Бесплатный фрагмент - Покашеки

От автора

Моим безгранично любимым дочерям — Кате и Насте — посвящается!

Здравствуй, дорогой читатель! Первое, что хотелось бы сказать: писателем я стать и не собирался!

Я просто как-то ехал в вагоне метро и читал мемуары группы «Pink Floyd».

— Как здорово! — подумал я. — Люди пишут концептуальные альбомы, а у меня все какие-то разрозненные «песнюльки»!

Но на какую тему писать мне?! Брать избитого «Волшебника Изумрудного города», замусоленного всеми?

Я решил написать свое, оригинальное либретто.

Сначала все шло очень трудно, но вскоре идея побежала впереди меня.

Идеи и образы стали возникать сами собой.

Очень скоро все уже переросло рамки либретто и превратилось в рассказ.

Вот так… не спеша, одним указательным пальцем я и наколотил эту сказку, параллельно записывая давно желаемую музыкальную концепцию.

Очень надеюсь, что сказка тебе понравится, а герои станут твоими хорошими друзьями!

Рекомендовано детям (12+), которые хотят стать мудрыми, как взрослые, и взрослым, мечтающим ненадолго стать детьми!

Сергей Болотников.

Шу

Поначалу все книги кажутся занудными. И эта не стала исключением. Сколько нужно сил, чтобы оторвать читателя от проблем и дел мирских, но если писателю это удается, то все в его пере, и скука превращается в страсть!

….Она была «еще та штучка»! Крысы вообще не глупые создания, способные, так сказать, к коллективному творчеству. Например, организованное ограбление курятника — в корыстных, для коллектива, съедобных целях! Вы спросите: зачем такому совершенному созданию такой несовершенно облезлый и непомерно длинный хвост? А вот для всяких изощренных похищений — куриных яиц, например!

Да, именно за него коллега тянет собрата, лежащего на спине, который по-матерински бережно обнимает яйцо, дабы не расколотить несостоявшуюся, прямо скажем, виртуальную теперь уже куру! А если кого приподнять надо на должную высоту, на которой уже сам, то это тоже делается не посредством взятки.

Шу была аскеткой. Никакого коллектива у нее не было. Хотя был когда-то, но неудачный брак с предводителем стаи обошелся ей боком. Во всем виноват ее неуемный аналитический мозг и гордость, которая и всем нам частенько помеха.

….Когда-то, еще в стае, было спланировано одно «дело». Решили украсть пропитаньице, да у кого — у лис! Ну никого наивнее рядом не нашли, что ли? Но голодуха подвела! Она-то и помутила разум всех, но не Шу! Та сразу сказала, что этот номер «голый», как их хвосты. И что у лис отходных путей в норах нет. Лично она в это дело не сунется ни одной ногой — вези ее туда хоть в инвалидной каталке. И, несмотря на голод, она советует поискать варианты безопаснее.

Но тогдашний ее муженек, умопомраченный голодом и собственной фразой «Я сказал!», повел-таки, подтянутый в области живота отряд на верное, как он говорил, дело… Когда «брали товар», в норе никого не было, да и снаружи казалось тоже, но это только казалось! В лисьей стае существовал некий косоглазый, который не был убогим от рождения. Просто в детстве он внимательно отследил весь процесс солнечного затмения. Вот так у него глаз и залип.

Стая его на охоту не брала — он только мешал да панику наводил. К тому же давал ложную сводку о наличии отсутствия, а про координаты я вообще молчу. Так вот, этот косоглазый очень зорко следил тогда за входом в нору (насколько позволяла ему сбитая планка). За это, собственно, его и кормили. Это и являлось его, язык не поворачивается произнести, прямой задачей. В общем, вы поняли — от него-то и требовалось поднять большой кипиш. Что он тогда и сделал.

Тут же, откуда ни возьмись, появилась вся остальная братва, за исключением тех, кто был в командировках и разведке. В общем, наваляли всем по самые бакенбарды и порвали на тряпочки! Шу смотрела на это, обливаясь слезами, но поделать ничего уже не могла. Как и не смогла остановить своих соплеменников раньше…

Некоторые ее сородичи умудрились спастись. Предводитель — муж ее — изрядно потрепанный, без хвоста и уха в том числе. Но уцелевшим нечего было ей сказать, а ей — тем более! И она ушла…

Долго она скиталась, выращивая и убивая, и снова выращивая свои тени. Шу брела, сторонясь всех, питаясь грибами, ягодами — всем тем, что можно есть и пить. Ночами остерегаясь сов, одним глазом пялилась из укрытия на кусок небесного сыра и размышляла о бренности мира. О том, что хорошо, что не успела обзавестись детьми от вождя. Ибо хлопотно кочевать с поколением молодым и незнакомым, а если они к тому же еще и унаследовали его характер…

Она совсем не думала о красоте, которая скоротечна, как цветок летом, а уж сорванный — тем более. Таким сорванным цветком она, в сущности, и являлась. И если б не ее ум и внутреннее чутье, часто думала она, лежать бы ей тряпочкой на лисьей территории с остекленевшими глазами. Но оставим прошлое прошлому и заглянем в день настоящий!

Шу так привыкла кочевать, что и не представляла ни дня без пути, это стало уже почти стилем жизни. Компаса у нее не было и для себя она решила двигаться строго в сторону восходящего солнца. Так она и оставляла за собой — каждый день по солнцу!

«Какие чудные и огромные эти шары! — думала она. — И места — те, откуда они катятся — явно теплые и добрые, вот бы туда побыстрее попасть, а там уж и зиму коротать не придется! Потому как не бывает ее там!». Она наивно полагала, что страна оранжевых шаров вот-вот откроется ей. И уж чего она себе точно представить не могла, так это что солнце, в принципе, одно, и кружит, потому что «при исполнении». Хотя… если быть совсем образованным, то все наоборот — это горы и долины, деревья и кочки (на которых умничают некоторые крысы и прочие личности) кружатся вокруг него — солнца.

Считаю своим долгом заметить, что по пути ей встречалось много всяких персонажей, таких же, как и она сама. Просто стоит упоминать встречи значимые, а то никакой бумаги не хватило бы распыляться на всех.

Так вот, о карлике на ходулях…

Встреча

Она заметила его еще издалека. Он шел, сильно раскачиваясь и пыхтя беззубым ртом! Падения бывали и у него и явно обходились ему не без потерь. Плешивый и небритый такой мужичишка, в расколотых круглых очках. Остаточно рыжая ветошь колыхалась от ветра на голове. Одет был в зеленовато-бурые штаны и некогда белую рубаху. (Да! Скорее всего, это был, все-таки, белый цвет!)

Поверх нее топырщилась оранжево-черноземная жилетка. Давно немытые ноги человека украшали носки, цветовой спектр которых не описала бы даже судмедэкспертиза! Хотя назвать это «нечто» носками тоже было нельзя, так как часть фрагментов отсутствовала! Они больше «смахивали» на экспресс-перевязку ступней на поле сражения. Но Шу додумала недостающее сама!

Еще из несъедобного при нем были вышеупомянутые ходули, веревка на плече и сумка из чьей-то шкуры. Возраста он был, как ей показалось, годков сорока пяти максимум, хотя с немытыми можно и ошибиться!

Он ее тоже заприметил и решил пока никуда не идти. День был почти жарким, и все вокруг размаривало и ленило.

Вот так и стояли они посреди дорожки и глазели друг на друга, пока он вдруг не заговорил первым.

— Мела!.. Меня зовут Мела! Это мое полное и единфтвенное имя, но по ляду пличин я его не выговаливаю!

— Оно дело понятное! — ответила ему крыса. — Принимая во внимание специфику вашего передвижения, даже очень! — Шу — мое имя! Оно под силу даже вам, однако при собаках говорить вам его и не стоило бы, не поймут!

— В плинципе я не обиваюсь, уф фто ефть то ефть! Но хотю возлазить, фто фте воклуг полагают, фто я фто-то мелюю, но увеляю, это фте не так, это — нелвное, это — иф детфтва!

Шу предложила Меле присесть, да поговорить — кто, куда и зачем идет?

Без отдыха все равно нельзя! Просто ей показалось — спешить им обоим некуда.

Кроме того, у нее имелась мысль, которую она не озвучила, но втайне на нее надеялась! А может у него, кроме словоохотливости, и с едой неплохо? И этот шанс она упускать не хотела.

На что Мела сказал, что он крайне боится слезать с ходулей и уж лучше он так, стоя, расскажет серой о себе. Крысиные шеи, увы, не лебединые, а стоя ноги стали затекать! В общем, Шу прилегла на траву и стала слушать незнакомца со вниманием.

Где-то в небе пролетела стая молотоголовых птиц. Они не по-доброму оглядывали окрестности. И, судя по всему, двигались куда-то с определенной целью!

Шу стая не испугала. Она впервые, за столько лет одиночества, была не одна. Мела придавал ей некую уверенность.

Ее посетила шмелелетная мысль: «Эх! Вот так бы всегда!». Просто присутствие этого лилипута на ходулях, заставляет забыть про страх.

Пока она думала об этом, Мела оперся на ближайшее дерево — практически влился в него — и начал свой рассказ.

Мела

(языком Шу все передаем без дефектов Мелиной речи, а то совсем запутаемся!)

Название местности, в которой родился и рос этот человек, Шу даже и не пыталась запоминать. Это был какой-то небольшой и древний городок сбоку страны, а может еще дальше! Люди и зверушки жили там дружно, трудились на хлеб насущный, писали стихи, картины — короче, существовали в гармонии. Но случилась в один год с ними беда: страшные холода погубили весь урожай, и наступил голод.

И хотя люди они были аккуратные и запасливые, скоро и этим запасам пришел конец. Стали они думу думать: что дальше делать и как жить, да тут, откуда ни возьмись, странник забрел в их места, мелкий такой, с выпученными глазами.

Многим этот странник сразу не понравился, в основном старикам. Что-то почувствовали, стало быть? Но уж больно-то положение у них было безвыходное, и закрыли глаза они на свои внутренние сомнения. А странник представился им как торговец незамерзающими овощными семенами мгновенного роста! И тележка при нем была, убедительность сказанному придавала.

А что хотел взамен? Да, ничего! Говорил: это благотворительная акция в целях повышения выживаемости населения!

Выбирать было не из чего да и некогда. Глянули они в мешок с семенами, да уж семена какие-то однотипные. А пучеглазый молвит:

— Вы не смотрите, что на вид они похожие, принцип получения этих семян овощей совершенно одинаковый — вот и похожие! В хозяйстве все пригодятся!

Благодарили его все, митинг устроили, даже хором спели и картину подарили, ну как такого благодетеля не благодарить! Проводили до края города и еще в гости звали, в общем, ушел он так же, как и пришел, неведомо откуда неведомо куда, только телега его скрипела долго, напоминая какую-то странную мелодию! Проводили — и бегом за дело, дети малые ждать не могут, есть просят!

Разделили семена поровну, по совести, каждый тут же в свой огородик на участочек и давай сажать. Чудо, как и говорил уважаемый гость, не заставило ждать, и к вечеру следующего дня из земли показались первые ростки!

Только вот ростки не зеленели, а оранжевели!

В общем, это была морковь, только растущая, почему-то, наоборот — носом вверх! Ну да! Голод не тетка! Растет — и здорово, да еще как быстро!

Городок вздохнул с облегчением — не обманул, значит, их пришелец. И не сегодня-завтра захрустит родная на зубу.

Первыми заволновались старики, говорят:

— Ведь нет же разнообразия обещанного, ведь у всех одна морковь, и та растет наоборот. Что-то тут не так!

Но горожане помоложе стали стыдить их: мол, и за это спасибо, все не голодом. А потом, кто знает? Может это вертикально-кассетный принцип всхода, может вслед за морковью и тыква пойдет с огурцом иль еще чо?

Но пока шли общественные споры на тему этики поведения и перспектив овощеводства, в голове от голода шарики искрить стали!

И первым, кто решился отведать плода неведанного, был кот по имени Пофи. Он давно вертелся вокруг «оранжевой ракеты», и рассудок его, окончательно помутившись, все-таки «отдал отмашку» челюстям.

Морковь оказалась фантастически сладкой и сочной. Кот ее не ел, а позабыв все правила приличия, просто жрал, разбрызгивая оранжевые слюни! Сей акт был констатирован подобной «бродячей ветошью».

Кроме того, «первопроходчик-Пофи» уже, в принципе, ел!

Всем четвероногим было глубоко наплевать на побочный эффект! Каждый с жадностью накинулся на неординарный овощ и жадно его поглощал. Видя это, за зверьем последовали дети, потом и взрослые за ними. Какая бы впоследствии их участь не ждала, до отвала наелись все.

В общем, город опять расцвел и возвращался к обычной жизни, запел и затворил! И хотя никаких других овощей за морковью, размером с дыню, так и не взошло, народ был доволен и этим, главное — теперь можно было дотянуть до нового собственного урожая, а там уж и разносолы…

На этом моменте Мела почесался об дерево спиной, переминулся с ходули на ходулю и, глянув в голубые небеса, чуть было не всхлипнул. Потом, очевидно вспомнив, что находится в присутствии дамы, все-таки взял себя в руки и продолжил.

Первым неладное заметил местный великан Вава. Он как-то очень спешил по делам и, пробегая из комнаты в кухню, впервые не треснулся лбом о косяк!

Ваве пришла в голову мысль — он стал ниже. (Косяки-то уж явно не становятся выше). И что, по сути, не так уж и плохо в плане безопасности лба и незаметности в массах. Но вот почему он стал мельчать — это уже действительно вопрос!

Параллельно весь городок стал замечать подобное. Одежда болталась на всех одинаково легко и смешно.

Были, правда, модники и модницы, посчитавшие, что сбросили лишний вес и поспешили ушить немного свои одежды.

Однако основная масса запаниковала, и старики — тут как тут! Мол, говорили же, что мужичишка бедовый, да уж чего теперь-то руками махать!

Зверье вокруг одежд не носило, но это отнюдь не избавило их от измельчания.

Невозможно было не заметить, как собаки пискляво лаяли, а кошки превращались в размере до мышей. Про мышей же и, тем более, тараканов уж никто и не вспоминал. Мелкие были уже настолько, что без оптики не видны были. Да и кто бы знал, что такое оптика?!

Выхода было два: либо прекращать питаться «антиморковью», которая, отнюдь, не прибавляла роста, а наоборот его уменьшала, либо измельчать до такой степени, чтоб здоровкаться с микробами.

А тут еще и ботва полезла морковкина из-под земли, то бишь вокруг плодов, да так же быстро, как и сам плод — только выше, гораздо выше.

Вот и получилось, что с одной стороны — народ мельчал, а с другой — все покрывалось гигантской зеленью, которая стала постепенно накрывать городок растопыристыми листьями, и все под ними погружалось в тень.

— Вот тут я и понял, — с сожалением молвил Мела, — что мало прекратить есть эти дурные плоды! Надо срочно уходить из этих мест, а как уходить — ноги коротки! Тут и пришла мне идея — встать на ходули, на них и идти быстрее, а главное есть возможность приподняться над ботвой и хоть как-то увидеть стороны света и путь — куда идти! Одно плохо — никто из друзей и родственников не хотел последовать за мной.

Хотя и много разговоров было, и поначалу казалось, что все хотят спастись, но это все так и осталось их красивыми мечтами… А на деле они продолжали есть эту гадость — уж больно сладка была, пока в конце концов не измельчали в пыль.

Но я этого не видел, потому что был уже далеко от этого некогда счастливого места моего детства. Так неоправданно погибшего и гениально просто уничтоженного! Лишь один человек, так же как и я, понимал всю серьезность ситуации, это тот самый Вава. Ушли с ним из города однажды ранним утром. Хотя к тому моменту трудно было уже отличить утро от ночи.

Все погрузилось в темень, и над победоносной ботвой торчал лишь маленький фрагмент флюгера городской ратуши! В этой тьме мы с ним и потерялись.

Но через некоторое время свет стал отчетливее вырисовывать давно забытый пригородный пейзаж и идти становилось легче. Оставленное за спиной сверлило своей болью еще очень долго, как и падения с ходулей, к которым было не привыкнуть.

Однако еще в городе я сам так измельчал, что боялся стать жертвой какого-нибудь, лесного зверя или крупной хищной птицы!

Ходули придавали мне лишний метр — и это хорошо, а вот, свалившись с них, подняться можно было только при помощи веревки, заброшенной на дерево.

Что касается переломов, то их не было! К счастью, кость не была тяжелой.

А спать научился в позах разных, все зависело от местности! По инстинкту самосохранения в основном.

И в «продажных кустах», и в «плюющихся картофельных полях» лежа, и посреди «перевернутых озер» и между деревьями «блуждающих лесов» — стоя! В округе чудес хватало!

— Что гнало меня вперед? — размышлял вслух Мела. — Жажда жизни и интерес к еще неведомому! И еще… чей-то неслышный зов сверху, идти и «сыграть свою роль» ради выполнения чего-то огромного и очень важного!

Вот собственно то, что Мела рассказал Шу, не сильно заостряя свое внимание на деталях. Шу тоже не осталась без своего рассказа, но мы его уже знаем и повторять не будем.

Дело к ночи

Мела выслушал его с сочувствием и неким глубоким уважением.

Он был горд, что теперь знаком со столь смелым и самоотверженным существом — с Шу! К счастью, их исповеди друг другу никто не помешал.

Вокруг было тихо, и казалось, что они только вдвоем на этом странном свете, решившем испытать их обоих до конца.

Однако время шло и перевалило глубоко за полдень, оставаться в этих лесах надолго было нельзя! Мела знал, что этот лесок при дороге был блуждающим, об этом говорили корни деревьев, которые не прятались в земле, а только слегка были присыпаны ею. По наступлении темноты лес со всем, что находилось в нем, перемещался в непредсказуемые места. Деревья-осминоги неугомонно перемещались по земле скорее не в поисках чего-то, а по природе своего внутреннего беспокойства!

Странник, заночевавший в нем в дупле дерева или на раскидистых его ветвях, подвергался двойной опасности.

Во-первых, он был подвержен атакам внутренних непрошенных ночных гостей, а во-вторых, такой лес мог переместиться в любое непредсказуемое место. Ну, например, к началу путешествия странника, что повергало оного в панику и уныние! Или еще может в какое более худое место!

Шу тоже уже столкнулась с кое-какими сюрпризами, хотя и четверила по земле не столь долго, как ее новый знакомый.

И хотя оказаться наутро в непредсказуемом месте — это еще полбеды, потому как спешить-то особо было некуда. Но мысль оказаться во сне порванной на мелкие тряпочки — увы, не впечатляла. Впрочем, и «нормальные» леса в тех краях тоже были, только эти, наоборот, были спасительными зонами для душ беззлобных и безответных.

Рассказы рассказами, а сытнее от них не становится, и Мела, ничего не говоря, потянулся за сумкой на спине.

— Предлагаю немного подкрепить себя перед вечерней дорогой, а может и ночной.

Он бросил Шу гроздь дикого винограда и наполовину объеденный кукурузный початок! Даже если б ее в этот момент топили, она и тогда бы перекусить не отказалась!

После суток путешествия Шу давно вела дипломатические переговоры со своим желудком, и последний при виде еды капитулировал сразу!

Хрустя этим всем, она подумала: какая все-таки жизнь штука хорошая!

Если есть что-то вкусное за щекой и кто-то хороший перед ней! Противоположная версия ее совсем не впечатляла!

Во имя спасения обоих телес и душ каждый чувствовал — надо держаться друг друга! Потому как… муки во имя гордыни все равно ни к чему хорошему не приведут, да и какая тут гордыня, если речь идет о том — сожрут тебя сегодня или нет?!

— Не нравятся мне эти молотооголовые, — молвил Мела. — Ничего хорошего от них не жди. Днем они куда-то спешили, уж и не знаю куда? Но, как стемнеет, могут вернуться сюда и вот тогда ничего от нас с тобой точно не останется. Так что давай поскорее отсюда убираться!

Шу так долго командовала только собой последнее время, что бесприкословные выполнения собственных приказов стали вызывать тошноту. Сейчас она не спорила и решила немного побыть существом слабым.

— Не так уж это и плохо, — думала она. — Тем более когда такой «тертый» мужчина, как Мела, берет бразды правления.

Других вариантов все равно не было, и она пошла за ним.

В любых лесах ночью жизнь протекает так же бурно, как и днем, но поди разбери в такое время дня, что это за лес, нормальный или вот навроде того, в котором только что останавливались!

— Лучше идти к реке, там безопаснее, — комментировал вождь. Ему было приятно, что ему доверяют. Шли уже не так бодро, как днем, усталость путала очередность ног. Однако… инстинкт самосохранения «сверлил» где-то в центре черепушки: чтобы жить, надо идти и идти быстро.

Светило уже превращалось в лампадку, но реки все не было.

Пара диких кабанчиков, очевидно тоже стремящихся не стать чьим-то ужином, занимались увы не променадом перед сном! Их взъерошенные шевелюры еще долго, как кем-то подбрасываемые парики, взлетали над высокой травой. Горлицы уже не ворковали, а тихонько будоражили крыльями воздух ушедшего теплого дня.

Еще немного — и Шу перестанет видеть человечка на ходулях. Его рубаха, непонятно какого цвета, то выныривала под светом звезд, то снова исчезала, и если б не ее уши, которые были идеальны для всего шумяще-шуршащего, то может и потеряла бы своего нового проводника!

«Лампадка» давно погасла. Далеко сзади раздавались жуткие звуки леса, которому почему-то не стоялось.

— Ну, что я тебе говорил?! Окажись мы все еще там и все — конец, раздавили бы нас как насекомых! Поминай как звали!

Все это Мела говорил, не прекращая движения и тяжело пыхтя, переваливаясь с палки на палку. И Шу еще раз тихо, про себя зауважала его за опыт и оперативность, ведь этих мест она почти не знала. Страшно даже было подумать, что бы с ней стало, не окажись рядом с ней, этот герой-маломерок!

Не успела она про себя тихо порадоваться, как вдруг треснулась лбом о какую-то деревяшку, как позднее выяснилось, о ходулю Мелы. Тот по непонятным причинам вдруг остановился посреди дороги. Голубовато-зеленые искры понеслись у нее перед глазами.

— В чем дело?! — спросила она, потирая ушиб. — Чего стоим?

Неоновые аспиды

— Тсс! Ни звука! — прошипел Мела. — Неоновые аспиды!.. Закрой глаза и молчи!

Шу мгновенно закрыла глаза и только сейчас услышала звук не сзади, к которому приковала до этого все свое потрясенное внимание, а спереди! Это был звук, напоминавший шорох высохших табачных листьев со стрекотанием саранчи вместе. Кошмар заключался в том, что он приближался, да еще и Мела приказал не двигаться и закрыть глаза!

Все, о чем только Шу могла вспомнить за это время, она вспомнила!

За это время, шум обошел ее справа и слева и даже, как ей показалось, между ее дрожащих ног! Она почувствовала чье-то аккуратное прохладное прикосновение, движущееся за ее спину.

Она вспомнила всю свою серую жизнь, за которую на блошином рынке не дали бы и сломанного ногтя. И все-таки это была ее жизнь, с которой она совсем не хотела расставаться, вот так вот — ночью и с закрытыми глазами!

Долго ли, коротко ли продолжался этот кошмар, но эти жуткие звуки, окружившие их со всех сторон, постепенно стали уходить за спину и похоже стихать!

— Все, пронесло — прошептал Мела. — Теперь можешь посмотреть, что нам «светило» и в прямом, так сказать, и в переносном смысле. Только резко не поворачивайся, смотри через пальцы, прищурившись, и чтоб все тихо!

То, что она увидела, потрясло ее сознание. Предупреждение «тихо» по отношению к ней было излишне, она и так лишилась дара речи.

Совсем не искры, а целая голубовато-зеленая река из множества светящихся лент плавно утекала во тьму за их спины. Зрелище было ошеломляющим, и глаза Шу чуть не вылезли из орбит, хорошо «ходулист» это заметил и зашукал на нее!

— Неоновые аспиды, красота, как в сказке, только карнавал этот может и печально закончиться, — чуть слышно молвил Мела. — Змеи — они и есть змеи, а такие коварные, как эти, так вообще! Греются день на вершинах деревьев, солнцем заряжаются, а ночью — на охоту! Ползет такое чудо навстречу путнику, а тот от удивления глаза вытаращит и стоит, глазеет; видит гад свой отблеск в глазах, хвать его ядовитыми зубами, и пиши «конец», если успеешь! Но, помнится, никто и первой буквы не успевал написать!

Шу только слюну от всего сказанного и проглотила. Да и чего тут добавишь после этого?

Ей захотелось поскорее к реке, у которой, по словам ее спутника, спокойнее. Да, в конце концов, она полезла бы даже и на вершину горного хребта, если б того потребовала обстановка, а она, похоже, требовала. Уносить ноги и ходули отсюда, куда угодно и побыстрее!

Дальше двигались практически на ощупь и на хорошо заточенный слух обоих.

Звезды еще не поняли: пора приниматься за работу или же еще нет?

Они желтели как-то лениво, зато совсем нелениво желтели чьи-то рядом бегущие и часто моргающие глаза! К счастью, фигура на костылях значительно превосходила обладателя этих глаз в холке. Так что… последний довольствовался пока что собственной слюной и периодическими ударами о неудачно расставленные деревья.

Кроме того, что-то справа и слева, сверху и снизу шумело и шуршало, скреблось и ухало, так что кошмаров пришлось хапнуть по уши. Пока впереди по склону звезды вдруг не удержались-таки и упали вниз, слегка покачиваясь на спокойной волне. А сие значило, что река — вот она!

У реки

— Ну вот, почти пришли! — негромко предупредил запыхавшийся Мела.

Но Шу это и сама видела. Усталость долгого дня овладевала ей. Но, спустившись к самой реке, друзья почувствовали приток сил от свежести воды и удивительную тишину.

Казалось, все прибрежные обитатели, а вместе с ними и водные, занырнули куда-то глубоко на дно! До самого утра! А может их и вообще никогда не было?! Уж лучше бы вообще не было, — подумала Шу. — Никакого расстройства!

Ей чудес на сегодня хватило! Кроме того, стоило бы отметить, что река была по ночным оценкам широкой, с регулярными зарослями камыша по обоим берегам.

Сам откос был крутым и обеспечивал защиту от внезапного нападения сзади, если, конечно, никто не задумает кубарем свалиться на них сверху. Чудаков на земле, как комаров!

И все-таки Шу не хотелось бы попасть в еще какую-нибудь переделку. Она просто хотела чего-то перекусить и лечь уже спать.

Мела мыслил в том же направлении. Он повалился с ходулями на песок, что-то крехтя и приговаривая. В итоге он все-таки отвязал деревяшки от ног и коснулся ими бренной земли.

Его носки, оказавшись на уровне носа Шу, сообщили о своем прибытии.

— Человек я хозяйственный, сейчас мы поглядим, что там у нас на ужин осталось, а завтра…

Шу не расслышала, что будет завтра, потому как Мела залез в свой мешок с головой, и дальнейший текст был неразборчив. Однако и так было понятно — сегодня что-то еще есть поесть — и все!

Мела вынырнул не один, а с яблоком в каждой руке и огурцом в зубах. Все это было поделено по-честному — пополам! Счастливые и усталые, они жадно грызли, ничего не говоря друг другу, пока не насытились и не запыхтели от перебора пищи, ведь желудки у них за время скитаний так уменьшились, что хватило бы и двух ягод земляники!

— Спасибо тебе, Мела! Ты очень добр ко мне! — Шу первая прервала их долгое молчание. — От этих «светящихся шлангов» меня спас, опять-таки кормишь, а ведь в сущности ты меня не знаешь. Ну мало ли по свету крыс бродит?! Никто еще ко мне так хорошо не относился, как ты! Я даже и не знаю, как тебя благодарить! Хочешь я твои вещи постираю, а к утру они подсохнут и будут как новенькие!

(И сама тут же подумала: а в чем же он спать-то будет, в сумке что ли? Замерзнет ведь, хоть и лето, — река рядом!)

— Не стоит благодарностей! — не стал спекулировать на ее чувствах Мела. — Благодарить надо за сверхестественное, а я ничего подобного и не совершал. Ну подумаешь, предупредил про аспидов — и что? Ведь я тоже про них не на своем опыте узнал, люди добрые рассказали, а на своем-то, почитай, давно бы уж в землице почивал! А ты, глядишь, еще кому поведаешь! Вот и получится, что добро, как свечка от свечки зажигается и несется до следующего доброго человека!

А вот про одежду, ты это здорово заметила, так сказать — издержки пилигрима! Не стоит приглашать ничьи ноздри в гости!

Шу не знала смысла слова пилигрим, но с остальным согласилась.

— Спасибо! Только дело это мое собственное, ты уж извини! — сказал Мела. И побрел вдоль берега к зарослям камыша.

Шу закрыла глаза и мгновенно стала утопать в первом же попавшемся сне,

вход которого был украшен розовыми кругами и прочей белибердой вокруг…

В то же время Мела, хоть и уставший, но будучи хорошо воспитанным, выбирал место более удобного подхода к берегу для дальнейшей стирки. Звезды наконец-то распалились на «полную катушку», и видимость была достаточно неплохой для того, чтобы он увидел какую-то белую ткань, лежащую на спокойной глади.

Тряпка намоталась на ствол камыша. Немного наведя резкость, он понял, что на ней какой-то узор, но что конкретно — на таком расстоянии было не разобрать. Любопытство сказало: лезь! Что Мела и сделал, даже не снимая одежды! Зайдя по колени в отдыхающую от палева дня парную воду, он дотянулся до ткани и понял, что это картина. На ней чуть размытыми красками был изображен мальчик, выдирающий волосы из носа, прогнувшись, стоя на заднем мостике.

— Вот это да! — воскликнул Мела, не в состоянии сдержать своих эмоций. — Это ж надо такую глупость рисовать! На что только не идут люди, чтобы привлечь внимание!

А потом, немного погодя, добавил: «А другие ради этого способны по уши во что угодно забраться! Ладно, в хозяйстве как скатерть пригодится, а может когда и от солнечного удара спасет или от дождя, например!

С этими мыслями он скомкал «шедевр» и швырнул «Мальчика» на берег, который приземлился не прекращая выдирать волосы из носа. А сам полез за носками, которые, в отличие от своего хозяина, на эстетские сентиментальности времени не теряли, а уже отмокали на дне…

Cон Шу. Мела в опасности

…Шу танцевала в королевской короне с наполовину обгрызанным кукурузным початком, а Принц-Лис аплодировал ей.

Самострельный картофель подлетал высоко над их головами, затем взрывался тысячами огней фейерверка и осыпался розовыми лепестками вниз. Кошки и собаки, громко хохоча, держали в одной лапе нормальную морковь, в другой «ненормальную». Они откусывали то от левого початка, то от правого тем самым то увеличиваясь, то уменьшаясь!

Великан Вава соревновался в перетягивании каната с самоходными деревьями! Причем канат был светящимся и неоновым. И когда Вава было начал их побеждать, ремень на его поясе лопнул, и с него слетели штаны. Но вместо ног показались ходули! К тому же Вава почему-то орал нечеловеческим голосом:

— Шу! Спаси меня! Она меня сейчас сожрет!

— Кто? — подумала Шу. — Стая деревьев? Так они навроде только слоняются по ночам и никого не едят?!

А Принц-Лис в колотых круглых очках, без передних зубов вытворял перед ней что-то вроде брачного танца диких морских свинок и неоднозначно улыбался! Он тоже вдруг тоже заорал:

— Шу! Мне — конец! Эта харя меня щас на дно уволокет!

— Странно все это! — думала Шу. Она в дреме выкладывая в одну линию слова «харя, морская свинья и дно». В ее сознании все это как-то было связано с морем…

Но в этот момент раздался жуткий визг Мелы!

Все слова уже были сказаны раньше, и несчастный уже орал без слов!

Шу открыла глаза, и ее сознанию открылась живописная картина.

Жуткая харя (а иначе ее и не назвать!) тянет Мелу в глубь реки!

С реакцией крысы она прыгнула с места почивания к месту поединка.

Так что же все-таки неподалеку происходило? А происходило вот что!

Огромный сом, схватив Мелу за ногу, тянул его в совсем непопутную Меле сторону! Коротышка в ответ схватился за камыш обеими руками, периодически заныривая вместе с ним под воду!

Ему «светила» невеселая перспективка на ближайшее, если здесь вообще уместно слово, будущее! И Мела созерцал это весьма четко, сквозь все те же круглые колотые очки на резинке, в которых Принц-Лис только что соблазнял Шу!

Было видно, что Меле сия акция не симпатична и изображать «макалку» он долго не сможет! Решение, как действовать, пришло автоматически!

Мгновенными прыжками Шу вскочила на как раз удачно всплывшего Мелу, с него на «харину» холку, а там — до усов речного монстра!

Дальше было дело техники зубов. От боли рыба разжала челюсти. Она сделала крутое заднее сальто по-цирковому эффектно! И как показалось Шу, какой-то круглый предмет пулей вылетел из ее пасти и плюхнулся точно на берег. Сама же рыба, вспенив камыш, ушла в глубину.

— Ничего себе бережок, спокойненький попался! — пытался шутить Мела, едва отплевавшийся от воды.

Он совершенно обессилел от поединка с коварной рыбой и был похож на драного мокрого кошака. Одежда его прилипла к телу, и от этого он казался совсем тщедушным. Шу его стало искренне жаль — бедолага даже прилечь не успел, а тут такое!..

— Ну нигде покоя нет — ни в лесах, ни в реках! — продолжал причитать Мела, –какая тут нервная система, если все вокруг только и пытаются тебя сожрать?! Нет! Сегодня я определенно больше стираться не буду, хватит!

Я лучше при дневном свете этим займусь, а то чего доброго какие-нибудь раки следом полезут или… еще, что тут у них в ассортименте?!

Шу только в ответ хмыкнула: и так все ясно. Она-то точно выглядела как мокрая крыса — и возражать нечего!

Аккуратно поддерживая спасенного, вывела его на берег, не забывая, регулярно оглядываться. Затем она посадила его на песок и стала стягивать с него жилетку и рубаху, отжимая их.

Мела потихоньку стал приходить в себя и осознавать случившееся. Его очки запотели, и в них он выглядел совсем беспомощным.

— Я там картину на берег бросил! — скрипнул он. — Ты бы сходила, взяла, а то мне еще и штаны неплохо было бы отжать.

Шу, конечно, все поняла и без оглядки пошла за картиной, даже не интересуясь, откуда она взялась. То ли она пригляделась к темноте, то ли светать стало, крыса без труда нашла скомканное полотно и тот предмет, который вылетел из пасти рыбы.

Полотно она и не разворачивала, а вот круглый шар при близком рассмотрении оказался, как ни странно, стеклянным глазом! Вроде человеческим, но с каким-то кошачьим отблеском и конфигурацией.

— Странно все это, — подумала Шу, — рыба, глаз, картина — почти как во сне, только еще запутанней!

— Ну что, нашла? Я уже в подштанниках, можешь идти!

— Да, тут еще кое-что! Сейчас покажу! — ответила она.

Мела за это время чуть отошел от стресса и первое, что он хотел сделать по возвращении Шу, это поблагодарить ее за свое спасение.

Когда она вернулась, Мела протянул ей свою руку и произнес:

— Дорогая Шу! Спасибо тебе за мое спасение, если б не ты…

Это смутило ее, и она даже вроде как покраснела, так редко она слышала слова благодарности в свой адрес!

— Ну что ты! Ведь это долг любого нормального существа, а потом ведь и ты меня спас! Не спаси ты меня прошлым вечером, так и тебя спасать некому было бы, ведь так?

— Это что получается, навроде как я сам себя спас?

— Ну да, ведь ты же сам про свечку говорил! Если она у тебя не горит, так кому ты огонек то передашь? Если у тебя нет желания помочь кому-то, так у кого появится желание помочь тебе?

Главное, мы живы и уже по разу спасли друг друга, а это значит, что проверились в трудных ситуациях и не сдрейфили, и вообще хватит об этом, давай все-таки поспим немного, пока не рассвело!

Решение было разумное, одежда и шкура были еще влажными, но сон морил — с ног валил! Они легли на песок спина к спине, стали согреваться и мгновенно уснули. Вот тут-то уже точно никому ничего не снилось.

Только неугомонная небесная лампадка все трудилась и все распалялась, и вот уже ее розовый рассвет коснулся горизонта. Какая красота! — сказал бы любой из нас, глядя на нее, потихоньку оживавшую!

Все — и река, и небо, деревья и камыши, — все, что было видно, как будто одевало свою новую, специально выделенную только для этого дня одежду. Как будто этот день какой-то особенный! Все становилось ярким, птицы начинали свой перекрестный гомон, становилось теплее, и спалось еще слаще. Мелкая рыбешка плескалась, птицы тоже не только щебетали, но и уже осмеливались на полеты. В общем, день входил в свою обычную фазу.

Утром

Наших друзей никто не трогал, и они безмятежно спали, пока какая-то чайка камнем с неба не плюхнулась в воду рядом с ними и не разбудила их. Просыпаться не хотелось. Там, во снах было как-то спокойнее, не считая глупостей, которые сами по себе были не опасны. С другой стороны, в этом мире глупостей тоже хватало, но за них уже приходилось платить!

Мела открыл глаза и потихоньку восстанавливал картину событий, случившихся на этом берегу. Вскоре его взгляд упал на скомканную картину и глаз, лежавшие рядом.

За спиной проснулась Шу. Мела слышал, как она зевнула, у нее тоже не было ни сил, ни желания встать.

— Доброе утро, Шу! Как спалось после всех этих кошмаров?

— Доброе! Спалось без задних крыльев! — быстро пошутила она, не успев решить, глупость она сказала или наоборот?

— Слушай, а что это за стекляшка тут валяется? — спросил Мела.

— Это?.. — Шу не сразу поняла, о чем он спрашивает. Память ее, как сгорбленная старуха, едва доковыляла.

— А! Это? Это глаз!

— Чей глаз?

— Рыбы, которая помогла тебе ночью малость простирнуться!

— У нее что, стеклянный глаз был?! — наивно продолжал Мела.

— Не совсем у нее! Точнее… он, кажется, из нее вылетел, когда я ее чуть не съела!

В ответ Мела разразился таким гомерическим смехом, что его гогот полетел вдоль реки в обе стороны. Лягушки с обоих берегов посбрасывались в реку с одной надеждой — больше не всплывать!

(Очевидно, у Мелы сказывались последствия нервного стресса.)

Шу тоже хохотала до слез.

Пролетающая чайка, нарушая законы аэродинамики, все-таки умудрилась покрутить крылом у виска, при этом едва не «впилившись» в берег! Однако затем вовремя сманеврировала и вышла-таки из пике!

Двух лежащих на песке и нервно хохочущих психов она не видела давненько, то есть никогда!

Вот это и были те минуты, ради которых стоило жить! Живые, здоровые, пока еще не думающие о желудке, в тепле и светле, ну что еще надо было им в тот момент?!

Вставая и отряхиваясь от песка, они еще вспоминали фрагменты их недолгой совместной «ШуМелиады», отчаянно жестикулируя и периодически взрываясь смехом!

Немного успокоившись, Шу попросила показать ей скомканную картину — «Мальчик… и все такое». Тут истерика началась заново, и они снова упали в песок!

Прохихикавшись, Мела все-таки осмелился встать и подойти к реке, слово он держал, а оно еще вчера обещало постираться. Шу все поняла и не смотрела в его сторону, она думала о дне грядущем. В сущности, день начался неплохо, а про то, как он закончится, никто, кроме самого Создателя, и не знал!

Она смотрела в другую сторону, на слабые волны реки и, похоже, ее желудок тоже начал просыпаться. Мела стирался недолго и все свежевыстиранное надел на себя, так оно обещало просушиться быстрее. К тому же он тоже что-нибудь бы съел.

Направляясь к Шу, все в нем говорило о предстоящем завтраке. «Изобилие» стола все так же не пестрило разнообразием, да и ладно! Завтракали без аристократических замашек и довольно быстро. Остатки еды и вновь приобретенные вещи кинули в сумку. Затем, отряхнувшись от песка и прихватив ходули, стали выбираться с побережья наверх. Наверху Мела, сидя на обрыве, пристегнулся к ходулям и почувствовал себя чуть увереннее. Идти решили как всегда определенно — куда глаза глядят!

Местность вокруг была в полях с высокой травой и лесах с высокими деревами, и как бы им ни хотелось, чтобы свежесть реки была поблизости, все таки их пути-дорожки вскоре разошлись. Настроение было отличным и хотелось петь от радости, что они собственно и делали! Пели на «тарабарском» и невпопад, потом слова как-то сами постепенно пришли и сложились во что-то разумное

— Пока, со… пока со… пока солнышко сияет! — пели оба.

Идти от этого становилось еще веселее!

Впереди, неподалеку заметив лося, который тоже что-то насвистывал себе под нос, они примолкли и чуть замедлили ход! Владелец ветвистых рогов вскоре скрылся в лесочке, расталкивая кусты вправо и влево, и уже вскоре было непонятно, откуда доходит его свист.

— Представляешь! — первым прервал молчание Мела, продолжая движение.

— Я когда-то вот такого же роста был, сейчас в это трудно поверить!

— Жалеешь? — скрипнула Шу.

— С одной стороны — да, никто вроде не обидит, а с другой — мы б с тобой не дружили!

— Ну, у тебя были бы иные друзья, может быть и не хуже! — разумно ответила крыса.

— Ну, раз так случилось, значит в этом есть какая-то логика, без логики. Он ничего не упромысливает!

— Кто — «Он»?

— Творец! Вот и сейчас мы от чего-то уходим, а кому-то может наша помощь впереди надобна, а мы как раз туда и идем!

— Послушай, Мела! Мы ведь даже сами и не знаем, куда мы идем!

— Мы не знаем, а Создатель знает все! Я об этом давно задумываюсь, еще с тех пор как чуть было не измельчал! Ведь никто не уцелел из города — от мала до велика, а зачем он тогда был нужен, этот город?!

— Честно говоря и не знаю! — вздохнула Шу.

— Дело все в том, что шанс уцелеть был у всех, но не все его разглядели! И уж больно тяжело всем было от прикорма оторваться!

— Но ведь прикорм-то, по твоим словам, тоже от Создателя, если ты говоришь, что все от Него! — возразила серая.

— Это как разобраться! Вот мухоморы тоже в лесу от Него, свободно растут, но ведь нормальный человек их есть не станет, хотя есть персоны, которые говорят: «В жизни надо попробовать все!»

— Ну мухоморы-то — дело понятное, нормальный есть не будет! А в вашем-то городе ситуация безвыходная была — голод!

— Да нет! Много, конечно, можно было и на мужика списать пришлого, и на недальновидность, и на слабую волю, но ведь выбор всегда за тобой.

Выбор начинается с малого — поделиться конфетой или съесть ее одному, а потом однажды, хочешь того или нет, все упрется в вопрос: хочешь жить или во «сне» так и уйти за точку невозвращения! Легче второе, но это только поначалу.

— А ты о чем тогда думал, когда понял, что все это очень далеко зашло?

— Я понял, что надо что-то делать и очень срочно.

— А другим Создатель об этом не говорил?

— Говорил! — раздосадовано ответил Мела.

— Ну и что?

— Да ничего — лень!

— Лень себя спасти? — удивилась Шу.

— Как это ни странно — да! Можно подумать, когда ты свою стаю отговаривала от набега на лис, ты о себе думала?

— Но там-то лень при чем? — повторно удивилась она.

— А при том, что лень было сесть и правильно все обдумать! Проще было без разбора положить свои жизни за брюхо! И в итоге что имеем?

Шу погрустнела, это было видно по ее глазам. Они едва не превратились в водоемы.

Да. Их разговор зашел в невеселое русло, но многие даже и об этом говорить не хотят — ленятся! А также не желают портить свое прекрасное настроение, а не мешало хотя бы иногда «перемешивать орехи» в голове!

Однако им обоим жутко захотелось пить.

Столько шлепать по пыльной дороге, да еще и все время говорить! К реке возвращаться смысла уже не было. Ее живительная свежесть осталась где-то, похоже слева! Собеседники давно уже ничего напоминающего о ней не видели — ни камышей, не чаек. Да и местность, прямо скажем, изменилась ощутимо.

В лесу

Теперь деревьев было гораздо больше, нежели раньше. И непонятно с какой стороны все время не смолкала кукушка, и ее звуки скорее напоминали не «ку-ку», а «ха-ха»! Вроде как издевалась над кем-то!

А может у нее спор с кем-то был, и она, выиграв его, так нескромно радовалась своей победе?

Но в конце-концов все закончилось. И в хвойной тишине они наконец расслышали слабое журчание родника.

Подойдя к живительной влаге, оба заулыбались.

— Вот это весьма кстати! — сказал Мела, — еще бы немного и жажда стала бы действительно проблемой! Я ведь утром на реке не заливал воду во фляжку — забыл от хохота!

— Не забудь хоть здесь это сделать, — сказала Шу.

Мела мастерски быстро сбросил ходули, и идея Шу прикоснуться к воде первой не подтвердилась. Едва они наклонились к воде, кукушка опять зашлась в хохоте.

— Она как специально за нами следит! — сказал Мела и начал пить. Шу занялась тем же.

Вода была что надо! Холодная и вкусная, она сама вливалась в них и остужала до самых цыпочек! Пить закончили одновременно, так же как и начали, подняли головы и…

И к удивлению заметили отражения своих лиц на дне ручья!

— Ух ты, смотри! Это ж мы с тобой! — прошептала Шу.

— Да, похоже! Вернее, что я говорю, это наши лица и есть!

— А чего это они остались на месте, если мы с тобой уже не отражаемся?

— А я то почем знаю? Все тут какое-то не такое!

Пока они удивлялись, их портреты «отстали» от дна, всплыли на поверхность и не спеша этак стали уплывать по течению. Мела только и сумел пробормотать что-то типа:

— Эээ! Вы куда?!

Потом он по-детски попытался схватить отражения их лиц, но они не схватывались — расплывались, словно масляные пятна, а затем вновь собирались вместе!

— То тонут, то не схватиться за них! — приговаривал он.

Шу было и страшно, и смешно. Ну, смешно — понятно почему, а вот страшно наоборот — потому что непонятно, почему это их физиономии, которые никогда с ними не расставались и таких номеров не откалывали, вдруг решили оставить ручью по портрету!

— Да ладно тебе! Брось, все равно не поймаешь — сказала Шу.

— Ха-ха, — опять посыпалось сверху, но теперь уж совсем над их головами и на этот раз фраза продолжилась.

— Ну теперь-то она точно про вас узнает!

Кукушка над их головами взмахнула крыльями и скрылась за верхушками.

— Эй! — крикнул Мела. — Кто узнает? Но ответа не последовало.

— Странная какая-то птица! Кто?! Чего?! — догадывайся теперь тут, ходи — ночами не спи! Пошли скорее отсюда. И воду я эту набирать не буду, а то еще что-нибудь непредсказуемое приключится! Чего от такой воды ждать?!

К тому моменту их портреты скрылись где-то под корягой.

— Ну вот и попили водички, теперь вся земля будет на наши физиономии глазеть, а может и плеваться на них даже?! — ворчал Мела, пристегивая свои «удлинители».

— И эта тоже, хороша птичка! Нет, чтоб предупредить, мол, ребята, не пейте! Нет! Обязательно дождаться портретов надо, а уж потом и похихикать!

— Да ладно тебе, Мела, чего уж теперь? Уходить отсюда надо, а то если тут ручьи-мордописцы, то может и дубины-скульпторы, и вообще, чего можно от этого местечка хорошего ждать? Пошли поскорее!

Они еще долго оглядывались, принюхивались и прислушивались, пока не вышли на опушку, окончательно потеряв ориентацию в пространстве.

— Слушай, Шу, ты не помнишь, где было солнце в тот момент, когда мы вошли в лес?

— По-моему, оно перебралось справа налево.

— Как это?

— Ну уже было слева по движению!

— Значит, нам надо идти правее, а то к рыбе опять придем, а зачем нам она?

— Это точно, нам от нее, как от тех портретов в роднике, никакого проку!

Кажется, настроение опять поднималось, хотя и не сразу. И тут опять пришла свежая идея снова перекусить, к тому же время было уже далеко за обед (Часов они не знали, но для верного ориентирования читателя в происходящих событиях сообщим, что время было около пяти часов дня, да и пора бы им проголодаться! Хотя при жаре есть-то и не очень хочется.)

— Вот у нас как-то непутево все получается, — лопотал Мела. — Все сначала едят, а потом запивают, а мы с тобой напились и вот теперь только про еду вспомнили.

— Да она как-то сама вспомнилась, — скромно отреагировала Шу.

Место определили сразу, развернулись — и все как всегда. Только в этот раз доели все! И Мела с видом хозяйственного мужчины отметил, что пока не стемнело, надо повнимательнее вглядываться на обочины дороги на предмет ночлега и думать о перспективе еды — в сущности!

Долго ли, коротко ли они шли по дороге, которая вывела их из кустарника на большое поле, и по нему они пошли без всяких дорог — просто как идется!

Внимание Шу привлекала саранча, периодически выскакивавшая из-под ног. Но Мелу она не привлекала, и всем своим видом он показал ей, что эта еда недостойна высокоинтеллектуальных мужчин.

Шу и в этот раз положилась на «вождя» и не разменивалась на хрустящую и прыгучую закуску.

— Вот и прыгают, и шуршат! — недовольно ворчал рядом Мела. — И какая только от них польза? Вид уродливый, коленки назад и физиономии тупые.

— Ты еще скажи, что они не на ходулях, — сострила Шу.

— Нет, ну конечно, небольшое сходство имеется, ну я ведь не прыгаю, как они, бестолку!

— Жизнь прижмет — так и запрыгаешь!

— А их-то прижимает, что ли?

— Ну, видать, прижимает, коли прыгают, они так тоже сверху лучше видят, что и где вокруг!

И вдруг Мела ни с того ни с сего как прыганул, да не вверх, а как-то вперед!

Шу показалось, что это он от скуки решил спародировать прыжок саранчи. Она рассмеялась и надеялась своей реакцией польстить автору шутки, но тот лежал не шевелясь. Наконец он повернул свою чумазую физиономию и прошептал:

— Лежи и не двигайся — молотоголовые!

Шу замерла и даже не пыталась глядеть в сторону неба. Тем более, что их она уже видела.

Небольшая стайка недружелюбных птиц пролетела над ними высоко в небе, опять не заметив их, и скрылась через пару минут!

— Вот разлетались! И чего-то все ищут и ищут! Прямо зла не хватает, сидели бы по гнездам! Эх мне бы роста, я бы им показал куру гриль!

Пришлось отстегивать ходули, отряхиваться от земли и, скрепя ей же на зубах, идти дальше, с одной лишь разницей — теперь без ходулей! Так дальность обзора значительно сокращалась, впрочем как и время появления внезапной опасности!

— Не! Ну так передвигаться я не могу, это как черепаха. Надо срочно уходить с этого поля, к каким-нибудь деревьям или обрывам. А то так сожрут тебя, что и не сообразишь, где ты — в чужом желудке или в яму провалился!?

— У саранчи-то небось коленки назад не отстегиваются, и они толпами не бегают к обрывам и деревьям пристегивать их обратно? — пошутила Шу.

И это вызвало бурный смех с обеих сторон. И вообще это становилось стилем их приключений: жуткие передряги, чередующиеся с юмором!

Зато родилась прекрасная идея: Шу залезет на спину Меле и посмотрит, в каком направлении поле короче. После исполнения этого акробатического этюда стало точно ясно, что солнце начинает садиться и двигаться надо в его же сторону, там виднелись какие-то деревья.

За весь этот период пересечения было найдено несколько ягод дикой земляники, несколько стручков гороха и колосьев ржи, все это было спрятано в сумку Мелы, а это значило… что уже кое-что можно будет сунуть в рот перед сном. Наконец злосчастное поле закончилось, и они вышли на край, как потом выяснилось, леса, а не отдельно стоящих деревьев. Что в общем не особо радовало из предыдущего опыта, к тому же дело близилось к вечеру.

Мела с трудом таки встал на ходули, и дело пошло бодрее, опять заговорили но, опасаясь леса, негромко.

— Что будем делать если не найдем реки, ведь ты говорил, что лес — это опасно? — спросила Шу, в надежде услышать что-нибудь утешительное.

— Ну лес, конечно, дело не очень веселое, так как дает опасности спрятаться за ближайшим деревом, но можно какую-нибудь пещерку или яму найти, в конце концов на дерево залезть!

— Ну а если оно вздумает пойти погулять?

Мела не знал, как успокоить ее, и на всякий случай посоветовал положиться на него и его смекалку. К тому же ему показалось, что он будто бы слышал кваканье лягушки. Прислушавшись, он заулыбался, и Шу теперь это тоже слышала и поняла причину его радости. Эти чудные голоса слышались где-то впереди, в глубине леса. Друзья без всяких раздумий пошли на дружное запевание лягушек, которое сулило им некий покой в ночи, так как озера, болота и реки в этих районах не блуждали пока, и это сильно радовало!

— Ну вот! Все само и разрешилось! — бравурничал Мела. По чести сказать, он и сам был жутко рад, что ситуация избавила его необходимости выворачиватьтся и что-нибудь врать своей спутнице! — Сейчас дойдем до водоема, а там дело техники!

— Постираться захотелось? — юморнула Шу.

— Нет уж, дудки! Ограничимся помывкой лица!

— А то, смотри, могу подстраховать!

Замок

Так они шли и лопотали о чем-то, пока перед их глазами неожиданно не вырос замок из серого гранита посреди жуткого болота, очевидно когда-то бывшего озером. Вечер вовсю вступил в свои права, видимость значительно ухудшилась, конечно, не для Шу. Но и Мела еще успел рассмотреть то жуткое запустение на месте некогда бывшего величия.

Замок был огромен, с башнями и бойницами, все как и полагалось в ту пору замкам. Ни единого огонька они не увидели, да и признаков жизни как таковых тоже не заметили.

От берега к замку шел мост через жуткое зловонное болото, затянутое тиной, с полчищами лягушек. Кроме того, сверху это все было накрыто густым покровом листвы, как будто это место тщательно прятали и сверху и с боков!

— Да, весело тут, — съязвила Шу. — Не знаю, как тут с призраками, а вот мертвецам тут самое место!

— Тебе никто вселяться сюда и не предлагает! — отпарировал Мела. –Переночуем — и все! А дальше — пусть он стоит здесь еще тыщу лет! Только без нас!

— Нет, просто что-то подсказывает мне, что в него идти не надо!

— А где ты тут будешь спать, берега размыты, вонища и плюс эти еще рта не закрывают! — добавил Мела, указав на земноводных. — А внутри, глядишь, соломка отыщется, переночуем как люди!

Предположения Мелы были заманчивыми, и ей ничего не оставалось, как следовать за ним — авось все пройдет гладко.

Как только они ступили на мосток и прошли по нему несколько шагов, мост с жутким скрежетом стал сам въезжать в замок, и горемыки поняли, что все тут не так-то просто.

Поскольку сами мосты не ездят, ими кто-то управляет. А раз эта техника до сих пор исправна, значит кто-то поддерживает ее в исправности! Конечно, у них был шанс попрыгать в воду, но ведь это не река и не озеро — болото, и это верная смерть!

Так они думали, а мост в это время втягивал их внутрь замка, и похоже они с этим смирились. Они только, широко раскрыв глаза, смотрели на мощные конструкции и понимали, что просто так их сюда не пригласили бы, а значит и не выпустят просто так!

И если под кронами околоболотных деревьев еще что-то можно было разглядеть, то «по приезду» в замок — хоть глаз коли — ничего.

Шу еще успела поймать в широко перепуганные глаза силуэты, накинувшие на них мешки, а про Мелу можно было сказазать — был слеп как шпрот в консервной банке!

— Ой! — заорали они в унисон. — Куда вы нас тащите, что мы вам плохого сделали?!

Но те, кто их тащил, были немы, слышались лишь их сопение и шорох непонятного количества ног! Тащили их, судя по всему, недолго, но бросили одновременно на солому так, что их тщедушные тела не издали ощутимого грохота, не считая костылей!

Что это было за помещение, сказать было невозможно, особенно из мешков, в которых они пребывали. Но что можно было сказать определенно, было сухо, тихо и жутко пахло псиной!

— Ну вот, все как ты и обещал! — первой прервала молчание Шу, как только стихли шум засова и шаги уходящих.

— Вот тебе и солома! — едко добавила она. — И никаких лягушек отсюда даже и не слышно!

— Но я не знал, что мы вляпаемся в такую историю! — оправдывался Мела.

— А я тебя предупреждала! Мне это место сразу не понравилось!

— Можно подумать, мне оно понравилось! — возмутился Мела. — Что делать-то будем?

— Для начала избавимся от мешков и оглядимся, где это мы!

От мешков избавиться не составило огромных трудов, их даже не завязали…

Видимо, их пленители и без этого были уверены в своих силах, что этих тонкостей не потребовалось!

Ситуация для Мелы улучшилась не намного. Он увидел звезду через небольшое окошко у противоположной стены, и ее слабые лучи помогли слегка понять контур чулана!

Для Шу было все равно, где и когда происходили события — днем или ночью! Зрением и слухом она не была обделена! Было понятно, что сцапали и закрыли их со знанием дела и до утра беспокоить не будут, а поэтому лучшим вариантом было перекусить, выспаться, а там уж выяснять, что «гостепреимным» хозяевам от них надо.

— Мела, давай-ка лучше перекусим, чего там у нас имеется? Спать и помирать лучше на сытый желудок!

— Ну, про смерть ты это погоди! А в остальном я с тобой согласен!

— И я! — хрипло прозвучало откуда-то из дальнего угла…

Пистон

Наши друзья обомлели от неожиданности и некоторое время не могли промолвить ни слова. Солома с той стороны захрустела, и тот же голос произнес:

— Не бойсь! Я такой же пленник, как и вы. Меня зовут Пистон.

— А как это тебя угораздило сюда попасть? — спросил Мела.

— Да… я скитался по этой округе в поисках лучшей жизни, а тут кукушка… Иди, говорит, тут недалеко и поешь, и поспишь! Ну я и купился! Кстати, у вас поесть для меня чего не найдется?

— А ты кто, травоядное или наоборот? — спросил Мела.

— А ты сам-то по запаху не чувствуешь, кто это? — иронично отреагировала Шу. — Собака это, утром посмотришь какой породы!

— Ну, мосла у нас нет, а вот ягоды, горох и колосья ржи имеются, — продолжал Мела.

— А что, у меня выбор есть? — сказал Пистон. — Давайте! Кстати, вас-то как зовут?

— Я — Мела, измельчавший человек!

— А я — Шу, крыса!

— Да, компашка — что надо! Нам в таком составе никто не страшен, — задумчиво проскрипел Пистон!

— А ты не паникуй раньше времени, — отпарировал Мела. — Сила — она в единстве, а вот как бы нам так перекусить-то, чтоб не растерять это все впотьмах! — И сам себе ответил:

— А давайте сложим все на этот пятачок света и тогда кое-что можно будет увидеть!

Так они и поступили. И хотя никто из них не надеялся наесться, все равно было приятно чем-то похрумкать и поговорить в столь напряженное для них время, так сказать, снять стресс!

— Если ты, Пистон, не первый день в этих краях, то может предположения какие имеешь, где мы? — спросил Мела.

— Точно не имею, но все, кто мне в пути встречался, предупреждали меня, что есть в этой округе некая злая колдунья Зильда, прековарнейшая личность, и лучше к ней не попадаться, так как последствия от таких встреч непредсказуемые.

— Да уж поздно теперь попадаться!

— Да помолчи ты, Мела! — шикнула на него Шу. — Может это еще и не ее замок! Продолжай, Пистон!

— Нет, — продолжал Пистон, — в этих краях не так много замков, а народ сказывал, что это ее земли и тогда мы «попали» — и довольно серьезно!

— А чем таким она, эта Зильда, прославилась, что такая страшная слава про нее ходит? — спросила Шу.

— Да говорят, народец пропадает, а потом она из пропавших гербарии делает, да и что вы, замок ее не видели, кошмар какой-то!

— Но может это фасад ночью такой неприглядный? — вставил Мела и понял, что сейчас «сморозил» неумность.

— Да разве дело в фасаде, тут больше дело в гербарии! — пытливо настаивала на дальнейшем получении хоть какой-то информации от Пистона Шу. Может еще про что нибудь народ говорил? Ну про слабости ее или наоборот про пристрастия к чему-либо?

— Нет, больше ничего я не знаю, ну может только, что она страшная на вид. А потом какая тут может информация, от нее еще никто не уходил.

— А откуда про гербарий известно? — встрял Мела.

— Может, видел его кто, а может, слуги разболтали? — ответил Пистон.

— Да, слуги у нее крепкие и молчаливые! — согласилась Шу.

— Дааа! И соглашается же ведь кто-то в такой глуши жить, да еще и ей прислуживать! — молвил Мела.

— Все дело в том, что она ничье согласие на это не спрашивает, — ответил пес.

— А как же они у нее появляются?

— Она сама их делает!

— Ну-ка, ну-ка, как это? А говоришь, больше ничего про нее не знаешь!

— Слуг, говорят, своих она из болотной глины как-то лепит и потом в огне закаляет, так что народец еще тот, ничего не боится.

— Но глина, она же хрупкая, — влез Мела. Тресни посильней — голова-то и отскочит.

— Так-то оно так! Да полей на глину воду — вот тебе и… снова побежали гербарий делать!

— Да, — хмыкнул Мела, — влипли. А мы эту кукушку тоже видели, у того дурацкого ручья, помнишь, Шу, синяя такая, это она ей про нас проболталась — и вот вам финал!

— Нет, Мела! Это еще не финал, еще посмотрим кто кого! — как-то спокойно промолвила Шу. — Давайте все-таки попробуем вздремнуть, силы нам еще понадобятся завтра.

(«Ну а уж если… не понадобятся завтра, то вообще больше никогда не понадобятся», — подумала Шу, но дабы не подорвать боевой дух маленького и без того перепуганного отряда, не произнесла этого этого вслух.)

Каждый лежал и казалось ему, что мысли пчелами гудели в голове и конца этим «пчелам» не будет! На самом же деле все трое спали, и это был лучший для них вариант.

Стоило действительно поднабраться сил для, пока не предвещавшего ничего доброго, нового дня.

Но доселе остановить рассвет еще никому не удавалось! Так случилось и на этот раз.

Утро в неволе

Солнце стало подниматься, птицы о чем-то щебетать, лес оживал.

Про лягушек можно было бы и вообще не упоминать. Но эти так невообразимо галдели, что…

Казалось будто новую, свежую их смену высыпали из телеги в болото, причем не забирая оттуда старую! В общем, был полный бардак в мире приболотных звуков.

Наши заключенные медленно просыпались, и некая порция лучей уже изрядно потрудилась над видимостью в каземате.

Мела, открыв глаза, с удивлением обнаружил, что спит в обнимку с «новоиспеченным» другом-сокамерником.

— Так вот почему так было жарко всю ночь! — подумал он. — Зато и спал, как дитя!

Пистон действительно оказался псом породы бассет, рыже-бело-черной масти с длинными ушами, крепкими лапами и длинным туловищем. Морда его была большой и смешной — спасибо щекам!

Он тоже просыпался, и это приносило ему много страданий — во сне было лучше!

Просыпаясь, пес медленно восстанавливал цепь вчерашних событий, которые и привели его сознание в эту малоутешительную реальность!

Пистон, в свою очередь, через ресницы тоже рассматривал своих ночных подселенцев и привыкал к их внешности. Хотя внешность эта никаких отрицательных эмоций у него не вызывала.

Что же касается Шу… Проснувшись первой, она давно валялась на соломе и размышляла: что делать?

Странно было другое — почему их не будят и не ведут на пытки или… что там еще у них сегодня по расписанию?

Арестанты на всякий случай договорились давить на жалость хозяев, мол, малы и заблудились, а главное — зла никому причинять не собирались. Кроме того, также рассматривался план «при удобном случае в россыпь» — встреча на полюсе, на каком не уточнили!

Но тут послышались шаги ног, и сердца у всего трио остановились от ужаса, а потом, через несколько секунд, побежали вперед, уже опережая график.

Ключ провернулся, передавая эстафету засову и петлям. Дверь со скрипом открылась…

В дверь вошли два исполина шоколадного цвета в рыцарских латах при оружии, но что же действительно шокировало всех, так это лица этих рыцарей.

Хотите — верьте, хотите — нет, но у одного была физиономия Мелы, у второго — Шу! Вот этого не мог ожидать никто!

Пистон вообще ничего не понимал и только открыл пасть, из которой тут же вывалился не менее удивленный язык! Он даже для сравнения посмотрел на Мелу с Шу и опять ничего не понял!

Последний путь?

Стражники, не говоря ни слова, показали стальными перчатками на Мелу и Шу, приглашая их на выход. Пистон почему-то им пока не надобился, что вызвало у последнего некую латентную радость. Он так и остался сидеть не двинувшись с места. Пчелы в его голове, похоже, тоже просыпались, и от этого роя он опять начал ничего не понимть!

Наши друзья поднялись и, взяв с собой все свои пожитки, включая ходули, смиренно направились к конвоирам. Исполины расступились, и друзья вышли из камеры заточения. Им открылся длинный высокий коридор с горящими факелами на стенах.

Даже без дальнейших указаний было понятно, что движение по нему возможно только вперед, так как сзади оставался тупик.

Скорее всего, место их предварительного задержания располагалось в одной из башен, на которые они еще вчера глазели с болота.

Все шли по коридору, вдоль которого справа и слева висели какие-то маски, гербы и рыцарские причиндалы.

Кроме того, по обеим стенам его попадались зеркала, установленные точно напротив друг друга.

Само собой появлялось ощущение поворота, а вместе с этим желание ушмыгнуть либо направо, либо налево. Но разум подсказывал, что это лишь визуальный обман и не стоит раздражать стражников своей глупостью!

Те, в свою очередь, только грузно пыхтели и стройно топали коваными сапогами ни слова не говоря.

Эхо от каждого их шага улетало и не возвращалось, что слегка пугало. Вот появился первый, настоящий поворот и спуск, и еще, и еще…

Даже Шу теперь сбилась и, наверное, не смогла бы найти обратный путь туда, где остался Пистон.

И хотя по мере их продвижения света становилось все больше и больше, на душе становилось все как-то мрачнее.

Наконец вся процессия подошла к огромной, кованой железом двери, на которой был изображен веер со змееподобной золотой буквой «Z».

Стражники перед ней были точно такими же по телосложению и экипировке, но лица были уже незнакомыми. Они знаками преградили дорогу процессии, требуя ждать приглашения, что, собственно, и не заняло особого времени.

Из-за двери послышался удар колокола, и они распахнули дверь.

Надо признать, что конвоиры за весь период сопровождения вели себя крайне интеллигентно по отношению к пленникам, и это немного радовало.

С другой стороны, пленники не сделали ничего плохого хозяевам, и это факт!

Разговор с Зильдой

И только Шу и Мела отметили это для себя, как… их буквально втолкнули в огромный зал, и крошечные сердечки арестантов заколотились от страха. Можно представить, какими ничтожно маленькими казались они с высоты трона, не говоря уже из-под купола зала! Пленники же… видели всю картину, как раз наоборот, и она их потрясала своим роскошным величием.

Здесь было чему удивляться — люстрам из александрита и изумруда, персидским коврам, леопардам лениво лежащим у трона и гобеленам, расшитым золотом, и экзотическим птицам, фривольно летавшим по залу… Мешало только одно!

Страх, который не давал сконцентрироваться ни на чем из всей этой красоты. Страх возвращал их на стартовую позицию основного инстинкта самосохранения и там же сверлил постоянным вопросом — за что схватили и что с ними будет?!

В центре зала на троне сидела женщина, очевидно и являвшаяся хозяйкой сего замка.

Она была в мантии из зеленой парчи, ее темные волосы спадали на глаза, вернее на глаз, потому что второй был прикрыт черным веером со все тем же золотым гербом. Голову ее покрывала золотая диадема в виде змейки, бриллианты на длинных ее пальцах пестрили и переливались, сбивая с толку.

Она специально дала время пленникам повосторгаться ее величием и поужасаться ее могуществу, она же первая и прервала молчание.

— Ну как вам мой сюрприз?! Похожи эти увальни на вас, не правда ли?

И она расхохоталась — зловеще, но, чувствовалось, от души. Эхо ее поддерживало, но видимо тоже боялось и поэтому слегка дрожало.

В такой компании радость ее, казалось, была безудержна. Потому как никому, кроме нее, в зале открывать рот без надобности не позволялось.

— Эти глиняные чурбаны вообще ничего не понимают! Они не понимают даже, кто они и из чего сделаны! Они не знают слово лицо, и их счастье, что …вообще имеют право его носить! Впрочем, и так слишком много времени потрачено на этих горшков, а ведь мы не представлены!

Мела, потрясенный всем тем, что творилось вокруг, не сразу сообразил, что от него требуется и, преодолев страх, все-таки представился.

— Я — Мела! — выкрикнул он в нервном стрессе.

— Я — Шу! — по — армейски, следом выпалила крыса.

— А я — Зильда! Я хозяйка всего того, что вы видите здесь и не только здесь! — по-королевски сказала она.

В сознание наших героев постучал ужас. Они, конечно, догадывались, но до последнего момента хотели верить, что это не тот замок! И эта дама — не та самая Зильда, о которой рассказывал Пистон.

— Подойдите ближе, я получше рассмотрю вас! — послышалось сверху.

Наши друзья едва сдвинулись с места и на ватных ногах стали приближаться к трону, пока наконец Ее Королевское Величество не приказало им остановиться. Вблизи она казалась еще более зловещей, и ее глаз, не прикрытый веером, так и сканировал их.

— Какое имели вы право нарушить границы моих земель и моего замка? Отвечайте!

Друзья переглянулись, и какое-то чутье подсказало им, что отвечать лучше Шу. Она сделала глубокий вдох и, в душе помолившись, начала:

— Видите ли, о Могущественнейшая Зильда! Дело в том, что мы и не планировали нарушать ваших границ. Мы заблудились, и, к нашему сожалению, так и не встретили никого из местных, кто бы объяснил нам в каких мы местах! А голубая кукушка почему-то не захотела с нами разговаривать. К тому же стало смеркаться! Мы пошли на плеск воды и так вот пришли к вашему замку! Встали на мост, а он как-то сам поехал! И поверьте, никаких других злых умыслов у нас не было, мы просто бедные странники!

Зильда выслушала Шу до конца. Затем подняла руку, давая знак, что ей все понятно и «серой» стоит помолчать. Повернувшись к глиняным воинам с лицами наших героев, она приказала им встать напротив пленников, что они и сделали. После чего хозяйка замка попросила меч, который ей не мешкая принесли.

Зильда с мечом встала между пленниками и воинами.

— Вот тут-то нам и конец! — подумали наши друзья. Их коротенькие и бездарные, на их же взгляд, жизнишки традиционно промелькнули перед их глазами.

Пленники услышали свист меча над своими вспотевшими головами, затем грохот! Меч ударил… сначала об одну шею исполина, затем о другую!

Обе головы с еще большим грохотом ударились о королевский пол и рассыпались на черепки. Тела же тупо остались стоять.

Зильда отбросила меч на пол. В безголовых скульптурах все еще блуждал гул!

Меле и Шу показалось, что смерть их была крайне быстрой и безболезненной. Только доставка на «тот» свет что-то уж была больно шумной!

Но голос Зильды прервал все это.

— В первый раз в жизни я вижу абсолютно безгрешных существ! Ничего плохого в вас я, как ни пыталась, так и не нашла! Идолов с вашими лицами в моем замке тоже не будет! Мне здесь не нужны напоминания о святых! Убирайтесь на все четыре стороны, вы свободны!

Мела и Шу не поверили своим ушам, но когда они все-таки поняли, что они мало того, что живы, да еще и свободны, радости их не было предела! Они грохнулись на колени и стали кланяться королеве за милосердие, вот в этот-то момент из сумки Мелы и выкатился стеклянный глаз!

Зильда

Много лет назад, в семье короля Ростулиса Фэмоуса родился долгожданный первенец. Но к великому разочарованию самого императора этот первенец оказался девочкой!

Наследник трона, которого так ждали, была очаровательной девчушкой с очень властным характером. Благодаря редкому уму и сообразительности, она в четыре года научилась читать! Все основное время девочка проводила за чтением умных книг в библиотеке.

Родители всегда знали, где искать этого ребенка. Так к шестнадцати годам Зильда перечитала всю королевскую библиотеку, не отставая при этом и в физическом развитии! Она прекрасно управляла скакуном и могла заколоть троих лучших фехтовальщиков. В общем, все шло неплохо!

Ростулис со временем пересмотрел позиции и нашел, что… не так уж и ужасно будет, если трон возглавит, столь разносторонне развитая особа!

Пусть и женского рода!

Зильда была просто совершенством! И красива, и умна, и в самый бы раз ей выйти замуж за какого-нибудь принца и стать матерью… но тяга к еще неизведанному привела ее к изучению изотерических наук, — так сказать, хотелось ей заглянуть в Зазеркалье!

С этого-то и начались все неприятности…

Изотерика как-то плавно перешла в оккультизм, обряды и прочее.

Изменения внутреннего мира стали проявляться и внешне. Характер ее стал портиться, и та красавица Зильда, которая не убила и мухи, стала превращаться в жестокое и бездушное существо незаметно для себя и весьма заметно для окружающих.

Небеса покорно наблюдали за ней и во избежание самых скверных последствий остановили ее… Во время одного из ночных ритуалов в лесу в нее попала молния, и Зильда ослепла.

Горю королевского семейства не было конца! И вскоре Ростулис Фэмоус и его жена Легенда умерли от горя в один день.

Естественно, слухи о внезапном крахе некогда благополучной королевской семьи разлетелись мгновенно во все части света. Долетели они и до могущественного доброго волшебника Зуфа, который жил практически на краю света.

Зуф решил, что слишком много горя свалилось на еще молодую, теперь уже королеву, Зильду и помог ей обрести зрение.

Он подарил ей два волшебных глаза, которые обладали абсолютно разными качествами. Один видел только плохое, другой — только хорошее. Сделал он это специально для того, чтобы Зильда была объективной в своих оценках и не причиняла людям зла!

Так все поначалу и было… до тех пор, пока несколько десятилетий назад, во время купания, Зильда не потеряла «добрый глаз».

С тех пор она напрочь перестала видеть в людях и окружающем хорошее! Вот тут-то все и началось — вся округа начала стонать от беспредела хозяйки замка и прилегающих территорий. Имя Зильды стало нарицательным!

(А ведь как мило начинала…)

Возвращение пропажи

Ну так вот! Когда Шу и Мела стали кланяться Зильде… глаз подкатился к самым ее ногам! В первый миг она даже и не поняла: что это? Лишь спустя секунды, не веря увиденному, она позволила себе наклониться и поднять его!

— О! Небо! Я все-таки нашла его! — радостно вскрикнула она, да так, что стеклянные витражи зазвенели, а сонные леопарды вскочили с нагретых мест!

— Это он, это без сомнений он! Сколько лет?!

Свежеосвобожденные пленники совсем ничего не понимали, только глазели на происходящее и, кстати, Зильда не казалась им теперь уж столь ужасной! (Вот что делает с человеком настоящая радость!)

— Где вы его взяли? — радостно спросила она.

— У рыбы! — впервые открыл рот Мела.

— У какой рыбы!

— Она чуть не утащила меня на дно, я дрался с ней, и вот это вылетело на песок! — глуповато объяснял рыбоборец.

Зильда в свою очередь тоже ничего не понимала, но для нее сейчас это было не важно! Важно, что она нашла его, свой второй — «хороший» глаз!

А вот наши приятели, кажется, начали догадываться, почему она пряталась за веером…

— У меня сегодня прекрасное настроение впервые за тридцать лет! У меня сегодня радость! За глаз просите чего пожелаете — ничего для этого не жалко!

— Да нам ничего и не надо! — ответили друзья хором, — берите так!

— Нет, без подарка я вас не отпущу! Золото, алмазы, деньги?

Шу, кажется, начала понимать, чего просить. Она встала на задние лапы и робко обратилась к Ее Величеству:

— Ваше святейшество! Быть может, если наша просьба не покажется вам дерзкой, то нельзя ли попросить у вас в качестве вознаграждения, освобождения нашего друга — Пистона?

— А когда это он успел стать вашим другом? Уж ни за одну ли ночь?

— Именно так, Ваше Высочество! По-моему, он прекрасный пес, и он такой же простой и совершенно безобидный!

— То есть, вы хотите сказать, что вся эта сверкающая дребедень и комфортное, безбедное существование до конца своих дней не стоит жизни этого пса?

Зильда ухмыльнулась, и наши друзья опять оробели, не зная, что же им ответить. Им даже показалось, что они немного рановато расслабились в общении с ней.

И все-таки Зильда теперь уже была не так строга, как раньше.

По крайней мере, в ее душе что-то перещелкнулось, и что-то стало меняться в лучшую сторону!

Ей уже хотелось уйти от той, старой Зильды, внушающей страх и вернуться к той девушке, пытливо искавшей в отцовской библиотеке смысл человеческой жизни.

Зильда даже подумала, а не в том ли и есть смысл жизни: отказавшись от мягких подушек и гарантированной сытости, подарить кому-то эту самую жизнь?

И еще — какие же все-таки эти мелкие арестанты самоотверженные и добрые!

Зла в них отродясь, похоже, и не было! Это можно было разглядеть и без волшебных глаз!

— Хорошо! Будь по-вашему! Забирайте своего длинноухого сокамерника, но окажите мне честь — перед тем, как покинуть меня, я приглашаю вас отобедать со мной! Да! И одна маленькая деталь! Эй, стража, где там эта «глиняная собачья голова»? Сюда ее! И оригинал не забудьте!

Нашим друзьям сразу стало понятно, о чем идет речь.

Улыбки были на их физиономиях, и еще они кланялись, много кланялись и благодарили Зильду.

Не прошло и минуты, как, тяжело ступая по каменному полу, появился традиционный воин с головой Пистона и покорно застыл перед троном.

Пистон один

…С того времени, как увели Мелу и Шу из каземата, Пистону не было покоя!

Сон ушел напрочь, как бы не хотелось просыпаться!

Солнце за стенами жарило вовсю, и куски его умудрялись довольно неплохо освещать арестантскую!

Пес увидел какие-то надписи, а иногда и рисунки, вокруг себя.

Со страху на него напал жор. Но поскольку есть-то все равно было нечего, и дабы как-то занять себя, он со скрипом поднялся в направлении ближайшей стены — посмотреть на выставку приставленых к высшей мере!

Тут же провернул в голове последнее словосочетание и подумал:

— Да! Если б Мела был высшим, он бы помог. Но этот «верхоход» сам захрустит крекером на зубах у кровожадной Зильды! Какая тут может быть помощь от него, а уж про крысу вообще лучше молчать… Таких — миллион по земле! Греби лопатой! — Вот с такими мыслями он и приблизился к стенке.

На ней кто-то костерил Зильду на чем свет стоит такими перлами, что о некоторых глаголах и эпитетах Пистон обязательно расспросил бы поподробнее (окажись с ним кто-то рядом в этот момент).

Тот же стеноскреб обещал жестоко отомстить… если выживет. А кто-то написал несколько советов, как перехитрить ее. Это привлекло внимание пса. — А что, — подумал Пистон, — может в этом и есть смысл? Ведь, как известно, тонущий и за соломинку хватается.

Один из советов заключался в том, чтобы не смотреть на нее во время допроса. Другой — в повторении за ней заданного вопроса три раза, дабы запутать ее разум.

Например, на вопрос «зачем ты давишь моих лягушек на моем болоте?» рекомендовалось ответить: «Моих лягушек на моем болоте…» три раза.! В повествовательно-задумчивой форме, вопросительно-–идиотской и шепотно-распевной!

— Да, — подумал Пистон, — у этого «силосная ашня» обветрилась еще до встречи с прокурором этогозамка!

Далее Пистон увидел непонятную схему. На ней был изображен некий объект на двух ногах, видимо, человек и кривые, пересекающиеся стрелки, — схемы прыжков!

— Ага! — решил пес, явно опережая события. — Не иначе как схема прыжков на допросе у Зильды и опять, дабы за болезного сойти? И похоже того же автора!

Шмаказяпка

— Ну-ну! — послышалось из-за его спины. — Вот это тебе в самый раз! Смотри, последовательность не перепутай! Хысь-хысь-хысь! — усмехнулось нечто.

Голосок был писклявым и, прямо скажем, противным!

Пистон пребывал в таком состоянии духа, что мало удивился бы, даже если б это произнес лось, стоящий на потолке! То есть, никакого духа в нем уже и не было! А стоит ли говорить о состоянии того, чего нет?

Он неторопливо повернул только голову назад так, что его тело продолжало читать полезные рекомендации.

Пес и заметить-то сразу не сумел хозяина этого редкостно наипротивнейшего голоса!

Только, когда этот голос забулькал повторно, Пистон серьезно вгляделся в глубину угла. Там, на мусорной корзине, он сумел-таки разглядеть небольшого темно-зеленого гекона.

— Я говорю, — опережая ответный вопрос, снова «скрипнул» гекон. — Ты чо, читать умеешь?

— Да! А тебе бабушка в детстве не дочитала? — пресно съязвил Пистон.

— Грамотные мы, значит? Хысь-хысь! А если мы такие грамотные да остроумные, чего это мы тут стены читаем, чего на лужайке травку не щиплем, а? Хысь-хысь!

— Надо, и не щиплем! Твоя какая радость над узниками глумиться? Они, можно сказать, мы — последние свои минуты отсчитываем, а он тут скрипит, понимаешь!

— А радость моя в том, что я маленький! Если ты маленький и на открытом пространстве, то это плохо! То, хвост оторвут, то грязью обдадут! Птицы косятся, рыбы туда же! А вот тута я живу себе, с вами, узничками, общаюсь. В путь последний провожаю, так сказать — ритуальное агентство «Здравствуй, Зильда, а всем — пока!». Хысь-хысь! И не трогает меня никто, не до того тутошним!

— Да, уж! От твоего голоска все одно кровь сворачивается! Можно и к Зильде, тут уж то на то и выходит!

— А ты не держи, не держи! Выговорись! Все тут так каразяпятся, да вот финал-то один и тот же! И вот что примечательно, ведь ни один уважения мне не оказывает, все только на голос мой реагируют! Некрасивый, говорят, у тебя голос, да что там — противный! Вот и ты тоже! А у меня может сегодня день рождения!

Пистон подумал, что и действительно… напрасно он так с мини-ящером, все же праздник у него!

— Ты меня извини, что я так с тобой! Но сам понимаешь — я тут не снежинки вырезаю! Дело нешуточное! Тут… скорее, вопрос смерти, чем ее отсутствия! И про бабушку твою — тоже прости!

— Ну вот, это я принимаю! А что касается смерти, это дело может и погодить!

— Как это, погодить?

— А вот так! Ты, я вижу, парень начитанный, хороший! Сразу ты мне приглянулся! Ну и… так сказать, по случаю и в связи… со всенародным праздником имени меня, объявляется амнистия!

— Подожди, я что-то не понимаю, о чем ты говоришь?

— Ну о чем, о чем?! — запричитал главный по проводам. — – Цурюк, говорю, нах хауз! Мама, папа ждать свой собака-сын! Прыгать лужайка, эссен ливер!

(Конечно же, тритон не говорил по-немецки! Это уж я, имея привилегию автора-рассказчика, преподнес вам все так! Приврал вроде как для складности! Но суть сказанного на тот момент выражала тот же смысл, что и мой!)

— По-моему, ты собираешься мне помочь, это я понял, но как?

— А чо тут понимать-то? Дырка тут под мусорным ведром, прямо в водосток и сладкое слово «болото»! А тама — слабооода! Понял?!

Вот тут Пистону стало так хорошо, что аж плохо! Он с ужасом подумал о своих новых друзьях, которые его так хорошо приняли в свою компанию. Они поделились с ним последним кусочечком еды и все-все поровну! И представил он, что принимают они смерть лютую от зильдиных сатрапов и мучителей, а он вот сейчас «мешком с ушами» провалится в эту тьму и выйдет на свет божий и будет дальше ему радоваться!

Вот так он сидел, не моргая и не слыша ничего из того, что ему продолжал «навешивать» хозяин заведения! Потом он неожиданно вздрогнул и, оборвав тритона, произнес:

— Нет! Никуда я не уйду! Я хочу посмотреть этому чудовищу в глаза и спросить ее, где мои друзья и что она с ними сделала?!

— Друзья, говоришь? Уж когда это они успели стать твоими друзьями, не за одну ли ночь?

(Опять позволю себе вмешаться, на правах автора и отметить тот момент, что и Зильда, и тритон произнесли эти слова одновременно, просто звучали они в разных местах замка).

— Да! Так бывает! Одним найти друзей жизни не хватает, а другим — ночи достаточно! — философски ответил пес. — В общем, никуда я не побегу! Я еще покусаюсь! Кстати, сколько тебе исполнилось-то?

— Мне?! — замялся гекон. — Да много уже!

— А звать-то как?

— Шмаказяпка!

— Ярко! А ты неплохо сохранился для своих «многих» лет!

— Да у нас в семье все такие! — не понял шутки ящер.

— Так держать! — раздухарился Пистон, думая о своем. Мы еще повоюем и не такое видали, и не оттуда всплывали!

Но тут послышался звук уже знакомых кованых сапог.

— Беги, говорю! Это твой последний шанс, понимаешь ты или нет?! Последний!

Но ответа он так и не услышал. Все, что Пистон успел сделать, так это молча кивнуть в знак признательности. Дверь отворили исполины и, так же молча, предложили ему выйти.

Воссоединение

В отличие от своих друзей, проходя по величественным коридорам, ни о каком побеге в его голове и мысли не было. Пес шел так, как герои идут на эшафот — с честью и достоинством! Вот сейчас он придет и покажет всем!

Роскошь вдоль стен не восхищала его, она его возмущала! Человеческое мастерство и одновременное его же коварство не уживались в сознании.

А зеркала лишь умножали объем его смелости и возмущения. Дорога оказалось более короткой, чем думы. И вот уже двери с буквой «Z», вот разрешение войти!

Но каково же было удивление пса, когда он увидел перед троном своих друзей! Они были в полном здравии и даже улыбались.

Пистон поднял глаза на хозяйку окружающей роскоши и, не понимая, как себя вести в этой ситуации, тупо сказал:

— Здрасссте!

Мела и Шу тайно, на уровне пояса, жестикулировали: мол, кланяйся, чудик! Это ввело Пистона в замешательство, но все-таки через несколько секунд он сложился перед Зильдой в резком поклоне.

Леопарды дернулись с мест, но рука королевы упала вниз, и семейство кошачьих осталось на своих местах. Шу и Мела вздохнули с облегчением.

— Получайте своего друга! — молвила Зильда, обращаясь к ним.

— А ты, собачья голова, подойди ближе! — обратилась она к глиняному исполину. Тот мгновенно повиновался.

Дальше произошло то, что уже видела наша парочка, и то, чего еще не видел Пистон.

Тот же профессиональный взмах клинком — и обезглавленный воин тупо, с жутким грохотом упал на плечи и рассыпался, как ваза.

— Вот так, должно быть, могло быть и со мной? Вот так просто и быстро! — пес был в шоке. Куда девалась его бравада? Испарилась, как лужа на сковородке!

— Ну и что же, такие закадычные друзья друг с другом даже не поздороваются?! — продолжила хозяйка замка.

Это был знак, что разрешено воссоединиться, что они и сделали. Друзья радостно обнимали друг друга и похлопывали по плечам, ведь они были живы и, похоже, свободны!

Бал у Зильды

И вот Зильда приказала готовиться к застолью.

Под чей-то хлопок пол под черепками от исполинов провалился и, поднявшись, был почти чист. Пыль павлины собрали хвостами.

Далее пол начал трансформироваться дальше, часть его белых клеток из общего шахматного узора стала подниматься и превратилась в один длинный диагональный стол!

Трон увезли вместе с его хозяйкой, свита удалилась самоходом.

Ибо… трон мешал, а хозяйку транспортировали — очевидно, для облачений в новые наряды с целью освежения марафета.

Наших же друзей повели на помывку. В этот раз — настоящую! С горячей водой и мылом, потому что в таком внешне-ароматном состоянии, в каком они пребывали сейчас, с ними не стало бы обедать и стадо бабуинов!

Тем временем два огромных орла-белоголова, слетев из-под купола зала, накрыли парчовую скатерть. Потом наступила очередь исполинов, и они понесли тяжести: баранов на вертелах и свиней, сладко ютившихся на блюдах. Затем птицы, похожие на попугаев, приносили с обеих сторон стола столовые приборы, фужеры и вазы с фруктами. Последними были поставлены напитки в золотых кувшинах.

Кстати… и кукушечка синяя была тут же. Но, судя по рангу, особо приближенному к Зильде, она все больше руководила — по-своему, по-птичьему!

Когда стол был накрыт, все стихло.

Тем временем наши друзья вдоволь намылись в ванне, а пока они там плескались, одежду Мелы тщательно простирнули, быстро подсушили над огнем и даже успели подлатать дыры!

Вот такими, чистыми и счастливыми, их и доставили в зал.