Бесплатный фрагмент - Окольные

Дмитрий Владимирович Галушкин род. 2006

Русский поэт первой четверти XXI века. Основоположник литературного направления — Допсентаизм.

В сентябре 2013 года поступил на обучение в Бежецкую СОШ 4, где и обучается в данный момент. В июле 2019 года принимал участие в военно-исторических сборах на Бородинском поле. Атмосфера этого места, совокупность его географии и исторических событий, оставили сильное впечатление. Вероятно, в это время началась творческая деятельность.

В январе 2022 года Галушкин вошёл в состав творческого объединия «Бежецкий БЛиК» (союз Бардов, Литераторов и Композиторов) и волонтёрскою группу «Дома Гумилёвых», принимает участие в поэтических встречах с читателями в библиотеках и школах города Бежецка, участвует в конкурсах. В августе 2022 года его работы опубликованы в третьем выпуске альманаха «Тверские перекрёстки». В декабре 2022 стал участником образовательной программы ОЦ «Сириус».

Данный сборник составлен из стихотворных произведений Дмитрия Владимировича Галушкина, созданных в период 2023 г. написанных в стиле Допсентаизма.

ПО ШАТКОЙ НАСЫПИ МАРТА

 По шаткой насыпи марта

Мне тяжко скрипеть, снегопад.

На слёзной скатерти карта

Шесть трефы легла невпопад.

Где тропы надменные тише,

Путь прошлый едва назовёшь.

И ныне мирное выше,

Чем клёнов, взросла молодёжь.

Как воет скорбящее ухо,

Как ветер рассудку прельстил,

А сила древнего духа

По меди сердечных пластин

Вдруг вывела ложную фразу:

На слёзы оплату готовь.

Не верю стихии ни разу.

Я видел простую любовь,

И, зрея в вечные дали,

Я слышал биенье коня.

Тем буду любезен, кто ждали

И раньше, и после меня.

Не прятал верные мысли,

Как сердце в истомной груди,

И верил в лучшие смыслы,

Чтоб просто по снегу идти.

От скорой взвьюженной тризны

Так просто идти наугад,

Где скоро в вечное, в присно

Всё скроет седой снегопад.

Я знаю, в будущем строгом,

Злой разум, покой обретёшь.

Я знаю, кажется, много,

Но думать сейчас невтерпёж,

Что слава — тяжкая тризна

Для самых могучих царей.

Та дева очень капризна.

Так будьте к Фортуне добрей…

К Столетию

Покрыто небо шапкой фетра,

В кроваво-ржавый блеск уста

Лампад фонарных, шёпот ветра

В пустынных душах. Дождь устал.

Печален час, когда Предтечи

Упала мудрая глава

С могилы братьев встали речи

Песками. Шумные слова

Замолкли. Мир сошел с ума.

Наивно думать, словно Тэтчер.

Свободу в войнах не найти.

Хоть мы осколки, части речи.

Однако часть, фонарь, луна,

Возможно, что продукт IT.

Неважно. В этом разве дело?

В железных леди и птенцах

Кукушки не Босой. Ведь тело

Живёт. Знать души в двух концах

Идут теперь едва ли смело,

Несут привет весне. Поспела

В сливовом зареве одна

Надежда жизни. Пей до дна

С лепестьев розы слёз тумана.

Прохладу свежую вкуси.

Избавься вскоре от обмана

Столетья, эры, мер. Руси

Святой родной теперь поверь.

Откроешь вскоре к смыслу дверь

К счастливым дням. Захочешь снова

Творить добро, победы, жизнь.

Ключи к благам известны — слово.

В словах, прошу, не ошибись.

Порою грозной наши предки

Крушили словом города.

Да будут их ошибки редки,

Не хлынут снова никогда,

Не хлынут словом «Никогда».

Знакомство

Бывают случайными встречи,

В которых нет смысла и цели,

Однако в подобие трещин

Кометных над гордостью ели,

В подобье обычном хомута

Аорту и шею изрежет.

Сознанье становится мутно,

Свобода, как гостья, всё реже

Являться к бродяге с кларнетом

Захочет. Но в доме казённом

За ночью послушать об этом,

Обидном, не бывшем дне оном.

Прощанья с извечной истомой

И встречей, что быть мимолётной,

Как птица пролётом из дома,

Надолго вдруг встрявшей в полотна

Так плотно. В сознанья святые

Пейзажи, как с кисти Томберна,

И втиснул в ладонях цветы, и

____________*___________

Так близко стояла таверна…

Костёр

— Он был высок? Могуч? Силён?

— О, нет, обычен, просто тёплый.

Вокруг цвели и тмин, и лён.

Шаманы в бубне били, вопли.

— А как горел Медник? Сиял?

— Он был шатром рожденья смысла,

Открыл его орёл, и ял

С начал пошёл до дальних мысов

____________*____________

Небес. Людской причал молчал.

Лишь с волн рассказ звучал не спешно.

Алмаз седой горел… Очам

Маракас Кубы стал заменой.

____________*____________

Трещал в три тысячи голос

И грел трезвон, людские души,

Доколь в полночь удой колос

Проход в шатре не стиснул уже.

— Наш мир стал холоден и трезв,

Кристалл в стальной закутан иней.

Народ шатёр забыл и с фрез

Поддержкой мир бурил на мине…

***

— Ты знаешь, какие духи

Когда-то носила печаль?

— Из листьев кленовых,

Сухих…

— То осень в селении Чаль,

А раньше седая тоска

Была благородней, мудрей.

И даже земная доска.

С ней вместе могучий Муррей.

Так славно казались другим

Дождинкой и клеткой, как жаль,

Что слуги тоскливой руки

Просили в горячий сусаль.

— И всё же какой аромат

Носила та сила вчера?

Смесь розы с печалью громад?

Бензина в заезд к вечерам?

— то hugo в смешенье с CHA/NEL

Прочнее, чем персов броня,

Красивей, чем поздний апрель,

Опасней, чем пламень огня…