Бесплатный фрагмент - Параллели вселенных: Хранители

Параллели Вселенных

:Хранители

От автора

И было даровано земным людям чудо, которое Создатели велели сохранить. Как оберегали Хранители тайны всех миров, создаваемые веками, так должны были сохранить вверенное им дитя. Пока не наступит нужный день и час…

Введение

Хмурилось небо в мире Создателей. Грозовые тучи собирались на небосводе все чаще и чаще. Полученный земными людьми дар находился в опасности. Они все еще были не готовы его принять и правильно распоряжаться им. Дар нужно спрятать. Когда придет время, Хранители вернут его людям. Но только придет ли оно, зависело от людей.

Может быть, Создатели сотворят новый мир и поставят во главе его чудо, которое они так великодушно подарили обитателям Земли. И наступит в этом мире новая жизнь, начало которой положит дарованное земным обитателям дитя. А если люди сумеют восстановить мир и Земля снова начнет процветать, то и дитя будет возвращено. Потому что больше не найдется препятствий. Потому что ничего не будет ему угрожать.

Решение еще не было принято. Создатели хотели сами принять участие в воспитании дитя, чтобы вырастить достойное наследие, чтобы больше не повторить своих ошибок, которые были допущены с людьми. В этом вопросе они доверились Хранителям, испокон веков, верой и правдой охранявших тайны не только миров, но и самих Создателей.

Продолжая наблюдать за Девой и Защитниками, они были довольны выполнением возложенной на них миссии. Но они понимали, что и Деве будет не под силу изменить текущий ход истории. Однако, фундамент, заложенный раньше, был с успехом ей подкреплен. За это Деве даровали возможность стать наставницей для дитя и вернуться вместе с ним в миры Создателей. Защитников вернули в их мир, оставив на Земле лишь одного, как когда-то оставили Хранителя для воспитания Даниэля.

Несмотря на всю причиненную своим решением боль, Создатели были вынуждены забрать дитя. Потому что, только лишением самого дорогого, люди смогут, либо все переосмыслить и измениться в лучшую сторону, либо потеряться навсегда, погрязнув в желании отомстить.

Глава 1

— Я не просила такой помощи! — молвила Румелия, поднимая в небо заплаканные глаза и наблюдая, как Хранители неспешно перемещаются вверх, держа на руках ее внучку.

— Ты нас позвала, и мы пришли, — сдержанно ответили ей Хранители. — Наша помощь сделает вас более здравомыслящими и ответственными. У вас будет время еще раз все обдумать, — с высоты донеслись последние фразы перед тем, как они растворились в вышине неба.

— Мама? — сказала Элизабет, посмотрев на Румелию невидящими от слез глазами, — Что же ты наделала, мама!

Элизабет, упала на колени, обхватив голову руками, согнувшись и коснувшись лбом деревянного настила. Она безостановочно рыдала. Слезы лились реками из ее глаз и, просачиваясь между щелями досок, образовывали ручейки, стекавшие по ним тонкими струйками в воду. Она была так сильно погружена в свое горе, что не замечала никого и ничего вокруг. Маади подошла к рыдающей Элизабет, присела рядом с ней на колени и обняла, отдавая дань ее горю. Затем она приподнялась и погладила Элизабет по спине, своей иссохшей от солнца и ветров рукой.

— Все наладится, дорогая. Мы постараемся все исправить, — приговаривала она, — у нас появилась надежда… — не успела она продолжить, как Элизабет, распрямившись, подняла голову и впилась взглядом в Маади.

— О чем ты говоришь? Надежда? Они все забрали у меня, — говорила Элизабет, стискивая зубы от боли, хлюпая носом и глотая слезы.

— Не все. Посмотри, — сказала Маади, взяв ее лицо в руки и повернув его к берегу. — Посмотри. Там твой отец и он жив. Там твой возлюбленный и он тоже жив.

— Они забрали мое дитя! Ты слышишь меня Маади? Как мне теперь жить? — смотрела на нее Элизабет сквозь слезы.

Маади вздохнула и выпустила лицо Элизабет из своих рук.

— Поверь мне девочка, на этом жизнь не заканчивается, — произнесла она, вздохнув и украдкой посмотрев на свою сестру, — Ты сможешь пережить эту потерю, — Маади снова перевела свой взгляд на Элизабет. — Ты сильнее, чем ты думаешь.

Маади поднялась с колен и отошла чуть в сторону, оставив Элизабет сидеть на помосте. Она хотела дать ей еще немного времени побыть наедине с собой и со своим горем. Элизабет, притянула ноги поближе к себе, согнула в коленях и обхватила их руками. Положила голову на одно колено и, уставившись в никуда, погрузилась в хаотичные размышления. Румелия, стоявшая все это время позади и слушающая разговор Маади с ее дочерью, не решалась к ним приблизиться. Она боялась нарушить, только что наступившее, но все еще такое хрупкое, спокойствие.

Рэй, сидевший все это время чуть в отдалении и наблюдавший за происходящим — был ошеломлен. От всего увиденного кончики его волос поднялись и сейчас, он больше напоминал нахохлившуюся птицу, непонимающую, где она оказалась и что происходит вокруг. Румелия, наконец, обратив на Рэя внимание, подошла к нему.

— Как ты, дорогой? — наклонилась она к Рэю, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Все хорошо?

— Кажется, да, — протянул, ничего не понимающий, но приходящий в себя Рэй. — Я точно жив, — начал он ощупывать руками свои колени, желая убедиться в собственной правоте.

— Конечно, ты жив и мне жаль, что тебе пришлось все это увидеть, — ответила ему Румелия, выпрямляясь и окидывая печальным взглядом берег.

— Ничего, — сказал Рэй, чуть оправившись от шока.

Немного подумав, он добавил:

— То есть обычно, подобное скрыто от глаз людей? — снова встревожившись, поднял он голову и посмотрел снизу вверх на Румелию.

Уголки ее губ поднялись в скорбной улыбке.

— Да, дорогой. Обычно мы не показываем людям подобное, — ответила ему она.

— Почему? — резонно спросил Рэй, сосредоточенно уставившись вдаль.

— Потому что они не готовы. Потому что еще слишком много темноты в их душах, — закончила Румелия, печально приподняв брови и вздохнув.

Рэй задумался.

— Что теперь будет? — спросил он, продолжая вглядываться в берег.

— Теперь будет новая жизнь, — сказала она уверенно.

Элизабет, все так же сидела на помосте, с прижатыми к себе ногами. Она даже слегка раскачивалась из стороны в сторону, так успокаивая себя. Элизабет слышала, о чем говорили Рэй и ее мать. Как только они замолчали, она резко повернула голову в их сторону, посмотрев на них сосредоточенно, холодно и сурово. Стремительно поднявшись на ноги и обращаясь к своей матери, она сказала:

— Кто ты? Что означают все твои слова? — продолжала Элизабет смотреть на мать тем же холодным, непонимающим и пустым взглядом.

Видя продолжение разворачивающейся драмы, к ней снова подошла Маади. Все это время она молчаливо стояла в сторонке и наблюдала. Она мягко дотронулась рукой до плеча Элизабет. Та, никак не отреагировала. Казалось, Элизабет не просто замерла, и ее взгляд вопросительно застыл на матери, похоже, что и сердце ее, начал сковывать холод, своей магической пеленой забвения, замедляя его ритмичные движения.

— Пойдем, — скомандовала ей Маади, слегка зажимая в сухих пальцах плечо Элизабет, чтобы та, почувствовала ее присутствие рядом и обратила на нее внимание.

— Я хочу получить ответы на мои вопросы, — настаивала Элизабет, отдернув плечо и не сводя с матери пристальных глаз.

Румелия мельком бросила взгляд на Маада. Та, поймав его, незаметно кивнула.

— Хорошо, — сказала Румелия, — я расскажу тебе нашу историю, — произнесла она с ноткой смирения в голосе.

— Я думаю, нам будет удобнее поговорить в более спокойной обстановке, — сказала Маади, снова прикасаясь к плечу Элизабет.

Теперь она не отдернула его. Элизабет, снова погрузившись в себя, повернулась к Маади, ожидая, когда они пойдут в купол. Уходя, Румелия обратилась к Рэю:

— Не нужно тебе тут сидеть одному. Пойдем с нами, — мягко позвала его она.

Рэй беспрекословно подчинился. Он быстро поднялся со своего места и последовал за ними. Маади шла впереди. За ней следовала Элизабет. Замыкали цепочку Румелия и Рэй.

По мере продвижения, Элизабет поняла, к какому именно куполу они идут, и уже поравнявшись с Маади, более не нуждалась в проводниках. По дороге они увидели, что клан снаряжает несколько лодок. Аарон тоже был там. Он намеревался лично их возглавить. Маади, отделившись от их небольшой группы, направилась к нему. Румелия, за которой следовал Рэй, повернула голову в его сторону и доверительно шепнула:

— Тебе лучше последовать за ней.

Рэй кивнул ей в ответ и быстро зашагал вслед за Маади. Элизабет продолжила свое движение, не останавливаясь и не обращая никакого внимания на лодки. Румелия поспешно следовала за ней и через несколько минут они уже скрылись за тканью, закрывающий вход в купол.

В это время Маади подошла к Аарону, который, несмотря на то, что был главой клана, ловко орудовал веревками и помогал своим воинам собираться в путь. Увидев, как слаженно он работает, она мягко улыбнулась и наклонилась, коснувшись его рукой. Он повернулся, посмотрел на нее с нежностью в глазах и, не услышав никакого вопроса, ответил:

— Мы должны забрать их с берега, пока они не пришли в сознание. Конрад плох. Защитник и Хранитель не помогут ему, если они все еще там и Создатели не вернули их обратно.

Маади кивала, соглашаясь с ним.

— Стефан. Нужно упокоить его душу, — печально сказала она.

— Не беспокойся. Мы привезем его и все подготовим. Отправим в последний путь со всеми почестями, достойными главы клана. Даниэль наследует трон, — заключил Аарон.

— Это будет непросто, — с еще большей печалью ответила Маади.

— Ты знаешь правила, — произнес Аарон, отвернувшись от Маади и снова занявшись веревками.

— Элизабет должна последовать за ним, — выдохнула она, сфокусировав взгляд на фонаре, освещавшим лодку, — Но согласится ли она? — говорила Маади задумчиво, все так же продолжая смотреть на горящее пламя.

— У нее нет другого выхода. Либо она едет с ним, либо расколет кланы, и последствия будут необратимы, — сурово сказал Аарон, нахмурив брови.

— Даже если дитя вернется? — вопросительно посмотрела ему в спину Маади.

— Мы не знаем, вернут ли ее Создатели. А если вернут, то, на каких условиях? Чем эти двое должны будут расплатиться?

— Они уже расплачиваются… за нас всех, — справедливо отметила она.

— Приняв такое решение, они, вероятно, назначат еще более высокую цену, — рассуждал Аарон. — А если Элизабет не поедет с Даниэлем, это только все усугубит и затянет на многие годы. Маади понимающе кивала головой.

— Мы постараемся ее убедить, — ответила она.

— Поторопитесь с этим, — сказал Аарон. — Я надеюсь, что все получится, и мы все, — сделал он круговое движение указательным пальцем в воздухе, — Пойдем короткой дорогой.

Закончив с веревками и выпрямившись, он повернулся к Маади.

— У нас мало времени, — произнес он, наконец, заметив, что за его дорогой супругой, молчаливо и робко стоит Рэй. — Подойди, — сказал Аарон, протягивая ему руку.

Без страха и опаски Рэй подошел к Аарону. За то, хоть и короткое время, что он провел в клане Воды, он понял, какими добрым и мудрым правителем был глава. Аарон положил руку на плечо Рэя, приобнимая и прижимая его к себе.

— Поплывешь с нами на берег? — бодро спросил он Рэя.

— А можно? Я бы очень хотел! — воодушевился Рэй, посмотрев на Аарона глазами, полными восторга предвкушения поездки.

— Конечно можно, — выпустил он Рэя из объятий. — Прыгай в лодку.

Не успел он произнести до конца фразу, а Рэй уже сидел в ней в ожидании.

Подивившись проворности Рэя, Аарон перевел взгляд на Маади, плавно склоняя голову в знак почтения и давая понять, что она может идти. Маади, чествовала его в ответ. Она очень любила и бесконечно уважала своего супруга, понимая его с полуслова.

Попрощавшись с Аароном, она развернулась и направилась в купол к Элизабет. Она шла по дощатому помосту, освещенному по обеим сторонам фонариками, блики которых отражались в спокойной глади ночной воды, будто ничего и не произошло. Ей предстоял непростой разговор с Элизабет — ее кровной племянницей, которую нужно было любыми способами убедить поехать с Даниэлем, чтобы вместе с ним принять и продолжить правление в клане Земли.

Подойдя к главному куполу и откинув ткань, завешивающую вход, Маади увидела Румелию, сидящую у кровати Элизабет, освещаемую мягким светом пламени свечи. Элизабет мирно спала, а Румелия смотрела на нее и гладила по мягким волнам каштановых волос. В тишине, которую нарушало едва слышное сопение спящей Элизабет и потрескивание горящего фитиля, Румелия услышала звук откидываемой ткани и шорох одежд. Она медленно повернула голову и посмотрела через плечо, на вошедшую в купол Маади. Заметив краем глаза свою сестру, Румелия повернула голову обратно и продолжила созерцать спящую дочь. Маади подошла к кровати и остановилась рядом с Румелией. Она изучающе посмотрела на Элизабет и прошептала:

— Она очень похожа на своего отца.

— Слишком, — ответила ей Румелия, тяжело вздохнув.

— Ты смогла с ней поговорить? — спросила ее Маади.

— Нет. Она и слушать ничего не хочет. Такая же упрямая, как и Конрад, — нахмурилась Румелия, теребя в пальцах белоснежный платок.

— Ты была одарена ребенком и это чудо, за которое нужно быть благодарной, — не в упрек ответила ей Маади печальным голосом, положив ей руку на плечо.

— Я понимаю тебя сестра, — сказала Румелия, посмотрев на Маади глазами, которые снова наполнились слезами. — Я благодарна за дарованное чудо и ты знаешь, как я расстроена вашей с Аароном потере, — нежно коснулась она кончиками пальцев руки Маади, пытаясь поддержать.

Маади не отрывала взгляд от пламени свечи, горящей у кровати Элизабет. Она давно приняла все, что случилось много лет назад, но сейчас воспоминания нахлынули на нее с новой силой. Она с трудом сдерживала подступившие слезы, но выбор был сделан и, осознавая это, слезы быстро высохли в ее глазах. Сделав глубокий вдох, Маади сказала:

— Не будем сейчас об этом. Нам нужно подготовить Элизабет ко встрече с Даниэлем. Аарон отправился за ними на берег, и скоро они все прибудут сюда.

— Хорошо, — смиренно ответила Румелия, — Я их встречу. Конраду будет нужна помощь. Ты останешься с моей дочерью? — посмотрела она на Маади с мольбой в глазах.

— Конечно, сестра. Ты всегда можешь на меня положиться, — ответила ей Маади, мягко улыбнувшись.

Румелия встала со своего стула, освободив его для Маади. Протянула руку к Элизабет, погладив ее по шелковистым прядям волос, наклонилась, нежно поцеловав в лоб. Она повернулась к Маади, посмотрела ей в глаза и, не произнеся более ни слова, вышла из купола, направившись к пристани, ожидать прибытия лодок.

Маади, оставшись наедине с Элизабет, уселась на стул, придвинув его поближе. Она положила голову с краю, положив на руку спящей Элизабет свою.

— Ты нашей крови, — прошептала она, погладив ее своими тонкими пальцами по нежной коже. Маади закрыла глаза и незаметно для себя тоже погрузилась в сон.

В это время Аарон с сопровождением, подплывали к берегу на нескольких лодках. На носу каждой из них был установлен невысокий шпиль, острие которого венчал фонарь, освещавший им путь. Людям из клана Воды предстояло отвезти к себе всех, кто находился на берегу. Всех, кто считал друг друга врагами.

****************************

С берега, приближение лодок, подсвеченных фонарями, заметили Радмир и Лео. Когда в поселение Воды явились Хранители, в то время как Создатели, обрушили на Землю световую волну, которая одним махом остановила всех, погрузив в глубокий, беспамятный сон, они единственные остались в сознании. Люди в одно мгновение попадали на землю как замертво. Но нет, они были живы; всего лишь, временно отключены от реальности происходящего. Эта участь обошла стороной Защитника и Хранителя, на коих подобные чары не действовали. А также людей Воды, которые в это время находились под защитой своего внутреннего купола. Что не ускользнуло от внимательных взоров Создателей.

Радмир, понимая, что Стефану он уже не в силах помочь, хотел было обрушить всю свою ярость на недвижимо лежащего Конрада неподалеку, но Лео подоспел вовремя и остановил его.

— Мы должны его спасти, а не добивать! — крикнул он Радмиру, с большим усилием отбив в сторону, занесенный над Конрадом меч.

— Ты не видишь, что он натворил? — рычал ему в ответ Радмир, в совершенно несвойственной для него ярости.

— Они все натворили! Рано или поздно, но это бы свершилось. Подумай о наследниках, маховик судьбы уже запущен, — пытался вразумить его Лео.

Наконец, услышав его, Радмир отступил и замолчал.

Лео присел на одно колено и осмотрел рану Конрада. Благодаря глубокому сну, кровь перестала течь бесконтрольно. Но даже так, он рисковал умереть в считаные часы от ее потери. Лео снял с шеи платок, который уже изрядно ему надоел, скрутил из него жгут и крепко перевязал предплечье руки, точнее, то, что от нее осталось. Кровь практически полностью остановилась.

Все это время Радмир сосредоточенно наблюдал за действиями Лео. Ни на минуту он не переставал думать о его словах: о времени, судьбе, наследниках.

— Что тебе известно? — сурово спросил он его.

— Не более чем тебе, — безразлично пожал он плечами. — Конраду нужна помощь, — сказал Лео, снова склонив над ним голову и пытаясь в темноте завершить свои манипуляции с раной.

— Помощь уже на подходе, — произнес он как-то язвительно, равнодушно кивая в сторону приближающихся лодок. Ему все еще был непереносим свершившийся факт: Стефан убит Конрадом. «Судьба всего народа клана Земли теперь в руках Даниэля. Но готов ли он? Справится ли он? Как он все это воспримет и переживет?», — тяжело вздохнул Радмир, искренне за него переживая.

— Надеюсь, успеют, — ответил ему Лео, сжав губы.

— Не понимаю, почему ты так за него редеешь? Что хорошего он сделал? Может, лично тебе что-то пообещал? Ты же идешь из его клана, верно? — снова начал злиться Радмир, словесно нападая на Лео.

— Ты знаешь для чего мы здесь. Совершенно бессмысленно задавать мне подобные вопросы. Ты в курсе о нашем предназначении и мы обязаны ему следовать, — спокойно и рассудительно ответил ему Лео, поднимаясь во весь рост и смотря через темноту ночи прямо Радмиру в глаза.

Слова этого юноши, умного не по годам и точно не по жизненному опыту, коего у Радмира было предостаточно, вернули его к здравомыслию.

— Ты прав. Я не должен был тебя ни обвинять, не подозревать. Мы не можем сделать ничего, чтобы противоречило нашей природе. Мы следуем заложенным в нас целям, — ответил ему Радмир, уже успокоившись. — Давно ты тут? — наконец задал он нейтральный вопрос.

— Видимо, не так давно, как ты, если еще не успел стать таким подозрительным и кровожадным, — попытался пошутить Лео.

Его простодушие подкупило даже такого заточенного временем кремня, как Радмир. Он улыбнулся.

— Кого ты защищаешь? — не успел получить ответ на свой вопрос Радмир, как в тот же миг из кустов начал доноситься шорох, привлекший к себе внимание обоих.

Замолчав и повернув головы в его сторону, они увидели медленно выползающего Генри, который пришел в сознание быстрее остальных. Люди были разбросанных то тут, то там, словно выброшенный водой и забытый временем ненужный хлам.

— Крепкий малый, — прокомментировал Радмир внезапное появление Генри.

Лео улыбнулся. Он был рад тому, что Генри действительно оказался сильнее, чем он ожидал и тому, что Радмир, наконец, окончательно оттаял. Лео поспешил к Генри, который пытался встать, цепляясь за кусты. Однако ветки под его тяжестью постоянно прогибались, и он, то и дело, снова падал, оказываясь стоять на четвереньках. Ноги еще его явно не слушались.

— Создатели постарались на славу, — недовольно пробормотал себе под нос Лео, подходя к Генри и помогая ему встать на ноги.

Тот, опираясь на крепкую руку Лео, быстро поднялся, но, все еще чувствуя головокружение, так и продолжал держаться за нее, словно за поручень. Лео не возражал. Он дал Генри столько времени, сколько ему было сейчас необходимо. Генри встряхнул головой несколько раз, прогоняя остатки глубокого сна. Он взглянул на Лео, перевел взгляд на Радмира, обвел глазами берег, отметив темные фигуры людей, которые оставались недвижимы.

— Они все мертвы? — оторопело произнес Генри, указав головой в сторону темных фигур.

— Не все. Но одна потеря невосполнима, — донесся до них обоих из глубины ночи, напряженный голос Радмира.

Далее послышался шумный вдох и выдох. Радмир переживал потерю Стефана, с которым он жил бок о бок с тех пор, как прибыл на Землю.

— И кто же это? — спросил хриплым голосом Генри, горло которого вдруг сильно пересохло от какого-то ужасного предчувствия.

— Стефан, — тихо сказал Лео, склонив голову. — Крепись, — попытался поддержать он Генри, положив свою руку поверх его.

Генри, сжав зубы от подступающего чувства нестерпимой боли, резко и с неприязнью оттолкнул руку Лео.

— Я говорил тебе! Говорил, что мы должны были пойти в мой клан и предупредить Стефана! Ты не послушал меня и теперь видишь? Видишь, что произошло? — закипал Генри от ярости, бессилия что-то теперь изменить и жалости к себе, к своей слабости и уступчивости. Он закрыл лицо обеими руками и склонился, присев на корточки, — Что же теперь будет? Что будет с кланом? — бормотал он сквозь ладони, закрывающие его лицо.

— Даниэль наследует трон и будет править, — невозмутимо ответил Лео.

— Ты всегда. Всегда так делаешь! — резко выпрямился Генри, начав ходить туда-сюда. Мелкие камушки зашуршали под его ногами так, будто их сейчас пересыпали из одного стального сосуда в другой. Радмир скривил рот от этого неприятного звука, который скреб когтями кошек по его барабанным перепонкам.

— Прекрати, — жестко приказал ему Радмир, приближаясь к Генри.

Тот остановился, не зная, чего ему ожидать от зловещей темной фигуры. Радмир, очевидно представлял для него большую опасность. Генри инстинктивно попятился назад. И только тогда, когда Радмир приблизился к нему вплотную, Генри узнал его. Неожиданно для него самого, ему вспомнились лица служащих замка.

— Я тебя узнал, — сказал Генри, сосредоточенно смотря через темноту на остановившегося всего в метре от него Радмира. — Ты служил матери Даниэля. Я помню как я и Даниэль ходили с тобой на охоту, когда мы еще были детьми. Только после исчезновения Лоры, ты тоже… куда-то… исчез, — Генри запнулся, задумавшись, но через несколько мгновений быстро продолжил, — Радмир, тебя отстранили от службы? Где ты был все это время и как ты оказался в свите Стефана? — один за другим задавал он вопросы, разоблачая его в глазах Лео.

«А парень преуспел в навыке задавать правильные вопросы, — мысленно похвалил Лео, способности Генри к быстрому обучению. — Как интересно. Значит, Радмир служил матери Даниэля, а не Стефану. Что же с ней случилось, и почему он остался?», — размышлял Лео.

Радмир шумно выдохнул. Он и не думал, что Генри его вспомнит, ведь тот, был совсем ребенком, когда они виделись в последний раз.

— Нет, Генри. Меня не отстраняли от службы, и я никуда не исчезал, — ответил ему Радмир спокойным голосом, стараясь не давать ни одному из них дальнейшей почвы для размышлений. — Стал меньше показываться на глаза, вот и все, — ответил он, желая завершить этот разговор.

Тем временем лодки уже вплотную приблизились к берегу, остановившись чуть поодаль, чтобы не сесть на мель. Воины резво спрыгивали в воду, ожидая команды от Аарона. Радмир, Лео и Генри одновременно повернули головы на звуки всплеска воды. Близ берега началось движение, люди зажигали новые фонари и приближались.

— Вот и дождались гостей, — прокомментировал Лео.

— Надо их встретить, — ответил Радмир, — и, надеюсь, они прибыли с миром, — сказал он, берясь за рукоятку меча.

— Я бы не стал их беспокоить, — ответил Лео на его выпад. — Предлагаю пока понаблюдать за ними, а потом решим, как нам действовать, — здравомысляще сказал он.

В воздухе чувствовалось повисшее напряжение. Люди Воды, кто с фонарями в руках, кто с мечами, начали выходить на сушу, освещая все вокруг себя. Лео, Радмир и Генри стояли молча, чуть в отдалении от основной сцены, где разворачивались события. И даже в свете зажженных людьми Воды фонарей — их было не разглядеть. Они остались в своем убежище, коим был густой сумрак ночи.

— Они тут, Аарон, — выкрикнул кто-то из воинов, нашедших лежащие тела Стефана, и чуть в отдалении от него — Конрада и Даниэля, и еще дальше — остальных воинов.

Аарон подошел ближе, держа фонарь в руках. Сначала он приблизился к Стефану. Присев на корточки, и осмотрев его, Аарон убедился, что тот был действительно мертв. Тяжело вздохнув, он встал и подошел к Даниэлю — он бы в порядке и это вселяло надежду. Далее он перешел к Конраду. Этот был плох, но рука перевязана и кровь остановлена. Аарон нахмурился.

«Луч должен был погрузить в сон всех, кто находятся на этом берегу. Кто же ты, умелец и где же ты? — задавался вопросами он, осторожно косясь по сторонам. Аарон размышлял о том, кто перевязал Конраду руку. — Если это Защитник или Хранитель, то значит, их не забрали. Если это человек, то почему на него не подействовали чары и не погрузили в сон как всех остальных?». — Отнесите их обоих в мою лодку, — наконец, приказал он, прерывая свои размышления, поднимаясь на ноги и кивая в сторону Стефана и Конрада, — Остальных положите в свои лодки. Все поплывут с нами, — закончил говорить он, медленно и внимательно обводя взглядом сушу.

Воины подняли тела глав старейшин кланов и аккуратно перенесли их в лодку Аарона. Рэй, который тоже приплыл вместе с ним и уже выбрался на сушу, увидев пред собой процессию перенесения тел, в ужасе вскрикнул, осознавая, что мимо него пронесли безжизненное тело главы клана Земли.

Генри, сначала заприметив брата в свете огней, а потом, услышав родной голос, уже был не в силах его и дальше игнорировать. Он выпрыгнул из темноты ночи и помчался стремглав к нему. Лео и Радмир не стали его удерживать, но сами остались в темноте, отодвигаясь еще дальше, отходя в лес. Рэй, как и все остальные, не ожидали его внезапного появления. Кроме Аарона. Генри настолько быстро промчался к брату, что его никто не успел остановить. Даже Рэй не ожидал его тут увидеть. И когда Генри его обнял, встав прямо на колени перед ним, Рэй был растерян и стоял вкопанный как столб, совершенно не реагируя. Прошло еще несколько секунд, и он вдруг осознал, что его обнимает родной брат. Рэй вдохнул знакомый запах и вжался носом в его макушку, крепко обвив голову Генри руками.

Все присутствующие наблюдали за этой трогательной сценой, не сводя с парочки глаз. Аарон, слегка улыбнулся, увидев, какие искренние чувства демонстрируют эти двое. «Их сердца бьются, они не отравлены ни страхом, ни ненавистью, ни сомнениями», — думал Аарон, поддаваясь теплой радости их встречи, которая плавно растекалась по жилам всех воинов, наполняя их надеждой и верой.

— Так вот какой у тебя брат! — довольно произнес Аарон. — Я рад приветствовать тебя у наших берегов, — сказал он, обращаясь к Генри без намека на высокомерие.

Тот, в свою очередь, встав в полный рост и продолжая прижимать к себе Рэя одной рукой, изучающе посмотрел на фигуру человека, который только что к нему обратился.

— Глава клана Воды — Аарон, — представился он Генри, понимая, что тот не может его узнать. «Да и откуда ему меня знать, если он никогда не встречался ранее с главой вражеского клана», — подумал Аарон, ожидая его реакцию.

Брови Генри поползли вверх и от неожиданного представления, и от понимания того, что глава клана Воды совсем не выделяется среди своих людей.

Генри склонил голову в молчаливом приветствии, однако был все еще насторожен и все время держал его в поле зрения. С одной стороны он чувствовал себя обязанным этому человеком, все же его брат сейчас стоял прямо рядом с ним, находясь в полном здравии, с другой — он был ему врагом.

— Генри — брат Рэя, — чуть помедлил он с ответом, но решился начать с позитивного. — Спасибо за сохранность моего брата, — поспешил он сразу поблагодарить Аарона.

— Пожалуйста, — с легкостью ответил он, — Поплывешь с нами? — задал Аарон вопрос Генри, испытывающе глядя на него.

Генри неожиданно обернулся, посмотрев в темноту ночи. Это неоднозначное движение очень заинтересовало все подмечающего Аарона. «Кого же он там высматривает в темноте?», — подумал он. — Ты кого-то еще ждешь? — задал он вопрос, адресуя его Генри, как только тот повернул голову обратно.

— Нет, нет, — решительно ответил он, — Хотел посмотреть все ли в порядке, — начал уходить он от ответа.

Аарон моментально почувствовал ложь, но ничего не сказал, лишь взял на заметку тот факт, что этот молодой человек тут явно был не один. «Вероятно, Защитник и Хранитель остались на Земле. Что ж, надеюсь, это действительно так. Это будет хорошим знаком и подспорьем», — думала Аарон.

— Мы закончили, — обратился к нему один из воинов, отвлекая от размышлений. — Все в лодках, мы готовы плыть обратно, — завершил он фразу, ожидая приказа своего главы.

— Если закончили, то возвращаемся, — ответил Аарон, — и найдите место для нового путника, — сказал он, развернувшись с фонарем в руках, и направился в свою лодку, где его дожидались главы других кланов.

****************************

— Почему мы не вышли к ним? — шепотом задал Лео вопрос Радмиру.

— Мы там не нужны, — ответил ему Радмир. — Мы должны вернуться в клан Земли.

— С чего ты это взял? — едва не поперхнувшись от удивления, снова спросил его Лео.

— Поверь мне, — печально усмехнулся Радмир, — нужно возвращаться в то место, для которого мы были предназначены изначально, — сказал он, провожая взглядом отплывающие от берега лодки.

Лео удивился логике его размышлений, ведь к клану Земли он не имел никакого отношения.

— Не знал, что мы привязаны к определенному месту, — изумился Лео, поразмыслив над словами, сказанными Радмиром.

— Я так не сказал, — ответил он ему спокойным голосом, поворачиваясь спиной к воде и всматриваясь в темноту леса.

— Ты сказал, что мы предназначены одному месту, разве нет? — допытывался Лео.

— Именно так. Но мы не привязаны к нему, — продолжал невозмутимо отвечать Радмир.

— Тогда почему мы должны вернуться в клан Земли? Почему мы не поплыли в клан Воды? Почему не клан Гор, в конце концов? — все настаивал и настаивал на ответах Лео.

— Потому что, мое дело там не окончено и твое тоже, — попытался разъяснить ему Радмир.

— Ах, ты даже в курсе и моих дел, — Лео начинало раздражать, теперь излишнее спокойствие Радмира, граничащее с равнодушием и желанием управлять его судьбой.

— Слушай, — устав от напористости Лео, Радмир резко развернулся к нему лицом, — Я здесь, чтобы присматривать за Даниэлем. Ты здесь, чтобы защищать.

— Но не его, а Деву! — эмоционально всплеснул руками Лео.

— Ее вернули, а ты остался. Один, — напомнил ему Радмир. — Тяжелее сейчас придется Даниэлю, и он будет нуждаться в нас, нашей поддержке.

Лео задумался. Ведь Радмир действительно был прав. Дева, Даррен и Лайт — были возвращены Создателями. Клан Земли будет уничтожен, если Даниэль останется без надежной опоры и защиты. А Элизабет — оба ее родителя живы и клан Гор под их контролем.

— Что же, — помедлив, ответил Лео. — Я согласен с твоими доводами. В них есть зерно здравого смысла.

— Еще бы, — усмехнулся Радмир, — если мы все решили, то сейчас самое время отправиться в обратный путь, — выдохнул он, — нужно торопиться.

— Да, хорошо бы поскорее уже вернуться хоть куда-то, лишь бы не болтаться в лесах, — посетовал Лео.

— Ты устал ходить пешком или испугался чего? — решил поострить Радмир.

— И этот туда же, — закатил глаза Лео. — Вас где-то обучают этому? — с упреком в голосе спросил он Радмира.

— Чему? — удивился он.

— Отпускать подобные шуточки, — сказал ему недовольно Лео. — Вы с Дарреном, случайно не знакомы? — решил и он сказать колкость, адресуя ее Радмиру.

— Даррен? — удивленно и озадаченно переспросил его Радмир. — Он здесь? — напрягся он.

— Да, был здесь. Я думал, ты знал, — растерялся Лео и изучающе посмотрел на Радмира.

— Нет, не знал, — ответил Радмир уже более спокойным голосом. — Значит, его уже здесь нет? — решил удостовериться Радмир в том, что правильно расслышал слова Лео.

— Уже нет. Ты сам видел, как его забрали Хранители, вместе с остальными, — теперь подозрительно смотрел на него Лео.

— Видел, — подтвердил Радмир, который не было до конца уверен, был ли там Даррен или нет, и окончательно расслабился, получив подтверждение.

«Очень интересно, — подумал Лео. — Их должно быть что-то связывает, но что? Хорошо бы это выяснить», — решил он про себя.

— Как вы переходили через реку? — неожиданно спросил Радмир.

— Вверх по течению, за водопадом, — бойко ответил Лео, махнув рукой в ту сторону, откуда они пришли.

— У нас нет столько времени, — начал раздумывать вслух Радмир. — Нужно найти другой путь, — все так же вслух размышлял он.

— Да, это будет непросто, — печально протянул Лео, — но лучше двигаться, чем стоять на месте.

— Согласен, — кивнул в ответ Радмир. — Попробуем спуститься ниже по течению. Там получится перейти реку, не утонув в ее бурных потоках.

Окинув взглядом лес еще раз, он решил пойти правее. Лео последовал за ним, скрывшись в предрассветной темноте леса.

Из-за горизонта начали проглядывать первые отблески восходящего солнца. Его лучи еще даже не коснулись ни обширных владений клана Воды, ни макушек деревьев Темных лесов, принадлежащих невиданным животным и созданиям, обитающим здесь. Солнце лениво просыпалось, оглашая наступление нового дня.

Глава 2

— Как ты думаешь, стоит ли ему помогать? — с сомнением в голосе обратился к Дане Аука.

Он, стоя по пояс в воде, держал под уздцы коня, который совсем недавно опрометью скакал через весь Темный лес, неся на спине путника, и лишь река Овиден смогла остановить его безумный бег. Сейчас он мирно пил воду из ее потоков, а путник, свисавший с него, был готов упасть в любую минуту.

— Я бы скорее сказала да, чем нет, — ответила ему Дана, внимательно осмотрев наездника через призму водяного стекла, за которым она находилась.

— Ты знаешь мое отношение к людям, — сказал с брезгливостью Аука. — Ты думаешь, он достоин? — спросил он ее, все еще сомневаясь.

— В нем нет темноты, — уверенно ответила она. — Дай ему омыться в водах моей реки, — сказала она и растворилась, превратившись в пушистую белесую пену, покрывшую поверхность реки, где они только что вели диалог.

— Хорошо, — выдохнул Аука, все так же колеблясь, но подчиняясь желанию Даны.

Он вытащил ноги воина из стремян и слегка толкнул его палкой, на которую опирался все это время. Тело, под тяжестью доспехов мгновенно упало с лошади, плюхнувшись прямо в воду и делая множество пенистых брызг.

Лошадь, почувствовав, что наконец-то освободилась от тяжеловесного наездника, горделиво и с облегчением подняла голову и вышла на берег. Она направилась к кромке леса, где росла сочная травка, которая так и манила ее съесть.

Тяжелые доспехи вмиг приковали воина к каменистому дну. Все его тело, с головы до ног было покрыто водой, и лишь солнечные лучи, преломленные в ее толще, ярко освещали безмятежное лицо, на котором застыла вся тяжесть последних дней. Вода вокруг тела человека начала окрашиваться в алые цвета крови, которая больше напоминала распускавшиеся лепестки цветов, окружавших его, словно погребальные венки. Аука отошел подальше, выбравшись на берег вслед за лошадью, и продолжил смотреть за сотворением чуда с безопасного для него расстояния. Пена, которая была разбрызгана при падении по сторонам, начала быстро затягиваться плотной пеленой над телом воина, которое почти покинули жизненные силы.

Бурля и перемешиваясь с водой, пузырьки пены безупречно белого цвета, разбавлялись кровью. Цвета ее менялись, переходя от бледно-розового к малиновому, затем к ярко-красному, пока не окрасились в насыщенный алый.

Наблюдая за этой картиной, где одна краска сменяла другую, Аука удивленно и с некой тревогой в голосе произнес:

— Надеюсь, ты не решила высосать из него все силы.

На что он моментально получил своеобразный ответ от Даны. Кусок кровавой пены прилетел ему прямо на кончик носа. Аука с омерзением скривил рот, и, не рассчитав силы, хлопнул себе по носу так, что небольшое пушистое облачко взорвалось, и распалась на тысячи маленьких пузырьков, обрамивших его волосы своими прилипчивыми шариками.

— О сомнениях во мне не может быть и речи. Работа моя — безупречна! — послышался ему хрустальный голос, от которого вздрогнула и завибрировала вся речная гладь.

Аука, в ответ, только удивленно захлопал глазами задумавшись. А потом начал с силой трясти головой, пытаясь избавиться от ненавистных пузырьков, облепивших его со всех сторон. Махая руками и притопывая ногами, вращаясь на месте и неистово стряхивая с себя пену, Аука, наконец, был полностью удовлетворен результатом. Закончив свой безумный танец, он остановился, чтобы еще раз взглянуть на поверхность реки, но пены там больше не было. Река безмятежно текла, в правильном направлении. Он, осмотрев русло, справа налево и слева направо, не веря своим глазам, подошел ближе к берегу, чтобы посмотреть, что случилось с телом воина. Подойдя к самому краю прибрежной суши, его брови медленно поползли вверх. Он, снова и снова, ощупывал каменистое дно глазами через хрустально-прозрачные воды, но тела не находил. Оно исчезло.

— Не может быть! — выкрикнул он громче, чем рассчитывал, и слова его отразились звонким и пронзительным эхом, как от поверхности воды, так и от стены деревьев противоположного берега.

— Согласен с тобой, чудо-человек, — послышался за его спиной ровный мужской голос.

Аука, втянув воздух и задержав дыхание, начал медленно и с опаской поворачиваться, чтобы взглянуть на того, кто произнес эти слова. Припоминая последнюю встречу с человеком, он был готов дать деру и бежать, куда глаза глядят, но сейчас бежать было некуда, за спиной у него опять стояла река.

«Не люблю, не люблю этих людей», — твердил он про себя. — Одни беды от вас, одни беды, — начал он проговаривать последнюю фразу шепотом, едва шевеля губами.

Наконец, повернувшись, он увидел перед собой того самого человека, которого недавно сталкивал своей палкой с лошади в реку. Аука, с недоверием, но любопытством, смотрел ему прямо в глаза. Человек изучающе смотрел на него, но в глазах его не было и намека на неприязнь, которую Аука видел у тех людей, которые были так безжалостны по отношению к нему и его лесу.

— Как здоровьице? — наконец, нарушил повисшее молчание Аука, стараясь сохранять видимость спокойствия.

— Даже лучше, чем раньше, — ответил ему воин невозмутимым голосом. — Не знаешь, как я здесь оказался? — поинтересовался у него человек так, будто он совсем не замечал разницы между ними или ему это было совершенно безразлично.

Аука был совершенно обескуражен.

«Это ему Дана, так прочистила мозги или он надо мной решил пошутить? Втереться в доверие?», — сосредоточенно думал Аука, прищуривая один глаз и изучающе оценивая, как грозную фигуру человека, так и саму ситуацию в целом.

— Лошадь принесла тебя сюда, и ты упал с нее в воду, — частично приврал Аука, не желая признавать, что он был причастен к последним, произошедшим с этим человеком событиям у реки.

— Ну что же, — произнес задумчиво человек, начиная расстегивать застежки и снимать с себя доспехи, — видимо, лошадь моя заплутала в лесу и вывела нас к реке, — повернул он голову и, улыбнувшись уголком губ, посмотрел на пасшегося недалеко скакуна.

Части доспехов приземлялись на траву, торчащую пучками то тут, то там и вязли в прибрежном песке, перемешанном с землей.

— Мне только интересно вот что, — продолжил размышлять человек вслух, совершенно не обращая внимания на Ауку и будучи занятым своими доспехами. — Ты сказал, что я упал с лошади в воду, — Аука закивал головой, подтверждая его слова, — Но как же я выбрался на берег? — вопросительно и с озорной чертовщинкой в глазах, посмотрел на него исподлобья человек.

«Вот дотошный попался», — думал про себя Аука, начиная раздражаться, но при этом, совершенно не чувствуя злости.

— Это все Дана, — произнес Аука, тут же осекшись и закрыв рот руками.

— Дана? — вопросительно и удивленно посмотрел человек на Ауку, теперь подняв голову полностью, устремив на него сверлящий взгляд.

Увидев смятение Ауки, человек лукаво улыбнулся и продолжил:

— Не думаю, что девушка будет способна вытащить воина в полной амуниции из реки, впрочем, как и ты, тоже, — опустил он голову, продолжая отстегивать защиту на одной ноге, снимая далее сапог.

Аука с облегчением выдохнул.

— Хорошо, что день сегодня солнечный, — посмотрел он вверх, на поднявшийся огненный шар, совсем по-мальчишески жмурясь от яркого солнца, — одежда быстро просохнет, — сказал одобрительно он, снимая и бросая на землю защиту со второй ноги, приступая к сапогу.

— Согласен с тобой, — сказал Аука, сам не ожидая от себя такого.

Перетаптываясь с одной ноги на другую и не зная, что же делать дальше, Аука вдруг услышал за спиной хруст веток, который доносился с противоположного берега. Не дожидаясь следующих вопросов от человека, Аука быстро сказал:

— Хорошо тут с тобой, но мне уже пора, очень много дел скопилось, — даже чуть извиняющийся тон послышался в его голосе.

— Я вижу, — ответил он, обводя взглядом леса, соглашаясь и кивая.

«Похоже, он совсем тронулся», — подумал про себя Аука, уже с долей сочувствия к нему и слыша, что звук, доносящейся с того берега, нарастает.

— Ну что же, прощай, — сказал ему непринужденно Аука, но все так же с долей опаски, отходя чуть вправо, чтобы обойти человека и наконец, скрыться в лесу и вдохнуть его пьянящий аромат.

Аука быстро исчез за стволами деревьев, оставив воина стоять одного на берегу реки. Воин, проводив взглядом стремительно удаляющегося чудного человека, осмотревшись по сторонам, направился к своей лошади, которая все так же безмятежно щипала траву, наслаждаясь ее сочным вкусом. Воин подошел к ней и коснулся рукой ее роскошной гривы, погладил по шее и решил отстегнуть и снять с нее седло. Видимо, оно уже давно было пристегнуто к ней, а ремни сильно пережимали мощное туловище, которое так устало от этого плена и очевидно, нуждалось в отдыхе.

Казалось, что воин ничего не замечает вокруг. Он не обращал внимания, на то и дело возникающий и исчезающий шум, доносившийся с того берега. Он был полностью погружен в себя, но на самом деле ни о чем не думал. Его действия были машинальны. Наконец, он расстегнул все застежки и седло, с легкостью соскользнув со спины, оказалось в его руках. Он положил его на землю, а лошадь, с благодарностью закивав ему головой, сделала пол-оборота, повернувшись к нему своей задней частью, одобрительно махала хвостом.

— Отлично, брат, — увернувшись от хлесткого удара хвоста, произнес Ричард. — Вот это я называю благодарностью, — пробурчал он укоризненно, но без злости и раздражения.

Положив седло на землю, Ричард поймал себя на мысли, что не может вспомнить, как зовут его лошадь. Он был полностью уверен, что это его лошадь, но кличку никак не получалось откопать в закромах своего сознания, впрочем, как и остальную информацию. Ричард нахмурил брови. Закончив с седлом, он распрямился. Увидев картину, открывшуюся в этот момент перед ним, он, сделав вдох, никак не мог его выдохнуть. В итоге глоток воздуха, подступивший к самому горлу, наконец, вырвался громким кашлем, который не помешал ему удержать картину в поле зрения. Ричард был поражен, его прекрасный конь был на берегу не один, рядом с ним стоял второй и третий — совсем непохожий на других.

— Откуда вы здесь, ребята?! — прочистив горло, наконец, выдохнул фразу ошеломленный Ричард.

Какое-то время он, затаив дыхание, наблюдал за лошадьми, но любопытство все же пересилило, и он решился подойти к ним ближе. Его не так сильно волновал факт того, что к его коню присоединялось еще два, он был больше заинтересован в этой диковинной лошади, которая так сильно отличалась от остальных. Ричард начал неторопливо приближаться к ним, как вдруг, та самая лошадь, которая больше всего его заинтриговала, подняла голову от земли и посмотрела на него. Ричард остановился. Они изучающе смотрели друг на друга. Лошадь не испугалась, она закивала головой и начала бить копытом, рыхля прибрежную почву и раскидывая по сторонам попадавшиеся под ногу пучки травы. Ричард сделал новую попытку подойти ближе, но лошадь начала отступать, распуская свои огромные крылья, которые словно стекло пропускали сквозь себя лучи солнечного света, переливаясь всем цветами радуги.

В этот момент с противоположного берега послышался громкий свист. Ричард, отрывая взгляд от крылатой лошади, отвлекся на него, пытаясь найти его источник, но тщетно. Осмотрев всю прибрежную линию, он никого не увидел. Однако когда лошадь поднялась на своих могучих прозрачных крыльях и перелетела на тот берег, он увидел, как из леса вышли двое.

— Мы так не договаривались, — произнес Радмир чуть укоризненно, гладя по морде крылатую лошадь, которая во всем своем торжестве, приземлилась прямо рядом с ним.

— Ты посмотри, — кивнул Лео в сторону противоположного берега.

На том берегу мирно паслась пара лошадей, с виду, самых обычных. Совсем недалеко от них стоял человек, который смотрел прямо на них. Лео напрягся, увидев незнакомца.

«Может быть, это тот гонец, которого поглотила Тьма? — быстро пронеслась мысль в его голове, — Нет, вряд ли, это он. Не думаю, что Тени пощадили бы его», — печально размышлял Лео, продолжая изучающе смотреть на человека.

Радмир отвел взгляд от лошади, и чуть наклонившись в сторону, чтобы крылья не заслоняли ему обзор, тоже устремил взгляд на человека. Осмотрев его с головы до ног, он бодро сказал:

— Если бы на нем были доспехи или хотя бы дублет, я бы с готовностью утверждал, что там стоит Ричард. Но что ему тут делать? — удивился и задумался Радмир одновременно, чувствуя, как тревога подкрадывается к нему, окружая со всех сторон.

Лео озадаченно посмотрел на Радмира, отрешенный взгляд которого застыл на человеке с того берега.

— Что ты хочешь этим сказать? — потревожил его размышления Лео.

— Нужно перебираться на тот берег, и быстро. Если это Ричард, то, как он сюда попал один, и самое главное — зачем он здесь? — молниеносно ответил ему Радмир и сосредоточился на крылатой лошади.

Он погладил ее по гриве, обошел крыло с одной стороны, и шустро запрыгнув ей на спину — оседлал. Лошадь не сопротивлялась. Она, лишь почувствовав вес путника, распустила крылья и, сделав пару взмахов, поднялась ввысь. Радмир, ухватившись руками за ее длинную гриву, которая сейчас служила ему поводьями, крепко держался, пригнувшись к ее шее.

— Как же давно я вас не встречал, — с печалью и тихой надеждой произнес он.

— Не забудь прислать мне ее обратно, — послышался голос Лео, откуда-то снизу.

Радмир, довольно ухмыльнувшись, кивнул ему сверху в знак согласия.

Лошадь немного покружила над лесом и направилась на другой берег, откуда за всем этим фантастическим танцем, с изумлением и любопытством наблюдал Ричард. Лео же наблюдал — с другого. Никому из них не доводилось ранее видеть такую лошадь и оба дивились глядя на ее грацию в воздушных движениях и размашистые мощные крылья, которые были способны выдержать человека. Лошадь медленно приземлилась недалеко от Ричарда. Радмир аккуратно спрыгнув с нее, погладил по длинной, словно посеребренной инеем гриве, почесал за ухом и, взяв обеими руками за морду, смотря ей прямо в глаза, ласково сказал:

— Вон там тебя ждет Лео, его нужно привезти ко мне.

Лошадь закивала ему в ответ так, будто поняла каждое его слово. Радмир еще раз погладил ее по бархатному носу, а лошадь распустила свои крылья и снова поднялась в небо. Радмир, проводив ее глазами, которые пришлось прищурить от яркого солнечного света, плавно перевел взгляд на Ричарда, который все это время не сводил с них глаз. Сначала они пристально смотрели друг на друга. Ричард выжидал.

— Доброе утро, Сир, — наконец произнес Радмир, прервав повисшее молчание, — Чудесный сегодня день, — торжественно сказал он.

— И правда, чудесный, — согласился с ним Ричард, продолжая задумчиво и изучающе смотреть на Радмира. — Извини, путник, но я не могу припомнить, где мы встречались раньше, — растерянно произнес он, снова и снова обращаясь к лабиринтам своей памяти, но продолжая плутать в них, не находя ни образов, ни ответов на свои вопросы.

«Создатели постарались на славу, — подумал про себя Радмир, тяжело выдохнув, осознавая, что тот его забыл. — Если он не помнит, то, что с остальными? Они тоже все забыли или это просто чары забвения Овиден? И как он тут оказался?», — размышлял он. — Я служу в замке поселения клана Земли, — попытался пролить свет Радмир на некоторые, наиболее значащие моменты, но не более. Сейчас он не хотел докучать ему вопросами, так как понимал, что толку не будет. Они скорее растревожат или напугают его. «Постепенно шаг за шагом. Создатели ничего без надобности не делают. Они не могут навредить людям», — думал он, успокаивая себя.

Ричард, услышав про замок и клан, вопросительно повел бровью.

— Я тоже там служу? — задал он вопрос Радмиру, — Никак не могу вспомнить, — с горькой усмешкой произнес он.

Справа от них послышалось хлопанье крыльев, на которое они оба обернули головы. Лео резво спрыгнул с лошади и хотел погладить ее по морде, но она отвернулась.

— Видимо, устала, — произнес извиняющимся тоном Лео и направился к Радмиру, который расплылся в снисходительной улыбке.

Лошадь тем временем отправилась к остальным, стоящим чуть в отдалении и ожидающим ее возвращения.

Как только Лео приблизился к Радмиру, тот, посмотрев на Ричарда, сказал:

— Мы все служим в замке и сейчас, самое время туда вернуться.

Теперь была очередь Лео вопросительно поднимать бровь и думать, какую же игру затеял Радмир.

— Наверное, ты прав, и я соглашусь с тобой. Хотя бы потому, что оставаться в лесу мне не очень хочется, — сказал Ричард без тени на неприязнь или страх, обводя взглядом деревья. — И я был бы очень признателен вам, если вы покажите мне дорогу в замок, — теперь посмотрел он сначала на Радмира, а потом на Лео, взглядом, полным детской наивности и растерянности.

Было понятно, что Ричард не знал, где он находится, ничего не помнил и даже разный цвет глаз Радмира и Лео его не смутил. Для него сейчас все было как для младенца — он изучал мир, начинал писать свою книгу воспоминаний заново.

Ричард тем временем бросил взгляд на то место, где паслись лошади в надежде, что они все еще там и им не придется идти пешком к замку. Обнаружив их все там же, мирно пасущимися у кромки леса, он с облегчением выдохнул, довольно приподняв уголки губ.

— Я вижу, мы готовы начать путешествие, — сказал Лео, поворачивая голову в сторону лошадей, чуть отклонившись назад, потому что фигура Радмира закрывала собой весь обзор.

— Да, я тоже за то, чтобы воспользоваться лошадьми, — сказал Радмир, заметив, с каким огромным желанием оседлать их, смотрят на них Ричард и Лео.

Он, взяв инициативу в свои руки, первым направился к этому небольшому табуну. Очевидно, главенство там было за крылатой лошадью, которая его признала раньше.

— Здравствуй еще раз, красавица, — сказал он, с почтением подходя ближе к лошади.

Та одобрительно закивала, услышав голос Радмира, и то, как он с ней говорит. Она подошла к нему без страха. Он мягко погладил ее по морде, потрепал за загривком.

— Нам предстоит ехать в замок, и чем быстрее мы туда доберемся, тем больше времени у нас будет расставить все на свои места и подготовиться к прибытию новых правителей клана Земли, — прошептал он лошади почти на ухо.

Та, снова закивала ему в ответ, как будто все поняла. Радмир без труда оседлал крылатую лошадь. Лео и Ричард в это время подошли к другим рысакам и, последовав примеру Ричарда, оседлали их. Только Лео немного замешкался, потому что его конь сначала захотел его обнюхать, а потом неожиданно чихнул ему прямо в лицо, когда тот пытался посмотреть ему в глаза.

Ричард, рассмеялся:

— Он точно признал тебя, — сквозь смех сказал Ричард. — Вы раньше с ним не встречались? — бросил он вопрос в воздух, который не требовал ответа.

Лео мимолетно улыбнулся, сам не понимая, почему лошадь на него так реагировала.

Радмир, чуть подстегнув своего коня, первым скрылся в тенистом лесу. За ним последовал Ричард. Замыкал цепочку Лео, который ненадолго остановился у плотной стены деревьев. Он осмотрел их сверху донизу, слева направо. Его беспокоила одна мысль — Тени, поглотившие гонца.

«Позаботились ли об этом Создатели? Удалось ли им их усмирить? — думал он. В этот же момент он услышал знакомый свист, — Радмир», — подумал Лео и конь, без очередных напоминаний с его стороны, сразу двинулся в лес, безропотно и бесстрашно пересекая черту, за которой начиналось новое путешествие.

****************************

Лодки приближались к поселению клана Воды. Румелия уже давно поджидала возвращения путников. И сейчас, наблюдала за тем, как живо светились фонари, превращая суденышки не в плавучих рыб, а в парящих над водой птиц.

Подплыв к причалу, жители клана Воды начали быстро выпрыгивать на помост, привязывая лодки к столбам и вытаскивая из них тела людей, окутанные глубоким сном, из двух других, яростно противоборствующих кланов. Их вылазку можно было назвать успешной, потому что они вывезли всех, кого планировали, и даже больше.

Рэй был счастлив увидеть брата. Счастлив, что он был жив и здоров. Точно также был счастлив и Генри, которому не терпелось узнать, как Рэй оказался в клане Воды.

Румелия стояла чуть в стороне и наблюдала за начавшимися на причале движениями. Она ждала затаив дыхание. Ждала и гадала, в какой же лодке окажется ее Конрад, перескакивая взглядом с одной на другую. Однако, она не находила его. Слезы вновь, словно пелена застили ее глаза. Румелия понимала, что оставила его в такой сложный момент. Она не помогла ему, не подсказала, она не была с ним рядом. Она бросила его, но поступить иначе — не смогла. Их дочь нуждалась в ней больше, и она чувствовала это. Она пришла к ней, но и тут ничем не помогла, а похоже сделала только хуже. Не призови она Создателей, не забрали бы они ее внучку; не пришел бы Стефан к берегам клана Воды, не произошла бы эта роковая битва, в которой он погиб; не совершил бы Даниэль глупость и не поплыл бы на помощь отцу; не случилось бы то, что случилось. Но было поздно. Она не могла ничего изменить или предопределить. Она всего лишь закладывала основы, выбор каждый делал сам, неся за него ответственность и оплачивая назначенную цену. И только роковой случай мог вмешаться, изменив планы даже самих Создателей.

— А вот это Румелия, — уже вовсю рассказывал Рэй, историю своих приключений Генри.

Румелия, услышав свое имя, вышла из оцепенения и посмотрела на парочку молодых людей, которые приближались к ней, ведя оживленную беседу.

— Рэй, — мягко произнесла и улыбнулась ему Румелия

— Это мой старший брат, — сказал он гордо, кивая в сторону Генри.

— Рада приветствовать тебя в поселении Воды, — отозвалась Румелия.

Генри, давно не встречал такую красивую и статную женщину, что поначалу даже смутился. На щеках его появился легкий румянец, который не ускользнул от зоркого взгляда Румелии. Она едва заметно улыбнулась, понимая, что все еще способна произвести впечатление на молодых людей.

— Доброй ночи, — негромко произнес Генри, — точнее, утро, — совсем смутился он.

Румелия, понимая, какая буря эмоций всколыхнулась сейчас в сердце и разуме Генри, мягко ответила им обоим:

— Вы, наверное, устали и хотите отдохнуть. Вот туда, — плавно отвела она руку, указывая в сторону купола, — вы можете пройти туда и расположиться в том куполе. Рэй покажет, куда нужно идти на завтрак, — закончила она, ласково посмотрев на Рэя.

Генри и Рэй не заставили себя долго ждать. Они поблагодарили Румелию за доброту и отправились в тот купол, на который она указала. Проводив их взглядом и немного отдохнув душой от переживаний, она снова посмотрела в сторону причала. Ее взгляд уперся в тело Конрада, которое лежало на тканях. Воины клана Воды были готовы отнести его в купол и ждали приказа Аарона. Румелия тревожно вдохнула прохладный воздух подступавшего утра и поспешила к своему супругу, находящемуся без сознания.

Подойдя к нему, она осмотрела его с головы до ног. Конрад был бледнее утренней дымки, скорее напоминавший тень самого себя. Она склонилась над ним, послушала биение его сердца, которое было едва слышно, осмотрела его руку и влажную от крови повязку на ней. Она старалась держаться и не проронить ни слезинки. Аарон, все это время наблюдавшей за ней со стороны, сказал:

— Я думаю, в куполе будет удобнее.

Румелия, услышав его голос, посмотрела в ту сторону, откуда он доносился. Не сказав ни слова, она, слегка кивнула в знак согласия с ним. Аарон отдал воинам безмолвный приказ и они, взявшись за концы ткани, подняли Конрада и понесли его тело в сопровождении Румелии в купол, где уже все было готово.

— Не беспокой Маади, — сказала она через плечо Аарону, — я справлюсь сама.

Румелия шла по помосту рядом с Конрадом, держа его руку в своей. Аарон, провожал их взглядом до самого того момента, как они скрылись за тканью купола.

Далее была очередь Даниэля. Он приказал отнести его в купол Элизабет.

«Они должны проснуться вместе, — думал он, — возможно, его присутствие рядом, поможет растопить, скованное холодом обиды, сердце Элизабет».

— Что делать с его мечом, Аарон? — отвлек его от размышлений, вопрос человека из его сопровождения.

Аарон посмотрел на него, сосредоточив слегка расплывчатый взгляд на его руке, в которой тот держал меч Даниэля.

«Тот самый меч — меч клана Земли!», — пронеслась обжигающая разум мысль, в голове Аарона.

— По праву крови, он должен быть передан наследнику, не так ли дорогой? — услышал Аарон за спиной, плавный и отрезвляющий голос своей супруги.

— Положите меч рядом с его владельцем, — приказал он воинам, не прикоснувшись, даже к рукояти клинка. — Вы можете идти, — перевел он печальный взгляд на тело Стефана, которое ждало упокоения и проводы в последний путь.

Аарон вдруг резко почувствовал тепло, исходившее от Маади, которая приблизилась к нему, встав позади совсем вплотную. Он повернулся к ней, взял ее за руку и мысленно поблагодарил. Себя же он корил за то, что в его голове на секунду мелькнула мысль о возможности забрать себе меч другого клана. Он думал, что давно излечился от этой болезни, но оказалось, что нет. Эта зараза все еще где-то покоилась в глубинах его сознания, и он все еще на пути к избавлению от нее. Маади, держа его за руку, старалась быть опорой для Аарона в этой сложной и бесконечной борьбе с самим собой.

— Мы не можем придать его земле, как велено в писаниях, — печально и тягуче произнесла она. — Но можем просить о милости духов воды принять его, — посмотрела она на первые блики рассвета, скользившие по зеркальной глади. — Я попрошу собрать водяных лилий, — посмотрела она на Аарона, ожидая его согласия.

— Да, конечно, — подтвердил он ей. — Полагаю, Даниэль не будет возражать такой процессии. Мы оденем его в белый саван и все вместе простимся с ним, — посмотрел он на Маади, не выпуская ее руку из своей.

Маади улыбнулась ему только глазами, но этого было достаточно.

Они оба понимали, что когда-то придет и их время, что их тоже отправят в последний путь. Водный мир навсегда останется для них домом, а белые лилии покроют их тела своим покрывалом.

— Только бы в один день, — произнесли они вместе, устремив свои взгляды на покойное тело Стефана.

Из купола, в котором находились Элизабет и Даниэль, послышался шум, как будто что-то упало и разбилось. Аарон и Маади одновременно повернули на него головы. Аарон нахмурил брови, ведь купола не пропускали ранее звуки через свою оболочку.

— Я пойду, — сказала ему тревожно Маади.

— Конечно, — ответил ей Аарон, продолжая думать о причине таких изменений.

Маади торопливо направилась в сторону купола наследников, по пути остановившись рядом с одним из жителей, она сказала ему:

— Лия. Найди ее и отвези за лилиями. Она покажет дорогу.

Житель, не сказав ни слова, лишь почтительно кивнул ей в ответ. Маади поспешила дальше. Из купола снова донесся звук очередной разбитой об пол вещи. Тревога в сердце Маади нарастала. Она видела, как люди начали выходить из своих домов на громкие звуки, доносившиеся из купола наследников. И хотя, в эту ночь никто не сомкнул глаз, они не были рады слышать звук бьющейся посуды и шумную перебранку, коей раньше никогда не слышали. Ничего подобного тут не происходило с тех пор, как Маади пришла юной девой в клан и не открыла им чудесные знания. Люди клана Воды, оградившись магической защитой, жили в мире и покое уже многие годы. Они старались поддерживать порядок в своем клане, что им успешно удавалось делать. Даже недавнее прибытие новых людей из других кланов, не внесло сильных изменений в их размеренное существование. Скорее, оно, стало более счастливое и тягучее, превратив время в сладкое ожидание появления на свет нового чуда. Но прошедшая ночь принесла им на своих крыльях столько скверных новостей, сколько они за все последнее время не получали.

Маади, спешила в купол наследников. По пути она помахала жителям рукой, давая знак, чтобы те не волновались и возвращались в свои дома. Жители, недолго постояв на помостах, разворачивались и уходили обратно. Подойдя к самому куполу, Маади отдернула штору и увидела, что Даниэль стоит напротив Элизабет, а барьером их стычки служит кровать, на которой они совсем недавно оба мирно спали, словно два ангела. Сейчас же, Элизабет, полыхая гневом, яростно нападала на Даниэля. На полу были разбросаны осколки посуды, присыпанные перьями из растерзанных подушек. Маади уже было сделала шаг, чтобы войти внутрь купола, но Элизабет так сверкнула на нее глазами, что она остановилась в проеме, не решаясь войти. Маади поняла, что сейчас не лучшее время для того, чтобы вмешиваться в их спор. В Элизабет играла кровь клана Гор, и она ничего не могла с этим поделать. Ей нужно было выплеснуть весь свой гнев. Маади перевела взгляд, полный сочувствия, на Даниэля. Делать было нечего. Ему придется усмирять Элизабет и держать ответ перед ней самостоятельно. Маади глубоко вздохнула, давая понять Даниэлю, чтобы тот набрался терпения и держал оборону. Сделав шаг назад, она закрыла ткань, занавешивающую вход в купол, снова оставив их наедине.

— Ты! Видеть тебя не желаю! — кричала Элизабет с ненавистью в голосе так громко, чтобы Даниэль точно расслышал каждое ее слово. — Ты нас бросил. Отправляйся туда, откуда ты вернулся! — сжимала она в ярости зубы так, что те начинали скрипеть.

— Я люблю тебя, Элизабет! — говорил ей искренним голосом ничего не понимающий Даниэль. — Я все оставил ради тебя, все поставил на кон! — пытался он достучаться до нее, сохраняя видимое спокойствие.

— Что? — в недоумении посмотрела она на него. — Это что для тебя, игра какая-то? — поразилась она его ответу, выпрямившись в полный рост и приоткрывая рот в замешательстве.

— Я неправильно выразился, — попытался оправдаться он и придумать что-то более толковое. — Я не бросал вас, я отправился … — запнулся он, пытаясь вспомнить, зачем же тогда нырнул в воду и поплыл к берегу. Это было странное чувство, точно его облили ушатом ледяной воды. Но он не помнил причину, которая толкнула его на прыжок. «Наверное, это было что-то важное, если я принял такое решение», — думал он.

— Помнишь, что ты мне говорил, когда мы сбежали из поселения и лежали на траве под ночным небом? Ты клялся, что никогда не оставишь меня. Получается — ты врал. И врал, наверное, не только мне, а видимо, и себе тоже, — сказала она безразлично. — Ты жалок, — Элизабет отвернулась и поморщила нос, чувствуя отвращение.

Она подошла к стене купола, отодвинула ткани и скользнула безжизненным взглядом по другим куполам поселения. В комнату проник яркий солнечный свет, ознаменовавший наступление утра.

— Я понимаю тебя. Понимаю, что ты чувствуешь, — попытался Даниэль снова. — Наверное, я разочаровал тебя своим поступком.

— Повторяю еще раз, я не хочу тебя видеть. Уходи, — произнесла она таким металлическим тоном, что по коже Даниэля побежали мурашки.

Постояв еще немного, он ответил:

— Хорошо. Я сейчас уйду. Мы поговорим позже, — Даниэль направился к выходу из купола, понимая, что сейчас не готов к этой битве с Элизабет, которая, в отличие от него, прекрасно справлялась с задачей нападающего.

— Не теряй времени, — равнодушно бросила она ему в ответ.

Слова Элизабет воткнулись ледяными иглами в его спину, но Даниэль постарался не придавать им большого значения, списывая ее состояние на дурное настроение.

Выйдя из купола, он зажмурил глаза. Утренние лучи солнца, отражавшиеся от водной глади, ослепили его. Он закрылся от них рукой и еще долго стоял так, пытаясь привыкнуть к яркому свету и немного прийти в себя, после разговора с Элизабет.

— Она и тебя не стала слушать, — донесся до него знакомый голос, полный печали и сожаления.

Даниэль узнал Румелию и повернул сначала голову, а потом целиком все тело в ту сторону, откуда прилетели слова, пытаясь открыть хотя бы один глаз. Прищурившись, он увидел все ту же статную и красивую женщину, которая стояла прямо перед ним. На ней было платье цвета зрелого граната. Ворот, рукава и подол его окаймляли золотые нити. Волосы были собраны на затылке в тугой низкий узел. Наконец, привыкнув к свету, он сумел открыть оба глаза и увидел, что Румелия смотрит прямо на него своими глазами цвета небесной лазури. Только взгляд ее был не холодный, не надменный, как подобало бы ее образу, а мягкий, чувственный и отзывчивый. Как никто другой она понимала его. Даниэль, почувствовал в ней то, чего ему так не хватало все эти годы — материнское тепло.

— Нет, — тихо и сумрачно ответил он, опустив глаза. — Я думаю, дать ей немного времени. Может быть, она передумает и все же выслушает меня, — произносил он слова, в которых слышалась угасающая надежда. «Да и мне тоже необходимо время разобраться в некоторых вопросах», — подумал он про себя.

Он перевел задумчивый взгляд со сверкающих вод на Румелию, ожидая, что она его поддержит. Но зная свою дочь, зная то, как она была похожа на своего упрямого отца, она слегка сжала губы и посмотрела в сторону, понимая, что сейчас, даже она не в силах ему помочь, не в силах образумить свое собственное дитя.

— Я надеюсь, удача не оставит тебя, — произнесла она тихо, все так же не глядя ему в глаза. — Время залечит раны и расставит все на свои места…

Даниэль, глубоко вдохнув, перевел взгляд с Румелии на дальнюю пристань, на которой начались непонятные движения. К пристани приблизилась лодка, из нее выгружали что-то белое. Не услышав ответа от Даниэля, Румелия подняла глаза и увидела, что он с интересом за чем-то наблюдает. Она повернула голову и заприметила лодку, полную белых цветов. Их бережно переносили и вкладывали на соседний плот. Румелия поняла, для кого они были предназначены. Она медленно повернула голову обратно. Даниэль все так же следил глазами за происходящим, озабоченно сдвинув брови и не обращая более на нее никакого внимания. Она медленно подошла к нему, встав совсем вплотную и чуть слышно произнесла:

— Тебе следует пойти туда. Я попробую привести Элизабет.

Не произнеся более ни слова, она прошла дальше к куполу и скрылась за его полотном.

Даниэль, вдруг все понял. Стремительная боль пронзила его сердце острым уколом. Это был саван, который готовили для его отца. Воспоминание. Всего лишь один кадр, где на мокрой гальке он увидел бездыханное тело самого родного ему человека. Он почувствовал, как вдруг начал исчезать весь воздух и он не может сделать ни единого вдоха.

«Отец погиб. К нему я поплыл на берег. Элизабет отрекается от меня, по этой причине? Но это же глупо! Я должен с ней объясниться! Нет. Отец погиб, а она ведет себя так, будто это не имеет для нее никакого значения?!», — одна за другой, мысли врывались в его голову, а воздух все так же не шел в горло.

Картинка перед его глазами начала куда-то уплывать, яркий солнечный свет закрывали мрачные тени, он пошатнулся, но почувствовал, как его ухватила за локоть чья-то рука, удерживая от падения.

— Не лучшее время для купания вы выбрали, Сир, — донесся из сумрака, поглощающего Даниэля, чей-то знакомый голос.

Он, наконец, сделал вдох и открыл глаза. Ночная мгла рассеялась. Перед ним стоял Генри и беспечно улыбался.

Глава 3

Лошади слаженно продвигались через лес, сохраняя очередность. Ричард все так же ехал посередине и уже начал чувствовать, что два его новых друга не просто сопровождают его в замок, а опекают, как малое дитя. Хоть они и делали это ненавязчиво, но осознание этого, посещало его все чаще и чаще. Радмир, скачущий впереди начал замедлять ход. Его примеру последовали все остальные. Они выехали на небольшой пятачок, спрятанный в лесу, и решили остановиться тут на ночлег.

Спешиваясь и обводя внимательным взглядом поляну, Ричард справедливо заметил:

— Такое чувство, что мы перенеслись из весны в осень, хотя проехали всего-то день, — был озадачен он своим наблюдением не меньше, чем его спутники.

Они оба догадывались, что могли означать такие резкие перемены в природе. Деревья все больше и больше окутывались в желтеющую листву, то тут, то там, полыхавшую багряными листьями, вырывавшимися из общей картины вышитой золотом. Травы, которые совсем недавно зеленели изумрудами, теперь напоминали осколки янтарной смолы, зажигавшейся яркими огнями, подсвеченными вечерним солнцем. Лишь только елки и вечно зеленый мох, по-прежнему сохранили свое вешнее одеяние.

— Да, неожиданная перемена, — согласился, сделав глубокий вдох Радмир, — но это же нас не остановит? — подмигнул он неунывающе им обоим, слезая со своего крылатого коня и отпуская его на выгул.

— Мы пойдем до конца, — поддержал его боевой настрой Лео, также слезая с лошади и отпуская ее ко всем остальным.

— А близок ли конец? — задумчиво спросил Ричард, пока не спешивший разделять их позитивный настрой.

— Еще день пути и мы на месте, — ответил ему Радмир, не желая сейчас ввязываться в его философские размышления.

— Хорошо бы поужинать, — предложил им обоим Лео.

— Ты предложил, значит, тебе и идти на охоту, — хитро улыбнулся ему Радмир, — а мы пока займемся костром, — перевел он взгляд на все еще недоумевающего Ричарда, озиравшегося по сторонам.

— Да, да, — согласился Ричард, заметив, как на него смотрят Лео и Радмир, — а могу пойти с тобой, — предложил он Лео.

— Не стоит, — резко отверг он его предложение.

— Почему? — спросил он Лео, удивившись такому хлесткому ответу.

— Разгуливать в лесу небезопасно, — чуть помявшись, ответил ему Лео.

— Почему? — снова спросил его Ричард, насторожившись.

— Мало ли кто там может бродить в ночи, — вмешался Радмир, — пусть Лео пошел один. Он хорошо знает эти леса и быстро вернется. Не будем терять времени и закончим все дела, пока окончательно не стемнело, — строго произнес Радмир.

— Ладно, — согласился Ричард, — тогда я займусь костром, — сказал он и пошел ближе к лесу за сухими ветками.

Лео приблизился к Радмиру и как можно тише сказал:

— Я бы не оставлял его одного и далеко от себя не отпускал.

— Советы мне решил давать? — вопросительно и возмущенно посмотрел он на Лео, — ее думаешь ли ты, что я глупее тебя? — перевел он взгляд с Лео на удаляющегося Ричарда.

— Меня беспокоят Тени, — доверительным тоном произнес он, — приходилось с ними сталкиваться?

— Лицом к лицу — нет. Наблюдал издалека. То еще удовольствие, — коротко отвечал ему Радмир, вполне понимая опасения Лео.

— Думаешь, они все еще в лесах? — тревожно шептал Лео.

— Я не знаю, — выдохнул Радмир, — по нам с тобой переживать не о чем, вопрос в людях, — снова кивнул он в сторону Ричарда, — им есть о чем волноваться, — не сводил он глаз с Ричарда.

После минутного молчания, Радмир повернул голову к Лео и, вопросительно посмотрев на него, сказал:

— Ты почему все еще здесь? Марш на охоту, — развернул он Лео в сторону леса, подталкивая руками, — и без ужина не возвращайся, — по-отечески скомандовал он ему, а сам направился к Ричарду, который уже набрал приличный ворох сухих веток.

— Давайте помогу, — предложил он Ричарду, собравшему всю эту кучу в одну охапку и пытавшемуся отнести скопом в обозначенное место.

— Помощь была бы кстати, — отозвался он, держа в руках массу веток, из-за которых его было совсем ничего невидно и которые высыпались у него из рук.

Радмир подхватил часть веток, собрал их в одну охапку и понес в то место, которое они определили для их ночевки. Побросав все ветки, они начали возиться с разведением огня.

Солнце на небе стремительно закатывалось за горизонт. Начало быстро смеркаться. Радмир торопился, а Ричард не понимал, почему такая спешка. Лео пока не появлялся.

— Да что же ты не хочешь зажигаться, — нервничал Радмир, высекая очередную искру, которая попадала в кучу веток и затем гасла, не давая огня.

— Может быть, я попробую? — предложил ему спокойным тоном Ричард, наблюдая со стороны, как тот мучиться и недовольно бурчит себе под нос.

Радмир, со скрипом, но все же уступил Ричарду, который принялся за дело и со второй попытки разжег костер.

— Не знаю, где вы этому научились, Сир, — изумлялся Радмир, — но работа выполнена на отлично, — похвалил он Ричарда, не испытывая ни капли чувства зависти.

Оба довольные уселись рядом с костром и начали наблюдать за тем, как пламя резво захватывает все новые и новые ветки деревьев, разгораясь все ярче и ярче. Так прошло около получаса. По очереди они подкидывали хворосту в костер и почти ни о чем не говорили, лишь наблюдая за огненными танцами. На небо уже высыпались мириады звезд, больше напоминавшая капли утренней росы, повисшей на невидимых паутинках. Лошади, мирно пасшиеся на лугу, прилегли, отдыхая от дневной скачки, а Лео все еще не спешил возвращаться.

Неожиданно, что-то тяжелое упало рядом с костром, отчего лошади подняли головы, тихо и недовольно заржав, а Ричард с Радмиром подпрыгнули, сидя на своих местах. Они оба посмотрели на то, что упало рядом с ними, затем медленно повернули головы назад и увидели фигуру позади стоящего Лео. Он был едва различим в плотно сгустившейся и окутавшей его темноте.

— Как умно, мастер маскировки, — буркнул недовольно Радмир.

— Лихо ты нас испугал, — сказал Ричард, прокашливаясь, поперхнувшись слюной от неожиданного его появления.

— Еда прибыла, — похвалил сам себя Лео, входя в круг света, отбрасываемого костром.

— Ты там ничего лишнего по дороге не съел? Ягоды, может быть какие? — продолжал брюзжать Радмир, рассматривая внушительные тушки зайцев.

— О да! — отозвался восторженно Лео, — ягод там было, видимо, не видимо, но я, воздержался их есть, — отвечал он ему, не уловив сарказма в словах Радмира.

Тот слушал его и качал головой, понимая, что Лео отвечает ему серьезно.

— Расслабься, — спокойно сказал ему Радмир, — лучше помоги с добычей.

Они оба принялись разделывать тушки, не обращая внимания на Ричарда. Все это время он внимательно слушал их обоих и понимал, что они довольно странно себя ведут, странно разговаривают и явно, что-то от него скрывают.

«Не замышляют ли эти двое чего дурного? — думал Ричард, — почему же я не могу ничего вспомнить? Почему я не помню замок, куда иду? Не помню этих двоих, вроде бы дружелюбных, но странных малых?», — размышлял он, не заметив, как все это время не сводил глаз с танцующих язычков пламени костра, которые начали отделяться друг от друга и прыгать кто выше, кто ниже, водить хороводы, несуразно метаться в разные стороны. Он начал следить за огоньками, прыгающими вдалеке, там, в темной гуще леса, который во мраке ночи, накрывшей все вокруг своими черными покрывалами, больше напоминал единое и сплошное полотно, где огоньки рисовали свои замысловатые узоры. Ричард нахмурил брови, пытаясь уследить глазами за яркими пятнышками. Он медленно встал и уже направился в темноту чащи, чтобы лучше разглядеть блики и понять, что же это такое там скачет. Краем глаза Лео заметил, как Ричард поднялся со своего места и направился в лес, не сводя с чего-то глаз, словно заколдованный. Он обернулся и увидел те самые огоньки, которые так сильно привлекли внимание Ричарда, манившие его выйти из яркого круга, образуемого свечением от костра.

— Стой! — выкрикнул Лео, сорвавшись со своего места и кинувшись к Ричарду, который уже успел занести одну ногу за черту света.

Лео схватил его за руку в тот момент, когда Ричард упал и почувствовал, как что-то крепко вцепилось в его ногу и тащит за собой в темноту. Он увидел, как огоньки собрались в единое целое, образовав большую огнедышащую пасть, над который, зажглись два ярких оранжево-красных глаза-огня. Ричард начал отбиваться, пытаясь вытащить ногу из цепкой темноты, которая и не думала его отпускать, пыталась затянуть дальше, в свое мрачное логово. Радмир поспешил на подмогу и схватил Ричарда за другую руку. Им обоим удалось вырвать его из крепких объятий ночи, которая была вовсе не ночью, а самыми настоящими Тенями. Они караулили Ричарда, все это время, бродя вокруг костра и подгадывая удачный момент. Сейчас, компания лежала на земле и во все глаза смотрела в хищно открытую пасть Теней, которые не могли зайти за черту, нарисованную светом.

— Дана не обелит его, — хищно прошипели Тени, раскрывая огненную глотку, — а вы тут не задержитесь надолго, мы все равно их всех получим. Рано или поздно, — огни разбежались по сторонам, растворившись в темноте.

Ричард не слышал их, он видел лишь танец маленьких огоньков, которые вдруг одномоментно, превратились в громадное огненное чудовище с распахнутыми оранжево-красными глазами, смотрящими прямо на него. На мгновение ему показалось, что оно пытается что-то сказать, а полыхающие огни вместо глаз, хотят его сожрать, но замерев в ужасе, он совсем прекратил соображать и не понимал, что происходит.

Радмир и Лео, напротив, все понимали и слышали каждое слово, сказанное

Тенями. Они уставились в окружившую их темноту, тяжело дышали и думали, что им делать дальше.

— Не расскажите мне, наконец, что тут происходит, — произнес Ричард, оправившись от потрясения, вопросительно посмотрев сначала на Лео, а потом на Радмира.

Они перекинулись взглядами, и Лео кивнул ему, давая знак, что нет больше смысла держать в тайне секреты леса.

— Мы должны ему рассказать, и сделать это нужно было раньше того, что сейчас произошло, — произнес Лео сочувствующим Ричарду тоном, — мы едва успели вырвать его из лап Теней, — сокрушался он, вставая с земли и отряхивая одежду от прилипших к нему сухими травинок, иголок и мелких веточек.

Ричард, слушая Лео, смотрел на него недоумевающим взглядом.

«Секреты леса? Тени?», — удивлялся он про себя все новым и новым сведениям.

Радмир тоже поднялся на ноги, и, подавая руку недоумевающему Ричарду, чтобы помочь ему встать, он начал говорить:

— Вы, наверное, помните, что Лео упоминал о том, что в лесу небезопасно? — Ричард кивнул, внимательно глядя на Радмира, — и о том, что я сказал далее?

— Мало ли кто там может бродить, — процитировал дословно Ричард фразу, сказанную парой часов ранее Радмиром, — откуда они тут взялись и почему я им был нужен? — не выдержав спросил Ричард.

— Это были Навьи — души мертвых, — ответил ему Лео, — они хотят тебя, потому что… — осекся он на полуслове.

Начать рассуждать на тему людей и бессмертных — он не мог.

— Потому что считаю вас виноватым в их смертях, — закончил фразу Радмир.

— Меня? — изумился Ричард, — каким образом я причастен к их убийствам? — удивлялся он.

— Не думал же ты, что ты белый и пушистый? — посмотрел на него наигранно наивным взглядом Лео.

Ричард растерянно опустил глаза, уткнув их в землю, беспомощно обшарившая ее в поиске воспоминаний.

— Я ничего не помню, — потерянно шептал он, — ничего не могу вспомнить. Ничего. Сколько бы раз ни пытался. Я чудовище, — шептал он, остановив блуждающий взгляд на пламени костра.

— Мы все совершаем ошибки, — подошел к нему ближе Радмир и похлопал его по плечу, — и всем нам дается шанс их исправить. Вопрос. Воспользуемся ли мы им? — попытался он поймать взгляд Ричарда, чуть наклонившись.

— Наверное, ты прав, — наконец выйдя из ступора, ответил ему Ричард, — испытания посланы нам с небес. Проверить, насколько мы сильны душой и чисты помыслами. Я, похоже, оказался слаб, — подводил итоги Ричард.

— Не печальтесь Ричард, — подбадривал его Радмир, — второй шанс дается всем и всегда, — продолжал утверждать он.

— Но что же вы? — посмотрел он задумчиво на Радмира и далее медленно перевел взгляд на Лео, — если Навьи хотят заполучить только меня, получается, вы не совершали ошибок? — теперь задумался он, начав подозревать что-то неладно.

— Мы все их совершаем, — чуть отстраненно ответил ему Радмир, — но наши ошибки другого толка и наказание за них мы будем нести иное, — развеял его подозрения он.

— Ясно, — прошептал Ричард, снова упершись задумчивым взглядом в пламя, словно собирался там найти все ответы на то и дело возникающие вопросы.

— Не выходи за черту света, — попросил его Лео, подходя к костру и снова принимаясь за тушки.

Они расположились у костра, принявшись молчаливо обжаривать куски мяса, с аппетитом поедая готовое кушанье. Несмотря на все пережитые события, случившиеся с ними за такой короткий промежуток времени — голод брал свое, а накатывающая усталость напоминала, что нужно отдохнуть, ведь путь еще не окончен, хотя до поселения клана Земли было уже рукой подать.

Вдоволь насытившись, путники улеглись на сухие травы, и как только головы их коснулись земли — они погрузились в глубокий сон, все, кроме Лео. Он остался следить за костром и оберегать покой своих новых друзей.

****************************

Воины и простой люд, медленно просыпались. Солнце повисло раскаленным оком посреди бирюзового небосвода, обжигая их кожу и ослепляя своими лучами.

Руфиус повернул голову и увидел открытые ворота крепости. Он обвел мутным взглядом стену, заметил, что часть ее обвалилась, увидел воинов, закованных в латы и лежащих навзничь рядом с ним. Лошадей, мирно пасущихся у стен крепости и щипающих траву. Руфиус привстал, опершись на локти, снова покрутил головой по сторонам. Его взору открылась огромная территория долины, сплошь я рядом усыпанная людскими телами. От увиденного, у Руфиуса перехватило дыхание.

«Неужели все мертвы?», — пронеслась мысль в его голове, а ужас заполнил глаза, сделав их похожими на огромные пятаки.

Нижняя губа Руфиуса затряслась в панической атаке. Он начал рыскать взглядом, ища хоть кого-то, подающего признаки жизни. И он нашел еще одного воина. Тот сидел на мосту, перед воротами крепости. Рядом с ним стоял конь и толкал его носом в плечо. Руфиус облегченно выдохнул и слегка растянул губы в нервной и кривой улыбке, радуясь, что нашел живого, среди этого месива тел.

— Эй! — помахал он ему рукой, пытаясь обратить его внимание на себя.

Тот начал точно так же озираться по сторонам, сначала ужасаясь открывшейся перед ним картине, а потом в поисках источника звука. Лошадь не переставала толкать его носом в плечо, а тот, не понимал, что она от него хочет.

— Я тут! — продолжал хрипло кричать ему Руфиус, махая обеими руками.

Поняв, что тот не может разглядеть его в куче наваленных друг на друга тел, он попытался аккуратно встать, но ноги его не слушались и подкашивались, словно он ими никогда и не пользовался раньше. Руфиус рухнул на землю, наделав много шуму своими доспехами, бренчавшими, словно музыкальные инструменты. Этим он привлек к себе внимание лошадей, которые отвлеклись от пережевывания травы и все разом повернули головы в сторону громкого звука. Несмотря на неудачу, Руфиус был настойчив и не бросал свои попытки встать, что у него в итоге и получилось, когда он догадался опереться на меч, валявшийся близ него. Дотянувшись до меча и покрутив его в руке, померив на вес и поняв, что с легкостью удерживает его, а рукоять выполнена как раз под его хват. Вонзив меч острием в землю, он попытался опереться на него, но меч начал вязнуть и прогибаться под его весом. Руфиус покрутил головой по сторонам в поисках ножен, которые в итоге обнаружил на себе. Он отстегнул ножны и вложил в них меч, идеально подошедший к ним.

— Так-то лучше, — произнес он негромко, обращаясь к мечу и легонько его похлопал, словно лучшего друга.

Теперь у него получилось встать. Выпрямившись и опираясь на меч, как старец опирается на трость, Руфиус огляделся по сторонам. Он увидел, что человек, сидевший у ворот смотрит прямо на него. Похоже, что все это время он внимательно наблюдал за его неловкими и мучительными попытками встать.

Руфиус снова помахал ему свободной рукой и тот махнул ему в ответ.

Теперь была его очередь вставать, но, очевидно, ноги его слушались лучше. Повернувшись чуть вбок и с опорой на одну руку, он уже стоял на обоих коленях. Ухватившись под уздцы лошади, он, довольно быстро встал на ноги, чем привел в неописуемое удивление Руфиуса, который битых полчаса корячился как старая кляча.

— Не знаешь, что тут случилось? — выкрикнул Митроф, ковыляющему к нему Руфиусу.

— Хотел у тебя спросить, — выкрикнул ему в ответ Руфиус.

— Какая-то чудовищная зараза свалила нас всех, — посетовал Митроф, осматривая тут и там валяющиеся тела людей.

— Все как страшный сон, — громко ответил ему Руфиус, подходя все ближе и ближе.

Митроф увидел, как и другие люди начали шевелиться, просыпаясь от глубокого сна, в котором он и сам недавно пребывал.

— Что же за напасть такая на нас свалилась? — вновь посетовал он, не понимая, что происходит.

— Не то слово, — подхватил его переживания уже подошедший к нему Руфиус, который остановился рядом с Митрофом, окидывая взглядом расстелившуюся перед ним равнину, — отсюда все выглядит еще ужасней, — сокрушался Руфиус.

Они, одновременно развернулись и посмотрели на стены крепости, окружавшую поселение. Далее посмотрели друг на друга, изучая взглядом доспехи. Потом каждый опусти глаза и посмотрел на свои собственные доспехи.

— Мы не единый народ, — сделал вывод Митроф, настороженно переведя взгляд на Руфиуса и нахмурив брови.

Тот ничего не произнес в ответ, но тоже нахмурился. Вокруг них медленно вставали воины, отряхиваясь ото сна и в недоумении озираясь по сторонам. Они тоже не понимали, где находились, кто они такие и что тут делают.

— Пусть мы в разных доспехах, но стену будем отстраивать вместе, — произнес, наконец, Руфиус, повернув голову сначала в сторону обрушенной стены, а затем посмотрев на Митрофа печально, и даже как-то горестно, улыбаясь.

Продолжая машинально держать под уздцы своего коня и наглаживать его по бархатной морде, Митроф почувствовал, как тот потащил его внутрь поселения.

— Интересно, — тихо и задумчиво произнес Митроф, — означает ли это то, что мы тут живем? — обращался он к лошади. — Похоже, у нас появился проводник, — бросил он фразу через плечо Руфиусу.

— Похоже на то, — согласился он с ним, — хотелось бы узнать, был ли у меня конь, — сказал Руфиус, осматриваясь по сторонам и следуя за Митрофом в поселение.

— Надеюсь, что мы скоро и это узнаем. И все встанет на свои места, — ответил ему Митроф, с надеждой в голосе.

Миновав ворота, перед ними открылась внутренняя площадь крепости. Они оба остановились в оцепенении, пробегая по ней глазами. Митроф выпустил из рук поводья, за которые держал лошадь все это время. Увиденное его поразило. Одна из башен рухнула и раскидала валуны камней по площади. Тут и там валялись окровавленные тела людей.

Часть из них была придавлена камнями, часть убита стрелами. Те, которым повезло проснуться живыми и невредимыми — в растерянности озирались по сторонам. Из разных уголков поселения доносились стоны и рыдания.

— Не могу в это поверить, — выдохнул Руфиус, — не может этого быть, — продолжал сокрушаться он, размахивая головой все отрицая.

Митроф молчал. Что-то ему подсказывало, что это его поселение. Что среди нападавших был и этот человек, который стоял рядом с ним и опровергал содеянное, или свою причастность к этому хаосу и потоку жестокости, щедро вылившейся из рога изобилия, принесенного к ним, такими же, как и он людьми.

— За что? — прошептал он, видя и слыша страдания людей.

— Надо им помочь, — с готовностью выдвинулся вперед Руфиус, словно преднамеренно игнорируя вопрос Митрофа. Уже крепко держась на ногах, он направился к большому валуну, придавившему ногу простолюдина.

Подойдя к камню, он уперся в землю ногами, поставил руки на камень и что было силы, толкнул его вперед. Камень чуть сдвинулся, но не высвободил ногу полностью. Человек закричал и потерял сознание от нестерпимой боли. На крики сбежались люди. Руфиус снова уперся ногой и взялся за камень чуть ниже. Он еще раз приготовился толкнуть его, как почувствовал над своим плечом еще несколько пар рук, готовившихся к толчку вместе с ним.

— Раз, два, взяли! — услышал Руфиус над своей головой и уперся в камень что было силы.

Камень сдвинулся со своего места. Нога была освобождена благодаря усилиям нескольких человек, совсем недавно бывших друг другу врагами, а теперь, вместе помогающими этому бедолаге.

Неожиданно их окружили женщины. Они охали и вздыхали. Их белые юбки окутали все вокруг своими пушистыми и воздушными, словно облака, подолами. Митроф и Руфиус решили отойти подальше, чтобы не мешать им, и не утонуть в этом белом женском царстве. Все девушки поселения бегали и суетились, помогая раненым.

В открытые ворота поселения клана Земли хлынули воины с равнины, бывшей ранее полем боя… Они оглядывались по сторонам, выискивая знакомые лица, пытались понять, почему они ничего не помнят, искали хоть какие-то знаки, которые помогут им извлечь воспоминания. Но ничего не находили. У них не получалось заприметить ничего знакомого, никаких намеков и подсказок.

— Мам?! — раздался в толпе громкий голос ребенка. — Мама, где ты? — послышался голос снова.

Зеленоглазая девочка с коротко подстриженными золотистыми волосами, вся чумазая, в запятнанном шерстяном платьице до колена, стояла посреди толпы. Она шмыгала носом и вытирала с лица слезы. Среди огромного количества людей она искала родных, но видела только блики от лат и кольчуг; камни, рассыпанные под ногами и снующих туда-сюда людей. В этой огромной толпе у нее не было шансов не отыскать своих родных, ни даже сдвинуться с места. Она не могла ничего разглядеть, и только выкрикнув заветное слово, привлекла к себе внимание сурового и молчаливого воина, который, по чистой случайности, был совсем близко от нее и услышал ее возглас в этой неразберихе. Он решительно подошел к ней, огибая жителей и воинов, опустился на одно колено, посмотрел в ее заплаканные глаза и грязное личико, на котором отпечатались ручейки от слез. Протянув к ней руки и посадив ее на одно плечо, он поднял ее словно пушинку. Девочка не испугалась этого грозного воина, наоборот — успокоилась, сидя на его плече. Она держалась одной рукой за его шею, а другой — за руку, которой он поддерживал ее.

— Как тебя зовут, девочка? — спросил он ее низким, но приятным для слуха голосом.

— Хильди, — ответила она ему без страха и сомнений.

Воин слабо улыбнулся.

— А вот я не помню свое имя, — расстроено посетовал он ей.

— Гарнер, — уверенно и звонко произнесла она.

Он повернул голову и удивленно посмотрел на нее вверх, пытаясь, насколько было возможно, разглядеть ее глаза и понять, говорит ли она правду или сказала первое, что пришло на ум.

— Грей! — выкрикнула она, сидя на широченном плече Гарнера, совсем не замечая как он, внимательно и удивленно смотрит на нее, — это мой брат, — радовалась и ликовала она, все также, не обращая внимания на Гарнера.

Она боялась. Боялась, что сейчас отведет взгляд в сторону и снова потеряет только что найденного родного человека. Она не сводила с Грея глаз.

— Туда. Идем туда, — указала она тонким пальчиком в сторону своего брата, который, как и все остальные, не имел представления, где находился и что происходит.

Гарнер, большой и сильный Гарнер, беспрекословно подчинился маленькой девочке и двинулся в ту сторону, куда она указала. Неся ее на плече и бережно держа обеими руками, словно самое дорогое сокровище, Гарнер, аккуратно обходя людей, точно поток реки огибает преграды на своем пути, остановился позади Грея, который, растерянно крутя головой по сторонам, успел повернуться к ним спиной.

— Грей! — радостно и сладко произнесла Хильди.

Тот, не ожидал услышать так близко от своего уха звонкий детский голосок, резко дернулся влево. Поворачиваясь, он ударил костяшками руки о металлические латы Гарнера, которые зазвенели словно колокольчики на празднике. Хильди весело рассмеялась. На ее живой и звонкий голос начали оборачивать головы другие люди, рядом стоящие или мимо проходящие. Увидев ее чумазую, но счастливую мордашку, они и сами растягивали губы в довольной улыбке, которая светилась, словно луч надежды в этой сумятице. Казалось, что с ее смехом и их жизнь приобретает смысл, начинает играть и переливаться красками.

— Хильди, — неожиданно и для себя самого произнес Грей.

— Ты помнишь ее имя? — удивился Гарнер.

— Кажется, да… — неуверенно протянул Грей, — но я не могу утверждать, что помню свое, — совсем растерялся он, понимая, что без помощи Хильди не вспомнил бы его.

Тем временем Хильди, наклонившись вперед, перевалилась к Грею, который успел ее перехватить и поймать

— Привет, — ласково сказал он Хильди, подняв ее выше над головой и сделав оборот вокруг себя, зажмурив один глаз от слепящего солнца.

Наконец, он нежно прижал ее к себе и обнял. Она вцепилась в него обеими ручонками и обвила его, точно стебель плюща, обвивает ствол дерева.

Грей ни на минуту не прекращал думать. Он нисколько не сомневался, что они родственники, но он неустанно искал в голове тот момент, который натолкнул его на воспоминание об имени девочки. Однако вместо воспоминания наткнулся на острый взгляд Гарнера, который впился в него стальным острием меча.

— Мечи… — тихо произнес он, едва шевеля губами, отводя взгляд в сторону, словно что-то нащупывая в своем сознании.

— Нужно найти папу с мамой, — сказала Хильди, расцепив свои объятия и серьезно посмотрев на Грея.

Она не обратила внимания на его слова о мечах, а Гарнер все расслышал и снова начал обращаться к своим воспоминаниям, которые плавали в его голове, да так быстро, что он не успевал ухватиться ни за одно из них.

— Скользкие, как рыбы в пруду, — буркнул недовольно он, обращаясь к своим мыслям, в то время как Грей беспомощно блуждал глазами по толпе людей, снующих в разные стороны.

Хильди в это время быстро пробежала взглядом по измученным и незнакомым лицам, которые проплывали мимо нее; группе воинов стоявших в отдалении и что-то обсуждавших; раненым и помогающим им девушкам и женщинам поселения клана Земли; разрушенной башне и обвалившейся части стены крепости. Она искала, вращая головой, чуть приподняв свой острый носик вверх. Наконец, ей попался на глаза знакомый переулок, в котором то появлялись, то исчезали люди.

— Туда, — скомандовала она Грею, вытянув свой маленький пальчик, снова указывая направление.

Ее звонкий голос мгновенно разбудил от размышлений и Грея, и Гарнера. Они оба посмотрели на нее, а потом на то место, куда она указала.

— Идем туда, — снова повторила она, посмотрев своими огромными глазами прямо на Грея и положив ручку на его щеку, на которой пробивалась первая юношеская щетина.

— Хорошо, — кивнул он ей, соглашаясь, продолжая держать ее на руках.

Гарнер последовал за ними. Пересекая площадь, обходя людей, разбросанные камни, которые уже начали собирать и переносить ближе к стене, они вышли в переулок. Грей и Гарнер понимали, что это место им не знакомо, но Хильди продолжала указывать им направление и вести их дальше. Проходя мимо домов, они видели, что в некоторых — окна были открыты настежь, а рамы чуть покосились; крыши — местами пробиты камнями, а дворы засыпаны густым слоем пыли. Другим дворам повезло, и они совсем не пострадали, лишь деревянные калитки, открытые нараспашку, хлопали от внезапно налетавших порывов ветра, гулявшего по закоулочкам безлюдного переулка.

— Вот он, — внезапно, но уверенно сказала Хильди, снова указывая пальчиком на никому не знакомый дом.

Она расцепила руки и ноги, желая выбраться из объятий Грея, и он послушно опустил ее на землю. Хильди, бесстрашно и со знанием дела, открыла калитку и вошла во двор. Грей стоял перед домом, осматривая его и не решаясь последовать за сестрой. Она, обернулась и увидела, что брат не идет за ней. Остановившись, Хильди раздосадовано окликнула его:

— Идем же, — махнула она им обоим, позвав за собой.

Грей, осмотревшись и не почувствовав никакой угрозы, толкнул калитку рукой и вошел внутрь. Теперь он мог видеть усыпанный мелкими камешками просторный двор и аккуратно вытоптанную в земле дорожку, ведущую в дом. Красивые кустарники пышных белых пионов насаженные у входа, плавно покачивались от легкого дуновения ветра, отчего казалось, что они приглашают заглянуть в гости. Гарнер все это время следовал позади Грея, наблюдая и слушая, что говорит эта маленькая непоседа.

Пока они оба осматривали дом и двор, водя носами в разные стороны, словно только что вернувшиеся из дальних странствий перелетные птицы, она уже вбежала внутрь и, быстро осмотрев все комнаты, выбежала обратно на порог. Увидев, что ее брат и старейшина все еще во дворе, она насупила бровки и недовольно наморщила носик.

— Если ты и дальше будешь вести себя так, как будто ты тут впервые, то мы и до вечера не найдем родителей в этой неразберихе, — проворчала она, да так серьезно, что никто даже и не думал засмеяться. — Дома никого нет, пойдем! — снова скомандовала она и, пробежав стремглав мимо них, выбежала из двора.

Они оба подняли от удивления брови, но в это раз не заставили себя долго ждать и быстро последовали за ней. Подождав их чуть-чуть за калиткой, Хильди, окинув довольным взглядом шикарную зелень, опутавшую каменный забор, убедилась, что они идут следом, и смело пошла по улице в обратном направлении.

— Хорошо, что идти не далеко, — сказала она, радостно посмотрев на Грея и Гарнера, быстро нагнавших ее и вставших рядом, точно охранники.

Маленькая Хильди весело переступала миниатюрными ножками по каменной брусчатке, в окружении двух славных мужчин, которым она бесконечно доверяла. Она свернула за угол и подошла к дверям. Остановившись перед ними, Хильди окинула их взглядом снизу доверху. Ее сопровождение последовало ее примеру. Хильди, уже было сделала шаг, и вытянула ручку, чтобы открыть их, но Гарнер остановил ее, задержав за худенькое плечико свой железной рукой. Хильди, почувствовав тяжесть руки, обернулась, посмотрела на Гарнера своим умными глазками и сказала:

— Ты как папа, только не папа, — улыбнулась ему бесхитростно она.

— А кто твой папа? — спросил ее Гарнер, убрав руку с ее плеча.

— О-о-о-о, — распахнула она широко и удивленно глаза, — ты не знаешь, кто мой папа? — посмотрела она на Гарнера и затем перевела взгляд на Грея, открыв глаза еще шире и еще больше изумляясь тому, что он смотрит на нее такими же вопросительными глазами, как и старейшина.

— Он же главный кузнец! — произнесла она, переводя все более недоумевающий взгляд с Грея на Гарнера, — вы что, все позабыли? — сказала она в шутку.

— Мы пытаемся это понять, — ответил Гарнер, чуть улыбаясь и стараясь не напугать малышку, — давай я помогу с дверью? — предложил он ей, делая шаг и протягивая могучие руки к кованой дверной ручке и засову.

Засов поддался без каких-либо усилий. Гарнер толкнул дверь рукой и вошел первым. За ним последовали Хильди и Грей. Гарнер чуть прошел вперед и остановился. Чуть левее от него, на стене висели заготовки кованых изделий и готовые мечи. Рукоятки некоторых были усыпаны драгоценными камнями, а другие — совсем простые, лишь пара камней и гравировка герба, замысловатые вензеля или, всего лишь, инициалы.

— Действительно, кузнец! — восхитился Гарнер, окидывая взглядом великолепные работы.

— Грей, — трясла она за рукав брата, пытаясь привлечь его внимание, строго направленное на металлические изделия.

Грей не реагировал. Он изучающе посмотрел на свои руки, перевел взгляд на наковальню, потом снова на руки и торжественно произнес:

— Я кузнец! — просиял он в широкой улыбке, да так ярко, что его лицо светилось, ослепительнее стали мечей.

— Я тоже кузнец? — повернулся к ним лицом озадаченный Гарнер, которому так и не удавалось вспомнить ни своего имени, ни того, кем он является.

— Вот глупый, — сказала Хильди, но сразу осеклась, зная, кто перед ней стоит, — ой, извините, Вы — старейшина, Сир, — теперь мило произнесла она, — вас зовут Гарнер, еще раз напомнила ему Хильди.

«Старейшина, Гарнер… кузнецы, мастерская»… — произносил он про себя слова, не несущие для него никакого смысла. — Я ничего не помню! — наконец, признался он громко, поворачиваясь спиной к этим двум детям, — ни-че-го! — отчеканил он еще громче, так, что его басовый голос, столкнувшись с мечами, отразился от них.

Мечи нервно и боязливо задрожали.

— Он меня пугает, — сказала Хильди, спрятавшись за спину брата.

На ее глаза быстро набежали слезы, которые были готовы вот-вот хлынуть волной из ее больших зеленых глаз.

Гарнер, отвернувшись, закрыл глаза и опустил голову вниз. Он взялся за лоб рукой, нервно потер его мозолистыми и грубыми пальцами, открыл глаза, убрал руку со лба, поднял голову, посмотрел на мечи, вздохнул и повернулся лицом к напуганным его поведением детям.

Он увидел девочку, которая с опаской выглядывала из-за спины брата. Ее глаза, готовые разразиться потоками слез. Он почувствовал, укоризненный укол совести, прямо слева, там, где должно было быть его сердце. Он почувствовал, наконец, почувствовал, как оно бьется. Похоже, он никогда раньше этого не замечал. Не чувствовал такой резкой боли. Боли не физической, а возникшей только при виде глаз этой девочки, спрятавшейся и боявшейся его, как какого-то чудовища. Гарнер опустился на одно колено. Он не сводил с нее глаз.

— Прости меня, — прошептал он, закрыв глаза и виновато опуская голову, — я не хотел тебя напугать, — шептал он в воцарившейся тишине, в которой не было слышно даже дуновения ветра.

Хильди, увидев, как мучиться от боли и вины этот большой человек, так сильно напоминающей ей отца, вышла из-за спины брата, отпустив его рукав, и тихо подошла к Гарнеру. Она присела перед ним, и чуть склонив голову, заглянула ему в лицо. Глаза его были все так же закрыты.

— Это ничего страшного, мы же все исправим, — тихим голоском произнесла она, доверительно положив свою маленькую ладошку поверх его огромной руки.

Гарнер, почувствовав тепло, исходившее от ее ручки, открыл глаза и посмотрел на нее. Он увидел ее чистейшие детские глазки, в которых читались безграничное доверие и абсолютная вера в сказанное. Она больше не боялась его, она искренне хотела помочь этому внушительных размеров человеку, упавшему перед ней, такой хрупкой и беззащитной, на колени.

— Конечно, — тихо ответил он ей, мягко улыбнувшись и медленно накрыв поверх, ее руку своей второй рукой.

Она улыбнулась ему в ответ счастливой и лучезарной улыбкой. Вдруг ее глаза снова стали серьезными. Она повернула голову и посмотрела на брата. Не вынимая руку из ладоней Гарнера, Хильди сказала:

— Мы так и не нашли родителей, нужно вернуться на площадь.

— Да, конечно, — быстро согласился с ней Грей, — сестру и братьев тоже нужно найти. Надеюсь, Генри и Рэй уже благополучно вернулись из клана Воды.

Гарнер хмуро и вопросительно посмотрел на Грея.

— Не знал, что у нас есть клан Воды, — озадаченно произнес он и уставился глазами в каменный пол, на котором кое-где была раскидана солома.

Он снова погрузился в размышления, в которых пытался отыскать воспоминания об упомянутом клане, но все так же, как и раньше, они выскальзывали верткими рыбами из его сетей.

Глава 4

— Ты здесь, — слабо улыбнулся Даниэль, увидев знакомое лицо, — Рэй? — вопросительно и с тревогой спросил он, глядя на Генри.

— Рэй тут, с нами. Все в порядке, — ответил он, — а вот вы выглядите не очень, — с сожалением сказал Генри.

— Метко подмечено, — тяжело выдохнул Даниэль, сжав губы от нестерпимой боли, ноющей под левым подреберьем. — Не жили они долго и счастливо, — печально подытожил он, посмотрев отсутствующим взглядом куда-то мимо Генри.

— Все образуется, — отпустил он руку Даниэля и поддерживающе похлопал его по плечу, — главное, что все живы, — осекся он, сделав глубокий вдох и задержав на несколько секунд дыхание.

Тот снова отвел глаза в сторону, сжал губы, опять посмотрел на Генри и как-то потерянно спросил:

— Как ты здесь оказался?

— Меня взял с собой Аарон, когда забирал с берега Стефана и других воинов, Сир, — ответил ему Генри. Даниэль нахмурился и отвел голову в сторону.

— Понятно, — ответил он, не поднимая головы, — каких воинов? — теперь пристально посмотрел он на Генри.

Тот, под его тяжелым взглядом слегка растерялся, не понимая, почему он задает этот вопрос.

«Может быть, от сильных переживаний, или воды лишка хлебнул, когда плыл к берегу», — подумал Генри, — Воинов нашего клана и клана Гор, — ответил он без обиняков.

— Понятно, — снова сказал Даниэль, пытаясь вспомнить, о каких именно воинах идет речь. Он четко видел перед собой картинку отца, но все остальное, оно куда-то исчезло, расплываясь мутными пятнами.

— Больше не обращайся ко мне «Сир», только по имени, — приказал он Генри, обходя его стороной и направляясь к лодке с цветами.

Генри сначала застыл на месте. Он не понимал, как реагировать на его «понятно». Но как только тот прошел мимо и его тяжелая поступь начала отдаляться, Генри очнулся. «Я не могу оставить его одного», — быстро пробежала мысль в его голове. Он развернулся и спешно нагнал Даниэля, который шел по помосту, погруженный в свои мысли и ничего не замечающий вокруг.

Проходя мимо главного купола, Генри заметил Маади, выходившую из него и пытавшуюся ему что-то сказать. Однако, он, ничего не поняв, лишь отрицательно покачал головой в ответ и, указав рукой в сторону Даниэля, продолжил следовать за ним. Тот шел вперед, не останавливаясь и не обращая ни на что внимание. Он видел лодку с цветами, плот, на котором покоился его отец и дыры в своей памяти.

«Цветы, отец, смерть, — перечислял он в голове слова, в такт своему шагу, — цветы, отец, смерть», — повторял он снова и снова, пока они не превратились в четкий ритм невидимого маятника, качавшегося перед его глазами из стороны в сторону.

Внезапно, перед ним возникла чья-то фигура, на которую он натолкнулся, вовремя не заметив. Белые цветы рассыпались по деревянному настилу, часть упала в воду и начала медленно расплываться в разные стороны по лазурному зеркалу, в котором отражалось небо. Это отвлекло Даниэля, сбившегося с ранее налаженного и последовательного ритма слов, стучащих по его вискам, точно маленькие молоточки.

Он потерянно посмотрел по одну сторону помоста, потом по другую, увидел бутоны, плавно расплывающихся белых лилий. Затем он перевел взгляд на человека, стоявшего перед ним. Он увидел босые стопы. Загорелую кожу ног и тело опоясывала светлая ткань. Руки, такие же загорелые — были открыты. Черные, блестящие, густые и жесткие волосы ниспадали до талии. «Точно грива моей лошади», — подумал Даниэль, по лицу которого скользнула едва заметная улыбка.

Концы тканей были перевязаны на одном плече, почти у шеи, которая была тонкая и длинная. С похожего на луну лица на него смотрели широко распахнутые и чуть раскосые черные, словно агаты, глаза.

Даниэль замешкался.

«Никогда не видел таких черных глаз. Затягивают и убаюкивают как омут», — подумал он.

— Даниэль, — легонько толкнул его локтем Генри, заметив, как тот не сводит с девушки глаз.

Неслышно подойдя, за спиной Лии показалась Маади. Слегка коснувшись рукой ее плеча, она привлекла к себе внимание Лии. Оторвав взгляд от Даниэля, она повернулась к ней лицом, а выражение ее глаз нисколько не изменилось. Они были все так же чисты и глубоки, сияя детской восторженной наивностью и бескорыстной добротой.

— Да, Маади? — отозвалась она мягким и тягучим голосом.

Та, увидев, с каким укором она на нее смотрит — опустила глаза, залившись румянцем, проступившим пунцовыми облаками на ее золотистых щеках. Под ногами были все так же разбросаны бутоны белых цветов. Лия, не имея в голове ничего дурного, присела и начала быстро собирать цветы в охапку. Даниэль и Генри спешно кинулись ей помогать. Маади хмурилась и смотрела на них задумчиво. В ее голове выстраивался определенный план.

Усердно собирая цветы, Даниэль и не заметил, как оказался у края помоста. Осознав это, он перевел глаза на отплывавшие бутоны, которые висели на воде, напоминая звезды, рассыпанные на ночном небе. Так сильно похожим на то небо, на которое они смотрели вместе с Элизабет, лежа на траве под раскидистым деревом. Он снова вернулся к воспоминаниям о ней, о них, о том, что произошло, пока не наткнулся глазами на плот, к которому прижался белоснежный цветок. Взгляд Даниэля оторвался от бутона и пополз выше, по деревянным доскам, по веревкам, скреплявшим их, по груде белых цветов, аккуратно разложенных по краям плота и плавно покачивающихся вместе с ним. Наконец, его взгляд остановился, застыв на тканях одежд багряного цвета. Даниэль сглотнул слюну и поднялся во весь рост, держа в руках те лилии, что он успел собрать. Он все еще не был готов ко встрече с покойным отцом.

Маади, не проронив ни слова, продолжала за ним наблюдать. Генри и Лия почти закончили собирать цветы. Даниэль, выйдя из ступора, сделал глубокий вдох. Собравшись с силами, он обошел всех на своем пути, и ни с кем не сталкиваясь взглядом, подошел к плоту. Встав напротив него, он сосредоточил взгляд на ярких одеждах отца. Стоя теперь прямо перед ним, прямо перед своим отцом, который мирно и неподвижно лежал на аккуратно струганных досках, усыпанный по краям белыми цветами, Даниэль опустился на колени. Он положил собранные им с помоста цветы, в ноги отца.

«Сейчас, вот сейчас, я готов, почти готов посмотреть тебе в лицо», — думал он, собираясь с силами, и чувствовал, как замедляет ход его сердце, замирая в ожидании. Точно так же как застыл его взгляд в ногах отца, остановились все чувства и эмоции. Только слегка поднимающаяся грудь Даниэля, видневшаяся в разрезе ворота белоснежной рубашки, напоминала о том, что он жив. Он пробежал взглядом по одеждам отца. По застегнутому на все пуговицы, сверкающими на солнце искрами, бархатному кафтану; по кружевам нижней рубашки, ворот которой плотно облегал его шею; по аккуратно подстриженной седовласой бороде, по бледным губам, почти в тон коже. По закрытым глазам и чуть волнистым с проседью волосам, заботливо уложенным на его плечи.

«Он спит. Он просто прилег и уснул, — думал Даниэль, успокаивая себя, все еще не желая верить в случившееся. Он поднял глаза чуть выше и посмотрел на голову отца, потом — на его руки. — Голову больше не венчает корона, а в руках нет меча, — подумал он, положив руку на теперь свой, законный меч, склонил голову и закрыл глаза. — Я продолжу твое дело. Я буду защищать, и оберегать твой… мой народ», — думал он, снова открыв глаза и посмотрев в лицо уснувшему вечным сном отцу, давая ему и себе обещание.

Маади остановила рукой Генри и Лию, которые уже собирались подойти к плоту, чтобы возложить на него остатки цветов. Она посмотрела на них обоих и, не произнеся ни слова, лишь отрицательно покачала головой, давая им знак, чтобы те не двигались и ждали.

Даниэль в это время, продолжал смотреть отцу в лицо.

— Прости меня, — прошептал он, — прости, что убежал из поселения, оставив тебя одного. Прости, что не помог в трудную минуту, что не уберег. Прости за все то, что не успел тебе сказать. Теперь ты там, вместе с мамой, — сделал Даниэль паузу. Глубоко вдохнув, он продолжил: — Надеюсь, ваши души теперь обретут покой там, — поднял он глаза, — на небесах. Если здесь вам это было не суждено, — посмотрел он снова на умиротворенное лицо отца, — один… я остался совсем один, — покатилась одинокая слеза по щеке Даниэля.

— Ты не один, — вмешалась совсем недавно подошедшая Румелия, но слышавшая каждое слово. — Мы все здесь, мы все с тобой.

Даниэль, услышав голос Румелии, закрыл глаза и сжал губы, так, будто слова причинили ему нестерпимую боль. Он растянул губы в скорбной улыбке, открыл глаза, проглотил ее слова, перестал улыбаться, поднялся с колен, окинул взглядом отца еще раз и повернулся лицом к Румелии. Он посмотрел ей в глаза, в которых теплился огонек надежды на то, что все еще можно исправить. Однако в глазах Даниэля читались лишь скорбь, как по отцу, так, и по сказанным ей словам. Похоже, что он хоронил и себя вместе с ним.

Посмотрев на Даниэля, Румелия все поняла. Она подошла к нему, нежно прижала к себе, словно собственного ребенка и, поглаживая рукой по спине, шепнула на ухо:

— Не смей терять веру, иначе потеряешь себя.

Даниэль никак не отреагировал. Его руки безжизненно висели, как и он сам — висел где-то над пропастью, а душа наполнилась звенящей пустотой и безразличием. Она чуть отстранила его от себя, крепко держа своими длинными и белыми пальцами за плечи, пыталась поймать его взгляд.

— Даниэль! — встряхнула она его, — приди в себя! — строго сказала она. — Мы все кого-то потеряли или потеряем. Это неизбежно. Такова жизнь. Прими, смирись и живи дальше, — говорила она твердо и уверенно.

Ее слова возымели действие и Даниэль, словно вышел из тяжелого, гнетущего забытья, прошептал:

— Мой народ… — кинул он взгляд на купол, в котором недавно происходила его ссора с Элизабет.

Из купола неожиданно вышла она сама и направилась в другой купол.

— Я должен вернуться в свой клан, как можно скорее, — сказал он уже твердым и решительным голосом, продолжая следовать взглядом за прекрасно сложенной фигурой своей любимой, тихо плывшей над помостом, словно невесомое облако, из которого совсем недавно летели стрелы молний.

Румелия, заметив, что Даниэль за кем-то наблюдает, обернулась и, увидела, как ее дочь уже скрылась за тканью купола. Она резко дернула Даниэля за руку.

— Пошли, — повелительным тоном скомандовала ему она и потащила за собой.

Даниэль, нахмурил брови, но подчинился и последовал за ней.

— Вы двое, — тягуче, но достаточно внятно обратилась Маади к Генри и Лии, — доделайте тут все и зайдите в купол к привезенным ранее воинам, проверьте, все ли в порядке, — просила она их, но не приказывала, как частенько это делала Румелия. — Лия, — посмотрела она на свою темноволосую красавицу-ученицу, — ты знаешь, что делать, — таинственно сказала Маади, что не скрылось от ушей Генри. Он слегка свел брови, задавая самому себе очередной вопрос о странности происходящих тут событий.

Лия и Маади тем временем, доверительно перекинулись взглядами, после чего вторая направилась в купол, поспешив вслед за Румелией и Даниэлем.

Откинув тяжелые разноцветные ткани, Элизабет спешно вошла внутрь, но остановилась на самом пороге. Она окинула взглядом просторную и залитую солнечным светом комнату. Справа, все так же стоял круглый деревянный стол, окруженный стульями. Дальше, в глубине, за полупрозрачными занавесями балдахина пряталась кровать. Чуть левее, за перегородкой, небольшое пространство умывальных комнат.

Закончив осматривать помещение, Элизабет нерешительно перевела взгляд на балдахин, ткани которого укрывали спящих от посторонних глаз. Тихо подойдя чуть ближе, она снова остановилась. Элизабет услышала тяжелое и сиплое дыхание, доносившееся из-за тканей. Она сделала глубокий вдох, напряженно затягивая воздух носом и едва слышно, выдохнула его обратно. Постояв в сомнениях еще чуть-чуть, она все же нашла в себе силы пойти дальше. Подойдя совсем близко к кровати, она нерешительно подняла руку и медленно отодвинула ткани балдахина.

Увидев своего отца, беспомощно лежавшего в объятьях белых простыней, с таким же мертвенно-бледным лицом, как и эти простыни, она зажала рот обеими руками, чтобы не закричать от потрясения. Ее отец, всегда такой сильный и независимый, сейчас лежал тут, перед ней, уязвимый и беззащитный, словно дитя. Наконец, она набралась смелости и коснулась его щеки, тыльной стороной своих пальцев.

«Теплая», — подумала Элизабет, почувствовав жар, исходивший от кожи и слыша стук своего сердца, выпрыгивающего от волнения

Она подняла руку чуть выше и погладила его по волосам, поседевшим так неожиданно быстро. Не выдержав напряжения от нахлынувших эмоций, слезы, разразившись потоками, хлынули по ее щекам.

Элизабет закрыла лицо руками. Опустившись на колени и присев рядом с кроватью, она уткнулась лбом в ее край. Сожаления, бессилие, страх, грусть и гнев — все эмоции смешались в ее голове в беспорядочной, дикой, хаотичной пляске. А она продолжала рыдать, всхлипывая и хлюпая носом, словно маленькая девочка, которую обидели вредные мальчишки, отобрав любимую куклу. Элизабет яростно вцепилась пальцами в эти ненавистные простыни, которые сейчас были одного цвета с кожей ее отца, и начала стучать кулаком по краю матраца так, будто это они были во всем виноваты.

Вдруг она почувствовала, что ее маленький кулачок накрыла большая теплая ладонь, усмирив безудержные постукивания. Рыдания моментально прекратилось, оставив лишь небольшие, поверхностные всхлипывания. Она подняла голову и посмотрела заплаканными глазами на руку, накрывшую ее. Элизабет медленно, затаив дыхание, приподнялась чуть выше и увидела лицо отца, повернутое к ней. Его глаза были открыты, он смотрел прямо на нее, таким мягким, таким знакомым взглядом, который предназначался только ей одной.

— Папа, — тихо произнесла она и улыбка, полная жалости и радости одновременно, слегка коснулась ее губ.

Она быстро встала на ноги и обняла отца, уткнувшись влажным лицом в его плечо. Уже не в силах плакать, она тихо сопела, иногда делая резкий вдох, напоминавший ей, как совсем недавно она заливалась горючими слезами.

Конрад обнял ее одной рукой за хрупкие плечи, вдохнул запах ее шелковистых каштановых волос и закрыл глаза, понимая, что эта девушка, вероятно, его дочь.

— Все хорошо, — успокаивал он ее и гладил по волосам, силясь вспомнить хоть какие-то события, связанные с ней.

Конрад поднял глаза и осмотрел незнакомый ему балдахин.

— Прости, что я не вернулась, папа, — подняла Элизабет голову и все еще влажными от слез глазами, посмотрела на него. — Я не хотела, не хотела, чтобы все так вышло, — говорила она искренне, совсем как маленькая девочка, которая, нашкодив, оправдывалась перед родителями, глядя на них своими большими, небесно-голубыми глазами.

Она перевела взгляд на его правую руку, которой уже не было. Увидев, куда она смотрит, он тоже посмотрел в эту сторону, и, осознав, что руки больше нет, его глаза расширились в недоумении.

— Что. Со мной. Случилось? — произнес он все слова отдельно, своим чеканным, но полным удивления и ужаса голосом, — и где я нахожусь? — вопросительно посмотрел он на Элизабет.

— Папа, ты только не волнуйся, — начала она слегка прижимать его плечи к подушкам, с которых он порывался встать, — я тебе все объясню, — говорила Элизабет и понимала, что ее отец сейчас не в самом лучшем своем состоянии, чтобы выкладывать ему всю правду.

Румелия отодвинула ткани полога и увидела, что Конрад пришел в сознание. Она, в почтении склонила голову и, сделав несколько невесомых шагов, подошла и встала с краю кровати. Даниэль, вошедший следом, наблюдал за ее движениями и был удивлен, как она сейчас себя повела.

«Вот это да, — подумал он, и брови его поползли вверх, — какое смирение и кротость. Эту Румелию я еще не знаю».

— Мама, — обратилась Элизабет к Румелии, поднимаясь в полный рост, учтиво склоняя перед ней голову и приветствуя.

Конрад, прищурив глаз, наблюдал за всеми собравшимися тут людьми.

«Если это моя дочь, то это должно быть моя супруга. Хорошо, — думал он, — кто же этот молодой человек?», — посмотрел он на Даниэля, вопросительно подняв косматую бровь, временно позабыв о руке, точнее о ее отсутствии.

В комнате повисла пауза. Все молчали.

— Я рада, что ты к нам вернулся, — начала Румелия, поднимая глаза и обращаясь к Конраду.

Он пристально смотрел на нее и все так же сохранял молчание, ожидая продолжения этого, пока непонятного для него действа.

— Мы все за тебя переживали, — продолжила она, стараясь не смотреть на перевязанную руку Конрада, чтобы лишний раз его не волновать, — в какой-то момент я думала, что потеряла тебя, но ты жив. Если ты не возражаешь, мы еще немного побудем в клане Воды, пока ты достаточно не окрепнешь, а потом вернемся домой, — закончила она, все также, не сводя влюбленных глаз с Конрада и ожидая его ответа.

— Я согласна с мамой, — сказала Элизабет, посмотрев с воодушевлением на отца, — мы все вместе вернемся домой, как только ты будешь готов папа, — довольно кивнула она.

Румелия нахмурила брови.

— Только твой отец и я. Ты и Даниэль отправитесь в свой дом, — строго посмотрела она на Элизабет.

— Мой дом там, где я была рождена. Где живут мои родители и мой народ, — противилась она словам матери.

— Ты уже не можешь отправиться с нами. Не можешь вернуться в клан Гор, — настаивала она.

— Это не тебе решать, а папе, — непреклонно стояла на своем Элизабет, посмотрев на Конрада глазами, просящими защитить ее и поддержать.

Конрад, все это время, переводил взгляд с одной женщины на другую, внимательно слушая их разговор и выжидая.

— Я согласен с твоей матерью и хочу, чтобы ты поехала со мной, — вмешался и Даниэль в их диалог.

Конрад перевел на него любопытный взгляд. Элизабет полыхнула огнем глаз на обоих — мать и Даниэля. Румелия ободрительно кивнула, в знак согласия со словами Даниэля.

— Я полагаю, что финальное решение за мной, — чуть сипло пробасил Конрад прокашливаясь.

Элизабет, ожидая поддержки отца, смотрела на него с мольбой. Румелия же — ожидая благоразумия и поддержки. Даниэль понимал, что перед ним находится отец Элизабет, поэтому сохранял почтительное молчание.

— Я думаю… — сделал многозначительную паузу Конрад, — ты уже обрела свой дом и нужно следовать сделанному выбору, — здраво заключил он.

— Но я не хочу! — в ярости топнула ногой Элизабет.

— Такова моя воля, — сурово сказал он и неприклонно свел брови, столкнувшись взглядами с дочерью.

Элизабет зло фыркнула носом, ударила рукой ткани полога, развернулась и направилась к выходу.

Даниэль быстро последовал за ней, попытавшись ухватить за руку, и остановить, но не получилось. Элизабет ловко вывернулась, отдернув свою руку, и пошла дальше в свой купол. Даниэль не отставал, следуя за ней.

— С характером, — усмехнулся Конрад, кивнув в сторону стремительно удаляющейся Элизабет.

— Твоя дочь, — мягко улыбнулась Румелия, подходя ближе к Конраду и взбивая его подушки.

— Правда? — посмотрел он вопросительно на Румелию, ища подтверждение своим словам и чувствам.

Она внимательно посмотрела на него и поняла, что он не шутит, задавая такой вопрос. В глазах его читалось очевидное непонимание происходящего. Она отшатнулась в сторону.

— Не может быть, — ошеломленно прошептала она.

В этот момент в купол незаметно вошла Маади, беззвучно приблизившись к постели Конрада. Увидев, что он пришел в сознание и пребывает в добром расположении духа — обрадовалась и насторожилась одновременно.

«Что-то тут не так», — подумала она, вопросительно посмотрев на Румелию, которая была сама не своя.

Конрад, снова прищуривая глаза, переводил лукавый взгляд с одной женщины на другую, выжидая, кто же из них первой начнет говорить.

— Конрад нынче себя очень хорошо чувствует, — наигранно радостно произнесла Румелия, довольно посмотрев на своего супруга.

— Я очень этому рада, — также довольно ответила Маади.

— Может быть, ты хочешь отведать местной кухни? Рыбу тут готовят изумительно, — отрекомендовала она Конраду.

— Только скажи, мы вмиг все принесем, — подтвердила Маади, понимая, что тут что-то не так.

— Да… — протянул Конрад, именно сейчас ощутив, каким голодным он был, — я был бы не против отобедать, — закивал он.

— Мы сию же секунду вернемся, — пообещала Румелия, медленно отходя от кровати и приближаясь к сестре.

— Хорошо. Я подожду, — спокойно ответил Конрад.

Румелия коснулась кончиками пальцев руки Маади, увлекая ее за собой к выходу. Откинув ткани и выйдя наружу, Румелия тревожно выдохнула.

— Что у вас произошло? — смотрела Маади озадаченно на сестру.

— Не здесь, — шепнула ей Румелия. — Пойдем. Расскажу все по дороге.

Пройдя чуть дальше по помосту и отойдя на приемлемое расстояние от купола, в котором остался Конрад, Румелия резко затормозив на полпути, остановилась и, взяв Маади обеими руками за предплечья начала ее трясти и нервно говорить:

— Он ничего не помнит! Он вообще ничего не помнит! — говорила она, словно безумная.

— Может быть, ударился головой? Может шок после ранения? — начала строить предположения Маади, не совсем понимая, как так запросто человек мог лишиться памяти, позабыв все на свете.

— Я не понимаю, — продолжала Румелия, выпустив Маади из рук и уставившись глазами куда-то вдаль, — ведь Даниэль все помнит, Рэй, мы… — чуть запнулась она, — остальные воины уже пришли в сознание? — медленно повернулась Румелия, переводя на Маади вопросительный взгляд.

— Мне еще не удалось с ними поговорить, но я отправила к ним Лию и Генри. А вот как раз и они, — сказала она, заметив пару, появившуюся вдалеке на помосте.

— Пойдем к ним. Если воины из обоих кланов заговорили, то все встанет на свои места, — сказала Румелия так, будто о чем-то начинала догадываться.

— Что ты хочешь у них узнать? Чему хочешь получить подтверждение? — пыталась понять ход ее мыслей Маади.

— Хочу понять, было ли нам послано благо, или наказание, — печально выдохнула она.

— Ты хочешь сказать… Создатели причастны? — удивленно и настороженно спросила Маади.

— Посуди сама. Почти все, кто был на берегу, вмиг потеряли сознание. Мы же видели, как они попадали разом. Почему бы Создателям, вместе с лучом не послать и забвение? — вопросительно подняла она одну бровь, — тогда все становится на свои места. Даниэля защитил меч, Элизабет тоже, мы их чарам неподвластны, — посмотрела она доверчиво в глаза Маади, которая неожиданно их опустила в пол и закусила губу. — Я сказала что-то не то? — забеспокоилось Румелия, увидев, как смутилась ее сестра.

— Если все так, как ты рассудила, то дальше ты должна спросить о моем народе… — вскинула она свои глаза на Румелию, полные какой-то скорби или печали.

— С ними все в порядке, — послышался позади сестер голос Лии, на который они обе обернулись, на какое-то время, отвлекшись от своего эмоционального диалога.

Румелия перевела вопросительный взгляд на Маади, но ничего не сказав ей, посмотрела коршуном на приближающегося Генри.

— Что-то случилось? Я в чем-то провинился? — опешил он, увидев хищный взгляд Румелии, направленный прямо на него.

— Нет дорогой, все в порядке, — ответила она ему нежным голосом, смягчаясь, — ты и Рэй, вы, наверное, жутко соскучились по дому, по семье, — вкрадчиво начала она.

— Есть такое, — ответил ей Генри все еще настороженно, но чуть улыбнувшись, — особенно если учесть все обстоятельства, при которых мы сюда попали, — замолчал он, ожидая, что на это ему скажет Румелия.

— Надеюсь, вы уже скоро отправитесь домой. Будете сопровождать Даниэля и Элизабет, — ответила она ему сдержанно.

— О, я рад, что они едут вместе, — искренне ответил ей Генри.

— Мы тоже, — согласилась с ним Румелия.

— Когда же мы сможем уже выехать? Нужно все подготовить, — забеспокоился Генри.

— Все верно ты говоришь. Полагаю, уже можно начать. Вы отправитесь первыми, мы с Конрадом чуть позже, как только он будет готов, — перевела она взгляд на Маади, говорящий ей о том, что Румелия намерена задержаться у нее в гостях.

Маади промолчала, ничего не сказав ей в ответ. Она посмотрела на Лию и выдвинулась вперед, желая сейчас уйти.

— Я найду Аарона, — остановилась она и бросила фразу через плечо, — вечером начнем процессию прощания с погибшими. Лия, следуй за мной, — сухо сказала Маади и скрылась за куполами поселения вместе со своей ученицей, которая беспрекословно ей подчинялась.

— Если вы не возражаете, я бы проведал брата, — сказал Генри, оставшись наедине с Румелией.

— Конечно, дорогой и зайдите к Даниэлю, скажите о начале подготовки к вечерней процессии. Я пойду к Элизабет и сообщу все ей, — слегка склонила она голову, прощаясь с Генри.

****************************

Даниэль пытался нагнать Элизабет, но та шла так быстро, что ему это никак не удавалось.

— Да постой же ты, наконец! — недовольно выкрикнул он, прегродив ей путь.

Элизабет остановилась, со злостью сверкнув на него глазами.

— Ты еще не все сказал? — огрызнулась она.

— Элизабет, послушай меня, — спокойно сказал ей Даниэль.

Она остановилась, но отвернула голову от него, сосредоточенно смотря в воду.

— Элизабет, я прошу тебя поехать со мной. Мы начнем все сначала. Мы будем править кланом вместе. Мой отец погиб, мать давно не с нами. Ты мне нужна, — попытался он положить руку на ее предплечье, но она отдернула его.

Даниэль, печально выдохнув, убрал руку, не продолжая попыток до нее дотронуться. Элизабет размышляла, нахмурив брови.

— Как же наш ребенок? Ты совсем не опечален этой потере? — повернула она голову и сосредоточенно посмотрела ему в глаза. — Ты так переживаешь о потере родителей, а как уже ребенок? Тебя это совсем не трогает и не расстраивает? Ты ведь ни разу о ней не упомянул! — начинала она гневно выкрикивать последние фразы.

— Девочка, — мягкая, но глупая улыбка коснулась его губ.

Возвращаясь к воспоминаниям, он, как оказалось, не помнит значительно больше, чем думал раньше. Ему так и не удалось восстановить в памяти причину смерти отца. Сейчас выясняется, что у него и Элизабет был ребенок, но он не помнит и этого события.

«А что еще? Что еще я не помню? — судорожно думал он. — И в чем причина моего забытья? Если я скажу ей о своих провалах в памяти, она подумает, что я сумасшедший или смеюсь над ней. Нет. Я не могу сейчас ей ни в чем, признаться. Я должен сам разобраться, что к чему. А проведенное время вместе, мне поможет быстро все вспомнить».

— Да, Даниэль, дочь! Которую у меня забрали. Украли! — толкнула она его руками, — а тебе, совершенно все равно! Будто и не было ее вовсе, будто ничего не было… — остановила она занесенные над грудью Даниэля руки, задумавшись.

— Мне не все равно… — помедлил он, пытаясь прийти в себя от этой неожиданной новости. — Прости меня, — прошептал Даниэль каясь, но, не отдавая себе отчета, в чем именно была его вина. — Прости. Я совершил ошибку, но и ты должна менять понять, — все так же ловил он глазами взгляд Элизабет, которая отказывалась смотреть на него.

— Ты сделал выбор, и не в пользу меня, нас, а в пользу себя, — горестно произнесла она.

— Прости, я сожалею, что произошло именно так, — шептал он ей в ответ, как одурманенный, уже совсем не понимая, что происходит и движимый только одной мыслью: — «Элизабет должна поехать со мной». За нее он цеплялся, как за соломинку, которая непременно его спасет, вытащит из болота, где он сам того не желая оказался.

Наконец, устав от этой внутренней борьбы, от всех потрясений последних суток, по щекам Элизабет потекли слезы. Она оплакивала несбывшиеся мечты на счастливое будущее с этим мужчиной, которого она выбрала. Она оплакивала саму себя, все потери, которые выпали на ее долю. Даниэль обнял ее за плечи. Она уже не сопротивлялась. У нее больше не было сил.

— Что ты хочешь? — спросила она, хлюпая носом, сквозь поток непрекращающихся слез.

— Я хочу, чтобы завтра на рассвете мы отправились вместе в клан Земли, — тихо сказал ей Даниэль, прижимая ее к себе и гладя рукой по волосам.

— Хорошо, — безжизненно прошептала она, — сегодня вечером до процессии, я хочу побыть одна. Подготовиться к отъезду. Надеюсь, ты не против, — отстранилась она от него, наконец, посмотрев ему в глаза.

— Конечно, — поспешил согласиться Даниэль, пока Элизабет пребывала в благоприятном расположении духа.

Он еще раз нежно обнял ее, а она так и не обняла его в ответ. Стоя словно каменное и безжизненно изваяние, она лишь смиренно принимала его объятия, в то время как в ее голове начал выстраиваться план. В голове же Даниэля, события так и не выстроились в логическую цепочку. Он понимал, что откуда-то в его памяти возникли большие пробелы, но сейчас принял решение взять паузу. Обождать какое-то время. «Элизабет успокоиться и мы все обсудим. Возможно, все недостающие фрагменты очень скоро вернутся ко мне», — думал Даниэль, испытывая леденящее чувство страха, как от потери части своей жизни, так и от потери Элизабет.

Глава 5

Ричард открыл сначала один глаз, потом разлепил второй. Уже давно наступило утро. Хмурое, туманное, серое утро. Среди стволов деревьев повисла густая дымка, повсеместно напоминающая о глубокой осени, хотя только вчера он проезжал через зеленеющий лес, цветущий и благоухающий разными травами. Костер все еще горел своим ясным пламенем, согревая его и освещая вокруг пожухлую траву. Пахло сыростью. Начинал накрапывать мелкий дождь. Он привстал со своего места, сел, огляделся по сторонам. Никого. В душу начали закрадываться разные нехорошие мысли. Одна хуже другой. Ричард инстинктивно потянулся рукой к бедру, проверить, на месте ли его меч. Он, как и вчера, был с ним — верный спутник. Ричард немного успокоился, убедившись в том, что если придется защищаться, то хотя бы не голыми руками.

Чуть помедлив, он встал, и теперь уже с высоты своего роста огляделся еще раз. Вдалеке, у одного из стволов деревьев, сквозь дымку тумана он заметил движения. Ричард вытащил меч из ножен и сосредоточенно смотрел только на это место, внимательно наблюдая за тем, что там происходит. Как можно тише он начал двигаться вперед, медленно, шаг за шагом, отходя от костра все дальше и дальше. Трава не хрустела и не шуршала под его ногами. Стебли и листья, наполнившиеся влагой — проскальзывали. Аккуратно пройдя по ним, Ричард приблизился к невидимой линии, за которой заканчивался отбрасываемый костром свет. Он остановился прямо у этой едва заметной черты, припоминая прошлую ночь.

Помявшись на месте и думая, что делать дальше, он решил ткнуть в пустоту мечом.

«На всякий случай», — подумал Ричард.

— Свят, свят, — донеслось из тумана, — и этот любитель поупражняться.

Ричард, услышав голос, вытянутся как струна.

— Чего стоишь столбом? Собрался идти — иди, — продолжал кто-то говорить насмешливым тоном.

— Я же слышал этот голос, — начал припоминать Ричард, — у реки, не далее как вчера это было, — прищурил он глаза в поисках владельца.

— Какой шустрый, — удивился и порадовался Аука, выходя из окутавшего его облака тумана, — соображаешь куда быстрее остальных, — похвалил он Ричарда. — Пойдем, — махнул он ему рукой, позвав за собой.

— Куда? — смутился Ричард, не ожидая получить такое предложение.

— А все так хорошо начиналось, — посетовал он наигранно раздосадовано, — домой тебя отведу, — объяснил ему Аука.

— Ясно, — кивнул ему Ричард, убирая меч в ножны, — нужно подождать остальных, — пояснил он Ауке, поворачиваясь полубоком и осматривая противоположную часть леса.

— Зря время теряешь, они ушли, — сообщил ему со всей серьезностью Аука.

— Как так ушли? — посмотрел на него озадаченно Ричард.

— Вот так вот и ушли, — развел он руками, — оставили тебя на мое попечение, — гордо сказал он.

— Но они вернутся? Может, стоит их подождать? — искренне переживал за них Ричард.

— Ох, не стоит, ох, не стоит… — покачал он головой, — эти птицы вольные, куда захотели — туда и полетели, — ответил ему Аука, развеивая всякие его надежды.

— Но как же так? — не унимался Ричард в расспросах, — они же домой шли, вместе со мной, — рассуждал он, пытаясь разобраться, что произошло, пока он спал.

— Вместе, да не вместе, — начинал раздражаться Аука, — теперь я поведу тебя. Хочешь идти один — воля твоя, — безразлично произнес он, демонстративно начиная поворачиваться к нему спиной, с намерением уйти.

Ричард понимал, что шансов добраться самостоятельно, у него практически нет. Этот лес, это место, дом — он так и не вспомнил. И вспомнит ли в ближайшее время — большой вопрос. Поэтому и выбора у него нет, придется положиться на этого чудного человека и теперь следовать за ним.

— Уж лучше с тобой, чем одному тут блуждать, в этом, непонятно откуда взявшемся тумане, — поежился Ричард.

— То есть лес тебя совсем не страшит? — лукаво посмотрел Аука на Ричарда, повернувшись к нему лицом, а в глазах его загорались озорные огоньки.

— Разве что Тени… беспокоят, — посмотрел на него Ричард, усердно демонстрируя отвагу.

— Так тебе известно о Тенях, — быстро приняв серьезное выражение лица, протянул Аука, — это хорошо, будешь меньше вопросами меня донимать, — снова повеселел он, радуясь тому, что ему не придется много говорить по дороге. — Так мы идем или нет? Нужно успеть до наступления темноты, — начал торопиться он.

— Да, да, — ответил Ричард, шаря глазами по земле, в поисках чего-то.

— Что же все такие нерасторопные? — возмущался Аука, — ты, что потерял? Скажи мне! — подбоченился он, недовольно притопывая одной ногой.

— Я ничего не потерял. Ищу ветку пошире, поразмашистей, — продолжал искать глазами Ричард и, найдя подходящую — двинулся к ней.

— Зачем она тебе понадобилась?! — в недоумении стонал Аука, поднимая голову к небу и закатывая глаза, — ты никак Тени собрался ей гонять, — засмеялся он над Ричардом и своей шуткой.

— Костер же надо потушить, — не обращая внимания на его насмешки, со всей серьезностью ответил ему Ричард.

В этот момент Аука понял, что вероятно, встретил лучшего друга, и сердце его растаяло. Он смотрел на этого человека широко распахнутыми глазами, который усердно тушил огонь, который проявил заботу о его лесе, о его доме и не мог в это поверить. «Мне, наверное, это снится», — подумал он, закрывая ладонями глаза. Убрав свои мохнатые руки с лица, перед ними была та же картина, но только от огня уже остались одни дымящиеся, черные головешки.

Оставив еловую ветку у потушенного кострища, Ричард направился к Ауке. Обходя его и совсем не замечая изумленное, ошарашенное, удивленное лицо Ауки, Ричард обернулся. Он, увидев, что тот, так и не двинулся с места, и продолжает стоять, уставившись в одну точку — остановился. Ричард развернулся и подошел к Ауке, присев напротив него, вставая на одно колено. Теперь Аука был даже выше него ростом.

— Что же ты остолбенел, друг мой? Не далее как пару минут назад ты был готов гнать меня этой самой веткой, только бы поскорее уйти отсюда. А теперь стоишь, словно фигурный фонтан на площади. С тобой все хорошо? — говорил Ричард, внимательно вглядываясь в его отрешенные глаза. Аука все также не шевелился и продолжал молчать. Ричард взял его обеими руками за предплечья и слегка встряхнул.

Наконец, Аука пришел в себя, оправившись от шока. Он быстро заморгал своими длинными, как у коровы, ресницами и, сфокусировав взгляд на Ричарде, возмущенно сказал:

— Руки от меня убери!

Ричард, улыбнувшись, снял руки с его плеч и встал на ноги.

— А вот на ноги можно было не вставать, — пробубнил он себе под нос.

— Вижу, что ты в полном порядке, — довольно сказал Ричард, поправляя одежду, — не расскажешь, что тебя так впечатлило? — поинтересовался он.

— Все бы тебе знать… — бурчал Аука, — иди за мной, — приказал он, — вот туда, — указав рукой направление. — Так уж и быть, по дороге отвечу на твои многочисленные вопросы. Как я уже понял — этот не последний, — нарочито брезгливо покривил он рот.

Ричард и его вновь обретенный друг, направились вглубь леса, который все также был окутан густым туманом, который и не собирался рассеиваться. Деревья, словно великаны, возвышались над путниками, загораживая своими кронами небо. Кое-где слышался треск веток, поскрипывания стволов деревьев, шорох от взмахов крыльев птиц и улюлюканья неизвестных животных.

— Все так, все так, — шептал себе под нос Аука, быстро переступая своими широкими стопами по заросшим тропинкам, по переплетенным корням деревьев, выглядывавших из-под земли. — Все правильно, — продолжал он уверенно идти дальше, а Ричард старался не отставать, следуя за ним, практически нога в ногу.

— Так ты расскажешь мне? — поинтересовался Ричард, все еще стремясь получить ответы, на волнующие его вопросы.

У Ауки не было ни единого желания болтать, потому что он в принципе это дело не любил, но к Ричарду решил быть более снисходительным, помня его недавний благороднейший поступок.

— Так и быть. Задавай свои вопросы, — нехотя, но согласился Аука. — Только покороче! — сразу предупредил он Ричарда.

— Куда исчезли мои спутники? — незамедлительно спросил он.

— Ушли вперед.

Ричард, идущий позади Ауки, в недоумении поднял, а потом задумчиво нахмурил брови.

— Где моя лошадь?

— Ушла со второй.

Ричард снова удивился, услышав от Ауки упоминание только об одной лошади, хотя их было три, вместе с его… или не было, начинал сомневаться он сам в себе.

— Тени нападают только ночью?

Аука, хоть и сам был не совсем человеком, не любил этих темных созданий, ни одних, ни других хотя его они не трогали. Вдруг он решил порассуждать на эту тему.

— Тени теням рознь, — начал он, поднимая указательный палец руки вверх, — жили тут Навьи, хорошие такие тени, мирные всегда были, никого не трогали, ни днем, ни ночью. Но что-то случилось, и выползли из подземелий черные Тени, загнав Навий в свои бывшие обиталища. Да вот ни задача, зацвело все вокруг, зазеленело. Солнце начало проглядывать из-за свинцовой пелены туч, а висела она над нами ой, как долго…, — расчувствовался Аука, — и не смогли они орудовать днем и выходить в те места, где зелени много. Попрятались по пещерным логовам, и выползать стали только ночью. Охотились, — с сожалением говорил Аука.

— Много поймали? — задал Ричард вопрос на одном дыхании.

— Известно про одного. Случайно попался к ним в лапы, — с сочувствием произнес он — А! — остановился Аука, хлопнув себя по лбу, — целый отряд им попался. Но это они так, мстили за девчонку, которую Дана накануне спасла. Ох, как они хотел ее заполучить, даже при свете солнца отважилось выйти, — покачал он в недоумении головой и снова продолжил путь.

— Девчонка, кто она? — пытался выстроить логическую цепочку в своей голове Ричард, основываясь на словах Ауки и цепляясь за осколки своих воспоминаний.

— Наследница клана Гор — Элизабет звать, — ответил ему, ничего не подозревающий Аука.

— Спасибо, — только и сказал Ричард, далее замолчав.

Аука тоже замолчал, наконец, наслаждаясь тишиной. Только шепот леса и разговоры его обитателей, были лучшей мелодией для его ушей и сердца.

Пройдя дальше в довольно быстром темпе и не произнося ни слова, Аука остановился в небольшой прогалине и по-хозяйски осмотрелся. Ричард все еще оставался на довольно приличном расстоянии от него, хоть и старался не отставать.

Туман же успел рассеяться, открыв прекрасный обзор на его владения. Своим зорким и внимательным глазом Аука заметил, что некоторые стволы сосновых деревьев были изрядно подпорчены. Иглы у них пожелтели, что уж говорить о траве, валяющейся выдранными клоками то тут, то там. Аука, почувствовав неладное, мгновенно оказался у одного из деревьев и с содроганием сердца ощупал оголенный ствол. Присев, он взял в руку вырванный с корнями пучок травы, осмотрел его со всех сторон. Поднес ближе к лицу, понюхал, положил на место. Быстро встал и проделал точно такой же осмотр остальных испорченных деревьев и прилегающей к ним территории.

Ричард был уже неподалеку, но совершенно не замечал того, что сейчас происходило, и чем был занят Аука. Весь путь он размышлял, сопоставляя все, что он услышал ранее и теперь продолжал делать то же самое, глубоко погрузившись в свои думы. Будучи уже у края прогалины, он услышал ворчливый и тревожный голос:

— Непорядок, — произнес он, заставив Ричарда остановиться, выскочив из мыслей.

Он, резко затормозив, осмотрелся вокруг и понял, о каком непорядке говорил его проводник и покровитель в одном лице, ростом в три с половиной фута.

— Кто же это все сотворил? — неподдельно удивился он.

— Может быть, я начну вопросы задавать, а ты отвечать? — снова пробурчал Аука, явно пересытившись предыдущим допросом. — С этим нужно разобраться, — сказал он серьезным голосом, — и я бы так не переживал, если бы это были всего лишь животные, но это были явно не они, — сосредоточенно осматривал землю Аука в поисках следов или других намеков на присутствие в его лесу чужаков.

— Может быть, Тени постарались? — вкрадчиво предположил Ричард.

— Не они, — быстро отмел его догадку Аука, — ты потрогай ствол, — подозвал он Ричарда, а сам, нервно ощупывал пальцами глубокие и неровные надрезы.

Ричард подошел к нему, присел, чтобы кривые отметины оказались на уровне его глаз, внимательно изучил их, провел по ним пальцами, даже понюхал и, наконец, произнес:

— Это насечки. Сделаны, чем-то острым: меч, топор или массивный нож, — словно эксперт говорил он, а Аука смотрел на него распахнутыми глазами и зачарованно слушал. — Мне жаль, — посмотрел на него Ричард печальными глазами, мягко похлопав израненное дерево рукой.

— Но как я не расслышал, что тут происходит такое? — удивился он своей рассеянности.

— Возможно, ты был слишком занят возней со мной?

Аука возмущенно посмотрел на него, махнув в его сторону рукой.

— Глупости, какие говоришь, — хамотал он отрицательно головой. — Аука все слышит и все видит, что происходит в его лесах, — настаивал он.

— Но только не в этот раз, — с сожалением произнес Ричард.

Тот, печально вздохнув, ответил:

— Сначала доделаю с тобой, потом вернусь сюда, — заключил он. — Нам до края леса уже рукой подать, идем, — став неописуемо серьезным, позвал он Ричарда за собой, развернувшись в нужном направлении.

Ричард в последний раз окинул прогалину взглядом. Деревья, всем хором мрачно кивали своими макушками, вместе покачиваясь на ветру, который напевал им протяжную песню. Тучи в небе сгущались. То, набегая в огромную очередь и заслоняя даже друг друга. То, разбегаясь в разные стороны, открывая неявные просветы в бездонном, бело-серебристом оке неба.

— Ричард! — донеслось до него удаляющееся эхо, басовито-скрипучего голоса Ауки, который прозвучал в этой гнетущей обстановке отголоском ломающейся ветки.

Услышав свое имя, он, неожиданно вздрогнул. Поежившись и от увиденного, и от голосов леса, Ричард быстро развернулся и последовал за Аукой, спина которого мелькала среди деревьев уже на приличном расстоянии от него.

****************************

У плота, на котором покоилось тело Стефана, постепенно начали собираться жители клана Воды. Белые одежды покрывали их тела, ниспадая струями вниз. На гостях поселения — свободного кроя светлые рубахи и привычные для них — штаны из холщовой ткани горчичного цвета. Казалось, что проводить в последний путь главу другого клана, вышел народ всего клана. Сколько их собралось на помостах! В первом ряду стояли Даниэль, Румелия, Маади и Аарон. Даже Конрад присоединился, хотя и не сильно понимал, почему событие погребения привлекло к себе так много людей.

По краям помоста начали зажигаться фонарики, отбрасывая блики на водную гладь, которая внезапно начала дрожать. Даниэль, все это время стоявший с опущенной головой, заметив рябь, поднял глаза и увидел, что к плоту приближаются лодки, а на воде, откуда ни возьмись, зажигаются огни. Теперь все обширные водные владения напоминали бездонный колодец ночного неба, в которое кто-то обронил миллиарды россыпей золотых звезд.

В руках у каждого из пришедших был бутон белой лилии, как дань умершим, как последний символ их очищения от земной жизни и отпущения всех грехов.

Маади, являясь хранительницей своего поселения, первая преклонила колено и опустила цветок в воду. Ее примеру последовали Аарон, Румелия и Конрад, отпустив свои цветы. Затем все то же самое повторили жители, отдавая почести душе усопшего.

Даниэль ждал. Он ждал до последнего, когда к нему присоединится Элизабет, его возлюбленная. Но время шло, неумолимо шло вперед, как бы он ни хотел его остановить или хотя бы замедлить. Элизабет не приходила.

Он, печально вздохнув, обвел взглядом поселение еще раз. Элизабет нигде не было. Почувствовав всю беспомощность, будто у него выбивают землю из-под ног, он, наконец, тоже встал на колено. Чуть придвинувшись к Маади, он тихо шепнул:

— Может быть, кто-то пойдет, узнает, когда она придет?

— Нельзя отлучаться, — строго ответила ему Маади и закрыла глаза. Она протяжно затянула неслыханную доселе Даниэлем мелодию, которая так откликалась ему, словно эхом колыбельной из далекого детства.

Жители мигом подхватили ее напев, и все поселение погрузилось в благозвучное пение. Они тянули прощальную колыбельную, не произнося ни единого слова. Их напевы были выстроены только на нескольких нотах. Они лишь, то повышали, то понижали тональность. Даниэль пытался подхватить напев, и у него даже начало получаться попадать в ритм. Напевая мелодию вместе со всеми жителями, он и не заметил, как перестал нервничать, перестал переживать обо всем на свете, как выровнялось его дыхание и какими прозрачными стали мысли. Он следовал движению музыки, подчиняясь сосредоточению великой общей силы, которая была сейчас здесь, рядом с ним и в нем самом. Силу, которую создали все эти люди, вместе, используя только голос. Даниэлю, в какой-то момент показалось, будто поселение поднимается и начинает парить над водой. Однако он был настолько сосредоточен и погружен в себя, что даже не открыл глаза, чтобы осмотреться вокруг и найти подтверждение своим чувствам. Он продолжал снова и снова вытягивать мелодию вместе со всеми жителями.

Вдруг, как по щелчку пальцев пение стихло. Даниэль, открыв глаза, увидел огоньки на поверхности и в толще воды. Они были настолько яркими, что прекрасно освещали даже глубины. Он заметил, как под плотом и помостом начало что-то мелькать, отбрасывая длинные тени.

«Рыбы», — подумал он и снова сосредоточился на огоньках.

Маади встала. Выпрямившись, она открыла глаза, которые, казалось, тоже светились огнем и начала говорить:

— Мы отправляем тебя в последний путь. Пусть он будет освещен в том мире, точно так же, как мы осветили его тебе в этом. Пусть пройдешь ты по этой дороге, не останавливаясь и не сворачивая. Пусть тебе ничего не мешает и душа твоя обретет мир, растворившись в этих прозрачных водах. Пусть духи воды примут ее как родную, не отвергнув и не отправив в темный мир. Ты оставил наследие на этой земле, которое будет следовать своей крови. Покойся с миром.

Маади взяла за руку Даниэля и сжала ее, полную жизни, своими сухими пальцами.

— Последний шаг — твой, — сказала она, посмотрев на Даниэля затухающими глазами.

Он, как по команде и без каких-либо пояснений нагнулся, и оттолкнул рукой плот от помоста. Выпрямившись и не сводя с него глаз, он увидел, как его окружили многочисленные цветы, излучающие мягкий белый свет. Плот начал подчиняться их движению, плавно вращаясь, отплывая все дальше и дальше. Цветы, в своем медленном танце, затягивали его вниз, под воду.

Даниэль наблюдал за этим и, до последнего не верил своим глазам. Не верил, что его отец будет еще и утоплен, таким красивым, но изощренным способом. Он, вырвав руку из пальцев Маади, уже попытался сказать ей все, что об этом думает, что он против такого завершения ритуала. Но Маади, всего лишь прикоснулась пальцем к его губам и тот мгновенно успокоился. Она кивнула в сторону его отца, давая ему знак, чтобы тот продолжал смотреть. Тело Стефана постепенно покрывалось водой, подгружаясь вместе с цветами. Даниэль подчинился и повернул голову. Все огни, которые раньше зажглись на воде и под водой, теперь были сосредоточены только у плота. С погружением в воду, огоньки начали облеплять плот, медленно переходя к телу. И вот они уже полностью покрыли его своим светом, который лился ровным сиянием, из самой толщи воды, создавая световой луч, устремившийся прямо в небо. В один миг, поток света стал таким ослепительным, что смотреть на него не зажмурившись, было невозможно. Но Даниэль, изо всех сил старался не закрывать глаза и видеть, что происходит. Он только слегка их прищурил, чтобы не ослепнуть от такого яркого луча, вырывавшегося из-под воды к небесам. На мгновение ему показалось, что какай-то образ, мелькнул в световом потоке. Он попытался смотреть не на луч, а сквозь него, улавливая все изменения и колебания света. И вот еще раз. Он снова заметил блик, который был уже почти у самой вершины небесного купола, как вдруг, свечение прекратилось.

Все мгновенно погрузилось во тьму. Лишь фонарики на краях помоста продолжали светить, выполняя свою отлаженную годами работу. В небе замерцали молнии, вдалеке послышался гром. Небеса разразились тяжелым ливнем, но никто и не собирался уходить. Люди подняли руки вверх, ловя капли дождя, стекающего проворными ручейками, по волосам, плечам и одежде, пропитывая ее насквозь. Они благодарили небо. Благодарили, что душа была принята.

Даниэль, закрыл глаза и опустил голову. Теплые и соленые слезы покатились по его щекам. Вместе с этим ливнем, так внезапно хлынувшим с небес, он отпускал отца навсегда.

Дождь закончился так же быстро, как и начался. Постояв еще не много, жители начали расходиться. Даниэль, оставшись один на помосте, почувствовал такую небывалую легкость в душе, о существовании которой, он даже и не подозревал.

— Ты нашел ее, — слегка улыбнувшись, прошептал он.

Но улыбка недолго была на его лице. Он вспомнил про Элизабет, которая так и не пришла. Даниэль снова помрачнев, направился к ней в купол. За его спиной раздались далекие отзвуки рокота грома.

****************************

Элизабет ходила взад и вперед, нервно измеряя шагами деревянный пол купола. Мысли безостановочно носились в ее голове, устраивая бешеные скачки. Она пыталась найти решение, найти возможность покинуть поселение незамеченной. Но как ей это сделать, она не понимала.

«Все и вся как на ладони, — размышляла она, — стоит мне выйти из купола, я сразу окажусь на виду у всех жителей. — А ночью? Ничего не изменит. Она, конечно, укроет меня своей темнотой, но вода? Плыть до берега? Как? Лодка. Я не смогу взять ее незамеченной. А кто сможет? Кто-то свой. Кто? Кто здесь свой для меня? Рэй! — осенила ее идея. — Нет. Я не могу снова подвергнуть его опасности», — тяжко выдохнула она, сосредоточенно ведя внутренний диалог, даже не замечая человека, который уже вошел и стоял на пороге ее купола, наблюдая ее нервные метания из стороны в сторону и напряженное от размышлений лицо.

Краем глаза Элизабет заметила мужской силуэт, молчаливо стоявший в сторонке и наблюдавший за ней. Она остановилась и повернула голову в его сторону. Нахмурив брови и недовольно поджав губы, Элизабет отвернулась, подошла к окнам и, сложив руки на груди, встала к незваному гостю спиной, демонстрируя свое недовольство.

— Даже не спросишь, зачем я пришел? — обратился к ней Генри с самыми добрыми намерениями, проходя вперед небольшой комнаты.

— Незачем и спрашивать, — раздраженно ответила ему Элизабет, не поворачивая головы.

— Все же, думаю, тебе будет интересно узнать, — напрашивался на общение Генри.

— Давай я за тебя отвечу, — опять огрызнулась она, — уговаривать меня пришел, как и все остальные, — повернулась Элизабет к нему лицом, уже поставив руки в бока.

— Не угадала, — щелкнул Гени пальцами почти перед ее носом. — Рэй не упомянул, что ты такая злыдня, — начал отшучиваться он, пытаясь разрядить обстановку, накаленную до кончиков бахромы подхватов занавесей.

— Шутник, — не сильно, ударила она рукой по его пальцам, зависшим в щелчке рядом с ее лицом. Элизабет отошла от окна, встав посередине комнаты и, повернулась к Генри лицом.

Не имея ничего против Рэя и понимая, что это его брат — она смягчилась.

— Так зачем же ты пришел? — взяв себя в руки, спросила она, смотря ему прямо в глаза.

— Помочь, — коротко и просто ответил Генри.

От удивления, брови Элизабет поползли наверх. Она начала хлопать ресницами, открывать и закрывать рот, словно рыба, хватающая воздух, отрывисто взмахивать руками.

— Но почему? — только и смогла вымолвить Элизабет, совершенно не понимая, зачем юноше из другого клана ей помогать.

— Ты же все равно уйдешь, — беспечно бросил он ей. — Решил помочь тебе выбраться не замеченной.

Не услышала она в его словах ни капли бахвальства или желания погеройствовать, ни ненависти к ней, ни злости.

— А ты дорогу-то знаешь? Помощник, — захотелось съязвить Элизабет.

— Не хуже тебя, — лукаво улыбнулся он ей. — Собирайся, — быстро сменил он, шутливый тон на серьезный. — Как только солнце зайдет за горизонт — будь готова. Я вернусь за тобой, — сказал Генри и поспешно вышел из купола.

Элизабет замерла, будучи совершенно растерянной. Безмолвно провожая Генри взглядом, она наблюдала за тем, как он удаляется от купола и не верила в то, что тут только что произошло. Повернув голову и медленно осматривая опустевшую комнату, ее взгляд упал на кровать, куда она и направилась, плюхнувшись на ее мягкие перины. Элизабет лежала, раскинув руки в разные стороны, и смотрела в ячейки окон потолка, которые сейчас были закрыты тканями, а свет проникал лишь через боковые окна. Она думала и думала, что же на самом деле движет Генри. Но не найдя вразумительного ответа, она начала считать балки в потолке, соединяющие собой купольную конструкцию.

Находясь, словно в оцепенении, Элизабет пролежала не меньше часа. Наконец, она повернула голову и, посмотрев в окна, увидела, как небо начало окрашиваться в яркие краски.

«Вечер будет превосходным», — размышляла она, наблюдая за тем, как быстро один цвет сменяет другой.

Белесые, рваные края пузатых облаков были подсвечены лучами солнца, переливаясь в их свете от бело-золотистого до янтарно-персикового, переходящего в полыхающий-оранжевый. Постепенно краски меркли, уступая свое место спокойным и холодным сине-фиолетовым оттенкам.

Понаблюдав еще немного за этой красотой, сотворенной щедрой рукой природы, она поднялась с постели и подошла к комоду. Элизабет открыла средний ящик и достала оттуда свой плащ. Встряхнув и расправив черную материю, она держала ее в руках перед собой, и смотрела на нее, погрузившись в воспоминания. Он вернул Элизабет в то счастливое время, проведенное вместе с Даниэлем.

Она вспомнила как перед поездкой в поисках упавшего луча, мама накинула ей его на плечи и крепко обняла, благословляя в дорогу. Как она укрывалась, согреваясь под ним, сидя ночью в заброшенной пещере в ожидании смерти от неизвестных животных. Как она пробиралась по ночным улицам поселения клана Земли, укутанная им с головы до ног. Как она бежала по долине, в которой начиналась кровавая бойня, а края плаща развивались в искрах бушевавшего пламени. Как он снова укрывал ее, когда она уснула, сидя рядом с Даниэлем, под цветущей кроной размашистого дерева.

— Даниэль, — произнесла она его имя, едва шевеля губами вернувшись из былого мира в реальный.

Она накинула плащ на плечи. Закрыла глаза, уютно закутавшись в его материи, вдохнула всей грудью его запах.

«Даниэль», — снова повторила она мысленно, его имя. — Что ты наделал? — прошептала она вслух, чувствуя, как по коже пробежали мурашки, а на глаза начали накатывать слезы. — Я не могу, не могу поехать с тобой, только не сейчас. Не могу быть с тобой. Может быть, потом, может. Но не сейчас, — прерывисто и поверхностно дышала Элизабет, бормоча фразы себе под нос и чувствуя, как к горлу подступает комок, а на глаза накатывают предательские слезы.

По вискам начали бить многочисленные молоточки, выстукивая в ее голове чеканный ритм. Элизабет зажмурила глаза, понимая, что еще чуть-чуть, и она упадет. Схватившись рукой за комод, она пошатнулась. Задержавшись за ручку ящика, Элизабет не упала, а выдвинула ящик чуть вперед. Из него донеся стеклянный перезвон. Что-то перекатилось и, звякнув, ударилось о деревяшку.

«Не припомню, чтобы у меня в ящиках лежало что-то из стекла», — пронеслась мысль в ее голове, которая все также нещадно болела, разрываемая на кусочки набатом колоколов.

Немного помедлив, она положила пальцы на виски, массируя их круговыми движениями. Боль начала отступать.

— Хорошо, — шептала она. — Хорошо, — продолжала она на них плавно надавливать.

Открыв глаза, Элизабет увидела, что солнце уже почти закатилось за горизонт. Ночь, вступая в свои права, начала укрывать небо темным полотном, расшитым серебряными звездами. И лишь на самом краю неба, солнце все еще полыхало оранжевым цветом, не желая отступать.

— Ты тоже борешься, за свое право быть, — печально улыбнулась она, вдруг спохватившись.

Элизабет схватила небольшую тканую сумку, лежащую в том же ящике, где был плащ. Бросила в нее кое-какие вещи, прикрепила к поясу флягу с водой и меч, который так и не отдала отцу.

За стенкой послышался стук. Она огляделась по сторонам, чтобы удостовериться, что уши ее не обманывают и стук действительно доносится снаружи. Кто-то подплыл к ее куполу. Отрывистые удары послышались снова. Она, высунув нос из-за полотна, огляделась настолько, насколько ей позволяла приоткрытая ткань. Чуть поодаль начали собираться люди. Они несли в руках цветы. Слева от нее была лодка, подошедшая совсем близко к помосту и ее куполу. Фигура, сидевшая в лодке, приподняла голову и теперь, можно было лучше разглядеть лицо. «Генри», — подумала Элизабет и уже была готова выйти из купола, как ей вдруг показалось, что она услышала стеклянный перезвон. Повернув голову и посмотрев на приоткрытый ящик комода, она быстро к нему вернулась, заглянула внутрь и увидела там пару пузырьков. Она достала их, повертела в руках. К пузырькам была прикреплена цепочка, скреплявшая их вместе. Генри снова постучал по куполу, теперь уже более настойчиво. Элизабет быстро перекинула цепочку через голову, одев свою находку на шею и спрятав под тканью рубашки. В считаные секунды она оказалась снова у выхода, приоткрыла ткань, окинула взглядом поселение и украдкой, выскользнув из купола — юркнула в лодку.

— Ложись вниз, — шепотом приказал ей Генри.

Та нырнула на дно лодки, словно рыба, уютно там устроившись и прикрывшись поверх своим плащом.

— Вот и славно, — прошептал Генри, налегая на весла, бесшумно разворачивая лодку носом к берегу.

Отплыв незамеченными, как показалось Элизабет на достаточное расстояние, она решилась высунуться из-под плаща и посмотреть, насколько далеко от них находится поселение. Чуть привстав, она приподняла край материи, укрывавший ее голову, и выглянула из-под нее. Элизабет увидела яркое свечение, охватившее ту часть клана, где было большое скопление людей. Вероятно, там и проходила процессия прощания. Элизабет тяжело вздохнула, понимая, что сейчас совершает, но продолжила наблюдать за происходящими событиями.

— В воду тоже посмотри, — донеся до нее приглушенный голос Генри.

Элизабет, чуть подалась вперед, ближе к краю лодки и опустила глаза за корму. Издав удивленно — восторженное «о-о-о», она не могла поверить в увиденное. Под водой тоже светились огоньки. Они были не такие яркие, как свечение окутавшее поселение, но вполне заметные глазу. Перепрыгивая взглядом с одного подводного огонька на другой, она видела, что толща воды размывала их свет еще больше, отчего они были похожи на огни, зажигаемые в ее поселении в туманные ночи — блеклые, с нечеткими очертаниями, но такие теплые, такие магические и притягательные. Она не могла налюбоваться на них, как вдруг, заметила движение — огоньки собирались в стайки и двигались к поселению. Вот одна стайка, вот вторая и так повсюду. Неожиданно все поселение озарилось ярким светом луча, который поднимался столбом к самому небу. Элизабет склонила голову и прикрыла глаза рукой, а Генри зажмурился, отведя голову в сторону. Так же быстро, как свет зажегся, так быстро он и погас. Сразу после этого, над поселением пролился небывалый дождь, который очень быстро закончился. Они оба открыли глаза и поняли, что находятся в кромешной темноте. Лишь тусклое сияние фонариков поселения, маячило где-то там, вдалеке, напоминая им обоим, что жизнь продолжает течь своим чередом.

Наконец, лодка мягко уперлась в галечный берег, а камушки зашуршали по корме. Волны шумели, медленно набегая на сушу и нежно облизывая ее языками, плавно откатывая обратно, в свои водяные пристанища. Через пару мгновений, они возвращались снова, раз за разом, повторяя свой многовековой бег.

Генри и Элизабет, выйдя из лодки и ступив ногами на землю, понимали, что их путь начался снова. Где-то вдалеке послышались раскаты и стрекотания грома…

Глава 6

Дева выглядывала из-за воздушных занавесей окна своей спальни, выходившего в небольшой сад. Она с интересом наблюдала за игрой, которой Даррен занимал Альму. На лице Девы то и дело мелькала едва заметная улыбка. Со двора доносился громкий и веселый детский смех. Даррен бросал ей в руки белый шар, наполненный вязкой массой. Стоило Альме его упустить, как шар падал на мохнатый зеленый ковер и рассыпался на множество мелких разноцветных шариков, прячущихся в травинках. Но как только Альма касалась своим маленьким пальчиком хотя бы одного из них, остальные наперегонки бежали к нему, снова собираясь все вместе и формируя прежних размеров шар. Их игра повторялась снова и снова, и, похоже, нравилась обоим. Даже Даррен, большой, серьезный и, как правило, хмурый — наслаждался игрой и озорным смехом этой маленькой непоседы, которая, за все время их общения, стала ему словно родной дочерью. На его лице тоже мелькала довольная улыбка. А иногда, когда он брал девочку своими ручищами и подкидывал высоко вверх, заливистый и довольный смех Альмы, заполнял всю тишину мира Хранителей, оглашая, что тут течет жизнь.

Высокие и густые заросли стен зеленых кустов, со всех сторон окружали их дом, выстроившись в квадрат, словно Защитники, оберегавшие покой. Каждый дом, находившийся тут, был похож один на другой как две капли воды. Однако жители никогда в них не путались, потому что над каждым домом возвышался флюгер, рисунок которого был уникальный в своем исполнении и любой без труда мог найти свое жилище. Еще одна проблема, с которой в первые дни пришлось столкнуться этой новоиспеченной семье — лабиринты. Мало того что дома были во владении геометрически идеально выстроенных квадратов, но и все улицы, которые вели к центральному замку, величественно возвышавшемуся над зелеными насаждениями — представляли собой один сплошной лабиринт. Проходя по нему в первый раз, Дева думала, что никогда не запомнит эти извилистые повороты. Она даже спросила о карте, но ее, конечно же, тут не существовало.

— Все в твоей голове, — шепнул Деве Хранитель — Питер, загадочно улыбаясь и проводя их к дому через лабиринт. Он первым встретил гостей в замке по прибытии, и любезно показал им, как тут все устроено.

Эта фраза надолго запала Деве в сознание и она думала, чтобы это означало, ведь в ее голове были те знания, которыми одарили ее Создатели. В голове Даррена были знания, подкрепленные опытом, а вот в голове у Альмы, пожалуй, еще ничего не было — делала тогда выводы она.

«Интересно, вспомнит ли малышка когда-нибудь о своих родителях?», — размышляла Дева, продолжая выглядывать из-за занавесей.

Вдруг, шар, с которым играли Даррен и Альма, попал прямо в стекло окна, из которого она смотрела, и растекся по нему своей белесой, полупрозрачной массой. Дева скривила недовольную гримасу, и, отпустив край тонкой ткани — отошла от окна.

Дева привыкла тут жизнь. Привыкла ко времени, которое тут текло иначе. Особенно это было заметно по Альме. Она, то замедлялась в росте, то вырастала на несколько сантиметров за пару дней, отчего ей приходилось вести календарь земных дней, чтобы не запутаться в точном отсчете века Альмы, а Даррену еженедельно ставить зарубки на колонне в кухне дома. Время прыгало, но для бессмертных — это было совсем незаметно. Создатели знали об этой неравномерности, но они не могли и догадываться, как оно отразится на человеческом дитя. Поэтому, заметив эту проблему, они начали задумываться о том, чтобы отправить девочку в мир Защитников. Посмотреть, как она будет расти там. Создатели, конечно же, никого не посвящали в свои планы, продолжая безмолвно наблюдать за дитя земли, переданным однажды Деве и Даррену. Сам верховный Хранитель — Тарон, дал им четкие инструкции и указания по воспитанию ребенка. Остальные Главные Харнители, которым были представлены гости, называли себя Герей и Аркан.

Они величественно восседали на каменных тронах, выполненных из монолита трех разных камней. Все они расположились в центре главной залы на пьедестале, в форме круга. Трон Тарона был полностью белого цвета, с переливающимся на свету частицами вкраплений — кварц. Трон Герея стоял по левую руку от Тарона, и был темно-синего цвета, с растекающимися золотом реками — лазурит. Трон Аркана находился, справа от Тарона и был цвета густой крови, единственный чистый цвет, без каких-либо примесей — гранат.

Каждый из тронов смотрел прямо на высокие и массивные входные двери, доходившие почти до потолка. Между дверьми располагались вытянутые арочные окна. Сквозь них проходил яркий солнечный свет, освещавший всю мраморную залу. В центре же пьедестала за спинками тронов, возвышалась тонкой резьбы колонна, искусно выполненная в камне, упираясь своим острием в основной купол замка. Всего куполов было пять. Самый большой, возвышающийся над пьедесталом и четыре поменьше, каждый на углу квадратного строения. Все они были совершенно прозрачными. Как же удивилась Дева, выйдя из Хрустального дворца в сопровождении Питера, обнаружив, что снаружи величественная постройка полностью деревянная.

— Но ведь внутри все из камня? — изумилась Дева, недоверчиво пощупав наружную стену. Она поежилась, припоминая, какой в зале стоял холод, и каким суровым взглядом на них смотрели главные Хранители, словно на бесполезных букашек.

— Верно, — подтвердил Питер, — внутри камень, снаружи дерево. Хитро придумано, согласись? — подмигнул он ей, но о назначении этой задумки ничего не рассказал.

Дни в этом мире всегда были ясными. Солнце исправно поднималось над горизонтом и закатывалось за него, освещая и согревая планету Хранителей своими ласковыми лучами. Ночное небо озарялось парадом других миров, среди которых была и бледная Луна, выглядевшая на их фоне еще более одинокой и безликой. Всего тут было в изобилии. За зелеными лабиринтами, окружавшими замок Хранителей, на многие мили жили народы этого мира. Все было устроено точно так же, как и в прежнем земном мире. Полноводные реки протекали по изумрудным полям, и пряталась в тенистых лесах, превращаясь в очи озер. Серебристые макушки гор величественно возвышались над густыми лесами. Бескрайние плодородные земли простирались от одного обозримого края до другого. Казалось, что тут все идеально и народы живут, вполне себе счастливо.

С прибытием гостей, течение их жизней не нарушилось. Жители радушно их приняли, продолжая, как и всегда, трудиться и радоваться каждому дню. Даррен видел, как все они были сплочены, точно так же как и на его планете, точно так же как и в те времена, когда он бывал здесь раньше. Казалось, ничего с тех пор не изменилось, только сейчас он был допущен жить в доме лабиринтов, и посвящен в то, как передвигаться между ними. Обычно Хранители не делились этими тайнами с гостями из других миров, отправляя их сразу после прибытия за пределы своих предместий. Но в этот раз, статус гостей был сильно повышен благодаря наличию дитя, которое было большой милостью даровано погрязшим в ненависти людям земли и которое, они с такой легкостью утратили. Из-за неравномерного времени, земные дети не допускались в мир Хранителей, поэтому пришествие, стало для жителей тоже чудом и всем хотелось на него посмотреть. Однако было повелено не выпускать дитя и его наставников за пределы лабиринтов в течение двенадцати лет, так же как и жителям мира Хранителей было объявлено о том, что они не могут быть допущены к ребенку до истечения этого срока. В основу такого решения было положено и непонимание Создателями сущности дитя. Они не знали, на что оно будет способно, как себя проявит, и как будет расти. На всем пути его взросления, они были намерены всегда присутствовать рядом, наблюдая и направляя его руками наставников.

Все жители мира Хранителей были частью нечто большого и все они это понимали, принимая. Главные Хранители наблюдали за своим народом, но не со стороны, как в случае с Создателями, а непосредственно участвуя в их продолжительных жизнях. Любой мог обратиться к ним с прошением или поделиться радостью, любой мог быть принят главными Хранителями, которые очень дорожили своими жителями, потому что каждый был кирпичиком, клеточкой большой системы воспоминаний и хранения знаний. И каждый житель знал, за что он несет ответственность и с чем он неразрывно связан. Именно поэтому Создатели выбрали мир Хранителей в качестве первой точки отсчета для взросления и воспитания земного дитя.

Деревянная дверь с шумом распахнулась и в просторную комнату вбежала Альма. Она быстро спряталась за длинной атласной юбкой лимонного цвета Девы, когда в ту же минуту в комнате появился Даррен загрохотав по дощатому полу сапогами. Альма вцепилась одной рукой в ткань юбки, а другой прикрывала ротик, стараясь не рассмеяться в полный голос. Дева пристально и вопросительно посмотрела на Даррена, который, недовольно глядя на нее, опустил глаза вниз, указывая на свои ноги. Дева проследовала взглядом за ним и, увидев, что его сапоги облеплены разноцветными шариками, сама, не сдержавшись, прыснула смехом.

— Извини, — проглатывая смешинки и гладя рукой по голове Альму, которая уже вышла из-за ее юбки и хитро поглядывала на Даррена, — но это очень смешно, — произнесла Дева.

Даррен, встав на одно колено и поравнявшись ростом с Альмой, внимательно смотрел на нее. Она подошла к нему без страха, остановившись прямо перед ним.

— Убери это, — строго сказал он ей, имея в виду, прилипшие к его сапогам шарики.

Альма не отводила от него взгляда, и не шевелилась. Она внимательно смотрела ему в глаза. Даррен почувствовал, что ему стало как-то не по себе, как будто из него высасывают всю его жизнь, несмотря на то, что он был бессмертным. Все предметы, окружавшие его, начали терять яркость своих очертаний, превращаясь в мутные и поблекшие картинки. Он попытался отвести взгляд от Альмы, но не смог. Дева, стоявшая позади девочки, увидела, как шарики начали поочередно отлепляться от сапог Даррена, поднимаясь на уровень роста малышки. Шарики зависли в воздухе, медленно вращаясь вокруг своей оси, а лицо Даррена постепенно становилось белым, переходя к пепельно-серым оттенкам. Дева быстро сделала шаг и подошла вплотную к Альме, накрыв руками ее темного цвета стекла очков, которые точно повторяли очертания ее лица и сидели на ней как влитые. Шарики с хлюпающими звуками попадали на пол, превратившись в разноцветные лужицы. Даррен закрыл глаза, наклонив и отведя голову чуть в сторону. Альма все еще не двигалась, но через несколько секунд она положила свои теплые ладони поверх рук Девы и глубоко вдохнула. Дева убрала руки с ее лица и девочка, развернувшись к ней, уткнулась вздернутым носиком в ее юбки. Она обхватила ноги Девы и прижалась к ней, словно в поисках защиты.

Даррен пришел в себя не так быстро. Простояв на одном колене несколько минут, он, наконец, открыл глаза, поднял голову и посмотрел на Деву. Она была встревожена тем, что сейчас произошло.

— Что-то новенькое, — попытался отшутиться он, медленно вставая на ноги.

— Обсудим позже, — серьезным, но мягким голосом сказала она Даррену.

Дева, погладив малышку по кудрявым завиткам золотистых волос, взяла ее на руки и унесла в детскую, оставив Даррена стоять в комнате одного.

Даррен, походив туда-сюда, остановился на том же месте, где ранее расплылись разноцветные лужицы. Теперь перед ним лежал шар. В недоумении оглядевшись по сторонам, он, совершенно не понимал, как такое могло произойти.

— Фокус удался, — послышался позади тихий голос вернувшейся Девы.

— Как она это сделала? — изумленно и с опаской посмотрел на нее Даррен.

— Что именно? — с наигранным непониманием спросила Дева, взметнув брови вверх.

— Собрала их вместе! — начинал Даррен нервничать и повышать голос.

— Похоже, наша девочка получила подарок, — мягко улыбнувшись, ответила Дева.

— Перестань уже говорить загадками и отвечай прямо, — настаивал Даррен.

— Ей даровано управлять жидкостями, — спокойно сказала Дева, садясь за стол, — полагаю, подарок был передан через Элизабет.

Даррен тоже подошел к столу и сел за него, устроившись напротив Девы.

— Помнишь падение Элизабет в воду? — посмотрела она вопросительно на него.

Даррен кивнул, но, похоже, не мог понять, к чему она клонит. Дева молчала, продолжая испытующе смотреть на него, выжидая, когда он догадается.

— Дана, — наконец произнес он.

— Молодец, — довольно ответила она.

— Ты хочешь сказать, что Дана, дала Альме способность управления водой? — снова изумился Даррен.

— Так я и сказала, — подтвердила Дева, кивая головой и соглашаясь с ним.

— Но я же не жидкость! — вдруг возмутился он и резко встал со стула, — ты понимаешь, что эти чертовы шары, висели в воздухе не сами по себе! Она всегда, всегда прикасалась к ним, чтобы собрать их вместе. Сейчас она их не трогала. Какого черта они все зависли… вместе со мной?! — негодовал он, начав снова расхаживать по комнате.

— Я думаю, что она пыталась ими управлять через тебя, — рассуждала Дева, — в конце концов, ты ведь тоже состоишь из жидкости, — пожала она плечами, снисходительно посмотрев на него.

Даррен остановился, метнул на нее недовольный взгляд и продолжил мерить комнату шагами.

— Она пробует свои дары в действии, — тихо и задумчиво произнесла Дева, глядя в окно, — и все было бы хорошо, если бы она не стала вытягивать из тебя все силы, опустошая словно бочку. Твой цвет кожи напомнил мне золу из камина, — с сочувствием посмотрела она на Даррена, отвернувшись от окна.

— Слишком буквальное сравнение, — скривил губы Даррен и вернулся к ней, сев обратно за стол. — Ты понимаешь, что она могла и не остановиться? — со всей серьезностью посмотрел он Деве в глаза.

— Да, — выдохнула она, отведя взгляд и уставившись на поверхность стола, — но она еще совсем ребенок. Она научится. Мы ее научим, — посмотрела она на него широко распахнутыми и воодушевленными глазами. — И, — запнулась она, — о том, что произошло, нужно доложить Хранителям, — ее взгляд быстро стал серьезным.

— Ладно, сообщу, — ответил ей Даррен, а в его голосе слышалось одолжение, — но мы посланы сюда не в качестве наставников, а в качестве подопытных, имей это в виду, — предупредил ее Даррен, вставая из-за стола и направляясь к выходу.

— Я и не питала никаких иллюзий, — прошептала Дева, провожая взглядом Даррена.

В детской послышался шум. Дева встала и направилась туда, проверить все ли в порядке. Но только она вошла в коридор, как увидела Альму, уже стоящую в проеме открытых дверей, словно поджидавшую ее.

— Я напугала его? Сделала что-то неправильно? — задавала она вопросы, внимательно глядя на Деву, сквозь темные стекла своих очков.

Дева точно знала, что малышка расстроена и напугана. Даже несмотря на то, что она лишь едва могла рассмотреть ее глаза, за несколько лет общения с Альмой, она понимала любые изменения в ее настроении.

— Наверное, Даррен не ожидал, что ты умеешь так делать, поэтому немного перенервничал. Так бывает, — подошла к ней Дева и, взяв ее хрупкую ручку в свою ладонь, присела так, чтобы быть на одной с ней высоте. — Ты сделала так, как почувствовала в тот момент, в этом нет ничего дурного, — говорила она, доверительно смотря на Альму, — только в следующий раз, давай попробуем не доводить Даррена до таких глубоких переживаний, и потренируемся перед тем, как ты повторишь это еще раз? — предложила ей Дева.

— Хорошо, — согласилась Альма, — я могу выйти в сад?

— Конечно, пойди, погуляй. Даррен скоро вернется, и можете еще поиграть, а потом ужинать, — уже выкрикивала последние слова Дева, наблюдая за быстро выбегающей на улицу Альмой. — Непоседа, — мягко произнесла она, отправившись на кухню.

В это время Даррен уже вышел из лабиринтов живых растений и приближался к замку. Питер, неожиданно выскочивший прямо перед ним, казалось, появился из неоткуда. Даррен, от неожиданности, выкинул руку перед собой, остановив Питера и прижав его спиной прямо к стене из кустов.

— Хватит выпрыгивать, словно тень из лесной чащи! — недовольно рыкнул он, на безобидную выходку Питера.

Тот, подняв обе руки вверх, шутя, сказал:

— Сдаюсь на милость победителя.

Даррен, закрыв глаза и тяжело выдохнув, отпустил руку, пригвоздившую его к прочным и колким веткам изгороди лабиринта. Питер, наконец, ощутив землю под ногами, поправляя и отряхивая стеганую куртку, сшитую аккурат по его фигуре, понял, что Даррен не в духе и, нахмурив брови, спросил:

— Тебя кто-то укусил за … — промолчал он, — что ты брызжешь ядовитой слюной, направо и налево?

— Укуси-ЛА, — сделал он ударение на последнем слоге.

— О-о-о-о, — многозначительно произнес он. — Далеко вы продвинулись, — подмигнул ему Питер.

— Что? — непонимающе посмотрел на него Даррен. — ЧТО? — спросил он еще раз, повышая голос, поняв, к чему тот клонит. — Что за глупости ты мелешь, — возмутился он, — почему же мне так везет на новых знакомых?! Один Лео был вменяемый, но его оставили на Земле, — негодовал он, — теперь приходится сидеть тут и мириться со всем и вся.

— Ну, прости, что имеем, то имеем. Ты зачем пожаловал во дворец? — поинтересовался Питер.

— Доложить о происшествии с дитя, — успокоившись, ответил Даррен.

— Что же ты сразу не сказал, — начал суетиться Питер, быстро зашагав к дворцу и чуть ли не подталкивая вперед Даррена.

— А зачем бы еще мне сюда является? — удивился Даррен.

— Верно, — согласился Питер.

Узкие дорожки лабиринтов, все, как одна ведущие ко дворцу, были щедро присыпанные мелкими угловатыми камушками серого цвета. Они выходили к более просторным дорогам, которые были аккуратно выложены в спирали рисунков плоскими белыми и черными камнями. Такие ахроматические узоры украшали изумрудно-зеленый газон, раскинувшийся перед строением, своими витиеватыми изгибами, напоминая распустившиеся в камне цветы.

Деревянную конструкцию, щедро украшенную резными элементами, венчали четыре башенки с прозрачными куполами. Узкие колонны, подпиравшие не только входы, но и вытянутые арочные окна, создавали впечатление невесомого, парящего в воздухе строения. Однако Даррен знал, что это только иллюзия. Внутри стены и полы были мраморные — гладкие и блестящие, напоминавшие ему безмятежные водяные просторы в отражении лунного света, или, на худой конец — зеркало в трещинах. И только троны верховных Хранителей — белого, синего и красного цветов, были единственными цветными пятнами, радовавшими глаз в этом блеклом царстве.

Высоченные, под самый потолок двери с легкостью распахнули свои створки перед Дарреном, приглашая его войти. Питер, вытянув руку, пропустил его вперед, а сам остался стоять позади него. Как только Даррен вошел внутрь, двери за ним моментально захлопнулись. Во внушительных размерах зале было настолько тихо, что он мог расслышать собственное дыхание и, казалось, что даже звук падения на пол пылинок был для него различим. Оглядевшись по сторонам, он никого не обнаружил.

— Тихо, холодно и пусто, — сказал он и, постояв еще немного, сделал шаг по направлению к тронам, окружавшим резную колонну точно стражники.

Но стоило ему пошевелиться, как над каждым из тронов, в соответствии с их цветом, появилась и зависла точка. Слегка поблескивая и мерцая, они, внезапно осветив все вокруг ослепительными вспышками — явили Хранителей. В белых длинных одеждах, с гладкими седыми волосами до плеч и бородами, до самого пояса в цвет волос, Хранители величественно восседали на тронах. У каждого из них на пряди волос бороды, виднелась небольшая бусина. Бороду Тарона украшала белая бусина в серебристой окантовке. Бороду Аркана украшала бусина красного цвета, повисшая на волосах его седовласой бороды, словно капля крови. У Герея бусина была синего цвета в золотой оправе.

— Мы слушаем тебя Защитник, — сказали они одновременно, нарушив звенящую тишину замка.

— По правилам, продиктованным мне ранее, я должен сообщать обо всех изменениях в поведении Альмы, — без страха и колебаний ответил он. — Дитя, — быстро исправился Даррен.

— Продолжай, — снова одновременно произнесли они, разрезая своими голосами тишину.

— Она пыталась управлять шариками, наполненными жидкостью… используя меня, — чуть поколебавшись и с некоторым страданием в голосе, сказал он, припоминая чувства, которые испытывал, когда Альма высасывала из него все жизненные силы.

— Расскажи точнее, как она это сделала? — задал вопрос Тарон, облокотившись на ручки трона и чуть вытянувшись, словно хотел получше расслышать слова, произносимые Дарреном.

— Она уже давно собирает шарики в один большой шар, но прикосновением. В этот раз она подняла их в воздух, смотря мне в глаза. Только ощущения у меня были, более чем, неприятные, — прокашлялся он.

— Значит, она способна вытаскивать из бессмертных жизненную силу, — задумчиво произнес Герей.

Даррен поежился. Холодок пробежал по его спине. «Если это действительно так, то девочка может оказаться для нас угрозой, способной вывести из равновесия все миры», — подумал он про себя и снова поежился.

Перспектива быть лишенным жизни таким изощренным способом, да еще и маленьким ребенком, перенесенным в этот мир из земного, его совершенно не радовала.

— Продолжайте присматривать за ней и сообщайте нам обо всех изменениях, — спокойно и даже отстраненно сказал Аркан, нарушив мрачные размышления Даррена.

— Хорошо, — покорно выдохнул он, и чуть склонив голову в знак почтения Хранителей, направился к выходу.

Только он подошел к двери, как она сама перед ним распахнулась. Перед ним стоял высокий и крепкий мужчина, одетый во все черное. Голова его была покрыта капюшоном и скрывала большую часть лица. Пройдя вперед, они, одновременно поравнявшись, остановились в раме прохода плечом к плечу и искоса посмотрели друг на друга. Даррен заметил на лице человека огромный шрам, чудом не задевший глаз, проходивший от виска, по щеке и до подбородка. Человек, сделав резкий и глубокий вдох носом, не произнеся ни слова, отвернулся и пошел дальше в залу. Даррен, нахмурившись, пошел обратно к лабиринтам, чтобы вернуться в свой временный дом. Дверь за ним бесшумно закрылась, скрывая за собой тайны, которых тут, очевидно, было немало.

****************************

— Как раз к ужину, — отозвалась Дева из кухни, услышав звук открывающихся дверей.

Даррен зашел в комнату, тяжело шагая, словно тащил на себе груз непомерных проблем. Он, пройдя через гостевую комнату, повернул за угол и оказался в кухне, наполненной чудесными ароматами готовившейся еды.

— Пахнет вкусно, — сказал он, подойдя к плите, открывая крышку кастрюли и бесцеремонно влезая пальцами в приготовленные стручки фасоли, вылавливая там парочку и кладя себе в рот.

Дева недовольно посмотрела на него, топая носком ноги, а он, не обращая на это никакого внимания, прожевав, сказал:

— Одобряю, накладывай. И Альму позови, пора ужинать, — повернулся он к Деве спиной, усаживаясь за стол.

От удивления, глаза Девы расширились, а брови поползли вверх.

— Разве она не в саду? — начала заикаться Дева, вопросительно уставившись на Даррена.

— Я ее там не видел, — нахмурился он и, вытягивая шею, выглянул в окно.

Дева последовала его примеру. Она быстро подошла к окну и начала глядеть по сторонам, выискивая глазами Альму во всех видимых уголках сада. За спиной послышался глухой звук отодвигаемого стула, удаляющийся топот сапог и поскрипывание открывающейся двери. Дева обернулась и, увидев, что Защитник лихорадочно выбежал из дома, мигом последовала за ним.

Даррен носился по всему двору. В одном углу росло несколько невысоких деревьев, в другом — клумбы цветов, качели стояли чуть подальше в глубине сада — он осмотрел все.

— Альма! Где ты малышка? Выходи! Мы сейчас не играем в прятки, — встревоженно звал он ее, бегая по саду.

— Но куда она могла деться со двора? — удивлялась Дева, взволнованно и растерянно озираясь по сторонам, стоя на крыльце дома и теребя в руках полотенце, случайно прихваченное из кухни.

— Это моя вина, — произнес Даррен, вдруг остановившись посередине двора, как будто что-то вспомнив. — Я не закрыл калитку, когда уходил во дворец, — еле выговорил он, поразившись собственной безалаберности.

— Ее нужно найти, во чтобы-то ни стало, — отвела она тревожный взгляд от Даррена, переведя его на калитку.

Полотенце выпало из ее рук на деревянные и гладко струганные доски. Вмиг спустившись по ступенькам, она уверенно двинулась к выходу из сада. Даррен последовал за ней. Открыв калитку и выйдя за его пределы, они оказались в лабиринте, где все ходы были похожи друг на друга как две капли воды.

— Она никогда не ходила тут одна, — обеспокоенно произнес Даррен, — Куда же она могла пойти? — смотрел он, то влево, то вправо, выбирая путь.

— Направо, — уверенно произнесла Дева.

— Почему? — удивился ее чрезмерной самонадеянности Даррен.

Дева резко повернулась к нему лицом и отчеканила монотонным голосом:

— Она начала активно познавать свои способности, а значит, выберет идти путем, которым еще не ходила.

— Понял. Тогда идем, — без промедления согласился он с ее словами и потянулся рукой к ручке калитки, чтобы ее закрыть.

— Оставь чуть приоткрытой, — велела ему она, слегка прикоснувшись своими пальцами к руке Даррена.

От этого прикосновения он почувствовал странный укол в сердце, словно его пронзила булавка.

— Хорошо, — произнес он, плавно убирая руку.

Они оба направилась в обратную от дворца сторону, уходя все дальше и дальше к выходу из лабиринтов, то и дело негромко называя имя девочки в ожидании, что она откликнется.

****************************

Она сидела, не двигаясь на мягких покрывалах кровати, и смотрела в серую стену, не сводя глаз с небольшой картины, на которой был нарисован, такими же серыми красками — лабиринт. Пожалуй, только он приносил ей покой, когда она была расстроена или не знала, как поступить. Снова и снова она проходила его глазами, ища возможные из него выходы. Так и сейчас. После того как Дева вышла из ее комнаты, она прошла его с десяток раз, одновременно размышляя о том, что произошло и о словах Девы, сказанных ей наедине ранее.

«Должно быть, со мной, что-то не так, — думала она, — но я не хотела делать ему больно», — обращалась она мыслями к Даррену, мертвенно-бледное лицо которого, не выходили из ее головы.

Она отвела глаза от картины и посмотрела в окно, за которым все было такое же серое. Листва деревьев плавно покачивалась на ветру, как бы маня к себе. Альма подошла к окну и выглянула из него, с любопытством осматривая сад.

«Вот на той лужайке мы играли, и я не ловила шар, потому что хотела посмотреть, как он разобьется о землю и распадется на мелкие шарики. Собрать их все вместе было очень просто, они все меня слушаются… а я нет, — сделала мысленно вывод она. — Я не могу быть с ними, я для них опасна», — перевела она печальный взгляд с лужайки на цветочную клумбу, где растения в знак согласия с ней, кивали своими серыми бутонами.

Даррен вышел из дома. Она слышала, как за ним захлопнулась дверь и видела, как он покинул сад, не закрыв за собой калитку. Дева осталась одна хозяйничать в доме.

Альма отошла от окна, бросив мимолетный взгляд на картину, а она возьми и упади на пол. Рама развалилась, но стекло, покрывавшее картину сверху, было целехонько. Альма попыталась поднять ее вверх, как недавно сделала это с шариками, но она не хотела ее слушаться. Из кухни донеслись быстро приближающиеся шаги. Альма мигом подошла к упавшей картине, взяла ее в руки, положила на ближний стол и направилась к выходу из комнаты. Открыв дверь, она увидела Деву, шагающую по коридору. Не дожидаясь от нее лишних вопросов, Альма начала задавать их первой:

— Я напугала его? Я сделала что-то неправильно? — спросила она, внимательно посмотрев на Деву через темные стекла очков, которые она никогда не снимала.

— Наверное, Даррен не ожидал, что ты так умеешь делать, поэтому немного перенервничал. Так бывает, — ответила Дева, подойдя к ней и взяв в ладони руку Альмы.

Затем она присела так, чтобы быть на одной с ней высоте. Она всегда так делала, когда хотела, чтобы Альма точно расслышала все ее слова и приняла их к сведению.