Бесплатный фрагмент - От Феллини до Иньярриту

Предисловие

В институте я изучала экономику геологоразведочных работ, но в глубине души всегда считала себя киноманом. Эти две сферы нигде и никак не могли пересечься, разве что во мне самой, как и многое другое, что пронизывает и по какому-то не совсем понятному закону изменяет нас. Я давно догадываюсь, что в этом рефлексе есть скрытая интрига, вызывающая у меня немалый интерес.

В кино всегда происходит чудо — мы примеряем на себя чужие роли, легко отказываясь от всего, чего добились и кем являемся. Мы идем в кино, чтобы забыться, тогда многое вокруг становится несерьезным и неистинным. Мы добровольно попадаем в этот мир выдумки, анахронизмов, в мир супер героев, сказочных, трагических и невозможных нигде более событий.

Кино стало большой и яркой частью нашей реальности, тождественной всей нашей жизни — мы влюбляемся в героев, мы цитируем их, радуемся их победам, как собственным, следим за судьбами режиссеров и актёров, и ждем новых серий.

Обычно в делах мы не рады обманываться, совсем другое дело кино — оно как Зазеркалье — чем парадоксальнее, тем притягательнее, хотя мы сами не можем наверняка сказать, ради чего нам это нужно. Осознаем ли мы «важнейшее из искусств» логическими инструментами или наблюдаем как прозрачный сон. Сон, длинною в промежуток, который определен старой детской загадкой про полтора часа удовольствия, происходящего в темной комнате, на белой «простыне».

Настойчивый призыв к удовольствию — и это еще один ответ и задача для режиссёра, как главного «соблазнителя», если повезет, то он же окажется живописцем, музыкантом, и мыслителем, он же станет твоей идентичностью, словно бы подсказывая — наблюдение за «движущейся картинкой» — это только приманка, пора подумать о том, что все в человеке, все в тебе одном есть, нужно лишь сделать попытку и вспомнить, как это открывается.

Любимые режиссеры ничего не объясняют, но ты узнаешь всего по нескольким кадрам — он свой! Он скорей играет с тобой, чем что-то рассказывает. Жиль Делез говорит, что великие пользуются не понятиями, а образами — образ-движение, образ-перцепция и образ-время. Ты беспомощно растворяешься в них, еще несколько кадров — и вот, ты в мистерии — живи, влюбляйся и гибни, как того хочет он, на все его воля, — наяву или как в прозрачном сне. Ведь давно изучено, что наше сознание работает, как кинокамера, и только режиссер знает, как направить его в те загадочные миры, о которых прежде вы даже не догадывались.

Твои собственные открытия, с позволения сказать твоя «геологоразведка», происходят, когда история на экране вдруг пронзает, как лично пережитая, ты поражен, околдован или ты уверовал — ты вдруг становишься совершенно единым. Что это!? Как они это делают!?

Может быть, именно здесь ты приближаешься к тому, что реальность и иллюзия равноценны, и твою «камеру» пора настроить на собственное кино, тогда все станет абсолютно едино и осмысленно.

Юлия Бычкова

Положительные рецензии

Высекая огонь (к фильму «Репетиция оркестра», Федерико Феллини)

Prova d’orchestra (1978)

Это необыкновенно простой и неповторимо гениальный фильм Федерико Феллини. Сначала пустое пространство старинной базилики, где идеальная акустика, совсем нет эха, здесь рождается чистая музыка. Постепенно собираются музыканты, их портреты и шаржи — в стиле мастера. Потом вдруг крыса, погоня с огнем… «status quo» незаметно переходит в интервью с музыкантами:

— Позвольте задать фривольный вопрос — каковы симпатии и антипатии между инструментами в оркестре?

— Виолончель — одиночество и меланхолия.

— Тарелки и барабаны создают праздник, выдернете их, и оркестр скиснет.

И смешные: — Кларнет — собачий хвост.

Далее — сложнее: отдельные реплики переходят в диалог и в серьезный спор.

— Никогда не верьте скрипке, она соблазнит, увлечет, и как женщина, обманет.

— Скрипка — женщина.

— Нет, скрипка — мужчина!

— Какую же чушь мы все несем!

— Труба — как трудно исчерпать ее возможности…

— Трубачу приходится учиться дольше всех. А если труба сфальшивит — это конец света.

Растет спор друг с другом, людей и инструментов — всех со всеми.

— Ну уж нет! Если вы предпочитаете духовые инструменты, вы — просто бандит!

Потом интервью с дирижером, которое происходит без свидетелей, в закрытой комнате. Он возвышен, увлечен и он зол, он уверен, что его доля — быть всегда в центре конфликта. У него есть право сказать: «Вы не музыканты, вы — насильники… А музыка — это не визг трамвайных колодок на поворотах!» Просвечивающий конфликтный образ.

Дальше — революция, нешуточные страсти — вместо дирижера метроном в человеческий рост, который тоже будет свергнут, секс под роялем и полная эксплозия с разрушением стены — раскол в человеческом сознании, который нам до сих пор так хорошо знаком.

Во истину, нужно родиться Феллини, чтобы сделать такое потрясающее ироничное кино, и из всего делать потрясающее кино.

Здесь больше и добавить нечего, Феллини — жив, и он лучший.

Ты ничуть не хуже бога! (К фильму «Бёрдмэн», Алехандро Гонсалеса Иньярриту)

Birdman or (The Unexpected Virtue of Ignorance) (2014)

Театральный режиссер Ригган, некогда знаменитый киноперсонаж Бёрдмен, надо полагать, собирательный образ, как Бэтмен или другой супермен от попкультуры, получающий славу без особенных драматический талантов с выходом на экраны.

«Мы все делаем выбор, а потом живем с ним» — тезис, который повторяется в фильме не раз. Ригган ставит на карту все — деньги, репутацию, он даже заложил дом ради одного спектакля, и он должен стать лучшим на Бродвее, а потом покорить Лондон и Париж. В театре Риггану помогает его дочь, бывшая наркоманка, у нее роль трезвого мудрого союзника.

Ригган готовится к громкой премьере, и по его представлению, это будет либо ошеломительный успех, либо позор, третьего не дано. Его разрывает на части всё вокруг — разногласия с актерами, постоянные замечания продюсера по поводу отсутствия денег, неожиданная беременность подруги, и главный антагонист — черный ангел — Бёрдмен, его альтер эго, являющееся как совесть, как внутренний голос и провокатор («Мы отдали этим позерам ключи от Королевства!»). Он как загадочный «двигатель» фильма, вторгается нахально, никого не спрашивая, всякий раз приводя Риггана в неадекват — от фрустрации до бешенства. И он, как и положено, сильнее и ярче, самого главного героя, потому для Риггана ответственность и ставки очень высоки — победить такого антигероя — почетно.

Другая раздражительница — театральный критик, кто сможет двумя фразами обнулить все, во что верит Ригган, уничтожив любые его старания. Эта высокомерная «филонщица» уже приготовилась закрыть спектакль просто из вредности: «Ненавижу! Нахальные, корыстные испорченные дети… Награждаете друг друга за мультфильмы и порнографию!» Но режиссер словно подсказывает всем: вещи определяются сутью, а не словами. И все уверенно идет к финалу.

Иньярриту словно бы сам над собой иронизируя:

— Вы серьезно? Или фильм снимаете?

— Фильм!

И сам себя убеждая:

Ты — первый супер герой, ты ничуть не хуже бога!

Он-таки снял шедевр, собравший не только богатую коллекцию «Оскаров», но и высших оценок зрителей. Пожалуй, давно премия киноакадемиков не была столь справедливой. Тут надо признать, Алехандро Иньярриту знает толк в приставке «супер».

Из ничто — в нечто (к фильму «Игра», Дэвида Финчера)

The Game (1997)

Майкл Дуглас — Ван Ортон. Он банкир.

Что подарить человеку, у которого все есть? Путешествие? А может, пригласить в сказку, разбудить спящие в нем радость, удивление, страх или организовать полет через кротовью нору, где все будет другим?

Мы хотим бежать от обыденности. Нас так легко увлечь, затащить, фрустрировать — мерцая, исчезая, до полного растворения. Так что же это за место? И почему оно так привлекательно?

На этот раз мы имеем дело с одним из нескольких шедевров того насыщенного периода в мировом кино. Их можно пересчитать по пальцам, и киноидеи, подобные «Игре», находятся примерно на одном уровне с великими открытиями — какого-нибудь бозона или генома — это большая и сокрушительная победа. «Сделано Финчером» с этого момента станет фирменным брендом. Можно и закончить отзыв, но остается чувство, что для разгадки его успеха этого мало. Мало потому что, сколько не восклицай ух-ты, здесь все-таки кроме крутой интриги с погонями по всем законам жанра, есть что-то очень глубокое, почти что квантовое.

«Что есть игра? Извечный вопрос!»

Роли, костюмы, маски. Простой таксист или полицейский, владелец самого большого дома в Беверли Хилз — да и кто угодно скучающий, все мы частенько рады ощутить себя в новом месте, словно бы исследуя собственную «червоточину». Что это такое — когда ты ни жив, ни мертв, загадка времени-пространства, как сон наяву, фантастика подменившая унылые дни — «Ты в игре Николас, добро пожаловать!» Лестница между мирами уже построена, и это уникальная лестница — не выдумка кинематографистов — как приглашение в путь по новой божественной комедии…, нет — пришло время поставить под сомнение саму реальность, поверив в то, что череда непонятных случайностей вдруг становится твоей, не отделимой от тебя, игрой. Неплохое название, учитывая тот факт, что сначала на тебя «совершенно случайно» опрокидывают стакан в ресторане, а потом выслеживают, вламываются в дом, пытаются сдать полиции, утопить, пристрелить, («Вы — прирожденный игрок!») В конце концов, ты обнаруживаешь себя на заброшенной помойке, где-то в Мексике, видок неважнецкий — с разбитым носом, обдолбанный наркотиками, без денег и документов, ты не знаешь и даже не думаешь о том, что это должно в итоге кончится хорошо, ведь это кино. Но ты и об этом не знаешь, ты даже не знаешь, что через некоторое время сам предложишь оплатить чек за все свои злоключения, будто бы из Ничто (обитавшего в самом большом доме, в самом престижном районе) перескочил в Нечто — труднообъяснимое, не имеющее никакого отношения к той поганой «реальности». Нечто, что, вероятно, когда-то было у нас — до начала времен. Друг, ты просто переживешь свой Big bang, самый ощутимый взрыв на свете, взрыв — как эталон свободы.

Финчер, хочет он этого или нет, идет по пути бога. И на свете нет ни одного уважаемого ученого, кто не считал бы этот мир гениальным. А в кино все эти странности — все лифты, двери и ключики «случайно», но не случайно подбираются, как будто тут поработало целое агентство. Так это и было агентство — CRS! Кто они…? Вы можете называть их волшебниками, кто организует для вас самый невероятный день рождения, (уж, точно, не хуже первого) когда, даст бог, и вам настанет время пройти сквозь «кротовью нору» впервые (ключевое слово «впервые»), чтобы, наконец, пережив квантовый скачок, ожить и спокойно выпить со своей Кристин чашку кофе в аэропорту.

Предупреждаю, будет круто и очень дорого!

Тарантино — наш президент (к фильму «Джанго освобожденный», Квентина Тарантино)

Django Unchained (2012)

С самого начала кажется, что это не вестерн, а какой-то новый жанр под названием «Я — человек, и я хочу быть свободным!» Жанр, перекликающийся с великой литературой, которая всегда так жалостлива к маленькому человеку. Здесь униженные рабы, цвет кожи, как несчастная доля, и ее не смыть ничем. Но наш главный герой довольно быстро понимает, что это не так, получая не только право голоса, а даже право ехать верхом, что для черного немыслимо, почти невероятно, в Америке для того далекого 1858 года.

Ясно, Права человека американцам стоили дорого. Но Тарантино не ставит целью изображать что-то архивно-историческое, ему намного важнее характеры крупным планом. Это фильм про человека. Человека подлого, властного, распущенного — у него тут кругом садисты и изверги (а что делать… я развожу руками), но даже на этом фоне есть герой, который развеселит, подарит вам надежду, а в конце все чужеродное взорвет.

А Тарантино-то вырос. Ужели он тот самый модный парень из кокаинового Голливуда? Сюжет так стремительно углубляется, и ты видишь, что на кону очень важные вещи — почти гамлетовская честь и такая же ромео-джульетовская преданная нежность.

Лео ди Каприо сыграл свою лучшую роль, во всяком случае, меня убедил.

И все же, Джанго освобожденный, он немного бутафорен — во всех сценах специальная прямолинейная театральность. И в этом я вижу тарантиновский постмодернизм с хорошей порцией юмора, словно бы нет исторической ценности в том, что было двести лет назад, человек — вот мера всех вещей. И правда, фильм кажется вполне современным, нет только в нем мобильных приборов.

Мне невозможно отделаться от мысли, и я думаю о тех, кого хорошо знаю, о распределителях офисных богатств и «ключевых» менеджерах, которые всегда готовы на многое ради корпоративных бонусов. В то самое время пока неудачники вкалывают, выполняя ненавистную тупую, но очень нужную всем работу, да и пусть пашут за свои копеечки, за то, что им здесь и сейчас дарована символическая жизнь, за то что, что ты, опять должен от них глотать обиды, и сколько не старайся, никогда не выдвинешься, а честным трудом заслужишь только пенсию и болезни. Скажи спасибо, что тебя не увольняют — вот основной лозунг современности! И попробуй только назови вещи своими именами…. Так же розгами по спине…, разве что-то изменилось? А раньше бы нас просто убивали. И все. В общем, все то же… гнусная человеческая натура, никакой разницы — что рабовладение, что рабство капитала. «Его величество» всегда и все за тебя будет решать, а ты настолько мал, и твой протест так ничтожен… Ты думаешь, что у тебя есть паспорт, и ты сам себе выбираешь работу? Нисколько. Связь односторонняя — силы совершенно несоизмеримы, и у тебя нет никакой надежды. Куда бы ты ни пришел, ты повсюду отдаешь единственное, последнее и действительно ценное — жизнь и лучшие годы, а взамен получаешь условное благополучие, но при этом власть всегда у них, а у тебя — ни хрена.

Если ты тот, кто стремится к власти, не подозревая, что она всегда держится на насилии, это кино для тебя…. Если ты равнодушен к ней, то может быть, как Тарантино, который частенько взрывает все, ты узнаешь тайну, что у нас тоже есть средство — и это искусство, эстетическое различие, лишь бы они нас не трогали, раз уж нам только это и позволено.

Прогресс или возмездие (к фильму «Люси», Люка Бессона)

Lucy (2014)

После столь долгого молчания Люк Бессон снова среди первых, и мне почему-то хочется, чтобы он собрал побольше наград.

Итак, Бессон обеспокоен тем, что человек появился на Земле миллионы лет назад, но с ним, увы, ничего хорошего не стало. А что с ним могло бы быть в тисках совершенно агрессивных обществ, где повсюду свирепые леопарды или же крепкие парни с пушками. Как можно защитится от них, не став еще агрессивнее и злее? Наивно думать, что это могло быть иначе.

Также странно считать, что основная проблема человека состоит в эффективности его ума. Ну, если только очень упрощенно. Ведь страшно представить, когда бы мафиози и всяческие офисные гитлеры вдруг начали соображать на все 100% своими «драгоценными» мозгами, все так же обладая полезными связями, деньгами и властью. Нам-то куда деваться?

Лично я думаю, процент, на сколько работает твой мозг — это не проблема. Проблема — не это. Да и зачем человеку гениальная соображалка, когда современный «проект» наживы и потребительства в основном направляет массы на отупление. Ведь это именно новое время предъявило запрос на бессмысленные, но очень «нужные» профессии — повсюду просто полчища охранников, нянек, (а ведь они разумные люди!), еще каких-то работников кол-центров и консультантов, офисных бездельников, которые гоняют почту по кругу, производя несколько примитивных действий ежедневно, терпят это, лишь бы получить раз в месяц свое жалование — получить свою плату за возможность разлагаться. И сколько раз мы слышали эти ужасные слова от начальниц — зачем тебе эти курсы, не нужно тебе повышение квалификации, ты же делаешь простую работу — складываешь цифры на калькуляторе… или что-то в таком духе. А я все более убеждаюсь, что в подобной хозяйственной системе интересных задач совсем мало, что, вообще-то, является страшной тайной, а достойные заработки, которые могут хоть как-то компенсировать этот пробел высоким качеством жизни, они всегда для особенных (лояльных, и не обязательно умных). И так, вся верхушка пирамиды держится на ее основании, они никогда не пустят вас наверх, потому как им самим там тесно. Тогда логичен вопрос — зачем нам такие мозги, которые мудрее мудрого, в то время, пока такой системе умные вообще не нужны? Претензию можно было бы предъявить к вездесущему капитализму. А так, это высказывание просто кокетливо и наивно, что, впрочем, для кино и неплохо.

Но, отвлеклись. Все же, Люси — яркая выдумка большого режиссера — музыкальный видеоклип, телепрограмма о бескрайних просторах, перемешанная с жесткой дракой, эклектика с мгновенными перемещениями по свету, утопическая сказка про желанные «сто процентов». И все это большое, хоть и своеобразное событие.

Взгляд Люка Бессона очень современен: кругом — экранное пространство, технические новинки, в которых человеческое существо радостно тонет, и эта все более стертая грань между реальностью и виртуальными мирами, точнее, перестановкой их местами. Бессон, пожалуй, не создает новый взгляд, но людям нравится думать, что они понимают, как устроен мир, пусть даже в пределах фантастического фильма. Такая маленькая радость открытия старинной идеи, названной режиссером по-новому — мол, клетка должна поделиться информацией с другой клеткой. Иными словами, друзья, плодитесь и размножайтесь. Когда-то значимое для всех слово «прогресс» теперь подменяется приблизительными синонимам, потому что в него никто более не верит.

Порой даже начинает казаться, что «Люси», как чистая выдумка, вполне себе может быть и правдой. Ведь некоторые люди тоже по-особенному чувствуют природу, энергию цветов и живых деревьев, и музыку чувствуют в виде потоков, а еще есть китайская бесконтактная борьба, где возможно на расстоянии столкнуть человека, лишь научившись правильно расслаблять и концентрироваться в одной точке. И это делает фильм, будто, чуть теплее, хотя на самом деле лучшая ложь, в которую поверят, — это полуправда.

Итак, Люк Бессон настойчиво тянет нас к логической развязке, где все должно сойтись. Он — любитель поиграть со зрителем на стыке жанров, все же остался в рамках боевика. Плохо это или хорошо? Возможно, что у него просто не было другого выхода. Правда, борьба с бандитами делает фильм не то чтобы приземленным, а несколько риторическим. Даже милая Люси, которая в жизни и мухи не обидела, получив свое лекарство, вдруг схватилась за пушки, убивая всех негодяев на своем пути. Возмездие. Это ли — великий ум, реализованный на все сто? Бессон и сам толком не знает. Может ли прозревший просветленный человек из нового времени (допустим, как Люси) быть настолько безжалостным и агрессивным? И если это так, то ну его эти мозги. Пусть люди будут чуть глупее дельфинов, но человечнее и мягче, нас же семь миллиардов, а иначе мы просто не сможем существовать все вместе. Мне видится проблема ровно иначе — не в жесткости, а наоборот. Но в любом случае, фильм как-то по-своему заставляет задуматься. А что до — философии, она осталась существовать в поверхностном слое.

Понравилась одна занятная и точная фраза, брошенная полицейским: «Я не уверен, что от меня есть польза». Вопрос — каждый ли режиссер может так деликатно преподнести шутку про полицейского? Далеко нет. Только за это я бы настаивала на вручение призов. А так, фильм вышел очень своеобразный.

Преображение инь янь (к фильму «Нимфоманка: Часть 1», Ларса фон Триера)

Nymphomaniac: Vol. I (2013)

В то самое время, пока наш «взбесившийся принтер» запрещает курение в кадре, Ларс фон Триер словно бы говорит: «Я вам преподнесу урок, каким должно быть настоящее кино. Вы обалдеете, и вам это должно быть полезно; вуаля — вот вам моя декларация об искусстве». Но мы, вроде бы, всё смотрели, и всё знаем — «Идиотов» и «Танцующую в темноте»…. Но даже своих преданных поклонников новый Ларс фон Великолепный не сможет на этот раз не удивить. Словно бы режиссер за годы вырос и утвердился в своем мастерстве еще сильнее.

Но о кино. Здесь хочется найти много смыслов, а почему-то на выходе получается лишь лаконично обобщить — как это выдали на берлинской прессконференции — «Ларс фон Триер всех опять обманул. Кино-то про любовь…». Лично я, выйдя после сеанса (в возвышенных чувствах), подумала, что это фильм о свободе. Ну, что он такое делает с нами, этот Ларс Неподражаемый?

Вот героиня — видавшая виды, вся в синяках, и он — аккуратный в движениях, пожилой холостяк, любитель хорошей музыки, и похож на бога. Тут и «Возвращение блудного сына», которого Рембрандт (вопреки старым правилам) развернул спиной к зрителю, превратив каждого из нас в раскаявшегося грешника. Тут также есть что-то сродни дружеской беседе психотерапевта с запутавшимся пациентом, оно как целебное проникновение — дорогой в западном обществе коктейль из понимания и человеколюбия.

Джо и Селигман. Мужчина и женщина говорят на одном языке. И они ведут свой странный философский разговор, где выходит, что поиски партнера так же невинны, как ловля рыбы, затем переходя на случайные цифры из жизни 3 и 5, которые совершенно закономерны, определены золотым сечением. Затем идет дьявольский музыкальный тритон, мужчины как полифония… и дальше — с какой руки начинать стричь ногти… и о том, что правая — из оставшихся — самая легкая. А вы или кто-нибудь думал об этом в таком ключе?

Далее беседа плавно перерастает в поиски закономерностей, таких логически-ясных объяснений самых разных случайностей. Интрига усложняется, и никто не ожидает ничего подобного от откровенного рассказа нимфоманки. Точно к моменту с разбросанными фотографиями Жерома в парке, где гуляет Джо, все самое невероятное выглядит уже естественно, а зритель настолько околдован, что и сам готов поверить во что угодно, его и убеждать не надо. Это шикарный эпизод, и, если честно, он почти совсем нереалистичен, но похоже в этом кино уже многое возможно.

Попадись «Нимфоманка» моралистам (к эдаким хорошо одетым с правильным императивом «будь собой», но не дай бог ты назовешь вещи своими именами, и они тут же увидят во всем преступление против морали. И красивые актрисы из уродливых сериалов (кто так старательно позировал многочисленным фотокамерам в Гоголь Центре) смогут рассмотреть в картине лишь обнаженку. Но, к счастью, мастер уже настолько признан и так велик, что критиковать его фильмы — то же самое, что их же хвалить, все разогрев. Ведь формулы творчества, как известно, не существует. Но что-то делает этот фильм насыщенным и настолько цельным. Всякий может представить себе и так, и эдак, животные моменты нашей жизни. А фон Триер уходит туда, где инь и янь просвечивают намного более отчетливо, и сумел изящно скрестить энергии противоположностей, под Джаз Сюиту Шостаковича (кстати, это русская музыка и привет Стэнли Кубрику!) и грандиозный Rammstein. Тут и музыка под стать кадру — такая крутая и такая разная! Разная и с хорошим вкусом.

Мне кажется, что этот фильм нельзя рецензировать, как другие, поскольку речь идет о чем-то непостижимом. И не пытайтесь его пересказывать, пока вы не поймете, что вы выросли на одной планете, вы столь же свободны и так же эстетически возвышенны, как этот мастер — наш Ларс фон Триер.

Праздник киноману (к фильму «Иллюзионист», Йосса Стерлинга)

De illusionist (1983)

Будет честно сказать, я прежде ничего не слышала про режиссера Йосса Стерлинга, и потому даже не догадывалась, какой меня ждет сюрприз.

«Иллюзионист» — фильм совершенно особенный, как принято говорить — авторский, но и это ничего не значит, пока вы не увидите. Праздник хорошему киноману. Стерлинг ставит очень большие задачи, и что важно, выполняет успешно. Он создает свой экспериментальный кинематограф, и я не могу даже вспомнить ничего похожего. Полный метр без единого диалога. Можно ли действие заполнить музыкой так, чтобы она передавала настроение актеров, повторяла бы все движения фактурно и ритмически? Да можно, и это сверхзадача.

На экране все ярко и незаурядно. Cначала кажется, ты вроде бы еще ждешь, когда герои заговорят, но дальше незаметно ловишь себя на мысли, что музыка настолько сильна, слова не нужны. Все сказано. Ведь и артисты в цирке молчат, и картинную галерею можно обойти без экскурсий, без лишних слов. Ответ всему музыка. Вы погружаясь в историю и, забывая про то, как выглядит обыкновенное кино, вдруг открываете новый пласт, может быть, новый или старый жанр — кино без слов.

Актеры почти детской игрой убеждают с первых кадров в своем безумии. И кажется, они словно бы призывают — не бойся в себе ничего странного, сумасшедшие — они и есть нормальные. И еще кажется, что режиссер контролирует кадр постоянно, будто вселяясь в героев, чтобы развернуться, освободить все от банальной жалости, от грусти. В фильме нет ни надрыва, ни мизантропии. Трагедия, а такой вот парадокс.

В финале этот перевёртыш истории раскручивается в обратном порядке, и оказывается (так сложилась логика в твоей задурманенной голове) — главный герой, с ужасом, переживший самоубийство отца, получил раздвоение личности галлюцинируя, затем убил всех и покончил собой. Ну вот, и стразу становится неинтересно, когда выкладываешь эту непростую историю кратко. Ведь если пересказывать такое кино, то не словами, тут нужна музыка….

Опасная смесь (к фильму «Опасный метод», Дэвида Кроненберга)

A Dangerous Method (2011)

Дэвид Кроненберг снял психологический фильм о любви двух исторических персонажей. Их не заменишь, они также известны, насколько таинственны. Режиссер берет на себя смелость, чтоб, наконец, изобразить художественно самого доктора Фрейда, а так же Юнга и юную пациентку Сабину Шпильрейн. Такая расстановка сил открывает для мастера море возможностей. Как глобально — все встречается со всеми — австрийский ученый Фрейд, их умные разговоры с Юнгом, человеческие амбиции и грядущая мировая война, где кого-то прижмут, а потом освободят, а также и в отдельных сценах — мы видим двух влюбленных, один порет другого… как понимать обывателю эти «женские слабости»? Зачем? Это такое удовольствие? Новая нежность? Ой ли. Но интерес к этому исследованию невольно разрастается, и общество наполняется полемикой. Таким образом, Кроненберг начинает и выигрывает. А больше ничего и не надо.

Опускаю актерские подвиги, кажется, некоторые из них свершены на пределе возможностей, и про них только ленивый не написал, хочется все же разобраться в общем плане киноистории. Итак, умные люди — ученые, их автор сталкивает как плюс и минус. Молодая женщина, Сабина — у нее невротические проблемы. Сама природа полна живых ярких красок, а человек не готов это понять, пока блуждает по своим неврозам. Не нужно далеко ходить, чтобы узнать, что женщина вполне может быть счастлива, родив ребенка рядом с любимым человеком. Режиссер примерно такую мораль несет, но успевает нам сообщить, что психотерапевты — тоже люди, склонные порой ошибаться.

Фильм, в каком-то смысле является пропагандой фрейдизма, заметьте, насколько хорошо создан образ Фрейда — он как бог красив, умен, и проницателен. Тот самый Фрейд, которого критиковали многие. Набоков однажды в интервью сказал по поводу этой «комической фигуры»: «путь верят легковерные и пошляки, что все скорби лечатся ежедневным прикладыванием к детородным органам древнегреческих мифов.» А Кроненберг будто бы сам в сомнениях, ведь это он заставляет Юнга объявить ключевую фразу — «не может мир висеть на одном гвозде», чем создает еще одну ловушку. Он и за и против одновременно.

А чего стоит короткая и яркая сцена с Венсаном Касселем, открывающим ящички комода, как бессознательное — у него радикальная роль, он будто призывает — трахайтесь, ребята, что есть сил. И это снова размывает смыслы, я не понимаю, за кого наш Дэвид, кажется теперь за всех и сразу. Как будто его режиссерская цель и состояла в том, чтобы постигнуть технику метода Фрейда, — наставить ловушек, спрямить сложные углы, пренебрегая божественной природой и таинством жизни, наделать ошибок, намекая на всемирную историю — понятое дело, войну с фашистами, а затем объявить мир. Это эпопея, в которой опасно разбираться — вот, что нам было сказано.

Я вижу исключительную пользу в роли Сабины. Она представляется, как проблема, а на деле и есть главный стержень, муза и спасение истории. Фрейд слишком известен, а она — никому. И это режиссерское решение позволяет загрузить в кино еще больше сложного, ведь не проверишь была ли невинная симпатия врача и пациентки (а в 100% случаев это происходит само собой, оттого что ее слушают, ей помогают) или он, на самом деле, имея приятную внешность медика-ангела, порол ее ремнем перед зеркалом, добиваясь непонятно какого наслаждения. Наслаждения для себя или для нее? Это еще один нерешенный вопрос. Ее сила в том, что она смогла прекратить тайную связь, выйти замуж и родить сына, что я понимаю, как победу и само воскрешение, даже если твоим врачом (а вдруг?) был бы сам Карл Густав Юнг. В этом есть режиссерская ирония — мол, видите, кто вам еще поможет? Психоанализ порой необходим, но чаще думайте головой, а своего врача ищите в отражении зеркала по утрам. Чем больше вы в него верите, тем быстрее он сможет улыбнуться вам в ответ. Остальное — для легковерных, пошляков и бесов.

По улице с односторонним движением (к фильму «Ночь на Земле», Джима Джармуша)

Night on Earth (1991)

Ночь на Земле — пять коротких новелл, где главные герои — таксисты и пассажиры, и их объединяет ночь.

Новая сказка странствий. Современные люди садятся в машины, и едут по делам. Лос-Анжелес-Нью-Йорк-Париж-Рим и Хельсинки. Люди повсюду и во все времена не устают общаться и путешествовать.

Пять сюжетов по-настоящему полных абсурда. Абсурд — как реальность Джима Джармуша — клоун-таксист, который не знает города, не умеет водить машину и даже не привык считать деньги. Думаете невозможно? Пожилой эмигрант из Восточной Европы, без семьи, с таким детским взглядом на жизнь, что позавидуешь — «смотри у нас одинаковые шапки» — все просто, как в детстве, — «и, значит, мы должны подружиться». Милая наивность, которой в мертвом голливудском кино, а про наше я вообще молчу, зачастую только пересчитывающим капиталы, видимо, не осталось. В другом сюжете очаровательная Вайнона Райдер, которая, кажется, одна во всем мире категорически не хочет быть звездой, а просто механиком (I want to be a mechanic). Этим она ставит опытную кинопродюсера из Голливуда в тупик.

Конечно, на самой высоте историй — Роберто Беннини — совершенный, узнаваемый, он устраивает настоящий театр одного актера.

Абсурд и случай здесь ходят парой. Взять хотя бы эту нелепую аварию в Париже. Возможно ли представить, чтобы слепая (с детства) в четыре часа ночи совсем одна садилась в такси, чтоб доехать на другой конец города? Или история со священником, которого Беннини ласково называет епископом. Джармуш словно бы говорит — нас окружает великое разнообразие случайностей. Ведь это хорошо заметно именно в такси, никогда не знаешь, каторое из них около тебя остановится. И еще нас всех без исключения объединяет путь — «улица с односторонним движением». Такая точная метафора, и ведь не поспоришь.

Сценарист, и это снова он — Джим Джармуш затрагивает социальные различия — вроде как — если ты не смог стать дипломатом из Кот-д’Ивуара, терпи насмешки, таксист. Но он на этом не останавливается — потому что в конечном итоге, это тоже дело случая — кем ты станешь в жизни; в противовес фальшивым схемам из бульварного кино, в котором все такие упертые, что богатств и роскоши добиваются исключительно «своим умом». Ну, или просто людей за дураков держат.

«Ночь на Земле» — раздробленный и очень цельный фильм, что остается за гранью понимания — как было возможно сохранить интригу в столь невыгодных условиях, когда кругом ночь, действие очень условное, в основном они только разговаривают (правда, рассказчики один лучше другого). Все это Джармуш скрепляет своими фирменными контрастами, музыкой, двойной символикой, и наполняет грустью. Во всех сюжетах недосказанный важный смысл, который, как положено в хорошем кино, зритель домысливает сам.

Джармуш прекрасен. Он нетипичный представитель американской киноиндустрии — смелый, временами мрачный, созерцательный и человечный. У его таланта много граней — его внутренние контрасты и провокации — все есть в его кино по-честному, без кривляний. Невольно думаешь, как хорошо, что есть возможность узнать, о чем думает, мечтает и тревожится режиссер и человек на другом конце Земли.

Настоятельно рекомендую.

Радуйтесь, ведь неизвестно, что нас ждет в будущем (к фильму «Сады осенью», Отара Иоселиани)

Jardins en automne (2006)

Отар Иоселиани всегда верен своему стилю: неспешное повествование в ярких красках — слоны, аборигены, предметы искусства, красивые женщины, леопарды и автомобили. Кадр за кадром, с поднятым бокалом и со словами: «за неизбывную доброту!» Сразу ясно — это фильм, снятый с удовольствием.

Иоселиани — эстет, выверяющий все перемещения в кадре (как кажется) по миллиметру. За этой чистой геометрией и аккуратностью вдруг выстраивается городская история с социальным протестом, с вызовом ханжеской морали. Он будет выдавливать из своих героев зависимость, смеяться над властью денег и прочими «глупостями».

Музыка, хлеб и вино — вот отмычка от закрытой двери, ключевые слова, направляющие к свободе. Не думаю, что пьяные застолья надо воспринимать буквально, этим режиссер словно бы призывает нас — радуйтесь дети, пока живете. В этом есть набоковское: «Балуйте своих детей, ведь неизвестно, что их ждет в будущем». У Иоселиани похожая судьба последнего аристократа в кинематографе — возьмите хотя бы «Охоту на бабочек».

«Сады осенью» полны иронии в каждой сцене, но я вижу между тем разочарование. Иоселиани — аналитик, он хорошо видит и не рад тому, что происходит со старушкой Францией. Его герои хотят жить свободно, а в действительности должны прятаться под мостом от соседей, от полиции, от гостей-эмигрантов и даже от себя. Так выглядит современный мир, полный неразрешимых проблем и противоречий. Иоселиани умеет говорить об этом легко. Иоселиани констатирует, но не жалуется. Он далек от морализаторства, от панических ожиданий. Только за эту солнечную легкость хочется смотреть его фильмы снова и снова.

Когда вина в кадре становится еще больше, фильм будто бы начинает набирать критическую массу, но в нем нет цирковой чехарды, как у Феллини, хотя про него почему-то тоже вспоминаешь. У Иоселиани каждый кадр — это большое искусство, но тут кажется, его консервативной сдержанности все же не помешало немного шума, или даже безумия. От этого его идеи не пострадали.

Он хочет сказать свое гражданское слово — ведь посмеяться над чиновниками — благое дело. Даже не обсуждается, до чего они отвратительны в своей важности. И у этих «слуг народа» нет национальности и возраста, они как будто на все времена одинаковы. Тут режиссер своего героя нарекает по-своему: был министр, а стал бездельник и выпивоха. Ну, хоть так… неизбывная доброта…, а в некоторых странах их отправляют на виселицу.

На картины Иоселиани нужно взглянуть с большей высоты, на все его работы сразу, чтоб увидеть их во времени и убедиться в твердости руки. Вот была «Охота на бабочек» — громкая заявка на первенство в мировом кино 90х. Я также помню фильм «И стал свет» про африканское племя. Те его картины полны высшего смысла. «Сады осенью» на их фоне, увы, проигрывают. Возможно, социальная тематика отнимает ту самую свободу и у художника, о которой тут идет речь. Не до возвышенного.

И все же, если вы включаете фильм не сначала, и по двум сценам узнаете самобытный авторский стиль, это и есть главное доказательство того, что человек рожден быть свободным. Только, конечно, не каждый…. и непонятно, в какой стране.

Дождь один на всех (к фильму «Ночь», Микеланджело Антониони)

La notte (1961)

Муж и жена, приятные успешные люди. Интеллектуалы. И у них кризис отношений, который постепенно переходит в кризис всего, что их окружает.

Антониони — великий мастер новой волны, выстроит несколькими кадрами нужное ему настроение. Ювелирно, лаконично без слов и даже без музыки! Ассоциация образов — это его визитная карточка, и наверно никто из современников еще не достиг в этом такой свободы. Черно-белая камера и свет делают каждый кадр безупречно честным.

Антониони можно назвать идеальным примером стилиста. Он словно бы говорит: стиль — вот простой способ говорить сложные вещи, стиль — порождение идей, а не слов, и еще стиль важнее формы, поскольку является единственным доказательством существования.

Всякий раз он погружает нас в свою особую дрему, наблюдение «пустого вымени», как это называет Жиль Делез, столь же безрадостное, сколько пронзительно ясное. Его лаконичный киноязык совершенно уникален, оттого только богаче, если конечно вы его понимаете. К примеру, сцена, где запускают ракету и много лиц, которые смотрят в небо. Он не навязывает мораль, а лишь говорит нам о необходимости смирения. Разве это не религиозно?

Поразительно, как можно будто вскользь и незаметно говорить очень сложные слова, через киногероев. Что стоит эта фраза — «Будущее никогда не наступит»! Метафорично, но он словно бы предупреждает зрителя о том, что на самом деле всех ждет деликатный финал — где без вульгарных прощаний-расставаний, к которому казалось бы нас толкает весь сюжет, герои остаются вдвоем. Раз остаются в фильме, значит, разлуки нет.

Антониони строит свой киномир, чтобы свободно в нем жить.

Когда светскую вечеринку накрывает проливным дождем, тут лучше не думать, что это рукотворное, даже если и антонионевское, словно бы сюжет набирает полную силу и принадлежит только высшим силам, одному богу. Миллионер или простой писатель — дождь на всех один. Никто не может спрятаться от чистого просветляющего…. Затем звучат слова Валентины — «Мы должны сказать друг другу большее…» И подчеркнутый вывод в разговоре с Понтано (герой Мастрояни) —

Мы не можем выбирать, мы слушаем, что нам дается.

Высокомерная, хотя и не карикатурная буржуазия выигрывает во всех смыслах, но Антониони своего отношения к ним не скрывает. Они всегда у него немного приземисты и алчны, как бы невзначай все переводят на деньги: «Хороший писатель зарабатывает столько сколько сможет — миллионы долларов. Это настоящий интеллектуал!» Эта фраза сегодня звучит, как сатира, но при этом ясно, мы все не способны быть полностью плохими или совершенно хорошими. Такая подача — для дешевого кино. У Антониони все на полутонах. «Когда-нибудь мы все проиграем». Разве поспоришь?

Усталость и прошлое. Снова блуждающие герои, не маленькие потерянные, а взрослые все понимающие, для них разочарование — это не пустые слова, а что-то фатальное. Как жить дальше? Как можно никого не любить? Как найти человека? Как преодолеть в себе безразличие привычки? Кто-нибудь еще способен говорить на эти темы так смело и открыто? Подумайте, а есть ли у вас вопросы важнее этих? Если есть, то это только так кажется.

Ноосфера Антониони это репрезентация высшей силы. И никакие самые восторженные оценки с нашего ничтожного уровня не обозначат величия его фильмов.

Strawberry fields forever (к фильму «Земляничная поляна», Ингмара Бергмана»)

Smultronstället (1957)

Уважаемый профессор медицины приглашён в Стокгольм на вручение премии. Но в это утро он просунулся от кошмара. Ему приснилось, будто бы он гуляет по пустынным улицам незнакомого города. Повернув за угол, он видит большие часы без стрелок, останавливается, чтобы посмотреть на них внимательно, и натыкается на странную растекающуюся фигуру в шляпе. Затем к нему подъезжает карета, у которой отваливается колесо, и из нее выезжает гроб, а в нем — он сам протягивает из-под крышки руку. Очнувшись от нехорошего сна, профессор решает сменить прежние планы, и отправится в Стокгольм не поездом, а на машине. И это будет непростой день, а особенный.

Вместе с профессором едет его невестка, с которой придется общаться целый день, узнавая много нового, в том числе и неприятного о самом себе. Но он хладнокровен, и подобные разговоры всегда принимает отстраненно.

Профессор делает первую остановку в пути на земляничной поляне, где он «подсматривает», надо понимать вспоминает одну откровенную сценку из своей молодости, погружаясь в раздумья. Затем он идет в дом своего детства, где за столом собрались все члены большой семьи. И он тоже там. Он молод, и только начал ухаживать за своей будущей женой, у них, представить себе невозможно, впереди целая жизнь. Такая трогательная и невероятно пронзительная сцена.

Именно здесь, подглядывая из-за плеча профессора, который подглядывает за самим собой в белой гостиной, начинаешь понимать, что такое кино шедевр.

Бергман решает интересную задачу — перемешивая жизнь и сон, он подходит к точке неопределенности между вымыслом и реальностью, между ментальным и физическим — что было и есть самым передовым увлекательным занятием — свободно существовать в котором под силу только великим. И, может, это и есть один из самых реальных способов приблизиться к себе самому.

Movie road продолжается — они едут по красивой дороге, словно перелистывая страницы фотоальбома его личной судьбы, и приезжают к его странной матери, холодной и немного циничной, но в этот день и она почему-то вызывает восхищение, когда мы смотрим на нее глазами сына. Потом в машину подсаживаются случайные люди, студенты, которые создают странное веселье и неразбериху в пути. И кажется, что все нужны в этой неспешной истории, все пригодятся.

Всё его метафизическое путешествие, как продолжение приключений утреннего сна, приходит к развязке, где профессор осознает, что, на самом деле, он счастлив. Что его земляничная поляна — дорогое воспоминание из юности, где тебе когда-то было очень хорошо — это особенное секретное место, которое никто у тебя не отнимет, оно с тобой навсегда.

В этот день он переоценит многое, что прожито, за плечами — свою карьеру, даже смерть жены, которую он очень любил, и не мог удержать, не замечая ее любовных увлечений. Что тут скрывать, он всегда был не достаточно общительным, или чересчур мрачным, что наверно можно было бы признать и исправить без ущерба себе, была бы воля… Но он сохранял холодное сердце, не думая над тем, что другие его считают черствым. Этот день и правда, стал для профессора откровением, точкой невозврата и исповедью перед самим собой. Бергман словно бы говорит, что герой захотел пережить те дни иначе, вернувшись в белую гостиную, за овальный стол, но уже осознавая, как на самом деле ему это все дорого.

Отталкиваясь от названия, которое есть идиома шведского языка, и означает «воспоминание, где было хорошо». Я уже не знаю, что больше в самой землянике символического или конкретного, ведь мы всё свое детство собирали ее, не зная тогда, каким волшебством это будет приходить в наших воспоминаниях спустя годы. Аромат и вкус напоминает нам, повзрослевшим, о жарком о лете, о детских забавах, когда мы были, как теперь представляется, совершенно свободны. Вот что такое поляна — это твоя внутренняя поляна, где, не смотря на прожитые годы, ты способен найти это чувственное место внутри, открывая однажды, что даже твое одиночество — не отстранение от семейных и любовных неурядиц, а это тоже свобода.

Я смогу летать! (К фильму «Аризонская мечта», Эмира Кустурицы)

Arizona Dream (1991)

В наше странное время, когда проект по «деланию человека смехотворным» принимает тотальный масштаб, кажется, все, что нам остается — это мечтать. Мечтать в Аризоне или мечтать в Арзамасе — как хотите. Ведь для этого практически ничего не требуется, только хороший фильм и время. Пока расточительность — главная составляющая нашей свободы, за это мы всегда готовы постоять, время-то у нас навалом.

Главный «мечтатель» Аксель работает в Нью-Йорке в рыбинспекции, и любит свое дело — «работу царя рыб». У него есть друг — Поль, без пяти минут кинозвезда, (Снимаешься в зарубежных фильмах?! — Точно, в них самых!), он мечтает о громкой славе Кэри Гранта, за которым в одном известном фильме Хичкока охотился самолет — распылитель.

Применив хитрость, Поль привозит Акселя к его дядюшке Лео, против воли. А дядюшка с детских лет был Акселю очень близок, и даже подарил ему кинокамеру, и Аксель любит Лео, не хочет только, чтобы тот вовлекал его в свой бизнес. Когда-то отец Лео был первым продавцом Кадиллаков, и у него была потрясающая мечта — если поставить все проданные машины друг на друга, то по ним можно залезть на Луну! Лео тоже верит, чтобы быть успешным, надо продавать автомобили!

Аксель не рад, но все же соглашается остаться на денек, неожиданно влюбившись в первую же покупательницу, шикарную Элен. У Элен есть падчерица Грейс — нелепая девочка с аккордеоном — тоже мечтательница, не то феллиневская циркачка, не то притворщица. Она хочет быть, как большие черепахи — ведь «они не знают печали».

Далее у Элен и Акселя роман. Они счастливы в ничегонеделании и в своих непридуманных полетах на дельтаплане, который собрали сами. Сцена под знаменитого Бреговича давно вписана в визуальную энциклопедию киноклассики. Они размышляют куда уехать (типичные влюбленные) — Папуа Новая Гвинея? Как насчет Аляски? — там «сплошная тишина, глазу не за что зацепится… У эскимосов человек после смерти становится частью бесконечности». И клянутся — мы будем любить с тобой друг друга всегда, потому что это и есть бесконечность. Такая чистая иллюстрация детскости свободного духа.

Кустурица — большой ценитель точного слова — любит ввернуть что-нибудь эдакое, наполняя сцену красочной поэзией — «Люди считают рыбу безмозглой» … или «Беременна? Фига себе!» «Я тебе дал побибикать! Какого ляда еще надо? Out! И купи себе Ford!»

Его мир всегда населяют комичные и обаятельные жители, «другие», чем мы, но отчего-то понятные и родные. Они все милы, и я даже теряюсь, в кого из них можно сильнее влюбиться, они как боги с Олимпа настоящего большого кино, а точнее из мечты, что в этом случае — одно и то же.

Любые разговоры о провале этого фильма, бессмысленны, поскольку я думаю, что нет никакого проката для широких масс, а поэтому и провала нет, через годы есть единственный критерий — принадлежишь ты к искусству или нет. Эмир Кустурица, вероятно, и сам до конца не осознает, какой гениальный снял фильм — о нас-других, но настоящих, в каком бы времени мы не проснулись, и еще о поисках любви и свободы.

Далее, все идет к драме, а на деле фильм полон жизнелюбия, музыки и юмора, а герои будто сами себе поражаются, уже, начиная догадываться, что они не обычные герои, а ожившие в одной из самых культовых картин всей истории кино, считай, что прикоснулись к вечности:

«Аксель-Аксель-Аксель… Лео-Лео-Лео!»

А знал ли режиссер, что и его мечта когда-то сбудется? Очевидно, он и есть главный мечтатель. И пока он это снимал, так увлекся, что открыл вдруг свою собственную «америку» — как право быть совершенно свободным в искусстве.

Все ответы в воздухе (к фильму «Миллионер из трущоб», Дэнни Бойла, Лавлин Тандана)

Slumdog Millionaire (2008)

«Миллионер из трущоб» — захватывающий и сюжетно сложный фильм, и на него так много полярных отзывов, будто, люди смотрят разное кино, настолько сильно расходятся впечатления. А его нельзя оценивать в одном ряду с другими мелодрамами, как мне кажется. Здесь получилось что-то совершенно отдельное, может, не новаторское, но что-то особое. Я бы все лавры киноакадемии передала одному человеку — сценаристу, это он во многом сделал этот фильм.

Название — оксюморон — (вроде, ясно, о чем пойдет речь, когда миллионером тебя может сделать только чудо). Начинается плотная мозаика между хорошо подготовленными вопросами телевизионного шоу и обычной жизнью — такая связь двух реальностей, под названием случайность. Пока все понятно, если не считать, что только доверчивые мечтают о сказке, а западные прагматики точно знают, что случайностей не бывает — тут сценарист хорошо поработал — все распланировал.

Сюжет фильма опирается не на любовную линию, а на популярных болтунов из телешоу. ТВ — оно и в Индии фикция, тупой обман, и мы все-таки знаем, что викторины с розыгрышем денег, мягко говоря, касаются вас настолько, насколько мы хотим жить богаче, сколько в вас жадности, чтобы обогатиться мгновенно, ничего особо для этого не делая. И такая утопия немного бессовестна для страны, где миллион хорошо сочетается не со словом деньги, а со словом бедность (в Индии точно миллион бездомных бродяг под открытым небом, где с ними ничего не могут сделать).

И сама Индия многоцветная и контрастная. Выходит, что фильм как бы сделан из нее, из пранны и из ожидания того, чего нет. Обман в нем будто бы в основании. И даже подобное шоу было бы трудно назвать идеологией, оно ведь и в реальности ничего не решает. Это фикция. Но многим нравится.

И есть тут один отличительный момент: если бы история строилась только на ТВ-викторине и на воспоминаниях-флешбэках Джемаля, это было бы заурядным «мылом» для широкого потребления, развлекательным и полит корректным, даже не смотря на сочную индийскую экзотику. Но поскольку здесь появляется третья — жестокая часть с допросом, где полиция применяет пытки, электрошокер, — «Говори засранец!» Это отрезвляет и ставит фильм на ступень выше Болливуда, тут никто не вскочит и не запоет с бухты-барахты о весенней любви. Здесь реально страшно!