Бесплатный фрагмент - Отражение

Последний Сигнал

Безбрежный простор, космический танец,

И вечность за руку ведёт в никуда,

Как вечности этой угрюмый посланец,

Планета кружится в потоке одна.

Окутана сфера незримой эгидой,

От солнц двух палящих спасает она.

Живут безмятежно там космоса дети,

И беды не видят их мир никогда.

Но было бы странно, что в хаосе вечном,

И правда без бед существуют они.

Едва присмотревшись, ответом извечным,

Откроется правда в бесплотной тени.

Их внешность безлика, пуста и бледна,

Один к одному, словно клоны похожи,

Но мыслей, идей им хватает сполна,

И ценится личность здесь явно дороже.

Правители молча плетут свои тайны,

Народ занят делом под весом забот,

Военные в миг пресекают все войны,

Научный же корпус вперёд лишь идёт.

В один томный день, под багряным светилом,

Где тени плясали в космической тьме,

Прорвался сигнал — голос чуждый, но милый,

Он — эхо далёкой погибшей земли.

Но власть, содрогнувшись, затёрла намёки,

Чтоб страх не нарушил их жёсткий уклад.

А некто, скитальцы, в тоске одинокой

Летели сквозь время, не зная преград.

Но тайна — как пламя: не спрячешь, поверьте,

Учёный один её миру раскрыл.

И гнев, красным вихрем пронёсся по тверди,

Впервые за время народ разделил.

Война. Города превратились в руины,

Здесь брат против брата, один против всех.

И клич словно гром в небесах повторяет:

«Долой тиранию! Свобода — доспех!»

Там… много погибло и как-то забыли,

Тот смех, что звенел, как хрустальный родник.

Один из восставших, так твёрдо ступая,

Повёл всех вперёд и за двери проник.

Предстала пред ними Великая Башня.

Защитный экран — он же щит от лучей.

Но бунт уже глух, и в ярости слепнет —

Вздымается выше под властью огней.

Взрыв! И мгновенье — башня падёт,

А щит, что хранил их, едва различим.

Восставший народ с улыбкой зовёт,

Он думал: «Свобода». Но мир стал другим.

Светила, что мир тот ласкали веками,

Теперь режут кожу до самых костей.

И кто-то кричит, хоть нет уже силы,

И ветер вздымает лишь волны морей.

А что те пришельцы? Их флот, пролетая,

Увидел лишь пепел да тени веков.

Увы, что случилось — они не узнают,

Оставили землю за стенкой бортов.

Мораль? Её нет. Лишь цепь из ошибок,

Где нет победителей — выбор слепой.

Рука в кулаке одного из восставших

Застыла навечно найдя здесь покой.

Конкистадор

В Кастильской деревушке сонной,

В сиесту, солнцем раскалённой,

Где воздух вязок, словно мёд,

Сапожник вёл годам отсчёт.

Мигель, не видевший и моря,

С чужой мирился словно долей,

Мечтал — как выйдет на покой,

Так и займётся он собой.

Однажды, в день, с закатом алым,

К дверям прибилась попрошайка,

Старуха хлеб просить пришла,

И счастье вскоре обрела.

«Добро к добру, — шептала тихо,

Услышишь знак, что громче лиха,

Так нас судьба зовёт вперёд.

К дверям златым она ведёт».

И верил он — увидит море,

В мечтах о славе, лучшей доле,

Но как поймать такой момент?

Не знает кто ещё примет?

На утро встал, себя обул,

Услышал шум и будто гул.

Глашатай мир иной пророчил:

«Богатство всем, кто только хочет!»

О землях дальних, полных златом,

О крае, фруктами богатом,

О счастье, что так долго ждёт,

С собой он рьяно всех зовёт!

Забыв про скромные мечты,

Мигель услышал только: «Ты!

Рискни, сожги мосты, не бойся,

Презрев оковы — вон! Откройся!»

Успех! «Я „за“!» Глаза горят,

А путь лежит через моря.

Как все работает исправно,

Сменил профессию внезапно.

То тут, то там, то вверх, то вниз,

Вдыхая лёгкий, нежный бриз,

Он улыбался, каждый раз,

Когда старпом давал приказ.

Бывали дни — Мигель страдал,

От качки, болей, но молчал.

Внутри обида быстро зрела:

«Да лучше смерть, чем это дело!»

Команду лучше он узнал,

С тех пор всё чаще причитал.

Там алчность, грубость, жажда власти,

Мигелю чужды эти страсти.

О, как друг друга предают!

Жестокость, мерзость, похоть, блуд,

И знал, что здесь ему конец,

Что он другой, а не подлец.

Кричит дозорный: «Вижу землю!»,

И каждый жадно зову внемлет.

О Куба! Боже! Ты прекрасна!

И надо мной отныне властна!

Собрал герой монет кошель,

Пропить не думал их Мигель.

Решил одеться по опрятней,

Смыть грязь, подстричься аккуратней.

Теперь он чист, в удобной форме,

Свобода выбора, довольный:

Торгуй, возделывай, живи!

Приказ — с отрядом стой, увы.

Дневник ведёт о всём вокруг,

О планах — как вернётся, вдруг,

Рассказ поведает для них,

Как жизнь течёт в краях других.

В вечерний час, под пьяный шум,

Решил размять немного ум.

Примкнул к «идальго» на пиру,

Насмешки взмыли на ветру.

«Кирасу ржавую с ружьём,

Мы в посвящение даём!»

Смеялись долго, лицедеи,

Мигель молчал, искал идеи.

Ружьё кривое, неисправно,

И он подумал: «Жалко, ладно»,

Но вот, при случае одном,

Придумал умный ход конём.

«Не смейтесь, братцы, вы не знали,

Господь всегда и всюду с нами.

И аркебузу эту он,

Мне даровал как нежный сон.

Она разит лишь тьмы отродья,

Освящена как света гроздья,

И ранит только лишь врагов,

На ком увидит гнёт грехов».

Солдаты громко всё смеясь,

Пред дулом мигом все, толпясь,

Вставали храбро, не боялись,

И в вере в Господа купались.

И каждый раз осечка, «чудо»,

С небесной силой спорить глупо.

Заговорил, быть может, хмель,

Но друг и брат теперь Мигель.

И вместе с ними, часть команды,

Продолжил путь «святой» избранник.

На каравеллах, как завет,

Пришли, открыли Новый Свет.

А там отряды разделились,

Мигель и прочие сдружились,

Пошёл он смело на восток,

Манил его судьбы виток.

В горах привал, обед и отдых.

И спор о женщинах голодных,