Бесплатный фрагмент - Подданный царства растений

Подданный царства растений

Однажды у господина Ф. на голове

выросли маленькие баобабы.

Это было не больно.

Скорее, смешно:

такие ветвистые деревья на голове…

Несмотря на солидную корневую систему,

это не причиняет неудобств.

Напротив —

теперь господину Ф.

не обязательно работать банковским клерком,

не обязательно говорить:

«Ваш звонок очень важен для нас!»,

когда клиент собрался положить трубку.

Государство заботится о нем, словно о сыне.

Как подданный царства растений

и представитель человечества в одном лице

господин Ф. получает хорошее пособие.

Конечно, иногда приходится

обследоваться в разных НИИ

во имя науки и прогресса человечества…

Но это ничего.

Главное, что не делают уколов

и не заставляют глотать таблетки.

Господин Ф. выправил себе второй паспорт

на имя Фернана Гонсалеса Иньяритту,

купил небольшое бунгало в Пуэрто-Рико,

выращивает там кофе,

ухаживает за газоном,

кормит чаек на пирсе.

Вечерами играет на мандолине.

Господин Ф. снимается в рекламе

удобрений для деревьев,

не из желания славы —

из сострадания и доброты.

В его ближайших планах

покупка страусиной фермы.

Вопреки логике

человек с баобабами на голове

не пустил себе пулю в лоб,

не умер от затяжной депрессии,

не спустил состояние на психоаналитиков

и лайф-коучеров.

Недавно он сделал предложение

мисс «Октябрь» по версии журнала Playboy.

И они счастливы вместе.

Нарты

Одну за другой отпускаю я

своих собак из упряжки.

Старых и молодых,

крутонравых

и кротких, что канарейки.

Собаки ластятся и скулят,

поджимают озябшие лапы,

ступая по талому снегу.

Дышат часто, неровно,

высунув розовые языки,

глотают серебряные снежинки.

Но как только

последний ремешок упряжи

ложится на белый наст,

четвероногие разбегаются в стороны,

точно стая сорок,

лают заливисто в серое небо…

Только встанешь к рулю,

и пустые нарты

мчат меня с ветерком

по бескрайнему полю —

белому, как нетронутый лист.

А вослед нартам несется снег.

Кувырком и вприпрыжку.

И не поспевает.

Запах сушёной лаванды

Иногда беспокойство

подступает к самому горлу.

Особенно когда мухи на окнах

и стол залит липким чаем.

Когда луна смотрит прямо в лицо,

и от этого духота еще нестерпимей.

Когда дырка на правом носке,

а по полу рассыпан сахар и ещё какие-то крошки.

Когда на шторах

танцуют тени сливовых веток,

а мимо проносятся полупустые платформы,

покосившиеся строения,

подъемные краны,

похожие на хребты исполинских существ.

Огоньки мерцают во тьме.

А муравей влез за пазуху и жалится.

И запах сушёной лаванды

хуже пыточного орудия.

И надо бы уснуть,

но, словно вперёдсмотрящий на мачте,

глядишься в ночь.

Беспросветную, колючую, вязкую.

И звёзды тебе не помощники.

И подушка хуже морского ежа.

Сын плотника

Как хорошо работать

качественным инструментом!

Радость и удовольствие.

Просто взгляни на них:

крепкий блестящий молоток

с прорезиненной ручкой,

вороненый саморез

подходящей длины,

стамеска, отточенная, как бритва,

новенькие тиски,

еще в заводском масле!

Как это волшебно,

когда инструмент

сам ложится в руку,

и ты направляешь его,

а он не сопротивляется,

а напротив —

как будто угадывает твои движения!

Мощный рубанок —

терпеливый остроязыкий интеллигент.

Увесистый топор —

рубаха-парень

со здоровенными кулаками.

Ножовка с каленым зубом —

умудренная опытом и годами дама.

«Запомни, сынок,

главное в нашем деле —

хорошие инструменты», —

говорил господь,

укладывая души и судьбы

в большой плотницкий ящик.

«Но настоящий мастер

справится и с плохим инструментом! —

возражал сын, —

Ведь главное — любить

то, что делаешь,

ты сам говорил».

Посмотри на эти ржавые

кривые железки

в большом корыте,

на эти гнутые гвозди,

на жёваные листы жести.

Ведь они прекрасны.

Бог мой.

Они так прекрасны.

Хорошая попытка

Есть существительные,

приятные во всех отношениях.

Например,

абрикос,

ключ,

табакерка,

постель,

василёк.

Прямо блаженство!

Слух отдыхает.

А есть никудышные словечки:

забор,

портянка,

дырокол,

майонез.

Произнесёшь —

так и с души воротит.

Поэтому с этой минуты

давайте говорить

больше хороших слов.

И жизнь наполнится радугой,

и запоют птицы-павлины

в небесах.

И воцарится всеобщее благоденствие,

вот увидите!

Стоит лишь попытаться разок.

А не воцарится —

так и бог с ним.

Зато будем знать:

мы сделали,

что могли.

Синица

И не нужно никаких объяснений.

Мел — бел, а зола — темна.

Не имеют значения

совпадения соционов,

совместимость по Зодиаку,

кармические узлы…

Если будешь синицей в осеннем небе,

стану любить тебя

за мягкую силу крыльев.

Если будешь ящерицей в высокой траве —

полюблю за блеск чешуи.

Слово, сказанное о тебе,

звонче горных кристаллов льда.

И я чувствую,

что наполню этим звоном

весь мир.

Скрасить своё одиночество

Есть множество способов

скрасить своё одиночество.

Перечитать трижды стихотворение

Билли Коллинза «Япония».

Прослушать несколько раз

композицию Still got the blues.

Посмотреть, сколько стоит

Les Paul Classic Light Burst

на ибэе.

Сварить кофе.

Нарезать сыр.

Сходить в магазин за сахаром,

в аптеку за таблетками от изжоги.

Инсталлировать Cossacs Back To War

и пройти пару миссий без читерства.

Заказать пиццу.

Поточить карандаши.

Проглядеть RSS.

Поругаться с саппортом интернет-провайдера.

Разобраться с черновиками.

Перечитать с улыбкой

рассказ Хулио Кортасара «Остров в полдень».

Взять с полки Джона Фаулза,

поставить его на место.

Вкрутить лампочку в туалете.

Отыскать в Сети новый ключ для Eset Nod32 Antivirus.

Раскрыть наугад «Книгу пути и благодати»,

прочесть пару абзацев.

Покурить гашиш.

Напиться.

Помедитировать.

Да мало ли ещё способов?

Но самый непопулярный из них —

это думать о тебе.

Песочница

Мир — это большая песочница.

Я звонил вчера, но тебя не было дома.

Дождь барабанит,

вторя грохоту железной дороги,

зелень парка колышется

с какой-то особой покорностью.

В общем, нет разницы,

какой дорогой идти к истине.

Бог не генпрокурор,

не антикризисный управляющий.

Ветер шарит по улицам,

и трава колышется.

И вот-вот послышится

волшебная музыка.

Мир — это большая песочница.

Время течёт по пальцам

невидимыми кристаллами.

Собирай их в формочки,

прессуй в запятые и точечки.

Пока модератор косой

не выпилит твой аккаунт.

Вещи не могут

Помнишь, дорогая,

мы поехали с тобой

в большой гипермаркет.

Взяли две тележки

и покатили их вперёд

к этим полкам и стеллажам,

где царят боги-мерчендайзеры,

небожители из департамента маркетинга,

корифеи сферы продаж.

Мы покатили тележки

навстречу потреблению

и новым вещам,

новым впечатлениям,

новой жизни.

Словно маленькие странники

в этом городе бесполезных товаров,

мы весело шли…

С аллеи бытовой техники

мы свернули в переулок текстиля,

оттуда — на мебельную площадь.

А затем начался район гастрономии:

нежные розовые колбасы,

невинное молоко,

страстные кетчупы,

улыбающиеся солнечные бананы,

игривая вермишель.

Все они водили хороводы

и танцевали вокруг:

«Купи меня, ах, купи!»

Но мы шли дальше:

полотенца и крючочки,

баночки и крышечки,

зеркальца и футлярчики

наполняли наши тележки,

но мы всё никак не могли

утолить эту страсть.

Вопреки тому,

что говорят ученые,

у человека есть три типа голода:

когда хочется есть,

заниматься сексом

и покупать.

И вот мы финишировали у касс,

почти одновременно,

но немного запыхавшись.

И кассир благословил нас взглядом

и положил разделитель на ленту,

а потом все эти товары

стали наши.

Но, любимая моя, знаешь…

Ты слышишь, дорогая?

Послушай!

Как были мы наивны,

как это было глупо

полагать,

что все эти вещи

смогут хотя бы немного

изменить нашу жизнь.

О, нет,

они не смогут!

Нет-нет,

не смогут.

О, нет…

О, нет…

Нет…

На асфальте

Много будет восходов ещё,

и неоднократно солнца бильярдный шар

закатится в лузу

на западе небопрестола.

И бог его знает, как

выпадут карты судьбы,

куда выведет нас кривая

сердечного ритма.

Отблески каких светил

отметятся в наших глазах,

и какие реки

омоют усталые ступни.

Сколько разных имен

прошепчем мы в темноте,

сколько лиц и рук

сотрём мы из памяти.

Но придёт весна.

И опять нарисует лужами на асфальте.

То, как я люблю тебя.

То, как жизнь моя без тебя пуста.

Reboot

Ты ищешь его

на занятиях йогой,

а он там, где пьют ягу

и слушают Стаса Михайлова.

Ты фальшиво мурлычешь

«там, где нет тебя»,

но снова промах.

Ты ставишь свечи и молишься,

чтобы мечты исполнялись,

а он просто играет с тобой

и подбрасывает тебе

новых идолов для любви,

для онанизма.

И ты дрочишь

и снова проигрываешь.

Если играешь по правилам,

совершенно не важно,

какую сторону выбирать:

«террорист» или «легавый»,

«демиург» или «дестрактор».

Он — ни тот, ни другой.

Стоит только отвлечься

от сладкого поиска,

как голос начинает звучать изнутри.

«Люди, послушайте!

Вы обязательно что-то разрушите!» —

говорит голос.

И будто кто-то кидает гранату

тебе под ноги.

И имя его

взрывается в твоей груди.

И становится вдруг

так пусто,

светло и ясно.

Только линия горизонта

и ничего вокруг.

Дробь между

землей и небом.

И кажется, будто остаток

зависит от тебя.

Но стоит только закончиться

самой кровопролитной схватке,

бог просыпается на респауне,

открывает консоль

и добавляет новых ботов на карту.

Запуская снова

двигатель внутреннего страдания.

«Reboot_reboot_reboot», —

пишешь ты

в командной строке.

И растёшь, и крепчаешь.

Понимая, насколько

он одинок.

Понимая, насколько

ты одинок.

Одинок-одинок.

Один. Ок.