Бесплатный фрагмент - Поло

I

Ему было 13.

Звездочки, болты, гайки, подшипники, пружинки, отвертки, ключи. Все было надежно спрятано. И самое главное — горючее. Небольшая канистра, окутанная в три слоя тряпкой, была спрятана под пол. Если за звездочки и болты можно было схлопотать от папы по шапке, то за горючее можно было схлопотать срок от управления Натюрина. Потому, когда никого не было дома, он аккуратно вскрыл деревянный пол и обнаружил свое спасение. Там было достаточно места, чтобы прятать свои сокровища.

— Поло, иди завтракать, — закричала мама из кухни.

Ева — мама Поло, красивая, субтильная женщина, на вид была очень хрупкой. Свои белокурые, слегка пепельные локоны, она скручивала в пучок и закалывала на затылке, но пара прядей всегда свисала у висков. Худенькая, с натянутой, как струна, спиной, юркая и постоянно чем-то занятая. Она была ботаником. Отец Поло, зоолог, широкоплечий, приземистый мужчина, слегка полный, с густой бородой. В сравнении с Евой, он был воплощением спокойствия. Никогда не создавал суеты и лишних телодвижений. Звали его Рома.

— Давай торопись, в школу опоздаешь, — опять прокричала мама своим звонким голосом. Поло, наконец, закрыл тайник, крышка которого никак не поддавалась.

— Надо доработать, иначе поймают, — отметил сам себе мальчишка.

Омлет был проглочен за пару минут, он действительно опаздывал на урок. Первым уроком всегда стояла физкультура, и хотя это был не самый важный урок, дисциплина в школе была строгая, потому Поло спешил. Ему легко давались знания, память была настолько хорошей, что прослушав урок, он все запоминал в подробностях, вплоть до того, на каком слове преподаватель почесал затылок. И хотя в школе все было просто для него, он не чувствовал страсти ни к одному предмету. Все изменилось после выставки. В одном из центров развития технологий проходила выставка машин и механизмов для работы на полях, тогда-то все и перевернулось в сознании мальчишки. Это была любовь с первого взгляда: маховики, коленвалы, амортизаторы, стали сниться Поло каждую ночь. Это было полгода назад. С тех пор он прочел не одну книгу по механике и уже бредил тем, как соберет свою первую машину для чистки обуви. Он очень не любил чистить обувь, потому решил, что его первый механизм должен быть несомненно полезным, ведь не только он не любит чистить грязные ботинки.

Теперь, сидя на уроке, мальчишка только и думал о том, где достать хорошее крепление для щеток.

— Поло, ты меня слышишь?

— Что? — опомнился ученик, поглощенный своими мыслями.

— Я тебя спросил строение клетки.

Учителя уже нажаловались родителям, что Поло стал невнимательным и рассеянным. К его счастью, они списали это на переходной возраст и не стали вникать в происходящее.

Был уже обед и впереди ждал целый час перерыва, за который надо было успеть доработать чертеж. Поло старался выбирать безлюдные места, чтобы лишние глаза не видели, чем он занимается. Тонкую тетрадь он прятал за обложкой толстого блокнота, и в ней делал все свои записи и заметки, а так же чертежи и наброски своих задумок. Пока это были машинка для чистки обуви, замок для тайника и летающий зонт с педалями. Но самая большая мечта Поло не имела ни чертежа, ни заметок. Она лишь носилась в голове призрачной затеей, заводя его в мир невообразимых фантазий. Это должно было быть нечто, что возможно похоже на огромный пылесос, а возможно на множество летательных аппаратов, а может быть на огромную клейкую ленту или неизвестный доселе водяной фильтр. Это должно было быть нечто, что соберет всю пыль с неба, и оно станет чистым. И тогда Поло, и его мама, и его папа, и даже друзья, одноклассники и соседи, все увидят звезды. Пока эти звезды были только на потолке в комнате Поло, они светились бледным флуоресцентным светом по ночам. Но если он найдет способ убрать столько пыли, он обязательно станет героем и все будут знать его, и он даже сможет получать топливо для своих машин, и никто его не накажет, и даже слова против сказать не сможет. Но вот только как сделать то самое «нечто», которое сделает его героем, он пока не знал.

Поло размышлял о своей несбыточной мечте, глядя на небо, когда шел домой, возвращаясь со школы. Серые тучи, походившие на дымку, плотно перекрывали доступ солнечного света. Этот свет замещала Башня, стоявшая за городом. Хоть она и помогала выращивать урожаи, и немного возмещать недостаток света для людей, она не могла заменить Солнце полностью.

«Вот если бы люди были умнее, они бы не делали бомбы, а делали разные полезности, вроде ванны, которая никогда не остывает, или рюкзака, который легко носить», — думал Поло, подтягивая лямки рюкзака, в котором были книги и добытые крепления для щеток. Все было почти готово: чертеж доработан, детали в полном составе. Оставалось выбрать время, чтобы все собрать. Родители собирались в театр на выходных, этого времени должно было хватить. Спрятав сокровища в свой тайник, Поло сделал уроки и, поужинав, лег спать. С потолка ему подмигивали звезды, которые не давали ему покоя. Он опять начал мечтать о своем чудо-пылесосе, который сделает так, что звезды на небе станет видно. Он настолько размечтался, что ему приснилось, как его мощный пылесос вместе с пылью всосал все звезды и от этого Поло проснулся в холодном поту.

«Глупости, они слишком высоко, чтобы их достать», — размышлял он, вставая с постели. Но на всякий случай уточнил у родителей за завтраком, насколько высоко находятся звезды.

Это была суббота, а значит, впереди был насыщенный день. Утром Поло шел в бассейн с родителями. Потом на какое-нибудь мероприятие, тоже с родителями. Сегодня это был поход в ботанический сад на редкое цветение не менее редкого экзотического растения, названия которого Поло не запомнил, да и в принципе это его мало интересовало. Вечером его ждало одно из любимейших занятий — купание в ванной. Вытащить Поло из ванной невозможно было два-три часа. У него была масса различных корабликов, заводных рыбок, подводных замков и прочей важной атрибутики, без которой не обходилось ни одно купание. Было очень неудобно, воду надо было экономить, потому начинать приходилось с наполнения водой трети ванны, чтобы потом понемногу добавлять горячую воду и не замерзнуть, из-за этого замки покрывались водой постепенно, а гордость Поло — большую заводную подводную лодку, возможно было запустить только часа через два. И вот, весь распаренный, со сморщенными подушечками пальцев, через три часа он вытаскивал и на отдельном полотенце выкладывал все свои игрушки для тщательной просушки.

«Срочно надо записать, — думал про себя Поло, обтирая подводную лодку и вытрушивая из нее воду, — только нужны педали». Именно в ванной ему приходили самые разные идеи для изобретений. «Надо брать с собой записную книжку в ванну», — он отправился в свою комнату.

На следующий вечер родители мальчика отправились в театр, и он остался один. Поло проводил родителей и со щелчком замка почувствовал, как его сердце стало радостно колотиться. «Сейчас», — подумал он, и побежал в комнату. Он с волнением открыл свой тайник, достал все запасы, раскрыл чертеж, и приступил к работе. Через два с половиной часа перед ним стояла машинка для чистки обуви. Изобретатель притащил свои ботинки, закрепил их, подключил питание и…

— Работает, — сначала несмело прошептал он. Полминуты машинка уверенно натирала ботинки.

— Работает, — твердо сказал Поло, наблюдая, как ботинки начали сиять, — работает! — прокричал мальчишка и подпрыгнул от радости. В этот момент в комнату вошел папа. Он с удивлением смотрел на Поло и на машинку.

— Папа, — тихо произнес Поло, глядя на отца. Он замешкался, затем наклонился, отключил машинку и опять посмотрел на папу.

Папа еще минуту смотрел молча, глядя то на Поло, то на машинку. Потом он подошел ближе и поднял тетрадь с записями и чертежами. Папа пролистывал ее, когда в комнату зашла мама. У Поло опять колотилось сердце, только теперь от страха.

— Рома, — мама взяла папу за плече, и пыталась заглянуть ему в глаза. Тот повернулся только когда пролистнул всю записную книжку.

— Оставь нас, надо поговорить, — сказа он ей.

Мама сопротивляться не стала и вышла из комнаты.

— Присядь, — сказал он Поло, указав на стул у рабочего стола.

Поло покорно сел на стул. Папа взял другой стул и сел напротив, уложив посреди стола записную книжку.

— Что это, Поло? — спросил папа.

— Это… — Поло подбирал слова. — Это моя мечта.

— Почему ты так решил?

— Потому что… Потому что у меня много идей и они постоянно приходят ко мне, они будто преследуют меня.

— Поло, ты же знаешь, где мы живем?

— Да, папа, — ответил мальчик, потупившись на записную книжку.

— Знаешь, чем здесь занимаются?

— Да, папа, — Поло не поднимал глаз. Ему было страшно. Страшно не потому, что папа будет ругать или кричать. Ему было страшно, потому что он знает, что рушится его мечта, и он не знает, как ее защитить.

— Знаешь, что в уставе написано про машины?

— Да, папа.

Устав города дети начинали учить еще до поступления в школу. Там было написано, что любые механические средства закупаются и сдаются на утилизацию в Технополис. Что механизмами на топливе имеют право пользоваться только люди с особым разрешением. Что Натюрин и его жители всецело отдают себя служению природе и сводят к минимуму использование любой техники, особенно той, которая загрязняет природу. И Поло это хорошо знал.

— Ты знаешь, чем ты должен заниматься?

— Но я не хочу, — Поло решил сделать попытку защититься, — а если… — он замялся, — если я перееду? — он посмотрел на папу.

— Ты зарабатываешь деньги?

— Нет, — Поло опять перевел взгляд на записную книжку.

— Ты можешь себя прокормить?

— Нет, — у Поло на глаза набежали слезы.

— Собери все в ящик и принеси мне, — сказал папа, забрал записную книжку и вышел из комнаты.

Когда он закрывал дверь, слезы уже катились по щекам Поло. Он взял ящик и стал все собирать в него, отчаянно рыдая. Это было ужасно больно осознавать, что он никогда не сможет заниматься тем, чем действительно хотел. Каждая вещь, которую он укладывал в коробок, была ему безумно дорога, ведь с таким трудом он доставал ее и радовался каждой детали, которую добывал. Теперь он будто хоронил их, навсегда прощаясь. Все болтики и гайки были мокрые от слез Поло, которые он постоянно утирал руками, потому что из-за них ничего не было видно. Он собрал ящик, отнес его папе. Папа молча забрал ящик, спокойно глядя на Поло. Поло в этот момент ужасно страдал, казалось, земля уходит из-под ног и он умирает. Умирает, и никто его не хочет спасти. Мама тоже молча смотрела на происходящее, хотя и не так спокойно, как папа. В ее глазах было сочувствие, но она ничего так и не сказала. Поло ушел в свою комнату совершенно разбитый и несчастный. Он долго лежал, рыдая в подушку, и всю ночь не мог уснуть. Когда от его рыданий остались лишь всхлипывания, он попытался заново переосмыслить произошедшее, но голова жутко болела. Единственное, что он вспомнил — записная книжка, которую забрал папа. Сколько там всего! Сколько книг ему пришлось найти, чтобы собрать эту информацию. Он помнил ее, сейчас он ее еще помнил. Руки будто сами потянулись за пустой тетрадкой, и Поло по памяти записал в нее все, что было в записной книжке. Теперь он не отдаст ее, теперь он найдет способ, как ее спрятать. И пусть он живет в Натюрине, и ему нельзя делать машины, но думать и мечтать ему никто не запретит. У него могут отнять все детали, книги, еду, и даже отрубить руки, но пока его голова не его плечах, он будет пользоваться ней так, как хочет он. Это единственное, что ему по-настоящему принадлежит. И все эти идеи, которые приходят ему одна за другой, роятся вокруг него, не давая покоя, как пчелы, все эти идеи он будет записывать, обдумывать и запоминать. Может сейчас он и живет здесь, но кто сказал, что ничего не измениться? Что он не сможет жить в другом месте, когда научиться зарабатывать деньги? Все может измениться, мир не стоит на месте.

За завтраком Поло не разговаривал с родителями, он молча поел и ушел в школу. Его ждали мучительно долгие уроки по биологии, ботанике, почвоведению, и прочим предметам, которые для него были скучны. Он не хотел этим заниматься от слова совсем. И как его угораздило родиться в семье, которая занимается биологией, еще и живет в Натюрине? Поло терзали мысли о несправедливости жизни, о необходимости личной свободы, о правомерности насажденных правил. «По какой причине они могут командовать, чем мне заниматься, о чем думать, о чем мечтать? Кто им дал право унижать меня, делать мне больно? Кто они такие, чтобы указывать мне?» — размышлял Поло о взрослых, о родителях, о тех, кто следит за тем, чтобы правила неукоснительно соблюдались, о управлении, которое создавало устав Натюрина. Он вдруг возненавидел всех взрослых в этом мире. «Ведь это не преступление. Это точно не преступление, потому что не приносит никому вред. Наоборот, это приносит даже пользу, ведь правильно сделанная машина принесет пользу многим. Но тогда почему эти машины не могу делать я? Почему мне это запрещено?» — шел Поло со школы, по красивым улицам Натюрина, размышляя о своей беде. Он дошел до дома, посмотрел в окно своей квартиры, которая находилась на верхнем этаже двухэтажного здания. У окна стоял папа с серьезным лицом. Он вглядывался куда-то вдаль, о чем-то размышляя. Поло развернулся, и пошел бродить по улицам города, не желая видеть родителей. На одной из улиц впереди него шли две девочки, которые увлеченно обсуждали очередное открытие в биологии, а потом начали спорить, кто из них первая сделает открытие в биологии. Из-за этого Поло разозлился еще больше и от этого почувствовал, насколько он маленький и бессильный. Ну почему кто-то имеет право идти за своей мечтой, а он нет? Ведь он такой же человек, как и все остальные. Но получается, есть люди особого качества, которым все можно, а есть он, и он должен отказаться от себя, ради призрачного общего блага. И что это вообще такое, «общее благо», о котором говориться в уставе по два раза на одной странице.

Поло пришел домой к ужину. Родители не стали его ругать или расспрашивать, где он был. Они просто молча сели за стол. Когда Поло доел, он спросил:

— Что такое общее благо?

Спросив это, он вдруг понял, что никогда не интересовался смыслом того, что с детства учил наизусть. Он даже не задумывался над тем, что лежит за всеми этими понятиями и правилами. Ему вдруг стало больно оттого, что он никогда не задавал вопросы, а был послушной овечкой без цели и смыслов. Он ощутил эту боль так, будто это была его вина. Но в чем он виноват?

— Общее благо — это состояние общества, при котором каждый человек чувствует удовлетворение своих протребностей и необходимость своих способностей обществу, — ответил отец так, как понимал это «общее благо».

— Правда? — удивился Поло.

Ему вдруг стало еще больнее, но в этот раз он не сразу понял почему.

— Что тебя удивляет?

— Ты сказал «необходимость своих способностей обществу». То есть все здесь это чувствуют?

— Конечно. Общество решает, какие способности ему необходимы, и человек развивает в себе эти способности.

— То есть, если общество решило, что ему нужны сантехники, то будь у меня хоть феноменальные способности в балете, я должен развивать способность чинить унитазы?

— Ну, у меня феноменальная способность плевать на дальние расстояния, но обществу нужны зоологи, — сострил отец, — потому да, я развивал свою способность к зоологии. Это и есть общее благо, искать баланс между запросом и способностями, между общим и личным.

Поло понял, почему ему стало больно. Это была ложь. Общее благо — это была общая ложь, которой все придерживались. Из страха, из лени, из чувства собственного бессилия, из безразличия или еще по какой-то причине. Не важно. Причина всегда найдется. Но это была ложь.

— Кто это, общество? — спросил Поло.

— Это мы все. Все, кто живет в Натюрине.

— И на каком собрании общество решает, какие способности нужны?

— Для этого у нас есть управление, — спокойно ответил отец.

— Значит, общество — это управление?

— Общество решает, кто сидит в управлении.

— Как?

— Голосованием.

— Как это происходит? — не унимался Поло.

— Кандидаты выдвигают свои программы и люди голосуют за того кандидата, чья программа лучше.

— То есть, не общество пишет программу, а кандидаты смотрят, удовлетворяют ли они этим требованиям?

— Поло, — с упреком сказала мама.

— Что? Мне интересно, где я живу. Я хочу знать, почему я обязан так жить, кто это так решил, — ответил он маме. — Ведь это вранье? Общее благо — это ведь ложь? — обратился Поло к папе.

— Поло, все не так просто, как ты думаешь.

Это был стандартный ответ любого взрослого. Поло не стал это слушать. Он пошел в свою комнату, так и не найдя ответ на вопрос: почему с ним так поступают.

На следующий день после школы он опять увидел в окне квартиры задумчивого отца. О чем он так усердно думает, Поло не знал. Опять прогуляв допоздна, он вернулся домой. За ужином все сидели молча. Обычно вся семья, собравшись вместе, разговаривала о разном, но сейчас родители только изредка переговаривались фразами «подай хлеб» или «а где нож?» Так прошел и следующий день, а потом и еще один. В пятницу Поло не увидел отца у окна. Он подумал, что это странно, но пошел опять прогуливаться, правда, на этот раз недолго. Что-то беспокоило его, и мальчик вернулся раньше. Когда он зашел домой, увидел сидящую на кухне за столом маму. Она сидела неподвижно, будто скульптура, держа в руках небольшую бумажку. Поло подошел к ней, и посмотрел на бумажку.

«Номер 78 353» больше не функционирует. Приносим свои соболезнования».

Так в Натюрине выглядели похоронки. Ни имени, ни фамилии, ни причины смерти. Нельзя было даже посмотреть на тело и попрощаться. Была лишь бумажка с номером. 78353 — это номер отца. Поло испугано посмотрел на маму, мама посмотрела на него.

— Это из-за меня? — дрожащим голосом спросил он.

— Нет, — мягко ответила мама.

Ее лицо было бледным и не выражало эмоций. Она была будто в ступоре. Впервые Поло видел ее такой. Всегда подвижная и бойкая. Она любила и поболтать, и пошутить, и закрутить все вокруг так, что все двигалось и оживало, наполняясь жизнью. Но сейчас это была будто не она.

Поло не поверил ее «нет». Ему казалось, что земля уходит из-под ног. Он не разговаривал с отцом всю неделю, а так они еще никогда не ссорились. Отец был его лучшим другом, и с ним Поло делился почти всем. Всем, кроме его последнего увлечения, которое их и рассорило. Стоило ли оно того, Поло теперь понять не мог. Увлечение было с ним последние несколько месяцев, а отец все 13 лет. И хотя Поло уже не считал себя маленьким, ему все равно нравился их субботний семейный ритуал и дружные отношения с родителями. Сейчас он сидел в своей комнате и смотрел на рюкзак, в который обычно складывал вещи в вечер пятницы для похода в бассейн. Но теперь… Теперь он никогда не пойдет с отцом в бассейн. Поло никогда не поздравит папу с днем рождения, а папа не поздравит его. Теперь он не сможет поделиться с ним секретами, спросить совета или даже поспорить. Он никогда не увидит его задумчивое лицо в окне, не услышит его рассказов за обеденным столом, потому что его больше нет. И понять это было очень сложно, практически не возможно. Чувства Поло обострились, и он надеялся, что вот-вот прозвучит щелчок замка. И войдет отец. Но он не вошел ни в восемь, ни в девять, ни в десять, ни в час ночи. Не пришел он и следующим утром, когда они должны были идти в бассейн.

За завтраком он смотрел, как медленно двигается по кухне мама. Ее лицо все так же было без эмоций. Она приготовила завтрак и села за стол.

— Мы сможем узнать, что случилось? — спросил ее Поло.

— Нет, — ответила мама, с минуту просидев молча.

— Мы пойдем в сад? — опять спросил Поло.

Центральный ботанический сад был тем местом, где познакомились родители Поло. Туда они любили ходить в день годовщины свадьбы, и Поло об этом знал. Мама внимательно посмотрела на Поло. Он, наконец, смог увидеть в ее глазах грусть. Нельзя было понять, сдерживалась ли она специально, или это было невольное оцепенение. Но она будто не могла выплеснуть свою боль, будто не зная, как это сделать. И вопрос Поло, похоже, разбудил ее.

— Да. Пойдем, — ответила она. На ее глаза накатились слезы.

Весь день они провели в саду, медленно прохаживаясь по дорожкам. Никто ничего не говорил. Сказать хотелось многое, но не получалось. Не получалось, потому что невозможно было подобрать слова. В душе бушевали эмоции: боль, грусть, страх, досада, бессилие, злость. На все это накладывалось желание подбодрить и утешить друг друга, потому они гуляли молча, рассматривая растения глазами, и погружаясь глубоко в свою печаль душой. Сад был настолько большой, что за этим занятием можно было провести целую неделю, уходя все глубже и глубже в свое горе. Сейчас они находились в той самой необъяснимой точке времени, когда прошлое казалось безоблачно светлым и радостным, а будущее проглядывалось как нечто тягостное и непредсказуемое. И эти две противоположности будто сдавливали все тело тисками, из которых невозможно было выбраться.

Вернувшись домой, Поло собрал все свои игрушки для купания в коробку, оставив только подводную лодку — подарок папы на день рождения. Он пошел к маме, чтобы передать ее двоюродному брату.

— Я собрал свои игрушки, отдай их Тео, — произнес Поло и увидел, как сидит мама, держа что-то в руках. Это была записная книжка, та самая, в которую он записывал свои идеи и которую забрал папа. Рядом с мамой стоял ящик с его драгоценностями.

— Тебе они не нужны? — спросила мама, посмотрев на игрушки.

— Нет, я уже большой для этих игрушек, я оставил себе только подводную лодку, которую подарил папа, — Поло отвечал, но в его глазах был вопрос. Он смотрел на записную книжку, потом посмотрел на маму.

— Поло, твой папа долго думал, как поступить. Ты же знаешь, мы бы не смогли работать в другом месте. Потому он хотел сделать запрос, чтобы отправить тебя учиться в Технополис. Пойми, ты у нас один и нам тяжело отпускать тебя. Потому папа пытался понять, не мимолетное ли это увлечение. Он каждый день перед сном перечитывал твою записную книжку. У тебя талант, и он хотел, чтобы ты был счастлив. Только вот, — мама опустила глаза на книжку, сделав паузу, — не успел.

У Поло колотилось сердце и к горлу подступали рыдания, но он держался, чтобы не расстроить маму.

— Я тебе отдам это все, только ты пообещай, что никто не будет знать, чем ты занимаешься. Все должно быть тайной.

— Я обещаю, — тихо сказал Поло, рефлекторно подставляя руки, чтобы забрать записную книжку.

Он положил ее в ящик с деталями и пошел в комнату. Спрятал все в тайник, судорожно перебирая мысли в голове. Затем взял свою подводную лодку и пошел купаться. Когда он залез в ванну и включил воду так, что она начала шуметь, он, наконец, смог заплакать. Теперь он не понимал, отчего ему больнее, оттого, что папы больше нет, или оттого, что он думал, что папа его предал. Сейчас он чувствовал предателем себя, и от этого болело сердце и все сжималось в груди. Он смотрел на подводную лодку и чувствовал себя виноватым. Он больше не должен так поступать, он должен быть ответственным за свои поступки, а не винить окружающих.

После ванны Поло долго не мог уснуть. Он перелистывал свою записную книжку, и ему казалось, будто она из другой жизни. Откуда у него было столько идей? Сейчас ему в голову не приходила ни одна. Было пусто и в сердце, и в голове. Вдруг, ему будто послышался странный звук. Он тихо вышел из совей комнаты и подошел к маминой. Поло не ошибся, это были всхлипывания, мама плакала. Вдруг он почувствовал, что теперь он не только сам будет нести ответственность за себя, но и будет помогать маме. Он почувствовал себя совсем взрослым.

Всю следующую неделю он был занят учебой и домашними делами. Поло старательно учился готовить еду, не забывать убирать за собой, и даже стирать. На все это он раньше не обращал особого внимания, но теперь, дав обещание самому себе, Поло старательно занимался самодисциплиной. Поэтому днем он был настолько занят, что ему некогда было задумываться ни о чем другом, кроме как о поставленной задаче. Вечером же все было иначе. Вечером появлялось свободное время, и тогда в мысли Поло врывались воспоминания, странные страхи о том, что так же, как и папа, может исчезнуть и мама, и еще одна очень тяжелая мысль. К нему не приходили идеи. Те самые идеи, которые роились у него в голове, и которые раньше он с трудом успевал записывать, сейчас куда-то пропали. «Не мимолетное ли это увлечение?» — кружился в голове голос мамы. Он пару раз перечитывал свою записную книжку, и идеи, записанные там, показались ему глупыми. Но почему папа решил, что Поло талантлив? Ведь мама так и сказала: «У тебя талант». Талант не может пропасть. Значит, было что-то еще, чего не замечал Поло. Возможно, стоит поискать книги по механике и инженерии. Но дело это было не из простых. Хоть книги и не были запрещены, но и взять их особо было не откуда. Их попросту не завозили. Все, что оставалось, это лавки букинистов, в которые иногда люди приносили старую литературу. В пятницу после школы Поло отправился в библиотеку, чтобы узнать адреса лавок. Их было двенадцать, и в четырех он уже был, потому что они находились ближе всех к его дому, но есть еще восемь, и в воскресенье он должен зайти хотя бы в пару из них.

Ему удалось зайти в четыре, и хотя он потратил целый день на это дело, найти ему ничего не удалось. Такие поиски могут занять много времени, возможно, даже не один год, ведь сюда сносили только старые книги, те, которые уже не нужны.

После выходных снова наступили долгие вечера самобичевания. От них не было толку, но и спрятаться от мыслей было не возможно. В один из ужинов Поло спросил маму:

— О чем ты мечтала, когда была маленькой?

— Не помню, наверное, о куклах, — улыбнулась мама.

— Ну не до такой степени маленькой, — раздосадовался Поло на мамино недопонимание, — ты всегда мечтала заниматься ботаникой?

Мама несколько минут не отвечала, обдумывая вопрос.

— Знаешь, я не помню, чтобы у меня было к чему-либо непреодолимое желание. Я люблю цветы, и всегда любила. И если бы даже не работала ботаником, у меня все равно были бы дома цветы. Но чтобы я очень мечтала о том, чтобы посвятить этой работе свою жизнь, этого не было.

Поло не очень понимал, как такое может быть. Пережив однажды это сам, он уже не мог представить, что подобные переживания не были у каждого человека.

— Но о чем же ты мечтала? Что тебя интересовало все это время?

— Много чего. Я читала, ходила на танцы, хор, в художественную школу, посещала выставки и кино. Жила, как и все.

— И тебя не интересовало что-то конкретное?

— Нет. Поло, вспомни, о чем ты думал до той выставки? Все ведь случилось после выставки, верно?

— Верно, — Поло немного удивился, что мама это понимает не хуже его.

— А если бы не было этой выставки? Никогда. И другой не было. Ты бы знал, что на свете вообще существует такое занятие?

— Нет, — произнес Поло неуверенно. Это ему и в голову не прийти не могло, что его жизнь перевернул миг, рок, совпадение, что-то, чему он не мог подобрать названия.

— А представляешь, что у меня такого случая не было. Вот есть где-то в мире такое занятие, в которое я бы влюбилась, но я о нем просто не знаю. Зато я влюбилась в твоего папу, и он стал моей судьбой, и появился ты. Ведь это хорошо? — ласково улыбалась мама грустной улыбкой.

— Это хорошо, — секунду подумав, ответил Поло, — это очень хорошо, — он подошел обнять маму. Он взбудоражил ее, и ему было не по себе.

Поло лежал под одеялом и думал о разговоре с мамой. Ведь это правда. Он мог никогда не узнать, что существует именно эта работа, и тогда бы он просто жил, как и все, не задумываясь о поисках и лишних вопросах. Было бы ему от этого спокойнее? Теперь он никогда это не узнает, потому что уже все случилось.

В субботу опять был поход с мамой в бассейн. Они решили, что это всегда будет семейной традицией, и ее надо продолжать. А вечером, лежа в ванной и глядя на подводную лодку, Поло думал о том, где ему опять взять ту искру, из которой разгорится пламя. Прошлый раз это была выставка, но ближайшее время выставки не намечалось, а вдохновение играло с ним в прятки.

В воскресенье Поло опять шел к букинистам. Он должен был найти хотя бы худенькую брошюру, хотя бы самую старую затрепанную книжку, но это никак не удавалось, опять он облазил все полки в трех лавках, и там было по нулям.

— Это предпоследняя, — сказал Поло перед входом, глядя в стеклянную дверь полуподвального помещения.

Лавка находилась в таком же доме, в каком жил Поло, и была меньше, чем предыдущие.

— Здравствуйте, — сказал Поло, открывая дверь.

В углу за столиком сидел пожилой продавец. В его руках была книга, которая постепенно сползала вниз. На кончике носа с трудом держались очки. Он тихо посапывал, сидя в кресле.

Поло сам себе кивнул головой и пошел рыться на полках. Обойдя все вокруг и облазив стеллажи, которые стояли посредине комнаты, его опять ждало разочарование. Ничего не было. По нулям. Он развернулся, и собрался идти к выходу, когда услышал за стеллажом чье-то глухое покашливание. Поло зашел за стеллаж, и увидел вход в еще одно небольшое помещение. «Странно, — подумал мальчик, — как я его мог не заметить».

Он опять стал лазить по полкам. Опять там были биографии, художественные книги, и биология, биология, биология… Он дошел до конца узкой комнаты и увидел, что в конце за столом сидит худой сухощавый мужчина с женственными глазами. Мужчина внимательно читал книгу. На столе стояли механические часы с открытым механизмом. Все эти двигающиеся звездочки моментально загипнотизировали Поло, и он, не глядя вокруг, пошел к ним, и долго смотрел не моргая, как работает механизм.

— Мне тоже нравятся эти часы, — сказал мужчина, и Поло опомнился, — знаешь, время, это такая универсальная единица меры, ней можно измерить практически все, в отличие от сантиметров и литров. Всегда можно спросить: сколько тебе лет? Сколько лет формировалась гора? За сколько секунд упадет капля воды? Сколько лет этой книге?

Поло с удивлением смотрел на мужчину со странной мимикой. Не понятно было, сколько ему лет, двадцать пять или пятьдесят?

— Кстати о книгах, — мужчина теребил в руках ту, что только что читал, — интересный экземпляр, очень рекомендую, — он протянул Поло книгу в коричневом, под кожу, переплете. Книга была толстой и увесистой, на обложке была надпись «механика», — благодаря этой книге я починил эти часы. Так что, если не хочешь терять время, очень рекомендую.

Поло минуту стоял в оцепенении, не веря своим глазам. Это было оно, то чувство, которое его посетило полгода назад на выставке. Именно его он тогда испытывал. Искра.

— Спасибо, — заторможенным голосом произнес Поло, глядя на мужчину, который заводил часы.

Он медленно пошел к выходу, когда вышел из узкого коридора, почувствовал, что сзади выключился свет. Обернулся, комнаты больше не было, перед ним были полки с книгами, которые он уже видел. Все было будто во сне. Поло прошел мимо посапывающего старика, вышел из лавки, и медленно пошел домой. Только на половине пути он опомнился, что не заплатил за книгу, но, повертев ее со всех сторон, ценника он так и не нашел. Да и куда пропала комната с тем мужчиной? На Поло опять накатило полусонное состояние, и возвращаться он не стал, а пошел домой.

Только когда он зашел в свою комнату, сонливость его отпустила. Такого Поло еще никогда не переживал, потому это казалось немного пугающим. Но то, что он держал в руках, его волновало намного больше, чем мимолетный страх. Поло открыл оглавление, и глазам не мог поверить. «А если бы не было этой выставки?» — прозвучал голос мамы в его голове.

Мучительным вечерам самобичевания настал конец. Теперь Поло не мог дождаться, когда закончатся уроки, и когда он справиться со всеми делами. Он хорошо помнил обещание, данное маме, что никто не будет знать, чем он занимается, и обещание, данное себе, что он сам будет заботиться о себе, и будет помогать маме. Все остальное время было посвящено лишь одному — механике.

Поло немного удивляло, что книга была будто предназначена для него, и до сих пор не выходил из головы тот сухощавый человек, который вручил ее ему. Если он пойдет в книжную лавку, встретит ли он его снова? Но Поло не заплатил за книгу, потому идти туда не решался. «Я дочитаю, и верну ее», — подумал он, но сердце его сжалось так, если бы ему пришлось отдать свою подводную лодку. Он понял, что соврал сам себе. Поло достал ящик с сокровищами. Сокровищами он это считал до того, как у него появилась книга. Теперь же это была жалкая куча деталей из разных наборов детских конструкторов, ведь настоящая механика, это когда ты можешь сделать деталь под заказ. Он опять почувствовал свое бессилие. Писать, рисовать и чертить — вот и все, что ему оставалось.

— Чертов Натюрин, — произнес мальчишка, укладываясь в кровать.

В субботу в бассейне Поло услышал разговор мамы с подругой. Раньше, когда они ходили еще с папой, каждый занимался в бассейне своим. Мама просто любила немного поплавать, а потом болтала с подругами, не вылезая из воды. Папа шел прыгать с вышки, а Поло первым делом собирал шайбы со дна. Но последние несколько недель они с мамой плавали вместе.

— Поедем на следующей неделе в Технополис, — сказала подруга мамы.

Поло все внимание направил не нее.

— Надолго? — спросила мама.

— На пару дней. Нужно сделать заказ на технику, начальство сообщило, появилось что-то новое. Будем заключать договора.

Уже дома Поло спросил:

— А мы можем съездить в Технополис? Может, на выходных?

— Нет, Поло, туда пускают только по специальным пропускам, и в основном по работе, — ответила мама.

Это «нет» означало практически никогда, потому что мама ботаник, и с техникой связана не была.

— Не планируй ничего на завтра, хочу тебя кое-куда сводить, — подбадривающее улыбнулась мама.

— Куда?

— Это сюрприз.

Поло удивился, какие еще сюрпризы могут быть, но мама была в приподнятом настроении, значит, это было что-то хорошее. Он быстро проглотил свой ужин и побежал в комнату. В полной готовности решать задачи, которые были в книге.

На следующий день, когда мама уже вела показывать свой сюрприз, Поло не унимался:

— Ну, хоть намекни, с чем это связано. Ну, мам…

Он шел рядом с ней, гадая, что это может быть, а мама лишь довольно молчала, сохраняя полную секретность. Наконец, они пришли на площадь, рядом с которой находились трибуны. В этом месте часто происходили разные события: соревнования, концерты, представления. В этот раз людей было не так много, но, судя по их виду, это были высшие чины Натюрина, и люди, имеющие отношение к работе с животными. У папы на рабочей одежде тоже был подобный значок, как и у них.

Они с мамой стояли немного в стороне, когда все началось. У Поло округлились глаза от удивления, ведь на площадь… вылетали коты. Большие коты. Похожие на домашних, только большие, и с большими крыльями, вылетали по очереди на всеобщее обозрение. Поло посмотрел на маму.

— Твой папа работал над этим проектом последние десять лет. Ты не представляешь, как он гордился. Когда первые кицы, так он их называл, появились на свет. Он сильно переживал за каждого, ведь было столько неудачных попыток. Но, Поло, разве он не молодец? — счастливая мама смотрела на полет так, будто она сама принимала участие в их создании. Она очень гордилась папой.

Поло же только пришел в себя, после увиденного. Это действительно было неожиданно, но теперь, это был еще и восторг, из-за того, что у него такой папа. Этим срочно хотелось с кем-то поделиться. И вдруг он увидел вдалеке ту самую мамину подругу, с которой они болтали в бассейне. Она была с сыном, который был младше на год, он учился в одной школе с Поло, и они были знакомы.

— Смотри, тетя Рита, — сказал Поло маме, — подойдем?

— Пошли.

Тетя Рита стояла там же, где находились представители городской власти, наблюдавшие за представлением. Когда они подошли и поздоровались, Поло уже невозможно было удержать.

— Ты видел, это мой папа делал! — сказал он мальчику.

— Вообще-то, это проект моего папы, — высокомерно ответил мальчик.

— Нет, мой папа работал над этим десять лет, скажи, мам, — недоумевал Поло.

— Конечно, он практически каждый вечер делился со мной своими переживаниями.

— Вы что-то путаете, — сказала тетя Рита, — я была в лаборатории мужа, и прекрасно знаю, что это его работа.

— Это командная работа, и проектом руководил Рома, — возмутилась Ева.

В этот момент подошел муж Риты.

— Этот проект всегда был моим, и Рома никогда и близко к нему не приближался, — сказал он.

— За десять лет я могу понять над чем работает мой муж, тем более, что он часто работал дома.

— Значит, он врал, — сказал мужчина.

— Это вы врете, — оскалился Поло. Он прекрасно знал, что родители не будут врать. Но мама взяла его за плече и потянула за собой.

— Пойдем.

— Врун, — прокричал сын тети Риты вдогонку.

Поло хотел накинуться на него, но мама его удержала. Ему было ужасно больно, за то, что папу так оскорбили, и всю его семью оскорбили. Поло еще не знал, насколько жестокой может быть ложь, он впервые столкнулся с таким. И если бы это был только мальчишка, но там врали дяди и тети, которых раньше он считал взрослыми, авторитет которых непоколебим. Но тот, кто способен так подло врать, способен на любое преступление. И вдруг все взрослые показались Поло ничем не разумнее детей.

— Почему мы ушли, ведь это они врут, — набросился Поло на маму.

Мама остановилась и присела перед ним на присядки.

— Поло, ты же видел, он в костюме управления. Мы ведь не знаем, куда пропал папа, Поло…

— Давай уедем. Давай отсюда уедем, — начал плакать Поло, и ему от этого стало еще больнее. Стыдно, за то, что он так показал свою слабость. Мама молчала на его мольбы, он вырвался у нее из рук и убежал.

В понедельник его ждал настоящий кошмар. Сынок тети Риты наболтал всем в школе, что якобы Поло врун и папа Поло пытался украсть документы из лаборатории его папы, и это был сущий ад. Не все подхватили издевательства, но усердий тех, кто это делал, было достаточно, чтобы вывести Поло из себя. Все закончилось дракой и разбирательством с родителями. Поло отстранили на неделю, и он этому был безумно рад. Во-первых, ему не придется общаться с подлыми лжецами, во-вторых, он все это время мог посвятить любимой механике. Была только одна проблема, мама была сильно расстроена произошедшим. Его поведение в школе влияло не только на него, но и на положение мамы на работе. Им выписали штраф, и маме сделали выговор.

Поло долго думал, как ему извиниться, и он решил в воскресенье поехать на работу в деревни. Там часто требовались работники, там платили, и там были теплицы, а это значит, что можно было раздобыть один из тех красивых цветков, которые так любила мама. Потому в воскресенье он оказался у теплиц. Он долго стоял рядом и не входил, глядя на приспособление, стоявшее у входа. Наверное, и он такое может сделать, а может и лучше. Это был улавливатель влаги, который обслуживал теплицу. Возможно, он бы так простоял весь день, если бы его не загнали в теплицу работать. Вечером он явился домой с деньгами и с красивым цветком для мамы. Она как раз приготовила ужин, когда он зашел.

— Это тебе, — вручил Поло цветок. Мама ничего не сказала, только крепко обняла его, будто они месяц не виделись.

В понедельник Поло пошел в школу. С первого урока на него странно поглядывали, никто не здоровался, те, с кем он раньше общался, отстранились от него. Даже Жан, с которым он сидел за одной партой, не разговаривал с ним. Это было похоже на всеобщий бойкот, который Поло не мог понять. Неужели это все было из-за драки? Но вечером ситуация прояснилась. Поло зашел в библиотеку и увидел свежий ежемесячник «Наука Натюрина». На обложке были те самые коты. Поло взял его читать именно из-за этой статьи. Ни слова о папе, лишь беспрестанная лесть в сторону мужа тети Риты, ну и, конечно же, описание самого открытия. Теперь то, что было личной ссорой, превратилось в публичное доказательство правоты семейства Туланых. Поло поставил журнал обратно и со злостью пошел домой. Впереди он увидел, как ускорился Жан, стараясь избежать встречи с Поло на выходе из библиотеки, но Поло его догнал.

— Ты меня избегаешь? — развернул он его за плече.

— Это твоя вина, — вырвался Жан и постарался убежать, но Поло его остановил, встав перед ним.

— Моя вина в том, что меня оболгали и унизили мою семью?

— Какие у тебя были доказательства, чтобы доказать обратное?

— Это закрытые лаборатории, и ты это знаешь!

— Вот и не надо было ничего рассказывать, — разозлился Жан и пошел прочь.

— Что будешь делать ты, когда так поступят с тобой? Будешь молчать? — Поло кричал на весь коридор вдогонку однокласснику, и тот его явно слышал, но ничего не ответил.

Поло пылал от злости. Он хотел что-то сделать: выбить окна в квартире Туланых, поджечь лабораторию, взорвать управление, сделать хоть что-то, что даст его обидчикам почувствовать его боль.

Он пришел домой к ужину. По виду мамы он понял, что она видела журнал, но не стал спрашивать, как она и как отреагировали у нее на работе. Только они доели и помыли посуду, как прозвучал звонок в дверь. Пришла коллега папы. Это было немного странно, домой она к ним раньше не приходила, видели они ее только возле работы папы. Поло пошел в свою комнату, оставив дверь открытой, женщины пошли на кухню.

— Может чай или кофе?

— Я не надолго, на пару слов. Ты же видела журнал?

Поло стоял, выставив ухо за косяк дверного прохода.

— Видела, — недовольно ответила мама.

— Слушай, я понимаю, что выглядит это все очень плохо, но против них не попрешь. Они когда увидели котов, решили их поставить на охрану города. Рома был категорически против, но за его спиной под это дело подписался Туланых. Видать, он настолько хорошо лизал задницы, что они его забрали в управление. А Рому… Я не поддерживаю это, просто хочу предупредить. И с Поло поговори, он умный мальчик. Не все это поддерживают, но на рожон лезть никто не собирается, каждому дорога своя шкура. Берегите себя, — она встала и быстро ушла из их квартиры.

Поло сидел в дверном проеме, по его щекам катились слезы. Несправедливая безысходность преследовала его, хватала за шею и пыталась удушить каждый его порыв.

В жизни Поло появилось много тишины и молчания. Он узнал цену дружбе, а точнее понял, что друзей у него никогда не было, ведь откуда может взяться дружба в условиях всеобщей подозрительности. Так выглядел мир Натюрина. Все друг друга подозревают. Друг другу не доверяют. И всегда готовы промолчать на чужое горе.

Именно в это время в жизни Поло произошло событие, благодаря которому он понял очень важную вещь. Он понял, что он не один. Да, в его жизни почти не осталось людей, но он вдруг осознал, что живет на живой земле. В Натюрине почти не осталось растения или животного, в которое люди не внесли бы изменения. Но уезжая в деревни, он нашел те места, где все выглядело живым. Живее, чем те все человекообразные роботы, каждый день окружавшие его. Деревни были идеальным местом, чтобы читать и работать над изобретениями. Теперь он посвящал этому месту вечер субботы и все воскресенье. Иногда к нему присоединялась мама.

Раньше он даже не задумывался о существовании деревни рядом. Мир, который открывался из квартирной коробки был вполне привлекательным для него, пока не стал слишком искусственным, чтобы воспринимать его. Теперь, укрываясь под большим деревом от света Башни, он представлял, какие машины можно придумать для работы на полях. Ему нравились и те, которые уже там работали, но разве Поло не мог сделать лучше? Экономнее, продуктивнее, более щадящие для растений. Поло чувствовал, что может все, даже если сейчас ему не достает каких-то знаний.

II

Поло лежал в ванной и смотрел в потолок. Его мысли были сконцентрированы на звуке. «Если с помощью этого аппарата действительно можно создать левитацию…» — думал он.

Пару дней назад ему исполнилось пятнадцать, и мама каким-то чудом раздобыла старые журналы из Технополиса и подарила ему. Это было настоящее признание его способностей со стороны мамы, ведь раздобыть хоть какую-то литературу из Технополиса было непросто. Общая электронная сеть библиотеки цензурировалась и такие данные были доступны только вышестоящим чинам. Все остальное попадало в Натюрин в одиночных экземплярах. За два года Поло удалось раздобыть только пару книг да с десяток брошюр. Теперь же в его распоряжении был арсенал значительно больше. И каждая статья подрывала его уверенность в его знаниях. Он должен был учиться. Это его и расстраивало, и злило, и мотивировало.

Поло вылез из ванны и встал перед зеркалом чистить зубы. Он был тощий и уже достаточно высокий. Волосы немного потемнели, и мокрым, темно-русым ежиком торчали на голове, кончики аккуратных ушек тянулись к затылку, широкие крылья носа напоминали папины, а крупные глаза, в которых стала читаться грусть, напоминали мамины. И только зубы, со слегка выдвинутыми вперед верхними клыками и немного длинноватыми резцами были неповторимым достоянием Поло, именно они дарили ему шарм детской жизнерадостности, когда он улыбался.

На следующий день его самого и его сверстников ждало важное событие, которое проходил каждый житель города. Событие называлось «Посвящение», и заключалось в том, что на полгода все школьники отправлялись на работу в органы управления городом. Их разделяли группами в разные службы и Поло был очень доволен, потому что попал в управление деревни. Вместе с ним туда попал и Жан. Они помирились после той ссоры в библиотеке, но больше Поло не относился к нему с такой открытостью, как раньше. И все же, Жан был человек, которого он хорошо знал, потому предвкушал, что последующие полгода пройдут для него хорошо.

На церемонии посвящения собрались все родители, ученики и представители учреждений, куда они отправлялись. После официальной части и объявления результатов экзаменов, по которым и проводилось распределение, все стали расходиться малыми группами, чтобы услышать свои обязанности и новое расписание.

Руководителя Поло и Жана звали Бенедикт. Он просил называть его по имени. Это был молодой человек, тридцати лет, но на вид он казался значительно моложе. Низкого роста, щуплый, с белой кожей и черными волосами. Редкая щетина выступала у него на подбородке, щеках и под носом. У него были большие голубые выпуклые глаза и слегка вздернутый нос. Это был очень гордый молодой человек, рядом с мальчиками, которые были уже выше него, он держался как большой начальник, с гордо поднятой головой и чуть ли не приподнимаясь на носочки, он зачитал им их обязанности и раздал необходимые документы. У Бенедикта был ласковый мурлыкающий голос и всем своим видом и поведением он походил на небритого ребенка. Когда он пошел отчитаться директору, что своих подопечных он принял и забирает их с собой, ребята оживились.

— А дядя Беня хорош, он нам спуску не даст, — съязвил Жан.

— Не смей задираться с ним, это твой начальник, — цыкнул на него отец.

— Я? Ни в коем случае! Я само уважение.

Поло стоял и хихикал. У Жана уже было несколько выговоров за его шуточки в сторону учителей. А весь вид Бенедикта говорил о том, что все свое могущественное творческое внимание Жан направит на него.

Бенедикт возвращался от директора, так же гордо держа голову. Его маленькие ножки имели весьма значительное расстояние между колен, оттого его походка слегка напоминала кручение педалей на велосипеде. И хотя рядом с ним на остановке стояли два только начавших мужать подростка, взрослого дядю Беню можно было вполне спутать с ними, а крупный Жан, с крепкими мускулистыми руками и волевым подбородком вообще походил на дядю дяди Бени. Они уселись в поезд и отправились в деревню.

— Вам что-то не понятно из тех задач, которые я вам озвучил? — все так же серьезно спрашивал новый руководитель.

— На месте поймем, что нам понятно, а что не понятно, — буркнул Жан.

Он явно не мог воспринимать Бенедикта как авторитета, и это его коробило. Бенедикт же терпеливо ко всему относился и, по всей видимости, сильно переживал, так как после выбрыка Жана, поднял голову еще выше.

Зайдя в управление, парни вертели головами как фламинго на закате. Поло видел раньше управление только снаружи, да и все остальные дома-деревья тоже, и теперь был доволен тем, что увидит все изнутри. Жан вообще приехал в деревню впервые. Здание из нескольких деревьев было очень странным. Такие деревья, полые внутри, и были домами и их выращивали, и ребятам еще предстояло посетить эту «стройку». Сейчас же, находясь внутри этих деревьев, они чувствовали себя как великаны в небольшой пещере. Потолки были невысокими, кабинеты маленькими, но этого пространства было достаточно. Основная бумажная работа проводилась в них. Здесь сидели только документоводы и писари, а начальство заглядывало максимум на час, отчитаться и дать распоряжения.

— Сегодня посидите здесь, а завтра отправитесь на объект, — распорядился Бенедикт, открывая для них кабинет, в котором была кипа бумаг на трех столах. — Бумаги рассортировать и разнести по кабинетам. Завтра в восемь быть здесь.

Бумаги оказались зарисовками планов, схем теплиц, графиками и заметками, на которых отпечатались грязные от земли пальцы. Списки каких-то удобрений, отчеты о росте домов-деревьев и прочие бумажки, которые сносили в кабинет все подряд. Пока они разобрали три стопки, появились еще две, а потом еще, потому выйти оттуда им удалось только вечером. Проходя к выходу, в одном из открытых кабинетов они увидели Бенедикта, стоящего рядом с другим мужчиной, который его отчитывал.

— Плохой мальчик! Плохой мальчик! — с выражением, на весь коридор, произнес Жан. Поло рассмеялся.

На следующий день Поло и Жан были направлены в теплицы, которые находились вдалеке от деревни, и к которым шел поезд, где они и узнали, откуда берутся все эти бумажки. В теплицах по выращиванию деревьев сотрудники сортировали саженцы. Парням было поручено считать саженцы пригодные для выращивания домов, для выращивания мебели, просто деревья и выбракованные саженцы.

— И зачем это делать? — возмущался Жан.

— Для расчета урожайности, для прослеживания влияния режима полива и удобрений, качества семян и расчета будущей продукции, — ответил Бенедикт, с гордостью проговаривая свои знания, — сегодня вы должны пройти пять теплиц и принести документы в кабинет. Есть еще какие-то вопросы?

— Нет, — синхронно ответили парни.

— Тогда я пошел заниматься своей работой.

— А чем вы занимаетесь? — спросил Поло.

— Я работаю на стройке, на участке средних размеров. Это деревья, в которых уже формируют комнаты.

— А мы там побываем?

— Да, вы пройдете все участки. Впереди насыщенные полгода, — улыбнулся Бенедикт своими зубами, похожими на расческу и ушел на остановку.

— Насыщенные полгода. Мужчинка средних размеров, — парадировал Бенедикта Жан, топая к рабочему месту.

Пересчитав все деревья, чуть не вывернув поддон с ростками, получив выговор за поломанную ветку, надышавшись сыростью и напарившись в теплицах, вечером они сели в поезд до деревни. Оба, и Жан и Поло не говорили. Они сидели, потупившись в пол и крепко держа бумаги с записями. Как загипнотизированные, они вышли на остановке у управления, оставили документы и поехали по домам. Ребята устали больше, чем перебирая кучи документов. На следующий день, оба помятые и не выспавшиеся, они приехали на работу. Бенедикт посмотрел на них с удивлением, пару минут помолчал, потом сказал:

— Да. Ну, это ничего. Это из-за отсутствия опыта. Поработаете — все наладится.

Лицо Жана исказилось, у него было такое чувство, что над ним смеются. Но Бенедикт был просто удивлен их виду.

— Сегодня едем на экспериментальные поля, будете считать растения.

— Что?! — удивился Поло.

— Надо посчитать всхожесть семян на небольших участках.

Радость Поло оттого, что он попал именно в деревни, слегка поубавилась. Он не ожидал, что работы будет столько, что он не поднимет головы.

Дядя Беня вывез их в поля, где не было ни души и привел их на большой участок, будто шитый лоскутами, метр на метр каждый.

— Это все вам на два дня. Рассчитывайте сами, сколько успеете. Считайте всхожесть и записывайте. Документы в кабинет.

За первый день они успели сделать большую часть работы, так что на следующий день у них осталось время, они решили раньше необходимого не появляться в управлении, чтобы не нагрузили дополнительной работой, а пошли гулять по полям. В сравнении с тремя предыдущими днями это был отдых. Говорить особо не хотелось, а вот посмотреть, чем засажены соседние поля — да. Они зашли вглубь высокой пшеницы, затем в подсолнух, который был еще выше. Жан застрял на полпути, чтобы сходить в туалет.

— Смотри не испорть показатели урожайности. Догонишь, — сказал Поло и пошел вперед. Минут через десять он вышел на грунтовую дорогу.

— Жан, — окликнул он друга, но тот не ответил.

Поло пошел вперед по дороге и остановился посмотреть на колышущиеся колосья соседнего поля. Было тихо, дул еле заметный ветер. Чуть дальше стояло поле с кукурузой. Поло обратил внимание, что кукуруза в одном месте активно шевелиться. Это точно не ветер, а рабочих вокруг видно не было. Поло стал внимательно наблюдать и в определенный момент четко увидел, как на него из кукурузы смотрят дикие глаза. Он испугался, отступил назад и вскрикнул, наткнувшись на что-то.

— Ты чего? — удивился Жан, стоявший сзади.

— Черт. Ты где был?

— Тебя искал. Ты же мне карту не оставил.

Поло обернулся на кукурузу. Та спокойно стояла, ни шевеления, ни глаз не было.

— Там кто-то был.

— Мертвяк? — хихикнул Жан.

— Какой еще мертвяк?

— Из Мертвого города.

— А разве он здесь?

— Где-то здесь, но я точно не знаю где.

Когда-то давно Поло слышал о том, что за дальними полями, ближе к Башне, стоит Мертвый город. Но он не вспоминал об этом. Тети рассказывали страшные истории о нем, и для Поло эта история превратилась в легенду, пока Жан не напомнил ее.

Вернувшись домой, он спросил у мамы, что она знает о Мертвом городе.

— Я там никогда не была. А то, что о нем рассказывают, лучше не слушать.

— Почему?

— Потому что это глупости.

— Расскажи.

— Поло, — мама снисходительно посмотрела на него.

— Сегодня на полях я видел человека. Безумца. Он был… Я видел его глаза, он стоял в кукурузе.

— Может, это был рабочий? — недоверчиво спросила мама.

— Тогда зачем ему скрываться? Он затаился, когда увидел Жана.

— Не знаю. Мне как-то рассказывал дедушка. Мне кажется, это не правда. Там жили людоеды.

— Людоеды?

— Ну, не совсем. В общем, говорят, там бросили людей умирать. Всех, кто выходил из города, убивали. Те, кто оставался в городе, были без еды и они… В общем, они ели друг друга, чтобы выжить.

— А сколько в городе было людей?

— Не знаю.

— А почему их не выпускали?

— Не знаю, Поло. Я правда ничего не знаю. Мне кажется, что это либо сказки, либо об этом лучше никогда не говорить. Поло, не спрашивай о нем ни у кого. Это того не стоит.

— Ты думаешь? — не довольный Поло откинулся на спинку стула.

— С этим не стоит шутить, — ответила мама, с серьезным выражением лица.

— Я и не шучу. Нас вдвоем отправили на поля, где ходят людоеды.

— Граница с городом охраняется, просто оставайтесь на тех участках, куда вас поставили. Если хочется гулять, гуляйте у путей поезда.

Поло разнервничался, встал из-за стола и пошел в свою комнату. Его ужасно раздражало нахождение в атмосфере всеобщего таинства. Все вокруг постоянно что-то замалчивали, даже сами не подозревая, что.

Следующий день на работе опять прошел в режиме счета. Они сидели в одном из кабинетов, считая семена и взвешивая их. Поло все же не выдержал и спросил Жана:

— А что ты знаешь о Мертвом городе?

— Что там ходят живые мертвецы, которые едят людей, а кости съеденных хоронят в их домах.

Поло внимательно посмотрел на Жана. Тот безучастно взвешивал семена и записывал показатели в таблицу.

— И все?

— Что все?

— Все, что ты слышал о Мертвом городе?

Жан заулыбался.

— Нет. Еще что тех, кто выходит из него, отстреливают.

Поло внимательно смотрел на Жана. Жан засмеялся.

— Ты что, это же шутка.

— И откуда взялась эта шутка?

— Не знаю, наверное, детей пугали, чтобы они за поля не ходили, там же дальше Башня.

— Наверное, — покачал головой Поло, понимая, что Жан сам себе нашел подходящее объяснение этой истории. Самому же Поло не давали покоя те дикие глаза, которые он увидел. Это было какое-то необъяснимое ощущение ужаса, боли и… предательства.

Пару месяцев парней гоняли по полям, а по понедельникам они старательно перекладывали бумаги, и только на третий месяц их пустили на стройку. Так назывались посадки, на которые высаживались будущие дома-деревья. Сколько Поло ни учил биологию, но это явление было для него необъяснимо.

Бенедикт занимался тем, что в определенном возрасте деревьев прививал им особые приросты, из которых формировались полы второго этажа, а так же делал отверстия для окон. Он старательно объяснил парням, как и что он делает, но те все равно будто слушали рассказ из области фантастики.

Дядя Беня со своим ростом очень органично смотрелся в формирующемся доме.

— Мужчина средних размеров на участке средних размеров, — частенько бурчал себе под нос Жан.

Поло и Жан в таком доме скукоживались и нагибали головы. Здесь их тоже не оставили в покое цифры. Они бегали и замеряли деревья, чтобы измерить прирост. А потом опять бегали за Бенедиктом, чтобы тот объяснил им свою работу, ведь по ней они обязательно будут сдавать экзамен. От этого Бенедикт еще больше чувствовал важность своей персоны и старательно задирал голову.

— А что находится за нашими полями? — как-то спросил Поло дядю Беню.

— С одной стороны залив, с другой стороны степи, а там где Башня, недалеко Мертвый город и Серый город.

— Мертвый город? Это разве не сказки для детей?

— Нет, почему же? Он раньше обслуживал Башню, но там опасно, поэтому он стоит пустой.

— Так вот оно что, — ответил Поло.

— Да, там пугающая атмосфера. У меня брат в управлении, в охране работает, он рассказывал.

— Понятно, — сконфузился Поло. Он сам себя ругал за то, что спросил. Охрану в городе недолюбливали. Это они занимались умершими и присылали карточки с номерами. Мама говорила, что лучше не навлекать на себя беду, а за беду в городе принимали владение информацией.

После месяца на стройке, парней опять отправили на поля, считать те же растения. Все ли сохранились и как хорошо развиваются.

— Ну что, пошли погуляем? — спросил Жан, когда они закончили.

— Да, можно.

— Поищем мертвецов, ха-ха-ха, — с коварной интонацией произнес он.

— Нет, пошли в другую сторону.

— Боишься? Трус, — паясничал Жан, уходя в сторону, где находилось кукурузное поле.

— Оставь это, мы там уже были, пошли в другую сторону.

— Не, не, не, мы идем за мертвецами, — ускорялся Жан.

— Я не пойду, — крикнул Поло и остался на месте.

Так он простоял минут десять, глядя в след уходящему Жану и надеясь, что тот вернется. Но когда Жан пропал из поля зрения, Поло побежал за ним.

Он выскочил на дорогу, на ней никого не было. Пару минут он постоял, присматриваясь к кукурузе. Та стояла спокойно. Он молча пошел по дороге, смотря, не шевелятся ли растения. Пройдя минут пять и обогнув поворот, он увидел, как из-за следующего поля торчат башенки заброшенного города. Впереди ему показалась знакомая фигура.

— Жан, — крикнул Поло и побежал к нему. Подбежав ближе, перешел на шаг.

— А, трусишка, прибежал все-таки, — улыбался Жан.

— Пойдем назад.

— Пошли, посмотрим и пойдем, — махнул Жан головой в сторону города.

— Нет, я туда не пойду. И ты не пойдешь. Возвра…

Поло не успел договорить. Из кукурузы выскочил человек с ножом. Он пробил спину Жана. Для Поло все происходило очень медленно, будто кто-то остановил время. Он четко видел, как выскочил человек, как ударил Жана в спину, но четче всего он запомнил лицо Жана, который в ужасе выпучил глаза, взмахнул рукой, будто прося о помощи, сделал последний глубокий вдох и… умер. Поло точно понял, что Жан мертв. В момент удара он сделал шаг к Жану, но потом остановился, увидев, как остекленели глаза одноклассника. Он сделал пару шагов назад, развернулся и побежал. Он бежал, что есть духу, не оглядываясь. Добежав до подсолнухов, он вскочил в них и стал пробираться между ними, когда заметил, что где-то в стороне летят коты. Он застыл. Коты летели в сторону Мертвого города. Это была охрана. Поло, сам не осознавая почему, остановился и стал ждать. Через минуту он услышал глухой звук, похожий на выстрел. Еще через пять минут он увидел, как коты, вместе с охраной, понесли на себе два тела, завернутые в сетки. После того, как они пролетели, прошло еще минут пять, и только потом Поло пошел в сторону экспериментального поля. Его ноги еще никогда не казались ему настолько тяжелыми. Он с трудом их переставлял. В голову приходили мысли, одна хуже другой, и каждую эту мысль перекрывали остекленевшие глаза Жана. «Он умер. Умер. А я нет, — думал Поло, — за мной придут? Меня спросят? Они что-нибудь спросят?»

Поло с трудом добрался до дома, не связно пробурчав что-то в управлении о проделанной работе, он сел в поезд и ему постоянно казалось, что все на него смотрят. Только приняв холодный душ, он будто проснулся, но мыслей меньше от этого не стало.

Всю ночь он просидел на кровати, думая о том, мог ли он что-то сделать, чтобы этого не произошло. Впервые он задумался о том, говорить ли о случившемся маме. Раньше у него не было секретов. Но теперь он даже не знал, что безопаснее: рассказать или умолчать. Завтра родители Жана получат карточку с номером, и все станет ясно.

На следующий день Поло явился на работу. Он точно знал, что никто не обратит внимания на то, что Жана нет. А точнее, все сделают вид, что все нормально, и ничего особенного не произошло. Но он не был уверен, что не придут лично за ним. Этого не произошло. Поло думал об этом. В управлении точно знали, что он был там. Знали ли они, что он видел, как убивают Жана? Об этом можно было только догадываться. Но они хорошо знали еще одну вещь. То, что поведением в Натюрине руководит страх. Потому делать ничего не нужно было, все было сделано заранее.

В этот день Поло опять должен был ехать на то же место, что и вчера. Он долго стоял, глядя на экспериментальный участок. Еще вчера рядом был Жан. Было тяжело осознать, что здоровый молодой юноша может так легко исчезнуть. Остались ли еще в Мертвом городе люди? Поло опомнился только через пару часов, что ему нужно сделать работу. Ему пришлось работать за двоих, потому он просто не успевал и некоторые цифры поставил наугад, считая половину, а то и четверть участка.

Вернувшись в управление, он опять увидел, как дядю Беню отчитывают. Бенедикт выглядел перепуганным и грустным, и со стороны вызывал жалость. Поло оставил документы и возвращался обратно, когда увидел, как выходит начальник Бенедикта. В этот момент Поло мельком увидел лицо дяди Бени, искаженное злобой. Оно было пугающим и одновременно, казалось, выражало несчастье. По непонятной для себя причине Поло подумал, что несчастье его руководителя похоже на его несчастье, и что они с ним в одной лодке. Это как будто сблизило Поло с Бенедиктом.

Возвращаясь домой на поезде, Поло думал о том, говорить ли маме о случившемся. Глядя в окно, он вдруг увидел мужчину, похожего на отца. Его сердце опять начало щемить, как вчера, как тогда, когда исчез отец. Если бы он только знал, что с ним случилось! Он не знает, но он знает, что случилось с Жаном. И какой-то внутренней чуйкой он чувствовал, что это верно и правильно, что это честно — рассказать родителям, что случилось с их сыном. Но сухой разум говорил ему молчать, потому что так безопаснее для всех. И перед его глазами промелькнула фигура Бенедикта. Он ему показался близким не потому, что он такой же несчастный, а потому, что он такой же трус. «Трус» — прозвучал голос Жана где-то далеко в сознании. Так далеко, что Поло тут же заглушил эту мысль, которая, как червячок, пыталась пробраться наружу. Но Поло его не выпускал, оставив съедать его изнутри. Выпусти Поло этого червячка, он мог превратиться во что угодно: хоть в жука, хоть в бабочку, хоть в неведомого монстра. Неизвестность пугала его, а с этим червячком он уже знаком, хоть он и создавал болезненные ощущения.

За ужином Поло почувствовал одну странную вещь. Ему показалось, будто мама знает, что произошло. Она знает, что Жан умер, но она ничего не говорила, как и все остальные. Как и он сам. Это было ужасное ощущение. Он чувствовал, будто находиться в клетке, а со всех сторон на него смотрят, и если он пошевелиться, его либо ткнут палкой, либо ударят, либо убьют. Таким раздавленным он чувствовал себя два года назад. Ему не с кем было поговорить, не с кем было поделиться. Поло взял со стола семейное фото и, глядя не него, думал о том, как ему не хватает отца. Не спав прошлую ночь, он чувствовал себя сильно уставшим, потому быстро уснул. Только вот сон не подарил облегчения. Ему снилось поле с высокой кукурузой. Он пробирался через нее, но никак не мог найти выход. Поворачивая то в одну, то в другую строну, он отчаивался все больше и больше. Казалось, кукуруза становилась все гуще и гуще, а ее листья все острее. Вдруг кукуруза исчезла, вокруг стало пусто. Поло стоял на дороге, а перед ним был Жан, с перепуганными остекленевшими глазами. Его губы не шевелились, но со всех сторон Поло слышал: трус, трус, трус. Будто это шептала невидимая, но еще находившаяся рядом, кукуруза.

Поло проснулся. Он был весь мокрый от пота. На часах было два часа ночи, но уснуть он уже не мог. Поло включил свет и достал «Механику». Эту книгу он уже прочел десятки раз. Теперь она действовала на него успокаивающе, как что-то личное и родное, вечное и несокрушимое, то, на что можно опереться. Некое внутреннее знание, ради которого стоило жить.

Утром на остановке, его только что установившееся душевное равновесие развеялось как дым. Недалеко от него стояла мама Жана. Она была с дочкой. Девочка, на десять лет младше Жана, периодически что-то спрашивала маму, но ответ получала только через раз или два. Все остальное время женщина будто стояла в трансе. Ее лицо изменилось, посерело и осунулось. Жан и его мама были очень схожи характером. Она тоже любила пошутить, посмеяться над чьими-то и своими недостатками, и просто поболтать. Теперь же она не была похожа сама на себя. «Скажи, скажи, скажи…» — твердил внутренний голос Поло, но он стоял как вкопанный, так и не подойдя к ней.

Явившись в управление деревни, Поло увидел на входе ожидающего его Бенедикта. Он был явно раздражен.

— Мы едем пересчитывать твои вчерашние данные, — сказал он сходу, не здороваясь.

Поло сразу подумал о том, что вчера он схитрил. Но как об этом узнали, ведь он был совсем один? Пока они в поезде ехали до нужной остановки, Поло периодически поглядывал на взъерошенного Бенедикта. Тот, в своем стиле, с гордо поднятой головой, смотрел в окно. Выглядел он так, будто осматривает свои владения. Но он ничего не говорил относительно того, почему они должны пересчитывать вчерашнюю работу. Наверное, он молчал потому, что ему придется рассказать, как он узнал, что Поло считал не верно.

Они пересчитали все и данные, по мнению Поло, не сильно-то расходились, всего на десять — пятнадцать растений. Но свое мнение дяде Бене он высказывать не стал. Весь его вид говорил, что он очень зол.

После того, как они отработали, Бенедикт не спешил уходить с поля. Он присел на краю, и долго смотрел в сторону полей с кукурузой. Поло от этого стало дурно, словно опять все происходило на его глазах. А потом перед его глазами застыл образ мамы Жана, и мозг Поло стал судорожно искать оправдание. И он его нашел. Вдруг, ему показалось все просто. Это легко объясняло всю ситуацию, и оправдывало его. Ведь тогда, когда исчез его отец, когда его нагло оклеветали, Жан промолчал, и его родители промолчали. И теперь они просто получают то, что заслужили. Это было так складно и так облегчающее, что пару минут Поло радовался этой находке. Но эта воодушевляющая мысль быстро развеялась, потому что ему в спину закричало собственное я двухлетней давности. «Что будешь делать ты, когда так поступят с тобой? Будешь молчать?» Это были те самые слова, которые он кричал Жану в библиотеке. Он поступал так, как не хотел, чтобы поступали с ним. «Это они. Они первыми так поступили. Если бы они…» думал про себя Поло. Но это было глупо. Нелепое оправдание своего поступка. Он просто вел себя как все, как послушная толпа. Он — трус. «Трус. Трус. Трус!» — опять он услышал голос Жана. Кто-то схватил его за руку, Поло испугался и вскрикнул.

— Поло, ты вообще меня слышишь? — спросил его Бенедикт.

Его руководитель уже минуту пытался дозваться его, но Поло был слишком погружен в себя. Вместо «Поло» он слышал «трус», а вместо Бенедикта ему почудился тот сумасшедший из Мертвого города.

Поло, опомнившись, посмотрел на Бенедикта. Он был чуть ли не на голову ниже его. Его большие глазенки по-детски перепугано всматривались в лицо Поло. «Неужели через пятнадцать лет я буду выглядеть так жалко, как этот человек? И на меня будут смотреть с таким же недоумением?» — промелькнуло у Поло в голове.

Вернувшись с работы, он не пошел домой, а направился прямиком к дому Жана. Он хотел встретиться с его мамой, и все рассказать. Но чем ближе он подходил к дому, тем чаще у него билось сердце. Поло подошел к двери квартиры. Его руки тряслись так, будто у него припадок. Поло знал, когда он так волнуется, он начинает заикаться. Из квартиры он услышал голоса.

— Мы больше не будем обсуждать это. Никогда! Ты меня слышишь? — кричал мужской голос.

— Как ты можешь делать вид, что ничего не произошло? — кричала сквозь слезы мама Жана.

Шум переместился ближе к двери. Поло отошел в сторону и спрятался за угол. Вся растрепанная и в слезах, женщина выскочила на улицу. Поло не мог себя пересилить. Он скатился по стене вниз, сел на пол, сжал кулаки один в другой, стараясь успокоить тремор, и заплакал от бессилия и стыда перед самим собой.

— Где ты так долго был? — спросила мама, когда Поло, наконец, пришел домой.

— Исправлял свою работу.

— У тебя неприятности? — спрашивала мама, расставляя тарелки перед Поло.

— Мам…

— Что, Поло?

— Тебе было когда-нибудь так страшно, что ты не могла сказать правду?

Мама села перед Поло. Она будто съежилась и думала что ответить.

— Знаешь, Поло, иногда страх спасает жизнь. Даже если правда очень важна. Даже если эта правда кому-то очень дорога. Но вот только, Поло, невозможно заранее знать, спасет эта правда или убьет. Я не могу тебе дать совет, и никто не сможет. Ты можешь положиться только на собственное внутреннее чувство. Только так.

Мама сильно волновалась, так, будто переживала вместо Поло то, что с ним происходило.

— А если… Если я чувствую, что правда важнее. Но все мое тело сопротивляется, не может… Я не могу сказать правду.

Мама несколько минут молчала, думая о том, что сказал ей сын, и подыскивала слова.

— Послушай, Поло. Я тебя люблю. Ты мой сын и я всегда буду тебя любить. Я и твой папа всегда учили тебя быть честным и справедливым. И это сложный путь. Быть искренним человеком, человеком с совестью, всегда сложнее, чем лжецом и лицемером. Но мы не машины, мы люди из плоти и крови. Если твое тело сопротивляется, оно просто хочет жить. Оно чувствует опасность. Это хорошо, иначе многие погибали бы молодыми. Страх — это нормально. Сейчас ты просто хочешь сохранить себя. Возможно, ты еще не знаешь, но твой дух это чувствует. Ты принесешь намного больше пользы живым. Это дурно, не воспринимай это буквально, но где-то на весах лежит эта правда и твои будущие поступки. И, вероятно, они весят больше. Поэтому ты и не можешь совладать с собой. Это сложно, но попробуй переключить свое внимание на то, что в твоих руках, что тебе действительно по силам. А то, что ты сейчас боишься, оставь на потом. На то время, когда твоих сил будет больше, чтобы это решить. Я не знаю, что произошло, но я очень прошу тебя, не пытайся поднять груз, который ты поднять сейчас не в силах.

Поло внимательно слушал маму. Это было так несправедливо, переживать то, на что он не может повлиять. Мама была права, но от этого чувство возмущения в Поло стало только сильнее. Он должен был вырасти. Ему нужна власть, чтобы справляться с такими вещами. Сейчас же он себя чувствовал жалким ничтожеством.

С этих пор его стал раздражать Бенедикт. Он не только видел его каждый день, как своего руководителя. Поло еще приходилось работать с ним периодически, и он с трудом сдерживал себя, чтобы не съязвить. По иронии судьбы, от дяди Бени не только зависела отметка Поло за семестр, было обстоятельство куда важнее — брат Бенедикта. Не от него ли он узнал, что Поло хитрил, выполняя работу?

Единственная отдушина Поло — поля Натюрина теперь навевали холодок ужаса, а сам Натюрин… Однажды, возвращаясь домой, Поло застыл в месте, с которого хорошо было видно пейзаж города. Безупречный город, белые дома, утопающие в зелени, парки и ручьи. Поло поймал себя на мысли, что в этом безумно красивом месте, славившемся порядком и безопасностью, он абсолютно несчастен. По-настоящему счастливые дни он мог пересчитать по пальцам. Все остальное время он просто функционировал, будто винтик большого механизма, не чувствуя себя человеком. Если где-то в мире существует наказание в раю, то оно находилось в той точке, где находился Поло.

Его задания на работе были все чаще связаны с выращиванием домов-деревьев. Теперь уже он выполнял процедуры, которые раньше показывал дядя Беня, а дядя Беня наблюдал, правильно ли он все делает. «Ты хорошо справляешься, но…» было фразой, которую Поло чаще всего слышал от своего руководителя. «Но ты подрезал ниже, но ты закрепил выше, но так хуже приращивается, но так дольше заживает» и все в таком духе. Поло не понимал объяснений, и самое главное, не хотел их понимать. Все его нутро противилось вникать не только в выращивание домов, но и в саму биологию. Бенедикт же относился к Поло свысока, считая его недалеким, и периодически намекая на это, отчего Поло недолюбливал его еще сильнее. Он безумно радовался, когда Бенедикту очередной раз доставалось от начальства. Порой он специально останавливался, чтобы посмотреть, как корежит его лицо, а его маленькие ручки сжимаются в еще меньшие кулачки от злости.

Последние пару недель Поло опять должен был работать на полях. Задания стали еще глупее. Теперь он должен был посчитать, сколько завязалось стручков на фасоли, горохе и прочих бобовых, которые он до этого пересчитывал. В начале последней недели с ним на поле поехал Бенедикт. Он был взволнован, но разобрать его эмоции было сложно. Глаза горели, ладони потели, а на губах периодически проступала нервная улыбка. С собой у него была какая-то сумка, которой Поло раньше не видел. На поле все было как всегда, кроме того, что Бенедикт периодически оглядывался по сторонам, будто кого-то ждал.

— Ты меня подожди здесь, мне надо отвлечься ненадолго, — попросил Бенедикт Поло, когда они закончили с работой.

Поло стоял и наблюдал, куда пойдет Бенедикт, прихватив с собой сумку. Во время работы Поло из любопытства удалось заглянуть в сумку, и ему показалось, что там еда. По крайней мере, он заметил кусочек хлеба. Только вот кого собрался кормить Бенедикт? Дядя Беня скрылся в подсолнухах. Это насторожило Поло, ведь за подсолнухами находилась та самая злосчастная кукуруза. Поло стоял не шевелясь. «Ни за что и никогда», говорил он про себя, размышляя о том, куда же пошел Бенедикт. Повеял ветер, вдалеке зашелестели подсолнухи. «Трус» — опять прозвучало в голове Поло. «Нет, не трус. Это нормальная реакция», продолжал он свой внутренний диалог. «А если он умрет? И хорошо, некому будет пакостить на экзамене», шептали разные голоса. «Что это? Это не я. Никогда. Я никогда не буду радоваться чужой смерти», спорил он сам с собой, и ноги сами понесли его в сторону подсолнухов.

Он старался идти тихо, прислушиваясь к окружающему шуму. Звуков не было, ветер затих, и когда он останавливался, он ничего не слышал. Выйдя на знакомую дорогу, Поло будто окатило ледяной водой. Он посмотрел на другую сторону дороги, в надежде, что Бенедикт там, но впереди никого видно не было. Затем он медленно стал идти в сторону поворота и, дойдя до места, где уже возможно было рассмотреть, что происходит дальше, и где он видел последний раз Жана, он увидел Бенедикта. Напортив него стоял какой-то человек в лохмотьях. Бенедикт передавал ему сумку. Поло в этот момент уже не соображал, он пятился назад. Сначала медленно. Потом развернулся и пошел быстрее, потом перешел на бег и быстро прошел через поле подсолнухов. Он хотел идти дальше, к остановке, но опомнился и остановился. Поло обернулся назад, все было так же спокойно и красиво, как и раньше. Вдалеке сияла Башня. Поло казалось, что прошло уже полдня, со времени, как ушел Бенедикт, но прошло только сорок минут. Время тянулось ужасно медленно. Прошло еще двадцать минут, когда Поло увидел вдалеке знакомую маленькую фигуру своего игрушечного руководителя. Поло думал о том, как себя вести и заметил ли его Бенедикт за поворотом. Бенедикт же играл свою роль без стеснения, лишь одно выдавало его — странный дикий блеск в глазах.

— Прости, брат попросил выполнить одно поручение, — сказал он.

Они сели в поезд и Поло не мог оторвать глаз от дяди Бени. Он сидел все в той же позе, с гордо поднятой головой. Его руки будто слегка трусились и все его тело выдавало некое волнение, а блеск глаз создавал впечатление помешательства.

В управлении они разошлись, Бенедикт зашел в свой кабинет, а Поло направился в коморку, оставить документы. Возвращаясь обратно к выходу, он увидел, как в кабинет Бенедикта заходит его брат, отличающийся от него лишь более высоким ростом. Поло замедлился и приблизился к двери, чтобы услышать разговор.

— Ты где был? — спросил брат Бенедикта.

— На работе.

— Твоя работа на экспериментальных полях.

— Я там и был.

— Слушай, сегодня я патрулировал именно эту часть… — дальше Поло не слышал, в коридоре появились люди и надо было уходить.

Поло сел в поезд, но пропустил остановку и возле дома, и следующую. Мысли о Бенедикте поглотил его. Опомнился он только тогда, когда поезд подъехал к последней остановке Натюрина и стали отцеплять последние вагоны. Тогда Поло вышел из поезда. Он был впервые в этой части, осмотревшись вокруг, все казалось ему непривычным. Этот край находился вдалеке от Башни, и природа была здесь другая. Скудная растительность прикрывала землю. На больших расстояниях друг от друга находились одиночные деревья. Здесь так же были поля, но с другими культурами. А невысокие дома так же относились к деревням Натюрина. Рабочие окончили подготовку поезда, и тот тронулся. Поло провожал его, вглядываясь в точку, которая все дальше и дальше удалялась, пока не исчезла совсем. Где-то за горизонтом находился Технополис. Не так далеко для поезда, но практически недостижимо для Поло.

* * *

Поло ждал экзамена по окончившейся практике. Отчет был почти готов. С практической частью он был знаком, теорию выучил. Не готов он был только морально. В комиссии должно было быть пять человек, но ему уже не казались такими страшными те четыре незнакомца. Больше всего он переживал о Бенедикте. За шесть месяцев успело произойти многое, что могло повлиять на его оценку.

Поло лежал в ванной и думал о разных вариантах, которые могут произойти на экзамене. Могут ли его спросить о Жане? Или о его наставнике? Или почему он безответственно относился к работе? Если оценка будет низкой, поступить будет сложнее, ведь эта оценка обязательно войдет в общий аттестат. А зачем он ему, если он не хотел заниматься биологией? Поло устал от назойливых мыслей и нырнул, стараясь как можно дольше задержать дыхание, тем самым переключив свои мысли о будущем на настоящее.

Экзамены в школе длились неделю. Каждый день сдавала небольшая группа, собранная из разных классов. Поло хотел отделаться побыстрее, но его поставили на предпоследний день, и чтобы не сойти с ума от собственных фантазий, он решил ради развлечения вернуться к своим старым проектам. Пару лет назад он сделал много набросков, но к расчетам так и не возвращался. Сейчас же у него, откуда ни возьмись, появилось вдохновение, и он с энтузиазмом принялся за работу. За три дня он практически забыл, что его ждет экзамен, и в ночь перед экзаменом Поло рассчитывал параметры водной карусели, которая приводилась в движение физическим усилием людей. Из центра карусели должен был бить фонтан, все так же благодаря этим усилиям. Он рассчитывал, где лучше установить педали, какой диаметр трубок должен быть, какое колено установить, чем можно облегчить механизм, и все в таком духе. Когда он, наконец, окончил и опомнился, на часах было три часа ночи.

— Черт, забыл! — спохватился Поло и стал собирать все необходимое на завтра.

Он так и не выспался и на экзамен явился растрепанным. Экзаменаторы явно не ожидали увидеть что-то, похожее на Поло, в этот день. Из-за недосыпа он уже не думал о комиссии и Бенедикте. Он думал о том, как бы ему не уснуть. Но как он ни старался, молодой организм был сильнее его. Пока шла подготовка, их рассадили по местам, помощники носили документы и все необходимое для экзамена, Поло ненадолго прилег на парту. Он очнулся от сильного щелчка рядом с ухом.

— У тебя что, дома нет кровати? — стоял рядом с ним злой пожилой мужчина.

— Извините, — сказал Поло. Он увидел, как мимо, улыбаясь, прошла женщина, так же из комиссии.

После сдачи письменной части, каждого человека из группы по одному вызывали на устный ответ, и Поло ответил блестяще, чему удивился не только Бенедикт, но и сам Поло. На практике Бенедикту постоянно приходилось повторять самые простые вещи. По всей видимости, дядя Беня принял успех Поло на свой счет, потому оценил его знания отлично, как и все остальные, кроме одного. Того самого пожилого мужчины, который будил его щелчком у уха.

— Тройка за дисциплину и неуважение комиссии, — сказал он.

— Я думал, на экзамене оценивают знания, — не раздумывая, запротестовал Поло.

— Тогда два, — вывел мужчина в документе.

— За что? — громко возмутился парень.

— За незнание своего места, — внимательно посмотрел мужчина на Поло.

— Места? Я что, собака? Или корова в стойле? — Поло покраснел от злости.

— Ты ученик, который возомнил себя учителем.

— Я защитил себя! Вам это не понравилось? — у Поло наворачивались слезы на глаза.

— Ты можешь продолжить себя защищать и пойти после школы работать ассенизатором.

— Это ваше уважение к рабочим людям? — не унимался Поло.

— Пошел вон! — закричал мужчина.

Поло забрал свои вещи и, хлопнув дверью, вышел. Он уже не переживал о том, поступит ли он куда-нибудь. Три последних дня его вернули к жизни, и к мечтам. Но он не мог простить того, что его оскорбили. Это было посягательство на его честь. Только противник был слишком силен. Поло лишь оставалось давить слезы в ожидании документов. До сих пор проверяли письменные задания, и оставшиеся ученики сдавали устные. Ожидая, он стоял и смотрел в окно, думая о том же: как прекрасен этот рай на земле, в котором чувствуешь себя как в аду.

Через час вышел помощник и раздал документы. В документах Поло стояла тройка и дисциплинарный выговор. Это была его первая тройка за все время учебы и именно она стояла за экзамен. Поло не покидало ощущение, будто ему специально сделали подлость, и причина была вовсе не в том, что он уснул перед экзаменом.

Ребята уже разошлись, а Поло до сих пор стоял в коридоре, глядя в пол. Из кабинета вышла комиссия. Поло зло посмотрел на пожилого мужчину, тот так же посмотрел в ответ. Он опять отвернул взгляд в пол. Через пару минут он увидел женские босоножки. Парень поднял голову, перед ним стояла та самая женщина из комиссии, которая улыбалась, когда разбудили Поло. Ее звали Фира, она в комиссии была от управления деревнями. Женщина опять слегка улыбнулась, обняла Поло, похлопав его по спине, и ничего не сказав, пошла вслед за остальными. Поло проводил ее взглядом до выхода. Ему стало так легко, будто у него с души сняли какой-то тяжелый груз, который долго душил его. Он вдруг вспомнил тот день, когда папа отнял у него его записную книжку и те запчасти, которые он с трудом нашел. Ему тогда было так же больно, и он чего-то ждал. Возможно, что за него вступиться мама или, хотя бы обнимет так, как его сейчас обняла Фира. Но тогда этого не произошло, и теперь он будто получил что-то долгожданное. Хотя умом он понимал, что на экзамене его никто не защитил и не поддержал, но сердце шептало что-то другое, что-то непонятное, что он никак не мог расшифровать.

Поло забыл о своей тройке очень быстро, впереди его ждали каникулы и он мог всего себя посвятить расчетам. Он старательно рассчитал каждое из своих изобретений, которые вновь для него обрели смысл. Лишь одно для него осталось непосильным — тот самый очиститель атмосферного воздуха, о котором он когда-то мечтал. Каждый вечер перед сном, когда он не мог уснуть, он мысленно представлял те объятья, которые ему подарила Фира, и они успокаивали его, помогали легко уснуть. Поло даже казалось, что из-за этого ему снились хорошие сны. Хотя, возможно, ему просто казалось.

III

Поло сидел на лекции по философии. Сегодня ему исполнилось восемнадцать и он посещал некоторые лекции в университете, так как это входило в программу подготовки студентов. Как говорили его школьные учителя: все, что тебе светит, это факультет социологии. Факультет социологии в университете считался чем-то недостойным, и на него поступали только те, кто ни на что другое не годился. А поскольку Поло последние три года не особо старался в школе и его спасала лишь его хорошая память, то именно туда его и направили.

В аудитории была полная тишина, звучал лишь голос лектора. Будущие абитуриенты занимали два последних ряда вверху аудитории. Каждый занимался чем-то своим: кто-то рисовал в блокноте, кто-то читал книгу. Кто-то всеми силами пытался не уснуть, а кто-то и вовсе не пытался, а спал. Но Поло, на удивление для самого себя не спал, а внимательно слушал, наблюдая за тем, как лектор передвигается по аудитории. Пожилой мужчина, в пиджаке болотного цвета, с карандашом за ухом, ходил из одной стороны аудитории в другую, слегка прихрамывая. Он не обращал внимания на студентов, будучи поглощенным своим рассказом, чему те радовались, занимаясь своими делами.

«Открыв учебники по истории, вы можете столкнуться с такими понятиями как религия и религиозные войны. Это явление связано с тем, что в те времена ограниченное количество людей работало со своим чувством веры самостоятельно, большинство же делегировало свои полномочия в этой части меньшинству, которое и управляло их верой. Формируя образы божеств, меньшинство старалось привнести в них качества, которые будут вменять верующим чувство страха, раболепия, гордыни и прочие, способные легко воздействовать на эмоциональном уровне. Человек с трудом понимающий и контролирующий свои чувства, становится легким объектом для манипуляций. Как вы уже знаете, управлять своими эмоциями и чувствами может только тот, кто лично тренирует эти умения, осознает их и поддает анализу и контролю.

На данный момент еще можно встретить небольшие группы людей в отдаленных поселениях, которые сохраняют определенные религиозные обряды. Насколько вы знаете, в нашем городе не существует религий, а вопросом чувств мы занимаемся первый учебный год, когда студенты подробно разбирают составляющие каждого чувства: чувство как ощущение, как действие и как оценка, а так же учатся работать со своими чувствами и чувствами окружающих в рамках текущей программы. Поскольку чувства являются неотъемлемой частью того, что мы называем душа, это знание является важной частью работы социолога.

Душа, как объект изучения, будет сопровождать вас весь курс обучения. В большинстве сфер социологии вы будете рассматривать явления как со стороны внешнего влияния, так и со стороны внутреннего побуждения. Поскольку душа является следствием воспитания, самовоспитания, обучения, самообучения, и в некоторой степени следствием физиологических особенностей организма, например, таких как организация нервной системы, то ее изучаете не только вы, но и студенты факультета биологии. Но в связи со своей спецификой, их основным объектом изучения все же является дух. Так что если вас заинтересует конкретно эта тема, вы знаете, к кому обратиться.

Я вас жду на следующей неделе в этой же аудитории. Всего доброго».

Лектор окончил свою лекцию и, не взглянув на аудиторию, собрал свои вещи и вышел из кабинета.

— Интересно, он бы заметил, если бы в аудитории никого не было? — хмыкнул Поло, спрашивая своего соседа.

— Не переживай, он видит всех в аудитории и знает, кто чем занимается. Он не раз подлавливал своих студентов на экзамене именно на таком. Он убежден, если человек пришел учиться в универ, то сам в этом заинтересован.

— А ты? Заинтересован? — спросил Поло. Он видел, как его сосед всю лекцию рисовал в блокноте кораблики.

— Я? Меня больше интересует материальное, а душой пусть занимается кто-нибудь другой. Я собираюсь свалить на Острова сразу после окончания школы.

— И как же ты это собираешься сделать? — сердце Поло забилось чаще, ведь он даже никогда не помышлял о том, что может уехать, а рядом с ним стоял тот, кто уже готовит такие планы.

— Легко. Сяду на поезд до Технополиса, а потом и до Порта. Деньги на билет у меня есть. А все остальное, все эти рассказы о наблюдении — это чепуха. Они следят только тогда, когда им от тебя что-то надо, если ты не интересен, то о твоей пропаже возможно узнают через год, а возможно и никогда. Я им не интересен. Зачем им идиот? — улыбнулся парень, взглядом прощаясь с Поло. Он шел в другую сторону. Поло его больше никогда не встречал.

Он вернулся домой, набрал ванну горячей воды и, опустившись в воду, размышлял о своем ближайшем будущем. Если он останется здесь, на что будет похожа его жизнь? А если он уедет? Если у него получится уехать, что будет с его мамой? Возможно, его пропажу действительно никто не заметит, ведь ничем особенным он не выделялся, и взять с него нечего. Но если заметят и он подвергнет опасности маму, он себе этого не простит. Ему нужна был хоть какая-то власть в этом городе, иначе он здесь просто зачахнет. Поло пролежал в ванной почти три часа, когда услышал мамин голос.

— Поло, ты превратишься в ихтиандра, вылазь уже, пора ужинать.

Поло нехотя вылез из ванной, обсохнув и одевшись, он пришел в кухню, где мама накрыла стол.

— С днем рождения тебя еще раз, мой родной, — обняла она его.

После исчезновения папы, день рождения был уже не такой веселый праздник, но мама старалась сделать все, чтобы Поло был счастлив. Поло отвечал ей тем же. Даже после произошедшего на практике в полях, он не бросил ездить на подработку в деревни, только всегда выбирал работу в теплицах, поближе к людям. Он все так же убирал за собой, помогал маме по дому. Поло научился готовить и на выходных готовил что-нибудь вкусненькое. В папину годовщину они ходили в ботанический сад, а по выходным посещали бассейн. Они вместе съели ужин, а когда стемнело, поднялись на крышу, есть торт и наблюдать за огнями ночного города.

* * *

Поло осталось сдать еще несколько экзаменов, все остальное время занимала подготовка к поступлению в университет. Экскурсии по аудиториям и изучение истории учебного заведения, походы по библиотекам (их в университете было несколько), посещение лекций и студенческих собраний. За полгода до окончания школы был объявлен набор в подготовительную группу тех, кто хотел в дальнейшем либо пройти практику в главном управлении, либо работать там. В тот момент Поло показалось это возможностью. Шанс на что-либо влиять он считал единственным выходом в своей ситуации. Никаких других причин связывать себя с управлением Поло не видел. Он испытывал отвращение ко всей этой системе.

В подготовительную группу брали всех желающих. Кроме желания условий никаких не было. Изучить структуру всего управления для Поло не составило никакого труда. Правда, он не особо понял, чем занимаются отдел по структурированию общества и отдел по сохранению антропологической информации. Сказано об этих отделах было мало, в открытых источниках информации о них не было, и самое странное, никто не встречал сотрудников этого отдела. По крайней мере Поло не удалось найти хоть кого-то, кто слышал о этих отделах.

После изучения структуры началась стандартная процедура на проверку терпения у практикантов. Школьников гоняли по управлению и давали задания, которые не имели особого смысла, но помогали создавать видимость порядка.

Так Поло пришлось целую неделю сидеть перед мониторами и следить за тем, насколько люди следуют указателям на тротуарах. Если вдруг он выявлял какие-либо недостатки, он должен был сообщить о них своему руководителю. Подобные задания получали все ученики, и стало понятно, что это выдержат не все.

За первый месяц ушла треть группы. В управлении было особое отношение к будущим сотрудникам. Они должны были обязательно пройти унижение. И было не известно, единственное ли оно, или на каждой стадии будет свое. На первой же было выполнение ненужных дел. Одних заставляли носить тяжелые папки с документами туда и обратно, хотя для этих нужд использовались специальные погрузчики. Другие должны были весь день простоять рядом с роботами на входе в здание и следить за тем, что он делает. Поло заставили неделю простоять на одном из перекрестков и пересчитывать людей женского и мужского пола. Все знали, что задания глупые, что они либо вообще не нужны, либо что их всегда выполняли роботы. Но за первые три месяца каждому выпало хотя бы одно совершенно бесполезное и ужасно скучное задание. И Поло страдал. Если бы он даже пересчитывал болтики, ему было бы приятнее. Но простаивание на одном и том же перекрестке, где ходят одни и те же люди всю неделю, выводило его из себя. Когда он пристал к руководителю с вопросом: «Какова цель данного задания?», тот ответил просто и лаконично: «Цель — подчинение. В управлении нужна дисциплина и никаких вопросов». Но это было не о Поло. Он постоянно задавал вопросы сам себе, а значит, обязательно задаст и другим. И все же, для себя он твердо решил, что выдержит все испытания.

Из-за практики у него почти не хватало времени на его главное увлечение. Он старался уверить себя в том, что все это временно, и что если он добьется того, чего хочет, у него будет больше возможностей, а значит, он сможет больше уделять ему внимания. Только вот не смотря на это, Поло чувствовал себя несчастным.

Все дни слились для него в один единственный безликий день с перерывами на сон. Поло даже заметил, что стал путать, когда какие события произошли и было ли вообще что-то хорошее в его жизни. Тогда он решил завести дневник, чтобы записывать хотя бы пару фраз в день: где он был, что он делал, произошло ли в его жизни что-то стоящее. Пару недель он записывал лишь фразы вроде: был на практике, было нудно, работал с документами, посещал университет, просидел на студенческом собрании. В его жизни ничего не происходило. Ровным счетом ничего. Он был так молод и полон энергии, и всю эту энергию надо было закупорить в себе ради дисциплины управления, стать несчастным ради счастья других.

Открыв свой дневник через три недели и обнаружив то же самое, он не выдержал и решил прогулять студенческое собрание и экскурсию по корпусу факультета ветеринарии, чтобы заняться тем, чем хотел. Но на следующий день он почувствовал еще большее разочарование. Поло целый день просидел перед своим блокнотом, но в голову ему ничего не приходило. Лениво перелистывая книги, он думал, что с ним что-то не так. Как такое может быть, что иногда идеи бьют ключом, а иногда он будто попадает в вакуумный пузырь, в который ничего не проникает.

— Ты разве сегодня не на практике? — спросила мама, придя домой и увидев, как Поло лежит на кровати, уставившись в потолок.

— Я прогуливаю, — безразлично сказал Поло.

— Надо было мне сказать, прогуливали бы вместе, — ответила мама.

— Ты никогда не прогуливаешь.

— Так ты тоже, — продолжала мама из коридора, ставя на место обувь, — вот и попробовали бы вместе.

— Хорошо, следующий раз буду знать, — наконец-то Поло взбодрился за весь день. — Может, сходим в пекарню?

— Моя ты булочка, пойдем. Только я переоденусь.

Поло любил иногда зайти в пекарню недалеко от бассейна. В пекарне был зал кафе, где можно было выпить напиток с горячей выпечкой. Сегодня Поло выбрал какао и пирог со смородиной.

— Знаешь, я сегодня сел за дневник с идеями и не смог выдавить из себя ничего, будто я никогда этого не делал раньше, — Поло надеялся на помощь мамы.

— Сидя в клетке птице легко разучиться летать, — ответила мама. — Поло, ты правда хочешь поступать сюда? Это три года минимум. Мне кажется, это того не стоит.

— У тебя есть предложение? — посмотрел он на мать.

— Уезжай. Это хотя бы какая-то попытка жить, а не страдать.

— А ты?

— Я буду заниматься тем, чем занималась раньше.

— А если они придут?

— Поло, они забрали моего любимого человека. Они хотят отобрать мечту у моего сына. Я не буду счастлива, если они это сделают. Пойми, я живу ради твоего счастья, остальное для меня уже не важно.

— Поехали со мной, — умоляющим взглядом Поло посмотрел на мать.

— Одному тебе будет проще зацепиться, поверь. Если все получится, то я смогу приехать.

Поло посмотрел в окно пекарни на проходящих мимо людей. Их лиц видно не было из-за отражающегося в стекле света ламп. Были видны лишь тела, двигающееся каждое в своем направлении и производящие впечатление потока, который поглощает все на своем пути.

Придя домой, Поло отправился в ванну. Ему было о чем подумать. Когда тело расслаблялось в горячей воде, в голове наступал покой и все казалось не таким печальным. Для себя он решил, что если ему не удаться пробиться в управление, то он поедет. Поедет, и у него все получится. И тогда он заберет маму. Здесь же он не сможет помочь ни себе, ни ей.

Через пару дней Поло с удовольствием пошел на лекцию по философии. Ему нравился преподаватель и нравилась его подача предмета. Он сидел в аудитории и наблюдал знакомую картину: студенты и подготовительная группа, занимавшая последние ряды, были увлечены каждый своим делом. Кто-то читал, кто-то рисовал, кто-то спал.

В аудиторию зашел мужчина, но это был не профессор. Поло показалось знакомым его лицо.

— Здравствуйте, меня зовут Михаил Рожков, и сегодня я буду заменять профессора Войцевича.

Поло вспомнил, где видел этого мужчину. Он видел его в книжной лавке. Это он дал ему ту книгу, которую он так и не вернул. Поло перестал рассматривать студентов и направил свое внимание на Михаила. По крайней мере, так он представился.

«Сегодня мы поговорим о вдохновении, — начал мужчина. — Каждый из нас когда-либо испытывал это удивительное чувство. Оно, как путеводная звезда…»

Поло удивился этой фразе. Однажды он встретил ее в книге и стал искать, что это значит, ведь из-за пыльных туч он никогда не видел звезд на небе, и чтобы понять эту фразу, пришлось искать словарь.

«…ведет нас за собой, манит своим светом. И мы не в силах оторвать все наше внимание от нее. От этого чувства чаще бьется сердце и мы начинаем затаивать дыхание. Мы еще не понимаем, почему, но в нас уже пульсирует некая сила: разгадать, узнать, открыть, сделать, написать, воплотить в материальном мире то, что мы нащупали там, в невидимом глазу, но явному лишь сердцу, мире.

Вдохновение приходит к нам, когда мы погружены в эту невидимую реку. В поток информации, который волнует наши мысли, которым кажется, что они вот-вот ухватят смысл, возможно, не только минутный, но и вечный. Вечный смысл бытия. Потому мы расстраиваемся, когда вдохновение покидает нас. Оно уплывает от нас, словно рыбка в воде. Чтобы нам вновь ухватить ее, надо нырнуть в поток.

Поток эмоций, поток чувств, которые у нас вызывает незнакомое знакомое. Это очень тонкое, еле уловимое чувство: «я не встречал этого в настоящей жизни, но оно мне знакомо», думаем мы. «Этого нет, но, кажется, это может быть, щекочет по небу. Я точно знаю, что могу это увидеть, могу это потрогать, могу это сделать явью», нашептывает нам голос откуда-то изнутри.

И мы идем. Идем за этим чувством, ведомым верой и более ничем. В этот момент нам не доверяют, в это время нас не поддерживают, в этот период мы, как никогда, уязвимы и одиноки. В этот момент мы стоим на невидимом мосту веры, который выстраивается между видимым и невидимым, осязаемым и неосязаемым. Мы чувствуем его так же, как музыку. Где она, эта музыка? В нотах? В волнах? В нашем мозге? Мы не знаем, где она, но она есть. Мы не знаем, что это за мост, но мы его строим. Настойчиво и самозабвенно, слыша лишь музыку собственных чувств. Достроим ли мы этот мост, чтобы другие на него ступали уже под названием знание, а не вера? Они будут идти по твердому монолиту, тогда как вы стояли в воздухе, хватаясь только за чувство внутреннего волнения. Именно это чувство чуда, чувство нахождения на том невидимом воздушном мосту, помогает идти вперед вопреки непониманию других. Это волшебство, ради которого мы просыпаемся, и ради которого готовы выдержать любые испытания. Мы плывем в потоке за этой рыбкой, веря в ее прелесть. Мы идем по этому мосту, очарованные дорогой. Но что, если эта рыбка, которую мы так старались схватить, оказалась вовсе не счастьем, а монстром, которого мы не ожидали увидеть? Что, если мост, который мы так старательно выстраивали, оказался мостом в мир слез? Что если мы построили мост в мир, из которого можно везти здоровье и благополучие, но кто-то использует его, чтобы взять себе власть и унижение для окружающих?

Тогда мы попадаем в самый тяжелый из миров — мир раскаяния. Мы уже проложили мост, и он крепок как никогда. И над нами уже не смеются, из-за нас уже плачут. Мы создавали лекарство, а им убивают. Мы творили инструмент для строительства, но ним разрушают. Мы шли за знаниями, но вернулись с оружием. И мы раскаиваемся, но в чем? Наша ли это вина? Наша ли вина в том, что то, что должно было служить учению, отупляет? Наша ли вина в том, что наше добро извратили в зло? И в этот момент мы опять нащупываем под своими ногами этот мост. Мост веры. Веры в то, что мы сможем все исправить. Что мы сможем помочь понять людям, что счастье этой жизни строиться нами самими. И что именно добро в сердце помогает нам нащупывать мосты к новому, прекрасному, вечному. Что смысл жизни в нащупывании этих мостов и расширении вселенной. И вот вы стоите на краю этого воздушного моста и не видите его начала. Вы не можете его видеть, потому что начало его положено задолго до нас, но никому так и не удалось достроить этот мост. И осознав это, мы вдруг понимаем, что такое настоящее бессилие. Но самое непостижимое происходит после этого, потому что осознав свое бессилие, мы не сдаемся. Мы продолжаем жить и оставляем право достроить этот мост за другими, не сходя с него, внося в его строительство свой вклад».

Поло сидел зачарованный. Эта лекция словно была сделана только для него. Только к нему сейчас обращался этот человек. Когда мужчина окончил, Поло обернулся вокруг. Все, как и всегда, были заняты своими делами. Никого не интересовали ни вдохновение, ни вера, ни раскаяние.

Мужчина вышел из аудитории. Поло быстро встал и выскочил из аудитории в верхнюю дверь, на секунду остановился перед ступеньками, чтобы высмотреть, в какую сторону идет лектор, и быстро спустился, расталкивая толпу студентов. Макушка лектора то появлялась, то терялась в шумном потоке. Обогнав толпу, Поло увидел, как тот повернул в глухой коридор. Он побежал за ним, окрикивая его:

— Подождите пожалуйста! Извинтите! Михаил!

Мужчина упорно не оборачивался, открыл дверь и вошел в нее. Поло забежал следом. Он оказался в каком-то длинном узком коридоре, среди книг. Книги были и по левую и по правую сторону. Когда Поло поднял голову, он не увидел потолка. Стеллажи продолжались далеко вверх. Поло опомнился. Опустил голову и опять окрикнул мужчину, который ушел дальше. Он побежал за ним, догнал и схватил за плече.

— Постойте, — запыхался он.

Мужчина удивленно обернулся.

— Что? — в недоумении произнес он.

— Извините. Вы только что читали у нас лекцию. Но я вас помню. Вы работали в книжной лавке несколько лет назад.

— Я работал? — удивился человек.

— Ну да. Вы мне тогда дали книгу по механике.

— Как ты здесь оказался? — все так же удивленно смотрел человек на Поло.

— А где мы? — наконец спросил Поло.

— Книгу по механике? — переспросил мужчина. Он был будто слегка не в себе. — Ах да, ты проводник.

— Проводник? — удивился Поло.

— Между мирами, — ответил мужчина, резко отвернулся и быстро пошел вперед.

Поло побежал за ним и вошел в темный кабинет, посреди которого стоял громоздкий стол. Мужчина бросил портфель на стол, сел за него и предложил присесть Поло. Поло сел.

— Я просто… Я хотел… — не мог найти слов Поло. — Вы читали лекцию, и мне стало интересно. Может, вы посоветуете какие-нибудь книги по этой теме?

Мужчина откинулся на спинку стула и молчал, внимательно разглядывая Поло. Глаза Поло уже привыкли к темноте, и он стал рассматривать стены. Весь кабинет, казалось, был захламлен разными допотопными вещицами: картинами, статуэтками, измерительными приборами, вазами. У одной из стен стоял большой шкаф с бумагами. Поло вернул свой взгляд к мужчине. Тот все молчал.

— Так вы мне что-нибудь посоветуете? — переспросил Поло.

— Поло? Кажется так тебя зовут?

— Да, — удивленно ответил Поло.

— Ты видел все те книги в коридоре?

— Видел, — кивнул парень.

— Знаешь, сколько их там?

— Нет. Сотни тысяч, наверное, — улыбнулся он.

— Может и миллионы. А может и миллиарды. Даже если ты прочтешь их все, узнаешь ли ты то, что ищешь? Что ты ищешь, Поло?

Поло затих. Он не знал, что ответить. Лекция так сильно вдохновила его, и он был так возбужден, что готов был схватиться за любую ниточку. Но сейчас он не знал, что ответить.

— Поло, в книгах можно найти что угодно. Если ты ищешь подтверждение своим идеям — ты их найдешь. Если ты ищешь опровержение — ты и его найдешь. Если ты ищешь знание — это тоже возможно. Если веселье, мы подберем тебе книгу. Но, Поло, чего ищешь ты?

Поло сидел молча, не зная, что сказать. Его мысли были спутаны. Он вдруг опять вспомнил свое положение, и не нашел ничего лучше, чем сказать:

— Надежду.

Мужчина помолчал минуту.

— Надежду? — тяжело вздохнул он. — Поло, в книгах ты можешь найти надежду, но только чужую. Ты хочешь этого? Почему бы тебе не написать историю своей надежды?

Мужчина встал со стула, подошел к шкафу с бумагами, открыл ящик и достал из него толстую записную книжку в потертом кожаном переплете и положил перед Поло на стол. Поло открыл ее и пролистал. Внутри были совершенно чистые, не расчерченные желтоватые листы бумаги.

— Ты можешь взять любую книгу с этих полок, а можешь взять эту. Выбор за тобой.