Бесплатный фрагмент - Острова-2

1. Джек Алво

Канада, Торонто. Дети: Сара 28, Френсис 26, Стив 22.

Моя жена Рика и я живем в Торонто, я недавно на пенсии. После университета я выучился на профессионального бухгалтера и затем большую часть своей карьеры работал в кредитной сфере. Последние одиннадцать лет я проработал в отделе инвестиций в облигации Manulife Financial, крупнейшей канадской компании по страхованию жизни. На пенсии я занимаюсь двумя моими давними увлечениями — наблюдением за птицами и музыкой (гитара и пение) и волонтерством в пункте сбора одежды и в заповеднике.

У нас трое детей:

• Сара, 28 лет, была на анскулинге до 12 лет. Следующие четыре года она посещала Бичскул (The Beach School) — местную, только открывшуюся альтернативную школу по модели Садбери Вэлли. В этой школе не было формальных уроков, и я бы сравнил философию/подход этой школы с анскулингом, в котором ученики свободны проводить время так, как они хотят. У них также есть право голоса в том, как работает школа. Сара была очень вовлечена в школьные дела. Например, она была председателем судебного комитета, который разбирал дисциплинарные вопросы. Последние два года старшей школы Сара провела в другой местной альтернативной школе, Ингленук (Inglenook), которая является частью системы государственных школ Торонто.

• Фрэнсис, 26 лет, была на анскулинге до 10 лет и затем пять лет посещала Бичскул. Она также была очень вовлечена в жизнь школы, разные комитеты и инициативы. К сожалению, эта школа закрылась в 2012 году. На следующий год (15—16 лет) Фрэнсис вернулась к анскулингу. Затем по собственной инициативе и с нашей поддержкой она решила учиться в школе Садбери Вэлли в Массачусетсе. Она провела там три года с 16 до 19 лет, живя в местной семье, дети из которой ходили в ту же школу. В Садбери Вэлли она процветала. Ее следующие четыре года прошли в Университете Бишопс (Bishop’s University) — небольшом университете к востоку от Монреаля, в котором она получила степень бакалавра по музыке. Затем она год работала в этой области, чтобы улучшить свой французский и заработать денег. С июля 2017 она путешествует и работает в Европе, в данный момент во Франции.

• Стиви, 22 года, был на анскулинге до 7 лет, один год посещал Бичскул. В возрасте 9 лет он выбрал перейти в обычную школу по соседству, и все последующее его образование проходило в государственной школьной системе. Это включало в себя три года старшей школы в Birchmount Collegiate в Торонто, предлагавшей программу для неместных студентов-спортсменов, и год в альтернативной школе поближе к дому. Сейчас он учится в Гуэлфском Университете/ University of Guelph (недалеко от Торонто) на последнем году бакалавриата по торговле.

«Для нас было важно позволить детям сделать свой выбор, и это прекрасно сработало»

Как наша семья выбрала альтернативное образование для наших детей? Все началось с моей жены Рики, которая не боится оспаривать общепринятые ценности. Это она предложила домашние роды, затем совместный сон и позже альтернативный подход к обучению наших детей. В каждом случае меня нужно было убеждать, но, оглядываясь назад, я могу сказать, что доволен нашими решениями.

В плане обучения у меня очень традиционное образовательное происхождение, и мои родители всегда ожидали, что я и мои братья будем хорошо учиться в школе. Так оно и было. В школе я все время получал хорошие оценки, затем поступил в университет, чтобы изучать бизнес, после чего стал профессиональным бухгалтером. Я чувствовал, что школьное образование сослужило мне хорошую службу, поэтому поначалу мне было трудно понять, почему мы не будем отправлять наших детей в обычные школы.

Рика много читала о системах образования и делилась со мной разными идеями. Я также читал что-то сам, что делало меня восприимчивым для альтернатив. Еще одна вещь, которая помогла мне, — это наблюдение за тем, как мои дети научились читать. Все трое научились этому так же естественно и органично, как говорить или ходить, без каких-либо инструкций, это просто случилось. Это помогло мне понять, что обучение может происходить без учителей.

Итак, мы выбрали анскулинг и доверились тому, что наши дети будут учиться без формальных уроков и суровых условий обычной школы. Нам повезло, что в провинции Онтарио, где мы живем, несложно стать семьей хоум-скулеров или анскулеров. Рика осталась дома с детьми, так что они были под ее присмотром, пока я работал. Они были счастливы, и они учились. Главным здесь было отпускать и доверять — непростая задача, особенно если у вас есть сомнения и беспокойство за их будущее, которые, признаю, у меня были. Но постепенно я смог доверять все больше и больше. Несмотря на это, у нас часто возникали оживленные дебаты о том, как все будет.

Что было дальше? После нескольких лет анскулинга Рика услышала, что другая семья анскулеров работает над созданием школы по модели Школы Садбери Вэлли. Мы стали читать о школе Садбери. Кроме того, я помню, как был на информационном вечере, где выпускница Садбери говорила о том, как эта школа помогла ей и как она построила свою карьеру. Она была красноречивой и впечатляющей. У нас была возможность задать базовые вопросы вроде «Как ученик Садбери готовится к поступлению в колледж или университет?» и «Какая часть учеников Садбери вообще поступает в колледж?».

Нашу новую местную школу назвали Бичскул (Th e Beach School, TBS). Она не финансировалась государством, поэтому нам нужно было принимать решение по финансам, что меня лично притормозило. Тем не менее, мы решились пойти в эту школу. Одной из причин было то, что мы считали, что нашим детям будет хорошо быть частью сообщества и проводить больше времени с другими детьми из семей с похожими взглядами. Все трое наших детей пошли в TBS, открывшуюся в 2007 году (в возрасте 12, 10 и 7 лет).

И снова главной была способность доверять тому, что наши дети будут учиться и со временем найдут свой путь в мире.

Наш младший сын, Стиви, проучился там всего год, после которого спросил, можно ли ему вместо этого пойти в школу по соседству, чтобы быть с друзьями с нашей улицы. У него не было достаточной группы сверстников в крошечной TBS; мы поняли его точку зрения и согласились.

Когда Саре исполнилось 16, она решила, что хочет более традиционных занятий, а также большей группы других сверстников-подростков. Она сама разузнала о государственных альтернативных школах в Торонто и остановилась на Inglenook. Не посещая до того каких-либо формальных уроков, она очень хорошо справлялась как академически, так и социально. Учителя были высокого мнения о ней. После этого она проучилась год в Королевском Колледже (King’s College) в Галифаксе по программе «Год основания» (Foundation Year Programme). Сделав паузу в учебе, она начала посещать Колледж Джорджа Брауна (George Brown College) в Торонто по программе социальной работы. Сара выпустилась в апреле 2018 и сейчас работает в этой сфере в Торонто.

Фрэнсис, будучи на год младше Сары, оставалась в TBS на год дольше. Но затем TBS закрылась, главным образом потому, что не смогла привлекать достаточно учеников. Фрэнсис провела следующий год на анскулинге, скучая по школьному сообществу. Потом она объявила, что хочет поехать в Садбери в Массачусетс. Мы не были в восторге от того, что она хочет уехать так далеко от дома в возрасте 16 лет, но она была полна решимости, и мы были вполне уверены, что Садбери будет хорошей средой для нее, поэтому согласились. Там Фрэнсис жила в местной семье с четырьмя детьми младше нее, двое из которых были школьного возраста и учились в этой же Садбери. Это было отличное устройство жизни для нее, и она расцвела в этой школе, заводя много новых друзей, участвуя во множестве школьных активностей и все больше вырастая как личность.

После трех лет в Садбери Фрэнсис решила поступать в университет. Она подготовилась и хорошо сдала тесты SAT, провела расследование университетов и посетила два из них. Она сделала это совершенно самостоятельно и выбрала Университет Бишопа (Bishop’s Unversity) в провинции Квебек (восточнее Монреаля). Там она изучала музыку. Несмотря на то, что там были некоторые аспекты структурированной академической среды, которые ей не нравились, в целом она получила очень хороший опыт и степень бакалавра по музыке. Через год после выпуска она отправилась в поездку, которая позволила ей исследовать другие интересы во время работы и путешествий по Европе.

Что бабушки и дедушки думали обо всем этом?

Бабушки и дедушки с обеих сторон встречали наши решения относительно анскулинга и альтернативных школ без энтузиазма. Тем не менее, они не слишком распространялись о своих тревогах. Я думаю, они чувствовали, что принимать такие решения — это наша ответственность как родителей. Надеюсь, их успокаивало то, что наши дети растут уравновешенными, умными, четко выражающими свои мысли и вежливыми людьми.

Что значит «демократическая школа»? Этот термин разные люди интерпретируют по-разному, исходя из различных моделей школ, которые называют себя демократическими, но на самом деле отличающихся по своей природе.

Вот два важнейших для меня элемента демократического образования как в TBS, так и в Садбери: во-первых, детям доверяют решать самим, как проводить свое время, вместо того, чтобы быть привязанными к обязательным занятиям; во-вторых, у них есть равное право голоса в том, как работает школа, включая набор персонала, бюджет, управление и дисциплинарные действия.

Что из этого получилось?

Для нас было важно позволить троим нашим детям сделать свой выбор в отношении образования. Точно так же мы никогда не чувствовали, что должны давить на них в плане карьеры. Я уверен, что каждый из них благодарен за свободу выбирать свой путь в образовании и жизни. Так что я бы сказал, что это прекрасно сработало.

Двое из наших троих детей выбрали альтернативное образование. Несмотря на опасения, которые были у меня насчет того, смогут ли они получить высшее образование, обе получили его, приобретя хороший опыт. Я считаю, что в учебе в альтернативных школах было много пользы. Обе мои дочери:

• очень четко формулируют свои мысли;

• независимо и критически мыслят;

• всегда легко общались с детьми всех возрастов и взрослыми;

• принимают других независимо от этнического происхождения, способностей и т. д.

Я бы сказал, что у моего сына, который выбрал традиционное образование, есть многие из этих черт, но также заметно, что он более подвержен влиянию ценностей и интересов мейнстрима. Могло бы сложиться по-другому, если бы он провел несколько лет, например, в Садбери.

И Сара, и Фрэнсис остаются убежденными сторонницами альтернативных школ. Фрэнсис посетила EUDEC в 2017, где ее речь, как первого спикера, была тепло встречена, и в 2018, где она была в качестве участника. Также во время путешествий она приняла несколько приглашений посетить демократические школы в Европе. Это было результатом ее участия в конференциях EUDEC.

---

---

---

2. Мария Алмли

США, Калифорния. Дети: 17, 14, 9, 6.

Мария имеет степень бакалавра философии. Она работала радиожурналистом и обучала взрослых, изучающих английский язык. Как родитель детей на семейном образовании, Мария была вице-пре- зидентом Альянса Хоумскулеров Миннесоты, координатором по связям с местным кооперативом и возглавляла различные классы, научные ярмарки и книжный клуб средней школы. Ее хобби — ка- тание на велосипеде, вязание, пение и письмо. У нее и ее мужа Чарльза четверо детей, в возрасте 17, 14, 9 и 6 лет. До сих пор семейный образовательный паттерн состоял в том, чтобы учиться дома в начальной и средней школе, тогда как дошкольное время и старшие классы происходили вне дома. На протяжении последних двенадцати лет хотя бы один из их детей учился на дому. Недавно семья переехала из Миннесоты в Калифорнию.

«Термин „Хоумскулеры“ не совсем точный, ведь мы проводим так много времени вне дома!»

Мы всегда думали, что могли бы обучать наших детей на дому до 8-го клас- са (за год до старших классов) — то есть всю среднюю школу. В США средние школы имеют репутацию социально неблагополучных и академически застойных. По крайней мере, так думают мои сверстники, которые учились в средней школе в 1990-х годах. Кроме того, мы хотели показать нашим детям всю широту окружающего нас мира, прежде чем они погрузятся в изолированную и всепоглощающую жизнь старшеклассников, как это часто бывает. Независимо от того, полюбят ли они старшие классы или возненавидят их, я хотела, чтобы они знали, что наш мир намного шире.

Но для нашего старшего сына уже начальная школа оказалась не тем, на что мы надеялись. Он был невероятно рад пойти туда учиться. К зиме он смирился с мыслью, что учеба — это утомительная работа, которую нужно терпеть. Ему было всего пять лет — слишком рано для того, чтобы устать. Кроме того, учителя не знали, что у него получалось хорошо, а что плохо. Его словарный запас был исключительным, а почерк — ужасным, но его первыми отметками были одни четверки. Иногда его работы были некор- ректно исправлены, но он защищал эти. исправления.. После нескольких бесплодных встреч с его учителем мы решили попробовать хоумскулинг в течение лета, чтобы посмотреть, сможем ли мы дать ему что-то лучшее. Мы начали регулярно читать друг другу, играть в математические игры, гулять на море, пролистывать учебники истории и просматривать документальные фильмы о науке, и мы обнаружили, что нам нравится то, что мы делаем, и что наш сын хорошо учится. Наша младшая дочь подтягивалась за ним и тоже начала нахватываться знаний.

Это было двенадцать лет назад. С тех пор двое наших старших детей пошли в старшие классы в государственную школу, а две младшие дочери в настоящее время являются хоумскулерами 1-го и 4-го классов. Несмотря на то, что наши ежедневные занятия меняются в зависимости от потребностей каждого ребенка, я обнаружила некоторые закономерности.

Каждое утро начинается одинаково. Для нас это работа по дому, завтрак и темы, которые нам больше всего интересны в этом году. Сначала мы занимаемся наиболее сложными вещами. Это может быть чтение для младших, занятия музыкой или математика. Мы используем учебную программу, когда она может помочь нам, если нет — используем другие подходы. Хотя точное время суток, когда мы делаем определенные вещи, может измениться, порядок не меняется. Таким образом, мы все знаем, чего ожидать. Когда наши дети становятся постарше, их утренний распорядок — это скорее проверка их приоритетов на день.

Вторая половина дня свободна для более практических занятий. Мы можем провести научный эксперимент, отправиться на экскурсию, сделать 19 творческий проект или встретиться с друзьями в парке. Дети сами выбирают направление. Мое единственное правило заключается в том, что их деятельность вырабатывает навыки или преследует интерес.

Изучение окружающего мира и использование по максимуму детского любопытства являются для нас такими же важными вещами, как и утренний распорядок. Некоторые из наших друзей на СО шутят, что термин «хоум-скулеры» не совсем точный, ведь мы проводим так много времени вне дома, и я с этим согласна. Наши запланированные вылазки позволили нам плавать с (маленькими) акулами, исследовать пещеры, встречаться с известными авторами и погружаться в музейные экспонаты, начиная с Помпеи и заканчивая международной космической станцией.

Но спланированные поездки — это только половина истории. Дети также получают пользу от ежедневных прогулок и таких простых вещей, как поход в продуктовый магазин. У нас есть возможность поговорить о том, как устроен мир. В тот момент, когда человек за прилавком с морепродуктами дает им импровизированный урок о морских звездах в комплекте с настоящими скелетами. Или когда продавец родниковой воды бесплатно показывает насосную станцию, объясняя детям гидравлику, систему ультрафиолетовой стерилизации и карту водоносного горизонта. Когда мы видим бастующих медсестер возле больницы или когда говорим об экономике и политике здравоохранения в США.

Мои дети близки друг к другу, хотя и не все близки по возрасту. У них есть друзья в нашем районе, в нашей еженедельной игровой группе хоумскулеров, в музыкальных и спортивных клубах и в церкви. Они свободно чувствуют себя с людьми всех возрастов и национальностей.

Неспешное устранение слабых мест является еще одним преимуществом обучения на дому. Дети не чувствуют себя отсталыми, нет необходимости двигаться вперед, если ребенок еще не освоил базовые знания, что позже может вызвать проблемы. Они могут уделить столько времени, сколько им нужно, чтобы научиться чтению, умножению, делению с остатком — всему, что им кажется сложным. Моему третьему ребенку было сложно научиться читать. Но мы набрались терпения и выдержки и стремились продолжать так, чтобы чтение оставалось для нее приятным занятием. Сейчас по этому предмету она на несколько классов впереди. Она любит читать, проглатывая книги почти так же быстро, как мы успеваем их добывать. Чувство, что она плохо читала, только усугубило бы ситуацию в самом начале.

Мне нравится, как домашнее обучение позволяет моим детям развивать свои сильные стороны. У них больше времени для работы над тем, что они любят, что позволяет отрабатывать навыки, превосходящие навыки сверстников, которых учат в обычных школах. У них нет традиционного давления в классе, чтобы быстро выполнить задание или получить хорошую оценку. Это делает возможным поисковое, пробно-ошибочное обучение, что приводит к глубокому пониманию. Ошибки становятся возможностями для обучения, а не доказательством того, что они должны его бросить.

Мой старший ребенок любит художественную литературу и сочинение. Когда он был в 8-м классе, он написал роман. Мой второй ребенок увлекается программированием и робототехникой. В 13 лет она создала и запрограммировала робота для проекта научной ярмарки. В итоге она участвовала в Научной ярмарке нашего штата и получила награду от 3M — местной технологической компании и была приглашена на обед с некоторыми из ее ведущих инженеров.

Что может не понравиться в семейном обучении? Иногда бывает сложно. Но это не те вещи, о которых беспокоится бОльшая часть общества. Социализация и пробелы в знаниях никогда не были для нас проблемами. Вместо этого мы боремся с домашними делами и ищем баланс между работой и личной жизнью. С детьми, которые живут и учатся в доме каждый день, в доме становится грязно. Сначала мне было трудно расставить приоритеты по уборке. Потом я поняла, что, если пренебрегать этим слишком долго, все как будто останавливается. Как только я научила детей помогать, стало легче. Наш дом не безупречен, ноб работая вместе, мы можем довольно бы- стро привести его в порядок. Найти баланс между работой и личной жизнью для меня оказалось сложнее. Иногда трудно уделять время для себя, но зато потом я всегда чувствую себя счастливее и эффективнее. Для меня это означает поддержание и развитие профессиональных навыков и увлечений, выделение времени на любимую работу (оплачиваемую или добровольную), встречи с друзьями и внимание к своему здоровью.

3. Оксана Апрельская

Россия, Москва. Дети: Александра 12.

Здравствуйте. Меня зовут Оксана Апрельская. Пятый год я мама анскулера. Дочери, которая сама решает, чем и когда ей заняться. И почти четыре года я занимаюсь тем, что призываю родителей обращать внимание на ребенка, его потребности, цели. И на ценности семьи. И только с учетом этих факторов определять образовательный путь. Для ребенка и для всей семьи. Я яростный сторонник свободного образования. Образования, которое идет вслед за интересом ребенка здесь и сейчас, а не предполагает заранее придуманной и спланированной взрослыми программы. При этом, как и многие, я постоянно задаюсь бесконечным числом вопросов, ищу на них ответы, боюсь наделать непоправимых ошибок и хочу для своих детей какого-то светлого будущего. Я хочу поговорить о том, что меня волнует последние лет семь. Для справки, это две трети жизни моей дочери. Куда пропадает внимание к настоящему живому ребенку, доверие к нему и к собственным родительским ощущениям, когда ребенок достигает дошкольного возраста?

Хочешь изменить мир — начни с себя. Так что и рассказ будет обо мне. А точнее — об истории нашей семьи.

«Мы должны передать детям умение слышать себя, говорить да и нет»

Когда моей дочери Саше было 4,5 года, я нашла для нее идеальную школу. И немедленно записала ее в художественную студию при этой школе. Потому что думала, так будет проще поступить в подготовительную группу. И в студии, и в школе все было прекрасно. Педагоги обожали детей, а их работы называли исключительно шедеврами. В коридорах, ожидая дочь с занятий, я наблюдала за отношениями между учениками и учителями. И мне все страшно нравилось. Уважительное отношение, даже обращение к старшим детям на «вы».

Я зачитывалась ответами директора на вопросы учеников на сайте школы. Помню, как впечатлилась, когда он пригласил ученика 9 что ли класса прийти побеседовать. Мальчик просил разрешить пропускать уроки танцев. А директор предложил поговорить о том, как бальные танцы помогут ему быть увереннее в жизни и в общении с противоположным полом.

В общем, мне все нравилось. И дочери, как я считала, тоже. Она послушно рисовала прекрасные картины на предложенные темы. Но на последнем занятии, когда можно было рисовать все что угодно, она за полчаса нарисовала контур какого-то странного животного на четырех сосисках вместо лап и радостно побежала домой. Где честно призналась, что рада, что наконец-то закончился год и можно этим больше не заниматься. Желательно никогда. Она до сих пор не фанат рисования.

Это был первый звонок. Требование задуматься. Да, мне очень нравилась школа, нравилась студия. Ведь я сама в детстве страшно любила рисовать и могла тратить на это часы, дни, стопки бумаги и тонны материалов.

Вы догадались, о чем будет следующий тезис? Во всем так здорово спланированном будущем не было самого главного — моего ребенка, ради которого все и затевалось.

Тогда я стала наблюдать за дочерью. Отметила ее любовь не к свободному творчеству. Но к творчеству конкретному, прагматическому, техническому, инженерному. Конструирование, изобретательство — вот на 100% ее тема. И тут та же самая выбранная школа тоже могла помочь. У них даже был класс для изобретателей. Родственники к тому времени уже основательно наседали с вопросом, как, куда и где. Но благодаря тому первому звонку запустились какие-то внутренние процессы и появилось ощущение, что все как-то неправильно. Что во всех этих планах слишком много меня, бабушек, дедушек, экспертов, директоров и учеников школ, каких-то других людей. Но по-прежнему слишком мало ребенка. Зато есть твердая уверенность «Так надо!». И я иду за ней.

Вероятно, эта уверенность в том, что последовательная передача ответственности за ребенка специально обученным людям — необходима. Это наследие отлично работавшей когда-то социальной машины. Наши родители выросли в этой системе и не подвергали ее сомнению. И она действительно отлично работала.

Работает ли сейчас — открытый вопрос ко всем нам. Но я не об этом. А о том, что есть общее фоновое недоверие к родителям со стороны специалистов. Даже отличных. И, наверное, отсюда во многом и берет корни уверенность в том, что детей обязательно, непременно, нужно передоверять этим специалистам.

К молодой маме относятся настороженно, а то и вовсе с агрессивным недоверием, уже с первого приема в женской консультации. Как будто любые шаги, которые может предпринять беременная женщина, априори губительны для будущего ребенка. Сначала консультация, потом роддом, детская поликлиника, детский сад, школа. Складывается ощущение, что все, ну или, как минимум, абсолютное большинство родителей — это такие страшные люди, от которых непременно нужно спасать их собственных детей. Специалисты вообще лучше знают, что делать с этими маленькими людьми. А вы, мамаша, не мешайте. А то угробите ненароком. И так вплоть до совершеннолетия.

Неудивительно, что родители чувствуют себя неуверенно в своих родительских решениях и действуют на автомате по предложенным шаблонам.

Мне повезло. Мой поведенческий шаблон — сопротивляться любому «надо». Я страшно люблю плыть против течения. Главное — выбрать подходящую реку. Так что с тем «надо» сосуществовало сопротивление вот этому общему напору. Сопротивление, которое мы назовем «не хочу». И в эту благодатную почву «не хочу так, как надо» зерно сомнения заронил мой муж. Спасибо ему за это.

Он в это время получал степень магистра в управлении образованием и учился у Катерины Николаевны Поливановой и Анатолия Георгиевича Каспаржака. Он рассказывал мне о кризисе системы образования в мире, присылал ссылки на выступления Кена Робинсона о том, как школы убивают креативность, книги Ивана Иллича «Освобождение от школ» и Александра Нилла «Воспитание свободой». Ненавязчиво склонял меня ко всяким непотребствам вроде «в школу можно вообще не ходить, все равно никто в мире толком не знает, что делать с этой школой как с институтом». И я закопалась в исследование внесистемного обучения. Слушала лекции и читала статьи о вызовах образования XXIвека. Разговаривала с экспертами и расшатывала свои убеждения.

Оказалось, например, что уже нет понятия базовых знаний. Что количество информации в мире растет настолько стремительно, что просто невозможно вычленить эту обязательную для всех базу. И ключевым становится умение ориентироваться в информационных потоках. Но это сейчас! А что будет через 10—15 лет? Чему учить ребенка сегодня, чтобы оно пригодилось? Вообще неизвестно!

Есть мнение, что уже через 10 лет станет актуальным новый тип занятости — «неработа», которая должна стать не менее осознанной, чем трудовая деятельность. Новая образовательная реальность такова, что нам предстоит помочь ребенку научиться находить себе занятия. Когда много свободного времени, как не сойти с ума? Первый и вечный ориентир — свобода ребенка. И это — ключевой фактор его успешности.

Вы, должно быть, заметили, что я много пишу о себе. О своих метаниях, трансформациях и своей внутренней работе. Где же тут ребенок, если решение в пользу отказа от школы я приняла для себя?

А Саша в это время ходила в старшую группу детского сада и мечтала пойти в школу. Ок, сказали мы, ее родители. Ребенок хочет. И записали с сентября на подготовишки. Трижды в неделю, каждый понедельник, среду и пятницу в течение полугода дочь ходила в школу. Потом случилась какая-то внезапная незапланированная поездка в Питер, и я сообщила ей, что школу придется пропустить. Извини, дорогая. Знаете, какая была реакция? «Ура!» — сказала дочь. «А только в понедельник? Или в среду тоже можно пропустить?!» Это был второй звоночек.

Третий и окончательный случился на открытом уроке, где учительница задала какой-то вопрос, посмотрела на мою дочь и сказала: «Даша, ответь». И моя Саша не возразила, а послушно ответила на заданный вопрос. Позже в ответ на мое недоумение сказала: «Я пробовала сначала исправлять, а потом перестала».

Так отсутствие ребенка во всем этом мире грандиозных планов достигло пика. Как не было в моих планах о будущем моей собственной дочери, пока я выбирала школу и кружки, которые привели бы в эту школу. Так и в самой школе не было моей дочери. И это стало последней каплей в поисках светлого будущего для ребенка. Без самого ребенка.

Такой длинной и очень личной историей я хотела выразить одну простую мысль. Наши родительские цели, планы и мечты не обязаны совпадать с тем, что обо всем этом думает ребенок. И скорее всего они будут отличаться. Риск того, что даже самый внимательный и любящий родитель в погоне за лучшими возможностями потеряет по дороге из виду самого ребенка с его стремлениями, крайне велик. И важно об этом помнить.

Когда вместо этого конкретного человека, его личной динамики, падений и взлетов, провалов и достижений, важным становится его соответствие внешним нормам и стандартам? Смена ориентира часто происходит именно в старшем дошкольном возрасте. Почему?

Как будто ровно в день семи-шести-пятилетия одного ребенка — играющего, любопытного, подвижного, живого, спонтанного — заменяют сферическим ребенком в вакууме, которому положено немедленно сменить ведущий тип деятельности с игровой на учебную.

Кстати, кто сказал, что учебная деятельность возможна только за столом с книжкой в четырех стенах (ну ок, в инновационных овальных кабинетах)? Кто сказал, что для этого нужно перестать двигаться и начать выполнять указания? Присмотритесь. Уверяю, с ребенком ничего не произошло, он остался прежним. И я стала учиться наблюдать за дочерью, доверять ей.

Недавно я консультировала подругу. Она хочет сменить дочке детский сад. Хочет выбрать, конечно, лучший и просит подсказать, какой это — лучший. Вальдорфский, Монтессори, авторский, подставьте свой вариант. Но до одного ехать полчаса, другой стоит как крыло самолета, а третий — не очень нравится ребенку. Я спросила: а зачем? Зачем менять сад. Что-то беспокоит ребенка в текущем положении вещей? Может быть, нарушился сон, испортилось настроение, аппетит? Появились конфликты, раздражение? Не устраивают воспитатели? Нет. Все хорошо. Есть друзья. Ходит с удовольствием. Любит, скучает во время болезни. Хорошо. Тогда зачем? Потому что мне кажется, что я что-то упускаю. Я отправила подругу к психологу разбираться с собственной тревожностью.

В контексте СО нам часто говорят: «Вы не даете детям выбор, не отдавая их в школу!» Но, во-первых, это лукавство. В информационном пространстве, где практически с рождения ребенок слышит «Вырастешь — пойдешь в школу», прочная связь между этим «пойти в школу» и «стать взрослым» уже не оставляет ребенку выбора. Во-вторых, родитель, хоть ты тресни, в любом случае ответственен за этот выбор — будь он в пользу государственной школы 5 дней в неделю, частной традиционной, альтернативной, семейной школы или вообще отсутствия образовательной организации в жизни ребенка. Да, мы даем ребенку делать самостоятельные выборы, но лишь в заданной рамке, и это нормально.

И это страшно. По-честному брать на себя ответственность за решения в отношении другого человека. Любимого и родного, пока еще маленького, но целого настоящего человека. Страшно. И почему-то про образование — особенно страшно. Чего-то недодать, не предоставить лучших возможностей. Но где они — эти возможности, и какие лучше других.

У меня есть две новости — хорошая и плохая

Начну с плохой. Хотим мы того или нет, но одним фактом зачатия уже принимаем на себя всю полноту ответственности за чью-то жизнь. И если мы сделаем вид, что выбор не наш, а просто так сложились обстоятельства, это не снимает с нас ответственности. А вот признать эту ответственность и значит быть взрослым. Вопрос — готовы ли мы принять себя в этом качестве. В качестве взрослого. Или хотим переложить все-таки ответственность на кого-то другого, а потом предъявить претензии, если не получится так, как было задумано. Все равно, какую стратегию мы выберем. Все равно, что будем делать. В любом случае ошибки будут. Травмы будут. Можно смириться с этим уже сейчас, перестать беспокоиться и начать жить. Снимая с себя полноту ответственности за принятие решений, мы остаемся такими же незрелыми детьми, взрослыми лишь по паспорту. Мой страх ошибиться и чего-то недодать — это на самом деле не про ребенка и отсутствие в его жизни всех возможностей. Это мой собственный страх — оказаться плохим родителем.

Хорошая новость — это лечится. Доверием к себе и ответственностью за собственные решения. В доверии к себе приходит уверенность и доверие к ребенку. В умении заботиться о себе приходит умение заботиться о детях и их собственных потребностях. А с примером заботы о себе со стороны родителя, хочется верить, и ребенок научиться слушать и слышать себя, различать и удовлетворять свои потребности.

Что нужно, чтобы не потерять едва обретенную родительскую уверенность в мире, где она ежедневно подвергается сомнению со всех сторон? Я нашла ответ в своей работе. В поддержке близких по духу людей. В объединении вокруг общих ценностей. В познании себя, своих потребностей, стремлений и желаний. В любимом деле. В поиске своих источников ресурса, сил и энергии.

Умение разбираться в себе, слышать себя, говорить «да» и «нет» мы можем и должны передать детям. И это путь длиной в жизнь.

4. Мария Блохина

Россия, Москва/Кратово. Дети: Екатерина 10, Андрей 4, Александра 2.

Мне 33 года, я врач стоматолог. Работала раньше очень много — 7 дней в неделю. С увеличением количества детей я стала работать меньше, но так и не была полноценно ни в одном декретном отпуске. В настоящий момент мы переехали из Москвы в Кратово и присоединились к школе «У. Дача», это послужило поводом еще сократить рабочий график до двух, иногда трех дней в неделю. Уже 2 месяца как мы полностью отказались от детского сада. За время работы я совсем забросила свои личные интересы (раньше увлекалась китайской живописью, росписью витражными красками). У мужа плавающий график на работе, но в основном 5/2.

«Когда я вижу, что детям хорошо,
мне становится прекрасно»

Буквально 3 года назад я не поверила бы, что могу находиться там, где нахожусь теперь.

О семейном образовании я узнала в начале 1 класса старшей дочки. Она с двух лет ходила в детский сад, я работала и не думала, что бывает иначе. Пока я переваривала тему СО, дочка училась в 1 классе, проблемы нарастали как снежный ком — учиться не хочется, домашние задания до полуночи. В школе у дочки началось вранье по поводу и без, страхи, слезы, отсутствие желания делать что-либо в принципе. Я стала замечать, что хочу придушить своего ребенка (здесь нужен смайлик с огромными глазами). Через 6 месяцев после начала учебного года мы ушли на СО. Были репетиторы, сдача аттестации за 1 класс, получилась та же школа, только дома, те же понукания, принуждение.

За лето я поняла, что могу учить дочку сама. 2 и 3 класс мы учились дома, получая удовольствие от того, что можем больше времени проводить друг с другом, учиться в своем собственном темпе, уделять внимание тому, что нам кажется важным.

Кроме получения удовольствия, у нас были разные времена. Были и есть серьезные сложности с мотивацией именно к учебе. Мотивация «учи — тебе надо потом это сдавать» не работала. А мои установки «не будешь учить — не сдашь экзамен!» дочка приняла очень близко к сердцу. Она стала бояться идти на экзамен, заходить в кабинет к учителю, когда шла на аттестацию. Тогда я почувствовала себя очень гадко и поняла — надо что-то менять!

Дочка занималась танцами, шахматами, ментальной арифметикой, бисероплетением, рисованием, музыкой. График был настолько насыщен, что было непонятно, где же та самая свобода, которая должна быть на СО? В какой-то момент я поняла, что дочке очень сильно не хватает общения со сверстниками. Ранее мы пытались примкнуть к «еженедельным встречам в библиотеке», но они перестали происходить; к «Муми-школе», но она перестала работать в ближайшем к нам филиале из-за недостаточного количества участников. Все остальные варианты семейных школ нам не подходили по территориальному принципу, по временному интервалу (возить ее далеко и ждать где-то на улице или в машине с грудным ребенком было невыполнимой задачей).

Осенью 2017 года я узнала о существовании У. Дачи, зачитала все их посты до дыр, но для себя не понимала, как это мы в Москве, с устоявшимися кружками, работами, детским садом, удобствами, бабушками-дедушками и полным вакуумом для общения, а они там, в НЕРЕАЛЬНО ДАЛЕКОМ Кратово. Все общение у дочки происходило до и после кружков и во время прогулок. Летние 3 месяца мы провели на даче, и постоянное общение с дворовыми ребятами было очень нужно моей дочке (она гуляла с раннего утра до поздней ночи) … И я поняла, что в Москве с хорошими кружками и всеми делами ей не хватает простого человеческого общения. Я плотнее стала размышлять о переезде в Кратово. Мы съездили познакомиться в У. Дачу и на октябрь 2018 запланировали переезд. Октябрь был «тренировочным» месяцем, я проверяла, как это — «ездить 2,5 часа в один конец на работу», «ездить на электричке», «жить в своем (арендованном) доме», «быть вдалеке от помощи бабушки и дедушки», «проводить все дни одной с 3 детьми».

И по истечении месяца мы приняли решение остаться в Кратово. У. Дачники приняли нас как родных, и сейчас мне кажется, что мы уже живем тут всю жизнь, а то, что было в Москве, было не с нами. За эти 2,5 месяца я увидела, как дочь меняется, у нее появляются идеи и она сама ищет пути их реализации. Постепенно вникая в тему школ Садбери Велли, я начала задумываться об анскулинге…

Хочу еще написать о том, что в Москве вокруг нас не было людей, понимающих СО. Все смотрели на нас как на «немного странненьких», учителя в школе относились ко мне с настороженностью, это слышалось в их голосе при общении. Родители и друзья периодически пытались взывать к моему сознанию со словами «девочке нужно учиться», «девочке нужно общение, социализация», «ты же не сможешь ее всю жизнь оберегать от всего». За три года таких давлений со стороны близких мне людей я начала терять уверенность в своей правоте, думая, что, может, это и правда, что со мной что-то не так… Полное погружение в ощущение белой вороны. Очень сильную поддержку я нашла сейчас в У. Даче. Мы не обсуждаем ежедневно эту тему, но, находясь среди людей, имеющих похожие взгляды на воспитание и обучение, становится так легко и комфортно на душе, и это дает уверенность в своих действиях.

Средний сын отходил один год в детский сад, ходили мы «через пень колоду». Часто утром он просыпался и говорил: «Я сегодня в сад не пойду», и никакие коврижки не могли изменить его решения. В этот момент я вспоминала, как у старшей не было такой опции, я просто ее сонную одевала, сажала в машину, и просыпалась она уже в саду в раздевалке. Я кайфую от того, что дети могут быть дома со мной, могут вместе играть, ссориться, мириться.

Еще я думаю, что все это семейное образование нужно больше мне, чем детям. Ведь, когда я вижу, что им хорошо, то и мне становится прекрасно. И я чувствую, какой впереди ожидает меня прекрасный путь по познанию всего нового и по возрождению своего забытого внутреннего ребенка.

5. Светлана Борисова

Россия, Москва. Дети: Татьяна 34, Ирина 18, внучка Дарья 9.

Я — мама двоих детей с большой разницей в возрасте, темпераменте, ресурсе — во всем… Бабушка любознательной, живой и веселой внучки. Интересуюсь психологией, воспитанием, образованием. С детства занималась работой с младшими. Но… моя профессия мало связана с воспитанием и обучением, разве что с обучением коллег считать сложные проценты и правильно писать числительные. Мне нравится чему-то учить, объяснять. Но необходимо во всем видеть смысл. Совершенно не могу запомнить информацию, которая мне непонятна или совершенно не нужна (кроме стихов).

«В первую очередь свободное образование должно быть наполнено здравым смыслом»

Прежде чем выбирать путь, нужно взвесить все за и против. Поэтому я решила поделиться своими воспоминаниями и мыслями о школе. Официальной школе.

Начну с того, что о моей школе у меня только хорошие воспоминания. Все было довольно комфортно и продуктивно. Мне было интересно, получалось. Совершенно спокойно можно было подойти и решить все вопросы с учителями. Учителей многих вспоминаю добрым словом. С бывшим своим классным руководителем общалась и впоследствии. Знания остались в основном по любимым математике, русскому языку, литературе. Но кое-что помню и из физики, химии и пр. Про себя могу сказать, что «добывать информацию и анализировать ее» школа научила. Это моя школа. Может, у кого-то она была другой. Но, наблюдая в своей жизни школу 70-х, школу 90-х и школу нынешнюю, могу сказать — становится только хуже.

Теперь о нынешней школе. Одним из лозунгов разрушителей «старого образования» было «заменим советскую зубрежку на выработку навыков». Лозунг правильный. Но увы! От навыков школа ушла, и уходит все дальше. Зато много абсурда, а вот здравого смысла, наоборот, мало. Начнем с того, что программы перекроили от «читаем и думаем» к «читаем много непонятного, учим наизусть, сдаем на оценку, благополучно забываем». О чем я? Поясню. Программы перекроены «под ЕГЭ». Добавлено до отвратительности много чистой теории: множество терминов по русскому, которые никогда никому, кроме лингвистов, не пригодятся и которые только вредят и логике изложения, и грамотности; добавлено так много терминологии по биологии, что кажется, что читаешь учебник для медвуза. То же — по географии, химии, физике. Учебники по истории и обществознанию отвратительны до тошноты…. Могу очень много привести примеров несуразностей и странностей из современной школьной программы.

На ребенка, а затем подростка вываливается комом колоссальный объем неструктурированных знаний, который он не в состоянии осмыслить и надобность которого вызывает очень большие сомнения. Зато ушло обучение осмысленному чтению, ушло обучение рассказывать, писать изложения и сочинения. Современные «сочинения-рассуждения по шаблону» — это жалкая пародия, к тому же начинаются они классе в восьмом, а до этого — практически нет сочинений и изложений.

Учителя замотаны бумажками, что очень сказывается на психологическом комфорте в школе. Кроме того, на мой взгляд, не осталось ответственности учителя за результат. Ни в какой степени нет индивидуального подхода. Начисто отсутствует мотивация. Ибо двойка — никогда не была мотиватором, а вот демотиватором — запросто…. Нет продуктивного общения учеников с учителями. Нет познавательного интереса. Нет учебы. А что же есть? Есть «площадка молодняка», на которой резвятся с той или иной степенью безопасности для здоровья телесного и душевного дети и подростки… Сильным детям там скучно и непродуктивно, слабым — страшно и некомфортно. Есть оценки разной степени объективности и воздействия на психику. Есть ЕГЭ, местами абсурдный по содержанию и кошмарный по форме. В итоге, на мой взгляд, мы получаем очень слабое использование ресурсов детей, сужение сферы их интересов. И еще — мы получаем невротиков, не умеющих учиться…

Смириться с этим сложно.

Поэтому скажу так: ищите, дерзайте, рискуйте, думайте и творите для своих детей образование такое, каким вы видите его.

От чего должно быть свободно образование? Я думаю, в первую очередь оно должно быть свободно от отсутствия здравого смысла. Вернее — должно быть наполнено здравым смыслом. Должен быть баланс во всем.

Тогда будет:

• наполненность творчеством и интересом;

• минимум рутины;

• необходимая достаточность теории;

• максимум навыков;

• максимум удовольствия.

И как результат — максимум ответственности и результата.

6. Крис Брав

США/Россия, Кратово. Дети: Зина 9.

Наблюдая, как наша дочь Зина сосет молоко, начинает узнавать лица, учится садиться, ходить, петь и разговаривать на двух языках, считать, писать и сейчас (потихонечку) читать, кататься на роликах и коньках — все это без какого-то специального обучения или руководства — я давно понял, что традиционная школа не подойдет ни ей, ни нам, ее родителям. С другой стороны, с самого начала была очевидна ее насущная потребность в ежедневном пребывании вне дома и общении с другими детьми, так что и домашний анскулинг нам не слишком-то подходил. К счастью, мы нашли в Кратово нескольких единомышленников, с которыми открыли У. Дачу, пространство самонаправленного образования. Концепция и устройство У. Дачи, изменяясь в течение нескольких лет, сейчас находится где-то между демократической школой и совместным анскулингом.

«У нас бывают очень интересные беседы о естествознании, истории, теологии, «о башмаках и сургуче, капусте, королях»

Безусловно, на то, как я вижу процесс обучения, повлиял мой личный опыт. Я сам посещал и государственную, и частную школы, около года учился дома в детстве и, позднее, еще три года, будучи учеником старшей школы. В последний год домашнего обучения я отказался от стандартной программы и следовал своим собственным интересам, которыми на тот момент были античная история, древние языки и литература. Позднее, в университете, меня все больше начала занимать математика, и мне пришлось потрудиться, чтобы наверстать упущенное, особенно на первом курсе. Работая над диссертацией, я оказался довольно одинок, никто из однокурсников не занимался схожими проблемами, но у меня было ясное понимание своего интереса, а мой руководитель поддерживал меня и был сверхтолерантен, позволяя мне упрямо следовать моим собственным интересам, даже тогда, когда они уводили меня довольно далеко от его направления. И я бы сказал, что из всех моих учителей именно он оказал на меня наибольшее личное и научное влияние.

В общем, я чувствую, что большинству вещей, которые я знаю, я выучился сам и что единственным учителем, действительно оказавшим на меня влияние, был именно тот, с которым у нас сложились доверительные отношения, основанные на взаимном уважении и свободе. Поэтому я спокоен, давая нашей дочке шанс развиваться естественным образом, в окружении единомышленников. Конечно, ее дарования и предпочтения отличаются от моих, и, возможно, подрастя, она захочет пойти другим путем. Но пока она совершенно очевидно довольна У. Дачной жизнью.

У. Дача стала для нас не просто школой, куда мы отправили своего ребенка, но основным местом нашего общения и дружбы, позволяя нам соединить образование ребенка с нашей повседневной жизнью, и так полной учения. Дома Зина очень любопытна и полна вопросов, постоянно хочет, чтобы ей почитали (она находит книги, которые мы можем читать ей вслух, гораздо более интересными, чем те, которые она может прочесть сама), часто мастерит что-то, с удовольствием смотрит документальные фильмы и любит играть в обучающие чтению и арифметике игры на планшете, так что в конце концов какая-то часть ее интеллектуального развития происходит дома. У нас бывают очень интересные беседы о естествознании, истории, теологии, «о башмаках и сургуче, капусте, королях».

По большей части я не знаю, чем занята Зина в У. Даче. Даже задай я пресловутый вопрос «чему ты научилась сегодня в школе?», вряд ли она бы ответила мне. Но это место, где она строит отношения с людьми не из семьи, с другими взглядами и интересами, и она очевидно счастлива там. А еще это место, где она учится не только дружить, но и конфликтовать, и разбираться с этими конфликтами.

Есть один вопрос, который пока остается для меня открытым: как глубоко должны быть вовлечены родители в проект, подобный У. Даче. С одной стороны, многие демократические школы очень мало вовлекают родителей, давая ученикам больше независимости от родителей, и, похоже, это хорошо работает в некоторых школах. Какими бы терпеливыми и доверяющими ни были родители, в их отношения с ребенком заложено неравенство, и для детей бывает трудно обрести независимость в присутствии родителей. С другой стороны, оказалось, что организация школы как сообщества семей позволило нам сформировать глубокие связи доверия друг другу, что обеспечило нас более надежным основанием для сообщества, чем это могло бы быть при разделении школьной и семейной жизни. В конце концов, я надеюсь, мы сможем найти баланс, который позволит нашим детям быть независимыми и одновременно обеспечит надежную моральную поддержку близких друзей и семьи.

7. Дарья Бундина

Россия, Москва. Дети: Анита 15, Танита 9.

Я обожаю учиться! А степень моего любопытства, любознательности и желания докопаться до сути иногда зашкаливает. Способ добывания знаний самый разный — книги, лекции, общение с людьми, разными, иногда — фильмы. Мне очень интересны дети, я считаю, что ничем они не отличаются от взрослых, разве что опыта меньше (иногда это даже преимущество) и учить их проще.

Базовое образование — юридическое, alma mater — МГЮА. Полученные по жизни профессии: курьер, секретарь, юрист, правозащитник, адвокат, руководитель юр. департамента, девелопер, руководитель проекта, фотограф, учредитель компании, куратор образовательной послевузовской программы, ну и все, что связано со школой — от администратора до директора лагеря; я основатель школы «Взлетная полоса». Школа для меня — это жизнь и источник вдохновения!

«Самый главный навык, которому меня научили мои дети и школа, — наблюдать и ждать»

В силу своего текущего образа жизни я часто размышляю об образовании, об обучении и воспитании, о свободе и правах ребенка, об отношениях родитель — ребенок, учитель — ребенок, ребенок — книга, гаджет, свободное время; а потом пробую свои мысли на вкус и прочность, обсуждая их с другими людьми, друзьями и коллегами, родителями и учителями. Да, кстати, свободное время. Для меня слово «свобода» означает великое умение и способность, а иногда даже дар — жить свободно, пользоваться свободой, использовать ее себе на благо. Ведь свобода — это сильнейшая штука, как кольцо Властелина: если оно твое, то дает тебе силу, если нет — разрушает и мешает идти своей дорогой. Так вот, мне кажется, что прежде чем давать свободу ребенку, надо научить ею пользоваться и дождаться момента, когда он сам ее возьмет в силу возраста, своей потребности или необходимости. Я очень радуюсь, когда мои дети знают, как использовать время, свободное время. Это то время, когда не взрослый человек говорит ребенку, что он должен делать в данный момент, а когда ребенок сам решает, что делать. Для меня естественно, что гаджеты — не есть качественное использование своего свободного времени. Конечно, полчасика-час — это нормально, но я радуюсь, когда ребенок играет в игрушки, строит миры, рисует, готовит еду или читает.

В школе я часто сталкиваюсь с тем, что ребята 9—11 лет, те, кто у нас недавно, встают в тупик и смотрят на тебя непонимающими глазами «за что?», когда ты говоришь им, что сейчас — свободный урок, есть возможность делать то, что вы хотите. Спустя какое-то время этот вопрос не вызывает такого удивления, и ребята высказывают свои пожелания, а совсем уж пик радости — это когда заходишь в комнату, чтобы сказать, что преподаватель заболел, и по ходу быстро размышляешь, чем бы с ними заняться (вариантов — куча, надо выбрать исходя из состояния ребят в конкретное время), а они уже занимаются сами (!), и атмосфера такая рабочая, что потихонечку выходишь из комнаты, чтобы не нарушить атмосферу.

Моей младшей дочери Тасе почти десять лет, она в моей школе уже четвертый год, и ничего другого не знает. Поначалу она спрашивала, когда же она пойдет в настоящую школу, с партами и звонками, контрольными и со строгими учителями, и где портфель нужно носить с собой. Я смущалась от таких опросов и даже немного обижалась, и даже думала, ну, погоди, отправлю тебя в обычную школу, раз так хочешь, посмотрим, на сколько тебя хватит. И если бы у меня было бы время, наверное, и вправду отправила бы! Я тогда обидчивая была.

Спустя три года Тася задает другие вопросы: а зачем форма в школе, ни за что не пошла бы в школу, где форма (хотя лично я ничего против формы не имею, мне кажется, это так мило — дети в жилеточках и юбочках; Тася-то юбки не носит, а тут пришлось бы); а звонки зачем, часы же висят, по ним все понятно. Но я понимаю, что придет время, и человек пойдет расти дальше, в систему или сам по себе. Причем в системе — много проще, чем без нее. В этом случае ты же сам себе и тьютор, и коуч, и исполнитель. Поэтому страшно уважаю людей, которые самообразовываются, и делают это без конца.

Моей старшей дочери Аните пятнадцать. Ее путь более тернист и извилист, все-таки она старшая, а значит, экспериментальная, как и все старшие дети, на которых родители тренируют и оттачивают свой педагогический запал. Так вот, после пяти лет в хорошей прогимназии (государственной) с хорошими учителями и супер директором Анитка пошла в мою школу, проучилась в ней год, набралась мужества, наглости и еще чего-то и выдала мне: это не для меня, хочу обычную школу, чтоб учеников в классе было не пять человек, а больше, чтоб системы было больше! Я ей нашла хорошую частную школу, старинную и сильную, поступать туда надо было. Анита поступила, несмотря на то, что знаний мы в свой первый школьный год давали совсем немного, не умели еще требовать с детей и, что еще хуже, смотрели на них как на коллег (потом стало ясно, что это ошибка, но это другая тема).

Проучилась Анита в новой школе с энтузиазмом всего месяц! Все следующее время пребывания в школе было для меня, но я стойко продержала оборону все два года. Не только я, еще и учителя, за что огромное им спасибо. Сама Анитка хотела в обычную школу в центре города, где учатся ее друзья из театра, где она занимается с восьми лет. И вот только в этом году, в девятый класс, Анита пошла в ту школу, о которой мечтала с пятого класса. На излете лета, когда уже не набирали учеников в девятый класс, она, добыв телефон директора, начала его осаду. Даже меня притащила после того, как провалила с треском математику на вступительном тесте, и брать ее отказывались категорически. Но Анитка добилась своего, ее приняли, и первый раз за последние пять (!) лет ребенок мой ходит в школу с удовольствием (тьфу-тьфу), планирует стать отличницей (последний раз это было в четвертом классе, а в прошлом году за первую четверть по половине предметов не аттестована). Я наконец-то не пинаю ее по утрам выходить в школу, правда, позволяю прогуливать, когда она говорит, что устала, взамен слушаю рассказы взахлеб из биологии, мировой культуры и про композиторов (не всегда, конечно).

Жалею ли я, что раньше не послушала Аниту и не отдала ее в ту школу, в которую она так хотела? Не-а, ни капельки. Во-первых, ребенок должен дорасти до самостоятельных решений. Во-вторых, он должен научиться что-то делать для того, чтобы эти решения хоть чуточку продвигать в свою жизнь. В-третьих, всему свое время. И самое сложное — это ждать, наблюдать и дожидаться. Это и есть самый главный навык, которому меня научили мои дети и школа, — наблюдать и ждать. Очень сложно ждать. Хочется, чтобы быстрее научился ходить, читать, писать грамотно, говорить «спасибо», дальше больше — принимать решения и проявлять заботу, двигаться самостоятельно по жизни или хотя бы по городу, думать о своем здоровье и надевать вовремя шапку и не наступать в лужу в кроссовках.

А еще, знаете, что важно? Когда ты дождался — принять результат! Ведь результат может быть совсем не таким, как ты его нарисовал себе, пока терпеливо ждал. Но это то и интересно! Никогда не знаешь с этими детьми, что их обрадует, раздосадует, научит и вдохновит. Остается только одно — пробовать, дерзать, ошибаться, отчаиваться, снова пробовать и радоваться, бесконечно радоваться тому, что есть дети!

8. Анна Быстрик

Россия, Москва/ Рязань. Дети: Александр 13, Иоанн 11, Алексей 7, Карим 4.

Мы с мужем оба преподаватели. Окончили дирижерский факультет Московской консерватории. Перед консерваторией мы окончили музыкальные училища: я — московское, муж — новосибирское. Учились долго. Мой преподавательский опыт на сегодняшний день составляет 22 года. У мужа — чуть меньше, но учебные заведения в целом серьезнее. Я больше работала с детьми (ДМШ, ДШИ, гимназии, частные школы и развивающие центры), хотя опыт работы со студентами тоже имеется (5 лет преподавала на факультете музыкального театра в ГИТИСе). Муж больше работал со студентами (ГИТИС, Московская государственная консерватория имени Чайковского, Академия хорового искусства имени Попова).

Таким образом, мы оба знаем систему образования с обеих сторон — и как ученики, и как преподаватели. И «косяки» этой системы стали очевидными для нас еще до рождения детей. Мы видели, что система учит встраиваться, а не учиться. И на выходе из нее человек гарантированно приобретает единственный навык — научается угадывать и угождать. Все остальные навыки — удача отдельно взятого ученика, но не системы.

Вдобавок к этому система оценивания знаний настолько ущербна, что, вместо того, чтобы мотивировать ребенка, побуждаться его к познавательному действию, она рубит на корню весь его интерес.

Поэтому, когда у нас родился старший сын, который уже в полтора года проявил уникальные способности, а в 4—5 лет знал программу 1 класса, мы поняли, что в школу он не пойдет. С тех пор мы путешествуем по океану семейного образования.

Сегодня уже трое наших сыновей обучаются дома: Александр — в 7 классе, Иоанн — в 4 классе и Алексей — в 1 классе. «И пусть порой бывает очень туго», все мы — и родители, и дети — понимаем, что наше решение учиться дома — одно из самых верных решений в жизни нашей семьи.

Как наши дети не стали заниматься музыкой

«Писать надо только тогда, когда не можешь не писать». Л. Н. Толстой

Мы с мужем — музыканты. Свое призвание мы ощутили в довольно раннем возрасте. Мы оба, как утверждают наши родители, начали петь и говорить одновременно. И не петь мы просто не могли. С тех пор жизнь каждого из нас неразрывно связана с музыкой. Когда мы были маленькими, существовал такой опыт — по детским садам и школам городов Советского Союза ходили хормейстеры и приглашали детей с хорошим слухом и голосом в разные детские хоровые коллективы. Да и родители наши, столкнувшись со столь яркой увлеченностью, отвели нас — меня в Москве, а мужа в Новосибирске — в детские музыкальные школы, за что им огромное спасибо.

Затем в моей жизни случился Большой детский хор телевидения и радио п/у В. С. Попова. А в жизни мужа — российско-германская постановка оперы Моцарта «Волшебная флейта», в которой муж пел одного из мальчиков. Прекрасный хормейстер Л. М. Школьная ходила по музыкальным школам Новосибирска и искала талантливых мальчишек. И нашла. С тех самых пор профессиональная и творческая жизнь Рината неразрывно связана с этим замечательным хормейстером, преподавателем и музыкантом. Вслед за «Волшебной флейтой» случился Детский музыкальный театр «Мир Музыки» п/у В. М. Калужского.

Таким образом, наше проявление было адекватно воспринято миром взрослых, и мы оказались в среде, ответившей нашим запросам, напитавшей и воспитавшей нас. Но в самом начале было проявление — постоянное звучание. Так мы оба и существуем — поем, потому что не можем не петь.

А что же наши дети? Конечно, они невероятно рано проявили свою музыкальность — все четверо поют и поют чисто с года. Но при этом каждый из них проявил еще и свою индивидуальную заинтересованность, ставшую ведущей.

Как это произошло? Есть у нас в семье одно правило. Если хочешь понять призвание своего детеныша, понаблюдай за ним сразу после ночного сна. Не гони его умываться, чистить зубы, убирать постель, делать зарядку и завтракать. Дай ему проявить себя. Это правило в нашем семействе сработало уже трижды.

Старший сын — Александр — очень рано начал читать. И его утро начиналось с книги. Несколько лет он не просто читал с утра. Он выкладывал книги, которые в тот момент читал, по всему периметру кровати и спал среди них. А проснувшись, брал ту, которая, вероятно, отвечала его настроению, и читал. Так он и живет. Читает шкафами. Читает постоянно. Читает очень разнообразную литературу. Очень увлечен историей науки: математики, физики, химии, астрономии. Обожает читать энциклопедии. Художественная литература — его страсть. И мы — родители — понимаем, что именно через книги Саша складывает свой образ мира.

Он не может не читать.

Наш второй сын — Иоанн — совершенно другой персонаж. Он очень рано начал рисовать и лепить. На день рождения в 2 года мы подарили ему первый мольберт, огромные кисти и коробку гуаши в больших банках. Каждое свое утро он начинал с рисования. Он рисовал везде: на бумаге, на стенах, на столе, на полу. Он равномерно выкрашивал литровую банку с водой, опускал в нее банки с красками, наблюдал, как меняется цвет, все перемешивал и в завершение процесса самозабвенно раскрашивал всего себя с головы до пят. Это была страсть! И эта страсть сопровождает его уже 9 лет. Его утреннее погружение в рисование или лепку дарит нам настоящие шедевры. И для нас совершенно очевидно, что свой образ мира Ваня складывает через те образы, которые проявляются в его картинах, вылепленных персонажах и композициях.

Он не может не рисовать.

Третий сын — Алексей — с раннего детства поражал всех нас своей невероятной фантазией. Этот мальчик постоянно рассказывал и рассказывает сказки. Когда он был малышом, я записывала за ним его сказки. А теперь он научился писать сам и пишет безостановочно. Представьте себе семилетнего мальчика, который, проснувшись раньше всех, крадется в кабинет, открывает ящик стола, берет оттуда некоторое количество листов А4, несет их на свою парту, устраивается поудобнее, берет линейку и карандаш, методично разлиновывает лист и пишет. Он пишет сказки, рассказы, даже книги! Он все свои творения сопровождает подробнейшими иллюстрациями. И это поражает! На сегодняшний день Алеша даже не столько складывает свой образ мира, сколько делится с ним собой через свои сказки, рассказы, фантазии и рисунки. Он выбрал такой вариант взаимодействия с миром. Он рассуждает, мыслит, выражает себя.

Он не может не писать.

Наш четвертый сын Карим пока еще юн. И мы наблюдаем. Наслаждаемся и поддерживаем все его начинания. И мы уверены, что он, подобно братьям, обязательно проявит себя, когда придет время.

А что же музыка?

Конечно, она есть в жизни каждого нашего ребенка. Она звучит, она обсуждается, она поется, играется всеми на всем, что есть в доме. Она любима всеми.

В жизни старших детей был период, когда мы приглашали удивительного педагога по фортепиано. И дети занимались. Но довольно скоро они оба сказали, что их тяготит это занятие. И мы с мужем, скрепя сердце, позволили им прекратить заниматься. Не скрою, это было испытанием для нас обоих. Почему?

Мы оба преподаватели. И мы изначально понимали, что дети одарены, что каждый из них может стать хорошим профессиональным музыкантом. И этот сценарий нас привлекал, так как мы — выбери они его — могли бы помочь. Для нас вопрос помощи в профессии — тема неудовлетворенной личной потребности. Мы оба выросли в семьях инженеров. Нас, хоть и признавали, но, к сожалению, никогда не понимали до конца. И поэтому мы были вынуждены искать среду для общения, обсуждения волнующих вопросов, обмена мнениями вне семьи. И мы мечтали дать своим детям ту среду, ту стартовую площадку, в которой когда-то нуждались сами. Однако жизнь распорядилась по-своему.

Признаюсь, мысль «Как же так?! Мы музыканты, а наши дети не занимаются музыкой! Совсем!» долго не давала нам покоя. К тому же мы понимали и понимаем, что каждого из них может «прорвать» в любой момент. Папа — дирижер театра. Дети ходят к нему на репетиции и спектакли. Дети восхищаются им. Они видят, как его любят музыканты и принимает публика. Им это нравится, и они хотят быть похожими на него. И страх «А вдруг прорвет, но будет поздно?..» нет-нет да и всплывает в моем сознании. Но я с ним справляюсь — учусь доверять жизни.

Музыка в нашем доме звучит постоянно. Мы слушаем записи, смотрим балеты и оперы, концерты лучших музыкантов и оркестров мира.

Временами кто-то из детей начинает больше времени проводить за фортепиано. Временами кто-то из них несколько дней подряд дудит на блок-флейте. Дети находят в интернете понравившуюся музыку, скачивают ее, слушают, подбирают, поют и так далее, и тому подобное. Временами… Это и есть ключ к разгадке. Все это происходит. Все это приносит радость и удовольствие, но… временами.

Они могут не играть.

Именно поэтому мы преодолели искушение создать династию музыкантов и позволили им сделать свой выбор — отдаться тому, без чего каждый из них не может жить.

Больше всего на свете мы, родители, мечтаем о том, чтобы наши дети были счастливы. И я очень надеюсь, что наше решение не давить на них, не заставлять их делать то, что им в тягость, то, без чего они могут обходиться, позволило им всю свою энергию и любовь перелить в дело жизни. Пусть не всей. Ведь нет никаких гарантий, что один станет ученым, другой художником, а третий писателем.

Но сейчас, сегодня они поглощены другими процессами — не музыкой. Пускай наслаждаются. Пускай растут и складывают себя так, как чувствуют. Пускай!

А музыка всегда будет рядом.

---

9. Лиана Величко

Россия, Ульяновск. Дети: Таисия 8, Любовь 3, Рада 8 месяцев.

Мне 35 лет, в основном я просто маМа, иногда ведьМа, часто пишу письМа — себе и своим дочкам, а в свободное время я Муми-маМа в Свободной школе. Живу в Ульяновске в обычной двухкомнатной квартире с самым лучшим мужем-инженером и самыми чудесными тремя дочками, старшей из которых восемь, средней — три года, а младшей — восемь месяцев. Люблю все свободное, а особенно материнство, начиная с момента родов и до бесконечности. А еще люблю Слово, живое и честное. Видимо, поэтому мой ресурс в детях и моих мыслях о них, которые я собираю в свои #записки_ветру. Живу на подаяния (они же донейшен) за свои образовательные эксперименты в Свободной школе.

Совершенно случайно (а случайности неслучайны, да) в 13 лет я попала в новаторскую гуманитарную школу при ульяновском педколледже №1 и, видимо, с тех самых пор люблю экспериментировать над своим образованием и теперь уже — образованием своих детей. Однажды в рамках личного эксперимента за лето выучила английский язык до уровня детей, которые учили его на тот момент 5 лет. Видимо, тогда же поняла, что лучшее образование — это самообразование. Дальше совсем обнаглела и через два года весьма лайтового изучения английского решила поступать в университет на переводчика. Не взяли. Не сильно расстроившись и подумав, чем кроме языков я хочу и умею заниматься, хотела стать журналистом. Но учитель русского посоветовала выбрать какую-то конкретную специализацию, которая сможет дать свои козыри, свое видение, потому как умение и желание писать, если они есть, никуда не убегут. Так и случилось. И так я стала юристом со знанием английского языка и огромным желанием писать. Доработалась до начальника отдела Федеральной антимонопольной службы, побывала в Европе, на Кавказе, в Штатах, почти уехала в Москву и… стала мамой. Как водится, тут я поняла, зачем вообще здесь, на Земле. Правда, очень мощным пылесосом для всякого умного мусора в моей голове стала поездка с первой дочкой к Лене Фокиной (Корнеевой) и Игорю Борисовичу Чарковскому в Дахаб. Это был подарок дочке на ее первый день рождения. Но вышло так, что это был подарок мне самой. Синай смел в пески все мои старые представления о себе и смысле жизни. Сделал смелее и живее. Позволил задуматься о том, что это вообще за человек — я. И это стало началом большой и красивой истории.

Мне до того понравилось просто быть собой, что я увлеклась и, расширяя себя в этот мир, родила двоих своих следующих дочерей дома в воду маленькими лотосами. Мы с мужем решили даже не перерезать им пуповину, а дождаться, пока она сама отпадет. Природа лучше знает, когда приходит время отпустить старое, чтобы начать новое. Этот принцип, как оказалось, применим во всем в жизни, от начала и до конца.

Вернувшись из Дахаба, я, имея в голове массу идей, организовала семейный клуб «Радость моя», который со временем от детско-родительской тусни перешел в формат Свободной школы. Тут мы уже не просто проводили время вместе, а расширяли свои возможности, свои представления, свои связи с миром. А мир, как оказалось, ждет нас, стоит только выйти за порог дома.

Немного о детях.

Старшая — Таисия. 8 лет. В обычной школе не была никогда и особого желания не проявляет, так как наслышана про утренние побудки, суету, контрольные, «ручки на коленочках» и прочее. Зато учится в музыкальной школе по классу скрипки, ходит на тренировки по плаванию, занимается в цирковой студии, самостоятельно дома учится играть на флейте, увлекается орнитологией, физикой, химией и этимологией, практически постоянно лепит что-то из пластилина, очень любит инженерные темы. Мечтает стать ветеринаром.

Средняя — Любовь. 3 года. Родилась дома в воду, выплыв к папе в руки. В садике не была ни секунды, хотя мечтает уже года два. Но не получается! Ванька дома — Маньки нет. А мама не сильно утруждает себя заботами о вовлечении дитя в систему дошкольного образования. Поэтому дите растет диким и необузданным, ходит по 8 километров в походы, со всей страстью изрисовывает книжки с заданиями (особенно когда их прячут на верхнюю полку), нянчится с младшей сестренкой и учится кашеварить, осваивая профессию повара, коим и хочет стать, когда вырастет.

Младшая — Рада. 8 месяцев (декабрь 2018). Тоже свободнорожденная русалка. Ползком осваивает мир, тащит все, что попадет под руку, любит петь и слушать, как старшая сестра играет на флейте.

«Только на свободе можно понять, что такое счастье Быть»

Мне кажется, что свободное образование возникло как явление прежде всего потому, что за последнее время появилось очень много по-настоящему свободных родителей, которым честно, от души невмоготу, когда их вынуждают делать что-то против сердца. Именно они выбирают рожать своих детей дома, потому как хотят рожать их так, как подсказывает им их внутренняя чуйка, а не как кем-то принято. Именно они выбирают показывать детям мир — необъятный и прекрасный, а не четыре стены сада/школы и участок, обнесенный забором. Именно они назначают лучшего учителя своим детям — Природу, с ее изменчивостью, текучестью, непредсказуемостью и любовью ко всему живому. Именно они выбирают сами решать, что им узнать сегодня и каким образом, а не подстраиваться под чужие выборы и настроения, не «есть то, что дадут». И понятно, что таким людям совсем не место в обычной системе образования, для которой они становятся слишком мощным увеличительным стеклом, в которое видно все, что обычно было принято скрывать.

Но хочется развеять иллюзии. Ведь, без всяких сомнений, свободное образование — вовсе не панацея и не рецепт счастья для всех. Вовсе нет.

Почему-то считается, что те родители, которые подарили своим детям свободу учиться вне системы, великие труженики и революционеры. На самом деле они просто большие лентяи. Им лень объяснять посторонним людям, что если их ребенок не хочет что-то сейчас делать, это совсем не значит, что он глупый, непослушный, неудачник и прочее. Он просто этого не хочет. А родители не хотят обременять себя разговорами об очевидном. Им лень искать смыслы там, где их нет и вряд ли когда-нибудь будут. Им лень перекраивать свои личные ритмы под выдуманное кем-то расписание. Им лень искать оправдания, почему в такую чудесную погоду вместо прогулки по лесу они должны обрекать детей сидеть в пыльной комнате. Им лень суетиться, опаздывать, завтракать на бегу, лень не высыпаться, оправдываться, зависеть от чужих соображений, примеряться к чужому опыту, отказываясь от своего… Они просто редкостные лентяи.

Еще отчего-то думают, что те, кто взял на себя ответственность обучать детей дома, должны быть семи пядей во лбу. На самом деле они профессиональные Незнайки, и единственное, что они умеют, — удивляться вместе с детьми. И профессионально отвечать на любое «почему» — «слушай, не знаю! А ты как думаешь?»

Еще люди верят, что свободноучащиеся очень смелые. Но они полны страхов! Живые же. Дня не проходит, чтобы не подумалось — а правильно ли я делаю? А так ли объяснил? А нужно ли было объяснять? А нужно ли вообще что-то заставлять делать? А дождусь ли интереса, если не заставлю? А если не дождусь — то что? А самой-то мне интересно? И стоит ли интересоваться всем или только тем, что отзывается? И так без конца…

Думают, что раз выбрал свободу — тогда наверняка знаешь, куда идешь и что там тебя ждет. Не-а. Вообще ничего не знаем. Что там будет и как. И какими вырастут дети. И чем будут заниматься. И чем на жизнь зарабатывать. И будет ли им от этого свободного настоящего счастье в будущем. Не знаем. Честно. Но верим.

И тогда появляется вопрос — а зачем тогда это все? Да просто чтобы оставаться собой. Не подстраиваться, не казаться, не притворяться. А Быть.

Что есть мы сами и как это — быть самим собой — вопрос тоже непростой. Как в знаменитой байке про монаха в аэропорту, который на вопрос журналиста о том, что самое отвратительное на свете, ответил вопросом на вопрос: а кто вы? И журналист не смог ответить, потому как Джон — это только имя, репортер — это только профессия, человек — это только биологический вид… И вот это и есть самое отвратительное — не знать, кто ты на самом деле.

Но если в школе таких вопросов не задают совсем, то дома есть хотя бы время и повод попробовать о них задуматься. Я сама долго искала ответы на них. И жизнь подкинула мне два верных средства: прогулки туда, не знаю куда, во время которых почти всегда встречаешь себя; и Встречи с интересными людьми, разговаривая с которыми часто узнаешь много нового о самой себе.

Ровно то же самое я решила подарить и детям. Прогулки туда, не знаю куда, превратились у нас в историю под названием «бродячее краеведение». Да, нам, взрослым трудно отделаться от желания все время что-то новое рассказывать или показывать детям. Через бродячее краеведение взрослая часть нашей семьи удовлетворяет свое желание и шаблонную необходимость объяснить детям устройство мира, историю, географию, биологию и много всего еще, а детская часть — осваивает все вышеперечисленное не по картинкам в учебнике или из схем на классной доске, а хватая руками все, что попадется в пути (тут и аммониты, и старые чайники, и камни, и шишки, и ягоды, и желуди, и осенние листья, и головастики, и много всего другого), измеряя своими же ногами расстояния, любуясь своими глазами на красоту природы родного края, на старые дома, на разрушенные мосты, на голубые озера, на вековые деревья…

Встречи с интересными людьми стали у нас своего рода творческими свиданиями с яркими людьми нашего города, которые не просто рассказывали о своей жизни, но и делились своими знаниями, наработками, историями из жизни. А выросли эти свидания из сказок, которые я и мои друзья читали своим детям на встречах в библиотеке. Вот так, цепляясь одно за другое, появилось и выстроилось понимание о том образовании, которое я хочу подарить своим детям. И дар этот — право выбирать самим.

Это понимание оказалось интересным не только нам, но и другим людям, отсюда возникла идея сделать клуб для тех, кому отзываются идеи свободного образования. Так появилась «Свободная школа».

Уроков как таковых в жизни моих детей нет. Есть те самые прогулки и встречи. Но для самой себя, чтобы понимать, что мы не стоим на месте, я придумала Погружения. И каждый месяц мы заныриваем с головой в какую-то определенную тему, изучаем ее с разных сторон, примеряем эти разные стороны к нашей действительности, смотрим, насколько хорошо они ложатся, делаем свои выводы. Иногда тема приживается и разрастается новыми разворотами. Иногда отлеживается долго-долго, пока не придет ее время. При любом раскладе мы довольны, потому что можем сами выбирать, куда двигаться и в каком ритме.

Самое сложное для меня — держать баланс. Материнство само по себе заставляет балансировать между множеством целей, погружаться в детей, в их жизнь, в их здоровье, смыслы, вопросы, мечты — целиком или никак. А когда у тебя не один и не два, а три ребенка, младший из которых совсем малютка, выводить из полноводной реки жизни отдельный поток с названием «образование» нет никакого смысла. Мы учимся, чтобы жить. Не наоборот. Поэтому я всегда ищу способы обкатать конкретный навык, не выходя за пределы нашей обычной жизни. Так сохраняется наше внутреннее семейное равновесие.

Ничего нового, в общем-то, в свободном образовании нет. Оно было, есть и будет. Пока будут люди. Потому что свобода — это самый большой подарок, который можно сделать как себе, так и другим людям. Потому что только на свободе можно понять, что такое счастье Быть. И стать счастливым.

Думаю, что нам невероятно повезло жить сейчас, когда меняются смыслы образования. У меня есть предчувствие, что совсем скоро уже не будет странной гонки за статусными университетами, да даже просто за высшим образованием. Ведь уже сегодня понятно, что большинству из нас неважно, какой ВУЗ закончил человек, важно, что он при этом создал сам из себя, что он взял из всех возможностей, что понял из книг, чем обогатил свой опыт, в какой теме по-настоящему разобрался. Уже сейчас никто не пойдет к врачу, который плохо лечит, будь у него пять высших образований. Уже сейчас никто не пойдет к учителю, который не любит детей, будь он трижды профессором. Уже сейчас мы выбираем не «корочки», не статусы, не дипломы и прочую белиберду, а Человека со всем, что у него есть внутри. Внутри головы и сердца. И если то, что он делает, — настоящее, нам абсолютно неважно, закончил он Гарвард или три класса сельской школы.

Дальше будет только больше. Ведь образование — это не данность, не константа. Его нельзя получить раз и навсегда. Чтобы быть на волне, чтобы чувствовать биение ритма твоей профессии, нужно учиться постоянно. И не на курсах повышения квалификации, где только стряхивают пыль с вечных тем, а «в полях», у жизни, в среде таких же неравнодушных и ищущих. И этого современное системное образование давно не может дать. Это можно получить только самостоятельно, только самообразованием, только воспитав в себе волю к познанию и жажду Быть.

Есть и масса других причин от технологических и информационных до этических и психологических, по которым можно совершенно уверенно вывести: будущее — за свободным образованием.

10. Ольга Воронина

Россия, Истра. Дети: Тихон 7.

Меня зовут Ольга. Мне 31 год. Я психолог, гештальт-терапевт. Работа терапевтом — это моя большая любовь. Моей практике уже восемь лет, я работаю индивидуально и веду группы. Невероятно ценю свою работу за то, что она вся про важное — про то, как помочь человеку удобно устроиться в самом себе и в своей жизни.

Мужу 39 лет, он один из основателей IT-компании. Нашему сыну, Тихону, сейчас 7 лет. Около 5 лет назад мы переехали из Москвы в коттеджный поселок, недалеко от Истры.

Мне с самого начала понравилась идея этого сборника, но принять участие решила в последний момент. Казалось, что мне особо нечего сказать. У меня не было извилистого пути поисков, сомнений, метаний. Для меня свободное образование в той форме, в которой оно реализуется в школе НОС, куда ходит Тихон, это не что-то революционное, уникальное и требующее объяснений. Это просто естественное продолжение и воплощение тех ценностей, которые важны для нашей семьи. Но недавно я начала понимать, что в глазах некоторых людей, которые привыкли к другим образовательным системам, наш выбор может выглядеть странно. Стало ясно, что для многих это пока революционно, уникально и непонятно. Тогда я поняла, что мне все же есть, чем поделиться. Хочется рассказать о своем опыте, чтобы голоса родителей, которые ищут новые формы образования для своих детей, звучали громче.

«Мне иногда кажется, что никакого „свободного образования“ на самом деле не существует»

Что это такой код, тайный шифр, обозначающий просто свободную и гармоничную жизнь семьи с ребенком. Жизнь, в которой уникальность человека и пути ее проявления важнее, чем внешние системы и навязанные ими ограничения.

Чтобы оформить наш опыт в какое-то линейное повествование, я мысленно отмотала время назад, пытаясь обнаружить точку, в которой мы свернули к самонаправленному образованию. И поняла, что этой точки не существует, потому что мы вообще никуда не сворачивали. Наоборот — неуклонно шли к тому, что есть сейчас, словно точно знали, куда идем. Но мы, конечно, не знали. Просто в каждой ситуации выбора делали то, что подсказывало сердце и потребности сына. Знали мы только то, что с обычной школой связываться мы не будем. Идея подчинить жизнь ребенка и семьи требованиям почти механической системы традиционного образования выглядела крайне сомнительной. Из альтернатив я знала о существовании прогрессивных школ, где ребенок тоже не может следовать за своим интересом, а вынужден заниматься тем, что навязывают ему взрослые. Различие для меня было только в том, что в «обычной» школе это явное принуждение и часто насилие, а в «мягких» — больше вежливых манипуляций. Они, возможно, не оставляют тяжелых душевных ран, но все равно задают направление развития, сообразуясь не с потребностями ребенка, а с внешними критериями успешности. Туда тоже не хотелось. Были анскулеры, которые много путешествовали, обретая тем самым богатую среду и разнообразный опыт. В таком формате этот вариант нашей семье тоже не подходил. Еще я знала про хоумскулинг, который, как мне казалось, подразумевал непосредственное и постоянное участие родителей в обучении детей. Этот вариант отпал ввиду полного отсутствия у нас с мужем педагогического задора. Потом я узнала про демократическую школу Тубельского, и в ней мне понравилось почти все. За исключением классно-урочной системы и того, что она была в Москве, а нас там уже не было. На этом известные мне варианты (которые, как я сейчас вижу, были кашей из обрывочных знаний и фантазий) заканчивались. Но Тише было четыре года, мы счастливо проводили с ним время дома, и все эти разновидности «-скулеров» на тот момент нас мало интересовали. Начать паниковать по поводу того, что же делать дальше, мы собиралась еще года через два. Но запаниковать не успели, так как прямо рядом с нами открылась демократическая школа НОС (Новая образовательная среда). И все сложилось. Каким-то чудом наши ценности совпали с ценностями организаторов, сотрудников и многих других родителей, благодаря которым появилось это сообщество. Вот уже почти 3 года как оно является важной частью Тишиной жизни.

У меня нет идеи, что есть какая-то отдельная взрослая жизнь, для которой ребенка надо заранее готовить, жертвуя его временем и силами здесь и сейчас. Я воспринимаю жизнь как поток постоянных изменений. Если человек умеет слышать себя, других и ощущать импульсы этих изменений, то ему легче быть в этом потоке, ловить подходящие течения и находить свои смыслы, даже если бушует шторм или, наоборот, полный штиль. Мне важно, чтобы мой сын имел достаточно свободы, чтобы осваивать себя и те отношения, события и процессы, которые разворачиваются в его жизни уже сейчас.

В НОСе, на мой взгляд, как раз есть баланс между разнообразием ситуаций и возможностью усваивать тот опыт, который в них рождается. Это происходит благодаря небольшому количеству людей (около 80 человек) и большому вниманию, которое уделяется качеству отношений. Мне нравится, что там нет безоговорочного приоритета интеллектуальных знаний и технических навыков над всем остальным, что происходит вокруг и внутри человека. И много пространства отдается другим умениям, которые хоть нельзя оценить количественно или написать по ним реферат, но которые очень важны. Например, способность замечать и учитывать чувства (как свои, так и чужие), разрешать конфликты, обращаться за поддержкой и оказывать ее, искать баланс между личными и общественными интересами. Это происходит не потому, что кто-то внезапно решил развить кому-то «коммуникативные навыки», а просто потому, что в процессе жизни постоянно возникают ситуации, в которых они нужны.

В отношениях для меня очень важна искренность. Если бы мне нужно было объяснить ребенку, почему он должен идти в школу и полдня сидеть за партой, изучая то, что сейчас ему не интересно, я бы не смогла этого сделать. Потому что у меня внутри нет ответа, в который я бы верила сама. Мне важно, чтобы мой ребенок ощущал целостность и внутреннюю непротиворечивость своих чувств, решений и действий. Чтобы мог спокойно и в своем темпе осваивать самого себя и тот мир, который разворачивается вокруг него прямо здесь и сейчас. Для этого важно располагать свободой в сочетании с надежной поддержкой близкого окружения.

Мне очень ценно, что утром сын с радостью сам идет туда, где может реализовать то, что ему сейчас интересно. В какой-то момент это были занятия математикой, в какой-то — керамикой, в какой-то — развитие все более сложных отношений с людьми. И в такие моменты было очень легко и радостно за него, за наш выбор, за то, что для всего этого открыты возможности. А в какой-то момент ему стало важно проводить очень много времени за просмотром видео на Ютубе. И возможность для этого тоже открыта. Вот тут у нас с мужем появился отличный повод проверить, насколько мы искренни в том, чтобы действительно поддерживать свободу выбора.

Тут же всколыхнулась тревога. И стремление защитить от «плохого» выбора раньше, чем он успеет его сделать. Следовательно, надо ограничить свободу выбирать. Ограничения — удерживать и контролировать. Не доверять. Все более жестко транслировать свое видение, опираясь не на ту реальность, исходя из которой человек делает выбор, а на свои страхи и предубеждения. Это был трудный для нас с мужем момент, когда мы подошли к своим собственным внутренним ограничениям. Когда теплая поддержка и живой интерес к жизни человека, который растет в нашей семье, вдруг сменилась на подозрительно-ультимативный тон. И ребенок даже начал было следовать ему, потому что привык доверять. Привык, что родители находятся с ним в уважительном диалоге, в котором нет необходимости обороняться. И очень быстро я увидела, какой конфликт это порождает внутри него, как образуется комок противоречивых чувств и стремлений. И как больно и горько стало мне самой от того, что я поверила своей собственной мнительности больше, чем способности сына ощущать, что для него сейчас правильно.

Тогда я, возможно, впервые по-настоящему ощутила, что вопрос не в том, кто делает выбор — родитель или ребенок. А в том, лишаю ли я своего ребенка его собственного опыта, а вместе с ним и возможности стать сильнее и понятнее для самого себя? Или у меня достаточно внутренней силы и доверия для безусловной любви и поддержки, даже тогда, когда он делает такой выбор, о котором потом может пожалеть? Доверяю ли я человеку в том, что он способен прожить свою собственную жизнь? Если да, тогда ему понадобятся все ресурсы, которые у него для этого есть. И ему нужна свобода, для того чтобы он мог их обнаружить и освоить. Нужна уверенность, что родители всегда рядом и на его стороне, а не где-то сверху с указкой и сводом правил. Что близкие люди видят и принимают его целиком, уверены в его способности выбирать именно то, что ему сейчас важно. А не находятся в тревожном ожидании того, что что-то пойдет «не так», если вовремя это не пресечь. Особенно нужна поддержка как раз тогда, когда человек сталкивается с трудными последствиями своего выбора и ему нужна помощь в том, чтобы пережить и усвоить их. Когда я увидела, каким образом ограничиваю и себя, и сына, и наши отношения, то появилась возможность пройти сквозь эти ограничения. И вернуться туда, где может быть трудно, непонятно и уязвимо, но есть возможность говорить и быть услышанным. Как для меня, так и для него. И как это часто бывает после того, как отпускаешь даже еле заметное напряжение, которое должно было помочь контролировать и улучшать ситуацию, но на деле только усугубляло ее, все изменилось. Сын наконец ощутил, что его отношения с гаджетами — это не мой невроз, а часть его собственной жизни. А значит, это его свобода и его ответственность. Сейчас он ищет свои способы выстраивать эти отношения, и мы можем спокойно с ним это обсуждать. Теперь мне очень легко поддерживать его в этом поиске и давать искреннюю обратную связь. Но это стало возможным только после того, как я увидела выход из своей, якобы контролирующей, но на самом деле беспомощной и разрушительной позиции.

Иногда меня спрашивают, как ко всему этому относится сам Тиша? Так как для него это просто привычная реальность, в которой он живет, то у него нет к ней и какого-то специального отношения. Он привык, что к его потребностям прислушиваются, а мнения учитывают, идет ли речь о том, какую одежду он хочет носить или чему хочет посвящать свое время. Мне кажется, что у него нет большой разницы в самоощущении между «школьной» и «домашней» жизнью. Дома он чувствует себя таким же важным членом семьи, как и все остальные, а в НОСе — таким же ценным участником среды, как и все остальные. Конечно, он знает о том, что школы бывают разные. Он с интересом слушает о том, как была устроена наша жизнь в его возрасте. Задает вопросы, когда читаем книги и фильмы, в которых описываются обычные школьные будни. Когда водитель такси спрашивает его «добрая ли у тебя учительница?» или «сколько у тебя пятерок?», то Тиша говорит, что не может ответить на этот вопрос, так как у него другая школа. Иногда он рассказывает подробнее, а иногда выбирает не продолжать беседу. То есть для него существование разных форм образования — это не про столкновение и противоречие, а просто воплощение все той же идеи про право каждого выбирать то, что ему подходит. Вот он соприкасается с каким-то способом бытия, отличным от того, к которому он привык, и для него это еще одно свидетельство того, что все люди разные, с разными привычками и взглядами. Для него это нормально — оставлять другим право на их жизнь, а себе — на свою.

Материнство для меня — это ежедневный опыт все большей открытости и проницаемости. Постепенно возрастающая смелость в том, чтобы отодвигать в сторону как чужие, так и свои закостенелые идеи о том, как все должно быть. Это постоянно растущая способность доверять — себе, ребенку, жизни. Приглашение идти навстречу неизвестному и любить, любить, любить. Тогда открывается какое-то новое измерение, где страхи, схемы и советы теряют свою силу. Остается бесконечное пространство радости от того, что можно быть не «правильной мамой правильного ребенка», а просто живой и неидеальной собой в глубоких отношениях с близким человеком.

Бабушкам и дедушкам Тиши такой формат образования казался сначала весьма радикальным. Они, конечно, тревожились про «обязательную базу» и «вдруг не научится читать». Но при этом они готовы воспринимать новое и слышат те причины, по которым мы выбрали именно такой путь. Тем более что и сами они с сожалением вспоминают о тех трудностях, которые сопровождают традиционное образование. Они пережили их дважды: сначала в процессе своего обучения, а затем — в роли родителей школьников. И они видели, что вред от обычной школы часто перевешивает пользу. Даже если не вдаваться в тонкие материи свободы выбора и формирования личности.

Мои родители одобряли самостоятельность в выборе образовательной траектории. Даже тогда, когда она расходилась со школьной программой. Поддержали они и мое желание закончить последние два класса школы экстерном. Это сэкономило мне очень много сил и времени, которые я посвятила изучению того, что мне было действительно важно. Им хватило любви и мудрости, чтобы дать мне настолько много свободы, насколько это было для них посильно. Если бы они не позволяли мне читать ночами книги по философии, а настаивали на том, чтобы я исправляла двойки по математике, то, наверное, я бы даже их послушалась. И, скорее всего, в мире было бы одним плохим математиком и несчастным человеком больше. А одним психологом и счастливым человеком — меньше.

Родители мужа вовремя заметили, что у него есть большой интерес к информационным технологиям, и приложили много усилий, чтобы обеспечить ему возможность заниматься тем, чем ему хочется. Благодаря этому он мог сосредоточиться на главном и развиваться в своем направлении, не особо отвлекаясь на все остальное. С младшим сыном они тоже пробовали более мягкие варианты обучения из тех, что тогда были доступны.

Можно сказать, что наши родители сделали первые осторожные шаги в сторону от традиционной школьной системы. А мы просто продолжаем идти в этом направлении, опираясь не только на негативный опыт школьного образования, но и на позитивный опыт свободы от школы. Я очень ценю то, что они разделяют свои тревоги и понимание того, что ответственность и окончательное решение о том, какое образование мы выбираем для нашего сына, лежит на нас. И благодарна им за то, что они замечают и признают, что такой выбор лучше всего подходит их внуку и всей нашей семье.

11. Ирина Гаврилина

Россия, Москва. Дети: Роман 30, Дмитрий 25.

Мне 64 года, по образованию я учитель химии, больше 20 лет проработала в обычной советской школе, потом в частной. Сейчас вот уже пятый год я в семейной «Утренней школе», хотела написать «работаю», но это слово не подходит, это другое! Радуюсь, огорчаюсь, разочаровываюсь, удивляюсь, восхищаюсь, устаю, спорю и т. д. Много вопросов, мало ответов. Но мне это нравится!

«Роль учителя — друга — соратника — помощника — оппонента важна не меньше, чем среда свободной школы»

У меня два сына. Старшему уже 30 лет. Математические классы, Лицей на Воробьевых горах, МИФИ, инженер-физик, аспирант. Бальные танцы (А-класс), водные и горные лыжи, единоборства, походы, путешествия. Младшему 25. Сам решил стать поваром — колледж, пищевой институт, инженер-технолог, первые попытки бизнеса. И тоже — бальные танцы, горные лыжи, борьба, походы, много путешествий по миру.

Они росли в обычных дворовых школы без «альтернативности» и «свободных систем образования». Никто не думал о свободном образовании, да и термина такого не было. Мы искали добрых и умных учителей, активную школьную и внешкольную жизнь. Я старалась помогать учителям, зная как непроста работа в школе. Был ли у детей выбор? Конечно, как у каждого. Но и мнение родителей не могло не влиять на него. Они как-то сами научились принимать решения, и часто говорили «я тебя услышал», но делали по-своему. А в других случаях, наоборот, не пользовались своим правом на мнение и выбор. Была такая ситуация: Роман ходил в музыкальную школу, не очень хотел, но я хотела, и до какого-то времени мне удавалось его уговаривать. В день икс он сказал: «Мам, если ты так хочешь, я буду ходить, но если спросить у меня — я бы бросил, надоело». Сердце дрогнуло, и школа была брошена. Я была рада, сама я бы от музыки не отказалась, но муж был против и музыки и танцев, и когда сын сам попросил — все решилось. А через 10 лет Роман сказал: «Не надо было меня слушать, сейчас было бы музыкальное образование — очень бы пригодилось».

Я спросила у них однажды: «А если бы вы могли абсолютно самостоятельно принимать решения, вся ответственность легла бы на вас, вы не делили бы ее со взрослыми — было бы лучше?» Они ответили (оба, что удивительно), что и так были совершенно свободны. Как это получилось? Благодаря или вопреки чему они могут сейчас принимать самостоятельные решения, отстаивать свое мнение, идти своим путем? Наверное, им повезло с учителями, ближним окружением. Плохие для ребенка (но очень хорошие по рейтингу) школы мы меняли. Учителя, которых мы выбирали, не давили на них, не ломали, спорили, убеждали, видели в них людей — равных, только младших. Так бывает. Вообще, я уверена, что модель свободной школы, конечно, очень важна; она ставит детей в условия, где их возможности шире и разнообразнее, формирует больше ответственности и самостоятельности. Но и роль учителя — друга — соратника — помощника — оппонента (может быть, в одном лице) важна не меньше.

У сыновей пока нет своих детей. Мы часто обсуждаем дома нашу жизнь в «Утренней школе», они примеряют на себя этот проект, спорят, удивляются, не соглашаются. Мне это нравится. На вопрос «в чем нужна свобода детям» Дмитрий отвечает: «В выборе учебного заведения и в возможности выражения себя и своих интересов перед старшими», Роман: «Свобода мысли, свобода слова, свобода иметь тайну, неприкосновенность жилища, свобода передвижения — ну это по конституции, а еще свобода выбора в цвете, вкусе, музыке, суждениях, свобода критиковать и не иметь авторитетов».

Смогут ли они доверить своим детям их выбор, выйти за свои внутренние рамки, принять новое? Это будет их решением. Главное, что у них всегда есть выбор.

12. Виктория Гласко

Россия, Москва. Дети: Герман 16, Мирон 6.

Директор АНО «Центр содействия семейному образованию», создатель и руководитель Семейного клуба «Кайманчик», автор книги «Детки без клетки. Среднее образование в семье», мама сыновей 6 и 16 лет. Старший сын закончил среднее образование в 15 лет и сдал ЕГЭ. Младший — просто человек мира. Вдохновляю, провожу вебинары, семинары и консультации по семейному образованию, готовлю курс по расшколиванию для родителей. Более подробно о нашей семье я недавно писала в одной из статей, привожу ее здесь, так как наша история, возможно, будет интересна и вдохновит кого-то.

…В 2010 году я узнала, что у каждой семьи есть возможность не водить детей в школу, а обучать дома самостоятельно. Это невероятное открытие изменило всю мою жизнь! Я забрала своего тогда единственного сына после 1 класса из школы домой и стала обучать сама. Да, результаты были невероятными, особенно если их соотнести с теми целями в жизни и образовании, которые я ставила на тот момент. Ребенок хорошо и уверенно обучался, мы много общались и путешествовали, чувствовали свободу, но главным результатом первых лет семейного образования я считаю — физическое здоровье! Освоение школьной программы на 100% без пробелов дало мощный фундамент, который до сих пор помогает сыну обучаться и готовиться к экзаменам. А еще умение учиться, которое тогда, 8 лет назад, я совсем не ценила как навык и не особо обращала внимание на это.

Стоит отметить, что на тот момент у нас с мужем был свой бизнес и наша занятость в этом самом бизнесе была куда более 8—10 часов в день. Работа было почти круглосуточной. Приходилось ездить в офис и работать из любой точки города. Часто мы работали и по ночам, т.к. многие наши партнеры находились в других часовых поясах.

С переводом сына на СО мне стало легче, т.к. не приходилось отводить и забирать из школы, не было необходимости обслуживать его. Сын быстро научился помогать по хозяйству, и я уже не представляла свою жизнь без вот такого помощника. Несмотря на огромное желание сына учиться в музыкальной школе, я забрала его и оттуда, т.к. извозы 4 раза в неделю не вписывались в ту модель жизни нашей семьи, которую я себе представляла. Мое время, затраченное на обучение сына дома, было меньше, чем время, затрачиваемое на извозы ребенка в школу и музыкальную школу. Да, очень быстро мы привыкли обучаться везде: в машине, на прогулках, в путешествиях, в магазинах. Я тогда тоже не придавала этому методу никакого значения, считая, что просто облегчаю себе и сыну жизнь. Для нас было в порядке вещей поехать к бабушке в гости, застрять в пробке и выучить поэму «Бородино». По дороге в магазин в уме разобрать предложения по членам. На заправке повторить таблицу умножения, считая, сколько литров бензина мы сможем купить на 1000 рублей. И это все в игре и в общении, без принуждения. Вот такое общение. Уже позже я поняла, что другого общения и не бывает. Мы, мамы, если не ругаем и не отчитываем ребенка, то почти всегда обучаем. Так устроен мир!))))

Да, вокруг было много людей, которые показывали на нас пальцем и считали нас странными, но дети в основном завидовали моему сыну, что он не ходит в школу. Взрослые говорили, что они бы не справились с СО, но постоянно ругали школу. В итоге мой сын перескочил через класс в 3—4 классе, а его бывший класс, наоборот, отставал от программы, т.к. учителя постоянно сменялись, ну не повезло классу.

В 2010 же году я создала «Клуб туризма и краеведения», который был необходим, как я считала, для социализации и общения моего сына со сверстниками. Мы с детьми много путешествовали, изучали краеведение, ходили в походы и на туристические слеты. Сами организовывали бесплатные массовые спортивные мероприятия для жителей района силами детей и родителей клуба, а также моих университетских и походных друзей.

В 2011 году я пошла учиться на заочное в педагогический университет. Это было уже мое третье высшее образование. Я тогда считала, что мне может пригодится педагогическое образование для обучения своего ребенка дома. А также я посчитала знаком, что специальность называлась «Туризм и краеведение».

Также в 2011 году я закончила годовые курсы Инструкторов детского туризма, чтоб на совершенно законных основаниях работать с детьми и иметь профессиональные знания в области руководства различными походами.

В 2012 году, когда сыну было 10 лет, у меня родился еще один сын. На малыша уходило все мое внимание и время, поэтому старший сын становился все более самостоятельным. Помогал с братом, сам учился, готовил мне доклады и сочинял стихи и рассказы. А также готовил кушать, гулял с братом, помогал таскать сумки из магазина.

Тут сделаю паузу. Получается, что за 2 года СО Я САМА (не ребенок) сделала столько, сколько не могла сделать за множество предыдущих лет. Я не понимаю, откуда начало появляться время и воодушевление, я совсем не понимаю, как все успевала. Но факт остается фактом. СО дало мощный толчок для изменения моей жизни, вытащило меня из постоянных бегов и извозов, дало возможность в самореализации. Уже по прошествии времени я стала понимать, что именно жизнь по режиму, извозы и необходимость в «крысиных бегах» забирает все наше время и энергию! Оказывается, у нас гораздо больше ресурсов, чем кажется!

В 2012 году мы с мужем оставили свой бизнес, осознав, что 10 лет вкладывали все свои силы в непонятное дело, которое не давало этому миру и лично нам ничего, кроме денег и статуса владельцев своего бизнеса. Бред! Мы занимались тем, чем может заниматься любой человек. Наше дело не было ориентировано на наши способности, желания, возможности и видение мира.

Куда же мы ушли? А никуда! Вот в один день решили и все. Какое-то время понадобилось, чтоб все уладить, и мы освободились от 10-летних оков.

Неожиданностью стало то, что новые возможности не заставили себя долго ждать. В свободном полете мы были очень недолго. Нам предложили заниматься туризмом с подростками и семьями. К тому времени муж уже тоже учился (а может, и заканчивал) на курсах Инструкторов детского туризма. Я, получив разряд по спортивному ориентированию, пошла временно (на 3 года) работать в спортивный клуб «Фотон», заменяя руководителя клуба, которая ушла в декрет. Муж через некоторое время набрал первую группу подростков для обучения их туристическим навыкам. Мы работали рядом с домом, в одном здании, со своими и другими детьми не более 3—4 часов 2—3 раза в неделю. Да, зарплаты были смешные, зато мы увидели результат! Каждый отличный результат детей почему-то отзывался нам как личный успех. Душевная наполненность от побед наших воспитанников с лихвой покрывала небольшую зарплату и необходимость заполнять кучу бумажек. А наши дети, которые были рядом, обучались вместе и не расставались с родителями, были тоже в полном восторге!

Мы ездили со своими детьми и воспитанниками на всероссийские соревнования в разные города России, ходили в походы по горам и рекам нашей страны.

В 2013 году мой сын запросился в школу. Вот вдруг захотел. Для меня это было обескураживающим. Но я доверилась ему, и в середине 6-го класса сын пошел в обычную школу. Уже через неделю он попросился обратно, но пути обратно не было. В 2013 году как раз отменили выплаты семейникам, и никто не хотел с ними связываться. Сын стал мечтать о поступлении в школу для одаренных детей «Лига школ» в 7 класс. Он сам много готовился к экзаменам и в 2014 году поступил на 1 курс этой школы, пройдя большой конкурс!

Год обучения в «Лиге» очень многому научил сына и всю нашу семью. Один год как целая жизнь. Череда различных событий, сложностей, болезней, походов, отрыва от семьи, знакомство с уникальными людьми, плохая успеваемость, радость от обучения новым знаниям, ночные занятия, несправедливость на экзаменах, доброе общение, мотивированное обучение. Было много сложностей, но и было много радостей и открытий! В конце учебного года, просуществовав более 20 лет, «Лига Школ» закрылась под натиском действующей реформы образования.

В тот момент мы были на распутье: идти ли в школу «Интеллектуал», куда пошли многие лиговцы, или возвращаться на СО? Поговорив с сыном, я выяснила, что его тянет в творчество, и однозначно забрала его на СО. Точнее, прикрепила на заочное к школе во дворе нашего дома.

В 2015 году мой сын, повзрослев, сам пошел и поступил в музыкальную школу, которую закончил за 3 года, два раза перескакивая через класс. Он исполнил свою мечту, но это уже была его личная инициатива и труд. Я никоим образом не участвовала в жизни его музыкальной школы, была там один раз, на подаче документов, не знаю имен его учителей. Да, это покажется примером плохой матери, но каждый смотрит на мир по-своему. Я рада, что сын сам смог реализовать такой проект, как поступление, обучение, перескакивание через классы, экзамены и окончание музыкальной школы. Я нарочито не лезла в эту тему, т.к. считала важным, чтоб сын проявил упорство и самостоятельность. Я верила в него по-настоящему. Я научилась безусловной любви. Это и мой опыт, отстраниться и дать возможность самостоятельности. Это было не просто, т.к. что-то внутри подначивало спросить сына о его успехах в музыкалке. Но я этого не делала. Ведь на чем-то я должна была учиться доверию, вере и отпусканию?

Меня не оставляла мысль, что ребенок попросился в школу не просто так. Ему что-то не хватало на СО, несмотря на походы, совместный спорт, обилие общения и кружков. И я поговорила с сыном, попробовала разобраться в его чувствах и мыслях. Мне стало очевидно, что подросткам необходимо постоянное общение в постоянном обществе, но еще больше им необходима совместная деятельность и совместные свободные от принуждения проекты. И я решила создать семейный клуб «Кайманчик» для моих сыновей, мужа и для меня. Вы спросите, почему и для меня? Дело в том, что мне было сложно постоянно быть «белой вороной». Мне хотелось общения в коллективе взрослых инициативных, понимающих людей. Меня окружали взрослые, которые постоянно жаловались, у них было много ограничений в ресурсах, времени и всем остальном. Их приоритеты были выставлены на навязанные обществом ценности. А я верила, что где-то есть люди, у которых есть время и силы на интересные проекты, есть время и силы жить и пробовать новое, есть желание и возможности делать все, что захочется и что принесет пользу миру и людям.

Наш «Кайманчик» начал расти и расширяться. Мне порой стало казаться, что я больше не контролирую этот процесс. Начали происходить чудеса с клубом и многими семьями, которые приходили. Нас становится все больше, мы во всем помогаем друг другу, любые проблемы решаются на «раз-два», когда тебе готово помочь столько людей.

Основой клуба когда-то были детские конференции и специальные гости. За 3 года множество проектов внедрилось в клуб: дебаты, английский, детский театр, этнография, логика, радуга речи, сочинительство, нескучное чтиво, ТРИЗ, КЭШ, конструирование, настольные игры, психология, концерты, проекты поддержки родителей и многое другое. Дети смогли пользоваться любыми взрослыми клуба как ресурсами к обучению и познанию. Совместные проекты учили детей ответственности и самостоятельности, умению находить контакт со сверстниками, умению ценить людские таланты и уважать индивидуальность. А сколько проектов сделали взрослые? Многие родители нашли себя в различных сферах, о которых и помыслить не могли ранее. Обо всем и не расскажешь.

А еще:

— Мы восстановили заброшенную деревню, теперь у клуба есть своя дача

— Издали несколько пособий и материалов для семейного образования

— Провели несколько благотворительных ярмарок

— Дали старт многим образовательным проектам

— Организовали свой турклуб «Кайманчик»

— Провели три летних лагеря

— Организовали множество массовых мероприятий, спортивных и культурных

— Провели множество туристических и творческих слетов

— Провели саммит для родителей

— Я провела множество вебинаров на различные темы, связанные с СО, индивидуальных консультаций

— Путешествия — важная составляющая образования.

За 2,5 года семейный клуб «Кайманчик» ездил в горы Грузии, Крыма, Абхазии, Казахстана, Адыгеи; в Геленджик на соревнования по спортивному ориентированию трижды, сплавлялись по рекам Карелии, Башкирии, республики Марий-Эл, Тверской и Московской областей, побывали на Кольском полуострове в Хибинах, ездили в Белоруссию, Воронежскую, Ленинградскую область и Санкт-Петербург и другое.

— Помогли многим семьям встать на путь СО

— Помогли многим людям самореализоваться и поверить в себя

— И многое другое.

Вы спросите, откуда у меня (а теперь у нас) столько времени, энергии и других ресурсов на осуществление различных проектов? Я отвечу: семейное образование — это не только про детей. За время СО, я обучилась сама гораздо больше, чем в трех ВУЗах!

Этим летом мой сын пишет ЕГЭ. Поступать в университет ему еще рано, т.к. ему всего 15 лет. Я считаю, что год или два свободной жизни необходимы человеку для выбора своего пути в дальнейшем. Возможно, я не права, как знать. Через 2 года узнаем! А может быть, понимание придет гораздо позже.

Я не призываю повторять за мной или осуждать меня. Каждый сам решает свою судьбу. Я просто делюсь опытом. Если мой пост поможет кому-то нырнуть в новую свободную жизнь и сделает кого-то чуть более счастливым, я буду рада.

И, да. Благодарность людей, которые открывают для себя новую, свободную от стереотипов жизнь, — бесценна. Это хороший результат нашей дружной команды.

«Семейное образование — это образование взрослого, мотивацией и вдохновением для которого служат дети»

Я много пишу и говорю о семейном, свободном образовании, поэтому мне было довольно сложно определиться, что именно осветить на страницах этой книги. Отвечаю на три вопроса, заданных мне редакторами сборника.

Как сочетается позиция родителя и организатора, чему ты отдаешь приоритет в каких случаях?

Сочетать позицию родителя и организатора крайне сложно. Фактически я отдельно мама, а «Кайманчик» — это моя работа и миссия. Когда мне говорят, что обучать ребенка дома может только свободный от работы родитель, то мне не хватает слов рассказать, сколько времени и энергии занимает мой «Кайманчик», работа в котором часто более ресурсозатратна, чем многие профессии. Это ежедневный многочасовой труд. Счастливые семьи, доброе общение, психологическая поддержка, здоровые и развитые дети, благодарности от участников, невероятная ресурсная поддержка и ощущение «команды» и силы — это то, что мотивирует меня растить наш проект и продолжать тратить столько личной энергии. А еще я верю, что «Кайманчик» — большой вклад в будущее качественное образование, а это значит — высокая миссия. Невероятные возможности, к которым мы в клубе просто привыкли, для многих людей кажутся волшебными. И мне хочется делиться тем, что так бывает и что будущее образование людей (не только детей) это не только линейные варианты: заплатил — получил. Есть множество возможностей получать качественное образование, жить полной жизнью, пользоваться поддержкой сотни семей, иметь свободный график жизни и спокойную счастливую жизнь. Об этом можно говорить долго…

Если моя семья организует мероприятие, а дети не хотят на него идти или болеют, то приоритет однозначно отдаю мероприятию. У организатора в этом смысле незавидная роль. Даже мои дети не могут без причины отказаться от мероприятия, если им не интересно и скучно там будет (например, повторяющееся мероприятие). Более того, дети и муж всегда включены в процесс. Помогают много! А для младшего важная «миссия» — не мешать, чтоб не отвлекаться на своего ребенка во время массовых мероприятий. Но все члены моей семьи меня безусловно понимают и верят в меня. И я верю в каждого и помогаю по силам. Это и есть семья — поддерживать, помогать, быть опорой друг другу. Мероприятия «Кайманчика» — это наши семейные обязанности)).

Иногда у меня спрашивают, а если ребенок говорит «не хочу», вы его заставляете? Мне кажется, тут важен пример родителей. Если в семье родители много работают и дети вовлечены в эту работу или хотя бы видят ежедневно прикладываемые усилия родителей, то и они перенимают такой пример жизни. Есть вещи, которые «надо» делать для того, чтоб добиться большего. Здесь невероятно важна польза наших постоянных походов. Там приходится прикладывать усилия для достижения простых результатов постоянно (забраться на вершину, приготовить еду на костре в дождь, прогребать озера со встречным ветром) — и это формирует модель жизни. Зато результат радует тем больше, чем больше приложено сил. И это распространяется на все сферы жизни. Да, мы так живем, и несмотря на свободу в образовании и в жизни, мы привыкли прикладывать усилия для достижения своих целей, и это делает возможным любые наши мечты и придает невероятную веру в собственные силы!

У меня есть субъективное мнение, что модель жизни родителя крайне важна в СО. Если мама живет жизнью ребенка и все свое время тратит на домашнее хозяйство и развозы по кружкам, то у ребенка формируется именно такая модель взрослой жизни. Часто дети попросту не хотят взрослеть, что убивает мотивацию не только к обучению, но и теряется интерес к жизни.

Мне же важно, чтоб мои дети учились создавать новые проекты и отдавать часть своих ресурсов в услужение социальной миссии, а не только жили для себя, учились получать удовольствие, принося пользу людям и идейным проектам. Не зря растет популярность волонтерских движений. Наш «Кайманчик» — это волонтерский проект для моих детей и многих других семей. Наверное, грубо это можно выразить так: я хочу жить в обществе не потребителей, а созидателей.

У меня часто спрашивают: «А есть родители в „Кайманчике“, которые обучают детей дома и успевают работать?». Я отвечаю: «Многие родители детей на СО, с которыми я встречаюсь, успешно работают и даже имеют собственные проекты, создавая своим примером для детей модель жизни взрослого человека».

Считаешь ли ты, что позиция свободного образования (такая, как ты ее понимаешь) подходит для всех семей? У тебя много контактов с очень разными семьями, есть ли такие сознательные, заботливые, хорошие родители, которым реально лучше подходит патерналистская модель образования и воспитания, для их детей так будет лучше?

Я считаю, что каждая семья индивидуальна и родители принимают решение об образовании детей. Да, это очевидно! Но хочу отметить, что свободное образование без расшколившихся родителей — невозможно. Очень мало родителей, которые готовы к свободному образованию, и это нормально. Россия не готова к свободе, да и не только Россия. По всему миру принуждение считается самым действенным методом в образовании. Даже забрав ребенка на семейное образование, родители часто устраивают школу дома и заставляют заниматься и учиться, и чем лучше результаты, тем больше требования. «Перескакивания» через класс нередки в СО. Но я не считаю, что это плохо. Некоторым людям нужно пройти определенный путь и получить определенные результаты, чтоб оценить свои поступки и риски. И в любом случае СО лучше школы по многим параметрам. Со своим старшим сыном я придавала много важности усвоению школьной программы, с младшим сыном совсем другая история.

Любящие родители, которые сами много занимаются детьми, заботятся о них и отвечают на образовательные запросы — это всегда хорошо. И многим подходит патерналистская модель образования. Люди учатся и меняются.

Семейное образование с выставлением приоритета на школьную программу — это первый шаг к свободному образованию. Не многим людям получается «перепрыгнуть» этот этап.

Я не могу быть уверена, что и кому больше подходит и как будет лучше, поэтому просто делюсь своим опытом, создаю сообщество, в котором все участники помогают друг другу, поддерживают. Где можно реализовать любые образовательные вопросы и где есть место семьям, практикующим свободное образование и использующим патерналистскую модель. Постоянный обмен опытом помогает людям меняться и принимать решение об изменении своего семейного образования, помогает выставлять приоритеты согласно образовательным целям и многое другое.

Кстати, даже люди, которые водят детей в массовую школу, льнут к нашему клубу, общаются с нами и через какое-то время решаются на СО…

Эволюция тебя как родителя — что изменилось в последние годы, что меняется сейчас?

Наверное, главный результат семейного образования для многих семей — это эволюция или саморазвитие родителя, взрослого. У меня даже есть мнение, что именно такое образование — лучшее и самое эффективное образование для взрослого.

Семейное образование — это образование взрослого, мотивацией и вдохновением для которого служат дети! Знаете, что люди с опытом ведения собственного бизнеса при приеме на работу ценятся гораздо больше, чем образованные и опытные сотрудники, которые всегда работали под чьим-то началом? Здесь можно провести однозначную параллель.

Родитель на семейном образовании — это человек, который взял на себя ответственность за обучение своего ребенка, он вынужден постоянно обучаться, менять свои стереотипы, проходить сложные жизненные этапы, учится спокойствию и адекватности, анализирует свои поступки, постоянно учится и много читает. Постепенно приобретает уверенность и веру в себя и в ребенка, является настоящей поддержкой и фундаментом для своих детей, видит свои ошибки или плохие качества в детях и меняет себя, а не ругает ребенка. Умеет выставлять приоритеты и принимать решения, гибок при различных жизненных обстоятельствах.

Так как дети однозначно «зеркалят» родителей, то привыкаешь быть на позитиве, идти к цели, помогать другим, ценить семейные моменты, много учиться, заниматься спортом. Быть в курсе всех современных тенденций и инноваций, уметь планировать свое время, активно участвовать в различных проектах и многое другое!

Что еще заставит человека так много работать над собой?

А еще дети, обучаясь дома, часто продвигаются в своем образовании далеко вперед, обгоняя не только школьную программу, но и выходя за рамки общепринятых наук. Чтоб не отставать от детей, родителям порой приходится обучаться в совершенно не свойственных им областях, что может доставлять большую радость и раскрывать границы!

Я считаю, что семейное образование дало мне гораздо больше знаний, умений, навыков и саморазвития, чем три университета! И это все не прекращается.

13. Татьяна Глухарева

Россия/ Германия, Гейдельберг. Дети: Дарья 9.

Мне 34 года, моей дочери Дарье недавно исполнилось 9, мы живем вдвоем. Обе родились и до недавнего времени жили в Москве, в июне 2018 переехали в Германию. В детстве я ходила в обычные ясли, обычный сад и обычную школу. Мне нравился немецкий язык, и после 11 класса я поступала в иняз и педагогический; поступила только в пед и решила все же пропустить год и потом пойти в другой ВУЗ. В результате я училась в Университете Управления в Москве и в Университете Пассау в Германии, по профессии я экономист. На последних курсах университета и после него работала в бизнес-консалтинге, после декрета немного сменила род деятельности (и режим работы), последние почти 8 лет работаю в международной ИТ-компании.

Из моего собственного образовательного опыта у меня осталось несколько довольно ярких воспоминаний — как негативных (началка), так и позитивных (два учителя в старшей и средней школе, немецкая программа в университете). Но в целом ощущение пустовато-нейтральное, какое-то серое; при этом долгое время я продолжала считать пройденную мной систему единственно доступной, пусть и далеко не идеальной, и в принципе собиралась привести в эту систему свою дочь.

Когда Даше было где-то два с половиной, я сделала попытку оглядеться вокруг и посмотреть, есть ли что-то за рамками этого «стандарта». Сходила в пару частных садов, но с удивлением не обнаружила особенной разницы с государственными (и даже с детским садом из моего детства). То есть игрушки новее, группы меньше, но «бизнес-процессы и бизнес-задачи» (простите за жаргон) те же. В муниципальном саду оказалась классная воспитательница, сам сад мне тоже понравился, и Даша стала ходить туда — нормально, хоть и без восторга. Как мне в тот момент казалось, он был необходимостью, и это заставляло мириться с некоторыми неудобствами (вроде справки от врача при отсутствии более трех дней) и неприятными вещами (вроде случайно услышанного в другой группе «положи, я не разрешала тебе брать второе яблоко»).

От системы к свободе и обратно?

Через год я случайно услышала от коллеги, что они с несколькими другими семьями организуют мини-сад для своих детей, и я спросила, можно ли Даше туда ходить раз-два в неделю на некоторые занятия. Где-то через полгода Даша стала ходить только туда. Для нас обеих это был первый в жизни раз, когда нам действительно нравилось ходить в детский сад. Я пишу тут «нам» не по аналогии с «мы покушали» — довольно быстро для меня «Утренняя школа» стала кругом близких людей, единомышленников, разбудивших во мне любопытство, запустивших новые для меня мыслительные процессы, показавших, что традиционная система — не единственный вариант, было бы желание.

Через два года у меня не было ни малейшего сомнения в том, что Даша не пойдет в обычную школу и продолжит учиться в УШ. Первый и второй классы Даша была оформлена на заочном обучении в «Наших Пенатах», сдавая там аттестации 1—2 раза в год и продолжая заниматься в УШ.

Это решение пришло, конечно, не сразу, но на момент прихода в УШ Даше было 4, до школы оставалось два года, и этого времени хватило, чтобы понять, что альтернативы обычной системе — есть, более того, их можно создавать самим, в соответствии со своими целями. Надо только сформулировать, чего я хочу.

Хочу, чтобы Даша могла пробовать разное, находить то, что именно ей интересно, и развивать это. Верю во внутреннюю мотивацию, во внешнюю верю не очень.

Чтобы у Даши было свое мнение, чтобы она спокойно воспринимала ситуации, когда оно отличается от мнения других (в том числе меня). И если следовала за кем-то — то осознанно, а не автоматически/ потому что так надо.

Чтобы обучение было для нее не пожирающей время обязанностью, а нормальной, важной и интересной составляющей жизни.

Чтобы ошибки и неудачи воспринимались как что-то нормальное и нестыдное, неотъемлемая часть развития.

Чтобы Даша не зависела от внешних оценок (формальных в школе, а также любых оценок вообще); не конкурировала, а сотрудничала.

Чтобы могла жить вне навязанной системы, могла при необходимости создать свою или договориться о ней с другими.

Чтобы была здорова и счастлива (это, как говорится, last but not least). (Кстати, для себя я тоже всего этого хочу, может, еще не поздно).

Банальное, но неожиданное открытие: как только поворачиваешься в сторону всего этого, такого логичного и прекрасного, немедленно упираешься стену из личных ограничений и страхов. Они, как мне кажется, связаны с собственным опытом и «коллективным опытом экосистемы». В моей голове за 30 лет сформировалась и устоялась картина мира, и поменять ее оказалось непросто, несмотря на вроде бы осознанное желание «следовать за интересом ребенка» и дать ему свободу. Оказывается, эта свобода в значительной степени — от меня и моих представлений о том, как все должно быть. Борьба за эту свободу продолжается до сих пор, и это борьба меня со мной, потому что Даша-то как раз в большинстве случаев готова следовать моим рекомендациям и интересам (а этого я как раз и не хочу).

Борьба эта обусловлена страхом перед многими вещами. Не советовать, не подталкивать, предоставить свободу — страшно и непонятно. Ребенок должен до свободы «дорасти» или можно оставить его в покое в любом возрасте? И до какой степени — можно ли вообще не вмешиваться? А как он вообще поймет, что важно, а что нет? Как «следовать за ребенком», но при этом показать ему миллион классных вещей? А вот отказаться от обязательной школьной программы оказалось не очень страшно (хотя, конечно, посмотрим, что будет после началки).

В условиях экосистемы семейной школы «отпускать» было проще. Все-таки, как это ни прискорбно, я пока что не научилась спокойно ошибаться, выходить из системы и не зависеть от мнения других — в одиночку.

Осмысление темы self-guided education — это, наверное, следующий уровень развития после состоявшегося перехода на альтернативное образование. Пока что для меня это так и остается следующим уровнем, на сегодня я знаю удручающе мало, но эта тема очень интересна. Правда, не до конца понятно, можно ли ее «потрогать», находясь в Германии.

Немецкий закон об образовании намного более жесткий, чем в России. Посещение школы обязательно, домашнее образование не разрешено. Через две недели после того, как я зарегистрировала Дашу в нашей квартире, мне пришло письмо из районной школы с предложением зайти к ним или прислать справку о посещении другого учебного заведения. В аэропорту или на вокзале, если путешествуешь с ребенком в учебное время, полиция запросто может попросить справку из школы о том, что они в курсе и не возражают.

Даша ходит в третий класс местной школы. В отличие от «Утренней школы», где родители активно участвовали во всех процессах, немецкая школа для меня во многом — это черный ящик, в котором Даша пропадает пять дней в неделю с 8 утра до 5 вечера. Про то, что происходит внутри, я знаю с ее слов, от ее учительницы, с которой у меня дважды были личные встречи, и с родительского собрания. Этого, конечно, очень мало, а как сделать из этого что-то большее (и возможно ли это вообще в данных условиях), я пока не понимаю.

Даше в школе нравится. Несмотря на смену формата, обстановки, языка. И это очень здорово (честно говоря, не представляю вообще, что бы я делала в другой ситуации?). Обучение тут не только академическое, много делается руками — на уроках дети готовят еду, рисуют, делают книжки, ведут дневник. При этом есть четкая стандартная образовательная программа, хотя это (пока?) относится в большей степени к немецкому и математике — они привязаны к графику контрольных работ, тут никуда не денешься (например, по немецкому в третьем классе их 6 штук за год). А вообще, как мне кажется, конкретно эта школа по сравнению со многими другими немецкими школами довольно гибкая и свободная.

Но тем не менее — в Дашиной жизни появилась вполне жесткая система, с четко определенными ролями, правилами, распорядками, повышенной безопасностью. И для меня это, наверное, своего рода шаг назад, уменьшение степени свободы. Даша вообще сама по себе любит правила и старается им следовать, для нее жить в системе, наверное, довольно просто. Это тоже важный навык, но все же умение самостоятельно оценивать ситуацию и принимать решения для меня намного важнее; в жесткой системе для этого меньше возможностей. Плюс Дашиного немецкого пока недостаточно для того, чтобы она могла свободно выражать свои мысли. На русском она в определенных ситуациях могла бы и возразить или предложить другой вариант; на немецком это пока сложно.

Еще один элемент новой системы — это оценки. Вопреки моим опасениям, Даша к ним относится легко. Радуется успехам, но не сильно расстраивается, если что-то не получается. Появились и домашние задания (в московской школе домашки никогда не было). Интересно, что немецкие родители довольно жестко контролируют процесс обучения своих детей, каждый день в родительском чате обсуждается, что же сегодня задано. Я по своей инициативе в домашке не участвую, только по Дашиному запросу. В начале, конечно, помощь требовалась каждый день, но уже в последние месяцы — редко. Мне оказалось на удивление легко не лезть в эту тему, и я уверена, что Даша попросит о помощи, если будет нужно. За годы, проведенные в Утренней школе, Даша научилась во многом нести ответственность за свое обучение, а я научилась ей в этих вопросах доверять.

Со сменой страны и языка для меня обострилась тема «неподталкивания». Она всегда была одной из самых сложных, а сейчас к этому добавились новые аспекты.

С одной стороны — я, конечно же, за свободу. Но с другой — хочется помочь Даше преодолеть трудности с новым языком, а ведь для этого надо читать на нем книжки, смотреть фильмы, разговаривать с людьми. Даша любит читать, это для нее одно из любимых удовольствий, но это если на русском. Чтение на немецком — сейчас совсем не удовольствие, а энергозатратное усилие. С фильмами примерно так же. Как с этим быть, как помочь, не подталкивая к чему-то настойчиво? Пока не знаю.

Ответов на многие вопросы нет, нет и четкого плана, как продолжить двигаться в сторону обоюдной свободы в новых условиях. Видимо, как раньше — небольшими шагами, пробуя и открывая. Мне кажется, в данном случае шаги в любую сторону — движение вперед.

14. Ксения Голосова

Россия, Пущино. Дети: Милада 9, Ведана 7.

Я мама двух, очень разных по характеру, дочек: Милада — 9,5 лет (3 класс) и Ведана — 7 лет (1 класс). Мы находимся на семейной форме образования (в данный момент прикреплены к московской школе «Наши Пенаты»). Здесь и сейчас живем в маленьком и уютном наукограде Пущино (Московская область). Как часто случается с нами в жизни, здесь мы оказались внезапно и н надолго, но вот уже прошло 3 года…

Как же мы оказались на семейном обучении? А вот здесь у нас не было вопросов и разногласий, и выбора тоже не было — этот путь был единственным, как-то само собой, естественно. Начало этому пути, пути свободы, было положено еще тогда, когда мы рожали наших дочерей дома. Девочки росли, «пришло время детского сада», но нам это было неактуально… Мне даже слово сложно подобрать, как будто в нашей семейной системе такого варианта и вовсе не существовало. Вместо этого мы много путешествовали: от простых коротких путешествий-прогулок в соседний лес или на озеро до поездок в разные города России и за границу.

Я никогда не думала, как мы будем учиться дома, по какой системе, в каком режиме. Просто пришло время старшей дочери стать школьницей, и мы не пошли в школу. К этому времени она, неожиданно, без подготовки, поступила в музыкальную школу в городе Пущино. И мы переехали сюда жить. Стали пробовать разные кружки и секции. Милада, кроме музыкальной школы, начала ходить на танцы, в бассейн и на рисование. Ведана тоже получила свою порцию творческих занятий.

На следующий год мы обнаружили, что в Пущино довольно много семейников! Поэтому мы объединились в попытке создать свою семейную школу. Большой опыт получаем из взаимодействия друг с другом.

В этом году уже и Ведана не пошла в школу. Свобода от школы плюс небольшие расстояния и, самое главное, возможность детям ходить всюду самостоятельно — позволяет им заниматься многими занятиями одновременно: музыкальная школа, танцы, бассейн, акробатика, каллиграфия, акварель, английский, театральная студия, мультстудия… Да, из всего этого есть постоянные и более-менее обязательные занятия, а есть то, что можно корректировать в зависимости от настроения или желания детей.

А сейчас еще и зима! Вы еще помните, что такое зима в детстве? Это санки, коньки, лыжи, снежки и снеговики. Именно поэтому, когда стоит хорошая погода, мы можем пойти гулять, вместо учебы, так как учеба — это учеба, а образование — это сама жизнь!

«Желание учиться проснулось во мне с появлением детей, это их подарок мне»

Что думают бабушки и дедушки? Какова, по-моему, их роль?

Бабушки и дедушка… Нуб для начала надо сказать, что если бы мы жили с ними на большом расстоянии, то давно бы стали анскулерами. Они являются нашими «мотиваторами» для сдачи ежегодной аттестации. Для них это видимый результат того, что мы учимся. К сожалению, ближайшие родственники до сих воспринимают процесс обучения буквально: если ребенок сидит за учебником, пишет что-то в тетради, то он учится, а все остальное время валяет дурака! А мы считаем, что важны оба процесса: и учебники, и прогулки, и просто беседы на совершенно разные темы. И тут еще можно порассуждать — что важнее. Мое мнение, что постоянное общение с детьми, ответы на их вопросы, возможность высказать свое мнение — закладывают крепкий фундамент мировоззрения и, по сути, являются тем самым образованием.

От бабушек и дедушки очень хочется поддержки, но на данный момент их основная роль — это баламутить! Баламутить наши представления о жизни, баламутить наше отношение к учебе. Причем все это они делают «из лучших побуждений», но исходя из своих страхов! Давно стало понятно, что с нашим (родительским) мировоззрением бороться бесполезно, а вот внуков еще можно спасти! И это тоже понятно, ведь они росли в другое время, и то, что происходит в мире сейчас, сложно укладывается на их фундамент, а иногда какие-то «материалы» и вовсе оказываются несовместимыми.

Свои выводы я сделала из нашего нечастого общения с бабушками и дедушкой. Поговорить на эту тему глубоко — такого желания у меня даже не возникало. Благодаря участию в этом проекте решила задать им этот вопрос: «Что вы думаете по поводу семейного образования в целом или в нашем случае?» Вот что ответила моя бабушка (школьный учитель математики): «Я возражаю против полностью семейного образования. Я бы отдала своего ребенка в обычную школу. Дополнительно дома выясняла бы, чем он интересуется, какие у него наклонности, какие предметы нравятся? И дополнительно, независимо от школьного образования, занималась бы с ним тем, чем он интересуется».

Моя мама (по образованию строитель, по профессии бухгалтер): «Для меня семейное образование — это слишком серьезно. Родители должны сами быть очень дисциплинированными, должно быть подготовлено место, где ребенок может заниматься, детей надо научить учиться… слишком много требований. Родители должны много знать и уметь подготовить правильную программу».

Мой папа (по образованию строитель, по жизни тоже): «Семейное образование. Я, в общемб согласен с теми выкладками и рассказами, которые были изложены с твоей стороны: вальдорфская школа, как на юге Краснодарского края старшие дети учат младших (школа Щетинина) — все это мне понравилось. Я — за это! Но, как оказалось, при ближайшем рассмотрении все это требует определенных качеств людей, которые пытаются дать детям семейное образование. Можно детям преподать жизненные навыки, и им это будет интересно. Но, судя по тому, что я наблюдаю, относительно своих внучек — не хватает времени у родителей и дети абсолютно разные, ни тем, ни другим не хватает усидчивости. Что еще скажу против семейного образования: хотя школа стала уже не та, качество образования хромает, и причем серьезно хромает (не могу сказать, что надо менять в школьном образовании), но дети в школе учатся быть в коллективе, они становятся социальными: разные дети, разные педагоги — и к этому дети, в том числе, привыкают. Видят требования учителя, качество знаний своих одноклассников и могут это оценить. Позиция „дети вырастут — сами все поймут“ — абсолютно бесперспективная, потому что, когда они поймут, время уже нельзя будет вернуть назад».

Что думают обо всем этом дети?

Дети… их двое и они такие разные, и думают тоже совсем по-разному! Старшая дочь Милада — основательная, вдумчивая, неторопливая. Если бы мне задали вопрос: семейное образование — трудно это или легко, после окончания нашего первого первого класса, то я бы не раздумывая сказала бы, что это легко и просто. Мы подготовились к аттестации за 2 недели (кроме навыка письма — писать начали за два месяца до аттестации). Да, с Миладой такой фокус прошел, потому что с ней возможно сесть и погрузиться на все свободное время в процесс обучения! С ней можно по три-пять диктантов за день написать. Во втором классе мы уделили чуть больше внимания учебе, но в основном это был английский язык. А вот в этом году началось самое интересное: младшая дочь Ведана — резкая, торопливая и строптивая — пошла в первый класс. И это совершенно другой опыт! Она заявляет, что родилась не в то время и не в том месте, говорит, что надо отменить все денежные отношения, частную собственность, а заодно и школу со всей ее программой и системностью! Я, в общем-то, только ЗА! За то, чтобы менять наш мир к лучшему! Но для этого, родившись все-таки в данное время, придется хотя бы чуть-чуть соприкоснуться с тем, что имеем: хромающей системой обучения. Зато благодаря каверзным вопросам типа «зачем учить русский язык?» со мной случаются продолжительные, вдохновляющие монологи, повторить которые я вряд ли смогу, потому как из меня просто льется речь, какая-то правильная и глубокая… И мне самой становится понятно, зачем! Ведите беседы с детьми, делайте паузу в жизни (сама учусь этому), когда ребенок задает вам вопрос, отвечая на него, сам понимаешь многое — это есть то самое образование, причем обоюдное!

Попросила Миладу ответить на вопрос: что для тебя семейное образование? Ответила так: «Мне нравится заниматься английским языком, математикой и читать. Еще нравится, что я могу встать утром и пойти гулять или кататься на лыжах. Или пошить на швейной машинке. А еще вечером не надо делать уроки. Мне не нравится, что бабушки хотят, чтобы мы ходили в школу». Конечно, все размышления Милады из точки сейчас: и про лыжи актуально, и швейная машинка пользуется невероятной популярностью… К весне «хиты» занятий скорее всего изменятся. Ну и еще я понимаю, что сравнить-то Миладе не с чем, в школу она не ходила, о том, что вечером сидят за уроками, она знает лишь по разговорам сверстников и жалобам родителей школьников.

Ведана тоже побывала на допросе. Ответила в своем стиле: «Чтобы не надо было каждый день писать столько много прописей!» К слову сказать, прописи мы пишем далеко не каждый день и всего 5—6 строчек, причем бывает даже написание с вдохновением. Потом Ведана подумала и добавила, что ей нравятся литературное чИтение (упорно называет его именно так) и математика на телефоне (установлено приложение «Математика Первый класс» — используем его в поездках).

О чем я волнуюсь, чего боюсь, страхи и тревоги

Страхи, тревоги… Иногда мне кажется, что их нет, я просто делаю для детей то, что могу сделать сегодня. Но если копнуть глубже, то, конечно, они есть. Нет — они не про то, как дети будут сдавать ЕГЭ, и не про то, как же они будут поступать в институт? Для меня это просто стандартный набор вопросов, который задает очередной человек, услышав про наш путь. Я не знаю ответа на эти вопросы, так же как и не знаю, будет ли существовать ЕГЭ к тому времени, когда Милада будет в 11 классе. А может Милада еще застанет ЕГЭ, а Ведана уже нет? Или вопрос про институт… Да я даже не могу сказать, с уверенностью, что в этом есть необходимость! Думаю, что все будет зависеть от выбора девочек. Моя задача научить их чувствовать СВОЙ путь, ЗНАТЬ себя, потому как исходя из этого и совершается выбор каждого следующего шага… А вот тут и появляются страхи и тревоги — ведь меня этому никто не учил, у меня нет этого навыка, я же сама иногда начинаю метаться, не понимая, куда шагнуть дальше. А если я сделаю что-нибудь не так и все испорчу или испортит окружение? Здесь на помощь мне сквозь мои установки, продирается супруг — как можно что-то испортить? В детях уже все заложено, мы можем лишь немного корректировать… И главным образом, своим примером!

Есть еще такие рассуждения окружающих: «Ну начальная школа — это еще ничего. Но вот дальше же начнется история, физика, химия и др. И вы что, тоже все сами будете объяснять ребенку? Вы что, все это знаете?» Да, всего этого я не знаю. Когда-то я проходила эти предметы в школе, что-то было понято хорошо, что-то осталось непонятым (вопросы-то страшно становится задавать), плюс из-за того, что большая часть этих знаний до сегодняшнего дня мне не пригодилась, — они забылись или вовсе стерлись… Но я точно знаю, что на данный момент я точно смогу разобраться в любой теме любого школьного предмета. Странно, что у многих взрослых людей вообще возникает этот вопрос. Чем мы отличаемся от детей? Тем, что у нас в целом все-таки уже имеется фундаментальная база знаний, а если где-то есть пробелы, то в современном мире есть не только библиотеки, с огромным количеством книг на всевозможные темы, но и интернет, где можно не только прочитать, но послушать и даже увидеть все что нужно — наша задача, подсказать ребенку, как правильно пользоваться интернетом и фильтровать полученную информацию — выделять главное. А еще у меня есть много друзей, которые углубились в какие-нибудь узконаправленные темы — ведь и к ним можно обратиться для разъяснения непонятого!

Это больше про чужие страхи. Что касается меня, то есть такой вопрос: «Нужна ли системность и регулярность в процессе семейного образования?» И пока я не могу на него ответить. Иногда меня это тревожит. В поисках этого ответа, три года назад, я отправилась первый раз на конференцию по семейному образованию… И вы знаете, я не только не нашла для себя ответа, я запуталась еще больше. Потому как у каждого родителя свои методы и свои подходы, кто-то занимается методично и регулярно, например каждый день по чуть-чуть, — и это классно! В контексте того конкретного ребенка, конкретной семьи и окружающих их условий. А другой родитель утверждает, что за пару недель погружения в один предмет — можно освоить программу, например, за год, и тогда непонятно, зачем размазывать ее по кусочкам на целый год? И это тоже так замечательно и вдохновляюще! Глядя на нас: иногда собранных и занимающихся регулярно, а потом вдруг расслабленных и идущих гулять, просто потому что солнце светит, а учебники подождут… И они ждут! А потом происходит погружение! — и это тоже работает! В общем, в контексте нашей семьи, даже относительно одной дочери, подход может измениться уже завтра (а дочерей две и, напомню, они ооочень разные) — и я не знаю, хорошо это или плохо… Просто сегодня так!

Есть еще одно… нет, это точно не страх, это мысль. Мысль о том, что я не успеваю за потоком информации. Я сама хочу научиться стольким навыкам, хочу столько всего узнать, разобраться в стольких вещах — сколько же невообразимо интересного существует! «Драмкружок, кружок по фото, а еще мне петь охота!» — вот все про меня. И точно могу сказать, что желание учиться проснулось во мне с появлением детей! Это их подарок мне. Для чего? Для того, чтобы можно было глубже отвечать на бесконечные вопросы детей, для того, чтобы показать целостность всех процессов и взаимосвязь всего, что изучают в школе и не только. Вот здесь точно есть куда расти — и это точно меня не пугает, это меня вдохновляет и радует!

---

15. Наталья Голубцова

Болгария, Варна. Дети: Мария 16, Анастасия 14, Даниил 2.

Почти всю свою детскую жизнь я провела в общественных учреждениях — сад с 3 лет, школа (10 лет одна и та же), каждое лето с 8 лет — лагерь на пару месяцев. После школы поступила в институт на специальность — экономист-международник, но не потому, что мне это было интересно (я даже не очень понимала, чем экономисты вообще занимаются), а потому что мама так посоветовала, ну и вступительных экзаменов там было всего 3. В разные периоды моего взросления я хотела быть то учительницей младших классов, то парикмахером, то массажистом, но все эти идеи были не одобрены мамой, и я с ними расставалась. А сейчас жалею, потому что я ни дня не работала экономистом, но постоянно стригу мужа и детей, продолжаю любить делать всем массаж, и конечно же, с удовольствием занимаюсь с детьми.

Я очень люблю пробовать новые виды рукоделия. Благодаря маме в 11 лет научилась вязать, благодаря папе полюбила фотографировать.

С мужем мы познакомились, когда нам было по 15 лет. 5 лет встречались и поженились. Он любит читать книги, играть в бильярд и футбол, мастерить что-то из дерева, рыбачить. Он закончил Московский университет печати по специальности редактор-издатель. Поступал туда тоже по совету своих родителей. Сейчас он удаленно работает дизайнером-верстальщиком. Когда мы жили в Москве, у нас была своя фирма по производству слингов и рюкзачков для ношения детей. У нас трое детей: Мария (16 лет), Анастасия (14 лет) и Даниил (год и десять). Мы уже почти 7 лет живем в болгарском городе Варна.

«Любой ребенок, подросток и взрослый способен взять от мира то, что ему действительно важно и нужно»

Девочки ни дня не ходили в детский сад и школу. Первые три класса старшая сдавала аттестации, но потом мы от них отказались. Причиной отказа стало наше осознание, что развитие ребенка идет неравномерно и подгонять его под некие стандарты не входит в наши задачи. Отъезд тоже сыграл свою роль — тогда еще не было дистанционных ресурсов для сдачи аттестаций, а отдавать детей в болгарскую школу нам тоже не захотелось, потому что она по сути такая же, как в РФ. Таким образом у нас получился полный анскулинг, который мне больше нравится называть обучением, ориентированным на интерес ребенка. Главное моей задачей первое время было внимательно наблюдать за детьми, предлагать им попробовать что-то новое и интересное, помогать им находить круг общения. Девочки посещали множество разнообразных кружков: танцы, рисование, театральный кружок, большой и малый теннис, биология, история. Пробовали стрелять из лука, ходили на скалодром, катались на коньках (на льду). Я научила их кататься на велосипеде и роликах. Мы много рукодельничали и вместе пробовали самые разные техники: квиллинг, вытынанки, оригами, выжигание, лепка. На прогулках я помогала девочкам завязать новые знакомства, устраивая игры для всех желающих детей: искала в интернете идеи дворовых игр и знакомила с ними детей. Вышибалы, резиночка, салки-ножки-на-весу, колечко-колечко, классики — это то, что я помнила из своего детства, а ведь сколько их еще интересных и достаточно простых, чтобы быстро объяснить правила и сразу играть. Я научила девочек играть в веревочку — Колыбель для кошки.

С раннего возраста у девочек выявились свои собственные предпочтения. Маша очень любила читать, сочинять и фотографировать, а Настя — рукодельничать и играть с малышами. Постепенно доля моего участия в занятиях детей уменьшалась, а 2,5 года назад я практически самоустранилась — меня целиком захватила новая (долгожданная) беременность. Мы все очень ждали этого малыша и готовились, как могли. Даже приглашали деток 1,5—4 лет, чтобы девочки с ними играли, как няни (за небольшие деньги — тоже полезный опыт почти самостоятельного заработка).

И на данный момент вот что получилось: Маша пишет свои сценарии и пытается снимать фильмы. Она очень много читает теории о сценарном искусстве, киносъемках, ищет нужную информацию для сюжета (исторические факты, социологические и психологические исследования) и пр., и пр. Встречается и общается с разными людьми, работающими в этой сфере. Полностью самостоятельно ищет актеров и локации. Также она проводит фотосессии. Пока за очень небольшие деньги, поскольку набирается опыта.

Настя пробовала себя в самых разных областях рукоделия (лепка из легкого пластилина, из полимерной глины, кукольная миниатюра, шитье одежды для кукол). Также она с удовольствием продолжает нянчиться с малышами и заниматься с детками постарше — у нее уже есть несколько постоянных мест такой подработки. Одно время она плотно увлеклась гимнастикой и с помощью уроков на YouTube освоила несколько непростых элементов (например, мостик из положения стоя). Сейчас она учится вязать спицами.

А самое главное ее увлечение длится уже второй год: она шьет детские развивающие книжки из ткани на заказ. И получаются они такие аккуратные и красивые, что просто загляденье. Вы представьте себе, сколько там мелких деталей! Каждую книжку надо согласовать с заказчиком. А те порой и не догадываются из переписки, что общаются с ребенком. Одна женщина заказала Насте целых три книги (себе и в подарок) и, только посмотрев настин обзор этих книг на YouTube и услышав там ее голос, спросила: «Анастасия, а сколько вам лет?»

И тут уместно будет упомянуть про грамотность. Мы с девочками не учили правила, практически не писали диктанты (может, раз 5 просто ради их удовольствия), не сдавали никаких тестов. Я просто указывала на их ошибки в написанных ими текстах, и они постепенно запоминали, как писать правильно. Настя вообще долгое время писала без каких-либо знаков пунктуации и разделения текста на предложения. А потом сама освоила эти премудрости.

Математикой Настя тоже занимается в свое удовольствие. А вот Маша математику не любит, не понимает и не хочет иметь с ней никаких отношений… Английский девочки учат тоже очень по-разному. Маша смотрит фильмы на языке, а Настя занимается в разных приложениях для iPad или на сайтах в интернете. Болгарский осваивают в общении с ребятами и взрослыми. Обе девочки сейчас с удовольствием поют в болгарском хоре, где они учат песни на самых разных языках.

Наши попытки заинтересовать девочек историей, биологией, химией были достаточно провальными. Это досадное обстоятельство меня расстраивает, но анскулинг как раз предполагает, что мы следуем за интересом ребенка, а не за программой. И интересы могут даже сильно не совпадать с программой.

Первое время, когда мы только размышляли о перспективах не отдавать детей в школу, мне было тревожно, да и бабушки-дедушки добавляли своих волнений, хотя, надо отдать им должное, они делали это очень мягко и тактично. Но благодаря мощнейшей поддержке мужа и друзей, дети которых тоже учатся дома, благодаря книгам и фильмам, форумам и прочим онлайн-ресурсам моя уверенность, что мы все делаем правильно, укреплялась.

Сейчас девочки уже достаточно большие и взяли свое образование и социализацию в собственные руки. Мне остается только поддерживать их и иногда подкидывать интересные идеи, мероприятия, книги и фильмы.

Меня несколько беспокоит, что у девочек может не быть аттестата, но, я уверена, если они очень захотят, смогут подготовиться и сдать нужные экзамены, чтобы его получить.

И в глубине души я надеюсь, что в ближайшем будущем ценность таких документов будет ниже, чем реальные знания, умения и опыт.

Подрастает сынок, и мне наверняка предстоит пересмотреть некоторые свои взгляды, хотя я уверена, что любой ребенок, подросток и взрослый способен взять от мира то, что ему действительно важно и нужно. Главное — создать крепкую привязанность, окружить любовью и безусловным принятием.

16. Мария Голюк

Россия, Санкт-Петербург. Дети: Федор 8, Дарина 5.

Меня зовут Маша, мне 27, лет и у меня двое детей 8 и 5 лет. Всю свою жизнь я очень любила учиться тому, что мне интересно, и, к сожалению, школа не помогала этому, а только мешала. Ключевое слово тут, наверно, это слово «интересно». Потому что учиться тому, что мне не интересно, я просто не умею. И вот у меня появились дети, которые, как оказалось, тоже очень любят учиться, и тоже только тому, что им интересно.

Когда мой старший ребенок был маленьким, я уже думала о семейном образовании как о пути, по которому я бы хотела пойти. Но я совсем не представляла, как все это может выглядеть, до тех пор, пока мой старший сын не «пошел» в первый класс.

Звоночки о том, что «свободное образование» это наш путь, появились практически сразу. Мне в прямом смысле слова хотелось плакать, когда я читала книгу Нилла «Воспитание свободой», когда смотрела видеоролики на тему анскулинга, потому что мне все это так сильно откликалось. И я абсолютно терялась перед тем, чтобы «замотивировать ребенка», «зародить в нем интерес», а уж тем более перед тем, чтобы «заставить делать то, что надо». Я очень хорошо чувствовала правильный для себя путь, а ребенок тем временем очень ясно и понятно показывал правильный для себя (к счастью, наши пути совпадают). Но самое сложное было позволить себе идти этой дорогой!