Бесплатный фрагмент - Порог выживания

Глава 1 Бесконечный день

В центре вагона метро, держась за поручень, стоял мужчина лет тридцати пяти. Он смотрел не на мелькающие в окне стены туннеля, а на свое собственное отражение в темном стекле. Плотный, с округлым, некогда узким лицом — типичный портрет человека, чья жизнь текла без потрясений, размеренно и сытно. Короткая стрижка, легкая седина на висках. Весь его облик дышал спокойной уверенностью и добродушием. Но глаза… Глаза были чужими на этом лице. Зеленые, с вечным прищуром, они хранили иной отсвет. Стоило ему чуть наклонить голову, и взгляд менялся — становился острым, как лезвие, пронзительным, как ледяной ветер.

Он оставил всё позади: оружие, бои, засады. Теперь он был примерным гражданином — солидная работа, хорошая машина, репутация образцового семьянина. Его стиль был сдержанным: темно-синий плащ, черный костюм, синяя рубашка под шерстяной жилеткой, прочные туфли. Но два штриха выдавали другую жизнь: на правом запястье — браслет из паракорда, а на ремне у бедра — золотой «Чардж». Не украшение, а метка. Это были якоря, намертво державшие его в том мире, из которого он якобы ушел.

Это были лишь отголоски. Пыль с той долгой дороги, по которой он шагал пятнадцать лет. Он нацепил эти безделушки в юности, а они приросли к нему, стали частью пейзажа его собственного тела. С ними он подписал когда-то контракт с государством, с ними же и ушел на гражданку. Менялись лишь цифры на ценнике мультитула да оттенки паракорда на браслете — всё остальное оставалось неизменным.

А два года назад до него дошло. Выживальчество сыграло с ним злую, изощренную шутку. Оно вмонтировало в его сознание некий предохранитель, который последнее десятилетие блокировал саму мысль о движении вперед. Вместо того чтобы вкладывать силы в свой самый продуктивный возраст, он тратил их на грезы о мире, где все решает личная сила и воля. Это был ментальный бандитизм — единственно возможный для человека, который в реальности слишком уважал правила, чтобы их нарушать.

Так, погружённый в эти несбыточные грёзы, он и не заметил, как подкралась сорокалетняя отметка. И осознал, что время для перемен упущено. Все места в жизни, казалось, были уже заняты. Оставалось лишь тянуть лямку на чужого дядю, с тоскливой уверенностью, что однажды это закончится полным крахом.

Тогда он решил поставить точку. Запер на тяжёлый амбарный замок просторную комнату в загородном доме — свой склад снаряжения и припасов — и швырнул ключ в окно, в сырую осеннюю траву. Он избавлялся от последних фетишей: вот уже пару раз забывал на тумбочке свой браслет. Но мультитул… Мультитул, будто живой, всегда находил дорогу к его поясу.

Он был завсегдатаем метро. Скорость, ритм — это его успокаивало. На «Чернышевской» в вагон ворвалась толпа. Чей-то наглый локоть впился ему в бок, оттесняя к стенке. Он лишь молча посторонился, не удостоив обидчика взглядом. Состав тронулся, пассажиры закачались в такт, укладываясь, как соленые грузди в тесной бочке.

И в ту самую секунду, когда поезд рванул вперед, а его пальцы рефлекторно сжали стальную перекладину, — вселенная сломалась. Чудовищный удар, от которого содрогнулся весь тоннель. Адский скрежет. Его оторвало от поручня и швырнуло, как щепку, в водоворот из тел и криков. Люди метались, бились о стены, как горох в огромной погремушке. Свет погас, оставив только тьму, боль и грохот. Последним, что он почувствовал, был тупой удар в затылок. И больше — ничего.

Что за… херня? Сознание пробилось сквозь пелену. Над глазами — тусклые пятна света. Я повернул голову, и боль в шее заставила меня скрипнуть зубами.

В полумраке я разглядел груду тел, бесформенную, дышащую. Оттуда доносились хрипы и стоны, а воздух был густым и липким от запаха меди — свежей, теплой крови. Что это за кошмар? Я ничего не помню. Два тела, тяжелых и безвольных, навалились сверху. Я отчаянно забился, оттолкнул их и, извиваясь, выполз из-под груды. Вроде цел, ни царапины, но все тело ломило, будто меня переехал каток. Что, черт возьми, здесь случилось? Катастрофа? Писец… Голова раскалывается на части. Как я здесь оказался?

По спине пробежал ледяной, липкий холод. Я ничего не помню? Нет, память была цела — до самого края. До того самого момента. А вот как я оказался в этом вагоне метро — пустота. Последнее, что помнится, — это светящиеся кнопки лифта в офисе.

Я попытался подняться. Нога нащупала не пол, а чью-то руку и провалилась. Вторая соскользнула с чего-то мягкого. Я рухнул плашмя, и подо мной что-то застонало. Отталкиваясь, я уперся ладонью во что-то теплое и упругое. Глянул вниз. Женская грудь. Неплохие дыни, — мелькнула идиотская, оторванная от реальности мысль.

Со второй попытки встал, ухватившись за холодный поручень. Вагон лежал на боку. В глазах плыло, в висках стучало. Ад. Гора тел. Стены, размазанные кровавыми мазками, словно гигантский маньяк только что закончил работу. Воздух гудел от стонов. Надо выбираться. Сейчас же.

Мой мозг, выбитый из привычной колеи, с трудом собрал картинку. В дальнем конце вагона, в полумраке, сгорбившаяся фигура методично рылась в груде тел. Потерял, наверное, что-то. Хрен теперь найдешь! Где мой портфель, черт возьми?

Я попробовал повернуть голову — и в шею впилась белая, раскаленная игла боли. Я вспомнил ролики с аварий: люди бегут на переломанных ногах, не чувствуя ничего, пока адреналин не отступит. Может, и я сейчас крякну?!

И тут я увидел, как фигура, копавшаяся в телах, выпрямилась и зашагала в мою сторону. — Ты куда пылишь?! Не видишь — люди кругом лежат!? Но тело, издавая какой-то странный, клокочущий звук, продолжало быстро приближаться. В паре метров от меня оно споткнулось и неуклюже завалилось на бок. Его лицо на миг оказалось в мерцающем свете, и тут я «притух» окончательно. Вся рожа была в свежей крови, которая стекала с губ, а в зубах болтался какой-то ошметок. Здорово ему досталось! Все зубы, кажется, вышибло, может, еще и язык оттяпал.

— Эй, брателло, не дергайся. Скорая уже в пути, наверняка.

Шевеление. Прямо за мной. Обернулся. Боже… Еще живые. Двое. Мужик и бабка в кислотно-зеленой кофте — ее я вроде бы помню. Ловкая старушенция, раз уцелела. Блокадница, что ли…

В голове — пустота. Где я был? Куда ехал?

Бабка и мужик, словно уловив звук моего голоса, синхронно повернули ко мне головы и замерли. Они были всего в двух шагах. Даже в полумраке я разглядел, что голова мужика вывернута под невозможным углом — вбок и почти на спину. Я протер глаза, не веря.

— Мужик, ты чего встал? У тебя шея… — мой голос сорвался на шепот, полный отвращения. Разве шея вообще может так…

Они дернулись. Синхронно. И потянулись ко мне. Я глянул вниз, на того, с выбитыми зубами, и сердце упало в пятки. Оно уже подползло вплотную, почти касаясь моих ботинок. Я застыл, парализованный, и лишь новое движение внизу — та самая девушка с упругими формами — вырвало меня из ступора.

— Помогите… — простонала она. И голос был ничего, живой. Естественно, как истинный рыцарь, я должен был помочь симпатичной даме. Я наклонился, пытаясь вытащить ее из-под другого тела. Мне удалось высвободить ей голову и приподнять торс в полусидячее положение. Да, реально симпатичная. Только крови многовато.

Мужик с окровавленным лицом, застонав, потянул руки к ее длинным волосам. — Ветки убрал! — я с размаху шлепнул ладонью по его клешне. — Лежи, не двигайся!

В этот момент мне на плечи опустилось что-то тяжелое и цепкое.

— А-А-А-А! — это уже я заорал от ужаса и свечой взлетел вверх, едва не пробив башкой потолок. Зашарил рукой за спиной, вцепился в чьи-то редкие волосы и одним движением перекинул тело через себя. О, это ж бабка! В воздухе мелькнула зеленая кофта, тело ударилось о створки дверей и рухнуло вниз.

В ту же секунду мой и так воспаленный мозг пронзил нечеловеческий крик боли. Кричала девушка. Я резко обернулся и оторопел.

У твари вовсе не были выбиты зубы — наоборот, она с чавканьем вгрызалась в горло девушки, и это у нее очень ловко получалось. Кровь фонтаном била вбок, заливая все вокруг.

— Ах ты, тварь! — я попытался пнуть ублюдка, но тело отказалось подчиняться. Адреналин, отвращение и внезапный, первобытный страх сковали мышцы. Нога будто налилась свинцом. Да что же это?! — закричало внутри. И вдруг — срыв. Нога дернулась сама по себе, как сорвавшаяся с цепи пружина… и прошла впустую. Импульс закрутил меня на месте, выбив из равновесия. Рука инстинктивно взметнулась вверх — и тут же была поймана в стальную хватку ледяной клешни.

Я рванулся — железная хватка не ослабла. Повернул голову — и ужас, холодный и липкий, снова обволок все тело. Мужик с неестественно вывернутой шеей уже подтягивал мою руку к своим челюстям. В периферии зрения — мелькнуло движение. Бабка. Логика была проста: до ее черепа дотянуться проще. Я вскинул ногу и всадил каблуком ей в лоб. Раздался отвратительный, влажный хруст. Голова откинулась назад под неестественным углом, а тело задергалось в агонии.

И в этот миг я осознал свою ошибку. Я недооценил того, кто держал меня. Слепой, животный рывок оторвал меня от земли. Если упаду — конец. Я полетел по дуге и с размаху грохнулся на бок. Мужик рухнул сверху, не разжимая пальцев. В его локте что-то хрустнуло, как сухая ветка. Слава богу, не в моем. Я же, едва не лишился почки, которая от удара о чью-то бездыханную голову чуть не вылетела через задницу. Рванулся, как муха из паутины. Но мужик умудрился вцепиться мне в руку. Я почувствовал, как его зубы заскрежетали по плотной ткани плаща, так и не прокусив ее, а челюсти с нечеловеческой силой сжали кожу предплечья.

— А-А-А-А! — снова заорал я и, рванув со всей дури, выдернул руку из пасти бешеного тела. Клочья плаща остались в его зубах. Ужас плавил сознание. Глаза метались по вагону, ища выход.

И в этот миг я почувствовал, как шевельнулась гора тел подо мной. Ожила. Воздух взорвался. Крики, хрипы, чавкающий звук рвущейся плоти — все слилось в один оглушительный рев ада.

И тогда во мне что-то переключилось. Боль исчезла. Тело стало легким и стальным. Я вскочил, схватился за поручень, подтянулся и ногой, как тараном, выбил единственную уцелевшую оконную раму. Оттолкнувшись от сиденья, я вылетел в проем, мелькнув синим плащом, точно Бэтмен, и через мгновение уже висел на стене туннеля, намертво вцепившись в толстые жгуты кабелей. А в вагоне за моей спиной разверзся ад. Сплошное движение, месиво из тел под аккомпанемент чудовищных звуков агонии.

«Во, замес!» — пронеслось в голове. Я огляделся. Туннель, насколько видел глаз, был забит искореженными вагонами. Вот это набились! Логично предположив, что сейчас крыша — самое безопасное место, я спрыгнул на бетонный пол, собираясь броситься к сцепке в поисках пути наверх. И в этот момент почувствовал на себе взгляд. Повернул голову. Из окна вагона на меня смотрели мутные, неживые бельма. Фу, мерзость! По спине пробежала ледяная волна. Тварь, то ли учуяв страх, то ли заметив, как у меня мурашки размером с палец проступают сквозь ткань, просто наклонилась вперед и тяжело, как мешок с костями, вывалилась из проема.

Этого хватило. Мое тело взорвалось адреналином. Я рванул вперед, в зыбкий свет аварийных ламп, которые еще не сдались тьме.

Я добрался до сцепки, вскарабкался на крышу и рухнул навзничь. Воздух свистел в легких, а в голове крутилась одна мысль: что это за хрень?! Мертвяки? Или я в коме? Или это уже и есть ад?

Нужно порезать руку. Боль отрезвит. Гениально. Я судорожно нащупал на поясе «Лазерман», выдернул его. Лезвие блеснуло в полумраке холодным золотом. Я задрал рукав, приставил острие к бледной коже. Один резкий рывок — и все станет на свои места. Боль. Ясность. Реальность.

Да ну нахуй. Я опустил руку. Идиотская затея.

— Да заткнитесь вы! — я перевернулся на живот и врезал кулаком по холодному металлу крыши. — Заткнитесь, ублюдки!

Они услышали.

Ответ пришел мгновенно — волна нечеловеческого стона, прокатившаяся по туннелю. Он был похож на шелест листьев в ураган, но в тысячу раз гнуснее. Этот звук впивался в мозг, пробуждая древний, доисторический страх. Я слышал, как из вагонов с глухими стуками падают тела. Ищут… Хоть бы головы себе поразбивали!

Спокойно. Спокойно. Тело била мелкая, неконтролируемая дрожь — не от страха, а от адреналинового удара, который перегрузил все системы. Руки не слушались. Я с трудом убрал инструмент, натянул на себя плащ и съежился в комок, просто пережидая шок. Дрожь медленно отступила, оставив после себя ледяную, безмысленную пустоту.

Итак. Что делать? Что я вообще знаю о таких вещах?

Я приподнялся и, крадучись, подполз к самому краю. Внизу уже копошилась дюжина тварей, толкаясь в немой давке. Один, в байкерской куртке с черепом на спине, застыл прямо подо мной. Целый. И в этот момент он заскрежетал челюстями, издав противный, тягучий звук, и резко задрал голову. Его пустой взгляд впился в меня. Черт! Я инстинктивно отпрыгнул назад. Черт возьми, они чуют! Лучше уж тут переждать. Я отполз подальше, наткнувшись пяткой на решетку вентиляции. Из ее черной пасти доносилось мерзкое, непрерывное шипение, которое сводило все мысли в одну липкую кашу.

Ладно, не будем забивать мозг вопросом «почему?». Лучше спросить «что делать?». Думай!

Но в голове — лишь овощная нарезка из «Ходячих мертвецов» и книг. Из сериала всплывало только: «Ну, пойми, Карл!» — и совет обмазаться кишками. Из книг — навязчивая идея найти вагон с оружием и валить домой.

Не буду я ничем мазаться! — передернуло меня от одной мысли. Эх, сейчас бы тот самый вагон! И найти там «Ругер» с интегрированным глушителем под.22 ЛР, да патронов сотен пять. А лучше тысячу. Как раз бы по карманам рассовал. М-да-а, размечтался… Ни одной рабочей мысли. Даже направления нет. Логика шептала: «На „Площадь Мужества“, к своему „Тахо“. Оттуда — на трассу, и дуть за город домой». Но если эта дрянь расползается так быстро, то, возможно, я уже опоздал. Возможно, этот план — уже история.

Как там мои? Если начать шевелиться прямо сейчас, то, возможно… еще успею. Не может же всё рухнуть в одночасье!

Я выглянул снова. Кожаный так и торчал внизу, скребя когтями по металлу. Наверное, мое мясо ему кажется деликатесом.

— Йй-яй, — прошамкало оно, и из пасти потекла темная дрянь. Хм. А курточка-то у тебя ничего. Как бы нам провернуть дельце, что бы всем было хорошо? Мне — куртка, а тебе — вечный покой. Размерчик-то мой! Хотя ты и сам не мелкий. Слюни подбери, а то испортишь товар.

Я откинулся на спину и снял с руки браслет. Всегда думал, что три метра паракорда на руке — это чтобы в такой вот момент повеситься. Но пришла другая мысль. Я быстро распутал шнур, соорудил затягивающуюся петлю. Заарканить, подтянуть, всадить нож в глаз и спокойно снять куртку. Идеальный план. Но, еще раз взглянув вниз на эту тушу, я передумал. Слишком тяжелый. Будет брыкаться. Шнурком не поднять, а зацепить на крыше не за что. План — говно.

Я продвинулся к концу вагона, откуда приполз. Между вагонами была натянута ярко-желтая «гармошка» — защита от падения. Растянувшись, она надежно прикрывала меня от тварей внизу. Встав на сцепное устройство, я оказался чуть выше этой преграды, расправил лассо и выглянул вбок.

Мужик в куртке был в полутора метрах. А все — таки страшно. Страшно! Даже не то слово… По-животному страшно. — Чудище-е-е! — тихо позвал я.

Тварь услышала и, заклекотав, пошаркала в мою сторону. Когда она оказалась прямо напротив и потянула ко мне свои клешни, мне с первого раза удалось накинуть петлю на шею. Я тут же спрыгнул обратно на сцепку, утягивая шнур за собой и с размаху впечатав ее мордой в желтый барьер. Отлично! Руки вытянуты вверх, голова прижата. Я быстро намотал конец шнура на воздушный кран и обернулся.

Я достал «Лазерман». Холодный клинок щелкнул, замер в воздухе. Я придвинулся к дергающемуся чудищу. Оно было похоже на человека. Слишком похоже. Я прицелился ножом в глазницу, прижал рукоять большим пальцем. Размахнулся… Да не-е, сука! Не могу.

Я прищурился и все-таки рванул руку вперед. Удар! Но лезвие со скрежетом отскочило от твердой, как камень, надбровной дуги. Промах.

— Да пошел ты нахуй со своей курткой! — выругался я себе под нос. Не могу. Пока не могу.

Я резко сменил тактику. Лезвие блеснуло, чиркнув по натянутому шнурку. Мертвяк, потеряв опору, мешком рухнул на бок. Я быстро смотал паракорд, сунул в карман, вцепился в поручни и рванул наверх. Направление одно — вперед. Крыши вагонов были моим спасением. Три состава я прошел быстро, несмотря на шевелящуюся под ногами массу мертвых тел. Но в конце третьего пути оборвался. Буквально. Следующий вагон был разорван пополам, а внизу, в разверзшейся яме туннеля, копошился змеиный клубок из десятков тварей. Оставался один путь — по кабелям, тянувшимся под самым сводом. Проверять, не выросли ли у меня за спиной крылья, было некогда. Я сбросил плащ, наскоро обмотал его вокруг пояса и прицелился к прыжку.

«Раз… два… три!» — внутренний голос прозвучал как команда к атаке. Я присел и оттолкнулся.

И тут же понял, насколько я тяжел. Невыносимо тяжел. Пальцы, вцепившиеся в кабель, поползли по маслянистой оплетке. Хватка ослабевала с каждой долей секунды. Пот хлынул градом, спину пронзил ледяной спазм. Ноги судорожно забились в воздухе, пытаясь найти хоть какую-то точку опоры, но находили лишь пустоту. Неужели всё так и закончится? Банально, глупо? Должен же быть ещё один шанс! Отчаяние выжало из мышц последние силы. Пальцы, скользившие по металлу, вдруг сомкнулись в мертвой хватке. Хватит болтаться, как тряпка! Паника отступила, уступив место ледяной, животной целеустремленности. Взгляд выхватил из темноты крепежную скобу — прямо у колена. Медленно, превозмогая дрожь в ногах, я подтянулся на одеревеневших руках и уперся подошвой в желанную опору. Фух… Пот с лица я стер рукавом пиджака. Черт, надо было сразу его скинуть. Он тянул вниз, сковывал плечи — настоящий гробовой саван. Переведя дух, я нащупал следующую точку опоры: кабель повыше, жгут пониже. Поза — не для учебника по скалолазанию, но ползти можно. Всего метров двадцать. Сделано.

Поехали.

Я заковылял вдоль стены, перебирая руками и ногами. И тут внизу что-то зашевелилось. Твари. Учуяли. Целая стая мерзких клешней потянулась из темноты вверх, ко мне. Суки противные. Последний рывок — и я ухватился за край разорванного вагона. Нога нашла стойку от зеркала. Я качнулся на ней пару раз, проверяя. Держит. Перенес вес, отпустил кабель и вцепился в грязный кронштейн от камеры. Еще одно усилие — и я наверху. Вонь ударила в нос. Я рухнул на холодную крышу, задыхаясь. Вот до чего докатился. Жирный мешок. Спорт надо было не бросать.

Я скинул плащ, вывалил из карманов все содержимое: ключи, документы, телефон. Аккуратно разложил рядом. Принялся стаскивать пиджак, уже порванный в нескольких местах. И замер. Рука застряла в рукаве. Телефон. Я посмотрел на черный брусок айфона, как на что-то чужое, опасное. Потом все-таки дернул, сбросил пиджак и швырнул его через край вниз.

Твари внизу тут же оживились, устроив свалку из-за моего подарка. Я взял телефон. Привычное движение — и экран загорелся. Работает! Ни одного пропущенного. Вот и вся цена, — мелькнула ироничная мысль. Сдохнешь — и тишина. Иконка сети светилась уверенно. Полный прием.

— Алло? — ее голос, такой живой и настоящий, прозвучал через два гудка. Язык сам повернулся, чтобы выдать что-то циничное, вроде: «Меня тут зомби на запчасти рвут, а ты и не чешешься…» Но вместо этого я выдавил: — Родная… У вас там все спокойно?

— Да, все хорошо. А что с тобой? — в ее тоне тут же появилась тревога. На заднем плане — обычный домашний гам.

— Да нет, ничего, — я перевел взгляд на копошащихся внизу уродов. — Нет, все нормально, просто… думаю, не звонишь… По телеку ничего не видела?

— Нет, не смотрела, а что?

— Ничего, все хорошо. Просто жди меня. Хотел твой голос услышать. Соскучился.

— И я очень-очень!

— Ну все, жди, любимая. Передавай привет дочкам. — Целую!

Не буду же я ее нервировать?

Второй звонок — другу. — Здорово, братан! — я вложил в голос всю возможную бодрость. — Как там у тебя?

— Здорово! В пробке влип, на Энгельса. Что за чертовщина, не пойму. А ты где?

— А я… в аварию попал. В метро. Один в живых остался, сижу на вагоне, а вокруг… живых мертвяков пруд пруди.

На том конце провода воцарилась мертвая тишина.

— Очень смешно, — наконец процедил он, и в голосе не было ни капли смеха.

— Серый, ты мне веришь? — Вообще-то да. Но в этот бред — нет.

— Можешь одну просьбу выполнить? Только точно!

— Конечно, — Серый, как всегда, был немногословен.

— Деньги есть при себе? Ну, наличные?

— Сорок тысяч где-то. — Если вырвешься отсюда, рви в «Мегу». Скупи всю тушенку. На все деньги.

— Ты че, ёбнулся? — не выдержал друг.

— Говяжью. Только ее.

— Ага, щас…

— Серый, слушай. Помнишь, мы все готовились к концу света?

— Помню…

— Ну, так вот, друган, — я посмотрел вниз, — он пришел.

— Да ну, нах?!

— Сейчас! — я сбросил вызов, активировал камеру и нажал на круглую кнопку. Яркая вспышка осветила гомонящую толпу внизу. Фото отправлено. Через полминуты — звонок.

— Да, слушаю! — ответил я привычной фразой.

— Это что за хуйня, братан?! — в голосе друга звенело недоверие.

— Это мертвяки. Прям в натуре.

— Может, ментов вызвать?

— Ага, и армию заодно, — меня прорвало коротким, нервным смешком.

— Ты издеваешься, — в голосе друга сквозило недоверие, и я его прекрасно понимал.

— Включи радио! Если услышишь про катастрофу в метро — знай, я там. В самой гуще. Представь обломки вагонов, искры из кабелей и море этих тварей. Смешай с худшим из тех ужастиков, что мы смотрели.

— «Ключ от всех дверей»? — еле слышно спросил он.

— Да хоть он! — я закатил глаза. — Если услышишь — действуй, как договаривались. Все, батарейка на нуле. Отключаюсь.

— Ладно. Я все сделаю.

Я оборвал связь, сунул телефон в карман и снова посмотрел в темноту туннеля. Впереди была настоящая жопа. Проход забило спрессованной массой из металла и чего-то еще. Куда лезть? Ладно, сначала надо подобраться поближе. Я перераспределил вещи по карманам и, опустившись на четвереньки, пополз вперед.

Внезапно туннель разорвал дикий, леденящий душу женский визг. Я вздрогнул, и меня буквально качнуло волной ответного рева мертвяков, отозвавшихся на этот крик. Он не прекращался, напоминая свист закипевшего чайника, который надрывается на кухне, пока все спят. Все слышат, но никому неохота поднять задницу и дойти его выключить. Но ведь кто-то же его поставил на огонь!

Визг доносился откуда-то снизу, с конца вагона. Похоже, из кабины машиниста. Да заткнись ты уже! Мертвяки возбудились не на шутку, вагон под их напором заходил ходуном. Я ускорился и вскоре оказался над кабиной. Стекол не было. Наклонившись, я заглянул внутрь. Картина была как из трэш-ужастика вроде «Девушки в бикини на коньках против зомби». Дверь каким-то чудом еще держалась, но в разбитое окно уже тянулся десяток рук. Они тянулись к девушке, которая забилась на приборную панель и издавала этот ультразвук.

Темные прямые волосы были испачканы кровью, из глубокой ссадины над правой бровью сочилась струйка, огибая накачанные ботоксом губы и заливая воротник белоснежной меховой жилетки. На ней были белые (!) то ли лосины, то ли легинсы — не разбираюсь. Нарисованные брови, накладные ресницы! Откуда такое чудо в метро? Обычно они после фитнеса на своих тачках едут на маникюр или спа. Но когда я представил, как она будет выглядеть после превращения, меня передернуло. Я просто вообразил это мертвое уёбище с перекошенными варениками — и решил ее спасти.

— Дамочка! — крикнул я, пытаясь переорать этот «чайник».

Мля-я-я! Моя ошибка. Нужно было посвистеть, что ли? Это чудо резко повернуло голову в мою сторону и застыло со стеклянными глазами. Визг оборвался. Ботоксный рот приоткрылся в немом крике, и из уголка потекла тоненькая струйка слюны. От внезапной тишины зазвенело в ушах. Казалось, даже мертвяки затихли.

— Эй! — снова позвал я. Бесполезно. Она впала в мертвый ступор. Я аккуратно спустился на раму, где было лобовое стекло, и, держась за выступ, наклонился к белоснежке. Взял ее за руку, попробовал потрясти. Ага, щас! Она была словно вылита из камня. Сквозь тонкий свитерок чувствовались нехилые мышцы, скованные спазмом. Фитнес! Стретчинг, пилатес и еще какой-нибудь хуечинг в одном флаконе. Стопудово. И задница, наверное, как орех, и ляжками может арбуз раздавить! Что-то фантазия разыгралась.

Внезапно в кармане завибрировал и зазвонил телефон. Я от неожиданности чуть не рухнул на рельсы. Холод мгновенно прошил тело насквозь — от волос на груди до корней волос на жопе. Трясущейся рукой я достал трубку. На том конце послышался взволнованный голос друга.

— Это реально правда! Я слышал по радио, и по телеку показывают: в метро катастрофа, говорят, теракт. Ты что, реально там? — в голосе все еще сквозило недоверие.

— Я тут, Серый! Точно тут, как то, что солнце светит в небе.

— Я развернусь, приеду за тобой. Где тебя ждать? — вот это настоящий друг! Меня прямо гордость взяла.

— Нет, ни в коем случае. Делай, что я сказал! Купи тушняка и еще чего-нибудь из продуктов. Езжай домой, проверь все оружие, технику. Заправь все емкости. Если будет время, заведи грузовики. Посмотри, все ли работает, и жди меня. Я выберусь! Если меня не будет, ты знаешь, что делать — моя семья на тебе! Меня могут задержать, но к утру я максимум вернусь. Если нет — буду дома через три-четыре часа, там все и обсудим. Ждите, смотрите телевизор, запасайтесь горючим и продуктами, пока нет паники. Если начнется — ты узнаешь. Надеюсь, кто надо, уже в курсе. Пришлют команду, закроют туннели и выжгут этих тварей, а потом скажут, что был теракт и все сгорело…

В этот момент где-то впереди раздался глухой треск. Свет мигнул и погас. В нос ударил едкий запах гари и озона. И стало по-настоящему жутко.

— Алло! Эй, друган! Что случилось?! — Я оторвал телефон от уха. Экран вспыхнул, заливая кабину мертвенным светом. Сцена застыла, как стоп-кадр из фильма ужасов: слева — окаменевшая спортсменка в белом, справа — лес рук, тянущихся из разбитого окна. И я, главный герой этого дерьма.

— Что случилось?! — надрывался голос в динамике.

Это вернуло меня в реальность. Мышцы со скрипом пришли в движение. Хуя, меня забрало! Первая мысль: не обосрался ли я? Прислушался к ощущениям. Нет, по ляжкам не течет. Уже хорошо.

— Серый, не могу говорить, действуй! — я сбросил вызов. Нужно было беречь дохлую батарейку.

Включив фонарик, я огляделся. Все, губастой пришел пиздец. Ждать, пока она очнется, я точно не собирался. Да и очнется ли? Удивляясь собственному холодному цинизму, я без малейшего сожаления полез обратно на крышу. Плащ пришлось бросить — зацепится, и конец. С сожалением я посмотрел на него. Жизнь ведь спас, засранец.

Где-то впереди загорелось. Пламени еще не было видно, но едкий запах дыма уже щекотал ноздри. Я сунул телефон с включенным фонариком в нагрудный карман рубашки и застегнул пуговицу. Сквозь тонкую синюю ткань свет пробивался скудно, но так я хотя бы не потеряю единственный его источник. Эх, надо было белую рубашку надеть! Светило бы ярче.

Следующий вагон лежал на боку, оставляя для прохода лишь узкую, скользкую полоску на ребре крыши. Внизу, метрах в пяти, ползали твари, тянули свои грабли к моему тусклому свету. Один неверный шаг — и конец путешествия. Я осторожно ступил на тропу. Ни черта не видно. Вытащил телефон, посветил вперед. Мертвяки тут же загомонили громче. Луч выхватил жуткую картину: внутри вагона, словно змеи в бочке, копошилась однородная масса из переплетенных тел, измазанных кровью и внутренностями. В нос ударил такой шмон гниющего мяса и потрохов, что меня скрутило дугой. Желудок взбунтовался, и я блеванул прямо в это окно. Потеряв равновесие, я качнулся и добавил еще порцию себе на брюки. Вытер рот рукавом, сплюнул в темноту.

Медленный вдох через рот. Шаг. Еще один. Уверенно. Пару десятков метров я преодолел на удивление быстро. Стоя на краю, я посветил вперед и остолбенел. Туннель был наглухо запечатан искореженным вагоном. Серо-синяя масса железа, и, как издевательство, совершенно целые раздвижные двери с надписью «Не прислоняться». Должна же быть лазейка…

И она была. Справа, под самой аркой туннеля, зияла дыра. Телефон снова в карман. Вгрызаясь пальцами в скользкие обломки, подтягиваясь на одних руках, я кое-как взобрался наверх. Да, пролезть можно. Подсвечивая себе путь, я заполз внутрь. Если сейчас какая-нибудь тварь схватит меня из темноты, сердце просто остановится. Продвигаться в переплетении металла было крайне тяжело. Снизу доносились возня и скулеж зажатых мертвяков. Через пару метров проход сузился, вонь стала невыносимой, как на скотобойне. Я крепко сжал телефон, посветил по сторонам — и тут слева из темноты на меня метнулась какая-то мерзота. Я дернулся назад, и правую лопатку пронзила острая боль — напоролся на какой-то штырь. Я заорал, смешивая воедино страх и боль.

Если бы тварь дотянулась, у меня не было бы ни шанса, но ее, по всей видимости, зажало где-то в районе живота. Хорошо хоть телефон не выронил. Сердце молотило о ребра, пытаясь сбежать из этого ужаса. Я посветил вниз. Ну и страшила! Скальп содран и болтается на лоскуте кожи, лицо ободрано, страшные бельма залиты запекшейся кровью. Правая рука сломана, из рукава торчит острый обломок кости. И это страхожопное уёбище тянуло его ко мне, пытаясь ткнуть в меня обломком себя. Ага, щас! Изгибаясь, я подтянулся и ушел на уровень выше. По руке текла горячая кровь. Ну надо же было так напороться!

Еще два метра тесного лаза — и я уперся лицом в целое, мать его, оконное стекло. Где они их вообще льют? Посветил сквозь него: за стеклом — свободное пространство туннеля и почти неповрежденный вагон, вставший на дыбы и заклинивший между полом и потолком. Рука начала серьезно беспокоить. Я переложил телефон в раненую руку и попытался другой выдавить стекло. Не шелохнулось. Удар основанием ладони. Ничего. Еще удар! Мертвяк внизу задергался активнее. Я попытался дотянуться левой рукой до чехла с Leatherman и чуть не взвыл — в боку свело мышцы так, что из глаз брызнули слезы. Бля-я-я! Я застыл, переждал приступ боли. Видимо, старость. Повторил попытку и наконец достал мультитул. Размахнуться негде. Я открыл короткую крестовую отвертку, плотно сжал инструмент в руке и ударил.

Глухой треск — и стекло расцвело паутиной трещин. Еще пара ударов, и в образовавшуюся дыру хлынул сквозняк, принеся с собой запахи мазута и сырости. Свобода. Я стал медленно спускаться, плечо горело огнем, но я не сдерживал эмоций — злость придавала движениям уверенности. Наконец ноги коснулись твердого пола. Сердце молотило, как отбойный молоток. Крепче сжав нож, я прижался к стене туннеля, подальше от накренившегося вагона. Странно. Ни мертвяков, ни людей. И в вагоне тихо. Очень странно. Самое страшное, если они разбрелись по туннелю, отрезав меня от станции. Она должна быть уже недалеко. Если я, конечно, все еще иду к «Чернышевской».

Я прошагал так еще метров двести. По ходу движения вдоль стены появился удобный бетонный уступ, на который я с благодарностью взобрался. На противоположной стороне чернел провал какого-то технологического ответвления, свет туда не доставал… Тут же я наткнулся на первого мертвяка. Он трепыхался, напоровшись на какой-то указательный знак. Почему он застрял, я не знал и проверять не собирался — просто тихо проскользнул мимо.

И тут фонарь без всякого предупреждения погас. Заебись! Я от досады рухнул на корточки. Темнота обрушилась, густая, абсолютная. Хоть глаз выколи. Стоп. Я замер, прислушиваясь. Мертвецкая возня затихла. Меня словно окатило ледяной волной тишины. Сука, он ползет ко мне! Я до боли сжал нож и выпрямился, вжимаясь в стену.

Попробовал двинуться боком, но из темного провала напротив обдало могильным холодом, от которого зашевелились волосы на теле. Спокойно. Спокойно. Я еле усмирил разыгравшееся воображение. Сердце молотило, как сумасшедшее. Так, шаг за шагом, я продвигался вперед, ощупывая стену. Гребаная темень! Надеюсь, эти твари не видят в темноте. «Тридцать, тридцать один, тридцать два…» — я считал шаги, пытаясь задавить животный страх.

Еще через пятнадцать шагов я вдруг понял, что начинаю различать локоть своей левой руки. А потом впереди забрезжил свет, и донесся нарастающий гул. Люди! Резкая боль пронзила раненое плечо, ноги стали ватными… Я прислонился к стене, сползая по ней. Вскоре из-за поворота вынырнула моторизированная дрезина, и меня ослепил яркий свет ее прожекторов. На борту желтой краской было выведено «МТК-1-016». Вдобавок ко всему, мне в лицо ударили лучи мощных ручных фонарей. Я зажмурился, закрываясь ладонью.

— Да хватит светить, помогите лучше, — прохрипел я.

Фонари опустили. Кто-то спрыгнул на уступ. В глазах плясали цветные пятна. Когда зрение вернулось, я увидел двух мужиков в полной экипировке МЧС, в касках и противогазах.

— Вы откуда? С вами все в порядке? — голос глухой, как из бочки.

— Я оттуда, — неопределенно махнул я рукой назад, в темноту.

— Есть еще кто-то живой?

— Не думаю. И вам, ребята, туда не советую. Там мертвецы.

— Идти сможете? — он проигнорировал мои слова.

— Да, смогу.

— Сейчас, — один из них стал копаться в большой набедренной сумке. — Посвети.

Второй направил луч мне на плечо.

— Все будет хорошо! — Первый наконец достал что-то, ловким движением распорол остатки рубахи, обнажая рану. Я не успел и пикнуть, как он распылил что-то из баллончика прямо мне в мясо. Я приготовился к дикой боли, но почувствовал лишь легкий холод, и боль отступила. — Спокойно, спокойно! — привычно бубнил он, разрывая блестящую упаковку и отточенными, почти механическими движениями накладывая повязку.

— Товарищ майор, — забубнил он в рацию на плече, — нужен сопровождающий.

— Зинюк! Доведи до станции, сдай куда следует.

На уступ спрыгнул огромный мужик в синем омоновском камуфляже, в полной боевой выкладке, раздутый подсумками. На груди — открытая кобура с рукоятью «Стечкина», а в руке, словно игрушка, — АКМС. Я посмотрел на него снизу вверх. Потом резко обернулся к медику, схватил его левой рукой за грудки и, глядя прямо в окуляры противогаза, зашипел:

— Не ходите туда! Там живые мертвецы!

— Э-э-э! — Огромная клешня в кевларовой перчатке без видимых усилий оторвала меня от эмчеэсовца. — Давай, пошли.

Медик на секунду замер, словно обдумывая мои слова, но потом развернулся и запрыгнул на платформу. Двигатель взвыл, и дрезина покатила вперед.

— Эй, братан! — я дернул омоновца за рукав. Тот снова направил луч мне в глаза. Да гребаный ты самовар! — выругался я про себя. — Убери свет! Передай по рации: метров через пятьдесят, слева, у знака — мертвый мужик. Не подходите к нему! Он… заразный. Бешеный, короче!

— Давай, иди! — он без церемоний толкнул меня вперед.

Да и хрен с вами! — решил я и зашагал. Мы не прошли и пятидесяти шагов, как позади нас, в туннеле, раздались короткие, сухие хлопки выстрелов. Омоновец мгновенно развернулся.

— Ну, я же говорил, — не удержался я от ехидства.

— Первый — Щиту-два, — омоновец заговорил в рацию, не обращая на меня внимания.

— Первый на приеме, — заскрежетала рация.

— Что за стрельба?

— Все нормально, — ответил голос после паузы. — Клиента доведешь — возвращайся.

Ага, «нормально». Наверняка этот, у знака, на кого-то накинулся. Интересно, скольких он покусал, прежде чем его пристрелили?

— Давай, пошли, — омоновец махнул рукой и ускорил шаг. Я едва поспевал за ним. Через пятнадцать минут впереди показалось яркое освещение станции. Это был «Финляндский вокзал».

Станция превратилась в организованный муравейник. Посреди платформы — импровизированный штаб: столы, схемы, люди в форме с большими звездами на погонах. Мелькали надписи: «Медицина катастроф», «Полиция», «МЧС». Омоновецец уверенно повел меня прямо к начальству.

— Товарищ генерал-лейтенант, — несколько фамильярно обратился он к седому генералу. — Вот, доставили. Выживший.

И тут началась суета. Голова шла кругом, плечо снова начало болеть, повязка намокла от крови. Я не заметил, как очутился на носилках, мне что-то вкололи, медики колдовали над раной. Все это время омоновец стоял рядом.

— Так! Его нужно шить. Рану обработали. Поднимайте наверх, везите.

— Одну минуточку, — отстранив медика, из-за яркого фонаря возникла фигура: жилистый, высокий, в плаще поверх рубашки с галстуком.

— Здравствуйте, — вежливо обратился он ко мне. — Ваши документы.

— А вы кто? — задал я резонный вопрос.

— Федеральная служба безопасности. Удостоверение показать? — он чуть повел бровью.

— Не стоит. Документы я потерял. Вместе с плащом, в туннеле.

— Тогда ваши данные.

Я назвал все: ФИО, прописку, свой телефон и телефон жены. Он кивнул.

— Не увозите пока, — бросил он медикам и быстро удалился. Минут через пятнадцать он вернулся.

— Сергей Петрович, вы, как бывший сотрудник, должны понимать всю важность нашего разговора.

Я, как мог, насупил брови, показывая, что понимаю.

— Что там произошло? — он ткнул пальцем в сторону туннеля.

— Я мало что помню. Даже не помню, как в метро попал, — сказал я чистую правду. — Очнулся… в вагоне… все мертвые. Выбрался, и меня подобрали.

— Прямо все мертвые?

— Так точно. Я особо не разглядывал… никто не шевелился.

— Взрыв был?

— Не помню. Вообще ничего не помню, кроме того, что очнулся на телах.

— У него сотрясение, рассечение на голове и гематома, — неожиданно заступился за меня медик.

Я только сейчас понял, что у меня и голова замотана бинтом.

— Ему необходимо наложить швы.

— Хорошо, — эфэсбэшник посмотрел на меня долгим, изучающим взглядом. — Сергей Петрович, мы еще увидимся.

«Как-то все слишком просто», — мелькнуло в голове. Пока меня тащили наверх по застывшим ступеням эскалатора, я заметил, как внизу, у края платформы, снова началась суета — медики с носилками бросились к прибывшей дрезине. Уже под сводами вестибюля я увидел, как ведут под руки двух бойцов. За ними, шатаясь, шел человек в форме медика — возможно, тот самый, что оказывал мне помощь в туннеле. Ну вот и все. Замес начался.

В вестибюле меня накрыли одеялом и быстро вынесли на улицу. От прохладного весеннего воздуха голова пошла кругом. Меня затолкали в «скорую». Единственное, что я успел заметить, — плотную толпу за оцеплением и море силовиков из всевозможных ведомств.

Привезли быстро, даже слишком. Военно-медицинская академия на Лебедева, как я и предполагал.

— Мужики, да я сам дойду, — я начал отбиваться от санитаров, пытавшихся уложить меня на каталку. — Все нормально! Ребят, я сам.

Меня било ознобом — то ли от майского питерского ветра, то ли от шока. Начало мая в Питере всегда обманчиво. Внутри было на удивление малолюдно, никакой суеты. Практически сразу позвали в смотровую. Молодой доктор быстро меня осмотрел.

— Что со мной, доктор? — я скривился, когда санитарка начала разматывать бинты на голове. Присохли намертво.

— Ничего страшного. На голове — два шва. С плечом чуть хуже, рвано-резаная рана. Зашьем, курс антибиотиков — и будете как новый.

Я ухмыльнулся:

— Домой отпустите?

— Конечно, ранения не опасные.

— М-м-м-м… Ай! — было чертовски больно, когда игла вошла в кожу.

— Не придумывайте, я вколола вам анестетик, — буркнула медсестра, не отрываясь от работы.

Красивая, зараза. Резкие черты лица, высокие скулы, две светлые косички выбиваются из-под чепчика, а глаза серые, волчьи. И, судя по всему, под халатом — только нижнее белье.

— Девушка! — кривясь от боли, обратился я к ней. Она как раз принялась за плечо и в ответ лишь вопросительно изогнула бровь.

— Не сочтите за психа, но я вам советую сейчас же сказаться больной и пойти домой, — она перестала шить и посмотрела на меня. Молчала, но во взгляде читалось ожидание.

Как ей это объяснить? Мысль билась в голове, но не находила слов.

— Вы верите в ангела-хранителя?

— Да, верю, — голос у нее тоже был ничего. Она потеряла интерес и снова занялась делом.

— Ну, так вот. Считайте меня вашим ангелом-хранителем, который дает очень дельный совет: идите домой. Прямо сейчас.

Она улыбнулась, но ничего не ответила. Меня не отпускала мысль, что если я сейчас выдам ей про ходячих мертвецов, то останусь здесь надолго, но уже в другой палате.

— По городу распространяется вирус бешенства. И лучше быть сейчас дома, а еще лучше — за городом, — выпалил я на одном выдохе.

— Что-о-о? — медсестра даже отстранилась.

— Бешенство.

— Ну… я закончила. Сейчас наложу повязку, хорошо?

Я кивнул. Девушка очень быстро и профессионально все перебинтовала.

— Подождите минуту, сейчас доктор подойдет, — и она, как-то странно на меня посмотрев, скрылась за дверью.

Ага, щас! Ясно все. Сейчас крутить придут. Или у меня уже паранойя? Но мертвяки-то были! Надо сваливать. Я встал, выглянул за дверь. Никого. Быстро прошел обратный путь до выхода, толкнул тяжелую дверь и снова оказался на улице. Осмотрел себя. Видок тот еще: рваная рубаха, свежая повязка на голове, рука на перевязи. На правой штанине — дыра с торчащим куском ткани. Достал из кармана бумажник: паспорт, права, карточки и два разрешения — на Моссберг 590 А1 и нарезной ВПО-136. Налички — тысяч пять, на карте — где-то шестнадцать.

Вышел на Лебедева, удостоившись удивленного взгляда курсанта на КПП. Перешел дорогу в неположенном месте. А вокруг — обычный день. Люди спешили, машины ехали. И эта будничная картина на фоне воя сирен в отдалении казалась совершенно сюрреалистичной. Холодно — капец. Почти сразу передо мной затормозил бело-зеленый кэб. Я тяжело опустился на заднее сиденье.

— До Площади Мужества. С остановкой у «Сплава», знаешь, где это?

— Знаю, как не знать! Из медицинской? — он посмотрел на меня через зеркало.

— Да.

— Что случилось? — участливо спросил водитель.

— Машина сбила, тут недалеко.

— Ого! Слышал, теракт в метро? Я уж думал, ты из пострадавших. Говорят, на двух станциях — тут и на Сенной.

— Нет, не слышал, — соврал я. Сразу два… интересный теракт. Биологическое оружие?

Мы быстро доехали до магазина снаряжения. Он был первым, что пришел в голову, и к тому же по пути.

— Подожди меня! — я протянул ему тысячу.

— Ого! — снова удивился он, но деньги взял.

В магазине я прямиком направился к консультанту.

— Мне нужно быстро одеться тысяч на пятнадцать-шестнадцать. Куртка, штаны, флиска, трекинговые ботинки недорогие и шапка. И тактичней, если можно, — ухмыльнулся я.

Через пять минут я уже мерил вещи. Черная куртка, флисовый пуловер цвета хаки, такие же брюки с ремнем, ботинки, вязаная шапка. Удобно. Расплатился картой, доплатив триста рублей наличкой. Старую одежду сложил в пакет и под такие же удивленные взгляды молча удалился.

Вот, другой коленкор! Тепло и удобно.

— Братан, извини, я клиента жду, — услышал я голос водителя, когда попытался сесть в такси.

— Это я!

Таксист обернулся и, видимо, узнал меня по забинтованной голове:

— Не признал. Долго жить будешь!

— Твои слова да Богу в уши. Поехали.

Мы выехали на 1-й Муринский, потом на Политехническую, долетели до Новороссийской и встали. Намертво. Что впереди — непонятно, просто глухая пробка. Слева по встречке, ревя сиренами, пронеслась «скорая». За ней — еще одна. Что-то слишком много «скорых» на сегодня.

— Уважаемый! — обратился я к таксисту. — Я, пожалуй, выйду, тут недалеко. Который час?

— Шестнадцать сорок шесть. Вот сдача, — он протянул деньги.

— Нет, оставь себе, — я открыл дверь. — Мужик, затарься продуктами и уезжай из города. Семья есть?

— Есть… — он так и застыл, вполоборота, с зажатыми в руке деньгами.

— Бери всех и уезжай.

Я вышел, осторожно закрыл дверь и пошел в сторону Площади Мужества, не оглядываясь.

Что там за фигня? Я попытался разглядеть, где кончается пробка. Она тянулась до самого кольца на Площади Мужества. Ладно, тут реально недалеко. Подойдя к кольцу, я понял, что это жопа. Полная. Его наглухо перекрыл сошедший с рельсов трамвай, в морду которому впечаталась размазанная легковушка. Куда он летел?! Да еще и на встречку!

Кольцо встало намертво. Две «скорых», машина ДПС, толпа зевак у перехода. Одна из «скорых», завывая сиреной, начала выбираться из затора задним ходом. Проходя мимо, я заметил, что у второй машины оказывают помощь двум полицейским — у обоих были перебинтованы руки. Рядом с ними еще одному медику накладывали повязку на шею. Я остановился.

— Братан, — обратился я к молодому парню, который с восторгом снимал все на телефон. Тот нехотя обернулся.

— Да тут цирк был! Я подошел, когда уже началось. Врачи оказывали помощь терпиле из этого корыта, что в трамвай влупился. Я этого не видел, но видел, как тот схватил доктора и повалил.

— Кто кого? — запутался я.

— Терпила доктора! Я вообще думал, он концы отдал. А нифига. Менты его оттаскивать, тот орет. Терпила — бац! — одного мента за руку! Потом — второго. Еле скрутили, забросили в «скорую» и увезли. Бешеный чувак какой-то.

— А кто орал-то?

— Доктор! — с наслаждением ответил парень.

— Спасибо, братан.

Я пошел дальше. Внутри заворочалась изжога. Нервишки… Пересек улицу Карбышева, потом 2-й Муринский. Все как положено — на зеленый. Свернул во дворы и наконец-то увидел своего монстра. Ну, слава богу! Огромный Tahoe приветливо моргнул габаритами. Я рухнул в водительское кресло, забросил пакет со шмотками назад, повернул ключ. Пятилитровый V8 ожил, и под капотом проснулся табун в триста лошадей. Сразу поставил телефон на зарядку. Так, нужно подумать…

Мысли в мозгу метались, как головастики в пересыхающей луже. Я огляделся. Город жил обычной жизнью, успокаивая размеренным потоком людей. Но я-то знал, что это ненадолго. Сколько тварей выползло в сторону «Чернышевской»? А «Сенная» — это самый центр! Ладно, одно радует — я жив, почти здоров, и у меня есть фора. Для выживальщика это просто праздник. Я поймал себя на том, что улыбаюсь во всю ширь.

Нужны деньги. Прямо сейчас. Дома в копилке было около четырехсот тысяч, но сейчас это не имело значения. Я оставил телефон заряжаться, закрыл машину и пошел обратно к метро. На кольце пробка стала еще плотнее. Кто-то нервно гудел. Пройдя вдоль Политехнической, я увидел то, что искал — ларек микрозаймов с заманчивыми надписями. То, что доктор прописал.

— Присаживайтесь, — произнесла девушка из-за перегородки, окинув меня цепким взглядом. Я посмотрел на засаленный десятками жоп стул.

— Спасибо, я постою. Сколько я могу взять по паспорту?

— Максимум тридцать тысяч.

— Беру!

Поставив подписи на договоре, написанном сверхмелким шрифтом, и сфотографировавшись, я стал обладателем тридцати тысяч под какой-то мегаграбительский процент. Да и хер с ним! Таким же макаром я обчистил еще одну забегаловку. Итого — шестьдесят тысяч в кармане. Часть — на патроны, остальное — на топливо и продукты.

Вернувшись в Tahoe, я увидел с десяток пропущенных. С работы — в жопу. Жена! Я набрал номер. Гудки. Не отвечает. Сердце екнуло. Да, она имела привычку оставлять телефон где попало, но сейчас это заставляло нервничать.

Пропущенный от Серого. Набрал. Он ответил почти сразу.

— Ну, как ты там, друган? Выбрался?

— Да, почти! У тебя как?

— Четыре ящика «Винтажного быка» у нас есть!

— Кого?!

— Тушняк так называется.

— А! Понятно. Это сколько?

— Не примерно, а точно. Сто сорок четыре банки по триста двадцать пять грамм.

— Ты уже дома?

— Да, подъезжаю.

— Заверни сразу к моим, проверь! — выпалил я.

— Без проблем. Ничего себе! — услышал я его удивленный возглас.

— Что случилось?!

— На перекрестке ДТП, просто в мясо! «Газель» в «Ниву» или наоборот. Надо же, живы все вроде…

— Ну и хорошо! Серый, помнишь те кубовые емкости, которые мы лет десять назад к Кузьмичу на хутор увезли?

— А что с ними?

— Посмотри, живые ли, и погрузи в свой автобус.

— Туда только три влезет.

— Ну, три хотя бы! Я приеду — сразу на заправку. А четвертый в прицеп поставь, я подцеплю. Сам пока бери Кузьму, езжайте и заправляйте ЗИЛ и ГАЗон.

— Да ты что?! Откуда такое бабло? Это ж тысяч двадцать!

— Серый, пиздец подкрадывается семимильными шагами! Какие, нахрен, деньги?! Если что — я отдам.

— Ага, знаю я тебя! — заржал Серый на том конце.

— Ну, дело-то общее!

— Да понял я, понял. Давай, конец связи, я уже у твоего дома.

Я его понимаю. Он-то еще ничего, кроме моего фото, не видел. И так потратил двадцать штук на тушняк. А тут еще два бака по 170 литров в армейский ЗИЛ-131 и два по 100 литров в ГАЗ-66. Да, это еще двадцатка. Минимум.

Да и вообще, они уже полтора года стояли мертвым грузом на хуторе — может, и не заведутся вовсе. Но я считал, что все затраты на горючку оправданы. Стоять в очереди за бензином, когда начнется столпотворение на заправках, я не собирался.

Ладно, пора сматываться! Я включил заднюю, развернулся и выехал на 2-й Муринский в сторону Энгельса, подальше от заблокированного кольца. Свернул на Институтский. Потолкался в пробке, даже постоял минут пять у перекрестка с Тореза. Кое-как проскочил, нарвавшись на десяток проклятий и гудков.

— На глаз себе надавите, бараны! — орал я в ответ, поражаясь собственной агрессии, накатившей откуда-то из глубины. Злость не отпускала до самого пересечения с Политехнической. Там все стояло намертво. Причем в сторону Мужества. Налево, к метро «Политехническая», путь был свободен. Я заранее махал рукой, изображая саму вежливость, и всем своим видом умолял пропустить, подкрепляя просьбу рычащим мотором черного монстра. В итоге протиснулся, повернул и помчался по Политехнической.

А рвался я в магазин «Хижина охотника», затерявшийся во дворах у метро «Академическая». Единственное место по пути домой, где можно было купить патроны. Везде плотно. Минут двадцать полз по проспекту Науки, потом свернул во дворы. Хрен найдешь! Кое-как покружив, отыскал нужный магазин. Чуть ли не запыхавшись, я ворвался внутрь. Эх, почему мы не в Америке? Подобрав раскатившуюся губу, я направился к прилавку. Мама моя женщина! Как же я это не люблю! На меня смотрел щуплый паренек с таким видом, будто я, конченый лошара, приполз к высшему существу клянчить то, в чем ни черта не смыслю. Вот так почти в каждом оружейном магазине. Магия оружия, мать ее.

Я достал два разрешения.

— Мне нужны 7.62 на 39 и картечь 12 на 70.

— Нарезных у нас нет! — тут же спустило меня с небес на землю «высшее существо».

Капе-е-ец! Я разочарованно перевел взгляд в сторону и уперся в полуавтоматический Remington 750 Woodsmaster. Хорошая машина, но и стоит — космос. Скоро деньги будут ничего не стоить. В принципе, я мог бы сейчас дать в нос этому дрищу, и он даже кнопку нажать не успеет. Забрать все, что нужно. Но не могу. Слишком жестко сидят в башке моральные и гражданские ограничения. По крайней мере, пока. Да и продавцов двое, гладко не пройдет.

— Ну, а картечь 8.5?

— Есть, — продавец пододвинул ко мне прайс-лист.

— Дайте «Главпатрон»! Штук двадцать пять-двадцать шесть.

— Они в пачках по 10 штук, 29 рублей штука, — «высшее существо» закатило глаза от презрения.

Я сначала не понял, о чем он, потом дошло.

— Да мне пачек двадцать пять, а не штук! — голос немного сорвался.

— А-а! О-о! — продавец выключил режим «бога». — Вадим, сходи, посмотри.

Через пару минут Вадим вернулся.

— Только пять пачек.

— Несите, что есть. Можно и 5,6 мм.

В итоге у меня оказалось пять пачек «Главпатрона» с картечью 8,5 мм и семь пачек с 5,6 мм. Негусто…

— А какие есть еще?

— Есть «Феттер», — ответил Вадим.

— Неси все.

В итоге я стал обладателем десяти коробок «Феттера» и двенадцати «Главпатрона». Итого: 270 штук. Ладно, хрен с ним. Хоть что-то. Дома еще где-то пятьсот различных патронов к гладкому. Хотя, мчась сюда, я почему-то представлял себе ящики с боеприпасами, которые я гружу в багажник.

— А есть рюкзак небольшой? — спросил я Вадима.

Выбор был небогатым. Я остановился на 25-литровом Remington цвета хаки. Прочный, удобный. Стоил, правда, пять тысяч — да и ладно. Пачки с патронами перекочевали в рюкзак, забив его почти полностью. Я попрощался, взвалил лямку на плечо и вышел. Настроения не было.

Бросив рюкзак на заднее сиденье, я завел двигатель. Час пик. Пытаться рвануть обратно в «Охоту и рыболовство» или «Беркут» означало застрять в городе на несколько часов. Я уже молчу про «Барс» на Попова, где всегда до жопы патронов. Туда сейчас — как до Луны пешком. Нет, нужно домой.

Вывернув из дворов, я пополз по Тихорецкому, потом по Культуры. Город вставал в одну гигантскую пробку. На КАД — и газ в пол! Но когда справа нарисовались огромные буквы «IKEA», я все-таки крутанул баранку в сторону «МЕГА Парнас». Нужно взять еще еды. Заехал на подземную парковку. Плечо стало побаливать — отходит анестезия. Поднялся на эскалаторе и пошел в продуктовый. Сотни, может, тысячи людей. Детская площадка забита визжащими детьми.

Ну, баран! Я по привычке подъехал не к тому входу. «Ашан» был в другой стороне. Нет, сегодня точно не мой день! Мандраж мешал думать. Нужно успокоиться. В продуктовом я завладел самой большой телегой и попер по рядам. Масло подсолнечное — штук десять. Макароны — смел с полки все. Забил телегу с верхом, ловя на себе удивленные взгляды. У кассы оказалось, что гора продуктов потянула на девять тысяч. Деньги еще есть — нужен второй заход!

История о том, как я с этой неуклюжей телегой перся по всей парковке в поисках своей машины, складывая все известные мне маты, требует отдельного рассказа. Нашел. Открыл огромную створку багажника. Со стороны это, наверное, смотрелось, как бегемот поглощает макароны огромным хлебалом. Хотя багажник — это скорее задница? Мысль показалась мне дико смешной. Я остановился и вдруг заржал. До слез. Нужен алкоголь, иначе крыша точно уедет.

Выгрузив все, я подъехал прямо ко входу и снова нырнул в продуктовое изобилие. Выбрался через полчаса с горой консервов и круп, которую венчала литровая бутылка Johnnie Walker Black Label. Бесконечный день. Все тело ломило. Раны давали о себе знать. Как я вообще выжил?

Выгрузив и эту партию, я вспомнил про НЗ. Открыл боковое отделение в багажнике: кизлярский кинжал «Сталкер», пачка патронов Rottweil 16 калибра, монокуляр КОМЗ, тактические очки, зажигалка. Странный набор! О чем я думал, когда это собирал? Нож машинально перекочевал на пояс слева. Зажигалка — в карман. Очки и монокуляр — в бардачок. Бутылку вискаря положил на пассажирское сиденье.

Ключ на старт, и мой табун вынес меня на трассу. Я крутанулся на кольце и ушел на Приозерск. Из динамиков полилась до безобразия спокойная Blossom от Milky Chance. В окне промелькнул загадочный дом на горе — сколько себя помню, он всегда там был, красивый и пустой…

«Вы должны доверять, доверять кому-то, потому что это — истина…» — Blossom в моем вольном переводе успокаивал.

Я покосился на бутылку. А почему нет? Отвинтил крышку и саданул из горла.

У-у-ух! Бля-я-я! Вискарь огненным сгустком провалился внутрь. Даже слезу вышибло. Еще глоток.

— А-а-а-а! — заорал я вслух, мотая головой.

Посмотрел в зеркало заднего вида, где, полностью закрывая обзор, громоздилась гора продуктов. И улыбка чеширского кота расплылась по моему слегка захмелевшему лицу.

Градус настроения взлетел вдвое. Мозг окончательно переключился в режим выживальщика. Да это же просто праздник какой-то! Я хлебнул еще вискаря и, наконец, осознал: я вышел сухим из такой мясорубки, что меня можно заносить в Книгу рекордов Гиннесса. На руках. Палец нажал на кнопку стеклоподъемника, впуская в салон бушующий ветер.

— Да вот хуй вам!!! У-у-у-у-ха-а-а-а! — заорал я во всю мощь легких. Тело наполнилось давно забытой энергией, которую я не ощущал лет десять, не меньше.

Впереди показалась заправка. Я свернул, встал у колонки и вышел из машины. Мне чудовищно захотелось есть.

— До полного. Девяносто второго.

Заправщик кивнул и принялся за дело. Я не спеша оглядывался на спокойных людей, снующих туда-сюда. Весь этот мир казался мне уже чужим, нереальным. Я даже обернулся и чуть было не присвистнул, когда мимо прошла высокая ухоженная блондинка, обдав меня запахом дорогих духов. Вот это жопа! Улыбаясь, я проскользнул в автоматические двери. Даже рука перестала болеть. Побродив по маркету, я взял кока-колу и подошел к прилавку.

— Пятая и френч-дог! А давайте два.

— Две семьсот за семьдесят пять литров. А на френчи с длинной сосисочкой для вас скидочка, всего по девяносто девять!

— Давайте три!

— Все соусы?

Я одобрительно кивнул. Сосисочки! Хуя себе сосисочки! Я еле сдержался, чтобы не заржать, глядя, как девушка запихивает этого длинного монстра в булку. Через пять минут я покидал маркет, держа в одной руке колу, а в другой — три френч-дога, чьи сосиски болтались, как дреды у Хищника. Отдал заправщику пятисотку на чай, чем немало его удивил, устроился за рулем и тронулся в путь. Колы хватило на один хот-дог, а меня самого — только на два.

Зазвонил телефон. Звонил Серый.

— Да, слушаю.

— Все нормально, твои на месте, сказал, чтоб дома сидели. ГАЗон завелся с полтычка, съездил заправил. А вот с ЗИЛом проблема — возимся до сих пор. Аккумулятор переставили — дохлый номер. Скорее всего, свечи. Но я заправил канистрами шестьдесят литров в правый бак.

— Ладно, не парьтесь, — я был слегка разочарован. — Готовь емкости, я уже подъезжаю.

— Ждем тебя на хуторе, — сказал друг и отключился.

Набрал жене.

— Ты далеко? — голос тревожный, на заднем плане — гвалт детских голосов.

— На подъезде! Все нормально?

— Да. Что вообще происходит? Серый какими-то загадками говорит, в Питере теракт!

— Что-нибудь еще по телеку говорят? — перебил я.

— Только про теракт. По всем каналам.

— Понятно. Приеду — все объясню. Буду минут через десять. Целую!

Я свернул на съезд. Проскочил перекресток, нырнул под железнодорожный мост. Обычный поселок городского типа в сумерках. Редкие прохожие, такси на стоянках, свет в окнах. Слишком уж все обычно. Так и сомневаться начнешь… Я повел плечом, и рана отозвалась болью.

Высокий забор из коричневого профлиста, ворота закрыты. Молодец. Я подъехал к калитке, заглушил двигатель. Прохладно. Открыл замок, зашел во двор. На пороге на меня, виляя всем телом, набросились две хаски. Из кухни вышла жена и застыла как вкопанная, улыбка сошла с ее лица.

— Папа! — младшая дочь, Кира, с разбегу вклинилась в клубок восторженных собак и вцепилась в меня.

— Что с тобой случилось?! Что с головой?! Где твоя одежда? — Ольга подошла ближе, с тревогой разглядывая меня.

— Ты, родная, еще руку не видела, — попытался я сострить. — Да все нормально!

К нам присоединилась и старшая, десятилетняя Алиса.

— Девочки! — строгий голос Ольги. — Дайте отцу раздеться!

Наконец, я освободился, скинул ботинки, морщась, стянул куртку.

— Ну, так что случилось?! — Ольга ждала объяснений.

— Пойдем. — Я взял ее за локоть и повел к своему кабинету. Дернул ручку — заперто.

— А где ключ? Ты не видела?

— Так ты же его в окно выбросил! Забыл?

— Хм… — Я даже не нашелся, что ответить. — Пойду топор возьму.

Я обреченно потрепал жену по плечу.

— Постой, выживальщик! — Ольга улыбалась. — Я его нашла, когда траву убирала осенью! — Она протянула руку к холодильнику и потрясла ключом у меня перед носом.

— Ты мое золото! — я засиял и обнял ее. — Что бы я без тебя делал!

— Ну, наверное, сейчас бы уже разносил дверь и пугал детей! — она улыбнулась. — Будешь должен! — глаза смеялись.

— Ну, дык… я же всегда… готов! — я по-дурацки захихикал, плотнее прижимая к себе ее шикарное тело.

— Так что случилось? — голос стал серьезным, и мое игривое настроение улетучилось.

Я отстранился, взял ключ, отпер замок. Щелкнул выключателем. Яркий свет залил комнату, и я ахнул. Я ожидал увидеть пыль и затхлость, но там все сияло чистотой. Все аккуратно разложено, развешано. Ни пылинки. Я обернулся к жене. Она смеялась одними глазами.

— Ну ты даешь! — восхитился я. В душе я, конечно, понимал, что теперь ни хера здесь не найду, но все равно это было достойно восхищения. Я устроился в кресле у рабочего стола, а Ольга присела на диванчик у стены.

— Ну, в общем, так…

Я рассказал ей все. Без прикрас. Про аварию, про вагон, полный тел. Про тварей, которые вгрызались в живую плоть. Она слушала, и в ее глазах читалось не столько неверие, сколько глухое отторжение. Даже когда я показал ей фотографии на телефоне, она лишь отстранилась.

— Это какой-то розыгрыш? Спецэффекты?

— И что теперь? — она наконец посмотрела мне прямо в глаза. В ее голосе не было страха, только ледяное спокойствие, которое всегда появлялось у нее в критических ситуациях.

— А теперь мы постараемся выжить. У нас есть фора, Оля. Пара дней, может, больше. Фора, которой нет почти ни у кого. Поэтому, родная, прогулки — только во дворе. Школа и детский сад отменяются. Позвони, скажи, что дети заболели.

— Но… — попыталась возразить она.

Я подошел, опустился перед ней на корточки, взял ее руки в свои.

— Три дня. Всего три дня. Если за это время ничего не случится, значит, я сошел с ума, и все будет по-старому. Договорились? Никому без звонка не открывай, смотри по камерам. Поставь на зарядку все рации.

Она молча кивнула.

— Я поехал на заправку.

Я встал, открыл сначала один сейф, достал Mossberg 590 А1 с обычным пластиковым прикладом и таким же цевьем. За ним на свет показался патронташ на пятьдесят патронов, забитый до отказа.

— Вот, смотри, — я обратился к жене. — Тут половина патронташа забита «пятеркой». Вытащи и замени на картечь. — Я протянул ей увесистую коробку «Главпатрона» с картечью 8,5 мм.

Она молча взяла тяжелую коробку, словно взвешивая не только ее, но и мои слова.

— Снаряди «Мосс», потом на предохранитель, ну, ты знаешь, короче. Это теперь твое оружие. Поставь у входа, чтобы было под рукой.

— Моя — мелкашка! — возмутилась она, и в ее голосе впервые за весь разговор прозвучала живая, упрямая нота.

— Да, твоя, твоя, — усмехнулся я. — Но мелкашка подождет. Пока делай, как я сказал.

Я улыбнулся и открыл второй сейф.

— А вот это — мое.

Из стальных недр на свет появился он. Мой ВПО-136, «Вепрь-КМ». Не просто «калаш», а конструктор для взрослого мальчика, доведенный до ума и тактического совершенства. Дорогущее цевье Fab Defense ARP1, фонарь Armytek Predator, коллиматор EOTech, который сам по себе стоил как подержанная иномарка.

Если бы жена знала реальную цену этого обвеса, конец настал бы лично для меня, здесь и сейчас. Причем в самом прямом смысле. Потому что десять лет назад, когда мы познакомились, эта двадцатилетняя девчонка профессионально занималась смешанными единоборствами и даже выступала на ринге. Ронда Роузи, короче. Только красивее. Поначалу я, конечно, пытался с ней спорить из-за ее упрямства, но меня всегда останавливал этот острый взгляд серых глаз, плотно сжатые губы и воспоминание о том, как легко она на тренировке брала на рычаг локтя мужиков вдвое тяжелее себя.

Да уж. Пусечка моя.

Я с нежностью посмотрел на жену, которая сосредоточенно и умело снаряжала патронташ. Пронесло.

Я повертел карабин в руках, проверяя оборудование. Аккумулятор в фонаре сдох. Коллиматор в норме. Честно говоря… я никогда не думал, что весь этот арсенал, вся эта подготовка когда-нибудь выйдут за пределы моих фантазий. Ну что ж, посмотрим.

— Оль, и оба аккума на зарядку, — я вынул севший аккумулятор из фонаря, взял второй с полки и протянул жене два холодных цилиндра.

Мои руки сами нашли спарку магазинов от АК, без всяких ограничителей. Я вскрыл пачку барнаульских полуоболочечных. Ух ты ж! Красавцы! Оцинкованные гильзы холодно блеснули в свете лампы. Щелчок за щелчком, я загонял патроны в магазины, ощущая, как они тяжелеют в руках. Остатки разорванной упаковки, по-свински, я смахнул на диван и покосился на жену.

— Да иди уже, я уберу, — она махнула рукой, даже не отрываясь от дела. — Чудище ты мое. — Пауза. — Любимое, — добавила она, и уголки ее губ дрогнули в улыбке.

Я наклонился и поцеловал ее. Быстро, но крепко. Поцелуй, который говорил больше, чем любые слова. Подхватил карабин и вышел в прихожую.

— Да идите вы нафиг! — это я уже обеим собакам, которые тут же материализовались у двери, требуя немедленного выгула. Обожаю этих черно-белых проказников. — Некогда, мои хорошие!

Наконец оделся и вышел на улицу. Ночная прохлада ударила в лицо, очищая легкие от домашнего тепла. Я перехватил карабин поудобнее, ощущая его плотную, снаряженную тяжесть. Шесть килограммов абсолютного спокойствия и уверенности. Я улыбнулся. Друзья ждут. Заскочил в сарай, извлек из тайника заначку — плотно свернутый брезентовый пакет. Ну, вроде бы все.

Карабин лег на пассажирское сиденье, как верный спутник.

Оглянулся назад. «Надо бы жратву разгрузить.. Ладно потом». Кочерга автомата — в положение «R». Tahoe развернулся на пятачке, и я, вдавив педаль в пол, сорвался с места. Рев V8 разорвал ночную тишину поселка. Лишь у метеостанции, входя в крутой слепой поворот, я сбросил скорость, и свет фар на мгновение выхватил из темноты уходящую в никуда дорогу.

И вот я на месте

Заглушил двигатель, и рев V8 сменился стрекотом сверчков. Смеркалось, — пронеслось в голове из старого монолога Задорнова, и я усмехнулся. ЗИЛ так и стоял с задранным капотом, рядом — камуфлированный ГАЗ-66, а во дворе — большой серебристый «Мерседес Спринтер» Серого.

Первым из-под капота ЗИЛа вынырнул Кузьмич. Клетчатая рубаха, грязные по локоть руки и неизменные очки с линзами, толщиной с донышко от бутылки. Я никогда не понимал, как он стреляет. Со ста метров из своей КО-44 он укладывал пули в десятисантиметровый круг. Без оптики! Может, в таких очках она и не нужна. Будь у него зрение «единица», он бы, наверное, инопланетян с Луны снимал.

А вот и Серый. Гора мышц в сто двадцать килограммов, насаженная на невысокий, коренастый скелет. Не жирный, а именно сбитый, как кувалда.

— О-о-о! Здорово, дружище! — Серый раскинул свои лапы-клешни, намереваясь проверить на прочность мои ребра.

— Здорово, Серый, — я увернулся и крепко пожал ему руку.

— Здорово, друган! — поприветствовал я подошедшего Кузьмича. — Ну, что тут у вас?

— Да вроде все готово, — Серый пожал плечами. — Всё загружено — можно ехать… А ты уверен, что все — жопа?

— Уверен, Серый. Абсолютно. Я оттуда выбрался. Эта тварь меня за руку кусала, плащ спас. Если бы не он — мне бы пиздец. И не думайте, что нам тут удастся понять, что это за зараза. Главное — она есть. И она быстрая. Я видел, как они работают: МЧС, менты, ФСБ… Они не врубаются, куда лезут. При мне двоих их бойцов унесли. Это значит, что инкубационный период — минуты. А отсюда вывод: скорость распространения будет расти в геометрической прогрессии. Давайте сейчас сделаем хоть что-то. А завтра посмотрим. Если я неправ — бензин продадим, продукты съедим. Делов-то.

— Ладно, поехали, — согласился Серый. — Сейчас я на автобусе выеду, ты заезжай и цепляй прицеп.

Через пять минут мы уже выезжали с хутора. Впереди — «Спринтер», я с прицепом — позади. Минут через десять мы были на перекрестке с трассой Санкт-Петербург — Сортавала. Справа сверкала огнями привычная «Киришиавтосервис», но Серый повел колонну влево, по старой дороге, на «Лукойл». Правильно. Меньше народу — меньше вопросов. На заправке было практически пусто. Автобус перекрыл сразу две колонки. Я встал за ним. Серый открыл боковую дверь, Кузьмич — заднюю.

— Девяносто второй? — Кузьмич потряс пистолетом.

— Да, давай! — я махнул рукой и направился в помещение.

У правой кассы мне приветливо улыбнулась… о, господи. Я подошел ближе и невольно завис, уставившись на белую блузку, натянутую до предела. Пуговицы держались на честном слове и обещании скорой свободы для внушительного четвертого размера. У-у-ух… Я заставил себя перевести взгляд на холодильник с напитками, потом обратно. Ирина, — гласила табличка у воротника. Я бы тоже там повисел. Ира. Вот это шары! Что ты вообще здесь делаешь, Ира, в этой ночной глуши? Я сосредоточился и, расплываясь в, как мне казалось, мегапохотливой улыбке, сказал:

— Здравствуйте! Девушка, у вас есть бензин?

— Есть, — снисходительно ответила она, и я прямо услышал, как затрещали нитки на ее блузке.

— Мне четыре тонны, — наконец собрал я мысли в кулак.

— Сколько?! — В ее глазах промелькнуло недоумение, сменившееся профессиональным интересом. Наконец-то я завладел всем ее вниманием.

— Четыре, — я выставил вперед четыре пальца. — Тонны.

Она постучала по клавишам калькулятора.

— Вы знаете, что это почти сто сорок пять тысяч рублей?!

Мне захотелось позорно убежать. Но я знал, на что шел. Откуда они берут эти цены?! Суки! Да скиньте до двадцати рублей за литр — народ сам экономику поднимет! Но теперь поздно. Экономике скоро писец, да и вообще всему конец. Все. Настроение снова рухнуло на нулевую отметку. Даже созерцание шикарных доек не помогало, когда я отсчитывал сто сорок пять тысяч рублей, купюру за купюрой.

— И вот это возьму! — Я схватил с лотка две зажигалки.

— Карта есть? — невозмутимо спросила девушка.

— Есть! — Я автоматически достал из бумажника карту «Лукойл». Еще раз кинув взгляд на Иру, я развернулся и угрюмо побрел к выходу.

— До свидания. Ждем вас снова! — донеслось мне в спину.

Вряд ли, — подумал я, но вслух ответил:

— До встречи! — и, не оборачиваясь, толкнул дверь.

— Ну как там у вас? — обратился я к другу, когда он вернулся от кассы.

— Всё нормуль. Куда мы это всё?

— Отвезем на нашу производственную базу на Механизаторов. Друг кивнул.

Под словом «наша» я имел в виду базу компании, где мы оба работали. Идеальное место. Большая территория, железобетонный забор с колючкой по верху, сорок тонн дизельного топлива, мощный генератор на 100 кВт, своя скважина, тяжелая техника, мастерские, котельная. Да, не пятизвездочный отель, зато надежно. И главное — база располагалась на возвышенности, вдали от жилых домов, господствуя над единственной подъездной дорогой. Единственный минус — нас мало. Но от мертвяков отобьемся, оружия на первое время хватит.

Надо еще городских предупредить. Кого возможно. Я достал телефон. Яр. Конечно, Яр. Он с семьей жил в Питере, сам из Тюмени, жена из Москвы. Вот у него сейчас будет геморрой — дергаться некуда, все родные за сотни километров. Но Ярослав был не просто другом. Он был военным инженером, взрывником, изобретателем — человеком с золотыми руками и светлой головой. Если мы объединимся, все будет идеально.

Я набрал его номер. Долгие, скучные гудки. Я уже начал нервничать, когда на том конце наконец ответили.

— Привет, Яр!

— О-о! Здорово!

— Яр, слушай, — я сразу перешел к делу. — Утром собирай манатки, грузи в свою «Тойоту» и дуй ко мне с семьей. Милу в садик не веди.

— Что случилось?

— Пиздец. Вот что. Я уже устал сегодня всем объяснять. Просто поверь мне.

— Ну, в двух словах?

— В двух словах. Только не ржи. Нас накрывает зомби-апокалипсис. Медленно, но верно. А может, и быстро.

На том конце повисло молчание.

— Яр, ты что, уснул?!

— Прикалываешься? Откуда такие сведения?

— Я совершенно серьезен. Приезжай завтра. Ты ничего не теряешь: семьдесят километров по ровной дороге. Если тебе покажется, что я сошел с ума, уедешь назад. Шашлыков пожарим, забудем.

— Хорошо, сейчас жену попробую убедить.

— Яр, ты уж постарайся. А лучше ничего ей не объясняй. Скажи: «Надо». Мужское «надо».

— Постараюсь, — прозвучало крайне неуверенно.

— До встречи.

Я нажал отбой. Следующий номер.

— Илья, как дела? Как семья?

Это был мой старый друг по техникуму. Еще до армии, которая изменила всю мою жизнь.

— Здорово, Серега! — в голосе искренняя радость.

— Илья, сможешь приехать завтра ко мне?

Молчание.

— Илья?

— А? Да! — он явно был в замешательстве. — Нет, Серега, наверное, не смогу. Работа, ребенок в школу, жена…

— Через три-пять дней в городе начнется жопа.

— Какая еще жопа?

— Пандемия. Слышал про теракт в метро?

— Слышал, конечно!

— Ну так вот, террористы выпустили вирус. Теперь всем хана, — выпалил я первое, что пришло в голову. Хотя, может, я был и не так уж далек от истины.

— Ты-то откуда знаешь? По телеку молчат. В интернете тишина.

— Я там был. Слышал, как генералы обсуждали, — нагло соврал я.

— Ну не знаю, Серега… — я его явно не убедил. — Вы что там, празднуете что-то? Пьете?

— Илья, ты что? Я бы стал такими вещами шутить?! — возмутился я.

— Нет, наверное, не смогу завтра. Работы много. Давай, может, на выходных?

Понятно. По-другому нельзя.

— Ладно, слушай. Если в городе начнется что-то странное — беспорядки, стрельба, хоть что-нибудь — сразу забирай семью и дуй ко мне. Не на свою шикарную дачу, а ко мне. Один ты не выживешь. У тебя даже оружия нет.

— Хорошо, хорошо… — как-то слишком легко согласился он. — Давай, до встречи.

— До встречи, — сказал я уже сам себе. Илья отключился. Кому еще? Я пролистал список контактов. Так много фамилий, а позвонить некому.

На заправку ушло полтора часа. Возвращались уже в полной темноте. Завернули на базу. Процесс выгрузки оказался на удивление трудным. С моего прицепа емкость сползла легко, а вот из автобуса их пришлось вытаскивать машиной, по сходням из поддонов. Алюминиевые каркасы расперло, они цеплялись за дверные петли. Наконец, нам это удалось. Уставшие, но довольные, мы поехали по домам.

Перед поворотом я моргнул фарами, призывая Серого остановиться.

— Серый, в общем, так. Завтра детей в школу не пускай. Сидим, ждем. Заряди рации.

— Уже на зарядке. Помню.

— На работе скажешь, что автобус сломался.

— Хорошо.

— Ну и денек. Я домой.

— До завтра.

Серый махнул рукой и скрылся в кабине. Я заехал во двор, запер ворота и побрел к дому. Для первого дня сделано достаточно. Завтра будет новый день, новые проблемы. А сейчас я просто устал, и все тело болело.

— Ну как? Все нормально? — жена встретила на пороге. Я бросил взгляд вправо: в шкафу стоял «Мосс», рядом на крючке висел патронташ.

— Да, все нормально.

— Есть будешь?

— Конечно.

Я с трудом разделся. Дочки выглядывали из своих комнат и сияли улыбками. Спать они явно не собирались. Собаки в немыслимых позах дрыхли на полу.

— Девочки, спать! — голос жены был строгим, но, как обычно, бесполезным. У них нашлась сотня причин не ложиться в кровать: от бесконечного «я в туалет» до внезапных болей во всех частях тела.

Пока грелась еда, я залез в интернет. Ничего. Скупые заголовки: «Теракт в петербургском метро». Сухая статистика, одни и те же картинки. Ответственность никто на себя не взял. Новость о нападении на фельдшеров в двух районах города. Но кого сейчас этим удивишь? Не факт. Зашел на старый постапокалиптический форум. Все темы завалены спамом. Я создал новую: «Съебывайте!» и, с чувством выполненного долга, вырубил компьютер.

Поужинали поздно. Я, не меняя повязки и не принимая душ, рухнул в постель. Мозг отключился мгновенно. Мне снилась такая херня, что я не мог отличить сон от яви. Покусанные люди счастливо улыбались в шикарных палатах. Мертвяки и бандиты в армейской форме будущего. Горы оружия. Какая-то медсестра настойчиво спрашивала, что такое деривация и как она влияет на удержание метки на движущемся объекте. Я понятия не имел. Действительно, что такое деривация?

8:00. Утро.

Меня выдернул из кошмаров мерзкий писк будильника. Я разлепил глаза. Голова раскалывалась. Все тело ломило. Нужно обезболивающее, иначе я и до туалета не дойду. Кое-как сполз с кровати, заглотил двойную дозу таблеток, доплелся до кухни и поставил чайник. На обратном пути глянул на монитор видеонаблюдения. Тишина. Взял пульт от телевизора.

— Ёбаный в рот! — вырвалось у меня. Волосы на затылке зашевелились.

— Что случилось? — жена заглянула в комнату и застыла.

На экране творился Армагеддон. Кричащие люди, выстрелы. Если бы я не переключил канал, подумал бы, что это «Война миров Z».

— Город охватило безумие! — какой-то журналист, прижимаясь к стене в подворотне, кричал в микрофон. — Все началось ночью, а к настоящему часу в городе царит хаос!

В углу экрана — надпись «ПРЯМОЙ ЭФИР». Мимо с криком пробежала женщина. Камера дернулась, упала. На мгновение в кадре мелькнул человек, покрытый кровью, двигающийся странными, размашистыми шагами, как лыжник. Картинка пропала. На кухне надрывался чайник. Мы с женой стояли и тупо глядели в пустой экран.

— Извините, мы потеряли связь, — появился в студии диктор. — Сейчас… — Он замолчал, прислушиваясь к чему-то в наушнике.

«Какие же они быстрые!» — пронеслось в голове. Это жопа…

— Вы что, чайник не слышите? — раздался возмущенный детский голос.

— А, да, — опомнился я.

— Я выключила уже, — сказала Алиса, мотнув длинными волосами, и скрылась в своей комнате.

— Никто не может объяснить, что происходит, — продолжал диктор. — По словам очевидцев, какие-то безумцы напали на людей в метро, после чего это… безумие стало распространяться с катастрофической скоростью. Некоторые горожане уже сравнивают происходящее с началом зомби-апокалипсиса. Ни в ГУ МВД, ни в администрации комментариев не дают, но призывают сохранять спокойствие. По тревоге подняты подразделения Росгвардии.

На экране замелькали кадры, снятые на телефон. Люди разбегались от четырех тварей. Те же самые размашистые движения. Вот один из них цепляет женщину, валит одним движением, и в следующий миг фонтан крови бьет из ее разорванного горла. Почему они такие быстрые? Вчера они были классическими ходячими мертвецами. От этих я бы точно не ушел. Может, им нужно время, чтобы освоиться в новом теле?

Быстрые мертвяки — это уже совсем другой враг. Мой вчерашний кураж улетучивался с каждой минутой. Я сел на диван, не отрываясь от экрана. Вот запись с камеры наблюдения. Автомобильный коллапс. Люди бегут по крышам машин, их преследуют. Бац! Тварь сшибает человека, как кеглю. Мгновенный захват. Все… Жертва даже не сопротивляется. Эти твари напомнили мне волков. Попав в стадо овец, волк инстинктивно вырезает их всех, просто потому что они — легкая добыча. Это факт. И сейчас мы были этим стадом.

Люди эволюционировали, создавали цивилизации, летали в космос. Возомнили себя вершиной пищевой цепочки, но при этом растеряли важнейшие инстинкты. И рано или поздно по закону природы — или подлости — должен был появиться вид, который устранит это несоответствие. И что-то мне подсказывало, что в создании этого вида поучаствовали сами люди.

— Ольга, звони родителям. Пусть собирают манатки и едут к нам. Будут упираться — скажи, чтобы включили телевизор, — произнес я, не отрываясь от экрана. Сам взял телефон и набрал матери.

— Да, сыночек?

— Мам, здравствуй. На работу сегодня не ходи. Собирай вещи, я часа через два заеду. На улицу ни ногой.

— Что случилось? — голос встревожен.

— Включи телевизор.

— Какой канал?

Я пролистал пультом: все федеральные каналы пестрели кричащими заголовками «СРОЧНО» и «ПРЯМОЙ ЭФИР». Кадры были одни и те же.

— Любой, мам!

Я отключился. На экране из грузовиков высаживали людей в городском камуфляже, со щитами, но без оружия. Надеюсь, они не собираются их ловить.

Звонок. Родственник из Красноярска.

— Привет, Серега! Что там у вас в Питере?

— Жопа, Вить. Мертвые из могил вышли.

— Да ну? Смеешься?

— Ты же телевизор смотришь.

— Да, но этого же не может быть!

— Ну, видать, может. — Я перевел взгляд на свои голые ноги и пошевелил пальцами.

— И что теперь?

— Эпидемия какая-то. Будем дома сидеть, выжидать.

— Ну, если что, давайте к нам.

— Ага, Вить, ближний свет! — я даже усмехнулся. — У вас-то там тихо?

— Да, все спокойно.

— Ну и хорошо. Бабе Вале не говори, не волнуй ее.

— Само собой. Держитесь там!

Я рассеянно побрел одеваться. Голова была как наковальня. Выпил кофе, глядя на те же ужасы на экране. Какие-то эксперты рассуждали, что делать. Звучали даже трезвые мысли — оцепить город санитарными кордонами. Но как оцепить пятимиллионный мегаполис?

Нужно было ехать на работу. Выяснить обстановку в поселке и на базе, куда я собирался отступать.

— Оль! — позвал я жену, беспомощно оглядываясь на убранные коробки в кабинете. — Ты не видела тут… ну… такие черные перчатки с пластиковыми штучками на костяшках?

— В той огромной сумке. Я ничего не трогала, там все твои военные шмотки.

Я вытащил из-под стола огромный баул. Старый «Леший», спальник, РПС «СМЕРШ» на двенадцать магазинов, в ножнах — мой старый друг Recon Tanto от Cold Steel, острый, как бритва, и надежный, как лом. Аптечка. Наконец в кармане отыскал перчатки Mechanix Wear.

Проследовал в коридор. Обулся в старые разношенные военные ботинки 5.11. Взял карабин — без него теперь никуда. Чудесная погода! Отпер дверь «Тахо». Ё-моё. Забитый продуктами джип. Развернулся обратно.

— Ольга, я ключи от твоего «Облака» возьму! Выйди, закрой ворота!

Взял ключи от белоснежной «Нивы-Шевроле». Положил «Вепря» на заднее сиденье и тронулся. Вокруг — обычная жизнь: ездят машины, идут люди. Сюрреализм.

На базе, как ни странно, тоже все было нормально. Производство гудело, сновали люди. В офисе, правда, было напряженно — все обсуждали новости. Я запустил моноблок. Интернет-издание сообщало, что аналогичные вспышки насилия зафиксированы в Париже. Видео не оставляло сомнений — это наши клиенты. Быстро! Странно, что в Москве тишина.

О, новость! «Национальная гвардия не смогла остановить зараженных…» Зараженных! Появляются правильные термины. «Больницы переполнены». «Начались грабежи». «Неизвестный открыл стрельбу из окна…» Ну, красавчик. Я ожидал увидеть что-то вроде «началась эвакуация» или «армия окружает город». Но ничего этого не было. А пиздец-то уже наступил.

Я посмотрел на спокойных людей за окном, потом набрал короткий номер.

— Володя, сколько у нас дизеля в бочках?

— Под завязку, Сергей Петрович. Вчера привезли.

— Отлично!

Я обошел базу. Трехметровый забор с колючкой — хрен кто проскочит. Заглянул в генераторную — огромный FG Wilson, почти новый. Отлично. Так, незаметно, время подкатило к полудню. Я выключил компьютеры. В дверь постучали.

— Да, войдите.

На пороге появился молодой айтишник Паша.

— Сергей Петрович, слышали, что творится?! Разрешите домой пойти? — он заметно нервничал.

— Иди, Паш… — отпустил я. — В магазин за продуктами загляни. Что-то мне подсказывает, что новых поставок в «Пятерочку» уже не будет.

— Понял, Сергей Петрович! — он рванул за дверь.

Думаю, и мне тут делать нечего. Нужно заскочить в аптеку, подкупить медикаменты. Я закрыл кабинет и вышел во двор. Через минуту я уже выезжал за ворота.

А шухер-то начался! Люди толпились у продуктовых. На улицах — нездоровое оживление. В аптеке, на удивление, было пусто.

Колокольчик на входной двери аптеки громко «дзынькнул» и за прилавком мгновенно возник фармацевт.

— Мне антибиотики, самые современные. А давайте, какие есть, все. Бинты, йод, обезболивающее сильное, жаропонижающее, от желудка что-нибудь.

Я застрял там на полтора часа. Потом еще десять минут таскал пакеты в машину. Салон провонял медикаментами.

Почти одновременно со мной к воротам подкатила «Приора» тестя.

— Привет, Сережа, что случилось-то? — теща выглядела встревоженной.

— Да, Зинаида Петровна, все не очень хорошо. Идите в дом, Ольга объяснит. И вам придется сделать еще ходку за вещами. В квартиру вы больше не вернетесь.

— Как так?!

— Вот так! — я пожал плечами и улыбнулся.

— Привет, Серега, — подоспел тесть.

— Здорово, Михалыч!

Следующим заявился Серый, сразу на трех машинах. Пришлось открывать вторые ворота. ГАЗ-66, за рулем которого был Кузьмич. Огромная «Тойота Тундра» под управлением жены друга. И «Мерседес Спринтер» самого Серого. На моих пятнадцати сотках стало тесновато. Конец газону.

— Друган, там Юра на подходе, наш строитель. Я ему все рассказал, он с семьей едет.

— Да ради бога! Я только за.

— Серый, открой задние двери на автобусе, я на «Тахо» подъеду, продукты перегрузим.

Только я вышел из машины, как зазвонил телефон.

— О! Илья нарисовался! Послушался все-таки, — улыбнулся я. — Да, слушаю! Ты где?

Пауза.

— Илья?! — я оторвал телефон от уха. Связь есть.

— Алло! — улыбка сползла с моего лица.

— Серега… — послышался тихий, обреченный голос Ильи. — Кажется, нам конец. Нужно было дома сидеть.

— Что случилось?! — я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Нас загнали на какую-то стройку на Парнасе. Пришлось свернуть, везде эти…

— Ты где?! — повторил я.

— Нам хана, Серега. Мы в каком-то строительном вагоне. Вокруг полно этих. Нам не выбраться.

Голос был тихий, но я чувствовал, что еще немного — и он сорвется.

— Успокойся, братан! Приди в себя! Где машина?

— Машина за забором. Я пытался ворота протаранить и заглох. Все вещи там. Нужно было сидеть дома.

— Держитесь, я приеду за вами! — слова вырвались сами собой. Отчасти я был виноват. Я же их позвал. Хотя сейчас я понимал, чем рискую. Всем.

— Это нереально, Серый! Нам тут конец. Тут…

— Знаешь поговорку, Илья? Сам погибай, а товарища выручай!

— Не вздумай! Тесть с тещей отстали в заварухе, даже не знаю, где они. Когда Света придет в себя, мне все равно конец, — он нервно засмеялся. — Я попробую сам. Не бросай семью. Да, и я заметил одну особенность: эти бешеные быстрые только в атаке и несутся по прямой, как кабаны. Если сразу не зацепил, пробегают еще с десяток метров.

— Понял, Илья. У нас есть пара часов до сумерек. Я успею. Если на развязке на Энгельса пробка, то шоссе должно быть свободно.

— Там пробка сто процентов! — в голосе Ильи прорезалась надежда.

— Ну вот! А ты говоришь — конец! У меня ствол, куча патронов. Отобьемся. Скинь координаты.

— Не стоит.

— Ты чё, опять за свое?! — не выдержал я. — Все, мне собраться нужно! — я отключился.

— Серый! — я подошел к другу. — Там Илья застрял на Парнасе. Я поеду.

— Кто? Илья? Кот, что ли?

— Да.

— И где он?

— Где-то на Парнасе, сейчас координаты скинет.

— Ты не доберешься. Или не вернешься. Выбирай, какая формулировка тебе больше нравится, — Серый, не отрываясь от погрузки, вынес вердикт. — Нас четверо мужиков: я, ты, Юра и Кузьмич. Тестя твоего не считаем. На это — шесть баб и пять детей. Даже если мы переедем на базу, безопасность не обеспечим. Четыре человека — мало. А три — это уже жопа в кубе. Геометрическая прогрессия.

— Ладно, всё, Серый! — я махнул рукой, не собираясь больше это слушать. — Во-первых, у меня Ольга — отличный боец. Стреляет хорошо и, думаю, в рукопашной не уступит мужику. Во-вторых, тесть может водить любую технику. И я не виноват, что мы рано остались без отцов… Выкрутимся, а я поеду, пока не поздно! Сорок минут туда, сорок обратно. Я на рации. Да, и Илья нам нужен. Жена у него медсестра! — я поднял вверх большой палец. — А ее мать, вроде, педиатр была… М-да, жаль… — я развернулся и зашагал к дому.

— Тебя Ольга не пустит! — донеслось из глубин фургона.

С Ольгой разговор был резкий. Может, несправедливый. Она со слезами на глазах закрылась в ванной. Я чувствовал себя виноватым, но иначе не мог. Она бы меня не отпустила, или споры затянулись бы до ночи, а я уже опаздывал.

Достал из баула разгрузку. Кинул в подсумки две спарки магазинов — 120 патронов. Забил еще 75 в «бубен» от РПК. Затолкал его в заднюю сумку, в левую — два брикета аварийного рациона «Якорь». На всякий случай. Набрал воды в «кэмелбэк», все прицепил, подогнал ремни, попрыгал. Четко. Только патроны в «бубне» бренчали — на то он и бубен. Нацепил очки, перчатки, снял с зарядки рацию Yaesu. Не оборачиваясь, вышел во двор. Напротив двери стояли Серый, тесть и Кузьмич. Все смотрели на меня. Ну, этого еще не хватало.

— Мужики, только давайте не будем. Я же сказал, быстро! Если не вернусь к вечеру, дуйте на базу. Не ждите, я вас найду… — не давая никому открыть рта, я кое-как втиснулся в «Ниву» и дал по газам.

Глава 2. Каменный мешок

На Новоприозерское шоссе выехал без проблем. Машин на удивление мало. Либо впереди затор, либо глобального исхода из Питера пока нет. Спидометр показывал 120. При большей скорости «Ниву» начинало трясти. Если так пойдет, доеду минут за пятьдесят. Запиликал телефон. Илья прислал координаты. Держится. Я спокойно миновал Керровскую развязку. Дорога впереди была пуста в обоих направлениях. Ненормально. Я сбавил скорость, достал навигатор, начал забивать координаты. В этот момент телефон резко зазвонил. На экране — улыбающееся фото Ольги, закрывшее цифры.

— Ну что еще?! — психанул я и поднял глаза на дорогу.

Прямо на меня, как ракета, несся автомобиль. Я резко вильнул вправо. Легкую «Ниву» мотнуло, она чуть ли не встала на два колеса. Навигатор и телефон взлетели, как в невесомости, и разлетелись по салону. Я кое-как выровнял машину и затормозил. Еще одна машина пронеслась по встречке. Потом еще и еще.

Ахереть! Руки трясло. Видимо, там впереди полная жопа. Я съехал на обочину. Навигатор нашел сразу, целый. С телефоном было хуже — стекло с обеих сторон в паутине трещин. Но, на удивление, он работал. Хорошо, что взял отдельно навигатор. Трясущейся рукой забил координаты. Маршрут построен. Совсем недалеко. Я тронулся с места, забыв перезвонить Ольге.

Машин на встречке становилось все больше. И тут я увидел, в чем дело. Разделительные бетонные блоки были снесены. Огромная фура, протаранив их, завалилась на бок, перегородив движение. Какой силы должен был быть удар? Несколько машин — в хлам. В образовавшуюся щель, царапая бока, протискивались легковушки. На нейтралке между разделителями лежало исковерканное тело. И оно дергалось. Ну вот, нечисть проникает за город.

Я поехал дальше. При подъезде к икеевской развязке свернул, проехал по полузаброшенной дороге, потом по полям, пока не показалась объездная. Там тоже все стояло. Промчался по грунтовке вдоль КАДа, проскочил под эстакадой и заехал на нее с другой стороны. Навигатор ругался, предлагая немыслимые варианты. Кое-как, под маты водителей, я пересек КАД. В некоторых машинах людей не было.

Слева оставался массив Климовец. И тут я заметил первого мертвяка в поле. Он медленно брел от КАДа в сторону города. Я объехал его, заглянул спереди. Мужчина, вывернутая рука, разбитое лицо, кожа свисает с головы. Сбили, что ли? На меня не среагировал было далеко. Ладно, иди, чувак, мне не до тебя. Я поддал газу. Навигатор повел меня влево, потом еще раз резко влево. Наконец, показались новостройки.

Километр двести до цели. Незнакомый район: широкие улицы, забитые брошенной техникой. Я свернул на Николая Рубцова и ударил по тормозам. Вся улица была забита. Прямо на меня брела толпа — человек пятьдесят, не меньше, растекшись от дома к дому.

Не проехать. Колеса взвизгнули. Я резко развернулся, заскакивая на пустую автобусную остановку — единственный разрыв в ограждении. Пронесся по тротуару. Боковым зрением я уловил, как несколько фигур в толпе рванули в мою сторону. Ага, щас! Я крутанул руль влево, уходя в какой-то двор. Тупик… Во-о-оу! Шаркнул бортом по серебристой «Киа Рио». Я попытался просочиться между трансформаторной будкой и мусорным контейнером. Не рассчитал.

Глухой удар. Меня швырнуло вперед, ремень впился в плечо. Резко, до тошноты, завоняло антифризом.

Огляделся. Сзади, метрах в сорока, — пятеро. Рваные, неестественные движения. Я включил блокировку и дал по газам. «Нива» выскочила на вязкий газон, ее резко бросило влево, и со всего маха она наскочила днищем на низкий металлический заборчик. Двигатель заглох.

Всё. Пиздец. Красиво съездил.

Я повернул ключ. Стартер натужно взвыл. Ничего. Еще раз. Тот же бесполезный вой.

Первый мертвяк уже был близко: женщина в длинном плаще, спутанные волосы, лицо — кровавая маска. Она двигалась рывками, словно пружина, которая вот-вот сорвется. Справа, от здания, появился еще один — мужчина с руками, красными от крови.

Я снова повернул ключ. Как только стартер взвыл, женщина бросилась в атаку. Холодный липкий страх ударил в солнечное сплетение. Я инстинктивно вскинул карабин, но развернуться с «Вепрем» в тесном салоне было почти невозможно. В тот же миг женщина с размаху врезалась в капот, проехала по нему и ударилась головой в лобовое стекло. Паутина трещин.

Я вскинул карабин и, скорее от ужаса, чем от трезвого расчета, нажал на спуск. Выстрел в замкнутом пространстве оглушил. Пуля разнесла ей череп, залив лобовое стекло кровавой кашей.

Я толкнул дверь и вывалился наружу, уже слившись с оружием в одно целое. Левая рука на спарке магазинов, ствол вправо. Второй — лыжник с окровавленными руками — уже несся ко мне.

Бах-бах!

Сдвоенный выстрел эхом ударил по стенам высоток. Одна пуля попала в плечо, вторая — точно в центр груди. Его мотнуло в сторону, и он, пробежав по дуге, с размаху врезался в трансформаторную будку. Упал, задергался. Позвоночник. Без него далеко не убежишь.

Нужно было срочно найти укрытие. Впереди, метрах в сорока, возвышалась тридцатиэтажная громадина. Я рванул к ней, держа в пол-оборота сектор возможной атаки. Шагов двадцать — и я снова на дороге, по которой въехал сюда. Вот еще один! Я замер. Метров тридцать, не больше. Крутит башкой, но не видит меня. Я поймал в прицел его голову с затуманенными бельмами и плавно нажал на спуск. Тххх… Звук выстрела заметался между многоэтажками. Затвор лязгнул, выбрасывая оцинкованную гильзу. Мертвяк, как подкошенный, рухнул на асфальт. В десятку! Но радость была недолгой. Вся толпа, привлеченная выстрелами, сворачивала в мой переулок.

Я рванул к дому, надеясь укрыться в подъезде. Боковым зрением я увидел, как несколько «лыжников» стартанули за мной. Шестьдесят метров промчался как ветер. Влево, на пандус, еще двадцать метров. Сзади — гулкий топот. Резко вправо, еще один двадцатиметровый пролет. Кто, блядь, так строит?! Я инстинктивно развернулся, вложился в карабин и трижды нажал на спуск. Тело «лыжника», буквально пропахав мордой тротуарную плитку, замерло у моих ног.

Первая дверь — заперто! Рядом другая. Открыто, слава богу! Я влетел в темный подъезд, нажал на кнопку фонаря на цевье. Ничего. Еще раз. Безрезультатно. Холод пробежал по спине. В спешке я забыл вставить заряженный аккумулятор. Чё-ё-ёрт!!!

В прямоугольном окне двери показалось чудище — мужик с обглоданным лицом. И снова это их «и-и-я-я-яй». Мурашки по спине. Пора прекращать тормозить, иначе долго не проживу.

Глаза начали привыкать к сумеркам. Свет просачивался через грязное стекло и откуда-то справа, с лестницы. Нащупал в карманах навигатор и рацию. Телефона нет. Похоже, просрал окончательно. Огляделся. Пахло свежей краской. У стены — одинокая детская коляска. Я медленно двинулся к лестнице, поднялся на второй этаж, потянул дверь пожарного выхода. Открыто! Вышел на балкон-переход. Слева — еще одна дверь. Посмотрел вниз. Да что же вас так много! Весь двор кишел мертвяками. Большое здание детского сада, огороженное прочным забором, — все ворота и калитки закрыты. Надеюсь, у людей хватило ума не водить сюда детей.

Закрепиться здесь можно. Я достал навигатор. 750 метров по прямой до цели. Но эту прямую загораживал такой же огромный дом-муравейник, брат-близнец того, в котором я сейчас находился. Я попытался сосчитать шатающихся внизу, сбился на пятидесяти. Было даже двое детей. Около шестидесяти в общем. Можно было бы выбить их отсюда, как в тире. Но что-то меня останавливало.

Проход между парадными — настоящая дублирующая улица, выложенная плиткой. До земли — метра три. Теперь я понял, зачем эти извилистые пандусы. Сто процентов для такого случая. Я решил проскочить, не поднимая шума.

Посмотрел вниз. По проходу бродил одинокий зомби, пялясь на экран платежного терминала. Я навел точку прицела на его голову. Мертвяк завалился набок, разбрызгивая мозги по вывеске «5 парадная». Остальные твари, как по команде, замерли и завертели головами. Ближайший все-таки засек меня и рванул. Врезался в припаркованную «Приору», перелетел через капот и остановился перед каменной стеной. Додуматься обойти он был не в состоянии.

Я начинал проникаться уважением к архитектору. Спасибо, мужик! Я спокойно спустился, пригнулся и тихо побежал по проходу. Все равно они меня как-то чувствовали — я слышал топот и гулкие удары тел о стену. Сердце молотило о ребра, как бешеное. Мимо третьей парадной, мимо вывески «Соляные пещеры», мимо задраенного минимаркета. Нырнуть некуда. Наконец — плавный спуск и ступеньки вниз. До следующего дома — метров сто открытого пространства. Я замер у последней ступеньки.

Я выглянул. Единственное прикрытие — серебристый «Фольксваген Мультивен». Дальше — открытое пространство. До ближайшей твари метров двадцать. Ладно, выхода нет. На три… Раз! Два! Я рванул так, что чуть подошву не оторвал.

Мертвяк, бредущий навстречу, сорвался с места. Адреналин ударил в кровь, толкая вперед. Тварь справа тоже пришла в движение. Мы сошлись в одной точке. Я, как игрок в американский футбол, резко ушел влево, уворачиваясь от цепких лап, развернулся на пятке и встретил второго набегавшего стволом. Нажал на спуск. Мертвяк, словно налетев на невидимую стену, рухнул на асфальт.

Ух, бля! А я хорош!

Что было сил рванул дальше. Все вокруг пришло в движение. Тактические очки мгновенно запотели, я содрал их с лица. Взлетел по ступеням, в конце пролета развернулся, вложился в карабин и начал долбить, не целясь, просто давя на спуск. Гильзы, звеня, сыпались на плитку. Пули рвали плоть, заваливая пандус телами. Сменил магазин, дернул затвор. Да в пизду! Развернулся к шевелящейся массе спиной и побежал прочь.

Ашш-шшш-рр… Шипение и рычание со всех сторон. Удары тел о стену. Да пошли вы на хуй!

Впереди раздался нечеловеческий крик боли, потом — детские вопли. Я выбежал на парковку, заставленную машинами, и чуть не налетел на клубок борющихся тел. Два мертвяка рвали орущего мужика, а какой-то тщедушный пацан в большой смешной шапке пытался оттащить одного из них за ногу. Все это орало, рычало и каталось по асфальту. Справа «лыжник» перемахнул через парапет, застрял ногой в велопарковке и с хрустом влепился головой в асфальт.

Обернулся. Мертвяк сзади схватил меня за рукав, но соскользнул, падая в общую кучу. Второго я встретил прямым ударом ноги. Тело твари согнулось, подставляя голый череп. Выстрел. Сука, лезут со всех сторон! Я, держа карабин одной рукой, левой схватил пацана за шкирку и выдернул из свалки.

— А-а-а-а! — заголосил он, переходя на визг.

Вдруг все поплыло, как в замедленной съемке. Летящие гильзы, набегающие «лыжники», падающие тела. Звуки исчезли. Только мое тяжелое дыхание. Неужели пиздец? Я обернулся — сзади дверь! Суши-бар. Я выпустил пацана и рванул ручку. Открыто!

— Куда, блять! — я схватил пацана за ботинок, когда тот попытался уползти обратно в ад.

Я практически зашвырнул его внутрь. Клац — пустой магазин. Бросил карабин на ремне, захлопнул дверь. В тот же миг в нее врезался «лыжник». Дверь задрожала, но выдержала. Я повернул защелку и отскочил к прилавку. Полумрак. Заменил магазин. Мертвяки облепили витрину и дверь, но было видно, что накал спадает. Потеряли цель.

— Ыи-ии–хы-ыы-ыы, — заскулил пацан.

Я разозлился, схватил его за шкирку и поднял, как котенка.

— Ты чё, бля, щегол? Жить надоело?!

— Ии-ии, — совсем тихо заныл он.

— Будь мужиком! — я опустил его на кафельный пол.

— Ия-яи-ии…

— Что? Тебя укусили, что ли? — я отодвинулся.

— Я… я… — девушка-а-а! — вновь заголосил пацан, который оказался, к моему удивлению, девушкой.

Смешная шапка свалилась с головы. Черные волосы до плеч, огромные карие глаза, симпатичное, залитое слезами и растекшейся косметикой лицо, пухлые губы и заметная ямочка на подбородке.

— Ладно… это… ну, ты не плачь, в общем, — я присел на корточки рядом с девушкой, уложив карабин на колени и не сводя глаз с двери, за которой кривлялись зомби. — Бойфренд, что ли, там твой был?

— Не-ет, — всхлипнула она. — Это Феруз… наш повар… И-и-и-и… — опять заныла.

— Ну, все, все! Успокойся. Ты что, здесь работаешь?

Девушка закивала.

— Зовут-то тебя как?

— Ася.

— Это полное имя?

— Ася Сергеева! И всё!

— Далеко живешь отсюда? — я лихорадочно искал решение. Бросить ее здесь? Пока эта мысль казалась дикой.

— Далек-к-ко.

— Где? В этом районе?

— В Ярославле. И-и-и-и… — она снова уткнулась в ладони.

Вот это попадос. Я закатил глаза к потолку.

Раж боя начал спадать. Пить хотелось жутко. Болело плечо, я чувствовал, как под курткой расходится шов и сочится кровь. Но, несмотря на это, хотелось улыбаться — адреналин пьянил. Я хлебнул теплой воды из гидратора. Повернул голову. Холодильник! Внутри — бутылки «Аква Минерале». Я приложился к горлышку. Газ ударил в нос.

— Ася, на, попей и успокойся, — я протянул ей бутылку.

Она сделала пару глотков. На левой руке — белые часы с огромным циферблатом, все пальцы в кольцах. На правом предплечье — татуировка от локтя до кисти. «Студентка-отличница», — с иронией заключил я.

— Тут есть служебный вход?

— Нет, — она мотнула головой.

Я посмотрел на толпу за дверью. Как ни странно, они стали рассасываться. Трое доедали Феруза, вдумчиво копаясь в его брюшной полости. Хорошо, что она этого не видит.

Ну, и как нам отсюда выбираться? Достал навигатор. Осталась фигня, метров триста. Лишь бы Илья глупостей не наделал. Я выглянул в окно. Штук пять зомбаков шатаются по тротуару. Да, навалил я их тоже прилично — тел пятнадцать, не меньше. Некоторые еще шевелились. В доме напротив, в окне над вывеской «СтройМаркет», какой-то чудак снимал апокалипсис на мобильный. Во дает!

— Ну, как ты? — спросил я у девушки.

— Плохо. Что мне делать?

— Во-первых, умыться. Во-вторых, посмотрим.

— Ты… вы-то тут что делаете?

«Приходит в себя», — подумал я.

— Я приехал за другом. Они тут недалеко.

— И откуда?

— Из-за города. Километров восемьдесят.

— Пф-фф… Это теперь то же самое, что до Ярославля… И-и-и-и…

Бля-я-я! Я снова закатил глаза.

— Ась! Всё! Успокойся. — Я придвинулся ближе, осторожно коснулся ее плеча. — Давай, возьми себя в руки. Где тут у вас уборная?

Она, не поднимая головы, махнула куда-то за прилавок. Я помог ей подняться. Ростом едва до метра шестидесяти. Оставил ее умываться, а сам вернулся за прилавок. Взглянул на мертвяков за дверью. Сюрреализм. «Нет, батенька, это теперь злая реальность», — ответил я сам себе. Взял с тарелки пару лепестков имбиря, закинул в рот.

I don’t want to set the world on fire…

В голове зазвучала мелодия из Fallout. Пошел дождь, крупный, холодный.

Трр-ррр-ррх!

С улицы затрещали выстрелы. Я очнулся, как ото сна. Схватил карабин, в три прыжка оказался у уборной.

— Ася, воду! — я замахал рукой.

Трр-ррр… Опять. Короткая очередь. Что это? Пистолет-пулемет?

Я метнулся к окну. Все мертвяки потянулись в сторону выстрелов. Это был шанс. Неуверенный, но шанс.

— За мной! Быстро! — махнул я девушке.

Достал из сумки «бубен» и заменил им спарку магазинов.

— Держись за жилет двумя руками и не вздумай отпускать! Я поворачиваюсь — ты поворачиваешься! Играла в игру Я червяк, червяк, червяк?

— Чего?!

— Даже если упадешь — держись!

Она кивнула головой.

Я потянул дверь на себя и выскочил вместе с «хвостом» под холодные струи дождя.

Я ушел левее. Мертвяки на площадке даже не повернулись в нашу сторону. Нужно было бы их прикончить, но стрелять не хотелось, а протыкать им башки ножом — вдвойне.

Небесная канцелярия явно не жалела сегодня воды. Дождь заливал лицо, я сплевывал, тряс головой. На мне — хорошая непромокаемая куртка, а вот девушка — в коротеньком кожаном недоразумении. Я резко обернулся.

— Уи-и-и! — тихо взвизгнула Ася, и я почувствовал, как ее маленькие руки еще крепче вцепились в разгрузку.

Мимо античных колонн, через забитую машинами стоянку, к очередному зигзагообразному спуску. Я подошел к краю и глянул вниз. Все забито мертвяками. Они толпились на лестничном марше, не зная, что делать. А вот и стройплощадка, огороженная синим забором. Нужно только спуститься, пересечь улицу, и все. Кто же стрелял? Я попытался рассмотреть улицу. Несколько брошенных машин, пара мертвяков, никакой движухи.

Нужно шевелиться. Я присел на корточки, повернулся к девушке.

— Если останавливаемся — всегда смотри назад. Если что — кричи. Поняла?

Она кивнула. Я снова привстал. Сколько их тут? Двенадцать. Ладно, была не была. Я поднялся в полный рост, поймал в прицел голову ближайшего и нажал на спуск. Череп раскрылся, как капот, выбрасывая наружу кровавое месиво. А дальше — как в тире. Один за другим. Только один дернулся, но пуля догнала его у мусорных контейнеров.

Вперед! Я начал спускаться. Проход был завален телами. Я понимал, что все получили пулю в голову, но страх был почти осязаем. Казалось, стоит только поставить ногу, как один из них оживет и вцепится в икру.

— Я не пойду! Не пойду! — замотала головой Ася.

— Прыгай! — приказал я, приседая.

— Чего?

— На спину, говорю, прыгай!

Она с размаху запрыгнула, обвив меня ногами.

— Да не души ты меня так! За лямки держись! — выдохнул я, когда хватка ослабла.

Веса я почти не почувствовал. Шагнул вперед. Обливаясь потом, я пробирался сквозь трупы. Удивительно, но никто не бросился. Тот, у мусорных баков, был еще жив и пялился на нас своими бельмами. Я добрался до угла. Длинный, метров сорок, проход, и снова спуск. Вроде чисто.

— Хвост, слезай.

Девушка спрыгнула и снова пристроилась сзади. Мы повернули на последний пролет, ведущий на улицу, и я встал как вкопанный…

Метрах в двадцати стоял черный «Гелендваген». Двигатель работал, все двери настежь, левое колесо пробито. Вокруг него копошилось не меньше полусотни мертвяков, освещенных голубоватым ксеноном, отбрасывающим жуткие тени. При нашем появлении голов двадцать резко повернулись в нашу сторону. Несмотря на ливень, они нас почувствовали. Очко любого в такой момент превращается в игольное ушко.

— Назад! — я развернулся, схватил девушку за шкирку и, толкая ее впереди себя, побежал.

Арш-шшш-шшш… — забились в экстазе мертвожопые.

Ну почему, сука, так не везет! Я подскочил к углу. Никого. Задвинул Асю за него и развернулся.

Мертвяки падали, врезаясь в стену перед резким поворотом. Большинство вываливались в нужном направлении, подскакивали и, видя меня, бросались вперед. Я вложился в карабин и снова начал долбить. Грохот стоял дикий, гильзы рикошетили от стены.

Проход стремительно заваливало трупами. Я посмотрел за ограждение. Трое. Три выстрела. Влез на ограждение, зацепился ногой, отклонился влево.

Шшш-шшш… Дождевые капли зашипели на раскаленном стволе. Внизу копошилась толпа. Я открыл огонь, просто в массу. Оглянулся: у «Гелика» пятеро жрут два тела. Эх, сейчас бы гранату… Я снова посмотрел вниз. Штук двадцать еще боеспособных. Я начал выщелкивать их одного за другим. Те, кто замечал меня, кидались на стену, чем только упрощали задачу.

Чик-чик-чик… Щелчок. Кончились патроны. Я даже не заметил, как выпустил 75 пуль. Заменил магазин. Вся лестница и площадка были завалены телами.

— Иди сюда, — я махнул девушке. — Спустимся здесь.

Я осмотрел место приземления и отбросил эту идею — внизу шевелилось несколько недобитых.

— Давай, ползи вперед.

Мы спустились. Пятью выстрелами я испортил мертвякам застолье. Пасмурно, дождь. Откуда на окраине столько тварей? Я осторожно обошел джип. Резины на пробитом колесе не было — просто диск. Московский номер. Что-то блеснуло на асфальте. Пистолет! Я поднял с мокрого, залитого кровью асфальта СПС «Вектор». На затворе — надпись арабской вязью: «Алихан». Магазин пуст. Рядом — еще один. Гости с Кавказа, значит? Я собрал магазины, сунул в разгрузку. Заглушил двигатель, забрал ключ. У одного из обглоданных тел нашел метку и кобуру с подсумками. Срезал все ножом. Ася наблюдала с явным отвращением. Да и ладно. Привыкнет. У меня уже созрел план.

— Всё, пошли дальше.

Мы пересекли улицу. Вот и синий забор. Я достал навигатор. Завернули за угол — и вот она, машина Ильи, воткнувшаяся в ворота. Нагружена под завязку, на крыше — гора тюков метра в два. По двору бродил всего один мертвяк. Я спокойно прицелился. Выстрел. Еще один. В точку. В окне вагончика я увидел лицо Ильи.

— Зашибись! — я улыбнулся и пошел к бытовке.

Дверь открылась, вышел Илья. Грузный мужик с добродушным лицом, сейчас — искаженным переживаниями.

— Да все нормально, братан! Я же сказал, приеду.

Мы обнялись. Я был искренне рад. Вошли в полумрак вагончика. На скамье сидела жена Ильи, Света, обняв сына и механически гладя его по голове.

— Света, Игорь, это дядя Сергей, — неуклюже представил меня Илья. — А это…

— Это Ася, — ответил я за девушку. Ее колотило от холода и страха. — Есть сухая одежда?

— Есть, там, на машине.

Мы вышли, срезали один из тюков. Тяжелый, зараза. Еле втащили внутрь.

— Свет, поможешь девушке? — Света молча подошла.

— Илья, пойдем, выйдем.

На улице я повернулся к другу.

— Слушай, скажешь, что Ася — твоя племянница.

Илья округлил глаза:

— А она вообще кто?

— Она издалека, ей некуда идти. Племянница! Идет? А то Ольга меня убьет.

— Идет, — Илья пожал протянутую руку. — А у тебя с ней это… — он постучал указательными пальцами друг о друга.

— Илья! Ты что? Я с ней пару часов знаком! Скажи лучше, что у тебя в тюках?

— Да одежда в основном, техника всякая… пылесос…

— Что?! Илья, ты чё? У тебя машина пузом гребет, а ты пылесос с собой тащишь? Думаешь, у меня пылесоса нет?!

— Ну вот так, — он виновато развел руками.

— Продукты есть?

— Да, в салоне и в багажнике. Консервы, колбаса, хлеб.

— Это хорошо, — кивнул я. — План такой: мы с тобой идем к «Гелику», меняем колесо, подгоняем сюда, забираем минимум вещей — особенно продукты — и валим.

— Согласен!

— Девушки! — я постучал в дверь. — Можно?

— Да, — послышался голос Аси.

Я вошел. Ася сидела, закутавшись в две куртки Ильи.

— Значит так! Мы сейчас с Ильей за машиной. Вы сидите тихо, не высовываетесь, что бы ни случилось. Ясно?

Все закивали.

— У тебя есть оружие? — спросил я у Ильи на выходе.

— В багажнике топор!

— Бери!

Дождь превратился в мелкую морось. Странный запах… Илья открыл багажник.

— Грёбаный мамай, — вырвалось у меня. Багажник был забит копченой колбасой.

— Что? — Илья выудил из-под этого богатства большой «Фискарс».

— Так вот почему вас мертвяки загоняли! — я не выдержал и заржал. — Колбаски хотели!

— Да ладно тебе. Еще спасибо скажешь, — буркнул Илья.

Обратно к «Гелику» прошли быстро. Двое мертвяков уже встали и качались на месте. У одного вывалились кишки, и он тупо на них смотрел.

— Давай, рубани вон того, — шепнул я Илье.

— Да ты что, я не смогу! — зашипел он в ответ.

— Ладно, дай сюда.

Я взял топор. Размахнулся. Тук! Лезвие с сухим звуком вошло в череп. Мертвяк без шума завалился набок. А круто! Я поспешил ко второму и так же срубил его.

— Всё, за работу. Я прикрываю.

Илья принялся за дело. На удивление, запаска была идентичной.

— Всё! — Илья поднял руку, как механик на пит-стопе.

— Ходу! — я втиснулся на место водителя. Илья, бросив инструмент назад, забрался на переднее пассажирское. Ключ был у меня, я просто нажал на кнопку, все засверкало заискрилось как панель управления космического корабля.

Муу-ууу-ооо-ррр… — заурчал двигатель. Дизель. Хм, ну посмотрим. Огляделся, двухцветная кожа designo на сиденьях, вставки из ясеня или ореха на торпедо, консоли и дверных панелях. Отовсюду просто пёрло роскошью. Перевел джойстик в положение драйв. Притопил педаль газа…

Хуя! Я вцепился в руль. «Мерседес», как бешеный тигр, рванул с места.

— Уо-оу! — прокомментировал Илья, хватаясь за что придется.

Рыча дизелем, «Гелик» легко преодолел бордюр и затормозил у калитки.

— Всё, девочки и мальчики, грузимся! — я захлопал в ладоши.

— Ася, — я обернулся и столкнулся с ней лицом к лицу.

— Послушайте. А кто вам сказал, что я с вами поеду?

«О! Ожила. Та еще штучка!» — подумал я.

— А что случилось, Ася? — откуда у меня такие участливые нотки в голосе? А она реально красивая. Бездонные глаза.

— Закончили?

— Что?

— Рассматривать меня?

— Пф-фф… Ася, послушай! Тебя никто не обидит. Если останешься — умрешь. Представь, что час назад ты уже умерла, и теперь это твоя новая жизнь.

Ее глаза начали наполняться слезами.

— Стой, стой! Не плачь. Поехали. Подумаешь и спокойно все решишь.

Она кивнула и неожиданно уткнулась мне в грудь.

— Ну всё, всё… — я неловко похлопал ее по спине. — Одевайся и выходи.

— Мама подарила, — она прижала к груди свою мокрую куртку.

Ну, что тут скажешь.

— Серый, смотри сюда, — позвал Илья. Он уже перегружал вещи и указывал на небольшой пластиковый кейс. — Шифр.

— Сейчас. — Я выдернул «Танто».

— А если там бомба?

— Слишком дорогой кейс для бомбы.

Я всадил клинок под защелку. Открыл и охуел. В поролоне лежал ПП-19-01 «Витязь» в каком-то космическом тюнинге «Зенит» и четыре полных магазина.

— Хорош трофей! — я обрадовался, как ребенок. — Держи, Илюха, владей пока.

— Спасибо!

Илья все же настоял на том, чтобы мы загрузили всю колбасу. И вот, наконец, воняя копченостью, погрузившись в шикарный салон, мы отправились в путь. Я ткнул наугад кнопку, и из дорогущей акустики грянула «Мастер и Маргарита» Басты.

Мой корабль в огне, мой корабль терпит бедствие…

Я смотрел на пролетающие мимо многоэтажки. Кто же вы были, ребята? В любом случае — спасибо. Спасибо, мужики!

ГЛАВА 3. ВОЖАК СТАИ

Обратно по натоптанной дорожке ехали быстро. Выскочили на трассу и попилили по встречке, пристроившись за одиноким «Транзитом».

Дождь кончился. Сквозь облака проглянуло солнце, зажигая блики на мокром асфальте и поднимая из придорожной канавы столб радуги. Ехали молча. На меня бетонной плитой наваливалась усталость. Болело плечо, голова была чугунной. Хотелось свернуться клубком и уснуть. Нет, надо дотянуть. Я широко открывал склеивающиеся глаза, мотнул головой — резкая боль в мозгу. Через двадцать километров я съехал на обочину.

— Илья, садись за руль.

Я кое-как, словно старый дед, выпал из-за руля и сел на пассажирское сиденье.

— С тобой все нормально? — спросил Илья, когда мы тронулись.

— Да, нормально, — ответил я и закрыл глаза.

Огромное облегчение. Ничего себе отходняк. Давно я столько адреналина не хватал. Ладно, адаптируюсь. Буду как в старые добрые времена — дерзок и опасен. Вот только домашние никогда не видели меня таким, и я надеялся, что не увидят. Но теперь настало другое время. Время, где слабым не выжить без сильных. А сильным нужно быть смелыми и жесткими.

Я пока смутно представлял будущее, но план у меня был. «Есть ли у вас план, мистер Фикс?» — пронеслось в голове. Конечно, есть. Я даже улыбнулся, не открывая глаз.

Джип стал забирать вправо. Я открыл глаза. Заправка слева была забита машинами. Илья сбросил скорость, заглядевшись, как один мужик молотил заправочным пистолетом по голове другого. Уже! Это только первый день! Я смотрел на все это с отрешенным равнодушием.

В поселке — суета у магазинов, но ни одного мертвяка. Все спокойно. Если бы войска сейчас заблокировали город, возможно, на этом бы все и закончилось.

Наконец, подъехали к дому. Я забарабанил в калитку.

— Сова, открывай! Медведь пришел!

— Кто там? — голос Серого.

— Свои.

Калитка открылась, и в это время из-за угла с моим «Моссбергом» показался Юра. Грамотно. Серый был со своим «Вепрем».

— Ничего себе ты махнулся! — хохотнул Юра, указывая на джип.

Я тяжело побрел в дом. На пороге встретила Ольга, вся в слезах.

— Где твой телефон?! — ее голос сорвался на крик.

— Потерял, любимая, — я облокотился на косяк, стоять было тяжело.

Она резко развернулась и скрылась за дверью.

Как в тумане я прошел по коридору. Из холодильника достал бутылку водки, налил полный стакан. Сел на диван в кабинете. Какого хуя я вообще поперся в город один? Меня передернуло от воспоминаний. В два глотка я осушил стакан. Все поплыло, и я боком завалился на подушки, по пути отмечая, что не снял ботинки. Ольга будет ругаться. Сознание отключилось.

Сквозь сон я чувствовал, как чьи-то заботливые руки снимают с меня ботинки, снарягу, укладывают на диване. Потом снова провал.

Открыл глаза — за окном темно. В ногах спала Метель. Надо вставать. Я сел, сгоняя собаку. Она зевнула, потянулась с хрустом и гордо зацокала когтями по ламинату. На плече — свежая, профессионально наложенная повязка. В голове шумело, но в целом я чувствовал себя хорошо. Только во рту было ощущение, будто там сдох зверек.

Я встал, надел чистую футболку и вышел на кухню. Умылся ледяной водой. Хорошо! Почистил зубы и на минуту замер перед зеркалом. Из зазеркалья на меня смотрел поседевший, коротко стриженый сорокалетний мужик с тяжелым взглядом и темными кругами под глазами. Нет. Это не я.

Дверь в гостиную была закрыта, за ней слышались голоса, смех. Я открыл дверь и шагнул в комнату. Два составленных вместе стола, покрытые скатертями. Вокруг — все, кого я был рад видеть. Дети, видимо, спали. На столе — огромная кастрюля с гречкой и тушенкой, банки с прошлогодними заготовками. Илья с женой. Света была подавлена. Рядом с ней — Ася, отмытая, в свежей одежде. Увидев меня, она широко улыбнулась, и ее огромные черные глаза сверкнули. Если бы не этот взгляд, я бы ее и не узнал.

Когда я вошел, все затихли. В их взглядах, обращенных ко мне, было не только уважение и благодарность. Было то, чего я давно не видел в своей семье со всеми ее противоречиями и проблемами. Это было признание. Признание вожака стаи. Беспрекословного авторитета.

— А вот и я, — улыбнулся я и сел во главе стола. Ольга тут же наполнила мою тарелку огромной порцией каши. На столе появилась литровая бутылка самогона.

— А это вовремя! — Серый ловко разлил напиток по стопкам.

Я встал.

— Наступают тяжелые времена, родные мои! Среди нас уже есть те, кто потерял близких. И как бы ужасно это ни звучало, это не последние потери. Поэтому ценен каждый человек, которому ты можешь доверить свою спину, доверить жизнь родных. Мы собрались здесь, чтобы наклонить этот новый мир под себя. Показать, что ни одна падла, живая или мертвая, не помешает нам жить. За нас! — я салютовал стопкой и залпом осушил ее. Ух-хх! Градусов шестьдесят. Даже слезу вышибло. Пришлось интенсивно поработать ложкой.

— Ярослав не звонил? — наклонился я к Ольге.

— Нет. Вне зоны.

Где же тебя носит… Я был уверен, что он жив. Его так просто не возьмешь. Но часы тикают не в нашу пользу.

— Что делать-то будем? — спросил Серый.

— Завтра поедем на базу, посмотрим обстановку. Как только появятся первые мертвяки в поселке — перебираемся. До этого сидим здесь. Продукты в магазинах закончатся через пару дней. Если не мертвяки, так голод через неделю начнет выгонять людей на улицы. Полетят дома, квартиры, погреба. Местная полиция — человек двадцать. Они сами по домам разбегутся. Вода от насосов, нет электричества — нет воды, нет канализации. Засрут многоэтажки за пару часов. Я бы не хотел оказаться здесь в этот момент. А на базе мы продержимся.

— Есть еще один момент. Серый, помнишь, где у железки хранилище дизеля? Армяне держат.

— Помню, конечно.

— Как переберемся на базу, нужно будет сцедить оттуда пару десятков тонн.

— Почему бы все не забрать? — загорелся Серый.

— Не хватит у нас сил удержать такой кусок. Нечем и некому. Ярослава нет, а мы с тобой минёры еще те.

— Во что сливать будем?

— Завтра с Юрой поедешь в совхоз «Гражданский», приглядишь пару молоковозов. Посмотри, где стоят, где ключи.

— Сделаем, — Серый вернулся к своей тарелке.

— Спасибо, что маман мою привез, — похлопал я друга по плечу. Тот лишь пожал плечами.

Я сидел, думая о будущем. Я знал, что придется хлебнуть дерьма, но не хотел, чтобы это туманило мне мозг. Я долго готовился к этому дню. Я даже был рад, что этот ёбнутый мир катится в тартарары. Мир, погрязший во лжи и разврате, где страшно отправить детей в школу. Не из-за маньяков, а потому что интернет превращает их в озабоченных зомби с суицидальными наклонностями. Да, скоро будет тяжело и страшно, но есть шанс вырастить своих детей достойными людьми. И я вылезу из кожи, но построю для них Новый Город.

От размышлений меня оторвало звяканье посуды. Разместить тринадцать взрослых и шесть детей было проблематично. Пришлось стелить матрасы на полу. Ближе к полуночи дом погрузился в тишину, нарушаемую лишь храпом тестя.

7:00. Утро.

Я проснулся отдохнувшим и полным сил. Даже плечо не болело. Дом наполнял запах свежезаваренного кофе. Я автоматически потянулся за пультом. Увиденное уже не шокировало, а завораживало. Кадры с вертолета: панорама горящего Питера, огромные столбы черного дыма. — это был апокалипсис в натуральном виде. Потом картинка переместилась на КАД, где на всех съездах в город стояли временные блокпосты военных, одинаковые, как под копирку. Грузовик УРАЛ, БТР-82А, которые перекрывали обе полосы движения, и бронированный «Тигр» с пулеметом Печенег на турели, стоящий на обочине. Сгоревшие машины. Всех под нож, без разбора. Но это мертвому припарка. Зараза уже далеко за городом: Всеволожск, Выборг, Новгород… Подольск! Это же под Москвой! На карте мира — очаги заражения. Франция, Германия, Англия — почти вся Европа. Китай, Индия. Чистыми были только Американский континент и Австралия. Всего за двое суток! Скорость бешеная. Ярослав… Надеюсь, ты выбрался вчера.

Я выключил телевизор, надел штаны и прошлепал на кухню. Моя мама, моя Ольга и Ольга, жена Юры. Народу — писец. Я улыбнулся. Гора бутербродов с колбасой от Ильи. А хлеб-то заканчивается…

— Доброе утро, девчонки! — бодро поприветствовал я женщин на кухне.

— Доброе утро! — ответили они почти в унисон.

Я схватил бутерброд и, увернувшись от ложки, которой жена хотела меня огреть, проскочил в коридор. Жуя на ходу, поднялся на второй этаж. Дети еще спали. Я осторожно вышел на маленький балкон. Какой воздух! Пели птицы, светило раннее солнце. Красота. На улице — никого. Ни машин, ни людей.

Солнце слепило, но я разглядел одинокую фигуру, бредущую по Набережной в нашу сторону. Метров двести. Я приставил руку козырьком. Что-то с ним не так… Походка. Голова завалена набок. Он подходил все ближе, уже можно было разглядеть неестественный цвет лица… Ах ты ж скотина! Мертвяк!

Я бросился вниз. Открыл сейф, схватил ТОЗ-78, полный магазин и, как птица, взлетел обратно на балкон. Вставил магазин, дослал патрон, вскинул карабин. Мертвяк уже был совсем близко. Я поймал в перекрестье прицела его лоб. Неожиданно голова твари выпрямилась.

— Петро-о-ович, здорово! — «мертвяк» помахал мне рукой.

Я резко убрал палец со спуска.

— Вася?! Ёбаный в рот! Ты чё?! — я опешил, узнав нашего местного алкаша.

— Чё?! — Вася явно не понимал моих претензий.

— Ты что тут трёшься?! — мне стало не по себе от мысли, что я только что чуть не прикончил живого человека.

— А что? Иду!

— Чё вы жрете все уже с утра?! — заорал я на него, разозлившись в конец.

— Я не пью! — Вася демонстративно отвернулся и побрел в центр поселка.

Блять, мне бы такое здоровье! Синячит каждый день, и все похуй. Фу-у-у… Я облегченно вздохнул. Пронесло. Вошел в комнату и понял, что перебудил детей.

— Спите, спите. Еще рано.

Ага, какой там. Одеяла зашевелились, показались голые пятки, зевающие рты. Надо бежать отсюда.

Позавтракали. Дети и собаки тут же сорвались во двор — наносить максимальный урон огороду и песочнице. Только Орион, как всегда, уселся у курятника и, вывалив язык, с остекленевшим взглядом гипнотизировал кур. Наверняка представлял, как сетка исчезает, и он одним движением давит всех десятерых. М-да… Мне бы твои проблемы, Орион.

Я снова подошел к сейфам и стал доставать стволы. Потом направился в гостиную, собирая по пути всю мужскую часть нашего табора.

— Так, мужики, пора посмотреть, что мы имеем. Ну, у Серого все понятно: тюнингованный «Вепрь» двенадцатого калибра, коллиматор, ЛЦУ, разгрузка BlackHawk с двумя двадцатизарядными барабанами.

Кузьмич тоже все ясно, — КО-44 в камуфлированном чехле, с простеньким прицелом ПУ он сжимал в руке.. — На патроны держи, — я протянул патронташ на сто штук. Откуда патроны? Ну я же выживальщик.

Юре отдал «Моссберг». Тестю — двустволку МР-27. С Ильей все понятно — вооружен «Витязем». Оставалась мелкашка ТОЗ-78, из которой я чуть не прикончил Васю, и СКС в тактическом обвесе FAB Defense, с сошками и ПСО-1. Отдам его Ольге — она хорошо стреляет. Хотя опять ныть начнет про «мелкашку».

Оставалось еще мое первое ружье, ТОЗ-63 шестнадцатого калибра. Старая, но в идеальном состоянии курковка. Рука не поднималась ее продать. Надо обрез сделать! Всегда мечтал, как в фильме «Брат», эффектно отпилить ствол. А потом — и приклад, чтобы, как в «Безумном Максе», носить его в сапоге. Или где он там его носил?

Позже я раздал каждому по хорошему кизлярскому ножу.

— Ладно, мужики, давайте так. Как и планировали: Серый с Юрой — на разведку в совхоз. Я с Ильей — на базу, да и так, прокатимся. Связь по рации. Я — Первый. Кузьмич — Точка-1, Серый — Точка-2.

Кузьмича и тестя я решил оставить дома, на охране.

Мы с Ильей загрузились в «Гелик», Серый с Юрой — в «Тундру». Выехали из разных ворот и, посигналив друг другу, покатились в разных направлениях. Через три километра въехали в центральный поселок. Машин почти не было, зато людей — больше, чем обычно. Магазины закрыты, витрины выбиты. Миновали наглухо задраенное здание полиции.

На базе было все нормально, разве что половина коллектива не вышла на работу. Так, редкие работяги слонялись по цехам. Поехали обратно через вокзал. У магазина стройматериалов мы увидели нечто странное.

— Это там еще что? — Илья подался вперед.

Метрах в ста люди разбегались в разные стороны, падая и опрокидывая друг друга. Я прибавил скорость. В этот момент справа выскочил «лыжник» и, как шар для боулинга, врезался в толпу. Его самого перекинуло через людские тела, но он тут же вцепился первому попавшемуся в ногу. Раздались истошные крики.

— Ну все, Илья, пиздец! Понеслось, — я резко затормозил и вышел из машины, вскидывая карабин. Илья грамотно страховал, высунувшись по пояс в люк.

Хер разберешь, кто из них кто, все в кровище. А валить живого, хоть и временно живого, не хотелось. На асфальте оставалось трое. Один лежал без движения. А, все, понял. Есть цель. Я вскинул карабин и почти в упор выстрелил мертвяку в голову.

— Помогите! — запоздало заорал искусанный мужик, зажимая чудовищную рану на шее. Хрена! Разве можно так сделать человеческими зубами? Я даже удивился. Посмотрел по сторонам. Люди выглядывали из укрытий. Скольких он успел достать? Все, это уже не остановить. И не прикончишь же раненого на глазах у всех.

— Помогите! Скорую! — мужик попытался встать, но завалился, сильно ударившись головой. Застонал, заплакал, свернувшись в позе эмбриона.

Я развернулся и сел за руль.

— Мы что, его так оставим? — Илья тоже сел на свое место.

— А что ты предлагаешь? Всадить ему пулю на глазах у толпы? Начнется паника, позвонят в полицию. Зачем нам этот геморрой?

— Серега! Ты только что выстрелил чуваку в башку, пускай и мертвому.

— Это другое!

— Для них — то же самое! — Илья ткнул пальцем в двух мужиков за автобусной остановкой. — А заразу надо остановить.

— Илья, ну вперед тогда! — я жестом указал ему направление.

— Что?

— Иди, вали его. И третьему — контрольный в голову, а то встанет скоро.

Илья смотрел на меня круглыми глазами. Потом отвернулся и уставился вперед. Ну вот! Я молча надавил на газ. Отъехали метров сто, когда Илья повернулся ко мне.

— Серега, разворачивайся!

— Зачем?

— Я готов. Я завалю! Нельзя их плодить, — голос дрожал, но взгляд был полон решимости.

— Успокойся, Илюха. Он покусал человек пять, это уже не остановить.

— Останови! — Илья разошелся не на шутку.

— Да хорошо, хорошо! Только руля не трогай!

Я вдарил по тормозам и круто развернулся. Когда мы подъехали, раненый уже сидел на скамейке на остановке, ему помогали какие-то люди. Третий так и лежал, истекая кровью. Илья решительно распахнул дверь.

— Э, мужик, ты чего?! Не дури, сейчас милицию вызовем! — люди расступались перед вооруженным человеком.

Раненый затравленно смотрел по сторонам.

— А ну, расступись! — заорал Илья, размахивая «Витязем». Люди отхлынули. Он снял оружие с предохранителя и направил на бедолагу.

— Нет… нет… — еле слышно шептал тот, зажмурив глаза и вытягивая вперед руку, словно в надежде остановить пулю.

Все замерли. Вокруг наступила гробовая тишина. Илья вдруг резко опустил ствол, развернулся и быстрым шагом направился к джипу. Сел на пассажирское сиденье. Я, ни слова не говоря, даже не повернувшись в его сторону, нажал на педаль газа.

Мы ехали молча. В моей голове крутился калейдоскоп планов. Выждать еще день? Гнать людей на неподготовленное место — безумие. Офисные помещения придется переделывать в жилые комнаты. Ангары завалены стройматериалами. Немецкие станки Hundegger могли штамповать дома за неделю, было бы из чего. А из чего — как раз было. Да и леса кругом полно, своя пилорама… Нужно перетаскивать людей. Токарь, заточник… Всех.

И вторая база. Головная боль. Километр от первой. Автотранспорт, цех металлообработки, мебельный комбинат. Но ни своего генератора, ни своей воды. Людей нет. А терять такое добро не хотелось. Пока — тупик. Ладно, разберемся…

— Слушай, Илья, — я решил нарушить тишину. — Ты же раньше в компьютерах шарил?

— Что? — Илья очнулся от своих мыслей.

— Проснись, Илюха, дело есть! — я улыбнулся. — С примочками компьютерными на «ты» был?

— А-а! Пф-ф! Спросил! Да мне и не к чему: у меня вон вундеркинд растет. Игорь мой. Программирует что хочешь.

— А сколько ему?

— Четырнадцать. В прошлом году в Google Code Jam участвовал, даже мне, гаденыш, не сказал!

— Где-е?!

— Ну, соревнования по программированию. Со Светкой мотнулись в Дублин, пока я в командировке был.

— Ладно, Илюха, проехали, — перебил я. — Сейчас приедем, пока сеть работает, пусть качает все, что можно. Книги, техническую литературу, учебники. Ну и русскую классику, само собой.

— Понял, лишь бы сеть была. У него с собой этого железа полно. Не, ну понимаешь, только бабки потратили…

— Чего?

— Это я про Дублин. Десятое место всего лишь, — Илья с досадой почесал затылок.

— Не парься, Илюха. Теперь это уже неважно. Совсем.

Дома нас встретила суета. Мы занялись перегрузкой. Еда из моего «Тахо» перекочевала в ГАЗ-66. Боеприпасы и снаряга — обратно в джип. К полудню вернулся Серый.

— Ну как поездка? — я был рад отвлечься от тяжестей.

— Да все нормально. Присмотрели МAN с зеленой кабиной и полуприцепом на двадцать два куба.

— Ого!

— И Volvo с бочкой на шестнадцать кубов. Эти машины новые, остальное — хлам.

— Тридцать восемь кубов! Нормально.

— Ключи у механика в кабинете. Охрана — бабушка на проходной.

— Красава, друган!

Я направился в дом. На входе столкнулся со спешащей во двор Асей. Она сверкнула глазищами и протиснулась мимо, обдав меня приятным запахом. «Вот только этого не хватало…» — пронеслось в голове.

— Игорь, ну как у тебя? — обратился я к парню, который колдовал у компьютера.

— Все нормально, — не поднял он головы.

К вечеру небо затянуло, подул прохладный ветер, закапал дождь. Я сидел за столом и составлял список людей, которых нужно было вытащить. В том числе и моего старого приятеля, Василия Михайловича, учителя истории. Как без философа в катаклизм? Список получался удручающе коротким. Ай, ладно, разберемся.

Полыхнула молния, через несколько секунд донеслись раскаты грома. И тут, словно в подтверждение моих худших опасений, свет мигнул и погас. Я вздохнул, прошел в котельную и завел генератор. Дом снова наполнился светом. Вернулся и только собрался чистить карабин, как в комнату буквально влетела жена.

— Ярослав звонит!

Я сорвался с места, перехватывая телефон.

— Алло! Яр, ты где?! — связь была отвратительной, голос тонул в треске.

— Серега… где-то у Мурманского шоссе… ДНП «Рыжики»!

— Что-о?

— Мы… уехать в Москву…

Я сжал телефон в руке, беззвучно матерясь одними губами.

— Ху-у-у… — выдохнул я. — Ну, и?

— Там полная жопа, еле вырвались… вояки обстреляли… патронов двадцать осталось…

— Ты какого хуя поперся?! — не выдержал я. — Я тебе что говорил?!

Ольга тронула меня за руку: «Успокойся…»

— Се-ерый! — заорал я. — Тащи карту!

Карта легла на пол. Я рухнул на колени. Где это, блять, ДНП?!

— Ольга, зови Игоря!

Прибежали Илья с сыном.

— Найди мне ДНП «Рыжики».

— Пять сек, — Игорь уставился в свой планшет. Xplore XSLATE B10. Я таких и не видел. — Вот.

Я посмотрел на экран. В голове проносились варианты, один хуже другого. Позади — Питер, слева — зараженный Всеволожск, впереди — огромный дачный массив. По дорогам не прорваться.

— Яр! Слушай сюда. Гони на базу отдыха «Кошкинский фарватер». Забей в навигатор. Заселяйтесь и ждите.

— А как вы приедете?

— По воде, Ярослав! По Ладоге. Если от меня никто не приедет через пару дней… там наверняка есть катера. Бери, что побольше, и дуй вдоль берега до дамбы. Понял?

— Да, понял! Завтра с утра выдвигаюсь!

— Не сезон еще, — раздался тихий голос Кузьмича, который незаметно возник в дверях. — Для больших лодок не сезон. Ладога — коварная. На маленьком катере опасно.

— А яхт-клуб?

— Там другое дело.

— Слушайте, — вмешался Серый. — Что мы паримся? Тут километров семьдесят по воде. Хороший катер за полтора часа дойдет. Чего ждать?

— Хорошо, — я взял телефон и набрал номер.

— Добрый вечер!

— Здорово, Василий Михайлович!

— О! А я уже думал, ты меня бросил, как тогда, в ураган, — с усмешкой ответил он.

— Ладно, Василий Михайлович, ты где?

— У себя, на четвертом этаже.

— А брательник твой?

— В восьмой квартире. С семьей.

— Отлично! — я сжал кулак. — У него же сын в Макаровке на последнем курсе?

— Да.

— Завтра приеду — поговорим. Мертвяки уже в поселке. Сидите дома.

Все вопросительно смотрели на меня.

— Папа! А где, ну вот это? Ну, такое… — Кира, младшая дочь, ворвалась в комнату, размахивая руками.

— Кируша! — я строго посмотрел на нее. — Взрослые разговаривают. Иди, поиграй.

— Меня Алиса бьет! — тут же сменив тему, она залилась горючими слезами.

— Оль, разберись, пожалуйста!

Ольга взяла на руки плачущую дочь и вышла.

— В общем, брат у Василия Михайловича — капитан дальнего плавания, — я поднял палец вверх. — А сын его в Макаровке учится. Учился. Думаю, они разберутся с любым катером.

— Ну, когда начнем беспредельничать? — улыбнулся Юра, прислонившись к косяку.

— Завтра видно будет.

Сначала я часа два дрючил карабин от пороховой гари, пока ствол не заблестел. А после долго не мог уснуть, прислушиваясь к раскатам грома и барабанной дроби дождя. Променять комфорт дома на голые стены базы было сложно. «Ну, ты же сам этого хотел?» — спросил я у себя, имея в виду наступивший «БП». На часах было 04:25.

Утро. Хер знает сколько времени.

Я с трудом разлепил свинцовые веки. Как же я хочу спать. Сквозь шторы пробивалось солнце, пели птицы. В комнате никого. Работает генератор, значит, электричества нет. Бля, это еще что? Орион лежал поперек кровати, перекрыв кровообращение в моих ногах. Я с трудом вытащил их из-под черно-белой туши. В странном, полусонном состоянии я оделся и вышел на кухню. Где все? Дверь во двор распахнута. Я остановился, прислушиваясь. Тишина. Спустился по ступеням и увидел играющую в песочнице младшую дочь.

— Кируша! А где мама? — ребенок не реагировал. Я подошел ближе.

— Ки… — я замер. Кружка выпала из рук и разлетелась на осколки. То, что я принял за рисунок на футболке, оказалось запекшейся кровью, залившей всю спину. Она потянулась ко мне своими тонкими ручками. Я в ужасе отпрянул, и в этот момент меня что-то сбило с ног.

— А-а-а-а-а! — заорал я что было сил…

Утро. 8:30.

— Сережа, проснись! — Ольга тормошила меня за плечо.

— А?! Что?! — я вскочил, как подброшенный пружиной, весь в липком холодном поту.

— Что случилось? Ты так кричал!

Я не мог отдышаться. Блять, это что, сон был?!

— Где Кира?

— Да вон, на кухне, чай пьет.

Я, как был в одних трусах, побрел на кухню. Кира сидела за столом и уплетала бутерброд. Ебать, как же страшно! Образ сна был настолько реален…

— Люблю тебя, доченька! — я сгреб ее в охапку.

— Ну, папа-а! Я же ем! — возмутилась она, но потом добавила: — Тоже сильно люблю тебя!

В душе, под жесткими струями воды, я стал приходить в себя. После кофе с коньяком совсем отпустило. По телевизору — слабый сигнал НТВ. Очаг заражения, судя по карте, расползался с ужасающей скоростью. В Европе творилось невообразимое. Цивилизация рушилась на глазах.

Я вышел на улицу.

— Ну что, друган, — подошел я к Серому, который возился у своей «Тундры», — давай на разведку. До базы доедем, на обратном заберем нашего философа с семьей.

— На твоей?

— Да. Ты за рулем. И «Вепря» своего возьми!

Я взял отдраенный карабин, набил «бубен» патронами, сунул в карман нож и рацию. Нацепил на голову черную кепку 5.11 и сбежал по ступенькам. «Тахо» уже стоял наготове. Юра закрыл за нами ворота.

В поселке сразу наткнулись на мертвяков. Кучка штук в пятнадцать стояла у площади. Вокруг — несколько обглоданных тел. Живых на улицах не было.

— Блять! Когда только успевают? — возмутился Серый. — Давай ёбнем их.

— Серый, боеприпасы негде пополнить. Поехали.

На базе охраны не было, но было электричество. Я открыл ворота, запустил Серого. Проверили корпуса. Никого.

— Ну что, пора перебираться, — сказал я. — Все происходит быстрее, чем я рассчитывал.

— Согласен!

Мы поехали обратно, в центр. Через десять минут джип остановился у большого красного многоэтажного дома. Я вышел, вскинул карабин. В окне на втором этаже мелькнула тень. Серый тоже вышел, держа «Вепря» стволом вниз. Хлопнула подъездная дверь. Вышел мужик с сумкой.

— Ты куда выперся? — грубо спросил я.

— В магазин.

Я выпучил глаза:

— Какой магазин, очнись?!

— Да тебе-то какое дело?! — возмутился он, но как-то скромно — ствол, наведенный на него, сбивал с толку. Мужик отвернулся и зашагал по дороге. Тьфу, бля.

Я увидел в окне Василия Михайловича, помахал ему.

— Серый, стой здесь. Если что — кричи!

Я включил подствольный фонарь и потянул дверь подъезда. Никого. Мощный луч рассекал полумрак. Чисто. Подошел к нужной двери и постучал. Щелкнул замок.

— Ну привет, Михалыч! Гений истории и философии, — улыбнулся я, ставя карабин на предохранитель.

— О, Сергей! — он как будто только что меня узнал.

Из комнаты вышел его брат, капитан, такой же высокий, с седой бородкой.

— О, Сергей! — даже голоса похожи.

— Приветствую, Александр. Ну что, собрались?

— Да чего нам собирать?

Александр выдвинул вперед жилистого парня:

— Олег, мой сын.

— Здорово! Сергей.

— И вот, жена моя, Ирина.

Я поздоровался с женщиной со властным, отстраненным взглядом. Сразу было видно, кто в доме у капитана командует.

— Ну, тогда вперед. Берите в основном продукты.

— Уже, — капитан кивнул на сумки.

— Хорошо, берите все, держитесь строго за мной. Серый, готов нас принять? — заговорил я в рацию.

— Готов! Я в машине, через люк буду контролировать. Страшновато.

Я улыбнулся. Ну, Серый.

— Всё, мы выходим.

Мы вывалились из подъезда. Никого. Только ревущий «Тахо» и Серый, торчащий из люка на крыше — живая, непропорциональная пулеметная башня.

Я подбежал к джипу, распахнул заднюю дверь. Сиденья были разобраны, так что всем пришлось грузиться в огромное пространство багажника.

— Всё, Серый, поехали, — я захлопнул дверь и положил карабин на колени.

Серый рванул с места. У Дома детского творчества мы чуть не наехали на мужика с сумкой, которого рвали на части двое мертвяков.

— Вот уроды! — вырвалось у меня. — Серый, ну-ка сверни к отделению полиции.

Через две минуты мы были у высокого кирпичного здания. И тут же — надпись, нацарапанная черной краской по всей стене: «ВСЕ ЖИВЫЕ, ИДИТЕ В ФОК». Я открыл окно. Отчетливо слышался гул генератора. Подошел к главной лестнице, нажал на кнопку домофона.

— Что вы хотели? — раздался наконец мужской голос.

— А где все полицейские? Может, съездите мертвяков пострелять?

— Приказа стрелять не было, — ответил бесцветный, казенный голос. — Если нуждаетесь в защите, езжайте в Физкультурно-оздоровительный комплекс. Прямо по дороге, справа, синий такой.

Я молча развернулся и пошел к джипу.

— Ну, что там? — спросил Серый.

— Ничего. Дежурная смена. Все остальные в ФОКе. Готовят место для эвакуации. Поехали, посмотрим.

И вот он, въезд в ФОК. Огромное синее здание за прочным секционным забором. У ворот — полицейский в бронежилете и шлеме с неуместной городской раскраской. На территории — три пожарных машины и огромный синий контейнер. Резервный генератор. Значит, с ними еще и МЧС. Молодцы. Нет, надо срочно переезжать на свою базу, а то они и армян с их топливом раньше нас подомнут.

— Ладно, Серый, поехали. Потом пообщаемся.

Боеприпасов у них у самих с гулькин хер, поэтому и не рыпаются. Как они собрались кормить толпу народа? Непонятно.

— Здание огромное, — сказал тесть, — человек пятьсот, а то и семьсот разместить можно. Вопрос, что им там делать?

— На очистных есть своя скважина, — кивнул Серый в сторону соседних сооружений. — С водой проблем не будет.

— Тогда так, — решил я. — Сейчас приезжаем и сразу выдвигаемся на базу. Оттуда — в яхт-клуб на Ладогу. Отправляем моряков в плавание, а на обратном пути попробуем рвануть молоковозы.

— В какое плавание? — Александр внимательно посмотрел на брата.

— Александр, — повернулся я к нему, — у нас застрял товарищ недалеко от Шлиссельбурга. Вы с сыном, как самые опытные, пойдете за ним на быстроходном катере. Справитесь?

— Ну-у… — капитан выглядел ошарашенным. — В принципе, все должно быть одинаковое…

— Я думаю, вы справитесь! — я ободряюще улыбнулся. — Это же удовольствие для морского волка.

Я отвернулся. Пусть переваривает.

В районе поликлиники мы напоролись на толпу мертвяков — человек двадцать, цепочкой двигались к центру поселка. Они что, блядь, людей чуют?

И тут воздух разорвал рев вертолетных двигателей. Прямо над макушками деревьев пронеслись четыре МИ-8 и два «Крокодила» МИ-24 в полном боевом обвесе.

— Куда это они? — спросил Олег.

— На север идут. В Громово, наверное, — пожал я плечами.

У супермаркета — огромная толпа. Самые резвые рубили топорами роллеты. Мы проехали мимо. На подъезде к центру полыхали угодья местного предпринимателя — магазин и красивый бревенчатый дом. Жар чувствовался даже через стекло. Полчаса назад здесь все было в порядке.

Из дома выдвинулись колонной. Серый и Илья полетели вперед — занять базу. Я, все заперев, на каком-то душевном порыве перекрестил свой дом, закрыл калитку и сел за руль.

Доехали без происшествий. Настроение было удручающим. Мозг протестовал против ухода из уютного, теперь уже навсегда потерянного дома. Ладно, нужно размещать людей. И тут я сразу же столкнулся с яростным, глухим сопротивлением со стороны женщин при попытке поселить их в здание внутри производственного корпуса. Мои доводы о безопасности разбивались о стену непонимания. Все уперлось в отсутствие естественного света. Мужики лишь разводили руками: с бабами бороться бесполезно. В итоге я плюнул на все и повел их в офисное здание с прочными решетками на окнах и мощной железной дверью.

— Серый, запирай ее наглухо! — я указал на входную дверь в здание. — Больше здесь входа не будет. И вторую, тамбурную, тоже.

— Оля, — я повернулся к жене. — Забирай всех женщин на второй этаж, разбирайте кабинеты бухгалтерии.

Она кивнула и протянула мне телефон.

— Ярослав звонит!

Я удивился, что связь еще работает.

— Яр, ну как вы там?

— Держимся. Я на базе отдыха, тут есть люди. Лодок больших нет.

— Сколько народа?

— Из охраны четверо, гражданских — человек пятнадцать. Есть тут и пара упырей. Четыре бухих мужика в камуфляже. Всю ночь орали, стреляли. Спать хочу — пиздец. Пришлось с «Вепрем» у крыльца до утра сидеть.

— Держись, планируем сегодня выслать к тебе катер.

— Давай, ждем!

Я нажал отбой.

— Серый, набери Романа. Пусть с семьей выдвигается сюда. И Сашке́ тоже сообщи. Пора людей собирать. Они оба слесаря — скоро им будет чем заняться.

К тому же, подумал я, с Романом приедет еще один ствол. И не какой-нибудь, а Benelli M3 S90Telescopic. Тактический дробовик, который может работать в двух режимах: помповом и полуавтоматическом. Идеальный ствол для зомби-апокалипсиса, в свое время подаренный ему матерью, проживающей в Италии.

— Кузьмич, дуй на вышку в караулке. Карабин, патроны, рация — все там. Это пока твой дом. Там, — я закатил глаза, — Ахуенно! С большой буквы!

— Да легко! — Кузьмич без разговоров пошел осваивать свой новый пост.

— Юра, а ты не в курсе, у нас тут еще существует филиал Калининской базы?

— Нет, по-моему, они сдулись. А что?

— Нужно будет проверить, там у них мощные морозильные камеры были, такие, знаешь, огромные, в виде контейнера. Ладно, потом проверим.

— Барахло-то когда разгружать будем? — Илья махнул рукой в сторону машин.

— Закончим с важными делами — начнем, — усмехнулся я.

— Кстати, — Илья подошел вплотную. — У меня для тебя подарок.

Он протянул мне небольшую бумажную упаковку.

— Вот, в бардачке «Гелика» нашел.

Сначала я глазам своим не поверил.

Пальцы сами собой вертели в руках неказистую, измятую картонную коробочку. Блеклые, почти стертые буквы на ней заставили сердце стукнуть чаще. 9.0 СП10. Ниже — заводской шифр: А1501—61. И, наконец, количество: 30 шт.

Это были патроны к трофейному «Вектору».

— Отлично! — вырвалось вслух.

Взгляд зацепился за жирную черную линию на боку упаковки — особый знак, обещание чего-то большего, чем просто свинец в медной оболочке. С дрогнувшими от нетерпения пальцами я вскрыл коробку.

Внутри, в своих пластиковых гнездах, ровным строем лежали они. Я вытянул один. Холодный, тяжелый, совершенный. И вот она — метка зверя: иссиня-черная вершинка бронебойной пули 7Н29, хищно поблескивающая в тусклом свете. В голове тут же щелкнул счетчик. Еще бы шесть таких «черноголовиков», и у меня было бы два полных магазина. Да ладно. И на этом спасибо. Огромное спасибо.

— Спасибо! — я крепко пожал Илье руку.

Серый закончил разговор.

— Ну как?

— Ромик едет. До Саньки не дозвонился.

— Пошли наверх. Иди в директорский, я сейчас.

Тяжелые шаги Серого загремели на лестнице, уходя наверх. Этого времени мне хватило, чтобы сбегать к машине и вернуться.

Второй этаж уже гудел, как растревоженный улей. Вдоль стен выстраивали баррикады из офисных столов, системных блоков и мониторов. Настоящая советская коммуналка в процессе создания.

Не задерживаясь, я прошел прямиком в кабинет директора и без церемоний опустился в его шикарное кожаное кресло. Серый уже ждал меня, устроившись на диване напротив.

Мой взгляд скользнул за окно, на площадку перед зданием, где разыгрывалась целая сцена. Наш Капитан и его жена. Она отчаянно жестикулировала, тыча пальцем то в свой висок, то в его, а потом выдала серию каких-то совсем уж экспрессивных жестов, смысл которых я не уловил. Даже отсюда, через стекло, было видно, что разговор идет далеко не о погоде.

Семейная драма посреди конца света. Классика.

— М-да… Так о чем это я? — я отвернулся. — Серый, у меня чувство, что нас тут скоро будет много. Фронт работ огромный. Назначаю тебя комендантом.

Я метнул ему через полированный стол «Вектор» в кобуре, а следом — два магазина.

— Патронов больше нет.

— Ого! — он взял пистолет. В его лапище тот казался игрушечным. — А с чего я-то?

— Во-первых, я тебе доверяю, как себе. Во-вторых, ты хозяйственный. База должна быть в надежных руках. На тебе — весь функционал, включая контроль над продуктами и топливом. В помощники возьми мою тещу, Зину. У нее зимой снега не допросишься! — я заржал. — Ну и дисциплина. За ворота — только с моего согласия. Это не обсуждается.

Серый кивнул:

— Надо, так надо…

— Тогда принимай хозяйство. Вооруженных у тебя: ты сам, мой тесть, Ольга, Кузьмич и Философ. Философу отдай ТОЗ-78. Я, Илья, Юра и Рома (как приедет) выдвигаемся в яхт-клуб. Два капитана соответственно тоже с нами. За ворота никого не выпускать. Ну и, как сказал, проходную заблокировать наглухо. Этот шикардос, — я обвел руками шикарную обстановку кабинета, — тоже под жилье.

— Может, оставим кабинет под штаб? Будешь как «туз» сидеть, — Серый состроил рожу пытаясь изобразить фразу — «Очень круто».

— Согласен.

— База! Ответь Башне! — одновременно заговорили рации.

Я нажал тангенту.

— На приеме.

— Приближается серебристый «Опель».

— Это Рома. Как подъедет к воротам — сообщи. Пошли, Серый, встретим.

Как я и думал, это был он. В широкий проем ворот медленно вполз серебристый «Опель», тащивший за собой ярко-желтое пятно прицепа. Он был забит под завязку каким-то скарбом, который скрывался под туго натянутым брезентом. Машина аккуратно зарулила на стоянку. Короткая вспышка огней заднего хода, легкий скрип тормозов. Щелчок рычага паркинга, и двигатель оборвал свою песню, оставляя после себя лишь тишину.

Я с улыбкой шел к «Опелюге», но замер, когда все четыре двери распахнулись разом. Из салона первым показался — Он, сияя до ушей. Два патронташа крест-накрест на груди, наглая красная бейсболка, темные очки… Все это, вместе со шрамом на подбородке и густой щетиной, создавало законченный образ. Образ колумбийского боевика, который только что сменился с охраны кокаиновой плантации. Потом с задней двери появилась его шестнадцатилетняя дочь Ксения. За ней — его бывшая жена Аня, высокая, длинноногая блондинка с шикарной фигурой, сестра-близнец Бруклин Декер из «Морского боя». Кофта спортивного костюма была расстегнута, открывая тяжелую грудь в тонкой белой майке. С переднего сиденья выбралась Карина, его нынешняя жена, с маленьким сыном на руках. Невысокая, с подтянутой спортивной фигурой и копной густых волос цвета антрацит. Ее смуглая кожа и карие глаза с вечным, чуть ленивым прищуром создавали провокационный образ, который мог бы сделать имя любой звезде фильмов для взрослых. Тем поразительнее был диссонанс между этой внешностью и ее строгими, почти пуританскими взглядами на отношения.

— Оо-о! — я раскрыл объятия, заключая в них товарища и, буквально шипя ему в ухо: — Это шшто за Санта-Барбара!? Карлос!

— К-какая? — Ромик удивленно озирался. — Какой еще Карлос? — не понял он моего сравнения с предводителем колумбийского наркокартеля — Карлосом Ледером.

— Устраивайтесь, девушки. Серый, проводи, — я подхватил Рому под локоть и отвел в курилку.

— Роман, я честно предупреждаю. Если вы тут устроите мне любовный треугольник, и они будут рвать друг дружку за волосню, после каждого приступа ревности, ты вместе с ними поедешь за забор, — я метнул руку с вытянутым пальцем, указывая в сторону, где за забором высилась труба районной котельной, и сделал свирепое лицо.

— Да ты что, Серега! Всё под контролем! Я же не мог дочь бросить, а она без матери не ехала. Всё будет в ажуре.

— Смотри у меня! — я погрозил ему пальцем.

Я больше опасался того, что мужское население нашей базы начнет западать на Аню, которая не отличалась скромностью. И когда эта секс-бомба рванет, мало никому не покажется. Ну и за себя боялся тоже, естественно. Хули? Такие буфера могут легко довести до греха.

— Давай собирайся, оружие готовь, надо выдвигаться в яхт-клуб.

— Зачем?

— Ярослав застрял в Шлиссельбурге — нужно забрать.

— А какого он там делает-то?

Я молча развел руками, закатывая глаза: «да хуй его знает».

— Дай пятнадцать минут, и я буду готов.

— Даю полчаса! Потом выдвигаемся на серовской «Тундре». Ты за рулем.

Роман кивнул и быстрым шагом направился в здание офиса, который постепенно превращался в жилой барак. Я снял бейсболку, почесал затылок и пошел следом.

Ольга разбирала с тёщей кабинет, освобождая его от большого стола. Снял с вешалки разгрузку, надел на себя приятную тяжесть. Поверх — карабин на петле.

— Кот, слышишь меня? Это Первый, — я вызвал Илью.

— На приеме!

— Открой «Склад покупных материалов». Такое здоровое, черное, полукруглое здание. Возьми болторез побольше.

— Принял.

— Ключ потом Серому сдай.

— Принял.

В такой запарке я вдруг понял, что чертовски голоден.

— Ольга, вы сварганьте что-нибудь пожрать. Мы приедем голодные и злые — это сто процентов.

— Хорошо, что-нибудь придумаем.

— Ну все, дорогая, я полетел! — я поцеловал жену в щеку и вышел из кабинета.

Во дворе Ромик снимал с «Тундры» крышку кузова. Теперь, помимо двух бандольеро, через плечо у него висел тот самый знаменитый Benelli упакованный тактическим фонарем и коллиматорным прицелом AIMPOINT.

— На, держи! — я протянул ему рацию с гарнитурой.

— О-о! — Ромик обрадовался.

— Твой позывной отныне «Карлос»! — благословил я Романа.

— Почему? — удивился он. — Я там, типа… ну-у… «Скальпель» или «Варяг»!

— Не беси меня, Карлос! — я еще раз посмотрел на его физиономию: очки а-ля «американский коп», красная бейсболка с сетчатым верхом и логотипом бейсбольного клуба «Янкиз», небритая рожа, — и едва не сдержался, чтобы не захохотать в голос.

— Но…

— Шш-ш-ш! — шикнул я на него. В дверях столкнулся с нашими мореходами и Юрой. Александр был в черных джинсах, темно-синем свитере с усиленными вставками на плечах и локтях, на груди вышито «Captain». На голове — кожаная капитанка. Бородка старательно подстрижена, где-то с метра чувствовался запах дорогого одеколона. Через руку, согнутую в локте, была перекинута черно-синяя куртка. Сразу видно: морской волк. Олег был одет обычно: синие джинсы, ботинки Caterpillar, темно-серая парка.

— Идите, грузитесь! Олег, — я жестом пригласил его следовать за мной.

Около «Тахо» я открыл багажник, достал ТОЗ-63 и патронташ с картечью.

— Держи, другого нет! И вот, возьми, — передал еще три пачки патронов.

Нужно было что-то делать, где-то доставать оружие. В голову приходили только военные части. Одна — в сторону Питера, километров тридцать, другая — в сторону Приозерска, сорок-пятьдесят. Надо будет подумать. Да и с таким ростом колонии жратвы не хватит надолго.

— Значит, так! — обратился я к товарищам. — Наша задача — захватить приемлемый катер, отправить наших мореходов в путь. Всё.

— А молоковозы? — Юра поднял руку, как в школе.

— По молоковозам — отбой. Нам еще возвращаться той же дорогой. Если что-то пойдет не так, лучше в деревню не соваться.

— Юра, твой позывной «Юра». Рома — «Карлос».

— Пфф-фф! — фыркнул Рома. Остальные заулыбались.

— «Кот» — Илья. Я — «Первый». У вас позывной «Лодка»! — я обратился к мореходам, протягивая бумажку с частотой. — Пароль на сегодня — «9». Принцип такой: я говорю «пять», вы отвечаете «четыре». Понятно?

Все закивали.

— Мореходы, Юра — в кабину. Я с Ильей — в кузов. Рома — за руль.

Илья закинул в кузов тяжелый болторез и забрался сам. Я обернулся к Серому, который вышел нас проводить.

— Мы быстро! — я махнул рукой и запрыгнул в кузов. Постучал по кабине. — Поехали.

— Ор-рр-рр… — громогласно зарычал многолитровый двигатель. И тут из динамиков грянул тяжелый гитарный рифф, так что, казалось, выгнулся металл крыши, а за ним ворвался вокал:

«Больше я это не стерплю,

Все, что говорил, я повторю…»

One Step Closer в исполнении Linkin Park.

Я заглянул в боковое зеркало. Огромный красный козырек бейсболки ритмично двигался вверх-вниз, четко попадая в такт. Так мы по-ковбойски вылетели за ворота.

Сидеть на ящике, в котором помещались вещевое отделение и автомобильный холодильник, было на удивление удобно. Пол кузова был отделан палубной доской из натуральной лиственницы, и подошвы ботинок цепко держались на рифленой поверхности. Одна рука удерживала карабин на коленях, вторая — сжимала дугу безопасности.