Бесплатный фрагмент - Порядок Хаоса

Первая часть. Два Дома

…После щелчка послышался свист, который медленно угасал, как будто отдалялся…

— Вечерами было тихо. Редко можно было услышать вой патрульных машин, но обычно звук был очень отдаленным. Сирены были пережитком прошлого, раньше их использовали, чтобы предупреждать другие транспортные средства и пешеходов о приближении специальной техники. Но теперь улицы всегда пустовали, и это стало каким-то занудливым символом власти. В то время все обитатели города Остина жили в отдельных герметичных домах, передвигаться можно было только внутри города по заданным протоколам при помощи автомобилей, переделанных в беспилотные модули. Конечно, не самая завидная жизнь для счастливчиков, которые жили в конце ХХ века и в нулевых…

Рассказчик был преклонных лет мужчина, среднего роста, с седой бородой. На лысине выше левого уха у него выделялся четкий шрам, уверенное лицо с немного диким взглядом в придачу с широкими плечами и огромными ручищами делало его похожим на какого-то морского пирата из фильмов. В руке он держал тонкое устройство, похожее на планшетный компьютер, куда он периодически поглядывал. Он мечтательно задумался и продолжил:

— Подумать только, больше сорока лет отсутствия больших войн и без страшных причуд природы… классные были времена, времена свободы.

— Меня зовут Исса, и год, про который я рассказываю, 2061…

1. Сирены

В принципе Остин считался одним из самых развитых контролируемых участков на всей планете. Это было место, куда скопились многие ясные умы северной Америки и занимались сохранением и развитием научного наследия человечества. Я был ответственным за развитие бесплотинной выработки электроэнергии из приливно-отливных течений. По природе моей работы я делал то, что было доступно только единицам. Почти каждый месяц я покидал свое рабочее место и передвигался на территорию, где происходила непосредственная имплементация разработок, то есть за пределы защищенного города. Мне было почти тридцать, и последние несколько лет были первым периодом моей жизни, когда меня начала поглощать рутина, и я бессовестно поддавался ее власти. Меня это частенько беспокоило, а иногда даже было чувство стыда, ведь я с детства не видел стабильности и обыденности.

Мужчина отпил воды, потом мимолетно посмотрел на места от пальцев на инее, покрывающем бокал, и продолжил:

Многие думают, что интересно быть частью переломных моментов в истории человечества, а не просто слушать или читать о них, и я в принципе тоже так считаю, сейчас. Но в тот момент, когда ты бываешь непосредственно в гуще этих событий, основная часть человеческой сущности хочет, чтобы этот «дурдом» быстрее закончился и все вернулись к прежней жизни.

После разрушения мировой экономики в тридцатых годах урбанизация начала сильно снижаться, миллионы людей уезжали за пределы мегаполисов и возвращались к фермерскому хозяйству и ремесленничеству. Это происходило стихийно, и, к сожалению, многие не могли адаптироваться к новой реальности и серьезному шагу назад в человеческом прогрессе.

Конечно же, присутствовал разбой и мошенничество, но не в таких устрашающих масштабах, как нас запугивали политики, просто потому, что не было накопительной валюты, которую можно было разом украсть и сильно наживиться. Основной ценностью были продукты питания, скот и предметы обихода, да и их было немного. Со временем расплылись понятия экономических центров, столиц, границ между государствами… Что привело к полному разрушению без того висящей на волоске политической системы. По этой причине упразднились все мелкие войны, которые поначалу часто вспыхивали в разных частях планеты.

Но вы понимаете, что это временное решение проблем людей, которые привыкли жить в ультрасовременных домах с кондиционерами, Интернетом и всевозможной бытовой техникой. Конечно, первое время все это поддерживалось кустарными методами, но впоследствии пришлось добывать еду и делать жилье самим. Мягко говоря, немногие люди, довольствующиеся современным прогрессом в нулевых годах, ужились с новым порядком вещей.

Этот период человечества был именно одним из тех переломных моментов, о которых нелегко вспоминать, а тем более быть частью этих событий. По приблизительным расчетам, за 15 лет население планеты сократилось на 80%, многие современные города поменяли свой статус на города-призраки и превратились в унылые памятники расцвета человеческого прогресса.

Но к счастью, в ДНК некоторых людей заложены потребности в знаниях и достижении успеха, это мотивировало инженеров и ученых объединиться в небольшие группы и за очень короткое время воссоздать 12 контролируемых участков — квадрантов. Кроме ракетно-космического комплекса «Тюратам» все остальные контролируемые участки были центрами бывших столиц. Квадранты управлялись Троицей, тремя научными специалистами, которые сменялись, когда им исполнялось 57 лет, и решение по приему нового участника принималось двумя другими представителями Троицы. Такой механизм был внедрен потому, что классическая демократия как основная глобальная политическая система, очевидно, оказалась провальной. Представители Троицы специализировались в трех главных сегментах: научное развитие, обеспечение жизни и безопасность.

На контролируемых участках полностью отсутствовала любая форма флоры и фауны, и ее попадание на территорию, по протоколам, являлась высочайшим уровнем риска. Улицы, по которым можно было передвигаться только внутри модулей, каждое утро стерилизовались и очищались химическими средствами с помощью автономных уборочных машин.

Людей, которые жили на этих территориях, называли знатоками. Знатоки — это были люди с необходимой квалификацией, тягой к развитию и, наверно, с целью сохранения наследия человеческой расы. Жители квадрантов получали постоянное питание, жилье и многие другие бытовые удобства, которые были редкостью в эти годы. Плата за это заключалась в том, что приходилось постоянно находиться в защитном костюме, в герметическом строении или в модуле, но самое важное — это то, что запрещалось покидать город или связываться с внешним миром. Считалось, что любой несанкционированный контакт может скомпрометировать безопасность города. Покидать город могли только отдельные люди по самым необходимым задачам, в заданный отрезок времени и в определенный пункт назначения. И даже это происходило довольно редко, так как многие производственные процессы за пределами контролируемых участков были полностью автоматизированы и управлялись дистанционно. Другим основным условием, или, как тогда говорили, необходимой мерой для выживания, была «локализация источников заражения». Звучит, конечно, довольно громко, но по существу это означало, что во всех домах присутствовало оборудование для определения статуса здоровья знатоков, и при нестабильности их состояния соответствующие службы принимали все необходимые меры для их предотвращения или ограничения.

Для этого и был создан сегмент безопасности в Троице, она называлась Патрульная Служба Безопасности (ПСБ). Главой этой службы был Теодор Кемпбелл, теоретический специалист военного дела и исследователь новых технологий в сфере защиты. Посты этой службы располагались на границах квадранта, они часто передвигались внутри города, и их основной задачей было устранение угроз существования нашего оазиса. Я сталкивался с представителями ПСБ только один раз, в то время когда проходил непростой и нудный процесс регистрации на позицию знатока. Тогда они произвели на меня положительное впечатление, офицеры были очень почтительными и создавали приветливую атмосферу для новичков. Но, к сожалению, эти впечатления продлились недолго.

Исса повел рукой по планшету, и по тому, как у него сжался кулак и насупились брови, было заметно, как мужчину угнетали воспоминания.

Это был очередной, ничем не примечательный майский вечер перед выходными, как в старом фильме «День сурка», когда Остин погружался в ночь и абсолютную тишину. Я сидел в своем герметичном доме, выпивал терпкое виски со льдом домашнего изготовления и наслаждался классической музыкой. Вдали в очередной раз стали слышны сирены машин ПСБ, но на этот раз звуки постепенно усиливались и скоро перешли в сильный, назойливый вой. Заметив мигающий ярко-красный и белый свет на краях жалюзи, я отключил музыку и подошел к окну. Приподняв одну шторку, я увидел патрульную машину, стоящую между моим домом и домом моего соседа. Это не был обычный городской модуль, патрульная машина была похожа на транспортные средства для передвижения вне квадранта, с которыми я по роду своих занятий был очень знаком. Автомобиль был черного цвета с несколькими приделанными дополнительными гаджетами, один из которых был похож на прицеп, такой, которым пользовались в ХХ веке. Из модуля вышли три офицера в огромных защитных костюмах и побежали в сторону соседского дома. Сразу открыв дверь, они ворвались внутрь и буквально через две минуты выволокли на улицу, без защитных костюмов, моего соседа, его супругу и ребенка, мальчишку лет четырех. Несмотря на то что мы жили в смежных квартирах, мы никогда не виделись и не общались из-за политики безопасности, общение происходило только через устройства электронных коммуникаций и в основном в связи с непосредственной работой. Я выключил свет у себя в комнате, чтобы можно было лучше разглядеть то, что происходило снаружи, и заметил, что у соседа был крайне нездоровый вид и он еле стоял на ногах. Они грубо затащили их в «прицеп», закрыли дверь, сами сели в модуль и, быстро разогнавшись, скрылись, свернув в конце улицы.

Я застыл перед окном, чувство волнения, которое меня охватывало вначале, перешло в негодование из-за этой сцены обращения офицеров ПСБ с этой семьей. А волновался я потому, что на мгновение мне показалось, что меня вычислили. Ведь я самый разыскиваемый преступник в Техасе.

2. По ту сторону

Мягко говоря, то, что произошло, было более гнусным, чем я ожидал. Понимая, что людей везут за пределы города, я бросился в подвал, надел шлем и комбинезон, взял уже подготовленный рюкзак и на своем магнитном велосипеде выскочил на улицу.

Это было мое любимое изобретение, я его собрал сам, еще когда проходил подготовку, в подтверждение расхожего выражения о том, что новичкам везет. Прототип маленького магнитного колеса я сделал как квалификационный проект на проживание в защищенном городе, а впоследствии переконструировал его в велосипед. Принцип заключался в том, что диски колес были сплошными и состояли в основном из нового типа сверхпроводника, который состоял из сплава ниобий-титана, а кручение вырабатывало энергию, которая создавала сменяющееся магнитное поле между колесами и вилками велосипеда. Таким образом, при движении колеса не прикасались к раме, но ровно стояли на своих позициях из-за магнитного напряжения в конце вилок, это позволяло развивать очень высокую скорость. Также отсутствие фрикции, плюс магнитная балансировка колес вместо стандартной амортизации, делало это транспортное средство практически бесшумным. Самое абсурдное то, что из-за его цвета и бесшумности, в связи с отсутствием какой-либо идентификации, люди прозвали меня какой-то доисторической кличкой — Серебряный Дьявол.

Я выехал на улицу и начал быстро передвигаться по знакомому маршруту. Улицы были чистыми, хорошо освещенными и абсолютно пустыми. Это был один из моих любимых маршрутов, из-за того что на некоторых отрезках пути приходилось сильно ускоряться, чтобы камеры не успевали меня зарегистрировать. В моменты ускорения на велосипеде меня охватывало счастливое волнение, сердце стучало быстрее, на лице чувствовался ветерок, я вспоминал истории из прошлого, о которых мне рассказывал отец, о временах свободы. Но в этот раз все было несколько иначе. Недавние происшествия не давали мне расслабиться, и поэтому я был сконцентрирован только на цели своей поездки.

Со второй улицы налево, проезжаю до тупика с тремя высотками, выскакиваю через маленький зазор между двумя зданиями, еду прямо, через пятьсот метров налево, потом почти один километр по прямой и еще раз налево, отсюда мне приходится ехать почти шесть километров по прямой линии, и вот последний поворот. Свернув направо и перепрыгнув через небольшой барьер, оказываюсь перед городской Стеной Жизни. Так ее называли с самого начала, чтобы уберечь города от любого несанкционированного посещения живой материи, начиная бактериями и заканчивая животными и людьми. Стена была покрыта металлической сеткой под электрическим напряжением, датчики по всей стене определяли попытку проникновения любого типа организма или сигнала. Название стены было абсолютно ложным, она была больше похожа на огромное унылое надгробие над расцветом человеческой расы. Серые, ровные бетонные плиты огромных размеров, так аккуратно застроенные друг к другу таким образом, что стена казалась почти плоской, а обнесенная по всей стене, как будто впившаяся в нее, мелкая металлическая сетка в форме Х придавала ей еще более мрачный вид.

К сожалению, прямо перед стеной уберечься от обнаружения было практически невозможно, датчики движения определяли даже малейшие колебания между барьером и стеной. Проехавшись немного по кругу и выбрав подходящее место, я подъехал к краю стены и слез с велосипеда, сняв с него Арковый арбалет. Прицелившись, я выстрелил в небо под углом в сторону вершины стены. Пока наконечник, который тянул за собой плотную цепочку, летел через стену, я установил другой конец цепочки на асфальт с помощью специальной базы. Когда наконечник впился в грунт на другой стороне, я включил механизм на базе, и цепочка почти полностью выпрямилась и превратилась в огромную дугу, которая проскакивала через забор. Должен признаться, что этот метод я украл из старинных книг, там, где рассказывалось о восточных замках, где на вершинах арки и сводах использовали клинчатый камень кладки. Это когда камни вырезались под таким аккуратным углом и укладывались друг на друга таким образом, что держались только за счет своего веса. Внутри цепочки были короткие бруски титанового сплава, прикрепленные друг к другу с помощью металлической лески, при натягивании которой бруски становились в плотный ряд и образовывали тонкую, сплошную металлическую арку.

В темноте справа и слева от арки послышалось жужжание, оно было негромким, но в полной тишине его можно было отличить. Я знал, что по протоколу защиты ПСБ вместе с группой перехвата на точку инцидента вылетают дроны. И так как у новых дронов скорость выше и нет препятствий на пути, они прибывают на точку назначения намного быстрее, чем модули. На этот раз их было два, и это были дроны самого последнего поколения. Они были очень маневренные, с защищенными лопастями, так что от них невозможно было избавиться с помощью выстреливания сетей. Я достал шоковый револьвер из рюкзака, отъехал на велосипеде в сторону барьера и спрятался. Револьвер стрелял дротиками, в которых содержался электрический заряд, и он выделялся при столкновении с целью.

На дронах включились фонари, и они начали придвигаться к моей арке. Положив локоть свободной руки на барьер и вложив кулак правой руки, в которой был револьвер, в ладонь левой, я начал целиться. Дрон справа был ближе, чем тот, что слева, и я, не задумываясь, выстрелил в того, который был поближе. После короткого свистка послышался треск, дрон резко задымился, и его сильно накренило, громко ударившись о стену, полностью бесхозное устройство с грохотом упало на асфальт. Второй дрон развернулся в мою сторону и начал ярко светить на баррикаду, где я прятался, несмотря на вроде бы незаметный выстрел, дрон тут же определил траекторию полета дротика и стремительно начал двигаться в мою сторону. Медлить было нельзя, я снял боевой топор со спины и, сделав два шага от барьера, подождал, пока дрон подойдет поближе. Увидев дрон на расстоянии четырех метров, я резко сделал два шага, оттолкнувшись от барьера, подпрыгнул, и, замахнувшись топором над своей головой, я изо всех сил вонзил лезвие топора в центральную часть между пропеллерами дрона, и мы вместе упали на пол. Поднявшись, я вытащил топор из дрона и для уверенности сделал еще два контрольных удара. Стали слышны звуки приближающихся машин, я положил топор в подвес на спине, а револьвер в кобуру на поясе. Застегнув рюкзак, я взял велосипед и положил переднее колесо на начало арки, непосредственно в маленькое углубление, как желобок, который шел по всей поверхности арки. Осторожно покрутив педали, чтобы попасть в желобок вторым колесом, я начал переезжать через забор на велосипеде, тут очень важно было держать курс движения, потому что, несмотря на магнитную балансировку на колесах, в моем теле такого устройства не было, и поэтому надо было четко балансировать свое тело, чтобы избежать несчастного случая. Переехав через забор, я расслабил натяжение лески в арке и, вытащив наконечник цепи из грунта, вложил его в свой арбалет, и тот втянул всю цепь внутрь, как шнур в старых домашних пылесосах.

Положив арбалет на свое место, я начал передвигаться в сторону Черных Ворот. Тут пейзаж сильно отличался, вокруг были полуразрушенные здания, на некоторых участках дорога сохранилась, но очень часто встречались обвалившиеся участки или трещины на асфальте. Из-за темноты и неровностей на дороге я включил переднюю фару и снизил скорость.

Уже двадцать лет почти все промышленные предприятия и перерабатывающие заводы остановили свою деятельность, также почти полностью отсутствовало использование двигателей внутреннего сгорания, из-за очищения атмосферы и отсутствия искусственного света за пределами города звездное небо выглядело просто великолепно. Беспорядочно разбросанные звезды ярко мерцали в небе, и, присмотревшись, можно было заметить множество пролетающих комет, или, как их называет мама, «падающих звезд».

Погрузившись в эти размышления, я недолго ехал вокруг периметра стены, и в скором времени вдалеке справа от себя я начал отличать очертания Черных Ворот. Это был второй и последний вход в квадрант, если главный вход использовался для приема новых знатоков, что теперь происходило крайне редко, то Черные Ворота использовались для поездки модулей и обмена ресурсами.

Я остановился неподалеку и начал рассматривать растрескавшийся асфальт со стороны ворот. Сняв фару с велосипеда, я расширил световой фокус и четко увидел на пыльной дороге грубые следы от колес модуля. Странным было то, что в одну сторону следы были более глубокими, чем в другую. Видимо, скорость движения модуля сильно отличалась по возвращении, или же он возвращался без прицепа. Сев на велосипед, я поехал по следам. Так как передвижения по дороге было мало, следы явно выделялись, и следовать за ними не представляло никакой сложности. Приблизительно через двадцать минут езды следы свернули на обочину. Подойдя к краю дороги, я заметил, что на мягком грунте была куча углублений от колес, видимо, модули из квадранта часто выезжали на обочину именно в этом месте. Посветив фонарем, можно было заметить, что все следы ведут к небольшому холму. Взобравшись на холм на велосипеде, я замер от удивления. Передо мной открылось песчаное поле без всякой растительности, на котором были десятки прицепов, точно похожих на тот, в который посадили моих соседей.

3. Соседи

Собравшись, я спустился на велосипеде в поле. Проезжая между прицепами, повеяло сильным запахом гниения. Понимая, что это за запах, я попытался отогнать эту мысль и сконцентрировался на поиске нужного прицепа. Пользуясь абсолютной тишиной, я медленно передвигался по полю и прислушивался. В конце участока в последнем ряду, послышалось слабое пищание и стон слева от меня, я слез с велосипеда и начал идти в сторону звука. Подойдя вплотную к нужному прицепу, я посветил на него и увидел дверь в стиле роллета с небольшой ручкой. Взявшись за ручку, я разом поднял дверь. Молодая женщина вскрикнула и попятилась назад. Ей было около тридцати лет. Лицо было бледным и вытянутым, под глазами большие круги, было заметно, что она очень много плакала, темные волосы были непонятно раскинуты по плечам. Она держала за руку мужчину, который лежал на полу, со свистом громко дышал и периодически издавал слабые стоны. Худой мальчик с большими карими глазами сидел на боковом выступе для сидения и испуганно смотрел на все происходящее, крепко зажав в руке игрушечного робота.

— Кто вы такой? Что вы делаете? Закройте дверь, это опасно! — вскрикнула женщина.

— Не надо беспокоиться, я сосед напротив вашего дома, я видел, что произошло, и хочу вам помочь. Поверьте, намного опаснее сидеть тут, — сказал я, вытянув руки вперед, показывая жестом, что не надо нервничать.

— Как вы сюда… Что вы здесь делаете? — прерывисто спросила женщина и продолжила: — У нас есть продовольствия и лекарства на три дня,. когда он (указывает на мужчину) вылечится, мы пойдем обратно в город.

Мужчина был мокрым от пота и дрожал, он безмолвно слушал нашу беседу, и было заметно, что у него не было сил вступить в разговор.

— У нас нет времени на обсуждение, ему нужна срочная помощь. Три дня — это очень долго, надо принимать меры прямо сейчас, — я это говорил, понимая, что даже через три дня никакой помощи из города или возможности туда добраться у них не было.

Женщина закрыла лицо руками и начала плакать, приговаривая:

— Я не знаю, не знаю…

Я вошел в прицеп, подошел к мужчине и взял его за руку, он обливался потом, но рука была холодной, и у него был сильнейший озноб. Ситуация была критичной.

Я вышел наружу, вытащил из рюкзака рацию и попытался связаться с вышкой, сигнал уловить не удавалось. Радиус действия вышки на прямой местности был сто двадцать километров, радиус действия рации семь, и я знал, что мы находимся максимум в тридцати километрах от вышки, но из-за округлости планеты и возможных препятствий сигнал не проходил. Взобравшись на крышу прицепа, я попробовал опять, на этот раз, настраивая волну, рация указала на существование слабого сигнала, к сожалению, помехи были крайне сильными, и внятно услышать голосовое сообщение было невозможно. Пришлось несколько раз послать морзянкой сигнал SOS и наши координаты, выведенные с навигатора на велосипеде. На третий раз я услышал обратный сигнал о готовности к приему. Я еще раз передал информацию и услышал сообщение о начале действия.

Отключив рацию, я слез с крыши и подошел к двери.

— Помощь будет где-то через 25 минут, но вы мне должны помочь, чтобы продержаться до этого. Кстати, как вас зовут?

— Меня зовут Селена, — робко сказала женщина.

— Мне нужно взглянуть на аптечку, которую вам дали.

Селена открыла шкафчик под сиденьем, на котором сидел мальчик, достала большую синюю сумку и протянула ее ко мне. Открыв молнию, я увидел около двадцати стандартных, обработанных, якобы «насыщенных витаминами» пайков из защищенного участка, также там была небольшая аптечка. В аптечке лежали бесхозные таблетки с антибиотиками, какие-то мази, бинты, множество пластиковых баночек с жидкостями, жидкого спирта, который я искал, там не было. Но, к счастью, был маленький флакончик с гелем-антисептиком с высокой концентрацией спирта. Я достал его и отдал Селене.

— Вам надо протереть его грудь и ноги этим, но сначала нам надо снять верхнюю одежду, чтобы после натирания укрыть… — я указал на мужчину.

— Кристофер, — позвала она.

— У него сильный озноб, организму требуется высокая температура, постараемся хотя бы как-то ее поднять.

Сняв футболку, я положил ее рядом с Кристофером, Селена сняла свитер, аккуратно сложила его рядом с собой. Раскрыв рубашку мужа, она начала протирать его грудную клетку. На ней остался белый бюстгальтер, и было видно бледное, худощавое тело. Позвоночник и ребра сильно выделялись при каждом ее движении, а движения были очень медленными, но старательными. После протирания Селена одела своего мужа, который без сил подчинялся всему, что с ним делали, и укрыла его нашей одеждой. Видно было, что это ее сильно извело, и она прилегла рядом с ним.

— Теперь отдыхайте, я прикрою дверь, чтоб вас не продувало. Буду ждать снаружи.

Селена слегка кивнула. Я спустил дверь, присел на большой камень рядом с велосипедом и начал смотреть по сторонам. Несмотря на тревожность того, что происходило, я не чувствовал сильного волнения, годы перемен и постоянных смен обстановки сделали меня человеком, которого больше гнетет рутина, чем хаос. Я продолжал ждать, уставившись в прекрасное звездное небо надо мной.

4. Папа

Я ждал на холме со стороны дороги, чтобы видеть приближающийся автомобиль. Далеко в темноте появилась точка света, заметив ее, я включил фару на велосипеде и начал светить в ее сторону. Машина быстро приближалась, электрический двигатель на ней работал очень тихо, поэтому был слышен только шорох колес по грунту. Большой красный джип взобрался на холм и остановился прямо рядом со мной. Из него вышел взрослый лысый мужчина, среднего роста, с огромной седой бородой и широкими плечами, на нем были охотничьи брюки и жилет без рукавов, в одной руке он держал дробовик, а в другой — яркий фонарь.

Ярко посветив мне в глаза, он громко спросил:

— Исса, что случилось? Почему ты без одежды?

— Пап, тут надо срочно помочь, пошли, — сказал я, указав в сторону прицепов.

Да-да, этот коренастый и ворчливый мужчина по имени Ибрагим — мой отец. Мы спустились по холму и быстро пошагали в сторону прицепа. Отец оглядывался по сторонам:

— Что это за место?

— Видимо, сюда привозят больных, — сказал я.

— И что потом?

Я пожал плечами и вздохнул, не думаю, что он это заметил, но переспрашивать не стал.

Подойдя к двери, я попросил отца надеть маску:

— Папа, надень маску, это может быть что-то заразное… ты же в возрасте.

Отец недовольно что-то пробурчал и поднял дверь. Селена и мальчик испуганно посмотрели на бородатого мужчину с дробовиком в руке, Кристофер лежал на полу и еле дышал. Отец проворно залез в прицеп, подошел к больному и приложил палец к его шее. Он обеспокоенно посмотрел на Селену, потом на меня и громко начал говорить:

— Его поднимать нельзя, пульс очень низкий. Поставьте его ноги повыше и возьмите свою одежду, у меня есть плед в машине. Вы сидите тут, я с Иссой постараемся закрепить прицеп к моему джипу, и мы поедем к доктору.

Отец быстро побежал к машине, пока мы подняли ноги мужчины на сиденье и оделись, он уже подавал джип задним ходом к нам. Подъехав вплотную, он вышел из машины, неся в руках огромный плед. Мы аккуратно укрыли Кристофера и закрыли дверь прицепа. Папа вытянул крючок задней лебедки, я закрепил его к прицепу, и, быстро усевшись в машину, мы тронулись в путь.

— Ты же понимаешь, что тут шансов…

— Да я знаю, — прервал я отца.

— Мать целый день готовилась к твоему завтрашнему приходу, счастливая ходила по дому, ведь для нее твой день рождения особенно знаменательный день, — в полголоса сказал отец и продолжил: — Она только пошла спать, но я ее не разбудил, а то переволновалась бы.

— Да, правильно, спасибо, пап.

Он хлопнул меня по ноге и мимолетно ухмыльнулся.

Мы быстро мчались по полуразрушенной дороге, хорошо освещенной галогенами и фарами джипа, и я заметил, что отец еще успел закинуть мой велосипед, который я совсем забыл в суматохе на задние сиденья. Он снял рацию и начал вызывать доктора Тайрона. Через несколько минут я услышал голос доктора в рации, и после короткого разговора он дал знать, что приготовиться к приему и что надо поспешить.

Приблизительно через пятнадцать минут мы прибыли к дому доктора Тайрона, где он ждал нас у дверей дома. Рядом с ним были носилки на колесиках. Дом был длинный, двухэтажный, выкрашенный в белый цвет, с очень хорошо освещенной площадкой перед входом. Во дворе стояло два автомобиля: маленький микроавтобус и внедорожник. Двор был большой, и было заметно, что с последнего моего посещения многое тут поменялось, но в темноте все разглядеть не удавалось. Доктор Тайрон представлял из себя высокого чернокожего мужчину с длинными руками и ладонями, выражение лица у него было немного детское, крупные щеки и большие яркие глаза придавали его лицу детское и наивное выражение, но это обманчивое впечатление мгновенно рассеивалось, как только он начинал говорить, тогда в нем ощущалось что-то очень властное, величественное, что непроизвольно вынуждало окружающих почтительно его слушать.

Мы слезли с машины и побежали к прицепу, доктор Тайрон быстро подошел к нам с носилками. Я открыл дверь, и доктор, ни с кем не здороваясь, прошел к Кристоферу и приказным тоном обратился к нам:

— Пожалуйста, освободите помещение. Исса, возьми пациента за подмышки, я возьмусь за ноги, на счет «три» положим его на носилки.

Положив Кристофера на носилки, мы с доктором протолкали их в дом. Мы занесли его в одну из трех самодельных палат в доме, где нас ждала жена доктора, тетя Анна.

— Привет, Исса, как же давно я тебя не видела, — сказала Анна, ласково улыбаясь.

— Здравствуйте, тетя Анна.

— Прошу всех выйти из палаты, — опять прокомандовал доктор Тайрон.

Мы вышли в коридор и закрыли за собой двери, там уже стояли Селена и мальчик. Я пригласил всех присесть на длинную скамейку у стены, и мы стали ждать.

Мальчик сел между моим отцом и своей мамой.

— Какой классный робот у тебя. Как его зовут?

— Это не просто робот. Это глава автоботов Оптимус Прайм, — сказал мальчик, посмотрев отцу прямо в глаза.

— Да что ты говоришь? У меня в детстве тоже был этот трансформер, он самый сильный из них, — сказал, удивленно улыбаясь, отец и продолжил: — А как тебя зовут?

— Ноа, — сказал мальчик.

За дверью послышался треск дефибриллятора, этот треск продолжался не больше пяти минут. Сразу после этого доктор Тайрон приоткрыл дверь из палаты, посмотрев на Селену, резко сменившимся из командного в еле уловимый голос сказал:

— Вы супруга?

Селена со страхом на глазах кивнула в его сторону.

— Можно вас на минутку?

Она вошла в палату, мы с отцом тревожно переглянулись. Скоро мы услышали тихий плач из комнаты…

По дороге домой начало уже светать, отец был за рулем, а я еле-еле сдерживался, чтобы не уснуть. Селена сидела на заднем ряду, а Ноа лежал у нее на руках.

— А почему папа не едет с нами? — тихо спросил Ноа.

От негодования я крепко сжал свои кулаки.

5. Ферма

Я проснулся в час дня, в своей старой комнате в западном крыле дома. Прямо над домом высоко в небе светило солнце. С моего окна был виден наш двор, вымощенный каменной плиткой. Почти весь дворик был в тени большого навеса из разросшегося виноградного дерева. На вкус этот темно-лиловый виноград был более кислым, чем сладким, но из него получалось отменное красное вино. Справа от виноградного навеса были ворота, а на противоположной стороне — летняя кухня. Прямоугольная кухня была сделана из речных камней и аккуратно, до уровня человеческого роста, была покрыта кафелем, сверху была железная крыша. Прямо изнутри кухни через дырку в потолке росла огромная яблоня, никто не смел даже намекнуть на то, что ее надо срубить. Левее от моего окна была веранда почти на всю длину дома с большим белым железным столом и множеством деревянных стульев. В детстве там все собирались по вечерам и делали что-то интересное: играли в игры, справляли праздники или просто болтали во время ужина. Почти по всему двору и особенно вокруг веранды росли высоченные красивые цветы, в них преобладали алые и светлые цвета. Один взгляд на этот дворик вызывал у меня отдаленные чувства детского волнения, то детское чувство, когда каждый новый день может таить в себе новые впечатления.

Я оделся, умылся и вышел на веранду, меня обволокли запахи цветов и свежего воздуха. Я глубоко вздохнул и увидел маму, которая что-то шумно делала за столом. Она посмотрела на меня и улыбнулась, мама встала из-за стола, а я подошел к ней и обнял ее. Мамины объятия — это самое безопасное место на свете, даже когда тебе исполняется тридцать.

— С днем рождения, ушастый, — сказала мама.

— Я очень переволновалась, когда узнала о ваших ночных приключениях.

Она продолжала:

— Бедная девочка и этот малыш. Я думала, эти годы уже прошли, но, видимо, это будет всегда. Мы за ними присмотрим столько, сколько потребуется, могут жить у нас, если захотят. А пока тебе надо поесть, время завтрака давно прошло, поэтому я тебе приготовила обед.

— Ой, спасибо, мам, я почти целые сутки не ел.

Мама открыла верхнюю скатерть на столе, и там лежали всякие вкусные салаты, соусы и домашнее вино, она принесла большую тарелку с рисом и курицей. Я начал со смаком кушать эти яства, но от вина отказался, так как впереди был еще долгий день.

— Спасибо, мам, просто супервкусно. Слушай, когда я уже просыпался, слышал звонок, кто это был? — спросил я и продолжил трапезу.

— Это звонил доктор Тайрон, поговорил с отцом, но тот потом мне, как всегда, внятно ничего не объяснил. Только сказал, что нашим гостям надо пока кушать эти противные пайки, которые они с собой привезли. Пока можно добавлять к их рациону только зеленые овощи, — рассказала она.

Я доел до конца все вкусности и решил погулять по двору после плотной еды. Но сначала я ненадолго заскочил к Селене и убедился, что у них все нормально, и показал Ноа координаты расположения всех моих детских игрушек. Он этому в первый момент очень обрадовался, прям засиял, но, когда он сел играть, он опустил голову и неохотно начал вертеть игрушками, в ребенке чувствовалась сильная печаль. Интересно, что, несмотря на свой малый возраст, у него присутствовало острое чувство утраты.

Спустившись с веранды к навесу, я повернулся налево и посмотрел на нашу ферму. Грядки были аккуратно расставлены между могучими деревьями. Два трактора, как хозяева фермы, гордо блестели под лучами солнца. Рядом с садами располагались огромные загоны для животных, которые свободно разгуливали по всему периметру фермы. Тут были курицы, гуси, барашки и даже крупный рогатый скот, и было еще несколько куропаток с уродливыми красными головами. Справа от кухни высоко на стояках стояла водонапорная башня, а рядом с ней из каменных плиток торчал бетонный колодец. Позади дома виднелась электрическая станция, оттуда возвышались две медленно крутящиеся ветряные мельницы для электроснабжения и высокая радиовышка. Несмотря на существование мельниц, основной поток энергии собирался от гелиевых установок, блестящих по всей крыше дома. Далеко на другом краю фермы был укрепленный высокий бугор, который защищал ферму от половодья на реке Колорадо. Прозрачная как слеза, ярко отражающая лучи зенитного солнца, широкая река Колорадо плавно и беззвучно переливалась за пятьдесят метров от фермы. Прямо над бугром был большой шатер, где отец любил проводить время, и я точно знал, что найду его там.

Чтобы переварить обед и подышать свежим воздухом, я начал разгуливать по ферме. Мой дружище Пепел, смесь немецкой овчарки и дворняги, прыгал на передних лапах вокруг меня и держал в зубах кусок ветви от дерева, я забрал ветку и швырнул ее как можно дальше, Пепел, весело высунув язык сбоку, со всех сил бросился ее приносить. Так, играя с собакой, я сделал два оборота вокруг фермы и наконец зашел в шатер. Татами, как всегда близко прикрепленные друг к другу, как большой пазл, лежали на полу. Рядом со стенами шатра располагались груши для борьбы, а тяжелые и быстрые груши для ударки висели сверху с металлических рам. Также было два деревянных китайских манекена для тренировки техники Вин-Чунь. Было очень много знакомого и нового тренировочного оборудования и агрегатов по краям шатра. На крыше посередине была круглая дыра, откуда падал яркий свет, как в юртах. Отец в шортах и в футболке без рукавов делал жим на параллели. Сделав где-то тридцать раз, он слез и отпил воды из синего термоса.

Он повернулся ко мне и сказал:

— Ну что, Элиза, проснулась? Тоже мне, спящая красавица.

Отложив термос, он подошел ко мне и спросил:

— Значит, я в возрасте?

И, еле закончив фразу, он замахнулся ногой к моей челюсти, я еле успел прогнуться назад. Мы встали в стойку, я сразу бросил двойку, и оба удара рукой коснулись блока. Отец ответил ударом по ноге и быстрым джебом, который пришелся по моему плечу. Я попрыгал на ногах, как на прыгалке, шаг влево, шаг вправо, я приблизился и боковым сделал удар в тело, попал, хотел ударить той же рукой повыше, отец уклонился и также заблокировал апперкот, который я посылал другой рукой. Отец замахнул удар ногой сбоку — раундхаус кик, который я сумел избежать, но последовавший за ним удар ноги с разворота был неожиданным и попал мне по щеке. Я понял, что будет продолжение комбинации ударов, и пошел в тейкдаун на обе ноги, бросив его на канвас, я пытался его удержать лежащим на спине, чему отец не сопротивлялся. Он схватил мое тело ногами, взял запястье моей левой руки, перекинул мне ногу на плечо и запер мою руку и голову в своих ногах, он поймал меня в треугольник. Я не ожидал этого приема со спины, и, неудачно защищаясь, я понял, что единственный выход — это поднять его и сбросить на пол, но отец предусмотрительно схватил мою ногу, выхода нет, бой был проигран. Я постучал три раза по его ноге, он меня отпустил из удушающего приема, и мы присели на татами.

— Джиу-джитсу все еще у тебя не то, — сказал он, переводя дух.

— Я предпочитаю бой в стойке, — ответил я, запыхаясь.

— Да ладно, увидел я тебя в стойке против мужика в возрасте, — громко захохотал отец.

Мы оба посмеялись, и папа подал мне термос с холодной водой. Напившись воды, я спросил:

— Зачем звонил доктор Тайрон?

— Он сказал интересную вещь. Он провел вскрытие и анализ крови скончавшегося, оказалось, что иммунитет у человека практически отсутствует, организм не мог справиться с заражением очень легкой формы, и оно перешло в пневмонию, которая впоследствии его и убила.

— А что было причиной заражения?

— Не знаю. Доктор сказал, что у него есть несколько догадок, скоро он приблизительно сможет назвать причину, но это точно не тот вирус.

6. Законы природы

Вероятнее всего, человечество страдало от вирусов со дня нашего появления на планете. Сначала они были локальными, с малым количеством жертв, так как не было множественных путей сообщения между поселениями людей и не было скопления широких человеческих масс. Другими словами, не было больших городов. Потом человек изобрел более эффективные способы транспортировки, и люди стали чаще перемещаться по планете, а развитие торговли, прогресс и экономические мотиваторы привели к тому, что большое число людей стали жить в городах. Поэтому в 540 году, когда бубонная чума перенеслась из Китая в Европу, она там бушевала двести лет, и население Европы сократилось наполовину. Конечно, люди адаптировались: они изолировали одни вирусы, придумывали методы защиты для других, от многих вирусов же человек придумывал прививки и способы лечения. Но природа всегда стремится к созданию баланса и генетической чистке, это является сущностью эволюции, целью которой является то, чтобы выживал сильнейший. Как бы мы ни старались себя защитить, мы являемся частью нашей планеты и всей вселенной, которая существовала миллиарды лет до нас и будет существовать после нашей цивилизации, и есть определенные законы, которые нам неподвластны.

Первая деморализация современного мира наступила в 2020—2022 годах, когда вирус восточного гриппа в конце 2019 года возник в Китае и впоследствии просочился во все уголки нашей планеты. Это был вирус, похожий на обычный грипп, но для людей преклонного возраста, либо с хроническими болезнями, или в плохой физической форме этот вирус был крайне опасным. Даже если люди не умирали, у многих после него были серьезные физические и невротические последствия. Для человека с хорошим иммунитетом и в оптимальной физической форме вирус мог пройти почти что незаметно, что делало этих людей идеальными разносчиками. Везде был объявлен карантин: люди сидели дома, были приостановлены авиарейсы, закрыты школы и запрещено посещение мест скопления людей, в некоторых странах даже был жесткий режим комендантского часа. По приблизительным расчетам, болезнью переболели миллиард человек, и около двух миллионов погибли.

Но основной удар пришелся по экономике: уровень безработицы критично возрос, как и инфляция, которая произошла из-за того, что государства пошли на крайние меры, чтобы каким-то образом помочь людям, застрявшим у себя дома. Для этого выделялась ничем не обоснованная денежная помощь, что серьезно потрясло традиционный финансовый рынок. Интересно, что в результате долгой самоизоляции и увеличения бедности, как это ни удивительно, сильно повысилась рождаемость.

Уже к 2023 году мы пытались всеми силами поставить мир обратно на рельсы, но это было очень нелегко, так как из-за всплеска рождаемости население нашей планеты приближалось к восьми миллиардам. Но несмотря на ситуацию с перенаселением, экологические проблемы и шаткие политические отношения, ближе к тридцатым годам мы все-таки добились стабильности, люди почти забыли о неизведанных вирусах и их воздействии, то, что произошло, осталось в памяти как неприятный сон.

И тут природа преподнесла нам очередной «подарок». Видоизменившийся вирус герпеса, который назвали герпес-6, возникший в Африке, быстро начал расходиться по всему миру. Он распространялся воздушно-капельным путем, и зараженные клетки, даже будучи без носителя, в течение десяти минут не погибали и перемещались по ветру как при ветряной оспе. Отличительной чертой этого вируса было то же свойство, что и у восточного гриппа: в зависимости от иммунитета или предварительного состояния человека, заболевание могло пройти почти незаметно или с двух-трехдневным упадком сил и корочкой пузырьков на губах. Или же оно проходило с серьезным эффектом на нервную систему с появлением опоясывающего лишая или даже с лимфатическими опухолями по всему телу. Но в отличие от предыдущей болезни летальных исходов от вируса было в разы больше и он распространялся с молниеносной силой.

Когда я читал историю этих событий, я наткнулся на интересную исследовательскую работу ученых из Пакистана, связанную с вирусами. Результат их научного труда в обобщенном виде заключался в следующем. На основе их подсчетов цикл появления новых и видоизменения существующих вирусов и болезней неизбежен, так как в природе существует огромное количество организмов и растений, которые постоянно коммуницируют друг с другом, что и создает базу для появления чего-то нового. При возникновении вирусных заболеваний у животных или растений это ограничивается территорией обитания животных или произрастания растений, и многие из них безвредны для человека, либо же происходит вдалеке от наших поселений. Очень мизерная часть этих болезней, которые периодически возникают в природе, бывают опасны для человека. Но при увеличении популяции людей на планете до определенного «природного лимита» наш образ жизни однозначно влияет на эти процессы. Чем больше людей, тем больше вероятность того, что очередная вирусная болезнь может перекинуться на человека, начинает возрастать. Вследствие этого на основе очень жестокого урока мы крайне поздно уяснили для себя, что таким образом все продолжаться не может.

То, что было дальше, вы уже знаете, впоследствии часть выживших людей не стали рисковать и почти полностью изолировались в контролируемых участках, а остальные продолжали существовать на открытой местности и выживать как могли. Одни за счет охоты и собирательства, другие — агрикультуры и скотоводства, некоторые смогли адаптировать технологии, разработанные человеком к новым условиям, другие делали простые орудия труда, для того чтобы заниматься ремесленничеством и фермерством.

Многие объединялись в фермерские сообщества и помогали друг другу с повседневными делами, занимались обменом между собой и с ближайшим квадрантом. В Техасе знатоки с помощью автономных модулей ежемесячно посылали запросы на пищевую продукцию и ресурсы через Черные Ворота, и некоторые фермеры охотно им это предоставляли в обмен на различного типа технологичные решения или запчасти. Поэтому мы предполагали, что основные фермы были в радиусе 100 км от выживших городов.

Были еще те, которые одичали и практически вернулись в каменный век, но коммуникации с ними по понятным причинам отсутствовали.

7. Ужин

После легкой тренировки мы с отцом пошли и занялись вторым за день кормлением живности на ферме. Заполнив ведра кормом из силоса, который был выше даже водонапорной башни, мы равномерно заполнили кормушки для птиц. Потом выкатили из ангара огромный законсервированный рулон травы, и раскрыли его на поле для скота, и сняли с него целлофан. Приятно запахло скошенной травой, птички и скот шумно потопали к корму. Не знаю почему, но зрелище потребления еды животными доставляет людям удовольствие. Мы оба стояли и смотрели, как коровы медленно, с монотонным чавканьем, аппетитно поедали траву.

Послышался шум крутящихся колес по грунту, мы оба обернулись в сторону дома и увидели, как открываются ворота, чтобы запустить старенький, серебристого цвета, пыльный пикап «Тесла».

— Алия приехала, — с улыбкой сказал папа, и мы двинулись в сторону дома.

Пока мы шли, мама спустилась с веранды, а из машины выскочили две озорные девчонки и побежали обниматься к маме. Алия с маленьким ребенком в руках и ее супруг тоже слезли с пикапа и по очереди обняли маму, которая в свою очередь сразу отняла ребенка и, не обращая ни на кого внимания, пошла домой, весело играясь с младенцем. Дети увидели меня с папой и бросились бежать в нашу сторону, мы с отцом обняли и поцеловали двойняшек, потом каждый взял по одной на руки и продолжил идти в сторону дома. Подойдя к дому, я спустил племянницу с рук и обнял сестру.

— С днем рождения, братец, — сказала Алия, с улыбкой рассматривая меня.

Алия не была моей сестрой по крови, но это был мой самый родной человек. Настоящие родители Алии скончались в первый же год появления герпес-6, насколько мне известно, оба страдали от серьезного ожирения. Мама была тогда на последнем этапе беременности, и отец с матерью, возможно, в последний раз тогда заехали в город, чтобы найти хоть кого-нибудь, кто мог бы принять роды. Отец говорил, что в городе еще были люди, но почти все витрины были разбиты, на дорогах валялся мусор, и чувствовался сильный запах мертвечины. В городской больнице, где всегда кишело сотни медицинских работников, отец тогда нашел всего дюжину врачей и ассистентов, которые своими силами пытались помочь обращавшимся людям. Как он рассказывал, там он и встретился с доктором Тайроном, которому впоследствии помог переехать на заброшенную ферму, и так они и стали близкими друзьями.

Выходя из больницы, отец увидел, что у входа находится пустой пункт раздачи еды и одежды, рядом повсюду толпились люди, некоторые были в маленьких палатках, другие сидели на кусках ткани или картонных листах под деревьями. Тут в последние дни своего существования муниципалитет и другие государственные службы складывали еду для нуждающихся. Усталый полицейский в потертой одежде появился из-за здания больницы, неся в руках здоровенную коробку с хлебными булками, люди вокруг начали подниматься на ноги и выходить из палаток. Как только он положил коробку на тротуар, люди быстро набежали к булкам и начали жадно их хватать. Из-за такой неразберихи несколько булок упали на асфальт, и маленькая девочка в грязном платье, которую отец до этого не замечал в толпе, подбежала, и схватила одну из булок с пола, и начала сразу ее кусать. Не подоспевший к раздаче один из бездомных схватил булку из рук девочки, которая изо всех сил держала ее, чтоб не упустить, он тянул ее к себе, но девочка упиралась и не отпускала. Поняв, что от нее так легко не отделаться, он с размахом ударил ребенка ногой по животу и отнял еду. Отец, ошарашенный происходящим, вскрикнул: «Эй» — и начал бежать к ним, бездомный, увидев опасность, пустился через улицу и скрылся за зданием на другой стороне. Как рассказывал папа, Алия сидела на асфальте, держалась за живот и бесшумно плакала, по грязным щекам лились слезы, но, к удивлению отца, в ее глазах не было отчаяния, она сидела со сжатыми кулачками и насупив брови, со слезами на глазах смотрела в ту сторону, куда убежал бездомный. В тот день в нашей семье одновременно появилось два ребенка: Алия, которой было уже шесть лет, и новорожденный я.

Через полчаса мама и Алия накрыли большой железный стол на веранде. Тут было много еды и стояли несколько кувшинов с вином и холодной водой. Дети уже ждали за столом, а взрослые только подсаживались.

— Я сегодня с мамой говорила по радиосвязи, она рассказала мне о том, что произошло ночью, какой кошмар. А вы не хотите позвать их за стол? — спросила Алия.

— Доктор Тайрон запретил им часто контактировать с другими людьми и есть необработанную еду, пока у них не окрепнет иммунитет. Я им отдал крайнюю комнату на восточном крыле, будем их постепенно приспосабливать к ферме, — ответил отец.

После трапезы мы еще долго сидели, разговаривали, вспоминали разные истории из нашего детства и, как всегда, с интересом слушали в сотый раз от родителей о тех временах, когда все было по-другому. Потом близняшки показали нам небольшой спектакль, который они подготовили мне на день рождения, и отец громко хохотал над их уверенными, но тоненькими голосами. Еще я игрался с малюткой Хумар, но она ни в коем случае не шла мне на руки, только, сидя у матери на руках, постоянно требовала моего внимания и в лучшем случае дарила мне забавную, но очень мимолетную улыбку.

Меня в детстве удивляло, когда я читал о празднованиях победы народами после войн. Как можно было радоваться после мясорубки войны и потери близких? Но видимо, люди, живущие в тех эпохах, быстрее принимали тяжести жизни и двигались вперед, потому что этого требовала ситуация. Чем комфортнее становилась жизнь людей, тем быстрее они впадали в депрессию даже при небольших неудобствах. Но теперь мы не сильно отличались от средневековых народов, годы невзгод и потрясений поменяли нас, и, несмотря на страшные события вчерашнего дня, мы все были расслаблены и хорошо проводили время, потому что не знали, что будет завтра.

Вечер переходил в ночь, мама включила на веранде свет, и на него начали слетаться красивые бабочки и назойливые комары.

После распития ароматного чая Алия сказала, что им пора уже идти, Хумар давно уже спала, а близняшки, несмотря на протест ехать домой, периодически почти одновременно зевали.

— Подождите пять минут, у меня для вас есть кое-что, — сказал я девочкам и протянул им книжку. — За ваш подарок, отличное представление, которое вы сделали для меня, я дарю вам книгу, она называется «Хочу все знать», эта книга принадлежала моему деду, то есть папе вашего дедушки, я перепечатал старую книгу и сделал новый переплет.

Открыв первые странички, я начал показывать:

— Вот тут рассказывается о том, в каких состояниях бывает вода и при каких температурах она меняет свое агрегатное состояние, а вот здесь рассказывается, как люди запускали ракеты в космос, а тут…

— Исса, спасибо за подарок, — прервала меня сестра, — но ты же понимаешь, что они не умеют читать?

— Как не умеют? Им же уже по 8 лет.

— Ну как тебе сказать, школ больше нет, муж целый день работает в поле, а я хлопочу по дому и смотрю за детишками. Я только успеваю их воспитывать и учу следить за хозяйством, думаю, это им больше пригодится, чем наука.

Заметив строгий взгляд отца, я не стал спорить и с поддельной улыбкой протянул девочкам книгу:

— Прочитаете, когда выучите буквы.

8. Ожидаются небольшие осадки

Следующий день у нас начался очень рано. Я помог отцу по хозяйству, почистил и наладил электростанцию, покормил животных. После обеда я начал собираться: проверил состояние велосипеда, разобрал и заново в нужном порядке собрал цепь Аркового арбалета, перезарядил, почистил все свои устройства, положил в сумку запас еды, приготовленный мамой. Я направился на веранду, отец и мама сидели за столом, а Пепел стоял на лестницах веранды и грустными глазами смотрел на меня, он всегда так делал, когда я уезжал.

— Я сделала чай, присядь на дорожку, — сказала мама.

Я подсел к отцу за столом, Пепел забрался мне на руки, и я начал гладить его серую гриву.

— Пепел, вон во двор, — строго сказала мама с горячим чайником в руках.

— Мам, ну пожалуйста, разреши ему немного посидеть у меня на руках, он без меня сюда лазать не будет.

Мама недовольно посмотрела на него, но ничего не сказала. Она поставила горячий чайник на стол, предварительно подложив под него деревянную дощечку, потом принесла сушеные фрукты и варенье.

— Исса, я не хотела вчера тебе об этом напоминать, потому что у тебя был день рождения, но на следующий день рождения я тебя без невесты или хотя бы девушки не пущу, — говорила мама.

Мы с отцом весело переглянулись, и я сказал:

— Пустишь.

Мама легко хлопнула меня по плечу, от чего Пепел спрыгнул на пол и улегся рядом с моими ногами.

— Ну, не будь дураком, — попросила мама.

— Я сделаю все, что смогу, — сказал я. — Иногда думаю навсегда уехать из квадранта и полностью забуриться в фермерскую жизнь, но боюсь, что мне это быстро наскучит, а потом они вряд ли пустят меня обратно.

— А почему бы и нет, хозяйством будешь заниматься, сделаешь нам тут кучу разных своих электронных штучек, и мы не будем за тебя постоянно волноваться, — поддержала идею мама.

— Ты из тех, кого заботит судьба нашей никчемной расы, — вздохнул отец и, смотря куда-то вдаль, продолжил: — Как бы мы ни нервничали из-за твоих выходок в городе, с ресурсами, доступными там, ты можешь еще многое сделать. Ты сам поймешь, когда придет время угомониться.

Отец всегда знал, что надо сказать, и для меня эти короткие советы всегда были путеводителем по жизни. Зависла небольшая пауза — все, включая Пепла, погрузились в свои мысли.

— Спасибо, мама, чай очень вкусный. Надо в следующий раз мне затариться им у доктора Тайрона. Ладно, пора мне ехать, скоро начнет темнеть, я загляну к нашим новым постояльцам и двинусь в дорогу.

Постучав в дверь, я услышал «Заходите». Одев медицинскую маску, я вошел в комнату. Селена сидела на кровати, отложив книгу из отцовской библиотеки рядом с собой, Ноа сидел на полу и собирал прототип автомобиля из конструктора. — Добрый вечер — обратился я к ней.

— Какая красивая машинка. Ты сам ее собрал? — спросил я у Ноа.

— Да. Мама совсем не умеет собирать конструктор. Это машина, на которой дедушка Ибрагим нас сюда привез, я ее вижу отсюда, — и он указал на окно.

— Отличная работа, в следующий раз я тебе привезу еще детальки для конструктора, ладно? — я протянул руку к Ноа, и он шлепнул по ней в стиле «дай пять».

Я повернулся к Селене:

— Я должен ехать обратно. Вам надо что-нибудь из города? Я постараюсь приехать через месяц.

— Нет, мне ничего не надо, я просто хотела вас поблагодарить за все, что вы делаете для нас, — ответила она.

— Не стóит, я это сделал немного и для себя. Я бы не смог себя простить, если бы проявил безразличие.

— Когда я приеду, надеюсь, доктор Тайрон разрешит вам больше проводить время на открытом воздухе и контактировать с другими, отец вас еженедельно будет к нему отвозить, — продолжил я.

— Спасибо вам большое…

— Да хватит вам, — улыбаясь под маской, прервал я ее. — Мама скоро вас по хозяйству так будет гонять, что мало не покажется.

Селена впервые на мгновение улыбнулась.

— Ладно, мне пора, отдыхайте. Пока, Ноа, еще увидимся.

Я вышел во двор, обнялся с отцом и матерью, попросил их не волноваться и тронулся в дорогу. Отец вдогонку мне бросил:

— Исса, будь осторожен — ожидаются небольшие осадки.

Рюкзак у меня получился довольно тяжелым: несмотря на то что велосипед меня слушался и хорошо держался на дороге, я чувствовал на спине тяжелый груз. При подъезде к стене я остановился и немного передохнул, до того как сделать скачок.

Небо было покрыто черными облаками, вдалеке был слышен рокот грома, начал моросить мелкий, режущий лицо дождь, чувствовалось, что дождь только разгонялся. Положив рюкзак на грунт, я снял арбалет, прицелившись, спустил курок, стрела с цепочкой просвистела через стену и уткнулась в асфальт с другой стороны. После установки арки я загрузил вещи на спину и положил переднее колесо велосипеда на рельсы. За стеной послышался какой-то шорох.

— Дроны уже тут, да уж, они быстро отреагировали сегодня, надо спешить, — подумал я.

Я начал движение по арке, и когда был на самой верхушке, то заметил уже висящих в воздухе рядом с аркой два черных дрона. Я достал шоковый револьвер и, будучи на арке, выстрелил в один из дронов, который после попадания грохнулся на асфальт. Спустившись с арки, я хотел заняться вторым дроном, но вдруг услышал вой тормозов за барьером. На мгновение поколебавшись, я остановился, понятно, что это была западня, они приблизительно знали, когда я вернусь, и были наготове. Услышав топот шагов, я не стал демонтировать арку или слезать с велосипеда — я начал быстро передвигаться в сторону барьера, потому что тут, на открытом месте, я был как куропатка под обстрелом. Доехав до барьера, я услышал выстрелы в свою сторону — это не были резиновые пули, по звуку было ясно, что стреляли боевыми патронами. Я проскочил между барьерами и стал стремительно передвигаться по улицам. За спиной зашуршали колеса автомобилей, и буквально через мгновение я увидел три модуля, следующих за мной. Я начал быстро ехать и резко менять направление своего движения, модули сильно заносились на поворотах, но электрический двигатель позволял им стремительно разгоняться после этого. Но меня больше беспокоил дрон, который постоянно летел надо мной, если его скоро не смахнуть с хвоста, прибудут другие дроны, и мне не получится нигде скрыться. Я завернул в узкую улочку и торопливо начал по ней двигаться. Модули, которые туда не вмещались, остановились позади меня в начале улочки, и я услышал позади себя автоматную очередь. Сделав несколько маневров, я выехал на другую улицу, дрон все еще следовал за мной, как будто привязанный, и я принял, возможно, крайне безрассудное решение. Я развернулся в сторону стены и начал ускоряться до максимальной скорости. Дождь уже лил как из ведра, видимость была крайне плохой, я периодически протирал стекло своего шлема, но это не слишком помогало. Я на всей скорости мчался в сторону арки, которую я оставил у стены, дрон был почти в метре от моей головы и держался той же скорости, когда оставалось почти 100 метров до стены, я начал слышать всплески от колес модулей, которые следовали по показателям дрона. Буквально доехав впритык к арке, я включил систему активной безопасности. На коленях, локтях, шее и голове быстро набухли подушки безопасности, вшитые в костюм и шлем, меня сбросило с велосипеда, и я покатился по асфальту. Магнитная балансировка не дала велосипеду перевернуться, и железные диски врезались в покрытие, как нож в масло. Дрон по инерции влетел в стену и тут же от нее отскочил, под воздействием мощного электрического заряда от наэлектризованной сетки он забавно покрутился, ударился об асфальт и остановился. Несмотря на боль и ушибы, я быстро вскочил на ноги и выключил систему безопасности, подушки обратно всосались в свои желобки. Я поковылял к велосипеду и начал его выковыривать из асфальта. Машины уже стояли рядом с барьером, офицеры слепо стреляли вокруг, потому что видимость из-за проливного дождя была кошмарной, я еще не говорю о кривой траектории пуль. Подняв велосипед, я вскочил на него и, подобрав выпавший во время падения рюкзак, опять попытался скрыться, но в тот момент, когда я хотел в очередной раз проскочить между барьерами, почувствовал, как меня что-то ущипнуло в бедро. Я не обратил на это сначала внимания и двигался с максимально возможной скоростью, перескакивая с одной узкой улочки на другую. Заехав в чьи-то дворики, я понял, что модули уже меня не преследуют, но в левой ноге усиливалась жгучая боль, и нога начала неметь и не хотела слушаться. Проехав еще 15 минут по улицам, я остановился у дверей знакомого дома. Спустившись с велосипеда, я чуть не упал, левая нога абсолютно отказывалась подчиняться. Проковыляв к черному входу, я полностью облокотился на край дверного проема и из последних сил постучался. Сначала было тихо, но я очень надеялся услышать что-нибудь за дверями. Кто-то осторожно подошел к дверям и глупо сказал:

— Кто это?

Боль в ноге становилась просто невыносимой, и, зажав челюсть, я сквозь зубы процедил:

— Джордан, это я, Исса.

Высокий, худой чернокожий юноша с паническим выражением лица открыл дверь.

9. Друг

— Исса, какого хрена? В каком ты виде? Быстро заходи. Какого черта ты оставляешь велосипед на улице, ты что, сошел с ума?

Пока Джордан невнятно «кричал шепотом», как будто нас могли услышать, он затащил меня домой, помог мне лечь на диван, перенес велосипед в дом и запер дверь, потом он подошел и вопросительно посмотрел на меня.

— Джордан, они мне выстрелили в левую ногу, там сильное жжение, стреляли довольно близко, но я думаю, из-за дождя пуля потеряла скорость и поэтому не прошла навылет.

— Ты думаешь, мне интересны эти чертовы уроки о сопротивлении из школьной физики? Ты даже не предупредил меня, что уезжаешь из города. Я уже два дня не могу тебя найти ни на одной точке внутри контролируемого участка. Думал, тебя грохнули уже, какого черта, чувак?

— Был экстренный случай.

— Экстренный случай у него был… — ворчал Джордан, доставая аптечку и открывая раскладушку под ярким светом большой диодной лампы, висевшей посередине комнаты.

Аккуратно разложив инструменты на столе и постелив целлофан на раскладушку, он, продолжая что-то бормотать, помог мне на нее лечь. Он посмотрел на рану, достал светящееся синим светом устройство с монитором и с удобной ручкой, размером устройство было с небольшую энциклопедию.

— Портативный рентген, классную штуку мы сделали, правда? — сказал я, делая глубокий вздох.

— Пуля прошла через бедро и застряла у тебя в заднице, — проигнорировал мой вопрос Джордан. — Кости, а главное артерия, не были задеты, нормально так, жить, к сожалению, будешь.

— Придется тебе сделать еще одну дырку в заду, пуля очень близка к поверхности. Ты в прямом смысле этого слова нашел приключения на свою задницу, — продолжал Джордан, слегка улыбаясь.

— Ладно, давай достань и заштопай меня как надо, мне завтра надо явиться на работу. Ну тут у нас, походу, по больничному не любят отпускать…

Пока Джордан сделал мне местную анестезию и провел небольшую операцию, я рассказал ему все, что со мной произошло за прошедшие три дня.

— Охренеть, значит, они просто бросают их умирать на этом поле, — сокрушался Джордан, закрепляя последние швы на моих ранах. — Если бы мы заранее поговорили, я бы тебя предупредил, что, по приказу этого козла Кемпбелла, ПСБ персонально для тебя перешла с резиновых на боевые патроны.

— Ну видишь, я сам это выяснил, — отшутился я.

Джордан снял медицинские перчатки и присел на диван.

— Как там отец? Я скучаю по родителям, но, ты знаешь, он мне строго-настрого запретил покидать периметр и делать глупости. Но все-таки хотелось бы с тобой как-нибудь переметнуться.

— Я не успел нормально поговорить с доктором Тайроном, но ферма стала намного больше, видимо, нашему доктору хорошо помогают местные фермеры. Насчет переметнуться — это можно организовать, главное, чтобы все хорошо запланировать, но в первую очередь надо забрать у ПСБ мой Арковый арбалет.

— Да ты с ума сошел? Они же тебя чуть не убили, — посмотрел на меня безумными глазами Джордан. — Вообще из ума выжил?

— Ну одно я знаю точно — они будут его держать на территории города, и, когда все немного уляжется, мы попробуем его достать.

— Мы? Ты сошел с ума. Я не собираюсь тоже скатываться с катушек!

— Да нет, я заберу его сам, ты поможешь его найти.

— Ты полностью потерял связь с реальностью, Исса. Давай отдохни сегодня, мне надо перезаписать движение модулей по городу, и чтобы никто не выяснил, что ты поедешь на работу не из своего дома. Вот тебе обезболивающее на завтра, чтоб на работе не было ЧП. Иди отдыхай.

Джордан раскрыл диван и помог мне на него лечь, меня сразу начало клонить ко сну.

— Думаешь, по пятнам крови они могут определить мой ДНК и сделать сравнение? — сказал я в полусонном состоянии.

— На улице ливень как из ведра, даже если бы тебе оторвало ногу, ее бы смыло быстрее, чем они смогли бы что-то найти.

— Мы заберем арбалет…

— Спи уже, хватит думать о глупостях. Ничего я забирать не собираюсь.

После этой фразы я погрузился в беспамятный сон без сновидений.

Было очень тяжело проснуться утром, голова трещала, на теле как будто не было живого места, болело буквально все. Я еле оделся, Джордан уже сидел перед компьютером.

— Выглядишь как дерьмо, — ободряюще сказал он.

— Я и чувствую себя как дерьмо. Я пойду на работу, выпью энергетик, постараюсь как-то поработать сегодня, приду — сразу лягу спать.

— У меня есть отличный холодный кофе, не пей эти дрянные энергетики, возьми две банки, больше нельзя, тебе, блин, надо восстановиться.

— Ладно, возьму эту гадость. Я поехал, пока.

Рабочий день я провел на автопилоте, практически ничего не смог завершить и только ждал, когда этот рабочий день закончится. Единственно странное, что я заметил в тот день, что ПСБ в разы увеличила свой объем использования энергии. Видимо, они что-то изменили в стандартах своих процедур или перешли на усиленный режим.

Как только я сел в модуль, чтобы вернуться, мне позвонил Джордан:

— Эй, давай сегодня ко мне, надо повязки сменить, и вообще ты, блять, утром выглядел как зомби.

— Ладно, сейчас буду, погоняем в Need for Speed. Есть что пожрать?

— У меня только здоровая жрачка. Я поставлю в микроволновку.

— Здоровая пища в микроволновке — гениально. У меня в рюкзаке есть мамина еда. Согрей, скоро буду.

Проезжая на модуле по квадранту, я посмотрел на то, что было пристанищем современного человека. Одинаковые дома и улицы быстро протекали перед моим стеклом, абсолютное отсутствие деревьев или другой растительности делало город полностью серым, все состояло только из железа, стекла, бетона и асфальта. Под лучами желтого техасского солнца эта монотонная картина вызывала не менее угнетающее чувство, чем пустыня за стенами. Конечно, в центре Даунтауна сохранились различные высотки и Капитоль посередине города, где и были наши рабочие места, но спальный район, прилегающий к нему, был полностью переделан в таблицу симметрично расположенных домов и улиц.

Модуль заехал в гараж, я слез с него и поднялся в дом.

— Отвали ты от этого компьютера, рабочий день закончился! — выпалил я, зайдя в комнату.

Джордан привстал со стула, но все еще что-то делал, согнувшись над компьютером, и проговорил:

— Давай жрать, я сегодня ничего не ел.

Мы присели на диван, включили на телевизоре мультфильм «Рик и Морти» и наслаждались маминой едой, которую невозможно было тут раздобыть ни за какие шиши. Потом Джордан сменил мои повязки, он с умным видом сказал, что анестезия не нужна, так как он просто меняет повязки. Но процесс был крайне болезненным, и каждый раз при снятии новой повязки я одаривал Джордана различными проклятиями. После того как закончил, он сказал, что у него есть для меня хороший подарок.

Я уже на все сто процентов знал, о чем он говорит. Видите ли, я уверенно могу сказать, что у Джордана было самое лучшее виски на всей планете, по крайней мере на тот момент. Он сам занимался его дистиллированием на чердаке, так как у меня был доступ к городскому энергоснабжению, я поставлял Джордану, для его производственных целей, намного больше энергии, чем полагалось. И он за это одаривал меня первоклассным виски. Нахваливая свой напиток, он принес большую железную флягу со специальным аппаратом для льда и два хрустальных бокала с толстым дном. Мы сели в удобные кресла на балконе, закинули по три кубика льда в бокал и залили их приятным виски янтарного цвета со слабым дубовым ароматом.

Я сделал большой глоток и серьезно сказал:

— Я не шутил, когда говорил, что мы должны пойти за арбалетом.

Джордан посмотрел на меня.

— Я знаю. И я знаю, что ты полностью выжил из ума.

— Мы рассчитаем все алгоритмы и возможности, и я его выкраду. Мы же в принципе можем разузнать все, что захотим.

— Невозможно рассчитать все алгоритмы, у тебя что, совсем мозги поехали? Всегда что-то может пойти не так. Легче будет сделать новый.

— И как по-твоему я его сделаю, он же из сплава титана. В городе его нет, а выйти отсюда я не могу.

— Мы придумаем что-нибудь, в любом случае надо все обдумать. Наверно, есть еще выход, кроме того чтобы идти на смерть.

Я не стал больше давить на эту тему, потому что если бы мы начали спорить, то Джордан напрочь бы отказался, и потом его упрямую голову было бы очень сложно убедить в обратном.

— Ладно, давай потом. Ты знаешь, ПСБ начала использовать почти в три раза больше энергии, чем раньше?

— Да ладно? В последние дни я тоже часто посылал туда грузовые модули. Видимо, они там что-то строят. Я покопаюсь, постараюсь разузнать, в чем там дело.

Мы посидели немного в тишине. Как всегда, вечер был очень тихим, только слышно, как еле заметно работала система вентиляции. Я вспомнил, как сегодня проезжал по городу и как уныло он выглядел. Я, медленно потягивая виски, опять прервал молчание:

— Не думаю, что человек будет всегда жить так, взаперти. Я думаю, что-то должно произойти, измениться в лучшую или худшую сторону, и все опять поменяется. Так не может продолжаться вечно.

— Не знаю. Но представь, это происходит не впервые.

Я удивился:

— Что? В смысле не впервые? Да ну, расскажи мне очередную непроходимую чушь про порядок в этом хаосе.

— Нет, ну подумай, мы всегда читаем о других цивилизациях прошлого, которые достигли технологических высот, а потом сгинули в неизвестность.

— Ладно, продолжай, тебя уже не остановить.

— Ну смотри, существовала Атлантида, там зороастристы-огнепоклонники, древние египтяне — эти все и, возможно, другие, о которых мы не знаем, цивилизации были утеряны в истории нашей планеты. Не думаешь ли ты, что самые умные люди этих древних цивилизаций достигли пика своих возможностей и впоследствии тоже закрылись от всех на каких-то островах, в пирамидах или, не знаю, на горе Олимп. Но для них такое существование, очевидно, не было долгосрочным, и впоследствии они просто изжили себя. Ну а основная масса общества, которая была вне этих «светских кругов», погрязла в невежестве и регрессе, если есть такое слово. Оставшиеся люди продолжили человеческий род, и мы через какое-то время приходили к новому ренессансу. И вот, я думаю, мы опять достигли пика и теперь стремительно летим вниз по наклонной. С той разницей, что это происходит в глобальном масштабе.

— Хм… Несмотря на то что я ожидал какой-нибудь вопиющий бред, к моему удивлению, в том, что ты говоришь, есть определенный смысл… Я на выходных узнал, что дети Алии не умеют читать, а им уже где-то 8 лет. Отец и мама всегда находили время нас учить различным наукам, но видишь, без общей системы образования даже такой человек, как моя сестра, не может этого делать. Могу предположить, что это происходит повсеместно. Люди просто живут, чтобы прожить до следующего дня, они не хотят быть лучше, быстрее, умнее. Они просто хотят, чтоб было что поесть и было где поспать. Ими руководят элементарные животные инстинкты.

— Кстати, насчет «проживания в пирамиде», ты идешь со мной в следующий раз? — сказал я.

— Да, обязательно, мне уже давно пора поехать с тобой. Прокатимся как надо, но сначала прокатимся в Need for Speed.

— Ох, сейчас я надеру тебе зад.

— Как же ты будешь жалок, когда просрешь после таких слов.

10. Честное ограбление

Месяц спустя…

— Не могу поверить, что ты меня завлек в эту ненормальную авантюру, — бормотал Джордан в передатчик в моем ухе.

Я не мог говорить из-за сенсоров звука на двух дронах, которые медленно патрулировали здание. У меня было мало времени, пока дрон направит в мою сторону камеру ночного видения, поэтому я ничего не ответил и продолжал подниматься с помощью крюка с подшипниками по тросу, натянутому между зданием Государственной библиотеки и восточной крышей Техасского Капитолия. Основной центр ПСБ располагался в старом здании Капитолия.

Так как Джордан работал над программным обеспечением всех транспортных средств и управлением производственными единицами за пределами города, у него был доступ почти ко всей системе. А там, где не было доступа, он его взламывал за какие-то пару дней. Получив несанкционированный доступ к базе данных ПСБ, он определил местонахождение Аркового арбалета с точностью до номерка сейфа, в котором его запрятали.

Несмотря на все наши старания, попасть в здание через парадный вход с помощью поддельных протоколов и идентификационных чипов оказалось практически невозможно. Это заняло бы огромное количество времени, и, кроме того, в дверях был пропускной пункт, где всех офицеров ПСБ знали в лицо.

Я спустился на крышу здания и на основе нашего плана начал осторожно передвигаться вдоль скатной крыши. Здание со всех сторон было герметичным, его переделали еще в 30-х годах, все окна были покрыты защищенным многослойным стеклом. Дойдя до нужного края крыши, я снял со спины большой баллон со смесью жидкого водорода и спрятал его за парапетом крыши. От баллона отходила длинная замотанная трубка, в конце которой был специальный распылитель, я свесил его вниз, потом зацепил конец троса за парапет и продел его через карабин на моем костюме. Перевесившись через край, я начал медленно спускаться к окну на втором этаже. Закрепив распылитель на верхней части нужного окна, включил его. Тонкие потоки жидкости из смеси жидкого водорода начали стекать вниз по стеклу, и оно почти в тот же момент покрылось инеем.

— Ты будешь в зоне патрулирования дрона через тридцать секунд, — сказал Джордан.

Подтвердив, что сообщение было услышано, щелкнув один раз по микрофону, я медленно поднялся обратно на крышу и спрятался за парапетом. Буквально через две минуты я опять услышал Джордана:

— Ты вне зоны, у тебя три минуты.

Послав подтверждение, я опять спустился к окну, оно уже было абсолютно мутным от процесса замерзания. Очень важно учесть, что, так как стекло многослойное и между каждым слоем есть пленка, низкая температура не могла просочиться вглубь стекла — она в основном охлаждала верхние слои. Я достал аппарат для вибрации и начал устанавливать его на стекле, это был аппарат с двумя идентичными цилиндрами, прикрепленными друг к другу тонкой эластичной трубой. Задняя часть цилиндров представляла из себя две большие присоски. Я прикрепил аппарат с помощью присосок справа и слева от стекла, потом включил его и поднялся на безопасное расстояние. Послышался вибрирующий гул, стекло начало заметно дрожать. Раздался тихий, но резкий треск, и по внешней стороне стекла между присосками аппарата сверху донизу пошла кривая трещина, которая быстро заполнилась смесью из баллончика. Аппарат увеличил амплитуду колебания, и я услышал еще треск, потом еще несколько раз. С каждым треском бронированное стекло становилось все более хрупким.

— Трещина прошла по всем слоям, быстро сними этот вибратор, пока он не расшумелся, — сказал Джордан то, что я давно уже знал, просто он все еще был недоволен моей выходкой и хотел меня раздражать.

Он продолжил:

— Быстро снимай, пока дрон не вернулся.

Я спустился к стеклу, снял аппарат и сразу же поднялся наверх, чтоб скрыться от зоны видимости. Дрон на этот раз начал медленно парить недалеко от меня, и я на мгновение подумал, что он заметил распылитель, который все еще работал. К счастью, дрон продолжил свое движение и переместился на другую зону.

Я отключил распылитель и отошел немного от края крыши. Крепко схватив трос у себя в руке, я тихо сказал: «Ну, начинаем». Разбежавшись, я прыгнул с края крыши, трос натянулся, и я, развернувшись на 180 градусов, ногами вперед влетел в комнату, разбив заледеневшее стекло на мелкие куски, тут же зазвенела громкая, назойливая сирена.

Действовать надо было быстро, я отцепил от себя трос и включил фонарь. Это была бронированная комната, где было шесть рядов полок, достигающих потолка, и на полках было множество сейфовых ячеек. Я достал топор со спины, подошел к двери и ударил по красной коробке, там, где был основной замок от двери. Дело в том, что в начинке этих бронированных дверей есть программа, которая при сильном повреждении замочной системы полностью блокирует дверь, и туда потом забраться очень сложно — это сильно задержит офицеров ПСБ, и так я выигрывал время.

Я поймал распылитель, который качался в верхней части окна, вытянул трубку и поднес к нужному сейфу, закрепил его к верхней части сейфа и направил на него топор. Я услышал громкий звук со стороны двери, послышались попытки открыть ее, но они оказались неудачными. Потом послышалась пара ударов, которые были тоже тщетными, и за дверью наступила тишина. Они пошли за аппаратом для аргонной сваркой у меня около семи минут пока они вскроют дверь. Я посмотрел на сейф и увидел, как он был покрыт белым инеем, как будто белым снегом. Сейф надо было разбить сразу, потому что я не могу его замораживать, если он просто треснет, — это может повредить арбалет. Как только я услышал треск сварки об дверь, я понял, что надо действовать. Я отключил распылитель, отошел на метр от сейфа, замахнулся топором и ударил по нему. От двери сейфа отломился кусок, и он частично треснул, второй удар, можно сказать, что полностью сломал дверцу. Я с улыбкой достал свой арбалет из сейфа и, так как мы уже раскрылись, сказал в рацию: «Он у меня».

— Наконец-то! Ты взял его! Быстро выходи оттуда! — закричал Джордан мне в ухо.

Я перекинул арбалет через плечо и подошел к окну, хотел зацепиться за трос, но в эту минуту я увидел, как в дворике со стороны главного входа в мою сторону бегут четыре офицера ПСБ с автоматами. Это было не по плану, потому что на основе протоколов, которые мы учитывали до ограбления, офицеры не должны покидать здание и обязаны защищать его изнутри. Начались выстрелы, я отошел от окна, выстрелы прекратились, но я заметил, что место от сварки уже стало г-образным. Я начал судорожно думать, что мне делать дальше, и вдруг я заметил валяющийся на полу конец трубы из баллона с водородом на крыше, и меня осенила очень сомнительная, но единственная идея на тот момент. Я схватил трубку баллона и со всех сил потянул его к себе. Сначала я почувствовал сопротивление, потом баллон перекинулся через парапет и полетел вниз. Я еле успел прыгнуть за полки сейфов, как раздался мощнейший взрыв, в окне на мгновение появились огромные языки пламени, которые сменились на густой дым.

Разрез на двери уже становился похож на букву «П», и, несмотря на гудение в голове, я рванул к окну, прицепил все еще болтающийся трос к карабину и стремительно, задыхаясь в густом дыме, поднялся на крышу. В процессе я не услышал ни одного выстрела — видимо, офицеры ПСБ все еще были ошарашены этим взрывом, ясное дело, они почти никогда не были в зоне активных действий. Через секунду передатчик начал орать противоречивые крики Джордана, такие как: «Что там у тебя происходит?! Исса, у тебя все хорошо?! Сука, я тебя убью, когда придешь!» Я побежал по крыше к тросу между крышами зданий, зацепил крючок с подшипником и стремительно спустился по нему к зданию Государственной библиотеки.

— Все нормально, Джордан, я еду, мы это сделали! — прокричал я в том же тоне, быстро слез с крыши, сел на магнитный велосипед и скрылся в тишине ночного города.

11. Бездна

Телефон звенел без остановки, я попытался продолжить спать с надеждой, что он перестанет, но надежды были тщетны. Я открыл глаза и начал медленно передвигаться в сторону телефона, вчерашние ушибы давали о себе знать нудящей болью. Это звонил Джордан по нашему собственному приложению с безопасной линией связи.

— Джордан, какого черта, я заснул только три часа назад?

— Чувак, кое-что случилось, — несвойственным для него серьезным голосом сказал Джордан.

Я ненавижу такие начала разговора, сразу представляю себе что-то ужасное, и я в замешательстве просто промолчал.

— Вчера, во время того что ты взорвал водородный баллон, двое из этих четырех умников подбежали очень близко к окну. Впоследствии взрыва один погиб, а другой был сильно ранен, а ты знаешь, что они делают с больными?

Потупившись, я все еще молчал.

— Надо было оставить этот чертов арбалет.

— Я не мог его оставить. Мы сделали бы новый в течение, возможно, пяти лет, если бы нам повезло. Я не могу пять лет сидеть в этой добровольной тюрьме. Если бы я знал, что все так обернется, скорее всего, просто уехал бы навсегда. Очень жаль этих ребят, и мне с этим теперь жить.

Последовала небольшая пауза. Я уже полностью проснулся и сидел на кровати, повесив голову.

— Джордан, нельзя прятаться от среды своего обитания, понимаешь? Я не оправдываю себя, но такой образ жизни, который они тут построили, будет иметь последствия.

— Знаю, — выдохнул Джордан. — В следующий раз пойду с тобой увидеть родичей.

— Обязательно… — Я сменил тему: — Пошли меня на наружные работы в заливе, там подводная турбина уже неделю назад накренилась и работает только на 40%.

— Ты спи давай, я через три часа отправлю к тебе модуль, окей?

— Да, окей.

После этих новостей я, конечно же, не смог нормально уснуть, мысли о смерти тех ребят меня не покидали. Поднявшись с кровати через несколько часов, я сделал короткую зарядку, умылся и быстро позавтракал. Модуль уже ждал в моем гараже, я собрал нужные мне вещи и спустился в гараж. Там стояло наше любимое транспортное средство — это был темно-синий, с полностью затемненными окнами, электрический G-Wagon от компании «Мерседес», или, как его называли, Gеlӓndеwagen, который вышел на рынок в далеком 2030 году. Можно сказать, что это был последний автомобиль, который сделала эта великая компания, увидев, что мир катится ко всем чертям, немцы поставили точку в конце пути всей автомобильной индустрии и, сделав шедевр, еще раз доказали свое превосходство. После небольших дополнений и изменений на базе современных научных открытий автомобиль развивал скорость до четырехсот пятидесяти километров в час, до ста километров в час он разгонялся за одну и две десятых секунды, он легко проходил по горам, песку и не тонул в воде. Крыша была сделана из гелиевых установок, транслирующих энергию в литийно-воздушные батареи последнего поколения. При присутствии солнечного света в течение шести часов батареи полностью заряжались, приблизительно на три дня. Я положил вещи в багажник и сел в машину, она сразу же тронулась с места, и мы начали ехать в сторону Черных Ворот.

Пока мы ехали, я позвонил Джордану через бортовой компьютер.

— Привет, как там у тебя?

— Все нормально, чувак, ты вечером зайдешь налаживать этот проклятый арбалет? У тебя там как настроение?

— Все нормально, обязательно зайду. У меня есть небольшая просьба.

— Что ты хочешь?

— Когда выйдем из города, переключи на ручной режим управления…

— Это идиотская идея, и я ее абсолютно не поддерживаю, — прервал меня Джордан.

— Я все равно это сделаю, просто потом тебе придется стирать данные из базы.

— Как же ты надоел с этими глупостями, надо бы на тебя настучать, чтобы тебя отсюда вышвырнули, пока ты не убился.

— Ха-ха-ха, давай иди рассказывай. Не думаю, что они меня просто отпустят.

Мы заехали в Черные Ворота, и сканеры прошлись по всему автомобилю и проверили мои данные, через мгновение внешние ворота открылись, и мы выехали из квадранта.

Я пересел за руль, бортовой компьютер указал, что автомобиль в ручном режиме. Я взялся за руль двумя руками, и мы помчались по пустынной дороге. Техасский день был солнечным и знойным, все вокруг покрывали золотые лучи солнца, которые отражались от желто-коричневой потрескавшейся почвы на пустошах. Местами были видны разрушенные жилые и коммерческие комплексы. Пустынные долины стали абсолютными хозяевами этих мест. В некоторых местах торчали небольшие, как будто срезанные огромным ножом, редкие каменные холмы. Растительность ограничивалась короткими кустиками травы и кактусами. Я ездил со скоростью около трехсот километров в час по пустынной местности, и за мной поднимался огромный столб пыли. Из-за активности солнца заряд батареи постоянно держался на максимуме, я поддал еще скорости, и машина дернулась вперед так, что я прижался к своему сиденью. Полная сконцентрированность и выплеск адреналина вызывали какое-то дикое чувство радости, когда ты понимаешь, что ты делаешь глупость, но в то же время ты рад, что ты ее делаешь.

Меньше чем через полтора часа я добрался до моста, ведущего к острову Южный Падре. Этот участок дороги постоянно налаживался с помощью самоуправляемых строительных модулей. Это был стратегически важный отрезок по той причине, что он был единственным способом добраться до главной приливно-отливной электростанции. Уменьшив скорость, я заехал на мост, вода Мексиканского залива переливалась с обеих сторон, погода во время поездки резко сменилась: небо было покрыто облаками, которые наглухо спрятали солнце, и поэтому вода в заливе была темно-голубой, почти черной.

Остров Южный Падре был узким и длинным, проходил параллельно материку. Заехав на него, я начал передвигаться по центральной и основной дороге Оушен Драйв в северную сторону острова. Я остановил модуль недалеко от берега и направился к платформе станции, одной стороной она была на берегу, а с другой стороны врезалась в залив, располагалась она на северной стороне острова и была направлена к материковой суше. От станции до береговой части материка на равномерном расстоянии из воды торчали двенадцать вышек подводных турбин.

Я поднялся на платформу и залез в основную рубку, заполненную датчиками и мониторами, все системы работали в нормальном режиме. Проверив состояние турбин, я убедился, что неполадки на третьей турбине, потом запросил ремонтный модуль и направился к внутренней бухте платформы. Внутренняя бухта представляла из себя некий гараж, который был внутри здания, но непосредственно находился на воде из залива, в нем были лодки, ремонтные подводные аппараты и несколько транспортных торпед. Я открыл люк подводного аппарата и влез внего. Это было желтое кругловатое устройство, у которого большой стеклянный люк также являлся лобовым стеклом, также на нем были две роботизированные руки. Плотно закрыв люк, я включил электрический двигатель и начал погружаться в воду. Из-за пасмурной погоды, выйдя из бухты в залив, буквально после пяти метров погружения, я включил фонари. Подплыв к третьей турбине, я сразу увидел, что в ней застряла старая рыбачья сеть. Даже не представляю себе, сколько лет эта сеть путешествовала по океану до того, как оказаться тут. Защитник углеродной мембраны, которая генерировала энергию, был почти наполовину забит рыбачьей сетью. С помощью роботизированных рук ремонтного аппарата я начал разматывать и разрезать сеть. Через три часа работ турбина была полностью очищена и восстановлена и работала на полную мощность, я положил сеть в специальный отсек и поплыл обратно во внутреннюю бухту.

— Эй, Джордан, ты здесь? — сказал я, поднявшись в рубку на платформе.

— Да, я тут, но занят, что тебе?

— Все сделал, работает как надо. Прикинь, там застряла рыбачья сеть.

— Да уж, они сделаны из капрона, будут плавать по океану еще тысячу лет.

— Сколько у меня времени еще осталось на выполнение задачи?

— Еще два часа осталось, но ты закончил, давай рули назад, — настороженно сказал Джордан.

— Раз осталось время, я немного поплаваю. Скоро июль, а я еще не купался.

— Слушай, погода не совсем хорошая, может, в следующий раз?

— Да я немного поплаваю и вернусь, ничего страшного.

— В любом случае ты сделаешь то, что задумал, ладно, поплавай немного, промой себе мозги и возвращайся.

Я сел на «гелендваген» и поехал на восточный берег острова, пляж и море были абсолютно пустынными, одни пеликаны парили на прибойной линии. Я надел плавки и плавательные очки, темно-голубая вода медленно переливалась и только у берега разбивалась в небольшие белые барашки волн. Я вошел в воду, она была прохладной, и я невольно дернулся от холода. Чтобы не бороться с медленным поступлением холодной воды по всему телу, я разогнался и прыгнул в воду, которая врезалась в меня, как тысяча маленьких иголок.

Вынырнув из воды, я начал плыть в сторону горизонта, тело полностью привыкло к температуре воды, я двигался с такой интенсивностью, что холодная вода не чувствовалась. Вообще любой пловец вам скажет, что плавать в прохладной воде намного удобнее, чем в теплой: чтобы сохранить тепло, пловец плывет быстрее, а прохладная вода остужает мышцы и восстанавливает их. Прошло приблизительно полчаса, недалеко от меня я заметил старый резиновый портовый буек на воде, он был сделан из резинопластика, так что, возможно, он уже очень давно прыгал по волнам залива. Это был большой буек с пластмассовой вышкой с красным отражателем. Я подплыл к буйку и взобрался на него, буек начало раскачивать, и он медленно переливался по волнам.

Закрыв глаза, я чувствовал, как морской ветер приятно охлаждает мое согревшееся после заплыва тело, а звуки медленно плескающейся воды успокаивали нервы. Через некоторое время ветер стал более пронизывающим, так что я почувствовал, как тело пробирает холод, и меня охватила тихая дрожь, я прыгнул обратно в воду, которая на удивление теперь для меня была теплой. Я лег на воду и смотрел, как буек от ветра начал быстро отдаляться, пока не превратился в маленькую точку. Оглянувшись вокруг, я понял, что берега абсолютно не видно. Ситуация вышла из-под контроля, видимо, буек занес меня далеко в море, вокруг меня до горизонта со всех сторон медленно переваливалась почти что черная вода. Я несколько раз нырнул в воду, перевел дыхание, чтобы прийти в себя. Надо было плыть на запад в сторону заходящего солнца, там, где находился берег. Посмотрев на отблески солнца за облаками, которое готовилось сесть, я понял, что у меня очень мало времени — до заката солнца, и, когда оно сядет, будет практически невозможно определить, куда плыть дальше. В придачу тучи на небе не дали бы ориентироваться по звездам.

Я начал интенсивно плыть в сторону уходящего солнца, потом понял, что у меня нет никаких соображений о дистанции и резкие взмахи сбивают мой ритм, таким образом можно легко захлебнуться или быстро устать. Я начал плыть ритмичнее и размереннее, продолжая держаться заданного курса. Не знаю, сколько времени я плыл, но в какой-то момент я ощутил сильную боль в левой ноге, и она начала тянуть меня вниз. Остановившись, я понял, что у меня из-за недавнего ранения и холода на ноге съежилась мышца, это была мышечная судорога. По глупости у меня не было в плавках иглы, чтоб ее расслабить. Я начал ее растирать, но это не работало, и к тому же солнце было уже за горизонтом, и я буквально через несколько минут оказался в абсолютной темноте. Перестав растирать ногу, я просто застыл на воде, не зная, что делать дальше, куда плыть. Шуршание уже высоких волн в кромешной темноте создавало впечатление того, что в любой момент из-под них может выплыть какой-нибудь морской хищник. Забыл сказать, что, после того как человек перестал плавать по морям и интенсивно заниматься рыбалкой, количество хищников в морях и океанах увеличилось в десятки раз. «Да, видимо, это всё, конец, — проскочила мысль. — Даже не думал, что так сильно буду этого бояться».

В тот момент, когда я начал думать, что я, наверно, буду первым человеком, кто за последние тридцать лет окончил свою жизнь в океанских водах, на горизонте замерцала точка света. Она была видна, когда волна меня поднимала вверх, это была аварийная система на моем модуле — видимо, Джордан активировал ее прямо из дома. Что бы я без него делал?