Бесплатный фрагмент - Пиши мне письма, Диана Ридж

Лиана Жанетти
ПИШИ МНЕ
ПИСЬМА

Диана Ридж

Лиана Жанетти

Пиши мне письма

Диана Ридж

Любовь Генриха и Дианы была сильнее расстояний, но не сильнее войны.

Каждое письмо, которое получал Генрих, было дыханием её души, спасением в тёмные дни.

Но однажды письма перестали приходить.

Что случилось с Дианой?

Сможет ли Генрих пережить тишину и найти правду, которая скрыта за недосказанностью?

Это история о надежде, о боли ожидания и о том, как одно письмо способно изменить всю жизнь.

Часть 1 — Девушка из булочной лавки

3 июля 1938 года, Лондон.

Для города это был обычный летний день. Для меня — тоже. Я, преданный фанат кофеина, сидел на деревянной лавке у витрины булочной, пил крепкий кофе и листал роман. Читал я всегда много, но чаще всего — о любви. При этом ясно понимал: такой роман, как в книгах, в моей жизни вряд ли случится. На страницах всё просто и предсказуемо, в реальности же — всегда иначе.

Я был погружён в свои мысли, когда заметил её. Девушка, которую прежде в этой лавке я не встречал. Она показалась необычной — не то чтобы странной, а скорее поразительно красивой. Большие голубые глаза, тёмные кудри, лёгкая улыбка, с которой она подошла ко мне.

— Вы чего-нибудь ещё желаете? — спросила она мягко.

— Нет, спасибо.

— Вы уверены? У нас как раз свежие булочки с лимонной начинкой, — настаивала она.

Я не смог отказать. Может, из любопытства. Может, потому что в глубине души мне хотелось сделать ей приятно.

— Хорошо… пожалуй, не откажусь, — улыбнулся я.

Она заметила мою книгу.

— «Грозовой перевал» Эмили Бронте?

Я будто застигнут врасплох.

— Э-э… да, читаю.

Она приняла заказ и отошла. Всё это время я ловил её взгляд, пока наконец она не вернулась:

— Вот ваша булочка.

— Скажите, а вы давно здесь работаете? Раньше я вас не видел.

— Нет, я из Кембриджа. Недавно переехала в Лондон — моя сестра осталась одна с сыном, я решила ей помочь, — объяснила она.

— Вы сегодня вечером свободны? — спросил я прямо.

Она посмотрела на меня, и её глаза засияли мягким светом.

— После шести — да.

— Позвольте пригласить вас на танцы. Мой двоюродный брат Энди устраивает вечер.

Она рассмеялась:

— Но вы даже не знаете, как меня зовут.

— И как же вас зовут? — спросил я в полушутку.

— Ридж. Диана Ридж.

Я встал и протянул руку:

— Генрих Дэйсон. Рад знакомству.

Она улыбалась — искренне, светло, так, что я вдруг понял: этот день перестал быть обычным.

Часть 2 — Весёлые танцы

В тот вечер Лондон сверкал особенно ярко. Машины шумели, джентльмены выпускали облака дыма, но над всем этим сияли звёзды — и среди них сияла Диана.

Она вышла из дома в красном вечернем платье. На ней оно выглядело не просто красиво — оно превращало её в настоящее чудо. Я потерял дар речи.

— Ну что, поехали? — спросила она, слегка склонив голову.

— Да, конечно, — выдавил я и помог ей сесть в такси.

Мы направились к дому моего кузена Энди. Он был настоящим авантюристом: любил танцевать, пить и постоянно менял работу. То помогал отцу доставлять письма, то работал в лавке матери. Его девушка однажды насмехалась: «мальчик на побегушках», — и он тут же всё бросил. Таким он был всегда — непостоянным, но обаятельным.

Я представил их друг другу:

— Диана, познакомься, это мой кузен — Энди Дэйсон.

Он галантно поцеловал ей руку:

— Рад знакомству, мисс.

— Здесь у вас весело, — улыбнулась Диана, оглядывая зал.

— Значит, вам нравится? — подхватил Энди.

— Само собой.

— Моему брату повезло, что он знаком с такой девушкой.

— Да бросьте, — засмущалась она.

— Я согласен с ним, — добавил я.

Энди усмехнулся:

— Генрих у нас неисправимый романтик. Иногда даже пугает.

Я не стал медлить и пригласил Диану на танец. Она охотно согласилась.

В такт музыке, во время медленного танца, она заговорила:

— Мистер Дэйсон, позвольте спросить… Вы работаете?

— Я выпускник архитектурного факультета.

— Значит, архитектор?

— Не совсем. Отец хотел, чтобы я пошёл по этой дороге. Но в душе… я писатель.

— И что же вы пишете?

— Пока ни одна из моих книг не опубликована.

— Как так?

— Отец говорит, я плохо стараюсь. Мама уверяет, что меня просто не ценят. Кому верить — не знаю.

— Мне жаль…

— О, не стоит. — Я рассмеялся. — Книги я люблю настолько, что не смог расстаться с ними. Подрабатываю в книжной лавке.

— Это приносит вам удовольствие?

— Возможно. Но большее удовольствие принесло бы писать их, а не продавать. Это всё равно что продавать чужие булочки, когда свои, приготовленные с душой, вкуснее.

Диана опустила взгляд и тихо ответила:

— Да, с этим я согласна.

Вечер пролетел быстро. Мы смеялись, танцевали, и я чувствовал себя счастливым, как никогда раньше.

Под конец я проводил её до дома. Мы задержались у дверей всего на минуту.

— Спасибо за прекрасный вечер, — сказала она.

— Я рад, что тебе понравилось, — улыбнулся я.

Луна сияла так ярко, что улица казалась освещённой не фонарями, а её холодным серебристым светом.

Часть 3 — Издательство Faber and Faber

10 июля 1938 года, Лондон.

Я сидел дома перед печатной машинкой. Пальцы тянулись к клавишам, но слова упрямо не складывались в строчки. Я начинал, замирал на полуслове, рвал лист и брал новый. И так раз за разом. Кажется, отец был прав: я плохо стараюсь. Фокус ускользал, мысли путались, и я не понимал, о чём хочу писать.

В конце концов я оттолкнул машинку и вышел. Направился к лавке, где работала Диана. Она обслуживала клиентов, а я занял свободный столик, чтобы дождаться её. На улице сгущались сумерки, и вот, наконец, она освободилась.

— Прошу, позволь мне провести тебя до дома, — сказал я.

Она взглянула на меня и улыбнулась.

— Хорошо, — ответила она.

Дорога прошла легко: мы смеялись, перебрасывались историями, и с ней я переставал чувствовать себя ничтожеством. Она наполняла меня силой, дарила надежду. Может быть, именно она и есть моё вдохновение?

Мы остановились у её дома, и я решился:

— Слушай, Диана, с тобой мне так хорошо… Что ты со мной делаешь?

Она засмеялась звонко и мило:

— Учту за комплимент.

Я оглянулся и заметил неподалёку маленький сад. Сорвал несколько роз — шипы порвали кожу, но мне было всё равно. Протянул ей цветы, с окровавленными пальцами.

— Ты поранился, — тихо сказала она. — Давай обработаю.

Мы вошли в дом.

— Только не шуми, сестра с сыном уже спят, — предупредила она шёпотом.

Я вёл себя максимально осторожно. Но, когда она наклонялась ко мне, вытирая мои пальцы, я не выдержал: поцеловал её. Она отпрянула на секунду, посмотрела в глаза — и поцеловала в ответ. Это был самый чистый, самый настоящий миг в моей жизни.

Вдруг сверху раздались шаги.

— Диана, это ты? — позвала женский голос.

— Да, это я, Мария, — быстро ответила она.

Я шагнул вперёд.

— Позвольте представиться. Мистер Дэйсон.

— Мария Ридж, — кивнула сестра. — Диана, я не знала, что ты приводишь парней так поздно.

— Нет, это не то, что ты думаешь… Он поранился, и я… — начала оправдываться Диана.

— Не переживай, — перебила Мария. — Ты уже взрослая. Тем более, такой джентльмен.

На следующий день я снова сел за машинку. Теперь шипы роз стали моим символом вдохновения. История о парне, который всю жизнь искал музу и наконец нашёл её в девушке, — вот что рождалось из-под моих пальцев.

После обеда я отправился в книжную лавку. Вскоре туда зашла Диана.

— Здравствуй.

— Диана! Я рад тебя видеть, — сказал я искренне.

Позже, когда мы вышли, лил дождь — тяжёлый, как из ведра. Мы стояли под потоками, мокрые, но счастливые, и целовались, пока город прятался под зонтами. Потом поехали ко мне.

Я не мог отвести глаз от её промокшего тела. Каждое прикосновение к ней заряжало меня живой энергией. Эта ночь навсегда осталась в моём сердце.

Утром я встал пораньше, стараясь не разбудить её, и сел писать. Сначала не заметил, что она проснулась. Но потом почувствовал её взгляд и обернулся.

Диана стояла на пороге — обнажённая, без всякого стеснения, прекрасная, как живое искусство. Я не мог отвести глаз. Её тело было идеальным, каждая родинка — словно звезда на карте вселенной. Она пахла цветами, и я понял: это моя муза.

Вечером я снова был в лавке. Диана сидела рядом, и тут вошёл мой кузен Энди.

— Генрих, отличные новости! Отец девушки, с которой я встречаюсь, работает в Faber and Faber. Им нужен новый ассистент. Я сказал, что ты идеально подойдёшь. Завтра собеседование!

Я вскочил, ошеломлённый.

— Энди, ты серьёзно?! — воскликнул я и обнял его так крепко, что чуть не задушил от радости.

— Я рада за тебя, — улыбнулась Диана, и я тут же поцеловал её.

Вечером мы пошли отмечать в бар. Атмосфера была шумной, весёлой. Но рядом сидел мужчина средних лет, держащий свежую газету. Он прочитал вслух заголовок о надвигающейся войне.

— Вы верите? — спросил я.

— Разумеется. Приближается страшное время.

— Но ведь это лишь слухи…

— Пока что слухи, — ответил он мрачно.

Часть 4 — Я тоже тебя люблю, мистер Дэйсон

Утро выдалось тяжёлым. Голова гудела, тело будто налилось свинцом. Вчера я перебрал — не стоило накануне важного дня так пить. Возможно, это были нервы, возможно — лёгкое недомогание.

В 7:45 я поймал такси и поехал к зданию «Faber and Faber». Передо мной возвышались его строгие стены, и я думал:

«Отсюда я выйду счастливым, получив работу… или тем же Генрихом без неё».

В коридоре сидели десятки кандидатов — высокие, низкие, светловолосые и смуглые. Такие разные, но всех нас объединяло одно: жажда получить это место.

— Мистер Дэйсон, — позвала меня секретарь.

Я встал и вошёл в зал. За длинным столом сидели трое мужчин и одна женщина. Их усталые лица выдавали: им хотелось закончить это дело поскорее.

— Здравствуйте. Я Генрих Дэйсон, — представился я.

— Мистер Дэйсон, — отозвался мужчина с густыми усами, — я Бернард. Это мои коллеги: мистер Джонсон, профессор Андрэ и миссис Райдер. Как вы знаете, мы ищем личного ассистента. Расскажите о себе. Какое у вас образование?

— Архитектурный факультет, — ответил я, сдерживая волнение. — Но в душе я писатель.

— Писатель? — приподнял бровь Бернард.

— Долгое время я искал вдохновение. И недавно нашёл.

— Значит, умеете выражать мысли?

— Разумеется. У меня свой стиль.

— Есть опыт работы? — вмешалась миссис Райдер.

— Сейчас работаю в книжной лавке. В свободное время пишу. Недавно начал новую историю.

— О чём же? — спросил Бернард.

Я на секунду опустил глаза, потом посмотрел прямо ему в лицо:

— О том, как человек способен причинить себе боль ради счастья другого. И это зовётся любовью. Настоящей любовью.

Бернард долго не сводил с меня взгляда. Коллеги продолжили задавать вопросы, но он молчал, задумавшись.

В финале меня проверили на печатной машинке. Нужно было быстро и без ошибок перепечатать текст. Для меня это оказалось делом привычным.

— Мы рассмотрим вашу кандидатуру и свяжемся с вами, — подвёл итог профессор Андрэ.