Бесплатный фрагмент - Оксбридж

Посвящается всем «птенцам» Оксбриджа и моей сестре, самой невероятной девушке на свете.

Пролог

Сидней, Австралия, 2010 год.

Тридцать рядов, в каждом — двадцать пять кресел, яркие лучи проектора, направленного на сцену. Все это он видел не в первый раз. За последние годы подобные встречи с его поклонниками стали привычными.

Он стоял за тяжелыми портьерами старого кинотеатра и впервые за всю свою непродолжительную литераторскую карьеру боялся выйти на этот яркий белый свет, к людям, которые за многие тысячи километров от его дома так восхищались им.

Высокий, но немного сутулый мужчина с зачесанной назад копной каштановых волос, держа в руке микрофон, расхаживал по сцене. Известный австралийский журналист Кэлвин Салливан, наконец, смог «притащить» его сюда и теперь уверенно мерил сцену широкими шагами, подготавливал публику.

— Я впервые встретился с этим парнем, если его так можно назвать, в его-то возрасте, — зал рассмеялся, — четыре года назад, в Лондоне. Тогда до выхода его второй книги оставалось полтора месяца, первая же, после трех недель продаж, стала английским бестселлером, а через какое-то время и мировым. Уже тогда он показывал такой потенциал, которого я не видел ни в ком другом.

Том стоял и готовился к очередному «сеансу фарса», так он обычно называл встречи с поклонниками. Но на этот раз все было гораздо сложнее, и только он мог понять масштабы надвигающейся «катастрофы». Тем временем Салливан уверенно продолжал свою речь: «Но еще более примечательно, что в его творчестве наш родной континент, где сегодня мы с честью принимаем его, занимает особенную часть. И было бы большой ошибкой, если сегодня он не приехал сюда. Позвольте представить вам… Мистер Томас Хейнс».

Том в последний раз глубоко вдохнул, резко выдохнул, а затем неуверенным шагом вышел на сцену. Яркий свет бил в глаза и ему пришлось на мгновение зажмуриться. Кэл приветственно похлопал его по плечу, пожал руку, и указал на два стула. Томас натянуто улыбнулся и, развернувшись лицом к залу, поклонился. Раздались громкие овации, кто-то даже свистел.

Прежде чем Кэл дал старт вопросам из зала, он задал Тому свой. Тот самый вопрос, который повторялся на каждой подобной встрече.

— Томас, — Кэл наклонился к нему настолько близко, насколько могло позволить ему расстояние между стульями. — Я знаю, ты никогда не отвечаешь на этот вопрос. Но, может быть, ты сделаешь исключение для такой «исключительной» публики, как твои австралийские поклонники.

— Посмотрим, — Том улыбнулся и посмотрел в глубину зала. Там было так темно, что он не мог разглядеть ни одного лица. Но все же, он чувствовал, как все вокруг «пожирают» его глазами.

— Невозможно, чтобы за такой героиней, главной движущей силы целой серии твоих романов, не стояла настоящая женщина, из плоти и крови. Которая, наверняка, оставила в твоей жизни такой глубокий след, и так вдохновила тебя. Не так ли?!

«Ну, вот опять! И почему ОНА никому не дает покоя. Как-будто с разрешением этого вопроса все смогут постичь его писательскую натуру, а заодно и его натуру мужскую. Не затем ли он заключил свои воспоминания о ней в ряды черных букв, чтобы навсегда распрощаться с ней настоящей? Он так надеялся, что никому не будет и дела до его личности, но этим вопросом они раз за разом бередили его старые раны, которые по приезде сюда снова открылись, еще сильнее, чем прежде.

А может ему стоит ответить? Впервые выговориться сотням незнакомых людей. Может быть, стоит признать ее роль? Вспомнить и рассказать им, какой была ОНА.

Первая часть

Кембридж, Великобритания, апрель 2004г.

1

Наверное, это было чертовски плохой идеей, откладывать празднование дня рождения на субботу. Но ведь тогда никто не ожидал, что к выходным вместо солнечной и такой приятной апрельской весенней погоды, их будет ждать холодный непрекращающийся дождь. Ближе к полудню, температура резко упала, и дождь неожиданно сменился чем-то похожим на снег. Уже в три часа дня к снегу прибавился ветер, и теперь то, что начиналось с утра как безобидный дождик, превратилось в настоящую метель.

Деревья, уже начинавшие покрываться листвой, склонялись под порывами ветра, провода со скрипом качались, а соседская калитка, которую по опрометчивости забыли закрыть на щеколду, теперь надоедливо стучала о забор. Снег покрыл дороги, тротуары, крыши — он был везде, от него невозможно было скрыться.

Как только Том толкнул тяжелые двери и вышел из здания колледжа, то сразу же пожалел, что надел легкую обувь. Подошва была слишком тонкой для такой погоды и неминуемо промокла бы. И теперь ему оставалось думать только о том, как добраться до дома и сохранить ноги сухими.

Если бы хоть кто-то сейчас узнал его в человеке грациозно перескакивающим через лужи, то по городу тут же поползли слухи о том, что «зеленый профессор», как за глаза называли его студенты и преподаватели, подрабатывает в танцевальном кружке.

И все же… Промокли у него не только ноги. Ведь Диана его еще с утра предупреждала, чтобы он взял с собой плащ, но он не послушал ее. Лишь отмахнулся рукой, нехотя положил в кожаный портфель складной черный зонтик, но от того, что снег летел наискосок, от него было мало толку. Его брюки и полы пиджака можно было выжимать, ступни неприятно хлюпали в ботинках, и только голова была сухой — это было единственное, что смог защитить зонт.

Всю дорогу он сдерживался, но как только закрыл за собой входную дверь, то тихо ругнулся, так чтобы Диана не услышала. Сбросив с себя мокрые ботинки и поставив раскрытый зонт в угол, он, только тогда, закричал на весь дом:

— Ди, я дома!

— Слышу тебя. Я же говорила, что ты промокнешь?! — голос ее звучал глухо, вероятно она была на втором этаже.

— Да, и была права. Ты наверху?

— Да.

Он быстро поднялся по крутой узкой лестнице, привычно пригнулся на последней ступеньке, чтобы не удариться головой о балку, и вошел в небольшую спальню, найдя Диану в очень интересной позе. Она стояла на низком табурете и пыталась дотянуться до самой глубины верхней полки встроенного шкафа. Ди хотела достать несколько теплых вещей, которые не так давно убрали с надеждой, что они больше не понадобятся до самой осени. Этого она не любила, хотя всегда знала — если живешь в Англии, нужно быть готовым ко всему. Ди это прекрасно понимала, но за всю жизнь так и не примирилась с этим.

— Дай мне, я достану, — Том протянул ей руку.

— Не стоит, сама справлюсь. Ты лучше иди, переоденься. Нам только не хватало, чтобы ты заболел. Наверняка ведь промок с ног до головы. А я решила просто пару пледов достать.

Он думал, что Ди откажется от идеи собрать всех гостей на улице, из-за этой ужасной погоды, и явно недооценил пылкость и решительность своей невесты. Когда он сказал ей об этом, она только громко ответила:

— Ты что?! Разве мы не для таких случаев купили навес, на него ушло три моих аванса. Нет, Томас, мы соберем гостей на улице!

И Том не стал ей возражать.

Он вошел в ванную комнату, снял с себя промокший пиджак и рубашку, включил горячую воду. За спиной послышался звук захлопывающейся дверцы и шаги, скрипнули половицы на лестнице, Диана ушла вниз. Том, наконец, смог закрыть дверь, защелкнуть внутреннюю щеколду и остаться в полном одиночестве. Он стянул с себя мокрые брюки и белье, и встал в горячие, почти обжигающие струи душа.

В минувшую среду был его день рождения. Томасу исполнилось 35. Ему казалось, что это много — его друзья, коллеги и студенты были иного мнения.

Том в свои годы был одним из самых молодых преподавателей Кембриджского университета, с докторской степенью по физике. Он приехал сюда в 21. Сначала он долго изучал, затем стал преподавать теоретическую физику, многих смог расположить к себе ответственностью и внимательностью, и количество гостей на сегодняшней вечеринке должно было это подтвердить.

Студенты уже успели его поздравить. В тот день они преподнесли ему записную книжку в кожаном переплете и одно из первых изданий романа Диккенса, все знали: литература была тайной страстью профессора Хейнса.

Диана в тот день приготовила вкусный романтический ужин. А в перерыве между вторым и десертом преподнесла подарок — новую рубашку, которую она купила в Лондоне, на Риджент-стрит, и подшивку всех статей, что Том написал для университетского журнала. Он, уже по некоторой привычке, без особого энтузиазма порадовался ее подаркам.

Мать и отец позвонили с поздравлениями накануне, в пятницу вечером. И хотя они принесли свои извинения, Тому было уже все равно. Он свыкся с их поведением по отношению к единственному сыну и спокойно на все «закрывал глаза».

Зеркало в ванной комнате запотело, поэтому Том аккуратно вытер его сухим полотенцем и только теперь смог разглядеть в нем себя.

Да, ему теперь было 35, но его лицо было по-детски свежим, хотя немного печальным. Две предательские морщинки залегли на лбу, но такое случается с людьми в его возрасте. Ему было необязательно бриться каждый день, он мог делать это только раз в три дня. Внешность его была скорее заурядной, чем примечательной. Ему не нравилась форма его носа и подбородка, но он старался не часто вспоминать об этом. Он был достаточно стройным, но считал свое телосложение обычным. Во всем его облике выделялись только две вещи: бледно-голубой цвет его глаз и высокий рост, почти 6,3 фута.

Его никогда не считали красивым, ни он сам, ни другие. И хотя многие замечали, что Том довольно мил, он намеренно игнорировал эти замечания. Он всегда считал, что привлекательность не должна быть для мужчины главной, особенно когда его единственными проблемами были, что напишут его студенты на экзамене, и что его невеста затеет в очередной выходной.

С Дианой Коул он познакомился на третий год своей учебы в Кембридже. Диана была второкурсницей, училась социологии, помогала продвигать экологические лозунги, и подрабатывала в комитете по расселению. Она и тогда была красавицей — стройная, черноволосая, с западающими в душу миндалевидными зелеными глазами. Но сейчас, с годами приобретя более женственные округлые формы, она стала выглядеть куда более соблазнительно и привлекательно. Тому повезло!

Сначала они просто дружили. С трудом находили общие темы для разговоров, но все же дружили. У Дианы было много поклонников, но она предпочитала проводить свое свободное время с Томом, с этим тихим пареньком, вечно погруженным в книги и носящим одну рубашку две недели подряд. И только спустя два года, Том, набравшись смелости, впервые позвал Ди на настоящее свидание. Теперь им необязательно было все время разговаривать. А через пять лет «таких» отношений, Том сделал Диане предложение. За неимением других кандидатов на ее сердце, она согласилась, но предложила отложить свадьбу. Пошутила, что в статусе невесты ей будет проще бросить Тома, если он ей надоест. В тот год ей исполнилось 25, ему 28. Тогда он готовился к защите докторской. Диана же так и не стала ни социологом, ни защитницей окружающей среды, но все так же работала в комитете по расселению.

Он стоял и вспоминал свое прошлое. Стоял и смотрел на себя грустными и опустошенными глазами. А такого взгляда не должно быть у именинника.

Пока он был в душе, Диана приготовила для него брюки, отгладила новую рубашку — свой подарок, рядом положила пару свежих носков. Эта форма одежды была уже привычна для него, он носил это каждый день, даже по выходным. И ему это нравилось, или, по крайней мере, казалось, что нравится.

Когда Том уже спускался на первый этаж, чтобы помочь Ди с приготовлениями, в парадную дверь позвонили. Он тут же открыл дверь. На пороге, вся взъерошенная и раскрасневшаяся от холода, стола Лили старшая сестра Дианы. А за ней маячил высокий, долговязый шестнадцатилетний парень, ее сын. Том не успел их даже поприветствовать, а они уже влетели в холл, и быстро начали скидывать с себя обувь.

— Лили приехала! И Тони! — прокричал Том так громко, чтобы Ди в кухне услышала его. И тут же представил ее недовольное лицо, которое она всегда делала при упоминании ее сестры и племянника.

— Погодка ужас. В городе еще ничего, но у Вас же это не город, а большая деревня. Как вообще вы тут живете?!

Семья Дианы была из Манчестера, там же сейчас жили ее родители. А Лили уже несколько лет была вдовой, жила с сыном в Лондоне, и не теряла надежду на то, что когда-нибудь они перевезут в большой город и «тетю Диану». А каждый свой приезд Лили всегда начинала с разговоров о том, что Том вовсе не любит Ди. «Ведь если бы он по-настоящему любил ее, то давно бы бросил свою работу, и они бы перебрались в столицу». Вот и сегодня, не успев даже снять с себя верхнюю одежду, она уже начала называть Кембридж «большой деревней».

В это мгновение Диана вышла в холл, чтобы поприветствовать сестру, в переднике и с большим мерным стаканом в руках.

— Боже, ты все сама готовишь?! Дай помогу, а то ты и до ночи не управишься. И да, — Лили достала из сумки бутылку вина и протянула Тому, — с днем рождения.

Через пару минут все, под строгим руководством Ди, стали готовиться к празднику. Лили помогала Диане на кухне, Том расставлял на улице мебель, а Тони отправили наверх, в гостевую комнату, чтобы он никому не мешал.

— Он наказан! Не могла же я его оставить одного в городе. Он наверняка бы сбежал к своим дружкам, и я бы завтра забирала его из участка, снова. А когда он рядом, мне как-то спокойней.

Том знал, что Тони был проблемным подростком. С такой матерью, как Лили, было неудивительно, что он искал свободы. И Тому было искренне жаль его, ведь Тони потерял отца так несвоевременно, и теперь некому было объяснить парню, «что за штука такая — жизнь». Ди несколько раз просила Тома поговорить с мальчуганом, но, то ли Том еще «не дорос» до общения с детьми, то ли Тони был уже не ребенком. При обсуждении этого вопроса Тому всегда было неловко, поэтому изредка появляясь на кухне, он старался не встревать в разговор Лили и Дианы. Он быстро расставил стулья за большим столом, приготовил гриль для розжига, и сложил пледы в углу, на ящиках.

Тому не хотелось такого торжества. Он с легкостью мог обойтись лишь тем ужином, приготовленным Дианой, и поездкой на ланч к родителям. Он не хотел, чтобы те немногие, кого он называл своими близкими приятелями и коллегами, увидели Тома в этой «дешевой» обстановке его жилища, да еще и в компании будущей свояченицы, очень любившей крепкие напитки. Диана так же была не в восторге от сегодняшнего вечера. Но все, что ей оставалось — это смириться с положением дел, и надеяться, что когда-нибудь их будет ждать торжество с настоящими цветами в дорогих вазах, столовым серебром, и именами гостей на ламинированных карточках.

Уже через час начали приходить первые гости, и по их лицам можно было сразу понять — они не рады тому, что им придется полвечера сидеть на улице. Но сказать об этом вслух не давали приличия.

Тому что-то дарили. В больших и ярких упаковках, в маленьких и невзрачных коробочках, конвертах. Подарили несколько бутылок коллекционного вина, хотя отлично знали, что Том никогда не злоупотреблял алкоголем. Но тогда, ему вообще было сложно угодить с подарком — никто не догадывался, чем он увлекается, и есть ли у него вообще какое-нибудь хобби. Все только знали, что в доме у него большая библиотека, но дарить книги ему почти никто не решался, боялись, что похожая уже есть в его коллекции.

К обеду подали стейк с пюре, и три вида закусок. Ди даже не поленилась сделать салат с морепродуктами, которые Лили любезно привезла из столицы. И все, в принципе, были довольны едой, но то, что во время трапезы приходилось кутаться в пледы, существенно портило всё впечатление. И когда с основной частью застолья было покончено, и всех пригласили в гостиную, чтобы согреться, выпить и посплетничать, то гости молниеносно подскочили со своих мест.

Теперь за согрев гостей можно было не беспокоиться. Ведь для многих суббота была единственным днем недели, в который можно было напиться и не бояться последствий утреннего похмелья на работе.

Гостиная в доме Тома и Дианы была тесной, но при этом теплой и уютной. Большую часть комнаты занимали полки с книгами и небольшой камин, в углу стоял маленький телевизор, а на подоконниках ярко-голубые фиалки в горшках. Диван и два кресла пришлось разобрать, чтобы все гости поместились здесь, и Том отлично знал, что уже завтра Диана заставит его снова собрать их.

Большую часть гостей составляли мужчины старше среднего возраста, которые были коллегами Тома. Старых друзей среди них не было. Лучший и самый близкий друг Тома — рекламный агент Марк Бентон был в это время в отъезде, он отделался лишь коротким электронным посланием, но пообещал встретиться с ним, как только вернется в Британию.

Женщин среди гостей было только две, и те были женами двух приглашенных преподавателей. Так что у Лили и Дианы была небольшая компания.

Самым желанным и близким гостем на сегодняшнем вечере был «многоуважаемый и достопочтенный» профессор Теодор Рикман. За его невысокий рост, добрый характер, умение видеть во всем положительные стороны и любовь к серым костюмам и старым сказкам, Том прозвал его «Гендальфом». Теодор работал в одном колледже с Томом, но был «гением пера», специализировался на литературе позднего средневековья. Он был невероятно страстным человеком, когда дело касалось старинных фолиантов и редких изданий его любимых книг. Тедди был женат на приятной и обаятельной женщине по имени Анита. Утром, проходя мимо их дома, Том часто замечал, с какой нежностью эти двое прощались. А вечером Анита часто приходила к воротам колледжа, чтобы встретить мужа после работы и проводить его домой. О таких отношениях Том частенько позволял себе мечтать, у них с Ди всё было не так.

За светской беседой и крепкими напитками никто и не заметил, что за окном стало темнеть. Тома невероятно клонило в сон. Нельзя было сказать, что он смертельно устал, ведь сегодня он провел всего лишь один семинар для третьекурсников, но вся эта «заварушка» с днем рождения, заставила его заметно подустать. Он «передвигался» от одной компании к другой, пытался влиться в разговоры, но если он был хоть чуточку внимателен, то заметил бы как Тедди, весь вечер смотрит на него из-под густых ресниц и смакуя виски загадочно улыбается.

На улице все еще шел сильный дождь, и стало совсем темно, когда сквозь разговоры и смех, Том кое-что услышал. В парадную дверь стучали, и стучали сильно. Но даже этот настойчивый безумный стук, не мог «перекричать» голоса гостей. В этот час никого уже не ждали, и Том даже предположить не мог, кого принесло сюда в половине девятого вечера, да еще и в такую погоду. Когда он подошел к двери, то тут же заметил одну оплошность: «Мы забыли включить уличный фонарь!» И как только Том нажал на включатель, и по другую сторону двери загорелся свет, то он услышал тяжелый женский вздох. Через мгновение в дверь снова постучали, и на этот раз Том без промедлений повернул замок.

2

Он ожидал увидеть кого угодно, но только не Её. «Гостем» оказалась молодая девушка, которая сейчас походила больше на мокрую уличную кошку, чем на представительницу прекрасной половины человечества. Она смотрела прямо ему в глаза и молчала. Молчал и он. Тому даже в голову не приходило, что нужно представиться, спросить ее о причинах визита, а прежде, разумеется, впустить в дом, чтобы не заставлять ее более мокнуть на улице. Но они просто стояли друг напротив друга и молчали. С волос и одежды девушки каплями стекала вода, ее короткая куртка, видимо, промокла насквозь, а ноги в легких туфлях, наверняка заледенели так, что она не чувствовала своих пальцев. И тут… Она улыбнулась. Том никак не мог ожидать такой искренней улыбки от человека, находящегося в таком положении. Но она улыбалась, и эта улыбка словно прошла сквозь него… И он улыбнулся ей в ответ.

— Вечер добрый. Я, вероятно, не вовремя, — Тому показалось, что она старается заглянуть внутрь дома, — здесь, похоже, весело, и много людей.

Том был заворожен звуками ее голоса. И из-за этого не мог ничего ей сказать. Он уставился на нее, и стоял как вкопанный, пока она, наконец, не «достучалась до него».

— Эй, ау… Что с вами?! — спросила она его, тем самым прервав ход всех его размышлений.

— Э-э, ничего, совершенно ничего. Вы что-то спросили?

— Можно войти? Тут как-то мокро и темно… было.

— О да, конечно. Я как-то…

Том отошел в сторону, пропуская девушку в холл. Она остановилась около зеркала, оглядела себя с ног до головы, и что-то пробурчала под нос. На пол стали падать капли с волос, а на коврике, которым так дорожила Ди, остались следы от туфель.

— Так. Чем я могу помочь?

Девушка повернулась к Тому лицом, постаралась убрать тревожное выражение с лица, и ответила:

— Вообще-то я ищу Теодора Рикмана. Я уже была у него в колледже и дома. Анита сказала мне, что он приглашен этим вечером к вам, и что, скорее всего он именно здесь. Так что, здесь праздник?

— Да, это так. Празднуем день рождения.

— Ух-ты! И чей же?

— Мой, — со смущенным видом и чуть покрасневшими щеками, ответил Том.

— Ой, а вот тут мой прокол. Я пришла к вам без подарка, — девушка резко притихла, и снова мило улыбнулась. — Так что, здесь ли мистер Рикман? — она повернула голову в сторону гостиной, пытаясь заглянуть внутрь.

— Конечно, я его пригласил. Сейчас позову. Можете повесить свою куртку. К примеру, сюда — Том протянул ей старую вешалку с плечиками.

Он на несколько секунд покинул «гостью», и вернулся уже вместе с профессором Рикманом.

Зачем Теодор понадобился этой молодой девушке поздним субботним вечером, Том, конечно, не знал, но догадывался, что эта встреча будет скорее деловой, чем личной.

При встрече Теодор перекинулся с этой приятной особой несколькими, непонятными для Тома, фразами, и тут же спросил у него, нет ли здесь местечка «потише», чтобы они могли спокойно поговорить. Том проводил их в комнату, которая была его кабинетом. На деле все было менее помпезно, чем на словах. «Кабинетом» называлось небольшое помещение, в котором умещался стол с компьютером, полка с книгами, и небольшая кушетка с двумя мягкими подушками. На стене, покрашенной неприятного цвета бежевой краской, висела дешевая копия одной из картин Моне. Окна в комнате не было.

От Тома не ускользнуло то, с каким интересом незнакомка разглядывала его дом. Казалось, что вся обстановка здесь была для нее непривычной, странной. Но он, все же, оставил ее и профессора наедине в кабинете, а сам поторопился вернуться к гостям, которые вероятно уже заметили его отсутствие.

Он стоял посреди толпы гостей, старался уловить суть разговоров, даже внятно отвечать на вопросы, но все было бесполезно. Теперь его мысли были заняты лишь Ею.

Еще никогда незнакомый человек не рождал в нем столько внимания и любопытства. Ему было интересно узнать о ней как можно больше, но сейчас он не знал о ней ничего. Никто из гостей, похоже, не заметил ее появления в доме, поэтому спросить о ней Тому было некого. Он через каждые пять секунд бросал взгляд на дверь кабинета, в надежде, что именно сейчас откроется дверь, и оттуда выйдут Тедди и эта «таинственная незнакомка». Вмешиваться в их приватный разговор он бы не стал, и всё что ему оставалось это стоять, ждать и следить за тем, чтобы Ди и Лили не заметили его странного поведения.

Но, что же с ним происходило? И было ли это чисто человеческим любопытством, или он заинтересовался ею, как мужчина может заинтересоваться привлекательной девушкой?

В ней не было ничего такого особенного, «завораживающего», так сказать. И вообще, и это как минимум, она была немного странной. Ее внешний вид походил скорее на деревенский, чем на городской, но произношение выдавало в ней горожанку, вероятно уроженку столицы, девушку знающую и начитанную. Том не успел рассмотреть более детально, но было заметно, что ее одежде куда больше чем пять-семь лет. Он предположил, что она, скорее всего, одна из любительниц ретро-моды, чем человек, у которого нет денег на новую одежду. Например, ее туфли были яркими выходцами из 60-х и стоили, вероятно, немалых денег. Что касалось ее врожденных внешних признаков, то Том сразу же приметил ее длинные каштановые волосы, которые намокнув под дождем стали завиваться на кончиках, и большие карие глаза в обрамлении темных ресниц и бровей. Он еще не знал ее имени, но уже был готов поклясться, что и имя ее поистине удивительное.

Он дважды обновил виски в своем стакане, прежде чем дверь кабинета открылась, Тедди и «гостья» вышли. Теодор тут же взглядом нашел Тома в гуще гостей и подозвал его к себе.

— Слушай, Том, налей ей что-нибудь согревающее. Она вся до нитки промокла. А вам милочка, — на этот раз он обратился к девушке, — не помешало бы посидеть вблизи камина и обсохнуть.

— Хорошо Тедд. Я позабочусь о ней. Пойдемте за мной.

Профессор Рикман вернулся в гостиную, и тут же попросил налить ему двойную порцию бренди. А «незнакомка» вслед за Томом, вошла в кухню.

— Простите, горячего уже ничего нет. Я имею в виду еды, остался только салат и пара закусок. Вы голодны?

— Не особо, но перекусить не откажусь. Мне пришлось долго сюда добираться, и еще предстоит обратная дорога, — было заметно, что она очень смущена.

— Я положу вам все, ну хотя бы на эту большую тарелку, — Том ловко со всем управлялся. Он тоже волновался, хотя куда больше, чем девушка, стоявшая в дверях кухни, — Простите, как вас по имени?

— Простите, мне ужасно неловко, — сказала она, перебив его последнюю фразу, и подошла ближе. Теперь они стояли по разные стороны кухонного стола. Но чтобы стать еще ближе, он сильно склонилась над столом и тихо спросила, — Где у вас туалет?

Том немного опешил от такого «обычного» вопроса. На его лице появилась редкая смесь удивления, и почему-то легкого разочарования.

— Как выйдете из кухни, сразу налево.

— А можно?

— Конечно, о чем речь.

Она тут же вышла из комнаты, оставив после себя шлейф сладкого влажного аромата. И когда она скрылась за дверью туалетной комнаты, Том застыл. Он смотрел на то место, где всего секунду назад стояла она, и не отрывал оттуда взгляда, пока девушка не вернулась. Когда она снова вошла в ярко освещенную кухню, то застала его на том же самом месте, с взглядом, устремленным в пустоту, и тарелкой в руках, наполненной всякими вкусностями. Только звук ее голоса смог заставить Тома прийти в чувство.

— Эй, у вас все в порядке?

— Что? Да-да, я в порядке, в полном, — Том встрепенулся, и снова стал накладывать салат в тарелку, которая была почти полной.

— А я думаю, нет, — девушка улыбнулась, — вы всегда такой, или только при незнакомцах?

— Наверное, всегда, — усмехнулся Том, почувствовав, что она смогла найти его уязвимое место.

Когда Том и «гостья», что была позади него, вошли в гостиную, на них устремились взгляды всех, кто был там; они быстро разглядели «парочку», и уже скоро вновь стали болтать и хохотать между собой, совершенно забыв о них. Том проводил ее к камину, усадил на высокий деревянный стул и дал в руки тарелку с едой. Сам же побежал к импровизированному, для этого вечера, бару, чтобы налить ей чего-нибудь согревающего, но не слишком крепкого. И в этот момент Тома неожиданно схватили за локоть, так что он чуть не выронил бокал из руки. За его спиной стояла Ди.

— Кто это?! — немного грубо спросила она.

— Это к Рикману. Она его искала, ну и… Она вся вымокла, не мог же я ее так отпустить, тем более Тедди просил.

— Ну, хорошо, хорошо, — было слышно, как голос Дианы медленно успокаивается.

Том налил немного виски, разбавил его водой и отнес девушке.

— Надеюсь, вы не за рулем? — с некой иронией произнес он.

— О нет, но я уже жалею об этом. Так бы я «враз» домчалась до Лондона, и не пришлось бы ждать автобуса или поезда.

— Так вы из Лондона? — Том встал к ней лицом и оперся о книжный стеллаж.

— Да, — с набитым ртом, ответила девушка. Ее глаза «скользили» по полкам и книжным корешкам, и всем своим видом она показывала, что не хочет сейчас беседовать. Поэтому Том вежливо и учтиво пожелал ей приятного аппетита, и сказал, что если у нее возникнут вопросы, то она может смело спрашивать его.

Он снова вернулся к гостям, но по-прежнему думал о ней, только теперь ему было в разы легче, ведь она все время была на виду. Том незаметно наблюдал, как гостья в обе щеки уплетает то, что он положил на тарелку, как опустошив бокал, попросила мужчину, стоявшего с ней рядом, снова его наполнить.

Она осторожно постукивала ногами, пытаясь их согреть, и продолжала рассматривать книги на полках, вероятно, это было ей интересно. Но тут же резко повернула голову в сторону, где стоял Том, и нашла своим взглядом его взгляд. Том извинился перед своими собеседниками и, в очередной раз покинув их, через всю гостиную поспешил к ней.

— Вы что-то хотели?

— У вас есть чай?

— Чай?! — Том снова растерялся.

— Ага, простой обычный чай. Вы поймите, я ничего не имею против вашего очаровательного виски, но мне еще домой возвращаться, так, что мне хотелось бы просто чаю, с сахаром.

— Хорошо, это просто. Сахар?

— Две ложки, спасибо.

Том снова оказался на кухне. Он долго думал, прежде чем снял с крючка свою собственную чашку и заварил в ней чай для «гостьи», ему показалось, что все остальные чашки почему-то не годятся для такого случая. Он продолжал стоять рядом с ней, пока она делала первые глотки, и когда ее губы расплылись в блаженной улыбке, Том едва заметно, с каким-то облегчением вздохнул.

— Спасибо вам, — она отпила еще пару глотков, и посмотрела прямо на него снизу-вверх, добрым открытым взглядом. Но потом почему-то резко засуетилась, — Простите, вы не могли бы сказать, сколько сейчас?

— Половина десятого, или около того.

Девушка резко вскочила со стула, почти швырнула чашку и пустую тарелку в руки Тома, и, бросив мимолетный взгляд в сторону Тедди Рикмана, почти бегом понеслась к входной двери. Тому оставалось только побежать вслед за ней.

— Что-то не так? — наконец спросил он.

— И да, и нет. Поверьте, у вас очень хорошо, но если я не успею, то мне придется очень худо.

— Я могу чем-нибудь помочь? — Сейчас, немного растрепанный, с чашкой в одной и с тарелкой в другой руке, с растерянным взглядом, он менее всего походил на «храброго рыцаря», кем он, несомненно, хотел быть для нее.

— Боюсь, что нет. Но вы и так были добры и учтивы ко мне, да и встреча с Теодором прошла очень удачно.

Она быстро обулась, застегнула свою, уже почти высохшую, куртку и взялась за ручку двери, но тут ее что-то остановило. Она развернулась и посмотрела на него.

— Простите, что так неожиданно ворвалась на ваш праздник. Том, да?

— Да, — на выдохе ответил Том. И про себя добавил, — «О Боже, она запомнила мое имя!»

— Ну что же, Том, с днем рождения. У меня нет для вас подходящего подарка. Но я сидела, думала, и надеюсь, вы любите сладкое, — сказала она и достала из глубины сумки небольшой сверток.

Том поставил тарелку и чашку на столик в прихожей, и подошел ближе к девушке, чтобы забрать сверток из ее протянутой руки. Он приблизился, и тут неожиданно для него, она сделала резкий шаг в его сторону, встала на цыпочки и коснулась своими теплыми губами его левой щеки. От этого он весь напрягся как струна, она же была расслаблена и непринужденна. Но когда девушка отступила от него на несколько шагов, Том заметил, что ее лицо пылает, и она так же, как и он «выбита из колеи» своим неожиданным поступком. Он ждал оправданий, но она лишь тихо сказала:

— Прощайте, и еще раз с днем рождения.

А потом просто открыла дверь и скрылась в пустом и мокром вечере.

Том был растерян. «Она» исчезла, вот так просто, словно ее и не было. Он, на автомате, закрыл входную дверь, отнес тарелку и кружку обратно в кухню, и вернулся в гостиную. Гости уже хотели расходиться, время по их меркам, было уже позднее. Том старался всех проводить добрым словом, благодарил всех за поздравления. А когда Рикман уже надел пальто, и направился в холл, Том, набравшись смелости спросил:

— Тедди, ответь, если не секрет, зачем она сюда приезжала?

— О, Алли? Мы с ней так сказать коллеги. Я собираюсь кое-что передать в дар Лондонской библиотеке, только это пока тайна, — Тедди, улыбаясь, поднес указательный палец к своим губам, — Она в прошлом году выпустилась, а теперь занимает маленькую должность, но ее отец у меня в долгу. Так что Алли, вроде как, «лицо» библиотеки в нашем «сговоре».

— Как, ты сказал, ее зовут? — неожиданно бойко, спросил Том.

— Алли, она любит, что бы ее называли так, хотя ее зовут Алисия.

— Алисия, — тихо, почти неслышно повторил Том. Но профессор уже заметил это.

— Так, так, мой дорогой друг, кажется, эта прекрасная особа заинтересовала вас? И побила свой личный рекорд.

— Что простите? Какой рекорд?

— Она покорила меня уже на второй встрече, с тобой же это произошло в два раза быстрее. Она прекрасный и удивительный человек. Ты тоже, я смотрю, вызвал у нее живой интерес.

— Вряд ли, — Том был явно смущен, он повернул голову в сторону гостиной, боясь, что Диана услышит их разговор, и тихо добавил, — я слишком зауряден для таких как она.

— Но не для меня, мой друг, не для меня, — Теодор затих, а потом резко добавил, — Спасибо, я передам кусок пирога Аните.

— Передавайте ей сердечный привет от всех нас, и благодарность за подарок.

Все рано отправились спать. Ди устала так, что оставила мытье посуды на завтра. И через полчаса после ухода последнего гостя, она уже готовилась ко сну. Лили и Тони уснули в гостевой комнате. Дом погрузился в полную тишину. Том выпил еще пару бокалов бренди, принял душ и лег в постель далеко за полночь. Но сон никак не хотел идти к нему. Он все время переворачивался, боясь разбудить Ди. Когда стрелки на часах подошли к трем часам ночи, а он все еще не спал, ему ничего не оставалось делать, как встать с постели, пойти на кухню и сделать себе горячего чаю с мятой, обычно это помогало ему. И вдруг он увидел, что на кухонном шкафчике, прямо рядом с холодильником, лежит тот самый сверток, что подарила ему ОНА. Сгорая от любопытства, он взял, развернул его и очень удивился. Там были лакричные конфеты.

Том, который никогда не любил лакрицу, съел все конфеты до одной, запил горячим чаем и только тогда смог отправиться спать.

3

Неужели так бывает всегда? Ты всю неделю ждешь наступления выходных, и вот, когда они, наконец, наступают, погода портится и уже не хочется ни прогулок, ни посиделок с друзьями, ни отдыха вообще. Но стоит снова выйти на работу, как погода налаживается, дождь резко прекращается, солнце выходит из-за казавшихся непроглядными туч, и настроение зовет убежать от привычной рутины.

Том не знал, как обстояли дела у других, но у него всегда было так. Вот и сегодня, после затяжных трехдневных дождей и мокрого снега, в этот обычный рабочий понедельник, когда настало время для проведения уже третьего подряд семинара, солнце резко вышло из-за темных облаков и осветило большой, но немного мрачноватый учебный класс. И оно не только ярко светило, но и невероятно грело, так что Тому, который все это время стоял около окна, стало немного жарко в плотном строгом пиджаке. Он, стараясь не привлекать, зевнул, но это не осталось незамеченным, и по аудитории пролетел легкий смешок. Не хватало только того, что бы он прослыл самым ленивым преподавателем!

Он вообще-то никогда не был особенно активным, все приходило к нему как-то само собой, и доставалось слишком просто и легко. Первые годы учебы в колледже, магистратура, получение докторской степени, преподавание — всего этого он не добивался специально, не мечтал об этом бессонными ночами в своем отрочестве. Но так уж сложилась жизнь, и теперь Том пожинал плоды своего «высочайшего» образования зевая, скучая и при этом, пытаясь вложить в голову студентам хоть немного знаний.

Немного времени оставалось у Тома на Диану и его немногочисленных друзей, еще меньше (почти совсем не оставалось) на себя самого. Свое свободное время он предпочитал проводить за чтением, не брезговал интересоваться современными авторами, не забывая о проверенных временем произведениях. Когда-то в детстве он занимался конструированием масштабных моделей, но с годами совершенно забросил это занятие.

В минуты отдыха он был нелюдим, мог часами просидеть в одиночестве в своем кабинете, или же в саду, если погода располагала к этому. Диане всегда стоило огромных трудов «вывести» его в люди, но она старалась не расстраиваться, если дружеским посиделкам он предпочитал вечер наедине с ней. По ее меркам они проводили достаточно времени вместе, чтобы быть по-прежнему близки, но при этом не доставать друг друга всякими глупостями. Она терпела его «затворничество», он терпел ее излишнюю эмоциональность и нетерпение. В целом их союз был идеален, и не нуждался в клятвах, признаниях, и сторонних подтверждениях. Том и Диана были двумя людьми, которым просто было хорошо вместе. И этого им хватало. Пока…

Время сегодня тянулось необыкновенно долго, но это, похоже, примета всех понедельников. Том чувствовал себя хуже любого студента, считал каждую минуту до окончания очередного занятия, то расстегивал, то снова застегивал верхнюю пуговицу на своей рубашке. После занятий он никак не мог отделаться от небольшой группы студентов, которые, как оказалось, не совсем поняли лекционный материал. Пока он пытался снова, в достаточно короткой форме пересказать им все то, что они упустили, Том ощутил острую, как никогда, усталость.

Его что-то терзало, но он пока так и не мог понять, природу этих терзаний. Скука накатила на него после празднования дня рождения. Он стал чувствовать себя более раздражительным. Всю прошлую неделю он провел словно в меланхолии. Быть может, он вступил в период «кризиса среднего возраста»?

Взбодрить его смогла только поездка в Лондон, к родителям. Но вчера, после того как они с Ди вернулись в Кембридж, Том неожиданно почувствовал, что ему отчаянно чего-то не хватает и теперь все свои усилия он направил на то, чтобы узнать, чего именно.

Он освободился уже в половине четвертого. Быстро собрав со своего стола вещи, сложил их в кожаный портфель и направился к выходу. Уже у дверей колледжа, Том столкнулся с Теодором, который торопился на очередное «секретное» собрание. Они друг другу улыбнулись, Теодор вскинул в приветствии свободную руку, Том ответил тем же. И на этом их пути снова разошлись. Они часто виделись именно таким образом, при их распорядке дня было удивительным, что они вообще пересекались.

Том вышел с территории колледжа привычной манерой, оставив позади себя живописный пруд, в котором уже начали плескаться утки, миновал входной двор, бросив мимолетный взгляд на часто фотографируемую часовню работы знаменитого архитектора Кристофера Рена, и сквозь арку вышел на переполненную людьми и велосипедами Сент-Эндрю-Стрит. Он медленно побрел по прямой в сторону заметного ориентира, гордо возвышающейся над низкими домами, церкви «Девы Марии и английских мучеников», к которой примыкала улица, на которой он жил.

Они с Ди жили в доме, который находился на «городской» территории, территории «town», то есть район фактически не принадлежал университету. Когда Том получил докторскую степень, и стал преподавать, ему предложили занять несколько комнат, из тех, в которых прежде обитала университетская профессура. Но предложенное жилье на самом деле было очень маленьким, и находилось в ужасном состоянии, да и сам Том был не в восторге от этой «пещерной традиции» всем селиться в одном месте. Поэтому поднакопив средств, и при финансовой помощи родителей, они вскоре смогли себе позволить приобрести небольшой двухэтажный таунхаус с маленьким земельным участком позади дома, и узкой подъездной дорожкой спереди. Да, они сильно потратились на покупку и были в необъятном долгу, но теперь Том и Диана могли спокойно жить, не боясь, что однажды «срок их аренды может закончиться». Да и мысль о том, что у них есть собственная недвижимость, невероятно грела душу.

До дома не нужно было добираться на автобусе, он находился всего в полумиле от его колледжа. И Том любил свои ежедневные прогулки, они давали ему время немного поразмыслить, понаблюдать за жизнью, и выпить стаканчик хорошего кофе, что он обычно брал на углу в кофейне с каким-то «эльфийским» названием.

Когда он открыл входную дверь, в доме было непривычно тихо. На самом деле, Том редко приходил домой раньше Дианы. Лишь по пятницам ему удавалось покинуть колледж засветло. Сегодня ему пришлось коротать время до ужина в одиночестве. Поэтому он решил заняться мелкими делами. Разобрался с бумагами, которые уже несколько месяцев скапливались на его столе, вынес мусор и почистил гриль, который он так и не отмыл с прошедшей субботы. Том включил компьютер и вышел в сеть, но не найдя ничего стоящего его внимания, быстро выключил его, поднялся наверх, и одолеваемый усталостью, прилег на нерасплавленную кровать и вскоре уснул.

Том проснулся сам, а не потому что, его что-то или кто-то разбудил. За окном было уже очень темно, снизу доносился тихий звук включенного телевизора. Он лежал на своей половине кровати и был укрыт покрывалом с половины Ди. От этого ему было неудобно и жарко. Том сбросил с себя плотное покрывало, и, пролежав с закрытыми глазами еще пару минут, вдруг почувствовал острый приступ боли в желудке. Он успел даже немного испугаться, а ему, всего на всего, хотелось поесть. Он несколько раз моргнул спросонья, сел на кровати, запустил теплые ступни в свои прохладные тапочки и спустился вниз.

Оказалось, что Диана давно успела поужинать и теперь сидела в гостиной и смотрела очередное вечернее шоу.

— О, ты встал! И что теперь? — Ди даже не посмотрела на него, когда он вошел в комнату.

— В смысле, что?

— Ты теперь полночи будешь слоняться по дому, а утром тебя будет не разбудить.

— Я сам встану, и не надо будет меня будить — довольно грубо ответил ей Том.

Диана никогда не любила ночные «посиделки» Тома, считала это очень странным. Сама она любила лечь спать пораньше, перед сном прочитать пару страниц книги или журнала. Том же был «ночным животным», именно в это время суток он ощущал прилив сил и появление вдохновения. По ночам он мог плодотворно работать. Порой он до двух-трех часов ночи сидел в своем кабинете, заваривал одну чашку чая за другой, и только когда небо начинало светлеть от наступающего рассвета, отправлялся спать. Наутро Диана тратила десятки минут, чтобы разбудить его, и только после того, как он начинал что-то невнятно бормотать, она понимала, что теперь он встанет сам, и оставляла его в покое.

Том понял, что еще немного и Ди устроит настоящий скандал, поэтому просто развернулся и ушел на кухню, ведь он по-прежнему оставался голодным. Без ужина Диана, конечно, его не оставила. На плите, дожидаясь Тома, стояла мясная запеканка. Он положил себе на тарелку довольно большую порцию, налил в большую чашку горячего крепкого чая, и уже был готов сесть за стол, когда из коридора послышался голос Дианы:

— Уже половина десятого. Я спать. А ты убери со стола и помой свою тарелку. Я за тебя делать этого не собираюсь.

— Хорошо, я все уберу. Спокойной ночи.

— И да, долго не сиди за компьютером, а то совсем не сможешь уснуть.

Она поднялась наверх, и как только Том услышал звук льющейся воды в ванной, то тут же взял тарелку и чашку в руки, и пошел ужинать в свой кабинет. Диана приходила в бешенство, когда он так делал. Она постоянно боялась, что он испачкает ковер или обивку на кушетке. Но, несмотря на это «ужасное обстоятельство», Том частенько проделывал такое, в особенности, когда Ди не было дома. Вот и сегодня он «на свой страх и риск» решил поужинать за монитором компьютера.

Для начала он проверил свой ящик электронной почты, ответил на пару важных писем. Затем нашел какой-то сайт, продающий онлайн садовую технику. А потом…

Он вспомнил о Ней как-то неожиданно, нечаянно. В его голове в одно мгновение возник образ Тедди, пробегающего по коридору колледжа, а потом вспомнилась промокшая насквозь девушка, невольно оказавшаяся на его празднике. Алисия…

Он знал только ее имя и место ее работы. Он быстро ввел в поисковой строке слова «Лондонская библиотека» и ее имя «Алисия», но потом вдруг остановился. Что-то мешало ему нажать на эту маленькую зеленую кнопку с надписью «поиск».

Нет, Диана не проверяла его, она ни за что не стала бы лезть в истории поиска, чтобы уличить его в чем-то постыдном. Том просто не захотел, чтобы таинственная фигура Алли, приобрела человеческие черты. Том закрыл окно поисковика, откинулся в кресле и вздохнул. Вскоре он выключил компьютер и ушел спать, так и оставив грязную посуду на столе в кабинете.

Неделя тянулась долго, даже слишком. А ведь это было только начало апреля, шла вторая неделя пасхального триместра, а Тому уже хотелось, чтобы поскорее закончился этот учебный год. Для него он казался каким-то особенно трудным, и эти трудности не заключались в чем-то определенном, они просто навалились все и сразу. Тома одолевало постоянное чувство усталости, ему вдруг резко надоели студенты, преподаватели, горы книг и учебных пособий, и английские весенние затяжные дожди, к которым он уже должен был привыкнуть за свою долгую жизнь. Периодически Том мечтал о каких-нибудь переменах, хотя бы о полноценном отпуске. Взять с собой Диану и уехать на пару недель к теплому морю. Он уже три года мечтал об этом, но пока дело, дальше мечты, не продвинулось.

Вот и сегодня, он сидел на кафедре после занятий и думал о том, что возможно месяца через три сможет полежать на песке, погреться на южном солнышке, поесть свежих фруктов, и отдохнуть от бесконечных жалоб и вопросов студентов.

Погрузившись в раздумья, он на минутку-другую словно выпал из реальности, но его довольно резко вернули обратно. Дверь комнаты смежной с его аудиторией, резко открылась, оттуда показалась секретарь кафедры, и немного писклявым голосом сообщила Тому, что его зовут к телефону. Он удивился. Но когда достал из кармана пиджака свой мобильный, который был выключен, удивление уступило место озадаченности. Если кто-то смог «достать» его даже через стационарный телефон, значит, он был кому-то нужен.

На другом конце провода был Тедди. Он тихим и даже немного больным голосом просил Тома приехать к нему домой, и сделать это как можно скорее. Том, выслушав его, пообещал приехать через несколько часов, как только закончит свои университетские дела. Он повесил трубку, но, только закончив разговор, осознал, что не видел Теодора уже несколько дней, да и по его кафедре поползли слухи, что профессор впервые за много лет, кажется, заболел. Последующие несколько часов Том провел в раздумьях о том, что Тедди могло понадобиться. И как только часы в кабинете пробили шесть, Том встревоженный и совершенно озадаченный, почти бегом направился к городскому автобусу.

— Тебе что-нибудь нужно? Я постараюсь помочь.

Профессор Теодор Рикман лежал в своей постели, обложенный подушками и укрытый теплым одеялом. Два дня назад то, что начиналось как легкая простуда, перешло в полноценную пневмонию. И так как Тедди наотрез отказался от госпитализации, теперь его жена, как только могла, заботилась о муже. Когда Том постучал к ним в дверь, она почти сразу же открыла ему и спокойно проводила его в спальню к Тедди.

Несмотря на приключившуюся с ними болезнь, Тедди выглядел неплохо. Вот только лицо его стало бледнее прежнего, да и руки потеряли привычную силу. Но его глаза, которые сейчас скрывались за толстыми линзами очков, засияли при виде доброго друга, улыбка озарила лицо, а голос заметно приободрился. Он полусидел на кровати, в стороне от него был раскрытый ноутбук, а телевизор, висевший на противоположной кровати стене, показывал сводку новостей. Он позвал Тома, чтобы попросить о помощи. Дело было небольшим, но Том не сразу понял, чего от него хотят.

— Мне нужно, чтобы ты съездил в Лондон вместо меня. Я, как видишь, этого сделать не могу. Завтра у нас что? Какой день недели?

— Суббота, — не задумываясь, ответил Том.

— Значит, завтра. Сегодня уже поздно. Я знаю, у тебя занятия, я позвоню, договорюсь, тебя подменят. Ты согласен поехать?

— Конечно, если тебе это нужно, — с решимостью сказал Том. Ведь он просто не мог отказать Теодору, тем более когда тот был в таком положении.

— Ты должен увидеться с ней.

— С кем?

— Ты знаешь ее. Я запомнил, как ты смотрел на нее весь вечер во время твоей вечеринки. Она запомнилась тебе, наверняка.

— Алисия, — тихо произнес ее имя Том.

— Да, она. У нас завтра должна состояться встреча. И хотя у нее по субботам выходной, она будет ждать меня. Ее фамилия Фаулер, Алисия Фаулер. Она работает в отделе хранения Лондонской библиотеки; спросишь, тебе там помогут. Я пытался дозвониться до нее, но безрезультатно. Но она наверняка помнит, что у нас назначена встреча. Алли конечно не обрадуется, что я вместо себя прислал тебя, но ты хоть сможешь увидеть ее еще раз, — Тедди расплылся в широкой улыбке и веселым и немного хитрым взглядом поверх очков посмотрел на Тома. Отчего тот, даже смутился.

Том попытался запомнить всё то, что сейчас сказал ему Тедди, но в его голове словно на повторе звучало ее имя — Алисия Фаулер. Оно невероятно подходило ее внешности, такое же невероятное и милое.

Оказалось, что Алли от Теодора нужны были какие-то документы, и нужны были срочно, а сама приезжать в Кембридж она впредь отказывалась. Так что Тедди передал Тому непрозрачную толстую папку с документами и тысячу добрых пожеланий хорошей дороги до Лондона.

— Он же тебе не приказывает, а просто просит. Мог бы и отказаться, — услышав, что Том завтра поедет в Лондон, Ди не испытала особого восторга.

— Нет, я не мог отказаться, он болен и ему нужна помощь. Тем более, теперь он будет моим должником, и, если мне что-то понадобится, например, его протекция, он будет мне обязан.

— Тоже верно, — поддавшись его доводам, согласилась Диана.

Том, конечно опустил подробности о том, с кем именно он должен встретиться в Лондоне, боясь вызвать у Дианы приступ ревности, которые все же имели место в их жизни.

Сегодня он рано отправился спать. Чтобы успеть на экспресс, ему нужно было проснуться не позже семи тридцати. Диана пыталась как-то намекнуть ему, что они уже слишком давно не занимались любовью, но как только ее руки проскользнули к нему под футболку, Том притворно громко зевнул, и сказал, что слишком устал. Он повернулся на другой бок и притворился спящим. Но так и не смог быстро уснуть. Он смотрел на танцующие тени на стене (деревья на улице сильно раскачивались под порывами ветра) и думал о том, что завтра он снова встретится с этой чудной девушкой. Увидится с Алисией Фаулер.

4

До Лондона Том добрался быстро, всего час на поезде. Приехав на вокзал Кингс-Кросс, он спустился в метро и доехал по голубой линии прямиком до станции «Грин-Парк», прошел всего один квартал и очень скоро оказался у главного входа в Лондонскую библиотеку. Незатейливый маршрут, но в нем он отозвался чем-то приятным.

У него никогда не было абонемента сюда. Так что, он впервые оказался здесь. Тяжелые двойные деревянные двери, высокие потолки и немного тусклое освещение фойе не смутили его. Здесь царила атмосфера похожая на университетскую, и вообще он уже давно заметил, что места, в которых сосредотачивались знания, были внешне очень похожи друг на друга.

У входа за высокой деревянной стойкой сидела женщина средних лет в очках в аккуратной металлической оправе. Она сразу же взглянула на него, как только он вошел в дверь, и не сводила глаз, пока Том не приблизился к ней. Он улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой, чтобы сразу расположить к себе, и спросил спокойным и расслабленным голосом, где он может найти Алисию Фаулер.

Заметив в ее взгляде некоторое недоверие, Том быстро добавил, что он преподаватель Кембриджского университета и Алисия нужна ему по исключительно важному деловому вопросу. Наконец, женщина улыбнулась ему в ответ и ответила, что ему нужно подняться на несколько этажей вверх.

Том поблагодарил ее, и уже очень скоро стал подниматься по старинной лестнице и остановился только у двери с табличкой «Отдел хранения». Когда он открыл дверь, и прошел внутрь большого помещения, в самом конце которого виднелись огромные закрытые стеллажи со старыми книгами, его ждала плохая новость. Молодая девушка с растрепанными черными волосами и пирсингом в носу, несколько отстраненная и, казавшаяся испуганной, сказала ему, что у Алисии сегодня выходной, но она была здесь сегодня утром, сделала пару звонков и расстроенная и даже немного рассерженная уехала обратно домой. Тому, конечно, ничего не оставалось делать, как попросить дать ему домашний адрес «мисс Фаулер».

Тому снова пришлось спускаться в метро, проехать несколько станций на север, пересесть на другую ветку, проехать еще несколько остановок и выйти в город на станции «Кэмден-Таун».

Жизнь еще никогда не заносила его в этот район, хотя в свое время отсюда родом была пара его друзей. И теперь, когда он постарался сориентироваться, все его попытки оказались напрасными. Он пошел на восток, но уперся в блошиный рынок, направился на север и вскоре окончательно потерялся в бесконечных переулках и тупиках. Он почувствовал себя по-настоящему беспомощным — взрослый мужчина, и не способен найти какой-то адрес.

Проходящая мимо по улице женщина подсказала, где он может найти нужное ему здание, поскольку по ее заверениям то, что скрывалось за этим адресом, «жилым домом» было сложно назвать. И Тома это не на шутку обеспокоило. Ведь он в своей голове уже «нарисовал» симпатичный многоквартирный дом, с маленькими балконами, уставленными многолетней зеленью, но то, что он увидел, когда все же добрался по заданному направлению, было абсолютно не похоже на жилище девушки.

Дом, номер которого совпал с тем, что был написан на записке, которую Том держал в своей руке, был одним из цехов старой текстильной фабрики. Центральный широкий вход был закрыт на большой замок, опечатан, и для пущей уверенности в безопасности еще и заварен. Том понял, что наверняка должен быть еще один вход и даже не один, иначе «плакала вся противопожарная безопасность». Слева от главного входа находились большие автомобильные ворота, в которых была небольшая калитка с человеческий рост. И когда Том подошел к ней и слегка толкнул, то к его удивлению она с легкостью поддалась его прикосновению. Он прошел сквозь нее и, пройдя несколько шагов под краснокирпичным сводом, оказался во внутреннем дворе. Здесь было очень чисто, чего он никак не ожидал от заброшенного места. Или оно было не настолько заброшенным?

Этот двор был достаточно необычным, он образовывал собой «колодец», вокруг были только фабричные стены. На уровне третьего этажа через весь двор тянулся толстый провод, с тремя квадратными фонарями. На двух противоположных стенах стояли почти незаметные камеры наблюдения.

Главной и самой приметной частью двора была большая чугунная кованая лестница, ведущая на третий этаж, где наверняка во время былого расцвета этого места находились кабинеты правления и казначея. И это была бы просто красивая старинная лестница, если не ярко-синий мопед, который был пристегнут к ней серебристой цепью. Он не был старым. Напротив, он был достаточно новым и также достаточно дорогим, насколько Том мог судить. Этой вещи попросту здесь не было бы, если это место пустовало. И конечно, «волшебное» транспортное средство могло принадлежать только Ей.

От мысли об этом Том невольно улыбнулся и поднял взгляд вверх. Сегодня был достаточно пасмурный день, солнце за эти часы так и не показалось из-за кучных облаков, но, несмотря на это, Том сейчас испытывал такое невероятное тепло на душе, словно этот двор заливали лучи яркого весеннего солнца. Он прислушался, и вдруг ему показалось, что он расслышал какую-то мелодию, которая доносилась сверху.

Том с опаской поставил свою правую ногу на первую ступеньку, затем приставил левую. И только убедившись, что эта лестница настолько крепкая, что выдержит не только его, но и десяток людей с таким же весом, он стал подниматься дальше. Когда он добрался до самого верха, то оказался перед дверью, похожей на те, что были внизу, но куда новее. Она была недавно покрашенной, со старой причудливой ручкой. В нее были врезаны два современных замка, было отверстие для почты.

Том занес руку и постучал в дверь, в ответ — тишина. По-прежнему играла музыка. Том постучал снова, ответа не последовало. И только когда он трижды постучал кулаком что есть мочи, музыка резко стихла, вместо нее послышался тихий ворчливый голос и звук быстрых шаркающих шагов. Пока замки с грохотом открывались, он пытался различить что-то знакомое в этом голосе. Как только дверь открылась, он даже не успел разглядеть ее, Алисия громко, слишком громко и грубо, сказала:

— Кого принесло?!

В ту самую секунду, когда она поняла, что на ее пороге стоит тот, кого явно не ожидалось увидеть здесь, ее лицо резко переменилось. От легкого стыда она немного покраснела, две морщинки на лбу, что появились у нее от некой злобы, разгладились, взгляд потеплел, а скулы расслабились. Казалось, вот-вот и она улыбнется своему нежданному гостю, но этого не произошло. Вероятно, вместо того, чтобы добродушно приветствовать Тома, она отчаянно пыталась вспомнить, где она могла его видеть. Алисия точно понимала, его лицо ей невероятно знакомо.

— Про-сти-те. Это я не вам. Я думала это…, — она развела руками.

Сейчас Том стоял напротив нее и вспоминал, как две недели назад она точно также неожиданно появилась на его пороге, промокшая, замерзшая и растерянная. Нужно было что-то сказать, молчание явно затянулось. Иначе Алисия приняла бы Тома за редкостного глупца. Но ему никак не удавалось найти нужных слов, и поэтому он просто спросил:

— Кто?

— Да так, никто. А вы…?

— Вы помните меня? — неуверенно спросил Том, про себя умоляя о том, чтобы она дала утвердительный ответ.

— Мне… мне кажется, я вас знаю. Но никак не могу вспомнить, — Алли была очень смущена.

— Я Том, профессор Томас Хейнс. Мы познакомились пару недель назад. Вы были у меня дома.

— А-а. (Это было самое милое долгое «А», что Тому приходилось слышать.) Тот самый, у которого я была на дне рождения, — ее лицо резко преобразилось. Она широко улыбнулась ему, глаза наполнились блеском. Но Алисия до сих пор не имела ни малейшего представления о том, что привело его на порог ее дома. — Вы тот самый парень, которому я подарила самые невкусные лакричные конфеты.

— Не согласен. Они были самыми съедобными, что я пробовал в своей жизни, — Том улыбнулся ей в ответ. Ему невероятно польстило то, что она назвала его «парнем».

Сейчас, при дневном освещении, она показалась ему какой-то другой. Нет, перед ним стояла всё та же девушка, которую он увидел тогда, но теперь её лицо казалось ему намного милее, фигура более утончённой, а звук её голоса стал самым приятным из тех, что он слышал. С такой сложно держать себя в руках.

— Так, что вам нужно?

Том не сразу понял, что Алли спросила его о причине его приезда. А он никак не мог оторвать от нее своего взгляда. На ней было очень милое платье, с юбкой до колен из ткани с белыми и красными квадратами. Могло показаться, что из соседнего итальянского ресторана со столов сняли скатерти, чтобы сшить его. Длинные волосы были убраны назад и собраны на макушке. Он видел ее лишь второй раз в своей жизни, но уже понял — наряды подбирать Алисия умеет.

Его привел в себя заливистый приятный смех. Она смеялась так громко, что если бы они стояли посреди улицы и вокруг были люди, то все наверняка бы обратили на них внимание. Том резко «очнулся» и, как ни в чем не бывало, спросил:

— Что такое?

— Я и забыла, что вы ведете себя странно. Ну что же, проходите, раз приехали.

Она отошла в сторону, пропуская его внутрь. И Тому оставалось только войти, и продолжать удивляться.

Несмотря на то, что он видел уже достаточно, в его голове никак не могла укрепиться мысль, что она здесь живет. Всё это было похоже на шутку. Красивая, умная, невероятная девушка живет в здании старой текстильной фабрики. Это полный бред! Но когда он прошел внутрь, оказалось, что всё это было обманкой. То, что примерно лет сто назад было чередой кабинетов и хозяйственных помещений, теперь превратилось в большую квартиру-студию. Все стены были сохранены в первоначальном виде, краснокирпичная кладка. Пол перестелили так, что теперь здесь можно было ходить хоть босиком. Потолок был очень странным. На высоте примерно в три метра над головой лежали толстые деревянные балки, и только в двух метрах от балок располагалась сама крыша. Над спальной зоной был наикрасивейший стеклянный потолок — гордость хозяйки.

Когда Том вошел, Алли сразу же предложила ему разуться, хотя даже не предложила, а невербально потребовала, поставив прямо перед ним пару мужских, почти не стоптанных тапок. Том тут же подчинился ее «требованию», стащил с себя ботинки, не расшнуровывая, и переобулся. А потом все началось сначала…

Они безмолвно смотрели друг на друга, но теперь уже стоя по одну сторону порога. Алисия снова тихо засмеялась, усмехнулся и Том.

— Ну всё, хватит! — резко сказала Алли, ударив руками по пышной юбке своего платья. — Пить что-нибудь будете?

— Есть холодный чай? — вдруг спросил Том.

— Ну, если есть теплый чай, то можно сделать и холодный. Но… не уходите от ответа на первый вопрос. Зачем вы приехали ко мне? — Было заметно, что она находится в нетерпении.

— Меня Тедди, то есть профессор Рикман попросил приехать к вам. Его разбила пневмония, а у вас, как он сказал, на сегодня была назначена встреча.

— Да, всё верно, — она не казалась ему удивленной, — и именно поэтому я с самого утра поехала в библиотеку, в свой выходной день, между прочим.

— Он не мог до вас дозвониться! — Том неожиданно повысил голос.

— Здесь нет стационарного телефона, а мобильный я разбила буквально несколько дней назад, новый еще не успела купить. Я позвонила Теодору сегодня из библиотеки, и миссис Рикман мне всё рассказала, и про болезнь, и про то, что встреча, по всей видимости, не состоится.

— И поэтому вы были расстроены? — Том постарался смягчить разговор.

— Да, к тому же миссис Рикман не упомянула, что мне стоит ждать Вашего визита.

— Прошу прощения, вероятно Тедди не рассказал Аните о нашей договоренности.

Алисия с лёгкой улыбкой на лице, словно извиняясь, повернулась и направилась в сторону холодильника.

— Как вы меня нашли?

— Теодор рассказал мне, что вы работаете в Лондонской библиотеке, я отправился туда, и когда Вас (Том нарочито так выделял ее, подражал ей) там не оказалось, я просто спросил домашний адрес. А после… Найти ваш «дом» стоило мне огромных сил.

Алли, молча, доставала из шкафчика чашки, а из холодильника фрукты и кубики льда. Она молчала несколько минут, прежде чем тихо сказала:

— Все же безопасность у меня на работе ни к черту!

Они сидели на кухне. Точнее, это была самая настоящая кухня, со столом и стульями в обеденной зоне, с плитой и духовым шкафом, со шкафчиками и причудливыми электрическими приборами. Вот только всё это находилось в одном большом помещении вместе с парадной гостиной и спальней. И теперь ему стало понятно, почему в прошлый раз Алли так активно озиралась по сторонам в его доме, для нее всё там было необычным. Но какой бы странной ни была ее квартира, ему здесь очень нравилось. Ведь только у такой необычной девушки могло быть такое необычное жилище. Том никак не мог остановить свой взгляд, ведь всё вокруг было столь причудливым и удивительным. Даже две оранжевые рыбки в большом аквариуме, которые постоянно пожирали его темными глазами-бусинами.

Он достал из своего кожаного портфеля папку с бумагами и наконец передал их «адресату». Алли открыла ее, быстро просмотрела бумаги, а потом вдруг неожиданно спросила:

— Вы вместе работаете?

— Простите, что? — Том поставил свою чашку на стол, даже не успев сделать глоток.

— Я просто не понимаю, зачем Теодор прислал Вас. Почему именно Вы? И, в конце концов, на дворе двадцать первый век. Можно было просто прислать курьера, чтобы передать договор и прочие бумаги. Зачем посылать вас, живущего в Кембридже, в такую даль?!

Том теперь тоже задумался над этим вопросом. Ведь Тедди было необязательно посылать его, но он его попросил. Зачем?

— Сам не знаю почему. Но я приехал, доставил. И теперь, кажется, мне пора уходить.

Том знал, что его неожиданное появление здесь затянулось, ведь ему всего-навсего нужно было передать ей документы, но он уже сидел на ее кухне минут тридцать и допивал вторую кружку холодного чая с мятой.

Когда он сказал, что ему нужно уходить, на лице у Алисии появился какой-то панический отпечаток. Она вдруг вскочила со стула, стала суетливо бегать около стола, затем резко схватила со стола папку с документами и почти бегом направилась в сторону письменного стола, который стоял у окна. В это время Том уже встал из-за стола, и пошел в сторону выхода.

— Что? Уже уходите?!

— Мне пора возвращаться, меня ждут.

— Ну да, ну да, — взволнованно и расстроено ответила Алли.

Алисия Фаулер никогда бы не смогла даже представить, что Том просто так появится на пороге ее дома. Но с того самого дня, как она оказалась у него; после того, как он накормил ее самым пересоленным салатом и напоил слишком горячим чаем; когда она, набравшись смелости, поцеловала его в щеку в знак признательности — с тех самых пор она постоянно думала о нем, вспоминала его пронзительный взгляд, тихо, почти шепотом произносила его имя. Конечно, когда сегодня она открыла дверь и увидела Тома, то сразу же узнала его. И когда он пытался найти хоть что-нибудь о ней в интернете, Алли жила одной лишь надеждой, что жизнь еще раз сведет их. И вот теперь Том был так близко от нее, разговаривал с ней, ходил по ее дому, он должен был уйти. Она отлично понимала, что он несвободен. Она не имела права вмешиваться в его жизнь.

Том снова переобулся, посмотрел в старое зеркало, что висело в парадной, пригладил растрепавшиеся волосы и только потом решился снова посмотреть на нее. Она стояла посреди этой большой квартиры и явно хотела что-то у него спросить или просто что-то сказать ему. Но она молчала, просто стояла, поправляла складки на платье и молчала. И ему ничего не оставалось, как кивнуть головой, развернуться, открыть входную дверь и уйти.

Он слышал, как она побежала вслед за ним, как с грохотом надевала туфли, и, когда он уже спустился с лестницы, Алли открыла дверь и стала спускаться вниз. На полпути Том прервал ее.

— Это ваш? — спросил он у нее, глядя на мопед.

— Да, мой. Вам нравиться?

— Да, очень красивый. Только будьте с ним поосторожнее.

Он быстро, не оборачиваясь, пересек внутренний двор. И уже был готов выйти сквозь калитку, на улицу.

«Ну, что же ты?! Так и уйдешь? Скажи ей что-нибудь, она ведь не хочет тебя отпускать, ты видишь. Она ведь узнала тебя, узнала сразу. И сделала вид, что это не так. Ты же не сможешь спокойно уснуть, если сейчас уйдешь просто так!»

Том уже хотел развернуться, но тут Алли сама окликнула его:

— Том, подождите! — Она почти добежала до него. А он так и остался стоять у ворот, — я просто хотела поблагодарить вас за помощь. И передайте профессору Рикману мои пожелания скорейшего выздоровления.

— Хорошо, надеюсь, я достойно выполнил его поручение.

— Более чем, — она снова одарила его широкой улыбкой. Чувствовалось, это не всё, что она хотела сказать, но Том снова учтиво кивнул ей головой, и, потянув за ручку, вышел из калитки.

— Постойте, пожалуйста, — Алли в самый последний момент переступила одной ногой за ворота.

— Да?

— Мне безумно неловко просить, но тогда, сидя у вас в гостиной, я заметила у вас на полке полное собрание «Истории англоязычных народов».

— Да, эти книги у меня со студенческих времен.

— Вы не могли бы одолжить их мне? Мне безумно хочется прочитать, но я никак не могу их найти. — Конечно, она сильно лукавила, ведь ей просто хотелось увидеть его снова. И это была ее единственная возможность. Она знала наверняка, что он сразу же раскусит ее блеф, но вот выдаст ли?

Он всё понял и не стал сопротивляться, ведь он так и не смог найти предлога для их повторной встречи, а она всё же смогла, пусть и такой явный.

— Хорошо, — сказал Том, слегка улыбнувшись. — Я привезу их вам через неделю. До встречи.

— До свидания.

Он ушел, сдерживаясь, чтобы не обернуться. Он так и не узнал, что она еще долго стояла на месте и провожала его взглядом.

— И что это было?

Сразу после того, как Том уехал из Кемдена, он позвонил своему близкому другу детства — Марку Бентону, который совсем недавно вернулся из Штатов. И теперь они сидели в одном из пабов в центре города и пытались разговаривать в шуме бурлящей лондонской жизни.

Всё вокруг было слишком викторианским: мебель, сделанная из красного дерева и хромированной латуни; высокие барные стулья, обтянутые темной кожей, за столами с полированными столешницами. Сегодня здесь было много людей, и они еле-еле смогли найти свободный стол в конце зала. За десять минут Том осушил целую пинту светлого пива, а пока Марк выходил на улицу, чтобы покурить, взял себе еще одну. Было заметно невооруженным глазом — он был на взводе. И вот теперь, после того как он расспросил своего лучшего друга о его поездке и принял скромный запоздалый подарок на день рождения, он вдруг начал задавать ему вопросы, которые непосредственно касались его сегодняшних «приключений». Он рассказал ему о первой встрече с Алли. Рассказал ему, что он постоянно думает о ней, и стал ждать, что Марк скажет ему об этой ситуации.

— Ну, ты как-то жаловался, что тебе не хватает встряски. Считай, что это она. Подружись с ней, а если не получится подружиться… Переспи и брось, — Марк сделал большой глоток из своего стакана. Разумеется, всё это он сказал не со зла, просто он хотел своими словами хоть как-то «протрезвить» Тома.

— Но я не хочу так поступать с ней. Она не из тех, с кем так поступают. Я чувствую к ней что-то, и это не позволит мне «поматросить и бросить».

— Слушай, друг, не мне тебя учить. Я после двух разводов совсем потерял веру в это «великое и светлое». Так что не мне давать советы. Но ты же у нас опытный в этом плане. У тебя же есть Диана. Ты к ней что-нибудь подобное испытывал?

Том задумался…

— К Диане? Я не знаю, с ней все было как-то по-другому, как-то проще. А Алисия, она другая, я таких девушек прежде не встречал.

— Ну, и что я должен тебе на это сказать?

— Я хотел, чтобы ты дал мне совет. Но, похоже, придется выбираться самому.

— Так или иначе, тебе все равно пришлось бы самому все решать.

Они ни к чему не пришли. Том понимал, что и решать-то нечего. Он еще недолго посидел с другом, напоследок глубоко выдохнул и залпом выпил оставшуюся половину пинты. Марк проводил Тома до вокзала, и тот снова отправился в Кембридж, где дома его ждала Диана.

Когда он вошел в дом, с кухни доносился аромат вкусного ужина и голос Ди, подпевающей приемнику. Том поднялся наверх, переоделся в домашнее, но вместо кухни пошел в гостиную.

Он нашел на полках все четыре тома «Англоязычной истории» и провел рукой по их корешкам. Он вспомнил Алисию, дом, в котором она жила, ее синий мопед, ее платье «из скатерти» и ее лучезарную улыбку. Улыбку, которая, похоже, уже украла его сердце.

5

Воскресное утро всегда обладает невероятной «магией». Этого волшебства вы не найдете ни в каком времени дня. В ранний час на улицах почти никого нет, свежий запах мокрого асфальта щекочет вам нос, а осознание того, что сегодня выходной, делает этот день еще более необыкновенным.

Том всегда любил воскресенья. Это был единственный день в неделе, который он мог провести так, как ему хотелось. Когда он проснулся, то тут же почувствовал, что это воскресенье будет для него особенным.

Форточка оставалась распахнутой с ночи, и Том отчетливо расслышал, как по улице проехал мусоровоз. В окно уже начинал пробиваться утренний свет, такой теплый и мягкий, по-настоящему весенний. От легкого ветерка шторы немного раскачивались.

Он просто лежал и наслаждался этой картиной полной безмятежности, но стоило ему повернуть голову влево и увидеть спящую рядом с ним Диану, как все светлые мысли тут же улетучились из его головы. Он вспомнил, что собирается сделать сегодня. Он еще никогда не лгал никому за спиной; никогда, даже на секунду, он не допускал мыслей о других девушках. Он всегда был образцом верности и преданности. Но сегодня он впервые проснулся с мыслями не о той, что спала рядом с ним.

От одной мысли об Алисии его сердце начало бешено стучать. Это происходило не в первый раз, но Том не мог к этому привыкнуть. Вся эта романтическая «шелуха» была не свойственна ему, и это его пугало.

Том попытался шире раскрыть глаза спросонья, чтобы разглядеть время на часах, которые висели на противоположной стене. Семь утра — еще слишком рано, хотя, если встать с постели прямо сейчас, он сможет избежать объяснений по поводу его столь раннего отъезда. А если поторопиться, то он успеет уже через час сесть на поезд до Лондона и будет в столице через два с половиной часа.

Том хотел поспать еще, но знание того, что к десяти утра он уже точно будет в Лондоне и увидит Ее, заставило его подняться с постели. Он быстро принял душ, позавтракал тем, что нашел в холодильнике, достал из шкафа свежую рубашку. Он даже решил вместо привычных для него строгих брюк надеть простые джинсы, которые были почти новыми. День обещал быть теплым и ясным. Утепляться просто не было смысла. Незачем было надевать куртку, строгие черные ботинки и обматываться шарфом. Наконец Том мог почувствовать себя обычным молодым мужчиной, а не строгим университетским преподавателем.

Он подошел к книжным полкам, что стояли в гостиной, и снял все четыре тома «Истории англоязычных народов», но затем, немного поразмыслив, вернул два последних обратно. Когда Алисия прочтет, ей наверняка понадобятся еще два, и это станет поводом лишний раз приехать к ней!

Напоследок, перед тем как выйти из дома, Том заглянул в спальню. Диана все еще спала, как ни в чем не бывало, даже не представляя, что ее жених уехал, чтобы встретиться с другой.

Восьмичасовой поезд пришел на станцию «Кембридж» с опозданием в две минуты. Том зашел в почти пустой вагон, сел на свободное место у окна, и когда поезд отошел от перрона, снова погрузился в свои мысли. А так как поезд шел со всеми остановками, времени у него было более чем предостаточно.

После всего, что произошло с ним за эти последние долгие недели, он понял одно — в жизни очень трудно принять верное решение. Мы принимаем их, опираясь на наши желания, на средства достижения этих желаний и последствия, к которым они незамедлительно приведут. Решаем, кто пойдет с нами по жизни рядом, выбираем любимых и друзей. О правильности наших решений и нашего выбора можно рассуждать и спорить до боли в горле. Но все равно, эти споры не приведут к тому, что окружающие вас поймут и сделают правильные выводы.

Все это касалось других людей, не его. А мама в детстве учила Тома не сравнивать себя с другими.

Всё в его жизни случалось как-то само собой, словно это не он решал, кем ему стать в будущем, с кем из ребят дружить, с какой девушкой связать свою жизнь. И вот непонятно откуда в его жизни возникли Кембридж, Марк Бентон и Диана. И только сейчас, переступив черту 35-летия, Том впервые засомневался в правильности всех своих решений. Его мучило всего два вопроса. Почему осознание этого пришло к нему только сейчас, когда он был уже не совсем молод, у него было достаточно завидное положение в академических кругах, небольшой, но всё-таки свой дом и прекрасная невеста, которую он, кажется, любил. Почему именно сейчас? И какую роль в его прозрении сыграло появление Алисии Фаулер?

Поезд пришел на вокзал Кингс-Кросс в 9:50. Том вышел из здания вокзала ровно в десять, глубоко вдохнул лондонский воздух, пьянящий и соблазняющий своей свободой. Он широко улыбнулся и, почувствовав себя непринужденно, расстегнул две верхние пуговицы на своей рубашке, немного обнажив грудь.

Ему не хотелось снова садиться в поезд, да еще и подземный, поэтому он принял решение взять такси и доехать до Кемдена, наслаждаясь городскими видами. Он уже давно не видел Лондон из окон автомобиля. И этот широкий жест показался ему неким возвращением в годы своей молодости, когда он приезжал в столицу на выходные. Он мог часами кататься по Лондону на двухэтажном автобусе, разглядывая прохожих и причудливые дома, и мог вернуться домой только под вечер. Тогда его родители уже жили в центре Лондона, в районе Риджентс-парка. Лондон всегда был для Тома городом мечтаний и больших стремлений, но потом вдруг оказалось, что эти стремления были вовсе не его.

После получения степени, отец предлагал Тому попробовать найти работу в большом городе, и даже договорился о собеседовании в крупном исследовательском центре. Том на него даже не пошел. Тогда он впервые поругался с родителями. В те годы, Тому казалось, что Лондон слишком шумный для них с Ди, хотя он и провел свое детство в этой суете. Он всегда отказывался от прогулок и посиделок с друзьями, в пользу хорошей книги и домашнего уюта. Таким он и остался — человеком, который и сейчас предпочитал провинцию, огромному мегаполису. Кембридж идеально подошел его натуре. Он стал для Тома тихой гаванью, где он мог спокойно пустить корни, и при этом не забыть, что он и его семья являются частью большого мира.

Но сегодня он приехал сюда — в город его прошлого, и пока что об этом не пожалел.

Таксист очень скоро привез его по нужному адресу, и, когда они подъехали к фабричным корпусам, только развел руками, удивившись, что кто-то интересуется этим местом. Хотя чему было удивляться?

Два других корпуса, таких же краснокирпичных и потрепанных от времени, теперь превратились в новомодные галереи и «свободные пространства», места для привлечения лондонской молодежи. Но сколько Том ни провел времени в интернете, он так ничего не смог узнать о том доме, в котором жила Алли. Но сегодня, за «живым» разговором, он явно надеялся восполнить свои пробелы.

Том достал из заднего кармана джинсов несколько смятых бумажек, протянул их водителю, затем вышел из автомобиля и довольно уверенным шагом подошел к воротам. Сегодня, как и в прошлый раз, они уже были открыты.

У Тома не было номера телефона Алисии, но он был уверен — она ждет его. Он содрогнулся, как от холода, хотя на улице было очень тепло. С невероятным трепетом на сердце, перескакивая через ступеньку, он поднялся наверх и тут же громко постучал в дверь. На этот раз музыка не стала утихать, Алли открыла дверь сразу же, как будто все это время она сидела возле двери и ждала его прихода.

Она была так же ярка, как и всегда. Большие карие глаза прожигали его насквозь, а лицо при этом покрылось легким румянцем.

— Здравствуй, Алисия.

— Здравствуй, не думала уже, что приедешь.

— Но, я же обещал, — Том улыбнулся и перевел взгляд на свой портфель, в котором лежали книги.

— Не забыл. Надо же. Проходи, — Алисия пропустила Тома в квартиру.

Сегодня она не изменила своей любви к причудливой одежде. Он сразу же заметил ее ярко-зеленые штаны и красную блузку с этновышивкой. Кто-то бы сказал, что она похожа на попугая, но ему она казалась девчонкой из бродячего цирка, героиней фильма Феллини. К тому же, она любила украшать себя «многозначными» аксессуарами, сегодня на ней были большие серьги в форме ключей и часы-медальон на длинной цепочке.

— Ну, ты у меня уже не в первый раз, сам знаешь, что к чему.

Еще до того, как Алли сказала эту фразу, Том заметил рядом с большой вешалкой «свои» тапочки.

— Надеюсь, ты позавтракал. У меня нет ничего из готовой еды. Может, хочешь чего-нибудь выпить?

— Можно, на этот раз, горячего чаю?

Том сидел на корточках, смотря на Алли снизу вверх, и ему казалось, что весь этот антураж был для него привычным, словно так было каждый день — и эта фантастическая квартира, рыбки в углу комнаты, эти теплые серые тапочки, вкусный чай с мятой или лимоном, и она, рядом с ним.

На него снова напала стеснительность, он поднялся во весь рост, но почему-то остался стоять на месте, словно боясь сделать лишний шаг. Немного собравшись с мыслями и набравшись смелости, он спросил:

— Я могу здесь оглядеться? Или ты категорически против?

— Пожалуйста. У меня нет тайн. Я бы провела экскурсию, но тогда я ничего не успею.

— Все в порядке. Я сам прекрасно справлюсь.

В самом дальнем углу квартиры, под потолком из толстого закаленного стекла, стояла большая кровать с покрывалом из красного сатина. Над изголовьем кровати — большое зеркало в старой позолоченной оправе. На голых стенах висели большие и средние постеры с репродукциями художников-импрессионистов и афиши из кинотеатра.

Здесь не было большой и красивой люстры, зато по всему периметру висело множество ночников в совершенно разных стилях. На полу не было ни одного ковра, не считая коврика для обуви при входе. Музыка, которую Том услышал, доносилась не из ультрамодной приставки, а со старых (и не очень) виниловых пластинок. И это его окончательно сразило!

Еще в прошлый раз он приметил письменный стол с широкой столешницей и тремя ящиками, закрывающимися на ключ. Слева от него стоял старый платяной шкаф с одеждой, а справа — высокий стеллаж, полностью заставленный книгами (ну, у девушки, работающей в библиотеке, иначе и быть не могло). Том пробежал глазами по десяткам корешков — Остин, Гарди, Гюго, полное собрание сочинений Шекспира, все четыре тома «Войны и мира» и… пять книг о Гарри Поттере.

Так, рассматривая атрибуты будничной жизни Алисии, Том понял, что постепенно начал постигать ее загадочный внутренний мир. И ему он понравился. Еще никогда в своей жизни Том не встречал человека, и тем более девушку, у которой были такие многосторонние интересы, пересекавшиеся во многом с его собственными.

— А у тебя здесь очень…

— Странно?

— Нет. Я хотел сказать интересно и уютно.

— Мои друзья больше всего бояться моего окна и потолка. Говорят, чтобы я не ходила по квартире голышом, а то и подглядеть могут.

Том немного смутился от ее слов, нарисовав себе описанную Алли картину. Она же осталась невероятно спокойной, лишь немного улыбнулась, глядя на то, как краснеют его скулы.

— Сколько тебе лет?

Они сидели за столом друг напротив друга. И пока Том маленькими глотками пил горячий чай, Алли подперев подбородок рукой, смотрела на него. Она словно пыталась его загипнотизировать блеском темно-коричневых глаз, в омут, который он все сильнее и сильнее погружался.

— А какая разница?

— Я просто не могу сложить пазл. — Алисия сделала паузу, — Ты преподаешь в престижном университете, наверняка доктор каких-нибудь наук, а лицо… Даже у меня есть морщины.

— Ну, я не настолько стар, как может показаться.

— Так сколько? — настойчивее переспросила Алли.

— В тот день, когда ты «вторглась» в мой дом, мы отмечали мой 35-й день рождения.

— Ой, недоглядела. Надо было обращаться к тебе с почтением, на «вы», раз уж ты такой «старичок», — она вдруг немного помрачнела, но Том понимал, что ее слова были шуткой.

— Успокойся, ты же не моя студентка. Можно и «ты». А сколько тебе? Или ты, как и все женщины держишь свой возраст в секрете?

Алисия окончательно поменялась в лице. Она тут же оторвала от него свой взгляд, и опустила его вниз. Она прошептала, но Том отчетливо расслышал: «Слишком маленькая для тебя».

— Прости? — Том не понимал, в чем причина ее странного поведения.

Алисия снова посмотрела на него.

— О нет, мне нечего скрывать. Через пару месяцев мне будет 24.

6

Их разговор прервался, каждый погрузился в мысли. Алли снова налила в чашки горячей воды и положила Тому на тарелку второй кусок морковного пирога. Он, уплетая его за обе щеки, размышлял о разнице между ними. «Слишком маленькая для тебя» — снова и снова в голове звучал ее голос. Он понимал это, но все же хотел этого не замечать. Ему было бы проще думать, что они ровесники, старые друзья детства, герои первой подростковой влюбленности. Алисия в это время перелистывала страницы принесенной им книги. Сейчас она выглядела серьезной и увлеченной, но Том понимал, что где-то внутри она думает вовсе не о книге, а о нем.

Она резко захлопнула книгу и сказала:

— Ну что, какие дальше планы? Я не поверю, если ты скажешь, что приехал в Лондон только из-за меня.

Том хотел ей соврать и сказать, что его привели в столицу совершенно другие дела, но правдоподобной легенды он так и не приготовил, и поэтому признался, рассказал ей правду. Думал, что, услышав, Алисия расстроится и станет невольно винить себя, но всё случилось с точностью наоборот. Ее лицо, наконец, озарила улыбка, глаза заблестели, и она ответила:

— Что же, это очень хорошо. Власть! Может, тогда мы вместе прогуляемся?

И Том, не сдерживаемый не желавшей капитулировать совестью, согласился.

Алисия переоделась в джинсы и клетчатую рубашку, больше похожую на мужскую, нежели на женскую. Такой наряд явно не подходил для романтического свидания. И вообще, зачем нужно было переодеваться? Краем глаза Том заметил, как Алисия подошла к тонкой двери, что вела в кладовку, и достала оттуда два защитных шлема. Он тут же раскусил ее замысел.

— О нет, я на это не подписывался!

— А тебя никто и не просил расписаться, — улыбаясь, сказала Алли, глядя на его вмиг побледневшее лицо. — Никогда не сидел на двух колесах?

— Только на велосипеде.

— Это не так страшно, как кажется. Хоть раз в жизни это должен попробовать каждый.

Том еще несколько мгновений стоял посреди квартиры, встревоженный перспективой «скакать на железном коне», но потом убедил себя, что это будет очередным (и совершенно безопасным!) приключением. Он переобулся в свои ботинки, оставил свой кожаный портфель на стуле и вслед за Алисией вышел из квартиры на залитый солнцем двор.

— Давай я, мне это в привычку.

Том тщетно пытался застегнуть замок, пальцы его не слушались. Алли уже водрузила себе на голову красный глянцевый шлем и была готова ехать хоть прямо сейчас. Но Том всё возился со своим «головным убором», поэтому Алли пришлось ему помочь.

— Я обычно никого не катаю, поэтому и шлем этот никто не носит. Похоже, застежку заело.

Она стояла так близко к нему, что Том мог в деталях рассмотреть ее лицо. Оно было неидеальным, но все эти следы от юношеских проблем придавали естественное очарование. От частых поездок под открытым небом ее губы немного растрескались. На ней не было ни грамма косметики, но брови и ресницы были темными и густыми, ей не нужно было их подкрашивать. От чистых волос приятно пахло голубикой, и этот аромат пьянил сильнее самых соблазнительных дорогих духов.

Они на секунду посмотрели глаза в глаза. Тому показалось, что он совсем не дышит. Алисии тоже. Но она вдруг резко отвела взгляд, посмотрела себе под ноги.

— Надень мой, а я в этом поеду.

Том хотел ей возразить, но она строго сказала:

— И не смей ничего говорить по этому поводу!

— Ноги поставь на эти подставки, сядь так, чтобы тебе было удобно.

— А тебе будет удобно?

— За меня не беспокойся.

Том пытался разместиться на сидении мопеда, прямо за Алисией. Он отчетливо представлял себя со стороны. Высокий, длинноногий, неуверенный, да еще и в этом чудном красном шлеме, отсвечивающем солнце.

— А руки куда?

— Как куда?! Ко мне на талию. Вот так, — Алисия взяла его руки в свои, соединила их в области своего живота, а затем мягким и приятным голосом добавила: — И не расцепляй.

Они мягко стартовали с тротуара и покатили по улице на юго-запад, в центр города. Они ехали навстречу весне, солнцу, большому городу, людям, которые оборачивались им вслед, и тем приятным и необыкновенным чувствам, что возникают между двумя людьми. Теплый ветер приятно обжигал лицо и трепал их рубашки. Том чувствовал, как сладкий аромат волос Алисии щекочет ему нос. Сейчас он был ближе к ней, как никогда, если не считать спонтанного поцелуя на дне рождения. И вот теперь, если бы он опустил голову примерно на три дюйма, то смог коснуться губами ее шеи. О боже!

Сейчас, когда они уже минут десять катили по улицам, Том понял, что зря он так боялся этой поездки. Ему нравилось видеть город с такого ракурса, всем телом чувствовать его ритм, оглядываться по сторонам, открывать Лондон заново. Ему захотелось расставить руки в стороны, но Алисия, почувствовав, как он ослабляет свою хватку, тут же отругала его.

Она ощущала, как он расслабляется. Руки поначалу дрожали, а ноги никак не могли нащупать под собой опору в виде двух хромированных подставок. Он перестал часто дышать, но расцепить руки она всё же ему не дала.

Она никогда не брала с собой «сопровождающих». Но сегодня, когда Том, выполнив свое обещание, приехал, она поняла, что хочет посвятить его во что-то сокровенное и личное. Она захотела именно ему показать этот город таким, каким его видела она — видела каждый день, каждую неделю всех четырех сезонов года. Показать потрясающую красоту на скорости в пятьдесят километров в час, из-за прозрачных защитных очков. Еще ни один человек, кроме нее, не сидел на ее мопеде, не держал ее так за талию, не носил ее шлем.

Они доехали до Лондонского моста и оставили свое транспортное средство в нескольких кварталах от набережной. Алисия забежала в ближайший супермаркет и купила там две маленькие бутылки воды, мороженое с орехами и упаковку жевательного мармелада. Все это походило на сухой паек подростка.

— Надеюсь, у тебя нет аллергии?

Алисия бросила одно мороженое и бутылку воды Тому, который сидя на лавочке, возле пристегнутого к велопарковке мопеда, все еще приходил в себя.

— Ну что, герой, жив?!

— Вроде да.

— Ты довольно уверенно держался, даже слишком. Чуть не полетел, — Алли заливисто засмеялась.

— Ну, что, теперь пойдем искать тарзанку?

— О нет, ты еще не дорос до этого.

У нее получилось заставить Тома улыбнуться. Лицо постепенно теряло свою бледность. Он открыл бутылку и немного отпил, пытаясь восстановить свое сердцебиение. И теперь, когда они оба немного расслабились, Том и Алисия могли просто прогуляться.

— У меня только один вопрос после увиденного, — они шли совсем рядом друг с другом, ели подтаявшее мороженое и пытались узнать друг друга. — Как так получилось, что ты живешь на заброшенной фабрике?

Алли вопросительно посмотрела на него, и Том почувствовал в ее взгляде некое негодование, ему пришлось быстро извиняться.

— Не пойми меня неправильно — все это безумно круто, но мне кажется, это не место для молодой девушки.

— Ну хорошо, — Алисия закатила глаза. — Вообще-то, когда-то вся фабрика принадлежала моей семье. Очень, очень давно. Потом пришлось все продать, помещения долго стояли без дела. В собственности осталось только одно.

— Злой рок? — Том слушал Алли очень внимательно, стараясь не упустить ни одной детали.

— Нет, скорее азартность и алкоголизм, — Алли помрачнела.

— О, прости.

— Нет, всё в порядке. Всё повернулось как нельзя лучше. Моему отцу пришлось вмешаться и всё продать с молотка. Этих денег хватило, чтобы покрыть долги покойного дяди Эндрю. А потом… Я окончила школу… Поступила в колледж, и когда я закончила свое обучение, отец всё отдал на откуп мне, переделал третий этаж в ту самую квартиру, которой ты так восхищался сегодня.

— А что на первом этаже? Там все двери на замках. Прости, но я заметил.

— Там старые цеха. Мы привели их в порядок, я их сдаю периодически, фотографам, молодежи для всяких мероприятий, но только не слишком шумных. Один мой хороший друг очень любит то место, устраивает музыкальные вечера для своих. В остальное же время там всё закрыто. Но если ты захочешь, я могу как-нибудь всё там показать.

— Это интересно. А ты не боишься? Живешь одна, да еще в таком месте.

— Ты камеры видел?

— Да, их сложно не заметить.

— Частная охранная организация. Круглосуточное видеонаблюдение. Плюс очень острые кухонные ножи и электрошокер в тумбочке. Ну что, испугался? — Алисия посмотрела на него, Том напрягся.

— Немного. То есть, если бы я оказался грабителем, мне пришлось несладко.

— О да. А что это ты моим жильем так интересуешься?!

— Ну, у меня нет ничего дурного в помыслах. Я просто, — Том почувствовал себя смущенным, — хочу узнать тебя. И дать тебе возможность узнать меня.

— А зачем?

— Ну, мы вроде как подружились, — Том немного замешкался.

— Да, так и есть.

Между ними на какое-то мгновение возникла неловкая пауза, которую Том постарался прервать, боясь, что на этом закончится не только их разговор, но и прогулка.

— А как ты попала на такую престижную работу?

— Что? Престижную?! Не смеши меня. С каких пор, работа среди пыльных библиотечных томов стала престижной?

— Ну, мне всегда казалось, что работа в таких знаковых местах… как, к примеру, твоя библиотека, априори престижна.

— Было бы так в действительности. И тем более я совмещаю.

— А где ты училась?

— О нет, под пытками тебе не скажу, — Алли таинственно засмеялась. — Скажу кому угодно, но только не тебе.

— Это еще почему?! — Тому было страшно интересно узнать ее секрет.

— Потому что ответ на этот вопрос тебе не понравится.

— Ну, говори уже! — Том был готов кричать от нетерпения.

Алисия остановилась, смущенно опустила глаза, и слегка прикусив губу, сказала:

— Хорошо… Но ты сам напросился. Я училась… в Оксфорде. И подрабатывала в Боде.

Услышать такое для студента и выпускника Кембриджа было бы сущей катастрофой. Ведь это было настоящим кошмаром — встречаться или дружить с выпускницей Оксфорда. Когда Том только поступил в колледж, он скрывал от друзей, что его тетя и кузина были выпускницами Оксфорда. Он старался во всем соответствовать типичным студентам Кембриджа, поэтому держал эти части семейной биографии под строжайшим секретом. Теперь он уже перерос подобную чепуху, и ничто, касаемо Оксфорда, его не задело бы. И несмотря на то, что Том оставался «лицом» кембриджской профессуры, сегодня и сейчас его не волновали все эти дурацкие предрассудки. Поэтому, когда Алли призналась ему в этом сокровенном факте биографии, он лишь улыбнулся, встретился с ней взглядом и без слов дал понять, что у нее нет совершенно никаких поводов для беспокойства.

— Не думала, что «Кэмы» так могут прореагировать на эту новость.

— А ты чего ожидала?

— Грома и молний. Стоило мне пару раз упомянуть о своей альма-матер в компании таких как ты, и я поклялась, что больше ни одному выпускнику Кембриджа не расскажу об этом.

— Я не как все, или ты еще этого не поняла? — тихо сказал Том.

Через реку, на другом берегу Темзы стояло здание Парламента, часовая стрелка подходила к трем.

— Да, я уже это поняла, — посмотрев Тому прямо в глаза, ответила Алисия, но затем неожиданно попросила. — Помоги мне! Дай свои руки, напрягись!

Том немного удивился ее странной просьбе, но всё исполнил, и тогда она, подтянувшись на его руках, подскочила и села на парапет. Том сразу же огляделся по сторонам, опасаясь, что появившийся из ниоткуда полисмен заставит ее тут же слезть оттуда, но вокруг ходили только туристы с фотоаппаратами наперевес да незаметные горожане.

— А как Тедди тебя нашел? То есть, я не совсем понимаю. Я достаточно хорошо знаю его, и помню, что он никогда не вел дел с Оксфордом,

— Ну не он один крутит дела с Оксфордом, — Алисия подмигнула Тому и улыбнулась, — Это объясняется очень легко, — сказала она, сделав большой глоток воды, — Профессор Рикман вышел на меня через моего отца.

— А кто он?

— О-о, готова спорить, что ты его знаешь. А если нет, то я тебя искренне поздравляю. Потому что те, кто просто слышал о нем, люто его ненавидят, но те, что знают его лично… Мне даже страшно подумать, что чувствуют они. Хотя быть его дочерью, не так уж и плохо.

— И чем же он так плох? Уверен, у тебя прекрасный отец.

— Его зовут Уильям Сертэн.

— Уильям… Сертэн… — Том немного нахмурился, пытаясь вспомнить, где он мог слышать имя отца Алисии. — Случайно не тот чудноватый мужчинка, который на каждом углу кричит о радикальных реформах университетского образования.

— Все-таки знаешь его. Даже спорить не надо было.

— О черт, прости. Не хотел так грубо говорить о нем.

— Все что хотел, ты сказал. И я не сержусь на тебя. Я понимаю, что вряд ли в кабинете министра образования найдется человек более либеральный, чем мой отец. Как написали недавно: «Рыба гниёт с головы! Уилл Сертэн, сам выпускник Оксфордского университета, считает, что старейшему университету страны нужны кардинальные реформы!», — она произнесла это с такой интонацией, словно вела по радио сводку новостей.

— Но почему он считает это необходимым?

— Это, наверное, одному богу известно. Мы редко видимся, а если и встречаемся, то не говорим о работе. Мы вообще почти не болтаем.

— Постой, но ты ведь…

— Фаулер, это мамина фамилия. Когда отец начал делать политическую карьеру, мама сменила мне фамилию, чтобы в школе не лезли с расспросами.

Том сразу же заметил, как изменилось настроение Алли, когда они заговорили о ее семье. Он понял, что впредь он постарается обходить эту тему стороной, или говорить об этом очень осторожно. Но затем их разговор потек в том же русле, что и прежде. Так он узнал, что синий — ее любимый цвет. А еще она любила музыку 70-х, десерты со сливками, фильмы Стивена Спилберга, и «Отверженных». Алли рассказала ему, что была влюблена всего лишь раз, в выпускном классе. Пока что…

Том же рассказал ей о своем лучшем друге, о том, что он периодически читает женские романы, но только те, в которых не слишком счастливый конец. Рассказал ей о воровстве цветов из соседского сада, о мечтах иметь большую собаку и съездить в Венецию. Он рассказал ей о многом, но так и не смог ей признаться, что там, в Кембридже, его ждет невеста.

Они пытались подружиться, но в глубине души они оба понимали, что этого для них недостаточно.

На обратном пути Том держался в седле уже увереннее, но, как поняла Алли, это произошло не из-за того, что он перестал бояться, а потому, что теперь он доверял ей куда больше, чем утром. Теперь его руки, обвитые вокруг ее талии, совсем не дрожали. Эти «объятия» должны были уберечь его от нежданного падения, но ей казалось, что на самом деле они защищают именно ее.

Когда они, наконец, вернулись в Кэмден, на часах было почти шесть. Том и не заметил, как быстро пролетел этот день. Ди еще не звонила, но он понимал, что совсем скоро не будет отбоя от ее звонков. Нужно было срочно принимать какие-то меры, и поэтому, пока Алли приковывала мопед к лестнице, Том позвонил Марку и с нерешимостью в голосе попросил в случае чего прикрыть его отсутствие и поздний приезд. А затем, когда Алисия поднялась наверх и даже включила свет при входе, Том, нарезая круги по двору, разговаривал с Дианой. Сообщив ей, что задержится и приедет домой последним поездом, он удивился, что она осталась спокойной.

7

Он хотел уйти, и поднялся наверх, попрощаться и забрать вещи. Но Алисия, как только он вошел в дверь, сообщила, что намерена накормить его ужином, в благодарность за удивительный день. Пока она колдовала на кухне, Том сидел на стуле перед маленьким телевизором и пытался смотреть «Жителей Ист-Энда». Но все время отвлекался, смотря на то, как Алисия справлялась с ножами, тарелками и кастрюлями. Не могла же она быть ко всему прочему еще и необыкновенным кулинаром?!

Она накормила его овощным рагу, рецепт которого она видела в утреннем шоу известного шеф-повара. И пока Том ложку за ложкой поглощал ее кулинарный шедевр, она даже не притронулась к своей тарелке. Алли держала свои руки под столом и всеми силами боролась с желанием коснуться его. Если бы Том оторвал взгляд и посмотрел на нее, то заметил, с каким упоением и одновременно болью она «пожирала» его взглядом. Она радовалась, что ему нравится ужин, что они совершили чудесную прогулку, что он вообще приехал сегодня. Для нее он был чудом, тем «сказочным принцем», который нечаянно ворвался в ее и без того безумную жизнь. При других обстоятельствах она не обратила бы на него ни малейшего внимания — он был старше, был несвободен, был кембрижцем, был другим… Но теперь, в этот самый момент в ее голове четко прояснилась одна вещь — она впервые в своей жизни влюбилась с первого взгляда, влюбилась в Тома.

— Мне уже пора, — Том стоял у выхода, — Спасибо тебе за чудесный день.

— И тебе спасибо. Уже давно у меня не было никого, с кем я могла просто приятно провести время.

Алисия, как и три недели назад, чуть привстав на цыпочки, коснулась губами его щеки, и на несколько секунд осталась неподвижной. Том хотел слегка оттолкнуть ее, но неожиданно качнулся, словно его ноги на мгновение потеряли опору, и развернул свое лицо так, чтобы его губы соприкоснулись с ее. Им следовало сразу же разорвать этот непреднамеренный поцелуй, который теперь из совершенно безобидного и дружеского, перерос в то, что грозило настоящей бедой. От неожиданности ей пришлось встать на цыпочки, а Тому резко опустить лицо. Он бросил портфель на пол, и ладонями коснулся ее пылающих щек. Но прежде, чем она успела положить свои руки к нему на плечи, Том резко разорвал поцелуй, приложился своей щекой к ее щеке, и обняв за плечи, тихо сказал:

— Мы не должны… Я не свободен.

— Я знаю, — Алли уперлась руками в его грудь, и почувствовала его бешено колотящееся сердце. — И… я ничего не понимаю.

Том вопросительно посмотрел на нее.

— Почему ты? И почему именно сейчас? Том я… я не знаю… я не могу… — Алисии было трудно дышать. Она то и дело запиналась, а потом и вовсе замолчала.

— Вот и у меня так же, — тихо добавил Том.

Они еще долго стояли, обнявшись. Том боялся, что Алисия затеет девичью истерику, но она оставалась совершенно спокойной. Ему совершенно не хотелось выпускать ее из своих объятий, но вскоре он почувствовал, что она хочет выбраться. И он отпустил ее. Алисия взяла его за руку и, посмотрев на него с высоты своего роста, серьезно спросила:

— И что нам теперь делать?

— Я не знаю.

— Так чего ты хочешь? — Ее претензия не совсем была понятна ему.

— Сейчас?

— Да, сейчас, в эту минуту.

— Я не хочу уходить. Хочу остаться с тобой.

— Так останься…

— Ты знаешь. Я не могу…

— Знаю. А еще знаю, что ты можешь сейчас поднять свой портфель, посмотреть на меня в последний раз, развернуться и уйти. И потом долго мучиться с желанием вернуться.

— Да…

— Так останься. И не потому что я тебя прошу, а потому, что ты сам этого хочешь.

Они лежали рядом, и Алисия была готова поклясться, что слышит, как стучит его сердце. Своей рукой она гладила его щеку, словно слепая старалась «разглядеть его».

Никогда Том не испытывал ничего подобного к девушкам. Когда у них с Дианой завязывались отношения, все было по-другому. Ведь с самого начала они были просто приятелями. Они вместе готовились к занятиям и экзаменам, вместе обедали, а позже стали часто и ужинать вместе. И только спустя долгие месяцы они перешли к совместным завтракам. Их отношения начались, напоминая легкий бриз, но то, что вызвала в его сердце Алли, было бурным разрушительным цунами. И сейчас, начиная с момента, как она уснула рядом с ним, он уже не мог поручиться за все, что касалось его чувств.

Том посмотрел на будильник, что стоял на тумбочке около кровати, — половина первого ночи.

Рядом с будильником он заметил небольшую фотографию в серебряной рамке. Алисия на школьном выпускном стояла рядом со своим отцом. На фото они были идеальной семьей, но Том догадался, что в жизни это не совсем так. Он отвел свой взгляд и посмотрел на ее лицо. Сейчас она тихо спала и не представляла, какой рой мыслей кружит в его голове. Но сейчас Том понимал: во всем этом хранится что-то глубоко личное, что было неотделимо от нее, а теперь и от него тоже. Ему хотелось забыться, отключиться, и поэтому он в последний раз посмотрел сквозь стеклянный потолок на безоблачное ночное небо, крепко обнял Алли и вскоре уснул.

Том проснулся от того, что где-то на кухне зазвонил его телефон. Он распахнул свои глаза и увидел, что в окне уже забрезжил рассвет, начиналось утро понедельника, дня, «отравленного» работой, делами, встречами и головной болью, вызванной всем вышеперечисленным. Тому было непривычно видеть и слышать утренний будничный Лондон. Город проснулся так же, как он, словно по неслышному тревожному сигналу улицы наводнили машины и люди, заработали кофейни и фитнес-центры, принимавшие утренних посетителей.

Алисия все еще спала, за всю ночь она ни разу не шевельнулась, да и Том впервые за долгое время спал совершенно спокойно. Пока он шел до телефона, тот уже перестал звонить, а когда он взял его в руки, то увидел несколько непринятых вызовов — несколько от Дианы, последний от Марка.

— Ты уходишь? — спросила Алисия. Она проснулась от шума, с которым Том одевался и собирал вещи. На часах была половина седьмого.

— Да, — лаконично ответил Том. Его голос был отстранен и немного печален. Лицо было бледным. Алли ждала совершенно не такой реакции на случившееся. Он делал всё очень суетливо, было заметно, что он торопится, всё у него буквально валится из рук.

— Что-то случилось? Что с тобой?!

— Если я выйду прямо сейчас, я успею на семичасовой поезд, и смогу выйти на занятия без опозданий.

— Ах, да. Я позабыла. Ты прав, поторопись. Но мне кажется дело не только в этом. Тут есть что-то еще…

— Мне звонил Марк… Мой друг. Меня ищут, — Том остановился и мимолетно посмотрел на Алисию.

— Она догадалась?!

— Нет, не в этом дело! — Том вдруг неожиданно повысил голос. Алисия, с совершенно дикой «прической», с немного сонными глазами, закутанная по грудь в воздушное одеяло, испуганно смотрела на него. Ей было страшно не за себя, а за него, ведь было понятно, произошло что-то невероятное, раз это вывело его из равновесия.

Том почувствовал, что явно перегнул палку, он не хотел ее пугать, и тем более расстраивать. Но почему именно в тот день, когда он впервые за долгие годы был по-настоящему счастлив, он вынужден получить печальные новости?

— Я позвонил Ди, она ни о чем не подозревает. Но ты права, кое-что случилось, — Том резко замолчал.

— Да говори уже!

— У Тедди ночью был сердечный приступ, — Алли резко поднесла руку к лицу и глубоко громко вздохнула, — Врачи говорят… всё плохо.

Она, как и Том, помрачнела. Ее воодушевленный настрой тут же пропал, и она чуть было не заплакала. И она решила встать с постели.

— Не надо, не провожай меня. Еще слишком рано, постарайся не волноваться.

Том взял с тумбочки в прихожей свой портфель, последний раз посмотрел в сторону кровати, на которой все еще сидела Алисия, и, отодвинув щеколду, вышел за дверь. Он так и не сказал ей ничего про прошедшую ночь и оставил ее с грудой надежд и слабой уверенностью в том, что они сбудутся.

8

Алисия.

Было ощущение, что я не спала целую вечность. Хотя так и было. Последний раз мне удалось прикорнуть только на его плече. А теперь… Словно прошло много недель, а никак не 45 часов.