Бесплатный фрагмент - Отпусти мне грехи, священник

ПРОЛОГ

Погода, что баба на сносях: то ластится, согревая лучами, то огорчит ненастной погодой. Уже к полудню словно свечерело под космами плотных туч. Крупные капли дождя тяжело забарабанили по крышам автомобилей. Ветер, закружив не успевший намокнуть мусор, яростно бросался на препятствия, трепал ударами рекламные щиты, сгибал податливые ветви деревьев, ещё одетых в осенний наряд, срывал и кружил побуревшие листья. К вечеру похолодало, и мокрые хлопья снега быстро покрыли землю белым покрывалом. В такую погоду и дежурство было ленивым. Время словно замерло, медленно отсчитывая секунды. Жилой район с новыми новостройками исчез в снежной пелене, и узкая дорога нырнула в сосновый бор с ровными, как стрелы, стволами старых великанов.

Старый уазик не спешил разгоняться. Николай чертыхнулся:

— Вот развалюха, дави не дави на газ, одно — ехать не хочет. К концу дежурства по такой погоде добраться бы…

За запотевшими стёклами молча ехала группа ППС. Щётки гулко шлёпали по уплотнителю, двигатель, равномерно урча, добавлял томной сонливости к состоянию усталости. Сергей Немцов — младший лейтенант, сидевший рядом с водителем, беззлобно матюгнулся, обращаясь к кому-то сквозь запотевшее стекло:

— Что за погода? Урожай ещё не убрали, а тут такое… И, замолчав, стал протирать рукавом матовую плёнку влаги, пытаясь расширить замкнутое пространство обзора. Заметив широкие следы от протектора, уходившие по свежему снегу в лесной массив, произнёс негромко — скороговоркой:

— А ну-ка, Коля, тормозни, прижмись к обочине, посмотрим, какого рожна в такую погоду понадобилось кому-то заезжать в лесной массив? Неужели за грибами?

Николай, пробурчав недовольно себе под нос, подчинился словам командира и притормозил. Уазик медленно пополз назад, ровняясь со следами, уходившими в сумрачную глубь леса.

Бойцы на заднем сиденье оживились от одолевшей их дрёмы, выражая некое любопытство. Николай нажал на газ. Машина лихо с заносом свернула с дороги, нырнув с обочины, понеслась, маневрируя между сосен и кустарников. Проехав метров двести, свет фар уазика осветил тёмный силуэт джипа в мелком сосняке, а невдалеке от него человека, желающего покинуть странное место стоянки.

Прозвучал короткий сигнал сирены, предупреждающий, что не стоит продолжать какие-либо действия хозяину джипа, и уазик юзом на тормозах подъехал вплотную к бамперу внедорожника.

Незнакомец медленно повернулся к подъехавшей машине, спокойно посмотрел на вышедшего из уазика лейтенанта, произнёс с насмешкой:

— Чем обязан, командир?

Сергей с любопытством разглядывал владельца дорогого джипа. Возраст мужчины, в связи с мощью фигуры и суровым мужественным лицом, был обманчив: Сергею показалось, что ему было лет за тридцать… Средний рост, распахнутая куртка не скрывала широкую мускулистую грудь и довольно узкую талию. Снежинки падали, тая, на его короткую стрижку, стекая тонкими струйками по загорелому лицу, капали с кончика носа и подбородка на светлый облегающий тело пуловер. Спокойный тяжёлый взгляд говорил Сергею, что не стоит тратить на него время. И всё же он решил проверить у незнакомца документы…

— Младший лейтенант Немцов, — чётко произнёс Сергей. — Ваши права, — протянув руку за документами, посмотрел пристально в насмешливые глаза хозяина крутой тачки. Приблизив документ к фарам автомобиля, мельком глянул на фотографию.

— Александр Матвеевич! Запрещено заезжать в лесной массив на автотранспорте; придётся вам объяснить причину пребывания здесь и заплатить штраф — в размере, указанном перед въездом в лесную зону.

Достав сотенную, незнакомец протянул её Сергею, оправдываясь:

— Извини, командир, по нужде заехал, спешу очень. Давай без формальностей — опаздываю… Показав суетливостью, что торопится, хозяин иномарки скрылся в салоне за тонированными стёклами, дав газу, стал удаляться от места непредвиденной встречи.

Николай дождался, когда Сергей сел в машину, тронулся следом за джипом. Ему пришлось объезжать несколько сосенок, стоящих впереди; взяв немного правее, резко остановил машину. За сосенками, неестественно запрокинув голову, лежал человек. Яркий спортивный костюм на белом покрывале снега резал глаза своим неожиданным контрастом.

— Сергей! Похоже, труп. Оставляй бойца и давай за этим крутым. Развернувшись, не включая сирены, уазик понёсся вслед удаляющемуся джипу.

Водитель, увидев погоню, снизил скорость, сделав вид, что не заметил быстро приближающийся уазик. Дав возможность приблизиться почти вплотную к заднему отбойнику, перед самым выездом на дорогу резко ударил по тормозам.

Николай разгадал хитрость водителя, но было уже поздно — тяжёлая махина резко сдала назад и, протаранив милицейскую технику, стала стремительно удаляться, скрываясь в темноте, усиленной сильным снегопадом. Вслед удаляющимся огням задних фонарей раздалась короткая автоматная очередь.

Выскочив из машины, Николай растерянно смотрел, как из радиатора струёй текла вода. Левое колесо полностью заклинило. Сергей по рации передавал свои координаты и номер скрывшегося с места преступления джипа.

Алексей, оставшийся на месте происшествия, пытался оказать первую помощь пострадавшему. Подбежавшим бойцам он сообщил:

— Жив бедолага, но бредит, всё священника вспоминает, видно, в церкви недавно был.

Сергей склонился над пострадавшим, пытаясь определить повреждения. Тот приподнял голову, хрипло, но отчётливо прошептал:

— Он заставлял меня повторять слова молитвы, он — священник. Сергей наклонился ещё ниже и спросил:

— Какую молитву, о чём вы говорите?

Мужчина приоткрыл глаза. Посмотрел на Сергея и отрывисто, с трудом произнёс:

— Отпусти мне грехи, священник, душу чёрную мне отмой. Тяжело откинув голову, добавил:

— Дальше не помню…

Сергей поднялся, окинул всех многозначительным взглядом…

— Это точно — маньяк.

Геннадий, щуплый, с маленьким пухлым, как у ребёнка, лицом, шмыгнул носом, произнёс жалостно:

— Скорее бы медики приехали — умрёт ведь он.

— Типун тебе на язык, — прошипел Алексей, укрывая потерпевшего своей курткой.

— Да, вот ещё… Я на нём гвоздь большой нашёл — ржавый, — и протянул Сергею кованый штырь, длинной миллиметров двести пятьдесят.

«Орудие убийства», — подумал Сергей, «но крови-то нет. Спугнули мерзавца. Слава богу — вовремя подоспели…»

Сквозь лесной массив замелькали, приближаясь, фары. Первыми подъехали оперативники и следственная группа. За ними почти вплотную ехала скорая помощь. Следователь — Гена Александров, круглый, с неожиданно резкими движениями для его возраста и веса, выскочив из «жигулёнка», первым делом покрыл всех трёхэтажным матом. Бойцы нехотя, с обиженным видом отошли подальше, дабы не вызвать ещё больший гнев свирепого «Шерлока Холмса». Последним из машины вышел шеф — подполковник Ревука Семён Андреевич. Он частенько приезжал со следственной группой при серьёзных происшествиях. Сам контролировал процесс следствия до самого конца. Окинув место происшествия, подполковник покачал головой, понимая: «Улик здесь будет немного, и Гена зря матерится — всё слоем снега покрыто, и в этой кромешной тьме при свете фар всё равно толком ничего не найдёшь».

Поздоровавшись с Сергеем и выслушав его до конца, глаза у подполковника потеплели.… Обнадёживало то, что преступника видела вся группа, а по номеру автомобиля ребята уже работают; да и орудие — кованый штырь, которым убийца не успел воспользоваться, найденный рядом с пострадавшим, всё это давало надежду на перспективу ведения следствия. Вот только потерпевший, не сказав больше ни слова, умер, не приходя в сознание.

Пули прошили заднее стекло, подголовник пассажирского сиденья, тенькнули по лобовому стеклу, оставив пунктир из четырёх пробоин. «Не зацепило, и слава богу», — подумал Олег. Ехать дальше было нельзя, он понимал: «перехват» уже объявлен; если его заметят, то в покое не оставят. Надо бросать машину и уходить. Его видели в упор несколько человек, включая водителя джипа — «несчастного» отморозка, так и недоевшего остаток своей жизни, подавившегося своими нездоровыми амбициями. Олег не был уверен в смерти здоровенного бугая, но надеялся, что его удары, ломающие рёбра, как гнилые щепки, не прошли даром. Не было жаль самонадеянного ублюдка, как и тех: «крутых», кормивших своими телами червей под слоем могильных холмов, разбросанных по всей матушке-России.

Он не считал себя больным. Он определял больными тех, кто не видел в упор простых людей; тех, кто обворовывал и грабил без совести и сожаления страну и народ, тех, кто считал себя крутыми парнями, творя зло.

Оставшись наедине со смертью, они с ужасом смотрели в страшные бездонные провалы её глазниц, ощущая гнетущий холод дыхания, пронзающий душу и тело; сковывая конечности и парализуя сознание, превращая «крутых героев» в животных с проснувшимися инстинктами самосохранения. Умоляя, они клятвенно обещали начать жизнь честными и непорочными людьми. Редко кто из них вызывал уважение… чаще — жалость и омерзение.

Он не мог остановиться, он был рабом обстоятельств, маленьким живым винтиком системы, пытавшимся хоть на йоту изменить безумный мир без законов и разума. Он стал охотником за дикими, но предсказуемыми случайностями.

Что толкнуло его, казалось, на безрассудный, дерзкий шаг, что подвигло к решению судеб окружающих его людей или нелюдей? Трудно сказать. Возможно, вся совокупность происходящего вокруг: воспитание, чрезмерное чувство справедливости, жалость к людям слабым и несправедливо обиженным, обделённым судьбой и силой обстоятельств. Россия! Не такой хотел видеть её Олег, и тяжкое разочарование и безысходность давили его внутренний мир непомерным грузом, наполняя всё большей злобой к отморозкам, хамившим везде без предела, не боясь правосудия.

Олег достал ствол. Холодный металл «макара» приятной тяжестью лежал на ладони. С этой безотказной машинкой он не расставался с тех пор, когда «макар» перекочевал к нему по стечению непредвиденных обстоятельств. Те далёкие события остро всколыхнули память после сегодняшнего, казалось бы, глупого инцидента, заставившего пережить всё заново…

ОТПУСТИ МНЕ ГРЕХИ, СВЯЩЕННИК
Книга первая
ОБОРЗЕВШИЙ ГАИШНИК

Ушли в прошлое, страшные девяностые годы, и, уже более двух лет, Олег не мог привыкнуть к среде чужого города…

Матери Олега была предложена должность ректора в Российском государственном педагогическом университете, с чем и был связан непростой переезд из средней полосы в уральский город.

Никто не желал приобретать квартиру вместе с мебелью, а оставлять всё нажитое, нахаляву новым хозяевам — это была для семьи непозволительная роскошь, и весь скарб пришлось отправлять железной дорогой в металлических контейнерах.

Олег оформил перевод, и образование завершил в Уральском юридическом университете, получив красный диплом.

В родном городе, он был знаменитостью в спортивном мире, а здесь — он был чужой. Его ждала новая жизнь, новые знакомства, новая квартира, и оставшийся из прошлого времени, старый убитый автомобиль «Лада». По-народному — «копейка».

Смерть отца, оставила много вопросов…. Он умер при загадочных обстоятельствах: физически сильный, выносливый человек, имеющий множество заслуженных титулов и наград в чемпионатах по многим видам единоборств, никак не мог умереть от сердечного приступа.

Отца нашли мёртвым, на двадцать седьмом километре от города, недалеко от придорожного кафе, под названием — «Монгол». Машину, дорогую иномарку, обнаружили позже — во дворе соседнего района.

Отца ждали домой — два дня. О командировках, в которых он бывал часто, предупреждал всегда. Странным было и то, что сразу, после исчезновения отца, без информации о смерти, в квартиру пришли гражданские люди, предъявившие красные корочки, и бумагу с печатями, разрешающей сделать в квартире обыск. Ничего не объясняя, эти люди забрали все документы, личные вещи отца и компьютер. Вскрыли телефонный аппарат, и обследовали всю квартиру непонятным прибором.

Олега всегда мучил вопрос: что вообще произошло с его отцом; кем он был; что за молчаливые люди приходили к ним на квартиру? Он, не распространялся о своей работе, но от матери Олег слышал, что он работал инженером на неизвестном ей предприятии. К отцу, при жизни, часто приходил человек, примерно его ровесник: высокий, русоволосый, с небольшой проседью. В нём чувствовалась внутренняя сила и уверенность. Обычно, забрав из зала шахматную доску, они закрывались в комнате отца, и тихо беседовали. Олег не прислушивался к их разговору, считая это некорректным поведением. Ни мать, ни Олег, никогда не спрашивали отца о его друге или сослуживце, и не знали его адреса проживания. После смерти отца, этот человек пришёл, только однажды, чтоб выразить соболезнование семье. Позднее, Олег видел его в аэропорту, когда они командой собирались лететь в другой город на соревнование. Мужчина встретился с ним взглядом, улыбнулся, и слегка кивнул головой, выражая приветствие.

Отец и мать любили друг друга, и были счастливы. Все жизненные навыки Олегу привил отец. Генетическое наследство от отца, его усердие в воспитании сына, дали поразительные результаты в спорте и учёбе Олега. Обладая незаурядным умом, он поражал своих сверстников и преподавателей знанием не только материала, но и, глобальным мышлением, высказывая свою точку зрения на понимание разного рода событий и тем, выстраивая логические цепочки, давая полное понимание ошибок и успехов прошлого, формулируя окончательное решение в идеальной форме изложения.

Боль от потери любимого человека не проходила… Мать сильно сдала и постарела. Все её старания узнать, что-либо о расследовании смерти мужа, приводили к единственному ответу: «Данная смерть человека, умершего по естественным причинам расследованию не подлежит».

Со смертью отца, бюджет семьи сильно уменьшился. Пришлось продать его машину, и на часть вырученных денег приобрести с рук отечественную «копейку». К удивлению, ещё в хорошем состоянии. Видно хозяину, жившему в деревне, не часто приходилось садиться за руль.

С продавцом, Олег познакомился на студенческих работах по уборке овощей; тогда их расселили на ночёвку по деревенским домам. При разговоре за чаем, хозяин посетовал: «Никто не приезжает по выложенному объявлению в газете, о продаже автомобиля».

Олег решил посмотреть, что за техника у деда, и они вошли в добротный сарай, где она стояла на колодках в подвешенном состоянии. Дед объяснил: «Это для того, чтоб пружины не просели». Состояние машины и цена Олегу понравились, и они ударили по рукам.

Мать, знала, что Олег учился и работал вечерами и ночами, чтоб накопить на новый автомобиль, и решила: как только сын получит диплом — машина должна быть куплена. Взяв небольшой кредит, и дождавшись торжественного дня, — получения диплома о высшем образовании сына, мать подошла к Олегу, обняла его за плечи.

— Я, горжусь своим сыном! Мы мечтали купить новую машину… Думаю, что настало время, для такой необходимой покупки… — Положив деньги на край стола, улыбнулась, смахивая с ресниц набежавшие слёзы.

День покупки и оформления документов ознаменовался жаркой солнечной погодой. Весна! Природа очнулась от зимней спячки, всё живое набирало силу, словно крича каждым нежным зародившимся листиком, каждой изумрудной травинкой: «Я живу! Я здесь! Смотрите, любуйтесь на меня; радуйтесь жизненной энергии, наполнившей пространство чудным ароматом ранней весны, неугомонным весёлым щебетом птиц». Жизнь в этот момент казалась прекрасной.

Трудно было предположить, что в этот день жизнь Олега изменится: предсказуемая и размеренная, она станет насыщенной непредвиденными обстоятельствами, ввергнув его в водоворот фантастических событий. Даже в мыслях ничего подобного не могло прийти молодому человеку, только начавшему самостоятельную жизнь, планируя её, исходя из своих возможностей и окружающего мира российской действительности.

Сильное, натренированное тело словно срослось с послушной техникой. Ветер игриво полоскал ремень безопасности. Олег спешил домой порадовать покупкой друзей и мать. Убедившись, что никому не мешает, перестроился, намереваясь свернуть на перекрёстке на свою улицу. Подумал: «Где моя старенькая „копейка“, в какие руки попала?» После этой мысли взгрустнул немного, улыбнувшись, похлопал нежно по тёплой торпеде.

За перекрёстком гаишник отчитывал водителя серой «Волги». Её хозяин — маленький пухлый человечек с блестящей лысиной виновато кивал головой, отсчитывая купюры. Сержант — белобрысый верзила, выхватив деньги и сунув поспешно права водителю, стремительно кинулся через перекрёсток навстречу новой «жертве». Приказал жезлом проехать на место уехавшей «Волги».

Олег нехотя проехал родной поворот, припарковался у обочины. Не выходя из машины, спросил:

— В чём дело, командир?

Не придав вопросу ни малейшего значения, «лом» с безразличным видом взял у напарника протокол и стал заполнять его на сверкающем капоте «Лады».

Олег смотрел на маленькую серо-голубую кепку, на красный обгорелый нос и широкие плечи сержанта, не понимая, чего тот от него хочет.

Подняв бледно-голубые глаза, затянутые отмороженной плёнкой, сержант жестом приказал выйти из машины. Отработанным командирским тоном с паузами между словами приказал:

Права — сюда. Ты что, чайник, глухой?

Олег вышел из машины…

— В чём дело, сержант? Что за тон?

— Вот те на… Чайник говорить умеет. А я думал, чайники только бабло отсчитывать способны. Татарин, ты видел экземпляр? — Повернув голову в сторону напарника, он выпрямился и стал разминать поясницу. Приблизив лицо к Олегу, глупо спросил, сморщив красный облупленный нос: — Читать умеешь? Вот тут по-русски чёрным по белому написано: «Занял полосу движения общественного транспорта, грубо подрезав путь транспортному средству, имеющему приоритет движения». Всё понял, или ещё раз для чайника пояснить? Татарин и тот читать умеет. А ты, я вижу, безграмотный.

Олег понимал, что теряет самообладание. Успокаивая себя, произнёс:

— Всё понятно! Сколько должен?

— Татарин, сколько он должен? — Дурачась, сержант приложил руку к уху. — Татарин говорит: много…

Напарник: маленький, хлипкий, в обвислых штанах не по росту, в кепке, свалившейся на самые брови, вскинув голову, смотрел заискивающе живыми чёрными глазами на сержанта, кивая ему невпопад, беззвучно шевелил тонкими с синюшным оттенком губами.

— Татарин, покажи чайнику, сколько мы заработали, — выжидая, тяжело смотрел на своего хлипкого, сконфуженного вопросом напарника. Не дождавшись ответа, нравоучительно добавил: — Не в деньгах счастье, а в их количестве. Вот ведь в чём загвоздка. Ну не на аукционе мы… Штуку гони, и проваливай. — Насмешливо посмотрел выцветшими глазами на Олега. — Что, жаба душит? Татарин! Оформляй как неподчинение власти, и хватит пахать, отдохнуть пора.

Развернувшись с осевой, подкатил шестисотый «мерин». Мордастый браток с бычьей шеей, украшенной жёлтой двойной цепью колодезной толщины, крикнул властно в спину сержанта:

— Валет! Иди сюда. «Базар» есть. — Жирноватый бицепс братка расплылся по дверке. Цепкий взгляд задержался на Олеге, оценивая его спортивную фигуру. Блеснув лысым загорелым черепом, что-то бросил себе в рот и поморщился, вкусив нечто противное, но, логично предположить, полезное и нужное для его бычьего здоровья.

Красная физиономия сержанта расплылась в подобострастной улыбке, быстро шагнув к лысому чуваку, протянул обе руки для рукопожатия. Сложив свои два метра пополам, приблизил свой облезлый нос к багровой физиономии здоровяка. Тот, вместо приветствия, схватил его за шею, притянул резко к себе и зашептал что-то в пунцовое ухо сержанта. Оттолкнув побледневшего гайца, здоровяк скрылся в глубине салона. «Мерин» плавно тронулся, а сержант, так и стоял, застыв в полусогнутой позе. Стоп-сигналы чёрной махины загорелись, из окна вновь появился блестящий череп. Олег услышал доносившиеся слова:

— Завтра будь в клубе — прессовать буду. И татарина не забудь, сойдёт — вместо груши. Хохот удалился, теряясь в визге рванувших по асфальту колёс.

— Эй, сержант, похоже, и ты получил свою порцию…. Давай завязывай свою муть, всё равно от меня ничего не получишь! — Олег демонстративно сел в машину, захлопнув дверку.

Сержант очнулся. Разогнувшись, зло посмотрел на Олега. Прошипел:

— В отделение поедем — там тебе мозги вправят.

Татарин быстро юркнул в салон «девятки», ждал, когда его командир устроится на пассажирском сиденье.

Олег, подумал опрометчиво: «Не все же сотрудники правоохранительных органов хапуги и отморозки», развернувшись, поехал следом.

«Девятка» сержанта по-хозяйски проехала за ограждение и остановилась перед самым входом в учреждение. Олег, припарковав машину на общей стоянке, вышел из машины, ожидая действий сержанта.

— Давай, давай! Что вдруг несмелый такой стал? — и сержант грубо подтолкнул Олега к дверям.

Олег обернулся, с кипящей злобой предупредил:

— Ещё раз, дотронешься, башку снесу! Понял?

— Кто?! Ты?! Мне?! — и сержант с силой, ударил Олега по позвоночнику. Острая боль обожгла, растекаясь волной по телу. Олег, рассвирепев, свалил сержанта отточенным ударом на асфальт. Не соображая, стал бить ногами, целясь в голову.

Он не помнил, как ему нанесли оглушающий удар, как сотрудники «правопорядка» забили ударами ног податливое тело в коридор государственного учреждения.

От верной смерти спас майор, выбежавший на шум, — усмирил распалённую толпу низших чинов.

Очнулся в полумраке на бетонном полу. Тусклая лампочка освещала тесную камеру с наглухо зашитым маленьким оконцем. Высокие короткие нары давно не использовались по назначению и заросли густыми серыми тенётами, покрытыми слоем нетронутой пыли. На полу, вперемешку с грязью валялись почерневшие от времени окурки и скомканные бумажки, напомнившие собой общественный туалет. На железной двери не было даже глазка. Ржавчина с капельками конденсата, явно указывали на глубокий сырой подвал.

Боль пронизывала всё тело, словно по нему прокатился каток. Тошнота, и горький комок в горле, не давали дышать. Нос, казалось, туго набит ватой, кисти рук горели, словно их опустили в кипяток. «Жив…, и то, уже хорошо. Дурак, надо было отдать деньги, и так — всё вытащили. Сейчас, дома сидел бы с друзьями, а по дурости своей, и этого дуболома — сержанта, здесь на грязном полу валяюсь».

Шаги гулко нарастали, яркая щель под дверью померкла, накрытая, чьей-то тенью. Засов резко лязгнул металлическим выстрелом. Дверь протяжно застонала, словно жалуясь на своё прозябание в сыром неуютном месте, освещённом подслеповатой, покрытой толстым слоем пыли лампочкой. В проёме показалась знакомая фигура сержанта, заслонившая собой бледно-жёлтый прямоугольник узкого коридора. Присев на корточки, он внимательно разглядывал, казалось, безжизненное тело, распластанное на грязном бетонном полу.

— Подох, что ли? Эй, — ткнул кулаком в плечо Олега.

Тот непроизвольно застонал.

— Смотри — живуч как кошка, — радостно произнёс долговязый. Увидев, что парень не шевелится, вновь ударил. — Эй! Уснул что ли? — и Валет приблизил своё искажённое злобой лицо к глазам Олега, смотревшего на него сквозь слипшиеся ресницы. Голова сержанта была плотно обмотана бинтами с проступившими бурыми пятнами. Носа, почти не видно под слоем ваты и пластыря. «Да, видно хорошо я успел поработать над его физиономией», подумал Олег, и тут же получил удар ботинком в живот. Кашляющий стон, невольно вырвался из груди.

— Ну что, пенёк, доигрался? Дорого тебе обойдётся твоя выходка. Не договоримся, — так и подохнешь здесь, среди крыс.

Голос доносился до сознания, откуда-то издалека, утонув в нудном протяжном звоне, уносясь в гулкое пространство с затихающим грустным эхом. Это странное несоответствие: близость врага, нависшего чёрной тенью, и безмолвно шевелящиеся губы, искривлённые злобой. В этот последний момент, Олег увидел молодого лейтенанта, оттаскивающего сержанта из камеры. Дверь всхлипнула, и Олег провалился в небытие, потеряв ощущение реальности.

БОЛЬНИЦА

Очнулся от прохлады на лице и влаги на губах. Дверь была распахнута, яркий свет резал глаза. Незнакомая обстановка, резкий запах лекарств и чистое бельё, бросившееся своей белизной в глаза. Он лежал на панцирной койке. Женщина средних лет в белом халате обтирала влажной ваткой его лицо.

— Где я? — тревожно спросил Олег.

Медсестра встала, прикрыла дверь, сердито отругав кого-то там в коридоре. Вернувшись, поправила полотенце на дужке кровати. Села рядом на стул. Осторожно потрогала вспотевший лоб Олега.

— Ну вот и очнулся. Слава богу! — Она улыбнулась приветливо, поправляя свой сбившийся на бок чепчик.

— В больнице вы, молодой человек. Что за звери вас так избили? Вам надо лежать спокойно, не шевелитесь. У вас сломаны рёбра и небольшое сотрясение мозга. Документы и деньги были при вас. Чаще пьяные в таком разобранном виде, всегда без документов и денег, а у вас, слава богу, всё на месте. Записку лейтенант забрал… Странная записка. Матушке мы позвонили, она уже едет. Из милиции ждут, когда придёте в сознание. Сможете с ними пообщаться?

— Нет, после матери, пусть подождут.

— Хорошо. Я не скажу им, что вы очнулись. — Она осторожно поправила одеяло и вышла.

«Вот твари подлые, решили водкой сознание залить! Когда же они меня сюда привезли? Понятно, что испугались. А могли и убить! Видно, свидетелей много было. Разногласие, значит, вот и решили в больницу сбросить, а там что будет. А с отморозком надо разобраться…»

Вскоре приехала мать. Её голос Олег услышал далеко до дверей палаты. Озабоченно улыбнулся. «Расстроилась матушка. Видано ли — сыночка единственного избили».

В палату вместе с матерью вошёл Валерка. За его спиной мелькнул молодой знакомый лейтенант, пытавшийся так же пройти в палату… Сестра — молодец, закрыла перед ним дверь, подперев её своим задом.

Мать бросилась к Олегу. Валерка вовремя перехватил её бессознательный порыв:

— Осторожно! Он же весь поломан… — осёкся на полуслове.

Мать тихо заплакала. — Ничего, срастётся, — тихо произнёс Олег.

— Что же произошло? Как могло такое случиться? Ты же не пьёшь, да и за рулём должен быть. Где машина?

— Все вопросы — дома, а машина найдётся. Лейтенанта позови, мне с ним потолковать надо. Пока в коридоре подождите.

Валерка и мать вышли. Тут же заскочил лейтенант. Уселся на скамейку.

— Как чувствуешь себя? Ты давай силы не теряй, молчи. Слушай: Валет тебе записку написал — приносит извинения. Ребята не в курсе были, помяли — чисто за форму. Пробили — поняли, кто ты такой. Выражаю личное восхищение. А сюда привезли, для тебя же старались. Майор Волощук приказал: машину поставить на стоянку и вернуть документы с деньгами.

Олег еле качнул головой.

— А водку тоже майор распорядился влить, и машина где?

— Извини — это всё Валет — не углядели. А машина… — Лейтенант порылся в карманах, достал квитанцию.

— В порядке машина — на стоянке рядом. Я что пришёл-то к тебе? С Валентином разберутся, а на нас зла не держи, всякое бывает. Да и дал ты ему… Надолго запомнит. Ну, лады? Держи краба, — и, слегка стиснув локоть Олега, лейтенант вышел, не оборачиваясь.

«Вот так… Покалечили человека, и наказывать их вроде не за что, но не им решать, что с этим отморозком делать».

Зашла мать с Валеркой. Олег попросил: — Валер, возьми документы, квитанцию на машину. Заберёшь её со стоянки, заедешь за мамой, и давайте домой. Я здесь ещё задержусь, чувствую — подлечиться нужно. Потом поговорим. Взяв руку матери, прижал к груди. — Прости, что заставляю тебя переживать.

Как давно вот так, рядом, они не сидели вместе, не смотрели друг другу в глаза, не говорили нежных слов. Олег стеснялся всего этого, думая, что недостойно мужчине сентиментальничать, хотя и знал, что места в его душе для тонких чувств предостаточно.

В памяти всплыл трогательный случай, вернув его сознание в далёкое детство…

ВОСПОМИНАНИЕ ИЗ ДЕТСТВА

Вспомнились, его первые и последние слёзы. Как он, будучи ребёнком дошкольного возраста, проходя мимо разбросанных в беспорядке плит на заброшенной строительной площадке, заросшей лопухом и горькой полынью, услышал тихий жалобный писк. Олег приостановился, затаив дыхание, стал прислушиваться. Сердечко его билось как маленькая птичка в силках. Писк то затихал, то вновь слышался среди серых бетонных громадин, словно жалуясь и моля о помощи.

Олег подошёл на цыпочках ближе, вытянул шею, стараясь определить, откуда происходят приглушённые лабиринтом звуки. Взобрался на тёплый нагретый полуденным солнцем серый шершавый монолит бетона, заглянул в узкое пространство между плит. То, что он увидел, поразило его сознание: в куче брошенной грязной ветоши, шевелились маленькие, только что обросшие нежной шёрсткой комочки — недавно появившиеся, ещё полуслепые котята. Олег заворожено смотрел на это непредвиденное чудо.

Малыши смешно и жалобно попискивали, тычась своими мордочками в разные стороны. Олег замер, боясь побеспокоить их своим присутствием. Писк усилился, «кушать, наверное, хотят», подумал Олег, собираясь бегом припуститься за съестными припасами. «А где их мама?» Олег обшарил глазами все щели и закоулки, и увидел дымчатую кошку. Она замаскировалась под цвет бетонных блоков, и настороженно наблюдала за непрошеным гостем. Их глаза встретились, кошка, распушив хвост, и выгнув спину, зашипела, показывая маленькие белые зубы.

— Ну, что ты шипишь, я же тебе не враг. Сейчас покушать принесу, — и Олег поспешно попятился назад.

Домой бежал без остановки, словно от его поспешности зависит жизнь этих крошечных живых существ. Запыхавшись, распахнул холодильник. Достал половину палки колбасы, пачку масла. Не задумываясь, встал на табурет и достал из хлебницы остаток мягкого ароматного батона.

Сообразив, что маленькие создания не смогут совладать с такими большими кусками: он нарезал колбасу и батон на кусочки, уложив всё это в алюминиевую кастрюльку. Назад бежал, поглядывая на содержимое, боясь, как бы вся эта вкуснятина не выпрыгнула от тряски на дорогу.

Почуяв запах съестного, за ним по пятам увязались местные бездомные собаки. Нахально глядя в глаза, они приветливо махали своими пушистыми загнутыми в крендель хвостами, забегая вперёд, беззлобно тявкали, требуя угощения.

Зная, что собаки — непримиримые враги кошек, решил применить маленькую хитрость: бросил назад горсть колбасы вперемешку с батоном. Собаки резко тормознули, быстро поглощая нарезанное «деликатесное» блюдо, а Олег улепётывал от них, сверкая светлыми кожаными подошвами своих новеньких сандалий.

Взобравшись на старое место, он обалдел от нахальства своих попутчиков: собаки сидели внизу, с любопытством склонив набок головы, наблюдали за вожделенной кастрюлькой — ожидая очередной подачки.

Высыпав рядом с котятами часть содержимого кастрюли, оставил предусмотрительно горсть питательной смеси, с целью увода навязчивых наглых псин подальше от маленьких беззащитных существ. Убедившись, что собаки не смогут проникнуть на территорию, облюбованную кошкой — мамой, Олег быстро сполз с верхотуры, ободрав и без того избитые колени. Не обращая внимания на выступившую кровь, отряхнул рубашку, выбравшуюся окончательно из-под широких тёмно-синих шорт, почесал искусанные комарами икры и, припустил по тропинке к распахнутым настежь воротам. Собаки с весёлым лаем, оглядываясь, бежали впереди. Пробегая место, где недавно получили лакомство, завертелись, тщательно принюхиваясь к притоптанной травке, в надежде найти затерявшиеся случайно вкусные кусочки колбасы. Не обнаружив ничего стоящего, продолжили шествие за манящим запахом.

За воротами, Олег высыпал остатки провианта на плоский булыжник, подпиравший створку ворот. Благодарные дворняги заискивающе смотрели умными глазами за маленькими руками, выгребавшими последние крошки из посуды. Быстро уничтожив выложенную малость, облизали шершавыми языками маленькие ладони своему благодетелю. Уселись на пушистые хвосты и, вопросительно не мигая, смотрели в глаза Олегу. Он развёл руками, показывая жестом: «Всё ребята — кастрюлька чистая, и ничего в ней больше нет».

Понятливые дворняги потеряли всякий интерес и к нему, и к пустой таре. Равнодушной трусцой скрылись за углом соседнего дома.

Вечером, состоялся нелёгкий разговор с мамой: она категорически была против поселения в квартире многодетной кошачьей семьи, — у неё была аллергия на шесть животных. Врач предупредил о возможных осложнениях, связанных с заведением, какой-либо живности у себя в квартире.

Слёзы блеснули угольками повлажневших глаз. Жалость к маме боролась с жалостью к беззащитным маленьким существам, живущим на улице под тяжёлыми бетонными глыбами. — Холодными, чужими и страшными. Там, в глубине, куда не пробиваются солнечные лучи, из растений: полынь и репей, закрывающий своим бледным лопухом узкую щель. В темноте, как в гнёздышке из ветоши и пакли, лежат, попискивая голодные котята, зовя тонкими жалобными голосами о помощи.

Понимая несостоятельность своей просьбы, он — маленький, растерянный человечек, стоял посреди комнаты, глядя на мать влажными широко раскрытыми глазами. Ожидая от самого близкого на свете человека решения, способного уладить неожиданно возникшую проблему…

Мать обняла маленького, дорогого ей человечка, произнесла с дрожью в голосе:

— Олежка, ты согласен, чтоб мы вместе посещали милую твоему сердцу семейку? — Поцеловав Олега, она внимательно посмотрела в повеселевшие, но ещё наполненные слезами глаза сына, кивнувшего ей с благодарной готовностью.

Олег крепко обнял мать.

— Мама, я тебя очень сильно люблю — очень-очень сильно. Он не выдержал и заплакал, уткнувшись от смущения в мягкий тёплый живот матери.

Она гладила его по голове, грустно произнося слова, глубоко и надолго запавшие в душу маленького человечка.

— Хорошо сынок, что ты у меня такой. Не стыдно плакать, когда тебе жалко окружающих, попавших в беду, слабых и беззащитных. Быть защитником — это миссия порядочного человека, способного прийти на помощь при любых обстоятельствах.

Эти слова, прозвучавшие из уст самого дорогого человека, оставили неизгладимый след в ранимой душе ребёнка. Он смотрел на огромный мир широко распахнутыми наивными глазами, ещё не познав всей реальности, наполнившей жизненное пространство бесконечной новизной ощущений.

Жизнь, полная познаний только начиналась, подталкивая вперёд, к неизведанным просторам человеческих отношений. К новому опыту восприятия окружающего мира.

ХАЛЯВА

Томительные дни в больничной палате, не прошли даром… Валерка, не без удивления констатировал:

— Олег. На тебе, как на собаке, всё заживает.

Первая тренировка показала, что отдых пошёл на пользу, тело, сильное и послушное, с жадной лёгкостью исполняло сальто, кульбиты, пируэты, растяжку, и функционировало с той же уверенностью, словно не было гематом и поломанных рёбер.

Ребята с восхищением любовались грацией сильного, тренированного тела. Рельеф мышц под тонкой кожей, играл при малейшем движении, поражал глубиной и чёткостью. Олег, больше был похож на культуриста, а не бойца, уничтожающего противников на первых секундах. Природа одарила Олега феноменальной психикой, мгновенной реакцией, быстрым взаимодействием нервной системы и мозга, что в совокупности давало полный контроль над действиями противника.

Всё бы было на уровне, но одна беда не приходит одна: фирма, в которой работал Олег, обанкротилась, и свобода от дел и финансов не давали покоя.

В стране, где сломали механизм жизненного пространства, найти работу было архисложно. Местные босы давно предлагали Олегу туманную работу, но, видеть самодовольные рожи воров он не мог, и не желал быть шестёркой у бандитов.

Небольшой доход давала тренировка пацанов в клубе, с названием, прямо говорящим о роде деятельности — «Первая кровь». Клуб был организован Семёном Адамовичем; фамилию Олег, так и не узнал, а кличка Семёна была — «Жила», её, естественно, произносили только в отсутствии самого Семёна.

Все дни перепутались в бессрочном отпуске. Деньги катастрофически кончались, но, видно бог есть на свете: вечером в клуб, заскочила троица здоровяков, слегка накануне поддавших, и желающих выпустить лишний пар, исходящий от крепких плоских затылков. Крепыши — кровь с молоком. Нет скорее без молока, а если и с молоком — то сильно разбавленным ярко-красным вином. Их пунцовые физиономии, яркими маяками метались в поисках хозяина зала. — Видно, охранник предупредил, что прежде надо оплатить занятия в тренажёрном зале.

В дверях появился Семён. Окликнул братков. Те, гурьбой направились к нему, наперегонки доставая купюры. Приняв оплату, Семён скрылся за бронированной дверью.

Близнецами, Олег окрестил их сразу, как только увидел: круглые, как бочонки, краснорожие, с короткими стрижками. Все весом за стольник, и одетые в спортивные костюмы одной команды. Сбросив мастерки в одну кучу, они принялись пыхтеть на тренажёрах, обливаясь обильным потом. Словно по команде, закончив с этим непосильным трудом, решили передохнуть.

В углу за столом для армрестлинга состязались пацаны. К ним и направилась протрезвевшая компания. Бурно реагируя на победу той или иной стороны, они кряхтели, словно сами прилагали немыслимые усилия; подбадривали противников громкими возгласами.

— Ну! Давай! Давай, поднажми! Эх, слабак… — Распаляясь, они отогнали пацанов от стола. Стали выяснять — кто из них сильнейший?

Особенно выделялся братишка, раздевшийся до трусов. Весил он порядка восьми пудов. Его маленькие ладошки никак не сочетались с огромными бицепсами и шаровидными икрами. Завалив своих корешей без особого напряжения, здоровяк неожиданно тонким голосом с сиплой одышкой заявил:

— Кто желает на аттракцион? Кому рук не жалко? Ставлю на кон штуку, — с противника — ноль! — Он весело захихикал, оглядывая зал победоносным взглядом.

«Тысяча рублей по тем временам — деньги немалые, и соблазн был…».

Олег, одетый в тёплый спортивный шерстяной костюм, качал пресс, с интересом наблюдая за происходящим. «Штука — это хорошо. В моём финансовом положении ради хохмы и это сойдёт. Правда, не солидно перед ребятами себя в противники выставлять. Так, подойду, между прочим…»

Пока Олег раскачивался… его опередил Сева. Крепкий парень, но лёгок для такого противника. Вокруг стола собрались желающие посмотреть на схватку, закрыв собой всю панораму. Олега разобрало любопытство, и он присоединился к зрителям.

— Эй! Раз на бабки собрались бороться — всё по правилам должно быть, — резонно произнёс Антон, тряхнув длинными рыжими волосами.

— И то правда, судью давай, — крикнул шустрый пацан, сверкнув черными, как угли, глазами, посмотрел на Олега. — «Шерхан», суди. Ты здесь самый правильный!

Кличка «Шерхан» приклеилась после схватки со спецназовцами, устроившими в клубе показательные выступления.

Разогревшись, бойцы бросили вызов желающим кроваво покуражиться.

Оценив противников, Олег указал на двоих самых борзых, установив правила: в поединке нападают оба бойца, но только спереди.

Помнится, устроил он им хорошую трёпку, показав мастер-класс рукопашного боя. Бойцы были настроены решительно и рубились в полную силу, тратя энергию на мощные, но пустые удары, пролетающие мимо цели.

Олег не желал серьёзных повреждений бойцам и решил закончить поединок болевым шоком — отбив у противников бицепсы и плечи.

Понимая, что нарвались на противника, который играет с ними, как тигр с котятами, бойцы, подняв руки, с восхищением смотрели на феноменального бойца.

— Хотелось бы штуку заработать, но очередь нужно соблюдать. Давай, Сева, не подкачай!

Началась борьба за захват. Пришлось ребятам помочь, и напряжённые руки успокоились под ладонями Олега.

Олег резко убрал руки. Вены у Севы вздулись в страшном переплетении. Жилы, пытаясь порвать кожу, острой гранью прорезали предплечье. В неимоверном усилии он пытался сдержать давление тяжёлого противника. Лицо его исказилось, словно от этого напряжения зависела его жизнь.

Усилия братка выражалось покрытой испариной и застывшей напряжённой улыбкой на лице. Несколько секунд, и рука «Пупса» медленно приближалась к победной подушечке, оповестив присутствующих, что браток одержал верх над противником.

Сева, разминая суставы, тряс рукой. С понурым видом произнёс с досадой:

— Ну и здоров же бык. — Подначивая Олега, продолжил: — Слабо тебе будет, Шерхан, с ним тягаться. Завалит он тебя.

В глазах здоровяка читался вызов.

— Ну, кто ещё желает бабки заработать, прошу к столу.

— Остынь немного, друг, предложенье есть: повышаю ставку в пятёрку. Если ты не против такого расклада?

Братва раззадорилась, тыча близнеца в бок.

— Давай, «Пупс», соглашайся!

Глаза у всех загорелись азартным огнём, предвкушая схватку двух титанов. Стали спорить — кто же победит. Атмосфера накалялась. Тренажёры опустели, и разогретые от упражнений ребята толпились в нетерпении вокруг стола.

«Проблема номер один — где взять такую сумму?

«Только у Семёна», подумал Олег.

— Отдохни, брат, — деньги будут. Ребята, сделайте парню массаж. Я через пару минут подойду, — и, развернувшись к выходу, чуть не сбил Валерку, стоявшего молча сзади.

— Ты что, и впрямь решил тягаться с этим монстром, да ещё за деньги? — прошипел он тихо в ухо Олега.

— А ты где застрял? Тренировка уже как час, а вашего величества не видно. На ком я удары отрабатывать должен, на пацанах что ли? — пошутил Олег и продолжил подтрунивать: — Ты у нас — непревзойдённый дипломат. Тебе Семён не откажет. — Олег обнял за плечи Валерку, и они отправились клянчить деньги.

К Семёну попасть было непросто: один охранник стоял на пути в узком проходе длинного коридора, второй шёл с докладом о посетителях. По одному оставались, когда нужно было покурить. Охрану он нанял не зря: кроме денег, поступавших от клиентов клуба, он имел крупные суммы, которые давал бизнесменам за определённый процент. Бизнес от спорта был крышей… В основном доход был левый. Даже Олегу и Валерке, давно знакомым Семёну, пришлось подождать, когда их пригласят в кабинет.

Семён сидел с молодушкой чуть старше школьного возраста. Рубашка его была расстёгнута и оголяла его волосатую, как у гориллы, грудь. Потные редкие волосы слиплись. К пятидесяти годам его борцовская фигура округлилась. Грубые резкие морщины наложили на лицо печать разврата и власти. Грубо оттолкнув свою забаву, он встал.

— Что случилось, ребятки? — спросил он вкрадчивым голосом. — Деньжата опять понадобились? Сколько? — Он подошёл к сейфу, прикрученному к стене болтами, приваренными к толстой пластине.

— Семён Адамович, денька на два, червонец на всякий случай. — Олег выжидающе посмотрел в глаза Семёна.

Хитро сощурив глаза с заплывшими от запоев веками, Семён покачал головой:

— Опять цирк задумали, сорванцы? А мне ведь под старость, так же, как и вам, молодым, развлечься хочется, а? Молодёжь долбанная! Старика забываете… Держите денежки, и айда смотреть представление, — предугадав дальнейшее, произнёс Семён.

Пятёрка братка уже лежала на краю стола. Валерий интенсивно массажировал руки Олега, а тот профессионально стал прощупывать толстяка на состоятельность, предлагая повысить ставки.

Подумав, Пупс неуверенно произнёс:

— Давай так: правая рука — пятак, и левая — пятак. Всё, кончай базар и к столу.

Судить взялся один из близнецов. Олег стал замечать, что они и не похожи вовсе друг на друга. Сбивала с толку их комплекция и спортивные костюмы.

Кисти рук пришлось связать. Как бы Пупс ни вытирал свои потные ладошки, — они скользили, как намыленные. Форма толстой маленькой ладони с коротким большим пальцем не давала ухватиться за кисть. Олег прикинул объём бицепса противника. «Да, далеко за полтинник заваливает; правда — жирноват, но внушает уважение».

Олег не стал снимать куртку, чтоб не шокировать заранее противника, — бицепс у него был чуть меньше, но отличался своей рельефной фактурой. Если бы братишка догадывался, что его противник свободно подтягивается на одной руке и весит намного больше, чем предполагал внешний вид Олега, он ни в коей мере не взялся бы за это неблагодарное дело.

Все приготовления были закончены. Наступил кульминационный момент. Близнец, накрывший сцепленные руки, дёрнулся, освобождая две стихии, рванувшиеся в судорожном натиске друг против друга. Почувствовав, что противник слабее, Олег решил поиграть, пощекотать нервы болельщикам и, стал сдавать позиции, мельком поглядывая на Валерку и Семена, страстно болевших за него.

Он чуть не проиграл от раздиравшего его внутреннего смеха. Глаза у болельщиков, полезли на лоб от удивления и волнения. Проклятья готовы были сорваться с их губ. Но вот рука Олега поползла вверх. Глаза «Пупса» расширились от страха безысходности. Поняв бесполезность сопротивления, он рванул руку на себя, не давая коснуться проклятого валика, но связанные руки не позволили избежать поражения. Валерка тут же прибрал со стола пятёрку «Пупса».

Расстроенный толстяк рассвирепел и стал требовать реванша. Олег был не против такого расклада дела — это не противоречило правилам состязания, но предложил продолжить пока левой рукой, и дать восстановиться занывшим сухожилиям правой руки.

Толстяк, ёрзая локтями по столу, примеривался к кисти Олега. Наконец, его устроил захват с плотно прилегающим эластичным бинтом, сжавшим кисти намертво. Смешно было смотреть на его сосредоточенное потное лицо, можно было подумать, что визави хочет предпринять чрезвычайно важное решение. Пупс судорожно вздохнул, давая понять, что готов к схватке.

Олег понимал, что на реванш его не раскрутишь, и решил не играть в поддавки — не болван — поймёт, что к чему. Да и десятка — неплохой гонорар за минутное напряжение.

Встретив секундное сопротивление, Олег молниеносно припечатал кисть противника к валику. Тот даже не понял, как это произошло. Расстроившись окончательно, отказался от дальнейшей борьбы.

Семён прогудел в ухо Олегу:

— Ты, когда перестанешь дурачиться? Мы уже думали всё, — хана денежкам. Больше не шути так. Понял? — и он чувствительно ткнул в челюсть Олега.

ЖЁСТКАЯ ПОЛЕМИКА

Гурьбой, повалили в парную. Рассевшись, как петухи на насесте, бурно обсуждали прошедшие события в стране. Затрагивая болезненные темы, спорили…

Каждый рассуждал, видя окружающую действительность с насеста, на который вскарабкался за прожитую жизнь. Несмотря на разные взгляды, — единодушно приходили к одному мнению: после развала СССР, страны, как таковой нет. Правительство проворовалось, депутаты, лоббистскими решениями вредили народу; правоохранительные органы в бандитские группы сколотились и, кого граждане больше боялись, бандитов или «правоохранителей?» Вопрос был спорный.

Рабочий-заводчанин, кряжистый черноволосый здоровяк лет тридцати, с жилистыми почерневшими кистями рук, зло сверкнул глазами.

— Вот ты, бизнесмен доморощенный? Какую пользу приносишь Родине, народу? Посмотрел на братка с нескрываемой неприязнью. — Молчишь! Всю страну сволочи растащили.

Пупс, зверея, приподнялся, набычив и без того неохватную шею.

— А кто в нашей стране воровать запрещает? Воруй, если сможешь. Родину вспомнил. Почему родина не вспомнила, когда с прострелянным лёгким из Чечни меня полудохлого привезли? Бабки на лечение занимать пришлось. Ни одна падла покалеченного бойца не вспомнила. А ты… — Родина! Может, она о тебе позаботилась — в виде подачки от хозяина, чтоб ты и твоя семья с голоду не подохли? На руки свои посмотри… Их от мозолей, трещин и черноты, отмыть не можешь. Да и баба, наверное, каждый день скандалы устраивает, что продохнуть от твоей зарплаты невозможно. — Увидев потупленный взгляд рабочего, добавил, смягчаясь… — Прошёл я всё это, не один ты такой. Только молодёжь быстрей смекает: жизнь другая пошла, и правят в ней беспредел и беззаконие.

Узловатые пальцы рабочего сжались в огромные побелевшие от непроизвольного усилия кулаки.

— Да, ты прав: государства нет, осталась только территория, заваленная грязной ложью, как на последней помойке. И искать святое на этой свалке, уже бесполезно. Видеть тяжело и противно, как умирает последнее доброе в людях. Нарождается новый, страшный слой поколения, с животным инстинктом выживания: увидел слабого — сожри; напал сильный — защищайся один, и не жди помощи — никто не поможет. Страх и алчность — вот критерии сегодняшнего мира, погрязшего в хаосе беззакония. Только справедливая жёсткая рука, в сочетании с действующим неотвратимым законом остановит это безумие. Каждый человек должен отвечать за свои поступки, невзирая на то, кто преступил закон: портной, чиновник, или президент. Весь мир смеётся над «великим» народом, а, по сути, рабами, закрывшимися в себе: в тесной раковине без тепла и света; предоставив моральным уродам с железной хваткой, править страной; позволяя грабить и унижать народ. Рабы, нежелающие встать с колен и разогнуть занемевшие в вечном поклоне спины — это население страны, не верящее в будущее. Обессиленное и больное общество, покорно ждущее дальнейшей участи.

Олегу показалось, что глаза говорившего чуть покраснели и слёзы навернулись в уголках лихорадочно блестевших, чёрных, как догоревшие угли, очах. А может, это пот, обильно катившийся по загорелому лицу, и всё показалось, в этой неимоверной жаре, пропитанной потом и паром.

«До чего довели народ», — подумал Олег, — «а главное: народ никто никогда ни о чём не спрашивал. Кто, спросил у народа — стоит ли, разваливать великую державу? Стоит ли ставить во главе государства рвача, карьериста, пьяницу и маразматика? Произнёсшего фразу: «Господи, благослови Америку!», определившей окончательно: глава государства самодур — предатель. А если и спросили? Откуда простому обывателю знать, какого царя хотят водрузить на трон? Ведь он, не кум, не сват и не брат. И никто представленья не имеет, кто этот человек на самом деле. За кота в мешке голосовать? Глупый призыв: «Голосуйте сердцем!» — коробит сознание нормального человека, понимающего беспардонную ложь и фарс предвыборной агитации. За кого голосовать, если всё решает власть денег? К власти пришли недалёкие люди, деградировавшие от карьеризма и самолюбования, для которых понятие государство — пустой звук. И некому было остановить разрушительный процесс запущенный Западом; происходящий в обществе с попустительства государственных служб, созданных сохранять целостность страны и государства. Не нужно быть гением, чтоб просчитать дальнейшую судьбу развалившейся империи и событий, добивающих экономику бывших социалистических стран; разлагающих мораль, и убивающих истинную идеологию социализма в обществе.

Паразиты вылили брезгливую грязь на период прогрессивного развития страны при социализме, убеждая граждан, что только хозяин способен дать толчок истинного прогресса в жизненных сферах уничтоженной системы. И, паразиты дали толчок «прогрессу», грабя безнаказанно народ и страну.

Понимая фальшь предвыборной пропаганды, Олег не ходил на выборы. И сожалел только об одном: что сумма, потраченная из народных денег, выброшена на ветер».

От дурных мыслей, Олега отвлёк молчавший до сих пор

Семён. Спустившись с верхней полки распаренный как рак, он произнёс с сожалением:

— Хотел девочек выписать, но после таких дебатов, расхотелось. Пошли, братва, в бассейн — охладимся, — и Семён первым выскочил из парилки.

ПОХИЩЕНИЕ

— Валет! Ты, оборзел последнее время…

— Стас! Чем ты не доволен? — раздражённо спросил Валентин.

— Где свежие девочки? Босс требует для клиента целомудренных куколок. Когда работать начнёшь?

— Я, тебе что, сам их нарожать должен? И, на лбу у них не написано, что они ещё девочки…

Не петушись! Возьми тачку с новыми номерами, и, чтоб к вечеру свежак доставил…. И, про долг молчишь уже год. Когда отдавать будешь? Сегодня, за доставку товара, ничего не получишь, я в счёт долга, себе заберу.

Валет стоял, опустив понуро голову.

— Что стоишь как истукан? Иди, работай!

Такси остановилось, водитель увидел выбежавших из парадных дверей здания театра трёх молодых девчонок и парня. Они помахали таксисту, чтоб он не уезжал. Девушке с парнем ехать было не по пути, и они, попрощавшись, перебежали на другую сторону дороги.

Девчонки, назвали адрес общежития, поинтересовались, сколько возьмёт таксист за поездку, и, оживлённо обсуждая, как прошёл спектакль, сели на заднее сиденье автомобиля.

Валентин оценил красоту девчонок, и решил увести их в коттедж. Возможно, они уже имели сексуальные контакты, но, однозначно, стоить для клиентов будут немалых денег. Как обычно, немного поманежатся, а потом войдут во вкус: деньгами красоток не обижали.

Увидев, что таксист изменил маршрут, брюнетка воскликнула:

— Вы куда нас везёте?

— Заправиться нужно. А наша фирма привязана к определённым АЗС. Не волнуйтесь, довезу, куда надо…

Такси свернуло на дорогу, ведущую в лесной массив, и девчонки не на шутку разволновались…

Автомобиль подъехал к кованым воротам коттеджа; Валентин поднёс мобильник к уху.

— Выходи, принимай товар!

Из коттеджа вышли двое мужчин. Огромный мужик открыл дверцу автомобиля, и произнёс бесцветным голосом:

— Выходите пташки, мы вам приготовили маленький праздник. Посидите с нами в уютной обстановке; познакомимся, поговорим о ваших желаниях.

— Понимая, что их похитили, девчонки в страхе завизжали, но, похитители, не обращая на визг и слёзы внимания, вытащили девчонок силком из салона, и потащили в коттедж.

Здоровенный мужик, ласково улыбаясь, произнёс:

— Не визжите так. Вас же не режут, не бьют. Успокойтесь. Никто, кроме нас, вас не слышит. Обещаю вам, что у вас настанет счастливая жизнь с большими деньгами и возможностями. Вы, будете жить обычной жизнью и, только иногда, мы будем вас беспокоить. Никто об этом знать не будет, и ваша репутация не пострадает.

Девчонок завели в большую комнату с богатой мебелью. Стол был накрыт на четверых; звучала лёгкая музыка.

— Сейчас посидим, познакомимся, расслабимся, и, если захотите, увезём вас обратно в обшарпанное общежитие. Ведь вы, живёте там, назвав адрес, — посмотрел с насмешкой на них верзила-таксист.

Никакие мольбы на похитителей не действовали, и девчонки затихли, ожидая чего-то страшного, вселяющего в их сознании ужас неотвратимого…

Оставив с девчонками молодого отморозка, выполняющего роль охранника, Валентин и Стас вышли из комнаты в коридор.

— Проверить бы нужно девчонок на целомудренность. Обкатать немного. Любитель целомудренности — моральный урод Григорий Борисович обещал хорошо заплатить…

— Не спеши Валентин; пусть девчонки привыкнут… И, не хотел бы я этим заниматься здесь. Есть у меня местечко на карьере — домик моего старого друга. Это здание служит для выдачи путёвок рыбакам, но, обустроено уютно. Вот, там и приготовим девочек к дальнейшей жизни. Ключ он всегда для меня оставляет в условленном месте. Охраны домика нет.

На следующий день, побыв непродолжительное время у любовницы, Валентин оставил впрок свою мужскую силу, и уже мечтал вожделенно о новых ощущениях, пребывая в интимных фантазиях.

В коттедже, шла обычная жизнь: богема общества развлекалась, игрой в карты, бильярд, наркотики, девочки на выбор. Хочешь здесь поиметь, хочешь, забирай с собой, только плати исправно.

Станислав был не в духе…

— Ну, и проблему ты привёз…

— Что случилось?

— Девчонки приехали учиться из одного города; а протолкнул их в институт папаша — большой авторитет в криминальном мире. Слышал, наверное, об Акулове, по кличке — Акула? Вот, этот Акула, живьём с нас шкуру снимет. О похищении девчонок, знаем только мы и Вадим. Боюсь, как бы он язык не развязал, желая получить огромные бабки за информацию. — Посмотрел пытливым взглядом на Валентина.

Тот промолчал, думая о своём…

— С собой его нужно взять; там и утопить. Девчонок — туда же, — предложил Стас.

По темноте добрались до рыбацкого домика; вышли из джипа. Станислав сунул Валентину нож, подтолкнул, чтоб не было сомнений.

Валентин шёл последним, следом за Вадимом. Улучшив момент, ударил в шею молодому парню, отпрыгнул от хлынувшей крови.

Услышав звук падающего тела, девушки обернулись. Увидев страшную картину: бьющегося в конвульсиях парня, задрожали от страха.

Станислав, также стоял и смотрел, как умирает Вадим. Вдруг почувствовал, что одна из девчонок рванула руку, пытаясь вырваться. Он повернулся к ней лицом, и получил сильный удар.

Брюнетка спрятала под одеждой косметические ножницы, надеясь, что, если их будут связывать, разрезать верёвки. И сейчас, они ей пригодились. Она рванула сжатую кисть руки из руки «борова». Тот обернулся, и она свободной рукой, с зажатыми в кулачок ножницами, со всей силы ударила ими в лицо Станислава. Ножницы вошли в правый глаз бандиту.

Звериный рык разорвал ночную тишину. Раненый зверь, не выпуская руки девушки, ударом уронил её на каменную плиту гранита.

Валентин подбежал к дико закричавшей блондинке, полоснул ножом по горлу.

Станислав, охая и причитая от боли, сидел на плите, зажав рукой вытекший глаз.

Валентин, нашёл висящие для просушки рыбацкие сети, завернул в них обеих девочек, подтащил на край утёса. Привязал булыжники к телам, и столкнул в воду карьера.

В расщелине, он увидел собранный сухостой; сбросил тело Вадима на хрустнувшие ветви; принёс канистру с бензином, обильно полив, бросил зажжённую спичку. Пламя взметнулось в ночное пространство, пожирая человеческую плоть.

МЕСТЬ

За дни вынужденной безработицы, Олег многое узнал о жизни подопечного… Валет, оказался семьянином: молодая жена, пятилетний сын, с которым любил возиться; спортивный клуб «Арена», проводящий неофициально бои без правил. Там Валет проводил личное и рабочее время, — ставя ставки и подрабатывая в спаррингах, живой «грушей». Имел любовницу, и вечерами во время дежурства, пропадал у неё — часа на два.

В один из вечеров, после недолгого пребывания у любовницы, сержант поехал по незнакомому Олегу маршруту… Он решил последовать за ним. Дорога привела к коттеджу, стоящему особняком на окраине города. Возле коттеджа стояли дорогие иномарки, среди которых был знакомый «Мерседес» братка, стоящего в криминальном мире над сержантом.

Припарковав машину в незаметном месте, Олег достал фотоаппарат. Парадный вход в коттедж был хорошо освещён, и через кованые решётки ворот хорошо виден. Наведя объектив на филёнчатую дверь коттеджа, настроил резкость, позволяющую сделать приличные фотографии. Стал ждать.

Вскоре, дверь коттеджа распахнулась, и на широкое крыльцо вышли трое мужчин. По поведению, Олег определил, что двое суетливых парней были телохранители, а мужчина в годах, одетый в классический костюм, видно, представлял из себя важную персону. Они подошли к джипу, стояли, явно ожидая кого-то ещё. Телохранители, помогли шефу сесть в салон автомобиля, отошли в сторону и закурили.

Прошло несколько минут, и дверь вновь распахнулась, а на крыльцо выпорхнула девушка.

Олегу было нетрудно догадаться, что в этом коттедже притон для проституток; и некоторых из них, клиенты забирали с собой.

Девушка скрылась в салоне, и парни шустро последовали за ней; джип неторопливо тронулся в сторону лесного массива.

Наступила пауза долгого ожидания. Олег уже собирался уехать, но, услышал ругань, дверь с треском распахнулась, и в проёме появился Валет с двумя девушками, держа одну из них за волосы. Следом за ними вышел Желоб Станислав Витальевич — бизнесмен и непобедимый боец без правил в своём клубе. Грубо схватив вторую девушку за руку, потащил к джипу. Затолкав обеих несчастных в салон, на большой скорости понеслись по лесной дороге.

Пока Олег убирал фотоаппарат, и выезжал из укрытия, джип, как испарился. Дорога вела вокруг гранитного карьера, и куда свернули отморозки с девушками, определить он не мог.

Прошло три дня, после эпизода возле коттеджа. Олег, получивший юридическое образование, старался не пропускать ежедневную криминальную сводку. Вот, и в этот раз, он включил телевизор, и сразу после заставки с номерами телефонов программы «Дежурная часть», ведущий программы сообщил: «Пропали две девушки — выпускницы театрального училища, проходившие практику, участвуя в современном спектакле — „Люди-куклы“. После спектакля, их видели в последний раз, садящимися в такси. Объявлен поиск пропавших студенток. Всех, кто знает, где сейчас находятся девушки, просим сообщить по указанным номерам телефонов».

«Не те ли девушки пропали?», подумал Олег. Распечатал фотографии, указывающие на похищение, а, возможно и убийство девушек. Фотографии оказались хорошего качества: можно было легко идентифицировать запечатлённые лица предполагаемых преступников. Набросал от руки схему местонахождения коттеджа, указав направление движения похитителей в сторону карьера. Все данные вложил в самодельный конверт. Анонимно, со всеми предосторожностями, исключающими выявление «почтальона», отправил конверт в РОВД.

Поиски девушек продолжались, но, положительных результатов не было. Только через неделю, пожилым мужчиной, рыбачащим на карьере под крутым утёсом, были обнаружены тела утопленных девушек.

Олег задался вопросом: «Почему его послание не было принято на заметку? В криминальных сводках об анонимке не упоминалось, а указанные лица были на свободе». Эта странность дала пищу, для размышлений… Он предположил: «Почту доставал сотрудник полиции, тесно связанный с криминалом, и конверт передал нужным людям. Возможно, отморозки уже работают по поиску человека, отправившего информацию для полиции, а значит: попытаются выйти на него». Решение наказать борзого гаишника усилилось многократно.

Назначив день мести, Олег решил наказать беспредельщика, лишив дуболома «сладкого» на «вечерний десерт»; добавив должок — сломанные рёбра. Пусть полежит в больнице, в эти жаркие дни, подумает на досуге о своей жизни, может и придёт что-то умное, в его тупую голову.

Олег решил не менять распорядка, установленного в будни, и будильник, настойчиво треща, поднял его с постели ровно в семь, разбудив организм окончательно. Сделав несколько упражнений, дающих бодрость и хорошее настроение, бросил разгорячённое тело под контрастный душ, даже стал шёпотом напевать весёлую мелодию, стараясь не разбудить мать. Массажируя полотенцем мышцы, пошёл на кухню…

Как ни старался не шуметь, — мать проснулась. В запахнутом халате, позёвывая, прикрыв ладошкой рот, вошла на кухню.

— Мам, яичница готова. Давай, за компанию… — выжидающе посмотрел на мать.

— Нет, Олежка, я, попозже.… Пойду, прилягу, посплю.

— Мамуль не беспокойся за меня, — посмотрел на мать, оценивая, как отреагирует на предупреждающую фразу…

«Как она постарела за последнее время, изменилась. Седина появилась». Щемящее чувство жалости и любви нахлынуло, увлажнив глаза.

— Сынок! — Возникла пауза. — Я тебя целыми днями дома не вижу. Только утром перед работой. Скучаю по тебе, волнуюсь. Работа у тебя много времени отнимает. Может, чего-нибудь полегче нашёл?

«Всё чувствует материнское сердце, не обманешь…»

— Мам, извини. Не хотел говорить, но скрывать не умею… Фирма обанкротилась, работу ищу…

Как он и предполагал, мать догадывалась, о временном бездействии сына. Ни голос, ни выражение на лице не изменились. Успокаивающе произнесла:

— Диплом, слава Богу, на руках. Последний год отучился, а с такой специальностью, да с незаурядным умом, везде примут с удовольствием.

Мать считала: раз сын окончил институт с отличием, — то он — гений. Олег не пытался разубеждать. «Так устроен мир: матери любят своих детей так, что мысли не допускают о возможных отступлениях и, наверное — это правильно. Мать должна гордиться сыном, а сын, должен быть достоин материнской гордости».

Ещё в школьные годы пришло понимание, что если не окончит школу с красным дипломом, то, об учёбе в институте, даже думать не стоит. Таких денег для оплаты высшего образования в семье нет. Сам постоянно искал, где бы заработать и, даже учась, накопил небольшую сумму.

— Мам, не беспокойся, я найду работу. Пару мест предлагали, осталось только выбрать. Без работы не останусь. Мамуль, я побежал… Поцеловав мать в щёку и, накинув поверх спортивной майки мастерку, бесшумно выскользнул из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Мать знала все тонкости настроения своего сына. Ей нетрудно было догадаться, что не всё так гладко, что-то гнетёт его сознание, помимо трудностей, связанных с устройством на работу. Волненье передалось её материнскому сердцу; навалилось усталостью, на опустившиеся, слабые плечи. Сгорбленная фигурка застыла в задумчивой грустной позе. Потускневшие, отрешённые глаза остановились на незримой точке. Мысли, переплетаясь и путаясь, проникали в глубины сознания, перемешивая прошлое с действительностью. Память, сортируя события во времени, останавливалась на почти забытых эпизодах, тревожа и без того изболевшуюся душу.

Потратив не один день на дальнейшие исследования распорядка жертвы, Олег решил для подстраховки создать для себя неоспоримое алиби. В эти дни, как ему казалось, везло — техники, меняли в здании спортивного комплекса оборудование и видеокамеры на новые. Да, и все кабели устарели, и были демонтированы. Это упрощало задуманное… «Пусть этот дуболом докажет, что это Олег его отделал. А покалечить наглеца, решил окончательно и серьёзно. В пунктуальности Валета Олег был уверен, что тот, ровно в восемь вечера подъедет к дому любовницы». Действия и маршрут в соседний район, Олег рассчитал до минуты. Машину оставил на проспекте — возле шиномонтажной мастерской, для балансировки колёс, попросив мастера произвести работу без присутствия самого Олега, сославшись, что возникли срочные дела. До машины дворами, — ровно пять минут. Затем, нарушая скоростной режим по проспекту, — три минуты. Нарушив правила, перевалить через железнодорожную линию и через сады, — ещё четыре минуты, а там, жилой массив, отгороженный насыпью, не объезжая — бегом две минуты. Итого: — четверть часа. Если ехать на машине, соблюдая правила по полному маршруту, — понадобится минут сорок. Туда обратно, не считая дела, — один час двадцать минут. Затраченные полчаса дадут неоспоримое алиби. Даже самому умному следователю, такие сравнения не придут в голову. Охранник, даже желающих попариться, записывает в журнал и ставит время. Причина, — коридор один, и отвечает за безопасность шефа он — охранник. Узкое окно в туалете с маленькой форточкой, в которую конечно даже пацан не пролезет, но окно, открыть можно, и спокойно с тыльной стороны здания через него выскользнуть. Только бы по времени сошлось, и сержант вовремя появился в подъезде любовницы.

«Всё правильно, и расчёты верны, но зачем они, если главный свидетель — это потерпевший, тот, кого хочешь наказать?» Олег гнал от себя мысль, что он желает его смерти. Успокаивал себя, что хочет отдать свой долг. «Тогда зачем эта конспирация? Зачем врать себе? На всякий случай?» Олег понимал: «Оставив живым этого непредсказуемого человека, подвергнет себя жестокой мести. Связи в криминальном мире у сержанта серьёзные, и чего надумают отмороженные мозги, только Богу известно. Да, и судьбу себе легко сломать, если органы докажут вину Олега».

Через час тренировки, подошёл к Валерке.

— Жарко, пойду охладиться в душ. Не желаешь? — и Олег внимательно посмотрел на друга, усердно прорабатывающего мышцы спины.

Валерка отрицательно помотал головой.

— Рано. — Разогреться нужно.

— Мужики! Кто время подскажет? — специально громко спросил Олег. Ответ прозвучал вразнобой. Время было — половина восьмого, вечера. «Пора, — а то опоздать можно», и Олег поспешил в душевую.

Охранник, открыл журнал, записал время посещения.

Приоткрыв окно, Олег убедился, что рядом никого нет, выскользнул как кошка, — бесшумно и быстро. Преодолев путь до нужного подъезда, за тринадцать минут, подумал: «Несчастливое число». Но, пока везло. Он едва успел нырнуть в подъезд, перед вывернувшей лихо из узкой арки знакомой машиной. Быстро и бесшумно взбежал на нужный этаж, и укрылся за шахтой лифта. Успокоив тренированное дыхание, затаился, и напряжённо, словно хищный зверь стал ждать добычу. Адреналин кипел в крови, и Олег не мог справиться с бившей его дрожью. Он чувствовал, что всё произойдёт не так, как он думал. Он часто представлял себе, как всё это будет на самом деле. Его разбирали сомненья, а стоит ли это делать? Не пойти ли на попятную? «Трус!» — Выругал он себя. В нём вскипела злоба, и наступило спокойствие. Казалось, даже, безразличие… — «Я должен это сделать! — Подонков надо жёстко наказывать».

Время, казалось, остановилось. Но вот, лифт громыхнул и пополз вверх, скрипя, как несмазанная телега. Скрип неожиданно прекратился, дверки лифта хлопнули, выжидая мёртвым организмом. Шелестя пакетами, Валет, грузно вышел на площадку. Двери задумчиво, закрылись, гулко ударившись резиновыми уплотнителями.

Олег беззвучно ступил на площадку. Валет стоял перед дверью, собираясь переложить полиэтиленовый пакет из правой руки в левую руку, занятой тяжёлой сумкой из плотной светло-серой ткани. Олег смотрел на его широкую спину немигающим напряжённым взглядом.

Животный инстинкт жертвы почувствовал этот тяжёлый неотрывный взгляд. Валет медленно, с поворотом корпуса, оглянулся. Ни испуга, ни удивления в его глазах не было. Только вопрос хотел сорваться с губ, застыв молчаливой злой гримасой, понимая, что будет совершенно неуместен.

Враги, оценивая ситуацию, мгновение стояли без движения: каждый думал о своём положении; просчитывая свои и противника дальнейшие действия. Тренированная в схватках психика и мышцы противников буквально осязали создавшуюся атмосферу, видя её, в зеркальном отражении по отношению друг друга.

Положение Валентина было незавидным. Единственное спасение — это оружие, но до «макара» с занятыми руками добраться нужно. Его словно осенило, он рванул ручки пакета, намереваясь содержимым, ударить противника. Тем самым, освобождая руку, для применения оружия.

Не выдержав резкого движения, ручки пакета порвались, не придав никакой инерции пакету. Рука, описав дугу, развернула тяжёлый корпус Валентина, отняв драгоценное время. Бутылки со звоном и хлопком упали на бетонный пол, красное вино, вперемешку с шампанским растеклось по бетонной площадке.

Трагическая развязка длилась не более двух-трёх секунд: страшный удар по рёбрам отбросил великана в угол. Превозмогая боль, от которой многие бойцы теряли сознание, Валентин успел достать спасительное оружие, но не успел применить. Защищаясь от прямого удара ноги, обутой в высокий тяжёлый ботинок, он вскинул инстинктивно левую руку, прикрываясь холщовой сумкой. Удар пришёлся по сумке, а через неё в грудь, отбросив бессознательное тело на дверь. Не выдержав массы падающего тела, — брус коробки с треском сломался, обнажая часть коридора. Тело так и застыло на двери в неестественной позе, словно пьяный с опущенной головой прислонился к ней, раскинув ноги и удивляясь, почему он не скользит по залитому вином грязному полу. Ствол вывалился из скрюченной в агонии жилистой кисти руки, гулко ударился о бетон, скользнул по растекающейся жиже к ногам Олега. Автоматически, быстро подняв «макара», Олег с треском оторвал от груди верзилы холщовую сумку, уже на бегу сунул в неё ствол. Вслед Олегу раздался душераздирающий вой…

Пришёл в себя уже за рулём. Гнал машину на предельной скорости. Поставив на прежнее место, бегом бросился к спасительному окну, но оно, оказалось закрыто. Надо было рисковать, и пройти к бассейну обычным путём, — минуя охранника. Олегу повезло: кошачья походка не пробудила внимания «думающего» парня, он даже не поднял головы от кроссворда.

Олег, дойдя до входа в бассейн, обратил на себя внимание, кинув нейтральную фразу:

— Спасибо брат — хорошо я попарился!

Охранник, оторвав на мгновение взгляд от кроссворда, кивнув головой.

— С лёгким паром. И, пододвинув к себе журнал, записал время ухода Олега.

Войдя в тренировочный зал, Олег, для концентрации момента появления, спросил у присутствующих о текущем времени. Он был удивлён, — время, словно сжалось, давая неимоверное алиби: он уложился всего за тридцать две минуты. С облегчением, выдохнул воздух из лёгких… Единственно, что его беспокоило — это закрытое окно… Кто-то же его закрыл…?

Валерка внимательно посмотрел на Олега…

— Ты что, как бешеный таракан? На тебе лица нет.

Олег отвёл в сторону взгляд, ничего не ответив своему другу.

Уже вечерело, когда закончили тренировку, а сумбурные мысли не давали успокоиться. Прогулявшись с Валеркой до шиномонтажной мастерской, забрав машину, решили ехать к другу домой: посидеть, поболтать, сыграть пару партий в шахматы. Из головы не выходило, что в сумке лежат документы водителей. Подумав, он решил их подбросить владельцу водительских прав, живущему по ближайшему адресу…

ЗАДЕРЖАНИЕ

В три часа ночи раздался звонок, Олег посмотрел в глазок: на площадке стоял сосед; вид у него был пасмурный и взъерошенный, словно предупреждал: «не открывай, парень, — за тобой пришли».

Олег понимал, что к стене прижались ребята из группы захвата, но, не подав вида, распахнул дверь, со словами:

— Ты что, Анатолий, белены объелся, в такой поздний час звонишь?

Не успел Анатолий и рта открыть, как ребята вломились в коридор.

Олег решил сыграть защитника своей крепости, давая понять, что он не в курсе, с кем имеет дело…

Ребята были неплохо подготовлены к подобным мероприятиям, но Олегу помогал узкий коридор, и двое из подразделения лежали в глубоком нокауте.

Майор, в чёрной пятнистой форме, быстро поняв, что подозреваемого просто пристрелят, громко и властно крикнул:

— Всем стоять, оружие опустить. — Глядя расширенными зрачками на Олега, добавил: — К стене, сука, руки за голову, головой в стену, шаг назад, и ноги шире. — Быстро приблизившись, больно ударил по щиколоткам, вынудив сделать приличную растяжку.

Высокий боец, отошедший от нокдауна, с размаху ударил в поясницу, заставив упасть на колени. Майор выругался, указав взглядом бойцу его место, произнёс:

— Давай, Уваров, собирайся. Надеюсь, о причине задержания догадываешься?

На шум вышла мать. Бледная, ничего не понимая, она смотрела, то на Олега, спрашивая взглядом: «Что происходит?» То на людей в масках, приводящих в чувство своих коллег.

Олег произнёс, превозмогая боль:

— Командир, ничего не понимаю, что за налёт в полночь, в чём провинился?

Майор молчал.

Осторожно протиснувшись в коридор, вошёл невысокий человек средних лет. Интеллигентное бледное лицо, чуть испуганно. Глубокие залысины блестят, словно их постоянно полируют, особой пастой. Его побелевшие ноздри раздулись, умные глаза мельком скользнули по лицу подозреваемого. Чуть дольше он укоризненно разглядывал мать Олега, вероятно, как педагог, собираясь высказать свои познания в воспитании маленьких непослушных детей, но, передумал, посчитав лишним. Выдержав небольшую паузу, словно прислушиваясь к происходящему, тихо, вкрадчивым голосом представился:

— Следователь прокуратуры Анохин. Вы подозреваетесь в убийстве сотрудника ГАИ. Прошу вас собраться и следовать моим указаниям. В ваших интересах, не противиться логике вещей и не оказывать сопротивление. Вы уже, своими действиями, дискредитировали себя, и навлекли на свою голову закон, требующий наказать вас за применение силы против сотрудников правопорядка. — Анохин хотел посмотреть Олегу в глаза, как можно нравоучительней, но глаза его не могли никак сосредоточиться. Страх от происшедшего ещё витал в его тонком, чувствительном сознании, и глаза бегали, не желая встречи с пронизывающим насквозь, тяжёлым взглядом преступника.

Анохин Сергей Михайлович не зря явился в окружении группы захвата. — Ему хорошо заплатили, а аванс, нужно было отрабатывать, курируя лично, возбуждённое уголовное дело, связанное с убийством должностного лица.

— Извините, звонок можно сделать? — Олег хотел позвонить одному из лучших адвокатов области, своему хорошему знакомому — Кожухову Олегу Константиновичу. — Он вёл у них теорию и практику по основам уголовного и гражданского права. Особо выделяя Олега не только как лучшего ученика, но и имея симпатии, как к человеку, имеющему общие с ним взгляды на жизненные позиции. Он приблизил его к себе, приобщив к философии и игре в шахматы. Любил повторять: «Шахматы — это игра настоящих интеллектуалов, умеющих представлять ситуацию в любых позициях, ракурсах и аспектах, добиваясь тем самым, истинных результатов, особенно полезных в нашей нелёгкой профессии, связанной с человеческими душами и их жизнями. Знание психологии, чувствуя внутренний мир человека, умение заглянуть в самые глубины его чувств и мыслей, отделив поверхностное, наносное, с точностью хирурга, принять единственно правильное решение, и спасти человека. Это высшее достижение адвоката, и истинное наслаждение от выигранной схватки».

Это была не пафосная речь — это была его жизнь. Поэтому многие, отчаявшись в поисках правды, доверяли ему своё самое сокровенное, казалось, никому не нужное — это свой тонкий мир, который и сам человек, пришедший за помощью, полностью не осознавал, открывая его в общении с талантливым человеком. Таким был Олег Константинович.

— Кому собираешься звонить? Своим подельникам? Не получится, крутой ты наш. Одевайся живей, и так на тебя время потратили. — Майор, криво усмехнулся, подтолкнув Олега к действиям.

Мать плакала, её плечи тихо вздрагивали. От растерянности, она не знала, что ей делать. Олег подошёл, обнял её за плечи.

— Это недоразумение…. Позвони срочно Олегу Константиновичу, объясни ситуацию. Он в помощи не откажет. Номер телефона в моей записной книжке.

Олег был прав: узнав о том, что произошло, адвокат тотчас связался с прокурором города Соколовым Евгением Михайловичем. Они уважали друг друга за порядочность, и недюжинную эрудицию, не только в юриспруденции, но и в других областях знаний.

Такой поздний звонок вызвал раздражение у прокурора. Он хотел отчитать беспардонно потревожившего его человека, но, услышав голос Олега Константиновича, тут же, смягчил тон.

«Я сам отдавал приказ, на основании дела, заведённого по поводу жестокого убийства инспектора ГАИ. Первыми подозреваемыми, были: Желоб Станислав Витальевич, и Уваров Олег Дмитриевич. Первому, сержант Саченко задолжал крупную сумму денег, занятую для покупки нового автомобиля. А вот с Уваровом, — дело туманное… Кто кого оскорблял и бил? — официального дела нет. Только Уваров от побоев пролежал в больнице не один день… и отказался писать заявление на Саченко. А это очень, и очень серьёзно. Не верится, чтоб Уваров, спустил всё на тормозах. Вот по этим мотивам и строилось задержание подозреваемых в убийстве.

— Самое первое: это алиби, доказывающее отсутствие твоего подопечного на месте преступления. Если таковое имеется, и подтвердится свидетелями, я отпущу парня, а пока извини. Единственное, что могу сделать — позвонить ребятам, чтоб его не трогали до твоего приезда. Желаю удачи».

Прозвучали короткие гудки. — Прокурор положил трубку.

СЛЕДСТВИЕ

Олег заметил разительную перемену в поведении, и характере следователя Анохина Сергея Михайловича. Его словно подменили: взгляд стал цепким, испытывающим и твёрдым. Глаза его уже не бегали, а как бульдоги вцепились в зрачки Олега. Но подозреваемый, оказался не из кроликов, — повидавший в своей жизни и «тигров», и «удавов», спокойно смотрел очередному «гипнотизёру» в глаза.

Олег заранее знал все вопросы следователя. Ему стало скучно, клонило в сон, и он стал дремать под монотонный противный голос плешивого следователя. Хлопнув с силой своей узкой ладошкой по столу, следователь взвизгнул, словно его укусила кобра.

— Не спать! — Отвечай на вопросы!

Олег поднял на него безразличный взгляд засыпающего человека. Только хотел послать следователя, куда подальше… раздался телефонный звонок. Хищно изогнувшись, Анохин быстро схватил трубку костлявыми пальцами, напоминающими когти стремительного беркута. Прижав плечом трубку, он стал быстро писать, придерживая бумагу на скользком стекле, урывками поглядывая на засыпающего Олега.

— Да, Евгений Михайлович, отдельную камеру гарантирую. Да, подожду адвоката. Пусть отсыпается… — Задумавшись, медленно положил трубку.

На звонок, как джин из кувшина, заскочил солдатик. Ожидая приказа, уставился немигающим взглядом на следователя. Белый налёт в уголках рта, и вытаращенные глаза, выдавали: солдатик тоже хотел спать, и видно дремал за дверью.

— Давай, забирай этого клоуна, подыщи отдельную камеру и наручники сними, — произнёс следователь устало. Ни спеси, ни азарта в его холодных безразличных глазах уже не было.

— Да вы что, — шутите? — Солдатик словно проснулся и умоляюще смотрел на шефа. — Я, уже наслышан о его подвигах…

— Снимай, снимай. С ним здесь и в наручниках никто не справится. Прокурор города распорядился: сказал, никуда не денется. Ему видней. Наше дело исполнять. Давай забирай, чтоб я его сонную рожу не видел.

Тесная камера с высоким топчаном обтянутым дерматином была чистой. Запах краски говорил, что в помещении недавно делали ремонт. Олег свалился как подкошенный и несмотря на то, что нервы были натянуты, уснул крепким сном.

Разбудил гомон, ворвавшийся в неожиданно распахнутую настежь дверь. Сержант, долговязый парень, казённым голосом скомандовал:

— Уваров, к следователю.

В кабинете, лицом к окну, стоял упитанный человек с плотным ёжиком на огромной голове. Голова, вероятно, из-за шикарной причёски, казалась неимоверно большой. Тесный китель с погонами майора, туго врезался под мышки и поясницу. Шеи и ушей не было видно, только жирная складка над холкой, указывала, что, возможно, в раннем детстве, шея всё же просматривалась. Пухлые ладошки, переплетённые над копчиком, шевелили пальчиками-сардельками, словно забавляясь приходящими в голову мыслями, то замирая, то, энергично оживая, видно подгоняя творческий процесс. Он, и после доклада сержанта, не спешил поворачиваться лицом к вошедшим.

Олегу закралась мысль, что майор боится показать свой фасад, из-за более уродливых форм. Эта мысль его развеселила, и улыбка мелькнула на его лице.

— Чему улыбаетесь Уваров? — не оборачиваясь, равнодушно произнёс майор.

Олег, на мгновение даже опешил от такой проницательности, но, тут же, заметил разгадку: небольшое зеркало стояло на подоконнике, и обрюзгшая физиономия майора, очень смахивающая на морду бульдога, внимательно рассматривала Олега, пытаясь определить заранее, что за фрукт доставили в его кабинет?

— Наверное, прав, раз улыбаешься? — и майор круто развернулся лицом к Олегу.

— Трудно поверить, что такой человек, как Кожухов Олег Константинович, всю ночь без сна, стал бы беспокоиться за преступника. А вы, молодой человек, выспались? — и он хитро сощурил и без того заплывшие глаза. — Вижу, выспались, и это также говорит в вашу пользу.

Олегу стало неудобно за беспокойство Олега Константиновича. — «Зря он доставил столько неудобств хорошему человеку». Спросил с беспокойством в голосе:

— А где сейчас Олег Константинович?

Крякнув, и тяжело отдуваясь, словно после непосильной работы, майор уселся в широкое кресло, приглашая жестом Олега, присесть у стола, на ввинченный в пол железный стул.

— Олег Константинович должен подойти. Он улаживает, кое-какие формальности, касающиеся лично вашей персоны.

В дверь постучали, и сержант доложил:

— Александр Юрьевич, к вам адвокат.

Майор махнул дружелюбно, невидимому гостю.

— Пусть войдёт.

В кабинет вошёл Олег Константинович. Увидев привставшего со стула Олега, быстро подошёл, протягивая обе руки. Обменявшись рукопожатиями, и элементарными фразами вежливости, адвокат, сразу приступил к действиям…

— Мы с твоей мамой неплохо поработали, — и он многозначительно показал на журнал записи в бассейн спортивного клуба.… Почти все свидетели твоего бесспорного алиби уже здесь. Тем более: чтоб не тянуть волокиту, я поговорил с Анохиным, следователем прокуратуры, а это — Александр Юрьевич — майор внутренней службы безопасности. Тебе придётся ответить на чисто формальные вопросы. Подозрения все сняты, а извиняться здесь не принято. Ну, максимум ещё час и ты дома. — Передав журнал майору, посмотрел внимательно на Олега, заметив смятение в его взгляде, произнёс, озабочено:

— Ты как себя чувствуешь, не заболел случайно?

— Нет, нет. Я за Вас беспокоюсь, как Вы? Ведь всю ночь не спали. Спасибо Вам огромное, что не отказали в помощи. Я ведь мать, от растерянности попросил Вам позвонить. Неприлично, всё получилось. Вы меня простите. — Олег виновато смотрел в карие глаза, по-отечески доброго к нему, маститого адвоката.

«По сути, он обманывал Олега Константиновича, и выкручиваться надо было самому, не втягивая порядочного человека в свои неурядицы. А убивать этого отморозка, он не хотел. Так уж получилось».

Майор взял журнал, открыл на странице с датой, совпадающей с датой, связанной с убийством сотрудника ГАИ, почесал свой затылок, покачивая сокрушительно головой, задумчиво устремил взгляд в потолок. Крякнув, бросил журнал на стол.

В кабинет вошёл старый знакомый. — Непревзойдённый артист Анохин Сергей Михайлович. Усевшись в кресле напротив майора, он включил диктофон.

— Ну? Всё для вас, молодой человек, и поспать вам дали, и адвоката пригласили, и кабинет комфортабельный выбрали. Прошу вашего разрешения задать вам несколько вопросов…

Анохин ёрничал, пытаясь таким образом заставить нервничать Олега.

— Может, вы больны, или плохо себя чувствуете? То мы, можем отложить эту неприятную процедуру. Вам, наверное, страшно? И это, хорошо. Я заставлю вас, говорить правду. Вы проколитесь, на одном из вопросов, и пойдёте под суд.

«Ну, как в гестапо», подумал Олег.

Адвокат, выслушав психологические выпады следователя, недовольно произнёс:

— Если ничего более существенного нет, звоните Евгению Михайловичу, что я забираю своего подопечного.

Анохин зло, сверкнув глазами в сторону адвоката, хищно осклабился, шипящим голосом произнёс:

— Что вы имеете против наших методов господин адвокат?

— Это не методы. — Это давление на психику подзащитного. Любое отклонение психики может привести к непоправимой ошибке, как со стороны следователя, так и со стороны подозреваемого. Прошу вас, задавать вопросы по существу и понятные подследственному.

— Хорошо! Я его и так умою, — произнёс с отвращением Анохин. — И так, первый вопрос, где вы находились двадцать первого июня в двадцать два пятнадцать?

— Не помню. Подскажите, какой день был, а то у меня с безработицей все дни на одно лицо похожи стали.

— Не уходите от ответа подозреваемый, в тот день была среда, а сегодня, к вашему сведению четверг.

— Так бы и сказали — вчера. Вчера, примерно в десять, может в одиннадцатом, я вышел от своего друга Валерия Гончарова. Про себя подумал, «что-то он пургу несёт по времени, надо с этим артистом начеку быть».

Из-за спины тут же прозвучал вопрос майора:

— А где вы находились во время убийства?

Олег хотел повернуться, но вовремя передумал, решив, что устанет вертеться на этом жёстком металлическом стуле — его, наверняка, ввернули сюда для создания дискомфорта. Оставаясь в той же позе, ответил:

— А когда, и во сколько, это убийство произошло?

Адвокат с удовлетворением кивнул Олегу, одобряя его ответы.

Майор уточнил:

— Это произошло вчера, примерно — в двадцать ноль-ноль, по местному времени. Так, где вы были в это время, Уваров?

— В это время я находился в спортивном клубе — «Первая кровь», по улице Володарского.

— Кто может это засвидетельствовать?

— Да любой, кто там находился.

— Кто именно? Назовите фамилии, и имена.

— Могу назвать ребят, которых тренирую… А, остальных, только зрительно, у многих, даже имён не знаю.

Анохин быстро вписал фамилии и имена, названные Олегом, в потрёпанный блокнот.

На столе за спиной, что-то брякнуло.

— Это ваши вещи, Уваров? Повернитесь сюда, посмотрите! На них ваши отпечатки пальцев.

Олег повернулся, и холодок страха, мурашками покрыл всё его тело. На столе стояли его берцы, а рядом лежал «Макар». С трудом совладав от такого удара, он произнёс:

— Оружие мне, ни к чему, а ботинок таких, никогда не имел и не носил. Эти вещи не мои, и моих отпечатков пальцев, ни ног, ни рук, там быть не может.

— Есть свидетели, которые видели вас у подъезда, и могут подтвердить это.

— Я не мог быть одновременно в двух местах — это ошибка.

— Тогда, как вы объясните, что вашей машины, не было на стоянке возле клуба, куда вы обычно её ставите, со слов свидетелей?

— Это объясняется просто: решил устранить дисбаланс колёс, в шиномонтажной мастерской, — на Блюхера. Они работают допоздна, и машину оставил там. Можете это проверить.

Наступила томительная пауза…

Дверь распахнулась, в проёме застыл сержант, ожидая приказа.

Анохин тихо подошёл к майору, передавая список вызванных свидетелей. Сел напротив, уставив холодный взгляд на Олега. Смотрел как удав на лягушку.

— Уваров, вы знали Желоба Станислава Витальевича, по кличке Жлоб?

— Доходили слухи о нём, но лично, не встречался. А что, это и есть тот погибший инспектор ГАИ?

— Вопросы здесь задаём мы! — Сухим голосом, резанул уши Анохин. — А вам, следует на них отвечать!

Олегу совсем не понравился нарастающий тон: «Не перегнул ли я палку с этим Желобом? Ведь его почти весь город знает. Он в криминальной среде авторитет. Его, даже менты боятся — беспредельщик, полный. Возможно, он, тоже — подозреваемый». Вспомнил лысого здоровяка в «Мерседесе», который надменно разговаривал с гаишником. Вслух добавил: — По-моему, он к вашим органам никакого отношения не имеет, а наоборот… — Олег, сделал паузу.

— Ну, что же вы замолчали? Говорите, говорите! Что там, наоборот? Нам очень интересно! — Анохин явно взял инициативу в свои руки, — отодвинув пассивного майора на задний план. Он горячился всё больше и больше, понимая, что все его вопросы, повисали в воздухе…

— Что именно, вам интересно? Как он весь город, вместе с вашими органами имеет? Так я вам в этом помочь не могу.

Майор недовольно крякнул.

— А сержанта Саченко Валентина Вениаминовича, вы что, тоже не знали?

— Нет, — не моргнув глазом, соврал Олег. — Не знаю.

— Ну, и ну! А кто же в мае месяце вас в больницу отправил с переломанными костями? Вы этого тоже не помните? Может хулиганы, какие уличные, или в пьяной драке побои получили? Говорите, Уваров.

Голос Анохина, дрожал от негодования. Вызванный сержант, растерянно стоял, прикрыв дверь, видно забытый своими командирами. При каждом вопросе, он менялся в лице, ощущая причастность к происходящему, словно вопросы сыпались на него, вместо подозреваемого. Он не знал, что ответить, и явно мучился от неопределённости. Эта комичная ситуация, успокоила Олега окончательно. Сержант явно взял часть вины на себя. Переживая, вероятно, больше Олега.

— Я у ваших отморозков, фамилии не спрашивал. И вообще, с конторой, набитой беспредельщиками, никаких дел иметь, не желаю.

— Пусть заходят свидетели. Первый Гончаров, — голос майора, был явно расстроенный.

Всем свидетелям, не мудрствуя, как и Валерке, задавались одни и те же вопросы: знают ли они задержанного человека? В каких отношениях с ним находятся? Где находились в определённое время? Не отлучался ли подозреваемый, или кто-либо из присутствующих, в конкретный промежуток времени — происшедшего убийства? Затем подписывали пропуска, и сержант провожал их к выходу.

Майор, тяжело кряхтя, поднялся из глубокого кресла, подошёл к Анохину, шепнув на ухо, показал взглядом на стол, где лежал журнал. Махнув рукой, словно показывая, что не стоит дальше продолжать бесполезный допрос, шагнул навстречу адвокату. Пожав руку, произнёс с сожалением:

— Забирай, своего подопечного. Хороший парень. Надеюсь, он непричастен к убийству. Ну что ж, искать будем, настоящего убийцу. За такое беспокойство просим извинения. Очень уж всё совпадало: и инцидент, оставшийся безнаказанным, и силища вашего подопечного. Ведь всего два удара: с левой стороны, сломанные рёбра, а вот второй удар, смертельный, прямо в сердце — в него штырь металлический, длинной двести пятьдесят миллиметров, по шляпку вошёл. Так этот парень, кроме этого, на крючке для сумок повис. Еле сняли бедолагу. Я там присутствовал. С ботинками и стволом, моя задумка, но я на неё, уже не рассчитывал. Понял, — не того взяли. И расстроился, и в то же время рад. Понравился мне парень, прямо скажу… — и он похлопал Олега по плечу. Вот, ещё камеры не работали в клубе — реконструкция в этот день проводилась, а так бы помогла парню с неоспоримым алиби…

Анохин, бормоча себе под нос, собрав бумаги на столе в папку, вышел не прощаясь. Майор, проводив его тяжёлым взглядом, продолжил:

— По поводу загнанного в сердце металлического штыря: грешным делом, думали — маньяк объявился. Хорошо подруга его созналась, что он к ней шёл, а эти штыри, для сруба в деревню заказали.… Вот Саченко и прихватил их по пути. Преступник сумку вместе с планшеткой и стволом с собой забрал. Видно свой след на светлом полотне сукна увидел. Часть следа на куртке осталась, и несколько чётких отпечатков, на лестничной площадке. По ним и ботинки вычислили. Если интерес к делу будет, заходи, — и он, ещё раз пожал руку Олегу Константиновичу, подав подписанные пропуска.

Домой, подвёз Олег Константинович. Узнав, что у Олега проблема с работой, адвокат задумался…

— Знаешь, что… Я тебя порекомендую своему хорошему знакомому. Он искал грамотного, всесторонне развитого молодого человека к себе в службу безопасности. А как вы с ним поладите, — дело второе. Ну, давай краба — и адвокат протянул руку Олегу. — Мне уже пора, я и так у тебя задержался. Завтра, жди звонка, я тебя с Виктором Сергеевичем познакомлю.

Олег Константинович решительно встал, и направился к выходу.

Олег чувствовал себя в неловком напряжении. Адвокат уходил, а он, так и не смог найти слов благодарности. Словно почувствовав напряжённое молчание, уже прощаясь, Олег Константинович успокаивающе улыбнулся, будто прочитав мучившие Олега мысли, произнёс:

— Ничего ты мне не должен — это мой долг, — помочь другу, и не надо мучить себя вопросами…

Олег, задержав руку адвоката, ответил:

— Я, благодарен Вам, за всё, что Вы для меня сделали, и готов для Вас на всё… Можете на меня рассчитывать в любом вопросе.

Адвокат, задумавшись, горько усмехнулся.

— А вот этого, как раз не надо. Обещай мне, никогда, никому не давать подобных обещаний. Хорошо, если эти слова слетели с языка в порыве благодарности. Подумай над этим, а мы, ещё вернёмся к этой непростой теме.

ВАЖНОЕ ЗНАКОМСТВО

Олега разбудили яркие солнечные лучи, пробившиеся сквозь тонкую вязь занавесок. Мать, пожалев его сладкий сон, ушла, не разбудив намаявшегося за последние сутки сына. Олег зажмурился, потянулся всем телом. Утро, его радовало, и все неурядицы, казались позади. Понежившись ещё в постели, встал, разминая мышцы. Отжавшись как обычно на кулаках, и отбив частую дробь по плотному кожаному мешку, набитому песком, нырнул под холодный душ, выгоняя остатки сна.

Приготовив быстро яичницу, и заварив кофе, перекусил без особого аппетита. Достал сборник лучших шахматных партий и, расставив фигуры на доске, стал с нетерпением ждать звонка Олега Константиновича.

Проанализировав несколько партий, он уже засомневался, что ему позвонят. «Возможно, человека уже нашли… Олегу Константиновичу просто не до него, и так, он доставил ему кучу хлопот…» Собрав шахматы, и прибрав за собой на кухне посуду, собрался к Валерке: не терпелось услышать от него, что думают ребята по поводу прошедших событий. Он уже собрался уходить, как раздался телефонный звонок. Быстро подняв трубку, услышал голос адвоката.

«Олег, здравствуй, я по поводу вчерашнего разговора.… Думаю, не будешь против хорошо оплачиваемой работы. Предлагаю тебе, прекрасный вариант. Тебя хочет видеть большой человек, если ему понравишься, считай — будешь в шоколаде. Долго говорить не могу. В час ровно, заеду за тобой. Поговорить, по дороге успеем. Смотри, не пропадай».

— Да что вы Олег Константинович, разве я… — В трубке раздались гудки, и Олег осторожно положил её на место.

Время есть, и он успеет дойти до своего друга.

Валерка, встретил его у дверей. Вид у него был помятый и усталый. Светло-русые волосы на его большой голове, торчали в разные стороны, глаза слипались. Олег заметил, что друг не спал всю ночь, и только что прилёг, после только ему ведомого дела.

— Извини Валер, я и не подумал, что ты спишь! Отдыхай, я к тебе зайду позже. На тренировку вместе пойдём. Хорошо?

— Да ты заходи, если что важное! Чего сразу назад пятиться? Может, убаюкаешь меня, на сон грядущий, своими рассказами.

— Ну, ты даёшь! Я тебе не нянька, а сказочника из меня, тем более, не получится. Вижу вон, на ходу засыпаешь без сказок. Ну, пока, до вечера.

Прогуливаясь по залитому солнцем городу, Олег от нечего делать, познакомился с симпатичными девушками. Одна из них, ярко крашеная блондинка с пухлыми маленькими губами, и вздёрнутым носиком, с нескрываемым любопытством разглядывала Олега. Она первой дала свой номер телефона. Фигурка у неё, была на высоте: правильной формы бюст, и тонкая талия. Ноги стройные, длинные. На ней и решил Олег, остановить своё внимание, взяв номера телефонов остальных двух девушек, только для того, чтоб не обидеть их достоинств. Бывает, девчонки лгут, давая выдуманные номера телефонов, но не в этот раз: впоследствии, Олег убедился, позвонив каждой.

Знакомства с женщинами, для него были мимолётным увлечением. Лишь одна девушка, для него была вроде друга — это его однокурсница — Марина. Их дружба не могла перейти в любовь: слишком много в ней было мужского. У неё был особый, жёсткий характер, особый склад ума. Она не жила, как все женщины, эмоциями, а предпочитала логику в сочетании с глубокой философией. Имела звание гроссмейстера по шахматам, часто ставя сложные вопросы Олегу, играющему в шахматы на равном уровне, но, не желающему иметь какой-либо статус в этом виде, отнимающем огромное время личной жизни. С Мариной, было интересно, не в плане постельного наслаждения — она была интересна, как собеседник. О чём бы ни зашёл разговор, она была, хоть немного, пусть поверхностно, но в курсе затронутой темы. Как она выуживала знания из своей головы? — одному Богу известно. Однокурсники шутили: Маринка — это древний философ без бороды, и с большой энциклопедией в голове.

Устав бродить по тенистым улочкам, Олег направился домой, — ждать адвоката.

Ровно в час, зазвонил телефон. Голос Олега Константиновича, был обыденный простой, если не сказать домашний.

— Олег, спускайся, я жду тебя у подъезда.

Белый «Мерседес» старой модели, но идеального состояния, стоял напротив подъезда. Олег Константинович сидел в салоне, перебирая озабочено какие-то бумаги, убирая их с пассажирского сиденья в тонкую папку. Олег успел заметить на последнем листке со строгим шрифтом, косую печать — «Совершенно секретно», и размашистую подпись.

Заметив Олега, адвокат жестом пригласил его в салон, показывая на сиденье рядом.

Усаживаясь, Олег поздоровался, не протягивая первым своей руки. Адвокат сам подал руку, и крепко пожал кисть Олега.

— Ну, с богом! Поедем на крестины.

Комфорт салона и удобное сиденье, остро напомнили об отце, в машину которого Олег всегда садился с удовольствием. Выезжая на природу, отец освобождал своё место, давая возможность покататься.

Олег Константинович посмотрел на Олега, ушедшего в себя, смотревшего перед собой с какой-то щемящей болью…. Спросил:

— Эй! Парень! Ты куда уехал? О чём думаешь?

— Извините! Отца вспомнил…

Адвокат был знаком с отцом Олега, ему импонировала его образованность, корректность в разговоре, и брутальность, без выпячивания себя, зная, что производит восторженное впечатление на окружающих его людей. Олег взял от родителей все лучшие качества и внешность. Друзья и подруги говорили, что он, на Ван Дамма похож. Правда, он, никогда не задавался вопросом, на кого похож. Ему казалось, что любой человек, чем-то недоволен собой, как и сам Олег, сомневающийся в своих способностях и внешности. Возможно, он ошибался, и есть типы вроде «Нарцисса» — влюблённые в себя. Но, это было не про него, хотя, иногда пользовался своей симпатией и быстрым взаимопониманием с окружающими его людьми.

Понимая чувства Олега, адвокат положил ладонь на его плечо, дав понять, что сочувствует о ранней смерти отца.

«Мерседес» плавно тронулся, и они покатили к центру города.

Олег Константинович окинул взглядом одежду своего протеже, усмехнулся, подумав: «А парень без амбиций, не рисуется. Правильно, какой есть, такой и есть. Правда, немного мрачновато, для знакомства с будущим шефом, но эффектно».

Олег был одет просто: чёрные поношенные кроссовки, чёрные спортивные брюки, и такого же цвета майка — безрукавка, выгодно облегающая, спортивную фигуру. Загорелые мускулистые руки напряжённо лежали на коленях. В глазах читалось лёгкое волнение.

— Успокойся парень! Не на свидание к красотке едем. Командиру, робкие ребята не нравятся. Смелее будь! Смелость города берёт. Смотри вперёд, и общайся на любом уровне свободно и без внутренней дрожи, но, не болтай слишком много, — болтунов не любят. — Адвокат смотрел изучающим взглядом на бывшего студента, ждал перемены душевного состояния.

Машина плавно остановилась возле летнего кафе. Столики, стояли внутри под навесом, и на открытой площадке, плотно окружённой зелёными кустами акации. Поодаль, росли раскидистые липы, и вязы. Солнце с трудом пробивалось сквозь листву к столикам. Голуби-сизари с перламутровыми переливами на перьях, расхаживали важно между ножек столов и стульев. Воробьи, воровато оглядываясь, подскакивая, быстро подбирали упавшие со столов крошки, тем самым наводя порядок и чистоту на этой уютной тенистой площадке.

— Время терпит.… Пообедаем, и поговорим, о нашей с тобой дальнейшей жизни.

Заняв дальний, неприметный столик, стоящий под сенью раскидистых ветвей старого вяза, адвокат подозвал молоденькую официантку в белоснежном чепчике, и таком же чистом, коротеньком, как и юбочка, фартучке. Посмотрел на Олега.

— Чего молодой человек желает? — подал Олегу тоненькую брошюрку — меню.

Олег засмущался, замотав испуганно головой: денег у него было в обрез — не рассчитывал ни на ресторан, ни на кафе. Заметив смущения Олега, адвокат сам посмотрел меню…

— Надеюсь, наши вкусы совпадут, а то вижу, из нашего парня, и слова не вытянешь! — Назвав блюда, добавил: — Молодому человеку, не мешало бы коньячку. Эдак, — грамм двести. А мне не положено — за рулём…

Олег попытался возразить…

— Сам Бог велел выпить, — пояснил Олег Константинович, — расслабиться перед беседой.

Официантка, мягко улыбаясь, удалилась, покачивая бёдрами.

Минутное ожидание, и заказанные блюда стояли на столе; в том числе и маленький графинчик с коньяком.

Насколько хорош коньяк: Олег судить не мог, так как спиртного не употреблял, даже когда приглашал к себе женщин. Правда, те не стеснялись: употребляли горячительные напитки и за себя, и за Олега, компенсируя этим, своё стеснение.

Официантка, опытная в таких делах… не забыла поставить и второй фужер, предполагая, что и импозантный мужчина, заказавший столик, тоже не прочь выпить. И, редко ошибалась, с любопытством поглядывала на привлекательных мужчин.

Олег Константинович спиной чувствовал её взгляд и, глядя на фужер, сказал пространно…

— Не дождёшься родная…

Не поняв, о чём речь, Олег спросил недоумённо, думая, что фраза обращена лично к Олегу. — Что вы сказали Олег Константинович?

— Да так, тихо сам с собою. Внимания не обращай. Налив из стакана в рюмку компота, такого же цвета, как коньяк, поднял.

— Ну, давай, не стесняйся, наливай полную. За будущую профессию, сложную, и необходимую для Родины. Давай, давай, опрокидывай. Да не морщься — не отраву пьёшь.

Олег с отвращением проглотил вонючую жидкость, пахнущую ягодными клопами. Подумал: «Надо же, какая гадость». Жидкость обожгла внутренности, растеклась приятным теплом по жилам.

— Закуси, и расслабься. То, что вкратце расскажу о работе, ни одна душа знать не должна — это секретная миссия. Став государственным человеком, придётся распоряжаться судьбами людей, стоящих на вершине нашего общества. Говорю об этом пока пространно. Знаю умом не обижен, и схватываешь информацию на лету. Наша организация сверхсекретная, и нигде не зарегистрирована. Выполняет функции по устранению внешней, и внутренней экономической и идеологической опасности. На сотрудников возложены тяжёлые задачи, и подчиняемся, только президенту России. Финансирование идёт из резервов, предназначенных для борьбы с терроризмом и, не только.… К решению проблем в государстве, организация имеет непосредственное отношение, только с тайной стороны, принося пользы во много раз больше, чем прямая борьба с террористами и поставщиками смерти — наркоторговцами. «Лабиринт» — головная боль, экономической мощи врагов государства.

Встреча с человеком, которого уважает сам президент, изменит жизнь студента, дав новые права.

Генерал-полковник — Сомов Андрей Львович, бывший резидент, консультирующий службы внешней разведки в социалистических странах бывшего СССР, и преподаватель высшей школы внешней разведки, добрый семьянин, и тонкий психолог. Возможно, никакой информации не скажет, но, если даст электронную карточку, — это будет означать пропуск на объект. Полученная карточка, с суммой для обеспечения жизни, и будет означать дату официального вступления в нашу организацию.

На стоянку к кафе подкатил чёрного цвета «Мерседес». Сверкая зеркальными стёклами и полированными деталями, встал рядом с белым антиквариатом адвоката. Из машины вышли рослые парни. Каждому было лет по тридцать. Строгие лица. Подтянутые фигуры. Рост ребяток, под два метра. Великан, вышедший последним, осмотрел местность. Открыв заднюю дверку, выпустил персону — Сомова Андрея Львовича. Выглядел он потрясающе: смуглый, худощавый, с запавшими щеками, и резкими морщинами у кончиков рта; прямая осанка с чуть поднятыми плечами; под глазами тень заботы, и седые волосы, зачёсанные назад, говорили, что генералу было далеко за пятьдесят. Одет он был с иголочки… словно человека привезли не из учреждения, а из салона знаменитого кутюрье: костюм тёмно-серого цвета сидел как литой. Если, где и проскальзывала складка, зрительно вписывалась в общую гармонию. Туфли, сверкали, словно, только что приобретены в самом дорогом обувном салоне. Из нагрудного кармашка, слегка виден белоснежной чистоты уголок носового платка.

Несмотря на экстравагантность, генерала смущала помпезность и наигранная серьёзность приставленных к нему телохранителей, но, устав не давал избавиться от этих стесняющих обстоятельств. Генерал, без сомнений мог вести себя вольно, как заблагорассудится, и знал, что ни одна душа не будет знать, где был и с кем.

Адвокат встал навстречу генералу. Андрей Львович простецки протянул руку, крепко пожал руки тёзкам. Задумавшись, посмотрел на Олега. Генерал не выделялся ростом, но, такая странность: нравились генералу парни под два метра.

Генерал подбирал в личное окружение парней, наподобие голливудского красавца — Дольфа Лунгрена; правда, с маленькой оговоркой: интеллект обязателен. Элитное подразделение — «Барсы», в шутку прозвали — «Жирафы». Кроме логических занятий, тренировок в стрельбе и спаррингах, находясь в резерве, толку «Барсы» не приносили. Попасть в элитное подразделение, получая зелёными по паре тысяч на брата, мечтал каждый, — даже коротышка.

Генералу, Олег понравился с первого взгляда. «Редкий экземпляр», подумал он. «Если соответствует тому, как описывал парня адвокат, то, он будет необходим организации. Присмотреться к нему надо. Может и придётся нарушить правила и забрать к себе. Оценка после теста покажет, на что способен знаменитый боец без правил. Присвоенный номер, определит бойцу место в «Лабиринте».

Генерал протянул неброскую карточку Олегу.

— Держи парень, надеюсь, оправдаешь наши надежды.

Пожав на прощание руки тёзкам, не оглядываясь, пошёл к машине.

— Вот и закончился твой отпуск. Завтра же, на тестирование: будешь зарабатывать баллы. От них прямая зависимость, насколько поднимешься, и какие дивиденды будешь получать. Не жди советов, только от тебя зависит, насколько будешь хорош. Результаты узнаешь только после полного тестирования. Дальше будет определение в подразделение, которому будешь соответствовать, по полученным результатам. Впрочем, там созданы приемлемые условия: столовая, спорткомплекс, библиотека. Каждая комната, оборудована для четверых курсантов. Телевизоры, компьютеры. Распорядок в организации свободный. Инциденты исключены. — Неуравновешенных людей, не держат. Хочу дать совет: отдохни и выспись. Завтра будет тяжёлый день. Забудь про женщин и тренировки, расслабься, чтоб каждая клеточка и мышца отдохнули. Завтра встречаемся на выезде из города перед постом ГАИ. Там, где поворот на автополигон. Время встречи — в восемь тридцать.

ДОРОЖНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

Во избежание пробок Олег выехал пораньше. Вот и поворот на полигон. Адвокат подъехал раньше, и стоял возле машины, вглядывался в пёстрый поток транспорта. Заметив машину Олега, махнул рукой, предлагая следовать за ним.

Погода, хмурилась с утра, нагоняя на небосклон плотные грозовые тучи. Первые капли дождя забарабанили по крыше. Струйки воды, раздавленные потоком воздуха, покрыли стекло тонкой плёнкой ряби. Пришлось включить дворники. Вскоре поток воды обрушился с такой силой, что дворники не справлялись с задачей, и дорога едва просматривалась. Скорость пришлось сбросить, и Олег ориентировался по ярким габаритам «Мерседеса». Адвокат не один раз следовал этой дорогой — вёл машину уверенно, изредка притормаживая на поворотах. Дождь прекратился неожиданно, но сумерки среди сосен-великанов ещё давили глубину леса туманной непроглядностью. Дорога терялась в лесном массиве чёрной лентой изогнутой змеи.

Только просветлело, видимость стала относительно хорошей, «Мерседес» сразу прибавил скорости, и габаритные огни стали удаляться. Олег последовал примеру адвоката. Колёса на поворотах завизжали. Только вышли из правого поворота, тут же возник левый крутой поворот. Стоп-сигналы «Мерседеса» ярко вспыхнули, он клюнул носом, неожиданно для Олега, круто ушёл влево. Машина пошла юзом. Только тогда, Олег увидел «восьмёрку», вылетевшую на встречную полосу, от которой и пытался уйти адвокат.

Удар пришёлся в заднюю дверь «Мерседеса», отбросил его на встречную полосу. Буквально в ту же секунду в него врезалась тёмно-синяя шестёрка, протащила «мерина», метра три.

Олег предпринял все меры, чтоб не попасть в аварию, но, удара избежать не удалось: «Восьмёрка» пошла крутиться по часовой стрелке, протаранила задним бампером его «Ладу». Капот, пробив лобовое стекло, влетел в салон. Спасла баранка, в которую упёрся стальной лист, не то, быть бы ему в грудной клетке водителя.

Какое-то время — все застыли от шока. Первым выскочил Олег, и бросился к машине адвоката. Тот спокойно сидел на своём месте, и набирал номер на мобильнике. Кому-то, коротко объяснив, что произошло, спокойно снял с подголовника пассажирского сиденья, прикреплённую маленькую видеокамеру, выйдя из машины, стал снимать повреждённую технику.

Все машины пострадали сильно — особенно «восьмёрка», и шестая модель. Из «шестёрки» вышел пожилой мужчина с монтировкой в руках. Кинулся к машине виновника аварии с криком:

— Ах вы козлы, понтяры поганые!

«Восьмёрка», была набита до отказа: из неё выбрались четверо парней — все пьяные. Двое, сидевших на передних сиденьях, остались в салоне. Лицо водителя, уткнувшееся в изогнутую баранку, было залито кровью. Кажется, и водитель, и пассажир, были без сознания.

Мужик с монтировкой, вовремя тормознул, оказавшись в неравных условиях. Продолжая материться, он остановился на приличном расстоянии от подвыпивших парней.

Но и из них, после такой встряски, хмель вылетел. Они очумело мотали головами, приходя в себя. Пытались сообразить, что же с ними произошло?

Немного успокоившись, мужик стал объяснять снимавшему адвокату.

— Представляешь? Эти козлы, перед самым поворотом, стали меня обходить, я уж и скорость сбросил, чтоб не препятствовать обгону, а оно всё же, и так боком всё вышло! Сколько машин побили… Уроды! С утра рожи надрали! Работать не хотят, а на водку деньги находят! Ублюдки — твари — одним словом.

С двух сторон дороги стали собираться машины. Возле водителя и пассажира «восьмёрки», уже суетились люди: оказывая им первую помощь. Грузовики, съехав на обочину, приминая молодые сосёнки, пытались пробить дорогу. Толпа любопытных нарастала.

Молодёжь, выбравшаяся из покорёженной «восьмёрки», постепенно стала соображать, чем всё это происшествие может для них, а особенно для водителя, закончиться. Увидев интеллигентного мужика, снимавшего их на камеру, один из них, неуверенным шагом направился к адвокату.

— Эй, батя! А ну брось эту штуку, не то, я её разобью. — Видя, что мужик не реагирует, он со словами: «Ах ты падла!» — кинулся на адвоката с вытянутыми руками. Не успев приблизиться, буквально на метр, получил молниеносный удар в голову, который мало кто заметил. Олег, стоявший впереди адвоката, отправил нападавшего в глубокий нокаут. Удар был до того короток и резок, что всем показалось, что парень споткнулся и, мотнув головой рухнул на асфальт.

Друзья, увидев упавшего собутыльника, как по команде, бросились ему на помощь, пытаясь ударить возникшего на их пути Олега. И тут, зрители, окружавшие место аварии, увидели маленький отрезок из хорошо поставленного боевика. «Как жаль», — подумали многие, — что представление так быстро закончилось. Олег, грациозно уходя от нападавших парней, нанёс каждому по одному удару. Всё это длилось несколько секунд: они падали дольше, буквально собранные в одну бесформенную кучу бесчувственных тел.

Крепкий брюнет, которого привели в чувство, был последним нападавшим, вдруг, резко остановился, развернулся, и бросился к покорёженной «восьмёрке».

Оценив опасность его действий, Олег кинулся за ним. Их разделяли несколько метров, когда крепыш успевший нырнуть в салон автомобиля, повернулся к Олегу с револьвером в руке. Олег в прыжке, успел отвести оружие в сторону, и вниз. Раздался выстрел, вернувшийся глухим раскатистым эхом, из густой лесной чащи. Пуля, ударившись об асфальт, взвизгнув, рикошетом защёлкала по ветвям. Выбив ствол из руки противника, Олег коротким резким ударом в переносицу, вырубил парня. Из толпы послышались восхищённо одобрительные возгласы.

— Ай да, парень!

— Да он, видно телохранитель мужчины, что с видеокамерой.

Точно! Смотри, какая у него мускулатура!

— Качок!

— Да нет: качки закрепощённые, а этот двигается как кошка! И лишних движений не делает!

— Естественно, их же этому тренируют.

— Слушай! А парней то он, не того, случайно, не убил? Не шевелятся ведь.

— Нет — это же профессионал — знает, как бить.

Подняв с асфальта барабанный наган системы «Смит и Виссон», Олег протянул его адвокату.

— Смотрите, какая пушка — просто класс — мозги и слону вышибет! Может, себе оставим?

Адвокат усмехнулся:

— Мне он ни к чему, а тебе тем более. Скоро, если захочешь, будешь как Арнольд Шварценеггер, весь увешанный самым современным оружием. Иметь будешь разрешение на ношение оружия в любое время суток. Мы своих сотрудников бережём — они дорого обходятся государству. При сложной ситуации, все имеют постоянную связь с центром службы безопасности. Стоит набрать нужный номер и ближайшее подразделение тут же выйдет на помощь. Я тебе специально продемонстрировал, что наша служба самая быстрая.

Послышалась сирена, и серый «БМВ» с трудом пробиваясь между автомобилей, расставленных как попало, подъехал к месту аварии. Из автомобиля, вышли крепкие ребята, и быстро направились к Олегу Константиновичу. Оценив обстановку, они ловко сковали наручниками парней, начавших приходить в себя.

Вскоре подъехала скорая помощь, а следом за ней микроавтобус управления внутренних дел. Гаишники, как обычно, не спешили, если при авариях не было смертельного исхода.

От группы людей, вышедших из микроавтобуса, к месту аварии направился капитан милиции. Козырнув, представился:

— Митрохин Алексей Митрофанович, — пожав всем руки, с благодарностью в голосе, произнёс:

— Спасибо вам мужики, — помогли задержать вероятных преступников. Эта машина, вот уже как неделя — в розыске. Причина банальная: ограбление с угоном автотранспорта.

Олег Константинович подал капитану наган.

— Вон, видите того парня в спортивном костюме, ещё не пришедшего в сознание? У него, эту пушку отобрали. Пытался применить на деле, да мой человек вмешался.

Двое сотрудников, приступили к обыску разбитой «восьмёрки», и парней, уже стоящих на ногах. Те бросали злые взгляды в сторону адвоката и Олега, показывая красноречиво жестами, как будут перерезать глотки своим обидчикам.

Дорога постепенно стала пустеть. Даже легковушки, пытались проехать по проторённому грузовиками пути. Вот и доблестная ГАИ. Грозно рыча и распугивая собравшуюся толпу, вплотную к «Мерседесу» подъехала «девятка». Из неё лихо выскочил молодой белобрысый лейтенант, с миной большой важности на веснушчатом лице. Следом за ним, как бы нехотя, неуклюже выбрался плотного телосложения сержант. Подойдя ближе, не здороваясь и не обращая внимания на капитана УВД, сердито спросил:

— Что у вас тут произошло? Где водители транспортных средств? — Права, и документы на машины, сюда мне, и побыстрее.

Олег, достав документы, без слов протянул их хлипкому лейтенанту, стоящему в выжидательной позе с неподкупным выражением лица. Олег Константинович, видя, что лейтенант, не глядя в документы, положил их в свою планшетку, резким, повелительным голосом, приказал ему достать их обратно и, протянув руку, потребовал вернуть их, ему лично.

Лейтенант опешил от такой беспардонности по отношению к его личности, автоматически протянул документы адвокату. Справившись с волнением в голосе, промямлил несмело:

— Хотел бы узнать, кто передо мной находится, и имеете ли право командовать лицом, находящимся при исполнении служебных обязанностей?

Адвокат достал документ, не подавая в руки, раскрыл его перед удивлёнными глазами лейтенанта.

— Я вам советую шевелиться быстрее, и быть культурным и вежливым по отношению здесь присутствующих. Если нужна будет дополнительная информация, вам её вышлют в виде отснятого во время аварии материала. — Показал лейтенанту на видеокамеру. — Вот здесь, всё запечатлено. Ищите понятых, и составляйте дорожную схему. И не делайте ошибок — не советую.

Лейтенант зашевелился, и через минуту, понятые ходили с рулеткой, измеряя всевозможные расстояния, способствующие впоследствии восстановить полную картину происшествия.

Через двадцать минут схема была готова. Все участники аварии, кроме самих виновников, расписались в документе вместе с понятыми. Последним, поставил роспись лейтенант.

Сославшись на служебную занятость, и назвав Олега своим сотрудником, Олег Константинович отказался ехать в ГАИ к следователю дознания; прибавив к устному отказу фразу:

— Если показаний водителя шестёрки будет недостаточно для следствия — тогда мы, в вашем распоряжении. Постарайтесь справиться своими силами, и не отвлекать занятых людей по пустякам.

К удивлению Олега, «Мерседес» оказался на ходу. Зацепив на буксировочный трос изрядно разбитую «пятёрку», они двинулись в город в поисках мастерской, и агентства, по независимой оценке, повреждённых в аварии автомобилей.

День был убит. И, несмотря на разыгравшуюся солнечную погоду, настроение было испорчено.

Только к двум часам дня, им удалось поставить свои авто в приличную мастерскую, где гарантировали быстрый и качественный ремонт.

Адвокат не переживал, советуя Олегу после ремонта продать побывавшую в аварии машину: страховой суммы, и полученных денег от продажи, с лихвой хватит на покупку более престижной модели. Ещё и деньги останутся.

Олег был расстроен: не успел покататься на полюбившейся машине, как случилась непредвиденная авария. Корил себя, что не смог избежать столкновения; анализировал случившееся, и приходил к выводу — дистанцию держать надо было, а не липнуть к бамперу дорогой иномарки. Время жалко: хотел потаксовать, поправить финансовое положение, а теперь жди, когда машина выйдет из ремонта. Решив не продавать только что приобретённую технику, и сэкономить на этом немаленькую сумму, рассуждал: «Зачем мне новую машину на другую менять? Если качественно сделают, и на этой пятёрочке можно с таким же успехом кататься».

К мастерской, поднимая пыль, лихо подкатила чёрная «Audi». Водитель, не выходя из салона, помахал рукой, приветствуя адвоката, показывая тем самым, что он на месте и ждёт дальнейших распоряжений. Не выдержав затянувшейся паузы, вышел из машины, поздоровался с ним за руку и, с интересом посмотрел на Олега.

— Это и есть виновник, доставивший столько хлопот вашему величеству?

— Нет — это мой молодой друг, а теперь и соратник, он такой же пострадавший, как и я. Знакомьтесь, будущий адвокат Олег Уваров, а пока, только что вышедший из стен учебного заведения студент, подающий большие надежды. А этот мужчина средних лет, — адвокат повернулся к лысеющему пухлому человеку, с широкими сросшимися бровями на переносице, — мой старый знакомый со школьной скамьи Арон Моисеевич Шицман. Удачливый бизнесмен. Владелец казино и маленького, но рентабельного ресторанчика. Кстати, он нас приглашает посидеть в уютной, непринуждённой обстановке. Сегодня пятница, и сам бог велел перед выходными расслабиться. Как ты на это смотришь? У него очень хорошие девочки — только для элиты. Ты чего глаза прячешь? Привыкай к другой жизни: вне работы — полная свобода, а на работе — железная дисциплина. И вот эти два противоположных компонента, должны гармонировать в твоей молодой жизни. Если ты откажешься, я обижусь. У нас впереди, два с половиной дня прекрасного отдыха. Понимаю, понимаю… — С финансами туго. Ты знаешь, за нас всё оплачено и беспокоиться о финансах не стоит. А чтоб тебе спокойней было: вот тебе аванс, — и адвокат достал из портмоне несколько зелёных купюр, не считая, протянул понурому Олегу.

— Извините, я не могу взять у вас такой большой суммы. Я, в моём положении, не смогу вернуть долг в ближайшее время.

— А кто сказал, что эти деньги обязательно нужно вернуть? Это деньги государственные, и ты их заработал, защищая лицо государственной важности.

— Олег не мог понять, шутит адвокат или говорит серьёзно. Ведь он ещё никуда не устроился, и доходов на данный момент у него нет. Поколебавшись, он взял новенькие купюры, положил в поясную сумку.

Олег Константинович посмотрел на парня, подумал: «Какую молодёжь теряем! Ведь даже те крохи, из общей массы, кто пытаются как-то изменить свою жизнь к лучшему, бултыхаются в вязком болоте, тычась в крутой непреодолимый берег обстоятельств, созданных моральными уродами, живущими по шакальим законам. Ну, ничего — наведём порядок в стране, и такие ребята увидят другую жизнь. Но в праве ли он, распоряжаться их судьбами, их жизнями? Утверждать в их сознании истину, учить заново тому, что потеряно этим молодым поколением?»

Олег Константинович был уверен: «Благодаря даже этой небольшой частичке, которую их структура собирает по крупицам, находя идеальный материал для исполнения великих свершений, — это те парни, готовые отдать свою жизнь, за новую идеологию, призванную временем для создания нового государства — государства сильного, богатого и справедливого. Сегодняшняя система полной анархии, хорошо показала — кто есть кто: вся грязь, всплыла на поверхность, и её, осталось снять, как хорошему повару пену с поверхности закипающего варева; и он, как образованный человек рад, что это движение организовал именно президент страны, уставший от всего этого бардака. Тайная борьба началась, и уже приносит свои плоды, пока ещё незримые, но в стратегическом плане весомые. Пусть пока понемногу, но государство стало возвращать в свою собственность то, что так быстро было отдано на разграбление, и уничтожение. Опасная игра не на жизнь, а на смерть. И он готов отдать свою жизнь ради лучшей идеи, способной залечить страшные раны своей многострадальной Родины. И не зря, что центром всего начала стал Урал — опора всей державы. Отсюда идёт волна индустрии, экономики, и технологических преобразований. Здесь заложен основной потенциал возрождения России».

Адвоката от его размышлений, отвлёк Арон Моисеевич.

— Олег Константинович! Долго они ещё возиться будут! Сколько можно, машины осматривать? Поторопите их, пожалуйста, мы на самое интересное представление опаздываем. А я обещал вам девчонок показать. Ну, просто фантастика, а не девочки. Трудно таких краль удержать, дорогие девочки — себе цену знают; но для вас, как обещал…

ЗАВЕДЕНИЕ ЕВРЕЯ

Небольшой, уютный зал ресторана был буквально набит посетителями. Свободный столик был только один — дежурный. Здесь разрешали курить и ругаться матом. Можно было подраться, но с возмещением ущерба — морального и материального. Сюда милицию не вызывают, и завсегдатаи, разбираются между собой сами.

Между столов прогуливаются полуголые, очень красивые девушки. Они бесцеремонно усаживаются клиентам на колени, обнимают, а то и целуют, давая понять, что возможно, именно он — избранный этой красоткой. На маленькой сцене периодически, эти девушки показывают стриптиз, раздеваясь под одобрительные крики догола — оставаясь, в чём мать родила. Девушки к ночи, словно растворяются в пространстве, и богатых посетителей в зале становится гораздо меньше — большинство поднимаются этажом выше — в номера, приспособленные для уединения…

Арон Моисеевич, грациозно приблизился к столику, где устроились адвокат с Олегом. Состроив загадочную мину, зашептал горячо:

— Ну что, мужики, смотрите… Сейчас на сцену, ваши девушки выйдут. Выбирайте, кому какая лапочка нравится. Таких девушек, вы ещё не видели — это просто сон! Фантастика! Если товар годится, они ваши. Услуги с вашей стороны прежние. Вот они, мои красавицы, выходят. Сам бы имел, но, гости — дороже.

На сцену вышли на самом деле, — очень красивые молодые девушки с полностью оформившимися фигурками. На загорелой нежной коже, мраморные груди добавляли сексуальности. Костюмы, созданные для подобных выступлений, прикрывали только маленькие упругие соски, лобок, и тонкими, еле заметными ниточками исчезали за спиной. Густые волосы, уложенные мастером в плотные совершенно одинаковые причёски, придавали телам лёгкости, и грациозности. Фигуры были подобраны идеально. И если мельком бросать взгляд на эту прекрасную парочку, то не сразу поймёшь, где Лола, а где Лора. Имена были не настоящие — сценические. Идеальные черты лица, создавали впечатление, что на сцене близняшки. Лишь оттенок волос, позволял отличать их друг от друга.

Глаза адвоката загорелись. Всё его внимание было там — на сцене. Он ласкал взглядом молодые прекрасные тела, мысленно окунаясь в нежные объятия сказочных фей. Ощущения скорой близости придавало волнения, сушило губы. Как хороша жизнь, когда нет препятствий своим желаниям. Он заслужил на это право, своим незаурядным умом и умением пользоваться этим прекрасным божественным даром.

Еврей прошептал:

— Вон та, что потемней — это Лора, очень активная. А Лола, любит пожеманиться, понежиться, и не даёт сразу открыть себя, как затёртую книгу. Это их основное различие, придающее особый вкус желаний.

Зал встретил девушек восхищёнными возгласами. Самые нетерпеливые, протягивали руки, пытаясь дотронуться до манящих тел. Бросали доллары к их ногам. Каждому хотелось, чтоб заметили только именно его персону.

Олега поразило это зрелище. Со злобой в душе подумал: «Хапуги! Всё за баксы покупают… Ворьё поганое. Рожи лоснятся. Кроме как свиньями не назовёшь. А худоба-то куда лезет? Задавят ведь, и не заметят».

Закончив своё выступление, девчата покинули сцену, покачивая сексуальными бёдрами. Их провожали восторженным рёвом и неистовыми овациями.

Группа молодых людей, ведущих себя особенно бесцеремонно, двинулась к административному входу, требуя криками вернуть красоток. Видно, что это было в порядке вещей, и только охрана вяло отреагировала на действия братишек, видно не желая лишних неприятностей. Остановив особо рьяного, они стали ему объяснять самые элементарные правила поведения в приличном обществе, пригрозив, что удалят из зала. Но, этот малый оказался не очень понятливым и двинул одному из охранников в ухо. Несмотря на такую агрессию, охранник не предпринял ответных действий, видно желая погасить инцидент более мягким образом. Показывая всем своим видом, что не хочет драться, попытался словесно образумить парня, и тут же, чуть не получил второй удар. Среагировав, ушёл в сторону, нанося ответный хук, справа, повергший буяна на пол. Вот тут и начались танцы на льду: кто кого бил? Было совершенно непонятно. Столы разъехались по сторонам, пошли в ход стулья и бутылки. Из разбитых носов и губ текла кровь. Паркет стал скользким, и только усугублял создавшуюся ситуацию. Дерущиеся скользили, падали, вновь поднимались. Получив очередную порцию, вновь ложились на пол.

Олег, в азарте встал, желая ринуться в гущу событий, но Олег Константинович остановил его.

— Не надо, не лезь, — сами разберутся. — Посмотрел на расстроенного Арона Моисеевича. — Не печалься, брат, этим ведь и живёшь. Радоваться надо — мебель новую купишь. Ты лучше нам в спаленках, закусочку организуй. Желательно порезвее, и про девочек не забудь! Мне ту, что поактивнее. Не люблю я прелюдий, пусть молодой мается, обхаживает, да уговаривает, а мы уж по-стариковски, на всё готовенькое.

Олега провели в небольшую комнату, обставленную со вкусом — уютно, и не вызывающе: широкая кровать, столик размерами ближе к журнальному, телевизор на низкой тумбочке, чуть в стороне стояла аудиосистема. На экране красовались сексуальные девушки, показывая себя во всей красе. У каждой девицы, возле лобка был прикреплён номер. Они беззвучно шевелили губами, строя глазки невидимым клиентам. И без звука было понятно, о чём они так горячо шепчут.

Олег выключил телевизор, и добавил звук в музыкальном центре. Нежная мелодия наполнила комнату чарующими звуками, добавив загадочности и какой-то приятной грусти охватившего одиночества. Подставив под ноги пуфик, он завалился на кровать.

Полежать ему не пришлось: в дверь постучали. Олег нехотя поднялся; в теле чувствовалась усталость и недомогание. Он никого не хотел видеть. Прерванная трапеза поставила в сознании психологическую защиту, и есть не хотелось.

— Войдите, дверь не заперта.

В проёме показался молодой парень. За собой он катил столик на колёсиках, уставленный разными блюдами и несколькими красивыми бутылками с горячительными напитками; среди яств красовался вычурной формы графин, наполненный апельсиновым соком; на нижней полке лежали свежие фрукты. От них исходило матовое свечение чистоты и здоровья.

Аппетит, тут же проснулся. Только молодой человек исчез за закрытыми дверями, как Олег приступил к расстановке блюд на стол. Неожиданно, очень близко послышался нежный бархатистый голос невидимой женщины. Олег даже вздрогнул, не ожидая ничего подобного в пустом помещении. Кто-то заботливо объяснял правила пользования сервисом.

У Олега не было подобного опыта общения с женщинами за услуги, которые надо оплачивать. И зная, что он за это не платит ни копейки — душа его была неспокойна.

Достав доллары, он посмотрел на них задумчиво… «Хороший человек — Константинович, знает, как тяжело безработному студенту. Придёт время, и он отплатит за его хорошее к нему отношение».

В дверь тихо, несмело постучали… Сердце у Олега, почему-то стало усиленно биться…

— Войдите.

Дверь тихо открылась, и в проём проскользнула уже знакомая молодая певица.

— Здравствуйте, — произнесла она еле слышно. — Я Лола, — и протянула Олегу свою маленькую ухоженную ладошку. Он протянул руку, и её кисть утонула в его ладони. Нежная, маленькая, она как маленькая птичка, уютно приютилась, как в гнёздышке, слегка встрепенулась и замерла. Их глаза встретились. Они были грустны. Внутренний голос каждого, спрашивал: — «Ну, что, вот мы и рядом, какая судьба свела нас, как мы оказались вместе, здесь, в этой комнате? Что привело сюда совершенно чужих, незнакомых людей?» Странное ощущение не покидало… Им, казалось, что это уже было, и происходило когда-то давным-давно, и эта встреча, подталкивала память, заставляя вспомнить подробности. Но, как бы ни старался разум, пытаясь раскрыть будущее или прошлое, он был бессилен перед этой тайной, и дальнейшее можно было только предполагать.

Олег жестом пригласил молодую женщину к столику. Она несмело присела на краешек стула; скованность, мешала общению, и это злило Олега. Незнакомка, явно ему нравилась. Всё в ней, возбуждало его молодой организм: пухлые красивые губы и пышные волосы; нежная ухоженная кожа стройной фигурки; выразительные большие зелёные глаза, смотревшие с застенчивым любопытством и лёгким испугом. Всё было идеально, с какой-то лёгкой чудесной мистикой сознательного сна.

Олег плеснул в фужеры искристого вина. Присел рядом на корточки, ощущая манящий запах её тела, её волос, рассыпанных по плечам. Протянул фужер. Она, молча, приняла его, ожидая дальнейших действий. Олег обнял её за талию, ощущая дрогнувшее податливое тело. Лёгкий полупрозрачный костюм с обширными вырезами не препятствовал прикосновению к её атласной, нежной коже. Пылкое воображение захлестнуло его разум. Он поставил свой фужер обратно на столик, обнял её нежно сзади, неистово целуя, стал ласкать руками её интимные места. Скованность ушла, она отвечала ему лаской, нежно целуя его мягкие податливые губы. Легко подняв её на руки, прижал к себе драгоценную ношу, закружил по комнате, приближаясь к постели. Не отпуская, долго целовал.

— Какой ты красивый и сильный, — сказала она, шепча на ухо. — Ты вскружил мне голову. — Она отстранилась, улыбаясь счастливой улыбкой. — Я, кажется, в тебя влюбилась. Заметила ещё там, в зале ресторана, ты сидел с импозантным мужчиной средних лет, а с вами рядом, наш еврейчик. Мне кажется, он вам угождал… А, это огромная честь… Обычно он ни перед кем не кланяется. Видно, вы его друзья, или крыша. Я угадала?

— Угадала, любовь моя. — Олег нежно опустил её на постель, и стал раздеваться. Она звонко рассмеялась, показывая на приоткрытую дверь.

— Дверь закрой, медведь!

Только теперь, Олег заметил, что в щель просматривается часть коридора, по которому то и дело снуют администраторы, провожая и встречая посетителей. «Ну и номер», подумал он. «Не хватало ему ещё, в стриптизе участвовать».

Закрыв дверь на защёлку, он зарычал, и бросился на свою жертву. Ещё ни разу, он не был так силён в постели с женщиной. Всю ночь, они провели в объятиях, изредка отрываясь от приятного занятия, только для того, чтоб промочить пересохшее горло и подкрепиться фруктами. Ему казалось, что эта женщина становится ему всё ближе и дороже. Он отгонял мысли, что она спала с другими. «Это была её работа, и не более. Теперь же, они будут вместе, и он заберёт её отсюда навсегда, и не позволит никому прикасаться к благородному телу, целовать нежные губы, смотреть в красивые, чуть раскосые глаза. Этим чудом, должен обладать он один».

Ближе к утру, мечты его рухнули. В дверь тихо постучали.

— Кому не спится в ночь глухую? — недовольно сказал Олег, стал не спеша подниматься с постели.

— Я открою… Это Лора.

— Какого рожна ей надо, её никто сюда не звал! Отправь её обратно, и давай быстрей в постель, я уже соскучился.

На лице Лолы, промелькнула грустная улыбка. Она знала, что в эту ночь, они уже не встретятся, её ждёт другой клиент, и уж точно — не такой приятный, как этот эффектный парнишка, с красивой мускулистой фигурой. Редко выпадают такие моменты, когда сама с удовольствием ложишься в постель с клиентом. Она открыла дверь, и в комнату проскользнула почти голая Лора. В руках она держала свою лёгкую одежду.

— Ты что меня за дверью держишь? Я уже продрогла вся. Давай быстро к клиенту… — Он ждёт, не дождётся.

Лола, подбежав к постели, схватила свой костюм, наклонилась к Олегу, приникла в прощальном поцелуе к его губам.

Лора, тут же нырнула под одеяло, её прохладная ладошка легла на живот Олега. Её тело, дрожа, прижалось к нему, согреваясь. Несмотря на наглую беспардонность, в её глазах было что-то детское, наивное, и Олег, собиравшийся вспылить, промолчал.

Лола исчезла, и ощущение пустоты и безразличия, проникли в душу Олега. Он тут же понял всё, и вопросы повисли в тишине, так и не прозвучав. Рука Лоры поползла вниз, остановилась на ослабшем достоинстве Олега. Решив оживить его своими нежными губами, оседлала грудь, выставив ему на обозрение свои аппетитные округлости. Молодой организм вспыхнул с новой силой. Воображение наполнилось чувственным содержанием, и Олег познал новые ощущения, каких ещё никогда не испытывал. Женщина без комплексов, с собственной инициативой, окончательно высосала остатки сил молодого выносливого организма.

Солнце багровым диском повисло над горизонтом, озарив город нежно-лиловыми оттенками. Проникло лучами сквозь неплотно задёрнутые шторы широкого окна. Лора встала, распахнула створки. Свежий воздух ворвался в комнату, обнял разгорячённые тела. Олег лежал, расслабившись, приятная истома томила его уставшее тело, веки стали тяжёлыми и слипались. Когда Лора подошла к постели, он уже спал, раскинув широко свои сильные руки. Она нежно поцеловала его в губы, еле слышно прошептала.

— Спи, милый, — ещё рано. — Осторожно убрав руку, легла рядом, грустное чувство нахлынуло, сдавило её сердце, и слёзы безудержно потекли по её щекам.

Олег проснулся от настойчивых толчков, открыл глаза. Над ним стоял вчерашний знакомый, он что-то говорил, но Олег спросонок ничего не мог понять. Наконец-то его организм пришёл в себя, он сел, потянулся с хрустом в суставах. Голова была чугунной и побаливала от выпитого вина. Он посмотрел на еврея, уже осмысленным взглядом, переспросил:

— Что вы сказали? Я ни черта не понял!

— Пора вставать, молодой человек. Собирайтесь, Олег Константинович будет вас ждать в зале ресторана. Я тоже ещё не завтракал и буду рад посидеть с вами за одним столом.

Олег ещё понежился в постели. Сон не отпускал, и он бы с удовольствием поспал ещё — часика три, но это выглядело бы просто хамством. Он встал и направился в душ. Обдав себя холодной водой, растёр тело докрасна полотенцем. После такой процедуры, почувствовал себя в более приличном физическом состоянии.

В зале ресторана, кроме адвоката и еврея, больше никого не было. Девушка в коротком передничке наводила порядок, после вчерашнего погрома. В зале уже было чисто, и она расставляла по местам сдвинутые в одну сторону стулья.

Олег Константинович, о чём-то оживлённо беседовал с евреем. Увидев Олега, улыбнулся приветливо, протянул руку для рукопожатия. Еврей, глядя в глаза Олега живыми с маслинкой чёрными, как угольки, глазами, защебетал елейным ласковым голоском.

— Присаживайтесь, молодой человек, завтрак уже готов, и блюда уже несут. Я так думаю, что секретов у вас, друг от друга нет, и мы продолжим свою беседу. — Он вопросительно посмотрел на адвоката.

— Валяй, не стесняйся. Вопрос пустяковый, и им займётся мой молодой друг. — Увидев сомнение в глазах собеседника, добавил: — Не один, конечно, а с очень хорошей поддержкой. Не беспокойся Арон Моисеевич, никто не посмеет тронуть тебя и твой бизнес. Пока мы живы — всё будет в полном порядке. Когда говоришь, они должны появиться?

Арон наморщил лоб…

— Неделю они срок мне дали, сказали, никакая крыша мне не поможет. Кавказец говорит, что он сверху работает, и лучше прикинуть, сколько мои заведения будут стоить. С ресторанами и казино придётся распрощаться. Скажи мол, спасибо, что всё по-доброму — без хамства.

— Знаю я этого Альберта, хватка у него железная, и отступать он не любит. И крыша его известна, через неё и уладим твой нелёгкий вопрос. Везде ручонки тянут — всё им мало, шакалам. Ну, хорошо, этот вопрос отдельный… — задумался. — Хороший ты человек, Арон, но, меня всё вопрос мучает. Ты-то, каким образом так раскрутился? Рестораны! Казино! Неужели наследство получил, а? — Адвокат смотрел на еврея тяжёлым, испытывающим взглядом.

Арон растерялся, глаза его забегали.

— Я же не один — брат из Израиля спонсировал. Вначале, на маленькое кафе еле наскрёб. Сам и за повара, и за поломойку был, пока копейка своя не появилась. А тут брат помер, дело у него осталось там прибыльное. Управляющий у него человек честный оказался… — не разворовал фирму, а брат её мне отписал. Управляющего я оставил, да и весь штат, тот же остался. Не гнать же людей на улицу. В знак благодарности они, ещё лучше работать стали, расширили свои возможности. Ну и мне от этого неплохо. Вот в гору и пошёл. Воровством не занимался, и своё кровное отдавать… сердце кровью обливается.

— Хватит плакать — знаю я вас евреев! В общем, так, мне самому ничего от тебя не надо — с ребятами рассчитаешься, насколько средств и совести хватит. Им тоже жить хочется, а не существовать…

Еврей подобострастно закивал головой.

— Да вы мне только помогите, а я в долгу не останусь.

— Арон, у тебя мысль не возникала: в Израиль к родственникам слинять? Здесь с Альберта получишь, там дело говоришь прибыльное. Всё вроде бы, как срастается, а?

— Не могу я там жить! Всё у них по-другому, не по-нашему. Тошнит меня там, и душу выворачивает. Я здесь родился, здесь и помру.

Симпатичная молодая девушка накрывала на стол. Блюда отличались новинкой, и особым искусством приготовления. Острый приятный запах, добавлял аппетита. Завтрак был, как нельзя кстати. Аппетит, после бурной ночи был отменен, и оба тёзки уплетали еду за обе щёки.

Арон нехотя копался в тарелках, выискивая кусочки повкусней. Лицо его было пасмурным и недовольным. Адвокат это заметил, и расхохотался. Его заразительный смех, раздавался гулким эхом в безлюдном помещении.

— Ну, Арон — друг ты мой! Ты всё такой же — всё за чистую монету принимаешь! Да мне всё равно, как ты живёшь! Для меня главное — это отношение между нами — старыми друзьями. Скажи мне! Ты меня продашь, если тебя кто прижмёт?

Арон не на шутку испугался… «Никогда Константинович не задавал таких вопросов в лоб; видно, что-то в его душе перевернулось, что-то задело за живое, что-то, явно, его раздражает. Он хорошо изучил адвоката, и его вопрос прозвучал странно». Арон эмоционально замотал головой, выпучил и без того выпуклые глаза. Поперхнувшись, выдавил с трудом.

— Ну, ты даёшь, Олег! Что это взбрело тебе в голову? Ты же знаешь! Я друзей не продаю!

— Вот это я и хотел от тебя услышать. А то посмотрел на твою постную еврейскую морду и подумал: разуверился Арон в своём друге, а раз разуверился, то и верить тебе, опасно. Правда, успокоил ты меня своими словами. Только в одной упряжке — вместе, можно вытянуть тяжёлый воз из вязкой колеи на ровную дорогу. Я вижу, ты недоволен моими ответами…. Нет, дорогой, убивать я никого не собираюсь. Дипломатия, прежде всего. Вопросы надо решать головой, ну, а если понадобится, то кулаками и стволом, но это, уже, в крайнем случае. Кстати, когда от Альберта люди появятся?

Арон был ещё в напряжении, но страх проходил.

— В следующую субботу явятся. Предупредили, что это последний срок на раздумье. Жути нагнали, я до сих пор, отойти не могу — видения, так и преследуют. Детьми пугали!

Адвокат вскинул брови, наморщив лоб, задумался…

— Говоришь, детьми? Альберт, видно, совсем обнаглел — базар не тот ведёт. Хорошо, что рассказал об этом. Придётся экстренные меры принимать. Покажешь, кто именно, эти слова говорил. — Лицо адвоката стало сосредоточенным, видно было, что он принял какое-то решение. Достав трубу, набрал номер. Ровным голосом произнёс:

— Такси к ресторану «Кочевник». Минут через двадцать. Олег Константинович. Спасибо. Ждём…

Арон знаками, пытался остановить адвоката, но тот не обращал на него никакого внимания.

— Олег, зачем же такси? Я свободен, и готов доставить вас куда угодно!

— Нет, Арон, отдыхай, а у нас начинается работа.

Таксист, словно знал, кого забирать — только вышли из заведения, он подкатил к самому входу, и открыл заднюю дверцу машины. Адвокат жестом пригласил Олега в салон, упал устало рядом на сиденье.

— Ко мне поедем. Да, кстати, ты мать предупредил о своём отсутствии?

Олег, молча, кивнул. Ему хотелось спать, и он боролся с организмом, не давая тому расслабиться окончательно. Адвокат посмотрел на него, зевнул, и, махнув рукой, изменил маршрут.

Такси подкатило к подъезду дома Олега.

— Отсыпайся. Я тебе позвоню. Хотелось мне, поднять твою планку, помочь кое-чем, да думаю, ты и сам справишься с предстоящим испытанием. Давай дружище, до встречи, — и адвокат крепко пожал руку Олега.

Мать с порога, встретила Олега вопросами, на которые не хотелось отвечать.

— Мам, прости меня, я всё тебе объясню, но не сейчас. Я устал, и хочу спать.

Олег прошёл в свою комнату, прикрыл за собой дверь и, рухнув на кровать как подкошенный сноп, тут же уснул крепким сном.

Олегу снились сборы, где он на стрельбах расстреливал из автомата мишени. Мишени не хотели падать, он злился на себя, и менял рожок за рожком. Автомат заедало, и очереди были прерывистыми. Капитан, с лицом охранника из ресторана еврея, кричал на него. Олег силился понять его слова, но трескотня автоматов, и буханье взрывов, не давали услышать того, что кричал ему командир. Наконец, слова прорвались до его ушей. «Ты куда палишь?! Чёрт бы тебя побрал! Враг уже рядом». Капитан нырнул на дно окопа и пропал. Олег посмотрел в сторону мишеней и обомлел: мишени стремительно превращались в скелеты киборгов. Рванув в сторону окопа, они росли приближаясь, и казались гигантскими остовами уродливых конструкций. Пули, выбивая из стальных скелетов искры, рикошетили и отскакивали с воем. Автомат в руках Олега замолк, и он, отчаявшись, встал во весь рост, встречая набегавшего на него огромного киборга с оскаленными сверкающими зубами. Робот прыгнул на Олега, вытянув свои длинные, механические руки, сердце зашлось от ужаса.

Олег проснулся весь в испарине, но автоматная очередь и буханье взрывов не прекращались. Он повёл взглядом по стенам своей комнаты, прислушался. Грохот раздавался за стеной, и безостановочный треск отбойника и перфоратора заполнял всё пространство. До сознания дошло — сосед занялся ремонтом, и покоя можно было не ждать. Взгляд остановился на настенных часах — стрелки показывали начало четвёртого. Неплохо он поспал! Поморщившись от грохота, Олег встал, тряхнул головой, сбрасывая остатки кошмарного сна, задумавшись, постоял среди комнаты. Что-то в его жизни изменилось, но что? Сознание, воспринимало всё в туманной дымке, ничего ясного не проявлялось, и требовался анализ всего происшедшего.

Олег прошёл на кухню. Мать хлопотала у плиты, и видно было, что настроение у неё испорчено. Услышав шаги Олега, она встретила его тревожным взглядом. Пересилив обиду и эмоции, спросила его ровным равнодушным голосом.

— Есть хочешь?

Он подошёл, обнял мать за плечи и поцеловал её в щёку.

— Нет, мам, есть не хочу, просто посидим вместе, попьём кофе.

Мать отвернулась, стараясь не показывать навернувшиеся слёзы, промолчала. Олег прекрасно видел её состояние. Сердце его сжалось, и он, обняв мать, прошептал:

— Прости меня, я неправ, и больше этого не повторится. А вообще-то, я взрослый человек, и имею право жить своей жизнью.

Он не отпускал мать из своих объятий, прижавшись щекой к её седеющим на висках волосам.

— Я же знаю — ты у меня добрая, и уже простила меня.

Мать отстранилась, и сказала наиграно сердито:

— От тебя веет тонким ароматом дорогих духов… Скажи, какая женщина приютила тебя в этот раз?

Олег принял игру, и голосом провинившегося школьника пролепетал, оправдываясь:

— Кроме тебя, моя любимая, милая мамочка, я не вижу никого, на ком бы мог остановить свой взгляд. Ты у меня самая, самая прекрасная на свете! А запах духов, по-видимому, остался от девушек моих хороших друзей. — Я же был на дне рождения Дениса, — соврал, не моргнув глазом, Олег. — Ты его, наверное, помнишь… месяца три назад, он у нас в гостях был — светленький такой — голубоглазый. Вот мы и задержались на его чествовании.

Мать наморщила лоб, пытаясь вспомнить молодого человека, схожего с описанием сына — фантазёра.

— Ну и врать ты мастак, — сказала она уже голосом с весёлыми нотками.

Олег сконфуженно развёл руками.

— Чьё воспитание? Они посмотрели друг на друга, и весело рассмеялись.

НЕЗАПЛАНИРОВАННАЯ ПОЕЗДКА

Уладив отношения с матерью, Олег стал думать, чем же занять себя до тренировки. Он вспомнил о Марине. «Она же с ребятами — любителями экстрима — должна вернуться с уральских гор. Жалко у неё телефона нет. Позвонить бы предварительно, а не вламываться в личную жизнь нежданно-негаданно. Пройдусь пешочком, благо до её дома всего пару улиц пройти, а если дворами, и того ближе». Вспомнил о долларах в поясной сумке. «Заодно, на обратном пути, букет цветов нужно купить, и торт хороший — мать порадовать неожиданной зарплатой».

Через пятнадцать минут, он уже стоял перед закрытыми дверями подъезда. Нажав нужные кнопки, ждал, когда кто-нибудь снимет трубку, и откроет, давно изученную им, разрисованную железную дверь подъезда. Но никто не торопился его впускать. «Неужели никого дома нет? Родители Марины пенсионеры — садового участка у них нет, вроде бы дома должны сидеть, а нет — тоже путешествовать любят!» Постояв в раздумье, Олег на всякий случай ещё раз нажал затёртые кнопочки. Слушая длинную мелодию домофона, уже хотел уйти. Пиликанье резко прекратилось, и знакомый голос довольно вяло спросил:

— Вы к кому?

— Марина, здравствуй. Это я — Олег. Открывай.

Олегу, показалось, что Марина, всхлипывая, рассмеялась. Поняв, что она плачет, не на шутку испугался.

— А ну, быстро открывай!

Дверь, пиликнув, впустила, рванувшегося наверх Олега. Прыгая через несколько ступенек, он мигом оказался у нужных дверей. В проёме стояла Марина с заплаканным лицом. Красные глаза на бледном полотне лица, дрожащие губы и намокший нос, — всё говорило, о трагедии… Олег хорошо знал Марину — она зря, плакать не будет.

Бросившись Олегу на шею, она пыталась что-то сказать, но, это ей не удавалось. Только она начинала произносить слово, как рыдания начинали сотрясать её тело. Олег стоял в растерянности, не зная, что делать. Он только поглаживал её волосы, приговаривая:

— Марина, Мариночка, успокойся! Что же случилось-то, родная?

Её состояние, сильно подействовало на Олега. Он даже не мог предположить, что произошло… «Неужели, кто-то из родителей?» Ему стало не по себе. Марина, рыдая, пыталась показать жестом руки, указывая на стол. На столе стояла ваза с полевыми цветами, маленький графин с водой и развёрнутое письмо возле распечатанного конверта. Она с трудом выдавила только одно слово:

— Возьми.

Олег, решив, что она просит воды, быстро подошёл к столу, наполнил стакан до краёв водой, подал всхлипывающей Марине. Она взяла его дрожащей рукой, расплёскивая влагу, жадно стала пить, не переставая ему показывать на стол. Только сейчас он понял, что она показывала на письмо.

Он никогда не читал чужих писем, а сейчас, схватил лихорадочно, автоматически скользя по неровным строчкам.

«Дорогие мои Ванюша, Полина, и Мариночка! С приветом к Вам, ваша сестра и тётя!

Извините — писать не могу — тяжело. У нас случилось большое горе: дочка наша в больнице — в реанимации. Произошло такое… о чём страшно писать: над нашей Вероникой и соседской девочкой Оленькой надругались нелюди, причинив им множественные телесные повреждения. Девочки чудом вырвались из страшного заточения. — Изверги напились, и потеряли контроль над своими действиями, забыв о своих пленницах.

Простите — писать больше не могу — нет сил. Если сможете, приезжайте. Вероника, очень хочет вас видеть. Всё о Марине вспоминает. До свидания, целую Вас всех. Ваша Валентина».

Ниже была приписка — написанная быстрой женской рукой.

«Мы у Валентины, как приедешь, сразу выезжай! Мама!»

Внизу стояла дата: 12 июня.

Сегодня четырнадцатое. — Два дня, как родители уехали. Олег посмотрел на Марину. В глазах её, было отчаяние и боль, надежда и ожидание. Она, смотрела, умоляюще в глаза Олега. Ждала от него действий.

Олег взял из её рук пустой стакан, наполнив, выпил залпом тёплую, отстоявшуюся воду.

— Собирайся, я поймаю такси.

Машину поймать было нетрудно — частный извоз, был в разгаре, и каждый таксист мечтал о богатом клиенте и дорогом маршруте.

Через десять минут, такси было подано, а Марина уже стояла у подъезда.

Вот и городишко, затерявшийся в уральских горах, заросших в основном сосняком, изредка мелькают белые берёзки, ольха и осина. Дорога, то поднималась круто в гору, то, петляя змеёй, уходила вниз, растворяясь среди буйной растительности. Окраина пестрила небольшими заводиками, окрашенными отходами, присутствующими везде, в виде оседающей пыли. Из высоких труб, валил также, разноцветный дым, плотными клубами он стелился по небосклону, создавая плотную завесу, сквозь которую с трудом пробивалось солнце. В радиусе километра вокруг промышленной зоны, не было видно никакой растительности. Отвалы из отработки, как горы, уходили своими вершинами в серую завесу пыли и дыма. Пейзаж был, довольно печален, — картину здесь, не напишешь.

Проехав мрачную зону, вскоре заметили оживление, в виде небольших кустарников и полыни. Дальше, растительность ожила полностью, потянулись сады с низкорослыми яблонями. За садами раскинулось озеро с контрастными берегами. Противоположный берег, напоминал огромный пляж, пологий склон которого, был покрыт белым, слепящим глаза песком. Берег уходил в сосновый бор, в тени которого стояло несколько легковых автомобилей. На глади воды, словно замерли несколько маленьких лодок, с еле приметными фигурками рыбаков. Берег, по которому ехали Олег с Мариной, был высок и крут. По всему берегу в полном беспорядке, стояли коттеджи, совершенно разной архитектуры. Здесь можно было увидеть и купола, как у соборов, и шпили, пронзающие небо, плоские крыши, и чёрт те, что ещё, что взбрело в безграмотные головы новых русских.

Центр города, ознаменован дворцом культуры, довольно большим универсамом, и базаром открытого типа.

— Олег, надо, что-нибудь купить… Давай остановимся.

— Шеф, прижмись, — мы по базару пройдёмся.

Закупив необходимое, тронулись дальше. До родственников Марины, пришлось ехать через весь город. Узкая улочка оказалась крайней и поднималась в гору среди старых трёхэтажных зданий. Олег сразу определил подъезд, где жили родственники Марины. — Возле него стояли несколько мужчин… Курили беседуя.

У Марины лицо вновь побледнело, предчувствие её не обмануло, косвенное горе приобретало очертания мрачной реальности.

По хмурым лицам куривших мужиков, и Марина, и Олег, поняли, что дела неважные. Марина заволновалась, лицо её стало бледным. Повернув резко голову к Олегу, она испуганно прошептала:

— Я боюсь, Олег, давай уедем назад, моё сердце не выдержит. Оно чувствует, что случилось непоправимое, и мы ничего не изменим. Я не хочу, не хочу видеть ничего. — Она уткнулась Олегу в плечо, и безысходные рыдания вырвались из её груди, сотрясая хрупкое тело. Видно, мужчины узнали Марину и заспешили к припарковавшейся машине.

Марина долго не хотела выходить, крепко держась за плечо Олега. Он и сам не знал, что делать, взгляд его блуждал по лицам, окруживших машину людей, и был растерянным.

Взяв, наконец, себя в руки, Марина вышла из машины. На неё было жалко смотреть… Сгорбленная, подавленная фигурка, скрылась в тёмном провале подъезда. Олег вышел из машины, подошёл к мужикам, поздоровался. Разговор не ладился — им было не до него. В глаза друг другу никто не смотрел, только курили, не переставая, меняя сигарету за сигаретой.

Кряжистый, пожилой мужик, белый как лунь, сделав последнюю затяжку, растёр догорающий окурок заскорузлыми пальцами, глянул на Олега из-под лохматых бровей, вздохнув тяжело, тихо произнёс:

— Нельзя, до суда довести это дело — раздавить их надо, вот так, — и он растёр на ладони в порошок дымящийся окурок.

— Да их, тут же отпустили, тварей этих, ублюдков недоделанных, — сказал, стоящий в стороне худой маленький мужичок.

— Всё так, вон Ваську, за мешок зерна закатали так, что неизвестно, когда выйдет. Показательный суд устроили, а он с Евдокией, детей настрогали, — не сосчитать! Помрут они, как мухи помрут без Василия.

В разговор встрял, угрюмый долговязый мужик с подпалёнными рыжими усами.

— А украл-то у кого? — У того же вора — Семёновича, отца этого убийцы — Вальки. Отец, сына не лучше: при коммунистах по мешку зерна тайком воровал, а сейчас вагонами, как своё кровное, куда хошь отправляет и никого не спрашивает. Всё, суки, приватизировали. Вот возьми того же Ваську. — С доски почёта не сходил. При советах, все коровники, силосные ямы отстроил, да и к правлению, свои умелые ручки приложил. А для кого старался? Вот и оно-то…. Получается, не для общества старался, а для ворюги. Он его и упёк. А Васька-то, дурак — грамоты на суд принёс, письма с благодарностями. А этот недоносок, что ему на суде на всё это ответил? «Иди, свои грамоты, на базаре продай. А мне их, клеить некуда, у меня, даже в туалете, плитка итальянская наклеена». Прокурор с речью выступил: «Пора за ворюг по-настоящему браться. Частная собственность неприкосновенна, и преступник должен понести наказание по всей строгости закона».

Баба Васькина, ему чуть глаза не выцарапала. Еле справились с бабой. Бросила малолетних Дашку с Сашкой в зале суда и ушла, плюнув в рожу прокурора. Жаль, далеко стоял — увернулся гад.

— Давить всю эту мразь надо. Вот меня, все алкашом называют, — встрял в разговор мужичок с сизым носом. — А почему же я, алкашом-то стал? Перспективы не вижу — всё, что заработаю, всё через туалет.… Ни одежонки, ни обувки купить не могу. — Посмотрев на свои облезлые башмаки, плюнул смачно под ноги. — Последние донашиваю — советские ещё. Хорошо тогда дефицит был — запасся, до сих пор ношу.

Седой мужик крякнул с досадой.

— Вот из-за таких запасливых как ты, дефицит и был. К кому в гости ни придёшь — все холодильники мясом забиты были до отказа, эти же туфли, как ты не скажешь, коробками в шкафу лежали — всё впрок жили. Сейчас прилавки ломятся от видимого изобилия — всё есть, да не взять. Не про нас это. Я вот всё думаю: дай сейчас населению достойную зарплату, останется что-то на прилавках, или всё опустеет, как говорят: «Корова языком слизала!»

Мужичок с сизым носом заволновался, и с трудом встрял в разговор, продолжая свою наболевшую тему…

— Вот я и говорю, дай мне достойную зарплату, разве я стал бы пить — да ни вжисть! У меня ведь тоже мечты есть, только на данный момент несбыточные: ни работы, ни зарплаты, а воровать-то боязно — побьют. За своё же добро побьют. Хорошо бы сразу на нары, да не трогали, тогда бы и рискнуть можно. Ан нет, они ж, отобьют сперва все внутренности, как Ваське. На суд привели, синяки ещё не сошли. И куда господь Бог смотрит, где она правда-то?

— Да, не больно он тебя ласкает, Бог-то. Он к тому добёр — кто больше упёр. А нас он и в упор рассмотреть не может. Самим мужики делать чего-то надо! А чего? Ума не приложу. Гражданка назреет — это точно. А не хотелось бы этого. Сколько можно на одни грабли, постоянно наступать?

Худой мужик, угрюмо глянул на седовласого крепыша.

— А ты что, Антип, думаешь, что это ворьё, награбленное, тебе сами на блюдечке поднесут? Сомневаюсь я. Своё, силой отбирать надо, и чем быстрее, тем лучше, пока и остальное за бугор не спихнули. Мрази этой поганой развелось как заразы заграничной! Что за болезнь такая? Потёрся друг о друга и заболел. Неужто я в постель к «Шахине» завалюсь, а на утро совесть потеряю? Нет, тут, видно, другие механизмы задействованы — чисто природные. Кому чего Бог от рождения определил, тот тем и владеет, и вовсе не болезнь это, а синдром дефекта. Выявлять дефектных господ надо, и на общественные работы, до скончания века, так как эта болезнь неизлечима.

Узнав из разговора имя седого кряжистого мужика, Олег тронул его за плечо.

— Антип…. — Олег сделал паузу, желая узнать отчество, этого сурового человека.

Тот быстро сообразил, что от него хотят. Протянул, свою крепкую, жёсткую ладонь. Ответил на вопросительный взгляд.

— Антип я, и есть Антип, — не привыкли мы по-господски обращаться.

Олег замялся… «Неудобно пожилого человека без отчества величать».

— Не думай об этом, сынок, — здесь народ простой. Не в Москве чай живём?

— Отец, просьба есть. Если не очень заняты, и пока машину не отправили назад в город…. Проедем до этого злосчастного коттеджа, или можно сказать логова этих нелюдей. Хочу знать, где это зверьё гнездится.

— А что, и поехали. Не знаю, зачем тебе это надо, но дорогу покажу.

Олег сел с дедом на заднее сиденье, предупредив таксиста…

— Отец у нас за штурмана, покатаешь нас, по местным архитектурным достопримечательностям. Да и природа здесь особая, если не считать грязного завода на окраине города. Природа, тяжело справляется с выбросами предприятий. И всё же, красота-то какая! Если б не тяжесть на душе, отдохнуть бы здесь недельку. Отец, рыбалка здесь, как? Я хоть и не рыбак, а с хорошим человеком, посидел бы на природе, поговорили…

Дед посмотрел на Олега с сомнением.

— Так зачем дело стало? Приезжай, всегда добром встретим.

Только вижу сынок, не приедешь ты! Так, балагуришь для разговора!

Водитель бросал быстрые взгляды на зеркало заднего вида, пытаясь наладить зрительный контакт с Олегом. Улучшив момент, спросил:

— Слушай парень, что за беда случилась? Неужели умер кто?

Дед откликнулся вместо Олега.

— Да, беда сынок… — девчушка умерла, сегодня в больнице. Врачи, ничего сделать не смогли. Говорят, много крови потеряла, и депрессия — жить сама не захотела. Вот она, причина-то едкая — неотвязная. Стыдно ей было, за зверей лютых. Не вынесла она такого унижения и позора. Всю боль выдержала, даже не плакала — умерла молча. И как земля эту мразь носит? Диву даёшься… — отнёс он последнюю реплику к отморозкам.

За разговором, выехали за черту посёлка. Потянулись сады. Машина, нырнула по крутому склону вниз, к небольшому озеру, обрамлённому рваным берегом. С противоположной стороны озера, над тёмной водой, нависал утёс; играя всеми гранями и оттенками, он представлял собой грандиозное зрелище. Глубокие трещины в каменном массиве, оставленные ушедшим временем, и природными катаклизмами, создавали впечатление опасности и физического напряжения. Скальный массив тянулся не более километра, постепенно переходя в отлогий берег, заросший яркой сочно-зелёной травой, местами скрывающей человека по пояс. Узкий поясок из мелкой гальки, уходил изогнутым серпом вдаль, открывая панораму из соснового леса. Там вдали, на его плотном фоне, уходящем в сиреневую дымку, и расположились богатые коттеджи, напоминающие собой сказочные дворцы.

Широкая улица посёлка, была заасфальтирована. Ровные полоски тротуаров, выложены фигурной плиткой. Вся территория, застроенная коттеджами, обнесена кованым узорчатым забором. Почти все строения были обжиты. На многих зданиях красовались спутниковые антенны. А на некоторых и встроенные камеры слежения. За забором бесновались огромные псы.

— Тормозни здесь, ехать дальше, резона нет. Вон тот, с башенками дворец, и будет Семёновича — отца Вальки. Не подберёшься к гаду. Видишь, как обстроился? Сколько людей обокрасть надо, чтоб такую махину выстроить?

— Давай, шеф, отца завезём, а меня в город — домой пора!

ЛИХОЙ НАЕЗД БРАТВЫ

— Тормозни шеф, я в магазин забегу. Меня не жди, я рядом живу. — Протянув таксисту несколько купюр, пожал ему руку. — Спасибо брат. Жаль, поездка оказалась грустной…

— Удачи тебе! — и таксист уже собирался уехать, но, вновь открыл дверку, и показал кивком на троицу парней, окружившую молодую женщину.

Обернувшись, Олег увидел, как один из них, прижав женщину к киоску, сдавливает ей горло, и с резкими движениями головой в её сторону, что-то внушает. Не в его правилах, равнодушно смотреть, что творят отморозки, и Олег, не задумываясь, пошёл в сторону конфликта.

— Эй, парень! Не ввязывайся — проблем не оберёшься! — крикнул в спину таксист.

Олег подошёл вплотную к парням, вызывающе спросил:

— Парни, что за проблема?

Прессующий женщину отморозок обернулся; беззлобно произнёс:

— Проходи, и не суй свой нос, куда собака свой…

Он, не договорил, получив удар по почкам. Теряя сознание, судорожно схватился за воротник платья женщины, и сполз к её ногам, сдирая с плеча рвущийся материал, оголивший неприкрытую лифчиком грудь.

Парни, стоящие невдалеке с левой стороны, от Олега, оба бросились на помощь скорчившемуся от боли братку. По их движениям было понятно, что бойцы они опытные, и удары наносили быстро, и со всей дури. Прямой удар в прыжке ногой от первого нападающего Олег ушёл, и предплечьем левой руки, опрокинул его на спину. Второй, уже оказался сзади, пытаясь подбить ноги Олега футбольным ударом. Инстинктивно, вращаясь корпусом, Олег наотмашь ударил футболиста ребром ладони, попав в шею. Обоюдные удары были произведены одновременно. Футболист не удержался на ногах, падая, ушёл кувырком от ловкого противника, и уже стоял на ногах.

Олег, от удара по ноге, подсел, почувствовав страшную боль. В эти секунды молниеносного боя, второй боец, как пружина, оттолкнувшись спиной от асфальта, уже стоял в боевой стойке, а первый поверженный, хватаясь за женщину, так и стоявшую молча, карабкался по ней, пытаясь подняться.

Олег, получивший болезненный удар, одной рукой опирался на асфальт; выжидал, когда противники нападут. Он понимал, что парни натренированы неплохо, и нужно сосредоточиться, чтоб покончить с ними отточенными ударами. Парня с отбитыми почками он в счёт не брал, а те двое, уже напали с двух сторон. Нога футболиста пронеслась над головой, чиркнув вскользь по затылку, а акробат в прыжке, попытался сделать захват, и в партере придушить противника.

Уклоняясь от нанесённого удара, Олег рубанул своей ногой по коленной чашечке футболиста, сделал кувырок, уходя от захвата второго противника. Тот, промахнувшись, потерял равновесие, и долю секунды оказался в роли отжимающегося от земли спортсмена. Этого времени Олегу хватило встать, и со всей дури всадить пятку между нижних рёбер акробата, положив парня окончательно лицом вниз. Футболист лежал, схватившись за сломанную ногу. Олег посмотрел на парня, который отошёл от женщины, и корчился от боли, держась рукой за бок со сломанными рёбрами. Подумал: «Добавить ещё?» Но, его остановила сирена полицейской машины, подлетевшей с визгом колёс к месту происшествия.

Скорее всего, их никто не вызывал: слишком мало для этого было времени. Всё произошло за считанные секунды. Проезжая мимо, они увидели драку, и стоявшую у киоска с голой грудью женщину; вот и отреагировали, решив разобраться, кто прав, кто виноват.

Понимая, что никто из троицы самостоятельно не сможет передвигаться, сержант вызвал скорую помощь. Ожидая неотложку, решил не терять времени, и вникнуть в суть конфликта, задавая вопросы Олегу и женщине, уже отошедшей от стресса, старающейся прикрыть рваным платьем свою грудь, на которую сержант нагло пялился, облизывая свои пересохшие губы. Женщина была привлекательной, и в самом соку.

Олег понял, что сержант уже знаком с ней, назвав по имени.

— Валентина, что здесь произошло?

— А то, ты не знаешь! Я, ничего тебе не скажу, пока этих ублюдков не увезут, — почти шёпотом добавила Валентина.

Сержант, сняв кепку, почесал затылок.

— А этого, ты знаешь? — кивнул он в сторону Олега.

— Первый раз вижу, и жалею парня, что он встрял. Не стоило ему ввязываться. Он, и мне и себе навредил. Они этого так не оставят.

Сержант, снова снял кепку, и почесав затылок, тяжело вздохнул.

— Сейчас, поедем в отделение, там, дадите письменное показание.

Посадив задержанных на заднее сиденье, сержант вызвал экипаж, для сопровождения неотложки, которая появилась из-за поворота.

Войдя в отделение, Олег увидел лейтенанта, который посещал его в больнице. Тот встал и пошёл навстречу вошедшим:

— Что произошло? За что задержали?

Сержант вкратце описал увиденное, кивнув в сторону Олега, добавил:

— Этот чудила, на свою голову, отправил троих парней Стаса Желоба в больничку.

Лейтенант подошёл, пожал руку задержанному, усмехнулся.

— Уваров, я вижу, ты без приключений не можешь! Тебе это надо было? — с нажимом спросил лейтенант.

Олег развёл руками…

— Что-то уж больно много совпадений последнее время. Не ты ли Жлобу глаз выбил? Он, уже третью операцию перенёс. Говорят, огромную сумму выложил. — Повернулся к сержанту, разглядывавшего Валентину жадными глазами. — Идите, пишите объяснения. — Взяв под локоть Олега, подтолкнул в сторону коридора. — Пойдём Уваров со мной — в отдельный кабинет; там, поговорим…

Оставшись наедине, лейтенант пододвинул Олегу стул. Сокрушённо произнёс:

— Плохи дела у тебя, Уваров… И скажу тебе, что защиты у тебя никакой нет. Убьют они тебя. — Задумавшись, он продолжил: — Есть вариант, но и он, не очень-то даёт гарантию покоя. — Посмотрел внимательно в глаза Олега. — В наши ряды тебе нужно вступить. Насколько я помню, ты с отличием окончил юридическое образование. Такому человеку и карты с тузами в руки. Подумай, и не тяни резину.

Олег молчал.

— Я, давно знаю этих отморозков, и Валентину, хорошо знаю — она хозяйка нескольких торговых точек. Вот, с таких хозяев эти паразиты и тянут денежки, грубо и нагло наезжая. Против них, она не напишет ни одной строчки, а, вот, по поводу тебя, я сомневаюсь, что она будет защищать. — Лейтенант сел напротив Олега, пододвинул бумагу с ручкой. — Давай, пиши сочинение. Сейчас, следователь подъедет.

— Слушай, лейтенант, извини, забыл, как тебя звать, — и Олег сделал паузу…

Георгий меня зовут, по отцу — Андреевич. Для тебя, просто — Жора.

— Мы, что, уже друзья?

— Надеюсь, если дураком не будешь… Помочь в сочинении? Да, вот тебе бланк на устройство в наши ряды, а я, походатайствую перед начальством.

Написав объяснение, Олег отодвинул в сторону бланк.

— Я, над этим подумаю. Сочинение написал правдиво; с себя вину не снимаю; как было — так и было. — Посмотрел вопросительно в голубые глаза нового «друга». — Надеюсь, я свободен, Жора?

— Извини, начальство, уже дома — криминальную сводку досматривает, — посмотрев на часы, с усмешкой констатировал Жора — а такие вопросы, я не решаю. Придётся тебе до завтра, побыть здесь. — Лейтенант встал. — Посиди здесь, я пойду, заберу объяснение Валентины. Да, и домой ей уже пора к своим деткам. Без мужика она сейчас живёт — убили её мужа недавно. Такой же отморозок был, как и эти трое, которых ты отправил в больницу.

Лейтенант вернулся с исписанным листом бумаги, сел, и стал внимательно читать. Дочитав до конца, сказал в сердцах:

— Как, я тебе и говорил: она тебя обвинит. Вот послушай, что она пишет: «Незнакомый парень подошёл, и неожиданно ударил стоящего рядом со мной парня. После удара, тот стал падать. Пытаясь удержаться на ногах, схватился за отворот выреза моего платья, и ненамеренно порвал, оголив мне грудь. Наезда и угроз от незнакомых ей парней в её адрес не было. Они, просто беседовали на „отвлечённые“ темы. Якобы, я им очень понравилась, и они решили сделать мне комплементы».

— Вот так, и никак иначе. Ты зачинщик драки, повлёкший тяжкие повреждения пострадавшим. — Лейтенант встал из-за стола, показал жестом, чтоб Олег следовал за ним.

— Пойдём, запру я тебя с остальными дебоширами, и поеду в больничку, прихватив с собой следователя. Узнаю, что об этом скажут пострадавшие…

Через полтора часа Жора открыл камеру.

Уваров! На выход.

Теперь в кабинете они были втроём. Следователь, уже в годах, задавал известные Олегу вопросы; на которые он отвечал на автомате, словно его допрашивали каждый день. Он не скрывал, что терпеть не может отморозков и паразитов, и всегда будет поступать с ними, как позволяет ему его совесть и воспитание.

— Повезло тебе, Уваров. Потерпевшие, не имеют к тебе никаких претензий, и заявление о побоях писать не будут. Вот, только гарантии, что они не будут тебя преследовать, никто не даст. Придётся тебе выкручиваться из этого дерьма самому.

Отсидев ночь в предвариловке, и дождавшись начальства, Олег был освобождён, дав подписку о невыезде за пределы города, пока дело не закрыто.

Открыв ключом дверь квартиры, Олег вошёл в коридор и увидел, что рабочие туфли матери стоят на месте, а она, как два часа назад, уже должна была быть на работе. Неприятное чувство вины нырнуло в душу, заставив непослушного сына болезненно поморщиться, понимая, что мать не спала всю ночь. Шелестя пакетами, поставленными на обувную полку, он разулся, не услышав, как мать вышла ему навстречу. Подняв глаза, он увидел её заплаканное лицо. Она молчала. Молчал и он.

Он, понимал её материнские чувства, но и возраст его — далеко уже не юношеский, чтоб так переживать. Понимал, что разговора не избежать. Подошёл, обнял худенькие плечи, прижал седеющую голову к груди.

— Мам, прости! Да, не переживай так, ведь я не мальчик. Вот женюсь, и посмотрю: захочешь ли ты жить с женщиной, желающей быть хозяйкой в твоём владении? — Отстранился, и посмотрел матери в глаза.

— Да. Скорее бы уже женился, — с грустью произнесла она. Пойдём на кухню. Я тебя накормлю.

Прошло несколько дней, после инцидента с людьми Стаса, и вот, новая встреча в спортивном клубе, где Олег продолжал тренировать пацанов. Дверь распахнулась, и Желоб в сопровождении своих бойцов, важно вошёл в зал. Охранник, уважительно поздоровался с каждым. Второму охраннику сказал, чтоб он сообщил Семёну о важных гостях.

Стас не стал ждать, когда выйдет хозяин, и не удостоив взглядом Олега и пацанов, прекративших заниматься, пошёл к стальным дверям апартаментов криминального авторитета.

Семён уже вышел, и братки обнялись, выказывая обоюдное уважение. Перебросившись несколькими фразами, явно касающихся Олега, они оба посмотрели в его сторону. Семён, сокрушённо покачал головой, видно не собираясь вмешиваться в чужие дела, протянул на прощание Стасу свою лапищу, и ушёл к себе.

Желоб, зачем-то уставился сквозь тонированные очки на охранника. Тот только руками развёл…

Стас, перевёл взгляд в зал, махнул рукой обидчику его людей, показывая жестом, чтоб шёл к нему, но, Олег, и бровью не повёл. Рядом с главарём стоял парень, которому Олег отбил почки. Желоб, что-то сказал ему, и тот, быстро пошёл к своему обидчику. Подойдя вплотную, бросил язвительно:

— Шеф, хочет с тобой потолковать…

— Мне с ним говорить не о чём, но, раз уж пришёл, значит приспичило. Пусть ждёт. Тренировка закончится через — десять минут. Я не могу бросить ребят ради вашей прихоти.

— Ты, чего баклан несёшь? Проблемы хочешь? Да, мы тебя, прямо здесь уроем!

— Иди, доложи своему хозяину мои слова, сявка, — спокойно произнёс Олег, дав понять, что разговор окончен, приступил к завершению тренировки.

Парень замахнулся, решив спровоцировать Олега, но тот, только бровью повёл.

Желоб, решив не накалять обстановку, подошёл к бильярдному столу, и взяв деревянный треугольник, собрал в него шары. Ударив кием по шару, разбил выставленную фигуру. Подозвав одного из своих парней, начали партию, ожидая, когда Олег освободится.

Дождавшись, когда Олег вышел из раздевалки, Желоб сам подошёл к нему и, сняв очки, стал разглядывать наглеца, посмевшего так разговаривать с ним, державшим в страхе весь город. Его глаз, словно сканировал Олега. Наконец, он наткнулся на спокойный взгляд бойца, и слегка притушил бушевавший гнев.

— Давай отойдём. Разговор не для посторонних ушей.

Они отошли в дальний угол, и Стас продолжил:

— Должок за тобой числится. Помнишь гаишника, которого ты убил? Мне на него, глубоко наплевать, а вот то, что он мне должен — две тысячи баксов — это уже твоя проблема, которую ты должен решить. Иначе, тебя и твою семью ждёт ад. Ты меня лишил возможности вернуть долг с Валентина, отправив его в преисподнюю. Думаю, что ты понял, о чём я говорю.

Олег молчал.

Желоб, не дожидаясь ответа, вернул очки на смещённую переносицу, сломанную в боях, и медленно пошёл к своей братве. Неожиданно резко обернулся.

— Неделю тебе даю.

СЕКРЕТНЫЙ ОБЪЕКТ

В понедельник, Олег встал раньше обычного распорядка. Утро встретило непроснувшийся ещё организм тревогой и ожиданием чего-то нового, того, что неизбежно изменит его жизнь, её привычный ритм. Даже холодный душ и привычные упражнения, не смогли направить его сознание в прежнее, спокойное русло.

Позавтракав без аппетита, он сел за отложенную партию, пытаясь уйти от давящих его мыслей. Он ещё не знал, что его больше беспокоит: поездка с Мариной, или предстоящие испытания? Посторонние мысли не давали сосредоточиться на фигурах, и Олег застыл неподвижно, обхватив свою голову руками, ожидая звонка от адвоката.

Слишком много информации и эмоций обрушилось на него за последнее время, и он был бы рад окунуться в более жёсткие условия обстоятельств, касающихся только его самого, не затрагивая близких и дорогих для него людей. Он желал этого с дрожью нетерпения, как настоящий боец перед решающей схваткой.

Телефон зазвонил неожиданно, вернув Олега к реальной действительности. Боясь разбудить мать, быстро поднял трубку.

— Олег, привет, спускайся, я у подъезда.

Захватив спортивную сумку, Олег тихо вышел в подъезд. На улице, его встретила буйная, свежая после коротких ливней зелень, и ярко-красный, приземистый «Ягуар» — купе. Возле распахнутой, широкой двери, стоял непривычно одетый адвокат: вместо делового костюма, на нём красовалась широкая белая футболка, одетая навыпуск; бежевые шорты, доходящие до колен; на ногах, новенькие белые кроссовки, а на голове бейсболка, цветом под шорты. На фоне яркого авто, он выглядел русским попугаем, и будь их отношения более близкими и простыми, Олег непременно высказал бы своё отношение к такой экзотике, претившей его восприятию и выглядевшей даже несколько комично на фоне предстоящих сегодня испытаний. Олег думал, что адвокат отнесётся к его экзаменам более серьёзно, и даже несколько расстроился, глядя на неожиданную перемену имиджа человека, которого он уважал — прекрасно зная его внутренний мир.

Адвокат приветливо улыбнулся. С оптимизмом произнёс:

— Здравствуй боец!

Олег вяло пожал протянутую руку, ответив сухо на приветствие.

— Здравствуйте, Олег Константинович.

Адвокат посмотрел на него внимательным взглядом, улыбнулся.

— Ты что, не выспался, или, что-то такое стряслось, что ты не рад видеть, даже своего друга? — Адвокат сделал негодующее выражение лица. — Может, испугался ожидаемых трудностей, и тебя гложут сомнения? Так ты скажи, я всё пойму…

— Нет, нет Олег Константинович, я в порядке, и готов физически и морально к любым испытаниям.

— Молодец! А я уж, грешным делом, подумал, что ты совсем пал духом! Да, на прикид мой, внимания не обращай. — Предстоит небольшой спектакль, возможно, и ты в нём будешь участвовать!