Бесплатный фрагмент - Осколки

«Терпкий запах сирени…»

Терпкий запах

сирени,

как угораздило

тебе

застрять

на моём

теле?

Я запомнила

нежность,

что способна

окутать

собою…

Но я забыла,

какого это —

отцветать рано

ночью,

под городом.

Тебе уж

не судить,

какой я

человек,

хоть и много

слов

наговорила,

находясь рядом

с тобой.

И сколько сорвано

цветов…

Детскими руками,

что не жалели

лепестков.

Но сейчас.

Я научилась

трепету

и искусству

прикосновений.

Отныне, будучи

здесь,

или

на далёкой

планете,

клянусь, я тебя

не забуду,

терпкий запах

сирени.

«Разрубит ли мироздания суд…»

«Разрубит ли

мироздания суд

нити

наших*

судеб»?

«Вопрос хорош,

но где же

правда?» —

вопрошал философ-

собеседник.

А я, в сторонке,

понимаю,

встретились они

не даром.

Хобби было у

Вселенной —

кружок кройки

и шитья.

Швы между

каждым

человеком-лоскутком

составляют

полотно.

«Дедушке»

Однажды, получила я

обращение —

короткое видео

с дедушкой.

Говорил он в больнице,

с улыбкою:

«Внучка,

будь всегда

добренькой».

Прошло,

примерно,

восемь лет,

но не тают минуты

веселья.

Он жил, он пел,

любуясь каждым

мгновением,

особенно,

соберись мы все

вместе.

Не секрет,

он любил жизнь,

да ромашки.

Я же,

бросаться во все

тяжкие.

В голове —

перевернуть целый

мир,

а пока что,

я сама вверх

тормашками.

«Участь»

Гляжу вперёд —

картина,

что перед глазами навеки

застыла.

Обидно,

ребёнок страшное

в детсве

увидел.

Алые краски,

редеют в багровые

пятна.

Как бы забыть сей шедевр

отвратный,

до сих пор,

увы,

я не знаю.

Меня гложет странное чувство.

Мальчишка,

ты был не плохой пилигрим.

Помнишь

алым

залитой

картину?

И раздели её точно на три.

«Страшно, порой, бывает мне…»

Страшно,

порой,

бывает мне.

То ли душа елозит,

то ли виной всему

весенний снег.

И,

по сути,

не особо важно это —

истина другой,

в себе,

хранит узор.

Страх — глупейшее чувство,

но оно,

до того, как я пройду

череду

преград

и прекрасных гор,

стойко, до упора,

издаёт неумолимый скрежет,

оставаясь

всё ещё

со мною.

«Отбрось волнения,

всё будет хорошо,» —

говорит Вселенная,

уже который

год.

Я в курсе, но боюсь.

Боюсь потерять

его —

человека

своего.

Что

за всю жизнь

я в себе

увидала?

Скорее,

я увядала,

как незаметный

всем сущим

цветок.

И лишь он —

невероятный,

заметил,

разжёг до предел.

Растекаюсь,

снова и снова.

Сладкий воздух,

лёгкость походки…

Знай,

тебя я не брошу,

не быть

тебе одиноким.

И я счастлива,

что совсем

скоро,

скажу тебе

три заветных,

прекраснейших

слова.

∞

«Мне крайне надоело это слушать»

Мне крайне надоело

это слушать:

«морали божьи»,

о том, что видит он,

накажет.

Да было бы мне

лучше,

залейте вы

керосин

мне в уши.

И брезгливо

подожгли.

«Дочка скандалиста»

Осколками застрял

весенний ветер

в её

тлеющей

душе.

Неизвестно, что

видала,

сколько исполнилось

ей

лет.

Сверху белая

рубашка,

галстук серый,

чёрный взор…

Снова громко

восклицает.

«Вся в отца пошла!

Как он!»

Скандалить, ей,

увы,

не ново —

вечно властью

не довольна.

Залог тому —

отточенная воля.

Ох, лишь бы

не поймала

пулю

в горло…

«Внутри меня вращается железо»

«Внутри меня

вращается

железо» —

прошепчу тонко,

сидя под

навесом.

Во мне шестерёнки,

да гайки,

отчего в душе

всегда / было

гадко.

Знаешь, мне было

так страшно —

заглянуть внутрь,

а после,

на своё

тело.

Обещаю, так больше

не будет,

отныне, прочувствуем

всё.

Всё, до малейших

мгновений.

Я знаю,

ты точно

такой же —

пронизан частицами

тока.

Плевать,

что мы

на других

не похожи.

В нас искренности

больше

заточено.