Бесплатный фрагмент - Подлинные фантастические истории

Словари, справочники и энциклопедии

С этими толстыми книгами я познакомился очень давно, когда понял, что без них неудобно жить ни обычному земному инженеру, ни обычному домохозяину. Свой первый справочник по геологии я купил на первом курсе института и таскал его каждый полевой сезон в поле, несмотря на то, что он был тяжелый и в двух огромных, толстых томах. Потом, после того я приезжал домой, он мирно лежал на полке и я его оттуда редко доставал, — в основном, чтобы что-то узнать или вспомнить.

Дело в том, что геология в те годы, когда я учился, была на втором месте после медицины по количеству терминов, и, чтобы не забыть свои знания, полученные в институте и приобрести новые, мне, как и остальным моим коллегам приходилось постоянно учиться.

Допустим, меня в институте научили искать и находить месторождения урана, а я, когда попал в геофизическую экспедицию, и, для того, чтобы в ней работать, мне надо было выучить радиометрию и заодно магниторазведку. Кроме того, когда я перешел в другую экспедицию и стал искать драгоценные камни, вдруг в нашу геологическую партию поступила заявка на поиски кирпичной глины и все начиналось сначала. Мне надо было срочно стать специалистом по поискам глины, — разбираться в ее физических свойствах, которые определяли в специальных лабораториях. Затем наступал период поисков декоративных, поделочных камней, и, чтобы не искать специалистов на стороне, мне надо было срочно освоить методику поисков этого сырья и где его найти.

А кроме этого, были другие области знаний, — такие как математика, физика, астрономия, в которых для работы иногда мне надо было что-то найти. И в своем доме мне надо было иметь справочники по ремонту, садоводству, поискам жены, про диких зверей и так далее…

В общем, мне приходилось учиться на каждом шагу. Медикам было легче:- они имели дело с терминами, связанными с человеком и его постоянными болезнями, а музыканты на протяжении веков пользовались теми же нотами и нотными станами. А у нас, геологов было все сложнее: — на каждом шагу приходилось добывать информацию разными, иногда не вполне законными путями. В этом нам, геологам, иногда помогали словари, справочники, энциклопедии и волшебные книги, которые достались мне от существ, с которыми я познакомился в одном геологическом маршруте.

Я часто вспоминаю тот геологический маршрут: — тогда мне надо было найти месторождение золота в одном районе, который вообще-то располагался в старом горном районе. В нем были уже известны старые месторождения благородного металла, но все они были уже выработаны. Мне долго не удавалось найти даже маленький самородок, пока я не познакомился с одним местным жителем, который попросил меня взять его ко мне в отряд рабочим третьего разряда. Время было голодное, работы ни у кого не было, а есть хотелось всем.

Мы тогда жили в старой заброшенной деревушке, в которой жило совсем мало народу, и один из жителей деревни был старый дед, который с завистью смотрел на нас, когда мы питались тушёнкой с вермишелью. Аромат нашей еды разносился по всему лесу и по деревне. Деду тоже хотелось так вкусно поесть, но для этого ему надо сначала попасть к нам в отряд, а это было непросто. Каждый вечер, когда мы возвращались с работы, он приходил к нам гости и ныл — «Возьмите меня на работу!» — и при этом глядел голодными глазами на ящики с нашей тушёнкой и вермишелью. Его скулеж и нытье продолжалось несколько недель. Потом, когда он узнал от одного из наших рабочих, что мы ищем, он решил прикинуться старым золотодобытчиком, — таким образом сделаться нам нужным и таким образом добиться своего: — устроиться к нам рабочим.

В один вечер, когда мы вернулись с геологических маршрутов, он сказал мне, что знает одну бабку, которая живет прямо на месторождении золота, — так сказать, охраняет его. Я тогда и не знал, что судьба меня сведет с этой невероятной бабулей, и что этого старого пня я потом буду искать с собаками. Короче, мне это надоело, и я сказал ему, что буду его брать иногда в геологический маршрут и ставить ему рабочие дни. Это будет не каждый день, но тушенку он заработает. Как раз наши рабочие были заняты проходкой шурфов и разведочных канав, а я, по технике безопасности, должен ходить в тайгу с рабочим. Это называлась маршрутная пара.

В первый раз, когда мы проходили с ним мимо этой старой, заброшенной деревушки, в которой, по его словам жила старая ведьма, он предложил мне зайти в гости и познакомить меня со старой жительницей этой заброшенной деревушки.

Старая, совсем заброшенная маленькая деревня состояла из нескольких замшелых маленьких избушек, в одной из которых и жила бабка, с которой мне надо было познакомиться.

Дед, который резво шагал за мной с моим рюкзаком, в котором были геологические образцы, обогнал меня и постучал в дверь. Она долго не открывалась и я, устав ждать, хотел уйти, но дед удержал меня от этого. Он сказал, что старуха дома, и нам надо просто подождать, когда она слезет с печи и откроет нам дверь. Я вздохнул и достал из своего кармана старую трубку и кисет со спичками, но закурить не успел — дверь открылась и на крыльцо вышла сгорбленная старушка с единственным зубом, который торчал из ее рта. Она покосилась на меня, потом перевела свои глаза в старомодном пенсне на моего спутника и сказала: — «Старый пень, кого ты мне в гости привел?»

Дед вышел из-за моей спины, поклонился и ответил, что виноват в том, что давно не заходил и теперь, когда проходил мимо, решил зайти и выразить, таким образом, свое почтение. Я рассматривал старуху с изумлением и был удивлен ее видом. Что она была одета в черную рясу с крестом, меня особенно не удивило, а вот ее золотое пенсне и большой серебряный крест привел меня в шок — я не ожидал увидеть такую интеллигентную старуху в заброшенной, полуразвалившейся избушке…

Бабка пригласила в избушку и извинилась за беспорядок, который там царил. Когда я перешагнул порог, то первым делом удалился о потолок: — от того, что я увидел в этой избушке. Ну, то, что я увижу русскую печку с ухватами, меня не удивило. Даже огромный черный кот, который спрыгнул с кровати, покрытой покрывалом с разноцветными заплатами, меня не тронуло. И самовар, стоящий на столе, меня не удивил.

Меня поразила большая книжная полка рядом с иконами — она была забита книгами. По разноцветным корешкам я сразу узнал новые книги: — их я видел в книжных магазинах — это были обыкновенные любовные романы и приключения. Но рядом с ними на полке стояли толстенные тома, к которым меня, как магнитом сразу же потащило. Я, конечно, сразу же пожелал узнать, что в этих книгах и спросил об этом у этой старухи. Она в то время занималась своим самоваром и сказала мне, чтобы я сам посмотрел. И я с увлечением стал рассматривать толстые тома, которые соседствовали с любовными романами для домохозяек. Потом вытащил один, самый толстый том в кожаном переплете и узнал, что эта книга называется Книга мудрости.

Рядом с этой книгой стояла Библия, словари по геологии, физике и астрономии, химии, справочники по неизвестным мне наукам и словари с неизвестными мне языками…

Короче, это была маленькая библиотека по почти всем отраслям наук, — уже мне известным и неизвестным. И когда меня усадили за чай, то я, естественно, спросил — зачем ей такая подборка книг, читала ли она справочники и какие языки содержаться в словарях.

Старуха мне сказала, что она хранительница мудрости народа, который жил на земле очень давно, а он пользовался такими языками, которые в настоящее время уже никем не пользуются. Кроме того, она пользуется достижениями современных наук, чтобы лучше знать и понимать строение земли и то, что в ней происходит.

В свою очередь она пожелала узнать, кто я и что мне в этой забытой богом тайге надо. Я прихлебывал из своей очень красивой чашки ароматный чай, от которого у меня светлело в голове и рассказывал, что я геолог, сейчас ищу месторождение золота и драгоценных камней. Пока я рассказывал, из-за печки выбежали золотистые на вид мыши и стали водить хоровод. Черный кот на них не обращал никакого внимания — сидел и умывался своей здоровенной черной лапой.

Дед, с которым я пришел, сидел скромно в углу и молчал. Выслушав меня, бабка сказала, что она знает все золотые месторождения золота в округе и может их мне показать. Только какие мне надо? — есть месторождения мелкие, но с большим содержанием золота и есть крупные по масштабу, но с незначительным содержанием металла. Все она мне не будет показывать, но покажет два месторождения — мелкое, с ураганным содержанием металла и крупное, с обычным содержанием золота, которое можно будет разрабатывать нашей промышленности, когда будет выяснено, сколько там золота.

Старуха рассказывала мне так, как будто она была экспертом в золотодобывающей промышленности древнего народа, и я ее очень хорошо понимал. Она, в конце рассказа предупредила меня, что мне надо быть осторожным на этих месторождениях: — их охраняют существа, которые против разведки и добычи золота. А драгоценные камни, с ее точки зрения, это просто баловство для населения, и она, специально для меня, покажет россыпь с разноцветными алмазами, которые, однако, стерегут лесные духи. Если я их одолею, то смогу набить свои карманы алмазами, прежде чем унесу ноги с этой россыпи.

В конце чаепития я спросил про словари неизвестных мне языков, — какие языки в этих словарях? Старуха ответила, что эти книги ей оставила экспедиция с другой звездной системы, когда она здесь работала, и на всякий случай оставила книги ей. Я посмотрел несколько этих словарей и понял, что слов, написанных в них, я не знал. Однако, все они были переведены на русский язык, но даже прочитать слова этих звездных гостей я не мог — там были значки, математические символы, которые я просто не понимал.

Беседа с умной, много знающей старухой была очень интересной, но когда я взглянул на часы с кукушкой, то понял, что уже наступил вечер и мне надо уже идти.

Попрощавшись с очень удивительной старушкой, мы с дедом вышли из избушки и попрощались. А когда пошли, то из избушки выбежали золотые мышки и повели нас вглубь дремучей тайги. Они остановились через полчаса на полянке, изрытой старыми ямами и, покружившись там с минуту хороводом, побежали дальше. За эти минуту я успел поставить там кол, который мне вырубил дед и нанес его местоположение в память навигатора. Через полчаса они остановились у ручья и снова устроили хоровод. Дед тут же поставил там кол, а я нанес его в память навигатора. Потом мыши завели меня с дедом в такой дремучий лес, что я поразился — такого леса я не встречал никогда.

На крошечной полянке была одна, заросшая глубокая яма, — с большими отвалами, в которых торчали замшелые валуны. Отколотив у одного валуна край, я понял, что это голубой алмаз, но такой громадный, что его было ни мне, ни деду, просто не унести. Я ограничился тем, что поставил на отвалах ямы кол и занес его местоположение в свой навигатор. Пока мы с дедом занимались своим делом, золотые мыши исчезли, а солнце зашло и сразу стало темно. Надо было срочно двигать домой.

Если бы не мой навигатор, я бы точно заблудился. Но у меня были координаты нашей деревни, и я по навигатору, в конце концов, до нее добрался — через несколько часов ходьбы по уже темной тайге. Усталые, но довольные, мы ввалились в свой дом и там упали. Рабочий, который был в этот день дежурным, накормил нас с дедом вермишелевым супом с тушенкой и сказал, что нас уже собирались на следующий день искать. За окнами была темная ночь, выли собаки, а может, быть волки…

При свете керосиновой лампы я переписал координаты колов, которыми отметил места, где устроили свой хоровод золотые мыши в свою полевую книжку, а потом решил, что день был длинный и мне надо отдохнуть. Залез в свой спальный мешок и уснул, как убитый.

Утро пришло, по-моему, слишком рано. Но, тем не менее, я выспался и после завтрака собрал всех своих рабочих и сказал, чтобы они взяли лопаты, кайло и обед — мы будем бить шурфы ведь день вдалеке от своего дома и кухни. Я вынес точки, которые записал с навигатора на топографическую карту и мы отправились. Шли мы по навигатору. До первого колышка мы добирались часа два. А когда пришли, то сначала нам пришлось отбиваться от местных духов, или от местных жителей…

Это были страшные на вид бородатые мужики, которые на нас напали, как только мы пришли к первому колышку. Но мои рабочие, состоящие на девяносто процентов из зэков, не дали себя обидеть: — достали свои финки и на поляне разгорелась целая битва. Мужики были вооружены кольями, рогатинами и сначала оттеснили нас в лес. Мои рабочие этого не стерпели — привязали изолентой к колам ножи, и потом с лопатами и с этими пиками пошли в наступление. Драка была страшная — везде лежали убитые и раненные. В конце драки я вспомнил, что у меня в рюкзаке лежит ракетница. Я ее достал и несколько выстрелов из ракетницы решили исход этого боя: — бородатый народ так испугался огнестрельного оружия, что даже не стал подбирать своих убитых и раненных, а просто сбежал. Но эти убитые и раненные не собирались долго лежать на поляне — они просто испарились на глазах у моих рабочих.

Вот такая странная битва случилась в этом дремучем лесу: — даже участники ее, мои рабочие не могли поверить, что это было на самом деле. Они, когда отдохнули, выкопали несколько шурфов, которые я задокументировал и отобрал бороздовые пробы — со стенок шурфов и с забоя. Так закончился первый день, за который нам удалось сделать очень много. Осталось еще два кола, которые я оставил на следующий день.

Мы пришли в лагерь, перевязали раны, поели вермишелевого супа с тушенкой и рабочие стали спрашивать у меня, что это было: — какие-то бородатые мужики, которых в этих местах просто не должно быть. Я ответил, что сам не знаю: — наверное, это нечистая сила или пришельцы. Но нам, несмотря на это, придётся в эти проклятые места сходить еще пару раз.

После ужина я разобрался с пробами и с описанием шурфов, а также выяснил, в каких породах мы отобрали бороздовые пробы. Судя по всему, это были вулканогенные породы, но цвет у них был необычный — розоватоголубой. Но я решил оставить петрографию этих странных вулканитов до приезда в контору, а сейчас набрать побольше проб для анализов.

Прошедший день у нас прошел в драках и горных работах. Надо было подготовиться к следующему дню, который должен был такой же трудный: — нам предстояло найти второй кол, где золотые мыши устроили свой второй хоровод, провести там горные работы, а мне предстояло опробовать и задокументировать выкопанные шурфы. С этими заботами я благополучно уснул и проснулся, когда дежурный повар поднялся и стал греметь своими кастрюлями, поварешками и сковородками.

Все рабочие тотчас проснулись и началась обычная утренняя суматоха: — кто-то бежал в туалет, кто-то умывался, а первые едоки уже сидели за столом, стуча своими мисками и ложками. В моем отряде было двенадцать человек рабочих, и один из них оказался геофизик — его осудили на несколько лет за то, что он продал свой магнитометр какому-то барыге. Интересно, зачем ему понадобился магнитометр?

Больше в колонии-поселении таких рабочих с геологическим прошлым не оказалось, и я был доволен, что вели они себя прилично: — никто не ставил брагу в муравейниках и не угрожал своим товарищам ножом. Словом, в нашем отряде было тихо и мирно. Но, как я понял, мои подчиненные были не прочь подраться — хоть с бородатыми мужиками, хоть с лесными духами или с чертями.

На карте место с вторым колом было дальше, чем первые шурфы, уже выкопанные в прошедший день. Мы загодя подготовились к обеду в лесу, а кроме того, вооружились — кто чем. Я взял с собою десяток ракет к моей ракетнице, а рабочие взяли с кухни, несмотря на огорчение повара, большие кухонные ножи. Те, кому они не достались, взяли с собой миски, поварешки и вилки, которые примотали изолентой к березовым ветвям — них получились маленькие копья.

Мы выдвинулись в лес такой вооруженной до зубов гурьбой и за два часа дошли до места, которое было отмечено в моем навигаторе. Вокруг нас шумел своими ветвями вековой лес: — лиственницы, ели и высоченные кедры угрожающе размахивали ветками, и всем нам стало не по себе от мрачной тишины, которая установилась, когда мы остановились около кола, который позавчера воткнул старый дед. Всем захотелось сбежать из этого места, но я сразу очнулся от мрачных своих мыслей и распределил рабочих по местам — они должны были выкопать линию шурфов. Скоро между толстыми стволами деревьев закипела работа землекопов, и появились первые кучи почвенно- растительного слоя. Рабочие занялись своим тяжелым трудом и у них не стало времени думать о лесных духах и прочей ерунде.

Но лесные духи вскоре появились: — они сначала наблюдали за нами, а потом перешли в атаку — коряги, корни и старые, обросшие мхом бревна появились из-за стволов лиственниц и кедров. За этими корягами и бревнами шли очень странные существа, похожие одновременно на тритонов, крокодилов и осьминогов. Между ними шастали создания поменьше: — не то крысы, не то белки с бурундуками. А замыкали это войско здоровенные еловые и кедровые шишки размером со свинью. Все эти лесные духи окружили нашу оцепеневшую от страха команду и ждали только команды. Ее произнес командир этого лесного войска — это был огромный клест с тремя головами, на которых были большие, загнутые клювы, способные перекусить толстое дерево.

Этот полутораметровый клест каркнул во все горло и битва началась. Мои подчиненные махали ломами, остро наточенными лопатами, кайлами и топорами, разбивая корни с корягами и бревна. А когда подползли существа похожие на тритонов и крокодилов со щупальцами, как у осьминогов, все переключились на этих земноводных созданий и на больших белок с бурундуками. Все понимали, что драка идет не на жизнь, а на смерть и старались, как могли — остро наточенные лопаты срезали головы у тритонов, крокодилов, разрубали на части белок, бурундуков и корни с корягами.

Больше всего мне не нравились существа, похожие на помесь крокодилов со щупальцами — они, хотя и ползали медленно, обладали чересчур острыми зубами. А белки с бурундуками, с меньшими по размеру зубами, наоборот — двигались очень шустро и за ними было трудно уследить. А громадным еловым и кедровым шишкам в этой войне не хватало места и они ждали своей очереди на бойню в задней линии атакующего лесного войска. Огромный клест с тремя головами сидел на ветке коренастого кедра и зорко наблюдал за сражением.

Это был главнокомандующий всех этих лесных духов, и его надо было, во что бы то ни стало, уничтожить в первую очередь. Я это понимал как никто другой из рабочих, которые рубились лопатами, топорами и своими кухонными ножами. Те, у которых уже сломались ломы с лопатами и кайло, достали из своих карманов остро наточенные вилки с мисками и орудовали ими: — у мисок, как я заметил, были заточенные на наждаке края и они играли роль смертоносного оружия — сносили головы бурундукам, белкам и отрубали щупальца у тритонов. Но их было мало: — наш повар строго следил за своим имуществом и берег свою кухонную посуду…

Я махал своим ножом, обороняясь от белок с бурундуками, прижавшись в колу, который вчера вколотил дед. Что он сделал с ним, я не знаю, но лесная рать и близко не подходила к этому осиновому колу — наверное, произнес какое-то заклятие или проклятие. Выручив момент, когда на меня никто не нападал, я достал из полевой сумки ракетницу, сунул в карманы ракеты и побежал, петляя, как заяц по кривой дуге — рассчитывая обогнуть лесных духов и зайти к ним с фланга. По дороге я стучал тяжелой ракетницей по головам белок и бурундуков, и остановился только перед строем еловых и кедровых шишек — это был такой загранотряд. Впереди, метрах в десяти, я увидел сидящего на ветке огромного трёхголового клеста и поднял свою ракетницу.

Первая красная ракета попала в эту здоровенную трехголовую птицу и снесла сразу ему две головы. Клест упал, но еще шевелился и поэтому получил следующую зеленую ракету в туловище. Потом я стал расстреливать этот загранотряд из полутораметровых шишек. Когда в них попадала ракета, то они загорались и поджигали своих соседей — смола, которой были пропитаны шишки, горела очень ярко, и я остановился, когда слева и справа от меня горела целая линия шишек. А лесные духи — коряги, крокодилы со щупальцами и белки с бурундуками не могли проскочить через этот пылающий строй и начали кричать от ужаса.

Мои рабочие сначала спрятались от жара в своих шурфах, но потом поняли, что лесные духи бояться огня и перешли в атаку — рубили и кололи все, что им попадалось под руку. Через несколько минут все было кончено — в лесу коптили огромные шишки, между ними валялись тела тритонов с огромными, отрубленными щупальцами, а белок с бурундуками было много около шурфов — они были разрублены на части, которые еле шевелились.

Между телами лесных духов ходили мои рабочие и заканчивали начатое: — они лишали лесных духов признаков жизни, — убивали раненных и калек. Потом сгребли в кучу лопатами все, то представляло собой лесное войско в одну кучу и подожгли. Из пылающей кучи пытались выбраться недобитые духи, но их тут же ловили и отправляли в костер. Тут же горел и их предводитель — большой, двухметровый клест, с отрубленными тремя головами.

Когда костер прогорел, наша команда собрала кухонную утварь в кучу и уселась на обед. Никто из рабочих, к моему счастью, не был даже укушен и ранен. И после плотного обеда с горячим чаем и последующим перекуром, рабочие спустились в свои шурфы. А я прошел по отвалам и не переставал удивляться увиденным: — все отвалы шурфов были желтыми от самородков золота. Кроме этого, все было пропитано золотой пылью и мелкими кристаллами этого благородного металла. Словом, это был настоящий Клондайк — можно было подгонять экскаватор, грузить золото в самосвалы и отправлять в магазины.

Лесным духам не удалось отстоять это Эльдорадо — горнорабочие его раскопали и мне осталось только задокументировать шурфы и отобрать пробы на анализ. Я с увлечением взялся за работу: — мне до этого не доводилось видеть столько золота в одном месте. Да и моим рабочим тоже…

Когда я закончил свою работу и поделил между рабочими тяжелые бороздовые пробы, они стали ругаться — каждому пришлось тащить на себе килограммов по двадцать золота в брезентовых мешках. Но я призвал их к порядку и напомнил, что они тащат не золото, а бороздовые пробы, и это просто было необходимо. К тому же, они в своих рассказах своим детям и внукам будут хвастаться, что вынесли на своих плечах, как верблюды, огромное количество золота и внуки будут гордыми за тяжелый подвиг своих отцов. Порядок был восстановлен и мы длинной цепью пошли домой.

Нас встречал дежурный повар. Он был очень обозлен тем, что у него унесли необходимую ему кухонную утварь, но когда узнал о битве с лесными духами его вилками и мисками, то тоже загордился — благодаря ему и посуде с его кухни, товарищи выиграли бой с превосходящими силами лесного противника. Рабочие напомнили ему, что после этих боев они голодные как собаки и готовы были съесть все подряд, даже повара. Дежурный пришел в себя и уставил весь стол горячим вермишелевым супом с тушенкой. Почуяв жаренное, прибежал дед, и ему тоже досталось с барского стола: — он тоже принимал участие в открытии золоторудного месторождения и получил от меня в подарок несколько банок тушенки.

Остаток вечера прошел в воспоминаниях о боях с лесными духами, а я занялся камеральной обработкой и пробами. Их следовало положить в солидный банк за массивной железной дверью с кодовым замком. Но банк был очень далеко и я просто выкопал под своей кроватью яму, сложил туда этот центнер золота и закрыл его на ночь своим телом. Рабочие тоже обзавелись своими самородками, но на эту мелочь я не стал обращать внимание: — просто собрал всех и призвал быть осторожным с этим благородным металлом. Его нельзя было продавать и плавить. А вот использовать его как украшение на книжной полке или трюмо, это правоохранительными силами допускалось.

У всех нашлись и книжные полки и трюмо и проблема была решена. Ночь прошла без происшествий — все попрятали свои самородки по рюкзакам и спали, как сурки, исключая меня — я спал очень чутко на своих пробах. Но в конце концов, под самое утро и я уснул.

Утром, после завтрака я напомнил всем рабочим о технике безопасности при хранении золота и мы пошли к третьему колу, который воткнул дед несколько дней назад. Мои рабочие и не подозревали, что валуны и крупные камни, которые они выкидывали из своих шурфов во много раз ценнее золота. А если бы они узнали, что они выкидывают цветные алмазы, то выкинули бы свое золото, а затарились бы этими камнями, которые представляли из себя голубые, розовые, зеленые и черные алмазы. Об этом знал только я — геолог по образованию.

Поэтому все прошло гладко: — шурфы вскоре были выкопаны, пробы были отобраны, а когда я задокументировал все шурфы, то мы с песнями вернулись домой, таща каждый по увесистому рюкзаку с цветными алмазами. Алмазы были покрыты мхом, ржавчиной и пленкой гидроокислов железа и никеля, которые я специально не стал убирать…

Нам надо было уносить ноги с этого эльдорадо — с золотом и цветными алмазами. Жить рядом с таким богатством я не собирался — мне нравилось быть нищим и жить в тишине и спокойствии…

Я достал из своей полевой сумки телефон и утром полез на высокую гору, у подножия находилась наша деревушка. Как и оказалось, мобильная связь там была и я дозвонился до своего начальника. Всего я ему не стал говорить, но объяснил, что наш отряд необходимо срочно вывезти из этой глухой тайги — потому, что мы слишком много накопали золота и нас могут из-за него просто убить, весь отряд, — из-за этого благородного металла. Чтобы он не долго мучился из-за принятия решения, я предупредил его, что после него я позвоню в ФСБ, полицию, омон, спецназ, а потом окопаюсь и буду ждать вертолет.

Оставив шефа в недоумении и тревоге, я помчался к деду, — оставил ему ящик тушенки в награду, потом забежал к старухе и понял, что она тоже собиралась исчезнуть: — все ее книги были связаны в тюки, в мешках находилась одежда и кухонная посуда, и охранял все это домашнее имущество здоровенный, ростом со льва, черный кот.

Старуха обрадовалась, что я все нашел — она была рада все земные богатства отдать в надежные государственные и частные руки. Но когда до нее дошли слухи — (сорока на хвосте принесла), о битве наших землекопов с лесными духами, то поняла, что ей будет лучше и безопасней в другом, дальнем от этого леса месте. Куда она собралась уехать, я не знаю — она мне не сказала. Но когда с ясного голубого неба, рядом с ее избушкой, опустился на поляну странный на вид агрегат, похожий одновременно на мясорубку и примус, то из него вышли бородатые роботы и все ее имущество через полминуты оказалось в этом летающем необыкновенном агрегате.

На прощанье старуха мне оставила мне несколько книг — среди них был справочник по земной геологии, толстый том о рудных месторождениях, библия, посвященная борьбе и дружбе со лесными духами и прочей нечистой силе, еще пара книг, которые я не успел посмотреть и словарей. Я вспомнил, что видел у нее на полке Книгу мудрости, и попросил ее мне оставить почитать, но бабуля погрозила мне пальцем и сказала, что мне еще рано читать такие труды. На мой вопрос, увижу ли я ее снова, она сказала, что вряд ли. Ее связной — дед уже на новом месте и находиться в полной безопасности. Я не удержался — снял с себя фотоаппарат и щёлкнул готовый к вылету этот странный агрегат и бабушку-колдунью на его фоне. Здоровенный черный кот тоже попал в кадр и это ему не понравилось…

Затем невиданный агрегат взмыл в голубое небо и растворился в нем, а я остался на полянке, сжимая в своих объятиях книги, которые мне оставила эта старая колдунья. Это было целое богатство…

Сказочный розовый петух

Начиналось все как обычно: — мои огромные красные яблоки начали падать на землю, покрытую уже тонким слоем снега, и к месту их падения устремились сороки, вороны и синицы с воробьями. Вся эта птичья рать хотела полакомиться вкусными яблоками, которые я не сумел достать поздней осенью с яблони, на которой был отменный урожай яблок. Вообще-то я всегда, каждый год, снимал этот вкусный урожай с яблони, но полтора десятка яблок в этом году я не смог снять — они были очень высоко. До них было метров двадцать, а может и больше. К этому времени я уже наварил целую бочку компота и решил, что мне его хватит до самой весны. А сейчас, когда падал первый снег, я решил, что пусть эти яблоки съедят птицы и потом, зимой, мне скажут мне огромное спасибо.

Закрыв свой сад на клюшку, я удалился с чувством исполненного долга: — подумал, что до самой весны моей ноги в саду не будет. На радости я наелся так, что с трудом добрался до своей постели и, едва положив свою голову на подушку, заснул. Во сне мне снилось масса интересных снов — про нечистую силу, про подвалы, забитые сундуками с золотом и драгоценными камнями, про Жар Птицу, чертей, Буратино и я, по-моему, встретил в своих снах всех детских героев мультфильмов и сказок.

Утром, когда я гремел кастрюлями и скороводками на кухне, готовя себе завтрак и обед, я посмотрел в сад и удивился — большой ярко оранжевый петух осторожно скакал по верхним ветвям яблони, где остались несколько красных яблок, но никак к ним не мог подобраться. Никогда я раньше не видел в огороде такую огромную птицу с такими красивыми перьями….

Я уставился на это красивое, в оранжевых перьях чудо, и стал гадать, кому из соседей принадлежит этот петух и как он сумел пробраться ко мне в огород. Петухов в деревне было мало и лишь изредка я слышал их «Кукареку!» утром и вечером. В основном, соседи их съели, когда поняли, что курицы несут яйца, не прибегая к петухам. И еще они не будят их по утрам, когда им снятся сны.

Кроме меня, на это чудо в оранжевых перьях, уставился какой-то большой белый кот. Все соседские коты были меньше, чем этот гость, они были полосатые и зелено — черные цветом, но этот кот одел, по-видимому, на себя белый маскхалат и теперь пользовался этим: — вышел на охоту, надеясь, что никто его не увидит. Он распластался под яблоней и ждал, когда большая, красивая птица спустится за яблоком.

Котов в своем огороде я никогда поздней осенью и зимой не гонял — они мешали мышам грызть яблони и кустарники. Также я им не мешал охотиться на сорок, ворон и синиц с воробьями: — каждый в этой жизни добывает себе пропитание, как может…

Но мне понравилась эта большая оранжевая птица и я не мог позволить какому-то непонятно откуда-то взявшемуся коту поймать это красивое, в длинных, оранжево красных перьях чудо поймать. Я высунулся в окно и сделал замечание коту — мол, проваливай из моего огорода. Но он даже ухом не повел — сидел в засаде и не сводил своих голодных глаз с птицы. «Ну, тогда мне придется поступить с тобой по другому!», — сказал ему я и отправился за винтовкой, которая лежала в чулане и стреляла маленькими свинцовыми пулями.

Это была обыкновенная пневматическая винтовка из тира. Несмотря на свои маленькие размеры, она могла запросто убить глухаря, тетерева. А сколько я из нее подстрелил рябчиков, уму непостижимо… В тире она стреляла легкими пульками, но на охоте я пользовался спортивными. Они были тяжелыми в несколько раз, чем обычные и запросто могли продырявить «Капитал» Карла Маркса, а потом еще войти на пару сантиметров в бетонную стену. Словом, это было тихое, смертоносное оружие, которого не боялась лесная дичь. С помощью этой винтовки я собирался отстрелить наглому белому коту уши, или хвост — я в армии был снайпером и мог попасть из этой винтовке в глаз воробью, который мне строил рожи в тридцати метрах от меня. Так что я не сомневался в отстреле у кота ушей или кончика хвоста.

Но когда я принес уже заряженную пулей винтовку к подоконнику, то оказалось, что он уже мучал оранжевую птицу — она уронила пару яблок и спустилась на землю, чтобы их съесть. Еще немного и этот белый убийца загрызет птицу и утащит ее в укромное место, чтобы ее съесть. Я мигом открыл окно, прицелился в голову кота и выстрелил.

Наверное, я попал в самое уязвимое у него место — кот сразу отпустил свою добычу и стал умываться. Вместе с его белым маскхалатом слезла шерсть, и голова у него стала напоминать голову какого-то невиданного мне черно-белого, в полоску, зверя. Птицу, конечно, он отпустил и поспешил убраться из-под яблони — кинулся к плетню. Пока он бежал стремительной рысью по снегу, остатки его белой шерсти исчезли, и до плетня добежало черная фигура с серо белой головой. На этой голове торчала пара огромных черных ушей, а из его пасти торчали длинные и острые клыки. «Ну и ну! Какой-то оборотень, а не кот…» — подумал я и повернулся к оранжевой птице, которая оказалась живой и теперь разбегалась по тропинке, чтобы взлететь.

Почему-то я обратил внимание, что птица хромает, а кроме того, у нее сыпались перья из крыльев и пышного хвоста, и я был уверен, что она не перелетит через плетень. Поэтому, вскочив в свои сапоги, я ринулся в сад — за моим охотничьим трофеем. Но я опоздал — птица все-таки нашла в себе силы и перелетела через плетень. Мне остались ее перья, которые она потеряла в саду.

Я взял одно такое оранжевое перо в руки и зажмурился — оно вблизи так горело, как будто у меня в руках оказался огонь. Но гореть-то оно горело, но жару от него я не замечал — просто свет от него был такой, что глазам было больно смотреть. И тогда я понял, что поклевать мои яблоки ко мне пожаловала Жар Птица, про которую я слышал от моей бабушки. Она рассказывала, что иногда эта птица залетает в сад поклевать яблоки, ягоды, а потом улетает куда-то и никто ее не видит спустя долгое время.

Собрав все перышки и перья на снегу, я засунул их в решето и спрятал их все в теплицу — кроме одного перо, с которым я решил обратиться к одной бабке-отшельнице.

Так как сейчас у меня было масса времени — дома никакой срочной работы не было, а с садом я все покончил, то я после обеда надел резиновые сапоги, теплую куртку, шапку-ушанку, сунул в карман нож и помчался к этой бабушке. Она жила прямо у леса и среди моих соседей ходили слухи, что она знается с нечистой силой. Я не разделял их мнения, и не знал, есть в лесу нечистая сила — я ее не видел, а она меня не трогала — ни в саду, ни в огороде, ни дома.

Добравшись до этой бабки-отшельницы, я помахал у нее перед носом оранжевым пером, я спросил — «Чье это перо и правда, что существует Жар Птица, а также есть ли на свете Синяя птица: — что они из себя представляют, эти птицы, можно ли их увидеть, поймать и держать их в неволе?»

Седая, скрюченная горбатая старуха ответила мне, что это перо Жар Птицы и те, к кому она прилетает, должны идти за ней, пока не найдут, где она живет и дальше они сами узнают, что им делать. А про Синюю Птицу, птицу удачи, она слыхом не слышала и, возможно, она существует, но ее никто не видел. Потом я рассказал, что ранил одного странного кота, который поймал птицу и едва ее не съел на моих глазах. Старушенция начала креститься и поведывала мне, что это нечистая сила в образе кота, которая охотилась за Жар Птицей. У меня был только один выход — последовать за этой птицей в лес и тогда меня ждет неслыханная удача, если я ее найду. В чем эта удача заключалась, бабушка мне не сказала и, перекрестив на прощанье, отправила меня по следам Жар Птицы.

Я дошел до своего сада, посмотрел, куда ведут редкие оранжевые перышки, переобул портянки, повесил на пояс ножны с ножом, взял спичками с сигаретами и отправился в путь. Единственная дорога из нашей деревни начиналась прямо у моего сада. Она проходила через кладбище, потом начиналось болото с гатью, а потом шла по полю и заканчивалась через несколько километров у железной дороги.

Мои неприятности начались прямо у кладбища. Несмотря на то, что было еще светло, несколько гробов налетели на меня, как истребители-бомбардировщики и стали бомбить сырой землей. Кто там был, в этих гробах, я не стал уточнять — просто, с перепугу бросился бежать. Я никогда еще не сталкивался с нечистой силой, тем более на кладбище и поэтому решил не бороться, а просто убежать, чтобы потом, в спокойной обстановке разобраться в случившемся. Гробы отстали от меня, когда я миновал кладбище и пошел по гати. Сотни раз я проходил через это болото, но никогда не сталкивался ни с водяными, ни с кикиморами, ни с лешими, ни с Бабой Ягой.

А сейчас эта нечистая сила заходила ко мне с тыла, шастала впереди, шелестела в кустах ивы, шуршала корой под стволами вековых лиственниц. Мне стало не по себе, и я стал думать, как мне ее отпугнуть и чем. Прочитал вслух только что сочиненную молитву — не помогло. Вытряс на ладонь крестик, который висел на шее, сказал, что со мною бог и крестная сила — не помогло. Помахал пером Жар Птицы, тоже не помогло. Тогда я своим ножом вырезал огромный кол и пошел с ним по гати, оглядываясь осторожно по сторонам.

И когда какое-то существо дотронулось до моего плеча, я даже не стал разбираться, кто это — надвинул шапку на уши и стал отбиваться. Глаз я тоже закрыл — чтобы не видеть этих страшных существ. Махал своим колов несколько минут — сверху вниз, снизу вверх, справа налево и слева направо, — до тех пор, пока почувствовал, что никто под мои удары не попадается.

Тогда я опустил свой кол, сдвинул свою шапку ушанку на затылок и огляделся. На гати валялись пух и перья, огромные куски мха и коры. А впереди, на самом болоте сидела какая-то бабка, которая спросила у меня — всех ли я супостатов поколотил, или они убежали? Я ответил, что всем досталось на орехи, а потом они убежали. «Кто вы?» — спросил я, — «И почему в болоте сидите?» Старуха ответила, что она болотная выпь и наблюдала, как я здесь махал своей дубиной по окрестным кустам. Я удивился, а потом спросил, не пробегало здесь существо, похожее на кота и не пролетала Жар Птица? Старушка сказала, что пролетала и пробегало, так что я на верном пути. Потом добавила, что мне следует поспешить, не то я опоздаю на поезд, который уже приближается к железнодорожному полустанку. Затем с болота все накрыл туман и она пропала.

Ну, я не удивился исчезновению старушки, — а скорее удивился непонятно откуда взявшему туману — в нем было трудно рассмотреть гать и тропинку, по которой мне надо было идти. Я закинул свою дубину на плечо и ускорился — мне не нравилось туман, — я мог свернуть с тропинки и попасть в болото.

Через минуту болото закончилось, и начался дремучий лес с вековыми елями, соснами и лиственницами. Каждый уважающий себя корень старался мне поставить подножку и я прыгал, как заяц. Тропинка привела меня на крохотную лужайку, на которой стояла избушка. Около нее стояла ступа, а в ступе сидела Баба-Яга с метлой. Она мне прокричала своим картавым голосом, чтобы я поторопился, а не то опоздаю на поезд. Но я и так понимал, что надо бежать и поэтому бросил свою дубину, а потом побежал еще быстрее.

Вылетел на железнодорожный полустанок, где уже стояли вагоны с паровозом, залез в последний вагон и поезд тронулся. В вагоне никого не было и я уселся на одно сиденье. Вскоре появился кондуктор. Он, даже не спрашивая мой билет, оторвал от катушки кусок бумаги и протянул его мне. На нем было написано, что я безбилетный пассажир и сел на остановке Дремучий Лес. А я в свою очередь спросил, где мне выйти — я следую за Жар-Птицей. «Скоро город…», — ответил он, — «И там ты и выйдешь…»

Поезд проехал несколько минут и остановился — на перроне была масса народу, которая сразу полезла в пустой вагон и чуть-чуть не задавила меня своими велосипедами, чемоданами, сундуками и узлами. Я от изумления застыл на месте около выхода, а когда пришел в себя, то просто вылез в окно и начал изучать место, куда я нечаянно приехал.

Это был не совсем обычный город: — вместо железнодорожного вокзала стоял стеклянный куб высотой около пятидесяти метров, а над ним проносились воздушные шары и просто прохожие, без крыльев и каких-то устройств: — они просто перемещались в воздухе, — как бы находились на земле, но достаточно быстро.

Я сначала было открыл рот, но потом закрыл — мне на глаза попалась вывеска, на которой было написано большими буквами «Зоопарк». Почему-то мне взбрело в голову туда попасть и посмотреть на животных и птиц, которые там находились. Я взял ноги в руки и направился в этот местный зоопарк.

Вход в него был бесплатный и я, как в него зашел, то чуть не упал от изумления: — в открытых вольерах ходили, спали и обедали такие существа, которые мне никогда на глаза не попадались и которых я не видел даже в своих ночных кошмарах. У некоторых из них были крылья, у некоторых кроме крыльев имелись лапы и хвосты, а у большинства были только лапы, хвосты и по несколько голов. Походив среди вольер и жителей, которые почти, как один, были с фотоаппаратами и кинокамерами, я увидел среди вольеров один, где в гордом одиночестве сидела птица, которая была в моем саду.

Она была немного похожа на павлина — такая же красивая, но меньше размером — ходила по своей вольере и что-то бормотала. Потом решила запеть какую-то мелодичную песенку. Около ее вольеры была надпись, на которой было написано Жар Птица. Я, разинув рот, подошел поближе и стал ее разглядывать. Наверное, я был так удивлен, что ко мне сразу же подошла девушка в униформе и спросила, чем я так удивлен. Я выложил ей все, как на духу: — сказал, что я обнаружил ее в своем саду, когда она ела яблоки и спас ее от какого-то существа, которое притворилось котом. А когда я в этого кота выстрелил из винтовки, то оказалось, что это не кот, а какое-то неизвестное мне существо.

Девушка меня внимательно выслушала, а потом сказала, что я избранный. Из всех людей, к которым она заглядывает в гости, я со своими вкусными яблоками ей понравился, и поэтому она осчастливила меня своим появлением. И если у меня с собой есть ее перо, то мне крупно повезло — она по нему меня узнает и сделает для меня все, что я желаю.

Я покопался в кармане, вытащил перо Жар Птицы и показал девушке. Не только девушка увидела перо — и Жар Птица. Она перестала петь и подлетела ко мне, сказав, что яблоки были вкусными и она, за то, что я ее спас от вероломного злого волшебника, должна исполнить мои все три заветных желания. После этого перья, которые она у меня оставила, пропадут.

«А столько у меня времени, чтобы их загадать?» — Поинтересовался я и получил ответ: — «Неделя, но не так все просто: ты должен посадить три этих семечка и когда из них вырастут три цветка, — зеленый, синий и красный, тогда можно загадывать желания — в полночь…» Жар Птица отрыгнула мне в ладонь три больших, похожие на арбузные, семечки разными цветами. Я их рассмотрел внимательно и сунул в карман поглубже. При этом я обратил свое внимание, что за моим диалогом с Жар Птицей и моими действиями внимательно наблюдают трое. Главным в этой троице был деревянный человек с длинным носом. В этой компании с ним была молодая девица, напоминавшая своими повадками лису и толстяк, похожий на упитанного кота.

Что-то мне эта троица напоминала… И я напряг свои мозги, из которых в мою память вылезла детская сказка про Буратино, Лису и Кота Базилио. А может, мне показалось?

Ну, ладно, подумал я, и отошел от Жар Птицы. Потом я ходил по этому, необычному зоопарку и рассматривал находившихся там зверей и птиц. А когда мне это надоело, я решил пойти на вокзал и узнать, во сколько я могу уехать домой: — я не обедал и мечтал хотя бы поужинать дома. Мой поезд стоял у перрона и кондуктор, узнав меня, сказал, чтобы я садился и через минуту поезд отправиться назад. Я так и поступил — сел у окна и поехал. Через несколько минут я вышел на своей остановке, пробежал через дремучий лес, болото с гатью и остановился у своего дома. Путешествие мое закончилось. У меня было три желания, которые я мог загадать в течение недели и меня это радовало. Потом я плотно поужинал, посмотрел интересный фильм и залег, словно мишка, в свою постель с книгой.

Настало утро. Я все вспомнил и когда позавтракал, решил сразу же посадить три семечки, которые мне дала Жар Птица. Мне их надо было посадить под яблоней, где росли яблоки, которые так понравились птице. Но тут я подумал и вспомнил про многочисленных синиц, воробьев и сорок с воронами. Эти птицы того и ждут, пока я закопаю эти три очень ценные для меня семена. Мне надо было придумать для них ограду — ходить целую неделю с ружьем около них мне не хотелось. Я залез на чердак, нашел струны от пианино и, довольный своим хитроумным умом, слез и начал делать клетку для будущих цветов.

С помощью сварки я сварил из толстых басовых струн клетку, в которую было не пролезть ни одному воробью. А уж воронам с сороками и тем более. Для себя я сделал небольшую дверцу с замком, потом развел раствор и закрепил свое изделие под яблоней. Потом установил датчики движения, подключил к ним тепловозную сирену и вышел на улицу покурить.

Перед моим домом стояли три фигуры — Буратино, Лиса и Кот. Я как-то растерялся, увидев их — как они меня нашли??? Ответ пришел, когда я снял свою куртку и заметил небольшой жучок. Он был похож на лесного клопа — такой же зеленый и около сантиметра размером. Я его снял, сунул в карман и пошел в сарай. Положил жучок на наковальню и стукнул по нему молотком. Это был самый настоящий жучок — в нем была микросхема, которая передавала этим злодеям мое местоположение. Я сразу задумался, как мне быть — эта шайка выкопает мои три желания, и я останусь с носом…

Надо было что-то придумать с семечками. Но это потом. Сначала я должен был разобраться с шайкой злодеев, которые отследили мой путь от зоопарка до моего дома. Для этого я должен был их побить, а потом, чтобы они не лезли в мое дело, посадить их в камеру предварительного заключения — в подполье. Тогда они не смогут мне помешать, и я загадаю, возможно, свои три желания. Но сначала надо посадить эту шайку. Я сунул себе в карман моток медной проволоки, кусачки и взял в руки черенок от геологического молотка — такая буковая палка длинной около метра, и повесил на себя винтовку.

Пока я возился в сарае, кто-то, не переставая, звонил в дверной звонок, и я пошёл узнать, кому я понадобился. Открыв калитку, я нос к носу очутился с этой шайкой и сразу перешел к активным действиям военного характера: — достал из-за спины деревянную дубинку и огрел ею Лису, а потом и Кота. Лиса заверещала на всю улицу, но я ей добавил. Кот решил ретироваться, но не успел: — я ему ударил по спине, а потом еще ударил по его зубам. Не обращая внимания на деревянного человека с острым и длинным, как у дятла носом, я продолжал орудовать своим буковым черенком и добился того, что и Лиса и Кот пали на поле брани замертво. И лишь тогда я повернулся к Буратино и, размахивая перед ним кусачками, спросил — что ему надо.

Буратино, с ужасом смотрел на своих товарищей и не мог вымолвить ни одного слова. Поэтому я решил освежить его память и огрел его палкой. Полосатая его кепка упала на землю, а за нею последовал Буратино. Уже лежащего на земле предводителя шайки я двинул несколько раз своими обутыми в кирзовые сапоги, и он тогда вымолвил пару слов: — им надо было у меня забрать три семечки, которые дала мне вчера Жар Птица.

«Понятное дело», — ответил я и спросил — «На каком, собственно основании? Ограбить меня пришли?» Буратино чистосердечно признался, что да. Я не стал медлить и рассусоливать: — связал им руки, ноги медной проволокой, заклеил им рты скотчем и по одному перетащил в сарай, где у меня была камера предварительного заключения. В обычной моей жизни она служила овощной ямой, где я хранил соленые грибы, огурцы и варенье с компотами. Глубина ее было около трех метров и там была лестница, по которой я спускался. С этими грабителями я не церемонился — бросил всех троих вниз, и лишь потом спустился сам.

Полки для банок с заготовками были прибиты к толстым сосновым бревнам, и их было невозможно сдвинуть, даже трактором: — я очень дорожил своим вареньем, солеными грибами и огурцами. К ним, этим бревнам, я и примотал железной проволокой своих пленников. Пошевелиться они не могли, а позвать на помощь тоже — у всех троих были заклеены скотчем рты.

После того, как вся троица заняла свое место в камере предварительного заключения, я вылез, поставил на люк две двухпудовые гири и вытащил лестницу. Потом погасил свет и сказал, что если одна банка с вареньем прокиснет от их дыхания, то им придется ответить за все — и за базар и за грабеж. После этого я с легким сердцем отправился на улицу — садить мои драгоценные семена. Посадил, полил водой и, взяв винтовку на караул, стал охранять свои будущие цветы желаний.

Дни летели быстро: — с вечера я заступал в караул, охранял клетку всю ночь, днем, после завтрака спал несколько часов, а потом занимался своими домашними делами. На четвертый день взвыла тепловозная сирена, и я мигом явился, чтобы узнать, что случилось. Около клетки с будущими цветами сидел тот белый кот в своем маскхалате — он пришел узнать, что и как.

Так я уже засунул в винтовку патрон, то первым же выстрелом отстрелил ему хвост. Котяра взвыл, хотел сбежать, но не успел: — вторым выстрелом я отстрелил ему уши. Несчастливый вор успел добраться до плетня и перепрыгнул к соседям. Но уйти ему далеко не удалось — я зарядил винтовку и с упора поразил цель — попал коту в голову. На мои выстрелы явилась соседская кавказская овчарка и, обнаружив на своем огороде бесхозную дичь, сразу устроила себе королевский обед. Кот был съеден в одну минуту…

Шел пятый день. Ростки цветов желаний появились и росли очень быстро — один бутон был зеленый, второй красный, а третий — синий. В камере было все нормально — узники сидели живые, но голодные. Мне оставалось выстоять день и ночь — потом можно было загадывать желания. Эти день и ночь показались мне неделями или месяцами, — так я хотел, чтобы они скорее закончились. К тому активизировали свою деятельность сороки, вороны и воробьи с синицами — они сидели вокруг клетки и неотрывно смотрели, как распускаются разноцветные бутоны. Я в них не стрелял, — просто следил, чтобы они не лезли в клетку.