Бесплатный фрагмент - Послание. Часть 1

В
СОДЕРЖАНИЕ
СТР

Глава 1. «Закрытая дверь» — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — - 3

Глава 2 «Шар из горного хрусталя» — — — — — — — — — — — — — — — — 9

Глава 3 «Психотерапевт» — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — 14

Глава 4 «Зеркало» — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — - 20

Глава 5 «Вялотекущая шизофрения» — — — — — — — — — — — — — — — 25

Глава 6 «Рита» — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — 31

Глава 7 «Иисус» — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — 36

Глава 8 «Клятва» — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — 41

Глава 9 «Шаг в Бездну» — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — - 47

Глава 10 «Возвращение» — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — 54

ГЛАВА 1
«ЗАКРЫТАЯ ДВЕРЬ»

«Только Истина способна открыть все двери».

(Неизвестный).

Я сидела в прихожей и думала о том, почему всё происходит без участия нашей воли, без учёта наших желаний. Ты мечтаешь об одном, а случается совсем другое. Например, я всегда хотела стать успешной бизнес леди, иметь собственный магазин, солидного мужа с крутым заморским автомобилем и кучу щебечущих детишек, которым с рождения было известно, что их «предки» состоятельные люди, и они могут рассчитывать на богатое наследство.

А получилось всё совсем наоборот: Алексей — мой любимый человек, меня бросил, увлёкшись какой-то сверхмодной маникюршей «Светочкой», я буквально только что уволена с работы незадачливым шефом Виктором Семёновичем, нашедшего на моё место «своего» человека, да и с родственниками отношения оставляют желать лучшего, так как я для них слишком непрактичная и слишком легкомысленная.

И вообще, что такое судьба? Почему одним «везёт», а другие вынуждены скитаться на обломках собственного счастья? Неужели всё заранее предопределено, и ничего нельзя изменить? Кем предопределено?

Эти вопросы начали донимать меня с того момента, когда я поняла, что не всё зависит от человека. Это случилось пять лет назад, когда на моих глазах погиб человек. Он переходил дорогу, и был сбит несущимся с неимоверной скоростью грузовиком. От него осталась огромная лужа крови и расплющенная с переломанными костями масса. Секунду назад он был ещё жив, у него было множество планов в голове, он не подозревал ни о чём, и вот он лежит бездыханный, никому ненужный посреди дороги, а вокруг толпятся любопытные, чтобы только поглазеть на чужие страдания. Были ли у этого человека какие-то предвестники, знаки, предупреждающие его о неминуемой трагической смерти? А может, накануне ему приснился сон?

Сон? Ах, да, кстати, и мне снились в течение последнего времени какие-то странные сны, и я многое бы дала тем толкователям, которые смогли бы их расшифровать, всё разложив по полочкам моего обострённого разума.

Что же это были за сны? В первом из них я находилась среди безликой массы людей, и мне было страшно от этого. Они метались посреди холодной бездны. Вместо лица на них были одинаковые маски из папье-маше. Затем кто-то показал на меня пальцем:

— Смотрите, она не такая, как мы! — закричал безликий в маске.

И я побежала от них, побежала, потому что они решили поймать меня.

— Машенька, устала, да?

Тётя Клава, а точнее, Клавдия Александровна Метелёва, пенсионерка, одинокая старая женщина, которой я доверяю, и которая присматривает за моими цветами, ввиду того, что я частенько отлучаюсь в командировки, вышла из комнаты с вазой из чешского стекла, до верху наполненную пряниками.

— Да, я очень устала, тётя Клава.

— Ну, как дела-то?

— Плохо. Меня с работы уволили.

— Уволили? Как уволили?

— Сегодня шеф подписал заявление.

— Не может быть.

— В нашей стране всё может быть.

— А я тебе пряников принесла. Попробуй, авось, успокоишься немного. Ну, их, этих начальников. Раздевайся, я сейчас чай поставлю. Покушай хоть немного, сил больше станет.

Тётя Клава уходит на кухню, а я беспомощно скидываю сапоги. Скорее, скорее принять горячую ванну и забыться, забыться, забыться!

…Второй сон мне приснился через неделю после первого. Было темно, и меня почему-то мучил дикий голод. Я сидела в грубом рубище, забившись в тёмный угол. И вдруг я увидела яркий слепящий свет в форме овала. В центре светящегося облака стоял Иисус. Он приблизился ко мне, протягивая правую руку:

— Здравствуй, идём со мной.

— Здравствуй, ты — Иисус?

— Да.

У него были русые, чуть вьющиеся волосы и ясные голубые глаза.

— Ты пришёл?

— Ты звала меня, разве не помнишь?

— Ты приходишь, когда тебя зовут?

— Да. Я прихожу только тогда, когда слышу зов страждущих, ибо у каждого свободная воля.

— Куда ты зовёшь меня?

— Туда, где Свет, где Истина.

— Истина? Что это такое?

— То, что не вмещается в рамки человеческого сознания.

— Тебе было больно, когда твои руки и ноги прибивали к кресту?

— Очень больно, так же, как любому из людей.

— И у тебя лилась кровь из твоих ран?

— Лилась.

Я помню, как во сне посмотрела на протянутую руку Христа, раны ещё не затянулись, и из них струилась алая кровь. Совсем такая же, как у меня.

— Почему ты отдал жизнь свою за недостойных людей, ведь грехи их не стали меньше?

— Они ожидали Мессию, и я пришёл к ним.

Я протянула свою руку и вложила её в руку Христа. А затем вновь был Свет, я ощутила приятное тепло и проснулась.

«Почему ты отдал жизнь свою за недостойных людей?»

Я ощутила, как тётя Клава укрывает меня.

— Поспи, поспи, Машенька. Сон — он нужная вещь.

Я слышала её приятное успокаивающее бормотание и по-тихоньку засыпала. Сон, снова этот сон….

— А пряники ты потом съешь, я ещё вечером зайду, принесу ватрушек. Сейчас прямо и начну печь. Любишь мои ватрушки, Машенька?

— Люблю, тётя Клава… очень люблю….

Я слышала её удаляющиеся шаркающие шаги. Хлопнула дверь в прихожей. Всё. Пустота. Мирно тикают часы. Тик-так, тик-так.

— А пряники я потом съем.

Алексей, шеф, работа, отношения с людьми — всё это уходит на второй план, как будто я удаляюсь постепенно от бытовых передрязг, и они уходят куда-то в небытиё. Как будто на невидимых крыльях улетаю от Земли, и всё сливается в одно целое, и Земля, и люди, и цветы.

…Три ангела стояли передо мной в белых сияющих одеждах, и от тел их исходило свечение. Совсем такое же, как об этом пишут в книжках. Но у них не было крыльев. Я точно знала, что они — ангелы.

Один из них — юноша по земному летоисчислению 18-ти лет с чёрными кудрявыми волосами и чистыми, как небо голубыми глазами. Две другие девушки такого же возраста с длинными пшеничными волосами и нежными чертами лица. Одна из девушек-ангелов держала в руках прозрачный шар из горного хрусталя.

— Я сплю?

— Нет. Твоё сознание перешло на другую частоту.

— Вы ангелы?

— Да.

— Почему у вас нет крыльев?

— Нам они не нужны, мы перемещаемся силой мысли.

— Так я действительно не сплю?

— Ты не спишь.

— И я не сошла с ума?

— Ум только мешает.

— Мешает?

— Ты не видишь вещи такими, какие они есть на самом деле. Мы пришли, чтобы помочь тебе. Держи.

Девушка-ангел протянула мне хрустальный шар.

— Что это?

— Третий глаз. Ты будешь видеть всё в истинном свете, ты узнаешь «своих» и «чужих».

— Но всё люди — братья.

— Так должно быть, но так не есть.

— Я видела Иисуса.

— Мы знаем, и Он с нами.

— Почему в мире так много жестокости и несправедливости?

— Потому что ты мало знаешь.

— Что же я должна знать?

— Книги придут к тебе через людей.

— Есть ли из моей безнадёжности выход?

— Выход есть всегда, но ты надеешься на себя и редко обращаешься к Нам за помощью.

— Вы тоже приходите только тогда, когда вас зовут?

— Да.

Светящееся пространство свернулось в точку, ангелы исчезли так же неожиданно, как и появились. Громко запищал мобильник, я была зла на него, оттого, что он оторвал меня от «более важных дел», точнее, насильно вырвал и пригвоздил к серой скучной обыденности, где всё понятно, всё расписано по минутам, где ты просто превращаешься в механизм, лишённый свободного парения. А я бы желала продолжить разговор с этими тремя, ибо мне не терпелось узнать, как устроен мир, и есть ли Бог, или всё это лишь выдумки человеческого ума, жаждущего чего-то необычного, сверхъестественного.

Звонила Ирка — моя подруга с другого конца города.

— Нет, ты только посмотри! Я уже битый час трезвоню тебе и всё без толку. Где ты пропадаешь, Мари?

— А что собственно случилось?

— Ну, конечно, ты снова в своём репертуаре, предпочитаешь отвечать вопросом на вопрос. Какова!

— Да что случилось-то! Объясни толком.

— А может, ты мне сама объяснишь?

— Я тебя не понимаю, Ир.

— Да ладно. Скажи ещё, что ты забыла о моём дне рождения.

— Дне рождения….

Ах, да, у Ирки же сегодня день рождения, и я должна придти к ней в пять. Как же я могла не помнить о дне её рождения? И что у меня с памятью? Какой же сегодня день? 15 декабря 2005 года. Две пятёрки, два ноля, одна единица и одна двойка. Нет, декабрь — двенадцатый месяц, значит, получается, две единицы и две двойки. Странно, почему я ищу в каждой цифре какой-то знак, символ? Всё просто, всё обыденно до мелочей. Скукотища. Завтра я буду решать проблемы с работой, завтра всё встанет на свои места. А сегодня? Сегодня пройдёт, и наступит завтра….

— Прости, Ир, у меня был тяжёлый день.

— Срочно дуй ко мне, скоро все соберутся, а тебя нет. Что я им скажу?

— Хорошо, еду.

— И побыстрее! Иначе я обижусь.

Разговор был окончен. Однако у меня осталось неприятное ощущение. Ощущение того, что что-то «осталось за кадром». Да, Ирка взбалмошная, ветреная, а я рассудительная, ко всему подхожу с делом, толком, с расстановкой. Непонятно, что нас связывает?

Кот Барсик — серое пушистое создание с роскошным хвостом, которым он так гордится, напоследок прижался ко мне, и мне показалось, что он покачал своей маленькой усатой головой, будто говорил мне на кошачьем языке: «Не стоит тебе уходить».

Я встряхнула головой, сбросив с себя наваждение. Ещё не то может привидеться, особенно если учитывать, что каждая твоя клеточка ноет от усталости.

Звон ключей, стоящая на пороге тётя Клава с ватрушками и безумно притягательным картофельным ароматом.

— Как? Ты уже уходишь, Машенька? Не успела придти и уже уходишь. А я специально ватрушек тебе принесла.

— Тётя Клава, мне бежать нужно.

— Бежать?

— У Ирки день рождения

Добрая женщина развела руками.

— Вертихвостка твоя Ирка.

Нервный шум трамвая, безумный снег, метель, мороз щиплет уши, становится вроде бы холоднее, а я даже забыла посмотреть на столбик термометра. Сколько же сейчас градусов?

Рынок закрыт, а мне нужно за пол часа успеть купить Ирке подарок. Направляю свои стопы в супермаркет, хотя, что можно приобрести в супермаркете? Нет-нет, обратного хода нет и быть не может. Я уже дала обещание, а обещания нужно выполнять.

Где я раньше могла её видеть? Продавщица подмигнула мне.

— Простите, Вы меня знаете?

Она пожала худыми плечами.

— Вы хотите выбрать подарок для близкой подруги. Я думаю, ей бы понравился вот этот кулон.

Она показала мне кулон в виде капли из голубого стекла.

— Вы её знаете?

Продавщица загадочно улыбнулась.

— Слухом Земля полнится.

— Значит, Вам известно её имя?

Произошла заминка. Супермаркет кишел, как переполненный осиный улей, а люди-осы летали из стороны в сторону, занимаясь опустошением магазинных полок с второсортным товаром. Чего они боялись? Голода? Одиночества? Что они хотели? Ничего, кроме ублажения своего эго.

Взгляд продавщицы ювелирных изделий вдруг стал холодным, отрешённым. Ничего не понимающими глазами она уставилась на меня.

— Простите, что? — спросила она, встряхнув густыми обесцвеченными локонами. Пахнуло дорогими французскими духами.

— Я говорю, должно быть, Вам известно имя моей подруги?

— Что Вы имеете в виду?

Наваждение какое-то.

— Что вы хотите взять? — сквозь громкоголосый улей слышу я незнакомый голос продавщицы. На моих глазах она превратилась в совсем другого человека.

— Ах, да, мне, пожалуйста, вот этот кулон.

Подарок вовсе не дешёвый, но у меня появится возможность проверить своё предчувствие.

А чего я собственно жду? Что всё-таки, если я и не сошла с ума, то медленно схожу? Об этом говорят, в частности, мои последние видения. Разве «нормальные» говорят с Христом и ангелами? Нет, нужно что-то делать со своими нервишками. Таблетки, травы, пищевые добавки, консультация психолога, в конце концов. Чего же тут такого! Ведь многие прибегают к гадалкам и экстрасенсам, колдунам и… психологам.

А если нет ничего страшного с моей психикой? Если все эти странности объясняются иначе? Например, тем, что они исходят не изнутри, а снаружи. То есть некий Разум решил сыграть со мной злую шутку. С кем не бывает.

Остаётся ускорить шаг и скорее влиться в общество людей и ни о чём не думать, иначе голова просто распухнет. Три звонка в Иркину дверь — наш условный знак. Увы, дверь открыла вовсе не Ирка, а Макс. Макс — бывший мой ухажёр, теперь волочащийся за Иркой. Несколько раз она отшивала его, но бесполезно. Бывает, ты общаешься с людьми, просто потому что не можешь отказать им, и находишь не совсем удачный компромисс между откровенным хамством и вежливостью, не желая обидеть человека. Да, хамство и Макс — абсолютно совместимые вещи.

Макс нагло оскалился:

— Опаздываешь?

Из глубины Иркиной квартиры доносились обрывки поп-музыки, которая исходила из недавно купленных лазерных дисков. Кто-то громко смеялся. Пахло салатами, дешёвыми сигаретами, потом и луком. Пот и сигареты всегда сопровождают многолюдные сборища, состоящие из любителей нахаляву пожрать и выпить.

— А ты что меня караулишь? — огрызнулась я.

Макс раздражает меня. Никто меня так сильно не раздражает, как Макс. Его несуразный рот снова скривился в слащавой улыбочке, но, слава богу, вовремя подошла Ирка. На ней была короткая мини-юбка и откровенная красная блузка с брошью. Никогда не подозревала, что у Ирки напрочь отсутствует вкус. Дурацкая нелепость — брошь и мини-юбка. Ирка встретила меня с бокалом водки, её изрядно пошатывало.

— Мари, ну, вот, наконец, и ты! Разумеется с подарком.

— Об этом не может быть и речи.

— В каком смысле?

Ирка передаёт бокал Максу, а он едва удерживает её в стоячем положении.

— В прямом.

Я достаю из сумочки упакованный в коробку кулон и протягиваю его Ирке.

— О, как мило!

Ирка тянет меня к себе в маленькую уютную комнатку с жёлтыми китайскими обоями, похожую на детскую шкатулку. И вообще, Ирка сама, как ребёнок, только уже повзрослевший, но никак не желающий расставаться с детством. Ирка выталкивает из двери навязчивых гостей.

— Да дайте мне пообщаться с Мари! Я так давно её не видела. Мари, иди скорее сюда, и ну их всех к чёрту!

Когда мы остались наедине, Ирка, смакуя каждую минуту, открыла чёрную бархатную коробку с наклейкой фирмы-изготовителя. Черты её лица вдруг изменились, совсем неожиданно для меня пьяная истерика сменилась серьёзностью. В её серых глазах выразился ужас.

— Постой! Откуда… откуда ты знаешь?

— Что знаю?

— Про кулон.

— Про кулон?

Холодное голубое стекло отрезвило мои мысли. Значит, инцидент с продавщицей в ювелирном салоне супермаркета вовсе не вымысел? Кулон….кулон… Откуда он взялся?

— Об этом было известно только мне и ему.

— О чём об этом?

В глазах Ирки блеснули слёзы, яркая косметика «Avon» поплыла, размазалась.

— У меня был парень. Три года назад он погиб в автокатастрофе. Он хотел подарить мне кулон из голубого стекла в честь годовщины со дня нашего первого знакомства… И не успел, Мари… Он не успел… потому что его не стало.

— И ты никому об этом не рассказывала?

Ирка мотнула головой.

— Ни разу?

— Ни разу.

— Я тоже ничего об этом не знала. Честно, честно.

— Тогда откуда у тебя кулон?

— Из супермаркета.

— Ничего не понимаю. Словно он исполнил своё обещание… с того света…

Ирка допила до дна полупустой бокал с водкой, который она успела поставить на пол рядом с софой. На её изменённое жалостью и мистическим страхом лицо вновь вернулась пьяная маска. Она крикнула довольно громко так, чтобы её могли услышать находившиеся за дверью:

— Эй! Идите сюда! Кажется, наша Мари — ясновидящая.

Не успела я опомниться, как со всех сторон мы были окружены гостями Ирки, которые своими руками тянулись ко мне, как тянулся верующие до реликвии.

— Погадай мне!

— Нет, сначала мне, ведь мы учились на одном курсе.

— А я хочу знать будущее, потому что завтра решается моя судьба.

Изнутри, из глубины души возникло желание убежать, скрыться от этого многоголосого людского монстра, растущего с каждой минутой, с каждым мгновением, грозя поглотить меня целиком и полностью. Почему я этого не сделала! Я никогда не видела Ирку такой… будто своим поведением она хотела отомстить мне за что-то. За что? Зачем я пошла на поводу у наваждения там в супермаркете?

— Ира, не надо.

— Надо, надо….давай! Ты умеешь предсказывать будущее. Помнишь, как-то в школе ты сказала, что я провалю экзамен по математике? И я провалила.

— Ты просто не готовилась.

— Многие не готовились, а провалила я одна.

— Да это было давно и не правда.

Кареглазая Сашка Аверина растолкала всех локтями и протиснулась ко мне. Сашка была моей одноклассницей и, не считая Иры, значилась вожаком-лидером нашей школьной компании.

— Мари, ну, пожалуйста, скажи, что меня завтра ждёт?

Что-то внутри меня взорвалось.

— Завтра ты попадёшь в больницу.

Обессиленная я упала на стул, тело стало ватным, и я не могла уже ничего сказать, потому что говорила не я, а лишь мои губы….

ГЛАВА 2
ШАР ИЗ ГОРНОГО ХРУСТАЛЯ»

«Что скрывает этот мир за кажущейся простотой?»

(Сердце).

Иногда мне кажется, что судьба человека похожа на длинный тоннель со множеством дверей. У него нет начала, и нет конца. Для одних эти двери закрыты, для других открыты. А кто-то вечно странствует по своему коридору судьбы в надежде отыскать заветную дверь. Кто-то открывает дверь и падает вниз в пропасть, кто-то улетает наверх, подхватываемый невидимыми силами. Для кого-то двери открываются в бездну, для кого-то — в светящееся солнечное облако.

На каком уровне коридора нахожусь я? Не знаю. Скорее всего я бреду суетливо вдоль этого тёмного коридора, безнадёжно стучусь в двери, но они, как назло, закрыты.

— Откройте! Откройте! — кричу я.

Однако крик мой застревает в пустоте где-то на пол пути между реальностью и воображением. Реальность? Где она? Существует ли эта Реальность, которую мы видим каждый день? А может, она лишь внутри нашей головы, мы проецируем свои мысли на Бытие, и оно постепенно отражается во вне. И неизвестно, мысли управляют тобой, или ты управляешь мыслями.

Что такое мысли? Наши чаяния, надежды. Они словно невидимые верёвки, которыми мы опутаны, и которые мешают нам жить.

— Откройте! Эй, я здесь! Здесь!

Нервы трещат по швам, разрывая пространство на мелкие клочки.

Тоннель с дверями никогда не кончается….

…На мальчишке-подростке серая шерстяная шапка и огромный такого же цвета шарф. Несмотря на крепкий мороз одет он довольно легко в розовую синтепоновую китайскую куртку и джинсы. Щёки румяные от холода, и он всё время закрывает лицо варежками, чтобы хоть как-то согреться.

— Сигаретки не найдётся?

Я с трудом нащупываю в левом кармане уже начатую пачку «Кэмл». Почему я не могу бросить курить? Нервы, снова эти противные нервы. С интересом всматриваюсь в лицо мальчишки, освещённое тусклым светом уличных фонарей. Глаза карие, чуть нагловатые, из-под шапки торчат растрёпанные волосы.

— Где твои родители?

— Дома.

— А им известно, что их сын шляется по городу и выпрашивает сигареты?

Мальчишка мотнул головой, дёрнулся, чтобы удрать, но я задержала его.

— Не стану я на тебя жаловаться, а тебе пора домой садиться за уроки. Эй, ты слышишь меня?

Смотрю на отсутствующий взгляд подростка.

— Слышишь?

— Будьте осторожны. Вам угрожает опасность.

— Опасность? С чего ты взял?

— Слухом земля полнится.

…Слухом земля полнится…. Полнится….

Откуда эта до боли знакомая фраза?

— Слухом земля полнится, — как заворожённая повторяю я.

Продавщица из супермаркета проплывает передо мной и навсегда уходит в небытие. Что произошло со мной на Иркином дне рожденья? Откуда я взяла, что Аверина окажется в больнице? Нет, конечно же, это ерунда, наваждение.

Я возвращаюсь с небес на грешную землю.

— Постой! Эй, где ты!

След сорванца простыл.

Опять наваждение.

Щёлкнула зажигалка. Где-то в самой глубине темноты то вспыхивает, то гаснет зажжённая сигарета, как глаз какого-то мистического ночного существа.

…Слухом… земля… полнится….- мерным ритмом стучит в моей голове невидимый молоток, и я забываюсь.

…Никогда не следует есть ватрушки тёти Клавы остывшими. Во-первых, они становятся сморщенными, застывшими, и тесто напоминает старую резину. Во-вторых, как из мёртвого тела уходит душа, и оно превращается в безжизненный труп, точно также из тёти Клавиных ватрушек уходит тепло её рук и любовь, с которой она выпекала их.

— Что, устала?

Добрая женщина подливает свежий кипяток в мой уже наполовину выпитый чай. Я безропотно киваю, всё ещё думая над последними событиями.

— А я тебе говорила — вертихвостка твоя Ирка. Давно бы замуж вышла, детишек нарожала и занялась чем-нибудь дельным, стоящим. А то она, вишь ли, в стриптиз-баре голой задницей виляет. Бесстыдница. Тьфу! В моё время таких осуждали, а она, небось, ещё и почётом пользуется.

— Сейчас другое время, и ничего тут не поделаешь.

Она вздыхает, её полное морщинистое лицо делается грустным.

— Время… время… Время от самих людей зависит.

— Я тоже не замужем, а теперь ещё и безработная.

— Ты — другое дело. Этот твой Алексей — кобель. Я с самого начала знала, что он такой, но ведь ты меня и слышать не хотела.. Дескать, любовь, любовь и всё тут.

— Любовь-морковь, она никогда не бывает вечной. С Алексеем моя песенка уже спета.

Я снова зажигаю очередную сигарету и нервно курю.

— И курить бросай. Зачем здоровье губить? Вот здоровье-то действительно не вечное.

Я допиваю последний глоток чая, тушу недокуренную сигарету.

— Сейчас мне нужно уснуть.

— Конечно, Машенька, ведь ты больше суток не спала. Отдохни, успокойся, авось, решение само придёт. У меня так часто бывает.

Барсик запрыгивает ко мне на руки и, махая из стороны в сторону своим пушистым серым хвостом, пытается получить свою порцию ласки.

— А ну-ка, брысь! — говорит тётя Клава, — не видишь, хозяйка устала.

Однако Барсик упорно продолжает лежать на моих руках.

Раздался звонок в дверь. Громкий и пронзительный. Тётя Клава вопросительно глядит на меня.

— Интересно, кто бы это мог быть?

Я пожимаю плечами:

— Не знаю, я никого не жду.

«Может, Макс, которого послала Ирка, чтобы вернуть меня?» Вряд ли, ведь мы вполне мирно расстались, если не считать того, что я поспешно ушла с дня рождения, сославшись на головную боль. Но они-то догадались, что я просто убежала от них, иначе они бы просто растерзали меня.

Ирка… Мы всегда были близкими подругами, и я не замечала её капризов. Мне казалось, что так и должно быть. Только так. И вот практически за несколько часов мы стали совершенно чужими людьми. Ирка не изменилась, но раньше её поведение не казалось мне шокирующим. Теперь же оно меня пугало. Что же произошло за эти всего несколько часов? А может, это случилось намного раньше, росло постепенно, медленно, и вот, когда чаша оказалась до краёв наполненной, всё вылилось наружу.

— Сиди, сиди, Машенька, я сама открою.

Я вновь слышу знакомую шаркающую походку тёти Клавы. Удивлённая она вернулась через минуту и протянула мне конверт.

— Что это?

— Тебе передали.

Я беру конверт, на нём нет ни адреса, ни имени. Совершенно белый чистый почтовый конверт.

— Кто передал?

— Какой-то молодой человек. Он не представился.

— Молодой человек? А как… как он выглядел?

— Ну, такой высокий представительный в чёрном строгом костюме, как бизнесмен. Я думала, ты знаешь.

— Нет, не знаю.

Я разрываю конверт и достаю оттуда чистый лист бумаги.

«Вам нужна работа», — прочла я, — «позвоните по этому номеру».

Далее приводился номер телефона. Я перебрала в голове всех своих знакомых, однако никого не могла вспомнить. Почерк тоже был незнакомым.

— Бред какой-то.

— Что там, Машенька?

— Кто-то решил разыграть со мной злую шутку. А может, за мной следят?

— ФСБ?

— Разве я представляю для них какую-то ценность?

Кот Барсик спрыгнул с коленей и прильнул к моим ногам.

— Тёть Клав, у меня, если честно, голова идёт кругом от всей этой несуразицы.

— Успокойся, приляг. Шутка ли, не спать две ночи, у любого голова пойдёт кругом.

«Мне нужна работа, и „они“ решили мне найти её».

…Огромное противное слизкое существо выходит откуда-то из темноты, начинает преображаться в безликого человека с гладкой глянцевой кожей. У него нет глаз, нет рта, лицо его напоминает сплошную маску из папье-маше. Оно обнимает меня, проводит своей глянцевой рукой по шее, бёдрам.

У него нет рта, нет губ, но я отчётливо слышу его «голос». Голос, который раздаётся изнутри моей головы. Собственно никакого голоса нет, а слышан будто какой-то шёпот, формирующийся в отдельные слова, строки, знаки препинания.

— Успокойся и усни.

…Усни….

Я чувстсвую, что хочу что-то сказать, но тело не слушается меня. Оно чужое, оно не моё, я витаю над ним просто, как сторонний наблюдатель. Господи, как ужасно я всё-таки выгляжу. Глаза ввалились, под ними видны отчётливо синие круги от частых бессонных ночей и ожидания разрыва с Алексом. Да, так я называла его, когда мы были вместе.

«Чужой» крепко сжимает мою шею своей слизистой рукой, мне становится душно. Очень душно. Я задыхаюсь, а «чужой» сильнее сдавливает мою шею.

— Нет! Нет! Я не хочу умирать! Кто Вы?

— Я — твоё воображение и твои мысли. Я — то, что в уголках твоего подсознания.

— Ложь!

Руки, ноги, словно вата.

Как это быть вне тела? Как ощущать себя в этом состоянии?

Наверное, когда ты умираешь, ты чувствуешь то же самое. Но я не хочу умирать. Почему не хочу, ведь, кажется, жизнь зашла в тупик, и сейчас я нахожусь в глубокой яме.

Взлёты, падения, снова взлёты, снова падения, и так продолжается постоянно. Почему люди привязаны к бренной жизни? Стоит ли привязываться, а может сразу покончить со всеми проблемами в один миг и точка! И больше никогда не будет усталости и этих сомнений.

Неизвестно, откуда берутся силы, я сжимаюсь в плотный упругий комок и отталкиваю «чужого». «Чужой» не поддаётся, и мне кажется, что я слышу его смех. Надоедливый, пронизывающий каждую клеточку, каждый нерв дикий смех.

— Кто-нибудь! Помогите мне! Я не хочу! Не хочу! Не хочу!

«Чужой» исчезает, растворяется в воздухе, а я просыпаюсь в холодном поту.

…Жуткий сон или Реальность? Нет, всё-таки, это был сон. Я читала, что людям обычно снится их собственный страх, если они чего-то боятся. Чего боюсь я?

Неизвестности, будущего.

Серп лунного полумесяца тусклым светом осветил пространство моей комнаты. Вот софа, на которой я лежу, журнальный столик с цветами, телевизор, письменный стол с компьютером.

Успокоиться. «Побродить» по интернету в поисках чего-то, чего я сама не знаю? Нет. Включить телевизор и слушать житейскую болтовню с телеэкрана. Только бы не оставаться одной.

Где же пульт? Ах, да, он в столе. Я ещё со вчерашнего дня его туда засунула. Выдвигаю ящик стола и стараюсь нащупать ровную поверхность пульта. Моя ладонь огибает что-то холодное, гладкое, шаровидное. Что это?

Я достаю руку с незнакомой вещью и стараюсь поближе рассмотреть её.

…Шар из горного хрусталя… Ангелы. Значит, в тот раз это не было сном. А мальчишка в тёмном переулке, предупреждающий меня об угрожавшей опасности? Случайность? Вымысел?

Голова идёт кругом. Мальчик в тёмном переулке знал, что мне угрожает опасность? Откуда? Привиделось? Значит, и этот хрустальный шар тоже привиделся? Я подхожу к окну с шаром, чтобы лучше рассмотреть его в лунном свете. Где-то в пространстве мелькнул экран телевизора. Видимо я случайно нажала на кнопку пульта. Но я не смотрю на экран, я вглядываюсь внутрь хрустального шара. Оранжевый снег падает с красного неба, и всё вокруг покрыто этой оранжевой желтизной. Кажется, идут люди. Но это не люди, а чёрные существа. Вместо глаз у них пустые глазницы, из которых вылетают стремительным потоком искры. Что это? Я быстро отрываюсь от созерцания сквозь хрустальный шар. Вижу обычный ночной двор. Вокруг дома и люди. Да, это люди, а не существа с пустыми глазницами. Ещё раз вглядываюсь внутрь шара. Снова оранжевый снег, красное почти пурпурное небо и… случайные существа с пустыми глазницами.

…Ты будешь видеть всё в истинном свете….Ты узнаешь «своих» и «чужих».

…«Своих» и «чужих»…. «чужих»….

Припоминаю «ангелов» и холодные неприятные прикосновения «чужого». Кто этот «чужой»? А если меня решили захватить инопланетяне?

Но сквозь этот стеклянный шар я смотрела на прохожих. Ведь все они — земные люди, живущие своей жизнью, имеющие свои чаянья, желанья. Встающие с неохотой по утрам и с неудовольствием спешащие на работу за очередной порцией денег, воплощающихся в материальные блага.

…Оранжевый снег…. Пурпурное небо… Разве бывает снег оранжевым, а небо пурпурным?

Не веря глазам, я наспех набрасываю на себя куртку, шарф, одеваю сапоги и бегу на улицу. С треском распахивается дверь подъезда. Я выхожу из черноты дома и несмело наблюдаю за падающими снежинками. Всё привычное. И снег, и дома с горящими окнами, и прохожие, что-то бурчащие себе под нос, проклиная зиму с её холодами.

Мир застыл в предновогоднем предвкушении. Должно быть, у кого-то уже давно в квартирах наряжены искусственные ёлки, мерцает в бликах мишура и игрушки.

Кто-то планирует, как встретит Новый год, кого поздравит на словах, а кому купит подарки.

Будет море фейерверков, мандарин и оливье, будет море бесплодных пожеланий, которые почти никогда не сбываются, и неизвестно, сбудутся ли. А я стою здесь возле открытой двери подъезда. Всё это бред.

Никаких инопланетян нет, никакое ФСБ за мной не следит, нет ни ангелов, ни «чужих». Просто я очень сильно устала. Просто нужно обратиться к хорошему психотерапевту, провести курс лечения, изменить свою жизнь. Начать всё с начала. Ведь никогда не поздно начинать сначала. В конце концов, судьба человека в его собственных руках. Нужно освободиться от груза прошлого. Алекс, Алекс, если бы ты только знал, как мне тебя не хватает! Каждый день жду твоего звонка, но день проходит, за ним второй, третий, четвёртый. Так проходит жизнь, и мы не замечаем этой суеты.

Мои ступни достаточно твёрдо стоят на земле. Странно, совсем недавно они также стояли на окне девятого этажа многоэтажной высотки. Мне казалось даже, что я прыгнула вниз быстро и стремительно.

Что обычно испытывает самоубийца, летящий вниз с девятого этажа? Наверное, я уже прошла этот этап. Самоубийца — слабый человек? А может, накладывая на себя руки, он проявляет своё малодушие? Встряхиваю головой. Лучше вообще не думать об этом. Надо срочно позвонить Алексу и сказать, как он мне нужен.

«Мне без тебя плохо, — очевидно, скажу я.

Очень плохо. Одиноко. Страшно.

Дома в тёплой уютной обстановке, несмотря на поздний час, включаю газ, ставлю сковороду с антипригарным дном. Слушаю, как шкворчит белеющая постепенно глазунья. Маленькая кухня наполняется тотчас притягательными ароматами. В порыве набираю знакомый номер Алекса. В трубке верещит женский голос:

— Алло.

Это — его новая пассия. У меня нет сил говорить, и я нажимаю на «сброс». Нет сил говорить. И слава богу, что я нарвалась не на Алекса, иначе я бы просто разрыдалась. А стоит ли он моих слёз?

Нет, не стоит. Алекс не должен знать, что мне плохо без него. Мужчины не любят слабых женщин. Это только так говоится, что женщина должна обладать слабостями. На самом деле весь мир стоит на женских плечах.

Моё внимание привлекает хрустальный шар. В голове строятся версии возможного появления этого уникального «инструмента» современных колдуний. Ирка любит подобные штучки, и, возможно, она забыла его здесь. Или просто хотела меня разыграть.

Нет-нет, наверное, Алекс когда-то сделал мне подарок. Ведь он просто обожает что-то дарить. Но зачем Ирке оставлять в моей кваритире то, что ей дорого, а Алексу покупать такой нелепый подарок?

Сквозь шар смотрю на свою руку, пальцы. Рука, как рука, и ничего в ней особенного нет. А вот фотография Алекса с тётей Клавой. Это я их снимала в прошлом году. Фото, как фото, и тоже нет ничего особенного. Конечно же, со временем найдётся объяснение появления Шара. Я знаю это. Я знаю, что чудес не бывает.

Слышится музыкальный писк мобильника. Слишком много событий за один вечер.

— Алло.

— Мари, это — Макс.

Не замечаю, как мои губы кривятся от недовольства. В любом виде слово «Макс» вызывает во мне раздражение. Что ему нужно?

— Слушаю.

— Знаешь, Мари, ты оказалась права.

— Что ты имеешь в виду? Говори быстрее, не томи.

— Я к тебе полчаса назад раз сто звонил. Где ты была?

— Не важно. Говори, наконец, что случилось?

— Аверина попала в больницу.

— Что! Саша в больнице?

— С черепно-мозговой травмой.

— Почему? Что случилось?

— А ты не подозреваешь, — издевательским тоном мычит Макс.

— Перестань! Я не понимаю.

— Всё ты прекрасно понимаешь.

— Ещё слово, и я бросаю трубку!

— Ну, ладно, ладно, Мари, не горячись. Так вот, на Иркином дне рождения ты нагадала Авериной, что она окажется в больнице. Помнишь?

— Помню. Как она сейчас?

— В коме.

— Я еду.

— Не стоит. К ней никого не пускают даже родственников.

— А Ирка?

— Она зла на тебя.

— Зла? Но почему?

— Она просила тебе передать, чтобы ты никогда ей не звонила и не заходила.

Голос Макса оборвался. Что-то мельтешит передо мной в чёрном окне кухни на фоне ночного неба. Всматриваюсь. Полупрозрачный силуэт Сашки Авериной наблюдает за мной по ту сторону окна.

ГЛАВА 3
«ПСИХОТЕРАПЕВТ»

«Слепота — это неумение видеть Истину».

(Странник).

… — Ну-с, меня зовут Виктор Степанович. Устраивайтесь поудобнее и выкладывайте.

Слышится приятный успокаивающий стук настенных часов. Я сижу в кабинете доктора в мягком уютном кресле, он сидит напротив меня — высокий подтянутый мужчина с бородкой в элегантном бежевом костюме с галстуком. В последнее время галстуки выходят из моды, однако они всё ещё считаются признаком хорошего тона.

Справа стоит диван, ты мог разместиться там с таким же успехом, как и в кресле и ощутить ещё большее удобство.

Над диваном в резной раме висит картина. Кажется, на ней изображено море, но не в ясный солнечный день, а во время шторма. Агрессивное плюющееся море вот-вот готово поглотить терпящее бедствие судно. Ветер неистово трепал волосы тонущих людей. Мне кажется, ещё немного, и я услышу их голоса и крик летающих над водой чаек. Ещё немного, и солёные брызги моря окажутся на моём лице.

— Ну-с, рассказывайте.

Голос доктора приятный, расслабляющий, успокаивающий.

Совсем не ожидала, что на приём к психотерапевту так легко попасть. Раньше я думала, что таких специалистов и в помине нет. По крайней мере, когда я в последний раз была в поликлинике, среди списка врачей я не встречала ни одного упоминания о психотерапевтах. Но стоило взять свою старую записную книжку и найти номер психологической консультации, как приветливым голосом регистратора я была приглашена на первичную консультацию. Разумеется, за N-нную сумму. Регистратор — молодая женщина с крашенными чёрными волосами приветливо мне улыбнулась, что-то записала во вновь заведённой медицинской карточке и произнесла:

— Пожалуйста, пройдите в пятый кабинет. Доктор Вас ждёт.

Под успокаивающий стук часов ритм моего сердца замедляется. Виктор Степанович снимает очки и долго смотрит на меня.

— Не волнуйтесь, я Вас внимательно слушаю.

— Даже не знаю, с чего начать.

— Начните с чего-нибудь. Рассказывайте всё по-порядку.

Доктор складывает руки лодочкой и делает такие движения, будто что-то вбивает.

Я достаю из сумочки шар.

— Вот.

— Что это?

— Ну….тот самый шар, который появился «из воздуха».

— Как «из воздуха»?

— А вот так. Сначала я думала, что у меня галлюцинации, но шар не исчезал и не хотел исчезать.

— Ваши знакомые, друзья….Они не могли оставить у Вас данный предмет?

— Нет, исключено.