоре мы оказались под лунным светом, не заслоняемым ветвями прибрежных деревьев.

— Как красиво, — прошептала Лара.

— Чуден Криар при тихой погоде, — усмехнулся я, но тут же пожалел об этом. Потому что вокруг и правда было очень красиво и как-то таинственно. И моя циничная попытка разрушить это сказочное очарование ночной реки мне самому показалась неудачной и ненужной.

Лунный свет заливал чёрную гладь воды, и ночную тишину нарушал лишь слабый плеск волн о борт лодки. Я опустил руку в тёмную воду и подумал о том, что давно уже мне не приходилось видеть ничего подобного. Надо будет почаще выбираться из своей пещеры…

— Кто ты?..

Я вздрогнул и огляделся по сторонам. Голос был женским, но доносился он не с той стороны, где сидела Лара. И вообще не из лодки… Лара и Гилэйн застыли неподвижно, словно каменные изваяния, и взгляды их были устремлены куда-то за мою спину, в темнеющую гладь Криара. Ночная тьма и обманчивый лунный свет не давали возможности разобрать выражения их лиц, но в позах моих спутников мне почудилось некоторое напряжение. Тогда я сам осторожно повернулся на скамеечке всем телом и обомлел.

Рядом с нашей лодкой, держась тонкими и нежными руками за деревянный борт, плыла девушка. Не могу с уверенностью сказать, что она была красивой — лунный свет делал красивым всё вокруг, — но в первый момент она показалась мне прекраснее всех на свете.

— Кто ты? — снова произнесла она нежным тихим голосом и улыбнулась мне.

Я молчал.

— Ты такой молодой, — прошептала девушка. — Давай, поплаваем вместе?

Она повернулась ко мне всем телом и в лунном свете капли воды на её обнажённых плечах засверкали, словно россыпь алмазов.

— Как твоё имя? — прошептала она.

Взгляд её скользил по мне и вдруг лицо девушки стало угрюмым. Она нахмурилась и посмотрела на талисман Гилэйна, висевший на моей груди. Потом она тяжело вздохнула, отпустила борт лодки и нырнула под воду. Я с трудом проглотил комок, подступивший к горлу, и почувствовал, как по моей спине сбегает струйка холодного пота. И было от чего — стройное тело этой девушки оканчивалось рыбьим хвостом.

— Русалка, — пробормотал Гилэйн. — Хорошо, что ты не назвал ей своего имени. А то она являлась бы к тебе во сне каждую ночь и звала тебя с собой. Не многие бывают способны выдержать её призывы. Тебе повезло.

— Талисман… — я прикоснулся к кусочку кости и крепко сжал его в ладони. — Талисман. Когда она его увидела…

— Да, — подтвердил Гилэйн. — Талисман.

— Из чего он сделан? — поинтересовался я.

— Из кости единорога.

— Как же так?! Ведь я слышал, что единорога нельзя убить. Или это неправда?

— Не совсем, — ответил Гилэйн. — Убить единорога можно. Но если сразу же не лишить его рога, то на следующее утро единорог оживёт. А сделать это очень сложно. Потому что убивший единорога тут же умирает страшной и мучительной смертью. Как и все те, кто видел смерть единорога.

— А откуда же у тебя тогда этот талисман?

— Я же не спрашиваю, откуда у тебя бессмертие, — загадочно ответил Гилэйн.

Я не нашёлся, что ему возразить. Вернее, я мог, конечно, затеять со стариком умный спор по поводу метаболизма и генных изменений, но сейчас мне этого делать не хотелось.

— Однажды я видел единорога, — перевёл я разговор на другую тему. — Он забрёл ко мне в ущелье. Красивое животное.

— Единорог не животное, — возразил Гилэйн. — Он обладает и душой, и разумом. Просто разум и душа единорога сильно отличаются от привычных людям понятий. В замке Крир живут два единорога. Ты сможешь их вскоре увидеть. Только спрячь подальше талисман — им это может не понравиться. А в замке Крир тебе ничего не будет угрожать. Так что волшебная сила талисмана там не нужна.

— А что это за замок? — вспомнил я о ближайшей цели нашего путешествия. — Зачем мы туда направляемся?

— В замке находится обитель колдунов Криарского леса. Мы сможем там переночевать, а на рассвете двинемся дальше.

Мы замолчали и в наступившей тишине я вдруг услышал слабые и тоскливо-приятные звуки незнакомой музыки. Потом к ней примешался тонкий смех, хрустальными колокольчиками разлившийся в ночном воздухе. И лёгкий, еле слышный стук копыт. Эти звуки доносились со стороны берега. Оттуда, куда мы держали свой путь.

— Что это? — спросил я.

— Ночные танцы, — ответила Лара и лицо её озарилось загадочной улыбкой.

— Танцы? В лесу?! Ночью?!

— Здешние обитатели очень любят ночное время суток, — с улыбкой произнесла Лара. — Если хочешь, мы сможем посмотреть на них. Можно, Гилэйн? Если мы не будем шуметь, а? Можно?

— Не знаю, — Гилэйн пожал плечами. — Я бы не советовал ни тебе, Оке, ни тебе тоже, Лариара, идти в лесную чащу на звуки свирелей. Здешние обитатели не очень-то бывают рады встречам с людьми. Да и люди не всегда остаются в живых после подобных встреч.

— Да, да, Лара, — торопливо согласился я. — Давай уж лучше пойдём сразу в замок!

Лара вздохнула с грустной улыбкой на лице и опустила глаза. Звуки свирелей и весёлый смех делался всё слышнее. И вдруг в какой-то момент они разом стихли. Остался слышен лишь плеск волн о борт лодки.

Тёмная громада берега становилась всё ближе и ближе, и вскоре наше судёнышко уткнулось носом в прибрежные камни. Едва мы покинули лодку, как вся она засияла неправдоподобно ярким светом и рассыпалась облаком мелкой золотисто-серебряной пыли. Течение сразу же подхватило эти пылинки, сложило в сказочные узоры, закружило и повлекло в ночь. Я проводил их взглядом и повернулся к Гилэйну. А тот снова копался в своём кожаном мешке.

— Гилэйн, чего ты там опять ищешь? — опасливо спросил я. — Не надо ничего, мы же, наверное, и пешком дойдём, а?

— Мы и пойдём пешком, — согласился Гилэйн. — Я просто ищу огонёк.

Я промолчал. Огонёк, так огонёк… Знаю я твои огоньки…

Гилэйн выудил из мешка малюсенький, не больше горошины, шарик и подбросил его в воздух. Шарик повис над землёй на высоте человеческого лица, превратился в маленький лепесток огня и медленно поплыл меж деревьев куда-то в лесную чащу. Несмотря на свой небольшой размер он давал достаточно света для того, чтобы отчётливо видеть и дорогу, и идущих людей.

— Пошли за ним, — сказал Гилэйн. — Он отведёт нас прямо к замку…

Гилэйн следовал впереди нашей маленькой компании. Хотя, нет. Впереди всех следовал этот самый огонёк. Я же шёл последним, вслед за Ларой, и вспоминал увиденную в реке русалку. Её глаза до сих пор не шли у меня из головы. Я подумал, что Гилэйн прав — видеть её каждую ночь во сне, это под силу далеко не каждому. Тут вполне можно получить психическое расстройство на сексуальной почве и, в конце концов, отправиться топиться в Криар. Зараза, Гилэйн! Что же он не предупредил меня, что с русалкой не следует разговаривать? А если бы я что-нибудь ей ляпнул? Или вообще, назвал бы своё имя? Что тогда?

Потом я вспомнил звуки свирели, доносившиеся из леса, и то, с какой мечтательностью в голосе Лара предложила сходить посмотреть на «здешних обитателей». Которые, по словам Гилэйна, не всякого оставляют в живых… Странная девчонка, эта самая Лара… Впрочем, все колдуны немного свихнутые. И даже не немного…

Я посмотрел в спину идущей впереди Лары. Интересно, что она нашла в магии? И что в магии нашла Йорка? Хотя, Йорка — это разговор особый. Она же бессмертная, ей же скучно, вот она дурью и мается. А Лара? Ей-то это зачем? Симпатичная же девчонка, молодая… Любопытно, какова она в постели. И вообще, в этой дурацкой куртке и штанах толком-то и не разглядишь её фигуру. Ни грудки, ни попку, ни остальное… Хотя, можно догадаться, что фигурка у неё должна быть классной. Не модельной, конечно, но вполне приятной и на вид, и на ощупь. За такой фигуркой любой побежит. А она, дура, таскается за Гилэйном, как собачонка. Тоже мне, ученица чародея. И что только толкнуло её заняться подобной фигнёй?!

— Желание быть непохожей на других, — обернувшись, с улыбкой ответила мне Лара.

Я споткнулся от неожиданности. Это надо же… Она что, мысли читает?!

— Иногда, — снова ответила Лара. — Это у меня получается очень редко. Только когда дует северный ветер…

Ветер? Но, ведь ветра-то нет…

— Ты его просто не чувствуешь, Оке. Он очень слабый, но он есть…

Чёрт побери… Кстати!.. Что это я про неё недавно думал?..

— Ничего страшного. Мне это даже было приятно. Хорошо, когда кто-то другой так высоко тебя ценит.

Слушай, Ларка, с отчаянием подумал я. Хватит, а? Пожалуйста! Я же не могу полностью контролировать свои мысли! Подумаю какую-нибудь херню, а потом — красней…

— Хорошо, Оке, — рассмеялась Лара. — Больше не буду этого делать. Да и ветер уже стихает…

Вскоре впереди замаячили развалины крепостной стены. Я вспомнил предостережения Гилэйна о единорогах, и снял с шеи талисман. Мы вошли в старый крепостной двор и направились прямо к воротам замка.

Когда-то здесь была инксийская крепость Крир. Но четыреста лет назад инксы покинули Межгорье. Брошенная крепость постепенно разрушалась и, если бы не община колдунов, то и от замка мало что осталось бы. Сейчас крепостной двор выглядел, как самая настоящая лужайка. Только неухоженная, дикорастущая, так сказать. Каменные плиты, которыми должен был быть вымощен двор, совершенно не ощущались под ногами — то ли из-за высокой и густой травы, то ли они просто рассыпались от времени. От крепостной стены остался лишь небольшой обвалившийся участок возле самых ворот. Впрочем, и самих-то ворот уже давно не было. От них сохранились лишь два каменных столба, верхушки которых от времени стали напоминать гнилые и обломанные зубы.

Замок же сохранился довольно неплохо. Сразу было видно, что здесь живут люди. Видимо, колдуны за ним следили и подновляли по мере своих сил. Хотя я бы на их месте наколдовал себе чего-нибудь поприличнее, чем этот каземат. Но, видимо, у них были дела поважнее, чем обустройство своего места обитания. Небось, колдуют с утра до вечера, новые заклинания изобретают, отвары свои вонючие варят из мышей да лягушек… живодёры хреновы…

Мы поднялись по растрескавшимся ступенькам замка и Гилэйн толкнул массивную деревянную дверь. Из-за дверей потянуло незнакомыми пряными запахами, и я сразу же вспомнил, что уже давно ничего не ел. Неплохо было бы поужинать, подумал я, входя в обширный и тёмный зал.

В замке нас никто не встречал. Гилэйн самостоятельно проводил меня наверх, в отведённую мне комнату, и куда-то отчалил.

— Скоро полночь, — пояснил он. — Мне нужно сотворить заклинание…

— Сотвори, сотвори, — согласился я. — И заодно сотвори чего-нибудь поесть. Хорошо?

— Хорошо, — ответил Гилэйн. — Лариара принесёт тебе еду.

Я только сейчас обратил внимание, что Лары с ним не было. Она осталась на первом этаже. Может быть, там была кухня?

Я придирчиво оглядел доставшиеся мне апартаменты. Так себе комнатка, три на четыре метра. Моя пещера попросторнее будет… Возле стены стоит низкая широкая кровать, аккуратно заправленная шерстяным одеялом; посреди комнаты расположился стол из потемневших от времени досок и две длинные лавки по его сторонам; в углу — огромная пасть камина, изрядно уже заросшая паутиной. Давно, видать, им никто не пользовался.

Я втянул носом воздух. В комнате заметно попахивало плесенью. Точно, здесь уже лет десять, как никто не живёт, подумал я. Проблема с постояльцами. И хорошо. Чем меньше в Межгорье колдунов, тем лучше. Не все ещё, значит, повредились рассудком, как Лара или Йорка. О Гилэйне я уж и не вспоминаю…

Я распахнул высокое узкое окно и свежий лесной воздух ворвался в комнату. Ночь выглядела таинственно. О чём-то перешёптывались деревья; по земле были разбросаны редкие пятна лунного света, похожие на серебристую фольгу; вдали, в самой чаще леса медленно плыла вереница каких-то таинственных огоньков. Интересно, что это за «здешние обитатели», подумал я. Гилэйн советует держаться от них подальше, а вот Лара, кажется, совершенно их не боится.

Из леса до меня опять донеслись звуки свирели. Они становились всё увереннее и громче. Приятная мелодия, подумал я. Необычная, непривычная для слуха, но приятная.

За моей спиной раздаётся скрип двери, и я оборачиваюсь на звук. В комнату заходит Лара с деревянным блюдом в одной руке и кувшином в другой. Она ставит всё это на стол, а я тем временем медленно обалдеваю от её вида.

Никаких штанов и куртки теперь нет и в помине. Наверное, она очень близко к сердцу восприняла мои мысленные замечания об её одежде. Теперь Лара одета во что-то, очень напоминающее коротенькую тунику из неплотной белой ткани. Короткая юбочка даже и не делает попыток прикрыть коленки её стройных ножек, обутых в изящные сандалии. Рукава оставляют обнажёнными руки, а талию стягивает широкий серебряный пояс, ещё более подчёркивающий стройную фигуру девушки. Ткань её одежды настолько неплотная, что угадывать скрытое под ней мне особенно и не приходится.

— Лара! — восхищённо говорю я. — Ты стала похожа на женщину!

— Да, — отвечает Лара, откидывая со лба прядь тёмных волос. — Но, к сожалению, в таком виде нельзя было показаться в Акаре. Хотя эта одежда гораздо удобнее.

Я с трудом отрываю взгляд от Лары и перевожу его на блюдо с едой. И меня тут же охватывает смертельная тоска. Сыр, хлеб… А в кувшине, наверное, вода… Сыр выглядит уже несколько подсохшим, да и хлеб тоже наверняка не первой свежести. А, может быть, даже и не второй…

— А мяса нет? — без особой надежды спрашиваю я.

— Ты хочешь мяса?! — совершенно искренне удивляется Лара.

— Послушай, — начинаю объяснять я. — Может быть, колдуны и не едят мяса. Но я-то не колдун. Мне нужна нормальная еда. Я не могу питаться травой или, там, одним сыром. Это вы, может быть, привыкли жить на подножном корме, как кролики… А я так не могу. Неужели во всём замке нет хорошего куска прожаренного мяса? Вы же все здесь колдуны, чёрт побери! Ну наколдуйте же немного жаркого! Или это тоже требует от вас слишком больших затрат сил?

— Наколдовать? — растерянно спросила Лара. — Мяса?..

Было видно, что подобная мысль просто не приходила ей в голову. Ну конечно! Духов вызывать с того света или, например, коней из подводного мира — это мы можем. А вот догадаться о том, что магия способна приносить практическую пользу — куда уж там!

— Мяса, — подтвердил я. — И вина.

Лара опасливо покосилась на дверь и хитро улыбнулась мне.

— А давай, попробую, а? — не вполне уверенно произнесла она. — Только ты отойди к окну и отвернись.

— Зачем?

— Так… На всякий случай…

— А… А это что, так опасно, что ли?..

— Нет, просто, вдруг ничего не получится? Я этого никогда раньше не делала…

— Тогда, может быть, и не стоит? — осторожно предложил я. Я смотрю на отчаянно-решительное выражение её лица, и мне вдруг начинает казаться, что это не очень хорошая идея. И что я, может быть, вполне смогу обойтись и простым сыром, пусть даже и не очень свежим. Всё лучше, чем выпускать джина из бутылки. Никогда она этого не делала, видите ли…

— Нет! Я попробую! — решительно заявила Лара.

И чёрт меня дёрнул ей это предложить, подумал я, отходя к окну. Ну, делать нечего, сам напросился. Вот сейчас как она что-то не так колдонёт!.. Что-то такое, что и костей потом не соберёшь. Помню, как Йорка однажды тоже решила поджарить подстреленного мной на охоте кролика не на костре, а с помощью магии. И что-то она там напутала с заклинаниями. Так я потом неделю от него избавиться не мог, от кролика этого. Он всё слонялся по пещере и орал благим матом. И страшный стал, ужас! Синий, как утопленник, а глаза — ярко оранжевые и светятся. Жуть!

Лара за моей спиной что-то забормотала и я почувствовал, как из комнаты волнами пошёл холодный воздух. Ну, всё! Сейчас что-то будет, обречённо подумал я. Но воздух вдруг потеплел, и я отчётливо уловил аромат жареного мяса.

— Получилось! — восторженно пискнула Лара. Я обернулся на её голос и посмотрел на стол. Действительно, получилось! По крайней мере, на вид…

На деревянном блюде вместо умирающего от невзгод и возраста сыра теперь лежал огромный кусок жареного мяса, источавший вкуснейший аромат.

— А есть его можно? — осторожно спросил я, всё ещё не до конца веря в умение Лары. Мало ли, что…

Лара отрезала кусочек и положила его в рот. Задумчиво пожевав и проглотив, она подняла глаза к потолку, на миг задумалась и ответила:

— Вроде бы, да…

— И на том спасибо, — буркнул я, усаживаясь за стол. — Ну… Назвался груздем — полезай в кузов. Сама-то ты как? Будешь есть?

— Пожалуй, — кивнула Лара, присаживаясь напротив. — Я тоже что-то проголодалась… Там вино, — она указала на кувшин.

Я осторожно понюхал. Похоже, действительно вино.

— Налить? — спросил я Лару.

— Налей, — согласилась она.

— Ну, — я поднял кружку. — Как говорят немцы, прозит!..

Мы выпили и принялись за мясо. Жаркое, надо сказать, получилось отменным. Как и вино. Лара явно зарывала свой талант в землю. Ей бы поваром работать в каком-нибудь трактире. Отбою бы от посетителей не было.

— Оке, а что такое «немцы»? — немного погодя спросила Лара.

— Народ такой. В одном из миров. В Германии живут. Германия, это такое государство, — пояснил я.

— А в том мире много государств? Не одно?

— Целая куча.

— И они тоже не ладят между собой?

— Когда как, — я пожал плечами.

— В том мире люди одного государства тоже считают других ниже себя? — продолжала допытываться Лариара.

— Да по-разному бывает, — ответил я. — Разные бывают люди. И от государства здесь мало что не зависит. Дерьмо везде встречается.

— Тогда почему тебе не нравится то, что рядом с Межгорьем существует Закриарье?

— Да мне это всё без разницы, честно говоря, — признался я. — Я уже твёрдо уяснил для себя, что если государство имеет право на существование, если оно достойно того, чтобы быть на свете, то оно всё равно будет. Что с ним ни делай, как его ни уничтожай. То же самое и народ. А если государство создано на пустом месте, как, например, Мардиарье, то ничто ему не поможет. Ведь не смогло же оно просуществовать без поддержки Лаоэрта. Мятежники с острова Сигр спалили его дотла меньше чем за четыре дня. А вот Межгорье за одни сутки скинуло тех же мятежников в море. Вот так-то!

— А разве Закриарье создано на пустом месте? — недовольно осведомилась Лара.

— Нет, конечно, — согласился я. — Но оно создано людьми из Межгорья. Принц Кагоара просто не захотел платить Лаоэрту дань. И в результате вынужден был тратить гораздо больше средств на содержание своей собственной армии. Которая всё равно не смогла его защитить от гвардии Лаоэрта. Так почему бы ни жить себе тихо и мирно, подчиняясь законам Межгорья, которые, кстати сказать, ничем не отличаются от законов Закриарья?

— Отличаются! В Закриарье порядки лучше, чем в Межгорье! Закриарские бароны не делают свободных людей своими рабами. А в Межгорье совсем не так. Там почти у каждого барона есть своя каторга, на которой работают рабы!

— Вообще-то, они преступники, — заметил я. — Они на каторгу не просто так попадают. Да и самих межгорских баронов я бы не назвал очень уж самостоятельными. Они же целиком зависят от народа. И, если бы не их дружины, они одного дня бы не удержали на своих каторгах преступников.

— Всё равно, — упрямо тряхнула головой Лара. — В Закриарье нет рабов, а в Межгорье есть! Прямо, как у инксов!

— Да ты и инксов-то никогда не видела, девочка! — усмехнулся я. — Уверяю тебя, что любой раб межгорского барона живёт в тысячу раз лучше, чем все инксийские рабы вместе взятые.

— Вот ты говоришь, Оке, что в том мире много государств. Значит такое возможно? Чтобы рядом находились разные государства, да? И не воевали при этом всё время.

— В том мире я в последний раз был больше трёхсот лет назад, — возразил я. — Тогда там действительно было много государств. А как сейчас — не знаю… Когда я оттуда ушёл, там был две тысячи первый год по их летоисчислению. А теперь… — я нахмурился. — Даже и не соображу, какой там сейчас год… И вообще, — вздохнул я. — Давай не будем говорить о политике! Те же самые немцы говорят: «Хочешь быть здоровым — больше пей пива и меньше говори о политике!» И, по-моему, это верно. Глупо обсуждать проблемы, на которые ты не можешь или не хочешь повлиять. А ещё глупее делать это за столом с молоденькой и симпатичной девчонкой! — расхохотался я.

— Тебе много лет, Оке? — Лара положила подбородок на сжатые кулачки и с интересом смотрела на меня.

— Около двух тысяч. Точнее не помню, — признался я.

— А ты помнишь Великого Воина Кавара?

— Конечно. Отличный был человек. Очень смелый и очень независимый.

— А правду говорят, что только благодаря ему удалось победить инксов?

— В этом есть заслуга и Кавара, и Сакра… Да и моя тоже… Это была наша общая победа. Победа людей над жестокостью иного мира.

— А правда то, что ты можешь двигаться быстрее мысли? — продолжала выспрашивать Лара. От выпитого вина глаза её заблестели, она раскраснелась и стала ещё более симпатичной.

— Сейчас уже нет, — ответил я, наливая себе и Ларе ещё вина.

— Почему?!

— Не знаю, — я пожал плечами. — Бывало так, что я начинал чувствовать покалывания невидимых иголочек на своей коже. И тогда время замедляло свой бег. Мы называли это «песней смерти». Это было очень удобно в бою — враги вели себя, словно сонные мухи. Но лет триста уже ничего подобного не происходит. Может быть, я просто постарел?..

— А Йорка тоже так могла?

— Это могли все Бессмертные. И Йорка тоже.

— Слушай, Оке, — Лара опустила глаза. — Там, возле реки, ты назвал меня Ларкой. Можешь называть меня так и дальше? Ларкой, а не Ларой. Мне это имя нравится больше. И больше даже, чем Лариара…

— Ларка? — я пожал плечами. — Почему бы и нет?! А как же твоё настоящее имя? Оно тоже очень красивое — Лариара. Настоящее закриарское имя, — поддел я её.

— Да, — согласилась девушка. — Но Ларка мне нравится больше…

За окном опять раздались звуки свирели. И к ним присоединился весёлый женский смех.

— Слушай, а что это за музыка? — вдруг вспомнил я. — Кто это там играет? Ты говорила, что это какие-то здешние обитатели. Кто они такие?

— Они очень забавные, — оживилась Ларка. — Правда, они не всегда ведут себя подобающим образом… Но, если им не попадаться на глаза, то всё будет в порядке… Если хочешь, мы можем сходить посмотреть на них. Вряд ли у меня ещё будет такая возможность… Только так, чтобы Гилэйн об этом не узнал. Хорошо?

— Что, прямо сейчас?!

— Ну, конечно! — воскликнула Ларка. — Они же днём прячутся!

А почему бы и нет, подумал я и посмотрел на Ларку. Ей очень этого хотелось.

— Ладно, пошли, — согласился я…

Едва мы вышли из замка и оказались во дворе, как Ларка схватила меня за руку и указала куда-то в темнеющую чащу леса.

— Смотри, — прошептала она.

Я пригляделся и увидел возле остатков крепостной стены двух пасущихся лошадей.

— Единороги, — пояснила Ларка.

— Давай подойдём поближе, — предложил я.

— Нет! Не надо! — испугалась Ларка. — А вдруг… Что-нибудь!..

— Ничего, мы тихонечко, — успокоил я её.

При нашем приближении единороги дружно подняли головы. Наши глаза встретились и, честное слово, мне показалось, что взгляд их более человечен, чем даже у некоторых людей.

— Правда красивые? — спросила Ларка.

Я кивнул в ответ. Лошади уже сами по себе красивы. А единороги взяли от этих благородных животных всё самое лучшее. И даже витой рог на лбу каждого из них не портил впечатления. Наоборот, он придавал единорогам ещё больше благородства, возвышаясь над их головами, словно царская корона. Я протянул руку, чтобы погладить единорога, но тот резко отпрянул от меня и в глазах его промелькнуло выражение злобы.

— Не надо, — запоздало предостерегла Ларка. — Они этого не любят. Да и тебе самому тоже не понравится, если кто-то другой вдруг захочет потрогать твоё лицо…

— Ну, не знаю, — неуверенно пробормотал я. — Если бы это была ты, я бы, наверное, не очень возражал…

— Возможно, — покраснела Ларка. — Ну, а если бы это был Гилэйн?

— М-да… Действительно… — усмехнулся я и, склонившись в шутливом поклоне перед единорогом, напыщенно произнёс:

— Приношу вам, уважаемый, свои извинения!..

К моему удивлению единорог опустился на колени и склонил до земли свою рогатую голову. А когда он поднялся, то глаза его светились благодарностью.

— Никогда такого не видела! — изумлённо вытаращилась Ларка.

Мне стало неловко. Всё-таки я просто паясничал, а единорог воспринял это всерьёз…

— Ну, что? Пошли? — проворчал я.

Ларка кивнула, ещё раз бросила удивлённый взгляд на единорога, на меня, и направилась в лес. Я последовал за ней, стараясь не шуметь и не спотыкаться о торчащие из-под земли корни деревьев. Неприятно получилось, подумал я. Надо было и правда извиниться перед ними. Хотя не известно ещё, что было бы хуже. Я вздохнул и принялся внимательнее смотреть по сторонам.

Когда-то Криарский лес был самым обычным лесом. И деревья здесь росли тоже самые обычные. И цветы… К сожалению, эта пора давно уже канула в Лету.

Когда в Межгорье объявились колдуны, то они почему-то решили избрать местом своего обитания именно этот лес. И все свои колдовские эксперименты они проводили тоже прямо здесь. И если восточнее Криара лес всё ещё продолжал оставаться обычным лесом, то здесь было иначе. Об этих местах, между реками Сиузиар и Криар, рассказывали самые страшные истории.

Более или менее безопасной продолжала оставаться южная окраина леса, ближе к Сиузским горам. Там даже была проложена единственная дорога, соединяющая Межгорье и Закриарье. Но и там приходилось содержать достаточно крупный гарнизон в крепости Сиуз — для охраны дороги и мостов от лезущей с севера нечисти.

Здесь же обстановка была, прямо скажем, жутковатая. Ибо стараниями магов даже здешние деревья перестали походить на нормальные растения. Мне просто не по себе становилось, когда я встречался взглядом с кривым и облезлым пнём, моргающим на меня из темноты красноватыми глазами. Или когда цветы, оказывающиеся у меня на пути, с испуганным писком бросались в разные стороны.

Ларка же совершенно не обращала внимания на весь этот бред, напоминавший последнюю стадию белой горячки. Она спокойно перешагивала через шевелящиеся корни; обходила тихо стонущие и дрожащие стволы деревьев, похожие на людей, застывших в диких и неестественных позах; без страха отводила в сторону какие-то свисающие сверху лианы, норовящие прикоснуться к её ногам или рукам. Мне стало неловко и я решил не показывать своего страха перед этой, мать её, «живой природой». И мне это почти удалось — я единственный раз вздрогнул и шёпотом выматерился, когда прямо над моим ухом глумливо захихикала здоровенная ветка, усыпанная маленькими белыми цветочками. Ну, тут уж любой бы на моём месте вздрогнул…

Звуки музыки и весёлый женский смех становились всё слышнее. Темнота вокруг нас делалась менее плотной. Откуда-то впереди начало исходить бледное сияние, заливавшее лес мягким светом. Я уже отчётливо видел идущую передо мной Ларку. Она осторожно пробиралась между деревьями туда, откуда струился этот свет.

Возле огромного куста Ларка остановилась, обернулась ко мне и прижала палец к губам. Потом она поманила меня рукой, и я осторожно, на цыпочках, приблизился к ней и встал рядом. Ларка молча ткнула пальцем в сторону лесной поляны, открывавшейся за деревьями.

Вся поляна была залита густым молочно-белым туманом, собиравшимся в клубящиеся волны возле самой земли. Посреди этого туманного озера находился огромный светящийся шар, от которого и исходило это таинственное сияние. Казалось, что шар живой — его поверхность шевелилась, шла волнами. Приглядевшись, я понял, что шар состоит из тысяч крошечных светлячков. Свет от них хорошо освещал и поляну, и происходящее на ней.

Неподалёку от светящегося шара спиной к нам сидел на пеньке человек в меховой куртке. На голове его была какая-то невообразимая шляпа, сплетённая, как мне показалось, из травы и полевых цветов. Этот-то человек и играл на свирели, звуки которой разносились далеко в лесу. Вокруг него расположилось около десятка молодых симпатичных девчонок, одежда которых была чисто символической — кроме коротеньких юбочек, сплетённых из травы, на них ничего не было. Некоторые из девушек в обнимку стояли рядом с музыкантом, утопая по щиколотки в белом тумане; другие сидели прямо на земле или полулежали, опершись на локоть. Время от времени девушки заливались звонким смехом. Наверное, их веселили ужимки музыканта, невидимые мне со спины.

В первый момент я просто оторопел от такого обилия восхитительных обнажённых тел. Молочный туман мягко струился меж ними, плавно обтекая соблазнительные формы. Звуки свирели завораживали, а белое сияние светлячков делало всю эту сцену фантастической и нереальной. Мне сразу же вспомнились детские сказки о феях. И даже откровенное отсутствие нарядов на девушках не делало всё увиденное более приземлённым.

Неожиданно музыка неуловимо изменилась. Она стала тише и мягче, переливы свирели звучали теперь как тоскливо-сладкие стоны. Девушки приумолкли. Потом они осторожно начали подниматься с места и медленно удаляться в сторону леса. Я проследил за одной из них взглядом и… Честное слово, мне показалось, что она просто-напросто вошла прямо в ствол дерева. Не знаю, может быть во всём виновато обманчивое освещение, но, по-моему, так оно и было на самом деле.

Поляна опустела, и на ней остались лишь музыкант и одна из девушек. Девушка медленно подняла руки и плавно повела обнажёнными бёдрами в такт музыке. Её стройное тело стало вдруг излучать слабый зеленоватый свет, и девушка начала танцевать. Танец этот был непонятен и необычен, но очень красив. Я затаил дыхание и почувствовал, как в воздухе разливаются неслышные, но хорошо ощутимые вибрации. Словно сама земля начала дрожать в такт завораживающей музыке. То ли от звуков свирели, то ли от этого соблазнительного и манящего танца, голова у меня слегка закружилась. Дыхание замерло на губах, и я почувствовал, что ещё немного, и я потеряю сознание.

Я осторожно переступил с ноги на ногу и тут раздался предательский хруст сухой ветки. Хруст этот показался мне оглушительно громким, несмотря на звучащую музыку. Да наверное, он таким и был. Потому что всё сказочное настроение мигом исчезло. Девушка с испуганным визгом пропала среди деревьев; светящийся шар заволновался и по его поверхности пробежала крупная рябь; музыкант громко вскрикнул, обернулся и одним невероятным прыжком оказался перед нами с Ларкой.

Разглядев этого музыканта, я оторопел. То, что я принял за меховую куртку, оказалось густым слоем курчавой шерсти, покрывавшим всё его тело. Шапка на нём, с самого начала показавшаяся мне очень странной, представляла собой венок, одетый на длинные и изогнутые рога. Я не шучу — на голове у этого музыканта действительно росли самые настоящие рога! Как у чёрта! Да и сама рожа его была под стать — приплюснутый нос, нависшие надбровные дуги, квадратная челюсть, козлиная борода и здоровенные острые зубы. Я машинально глянул на его ноги, но копыта, если они и были, скрывал густой туман, стелившийся по земле.

Что-то похожее я когда-то и где-то уже видел. Точно! Этот самый музыкант был абсолютной копией тех существ, которыми битком набиты земные мифы и сказки Древней Греции! Не помню, добрыми были эти существа или злыми, но под пронзительным взглядом его жёлтых глаз рука моя сама собой потянулась к мечу.

— Люди?! Здесь?! Сейчас?! О, бессмертные боги!!! — музыкант в бешенстве сорвал с себя венок и швырнул его на землю. Глаза его полыхнули жёлтым огнём. Ларка испуганно придвинулась ближе ко мне, и я крепче сжал рукоять своего меча.

— Нарушить ночной танец дриады!!! — восклицал козлорогий музыкант, хватаясь за голову. — Прийти на поляну, возмутить спокойствие и — кто?! Люди!.. О, бессмертные боги!!! Что же происходит в этом мире?! Знаешь ли ты, несчастный, что совершил сейчас? — он жестом обвинителя выставил перед собой свирель. — Ты лишил несчастную дриаду сладостных утех, а меня самого — ночных развлечений! Разве что смерть способна будет искупить твою вину, человек! Разве что… — он замолчал и уставился на Ларку. Взгляд его из злобного превратился в похотливый и сальный. Он внимательно ощупывал глазами фигуру Ларки, её грудь, ноги… Потом он глубоко, словно принюхиваясь, втянул в себя воздух и с громким стоном выдохнул его. Я ожидал ощутить зловонное дыхание (чего же ещё было ждать-то?! При такой-то роже…), но меня обдало смешанным запахом полевых цветов и превосходного вина.

— Однако, — продолжил он неожиданно мягким и вкрадчивым голосом, — возможно, всё не так уж и плохо. Я вижу, что, лишив меня удовольствия повеселиться с дриадой, ты предоставляешь мне взамен возможность провести восхитительную и забавную ночь с этой смертной… Не так ли, человек? А иначе, зачем тогда она здесь?! Согласись, это единственное разумное объяснение твоему возмутительному поступку! И единственное ему оправдание…

Ларка испугано вздрогнула.

— Не бойся, — успокоил я её. — Фавн просто шутит…

— Фавн?! — расхохотался козлорогий. — О, нет! Всего лишь сатир! Простой сатир! Но мне приятно слышать, что ты знаешь это имя! Хотя так его называли только медноголовые иноземные солдаты. Мы же обращались к нему иначе. Пан! Великий Бог Природы! Покровитель стад и пастухов! И, конечно же, пастушек, — сатир хихикнул совсем по козлиному.

— Но в некоторых вопросах, — продолжал сатир, сально ухмыляясь, — именно мы, сатиры, гораздо более сведущи. Ведь мы — демоны плодородия! И нет в мире никого, способного подарить женскому телу большее наслаждение! Твоя спутница сможет в этом убедиться. Не так ли?

— Не думаю, что она будет от тебя в восторге, — холодно заметил я, обнимая за плечи дрожащую Ларку.

— Неужели?! — притворно удивился сатир, делая шаг к Ларке. Девушка отпрянула от него и начала спиной вытеснять меня на поляну. Я медленно вытащил меч и приготовился. А сатир продолжал подступать к пятящейся Ларке и непрерывно говорил.

— Скажи, женщина, — вкрадчиво спрашивал он. — Тебе ведь не доводилось ещё получать наслаждения от забав с сатиром? Ведь ты ещё даже и не подозреваешь, насколько это приятно! Многие нимфы просто не могут дождаться своей очереди! Но я сделаю для тебя исключение! Ведь твоя жизнь столь коротка! И ты должна получить все удовольствия, которые эта жизнь готова тебе предоставить. Ты должна спешить, пока тело твоё молодо и способно вызывать желание. И это так! Ведь даже сейчас, под тканью твоей одежды, я различаю мягкие и нежные его изгибы! Твои груди способны свести с ума любого, даже меня! А прекраснее и стройнее твоих ног я в жизни ничего не видел! Ты не должна упускать возможности насладиться моими ласками! Разве я не прав?

Ларка испуганно затрясла головой, продолжая пятиться. Я огляделся. Мы уже находились в центре поляны, возле светящегося шара. Самая удобная позиция, подумал я и остановился. Ларка крепко прижалась ко мне спиной и я почувствовал, как она дрожит.

— А может быть, тебя смущает мой вид? — продолжал сатир, переходя на громкий шёпот. — Но, достаточно будет одного глотка напитка любви, чтобы ты перестала обращать на него внимание! И потом, подумай сама, насколько приятны будут прикосновения волосков моей шерсти к твоей груди, к твоим соскам, животу…

— Ладно, козлиная морда, — оборвал я словоблудие сатира. — Объясню, если ты ещё не понял: она тебе не даст. Усёк?

— О!!! — сатир остановился как вкопанный и сделал удивлённый вид, словно только что увидел меня. — Может быть, ты просто стесняешься своего спутника? Но это легко исправить! Послушай, человек! — сатир обратился ко мне. — Ты когда-нибудь обладал дриадой? О-о-о!.. Дриады!.. Древесные нимфы!.. — сатир мечтательно закатил глаза. — Души прекрасных деревьев! Знал бы ты, сколь страстны они! Как они смогут двигаться в твоих объятиях! Сколько наслаждения они способны доставить!..

Сияющий шар заметно потускнел. Свет его стал красноватым и еле различимым. Я заметил, что со всех сторон к нам начинают приближаться смутно угадывающиеся в темноте фигуры обнажённых девушек. Они выходили из леса целыми десятками. И когда они подошли достаточно близко, я, несмотря на темноту, отчётливо разглядел их глаза, горящие неподдельной страстью.

— Выбирай любую! — воскликнул сатир. — Нет! Бери их всех! Всех!!! Ничего, что ты видишь их впервые — любая из них уже сейчас в совершенстве знает тайны твоего тела!!! Бери их всех!!! Навсегда!!! Ведь даже целой жизни будет мало, чтобы овладеть всей этой красотой!..

Я почувствовал мягкие и осторожные прикосновения девичьих рук и услышал их томные стоны за своей спиной. И тут я вдруг вспомнил про талисман, лежащий в моём кармане. Я быстренько выуживаю его, и поляна мгновенно оглашается скорбными возгласами. Шар в центре поляны вспыхивает ослепительным, режущим глаза светом. Нежные девичьи пальчики, ласкавшие мою шею и прикасающиеся к плечам и спине, бесследно исчезают, и вокруг нас с Ларкой образовывается пустое пространство. Магическая сила талисмана не оставляет равнодушным даже сатира.

— Мёртвая Кость!!! — испуганно отскочив назад, вскрикивает он. И вдруг глаза его начинают светиться лукавством. — Но, одна Мёртвая Кость! — усмехается он. — ОДНА!!! Маловато для ДВОИХ, верно? Ха!

Он снова начинает приближаться к Ларке, и тогда я надеваю талисман ей на шею. Ларка испуганно смотрит на меня.

— Беги в замок, — быстро говорю я ей. — Буди Гилэйна! Не хрена ему спать! Пусть пошевеливается, если хочет, чтобы я попал на Риифорские болота!

— А ты? — шепчет Ларка.

— Выкручусь, — отвечаю я. — Быстрее! Беги!

Ларка кинулась в лес. Толпа дриад распалась перед ней, открыв широкий проход, и тут же сомкнулась за её спиной. Я поудобнее взял меч и прикинул, куда бы лучше садануть этого козломордого.

— Смелый человек! — воскликнул сатир, бросив разочарованный взгляд вслед убегающей Ларке. — Очень смелый человек! Ты, наверное, ничего не боишься! Может быть, ты не боишься даже собственной тени? Если это так, то я сложу о тебе песню! Но вначале проверим, так ли это?..

Сатир хлопает в ладоши и светящийся шар взмывает вверх сверкающим облаком. А на его месте оказывается… я сам!!! То есть, мой двойник. С мечом в руке…

Я едва успеваю сообразить, что же происходит, как двойник наносит меткий удар, который мне с трудом удаётся парировать.

— Все сюда! Все сюда! — радостно воет сатир, высоко подпрыгивая. — Человек бьётся с тенью! Все сюда! Незабываемое зрелище!..

— Человек бьётся с тенью!.. — неслось со всех сторон. Судя по голосам, количество зрителей на поляне значительно возросло. Но мне сейчас было не до этого.

Я едва успевал защищаться. Мой двойник владел мечом не хуже меня. А может быть, даже лучше. Чудом отразив град его ударов, я пытаюсь провести контратаку, но безуспешно. Двойник начинает меня теснить к краю поляны. Лезвие его меча постоянно находится в опасной близости от моего тела. Я не успеваю увернуться и его меч задевает меня по ноге. Я чувствую, как по бедру начинает струиться кровь.

Улучив момент, я наношу своему двойнику колющий удар в плечо. И тут же острая боль пронзает меня самого. Я отчётливо ощущаю, как стальной клинок погружается в моё собственное тело. И тоже в плечо. В левое. Как раз туда, куда я ударил своего двойника. Свою тень…

До меня начинает доходить вся мерзопакостность сложившейся ситуации.

Тень! Моя собственная тень! Она может меня ранить или даже убить. Но если я попытаюсь проделать с ней то же самое, то и сам получу все те раны, что нанесу своему противнику!

Не знаю, озарение это было или отчаяние. Не могу понять также, почему в следующий момент я поступил именно так, а не иначе. Ведь, это был огромный риск. Тень продолжала атаковать меня. И если моя догадка, всего лишь догадка и не более того, то лежать мне здесь хладным трупом. Но ничего иного мне просто не оставалось.

Я улучаю момент, когда тень широко размахивается, открывая свою незащищённую грудь, и, воспользовавшись паузой, быстро прячу свой меч в ножны. Ну, всё! Я остаюсь безоружным перед своим противником. Полная глупость, конечно, но если тень и правда повторяет все мои поступки…

Мой двойник останавливается, опускает оружие и растерянно озирается по сторонам. Потом он медленно и неохотно прячет свой меч в ножны. Есть!!! Сработало!!!

Над поляной повисает напряжённая тишина. Ободрённый успехом я протягиваю правую руку и делаю шаг к своей тени. Мой двойник повторяет все мои движения и, едва наши ладони соприкасаются, как он рассыпается облаком золотистых искр, оставив на моей ладони едва заметное ощущение холода.

Я медленно обвожу взглядом притихшую публику и только теперь замечаю, насколько она разнообразна своими мордами. Кого только нет в толпе! Этакие рожи во сне увидишь — не проснёшься. Свиные рыла на мохнатых паучьих ногах; остроклювые птичьи головы, венчающие человеческое тело; какие-то рогатые старики и старухи, с головы до ног закутанные в паутину… Да-а-а… Сатир-то по сравнению с ними — просто красавчик. Понятно, почему дриады (единственные, на ком отдыхал взгляд) так липнут к нему. На безрыбье и рак — рыба…

И все эти морды испуганно таращатся на меня. Видимо, я сделал то, чего они никак не ожидали.

А сатир уже тут! Он осторожно приближается ко мне, опасливо глядя в глаза.

— Ни одному смертному не удавалось победить свою тень, — удивлённо бормочет он.

— Да, — отвечаю я. — Но я — Бессмертный!..

И тут я с силой бью кулаком по козлиной роже. Сатир валится на траву и поляна оглашается испуганными криками.

— Я не знаю, — грозно и очень громко говорю я, — кому из колдунов настолько не хрена было делать, что он притащил в Криарский лес всю вашу весёлую компанию! Но если ты, козёл, ещё раз попадёшься мне на пути, я обломаю твои рога и засуну их тебе в задницу!!!

Сатир вскакивает на ноги. Он полон отчаянной решимости броситься на меня.

— Не надо!!! — кричит какая-то дриада. — Он потомок Зевса!!!

— Ага, — киваю я, глядя на остановившегося в замешательстве сатира. — Можешь считать, что я его внучатый племянник! — я нахожу взглядом перепуганную дриаду, выкрикнувшую этот бред, и похабно подмигиваю ей.

— Ну, что, девочка? — усмехаюсь я. — Как теперь насчёт того, чтобы потрахаться, а?

Дриада испуганно пятится и скрывается в стволе дерева. Остальные, затаив дыхание, следуют её примеру. Неужели моё предложение так их напугало?! Но пятятся и скрываются в лесной чаще даже те рожи, которые и при самом горячем желании не причислишь к женском полу. И даже сатир. Он тоже уходит в лес, не сводя испуганного взгляда с чего-то, что находится… за моей спиной!!!

Я круто оборачиваюсь, едва не взвыв от боли в плече, и замираю на месте.

На поляне стоят два единорога. Просто — стоят и смотрят. И вся лесная нечисть под их взглядом торопливо расползается по своим закуткам. Оба единорога словно светятся волшебным светом. И между ними стоит Ларка.

Я прихрамывая подхожу к этой живописной группе и отвешиваю низкий поклон. На этот раз не в шутку, а совершенно искренне, от души.

— Спасибо вам, — говорю я. — Спасибо за помощь…

Один из единорогов поворачивает голову к Ларке и долгим взглядом смотрит на её грудь. Туда, где на чёрном шнурке болтается небольшой осколок кости.

Ларка в растерянности. Она понимает, чем вызван этот взгляд. А единорог осторожно берёт губами талисман и начинает тянуть его к себе.

Я делаю шаг к Ларке, снимаю с её шеи костяной талисман и протягиваю его единорогу. Тот бережно берёт его и смотрит мне прямо в глаза. И на глазах единорога я вижу наворачивающиеся слёзы.

— Прости, — говорю я. — Но мы здесь ни при чём… Мне очень жаль, честное слово… Прости… — я склоняю голову и вдруг чувствую мягкое прикосновение к своему плечу. Единорог осторожно трогает меня носом и глаза его светятся чувством благодарности.

Не знаю, что они сделали с талисманом, но больше я его никогда не видел.

Мы шли с поляны к замку. Я рядом с Ларкой, а слева и справа от нас, словно бы охраняя, следовали два единорога. Говорить мне не хотелось, и потому я просто шёл и слушал, что рассказывает Ларка.