Бесплатный фрагмент - З А Т Я Ж Н О Й П Р Ы Ж О К

У вас были попытки суицида?

Да, я сто сорок раз прыгал с парашютом.

А без парашюта не пробовали.

Нет, а зачем?

Глава 1

Они изо всех сил бегут по поверхности горы… Бегут-бегут… Еще мгновение… и они уже не чувствуют земли под ногами, они летят! Сначала совсем низко, кажется, можно коснуться ногами верхушек деревьев, но воздушный поток подхватывает параплан, придает ему ускорение, плотно прижимая к Артуру женщину, сидящую перед ним. Их тела словно сливаются в одно, сердце молодого мужчины учащенно бьется, буквально выпрыгивает. Вот она, рядом! Так близко, как будто она и есть часть его самого! Артуру наконец-то удается перевести дыхание и вдохнуть полной грудью. Здесь, наверху, воздух особенно душистый и плотный. Мужчине кажется, что его возлюбленная пахнет морским бризом! Пряди ее волос, как крылья птицы в полете, трепещут на вольном ветру. Артур старается поймать их губами. Когда ему удается сделать это, чувство радости взрывает его изнутри, и он громко,  сколько есть сил, кричит:

— Я люблю-ю-ю-ю-у-у!!!

И… просыпается от звука собственного голоса с недоуменным выражением на лице. Кто она — эта женщина, которая разжигает в нем огонь страсти, так, что, пробудившись от сна, наваждение не заканчивается?! Что даже усилием воли невозможно выровнять дыхание… Он закрыл глаза и опять ощутил ее так близко… Необъяснимое беспокойство, овладевая им снова и снова, неприятно щекотало нервы.

Артур знал, что ему может помочь.

Он, не раздумывая поехал в аэроклуб, получив снаряжение, сел в самолет. Все так обыденно. На эти несколько минут, пока набирали высоту и подлетали к зоне выброски, мыслей в голове не было.

Совершая свои первые прыжки, в ожидании, когда раздастся спасительный щелчок и парашют наполнится воздухом, видя, как стремительно несется на него земля, чтобы превратить его тело в месиво, он испытывал парализующий страх. О, как трудно когда-то ему было отогнать эти навязчивые мысли, которые наполняли его тем леденящим ужасом, от которого лоб покрывался испариной, а тело потряхивало в ознобе. Теперь, делая шаг в небо, он не испытывал ни малейшего страха, действуя почти машинально.

По сигналу инструктора встал, подошел к двери и шагнул в пустоту.

С некоторых пор ему нравились первые мгновения падения, когда исчезают абсолютно все чувства и эмоции, дыхание перехватывает, но и это не вызывает ни страха, ни дискомфорта — как будто и дышать теперь не нужно. Но уже через считанные секунды накатывает волна новых эмоций; это настоящая перезагрузка, когда уже совершенно другой ты, как будто рожденный заново, летишь к земле.

В это время мыслей никаких, слышишь только звенящий, тонкий и протяжный вой «у-у-у-у-у-у». Это даже не звук, а вибрация, которая звенит во всем теле. Будучи в свободном падении, словно входишь в унисон с энергией космоса и реально ощущаешь себя частичкой Вселенной. И вот купол раскрывается, и ты паришь в небе счастливый и свободный, как птица.

Прежде для Артура самое важное было преодолеть страх и шагнуть из самолета, позже — его заряжал особой энергией тот миг, когда исчезали эмоции, а потом он чувствовал невероятный приток энергии. Эта мощная перезагрузка была для него своеобразным допингом. Так продолжалось уже довольно долго и превратилось в зависимость, и он понимал, что по-другому уже не справляется со стрессами, с проблемами. Он снова и снова ехал на аэродром и прыгал.

Затолкав парашют в сумку, Артур не пошел на базу, как требовала инструкция, а просто лег на траву и уставился в небо. В то самое небо, где еще несколько минут назад он ощущал радость полета. Но чем чаще теперь он прыгал, тем все более безразличным становился к этой красоте, которая его так восхищала прежде. Он больше не думал о риске, о том, что парашют может не раскрыться, а запаска не сработает.

К тридцати четырем годам в нем накопилось столько усталости, что не осталось ни горечи, ни сожаления, он принимал происходящее, как неизбежность, и все чаще по утрам его посещала мысль о никчемности жизни. «Вот оно, мое суицидное счастье», ­– думал он с каким-то рассеянным спокойствием, как будто его обесцененная жизнь больше не принадлежит ему, и он делает все лишь затем, чтобы убить время, и тем самым исподволь убивает себя.

Повалившись навзничь, Артур долго лежал в полном одиночестве, безучастно глядя в небо, провожая взглядом редкие облака неопределенных причудливых форм. Это единственное, что ему еще хоть как-то нравилось — после прыжка смотреть в небо, ощущая себя частью Вселенной и одновременно упиваясь своим одиночеством. Мысли особо не беспокоили, они были словно не его, или не совсем его, он наблюдал их со стороны. Чтобы дать ослабнуть остаткам напряжения в теле, Артур закрыл глаза, ощущая легкие прикосновения ветерка. Ему удалось расслабиться, но ненадолго. Во внутреннем кармане назойливо, натужно гудел телефон. Звук был выключен, и он жужжал и неприятно вибрировал на ребрах Артура, не давая ему покоя. Пора возвращаться к реальности.

С Марьяной они договорились встретиться в семь вечера. Времени еще достаточно. Зачем она так часто звонит? Она не дает ему передышки, у него совсем не бывает времени для себя, времени, чтобы дать ослабнуть напряжению. Ему так хочется отдохнуть ото всех, отдохнуть, наконец, от своих мыслей. Апатия преследовала его с детства. Ему было лет пять, тянулся серый, дождливый день, а он какой-то слишком высокий для своего возраста, слишком худой, нескладный стоял, упершись острыми локтями в подоконник и смотрел, как тонкие водяные змейки, извиваясь, скользят вниз по стеклу. Вошел отец ­– как всегда «при параде», под расстегнутым воротом темно-синей куртки белела рубашка, и галстук был тоже синий, серовато-синий. Отец что-то говорил, говорил, но мальчик отвернулся и стоял к нему спиной до тех пор, пока отец не ушел.

­–­ Ты сейчас не можешь понять важности моих слов. Пройдут годы, тогда ты оценишь их, как ценят вкус выдержанного вина.

Артур не помнил тех слов отца, но запомнил то ощущение тяжести на своей спине; слова будто налипали и налипали на спину… Это, наверное, с того самого дня у него там какая-то тяжесть, словно он до сих пор таскает на себе бурдюк с этим отцовским «вином». Только вот вместо вина в бурдюке была какая-то непонятная, но неподъемная вина. Он все время чувствует, что виноват перед отцом, что не оправдал его ожиданий и не пошел по его указке в политику, виноват перед матерью, перед подружкой Марьяной… Всюду и кругом виноват. Хотя эти люди ничем, вроде, не обижают его.

Отец, придя в большую политику, стал задаривать уже взрослого сына подарками: оплатил обучение в престижном столичном вузе, подарил «мерседес», теперь вот квартиру. «Бурдюк» как бы сам собой рассосался, но жизнь Артура от этого не стала радостнее. Тогда он продал подаренный автомобиль и купил себе Астон Мартин, супер кар с откидывающимся верхом и ревущим на всю Москву мотором. Поняв, что с обучением у сына не получается, отец выделил ему какую-то строительную технику — самосвалы, бульдозеры. Артур через посредника все это хозяйство сдал в аренду и вспоминал о его существовании только благодаря сообщению «на ваш счет зачислено…»

Марьяна все трезвонила и трезвонила.

­– Ты мне все ребра сломала, –­ ответил Артур, наконец, не скрывая раздражения.

Подружка, не придавая значения его словам, что-то трещала в трубку, не умолкая, Артур при этом держал мобильный на вытянутой в сторону руке, время от времени поднося его микрофон ближе и произнося: «Ну-у-у…»

— ­ Я не смогу тебе составить сегодня компанию, –­ оборвал монолог девушки Артур.

— ­ А ты где? — не унималась она.

— ­ В Караганде!

Он нажал «отбой» и отбросил телефон в траву, опять лег на землю, и вдруг нахлынувшее чувство освобождения накрыло счастьем, словно теплой, морской волной, свежей и легкой. Но он прекрасно знал, что этот миг, когда все так хорошо, слишком скоротечен, что его счастье никак не может остаться с ним надолго. Ласковая волна схлынет, и беспощадное солнце реальности снова будет досаждать ему с еще большей назойливостью.

Неподалеку приземлился Жаргал. Артур поприветствовал его издалека, махнув рукой. Широкоскулое бурятское лицо друга стало еще шире от улыбки. Артур наблюдал, как красиво на ветру цветной парашютный шелк, как Жаргал старательно подтягивал стропы. Парашют все больше клонился к земле, и его формы становились вялыми и невыразительными. Артур отвернулся — скучно.

Выброшенный телефон не унимался, теперь он не просто вибрировал, он звонил в траве, настойчиво требуя внимания. Судя по мелодии, это опять была подружка. Ироничная усмешка скривила губы Артура. Он нехотя поднялся с земли, нашарил в ромашках и клевере аппарат и сбросил звонок.

Сегодня он встретится с Марьяной и все ей объяснит. Да, это трудно, да, он нарушил обещание, но они сумеют пережить это. Он скажет: «Нам надо расстаться». Артур вдруг испытал сильное облегчение от этой мысли, словно жизнь, то и дело уличавшая его во лжи, вдруг с ликованием вернула ему забытую радость существования. «Хм…», — он даже удивился ощущению и прислушался к нему. Да, в глубине души он давно предчувствовал, что решится на это, и теперь он был доволен собой, словно все уже свершилось, словно он уже сказал эти слова. «Нам надо расстаться…» Артур посмаковал фразу, чтобы еще раз ощутить привкус свободы, которой она отдавала.

Обрадованный какой-то мифически нереальной свободой, он почти бегом устремился к своему другу, который в это время складывал остатки парашюта в мешок, и сказал сварливо:

— ­ Ну, сколько можно?! Давай скорее! Хочу в буфет.

У Артура проснулся дикий аппетит, он заказал так много всего и жадно поглощал и украинский борщ с галушками «Без санкций», и салат, а потом еще навалился на сырники с абрикосовым джемом. Он съел все до крошки, кусочком лепешки собирая с тарелки сладкие янтарные капли. И только откинувшись на спинку стула, он увидел удивленные глаза Жаргала. Тот тоже уплетал свой обед за обе щеки, а когда закончил, вытер рот салфеткой и сказал:

— ­ Я смотрю, у тебя зверский аппетит!

Дело в том, что обычно Артур ел довольно вяло и мало.

­– Р-ррр! ­– Артур изобразил звериный оскал: ­– Да, во мне пробудился аппетит и жажда новой жизни.

­– И кто разбудил зверя?

­­– Кто-кто… Маман с Марьяшей меня вконец достали. Они всегда знают, как мне жить, что мне делать… Но теперь всё — баста! Сколько можно! Артурчик, дорогой, я в салоне, на эпиляции, приезжай скорей! ­– деланно писклявым противным голосом передразнил Артур Марьяну. — Надоели эти ее щипалки! — задрав рукав рубашки, Артур игриво пытался смахнуть растительность на руке, чуть ниже локтя, затем продолжил копировать голос Марьяны: — Не говори, нет… У тебя есть время передумать, я перезвоню…

Жаргал слушал его, допивая кофе и потягивая электронную сигарету. Артур всё больше заводился:

— Нет, всё, баста! Мы недавно были в Майями, так она, прикинь, с пляжного лежака целыми днями не слазила. Я на нее ведро крема измазал. Потом не вытерпел, стал уходить, фотографировал небо…

­– Во, кстати! Скоро же выставка «Небо первозданное», ты идешь?

­– Стопудово. Так вот, когда мы вернулись, а она еще моей маман нажаловалась. Та мне выговорила, что я мало своей девушке внимания уделял. Они же типа подружки с ней… ­– У Артура снова зазвонил телефон. — Ага, легка на помине! Да, мама…

— ­ Завтра в десять придет декоратор. Я напоминаю, чтобы ты не забыл.

— ­ Да, мама.

— ­ Что «да»? Не забыл?

— Амнезией не страдаю… Я не грублю, — отвел руку с телефоном в сторону, подержал, прислонил к уху, сказал строго: ­– Хорошо. Хорошо. Ма-ма!

Жаргал достал нитку из кармана и прочищал зубы, улыбался, слушая друга.

­– Вот так всегда они взрывают мне мозг. И почему это они решают, что и как мне делать?! Мать среди своих пациентов нашла тетку-дизайнера, которая будет мне в моей квартире мозолить глаза. Целый месяц! И все это, чтобы я женился, чтобы жилье было готово к свадьбе с Марьяной. А я не хочу, не хочу!

— ­ Так что, свадьба скоро?

— ­ Не будет никакой свадьбы, вот в чем фокус! Я так решил. Вот прямо сейчас.

— ­ Интересно.

— ­ Ты знаешь, это оказывается так просто — отказаться и не выполнять своих обещаний. Признать, что все из-за этого идет по-дурацки.

— ­ Ну да, женятся или по расчету, или одни болваны. О-о-о! Остановись, скатерть порвешь.

Артур не заметил, как в порыве эмоций теребил край скатерти, а сейчас сжал ее двумя руками и тянул в разные стороны, как парашютные стропы перед приземлением. Он отпустил материю и рассмеялся.

— ­ Значит, я был болван. А теперь я­ гладко выбритый мужчина в расцвете сил.

— ­ Ура! Свобода! И мы идем шататься по ночной Москве! –­ обрадовался Жаргал.

— ­ Да, пойдем сегодня в Гостиный двор, –­ предложил Артур. –­ В «Шантарам». Гульнём, как в старые добрые времена.

— ­ А почему бы и нет!

— ­ Потанцуем, разомнемся…

— ­ Ты же знаешь, я не танцую, –­ расплылся в широкой улыбке друг Артура.

­– Да какая, нафиг, разница. Танцую — не танцую… Надо пар выпустить.

— ­ Гы. А ты помнишь, мы же там познакомились. Ты там такие па выписывал, а какие девушки на тебя вешались! А я, помнишь, спросил, сколько ты им платишь? Гы-гы. — Жаргал весело рассмеялся.

— ­ И что я ответил?

— ­ Ты сказал: «Слюшай, дорогой, я им не плачу, я их в себя влубляю, понымаешь?»

Артур, смеясь, встал из-за стола, игриво двинул кулаком друга в плечо.

— ­ Поехали!

— ­ Как скажешь, дорогой!

И друзья направились к выходу из буфета.

Глава 2

Оставив машину у входа в парк «Серебряный бор», Лия неспешно шла по асфальтовой дорожке и полной грудью вдыхала тот чудесный ароматный воздух осеннего парка, который из года в год будоражил ее воображение. Несмотря на грустную пору увядания, пряный запах палой листвы щекотал ноздри и рождал надежды на лучшее будущее. Ей очень хотелось верить, что возвращение мужа принесет облегчение и то прежнее умиротворение, которое было до его измены, до их расставания. Лие казалось, что она за долгие двадцать лет хорошо изучила своего мужа. Она допускала, что его уход связан был не с ней, а с каким-то неведомым поворотом судьбы, предвкушением того, чего он ожидал от новой женщины, и чего не случилось. И когда он вновь обратил свой взор в сторону Лии, приняла его возвращение, как должное.

Теперь они не жили вместе,  муж не оставался на ночь, потому что Лия продала свою с такой любовью обставленную квартирку на Кутузовском и переехала на Фрунзенскую набережную, в жилье поменьше. На остаток средств открыла дизайн студию по декорированию элитных интерьеров, но горечь от утраты своего уютного гнездышка осела в душе женщины. Ее муж, Савелий Львович, выразил свое сожаление, что она лишилась предмета своих страстных желаний — интерьера в стиле рококо. Но в его словах сквозило такое холодное равнодушие, что Лия поняла: он даже рад этому обстоятельству, оно дает ему право, без объяснений, жить в их доме на Подушкинском шоссе, и лишь иногда останавливаться у нее на Фрунзенской. Женщина смирилась — ощущение покоя от того, что они с мужем так или иначе снова вместе, было для нее дороже.

Лия нагнулась, подняла желтый листок, приблизила к лицу, вздохнула. Сквозь поредевшие от облетевших листьев кусты тускло поблескивала темная гладь реки.

Кажется, что с момента его ухода и возвращения прошла целая жизнь. Чтобы отвлечься от воспоминаний и успокоиться, Лия взглянула на часы. Она все еще носила часы. Она любила часы. Cartie! Как можно не любить Cartie! И мужа своего она продолжала любить так же, как любят известную и привычную торговую марку. Что ж, она приверженец бренда, и аналогично проявляет лояльность к существованию вернувшегося от молодой любовницы мужа. Он ей нужен, как престижный автомобиль, поджидающий у входа в парк. Сев в машину, привычно включила радио, диктор сообщил, что от рака груди в мире ежегодно умирают… Лия переключила программу. Бывают же такие совпадения.

На днях Лия получила результаты маммографии, и они оказались не утешительными. По ее виду доктор поняла, что Лия в отчаянии, да и сама Лия невольно спросила:

­– Что же теперь делать?

­– Срочно сдать анализы, чтобы исключить онкологию, — Рузанна Игоревна посмотрела на Лию своими умными, внимательными глазами, но не в них, ни в ее голосе не было и тени сочувствия, только профессиональная точность и вежливость.

— Простите, вы делаете дизайн интерьеров? — спросила доктор, разглядывая медицинскую карту.

­­– Что? — рассеянно переспросила Лия.

Ее мысли, казалось, медленно и тяжело пытались выбраться из сгустившегося в голове тумана, а пальцы в это время зачем-то слишком туго затянули пояс на талии, и теперь Лия пыталась его развязать.

— ­ Что делаю? Интерьеры… ­ — Лия, наконец, справилась с поясом и смогла перевести дыхание: — Да… у меня дизайнерская студия.

Доктор воодушевилась:

­– Вот и отлично! Отлично! У моего сына новая квартира. Можете взять заказ?

— Могу. Лия записала адрес и телефон.

***

Вечером позвонил Савелий. Открывая ему, Лия увидела в проеме двери улыбающееся лицо, его крупную, начинающую заметно оплывать фигуру, и в который раз покорно подумала, что как бы там ни было, этот мужчина — её судьба. Она обняла его и беззвучно расплакалась, крепко уткнувшись в его плечо. Она мелко сотрясалась, но не издала ни звука.

­– Ты чего там притихла? Соскучилась?

— ­ Конечно, –­ выдохнула Лия.

Она отпустила плечи Савелия, быстро повернулась, пряча глаза, наполненные слезами, и пошла в ванную: — Я сейчас.

Интересно, что он сделал бы, скажи она ему о своем визите к доктору? Но за столько прожитых вместе лет они научились не делиться проблемами, которые должны решать специалисты. А ведь верно, какой в этом смысл? Чтобы заручиться его поддержкой? Чтобы победить в нем это его упрямое желание длить праздную жизнь как можно дольше? Так это в нем не истребишь уже никогда. Его аппетит к жизни просыпается всякий раз с его пробуждением утром. Савелий с годами еще больше укрепил свою привычку, просыпаясь, улыбаться. Он улыбался и днем: хорошему пищеварению, ладно скроенной одежде… Но особенно эта его фирменная улыбка поутру! Хотя она ее давно уже не видела, ведь теперь он не оставался на ночь, а она не ездила за город. Так и жили в последнее время — вроде вместе, а вроде и врозь. Нет, она не будет ему даже намекать о своей болезни. Не будет нарушать раз и навсегда заведенное правило.

Савелий вернулся, он по-прежнему такой солидный, седовласый и по-прежнему красивый, хотя толстые пальцы и отвисающий живот все больше выдавали в нем возраст и отсутствие системных физических занятий. Лия и Савелий, эта неразлучная парочка, опять вместе на всех светских мероприятиях, а все их знакомые так заняты своими делами, что и не помнят тот странный период в их жизни, когда Лия была с таким нелепым Джеймсом, а Савелий повсюду таскал за собой какую-то невнятную девицу с упругой задницей.

Но и теперь, давая свободу своему мужу, Лия часто ловила себя на мысли, что сыта по горло его свободой. Однако это стало нормой их отношений. Да и разве могла она упрекнуть его в том, что свободой пользуется лишь он? Лия не говорила ему об этом, но ей очень хотелось, чтобы он догадывался, как она без него одинока, как несчастна. Ей хотелось, чтобы он оставался на ночь, чтобы она видела по утрам его солнечную улыбку, но она молчала. Да и квартирка у нее теперь была такая маленькая.

­– Дорогая, это же безумие. Как ты могла поменяться на такое жилье, да еще и работать стала. Кто мог бы подумать?! Ведь я обеспечиваю тебя. Это всё блажь. Лия, милая, это пройдет.

Не прошло, Лия использовала работу в качестве терапии. Помогало, хотя на душе было не спокойно.

А тут еще этот сон не шел из головы. Про Джеймса. Длинный такой! Она и не припомнит, чтобы ей вообще сны снились, так, какие-то обрывки могла вспомнить, а тут прямо кино на полтора часа. Лия помнила его до мелочей, до мельчайших подробностей, это пугало ее и одновременно притягивало. В какие-то поворотные, переломные моменты жизни иногда люди видят такие сны, которые легко можно спутать с реальностью, с событиями, действительно случившимися с ними. Порой человеку приходится сделать усилие, чтобы осознать и держать в уме простой, казалось бы, факт — этого не было, это только сон. Но сновидение так глубоко «въедается» в душу, что уже начинает влиять на дальнейшую жизнь, как влияют реальные события.

Лия уже отъехала от парка, но остановила, припарковала машину у обочины и прикрыла глаза, в ее мозгу в тот же миг возникла картинка — сначала чуть размытая, но с каждым мгновением она проявлялась всё четче.

Она идет по коридору какого-то госучреждения — невзрачного, провинциального, это становится понятно, глядя на обшарпанные стены с какими-то характерными наглядными пособиями: схемы эвакуации, графики дежурств. В конце коридора приоткрыта дверь. Она знает, что там Джеймс. Но также она знает, что это не ее Джеймс, это Юрий… Она подходит к двери и толкает ее, дверь открывается медленно и трудно, словно в комнате не воздух, а вода… Лия делает шаг в комнату и правда — ей становится холодно, будто она погрузилась в холодную воду, ее начинает бить мелкая дрожь. В конце комнаты за желтым столом из ДСП сидит он, Юрий-Джеймс, в каком-то ужасном темно-синем костюме с очень короткими рукавами. Он уставился на пустой стол, опустив голову так, что видны были лишь его макушка и уши. Лия вдруг поняла, что не знает, что ему сказать и зачем она вообще здесь, с какой целью. Но он заговорил первым. Голос глухой, словно из-под земли; он говорил, не подняв головы, продолжая смотреть в стол.

— Да, вот такой я… Выше головы не прыгнешь, и я не смог.

Она развернулась и вышла в коридор. Первые шаги давались с трудом, будто она шла сквозь воду, но с каждым шагом сопротивление уменьшалось и, что еще важнее, на душе становилось легче. Легкость передавалась всему телу, длинный узкий коридор Лия преодолела сказочно быстро, как бывает только во сне — буквально в несколько шагов. Она вышла во двор, залитый светом и щебетом птиц. Ярко-желтое такси приветливо распахнуло перед ней двери, и женщина с наслаждением захлопнула дверь за собой, погрузившись в мягкое сидение позади водителя.

— Поехали!

За окном снова замелькали деревья, Лия не смотрела в окно, она ощущала это по тому, как мелькали мимо дорожные фонари, свет которых проникая в салон заливал всё вокруг непрерывным теплым потоком. С каждой секундой тяжесть уходила, отпускала ее, пока Лия не почувствовала, что летит над землей — легко и неудержимо.

— Не касаясь земли… — тихо произнесла она перед самым пробуждением».

Глава 3

Сын Рузанны Игоревны, видимо, он еще спал, когда Лия позвонила в дверь… Ей открыл на вид совсем юный парень, высокий, нескладный, с острыми локтями. Он был одет в тренировочные штаны и футболку на изнанку. На щеке его виднелась розовая морщинка от подушки. Это было так трогательно.

Он назвался Артуром, помог повесить пальто и пригласил пройти, легким жестом руки указывая на помещение довольно большой площади, посредине которого возвышался кухонный островок. Комната имела панорамное остекление. Артур, слегка склоняя темноволосую голову, как-то по — особенному, словно выказывая уважение собеседнику, как умеют делать восточные мужчины, позвал Лию к окну. Оттуда открывался вид на Строгинскую пойму, на парк, где только что гуляла Лия. Но от того, что жилье находилось очень высоко, во всей это картинке большую часть занимало небо.

Лия, прервав созерцание сего пейзажа, спросила, какой бы он хотел видеть свою квартиру. Артур, не глядя в сторону Лии, пожал плечами, словно говоря, а мне все равно. И в подтверждение своих догадок Лия услышала:

­ — Это маме хочется… видеть…

­ — А вы? Что любите вы?

Он повернулся к ней, и лицо его просветлело:

— ­ Я люблю неба-а-а, — сказал он, склонив голову на бок и растягивая слова.

Лия подумала, вот незадача, надо было брать с собой Гильду, у нее всегда с собой список вопросов, которые сразу дисциплинируют заказчиков.

— ­ Я могу осмотреть все помещения? — спросила Лия, — мне надо сделать фото.

­ — Вы будете осматривать спальню?!

— ­ Думаю, это уместно, раз уж я приехала, и мы будем делать проект, надо осмотреть все.

­ — Пойду там наведу порядок. Выпейте пока кофе.

Артур удалился. Лия, не глядя, перебирала пальцами в коробочке капсулы, они издавали легкий поскрипывающий звук, она, наощупь вынула первую попавшуюся и вставила в ячейку. Жужжащий звук кофеварки в этой пустой квартире почему-то напугал ее. В этом безликом пространстве, в этом блеске лысых оконных стекол, занимавших всю стену, было одновременно столько свободы, и охватывал ужас от того, что не находишь опору и, как никогда хочется, чтобы рядом было чье-то надежное плечо. «Ужас одиночества», ­ — подумала она. Видимо, это из-за болезни. Хотя она никаких физических проявлений не было, и потом: еще нет окончательного диагноза, и нечего об этом думать, как сказала доктор, важно заняться делом. Однако Лие было печально. И печаль ее имела какую-то другую причину. Савелий заглядывал редко, и ей уже ничего от него не хотелось, кроме как ощущения твердого мужского плеча рядом, ей хотелось живого тепла, и она вдруг поняла, что никогда не нужна была ему по-настоящему и теперь, тем более. И комок подкатил к горлу, она залпом выпила горький кофе и, не дожидаясь заказчика, направилась к выходу, как из спальни вышел хозяина квартиры.

— Вы куда?

— ­ Я думала, вы уснули опять.

­ — ­ Нет, хотя я плохо сплю ночами. Я задержался, извините.

— ­ Не стоит!

Лия резко повернулась, пошатнувшись, но Артур удержал ее.

Рука у него была сильной, жилистой, а вид сконфуженный. Во всяком случае, он производил впечатление человека, сознающего свою вину перед ней и готового опуститься на колени и умолять ее остаться. Лию рассмешила эта ее догадка, она улыбнулась. Артур покачал в ответ головой, как бы говоря, что так-то лучше. Они сели у окна, куда он придвинул два складных стульчика, находящиеся здесь, видимо, временно — надо же было на чем-то сидеть.

— ­ Действительно, вашу квартиру не мешает обставить.

— ­ Возможно, ­ — отозвался он, –­­ я просто сам не знаю, зачем…

— ­ Что, зачем? Вы вернули меня, зачем?! Когда будете знать, тогда и приглашайте.

Лия решительно застегнула свой клатч, приготовившись встать и уйти, но Артур остановил ее протестующим движением:

— ­ Ну что вы… э… как вас зовут. Напомните, пожалуйста, я забыл спросонок…

Это рассмешило Лию. Кто бы сомневался! Он хоть помнит, как его самого зовут. Представился и забыл. Что она делает здесь, в двенадцать часов дня?! Знал бы Савелий, как она с утра, в деловом костюме сидит в чужой квартире перед юным парнем, одетым в тренировочные штаны и футболку наизнанку, которую он так не удосужился надеть правильно. Лия хотела сказать, но не решилась сказать об этом, опасаясь, что он бесцеремонно начнет раздеваться перед ней, обнажая свой торс. Как же она рассмеялась снова, когда Артур перехватил ее взгляд, и, увидев шов на своем плече, действительно снял свою майку, прямо перед ней, вывернул и надел снова.

­ — Вот вы смеетесь надо мной, а почему сразу не сказали.

­ — Разве это важно?

— ­ А что важно?

­ — Я пришла осмотреть квартиру, сделать фотографии интерьера и узнать ваши предпочтения.

­ — Так делайте ваши фотографии.

Она взяла со стола тяжелый аппарат с панорамным объективом, повесила его на шею и начал снимать. Артур повел ее в другие помещения и старался всякий раз как бы случайно попасть в камеру.

— ­ Я работаю, а вы играете со мной? Не понимаю, зачем?

­ — Нет, не играю, ­ — смущенно произнес Артур, — я хочу, чтобы вы наконец-то меня заметили.

— ­ В каком смысле?

Последний вопрос придал некоторую уверенность молодому мужчине, и он решился объясниться:

­ — Лия, я вас знаю давно, как только вы поселились на Фрунзенской. Я тоже жил там. Однажды я вас увидел в длинном платье в пол, такое темно-синее… У вас же есть такое платье?

Лия удивленно повела бровями, уточнила:

— Цвета индиго.

Когда Артур увидел ее впервые, он очень удивился, куда может идти такая женщина в семь вечера?! Одна, пешком, в платье в пол?! Шелковая подол платья завораживающе колыхался при каждом шаге, но больше всего ему нравилась ее величественная осанка. Это была царица, и Артур очарованный, шел за ней, пока Лия не вошла в клуб «Фитиль».

— Вы — такая красивая! Я даже проследил, куда вы отправились в тот день. Вы же были на презентации «Госпожа Баварии»?

Лия была несколько озадачена таким поворотом. Она замерла, держа двумя руками объектив фотоаппарата, направленный на Артура, и не знала, что ответить.

— ­ Сегодня, когда вы вошли, я понял, что эта судьба.

Он вспомнил полет на параплане. Вот! Именно она — ­ ­ эта женщина снилась ему накануне.

— ­ Считайте, я вас не слышала!

— ­ Я вас не интересую, как мужчина?

— ­ Нет! Я — дизайнер, а вы мой заказчик!

— ­ А, может, мы позавтракаем? — ­ Артур приблизился к ее лицу, сузив свои бархатные черные глаза.

Лия недовольно отстранилась:

— ­ Я сказала: нет!

— ­ И никакого шанса вместе поужинать? М-м?

— ­ Перестаньте паясничать! — резко оттолкнув Артура, преграждавшего ей путь, Лия, подхватила со стола свой клатч и фотоаппарат и быстро вышла.

Артур ничком упал на кровать, нервно сгребая пальцами одеяло.

Глава 4

Весь оставшийся день Лия провела в студии с сотрудниками, разрабатывая проект освещения особняка Берга, в котором располагалось Посольство Италии. Заказ достался им не случайно. Муж Лии был хорошим знакомым директора «Спецреставрации» и лично захотел участвовать в подборе аналогов утраченных антикварных светильников. Задача компании Лии состояла в том, чтобы для реставраторов воспроизвести точный план, что и где висело прежде, и найти толкового подрядчика, который сможет грамотно подключить все это, не испортив стен исторического здания.

­ — ­ Разве это трудно понять! — Лия сегодня в который раз повышала голос на сотрудников, что было не в ее стиле.

Да, день «не задался» с самого утра и нервы Лии были на взводе. Юнец безусый! Строит из себя соблазнителя. Надо же, как она «влипла» с этим заказом.

Лию распирало от возмущения, а тут еще муж явился к ней в офис. Весь такой сытый, умасленный, и, как всегда, в хорошем расположении духа. Вошел и сразу плюхнулся на диванчик, широко, по-хозяйски, разбросав ноги. Окликнул девушку, разбирающую на столе образцы гобеленов, сказал, чтобы та позвала Лию и принесла кофе. Отхлебнув, вернул чашку обратно, сказав, что он просил крепкий кофе. И все это сопровождалось его неизменной улыбочкой, от которой Лию прямо передернуло.

Савелий заехал, чтобы взглянуть на проект и сообщить Лие, что уезжает в Милан. Он уезжает! Не они, а он! Лия побледнела от злости.

­ — Ты выглядишь устало,­ — удивленно приподнял брови Савелий, ­ — может, тоже выпьешь кофейку.

­ — Пила! Утром. На объекте.

— ­ Лия, не узнаю тебя! Ты с утра… на объекте?!

— ­ Да, одна моя знакомая доктор попросила обустроить квартиру ее сыну. Не хотела никому поручать, ездила сама.

­ — Ну и как?

­ ­ — Все устроилось. Я займусь этим.

— ­ Позже. Позже, дорогая. Ты же знаешь, что сейчас важнее всего Посольство.

— ­ Так уже все готово. Гильда! ­ — Позвала она громко, ­ — принеси проект «по итальянцам».

­Разложив на столе чертежи, поданные менеджером, Лия присела к Савелию почти вплотную, потому что, развалившись, он занимал почти весь диван. Она явно ощущала теплоту его ноги у себя на бедре, муж сидел абсолютно спокойно, не замечая тесного прикосновения.

Оторвавшись от бумаг, Савелий взглянул ей в лицо и повторил:

­ — У тебя усталый вид.

­ — Естественно, я много работаю! И потом я уже не молода!

­ — Послушай, ты изменилась последнее время.

«И ты тоже», — ­ подумала Лия. Прежде он бы сказал, дорогая, а не махнуть ли нам, скажем, в Париж или в наши апартаменты на Gran Canarias.

Вместо этого он продолжил рассуждать:

­ — ­ Какая необходимость тебе работать? У тебя все есть. Я тебе все даю.

­ — Я чувствую себя немного одинокой, мы так редко бываем вместе.

­ — Милая, ты все придумываешь. Завтра я вылетаю в Милан за светильником для посольства, а сегодня вечером я — весь твой, — Савелий повернулся и чмокнул жену в щеку: ­ — Обещаю.

­ — Спасибо, я очень рада. А то сегодня с шести утра на ногах, и потом этот новый заказчик, я предвижу с ним кучу неприятностей.

— ­ Так откажись.

— Может, я тоже с тобой, в Милан? Я могу передать заказы своему менеджеру.

Савелий ничего не успел ответить, прозвенел серебряный колокольчик, висевший на двери, приветствуя нового посетителя.

— ­ Опять он! — ­ подумала Лия, и холодок пробежал по ее спине, мало ли ­ что еще может выкинуть этот мажор.

Артур уверенным шагом подошел к сидящим:

­ — Добрый день.

­ — Познакомьтесь, ­ — сказала Лия, вставая, озадаченная внезапным появлением Артура в ее офисе, ­ — наш новый заказчик, Артур — сын Рузанны Игоревны.

— ­ Савелий Львович, ­ — сказал муж Лии, вставая с низкого дивана, тяжело опершись на руку, которую он потом протянул Артуру.

Тот машинально ответил на рукопожатие, и тут же, с нескрываемым восторгом, обратился к Лие:

­ — Я вас нашел!

— ­ Мы не договаривались о встрече, но если у вас есть, что сказать мне по заказу, поднимитесь в кафе-бар, я подойду позже.

­ — Я буду ждать, — как-то двусмысленно улыбаясь, Артур сжал локоть Лие.

От изумления она не могла вымолвить ни слова. А он пошел по залу, осматривая выставленные экспонаты. Лия стояла к нему спиной, но чувствовала, что он не поднялся в бар, что он где-то совсем рядом. Избалованный юнец! Внутри нее сначала все сжалось, а потом от этого стали предательски дрожать руки. Лия надеялась, что это муж этого не заметил. Савелий, сказав, что ему пора, чмокнул ее в щечку, слабо, едва коснувшись, что не ускользнуло от внимательного взгляда Артура, и вышел.

Лия вернулась к нагловатому заказчику.

­ — Вы не ошиблись?! — строго спросила она Артура, надеясь, что отлично понимал, о чем речь.

— ­ Лия, я вас искал целый день, мне даже казалось, что все, что было утром, мне пригрезилось. И когда я вас увидел, я не мог сдержаться…

­ — Не говорите ерунды. Кстати, это был мой муж, — ­ говорила Лия, собирая со стола чертежи.

— ­ Прошу меня извинить, я не знал этого. Я не зна-а-а-л!

Молодой человек сделал забавную рожицу и повернулся на каблуках вокруг себя. У Лии кипело все внутри, она так бы и дала ему сейчас по голове, но сдержалась и лишь отгородилась от него увесистой пачкой бумаг, держала их так крепко, что пальцы побелели.

­ — Вам ни к чему что-либо знать обо мне. Мою позицию вы слышали утром, и своего решения я менять не собираюсь. Вы мой заказчик, не более того. Если вы приехали обсудить ваш интерьер, то я готова.

­ — Я думаю, моя матушка уже дала вам все ценные указания. Она же больше меня знает, что мне необходимо в этой жизни.

­ — Вы плохо думаете о своей матери. Вы считает это нормально?

­ — Она думает, что я мальчик. И вы думаете так же!

Глаза у Артура влажно блестели, черты лица стали выразительными, и от этого он показался ей поразительно хорошеньким. Мысли у Лии запутались, она пыталась отвечать, но теперь уже не так уверенно:

­ — Артур, я о вас не думаю. В смысле я думаю… ­ — наконец она нащупала ускользающую нить разговора и попыталась повернуть его в нужное русло: — Вы для меня заказчик. Мы: я и мои менеджеры, будем делать для вас проект.

­ — Я восхищен! — он иронично зааплодировал.

­ — Если вы готовы, я позову Гильду, вы заполните с ней техническое задание и подпишите договор.

Артур с такой тоской поглядел на Лию, что ей отчетливо вспомнилось сегодняшнее их встреча у него на квартире, то воодушевление, с каким он рассказывал, как выслеживал ее, тайно сопровождая до кинотеатра « Фитиль», что ей стало жалко этого юношу.

— ­ Если вы захотите, я могу присутствовать при вашей беседе.

­ — Нет, это лишнее, ­ — выпалил Артур на одном дыхании, обиженно выпятив вперед сложенные в причудливую трубочку губы.

Он сказал это так резко, так громко, что Лию на мгновение охватил страх. Чего она испугалась? Так сразу не поймешь, и только, когда вышла из оцепенения, подумала, что она воспринимает его как неопытного неискушенного юношу, который пытается приударить за ней, но ведь она его совсем не знает. Так ли это на самом деле он неопытен, не искушен?! В нем порой проявляется сила не мальчика, а мужчины. И ей надо быть осторожнее.

­ — Хорошо я сама буду вести ваш проект. Но сейчас слишком много работы.

— ­ Я понимаю, ­ — неопределенно сказал он, низко согнувшись, чтобы расслабить шнурок на своем ботинке. Через тонкую ткань пиджака проступили острые позвонки. Лие захотелось дотронуться до его спины, она даже непроизвольно протянула и тут же отдернула свою ладонь.

­ — Гильда! — Громко позвала она, чтобы как-то унять свое смятение.

Менеджер, высокая девушка лет тридцати пяти, спустилась с балкона второго этажа, где располагалась основная часть офиса.

­ — Гильда, Артур еще не определился, считаю, что презентация работ нашей компании, сориентирует его и поможет в выборе хотя бы направления для своего интерьера.

Они устроились в креслах, напротив большого белого экрана, на котором один за другим сменялись проекты интерьеров, выполненных в 3D. Попалась одна необычная квартирка, обустроенная в стиле каюты.

— Это разработка для капитана в отставке, — пояснила Гильда, — обратите внимание на цветовую гамму. Это важно.

Артур видел ярко-желтые тона, перемежающиеся с тем самым синим цветом, который был на платье у Лии, и который она называла «индиго».

— Видимо, это ее любимый цвет, — подумал Артур и решил, что закажет для нее в интернете букет орхидей такого цвета.

— Смотрите, какое гармонично сочетание, — Гильда остановила изображение на экране, — а этот белоснежно-белый текстиль! Вы видите, как он оттеняет текстуру мебели из красного дерева. Это очень сложный вариант.

Да, Артур смотрел на работы не без интереса, но еще больше его восхищал тот факт, что все идеи, очень оригинальные идеи, принадлежали Лие. Артура влекло к ней все больше: сначала некоторая загадочность, потом то упорное сопротивление, которое она оказывала, не желая принимать его ухаживания. А теперь — что-то новое, ее талант видеть в обыденном мире что-то необычное.

— К нам обращаются известные люди, знаменитости, — не без гордости добавила Гильда, заканчивая презентацию.

— Да, — сказал Артур, ставая, — я хочу, чтобы Лия занялась моим проектом. Пригласите ее.

Артур видел, как она спускалась по лестнице вниз и его, как прежде Савелия, поразил тот факт, что Лия смотрела при этом прямо, всего лишь однажды, в начале пути взглянув перед собой на ступени лестницы, шла с поднятой головой, не глядя под ноги. Так несут себя только королевы.

Артур шагнул ей на встречу, подавая руку. Сдерживая ироничную улыбку, и отмечая по себя, что этот мужчина, использует любой случай, чтобы коснуться ее, она все же оперлась, и тут же, убирая свою руку.

— Я настаиваю, чтобы вы лично занялись моей квартирой.

Лия улыбнулась, думая, что он уже имеет право настаивать.

— Вы определились?

— Нет… Пока — нет.

Он подумал, что найдет способ показать ей свой мир, чтобы она полюбила его так же, как и он. Тогда она не станет отвергать его ухаживания, не станет прикрываться мужем, который ее давно не любит.

­ — Хорошо, как будете готовы — звоните, а теперь мне пора.

­ — М-м-м, ­­­ — многозначительно произнес он, слегка наклонившись при этом, как будто собираясь поцеловать.

­­ — Запомни: не надо со мной заигрывать! Я люблю своего мужа.

— ­ А он улетает в Милан.

— ­ И — что? Это не значит, что я люблю его меньше.

­ — А он? Он, любит?

­ — И он меня тоже ­ — больше жизни!

Артур дерзко усмехнулся:

­ — А такое бывает?! Он же старый уже.

­ — Не тебе судить, ­ — Лия больно ногтем ткнула Артура в грудь.

Он резко повернулся на каблуках и быстро вышел.

­ — Мальчишка!

Лия была раздражена, она хотела привычно громко позвать Гильду, но, постояв немного у лестницы в задумчивости, сама поднялась наверх, непривычно для себя самой, тяжело опираясь на перила.

— Гильда, вы уже подписали договор?

— Да, Артур уже оплатил аванс.

Лия в задумчивости поглаживала пальцем бровь, и в одну секунду, указывая повелевающим жестом на бумаги, решительно произнесла:

— Верните деньги обратно! Я не буду с ним работать.

Гильда, слегка удивилась:

— Вернуть аванс… — и словно предвидя, что хозяйка может еще передумать, добавила: — Хорошо, я позвоню ему завтра.

Лия сорвалась на несвойственный ей крик:

— Сегодня! Слышите, сегодня же!

Лия, совсем не осознавая, зачем это делает, быстро подошла к окну. Артур, припарковавший свой автомобиль не как все, а поперек дороги, ловко вырулил по дублеру Кутузовского проспекта, и с ревом, стремительно исчез из поля зрения, но Лия успела разглядеть на заднем стекле большой купол парашюта и надпись: «Для тех, кто умеет летать!»

Гильда, к удивлению Лии, быстро дозвонилась до Артура, и так же быстро, без лишних вопросов, он согласился на днях заехать и забрать авансовую сумму. Но он не заехал ни завтра, ни послезавтра и к тому времени обстоятельства, как и предчувствовала Гильда, поменялись.

Глава 5

Гала-концерт «Планетанго», начавшись в девять вечера, неожиданно растянулся до полуночи. Савелий Львович не ощущал течение времени еще и потому, что данное Лие обещание провести ночь с нею накануне его отъезда в Милан, так же мгновенно, как было дано, забылось.

На фестивале, где собрались танцоры мирового уровня, блистала его новая пассия Наталья Осташевская. Ей предсказывал больше будущее сам Орасио Годой — мировая звезда аргентинского танго. Осташевская великолепно двигалась, тело ее пело в такт музыке, глаза горели. И эта молодая женщина принадлежала ему — Савелию, и он старался вырвать у жизни последние минуты своего мужского счастья. А как хороша чертовка в этом платье с леопардовым рисунком, движется, словно эта хищная кошка. Не зря она выпросила у Савелия денег и заказала себе такой наряд: глубокий вырез декольте, неровный край подола, обтягивающие лосины, обнажающие тонкую щиколотку, и туфли подобраны так, что она сегодня на сцене самая заметная, самая лучшая. Публика ей аплодирует стоя, из зала слышны крики «браво». Савелий сидит в первом ряду и довольно улыбается, ощущая свою причастность к ее успеху.

А между тем Лия, окончательно уверившись, что любая интрижка с Артуром для нее не возможна, вернувшись вечером домой, ждала Савелия. Утомленная событиями дня, она приготовила и легла в ароматную ванну, чтобы дать ослабнуть напряжению в теле. С удивлением обнаружила, что не ощущает запах лавандовой пенки, которую она щедро добавила в воду. Лией овладело какое-то странное смешанное чувство — ­ с одной стороны равнодушия ко всему, чувство апатии, а с другой стороны — беспокойство.

Выйдя из ванной, Лия взглянула на часы и ужаснулась, Сава скоро придет, а она не причесана и не одета. Наспех, небрежно сколов волосы на затылке, Лия нашла свою головку в зеркале вполне привлекательной и пыталась отыскать свой любимый пеньюар, но напрасно. Его нигде не было. Тогда она сочла уместным позвонить и разбудить свою домработницу Марусю.

— ­ Его нет нигде. Не понимаю, что значит, я приказала все разложить и повесить по категориям! — возмущенным тоном парировала Лия.

Наконец она увидела розовое воздушное облачко рядом с тяжелым вечерним платьем плиссе и рассмеялась:

— Дура. Какая же она дура! По категориям повесила!

Она осмотрела платье, то самое, в котором, по уверениям Артура, он увидел ее и влюбился, и рассеянно погладила его.

Приближалась полночь, а Савелия все не было, она начала нервничать и решила позвонить ему. Но несколько ее попыток не увенчались успехом. Он не брал трубку. Позвонила еще раз. Положила телефон на край высокого комода. Лия машинально стала выдвигать ящики, в среднем увидела шляпу Савелия, она достала ее и надела ее на подсвечник:

­ — Дорогой, неужели ты так и не закончил свои дела? Нет?!

Лия передвинула подсвечник со шляпой. Достала из круглой коробки свою шляпку, ту самую, которую он два года назад купил для нее на Елисейских полях. Она криво водрузила ее себе на голову и опять обратилась к подсвечнику в мужской шляпе:

­ — А вы не лишены вкуса, мужчина. Вы когда — то выбрали эту шляпу для меня, когда-то вы выбрали среди многих женщин именно меня, когда-то, а теперь …теперь…

Лия расплакалась, еще налила себе коньяку и опустилась в кресло. Так и сидела в шляпе, пила, ждала телефонного звонка, звонка в дверь… Не дождавшись, забылась в тяжелом сне, сидя в кресле. Голова ее склонилась на бок, шляпка упала на пол. Лия даже чуть всхрапнула при этом, но не проснулась.

Возможно, звонок Савелия и разбудил бы ее, но он вспомнил про жену уже за полночь, когда закончился концерт. Выйдя в фойе, он обнаружил семь пропущенных вызовов, набрал Лию, но тут же сбросил. Что он скажет? В гардеробе толпились люди, было шумно, и ему пришла в голову мысль сказать, что он в аэропорту, что он улетает, что он перепутал, что в Милан самолет сегодня. Но тут вошла Наташа, и он забыл обо всем.

***

Проснувшись утром, Лия ужаснулась своему отражению в зеркале. Боже на кого она похожа! Она без промедления позвонила своему косметологу. Вчера она наплакалась вволю, но сегодня ее ждала работа, и день казался не таким пасмурным, как вчерашний вечер. Кроме того, с ней произошло утром нечто, что привело ее еще в более веселое расположение.

— ­ Представляешь, ­ — говорила она косметологу, ­­ — сегодня утром курьер принес букет. Я едва проснулась, он уже стоял у моего подъезда. Я думала, что он ошибся, но нет.

Случай, действительно, был смешной. Курьер позвонил в домофон, сказал, что ей доставка букета, а когда Лия открыла ему дверь, он, вместо приветствия, сказал какую-то глупость:

­ — Это хорошее предзнаменование.

­ — Что?!

­ — То, что вы дома и можете принять цветы.

­ — А, что, если бы не приняла?

­ — Меня бы уволили.

­ — Что вот так прям сразу и уволили?

— ­ В том то и дело — не сразу. Я просыпаю утренние заказы, и это было последнее поручение.

— ­ Спасибо, спасибо, — курьер забрал у нее квитанцию с подписью и стал мелкими частыми поцелуями покрывать ее запястье.

­ — ­ Вы что, сумасшедший?

— Нет. Не сумасшедший. Извините, пожалуйста, — наконец удалился он.

Записки внутри букета не оказалось. Лия втайне надеялась, что цветы от Савелия, что он позвонит с минуты на минуту и спросит, доставили ли ей букет. Он был сложным, в нем были и желтые махровые тюльпаны с красными прожилками по краю лепестков, и винного цвета фрезии, и три лиловые орхидеи с большими круглыми сердцевинами, походившие на сеточку из тонких прутиков, их дополняли, повторяя текстуру и цвет декоративные шарики на тонких соломенных спицах. И, как всегда очень много разнообразной формы зелени в букете. Совершенно необычное сочетание! Всё-всё, как она любила. И такой букет мог быть составлен только профессиональным флористом, а человек, заказавший его для нее, обладал бездной вкуса. Лия была уверена, что это мог сделать только один мужчина на свете — ее муж. И она, удовлетворившись его таким оригинальным извинением за нарушенное обещание непременно быть у нее вчера вечером, не беспокоилась, что Савелий не приехал, и не позвонил.

Однако едва Лия приехала из косметического салона, и еще не успела снять пальто, раздался звонок от Рузанны Игоревны. Она интересовалась, записалась ли на дополнительное обследование Лия, и как идет работа по декорированию интерьера для Артура.

Лия была в замешательстве и ответила честно, что пока никак. Рузанна просила поторопиться и пересмотреть сроки.

— ­ И я готова увеличить размер вознаграждения вдвое. Скоро свадьба, и вся мебель должна быть завезена до этого события.

— ­ Хорошо.

Лия вчера уже решительно отказавшаяся выполнять заказ, вынуждена была согласиться.

Глава 6

Савелий вместо того, чтобы лететь в Милан, уладил дела со светильником заочно и целых два дня провел в загородном доме с красоткой Наташей. К тому же, эта молодая женщина была довольно искушена в любви, что льстило его мужскому самолюбию и возвышало в собственных глазах. Что касается Лии, то Савелий нашел время позвонить ей к концу следующего дня, оправдался тем, что перепутал время вылета миланского рейса и собирался впопыхах и чуть не опоздал, но теперь все в порядке и через пару дней он закончит дела и вернется к ней. С подарками. Последнее он сказал опрометчиво, но решил, что непременно придумает, что подарить ей с итальянским лейблом. Наконец, он может привезти ей что-то из антиквариата. Ему не так давно ему попалась на глаза статуэтка, выполненная по эскизам Миро, вполне симпатичная дизайнерская штучка. Он не помнил, где ее купил, возможно, все-таки в Испании, на родине художника, но это не имеет значения, мог и найти ее где-нибудь на развалах, в Италии. В конце концов, какая разница!

А вот чем он сейчас действительно дорожил, так это отношениями с Наташей. То, что эта молодая, хорошо сложенная особа приняла ухаживания Савелия, ему льстило. Он задал ей глупый вопрос:

— ­ Наташа, а что у тебя с Леваном?