Бесплатный фрагмент - По следам литературных героев

Золотая рыбка

Припекало… Кружились мухи, басовито гудел шмель, стремительно пролетала стрекоза, а Мишка сидел и смотрел на поплавок.

В этой заводи просто обязана была ловиться рыба… Но не ловилась. Уже четвёртый час. Мишка время от времени подтягивал удочку, проверял состояние червя на крючке, со знанием дела плевал на него и забрасывал обратно…

Не помогало.

В голову начали лезть нехорошие мысли. Что он скажет коту Ваське? Он же обещал ему свежей рыбки! Тот ещё с такой надеждой смотрел ему вслед.

Наконец, поплавок повело в сторону. Мишка замер… Ловким движением подсёк…

На берег, трепыхаясь, вылетела… золотая рыбка. И только Мишка выпростал крючок, как та человечьим голосом молвила:

— Хелло, детка!

Мишка остолбенело уставился на пресноводную жительницу:

— Здравствуйте…

— Чё запаниковал-то? Знаешь же, что дальше будет.

— Не-е-е, не знаю.

Пришёл черёд удивляться рыбе:

— А вы что, Пушкина теперь не проходите?

Мишке стало стыдно. Где-то он слышал эту фамилию…

— Парень, ты чего? Пушкина в 5-м классе проходят, а ты в 6-й перешёл. Чем на уроках занимался?

Мишка окончательно пал духом. На уроках он приставал к девчонкам…

— А-а-а, понятно. Что ж, отпускай меня обратно. Ты же не в теме. И вообще — квёлый какой-то. Приходи в следующий раз… Как Пушкина прочитаешь… Бывай, приятель.

Рыбка вильнула хвостом и выскользнула из рук в воду. Мишка смотал удочки и поплёлся домой… Читать Пушкина.

Вундеркинд

— Семёнов, на прошлом уроке я дала задание прочитать «Войну и мир». Ты прочитал?

— Но там четыре тома, Мариванна!

— Знаю, что не пять. Но за два дня…

— У нас была по физике полугодовая контрольная, по алгебре и геометрии — олимпиада, по немецкому языку — комиссия из РОНО, по химии…

— Ты что хочешь сказать? Что на литературу нет времени? Что великий русский писатель писал неизвестно для кого и для чего?

— Ну, наверно, для меня?

— Для тебя-я-я?

— Ну, тогда для Вас?

Паренёк растерянно смотрел на учительницу, на класс, на окно…

«Интересно, а на самом деле: для кого писал „Войну и мир“ Лев Николаевич?»

— Мариванна, а можно я к следующему уроку прочитаю?

Учительница с сомнением посмотрела на ученика. Вообще-то, этот Семёнов ей нравился. В прошлый раз он по ошибке прочитал «Братьев Карамазовых» и всё обстоятельно рассказал. А ещё раньше он, и тоже по ошибке, прочитал «Отверженных» Гюго. А это о-го-го!

— Хорошо, Семёнов. Итак, друзья, на следующей неделе нам предстоит знакомство с Оноре де Бальзаком и его «Человеческой комедией». Семёнов, ты в курсе?

— Да, Мариванна, как раз читаю… На философских этюдах остановился…

— До вторника закончишь?

— Если только от физкультуры освободят…

Классика

Степан Ильич тоже был когда-то маленьким и, как все дети, ужасно любил слушать сказки. Особенно в стихах. Он заставлял маму перечитывать одну и ту же сказку до тех пор, пока не выучивал её наизусть, и переходил к следующей. В этом было что-то мистическое — ребёнок, без запинки воспроизводящий целую книжку.

Однако, с возрастом пришли другие книги, которые приходилось читать уже самому. У Стёпы были продвинутые родители, предпочитавшие зарубежные детективы, любимым из которых был Конан Дойль. А вот их сына тянуло на классику, с чем мама с папой были категорически не согласны. Поэтому Стёпе приходилось читать украдкой, по ночам, под одеялом, с фонарём.

Иногда его заставали за этим занятием. Отец с негодованием отнимал каких-нибудь «Братьев Карамазовых» и требовал прочитать «Пляшущих человечков» или «Этюд в багровых тонах». Стёпа куксился, но приходилось слушаться.

Наконец, однажды, когда у него отняли «Евгения Онегина» на самом интересном месте (во время Татьяниного объяснения в любви), Стёпа не выдержал и с отчаянием в голосе принялся зачитывать всё, запомненное им в детстве. Без запинки! Видимо, от обиды он попросту забыл, где находится.

Родители открыли рты и поняли: их сын пребывает в другой реальности. Больше они с Конан Дойлем к нему не приставали. А Стёпа торжествующе положил на стол «Войну и мир» и открыл первую страницу.

Недавно Степан Ильич закончил большой труд, посвящённый различным течениям в русской литературе. На очереди западная. А там, глядишь, и восточные письмена найдут в его лице внимательного исследователя.

Винегрет

Скрипнула дверь. Серёжа испуганно обернулся: «Кто там? Раскольников с топором? Платон Каратаев с дубиной народной войны? А может, Тарас Бульба? Ну, который „…я тебя породил, я тебя и убью“? Но он ко мне — каким боком? Тогда кто? Неужто этот, из вампиров? Дракула???»

Серёжа уже готов был спрятаться под стол, но вовремя сообразил: и из-под земли достанут. В тёмной комнате повисла напряжённая тишина, становившаяся всё ужасней. И тут пронзило совсем уж жуткое предположение: а что, если это — Чингачгук Большой Змей и он прямо сейчас снимет с него скальп?

Волосы на Серёжиной голове зашевелились в предчувствии прикосновения острого, как бритва, индейского ножа. И тут же возникло другое предположение: а может, это легионы Марка Красса в полном боевом облачении пригвоздят его сейчас к кресту, где он и закончит в муках свой жизненный путь?

Однако, в голову немедленно пришёл и гораздо более мучительный способ умерщвления: Тиль Уленшпигель… Пепел Клааса… Шарль де Костер… Надо же, даже фамилия — и та про сжигание неугодных.

Со стороны тёмного угла, где за дверью притаился какой-то жуткий книжный персонаж, показался чёрный кот. У Серёжи отлегло от сердца:

— Васька, родной!

Хотел бросился к своему любимцу, да замер на месте. В глазах кота явно обозначилось что-то сверхъестественное: «Чёрная кошка? Оборотень? Монстр из межгалактического фэнтэзи? Ну, который ещё за космолётчиками охотился? Как он их всех! Ну, круто!»

Серёжа повернулся к настольной лампе и придвинул к себе книгу из серии «Битвы миров». С обложки глянул коварный монстр с мордой чёрного кота и суперским оружием невероятной мощности и скорострельности. А с краю стола притулилась горка книг, взятых из библиотеки. До начала учебного года оставалось две недели.

Книголюб

Вот и каникулы! Скорее в деревню, к бабушке и дедушке! И — рыбалка, футбол с деревенскими ребятами, купание, загорание, ягоды и грибы… Взять только книжки в библиотеке — и на поезд.

Каждый год, в начале лета, получив увесистую пачку литературы, настоятельно рекомендованную учителем, Степан собирал рюкзак и отправлялся на вокзал. И уже на следующий день:

— Здорово, Стёпушка! Ну и вымахал! Небось, метр семьдесят уже? Рассказывай, как у тебя дела, какие отметки?

— Да чё там… Всё нормально… Книжки вот привёз… Читайте…

— Книжки? Это хорошо. Читать мы любим.

Дед жадно перебирает потёртые издания. Приезд внука был настоящим праздником. Теперь можно читать от петухов до петухов. Любил он это дело. Так-то книги взять негде, вот и приходится внука дожидаться.

— Ну что, я пошёл?

— Ступай, милый. Проголодаешься — приходи.

Все последующие летние месяцы дед жадно поглощал содержимое Стёпиных книг. Внук иногда заглядывал через плечо, после чего на цыпочках отходил на очередное мальчишеское мероприятие. Наконец, наступал конец августа, приходило время прощаться. Дед бережно передавал книги и долго-долго смотрел внуку вслед:

— Весь в меня! Понимает: книга — это…

Не в силах совладать с душевным волнением, присаживался на завалинке и закуривал «Беломор». Впереди — целый год. Можно вспоминать и вспоминать прочитанное. Павка Корчагин, Макар Нагульнов… Эх, были люди!

Каплидатскогокороля

Когда Ваня был маленьким, то периодически простужался. И тогда ему давали «капли датского короля».

Вообще-то, это были не капли, а микстура. Сладкая, приятная… Ваня всегда с удовольствием принимал ее внутрь. Есть подозрение, что толку от нее не было никакого, но без нее выздоровление проходило куда медленней и печальней. А так, простудившись, Ваня особо и не огорчался: ведь сейчас его начнут поить любимым напитком. Кстати, по его понятиям он так и назывался: каплидатскогокороля. В одно слово.

Ваня рос, взрослел и однажды задался вопросом: почему капли? Почему датского? И почему короля? Ответа не было. Поить его этими каплями перестали, на смену пришли другие лекарства, гораздо менее приятные на вкус. Но вопрос остался, встав с особой остротой, когда дело дошло до изучения творчества великого английского драматурга по фамилии Шекспир. Кое-что начало проясняться.

Принц Гамлет был из Дании. Отсюда уже рукой подать до микстуры. Но все же принц — это еще не король! Хотя потенции налицо: Гамлет был натурой ищущей, беспокойной, творческой… Такие непременно становятся королями! Но как все эти качества совместить с лечебным препаратом? Вопрос оставался неразрешенным.

Шли годы. Ваня периодически простужался и иногда вспоминал ту так и не решённую загадку. Заниматься ею было некогда и однажды, после очередного заболевания, взрослый уже Ваня решил: «Чем каждый раз мучиться над одной и той же проблемой, лучше вообще не болеть».

И стал моржом.

Скатерть-самобранка

Арсений Ильич проклинал тот день и час, когда нелёгкая угораздила его приступить к модернизации скатерти-самобранки, доставшейся от бабушки. Рацион предков, выдаваемый древней конструкцией, явно не соответствовал практикуемому ныне меню. Например, никак не удавалось получить порцию морской капусты. А её настоятельно рекомендовал диетолог. Зато репы было хоть отбавляй: и жареная, и пареная, и с малиновым вареньем, и с клубничным. Арсений Ильич пытался втолковать чудо-прибору, что запросы нынче изменились, но всё было тщетно: скатерть продолжала потчевать тем, на что была запрограммирована ещё до монголо-татарского ига. Наконец, терпение Арсения Ильича лопнуло и он взялся за дело.

У скатерти должно было быть слабое место, куда следовало надавить. Изучение с лупой ничего не дало. В лечебно-диагностическом центре, куда он обратился с просьбой просветить скатерть рентгеновскими лучами, ему отказали: подобной опции у них не предусмотрено. Однако, если самому завернуться в эту скатерть, то последующая процедура сойдёт за обследование человеческого организма на предмет обнаружения в нём сторонних предметов. И тогда…

Арсений Ильич разделся, завернулся в семейную реликвию и лёг под прибор.

Первые снимки выявили сразу несколько крупных дефектов. У Арсения Ильича оказался искривлённый позвоночник, нарушенное кровообращение в мочеполовой системе, запущенный энурез, плоскостопие и гланды недопустимой величины. Дальнейшие снимки показали закупоренность толстой кишки и прободную язву желудка, о чём Арсений Ильич даже не догадывался.

Профессор уже хотел было приступить к изучению головного мозга пациента, но Арсений Ильич решил, что с него хватит. Лучше есть репу с яблочным повидлом, нежели провести остаток жизни в смирительной рубашке.

Ноу-хау

Семён Петрович сверил расчёты. Как опытный изобретатель, он знал цену мелочам. Всё было в норме.

Кусок ткани был толстый, ворсистый, с красивым узором и отверстием посередине. Отверстие было ноу-хау от Семёна Петровича. Раньше до такого никто не додумался. Было даже немножко стыдно за техническую интеллигенцию. Отверстие решало массу вопросов: придавало устойчивость конструкции, снимало излишнее напряжение, давало возможность увидеть мир с высоты. Да и в плане решения некоторых бытовых проблем в длительном полёте оно было просто необходимо.

Расстелив на траве мечту многих поколений россиян, Семён Петрович снял сандалии и в последний раз ощутил прикосновение матушки Земли. Дальше была полная неизвестность.

Ковёр-самолёт (а это был именно он) мягко заурчал и слегка завибрировал. Прозвучала команда «На взлёт!» и в его утробе что-то сдвинулось. Семён Петрович схватился за ворс и приготовился к худшему.

Однако, всё было о’кей. Неведомая сила подхватила и понесла…

Изобретатель с восторгом всматривался в проплывавшие внизу поля и леса. Ковёр-самолёт набрал оптимальную высоту и лёг на курс. И всё шло прекрасно, пока вдали не нарисовалась церквушка, буквально на днях возрождённая из руин и ещё не отмеченная на картах как объект повышенной высотности.

Испытатель почуял неладное. «На всё воля божья!» — успел подумать потомственный атеист и правильно сделал. Потому что в следующее мгновенье попытавшийся отвернуть от неожиданного препятствия ковёр чиркнул дном по вершине креста, зацепился отверстием за золочёную завитушку и затих…

***

Часа через три приехали пожарные и спустили Семёна Петровича. Всё это время он просидел на кресте, не решаясь взглянуть на расстилавшуюся под ним землю. Ковёр-самолёт за всё это время не издал ни звука и даже не пытался расправить свои опавшие крылья, не говоря уж о том, чтобы слезть с золочёной завитушки, торчащей из отверстия в нём.

Ноу-хау оказалось крайне вредным изобретением. Ведь если б не оно, где бы приземлился Семён Петрович со своим ковром-самолётом — и представить трудно. Может, стал бы рекордсменом по беспосадочному перелёту с одного конца Земли на другой. А так…

Ковёр с креста сняли, передали владельцу. Но он так намаялся, дожидаясь спасителей-пожарных, что больше решил не испытывать судьбу и порезал ковёр на коврики. Летать они не могут, зато греют бока хозяйского кота замечательно.

О коньках-горбунках

Этого конька-горбунка Пал Палыч выстругал сам, лично. Снял заусенцы, ошкурил…

Предыдущего конька они делали на пару с Федотычем, соседом по гаражу. Ох, уж этот Федотыч! И откуда у него руки растут? На полдня остался наедине с практически готовым горбунком — и на тебе: конёк вышел не только кривоватым, но и на редкость упрямым. Кончилось это печально: горбунок ни с того ни с сего закусил удила и, невзирая на крики встревоженного таким поворотом событий Пал Палыча, понёсся в тёмную, клубящуюся тучу. Началось обледенение, закончившееся сваливанием в штопор. Так в землю и вошёл. Не конёк, а Пал Палыч. Конёк-то пока падал — отогрелся и из пике вышел, а Палыч, не совладавший с центробежной силой, продолжил движение вниз. Хорошо ещё, местность была болотистая и приземление прошло удачно — в тину.

Больше того конька никто не видел. Куда-то он подевался.

***

Палыч похлопал нового горбунка по загривку и вывел из гаража. Светило солнце, на небе ни облачка. Самая лётная погода.

Скомандовал: «На взлёт!» Конёк задрожал и рванул с места. У седока захватило дух. Вот это скорость!

Земля стремительно уходила из-под ног. Палыч начал закладывать вираж, как вдруг услышал отчаянный вопль. Сзади сбоку на него заходил… Федотыч. Предыдущий горбунок, отловленный им невесть где, скалил зубы и всем своим видом давал понять, что идёт на таран. А высота — о-го-го!

Палыч пришпорил конька, но силы оказались неравны: нового горбунка было ещё тренировать и тренировать. Это же его первый вылет!

Катастрофа казалась неминуемой, но тут случилось неожиданное. В последний момент Федотыч сдернул с себя очки и накинул их на разъярённое животное.

Конёк-агрессор как-то странно заюлил и прошёл мимо. И только теперь Палыч понял, почему Федотыч уже дважды отрывал бампер его «Жигулёнку» своим «Москвичом». Он же ни фига не видит! Очки-то — для чтения!

Потом уже выяснилось. Федотыч и впрямь подумал: «И куда же это так припустил мой подопечный? Мало того, что пришлось за ним по лесам да болотам бегать, так он сейчас ещё и врежется куда-нибудь. Надо его остановить, но как? Совсем одичал горбунок. Раньше хлопнешь его по загривку — он и останавливается, а теперь…»

Пришлось задействовать очки… Вместо уздечки… И ведь сработало! Кстати, не пришлось выслушивать обычное в таких случаях: «очки протри, чудила!». И это просто супер!

Икар

Георгий отличался характером спокойным, уравновешенным. Жизнь если и радовала его какими-то новациями, то нечасто. Школа, институт, почтовый ящик… На горизонте замаячила пенсия и Георгий задумался: а всё ли, что мог, он совершил в жизни? Будет ли что вспомнить в окружении внуков и правнуков?

А ведь была у Георгия мечта… Взлететь в вышину… Как птице… И парить… Высоко-высоко… Выше всех!

Самолёт для этого не годился, как и воздушный шар. Надо было самому, без сторонней помощи. Только так он смог бы доказать себе что-то очень важное. Что именно? Он и сам не знал. Хотел — и всё!

На создание летательного аппарата в виде крыльев из сверхлёгкого, но прочного материала ушло два года. Никто не догадывался, что происходит в покосившемся сарае на видавшей виды даче. Георгию не нужны были насмешки людей, уверенных в том, что задуманная им конструкция работать не сможет. Он и сам так полагал, но решил попробовать.

И день настал! Георгий поднялся на заброшенную колокольню, собрал ажурную конструкцию и подошёл к краю. Внизу собрался народ: кто-то крестился, кто-то усмехался. Окинул взором широкий простор и шагнул в пропасть.

Нескольких энергичных взмахов оказалось достаточно, чтобы понять: крылья — держат! После чего начал набирать высоту — медленно, но верно…

***

Восторженные крики остались позади. Вокруг — необъятная ширь. Земля отдалялась, облака приближались. Наконец, и они остались внизу. Взлёт продолжился.

Сверху донёсся нарастающий шум. Георгий поднял глаза и обомлел: откуда-то из поднебесья камнем падал парень… За спиной — дымный шлейф… Он нёсся с такой скоростью, что Георгий только и успел крикнуть:

— Ты кто?

— Ика-а-а-а-а-а-а-р… — эхом отозвалось снизу. Георгий на мгновенье замер, но тут же энергично замахал крыльями.

Выше было только солнце.

Анна, но не Каренина

Свистнула электричка… Прогрохотал товарняк… Промелькнул «скорый»…

Анечка засуетилась, бросилась собираться. День-то сегодня уж очень ответственный — выпускной экзамен.

Анечка выросла в семье потомственных железнодорожников и всю жизнь мечтала возглавить локомотивную бригаду. Для этого ей пришлось от много отказаться, многое преодолеть. Семья помогала, чем могла.

Дед с раннего детства водил её в железнодорожное депо. Они вместе поднималась в кабину паровоза и с упоением трогали многочисленные рычажки и колёсики. Дед объяснял, что такое золотник и сколь многое от него зависит.

Отец всё время был в рейсе, но слал приветственные телеграммы.

Мать была домохозяйкой и варила отменный борщ.

Но Анечке хотелось большего, и она почти добилась своего, пройдя курс обучения на вождение локомотива. Осталось немного…

***

Экзаменатор строго посмотрел на неё. Он вообще был очень строгим человеком — этот Лев Николаевич, заслуженный железнодорожник СССР. Сколько несостоявшихся судеб на его счету, разрушенных планов и надежд!

Анечка жутко боялась его пристального, испытующего взгляда. Вот и теперь… Задал какой-то вопрос, а она… от волнения… его не расслышала! И Лев Николаевич сразу поставил ей «неуд». Карьера начальника локомотивной бригады прервалась, не начавшись. Анечка порывисто встала и вышла вон.

Вслед ей глядели подобревшие глаза много повидавшего на своём веку человека.

Катерина, но не Кабанова

Жарко… Волны лениво набегают на песок… Чайки высматривают добычу и резко выхватывают её из воды…

Вдали завиделась стайка дельфинов и Александр Николаевич залюбовался на их игры. Так бы смотрел и смотрел, но… Надо продолжать занятия по глубоководному погружению. А это значит: натягивать тяжелый скафандр, проверять клапана, следить за работой компрессора. В таком деле нет и не может быть мелочей. Он ответственен не только за свою жизнь, но и за жизнь этих курсантов. Тем более, что среди них такая чудесная девушка — Катя… Какое светлое имя!

Наставник скосил глаз на стройные девичьи ноги… Упругую грудь… Разметавшиеся волосы… Купальник был совсем маленький и мало что скрывал. Так бы любовался и любовался…

Однако, с некоторых пор Катя уделяла слишком много внимания Борису — весьма несобранному парню, с которым вечно что-то случалось. Однажды он забыл дома авторучку и Александру Николаевичу пришлось дать ему свою. Иначе тот так бы и просидел два часа, поглядывая на проплывавшие мимо корабли.

Принесли карты медосмотра (перед погружением курсантов проверяли). Две кардиограммы Александру Николаевичу не понравились — Бориса и Кати. Перехватило дыхание: не может быть! Такое созвучие двух сердец!

Однако, кардиограммы не врут.

Инструктор решительно отложил бумаги в сторону:

— Катерина! Вам погружение категорически запрещено! Категорически! Раз и навсегда!

Девушка в растерянности села на песок. Её мечте сбыться не суждено!

Инструктор врубил компрессор и загрохотавший двигатель зазвучал в унисон с его сердцем. Погружение курсантов началось.

Жанна, но не Д’Арк

Хорошо в походе, с друзьями. За плечами — рюкзак, на ногах — кроссовки. Дышится легко. Скоро привал, а значит — потрескивающий костёр, суп с дымком, песни до темна. А утром снова в путь. Романтика!

Жанна любила деятельный отдых. Лёгкая на подъём, она была душой компании. А какой у неё голос! Сильный, чистый… И гитара… Как начнёт перебирать струны — аж мурашки по коже! В общем, всё шло к тому, что быть ей инструктором по скалолазанию. Такие, как она, востребованы в любом коллективе, а в горном туризме — в особенности.

Но однажды всё переменилось. В тренировочном походе перед сложным маршрутом всё шло, как обычно. Прибыли на место, поставили палатки, разожгли костёр. И тут все забегали, закричали…

Со стороны ущелья к лагерю приближался воздушный шар. У газовой горелки сломался перепускной клапан и нужно было спешно приземляться. Что и было сделано. При этом аэронавту каким-то чудом удалось удержаться на краю обрыва.

Жанна одной из первых примчалась на помощь потерпевшему крушение. К счастью, обошлось без травм, а в ремкомплекте нашёлся запасной клапан. Горелку удалось починить, после чего продолжить полёт.

Всё это время Жанна ни на шаг не отходила от воздушного шара. Её заинтересованность сделала своё дело и воздухоплаватель предложил лететь с ним. Она обрадовалась и согласилась.

***

Струя раскалённых газов била под купол и Жанна внезапно почувствовала себя счастливой. Вот чего не хватало ей всю жизнь — этой струи всепожирающего пламени. По сравнению с ней костёр с закипающим чайником показался сущей нелепицей. На нём и носки-то толком не высушишь. То ли дело здесь!

Огненная струя действовала завораживающе и Жанна ловила себя на странном желании самой превратиться в бушующий факел. Останавливало лишь то, что горение продолжилось бы недолго, хотя и наверняка запомнилось бы.

В общем, инструктором по скалолазанию она не стала. Теперь покоряет другие вершины.

Лариса, но не «бесприданница»

Ружьё висело на стене и маленькая Лариса частенько целилась из него в пролетавшую мимо ворону. Патроны хранились отдельно, а незаряженное ружьё, как известно, не стреляет. Вороне было не о чём беспокоиться.

Потом Лариса повзрослела и задумалась о замужестве. Хотелось чего-нибудь достойного, а экземпляры, случавшиеся периодически, были неважнецкие. Ну, что это за спутник жизни, если цевьё от мушки не отличит!

Годы шли и Лариса отправилась в стрелковый клуб.

Там она нашла то, к чему её так тянуло: пистолеты — навороченные, с разными штучками и ружья — красивые и удивительно удобные. Лариса отдалась своему увлечению вся, без остатка. Тренер приветствовал её усердие.

Он хорошо знал своё дело. Прирабатывал, используя навыки стрельбы по мишени «бегущий кабан». Как следствие — ездил на «Лексусе». У Ларисы же не было ничего. Просто бесприданница какая-то. Однако, тренеру от неё ничего и не нужно было. Только любовь…

Лариса практиковалась в стрельбе из пистолета. У неё уже были кое-какие спортивные достижения и многие отмечали её высокий потенциал. В общем, всё складывалось как нельзя лучше, в том числе и в личном плане: дело шло к свадьбе. Тут-то всё и случилось.

В тот день Лариса не пошла на тренировку: простудилась на стрельбище и решила подлечиться. И то верно: когда у тебя болит голова, а температура 38,7, какая может быть стрельба по мишени? От нечего делать подошла к старому ружью, продолжавшему висеть на стене, с улыбкой вспомнила далёкое детство. Как мало тогда ей было нужно для счастья: просто прицелиться в ворону, просто щёлкнуть курком…

Погладила старенький приклад, сдёрнула ремень с гвоздя и выглянула в окно. В палисаднике напротив никого не было и можно было целиться, куда угодно. Упёрла приклад в плечо, прищурилась. Совершенно неожиданно на линии огня оказалась ворона, присевшая на кочку возле куста, за которым просматривался офис какого-то барыги. Лариса улыбнулась и нажала на курок.

Однако, вместо сухого щелчка грянул оглушительный выстрел. Откуда в стволе взялся патрон, было непонятно, но это уже мало кого интересовало. Потому что кочка оказалась головой тренера, уже пять минут державшего на мушке одного из самых ценных своих клиентов, а у ружья не был выставлен прицел.

Так разбились мечты о тихом семейном счастье. А ведь всего-то и нужно было — не отвлекаясь на детские воспоминания, усиленно тренироваться. Эх, Лариса! Закаливающие процедуры — не пустой звук. В спорте мелочей не бывает.

Маргарита, но без Мастера

Свет от настольной лампы высветил творческий беспорядок: старые блокноты, листы исчерканной бумаги, карандаши, резинки… Маргарита устало опустилась на стул: наконец-то она дома! Чёртова работа, до которой нужно добираться на машине. Вернее, машина совсем не обязательна, и даже больше того — на метро было бы гораздо быстрей, но эта толпа, эти странные люди — плохо одетые, неважно выглядящие, вечно что-то жующие, высматривающие, вынюхивающие… Нет уж, лучше лишний час простоять в пробке в маленьком, но таком уютном «Peugeot», чем спускаться в мрачное подземелье с ревущими поездами и вечной вагонной толчеей.

Посидела с минуту, наслаждаясь домашним покоем, включила ноутбук. Экран засветился мягким голубоватым цветом. Вошла в поисковик. В правом верхнем углу обозначилась пришедшая почта. «Пойду, сделаю бутерброд, сварю кофе и…»

От предвкушения тихого вечера стало совсем хорошо. Уже вставая, нажала на почту. Уведомление о штрафе…

— Та-а-к… Вот козлы! И когда это кончится?

Честно говоря, её можно было понять. Если б этот штраф за какую-нибудь ерунду был первым…

От бессилия совладать с бесчувственной государственной машиной закусила губу. Хорошего настроения как не бывало! Чувствуя, что внутри всё закипает, бросилась на кухню:

— Ну, я им покажу! Достали! Менты проклятые!

Вообще-то, 250 рублей по нынешним временам не такие уж и большие деньги. Чашка приличного кофе стоит больше. Но дело ведь не в сумме. Дело в принципе! Почему она — молодая, симпатичная женщина с хорошим достатком, не обделённая умом, имеющая кучу поклонников и вообще — личность незаурядная должна подчиняться требованиям каких-то тупых идиотов, понаставивших камеры везде, где только можно? Нет, это им даром не пройдёт!

Съев отличный бутерброд с шикарным французским сыром (друзья привезли из Парижа) и выпив чашечку настоящего кофе, немного успокоилась… Отправила несчастные 250 рублей… Подошла к окну, прижалась к стеклу разгорячённым лбом…

Осенью темнеет рано. Мягкий электрический свет заливал пустую детскую площадку. Почувствовала горечь: всё-таки, скоро тридцать…

Отбросила никчёмные мысли, вернулась за стол, но делать уже ничего не хотелось. А где-то в глубинах подсознания продолжала тлеть обида на несправедливость.

Но не сидеть же сложа руки! Прошлась по комнате, сделала несколько гимнастических упражнений. В висках заструилась кровь, захотелось прямо сейчас, немедленно что-нибудь отчебучить…

И тут она вспомнила. На прошлом корпоративе ей довелось пообщаться с одним незнакомцем… Пожилым мужчиной… Тот как-то странно поглядывал на неё, потом подошёл, заговорил — да так, будто знаком с ней много лет. И она заговорила с ним, и тоже без напряга. Оказалось, он, как и она, балуется пером, но в несколько другом жанре. Каком? Потом расскажет. А пока…

Тут её позвали, а когда вернулась, незнакомец уже исчез. А сейчас о нём вдруг вспомнила.

Да, и ещё: вчера принесли посылку, а она её даже не посмотрела.

***

Свёрток был объёмный, но лёгкий. Открыла…

Внутри была… метла! Обычная, дворницкая! С единственным отличием: палка была не деревянной, а пластиковой, раздвижной.

Недоумённо воззрилась на посылку. Это что, прикол такой? Что за глупые шутки? Взглянула на почтовый штемпель. Вроде, всё нормально: адрес, получатель. И что с этим делать?

В задумчивости выдвинула палку на всю длину. Что-то в ней щёлкнуло и Маргарита вдруг почувствовала упругую силу, исходящую от необычного подарка. Больше того: с ней самой начало что-то происходить. Что-то неведомое медленно, но неотвратимо овладевало ею.

Сделалось жарко. Прислонила метлу к стене, подошла к окну, распахнула…

Прохладный воздух ворвался в комнату, но облегчения не принёс. И тогда она начала сбрасывать с себя одежду.

То было удивительное зрелище. Жаль, никто не видел его со стороны: обнажённая красавица с пылающим взором и распущенными волосами, яростно вглядывающаяся в сентябрьскую ночь! В этом было что-то дикое и неимоверно прекрасное. Для полноты ощущений не хватало какой-то малости, которой и стала метла, вдруг подлетевшая к новоявленной хозяйке. Той только и оставалось, что вскочить на неё и в мгновение ока вылететь в окно.

***

Кто хоть раз летал на метле, поймёт чувства нашей героини. Восторг — неописуемый! Маргарита заложила крутой вираж и с бешеной скоростью помчалась вдоль застывшего в глухой пробке шоссе.

О-о-о, это была фантастика! Метла оказалась чрезвычайно лёгким в управлении инструментом. Не прошло и минуты, как Маргарита уже выделывала на ней такое, что не снилось и бывалым лётчикам. Но, опьянённая невиданным полётом, душа горожанки требовала большего: ей хотелось рвать и метать и нужен был лишь подходящий объект, на который смог бы обрушиться бурлящий поток женского индивидуализма. И он, конечно же, нашёлся.

***

Капитан Полуэктов со своим напарником, сержантом Сергеевым, в некотором отдалении от шоссе уже минут пятнадцать поджидали какого-нибудь бедолагу, свернувшего с дороги без разрешающего сигнала светофора. Дело в том, что «стрелка», разрешающая поворот, включалась до обидного редко и надо было обладать поистине железными нервами, чтобы не поддаться искушению и не проскочить пустующий пятачок при полном отсутствии встречного транспорта. Однако, ликование по поводу сэкономленной минуты длилось недолго, ибо через какие-то двести метров злостного нарушителя ПДД ждала встреча с суровыми представителями закона в лице двух гибэдэдэшников.

Наконец, свершилось! Обладатель отечественной «Лады», решив, что «стрелка» не работает, дал по газам, пересёк полосу встречного движения, выскочил на примыкающую дорогу и… выкатился прямо на поджидавших его бдительных стражей порядка. Точь-в-точь, как на прошлой неделе одна симпатичная дама на «Peugeot», которой потом битый час объясняли: «стрелка» у светофора не для красоты, а для выполнения очень важной функции — регулирования движения. Дошло чуть ли не до слёз, после чего с нарушительницы взяли чисто символический штраф и отпустили с миром.

Сержант Сергеев упруго выскочил из машины и направил на проштрафившегося водителя жезл. И это был практически приговор (с чем нарушитель был полностью согласен). Тут-то и случилось то, о чём впоследствии стражи порядка вспоминали с ужасом и чему не поверил ни один из их сослуживцев.

Откуда ни возьмись, на сержанта налетел то ли вихрь, то ли торнадо, то ли что-то ещё, чему названия пока не придумали. Вырвало из руки жезл и треснуло им служивого по башке. Хорошо, удар пришёлся в фуражку, а то бы сержанту несдобровать. После чего жезл принялся колотить по лакокрасочному покрытию новенького авто, стоившего немалых бюджетных денег, закончив серией ударов по мигалке на крыше, отчего та вдруг заработала и лишила госслужащих всякой маскировки. Капитан Полуэктов начал судорожно тыкать пальцем куда ни попадя, но добился лишь того, что, вдобавок ко всему, взвыла ещё и сирена.

Последнее, что увидел вскочивший в рванувший с места «Ford» сержант — мерцающий контур обнажённой женщины с развевающимися волосами и чем-то непонятным между ног. Что это было, разбираться не стал. Да и, собственно, зачем. Понял главное: перед ним — нечистая сила, от которой нужно держаться подальше.

Что подумал капитан Полуэктов, мы не знаем. Видно, что-то нехорошее, потому что весь следующий месяц, находясь на излечении в спецбольнице для офицеров ГИБДД, доблестный служака рвался доказать: в материальном ущербе, который ему предъявили по результатам осмотра покоцанного автомобиля, его вины нет. Это не он, а кто-то другой! Что вызвало законные подозрения в нецелевом использовании казённой собственности.

В общем, пришлось уволить. Обоих.

***

Дикая расправа с гибэдэдэшниками только добавила куражу и ликующая Маргарита взвилась в облака, прошила клубящуюся массу и выскочила к звёздам. Теперь ни сверху, ни снизу, ни сбоку не было никого. Да, собственно, ей никто и не был нужен: только это безмерное, бескрайнее пространство, такое близкое и такое далёкое одновременно. И ещё тот пожилой мужчина… Что он хотел ей сказать? Надо обязательно его найти. Но где его искать? Мир так огромен, затеряться в нём не составит ни малейшего труда. И это ведь его метла! Зачем он подарил ей её? Не затем же, чтобы колошматить полицейские машины.

Почувствовала: задор уходит, а вместе с ним — и желание бездумно, беспечно парить над Землёй. Повернула к дому. Чёрт побери, как же у неё хорошо! Светящийся экран ноутбука, чёрный кофе, бутерброд… Давай, подруга, не подкачай. Хорошо хоть, здесь, в небесной вышине, нет правил дорожного движения. Не додумались ещё и можно мчаться с максимально возможной скоростью.

Метла заложила вираж и вскоре вдали показались городские огни. Странно, но у Маргариты ни разу не возникли сомнения по поводу безошибочности её возвращения. У этой метлы свои ориентиры, гораздо более точные, нежели обеспечиваемые системой GPS. И слава богу! А то она однажды нажала куда-то не туда и оказалась в совершенно другом месте. Но это уже совсем другая история.

Баттерфляй, но не мадам

Рождение дочери вызвало у её родителей некоторые… м-м-м… разногласия. Дело в том, что оба они были поклонниками оперного пения и именно оно их сначала сблизило, а потом и соединило. Однако, ребёнку следовало дать какое-то имя. Мать хотела наречь Еленой (Образцова — её кумир с детства), отец — Чечилией (от голоса Бартоли он просто тащился). В конце концов, ей пришлось уступить: итальянка и впрямь была хороша, а её мировая слава поистине безгранична.

К большому сожалению для обоих, у Чечилии не оказалось голоса, так что перспективы оперной певицы для неё с самого начала равнялись нулю. Хорошо хоть, недалеко от дома был бассейн и девочку отвели в него. Тут-то и выяснилось: у ребёнка отличные физические данные и она без труда обгоняет всех своих сверстниц как на короткой, так и на длинной дистанции. Алмаз требовал огранки и Чечилия занялась плаванием всерьёз.

Девочке легко давались все стили: кроль, брасс… Но больше всего полюбился баттерфляй. А ведь это очень энергозатратный, требующий большой физической силы и выносливости, высокотехничный стиль плавания. Но ей всё было нипочём: словно бабочка, она порхала над дорожкой, приводя в восторг весь тренерский состав общества «Трудовые резервы». Пловчихе явно светило великое будущее, но для этого нужно было приложить максимум усилий.

В обычной жизни Чечилия мало чем отличалась от сверстников. Весёлая, симпатичная, дружелюбная, заводная… Её и звали-то Чичи (ударение на последнем слоге), а не странным итальянским именем. И ухажёров у неё было немало, только вот плавание не оставляло на личную жизнь практически ничего.

Пришла пора показывать серьёзные результаты, а их нет как нет. И как ни старались тренеры и медицинский персонал, ничего добиться не могли. Слишком сложное это дело — спорт высших достижений. Стало ясно: дальнейший прогресс может обеспечить только тренер высшей квалификации, коим и стал итальянский специалист по имени Джакомо.

Видно, то была судьба: сперва итальянское имя, теперь итальянский тренер… Во что-то стоящее это должно было вылиться и так и случилось: результаты снова пошли вверх и пловчиху стали готовить к штурму мировых рекордов.

***

Япония. Крупные международные соревнования. Съехались все сильнейшие. В соседнем отеле разместилась американская команда по плаванию, в составе которой — голубоглазый красавчик по имени Фрэнки.

Джакомо тот сразу не понравился: пары взглядов Чечилии, брошенных на лидера извечных соперников, оказалось достаточно, чтобы понять — дело пахнет керосином. А впереди смешанная эстафета и Фрэнки в ней главный застрельщик. Нужно усиленно готовиться, думать о прохождении дистанции, а она…

Катастрофа надвигалась медленно, но верно. Оставалась одна надежда: Фрэнки не останется безучастным к вниманию со стороны девушки и влюбится в неё. И тогда…

И тогда дело техники: с Чечилией что-нибудь случится, парень в трансе, ему не до рекордов, команда соперников — в нокауте, их оппоненты — чемпионы.

Фрэнки не подкачал и влюбился по уши. Влюблённость же привела не к падению, а к росту и без того высоких результатов юноши. В отличие от результатов Чечилии, которая ничего с собой поделать не могла: мысли её были далеко и вся подготовка шла прахом.

В таком состоянии состязаться не имело смысла. Тогда-то и разнеслось шокирующее известие: одна из участниц соревнований подцепила какой-то неизвестный вирус и изолирована в отеле. Ситуация серьёзная, но не безнадёжная. Назначено лечение. Вся надежда на сильный организм спортсменки.

Фрэнки был в шоке. Ведь то была Чечилия! Надо ли говорить, что эстафета американцами была проиграна вчистую.

А что же виновница столь грустных событий? У неё и впрямь обнаружился недуг, ранее ей незнакомый. Ничего странного: ведь она влюбилась в первый раз! Кстати, симптомы тяжкого заболевания исчезли при первой же встрече с возлюбленным. Тот презрел все опасности и залез к ней в окно на третьем этаже, сначала рискуя свалиться вниз и свернуть себе шею, а потом подвергнуться воздействию неизвестного, но, видимо, очень коварного вируса.

Всё кончилось благополучно. И хорошо, что так. Потому что до следующих больших соревнований ещё много времени и пара решит все свои проблемы. Никто ни о чём не догадается, за исключением Джакомо, естественно. Но тот лишь лукаво поглядывает в сторону молодых и усмехается в свои шикарные пшеничные усы.

Илюша, но не Обломов

Илюша рос тихим, спокойным мальчиком. Уже в раннем детстве у него начал проявляться интерес к мостостроению: в песочнице другие ребятишки возводили замки, пекли куличи, а он наводил мосты. Особенно хорошо у него получались арочные конструкции, так что остальным участникам строительства оставалось лишь молча завидовать его мастерству. Мосты были столь хороши, что их подолгу не разрушали даже самые отчаянные сорванцы, для которых наступить на только что возведённое сооружение доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие.

Время летит быстро. Илюша и не заметил, как пошёл сначала в первый класс, потом во второй, в третий…

Вот и выпускной. Ребята делились планами на будущее, советовали друг другу, куда пойти и зачем… Илюша скромно помалкивал. Ему давно было ясно: строительный институт, факультет пространственно-силовых конструкций.

Учёбу закончил с красным дипломом и попал в проектное бюро, где проявил себя с наилучшей стороны: его чертежи были поистине безупречны. Однако, как и всякому молодому специалисту, ему хотелось чего-то большего, нежели годами корпеть над справочниками и расчётами. Беда в том, что в той профессии, которую он выбрал, нужен прежде всего опыт практической работы. А кто ж доверится вчерашнему студенту?

И тогда Илья решился на отчаянный шаг, ибо понял: чтобы его заметили, нужно проявить инициативу и предложить нечто такое, от чего у многих съедет крыша. Тут важен не столько результат, сколько сам процесс.

Так на свет появился проект моста от Москвы до Санкт-Петербурга с числом промежуточных опор, сопоставимым с количеством пальцев на одной руке. Мост буквально парил на высоте 200 метров над Землёй, обеспечивая невиданный доселе скоростной режим и, соответственно, пропускную способность. В процессе проектирования пали ещё несколько мировых рекордов: по протяжённости конструкции, её стоимости (строительство должно было обойтись в сущие копейки) и времени возведения. И ещё один немаловажный фактор: экономия природных ресурсов. Практически вся земля в зоне строительства оставалась нетронутой, не выведенной из сельскохозяйственного оборота (в который она, правда, и не вводилась). В общем, плюсов было столько, что проект получил от правительства первую премию и оказался в списке приоритетных. Осталось решить вопрос с финансированием и вековая проблема транспортного сообщения двух столиц будет, наконец, решена.

А что Илья? А он захвачен новым проектом — гораздо более смелым, нежели первый. Ведь следующим его детищем будет мост от Москвы до Владивостока с ненамного большим количеством промежуточных опор. И это ещё не всё! В мыслях уже рождаются планы по возведению и вовсе уникального сооружения: моста от Москвы до Сиднея!

А вы говорите, некуда голову приложить. Есть, и ещё как!

Судьба ковбоя

Гекльберри с усилием потянулся. Над ним расстилалось бескрайнее синее небо. Он глядел в него широко открытыми глазами и удивлялся:

— Какое же оно бездонное, это небо! Как же я раньше его не замечал? И только сейчас, когда всё позади и осталось сделать последний, решительный шаг, пришло осознание величественности картины мироздания. Вот жаворонок выводит свою трель… Экая славная пичужка! А там обозначилось лёгкое облачко. Скоро соберётся большая туча и на землю прольётся благодатный дождь. И кто-то будет радоваться этому дождю, и протягивать ладони навстречу упругим водяным струям, и смеяться во весь голос. А я ничего этого не увижу…

Рядом послышался шум. Это его верный Боливар лакомится нежнейшей зеленью, которая случается только в разгар весны, до наступления иссушающего летнего зноя. Икры коня подрагивают мелкой дрожью, умный глаз косит в сторону хозяина, запрокинувшегося навзничь. В скольких передрягах он участвовал, из каких неприятностей не выносил… У Гекльберри на глаза навернулись слёзы:

— Как же я буду без тебя, мой быстроногий друг?

Слеза покатилась по щеке, оставляя тонкую дорожку на обветренной коже.

Вдали свистнул приближающийся поезд. Здесь был крутой подъём и поворот. Лучшего места для засады не придумаешь. Гекльберри хотел уже было вскочить на коня и с гиканьем и свистом мчаться к прицепленному почтовому вагону, навстречу залпам недремлющей охраны, как вдруг увидел божью коровку, деловито ползущую по холодному стволу винчестера. Из глаз снова брызнули слёзы и Гекльберри понял, что больше не сможет переступить через нечто, открывшееся ему свыше. В отчаянии махнул рукой и побрёл на ранчо, где не был последние полгода.

Конституция

— Молилась ли ты на ночь, Дездемона?

— Стоп, стоп, стоп…

Из задних рядов к сцене торопился лысеватый мужчина…

— Это что ещё за вопрос? Молиться на ночь — прямая обязанность каждого истинного христианина. Подрываете устои?

— Нет, но…

— Никаких «но». И никаких сцен насилия. У вас кто-то кого-то душить собирается?

— Но это же Шекспир! В этом — смысл пьесы! И это же не детский спектакль!

— Ещё не хватало детям такое показывать. Вы что, сдурели? Где ваши духовные ценности? И этот… Шекспир… Он иностранец?

— Да, англичанин…

— Англичанин?

Расширившиеся зрачки показали всю бездну ужаса, обуявшего блюстителя нравственности. Потеряв дар речи, обвёл взглядом участников сцены: Яго — крупный фактурный негр, специально для спектакля выписанный из Голландии — задумчиво глядел в потолок, Дездемона разговаривала по мобильнику…

— Товарищ цензор, может, договоримся?

Мужчина чуть не подпрыгнул:

— Цензуры нет и не может быть! По Конституции!!!

Яго широко улыбнулся:

— О-о-о, Конституция… Ми так славно провьели ночь…

— Джонни, не надо нам рассказывать, как ты проводишь своё свободное время. И не Конституция, а Констанция, Маша Константинова, её у нас все знают.

Джонни согласно закивал головой, а мужчина сделал вид, что не заметил, как режиссёр сунул ему в карман заветный адресок.

Выбор

У Луки Ерофеича в детстве было много любимых героев. Сначала — Хрюша и Степаша, которых показывали по телеку вечером, перед сном, и каждая встреча с ними приносила малышу тихую радость. Лука Ерофеич мечтал быть и тем, и другим, но бабушка говорила: надо выбирать.

Пока он выбирал, на смену одним телезверушкам пришли другие: волк и заяц. С этими было не соскучишься. Лука Ерофеич часами просиживал в кинозале, просаживая на билеты все деньги, которые ему давала мама на коржики в школьном буфете. И опять он не мог определиться, кем быть — волком или зайцем. Волк выглядел предпочтительней: и авторитет при нём, и по части безобразничанья дальше некуда… Однако, и заяц был не промах и легко оставлял грозного хищника в дураках. И пока Лука Ерофеич определялся, на горизонте обозначились еще двое: Чук и Гек.

Потом были принц и нищий, великан и лилипуты, лилипут и великаны, «Красное и чёрное», чёрное и белое, красное и красное, красное и белое, белое и белое, белое и белое, белое и…

С трудом, но всё же Луку Ерофеича откачали и он снова взялся за ум. Кстати, начинать пришлось, как и всегда в таких случаях: с Хрюши, Степаши и проч.

Лука Ерофеич уселся в кресле поудобнее и включил телевизор. Вот-вот должен был начаться сериал «Мастер и Маргарита». В прошлый раз, когда закончился фильм «Иван да Марья», он никак не мог определиться: кто же ему больше по душе. Нравились-то оба!

До начала оставались несколько минут и Лука Ерофеич взял в руки программу передач. Взгляд остановился на субботе. «Живые и мёртвые»… Это нельзя было пропустить ни в коем случае.

Любимый писатель

Виктор Петрович всегда хотел иметь в своей домашней библиотеке полное собрание сочинений Л.Н.Толстого. Собственно, сама библиотека ещё только намечалась. Под неё был выделен книжный шкаф, использовавшийся для хранения разного рода бумажного мусора, скапливающегося годами и уже потихоньку свешивавшегося наружу.