Бесплатный фрагмент - Планета изменяющихся

Глава 1. Замок горного герцога

— Но не можете, же, вы оставить меня ночевать под дождем! — возмущенно воскликнул Локки, пытаясь при вспышке молнии разглядеть того, кто отвечал ему сквозь щель в смотровом окошечке, расположенном в воротах горного замка.

— Ты вполне мог бы заночевать в городе, никто не заставлял тебя тащиться в горы, на ночь глядя! — сварливо заметил невидимый стражник, и собрался было закрыть отверстие, сквозь которое разглядывал пришельца.

— У меня послание к вашему герцогу от моего сенешаля! — в отчаянии завопил юноша, ночевать в такую бурю на открытом воздухе ему вовсе не хотелось.

Окошечко в металлической двери вновь приоткрылось.

— Покажи письмо! — послышался недоверчивый голос.

— Ты хочешь, чтобы оно размокло? — возмутился Локки, и, почувствовав слабину, решил развить наступление. — Позови своих товарищей и впусти меня во двор, если боишься встретиться один на один!

Стражник буркнул что-то невразумительное и захлопнул окошко. Локки горестно застонал, обреченно оглянулся вокруг и опустился на мокрый валун.

Замок герцога де Рец расположился на горизонтальном выступе гигантского скального массива, к которому вела узкая извилистая тропа, вырубленная на обрывистых склонах, изломанными уступами спускавшихся от Вершины Мира, самой высокой горы этой планеты, к более обжитому плоскогорью. Здесь было царство мертвого камня и лишь кое-где виднелись мелкие искривленные деревца, каким-то чудом выросшие на голых камнях. И вокруг, на многие мили, не было ни одного жилого строения. Город, о котором поминал ему стражник, юноша оставил у себя за спиной еще ранним утром. Он никак не мог предположить, что темнота и дождь настолько замедлят его продвижение, а затем помешают ему показать рекомендательное письмо, написанное его покровителем. Но непрерывно льющиеся с неба потоки воды, в один момент, уничтожили бы послание. А непрекращающийся холодный ливень, вкупе с порывистым ветром, к утру уничтожат его, самого. Локки поглубже надвинул на голову капюшон, обхватил плечи замерзшими руками и приготовился покориться злодейке-судьбе.

Но тут раздался противный скрип, и в воротах отворилась небольшая калитка. Оттуда раздался знакомый голос:

— Заходи, если не шутил про послание!

Локки радостно вскрикнул, мгновенно вскочил и протиснулся в приотворенную дверь. Под небольшим навесом его встретили трое крепких мужчин, одетых в легкие доспехи. Обнаженные мечи прямо обозначали меру доверия к его словам.

— Покажи письмо! — снова потребовал, встретивший его первым, стражник.

Юноша покорно вздохнул, расстегнул намокшую кожаную куртку и достал из-за пазухи маленький кожаный тубус, залитый воском, на котором стояла печать с дубовой ветвью, гербом сенешаля Сумеречного Леса. Стражник повертел его в руках и принял долгожданное решение:

— Отведите его в казарму, к коменданту!

Локки с облегчением перевел дух и пошлепал по лужам, вслед за своим провожатым. Даже на гауптвахте ночевать было предпочтительнее, нежели под открытым небом.

Приземистое строение, сложенное из плохо обработанных массивных каменных блоков, располагалось совсем недалеко от крепостных ворот, прикрывая доступ к основному зданию замка герцога. Когда стражник открыл массивную металлическую дверь, оттуда на Локки пахнуло долгожданным теплом, густым запахом мужских тел, мокрой кожи и крепкого эля. Юноша невольно улыбнулся, все это всколыхнуло детские воспоминания. В отсутствие своего приемного отца, мальчишка частенько пробирался в жилище его воинов и целыми вечерами сидел у камина, слушая их рассказы и песни.

— Рано радуешься! — грубо прервал воспоминания сопровождавший его мужчина. — Наш командир быстро тебя расколет, если что не так!

Локки оставил без комментариев его высказывание, коротко усмехнулся, с сожалением посмотрел в сторону длинного стола, уставленного кувшинами и остатками трапезы, и последовал за своим проводником в сторону небольшой двери в стене.

За открытой дверью оказалось помещение, больше напоминавшее кабинет сенешаля, нежели караулку в казарме. Различного размера мечи и алебарды были аккуратно развешаны по ближней ко входу стене, а две другие занимали полки, заставленные свитками в тубусах и книгами в кожаных переплетах. За большим столом сидел сухощавый темноволосый мужчина и читал один из фолиантов. Бросив быстрый взгляд на раскрытую страницу, Локки понял, что видит перед собой атлас майоратов и ленных владений, открытый на странице, посвященной областям Сумеречного Леса. Там красовалось великолепное изображение герба сенешаля, которое юноша так часто видел в детстве.

Локки, вновь, коротко улыбнулся, подошел к столу и протянул тубус с письмом. Тут ему бросилось в глаза, что в качестве закладки комендант использует длинный и узкий кинжал, другого оружия на мужчине не было видно, но вел себя он совершенно спокойно и уверенно, в отличие от своих подчиненных. Комендант внимательно осмотрел тубус, затем оценивающий взгляд его ярких глаз вернулся к Локки. От настороженного внимания юноши не ускользнуло, что изящно вырезанные ноздри орлиного носа едва заметно вздрогнули, в глубоко посаженных глазах мелькнул зеленоватый отсвет, и вряд ли, то был отблеск свечей. В мозгу всплыл образ из далекого детства, лицо было другим, но ощущение оставались те же, его изучали. Локки попытался расслабиться и не отводить взгляда.

— Ты — изменяющийся? — прозвучал долгожданный вопрос.

— Ведь, вы уже знаете, что нет! — юноша попытался произнести эти слова как можно небрежнее.

Зеленовато-рыжие глаза коменданта прищурились, взгляд заметно похолодел:

— Знаю! Тогда непонятно, зачем ты проделал столь долгий путь от своих земель до этого замка?

Комендант признавал, что перед ним человек сведущий, но доверие еще предстояло заслужить. Локки прерывисто вздохнул, оглянулся на сопровождающего и нехотя промолвил:

— Мой приемный отец, сенешаль, передает меня под покровительство герцога!

Лицо коменданта едва заметно дрогнуло, он слегка склонил голову на плечо и промолвил:

— И это, несмотря на то, что ты — не изменяющийся?

— Я полагаю, что подробности — в письме! — Локки попытался произнести эти слова как можно тверже, и снова оглянулся на стражника.

— А письмо может вскрыть только герцог, — задумчиво промолвил комендант, вертя в руках тубус. — А моя задача — охранять моего сюзерена от любых неприятностей.

— Я могу вручить письмо в вашем присутствии, — предложил Локки.

— Или я могу вручить это письмо сам, — в голосе мужчины послышалось некоторое напряжение.

Локки нехотя кивнул, но попытался настоять на своем варианте:

— Можете! Только хотелось бы, чтобы это произошло как можно быстрее, а еще у меня есть сведения, которые я хотел бы передать устно, лично герцогу.

— Ты в курсе, что нам известна репутация сенешалей? — поинтересовался комендант. — И их отношение к договору между стабильными и изменяющимися?

Локки кивнул:

— Приемный отец предупреждал, что меня воспримут с подозрением, но письмо должно было рассеять сомнения на мой счет.

Комендант задумчиво побарабанил пальцами по столешнице, затем встал, снял с ближайшей полки бутыль из темного стекла, налил полный бокал густой, темно-зеленой, жидкости и протянул ее парню:

— Пей!

Кривая улыбка скользнула по губам Локки, его нос уловил знакомый пряный запах:

— Этот поступок не очень гуманный, учитывая то, что у меня весь день не было во рту ни крошки съестного, но я вас понимаю!

Юноша взял бокал и залпом проглотил весь напиток. Локки показалось, как будто, жидкий огонь разлился по его горлу и проник в желудок, затуманивая сознание, он судорожно ухватился за стол, пытаясь сохранить равновесие, темнота стремительно затопляла его разум.

Очнулся он на широкой каменной скамье, стоявшей у входа в комнату коменданта. Хозяин помещения сидел рядом с ним на кованном металлическом табурете и пристально его разглядывал. Увидев, что парень очнулся, комендант слегка улыбнулся и произнес:

— Ты изрядно меня озадачил!

Невеселая усмешка скользнула по губам Локки:

— Не только вас! И именно поэтому я здесь!

Глаза мужчины заметно потеплели:

— Трудно быть чужим среди тех и других! Мой сюзерен любит сложные загадки, поэтому я с утра пораньше отведу тебя к нему. А пока обсохни, поешь и выспись в тепле.

Он помог парню встать на ноги и подвел к своему столу, на котором уже стоял чугунок, укутанный в полотенце и большая краюха хлеба. Запах мясного рагу, распространившийся по комнате, как только сняли крышку с чугунка, едва опять не лишил Локки сознания. Юноша бросил на коменданта благодарный взгляд, схватил лежавшую рядом ложку и накинулся на еду. Он опорожнил уже более половины посудины, когда смог оторваться от еды и посмотреть в сторону своего благодетеля. Тот сидел в резном деревянном кресле, определенно прибывшем когда-то из родных для юноши мест, и, сцепив под подбородком длинные пальцы, внимательно рассматривал Локки.

— У вас есть еще вопросы, комендант? — пробормотал парнишка с набитым ртом, стараясь побыстрее справиться с едой.

— Более, чем достаточно! — подтвердил начальник стражи, потирая указательными пальцами острый подбородок. — Так много, что не знаю, как к ним подступиться. Тонкости твоей внутренней природы — это, и в самом деле, прерогатива герцога, но вот, то, почему сенешаль послал тебя к нам, касается меня, как ответственного за безопасность. Первичную проверку ты, вроде бы, прошел, но в наше время появляется слишком много странных мутаций. В давние времена, предки герцога и сенешали вместе следили за безопасностью населения нашего мира, но с течением времени их пути разошлись. Уже несколько поколений как сенешали и орден очистителей заняли воинствующую позицию в отношении изменяющихся, и признай, что твое появление у нас на пороге выглядит более чем странно. Ты сказал, что сенешаль — твой приемный отец, а кто твои настоящие родители?

Локки отложил ложку и серьезно посмотрел в глаза коменданта:

— Я родился в Сумеречном Лесу, отца я совершенно не помню. Мы с матерью жили в стороне от поселений, на берегу озера. Местные обходили наш дом стороной. Мне было всего пять лет, когда мать привела меня в замок сенешаля, о чем-то поговорила с ним, а потом оставила меня ему и ушла. У меня в памяти остались ее белокурые волосы, зеленые глаза и красный плащ. У Джоэла Стилла, нашего нынешнего сенешаля, никогда не было ни жены, ни детей, но ко мне он относился с большой теплотой, хотя, в обучении был не менее строг, чем с другими учениками и воинами. Стилл никогда не рассказывал о себе, или о моей семье, но от одного старого воина я узнал, что сам сенешаль был родом из глубины Сумеречного Леса. И этот же старик, будто бы, узнал мою мать. Он видел ее в той же деревне, откуда был родом сам Стилл. Старик не любил рассказывать о том, что произошло в той деревне, сказал только, что там погиб прежний сенешаль, и воины выбрали Джоэла Стилла своим новым предводителем. Под впечатлением рассказа, я однажды спросил Джоэла, не он ли мой отец, на что тот со всей твердостью ответил, что нет. А перед моим отъездом сообщил, что моя мать когда-то была его невестой, и он, в память о прошлом, обещал ей обо мне позаботиться.

Комендант потер нахмуренный лоб, заглянул юноше в глаза и спросил:

— И ты не помнишь, чтобы твоя мать изменялась?

Локки вернул ему не менее твердый взгляд:

— Не помню, чтобы я или моя мать когда-либо изменялись. Но я могу чувствовать присутствие изменяющихся. И не только это. В Школе Менестрелей говорили, что у меня, редкий по силе, дар певца, но даже лучшие из тамошних специалистов не смогли разгадать того, что творится с моим сознанием.

— Так ты — менестрель? — удивленно вскинув брови, воскликнул его собеседник.

— Полного круга! — с гордостью заявил юноша, и, вскрыв потайной кармашек на куртке, достал оттуда цепочку с золотым медальоном.

Комендант принял из его рук медальон с выгравированным на нем именем, но на его лице недоверие смешивалось с восхищением.

— И в том футляре — инструмент, на котором ты играешь? — указал он на объемистый мешок из пропитанной воском кожи, стоявший рядом с дверью. — А я-то не мог понять, зачем тебе столько пожитков в дороге!

— Там флейрис! — дрогнувшим голосом сообщил Локки, скользнув взглядом по футляру.

К своей радости он понял, что швы по-прежнему замазаны воском, и герметичность не нарушена. И тут же вспомнил, что тонкое обоняние начальника замковой стражи дало бы ему знать, если бы внутри футляра находилось оружие, яды или что-то еще, вызывавшее опасения. А так, он должен был только почувствовать запах дерева и кожи.

— Я не хотел бы распаковывать ее, прежде чем не закончится дождь! — умоляюще взглянув на коменданта, промолвил Локки. — Если она промокнет, я не смогу ее настроить, как минимум месяц! А я хотел бы показать герцогу, на что я способен, как можно скорее.

Тут его усталое сознание окончательно прояснилось, и юноша вспомнил, зачем так торопился сегодня в замок. Локки снова повернулся к начальнику стражи и промолвил, вложив в свои слова максимум убежденности, на которую был способен:

— И я хотел бы попасть к герцогу еще до рассвета!

Комендант с сомнением покачал головой:

— Вряд ли, это возможно! У герцога сегодня большой прием, посвященный Великому Противостоянию, в замке собралась уйма влиятельных гостей, он едва ли выкроит для тебя время.

Локки отчаянно затряс головой, вспомнив волну дурного предчувствия, окатившую его, когда он вступил в город.

— В вашем ближнем городе что-то очень неладно, там страсти кипят, как в бурлящем котле! И что-то очень недоброе наблюдает за дорогой к замку, я чувствовал, что за мной следят, пока не пошел сильный дождь. И я не сумел обнаружить или опознать недоброжелателя, а такого со мной давно не случалось! — дрожащим от волнения голосом промолвил юноша.

Локки не очень надеялся, что ему поверят, слишком расплывчатыми казались его доводы, но к его удивлению, начальник стражи внезапно помрачнел, откинулся на спинку кресла и вполголоса пробормотал:

— Слишком много совпадений, для случайного хода событий!

Затем он хлопнул ладонью по столу, поднялся и решительно произнес:

— Считай, что ты меня убедил! Мне не хочется будоражить гостей, вдруг тревога окажется ложной. Поэтому, переодевайся в парадный костюм, представим тебя, как бродячего менестреля. А я передам твое послание герцогу, он сумеет улучить минутку, чтобы побеседовать с тобой. У тебя есть пять минут на сборы.

С этими словами, мужчина вышел в соседнее помещение. Сквозь приоткрытую дверь Локки услышал, как он раздает приказы, отправляя усиленные наряды на стены замка. Искренне пожалев стражников, юноша сбросил влажную рубашку и брюки, вытащил из глубины вещевого мешка зеленую шелковую тунику и сухие штаны, быстро переоделся и повесил на шею свой медальон. Вошедший начальник стражи окинул его одобрительным взглядом и протянул плотный широкий плащ с капюшоном. Локки накинул плащ, постарался получше укрыть футляр и, вслед за комендантом выскочил под дождь.

Даже прихожая замка оказалась освещена гораздо лучше, чем кабинет начальника стражи. Десятки светильников усеивали высокие каменные стены, подсвечивая украшенные гербами щиты и шелковые знамена. Вышитые на них причудливые создания колыхались, от чего казались совсем живыми. У юноши промелькнула мысль, насколько близки к реальности эти изображения. Но комендант не дал ему времени, чтобы как следует оглядеться, приказал распаковать инструмент и за руку потащил в главный зал.

Еще при входе в главную арку Локки окатило такой волной света, незнакомых запахов, будоражащих эмоций и чувств, что он едва не потерял равновесие. И только звуки оркестра, негромко игравшего знакомую мелодию, вернули ему уверенность в себе. Начальник стражи указал ему место за раскидистым кустом, который рос в большой каменной кадке, а сам начал пробираться сквозь нарядную толпу в дальнюю часть зала, где был расположен невысокий помост. Несмотря на то, что юноша был ошеломлен, представшим его глазам великолепием, он сумел взять себя в руки и начать оценивать присутствовавших в зале.

Большинство гостей, как быстро понял Локки, принадлежали к старинным родам, берущим начало от первых изменяющихся. Породистые характерные лица и одежды родовых цветов помогали соотнести их с портретами в генеалогическом справочнике. Мужчины и женщины, подогретые влиянием приблизившихся лун и планет, непрестанно двигались по залу, смеялись, разговаривали и танцевали. От каждого из них шла отчетливая волна силы и уверенности в себе. И даже на этом фоне, невозможно было не заметить герцога Ройса де Рец.

Даже если бы герцогская чета и не стояла на помосте, Ройс выделялся бы в толпе своим впечатляющим ростом и богатырским телосложением. Гордо посаженная голова, увенчанная пышной гривой пепельно-серых волос, крупные и правильные черты лица — все в нем дышало силой и властью. Вышитый на коротком плаще знак его клана, пещерный лев, как нельзя лучше, отображал его внутреннюю сущность. Герцогиня была не менее высокой и красивой женщиной, пышные, темно-каштановые волосы были уложены в замысловатую прическу, а платье отливало серебром и сталью, также как и наряд ее мужа. Они очень походили на семейный портрет своих прародителей, висевший в замке сенешаля.

Гораздо больше удивила юношу та пара, что находилась на помосте, рядом с хозяевами замка. Как ни старался, Локки не смог узнать, к какому роду принадлежит миниатюрная женщина, беседовавшая с герцогом. Ее атласное платье, переливавшееся оттенками изумрудно-зеленого, вызывая в памяти листву после дождя, насколько скрывало, настолько же и подчеркивало точеную фигурку. Пышная копна волос спадала на плечи светло-каштановым водопадом, на котором от факелов вспыхивали огненные росчерки, обрамляя и подсвечивая изящные и подвижные черты лица. Ее спутник был одет в охотничий костюм, подходящий по цвету к платью рыжеволосой женщины. Но волосы его были иссиня-черными, а черты лица — гораздо более резкими. И хотя, ростом он значительно уступал герцогу, что-то в выражении его лица и уверенной точности движений выдавало в нем человека, которому не стоило бросать вызов на поединок.

Изрядно встревоженный, юный менестрель потянулся к ним своим внутренним чутьем, пытаясь осознать эмоциональную окраску их ауры, и в тот же момент поймал на себе пристальный взгляд ярко-зеленых глаз собеседницы герцога. Его глаза будто приклеились к оценивающему взгляду незнакомки, Локки понял, что столкнулся с личностью, намного превосходившей его в духовной силе и умении владеть ею. Но не успел он, как следует, испугаться, как легкая улыбка тронула уголки губ рыжеволосой женщины, и его разум окатила волна доброжелательного любопытства.

В тот же момент к помосту добрался начальник стражи. Лицо герцога помрачнело, он спустился с помоста, несколько минут слушал, а затем двинулся в сторону, где притаился испуганный менестрель. Локки почти было решил ретироваться из зала в прихожую и подождать герцога там, но тут на него налетели две юные прелестницы, которых он ранее не замечал.

— Смотри, Лейррисс! Здесь новый менестрель! И какой хорошенький! — проворковала темноволосая девица, чей стройный стан был затянут в платье цвета морской волны.

Глаза незнакомки оказались такого же сложного цвета и при этом буквально лучились весельем. Красавица, определенно наслаждалась смятением, которое вызвало ее замечание у юноши.

— Надеюсь, что его голос так же хорош, как и его кудри! — поддержала ее другая девица, в волосах которой блистало гораздо больше медных оттенков, хотя, лицом она была почти полной копией той, что заговорила первой. — И инструмента я такого еще не видела!

Несчастный Локки почувствовал, что кровь приливает к его щекам, и не найдя ничего лучшего, смущенно пробормотал:

— Это — флейрис, миледи, он распространен в тех местах, откуда я родом.

— И будет просто великолепно, если ты исполнишь нам какую-нибудь балладу или песню со своей родины, — послышался глубокий и бархатный голос, и юноша увидел, что женщина в изумрудном платье подходит к нему вместе с герцогом.

А следом за ней идет ее спутник и еще двое темноволосых юношей, очень на него похожих лицом и фигурой. И тут Локки, наконец, осознал, кого ему напоминают задержавшие его девицы. Рыжеволосая женщина в зеленом платье, определенно, была их матерью, вот только, выглядела она, в лучшем случае, как их старшая сестра. Фигура и кожа ничем не выдавали возраст матери четверых детей, на ее губах тоже играла улыбка, но в глазах читалось настороженное внимание и многолетний опыт. И это почему-то вернуло менестрелю присутствие духа, ему захотелось сразиться с незнакомкой на равных.

— Я спою вам любовную балладу, которую очень любят в наших краях, — довольно громко ответил менестрель. — Но хочу предупредить, что это — весьма печальная история!

Женщина в зеленом одобрительно кивнула, герцог взмахом сильной руки заставил замолчать оркестр. Локки окинул взглядом обернувшихся к нему людей, передвинул из-за спины флейрис. Этот странный гибрид флейты и лиры, как нельзя лучше, подходил для сопровождения баллад, когда надо, музыка подчеркивала слова, а затем флейта давала время поразмыслить над их значением. Менестрель поднес к губам флейту, высокий печальный звук взлетел к далекому потолку, первые картины начали всплывать в голове у Локки, а затем слова потекли рекой, подчиняя себе и публику, и певца.

История о том, что даже взаимная любовь может приносить великие несчастья, никого и никогда не оставляла равнодушным. И хотя, в песне не было прямых указаний, всем было ясно, что речь шла об изменяющемся юноше и девушке, не способной разделить его судьбу. Все более яркие образы мелькали перед внутренним взором менестреля, буря чувств рвалась из его души наружу, а финальное видение костра, в котором сгорают тела влюбленных, оказалось столь сильным, что юноша не смог закончить финальную трель на флейте и вывалился в реальность.

Сначала на него обрушилась звенящая тишина, которая, как оказалось, воцарилась во всем огромном зале. А затем его взгляд прояснился и встретился с, пылающими зеленым огнем, глазами гостьи герцога, зрачки в них превратились в узкие щелки. А может быть, они всегда были такими? Локки понял, что женщина полностью сохраняла контроль над разумом, тогда как взгляды всех остальных, все еще, блуждали среди навеянных образов.

— У тебя, действительно, удивительной силы талант, но мне не дает покоя вопрос, в достаточной ли мере ты умеешь с ним управляться? — строго спросила рыжеволосая. — Мне показалось, или огонь костра обжег и тебя, самого?

Чувствуя, как краска смущения заливает его лицо, Локки кивнул и едва слышно промолвил:

— Вот, потому-то я здесь! Я пришел просить у герцога поддержки и помощи. Ни мой приемный отец, ни старшие в Круге Менестрелей не сумели полностью обуздать мой талант. И хотя, я никогда не желал причинять неприятности своим пением, всегда боюсь, что однажды все может выйти из-под контроля, и оставить отметины не только на моей коже.

Юноша протянул свою правую руку, на которой красовался свежий ожог, и, увидев, что взгляды ближайших зрителей начинают проясняться, торопливо закончил:

— Обычно, мне удается контролировать силу эмоций, но иногда, как сегодня, чувства берут верх! Но если вы все видели и чувствовали, однако сумели этому противостоять, то сможете оказать мне помощь!

Окинув беглым взглядом ошеломленные лица слушателей, Локки попытался подавить противное чувство страха, зашевелившееся у него в груди, бросил на собеседницу умоляющий взгляд и прошептал:

— Пожалуйста! Защитите меня!

Взгляд зеленых глаз женщины немного смягчился, она взяла своими тонкими пальцами, затянутыми в серебряную перчатку, обожженную ладонь юноши и тихо промолвила:

— В твоих мыслях нет злого умысла, тебе, просто, нужен хороший учитель! И то, что ты осознаешь серьезность проблемы, это — уже полдела! Но в другой раз будь осторожней, пламя твоих видений способно сжечь твоих слушателей, я знаю это не понаслышке. А вот, тогда защитить тебя от разъяренной толпы изменяющихся будет никому не под силу!

А затем женщина обернулась к герцогу, который уже почти полностью пришел в себя и решительно предложила:

— Мне кажется, что молодой человек так старался покорить нас своей игрой и пением, что не заметил, как поранил руку. Нам стоит отвести его в спокойное место и оказать медицинскую помощь.

И еле слышно добавила:

— А также внимательнейшим образом изучить доставленное им письмо и другие сведения!

После чего накрыла его кисть своим носовым платком, подхватила под локоть и быстро повлекла к выходу из зала.

Буквально, через несколько минут Локки оказался в кабинете герцога, в котором помимо него, рыжеволосой гостьи и ее спутника оказались только сам герцог и его начальник стражи.

— Талант этого юноши, у моего народа, называют проективной эмпатией, он может служить мощным оружием в умелых руках. Но в данном случае, причиняет вред, в первую очередь, своему владельцу, — сказала женщина, продемонстрировав собравшимся покрытую волдырями ладонь парня.

— Я сам был готов кинуться в пламя и растаскивать горящие головешки! — несколько смущенно пробасил герцог, разглядывая свои ладони.

— Простите меня, если я доставил вам неприятности! — с чувством искреннего огорчения воскликнул Локки. — Я только хотел показать товар лицом и позабыл, насколько меня, самого, увлекает эта печальная история!

— И меня простите! — угрюмо добавил начальник стражи. — Похоже, что я недооценил степень угрозы!

Рыжеволосая женщина иронично вздернула бровь и кинула быстрый взгляд в сторону герцога. Тот подарил ей успокаивающую улыбку и покачал головой:

— Джейрис, друг мой, ты сделал все абсолютно правильно! Мальчик не желал зла никому из нас, поэтому ты и не смог ничего почувствовать.

— Меня должен был насторожить столь неожиданный подарок сенешаля! — мрачно покачал головой комендант.

Внутри Локки, мгновенно, вспыхнули обида и гнев, он бросил возмущенный взгляд на начальника стражи и воскликнул:

— Мой отец не способен на подлость! И вы зря верите россказням, которые о нем ходят! Сенешаль Стилл прилагает огромные усилия, чтобы примирить между собой племена, живущие в Сумеречном Лесу. А, в отличие от предыдущего сенешаля, силу применяет только в случае, если измененный абсолютно не поддается контролю, да и то, предпочитает не убивать его, а надежно изолировать за стенами замка. И от жителей стабильных поселений требует такого же, неукоснительного, соблюдения законов! И я был бы ему гораздо полезнее в Сумеречном Лесу, особенно, учитывая мою способность, предчувствовать угрозу!

— А вот, с этого момента — поподробнее! — решительно потребовала гостья герцога. — Мне было бы интересно послушать, что заметил в городе еще один, посторонний, наблюдатель.

Вслед за этими словами, женщина мягко взяла руку юноши и начала смазывать ее каким-то ароматным маслом, доставая его из баночки, обнаружившейся в маленькой сумочке, висевшей у нее на поясе. Боль немедленно начала угасать, а вслед за ней — и гнев, который испытывал Локки, после несправедливого обвинения своего приемного отца. Мягкие движения женщины были сродни тем осторожным прикосновениям к его мозгу, которыми она успокаивала его чувства. Юноша вскинул удивленные глаза и поймал понимающую улыбку на губах женщины. Локки, в очередной раз, восхитился умению и непринужденности, с которыми женщина владела своим даром. А так же его широтой и силой охвата.

Когда его собственный гнев спал, менестрель сумел понять, что точно так же необыкновенная гостья влияет и на всех, остальных в комнате. А успокаивать там было что! Кроме начальника стражи, который испытывал вполне законное раздражение от того, что недооценил пришельца, сам герцог испытывал досаду из-за того, что так легко пошел на поводу у менестреля. И даже спутник рыжеволосой гостьи был заметно раздражен, хотя, его чувство носило, скорее, сексуальный подтекст. А женщина довольно быстро сумела всех утихомирить, не произнеся ни слова.

— Действительно, парнишка, с самого начала, утверждал, что почувствовал странную атмосферу, витавшую в городе, а также слежку за собой, вот только, не сумел обнаружить следившего. Да, и мы никого не заметили, хотя, и утроили бдительность, в связи с нашествием гостей на праздник! — немного смущенно пробормотал начальник стражи.

— И тем не менее, мне постоянно чудился пристальный и злобный взгляд, все то время, пока я пробирался по окраине города, — запротестовал Локки. — Я не стал задерживаться в поисках еды и даже устроил, на некоторое время, засаду на тропе, желая подстеречь недоброжелателя, опасаясь удара в спину, но никто не появился. Но я был уверен, что за мной следили до самых ворот замка!

— А мы не видели ни одной живой души! — упрямо запротестовал комендант.

— Вы могли бы и не заметить измененного, прятавшегося в камнях! Им вовсе не обязательно идти по дороге, предназначенной для людей, — задумчиво потирая подбородок, пробормотал герцог. — Вот только, всем в округе известно, что в замке примут любого изменяющегося и окажут ему защиту и поддержку.

— Я бы почувствовал присутствие измененного рядом с собой! — уверенно заявил Локки. — Во время участия в экспедициях моего приемного отца, я ощущал их не менее чем в полумиле!

— Ого! — невольный возглас, вырвавшийся у спутника рыжеволосой женщины, показал степень его удивления. — Ты в этом уверен?

Юноша сумрачно глянул на мужчину. Волевое лицо, обрамленное крупными волнами иссиня-черных волос, указывало на человека привыкшего принимать ответственные решения, и не только за себя. Такое выражение Локки часто видел на лице сенешаля. Вот только, выражение удивительно светлых, серо-голубых глаз этого человека было гораздо более жестким, чем у его приемного отца. Но вслушавшись в его эмоции, менестрель осознал, что не чувствует неприязни, направленной непосредственно на него, самого. Скорее, это было беспокойством за свою семью, имеющим достаточно веские основания. Хотя, поза сидевшего в кресле мужчины была нарочито расслабленной, пальцы правой руки непрерывно теребили кружевной манжет, почти скрывавший кисть руки, затянутую в такую же серебристую перчатку, как и у его жены. На поясе у него висел длинный кинжал в изукрашенных ножнах, который мог служить как изысканным украшением, так и опасным оружием.

Взгляд юноши переметнулся на руки его спутницы, продолжавшие поглаживать пораженное место. Он с удивлением отметил, что ощущает приятное тепло, присущее прикосновению живого тела, несмотря на то, что на ее руках были точно такие же перчатки, с виду, напоминавшие тонкий слой чистого серебра. Локки помнил, что и в его родных местах многие богатые люди защищали свои руки таким способом, но там была простая материя. Менестрель более внимательно всмотрелся в костюм незнакомки. Изумрудно-зеленое платье полностью скрывало ее тело, даже шея и верхняя часть груди утопала в густой пене кружев, тогда как молодые дамы обычно старались выставить напоказ эту часть своего тела. А здесь, в видимости, оставалось только лицо, да небольшая часть шеи, проглядывавшая сквозь узкую щель между рядами кружев. Еще там виднелось какое-то массивное серебристое ожерелье, усыпанное мелкими кристаллами, напоминавшими черные бриллианты.

Дама почувствовала его взгляд, переменила позу, еще глубже погрузившись в облака кружев и шелка, и весьма непринужденно заметила:

— Молодой человек абсолютно уверен в том, что он говорит, другой вопрос, насколько верно он воспринимает случившееся. Со своей стороны хочу напомнить, что мне тоже показалось, будто во взаимоотношениях горожан, в данный момент времени, творится что-то неладное. И это касается не только их отношения к незнакомцам, но и их взаимоотношения между собой, люди проявляют слишком много агрессии. Сильнее всего их гнев вспыхивает, когда речь заходит о владельцах этого замка, или вообще об изменяющихся.

— И это — более чем странно, ведь, мы многие годы ведем с ними взаимовыгодный обмен! Мастерские замка производят металлические орудия, краски, лекарства и другие химические препараты, очень необходимые в повседневной жизни. Обменивая их на продовольствие, мы делаем жизнь горожан гораздо удобнее. А занимаясь обучением и воспитанием потенциальных изменяющихся, мы делаем жизнь всех нас гораздо безопаснее. Представить себе не могу, откуда бы, внезапно, взялся источник такой вражды! — в недоумении развел руками герцог. — Совсем недавно все было в полном порядке!

Начальник стражи энергично кивнул головой, соглашаясь с мнением своего сюзерена:

— Мои люди, да, и я, сам, регулярно проводим вылазки в город!

— А не могло ли, таким образом, сказаться Великое Противостояние планет? — вновь, подал голос черноволосый мужчина.

— Я понимаю ваши сомнения, конунг, но мой ответ — нет! — энергично покачав головой, ответил герцог. — Вы совсем недавно в наших местах, иначе бы знали, что противостояние, как и полнолуние, сказываются на психику только у изменяющихся. Люди, чьи тела стабильны, не обращают внимания на такие мелочи.

— И я могу вас заверить, что в городе сейчас нет ни одного взрослого изменяющегося, — решительно вмешался в разговор начальник стражи. — Если только новорожденные младенцы! Но им не по силам организовать слежку за пришельцем!

— А почему вы так уверены в том, что все изменяющиеся покинули город? — не сдавался гость герцога.

— Потому, что все они, по обычаю, собрались на праздник в замке! — с заметным раздражением ответил герцог. — Там могла остаться только…

Тут он замолчал и бросил странный взгляд в сторону Локки. Тот сразу почувствовал себя тут лишним.

Обстановку, опять, разрядила рыжеволосая женщина:

— Я уверена, что комендант Джейрис наилучшим образом организовал охрану замка, и думаю, что дальнейшее обсуждение может вполне подождать до утра. А сейчас дадим нашему юному другу возможность отдохнуть, пока он не уснул прямо на стуле! Сегодня у него выдался очень трудный день.

— Совершенно с вами согласен конунг! — с заметным облегчением откликнулся герцог. — Я сейчас вызову камердинера и попрошу подыскать ему свободную комнату.

— И желательно, чтобы она оказалась рядом с помещениями, выделенными нашей семье! — довольно жестко потребовала женщина, подтвердив таким образом, что герцог не зря оделил и ее титулом военного вождя.

Локки бросил на рыжеволосую быстрый взгляд и подумал о том, не ей ли принадлежит ведущая роль в этой необычной семейке? Но долго размышлять ему на эту тему не пришлось, так как, пока комендант занимался его размещением, герцог и его гости забросали юношу вопросами о тех годах, что он провел в замке сенешаля и в школе менестрелей. Когда же комендант вернулся в сопровождении камердинера, чтобы отвести Локки в его комнату, то, совершенно для него неожиданно, леди-конунг вызвалась сопровождать менестреля.

Идти пришлось совсем недалеко, небольшая комната оказалась расположена в самой роскошной части замка. Вероятно, то было помещение, обычно выделяемое для горничной какой-нибудь важной дамы, чтобы та, как можно быстрее, могла прийти на помощь своей госпоже. Вещемешок и футляр от флейрис уже стояли рядом с узкой кроватью, в небольшом камине горел огонь, на столике у кровати стояли кувшин и кубок. Дама вошла в дверь, следом за Локки, обернулась и повелительным жестом велела камердинеру оставить их вдвоем.

— Позволь мне, еще раз, осмотреть тебя на предмет возможных повреждений! — слова были довольно вежливыми, но, в том, как это было сказано, недвусмысленно прозвучал приказ.

— Мне нечего от вас скрывать! — небрежно пожав плечами, ответил менестрель и стянул через голову свою зеленую тунику. — Брюки тоже снимать?

Быстрая гримаска, промелькнувшая на лице гостьи, дала ему понять, что шутку поняли, но продолжения не ожидается. Чтобы скрыть смущение, Локки решил осмотреться по сторонам. В большом зеркале, расположенном напротив него, отразился стройный, мускулистый юноша, ростом совсем немного превосходивший рассматривавшую его женщину. Золотистые локоны пышной копной спадали ему на плечи, линия загара разделяла шею со значительно более светлой кожей груди.

— Действительно, исключая необычайно светлую масть, в тебе нет ничего примечательного, — задумчиво промолвила женщина, обходя его по кругу, словно статую.

— Сенешаль Стилл упоминал, что я очень похож на свою мать, — произнесенные слова вызвали неожиданную волну печали, всколыхнувшую душу Локки.

— А не мог ли ты, именно от нее, и унаследовать свой дар? — поинтересовалась леди-конунг.

— Не знаю! — грустно сказал юноша. — Я много раз пытался расспрашивать о ней своего приемного отца, но тот постоянно уходил от разговора, сообщив лишь то, что она была доброй и честной женщиной.

— Приемный отец знал о твоем таланте? — поинтересовалась рыжеволосая дама, снова появившись у него перед глазами.

— Он узнал совсем недавно, — воспоминания вновь, нахлынули на Локки. — Петь я начал еще в детстве, мой звонкий голос и абсолютный музыкальный слух и сподвигли сенешаля выбрать для меня путь менестреля, а не воина. Мне было десять лет, когда отец отвез меня в школу менестрелей, расположенную неподалеку. С тех пор я появлялся в его замке лишь на праздники.

— А когда ты сам осознал свой, особый, талант? — продолжала расспрашивать она, слегка коснувшись золотого медальона, висевшего у него на груди.

— Старейшины Круга Менестрелей уловили его зачатки, когда мне исполнилось четырнадцать, они рассказали, что такое изредка встречается, и предложили попытаться выяснить, не являюсь ли я скрытым изменяющимся, заставить темную сторону моей личности раскрыться.

— Как именно?

Локки удивленно заглянул ей в глаза:

— Да, так же, как это делают со всеми, остальными! Мне предложили настойку, которую дают, чтобы изменяющийся утратил над собой контроль.

— И что случилось? — продолжала настаивать она.

Юноша снова передернул плечами:

— Хорошим было то, что я не начал произвольно менять форму. А плохим — что мой разум абсолютно закрылся и не поддавался ни на какие воздействия, чего бы не произошло, если бы я относился к стабильным личностям. Я пришел в себя через пару часов, а моим наставникам ничего не удалось выяснить, все это время я лежал, как мертвый. На некоторое время меня оставили в покое, но мое воздействие на людей становилось все сильнее. Меня пытались научить, как контролировать свой дар, иногда у меня это получалось, а иногда — нет. Тогда меня отправили к отцу. Я рассказал ему, что со мной происходит, а тот ответил, что испытание темной стороны мне проводили еще в тот день, когда мать привела меня в замок. Сенешаль не смог бы оставить меня у себя, окажись я изменяющимся, ведь, он призван быть защитником стабильности! Я не изменился, но также потерял сознание, однако в тот раз все списали на мой юный возраст.

Локки с трудом перевел дыхание и с болью в голосе продолжил:

— Отец принял меня к себе, зачислил в отряд, предоставил в мое распоряжение все замковые архивы, чтобы я попытался найти там нужные ответы. Странствуя вместе с ним по лесу, я обнаружил свою способность, чувствовать присутствие измененных. А раньше все полагали, что только сами изменяющиеся могут чувствовать себе подобных! И этому я тоже не находил объяснения! Мне снова попытались раскрыть темную сторону, но с прежним успехом. Несмотря ни на что, отец любил меня, его воины — тоже. Но однажды я исполнял ту же балладу, что и сегодня. Это произошло вскоре после того, как мы побывали в сожженной деревне изменяющихся. В Сумеречном Лесу конфликты между стабильным и изменяющимся населением, временами, принимают весьма трагический оборот. И, как и в этот раз, мой дар вышел из-под контроля и подчинил себе слушателей и меня, самого! Вот, после того-то случая, отец написал письмо к герцогу и отправил меня в путь. Он полагал, что герцог де Рец знает об изменяющихся больше, чем кто-либо другой, и возможно, сумеет помочь мне.

Юноша замолчал и прикрыл глаза, он никому еще так не изливал свою душу, но эта женщина вызывала в нем непонятное доверие.

— Я думаю, что понимаю твою проблему лучше, чем герцог! — промолвила леди-конунг, задумчиво глядя ему в лицо. — Но и для меня остаются неясные моменты. То средство, которым потчуют изменяющихся, чтобы высвободить у них безусловные рефлексы, по какой-то причине, вызывает у тебя автоматическую блокировку мозговой деятельности, а это может однажды совсем плохо кончиться. Я могу использовать более мягкие способы воздействия, но нужно, чтобы ты расслабился и полностью мне доверял. Что нужно, чтобы ты поверил, что я — твой друг?

Локки распахнул веки, вгляделся в глубину глаз своей собеседницы, в которых причудливо играли золотые и зеленые отблески, и неожиданно, даже для себя, произнес:

— Скажи мне свое имя!

Та чуть удивленно улыбнулась и промолвила:

— Меня зовут Нюррсс!

— Какое странное и красивое имя! — восхищенно прошептал юноша, чувствуя, что тонет в ее глазах.

Нюррсс поднесла к его лицу руку, погладила по щеке и тихо попросила:

— Ложись на постель, закрой глаза и попытайся вспомнить прошедший день, в мельчайших подробностях!

Локки выполнил ее указание. Когда менестрель заговорил, то почувствовал, что женщина сидит совсем рядом. Но как только он попытался открыть глаза, на веки ему легла теплая ладонь. Слова текли рекой, вызывая в памяти картины, не менее яркие, чем во время исполнения баллады. Неожиданно у юноши возникло ощущение, что он делит свое восприятие с Нюррсс, перед его внутренним взором всплывали какие-то странные, незнакомые ему, образы. Затем нахлынуло принадлежащее ей любопытство, чувство тревоги и тщательно скрываемая печаль, редкими всполохами прорывающаяся сквозь общий доброжелательный настрой. Лежащая на его глазах, теплая ладошка вздрогнула, Нюррсс попыталась убрать руку, но Локки поймал ее и прижал к губам.

— На сегодня достаточно! — прошептала женщина, когда он заглянул в ее сияющие глаза.

— Я еще увижу тебя? — дрогнувшим голосом спросил юноша, мысль о расставании с ней была подобна удару кинжала.

— Мы непременно увидимся утром, а теперь тебе необходимо отдохнуть! — мягко промолвила она и снова накрыла ладонью его веки.

Мягкая волна успокоения затопила мозг менестреля, тело охватила сладкая истома, он глубоко вздохнул и погрузился в сон, наполненный образами рыжеволосой женщины.

Глава 2. Нападение

Разбудил менестреля стук в дверь и громкий голос камердинера, сообщавший, что герцог ждет его присутствия на завтраке. Локки вскочил с постели и увидел, что в распахнутое окно ярко светит утреннее солнце. От вчерашнего ненастья не осталось и следа. На стуле, рядом с кроватью, висела сухая и вычищенная одежда, возле окна, на подставке, стоял тазик и кувшин с теплой водой. Глянув на себя в зеркало, юноша осознал, что кто-то, во время сна, раздел его, а потом привел в порядок одежду. От мысли о том, что это могло происходить в присутствии Нюррсс, у парня заполыхали щеки. Он энергично потряс головой, отгоняя непрошеные мысли, и занялся утренним туалетом. Наскоро приведя себя в порядок, Локки повесил на плечо флейрис и выскочил в коридор, где его терпеливо ожидал камердинер.

Помещение столовой оказалось не менее просторным, чем бальный зал, однако число гостей несколько уменьшилось. Длинный стол, начинавшийся на невысоком помосте, где разместилась семья герцога и наиболее уважаемые гости, был заполнен, от силы, на две трети. Менестрель немного удивился, так как пик противостояния планет еще не был пройден, но затем решил, что многие еще отсыпаются после бурной ночи. Локки совсем было решил примоститься с краешку, но провожатый решительно взял его за локоть и повел во главу стола. Менестрель подумал было, что ему снова придется развлекать гостей, и был очень удивлен, когда его подвели к свободному месту во главе стола, рядом с помостом.

На возвышении сидел сам герцог, его супруга и еще три пары гостей, среди которых, конечно же, оказалась и Нюррсс со своим спутником. Ее утреннее платье тоже было выдержанно в зеленых тонах, но на этот раз гораздо более спокойных, такое платье можно было бы увидеть на молодой женщине в каком-то поселении Сумеречного Леса, жители которого предпочитали цвета, позволяющие сливаться с окружающей средой. И в этот раз одежда плотно закрывала всю кожу, кроме лица и кистей рук, затянутых в серебряные перчатки. Такие же перчатки Локки увидел и на руках ее дочерей, между которыми его, как раз, и усадили. Пунцовый от смущения, юноша уставился в пустую тарелку, судорожно пытаясь понять, как себя вести со своими соседками, и то, как много им о нем известно.

И вновь, инициативу проявила красавица с глазами цвета морской волны. Тряхнув рассыпавшимися по плечам темными волосами, в которых утреннее солнце рождало едва заметные красноватые отблески, она подвинула к менестрелю свой бокал и кокетливо произнесла:

— Наконец-то, появился кто-то, кто сможет и за нами поухаживать!

При этом девица скорчила забавную гримаску, кивнув в сторону своих братьев, которые сидели на противоположной стороне стола, рядом с дочерьми герцога, которым было лет по 12—13. Не найдя достойного ответа, Локки, просто, взял ближайший кувшин и наполнил до краев ее бокал.

— А мне хотелось бы, попросить еще кусочек, вон того, пирога, он выше всяких похвал! — попросила ее сестра, чьи волосы отливали старой медью, а глаза цвета мокрой травы были пронизаны золотыми искорками.

Приняв из рук менестреля тарелку с пирогом, она с приятной улыбкой поблагодарила его, положила в рот небольшой кусочек и жестом предложила последовать ее примеру. Дождавшись, когда юноша примется за еду, соседка продолжила разговор:

— Моей сестре, Мирриамм, следовало бы, не наседать на вас, а принести свои извинения! — участливым тоном произнесла девушка, бросив на сестру укоризненный взгляд. — Если бы нас сразу поставили в известность, что вы едва прибыли в замок, преодолев перед этим столь сложный путь в горах, да, еще и в бурю, то мы бы не приставали к вам с просьбами, развлечь нас пением! А в итоге, именно мы виновны в вашей травме!

И она указала на руку менестреля, на которой красовалась повязка. Она тоже появилась, пока юноша спал. Во время умывания Локки снял ее и увидел, что кожа, практически, зажила, но решил вернуть повязку на место, чтобы был повод отказаться от исполнения музыки, дабы не повторить вчерашней оплошности. Юноша благодарно улыбнулся девушке, предоставившей такой удобный способ, объяснить все происшедшее прошедшей ночью.

— Ну, если Лейррисс так уж хочется, то я могу и извиниться! А также показать замок, и сад, разбитый на его крыше, до того, как начнутся танцы. Ногу-то ты, случайно, не повредил? — с наигранной скромностью промолвила Мирриамм, капризно надув губки.

Бросив взгляд в сторону ее матери, Локки поймал ее пристальный взгляд и понял, что именно Нюррсс руководит происходящим вокруг него. Но вспомнив короткий, но глубокий духовный контакт, возникший между ними ночью, юноша решил, что стоит принять, что леди-конунг действует ему во благо. Он горячо поблагодарил своих соседок за предложенную помощь и принялся развлекать их забавными историями из жизни менестрелей.

Время от времени, Локки бросал взгляд в сторону высокого стола, и у него складывалось мнение, что в отличие от их части стола, там идет серьезный разговор, причем, собеседники постоянно обращали взгляд в его сторону. Меж тем, длинный стол заполнялся гостями, бокалы наполнялись чаще, голоса становились громче. Однако, менестрель заметил, что его соседки лишь слегка притрагиваются к вину, как и их братья. Кувшины на столе у герцога тоже стояли практически нетронутые. В душе у Локки, вновь, проснулось то тревожное чувство, с которым он прибыл в замок.

Немного погодя, герцогская чета поднялась, и, предложив гостям продолжить застолье, неспешно удалилась. На балконе в соседней зале заиграл оркестр. Гости почувствовали себя свободнее, часть из них начала расходиться по замку. Увидев, как Нюррсс и ее спутник прошествовали к выходу из зала, соседки Локки тоже поднялись, и ему пришлось последовать их примеру.

Юноша ожидал, что девушки поведут его в бальную залу, но Мирриам крепко схватила его за здоровую руку и потащила к боковой лестнице. Пока они пробирались между гостей, девицы весело болтали о каких-то пустяках, но как только оказались на пустой, и довольно узкой лестнице, замолчали и сразу прибавили темп. Когда же Локки поинтересовался причинами такой спешки, то Мирриамм, всего лишь, отрывисто бросила в его сторону:

— Тебе там покажется интересно!

Заинтригованный такой переменой в поведении сестер, Локки тоже прибавил шагу, стараясь не отставать от них, что оказалось совсем непростым делом. Девушки неслись вперед, перепрыгивая через ступеньку, чего совсем невозможно было бы ожидать от изнеженных девиц, принадлежащих к верхушке благородного общества. Локки знал, что способности изменяющихся значительно превосходят обычных людей, но он не ощущал в сестрах готовности к переходу в измененное состояние. Чутье еще ни разу не подводило менестреля, до сегодняшнего дня. И, тем не менее, девушки были иными, чем он. Менестрель изрядно запыхался, когда Мирриамм выскочила на последнюю площадку, а затем легко распахнула небольшую, по виду довольно тяжелую, железную дверцу, выводящую на крышу.

— Выходи первым! — потребовала она.

Предложение показалось странным, но посмотрев на ободряющую улыбку Лейррисс, Локки пожал плечами и выбрался на крышу.

Ветер сразу налетел на него так, будто пытался сорвать одежду или скинуть с крыши наземь. Юноша едва не кинулся обратно, но увидел, что плоская крыша обнесена довольно высоким парапетом, и решил, что может осмотреть окрестности, не подвергая свою жизнь опасности. Перебираясь от одной каменной кадки с искривленным деревом к другой, цепляясь за приземистые мраморные скамьи, Локки добрался до угла, на котором возвышалась резная башенка. Уцепившись за нее, юноша огляделся по сторонам.

Замок прилепился к телу огромной скалы, как ласточкино гнездо. Совсем рядом ревела и пенилась река, которая брала свое начало в районе вечных снегов и спускалась с гор, неся ледяную воду, видневшемуся далеко внизу, городу и его окрестностям. Чуть в стороне петляла лента горного серпантина, ведущего в ту же сторону. По его изгибам ползли полосы тумана, спускавшиеся с гор в сторону города. Тени от бегущих по небу кучевых облаков добавляли общей картине неопределенности. Бросив взгляд вниз, Локки удивился, насколько далеко от него оказался двор замка и его стены. Присмотревшись же повнимательней, он узнал массивную фигуру герцога, взобравшегося на стену вместе с комендантом. А рядом с ними заметил и зеленый костюм конунга Язона. Там определенно что-то происходило!

Юноша постарался как можно лучше разглядеть окрестности, но полосы тумана скрывали детали пейзажа. И, тем не менее, у него опять возникло ощущение недоброго взгляда, следящего за ним. Локки обхватил себя руками за плечи, пытаясь сдержать дрожь, окинул отчаянным взглядом окрестности, затем закрыл глаза и попытался прислушаться. Рев реки мешал сосредоточиться, но когда это удалось, на границе восприятия появился какой-то странный звук, то ли стон, то ли вой. От него мурашки побежали по коже, появилось безотчетное чувство страха, быстро сменившееся желанием вцепиться в глотку своему врагу. Локки непроизвольно отшатнулся, но быстро взял себя в руки. Нечто подобное он ощущал, когда преследовал в Сумеречном Лесу диких изменяющихся, выведенных из равновесия полной луной. И то же самое он ощутил, приблизившись вчера к окраине города.

Юноша потянулся к источнику внутренним чутьем, пытаясь определить направление. И неожиданно почувствовал, что вошел в контакт с тем существом. Такого ощущения у Локки еще не бывало. Безумный клубок гнева, ненависти и боли метался, вступая в мимолетные контакты с множеством других сознаний, подчиняя их своей воле. У юноши тоже возникло безотчетное желание закричать, что было сил, и бежать, куда глаза глядят. Но в тот же момент он почувствовал в своем разуме присутствие Нюррсс, она как будто схватила его за руку и оттащила от края пропасти.

— Держись! — услышал он не то внутри своего разума, не то наяву. — Вместе мы прогоним ее!

Затем его сознание затопило ощущение уверенности и силы, исходящее от Нюррсс.

— Уходи! — прозвучало у него в голове, и словно мощная ладонь оттолкнула злобное существо.

Реальность вернулась вместе с ощущением холода и дикой головной боли, Локки понял, что сидит на скамье, вцепившись руками в голову. А Нюррсс, и в самом деле, стояла рядом и обнимала его за плечи.

— Мы победили ее? — хриплым голосом спросил менестрель.

— Нет, только прогнали! — с глубоким сожалением ответила леди-конунг. — Для направленного удара необходим был более длительный и полный контакт, но я побоялась за целостность твоего разума. Надеюсь, что она не решится напасть на тебя в ближайшее время.

— Но это создание цеплялось еще и за других людей! — в ужасе воскликнул Локки, припомнив свои ощущения. — Что с ними будет?

— Эта тварь погонит горожан к замку! — мрачно ответила Нюррсс.

— Тогда надо найти и убить ее! — решительно заявил юноша, отбрасывая все гуманные соображения.

Локки прекрасно помнил, как действовал в таких случаях его приемный отец, сенешаль. Джоэл Стилл не был склонен к излишне жестким решениям, которые могли нарушить хрупкое равновесие между изменяющимся и стабильным населением, но действовал предельно решительно в тех случаях, когда могло безвинно пострадать много людей.

— Во-первых, ее, и в самом деле, сперва надо найти, — криво усмехнувшись, заметила Нюррсс. — А во-вторых, не думаю, что герцог захочет убивать свою сестру!

— Как он мог допустить, чтобы его сестра превратилась в нечто подобное? — возмущенно воскликнул Локки.

— Это — довольно длинная история, — недовольно поморщившись, промолвила женщина. — И мы можем обсудить ее в более комфортной обстановке.

При этих словах менестрель осознал, что холодный сильный ветер, по-прежнему, треплет его одежду. Переведя взгляд на Нюррсс, юноша увидел, что она стоит рядом с ним в одном легком платье. Налетевший порыв ветра рванул в сторону широкую юбку, вроде тех, что знатные дамы носят, когда собираются ехать верхом. Высокий разрез открыл его взгляду стройные ножки, обтянутые тем же материалом, что и ладони. Смущенный, он перевел взгляд повыше и обнаружил, что ветер растрепал кружева на груди женщины, и в вырезе проступил тот же самый материал, затянувший грудь до самого ожерелья, плотно сидевшего в основании шеи.

— Прости нас, мы слишком буквально восприняли твой приказ, доставить его на крышу, как можно скорее! — виноватый голос Мирриамм прозвучал совсем рядом. — Надо было дать ему возможность одеться.

Повернувшись в ее сторону, Локки увидел, что они с сестрой стоят неподалеку, в столь же легких платьях, не выказывая неудовольствия. Ему снова пришли на ум, живущие в Сумеречном Лесу, изменяющиеся, способные босиком идти по глубокому снегу, без каких-либо последствий для здоровья. Очередной порыв ветра заметался по крыше, приводя в беспорядок одежду девушек. Менестрель отметил, что и у них серебристый материал, подобно второй коже, покрывал все тело от туфель до основания шеи. Возможно, именно он защищал женщин от холода, или не только от него.

Его размышления были прерваны голосом Нюррсс:

— Мне тоже стоило бы извиниться, я заставила тебя, неподготовленным, шагнуть на встречу опасности, но для меня важна была чистота эксперимента! Именно тебе, еще вчера, удалось локализовать источник проблемы. Мы с детьми сумели зарегистрировать только общий негативный фон, а теперь ясно, что людьми направленно манипулируют. А крышу я выбрала, полагая, что материал, из которого построен замок, значительно ослабляет воздействие на разум различных полей. Не зря же, герцог де Рец собрал в нем изменяющихся именно на время великого противостояния!

— Он говорит, что это — традиция! — ошеломленно пробормотал Локки.

— Традиции никогда не возникают на пустом месте! — назидательным тоном заметила Нюррсс. — И иногда полезно вспоминать об их истоках! Беспорядки в городе зародились, когда начался парад планет, возможно, это событие побудило к действию какую-то скрытую мутацию. А ты, как нельзя кстати, появился в замке. Поначалу, я предположила, что именно ты мог быть причиной событий. Однако сегодня утром я вышла сюда и почувствовала враждебное прикосновение. Но то существо быстро почуяло мою силу и разорвало контакт. Пришлось использовать тебя в качестве подсадной утки. Зато теперь я полностью уверена в том, как будут развиваться события дальше.

Затем ее лицо приняло несколько виноватое выражение, она слегка сжала его плечо:

— Не думай, что я намеренно воспользовалась твоим доверием, чтобы использовать в своих целях! Ты слишком неопытен в играх разума, и если бы знал мой план с самого начала, то непременно выдал бы его врагу! Ставкой была безопасность всех обитателей замка. В качестве возмещения, могу предложить, стать твоим наставником и помочь побыстрее обуздать твой дар.

— Я сказал, что доверяю тебе, и не собираюсь менять своего решения! — со всей искренностью ответил юноша, заглянув в глаза Нюррсс.

И вновь, ощутил легкое соприкосновение разумов, наполнившее его благодарностью и легкой печалью.

И снова Нюррсс быстро разорвала контакт, поблагодарив его легким кивком, а затем женщина обернулась к дочерям и начала отдавать указания:

— Локки, и в самом деле, необходимо отдохнуть. Возможно, что ему, в самое ближайшее время, снова предстоит дать бой врагу. Пока что, я хочу, чтобы одна из вас продолжала наблюдать отсюда за обстановкой, а другая, немного погодя, спустилась вниз и пригласила отца, герцога и коменданта, присоединиться к нам.

— Я останусь здесь, мне удалось достаточно хорошо запомнить ментальный образ нападавшего, — предложила Лейррисс. — И отсюда открывается самый лучший вид на дорогу, так что я сумею увидеть, если из города выдвинется достаточно большое число людей.

Локки с удивлением посмотрел на нее, город отсюда представал ему в виде крохотных темных пятен. Но Нюррсс согласно кивнула:

— Очень хорошо, только не вступай в прямой контакт, тебе не по силам выдержать прямое противостояние! Будешь держать связь с Кхаррикком, Мирриамм отправит его на стену.

А сама крепко схватила Локки за руку и повлекла его вниз по лестнице.

Через несколько минут менестрель уже сидел в апартаментах, гораздо более роскошных, чем те, что были выделены ему и держал в руках кубок с горячим вином, щедро приправленным специями и травами. А Нюррсс беспокойными шагами мерила ковер, лежавший посреди комнаты. Локки, почти буквально, кожей ощущал волны беспокойства, обуревавшего женщину.

— Ты обещала рассказать мне о сестре герцога! — произнес он, пытаясь привлечь ее внимание.

Нюррсс встряхнула головой, отгоняя тяжелые мысли:

— Это — всего лишь, часть проблемы, но именно она может серьезно помешать моим планам. Я полагала, что герцог де Рец полностью контролирует ситуацию в своем регионе, или, во всяком случае, четко себе представляет все проблемы представителей своего вида. Мне сообщили, что именно его семья выражает и защищает интересы изменяющихся, тогда как сенешаль блюдет права стабильной части населения.

— Да, так записано в Хартии Народов от начала времен! — энергично кивнув головой, подтвердил Локки. — Это всем известно!

Нюррсс бросила на него быстрый взгляд, кривая усмешка скользнула по ее губам:

— Скажем так, это известно твоим соотечественникам. Но опустим пока твой следующий вопрос, о том, откуда я родом, скажу чуть позже. Я прибыла сюда, чтобы сообщить об опасности, которая грозит той части населения, что ты называешь стабильной. А оказалось, что и у изменяющихся не все так гладко. И корни проблемы — внутри их собственного народа.

Женщина заглянула Локки в глаза и промолвила:

— Тебе, ведь, приходило в голову, что ты — тоже изменяющийся?

Юноша почувствовал, как кровь приливает к щекам и пробормотал:

— Но испытание настойкой…

— Не слишком точное! — закончила за него Нюррсс. — Твой приемный отец имел довольно веские основания, чтобы послать тебя к герцогу. И чтобы не рассказывать, из-за чего он расстался с твоей матерью. И не завел свою семью и детей. Сенешаль полагал, что основное различие стабильных и изменяющихся не в их телах, а в их мозге! И это, действительно так! И я думаю, что твои учителя из Круга Менестрелей думают точно так же!

Локки оставалось только согласно кивнуть в ответ.

Нюррсс снова взволнованно заходила по ковру:

— Я думаю, что в начале вашей истории, люди понимали эту взаимосвязь, пытались уравновесить свое общество. Не зря же, стабильные и изменяющиеся живут вперемешку во всех частях вашего мира! Но с течением времени вы все сильнее отдалялись друг от друга, теряли прежние знания и навыки. А приобретали различные предрассудки! Герцог Ройс вчера признался, что у него была единокровная сестра, которая не принадлежала к изменяющимся. Он не вдавался в подробности, только сообщил, что она давно покинула семью и замок, и долгие годы не давала о себе знать. Но пару лет назад женщина объявилась в городе вместе с маленьким мальчиком. Джейрис встретился с ней случайно, но женщина отклонила приглашение вернуться в замок

— Но начальник стражи говорил, что беспорядки начались совсем недавно! — напомнил Локки.

— Возможно, сыграл свою роль парад планет, — пожала плечами Нюррсс. — Или есть что-то еще, чего мы пока не знаем. Мне представляется важным, не только предотвратить столкновение горожан и обитателей замка, но и докопаться до первопричины создавшейся ситуации. И надо успеть сделать это, пока не стало слишком поздно!

— А я могу чем-то помочь? — обеспокоенно спросил менестрель.

— Ты-то и являешься моей козырной картой! — заявила леди — конунг. — С твоей помощью я могу надеяться поймать то существо живым!

— Ты, все-таки, надеешься обуздать ее? — невольно поежившись, поинтересовался Локки.

— Она может быть ключом к целому клубку проблем, — ответила Нюррсс. — И к твоей — в том числе. И я не хочу потерять поддержку герцога, однако если на кону будет стоять чья-то жизнь, то я не собираюсь церемониться.

Слова прозвучали столь жестко, что юноша, вновь, невольно поежился, подумав о том, что не хотел бы оказаться в числе ее врагов. По губам рыжеволосой женщины скользнула легкая усмешка:

— Однажды пообещав свою дружбу, я не меняю своего решения! Можешь считать, что стал членом моей семьи, а мы своих никогда не бросаем!

Глава 3. Атака на замок

Их разговор был прерван стуком распахнувшейся двери и, влетевшей в комнату, взъерошенной Мирриамм:

— Из города выдвинулась целая толпа народа, и они определенно, движутся в сторону замка! Я полагаю, нам стоит снова подняться на крышу!

Взглянув на девушку, Локки с удивлением заметил, что на лице у нее нет ни тени испуга, а эмоции походили на те, что испытывали перед боем воины сенешаля. Мирриамм перехватила его взгляд и с довольно усмешкой ответила на невысказанный вопрос:

— У моего народа воинами становятся как мужчины, так и женщины. А в нашей семье насчитывается несколько поколений военных вождей! Так что, ты — под надежной защитой!

Юный менестрель побагровел, и не только от того, что кто-то усомнился в его способности защитить себя, но и от мыслей о том, насколько легко семейство Нюррсс читает его эмоции, а может быть и мысли.

— У Локки тоже есть неплохой военный опыт! — осадила ее Нюррсс. — Поэтому прекращай дразнить его и возвращайся к отцу, необходимо вернуть на крышу большую подзорную трубу и пригласить туда герцога.

Отослав дочь движением руки, Нюррсс порекомендовала менестрелю надеть теплую одежду и присоединиться к ним на крыше.

Когда Локки, облаченный в свой походный костюм, снова появился на крыше, то там уже собралось все семейство Нюррсс. Герцог де Рец и его начальник стражи тоже присутствовали. В данный момент Ройс сосредоточенно разглядывал окрестности в большую подзорную трубу, установленную на треноге возле самого парапета. Леди-конунг поманила менестреля к себе, и когда герцог оторвался от окуляров, предложила занять его место. Заглянув в подзорную трубу, Локки увидел, что город словно прыгнул к нему на встречу, стали видны не только городские ворота, но и вытекающий из них людской поток. С оптикой такой силы юноша еще не встречался, в Школе Менестрелей имелось устройство для наблюдения за небом, но значительно менее мощное. Одновременно он почувствовал потоки агрессивной энергии, но теперь они имели вполне четкую направленность. Толпа шла громить своих врагов, и двигалась она к замку.

Продолжая разглядывать наступавших, менестрель невольно прислушивался к тому, о чем говорят собравшиеся на крыше.

— Учитывая то, что буря прекратилась, они могут подойти к стенам замка уже через пару часов! — угрюмо заметил комендант. — За это время мы должны решить, как будем обороняться.

— Никому еще не удавалось взять замок штурмом! — резко ответил Ройс. — И мы не можем воевать против своих соседей, тем более, если они одурманены чьим-то воздействием. Проще отсидеться и подождать, пока они устанут и сами уйдут.

— А если они принесут лестницы и полезут на стену? Или решат устроить многодневную осаду? — не уступал начальник стражи.

— На самом деле, ситуация еще хуже! — вступил в разговор Язон. — Как только толпа появится у стен замка, вместе с ней появится и то самое негативное поле, которое чувствовал менестрель, только усиленное в сотни раз людьми, попавшими под его влияние! И как я понимаю, далеко не все из ваших гостей и воинов, в достаточной степени, умеют контролировать свое сознание.

— Обычно этому учат всех изменяющихся еще в детстве! — огрызнулся герцог.

— Однако вчера вечером все ваши гости попали под влияние юного менестреля! — довольно жестко напомнила Нюррсс. — А сегодня мы с ним имели возможность оценить способности нашего противника. Хочу вас заверить, что его воздействие гораздо более сильное и жестокое. Так мы будем проверять наших людей на устойчивость или попытаемся приять превентивные меры?

— Действительно, Ройс! — снова заговорил Язон, несколько более мягким тоном, нежели его спутница. — Если что-то пойдет не так, то может возникнуть паника в самом замке.

— Или я не смогу удержать воинов от агрессивных действий, что столь же плачевно! — угрюмо добавил Джейрис.

— И что вы предлагаете? — желчно поинтересовался герцог, бросив недовольный взгляд на своего коменданта.

— Мне кажется, что пора оповестить гостей об осложнении ситуации и предложить оставаться внутри здания, — предложил Язон, перекинувшись взглядом с Джейрисом. — Мы с вами сумеем удержать их от паники, на начальном этапе. И разработать план эвакуации, на случай непредвиденного развития событий.

— А я с девочками и Локки попытаюсь отпугнуть толпу видением огня, — предложила Нюррсс. — И еще я очень надеюсь, что вместе с толпой вблизи окажется тот, кто ею управляет, тогда мы попытаемся его захватить. А если существа тут не окажется, то придется поискать в городе.

— Насколько реалистичным должно быть видение? — поинтересовалась Лейррисс, сосредоточенно разглядывая приближающуюся толпу горожан сквозь прорези между зубцами стены, окружавшей замок.

В последние четверть часа их скорость продвижения несколько снизилась, с бега они перешли на шаг, но, тем не менее, должны были, вот-вот, достигнуть наружных стен. Складывалось впечатление, что все, более-менее, работоспособное население города хлынуло по узкой горной дороге к замку герцога. О том, что происходящее не было спланированным нападением, свидетельствовало отсутствие на них доспехов, но и мужчины, и женщины несли в руках различные тяжелые предметы, которыми они потрясали, сопровождая свои действия невнятными гневными выкриками.

— Достаточно сильным, чтобы вызвать физическую боль! — ответила Нюррсс, сосредоточенно разглядывая приближающуюся толпу. — Иначе мы не снимем предыдущее воздействие. И самое главное, попытайтесь выявить того, чье поведение отличается от общего настроя.

— На мой взгляд, все они ведут себя, как бесноватые! — сердито пробурчала Мирриамм, и Локки был склонен с нею согласиться.

— Джейрис, а вы не видите кого-либо знакомого? — поинтересовалась Нюррсс у коменданта, рассматривавшего наступавших в маленькую подзорную трубу.

Пойдя навстречу настойчивому требованию Нюррсс и Язона, а также прямому указанию герцога, начальник стражи приказал своим воинам покинуть стены и укрыться в здании казармы. Теперь он внимательно рассматривал наступавших, пытаясь разглядеть у них приспособления для штурма. Неорганизованность толпы изрядно обескураживала коменданта замка, однако определенные способности, позволившие ему достичь столь высокого поста, не позволяли усомниться в решительном настрое нападавших.

— Если вы о сестре герцога, то Рамины здесь нет! — довольно сухо ответил комендант, продолжая осматривать окрестности.

— И это очень плохо! — посетовала Нюррсс. — Вероятно, нам с Локки надо готовиться ко второму варианту развития событий. Вы говорили, что в замке имеется лодка, способная преодолевать пороги на этой дикой реке?

— Я, лично, спускался на ней до города всего неделю назад, надеясь убедить Рамину посетить наш праздник, — сквозь зубы процедил Джейрис. — Никак не могу поверить, что за всем, этим, безумием стоит именно она!

— Ну, не мальчик же! — резонно заметила Нюррсс. — А впрочем, убедиться мы сможем только при непосредственном контакте. Очень жаль, что герцог скрыл от нас столь важное обстоятельство!

— Я думаю, что он, до сих пор, ощущает чувство вины! — туманно заметил комендант.

Нюррсс бросила на него вопросительный взгляд, но не получив разъяснений, предложила Джейрису заняться лодкой.

— А мне, все же, кажется, что управляющий толпой где-то поблизости! — пробормотал Локки, проводив коменданта обеспокоенным взглядом.

— Я тоже так думаю, только не знаю — где! — бросила Нюррсс, сжимая и разжимая кулаки, по ее лицу было видно, что она принимает непростое решение. — И это существо, определенно, не в толпе! Но если это — измененный в активной фазе, то искать его надо не на дороге.

— Мне показалось, что я что-то увидела ближе к реке! — внезапно сообщила Лейррисс, указывая рукой на почти отвесный склон.

— По-моему, это — какая-то большая птица, типа падальщика, — поддержал ее брат, которого все называли Кхаррикк. — Но она слишком далеко, чтобы снять ее стрелой.

Этот темноволосый юноша держал в руках небольшой арбалет, выполненный из серебристого металла, по всему было видно, что он привык с ним управляться. У его брата подобный арбалет пока висел за плечами, Тесей внимательно рассматривал приближающуюся толпу, вертя в руках какой-то небольшой сосуд.

— Я никогда не слышал о летающих измененных! — ошеломленно пробормотал Локки.

— Все когда-то случается впервые! — резонно заметила Нюррсс. — Попробуйте бросить первичное видение толпе!

Братья и сестры взялись за руки, внимательно всмотрелись в толпу, нащупывая личный контакт. Нюррсс ухватила ладонь менестреля и попросила:

— Ты, сам, не вкладывайся в их поток, попытайся отследить связь людей с их управляющим. А если это удастся, мы вместе попробуем обжечь ей крылышки!

Следом за этими словами, Тесей бросил вниз, к воротам, сосуд, который держал в руке. Раздалась неяркая вспышка, а потом послышалось громкое шипение, и повалил густой дым.

— Дым, вполне, безвреден, но он станет физическим воплощением стены пламени, которое нарисуют, в их сознании, мои дети, — прокомментировала Нюррсс, кинув взгляд на встревоженного Локки.

Тут, как раз, первые из нападавших достигли ворот. И если бы Локки безоговорочно не верил в то, что Нюррсс говорит правду, то подумал бы, что люди получили сильнейшие ожоги, столкнувшись с клубами дыма. Первые ряды, с отчаянными воплями боли, попадали на землю и попытались отползти назад. Но те, кто шли сзади, не собирались останавливаться, они напирали, топча своих соседей.

— Если так будет продолжаться достаточно долго, то люди затопчут упавших насмерть. Или столкнут их в пропасть! — в отчаянии прошептал менестрель.

— Отслеживай связь! — рявкнула Нюррсс, и выдернула из безвольной руки Кхаррикка арбалет.

Локки попытался преодолеть охвативший его ужас и потянулся внутренним чутьем к высокому мужчине, подбегавшему к стене дыма. Ощущение слепой ярости, через несколько мгновений, сменилось острой болью, и в тот же момент менестрель почувствовал усиливавшееся давление на сознание несчастного. Дикий гнев охватил юношу, он сжал в тугой комок ощущения, которые почерпнул у мужчины, усилил их и швырнул по открывшемуся каналу. То, что случилось следом, ошеломило и его самого. Над скалами раздался оглушительный крик боли, сменившимся воем, метавшимся на грани слуховых ощущений. Локки зажал руками уши и шлепнулся на задницу возле зубца стены.

— Попалась гадина! — услышал юноша радостный крик Нюррсс и увидел, как с ее арбалета слетает серебристая стрела.

В следующее мгновение прозвучал еще один вопль боли, а затем Локки почувствовал, как Нюррсс схватила его за руку и поволокла за собой.

Глава 4. Летучий кошмар

— Теперь эта тварь начнет охотиться на нас с тобой и позабудет о несчастных горожанах! — прокричала женщина. — Я слегка задела ее крыло! Нам необходимо увести тварь от замка, а для этого лодка Джейриса — наилучший вариант.

Локки смог только кивнуть в ответ, юноша сосредоточил все свое внимание на том, чтобы не отстать от Нюррсс и не споткнуться на каменных ступенях. Нюррсс стремительно влекла его за собой, и вскоре они очутились за пределами замка, на узкой каменной лестнице, спускавшейся к небольшой пристани, прилепившейся на берегу бурлящей речки. Там менестрель увидел Джейриса, вытаскивавшего из небольшого сарайчика довольно странную конструкцию. Узкая, длинная лодка была, с обеих сторон, снабжена дополнительными поплавками, вынесенными в стороны на довольно тонких металлических креплениях.

— Лодка способна выдержать двоих, вот только, сумеете ли вы с ней управляться? — Джейрису с трудом удавалось перекрикивать рев воды. — Вчерашние дожди значительно подняли уровень воды в реке, часть порогов скрывается внутри, но я старался, в самых опасных местах, расставлять светящиеся метки, надеюсь, они вам помогут! Я могу еще чем-то помочь вам?

— Убраться отсюда, как можно скорее! — рявкнула Нюррсс. — Та летучая тварь скоро доберется сюда, и мне не хотелось бы, защищать от нее еще и Вас! Зато, толпа осталась без предводителя, и вам придется, вскоре, разбираться с толпой дезориентированных горожан!

К чести начальника стражи, он моментально осознал сложившуюся ситуацию и кинулся вверх по лестнице.

Проводив его взглядом, Локки заметил в небе стремительно приближающийся темный силуэт. Он обернулся к Нюррсс, чтобы сообщить об опасности, но наткнулся на гневный взгляд зеленых глаз.

— Вижу я эту тварь! — в голосе леди — конунга отчетливо прорезались рычащие нотки. — Залезай в лодку и попробуй снова обжечь ее, чтобы существо сосредоточилось на нас, а не на Джейрисе!

Юноша последовал ее совету, успев заметить, как женщина, резкими движениями, сорвала с себя юбку, а затем и верхнюю часть платья, запихнула ее в блестящий мешочек, который перекинула за спину. Нюррсс выглядела теперь как серебряная статуя нагой женщины, причем очень красивой.

— Делай, что я говорю! — рявкнула она, кинув в лодку арбалет и начиная толкать ее к воде по сходням.

Локки забрался в лодку и заставил себя, вновь, сосредоточиться на кошмарном создании. Странное существо уже было совсем близко от коменданта, все еще карабкавшегося по узкой крутой лестнице. Расправив кожистые крылья, оно планировало кругами, постепенно спускаясь все ниже и ниже. Менестрель глубоко вдохнул и потянулся к злобной ауре, клубящейся вокруг приближающейся твари. Волны ненависти, исходящие от существа, смешивались с воспоминаниями о боли людей, сгоравших в иллюзорном пламени, пытались поглотить сознание юноши и утянуть его в темноту. И он уже не понял, кто из них, двоих, испытал острую боль, разорвавшую контакт.

— Держи весло, мне одной не справиться! — услышал он голос Нюррсс, и в руку ему ткнулась металлическая рукоять.

Локки судорожно сжал весло, успев заметить, что по тыльной стороне ладони струится кровь, сочащаяся из глубокой царапины. Вдвоем они сумели вырулить на середину реки, которая со страшной силой повлекла их лодку вниз по склону.

— Будем надеяться, что эта птичка не любит воду! — прокричала Нюррсс, отчаянно орудуя веслом. — Судя по ее состоянию, она просто, мечтает вцепиться в тебя когтями!

Локки бросил быстрый взгляд наверх и, сразу же, пожалел об этом. Странное создание, в котором от человека остались только общие очертания костлявого тела, металось между каменистыми склонами ущелья, служившими руслом горной реки. Устрашающего вида когти виднелись как на ногах, так и в верхней части крыльев. А еще у твари был хвост, снабженный весьма острым наконечником. Мелькнула мысль, что ни в одном справочнике из библиотеки сенешаля не встречалось чего-то подобного. И ни в одной из исторических баллад тоже. И, тем не менее, кошмарная тварь существовала, более того, охотилась именно на Локки.

— Я не могу на ней, как следует, сосредоточиться, чтобы нанести ментальный удар! — крикнула Нюррсс, передавая ему свое весло. — А тебя она, в последний раз, едва не поглотила! Придется сбить ее из арбалета, иначе она нас утопит! Постарайся удержаться посредине реки, пока я прицелюсь!

Отчаянно орудуя веслами, менестрель, лишь мельком, мог видеть, как Нюррсс взводит арбалет. Ему, каким-то чудом, удалось вырулить на середину реки, неожиданно ставшей более широкой. И в этот момент существо, вновь, испустило оглушительный вой и ринулось вниз. Коротко свистнула стрела, и полет их врага перешел в падение. Но не успел Локки обрадоваться, как тело твари рухнуло в воду, задев один из поплавков кончиком крыла, лодку подкинуло вверх и юношу выбросило в бурлящий поток. Он сразу глотнул воды, и намокшая кожаная одежда потянула вниз, но стремительное течение продолжало нести вперед.

— Конец! — мелькнула удивительно четкая мысль, а в следующее мгновение Локки почувствовал, как когтистая лапа схватила его за воротник, сильно царапнув шею, и потянула вверх.

Решив, что лучше утонуть, чем быть растерзанным злобной тварью, менестрель начал отчаянно отбиваться, но неожиданно услышал знакомый голос.

— Уймись, или мы оба утонем! — отчаянно кричала ему Нюррсс.

В следующее мгновение юноша понял, что это именно она поймала его за шиворот и тянет обратно в лодку. Собрав последние силы, Локки подтянулся и рухнул внутрь.

— Ляг на дно, держись крепче и не пытайся встать! — донеслось сквозь рев реки. — Впереди — пороги!

Вцепившись в борт, юноша, в бесконечном удивлении, наблюдал, как Нюррсс орудует уцелевшим веслом, стоя на корме лодки. Ни один человек, в такой ситуации, не сумел бы удержаться, но эта женщина могла. Пальцы босых ног, увенчанные длинными когтями, крепко вцепились в деревянный настил. А равновесие помогал сохранять длинный гибкий хвост, обтянутый, как и все тело, серебристым веществом. Копна рыжих волос намокла и металась под порывами ветра. В один из таких моментов менестрелю показалось, что мелькнуло острое ушко, покрытое рыжеватой шерсткой. Лицо же леди-конунга осталось прежним, только выражало предельную степень напряжения и сосредоточенности.

И вновь, у менестреля мелькнула мысль, что он никогда не слышал, чтобы процесс изменения останавливался на полпути. И почему он не уловил момента перехода в измененное состояние. Возможно, Локки еще бы поразмышлял на эту тему, но тут лодку так сильно тряхнуло, что он, со всей силой, приложился затылком к днищу и потерял сознание.

Глава 5. Баньши и ее семья

Локки пришел в себя лежа на спине и глядя на темнеющее небо. Чуть погодя он осознал, что то, на чем он лежит, мерно покачивается. А рядом раздается плеск волн.

— Хорошо, что ты, наконец, пришел в себя! — раздался где-то рядом голос Нюррсс. — Нам очень скоро придется причаливать, если мы не хотим высаживаться на главной набережной этого городишки.

С трудом приподнявшись на локтях, менестрель взглянул на свою спутницу. Влажные волосы волнистыми прядями сбегали вдоль лица и падали ей на грудь, обтянутую серебристым материалом. Казалось, что все ее тело было облито тонким слоем серебра, повторявшим мельчайшие детали строения женского тела, и только выше основания шеи, где плотно сидело широкое кольцо металла, усыпанное черными мерцающими кристаллами, кожа была похожа на человеческую. Ярко-зеленые глаза смотрели на него внимательно и спокойно. Локки попытался сосредоточиться и вспомнить события последних часов, которые показались ему чередой невероятных и кошмарных видений.

— Как нам удалось преодолеть пороги? — с трудом пробормотал он.

— Нам несказанно повезло, что подъем воды смыл не все метки Джейриса, — ответила Нюррсс. — И то, что кошмарная тварь, наконец, оставила нас в покое!

Противная дрожь пробежала вдоль позвоночника юноши, и он спросил, изо всех сил стараясь, чтобы голос не задрожал:

— Она погибла?

Нюррсс недовольно поморщилась:

— Как бы мне того не хотелось, но я более чем уверена в том, что вопящая птичка жива! Но я нанесла ей достаточно сильные увечья, чтобы она захотела провести изменения и, таким образом, подлечить свое тело. Поэтому у нас с тобой есть несколько часов форы, чтобы произвести разведку в городе.

Тут Локки вспомнил то, что металось на грани его сознания.

— Эту тварь зовут баньши! — воскликнул он. — В Сумеречном Лесу маленьким детям рассказывают про нее страшные сказки, чтобы они не выходили ночью из дома. Баньши — дух ночи, который парит над лесом и своим плачем сводит всех с ума. Но я всегда думал, что это — только сказки!

— В любой сказке есть, глубоко запрятанное, рациональное зерно, — резонно заметила Нюррсс. — А сейчас настали столь странные времена, что воплощаются в реальность самые неожиданные и жуткие фантазии!

Тут в голове Локки вдруг всплыло воспоминание о том, как Нюррсс управляет лодкой, стоя на ее корме и удерживая равновесие с помощью хвоста. И как чьи-то когти оцарапали его шею, когда тащили из воды. Взгляд менестреля метнулся к руке, сжимавшей весло, но она выглядела как обычно. Женщина заметила его смятение, легкая улыбка скользнула по ее губам и она предложила:

— Я слышу твои чувства, и будет лучше, если ты задашь свои вопросы вслух! У нас есть еще несколько минут, чтобы прояснить ситуацию.

— Ты — изменяющаяся? — наконец, выдавил из себя Локки.

— Нет! — ответ выбил его из колеи.

— А как же… — юноша судорожно пытался решить, как поделикатнее задать следующий вопрос.

— Ты хотел спросить про хвост и когти? — с лукавой улыбкой спросила Нюррсс, и из-под сидения лодки показался серебристый кончик хвоста. — Так это — мое нормальное телосложение!

Локки почувствовал, как сотни вопросов закипели в его голове, мешая задать самый главный. А женщина, вновь, усмехнулась и отодвинула прядь волос, открыв острое, подвижное ушко, покрытое короткой рыжеватой шерсткой.

— Я полагала, что ваш народ достаточно привык к изменяющимся, чтобы спокойно воспринимать аномалии телосложения, — промолвила Нюррсс. — Но даже сами изменяющиеся оказались слишком недоверчивы, и мне пришлось скрывать свое тело под пленкой симбионта и маскируясь в пышные наряды. Герцог де Рец с трудом, но сумел поверить в мою историю, но порекомендовал не показывать себя остальным. Я только не совсем понимаю, почему?

Локки изумленно посмотрел на нее и покачал головой:

— Ты, должно быть, приехала из очень далеких земель, раз, не знаешь о том, что изменяющиеся, переходя в активное состояние, почти теряют возможность мыслить по-человечески. Они могут охотиться или заниматься любовными играми с себе подобными, но предпочитают уединение, чтобы ненароком не навредить ближним. И только, когда спадает эмоциональное напряжение, они могут вернуться в человеческий облик.

Нюррсс задумчиво посмотрела на него и промолвила:

— Оказывается, герцог утаил от меня слишком многое! Никогда бы не подумала, что разумное существо способно стыдиться естественных проявлений своего организма. Гораздо логичнее, прямо смотреть на проблему, тогда и решение найдется быстрое и верное. Но об этом мы еще поговорим, а пока нам надо подобрать место, чтобы незаметно высадиться на берег.

Общими усилиями, им удалось причалить между двух пустых причалов, огороженных складскими помещениями. Нюррсс выбралась на берег, и пока Локки закреплял лодку, снова нарядилась в свое зеленое платье и короткие сапожки, а также расчесала слипшиеся волосы, став похожей на хорошо одетую молоденькую горожанку.

— Я сумела разглядеть в воспоминаниях Джейриса дом, в котором живет сестра герцога, — сообщила она, заканчивая туалет. — И ее внешность, и внешность мальчика. Я полагаю, что большая часть горожан, все еще, находится рядом с замком, поэтому мы, без особых проблем, сможем найти тот дом и подождать возвращения твоей баньши.

— Я могу проводить вас! — неожиданно раздался детский голосок, и из-за ближайшего сарая показался худенький мальчик, лет семи-восьми от роду.

Голову его покрывала всклокоченная копна пепельно-серых волос, просторная рубашка и штаны полоскались под порывами ветра. Локки оторопело посмотрел на Нюррсс, та же пристально разглядывала мальчика. Малыш не спеша подошел к ней и протянул узенькую ладошку:

— Меня зовут Тим! А ты — Нюррсс! Я знаю, что вы хотите посмотреть наш дом, и лучше будет, если мы пойдем скрытыми путями, а то оставшиеся в городе жители, буквально, с ума сходят от беспокойства за своих близких.

— Ты знаешь, что произошло в вашем городе? — осторожно спросил его Локки.

— Бабушка вам все расскажет! — пообещал малыш, беря за руку Нюррсс, и неожиданно промолвил. — А правда, что у тебя есть хвост?

Локки бросил быстрый взгляд в сторону арбалета, уже упакованного в заплечный мешок Нюррсс, но она покачала головой и промолвила:

— Это — не он, ты должен чувствовать!

Действительно, от мальчика струилась устойчивая волна доброжелательного любопытства, свойственного маленьким детям, не более того.

— А когда ты видел мой хвост? — небрежно поинтересовалась Нюррсс, погладив его растрепанную шевелюру.

— Я видел тебя сверху, в лодке, — повертев ладошкой, над головой промолвил мальчик. — Но нам пора уходить, сюда идут чужие люди, они раздражены и могут повредить нам!

И он потянул Нюррсс в сторону едва заметной щели в дощатой стене.

Их маленький провожатый с такой скоростью перемещался по темным закоулкам города, что становилось понятно, каким образом ребенок перемещается по городу в обычное время. У Локки внезапно сжалось сердце, он представил себя на его месте, что вполне могло статься, не окажись у него в защитниках могущественного и справедливого сенешаля. Взглянув на свою спутницу, юноша понял, что и ее обуревали подобные чувства. А еще в ней росло раздражение, перемешанное с недопониманием ситуации.

— Почему ребенку приходится опасаться за свою жизнь? — сердито прошипела она, оказавшись поблизости от менестреля.

— Вероятно, люди чувствуют его непохожесть, — смущенно пробормотал Локки. — И ему некомфортно среди их негативных эмоций.

— Общество, где дети не чувствуют себя в безопасности, недостойно уважения! — резко ответила Нюррсс. — И я сделаю все, чтобы это изменить!

Но к удовольствию Локки, женщина предпочла пока не вступать в контакты с немногочисленными кучками горожан, состоявших, в основном, из детей и древних стариков, перемещавшихся по центральным улицам. Их возбужденные голоса и жесты ясно показывали непонимание ситуации, не способствовавшее к дружелюбному общению с незнакомцами.

— Герцогу Ройсу придется попотеть, чтобы найти приемлемое объяснение произошедшему, если он не хочет взорвать хрупкое равновесие между жителями своей провинции! — пробормотал Локки, наслушавшись обрывков разговоров.

— Никогда нельзя надеяться на то, что застарелая проблема рассосется сама собой! — довольно резко ответила ему Нюррсс. — Совершенно очевидно, что мальчик — его кровный родственник, и он обладает удивительной силы даром, подобным твоему, уже в столь юном возрасте! И ему не было дано соответствующее воспитание. Представь, что было бы с тобой, если бы твой талант развивался совсем бесконтрольно. И на него наложилось бы негативное отношение окружающих! Не знаю, в чем состоял конфликт в семье герцога, но дети страдать не должны, ни в коем случае! Мне еще предстоит с ним очень серьезный разговор, но сейчас нам нужно предпринять все необходимое, чтобы трагедии не повторилось. Ты прекрасно помнишь тех несчастных людей у ворот замка!

Менестрель поежился, когда в его памяти всплыли корчащиеся от боли тела людей у ворот горного замка, и других, которые топтали тела упавших сограждан.

— Представляю себе, как они захотят отомстить тому, кто стал причиной их бед! — едва слышно пробормотал он.

— Именно поэтому мы должны первыми разобраться в проблеме! — твердым голосом напомнила ему леди-конунг.

Их маленький провожатый внезапно остановился и сделал знак сохранять тишину. Мальчик выглянул из-за угла дома, стоявшего в начале широкого переулка, упиравшегося в странное двухэтажное строение, казавшееся произвольной комбинацией каменных и деревянных частей, в нижней части которого находилась вывеска, освещенная прикрепленным к ней фонарем. Возле него стояла древняя старуха, опиравшаяся на деревянный костыль и державшая за руку маленькую девочку, лет трех:

— Твоя микстура помогла моему сыну, он благополучно проспал то время, когда горожане сошли с ума и убежали из города, — надтреснутым голосом рассказывала старуха, громкость ее голоса показывала, насколько она туга на ухо.. — Но недавно он проснулся, и, несмотря на сломанную ногу, опять проявляет упорное желание, идти воевать с какими-то неведомыми врагами!

— Я дам вам еще настойки, поделитесь ею с соседями! — раздался изнутри дома обеспокоенный женский голос. — Но у меня заканчиваются травы, следующую партию я сделаю только через несколько дней!

Тим обернулся к Нюррсс с Локки и сделал им знак, следовать за ним. Путники сделали еще крюк по задворкам и оказались возле того же дома, задняя часть которого выходила на обрывистый берег реки. Локки увидел узкую деревянную лестницу, ведущую прямо на второй этаж. Мальчик опять поманил их за собой. Лестница привела компанию в деревянную мансарду, выстроенную на каменном основании, сложенном из массивных блоков, подобных тем, что составляли основу замка герцога.

Пройдя сквозь скрипучую дверь, путники оказались в небольшой, уютно обставленной, комнате, под потолком которой сушились пучки душистых трав. На большом деревянном столе стояли многочисленные стеклянные сосуды, ступки и мешочки. Судя по обстановке, Локки решил, что попал в рабочую комнату знахарки — травницы.

А через минуту и она, сама, появилась в дверях, находившихся в противоположном конце комнаты. Высокая, худая, но еще совсем не старая, женщина, чьи темные волосы, тем не менее, были сильно подернуты сединой, с настороженной неприязнью рассматривала нежданных гостей.

— Это и есть Рамина! — удивленно воскликнул Локки, сходство с герцогом Ройсом было слишком очевидным.

— И это не она пыталась расправиться с нами во время путешествия по реке! — нарочито спокойно дополнила Нюррсс. — Но имеет ко всему, этому, непосредственное отношение, так как Тим видел нас глазами того существа, которое охотилось на нас, а до того пыталось заставить горожан штурмовать замок.

Локки невольно вздрогнул, когда леди-конунг, во всех подробностях, воспроизвела в мозгу видение атаки на замок. За то немногое время, что менестрель и леди-конунг провели вместе, связь их разумов значительно окрепла. Но по реакции Тима и его бабушки, менестрель понял, что Нюррсс удалось пробиться и к их сознанию.

— Без твоей помощи мне бы не удалось передать им такое четкое видение! — промолвила женщина, кинув на Локки короткий взгляд.

Затем она посмотрела в потрясенное лицо Рамины и довольно жестко продолжила:

— Тим сказал, что вы — его бабушка, Рамина, ваша родственная связь с ним и с герцогом де Рец очевидна. Не знаю, что положило начало вашей вражде, но то, что вы видели — только начало. Ваши соседи, с голыми руками, шли штурмовать укрепленный замок, и нам с огромным трудом удалось удержать укрывшихся там изменяющихся под защитой каменных стен, которые снижали воздействие криков баньши. Вы хоть представляете, что было бы, если бы они схлестнулись с горожанами? Измененные, прошедшие быструю принудительную трансформацию, уничтожили бы всех до единого, не осознавая того, что делают! А потом ринулись бы в город! Вы этого хотели? И как вы собирались защищать свою жизнь, и жизнь Тима?

— Я не предполагала, что все может зайти так далеко! — с трудом пробормотала Рамина, на ее лице была видна отчаянная внутренняя борьба.

— Спросили бы у Тима! — жестко бросил ей Локки. — Мальчик имеет устойчивую связь с тем летучим кошмаром!

— Я не могу убить свою дочь! — простонала Рамина, в отчаянии заламывая руки. — Я пыталась давать ей успокаивающие настойки!

— И в преддверии парада планет они перестали действовать! — сурово добавила Нюррсс. — А гордость не дала вам возможности, обратиться за помощью к брату! А вы не подумали о том, что подобная судьба грозит и Тиму? Вот, этот юноша прошагал большую часть континента, пытаясь добраться до герцога, чтобы тот помог ему обуздать сходный дар!

— Все, это, так и есть! — подтвердил Локки. — Мой дар может подчинять себе людей, вызывая у них видения тех образов, которые рождаются во мне во время пения. И, несмотря на то, что я абсолютно не желаю причинять людям зло, мой приемный отец счел дар опасным настолько, что забыл разногласия с герцогом и попросил его о помощи. Но мне было проще, ведь, мой дар прорезался, когда мне было уже четырнадцать, и я находился под опекой Круга Менестрелей. Хотя, насколько я могу вспомнить, чувства людей были для меня открыты с самого раннего детства. Нечто подобное я вижу и у Тима, только в более сильной форме.

— А тело твое изменяется или остается стабильным? — осторожно поинтересовалась Рамина.

— Физических изменений со мной никогда не происходило! — покачал головой юноша.

Лицо знахарки помрачнело:

— У моей дочери, сначала, тоже было все в порядке, только всплески ее эмоций слишком сильно сказывались на тех, кто оказался рядом. Но после рождения Тимми, у нее начались неконтролируемые трансформации. И в измененном состоянии сила воздействия на людей неизмеримо возрастала. Я перебралась сюда, намереваясь посоветоваться с братом, но дочь сбежала из дома и бродила по округе в измененном состоянии. Возвращалась она только на зов Тимми, у них очень сильная связь. Римма всегда помнит, что он — ее сын. Тогда мне удавалось ее, на некоторое время, успокоить.

Нюррсс погладила по голове мальчика, который прижался к бабушке, пытаясь успокоить ее. Когда женщина снова заговорила, то в глазах ее стояли слезы:

— Я упустила свою дочь, и ее безумию есть причина. Но хуже всего то, что я не понимаю, что происходит с внуком!

Она подняла длинный рукав его рубашки, и Локки увидел, что на руке, выше локтя, расположилось большое пятно, покрытое темной шерстью.

— У него начинается трансформация? Так рано? — осевшим голосом спросил Локки.

Юноша хорошо проработал сведения, собранные в библиотеке сенешаля, поэтому знал, что слишком ранние трансформации приводили к появлению изменяющихся, которые застревали с трансформированном состоянии и теряли рассудок.

— Такие участки у него появляются и исчезают! — едва сдерживая рыдания, сказала Рамина. — Я пыталась обучать его, как обучали нас с братом, поила его настоями. Но последние дни такие проявления не поддаются моему воздействию!

— Посмотрим, может быть, они поддадутся моему? — мягко улыбнувшись, промолвила Нюррсс.

Женщина взяла мальчика за руку, отвела его в сторону.

— Посмотри мне в глаза, Тимми! — попросила она, положив свою ладонь ему на затылок.

Мальчик доверчиво заглянул ей в глаза, а через пару минут его тело обмякло. Нюррсс подхватила его на руки и села вмести с ним на узкую кровать. Она покачивала малыша и что-то очень тихо напевала, словно кошка мурлыкала на освещенном солнцем подоконнике. Через несколько минут она поманила к себе Локки, тот засучил рукав на рубашке мальчика и увидел, что оттуда посыпалась опавшая шерсть, открывая пятно розовой вздувшейся кожи.

— Как я и предполагала, корень всех, ваших, проблем не в телах, а в головах! — Локки понял, что Нюррсс обращается к обоим присутствовавшим. — К трансформациям Тима подталкивает связь с матерью, когда она находится в измененном состоянии. Ситуация усугубляется полнолунием и парадом планет. И есть еще одно обстоятельство, из-за которого я и прибыла в ваши места. Оно серьезно угрожает безопасности всего населения, но как я теперь понимаю, нестабильные изменяющиеся могут пострадать сильнее всего. Тем более необходимо, как можно быстрее, найти вашу дочь и снизить интенсивность ее мозгового излучения. Ваш брат, герцог, помог мне изготовить концентрированное вещество, при введении которого в кровь измененного, блокируется гормон, управляющий трансформациями. Человек впадает в бессознательное состояние, а тело, постепенно, приходит в норму. У меня есть устройство, позволяющее быстро ввести лекарство в вену.

Леди-конунг осторожно положила уснувшего мальчика на постель и достала из сумочки маленький металлический цилиндр, заканчивающийся тонкой иглой.

— О, Ройс отдал вам один из древних шприцев! — удивленно воскликнула Рамина.

— Когда-то медицинская наука в ваших местах была развита гораздо лучше, как и ремесла! — недовольно поморщившись, констатировала Нюррсс. — Я еще не совсем разобралась в причинах вашего упадка, но необходимо усмирить вашу дочь, пока ее воздействие не привело к междоусобной войне, способной еще сильнее разрушить ваше общество. Какие у вас предложения?

— На нижнем этаже я оборудовала своего рода ловушку, — несколько смущенно призналась Рамина. — Тим звал свою мать, стоя у входа в прочный каменный подвал, а после того, как она туда влетала, мы с ним выскакивали в боковую дверь и спускали механизм, захлопывавший входные ворота. Оттуда ее крики почти не слышны, а когда она устанет и проголодается, то получает, вместе с едой, успокаивающее средство. Но последние две недели Римма перестала откликаться на его зов. А еще эти пятна! И если все так, как вы говорите, то мальчику очень опасно находиться рядом, когда мать настолько возбуждена!

Произнеся эту тираду, сестра герцога, до хруста, сжала пальцы рук и с болью взглянула в сторону внука.

— Вы говорили, что трансформации Риммы начались после рождения Тима, — задумчиво посмотрев в их сторону, произнесла Нюррсс. — А кто был его отцом?

— Я даже не знаю! — печально взглянув на нее, ответила знахарка. — Мы жили тогда в другом городе, дочь росла очень красивой и своенравной девочкой. Ей было всего пятнадцать, когда полная луна увела ее из дома. Риммы не было несколько дней, затем она вернулась в изорванной одежде и с глубокими ссадинами на теле. Мне кажется, что девочка попала под влияние изменяющихся, для которых она послужила, всего лишь, игрушкой. Так или иначе, Римма никогда не рассказывала об отце ребенка. Поначалу, я не обнаружила во внуке склонности к изменениям, лишь, его связь со мной и матерью была необычайно сильной. Но я полагала, что это — моя наследственность. Я тоже сохраняла стабильность тела, но имела сильное влияние на окружающих людей.

— И вашему брату это не нравилось! — догадался менестрель. — Таких, как мы с вами, отталкивают и стабильные, и изменяющиеся. Я думаю, именно поэтому моя мать отдала меня сенешалю. Хорошо хоть, у Джоэла Стилла хватило мужества принять меня в семью и заняться обучением!

— Я тоже была не менее способна к наукам, чем мой брат! — грустно усмехнувшись, заметила Рамина. — И пока были живы наши родители, между нами не делалось различий. Но однажды они ушли на охоту, в измененном состоянии, и не вернулись. А Ройс был слишком самолюбив, чтобы считаться с чьим-либо влиянием. И прилагал невероятные усилия, чтобы выдать меня замуж и услать куда подальше. Но такая судьба меня не устраивала, я предпочитала быть бедной, но свободной.

— А я не ошибусь, если предположу, что отец Риммы — герцог Ройс? — внимательно посмотрев на женщину, спросила Нюррсс.

Локки тихонько охнул, увидев, как покраснело лицо Рамины. Но та справилась с волнением и согласно кивнула головой:

— Это была плохая идея! Мы постоянно препирались по поводу моего замужества, и я решила, что если стану для него больше, чем сестрой, то он оставит меня в замке. Однажды, в полнолуние, я пришла к нему в спальню. Изменяющимся, в такое время, сложно сопротивляться физическому влечению. Он был моим первым мужчиной, но после того, как мы разделили постель, Ройс внезапно впал в бешенство, трансформировался и убежал в горы. Я страшно перепугалась и упросила Джейриса дать мне лодку, чтобы убраться из замка. Река унесла меня гораздо дальше этого городишки, я нашла добрых людей, которые приютили меня. Вскоре стало ясно, что я жду ребенка. Мне пришло в голову, что это могло примирить меня с братом, но тут пришли вести о скорой свадьбе герцога с дочерью одного из вассалов. И я решила не портить ему жизнь.

— Зато, испортили жизнь своей дочери и внуку! — желчно прокомментировала Нюррсс. — И поставили на грань войны жителей этого герцогства! Поэтому, давайте решать вопросы по мере срочности! Сначала поймаем и успокоим Римму, а потом уладим ваши семейные проблемы. Кстати, по словам Джейриса, герцог Ройс чувствует вину за происшедшую размолвку, разрушившую семью. А сам Джейрис к вам неровно дышит!

Рамина снова густо покраснела и смущенно пробормотала:

— Я знаю, после моего переезда в этот город, он, время от времени, навещал нас с Тимом! Но что бы Джейрис подумал, узнай он всю правду!

— Постарался бы помочь, он очень добрый и справедливый человек! — уверенно ответила Нюррсс, а Локки решительно кивнул головой. — Но Джейрис не простит вам, если воздействие Риммы разрушит мир между горожанами и изменяющимися! Придумайте, как нам поймать вашу дочь!

Рамина прикусила губу, тяжело вздохнула, принимая решение, и тихо произнесла:

— Римма обязательно прилетит, если будет уверена, что ее сын в опасности!

Нюррсс с сожалением посмотрела на спящего мальчика и предложила:

— Давайте, отнесем его вниз, там я разбужу Тима, и пошлю в его мозг видение огня. Малыш испугается, мать ринется ему на помощь. Судя по тому, что горожане опять испытывают влияние баньши, твоя дочь снова в измененном состоянии и движется в сторону города. Как только она влетит в ловушку, ты унесешь малыша и дашь ему успокоительное. А мы с Локки попытаемся обездвижить Римму и ввести ей лекарство, оно успокоит ее в течение пары минут.

Локки поморщился, план ему не нравился, но ничего лучшего в голову не приходило.

Глава 6. Сражение и его последствия

Осматривая подвальное помещение, менестрель удивлялся тому, как хорошо все было продумано. Массивная железная дверь вела наружу и выходила на обрывистый берег реки. С помощью системы блоков она поднималась вверх, а при необходимости быстро падала вниз. Низкое помещение не давало возможности взлететь. Боковая дверь была снабжена толстой железной решеткой. В дальнем конце комнаты стоял крепкий деревянный стол, на котором были укреплены толстые ременные петли. Нюррсс очень внимательно осмотрела все устройства и стол, на котором видны были борозды, оставленные крепкими когтями.

— Ты закрепляла здесь Римму после того, как она засыпала? — спросила она.

— Да, но не всегда лекарство действовало с первого раза. Бывало, что дочь просыпалась, будучи все еще в измененном состоянии, — нехотя призналась Рамина.

— На этот раз у нас нет времени на ожидание! — мрачно заметила леди-конунг. — Неизвестно, что станет с Тимом, если он, для начала, перепугается, а потом долго будет слушать ее крики, и все, это, в период парада планет. Придется успокаивать ее довольно жестко!

Нюррсс скинула платье и продемонстрировала Рамине свое истинное телосложение. Та невольно отшатнулась, увидев хвост и когти, выскочившие на ногах Нюррсс, после того, как она сбросила короткие сапожки.

— Пообещай, что не станешь убивать мать Тима! — простонала знахарка, умоляюще протягивая к ней руки.

— Если бы я хотела, то уже давно бы это сделала! — довольно резко ответила Нюррсс. — А теперь я, уж точно, не решусь лишить мальчика матери! Такое потрясение, вполне, способно привести в этот мир еще одного баньши, обозленного на весь мир. Неси сюда Тима, и начинаем, пока ваши соседи не начали возвращаться из замка!

Проводив взглядом расстроенную Рамину, леди-конунг повернулась к Локки:

— У тебя здесь самая сложная задача! Рамина с мальчиком выйдут наружу, мы с тобой войдем в контакт и, как только я разбужу Тима и пошлю ему видения огня, ты начнешь отслеживать появление контакта с баньши. По твоей команде, Рамина уносит внука, а ты проследишь, чтобы дверь за ними была закрыта. Мне совершенно незачем ее присутствие рядом, когда буду пытаться обездвижить ее дочь! Твоя задача — не попасть как под влияние крика баньши, так и под удары ее когтей. Когда я прикажу, подашь мне шприц с лекарством.

Через несколько минут знахарка спустилась в подвал, неся на руках внука. Нюррсс, еще раз, повторила для нее последовательность действий, и они, все вместе, вышли на берег реки. Менестрель прислушался, используя все свои возможности, но эмоциональный шум, исходивший от возбужденных горожан, продолжавших бродить по городу, не давал возможности сосредоточиться. Юноша посмотрел в сторону леди-конунг, на ее лице читалось искреннее сожаление, но глаза и поза выдавали твердую решимость, следовать намеченному плану.

— Как бы мне хотелось избежать всего этого! — тихо промолвила она, осторожно погладив малыша по вихрастой головке. — Я могла бы увезти мальчика достаточно далеко, чтобы он не ощущал связи с матерью, но здесь есть сотни других малышей, которые тоже страдают из-за проделок баньши. А если не будет помощи Тима, то Римму, рано или поздно, придется убить. И Джейрис, или ваш брат, сделают это безо всяких колебаний. А мне бы хотелось, чтобы вы, все, жили долго и счастливо.

Рамина метнула в ее сторону затравленный взгляд, коснулась лба своего внука дрожащими губами. А потом едва слышно пробормотала:

— В измененном состоянии когти Риммы ядовиты. И шип на хвосте — тоже.

Нюррсс бросила в ее сторону сердитый взгляд и желчно промолвила:

— Хорошо, что соблаговолила сказать об этом, хотя бы сейчас!

— А может быть мы, вместе, спрячемся за решеткой, ты попробуешь нанести баньши ментальный удар, и только после этого привяжем ее и введем лекарство? — с тщетной надеждой спросил менестрель.

— Я не хочу, чтобы мой удар, рикошетом, пришел в тебя и в Тимми! — покачала головой Нюррсс. — Решение принято и отступать некогда!

Леди-конунг решительным жестом положила руку на лоб мальчика, тот вздрогнул, открыл затуманенные сном глаза, и вдруг пронзительно заверещал. Рамина, с трудом, удерживала в руках бьющееся тельце. Локки, неимоверным усилием воли, заставил себя прислушаться к чувствам мальчика, и, буквально через несколько мгновений, уловил контакт с беснующимся разумом баньши.

— Бегите вовнутрь, она близко! — закричал он, заталкивая в подвал бабушку и внука.

Дальнейшие события развивались, словно в дурном сне. Менестрель вытолкнул Рамину с Тимом за решетку и едва успел обернуться, как заметил подлетающее к двери существо. Глаза баньши горели бешеной злобой, заряд ее эмоций с такой силой ударил в разум юноши, что он едва не забыл нажать на рычаг, опускающий входную дверь. Железная плита с грохотом упала вниз, и в тот же момент Нюррсс, притаившаяся рядом с дверью, прыгнула на спину баньши. Локки показалось, что внутри низкого помещения заметался сплошной клубок когтей, зубов и оглушительного воя. Леди–конунг, определенно, обладала боевыми навыками, но она старалась не наносить смертельных ударов, ее когти оставляли только поверхностные раны, тогда как Римма разила насмерть. И ни один из ударов Нюррсс, которые свалили бы наземь крепкого мужчину, не мог справиться с измененным существом.

Схватка шла с переменным успехом, и Локки решил, что пришла пора вмешаться. Юноша стремительно метнулся в сторону стола, выдернул один из крепежных ремней и, улучив момент, когда Нюррсс, очередной раз, оседлала баньши, кинул женщине ремень.

— Придуши ее, или она отправит тебя на тот свет! — отчаянно завопил менестрель.

Нюррсс ловко перехватила ремень и сдавила им горло баньши. Существо продолжало метаться, но через минуту глаза его закатились, и баньши осела на пол.

— Несем ее на стол! — крикнула леди конунг, хватая задние лапы.

Локки схватил существо за крылья и поволок к столу. Они с Нюррсс уже закрепляли последние ремни, как вдруг хвост баньши вывернулся из ременной петли и с силой ударил женщину по плечу. Острый наконечник прорезал серебристое вещество и распорол плоть. Выступила кровь, но серебристое вещество быстро затянуло рану. Нюррсс схватила лежащий рядом с ней шприц и с размаху всадила его в тело. Баньши издала оглушительный вопль, выгнулась всем телом, а затем резко расслабилась и закатила глаза. Несколько мгновений Локки и Нюррсс стояли и пытались перевести дух. Затем леди-конунг подошла в голову стола, пощупала пульс на шее и заглянула под веко.

— Она жива, просто, потеряла сознание, — пробормотала Нюррсс, и вдруг покачнулась и тяжело оперлась на стол.

— Ты же ранена! — воскликнул менестрель, кидаясь ей на помощь.

— И яд начинает действовать! — сквозь зубы простонала женщина. — Остается надеяться, что у Рамины есть противоядие!

Когда Локки втащил, едва передвигающуюся, Нюррсс на верхний этаж, Рамина мигом поняла, в чем дело. Она перенесла уснувшего Тима в его комнатушку и кинулась к полке, уставленной бутылочками. Локки усадил леди-конунг на широкую скамью, стоявшую возле стены.

— Подержи немного это во рту, прежде чем проглотить! — порекомендовала знахарка, наливая в маленький стаканчик какую-то темную и вязкую жидкость. — И мне надо обработать твою рану, но я не вижу, где она.

— Пленка симбионта стянула ее, пытаясь залечить рану, — пробормотала леди-конунг, принимая сосуд с лекарством. — Это хорошо помогает в более простых случаях, когда возможно только загрязнение раны внешними микробами. Но яд твоей дочери очень быстро проник в кровь, симбионт тоже пострадал.

Нюррсс показала на руку, где серебристая пленка помутнела и пошла темными пятнами.

— Мне придется отсоединить и снять его контейнер, пока зараженная кровь окончательно не погубила симбионт. И тут мне будет нужна ваша помощь, а еще большая емкость с сахарным раствором, — тяжело дыша, сообщила женщина.

Затем Нюррсс отодвинулась от стены и указала на свое массивное ожерелье:

— Сзади на нем есть выпуклая кнопка, надо потянуть за нее и оставить шпенек в выдвинутом состоянии.

Локки обнял женщину за плечи и сделал так, как она сказала.

— Теперь дай мне что-нибудь острое! — попросила Нюррсс юношу.

Взяв острый скальпель, женщина надрезала мочку уха, обмакнула кончик пальца в выступившую кровь и проложила красные дорожки от ступней и пальцев рук к обручу на шее. Под удивленным взглядом менестреля, серебристая пленка, покрывавшая тело Нюррсс, скатывалась в валики, вдоль кровяных полосок, и, потихоньку, уползала вверх.

К тому времени, как вернулась травница, державшая в руках небольшой тазик с жидкостью, ее глазам предстало истинное тело леди–конунг. Спина, руки и ноги были покрыты короткой рыжеватой шерсткой, в то время, как живот, грудь и шея выглядели так же, как у обычной женщины. На конце рыжеватого хвоста образовалась небольшая кисточка, которая беспокойно подрагивала. Слабая улыбка скользнула по губам Нюррсс, когда она поймала изумленный взгляд Рамины.

— Я уже говорила Локки, что это — мое, обычное состояние, — промолвила леди-конунг, укладывая в тазик снятое металлическое кольцо. — Все представители моего народа выглядят подобным образом. У нас имеются способы трансформирования живых существ, но это — медленный процесс. И требуются специальные приспособления, которые мы называем коконами. Но в обычной жизни, изначальные тела нас очень даже устраивают, да, и те представители вида, внешне похожего на вас, которые вступали с нами в контакт, ничего не имеют против. И даже заключают смешанные браки. Серебристая пленка, которая покрывает мое тело, это — самостоятельное живое существо, которое служит мне одеждой и защитой, и помогает удержать мой хвост от непроизвольных движений, когда я хочу скрыть его наличие. Свою жизнедеятельность симбионт подпитывает моей кровью. Локки видел подобное одеяние у моих детей и Язона. Кстати, мои девочки выглядят также как и я. А телосложение Язона и мальчиков ничем не отличается от привычных вам мужчин.

— Никогда не слышал о подобных существах! — пораженно воскликнул менестрель. — Хотя, библиотека Круга Менестрелей хранит записи обо всех значимых путешествиях в пределах обитаемого мира. И его обитателях.

— Так далеко вы еще не забирались! — криво усмехнулась Нюррсс.

— И все же, откуда вы пришли? — настойчиво спросила Рамина.

Леди — конунг перевела на нее покрасневшие глаза и спросила:

— Ты когда-нибудь забиралась на ту гору, которую у вас называют Вершиной Мира?

— Родители водили меня туда, незадолго до своего исчезновения, — кивнула головой знахарка.

— Тогда ты должна была видеть обелиск, выполненный из черного материала, похожего на металл, — напомнила ей Нюррсс, и, уловив согласный кивок, продолжила. — Эта колонна — вовсе не памятник, а выходные врата, соединяющие между собой весьма удаленные миры. Моя планета находится так далеко, что наше солнце кажется вам едва заметной звездочкой.

— Мои учителя рассказывали о строении Вселенной, — с гордостью, сообщил менестрель. — Сохранились старинные записи о том, что наши предки пришли в этот мир с другой планеты. Но в них ничего не сообщалось, ни о подобных тебе существах, ни о путешествиях с помощью обелисков.

— Но с какой целью вы пришли в наш мир? — недоверчиво поинтересовалась Рамина.

— Я не единожды говорила, что вашему народу угрожает опасность. Мы столкнулись с ней у себя на родине и сочли нужным предупредить другие миры, населенные потомками людей, — задыхаясь, пробормотала леди-конунг. — Но это — довольно длинная история, а сейчас я бы хотела узнать, насколько серьезно мое состояние. И веришь ли ты в свое лекарство!

Лицо знахарки помрачнело:

— Римма не слишком часто нападает на людей, она, в отличие от многих изменяющихся, даже на животных не любит охотиться. Там, где мы жили раньше, происходили нападения на изменяющихся, но я довольно долго не связывала их со своей дочерью. Изувеченные тела находили далеко от города, и уже в стадии разложения, причину смерти понять было затруднительно. Высказывались предположения, что это — разборки между самими изменяющимися. Но однажды, собирая в лесу травы, я натолкнулась на мужчину с воспалившейся раной на руке, он признался, что повздорил с моей дочерью, с которой ранее имел интимную связь, она обратилась и напала на него. Я привела раненого к себе, обработала рану, но началась лихорадка. Мои попытки спасти, в тот раз, не были удачными. Я решила сменить место жительства, а в этом городе уговорила Джейриса построить этот дом с ловушкой. Здесь я сумела взять яд из желез Риммы, когда она впадала в бессознательное состояние. Опыты проводила на кроликах и ягнятах. Последние результаты были обнадеживающими. Если рана оказывалась небольшой и была обработана вскоре после заражения, то животное выздоравливало. Но несколько часов лихорадки тебе обеспечено! Если можно было бы перетянуть раненую конечность, все прошло бы гораздо быстрее.

— Похоже, что лихорадка уже начинается, — пробормотала Нюррсс, вытирая пот со лба.

Женщина поднесла к глазам ладонь, покрытую вязкой, зеленоватой субстанцией.

— Тебе лучше прилечь! — забеспокоилась знахарка. — Тот мужчина тоже исходил зеленоватым потом и жаловался на жару. Я сейчас принесу воды и льда из погреба!

Локки помог Нюррсс опуститься на скамью и присел рядом, обеспокоенно вглядываясь в ее лицо. Юноша прикоснулся к ее ладони и поразился, насколько она горяча.

— Быть может, мне нужно бежать в замок и позвать твоих родных? — предложил он. — И в замке тоже должен быть лекарь!

Леди–конунг с трудом покачала головой:

— Пока не нужно! Рамина знает о действии этого яда больше, чем кто-либо другой. И мой организм значительно сильнее, чем твой. А если ты сообщишь Язону, то мне придется покинуть вашу планету, он очень трепетно относится к моей безопасности. А я очень хочу сама разобраться в этом случае. Поэтому, принеси мой вещмешок и вынь оттуда металлическую коробочку.

Когда менестрель выполнил ее приказ, Нюррсс вынула оттуда знакомый ему маленький мешочек, из которого достала баночку с мазью и маленькую коробочку. В коробочке оказались разноцветные шарики. Женщина выбрала темно-красный, сунула его под язык, а баночку протянула юноше:

— Я лягу и закрою глаза, мне нужно пообщаться с родными, иначе они, все равно, почувствуют, что со мной что-то неладно и все вместе немедленно, примчатся на помощь. Если я буду что-то говорить, знай, что это — не бред, а нарушение концентрации во время общения. Потом я попробую войти в транс и сосредоточиться на изгнании яда из организма, будить меня не надо, но если вы будете обтирать меня холодной водой и втирать бальзам в плечо, где виден след от раны, то поможете переждать лихорадку. Однако, если мое тело вдруг станет холоднее твоего, а пульс упадет ниже 30 ударов в минуту, то пусть, Рамина вольет в меня что-нибудь укрепляющее.

Нюррсс, вновь, обессилено опустилась на скамью и закрыла глаза. Дыхание женщины выравнялось, лицо приобрело сосредоточенное выражение. Затем брови ее непроизвольно нахмурились, как будто леди-конунг вела неприятный разговор.

— Нет! Сейчас для вас самое главное — не допустить межрасовой войны! — неожиданно пробормотала она сквозь зубы. — Мы нейтрализовали баньши, но необходимо удержать людей от необдуманных действий. Герцог Ройс один не справится! Когда рассветет, отправите по реке, в город, Джейриса и Мирриамм.

Несколько минут прошло в молчании, затем Нюррсс снова заговорила:

— Я думаю, что нам не обойтись без твоего корабля, Язон! А на борту должен быть кто-то из семьи. Мне кажется, что Тесей вполне способен справиться с задачей, он почти твоя идеальная копия. Нам нужна серьезная аппаратура для исследования генетического кода жителей, мне кажется, что они уже взаимодействуют с облаком кристаллического вируса, хотя, на первый взгляд, оно еще не вышло на орбиту планеты. Или мы чего-то недопонимаем во влиянии Объединенного Поля Измененных Мыслящих.

После этих слов лицо женщины расслабилось, дыхание стало еще реже. Локки решил, что общение закончилось, и он может заняться обработкой раны. Кожица, стягивающая ее края, была совсем тонкой. Удар жала баньши пришелся на ту часть, где шерстка становилась очень короткой и редкой, дальше шла гладкая розовая кожа, как у обычной женщины. Менестрель вспомнил, что спина Нюррсс была покрыта довольно плотным шерстяным покровом, вдоль позвоночника волосы оказались еще длиннее, но шея, плечи, грудь и живот были гладкими и нежными. Пока тело было покрыто серебристой пленкой, создавалось впечатление, что женщина одета. Да, и сама леди–конунг не стеснялась своего тела, но теперь она выглядела беззащитной. Локки, совсем было, собрался найти какое-нибудь покрывало, но в комнате появилась Рамина с ведерком льда и кувшином воды.

Знахарка присела рядом с больной, проверила ее пульс. А на предложение, укрыть Нюррсс, отрицательно покачала головой:

— У нее жар усиливается! Хотя, выглядит она иначе, чем мы, но все, теплокровные, живые существа устроены одинаково. От сильного жара может свернуться кровь.

Травница смочила в воде полотенце и провела по лицу женщины, ткань стала бледно-зеленой. Рамина еще сильнее помрачнела, высыпала лед в тазик с водой и заявила:

— Придется тебе заняться леди! Будешь обтирать все ее тело, необходимо не только охлаждать его, но и удалять выделяющийся яд. Мне же необходимо проследить за тем, как проходит преображение Риммы, да, и Тимми ведет себя беспокойно, несмотря на сильное снотворное, которое я ему дала. Позовешь меня только в том случае, если состояние резко изменится.

Знахарка вручила юноше еще пару полотенец и вышла из комнаты.

Локки тяжело вздохнул и принялся за дело. Обтирая влажным полотенцем кожу Нюррсс, юноша невольно сравнивал ее с теми женщинами, что он встречал ранее. Как менестрель, Локки был желанным гостем в поместьях и замках, где многие прелестницы стремились отблагодарить его за песни, самым интимным образом. А как член воинства сенешаля, он встречал многих изменяющихся, находившихся в активном состоянии. И женщины среди них тоже попадались.

Леди-конунг не походила ни на одну из них. Если не принимать во внимание хвост, то Нюррсс можно было считать удивительно пропорционально сложенной женщиной. Длинные стройные ноги заканчивались маленькими ступнями с изящными пальчиками, когти из которых выдвигались только по мере необходимости. Густая на икрах, выше колен шерсть постепенно редела, а внутренняя часть бедер была, и вовсе, безволосой. Руки выглядели подобным же образом. Стройная шея и высокая грудь с маленькими темными сосками вызвали бы зависть у любой девицы. Нежная кожа живота была совсем лишена волос, даже там, где они присутствовали у нормальных женщин.

И в то же время, Локки помнил, какой силой и ловкостью обладало это прелестное тело. Сенешаль рассказывал ему, что изменяющиеся преображают свои тела, внося изменения в свое строение, направленные на выполнение заданной функции. Они прибавляли в силе и быстроте движений, выносливости к погодным невзгодам, но теряли красоту и гармонию, присущую человеческому телу. Нюррсс же абсолютно гармонично сочетала в себе силу и красоту. А разум ее был таким же, как у Локки и Тимми, подвижным и очень восприимчивым к чувствам других людей.

Еще менестрель задумался над словами женщины, что дочери ее похожи сложением на мать, а сыновья во всем подобны людям. И о том, что она рассказала о межрасовых браках. Перед его мысленным взором всплыло мужественное лицо Язона, Кхаррикк и Тесей имели с ним столь сильное сходство, что об отцовстве вопрос не стоял. Помимо воли, Локки испытал сильнейшую зависть к Язону, хотя, прекрасно понимал, что такая женщина, как леди-конунг, сама выбирает себе спутника жизни. Ее желаниям не мог противостоять даже герцог де Рец, о неукротимом нраве которого молва разнеслась по всему континенту.

И, тем не менее, нежно касаясь бедер и живота Нюррсс влажным полотенцем, менестрель ловил себя на том, что испытывает к ней не только сострадание. Помимо своей воли, юноша пытался понять эту женщину, уловить картину эмоций и образ мыслей, чтобы привлечь к себе ее внимание. Неожиданно Локки осознал, что мелькающие в его мозгу образы не только плоды его распаленного воображения, но и нечто большее. Деревья-великаны, обвитые лианами, увешанными причудливыми плодами, совершенно не походили на те, к которым он привык в Сумеречном Лесу. Похожие на Нюррсс, девушки и женщины выходили из зеленых хижин, как будто, целиком состоящих из ветвей и огромных листьев. Маленькие хвостатые ребятишки плескались на берегах неглубоких речушек, в компании странных животных.

И уж точно, нигде он не встречал города, в котором среди гигантских деревьев к небу взметнулись причудливые башни из розового камня, сходящиеся к площади, где на постаменте стояла гигантская колонна из черного камня, подобного не было ни в одном известном ему городе, и ни в одной прочитанной книге. А еще очень часто мелькала площадь со статуей дракона из черного же камня, под странным зеленым небом. Промеж всех этих видений, часто всплывало лицо юноши с черными волосами и глазами, то светлыми, то полными пугающей черноты, отдаленно похожее на Язона и сыновей Нюррсс. В какое-то мгновение менестрелю показалось, что этот юноша смотрит прямо на него, сквозь пространство и время. И столь странным было это чувство, что Локки вздрогнул, контакт между ним и леди–конунг прервался.

И тут менестрель сообразил, что Нюррсс, определенно, стало хуже. Дыхание ее было прерывистым и неглубоким. Появившиеся на пальцах рук когти лихорадочно скребли скамью.

— Очнись, Нюррсс! — испуганно попросил Локки, осторожно встряхивая ее за плечо, но глаза женщины, по-прежнему, были закрыты, из-под век выступили зеленоватые слезы, а голова беспомощно металась из стороны в сторону.

Менестрель выскочил в коридор и принялся звать Рамину. Знахарка, в ту же минуту, выскочила из подвала и кинулась к больной.

— Это похоже на кризис! — озабоченно пробормотала она, ощупывая полыхающее тело. — Необходимо намочить целую простыню и завернуть в нее леди!

Вдвоем им удалось осуществить эту идею, однако, это не очень помогло. Рамина взглянула на почти полностью растаявший лед и предложила сходить в подвал за новой порцией.

Локки смотрел на осунувшееся лицо Нюррсс и последними словами ругал себя за то, что согласился с ее идеей, не беспокоить родных. Было очень похоже на то, что лекарства травницы плохо справляются, а времени, чтобы бежать за помощью в замок, могло не хватить.

— Не уходи, Нюррсс! — умоляюще прошептал юноша, сжимая ее безвольную руку. — Так не должно было случиться! Лучше бы я, сам, отдал жизнь, в битве с проклятой баньши, чем погибло бы такое прекрасное и доброе существо! Я готов на что угодно, лишь бы, ты осталась жива!

Тут Локки охватило очень странное чувство, в глазах потемнело, голова закружилась.

— Ты должен поделиться с ней своей жизненной энергией! — появилась в голове удивительно настойчивая и четкая мысль.

Не совсем осознавая, что именно он делает, менестрель сбросил свою тунику, развернул простыню, обмотавшую Нюррсс, и прижал к своей груди ее безвольное нагое тело. А потом прильнул к губам долгим поцелуем. Желание в голове Локки смешалось с ужасом от возможной потери, его разум лихорадочно пытался войти в контакт с разумом Нюррсс, поддержать его стремление бороться со смертью. В голове юноши снова возникла мешанина образов, перед глазами поплыла красная пелена, в ушах гремели неровные удары чужого сердца.

— Живи, прошу тебя, живи! — пробормотал юноша, отрываясь от горячих губ, чтобы вдохнуть немного воздуха.

И постепенно ему стало казаться, что их сердца бьются, как одно, жар яда полыхал в обоих телах. Внешний мир растворялся в кровавом тумане, остались только они с Нюррсс, балансирующие на краю смерти.

— Я не отпущу тебя! — яростно воскликнул менестрель, еще сильнее сжимая тело женщины, гнев подстегнул внутренние силы, и ему стало казаться, что он сливается с телом Нюррсс, заставляя свое сердце гнать кровь по ее телу и выдавливать зеленый яд из всех пор.

Время потеряло свое значение, Локки только ощущал, как с каждым ударом сердца они на шаг отступали дальше от пропасти.

И с трудом заставил себя вернуться в реальный мир, когда к нему пробился встревоженный голос Рамины:

— Остановись, менестрель! Ей уже лучше, а ты можешь соскользнуть за грань смерти, отдав все свои силы!

И в самом деле, Локки почувствовал, как руки женщины скользнули вверх по его телу и уперлись в плечи. С трудом, сфокусировав взгляд на лице Нюррсс, менестрель увидел, что ее веки задрожали, зеленые глаза раскрылись, а с губ сорвался шепот:

— Спасибо, Адам!

— Меня зовут Локки! — напомнил менестрель, но глаза женщины закрылись, на губах появилась легкая улыбка.

— Я еще немного посплю! — пробормотала она, опускаясь на скамью.

Юноша снова кинулся к ней, но знахарка удержала его.

— Кризис миновал, ты оттащил ее от края пропасти! — успокаивающе промолвила Рамина, кладя руку ему на плечо. — Сейчас леди необходимо хорошо выспаться, да, и тебе, самому, не помешает отдых.

Травница предложила перенести Нюррсс на ее кровать, а самому менестрелю устроиться на скамье, но юноша отказался уходить от женщины и устроился на коврике, рядом с кроватью, таким образом, чтобы ему было видно лицо спящей. Рамина с осуждением покачала головой, но возражать не стала, а удалилась в комнатку, где спал ее внук. Локки еще некоторое время прислушивался к сонному дыханию Нюррсс, о потом и его сморила усталость.

Лучик рассветного солнца проник сквозь неплотно закрытые ставни и пощекотал реснички Нюррсс, она открыла глаза и с удовольствием потянулась на постели, восстанавливая послушность затекших мышц. В то же мгновение и Локки услышал шум и вскочил со своего жесткого ложа. Леди–конунг взглянула на его, осунувшееся и встревоженное, лицо и с осуждением покачала головой:

— Я должна не только выразить тебе благодарность, но и отругать за излишнее усердие! Выглядишь ты, как у вас тут говорится, краше в гроб кладут!

— Мне, и так, туда была бы прямая дорога, если бы ты не пережила эту ночь! — невольно вырвалось у юноши.

Лицо леди- конунг стало печальным, она обхватила ладонями его лицо и тихо промолвила:

— У тебя впереди еще слишком долгий путь, чтобы разбрасываться такими обещаниями! Жизнь слишком сложна и интересна, чтобы от нее отказываться, пусть, даже и по такому поводу! И я же тебя предупреждала, что вмешиваться надо тогда, когда я начну слишком походить на мертвое тело, то есть неподвижное и холодное. Пока кровь горяча, жизнь не покинет тело!

Но взглянув в расстроенные глаза менестреля, Нюррсс смягчилась, быстро поцеловала его дрожащие губы и соскользнула с кровати.

Пока Локки ошеломленно хлопал глазами, пытаясь оценить значение этого поцелуя, леди-конунг прошлась по комнате, глянула на себя в настенное зеркало, поморщилась и попробовала, действуя когтями, как гребнем, расчесать спутавшиеся волосы. Потом она осмотрела рану на плече, которая почти затянулась, прошлась ладонью по свалявшемуся волосяному покрову на руке.

— Я вся склеилась от этой зеленой дряни! — недовольно пробормотала она.

Затем взгляд Нюррсс упал на таз и ведро с растаявшим льдом. Она обмакнула пальцы в воду в ведерке, понюхала их, довольно улыбнулась, не почувствовав резкого запаха яда. Схватив со стола большую кружку, женщина забралась с ногами в таз и начала поливать себя водой и расчесывать когтями рыженькую шерстку. Мокрые волосы прилипали к коже, делая Нюррсс все более похожей на сильно загорелую девушку.

Локки, как зачарованный, смотрел на то, как женщина выгибает спину, и как струйки воды стекают по плечам, на живот и упругие ягодицы, радужными капельками зависая на сосках. Все страхи и тревоги прошлой ночи унеслись прочь, и осталось только чистое и незамутненное желание, столь острое, что менестрель решил поскорее покинуть комнату, пока еще он может сдерживать стремление, вновь, заключить в объятия эту невероятную женщину. Разыскивая под скамьей, сброшенную ночью, тунику, Локки старательно отводил глаза от соблазнительного зрелища. И поэтому сильно вздрогнул, почувствовав на своей спине прикосновение маленьких ладоней. Резко развернувшись, юноша почти уткнулся в упругие груди, на которых сверкали капельки воды.

— Прошедшей ночью ты подарил мне не только исцеление от болезни, но и прямой доступ к своим эмоциям! — промурлыкала Нюррсс, проводя мокрой рукой вниз по его голой груди. — И в данный момент они так сильны и определенны, что я не могу отказаться от твоего предложения!

Неуловимо-быстрым движением женщина дернула за тесемки на его шароварах и одновременно толкнула его в сторону широкой скамьи. Ошеломленный менестрель сделал шаг назад и плюхнулся на скамью. А Нюррсс мгновенно вскарабкалась к нему на колени. Не дав юноше опомниться, женщина запустила пальцы в его золотистые кудри и прильнула к губам жарким и настойчивым поцелуем. Мысли в голове у Локки, вновь, смешались в стремительный водоворот, ладони обхватили плечи Нюррсс, скользнули по спине, сжали упругие ягодицы. Не отрываясь от его губ, женщина слегка приподнялась над его коленями, впуская вздрагивающую, упругую плоть мужчины внутрь своего тела. Все сомнения и колебания разом улетучились, и остался только ритм, соединявший два тела, почти столь же полно, как это было ночью, когда они, вдвоем, боролись против яда баньши. Только, на этот раз, все было гораздо приятнее.

Локки настолько погрузился в чудесные ощущения, которые дарил ему полный контакт с Нюррсс, телесный и эмоциональный, что едва не подскочил, когда женщина вдруг прекратила ласкать его и, с громким стоном, сцепила руки у себя на затылке.

— Нюррсс, что с тобой? — воскликнул он, но в следующее мгновение почувствовал, как по телу женщины прокатился сладостный спазм, заставивший и его, мгновенно, прийти к вершине ощущений.

Несколько бесконечных мгновений их напряженные тела вздрагивали, волны блаженства перетекали из одного разума в другой, а потом Нюррсс вдруг расслабилась, расцепила пальцы, втянула когти и удовлетворенно вздохнув, опустила свою головку юноше на плечо.

— Прости, что напугала тебя! — пробормотала она ему на ухо. — Но пик ощущений был таким сильным, что я побоялась поранить тебя когтями! Мой народ столь же сильно подвержен влияниям планет и лун, как и ваши изменяющиеся, во время противостояний и полнолуний любовные утехи особенно хороши! И очень сложно сопротивляться желанию того, с кем связан, так же тесно, как теперь мы с тобой!

— Прости, если сможешь! — смущенно пробормотал юноша. — Я еще не встречал столь совершенного существа и не сумел держать свои чувства в узде! А теперь твой муж, наверняка, захочет убить меня!

— Мой муж? — удивленно спросила леди-конунг, и по лицу ее промелькнуло странно-тревожное выражение.

— Ну, мне показалось, что Язон довольно ревнив, — совсем стушевался менестрель.

В глазах женщины промелькнули озорные искорки:

— У моего народа несколько иные, более свободные, взаимоотношения между полами! Язон — мой спутник на жизненном пути, у нас общие дети, но он мне не муж, в понимании твоего народа. Однако, ты верно подметил некоторые особенности его характера! Ему, как и моим детям, вряд ли понравится, если в их присутствии начнется активное обсуждение того, что произошло между нами. И в поединке тебе, против Язона, не выстоять. Но если ты будешь держать свои эмоции в узде и не раздражать больное самолюбие Язона, то нам сойдет с рук эта маленькая шалость! Другом Язона тебе не стать, так как, рано или поздно, он все поймет, но голову на плечах ты сохранить сумеешь! А сейчас нам надо, все-таки, одеться, так как не только Рамина проснулась, но и ее внук, вот-вот, ворвется к нам в комнату.

Нюррсс соскочила с колен менестреля, бросила ему шаровары, а сама принялась натягивать зеленое платье, которое сняла перед битвой с баньши.

— А ты не будешь облачаться в свое серебряное одеяние? — удивленно спросил Локки, глядя на то, как женщина расправляет на груди кружева и вытягивает на всю длину манжеты, прикрывая ими кисти рук.

— Увы, нет! — ответила леди-конунг, с досадой покосившись на емкость, где лежал ее серебристый обруч. — Мне кажется, что часть яда еще могла остаться у меня в крови, и не хотелось бы, добить симбионт окончательно. Придется ему побыть обычным ожерельем.

Она достала обруч, обтерла его и закрепила на шее. В этот момент в комнату ворвался Тимми, за которым спешила его бабушка, бормотавшая что-то осуждающе.

— Я не могла больше удерживать этого постреленка! — промолвила она, виновато пожав плечами, по ее быстрому взгляду, Локки понял, что знахарка почувствовала, чем они с Нюррсс занимались после пробуждения.

Чувствуя, как румянец заливает его лицо, менестрель отвернулся и начал приводить в порядок одежду и волосы.

Глава 7. Возвращение в замок

Тимми же только небрежно отмахнулся от бабушки, подбежал к Нюррсс и возбужденно затараторил:

— К нам по реке едут гости! И одна из них такая же, как ты!

В отличие от Локки, леди-конунг сохраняла абсолютное спокойствие, она ласково потрепала вихрастую головенку малыша и промолвила:

— И в самом деле! Я тоже чувствую, что моя дочь, Мирриамм, совсем близко. А их лодкой управляет Джейрис. Мне показалось, что он лучше, чем кто-либо другой, справится со столь сложной задачей, как тайная доставка Риммы в замок герцога.

Бросив взгляд на испуганное лицо Рамины, Нюррсс нахмурилась и с осуждением покачала головой:

— Ни за что не поверю, будто ты не понимаешь, как он к тебе относится! Мне хватило одного прикосновения к его эмоциям, когда зашла речь о тебе! Джейрис отчаянно и безнадежно любит тебя, он сделает все возможное, чтобы защитить тебя и твою семью! Найди в себе силы, сразу, сказать, кто такая Римма, и твоя проблема исчезнет, раз и навсегда!

— Но мой брат… — смущенно пролепетала травница.

Леди-конунг нахмурилась еще сильнее:

— Как разобраться с герцогом Ройсом, это — моя забота! Твой брат больше никогда не посмеет давить на тебя, я обещаю! Но и ты должна набраться смелости и твердо отстаивать интересы своей семьи. Она у тебя ничуть не менее талантливая, чем у герцога! И как мне подсказывает опыт, именно такие, как вы и Локки, сыграют важнейшую роль в предстоящих испытаниях! А сейчас, давайте встретим наших гостей!

С этими словами Нюррсс развернулась и решительно пошагала к выходу. Тимми восторженно взвизгнул и, обогнав ее, поскакал по лестнице. Локки бросил на Рамину встревоженный взгляд и поспешил следом за ними.

В этот ранний час берег реки оказался абсолютно пустым, горожане, почти до рассвета бродившие по улицам, наконец, угомонились и разбрелись по домам. Лучи восходящего солнца раскрашивали серые, мутные после недавней грозы, воды реки в более радостные тона. Бросив взгляд в сторону гор, менестрель заметил над водой серебристую вспышку, а затем разглядел и лодку, несущую двоих путешественников. Серебристая фигурка энергично работала веслами, а сидящий на корме управлял лодкой, подобной той, на которой он сам добрался до города. Радостный Тимми, перепрыгивая через ступеньку, помчался к воде, выкрикивая имя Джейриса.

— Даже твой внук больше доверяет ему, чем ты! — промолвила Нюррсс, укоризненно взглянув на подошедшую Рамину. — Уже одно то, что у этого замечательного мужчины, до сих пор, нет ни семьи, ни детей, говорит о силе его чувства! Уверена, что он достоин лучшей доли!

Та только тяжело вздохнула и до хруста сжала пальцы рук:

— Я так боюсь, что узнав всю правду, Джейрис разочаруется и покинет меня!

— Ты точно потеряешь его, если и дальше будешь так трусить! Будь достойна его любви! — бросила леди-конунг и начала спускаться по лестнице.

— Я совсем немного знаком с комендантом замка, но и у меня сложилось впечатление, что он очень умный и добросердечный человек! — промолвил Локки, прежде чем последовать за ней.

Лодка подплыла уже достаточно близко, чтобы юноша сумел разглядеть красноватые отблески в копне темных волос, трепетавших на ветру над серебристой фигуркой. И напряженное выражение лица Джейриса, начальник стражи, изо всех сил, пытался сдержать обуревавшие его чувства, разглядывая фигурку Рамины, стоявшую на вершине лестницы. Однако мужчина нашел в себе силы улыбнуться подбежавшему мальчику и вежливо поприветствовать менестреля, который поймал, брошенную с лодки, веревку.

— Не представляю себе, как вам удалось благополучно добраться до города! — пробурчал он, с помощью юноши закрепляя лодку у маленькой пристани. — Мы несколько раз едва не перевернулись, несмотря на то, что вода уже начинает спадать, а сия юная леди орудует веслами ничуть не хуже, чем пара здоровенных гребцов! А вас еще атаковал тот летучий кошмар! Не могу себе простить, что отправил вас одних! Правда, Мирриамм утверждает, что вам удалось победить баньши, не убивая ее, не так ли?

Локки утвердительно кивнул, проводив взглядом девушку, которая выскочила на берег, едва нос лодки коснулся его, и бросилась в объятия матери. И опять его посетило неуютное ощущение, что у этого семейства слишком сильный внутренний контакт, чтобы от них можно было что-то скрывать. А скрывать теперь было что! Однако женщины тормошили друг друга и перебрасывались отрывистыми фразами, пересказывая происшествия минувшей ночи, совсем как обычные люди. Или пытающиеся казаться таковыми.

Размышления менестреля прервал противный железный скрежет, сопровождавший поднятие ворот подвального этажа, и Локки понял, что Рамина решила не откладывать в долгий ящик разъяснение создавшейся ситуации.

— Вам лучше все увидеть самому, Джейрис! — предложила Нюррсс, услышавшая последние слова начальника стражи, и показала ему на вход в цокольный этаж дома знахарки.

Мужчина коротко вздохнул, сжал кулаки и решительно шагнул в темноту подземелья. Менестрель непроизвольно поежился, когда, вслед за ним, проходил в ворота, еще слишком свежи были воспоминания о кошмарной ночной битве. Рамина стояла в изголовье деревянного постамента, освещенного скудным светом настенного светильника. Знахарка то нервно теребила косу, то сплетала и расплетала пальцы, не спуская глаз с Джейриса. А он пристально разглядывал то, что лежало на столе. Локки — тоже, пытаясь соотнести обнаженное тело высокой и удивительно худой девушки с тем существом, которое едва не прикончило его и Нюррсс. Сейчас только некоторые излишки бледной, чешуйчатой, кожи, на боках и возле рук, напоминали об облике летучего кошмара. Дыхание было едва заметным, закрытые глаза провалились в, окруженные темными синяками, глазницы, но Римма, до сих пор, была плотно опутана крепкими ремнями. Судя по всему, Рамина всю ночь провела рядом, затягивая слабеющие крепления, по мере того, как изменялось тело ее дочери.

— Я не могла убить свое дитя, Джейрис! — простонала знахарка, умоляюще протягивая к нему руки. — Я пыталась сделать все возможное, чтобы она приносила как можно меньше вреда людям, но убить — это выше моих сил!

— Но почему ты не обратилась за помощью в замок? — возмущенно воскликнул начальник стражи. — Закон обязывает нас, принимать любого изменяющегося и заботиться о нем, по мере сил! А ты предпочла поставить под угрозу жизни горожан, лишь бы не вступать в контакт с братом! Пора бы уже забыть ту давнюю ссору!

— Ты все еще не понимаешь, Джейрис! — горько улыбнувшись, промолвила Рамина. — Посмотри на нее внимательнее, и ты поймешь, что в замке для нас не нашлось бы безопасного убежища!

Локки проследил за ее рукой и осознал, насколько похожи резкие черты Риммы на ее отца, а спутанная грива пепельно-серых волос развеивала последние сомнения. Загорелое лицо начальника стражи залила мертвенная бледность, он с трудом проскрежетал сквозь сжатые зубы:

— Ее отец — Ройс?

— И ты достаточно хорошо знаешь моего брата, чтобы понимать, он предпочтет незаметно уничтожить дочь, лишь бы, она не бросала тень на его репутацию! — отчаянно воскликнула Рамина и разразилась рыданиями.

А Джейрис двумя прыжками преодолел разделявшее их расстояние и заключил ее в объятия. Локки показалось, что не только он, но и Нюррсс с Мирриамм, одновременно, перевели дух.

— Я никому не позволю причинить вред тебе или твоей семье! — воскликнул мужчина, судорожно сжимая вздрагивающие плечи женщины. — И постоянно проклинаю себя за то, что позволил тебе сбежать из замка! Тогда мы с тобой были слишком молоды, чтобы защитить свою любовь, но теперь я сумею отстоять твое право на достойное существование. И этой девочке мы сумеем найти безопасное и надежное убежище!

— И, тем не менее, для начала, Римму придется вернуть в замок! — твердо заявила леди-конунг, и, взглянув на недоуменное лицо Джейриса, поспешила разъяснить свою позицию. — Состояние этой несчастной усугубляется Великим Противостоянием планет. И еще одной космической аномалией. Замок герцога сооружен из огромной массы весьма специфического минерала, препятствующего распространению космического излучения. Я абсолютно уверена в том, что сумею излечить все проблемы Риммы в условиях моей родной планеты. Но чтобы быстро ее туда доставить, необходимо воспользоваться пространством обелисков. А для этого нужно привести ее мозги в стабильное состояние, чтобы женщина могла сохранять уверенный контакт с разумом сына или матери, а также того человека, который будет их проводником. И я полагаю, что подземелья герцога де Рец, как нельзя лучше, подойдут для этого. Да, и обелиск находится совсем неподалеку от замка.

— Тогда давайте доставим бедняжку в замок, а там посмотрим, сумеет ли Ройс противостоять мне на этот раз! — мрачно заявил Джейрис.

Начальник замковой стражи, и на этот раз, доказал, что не зря занимает столь высокий пост, и считается вторым человеком в сообществе изменяющихся. Он достаточно хорошо знал местных жителей, и поэтому быстро арендовал закрытую повозку, пригодную для путешествия по горной дороге. Вместе с Локки, Мирриамм и Нюррсс ему удалось поместить вовнутрь постамент, на котором была закреплена Римма.

Они дождались, когда основная масса горожан возвратилась из замка в город, и, воспользовавшись возникшей суматохой, выехали за его пределы. Люди были слишком заняты, чтобы обращать особое внимание на неприметную повозку, а мрачное лицо Джейриса, управлявшего двумя низкорослыми косматыми лошадьми, отбивало охоту задавать вопросы. Локки сидел рядом, внимательно следя за окружающей обстановкой, а женщины и Тимми собрались внутри.

Заглянув сквозь неплотно задвинутые занавески, менестрель увидел, что Нюррсс и Мирриамм держат свои ладони на запястьях Риммы, сосредоточенно глядя в ее лицо. Юноша попытался прочесть их эмоции, но натолкнулся на глухую защитную стену. Только Тимми посмотрел на него и отрицательно покачал головой:

— Не мешай им, мама не должна просыпаться! — чуть слышно промолвил мальчик.

Локки кивнул и, в очередной раз, задумался о том, насколько силен ментальный дар мальчика даже сейчас, когда он действует, в основном, инстинктивно. И насколько искуснее он может стать под умелым и чутким руководством. А также о том, каким ударом это может стать для самолюбивого герцога. И о том, почему в столь сложный момент у изменяющихся не оказалось такого же умелого и умного лидера, как его приемный отец, сенешаль Джоэл Стилл.

Оценивая этого человека, с точки зрения вновь полученных знаний, Локки начинал понимать, что сенешаль тоже был носителем дара, подобного тому, который имел сам юноша. И только огромная сила воли позволяла ему держать этот дар в узде. И направлять его исключительно на пользу делу, которому тот посвятил свою жизнь.

Тут мысли юноши совершили очередной скачек. Локки задумался над тем, какое количество людей на его планете, и в самом деле, были тем, что привыкли называть «стабильными людьми». И кто такие, в действительности, изменяющиеся. Ведь, теперь ему было абсолютно очевидно, что сумасшедшая баньши, маленький Тимми, Рамина, да, и он, сам, были звеньями одной цепи.

Менестрель настолько глубоко погрузился в свои размышления, что очнулся только тогда, когда повозка затормозила перед воротами замка. Джейрис крикнул караульному, ворота растворились. Начальник стражи передал поводья Локки, а сам помог выбраться наружу Рамине. Держа сестру герцога за руку, комендант замка торжественно повел ее вовнутрь. Локки прикрикнул на лошадь, и повозка въехала во двор замка.