Бесплатный фрагмент - Плакун-трава

«Есть в свете цветок дербенник, тако ж зовётся плакун-трава, всем травам мати: может он плакать, лечить и защищать. Смиряет сатанинские силы, уничтожает чары, изгоняет тоску и даёт власть обнаруживать клады…»

Из народных поверий.

Живу без тебя,

И не рушится дом,

И печь не дымит,

И свет за окном.

И вовремя снег,

И вовремя дождь,

И вовсе не жду я,

Что ты придёшь.

Живу без тебя,

Говорю: «Не беда!»

И пока молода…

Лишь без соли еда.

Мария Голубицкая

Глава 1

Первым, что встретило Маргариту, стоило ей открыть дверь кабинета, был летящий в неё снаряд. Словно в замедленной съёмке, она успела увидеть рубленые складки жёстких крыльев и остриё узкого «клюва», направленного ей в лицо… потом рывок — и плотная бумага, из которой был сложен самолётик, с хрустом смялась в пальцах её левой руки. Стаканчик в правой дрогнул, плеснув через край кофейной пеной, перекинутый через локоть пуховик неумолимо пополз вниз.

— Надир, — с чувством сказала Марго и швырнула скомканную бумажку в ближайшую мусорку, — я тебе сейчас этот самолётик в… ухо засуну! Тебе заняться нечем?

В светлом, но тесноватом кабинете (шутка ли, на сорока квадратах — пять рабочих мест, техника, шкафы с бумагами и «кофейный угол»! ) царил обычный для конца года рабочий хаос: повсюду папки и бумаги — даже на кулере громоздится неряшливая стопка, — стаканчики и кружки с остатками кофе, наташины справочники, вечно кочующие по всем поверхностям, на белой доске теснились списки и пометки всех цветов маркеров, а среди чахлых алоэ и фиалок на подоконнике кто-то художественно рассыпал горсть стреляных гильз от табельного, воткнул между горшков кобуру и увенчал композицию связкой рабочих амулетов с намертво перепутанными шнурками. Надир, опять…

Сам Надир Морозов в обычной своей манере сидел на краю рабочего стола, уступив кресло рюкзаку. На гневный взгляд начальства он только тряхнул обросшей темнокудрой головой и с виноватой усмешкой развёл руками: мол, и впрямь нечем… правда, светлые глаза всё равно смотрели без малейшего раскаяния. Господи, здоровый лоб — девяносто кило мышц, тридцать с хвостиком лет, больше тысячи успешных выездов — а ведёт себя как подросток! И одевается так же: берцы, потёртые джинсы (настолько, что по ним, на взгляд Марго, давно плакало пугало), водолазка в облипку… ну сегодня хоть не пронзительно-оранжевая, как вчера, а серая.

— А я говорила, что она поймает, — с удовольствием прокомментировала Наташа. Откинулась на спинку стула, скрестив на объёмистой груди руки и мелодично звякнув многочисленными браслетами, бросила на товарища ехидный взгляд: — У неё же реакция, как у оборотня!

— И характер ничуть не добрее, сейчас кусаться начну, — вздохнула Марго, отставляя стаканчик на свой стол и держа облитую руку на отлёте. — Дайте салфетку кто-нибудь… И где остальные шляются?

Всего в группе «24» под началом Маргариты Львовны Вилкиной числилось пять человек: трое оперативников — сама Марго, Надир и Глеб Егорыч Пережогин (разумеется, носивший кодовое прозвище «Жеглов», прилипшее куда крепче паспортной фамилии), эксперт Наталия Смирнова и Григорий Рыбка — аналитик и техник. И если отсутствие Гриши ещё было ожидаемо, так как парень регулярно засиживался допоздна за компом и потом не мог проснуться даже по трём будильникам, то Жеглова где черти носят?..

Надир молча протянул початую пачку бумажных платочков, а Наташа со вздохом поправила новый самовязанный кардиган в оранжево-красные полосы (с рыжеватыми волосами и очками в жёлтой роговой оправе смотрелось… своеобразно, но Марго привычно оставила комментарии при себе):

— Гриша опаздывает, опять. А Глеба Егорыча вызвал к себе Чурнай… то есть он вызывал старшего группы, но тебя не было, так что пошёл Глеб.

Марго поморщилась: вот стоит разок взять даже не день — пару часов отгула, чтобы донести до ратолога прихворнувшую крысу, как тут же образуется срочный вызов от начальства! Михал Донович, конечно, ничего ей не скажет, сам же отгул подписывал, но теперь неделю будет при встрече осуждающе пыхтеть!..

— Забей, было б что-то серьёзное — тебе бы позвонили, — махнул рукой Надир. Со вкусом потянулся, словно бы невзначай демонстрируя крепкие мускулы под плотно облегающим тело трикотажем, но следующий вопрос задал, кажется, с искренним интересом: — Как там Фасолька?

Марго, которую его физкультурные экзерсисы оставили совершенно равнодушной, с досадой ответила:

— Эта скотина хвостатая сожрала всю капусту, которую я клала на троих, и её пучило. — Подчинённые дружно, хоть и не слишком уважительно захихикали. — Док, конечно, сказал, что я правильно приехала, и тут лучше перебдеть, но Фасолина всё равно дура жадная!

— Ну, хоть не что-то серьёзное, — всё ещё посмеиваясь, сказал Надир. — А то я уж начал…

— Простите-проспал-виноват-исправлюсь! — перебил Надира вихрем ворвавшийся в кабинет парень — высокий, худощавый, в висящем на одном плече широком чёрном пальто а-ля мантия и с волочащимся по полу полосатым шарфом той же расцветки, что и кардиган Наташи. Правда, темноволосому и кареглазому Грише эта расцветка шла больше.

В воздухе запахло засахаренной тыквой.

— Рыбонька моя, — нахмурилась Марго. — Ты каждый раз обещаешь исправиться, но продолжашь опаздывать по три раза на неделе. Мне начать тебя штрафовать?

— Ну Маргари-ита Львовна!..

— Я уже сорок два года Маргарита Львовна, — отбила она. — Ты опоздал почти на два часа, Гриша! Сколько можно? Если ты не можешь сам себя заставить ложиться вовремя, я лично тебе родительский контроль на все гаджеты поставлю!.. И выкинь уже эту свою дрянь приторную, сигареты и то не так воняют, как твой вейп.

Рыбка, стянувший своё стильное пальто (под которым обнаружились совершенно прозаические мятые джинсы и, разумеется, свитер с гриффиндорским львом) оскорблённо вскинулся:

— Сигареты вредные!

— А эта дудка с мылом как будто полезная! Но чёрт с ней, Гриша, мне что, правда тебе интернет на ночь перекрывать?

— Так я ж не просто ленту скроллил! Мне Лариса Максимовна прислала данные статистики по распространению в Рязани зелий второго класса…

Марго зашипела, заставив Гришу осечься, и машинально схватилась за кулон — простой на вид серебряный кружок с косым крестом с перекладинами, висящий на кожаном шнурке. Коллеги, знавшие этот жест и что он означает, воззрились на Гришу с сочувствием.

— Да чтоб вам… всем жилось хорошо! — совладав с раздражением, проворчала Марго. — Гриша, у Ларисы свой аналитик есть, какого хрена она тебя грузит?!

— Скажи хотя бы, что она тебе заплатила, — со смешком посоветовал сзади Надир.

— Да чего вы сразу, я ж так, по дружбе…

— По дружбе! — фыркнула Марго. — Никаких «по дружбе» в ущерб своей команде, ты меня понял, Григорий? И марш на место, чтоб через пять минут у меня был отчёт за вчера. Остальных тоже касается! Р-развели богадельню…

— А как же взаимовыручка? Нам же другие группы помогают… ну, вроде как, — неуверенно вступилась за парня Наташа.

— «Вроде как»! — передразнил её Надир, шумно плюхнулся в своё кресло и затрещал клавишами, разблокируя комп. — Ладно ещё «двадцатые», они нас правда пару раз выручали, а вот Лариска со своими недотыкомками…

— «Лариса Максимовна с командой», — строго поправила Маргарита, уставившись на него тяжёлым взглядом, — соблюдай субординацию, Морозов. И я жду отчёт!

Надир привычно сделал вид, что ничего не заметил (или правда не заметил), только едва заметно закатил глаза. Марго, вздохнув, отвернулась к своему ноутбуку, отхлебнула из стаканчика и поморщилась. Вот в такие моменты жалеешь, что сама не маг: хоть кофе остывший могла бы подогреть!.. Телефон, брошенный на край стола, жужукнул — Надир прислал в Телеграме ссылку и вопрос: «хочешь, закажу тебе?» По ссылке обнаружилась офисная кружка с usb-подогревом.

— Надир. Отчёт.

Иногда, например в такие вот суматошные утра, деликатные, но неотвязные ухаживания Морозова становились практически раздражающими. Хотя идея с кружкой была неплоха.

***

Марго успела успокоиться, проверить отчёты подчинённых, раздать новые задачи — мелкая текучка, но пусть не расслабляются! — и даже разобрать насыпавшиеся в рабочем мессенджере сообщения, когда в кабинете наконец появился пятый член команды.

Чуть выше среднего роста, сухопарый, с наметившимися залысинами в седеющих тёмно-русых волосах и с аккуратными усами-щёточкой, всегда в немного старомодных костюмах, Глеб Егорыч Пережогин на первый взгляд выглядел этаким благообразным бухгалтером из какого-нибудь ЖЭКа. Но только на первый. Потому что сперва ты замечал нехарактерно пружинистую для человека за пятьдесят походку и галстук с котиками (один из доброй сотни в коллекции), а потом Пережогин открывал рот…

— Маргаритонька, привет! — радостно поприветствовал её Глеб Егорыч и протянул сжатый кулак, по которому Марго привычно стукнула кулаком в ответ. — А я уже успел соскучиться по твоей красоте.

Марго только фыркнула: с этим забегом до ветеринарки и обратно она не успела не то что накраситься (отчего выглядела бледной молью), но даже нормально уложить волосы, а с такими короткими, почти «под мальчика», так нельзя — чуть что, дыбом встают.

— И тебе не хворать, Глеб. Чего хотел Чурнай?

— Послать нас, как всегда, — ухмыльнулся в усы Жеглов. — Дельце в провинции нарисовалось. Мутноватое, правда: то ли замешаны там маги, то ли нет, то ли рыбу заворачивали… Посмотришь материалы? Есть хочу — как медведь бороться, так что я бы в буфет сползал, а потом можно и детали обсудить.

Он помахал тощей папкой в левой руке.

— Посмотрю. Слушай, а притащи и мне чего-нибудь сладкого? А то я с этой крысью про завтрак забыла.

— А я говорил тебе: одни беды от твоих вредителей, лучше бы котика завела! — наставительно сообщил Глеб Егорыч, погладив галстук. — Шоколадку или булочку?

— Булку.

Пассаж про «вредителей» Марго пропустила мимо ушей: заядлый кошатник, Глеб Егорыч вечно бурчал в адрес «бесполезных, противных и недолговечных» крыс… правда, когда одной из них, отрастившей гнойный абсцесс на боку, срочно потребовалось человеческое рецептурное средство, молча пошёл и достал его где-то «по знакомству», не дожидаясь просьб.

— Будет сделано! — отсалютовав, Жеглов бодро направился на выход.

— Фигасе, а чего это с него отчёт не требуют? — возмутился Надир. — Если за булочку, так я тоже мог бы сгонять!

— Кто-то мог бы подсуетиться и тоже отчитаться ещё с вечера, — высокомерно задрав нос, отбрил Глеб Егорыч, — учись, студент!

И вышел. Надир пробухтел что-то ему вслед, но Марго вслушиваться не стала, углубившись в содержимое папки: протоколы с места, показания свидетелей, результаты экспертиз, распечатка статьи местного новостного портала и резолюция о передаче дела в ИДМ.

Отложив экспертизы и протоколы на потом, она начала с общей картины. Кровавое происшествие на стройке в Туле… опять Тула? Полгода не прошло с той истории с культистом-недоучкой и Кеком, и снова у них какая-то серьёзная заварушка. Весело живут оружейники! Марго скептически покачала головой. Шесть жертв: четверо гостей с солнечного юга и двое местных, все — работники стройки. Тела со следами ножевых ранений и прижизненными и посмертными травмами от обрушения, нашли под развалинами того, что они строили… а что, кстати они строили? Пошерстив бумаги, Маргарита выяснила, что печальные бетонно-кирпичные завалы на фото — первые этажи элитного ЖК, а если говорить по совести, очередной «свечки», которую воткнули в старом районе, «отожрав» под это дело кусок и так порезанного Рогожинского парка…

Парка, чтоб его. Марго на миг прикрыла глаза, прижимая ладонью потеплевший кулон, с некоторой поспешностью запила холодным кофе неприятные воспоминания, и вернулась к бумагам.

Ранения ножом в горло и грудь у погибших. Кривые пентаграммы и странные знаки на стенах и полу, почти не определимые после обрушения стен и перекрытий. Кровь и части тел на импровизированном «алтаре»: на фото неопрятная, будто впопыхах сложенная горка неопределимых кусков плоти венчает залитый бордовым обломок бетонной опоры с торчащей арматурой… картина неприятно знакомая и именно поэтому — не вызывающая доверия.

— Наташ, — позвала Марго, но тут же встала сама, выдёргивая из россыпи бумаг на столе фотографии с места преступления и распечатки компьютерных реконструкций знаков. — Посмотри-ка вот на это, и скажи мне, на что это похоже?

Смирнова с интересом ухватилась за материалы, даже не поморщившись при виде неаппетитных деталей. Быстро пролистала бумажки, разложила на столе веером, потом плиткой, поменяла несколько фото местами, что-то с чем-то сверила, со скептическим прищуром разглядывая два листа на вытянутых руках, полезла в ноутбук, что-то отыскивая в бесконечных папках… Выглядело это забавно, но остальные члены команды даже не улыбнулись: в вопросах магии, ритуалов, артефактов и сверхъестественных существ экспертом Наталия была не только увлечённым, но и действительно профессиональным. Даром, что сама без малейшей крохи магии.

— Так, ну что я могу сказать, — протянула она наконец, откидываясь на спинку кресла. — Конечно, так вот сходу экспертное заключение давать не возьмусь, но что-то тут есть. Несколько базовых знаков представлено, хотя то ли рисовали на «отвяжись», то ли их повредило при падении обломков, кроме того, есть некие… хм… пока неопознанные мной символы — они могут быть узкоспецифическими, либо, опять же, повреждёнными, либо… ну, сложно сказать, вряд ли бы на месте ритуала стали калялкать бессмылицу?

— Если там был ритуал, — отозвался незаметно вернувшийся Жеглов, вместе со всеми молча ждавший наташиного вердикта. — Чурнай сказал, тульские колдуны божатся, что никаких эманаций магических на месте нет и не было. Понятное дело, смертью фонит, но и всё.

— Ага, а базовые знаки жертвенного ритуала, видимо, из случайных потёков крови получились? — набычилась Наташа, и коллеги зафыркали. — Или их шаловливые подростки намалевали до приезда полиции?

— Вот это нам и предстоит выяснить! — с энтузиазмом ответил Глеб Егорыч и, развернувшись к Марго добавил: — Так, Маргарита Львовна, получите вашу булку, карту, шоколадку, кофе…

— Стоп! Шоколадку и кофе я не просила.

— Это от меня, из чувства глубокой и чистой любви! Так что, когда выезжаем в Тулу?

— Да погоди ты с «выезжаем», — нахмурилась Марго. Машинально укусила плюшку, обсыпав пиджак сахарной крошкой (чёрт, надо было попросить что-нибудь несладкое), невнятно чертыхнулась и, поспешно проглотив откушенное, уточнила: — Чурнай-то зачем вызывал, просто бумажки лично в руки передать? С каких пор у нас появились основания не верить тульским магам?

— Не верить магам — наша работа, — наставительно поднял палец Глеб. — Но в целом… да ты садись, поешь пока. Так вот, о чём бишь я? Туляки, конечно, ребята неплохие, но согласись, на обычную поножовщину это не очень похоже. Плюс ты наверняка не успела до этого факта дочитать, ибо в первичный протокол следаков он не попал, а мне Михал Донович это отдельно озвучил: на месте был найден выживший.

Марго, послушно усевшаяся за свой стол и вгрызшаяся в плюшку, удивлённо замычала. К счастью, ей на помощь пришёл Надир, внятно озвучивший:

— Не понял, это как оно в протокол не попало?! Они там что, совсем мышей не ловят?

— Мышей, может, и ловят, да только выживший — оборотень-барсук, — вздохнул Жеглов, и Морозов в ответ досадливо застонал. — Его нашли магвардейцы, прибывшие уже после снятия оцепления. В документах есть отдельный протокол, где описано, как его нашли и опрашивали, но если вкратце — ничего не помнит, всех боится. Получил пару порезов, перекинулся зверем и забился в дальний угол, где и трясся, пока его оттуда не выковыряли «свои». Про происшествие блеет что-то вроде «это было так страшно, ох!» да «он был ужасен, ах!». Кто «он» и как этот «он» выглядит, добиться пока не удалось.

Гриша, всё это время старательно не отсвечивавший, не удержавшись, презрительно фыркнул:

— Чего и ждать от барсука!..

Наташа, в отличие от убеждённого гриффиндорца-Рыбки питавшая тайную симпатию к Хаффлпафу, возмущённо засопела, а Глеб Егорыч покачал головой:

— Гриш, ты не путай свою шерсть с государственной, а детские книжки с суровой реальностью! Это в твоём «Гарри Поттере» барсуки — робкие милашки-цветоводы, а в живой природе эту тварь полосатую даже медведи без нужды не трогают. Так что или перевёртыш врёт, как сивый мерин, или его напугало что-то реально серьёзное.

— И хотя первое вероятнее, в работе ориентироваться будем на второй вариант, — мрачно подытожила Марго.

— Но следов магии вроде как нет, — не столько споря, сколько приглашая к дискуссии, сказал Надир. — Или товарищ Берия вышел из доверия?

— Ну, во-первых, да — Управление может врать, выгораживая какого-то ценного мага, — вздохнула Марго, машинально разворачивая шоколадку и разламывая её на дольки. — Угощайтесь. Во-вторых, они могли схалтурить и посмотреть поверху. В-третьих, возможен наихудший вариант, и, зная тульских ребят, пусть и шапочно, я бы поставила на него: они не соврали и не схалтурили, просто преступник или им не по уровню, или очень качественно зачистил следы. И тогда это задница.

— Что ж, — жизнерадостно отозвался Глеб Егорыч, — осталось определить, как мы в неё полезем, все вместе или по очереди!

***

Несмотря на дурные ассоциации, которые в ней вызвало это расследование, всю команду Маргарита в Тулу всё же не потащила. Во-первых, если дело запахнет керосином, подмогу всё равно придётся вызывать, причём весьма вероятно — сразу отряд особого назначения. Во-вторых, и Наташа, и Гриша могли консультировать и анализировать данные дистанционно, да и смена привычного распорядка делала Рыбку ещё более неорганизованным, чем обычно, ну и в-третьих, декабрь — месяц отчётных документов. Так что с собой Марго взяла только Надира, оставив все «мозги» команды в Москве под присмотром Жеглова, на свою беду мастерски управлявшегося не только с оружием, но и с бумагами.

— Ну что, в этот раз возьмём один номер? Экономии ради, м? — весело поинтересовался Морозов, выруливая на служебном «Патриоте» на Варшавское шоссе. — Или нам квартирку арендуют?

— Служебные квартиры МОДа. Две. На разных этажах, — не поднимая головы от бумаг, сухо ответила Маргарита. Мужчина театрально вздохнул, Марго на миг сжала зубы, аккуратно закрыла папку с материалами дела и всё же подняла на него взгляд. — Надир, мы уже говорили об этом.

— Но я так и не получил ответа, почему «нет»! — вот теперь и в его голосе тоже прорезалось раздражение. Твою ж канарейку, отличное начало командировки… — Чем я тебя не устраиваю? Тем, что младше? Или некрасивый? Глупый? Плохо работаю? Или ты, кхм, всё-таки за другую команду играешь?

Марго помедлила с ответом, глядя на Надира и машинально теребя кулон сквозь плотную ткань водолазки.

Нет, она вовсе не предпочитала женщин, и не видела принципиальной проблемы в семилетней разнице в возрасте. И нет, он не был некрасивым.

Если уж быть честной, Морозов, сын русского военного и турецкой красавицы, был на редкость хорош собой — высокий, крепкий, мускулистый, с классически-мужественным лицом и запоминающимся сочетанием тёмных волос, смугловатой кожи и светлых глаз. Красный диплом юрфака, курсы спецподготовки в МОД на отлично, мастер спорта по кикбоксингу, КМС по стрельбе, восемь лет безупречной службы с массой наградных листов и даже медалью за отвагу. Эрудированный, довольно чуткий, с чувством юмора, Надир терпеливо ухаживал за ней третий год, ни разу всерьёз не перейдя границ между настойчивостью и навязчивостью… словом, любая нормальная женщина сказала бы, что Марго с жиру бесится.

Тем более, что сама она, хотя и выглядела лет на десять моложе цифры в паспорте, в целом принадлежала скорее к категории «ничего особенного»: подтянутая, но не особенно фигуристая, с широковатым лицом и горбатым носом, только что глаза ярко-голубые, да масть — платиновая блондинка. Ну да, репутация спеца в Инспекции по делам магов у Марго была выше всех похвал и карьера, пожелай она уйти с оперативной работы в кабинеты, тоже была бы на зависть, но ведь любят-то обычно не за репутацию с карьерой? А помимо этого у неё имелись только тяжёлый характер да непростое прошлое.

В общем, Марго бы радоваться вниманию и таять в морозовских объятиях, но… но нет.

— Ты меня всем устраиваешь, — после затянувшегося молчания сказала она наконец, отворачиваясь к окну. Машина затормозила на долгом светофоре. — Ты отличный друг, прекрасный коллега, замечательный мужчина…

— Тогда в чём, блин, проблема?!

Маргарита покосилась на его раздражённо стиснутые на руле пальцы и с невесёлым смешком ответила:

— Помнишь анекдот про мужика, которого преследовали несчастья?

— Нет, — мрачно отрезал Надир.

— В общем, был мужик, у которого всё в жизни не ладилось, что бы он ни делал. Он и сам старался, и других просил о помощи, и свечки ставил — не помогало. И вот, в отчаянии после очередной напасти, он падает на колени, воздевает руки к небу и кричит: «Господи, за что? Что со мной не так?» В небе открывается окошко с нездешним светом, оттуда выглядывает Господь и вздыхает: «Ну не люблю я тебя!»

Надир сдавленно кашлянул — а потом засмеялся.

— Ну знаешь, Маргарита!.. А чтобы просто попробовать, обязательно прям любить? Или ты веришь только в любовь с первого взгляда?

Солнечный свет сквозь пыльные окна читального зала, тихий заразительный смех, торчащие из куцего хвостика пряди, щекочущие ухо…

В груди сделалось больно и тесно.

— Я вообще в любовь не верю, — проворчала Марго, снова утыкаясь в бумаги. — Иначе не была бы до сих пор не замужем.

— Ну так почему бы тогда просто не…

— Надир. Пожалуйста.

Он замолчал, поджав губы, и газанул с места, едва дождавшись зелёного сигнала. Маргариту окатило внезапным сочувствием к Морозову: угораздило же его так крепко влипнуть, и ведь нашёл, в кого! Выправив потеплевший кулон поверх водолазки, она сказала примирительным тоном:

— Я ничего не буду тебе обещать. Но, возможно — возможно, Надир! — после этого задания я… попробую. Не сейчас: уж очень неприятное дельце, не стоит отвлекаться. А вот после него посмотрим.

«Живут же люди и без любви».

Надир солнечно улыбнулся, моментально возвращаясь в хорошее расположение духа:

— О, тогда давай разберёмся с этим побыстрее! С чего начнём?

— Ну, очевидно — с осмотра места преступления и опроса свидетеля. А дальше по ситуации, — отозвалась Марго почти с облегчением.

Оставшуюся часть пути они обсуждали исключительно работу.

Глава 2

— Вот, пожалуйста, господа инспекторы, смотрите, — щедро повела рукой Варвара Гурьянова, указывая на развалины, обнесённые в два ряда кривым забором из кровельного железа и провисшей почти до земли (точнее, снега) красно-белой лентой. Растянула губы в вежливом оскале: — Только сразу скажу, если тут какой ритуал и был, то проводил его абсолютный пустышка. Даже эха нету.

— Мы всё же посмотрим, — не менее вежливо оскалилась в ответ Маргарита и отвела взгляд: это глава магвардии могла себе позволить ходить по нынешним погодам без шапки и в элегантном пальтишке «на рыбьем меху», а у инспектора Вилкиной даже в пуховике от одного взгляда на неё озноб начинался. Пока Надир, ругаясь сквозь зубы, пробирался по насыпавшимся сугробам ко входу, Марго уточнила: — Это ведь вы осматривали место преступления? И опрашивали свидетеля?

— Левченко и я, — буркнула Гурьянова, неприязненно разглядывая полуобрушенные перекрытия.

Возвести тут успели не то чтобы много: обложенный кирпичом вокруг опор цокольный этаж да два или три уровня этажных «скелетов» — плиты перекрытий и железобетонные опоры, на которые не успели нарастить полноценные стены… а теперь, когда половина конструкции просела и перекосилась, продолжение стройки и вовсе было под вопросом.

— Всё в протоколе изложено. Что, что-то из написанного вам неясно?

Маргарита сжала зубы, отчаянно жалея, что кулон, прикосновения к которому её всегда успокаивали, сейчас глубоко под одеждой.

— Нет, что вы, — очень-очень вежливо ответила она вслух. — Меня интересуют моменты, которые в протокол не попали.

— Нда? — поощрительно-неодобрительно подняла бровь Варвара Сергеевна.

— Каков был общий магический фон этого места к моменту вашего прибытия? Изменился ли он с тех пор? Нет ли следов «затирания» магии? Присутствия эфирных сущностей?..

Гурьянова раздражённо взмахнула руками:

— Слушайте, я же вам не Готтлиб, я не чую силу в тонких деталях! А на тот момент главным было, что тут в принципе ничем особо не фонит!

— То есть вы не можете с уверенностью утверждать, что следы ритуала не были стёрты?

— …Слушайте, Вилкина, — сделав глубокий и совсем не спокойный вдох-выдох, сказала Гурьянова, — я не пойму, вы что, в прошлый раз на нас таки обиделись и теперь копаете? Так вы бы хоть не позорились, пытаясь оперировать неизвестными вам понятиями! Магия — не грязь, её нельзя просто стереть тряпочкой, это требует сложного ритуала…

— Или присутствия сильного эфирного существа, — перебила её Марго с плохо сдерживаемым раздражением. — Спасибо, я, конечно, не одарена силой, как вы, но в теории чуть-чуть понимаю. Самую малость. И знаю, что малое божество, демон и даже просто сильный дух способны рассеять либо поглотить эманации ритуала или сильного заклинания в месте прорыва.

— Да откуда бы тут им взяться?! — взвилась Гурьянова. — Просто так даже мухи не родятся, а после июньской истории мы каждого недоучку и каждый чих проверяем, как раз, чтобы никто не вздумал очередную эфирную тварь раскормить!

— Вас слишком мало, чтобы проверять действительно каждого, кроме того… — Маргарита на миг прикрыла глаза, — кроме того, я хорошо помню аналогичный случай в Петербурге. Кровавое ритуальное убийство нескольких человек на месте строительства, следы обряда и отсутствие внятных магических следов. Тогда его совершил одержимый, который до всего произошедшего не был магом или не-людем, даже отчасти. Как вы выражаетесь, абсолютная «пустышка».

Варвара Сергеевна нахохлилась, сунув руки глубоко в карманы пальто, и долго мрачно глядела на Маргариту исподлобья, потом выцедила:

— В любом случае, в момент осмотра места предполагаемого ритуала мы не проводили сложных замеров магического фона и сейчас, три дня спустя, это делать уже бесполезно. Ту информацию, что у нас была, мы передали вам вместе с первичными протоколами. Всё.

— Всё?

— Могу поделиться архивом еженедельных отчётов по всем зарегистрированным происшествиям, жалобам и вызовам за последние три месяца, — ответила Гурьянова с таким выражением лица, словно подразумевала: «Только попробуй согласиться, прокляну!».

— Поделитесь, — ровно отозвалась на щедрое предложение Марго, подавив мелочный порыв добавить: «но всё это я отражу в отчёте», а то им с Гурьяновой, дай бог, ещё не раз вместе работать. — Возможно наши аналитики при целенаправленном поиске смогут заметить какие-то неявные закономерности. Ну и если появится какая-то новая информация…

— Разумеется, в зубах притащим! — оскалилась Варвара. — Я вам ещё нужна?

— Спасибо, мы сами закончим.

— Тогда до встречи.

Окинув безлюдную стройплощадку взглядом, Гурьянова как-то специфически передёрнулась — и испарилась, только хлопнуло.

— Какая милая дама с чудесным характером, — саркастически заметил сзади Надир, и Марго вздрогнула: не заметила его возвращения. — И совсем не подозрительная!

— Нашёл что-нибудь, на что мне стоит посмотреть самой?

— Не-а, но наделал фоток по наташиным указаниям — и макро, и панорамы, и даже сверху залез и из пролома общую картину снял. А что за случай в Питере, ты разве там работала? Без нас?

Искоса взглянув на Морозова, Марго увидела то же, что и услышала в тоне его голоса: участие и ревнивое удивление, скрытые за напускным любопытством.

— Морозов, имей совесть, — хмыкнула женщина и, развернувшись, зашагала на выход: если Надир сказал, что ничего важного не увидел, можно ему поверить. — Я в Инспекции мало не вдвое дольше тебя служу, конечно у меня были дела, про которые ты не в курсе!

— Не, просто ты вроде как в Москве на работу принята, в ней же всегда работала, без переводов… или тебя вызывали, потому что ты спец по одержимым?

Маргарита сперва мимолётно усмехнулась: вот стервец, копался в её личном деле! А затем, пользуясь, что Надир не видит её лица, болезненно скривилась. Уж сколько лет прошло, а стоило получить напоминание о той трагедии — и снова больно.

— Нет, — справившись с голосом, ответила она Морозову, который выжидательно сопел, держась на полшага позади. — Это я спец по одержимым, потому что был тот случай в Петербурге. Он произошёл больше двадцати лет назад…

Двадцать один год и семь месяцев.

— …Я тогда жила в родном Питере, заканчивала институт и знать не знала про магов, демонов и прочую чертовщину. А потом узнала. После этой истории я переехала в Москву и уже там получила приглашение на работу от министерства особых дел.

Они выбрались на Водоохранную через неплотно прикрытые ворота, перешли пустую проезжую часть и неспешно зашагали вдоль заборов частного сектора к своей машине, припаркованной ближе к улице Станиславского. Надир, поравнявшись с Марго, аккуратно взял её под руку, и, секунду поколебавшись, женщина не стала отстраняться. А когда она уже решила, что Надир удовлетворится её скупым ответом, тот негромко уточнил:

— Ты была среди пострадавших? Или твой близкий?

Она так и не увидела его после… после. На опознание её не пустили из милосердия, а гроб был закрытым.

— Да, — сказала Марго. — И — да.

***

В отличие от Москвы, Тула не могла позволить себе отгрохать медгородок наподобие «Сергия» и спрятать его в пространственную свёртку. Она, впрочем, и не особенно нуждалась в этом: местная магическая община, пропорционально населению городов в целом, была меньше московской почти в двадцать пять раз, и тулякам вполне хватало трёх амбулаторий в разных концах города и стационара, размещённого в одном из корпусов больницы имени Ваныкина. Старое трёхэтажное здание, стоящее между корпусами травматологии и токсикологии, впритык к кованой ограде больничной территории, было по-простому закрыто от не-магов иллюзией заросшего сорным клёном недостроя и дополнительно отделено от остального медгородка строительным забором и вполне настоящими, давно не стрижеными кустами, а единственная калитка выходила в тупичок, образованный заборами и стеной не-маговской «травмы». Правда, здесь же, в этом тупичке, имелась стихийно организованная курилка для медперсонала, но Марго давно успела понять — обычные люди, по крайней мере, в России, делились на три неравных группы: осведомлённые (к которым чаще всего принадлежали врачи, участковые и священники), нелюбопытные и ненаблюдательные. Только этим можно было объяснить, почему существование магии до сих пор оставался секретом.

Тем не менее, выйдя из калитки, Марго покосилась на двух парней — судя по форменным курткам, фельдшеров или водителей со «скорой» — и притормозила, придержав за локоть Надира.

— Подожди, пусть уйдут.

— Так мы же всё равно уже вышли? — удивился тот, стягивая с носа артефактные очки, позволявшие ему видеть сквозь иллюзию. Старинные, с маленькими овальными стёклами и мятыми проволочными дужками, они очень забавно сочетались со стильной морозовской небритостью и ушанкой на искусственном меху. — Толку теперь ноги морозить…

— Эх ты, двоечник! — хмыкнула Маргарита. — Стационарная иллюзия не обрывается по границе знаков, а накрывает слабеющим «эхом» ещё пару метров, так что в этой точке они нас если и заметят, примут за пару причудливых теней… если не орать и руками не размахивать.

Она переступила на месте, сунула руки поглубже в карманы, а голову втянула в плечи: и так было не жарко, а к вечеру ещё подморозило. Хорошо хоть здесь, в тупичке, ветер не доставал, и пар изо рта так и поднимался к тёмному низкому небу густыми клубами, на границе иллюзии причудливо искажаясь и искрясь в свете фонаря. Хоть что-то хорошее от этой магии…

— Я не двоечник, я просто не вижу, — буркнул Морозов. Встал ближе, коснулся плечом плеча, спросил, глядя искоса: — Не обидно видеть, но не владеть?

Марго издала смешок.

— Не-а. Это, может, в прошлые века магия была преимуществом… ну или сейчас где-нибудь в глуши. А в городах она только мешает: электроника от неё глючит, бытовая техника выполняет свои функции качественнее, чем заклинания, машина удобнее «прыжков» — не надо ни прятаться, ни координаты учить… кстати, маги вообще в школе и вузе учат вдвое больше нас: и магические науки, и обычные. Ещё и обязаны следить за магической чистотой в районе своего пребывания, тоже морока.

— Ой, как будто все так уж следят! — пренебрежительно махнул рукой Надир. — Зато как голову кому задурить этими своими заклятьями, так они первые.

— Ну пару штрафов поймают за то, что сами не вывели или не сообщили о каком-нибудь шушьем гнезде, и начинают следить. Да и любителей «задурить» с нынешним уровнем цифровизации тоже выявляют быстро, — усмехнулась Маргарита. — Вот поэтому ты, Надир, до сих пор в простых оперативниках бегаешь, а не свою группу возглавляешь: работая с магами, надо ведь не только нарушениями и происшествиями интересоваться, но и простой их жизнью. Во-первых, чтобы не тонуть в негативе, что мол все колдуны сплошь психи и негодяи — это мы, в силу своей работы, таких чаще всего видим, а большинство-то нормальные. Во-вторых, иногда подобные мелочи и в расследованиях помогают…

— Ну и в-третьих, чтобы не очень завидовать их здоровью и долголетию, — кривовато ухмыльнулся в ответ Морозов. — И кстати, чтоб ты знала, я до сих пор не возглавил группу не потому, что не предлагали, а потому что сам не захотел. Вот когда мы с тобой поженимся, тогда и подам рапорт. Донович не откажет!

Марго закашлялась в поднятый воротник пуховика, скрывая гримасу — самоуверенные слова про «когда поженимся» неожиданно сильно царапнули слух.

— Придержи коней, жених, — фыркнула она вслух, — мы пока даже не встречаемся! Если ты не забыл, у нас ещё это дело не раскрыто… причём чем дальше, тем хуже оно пахнет.

Вернувшись мыслями к недавнему посещению свидетеля, от которого её так успешно отвлекали вечерний мороз и болтовня про иллюзии, Маргарита помрачнела. Ефим Собакин, барсук, с которым они общались в больничной палате (стандартно-безликой, наверняка точно такой же, как в любом из соседних корпусов) ей категорически не понравился. Нет, Марго не питала неприязни к оборотням-перевертышам в целом: люди как люди, разные. Видала она и барсуков — как правило, довольно приземистых крепышей обоего пола с ранней сединой, неспешными движениями, прямым взглядом исподлобья и ярко проявленной в поведении «домовитостью». Этот же барсук, то ли под влиянием перенесённого, то ли сам по себе, был каким-то нетипичным: осунувшимся и одновременно одутловатым, обросшим, с неровными движениями, то суетливо-дёргаными, то прекращающимися почти до ступора, с бегающим взглядом. И говорил он также, то едва выдавливая пару слов в ответ на вопросы, то много и бессмысленно причитая и жалуясь. И никакой конкретики в словах: ах, ох, ужас-ужас. Пожалуй, единственным, что удалось из него выудить, было «рыжий… рыжий и золотой» в ответ на вопрос о внешности нападавшего.

И это Маргарите не нравилось отдельно.

— Мутный он какой-то, этот Собакевич, — будто подтверждая её мысли, проворчал Надир. — Такое ощущение, что очень хочет что-то соврать, но никак не определится, что именно, и потому отделывается стонами и закатыванием глаз.

— Учитывая, что врачи здесь неплохие, он уже должен был успокоиться и либо вспомнить подробности, либо понять, что ничего не помнит, — согласно кивнула Марго. — Так что варианта два: ему есть что скрывать, но не хватает фантазии на ложь, либо он встретился с чем-то настолько мощным, что оно нанесло непоправимый вред его психике. Маловероятно, потому что такую тварь не заметить сложно, да и оборотней обычно палкой не перешибёшь, но игнорировать эту версию нельзя.

— Но и сильно параноить тоже не стоит, а то развели панику на ровном месте… — ворчливо начал Морозов, но тут же сам себя перебил радостным: — О, ну наконец-то, я думал они тут до второго пришествия курить будут! Пошли отсюда, жрать хочу, как тварь. Я вроде пиццерию видел в паре домов отсюда, пойдём?

— Поход по кабакам в командировочные расходы не входит, — хмыкнула Марго, но всё же зашагала в нужном направлении: она замёрзла и хотела есть ничуть не меньше.

Надир уже почти привычно подхватил её под руку:

— Ничего, я могу себе позволить угостить за свой счёт прекрасную даму пиццей и не только!

***

Несмотря на решение дать Надиру шанс, Марго приняла от него пиццу и «не только», включавшее в себя пасту-болоньезе и глинтвейн, а вот проводить до порога служебной квартиры (Морозова поселили на этаж ниже) уже не позволила, а на предложенный «поцелуйчик в щёчку на прощание» и вовсе так придавила взглядом, что Надир понял всё без слов и с тяжким вздохом отступил.

Поднявшись к себе, Маргарита не без труда отперла единственным ключом непривычный замок в старой, ещё с дерматиновой обивкой, двери и шагнула в тесную прихожую — квартира располагалась в старой пятиэтажке и представляла собой стандартную «однушку», разве что отремонтированную МОДом в нейтральном стиле дешёвого псевдо-сканди: белые стены, светлый пол, натяжной потолок и отелеподобный минимум мебели, покрывала, шторы и прочий текстиль — невнятно-коричневые. Разве что полотенца в ванной «радовали» глаз поросячье-розовым оттенком, но Марго всё равно не планировала ими пользоваться, из соображений гигиены предпочитая возить с собой свои: они, по крайней мере, точно были постираны как следует.

Увы, спокойно отправиться под горячий душ и спать не вышло: она успела только стянуть пуховик и разуться, когда в дверь постучали.

— Десятый час, кому там неймётся? — раздражённо пробурчала Марго себе под нос, нашаривая ключи. — Надир, если ты опять…

— Добрый вечер, Маргарита Львовна, — блеснув в улыбке едва заметными клычками, поприветствовала её стоящая за порогом молодая женщина: смуглая, но при этом веснушчатая, светлоглазая и рыжебровая, в серо-чёрных зимних форменных спецовке и штанах магвардии («глазастый» шеврон не позволял счесть гостью с каким-нибудь электриком), с которыми забавно сочеталась белая вязаная шапка с очень пушистым помпоном. — Простите, что так поздно, но вы вроде не сторонница раннего отбоя?

Марго удивлённо моргнула, а затем ответила ей пусть скупой, но искренней улыбкой:

— Ярослава, здравствуй! Нет, я записная сова, и вообще только вернулась, — она посторонилась, освобождая проход: — Зайдёшь?

— Если вы не против. Разговор не то чтобы долгий, но и не на пару слов.

Готтлиб (или уже Кузнецова?) шагнула в прихожую, расстегнулась и стащила шапку, освобождая пышную гриву кудрявых рыжих волос, с трудом утянутую в растрепанную косу. На правой руке сдержанно блеснула полоска обручального кольца.

— Быстро вы, — не удержавшись, кивнула на кольцо Маргарита, закрывая дверь, и Ярослава чуть смущённо хмыкнула в ответ:

— А чего тянуть? И так, считай, семнадцать лет друг друга ждали. Ну, то есть, меньше, конечно, не в пятнадцать же жениться… неважно. В любом случае, пока не жалею.

Марго сдержала вздох: да что ж за день такой, одно напоминание за другим! Впрочем, Яра и Вася ей нравились (пусть даже она не особенно это показывала), так что женщина была искренне рада за эту парочку.

— Что ж, поздравляю. Ладно, не будем тянуть — у тебя же какое-то дело?

— Да. Меня прислала Варя… Варвара Сергеевна, просила передать вот это, — Ярослава протянула Марго пластиковый конверт на кнопке, в котором свободно болтались визитка, флешка и какой-то вроде бы металлический кругляш, похожий на старый жетон московского метро. — Ну и ответить на вопросы, если возникнут.

— Возникнут, — кивнула Марго, не спеша принимать конверт. — Что это?

— На флешке — копии записей с камер наблюдения в радиусе примерно километра от места ритуала, на визитке номер телефона нашего кощея — вы же в курсе, что у нас наконец-то пробудился новый? — Марго кивнула. — Ну вот, с ним тоже стоит проконсультироваться, Костя, конечно, ещё только входит в курс дела, но вдруг что-то подскажет? Только смотрите тот номер, который от руки записан, вообще это какая-то рекламная картонка, у меня просто нормального листка под рукой не было. — Яра смущённо почесала кончик выдающегося носа. — А вот с амулетом… тут в двух словах не получится.

— Тогда пойдём на кухню, — вздохнула Марго, — ненавижу стоя разговаривать, мы же не лошади.

Разумеется, прежде чем вернуться к разговору, пришлось отвлечься на мытьё рук и заваривание чая — дело было даже не в гостеприимстве (хотя и в нём тоже), а в желании погреться, хотя бы ладонями об чашку. В «местных» запасах нашёлся средней паршивости чай в пакетиках и не вскрытая пачка крекеров-рыбок, от себя Марго добавила шоколадку — початую, зато здоровенную плитку с печеньем, орехами и кислой «шипучей» карамелью. Гостья отказываться не стала: явно с дежурства, а магия, как было известно любому, прошедшему курс подготовки в МОДе, жрала силы как второй мозг — много и в глюкозно-жировом эквиваленте.

— Итак, — с удовольствием заняв обе руки горячей кружкой и не спеша браться оными руками за принесённый магичкой жетон, сказала Марго, — что же это за амулет? И можно ли мне вообще его трогать без перчаток?

Ярослава одобрительно кивнула на последний вопрос, сунула в рот кусок шоколадки и демонстративно вытряхнула жетон на ладонь. Без мутноватой преграды сиреневого пластика кругляш оказался блестящим тёмно-золотым диском с характерным «рисунком» прожилок, выщербинок и трещин: судя по всему, жетон был целиком выточен из куска пирита.

— Трогать можно, он совершенно безопасен и является, по сути, просто символом-пропуском. В общем… — Яра запнулась, явно подбирая слова, в задумчивости принялась вертеть жетон в пальцах. — Я знаю, что МОД в целом и инспекция в частности относятся к подобному неодобрительно, но всё же мы с Варварой… Сергеевной надеемся, что вы не станете особо педалировать этот момент в отчётах.

— Какой именно? — нейтрально уточнила Марго. — И мне показалось, что Гурьянова не особенно настроена на сотрудничество.

— Варя… Варвара Сергеевна…

— Да называй ты как привыкла, господи, можно подумать, у нас кого-то бьют за дружбу с начальством!

Яра издала что-то среднее между вздохом и смешком.

— Ладно, ладно. В общем… Варя, мягко говоря, не очень довольна происходящим — если отыграется худший сценарий с ритуалом и сильной тварью, получится, что это второе подобное ЧП в Туле за полгода. А нам и за первое не дополнительных ресурсов, а пи… трындюлей выписали. Вот она и рычит.

— Можно подумать, я в этом виновата, — пожала плечами Марго, отпила остывший до комфортной температуры чай и добавила ворчливо: — Я, вообще-то, в отчётах всю вашу бедовую компанию в лучшем виде представила!

— Мы так и поняли, но в такие моменты Варя на всех рычит, без разбора, а если б она думала, что это вы виноваты, вообще говорить не стала, чтобы не убить ненароком. Так что не надо, на сотрудничество она как раз настроена, поэтому и прислала к вам с, эм, дополнительными материалами, когда, ну…

— Отбесилась.

— Ага. Другое дело, что у нас на данный момент правда нет никаких фактов, только источники, которые, теоретически, могут что-то дать — записи камер, кощей… Посредник.

— Вот мы и добрались наконец до жетончика. Что за Посредник?

— Ну… мы точно не знаем.

Марго клацнула зубами, не донеся до рта крекер:

— В смысле?

У Ярославы сделалось мученическое выражение лица как у сельского священника, вынужденного объяснять инквизитору, почему церковный двор метёт беспокойник, а бабы на вечерню слетаются на мётлах.

— Ну, он довольно скрытен и осторожен, при этом достаточно полезен, чтобы мы… не слишком усердно копали, — теребя в пальцах пиритовый кругляш и внимательно наблюдая за игрой света на его поверхности, сказала она. — Появился из ниоткуда лет двадцать назад, в те годы в Туле такой бардак был — мама не горюй! Прежний начальник магвардии тут всё разворовал, артефактов нет, работать некому, кощей тогдашний кончился. В общем, Посредник очень удачно вписался: кому-то выгодно помог, кого-то подмял, кого-то купил, с кем-то договорился… с полудохлой магвардией и в целом с Управлением не бодался, даже наоборот, если вежливо попросить, почти бескорыстно помогал унять беспредельщиков.

— Почти бескорыстно, — с сарказмом повторила Марго.

— Мы практически уверены, что Посредник — Полоз, а эти твари по самой своей природе не способны что-то отдать или сделать «за так». Внутренний баланс поедет.

Марго покосилась на жетон: хранитель золота, а пропуск из пирита — «золота дураков»… весьма самоироничный змей, если так.

— А не далековато ли от Урала он заполз для Полоза? Ближайшее золотое месторождение не то в Коми, не то в Оренбуржской области!

— Возможно, обретённый? — неуверенно дёрнула плечом Яра. — Или полукровка. Или изгой, вынужденно «подпитывающийся» от старых золотых кладов — Тула старая, под ней нераскопанного золота наверняка до сих пор хватает… Да и в целом, это сейчас не так важно: Посредник давно зарекомендовал себя хитрым, не упускающим своей выгоды, но полезным гадом. Он может достать почти что угодно — в пределах региона или даже округа, — любую информацию, артефакт, редкую или уникальную вещь, сведёт с нужным специалистом. Если тот, кто проводил ритуал, хоть где-то засветился, быстрее всего это выяснить именно через Посредника.

— Что ж вы в прошлый раз его не спросили? — проворчала Маргарита.

Не то чтобы ей так претила перспектива общаться с полуподпольным информатором (ой, с кем она только не общалась!), просто в целом не нравилось всё происходящее, а тут хоть повод есть побурчать.

— Так мы спрашивали. Но этот муд… мудрый адепт Кека, с которым мы тогда бодались, обходился исключительно своими силами и нигде не светился. — Яра мрачновато хмыкнула, явно вспомнив бурную финальную встречу с участием культиста-недоучки, магвардии, инспектора и двух египетских богов, потом встряхнулась, закинула в рот ещё один квадратик шоколада и преувеличенно бодро сказала: — Ладно, это всё лирика. Итак, пропуск. Он одноразовый, на каждый визит приобретается новый, поэтому постарайтесь из встречи выжать максимум. У Вари, конечно, есть небольшой запас, но сами понимаете… Встречи проходят в кафе «Карта», вы его знаете, в приватном кабинете. Один на один.

Видимо, при слове «приватный» на лице Марго что-то такое проступило, потому что Ярослава со смешком уточнила:

— В приличном смысле «приватном»! Марта, конечно, не монашка, но на своей территории никаких вольностей не допускает. Собственно, пропуск надо передать одной из кикимор, они свяжутся с Посредником и назовут дату и время встречи.

— Дату? И сколько её можно ждать?

— Обычно недолго — в тот же день или на следующий, но не раньше, чем через час: вряд ли он торчит в «Карте» безвылазно. А, ну и не всегда это лично Посредник, иногда вместо него на встречу приходит его слуга-оборотень.

Про служение Маргарита слышала: оборотни, если не считать обретённых, то есть выросших вне стаи, придерживались архаичного и весьма иерархичного мировоззрения, в основе которого лежали два принципа: «право сильного» и «ты мне — я тебе». И если такой ортодоксальный оборотень оказывался обязан кому-то жизнью, свободой или честью, он старался этот долг вернуть, поступая в услужение спасителю… порой даже против воли последнего.

— Что за зверь? — уточнила она. — Волк? У вас тут, вроде, их целая община?

— Община у нас есть, да, но этот тоже не из местных. Татарин, вроде бы, и перекидывается в медведя.

Марго поспешно отвернулась, скрывая гримасу отвращения: медведей она не то чтобы ненавидела, скорее — активно не любила, не только оборотней, но и обычных. И у неё были для этого веские основания… Но её личные тараканы не будут мешать работе. Точка.

— Что ж, не худший вариант, — через силу сказала она и без необходимости долила из чайника в обе кружки. — Что ещё можешь посоветовать?

— В целом ничего. Что Посредник, что его слуга — разумные, рациональные существа без каких-то явных закидонов. Особого отношения к себе не требуют, главное, говорить по делу и не хамить.

— Ясно, значит, туда пойду я, — вздохнула Марго. Пускать несдержанного Надира на подобную встречу было, мягко говоря чревато. — А про кощея что скажешь? А то, может, к нему тоже Морозова подпускать не стоит? Слыхала я, при каких условиях кощеи силу получают…

Ярослава рассмеялась:

— Нет, вот уж Йонкера ему не прокусить! Это кощея нашего так зовут, — пояснила она в ответ на удивлённо приподнятую бровь, — Константин Йонкер. Он пока ещё только осваивается и, эм, восстанавливается, но уже сейчас ясно, что это тварь редкой ядовитости и живучести. Как бы ещё вашего напарника спасать не пришлось.

— Что ж, уже неплохо, — кивнула Маргарита.

Ну, вот и план на завтра готов, слава богу. Марго терпеть не могла начинать дела вроде этого, когда никто ничего не знает, куда копать — неясно… Лучше уже явные злоупотребления или пошедшие вразнос не-люди, когда надо не искать, а бить посильнее.

— Ну, я, пожалуй, пойду, — с хорошим чувством момента сказала Яра, поднимаясь. — Если что, мы с Васей на подхвате, звоните в любой момент.

— Буду иметь в виду, — суховато кивнула Марго.

Но в груди всё равно потеплело.

Глава 3

— Ты не должна идти туда одна, — в десятый, наверное, раз повторил Надир, сверля неприязненным взглядом сквозь лобовое стекло истекающие тёплым светом окна-витрины «Карты». — Какой-то мутный «посредник» пополам с преступным авторитетом, ещё и не то Полоз, не то хрен знает кто…

— Да-да, убьёт и съест не сходя с места, прямо в «избушке» яги! — Марго раздражённо закатила глаза. — Морозов, прекращай дурить. Что на тебя нашло?

Сходить в кафе и обменять «жетон» на точное время встречи Марго успела с утра. Официанток в зале по раннему времени не оказалось, и она отдала гладкий, приятно ложащийся в ладонь кругляш бариста — высокому худому парню-альбиносу, судя по всему, чистокровному человеку, даже не магу. Тот, не моргнув глазом, молча ушёл в подсобку, а вернувшись, положил на стойку бумажку: «6 декабря. 14:00», то есть, сегодня же.

И вот они здесь.

— У меня очень плохое предчувствие, — мрачно признался Надир, после долгого угрюмого сопения. Бросил косой взгляд на Маргариту, поправлявшую причёску, смотрясь в зеркало заднего вида, и ещё тише добавил: — Будто там случится что-то… необратимое.

Женщина вздохнула и демонстративно потянула вниз застёжку куртки.

— Успокойся, Надир. Я, может, не так хорошо дерусь, как ты, зато стреляю отлично. — Она продемонстрировала привешенную к поясу и прикрытую полой пиджака кобуру табельного «Грача». — Это во-первых. Во-вторых — Посредник строил свою репутацию в этом регионе двадцать лет, что должно случиться, чтобы он всё это разрушил, напав на меня?

— Приступ безумия, старые счёты… не знаю! И не хочу выяснять на практике!

— А ещё мне кирпич на голову может упасть, что ж теперь, по улицам не ходить? — Судя по тому, как нахмурился мужчина, шутка цели не достигла. Марго, испытывавшая одновременно раздражение и сочувствие, усилием воли уняла первое и накрыла ладонью сжатый кулак Морозова: — Надир, даю слово, я не буду рисковать. Просто войду, поговорю и выйду. Если хоть что-то пойдёт не так, сбегу без боя. Ты мне веришь?

Он закрыл глаза, сделал пару глубоких вдохов.

— …Верю.

— Вот и славно. Давай, мне пора, да и тебя кощей ждёт.

— Может, лучше я тебя подожду? Тут, снаружи.

Марго, уже успевшая выбраться из машины, строго уставилась на него:

— Надир. Дело. Я позвоню, как закончу.

Захлопнув дверь машины, она отвернулась и решительно зашагала к кафе, стараясь успокоить колотящееся сердце. Не то чтобы она заразилась тревогой от Морозова, но если уж у этого непробиваемого интуиция заговорила… Нет, глупости! Яга не пустит на свою территорию того, кто способен нарушить шаткое равновесие между детьми магии и людьми.

Сейчас, в разгар дня в кафе оказалось более людно, чем утром, хотя и не настолько, как можно ожидать от хорошего заведения в центре города в обеденное время рабочего дня. Тем не менее, почти все столики были заняты, пахло кофе, пряностями и жареным мясом, кикиморы-официантки — похожие как сестры, худенькие, востроносые девицы с невзрачными лицами и роскошными светлыми косами, — сновали как заведённые, а бариста-альбинос одновременно смешивал какой-то коктейль, присматривал за льющимся из кофемашины тонким ручейком эспрессо и беседовал с высокой и стройной пепельно-седой дамой в бордовой «двойке».

На ходу сняв куртку и перекинув её через локоть, Марго прошла к стойке и остановилась, вежливо ожидая завершения беседы — ничего еще минут пять у неё есть, — но тут дама обернулась, красиво взмахнув серебряной гривой до пояса, и Марго узнала хозяйку заведения.

— Маргарита, птичка моя, здравствуй! — растянула яркие губы в приветливой улыбке Марта. — Пришла повидаться с нашим золотцем? Правильно, правильно, тебе давно пора.

Марго, едва заметно поморщившись на «птичку» (и мысленно отметив, что Посредник у яги «золотце», что уже говорило о многом), вежливо кивнула в ответ:

— Добрый день, госпожа Марта. Да, я к Посреднику. А вы, как я понимаю, как всегда, знаете больше прочих, но делиться этим знанием не станете?

— Ну, что должно прозвучать — о том молчать не стану, — тонко улыбнулась яга, и в её тёмных глазах заплясали лукавые искры. — Но пока что могу лишь дать тебе совет, дорогая: пока вы гоняетесь за синицей, принимая её за ворона, не упусти своего журавля.

Марго невольно мотнула головой, запутавшись в этих орнитологических рассуждениях.

— Вы полагаете, что наше дело — не настолько серьёзное, как кажется? — уточнила она.

— Ну, тут как посмотреть. С одной стороны дельце ерунда, а с другой — куда уж серьёзнее… — изящно повела плечом Марта и тут же сама себя прервала: — Впрочем, не трать время понапрасну на старушечью болтовню, птичка моя! Беги скорее, тебя ждут. Стружка!

Одна из кикимор, с пышными золотистыми кудрями, с готовностью развернулась к хозяйке, преданно поедая её глазами.

— Проводи нашу гостью в кофейный кабинет, — велела Марта. — Чаю туда подай… белый сбор будет в самый раз. И с курточкой помоги как полагается, ну, сама знаешь.

Кикимора кивнула и, шагнув к Маргарите, пару раз почти беззвучно хлопнула в ладоши, а затем мягко потянула из её рук пуховик. Меховой ворот оного внезапно просох и распушился, как в день покупки, а с рукавов и подола пропали мелкие, неизбежные в городской зиме пятнышки-брызги. Глянув вниз Марго уже не удивилась, обнаружив, что брюки и ботинки тоже обрели первозданную чистоту. Лишь бы пистолет от смазки не почистили, мелькнула дурацкая мысль в голове, и Марго с трудом удержалась от нервного смешка.

Вслед за Стружкой она прошла в неприметную дверь за барно-кассовой стойкой и оказалась в длинном узком коридоре с добрым десятком совершенно одинаковых дверей. Плотная ковровая дорожка, неуловимо напоминающая цветом хвойный опад, надёжно глушила шаги, зато из невидимых динамиков (или просто из воздуха, кто этих магов знает?) негромко, будто вполголоса, зажурчала какая-то песня, и Маргарита, прислушавшись, вздрогнула:

Шрам, оставленный на плече

В одной из важнейших битв —

Он уже не болит.

Там, где был окровавлен меч,

Отныне холодный щит…

Но и он молчит.

Много ль потеряли? Всё бежали,

Да лишь от беды к беде.

Кто мы? Кем мы стали?

Опоздали — и волосы в серебре.

Рука невольно дёрнулась к голове, хотя уж у неё-то не было никакого серебра в волосах… да и шрамов, если уж на то пошло.

А мы летали и падали,

Мы смеялись и плакали…

Марго зло сжала зубы, но заставила себя не отмахиваться: здесь, под сенью дома-на-границе-всего, не бывает случайных слов, песен и знаков. Если б ещё они не резали вот так, по живому — живому даже столько лет спустя… тем более, когда она здесь по работе, а не ради духовного поиска!

— Сюда, пожалуйста, — тихим, чуть скрипучим голосом пригласила Стружка, беззвучно открыв одну из дверей. — Сейчас подам чай.

— Может, лучше кофе? — вздохнула Маргарита. — В кофейный-то кабинет?

Кикимора ответила коротким нечитаемым взглядом: не то насмешливым, не то сочувственным.

— Он называется кофейным за цвет интерьера. А хозяйка велела чай.

В небольшой комнате, действительно оформленной в кофейных оттенках, царил полумрак. Стены, отделанные деревянными панелями, тяжёлые, не пропускающие ни лучика света портьеры от потолка до пола, вдоль стен — диванчик и пара журнальных столиков с композициями из сухоцветов в простых глиняных вазах, в центре — два тяжёлых кресла, разделённых массивным столом. Модерновая люстра, собранная из металлических пластин и ламп накаливания, не горела, помещение освещала только настольная лампа, развёрнутая так, что гость оказывался в кругу света, а сидящий во втором, «хозяйском» кресле — в глубокой тени.

Впрочем, пока что второе кресло пустовало.

— И часто Посредник опаздывает? — глянув на часы (две минуты третьего), уточнила Марго у неслышно вернувшейся с подносом Стружки.

Та без спешки расставила на столе чашки и заварный чайник, от которого растекался ненавязчивый аромат мяты и ещё каких-то трав, и отозвалась:

— Посредник всегда приходит вторым. Присаживайтесь, — и вышла.

Марго терпеливо вздохнула, опустилась в кресло, прикрыла глаза ладонью и постаралась выровнять дыхание: потом подумаем про ягу и её намёки на прошлое! Она, Марго, сейчас работает, она здесь по делу, так что надо собраться, и…

— Добрый день, — внезапно, без предваряющих шагов, шорохов и прочих звуков, сказали в тишине кабинета. Негромкий мужской голос прозвучал мягко, гибко, как скользящая в траве змея. В воздухе едва уловимо, горьковато и свежо, запахло одеколоном. — Ну что, расскажете — кто вы и что привело вас ко мне?

Марго, застигнутая врасплох, ещё на пару секунд задержала ладонь у лица, давая себе возможность взять под контроль его выражение и заодно бросив сквозь пальцы быстрый взгляд на собеседника. Увы, тщательно выстроенная светотень надёжно сохраняла инкогнито мужчины, непринуждённо устроившегося в кресле напротив, будто он сидел там уже давно.

Нет, кое-что Марго смогла рассмотреть: Посредник, похоже, был довольно высоким и хорошо сложенным, хотя и скорее гибким, чем крепким, что только сильнее подчёркивалось узким угольно-чёрным костюмом из плотной ткани «с искрой». Длинноволосый, судя по бликам и теням, обрамляющим светлое пятно лица; бледные и узкие, красивой формы кисти, расслабленно лежащие на подлокотниках, унизаны золотыми кольцами и браслетами.

— Добрый день, — после невольной, но удачно получившейся паузы отозвалась женщина, опуская руку. — Инспектор по делам магии, Маргарита Вилкина. Я к вам с официальным запросом по…

Она не успела даже закончить фразу, только назваться, но Посредник внезапно вздрогнул, впившись в подлокотники так, что под побелевшими пальцами заскрипела кожа, и рывком откинулся назад, ещё сильнее ушёл в тень.

— В чём дело? — нахмурилась Маргарита. — Вас не предупредили, что я из МОДа?

— …Предупредили. Простите… старые раны, — с запинкой выговорил Посредник и медленно, с явным усилием разжал пальцы. Его голос, минуту назад ласкавший шёлком, вдруг сделался шершавым и ломким, как ржавый металл. — Так по поводу чего ваш запрос?

Марго с сомнением прищурилась, но заострять внимание не стала: это сейчас не её дело.

— Думаю, вы не могли не слышать о массовом убийстве на стройке, — сказала она вслух, и пальцы Посредника вновь приметно дрогнули. — На месте преступления найдены следы неизвестного ритуала, однако магический фон места этому не соответствует — либо ритуал был подготовлен, но не состоялся, либо Тулу снова посетила могущественная сущность, чьё присутствие затёрло следы. Единственный выживший находится в неадекватном состоянии и не может внятно сообщить приметы убийцы. Магвардия… разводит руками. Однако, по их словам, вы можете добыть недостающую информацию по своим каналам и сделать это быстро.

Пока она говорила, Посредник явно успел взять себя в руки и теперь задумчиво потирал подбородок кончиками пальцев. Прядь длинных волос, соскользнув по гладкой ткани пиджака, попала в световое пятно и оказалась огненно-рыжей.

Марго закусила щёку изнутри. Да что ж такое…

— Я могу, — помедлив, сказал Посредник. — Но мои услуги стоят недёшево.

— Насколько недёшево? — вздохнула Марго и, приподнявшись с кресла, дотянулась до чайника: судя по запаху, это был какой-то успокоительный сбор, и ей он сейчас точно не помешает, да и хрипящему Посреднику — тоже. — Чаю?

— Не откажусь. Что касается цены… за информацию я беру от пятидесяти тысяч. С настолько неопределёнными запросами — может выйти и вдвое, и втрое больше.

Посредник развёл руками, словно говоря «что поделать, бизнес». А Марго, взявшаяся наполнять чашки из тяжёлого горячего заварника, не удержалась от резкого, с присвистом, вдоха: «недёшево» — это мягко сказано! Такую сумму ей не согласуют, даже если среди убитых найдётся сын олигарха… только зря время на встречу потратила.

— Впрочем, — будто отвечая на её мысли, вкрадчиво продолжил этот змей: похоже, приступ боли был кратковременным, потому что он почти вернул себе первоначальную обволакивающую мягкость голоса, — есть альтернатива деньгам.

— М-м?

— Услуга за услугу. Я помогаю вам, вы, однажды, помогаете мне — и мы в расчёте.

— Ни МОД в целом, ни Инспекция в частности не пойдут на какие-либо нарушения ради информации, которую мы и так можем получить, пусть и дольше, — сухо отозвалась Маргарита и со стуком поставила чайник на стол.

Посредник поднял на неё глаза, и под таким углом они внезапно отблеснули жёлтым, как у кота или змеи.

— Ну, я же не глупец — просить о незаконном… или невыполнимом, — сказал он, и в его голосе прозвучала странная, неподходящая теме разговора горечь. — Но мало ли, что бывает в жизни? Да и иметь в должниках целое министерство приятно само по себе.

— Целое министерство? Это вы хватили! — фыркнула Марго, осторожно, кончиками пальцев подхватила со стола горячую, полную почти до края чашку и протянула собеседнику, продолжив: — если предположить, что мы согласимся, это будет даже не вся инспекция, потому что долг признает разве что оперативный отдел ИДМ, или даже исключительно наша группа, и то, если нам разре…

В этот момент Посредник чуть подался вперёд, принимая из её рук чай (Марго на миг ощутила прикосновение прохладных — на контрасте с чашкой почти ледяных — пальцев) и причудливо отразившийся от белого фарфора и светлой серой ткани её пиджака свет выхватил из полумрака его лицо.

Звона расколовшейся об пол чашки Маргарита не услышала, да и собственный голос тоже прозвучал будто со стороны и откуда-то издалека:

— Ты… — Она отшатнулась. — Ты!

Мужчина в кресле подался вперёд, словно в попытке удержать её, и теперь она видела и узнавала его — эти рыжие волосы, это узкое, тонкогубое лицо с длинным носом и твёрдым подбородком без ямочки, эти широкие, слишком тёмные для такого рыжего лиса, брови с «мефистофельским» изломом, эти глаза, пусть и окрашенные теперь в яркое золото…

— Ты же умер, ублюдок, — чувствуя, как её душат слёзы и ярость одновременно, выплюнула Марго. — Ты умер! Двадцать лет назад!

— Гретхен, послушай, я всё объясню…

— НЕ СМЕЙ МЕНЯ ТАК НАЗЫВАТЬ! — взревела Маргарита так, что металлические пластины люстры ответили медным гулом, а мужчина, напоровшись на её взгляд, откачнулся и побледнел до синевы. Кулон под рубашкой раскалился, заставив сбиться дыхание, и Марго на несколько долгих секунд зажмурилась, унимая рвущееся из груди чудовище. Повторила с ненавистью: — Ты — не смей!

— Маргарита, пожалуйста… — хриплым, надорванным голосом.

— Извините, Посредник, наша встреча окончена, — чужими, бесчувственными губами выговорила она, развернулась и с очень прямой спиной вышла.

***

Марго сама не смогла бы сказать, сколько она просидела за дальним столиком в практически полной неподвижности, бездумно наблюдая, как затягивается плёночкой оставшийся на дне кружки отвар. Да что там, она толком не помнила даже, как оказалась за этим столом!

Кажется, на выходе из коридора её подхватила одна из кикимор — а может и сама Марта. Во всяком случае, Маргарите припоминался сочувственный взгляд тёмных, густо накрашенных глаз и вздох: «ох, птичка моя, кажется, я поспешила!» Потом… потом провал, вкус трав на языке, чужие горячие ладони поверх её собственных — безвольных и холодных, тихий речитатив, вливающийся в уши текучим песком, успокаивающий, укрывающий, растворяющий бурю внутри. Мохнатый плед, окутавший плечи — бежевый, тёплый, шелковисто мягкий, дорогой: Маргарита как-то приценивалась к подобному в одном из брендовых магазинов домашнего текстиля, но жаба задушила… зря, наверное. Хороший плед. В нём хорошо не-думалось.

— О, вот ты где, — внезапно радостно сообщили сверху знакомым голосом, пахнуло морозом, кожей и немного сигаретным дымом. — Не кафешка, а картина Эшера, блин, я тут полчаса плутал среди шести столиков! Та-ак… Что случилось? Этот урод тебе всё-таки что-то сделал?

Подняв глаза, Марго несколько секунд смотрела на Надира — набычившегося и сжавшего кулаки, будто готового бежать и бить морду — в попытке понять, кто перед ней и чего от неё хочет, а затем чуть заторможено качнула головой из стороны в сторону.

— Нет… нет, Посредник мне ничего не сделал. Просто… — она запнулась, пытаясь как можно нейтральнее описать происшедшее и свои эмоции, и с отстранённым удивлением поняла, что те уже почти перегорели, будто встреча, потрясшая её до основания, случилась не пару часов, а пару недель или даже месяцев назад. Марта и её «чаёчки» с «шепотками»! — Просто я, хм… встретила старого знакомого, с которым… была связана масса неприятных воспоминаний, и которого я совершенно не ждала увидеть. Никогда.

Морозов ещё несколько секунд пристально всматривался в её лицо, играя желваками на скулах, но потом всё же со вздохом разжал зубы и сел напротив.

— Мне точно не нужно пойти и поправить харизму Посреднику или этому «старому знакомому»? — спросил он, накрыв её ладонь своей — широченной, крепкой лапищей, смуглой даже сейчас, в разгар зимы, и совершенно непохожей на узкие длиннопалые бледные кисти в золоте… но Марго почему-то вспомнила именно их и едва удержалась, чтобы не отнять руку. — Чем я могу помочь?

Маргарита длинно перевела дыхание и свободной рукой поправила на плечах плед.

— Давай сделаем вид, что ничего не было, и займёмся работой, — сказала она, решительно игнорируя надлом в собственном голосе. — Посредник нам, к сожалению, не поможет: очень уж много хочет он за свои услуги… так что будем справляться своими силами. Как пообщался с кощеем? Есть результаты?

Надир ухмыльнулся и сел поудобнее. Отпускать ладонь Марго он не спешил, больше того — переложил их соединённые руки поудобнее и принялся поглаживать большим пальцем чувствительную ямку над косточкой запястья.

— Ну, по нашему делу пока нового ничего, зато я познакомился и с кощеем, и со следаком, который будет вести это дело со стороны официального не-маговского ведомства. И это один и тот же мужик!

— Серьёзно?!

— Ага, представь себе. — Морозов приподнял свободную руку, привлекая внимание официантки. — Красавица, соберите мне глинтвейна и что-нибудь поесть — помяснее и погорячее, замёрз как цуцык и есть хочу как медведь-шатун!

На последних словах Марго не удержалась от короткой болезненной гримасы, которой Надир, впрочем, не заметил.

— Марго, ты что-нибудь будешь?

— Нет, спасибо, — «я сыта по горло» — …Я не голодна. Разве что чаю. Обычного.

Кикимора (имени этой Маргарита не знала, но, судя по пушистой светлой шевелюре, собранной в косу — широкую, истончающуюся к концу в нитку, — наверняка какая-нибудь Шёрстка или Куделька) молча кивнула и удалилась.

— Какие обходительные сотрудницы… — саркастически проворчал ей вслед Надир.

— А чего ты от нечисти хочешь, наивный! — вздохнула в ответ Марго. — Так что там в итоге с кощеем-следователем?

Морозов снова зафыркал:

— Да тут вообще чистый анекдот! Значит, звоню я по номеру, который нам колдуны дали, говорю, так мол и так, инспектор, убийство, надо пообщаться, мне в ответ сухое «я на работе, сильно надо — приезжайте, поговорим». Еще и голос такой хрипловатый. Ну, думаю, щас как выйдет ко мне старикашка вредный, как из сказок… Не смотри так, я знаю, что кощеи любого возраста и пола бывают, кроме совсем детей и подростков, но по телефону представил себе его именно так. Приезжаю по адресу, смотрю — ба! Управление следкома! Ладно, зашёл, дежурному корочку МВД-шную показал, назвал, кого ищу. Он созвонился-проверил, в общем — всё честь по чести. Поднимаюсь к кабинету, который мне назвали, и ещё из коридора слышу, как какой-то мужик на кого-то ругается. Интересно, думаю, это мой клиент или на него? Тут дверь распахивается — именно распахивается, будто с ноги! — выскакивает мужик… — Надир прервался: вернувшаяся кикимора принялась выставлять на стол заказ: глинтвейн, чай, какой-то майонезный салат и здоровенный стейк с кровью, явно в честь упомянутых голодных медведей (шутница, блин!). Отдельно на стол перед Маргаритой поставили блюдце с парой пирожков, распространяющих дивный аромат корицы и яблок. — Спасибо, красавица… а пирожки откуда?

— От госпожи Марты, — равнодушно глянув, ответила «красавица». — Комплимент к чаю.

Она развернулась и ушла, а Марго, взяв с блюдца пирожок (и заодно под благовидным предлогом освободив руку из надировой хватки), надломила его, принюхиваясь. Ммм… совсем как дедушка пёк, по прабабкиному рецепту, лучшее было средство от детских печалей! Она вздохнула и откусила сразу четверть, кивнув Надиру, чтоб продолжал.

— Хм-м… так вот… — Тот взялся за приборы и продолжил рассказ одновременно с едой: — В общем, выскакивает мужик: примерно моих лет на вид и такой же здоровенный, рыжий с мелированием — ну, мне сперва так показалось, так-то это седина, как выяснилось, один глаз светлый, второй чёрный, штаны типа армейских с кучей карманов, футболка, на ней во всю грудь — хмурый кот с подписью «Давайте не ускаблять ситуацию!», а сверху рубашка байковая. И ему вслед тем же начальственным голосом орут: «Костик, мать твою, застегнись!»

Марго невольно рассмеялась.

— Ага, вот тебе смешно, а я в тот момент просто ох… очень изумился. Фигасе, кощеи пошли, да?

— Это он и был?

— Ага. В общем, «Костик», то бишь, капитан Константин Йонкер — местный звёздный следователь… Это не он мне сказал, это я потом ещё с дежурным немного пообщался. Молодой да ранний, капитан к тридцатке, теперь уже майор: официально за заслуги, неофициально — из-за нового не-людского статуса. Где-то полгода назад вылетел на машине с моста в реку, едва не помер, чудом не остался инвалидом, после этого и окощеился. Про мост мне дежурный сказал, про кощейство — сам Йонкер. Так как он на работу вернулся, местные магвардейцы решили не плодить сущности и теперь все уголовные дела, связанные с магией, отдают ему, типа, два в одном.

— А раньше их вёл полковник Греков же, верно?

— Вроде как. Это его, кощея в смысле, непосредственный начальник. Ну, оно и понятно, он уже в возрасте, да и не по чину в поля бегать.

— Это он орал «Костик, застегнись»?.. Хотя неудивительно, с его-то нравом, хуже Чурная…

— Именно. Короче, принципиальное согласие на сотрудничество кощей нам дал, но по сути пока ничего не сказал. Говорит, сильных всплесков он не ощущал, посторонних сущностей в Туле и окрестностях тоже не чувствует, но так как он кощеит всего полгода, то препочтёт перепроверить. Плюс, ждёт, пока получит, наконец, материалы дела: сама понимаешь, бюрократия наше всё. Вот тогда посмотрит ещё и с профессиональной точки зрения, но мы уже с ним договорились завтра, когда у него полномочия будут, вместе сходить и ещё раз опросить барсука.

— Вот, а ты говоришь — ничего нет по делу, — хмыкнула Марго, пальцем собирая с блюдца накапавшую из пирожков начинку. — Если кощей не почувствовал всплесков, то…

— Это ещё ни о чём не говорит, — немного невнятно возразил Морозов, дожёвывая последний кусочек стейка, и придвинул к себе салат. — Он сам сказал, что опыта мало, если сущность всплеск сразу погасила, мог и не заметить.

— А саму сущность? Или ты думаешь, она вылупилась и тут же сбежала в соседний регион?

— Или затаилась в носителе, переваривая поглощённую силу.

Марго сжала зубы: такую вероятность тоже нельзя было исключать. Но как же не хотелось верить! Если это был… не просто ритуал-пустышка, то есть результат действий обычного, немагического маньяка, то с наибольшей вероятностью им придётся столкнуться с сущностью, воплощённой в вещном мире уже больше двадцати лет — а весь опыт Маргариты показывал, что в одном городе по каким-то своим причинам крайне редко оказывались два одержимых единовременно. Но это категорически иной уровень проблем! К тому же… нет, она не будет сейчас думать об иных причинах, почему ей так хочется, чтобы всё это было пустышкой или мистификацией.

— Давай решать проблемы по мере поступления, — сказала она вслух. — Готовимся, конечно, к худшему, но надеемся на лучшее. В конце концов, неудавшиеся ритуалы случаются куда чаще успешных, а пока всё указывает именно на это. И хотя смерть шести человек — это очень серьёзно, если их убил не-маг или недоучка-неудачник, то мы с чистой совестью отдадим дело Йонкеру и уедем домой.

— Хорошо бы, но что-то у меня сердце по-прежнему не на месте, — буркнул Надир. — Тебе точно этот… Посредник ничего не сделал? Это ведь он — знакомый из прошлого, да?

— Отчасти, — уклончиво ответила Марго и, поскольку успокоилась достаточно, чтобы думать не только эмоциями, мысленно клятвенно пообещала себе выяснить, насколько именно «отчасти». — И нет, повторюсь, пока что он ничего не сделал. А учитывая, сколько лет я о нём не слышала, вероятно уже и не сделает.

«В конце концов, Марта не пустила бы в свою избушку одержимого, верно?»

***

— Ну-с, и как там Тула? — бодро поинтересовался Глеб Егорыч, когда опаздывающая Наташа наконец появилась в своём «окошечке» телемоста, бледноватая и как будто простуженная.

— Пока стоит на месте, — чуть натужно хохотнул в ответ Надир. — Что ей будет в холодильнике?

Вместо его лица висела нейтральная «заглушка», вероятно, не хотел, чтобы коллеги видели его недовольную физиономию. Марго по этому поводу совесть совершенно не мучила: совещание — не место для заигрываний, так что пусть подключается из своей квартиры, а не из её. Ей и без того есть, о чём подумать. Так что она шутку не поддержала, сухо сообщив:

— Пока из свежей информации только свидетельство местного кощея об отсутствии всплесков и новых посторонних сущностей на территории. Но так как он ещё только входит в силу, полагаться на его слова стоит с осторожностью.

— Что на месте ритуала?

— Голяк, — фыркнул Морозов. — Что можно найти на месте три дня спустя и после того, как там потоптался целый взвод ментов? Но фотки я сделал, как просили. Наташ, закинул на «облако» и тебе в телегу, видела?

— А? — Смирнова, будто вынырнув из каких-то своих мыслей, приметно вздрогнула и закивала: — Да-да, конечно… то есть, сами фото ещё не видела, но я посмотрю, сегодня же.

Марго нахмурилась.

— Наташ, у тебя всё хорошо? Ты какая-то… бледная.

— Простудилась. Ничего страшного, я всё равно готова к труду и обороне, хо-хо! — натужно улыбнулась девушка, но даже на маленьком экранчике приложения Маргарита видела, как забегал у неё взгляд.

Этого ещё не хватало ко всему прочему!

— Ла-адно, предположим, — протянула она с сомнением, помедлила и сухо продолжила: — Я понимаю, простуды, отчёты, новогодний джинглбеллз в голове, но давайте поработаем. Сейчас не время для разброда и шатания, господа: погибли шесть человек, есть следы ритуала, и при этом ни следочка магии. А потому Наташа, Гриша, я прошу вас отнестись к задачам с максимальным вниманием…

Рыбка, похоже, тоже дремавший перед экраном с открытыми глазами, наткнулся на осуждающий взгляд начальницы, встряхнулся и подобрался.

— В лучшем случае мы имеем дело с маньяком из не-магов, неудачливым недоучкой, либо с расчётливым мистификатором, который прячет под «ритуалом» личные приземлённые мотивы. Но учитывая, что в Туле уже не раз происходили аномальные, выбивающиеся из обычной логики события, это с немалыми шансами может быть как неизвестный ритуал, так и чрезвычайно сильная и хитрая тварь… или всё сразу. Наташа, ищи где хочешь, хоть в центральный архив пробивайся, но найди мне, что это за символы, к кому с их помощью взывают, сколько раз они уже срабатывали и с каким результатом. Гриша, тебе после созвона я отправлю большой архив: во-первых, отчёты местной магвардии о происшествиях, а во-вторых — записи камер наблюдения, стоящих вокруг места преступления, за сутки до и после. Материалы дела у тебя есть, так что сам посмотришь время, когда всё произошло — кстати, Наташа, при поиске ритуала тоже учитывай время проведения, и погодные условия на момент события посмотри, — поищи закономерности, а главное, вычлени, кто подозрительно шлялся рядом. Фотороботы и личности не прошу, записи ахового качества, но хотя бы какие-то приметы подозреваемых собери.

Она помедлила, но упоминать про высоких рыжих мужчин не стала: во-первых, записи чёрно-белые, во-вторых… ничего ещё не ясно.

— Как скоро нужны результаты? — трагически изломив широкие брови, уточнил Гриша. — И что важнее, записи или отчёты?

Так, это что-то новенькое, с каких пор Рыбка от работы бегает?

— Ну можешь недельку походить, подумать, мы же никуда не спешим! — ядовито воскликнула Марго, всплеснув руками. — Гриш, алло, результаты нужны уже вчера, пока ещё есть шанс, что убийца не уехал в тур по Сибири!

Рыбка издал трепещущий вздох (Наташа в унисон с ним длинно шмыгнула носом), Надир явственно подавил смешок, а Маргарита с внезапной остротой ощутила, насколько она устала.

— Так, братцы-кролики… — зло сказала она, — давайте вы хотя бы сделаете вид, что вы серьёзные специалисты секретной службы, а не манагеры на окладе, и начнёте уже шевелить ложноножками? Время до отбоя ещё есть, вот и займите его общественно полезным трудом! Завтра днём жду первые результаты, ясно? — Ответом ей стало нестройное бормотание. — Всё, брысь работать! Глеб, задержись.

Жеглов уселся свободнее, выжидательно глядя в камеру, «окошки» аналитика и эксперта погасли едва не раньше, чем те попрощались, а вот Надир, напротив, не отсоединился, а включил камеру.

— Морозов, свободен.

— Так рабочая встреча же ещё не всё? — с деланой наивностью поднял брови тот. — Я могу быть полезен.

Марго стиснула зубы, чувствуя поднимающееся адресное раздражение, но заставила себя ответить вежливо: Надир всегда вёл себя так, и раньше её это не бесило, даже забавляло, а значит, дело не в мужчине. Не в этом мужчине.

— Надир, мне нужно обсудить с Глебом деликатные рабочие вопросы. Оставь нас, пожалуйста, и пойди отдохни. Либо дневной отчёт напиши, если тебя не оставляет рабочее рвение.

Надир нахмурился, глядя на неё с чем-то, похожим на подозрение или ревность, но всё же сухо кивнул и отключился — молча.

— Если мне будет позволено высказать своё скромное мнение, — сказал Глеб Егорыч со скрытым неодобрением в голосе, — ты слишком много ему позволяешь. Или слишком мало.

— Хм?

— Или поставь его на место, или дай ему уже, — «перевёл» Жеглов, и только давняя привычка к его манере общения помогла Марго не поперхнуться. — Хотя, зная все… кхм… твои вводные, я бы просто выпнул его в руководители группы, при любом варианте. Засиделся он в оперативниках, а к нам бы какую молодую кровь взять, опытом делиться… у меня и кандидатура есть на примете хорошая.

— Не поверишь, говорит — предлагали, отказался. — Женщина вздохнула, старательно проигнорировав намёк на «вводные». В такие моменты жалеешь, то пришлось посвятить коллегу и друга в детали своей биографии!.. — А про молодую кровь ты мне лучше вот что скажи: что сегодня с Гришей и Наташей? Один спит на ходу, вторая тоже думает о вечном и гундосит, как гриппующая!

Жеглов закатил глаза.

— Ой, детский сад — штаны на лямках! Я, конечно, ничего тебе не говорил и сам, разумеется, ничего не видел и не слышал, но Гриша вчера весь вечер выгуливал по центру какую-то девицу околомодельной внешности и сидел с ней в кафе, а Наташа мимо шла и их видела. Вот и переживает весь день, уже вторую пачку салфеток извела. А этот герой-любовник, видимо, в розовом тумане плавает… или просто не спал вовсе.

— Твою ж Буклю, — тоскливо простонала Маргарита, — как же невовремя они со своими амурами!

— Такое всегда невовремя, — «утешил» Глеб Егорыч. — Не переживай особо, я им пистонов вставлю и прослежу, чтобы делом занимались.

— А толку? Когда в голове любовные страдания, пистоны до мозга не доходят… Ладно, будем надеяться, критично на работу это не повлияет. Егор, ты мне скажи, у нас с отчётностью хотя бы всё нормально?

— Всё нормально, — послушно сказал Жеглов и ухмыльнулся в усы: — Мои «любовные страдания», сама знаешь, сейчас студентов на зимней сессии дрючат, так что меня ничего не отвлекает. Почти всё уже подготовил, не переживай, осталось пару-тройку актов из бухгалтерии вытрясти, итоговый отчётник подбить — и всё.

— Спасибо. Что ж, пойду тоже отчёт заполню и спать. Устала.

— Иди, иди… Маргаритонька, — внезапно позвал Жеглов, когда Марго уже потянулась к кнопке отбоя. Спросил с искренней тревогой: — У тебя-то всё в порядке? А то лицо такое, будто умер кто.

— Скорее наоборот, — криво ухмыльнулась она. — Всё не в порядке, Глеб, но я справлюсь. Спокойной ночи.

Он с сомнением качнул головой, но ответил:

— Спокойной.

Глава 4

…Ей так много хочется ему сказать! Боль, отчаяние, ненависть теснятся в груди, рвутся наружу острыми, как битое стекло, злыми фразами. Но она открывает рот… и не может издать ни звука: как можно облечь в слова крушение мира? Как объяснить, что вся твоя жизнь, ещё вчера наполненная светом, надеждами и планами, сейчас превратилась в одну сплошную рану на месте единственного — незаменимого — человека?

А тот, кто в этом виновен, тот, кто отнял у неё всё, смотрит на неё безжизненными, как болотная топь, глазами со знакомого лица, лениво отводит за ухо рыжую прядь и, будто камень в колодец, презрительно роняет:

— Девушка, отстаньте от меня. Я вас не знаю.

Маргарита проснулась с ноющей болью в груди и мокрым лицом и долго лежала невидяще пялясь в темноту, выравнивая сбившееся дыхание.

Она справится. Справлялась двадцать лет — справится и теперь! Но перед глазами ещё стоял её Паша, и ч-чёрт… новый приступ рыданий накатил приливной волной, Марго вжалась лицом в подушку и глухо завыла.

…Как она его любила! Со всей страстью и нежностью юности, с открытыми глазами и принятием ещё не наступившей зрелости. Она любила Пашу за яркость, чуткость и бритвенно-острый язык, за пробивной характер и тягу к обходным путям. За то, что он мог обаять кого угодно — и так же взбесить, мог работать на свою цель, как проклятый — и при этом нежеланную задачу откладывать до последнего момента, мог зачитываться трудами высоколобых стоиков — и хохотать, как припадочный, над шуткой ниже пояса. Он учился на экономическом, она на том же курсе, только на социологии, они вместе тёрлись среди ролевиков, мечтали пожениться после выпуска…