18+
Подарок отца

Бесплатный фрагмент - Подарок отца

Книга вторая. Сбежавшая невеста

Объем: 354 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее
О книгеотзывыОглавлениеУ этой книги нет оглавленияЧитать фрагмент

Июль 1202 год

На пути из Нормандии в Англию


Корабль плавно выходил из бухты, покидая Кале, и направлялся к берегам Англии в портовый город Дувр.

На своём борту корабль вёз пленниц леди Ровену Алансонскую и её служанку Анфред. На палубе корабля раздавались громкие команды, одни моряки сновали по палубе, другие сидели на вёслах, а третьи уже ставили паруса.

Леди Ровена находилась на палубе, укутавшись в плед, с интересом наблюдала, за слаженной работой корабельной команды. И тут она увидела настоящее волшебство, паруса взметнулись ввысь. Пойманный попутный ветер натягивал их, и, казалось, они вот-вот лопнут. Девушка, затаив дыхание, с восхищением наблюдала настоящую магию. Корабль, на раздутых парусах подгоняемый ветром стремительно удалялся от берега.

Ровена впервые так далеко от дома и для неё происходящее всё в диковинку.

Похолодало, Ровена отправилась в трюм и попыталась заснуть, но деревянные стены каюты давили на неё, а покачивание корабля вызывало постоянное беспокойство. Сердце девушки тревожно замирало в груди. Она не выдержала этой гнетущей неопределенности, укутавшись плотнее в плащ, снова отправилась на палубу.

Девушка в полном одиночестве, стояла у борта и любовалась необъятными просторами, пытаясь привыкнуть к движению корабля, размеренно покачивающемуся на морском просторе, уверенно рассекая волны.

Одиночество её совсем не пугало, скорее наоборот.

Самое время о многом подумать. Особенно о неопределённом будущем.

Пока она знала одно: Питер, выполняя волю неизвестного ей человека, похитил её из родового замка Алансон. Она нервно вздохнула. И что же ей теперь прикажете делать, если она влюбилась в своего похитителя и притом с первого взгляда.

Смогут ли они быть вместе.

Уже вечерело, и на небе стали появляться звёзды.

Берег был почти не виден. Лишь одни неясные очертания на горизонте. Ровена мысленно попрощалась со своим домом, со своей прошлой жизнью, оставшейся там, на песчаном берегу бухты. Окинув взором, водный простор и восхищаясь его необъятностью тревожно вздохнула и решительно пошла вдоль борта на нос судна. Больше не оглядываясь в ту сторону, где остался Кале родной берег, не то бы сейчас горько разрыдалась, а она ведь — леди Ровена Алансонская, и ни за что не даст повода для радости своим похитителям. И тут ей вдруг захотелось испытать то самое чувство парения, о котором рассказывал мальчик Джейми паж Питера. Она пожалела, что мальчик сейчас не с ней, а в каюте с Анфред.

Но она обязательно должна попробовать ощутить это чувство.

Неужели такое возможно?

Возможно, именно оно придаст ей силы справиться с реальностью. Уже стоя на носу судна и прислушиваясь к своим ощущениям, довольная улыбнулась правоте слов Джейми, и действительно создавалось ощущение полёта, парения в вышине и даже дух захватывало, когда нос корабля опускался вниз, скользя по волне, и, казалось, волна вот-вот поглотит их корабль, но следом он взмывал на гребень волны.

Вот оно это чувство! Долгожданное чувство свободы! Оказаться на гребне волны… Лёгкий бриз плавно обтекал её лицо, тело, окутывая тончайшими брызгами морской воды.

Чаек уже не было слышно. Слышны были только звуки ветра и успокаивающий шелест волн.

Ровена подняла глаза на спасительное небо, полное звёзд. Глядя вверх, девушка невольно залюбовалась.

Столько звёзд! Рассмотрев на небе самую яркую, ей показалось, их корабль двигался именно в этом направлении. Эта звезда, наверное, могла принести ей счастье, предположила девушка и загадала своё самое заветное желание.

Питер, обратив внимание, где стояла девушка, и, испытывая беспокойство, стремительно направился к ней. Ровена стояла неподвижно. Ветер теребил светлые цвета пшеницы волосы девушки, плащ плотно обтягивал её тело под порывами ветра и колыхался на ветру.

Он замер, когда Ровена расправила свои изящные, но в тоже время крепкие руки, и ему даже показалось, ещё один резкий порыв ветра и девушку подымет в воздух, и она взлетит ввысь как птица. Девушка была одна, такая ранимая и в тоже время сильная и неустрашимая.

Молодой человек, подойдя ближе, замедлил ход, он не хотел напугать её. И подошёл к ней совсем тихо, но Ровена сразу же почувствовала, его приближение. Питер, обхватив девушку за талию, крепко удерживал в своих объятиях, ведь её в любой момент могло смыть волной за борт, но она как будто этого не понимала. Он в очередной раз подумал о бесстрашии и безрассудстве леди Ровены. Обнимая и крепко прижимая к своей груди, хотел обогреть своим теплом.

Они оба испытывали столько счастья под покровом надвигающейся ночи.

Ровена почувствовав его вздох, повернулась в кольце его объятий к нему лицом и подняла на него ясные глаза, а он в ответ заглянул в её глаза, такие же бездонные, как и это море, бушующее вокруг них. «Скажи, что любишь меня», — мысленно умоляла она, зная, что он не скажет, но отчаянно желала этого.

Он укрыл их обоих плащом, пытаясь защитить от порывистого ветра, всех невзгод и грядущего будущего.

— Ш-ш-ш, … — что-то ещё бормотал Питер, гладя её по спине, но в потоке ветра его тихий успокаивающий шёпот был совсем не слышен. Она лишь разобрала, как он прошептал её имя и последние фразы: — Я здесь. Со мной тебе ничего не грозит.

Он что-то ещё шептал ей в волосы. И слова были скорее дыханьем, чем звуком.

Ровена хотела что-нибудь сказать в ответ, но не знала, что.

— С днём рождения, леди Ровена!

Сердце девушки пропустило удар. Он знает о её дне рождения.

Наверное, мальчик Джейми рассказал. Она ведь на днях сама рассказала об этом Джейми.

Она улыбнулась.

«Это мой лучший день рождения!» едва не сказала она.

Ночная мгла шаг за шагом надвигалась, окутывая их пеленой. Густой туман, неожиданно возникший из ниоткуда, надёжно укрывал возлюбленных от посторонних глаз. Луна и звёзды тоже скрылись за туманом.

Состояние покоя и счастья не могло разрушить ничто.

На бескрайнем просторе, на носу корабля они были одни на всём белом свете, и вокруг не существовало ничего.

Только он и она!

Сейчас они здесь, и он решил насладиться последним моментом, принадлежащим им, и только им, и только здесь, и только сейчас.

Их путешествие подходило к завершению.

Скоро они прибудут в Дувр.

Возможно, другого шанса у них больше не будет никогда.

Он нагнулся к ней, ища её губы своими губами. Ровена охотно ответила на этот поцелуй. Его объятия были сильными и уверенными.

Ничто не способно их разлучить! Такими были их мысли сейчас. Сколько времени продолжались их поцелуи, никто из них не ответил бы.

Влюбленные не замечали время.

Но неожиданно судно встретилось с набежавшей волной, рассекая её поперек носовой частью корабля. Волна с силой ударилась о борт и, взмывая вверх, окатила их с головы до ног своей влагой и прохладой, возвращая возлюбленных с небес!

— Ну, вот, принцесса, нас с тобой окатила волна! С головы до ног! — от неожиданности воскликнул Питер и засмеялся громко и раскатисто, подставляя ветру лицо.

— Да уж нарочно не придумаешь! — Ровена тоже звонко засмеялась в ответ.

Смех был почти истерический.

Ирония не только в том, что их самозабвенный поцелуй так бесцеремонно прервала набежавшая волна. Напряженность чувствовалась буквально во всём. Нервы Ровены были напряжены. Но сейчас смех волшебным образом растворил обуревавшие её страхи, будто не было прошлого и будущего, а было только настоящее.

И сейчас Ровена даже не представляла радоваться ей или плакать. Она встречала, вернее уже провожала свой день рождения в окружении незнакомца, который пленил её и на этом корабле вёз в Англию.

И если всего лишь несколько дней тому назад Ровена переживала, о том, что грядёт её семнадцатый день рождения, от которого она много чего ожидала, но размеренные события в отчем доме в замке Алансон складывались так, что ждать чего-то особенного не приходилось, то теперь жизнь девушки изменилась совершенно коренным образом. Ровена влюблена в мужчину своих грёз, у неё был первый незабываемый поцелуй, она пленница, и будущее её пока не определено и более того стало настолько непонятным, и непредсказуемым, что даже эта волна свидетельница невероятных приключений девушки появилась, можно так сказать, из ниоткуда и неожиданно.

Волна, окатила их с головой, и влага быстро проникала через плащ Питер, которым укрывал девушку, пока они стояли на носу корабля, наслаждаясь упоительными поцелуями и прекрасным вечером.

Питер нехотя выпустил девушку из своих объятий.

Прохладная вода охладила пыл молодого человека, но он был несказанно благодарен ей. Освежиться — это то, что в данный момент как раз требовалось ему, сам бы он не нашёл в себе силы отпустить леди Ровену.

— Я вся мокрая, как курица, даже через твой плащ. Намокло всё! — восклицала Ровена.

Мокрая одежда плотно облегала девичье тело. Она попыталась отлепить от себя кусок мокрой одежды. Но все попытки были тщетны.

— Возвращайся в трюм и переоденься в сухое, подбери себе подходящее из моей одежды, а то простудишься, — заботливо проговорил Питер.

Он не стал говорить ей, чтобы не пугать о том, как им неслыханно повезло, ведь их могло смыть за борт.

— А ты? — голос Ровены прозвучал взволнованно.

— За меня не беспокойся. Я переоденусь.

Между ними неожиданно воцарилась некая гармония, и волна их не просто окатила, а укрепила между ними возникшую близость и причастность, к тому же впервые без враждебности.

Уже светало.

Ровена шла в трюм переодеться и вдруг услышала крик чаек. Сердце её тревожно сжалось. Земля рядом. И поспешила в каюту переодеться и вернуться на палубу. Она обязательно должна увидеть, как их корабль будет причаливать.

Что ждёт её на том берегу?

Тревога всё больше охватывала девушку.

Поскольку она пленница и отсюда ей уже не убежать… и тут же подумала, ведь безвыходных ситуаций не бывает. Она обязательно сможет вернуться домой, только это будет не сразу и сложнее…, не будь она леди Ровена Алансонская, так убеждала себя девушка, и это придавало ей сил. Приказав себе ни в коем случае не сдаваться, вдруг обрела некое душевное равновесие и спокойствие. У неё всё получиться!

Ровена осмотрелась в каюте Питера, отыскав взглядом сундук, решительно направилась к нему. Открыв сундук, с облегчением вздохнула, там было много разной одежды. Порывшись в нём, она с приятным удивлением обрадовалась, когда нашла рубашку из хлопка. Какая редкость, отметила девушка.

Хлопок только недавно начал появляться во Франции. Купцы привозили его с Востока. Девушка сначала удивилась, но хотя если у Питера есть корабль, то вполне мог себе позволить такую роскошь, как одежду из такой материи. Она сразу остановила на ней выбор и оделась в сухую хлопковую рубашку Питера. Правда рубашка оказалась ей до колена и такая лёгкая, можно сказать воздушная. Ей так непривычно было выходить на улицу в одной рубахе. Конечно же, она оденет поверх неё плащ. Но всё равно девушка в ней чувствовала себя почти голой

Ровена посмотрела на свои голые ноги.

И тут же задумалась о том, что одежда Питера хоть и была ей на несколько размеров больше, но ощущение было будто бы его частичка постоянно рядом с ней. Она обволакивала её как броня, создавая иллюзию его присутствия.

Находясь в трюме, она постоянно испытывала беспокойство от неизвестности происходящего на верху, на палубе. И она вернулась на палубу.

Корабль на волнах покачивало, и постоянно приходилось приспосабливаться к его движению и качке. Он такой огромный с её точки зрения, но в водном пространстве выглядел как скорлупка ореха. Его волнами раскачивало так, что в любую минуту темная водная мгла могла поглотить это судёнышко и утянуть в морскую пучину неизвестности. Вот и её жизнь сейчас зависела и от этой волны, и от того, куда дует ветер.

Девушка немного расслабилась, наблюдая, как моряки слаженно и без паники выполняли каждый свою работу. Их спокойствие постепенно передавалось и ей.

Тем временем корабль неумолимо приближался к побережью Англии.

Чайки громко кричали, кружа над головами, и первыми встречали их. Вокруг стелился туман. Чем ближе они приближались к берегу, тем больше Ровена испытывала беспокойство и с облегчением вздохнула, когда разглядела сквозь туман берег.

Спасительная земля приближалась.

Ей сейчас была мила любая суша. Даже враждебная.

Она пленница. Птица подневольная. И ей предстоит подстраиваться под обстоятельства. Не то, что эти чайки — летят куда хотят. Кружат над её головой, и этим птицам нет никакого дела до проблем пленницы. Им девушка даже немного завидовала.

Она с трепетом наблюдала, как волны с шелестом обрушивались на берег, и пенились, разбиваясь о прибрежные камни.

Ровена заволновалась, как они причалят к берегу в таком тумане.


Англия


Корабль благополучно пересёк Ла-Манш и прибыл в Англию рано утром. Он пришвартовался в бухте недалеко от Дувра.

Ровена почувствовала облегчение, когда они, наконец, причалили. Питера она с тех самых пор, как они расстались на носу судна, больше не видела, сколько бы она его не выглядывала на палубе, его нигде не было. И о том, что он был занят с грузом, сказали, только что подошедшие к девушке Томас и ещё один из похитителей. Они велели ей спуститься к Анфред её служанке и Джейми в трюм. Видимо боялись, что бы она не наделала глупостей и не попыталась сбежать, пока судно причаливало к берегу. Вся команда занята разгрузкой, и приглядывать за пленницами некому.

Ровена с тревогой в душе огляделась.

Питера так нигде и не было видно.

Её очень беспокоило, то, что его не было с ней рядом в такой момент, как и беспокоила мысль, почему Питер, пока они стояли на носу судна под звёздами, не оттолкнул её от себя, как обычно делал. Почему поцеловал.

Слёзы готовы были пролиться из прекрасных глаз девушки.

Она вдруг предположила, возможно, он, таким образом, попрощался с ней, и больше они никогда не увидятся.

Паника медленно охватывала Ровену и готова была вот-вот поглотить её целиком, ведь Питер должен был доставить её человеку, заказавшему это похищение, в Англию, но он ни разу не говорил, когда и как это произойдёт.

А если больше с Питером она не увидятся, и её придёт встречать тот самый человек, заказавший это похищение?

Девушка была в отчаянии.

Совершенно сбита с толку и не задумывалась, какой будет жизнь после их расставания. Она же знала…, чувствовала всем сердцем, что не безразлична ему.

Почему же он ничего не делает, чтобы остаться с ней?

Почему бросил в такую неподходящую минуту?

Он не мог так с ней поступить…, она шла по палубе в трюм под присмотром людей Питера и готова была разрыдаться словно маленькая девочка. И тут вдруг за спиной услышала голос, такой долгожданный и желанный, вернувший ей радость к жизни.

Она узнала бы его среди тысячи голосов.

Один его голос за спиной в миг всё переменил. Он здесь. Он рядом. Она вздохнула с облегчением. С остальным она справится, не будь она леди Ровена Алансонская. Его голос на неё так подействовал, что появилась надежда и они, несмотря ни на что, всё-таки будут вместе.

Она сделает для этого всё возможное и невозможное.

Ровена невольно улыбнулась, вспомнив то, как он её крепко и бережно удерживал, когда они находились на носу судна вовремя их, можно так сказать, любовного свидания. Ей было приятно осознавать, что он переживал, что она могла упасть за борт. Правда одежда Ровены всё ещё не высохла после того, как их с головы до ног окатила разбушевавшаяся волна, и она до сих пор была в его рубахе укрытая поверх его плащом.

Но самое главное, что он здесь.


Разгрузка судна занимала время, но Питер не стал дожидаться её окончания. Не желая терять ни минуты, принял решение оставить на берегу своего человека контролировать ситуацию, а их отряд с пленницами тем временем двинется в путь.

Пленницы не спеша, спускались по сходням.

Ровена с интересом осматривалась по сторонам.

Англия. Она в Англии. Слыханное ли дело. Но девушка испытала некоторое разочарование. Ничего особенного пока она не видела. Как будто бы то же самое, что и на том берегу, на котором они были вчера. Люди обычные и занимались тем же. Только что густой утренний туман.

Она вдруг подумала, а что именно она ожидала увидеть.

Наверное, нечто особенное? Но по большому счёту она даже не задумывалась об этом. Однако вчера она была в Нормандии, а сегодня уже в Англии и в этом уж точно было нечто удивительное и в некотором роде неправдоподобное.

Она снова тревожно вздохнула. И на пути из Нормандии в Англию ей исполнилось семнадцать.

Сэр Джон, также из команды похитителей, шёл следом за женщинами, но всё время осматривался вокруг просто так на всякий случай и недоуменно вздохнул, когда в толпе увидел человека Гилфорда пройдоху Озолса. Тот пристально смотрел на него и ждал, когда сэр Джон обратит на него внимание. Сэр Джон сразу понял этот знак и, оставив всех на берегу, пошёл в его направлении, не привлекая внимания, соблюдая осторожность и секретность.

Он был слегка взволнован, неужели в замке что-то стряслось.

Час от часу не легче.

Озолс, убедившись, что сэр Джон идёт в его сторону, пошёл, не спеша по улице, и затем завернул за угол доков, уверенный, что сэр Джон идёт за ним. Сэр Джон сразу понял намерение Озолса и, последовав за ним, тоже завернул за угол.

Озолс дожидался его.

— Сэр Джон, приветствую Вас. С прибытием.

— Приветствую, Озолс. Благодарствую.

— Как всё прошло.

— Да. Вполне, прошло всё отлично.

— Я уже убедился, что всё прошло хорошо и незамедлительно отбываю в замок.

— Вот как.

— Что-то не так?

— Но я удивлён! Не думал, что нас будут встречать! Нам не доверяют?

Озолс растерялся от такой прямолинейности сэра Джона, и неуверенно произнёс:

— У вас есть, что передать на словах сэру Гилфорду?

— Мы тоже скоро будем в замке.

Озолс помялся в нерешительности, Джон, похоже, воинственно настроен.

— Вопрос совсем не о доверии. Видите ли, ситуация в замке вышла из-под контроля.

— Чего такого стряслось? Все живы, надеюсь?

— Да ровным счётом ничего такого. Только Гилфорд весь как на иголках. Ему не терпится поскорее узнать подробности!

— Ах, вот оно что! Понимаю. И это всё?

— Нет, не всё. — Озолс уже начинал злиться на Джона, тот напустил на себя важности. Ещё бы! Он, видите ли, выполнял особое поручение Гилфорда, а ему бы сейчас самому в замок и на себе ощутить тревоги и беспокойства Гилфорда. — Вам нужно задержаться в пути ещё на денёк.

— Как это?! — удивлённо воскликнул сэр Джон.

— Ну, придумай как! В замке ремонт ещё не закончен.

Джон скептически округлил глаза и приподнял брови.

— Вот те на! Что Гилфорд решил замок перестроить заново что ли?

— Да нет, но сюрприз точно будет.

— Что за сюрприз… говори.

Озолс снова помялся в нерешительности.

— Гилфорд держит в тайне от всех свою затею. Сами ждём узнать, что это на самом деле будет.

— Ах, вот оно что! — протянул сэр Джон. — Для леди Ровены Алансонской старается, значит? — и, не дожидаясь ответа Озолса, добавил: — Что ж постараюсь задержать, на сколько смогу, наше прибытие в замок.

— Так, стало быть, леди Ровена? — многозначительно и понимающе проговорил Озолс. — Старик Гилфорд будет неслыханно рад узнать имя невесты.

— Угу. Прекрасная и Несравненная леди Ровена Алансонская! Так и передай Гилфорду. И ещё передай, что за ним должок причитается!

Озолс понимающе кивнул головой.

— С превеликой радостью передам долгожданные новости. Старик будет доволен, а нам будет облегчение и всем счастье. Загонял нас всех. Он весь в переживаниях от ожидания и места себе не находит и нам не даёт.

— Постараюсь сделать всё что смогу, но не обещаю. Питер рвётся домой.

Мужчины, попрощавшись, сразу же разошлись, один отправился в замок Гилфорд с радостными и долгожданными новостями, а сэр Джон, озадаченный новым поручением, пошёл искать Питера. По пути, придумывая разные причины, как же ему задержать их компанию в Дувре, да ещё аж на целые сутки. Слыхано ли дело! Тут до замка можно сказать рукой подать…, а тут на сутки…

После нескольких шагов, он резко остановился, как раз его взгляд привлекла вывеска таверны. Сэр Джон попытался придумать вескую причину остановиться здесь на ночь. Он вдруг подумал, что с Анфред ему ведь всё равно, где миловаться, и остаётся только на это уповать. Он чувствовал себя при этом идиотом, хотя пардон, влюблённым идиотом, которому не терпится побыть наедине с приглянувшейся женщиной. И снова пардон, женщиной своей мечты. Так куда лучше.

Все дела в бухте были закончены, и им уже надобно было двигаться в путь, а сэр Джон так ничего ещё не придумал, каким образом устроить задержку. И тут, совсем неожиданно, как провидение или кто-то свыше услышал его желание, пошёл дождь. Да припустил с такой силой, все в один миг промокли до нитки.

Путники с недовольством смотрели на сэра Джона, гневаясь на его опоздание.

Питер, наблюдая его довольную улыбку, едва сдержался, чтобы не вспылить.

— Сэр Джон, чего улыбаешься? Я что-то в толк не возьму. Мы все тебя здесь ждём под дождём, а он, видите ли, совершенно не торопится и к тому же улыбается.

Да сэр Джон стоял и улыбался. Впервые в жизни он так радовался дождю.

— Так мы едем?! Или будем стоять, продолжать улыбаться? — проговорил недовольный задержкой Питер.

Окинув удовлетворённым взглядом женщин, превратившихся в мокрых куриц, сэр Джон, наконец, проговорил:

— Питер, может, всё-таки задержимся? Тут по пути приметил таверну. Переждём дождь, обсохнем и двинемся в путь, — гнул свою тему сэр Джон.

— Тепло, мы можем двигаться. Дождь скоро закончится.

Питер злобно посмотрел на сэра Джона.

Молодой человек прекрасно понимал, чего добивался сэр Джон, у него, видите ли, роман в самом разгаре, а он, Питер, жаждал как можно скорее сбагрить пленницу отцу. Видеть её, быть рядом с ней — настоящая пытка.

Но, окинув пристальным взглядом пленниц, кивнул головой в знак согласия. В словах сэра Джона действительно был резон. К тому же соблазн был велик продлить его путешествие в обществе девушки, с которым ему было так трудно совладать.

— Сэр Джон, за безопасность пленниц головой отвечаешь!

— Само собой! — буркнул себе под нос сэр Джон.

Команда Питера с облегчением и радостью восприняла его решение задержаться. Теперь они обсохнут, отдохнут от качки, поедят нормальной пищи. И, наконец-то, сразу же напьются, да и девок потискают.

Глядя на своих вояк, Питер вдруг подумал, что и ему самому не мешало бы к ним присоединиться, но, перехватив пристальный взгляд Ровены, внезапно почувствовал приступ дурноты, а следом пришло осознание, что не сможет подобное сделать, как будто бы дал обет верности этой девчонке.

Чего с ним такое происходило, задавал он себе вопрос. Неужели подобное возможно? И неожиданно сам для себя открыл непреложную истину, он не желает больше никого, кроме неё.

Настроение Питера окончательно испортилось.

Путники спешились и промокшие до нитки направились к таверне.

В таверне на их счастье было совсем пусто. Тепло и сухо. Видимо дождь не позволил горожанам бродить по городу. Комнат хватило для всех.

Трактирщик сразу узнал сэра Питера и предоставил им лучшие комнаты.

Ровена и Анфред удобно расположились у камина, как раз обогреются немного, и подсохнет одежда, радостно подумала Ровена, пока Питер разговаривал с трактирщиком. Волосы Ровены совсем намокли под дождём и облепили её лицо. Впрочем, как и вся её одежда. Но она стойко сносила невзгоды, как и Анфред.

Трактирщик с нескрываемым любопытством наблюдал за женщинами, пытаясь определить, кто эти незнакомки с сэром Питером и сэром Джоном, но, перехватив сердитый взгляд Питера, сразу же весьма ловко изобразил на своём лице маску, что потерял интерес к спутницам.

Да и вообще, какое ему, собственно, дело с кем развлекалась знать. Но девушка хотя и выглядела, как мокрая курица, всё же пробудила в нём интерес. Раньше он её здесь не видел, и в очередной раз одёрнул себя. Мало знаешь, дольше живёшь!

За долгие годы уже привык, что в его таверне удивляться ничему не приходилось.

По разным причинам путники снимали комнаты, и ему было мало до этого дела. Главное плати звонкой монетой.

И сейчас он был особенно доволен.

С самого утра особенно, после того как начался дождь, он переживал, что сегодня в его таверне совсем не будет посетителей. И тут появились эти.

Питер, перехватив въедливый взгляд трактирщика, растерялся, возможно, тот подумал о самом худшем, разглядывая с таким интересом женщин, будто бы Питер приволок девок с улицы.

Он сразу же проговорил:

— Горячую лохань для леди Меридны и вечером ужин для нас и леди.

Питер поморщился, сам не зная почему, назвал Ровену леди Меридной, как звали его мать, но другого более умного ему ничего не пришло в голову.

— Ах, леди Меридна! — понимающе кивнул трактирщик, пристально глядя на девушку, про себя подумав, с каких это пор леди выглядят как замухрышки, но ему собственно никакого дела до этого совсем не было.

Леди так леди.

— Да и по высшему разряду обслужи, голубчик. Всё самое лучшее. Да и ещё…, — разошёлся Питер, проявляя щедрость и галантность. Ему вдруг стало обидно, что трактирщик не воспринял всерьёз невесту его отца. Он не называл никаких настоящих имён и титулов, но всё же…, — таверна на сегодня закрыта для посетителей.

— Будет сделано! — глаза трактирщика округлились от удивления.

Вот это да! Ну и дела!

Он быстро поспешил закрыть дверь, когда увидел тугой увесистый кошель, опустившийся в его ладонь!

Вот уж он не думал, что в такой дождливый денёк хоть что-то заработает. Но оказывается, день неожиданно стал весьма удачным.

Едва гости успели разойтись по своим комнатам, как в закрытую для посетителей дверь постучали.

Кто бы это мог быть подумал трактирщик и сначала хотел проигнорировать стук, но этот гость оказался настырным.

Он, не спеша, поплёлся к двери и впустил посетителя, предварительно предупредив гостя, что мест на сегодня нет. Но этот настырный малый, трактирщик, конечно же, его сразу узнал — это был шпион короля Джона Грогс пренеприятнийший тип, и он интересовался только тем, кто это сейчас остановился в трактире из посетителей.

Вернее, его интересовали особы, именно прибывшие с сэром Питером.

Этот малый быстро вложил в его ладонь монету, на что у трактирщика скосились на неё глаза. Он взял монету и положил на зуб, от Грогса можно было ожидать всякого, вроде не фальшивая и вновь взглянул на шпиона. Он давненько его не видел в этих краях, и сообщить-то ему особо было не о чем, лишь о том, что здесь был сэр Питер, рыцарь короля, с двумя незнакомками, которых тот представил, как леди. По крайней мере, одна из них, самая младшая кажется, леди Меридна, но по их виду было трудно определить леди они, или не леди.

Шпион не был удовлетворён полученной информацией. Но отстал от трактирщика и поспешил сразу же убраться, так как послышался голос спускавшегося в холл Питера.

Трактирщик облегчённо вздохнул, доносить на этого постояльца не завидная перспектива. Переходить дорогу лучшему рыцарю королевства, так ненароком в одночасье можно лишиться жизни.

Больше шпион не появлялся. Видимо, и сам побаивался королевского рыцаря.

Трактирщик не рискнул доложить Питеру, что его персоной интересовались и притом, не из праздного любопытства.

За просто так денег не отваливают.


Наутро, плотно позавтракав трактирной пищей и просушив одежду, путники в хорошем настроении особенно сэр Джон отправились в путь, минуя Дувр.

Питер не хотел привлекать внимание к их компании, тем более могли встреться знакомые и лишних разговоров точно будет не избежать. Он и так был зол на сэра Джона, что надо было остановиться в трактире, к тому же трактирщик проявил излишнее любопытство особенно к женщинам. Всё это порядком беспокоило Питера, но, кажется, всё обошлось.

Ровена как всегда ехала на одной лошади с Питером.

Он изменился со времени их последнего свидания, вернее стал прежним отчуждённым. Ровена желала снова наладить между ними приятные отношения. Она искала предлог заговорить и тут удивлённо отметила, что их отряд уменьшился на двух человек. Она повернулась к нему.

— А где остальные? — беззаботно поинтересовалась она у Питера.

— Пара ребят осталась на корабле в качестве охраны груза, и будут сопровождать его в Лондон, а там поднимутся вверх по Темзе, пришвартуются в доках и будут ждать разгрузки судна.

— Это твой корабль?

— Да мой, — с гордостью ответил он.

— И как долго корабль ждёт разгрузки? — просто так поинтересовалась Ровена, только чтобы поддержать беседу.

— Бывает долго, река обычно перегружена торговыми судами, и пока судно ждёт разгрузки, воришки ночью перерезают канаты и судно перегоняют вниз по реке, а там разграбят и весь товар бесследно раствориться в тумане по лондонским шхерам.

— Забавно. В Лондоне такая преступность?

— Ну не без этого.

— Твой корабль тоже разграбят?

— Мой побоятся. Надеюсь, он не будет долго стоять в очереди на досмотр и разгрузку, но охрану на всякий случай всё равно оставляю.

Ровена вдруг подумала, какой Питер влиятельный и на всякий случай решила сменить тему, чтобы он не заподозрил неладное и не спросил с какой целью она интересуется.

— Я слышала, уже много лет через Темзу строится лондонский мост.

— Да строится. Сколько себя помню, а он всё строится, — с усмешкой проговорил Питер, конца строительства этого моста, кажется, уже и не дождаться.

И вдруг подумал, что девчонка слишком много знает и может разговорить любого, и зачем, спрашивается, он начал рассказывать ей про то, как занимается помимо воинского дела ещё и коммерцией.

Он об этом даже отцу не рассказывал. Расхвастался.

Они ехали на лошади не спеша, ведь торопиться теперь было не куда, и вели светскую беседу. Ровена для себя открывала новые положительные стороны этого мужчины, который для неё до сих пор был загадкой.

Она всё больше и больше им восхищалась.

Питер на её взгляд не был похож на пустоголового щёголя, именуемого «рыцарем». Он ко всем делам относился деловито, это она уже заметила за время их путешествия.

И неожиданно с её ноги свалился башмак.

Питер остановил своего коня и слез, чтобы поднять на дороге ботинок.

Он подошёл к Ровене.

Конь стоял смирно. Ровена возвышалась над ним и свысока смотрела на него, будто королева.

Питер поднял голову и их взгляды встретились.

В его глазах девушка прочла игривое настроение, но взгляд не отвела, продолжая пристально смотреть в его глаза. Ещё мгновение и в следующий миг между ними как будто бы вспыхнуло пламя. Девушка смутилась, на её щеках медленно проявился румянец, и она протянула руку за башмаком, хотела взять его, и сама надеть.

Перехватив протянутую руку, Питер прикоснулся губами к её пальцам, пристально заглядывая в серо-голубые глаза девушки, удерживая её взгляд.

Ровена смущенная первая отвела глаза и тут же отдёрнула свою руку. Питер усмехнулся, выпуская её руку, и затем обхватил её за оголённую ступню. Ровену от прикосновения его горячей руки к холодной ступне будто обожгло. Девушка снова пристально посмотрела в его глаза. В этот раз никто не хотел первым отвести взгляд. Так и смотрели друг другу в глаза, не моргая некоторое время.

Он усмехнулся одними уголками губ.

Ровена не выдержала возникшей между ними, неловкой ситуации попыталась высвободить ногу, но Питер держал крепко. Он стал медленно растирать холодную ступню девушки, затем холодные пальцы ног. И не спеша надел башмак, и будто бы невзначай его рука скользнула вверх по её оголенной лодыжке.

Она перехватила его руку, накрыв своей.

Он снова усмехнулся и про себя вдруг подумал, девчонка играет в опасные взрослые игры, но в самый последний момент пасует.

Но почему-то ему это нравилось. Очень нравилось.

— Что? — задал он вопрос, снова заглядывая ей в глаза. — Разве не этого вы, леди Ровена, хотели, когда уронили башмак?

Питер сам от прикосновения к её ступням испытал благоговение.

Он почувствовал себя рыцарем у ног своей королевы.

Всё было так волнительно, соблазн прикасаться к ней слишком велик.

— Нет. Не этого, — обиженно проговорила девушка и поджала от досады губы.

Неужели он так проницателен и легко разгадал её мысли и желания?

Ей были приятны его прикосновения настолько, что затмили все угрызения совести и стыдливости, и в его взгляде она прочла, что это ему тоже нравилось.

Он надевал башмак, пристально глядя на неё и удерживая её своим взглядом. Ровена не выдержав его пристально и страстного взгляда, смущённо потупила глаза, а на щеках снова проступил румянец. Ей даже казалось, будто покраснела до самых пят.

Питер сам себя почувствовал мальчишкой, юнцом.

Он бросил бы к ногам своей королевы всё, что она попросит, даже жизнь, за одно позволение прикоснуться к её ступням.

Сэр Джон, проследив за этой парочкой, молодёжь остановилась по каким-то своим делам, к тому же он прекрасно видел, какие искры проскакивали между ними, предусмотрительно решил, самое время устроить привал, пока замок не показался на горизонте и дать молодёжи больше времени для общения.

Еще несколько часов в пути, и они дома.

Путешествие в обществе женщин всегда нелегкое занятие, в особенности с этими.

Сэр Джон остановил своего коня, осмотрев безлюдную поляну и, обернувшись к Питеру, проговорил:

— Может, остановимся и поедим, а? Солнце уже высоко, под этими раскидистыми клёнами, и здесь к тому же тихо, — он облюбовал полянку за кустами для прогулки с Анфред и остался весьма довольным выбранным для привала местечком.

Питер утвердительно кивнул головой и сделал знак своему отряду, чтобы те располагались на отдых. Затем снял с седла Ровену.

Члены его команды стали устраивать привал.

Палатки не доставали, надеялись ещё засветло добраться до замка Гилфорд.

На импровизированном столе из покрывала появилась корзина с продуктами. Дежурный вынул из-за пояса нож и нарезал свежий утренний хлеб, сыр, цыплят. Кто-то принёс французское вино.

Пленницам не доверили накрывать на стол.

Люди Питера при каждом удобном случае посмеивались над выходкой пленниц в лесу в Нормандии.

Все дружно собрались к столу.

Путники, соскучившиеся по вкусной пище, сидели молча и медленно жевали, наслаждаясь трапезой.

Разговор никак не завязывался, каждый был при своих мыслях.

Ровена продолжала обозревать поляну и дальний холм. Её внимание привлекала здешняя растительность и она сравнивала с той которая у них в Алансоне. Питер следовал её примеру, но то и дело украдкой бросая взгляд на девушку. Ровена увлеклась своим занятием созерцания окрестностей и не заметила, как край плаща оголил её ступни и щиколотки ног. Питер сорвал былинку и пощекотал ей пятки. Ровена посмотрела на него с укором и поджав ноги спрятала их под плащ.

Он горестно вздохнул.

И вот, казалось бы, молодой человек теперь должен радоваться окончанию его миссии, и он, наконец-то, обретёт долгожданную свободу, но отчего такая грусть, задавал себе вопрос Питер.

Он подумал, про Ровену — будущая его мачеха. Но сумеют ли они остаться хотя бы друзьями?

Ровена повернулась к Питеру и некоторое время смотрела на него пытаясь понять его настроение и о чём он думает.

Она заметила, в его лице тревогу.

Неожиданный вопрос Ровены отвлёк его от мрачных мыслей.

— Питер, к нам в замок Алансон на турнир стремятся многие рыцари, помериться силами и похвастаться своей удалью и притом не только из ближайших окрестностей, но и, можно так сказать, заморские воины не гнушаются сойтись в поединке на нашем ристалище. Почему вас, Питер, там ни разу не видела? — спросила девушка.

— Я не очень люблю сборище хвастунов, — заявил он резким тоном, уязвленный её неожиданным вопросом. Ему неприятна была мысль, что девушку одолевают сомнения в его силе, ловкости и воинском мастерстве. И тут же, смягчив тон, поразмыслив добавил: — Да и времени у меня на это совсем нет. Я предпочитаю заниматься настоящим воинским делом.

— Настоящим воинским делом? — возмущение невольно вырвалось из уст Ровены. — Наверное осаждать замки сеньоров? Это вы называете настоящим делом? Признаюсь, не такой ответ я хотела услышать от вас.

— Завравшихся сеньоров, заметьте леди Ровена! — возразил ей в тон Питер. Его задело, как пленница восприняла сказанные им слова. И больше всего не понравилось, что ему пришлось оправдываться перед девчонкой. Ему стало не безразлично, как она воспринимает его службу у короля. — Сеньоров, непокорных власти их сюзерена, в частности нашего теперешнего короля Иоанна Безземельного. Кто-то ведь должен наводить в стране порядок, в конце концов.

— У-у… — протянула многозначительно Ровена. — Так значит, вы у нас, оказывается, находитесь на службе у короля! Просто настоящий сеньор миротворец. И до турниров, конечно же, вам совершенно нет дела? Однако, достопочтимый сэр Питер не счёл за труд так далеко забраться на континент и похитить бедную девушку из родного дома. Что-то всё это не вяжется с вашим доблестным характером служить на благо всеобщей справедливости.

Она резко замолчала и вдруг подумала, не перегнула ли она палку… эта её прямолинейность, что думает то и говорит.

Девушка не знала, Питер случайно проговорился, рассказав так много о себе, или приближение к замку делало его более разговорчивым. Он уже не испытывал угрозы, да и воины стали менее скованными и серьезными.

Напряженность к концу пути медленно рассеивалась.

Они чувствовали себя вольготно на своей территории.

Питер не стал отвечать, прекрасно понимая справедливость слов девушки, но разве смог бы объяснить ей настоящую причину не очень хорошего поступка. Он и сам себе был противен. Поймёт ли она и простит когда-нибудь, что любовь к отцу, его просьба и последняя воля для него, как сына, значили многое.

У девушки своя правда, а у него своя, и тут он не собирался выступать в роли судьи и что-то ей объяснять и доказывать.

Ровена не в первый раз отметила, стоит завести разговор о похищении, как Питер тут же менялся в лице и замыкался в себе.

Что за этим стояло, мучил её вопрос. На другие темы за время пути он стал более охотно отвечать, и даже их беседы принимали приятный характер, но только не на эту. Вначале ей приходилось буквально каждую фразу из него будто клещами вытягивать, но на эту тему у него было наложено табу.

А девушке важны были ответы.

Вот и сейчас, когда их разговор свёлся к теме похищения, так Питер снова замкнулся. И, не желая окончательно рассердить его, она больше не стала ни о чём выспрашивать.

Все уже отобедали и стали собираться в путь. Ждали только запропастившихся сэра Джона и Анфред.

Воины, захмелев, уже отпускали сальные шуточки в адрес этой влюблённой парочки.

Ровене это было совсем неприятно, она отвернулась от них и пошла искать кусты поплотнее, чтобы укрыться от глаз похитителей. Там, заметив Анфред и сэра Джона, она закатила в недоумении глаза, эта парочка не разлей вода. Оба не спеша прогуливались по поляне, счастливые, ничего не замечая вокруг. Питер проследил за Ровеной взглядом и, убедившись, что девушка на приличном расстоянии, затем строго выговорил своим воинам, чтобы они были осмотрительнее в разговорах и забыли навсегда историю о том, что пленницы усыпили в лесу своих похитителей. Он переживал, что их куры подымут на смех, если они, подвыпив и развязав языки будут байки травить об этом происшествии.

Это был их последний привал и следующая остановка — замок Гилфорд.

Как Питер не затягивал их путь, делая остановки по возможности чаще, заботясь о своих подопечных, после того, когда они пересекли пролив, и миновала опасность погони и их разоблачения, всё же путешествие неизбежно приближалось к концу. Сэр Джон и его роман с Анфред весьма способствовали задержкам.


Команда похитителей и пленниц приближались к замку Гилфорд, уже давно показавшемуся на горизонте.

Он возвышался на холме, как огромная гора и даже с такого приличного расстояния казался весьма внушительным. Это был величественный замок, несмотря на то, что был серый, и на первый взгляд мрачный.

Сердце молодого человека тревожно забилось в груди, стоило ему увидеть родовой замок. Тревожно вздохнув, он заботливо обратился к девушке:

— Ну, что, девушка, устала? Потерпи, осталось совсем немного.

Она не ответила ему, сидела притихшая и поглощенная собственными мыслями.

Тревожно забилось сердце не только у Питера, правда, совсем по другой причине. Как только девушка заметила замок на горизонте в дымке тумана, да и после заботливых слов Питера, её тут же охватило странное ощущение. Она только сейчас осознала, что они, наконец-то, прибыли на место. Похититель выполнил свою задачу, доставив пленницу в целости и сохранности.

И что теперь её ждёт впереди?

Её едва не охватила паника.

Он оставит девушку здесь в этом замке, который из далека казался таким мрачным и даже немного зловещим? С чужими, неизвестными людьми?

Возможно, они больше никогда не увидятся.

Что она без него будет делать и как дальше жить?

Внезапная усталость и досада тяжелым грузом навалились на хрупкие плечи девушки и глубокий вздох, стеснённый досадой, вырвался из груди. Питер принял этот вздох за утомление, не подозревая, что девушка думает о предстоящей разлуке с ним. Он и сам не понимал, отчего так тесно и неспокойно в его груди. Казалось бы, он выполнил свой долг, его путешествие благополучно завершилось, и теперь, наконец-то, освободится от пленницы, но он настолько привык ощущать её подле себя, что уже не мыслил быть без неё. Она уютно, как птенчик в гнезде, сидела рядом и ворковала с ним.

Ровена повернулась к нему так неожиданно, и милая улыбка на её прекрасном лице смела все преграды, которые он с таким усилием воздвиг между ними.

Повернувшись к нему лицом, задала вопрос, при этом мило улыбаясь своей лучезарной улыбкой. Улыбкой, от которой у Питера постоянно дух захватывало, и туманился рассудок, как от пьянящего вина.

Да, именно так эта девчонка на него действовала. Опьяняла, околдовывала, лишала воли и разума. Услышав этот до боли знакомый голос девушки, сразу же опустился с небес, куда вознесли его недавние мысли.

— Питер, меня всю дорогу, после моего… — она запнулась, но затем решительно продолжила. — Ну, не совсем удачного побега, мучает один маленький вопросик. Ответь мне, пожалуйста, если, конечно же, не трудно, как тебе удалось так быстро нас обнаружить в лесу?

Питер был ещё под воздействием предыдущего вопроса, который, каждый раз, когда девушка спрашивала об этом, заставлял его чувствовать себя в тупике. Ведь Ровена и впрямь задает его не в первый раз, а он вместо ответа весь путь боролся с искушением прижать к себе девушку и притом как можно крепче, чтобы все её глупые вопросы вылетели из головы, и она лишь таяла в его объятиях и умоляла…, умоляла только об одном.

Никогда не выпускать её.

Несмотря на то, что на последнем их свидании он уже мысленно попрощался с ней, когда крепко держал в своих объятиях, пока грозная волна не окатила их с головой, но каждый раз снова и снова ловил себя на мысли, что думает о Ровене.

Вот и сейчас сам от себя не ожидал, несмотря на то что дал себе слово, но снова не смог остаться равнодушным к чарам девушки, да и соблазн был велик, он довольный сам собой, улыбаясь, произнёс:

— Поцелуешь, красотка, тогда и узнаешь мою тайну!

За эти слова, слетевшие с его уст совсем неожиданно даже для него самого, он себя проклинал. Подобные слова он говорил, возможно, сотни раз, но другим, и они не стоили ничего, во всяком случае, для него и тех красоток, которым говорил. Но не с Ровеной. С ней он так не мог… и более того, он ведь уже попрощался…, дал себе слово никаких поцелуев, охов, вздохов и прочего. Он должен был запереть своё сердце на большой амбарный замок, а ключ утопить ещё там на корабле. Но эти её глаза, в которые он не мог просто так смотреть…, они сводили его с ума.

Он искал и ловил каждый взгляд этих серо-голубых глаз. Её чувственный рот притягивал, манил, и он жаждал утолить свой голод и жажду как путник в пустыне.

Ровена, обиженно надув губки, резко отвернулась от него.

Она отвернулась поспешно, испугавшись, что Питер заметит, как вспыхнули ярким румянцем не только её щеки, шея, но и глаза заискрились лучистым светом, а губ коснулась счастливая улыбка, которую ей ни за что сейчас не удалось бы спрятать.

Девичье сердце подпрыгнуло только от одной мысли, что Питер не просто не прочь получить её поцелуй, он сам попросил её об этом.

Неужели звёзды её услышали?

Её рыцарь, мужчина её грёз просил, чтобы она его поцеловала. Хотя эта его просьба для Ровены дорогого стоила, но всё же… более того, сама она не собиралась делать этого и целовать своего рыцаря, ей довольно и того, что он жаждет её поцелуя. Обойдётся. И лишний раз напомнила себе, Питер враг, похититель и держаться от его поцелуев надо как можно дальше.

— Я не буду тебя целовать, — проговорила она, — даже, если ты мне посулишь назвать имя, того кто приказал тебе меня похитить. Я не стала бы этого делать, даже, если бы ты умолял меня стоя на коленях, пообещав, что отвезёшь меня домой… — она резко замолчала, не успев договорить, когда почувствовала, как сильная рука Питера обхватила её вокруг талии, и в следующий миг он притянул её к себе, плотно прижав к своей груди.

Ровена, замерла, остановив на пару секунд дыхание, словно забыла, как дышать и о чём она только что говорила, думала. Всё вмиг вылетело из головы, и она потеряла нить своих размышлений. Стук его сердца эхом отзывался в девичьем теле от макушки до пят.

А Питеру вдруг стало важным, чтобы девушка ответила на его ласки, сам не зная почему, но он хотел, он жаждал добиться от неё взаимности. Почувствовать, как она тает в его объятиях и ей приятны его прикосновения, и почему-то вдруг стало ему очень важным знать, как будто от этого зависело многое.

Молодой человек горестно вздохнул, подумав об их неизбежном расставании. Но сейчас они ведь пока ещё вместе. Они на его коне, и их тела плотно друг другу прижаты, и настолько разгорячились, что пламя готово было поглотить возлюбленных с головой.

Ровена была решительно настроена остановить его, она накрыла его руку своей рукой, пытаясь удержать, но её рука отказалась ей повиноваться, так и повисла на руке Питера. Да, она не в силах была остановить его горячую руку, медленно и томительно скользящую по её телу, оставляя огненные следы. Ровена едва сдержала стон, когда рука Питера беззастенчиво остановилась на её холмиках, столько новых ощущений, ранее не испытанных ею. Питер, почувствовав под ладонью, как набухли соски на девичьей груди, как сердце пропустило удар, он испытывал неимоверное удовольствие и в то же время удовлетворение, оттого как тело Ровены откликается на его бесстыдные ласки. Что бы та не говорила, но инстинкт самца ему подсказывал то, что девушка получает от его прикосновений не меньшее удовольствие, чем он сам. Разум ему предупредительно подсказывал остановиться, но искушение было настолько сильным, и сам того не желая, его пальцы непроизвольно слегка стиснули один бутон. Он бы сейчас припал к ним губам, даже сквозь ткань, но проблески рассудка удерживали его на грани любовного безумия.

Из её уст вырвался лишь стон, подтверждающий его догадки.

Он на время решил позабыть, что не он собственник этой девушки и не имеет никаких прав на неё.

Угрызения совести дремали.

Он был всего лишь мужчина, который страстно желает женщину, ту которая тает в его объятиях и жаждет его прикосновений, и их чувство было глубоко и взаимно.

Уж это было, несомненно.

Молодой человек инстинктивно чувствовал, что Ровена желает его ласк. Она страстно желает всё с ним познать, и он бы сейчас провёл её по всем кругам наслаждения, если бы был уверен в их совместном завтрашнем дне.

Его рука двинулась выше. Разум продолжал твердить остановить это безумие, но голос, исходивший из самого сердца, подсказывал, воспользоваться последней возможностью и насладиться их близостью.

Скоро всё закончится само собой, когда они прибудут в замок.

Отбросив последние сомнения, его непослушная рука, которая знает, что именно хочет он сам, скользнула по обнаженной шее Ровены. Питер медленно запрокинул голову девушки и повернул к себе.

У Ровены даже мысли не возникло сопротивляться таким нежным и в то же время требовательным прикосновениям. Вернее, она сама не знала, почему она так послушно подчинялась желаниям Питера, не сделав не одной попытки остановить его или возразить ему. Она наслаждалась каждым движением его руки, и сама не понимала, но ей до боли хотелось большего, чем просто прикосновения их тел через одежду.

Она хотела раствориться в нём.

Ощутить, что он её навеки. И когда рука Питера коснулась её обнаженной шеи, она испугалась, что не выдержит и сойдет с ума, и её губы непроизвольно подались к нему и слегка приоткрылись в преддверии поцелуя.

Но Питер совсем не спешил целовать, он желал полностью убедиться в желании Ровены и в своём желании тоже, не подозревая, что девушка еле сдерживается, чтобы не начать умолять его скорее поцеловать и закончить эту пытку.

Неопределенность боролась со стыдливостью девушки.

Но Питер будто бы об этом не догадывался. Он хотел запомнить всё. Каждый миг.

Его палец сначала коснулся её губ. Губы Ровены пересохли, и она непроизвольно провела по ним кончиком языка, увлажняя их, и невольно коснулась его пальца, Питер еле сдержал стон. И на миг опустил веки. Ему стоило неимоверных усилий наблюдать это, чувствовать. Он пребывал в нерешительности и поэтому не спешил, мысленно умоляя Ровену самой остановить это наваждение, оттолкнуть его.

Его рука отказывалась ему повиноваться. Даже после того, как палец очертил контуры губ Ровены, он ещё мог остановиться, но они приоткрылись. Ровена не дала ему не одного шанса на спасение, она ловила его чувственный взгляд полный обещаний. Он попытался задеть её, вызвав в ней волну возмущения.

— Девушка, ты, кажется, забываешься, — его губы шептали у самого её уха. Но его слова вызывали в ней и во всём её теле новую волну возбуждения, которая ответной реакцией передавалась ему. Воспоминания пережитых моментов и ощущений нахлынули и обрушились лавиной: — Ты забыла, как отвечала на мои поцелуи, прижимаясь ко мне обнаженным своим телом, — и эти слова лишь подливали масла в пылающий огонь.

Она всё помнила.

Не забыла ничего из пережитого рядом с ним.

Её руки обвились вокруг его шеи.

Его голос звучал так странно и томительно, пробуждая в памяти былые ощущения, и Ровена уже не отдавала себе отчёт, она слышит его голос или ей это только кажется. Как она могла такое забыть, если её мысли были только о нём и о его поцелуе, которого она жаждала больше всего на свете. Девушка готова была, забыв о гордости, умолять его о поцелуе. Его слова ещё больше распалили Ровену, да и его самого, стук её сердца отдавался гулким эхом в его груди.

Теперь остановить Питера могло только невозможное, и даже если Ровена станет возражать…, но он услышал лишь:

— Питер, прошу тебя…

Ровена, наконец-то, решилась остановить это сумасшествие, иначе она за себя не ручалась, чтобы продолжить говорить, она облизнула пересохшие от жажды губы. Сил ожидать поцелуя у неё не было.

— Ты просишь поцеловать тебя?

Это был не вопрос, это была слабая и последняя попытка Питера отступить, которая ему не удалась. Даже возражение Ровены не смогло бы его остановить.

— Нет, не это. Прекрати, пожалуйста, — она говорила почти шёпотом у самого его уха.

Их щёки нежно касались друг друга.

Прекратить? О нет. Это уже невозможно. Нет, теперь он точно не отступит. Его рука нежно и в то же время властно держала её за подбородок.

Он улыбнулся ей в губы.

Да, теперь он точно знал и был решительно настроен, получить последний их поцелуй, а после этого им останутся лишь одни воспоминания. Лишь на миг, оторвав свой взгляд от лица девушки, убедившись, что они немного отстали от остальных, и никто на них не обращает внимания, приник к её сладким как мёд губам. Питер упивался этим нектаром и старательно гнал неприятные мысли о последнем поцелуе и о том, что за этим последует.

В замке он ни за что не позволит себе такого удовольствия, и в самое ближайшее время покинет его.

Это их прощальный поцелуй.

Такое он дал себе слово.

Да, он принял верное решение: поцелует и навсегда выбросит эту знойную девчонку из головы. Но когда под натиском его губ губы Ровены раскрылись ему на встречу, и его язык проник внутрь, и языки их встретились в своём прекрасном томительном танце, совершенно позабыл обо всех угрызения совести, своих обещаниях, полностью отдавшись наслаждению поцелуем. Позабыв обо всякой осторожности, что за ними могут наблюдать и, если бы к ним не подъехала Анфред, он так бы и наслаждался упоительными, сладкими как нектар, губами девушки.

Кто знает, куда бы завёл их этот поцелуй?

Анфред, ехавшая впереди них, обеспокоенная отсутствием госпожи и Питера, обернулась.

Их не было видно.

Она придержала поводья, и некоторое время с тревогой ожидала их появления из-за поворота, не дождавшись, решила вернуться. Она немного отстала от отряда, остановилась и наблюдала за происходящим.

Конечно, женщина и раньше догадывалась, что между Ровеной и Питером, что-то подобное происходит, но этот безрассудный, страстный порыв, мог привести к чему угодно, но уж точно не к чему-то хорошему.

И больше всех, и она в этом была уверена, пострадает её девочка. В положении пленницы у неё было мало прав вмешиваться в действия похитителей, но предостеречь госпожу и убедить быть осмотрительнее, это её, как наставницы, главная обязанность. Она подъехала поближе и остановилась около двух голубков, потерявших голову.

Ей было немного жаль их отвлекать от такого сладостного занятия. Она печально вздохнула. Но, всё же…, пытаясь привлечь к себе их внимание, для приличия покашляла. Питер нехотя и не сразу оторвался от губ девушки, посмотрев на Анфред пронзительным недовольным взглядом, от которого женщина вся съежилась, но ничего ей не сказал.

На самом деле, он был благодарен ей, хоть кто-то их остановил, к тому же был твёрдо уверен, что Анфред не будет распространяться о том, что сейчас увидела, ведь это же в интересах её госпожи.

Анфред решила быть настойчивой, вглядываясь в затуманенный взор Ровены, обратилась к ней на немецком языке:

— Девочка моя, прекрасно вижу, ты, моя хорошая, совсем потеряла голову. Ведь ты, голубушка, не знаешь, кто и что ждёт тебя впереди. С этого парня спросу мало. Всю вину за происходящее наверняка свалит на тебя, обставит дела так, будто именно ты его соблазняла. Я уже давно наблюдаю за вами. Он похитит твоё сердце и оставит горевать в этом замке. Будь с ним по осторожней, не подпускай его так близко к себе и своему сердечку. Этот хитрый лис только забавляется с тобой, ему нет дела до твоих печалей. Тебе надобно готовиться к встрече… Не забыла, куда тебя везёт этот красавчик?

Ровена стыдливо потупила глаза.

Она действительно совершенно потеряла голову.

Рядом с этим мужчиной она чувствовала себя мягким, податливым куском глины в руках искусного мастера. Как хорошо, что Анфред прервала их поцелуй!

Девушка нервно вздохнула и пригладила взлохмаченные волосы.

Питер разозлился, на слова, сказанные Анфред.

Они больно и глубоко ранили его в самое сердце. Но что он мог ответить женщине, которая представила его настоящим негодяем, воспользовавшимся безвыходным положением беззащитной девушки. Но глядя со стороны, возможно всё так и есть.

Да сейчас он злился и сам даже не мог объяснить, на что больше злился: на свои чувства к девушке, или на её ответную реакцию?

Ровена наслаждалась их поцелуем не меньше его самого. На самом деле это он считал себя пойманным в чувственные, ловко расставленные сети и ощущал себя загнанным в угол и, если бы девчонка его оттолкнула, возможно, у него хватило бы сил сдержаться и не допустить этот поцелуй, но она не дала ему этого шанса, её губы раскрылись ему навстречу.

Какой здравомыслящий мужчина устоит перед таким искушением…

Этот поцелуй лишний раз доказывал, покоя Питеру никогда не видать, и он никогда не сможет забыть ни поцелуй, ни сладостные ощущения, связанные с ним.

Не желая выдавать своей тайны, что понимает их, и теряя терпение, спросил:

— Ровена о чём она тебе говорит?

— Так, ни о чём, — буркнула она в ответ.

Сейчас застигнутая врасплох и пристыженная своей наставницей девушка чувствовала себя весьма скверно, но совершенно не жалела о сказочном поцелуе. Её щёки ещё пылали от страсти, и Анфред это прекрасно видела и понимала состояние своей девочки.

Её девочка влюблена. Как она понимала свою воспитанницу.

Анфред вздохнула.

Она так же прекрасно видела, что Питер — это то, что надо для госпожи и для их замка. Не влюбиться в такого…, наверное, много сердечек разбил этот красавчик. Поэтому то и волновалась она за свою госпожу.

Влюбиться в него просто, а вот разлюбить…

И что будет делать её девочка после того, когда молодой человек покинет Ровену, и ведь это время не за горами.

Они уже почти приехали.

Анфред допускала, что, возможно, молодой человек тоже самое чувствует к Ровене, потому что не влюбиться в неё… не каждому мужчине под силу противостоять её обаянию, но вот что будет, когда они прибудут в пункт назначения, и настанет время расставания…

Ведь этот красавчик ясно дал Ровене понять, что похищал её не для себя.

Вот в чём проблема, которую, наверняка, придётся решать именно Ровене.

Как она сможет отказаться от своих чувств?

Анфред снова участливо вздохнула.

Если бы было всё иначе, она порадовалась бы за Ровену. Ведь всё сбывалось… как и мечтала её девочка. Она призадумалась, как бы сделать так, чтобы у Питера появилась возможность сделать Ровену счастливой. Что не говори, а при других бы обстоятельствах из них вполне могла получиться красивая пара.

— Но о чём-то она всё же тебе точно сказала? — настаивал Питер, желая разговором замять создавшуюся неловкость и, если он не спросит Ровену, то она может подумать, что он понял, о чём они разговаривали. А ведь Анфред говорила так открыто, уверенная в том, что Питер ни слова не понимает из их разговора.

— Да, сказала, — тут же язвительно ответила она.

Ровена, доведённая до отчаяния словами Анфред, была раздавлена этой правдой, и что-либо ещё объяснять Питеру у неё просто не было желания и сил. Она и сама прекрасно осознавала, что та, как всегда, права, но всё происходящее выше всех доводов рассудка и выше понимания девушки.

Она была не в состоянии слушаться здравого смысла.

Поцелуй Питера заставил позабыть о достоинстве девушки и сейчас, когда он закончился, более того Анфред пристыдила её, она ни за что на свете не признается Питеру в том, что это был незабываемый, упоительный поцелуй. И поэтому предусмотрительно решила вести себя так, словно ничего не произошло, вернее так, будто бы ей был неприятен и безразличен этот поцелуй.

— И что же?

Девушка, справившись с волнением, проговорила чуть более спокойным тоном:

— Сказала, что ты хитёр, и что ты дьявол, не каждому удалось бы так быстро найти нас в лесу. Ясно тебе?

Питер громко засмеялся.

Неловкость, возникшая с неожиданным появлением и наставлением Анфред, немного развеялась.

Он-то отлично слышал и прекрасно понимал, что говорила служанка Ровены, и удивлялся настойчивости Ровены и желанию узнать ответ.

— А что ещё?

— Бедная женщина побаивается тебя и предупреждает меня, чтобы была с тобой более осторожна и осмотрительна.

Питеру ничего не оставалось делать, как принять этот ответ. Ровена не желает ничего говорить об их сумасшедшем поцелуе, и, похоже, даже не подозревает, что он понимает германский. А он не собирался открываться, несмотря на то, что они уже под стенами замка и навряд ли у неё представится возможность побега, но сейчас считал, что это будет не совсем удобно и, более того, совсем не хотел смущать девушку.

Хотя смутить её…

Но также не хотел хвастать перед ней и открывать девушке глаза. Ровена наверняка будет чувствовать себя неловко, вспомнив их с Анфред разговор в лесу на немецком. Да и этот тоже.

— Ладно, ладно, Ровена я тебе открою свой секрет, почему так быстро вас нашёл в лесу, — примирительно проговорил он.

— Сэр, я вся во внимании и с нетерпением жду!

Питер догадывался, что Ровена настырная девчонка и если вбила себе в голову узнать его секрет, то добьется своего.

— Да. Выдам тебе мою страшную тайну, тем более, что поцелуй я от тебя уже получил.

— Вот ещё. Это не я тебя целовала, а ты. — возмутилась девушка, а про себя подумала, ну и наглец…, таких она ещё не видывала, но счастливая улыбка всё же появилась на её губах.

— Хорошо, уговорила. Поцелуешь меня позже. — он улыбнулся, понимая, что загнал Ровену в тупик.

— Вот ещё. И не надейся, что за свой рассказ получишь плату. Дудки!

Ровена поджала губу, чтобы сдержать поток бранных слов не подобающих леди, осознавая, что попала впросак, своим заявлением, но она не думала, что Питер начнёт говорить о поцелуях и смущать её тем самым. Хотя, если бы он понимал, о чём говорила Анфред, то уж точно бы сменил свою тему о поцелуях.

— Хорошо. Но я тоже не привык оставаться в долгу. Ты считаешь, что это я тебя поцеловал, тогда будем считать, что получил задаток за мой ответ на твой вопрос, — проговорил Питер, улыбаясь лишь одними уголками губ, но глаза его светились.

Ровена промолчала, проигнорировав его ответ, и затаила дыхание в предвкушении его рассказа. И настроилась услышать что-то особенное, сверхъестественное, сказочное. Почему-то и сам Питер для неё был каким-то в этот миг особенным, загадочным и всё, что с ним связано должно было быть особенным. В этот момент, когда её глаза расширились от удивления, рот приоткрылся от предвкушения ответа, Питеру вдруг стало жаль, что ему придется сказать совсем не то, чего ожидает от него девушка.

Иногда её наивность, бесхитростность так подкупала.

Он улыбнулся, и Ровене показалось, что Питер самый красивый на всём белом свете мужчина.

Её глаза снова заискрились ярким блеском.

Питеру ещё больше стало не по себе, ему не хотелось обмануть ожидания девушки, но вспомнив предупреждение Джона, что скромность Ровены, возможно, напускная, и она запросто может притворяться и, по всей видимости, делает это весьма правдоподобно, поэтому решил сказать ей правду без прикрас.

Ещё свежи в его сердце упрёки Анфред. Более того, она теперь ехала рядом с ними.

— Ровена, я не скажу тебе ничего такого, что ты ожидаешь от меня услышать. Спустись на землю девочка. Я обыкновенный человек, как и все вокруг. И нашёл тебя потому, что у моего коня особые подковы, и он всегда откликается на мой свист. Если он его услышит, то сразу же помчится на мой зов, — проговорив, он громко, довольный, засмеялся.

Ровена получив правдивый и вполне удовлетворительный ответ, обиделась.

Она чувствовала себя обманутой.

Но, а что, собственно, она хотела услышать, что он маг и волшебник или чародей?

Ведь это и так очевидно.

Как она не догадалась о подковах сама, у неё просто всё из головы вылетело. Во всём виноват Питер. Конечно же, Питер.

Ну, а кто ж ещё?

Он сидит уже у неё в печёнках. Когда он рядом, она не о чём толковом не могла думать и ощущала себя полной дурочкой.

Вот и сейчас. Ровена представила себе, как Питер над ней насмехается, наверное, считал её бестолковой, наивной или просто дурочкой.

Питер в один миг в её глазах уменьшился в сто крат и стал самый заурядным мужчиной на свете, и как она не замечала этого раньше, размышляла девушка.

Она демонстративно отвернулась от него.

Настроение испортилось окончательно и вытеснило из её сознания приятное впечатление, полученное от поцелуя. И это было сейчас весьма кстати, приговаривала себе Ровена, вспоминая назидания Анфред.

Питер видел состояние девушки и предпринял попытку помириться.

— Ну же, Ровена, не дуйся.

— Питер, я больше не желаю слышать твой омерзительный голос.

Он снова засмеялся, по-детски наивная и такая милая леди Ровена ему тоже нравилась.

Ровена обернулась на его смех.

Она смотрела на него как на умалишенного, которому покажи только пальчик, и он сразу же будет смеяться.

Питер не сдавался.

Почему-то ему вдруг захотелось получить от Ровены улыбку и развеселить её.

— Пока не показался на горизонте замок, ты умоляла меня сказать хоть слово.

— А теперь говорю тебе, Питер, что с меня довольно.

— Вот как!

— Да! Я утомилась от твоего общества.

Ровена даже обрадовалась такому обороту.

Ссора с Питером — действительно как нельзя кстати, и она ухватилась за неё как утопающий за соломинку.

Анфред была права, надобно уже давно выбросить его из головы. И ей казалось, что она приняла верное решение. Придерживаясь состояния ссоры, ей будет намного легче забыть его, если она будет думать о нём как о заурядном мужчине.

Решила думать о нём как о букашке.

И почему думать, спросила она сама себя?

Она совершенно больше никогда не будет о нём вспоминать.

Девушка тяжело вздохнула, согласившись с доводами её милой Анфред. Да, она должна забыть Питера и выбросить его из головы пока не поздно, в который раз повторила она сама себе.

Так будет лучше для всех.

И стала разглядывать окрестности, которые они проезжали. За этими поцелуями она полпути пропустила, ничего не замечая вокруг. Хотя ей показалось, что в сущности ничего не изменилось, никакой разницы она не почувствовала, как ехали они по лесам Нормандии, в точности тоже самое, как и сейчас едут по лесам Англии, ну если только вокруг всё ещё зелёное, а у неё дома сенокос уже в полном разгаре.

Питер, привыкший к постоянной трескотне девушки, сейчас испытывал нехватку общения с ней. За это время он убедился, что с ней не только приятно целоваться, но и беседовать, и она своей беседой существенно скрасила их длительное путешествие. Да и потребность в общении с ней возросла во сто крат. Хотя он прекрасно осознавал, как это для него опасно. Привычка.

У молодого человека так же испортилось настроение.

И он принял такое же решение, что их размолвка прекрасный повод поставить точку в их так стремительно зарождавшихся между ними чувствах.

Всё к лучшему, если в замок, они прибудут с трезвой головой, едва знакомыми, и между ними будут не такие теплые отношения.

Так будет лучше для всех.

Мачеха. Снова и снова это слово болью отозвалось в его сердце.

Он слегка прикрыл глаза.

Кого он обманывает? В который раз задал себе вопрос.

Себя не обманешь, а вот отца ему предстоит обмануть, но ради него придётся справится со своими чувствами, чего бы ему это ни стоило. И Ровена совершенно здесь ни при чём.

Разве виновата девушка в том, что он чувствует к ней? В этом точно нет её вины, лишь только то, что она такая необыкновенная!

Питер сразу же смягчился.

И почему он не мог так долго сердиться на эту несносную девчонку? Прошло лишь несколько мгновений, когда собирался порвать все отношения с ней, и вот уже передумал и хотел с ней помириться.

Что это с ним?

Он чувствовал себя безмозглым ослом.

Но почему-то ему было всё равно.

— Ну, ладно, не обижайся на меня, где тебе было знать, что у моего коня особые подковы, — примирительно заговорил он с девушкой.

В душе ругая себя за уступчивость.

Это был ещё один удар по самолюбию Ровены.

Питер явно намекал, что она глупая дурочка.

Ей вовсе не понравился его снисходительный тон.

Девушка едва ни кипела от негодования, но продолжала упорно молчать. Хотя ей хотелось что-нибудь этакое ответить, досада так распирала, но красноречие её совсем иссякло.

— Ответь мне только, почему ты выбрала его? Он ведь слишком норовист. Ты очень рисковала, — заботливо проговорил Питер.

Он вдруг подумал, что не самое лучшее решение расстаться с Ровеной, будущей его мачехой, врагами и хотел сгладить возникшую неловкость между ними.

Со своими чувствами к ней постепенно справится и выкинет девчонку из головы, но, если будет враждовать с ней, она постарается и сделает так, чтобы их отношения с отцом прервались, а он ни за что не желал этого.

Так молодой человек объяснил причину своего стремления примирения с ней.

Отец — это единственное, что у него оставалось в этой жизни. И теперь вот ещё Ровена. Он горько усмехнулся, спрашивая себя, а хватит ли у него сил справиться с чувством к Ровене, но сделать это он должен.

Ради спокойствия отца, ради неё, да и его самого.

После некоторого размышления, Ровена всё-таки решила ответить на его вопрос.

Её ответ прервал его грустные думы.

— Я выбрала его потому, что была уверена, твой конь за время пути привык ко мне, и была уверена в том, что по дороге он меня не сбросит. А как другие лошади поведут себя, мне было не известно.

— Ну что ж, Ровена, спасибо за правдивый ответ. Я так почему-то и подумал.

— А я подумала, что ты подумаешь, будто бы я нарочно взяла твоего коня, чтобы посильнее досадить тебе.

— Признаюсь, да… — он невольно улыбнулся, предвкушая свой ответ.

Ровена тоже улыбалась, зная, что Питер не видит её лица, так было приятно, что ей, в конце концов, удалось поддеть его.

Но он не собирался сдавать так просто свои позиции и продолжил:

— Да, у меня промелькнула такая мысль, но лишь на миг. А мне больше нравилась другая версия.

— Какая же, если не секрет?

— Боюсь, если я скажу, ты снова осерчаешь.

— Говори, раз начал, — Ровене почему-то очень не терпелось узнать эту версию.

Тем более Питер на что-то намекал, и она хотела всё выяснить до конца, нечего ему быть таким таинственным и важным.

Питер многозначительно помалкивал.

Это вызвало у Ровены ещё больший интерес и желание узнать эту его мысль: какая же у неё была причина взять именно его коня, и почему Питеру эта мысль больше по нраву, тем более, как он предполагал, именно по этой причине она похитила его коня…

— Я почему-то был уверен, что ты догадывалась о подковах и не спешила уходить дальше в лес. Ты поджидала меня.

— Вот ещё! Как тебе могла прийти такая мысль? — выпалила тут же девушка.

— Ну как же…? Не спешила. Пошла купаться… На твоём месте я бы…, если бы очень хотел убежать, не остановился даже ночью, — проговорил довольный сам собою Питер.

Питер явно насмехался над ней.

— Можешь думать, как тебе вздумается. Ты самый самоуверенный гусак на всём белом свете, — она хлопнула его по руке.

Из глаз Ровены готовы были сыпаться искры.

И тут она неожиданно отчетливо осознала, к своей досаде, что, возможно, он прав.

Почему у неё не вызвало огорчения появление Питера?

Неужели всё было так очевидно?

Краска смущения прихлынула к щекам девушки, и она молила бога, чтобы Питер не заглянул ей в лицо и не заметил её состояния. Тогда бы ей ни за что на свете не разубедить его в обратном.

Она рассердилась на него окончательно.

Не очень-то приятно, когда противник опытный и так хорошо разбирается в твоих чувствах, в которых она сама ещё ничего не понимала.

Питер явно над ней насмехался.

Она сделала попытку оправдать свои действия.

— Я была совершенно уверена, что вы пойдёте искать беглянок в обратном направлении. Тем более, что я не очень-то знала, куда мне путь держать, и лишь поэтому мы задержались в этом месте до утра.

— Ах, как жаль, — он разочарованно вздохнул, улыбка играла на его лице. — Ровена, ты разрушила мою дерзкую надежду. Она мне так льстила. Мне было приятно узнать, что моя беглянка послушно дожидается меня, — и уже более серьезно, отбросив иронию, добавил: — Поверь мне, девочка дорогая, я бы так и сделал, если бы не счастливый случай, — и мысленно горько добавил «и навеки потерял бы тебя».

— Какой счастливый случай? — не унималась Ровена.

У девушки снова проснулся интерес. Повернувшись к нему, с нетерпением ожидала ответ.

— Я уже говорил, что заметил подковы моего коня на земле.

Он чуть не проговорился и был рад, что эти подковы также дали ему возможность утаить от неё знание им языка германцев, на котором Ровена постоянно переговаривалась с Анфред.

И вдруг, не с того ни с сего. Ровена, сама, даже не зная, как у неё это получилось, задала, неожиданный вопрос:

— Питер, вы бывали когда-нибудь женаты?

— Нет, — вопрос застал его врасплох, как удар под дых.

— Ну, а когда-нибудь задумывались?

— Нет, — ответил он мгновенно.

— Почему нет?

— Это, кажется, не для меня.

— Вы уверены в этом?

— Уверен.

— А откуда вам знать?

Он не ответил.

От этой необходимости его спасли звуки труб на замковых стенах.

Дозорные трубили как оглашенные и во все трубы замка.

Питер даже поморщился.

А Ровена смотрела с удивлением, осматривая всё вокруг.

Их заметили и их встречали.

Девушка обречённо вздохнула.

Питер не ответил на последний вопрос, а повторить его было уже неудобно, момент был упущен, но ей на самом деле было важно знать, почему он не женат. Если бы он хотел ответить, то ответил бы сразу. Возможно, это больная тема для него, предположила она.

За выяснением очень важного вопроса они не заметили, как оказались у ворот замка.


Замок Гилфорд


Приближение долгожданных гостей в замке не осталось незамеченным.

Их давно приметили, и внутри замка поднялась такая суматоха, какой ещё в этих местах не видывали, разве что с приездом самого короля.

Замковые ворота со скрежетом медленно поднимались.

И вот их отряд ехал по брусчатке, и слышался цокот копыт лошадей.

Минуя открытые ворота, Питер сразу заметил отца, спешившего к ним на встречу, и с горечью отметил, что тот вырядился в свою лучшую одежду.

Да и выглядел он радостным и намного помолодевшим.

Сэр Гилфорд явно желал произвести на их гостью, свою невесту, наилучшее впечатление.

Ревностные струнки были задеты в сердце Питера, недовольно поморщившись, с грустью отметил про себя, что ради него отец не стал бы так прихорашиваться.

Питер обреченно вздохнул.

По всей видимости, мученья только начинаются, с тревогой констатировал он. И дал себе слово поскорее покончить со своим затруднительным положением, чем и решил заняться в ближайшее время.

— Вот мы и дома, — тяжело вздохнув, устало произнёс Питер, сам не зная, кому он это сказал, девушке или самому себе.

Самое трудное, как он считал, будет впереди.

— Дома? — удивленно воскликнула девушка, вскинув при этом брови. — Ты привёз меня к себе домой!? — не удержалась от вопроса Ровена.

Казалось, её удивлениям не будет конца.

По-видимому, её ожидает ещё много разных сюрпризов.

— А что здесь такого? Ровена, скажи, что тебе не нравится?

— Не знаю! Но всё так странно и запутанно! — протяжно пролепетала она, поджав губы и пытаясь хоть как-то осмыслить происходящее, но никаких идей сейчас у девушки не было на сей счёт.

У неё вдруг сильно разболелась голова, то ли от усталости, то ли от напряжения или потрясения и всего не понятного, произошедшего с ней за последнее время.

Она всю дорогу ожидала самого худшего, а он так запросто говорит, что привёз её к себе домой…

Этот надутый индюк держал её столько дней в неведении, и она места себе не находила от наихудших предположений, а он так запросто «вот мы и дома». Этот замок его дом! Ну каков…?

Девушка невольно окинула придирчивым взором внутренний двор замка, место её теперешнего заточения.

С большим удовлетворением, отметив для себя, что он заметно отличается от её дома.

Крепость на вид была крепкой, даже можно сказать устрашающей, и это было её не единственное достоинство, которое бросилось Ровене в глаза на первый взгляд.

Но невооруженным взглядом заметно, что уютом здесь и не пахнет.

Но, по всей видимости, присутствующих и самого Питера сей факт совершенно не смущал.

Её похититель чувствовал себя здесь вполне уверенно.

И она это сразу почувствовала.

Но убежать из этого логова будет непросто.

Девушка осмотрелась внимательнее, отметив, что многие постройки были деревянные, затем её внимание привлекло внутри крепостных стен весьма внушительное сооружение — видимо это башня донжон, окна в ней начинались со второго этажа. Можно было сказать, крепость внутри крепостных стен.

С удовлетворением Ровена подметила, что она была из камня и, по всей видимости, ещё не достроена. Но эта башня отличалась формой от башни в их замке.

Здесь она была прямоугольной формы, а у них круглая.

Она вдруг вспомнила, обычно из башни имеется специальный тайный ход за территорию замка. Она могла, на что угодно поспорить, что и в этой есть тайный ход не зависимо от формы башни.

И это ей предстояло выяснить.

Питер пристально наблюдал, как девушка осматривает замок, прекрасно понимая ход её мыслей. Его на какой-то миг охватила гордость, за свой дом, свою крепость.

Проследив за её взглядом, проговорил:

— Башня ещё не достроена. Раньше на этом месте стояла из дерева, и была выстроена ещё при английском короле Вильгельме I Завоевателе, но сгорела при короле Стефане Булонском, и вот мы отстроили новую, — Питер говорил с гордостью о своём родовом гнезде.

— Вот как.

— Да. Остались ещё некоторые недоделки. Как и сам замок он тоже был построен после прихода в Британию Вильгельма и так же был сначала деревянным. Постепенно всё перестраивалось в камне.

— Впечатляющий замок, — проговорила Ровена, не кривя душой.

— Рад, что тебе понравился, красавица!

Ровена никак не отреагировала на его слова, то ли он её действительно считал красавицей, то ли намекал, что ей теперь до испокон веков куковать в этом замке.

Она лишь добавила:

— Только вот у вас четырёхугольная башня? Круглая башня лучше противостоит снарядам.

Питер вскинул брови, удивлённый познаниями девчонки, и она настолько разбирается в защитных сооружениях.

И констатировал про себя, что пленница здесь будет как за каменной стеной, не важно, какой формы донжон, он довольный усмехнулся, представив себе, как Ровена пытается убежать из замка.

Хотя какое ему теперь дело до этого, одернул он себя и, отогнав от себя навязчивые мысли, спешился. Затем осмотрелся и проследил за своим отрядом. К ним спешил конюх.

Его люди тоже все спешивались.

Во дворе было оживлённо.

Ровена заметила, что во дворе было много людей и все с интересом разглядывали их. Ещё бы.

Но ей не было никакого дела до всех этих любопытных глаз.

Одно радовало, среди них она не встретила ни одного враждебного взгляда. Это девушку немного приободрило.

Питер помог Ровене спешиться, придерживая её за талию, опустил на землю, и девушка почувствовала себя в его руках совершенно беспомощным созданием.

Только сейчас она осознала, как устала. Всё тело затекло от дальней дороги и нестерпимо ныло.

Дорогой она ещё храбрилась и намеревалась излить свой гнев на того человека, который нанял Питера похитить её, но сейчас она растерялась и не знала, что делать и как ей быть.

Девушка была совершенно сбита с толку.

Но кто-то же должен ответить за всё, что с ней произошло? Питера она весь путь оправдывала и не могла его во всём винить. Он всего лишь исполнял приказ… Так думала она раньше. Но сейчас внутреннее чутьё подсказывало ей, что не всё так просто, и много непонятного, и загадочного и в этом надо тщательно разораться.

Прекрасно понимая, что сегодня ей ничего не удастся выяснить, а чинить скандал немедленно, у неё не было никакого желания и сил.

Силы окончательно покинули девушку.


Люди, встречавшиеся на их пути, улыбались доброжелательно, как дорогим гостям, это ещё больше девушку сбивало с толку.

Она осмотрелась вокруг и заметила мужчину, спешащего к ним на встречу, радостно улыбаясь?

По виду очень даже приятный и добродушный человек. Примерно таких же лет, как и её дедушка, сэр Освальд, и выглядел также. Он шёл к ним уверенно с улыбкой на лице, будто встречал дорогих гостей.

Она вдруг подумала, такой человек никак не мог заставить Питера пойти на такой безумный шаг.

Что-то здесь не так!

Ровена пришла к выводу, ей не следует сразу, с бухты-барахты, обрушивать всё своё негодование на этого милейшего старика.

Самое верное будет сначала всё прояснить до конца.

Первым он поздоровался с сэром Джоном, воинами, затем подошёл к Питеру.

Ровена пристально наблюдала за происходящим.

По всей видимости, как и утверждал Питер, ей ничего здесь не угрожает, и девушка пришла к такому же выводу.

Ей лишь нужно проявить немного терпение и дождаться благоприятного момента для побега.

Да, это самое мудрое решение, которое пришло девушке в данный момент на её усталый ум. Капризами и истериками она точно ничего не добьётся, и тут она полностью была согласна с собой.

Да и с кем спорить — вокруг одни старые вояки. С ними ей одной точно не совладать.

Но в любом случае за время пути она полностью выбилась из сил, и ей не хотелось ни спорить, ни учинять допрос.

Она так устала из-за длительного путешествия и разговоров с Питером, и буквально валилась с ног.

Да и что она могла поделать в такой ситуации? Будь что будет!

Завтра. Всё завтра.

Так решила она окончательно, и вдруг на неё снизошло такое успокоение, страх за свою жизнь пропал без следа.

К ним к тому же уже подошёл сэр Гилфорд.

— Питер! — радостно воскликнул он и порывисто прижал к себе сына, легонько похлопав его по спине, но пытливый взгляд старика был устремлён через плечо Питера на девушку.

Глаза его искрились от счастья.

Девушка превзошла все его ожидания.

После отъезда Питера и сэра Джона в замок Алансон за невестой он до появления вчера в замке Озолса, его гонца, места себе не находил. И только после прибытия гонца расслабился, узнав, что похищение прошло успешно.

И вот сейчас он готов был ликовать и трубить во все трубы. Как только что трубили на стенах его замка.

Наверное, вся округа всполошилась.

Сэр Гилфорд и бровью не повёл, о том, что уже знает имя девушку. Когда он отстранился от сына, не отрывая рук, взглядом окинул Ровену и снова взглянул на сына, и спросил с нетерпением:

— Это она? — шепнул в самое ухо сэр Гилфорд, он, конечно, и сам догадывался.

Кто же ещё, если это не она, и скорее всего этот вопрос вырвался у него непроизвольно в порыве сильного волнения.

— Да, — однозначно ответил Питер.

Совершенно не разделяя такой бурной радости отца, но сэр Гилфорд проигнорировал колкость, сквозившую в ответе сына.

Улыбка старика стала ещё шире, его переполняли радостные чувства.

Их задуманный с сэром Джоном тайный план, кажется, потихоньку воплощается в жизнь.

Ещё совсем немного и его холостяцкая берлога услышит радостный детский смех.

— Питер, сынок, мы уже заждались тебя, — проговорил довольный сэр Гилфорд.

Он слегка отстранился от сына и снова перевёл свой взгляд с девушки на него, но, не удержавшись, снова и снова бросал украдкой взгляды на девушку.

Она так и притягивала его взор.

Девушка, несмотря на усталость, выглядела великолепно.

Сэр Гилфорд потеряв всякое стеснение, беззастенчиво рассматривал свою будущую невестку. Он уже не допускал и мысли, что девушка откажется быть его невесткой, то есть пока невестой, поправил он себя мысленно, чтобы невзначай не перепутать отведённые ей роли.

Он говорил с Питером, а сам не спускал глаз с Ровены, что вызвало у Питера новый укол в самое сердце от ревности.

Ясно, что Ровена превзошла все мыслимые ожидания отца. Питер прекрасно помнил свои ощущения, и он так же был потрясён, впервые увидев девушку.

— Осмелюсь представиться вам, юная дама. Барон сэр Гилфорд к вашим услугам, — он галантно поклонился ей и добавил: — Питер всегда не очень любезен и немного не воспитан. Не сердитесь и не судите его слишком строго нашего вояку. Он не очень спешит представить меня, — пояснил он неторопливость своего сына.

Сэр Гилфорд заметил вспыхнувшее во взгляде сына недовольство, он сразу сделал правильный вывод.

Разве эта девушка не могла не понравиться его сыну?

Быть такого не могло!

Ровена изумленно приподняла брови.

Она не смогла сдержаться от новости, ошеломившей её.

— Сэр Гилфорд!? — протяжно воскликнула девушка.

Ровена нахмурилась, пытаясь что-то вспомнить, уж очень знакомым показалось ей имя этого господина.

Она ещё раз мысленно проговорила имя старика, ошибки быть не могло. Безусловно, и уже неоднократно она слышала его имя в своём доме в замке Алансон. И узнала его имя, скорее всего, она просто была не готова услышать это имя. Девушка была поражена, растеряна и уж никак не думала, о такой возможности оказаться когда-нибудь именно здесь, в замке Гилфорд.

Вот только девушке было невдомёк, какова причина её появления в этом замке, и снова она обратилась к незнакомцу, припоминая:

— Моя бабушка леди Магдалена неоднократно рассказывала о вас. И представьте, она говорила о вас только хорошее. И если бы она знала, что свижусь с вами дорогой сэр Гилфорд, то обязательно бы передала вам приветствие и пожелания доброго здравия и, более того, осмелюсь говорить за сэра Освальда, он тоже обязательно бы присоединился к приветствиям и пожеланиям. Но я удивлена, тем, что нахожусь в вашем замке и тем, что ваш сын промышляет похищением девушек.

Глаз Питера слегка дернулся, и он издал нервный смешок, но деликатно промолчал, оставив без внимания замечание девчонки, предоставив отцу самому объяснить причину появления её в этом замке.

Сейчас как никогда все эти её обвинения были обидны для него.

Он надеялся, что отец немедля тут же объяснит Ровене причину её присутствия здесь, и терпеливо ждал этого. И не собирался приходить к отцу на помощь.

Пусть сам расхлебывает свою кашу, которую сам же и заварил. И так он уже выставил его неучтивым невеждой.

Больше всего его возмущало, что отец никогда не был таким галантным как сейчас.

Он с изумлением наблюдал, как тот просто шаркает ножкой перед этой девчонкой.

Питер от возмущения готов был лопнуть. И даже срочно хотелось сплюнуть через плечо, но присутствие дамы его останавливало, и он лишь теснее стиснул зубы.

А что ещё ему оставалось сделать?

— Дитя моё, не серчайте, и не судите его слишком строго. Он у нас вояка и ему иногда не хватает галантного обхождения с прелестными девушками. Будьте к нему снисходительны и вам бы, дорогая моя, не мешало бы преподать пару уроков этикета ему.

Сэр Гилфорд разговаривал с ней, как старый добрый знакомый, делая вид, что совершенно, не замечает знаков, которые подавал ему Питер.

Он также удачно проигнорировал замечание девушки на счет похищения.

Питер за спиной Ровены не скрывал своего недовольства.

Это явно не похоже на то объяснение, которое от отца ожидал он услышать. А всё как раз наоборот, отец выставлял его в самом дурном свете, а сам прикидывался таким паинькой.

Всё валил на него.

Ну, с него довольно, возмущался Питер, сколько можно терпеть такое унижение, задавал себе он этот вопрос, но продолжал помалкивать, скрипя зубами, давая отцу шанс самому открыть все карты.

— Да-да, сэр Гилфорд, за время пребывания в пути, я уже заметила, что ваш сын не отличается особой галантностью, — Ровена взяла под руку старика, не удостоив Питера своим взглядом, и продолжила елейным голоском, — и уж как отец по пеняйте ему. Видите, и даже сейчас он не соизволил меня представить вам как следует, поэтому мне, как и вам, придётся самой назвать моё имя. Меня зовут Ровена. Леди Ровена Алансон, — поправила себя Ровена.

Девушке понравилось, что в лице этого старика она нашла поддержку и союзника против Питера и решила всенепременно воспользоваться этим.

Вот, уж теперь она ему устроит, Ровена немного оживилась и была решительно настроена, несмотря на усталость.

Ох уж этот Питер! Вернее, сэр Питер, поправила она себя тут же. Он ещё узнает настоящую леди Ровену Алансонскую, но, уж теперь с другой стороны. Она отплатит ему за всё враньё и за все её мучения и переживания. Уж она-то постарается, не будь она внучка леди Магдалены, приговаривала про себя девушка.

А самого Питера стала забавлять ситуация, в которой он сейчас оказался.

Прямо на его глазах происходило неслыханное!

Его отец и невеста, которую он сам же ему привёз, быстро и лихо объединились против него и составили некий союз.

Это выглядело, и на самом деле было просто возмутительно.

— О, моя голубушка, Ровена. Ровена…, — сэр Гилфорд как будто бы на слух смаковал её имя, — какое прекрасное имя. Прелестное дитя, вы, наверное, устали, голубушка, и вам надобно хорошенько отдохнуть с дороги.

Сэр Гилфорд заливался соловьём, подхватив девушку под локоток.

Он вёл её по ступеням вверх в замок, а Питеру ничего не оставалось, как плестись сзади них.

Она заняла его место.

По этим ступеням он так всегда раньше ходил с отцом.

Ему оставалось только удивляться, как отец, позабыв о нём, своём любимом и единственном сыне, сразу же увлекся этой девчонкой, окружив её чрезмерной заботой. Будто не он, его сын, привёз её сюда и сделал его счастливым.

Никакой благодарности. Никакой!

Ему надоело наблюдать за отцом, который порхал около Ровены, как мотылёк над цветком. Отцу осталось лишь ещё прочитать ещё какой-нибудь сонет для своей невесты. Он не мог больше переносить эти сюсюканья отца с этой девчонкой. Питер покинул их.

Ни капли благодарности, возмущался Питер, направляясь в свою комнату. Ни капли… Ревность разъедала все внутренности, обида калёным железом жгла душу.

Он не понимал, что с ним происходит.

И почему ему так скверно на душе.

Выполнив поручение отца, казалось бы, дело должно было на этом закончиться и принести ему успокоение, но что-то пошло не так. Питер успокаивал себя, предполагая, возможно причина его досады кроется в том, что отец, как только заприметил Ровену и увлекшись девчонкой напрочь забыл о существовании сына, как и предполагал Питер ранее.

А ведь он должен был быть готов к такому повороту.

Но и Ровену он не мог, не должен был ненавидеть, видя рядом с ней другого мужчину. Тем более что этот мужчина его отец.

Просто замкнутый круг.

Он почувствовал, как смертельная усталость тяжким грузом навалилась на поникшие плечи.

У него ужасно разболелась голова.

Сэр Джон по двору всё время шёл рядом с Питером.

Проводив его взглядом до самых дверей, он наблюдал за этим малым и притом очень внимательно. И от него не ускользнуло испортившееся настроение Питера, которое усугубилось спектаклем, разыгранным сэром Гилфордом, и как не старался тот скрыть свои чувства, но сэр Джон был не глупее Питера и прекрасно понимал состояние молодого человека. И чувствовал свою вину перед Питером.

Но что сэр Джон мог поделать.

У него с Гилфордом тайный уговор.

Сэр Джон немного замешкался перед ступенями в дом. На душе было немного неспокойно, и тут совершенно случайно увидел, ведь ещё миг и он прошёл бы в дом вслед за Питером, не обратив внимание, что происходило на улице под окнами комнаты бывшей, ныне покойной, госпожи Гилфорд. А позднее эта комната принадлежала жене старшего сына сэра Гилфорда Роберта, тоже ныне покойного, Корделии.

Там внизу под окном толпился народ, и он поднял глаза.

Мастеровые с окна снимали ткань, закрывавшую оконный проём. Полотно с шелестом упало на землю, открывая взору окно. Послышались голоса восхищения, он и сам от неожиданности и удивления воскликнул и приоткрыл рот. И тут вдруг подумал: «Вот те на! Чудеса, да и только! Эх, Питер жалко не увидел этого чуда, он так быстро спешил к себе, и такое зрелище пропустил. Да и сэр Гилфорд с Ровеной тоже ушли вперёд. Так вот что за сюрприз, из-за чего им пришлось задержаться в Дувре. Сюрприз так сюрприз».

Послышалось хлопанье в ладоши, он тоже похлопал.

Мастеровые поклонились зрителям.

Перед ним открылся вид на окно.

К нему в это время подошли Томас и Озолс.

Они тоже с удивлением во все глаза смотрели на диковинное окно из цветного стекла.

Сэр Джон, обращаясь к подошедшим, проговорил:

— Теперь понятно, чего так нервничал Гилфорд. Мы как раз приехали вовремя. Какая красотища.

— Да уж! Красота, — проговорил Озолс, почесывая бороду. — Подумать только и сколько Гилфорд мастерам денег не пожалел.

— Надеюсь, леди оценит старания! — вставил своё слово сэр Томас.

— Надеюсь, — констатировал сэр Джон, — не зря же Гилфорд затеял эту канитель!

Народ, встречавший гостей и ставший свидетелем окончания возведения витражного окна в замке, потихоньку расходился, при этом бурно обсуждая небывалое событие.


Вечером, когда все уже отправились на покой, Питер после трапезы укрылся в своей комнате, полностью утративший самообладание.

За столом во время трапезы, какая бы она не была праздничная, его отец говорил только о Ровене, а его сына, то есть Питера, вроде бы как бы и не было вовсе.

Сбывались его худшие предположения, что молодая мачеха затмит стареющий разум его отца, и он позабудет о своем наследнике Питере, но он не подозревал, что это событие произойдет так быстро, и ему будет так больно.

Питер стал прислушиваться, за столом определённо что-то бурно обсуждали. Видимо, их приезд и подготовку к свадьбе, предположил он, но ему было не до этого.

Вся жизнь молодого человека шла под откос.

Хотя, чего это спрашивается, он развесил нюни.

Во-общем-то, не всё так плохо у него: карьера — тут всё нормально, и прочее тоже, а вот то, что самый близкий человек, его отец… Питеру казалось, что он его теряет.


Сэр Гилфорд и сэр Джон после того, как все разошлись по комнатам, встретились, наконец-то, наедине, еле дождавшись конца трапезы. Слишком много им надо было сказать друг другу.

— Что скажешь, сэр Джон? Тебе есть чем меня утешить!

— Вполне, друг мой! Могу даже сказать, что всё было…, впрочем, это было довольно увлекательное путешествие. А вот что ты тут сотворил! Жаль, что Питер этого не увидел.

Сэр Гилфорд довольно крякнул.

— Не знаю, понравился мой подарок нашей девочке?

— Думаю, такое… равнодушным не оставит никого. Я так понимаю, для неё ты отвёл комнату, принадлежащую хозяйкам замка? — многозначительно проговорил сэр Джон.

— Ты правильно мыслишь Джон!

— И как раз окно поменял… красота!

Сэр Гилфорд с трудом скрывал радость и нетерпение, да и его друг тоже был под радостным впечатлением. Он прекрасно видел и сам, но всё-таки хотел убедиться, услышав рассказ сэра Джона.

Про окно у них ещё будет время поговорить, конечно, ему было лестно, что оно всем понравилось, но:

— Рассказывай, не томи, друг. Про окно ещё успеется.

— Ну, Гилфорд, скажу тебе так, невеста наша огонь. Гореть нашему Питеру долгие годы.

— Да неужто так хороша? Ох уж эти алансоновские…, — сэр Гилфорд радостно засиял.

— Рано радуешься, дружище, помяни меня, мы с тобой поплачем ещё…

— Так говоришь, огонь-девка…, а как насчет внуков…

— Будут тебе внуки. Будут! Правда, у них лишь самое начало…

— Порадовал, дружище. Порадовал старого вояку. Значит, самое начало… Так-так-так!

— Вот я и говорю тебе, наш мальчик спёкся. Сразу же, как только увидел девчонку. И теперь всё дело лишь во времени, и я уверен, что внуки у нас будут.

Сэр Гилфорд в предвкушении приятного сюрприза, то есть будущей свадьбы, потирая ладони, перебил друга:

— Я знал. Я знал, что всё получиться.

— Признаться, девчонка сущая плутовка, пыталась ещё там, в Нормандии убежать.

— Да что ты!

— Она чуть самого Питера не провела, и ему повезло, что он у нас умный и понимает разные языки.

— Я всегда верил в своего мальчика.

— Для нашего Питера невесты лучше и не сыскать. Уж в этом будь спокоен.

— Я рад. Я безмерно рад!

— Питер по уши завяз в нашей затее и вот-вот…

— И нам осталось только аккуратно шаг за шагом довести наше дело до свадьбы.

— Думаю, свадьба не за горами…

— Отлично, Джон! Давай, мы не будем спешить, объявлять причину присутствия Ровены в нашем замке, пусть всё идёт своим чередом.

— Думаю, что в этом есть резон.

— Да, согласен. Ей необходимо обвыкнуться здесь, хорошенько осмотреться. Неведение ей скорее поможет полюбить эти земли, а с ними и Питера. — сэр Гилфорд неожиданно воскликнул: — Да, кстати, а как она относится к нашему мальчику!? Не возникнут ли здесь проблемы? У него всё-таки характер не из легких, — испуганно заметил сэр Гилфорд.

— Неприязни она к нему не испытывала, это точно, но, если ей представить возможность выбирать из двух женихов, тебя и Питера, она предпочтёт однозначно его, не в обиду тебе, мой друг, будет сказано.

— Ты точно уверен?

Они дружно засмеялись.

— Они ворковали как два голубка весь наш долгий путь, — добавил, довольно улыбаясь, сэр Джон, и рукой машинально поправил свои усы, это была его излюбленная привычка, особенно когда он волновался или пребывал в предвкушении чего-то заманчиво интересного. — Мне даже показалось, что они были разочарованы, что наше путешествие так быстро закончилось. Конечно, они частенько ссорились…

— Ссорились? — сэр Гилфорд нахмурился.

— Да. Ссорились. Но и тут же мирились.

— Ты меня напугал!

— Милые бранятся только тешатся… Более того, скажу, на корабле у них было на носу судна, мне так показалось, свидание… Хотя я об этом мало чего знаю, смотрел со стороны, так сказать, стоял на стрёме…

— Ну дружище, я в неоплатном долгу…

— Не будем об этом, Гилфорд. Скажу, что красивая пара наш Питер и леди Ровена, и уверен, скоро всё утрясётся и они, в конце концов, поймут, что созданы друг для друга.

Сэр Джон хитро подмигнул своему другу.

— Да красивая пара. Они просто созданы друг для друга. Я счастлив!

Слова сэра Джона были целительным бальзамом для сердца старика, отчаявшегося получить наследника.

Сэр Джон в свою очередь, был уверен, что его отчет сэру Гилфорду об их предпринятом мероприятии весьма удовлетворительный. А он уж постарался в красках, со всеми подробностями, описать день за днём их путешествие.

Сэр Гилфорд также пребывал в эйфории и потирал ладони.

Любой, если бы их увидел со стороны, сразу бы решил, что это два заговорщика.

— Ну что ж, будем потихоньку готовиться к свадьбе, — радостно вздохнул сэр Гилфорд.

— Пожалуй. Если нужна будет моя помощь, я к услугам вашим, мой друг!

— Джон, дружище, вовек не забуду твою услугу. И я уже начал готовиться потихоньку к свадьбе.

— Да я уже заметил, что времени зря ты здесь не терял.

— И для начала отослал в Лондон посыльного, чтобы тот привёз сюда в замок самого лучшего столичного портного.

— Ого! — воскликнул сэр Джон, удивлённый с каким размахом, сэр Гилфорд взялся за дело, окно, столичный мастер…

— Я был уверен, что у нашей девочки с собой не будет никакой одежды, а вещи моей жены навряд ли подойдут ей. Да к тому же, они давно вышли из моды, да и негоже моей единственной невестке ходить в обносках. Для такой красотки не стоит скупиться, как ты думаешь?

— Полностью с тобой согласен. Такая забота и доброе отношение всё это должно подкупить в избытке нашу гостью.

— И я о том же! Невестка ни в чём не должна иметь затруднений. Лишь бы ей угодить!

— Все девчонки любят красоваться в обновках. Больше блеска, драпировок, тесьмы и эти, как их, золотые сеточки для волос, и прочие фигли мигли, и она точно не устоит…

— Точно и для волос… В таком случае по этому поводу посоветуюсь с Питером. Он по части дамских штучек… да и при дворе бывает, — он произнёс эти слова заговорщицким тоном, всё так же довольно потирая ладони, будто догадываясь, какое впечатление должна была произвести его новость на сына.

— Питер с его придворной жизнью безусловно больше знает.

— Да, кстати, откуда ты сам все эти фигли мигли бабские знаешь? А? Уж не медовый твой месяц… Я что-то слышал об этом. Завтра всё обстоятельно расскажешь.

— Безусловно. Вот уж в нашем королевстве ничего не утаить, — проговорил сэр Джон, вспомнив вдруг об Анфред.

Он ещё не виделся с ней после прибытия в замок.

Как они там устроились?

— Ну, а теперь насчёт моего первого подарка?

— Девчонке, уверен, очень понравится твой подарок — витраж в её комнате, — проговорил восхищённо сэр Джон. — Я сам сражён. Как ты додумался до такого, дружище Гилфорд?

— Я видел такое у них в замке в Алансоне сто лет тому назад. Освальд ещё тогда, когда был в крестовом походе, привёз из Константинополя разного цветного стекла для своей Магдалены и сделал подарок ей витраж в её замке, и я всегда мечтал о таком, но всё не было резона, а тут, как видишь, прекрасный повод.

— Отличная работа. Хвала мастеровым.

— Подарок для нашей девочки, чтобы было ей как дома, но или почти как дома. У них живописное окно в девичьей комнате, а у нас в комнате леди Ровены, — довольный своей выдумкой и проделанной работой, проговорил сэр Гилфорд.

— Да, уж это тебе не фигли мигли.

— Что-то Питер ничего не сказал по этому поводу. Я волнуюсь, как он воспримет этот подарок.

— А он ещё не видел.

— Не видел? Это хорошо, что пока не видел. Пойду в таком случае поговорю с ним. Есть разговор к нему касаемо нашего второго предприятия.


Проходя мимо комнаты Ровены некоторое время постоял, прислушиваясь у двери. Там было тихо. Он удовлетворённо вздохнул и отправился в комнату Питера.

Сэр Гилфорд нерешительно постучал в дверь сына и, не дождавшись ответа, постучал ещё раз более решительно, но на этот раз не стал дожидаться ответа, вошёл в комнату, как раз в то время, когда тот купался, после долгой дороги.

Сэр Гилфорд позаботился, чтобы всем подогрели воды.

Питер сразу заметил отца, но не спешил выбираться из лохани. Хоть горячая вода и успокаивала, и быстро сняла усталость, но он вообще никого не хотел сегодня видеть, а настроение было таково, что и в ближайшем будущем тоже, поэтому и не отвечал на стук в дверь.

Молодой человек не знал, как себя вести с отцом, и появление его у него в комнате застало врасплох. Питер осознавал, что, в конце концов, ему придется разговаривать с отцом, но именно сейчас он почувствовал какое-то отчуждение, возникшее между ними.

И происходящее ему, ужасно не нравилось.

Ровена будет теперь всё время стоять между ними.

Конечно же, об этом ему надо было хорошенько подумать раньше. До того, как отправился за девушкой. Но что теперь?

Питер молчал. Первым заговорил сэр Гилфорд.

— Сынок, — он начал нерешительно, нарушив неловкую тишину, — я пришёл тебя поблагодарить. Ты уж прости старика, что так долго медлил. Сам понимаешь, как только увидел её, так обо всём на свете позабыл. О, как она хороша! Как хороша! Что скажешь?

Питер усмехнулся с досадой, прекрасно понимая отца, и самое обидное было то, что отец выставил его полным дураком и невеждой перед Ровеной. Это очень задело его, и сейчас он пребывал в дурном настроении.

Но больше всего Питеру не терпелось узнать, что именно доложил отцу сэр Джон.

Упомянул ли тот все подробности, начиная с того момента, как Ровену выловили из реки в чём мама, родила, и заметил ли сэр Джон их последний поцелуй, не проболталась ли сэру Джону Анфред.

Да и Анфред сейчас нельзя сбрасывать со счетов, уж очень они с сэром Джоном сблизились за этот долгий путь.

Вспомнив первое впечатление, которое произвела на него Ровена, он нахмурился и глубоко вздохнул, если бы отец увидел её такой, какой увидел он, продолжал размышлять Питер, то надолго бы лишился дара речи, а то и вовсе его мог хватить удар. «Боюсь она и впрямь не для тебя, отец. Девчонка быстро сведёт тебя в могилу», — размышлял Питер.

Но вслух он произнёс:

— Поверь мне, когда ты познакомишься с леди Ровеной поближе, то узнаешь её и, с другой стороны. Она быстро вцепиться во всё здесь своими ноготками и перевернёт верх ногами. Не такая уж она и простушка, как кажется на первый взгляд.

— Так ты говоришь, она своевольна?

— Слов нет, ей богу, мы все здесь через пару дней заплачем и в первую очередь ты отец. Уверен скоро будешь просить вернуть девчонку обратно к твоей несравненной леди Магдалене Алансонской.

Сэр Гилфорд пропустил мимо ушей, колкое замечание насчет характера Ровены.

— Так ты её видел?

Питер не стал спрашивать, кого именно имел в виду, и так было понятно, кто любовь всей жизни его отца.

— Видел. Твоя леди белой лилии в прекрасном здравии. Плела веночки из пресловутых белых лилий для внучек.

Питер говорил с небольшим сарказмом.

Его удивляло, что отец говорил об одной леди Алансонской и собирался взять её в жёны, чтобы она произвела ему наследника замка Гилфорд, а сам думал и интересовался о совершенно другой леди Алансонской своей леди белой лилии.

Он мысленно усмехнулся и подумал, так значит ли, что леди Ровена не смогла затмить образ той леди?

Неужели это так, терялся в догадках Питер.

И с одной стороны ему было даже жаль отца.

Сэр Гилфорд лишь на миг задумался о своей любви, о ней он подумает, когда останется один на один и резко сменил тему.

— Питер, э… у меня к тебе будет одна весьма деликатная просьба… — он замялся, размышляя, как эту просьбу воспримет Питер. — Пусть пока останется между нами, что девушка моя невеста. Боюсь, мы её сильно напугаем таким известием. Ей бы немного осмотреться и привыкнуть ко мне и этим местам. Как ты на это смотришь?

— Вот как! — сердце Питера пропустило удар. — Дело твоё, отец. Я свою миссию выполнил и более того я всё равно в ближайшее время уезжаю.

Последние слова Питеру дались нелегко и откликались с болью в сердце.

— О, нет! — воскликнул от неожиданности сэр Гилфорд. — Как уезжаешь?!

Такого поворота он не предвидел и не в шутку испугался, услышав заявление сына.

Заметив, как недоуменно смотрит на него сын, быстро нашёлся, что сказать и исправить свой промах.

Он был напуган, своей порывистостью и чуть всё не испортил.

Питер смотрел на отца и ждал от него объяснений.

— Нет, ты не можешь сейчас уехать и покинуть меня. Обещай, что, хотя бы до свадьбы подождешь.

— Нет. Это невозможно, отец. Нет, — запаниковал Питер, он ведь уже для себя решил, но быстро опомнился и добавил: — Да и какой в этом толк?

Питер был крайне удивлён тем, что тот просит повременить с объявлением о свадьбе, и новой необычной просьбой отца.

Его брови удивлённо взметнулись вверх, но пораскинув мозгами… Хотя, последнее время все просьбы отца были такими. Как будто бы он напоследок перед смертью решил потешиться вволю, а Питер выступал в роли его душеприказчика.

С ответом он не спешил.

К тому же он только что твёрдо решил покинуть замок и притом, как можно скорее.

И с превеликим удовольствием это сделал бы уже сегодня.

— Но ты мне нужен, чтобы присматривать за ней. Видишь ли, я уже стар и не поспею за ней, а тебе не трудно будет показать ей наши окрестности и вообще немного развлечь девушку. Боюсь, первое время Ровене будет скучно со мной и Джоном. К тому же к тебе за время пути, она немного привыкла. Сам подумай, среди стариков она быстро зачахнет. Дай ей время, — не унимался сэр Гилфорд, мастер по части уговоров.

Питер был в замешательстве. Отец не знает о чём его просит, он видел отчаяние отца, но на поводу у него идти не собирался. Но не спешил категорично отказать.

— Отец, мне бы не хотелось здесь задерживаться.

— Питер, уважь старика. Я понимаю, ты скучаешь по двору нашего короля Джона. Там веселье и развлеченье все дни на пролёт. Там тебя окружает много прехорошеньких женщин. Ведь ты у меня не только красавчик, но и мужчина, которому доступны всевозможные прелести жизни. Любая придворная красотка тебе будет рада, а что я тебе здесь взамен всего этого могу предложить? Мой холостяцкий очаг? Он слишком мрачноват, и я тебя прекрасно понимаю. Но всё же прошу, мой дорогой, потерпи ещё немного, а чуть позже уедешь. Я тебя удерживать не стану.

Питер, сейчас лежал в лохани с горячей водой, наслаждался подобной роскошью, но ведь бывали времена, когда всё было иначе.

Он вспомнил, как в пустыне под знойным палящим солнцем был рядом с английским королём Ричардом I Львиное Сердце и с немецким рыцарем сэром Гюнтером герцогом Кёльнским, который к тому же, как оказалось, дед леди Ровены Алансонской, и другими рыцарями.

И всё помнил, как сейчас. У них тогда закончилась вода, погиб проводник, сражённый стрелой противника, а раскалённое солнце палило нещадно. Укрыться от знойного палящего солнца было негде. Вокруг одни барханы, горы кочующего песка. Без воды их ждала неминуемая мучительная смерть и забытьё.

Это было страшнее всего. Их тела были бы навеки погребены под гуляющими песками, раздуваемыми ветром и вихрем клубящимися по просторам пустыни.

Он вспоминал, как лицо руки покрылись от ожогов волдырями, наполненными жидкостью, и лопались, принося минутное облегчение, а кожа на пересохших губах трескалась, и они кровоточили, и как всё долго заживало. Воздух прогретый, попадая в лёгкие с каждым вздохом, обжигал всё внутри.

Каждый раз, теряя сознание, он прощался с жизнью.

После бури в пустыне не каждому дано выжить.

Он цеплялся за жизнь и лишь неясный образ его невесты, юной Корделии, удерживал его на шаг от смерти. Неминуемой гибели.

Но им повезло, их тогда спас от палящего солнца их враг — противник Салах-ад-Дин, как ему потом рассказывали. Питер ничего не помнил, он умирал, как ему казалось.

Без воды под палящим солнцем их ждала мучительная смерть.

Выбравшись из этой передряги, король Ричард посвятил его в рыцари. И в свои двадцать лет Питер уже имел воинские отличия и вернулся домой возмужавшим в походной суровой жизни воином.

Но по возвращении домой его ждали горечь утраты и разочарование.

В его сердце появилась огромная пустота.

Зияющая воронка, образовавшаяся в пустыне под хлёсткими песчинками, и он надеялся, что по возвращении домой рана в сердце зарубцуется, и он вернётся к нормальной жизни, женившись на своей невесте Корделии, но его ждало жестокое разочарование.

Его невеста красавица Корделия не дождалась Питера и по иронии судьбы вышла замуж за его старшего брата, которого теперь нет в живых.

А его старший брат Роберт погиб, защищая стены замка Гилфорд.

В этот миг в его сердце и образовалась эта самая пустота, брешь, и всё это время Питер жил, плывя по течению, не желая больше испытывать душевной боли.

У него остался только отец.

Иногда он злился на него за то, что позволил Корделии и Роберту пожениться, и даже не сообщил ему об этом.

Иногда он оправдывал отца, поступившего мудро. Ведь если бы он не был уверен, что дома его дожидается невеста, смог ли он тогда выжить в пустыне?

Он часто задавал себе этот вопрос.

Любил ли он Корделию, наверное, нет, но осознание того, что кто-то есть, кто-то ждёт в такие моменты, было как якорь, удерживающий в этом мире, или маяк, указывающий дорогу к спасению, и это придавало сил.

Силы выжить.

Все последующие годы по возвращении из крестового похода он жил словно во сне.

И его пробудили к жизни пощёчины этой девчонки Ровены, тогда в лесу.

Он испытал гнев, потрясение, и что-то в его душе перевернулось. Ожило. Ожили ощущения и чувства. Как будто волной возмущения захлопнуло эту зияющую воронку пустоты в его душе, и это сделала эта дерзкая девчонка.

Встряхнула его так, что он забыл покой и сон.

Её бесстрашие перед ним, воином, похитителем.

Она бросала ему вызов. Цепляла взглядом своих серо-голубых глаз и удерживала, обещала, согревала.

Он отдал бы всё, что она попросила, не раздумывая.

Он видел в её взгляде желание. Желание его самого и это то, единственное, что он не мог ей дать.

Отец — это то, что у него осталось в этой жизни.

А Ровена — это его будущая жизнь, и сейчас он разрывался между двумя такими близкими и дорогими его сердцу людьми.

И он не мог отобрать у отца Ровену.

Отец выстрадал, заслужил. Он лелеял свою любовь к леди белой лилии долгие годы. Подарил ему жизнь, взрастил и, хотя все эти годы хранил любовь к одной единственной женщине-мечте леди Магдалене Алансонской, и Ровена частичка её.

Он тяжко вздохнул и следом усмехнулся, подумав: ведь леди Ровена Алансонская тоже леди белой лилии.

Разве мог он отказать отцу. Ради чего тогда всё?

Он выдержит. Найдёт в себе сил. Он будет держаться от девчонки как можно дальше. Тем более в замке это будет проще, чем ехать с ней на одном коне и держать её в своих объятиях.

Питер вдруг очнулся от своих размышлений. Поймав себя на мысли, что, конечно же, снова поддался уговорам отца, а как иначе.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.