* * *
Песенка из репродуктора — какая-то ерунда,
скрашивает яичницу, чай — на завтрак…
запах из форточки — тоже, увы, еда,
что бесполезна утром, но так внезапна,
то есть — с душой и выдумкой для семьи…
видимо, в этом смысл семейной жизни…
видимо, так заботливые муравьи
и подбираются ближе, гораздо ближе…
чтобы дослушать утреннюю ерунду —
из репродуктора… стать на мгновенье старше
и проглотить назначенную еду —
из сострадания… Все-таки — лучше каша.
июль 28. 2017 год
* * *
Кварталы, спрятанные под выбеленным песком —
ещё при жизни, ещё до того, как память
стала нашёптывать считалочку и стишок —
почти невидимыми, потрескавшимися губами —
не пропадают вовсе… не — с глаз долой —
время от времени крыши их — под ногами
вдруг появляются… и память сухой рукой
их расчищает, чтобы — уже глазами,
а не наощупь… попробовать разглядеть —
стать соучастником жизни — другой — вчерашней —
под обескровленной пылью, где умереть,
вжавшись в песок — не страшно… Уже — не страшно!
По черепице — глазами — почти рукой —
пальцами — стёртыми, то есть — без отпечатков —
медленно двигаться, будто бы — нет другой —
глазу картинки… расстроенная сетчатка —
перебирает узор — сквозь песок и пыль —
точно сквозь сито процеживает рисунок
с крошками памяти… камни, песок, полынь…
и соглядатаи с кучей пастушьих сумок —
по обнаруженным крышам. Кварталы сна.
Колокол, вдавленный — ниже — в сырой суглинок,
где, даже, пыль, из-за сырости, не видна,
не говоря — следы от чужих ботинок,
то есть — свидетелей… Только песок и пыль,
что остаётся сверху пустых кварталов,
так однозначно втёртых — и в сон, и в быль…
и, даже, в небыль — под шёлковым покрывалом —
от соглядатаев — с сумками наперевес…
Смотришь под ноги и видишь — песок и камни,
пыль и траву… Кустарник на крышу влез —
просто кустарник — не вымысел и не память.
июль 28. 2017 год
Коридор
Дверь открывается — сразу густая мгла…
и безразличие, спрятанное за шторой
от посетителей, чтобы никто сполна —
не осознал ненужность свою, с которой
к нему относятся… но пробую сделать шаг,
чтобы понять — куда темнота заводит…
и… безразличие. Глуп человек и наг!.. —
перед свободой, которая в переходе —
между входной и комнатой. Коридор —
длинный, пятнадцать метров — до пониманья,
то есть — до места, где человек и вор…
не привлекают особенного вниманья
и не мешают кому-нибудь — без труда —
переводить всё сказанное на русский…
из коридора жареная еда —
прямо из кухни — в комнату — по-пластунски,
по-воровски — вползает, как сон и бред —
глянешь в замочную скважину — видишь шорох,
светло-коричневый запах от сигарет
и… безразличие, спрятанное за шторой,
за старой вешалкой — там, где ещё вчера
существовала память… Воспоминанье —
старая куртка — выветренная жара…
и до беды заученные признанья —
о безразличии… исхоженный длинный пол,
старая вешалка и — никого, кому бы
был интересен означенный коридор…
вешалка, штора или для обуви тумба.
июль 28. 2017 год
* * *
Пальцами осторожно по острию ножа,
чтобы почувствовать — только — какой холодной
может быть правда… и тот, кто её сказал,
даже, когда по лезвию — осторожно…
чтобы не быть — ни жертвой, ни палачом,
то есть — не душегубом — одним из многих —
быть в стороне, как будто бы ни при чём —
тенью кустарника, выросшего у дороги,.
между водой и домом на берегу
там, где уже не лодки — автомобили —
на острие — всё сказанное стерегут,
чтобы случайно об этом — не позабыли…
не перепутали, не спрятали под сукно,
то есть — в хранилище — между столом и пылью,
чтобы никто не видел в своё окно —
как это точно выглядит — жили-были.
июль 29. 2017 год
Гроза
В полдень темнеет, как поздно вечером.
Кошки сбегаются, выискивая укрытие.
Долгая засуха, выхваченная из вечности —
определяет, если не будущее — событие.
Быстро смеркается — вовремя, как по графику…
после полудня — в ста метрах — сплошное облако…
и сводки по радио — озвученная эпитафия,
если не жителям, то — точно — городу,
названному по имени, чтобы его запомнили —
ни ногой из памяти, по крайней мере — до ужина.
во время которого курица приготовленная —
кудахчет так, будто бы чем-то встревожена…
и уже — не поваром. Темнее до ослепления,
до потери назначенного ориентира…
Гроза, раздвинувшая границы маленького поселения —
до соседнего города — захватывает полмира.
июль 31. 2017 год
Театр абсурда
Сбитая солнечной пулей тень воробья —
камнем на землю, вспенив фрагменты пыли
до пенообразной яичницы, до букваря,
в котором, помимо рамы, что долго мыли —
сам воробей… и родственники его…
долгая память страдает непониманием
происходящего… зашторенное окно
добавляет картину вымыслом и вниманием
к мелким деталям… и к точке в конце строки,
где после выстрела — чаще всего — многоточие —
для продолжения… Солнечные стрелки —
меньше всего рассчитывают на досрочное —
освобождение… и метят ни в бровь, а в глаз —
наверняка!.. — привычка — не быть замеченным
рядом с другими — не выставить на показ —
страх… или совесть… родинку на предплечии,
чтобы случайно не вспомнилось — чей ты сын…
если дознаются — не избежать урона…
тяжких последствий… выстраданных картин
с датой в углу… и курица — не ворона —
для украшения солнечного четверга!.. —
день-то, ведь, рыбный — лещ, краснопёрка, окунь,
килька в томате, искусственная икра…
и невозможно-яркое солнце в окна,
даже сквозь штору. Безжалостный жёлтый свет,
чтобы ослепнуть — хватит одной минуты…
лампочка в комнате — выдавленный ответ —
на возмущение… или укор кому-то.
Тень отползает, чтобы ничья нога
вспененной пылью не осквернила память…
сбитого солнечным выстрелом воробья.
Тень отползает за, солнцем нагретый, камень.
август 1. 2017 год
* * *
Слишком ярки уличные фонари —
придорожные — выпавшие созвездья,
утопающие в листве, в пыли…
говорящие светом, что здесь я… Здесь я.
август 1. 2017 год
* * *
…видишь ли — это утренняя вода
растворила краски ночного неба
и теперь, в пять тридцать — ни облако, ни звезда —
не различимы, где бы ты не был,
или не был… и пальцами об висок —
перетереть — ни время и не сомненья…
ни, даже, строго выверенный кусок
медленной жизни, которая — от волненья —
не по ошибке — размазывает черты —
твой ли размытый профиль в оконной раме,
где, даже, мухи меньше мертвы, чем ты…
до синевы сжав пальцы в пустом кармане
или до судороги… Как медленно новый день…
вон, завсегдатай автобуса едет в школу,
чтобы, ему назначенная, дребедень —
вдруг превратилась однажды в пучок соломы —
для старой лошади, что пробежала круг —
лучше обычного, смяв за собою ленту
финишной линии и обогнав подруг…
после чего посажена на диету,
то есть — сплошные овощи и вода…
и никакого сладкого до обеда —
лошадь, ведь тоже — сама по себе — еда —
после последнего — праздничного забега,
когда размывает радостная слеза
пену у рта… а зрители — Дальше, дальше!..
а в отражении маленькая звезда —
точно заноза на безымянном пальце…
и никуда не деться от той звезды,
утром размытой — просто — водой из крана…
Спросишь случайно — Куды ты, теперь, куды?!. —
но тишина… и дырка в экране — рана.
август 3. 2017 год
* * *
Смотри и слушай. Слушай и понимай.
Понимай и записывай — пальцами сквозь чернила…
Видимо, в этом смысл и… где-то Рай…
Только твоя бумага о нём забыла.
август 3. 2017 год
* * *
В понедельник похолодало до плюс двадцати пяти.
Небо немного сжалилось над посёлком,
над островами… не всех, но ещё спасти
можно кого-то… в стоге найти иголку —
зашить себе память и вечно слезящийся глаз,
что разбавляет выжженное пространство —
горькой водичкой — безжалостно каждый раз,
не выводя ни слова… Ни. даже — Здравствуй…
или прощай — вне временно и навсегда,
чтобы не спутать время, пейзаж, границы —
там, где давно обещанная вода —
не проливается ливнем, а только сниться…
Похолодало… терпенье сошло на «нет»!.. —
то есть, когда при плюс двадцать пять — не замёрзнешь —
при всём желании… и вскрытый потом конверт
только дополнит жаркую полночь звёздами.
август 5. 2017 год
На наступление ночи
Лампочка гаснет. Вольфрама сухой фитиль
перегорает быстрее, чем меркнет вечер…
Между собакой и волком — ни явь, ни быль…
так — отголосок — последней июльской встречи…
Переживания, что не о чем поговорить —
долгая память — в каком-то другом измеренье —
только собака — в безвременье будет выть…
не оставляя шансов, а лишь сомнение.
Вечером свет расползается и — не ищи —
без вариантов, а лампочка — только повод —
для комара — увидеть, что там, внутри…
и как проживается в комнате — той, в которой,
даже, уже — и призраки не живут…
ночью, во сне — разрозненные воспоминанья,
но и — не более… Лампочки мёртвый круг —
всё, что внутри достойно ещё вниманья.
август 8. 2017 год
* * *
Будка стрелочника выкрашена в песочный цвет,
чтобы с дороги не разглядеть отличия
от окружающего… и лампы неяркий свет —
тоже сливается с выветренным наличником,
как с бесцветной дверью, которая на замке,
когда стрелочник — в город за водкой и провиантом,
когда по дороге пыльной, как по реке,
передвигаются измученные мигранты…
или цыгане… и небо — белёсый холст,
даже, не траченый тучами и облаками —
только столб пыли в нечеловеческий рост,
как обнимающий местность вокруг руками…
или песчинками с пылью — во все глаза,
рот залепляя и, чтобы не слышать — уши…
Стрелочник будку выкрасил и не сказал —
где теперь встретить его одинокую душу.
август 9. 2017 год
* * *
На солнцепёке улица молчалива,
будто бы — жизнь кончается на рассвете…
и торговка зеленью — торопливо
предлагает укроп, петрушку и помидоры в пакете,
и какие-то ягоды. Спрашиваешь — что сколько стоит,
но лишь тишина, указанная на ценнике…
Видимо, вправду сказано, что всё проходит —
как не-дорогая жизнь соплеменников,
выхваченная, обесцвеченная светильником —
из полумрака… выставленная на обозрение,
как на посмешище… водка из холодильника,
не обещающая долгого продолжения…
На солнцепёке… лица почти потеряны —
цвет расплывается, как разжалованная прислуга —
по географии… не выговоренные откровения —
в таком варианте — выглядят, как предательство друга…
или близкого родственника — матери или, скажем — сына,
что в одночасье плавится на солнцепёке —
до собственной тени, которая молчалива,
даже, когда ботинки — и к ней жестоки…
скромная участь… ни слова в свою защиту.
Тень уползает, прячется, хоронится —
в той части города, куда все пути закрыты —
для посторонних, пытаясь с пейзажем слиться,
как с географией, то есть — как с контурной картой-
заданной местности… с глобусом данного города…
На солнцепёке, как в сентябре за партой —
хочется верить в существование облака.
август 10. 2017 год
* * *
Сохранённая ненадолго — жизнь на листе —
пока высыхают чернила и помнит почерк…
но пока не до дна испарилась вода в реке —
есть варианты — не умереть — досрочно…
Не пропасть без ведома Ангелов и Самого,
став только слухом о том, что когда-то было,
чтобы потом безрадостное кино
напоминало всё то, что водою смыло,
не сохранив при этом и пенный след…
лишь чешую русалочью на причале —
для кучерявого мальчика, чей портрет —
как иллюстрация к сказанному вначале.
август 10. 2017 год
* * *
Т. З.
Ты досталась в наследство — подарок… осколок сна,
ласточка, вырвавшаяся из плена
пустого берега, откуда — никто — никогда…
до того не сбегал, даже, не пробовал сделать…
Замурованный заживо — намертво — детский крик,
освобождённый случайным оползнем, камнепадом…
взорванным берегом — с первого дня — старик…
без оправдания… и без того, кто рядом
всё это время вглядывался во тьму
рядом с тобой, кто не говорил — Послушай…
просто смотрел, как будто ему самому —
кто-то другой — замазывал глиной уши…
Не говори ни слова… к чему слова!.. —
клёкот ещё возможного откровенья…
и чем выше к небу возносится голова —
клёкот тише — к чему оглашать селенья —
невозможным стрёкотом связок… шуршаньем крыл.
Вот тебе, ласточка, берег, а вот — дорога —
видимо, больше никто по ней не ходил…
Тише, немного тише… Ещё немного.
август 12. 2017 год
* * *
Глаз в оболочке шлифованного стекла —
не в состоянии определить пропажу
своего хозяина… Беспамятство и смола —
хвойного дерева — доступны ему в пейзаже,
как украшение — не более… Санный след —
от самолёта — сквозь ветки сухих деревьев —
меж облаками — ближе всего — к земле,
чем к небесам… и различим яснее,
чем, сквозь стекло, не выявленная слеза —
капелька сути — в ресницах — не в переплёте…
будто бы кто-то об этом ещё не сказал —
не про слезу младенца — на обороте…
а про простую — житейскую — от беды,
или тоски… глаз меркнет в шлифованном круге…
Хочешь — иди — умойся — глотком воды!..
или умри на берегу — в испуге.
август 12. 2017 год
* * *
Август. Река утопает в зелени и в пыли.
Купальщицы расстроены невниманьем
со стороны спасателей… поводыри
приводят своих хозяев на обмыванье —
перед новой осенью. Месяц голодных мух.
При рассмотрении — видимы только крылья,
что круглосуточно твой раздражают слух —
напоминая, как будто — что все забыли —
чем всё кончается… Время пустых хлопот…
школьных учебников, засоленных помидоров,
чтобы зимой не видеть других забот,
что, как сугробы, выглядывают из-за забора.
Месяц встревоженных женщин и пьяных мужчин —
отпуск кончается — время считать убытки,
клеить билеты к отчёту — все, как один,
что не у всех получается с первой попытки…
Перемещённая к центру система координат
лишь гарантирует факт окончания лета,
но… и не более… В августе, говорят,
тень отделяется от самого предмета.
август 14. 2017 год
* * *
Безымянная набережная в центре большого города,
брошенная строителями на произвол и забвение…
вполне пригодная для прогулок — в любую сторону,
для наблюдения левого берега и солнечного затмения.
Безымянная набережная — из ещё недалёкого прошлого…
даже, камни со стен ещё не осыпались в мёртвую воду…
сохранилась лестница — только сваи слегка подкошены,
а так — вполне пригодная лестница — для перехода —
на другую сторону, чтобы увидеть — как всё это выглядит —
не с высоты полёта, а со стороны — забвения…
с точки зрения — уже навсегда забытого времени —
первостроителями… Услышать бы их откровения —
по этому поводу!.. Что обо всём этом думают…
Как им всем набережная, оставшаяся без имени!..
даже — не набережная — ступеньки бетонные с трубами…
скоро полвека, как рыбаки захватили её…
и уже полвека исчезнувшим с набережной строителям —
у воды не спросишь — куда утекла история —
не та, которая с военными-победителями,
а которыми — после — землица была освоена…
да, так и состарилась… Травой зарастает видимость
и с соседнего берега не разглядеть подробности
происходящего… бересклет, молодая акация, жимолость —
всё достояние, доступное — без лишних сложностей…
без бухгалтерии. Девушка в белом купальнике
пробует по ступенькам — в воду — с бесхозной набережной…
время к полудню… рыбак у ржавого умывальника
чистит рыбу, поглядывая на девушку — бережно,
как на дочку, что давно переехала к северу…
глянешь вокруг — только семейные обстоятельства —
муж на рыбалку, а жена — никогда не верила —
возвращается чистый… и носки выдают предательство…
Безымянная набережная… из случайного автомобиля —
заблудившегося любовника — неразборчиво, тихо музыка —
какого-то автора, о котором давно забыли —
то ли про птицу… то ли про, в неё обернувшегося, суслика…
Прохладный вечер на безымянной набережной…
чайка доклёвывает остатки сгнившего окуня…
Старый рыбак смотрит на солнце и говорит — Ну надо же!.. —
солнце ночью в воде, как будто бабочка в коконе.
август 15. 2017 год
* * *
Смерть твоя — не поодаль, а рядом в соседнем баре,
где такие же полуживые с бесцветными лицами
размышляют о смысле жизни и стеклотаре,
которая, если не бьётся, то точно снится…
и каким-то образом определяет будущее,
как кофейная гуща и косточка мёртвой курицы,
чьи бумажные крылья съедены были за ужином,.
когда всё семейство от удовольствия — жмурится…
Твоя смерть — это вовсе не то, что легко и понято…
это смятые простыни — после того, как выносят
из соседнего бара — на улицу — человека в обуви…
и случается вечность — в августе… или осенью,
после того, как вода с облетевшими листьями —
мутная жижица — в пятнах просроченной памяти…
или в морщинах — разрозненных — будто бы мыслями —
не восполнимыми — точно карманы — руками…
В баре, где смерть, как глаза, из-под каждой тарелочки…
и — не поодаль, а рядом — термометр путает
температуру, как пьяный, с утра уже, стрелочник —
для проходящего — рельсы и шпалы — минутами.
Смерть — это только возможность не броситься с поезда —
прямо под ноги любимой, встречающей литерный —
по расписанию — в августе… или же — осенью,
то есть, когда возвращаются в город родители…
и обещания — снова — звучат безнаказанно —
мама не помнит, а папу с рожденья — не видели…
и объясненья — помесячно — почтой — несвязанно,
чтобы не видеть — воочию — бля!.. — заявителя…
только его отражение в сломанном зеркале —
глянешь, бывало, и видишь, как жизнь обозначила…
смерть — это только всё то, что потом исковеркали —
в баре напротив, где официантка со сдачею —
всё перепутала, скомкала… Скатерть с объедками
или остатками — участь сидящего молча над рюмкою…
или над чашкою — с синими жилками редкими —
старо-фарфоровый мастер с холщёвою сумкою,
где помещаются — все — и слова, и осколочки
от безымянно расколотой чашки фарфоровой…
Смерть — это женщина в баре в переднике — скромная,
что убирает осколки при свете неоновой
лампы в витрине, откуда — ни взгляда, ни шёпота —
только рукою почувствовать — как это выглядит —
смерть в ощущении… Видишь — Не больно, ведь… Больно, ведь!..
там в бухгалтерии что-то напутали с именем…
в баре напротив… Посуда, осколки — не более.
август 16. 2017 год
* * *
В середине августа, когда на исходе терпенье и силы…
и никакого желания плыть на север —
в сторону холода… хотя — уплыл бы, уплыл… Уплыл бы!..
чтобы, хоть ты, в моё существованье поверила…
и не стала плакать — в августе — по потерянному —
мало ли кто к рыбакам попадается в сети!.. —
рыба, и та — до сковородки — временна…
и потому не спрашивает Петра, Андрея ли — заблаговременно.
август 16. 2017 год
* * *
Е. М.
Гортань залеплена песком —
ни слова больше…
хотелось бы пройти тишком,
как враг по Польше…
и смазать утро сентября
зелёной краской —
не в августе, где говорят
всегда с опаской…
с оглядкой на вчерашний день
и — что там дальше…
язык, как баба, дребедень
метёт на площадь —
до Киева… и до сумы —
какие дали!.. —
до вымысла и до тюрьмы —
считай печали —
года — пожизненные дни —
пустяк — работа…
до срока срубленные пни…
наряд — не квота —
на вырубку и… на правёж —
в такие дали —
гляди кого-нибудь найдёшь…
не за медали,
а выкрестом чужой молвы —
гуляй рванина…
вон, родственник — за фунт халвы —
проходит мимо
и не глядит — картавит глаз
чужим наречьем —
теперь — не здесь и не сейчас —
куда-то в вечность —
сказать себе или отцу,
что всё пропало…
река сливается к концу —
ни как попало —
по времени и по судьбе,
как между строчек…
Кукушка шлёт тебе привет
или пророчит —
сколько ещё недолгих дней
в хмельном угаре…
и с каждым часом веселей
срок новый правит,
высчитывает навсегда
порядок чисел —
о чём ещё позавчера —
даже — не мыслил…
Сухой язык не шевелит —
ни мысль, ни слово…
и голова болит, болит!.. —
но от другого —
от судороги бледных дней,
от вспоминанья!
Как продвигается быстрей —
к началу — память!.. —
по скрученным дорогам лет —
по бездорожью —
вот жизнь кончается — привет —
с кривою рожей…
и пересохшая гортань —
песком горячим —
с бумаги собирает дань —
мычит и плачет —
уже не в силах побороть
картавость слова —
чернильного… вот пот, вот кровь —
пиши по новой.
август 19. 2017 год
* * *
Виноградная высохшая лоза
шепелявит ветром, картавит пылью,
отзывается шёпотом на вокзал —
на его гудки… Трепыхает крыльями
над засушенной веткой, над той листвой,
что потом — в салат, в бастурму, в молчанье…
в незаконченный летом — с тобой, со мной —
разговор… в бессмысленное мычанье —
ни во что другое… Молчанье лет —
до конца невысказанное признанье…
Видишь в чём смысл — Вижу… а смысла нет!..
лишь вариант заслуженного наказанья.
В августе — осень ближе, а сны длинней.
Виноградная веточка тоньше, чем раньше — в мае…
птицы — куда-то в сторону — всё быстрей…
В облаке чей-то профиль — не различаем…
Ожидание холода — граница на все замки!
Переселенцы — в очередь на таможню.
Дни — постоянно — становятся коротки,
что в этой части света — совсем несложно —
вполне естественно, как штора во всё окно…
или туман — вдобавок к чугунной туче —
дёрни за ниточку — вот, оно, веретено…
но не раскручивай — лучше так будет! Лучше.
август 20. 2017 год
* * *
Ночь с крыши вытекает в трубы,
совсем как сточная вода,
с листвой и мусором — откуда
на крыше эта ерунда —
весь этот хаос поднебесный —
вода, листва и мусор дней —
кому-нибудь о нём известно?!. —
но шум становится сильней —
безудержней… Вода из крана
и та — не громче — капля, кап —
не важно поздно или рано —
с утра иль вечером… сатрап
секирой яйца отрезает
смотрителю любимых жён…
вода из дома утекает —
сатрап — естественно — взбешён…
раб плачет, жёны причитают —
почти война — кровавый век…
Ночь с крыши тихо утекает —
коты опять спешат наверх.
август 21. 2017 год
* * *
Скрип песка под ногами, как скорлупы о камень…
каменными жерновами зёрнышко, как песчинка —
в пепел, в труху, в названье, скомканное ногами —
это ли не итог, то есть — пейзаж, картинка…
В этом вся суть творения?!. — не распознаешь сразу —
как будто бы лучше не было времени или места…
тронь только пёрышко — и тут же узнаешь правду…
и растворишься — быстро — голосом, словом, жестом
или песчинкой, выветренной до белой пыли —
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.