Бесплатный фрагмент - Остров заклятых друзей

ПРЕДИСЛОВИЕ

Шторм — метеорологическое явление, которое характеризуется сильными ветрами, интенсивными осадками и, как правило, низкой видимостью. Штормы могут возникать на суше и в океане. Причины возникновения — изменение температуры, давления, влажности.

На море штормы могут вызвать высокие волны. Штормы могут сопровождаться грозами, сильными дождями и другими атмосферными явлениями. Буря на суше может привести к наводнениям, обрушениям деревьев, разрушениям зданий и другим повреждениям.

Штормы могут быть как кратковременные и локальные, так и продолжительные и обширные. Предсказание штормов — важная задача для обеспечения безопасности людей, особенно на прибрежных и морских территориях.

Штормы могут встречаться и на Мальдивах, хотя для острова это относительно редкое явление. Мальдивы расположены в Индийском океане к югу от Индии, и во время муссонного периода, который обычно длится с мая по октябрь, могут возникать разные атмосферные явления. В это время возможно возникновение сильных ветров, иногда сопровождающихся ливнями и грозами. Однако чаще всего на Мальдивах ясная погода, и штормы встречаются редко.

С ноября по апрель на Мальдивах обычно сезон муссонов. Штормы и другие атмосферные явления, включая тропические циклоны и ураганы, в декабре на Мальдивах встречаются редко. Обычно в этот период на острове идут непродолжительные дожди, а температура воздуха обычно комфортная — около двадцати восьми градусов Цельсия. Однако природные явления не всегда можно предсказать.

Сначала ты думаешь, что все вокруг удивительные, интересные, умные, а потом приходит осознание: достаточно узнать людей поближе, чтобы увидеть в них то, что скрывается за симпатичным личиком, дорогой машиной, модной одеждой. У всех свои недостатки, свои секреты и тайны, проблемы в отношениях — как с собой, так и с окружающими. Что-то из прошлого делает их такими… А может, они такими родились? В любом случае с ними всеми что-то не так.

Иногда, узнав их поближе, начинаешь лучше понимать их, сочувствовать им, а иногда, напротив, начинаешь испытывать отвращение и разочарование. Такое случается сплошь и рядом. Главное — не делать поспешных выводов. Главное — не думать, что все понятно с первого взгляда.

Вот представьте себе такую картину: Мальдивы, ураган, который разрушает дорогой отель, недельный отдых в котором стоит больше, чем годовая зарплата школьного учителя. Уже темно, но из-за пожара, который произошел в одном из домиков, прекрасно видно все, что происходит на острове. Вы можете увидеть женщину лет пятидесяти в полупрозрачном пеньюаре с тушью, размазанной по всему лицу, как будто она весь день плакала. Ее крупная грудь и большой живот оголялись от сильного ветра, и выглядело это нелепо. А еще вы видите молодых мужчину и женщину, которым плевать на пожар: они стоят и любуются им, словно праздничным салютом, обнимая друг друга и расплываясь в улыбках, как будто это лучший день в их жизни. Один мужчина выбегает из горящего домика и сообщает всем, что его жена не хочет оттуда выходить. Тогда еще один мужчина, вспотевший от ужаса, в женской ночнушке бежит внутрь. За ним бежит еще один мужчина со словами: «‎Тебе конец! Говнюк!»‎ Четвертый мужчина, белый, как мумия, словно ему уже давно пришел конец, лежит на песке, но при этом кричит хриплым грубым голосом женщине в пеньюаре: «‎Перестань визжать как потерпевшая! От тебя уже башка трещит!»‎

Представили? И что бы вы подумали в этот момент? Что произошел несчастный случай, и все просто выбежали спасаться? Или что это все — дешевый цирк? А может, вы бы хотели для начала разобраться, что же здесь происходит на самом деле? Ведь нет дыма без огня. Хотя огонь есть, да и дым тоже есть. Вроде все очевидно, а вроде и нет. И пока вы не узнаете, что здесь произошло, вы ничего не поймете. А некоторые вещи и вовсе не понять, даже если бы вам попытались объяснить. Вы же не поверите, что огонь возник не случайно? Зачем кому-то поджигать бунгало?

Знаете, можно многое подумать об этих людях. Но пока вы не узнаете их поближе, пока не узнаете их историю, не нужно делать выводы. И речь не только о героях этой книги.

Задам лишь один вопрос, на который вам, возможно, удастся ответить сразу, а может, только после прочтения книги: с кем бы вы предпочли общаться — с тем, кто вас ненавидит, но улыбается вам в лицо и врет, что любит, или с тем, кто ненавидит вас и говорит об этом прямо?

ШКАЛА БОФОРТА

Шкала Бофорта — это метеорологический инструмент, используемый для определения силы ветра на море. Названа она в честь французского мореплавателя Фрэнсиса Бофорта. Шкала представляет собой систему классификации ветра, основанную на его воздействии на морскую поверхность и визуальных наблюдениях.

Шкала Бофорта состоит из тринадцати ступеней — от штиля (ноль баллов) до урагана (двенадцать баллов). Каждая ступень характеризуется определенной скоростью ветра и его воздействием на море, а также состоянием морской поверхности, включая высоту волн и другие признаки. Шкала является важным инструментом для моряков, так как она помогает оценивать условия на море и принимать решения о дальнейших действиях.

Например, ветер силой четыре балла по шкале Бофорта — умеренный ветер со скоростью от тринадцати до восемнадцати узлов (небольшие волны и волнение на море). Более высокие значения указывают на более сильные ветры и более экстремальные условия.

Таким образом, шкала Бофорта является важным средством для описания и классификации морских условий, что помогает обеспечить безопасность и эффективность морской навигации.

Эдгар и Палома

— Я завтра улетаю с женой в отпуск, и у меня нет времени ждать, когда ваша шарашкина кантора рассмотрит мою жалобу! — Эдгар стоял в одних трусах посреди роскошной спальни, жестикулируя и крича на собеседника в телефонной трубке.

— Мистер Меримор, — обратилась к нему невысокая женщина в черном хлопковом платье.

Она держала в руках три рубашки и хотела узнать у мужчины, какую из них он хотел погладить к выходу.

— Не сейчас, Тина! Лучше займись делом! — тихо, но агрессивно буркнул мужчина, отодвигая трубку от уха, надеясь, что собеседник на другом конце провода его не услышит. — Нет, это я не вам, — сказал он снова в трубку.

Милая женщина с пухлыми щеками и круглым животом, никак не отреагировав на агрессию мужчины, пошла в постирочную, чтобы погладить все рубашки. В доме Мериморов она уже двенадцать лет работала домоправительницей. Ее устраивала зарплата, которую она получала за не такую уж и сложную работу. Хозяева редко бывали дома, у них не было ни детей, ни домашних животных, поэтому бардак наводить было некому. Каждое утро она протирала пыль, готовила еду, ездила в магазин за продуктами, стирала и отпаривала одежду. На все это она тратила всего пару часов, если, конечно, это не был день генеральной уборки, которую она устраивала раз в две недели. Все оставшееся время она занималась своими делами. Иногда она проводила целый день у них дома и смотрела телевизор или читала книги, иногда отправлялась в город, чтобы встретиться со своими друзьями, которых у нее было не так уж много, или с родной сестрой, которая работала в ресторане официанткой и завидовала спокойной работе Тины.

Тина считала, что им с Эдгаром повезло друг с другом. Это был мужчина пятидесяти лет, прилично разбогатевший, когда ему еще не было тридцати. В двадцать пять лет после гибели родителей он, как единственный наследник, получил неплохую сумму денег, которую по совету своего лучшего друга вложил в бизнес — шиномонтаж. Вложение оказалось настолько успешным, что уже через год он приумножил свой капитал в десять раз. Он купил большой дом, машину, а потом встретил Палому — очаровательную девушку младше него на пять лет, глупую, но настолько хорошенькую, что он был готов ради нее на все. Они быстро съехались, а вскоре и поженились. Тогда он и нанял Тину. Она никогда не лезла в жизнь своего хозяина и давно усвоила урок, что свое мнение нужно всегда держать при себе, даже если оно правильное.

— Аферисты! — заорал Эдгар, швыряя телефон на большую роскошную кровать, накрытую золотым покрывалом, которое утром старательно разглаживала Тина, чтобы не было ни единого бугорка, как в самых дорогих отелях.

Эдгар подошел к окну спальни, которое выходило на передний двор и гараж. Он увидел, как Палома выходила из только что припаркованного черного автомобиля. Она быстро направилась к дому, подпрыгивая и размахивая большими бумажными пакетами из магазинов одежды, оставляя на свежевыпавшем снеге неглубокие следы. На ней была ярко-розовая курточка, туго затянутая ремнем. Женщина всегда старалась подчеркнуть свою фигуру, даже если это выглядело нелепо, как сейчас.

Из спальни Эдгар услышал, как Палома хлопнула входной дверью и закричала: «‎Ти-и-ина»‎. Горничная послушно вышла из постирочной, по пути занесла одну рубашку мужчине и уже успела выслушать, что он хотел другую. Тина была уверена, что он сам не знал, какую рубашку он хотел, поэтому в который раз порадовалась своей предусмотрительности, что взялась гладить сразу три. Она спустилась по лестнице в прихожую, громко шаркая тапочками.

— Тина, где тебя носит? — заворчала Палома, протягивая ей свои пакеты с покупками. — Они такие тяжелые.

Тина, как всегда, промолчала. Она послушно взяла пакеты и понесла их в спальню.

— Опять ты за свое, — послышался голос Эдгара из комнаты. — У тебя же и так куча барахла.

— Я тебя не слышу, — соврала Палома и пошла в их спальню.

— Я сказал, что у тебя и так много вещей, — повторил мужчина, когда Палома вошла в комнату.

Женщина нырнула в один из пакетов и достала из него аккуратно свернутый теплый свитер с рождественским рисунком.

— Смотри какой, — с наслаждением протянула она, разворачивая свитер. — Кашемир! Идеально на Рождество.

— Ты забыла? Рождество мы отмечаем на Мальдивах, там никто не носит свитеры.

— Глупые люди… Не переживай, я и плавки тебе купила, — сказала она и достала из другого пакета ярко-желтые плавки.

— Видимо, ты очень хочешь сделать из меня посмешище, дорогая.

— Почему? — удивленно спросила Палома. — На, примерь.

— Потому что я не буду ходить там в этих труселях.

Эдгар послушно взял плавки и начал их надевать прямо поверх трусов. В этот же момент в спальню вошла Тина с вешалками, на которых висели две идеально выглаженные рубашки.

— Я оставлю ваши рубашки, — сказала она, вешая их на ручку шкафа.

— А ну-ка, Тина, — обратилась к ней Палома, — согласись, ему идут эти плавки.

Женщина без капли смятения внимательно посмотрела на Эдгара, который стоял перед ней в одних плавках, едва прикрывающих наготу.

— Думаю, они чересчур откровенные. Мистер Меримор явно не хочет, чтобы кто-нибудь на пляже увидел лишнее.

— Да что ты вообще смыслишь в этом, Тина, — отмахнулась женщина. — Иди поставь чайник и повесь рубашки в гардеробную, Эдгару они не понадобятся.

Тина послушно взяла три вешалки с рубашками, которые пару минут назад старательно гладила в постирочной, и направилась в гардеробную, которая находилась в соседней комнате. Она делала все с таким спокойствием, которому любой мог позавидовать. У нее даже не проскочила мысль о том, что с ней общаются как-то не так. Ей было все равно, чем заниматься, она не вслушивалась в слова хозяев. Она в любой момент могла сказать им, что больше не хочет это терпеть и увольняется, но она этого не делала — просто потому, что ее все устраивало.

Тем временем в спальне Эдгар надел брюки и новый свитер, забыв снять с него бирку, и уложил гелем волосы, из-за чего его руки покрылись тонкой липкой пленкой.

— Я вернусь через пару часов, — сказал он, обращаясь к Паломе, которая распаковывала покупки и любовалась каждой вещью. — А ты пока собери вещи в поездку. И прошу, не бери с собой свитеры.

— Ты только посмотри, какой пеньюар, — сказала она, явно пропуская мимо ушей слова мужа.

Эдгар с недоумением посмотрел на кусок прозрачной черной ткани, по краям обшитой перьями. Он с трудом мог представить пышногрудую жену, одетую в это, но в ответ лишь улыбнулся и вышел из спальни.

Палома подошла к зеркалу, приложив к себе зеленое платье с тропическим узором, представляя, как она будет ходить в нем по пляжу на Мальдивах. Ее совершенно не интересовало, куда сейчас направлялся Эдгар. Она с трудом могла представить, чем он занимался и как зарабатывал деньги, которые она могла беззаботно тратить. Единственное, что было для нее важно, — это то, что Эдгар выполнял любую ее прихоть. Он крутился вокруг нее всегда. И, если вдруг оказывалось, что что-то было ему не под силу, она закатывала истерику. Палома считала, что она главная причина его успеха: именно она заставляет его работать больше. И даже его прекрасная спортивная форма тоже ее заслуга, как думала она.

Тина была прекрасным, если можно так выразиться, дополнением к Эдгару. Так как Палома познакомилась с ним, когда домоправительница уже работала на него, она с трудом могла представить, что когда-то ее может не стать. Именно поэтому она относилась к ней как к члену семьи. Она дарила ей подарки на все праздники, и даже сейчас среди всех покупок был небольшой пакетик с брошкой за пятьсот фунтов, которая предназначалась Тине. Палома любила Тину в первую очередь за то, что она, как и Эдгар, выполняла любую ее прихоть.

Палома был избалована вниманием, которое любой другой человек посчитал бы подарком судьбы. Несмотря на то что она считала, что все ей что-то должны, ее нельзя было назвать неприятным человеком. Уж так сложилось, что жизнь не научила ее выживать самостоятельно.

Но Палома была гораздо умнее, чем все о ней думали. Ведь только крайне умный человек может играть роль безнадежного глупца. «‎Если не хочешь, чтобы от тебя много требовали, докажи всем, что ты ни на что не способна»‎ — таков был девиз Паломы. И действительно, стоит человеку показать свои способности, как на него сразу наваливается куча обязанностей, дел и проблем. А если человека считают последним глупцом, будут ли ему что-то доверять, просить его что-то сделать? Едва ли. Палома была очень умна. Умный человек не тот, кто блещет умом, а тот, кто тщательно скрывает его от остальных.

Но стоило кому-то упрекнуть Палому в безделье и лени, как она тут же начинала возмущаться: «‎Ты действительно считаешь, что я не работаю? Вот смотри. Ты приходишь на работу. У тебя есть дела; считай, ты устроен на восемь часов как минимум. А мне каждый день приходится придумывать, чем себя занять. Выбирать себе развлечения. А это семь дней в неделю. Я так устаю!»‎ Никто ей на это не возражал, так как после этих слов каждый делал свои выводы о Паломе.

— Тина, принеси из чулана наши чемоданы, — крикнула она так, что женщина могла расслышать ее на кухне.

Поездка на Мальдивы на Рождество тоже была идея Паломы. Эдгар послушно купил билеты на десять дней в отель, который она выбрала. Каждый год они ездили на праздники в горы, но этот год стал исключением: они решили отправиться к морю. Пара редко ездила в отпуск, несмотря на то что могла себе это позволить. Этим Эдгар с Паломой сильно отличались от большинства друзей, для которых одной из важнейших тем для разговора были дорогие отели в разных странах мира. Главной причиной, почему они не путешествовали, была боязнь Эдгара летать. Чтобы не впасть в панику перед взлетом, он всегда выпивал успокоительное и снотворное и запивал стаканом виски. Да, вероятно, именно это и делало Палому доброй женщиной: она никогда никого не заставляла делать что-либо без желания. У нее было много страхов, один из которых — бедность. Она с уважением относилась к фобии Эдгара, поэтому, прежде чем он купил путевку, она несколько раз спросила его, действительно ли он этого хочет.

— Вам очень идет эта укладка, — сказала Тина, занося в спальню два больших серебряных чемодана.

— Правда? — восторженно переспросила Палома, радуясь, что кто-то заметил ее новую прическу.

— Правда, с ней вы выглядите… — женщина на мгновение задумалась, подбирая слова, чтобы сказать комплимент, который понравится Паломе больше всего.

— Свежее? — опередила ее Палома.

— Точно, свежее, с ней вы выглядите намного свежее.

— Уж не хочешь ли ты сказать, Тина, что до этого я выглядела плохо?

— Боже упаси, миссис Меримор, я всегда удивляюсь тому, как свежо вы выглядите, — соврала Тина. — Да и вообще, я очень хотела бы быть такой, как вы.

Палома засияла. Она обожала, когда кто-то хвалил ее внешность, и Тина это прекрасно знала.

— Ты знаешь, Тина, я думаю, пока мы будем в отъезде, ты тоже можешь взять себе небольшой отпуск. Съезди в Брайтон к своей родне.

— В Уэртинг, — исправила ее женщина.

— Да куда угодно, — махнула головой Палома. — Главное, отдохни.

— Спасибо, миссис Меримор, — спокойно ответила Тина, с трудом скрывая довольную улыбку. — А теперь, если позволите, я займусь чемоданами.

— И не забудь положить новые плавки Эдгара, — сказала женщина и направилась в гостиную.

В камине, который находился напротив дивана и кресел, догорали дрова. Палома несколько раз позвала Тину, но ответа не последовало, и женщина сама неуклюже закинула туда пару деревяшек, которые стояли в углу гостиной. Вся комната была украшена еловыми ветками и гирляндами, в углу стояла елка, под которой лежала куча подарков — их они договорились открыть после отпуска. Палома взяла книгу и села перед камином. Она любила представлять себя героиней фильма и засыпать с книгой в руке. Книгу она, конечно же, не читала — только делала вид. От скуки ей ничего не оставалось, как придумывать развлечения, даже если это были нелепые развлечения.

Как и всегда, она моментально уснула. Палома никогда не запоминала сны, но сейчас запомнила все до мелочей. Ей снилось, что она лежала на пляже и загорала топлес. Сон был бессмысленным, но настолько правдоподобным, что, когда она проснулась, она даже расстроилась, что находилась не на пляже, а перед камином, в который, очевидно, Тина еще подбросила дров, потому что в комнате стало очень жарко. На улице уже стемнело, и было слышно, как Эдгар что-то обсуждал с экономкой в столовой. Вылет был рано утром, поэтому, недолго думая, Палома легла на диван и снова уснула.

А вот Эдгару было совсем не до сна. Сегодня он понял, что влез в долги. В такие долги, что, если бы об этом узнала Палома, она бы впала в истерику. Он всю ночь пролежал, думая лишь о том, как ему надо было поступить, чтобы всего этого не случилось. Он был рад, что Палома спит не с ним и не заметит, как он вспотел от волнения перед предстоящим полетом. Он пытался отвлечься, пытаясь сосчитать, сколько раз храпела Тина в соседней комнате, но каждый раз, доходя до ста, он вспоминал лишь о кругленькой сумме, которую он был должен из-за своей глупости.

Эдгар умел быстро отпускать ситуацию. Поэтому под утро он наконец уснул, а когда зазвонил будильник, он понял, что волнение как рукой сняло и он полностью настроен на отпуск.

Катя и Цзиньлун

— Катя, прошу, перестань переживать.

Цзиньлун стоял у окна с чашечкой эспрессо и наблюдал за тем, как Катя суетливо убирала со стола посуду. На женщине, которой на вид было не больше двадцати пяти, был лишь розовый шелковый халат, который она то и дело поправляла. Сквозь полупрозрачный шелк было видно ее худощавую фигуру. Цзинь любил наблюдать за ней и всегда, когда говорил о Кате, сравнивал ее с бабочкой. «‎Редкая бабочка с бархатными крыльями влюбилась в дождевого червя»‎, — говорил он.

— Мы впервые уезжаем так надолго, — ответила Катя. — А что, если они на нас обидятся?

— Им два года, сладкая, они вряд ли что-то поймут, а уж тем более вспомнят.

— А если это будет их первое воспоминание? — Голос женщины задрожал, она села за кухонный стол и сделала глоток воды.

— Вот ты помнишь себя в два года?

Ответа не последовало, а Цзинь как будто и не ждал его: он поцеловал жену в макушку и вышел из кухни. Катя посмотрела на свои ногти и откусила заусенец. Она сама не ожидала, что будет так переживать. Это было их первое путешествие после рождения близнецов. Они отвезли их к родителям Цзиня, которые души не чаяли во внуках и были рады лишний раз побыть с ними.

Родители Цзиня были без ума и от самой Кати. Они были счастливы, что их сын, который не купался в женском внимании, вдруг начал ухаживать за русской девушкой с белыми волосами, голубыми глазами, точеной фигурой, светлой, почти прозрачной кожей. Для них был настоящий праздник, когда влюбленные решили пожениться.

Катя с Цзинем познакомились в одном из баров, где отдыхали богатые мужчины, которые приходили туда, чтобы познакомиться с девушками из разных стран. Девушки приходили туда, чтобы найти кошелек потолще. Цзинь не любил такие места. В тот вечер он был со своим другом — коллегой по бизнесу. Катя уже сидела за столиком с тремя не менее очаровательными девушками. Было заметно, что она чувствовала себя комфортно в этом заведении. Катя, которой стукнуло двадцать, была уже третий раз на заработках в Китае. Она снималась для каталогов одежды и благодаря славянской внешности зарабатывала неплохие деньги. В том баре она бывала нечасто. Ходили они с подругами туда лишь ради того, чтобы побыть среди красивых людей, одетых так, как они себе позволить не могли, а иногда — чтобы выпить за счет щедрого богача. В тот вечер друг Цзиня решил угостить девушек огромной бутылкой шампанского, которая стоила как четыре съемки Кати. После этого весь вечер друг Цзиня приставал к ней, на что девушка просто не обращала внимания. Ее больше заинтересовал Цзинь. Скромный мужчина, который стеснялся даже смотреть на нее, то и дело поглядывал на часы и дергал друга за рукав пиджака. Катя отметила, как стильно он был одет: ей понравилось, что с черным костюмом он надел жемчужные бусы и кольца из состаренного серебра. В тот вечер они даже не разговаривали: Катя на тот момент еще не говорила по-китайски, а Цзинь, хотя и хорошо владел английским, стеснялся на нем разговаривать.

Катя не отнеслась серьезно к их знакомству, пока не начала получать от него подарки и цветы. Ее подруга сразу рассказала, что в тот вечер друг Цзиня взял ее номер, а потом узнал и адрес Кати. Подарки были недешевые, а цветов было так много, что вскоре ее маленькая квартирка с одной спальней превратилась в сад. «‎Кажется, я вас люблю»‎, — говорилось в одной из записок в огромном букете цветов. Да, со стороны это выглядело романтично, но у Кати не было привычки безрассудно доверять мужчинам, особенно тем, с которыми она познакомилась в баре. Поэтому еще месяц она избегала встречи с Цзинем, пока они не встретились на дне рождения той самой подруги. Подруга Кати обожала вечеринки и иногда проводила их без повода. В этот раз она сняла небольшой клуб знакомого. Все помещение она украсила розовыми перьями и блестками, а в баре подавали только розовые коктейли. Даже прожектора светили только розовым светом, из-за чего казалось, что все гости попали внутрь сахарной ваты. Играла музыка восьмидесятых. Из гостей были в основном друзья девушки и друзья друзей.

— Катя, — сказал Цзинь, когда подошел к девушке, стоявшей у бара, — вы меня боитесь?

Катя, потягивая коктейль, лишь мило улыбнулась в ответ.

— Не бойтесь, Катя, я не веду себя так со всеми, просто вы так прекрасны, что не оставляете мне выбора.

— Хорошо, — наконец ответила девушка, — тогда я хочу, чтобы вы знали, что я не та девушка, которую можно снять в баре.

— Я знаю, — Цзинь улыбнулся, радуясь уже малой победе.

— И надеюсь, вы понимаете, что я не та, которая купится на ваши щедрые подарки.

— Понимаю, — сказал Цзинь и поцеловал девушке руку.

После того вечера они начали проводить время вместе. Цзинь был очень сдержанным мужчиной, и это безумно привлекало Катю. Он уговорил ее остаться в Китае. Девушка не без его помощи поступила в университет, где начала учить китайский язык, а через год Цзинь сделал ей предложение с кольцом, на котором красовался такой большой бриллиант, что отказаться было бы просто глупо.

Катя подошла к шкафу, где стоял алкоголь, и налила себе немного красного вина, чтобы хоть как-то успокоиться. Потом она поставила бутылку обратно в шкаф и повернула ее этикеткой вперед — как она стояла до этого. С другой стороны, она была рада долгожданному отпуску. Мальдивы были ее мечтой, которую Цзинь осуществил, подарив ей на день рождения путевку. К тому же впервые за два года она отдохнет от детей. Катя не работала, а няня помогала лишь по дому, поэтому она была очень привязана к близнецам.

Девушка прошла в ванную комнату, включила воду и насыпала соль в ванну. Она скинула тонкий халат, аккуратно повесила его на крючок и посмотрела на себя в зеркало. Идеальное для кого-то тело казалось ей не таким уж и красивым: в отражении Катя видела шрам от кесарева сечения и растяжки на груди и животе, от которых она не могла избавиться. Она залезла в ванную, где горячая вода набралась пока по щиколотку. Замерзшие ноги стало приятно покалывать от горячей воды. Комнату наполнил приятный аромат лаванды. Из-за шума воды она не заметила, как зашел Цзинь. Он сел на пол и положил голову на край ванны. Катя закрыла глаза, продолжая не обращать на него внимания. Иногда ее раздражало это чрезмерное внимание к ней. Она не любила, когда Цзинь любовался ею или возвышал ее. Ей казалось, что он перегибал палку в такие моменты. Сейчас Катя лежала и мечтала лишь о том, чтобы он ничего не говорил, чтобы он сидел молча и просто смотрел, хотя казалось, что она могла слышать даже его мысли.

Катя редко сидела в ванной — в первую очередь из-за того, что последнее время у нее не было времени даже постоять под душем. Вода в ванной коснулась ее шеи, и она нажала на кран. Звуки лопающихся пузырьков успокаивали ее и заставляли погружаться в мысли. Она была рада, что встретит на Мальдивах Новый год. До переезда в Китай она обожала декабрь. Она пыталась научить Цзиня отмечать с ней Новый год по русским традициям и приучала к этому и детей, но это было сложно — особенно из-за того, что сам Цзинь не воспринимал этот праздник всерьез, отдавая предпочтение китайскому Новому году. Она скучала по новогодней суматохе, по запаху мандаринов, которые раньше пахли как-то по-другому, по безобразным салютам из окон соседей, петардам, ледяным горкам и поездкам на лошадях по снегу. Всего этого ей ужасно не хватало, хотя она не хотела в этом признаваться даже себе. Поэтому сбежать к океану и сделать вид, что сейчас не декабрь, было для нее идеальным вариантом.

Цзиньлун любовался девушкой. Он до сих пор не верил, что был с ней. Его восхищало ее тело, и каждый раз, приезжая в ресторан, где привычными гостями были китайцы, он с наслаждением ловил взгляды людей, любующимися Катей, как и он. «‎Это моя жена»‎, — гордо говорил он, когда кто-то, вздернув брови, смотрел на нее. Но каково было удивление, когда близнецы, которых Катя рожала тридцать часов, вдруг оказались его маленькой копией — и намека не было на то, что Катя их мать! Не думая о законах генетики, всю беременность жены Цзинь мечтал о двух голубоглазых блондинах.

Иногда ему было сложно понять Катю — не только из-за языкового барьера, но и из-за того, что выросли они в абсолютно разных культурах. Поэтому разговаривали они редко. «‎Меньше знаешь — крепче спишь»‎, — часто он слышал от Кати. Но ему это не мешало, а даже наоборот. Он был молчуном, который редко поддерживал разговоры в компании. Он не знал, чем он так привлекал людей и почему у него было много друзей. Возможно, из-за того, что большинство людей нуждается в слушателе, которым и был Цзинь. Он действительно умел слушать и выслушать: не перебивал, вникал во все сказанное, давал совет или комментарий, если этого требовал собеседник. Поэтому походы в ресторан и прогулки в тишине стали для них нормальным явлением.

Тем не менее Цзинь считал их идеальной парой. Они никогда не ругались, так как оба соблюдали правила, которые устанавливали сами, например не приводить своих друзей домой, сразу убирать свои вещи в шкаф, не шуметь, когда другой спит. У любой пары есть правила, но Цзинь и Катя отличались от всех тем, что они не просто не нарушали их — они боялись их нарушить, словно после этого их ждали серьезные последствия. Жить по правилам Катю научил Цзинь. Главным правилом для него было соблюдение законов. «‎Да кто об этом узнает»‎, — часто говорили его друзья, когда он отказывался что-то делать. «‎Зато я добился того, чего не добились они»‎, — успокаивал себя он, чтобы хоть как-то оправдаться. Таким был Цзиньлун в обычной жизни. В бизнесе он был абсолютно другим человеком. Он был жестоким и был готов на многое ради работы. Его двуличие пугало всех, но Катя поначалу видела в нем только хорошее. А потом… потом менять что-то было поздно.

Он продолжал смотреть на Катю, которая по-прежнему лежала с закрытыми глазами. Не дождавшись приглашения присоединиться, он встал и вышел из ванной. Катя с облегчением выдохнула и открыла глаза.

После ванной девушка, прикрывшись полотенцем, пошла в спальню. Было темно. В еще не задернутых шторами окнах был виден ночной город. Катя подошла к окну и с интересом посмотрела на то, как горел свет в окнах соседних небоскребов и как подсвечивались дороги от фонарей и проезжающих машин. Она любила этот город. Она любила его за то, что он позволил ей сбежать из своего маленького города в России, где она вряд ли смогла бы чего-то достигнуть. Она была благодарна Цзиню за то, что он подарил ей эту возможность. Она до сих пор не понимала, любила ли она его когда-то как человека или купилась на его деньги. Она убеждала себя, что любит Цзиня, но все равно время от времени задавала себе этот вопрос. Была ли она счастлива? Несмотря на то что Катя имела даже больше, чем хотела еще несколько лет назад, она не могла ответить себе на этот вопрос. Она больше не должна была сниматься для каталогов, делать вид, что деньги для нее не самое важное в жизни, но теперь у нее были другие трудности, и, когда ей становилось невыносимо, когда ей казалось, что она стала бесполезна, она шла в центры помощи, где могла быть полезна. Катя знала с детства: если тебе плохо — помоги другим, и тебе станет лучше. Это были те редкие случаи, когда она оставляла близнецов на пару часов с няней. Она ездила в дома престарелых, хосписы, детские дома. Когда она бывала в таких местах, она чувствовала себя почти святой и после позволяла Цзиню любоваться собой. И даже начинала думать, что любит его.

Катя закрыла глаза и поблагодарила Вселенную за все, что с ней происходит. В этот момент в спальню вошел Цзинь. Закончив говорить про себя слова благодарности, она продолжила стоять лицом к окну. Ей не нравилось, что Цзинь ходил за ней как домашний кот, который ходит по пятам за своим хозяином. Катю раздражало, что она чувствовала его присутствие в этой комнате и даже могла слышать его тихое дыхание, больше похожее на посвистывание ветра в приоткрытых окнах.

— Пора спать, — тихо и холодно сказала она, отворачиваясь от окна.

Цзинь послушно залез под одеяло вместе с Катей, проваливаясь в мягкие шелковые простыни бутылочного цвета и скользя по ним. Он выключил свет и прильнул к девушке.

— У тебя холодные руки, — коротко сказала она.

— Даже не пожелаешь мне спокойной ночи?

— Спокойной ночи, дорогой, — сухо сказала Катя, словно общалась с незнакомцем.

— Спокойной ночи, Катя, — так же сухо, даже с какой-то легкой обидой ответил Цзинь.

Почти сразу он услышал тихое похрапывание жены. Он завидовал тому, как быстро она засыпала. Ему же приходилось долго ворочаться: он много думал перед сном. Около четырех месяцев его волновали отношения с Катей. Он не понимал, почему она так изменилась. Катя списывала все на усталость, на постоянную возню с детьми, на нехватку времени на себя, несмотря на помощь милой няни, которая появилась у них не так давно, на то, что она хотела снова начать ходить на кастинги, и на то, что на фоне всех этих событий у нее началась депрессия. Цзинь ее не понимал, но старался изо всех сил, чтобы как-то ей помочь. Но с каждым днем она все больше отдалялась, словно уже не испытывала никаких чувств к нему. Он больше не слышал искренности в ее «‎я люблю тебя»‎ или «‎спокойной ночи, дорогой»‎. Никогда раньше она не называла его «‎дорогой»‎, и от этого это слово казалось похожим на грубость.

Цзинь очень рассчитывал на эту поездку. Он верил, что Мальдивы взбодрят ее. Он любил Катю, и чем больше она отдалялась, тем больше он боялся потерять ее. Но больше всего он боялся, что она перестала любить его. Он был уверен: единственное, что нельзя заставить человека делать, — это любить. Но также он осознавал, что, даже если Катя его разлюбит, он все равно ее не отпустит. Эта девушка должна навсегда остаться с ним. Вот как он ее любит!

Луиса и Пако

— Почему ты еще на кровати? — заорала Луиса при входе в квартиру, увидев Пако, играющего в приставку.

— Да я уже почти готов, — спокойно ответил Пако.

— Я же сказала, чтобы ты стоял на выходе к двум часам! Я приехала позже, а у тебя даже чемодан не собран!

Пако был рассержен. Он почувствовал, как его лицо начинает заливаться яркой краской. Чтобы не вспылить и не превратить ссору в очередной скандал, он глубоко вдохнул воздух, который был пропитан запахом масляных красок. У окна стоял холст, на котором виднелся набросок очередной картины. Луиса видела его еще месяц назад, и за это время на холсте не появилось ни одного нового штриха. Она подошла к подоконнику, который был засыпан пеплом и заляпан жирной краской. Сложно было назвать Пако аккуратным, поэтому у них было правило: рисовать он может только в небольшой комнате, самой ближней к выходу. Квартира находилась недалеко от центра Барселоны; она досталась Луисе от бабушки — как единственной внучке. Но после того как они съехались с Пако, могло показаться, что в квартире жил только Пако: его вещи были раскиданы повсюду. Луиса же складывала свои вещи аккуратно в шкаф и ненавидела беспорядок.

Пако взял вещи со старого потертого дивана и кинул их в открытый чемодан.

— У тебя есть пятнадцать минут на все, — строго сказала Луиса.

— Но я еще не был в душе!

— Пятнадцать минут! — заорала женщина и достала пачку сигарет из кармана серых широких брюк, скроенных в стиле восьмидесятых.

— Прекрати на меня орать! — прокричал Пако.

Луиса положила пачку сигарет обратно в карман, так и не закурив.

— Хорошо, — сказала рассерженная Луиса. — У тебя осталось десять минут, потом я уезжаю одна.

Она прошла в спальню, чтобы взять чемодан, который она собрала еще накануне вечером. В спальне окна выходили на юг, поэтому из-за постоянного солнца там было почти всегда душно. Все пространство было заполнено ярким светом. Луиса раздраженно подошла к незаправленной кровати, подняла простыню, которая валялась на полу, накрыла ею кровать, а потом вышла с чемоданом в коридор. В дверном проеме она увидела, как Пако застегивал штаны.

— Вызываю такси, — все так же сердито пробормотала Луиса.

— Я уже готов, не переживай.

Они вышли из квартиры. По пустому коридору эхом пронесся шум колесиков. Пако толкнул дверцу лифта, и они вошли в тесную кабину, которая медленно спустила их с пятого этажа. Стоя очень близко к парню, Луиса почувствовала запах травы.

— Ты опять курил? — спросила она.

— Прошу тебя, мы едем в отпуск. Может, перестанешь вести себя как моя мамочка?

— Обязательно, как только ты перестанешь вести себя как маленький ребенок.

У них были разные характеры, разные привычки, а со стороны вообще могло показаться, что эти двое — мать с сыном. Луисе было сорок три года. Это была взрослая женщина, работающая в крупной фирме, организующей праздники, среди клиентов которой были певцы, актеры, бизнесмены. Она не понимала, почему уже три года ее так тянет к молодому Пако, который кроме пятисот евро, вырученных за свою картину, больше не заработал ни гроша.

Пако, напротив, отлично понимал, что его держит рядом с испанкой, поседевшей в сорок три. Ему нравилось, что Луиса его обеспечивала. Его вовсе не смущало, что в их отношениях он играл роль содержанки, которая расплачивалась за это интимом. В конце концов, секс с Луисой ему нравился, они были идеальными партнерами, им нравились одинаковые вещи, и это было, наверное, единственное, в чем у них не было разногласий.

Пако нравилось, что он мог все свое время посвятить творчеству, то есть написанию картин. Он верил, что наступит день, когда он прославится на весь мир, когда на его выставки будут выстраиваться очереди и он будет зарабатывать больше, чем Луиса. И тогда Пако, возможно, ее бросит, а сейчас ему было выгодно быть с ней. Этот момент был светом в темном коридоре будущего. Пако представлял, как толпы людей медленно прогуливаются перед его полотнами. Он видел себя на обложках искусствоведческих журналов, в телепрограммах, он мечтал, что его творчество станет объектом восхищения. Он представлял, как его работы уходят с аукционов за огромные суммы, как галеристы и художественные критики аплодируют ему. И в этом воображаемом мире он больше не нуждался в поддержке Луисы, ибо его талант наконец-то освободил его.

Пако осознавал, что зависимость от Луисы была временным этапом на пути к великому успеху. Пако жил в мире иллюзий, где успех приходит автоматически, без усилий. Он умел мечтать, но вопрос, как мечты превратить в реальность, так и оставался без ответа. Последнее время Пако все чаще думал о том, что, возможно, пора перестать размышлять о своих грандиозных планах и просто забить на все. Вместо того чтобы ковыряться в искусстве, он хотел просто валять дурака, отдыхать и получать удовольствие, пока Луиса трудится на работе.

Идея оставить в прошлом свои мечты стала для него заманчивой. Его привлекала возможность просто перестать напрягаться, уделить внимание более обыденным вещам и забыть о стремлении к грандиозным целям. Несмотря на то что Луиса раздражала Пако своей строгостью во всем, он был благодарен ей за то, что та держала его в узде, не позволяя снюхаться в клубе на техновечеринке. Луиса была эстетом. Она только однажды была в таком месте — в самом начале их отношений после долгих уговоров Пако. Пробыла она там не больше пятнадцати минут, пока не увидела молодого парнишку, которого трясло от передоза. Пако все же иногда выбирался на такие вечеринки, когда они ругались или когда Луиса уезжала в командировки. У Пако было много друзей, которых Луиса недолюбливала, как и они ее. Они были из разных миров.

Они познакомились на выставке картин молодых художников. Луиса пришла поддержать свою подругу, достаточно известную в определенных кругах, в которые она тоже входила. Пако же имел счастье выставить две картины в самом дальнем углу зала, до которого доходили уже без интереса.

Искусство их сближало ровно так же, как и отдаляло. Луиса считала своего парня больше лентяем, который раз в неделю подходил к холстам, чтобы сделать пару мазков. Она постоянно напоминала ему, что пора найти работу, на что Пако закатывал глаза, утверждая, что это будет мешать его творческой деятельности.

— Я забыл взять плавки, — вдруг выпалил Пако на середине пути в аэропорт.

Луиса ничего не ответила, продолжая смотреть на мимо пролетающие залитые солнцем улицы, украшенные к Рождеству.

— Развернитесь, пожалуйста, мне нужно вернуться домой, — обратился Пако к водителю.

— Не разворачивайтесь, мы опаздываем, — отрезала Луиса.

— Ты шутишь? До вылета три часа, я не могу лететь на Мальдивы без плавок!

— Если бы ты собирался заранее, а не за пять минут до выхода, ты бы ничего не забыл. Будешь плавать в шортах.

— Но в них неудобно! — обиженно сказал он.

— Значит, не надо было забывать! В конце концов, наверняка там можно будет купить плавки.

Пако тяжело выдохнул и ничего не ответил. Он нервно дергал ногой, как раздраженный подросток.

Подъезжая к дороге, ведущей в аэропорт, они встали в пробку.

— Кажется, впереди что-то горит, — сообщил водитель пассажирам на заднем сиденье. — Клянусь, еще десять минут назад в навигаторе не было никаких пробок.

— Если мы опоздаем, то это будет только твоя вина, — выдыхая, сказала Луиса.

Она так сильно нервничала из-за пробки, что у нее скрутило живот.

— Кажется, у тебя в животе кит умирает, — рассмеялся Пако, намекая на громкое урчание.

Луиса переживала. Она была готова выйти из машины и пойти пешком, если бы это помогло не опоздать на самолет.

— Да что ты так трясешься! — снова сказал Пако, заметив, как женщина начинает потеть.

— А то, что эта поездка стоила таких денег, которых ты в жизни в руках не держал!

В машине стояла духота, несмотря на то что на улице было холодно.

— Дорогуша, да ты помешана на бабках, — язвительно сказал Пако. — Не обязательно было покупать эту путевку для меня, съездила бы одна, прочистила бы мозг, отдохнула.

— Отлично! Спасибо, что сообщил мне это сейчас! Как же ты меня раздражаешь своей заносчивостью. С чего ты вообще взял, что тебе кто-то что-то должен! — чуть ли не прокричала разозлившаяся Луиса.

Пако, которого тоже злили слова женщины, хотел плакать. Он нервно провел рукой по своим длинным засаленным волосам.

— Поверь мне, это ты думаешь, что тебе кто-то что-то должен. Ты каждый день пилишь меня, а ты знаешь, что я это ненавижу.

— Да потому что ты лентяй! — заорала Луиса.

— А ты неудачница!

— Ну все, господа, кажется, мы снова можем ехать — никуда вы не опоздаете, — сказал водитель, который явно не хотел быть свидетелем ссоры.

Луиса и Пако замолчали. Они словно забыли, что все это время находились в машине. Таксист достаточно быстро довез их до аэропорта. Луиса была обижена на Пако: она не ожидала услышать вместо благодарности не самые приятные слова. Для Луисы это была действительно важная поездка. Она мечтала отправиться в экзотическую страну на рождественские праздники. И не одна, а с партнером. Но только сейчас она поняла, что не все так идеально, а ее любимый, возможно, даже не купил ей подарок на Рождество.

— Прости, — наконец выпалил Пако, когда объявили посадку.

— Ладно, — ответила Луиса, которая все равно продолжала обижаться.

— Ты же знаешь, что я такой.

— Какой «‎такой»‎?

— Ленивый художник.

Пако хотел увидеть на лице женщины улыбку, но та даже не смотрела на него.

— Может, надо над этим работать, начать меняться?

Они подошли к стойке перед выходом на трап. Девушка с тугим пучком посмотрела на их билеты и пожелала хорошей дороги.

— А если я не хочу меняться? Что, если я всю жизнь буду таким?

Луиса пожала плечами и прошла к своему месту. Места им достались в разных частях самолета, чему оба были даже рады. Полет с пересадкой в Дохе продолжался шестнадцать часов. Пако всю дорогу смотрел фильмы и заказывал виски у стюардесс. Луиса, как только села в кресло, сразу выпила снотворное, прочитала пару страниц книги и все оставшееся время просто спала.

Не общаясь всю дорогу, они остыли, а потом и вовсе забыли о ссоре, произошедшей в такси в Барселоне. Когда они пролетали над маленькими островками в бирюзовой воде, с высоты кажущимися чем-то ненастоящим, Луиса была готова расплакаться, не веря в то, что те образы, которые она рисовала в голове, стали реальностью. Она оглянулась, чтобы посмотреть на Пако, который сидел через два ряда от него. Напившись, он крепко уснул с неестественно опущенной головой.

При выходе из самолета они испытали такие чувства, которые давно не испытывали. Им казалось, что они попали в фильм, а все вокруг всего лишь декорации: белоснежный песок, светло-голубой океан и небольшие бунгало на воде, объединенные одним мостиком. Пако было стыдно перед Луисой за все, что он сказал ей еще в Барселоне, но, как всегда, он не стал в этом признаваться. Луиса же простила Пако, зная, что извинений она не дождется.

— Добро пожаловать на Мальдивы! — сказала очаровательная стройная девушка с черными глазами на выходе из небольшого самолета, который доставил их на остров-отель.

— Хорошего отдыха, — подхватил пилот, прощаясь с пассажирами.

Мия и Оливер

Предпоследний день отдыха Мия и Оливер проводили так же, как и все предыдущие дни: загорали, плавали, спали, читали книги (или делали вид, что читали). Перепробовав все развлечения, Оливер еще раз убедился, что не зря он послушал своих друзей и взял путевку только на неделю. Любителю активного отдыха, ему здесь было слишком скучно. Мия, наоборот, была в восторге. Она много занималась йогой, часами не выходила из воды, медитировала. Она была рада, что наконец может отдохнуть от работы, полностью посвятить время себе. Для этого ей пришлось отключить телефон и не думать ни о чем, что могло бы заставить ее снова его включить.

В Сиднее Мия была известным блогером-коучем: она создавала курсы по медитации, очищению души и тела. Оливер в шутку называл ее за это аферисткой, говоря, что она продает просто воздух. Мия пропускала это мимо ушей, радуясь возможности заработать хорошие деньги. Среди ее учеников были тысячи благодарных женщин и мужчин. Она организовывала духовные туры и с группой учеников летала на Бали, где все участники полностью отключались от реального мира.

Сама Мия верила в то, чему учила, лишь наполовину. В глубине души, конечно, она задавала себе вопросы, но предпочитала игнорировать их, погружаясь в созданный ею образ. Она знала, что ее методы могут приносить пользу людям, но в то же время чувствовала, что она может решить не все.

Оливер и Мия выглядели как идеальная пара. Родители называли их Барби и Кеном. Светловолосые, голубоглазые, стройные — они заставляли прохожих оглядываться на них.

Казалось, у них не было проблем в отношениях. Но на самом деле их отношения были далеки от идеальных: у них совершенно не было общих интересов. Разные друзья, разные хобби, разные развлечения. Они редко делали что-то вместе, исключение составляли лишь редкие совместные отпуска и медитации, которые Мия заставляла делать Оливера. И даже сейчас каждый отдыхал по-своему. Пока Мия плавала в океане, Оливер бегал по острову, пока он нырял с аквалангом, Мия пыталась раздобыть эфирные масла у персонала. Все, что их объединяло, — осознание того, что они владеют друг другом. Их устраивали такие отношения. Никто из них не считал это странным или ненормальным. Это как осознавать, что у тебя есть какой-то предмет, например драгоценный камень, которым ты дорожишь, но который хранишь в сейфе. Мия была для Оливера золотой рыбкой, которая плавала в своем аквариуме, жила своей жизнью, пока он жил своей.

— Свободные отношения? Так это теперь называется? — однажды спросила Мию мать.

— Но мы же не спим с другими людьми, — возразила Мия, хотя сама до конца не была уверена в том, что говорит.

— В паре главное — взаимопонимание, — продолжала мать.

— А с чего ты взяла, что у нас его нет?

— Да ты вообще знаешь, чем занимается Оливер?

— Работает за компьютером.

Мия совсем не нервничала во время таких разговоров.

— Мне вчера приснилось, что ты переспал с Хлоей, — сказала Мия, когда Оливер вошел в бунгало, чтобы ополоснуться перед ужином.

— Это кто такая? — спросил Оливер, стягивая мокрые плавки.

— Моя подруга.

— Та брюнетка с большими зубами?

— Нет, это Малика.

«‎Да ты сто раз видел Хлою и не помнишь, кто это такая»‎, — подумала про себя Мия.

— Так и зачем же я с ней переспал? — спросил Оливер, проходя в ванную комнату и включая душ.

Мия последовала за ним, чтобы продолжить разговор.

— Это я тебя хотела спросить.

Она встала у окна, из которого был виден бирюзовый океан. Где-то вдалеке скапливались тучи, образуя темно-серый горизонт, похожий на ураган.

— Я же не могу отвечать за свои действия в твоих снах, — начал оправдываться мужчина.

— А что, если это был вещий сон?

— Я даже не знаю, кто такая Хлоя, Ми. Почему я вообще должен с кем-то спать?

Мия ничего не ответила. Она смотрела на серый горизонт, который понемногу начал приближаться к их острову.

— К тому же вещих снов не существует, и ты это прекрасно знаешь, — продолжил Оливер.

— А что, если существует?

— Тогда этот сон точно не сбудется.

Мия была удовлетворена ответом мужа, но по-прежнему ощущала что-то неприятное в теле, и даже где-то внутри затаилась обида, словно это произошло на самом деле. Она впервые ощутила это странное тянущее чувство ревности. А что, если он ей уже изменил? Пусть не с Хлоей, а с кем-то, кого Мия не знает. Сомнения овладели ею, и она погрузилась в водоворот смешанных эмоций, пытаясь разобраться в том, что на самом деле происходит в ее отношениях.

Она прошла в спальню и легла на кровать. В ванной выключилась вода, и вскоре Оливер тоже оказался в спальне. Он лег рядом с Мией. Они оба уставились на вентилятор в потолке, который медленно крутился, разгоняя прохладный воздух.

— Ты мне когда-нибудь изменял? — спросила Мия, которая никак не могла избавиться от навязчивых мыслей.

— Не-а, — коротко ответил Оливер.

В комнате было слышны лишь звуки вентилятора, который был здесь как будто для красоты.

— Это был страшный сон, — наконец сказала Мия. — Я видела вас, а вы видели меня, и все равно… Ты даже был доволен собой. Твоя эта ухмылка! Это было отвратительно!

— Кажется, тебе нельзя спать днем. Твои сны сведут тебя с ума.

Мия перевернулась на живот и посмотрела на Оливера, оперевшись на локти.

— Почему нельзя всю жизнь прожить вот так, загорая на солнце, купаясь в океане, ничего не делая? — начала Мия.

— Наверное, потому, что тебе тогда стало бы скучно от этого.

— А мне кажется, не стало бы. Жить в свое удовольствие — это мечта!

— Для этого и созданы мечты. Чтобы мечтать, — улыбнулся Оливер и похлопал Мию по ягодице.

Разочаровавшись в их коротком разговоре, Мия решила тоже поплавать в океане перед ужином. Мужчина тем временем достал ноутбук и открыл электронную почту, чтобы убедиться, что ему не прислали ничего важного. Он был рад, что Мия не стала развивать этот разговор, а просто ушла. Он не видел смысла в пустой болтовне, а вопрос об изменах его вовсе смутил. Какой нормальный человек расскажет своему партнеру об изменах?

Мия спустилась в воду с балкончика бунгало. Она снова посмотрела на горизонт, где небо уже было затянуто серыми тучами, нырнула под воду с головой, перед этим набрав полные легкие воздуха, и проплыла пару минут с открытыми глазами, любуюсь ракушками на дне. Когда она вынырнула из воды, то увидела, как небольшой самолет, тот же самый, на котором они добрались до отеля, приземлился на остров. Ей было интересно, кто из постояльцев, которых она уже знала, сегодня улетал, а кто прилетел, чтобы заселиться в освободившееся бунгало.

Со стороны туч начал дуть прохладный ветер, из-за чего вода казалась теплее, чем воздух. Под ногами проплыли цветные рыбки, и Мия снова набрала воздух в легкие, чтобы нырнуть и посмотреть на них поближе. Под водой в ее голове снова начали всплывать образы из сна: как Оливер обнимал Хлою в их постели и как довольно улыбался, когда Мия это все увидела. Вдруг девушка случайно вдохнула воду и начала задыхаться. Она стала быстро грести руками, чтобы как можно скорее всплыть.

— Ну и что это ты тут затеяла? — обратился Оливер к девушке, пытающейся выплюнуть соленую воду.

— Кажется, я чуть не утонула, — сказала она, поднимаясь по лестнице на террасу бунгало.

— Доигралась, — пожал плечами Оливер.

Мия неодобрительно посмотрела на него, продолжая ощущать жжение в носу от соленой воды.

— То есть я чуть не утонула, а ты стоял и смотрел на это? — отдышавшись, спросила она.

— Откуда мне было знать, что ты тонешь.

— Ну да, ведь все нормальные люди так плавают.

Оливер закатил глаза и зашел в бунгало.

— Olá! — послышался чей-то мужской голос. — Я здесь!

Наконец Мия увидела машущего из окна соседнего бунгало темноволосого мужчину. Девушка в ответ неуверенно улыбнулась и махнула рукой.

— Кажется, мы теперь соседи! — донесся голос из соседнего домика, находившегося на приличном расстоянии от их бунгало — Я Пако!

— Я вас не слышу! — крикнула она в ответ.

— Я Пако! — крикнул он громче, показывая что-то руками.

— Мия! — ответила девушка, еле заметно махнув рукой, и быстро зашла в дом.

— С кем ты там разговаривала? — спросил ее Оливер.

— В домик напротив заехал какой-то сумасшедший, — ответила она.

Мия не любила случайные ненужные знакомства, поэтому была рада, что общаться с соседом не придется: они с Оливером улетали через день в обед.

ШТИЛЬ

Штиль — безветренная или тихая погода со слабым ветром, скорость которого составляет не более одной целой восьми десятых километра в секунду. Это период, когда морская поверхность становится спокойной и гладкой, волн почти нет. Море кажется неподвижным.

Штиль вызывает некоторое беспокойство у моряков, так как это может означать, что судно останется без движения и замедлит свой путь. Однако штиль также позволяет морякам немного отдохнуть и насладиться бескрайними водами.

Это состояние природы можно рассматривать как временное затишье перед грядущей бурей, так как штиль часто предшествует изменению погодных условий и приходу более сильных ветров. Таким образом, штиль в шкале Бофорта — это не только момент покоя, но и индикатор возможных перемен, требующий внимания моряков.

Катя и Цзинь прошли в ресторан, который представлял собой разбросанные по песку столики для двоих, к каждому из которых была проложена небольшая дорожка из факелов. На украшенных пальмовыми ветками и тропическими цветами столиках стояли свечи. Все столики были свободны, и официант в идеально выглаженной белой рубашке с бабочкой предложил им выбрать любое место. Цзинь, как истинный джентльмен, уступил жене. Они сели за столик, который находился в самой дальней части пляжа, прямо у воды, где волны почти доставали до ножек стульев.

— Желаете что-нибудь выпить? — спросил официант, на бейджике которого поблескивало имя Лео.

— Шампанское, пожалуйста, — сказал Цзинь и добавил: — Самое лучшее, которое у вас есть.

Официант понимающе улыбнулся и отошел в сторону небольшого домика, где находились кухня и бар.

— Все лучшее для моей лучшей жены, — сказал Цзинь и поцеловал руку Кати.

Катя натянуто улыбнулась, но ничего не ответила и уткнулась в меню. В этот же момент к ресторану подошла еще одна пара. Дзинь и Катя не сразу услышали, что кто-то тоже пришел на ужин. Лишь когда раздался громкий стук посуды, они обернулись. В противоположной части ресторана Палома разбила фужер.

— Извините, сэр, — сказала она. — Пожалуй, мы сядем за другой столик, чтобы вы могли убрать осколки.

Эдгар отодвинул стул у соседнего стола, чтобы в этот раз Палома могла сесть без происшествий.

— Это все из-за тебя, — сказала женщина, обращаясь к мужу.

— Как я виноват в том, что ты неаккуратна? — раздраженно спросил Эдгар, который покрылся румянцем от стыда.

— Желаете, чтобы я сразу принес выпить? — обратился к ним официант.

— Не подходите со спины, вы меня напугали, — сказал Эдгар, повернувшись на рядом стоящего мужчину, который был одет так же, как Лео.

— Извините, сэр, я ни в коем случае не хотел доставить вам неудобства.

— Вы их уже доставили, — Эдгар недовольно сжал губы и посмотрел на бейджик официанта, чтобы прочитать его имя. — Что вы можете мне предложить, Джури?

— Юрий, сэр, — поправил его официант, который тут же пожалел о сказанном, когда Эдгар вздернул брови. — У нас есть превосходное красное вино, которое отлично подходит к стейкам.

— Наверное, у вас скоро пропадет мясо, поэтому вы его мне впариваете? — усмехнулся Эдгар.

Палома не слушала их разговор, а с интересом наблюдала за двумя парами, которые подходили к ресторану.

— Ни в коем случае я не хочу вам предложить испорченный продукт, — все так же сдержанно сказал Юрий.

— Хорошо, — согласился мужчина. — Но если хоть что-то будет не так или моей жене не понравится…

Эдгар посмотрел на Палому, которая продолжала разглядывать посетителей ресторана.

— Дорогая, ты же не против стейка с красным вином?

— Только сделайте полную прожарку, пожалуйста, я не люблю мясо с кровью, — сказала она.

— Мы бы могли сесть за один столик, — предложил Пако, обращаясь к Мие и Оливеру, когда они вместе подошли к стойке, где их уже ждала официантка Энджел.

— Вы знаете, мы здесь предпоследний день и очень хотели бы провести с мужем время вместе, — попыталась вежливо отделаться от назойливой пары Мия. Ей не нравилась чрезмерная навязчивость парня, который все время говорил.

— Да что ты меня дергаешь? — наконец спросил Пако, который как будто не понимал намеков Луисы.

— Разве непонятно, люди не хотят проводить вечер в твоей компании, — пробурчала Луиса.

— Что вы, вы очень милы, — наконец подключился к разговору Оливер. — Просто мы действительно хотели бы побыть вдвоем.

Они все разом посмотрели на официантку, которая все это время слушала их неловкий разговор.

— Я вас провожу к вашему столику, — сказала она, пытаясь спрятать за губами неровные зубы.

— Мы будем сидеть за разными столиками, точнее — каждый за своим столиком. А мы пары, и каждая пара будет сидеть за отдельным столиком, — сказал что-то несвязное Пако.

— Я поняла, — улыбнулась официантка. — Пройдемте за мной. Можете выбрать любой столик.

Мия и Оливер, недолго думая, сели за столик, к которому уже привыкли за это время. Это был столик возле бара, недалеко от Эдгара и Паломы.

— Эта девушка просто копия меня в молодости, — сказала Палома, когда смогла разглядеть Мию поближе.

— Действительно, сходство невероятное, — согласился Эдгар, даже не посмотрев на девушку.

— Почему эта официантка пошла к их столику, а не к нашему? — спросил Пако у Луисы, глядя в меню.

— Слишком много вопросов, тебе не кажется? — ответила Луиса.

Пако обиженно замолчал, пытаясь выбрать самое недорогое блюдо.

— Вы уже выбрали, что будете пить? — обратился официант, который также обслуживал Эдгара и Палому.

Эдгар с умным видом пытался распробовать вино, пока Палома продолжала разглядывать Мию, поэтому у Юрия появилось время обслужить Луису и Пако.

— Пожалуй, бутылку шардоне, — ответила Луиса.

— Ты с ума сошла? — сказал Пако, когда мужчина в белой рубашке направился к бару. — Ты видела цены на вино?

— Что, прости? — усмехнулась Луиса. — Ты будешь мне говорить, на что я не должна тратить свои же деньги?

— Они же не только твои, мы же…

Луиса не дала ему закончить.

— Сначала заработай свои деньги, прежде чем их делить между нами, — сказала она, не смотря на Пако. — И сделай мне одолжение: ничего на это не отвечай, у меня нет желания говорить на эту тему.

К столику подошел официант, открыл бутылку прохладного вина, дал попробовать его Пако, а потом разлил напиток по фужерам.

— Вы уже определились с заказом? — спросил Юрий.

— Филе миньон, пожалуйста, — сказал Пако и демонстративно вернул официанту меню, откидываясь на спинку стула.

— Отличный выбор, сегодня это блюдо вечера, — сказал официант и ожидающе посмотрел на Луису.

— Тогда, пожалуй, я буду то же самое.

— Отличный выбор, — снова повторил официант. — Наслаждайтесь вечером.

Луиса осмотрелась. Атмосфера была очень романтичная из-за зажженных повсюду факелов. На пальмы падал приятный желтый свет, который двигался из-за играющего с ним ветра, делая тени загадочными и даже пугающими. Луису, как человека, всю жизнь прожившего в Барселоне, не удивляли пальмы. Они не были для нее чем-то экзотическим, как и шум моря и песок. Однако что-то в этих мальдивских пальмах вызывало в ней неведомое чувство. Возможно, все дело было в том, как свет играл с листьями пальм, рисуя тени и блики на их поверхности. Или, быть может, в том, как ветер ласкал листья: казалось, что пальмы дышат. На фоне бирюзовой воды пальмы выглядели контрастно, напоминая Луисе, что мир еще может удивлять и заставлять переосмысливать привычные вещи.

В ресторане появилось еще несколько пар. Некоторые из них выглядели как молодожены: не отпускали руки друг друга, смотрели друг другу в глаза. А какие-то пары вели себя так же, как Эдгар с Паломой: даже не перекидывались взглядами, потому что знали друг друга очень давно. По цвету кожи можно было понять, кто на острове давно, а кто только недавно прилетел. Подслушав разговор пары за соседним столиком, Луиса узнала, что все посетители должны были улететь этим вечером на Мале на маленьком самолете, который принадлежал острову, чтобы оттуда полететь дальше.

Но даже несмотря на то что многие столики были заняты, отдыхающих было мало, так как какая-то часть номеров освободилась утром — еще до того, как прибыли Луиса, Пако, Катя и Цзинь. Эдгар и Палома провели здесь ночь и успели понять, что к чему.

— Помнишь моего друга Шана? — спросил Цзинь, делая небольшой глоток шампанского.

— Не-а, — ответила Катя, которая в это время с интересом разглядывала гостей отеля.

— Как же нет, тот славный парень, который был на моем дне рождения в прошлом году? Он еще подарил мне часы, которые я почти не носил, — Цзинь очень хотел, чтобы Катя вспомнила его друга.

— «‎Ролекс»‎? Ах да, кажется, припоминаю, он был действительно мил.

На самом деле Катя понятия не имела, от кого были те часы, которые стоили как квартира в ее родном городе.

— Так вот, он теперь жених!

Цзинь так радостно сообщил эту новость, что даже капелька слюны из его рта отлетела куда-то на стол. Он ждал такого же восторга от Кати, но та лишь улыбнулась, когда заметила, как Цзинь смутился.

— Передай ему мои поздравления.

К столу подошел официант, поставил перед Цзинем филе миньон, а перед Катей тартар из тунца.

— Мы, конечно же, приглашены на свадьбу, — сказал Цзинь, жадно поглощая кусок мяса. — Но самое главное…

Он остановился, чтобы дожевать очередной кусочек. Катю совсем не волновали ни друг Цзиня, ни его невеста, ни их свадьба, на которую они были приглашены. Куда интереснее для нее было наблюдать за Оливером и Мией, которые ей казались очень красивой влюбленной парой.

— Но самое главное, — снова заговорил Цзинь с уже пустым ртом, — что его невеста тоже русская!

— Ничего себе, — с поддельным восторгом ответила Катя.

«В мире живет столько русских, а он удивляется тому, что у его друга тоже русская невеста, — подумала Катя. — Хотя, если сравнить с Китаем, это так мало, но, в конце концов, мы же не с острова с населением двести человек»‎.

— Вы сможете общаться, — Цзинь словно пытался донести до Кати что-то, чего она не поняла.

— Потому что она русская? — Катя усмехнулась.

Ей не нравилось, когда ее кто-то с кем-то пытался свести.

— Она хорошая девочка, совсем недавно в Китае, она даже не говорит по-китайски, так что ей бы не мешала какая-нибудь компания.

Катя с интересом смотрела, как Мия и Оливер громко смеялись. Ей было так интересно узнать, о чем они разговаривали. Она безумно хотела так же смеяться.

— Как же они общаются между собой? — спросила Катя.

— Почти никак, — пожал плечами Цзинь.

— Тогда как они поняли, что хотят быть вместе?

— Так же, как и мы, — Цзинь положил последний кусочек мяса в рот, перед этим поводив его по тарелке, чтобы собрать вытекший сок.

— Что ты имеешь в виду? — сказала Катя и вздернула брови.

— Что я влюбился в тебя, даже не пообщавшись с тобой. Я сразу понял, что ты самый идеальный человек в мире.

Катя состроила недовольную гримасу. Ей было неприятно слышать то, что Цзинь влюбился в нее только из-за внешности, словно она была предметом, какой-то куклой, которую маленький мальчик купил в магазине, а теперь его маленький друг купил себе такую же.

— Ты представляешь, какая она дура, — рассказывала Мия Оливеру про свою двоюродную сестру.

— Что можно было ожидать от человека, который залетел в шестнадцать, — сказал Оливер, пожимая плечами.

Они оба раскатисто рассмеялись, и Катя снова с интересом посмотрела на них, пытаясь догадаться, о чем был их разговор.

— Она спрашивает, — с азартом продолжила Мия, чувствуя интерес к разговору, — откуда у нас такие деньги на поездку!

Девушка прекрасно изображала всех своих родственников, и сейчас Оливер сразу представил, как эти слова произносила сестра Мии Сара — пухлая блондинка с розовыми щеками и наивными кудряшками у висков.

— Что ты ей на это ответила? — спросил Оливер, который так же, как и Мия, обожал обсуждать людей, особенно тех, которые, как ему казалось, были хуже него.

— Я ей сказала, что если бы она хоть к чему-то стремилась, то тоже могла бы себе это позволить.

Мия «‎обожала»‎ свою сестру. Ей нравилось, что на ее фоне она была лучшей дочерью, которая с восемнадцати лет зарабатывала на жизнь сама, в то время как Сара до сих пор сидела на шее у родителей, а рядом с собой посадила свою пятилетнюю дочь. Когда Сара забеременела, Мия ликовала, пряча радость за маской сожаления и поддержки. В тот момент девушка окончательно получила кубок любимой дочери, и на этом их вечные соревнования были закончены. Когда их родители кому-то рассказывали о своих детях, то большую часть рассказа они посвящали Мие. Кроме того, благодаря Саре родители не приставали к Мие с расспросами о том, когда у нее появятся дети. Им хватало и внука от младшей дочери.

— Мне кажется, что на меня все пялятся, — вдруг сказала Мия, в который раз поймав на себе взгляд Кати.

— Ты о той даме в нелепом синем платье? — сказал Оливер, имея в виду Палому.

— А еще о той блондинке с серым лицом, — сказала она, махнув головой в сторону Кати.

— Да уж, ну и чудаки понаехали, надеюсь, та парочка… Луиса и… как его там… не будет к нам больше приставать.

— Пако, кажется, — сказала Мия, допивая свежевыжатый ананасовый сок.

— Мия, Оливер, мы были рады с вами познакомиться, — сказала подошедшая к их столику темнокожая девушка возраста Мии.

Пара встала, чтобы попрощаться с девушкой и ее мужем.

— Разве вы уже сейчас улетаете? — спросил Оливер.

— Да, самолет прилетел на час раньше из-за того, что обещают сильный ветер, — сказала женщина.

— Да, действительно, перед закатом я видела, как надвигались тучи, — подтвердила ее слова Мия, как будто лишь она могла посмотреть на небо.

— Ну, мы, наверное, пойдем, наши чемоданы уже ждут.

— Хорошо долететь до Нью-Йорка, — сказал Оливер.

Пары обменялись дружескими поцелуями.

— Даже звезд не видно, — сказала Мия, посмотрев наверх и увидев затянутое тучами небо. — Надеюсь, завтра не будет дождя.

Когда на столах остались только пустые тарелки, а те, кто улетал с острова этим вечером, уже сидели в небольшом самолете, оставшиеся четыре пары по очереди направились в свои бунгало.

— Я не думала, что на Мальдивах бывает так прохладно, — сказал Эдгар, поежившись от щекочущего морского ветра.

— А я послушала тебя и не взяла свитеры! — сказала Палома, радуясь тому, что была права.

Когда они вошли в спальню, то услышали, как шумела крыша и дребезжали стекла от начинающегося урагана.

— Стейк был действительно нормальным, — сказал Эдгар и положил на ночной столик золотые наручные часы.

— Ты оставил тому парнишке на чай? — спросила Палома, снимая линзы и кладя их в небольшой контейнер.

— Угу, — ответил Эдгар и лег на кровать.

— Чудесное место, — сказала Палома, села рядом с мужем и погладила его по круглому животу. — А люди какие чудесные!

— Угу, — снова промычал Эдгар и провалился в сон.

Еще какое-то время Палома восхищалась началом путешествия, прежде чем заметила, что Эдгар ее уже давно не слушает.

Тем временем в бунгало, которое находилось напротив домика Эдгара и Паломы, Катя и Цзинь уже лежали в постели и смотрели какой-то фильм по телевизору.

— Почему ты молчишь? — вдруг спросил Цзинь.

— Я смотрю телевизор, — ответила Катя.

— Ты последнее время все время молчишь.

— Тебе кажется, дорогой.

Катя и сама прекрасно знала, что последнее время они совсем не разговаривали, но обсуждать это не хотела.

— Ты отдалилась.

Цзинь подвинулся к Кате и обнял ее. Девушка не оттолкнула его, но и не ответила взаимностью.

— Я рядом, Цзинь.

— Ты же знаешь, что я имею в виду.

— Пожалуйста, мы в отпуске, я совершенно не хочу ругаться с тобой.

Слово «‎ругаться»‎ не совсем подходило. Их выяснение отношений больше походило на перешептывание двух недовольных людей.

— Хорошо, — согласился Цзинь.

Он никогда не был навязчив, и даже сейчас показался Кате непривычно настойчивым для себя. Еще какое-то время он пролежал обнимая ее, а затем повернулся на другой бок, так и не дождавшись ответного хотя бы поглаживания по руке или голове. Повернуться ему пришлось еще и потому, что из-за желудочного сока его всегда начинало тошнить на правом боку.

Катя с облегчением выдохнула и тоже повернулась спиной к мужу. Впервые за долгое время она начала плакать. Она ненавидела свою жизнь, даже несмотря на то что сейчас она лежала в кровати в дорогущем отеле на Мальдивах с мужчиной, который был от нее без ума. Но только сейчас Катя поняла, как довела себя до этого состояния, как превратилась из юной амбициозной девушки, готовой покорить весь мир, в нездорово худощавую двадцатипятилетнюю мать с серым лицом. Она думала о той девушке на ужине, имени которой не знала. Девушке, которой могла быть она, если бы правильно распоряжалась своей жизнью. Если бы она только знала, что та девушка сейчас тоже испытывала какие-то новые чувства.

Мия была действительно в непонятном состоянии, даже немного напоминающем эйфорию. Она лежала на кровати в одних трусах и листала журнал, который за весь отпуск успела пролистать раз сто. В животе у нее что-то дрожало, пока она с каким-то странным нетерпением ждала Оливера из ванной. Они впервые так долго разговаривали. Впервые они были похожи на настоящую пару, а не на мужчину с женщиной, которые едят в бешеной спешке, чтобы как можно скорее заняться своими делами. Она впервые увидела Оливера, который спрашивал ее о чем-то, что его действительно интересовало. Влюбилась заново? Или наконец-то влюбилась? После одного ужина? Или спустя десять лет совместной жизни?

— Опущу-ка я шторы, чтобы те болваны не наблюдали за нами, — сказал Оливер, когда наконец оказался в спальне.

В этот же момент крыша немного зазвенела от порыва ветра.

— Сегодня был прекрасный вечер, — сказала Мия, откладывая журнал и ненароком демонстрируя свою голую грудь.

— Да, впрочем, как и все, которые мы провели на этом острове, Ми.

Он взял ноутбук, чтобы снова проверить рабочую почту.

— Ну и дела! По прогнозу завтра здесь будет целый день дождь, — воскликнул он и зачитал вслух: — «‎Возможны перебои в телекоммуникациях»‎.

— Надеюсь, мы улетим отсюда вовремя, — заволновалась Мия. — Не хотелось бы застрять тут.

Оливер ее уже не слышал: он читал электронные письма, которые были не так уж и важны. Мия внимательно посмотрела на серьезное лицо мужа: между бровями у него образовались две морщинки. Вдруг Мия снова вспомнила свой сон, в котором Оливер изменял ей с ее лучшей подругой.

— И все-таки непонятно, — начала она говорить, чтобы привлечь внимание Оливера, — почему все так смотрели на нас. Может, мы слишком громко разговаривали?

— Все смотрели на то, какая ты красивая, — произнес самую очевидную фразу Оливер.

Все стекла в их комнате задрожали.

— Ты бы тоже смотрел?

— Конечно! Что с тобой сегодня такое? — он продолжал смотреть в монитор компьютера.

— Ты о чем?

— Весь день задаешь странные вопросы, пытаешь меня… Сначала твой сон, теперь спрашиваешь, смотрел бы я на тебя. Я и так постоянно на тебя смотрю.

Было видно, что Оливер раздражен, но продолжал держать себя в руках.

— Ладно.

Мия почувствовала напряжение и замолчала. Она подожгла палочку пало санто и прошла с ней по комнате, пока все пространство не наполнилось ароматом дерева. Мия выключила свет и раздвинула шторы, так как любила просыпаться в залитой солнцем комнате. В окне она увидела, что в бунгало их соседей еще горел свет. Ей вдруг стало интересно, чем могла заниматься эта чудаковатая пара, которая раздражала ее в первую очередь из-за своего оптимизма — по крайней мере, это первое, что бросилось Мие в глаза.

Пако сидел у мини-бара и выбирал, что выпить первым. Его выбор пал на джин-тоник. Пока Луиса наносила на лицо масла и кремы, Пако уже сделал пару глотков коктейля и включил телевизор, чтобы найти музыкальный канал. Поиск не занял много времени. Как только заиграла его любимая песня, которую он слушал еще в подростковом возрасте, он сразу начал подпевать, половину слов придумывая на ходу. Луиса вышла из ванной, чтобы посмотреть на происходящее. Сначала она хотела закатить глаза, но потом села на постель в белом халате и начала наблюдать за парнем.

Какое настроение будет у Пако, никогда нельзя было угадать. И даже если утром он просыпался веселым и бодрым, то вечером мог превратиться в грубияна, который способен унизить кого угодно одним лишь взглядом. Луиса подозревала, что эти перемены настроения были чем-то нездоровым, но как только она заводила об этом разговор, начиналась ссора, которая перерастала чуть ли не в расставание. И вот сейчас, когда Пако так весело пел песни, танцуя в такт музыке, пусть даже и под действием алкоголя, Луиса понимала, что любит его. За такую легкость и детское дурачество.

Луиса тоже сделала себе коктейль из рома и колы, которые стояли в холодильнике, но не присоединилась к танцу, а продолжила наблюдать за парнем, время от времени подпевая песни двухтысячных.

Они даже не подозревали, что их приватная дискотека длилась так долго, что они последними легли спать на этом острове, даже позже поваров и официантов, которые уже успели убрать все после ужина и сделать заготовки для завтрака.

Ночью ветер поднялся настолько сильный, что Мие пришлось занести с улицы купальник. Эдгар, который всю жизнь мучился от чуткого сна, несколько раз просыпался из-за того, что ветер врезался в их окна. Ему пришлось принять снотворное и вставить в уши беруши, чтобы хоть ненадолго уснуть.

ТИХИЙ ВЕТЕР

Тихий ветер в шкале Бофорта — это метеорологическое состояние, когда скорость ветра на море настолько слаба, что едва ощущается. Воздействие ветров на окружающую среду минимально.

Морская поверхность в такие моменты становится спокойной и гладкой, и волны, если возникают, остаются невысокими. Для мореплавателей тихий ветер может быть благоприятным, так как он предоставляет возможность судам спокойно передвигаться. Однако важно помнить, что тихий ветер может смениться другими погодными условиями, и моряки всегда должны быть готовы к изменениям ветра и волнениям на море.

К утру ветер стих, и на рассвете, когда Мия вышла позаниматься йогой на пляж, а Катя вышла на пробежку, выглянуло солнце. Казалось, что все переживания из-за предстоящего урагана были напрасны, и грозовые тучи обошли их остров стороной. Катя сонными глазами посмотрела на пирс и бунгало. Было несложно понять, что сейчас было занято только четыре домика. Остальные, очевидно, стояли пустые, уже подготовленные к приезду новых гостей. Шторы в пустующих бунгало были задернуты, как и у домика, окна которого выходили прямо на домик Кати и Цзиня.

Прохладный утренний ветерок приятно обдувал лицо Кати во время пробежки. Раньше она всегда бегала по утрам, пока не родила близнецов. Но сейчас, даже когда у нее появилось время, было сложно вернуться к прежнему ритму. Остров был настолько мал, что Катя успела сделать три круга по берегу, прежде чем заметила Мию в коротких черных шортах и голубом спортивном топе. Розовое утреннее небо становилось голубым. Чайки с криком пролетели над островом и снова скрылись за пальмами.

— Эй, — крикнула Мия, заметив девушку, изрядно вспотевшую после бега.

Катя убедилась, что обращаются к ней, и неуверенно сделала пару шагов вперед, показывая этим, что готова к разговору.

— Смотрю, ты уже размялась, — сказала Мия. — Присоединяйся ко мне.

Мия сама не поняла, почему была так добра к незнакомке, ведь она не любила давать бесплатные уроки йоги. Катя молча подошла к ней и встала немного позади Мии, чтобы лучше видеть движения.

— Повторяй за мной как сможешь, — бодро сказала Мия.

Катя молча начала повторять движения за девушкой, которая делала все с невероятной легкостью. Кобра, собака мордой вниз, кошка. Катя знала основы йоги, но ее тело сейчас с трудом поддавалось растяжке, и она надеялась, что Мия не будет на нее смотреть. Катя с удовольствием наблюдала за ее гибкостью и стыдилась себя, потому что потела от несложных движений. Вокруг была абсолютная тишина, было слышно лишь музыку океана. Спустя некоторое время Мия заметила, что недалеко от них стоит невысокий мужчина азиатской внешности, которого она видела на ужине за столом с Катей.

— Это твой муж? — спросила девушка.

Катя кивнула, пробубнила «извини» и подошла к Цзиню.

— А я тебя потерял, — сказал он и потянулся к девушке, но Катя сделала вид, что не заметила.

— Зачем ты за нами наблюдал? — недовольно спросила девушка.

На небе снова начали появляться тучи, подул прохладный ветер.

— Я не наблюдал, я просто искал тебя, чтобы вместе пойти на завтрак, — оправдывался Цзинь.

Кате было стыдно перед девушкой за то, что Цзинь уставился на них.

— Познакомилась с этой девушкой? — решил развеять напряженную обстановку мужчина, но еще больше разозлил Катю.

— Прошу, не задавай мне никаких вопросов, — ответила она.

Цзинь не понимал, что с ней происходит. Он не знал, как себя вести и что говорить, чтобы Катя реагировала без агрессии на его слова.

— Я, наверное, пойду завтракать, а ты иди ополоснись, отдохни, — грустно сказал мужчина, надеясь, что Катя передумает и попросит подождать ее.

Но этого не случилось. Девушка, довольная предложением мужа, пошла принимать душ перед завтраком, а Цзинь с еще более грустным лицом пошел к ресторану, где повара и официанты постарались, чтобы к приходу гостей на длинных столах было все — от ароматных блинчиков и вафель с кленовым сиропом до английских завтраков с жареным беконом и фасолью. Цзинь набрал себе тарелку фруктов и свежей выпечки и сел за столик.

В воздухе пахло морем. Пальмы шумели от ветра. Цзинь успел доесть все, что умещалось в двух тарелках, прежде чем к ресторану подошли Эдгар и Палома.

— Доброе утро, сэр, — сказала Палома одиноко сидящему Цзиню.

Цзинь улыбнулся девушке из-под нависающей зеленой панамы, которая должна была скрывать его лицо от солнца. Из-за того что у него была тонкая светлая кожа, он боялся обгореть в первый же день, поэтому намазал все тело толстым слоем защитного крема и надел поло с длинными рукавами.

Так и не дождавшись Катю, которая в это время уже плавала в бирюзовом из-за туч океане, Цзинь пошел обратно в бунгало. К тому же из-за сильного ветра официанты попросили перейти всех во внутреннюю часть ресторана, где было не так уж много места.

На ресепшен отеля позвонили из аэропорта Мале и сообщили, что рейс, на котором должна была приехать основная часть гостей, переносится, и, скорее всего, из-за погодных условий самолет не сможет вылететь ближайшие пару дней.

— У нас только одни постояльцы, которые должны улетать завтра. Если погода не изменится к вечеру, мы сообщим им об этом, — сказал Юрий и положил трубку.

Ни у кого из гостей в этот день так и не получилось позагорать на солнце. После завтрака начался ливень. Не очень сильный, но поплавать в океане осмелились лишь два испанца, которые прошлой ночью выпили все, что было в мини-баре.

Луиса и Пако проснулись уже после завтрака. Луиса была в приподнятом настроении, несмотря на погоду — в первую очередь из-за того, что Пако снова был бодр и весел. «‎Возможно, на него еще действовал алкоголь»‎, — подумала Луиса. Она старалась не думать о том, что из-за их вечеринки они проспали завтрак, и изо всех сил держалась, чтобы не высказать все Пако.

— Я думаю, в баре точно должны подавать закуски, — сказал Пако, наконец почувствовав голод.

Переодевшись в сухую одежду, они быстро добежали под дождем до бара, где было всего четыре места у барной стойки и два маленьких столика. Они подождали, пока появится бармен, который был и официантом. Он принес им вафли с фруктами и сиропом, которые остались с завтрака, и открыл для них бутылку шампанского. Луиса считала, что начинать утро с алкоголя не лучшая идея, но не хотела перечить Пако и согласилась распить с ним бутылку.

— Давно мы так не веселились, — наконец сказала Луиса.

— А я тебя всегда зову на вечеринки, — пожал плечами Пако.

— Я не хочу ходить на вечеринки и общаться с людьми, которых не знаю. Этого мне хватает и на работе. Для меня куда приятнее твое общество.

Пако лишь улыбнулся, так как он, наоборот, предпочел бы Луисе большую компанию, хотя вчерашняя вечеринка для двоих оказалась действительно веселой.

Хлопнула дверь, и пара оглянулась. В бар зашел Эдгар.

— Могу вас попросить одну бутылку негазированной холодной воды? — спросил он, не обращая внимания на испанцев, наблюдавших за ним. — Моей жене плохо, акклиматизация, — пояснил он и взял стеклянную бутылку воды, которую ему протянул безэмоциональный официант-бармен.

— Я Пако.

— Эдгар. Будем знакомы.

Мужчины обменялись рукопожатиями.

— Извините, я должен отнести бутылку воды своей жене, ей очень плохо.

— Потом приходите к нам, — Пако посмотрел в окно, убедившись, что дождь не закончился. — Думаю, мы пробудем тут весь день.

Эдгар кивнул, поджав губы, и вышел из бара.

— Женатые мужчины такие… — начал было Пако, но не смог подобрать слово.

— Незрелые? — додумала за него Луиса.

— Точно! Они словно всю жизнь живут с мамой, понимаешь?

Пако явно взбудоражила эта тема: он начал активно трясти ногой, а его глаза забегали.

— Понимаю, — кивнула Луиса. — Стоит зайти в примерочную в магазине одежды и посмотреть на этих мужчин. Без мамочки они не знают, как себя вести.

Они оба посмотрели на официанта-бармена, который недалеко от них что-то записывал в блокнот, и попытались догадаться, понимает ли он испанский. Звук ветра, висевшего над дверями, заставил их отвести взгляд от официанта и обернуться.

В дверях стояла Катя. Из-за того что испанцы, потягивающие шампанское, стали ее разглядывать, ей стало неловко, и она начала нервно одергивать короткое платье.

— Один скини-бич, — произнесла Катя название коктейля, которое смогла вспомнить.

Луиса вздернула брови. В баре повисла абсолютная тишина, было слышно стук ветра по тонким стенам здания.

— Юрий? — произнесла Катя имя, которое было написано на бейджике. — Вы говорите по-русски?

— Извините, мадам?

У официанта была такая подозрительная улыбка, что Катя была уверена: он только делает вид, что не понимает ее. Она сделала глоток из невысокого круглого стакана и изо всех сил сдержала себя, чтобы не поморщиться.

— Еще содовой? — спросил Юрий, словно почувствовав реакцию девушки.

— В самый раз, — соврала она и демонстративно сделала еще один глоток. — Так вы не русский? — настаивала на своем Катя.

— Я из Польши, — улыбнулся парень.

— Не рановато ли для водки? — встрял в их разговор Пако.

Катя, которая забыла, что в помещении был кто-то еще, подпрыгнула от испуга.

— В самый раз, — снова сказала она.

— Я краем уха сегодня услышала, что новые постояльцы сегодня не смогут прилететь, — сказала Луиса по-английски, как бы приглашая в их разговор Катю.

— Бедняги! — воскликнул Пако, который сам еще вчера мечтал остаться в Барселоне.

— Хотя что мы будем здесь делать, если ураган не закончится, — сказал Пако, глядя на танцующую от ветра пальму за окном.

— Думаете, это надолго? — наконец подключилась к разговору Катя, которая успела осушить половину стакана.

— Я смотрел прогноз: всю неделю будут дожди, — выдохнул Пако.

— Отличный отдых намечается… — сказала Катя и одним глотком допила коктейль.

— Повторить? — все так же отстраненно спросил Юрий.

Катя кивнула и повернулась к собеседникам, которые еще не допили бутылку шампанского. На ее сером лице наконец появился легкий румянец, и теперь она не выглядела такой болезненной.

— Вы из России? — спросил Пако, который продолжал с интересом разглядывать девушку.

— Угу, — ответила Катя, — но сейчас живу в Китае.

— Тот мужчина, который был с вами на ужине, ваш муж?

— Угу, — снова промычала Катя. — А вы? Вы родственники?

— Можно сказать и так, — рассмеялся Пако.

— Но породнились мы точно, — так же рассмеялась Луиса.

Катя залилась еще большим румянцем, не понимая, что смешного в ее вопросе.

— Мы пара, — пояснила Луиса. — Парень и девушка.

— Я поняла. Странно, что я не догадалась сразу.

Кате стало стыдно. Она была готова убежать из бара и запереться в бунгало, но еще меньше сейчас ей хотелось видеть Цзиня. Сегодня она ненавидела своего мужа. Его лицо, которое едва ли когда-то изображало эмоции, худые, всегда холодные короткие пальцы, белоснежное тело. Ее бесило то, как он вчера говорил о друге, который тоже женится на русской девушке. «‎Он считает меня своим предметом»‎. Она испытывала такие сильные чувства по отношению к Цзиню, что невольно они начинали пугать ее саму. Это были неприятные чувства. Какие обычно испытывают люди к своим врагам, но никак не к мужьям. Это были темные и зловещие эмоции, которые заставляли ее задумываться, каким образом она допустила, чтобы их отношения достигли этой точки. Однако в ее душе начинал светить огонек решимости. Катя понимала, что эти темные эмоции требуют не только подавления, но и осмысления. И водка с содовой была явно ее помощником.

— Вы давно вместе со своим мужчиной? — спросила Луиса, чтобы поддержать разговор.

— Не очень, — сказала Катя, осушая второй стакан, — но у нас уже есть дети — милашки-близнецы.

— Что?! — чуть ли не взвизгнул от удивления Пако. — Сколько вам лет? Вы не выглядите как человек, у которого есть дети.

— Серьезно? Мне очень приятно это слышать, но вы говорите так только потому, что не видели меня до родов. Сейчас у меня дряблая кожа, на теле множество растяжек. Прошло два года, а я до сих пор восстанавливаюсь, — Катя перевела взгляд на собеседников, осознавая, что начинает болтать лишнее. — Хотя вам-то что.

— Дорогуша, — начал Пако, — каждое тело — прекрасное тело. А уж твое-то точно! Предложи любой девушке на свете такое тело, она бы не раздумывая согласилась!

Конечно, эти слова пролетели мимо ушей Катерины. Жаль, что рядом не было Мии. Потому что та сейчас стояла в ванной абсолютно голая перед зеркалом и разглядывала все свои недостатки. Она думала о Кате. О том, как утром они вместе занимались йогой. Мия смотрела на тело девушки с восхищением. Она была стройна, у нее были узкие бедра и плечи, плоский живот. Мия была совсем иначе сложена: у нее была пышная грудь, которую она ненавидела всем сердцам, и широкие бедра. И чем дольше она на себя смотрела, тем больше недостатков видела: целлюлит, растущие бока, руки, которые оставались дряблыми. Конечно, ни один человек в мире не заметил бы всего этого. У нее было здоровое и подтянутое тело, но она так не считала.

За свою жизнь Мия пережила многое: булимия, срывы, ненависть к себе и своему телу, боязнь еды, голодные обмороки, больницы, психологи. Ровно год она питалась нормально. Нормально в ее понимании. И было странно, что человек, преподающий духовные практики, когда-то страдал от таких расстройств. Мия умела хорошо это скрывать. Бывали времена, когда все, что она ела, оказывалось в унитазе. Она делала себе клизмы, пытаясь полностью очистить организм, а затем происходили те самые срывы, когда она не понимала, как в ее руках оказывался шоколад. Никто не замечал, что с ней что-то не так, пока у нее не начали сыпаться волосы, а десны стали такими мягкими, что казалось, что их можно было как пленку снять с зубов. Первым стал что-то замечать Оливер. Он был тем человеком, который вытащил ее из этой ямы и был с ней рядом.

И вот сейчас Мия стояла у края этой ямы. Она смотрела на себя в зеркало, и ей становилось совестно. Совестно за то, что она снова ела, снова набрала вес, что Оливер ей изменил, хотя это было во сне. Она начала сжимать свои бедра, и на коже стали появляться бугорки. Каждую секунду она все больше и больше ненавидела себя, этот целлюлит на ногах. Ее размышления прервал Оливер, постучавшись в дверь ванной.

— Мия, все в порядке? Мне нужно в туалет, я больше не могу терпеть!

— Извини, у меня немного болит живот, — возвращаясь к реальности, сказала Мия.

Она не хотела выходить, не хотела, чтобы Оливер видел ее в таком состоянии: с побелевшим лицом и льющимися слезами. Все, чего она сейчас хотела, — это умереть. Чтобы больше никто не видел ее недостатки.

— Хорошо, я тогда схожу в бар, — ответил Оливер, живот которого уже сводило от боли.

Он быстро добежал по улице до бара, где еще сидели Катя, Пако и Луиса.

— Не желаете присоединиться? — спросил Пако.

Оливер посмотрел на компанию. Ему не нравились эти навязчивые парни. Но тут же он посмотрел на Катю, блондиночку с румянцем на щеках в очаровательном почти прозрачном платье.

— Вы знаете, а я бы не отказался от стакана виски, — все же произнес он высокомерно, не желая возвращаться в номер к Мие. Ему не нравилось ее настроение последние два дня, и от этого хотелось от нее отстраниться. — Только забегу перед этим в туалет.

Вернувшись к столику, он весело произнес:

— Боже, я думал, останусь там навсегда! Кажется, в туалете немного заедает ручка, и ее нужно потянуть на себя, чтобы открыть, — словно оправдывался Оливер, что так долго был в туалете.

Мия в это время уже успела прийти в себя и вышла из ванной, накинув халат. Она подошла к столику, на котором лежали ее украшения и коробочка с благовониями. Девушка зажгла одну палочку и начала ходить с ней по комнате, словно пытаясь напитать этим запахом каждый уголок их бунгало. Походив так какое-то время, она заметила, что Оливер ушел из номера, оставив на кровати свой телефон. Он никогда так не делал. Он всегда носил телефон у себя в кармане либо прятал в сумку. Но никогда не оставлял его вот так, лежащим на кровати. Мия посмотрела на него так, будто в комнате был кто-то еще, кто мог заметить, что она смотрит в сторону телефона. «‎Ну, раз он оставил его лежащим вот так, значит, ему точно нечего скрывать»‎, — подумала Мия. Оливер постоянно с кем-то общался, но не говорил с кем. И от этого Мие еще больше хотелось одним глазком посмотреть хотя бы имена тех, с кем он вел переписку.

Прошло где-то полчаса, а Оливера еще не было. Мия уже успела переодеться в шорты и футболку, привести лицо и волосы в порядок. А телефон все лежал экраном наверх на том же месте, где его оставил Оливер. «‎Я же не такой человек. Я же не буду читать чужие переписки, — отговаривала себя Мия. — А с другой стороны, если ему нечего скрывать, то я хотя бы смогу убедиться, что мне действительно не стоит переживать»‎.

Мия легла на кровать. «‎А если я все же увижу, что он общается с кем-то из девушек, я хотя бы буду уверена, что это не я ненормальная»‎. В этот момент на телефон пришло уведомление. Мия без раздумий схватила его. Это было письмо по работе. Она хотела было разблокировать телефон, но пароль, который она знала, не подходил. «‎Он изменил пароль?»‎ Ее сердце застучало с бешеной скоростью, и казалось, что оно вот-вот вылетит из груди. Ее щеки покрылись багровым румянцем, словно она все же прочитала переписку и теперь знала то, чего знать вовсе не должна.

В этот момент Оливеру пришло уведомление на часы. Он хотел взять телефон, чтобы ответить, но только сейчас понял, что оставил его на кровати. Так сильно он спешил в туалет, что даже забыл телефон!

— Извините, ребят, я вынужден вас оставить.

Он быстрым шагом направился к своему бунгало.

— Извините, вы, случайно, не видели мою жену? — спросил его идущий на встречу Цзинь.

— Да, она там, в баре, — промямлил Оливер, махнув рукой в сторону бара, откуда он только что вышел.

На улице дул свежий ветер, а темные облака проплывали с большой скоростью. Но никто из постояльцев не замечал этого. В том числе и Оливер. Сейчас ему было не до этого: он очень волновался, думая о том, что телефон остался на кровати. Да, он поменял пароль, понимая, что в отпуске не сможет постоянно держать его в кармане. Но ведь и Мия не дура. Если она увидит, что он изменил этот чертов пароль, который не менял года два… Что он ей ответит, когда она спросит, зачем он это сделал? Особенно после ее сна, после странных расспросов об измене. У Мии был необъяснимо хороший нюх на такие вещи.

Мия всегда ощущала в воздухе перемены. Ее интуиция неоднократно предсказывала приближающиеся бури в их отношениях. Бывали моменты, когда ее странные расспросы становились предвестником того, что готовилось в тени. Эти предчувствия часто вызывали у Мии неприятные ощущения, но ей было трудно игнорировать интуицию, которая будто подсказывала, что важные переменные скрываются за поверхностью их совместной жизни.

Оливер оставался пленником своей собственной игры. Внутренняя драма, вызванная предчувствием Мии, вынуждала его находить баланс между скрытыми желаниями и повседневной рутиной. Ему оставалось лишь тщательно маскировать истинные намерения, играя роль, которую играть становилось все труднее и труднее.

Он залетел в бунгало, пытаясь вести себя как обычно, и окинул глазами комнату. Телефон все так же лежал на кровати. Мия стояла у зеркала, делая себе маленькие косички. Она обернулась к Оливеру с широкой улыбкой. Словно не она плакала в ванной полчаса, словно не она пыталась разблокировать телефон Оливера.

— Мы пойдем обедать? — с улыбкой спросила она.

— Да, — выдохнул Оливер, подходя к кровати и быстро пряча телефон в карман. — Я как раз хотел предложить тебе пообедать у нас на веранде.

— Неплохая идея, — согласилась Мия.

Их разговор был холодным, но оба делали вид, что все нормально. Что ничего не произошло за эти полчаса. Они отлично играли свои роли, и даже сами верили в эту игру. Их отношения были скорее театральным представлением, чем настоящей близостью.

Цзинь, которого только что встретил Оливер, вошел в бар и решительно подошел к столику, где сидела троица.

— А вот и твой муженек, — произнесла весело Луиса.

— Цзинь? — не глядя мужу в глаза, произнесла Катя. — Ты что-то хотел?

Сейчас, после трех коктейлей, она говорила со своим мужем уверенно и даже немного дерзко — так, как она никогда не говорила.

— Катя, ты пьяна? — разочарованно спросил Цзинь.

— Можно сказать и так. А что такое?

Она наконец повернулась к нему лицом на крутящемся барном стуле и тут же пожалела об этом. Ее охватило отвращение к этому человеку. Ее раздражало его плохо выбритое лицо и волоски, торчащие из носа. Его руки, которые так ласково раньше обнимали ее, теперь казались какими-то невидимыми цепями, давящими на нее своим весом.

— Дорогая, — не желая устраивать скандал перед публикой, мягко произнес Цзинь, — пойдем со мной, пожалуйста, в номер.

Не дожидаясь ответа, мужчина прошел к выходу. Катя сожалеюще посмотрела на пару и слезла со стула.

— Он тебя не достоин, дорогуша, — прошептал Пако так, чтобы услышать это могли только Катя и Луиса.