Бесплатный фрагмент - Помещики рода Бюффе

Филипп Бюффе

Пролог

Поместье господина Эрика Бюффе расположено в очень удачном и воистину живописном месте. Горные склоны с сочными лугами и разнотравьем, лесные массивы с реками и озерами, поля, засаженные колосящейся пшеницей. Множество крестьян, работающих на полях, пастухов, пасущих коров, овец и коз. Работники, стригущие овец, пять мельниц на водяной и ветряной тяге, расположенных по деревням и недалеко от самого поместья. Можно сказать, что все счастливы. Это и правда, крестьяне души не чают в своем господине, ведь в сравнении с другими поместьями они вдоволь едят хлеб и голод не знают совсем. Также деревни, относящиеся к поместью Бюффе, защищены от разбоя. Словом, крестьяне и вольнонаемные работники, работая на своего господина, не переживают ни о безопасности, ни о хлебе насущном для своих семей. Семья Бюффе состоит непосредственно из самого главы семьи Эрика, его жены Сарры, старшего сына Бернара, дочери Катрин и младшего любимца Филиппа. Бернар как старший сын в семье уже давно стал правой рукой отца. Управленческий характер и дисциплина, развитая в нем не по годам с раннего возраста, определила волевого и успешного помещика. Но, живя в доме отца, относился к своим родителям с уважением и никогда не перечил отцу в его решениях. Дочь Катрин, настоящая красавица, профессионально владеющая скрипкой, часто устраивает вечерние концерты для своей семьи в садовой беседке. Даже слуги, находящиеся в радиусе слышимости скрипки Катрин, не могут, чтоб не остановиться и не насладиться по-настоящему красивой и нежной музыкой. Дочь помещика совсем не избалована благосостоянием своей семьи, точнее сказать, богатство не сделало ее капризной и ноющей по любой причине фифой. Наоборот, Катрин выросла сдержанной, рассудительной и умной девушкой. Также Катрин очень любит своих братьев: Бернара и Филиппа. Филипп же, в отличие от своих брата и сестры, хоть и стал уже взрослым, но определился как совершенно безответственный, вспыльчивый и капризный молодой человек. Сарра, мать семейства и супруга Эрика, в основном управляет служанками и помогает в учете финансов своей семьи. Любовь Эрика Бюффе к своим взрослым детям не утеряла своих качеств с годами, наоборот, чем старше дети, тем сильнее возросла отцовская любовь. Но как это бывает в семьях, или младшему сыну Филиппу любви было оказано больше, или сам Филипп не смог верно оценить родительскую любовь к себе. Эгоистичный, капризный и своевольный молодой человек принес немало слез своей матери и добавил седых волос своему отцу. Бернар часто злился на своего брата, что, пользуясь благами своей семьи, Филипп не поусердствовал в том, чтобы как-то облегчить жизнь своих стареющих родителей. К Катрин Филипп стал относиться либо равнодушно, либо просто терпеть ее присутствие, хотя девушка ничем не заслужила к себе такого отношения. Напротив, любовь сестры к обоим братьям одинакова и безгранична и даже в эгоистичном Филиппе смогла найти хорошие качества.

Глава 1

— Да где же он опять пропадает? Филипп! — Бернар, прислушавшись и не услышав ответа на свой зов, зашагал по вымощенной дорожке к особняку, в котором жила его семья. — Ну как можно развлекаться, когда еще столько поручений необходимо раздать? — в сердцах выругался Бернар. — Сколько еще отец будет терпеть этого разгильдяя? — Его размышления прервали легкие шаги сестры, идущей ему навстречу. — Доброе утро, Катрин, — Бернар, слегка кивнув, улыбнулся своей сестре. — Ты видела Филиппа?

— Доброе утро, Бернар. Нет, Филиппа я не видела, но слышала от конюхов, что он собирался с друзьями на верховую прогулку и тренировку на мечах. — Катрин смотрела на своего брата через тонкую вуаль, но даже так ее красота оставалась непревзойденной.

— Хорошеешь с каждым днем, Катрин, — не поскупился на комплимент Бернар. Он, как бы ни был зол, старался никогда не срывать свое настроение на единственной сестренке, которую очень любил, всегда находя для нее доброе слово. — Увидишь брата, передай ему, я искал его, — попросил он сестру и пошел дальше.

«Какая прогулка, какие мечи с утра? Сколько раз ему говорил, сначала помоги отцу с управлением, потом делай что хочешь». Бернар был зол, как всегда, ему приходилось за двоих выполнять все поручения. И сейчас, вместо того чтобы принять новых работников, которые уже пришли наняться на долгосрочную перспективу, ему придется скакать до деревни к кузнецу и заказывать два десятка подков для приобретенных вчера лошадей. Конечно, он мог бы поручить это любому работнику и отправить его вместо себя, но ему казалось, что такие дела нужно делать самому, поскольку лошади дорогой выносливой породы и подковы требовались соответствующего качества. А Филипп очень любит лошадей, поэтому Бернар был уверен, что его брат с этим поручением справился бы на отлично. Но, как всегда с утра, когда появилось много дел по управлению поместьем, Филиппа не было. Их отец только вчера уехал решать вопросы с торговцами по поставке для них хорошего зерна, и не будет его дня два. В такие дни плохого настроения Бернар не замечал ни улыбающегося солнца, ни пения птиц, ни цветущие сады вокруг их особняка и по всему поместью. Его это уже не радовало, особенно когда ему так был нужен Филипп, его, как назло, никогда рядом не было. Свернув в сторону конюшни и дойдя до нее, Бернар приказал конюху вывести и оседлать ему лошадь. Дорога на лошади до кузницы сорокасемилетнего кузнеца Николая заняла приблизительно около получаса. Еще издали он увидел широкоплечего накачанного мужчину, коим и являлся кузнец Николай. Он стоял у своей кузницы и глядел на приближающегося молодого хозяина поместья, щурясь от ярких лучей летнего солнца. Спрыгнув с лошади, Бернар подошел к Николаю и дружески поприветствовал его рукопожатием, предварительно сняв перчатку. Бернар никогда не брезговал иметь обычные простые отношения с людьми низшего сословия, если они были хорошими специалистами в своем деле или просто даже добросовестными там, куда их поставили. Он всегда ценил в людях добросовестность, честность, порядочность, трудолюбие и стремление развиваться, независимо от социального статуса.

— Доброе утро, Николай. Как супруга, дети?

— Утро доброе, господин. У нас все отлично, спасибо. Я так понимаю, по серьезному делу ко мне, раз сами приехали. — Николай хоть и пользовался уважением к себе сына хозяина поместья, но все же не позволял себе панибратских отношений.

— Да, Николай, ты, как всегда, догадлив. Мы вчера приобрели пять отличных лошадей дорогой породы. И мне бы хотелось заказать тебе подковы для них очень хорошего качества. Как будут готовы, дашь знать, необходимо будет приехать и подковать их прямо там, у конюшни.

— За подковы можете не переживать, ваша светлость, — ответил кузнец, погладив при этом свою густую черную бороду. Решив вопрос с подковами и запрыгнув на лошадь, Бернар двинулся в обратный путь. Дорога назад показалась ему короче, возможно, потому, что вопрос с подковами был закрыт и можно браться за следующее дело. После того как Бернар принял на работу новых работников и двух служанок и отдал еще несколько поручений, он наконец-то осознал, что можно и расслабиться. «И почему отец не хочет нанять управляющего? Я понимаю, что мы его сыновья и должны научиться грамотно и твердой рукой управлять поместьем и самим в этом разбираться. Ладно, когда наше поместье было не таким большим, как сейчас. Но ведь и поместье ширится, крестьян и наемников стало в разы больше, и размер экономики поместья уже не тот. Неужели отец не видит, что мы уже не успеваем охватить все одними руками? Ладно, надо будет поговорить с ним об этом». Бернар оторвался от своих мыслей, когда подъехал к своему двору. Старший сын Эрика Бюффе уже перестал искать Филиппа, быстрее самому все сделать. А Эрик, глава семейства, на самом деле считал, зачем нанимать управляющего, когда свои сыновья уже в силах. По его мнению, они должны на своих плечах почувствовать груз ответственности, научиться держать все в своих руках, а уж потом можно подумать и об управляющем. Возможно, это было правильное решение, по крайней мере, для старшего сына оно сослужило хорошую службу. Бернар уже состоялся как полноценный наследник помещика, который сможет в будущем не только сохранить нажитое, но и приумножить его. Младший же Филипп ни в какую не хотел принимать участие в управлении, считая, что для этого и существуют управляющие. А почему отец этого не хочет понять, так это, как он решил, не его проблемы. Эрик как любящий отец мечтал, что однажды разделит свое поместье пополам и раздаст его двум своим сыновьям, а сам отойдет от всех дел. Именно поэтому, пока есть силы, он старался приумножить свое поместье, сделать его процветающим и обширным. Для этого он скупал земли других обедневших помещиков вместе с крестьянами. Он хотел, чтобы при разделе наследства Филипп и Бернар имели равные доли по территории и экономике. Кроме этого, Эрик имел и вклады в банке золотом и серебром. Ни одна монета не должна лежать мертвым грузом, так считал старый помещик. Каждодневные расходы поместья были очень большими, но в то же время и доходы поместья были очень баснословными. Основной доход состоял от продажи пшеницы, муки, овечьей шерсти, меда, воска, шерстяных изделий и тканей. Эрик также готовил приданое своей дочери Катрин. В скором времени она выйдет замуж за капитана, сына одного влиятельного аристократа.

Катрин, шатенка 20 лет, в этот день была в прекрасном настроении. Конечно, оно у нее всегда на высоте, но сегодня был день особенный, Катрин получила письмо от молодого человека Лео, сына влиятельного аристократа. Качаясь на качели в саду, Катрин с улыбкой вспоминала сегодняшний комплимент Бернара о том, как она хорошеет. Он просто еще не знал причину, из-за которой она сегодня вся светится. Катрин, остановив качели, достала сложенный листок письма, развернула и в который уже раз начала читать: «Дорогая Катрин, хочу тебя обрадовать. У меня сегодня знаменательный день, я сдал экзамены и получил звание капитана. В моем распоряжении будет новый фрегат. Ты представляешь? А какие там паруса и мачты — совсем не то, что было у нас во время обучения. Команда еще не набрана, но, когда все будет готово, я смогу отправиться в плавание в открытое море. Катрин, наша с тобой помолвка в силе, как я и обещал, мы с тобой объявим день свадьбы, когда у нас все будет готово. Думаю, что это уже скоро. Одно-два плавания — и я смогу организовать нашу свадьбу. Конечно, я мог бы и у отца попросить денег, но я хочу сам их заработать, надеюсь, ты правильно понимаешь мое решение». Катрин была помолвлена с Лео два года назад. Но поскольку он только пошел учиться на капитана парусного фрегата, они решили со свадьбой повременить, чтобы Лео мог закончить учебу и осуществить свою мечту — покорять моря. Конечно, Катрин понимала, что с такой профессией ее будущий муж часто не будет бывать дома. Она слышала про капитанов, что, когда капитан в море, он жалеет, что он не дома, а когда он дома, жалеет, что он не в море. Но она очень любит Лео и согласилась с его выбором. А может, когда-нибудь и удастся отправиться с ним в путешествие. Катрин же пока ждала тот счастливый для них с Лео день, собирала себе приданое на день свадьбы. Деньги давал отец, и брат Бернар тоже принимал активное участие в приданом для Катрин. Филипп же, казалось, был равнодушным. Он думал только о себе и своих интересах, но он был младшим в семье, и сестра любила его таким, какой он есть. Ему недавно исполнилось 18 лет, и чем старше он становился, тем ярче выражались его эгоизм и несдержанность. Катрин давно заметила, с каким пренебрежением младший брат стал относиться к отцу, и ее это печалило. Но она не лезла к нему с нравоучениями, т. к. не представляла, как может повлиять на Филиппа в положительную сторону, и просто относилась к нему, как раньше.

Глава 2

— Ну что ты на меня взъелся? — Филипп в раздражении посмотрел на брата, отсчитывающего его за впустую проведенное время. — Я тебе уже не раз говорил, Филипп, что пора бы уже стать серьезней. Ты уже взрослый, но положиться на тебя невозможно! — Бернар еще раз посмотрел на беспутного брата и, сжав кулаки, зашагал прочь. Филипп зло смотрел вслед уходящему брату, предаваясь своим мыслям: «Как мне все уже надоело. Туда не ходи, помогай отцу в управлении, будь ответственным. Да сколько можно! У нас слуг нет? Мы настолько бедны, что не можем нанять управляющего? Ведь можем же! Я знаю, что можем. Но нет, упертый отец считает, что мы сами должны всему научиться. — У Филиппа от этих злых неспокойных мыслей ноздри то и дело то раздувались, то сдувались обратно. — Когда же я наконец покину этот опротивевший своими нравоучениями дом? Надо думать, думать, думать. Нет, я дальше так не выдержу, надо уходить. Но как? У меня нет достаточно своих денег, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь». Филиппу становилось в тягость выслушивать старшего брата, смотреть на опечаленную мать, его даже начало раздражать присутствие сестры, когда она рядом. Ему казалось, что вся ее чистота помыслов лишь для того, чтобы позлить его. Ему казалось, что все в доме не хотят его понять и принять его взгляды на жизнь. Мысли Филиппа пошли еще дальше: «Я люблю и погулять с друзьями в веселой компании, в отличие от моего старшего брата. Он, имея тех немногих друзей, не может найти время, чтобы с ними повеселиться. Вот и злится, наверно, на меня из-за того, что батрачит как собака. Сам виноват, мог и поддержать меня в том, чтобы нанять управляющего». Весь день Филипп не находил себе места, слоняясь по дому, по саду. Весь день его одолевали мысли: «Как же покинуть этот уже опостылевший дом? Где взять достаточно денег? А может, набраться смелости и потребовать у отца часть своего наследства? Но ведь отец еще жив. И как отреагирует моя семья на это заявление? А-а-а, будь что будет. Подойду и потребую, я больше так не выдержу. Отдаст мне мою часть наследства — хорошо, а нет — так все равно уйду. Не хочу я больше оставаться в этом доме ни дня».

Принятое решение как будто даже облегчило Филиппу непосильную ношу. От этого решения он даже приободрился и стал чувствовать себя спокойнее. В своих рассуждениях он даже не вспомнил о своей матери Сарре, потому что вырос эгоистом и привык думать только о себе и о своем личном благополучии. Ему даже казалось, что, когда он уйдет из дома, никто и плакать-то особо не будет. Погневаются дня два-три и забудут о нем. «Я люблю свободу, веселую жизнь, зачем мне горбатиться? Ведь жизнь дается один раз», — с этими мыслями Филипп лег спать, чтобы завтра подойти к отцу со своим требованием.

Утром выспавшийся Филипп, потянувшись, встал с кровати, оделся, накинув сверху картуз. Посмотрел на себя в зеркало, улыбнулся своему отражению и негромко проговорил: «Ну вот и настал тот день, когда я откровенно поговорю с отцом». Выйдя из своей комнаты, направился во двор усадьбы в надежде поговорить с отцом. Завтракать не хотелось, поскольку весь был поглощен предстоящим разговором. Утро в усадьбе уже было в самом разгаре. Вон садовник уже подстригает кусты роз, вон служанки собрали хозяйское белье в деревянные бадьи и пошли стирать на протекающую неподалеку речку. Дворецкий, услужливо открывший дверь младшему сыну хозяина поместья, ржание коней в конюшне, похоже, что приехал кузнец Николай подковать породистых лошадей. «Как вовремя, — подумал Филипп, — уж одного-то коня из пяти, думаю, я могу забрать, хорошие кони, выносливые, с красивым сильным крупом. Как раз мне такой нужен для дальней дороги». Было такое ощущение, что Филипп встал самым последним, у всех остальных, в том числе и у его семьи, день начался уже давно. «Где отец?» Филипп постоял, подумал и решил, что, скорее всего, надо искать его у конюшни. Такое дело его отец ни за что не пропустит. Зашагав к конюшне, он увидел скопление народа: кузнец со своим подмастерьем, три конюха, Бернар и отец. Две лошади уже были подкованы и стояли отдельно. Конюх как раз к этому времени вывел третью лошадь, это была самка с черной лоснящейся шкурой и богатой черной гривой. Ни одного пятнышка другого цвета. «Вот эту я и заберу, красавица, глаз не отвести, назову ее Ночка». Филипп засмотрелся на вышедшую лошадь для дальнейшей процедуры.

— Доброе утро, отец, Бернар. — Филипп уже стоял рядом и наблюдал за процессом, как кузнец с подмастерьем ловко подковывают лошадь.

— Доброе утро, сын, — отец улыбнулся своему младшему сыну. И похоже, он даже не догадывается, какой удар приготовил для него любимый сын. А он ведь и приехал очень поздно, по сути, лег отдыхать, когда уже все спали. И встал со всеми, чтобы начать свой рабочий день.

— Отец, есть разговор, отойдем подальше от лишних ушей. — И, не дожидаясь согласия отца, пошел в сторону от конюшни. Эрик последовал за ним. И почему так сильно стучит сердце? Что-то екнуло внутри, какое-то страшное предчувствие заставило отца напрячься и пойти вслед за сыном.

— Сынок, что-то случилось? — Отец как будто даже побледнел после таких, казалось бы, ничего не значащих слов сына. Но ведь отцовское сердце обмануть невозможно. Отец даже близко не представлял, что его ждет, но вот предчувствие не оставляло его в покое.

— Что случилось? Да ничего, отец, просто я решил покинуть ваш дом, уеду куда-нибудь подальше, может быть, когда-нибудь письмо напишу.

Отец выжидающе слушал, чувствовал, что это еще не все, «Только бы не упасть», — он оглянулся, ища опору.

— Отец, но я хочу забрать положенную мне часть имения. Деньгами, конечно же. Посчитай, подели, и, когда все будет готово, я уеду. И заберу вон ту вороную новую лошадь, думаю, как твой сын я имею на это право.

Как будто вмиг поседевший отец тихо проговорил:

— Когда хочешь уехать? — Печальный взгляд отца даже не тронул сыновье сердце, будто его там и не было.

— Как можно быстрее, отец. Чего время тянуть? Чему быть, того не миновать.

Осунувшийся от этих слов Эрик развернулся и, пошатываясь, зашагал к дому. Филипп видел, как ничего не понимающий, но обеспокоенный брат Бернар догнал отца и, взяв того под локоть, пошел вместе с ним к дому.

«Ничего, пусть переварят. Дам им время осознать и снова напомню о своем решении. Ничего с ними не случится, переживут как-нибудь без меня, — с этими мыслями Филипп улыбнулся своей рассудительности в этом вопросе и направился в сторону речки, чтобы какое-то время не быть на глазах у родственников. — А потом все равно мать, наверно, будет реветь, брат кричать, сестра уговаривать. Мне, главное, пережить этот момент, и наступит долгожданная свобода! Чего еще желать, уеду подальше куда-нибудь, чтобы не пересекаться с домашними своими. А что буду там делать? А видно будет, ну уж точно не пропаду».

Весь этот день Филипп решил не попадаться никому на глаза, мол, пусть успокоятся, а завтра вернемся к этому вопросу. Вернулся уже поздно вечером, тихо пробравшись в свою комнату, лег спать.

Глава 3

На следующий день, ближе к полудню, глава семейства Бюффе Эрик уже готов был исполнить требование своего младшего отпрыска. Хоть и тяжело было отцу это выполнить, но все же не стал препятствовать сыну. Боялся, что, если откажет, сын совсем озлобится и тогда вообще его больше не увидят. Еще вчера с убитой горем супругой сосчитали и отложили положенную часть наследства для своего Филиппа. Эрик запретил старшему сыну что-либо говорить своему брату, отчего Бернар был еще больше зол на Филиппа. Весь вчерашний день был испорчен, и уже никакая другая работа не шла в руки. Катрин же не отходила от плачущей матери и всячески пыталась ее успокоить. И в этот день вся семья, за исключением Филиппа, была в сборе. Все были будто в трауре, будто не провожали, а хоронили родного человека. Это и неудивительно, ведь, когда Филипп уедет, они о нем ничего знать не будут, если он сам не напишет им письмо. Особенно тяжело пережить было Сарре, материнское сердце особенно чувствительно, но и Эрику было нелегко. Первым увидел Филиппа Бернар, его старший брат.

— Явился? — Бернар не мог спокойно смотреть на самодовольное лицо брата. — Ты отца решил в гроб загнать раньше времени? — Почувствовав на своем плече руку отца, Бернар замолчал.

— Не надо, сын, не надо. — Казалось, осунувшийся от вчерашней новости отец еще умудряется оставаться спокойным. Бернар все же видит, как тяжело он переживает это заявление своего младшего сына. При живом отце делить наследство — это вообще неслыханная дерзость, вот чего-чего, а такого шага от Филиппа никто не ожидал.

— Доброе утро, отец. Ну что скажешь, могу я рассчитывать на что-то? — Фальшивая улыбка Филиппа вызывала отвращение у его старшего брата.

— Да, сынок, все готово. — Отец достал вексель на пятьсот тысяч золотых и пять тысяч золотом в мешочках. — Вот, Филипп, держи.

Довольный Филипп сложил все мешочки в один мешок, уже предвкушая счастливую свободную жизнь.

— Я лучше выйду на улицу. — С этими словами Бернар развернулся и вышел из дома. — Тьфу, — сплюнул в сердцах Бернар и зашагал дальше от дома, чтобы не видеть довольное лицо этого наглеца. Со вчерашнего дня уважение к брату у Бернара исчезло окончательно.

Катрин, подойдя к брату Филиппу, взяла его за руку и посмотрела ему в глаза. В ее глазах, похоже, отражались печаль и непонимание поступка своего брата, страх за дальнейшее состояние здоровья родителей, но ни капли ненависти к нему.

— Филипп, может, подумаешь еще раз? Смотри, как тяжело родителям, ведь никто так не делает.

Мать Сарра даже не могла ничего сказать или подойти к сыну. Она то и дело, не переставая, вытирала платком слезы, ком, подступивший к горлу, не давал что-то сказать.

— Да что вы все как в воду опущенные? — Филипп будто не понимал причину такого состояния своей семьи. Ведь он, по сути, просто предал любовь и заботу своей семьи. Предал любовь тех людей, которые по-настоящему любили его — как своего родного человека. — Вы так выглядите, будто я уже сейчас уезжаю, сегодня я еще дома, пока соберусь, приготовлю лошадь, все, что нужно мне в дорогу, и уже с утра отправлюсь в путь. К тому же я ведь обещал писать письма. А когда у меня все устроится, приеду в гости на пару дней. — Самодовольный Филипп терпеть не мог слезы и упреки, как ему казалось, на пустом месте. «Скорей бы уже наступил завтрашний день, а потом свобода!» — такие мысли согревали его душу.

Обычно Филипп так рано никогда не вставал. Но сегодня он проснулся, как думал, раньше всех. Филипп решил уехать до того, как все соберутся и он опять увидит гневный взгляд Бернара, слезы матери, вздохи отца и умоляющие глаза Катрин. Он терпеть не мог слезливые проводы. Встав рано, собрал личные вещи и вышел во двор. Тишина, только легкий ветер теребит волосы. Солнце вот-вот должно показаться на горизонте. Надо поторапливаться. Вывел лошадь из конюшни, предварительно дав ей овса в надежде, что обычный храп лошади не привлечет к себе внимания. Лишь бы она не начала ржать. Тогда придется объясняться с родными. К счастью, лошадь вела себя смирно. Надел седло и сбрую. Увязал по бокам мешки с личными вещами. Мешочки с деньгами распихал по разным мешкам, один мешочек сунул за пазуху для дорожных расходов. Ну вот и все, еще раз оглянувшись на родительский дом, Филипп запрыгнул в седло, дернул за узду и начал рысцой набирать скорость.

«Наконец-то свобода», — думал Филипп, при этом не догадываясь, что позади особняка уже стоят отец, заплаканная мать, сестра Катрин и брат. Не знал он того, с какой тоской провожали его удаляющуюся фигуру родные ему люди. Те, которые его любят и которых он таким наглым образом покинул, не сказав на прощание ни доброго слова, не обняв хотя бы любящую его мать. Филипп скакал, наслаждаясь одновременно и легким ветром, и мыслью о том, что наконец-то он теперь свободен и заживет так, как ему хочется. И никто больше не будет его упрекать. Где-то отдаленно защемила душа: увидит ли еще когда-нибудь своих родителей? Но все позывы души вернуться, обнять родных он заглушил холодным рассуждением своего разума. В душе он чувствовал, что все не так, неправильно, но он был упрям и своенравен. И никакие силы, казалось, не смогут заставить его отменить, исправить принятое решение. Он так долго к этому шел, чтобы вот так просто поддаться чувствам и вернуть все на свои места. Нет, только вперед, к свободе, к приключениям, к веселой жизни.

Филипп за этот день планировал проехать как можно дальше, останавливаясь, только чтобы поесть и покормить лошадь. Куда конкретно ему ехать, юноша не определился, лишь представив, что ему надо в более-менее обжитый город. Купить там дом, нанять слуг, а конкретно чем он там будет заниматься, Филипп пока так и не смог придумать. Это и неудивительно, ведь, живя беспечной жизнью, он так и не научился чему-то доброму. Ну а пока у него было достаточно средств. «Зачем сейчас мучить свою голову? — думал Филипп. — Приеду и там разберусь». С такими мыслями Филипп продолжил свой путь к новой жизни.

Глава 4