Бесплатный фрагмент - Побег из Курятника: #1. Автостопом

АВТОСТОПОМ В КРЫМ

Часть 1. Маньяки на уазике

Автостопщиками не рождаются. Это не призвание, не талант. Если завтра вы прогуляетесь по родильным домам, то вряд ли найдете там младенца с оттопыренным большим пальцем, широченной улыбкой и нагловатым взглядом.

Автостопщиками, несомненно, становятся. Причем чаще всего становятся с трудом, пробираясь сквозь страх и сомнения. Иногда мне кажется, что если бы самого Геракла, живи он сейчас, поставили бы у дороги и попросили протянуть руку, то он бы ответил что-то в стиле: «Ой, а можно я лучше еще раз с гидрой какой-нибудь подерусь?».

Что касается меня, то я, как и все порядочные граждане, с самого детства испытывал какой-то неосознанный, животный страх перед загадочным «автостопом». Хотя… Чего я вру? В те времена такого слова я даже и не слышал. У нас в деревне это занятие называлось просто — «ехать на попутках».

Так вот, добираться куда-то попутками считалось делом постыдным. И еще опасным. И тяжелым. Долгим, нудным, ненадежным… Ну, какие там еще ярлыки обычно вешают? Я боялся их всех, так что в моем личном списке нехороших занятий автостоп удерживал прочные позиции где-то между бродяжничеством и алкоголизмом.

Помню, в 2000 году мы с мамой застряли в одном селе под Новосибирском. Нужно было срочно проехать 80 километров до города, но автобусы в тех местах не ходили. Около часа мы голосовали на ночной трассе в густую метель. Был такой сильный ветер, что меня валило с ног, и пару раз я чуть не потерял свою шапку.

— Когда вырасту, куплю машину и тоже никого не буду подбирать! — с детской нелогичностью злился я на «бессердечных» водителей.

Мне было тринадцать лет, и этот первый автостоп казался какой-то глупостью, бессмыслицей. Все те ярлыки — «опасно», «сложно», «долго» — все они оказывались правдой. Я ни секунды не верил, что хоть кто-то заметит нас в этой заснеженной степи.

Но иногда чудеса случаются, даже если мы в них не верим. Водитель стареньких «жигулей» все-таки разглядел нас у обочины и остановился. Через минуту я уже сидел на переднем сиденье самого комфортного автомобиля в мире. Таким он казался мне после часа, проведенного на морозе.

В темноте салона причудливо, словно новогодняя гирлянда, светились огоньки приборов. Было тепло и уютно. Фары с легкостью разрезали темноту и метель, которые еще недавно были для нас врагами. Играла тихая музыка. Это было «Солнышко» модной в те времена группы Demo.

Я хорошо помню каждую мелочь того момента потому, что влюбился в него. Меня очаровала романтика дороги. Этот контраст между мучениями на обочине и защищенным комфортом внутри машины… Кажется, уже тогда автостоп поселил во мне свои первые бациллы.

Прошло четырнадцать лет. Вновь я застрял в одной деревне, только уже в Томской области. И вновь мне срочно понадобилось в город. Полтора часа (!) я стоял на трассе, пытаясь уехать на попутках. Думаете, меня так долго никто не брал? Если бы. Все эти полтора часа я просто боялся поднять руку. Нет, конечно, я ее иногда тянул, но только когда никого не было (для чего, спрашивается?).

При появлении же на горизонте автомобилей, я срочно убирал руку в карман, поднимал глаза к небу и невинно насвистывал. Типа: «Хэй, проезжайте, я здесь просто так стою».

Да. Я стыдился кого-то останавливать. «Что они обо мне подумают? Вдруг осудят? Вдруг им не до меня? Вдруг не дай бог остановятся, и что я им скажу?» — все эти мысли преследовали меня точно так же, как и любого другого новичка.

Это сейчас в моем послужном списке значится автостоп через половину России, автостоп по Лаосу и Вьетнаму, ночной автостоп, автостоп с велосипедом, автостоп вдвоем, втроем, впятером. Но в тот раз после полутора часов борьбы с собственной рукой, я сдался и решил идти пешком до ближайшего автовокзала.

«Подумаешь? Всего-то пятнадцать километров! Ничего сложного!» — уговаривал я себя, лишь бы не «позориться» у всех на виду.

В общем, затянув шнурки покрепче, я поплелся вдоль дороги, но всего метров через 30 услышал голос:

— Что? Не берет никто? Садись! — это пожилой мужчина на еще более пожилой «Волге» выехал из деревни, у которой я стоял.

Как выяснилось, этот человек уже несколько раз проезжал мимо, видел мой несчастный вид и потому сжалился, остановившись без моих жестов.

Уже тогда я заметил, что автостоп — это удивительная штука. События в нем складывается вроде как-то нестандартно, но всегда удачно и вовремя. Пока я напрягался и пытался себя заставить, ничего не получалось. Когда же я расслабился и снял важность, перестал зацикливаться на результате — все пришло само собой, без каких-либо усилий. Так автостоп начал потихонечку учить меня жизни.

Скрипя ржавым дном и прыгая на кочках, мы проехали 15 километров до села Кожевниково. Там я уже мог выбрать: добираться дальше на автобусе или все-таки заставить себя голосовать? Эта ржавая «Волга» как-то добавила мне смелости, поэтому я принял позу столбика у обочины и медленно, с напрягом, протянул руку, оттопырив вверх большой палец.

И надо же! Первая машина начала останавливаться! Это был УАЗ-«буханка» (знаете, такой «микроавтобус-внедорожник»). На передних сиденьях — два здоровенных мужика. Прям здоровенных. Сидят такие задумчивые. Небритые. Руки по локоть в каком-то мазуте. Я начал было объяснять, кто я и куда, но тот, что был пассажиром, как-то сразу меня оборвал и холодно буркнул: «Садись назад».

Стоит ли объяснять, что один только вид этих угрюмых людей навевал тревогу. Ну, а в салоне их уазика мой мандраж только усилился. Хотя ту ржавую будку и салоном-то не назовешь. В ней не было ничего, кроме одного старого кресла и груды металлолома на полу. Окон тоже не было, поэтому внутри царил полумрак, лишь немного света попадало с лобового стекла.

В такой неуютной обстановке мы проехали около километра. Все молчали. Едва село Кожевниково скрылось из вида, как вдруг мужики резко свернули с главной дороги на какую-то примыкающую просеку (вокруг сибирский лес). Что? Куда? Зачем???

Никаких комментариев с их стороны. Углубившись в лес метров на 30, водитель остановился, заглушил двигатель и скомандовал пассажиру:

— Давай, Серега. Только по-быстрому.

И вот этот здоровенный небритый мужик по имени Серега вышел из машины, открыл дверь салона и пристально на меня посмотрел… Сами можете представить, что я пережил в те секунды. Страхом это даже не назовешь. Животный ужас, от которого каждая клеточка организма приняла боевую готовность. Я бросил взгляд на кучу железа на полу и в панике начал искать взглядом какую-нибудь металлическую трубу или что-то типа того.

И слава небесам, что я ничего не нашел, не схватил и не закричал: «Не подходи, с*ка!». Потому что Серега этот просто кинул на пол салона свою кофту, захлопнул дверь и пошел к ближайшему дереву, чтобы (я прошу прощения) справить малую нужду… Блин! Они что, только ради этого в лес свернули? Всего-то?!

Когда выезжали обратно на дорогу, Серега этот развернулся на своем сиденье всем корпусом ко мне, расплылся в широченной улыбке и добро так:

— Ну, давай! Рассказывай!

В общем, мужиком он оказался веселым, просто описанная выше причина мешала ему быть чуть-чуть поулыбчивее в первые минуты знакомства. И это был урок номер два: первое впечатление ошибочно. У страха глаза велики. Встречают по одежке… В общем, народные пословицы давно уже все сформулировали, мне оставалось всего лишь убеждаться в их мудрости.

УАЗ-«буханка» ехал до самого Томска. Всю дорогу мы разговаривали, шутили, рассказывали друг другу разные истории. Водитель все также молчал, но смеялся вместе с нами. Напоследок он сделал небольшой крюк, чтобы высадить меня не где попало, а на автобусной остановке.

Так прошел первый самостоятельный автостоп в моей жизни. Понадобилось еще целых два года, прежде чем я решился не на коротенькую поездку, а на целое приключение. То самое ­ — из Новосибирска в Крым.

Часть 2. Подготовка

Запись из моего дневника от 12 февраля 2016 года:

«…Вот и снова я на вокзале. До поезда Омск — Новосибирск еще три часа. Есть время записать свои мысли. Тем более что в этом скучном зале ожидания больше заняться-то и нечем.

Я прожил в деревне последние шесть месяцев. Полгода. За это время я посмотрел все сериалы для пенсионеров на «Первом» и на «России-1». Увидел все выпуски «Поля чудес», «Кто хочет стать миллионером?» и даже «Пусть говорят».

В эти полгода я написал на стене «ВКонтакте» больше слов, чем произнес вслух. Круг моего общения состоял всего из двух человек — папы и мамы. Ну, еще продавщицы в магазине, которая спрашивала: «Пакет нужен?», а я отвечал: «Нет, у меня свой». В деревнях принято, знаете ли, ходить в магазин со своим пакетом.

В эти полгода организм мой ослаб. Я мало двигался и потому внушил себе, что у меня «окостенение позвоночника третьей степени». Конечно, болезнь выдуманная, но если ученые все же докажут ее существование, то прошу назвать этот недуг в мою честь. «Синдром А», например.

Ладно, к чему это я… По всем внешним признакам можно было бы сказать, что эти полгода прошли впустую. Подчеркиваю: МОЖНО БЫЛО БЫ СКАЗАТЬ. На самом же деле, несмотря на все описанное, я чувствую себя более развитым, чем полгода назад.

Вообще, я сторонник мысли, что человек красит место, а не наоборот. Невозможно терять время впустую, если только ты сам этого не хочешь. И не важно, где ты находишься. Можно жить в центре кипучей Москвы, но загнивать изнутри, глуша внутреннюю боль суетой, случайными связями и пятничной текилой за три косаря.

Но если внутренне ты гармоничен, спокоен, слажен, то ничто внешнее не имеет значения. И место жительства особенно.

В эти полгода мне ни разу не было скучно. Ни разу я не пожалел, что живу в глуши. Это удивительно, ведь раньше я загибался от тоски уже на вторые сутки. Но сейчас вместо грез о городе, который якобы приносит счастье, я занимался делами. Запускал интернет-проекты, читал книги, изучал английский, осваивал фотографию. Сегодня я чувствую себя более развитым, чем полгода назад. Единственное, что отняли у меня эти полгода, — смелость.

Да. В моей жизни уже случались путешествия, но шесть месяцев жизни на одном месте как будто обнулили меня. Сейчас я сижу в зале ожидания, а ощущение, что на краю пропасти. Привычная зона комфорта остается позади. Впереди абсолютная неизвестность. От этого страшно.

Но этот страх подстегивает меня. Возбуждает азарт. Хочется нарушить ход событий. Взболтать эту банку с отстоявшейся водой и посмотреть, какой рисунок вычертит поднявшийся со дна осадок?..»

Ну, вот об этом-то рисунке я сейчас и расскажу.

Итак, сев в поезд Омск — Новосибирск, я понятия не имел, что буду делать после прибытия. Останусь в Новосибирске? Поеду дальше? А если поеду, то куда? Маршрут был совершенно неизвестен, так что я действительно ехал куда глаза глядят.

Хотя нет… Куда попало ехать я не мог. Меня ограничивал февральский холод и извечная проблема — отсутствие теплой одежды. Две последних зимы я жил в тропических странах, где весь мой гардероб состоял из тапочек, шорт и пары маек. Текущую же зиму, как уже было сказано, я провел целиком в деревне, где спокойно выходил из дома в валенках и фуфайке. Теплой же одежды для выхода, так сказать, «в светское общество» у меня не имелось.

Именно поэтому в дорогу я снарядился кое-как: нашел какую-то старую осеннюю курточку, легкие кроссовки, шапку и множество футболок, которые пришлось надеть сразу все, чтобы не замерзнуть. Короче говоря, обертка моя точно не соответствовала сибирскому февралю.

Соответственно, я понимал, что не смогу оставаться в Новосибирске долго. Единственная цель, с которой я туда ехал, — повидаться со своим приятелем Лешей. Про него вы еще много раз услышите, но пока — о моих планах.

Итак, конечно, я бы мог купить зимнюю одежду, но какой в этом был смысл? Приближалась весна, так что не хотелось тратить деньги на то, что через месяц будет валяться в рюкзаке без дела. Поэтому, еще сидя в поезде, я перебирал варианты путешествия «на юга».

Думал я и про Таиланд, и про Китай, и про Среднюю Азию, и даже про Африку… Но где-то на подъезде к Новосибирску меня осенило: «Крым!».

Да, точно. Ведь еще пару лет назад я думал пройти вдоль Черного моря от Феодосии до Севастополя. Именно пройти — никаких колес и прочих ускорителей.

«Что там с прогнозом? — тут же в ход пошли сайты погоды. — Плюс пятнадцать днем? Отлично! Как раз под мою одежду… Значит, решено. Приеду в Новосибирск, там как-нибудь пару дней переживу, побегаю от двери до двери, а потом на поезд до Краснодара и все. Я в тепле!»

Да, план, и правда, так мне понравился, что я еле-еле дотерпел до Новосибирска. Леша встретил меня на вокзале, и в первые же минуты между нами состоялся такой многообещающий диалог:

— Леха, я здесь ненадолго. Послезавтра еду в Крым. Буду идти вдоль берега пешком, с палаткой. Горы, пляжи, костры…

Глаза моего товарища, которые и без того вечно светились озорной улыбкой, на этот раз просто вспыхнули энтузиазмом. Все, что он ответил, ткнув пальцем в мое плечо:

— Я с тобой!

Никаких раздумий. Он решился в доли секунды, направив ход этой маленькой истории совсем в другую сторону.

Тут, наверное, стоит рассказать о Леше чуть-чуть подробнее. Мы познакомились с ним предыдущим летом (в 2015 году). Я ехал из Томска в Омск на велосипеде. И вот там, на главной площади Новосибирска, он остановил меня и пригласил в свою компанию.

Тогда Леша еще не был путешественником. Скорее, экстремалом. Они с друзьями организовывали прыжки с высоты на веревке (роуп-джампинг). Стоит ли удивляться, что уже на следующий день после знакомства я летел вниз головой с Октябрьского моста через Обь и матерился так, что даже наш армейский боцман сделал бы мне замечание.

Короче говоря, тем летом мы с Лешей сдружились. И вот сейчас я вновь оказался у него в гостях, а судьба по ходу готовила нам совместное приключение. Только вот я даже представить не мог, каким оно окажется на самом деле. Ведь план в моей голове уже был выстроен: поезд, Краснодар, Крым… Ну да, сейчас я просто поеду не один, а с Лешей. Принципиально это ведь ничего не меняет?

Но Леша захотел изменить поездку именно принципиально.

— Слушай, а может не поездом, а автостопом? — предложил он, и по спине моей пробежал холодок.

Его вызвала кипучая смесь любопытства, азарта, жажды приключений, но вместе со всем этим и страха. Да, автостоп все еще пугал меня из-за отсутствия серьезного опыта. Та поездка с «маньяками» на УАЗе не считалась. Ведь на этот раз нам предстояло не просто проскочить от деревни до деревни. Новосибирск и Крым разделяло 4000 с лишним тысячи километров.

«Сколько это дней пути? — мой внутренний пессимист поднимал панику. — Сколько десятков машин придется сменить? Где может застать нас ночь? Да и, в конце концов, на улице ведь зима? А ты, как известно, имеешь для нее наряд совершенно легкомысленный!»

«Но, с другой стороны… — перебивал предыдущего оратора какой-то внутренний весельчак. — Ты только представь! Это же все как в этих книжках! Романтика, знакомства, интересные истории, фотки с разных мест… Всю Россию увидишь. Подумай!»

В общем, вспомним еще одну присказку: «И хочется и колется». Насколько автостоп возбуждал мой интерес, настолько же я его боялся.

Что же касается Леши, то это, как вы еще не раз убедитесь, весьма легкий на подъем парень. Он озвучил свою авантюру так же легко, как и само решение поехать в Крым. Забегу вперед и скажу, что сейчас Леша имеет за плечами свыше 60 000 километров автостопа по множеству стран. Но даже такой «профи», как он, лишь подтверждает правило: автостопщиками не рождаются.

Впервые он попробовал тянуть руку за полгода до описываемых событий. В том путешествии из Новосибирска на Алтай он точно так же, как и я, сначала боялся кого-то тормозить, поэтому плюнул и побрел вдоль трассы. Кто знает, может быть, он так и утопал бы до самого Барнаула, если бы километров через 10 все же не заставил себя голосовать. Эта первая секунда, первый жест — самые сложные. Все, что за ними, получается само собой.

Короче, Леша переборол себя, остановил первую машину, а дальше понеслось… Он запросто объездил весь Алтай и вернулся обратно. Собственно, из-за этого первого и единственного (на тот момент) опыта, я считал его великим автостопщиком. Так же, как малыши в детском саду считают, что первоклассники — это умудренные опытом старцы.

Итак, доверившись авторитету Леши, я нерешительно согласился:

— Давай, попробуем…

При этом я даже примерно не представлял, как можно проехать автостопом 4000 километров, да еще и вдвоем, зимой, с огромными рюкзаками? Это как согласиться построить дом, не держав до этого молотка в руке.

Может показаться, что я поступил легкомысленно, но, на самом деле, так проявился мой основной жизненный прием: сначала ввязаться в драку, а дальше действовать по ситуации. Вот и в тот раз я утвердительно кивнул, а уже потом стал думать, например, о том, в какой одежде я поеду. У Леши тоже были свои проблемы. Например, вы не поверите, но он так отчаянно увлекся идеей Крыма, что не сразу вспомнил, что ему, вообще-то, на работу нужно ходить.

— Блин! У меня же всего два выходных! — воскликнул он, когда мы уже чуть ли не места ночевок в Крыму обсуждали.

Я же говорю, легкий на подъем парень. И, следуя своей легкости до конца, он не стал просить отпусков, а просто взял и уволился к чертям собачьим, написав заявление в тот же день. Правда, начальник не обрадовался такому внезапному желанию Леши стать безработным, поэтому демонстративно задержал ему зарплату. Из-за всего этого Леша отправился в путешествие всего с 10-ю тысячами рублей в кармане.

Тогда нас не особо насторожила эта сумма. Ведь идея автостопа в этом и заключается — в бюджетности. Или скажу по-другому: чем меньше у автостопщика денег, тем путешествие получится интересней — это я уже давно слышал, ну, и интуитивно понимал.

Это можно сравнить с компьютерной игрой. Если у игрока бесконечное количество жизней — щелкать мышкой становится сухо и неинтересно. А вот если жизнь последняя, да и та на исходе, — вот тут-то эмоции и включаются. Да и соображалка тоже.

Именно поэтому я объявил, что тоже возьму с собой только 10 тысяч. Это на весь путь до Крыма плюс на пешее путешествие вдоль его берега. Азарта сразу же прибавилось.

В течение следующих нескольких дней мы готовились к поездке. Леша завершал все вопросы с работой, а я искал одежду. Хотя «искал» — это громко сказано. Недолго думая, я просто закупил ее на распродаже в одном спортивном магазине.

Было куплено все самое дешевое, но практичное. Например, болоньевые штаны за 300 рублей. Впоследствии эти штаны были со мной во многих путешествиях. В том числе и описанных в этой книге. На них остались «шрамы» от всех гор: и от Крыма, и от Алтая, и от Кавказа, и от Ергаков. Только через два года я наконец-то порвал их окончательно и выбросил в мусорный бак. Возможно, сейчас в них щеголяет какой-нибудь забулдыга, не подозревающий, что за раритет ему достался.

По такому же принципу дешевизны и практичности я купил все остальное: куртку с защитой от дождя и ветра, еще одни штаны, кофту, термобелье. На все это ушло около 4000 рублей и полдня времени. А вот еще три дня и 12 000 рублей были потрачены на самое главное — на обувь.

Просто я помнил, что во всех предыдущих путешествиях обувь становилась моим самым слабым местом. Как много прекрасных моментов было испорчено промокшими ногами и натертыми пятками. Как часто я не шел/не лез/не прыгал куда-то только из-за того, что у меня не было подходящих кроссовок.

Короче говоря, для себя я вывел формулу: «Обувь — важнее одежды». Одежду можно взять не по размеру, немного не по погоде. Все это легко исправимо. А вот ошибки с обувью исправить сложно. И эти же ошибки причиняют самый большой дискомфорт, а часто еще и угрожают жизни. Особенно в горах. Конечно, я не говорю, что можно путешествовать голышом, но зато в валенках. Просто, если имеется хоть малейшая возможность обзавестись хорошей обувью — ею нужно воспользоваться.

У меня такая возможность была, и поэтому я приобрел пару трекинговых ботинок за те самые 12 000 рублей. Оглядываясь назад, скажу, что это решение оказалось превосходным. Крепкие водонепроницаемые ботинки выручали меня всю дорогу. Именно благодаря им я наслаждался пейзажами, а не бесконечно смотрел под ноги или мечтал о привале и костре.

Вместе с тем не стоит думать, что без дорогой обуви нужно сидеть дома и не высовываться. Вовсе нет. Существует масса надежной и практичной обуви, которая стóит на порядок дешевле. Тут, что называется, каждый примерят по собственному кошельку.

Скажем, помимо трекинговых ботинок я купил еще и обычные китайские тапочки за 100 рублей. Про них впоследствии гуляла шутка, что «это последнее, что я выкину из рюкзака».

Действительно, насколько ботинки упрощают перемещения, настолько тапочки делают каждый отдых отдыхом. В хостелах, в палатке, в поезде, даже в застопленном автомобиле — эти тапочки выручают везде. При этом весят они немного, а место в рюкзаке почти не занимают (их можно пристегнуть снаружи).

Удивительно, но часто я вижу путешественников без тапочек, и мне они кажутся такими же отчаянными, как лыжники без лыжных палок: вроде ехать можно, но как-то неудобно.

Что касается остального гардероба, то его особенность заключалась еще и в том, что мы должны были выехать из зимы, чтобы попасть в лето. Соответственно, нам нужно было иметь одежду на разные сезоны. Чтобы не перегружать рюкзак тряпьем, я использовал такую штуку, как «многослойность».

Суть в том, что у меня не было с собой ни одной по-настоящему зимней вещи. Вместо этого несколько более тонких слоев, комбинируя которые, можно было подстраиваться под любые погодные условия. И при этом ни одна вещь не становилась бесполезным грузом.

Взять, допустим, верхнюю часть тела. Для нее я купил куртку с подкладом. Но этот подклад отстегивался и мог носиться как самостоятельная легкая курточка. В итоге вместо одной вещи я получал сразу две (при том же объеме и весе). Причем эти две вещи можно было скомбинировать так, что получалось целых три варианта под разную погоду:

— если было тепло, но шел дождь — я надевал просто верхнюю куртку без подклада (она была защищена от ветра и дождя);

— если было тепло и сухо — я надевал просто подклад;

— если было холодно, то я надевал и куртку и подклад.

Добавьте к этой куртке еще одну кофту и несколько футболок, и вы получите еще большее количество комбинаций.

Такую же «многослойность» я применил и для штанов. У меня их имелось три штуки и каждые можно было носить как самостоятельную вещь, либо комбинировать с остальными: обычные штаны (из хлопка), из болоньи (водонепроницаемые) и штаны-термобелье.

Кроме одежды и обуви в рюкзак попал и так называемый «набор для сна». Очень полезная штука, которая делает любого путешественника по-настоящему свободным. В мой набор вошли:

— двухместная двухслойная палатка «FreeTime Isis-2»;

— туристический коврик (пенка);

— спальный мешок «Rock Empire» с температурой комфорта +3°С.

Все эти предметы не отличались какой-то крутизной и наворотами. Например, палатка была куплена всего за 2900 рублей, а спальник за 2500.

Общий вес всего набора составил почти 5 кг. Да, немало, но зато с ним можно было путешествовать в удобном темпе и не бояться наступления ночи. Даже если бы она застала нас где-то на «голой трассе», вдали от цивилизации — не беда. Всего 10 минут и вполне комфортный ночлег был бы готов прямо у дороги.

В общем-то, мы с Лешей и планировали, что будем спать исключительно в палатках, ведь бюджет в 10 000 рублей не позволял нам шиковать и селиться даже в хостелы.

Из электроники у меня имелся смартфон, компактный ноутбук, зеркальный фотоаппарат Canon 500D и экшн-камера GoPro. Весь этот арсенал я тащил с собой, потому что планировал подробно описывать наш путь в Интернете. Для этого мы с Лешей даже завели специальный блог «ВКонтакте» под названием «Трипанутые». Спокойно, венерологические заболевания здесь ни при чем. «Трипанутые» — это от английского «trip», то есть «поездка».

Также в рюкзак попали разные мелочи: минимальная аптечка, средства гигиены, блокнот с ручкой, зажигалка и прочие аксессуары, заострять внимание на которых я не буду, ибо они довольно стандартны для любого путешественника.

Общий весь всего этого скарба составил 18 кг. Мой 85-литровый рюкзак оказался наполнен чуть больше, чем наполовину. Что же касается Леши, то его баул выглядел еще более внушительным. В нем точно так же лежала собственная палатка, спальник и коврик, а также масса других вещей, точный список которых остается неизвестным.

Одно можно сказать точно: никакой еды, посуды, газа и горелок мы с собой не брали. Это облегчало вес, но зато часто облегчало и наши карманы, ведь питаться нам приходилось в точках общепита. Впрочем, не буду забегать вперед. Сейчас достаточно сказать, что 24 февраля в четыре часа утра мы сидели в квартире Леши и окончательно паковали все наше имущество в рюкзаки. Старт был назначен на шесть часов утра — время, когда в Новосибирске начинает работать метро.

Часть 3. Мистический автостоп

Стопить внутри городов сложно. Поэтому мы решили выбраться из чрева шумного Новосибирска, чтобы встать сразу на междугороднее шоссе. Сначала мы воспользовались метро, затем автобусом до аэропорта Толмачево, оттуда минут двадцать шли до трассы на Омск… Но и там мы не остановились, а бодро пошагали вперед в поисках хорошей точки.

«Хорошая точка» для автостопщика — это участок дороги, на котором:

— есть место для остановки автомобилей (удобная широкая обочина);

— машины едут не слишком быстро (сразу за поворотом, перекрестком, АЗС или другим «замедлителем» трафика);

— автостопщиков видно издалека (их не закрывают деревья, здания и прочее).

Чем точка лучше, тем больше шансов побыстрее уехать. Мы с Лешей желали уехать со скоростью пули, поэтому почти час (!) шли вдоль обочины. Ни одна точка нам не нравилась. Сейчас-то я понимаю, что мы просто отодвигали волнительный момент — первое протягивание руки. Знаете, это как дети ищут наивные отговорки, чтобы не идти к доктору на укол. Вот мы и были такими детишками, только подросшими.

Может, если бы дело происходило летом, то в «поисках хорошей точки» мы прошли бы еще несколько суток, но тем февральским утром мороз подгонял нас. Идти в какой-то момент надоело, мы скинули рюкзаки и решили, что «вот это место самое что ни на есть подходящее». Хотя до этого нам попадись места и получше.

Наши баулы мы выставили вперед, ближе к дороге, чтобы водители замечали их издалека. Это правило — демонстрировать рюкзак — я использовал потом всегда, в каждом своем автостопе.

Объяснение простое: водители гораздо охотнее берут путешественников, чем простых «местных», голосующих от деревни до деревни. Местного брать и не так безопасно (мало ли, что у него на уме?) и не так интересно. От путешественника же подвоха ждут гораздо меньше, и к тому же он может рассказать кучу интересных историй.

«Вдруг это кругосветчик?» — думает водитель, ожидая, что ему удалось наткнуться на какого-нибудь Христофора Колумба современности.

Так вот, чтобы быть похожим на путешественника, конечно, можно носить модную бороду, дреды и одеваться как индийский попрошайка. Но рюкзак — куда более надежный метод, особенно при большой скорости встречного потока. Палатка, коврик и прочие аксессуары резко выделяют путешественника из всей массы «голосующих», а также людей, стоящих у дороги по долгу службы. Например, дорожных рабочих или путан.

Итак, мы выставили рюкзаки и начали голосовать. Хотя, как «начали»… Леша начал, а мне все еще было, что называется, стрёмно. Я прятался за спиной своего товарища, чтобы никто не дай бог не подумал, что я тоже автостопщик.

«Это не я, это он вам махал!» — наверное, такие слова читали проезжающие водители в моем виноватом взгляде.

Так я боялся и переживал около 15 минут, но все изменилось по щелчку. Щелчку рычага правого «поворотника», которым девушка водитель начала показывать остановку.

«Что??? Она останавливается? Ради нас? Да? Она не будет нас осуждать? Она нас повезет? Серьезно? Прям внутри? Прям в салоне?» — я не верил своим глазам, когда мы бежали вслед за тормозящим автомобилем.

Девушку звали Лида. Несмотря на хрупкую внешность, человеком она оказалась военным, да еще и офицером. Мы, конечно, вспомнили стишок «Хорошая девочка Лида», о чем-то там смеялись и что-то там говорили, но, в целом первые 10—15 минут прошли для меня как в тумане. Радость от первого успеха кружила голову потоком эндорфина. Судорожно я напечатал запись в нашем ВК-блоге:

«…Уррр-а-а-а!!!!! Первый стоп! Едем по трассе Байкал. Нас подвозит очаровательная девушка Лида. Крутейшие ощущения! А-а-а-а-а-а!!!!!».

Как видите, я так переволновался, что перепутал даже названия трасс. На самом деле, мы двигались не по «Байкалу», а по «Иртышу». Эта дорога связывает Новосибирск, Омск, Курган и Челябинск. Ее общая длина свыше полутора тысяч километров. С Лидой мы проехали лишь 60 из них.

Около 10 часов утра она высадила нас на повороте к своей военной части. Вокруг — голое белоснежное поле. Кто бывал в Западной Сибири, может представить, какими бескрайними и гладкими бывают эти поля. Глазу не за что было зацепиться. Разве что в 300 метрах впереди от нас у обочины стоял трактор, но мы не обратили на него особого внимания.

Вновь пристроив рюкзаки на обочине, мы начали голосовать. Теперь уже и я активно тянул руку, не прячась за Лешиной спиной. Нас все еще переполнял энтузиазм после первой машины, так что вторую мы собирались остановить максимум за пять минут.

Но минут прошло и пять, и 20, и 30, и даже целых 50… Машин проезжало много, но никто даже не думал останавливаться. Разве что некоторые водители что-то показывали нам жестами, но мы не могли их понять.

Сибирский мороз по-хозяйски заявил о себе еще на первых минутах. Поначалу, чтобы не замерзнуть, мы просто переминались с ноги на ногу, но вскоре уже вовсю прыгали и махали руками. Такими жестами мы пытались не просто согреться, но и привлечь внимание водителей, вызвать в них жалость. Мол, «Помогите нам, бедным несчастным! Мы замерзаем в этом безлюдном поле!..»

Но танцы у обочины не спасали. Только через час, когда пальцы на ногах уже начали «звенеть», а ресницы заплыли инеем, на горизонте появилась убитая в хлам «Лада-Приора». В отличие от других участников движения, несмотря на легкий гололед, эта машина ехала, мягко говоря, «не медленно». Как позже выяснилось, ниже 120—140 километров в час скорость она не держала.

Увидев нас (а случилось это, судя по всему, в 10 метрах от нашего носа), водитель ударил по тормозам. Машина засвистела, пошла юзом, вычерчивая синусоиду по полосе. Пролетев мимо рюкзаков, «Приора» кое-как остановилась вдали, использовав для этого небольшой сугроб.

Мы, естественно, схватили рюкзаки и побежали вдогонку. И тут с пассажирского сиденья навстречу нам выскочил ОН. Дальше, конечно, я опишу вам детали внешности этого человека, но смею заверить, что они не имели ровно никакого значения, потому как главная его особенность не улавливалась глазом, ухом или даже носом (как можно было бы предположить). От человека просто исходило нечто, что в первые же секунды ввело меня в состояние некоторого оцепенения, даже гипноза.

Это был парень лет тридцати-тридцати трех. Выглядел он достаточно неаккуратно: взъерошенные, нестриженые волосы, многодневная щетина, старый китайский пуховик, из рваных дыр которого клочьями торчал пожелтевший синтепон. В общем, человек этот имел образ этакого деревенского паренька тракториста, но никак не того, кем он оказался в действительности.

Его уставшие воспаленные глаза смотрели на нас как-то странно. Было некое ощущение, что этот взгляд не принадлежал тому телу, что стояло перед нами. Наверное, я странно выражаюсь, но вот так бывает — внешность одна, а взгляд вообще другой. Как будто прилепили. Взяли его откуда-то не отсюда. Не из этой ситуации, не из этой местности и даже не из этого времени.

Прошу заметить, что особенность этого взгляда я заметил сразу в момент встречи, еще не подозревая, что произойдет потом. Конечно, тогда я просто подумал, что передо мной алкаш или наркоман какой-нибудь. У них ведь тоже что-то не то с глазами.

— Че, пацаны, замерзли? Залазьте! — сильным, ничем не скованным, но хрипловатым голосом крикнул парень.

Во мне затаилась тревога. Все страхи и предрассудки по поводу автостопа вновь проснулись. Подозрительная машина, подозрительный человек… Каковы его намерения? Может, ему денег на водку не хватает? Или он ожидает более крупной наживы? Рюкзаки-то у нас надуты весьма заманчиво…

Помню, я бросил взгляд на номера этой «Приоры», похожей на одну из тех сельских тачек, на которых обычно мотаются между пивным ларьком и дискотекой. Номера принадлежали Кемеровской области, что находилась в 200 километрах от места событий — не так уж и близко для банальной поездки «за водкой».

В общем, странности добавилось. Все это выглядело как западня. То и дело я поглядывал на своего более опытного товарища, но он все время улыбался, так что я просто доверился судьбе и не стал ничего говорить, тем более что соблазн побыстрее спрятаться от мороза в теплом салоне был слишком уж велик.

Мы сели на заднее сиденье, рюкзаки положили на колени и начали было какой-то первоначальный разговор со странным пассажиром и водителем, как вдруг на первой же сотне метров нас остановила полиция. Откуда она взялась в чистом поле, мы сначала не поняли, но потом выяснилось, что патруль аккуратно пристроился за тем самым трактором, что я упомянул чуть выше.

Водителя пригласили в машину к инспектору, а наш пассажир (назовем его Саня) вдруг занервничал. Начал вертеться на своем переднем кресле, оглядываться на полицейских, вгрызаться в них взглядом. Одновременно с этим он задавал нам вопросы, смешивая их с беспокойством по поводу полиции:

— Че, пацаны, куда едете?.. В Крым?.. Круто… Бл***, менты… А что в Крыму?.. Ну ясно… Вот с***, тормознули!..

Где-то через минуту он достал из бардачка стопку непонятных карточек. Они были похожи на обычные игральные карты, но меньшего размера. На каждой карточке виднелась картинка. Саня повертел эти карточки в руке. Потасовал, извлек парочку, что-то там прикинул, посчитал, пошептал…

А потом как заорет:

— Точно, б***! Так и знал, с***! Вот же! Вот! — он показал мне две карточки и выпалил что-то в духе: — Лисица на ворону бежит! Нечетная! Вот же ж суки менты! Б***!

Он это именно кричал. Срывая голос и выкладываясь так, будто перед этим его три часа доводили, и вот наконец он не выдержал. Мы с Лешей молча переглянулись, прочитав в глазах друг друга одни и те же вопросы:

«Куда мы вообще попали? Что происходит? Кто эти люди? Что это за долбанный сюрреализм?».

Конечно, особо растерян был я. Все-таки первый опыт. И что? Вот это оно и есть? Это ваш хваленый автостоп? Свободные путешествия? М-да…

Саня тем временем продолжал реветь на всю «Приору» и биться в своем кресле так, будто его облили бензином и подожгли. Из обрывков фраз я понял, что в его руках гадальные карты, и они показали, что полиция остановила машину незаконно. Нарушений не было.

Минут через 10 вернулся водитель (назовем его Серега).

— Ну что там, Серега? — спросил наш буйный пассажир.

— Да блин, здесь остановка была запрещена, а мы остановились, чтобы пацанов подобрать.

Ту все встало на свои места. Вот почему нас так долго никто не подбирал. Вот что показывали нам жестами водители. По неопытности мы встали в неудачном месте. А полиция, получается, по опытности встала в очень даже удачном.

«С другой стороны, — думал я, — может, это все ложь? Может, этот Серега просто выдумал штраф, чтобы у них появился „официальный“ повод требовать с нас деньги?»

Да, наверное, в тот момент мной окончательно овладела паранойя. Ну, а как иначе? Вон ведь даже «лисица бежала на ворону», сигнализируя, что никаких нарушений ПДД не было.

Вы будете смеяться, но я даже подумал, что было бы неплохо быстренько написать пост «ВКонтакте» с предупреждением, в какую машину мы сели и где примерно искать наши окоченевшие тела.

— Ну, и че сказали? — допытывался тем временем Саня.

— Ну, что. Полтора рубля выписали.

Вот блин… Мы с Лехой вновь переглянулись. У нас было отложено на всю поездку по 10 000 рублей. Около месяца нам предстояло жить в предельно экономичном режиме и вот те на! Прошла только первая пара часов. Мы даже позавтракать еще не успели, а уже на 1500 рублей намотались. Настроение, конечно же, упало.

— Вот, Серега, пацаны в Крым едут. Прикинь? — Саня неожиданно спрыгнул с темы штрафа. — А мы вот в Питер из Новокузнецка, — обратился он уже к нам.

— В Питер?..

— Ага. Хотите, можем подбросить.

Я вновь осмотрел старую «Приору», внешний вид пассажира. Повторюсь, он выглядел так, будто ехал не дальше, чем на 5 километров и не больше, чем за пачкой сигарет. Что же касается водителя, то его вид внушал куда большее доверие. Нормальная одежда, аккуратная стрижка, даже очки для зрения в тонкой оправе. Прибавьте сюда абсолютное спокойствие и уравновешенность аристократа — полная противоположность Сани.

Для такого параноика, как я, контраст этих людей между собой также показался странным. Я уже молчу про их маршрут, гадальные карты, необъяснимую нервозность пассажира. И еще вот этот штраф, о котором никто не продолжал разговор…

Впрочем, несмотря на странные обстоятельства, нас везли. Везли в тепле, ничего не требовали и относились с уважением. Так что мы предпочитали просто наблюдать за тем удивительным рисунком, что широкими мазками набрасывала судьба.

— А вы знаете «Битву экстрасенсов»? — спросил Саня.

— Ну да, конечно.

— А знаете там такую Эллу Фугро (это имя также вымышлено)?

— Ну… Что-то слышал… — ответил я, потому что фамилия эта, и правда, была какой-то знакомой.

— Так вот, она моя сестра, — отрешенно произнес пассажир.

Я, конечно же, не поверил. Много я встречал всяких там «одноклассников Ленина», так что такие вот попытки приврать и малость распушить хвост обычно пропускаю мимо ушей.

— Она экстрасенс. И я тоже экстрасенс, — продолжал Саня, — у нас это семейное.

Водитель Серега после этих слов многозначительно кивнул головой. Мы с Лехой, конечно, поддержали тему и начали выяснять подробности. Делали мы это, скорее, из чувства такта, но Саня рассказывал так сочно и убедительно, что вскоре даже я поверил в его чудесные способности и сестру из телевизора.

Он рассказывал, как нашел пропавшего в лесу мальчика, как разыскивал трупы по зданию полиции, как исцелял, выручал, подсказывал… Как избавил Серегу (водителя) от тяжелой стадии наркомании, после чего они и сдружились.

— А в Питер-то вы зачем едете?

— А это меня один миллионер вызвал. — ответил Саня. — Что-то ему там помочь нужно, он мне и позвонил. Приезжай, говорит, деньгами не обижу, но очень срочно. Хорошо, что Серега выручил с транспортом. Я вон, видишь, даже куртку какую попало надел, — он с улыбкой указал на свой разорванный пуховик.

— Вы не обращайте внимания, у меня есть нормальная одежда. Это просто потому что…

И он поведал еще одну занимательную историю о том, по какому такому стечению обстоятельств оказался в этой потрепанной куртке. Вообще, Саня умел рассказывать так живо и интересно, что мы слушали его подобно бандерлогам, окружившим мудрого Каа. Правда, в отличие от спокойного питона, Саня говорил грубо, с матами и криками, чрезмерной жестикуляцией и ударами кулака по несчастному бардачку.

На одной из заправок он сбегал в магазин и вернулся с целым пакетом пирожков.

— Вам какие, пацаны? С мясом? С картошкой?

— С картошкой, — Леха был вегетарианцем, да и я на время путешествия решил соблюдать растительную диету в экспериментальных целях.

Саня вручил нам по пирожку и это окончательно сняло все тревоги. Стало понятно, что эти люди не желают нам зла, что они не выдумали про штраф и ничего не будут с нас требовать. В общем, вместо прощального поста «ВКонтакте» я набросал следующее:

«…Двое парней протянут нас до самого Омска — 600 с лишним километров. Сами они едут из Новокузнецка в Питер на „Приоре“. Очень харизматичные и веселые ребята. Летим по трассе, едим пирожки. Все круто!..»

— А хотите, я вам погадаю? — предложил Саня, извлекая из бардачка стопку цветных карточек.

— Конечно!

После некоторого полушаманского ритуала, в котором не хватало разве что бубна и человеческого черепа, Саня принялся транслировать будущее.

— Так… Ты, — он показал на Лешу. — Ты вернешься из этого своего путешествия на самолете.

Мы с Лешей слегка улыбнулись внешне, а внутренне, наверное, просто расхохотались. Наш бюджет даже на еду был рассчитан до копейки. Тут бы хоть автостопом добраться, какой еще самолет?

— Теперь ты, — экстрасенс указал на меня. — В Крыму ты найдешь что-то такое, что изменит твою жизнь. Может, это будет человек, или событие. Но что-то такое случится, чему ты будешь очень благодарен всю жизнь.

Этому предсказанию я тоже улыбнулся. Оно было составлено так же, как и все газетные гороскопы — в общих чертах. Настолько общих, что его можно было натянуть на любого человека в любой ситуации. «Козерогам следует больше внимания уделять здоровью» — ценнейший прогноз.

Встреча с таким ярким человеком, как Саня, не могла обойтись без кульминации. Случилась она, как и положено, за несколько минут до финиша. Мы уже подъезжали к Омску, как вдруг со второстепенной дороги наперерез нашей «Приоре» выскочил КамАЗ. Или нет, он даже не выскочил, а беспечно выкатился, не уступая дорогу, будто нас и не существовало вовсе. Серега начал тормозить, но машина не справлялась. Мы вчетвером летели прямиком в борт самосвала. «Хороший конец для первого автостопа» — успел подумать я, но у Сереги хватило опыта, и каким-то чудом он сумел обрулить наглого камазиста.

Будучи идеальным воплощением спокойствия, во время всей операции Серега даже бровью не повел. Просто молча прижался к обочине и дал КамАЗу обогнать нас. И, может быть, все бы так и закончилось, если бы не настоящий эпилептический припадок нашего экстрасенса…

Я никогда не видел таких разъяренных людей. Сейчас вот перечитал свою формулировку и улыбнулся. «Разъяренных»? Да это слово какое-то наивное. Слишком оно детское, чтобы описать состояние Сани в тот момент.

Глаза его выкатились из орбит, как у известного лемура. Дыхание сперло. Кажется, Саня кричал всем телом, не только ртом. Слова словно клочки пены вылетали наружу:

— Сука! Б***! Догони его!!! Догони его Серега! Б***! П***с! Догони его! Б***!

Серега в той же спокойной манере завел машину и поехал за КамАЗом. Между нами и грузовиком расстояние составляло еще метров 100, но Саня уже во всю орал, обращаясь к камазисту сквозь закрытые окна «Приоры»:

— Че ж ты, с***, делаешь! А??? Я тебе сейчас покажу, п***с! Догоняй его, Серега! Догоняй!

Я почувствовал себя на охоте за зайцем.

— Где моя отвертка, б***? Где она, с***???

Саня начал шарить по салону и что-то искать. Отвертку, как я понимаю. Он залез в бардачок, ощупал все имеющийся в салоне ящички, нырнул руками под свое сиденье.

— Серега! Где моя отвертка??? Б***, я ему ее в бочину сейчас засуну!

Меня удивило именно слово «моя». Знаете, это как «Где моя ложка?», то есть что-то, чем ты постоянно пользуешься. Некий привычный инструмент. Но еще больше меня удивила реакция Сереги. Человек он был адекватный, как вы уже поняли, но успокаивать своего товарища он не стал, а просто спокойно-спокойно произнес:

— Да вот же она, — и передал отвертку Сане. Уж не знаю, откуда он ее извлек.

Если убрать зверский крик экстрасенса и тот нелепый факт, что речь шла об орудии для убийства, то разговор этот напоминал невинную беседу двух почтенных джентльменов где-нибудь в английском замке:

— Сэр, вы не видели мой зонт? На улице дождь.

— Да вот же он, сэр.

Мы с Лехой сидели на заднем сиденье, и в нас боролись два чувства. С одной стороны, конечно, нам было немного страшно. Не за себя — за несчастного камазиста. Но вместе с тем мы просто давились от смеха, закрывая лица ладонями. Только лишь трясущиеся плечи выдавали наши эмоции.

Было совершенно очевидно, что Саня на самом деле добрый человек. Да, импульсивный, вспыльчивый, но покалечить или убить кого-то? Н-е-е-е-т… Мы воспринимали его реакцию как игру, эпатаж, и потому с большим интересом ждали, чем же все это закончится.

Когда «Приора» поравнялась с КамАЗом (он остался справа, как раз со стороны пассажира), Саня открыл окно и вылез в него буквально по пояс. Далее, размахивая огромной желтой отверткой, он принялся кричать камазисту всякие нехорошие слова, суть которых, я думаю, вы сможете представить, если дадите полную волю своей фантазии.

За рулем КамАЗа сидел пожилой мужчина. С выпученными глазами он уставился на отвертку, следя за ее размашистыми колебаниями в воздухе.

— Тормози! Тормози, с***! Тормози, я тебе сказал! — нечеловеческим голосом ревел экстрасенс.

Но камазист, естественно, не останавливался. Мы ехали наравне с ним около минуты, потом обогнали и двигались впереди. Я уже думал, что с криком «Банзай!» Саня дернет ручник и подставит бедную «Приору» под бампер груженого самосвала.

Слава Богу, этого не произошло и вместо тормоза в ход пошел спокойный голос Сереги:

— Да ладно уже… Поехали, — он прибавил скорость, и КамАЗ начал медленно отставать.

У Сани продолжало рвать крышу, но было заметно, что волна его ярости потихонечку шла на спад. Именно в таком его состоянии мы и доехали до развилки, от которой одна дорога уходила внутрь Омска, другая — в объезд. Серега припарковался на АЗС, и впервые за всю дорогу мы с Лешей покинули «Приору». Парни тоже вылезли из машины, чтобы попрощаться с нами.

И вот мы стоим на мерзлом асфальте, в руках рюкзаки, а перед нами Саня и Серега. Ну, Серега, понятно. Он как был всю дорогу в одном состоянии, так и остался. Но вот Саня…

Еще минуту назад он грозился продырявить человека отверткой, а сейчас его как будто подменили и никакого нервного срыва с ним не случилось. Сияющий взгляд, искренняя улыбка, широко раскинутые руки.

— Ну, пацаны! Давайте! Успеха вам! Ага! Молодцы вы! Давайте! Успехов! Молодцы! Ага!

Это была сама доброта, сама вежливость, сама тактичность. Куда делась ярость, которая чуть не сожгла КамАЗ на ходу?

— Пацаны, и это… Извините, если что, — застенчиво добавил Саня, намекая на произошедшее.

Обнявшись крепко, будто старые друзья, мы распрощались. «Приора» умчалась, а мы наконец-то получили возможность похохотать от души. Честно говоря, минут 20 мы только этим и занимались вместо того, чтобы куда-то двигаться.

Смеялись мы, конечно, не над нашими попутчиками, а над самой ситуацией. Приключения, которых мы ждали, начались. Да еще как начались! Такой мощный старт обещал просто фантастическое развитие событий.

Особенно все это веселило меня, ведь только что произошло невиданное событие — первый настоящий автостоп в моей жизни. И ладно бы мы пересекли какие-то диковинные территории, экзотические страны и невиданные города на краю земли.

Вовсе нет. Мы всего лишь проехали по маршруту, который я преодолевал уже десятки раз на поездах, на машинах, один раз даже на велосипеде. Ничего нового я не увидел. Все тот же Новосибирск, все тот же Омск и однообразная струнка шоссе между ними.

Но ощущения мои были настолько новыми, яркими, непривычными, что я сразу же понял суть:

«Автостопить нужно не ради конечной цели, а ради процесса».

В этом плане автостоп становится в один ряд с горными походами, путешествиями на велосипеде, сплавами по рекам, полетами на параплане… Во всех подобных занятиях финальная точка — не самое главное.

Когда человек две недели пересекает Кавказские горы с палаткой — это не ради того, чтобы попасть на другую сторону хребта. Для этого есть в десятки раз более дешевые и быстрые пути. Цель такого похода — сам поход. Пейзажи на вершинах, эхо в ущельях, тишина над озерами, птичий щебет, запах костра и походной кухни, романтика палаток и звездного неба.

Точно так же следует относиться и к автостопу. Это такой же сплав, только не по горной реке, а в автомобильном трафике, пульсирующем в дорожных жилах континентов. И цель настоящего автостопа — просто ехать. Наслаждаться невероятными историями и опытом, который непременно случится.

Читая эту книгу, вы множество раз убедитесь, что чудесные, забавные, грустные и удивительные истории происходят в автостопе постоянно. Именно они и есть цель таких путешествий.

После того, как «Приора» уехала, во мне было так много эмоций, что я в шутку предлагал не ехать в Крым. Ибо то, что случилось с нами всего за один день, уже можно было считать вполне успешным путешествием.

В общем-то, мы и так сделали небольшую передышку, выйдя в Омске. И вы спросите, почему мы вышли именно там? Ведь парни ехали аж в Питер, так что мы свободно могли добраться с ними хоть до Екатеринбурга или еще дальше.

Но дело в том, что под Омском находилась моя деревня, откуда 12 дней назад я начинал свое путешествие. Никто из моих родителей даже не догадывался, что мы решили ехать в Крым именно автостопом. Я боялся говорить им об этом до последнего. И даже когда мы ехали в «Приоре», моя мама думала, что мы едем в поезде.

Я посчитал, что лучше всего будет приехать и лично рассказать о способе нашего путешествия, дабы не вызывать лишних переживаний. Проскочить мимо дома, просто сообщив по телефону: «Мам, я тут автостоп решил попробовать» — такой вариант казался мне неправильным.

Ближе к вечеру мы с Лешей добрались до автовокзала, а оттуда на маршрутке уехали в мою деревню за 100 километров от Омска. Там нас ждали баня, чистая постель и стол, который по моей просьбе и к удивлению мамы, впервые в жизни был вегетарианским.

Сидя за этим столом, я все еще не решался сообщить свою новость. Блин, а ведь мне было тогда почти двадцать девять лет, но я нервничал так, будто мне предстояло признаться в двойке по поведению классе этак во втором. Несколько раз выпадал удачный повод, но я трусил, оттягивал момент, и оттого моя маленькая ложь становилась все нелепее.

В конце концов, я собрался с духом, как-то так извернулся, схитрил, намудрил и выпалил какую-то немыслимую словесную конструкцию, в дебрях которой запутался бы и доктор филологических наук. Суть этой конструкции сводилась к следующему:

— Мы с Лешей приехали сюда на попутках.

— Ого! Молодцы! — ответила моя мама, и я аж растерялся от столь спокойной реакции. Может, я неправильно выразился? Может, она меня не поняла?

— Мы и дальше поедем автостопом. До самого Крыма, — осмелел я.

— Ничего себе, и сколько это дней? — весело спросила мама, и я окончательно понял, что снова напридумывал себе лишнего.

Никто не собирался меня отговаривать или осуждать.

Часть 4. Кочевка

Автостоп можно сравнить еще и с рыбалкой. Там ты забрасываешь удочку и смотришь на поплавок. Если он дергается — сердце твое замирает в сладком предвкушении удачи. Ну, а если вслед за этим тебе удается вытянуть и саму рыбку, то от радости можно смело прыгать, веселиться и кричать на всю округу: «Я-я-язь!».

Так вот, в автостопе точно так же. Ты протягиваешь руку (удочку) к дороге (реке) и ждешь. Бывает, что машины включают правый «поворотник», и ты замираешь (клюет!). Иногда этот «поворотник» означает не остановку, а поворот направо (эх, сорвалась!). Но если машина все же останавливается именно для тебя, то по ощущениям это сравнимо с поимкой увесистого карпа.

И вот теперь представьте, что перед вами останавливается не просто какая-то легковушка. Огромная белоснежная фура стремительно прижимается к краю дороги. Эта 40-тонная 25-метровая махина сбрасывает передачи, пыхтит тормозами, разрезает грязные сугробы обочины… И все это ради вас. Этот улов тянет даже не на карпа, а на гигантского сома, зубастую щуку или акулу какую-нибудь.

Именно такие рыбацкие ощущения испытывал я, когда под Омском перед нами остановилась фура MAN, груженая пивом. Это была первая фура в моей жизни. Я еще никогда не забирался в кабину по лестнице. Никогда не смотрел на дорогу с высоты кресла дальнобойщика. Никогда не ночевал в спальнике за его спиной. Не готовил еду на газовой плитке рядом с рычагом коробки передач.

Все эти прелести еще не были мне известны, когда я бежал вслед за первым застопленным тягачом и не понимал, почему он вообще остановился? Дело в том, что ни я, ни Леша даже не пытались его останавливать. Более того, мы даже на него не смотрели, а просто шли вдоль обочины. Было восемь утра. Мы только что вернулись из моей деревни в Омск, чтобы продолжить автостопить к морю.

Следующим узловым городом на нашем пути должен был стать Челябинск. Попасть в него можно было либо через Ишим (900 км), либо через Петропавловск (800 км). Второй путь короче, но Петропавловск — это территория Казахстана. То есть нам пришлось бы сначала выехать в другую страну, а потом вернуться в Россию. Тратить время на таможни ради экономии 100 километров — неразумно. Поэтому мы выбрали дорогу через Ишим.

Кстати, вы знаете, что объединяет Омск и городок Корк на юге Ирландии? Вы не поверите, но между ними имеется дорога Омск — Корк, которая вполне официально зовется «Европейским маршрутом» и обозначается на картах как «Е30». Длина этого маршрута 5800 километров, он пересекает два моря (при помощи паромов) и семь государств, включая Германию, Голландию и Великобританию.

Название у дороги пафосное, конечно. Но, на самом деле, это самое обычное шоссе, такое же, как между большинством крупных российских городов. Именно на него мы с Лешей и выбрались, оставив за плечами трассу «Иртыш».

В то утро почему-то по дороге ехали практически одни фуры. Мы не хотели их останавливать, потому что они передвигаются медленно. Легковушек же было мало, и мы шли вдоль дороги, надеясь добрести до какого-нибудь перекрестка, после которого их станет больше.

Именно в этом положении нас и застал тот самый MAN с пивом. Мы сразу поняли, что он останавливается из-за нас, поэтому покрепче ухватились за лямки рюкзаков и побежали следом.

Наконец, когда через грязную жижу расквашенных сугробов мы добрались до заветной кабины с пассажирской стороны, дверь ее оказалась закрытой. Лезть наверх и открывать ее было как-то неприлично. Вдруг он по своим делам остановился? А тут мы… В общем, стоим, задрав головы. Ждем.

Только секунд через 20 боковое пассажирское стекло начало опускаться. Из него высунулась растрепанная белобрысая голова молодого парнишки. На вид ему было лет двадцать пять. Он отвесил крепкое ругательство в адрес двери, из чего мы поняли, что ее ручка сломана изнутри, так что открыть кабину можно было только снаружи, чем, собственно, парнишка и занялся, несколько раз дернув рычажок, забрызганный грязью.

Так произошло наше первое знакомство с характером этого тягача. Суть его можно описать морским определением «старая посудина», в чем вы скоро убедитесь.

— Куда едете? — весело спросил водитель после того, как дверь была открыта.

— В Ишим.

— А че меня не тормозили? Я, блин, уже второй день от скуки подыхаю, а тут вы. И не машете! Всем, главно, машете, а мне нет! — водитель действительно предъявил шуточную претензию за то, что мы тормозили только легковушки, а не фуры. — Так что, поедете со мной? До Ишима доброшу.

— Конечно! — мы не стали выпускать этот внушительный улов.

Водитель помог затащить наши баулы в кабину, что оказалось не таким уж и простым делом. Следом в кабину залезли и мы. Как я уже сказал, это был первый раз, когда я оказался внутри тягача.

Пространство внутри выглядело огромным по сравнению с обычной машиной. Я мог стоять практически в полный рост. В кабине имелось два кресла (водителя и пассажира), между которыми было так много места, что хоть гамак натягивай. Позади кресел располагалась «спальня». Это были две полки, примерно, как в плацкарте поезда. В целом, мы втроем чувствовали себя в кабине просторно. Можно было свободно ходить, меняться местами и, наверное, даже играть в какую-нибудь подвижную игру типа волейбола.

Леша сел на спальное место, я — на место пассажира. Познакомились. Водителя звали Никита.

— Так вам зачем в Ишим-то? — спросил он.

— Ну, мы, вообще, в Крым едем.

— В Крым? Так я вас тогда могу дальше провезти.

— Да? — обрадовались мы.

— Ага. Я щас в Ёбург еду на разгрузку. Вам не совсем по пути, но зато город посмотрите.

— Отлично! — мы согласились без раздумий. Екатеринбург, и правда, находится немного севернее Челябинска, но кто запретит нам немного подкорректировать маршрут?

И мы тронулись. Это произошло 25 февраля 2016 года. Запомните эту дату, потому что именно с нее началась наша кочевка по просторам России на убитой фуре MAN.

***

Первые несколько часов мы вели себя прилежно, как и положено в гостях. Знаете, эти типичные стеснительные ужимки: «А куда можно рюкзак положить?.. А можно сюда сесть?.. А можно куртку повесить?..»

Помню, даже мокрые следы от моих ботинок на резиновом коврике вызывали во мне легкие приступы стыда. Но Никита оказался настолько «своим» человеком, что уже через несколько часов он плавно трансформировался для нас в Никитоса, а ноги мои не только выпрыгнули из ботинок, но и оказались на торпедо (передней панели). Так я и ехал — босыми пятками вперед.

Не подумайте, я не настолько наглый плут, просто Никита сам подсказал мне подобное положение тела, заверив, что так ехать гораздо интереснее. Это оказалось правдой. В тягаче ведь огромные панорамные стекла, так что я ощущал себя не в кабине, а в кинотеатре. И ноги мои были заброшены не на торпедо, а на передний ряд кресел. Кинотеатр этот показывал зимние сибирские пейзажи, многочисленные города, села и деревушки, тысячи машин, которые обгоняли нас, но были все какие-то мелкие, незначительные. Даже самые крутые внедорожники оставались целиком под моими босыми пятками.

Мотор тягача монотонно гудел, 40-тонный вес плавно сглатывал все неровности асфальта. Рация то и дело хриплым голосом оглашала нецензурные переговоры дальнобойщиков между собой. В магнитоле, как это и положено, играл типичный дорожный шансон. Трофим, или что-то вроде этого. В общем, мы погрузились в романтику дороги по самые верхушки наших походных рюкзаков.

Почти все время кабина тягача была наполнена нашим смехом. Мы наперебой шутили, рассказывали байки и анекдоты. Казалось, что Никита наш друг с самого детства, и сложно было даже представить, что бы мы делали, если бы он не остановился.

Всю дорогу мы бросали фотографии и видео в наш ВК-блог («Трипанутые»). Каждый вечер туда попадал и подробный отчет о пройденном дне. За двое суток в группе набралось около 100 человек, и мне тогда искренне казалось, что это просто какая-то нереальная толпа, а мы с Лешей восходящие звезды Интернета.

Через 350 километров проехали тот самый Ишим. Через 640 километров — Тюмень. MAN был всего лишь третьей машиной за все путешествие, но мы удалились от Новосибирска уже на 1300 километров. Автостоп начал казаться мне самым простым и веселым занятием в мире. И почему я так его боялся? Фантазия начала рисовать красочные планы будущих приключений: «Автостопом в Таиланд! В Африку! Вокруг света!».

Да. Так часто бывает: перешагивая через собственный страх за границы привычного, ты с удивлением обнаруживаешь, что мир вокруг гораздо шире, чем ты представлял. Что жил ты будто бы в мышиной норе и смотрел на небо через маленькую дырочку. Что возможностей гораздо больше, чем тебе было известно.

Но самое интересное заключается в том, что и этот новый мир также является лишь мышиной норой, просто большего размера. И его точно так же ограничивает страх, который рано или поздно разрушив, ты увидишь еще более далекие горизонты. Эта матрешка может длиться бесконечно, потому что бесконечен мир, а страх и самоограничения душат человека всегда.

Около трех часов ночи мы прибыли в Екатеринбург. Здесь Никита должен был остановиться для разгрузки, а куда ему ехать дальше он не знал. Работа его была организована по самой стандартной схеме. Сама фура принадлежала некоему хозяину. Этот хозяин искал заказы на перевозку грузов по всей России. Например, сейчас Никита вез пиво из Кемерова в Екатеринбург. Пока он ехал, хозяин должен был найти другой заказ где-нибудь поблизости. Может, Никите предстояло бы везти гвозди обратно в Сибирь или валенки куда-нибудь в Мурманск.

Получается, Никита был точно таким же путешественником-скитальцем, как и мы, просто трудоустроенным. В свои двадцать шесть он объездил на тягачах всю Россию, побывал в сотнях необычных и даже экстремальных ситуаций.

Например, совсем недавно где-то на Севере он слетел со скользкой дороги в кювет и застрял. Почти неделю он жил в этом кювете среди снегов, потому что не мог бросить груз, а вытащить его оттуда было некому.

Когда кончилась солярка в баках, ему пришлось жечь костры из мерзлых веток, чтобы не замерзнуть. Он голодал, потому что еда закончилась еще в первые дни. Просить ее у проезжающих мимо людей Никита стеснялся, заплатить же ему было нечем: хозяин той фуры оказался то ли жадным, то ли просто неудачливым дельцом, но на содержание грузовика он выделял слишком мало денег.

Как я уже писал, фура эта находилась в крайне убитом состоянии. Ехать на ней временами было просто опасно. Но денег на капитальный ремонт хозяин не давал. Хотя какой там ремонт?! Никите даже солярку порой не на что было купить.

Об этом мы узнали через первые же 200 километров пути. Красная лампочка топливного датчика горела долго, но хозяин все никак не сбрасывал деньги на заправку. В итоге, Никита решил дотянуть до какой-нибудь АЗС, припарковаться и ждать перевода. Только вот АЗС все никак не встречались, а тягач уже начинал глохнуть.

Чтобы хоть как-то дотянуть, Никита опускал кабину тягача книзу — это можно сделать при помощи пневматической подвески. При таком положении топливный бак наклоняется в сторону двигателя, солярка стекает «в кучу», и можно проехать еще несколько десятков километров.

Такой прием мы использовали потом неоднократно, и каждый раз это вызывало массу эмоций. Сами можете представить, как прямо на ходу кабина устремляется к земле, будто пытается ее протаранить, а ты начинаешь чувствовать себя в казино — повезет или нет? Дотянем до заправки или встанем у обочины?

В тот первый раз где-то под Ишимом нам не повезло. Солярка все-таки закончилась, и монотонный гул двигателя неожиданно исчез. Фура превратилась в 40-тонный снаряд, беззвучно катившийся по трассе. Мы втроем дружно расхохотались:

— Кончилась! — это действительно было смешно, хоть мы и понимали, что перед нами вырисовывались некоторые неприятности.

— Что будем делать? — спросили мы.

— Без паники, товарищи пассажиры, с вами говорит капитан корабля, — ответил Никита в свойственной ему шутливой манере. — Вы можете эвакуироваться и еще кого-нибудь остановить, а я ща по рации дальнобоям сообщу, может, у кого соляра лишняя есть.

Оставлять фуру не хотелось, очень уж нам нравился веселый настрой нашего коллектива. Поэтому мы остались с Никитой в ожидании подмоги от других дальнобойщиков. Минут через 10 остановился какой-то самосвал и дружественно продал нам ведро солярки за 600 рублей.

Залив эти 10 литров в 1000-литровый бак, мы даже не стали опускать морду тягача. Так и поехали — под наклоном. Красная лампочка тоже не прекратила гореть, потому что ведра топлива движку фуры хватает где-то километров на 30 пути.

Слава Богу, что на этих 30-ти километрах АЗС все же попалась. Мы встали на парковку, и как раз в этот же момент Никите пришел перевод от хозяина фуры (опять все сошлось, как пазлы). Только этот перевод был больше похож на издевательство, чем на нормальную заправку дальнобойного агрегата — его хватило всего на 100 литров солярки. То есть где-то на 300 километров пути.

Мы и дальше всю дорогу так заправлялись — по 100—200 литров. И точно так же задирали морду тягача, и так же делали ставки — хватит ли солярки до АЗС или нет. Еще несколько раз мы глохли прямо на ходу и катились по инерции. Ждали переводов. Искали топливо… Но даже вечная нехватка солярки не была главной проблемой этой фуры. Вскоре выяснилось, что были у нее недостатки и посерьезнее.

Впрочем, я не дорассказал про Никиту, который улетел с дороги и неделю жил фактически в сугробе. В конце концов помощь от хозяина тягача все же пришла. Фуру вытащили на дорогу, слегка залатали повреждения. Но именно с тех пор Никита и задумал увольняться. Сейчас он просто ждал, когда ему выпадет рейс через его родной город — Рязань. Там бы он смог вернуть фуру хозяину и заняться чем-нибудь другим.

— Брошу все на фиг, поеду с вами в Крым, пацаны! Возьмете? — он говорил это множество раз. Сначала в шутку, но чем дальше мы ехали, тем серьезнее становилась его интонация.

В общем-то, маршрут куда-нибудь в сторону Рязани обрадовал бы и нас с Лешей, хоть это и не кратчайший путь до Крыма. Проблема заключалась только в том, что ни мы, ни Никита, ни его шеф — никто не знал, куда будет следующий рейс. И когда он будет? Может, фура простоит в Екатеринбурге несколько дней, а потом ее отправят обратно в Сибирь?

В общем, самым правильным решением для нас было расстаться с Никитой и искать новую попутку, но тут опять же вмешивались обстоятельства, а именно наступившая темнота. Мы прибыли в Екатеринбург уже после часа ночи. Куда в это время ехать?

— Короче, пацаны, давайте, у меня в тягаче переночуете, а утром уже поедете в свой Крым, — наверное, Никита мог бы стать неплохим маркетологом, потому что от его предложения невозможно было отказаться.

Мы приехали в район Екатеринбурга с чисто уральско-рабочим названием «Эльмаш». Там встали на парковку у склада, где фуру должны были разгрузить от пива. Было около четырех часов утра, когда мы устраивались спать. Никита на правах хозяина лег на нижнее спальное место. Леша запрыгнул на верхнее. Я же остался в пассажирском кресле, потому что днем прямо во время движения мне удалось немного поспать на нижней койке, и теперь я чувствовал себя бодрячком.

Когда все уснули, я достал ноутбук и написал короткий отчет того дня. Среди прочего там были и такие строки:

«…Мы легли спать прямо в фуре. Вокруг спящий незнакомый город, глубокая ночь. Я сижу и вновь думаю, что заставило нас пойти на такую авантюру и на все эти ограничения?

За последние трое суток мы едва ли поспали больше 10 часов. А ведь могли спать дома на чистых простынях, в теплоте и уюте. Мы могли нормально питаться, отдыхать на мягких диванах и веселиться с друзьями. Мы могли гулять по городам или путешествовать с комфортом на поездах.

Но вместо всего этого мы лежим сейчас в какой-то промзоне, ноги греет дизельный обогреватель. Вокруг ни души, только бездомные собаки лают. Последний раз мы кушали девять часов назад, это был скромный вегетарианский ужин в придорожном кафе. Нам осталось спать три часа, а дальше утро и новая дорога, новое движение.

Короче, условия не санаторские. Но почему же я испытываю сейчас радость? Особую радость, ту, что не испытывал дома?

Да, жизнь, которую мы оставили была комфортной. И временами даже веселой. Но при всем этом она была и однообразной. Или, как принято говорить, «стабильной». Но разве «стабильность» не синоним скуки?

Человек может ходить каждую пятницу в разные клубы или смотреть по воскресеньям разные комедии, но неужели он, и правда, думает, что жизнь его от этого станет более разнообразной?

Истинное разнообразие в неопределенности. Не знать, где ты заснешь завтра, что увидишь, с кем познакомишься, что будешь кушать и будешь ли кушать вообще. Не знать о будущем ничего — вот что вызывает интерес.

Когда ты точно знаешь, что сегодня уснешь в той же постели, в которой спал последние 10 лет… Когда заранее известно, что завтра ты проснешься в девять, поешь 10, а в семь вечера вернешься с работы и будешь до упаду развлекаться с друзьями — это все хорошо, здорово. Но это и однообразно. Стабильно. А потому — скучно…

Именно поэтому я сижу сейчас в кабине тягача, ноги мои лежат на передней панели, и я не знаю, что будет через те три часа, что остались до разгрузки. Тем более я не имею понятия, что будет через три дня или три недели. Нет, ну у меня (у нас) есть, конечно, какие-то общие представления. Даже планы… Но жизнь снова и снова доказывает: строить планы бесполезно. А если и полезно, то как минимум скучно…»

***

— Короче, товарищи пассажиры. Наш дорогой шеф прислал заказ. Сегодня вечером еду в Пермь на загрузку, оттуда — в Москву. Это не совсем Крым, но, если хотите, поехали.

Так началось наше утро. Мы посмотрели на карту. Пермь… Москва… Эта дорога получалась на 600—700 километров дальше. Но, с другой стороны, зря, что ли, я всю ночь философские посты про неопределенность писал? Короче говоря, идея попасть в столицу, совершенно не напрягаясь (просто кивнув головой), нам понравилась.

— Поехали! А сколько по времени до Москвы?

— Ну, пару дней.

— Отлично! — мы прикинули, что это не так уж и долго, и общий путь до Крыма увеличится максимум на один день.

Оставалось только разгрузить фуру. Конечно, делали это не мы, а специально обученные (в Средней Азии) профессионалы. Мы с Лешей тем временем выбрались в центр города и немного погуляли.

Не буду описывать внешний вид и достопримечательности городов на нашем пути. Слишком уж это долго, да и не так интересно. Все-таки, города — они и есть города. Каждый может сам съездить, да посмотреть. Ну, или картинки в Интернете глянуть.

Гораздо любопытнее описывать уникальное, а именно личные истории, приключения. И так как в Екатеринбурге ничего примечательного с нами не случилось, то перенесемся сразу к вечеру того дня.

А встретили мы его за 220 километров от Екатеринбурга, в городе Суксун — это самое начало Пермского края. Мы добрались туда быстро, потому что фура была пустой, и тягач несся без напряга.

— Да в нем пятьсот пятьдесят лошадей! Я, когда без телеги еду, «мерседесы» на светофоре делаю! — хвалил Никита своего хоть и потрепанного, но все же друга.

Ночевать встали у местной пилорамы в окружении густого леса. Оказалось, что наш следующий груз — необрезные доски, горбыль. Мы еще смеялись, кому понадобилось заказывать эти дрова с Урала аж в Москву? Неужто ближе деревья не растут? Хотя, может, это был какой-то особенный горбыль.

Грузить нас начали только следующим утром. Мы проснулись в кабине уже по-хозяйски. Привычно почистили зубы, стоя на улице у теплого радиатора. Вскипятили чай на газовой плитке. Только вот сам чай не во что было наливать, мы ведь не взяли с собой посуду. Пришлось мастерить тару из двух концов пластиковой бутылки. Кипяток плавил эти самодельные стаканы, мы обжигали руки. Но зато романтика. Зато интересно.

Когда телегу загрузили 20-ю тоннами досок, мы тронулись и почти сразу застряли на гололеде. Любимый шеф Никиты не давал денег на новую резину, поэтому каждое из 12 колес фуры было лысым, как голова Розенбаума.

Тягач буксовал без надежды на спасение. Разгневанный Никита, вспоминая шефа и всех его сородичей, отправился подавать местным жителям сигналы SOS. Через полчаса прибыла помощь. Это был трактор под управлением весьма забавного тракториста. Если вы бывали в Перми или хотя бы смотрели «Реальных пацанов», то примерно знаете пермский говор. Именно с этим говором и легкими нотками перегара тракторист скомандовал:

— Трос-то давайте!

— У меня нет троса, — пожал плечами Никита.

— Так-то и у меня нет!

Повисло тяжелое молчание, в котором ясно читалась интонация Никиты: «Ну, и какого фига ты тогда сюда приехал, а?». Тракторист, дабы хоть как-то сохранить шансы на чаевые, подъехал к ближайшей куче с опилками, зачерпнул их ковшом и подвез к нам.

Дальше он виртуозно, как дирижер, сыпал опилки под колеса совковой лопатой, а Никита продолжал крутить колеса. Колючий материал пошел на пользу — фура плавно, как ледокол «Ленин», преодолела скользкий участок и выбралась на асфальт. Никита отблагодарил тракториста в соответствии с алкогольным прейскурантом местного ларька, и мы взяли курс на Москву.

Кратчайший путь лежал через Татарстан. Никита утверждал, что дороги там превосходные, но зато гаишники строгие. Дабы не разоряться на штрафах, мы решили обогнуть Татарстан и поехать через Киров.

Киров… Это еще севернее чем Пермь. Крым как-то не особо горел желанием к нам приближаться. Все меньше наша поездка становилась похожей на поездку, но зато все больше — на авантюру. Эх, знали бы мы тогда, что все это было только началом.

После Суксуна проехали Кунгур с его знаменитой ледяной пещерой. Потом была Пермь, и вот уже за ней произошло странное, я бы даже сказал, мистическое происшествие (если вы не устали от мистики после экстрасенса Сани).

Началось все с того, что мы пообедали в придорожном кафе рядом с городом Краснокамск. А через 30 километров после этого в салоне вдруг завоняло горелой резиной. Никита тут же остановился, мы вышли. Из-под тягача валил белый дым — кажется, что-то случилось с колесами.

Как вы думаете, связана ли поломка фуры с тем обедом в придорожном кафе? Вроде бы нет, но такие параноики, как я, видят здесь прямую зависимость. Впрочем, обо всем по порядку.

При осмотре тягача выяснилось, что оторвался один из амортизаторов. Он начал задевать за колесо и протирать его. Из-за этого колесо могло взорваться, так что требовался срочный ремонт. Наступала ночь, мы стояли на обочине в каком-то лесу, погода переходила в легкий морозец. Как ремонтировать эту глыбу железа мы с Лешей понимали смутно, но у Никиты имелся некий план, так что мы начали одеваться, чтобы идти на улицу и помогать ему.

И вот тут Леша обнаружил, что одеть-то ему нечего. А все потому, что он, оказывается, забыл свою толстовку в том самом придорожном кафе, где мы обедали. И бог бы с ней, с тряпкой. Леша закаленный и, по-моему, может и без одежды на снегу спать. Но в этой толстовке у него лежали паспорт и телефон. И все это осталось там, в 30 километрах позади нас.

Иной человек мог бы упасть на колени и зарыдать. Другой хотя бы расстроился, для приличия. Но нас, как обычно, накрыла волна хохота.

— Леша? Как? Ну, к-а-а-а-к?! — давились мы сквозь слезы.

Вам не кажется, что имеется прямая взаимосвязь между потерей паспорта и поломкой тягача? Только представьте, если бы машина не сломалась, мы бы просто ехали дальше почти всю ночь. И пропажа паспорта обнаружилась бы, самое раннее, только утром, через несколько сотен километров. Такое ощущение, что какая-то неведомая сила намеренно сломала амортизатор, чтобы задержать нас. Может, я излишне суеверен, конечно, но мне нравится эта версия.

План действий родился быстро. Через Интернет Леша нашел телефон той кафешки. Позвонил туда и убедился, что толстовку нашли и сохранили. Оставалось только как-то к ней добраться.

Конечно, единственным нормальным вариантом было застопить попутку, что Леша и отправился делать. Я не пошел с ним, так как Никите нужно было помочь с колесами. Да и одному голосовать гораздо проще.

В общем, Леша ушел в темноту, туда, где стоял знак «Осторожно! Дикие животные!». И хоть из всех диких животных на знаке нарисовали всего лишь безобидного оленя, но мы-то с вами знаем, что там, где олени — там и волки. Дальнобойщики постоянно сбивают их на этой трассе, очень уж глухие места. Впрочем, это я специально сейчас нагнетаю жути, чтобы интереснее было читать.

Итак, Леша исчез в ночной пустоте, а мы с Никитой начали колдовать над амортизатором. По-хорошему, нужно было снимать колесо, чтобы к нему подобраться. Но домкрат можно ставить на твердую поверхность, а мы стояли на обочине, в каком-то сугробе, и делать это было опасно.

Ситуация осложнялась еще и тем, что у нас не было никаких инструментов, кроме пары ключей, монтировки и русского мата, который, по-моему, помогал больше всего. В общем, лично мне казалось, что ничего у нас все-таки не выйдет, мы зря промучаемся и в итоге проведем ночь здесь, между двумя стенами леса, разделенными дорогой. Без еды и воды — ничем этим мы не запаслись.

Но Никита оказался мастером от бога. Может быть, поэтому он не возил с собой инструменты. Каким-то хитроумным способом он все же смог подлезть к сломанной детали и открутить ее. Хотя для этого ему и пришлось студить почки на мерзлой земле.

В общем, часа за полтора мы полностью сняли амортизатор и решили ехать без него: это хоть и не так удобно и безопасно, но лучше, чем стоять на месте и замерзать.

Тут же подоспел и наш мегаавтостопщик. Ему повезло, всего на трех попутках он доехал до кафешки и вернулся обратно. Паспорт был в его руках, поэтому мы отправились дальше, не опасаясь, что невидимая рука судьбы вновь сломает что-нибудь в машине.

И по началу все шло хорошо. Леша уснул на тахте, а мы с Никитой сидели на креслах и травили байки. Фары пробивали ночной туман, машин на трассе не было, в колонках играла «Бутырка» «Какая осень в лагерях». В общем, уютная дальнобойная атмосфера.

Я печатал что-то, опустив глаза к ноутбуку, как вдруг услышал крик Никиты:

— Воу, воу, с***!!!

Видимо, на дороге появилась какая-то опасность. Хотя по интонации крика чувствовалось, что это была не просто опасность, а самый настоящий полярный зверек на букву «П».

Сначала мне было страшно поднимать глаза. Я боялся увидеть впереди встречную фуру, несущуюся прямо на нас по гололеду. Это замешательство длилось, может, сотую долю секунды. Но за это время кроме фуры я успел подумать еще и про поваленное дерево, и про лося на дороге, и даже про челябинский метеорит — может, они и под Пермь тоже залетают?

В конце концов инстинкт и любопытство все же заставили меня посмотреть вперед. Теперь представьте: кромешная темнота, фары освещают лишь короткую полоску на 30—40 метров вперед. Мы летим на груженной 40-тонной неповоротливой махине по узкой и скользкой трассе. И тут посреди дороги, всего в 20 метрах, прямо на нас из темноты выныривает силуэт женщины.

Казалось, она стояла прямо перед нашим капотом, когда Никита вильнул рулем влево, на встречку. Он сделал это так резко, что все вещи, лежавшие на торпедо, полетели на пол. Все внутри кабины загремело и затрещало. Леша, который до того казался крепко спящим, подскочил в доли секунды и также уставился вперед.

Маневр был реально опасным, и каким-то чудом нам удалось пронестись в полуметре от женщины в направлении кювета, а потом другим резким движением вправо вернуться на прежний курс. Четырнадцатиметровая телега с 20-ю тоннами досок послушно вильнула вслед за тягачом. Повезло, что она не опрокинулась и не стащила нас в лес.

Все это время Никита жал на тормоз, но мы ведь не на спортивном кабриолете. Тормозной путь у нас составил, может быть, 150 метров. В шоковом состоянии мы остановились посреди дороги. Все так же играла «Бутырка», черный лес стоял вокруг как ни в чем не бывало. Я же представлял, что всего несколько секунд назад мы могли выкосить в этом лесу новую просеку, да еще и размазать человека по радиатору.

Кстати, о человеке. Чтобы никто не думал, что нам повстречался какой-то фантом, привидение или полтергейст, могу заверить, что это была самая обычная женщина. Просто очень бухая (пардон). Она стояла на дороге в легкой расстегнутой куртке, голосовала и заметно покачивалась. Лицо ее было спокойно и невозмутимо, взгляд направлен куда-то мимо нас. Вдаль. Знаете, как обычно пьяные люди пялятся в одну точку — вот так смотрела и она.

Ох уж эти суровые уральские женщины. Стоять на пути несущегося грузовика и даже не смотреть на него — вот у кого нервы сделаны на челябинском трубопрокатном.

Это было уже второе происшествие за день и, кажется, нам его хватило. Тем более что вновь загорелась красная лампочка топливного бака. Никита начал искать место для ночной парковки, но это оказалось сложной задачей. Дорога больше походила на просеку: ни обочин, ни «пятаков», на которых можно было бы остановиться. Никаких сел, деревень, указателей. Даже сотовой связи не было — первый раз я видел такую глушь, хоть и родом из Сибири.

Несмотря на всеобщие надежды, солярка все-таки закончилась. Машина вновь заглохла и бесшумно покатилась вперед. На этот раз в салоне звучал бодрый голос Трофима: «Тор-р-р-моза не откажут на спуске! На подъем не заглохнет мотор!..»

— Да заткнись ты! — Никита щелкнул по кнопке «Выкл», сопроводив свой жест очередным увесистым комментарием в адрес щедрого шефа.

— Что будем делать? — спросил я, понимая, что мы остались на пустынной трассе глубокой ночью без еды и воды, без солярки и сотовой связи. Хоть выходи и голосуй, как та женщина, ей-богу.

— Ну, попробуем еще сильнее морду опустить…

Это он про морду тягача, конечно же. Мы и до этого ехали с креном, а сейчас наклонили ее вперед так сильно, что я начал чувствовать себя в кабине аэробуса, заходящего на посадку.

Поворот замка зажигания… Натужные звуки… Завелась! В нашем распоряжении оказалось еще несколько литров солярки, что для двигателя с расходом 35 литров на сотню не так уж и много. Не теряя времени, мы поехали дальше в поисках цивилизации. Но ее почему-то нигде не было. Ни домика, ни фонарика, ни палочки на индикаторе сигнала сотовой связи. Только деревья и ночь. Так длилось километров 10, хотя нам казалось, что все 500.

Но только не думайте, что настроение наше было испорчено. Наоборот, чем больше трудностей попадалось, тем веселее становилась атмосфера в кабине. Мы смеялись сами над собой и ждали, что же судьба подкинет нам еще. Но судьба, видимо, устала измываться и вместо трудностей подкинула нам горящие вдалеке огни. Это была база дальнобойщиков с магазином, кафе, освещенной стоянкой и даже гостиницей.

Место это напоминало улей: так много на нем припарковалось фур. Правда, там не нашлось заправки, но мы не стали рисковать и остановились.

Глубокой ночью сквозь сон я услышал, как Никита в очередной раз буркнул что-то неприличное в адрес шефа. Это была реакция на SMS от банка — нам сбросили деньги на солярку.

***

Шесть будильников один за одним пытались разбудить нас, но спать в тягаче так уютно, что высовывать даже нос из-под одеяла казалось настоящей мукой. К тому же под одеялами мы по-детски прятались от решения своей главной проблемы: где взять солярку, чтобы доехать до Москвы?

Из налички у нас на троих оставалось всего 400 рублей. Конечно, мы могли купить на них литров 7 топлива у других дальнобойщиков, но что бы это изменило? Нам нужна была АЗС, чтобы залить хотя бы 200—300 литров и ехать спокойно.

Впрочем, ничего не получается только у тех, кто прячется под одеялом и бездействует. Едва мы встали на ноги и вышли из кабины, как Леша увидел вдалеке фанерную табличку с надписью, сделанной от руки: «Дизель — 28 рублей».

Подошли ближе — точно. Прямо на земле стояла пятитонная цистерна, из которой торчал заправочный пистолет со счетчиком, рядом будка. В будке сидел толстый бородатый мужик и продавал эту левую солярку за те самые 28 рублей (средняя цена на трассе 33—35 рублей). Но что самое забавное, эта самопальная заправка в кустах еще и пластиковые карты принимала.

Все сходилось. Мы купили по безналу 200 литров сомнительного топлива, а чтобы тягачу не было обидно, поели в придорожном кафе сомнительных пирожков.

Дальше все пошло гораздо прозаичнее, чем накануне. Ничего не ломалось, никто не выбегал на дорогу, солярка не кончалась, хоть ее расход и увеличился в полтора раза — до 57 литров на сотню.

Мы ехали в сторону Кирова и главное, что запоминалось по дороге — ее отсутствие. Нигде, никогда, даже во сне, я не видел такой отвратительной дороги, как в Кировской области. Плохая, ужасная, невыносимо гадкая — ни один эпитет не описывает всех прелестей того, что мы видели.

Просто 150 километров лунного грунта, и это крупная междугородняя трасса. Машину не просто трясло — ее кидало из стороны в сторону. Особенно страшно было смотреть в зеркало заднего вида: нашу телегу раскачивало влево-вправо так, что казалось, еще секунда и она завалится на бок, размазав под собой пару легковушек.

Слава Богу, все обошлось, и мы все-таки доковыляли до поселка Белая Холуница. Сто пятьдесят километров за пять часов — это успех. И за этот успех нас ждала маленькая награда в местной столовой. Таких низких цен, как там, я больше не видел нигде.

Мы с Лешей наелись за 133 рубля на двоих. И пусть это был вегетарианский ужин, но в самой дешевой кафешке Новосибирска мы отдали бы за то же самое минимум 250 рублей.

Ужасные дороги тут же забылись, и я полюбил Кировскую область за одну лишь эту столовку. Мы подходили к раздаче три раза, брали добавку и набирали еды впрок. Это была какая-то пищевая эйфория. Еда казалась бесплатной, хотелось поиграть беляшами в снежки и накормить всех кировских собак жареной семгой.

Не помню, когда и как это закончилось, очнулся я лишь в тягаче, доедая очередную плюшку с маком. В принципе, на этом наши приключения того дня закончились. Мы доехали до Кирова, и общий пробег за весь день составил несчастные 360 километров.

Перед сном я написал в нашем блоге:

«…Это странный автостоп. Я бы даже назвал его не автостопом, а кочевкой. Да, мы просто кочуем на фуре, преодолев за четверо суток всего 1800 километров — это что? По 450 километров в день?

В начале путешествие имело конкретную цель — доехать до Крыма за четыре-пять дней. Сейчас же мы не чувствуем какой-то срочности. Нас не расстраивает, что прошла уже почти неделя, а мы не только не в Крыму, но еще даже не в Москве, в которую изначально даже не планировали заезжать.

Нас не посещают мысли бросить фуру и поймать легковушку, чтобы долететь до нужной точки, хотя это так просто и доступно. Мы относимся к Никитиной фуре не как к средству передвижения, а как к товарищу, который путешествует вместе с нами. Или даже как к родному дому. Да, по сути, это и есть наш дом: мы не просто едем, мы живем на этих трех квадратных метрах кабины. Это наша кухня, спальная, рабочий кабинет, столовая, игровая комната и гостиная в одном флаконе.

Да и Никита… Теперь это уже не просто человек, который нас подвозит. Это хороший друг, с которым мы преодолели многие трудности. Мы уже не везем груз из Екатеринбурга в Москву. Мы просто путешествуем втроем. Кочуем втроем.

И как же мы можем бросить все это? Это воспринимается нами как предательство. Конечно, рано или поздно нам придется все-таки расстаться с Никитой и его фурой, но данный участок пути мы хотели бы преодолеть вместе.

Все это странно и удивительно. Мы получаем очень необычный опыт, который трудно сравнить с чем-то из нашего прошлого. Фактически мы живем теперь другой жизнью — жизнью дальнобойщиков. Мы передвигаемся как дальнобойщики, спим как дальнобойщики, едим, ищем заправки и чиним поломки — все как дальнобойщики.

Я не знаю, что ждет нас в Крыму, но один лишь этот автостоп стоил того, чтобы надеть рюкзаки и покинуть спокойный Новосибирск…»

***

На следующий (шестой) день мы всерьез настроились «добить» оставшиеся 900 километров до Москвы, но хозяин фуры быстро остудил наш пыл. Для этого ему даже делать ничего не пришлось — он просто не перевел очередную сумму на солярку, поэтому полдня мы просидели в придорожном кафе «Капучино» под Йошкар-Олой. Болтали с официантками, ждали транша.

Нам требовалось 350 литров топлива, чтобы добраться до финиша, но наш дорогой шеф расщедрился только на 100 — этого хватило бы всего на 300 километров пути! Впрочем, мы даже их не проехали, привычно заглохнув на дороге где-то посреди Чувашии.

Кстати, на въезде в Чувашию нас впервые остановили гаишники. Долго искали к чему прикопаться и в итоге оштрафовали на 500 рублей за то, что на телеге не горели задние габариты (они в тот день перегорели). Было видно, что сотрудники просто хотели заработать. Но что можно заработать на тех, у кого нет денег даже на солярку? Пришлось составлять протокол.

«…Мы встали у обочины для ночевки и ожидания очередного перевода. Надеюсь, завтра деньги поступят, и мы наконец-то проедем эти 550 километров до Москвы. Там у нас будет привал на пару дней. Очень уж хочется помыться и выспаться на обычной кровати…»

Я написал это в блоге перед сном, а судьба уже ехидно потирала свои костлявые ручки. Она-то знала, что так просто в Москву мы не попадем. И на что я только рассчитывал? Вместо 550 километров за весь седьмой день мы проехали… только 120! Обычно я даже на велике больше проезжаю, но здесь были серьезные причины задержаться.

Все началось с маленькой грыжи на самом заднем колесе. Эту поломку мы отремонтировали «цивилизованно» — в шиномонтаже где-то в Нижегородской области.

Проехали малость, как вдруг — бабах! — взорвалось другое колесо, только уже под самим тягачом. Именно взорвалось, а не просто спустило. Представьте, если даже обычный воздушный шарик бахает так, что в ушах звенит, то с каким звуком взрывается 150-килограммовый баллон под давлением семь атмосфер (это в три раза больше, чем в колесе обычной машины)?

Короче говоря, этот пушечный выстрел мы хорошо расслышали. Встали на обочину, заменили взорванный баллон на запаску. Впрочем, я так непринужденно написал «заменили баллон», будто речь идет о замене колеса на велосипеде «Орленок». На самом же деле, я уже второй час пишу и стираю строчки, потому что не могу просто и понятно описать весь процесс, который нам пришлось совершить. Попытаюсь в очередной раз, но предупреждаю, будет написано сложно.

Вся эта процедура по замене колеса порядком напоминала игру в пятнашки. Изначально у Никиты имелась всего одна запаска. Но утром он ее уже поставил на место колеса с грыжей, так что теперь никаких запасок у нас не осталось.

Конечно, можно было попробовать использовать вместо запаски то самое колесо с грыжей, но сколько бы оно продержалось? Двадцать-тридцать километров? Других колес у нас не было. И что делать?

Никита предложил снять одно нормальное колесо с прицепа и поставить его вместо лопнувшего колеса на тягаче. А колесо с грыжей поставить на освободившееся место на прицепе. Смысл в том, что на прицепе можно было приподнять неисправное колесо от земли, чтобы оно не задевало асфальт.

Да, получилось запутано, но во все это можно не вникать. Главное понять, что вместо замены одного колеса, нам пришлось менять целых два. А каждая замена — это целая история.

Для каждой замены нужно было поднять фуру специальным домкратом (на 30 тонн). Затем открутить 10 мощных болтов на колесе. Потом снять этот 150-килограммовый «бублик», укатить его, прикатить новый, а потом (что самое главное) поднять его до высоты оси, чтобы закрутить все 10 болтов обратно.

Никита утверждал, что в обычных условиях он со всем этим справляется в одиночку (как?!). Сейчас же у него имелась бесплатная рабочая сила, так что мы с Лешей крутили, тащили и толкали как могли.

После того, как колеса на несчастной фуре были перетасованы, мы приподняли колесо с грыжей от земли и привязали его ремнями к раме. Фура стала похожа на инвалида, у которого одна нога подогнута и перемотана бинтом. В таком положении мы поехали дальше, но и это счастье длилось недолго.

— Да что это за […нецензурная конструкция…]?! — вышел из себя Никита, когда за нашей спиной послышался новый выстрел.

На этот раз бахнула подушка — это такая деталь в подвеске, накачанная воздухом (12 атмосфер). Взрыв этот прогремел еще громче, а поломка оказалась еще серьезнее, чем первые две.

Я не буду описывать, как долго и с каким трудом шел ремонт, как сильно пришлось поломать голову Никите, и как много новых слов он ввел в русский язык. Все это, поверьте, не поддается никакому описанию. Главное, что после многочасового ремонта мы вновь отправились в путь. Хотя хочется написать: «Вернулись на трассу ралли Париж — Дакар». Иначе ту мучительную дорогу не назовешь.

Мы ехали с переломанными колесами и подушками, без задних габаритных огней и амортизатора (как вы помните, он оторвался накануне). Вдобавок ко всему вечером сгорели лампочки в фарах, и перестал работать задний «поворотник». Фура не ехала, она доползала до финиша, разваливаясь на наших глазах.

Преодолев за весь день те самые 120 километров, мы остановились на ночевку под Нижним Новгородом. Заканчивались седьмые сутки путешествия, но до Москвы мы так и не добрались — нас разделяло 430 километров.

***

Танки по минным полям не ездят так осторожно, как ехали мы из Нижнего Новгорода в Москву на восьмой день путешествия. Еще бы! Зная повадки нашей фуры, подвоха можно было ожидать с любой стороны. Взорвется колесо? Тормоза откажут? Кабина включит режим катапультирования? Кто ее знает.

Позади остались Дзержинск, Гороховец, Владимир, Покров… Вот мы пересекли самое большое кольцо вокруг Москвы («Большую бетонку»). До МКАДа оставалось всего 50 километров. Мы уже видели башни Кремля и чувствовали запах арбатских кофеен, как вдруг — ба-а-ах! Очередной взрыв снял наш героический «экипаж машины боевой» с дистанции.

Это не выдержала еще одна подушка. Поломка оказалась настолько серьезной, что Никита собирался простоять на обочине весь день или даже больше. Все это переставало быть смешным. Наверное, даже Наполеон добирался до Москвы проще.

В общем, мы с Лешей решили вспомнить, что мы все-таки автостопщики, а не адъютанты дальнобойщика. Никита поддержал наше стремление:

— Давайте, валите уже в свою Москву, — по-дружески отправил он нас, как будто Москва и правда была «нашей», а не он нас сюда притащил.

Мы собрали разбросанные по всей кабине вещи. Туго упаковали их в рюкзаки. Еще раз проверили кабину… Еще раз проверили рюкзаки… Короче говоря, мы тянули время, потому что выходить на улицу не хотелось совершенно. Точнее, выходить было страшно. Так же, как три недели назад мне было страшно уезжать из родной деревни в большой город. Или как восемь дней назад было страшно впервые тянуть руку под Новосибирском.

Человек — это такое существо. Везде привыкает, обживается. Везде плетет это гнездо под названием «зона комфорта». И даже если эта зона заключена в крохотном пространстве тягача без удобной мебели, постели, сантехники и посуды — все равно эта зона будет именоваться «комфортной».

Ее трясет на кочках, в ней воняет соляркой, в ней тебе приходится спать сидя и дважды в день заниматься ремонтом на морозе, но выходить из этой зоны в неизвестность так же сложно, как переселяться из рублевского особняка на дачу в Сыктывкаре.

Зона комфорта — это как тот осадок на дне банки. Как бы ты не тряс банку, если оставить ее на время в покое — осадок непременно появится. Единственный способ избежать осадка — трясти банку без остановок.

В жизни точно так же. Где бы ты ни остановился, в каких бы ужасных условиях не притормозил — ты все равно рано или поздно привыкнешь, и потом тебе страшно будет что-то менять. Единственный способ избавиться от этого страха — менять все постоянно. Встряхивать свою жизнь без остановок.

Автостоп это наглядно демонстрирует. Сначала тебе страшно тянуть руку. Но после первой/второй/пятой/двадцатой машины страха становится все меньше и меньше. Ты как будто набираешь форму в спорте под названием «прыжки в неизвестность». Ты с легкостью меняешь ход событий, и отсутствие чего-то стабильного, привычного никак тебя не беспокоит.

Но так же, как и в спорте, стоит тебе остановиться (пожить в стабильности), как все возвращается на свои места. Ты покрываешься этим «жиром» зоны комфорта, который тянет тебя к земле, не дает прыгать и наслаждаться тончайшей прелестью неизвестности.

Мы прожили в той фуре слишком долго. Мы слишком сильно «ожирели», и теперь, стоя с рюкзаками у кабины тягача, эти 50 километров до Москвы казались таким же немыслимым расстоянием, как и 4000 километров до Крыма, на которые мы замахнулись несколько дней назад.

Прощание с Никитой было горячим. Сами понимаете, семь дней в одной кабине… Некоторые браки быстрее распадаются. Договорившись встретиться в том же составе в Крыму, мы потопали по заснеженной обочине подальше от фуры, чтобы нас стало видно другим водителям.

Метров через 100 мы оглянулись. Фура беспомощно распласталась на обочине. Именно «распласталась»: вид ее напоминал подбитую самоходку. Телега смотрела в одну сторону, кабина — в другую. Разве что дымка сверху не хватало для полной катастрофичности картинки.

Никита уже лежал на мерзлой земле под тягачом, и на улицу торчали лишь его ноги, обутые в стоптанные сапоги. В общем, в том месте, откуда мы только что ушли, ничего не изменилось. Там же, куда мы направлялись, все манило и пугало неизвестностью.

Часть 5. Ночь в притоне и другие происшествия

В тот день в Москве шел аномальный снег, все дороги замело. Как выяснилось позже, город замер в девятибалльных пробках. Мы же стояли на обочине в 50 километрах от МКАДа и стопили.

Было около +2°С. Проезжающие машины выбрасывали на нас фонтаны грязной воды, сверху падала мокрая каша. С таким внешним видом поймать машину нелегко. И действительно, автостоп под Москвой оказался самым ужасным за всю поездку. Тысячи автомобилей проносились мимо, их было в 10 раз больше, чем под Новосибирском или Омском. Но при этом за целый час нам удалось поймать всего один из них.

Это было какое-то среднее авто, из которого вышел такой же средний мужчина. Под словом «средний» я имею в виду «непримечательный». Знаете, как во всяких там мультиках про вред городов рисуют всех горожан одинаково похожими друг на друга? Типа как однообразные «винтики» в большом механизме. Вот тот мужчина и его машина вполне подходили на роль в таком мультике. Москва как будто подшутила над нами и подкинула нам самого «типичного» своего представителя.

Итак, он вышел из машины и открыл багажник.

— Здравствуйте! — наперебой приветствовали его мы, ожидая, что в нашем приключенческом романе появился какой-то новый колоритный герой. Такой же, как дальнобойщик Никита или экстрасенс Саня.

Но мужчина даже не посмотрел на нас, потому что активно обсуждал что-то по телефону. Собственно, потом он говорил по телефону всю дорогу. Мы так и не услышали в свой адрес ничего, кроме вопроса:

— Вам куда?

— В Электросталь, — начали было мы свой интересный (как нам казалось) рассказ про путешествие, но мужчина просто провалился обратно из нашей реальности внутрь телефонного разговора.

Так мы и ехали. Водитель с телефоном за рулем, мы на заднем сиденье с растерянным видом.

Кстати, почему именно Электросталь? Потому, что ночевать мы планировали у Наташи, моей хорошей приятельницы, с которой мы были знакомы еще с томского студенчества. Они с мужем жили в поселке Томилино, это под Москвой (в районе Люберец). Поэтому в саму Москву мы пока не спешили.

Маршрут был придуман такой: Электросталь — Кошерово — Томилино. На карту вам смотреть не обязательно, просто скажу, что этот крюк выходил примерно в 70 километров, если считать от места поломки фуры.

Итак, «средний мужчина с телефоном» высадил нас в Электростали. Так же, без лишних слов и сантиментов он открыл багажник, дождался пока мы заберем рюкзаки, не глядя, кивнул нам на прощание и вернулся в машину. Что это было, мы с Лешей так и не поняли. Вроде и доброе дело человек сделал, но каким-то странным образом.

Дальше мы снова хотели стопить, но сначала решили выйти за пределы города. И вот тут обнаружилась, что под Москвой города не кончаются так, как они кончаются у нас в Сибири. Мы шли по Электростали, пытаясь найти хоть какое-то место без зданий, перекрестков и светофоров. Но в итоге, протопав 10 километров, мы обнаружили, что незаметно переместились в соседний поселок Фрязево.

Конечно, можно было бы голосовать и внутри поселка, но мы как-то потеряли настроение и решили воспользоваться электричками. Согласен, билеты являлись для нас непозволительной роскошью, тем более что за восемь дней пути мы потратили по 2500 рублей, то есть 25% бюджета. И все же мы купили эти билеты, возлагая все надежды на Крым. Нам казалось, что в Крыму-то мы точно начнем сильно экономить, готовить на костре, собирать шишки в лесу и прочее.

Как видите, в этом плане мы не были какой-то уникальностью. Так же, как и любой другой человек, мы думали, что «потом» сильно отличается от «сейчас». Это «потом» мы будем экономить с легкостью. «Потом» у нас найдутся на это выдержка, сила воли, терпение, навыки, сообразительность и прочее. Откуда возьмется? Не известно, но «сейчас» можно дать себе слабину авансом.

Это коварное «потом» позволяет людям лежать на диване и мечтать об активном образе жизни. Это именно оно ведет человека к холодильнику в час ночи, потому что начать худеть будет гораздо проще не «сейчас», а «потом».

Эта священная вера в чудодейственное «потом» заставляют нас назначать переломные моменты в жизни не на сегодня, а «на понедельник» или «на 1 января». В ожидании «потом» человек выпускает из рук бессчетное количество шансов, дающихся «прямо сейчас»…

Вечером того дня мы снова чувствовали себя людьми. Душ, чистая одежда и собственное спальное место без запаха машинного масла… Будь я хоть Толстым, Пушкином и Тютчевым в одном лице, у меня не хватило бы красноречия описать то удовольствие, что приносят простейшие блага цивилизации после выматывающего пути.

Думаю, многие поймут меня и без этого описания, так что перейдем к рассказу несколько другого рода…

***

Самое странное, что случилось все это именно в Москве. Не в Тьмутараканске, как можно было бы ожидать, а в столице России. Одном из центров мира, так сказать.

В связи с ограничениями в бюджете, мы стремились сэкономить на всем, особенно на жилье. Первая ночь, получается, прошла в том самом Томилино у Наташи. Вторая — у моего знакомого, жившего в общежитии для студентов где-то в центре Москвы. Особого же внимания заслуживает третья ночь.

Ее мы решили провести в казенном доме, а точнее в хостеле. Интернет показывал, что в Москве имелись довольно недорогие варианты. В частности, мы выбрали два самых дешевых: один за 180, а другой за 210 рублей в сутки. Не буду рассказывать длинную историю о том, как мы оказались в разных хостелах, это сейчас не важно.

Важно то, что я попал в хостел за 210 рублей. Это я так типа «переплатил» за качество, думая, что за 180, наверное, совсем убитая дыра, а вот за 210 уже понормальней будет. К тому же меня привлекло расположение — в пяти минутах от метро «Чистые пруды». Это почти центр города. Разве можно от такого места ожидать подвоха?

Внешне здание отеля, и правда, выглядело красиво. Высокое, старинное, с башенками. Когда я к нему подошел, лил дождь, и обстановка была какой-то напряженной. Знаете, как в фильмах про Франкенштейна. Ночь, каменный замок, молнии… Вот здесь было точно так же, только без молний.

Войдя внутрь, я сильно удивился разнице между внешним благородством и внутренней убогостью. Узкие обшарпанные коридоры, неприятный запах канализации, ободранный линолеум на полу. Фойе вообще не было, вместо него малюсенькая прихожка (как в хрущевках). В этой прихожке стоял грязный кожаный диван. Такой старый, что кожа на нем вся потрескалась и забилась черной пылью.

Здесь же находился вход в лифт (откуда он там вообще взялся?) и ресепшн. Просто удивительно, как все это влезло в такую маленькую «шкатулочку». С меня, как и положено, взяли 210 рублей, но перед этим задали довольно странный вопрос:

— Осматривать комнату будете?

— Хм… А зачем?

— Ну… Некоторые просто отказываются.

— Да нет, мне же только переночевать, — улыбнулся я.

Как видите, у меня был довольно оптимистичный настрой. Ведь когда-то я ночевал в ужаснейших хостелах Юго-Восточной Азии, в комнатах на 20 человек с грязью и тараканами. Да что там, я ночевал в палатке в самых неудобных местах и положениях. Чем меня можно было напугать? Именно так я и думал, ставя подпись в договоре.

Через пять минут молодая узбечка выдала мне постельное белье, полотенце и даже подушку. Учитывая, что за моей спиной висел 18-килограммовый рюкзак, перемещаться со всеми этими принадлежностями по тесному фойе было крайне неудобно.

— На какой этаж мне идти? — спросил я, уже смирившись, что сервиса здесь никакого и все придется делать самому.

— Вам на улицу.

— Куда???

— Выхóдите на улицу, обхóдите здание с торца и спускаетесь в подвал. Там ваша комната.

Если бы все это происходило в фильме, то в этот момент заиграла бы тревожная музыка. Па-ба-ба-ба-а-а-м…

Сейчас, проматывая ту ночь в голове, я думаю, что нужно было просто выйти из этой грязной прихожки, положить постельное белье у порога и идти обратно на станцию метро. Быстрым шагом, а еще лучше — бегом. Но в тот момент я все еще не придавал значения событиям, что передо мной разворачивались.

Итак, я вышел на улицу. Подушка выскальзывала из рук, сверху шпарил дождь, под ногами лужи… С ловкостью циркового жонглера я добрался до торца здания, где увидел вход в подвал. Он представлял собой полуразрушенную лестницу, уходящую вниз в какую-то темноту.

Честно сказать, я не сразу понял, что это именно то место, куда меня отправляли. Даже обошел немного вокруг — нет, все верно, мне нужно было спускаться именно туда.

Осторожно я нащупывал ногами ступеньки, стараясь не выронить подушку и все остальное. По краям лестница была завалена мусором: пакетами, бутылками, объедками, бычками и прочей ерундой. Здесь неспроста использовано слово «завалена», потому что лестница была именно завалена — не пройти. Но я все-таки пробирался, чувствуя себя на какой-то полосе препятствий.

Спустившись в самый низ, в самую черноту, я вдруг почувствовал, что моя нога по щиколотку угодила в лужу. Нижняя площадка лестницы оказалась затопленной грязной водой. Хорошо еще, что на мне были трекинговые ботинки и ноги не промокли. Но ведь у других гостей хостела таких ботинок нет? Что же они? Черпают эту черную жижу с окурками?

Немного выругавшись на лужу, я открыл дверь… Перед тем как рассказывать, что было дальше, объясню с какими мыслями и планами я вообще снимал хостел в тот вечер.

Самое главное, я мечтал выспаться, потому что недосыпал с самого Новосибирска (в гостях у друзей мы также ложились поздно, а просыпались рано). Еще я хотел помыться, вкусно покушать, достать ноутбук и напечатать очередной отчет о путешествиях. В общем, фантазия моя рисовала приятный, уютный вечер.

Но вот я открыл дверь. В комнате слышался громкий разговор нескольких людей. Как только я переступил порог, все замолчали, повисла гробовая тишина, и мне стало как-то неловко.

Я чувствовал, что в комнате много народа, но никого не видел из-за двухъярусной кровати, стоявшей сразу возле входа и закрывающей обзор. Было очень душно, и воняло какой-то дикой смесью пота, канализации и табачного дыма.

— Всем здрасьте! — наконец выдавил я из себя, ожидая услышать в ответ среднеазиатский акцент.

Да, у меня была «жесткая» версия того, что происходит в комнате. «Приют гастарбайтеров» — вот о чем я думал и был спокоен, потому что с выходцами из Средней Азии обычно неплохо лажу в силу своего имени и места рождения.

Но в ответ послышался какой-то хриплый, осипший, прокуренный голос. Что-то типа голоса солиста «Бутырки», только еще жестче.

— Здоров, браток. А че, сам-то откуда?

— Из Новосибирска, — выдал я на автомате.

— Опа-на! А я там срок тянул! Ха-ха-ха! — вся комната закатилась диким смехом.

«Сидевшие…» — мелькнула мысль, и пазл сложился.

Все, что происходило дальше, может выглядеть довольно мрачно и «чернушно», но я принимал эту жесть спокойно и даже с радостью. Чуть позже объясню, почему.

Сначала о комнате. Это было крохотное помещение где-то на 12 квадратных метров. Почти всю площадь занимали двухэтажные койки — всего пять штук. Между ними проходы. Такие узкие, что люди могли перемещаться по комнате только боком. Пол был очень грязным. Грязнее асфальта на дождливой улице. Освещение тусклое, желтое. Девять из десяти мест уже были заняты, так что выбирать койку мне не пришлось.

Теперь о постояльцах… Главным у них был некий худощавый мужчина восточной внешности. Он разговаривал по фене, то есть на блатном тюремном языке. Все окружающие называли его папой. Да и сам о себе он говорил не иначе как в третьем лице: «Слушай папу», «Принеси папе…»

Рядом с «папой» сидел другой мужчина, такой же блатной. Это именно он поздоровался со мной прокуренным голосом. Человеком он казался хоть и суровым, но вежливым и справедливым.

В углу сидело два обкуренных парня. Явно неадекватных. Они то хихикали, то показывали всем, как вчера вечером избивали кого-то до полусмерти, то рвались побить прямо сейчас другого постояльца этого «хостела». Иногда они рассказывали анекдоты, и я смеялся вместе с ними.

Еще один колоритный персонаж — Малыш. Так его звали, наверное, за его 140 кг веса. Он жутко пах, выглядел неделю не мытым, но зато гордо рассказывал, что приехал из Севастополя. Этот Малыш занимался тем, что на Арбате фотографировал людей с голубями. Голубей этих он держал тут же, в птичьей клетке. Толстый слой помета на ее дне вносил дополнительные нотки в безумный букет ароматов, наполнявших комнату.

Были в том «хостеле» и другие люди, говорившие преимущественно о зонах, ходках, ворах, понятиях и тому подобном. Их я особо не рассматривал, потому что главным моим желанием стало побыстрее лечь и заснуть. О том, чтобы помыться, речи даже не шло, так как ванная комната этого «номера» являлась отдельным аттракционом.

Во-первых, она не запиралась, и, войдя туда в первый раз, я обнаружил человека на унитазе.

— Проходи, проходи, умывайся, — вежливо пригласил он меня внутрь.

— Спасибо, я подожду…

Кода мужчина, наконец, освободил помещение, настала моя очередь. Я вошел и ужаснулся повторно. Комната была загажена так сильно, как это только можно было сделать, используя всю человеческую фантазию и старание. Весь пол — одна сплошная мусорка: бумажки, окурки, сырость, да еще и накурено добела. Если вы бывали в придорожных туалетах типа «сортир», то примерно поймете обстановку.

Короче говоря, лишь немного помочив руки под ржавым краном, я выскочил из комнаты пулей. Какой ноутбук? Какой отчет о путешествиях? Я залез на свою вторую полку, обхватил рюкзак с вещами и попытался уснуть. Но мне, понятное дело, долго не спалось…

До трех часов ночи мои соседи орали, смеялись, бегали (как они умудрялись???) по этой малюсенькой комнатке. Кровать моя тряслась раз в пять сильнее, чем в поезде.

Странно то, что я не злился и даже не расстраивался. Вскоре мной овладело необычное настроение. Любопытство, смешанное с каким-то духом авантюризма. Я понимал, что нахожусь в уникальнейшей ситуации, получаю настолько непередаваемый опыт, что недосыпание — это просто какая-то мелочь.

В общем, то, что я попал в очередную «заварушку», лишь подстегивало меня. Каждый раз, когда у постояльцев «ночлежки» случался взрыв хохота, или они задевали мою кровать так, что меня подбрасывало, я вместо того чтобы злиться, смеялся. Искренне смеялся. Мне хотелось, чтобы этот «беспредел» усилился, чтобы они орали еще громче и трясли мою кровать еще чаще.

«Пусть сильнее грянет буря!» — Горький емко описал это состояние психики.

В четыре часа ночи они обокрали супермаркет, расположенный поблизости. Перед этим «папа» давал какие-то наставления тем двум накуренным и неадекватным парням. Они ушли, а через полчаса вернулись, запыхавшись и рассказывая, как все прошло.

Оказалось, что они набрали полную сумку еды и алкоголя, а потом просто убежали из магазина. За ними гналась охрана, но они каким-то образом ушли. Видимо, наш темный подвал спас их. Это событие (кражу) все обсуждали с гордостью еще несколько часов, запивая и заедая разговор украденным добром.

Я не знаю, когда все это закончилось, потому что не выдержал и уснул около пяти утра, но уже в восемь часов проснулся и попытался встать. Тут вдруг выяснилось, что мои тапочки — обычные китайские тапочки за 100 рублей — пропали. Скорее всего, кто-то просто перепутал и забрал их себе. Единственным, кто уже не спал, был тот мужчина с прокуренным голосом.

— А вы не видели здесь такие черные тапочки? — обратился я к нему, заведомо понимая, что мой вопрос очень глупый, потому как на полу комнаты валялось штук 30 пар тапок, в том числе и черных.

Естественно, перед тем, как спросить, я осмотрел все эти 30 пар — моей обуви среди них не было.

— Да какая проблема! Бери любые, браток! — ответил мужчина, подергивая пакетик чая в потрескавшейся кружке.

Я долго бродил по комнате, примеряя чужую обувь. Странно, но из всей кучи тапочек, более-менее мне подошла только одна пара. Она лежала как раз под кроватью того блатного, которого все звали «папой». Сам он еще спал.

— Тогда я вот эти возьму? — шепотом спросил я у мужчины с кружкой.

Тот в ответ лишь кивнул и помахал чайной ложкой в знак одобрения. Я кинул тапочки в рюкзак, и с того момента они стали моими спутниками во многих путешествиях. Не самый плохой сувенир на память о такой ночи, скажу я вам.

Обычно я умываюсь, даже ночуя в палатке, но тем утром мне хотелось просто поскорее одеться и покинуть помещение. Единственное, о чем я думал, поднимаясь по грязной лестнице из подвала: «Блин, а что же тогда у Леши в хостеле за сто восемьдесят рублей творится?».

Часть 6. Переломный момент

Время между ночевками мы проводили в торгово-развлекательном центре «Авиапарк» на северо-западе Москвы. Там работала знакомая Леши, поэтому мы могли оставлять у нее рюкзаки, чтобы гулять по городу налегке.

Впрочем, за все дни, проведенные в столице, нам удалось побывать лишь на Красной площади, да рядом с бизнес-центром «Москва-Сити». Все же остальное время мы проторчали в «Авиапарке», благо там имелся полный набор для комфортной жизни путешественника: лавочки, столовые, туалеты и, конечно же, розетки. Не закрывался бы он на ночь — наверное, все автостопщики страны собирались бы именно там.

На утро после ночевки в хостелах мы с Лешей вновь встретились в этом торговом центре. Оба помятые, невыспавшиеся. После обмена историями о прошедшей ночи, я понял, что не зря переплатил 30 рублей за свой хостел, потому как ночевка моего товарища оказалась еще ужаснее. Подробностей его рассказа я уже и не вспомню, но тогда мы шутили, что если бы в Москве нашелся хостел еще хотя бы на 10 рублей дешевле, то там человека просто бы разбирали на органы без лишних разговоров.

Шел третий день в столице, и оставаться на месте не было больше никакого желания. И мы бы погнали дальше, если бы не главная проблема, возникшая еще в Новосибирске — бюджет. Как вы помните, мы отправились в путь с 10 000 рублей на человека. За восемь суток автостопа мы потратили по 2500 рублей. И за три дня жизни в Москве еще по 2000 рублей. Итого у нас оставалось всего по 5500 рублей, а ведь мы еще даже не доехали до Крыма.

Наш дерзкий план путешествия разваливался как старый «жигуль». Или нет, как фура Никиты, дай бог ей здоровья. Сколько бы надежд мы не возлагали на заветное «потом», но даже под наши розовые очки проникала эта горькая истина — оставшихся денег нам не хватит.

И ладно еще я — мой бюджет был ограничен искусственно, — но Леша ведь ехал на последние деньги. И мы могли бы, конечно, понадеяться на авось и поехать дальше, но стали бы вы удаляться от берега на лодке с пробитым дном? Нет… Дно нужно либо залатать, либо быстрее выбираться на сушу, иначе имеются все шансы побарахтаться в воде.

Мы начали генерировать новые варианты развития событий, среди которых были даже такие, как остаться в Москве на подработку. Но, реально оценив ситуацию, мы пришли к двум основным пунктам:

1. либо мы учимся тотально экономить и жить практически без денег;

2. либо совместное путешествие прекращается. Леша возвращается домой, а я пробую добраться до Краснодара.

Конечно, когда читаешь книжки, особенно про приключения, ожидаешь, что главные герои выберут первый путь. Ради выживания они будут ночевать в теплотрассах и отбирать еду у бродячих собак. Ну, или хотя бы научатся контактировать с местными, чтобы те обеспечивали их пищей и кровом.

Но мы в тот момент были не в книжке. Реальность оказалась не такой романтичной и куда более суровой, чем нам представлялось. Последние 11 дней и так прошли в режиме повышенной экономии. Всего один раз мы ночевали за деньги, причем за какие-то несущественные деньги. Питались мы мало и редко. Основным нашим рационом являлись гарниры «без ничего». Кушать гречку с рисом или макароны с кашей — все это стало для нас нормой.

Но даже при таком раскладе мы умудрились потратить почти половину бюджета. Именно поэтому мы «сдались» и выбрали второй вариант: Леша едет обратно в Новосибирск, а я добираюсь автостопом в Краснодар.

Тут мы стали думать, как вернуть Лешу домой. Имелось всего три способа: автостоп, поезд и самолет. На автостоп не оставалось ни сил, ни настроения. Все-таки путешествовать это одно, а возвращаться домой — совсем другое.

Что касается двух оставшихся вариантов, то поезд и самолет стоили примерно одинаково, так что был выбран наиболее быстрый транспорт. И только когда билет на рейс Москва — Новосибирск был у Леши на руках, кто-то из нас наконец вспомнил:

— А помнишь, что предсказывал Саня?.. — мы просто окоченели от шока, вызванного то ли удивлением, то ли восхищением, а может и какой-то редкой формой испуга. Еще бы. Ведь не каждый день сбываются прогнозы, над которыми ты посмеивался как над чепухой. (варианты: остолбенели, обомлели, лишились дара речи…)