Бесплатный фрагмент - ОСВОБОЖДЕНИЕ. Планета Земля — великое противостояние

Михаил Хохлов

Освобождение. Планета Земля: великое противостояние

Любимому отцу посвящается.

В романе описаны как вымышленные, так и реально существующие географические места, а также исторические и культурные объекты. Сюжет произведения и все имена действующих героев — вымышленные и ни в коей мере не скопированы с реальных личностей — как живых, так и ушедших из жизни. Все совпадения случайны, все описанное автором является плодом его воображения и нисколько не претендует на достоверность. В произведении нет неуважения к существующим классическим конфессиональным религиям или оскорбления их.

«Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: „перейди отсюда туда“, и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас…»

(Евангелие, Мф. 17.20)

Глава 1. Норбу

Солнечные лучи только что показались из-за гряды гор. Туман рассеивался, унося с собой ночную дрему и открывая вид на селение, расположенное у самого подножия горы. Серая с черными пятнами по склону и белой шапкой ледника на вершине, гора Конг-Ла, приютившая у своего основания маленькую деревеньку, была лишь одним из массивов в цепи высочайших гор планеты — Гималаев. Маленькие домики из природного камня жались друг к другу, как будто живые существа на холодном и пронизывающем ветру. Домишки были самые что ни на есть примитивные, сложенные в форме прямоугольников, с маленькими оконцами и пологими крышами. Ниже домов на склоне были видны небольшие клочки обрабатываемой земли, которые, как покрывало, скроенное из разного размера лоскутков, прикрывали часть склона. Именно там гора была наиболее пологой и имела подходящий для земледелия слой почвы. В этих суровых местах, в атмосфере, лишенной привычного количества кислорода и давления, на порядок отличающегося от обычных мест проживания человека, жизнь была особенно трудна. Плюс ко всему отсутствие полноценной растительности, скудная почва, дающая малые урожаи, за которые приходится бороться, — все делало жизнь здесь почти невозможной, во всяком случае, для тех, кто не рожден в этом поднебесном мире — Горный Тибет, Гималаи — обитель богов, по соседству с которыми живут люди, которые, несмотря на трудности и лишения, не уходят из этих мест. Норбу быстрым шагом шел по тропе, которая, светлой змейкой извиваясь, уводила его от родного селения. Он поднялся на возвышенность, с которой была видна вся деревня, и напоследок обернулся. На сердце было щемящее чувство разлуки с родным местом, где он провел детство. Солнце уже поднялось так высоко, что освещало вершину Конг-Ла; лучи солнца отражались от заснеженного пика, отчего он казался горящим. Норбу хорошо знал все погодные приметы, связанные с Конг-Ла. Он мог безошибочно определить, когда маленькое облачко у вершины горы могло перерасти в бурю, а когда суровая, казалась бы, облачность, скрывающая вершину, сменится ясным солнечным днем. Чувство тяжести расставания с родными краями было мимолетным, Норбу повернулся спиной к деревне и бодро зашагал по тропе, что поднималась и затем должна была пойти вниз вдоль ущелья, по которому бежал бурный поток кристально чистой воды с ледника. Впереди ждало что-то большое и светлое. Норбу чувствовал это всем своим существом. Он ждал этого момента, и, когда отец сказал ему, что его ждет учитель и наставник Дорджоб и он может отправляться к нему, свет вспыхнул внутри и теперь горел негасимым радостным пламенем, согревая и наполняя силой в пути. Он целый год не видел своего учителя. Он общался с ним только в своих мыслях и снах. Молодой ученик со старанием изучал те книги, которые дал ему учитель и которые он бережно хранил. Завернув их в полоски материи, он нес эти книги за спиной, чтобы вернуть и спросить о том, что они поведали ему, так как некоторые места в них были ему непонятны. Впереди его ждал мир знания, завораживающего, открывающего великие тайны и дающего силу и уверенность. Детство прошло, порой казалось, что эти годы были вынужденной временной остановкой на пути, вернее — остановкой в деланье чего-то очень важного и необходимого, а чего именно, он и надеялся узнать от своего учителя. Норбу с детства был не такой, как все дети в их деревне. Он мог так же беззаботно и самозабвенно играть и смеяться со своими сверстниками и так же, как они, трудился и помогал родителям в их нелегкой повседневности, но он мог и с радостью отказаться от любых детских забав, если представлялась возможность посидеть с деревенскими стариками, слушая их рассказы. Он любил забиться куда-нибудь в укромное место и читать, да он единственный, пожалуй, из всех ребятишек в деревне умел читать и даже писать. Как он сумел выучиться этому, взрослые только гадали. Норбу часами мог сидеть, наблюдая звездное небо и размышляя над тем, как устроено мирозданье. Порой он, закончив все дела, уходил в горы и смотрел в бескрайнее звездное небо; щемящее чувство будоражило душу, он искал ответ, как все это живет, кем, почему и с каким замыслом создано. Пытаясь постигать окружающее, он читал книги, которые к нему попадали. Старые свитки порой приоткрывали ему какие-то части тайны, но порой казались непонятны и загадочны. Лишь в обществе своего учителя Дорджоба он бывал спокоен, и его жажда знания получала живительную энергию познания. Норбу чувствовал, что глубину познания вещей, событий и окружающего его мира невозможно познать только чтением книг, какими бы мудрыми и старыми они ни были. Мудрость приходила только от внутренней работы и общения со своим наставником.

Его наставником и учителем был лама Дорджоб — старый тибетец с лицом, иссушенным ветрами и солнцем высокогорья, маленьким и сухим почти до изнеможения телом, но глазами, излучающими спокойную силу знания и наполненными чистотой новорожденного ребенка. Норбу мало разбирался в иерархии духовных служителей, и потому, когда отец объяснял ему, что лама Дорджоб служит в самой Потала. Норбу не удивлялся, пока родители не показали ему эту величественную твердыню Тибета. Показали, конечно, на открытке. Норбу повстречался со своим будущим учителем в одном из небольших Храмов близ Гяца — центра, куда он со своими родителями ездил на базар за необходимыми вещами и для посещения храма. Тогда и произошла их первая встреча. Норбу стоял на площадке перед храмом и вращал молитвенные колеса. Он никак не мог оторваться от этого занятия и, прислушиваясь к шуму ветра и смешивающегося с ним поскрипыванию от вращения барабанов, старался понять, как улетают молитвы с колес и куда они улетают. Норбу закрывал глаза, с силой поворачивал барабаны и видел, как с их поверхности слетают диковинные птицы и улетают ввысь. Он все быстрей и быстрей вращал барабан, и целые стаи невиданных птиц улетали, разбрызгивая перья света со своих крыльев. Душа почему-то ликовала от этого света. Норбу весь был охвачен порывом, в котором пытался что-то понять из всего виденного, но знание ускользало, не давало облечь себя в человеческие понятия, оно оставалось на уровне какого-то внутреннего света, который чувствовала душа мальчика.

В этот момент его и заметил настоятель монастыря и, по-видимому, был несколько удивлен. Он пригласил родителей Норбу вместе с ним зайти в стены монастыря и затем о чем-то беседовал с отцом и матерью Норбу. Предложив мальчику тем временем посмотреть красочные таблички с рисунками, которые дал ему, отведя в соседнею с залом комнатку.

После разговора отец подошел к Норбу и сказал, что настоятель предлагает Норбу погостить в монастыре.

Именно после знакомства с настоятелем монастыря жизнь изменилась. Учитель Дорджоб стал для Норбу источником света. Знания и мудрость жизни, которые он получал, делали его не просто счастливым — это стало его жизнью.

Теперь Норбу спешил: он целый год не видел своего любимого учителя и мог общаться с ним только в своих мыслях и чудесных снах-видениях, в которых они встречались. Все книги, данные ему учителем, были прочитаны и изучены, большую часть он помнил наизусть. Но некоторые места, как ни бился его ум, он не смог постичь.

Только возле своего учителя ему было спокойно, и ему казалось, что старый настоятель знает все на свете, все тайны мироздания, которые так манили и постигать которые было самой заветной мечтой мальчика. Поэтому все книги и задания, которые он получал, были для него как самое драгоценное в его непростой и суровой жизни. Тяжелый повседневный труд в деревне, заброшенной высоко в горы, где за каждое благо нужно было выполнять работу. Семья Норбу была бедна, у него были младший брат и старшая сестра. Немного земли в огороде, которую всей семье постоянно нужно было обновлять и беречь. Мать с отцом постоянно трудились, они были необыкновенными, и Норбу их очень любил. У него был только один отец, в отличие от других семей в их деревне. Но он любил наблюдать за тем, как мать смотрит на отца и заботится о нём. И отец был всегда бодр и радостен, несмотря на тяжелый труд. Надо заметить, тяжелая нужда обходила их семью. И они жили лучше и счастливее многих более сильных и больших семейств в деревне. Также Норбу любил следить за игрой света от предметов и живых существ: он с детства видел ауры всего, что окружало его — как живого, так и неживого. Конечно, неживое имело совсем другие тона и цвета, намного слабее и более трудноуловимые по сравнению с живым. И особенно с аурой человека.

Тропа все дальше и дальше уводила от родных мест. Она то спускалась вниз вдоль ущелья, то поднималась через груды скатившихся валунов, то, петляя, пересекала ледяные ручьи ледников. Мальчик почти бежал по ней, не останавливаясь, и только молодой, сильный, закаленный организм мог вынести такой темп и такое расстояние в этом высокогорье. Всю дорогу Норбу разговаривал с учителем, задавал ему вопросы, порой он слышал голос и видел его добрые мудрые глаза. Он не удивлялся, он многому уже не удивлялся, он знал, что его наставник может все. Предстоящая встреча давала дополнительные силы. Но солнце готовилось нырнуть за горы, и Норбу чувствовал, что у него мало времени и нужно найти место для ночлега, более того, ожидалось ненастье, может быть, даже буря. Нужно было спешить, нужно было пройти еще несколько километров. Там, за поворотом горного отрога, будет небольшая пещерка в скале недалеко от тропы, в ней и планировал мальчик провести ночь. Взглянув на последние лучи заходящего солнца, Норбу с сожалением подумал, что к месту ночлега он подойдет, когда будет уже темно. Жаль, не будет времени собрать хоть какой-то хворост для костра. Ночь в горах наступает быстро, и становится сразу очень темно, если только луна не засияет на небосклоне. Но, увы, луны не было, ветер и стремительно мчавшиеся облака, как черные, зловещие, огромные драконы, закрывали небо. Звезды если вначале и показывались, то вскоре полностью закрылись. Но вот уже знакомый уступ скалы немного вверх от тропы, и, радуясь, запыхавшийся мальчик почти вбежал в пещерку и даже рассмеялся от какого-то чувства внутренней победы. Как ни был бесстрашен молодой ученик, но все-таки ночевать в бурю в горах на открытом месте… Такое и взрослому порой не под силу.

— Учитель, я успел! — радостно крикнул мальчик, увидевший в сознании улыбающееся лицо учителя. В темноте Норбу решил немного устроиться и постараться на ощупь приготовить ужин. Впереди под ногой что-то захрустело. Норбу руками потрогал пол и обомлел. На полу был приготовленный для костра хворост. Мальчик взял себя в руки и спокойно достал огниво. Через мгновенье в пещерке горел огонь, унося чистые детские мысли благодарности и почтения дорогому учителю. Мальчик приготовил себе тсампу: налил толику воды в прожаренную ячменную муку, перемешанную с солью и мелкими застывшими кусочками жира. Немного помял, и получилась вкуснейшая тсампа. Маленький походный, видавший виды чайничек, в котором закипала вода. Немного сушеного мяса, которое бережные материнские руки завернули в лоскут ткани. У Норбу немного защемило на сердце: он вспомнил лицо матери. Но он отогнал тоску, вспомнив глаза отца, светившиеся радостью за сына. Впереди, там, в будущем, где ждал его учитель, было светло. Поужинал быстро. В свете затухающего костерка Норбу почистил песком свою миску, допил чай. Пожитки мальчика состояли из кожаного мешочка с ячменной мукой, четок, которые он сам сделал, маленького чайничка, чашки, деревянной миски — и все. Все это имущество умещалось за пазухой широкого плащ, подпоясанного кожаным ремнем с красивой пряжкой. Этот ремень подарил ему отец, в дорогу, он сказал, что это семейная ценность, которую нужно беречь. Она принесет Норбу удачу и будет беречь его на жизненном пути.

Насытившись, мальчик прилег рядом с теплыми догоравшими углями. Завтра будет трудный день, нужно будет пройти основную часть пути, главное — успеть до полудня спуститься к ущелью, а уж там вдоль живительного ручья останется подняться до небольшого перевала. И уже на спуске, после ночевки в маленьком селеньице, останется всего день пути по наезженной трассе, ведущей в Гьяце, а уж оттуда родственники довезут его в сам центр Тибета, в священную Лхасу. Снаружи пещерки слышалось завывание ветра. Только бы не испортилась погода до такой степени, что невозможно будет идти. Норбу решил выглянуть наружу. Ветер снежной крошкой ударил в лицо, но он успел заметить, как на небе еле заметно мелькнули несколько звездочек. Норбу улыбнулся. Он понимал, что к утру непогода пройдет. Он вернулся к чуть мерцающим уголькам догоревшего костерка. Угольки казались живыми, благодаря пробегавшим по ним волнам мерцающих всполохов. Краем глаза Норбу заметил внутри пещеры еще откуда-то взявшиеся сверкающие угольки.

Два уголька… нет… это были не угольки — это были… По спине мальчика пробежали мурашки, сердце бешено заколотилось, волна страха готова была поглотить сознание. Но мальчик силой воли взял себя в руки, и эта волна только ударила, но не смогла пробить сознание.

Из глубины пещеры на Норбу смотрели два светящихся глаза. Фигура существа была не полностью оформлена, напоминала глыбу или, вернее, колыхающийся сгусток чего-то, сгусток, который постепенно принимал форму наподобие человека. Глаза имели вертикальные зрачки, тело уродливой непропорциональной формы с широкой грудью, слишком тонкой шеей для такой массивной головы и какими-то длинными, кривыми, непропорциональными руками.

Существо присело, и похоже было, что оно готовится к прыжку. Норбу машинально сжал кулаки и тоже присел, собрав все свое мужество и волю десятилетнего подростка. Вдруг в пещерке стало светло, чудище попятилось, закрывая глаза лапой, и растворилось в стене пещеры. Норбу обернулся. Колыхающееся светлое облако за спиной угасало. В оставшемся светлом колыхании глаза учителя с любовью смотрели на мальчика. Норбу в изнеможении сел на пол пещеры, погрузившейся в темноту. «Спасибо, дорогой учитель», — прошептали чуть дрожащие губы подростка. На сердце было спокойно и радостно. Сон мальчика был безмятежен, он так и заснул с улыбкой на лице, вспоминая своего наставника.

Утро встретило Норбу свежим дыханием горного воздуха, умиротворенной тишиной и чуть брезжащими лучами встающего светила.

Весь день Норбу летел как на крыльях, не замечая подъемов, спусков, камней и преград. Все существо мальчика ликовало. Та радость, которая пришла с видением учителя, не проходила. Норбу почти бежал по дороге, и вот, еще когда солнце светило довольно ярко и до заката оставалось еще около 4 часов, мальчик наконец пришел в Гьяце. Он быстро нашел дом Торжуна — брата его матери. Торжун должен был отвезти Норбу до Лхасы и проводить до Паталы к учителю. От Гьяце, где жила семья Торжуна, до Лхасы было еще не близко, и притом шумные и многолюдные улицы Лхасы были незнакомы мальчику. Он первый раз должен был быть в Лхасе, и, конечно, без сопровождения взрослого, ему было бы это не под силу. У дяди были прекрасные лошади, и дом его был не такой, как у родителей Норбу. Дядя был служащим в компании, продававшей продукты, которые привозились из Индии, и слыла богатой и преуспевающей.

Лхаса встретила шумом улиц, потоком машин, людей, повозок, мотоциклов, запахами всевозможных яств, гари и еще чего-то невиданного и будоражащего душу мальчика, никогда не покидавшего высокогорья, где он прожил свои десять лет. И где он знал все о местности, природе, быте и труде людей, его окружающих. Но здесь все было не таким. Дворец-монастырь Потала блистал в лучах утреннего солнца. Дворец резиденция Далай-ламы, расположенный на высоте 3 767 метров над уровнем моря, представлял собой величественнейшее сооружение, это был самый высокогорный дворец в мире. Свое название дворец получил от имени священной горы в Индии, где, по преданиям, обитает бодхисатва Авалокитешвара. По старинной легенде, Потала был возведен Туфанньским правителем — царем Сронцангамбо — в VII веке для его принцессы Веньчэн. Дворец претерпел почти полное разрушение от военных действий, но после утверждения пятого далай-ламы верховным правителем Тибета дворец восстановили и в дальнейшем достраивали и укрупняли, в итоге на свет появилось такое величественное сооружение. После дворец ни разу не разрушался и лишь в 1959 году был несколько поврежден во время тибетского восстания против китайского вторжения на Тибет, даже китайские хунвейбины в 60–70 годах не посмели повредить дворец. Белые первые ярусы — Белый дворец — переходят в верхние, из красного кирпича, — Красный дворец, расположенный на самом верху горы Марпо Рив. Дворец выполнял функции религиозного и административного центра Тибета. Но прежде всего он был местом жительства Далай-ламы и штата его обслуживания, а также правительства Тибета. Во дворце обучались монахи и светские администраторы. Проводились как светские, так и религиозные важные церемонии. Дворец всегда был местом религиозного паломничества, но в наше время является, скорее, местом паломничества туристов со всего мира. Религиозная жизнь во дворце приняла формы более скрытые, и в монастыре значительно сократилось число монахов. Осталась только небольшая часть, поддерживающая жизнь дворцового комплекса и обслуживающая статуи и погребальные ступы почивших Далай-лам, выдающихся религиозных деятелей и наиболее уважаемый артефакт Поталы — статую пятого Далай-ламы.

Учитель Норбу лама Дорджоб был одним из лам, служащих в Потале. Он не был настоятелем, но был очень образованным и уважаемым ламой, известным в религиозных кругах Тибета как один из высокодуховных лам. Дорджоб отвечал за сохранность и содержание ступ в храмовом комплексе. В его обязанности входило совершение религиозных церемоний, поддержание порядка и жизни всех восьми ступ и, конечно, главных святынь Поталы.

Красный дворец, казалось, был весь в сполохах: к солнечным лучам примешивалось сияние ауры строения. Норбу с дядей приехали очень рано и уже около часа ожидали встречи с учителем у стен дворца. Вот на дороге, идущей перед дворцом, показались первые туристы. Вот перед самим дворцом притормозил и остановился автомобиль, из которого вышли необычные люди. Норбу с интересом разглядывал приехавших, выходящих с важным видом из автомобиля. Двое мужчин, одетых в европейские костюмы, не спеша вышли из авто и стали с важным видом внимательно рассматривать великолепную архитектуру. С ними была женщина, одетая в строгий серый костюм. Она, вынув маленькую камеру, стала снимать панораму дворца. С приехавшими был еще мужчина невысокого роста, как видно, переводчик или гид, который услужливо открывал двери и как-то угодливо пытался рассказывать приехавшим на непонятном языке о дворце и показывал рукой на горы и в направлении близлежащих монастырей. Пожилой мужчина с тростью, вынув золотой портсигар, закурил, внимательно рассматривая верхние этажи Поталы, затем неспешной походкой двинулся к лестнице, ведущей внутрь дворца.

Норбу заинтересовал автомобиль, на котором приехали неизвестные, и он, встав, подошел поближе, чтобы получше рассмотреть такое, не виданное доселе, транспортное средство. Норбу видел автомобили не впервые. Конечно, в их селе автомобилей не было и к ним вряд ли мог добраться какой-то подобный механизм. Но он не раз видел грузовики, на горных дорогах натужно урчащие моторами, перевозя грузы через перевал. Видел он и автобусы, перевозящие людей, и даже несколько раз видел небольшие джипы с людьми. Но подобную машину он никогда не встречал. Вытянутое изящное обтекаемое тело поражало своими формами, но больше всего поразила мальчика передняя часть авто.

Узкие фары переходили в блестящий, сужающийся книзу радиатор, от которого вверх к стеклу расходились линии, как надбровья какого-то невиданного хищного монстра. Весь облик машины нес агрессию, чувство тревоги и беспокойства, во взгляде этого невиданного животного из другого мира был высокомерный холод и надменное презрение к людям и всему живому. Мальчик больше на чувственном уровне, чем на уровне размышления, видел и ощущал, что этот автомобиль прибыл из другого мира, который пришел завоевать их, изменить их жизнь. По сравнению с дворцом и всем вокруг машина была маленьким инородным пришельцем. Но это ничего не меняло. Та энергия, которая ее создала, те, кто стоял за производством этого механизма, были уверены в себе, в том, что рано или поздно, но смогут здесь все переделать на свой лад, и на смену духу гармонии с миром придет дух бесчеловечного господства холодного разума и эгоизма. Норбу невольно вздрогнул, когда ощутил на своем плече руку наставника.

— Учитель, — Норбу обернулся, но сдержал себя, чтобы не броситься и не обнять учителя, с улыбкой смотревшего на своего маленького ученика. Вместо этого мальчик отступил на несколько шагов, медленно и аккуратно достал белый кадык и, склонившись в почтении, став на колени, протянул учителю подношение.

Глава 2. В московской квартире Дубова

По московской квартире Александра Ивановича Дубова разливались ароматы выпечки. Сдобный ванильный запах уносил в детство, теплые воспоминания приятно теребили душу и соединяли ее с живительными энергиями далекого времени покоя в родительском доме. Из кухни слышался смех и женские голоса, порой перебиваемые басовитым мужским голосом. Можно было догадаться, что над кем-то подшучивали и подтрунивали. Александр Иванович сидел на своем старом, обтянутом дерматином черном диване и наслаждался этими звуками, запахами, шебутнёй молодежи на кухне. Это был человек необычный, удивительно увлеченный. Имея две научные степени, в радиофизике и исторических науках, он вместо респектабельной работы в каком-нибудь НИИ или вузе скитался с экспедициями по всему свету, стоически претерпевая физические лишения и трудности. Будучи совершенным бессребреником, напрочь лишенным чувства вещизма и накопительства, Дубов был гостеприимным хозяином, в доме которого в перерывах между экспедициями всегда собиралась молодежь: студенты, аспиранты, просто интересующиеся новыми научными открытиями ребята.

А за окном весело светило весеннее солнце, капель ускоряла свою стрекотню по подоконнику. В открытую форточку залетало щебетание воробьев, которые, как обычно, самыми первыми встречали весну и по-хозяйски рассказывали о ее приходе всем жителям столицы.

«Надо же, забыл о своем дне рождения, да это и не впервые», — размышлял Александр Иванович. Этот человек являл собой прекрасный образец русского ученого, посвятившего свою жизнь Знанию. Крепкого телосложения, среднего роста, с крупной головой: сократовский лоб, огромная залысина, обрамленная пшеничными волосами, в молодости довольно красивыми и густыми. Серые глаза на открытом мужественном лице всегда сияли силой и светом познания.

С кухни вошел Стас, на лице его застыла широкая улыбка.

— Девчонки дурачатся, Владик хлеб резать не умеет, а они над ним смеются, — пояснил он ситуацию на кухне.

— Да, садись вот рядышком, — показал Александр Иванович на диван, — лучше мы с тобой здесь посидим пока да поговорим.

Стас сел рядом. Диван жалобно скрипнул, принимая на себя сто с лишним килограммов Стасова веса, а Александр Иванович вынужден был немного развернуться, принимая ровное положение. — Ничего, ничего, — похлопал он великана по плечу, улыбаясь. — Ну, как ты? Что, молодежь не отпускает? Катерина обмолвилась с порога, что скоро экспедиция.

— Ага, через месяц планируем вылететь в Бангалор. Они и вас немного погодя будут обрабатывать, — сказал Стас, поглядывая на собеседника.

— Да, я предполагаю, что тут у вас заговор, — усмехнулся Александр Иванович. — Ты решил с ними идти? — Дубов посмотрел на Стаса.

— А как я их брошу? Они, в общем-то, желторотики, а сейчас собираются пробиваться под землю. Ищут портал времени и пытаются зайти с тылу, через подземные храмы.

Стас посмотрел на учителя: как он отнесется к его словам?

— Да-а, — многозначительно протянул Александр Иванович, — это серьезная заявка! Они представление-то имеют о психической нагрузке, о защите и вообще, о том, что их может ожидать? Мы ведь только теоретически касались этих вопросов в лекционных, так сказать, образах.

— А вот они и хотят вас в это дело за главного сагитировать.

— Да-а, — опять протянул Александр Иванович в задумчивости. — Видишь ли, Стасик, я сейчас никуда не выбираюсь, не то что бы сил нет — физически я пока крепок, просто та наша история в Которе… Я считаю, она еще не закончилась, и поэтому постоянно жду дальнейшего развития. Хоть и прошло десять лет, но это чепуха. Чувствую, отчетливо чувствую, что скоро что-то должно произойти. Внутреннее чувство мне подсказывает, что Они вместе, — Дубов многозначительно посмотрел на ученика. — Пробовал работать с маятником, но подробности установить не могу, слишком все закрыто. То, что Николай и Анна вместе и живы, — это несомненно. Причем, видишь ли, назревает какое-то напряжение на Земле. Посмотри: все СМИ как сбесились, постоянно твердят о конце света, в оккультных и около кругах талдычат о квантовом переходе, и прочее. Множатся как на дрожжах всякие учителишки — от шаманских школ до вещателей самого Бога. Накачивают энергию нещадно и под политику, и под свои магические эгрегоры. Люди уже замордованы всей этой информацией. У них головы уже трещат от невозможности разобраться во всей этой лавине «обучения»! Ну, ладно, — Александр Иванович встряхнул головой. — Давай не будем об этом. Так, значит, собрались? И сколько человек будет в экспедиции, как подготовились?

— Нас девять человек, еще у Олега из института какой-то там завлаб, он, кстати, сегодня обещался зайти. Анатолий, я его плохо знаю, несколько раз виделись, он биолог, ну, или микробиолог, или даже врач какой-то, я уж не помню, — Стас замолчал, потер рукой висок. — Какой-то он странный только. Нет, ничего вроде такого особенного, просто какой-то уж очень обходительный, слишком вежливый, что ли, правильный очень.

— Ну, слишком вежливый –это интересно! –Александр Иванович поднял брови на Стаса.

Стас заулыбался: — Да они все сейчас соберутся, я не буду вам все рассказывать, Владик все расскажет, он даже конспект подготовил для разговора с вами, ой, умора! — Стас покачал головой и уже собирался что-то сказать, как зазвонил звонок в прихожей.

— Ну, вот все и собираются.

Александр Иванович поспешил открыть дверь и встретить пришедших.

Прихожая наполнилась суетой и шумом. Все наперебой поздравляли шефа, дарили цветы, обнимались. С кухни прибежали «повара», и тоже толпились, и помогали раздеваться пришедшим, сваливая одежду в спальню на кушетку, ибо вешалка в прихожей явно была не рассчитана на такое количество одежды.

Стол в центре гостиной накрыли моментально, несмотря на некоторую суету. Стол был старинный и раздвигался в огромный эллипс, за которым места для всех десяти человек было предостаточно. Александра Ивановича посадили в самом тихом и спокойном месте: во главу стола, спиной к окну. Рядом с ним сидели Катя, Тоня и Галя, три симпатичные светленькие девушки, они были в команде прекрасными альпинистками. У Кати был даже статус мастера спорта международного класса — она в группе была инструктором по альпинизму. К тому же она только что окончила медицинский институт и ординатуру, и уже работала в Московской городской больнице, и планировала свой первый отпуск. Тоня и Галя учились в меде на предпоследнем курсе. Они были главными по кухне: их кредо было «всех накормить». И в экспедиции, и где только можно было эти две сестрички любили заведовать питанием и насыщать всех до состояния большого, сферического, светящегося от удовольствия и лишенного осознания тела, — как смеялся над ними Владик. К тому же из них, похоже, должны были получиться неплохие врачи, правда, ребята порой шутили, что они сперва перекормят, а потом будут лечить, но непременно в первую очередь диетой, от которой потом нужно будет отходить с помощью дополнительного питания. Девчонки были смешливыми двойняшками и грозились, что те, кто не согласен на диету, будут получать уколы, причем в двойном количестве, так как они все делают поровну.

Ребята, Владик, Алексей и Иван, были с одного курса физмата, все вместе поступили в аспирантуру и вообще были друзья — не-разлей-вода. Иван, самый крепкий и спортивный парень, явно питал повышенное уважение к Стасу и постоянно старался учиться у него и быть, так сказать, на подхвате. Они часто возились вместе на природе и встречались в спортзале, где Стас серьезно обучал Ивана боевым искусствам. Владик был признанным лидером компании. Он был красивым русским парнем, похожим чем-то на артиста Столярова. Такие же русые кудри, голубые глаза, высокий лоб. Не очень высокого роста, но с очень ладной и пропорциональной фигурой, этот парень имел прекрасную интуицию и ум ученого. Александру Ивановичу нравился Владик: тот совершенно был лишен тщеславия и зависти и готов был учиться в любое время. С ним познакомил его Николай еще двенадцать лет назад, когда Владик, тогда еще робкий паренек, учился в школе и рад был помогать старшим, чем только мог. Леша был главным эрудитом компании, он не отличался ни физическими качествами, ни статью. Был худым, несколько сутулым, хотя и жилистым, и крепким, терпеливым в походах, носил большие немодные очки, которые постоянно съезжали и держались на носу, напоминающем небольшую картофелину, так что казалось, вот-вот должны были упасть. Леша знал всё, и ребята спрашивали его про всё, что хотели узнать, порой даже не осознавая, что это человек, а не подключенный портал интернета. Вопросы бывали разные: от того, какая будет погода на следующей неделе, до того, кто победит на выборах в стране «розового попугайчика». Коньком же Леши была математика. Алексей любил все интересные процессы описывать математически. Причем за какую-то минуту–две мог нагромоздить такое количество формул и выводов, что они заполняли множество листов в его блокноте, который он всегда носил в заднем кармане своих видавших виды джинсов. Леша был незаменим, все графики, результаты исследований и обработка материалов экспедиций были на нем. В вопросах научных он был строг и непререкаем, от него могло попасть любому, включая начальника. Владислав и все остальные старались соответствовать его требованиям, так как знали, что Леша все делает только «на пять» и других оценок ни от себя, ни от других не потерпит. Был среди ребят еще Олег — высокий красивый парень, который работал на кафедре микробиологии в МГУ и самозабвенно любил природу и особо — мир насекомых. И именно с ним пришел в группу его шеф Анатолий, которого ребята знали плохо. В экспедициях он ранее не участвовал. Олег его характеризовал хорошо, как очень умного и порядочного человека, а этого было достаточно, так как в коллективе давно сложилось правило, что если кто-то из членов команды что-то берет на себя, то все доверяют новенькому и вся ответственность лежит на том, кто берет на себя ответственность.

— Ребята, ребята, все к столу! Потихонечку рассаживаемся.

Суетясь, смеясь и переговариваясь, все уселись за стол. Раздался звонок в дверь.

— Я открою, это Толик, — Олег поспешил в прихожую открыть дверь.

Дубов улыбался от всей этой суеты и переглядывался со Стасом, который, тоже возвышаясь над этой мирской суетой, явно был доволен, что все собрались за столом, и ему вспоминались прошлые времена, как они вот так же собирались у шефа перед экспедициями десять и пятнадцать лет тому назад.

— Позвольте поздравить юбиляра! — в комнату вошел Анатолий. Высокий, несколько худощавый и уже немолодой, хотя было заметно, что всячески это скрывает — отметил про себя Александр Иванович. Явно неординарный мужчина и одетый по всем правилам. В костюм, белую сорочку со строгим галстуком и до блеска начищенные ботинки.

— Анатолий Августович, — представляясь, протянул руку вошедший, подойдя к шефу. — А это вам, — Анатолий протянул шефу сверток, –маленький подарок от нас с Олегом.

— Очень приятно, проходите, присаживайтесь, — Александр Иванович пожал руку вновь пришедшему.

— Ребята много рассказывали о вас, и вот, наконец, я рад с вами познакомиться, — слегка сконфуженно произнес Анатолий.

— Да ну уж, персона! Присаживайтесь, мы тут все без реверансов, будьте как дома. «Да вроде ничего мужик, только какое-то чувство, что где-то я его видел», — отметил про себя юбиляр.

— Прошу всех внимания! — Владислав постучал по бокалу с шампанским.

Далее были поздравления, пожелания, подарки и прочее, что обычно бывает на празднике, посвященном юбиляру-имениннику.

Про экспедицию все молчали. Александр Иванович усмехался про себя этому этикету и стеснению.

— Ну, ладно, поздравили все, на этом давайте и закончим официальную часть. Теперь, дорогие мои, о деле, ну, а потом хотите — танцуйте и веселитесь, хотите — гуляйте, но пока обсудим вашу затею, — Дубов решил помочь ребятам.

Владислав достал из кармана бумажечку. Александр Иванович не удержался и расхохотался. Он не мог остановиться и только показывал Стасу на Влада. Стас тоже смеялся, и скоро все ребята умирали со смеху.

«Леонид Ильич, а речь кончилась! Это олимпийские кольца, а не буква «о», — вставил реплику Леша, вспомнив анекдот времен 80-х, и это добавило веселья.

Влад скоро и сам смеялся.

— Да это я, чтобы план изложения был, — оправдывался он.

Вскорости все ребята, по очереди дополняя друг друга, излагали свой план экспедиции.

— У нас несколько целей, — начал пояснение Владик. — Первая: мы хотим исследовать район южного Тибета. Там есть внутренние полости и необычные образования в горах, возраст которых более 1 млн. лет. Мы предполагаем, что наряду с естественными образованиями там есть и искусственные. И они ведут к подземным храмам-хранилищам. Также мы попытаемся найти следы предыдущих цивилизаций. Грандиозных цивилизаций, которые пришли на Тибет после катаклизма, произошедшего, по-видимому, около 10–15 тыс. лет до нашей эры, и создали сеть хранилищ знаний. Также мы предполагаем, что эти хранилища функционируют и по сию пору и, более того, связаны с подземными храмами, которые, возможно, имеют свойства изменять пространственно-временные параметры на Земле.

— Мы решили проникнуть во внутренний подземный мир и найти древние храмы Лемурии и Атлантиды и через них попытаться установить связь с другим измерением, — добавил Алексей. — Мы считаем, что человек как живой биологический объект вполне может, используя технологию прошлых цивилизаций, проходить в другие миры и теория параллельных миров — не выдумка писателей-фантастов, а вполне реальная вещь. Мы попробуем, если удастся, попасть в подземные храмы. В настоящее время существование параллельных миров математически почти доказано. Я имею в виду теорию суперструн, к сожалению, она пока, несмотря на свою математическую красоту и завершенность, не имеет практического подтверждения. — Алексей почесал затылок в некоторой задумчивости. Затем, отбросив сомнения и воодушевившись, добавил: — Эта теория… Она не только подтверждает теорию расширения пространства, но и делает возможным существование параллельных вселенных, и проливает свет на многомерность мира. Математическая вероятность параллельных миров показывает: параллельных миров может быть от десяти в сотой степени до десяти в пятисотой степени или вообще бесконечное множество. Представляете, сейчас вот сидим здесь, разговариваем, а где-то в другом мире мы все беседуем на лоне природы, а где-то — в открытом космосе.

— Кстати, все наши исследования в этих необычных местах покажут, как ведет себя биологическое тело человека, реагируя на разные аномалии, — вставил Олег.

— Ладно, продолжим, — Владислав стал серьезным. — Мы планируем наше исследование провести в районе Ладдака. Это район, окружённый двумя высочайшими горными системами, Гималаями и Каракорумом, он лежит напротив двух других хребтов — Ладакхского и Ланскарского. Люди там проживают на высоте от 2 750 в Каргиле, до 7 728 метров в Сасер-Кангри. Летом температура редко превышает 27 градусов по Цельсию, зимой же зачастую она опускается до — 25. Давайте я покажу на карте. — Владислав вышел из-за стола и принес карту, которую ребята в мгновенье ока развернули на столе, сдвинув стоявшую на нем сервировку с угощениями.

— Вот здесь находится горный перевал, он называется Конгка Ла, — Влад показал на отмеченный овалом на карте перевал в самом центре Гималаев. — Есть, правда, одна трудность: перевал находится на сопряженных территориях Китая и Индии. Китайцы контролируют Аксай Чин, а индийцы — Ладдак, и у них там какие-то спорные моменты, но это не страшно, туристы туда попадают, хотя и не часто. Интересен для нас этот район тем, что там постоянно отмечаются пролеты и вылеты из горных массивов НЛО. Есть сведения, что там базы пришельцев, а раз так — то наверняка переходные порталы измерений. Вот их мы и постараемся использовать.

Наступила молчаливая пауза, все смотрели на шефа в ожидании, что он на все это скажет. Александр Иванович сидел и смотрел на Влада, на ребят и, казалось, изучал их всех.

— Да, планы у вас серьезные, и что вам на это сказать, не знаю. Скажу, что почувствовал, а почувствовал я, что вам туда соваться не стоит.

Все, недоумевая, смотрели на шефа.

— Да-да, не стоит туда ходить — все будет безрезультатно, — добавил Дубов.

Владислав был явно в замешательстве, никак не ожидая услышать от учителя такого категоричного мнения.

— Но как же так, Александр Иванович? Вы же сами учили нас, что нужно всегда исследовать наиболее интересное, невзирая на препятствия, идти к намеченной цели.

— Во-первых, я про этот район, о котором вы говорите и куда собрались, имею кое-какую информацию, и информация для вас не радостная: этот район, как и некоторые другие, закрытый, и я имею в виду не только его закрытость силами, но и закрытость военными. В этом районе стоит охрана как спецвойск Индии, так и Китая, там строгая пропускная система, и вам не разрешат приблизиться к значимым местам. Если же вы каким-то образом прорветесь сквозь войсковую охрану, вас остановят силы другого уровня. Поверьте мне: туда не пускают даже тех, кто многое бы дал за то, чтобы попасть и получить то, что там есть.

Александр Иванович задумался, и посмотрел на Влада, который явно был огорчен, и взволнован услышанным.

— Влад, как руководитель, ты должен понимать, что именно ты отвечаешь за жизнь и безопасность всех членов экспедиции. Поверь, этот район очень закрыт, туда, как и в подобные места, не пускают незваных гостей. Вы можете стать игрушками в руках тех, кто через эти места пытается получить запретное, и вас могут использовать как инструмент.

— Вы имеете в виду темный лагерь? — Владислав внимательно посмотрел на шефа.

— Совершенно верно! Они рвутся к запретному, и, как только вы проявитесь в своем намерении попасть туда, вас сразу возьмут в разработку. Поймите, что в войне, которая идет, участвуют такие силы, о которых мы, простые люди, имеем только приблизительное представление. Ваши чистые порывы и намерения будут стараться использовать в своих целях черные, чтобы через вас пробраться и получить желаемое.

Александр Иванович рассматривал ребят. Было видно, что они расстроены и не ожидали такого однозначного неодобрения их проекта. В душе шефа была радость, он чувствовал любовь и признательность к этой молодежи, принявшей эстафету чистых устремлений исследовательского труда, сопряженного с опасностями и лишениями.

— Будем думать, — нарушила тягостное молчание Тоня. — Может быть, нам обратиться с просьбой к высшим силам? Давайте будем молиться, мы ведь не имеем корысти, мы хотим познания!

— Ах, Тонечка, ты неисправима! — Леша встал из-за стола и подошел к окну, затем резко повернулся к ребятам. — Кому ты предлагаешь молиться? — обратился он к растерянной девушке.

— Как, кому? Творцу! Ведь он может изменить ход вещей и каким-то образом закрыть нас от темных, — теперь уже девушка вопросительно смотрела на Алексея.

— Милая Тонечка, какому Творцу? Абсолюту? Ты имеешь в виду его? — Алексей иронично смотрел на девушку.

— Да, его, — ответила девушка, — и ты прекрасно знаешь, Алексей, что я не разделяю твоих теософских взглядов на Бога.

— А это не мои взгляды — это здравый смысл. Абсолютная бесконечность не может иметь личностных характеристик и не может быть антропоморфным богом, слышать тебя и выполнять твои просьбы. Это нонсенс, дорогая моя, и я думаю, все со мной согласятся, — Алексей снисходительно обвел ребят взглядом. — Перечитай, Тоня, «Ключи к теософии». И молиться, разумеется, тоже смысла мало, лучше давайте подумаем, что нужно делать нам конкретно, чтобы получилось то, что мы задумали.

— Ну, дорогие мои, не нужно отчаиваться! — прервал споривших Александр Иванович. — Я ведь не сказал, что не нужно искать. И экспедиция должна состояться, и то, что задумали, и к чему стремитесь должно осуществиться, но давайте подумаем, как это сделать с успехом и результатом. Кстати, Алексей, а ты сам внимательно читал «Ключи к теософии», а главное — проанализировал, что прочитал? Там отвергается идея и вера в антропоморфного внекосмического личного Бога как тени человека. Но также там говорится, что верят в абсолютный Божественный Вселенский Принцип, который лишен способности мыслить, так как мысль ограниченна, и что абсолютная бессознательность в философии является абсолютным сознанием, которое является и абсолютной мыслью. На мой взгляд, — Дубов ненадолго замолчал, затем продолжил, посмотрев на Алексея: — Уж очень все там витиевато изложено. Давай отложим заумности и просто посмотрим на вопрос веры и общения человека с Богом. Человек — личность, и он может общаться только с личностью, с живой личностью, которая воспринимает себя как личность живая, мыслящая, осознающая себя и имеющая способность общаться. И давайте подумаем, почему отрицается то, что Абсолют желает общения с человеком, и почему теософы отбирают у Абсолюта возможность общения с человеком? Ведь если человек постоянно будет помнить, что Абсолюту нет до него дела и он не способен общаться с человеком, любить человека, то прерывается связь человека и Бога-Абсолюта. Если так, то эта система богоборческая и демоническая, цель которой — разорвать связь человека и Бога-Абсолюта.

— Но, Александр Иванович, там же говорится, что теософы верят в Бога, который «втайне», и сознают присутствие Бога внутри каждого человека, как и внутри каждого существа, и атома, и каждой частицы Вселенной.

— Да, это так и есть. Но как человек может обращаться к этому Богу? Каковы связь и общение? Не может же человек общаться с самим собой как с Богом! Это попахивает шизофренией. Общение с Высшим Принципом в себе как с Абсолютом –это, скорее, путь к развитию обычного темного одержания. Ведь у человека нет критерия оценки того, кто с ним контактирует — Абсолют в нем самом или обычный бес-суфлер. И потом, почему отрицается возможность и необходимость молитвы? Что, разве мы не можем обращаться за помощью друг к другу? И молитва, например, к святым угодникам за помощью и вразумлением — разве это плохо? И разве человек лишен возможности обратиться к Абсолюту за помощью? Что, Абсолют — Отец небесный — не услышит? Извини, мол, я неличностен, и посему не могу с тобой общаться и помочь, меня теософы и кто там за ними лишили этого качества, я ведь АБСОЛЮТ. Они также ведь прямо пишут: «…чтобы творить, Создатель должен стать активным, а для Абсолютности это невозможно». Был бы, например, Дхиан Коганом, тогда, пожалуйста, поговорим. А поскольку АБСОЛЮТ — не могу. Как можно Абсолютную личность лишить чего-то? Чепуха какая-то! Как я уже упомянул, теософы и сами проговариваются, что в философии бессознательность является и сознанием, следовательно, безличностное является и личностью, и Абсолют является также и мыслью, а, согласись, мысль без личности невозможна. В общем, налицо желание разорвать общение Творца с творением.

— Абсолют-Бог, и его творение это не одно и то же. Не нужно скатываться в пантеизм. Гностицизм, как бы он не маскировался не может претендовать на истину.

— Александр Иванович, можно я добавлю? — вмешался в разговор Влад. — Посмотри, Алексей: если отбросить всю эту словесную шелуху теософов, то получается, что все создано не разумным Творцом, а безличностным не пойми кем. Принципом. Ведь это атеизм, и суть всего этого умствования в том, что Бога нет. Все образовалось ввиду случайности, а не по плану и воли Творца. И потом, Абсолют предвидел все заранее, предвидел, что человеку понять и вместить понятие Абсолютного невозможно, и поэтому-то и послал своего сына Иисуса Христа, в котором и есть вся его полнота для конкретного личностного общения человека с собой.

— Александр Иванович, позвольте заметить, — вмешался в разговор Олег, — ведь Христос был послан к иудеям, и он, так сказать, для одного народа. Отец Христа — это Бог Моисея, Бог Израилев.

— Знаешь, Олег, а тому, что Христос называет отцом Бога Моисея и Бога Израиля, подтверждений-то в Библии нет. А то, что Христос должен будет прийти как Воплотившийся Творец, есть у разных народов, вернее, в разных Ведах. Причем задолго до появления самого народа Израилева. Есть в Ведах славян, в Велесовой книге, там Христос — сын Сварога, воплотившийся в человеках, есть в Ведах индусов за три тысячелетия до РХ. В «Бхави́шья-пура́на» сказано: «…Иса-Путра, сын Бога, будет рожден от Девы Ку-Мари, станет проповедовать истину многим народам и будет убит из них тем, который отвратится от истины, но Иса Путра воскреснет…», в «Брихадаранья́ка-упаниша́да» сказано: «Того, Который в солнце, я и почитаю как Брахмана… как Высшего. Как Вождя всех сущих, как Царя почитаю я его» (Мадху 11 1:2) И, кстати, если посмотреть, то и мать Христа, Мария, не принадлежит к семитским народам, а, скорее, к скифам, то бишь славянам, ведь евреем был приемный отец Иисуса Христа Иосиф, но он не был его родным отцом. И мало кто обращает внимание на то, что на первом Соборе апостолов в 49 году по рождеству Христову принадлежность Христа к евреям была осуждена как ересь евионитов, а также, что Поместный Собор 1504 года в Москве произнес анафему на «ересь жидовствующих». Как видим, самая большая кража у нас, русских, была совершена еще тогда, когда у нас попытались украсть Христа-Бога. И, сделав из Христа иудея-еврея, соединили Евангелие с Ветхим заветом для того, чтобы из христианства православного создать иудохристианство для порабощения русичей. Но это отдельная тема.

— Но ведь и сам Христос говорил, что послан только к погибшим детям дома Израилева, — сказал Влад, вопросительно посмотрев на шефа.

— И что из этого следует? — Александр Иванович улыбнулся в ответ Владу. — Из этого следует, что Христос пришел к самому падшему, самому погибшему народу, но не следует, что он сам принадлежит к какому-то народу, и в Евангелии же сказано, что оно дано всем народам, а не только евреям. Так что, Алексей, я советую тебе внимательно читать теософские трактаты и к оккультным источникам относиться вдумчиво. Лучше, конечно, изучи опыт православных отцов, я как-то тебе уже это советовал, но ты, похоже, пренебрег этим. Все отцы-подвижники говорили о пользе молитвы и сами имели непрерывную молитву. Да и не только православие, но и ведизм, индуизм и все остальные религии имеют возможность молитвенного общения. Даже буддисты, про которых говорят, что они, якобы, не молятся, на самом деле имеют общение с личностями других уровней. Да и оккультизм весь пронизан скрытыми формулами, устанавливающими связь человека с инфернальным миром духов и сущностей других форм жизни. В конце концов, для начала прочти «Бхагавадгиту» — там прекрасное общение человека и Абсолюта в индусском варианте.

— Что же получается? Что все эти учения — сатанизм? — удивленно сказал Алексей.

— Ну, вот уже у теософии вырастают рога, и пахнуло костром инквизиции! — Александр Иванович, улыбаясь, смотрел на Алексея. — Пойми, всегда надо иметь здравое рассуждение, нужно думать. Теософия рождалась в определенное время, и, увы, ханжество и чистота религиозной мысли дошли до того, что останавливали развитие человека, и поэтому Бог стал действительно тенью человека в не лучших его проявлениях. И сейчас приняты выражения «Бог накажет», «Бог попустил» — когда случается что-то недоброе с человеком, «Бог прогневается» и т. п. Бог стал как человек, люди порой молятся: «накажи, Господи», «уничтожь, Господи» и т. п. И это все соотносят с Богом любви и милосердия. Возможно ли это? А ведь еще Антоний Великий пояснял, что под выражением «страх Божий» нужно понимать не страх раба перед грозным господином, который может высечь и убить, а страх любящего сына. Сына, который боится обидеть своего любимого отца, все ему прощающего. «Кто боится Господа и соблюдает Его заповеди, тот есть раб Богу… Я уже не называю Вас рабами, но друзьями Моими и братьями: потому что все, что слышал от Отца Моего, сказал Вам. (Иоанн. 15.15) Неприяхом духа работы в боязнь, но Духа сыноположения, о Нем-же вопием: Авва Отче! (Римл.8,15)» Вот тут истинный образ общения с Творцом. Когда человек понимает, что Творец всегда только любовь и благо и никогда — не зло и не боль.

— Как же говорят, что Бог посылает болезни для нашего духовного исцеления? — заметила Тоня.

— Ну, мне, Тонечка, это высказывание очень не нравится, — взглянул на девушку Александр Иванович. — Это опять что-то не очень лестное о Боге. Может быть, в те стародавние времена, когда нравы и сознание общества были грубы, в ветхозаветном обществе, это и было приемлемо, но сейчас… Я к болезням у человека отношусь по-другому. Существуют законы, по которым создано все, и Бог создал человека совершенным. Соблюдай человек все законы, и он будет без болезней и, более того, будет иметь бессмертное тело. Более того, Бог всячески старается спасти человека от его грехов-ошибок и, следовательно, от смерти. Он даже послал своего Сына, чтобы через него человек имел вечную жизнь. Поступай человек так, как учил Христос, и он будет без греха. Как видим, все святые, соединяясь с Христом, становились неподвластными греху. Теософия, оккультизм, магия, колдовство — это попытки получить то, чего не достоин человек по своим духовным качествам, получить силы и знания, будучи во грехах. На мой взгляд, это воровство у Бога. Тем более, если полученные блага человек хочет использовать в своих корыстных целях. Кстати, на Востоке, в Индии, например, великие йоги и праведники, получавшие великие силы и знания, отказывались от них. И это считалось верхом святости и чистоты. Получить высшее и положить это к стопам Создателя, ощущая свою недостойность и выразив высшую любовь и преданность. Во всех источниках сказано, что корыстное использование сидх ведет к деградации и падению. Теософия и те источники, из которых она черпает свои идеи, могут быть очень опасными, и порой используются с недобрыми намереньями для человека. Нужно понимать, что за теософией стоят личности и мыслители очень высокого порядка, и они порой явно выступают против Христа. Надо сказать, что христианство в его официозно-государственном варианте порой уж очень расходится с Евангелиями Христа, и именно на это и делается ставка в борьбе с Христом. Вон там, на полочке, брошюрка, подай-ка, Тонечка, — Александр Иванович показал на полку, где стояли книги. — Называется «Исповедь священника перед церковью». Вот я вам зачитаю мысли, которые высказал один, на мой взгляд, истинный христианин, Архимандрит Спиридон: «Современное государство — самый ярый и жестокий враг Христу, а второй его враг, нисколько не уступающий по своей жестокости и коварству государству, — само продажное и торгующее Христом духовенство. Сам Христос с того момента, как Церковь стала государственным парламентом, стал самым жалким батраком на службе идеологии псевдо-христианских государств. Как только христиане четвертого века приняли войну и сделались государственными христианами Константина Великого, то с того момента прекратились и гонения на государственных христиан. Прежде мир ненавидел их, гнал, мучил, „как граждан не от мира сего“, а теперь сами христиане своею исключительною дьявольскою жестокостью, по благословению духовных представителей Церкви Христовой, заливают весь мир человеческой кровью». Метафизику Востока постоянно стараются извернуть в обычное саддукейство, которое отрицает, что есть Воскресение, Дух, ангелы, Творец. И теософия — одно из этих орудий.

И нужно помнить, что в теософии Блаватской, а вернее тех кто за ней, явное оправдание и превозношение Люцифера. Они кстати этого и не скрывают. Как здорово подметил дьякон Андрей Кураев это сатанизм для интеллигенции. У него и двухтомник по этому поводу есть там все вскрыто.

В комнате повисла тишина. Ребята сидели, обдумывая разговор, и, по-видимому, никто не решался вернуться к теме обсуждения экспедиции в Тибет. Александр Иванович пододвинулся к столу.

— Ну что, я так и не попью чаю? Чего притихли? — улыбаясь, обратился он к Тоне и Гале. — Я вас не узнаю.

Девушки встрепенулись, заулыбались, стали наливать чай, все оживились и, глядя на шефа, тоже зашевелились.

— Чай подостыл, мы сейчас новый поставим, — Тоня, выпорхнув из-за стола, убежала на кухню с чайником.

— Но, Александр Иванович, как же нам все-таки быть? — умоляюще глядя на шефа, не выдержав, спросила Галя.

— Александр Иванович, мы ведь проводим нашу работу не для корысти, а для науки, людей! — Владислав взволнованно взял в руку пустую чашку и поставил ее опять на стол. — Как же нам быть? Что, вы считаете, экспедиция не нужна? А как же познание? Познание невозможно без практической работы, которая подтверждает правильность исследования.

После этих слов все затихли и смотрели на своего шефа и учителя.

— Ну что вы так переполошились? Кто же говорит, что экспедиция не нужна? Вы меня неправильно понимаете или думаете, что я против экспедиции, но вот тему, цель и желаемые результаты от экспедиции — вот это надо обдумать, как следует.

В комнату почти вбежала Тоня с кипятком и осторожно стала подливать в пустые чашечки чай, волнуясь, не пропустила ли она что-то важное из разговора. Дубов не спеша налил дымящийся и душистый напиток в блюдечко, взял ложечку варенья и, смакуя, отпив, взглянул на ребят.

— Я призываю вас к трезвой научной работе, а не к мальчишеской игре в казаки-разбойники. Знания для людей нужны. Исследовательская работа — это вещь хоть и опасная, но необходимая, причем принесение чистого света всегда полезно, но нужно это делать так, чтобы была польза. Людям понять свои прошлые достижения и ошибки, несомненно, полезно и необходимо. Вы хотите эти знания достать и передать людям, темная сторона пытается, добравшись до знаний, их скрыть и использовать в своих целях, насколько это им будет возможно. Для чего, вы понимаете: чтобы из людей делать марионеток, послушных воле кукловодов. Поэтому давайте сделаем так, — юбиляр поставил чашку и несколько понизил голос: — Вы сейчас с вашей экспедицией везде, где только можно, наверняка засветились, поэтому вам нужно отказаться от нее и ненавязчиво объяснить вопрошавшим, что решили ее перенести на будущие неопределенные сроки, когда будет более возможным ее провести. Вам же самим я советую подготовиться к изучению нашей Сибири- матушки и постараться проникнуться тайной нашей прародины — Орианы. Мы с вами эту тему обсуждали. Я бы вам советовал начать с плато Путорана и Горного Алтая. Там, я вам доложу, полно такого, что скрывается и о чем пока мало известно. На Алтае сейчас непросто, а вот север Сибири — там пока тихо, хотя и туда уже рвутся ищейки тайных обществ. Всю нашу подготовку необходимо строго засекретить, время начала не определять пока. Я все откладывал, но вижу и чувствую, что пора подходит. Буду готовиться с вами. Если не откажете пожилому человеку, то и пойду с вами. Ну, как мое предложение?

В комнате воцарилась тишина.

— Это же здорово! — Владислав первым вскочил со своего места. — Александр Иванович, как здорово, что вы с нами.

— Ура! — Тоня схватила шефа за руку. — Экспедиция состоится!

Все ребята пришли в оживление, стали наперебой высказывать свои соображения, радуясь, что их учитель пойдет с ними.

— И еще всем нужно подготовиться в плане безопасности, поэтому прошу всех продумать и подготовить предложения по безопасности экспедиции, а потом разработаем мероприятия в этом направлении, — добавил Стас.

— Станислав, давай мы с тобой отдельно все эти вопросы проработаем, — сказал шеф.

Решили собраться с мыслями и через три дня провести рабочее собрание по предстоящей подготовке.

Глава 3. Вильсон в Эмпайр-Стейтс-Билдинге

Серебристый Крайслер выехал на мост Джорджа Вашингтона. Восемь полос автомобильного движения третьего по величине моста Америки уходили стрелой в сторону Манхеттена. Лучи восходящего солнца пробивались сквозь каменные джунгли небоскребов в глубине полуострова и скользили по Гудзону. Громады зданий вздымались в хаотичном порядке, от этого полуостров имел вид совершенно неорганичный и не увязывающийся с природным ландшафтом, как будто какие-то огромные кристаллы или глыбы камней вылезли наружу из-под земли, образуя метастазы опухоли, которая готова была поглотить поверхность земли. Хотя, быть может, кому-то это все и казалось привлекательным.

Нью-Йорк встречал новый день.

Вильсон приоткрыл боковое стекло авто, и в салон ворвался свежий воздух. Несмотря на двухсотметровую высоту моста, в воздухе чувствовалась влажность и какой-то своеобразный привкус океана. Пролетев мост, авто повернуло по развязке и выехало на Генри Гудзон-парквей, по которому понеслось к центру города. Справа от автомобиля виднелась водная гладь залива, и воздух был напитан утренним туманом, поднимавшимся над Гудзоном. Затем авто повернуло на 79-ю стрит и углубилось в городские кварталы. Когда автомобиль выехал на Бродвей, воздух стал душным и сухим. Вильсон закрыл окно и откинулся в кресле. Мысли текли ровно, но он чувствовал некоторое внутреннее волнение: предстояла встреча с главным координатором. Беседа с личностью такого уровня была для Вильсона неординарным событием. Приглашение от самого главного координатора Гольдшильда пришло неожиданно, цель встречи не была названа, было только указано время и место. Вот и Пятая авеню. Автомобиль остановился у парадного входа в Эмпайр-Стейт-Билдинг.

Имперская башня гордо уходила в небо, как бы стараясь проткнуть его своим шпилем. Американское общество инженеров-строителей назвало небоскреб одним из семи чудес современного мира. Здание высотой 381метр, а с учетом шпиля и антенн — 443,5 метра и насчитывающее 102 этажа, являло собой оплот мирового порядка. После 09.11, когда конкуренты — башни-близнецы Нью-Йоркского торгового центра — были разрушены терактом, Имперская башня опять стала самым высоким зданием на Манхеттене и вторым в США. Между прочим, этот колосс из бетона и стали, построенный, несмотря ни на что, в самый разгар Великой Депрессии, весьма долгое время оставался практически незанятым, ибо само здание, как и его построение, являло собой мистический акт. Построено оно было в кротчайшие сроки за один год и 1 месяц (более точно — за 410 дней), что указывало на число 13, и имело форму остроконечной колонны, являвшейся в масонстве одним из важнейших символов. Многие другие черты и обстоятельства строительства указывали на то, что это было культовое здание. Небоскреб не утратил своего значения и в 21 веке.

Вильсон вышел из автомобиля и вошел в имперский вестибюль, который со стороны Пятой авеню охраняли могучие орлы. Вестибюль весь был облицован богатым, с прожилками, лиловым и серым германским мрамором. Вильсон прошел мимо ресепшн, где на стене красовалась мраморная панель с алюминиевым рельефом, изображающим Эмпайр-Стейтс-Билдинг, который своей вершиной упирался в солнечный диск с расходящимися лучами. Панель была выполнена в стиле, напоминающем египетские каменные барельефы на пирамидах Гизы времен фараонов. На панели были отмечены этапы строительства и авторы проекта, а также карта штата Пенсильвания.

Подойдя к лифту, Вильсон внутренне сконцентрировался, и, когда лифт уносил его ввысь, он был уже спокоен и готов к предстоящему, чего бы оно ему ни сулило. Вот он уже перед входом в офис, расположенный на верхних этажах башни, на двери которого красуется скромная табличка с номером 1113. Вильсон постучал в дверь и, не дождавшись ответа, отворил ее и решительно вошел внутрь. За дверью оказался просторный офис. Прямо напротив входа было огромное панорамное окно-витраж от потолка до пола, открывающее вид на весь полуостров Манхеттен, вернее, его южную часть. Слева и справа были такие же витражные окна с видами на запад и восток. Вильсон обернулся: за ним стена была тоже в виде витража, отражавшего северную часть Манхеттена. Но такого не могло быть! Конечно же, огромные жидкокристаллические экраны выполняли роль витражей с трех сторон по периметру офиса, южный же витраж был реальным окном. Всё это создавало впечатление полета на огромной высоте, так что немного кружилась голова, тем более, что пол был выполнен в светло-голубом тоне, и казалось, что стоящей на нем находится на облаке. Потолок тоже сплошной витраж — небо, которое так же, как и стены, снималось камерами в реальном времени.

Почти в центре офиса стоял огромный стеклянный стол, с креслом из белой кожи и таким же стеклянным небольшим приставом к столу, по бокам которого стояли кресла-кушетки. Это была вся обстановка офиса.

В кресле за столом, на котором стояла огромная ваза с фруктами, сидел вполоборота Главный координатор. Он в задумчивости смотрел в витражное окно, за которым разворачивалась панорама южной части полуострова.

При появлении Вильсона координатор повернулся к вошедшему. Вильсон остановился у входа, ожидая приглашения пройти. Сидящий за столом легким движением руки пригласил Вильсона подойти поближе к столу. Вильсон уверенной походкой прошел через зал и остановился у стола. Гольдшильд не дал ему сказать и слова, доложить о себе, как того требовал Устав. Более того, сам, встав из-за стола и подойдя к Вильсону, с улыбкой протянул ему руку.

— Приветствую вас, мой дорогой Вил! Проходите, располагайтесь, прошу оставить субординацию и светские этикеты. Я хотел бы от вас непринужденного, естественного семейного общения. Нам с вами нужно обсудить ряд очень важных и ответственных вопросов и принять несколько решений, — координатор испытующе, чуть прищурившись, смотрел на Вильсона, легкая улыбка не сходила с его лица.

Вильсон редко видел Главного координатора; последние восемь лет они и вовсе не встречались с того момента, как Вильсон выступал на докладе перед координаторами.

Более частые встречи были давно, когда Вильсон был еще ребенком. Он помнил, как родители готовились к встрече с дядюшкой Гольдом. С тех пор прошло много времени, и, учась в лицее и в Кембридже, Вильсон несколько раз виделся с Главным координатором в кабинете отца. Странно, но по прошествии стольких лет координатор почти не изменился, на вид ему было не более пятидесяти пяти–шестидесяти лет. Однако фактически этого не могло быть, так как Вильсону было уже за пятьдесят, и, насколько он помнил детские встречи, уже тогда Гольдшильд был немолод. Все такие же густые седые белые волосы с небольшими залысинами, крупная голова с несколько вытянутым черепом фараона, пронзительные глаза, утонченные черты лица и большие черные карие глаза. Координатор был красив, и в молодости, должно быть, его внешность была явно неординарной, причем его гордая и прямая осанка при росте более шести футов делала его визуально еще выше.

Уже позже, после окончания Кембриджа, Вильсон понял, насколько высоко положение и достоинство Главного координатора, и особо, когда он стал частью машины управления этим миром.

Гольдшильд смотрел на Вильсона и, казалось, понимал, о чем тот размышляет.

— Вил, я знаю вас с детства, с самого рождения. Мы редко встречались, но это не значит, что я мало знаю вас. Я постоянно следил за вами и участвовал в вашем становлении, вы часть нашей семьи, вы должны это помнить и понять, что мы все — единая семья. Вспомните, чему учили вас отец и мать: они и ваши братья, все мы принадлежим к одной семье. Сейчас для вас пришло время выйти на другой уровень знаний, вы многое знаете о семье, но не все, и многого еще не умеете, от вас пока закрыты многие возможности. Но время уплотняется, приходит время жатвы, сейчас мы все должны потрудиться и потрудиться осознанно, с величайшей ответственностью.

Координатор замолчал, посмотрев на слушающего его Вильсона, и спросил с участием:

— Вы не голодны?

— Нет, благодарю вас.

— Без церемоний, мой мальчик, угощайтесь, — координатор указал на фрукты, стоящие на столе. Сам взял большое спелое манго и стал очищать его и есть, разрезая на кусочки. Казалась, он весь сосредоточился на этом занятии и не замечает Вильсона, Вильсон взял апельсин и стал чистить, ожидая дальнейшей беседы.

— Посмотрите, как прекрасен Манхеттен! — Гольдшильд встал из-за стола и подошел вплотную к стеклу. — Я постоянно приезжаю сюда, каждый год, и любуюсь этим видом. Он навевает ностальгические воспоминания. Мы купили этот полуостров у аборигенов всего за 24 доллара, когда сегодняшняя Америка была только в наших планах. Скажите, а вам ничего не напоминают эти виды?

За стеклом была панорама южной части Манхеттена. Нью-Йорк был пронизан яркими лучами уже поднявшегося солнца, и небоскребы отражали свет всеми своими гранями металла, стекла и камня. Бродвей, прорезая борозду в этом конгломерате форм и стилей, уходил дальше, в конец полуострова, где высились многоэтажные здания. Дальше, через пролив, виднелись небоскребы, построенные совсем недавно, когда после теракта 09.11 компании стали осваивать и эту некогда неосвоенную часть. В туманной дымке на водной глади между полуостровом и берегом материка как бы плыл остров Либерти со стоящей на нем знаменитой статуей Свободы. Колосс, олицетворяющий дух Соединенных Штатов Америки. Статуя, выплывающая из тумана как призрак, символизировала такую же призрачную свободу. Какая может быть свобода в каменных трущобах, с высоты которых люди представляются насекомыми, снующими по делам, но делам не своим, а этих величественных исполинов, вокруг которых им позволено находиться. Порой кажется, что и не люди возвели все эти фантастические строения, уставленные на маленьком пространстве острова в каком-то беспорядке. Целью всего этого нагромождения было, похоже, как можно больше показать всю ничтожность тех, кто их возводил. На северной стороне привлекало взгляд здание Крайслер-корпорейшн, блиставшее верхней частью, выполненной в форме автомобильных дисков, которые венчались острым шпилем. Рядом красовалось здание страховой компании «Мидлайф», далее — торговые центры и другие исполины делового мира Нового Света. Лишь небольшим островом зелени выглядывал из-за каменных глыб небоскребов Централ-парк — излюбленное место отдыха обитателей Нью-Йорка.

— Прекрасно, не правда ли? –сказал координатор, видя, что Вильсон наслаждается панорамой города. Скажите, мой мальчик, что вы испытываете, глядя на эти виды?

Вильсон задумался.

— Мне приятно, и порой кажется, что присутствует дежавю, хотя я впервые здесь. Не предполагал, что так красиво, хотя не раз летал над городом и все это знакомо, но здесь как-то все по-другому.

Гольдшильд заулыбался. Казалось, ему понравился ответ. Он прошелся по офисной галерее.

— Да, это наш город на все сто, здесь наш дух, здесь наш центр, и вы, дорогой мой, чувствуете, как член нашей семьи, связь этого города с нашим когда-то потерянным домом на Люциде, оставшимся в памяти.

— О, да, я часто вижу наши пейзажи во сне, я помню, как отец рассказывал о том, прошлом, времени до принятия Миссии. И сейчас, когда я смотрю на наш город, я смутно чувствую что-то. Это что-то не совсем ясное, но тревожащее и волнующее внутреннее сознание.

Координатор утвердительно качнул головой.

— У вас еще не открыты полностью все кольца сознания, и слои майи закрывают истинное видение, но скоро мы полностью откроем вам Врата, и тогда вы будете знать о Семье всё, будете знать наше прошлое и сможете в полной мере участвовать в построении будущего и выполнении Миссии. Мы несколько привязались к этой планете, даже наши старшие, и те решили, что мы должны не отступать от нее, и достроить наше здание, и выполнить Миссию.

Гольдшильд сложил руки на груди.

— В глазах тех людей, которые кое-что понимают, что происходит, мы — страшные чудовища, античеловечные демоны, лишенные каких-либо добрых чувств. Как только нас не ругают! Проклятыми иллюминатами, масонами, служителями сатаны… Да, все эти общества созданы нами, но все они лишь малая видимая часть нашего дела, и наша Семья с начала времен взяла ответственность на себя и неуклонно делает свое дело. Мы управляем планетой и людьми. Планета жива, мы ведем и развиваем цивилизацию, и наш урожай уже сейчас превосходит по количеству результат приверженцев чужого. Не все люди будут с нами, но мы можем рассчитывать, что основное человечество — наше. Нас называют убийцами, планирующими и производящими войны на планете, но мы-то знаем, что просто планируем и оптимизируем инкарнации и управляем течением энергии. Что было бы на планете без нас? Хаос, перепроизводство, варварство и дикость сонного скота — вот и все!

Координатор прошелся по залу, затем сел в кресло и указал на стоящие напротив диванчики.

— Присаживайтесь, Вил, а теперь мы должны с вами поговорить о серьезном деле и задании, которое у нас есть для вас. Близится время перехода, материя времени уплотнена, и происходит подготовка мира к рождению нового цикла. Скоро сбор урожая, и нам никто не должен помешать. Квантовый переход, как его именуют, не шутка! Все население к этому моменту должно быть переведено на полный контроль с подчинением всех центров сознания. У нас уже есть несколько подготовленных функционеров по управлению этими особями. Но есть проблема.

Вильсон вопросительно посмотрел на координатора.

— Есть опасение, что вновь может появиться наша головная боль в лице этого русского, который попортил нам нервы десять лет назад, и он действительно серьезно может нам навредить и спутать всю игру.

Координатор замолчал, наблюдая, как его слова воспринимает Вильсон. Вильсон действительно несколько напрягся. Он сознавал, что тогда, на рубеже 2000-го года, из-за появление этого «Писмейкера» пришлось серьезно менять планы. Тогда произошли глобальные изменения в ситуации, которые остановили и изменили запланированные ходы в политическом построении, и неизвестно, чем бы все закончилось в дальнейшем, если бы тот русский внезапно не пропал. Вильсон был тогда на гране краха: он упустил Фиалку, не смог взять ситуацию под контроль. Сколько сил было положено, чтобы все происшедшее не вышло наружу! Общественность с трудом удалось убедить в том, что ничего не произошло. Тогда всех уверяли, что просто происходили испытания оружия, совпавшие с природными катаклизмами. И умело подстроенные публикации о нечистоплотности прессы, которая падка на сенсации, и другие ходы убедили людей в том, что все идет, как обычно, и ничего странного не происходит.

Общество уже давно приучено к тому, что если что-то происходит в мире, то первой реакцией на происходящее является трескотня и массовые выступления в СМИ. Пусть это даже и пустяк, но СМИ могут любой пустяк, о котором и говорить-то не стоит, раздуть в грандиозное событие. В то же время, если происходит что-либо значимое для общества, но нежелательное для определенных кругов, то СМИ на это не обратят внимание, а то и заведомо принизят значение события, и оно не будет замечено.

— Уважаемый координатор, я знал, чувствовал, что проблема с этим русским не решена и придет время, когда ситуация обострится! Я чувствовал это, я постоянно жду этого и внутренне готов к этому.

Вильсон твердо посмотрел в глаза Гольдшильда. Координатор слегка улыбнулся ободряюще.

— Вот и прекрасно! Я надеялся на вашу твердость. Нужно исправлять ситуацию. Мы хотим, чтобы вы сейчас сконцентрировались на этой проблеме: у нас есть предостережение старших, что этот русский может появиться опять. Он, по-видимому, находился в мирах Солатерры, нам туда прохода нет, и наши противники этим пользуются — они в сотрудничестве с солатеррскими Богами. Наши старшие, наши Боги, не имеют возможности вмешиваться. Вам надлежит подготовить все для встречи нашего врага.

Вильсон вскинул глаза на Главного координатора.

— Да-да, врага! Не стоит его недооценивать. Да, он простой человек, но, как мы видим, он имеет какие-то качества, о которых нам неизвестно, раз ему дано такое право и такая сила Творцов. Мы исследовали его ветвь рождения — она загадочным образом закрыта. Еще сто тысяч лет назад это был арий с большими задатками. Но выявить полную линию его сотворения для нас невозможно, скорее, он ведет свой род от первых прибывших Богов.

В глазах Вильсона читалось явное недоумение по поводу этого известия.

— Вы удивлены, как такое возможно и возможно ли вообще, чтобы в наше время кто-то мог быть пропущен нами? Да, мой дорогой, это действительно так, и этот русский каким-то фантастическим образом сохранился. Это для нас, может быть, очень усложнит ситуацию. Неизвестно, на что он может быть способен. Ах, эта Россия, в ней столько всего укрыто! Всегда можно ожидать какого-то сюрприза, — старик замолчал и развел руками, как бы показывая широту тайных возможностей противника.

— Но к делу! Вы возьмете имперский крейсер и сами проинспектируете и оптимизируете дозор по границе Солнечной системы. Наша система должна быть самым защищенным и самым последним рубежом. Русский ни в коем случае не должен попасть в границы атмосферы Земли, иначе он может натворить неизвестно чего, к тому же в атмосфере этой плотности он практически неуязвим. Скорее всего, он уже все знает о глобальном компьютере, о планах управления планетой и о том, как будет происходить переселение людей. И он, наверняка, связан с Закрытым братством людей, и его, пусть не открыто, но с молчаливого согласия поддерживает метрополия. — Координатор нахмурился и продолжил: — Имперский союз увеличил силы по дозору, наши союзники в приграничных системах уже сканируют пространство и усилили контроль над всеми ближайшими доступными измерениями. Так или иначе, он имеет тело этой плотности и это его связывает, поэтому, как бы ни совершенна была его вимана, он не сможет поднимать вибрации выше пятой плотности. А в этих диапазонах мы владеем возможностями, только не нужно их упускать. Все наши дозорные силы подготовлены и лазерно-плазменные установки готовы изменить генофонд не только этого человека, но и любой известной гуманоидной формы. Нужно только умело встретить его прибытие — и от его генетического потенциала ничего не останется.

Главный координатор подался чуть-чуть вперед: — Видите ли, Вил, вы должны постараться! Скажу вам откровенно: не все координаторы поддержали меня в том, что эту важную работу нужно поручить вам, ведь у вас еще не открыты уровни сознания, и вы не являетесь членом Совета. Но я настоял на своем и убедил совет, что вы справитесь, и поэтому я несу ответственность. Дорогой мой, я знаю вас с рождения, и не с этого рождения в этой оболочке, а многим раньше, когда мы были в других мирах с вашими родителями. Они оставались на Аргиве, где проходила наша предыдущая миссия, и тогда вы появились в семье. Ваши родители остались, а я одним из первых приступил к миссии на Земле. Вы были созданы с большими, далеко идущими планами, но вы тогда работали со мной, и, надо сказать, много потрудились, несмотря на молодость. Вы тогда здорово мне помогли, теперь я вам отдаю долги, даю возможность проявить себя. Используйте эту возможность, Вил, не упустите свой шанс!

Вильсон внимательно слушал и анализировал слова своего визави. Теперь он осознал и понял свои чувства по отношению к Главному координатору. Он всегда чувствовал, что тот чем-то близок ему, и на встречах и обсуждениях среди своих не склонен был к тем страхам и раболепию, которые вызывал Главный координатор у всего окружения. Да, Вильсон всегда знал, что он не такой, как все, — и в лицее, и в Кембридже, и в дальнейшей службе. Окружавшие его и не принадлежавшие к Семье, были крайне примитивны. В отношениях с людьми, даже с теми, кто стоял выше его по социальной лестнице, Вильсон всегда мог просчитать ситуацию на десять ходов вперед. При общении с людьми: учителями, командирами, начальниками — он поражался, насколько эмоциональная сфера и глупые порывы и свойства характеров мешают окружающим принимать правильные решения. Отсутствие холодного рассудка делало из людей слабых и непостоянных, неспособных добиваться своих целей существ. Глупое понятие «любовь» полностью уничтожало рационализм в поступках и жизни окружающих.

Для Вильсона любовь всегда была тем, что необходимо и полезно для достижения цели, и лишь то, что этому способствовало, и было достойно любви. Во всяком случае, любви в понимании Вильсона. Он любил свою жену: она была членом Семьи и отличалась отличным чувством видения ситуации и людей, унаследованным, по-видимому, от знатных родителей, швейцарских аристократов древних кровей. Все это было очень полезно, и помогало Вильсону в его делах. Разумеется, он любил свою жену как свою часть, и это было ему понятно так же, как и любовь к своим детям, которые совершенствовали навыки отца и матери, причем были очень талантливы в парапсихологии, что замечали все в Семье и относились с уважением к Вильсону. Это тоже было его частью, и он любил своих детей. Но он никогда не мог понять любви других, любви, которая бестолкова и не приобретает ничего, а только отдает, любви, которая приносит только страдание и боль, — эта любовь в глазах Вильсона являлась просто глупостью. Глупостью и слабостью, которые оправдывали собственное несовершенство человека и потакала ему. Эти чувства постоянно заставляли людей совершать поступки, вредящие им и не имеющие никакой пользы.

У членов Семьи имелись некоторые едва уловимые изменения в генотипе, но это не было пока исследовано официальной наукой Земли. Да и что значат эти дурацкие гены, когда главное не в них, а в том зерне духа, который формирует материальные составляющие человека! В Семье были те, кто практически не отличался по набору генов от обычных людей, но они всецело принадлежали Семье и имели все достоинства светоносцев.

— Давайте вернемся к нашей теме. Основная задача — не допустить Peacemaker близко к Земле и встретить на дальних орбитах планет солнечной системы. Не будем исключать, что он все-таки прорвется в сферу планеты. Увы, главный кристалл пока не принадлежит никому, по Великому договору он не может быть нами использован, поэтому токи планеты нами полностью не управляются. Вы должны встретиться с нашими союзниками Подземного мира и решить вопросы взаимодействия, чтобы они могли помешать связи виманы Peacemaker с планетой, тогда он будет лишен маневра, и мы сможем его блокировать. Поэтому первым делом посетите Подземный мир, наги должны быть с нами, хотя и могут выкинуть какой-нибудь фортель. Наши старшие уже связались с жителями плазменных форм, там есть какое-то взаимопонимание, но они, как всегда, играют в независимость. После этой работы вы должны будете перейти в нашу внутреннюю лабораторию, и мы постараемся ускорить ваше продвижение, я свяжусь с вами телепатически по нашему проводу.

Вильсон внутренне затрепетал: он не мог поверить, что то, о чем он всегда мечтал, так близко. Он сможет перейти в высшее посвящение, на уровень Высших координаторов, он будет видеть старейших! Перед глазами поплыла разноцветная лента из цветовых пучков и ярких вспышек, слегка закружилась голова, но ум обострился.

— Примите эту силу как аванс в надежде на удачу. О месте перехода в лабораторию я сообщу. Ступайте, мой мальчик.

Координатор поднял руку. Вильсон подошел к нему и преклонил одно колено. Гольдшильд слегка коснулся его темени.

Когда Вильсон ушел, Главный координатор опустился в кресло и развернулся к окну. Спинка кресла плавно опустилась, и тело приняло полулежачее положение. Через мгновенье телесная оболочка была оставлена, а ее хозяин был всецело поглощен работой в более свойственной ему и удобной обстановке. Нужно было готовиться к скорому прибытию самого Владыки.

Глава 4. На Алтае

Сырость утреннего тумана пробиралась сквозь брезент палатки и пробираясь к телу. Расстегнув молнию на входной палаточной двери, Дубов высунул голову наружу и огляделся. Костер догорал, тонкая струйка дыма поднималась вверх. Туман молоком окутал всю поляну. Ближайшие палатки еле виднелись. У костра, уронив голову на грудь, сидел задремавший дежурный. Выбравшись наружу и повесив полотенце на шею, Александр Иванович тихонечко пошел в сторону реки. Шумная и беспокойная Катунь бурлила и пенилась, неся свои белые молочные воды на свободу равнин. Огромные кедры снисходительно смотрели на реку с высоты берега. Дубов потянулся всем телом, до хруста в суставах, и с упоением смотрел на белесо-бирюзовый поток Катуни. С гор Алтая, обхватывая почти по кругу высокогорье и Уймонскую долину, Катунь несла воды в Обь. Где-то там, за горизонтом, откуда несся этот поток, была страна загадок и тайн — чистое Беловодье. Именно туда, в Уймонскую долину, и планировалось попасть в первую очередь. Остановиться планировали в Нижнем Уймоне, где находится музей Николая Рериха, проходившего там когда-то в поисках легендарной, таинственной и неизвестно, найденной ли им, Шамбалы. Как мало известно о его экспедиции и задачах, которые перед ней были поставлены! Именно оттуда, из Верхнего Уймона, экспедицией Дубова был запланирован маршрут в закрытые области Алтая.

Александр Иванович подошел к воде и не спеша, осторожно зашел в воду. Ледяная вода бурлила. Зайдешь на глубину чуть ниже колен — ступней уже не видно. Долго плескаться в такой ледяной воде было невозможно. Здесь, у Горно-Алтайска, за городской чертой, поток не был таким диким и необузданным, как в горах. Ледяная вода прогнала остатки ночного сна и принесла бодрость. Шум аэропорта, дорога на автобусе до Горно-Алтайска, разбивка ночлега на берегу реки, где был назначен сбор всех участников экспедиции, — все осталось в прошлом, теперь необходимо настроиться на будущую работу.

Свой лагерь, который являлся местом сбора участников экспедиции, разбили в небольшом лесу на берегу Катуни. И здесь несколько дней, пока не соберутся все участники, можно было отдохнуть, наслаждаясь природой, сосредоточиться и настроиться на работу, а главное — акклиматизироваться после городского хаоса.

В лагерь было решено добираться не всем вместе, а по двое–трое человек, незаметно и без особой, бросающейся в глаза экипировки. Когда все соберутся, приедет на машине старый друг, Василий, который живет в Дубровке — небольшом селении близ Горно-Алтайска.

От купания в ледяной воде тело загорелось, наполняясь молодой живительной энергией.

— Спасибо, матушка Катунь, за здоровье и силы! — поблагодарил вслух Александр Иванович бирюзовую горную красавицу. — Спасибо и тебе, священная Белуха, за чистоту и силу, которую ты даруешь нам через свою дочь! Надеюсь на встречу.

Вернувшись к лагерю, Дубов застал его уже проснувшимся и занятым утренними хлопотами. Первыми приехавшими с Александром Ивановичем были Стас, Владислав и Алексей. Сегодня должны были собраться остальные. Девчата должны прилететь самолетом, их сопровождает Иван. К вечеру должны приехать Олег и Анатолий. Часть снаряжения привезет Василий Евграфович Силин — потомственный алтаец и старинный студенческий друг Александра Ивановича. Он должен пригнать для экспедиции машину, на которой планируется путешествовать по Горному Алтаю.

Стас и Владислав, наскоро позавтракав, собирались идти встречать прилетающих девушек и Ивана. Алексей, что- то делал по хозяйству.

День прошел незаметно. К вечеру все были в сборе. Быстро разбили палатки, приготовили ужин и все вместе расселись у костра за вечерней трапезой. Искры от костра устремлялись навстречу зажигающимся в вечернем небе звездам…

После вкусного ужина, приготовленного на природе, перейдя к неторопливому чаепитию, решили поговорить о предстоящих делах. Дубов попросил слова.

— Ну что, друзья мои, вот мы и перед дорогой! Завтра в путь. Нам предстоит многое увидеть, почувствовать и побывать в интересных и необычных местах. Я уговорил вас не брать наш штатный набор оборудования для экспедиций, так как предложил провести нашу работу не так, как обычно — в погоне за неизвестным и таинственным, как вы планировали, — а попытаться использовать возможность для нашего духовного роста и постараться слиться с природой, с этими необычными местами, где нам предстоит побывать.

Александр Иванович пошевелил палкой угли костра. Вырвался сноп искр, освещая серьезное лицо руководителя экспедиции.

— Думаю, что необычное будет непременно. Давайте поучимся видеть, чувствовать, понимать то, что скрыто и зашифровано, спрятано от пустых любопытных глаз. Наша первая цель — побывать у священной на Алтае горы Белухи. Пройдем по местам экспедиции Рериха. Повторим маршрут. Владислав, давай неси карту!

Влад принес карту. Александр Иванович не спеша развернул ее у себя на коленях и подвинулся ближе к свету костра. Все придвинулись ближе к шефу. Вновь разгоревшееся пламя отразилось в глазах, полных ожидания тайн.

— Теперь без утайки поговорим об особо сокровенной части нашей работы. Здесь можно: посторонних ушей нет. Итак, Уч-Орион — главная цель нашего пути, — Александр Иванович обвел взглядом сидящих у костра и загадочно помолчал. — Именно где-то там мы, возможно, почувствуем связи нашей матушки Земли с другими жителями Мирозданья.

Ребята молчали: шеф не переставал удивлять. Сначала решили построить исследование не так, как всегда, отказались от оборудования и основного направления — изучения истории, этнографии. И вот теперь какой-то Уч-Орион и непонятные связи с другими жителями Мирозданья. Влад решил нарушить молчание.

— Александр Иванович, мы как-то вроде всегда подходили к нашей работе без мистики, с позиций науки. Понятно: геология, этнография, пройтись путем Рериха, но мы не очень понимаем Уч-Орион и прочее. — Влад в смущении почесал голову. — Мы, что-то об этом не говорили!

— Я прошу прощения и сейчас все объясню по порядку, но сперва хочу вам сказать, что о том, провести ли нам экспедицию, как я планировал, или провести в обычном научно-этнографическом ключе, как мы планировали, собираясь у меня, мы должны решить сейчас. Именно сейчас и здесь. Я специально не поднимал этой темы в городе и максимально скрывал задуманное, чтобы у нас было меньше трудностей и помех. А теперь слушайте!

Профессор снова поворошил костер.

— Уч-Орион, Уч-Сюре — Жилище богов — это древнее название горы Белуха, которая является одним из центров на планете, через который происходит энергетически информационная связь Земли с человечеством в космосе. Да, да с человечеством! И гора Белуха лишь один из центров, которых на Земле много, и все они заключены в стройную цепь. В этой цепи пирамидные комплексы Египта, Китая, Гималаев, комплексы в Сибири, на затонувшей Атлантиде, пирамидах Америки, Китая и главная пирамида — в Северном Ледовитом океане. Часть пирамид разрушена, некоторые специально выключены, а вот другая часть по сию пору работает. Эти механизмы былых Богов — древних человеческих цивилизаций — существуют и, по мере сил, используются.

Ребята внимательно слушали, не сводя с Александра Ивановича глаз.

— Вот в один из этих центров мы и спланируем наш путь –это как мы сейчас решим. И пойдем для того, чтобы попытаться измениться. Дело в том, что все эти сооружения являлись не только источником связи и получения силы, но и инструментами изменения человека. Это, так сказать, космические посвятительные центры. С их помощью изменялись и просыпались генетическое знание и центры человека. Ведь что такое гены? Геном — это устройство биологического аппарата человека, которое осуществляет взаимосвязь материального с высшим Принципом в человеке, с его божественной частью, через которую человек связан с Творцом. Древние цивилизации, потерявшие непосредственную связь со своими старшими братьями на далеких космических центрах, и использовали эти комплексы как для связи и телепортации, так и в плане получения информации и обучения своих людей. Ведь посвящение — это, по сути, обучение, но не только в том смысле, какое мы сейчас знаем. Это включение в человеке тех возможностей, которые он имеет от рождения, возможностей, которые он получил за многие миллионы и миллионы лет развития от своих предков. Вот вы обычно набираете аппаратуру по замеру геомагнитного, радиационного фона: измерители полей, анализаторы почвы, биоанализаторные комплексы и прочее. Все это нам привычно, но ведь человек с его биологическим телом сам является совершеннейшим инструментом, с помощью которого он может все интересующие его параметры получать непосредственно от взаимодействия с природой, — Дубов провел рукой от переносицы к макушке, немного помолчал и продолжил: — И еще неплохо бы нам побывать в Алтайских пещерах. Это очень интересные и древние места. Некоторые пещеры осуществляют связь с нижними мирами. Мы, конечно, не будем лезть в мистику, но почувствовать места, где наслоена энергетика древних, было бы, наверно, полезно и познавательно.

Александр Иванович замолчал и вновь посмотрел на своих слушателей. Ребята размышляли. Было видно, что все сказанное их взволновало.

Первой нарушила молчание Тоня:

— Но ведь посещение этих удивительных мест небезопасно?!

— Да, дорогие мои, опасность действительно есть, и именно поэтому я и отложил принятие решения о том, как мы будем трудиться, на последний момент. И опасность здесь не от самой работы, не от мест посвящения и не от самого процесса познания и усовершенствования, а от той силы, которой очень не нравится, когда люди становятся мудрее и сильнее. Силы света никогда вреда человеку не принесут, более того, всячески его будут оберегать. Но вот служители темных в лице всяких специальных тайных служб… Именно их нам и нужно больше всего опасаться. Они с незапамятных веков контролируют и, по возможности, стараются уничтожить все здоровые развивающиеся начинания. Одна инквизиция чего только не натворила! В сегодняшнем мире эта инквизиция осталась, только использует тайные, скрытные методы уничтожения. Сколько видных ученых, общественных деятелей и просто прогрессивно мыслящих людей уничтожено! И это в наше с вами время, я уж не говорю про прошедшие исторические времена. Так что вот. Давайте решать.

Дубов замолчал и вопросительно посмотрел на притихших слушателей.

— А что тут решать? — Владислав уверенно посмотрел на своих друзей. — Я думаю, все однозначно «за», и это же здорово! Мы, честно сказать, были немного разочарованы первыми нашими планами, которые вы предложили.

— Но мы все-таки предполагали, что вы придумаете что-то интересное, — подхватил Алексей, озорно посмотрев на шефа и широко улыбнувшись.

— Да, ребята, так здорово! — подхватили Галя и Тоня, и члены экспедиции зашумели в одобрительных возгласах.

Скоро уже все наперебой обсуждали новое и возможное исследование, сулящее столько необычного и интересного. Даже невозмутимый Стас радовался и участвовал в обсуждении. Все вспоминали информацию по древним центрам посвящений, кто что знал. Это и кромлехи Скандинавии, и Стоунхендж, и сибирские сурады, и египетские лабиринты, и дольмены Кавказа, и прочие места центров древних цивилизаций.

— Так, все ясно, давайте успокоимся. Прекрасно. Я почему-то был уверен, что вы так и решите. — Александр Иванович опять взял карту и, расправив ее на коленях, продолжил: — Давайте все в одну кучу валить не будем и сосредоточимся на нашем конкретном маршруте. Маршрут остается тот же, что мы с вами и выбрали, но только теперь мы внесем некоторые добавления. Итак, завтра утром выезжаем по Чуйскому тракту, сворачиваем у Черги и едем до Черного Ануя. Проехать Ануйские пещеры мы, наверное, не можем: несмотря на то, что там посвятительных центров нет, или, вернее, мы пока их не знаем, в пещерах мы должны побывать обязательно. Наиболее интересна, на мой взгляд, Денисова пещера. Координаты GPS у меня есть, плутать не придется. Видите ли, ребята, мне хотелось составить маршрут как можно ближе к маршруту экспедиции Николая Рериха. Этот удивительный человек очень многое знал, и его маршрут был очень тщательно продуман, правда, многие этого не видят. Мы не поедем через Алтайское, это сейчас просто небольшой промышленный центр, а повернем в Черный Ануй с Черги и, побывав в пещерах, не задерживаясь, поедем в Усть-Кан и затем в Усть-Коксу, там и до Верхнего Уймона рукой подать. В нем остановимся, отдохнем, соберемся с силами и — к Белухе. Алексей, ты нам завтра напомнишь предания и сказания о пещерах. Когда приедем, это нам поможет почувствовать место и настроиться на него. Там остановимся на день, затем в Уймонскую долину, там посещаем музей Николая Константиновича Рериха, и потом в Тюнгур, оттуда пешими пойдем к Белухе. Маршрут вдоль речки Кучерлы: там туристов меньше и места малохоженые. Потом перейдем хребет и по реке Аккем — до Белухи. Вот у Белухи мы постараемся побыть подольше.

Дубов замолчал, о чем-то задумавшись. Все, ожидая продолжения, тоже молчали.

— Понимаете, мы ведь с вами не будем пользоваться какими-то специальными приемами, которые применяют посвященные в подобных местах. Наше изучение — понимание, наша работа будет более мягкой и естественной. Но воздействие энергии места все равно будет, и его успешность во многом будет зависеть от того, кто как сможет настроиться, от готовности каждого из нас. А теперь, друзья мои, — Алексей Иванович поднялся, разминая затекшие ноги, — спать, спать, спать! Завтра нас разбудят рано.

Члены экспедиции послушно поднялись и разбрелись по своим палаткам, но еще долго не могли уснуть, обсуждали вполголоса полученную информацию и предстоящий маршрут.

Утром, чуть только стало рассветать, послышался рокот подъезжающего автомобиля. Освещая фарами палатки, дымящий костер и сонного дневального, к лагерю подъехала ГАЗелька.

— Ну, где тут эти засони туристические? — из машины не спеша, с трудом, так как еле убирался за баранкой, вылез здоровенный детина ростом метра под два.

— Василий, здравствуй, дорогой! — Александр Иванович как раз поднялся от реки и поспешил к великану, кое-как выбравшемуся из авто и растиравшему спину, видимо затекшую от тесноты салона. — Мы уже и не спим, тебя вот поджидаем.

Старые друзья обнялись, и на какое-то мгновение Дубов пропал из виду в широких объятиях своего огромного друга.

— Сколько лет не виделись и вот так встречаемся, а-а! — с укоризной и сожалением громыхал голос великана. Василий Евграфович, не отпуская друга из объятий, смотрел на него, качая головой. — Алиса мне все уши прожужжала, что так гостей не встречают. В лесу, на привале, почти ночью, и в дом не привезя, и не накормив, в бане не напарив. Ну, дело ли? Поедемте, может, а? — вопросительно смотрел на друга радостный Василий. — А уж потом пойдете в свой поход!

— Вася, дорогой ты мой, — Александр Иванович высвободился наконец из огромных рук, — ты посмотри на эту молодежь!

Молодежь к тому времени уже повылезала из палаток и, обступив шефа и его друга, улыбаясь, наблюдала за встречей.

— Они же рвутся в бой, и их сытными калачами не заманишь. И потом, понимаешь, нам пока светиться не нужно.

— Ну, ладно, ладно, — пробасил, уступая, Василий, понимая, что уговорить друга не получится. — Но после похода мы вас ждем! Машину не сдашь, не побывав у меня, — Силин повернулся к машине: — Вот, принимай коня! — шлепнул он по дверке ГАЗельки-микроавтобуса. — Глядите не загоните, он хоть и немолодой, но здоровый. Кто у вас тут за конюха будет?

Александр Иванович познакомил всех ребят с другом, Ивана представил Василию как водителя и ответственного за техсостояние машины.

— А вот Стас, его, так сказать, наставник.

— Вот это я понимаю — наставник! — Василий посмотрел на Стаса, оценивая его мощь и рост под стать самому хозяину ГАЗели. И, пожимая ему руку, отметил: — Ну ладно, за машину я не волнуюсь: в крепких руках. Ты, Иван, по горам-то ездил? — обратился он водителю.

— Не волнуйтесь, ездил, машинку поберегу, — Иван, несколько смущаясь, успокоил хозяина авто.

— Да я не о машинке, о безопасности! Тут на прошлой неделе в горах дождь прошел, и парень на автобусе на перевале… в обрыв улетел, все почти погибли. Горы у нас не Эверест, но дорога опасная, асфальт-то не везде имеется, и камушки с грязью скользкие.

— Однако давайте уже чай пить — и в дорогу. Пойдем, Вась, поговорим за чайком.

Чаевничали недолго. Уже рассвело. Члены экспедиции, наскоро перекусив, стали собираться, а Дубов выкроил время поговорить со своим другом.

— В общем, ты не волнуйся, я буду на связи. Если что — звони или дай весть через Валентина. Но мне кажется, что переживаешь ты чрезмерно. Ну кому твои желторотики нужны? Сам посуди: ну, исследуете, ходите по местам силы — и что? Мало ли сейчас таких… — Василий искоса посмотрел на Александра и слегка улыбнулся.

Дубов перехватил усмешку и тоже улыбнулся: — Договаривай, Вась, договаривай! «Чудиков» хотел сказать, — Александр улыбнулся уже шире и посмотрел в глаза другу.

— Ну, не чудиков — исследователей, — нарочито важно сказал Василий и рассмеялся.

— Да я и сам умом понимаю, но волнение не уходит.

— Это у тебя после прошлого приключения фобия осталась. Но, в общем, я тебя понимаю. Я на подхвате, если что — приедем с парнями, всех на атомы разберем, не дрейфь! — Василий ободряюще хлопнул друга по плечу. — Ну, давайте!

Друзья встали и подошли к машине, уже полностью загруженной и готовой к отъезду.

— Соляры у Валентина возьмете, до Усть-Коксы хватит, еще и останется. Давайте, с Богом!

День обещал быть ясным и жарким. Дорога узкою лентой петляла вдоль невысоких гор. Чуйский тракт радовал неплохим, по здешним меркам, покрытием, и до Черги, где нужно было сворачивать с тракта, доехали незаметно. Горный Алтай встречал своими красотами. Горы играли на солнце всеми оттенками разнотравья: голубые, красные, лазоревые, кое-где уже золотистые августовские краски сменяли друг друга в фантастическом калейдоскопе буйства природы.

От Черги дорога стала более извилистой, асфальт уступал щебню и, порой, грунтовке. От бездонных пропастей справа и слева от дороги перехватывало дыханье. Чистейший горный воздух и запахи, запахи разнотравья — терпкие, напитанные чабрецом и полынью и еще невесть какими травами, соревнующимися друг с другом по высоте и краскам, кружили голову. Окна ГАЗельки были открыты, и, несмотря на довольно длинную уже дорогу, все были в приподнятом настроении и наперебой фотографировали прекрасные виды прямо в движении. Экспедиция забиралась все глубже и глубже в Горный Алтай.

— Поберегите эмоции, это еще что! Подождите, что будет, когда прибудем в Уймонскую долину и пойдем дальше. — шеф с радостью смотрел на эмоции и восторги молодежи. «Может, и нормально все будет, может, сам себя накрутил, — успокаивал себя вновь и вновь Дубов. — Пока все идет безо всяких проблем». Посмотрел на Ивана, уверенно управлявшего машиной, на Стаса, сидевшего рядом, изредка переговаривавшегося с водителем и не участвовавшего в восторженной возне в салоне.

Больше всех восторгались красотами сестренки Тоня и Галя. Молодые девчонки второй раз в путешествии, а гор еще не видели и были просто зачарованы Алтаем. Влад вел путевой журнал и, хоти и старался контролировать эмоции, иногда не мог скрыть восторга и привставал, фотографируя особо красивое место.

После поворота у Барагаша дорога стала совсем никакая. Грунтовка с выбоинами и ямками, от которых порой подбрасывало вверх, и невозможно было приготовиться заранее к такому подпрыгу, отчего все громко смеялись.

Погода была изумительная. Дорога сухая и, несмотря на то, что скорость упала, все равно группа продвигалась вперед. Вот и Белый Ануй. Вдоль реки Ануй, бурлящие потоки которой наперегонки с машиной несли свои ледяные потоки с гор в долину, дорога пошла лучше. Решили ехать без остановок прямо до Денисовой пещеры. Вход в пещеру должен быть виден с дороги. Нужно разместиться где-то по близости, разбив лагерь. До вечера должны успеть. Если получится, то вечером можно осмотреть пещеру и уже утром более подробно начать изучение.

Василий Евграфыч дал координаты небольшой пещерки, расположенной недалеко от Денисовой пещеры, сказал, что там можно остановиться и пожить. В самой Денисовой пещере останавливаться нельзя, ибо она входит в Список всемирного наследия ЮНЕСКО и там работают ученые. Знаменитая Денисова пещера, или, как ее называют на Алтае, Аю-таш («Медвежий камень»), открытая для науки Николаем Оводовым в 1977 году, наделала много шуму в ученом сообществе.

Скоро подъехали к точке, указанной Василием, свернули с дороги и, отъехав от нее на десяток метров, уткнулись в непроходимые заросли кустарника, за которыми был навал камней, переходящий в подъем. Заперев машину и поставив ее на сигналку, двинулись по еле заметной тропке к стене горы. Остановились прямо у самого основания, под отвесной стеной, оголившей белыми камнями плоть горы, в которой был невысокий вход. Арка входа была небольшая и все отметили, что она казалась рукотворной, как и небольшой округлый каменный зал внутри пещеры, сразу за аркой.

— Ну, вот здесь и остановимся, — сказал Александр Иванович, — располагайтесь.

Ребята сбрасывали рюкзаки, оглядывая внутреннее убранство пещеры. Вернее, это была даже не пещера, а углубление в каменной стене, почти не закрытое со стороны подхода и не имеющее грота. Просто огромная выемка в теле скалы. Каменные стены, свод высотой метров пять, не более — все дышало вековыми тайнами.

— Что приумолкли, давайте разбивать лагерь! — Владислав первым опомнился от очарования неведомого подземного царства. –Так, палатки ставить не будем. Пещера сухая. Вот здесь, в уступе, складываем амуницию, там, ближе к центру, разведем костер.

— Ребята, а пол-то теплый и мягкий, — Тоня присела на корточки и трогала пол пещеры руками.

— Культурный слой, Тонечка, здесь наверняка жарили мамонтов наши прапрапра-..

— Твои — может быть, Лешенька, — Галя посмотрела, улыбаясь на Алексея. — А наши были в европейской части.

— А вот и остатки мамонта, кто-то не доел, — Анатолий, все время молчавший, поднял брошенный пакет из-под молока и какую-то пластиковую бутылку.

— Ох уж, эта цивилизация! — сокрушенно сказала Галя. — Давайте прибираться.

— Все это лучше стащить в центр и сжечь, вот и кострище бывшее, — показал Стас на чернеющий круг ближе ко входу, — дым будет вытягиваться в расщелину наверху, смотрите, она загибается в сторону выхода.

— Это не цивилизация, это современные архантропы все освоили, — добавил Алексей, обходя пещеру и изучая все ее закоулочки.

— Александр Иванович, что-то на посвятительный центр не тянет! — Катерина уныло посмотрела на шефа.

— Ничего, ребятки, ничего, время сейчас такое, сейчас и в Стоунхендже находят и вывозят полно мусора. Давайте за дровами, пообедаем или, уж и не знаю, скорее, поужинаем. Может, и к Денисовке успеем сходить, хотя вряд ли: уже темнеет.

— А далеко до нее?

— Да она здесь рядом, мы до нее не доехали около километра. Нужно выйти на дорогу, с которой мы свернули к нашему убежищу, а по дороге прямо до Денисовой дойти несколько минут. Но там сейчас, наверное, народ, может, туристы, экскурсии. Мы пойдем завтра поутру, когда никого еще не будет, нужно почувствовать место, настроиться, и вот эта пещерка нам, может, и поможет, — Дубов оглядел убежище еще раз и, по-видимому, остался доволен. — Скоро уже темнеть начнет, давайте за дровами!

Время до ночи промелькнуло незаметно. Пока устраивались, переносили из машины необходимое, собирали дрова, разводили костерок, совсем стемнело. Под управлением сестричек Тони и Гали споро приготовили ужин. Поужинали быстро и стали готовиться к ночлегу. На следующий день был запланирован ранний подъем, чтобы как можно раньше быть у Денисовой пещеры, изучить и почувствовать это удивительное место до возможного посещения экскурсий.

Звезды зажглись на черном бархате ночного неба. Поскольку грот был неглубоким, а вход был большим, почти до потолка зала, небесная красота была видна всем ребятам, разместившимся вдоль стенки. Так под колыбельное мерцание звезд все и заснули.

Раннее утро встретило прохладой. Забрезжил рассвет. Владик, проснувшийся первым, скомандовал, почти пропев, прислушиваясь к раскату своего голоса: — Лагерь, подъем!

Сборы были быстрыми, и уже через пятнадцать минут цепочка «туристов» с рюкзаками за плечами дружно шагала к Денисовой пещере.

Пещера была открыта в 1977 году нашим палеонтологом Николаем Оводовым, затем здесь побывал ведущий специалист по археологии палеолита — академик А. П. Окладников. Более 20-ти лет Институт археологии и этнографии Российской академии наук (г. Новосибирск) под руководством академика А. П. Деревянко и доктора исторических наук М. В. Шунько ведет в пещере раскопки. За это время найдено более 80 000 артефактов, которые хранятся в музеях Новосибирска, Бийска, в школьных музеях Чёрного Ануя и Солонешного. Самые сенсационные находки были сделаны в восточной галерее пещеры. Значение их таково, что, скорее всего, придется вносить изменения во все учебники по происхождению человека. Палеоархеологи всего мира пристально следят за дальнейшими исследованиями Денисовой пещеры, а сама пещера занесена в список памятников ЮНЕСКО. Памятник уникален: он содержит 22 культурных слоя мощностью почти пятнадцать метров, причем самые нижние слои имеют возраст около 200 тыс. лет (таких памятников в мире единицы!). В рыхлых отложениях пещеры обнаружены артефакты этнографического времени (остатки керамики, бересты и кожи); Средних веков (клад железных предметов и керамики); раннего железного века (фрагменты керамики, украшения, орудия труда и оружие); поздней бронзы (фрагменты ирменской керамики, бронзовые арочный нож и двухлопастной наконечник стрелы, каменная застежка и т.д.); развитой бронзы (керамика, литейные формы, наконечники стрел и т.д.); ранней бронзы — так называемой Афанасьевкой культуры (формы для литья металлов, керамика, наконечники стрел, бронзовый нож и кельт). Самые удивительные коллекции пещеры связаны с палеолитом. Здесь найдены кости корсака, степного хоря, малого пещерного медведя, пещерной гиены, шерстистого носорога, плейстоценового осла, яка, первобытного бизона, дзерена, сайги, архара, дикой лошади, красного волка, марала, а также тундро-таежных видов (песца, горностая). Среди каменных артефактов 11-го слоя (нуклеусов, скребел, ножей и др., числом более 3000) обнаружены костяные орудия труда: шилья-проколки, а также семь иголок из кости, внешне очень похожих на нынешние большие иглы для штопки; футляры для этих игл были сделаны из трубчатых косточек птиц.

Наших исследователей Денисова пещера встретила тишиной и, ко всеобщей радости, безлюдностью. Еще с дороги был виден прямоугольный вход в пещеру, перед входом была оборудована лестница и терраска из деревянного настила. Было видно, что место посещаемое. Перед входом в пещеру, около арки, которая была размером где-то около 12-ти метров, вся земля все была утоптана, да и вообще, во всем вокруг были видны следы присутствия людей. Было видно, что вход в пещеру был рукотворным, обработанным еще древними хозяевами пещеры. Современные же люди ход в пещеру выстлали досками, в проем входа вставили огромные распорки. Стоя на подиуме у входа в пещеру, нельзя было не залюбоваться красотой Ануйской долины, вид которой, пожалуй, в былые времена радовал глаз и тех, кто избирал это место для своего пребывания.

Пройдя по короткой галерее, вошли внутрь: пещера была большая, и, несмотря на интенсивные научные исследования, проводимые в пещере, все в ней дышало многовековыми тайнами. Грот пещеры, ведущий в центральный зал, имел несколько ответвлений, два из которых были непосредственным продолжением пещеры. В верхней части грота — сквозное отверстие около метра в диаметре. Это отверстие было тем устройством, которое, во-первых, прекрасно освещало пещеру, а во-вторых, являлось дымоходом. С досчатого пола была опущена деревянная лестница на сам пол пещеры. Было видно, что в пещере проводились интенсивные научные работы, велись раскопки. На стенах были видны исторические слои, в некоторых местах они ступенями были выделены при раскопках.

Вся группа спустилась на пол пещеры.

— Нам нужно быть осторожными и не повредить работу ученых, — Александр Иванович внимательно рассматривал слои, бережно проводя рукой по поверхности так явно видимых геологических слоев.

Вскоре все участники экспедиции приступили к исследованиям. Владислав занялся съемкой пещеры. Алексей достал свои карманные приборчики по замеру аномальных характеристик и стал «прозванивать» пещеру, делая пометки в схеме, которая у него уже была. Изучив центральный зал, попробовали пройти по гротам, но в обоих разветвлениях уперлись в завалы горных пород, а в наиболее углубленном проходе тупик был образован огромным камнем, закрывавшим проход.

Изучив, как могли, пещеру, все собрались у входа в центральный зал и сели на полу деревянной сцены.

— Ну что, возобновим информацию по пещере, — Дубов посмотрел на Алексея. — Давай, Лешенька, рассказывай о самом интересном!

Алексей прокашлялся.

— В восточной галерее пещеры, в 11-ом культурном слое, возраст которого 30 — 48 тыс. лет, были обнаружены сенсационные артефакты. Это коллекция украшений (на сегодняшний день самая древняя в Северной и Центральной Азии!), в которой содержатся бусы из ракушек, подвески из различных материалов: поделочных камней, бивня мамонта, зубов медведя и марала, из ракушек. Самое замысловатое украшение выполнено из скорлупы яиц некой птицы, похожей на страуса (так называемый, гобийский палеолитический страус). Но больше всего удивляет ученых находка половинки браслета из хлоритолита (это минерал темно-зеленого цвета): в нем высверлено отверстие, куда вставлялся кожаный шнурок с кольцом из розоватого мрамора. И браслет этот изготовлен около 48 тыс. лет назад! Способ изготовления браслета и колечка также повергает ученых в шок. Сначала заготовка шлифовалась с обеих сторон, затем в центре высверливалось отверстие (станковое сверление!), которое затем расширялось расточным каменным инструментом — и это в палеолите!!! Такие технологические приемы, как правило, использовались древними людьми начала неолита.

И вот в 2008 году исследователям повезло найти сохранившуюся ногтевую фалангу мизинца девочки 5–7 лет, жившей в пещере 35–40 тыс. лет назад. До этого в пещере были найдены только два зуба, принадлежавшие, по всей видимости, неандертальцу. Такие находки очень редки во всем мире, их едва ли наберется несколько десятков, но именно они могут пролить свет на то, как шла эволюция человека. Долгое время считалось, что «человек разумный» произошел от неандертальца, но генетический анализ показал, что это не так. Анализ ДНК девочки из Денисовой пещеры также отличается как от современного человека, чьим предком был вид Homo sapiens, так и от неандертальца. Таким образом, возникло предположение, что девочка принадлежала к некоему третьему виду, который пока еще осторожно называют Homo altaiensis — «человек алтайский», и предполагают, что этот новый вид, как и неандерталец, является тупиковой ветвью эволюции (то есть вымерли они, и не являются прямыми родственниками современного человека). Ученые высчитали, что такой «третий» вид отделился от человеческого генеалогического древа миллион лет назад, еще до того, как произошло разделение между современными людьми и неандертальцами. Результатов анализа ДНК недостаточно, чтобы судить о существовании нового вида, нужны еще данные о строении скелета данного гоминида. Правда, найти косточки древнего человека очень непросто — до 2008 года в Денисовой пещере были найдены всего пара зубов древнего человека, принадлежавших Homo sapiens (по всей видимости, гоминиды не хоронили своих сородичей в пещере). И тут ученым опять повезло — в том же 11 горизонте была найдена проксимальная фаланга левой стопы взрослого представителя рода Homo, и оказалось, что по своему строению фаланга опять-таки отличается как от Homo sapiens, так и от неандертальца: она более широкая, с массивным диафизом, имеет отчетливые архаические черты. Более того, походка этого гоминида также была особой: способ его передвижения можно назвать «спортивной ходьбой», при которой стопа перекатывается с пятки на носок. Судя по тем технологическим приемам, которые использовались при изготовлении браслета, «человек алтайский» был более развитым по сравнению с неандертальцем и даже ранним «хомо сапиенсом». Основной вывод, сделанный на основе анализа огромного количества материала, найденного в пещерах Алтая, таков: на протяжении 300–20 тыс. лет тому назад здесь существовали и как-то взаимодействовали между собой предковые формы человека — неандертальцы и «человек алтайский». Академик Деревянко так образом сформулировал суть открытия: «Принципиальнейший вывод, который был сделан нами по результатам раскопок, следующий: культура сапиенса, то есть человека современного типа, формировалась на территории Алтая автохтонно, то есть была местной, на эту территорию не проникали какие-либо миграционные потоки древних популяций человека». Таким образом, можно предположить, что Африка не является единственным центром, откуда вышли и расселились по миру «хомо сапиенсы», с большой вероятностью таким центром также мог быть и Алтай.

Алексей вошел во вкус и с упоением рассказывал все, что известно про пещеру. Рассказывая, он прохаживался по площадке, изредка поглядывая на слушателей.

Далее он перешел к более узкой и научной информации и начал рассказывать о методике исследований, которые проводились в пещере, стал подробно описывать геоморфологическое положение и особенности карстовой полости и, перейдя к чисто научной терминологии, стал сыпать совсем непонятными терминами. Слушающие приуныли и поглядывали на шефа. И в очередной раз, когда докладчик несколько приостановился, посмотрев на слушателей, Дубов деликатно предложил Алексею пропустить научную часть исследований и попросил разрешения добавить информацию.

— Алексей прекрасно рассказал об этом удивительном месте и мне, пожалуй, нечего добавить, разве что обратить ваше внимание вот на что. Алтайцы именуют пещеру Аю-Таш, «Медвежий камень», и в своих старинных преданиях хранят память о том, что в этой тьме обитал могущественный Черный Шаман, способный превращаться в огромного медведя. Этот мифический злодей властвовал над всеми алтайскими кочевьями, принуждая их обитателей платить ему огромную дань. В случае неповиновения он своей колдовской силой собирал над пещерой грозовые тучи, лепил из них огромный валун и скатывал его с вершины горы. И там, где пролегал путь этого камня, шли постоянные грозовые ливни, уничтожавшие посевы и пастбища. В отчаянии люди обратились за помощью к самому верховному божеству Ульгеню, который победил злодея. Грозовой камень был надежно спрятан в самых дальних галереях пещеры.

Александр Иванович провел рукой от переносицы к макушке и продолжил, слегка понизив голос: — Видите ли, местные жители не одобряют посещения пещер и углублений в земле, считая эти места близкими к нижнему миру. И еще обратите внимание на то, что исследования в пещере пошатнули сложившееся в научном мире представление о происхождении человека. Находка останков древнего человека не вписывается в научную теорию. И, как следствие, теория корректируется, но все равно основа теории остается неизмененной.

— Александр Иванович, мне кажется, вы к чему-то подводите, но не могу сообразить — к чему, — заметил Алексей и выжидательно посмотрел на шефа.

— Да, Лёша, ты прав! — ученый улыбнулся. Он подошел к стене пещеры, провел рукой по поверхности. — Я предполагаю, что эта пещера и результаты ее исследования, если на них посмотреть не предвзято, показывают истинную хронологию развития человека на Земле, да и не только человека, а и других живых обитателей. По сути, теория появления развития, принятая в ученом мире, в данном случае дает сбой. Обнаружен в глубокой древности человек, который намного развитее, чем должен бы быть по академическим теориям. Конечно, все опять подогнали под шаблон, но факт налицо. Независимые ученые сделали выводы, пусть и не опубликованные.

Галя подошла к краю раскопанного колодца и, заглянула вовнутрь. — А ведь в этой пещере были Рерихи, они также, наверно, задавались вопросами о нашей истории!

К Гале подошел Анатолий: — Да, Галочка, Рерихи были великими посвященными, святыми, учеными людьми.

— Ну, насчет святости — я бы не спешил с такими оценками, — заметил Дубов.

— Александр Иванович, вы что, считаете, что Рерихи были здесь только ради научных этнографических исследований? Ведь вы же знаете, что они были намного глубже информированы об этих местах и проводили здесь работу по заданию Учителей!

Александр Иванович посмотрел на Анатолия, глаза которого светились вдохновением.

— Да, друг мой, Рерихи действительно проводили работу в своей экспедиции на Алтай и Гималаи, они действительно выполняли ее по заданию. Рерих был масоном и происходил из семьи масонов, воспитывался в частном пансионе, который готовил кадры будущих масонов. Вот для них он и трудился.

— Ну, то, что он был масоном, подтверждения нет, — возразил Анатолий. — И потом что, быть масоном плохо?

Установилась какая-то звенящая тишина, даже притихли хлопотавшие по хозяйству двойняшки, все смотрели на Анатолия.

Анатолий заметил это и продолжил: — Я, конечно, понимаю, что масонство считается темным занятием, опутавшим человечество и все такое, но ведь это все ерунда! Именно эти люди наиболее посвящены в знания, и именно они управляют прогрессом.

— Каждый человек выбирает свою дорогу и своих учителей на ней, — Александр Иванович внимательно посмотрел на Анатолия. — Масонство — это сообщество очень древнее, а все официальные истории о создании этой силы суть камуфляж. Это сообщество создано еще со времен Атлантиды, а может, и раньше. И основная цель масонства — это мировое пленение, захват человечества и полная оккупация Земли теми, кто создал масонство, теми, кто людьми, как таковыми, и не является.

Очень похоже, что Рерихи были масонами. Это легко заметить, читая их произведения и письма, где сам учитель Рериха дает ему команду вступить в масонство. Что он и сделал по видимому в Америке через химика Хиле. Хорши, основавшие музей Рериха, не скрывали масонства, имеется даже опубликованный масонский диплом. Да читайте внимательно письма Елены Рерих, там все написано! Рерихи, похоже, искренне верили в чистоту миссии масонства, во всяком случае, вначале жизненного пути, и самоотверженно работали для своих Учителей. Но кто эти Учителя на самом деле, они не знали. Они не знали истинной хронологии событий, происходящих на Земле. Все те знания, которые им давались, были отфильтрованы. В книгах Живой Этики и письмах Елены Рерих мы видим, что порой допускалось просто искажение фактов, истина была скрыта от людей, да и от самих Рерихов, похоже, тоже. Лишь к концу жизни Николай Рерих стал догадываться, кем являются те, кому он служил, и стал использовать тайные организации в светлых целях, стараясь их переиграть. Так же, как использовал связи с ОГПУ, которые тоже старался использовать для светлого дела. Но, увы, он скоро скончался. Его сын Юрий, может быть, понял это раньше. Он как ученый серьезно изучал буддизм и ламаизм, читал и подлинники Учений, сопоставляя оккультное марево с подлинными текстами Учений. Увидев ложь и извращение Учений, понял весь цинизм и черноту оккультного Востока и опять-таки скоропостижно скончался. Кстати, он один из семи Рерихов не отказался от православного христианства. Приехал в Россию как на Голгофу, где и погиб.

— А как же Елена Петровна Блаватская? — прервал Дубова Анатолий.

— «Тайная доктрина» Блаватской содержит кучу лжи и нестыковок. Эта неординарная женщина весь жизненный путь посвятила служению тем, о ком она прямо писала, что не знает, кто они и откуда. Ее готовили с детства, а вернее, еще раньше, и с ее помощью тайные силы подбирались к сокровенным знаниям. Вспомните ее упоминание о книге «Дзиан». Эти знания Блаватская получила от браминов Индии и переправила своим хозяевам. Используя их, переработав и запутав, написала «Тайную доктрину», которая так же уводит от истин и порой содержит просто-напросто ложь. Правда, масса народу верит в то, что к телу Елены Петровны (я имею в виду вхождение в ее тело при ее жизни, чтобы передавать знания) в очередь становились и Будда, и Христос, и Лао-Цзы, и прочие мудрецы. Вера в эту ерунду характеризует уровень тех, на кого эта «Тайная доктрина» и рассчитана. Не зря христианские подвижники говорят, что бесы потешаются над доверчивыми глупцами и еще больше запутывают их в этих учениях. А что касается знаний, да — масонам открывают многие секреты. Но однобоко, вывернуто наизнанку, в основном, их подключают к определенным источникам силы и к определенным кураторам. Православный христианин сказал бы просто: «делают одержимыми бесами». Почитайте серию книг Юрия Воробьевского, там многие секреты масонства выложены наружу. Можно и по-научному, если хочешь, могу объяснить, –Александр Иванович внимательно поглядел в глаза Анатолию.

Тот отвел взгляд и как-то криво улыбнулся.

— Ну уж нет, хватит с меня и бесов! Знаем мы христианский взгляд на все восточные религии. Для них все, что Восток, — все оккультизм и бесовщина, — Анатолий искоса взглянул на шефа.

— Нет, я так не считаю, и мы ведем разговор не о восточных религиях, а об оккультизме, который несли Рерихи. Кстати, Анатолий, Восток не принял Рерихов. Когда масоны выставили его как Западного ламу и посланника для соединения Запада и Востока, Далай-лама 4-ый не принял Рериха и не стал с ними общаться. Разумеется, потом Рерихами было объявлено, что восточный буддизм выродился и неверен, а ламу они представили как необразованного человека.Так всегда поступают оккультисты с теми, кто с ними не согласен.

— Да что ты, право, Анатолий, заступаешься за этот оккультизм? — Владислав подошел к Анатолию, стоявшему несколько набычившись. — Ты хоть когда-нибудь изучал святоотеческий православный опыт? — Владислав заглянул в глаза Анатолию. — Ну, почитай Амвросия Оптинского, –он многих спас из пут оккультизма — «Добротолюбие». Да мало ли литературы сейчас!

— Я что-то не пойму вас, — Анатолий посмотрел на Владислава несколько иронично. — То вы христиане, то говорите о восточном учении. А ведь они одно другому противоречат, и церковь считает восточные учения еретическими.

— Анатолий, давай не будем примешивать сюда мнение церковной организации. А насчет различий я тебе скажу, — Александр Иванович подошел ближе к Анатолию, — восточные религии, так же, как и все религии, — это всего лишь религии. Мы говорим о древнем мировоззрении людей, о ведическом мировоззрении. Оно, если глубже разбираться, то же, что и в учении Исуса Христа. Я думаю, что наиболее ярко это можно увидеть на примере почитания женского материнского начала. Лада — это проявление Рода в его самом важном аспекте для человека — в аспекте любви. Именно Лада –это, по сути, сам Род, дающий жизнь, рождающий, сохраняющий человека и все живое в Мирозданье. И материнский Принцип для человека — самое святое и возвышенное. На Руси неспроста так чтут Богородицу, мать Христа. В Богородице проявлена Лада — материнский высший Принцип любви, зарождения жизни. Вы не обращали внимание на то, что День Лады совпадает с Днем рождения Богородицы, матери Иисуса Христа? А ведь это не случайно, это и есть православный ведизм, — Александр Иванович обвел взглядом притихших слушателей.

— Да, вы говорите важные сокровенные вещи, — нарушил молчание Анатолий. — Можно я добавлю? — он вопрошающе посмотрел на Дубова.

— Конечно, Анатолий, — улыбнулся тот в ответ. — У нас же дружеская беседа.

Анатолий встал, повернулся к слушающим.

— Как хорошо сказал наш шеф, Лада-женское начало есть тот полюс, который строит Мирозданье как плюс и минус. И именно мужское и женское есть проявление Абсолюта. Я хочу напомнить великую тайну Андрогина, как высшее проявление в материальном мире Абсолюта в личности человека. Недаром Андрогин у Великих магов и посвященных играл в их мистериях очень важную роль. Личность человека должна, развиваясь, познать и соединить в себе и мужское, и женское начало. Тогда человек становится творцом, –в глазах Анатолия играл огонь, видно было, что он говорит с волнением и энтузиазмом. — Ведь это так? — посмотрел он вопросительно на шефа.

— Да, Анатолий, вы совершенно правы: многие мистерии состоят из культа Андрогина и культа соединения начал. И у всех тайных обществ: масонов, иллюминатов и прочих — эта тема проходит красной нитью в их посвящениях. Но вопрос: как это выглядит в действительности? Увы, все это в практике является обычным гомосексуализмом. Тайные адепты культа пытались с помощью соединения начал познавать тайны Творца, но по сути — это попытка своровать высшее и для человека несвойственное. Стать таким, как Творец, независимо от Творца, по своей прихоти и со своими несовершенствами невозможно. Более того, тайные манипуляторы всеми тайными обществами это прекрасно знают, и они давным-давно запустили проект изменения человека. Если так можно выразиться — порчу человека. Все эти обряды — просто обычный гомосексуализм, и все эти посвященные — обычные педерасты. Более того, тот, кто прошел этот обряд, после этого имеет уже нездоровую генетику. И вообще, если рассмотреть современные оккультные тайные общества, то все эти люди, как правило, нездоровы, в первую очередь, генетически. И если какой-либо «здоровый» человек попадает в члены этих тайных обществ, то на определенном этапе ему нужно пройти обряд, после которого он становится обычным педерастом. Я уж не говорю о всем комплексе обрядов, когда масон набирает такой букет и таких невидимых кураторов-подселенцев, что он, пожалуй, и человеком-то может называться с большой натяжкой. Понятно, что все это придумано нечеловеческой цивилизацией и уходит в глубину веков.

Глава 5. Николай на планете Жизни

Николай Родин сидел на огромной плоской каменной платформе, что лежала на самом высоком месте, — вершине огромной горы, являвшейся одним из отрогов горного комплекса, уходящего за горизонт. Дул порывистый несильный ветер, принося сказочные ароматы растительности из долины, которая расстилалась перед ним зелено-фиолетовым ковром внизу. На этом ковре стояли огромные ярко-фиолетового цвета пирамиды, представлявшие собой деревья, вернее, это были не просто деревья, а живой многоуровневый симбиоз растений, насекомых, животных, основой которого было огромное дерево высотой от 5 до 8 километров, состоящее из нескольких ярусов, на которых и нашли себе дом многие формы живых существ. Эти великаны росли по поверхности огромной долины, как гиганты, вставшие из живого растительного покрова, укрывавшего всю долину до видимого горизонта, где вздымались огромные горы, заснеженные пики которых терялись за облаками. Эверест в сравнении с этими горами представлял бы собой небольшой холм, так как высота только хребтовых гор была 25–40 километров, а уж отдельные пики уходили в неведомые выси.

Николай давно облюбовал эту скалистую платформу с величественным видом и высотой, на которой было давление почти соизмеримое с давлением высокогорья на его родной матушке Земле. На платформе было просторно. С одной из сторон она примыкала к почти вертикальной каменной стене, немного поднимающейся и затем переходящей к более пологому подъему, который уходил ввысь, к вершине, с другой стороны являла пологий спуск в долину. Именно на этой платформе Николай и оставлял свою виману и мог свободно прогуливаться по плоскости платформы, размышляя и наслаждаясь прекрасными видами и удивительными ароматами, доносившимися на высоту с долины. Ах, какие это были ароматы! Они были не просто приятны — они столь мощно затрагивали эмоциональную сферу, что порой позволяли испытывать душевные подъемы и переживания, которые полностью освежали всю духовную сферу человека. По краю платформы было буйство растительной жизни: на края камня заползали вьюны, мхи, на которых росли благоухающие фиолетовые, с красными сердечками в центре цветы. И вся платформа, по каким-то причинам не заросшая, была, как бы окутана живым одеялом.

Что же творилось в низине, которая располагалась на плато в пяти километрах ниже, и описать невозможно. Буйство жизни во всех мыслимых проявлениях ее формы! Растительный мир, насекомые, животные имели такое разнообразие видов и форм, что флора и фауна Земли могли показаться просто пустыми. Справа от плато, там, где оно опускалось и переходило в низину, над поверхностью планеты стоял туман, и жизнь на том уровне была вообще неописуема и мало исследована Родиным. Там давление около 15 атмосфер не позволяло насладиться всеми красотами и необычными формами жизни. Летать там на вимане, не причинив вреда окружающему миру, невозможно. Тем более нельзя было передвигаться без аппарата. Растения имели столь различное и непохожее друг на друга строение, что порой было невозможно определить, где одно взрослое растение переходит в другое. Животный мир планеты был совершенно необыкновенным: его представители имели возможность менять формы и вид буквально на глазах, и при этом все создания имели внешность ничуть не отталкивающую или устрашающую, а скорее приятную, но необычную для глаз землянина. С чем можно было бы сравнить радость от рассматривания этих существ? Наверное, с удовольствием от смотрения на игру языков пламени или на облака в ветреную погоду.

Но самым удивительным на планете Жизни, на которой находился Николай, было то, что на ней полностью отсутствовали убийство, насилие, агрессия при существовании и развитии всех форм биосферы. Животный и растительный миры, мир насекомых не жили за счет поглощения одних форм другими при помощи убийства. На этой планете существовал во взаимном общении мир энергетических тонкоматериальных существ, мир живых минералов. Вершиной мира планеты Жизни был человек, но он не был царем природы — он был заботливым хозяином, а вернее, руководителем и творцом микрокосма планеты. Планета была живым существом, неразрывно связанным с человеком и всеми живыми существами, являющимися ее неотъемлемой частью. Казалось бы, это невозможно, но на планете существа одного царства передавали, вернее, дарили другим свое естество, но не по принципу жертвы и смерти, а по принципу приобретения. Так растения, отдавая свои тела и энергию животному миру, передавали и свою сущность, которая оставалась разумной и просто переходила на более высокую ступень осмысления бытия. Так животные, которые были тоже разделены в своем царстве на разные ступени познания и умения мыслить, прекрасно знали растительное царство, и разумная энергия мысли растения не забывалась, а обогащалась возможностями животного мира. Растительный мир старался совершенствоваться для того, чтобы быстрей перейти в животный мир, животный мир старался быстрее пройти опыт познания и подняться на более высокие ступени в своем мире. Некоторые представители животного мира были бы приняты на Земле за разумных существ наподобие человека. Однако люди планеты это были истинными Творцами, имеющими безграничные возможности по возделыванию сада жизни не только на своей планете, но и на многих планетах Мироздания.

На человеческом языке название планета звучало как «Айа». И именно она была одной из колыбелей человека в этой Вселенной. Люди с этой планеты осваивали Млечный путь как один из закоулочков Мирозданья, они были Родом тех, кто пришел на Землю много миллиардов лет назад, когда Земля только была рождена. Когда-то именно отсюда шло расселение по одному из рукавов галактики Эриданы, на нашем языке называвшейся «Млечный путь», отсюда заселялась система Орион, от которой по тому же рукаву жизнь потянулась к нашей Солнечной системе. Высшие иерархи Творцов были представителями Абсолюта в этой Вселенной. Неподверженные манвантарной гибели, они пришли с предыдущих творений, чтобы создавать новое сознание во Вселенной, которое в далеком будущем должно будет обретать опыт и становиться творцами наподобие своих родовых Творцов.

Человек, являясь микрокосмом, не имеет границ в совершенствовании точно так же, как и Творец, Абсолют Полного Бытия всего сущего, не имеет границ совершенства, являясь бесконечностью совершенствования. Великие Творцы имели планеты типа Айа как жемчужины во вселенных, которые не закрывали свои жизненные принципы при смене дня и ночи Брамы, как выразились бы индусы.

И планета Земля была тоже одной из подобных планет, но в ранней стадии развития по сравнению с Айей. Человек, пришедший на землю из системы Ални-Таг созведия Ориона (называемого в древности Стожары) когда-то освоил Землю и планировал построение планеты Жизни на Земле. Но в его деятельность вмешались силы деструктивные, и далее с Землей стали периодически происходить катастрофические события. Земле была уготована миссия космического дезинфектора зла. Именно поэтому планета и стала центром внимания всех разумных сообществ во Вселенной. И именно поэтому на планете столь полярно обозначилась противостояние Света и Тьмы. Один из Высших Первотворцов Мирозданья на протяжении всего существования Земли в образе Спасителя ведет планету и своих неразумных детей к совершенству. Земля, являясь молодой планетой, должна была пройти опыт планеты грубо материального уровня, чтобы в дальнейшем подняться на новый уровень и стать планетой третьего уровня.

Родин лег на спину и стал смотреть в небо: одно из солнц подходило к зениту и дарило свои золотые лучи, напитывая все вокруг живительной энергией. После того, как оно подойдет к краю горизонта, с противоположной стороны от его заката появится другое солнце и прольет голубые лучи, изменив все краски и палитру на другой тон. На планете не было ночи, и все существа не имели сна, как на Земле, не было разрыва с тонкоматериальными энергиями, и ночь наступала только тогда, когда кончался цикл Манвантары, через многие, безмерно великие величины времени.

Как прекрасно все вокруг, но душа чувствовала, что процесс обучения, во всяком случае, его первая стадия, скоро закончится и будет первый экзамен. И этот экзамен будет на Земле. Вот уже год Николай Родин проходил обучение у своих далеких предков — Великих Творцов. Его учителями были представители родной Земли, взявшие его сюда и старавшиеся продвинуть эволюционный путь простого человека такими ускоренными темпами, что это само по себе было величайшим космическим экспериментом.

На Земле человек учится в основном через ментальные, интеллектуальные познания путем изучения наук и практик. На планете Жизни обучение шло в плане полного изменения состава человека. В преобразовании энергетического состава его физического тела, усилении работы всех духовных центров.

Буквально с первых моментов пребывания на Айа, когда только впервые Николаю позволили выйти из виманы, Планета окутала своими полями нового человека и взялась за его обучение. Николай вспоминал эти первые шаги, которые произошли здесь, на этой каменной платформе, выбранной учителями для первого контакта с новым миром. Те чувства, цвета, виды, запахи, настроения, и душевные эмоциональные переживания, и ощущения в первый момент захлестнули своей величественной красотой и силой. Лавины мыслей и чувств буквально за несколько минут так наполнили все человеческое естество, что Николай вынужден был опять перейти в виману. Целые сутки он приходил в себя, находясь в каком-то млеющем состоянии перенасыщения всех своих чувств и мыслей, что невозможно описать на языке логики, поэзии, музыки Земли. Все краски в подобной попытке описания состояния человека в совершенно других условиях будут более серы и не насыщенны. Лишь впоследствии он научился владеть собой в столь мощных эмоциональных, энергетических и ментальных потоках, которые присутствовали на планете. Все существа планеты принимали свое посильное участие. Биосфера напитывала энергетический кокон Николая благотворными энергиями и меняла состав тела. Животный мир, мир насекомых, растительный мир и мир минералов — их стихии тонкими нитями света соединяли все хаотичные восприятия земного человека и учили его Бессознательное воспринимать рефлекторно то, что никогда не имело опыта в земных просторах.

Конечно, основное, на что приходилось опираться в становлении нового восприятия неведомой природы, — это память, которая осталась в человеке планеты Земля от его далеких космических родичей. Нет, это были не только гены, т.к. генетика более грубое проявление свойств человека, гены только «антенны». Наиболее тонкое — это то, что строит генетику свойства Духа Рода; на этом древнем первоосновном стержне и строилось учителями-Творцами новое в Николае. Сколько было получено уроков и сколько величайших духовных экзаменов пришлось сдать ему своим учителям, которые, искусно моделируя реальность, насыщали духовную сферу Николая.

Процесс познания, на Земле представляющий собой, в основном, накопление знания каких-либо фактов, законов и правил, что и являет образованность, в сущности, не может являться обучением и продвижением человека вперед по дороге развития. Знания и закономерности на планете Жизни закладывались в человека почти мгновенно, чтобы иметь познание и способность воспринимать и участвовать в жизни Мироздания, и процесс познания начинался с самого раннего детства. Матери на планете Жизни начинали учить своих детей еще в утробе, с самых первых минут прихода человека в биологическую форму. И не беда, что на формирование биологического тела требовалось время. Учеба шла на духовном уровне еще до рождения, и затем, когда человек появлялся на свет, учеба продолжалась: постепенно в нее включались речь, движения тела, освоения пространства, логика и телесное формирование человека. Женщины-матери знали своих детей до момента зачатия и имели возможность и умение общаться с ними с самых ранних периодов их появления.

На первых порах Родину было очень трудно перейти от тех систем и информационных блоков, которые были заложены воспитанием на Земле, к познанию всего сущего. А именно познание всего сущего и являлось основным в обучении человека на планете Жизни. Причем познание всего шло через личностное общение с Мирозданьем, все энергетические потоки мира, полевые формы жизни: биологические, минеральные — все обучало взаимодействию, взаимопроникновению и взаимопониманию. Ко всему прочему, учителя строили уроки жизни, моделируя ситуации и состояния, которые требовали от человека всех его духовных сил. Находясь в тонком сне, человек в бесчисленных ситуациях проходил экзамены на звание «Человек». Только планета Жизни могла дать человеку те высшие силы духа, которые приобретаются в моменты самоотверженного труда, потерь, жертв и самоотдачи на жизненном пути. Тут для приобретения опыта жизней не было необходимости проживать многочисленные воплощения и менять свои индивидуальности.

Николай потянулся, ощущая прохладу камня и, медленно поднявшись, сел. Луч солнца отразился от блестящей виманы и привлек к ней его внимание. Маленький лучик радости был приветствием от его живого Друга, к которому Николай так привязался и был безмерно благодарен ему за все, что он для него сделал и делает. Живая вимана воспринималась как часть себя, как заботливый и смиренный Друг, готовый ради несовершенства своего ближнего принимать форму бездушного летательного аппарата и постоянно отдавать все свои возможности для эволюционного продвижения своего опекуна. Николай послал мысленную благодарность вимане и попросил еще немного побыть здесь, в этом уединенном покое.

Прекрасно творение силой духа! Родин поднял руку в направлении солнца, повернул ладонь кверху и сжал ее в кулак. Закрыв глаза, он произнес священное обращение — просьбу, ясно представив внутри себя форму и все подробности прекрасного создания. Визуализировав образ и поместив его внутрь сжатой ладони, он почувствовал, как со всех сторон невидимые силы приступили к творению. Его внутренний дух руководил и собирал силы, насыщая их жизнью.

Свершилось. Николай раскрыл ладонь. На ней было прекрасное существо, похожее на алый цветок мака, с белым центром и небольшой головкой с рубиновыми глазками. Лепестки завибрировали, и цветок поднялся в воздух, обдавая пространство благоуханьем. Облетев вокруг создателя, он полетел вниз по склону, где скоро его встретили другие прекрасные существа. Николай улыбнулся: он любил создавать таких разных и прекрасных существ, которые напоминали ему бабочек с его родной планеты.

Он часто ощущал грусть и тоску по Земле, он чувствовал ее зов. Как горько было сознавать, что его родная планета, когда-то почти так же вот прекрасно расцветавшая в многообразии жизни, подверглась жесткому насилию и в результате величайших планетарных войн почти что потеряла всю биологическую жизнь, оставив такое скудное живое население. Вся тварь на планете живет в мучении и борьбе за жизнь, всё в мире приобрело клыки и когти и другие приспособлении для выживания.

Потомки звездного человечества приобрели способности воевать пропорционально потере способности познавать и творить. Что поделать, Земля была выбрана для того, чтобы рождать людей-воинов, способных уничтожать, блокировать распространение в космосе деструкторов, а те, в свою очередь, делают все возможное, чтобы помешать этому процессу. С незапамятных времен наблюдатели Великих Творцов растили на планете новых духов с особыми качествами. Множество цивилизаций за несколько миллиардов лет существования Земли полностью растворились или выродилась в обезьян, исчезли, но каждая из них дала определенный урожай. И последние космические войны, бушевавшие на планете 50 и 15 тысяч лет назад, также выявили, создали величайших духовных лидеров как в светлом мире Сотворцов, так и, увы, в темном мире деструкторов. Деструкторы сделали ставку на Землю. Еще на заре заселения Земли первыми людьми деструкторы решили, что эта планета будет для них идеальным местом для проникновения в закрытые области светлых миров, позволит добраться до необходимой им энергии. Уже значительно позже они нашли себе подходящие не гуманоидные цивилизации, из которых умело сделали союзников и инструменты в достижении желаемого. Они — эти первые рептилоидные существа — много миллионов лет назад проникли в Солнечную систему. К сожалению, в союзе с ними были и отщепенцы гуманоидных цивилизаций. Пожалуй, тогда и началось противостояние и борьба за Землю.

Николай почувствовал, что его зовут, пора было возвращаться к учителю. Собрав внимание в центрах и переведя его в главный, представив пульт управления, Николай переместил себя в виману, и вот уже через мгновение бесшумная светящаяся птица взмыла в золотое небо и яркой вспышкой растаяла на нем.

Учитель Раджкумар встретил Николая на входе в Храм наук и ритмов. Он стоял у колонн, и ветер развевал его иссиня-черные волосы, ниспадавшие кудрями на плечи, и такую же черную, без единой проседи, длинную и красивую бороду. Голубые лучистые глаза радостно и приветливо смотрели на светящийся диск виманы, опускающейся перед входом в Храм.

Раджкумар сложил руки в приветствии и поклонился. Николай вышел из виманы и тоже поклонился учителю.

— Вы меня звали, учитель.

— Да, моя радость, — Раджкумар улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, и от этого его прекрасное утонченное лицо индуса стало еще прекрасней. — Нас ждет учитель Дарисвет, ибо Великий совет учителей определил время твоего возвращения и остались последние напутствия. Пройдем в Зал тишины, следуй за мной.

Раджкумар грациозно повернулся, плавным движением руки призывая Николая за собой. В безмолвии слышались только шаги по блестящему, отполированному до зеркальной глади полу из камня, напоминающего белый мрамор. Из этого камня были построены почти все здания-храмы на планете Жизни. Его удивительные свойства живого материала имели энергии, благотворные для всех форм жизни.

Внутри храма свет не стал менее интенсивным: все здания на удивительной планете строились так, что в помещениях почти отсутствовали затемненные участки, благодаря системам зеркал и окон. Помещения в зданиях и храмах освещались естественным светом. Для земного человека было поначалу непривычно находиться в здании, где нет теней. Везде, во всех уголках и нишах со скульптурами и барельефами, было светло и просторно. Какие-то удивительные законы строительных пропорций создавали такую гармонию внутренних покоев храма, что человек постоянно находился в спокойном, радостном и даже воодушевленном настрое. Душевный настрой человека менялся от успокоенного, расслабленного — в помещениях для отдыха, до строгого, собранного — в помещениях для проведения важных мероприятий и советов.

Цивилизация на планете Жизни была настолько гармонична в своем содружестве с планетой, что города строились, не причиняя планете ни малейшей боли. Города в основном были расположены в воздухе, на высоте от пятисот до тысячи метров над поверхностью планеты. Они были подвижны и представляли собой огромные — до нескольких десятков километров в диаметре — рукотворные летающие острова. На этих островах находились здания, росли цветы, были обустроены парки. Население больших городов не превышало пятисот–девятисот человек. Но были и малые города-поселения с небольшим числом жителей. У полюсов планеты располагались огромные энергетические установки, преобразующие тонкую энергию Мирозданья для использования ее на планете путем беспроводного перемещения к городам. На поверхности планеты стояли только храмы, которые являли собой и учебные заведения для детей. На планете полностью отсутствовали какие-либо подземные сооружения.

Планета Жизни многие миллиарды лет не знала, что такое войны и распри. Представители цивилизаций с искаженными путями в развитии, и тем более деструкторы, не могли приблизиться не только к планете, но и войти в близлежащее пространство этой звездной системы. Центральная часть галактики была полностью освобождена от всякого влияния темных миров. Великие высшие творцы берегли планету как одну из своих жемчужин света и любви в космосе.

В Зале тишины уже собрались учителя. Высокий и величественный Дарисвет сидел на белой скамье, стоящей полукругом и охватывающей прекрасный цветник в центре зала. Белые прямые волосы и такая же белая длинная борода спускались на просторный белый хитон, в который был облачен старейший из учителей. Несмотря на немыслимый по земным понятиям возраст, тело учителя было само совершенство. Голубовато-бирюзовые глаза светились энергией и чистотой на утонченном лице, отличавшемся пропорциями, которые казались невозможными во плоти. Под стать своему старшему учителю были и другие присутствовавшие в зале. Казалось, что это Великие Боги спустились с фантастических высот и приняли вид человеческих существ, дабы показать все возможные в Мироздании вершины совершенства, красоты и гармонии телесных и духовных форм. А может быть, и Богам не снилось такое совершенство, и они мечтали когда-нибудь приблизиться в своем совершенствовании к этим носителям любви Творца.

Хотя, кто такие Боги? Истинными творцами Мироздания всегда были представители Человечества, космического человечества, единственно наделенного образом и подобием Абсолюта. Все учителя были людьми, людьми, имеющими плоть и кровь. Все они имели вознесенные просветленные тела, все они имели духовные богатства и познали материю в ее возможных проявлениях и формах.

Другие сотворенные существа, которых в великой Вселенной было множество, имея, порой, величайшую мощь и силу, не были, в то же время, подобием Творца, каковым был человек. Именно эти люди и те, которые стали великими Творцами, и есть те Боги, о которых часто упоминается в сказаниях, эпосах и мифологии на матушке Земле.

Прекрасный Святослав, сидевший рядом с Дарисветом, был самым молодым из собрания. Русые волосы прекрасными локонами спускались на такой же, как и у старшего учителя, белый хитон, такие же чистые светлые голубые глаза, может быть, более пытливые, но никак не юношеские, а наполненные таким же величайшим светом, как и у остальных, показывали, что это учитель Высшего знания.

Среди собравшихся учителей была и женщина. Под стать остальным, она была совершенна, это было воплощенное совершенство женской ипостаси, описать которое словами вряд ли возможно. Светозарица была хранительницей храма, хозяйкой и управителем ашрамов нашей Земли на планете Жизни. Таких ашрамов было три. Ашрам жизни, где располагались покои учителей с Земли, Ашрам науки и ритмов, где учителя работали, и Ашрам сокровищ, где были собраны сокровища знаний Земли — те знания, которые на Земле хранить было невозможно.

Всего учителей, собравшихся на совет, было семь человек, каждый из которых был наделен великим знанием, и различались они, может быть, только тем, что каждый имел какие-то свои, наиболее хорошо развитые грани познаний алмаза Мироздания. Все учителя с Земли, пребывающие на планете Жизни, имели просвещенные тела. Такие же, как и у людей, живущих на планете Жизни: этот мир был в той же материальной вибрации, что и Земля, с той лишь разницей, что человечество планеты не имело разделения в своих принципах или измерениях. Все двенадцать измерений были слитны, и люди могли жить, творить и пребывать в любом из доступных для человека измерении. Именно такие воскресшие тела когда-то должны будут быть даны и людям после великого Воскресения.

Николай не имел такого тела и, несмотря на все возможные преобразования тел и обучения, которые он прошел под руководством учителей, переходить в своем теле в другие уровни вибраций он мог, только находясь со своим Другом — находясь в вимане. Конечно, в своем духовном теле он научился переходить на более тонкие уровни, но лишь ближайшие. Благодаря благостной обстановке любви и мира на этой планете он прикасался и к светлым высшим мирам, но, увы, полностью познать этого пока не мог, не повредив своего физического тела. Закон Мироздания гласил, что все в сотворенном мире получают по труду, как бы выразился христианин — в стяжании Святого Духа, при трудном труде над собой.

Перед сидящими учителями в центре зала был обустроен цветник из прекрасных живых цветов, которыми так богата флора планеты Жизни. Здесь было собрано около тысячи видов наиболее ценных и полезных растений. Гармонично подобранные растения издавали прекрасные ароматы, затрагивающие потаенные чувства, наполняя душу радостью и величием. Учителя знали толк в растениях, и всякая былинка не была обделена вниманием и заботой.

Во всех помещениях присутствовали живые растения. На планете не было места варварским обычаям Земли ставить в вазах срезанные, умирающие растения. Подобное было расценено как недопустимый садизм вырождения — страшная духовная болезнь.

Семь представителей Земли трудились на этой планете, имея ее как прекрасный образец для тех преобразований, которые мечталось провести на Земле. Но это станет возможным только тогда, когда Земля перейдет на следующую ступень развития и когда на планете произойдет окончательный выбор между Добром и Злом, разумеется, в пользу Добра, когда все силы и стремления Земли и ее человечества будут направлены на развитие и усовершенствование.

Возраст и историю планеты Жизни нельзя было даже приблизительно сравнивать с Землей: этот мир существовал не одну жизнь Вселенной и имел возможность оставаться неразрушенным даже при смене кальп, когда великое дыхание Вселенной останавливалось. Пространство не существовало. Планета переходила волей Абсолюта в предсущее. Затем, возрождалась в новой Вселенной, продолжая существование и помогая новому Мирозданию приобретать смысл. Это может казаться с позиции логики абсурдом, но логика, увы, такой же абсурд, как и ее отсутствие.

Николай, обойдя цветник, прошел в центр и, встав перед учителями, поклонился, сложив руки на груди:

— Приветствую вас, дорогие учителя!

— Присядь, сын наш, — Дарисвет показал рукой на ступень, обрамлявшую цветник. — Приближается время твоего возвращения, и нам необходимо еще раз взвесить на весах Мироздания целесообразность и возможности твоего стремления. Мы не будем тебя ограничивать в твоих светлых порывах, но хотим еще раз услышать от тебя, как ты будешь выполнять свой светлый труд. Мы хотим напомнить тебе, что на Земле сейчас состояние крайней тьмы. Все социальное, экономическое, политическое управление находится в руках тех, кто не является в полной мере людьми, и тех, кто людьми не был никогда. Созданная цивилизация является полностью негармоничной и оторванной от Великого Закона Единства Мироздания. Человечество готовят к выходу в пространство как носителя паразитов-деструкторов для захвата Мира. Искусственные религии не имеют возможности изменить что-либо, а истинные последователи учителей Света уничтожаются. Ваш мир идет к разделению. В ближайшее время произойдет объединение людей и полное их порабощение единому управлению. Они потеряют те крохи, которые имеют. Уже готов и стоит трон черного управителя, и он вот-вот будет явлен. Что ты сможешь сделать?