Бесплатный фрагмент - Охотники. Шторм

Оглавление
Глава 1

Дело было закрыто. В старом фермерском доме на окраине крошечного городка обитал онрё.

Сейчас здесь было относительно безопасно. Помещение забросали освящёнными крестами, которые должны были сдержать призрака. Всюду горели свечи, и даже в камине потрескивало пламя — онрё безумно боялись огня, так что теперь можно было немного расслабиться, включить свет и спокойно собрать оборудование.

Охотники из Отдела ФБР по контролю Паранормальной Активности спокойно и уверенно складывали в свои сумки оставшиеся без дела лазерные проекторы, датчики движения и звука. Работа была завершена, осталось лишь уложить всё необходимое и можно отправляться в путь — на базу.

Несмотря на их спокойствие, работа у этих ребят была даже опаснее, чем у спецов по Устранению — так называемого «Отряда Харон». Ведь для уничтожения и поимки призрака требовалось, в сущности, не так уж много: подходящее оборудование и светлое время суток. Не обязательно было пытаться поймать мертвеца, когда он лютует. Но вот чтобы знать, как его вообще изловить, важно понимать, к какому виду этот конкретный мертвец относится.

А для того, чтобы выяснить предпочтения покойника и классифицировать его, требовались услуги охотников — тех, кто рискнёт глубокой ночью сунуться в очередное опасное место, чтобы просветить его всеми возможными способами и исследовать поведение призрака. Ночью мертвецы были активнее и могли проявить все свои признаки, их было проще классифицировать — но было и больше шансов погибнуть. Охотники мало чем могли себя обезопасить: таскать, помимо своего оборудования, ещё и оружие против всех видов нежити было просто нерационально.

Так что по ночам им приходилось действительно хорошо поработать; и они были лучшими в игре в прятки. Ведь когда призрак набирался сил и захлопывал все двери, начиналась «охота»: лишённый разума, покойник инстинктивно шёл на звук, преследуя одну цель: убить всё живое. Тогда не оставалось никакого другого выхода, кроме как максимально тихо и быстро спасать себя и своих друзей.

Да, одним словом, не самая обычная работа — охотиться на призраков. Сплошь ночные вылазки; зато днём можно хорошо поспать, а ночью — хорошо побегать. С утра заточить пиццу где-нибудь возле рабочего фургона неподалёку от очередного изученного за ночь дома с привидением… Это, конечно, если в отряде нет лишних глаз и ушей.

Как, например, сегодня. Сегодня отряд дополнял стажёр, так что охотники очень уж старались показать себя с лучшей стороны. Доказать, в какой-то мере, что не просто так носят гордые звания агентов ФБР в свои довольно юные годы.

Хотя, конечно, никто в этом ни себе, ни друг другу не признавался. Стажёру — так тем более.

— Сэр, мы уже закончили? — тихо, неуверенно спросил парень по имени Джек, когда один из охотников кивнул ему на здоровую сумку. Голос у Джека неловко надламывался с непривычки, говорить профессиональным охотничьим полушёпотом, как оказалось, было довольно сложно.

— В целом да, — ответил агент, не отрываясь от установки подставки с защитными благовониями. — Можешь отнести в фургон.

— Погоди, Гейб, пусть оставит фотоаппарат, — раздался голос второго охотника. Он «вырулил» с кухни, ловко проскользнул мимо жутко скрипящей двери, даже не задев её. — Неплохо было бы ещё поснимать отпечатки ног на соли, — пояснил агент, когда оставленный на стене датчик движения вдруг сверкнул лампочкой, хотя никто к нему не приближался. — Призрак довольно активный.

— Будешь тут активным, Дик, когда тебе со всех сторон зад подпалили, — беззлобно усмехнулся первый охотник, вынимая из кармана ещё одну подставку. — А не слишком ли мы долго тут торчим? У нас и так отряд больше нормы, он мог насосать с нас много энергии. Пусть «Хароновцы» сами разбираются, — предложил Гейб. Агент Хилл — так вернее, конечно. Но агентов с такой фамилией было в отряде двое, так что охотник разрешил стажёру называть себя по имени.

— Он же может перейти в другую комнату, если огонь потухнет, — возразил Дик. Дик Хантер — но его по фамилии никто не называл. На это тоже была причина. — Хотя бы рассыпать надо, чтобы они видели, куда он пошёл.

— А так сработает? — осторожно спросил Джек. Дик хмыкнул, пряча улыбку, Гейб же качнул головой:

— Конечно, сработает. Это ведь не мираж, который не оставляет следов. Даже если к моменту прибытия устранителей эктоплазмы уже не останется, соль очевидно будет потревожена, — Хилл совершенно по-мальчишески взъерошил свои светлые волосы, шмыгнул носом, выпрямился, оставив наконец подставку с благовониями в покое. — Понятно?

Джек моргнул, укладывая информацию в голове. Работа «в поле» очень отличалась от того, что они слышали на лекциях. Хотя такая уловка выглядела, безусловно, логичной. Что ж, для того их и отправили на практику: вызубрить по три улики для каждого типа призраков было мало — нужны были практические навыки.

— Профессор, — весело фыркнул Дик, подходя ближе. — Не отнимай работу у преподов с Академии, — тем не менее, он ободряюще кивнул Джеку, который успел смутиться из-за своего вопроса. — Где банка с солью? В сумке уже?

— По-моему, мы её даже не брали из фургона, — припомнил Гейб. — Джек, сходишь за ней?

Стажёр в замешательстве остановился посреди комнаты, пытаясь сообразить, как будет лучше: взять ли порученную ему сумку с собой, или вернуться за ней позже. Тут его сзади кто-то подтолкнул — он вздрогнул, рывком обернулся. Агенты, заметив его реакцию, усмехнулись. Парень густо покраснел, когда понял, что позади него находился не призрак, а третий охотник — вернее сказать, охотница.

Адриана Раш, в первые же секунды знакомства на базе яростно настоявшая на том, чтобы к ней обращались исключительно по фамилии. Личность уникальная со своими дредами, пирсингом и поводком, на котором она держала служебную собаку со сложным названием, что сразу с непривычки и не осилишь: ксолоитцкуинтли. Ксоло, внешне до жути похожие на шакалов, были единственной на данный момент известной науке породой, способной физически взаимодействовать с призраками, искать их — так что без них редко обходились серьёзные задания, особенно если команду, как сейчас, дополнял оперативник-кинолог.

Именно такая вот лысая собака и ткнула Джека носом в колено, видимо, что-то унюхав. Раш изогнула проколотую бровь, легонько потянула пса назад и вопросительно посмотрела на стажёра. Тот немедленно почувствовал себя маленьким и незначительным.

— Хантер, — сталь в девичьем голосе, характерное «шипение» рации, — занеси соль, пожалуйста. Мы подстрахуем пол, — Раш не отрывала взгляда от лица Джека, и тот успел мысленно взмолиться всем богам, чтобы эта его реакция не оказалась в отчёте. В Академии будут жутко недовольны, если узнают о том, как он нервничал на первом задании. Как будто те, кто требовал от них полной невозмутимости, сами не нервничали на своей первой охоте.

— Секунду, — ответила рация голосом четвёртого члена команды — девушки с говорящим именем Хантер. Из-за неё-то Дика не называли по фамилии. Да и Гейба тоже — она была его сестрой, следовательно, фамилия у них была одна. Удачно, ничего не скажешь: Джеку и без того было неловко обращаться к агентам-наставникам по именам, а тут ещё такие сложности. Впрочем, Хантер в здание практически не заходила — лишь в самом начале охоты вошла вместе с ними с камерой в руках. Немедленно выцепила взглядом призрачный огонёк, ради соблюдения протокола оглядела все этажи через камеру ночного видения, а потом, всё же вернувшись обратно, распорядилась, где им нужно поставить оборудование. И ушла в фургон; для того, очевидно, чтобы уменьшить вероятность начала охоты. Чем меньше в здании людей, тем меньше живой энергии получит призрак. — Огонёк не вижу, — снова раздался её голос. Джек заметил, как напряглись Дик и Гейб после этих слов. Это он понимал, это было нехорошо — означало, что призрак покинул помещение. Раш отвлеклась, чуть нахмурилась, подошла к одной из камер на штативе.

— Покрутить? — предложила она. Рация помолчала. Последовал ответ:

— Отодвинь подальше, к коридору.

— Так? — штатив шаркнул по полу с неприятным звуком.

— Да. Теперь вижу. Супер. Немного сместился к двери, иногда прячется за диваном. Думаю, ищет, где попрохладнее. Сейчас будет вам соль, — Раш кивнула, отошла от камеры.

Джек взглянул в сторону открытой входной двери — по протоколу она всегда должна была быть открыта, чтобы можно было вовремя услышать начало охоты. В открытую дверь возможно успеть проскочить, хоть это и небезопасно — но, если под рукой не оставалось защитных крестов, а призрак был уж слишком близко, хороши были все способы убраться подальше. Даже если тебя слегка пришибёт, по крайней мере, шея с большей вероятностью уцелеет.

От фургона, который виднелся впереди ярким пятном, отделилась невысокая фигурка и поспешила к дому. Это была та самая Хантер, что оставалась всё это время за компьютером, чтобы регулировать их деятельность. Она же отмечала любые перемещения и появления призрака и того пресловутого огонька. Она была «глазами» команды — по слухам, могла легко заметить крошечную блуждающую полупрозрачную сферу в шумящей листве или среди «зернистых» обломков здания. Судя по тому, как легко и быстро Хилл нашла огонёк в этом доме, слухи были правдивы.

Такие члены команды всегда очень ценились, потому что были редкостью. Служебная собака, обученная по запаху искать любимое место призрака, порой была даже менее полезна. А Джеку, например, никак не давались локации с огоньками на тренировках в шлемах виртуальной реальности. Как-то иначе у него глаза были устроены, что ли — впрочем, у многих его однокурсников, видимо, тоже. По крайней мере, он бы уж точно не заметил на маленьком экране камеры едва различимую порхающую точку, если бы охотница великодушно не показала бы её ему после того, как установила оборудование.

Крепкая, сбитая фигурка Хантер уже была совсем рядом — даже было слышно, как скрипят ступени на крыльце, — когда вдруг раздалось низкое ворчание, тихий рык.

— Какого хрена, — низкий охотничий шёпот. Хантер остановилась — и Джек вздрогнул, сообразив, что девушка была ещё далековато от ступенек. И уж тем более от того, чтобы заставить их скрипеть.

Свет в помещении моргнул. Лысая собака зарычала громче, дружелюбности её облику это не придало — сейчас, в полутьме, она была ещё больше похожа на шакала. Или, как постоянно повторяли в Академии, на древнее мексиканское божество по имени Шолотль.

— Огонь горит, — облачком тёплого пара сорвалось с чьих-то губ. Весомый аргумент, онрё не мог атаковать, пока не потушит пламя, они должны были быть в безопасности.

Должны были, конечно, но явно не были. Потому что мгновение спустя входная дверь рывком захлопнулась, а кресты вокруг затрещали, надламываясь, сдерживая атаку злобного призрака. И пусть запас прочности у охотничьих крестов был примерно на две атаки, это не было поводом оставаться прямо в комнате разъярённого мертвеца.

Так что ещё секунду спустя охотники сорвались с места. Позиция была максимально неудачной — первый этаж, совсем близко к выходам на улицу. Не обманешь, скатившись по лестнице вниз и спрятавшись где-то, не потеряешься — всюду на виду. Только бежать наверх, но как потом выбираться? Едва они подойдут к двери и случится новая охота, и тогда…

Сразу после падения неловко задетой камеры на штативе возле двери что-то громко хлопнуло. Не сговариваясь, синхронно, агенты немедленно свернули вправо — Джек на мгновение замешкался, и кто-то дёрнул его за воротник, едва не заставив упасть.

Стажёр не понимал, что происходит — может, от испуга всё забыл. Гейб же немедленно сообразил, что его сестра взорвала хлопушку за дверью. С одной простой целью: чтобы первым делом привлечь внимание призрака, который только что материализовался за их спинами, именно к себе. К ложному следу. Призраки дома никогда не покидали, так что ей почти ничто не угрожало.

У них же дела обстояли похуже. Налево была лестница, что вела на второй этаж, направо — столовая, кухня, что-то там ещё дальше… Мастерская, что ли. Какое-то подсобное помещение с кучей инструментов. Защищаться там особо было нечем, разве что, если на кухне прихватить солонку, если попадётся под руку. Но тем не менее, выбраться с первого этажа всегда было проще, чем со второго — потому они все и повернули направо. Пришлось ухватить стажёра за шкирку, потянуть за собой: не оставлять же бедолагу наедине со злобным призраком. К тому же, судя по всему, неопределённого типа…

Замыкающая их группку Раш что-то тихо шепнула псу. Тот оскалил зубы, повернулся в ту сторону, где стали раздаваться первые глухие шаги. Максимально тихо и быстро охотники скользнули через столовую на кухоньку, пригнувшись, прокрались за кухонным островком. Далеко позади взорвалась ещё одна хлопушка, послышался вой разозлившегося призрака. Совсем рядом, в противовес — тихое и тёплое собачье дыхание. Пёс, бесшумно переступающий на мягких лапах, был наготове. Лишний неосторожный звук, который мог привлечь одичавшего мертвеца — и хвостатый агент сорвётся в атаку, чтобы защитить свой отряд.

Им чудом удалось разглядеть в беспрестанно мигающем свете фонариков груду старых кастрюль на полу у самого входа в мастерскую; то же чудо помогло Дику успеть шагнуть в сторону, чтобы их не задеть и не повалить.

Гейб стиснул зубы, задержал дыхание. Хоть бы повезло, и дверь не оказалась скрипучей!

Он осторожно потянул на себя дверь мастерской. Та сначала не поддалась, потом всё же медленно, нехотя сдвинулась с места. Шестое чувство подсказало, когда остановиться, чтобы не допустить скрипа: щель была узковатой, но открывать дверь шире не стоило. Пусть призраки теряли рассудок и руководствовались инстинктами, они, в основном, всё ещё были способны к некоторым логическим рассуждениям. Если бы одичавшая душа заглянула на кухню и заметила, что дверь в мастерскую распахнута, она бы точно этим заинтересовалась.

А другого выхода из мастерской не было. Нужно было вести себя тихо. Даже дышать как можно меньше.

Они протиснулись в мастерскую. Тихо опустились на корточки, прижали фонарики коленями, развернув лампочками себе в живот. Выключать их сейчас было опасно — хоть кнопки делали максимально мягкими, они могли некстати щёлкнуть. Но и оставлять свет тоже не стоило — его мерцание могло привлечь призрака. Такая поза наверняка выглядела по-дурацки, зато была безопасной.

Если, конечно, на них охотился не райдзю, который черпал энергию из электроприборов. Он бы почуял включенные фонарики за несколько метров. Хотя, вроде бы, улики на него не показывали.

Но им бы выбраться. А об уликах можно подумать потом.

Шаги рядом. Гейб задержал дыхание, перестали дышать и Дик, и Раш — даже пёс притих, напрягшись каждым мускулом. Вдалеке — ещё хлопушка, ещё. Хантер уводила призрака от них, по крайней мере, пыталась — впрочем, судя по тому, что тяжёлая поступь удалилась, это сработало. Сколько хлопушек было у них всего? Сколько у них времени?

Дик молча поднял руку, продемонстрировал ладонь с растопыренными пальцами. Ему удалось подсчитать — пять. Пять хлопушек израсходовано, у них их оставалось штук десять. Значит, половина времени уже потрачена. Призрак пока не прекращал охоту, не ослабевал — долго. И вправду, хорошо, что Хантер не было в здании — если б она осталась с ними, он бы набрался сил гораздо раньше.

Хлопок где-то наверху. Похоже, охотнице удалось забросить хлопушку к самому окну. Тяжёлые шаги где-то у них над головами ускорились — призрак был далеко. Точно не мираж, способный проходить сквозь стены — и, соответственно, полы, — а это значило только одно: пора было отсюда сматывать. Пока он дойдёт до лестницы, они уже смогут подобраться к одной из дверей, ведущих на улицу. А там уже и охота кончится, и открыть эту дверь станет возможно.

Обычно пояснять свои действия отряду не приходилось: все рассуждали примерно одинаково, у всех в голове щёлкал примерный таймер времени охоты в зависимости от возможного типа призрака. Но «обычно» отряд состоял из четырёх агентов, пусть молодых — но опытных. У Гейба с Хантер родители были охотниками ещё до того, как было создано специальное подразделение в ФБР. Всё детство нынешние агенты провели в семейном фургончике. Часто подносили старшим охотникам соль, кресты, прочее полезное оборудование. Дик впервые встретился с призраком ещё подростком — а когда при подразделении и Академии была создана специальная школа, поступил именно туда, как и Раш.

Все они, одним словом, понимали, что находятся в опасности, но никто не паниковал.

А вот мальчишка, которого прислали к ним на практику, видимо, был ещё не готов к столь серьёзной работе. Потому что когда Дик, направив луч мигающего фонарика в пол, осторожно потянулся к двери мастерской, стажёр испуганно вцепился в его руку, явно не понимая, что тот собирается сделать. Понимая лишь одно: охотник зачем-то хочет выйти из их укрытия, до которого они с таким трудом добрались.

Дик не удержал равновесия, когда в него вцепились в полутьме чьи-то руки. Он бы упал на ящик с инструментами, мог сильно нашуметь — отчаянно желая этого не допустить, охотник подался вперёд, надеясь легонько толкнуть дверь. Но не удержался — неосторожно наклонился больше необходимого, и дверь распахнулась. Не скрипнула, правда, зато на скорости влетела в груду кастрюль, которые были свалены в углу, и которые агентам чудом удалось осторожно преодолеть.

Раздался грохот. Гейб и Раш подскочили, скрываться больше не было смысла. Призрак определённо это слышал — где-то наверху взорвалась ещё хлопушка, но шум в доме очевидно привлёк внимание больше, чем обманка на улице. Бежать к дверям было бесполезно — они бы просто пошли навстречу мертвецу. Но и оставаться в этой мастерской больше не представлялось возможным. Агенты были в ловушке.

Иного выхода не было. Призрак ещё успевал дойти к ним, и он был в ярости, мог сразу же начать вторую охоту, пусть и короткую. Была вероятность, что кресты сломаются к чёртовой матери, когда он дойдёт до мастерской. Тогда отряд остался бы абсолютно без защиты. Поэтому решение было принято быстро и однозначно: хватило лишь секунды, чтобы переглянуться между собой.

Дик схватил перепуганного стажёра и прижал его к полу. Так порой приходилось поступать с гражданскими, которые могли натворить глупостей, думая, что пытаются спастись. Раш подскочила к двери, дёрнула за собой пса — тот вновь оскалился, готовый, если что, сорваться на врага. Гейб же подхватил с какой-то полки молоток — их ключ к свободе. Во время охоты призраки неведомой силой удерживали двери, окна и все другие возможные выходы запертыми, открыть их голыми руками было невозможно — только выломать. С дверьми это приходилось делать довольно редко, потому как вышибать удерживаемую потусторонними силами дверь занятие бесполезное, долгое, и, что особенно важно, очень шумное. А вот окна становились жертвами охотников довольно часто — разбить стекло намного проще.

Так что Гейб, прикрывшись форменной охотничьей курткой, замахнулся как следует и нанёс сокрушительный удар. Посыпались осколки. Что-то сдавленно воскликнул стажёр, но его речь немедленно превратилась в невнятное бормотание — похоже, кто-то заткнул ему рот. Замотанной в куртку рукой Гейб вытолкнул снизу остатки стекла, какие увидел — призрак был всё ближе, фонарик мигал как бешеный, в чьём-то даже лопнула лампочка. Похоже, мертвец жутко злился. Да, такого шоу непрофессионализма у них давно не было. Ну, что ж, как-то же молодёжи надо было набивать шишки…

— Уходим! — скомандовал Хилл, когда тяжёлые шаги призрака послышались на кухне — в последней комнате, что отделяла их от него.

Гейб прыгнул первым. Влетел животом в перила, заботливо сколоченные старыми хозяевами дома, которых давно уже не было в живых. Перила скрипнули, но выдержали его вес. Хилл немедленно рванулся в сторону, уступая место остальным.

Судя по тому, как из окна вывалился Джек, стажёр, кто-то дал ему сзади неплохого тычка. Ничего удивительного: парень был бледным, как простыня, и выглядел лишь немногим лучше призрака, с которым им пришлось столкнуться. Испугался, что ж — бывает, но именно потому его и вытолкнули раньше остальных. Призраки хорошо чувствовали страх, да и вообще любое человеческое состояние. Любую душевную «неровность», которую могли расшатать, превратив в безумие.

В доме залился лаем пёс. Гейб рванул стажёра на себя, чтобы не мешал. Следующим из окна ловко выскочил Дик. Он был пониже, так что впечатался в перила грудью — закашлялся, в глазах наверняка потемнело, но охотничьи рефлексы работали: парень отпрыгнул в сторону, освобождая место для оставшихся в доме Раш и Анубиса.

Раздался грохот: судя по всему, отступая, охотница повалила со шкафа ящик с железными инструментами, с которого Хилл чуть раньше схватил молоток. Призрак зарычал, он был совсем близко — видимо, металл обжёг его. На то и был расчёт: пока мертвец, оглушённый болью, приходил в себя, Адри прыгнула в окно, утягивая за собой пса.

Прыгнула удачнее всех, точно, легко. В перила не врезалась. Но вдруг раздался собачий жалобный взвизг, который удалось услышать даже сквозь очередной взрыв хлопушки на крыльце возле противоположной двери. Дезориентированный после ожога металлом призрак отшатнулся с воем, как волна, и, шатаясь, направился в сторону шума. Но силы его ослабевали — ему уже неоткуда было их черпать, живых в доме больше не осталось. Охота завершалась.

Однако оставаться возле этого дома не стоило, тем более, пока Хантер тратила последние хлопушки на то, чтобы отвлечь мертвеца, который всё ещё мог попытаться последовать за ними.

Разглядывать в темноте, что случилось с псом и может ли он бежать, у них не было времени. Так что Гейб, крепко, успокаивающе сжав плечо стажёра, подтолкнул его вперёд, а Дик подхватил Анубиса — закряхтел, кашлянул. Раш помогла ему, поддержала пса с другой стороны. Хилл направил луч всё ещё мигающего фонарика в сторону фургона, вернее, того угла, за которым он находился. В направлении этого луча охотники и пошли — на свет, как мотыльки. Или, скорее, джинны. Не те, что исполняют желания, а те, что… Ну, в общем, те, что тоже могли бы их прикончить. Но только при ярком свете.

Когда процессия уже приблизилась к фургону, позади раздались быстрые лёгкие шаги.

— Что случилось? Кто? — ожидаемо раздался позади них встревоженный голос Хантер. Хоть бы задохнулась; хлопушки начали взрываться почти сразу же, но ведь ей пришлось добежать до машины, схватить их, а потом ещё бегать вокруг дома, забрасывая в конкретные точки. И теперь Хилл примчалась к фургону как можно скорее — переживала. Да, если бы не она, у них не было бы времени, чтобы выбраться. Особенно после той ошибки с кастрюлями.

— Мы в порядке, — коротко сообщил Гейб, подталкивая стажёра, который хотел было обернуться, заставил его войти в машину. Джеку сейчас явно не стоило мешаться под ногами: все, конечно, понимали, что злиться на него нет никакого смысла, но Раш могла бы убить за своих собак. Помимо того, что она работала «в поле», Адриана была ещё и штатным кинологом. Иногда — куратором группы, когда дело было не особо сложное. Она жила службой; поэтому даже её собственные собаки, Анубис и Аид, состояли на этой же службе. Джеку было лучше некоторое время вести себя потише и не задавать лишних вопросов.

— Все? — тревога в голосе сестры не уменьшалась. Хилл отошёл, позволяя Дику и Раш внести Анубиса в фургон. На тёмном полу в ярком свете ламп стала видна кровь. Хантер глубоко вздохнула — ответ больше не требовался. Гейб приобнял сестру за плечи, без слов благодаря за помощь. — Что случилось? — спросила она. — Везде горел огонь. И до сих пор горит, я в окне видела.

Раш весьма красноречиво посмотрела на Джека, который примостился на краешек сидения, где стояли сумки с дополнительным оборудованием. Парень сообразил, что стоит заработать несколько баллов себе в карму и быстро спустил эти сумки на пол, разложил одно из сидений, чтобы можно было удобно уложить поскуливающего пса.

— Думаю, неправильно определили тип, — ответил Хилл, избегая любых формулировок, которые были бы похожи на обвинение. Он видел, что из лапы у Анубиса торчал большой такой кусок стекла, который Раш очень старалась сейчас случайно не выдернуть — и понимал, откуда этот осколок мог взяться. Тут была и его косвенная вина — плохо расчистил раму, не бросил куртку на землю, чтобы подстраховать, некогда было, вот пёс и поранился. — Ты уверена, что видела огонёк?

Хантер чуть отстранилась, приподняла брови, потом поморщила веснушчатый нос. Гейб чуть виновато пожал плечами. Да, сомневаться в «глазастости» сестры ему не приходилось — ещё не случалось такого, чтобы она подводила. Вопрос был скорее риторическим.

— Что тогда мы могли перепутать? — спросил Дик. — Когда он, — призрак, очевидно, — был близко, я слышал треск крестов. Заходить туда сейчас — не вариант, он выдохся, конечно, но… — парень тоже поморщился, потирая грудь. Хантер, окончательно высвободившись из объятий брата, подошла к Дику, осторожно дотронулась до руки, отвела её в сторону. Совершенно естественным образом ощупала живот, грудь. Потянула бы наверх футболку, но парень поймал её запястье. Конечно, их забота друг о друге как о членах отряда была нормальной, но он всё же не хотел смущать и без того сжавшегося до размера микроба Джека. Не то чтобы колечки с помолвки у них на пальцах не были достаточно красноречивыми, но тем не менее. — Да нормально, просто о перила стукнулся.

— Ты так в прошлый раз два ребра сломал, — напомнила Хантер. Дик упрямо мотнул головой.

— Нормально, — повторил он. — Я в порядке. Лучше давайте подумаем, что дальше делать будем, — охотник взглянул на Раш, которая напряжённо молчала, трудясь над кровоточащей лапой Анубиса. Пока они думали, как будет лучше: вытащить стекло или доверить это ветеринарам, пёс уже всё решил за них. Неловко дёрнулся и осколок сам выскочил — теперь Адриана светила на рану ярким фонариком, силясь разглядеть, есть ли там ещё мелкие острые стекляшки. — Крестов нет, Анубиса мы туда не потащим. Если только поразбивать все окна и прыгать в них, если что.

— Так, — Хантер глубоко вздохнула. Мягко коснулась плеча Раш, утешая и её, и проскользнула мимо неё к своему месту — стульчику у компьютера. Пощёлкала мышкой, переключаясь между разными камерами. — Погодите. Огонёк точно был.

— Минусовая температура тоже, — сообщил Дик, поправляя свою футболку. Гейб осторожно отстранил хорохорящегося друга, присел на корточки рядом с Раш и Анубисом. Очевидно, Дику было тяжело долго наклоняться, а Адриане требовалась помощь. — Не только визуально. Я проверял термометром.

— Рация, — коротко сказала Раш, имея в виду ещё один тип улики, который помогал определять вид призрака. — Он отвечал и мне, и Гейбу.

Хилл кивнул, подтверждая её слова. Одичавшие, призраки не могли издавать внятных звуков в своём обличье. Тем не менее, находчивые охотники выявили способ, как поговорить напрямую с сознанием, а не со сгустком материи: по рации. У каждого охотника был с собой радиоприёмник. Иногда они использовали его для общения между собой, если место работы было уж слишком большим, иногда — для таких бесед с покойниками. Призраки не были способны формулировать слишком длинные предложения, потому существовали особые стандартные фразы, которые охотники заучивали наизусть: чем проще и точнее вопрос, тем больше шансов получить ответ. Сегодня им этого удалось добиться, и неоднократно, так что ошибки быть не могло.

Хантер поджала губы. Охотники переглянулись между собой, прекрасно понимая, что именно вызвало такую реакцию. Огонёк, минусовая, рация — вроде бы, улики, указывающие на онрё, но…

— Кто ходил с УФом? — спросила девушка. Хотя ответа не требовалось: никто из опытных агентов, столкнувшись с этими уликами, ни за что не забыл бы проверить все поверхности в доме при помощи ультрафиолетового фонарика. Обычно у призраков было по три так называемых улики, но существовал один хитрец — мимик. Прозвали его так за то, что у него было целых четыре признака. И, самое главное, за то, что он успешно мимикрировал, перенимая привычки и поведение у других типов призраков. Правда, откуда ему были известны особенности поведения этих самых других типов — неизвестно. Порой на этой почве учёные задумывались о том, что, может быть, разум не полностью покидает умерших, но исследования пока ни к чему не приводили.

Охотники взглянули на Джека. Одновременно и, видимо, довольно тяжело, потому что тот немедленно втянул голову в плечи. Да, ещё в самом начале охоты — не той, которую начал призрак, а той, которую в официальных документах именовали их «миссией» или «заданием», — Гейб вручил стажёру ультрафиолетовый фонарик. Чаще именуемый агентами для краткости просто «УФом». Все об этом помнили; помнил об этом и Джек.

— Я-я… я всё проверил, — чуть заикаясь, попытался оправдаться парень. Часто заморгал. — Я… всё по правилам, — вместо безнадёжности в голосе появилась некоторая опора, уверенность. Судя по характеристике, студентом Джек был далеко не худшим — ответственным, исполнительным. Видимо, следовал заученным инструкциям. — Были отпечатки ног, но это не является уликой, — начал он перечислять, — приоткрывались двери, но там не было отпечатков ни с одной из сторон, на окнах тоже ничего…

— А когда он свет гасил? — вспомнил Хилл. Джек снова моргнул, в момент растеряв всю уверенность, которую с таким трудом наскрёб. — Ты проверял?

— А… а что надо было проверять? — голос у стажёра на мгновение сорвался, но кашлянуть он не рискнул, будто боялся шуметь. — Как…

— Вас в Академии вообще, что ли, ничему не учат? — хмуро спросила Раш, заставив Джека вздрогнуть. — Инструкции, супер-тренажёры, и никакого ситуативного обучения? Чем там они сейчас вообще занимаются? — в голосе у Адрианы зазвучали нехорошие нотки, подобные бурлящей лаве. Агенты хорошо знали этот тон, так что Гейб поспешил легонько сжать запястье охотницы, напоминая ей, что заводиться не стоит. Раш сжала кулаки, но руку напарника не стряхнула — хороший знак. Пока она держала эмоции под контролем.

— Это… это наша первая практика, мэм, — почти робко ответил Джек.

— Чем, по-твоему, он выключил этот свет? — Раш хрустнула челюстью, издав звук, который пугал незнакомых людей до чёртиков. — Силой мысли? Задницей?

— Я… я думаю…

— Думаешь? А проверить выключатель ты не додумался?

— Раш, полегче, — миролюбиво сказал Хилл. — Это вообще может быть не мимик. Вдруг всё же бесстрашный онрё? Потушил какую-то свечку и с того места начал охоту.

— Ему доверили проверить одни только отпечатки, — хмуро сказала Адриана.

— Не все же начинали охотиться с родителями, — тут Анубис снова заскулил, Гейб легонько его погладил, успокаивая. Раш глубоко вздохнула, принимая этот аргумент. Хмуриться не перестала, но складка между её бровей стала мягче, меньше. Да, Джек вряд ли застал в сознательном возрасте то время, когда охотники ещё были сами по себе: не принадлежали ни к каким официальным службам и подразделениям, самостоятельно изучали лазейки и хитрости. Дети прежних охотников, которые успели поработать с родителями, служили уже довольно давно; теперь же настало время обучать новичков. К этому и вёл Хилл: — Не рассказали в Академии — так будет знать теперь. На животе каждый дом будет проползать. Другой вопрос, конечно, как нам сейчас…

— Вижу, — перебила его Хантер. Гейб поднял голову, взглянул на экран компьютера. Он лично ни черта не видел — пришлось выпрямиться, подойти поближе, прищуриться. Сестра ткнула пальцем в экран, переключила камеры в режим ночного видения. Где-то мелькнул огонёк, очень быстро, но интересовал их сейчас не он.

Пока они бежали, кто-то задел камеру на штативе и повалил её на пол. Во время охоты призрак раскидал по комнате какие-то вещи: лежащая камера выхватывала край упавшей лампы, угол подушки, сброшенной со старого дивана. Валяющуюся растерзанную сумку с вещами. Ничего страшного, Устранители должны были передать найденное уцелевшее оборудование обратно на их базу. Но что заинтересовало Хантер?

— Я не вижу, — высказал общую идею Дик, тоже подобравшийся поближе к компьютеру. Девушка снова терпеливо ткнула в экран, провела линию, за которой они проследили. Выроненный Джеком ультрафиолетовый фонарик лежал, видимо, где-то за кадром в невообразимом бардаке, созданном бушующим призраком. Неяркий луч света был плохо заметен в темноте, но именно по нему Хилл уверенно вела пальцем. Довела до края экрана, поколдовала, что-то приблизила, и — точно. От этого угла картинки исходило какое-то свечение, будто где-то там стояла свеча. Но в том месте охотники точно ничего не расставляли. Мимик вполне мог прикидываться джинном, любителем света, и даже после охоты не вышибить пробки в доме — значит, это горела лежащая на полу лампа. На её небольшой переключатель сейчас указывала Хантер.

Невообразимо зоркая, потому что агенты, лишь приглядевшись и сощурившись, смогли заметить заветную зелень эктоплазмы. Отпечаток пальца. Одного пальца, и в таком бардаке…

— С детства лучшая, — хмыкнул Гейб. Рыжеволосая охотница улыбнулась. Хилл потрепал сестру по плечу: — Молодчина.

— Призрачный огонёк, минусовая, радиоприёмник, отпечатки, — щёлкнув диктофоном, задокументировал Дик. В том порядке, в котором улики были найдены. — Мимик. Дело закрыто.

— Сотри запись про онрё, — посоветовал Гейб, бросив взгляд на понурившего голову стажёра. — И сядь уже, не геройствуй. Я за рулём.

— Почему это ты? — попытался было воспротивиться Дик. Хилл молча ткнул его пальцем в грудь — охотник вздрогнул, поджал губы, упрямо вздёрнул подбородок. Но тут же смягчился, понимая, что о нём всё же заботятся. — Ладно, — уступил он. Позволил другу взять с крючка ключи, которые в дом, разумеется, никто не носил, потому что потерять их там было бы совсем уж глупо. И опустился на сидение рядом с Анубисом, который всё порывался свою раненую лапу полизать; чего ему пыталась не позволить Раш, боясь, что он наглотается мелких осколков.

Завёлся двигатель у машины. Дик опустил веки, прислушался к ощущениям в своём теле. Грудь побаливала — не критично, бывало и хуже. После работы в доме, где обитал призрак, после охоты, после всего этого, вокруг отчётливо ощущались жизненные токи. Настолько, что он сам себе казался не совсем реальным. Но от того воздух становился лишь вкуснее, а прикосновения и боль — ценнее.

Даже под опущенными веками он чувствовал рядом четверых: дальше всех сидел смущённый Джек, который что-то быстро строчил в телефоне: должно быть, заметки для будущего отчёта. Немного ближе — Анубис, явно возмущённый тем, что ему не позволяют вылечиться по-своему, но неизменно принимающий любое решение хозяйки. Ещё ближе — Раш, такая колючая и волевая. Наклоняясь время от времени к собаке, она задевала своими дредами руку Дика.

И совсем рядом, справа, журчала живая речь самого тёплого и любимого человека из всех. Хантер отчитывалась перед базой, куда тронувшийся с места фургон теперь держал путь; в наушниках у неё что-то отвечал Бенджи — их куратор на сегодня. Закончив с официальной частью, Хилл смеялась, Дик даже не разбирал, из-за чего именно — ему просто нравился этот звук. Он приподнял веки: хмуро прятала улыбку и Раш, неуверенно, но с надеждой приподнимал уголки губ Джек. Должно быть, Хантер что-то рассказала или пообещала; Дика не волновало.

Просто придвинувшись к ней немного ближе, он неизменно и привычно опустил голову ей на плечо, поморщившись, когда после окончания беседы охотница включила какие-то песни.

Безумно раздражающие, но тоже уже привычные. Даже Анубис стал скулить тише.

Дик закрыл глаза. Охота была окончена.

Глава 2

Но день ещё окончен не был.

Их окружили в тот же момент, как дверь фургона коснулась пола. Специальная конструкция — чтоб легче было вывозить раненых членов команды. В этот раз, слава Богу, никому эта функция не понадобилась: Анубис, поджав лапу, следовал за хозяйкой. По-хорошему, он последовал бы за ней и без двух лап, и хоть на край света, если бы Раш того захотела.

— Сегодня без происшествий? — раздался рядом знакомый голос. Знакомые голоса вообще наполняли всё это помещение, так что охотники, до последней минуты собранные, смогли ощутимо расслабиться.

— Машина жива, — фыркнул едва покинувший водительское место Гейб. Он хлопнул дверью и бросил кому-то ключи, не сомневаясь, что их поймают. — Мы тоже. Правда, не все в полном комплекте, — он качнул головой, указывая на подволакивающего лапу Анубиса.

— Тут не моя забота, если только ему колесо присобачить не надо, — тут же открестился механик. — Это всё к Коди.

— Подождёт, сначала обеззараживание, — перебила его миловидная девушка в специальном костюме, вооружённая тысячей щёточек, спреев и большими контейнерами, сложенными один в другой. Охотники кивнули. «Обеззараживанием» звали процедуру, во время которой их служебную форму чистили от эктоплазмы и осматривали на предмет возможных случайных «подарков» от призрака. И дело было не только в том, что он мог просто порвать одежду — гораздо страшнее было принести в кармане или на ботинках какую-то крошечную вещичку, к которой совершенно случайно могла оказаться привязана душа покойника. Души вообще любили привязываться к весьма странным предметам; так что уж лучше было перестраховаться и избавиться от какой-нибудь незнакомой булавки или шкатулки, чем легкомысленно понадеяться, что всё обойдётся.

Агенты вместе со стажёром прошли через несколько коридоров один за другим. Первичная очистка от эктоплазмы, металлоискатель, наконец — кабинка, где можно переодеться, пока Анубиса внимательно осматривают — не принёс ли он чего мелкого на ошейнике, на когтях или в ушах. Пёс терпел. Тоже прекрасно знал, что без этой слегка нудной, но обязательной процедуры его не пропустят дальше. Уже привык.

Раш первой выскочила из своей кабинки. На ней была стандартная для базы форма: очевидно, покидать рабочее место девушка ещё не собиралась. Дреды были небрежно перетянуты неизменной, уже чуть расползшейся и старой резинкой для волос. Хантер пыталась дарить Адриане новые, но они вечно всюду терялись, и найти их было невозможно. Несмотря на это, Хилл в свою очередь не теряла надежды однажды подарить подруге то, что у неё приживётся. Хотя уже задумывалась над тем, что эта резинка имела какие-то сверхъестественные силы и избавлялась от конкурентов.

За Адрианой последовали и все остальные. Последним из кабинки вышел Джек. Красный как рак из-за какой-то отпущенной Раш едкой шутки о его медлительности. Разумеется, когда к ним прикрепляли практиканта с Академии, все понимали, что проблем он может принести больше, чем пользы. Все были к этому готовы, но Адри не могла не кольнуть парня. Её душа требовала справедливости, ей нужна была своеобразная месть, и повезло, что она обошлась лишь парой фраз. Будь Джек полноправным агентом, так легко он явно бы не отделался.

— Ты разве не собиралась к нам? — спросила Хантер, заметив, что подруга надела форму, а не гражданскую одежду. Раш коротко кивнула, забирая Анубиса у досматривающих.

— Приеду. Сегодня ещё полно дел. Составлю отчёт, пока буду курировать другой отряд. Заберу собаку и приеду, — она мягко подтолкнула пса к последнему, кто их ожидал — худому парню в очках и белоснежном халате. — Привет, Коди.

— Сколько минут в неделю ты вообще спишь? — приподнял брови Коди. — Я сам мог бы отвести его в медкрыло. Пусть переночует здесь пару дней, ничего страшного не случится. В конце концов, День благодарения…

— Да, и тебе нечего делать, кроме как торчать здесь все праздники, — хмуро ответила Раш. Но те, кто хорошо знал Адриану, почувствовали, как потеплел её голос. — Что, разве у тебя нет планов?

— Или ты хочешь эвакуироваться от хвостатых новобранцев и ищешь повод? — хмыкнул Гейб, тоже приближаясь к компании. Раш приподняла брови, Хилл же кивнул на ветеринара, взглядом указывая на его руку. И правда — запястье у Коди было перебинтовано. — Это кто тебя так?

— Неважно, — буркнул парень. Адриана чуть нахмурилась.

— Важно. Если это кто-то из молодняка, тут мой промах, я с ними работаю. Кто дежурил в тот день, небось, тоже кто-то из стажёров? — Джек, рискнувший подойти ближе, вновь съёжился под колючим взглядом Раш. Коди, видимо, это заметил.

— Дело не в щенках, — сказал он прежде, чем стажёру прилетел бы очередной словесный подзатыльник. Замялся, видя явный вопрос в глазах у агентов. Было очевидно, что продолжать ему не хочется — впрочем, и не пришлось, ибо по коридорам вдруг пронёсся всем знакомый зычный и глубокий бас:

— Коди! — охотники переглянулись, когда ветеринар закатил глаза. Заулыбались. Всё встало на свои места.

Всем было прекрасно известно, что Коди не оказался бы в ФБР, если бы пару лет назад его не притащил практически за шкирку Брут — обладатель того самого глубокого баса. Они познакомились на одной из охот, кажется, где-то в не самом благополучном зоопарке. Там то и дело пропадали люди, гибли животные — Коди, на тот момент ещё совсем мальчишка, работал на износ, пытаясь спасти раненых зверей. Руководство зоопарка теряло контроль над ситуацией, проблемы пытались скрывать, а не решать, всё, что могли, умалчивали. Но, разумеется, это не помогало. Становилось лишь хуже.

В конце концов, когда ночного сторожа нашли убитым, а полицейским не удалось ничего обнаружить, в зоопарк отправили отряд охотников. Там-то, в разгар охоты, отправившись на поиски одного из раненых агентов, Брут и нашёл Коди: тот задержался в очередной раз до самой ночи, чтобы по часам кормить безнадёжно больного детёныша ленивца. И этот мальчишка, почти болезненно худой, в ужасной безразмерной медицинской форме, сумел вытащить на себе потерявшего сознание охотника в хлипкую деревянную постройку, где был вольер с животными. Конечно, это было не самое мудрое решение: ведь призраки чувствуют живую энергетику, и такое скопление живых существ могло разозлить и заинтересовать мертвеца. Но Коди не был охотником. Коди был медиком — пусть и не человеческим, — и просто пытался помочь раненому.

Он порвал свою жуткую гигантскую футболку, которую ему выдали в зоопарке в качестве медицинской формы. Привёл агента в чувство — додумался, что заставить его закричать от боли будет не лучшей идеей. Охотник должен был быть в сознании, чтобы контролировать себя. Обработал рану, перебинтовал — всё при неровном свете мигающего фонарика на стареньком телефоне.

Там-то, чумазого, забившегося в угол хлипкой деревянной постройки с детёнышем ленивца под порванной футболкой и с раненым агентом на руках, Брут впервые и встретил Коди. Разумеется, оставить его без помощи он не смог, и не только из-за долга службы — да, Брут был медиком, но всё же, в круг его обязанностей явно не входила постоянная забота о пострадавших гражданских. Коди, в общем-то, и не пострадал, если не считать расцарапанного перепуганным ленивцем живота.

Но вот жизнь у него уже давно шла наперекосяк. Оставался последний год учёбы, однако родители почти что выгнали его из дома. Жить было негде, и парень пошёл работать. Неблагополучный зоопарк и крошечная комнатка возле него — всё, что у него было. Но вскоре после закрытия дела — в пруду было найдено тело, принадлежащее одному из призраков, — зоопарк закрыли. Коди потерял работу, потерял бы и свою комнатушку.

Тогда Брут взял дело в свои руки. Парень не успел и оглянуться; вот, он уже жил на съёмной квартире у могучего байкера, который имел три основных увлечения: мотоциклы, лечение агентов ФБР, пострадавших от рук мертвецов, и, как это ни иронично, спасение животных.

Брут часто устраивал заезды со своими друзьями. Если им сообщали, что где-то проводятся подпольные бои животных, или что кто-то жестоко обращается со своими питомцами, армия байкеров непременно отправлялась вершить правосудие. Но дать хозяину заведения по морде и сдать его полицейским — недостаточно. Не всегда приюты могли принять всех новых постояльцев, и Бруту приходилось забирать животных к себе.

Разумеется, выхаживать теперь их помогал Коди. Он, хоть и ворчал, когда его сосед возвращался домой в три часа ночи с клеткой мышей или пятью собаками, на самом деле всегда был рад помочь.

Хотя порой Брут приносил на передержку уж слишком экзотичных питомцев.

— Петух или крыса-переросток? — попытался угадать Дик, оглядывая запястье Коди. Тот поджал губы, забирая у Раш поводок.

— Петух, — вздохнул он. Голос Брута раздался совсем близко, и ветеринар коротко кивнул агентам, прощаясь с ними. Да, им и не стоило задерживаться: очевидно, Анубису нужна была помощь, а они всё ещё должны были сдать задание.

Здесь охотники разделились. Раш отправилась вслед за Коди, видимо, проверить свой «молодняк» и убедиться, что ветеринар не выгораживал кого-то из её подопечных. Хантер, Гейб, Дик и Джек свернули из длинного коридора на лестницу — туда, где их ожидали кураторы.

— Кто пойдёт докладывать? — пересчитывая широкие ступеньки, спросил Дик. Хилл пожал плечами — мол, мне без разницы. — Ну, учтите, что Коди зафиксирует ранение Анубиса. Умолчать не получится.

— Я пойду, — вызвалась Хантер. Дик изогнул бровь. Она ответила на его немой вопрос: — Меня там не было, но я вела наблюдение. В фургоне слышно все переговоры, а во время охоты в любом случае связь пропадает. От того, что я занималась хлопушками, ничего не изменилось. Пойдём с Джеком, пусть посмотрит, как сдают устный отчёт.

— Ты уверена, что хочешь? — уточнил Гейб, взглянув на стажёра, который явно чувствовал себя весьма неуютно: понимал, что его ошибка будет задокументирована, и скрыть её в отчёте не получится.

— А ты думаешь, будет лучше, если Раш просто отправит письменный отчёт? — усмехнулась Хантер. — Сам знаешь, если накосячили — всегда лучше получить по шее вживую, — Джек весь будто бы сжался, и девушка хлопнула его по плечу: — Да не бойся ты, всё нормально. Раш, конечно, будет бухтеть, но она понимает, что ты не со зла. Не обижайся, но все от студентов обычно ждут только неприятностей, так что ты явно будешь не один такой. Не первый и не последний, — она улыбнулась ему. Джек, скользнув по её лицу взглядом, неуверенно дёрнул уголками губ.

Дика это почему-то тоже заставило улыбнуться, хотя, должно было, скорее, заставить ревновать. Но ему нравилось наблюдать за людьми, которые видели улыбку Хантер. Нравилось замечать, как что-то в её лице заставляет их перемениться. Может, дело было в забавных рыжих пятнышках-веснушках, может, что-то в больших карих глазах очаровывало детской непосредственностью. Хитрая искорка, которая умудрялась выжить даже в те моменты, когда им приходилось дышать как можно тише, боясь привлечь какого-нибудь остроухого ёкая. Порой ему казалось, что брать Хилл с собой на охоту вообще нерационально — жизненной энергии в ней было на десятерых.

Когда охотники поднялись наверх, они разделились снова: Хантер и Джек отправились в кабинет к начальству, Дик и Гейб оказались не у дел. Впрочем, никакого сожаления по этому поводу они особо не чувствовали: не так давно им пришлось вытаскивать неопытного парнишку и самих себя из весьма серьёзной передряги, и нездорового желания геройствовать вновь парни пока не испытывали. У них тоже имелся некоторый лимит.

Гейб отошёл к огромному окну в пол и обнаружил, что давным-давно не проверял, как тут без него стоит большой мягкий диван. Осмотрев его, парень сделал вывод, что дивану должно было быть довольно одиноко. Потому Хилл поспешил это исправить. Диван гостеприимно принял его в свои объятия, охотник устало выдохнул, довольно потягиваясь так, что мышцы едва не свело судорогой. И никаких старых пыльных фермерских домов, битого стекла и фургона…

Дик же не разделял настроения своего друга, который релаксировал на мягком диванчике. Ему, конечно, тоже хватило дозы приключений; но расслабляться он вне дома не умел. Мог бы, если бы рядом была Хантер, но этому тоже пришлось в своё время учиться. Сейчас же девушки рядом не было — она скрылась вместе со стажёром за большой дверью, — и он был сам себе Хантер. И пусть ему всегда нравился этот каламбур, что был связан с его фамилией и с именем его невесты, это всё ещё означало, что расслабиться Дик не сможет.

Впрочем, силы у него пока ещё были. Подождав, пока их куратор закончит оформление документов, которые нужно было заполнить после того, как Хилл ушла отчитываться о завершённом деле, охотник подошёл к высокой стойке и забрался на не менее высокий стул.

— Салют, Бенджи, — поздоровался он. Щуплый рыжий парень за компьютером поправил большие очки, клацнул по последней кнопке и поднял на Дика взгляд.

— Привет.

— Что, групп у тебя на сегодня больше не предвидится? — спросил Хантер, наблюдая за тем, как куратор сворачивает последнюю программу.

— Нет, вы последние. Подзадержались, — заметил Бенджи. — Всё из-за новичка, я так понимаю?

— Правильно понимаешь, — хмыкнул Дик. — Да… натворил дел. Ну, Хантер тебе рассказывала, пока мы ехали.

— Да, говорила, что Анубис повредил лапу, — Бенджи подпёр рукой щёку, но хитро, как это делали очкарики — так, чтобы придерживать одну из дужек. — И как его Раш не порвала на британский флаг?

— Пока снимает мерки, — фыркнул Хантер. — Да ладно тебе. Она прекрасно понимает, что от пацана толка нет, одни проблемы. На самом деле, повезло, что она была с нами, думаю, он на всю жизнь теперь запомнит, где искать отпечатки.

Бенджи засмеялся:

— Либо он больше никогда в жизни не возьмёт в руки УФ.

— Тоже вариант. Зато, может быть, у нас прибудет теоретиков. Он сегодня потаскал достаточно сумок, чтобы сообразить, что бежать с ними во время охоты как минимум неудобно.

— Или ветеринаров, — подхватил Бенджамин. — Будет искупать моральный долг перед собаками.

— Ну уж нет, не надо нам никого вместо Коди, — покачал головой Дик. — Кто ж ещё будет лечить собак, а огребать от петухов?

— Вот как раз про запас и будет, — усмехнулся Бенджи. — А то Брут однажды притащит крокодила.

— Так всё-таки снова Брут? — заинтересованно уточнил Хантер. Не то, чтобы он сомневался, конечно, но всё же любопытство пересилило: — Что на этот раз?

— Очередной подпольный бойцовский клуб, — пожал плечами куратор. В компьютере что-то тонко пискнуло, привлекая его внимание — он опустил глаза, чуть нахмурился, очки его приподнялись, переползая с горбинки на длинном носу.

— Значит, он опять кому-то начистил рожу, — полувопросительно констатировал Дик. Без этого редко обходилось, Бенджи, набирая что-то на клавиатуре, кивнул. — Ну и правильно вообще-то. Я бы таких вообще на кол сажал.

Куратор закончил набирать сообщение, отправил его. Поправил очки, снова прижал одну из дужек ладонью, склонил голову.

— Говорят, — он заговорщически понизил тон, чтобы не услышал другой отряд охотников, проходящий мимо, — что в этот раз на тех подпольных играх был Джаспер.

Дик вскинул брови. Бенджи, довольный произведённым эффектом, чуть откинулся в своём кресле на колёсиках с характерным звуком. Да, Джаспера в Отделе никто не любил. О нём давно ходили самые нехорошие слухи: он переходил из команды в команду, в итоге так и не нашёл себе постоянных напарников, кураторы тоже один за одним отказывались с ним работать. Конечно, ради этого приходилось пройти через бюрократический ад — но те, кому не посчастливилось обнаружить этого персонажа в своём плане на ближайший месяц, не ленились. Лениться было себе дороже: уж лучше заполнить тысячу объяснительных и написать сотни заявлений и жалоб, чем курировать отряд, где будет находиться Джаспер.

Объяснялось это довольно просто: охотник таскал с работы препараты. Выбирал себе задания под стать, порой сам организовывал ложные вызовы, убеждая кого-нибудь из пациентов очередной больницы поднять панику из-за несуществующего призрака. Доказать этого никто не мог, конечно, но все подозревали, что Джаспер не просто так пропадал время от времени на несколько дней, а то и недель. Разумеется, его пытались уволить — не получалось. Кто-то его бесконечно отмазывал, а может, он и сам выходил сухим из воды. Но вот совсем недавно руководство нашло на него некую управу: не связанным с медициной или кинологией агентам запретили свободный доступ в медицинские отсеки. Тогда-то, видимо, Джасперу перекрыли воздух. Он решил найти денег, чтобы купить себе что-нибудь — и, к счастью, напоролся на Брута с его очередным рейдом по подпольным «бойцовским» клубам.

— У нас труп? — наконец спросил Дик, позволив Бенджи сполна насладиться смесью изумления и любопытства на его лице. Куратор фыркнул:

— Если бы. Но отметелил Медик его знатно. Кажется, до больницы дело чудом не дошло, и то — Джаспер просто не пошёл, потому что ему бы пришлось объясняться. Он же знает, что в Службе, в общем-то, одобряют рейды Брута. Начальство даже поговаривает о том, чтобы выделить их в отдельную инициативу, — тут Хантер одобряюще кивнул. Этим были хороши беседы с Бенджи: может, ему было и не под стать собирать сплетни, но он являлся главным источником новостей для знакомых охотников. Как куратор, Бенджамин всегда присутствовал на всех важных совещаниях, близко общался с начальством. Умел где-то разговорить, где-то лаской влезть под руку и послушать всё, что могло его интересовать. Была у всего этого и оборотная сторона: некоторые над парнем откровенно хихикали, многие охотники его привычки откровенно не одобряли, но Дик не видел ничего плохого в том, чтобы узнать некоторые новости раньше остальных. К тому же, Бенджи старался грань не переходить — и, несмотря ни на что, умел хранить секреты.

Главное было — не забыть предупредить его, что рассказанное является секретом.

— Давно пора, — прокомментировал охотник. — Раз уж полиция этим почти не занимается, кто-то должен.

— Говорят, могут пустить пока что неофициальную анкету среди сотрудников, кто одобряет инициативу, кто — нет, — подкинул ещё новость Бенджамин. — Если большинство будет «за», потом могут пустить уже бумажку посерьёзнее.

— Отлично. Внесём свой вклад в правосудие над ещё живыми ублюдками, — кивнул Дик. Бенджи замолчал. Но Хантер с Джеком не выходили из кабинета, времени ещё было полно. Охотнику стало неуютно просто так сидеть и молчать. — Что ещё нового? — подтолкнул он собеседника. Бенджамин встрепенулся — мало кто мог так просто сесть с ним рядом и поболтать. Его редко слушали, потому парень привык заставлять себя умолкать намного раньше, чем ему на самом деле хотелось. И сейчас, когда Дик фактически разрешил ему продолжить болтать обо всём на свете, он неуверенно, но радостно заулыбался.

— Ну, Рой с Мэг перевелись в другой штат. В принципе, — задумчиво добавил Бенджи, — если у Джаспера есть крыша, его могут тоже затолкать куда-нибудь подальше. На самом деле, он ведь и к нам откуда-то перевёлся, наверняка не впервые будет переходить.

— И берут ведь такое дерьмо, — проворчал Дик.

— Ну, будем надеяться, что его потенциальный работодатель будет относиться к дерьму так же, как Оскар, — прокомментировал откуда-то с диванчика Гейб. Хантер, едва не забыв, что сидит на стуле почти без спинки, откинулся назад и расхохотался. Бенджи тоже засмеялся — да уж, Оскара тут знали все. Парень был неплохим охотником с единственным недостатком, который при службе никак не проявлялся: он вырос в городе. Казалось бы, никаких проблем это доставлять не может — что же, многие люди рождались и росли в больших городах. За Оскара можно было лишь порадоваться: отличная дружная семья, понимающие родители, обеспеченное детство. Но вот парень вырос и избрал путь охотника. Всё складывалось неплохо, и «изъян» его ничуть не беспокоил…

До тех пор, пока бессердечные сценаристы Судьбы не свели беднягу Оскара с миловидной девушкой с забавным именем Пейдж.

Пейдж была его полной противоположностью. Как говорится, входила в горящих коней и останавливала скачущие избы. И, самое главное, всю свою жизнь она прожила на ферме. И до сих пор продолжала там жить: Пейдж была старшей дочерью, её родители всё ещё растили её младших сестёр и брата всё на той же уютной ферме. Дик бывал там пару раз вместе с Гейбом и Хантер — Пейдж приглашала их на свой День рождения. Им разрешили покататься на лошадях, кое-где и погоняли — лишние руки за городом никогда не были лишними. Дик тоже провёл свои подростковые годы на подобной ферме — ему работа была лишь в радость. Гостей сильно не утруждали, и у охотников в итоге остались лишь самые лучшие впечатления о соприкосновении с фермерской жизнью. Хантер, помнится, даже успешно смогла подоить корову после его, Дика, инструктажа.

Ну а бедолага Оскар оказался в ужасе, когда впервые увидел кучу навоза. Он весь побелел, охотники тогда даже заволновались, начали озираться — что могло так напугать их напарника, который трусом, вроде бы, не слыл?

Но коронной фразой, которую Оскару до сих пор припоминали, стал вопрос, который он задал Пейдж чуть дрожащим голосом:

— А что, разве это молоко не надо, не знаю, там… прокипятить? Ты… серьёзно его прямо так пить будешь?.. — девушка тогда как раз собиралась разлить свежее молоко по стаканам, угощая гостей. На Оскара уставились её родители, младшие сёстры захихикали, парень же часто заморгал, искренне не понимая, что вызвало такую реакцию. — Что? Разве его не нужно как-то… обработать?

— Как обработать? — на всякий случай уточнила Пейдж. — И зачем? Оно же и пару дней не простоит.

— Ну, от бактерий. И почему не простоит? Оно так быстро портится, я имею в виду… — охотники уже начинали смеяться, и у Оскара стали краснеть уши, — это нормально? Корове ничего не нужно поменять в рационе?..

Разумеется, шутки о «коровьем диетологе» не стихали до сих пор, хоть времени прошло уже прилично. У Оскара и Пейдж начали складываться отношения, и охотники просто считали своим долгом подтрунивать над парнем каждый раз, как становилось известно, что пара собирается провести выходные вместе. У Пейдж проблем с адаптацией к городу не было, её вообще все любили — да и сложно было не любить.

А вот над Оскаром откровенно смеялись, хоть и не по-злому.

Смеялись сейчас и Дик с Бенджи. Гейб, довольный своей шуткой, вновь притих на своём диванчике. Метко выстрелил, так сказать, и успокоился. Смех стих лишь тогда, когда к стойке Бенджи приблизился ещё один охотник. Дик немедленно отодвинулся, уступая место: мол, я не по делу, просто сижу тут. Парень благодарно кивнул ему, протягивая что-то Бенджамину.

— Тебе как обычно? — уточнил на всякий случай Бенджи. Охотник кивнул:

— Да, если будет, то на оперативный выезд.

Куратор постучал по клавиатуре:

— Ты никуда сегодня не уезжаешь? — спросил он, тревожно поглядывая на парня поверх очков. Тот вновь покачал головой:

— Нет, всё хорошо. Анжелика посидит дома, — он неловко улыбнулся, поднимая взгляд на Дика, будто извиняясь, что прервал их с Бенджи беседу. Хантер ободряюще широко улыбнулся охотнику в ответ.

Его он тоже знал, пусть и не очень хорошо. Парня звали Генри Спенсер, он учился в одной группе с ним, Хантер и Гейбом. В Академии над ним часто насмехались из-за того, что он до сих пор живёт с мамой и не ходит на студенческие тусовки. Дик же, однажды узнав о том, что Генри живёт с мамой из-за того, что та сильно больна, немедленно взял его под крыло. В группе их уважали, так что, когда Хантер начал громче здороваться с этим парнем, однокурсники это заметили, и насмешки прекратились. Однажды Дик даже притащил Гейба и Хантер к нему домой, они остались с его мамой вместо него, чтобы парень сумел пойти на очередную вечеринку. Там-то он и познакомился со своей будущей невестой — той самой Анжеликой.

И в общем-то Дик, вроде бы, ничего особенного не сделал, но Генри до сих пор был ему безмолвно благодарен.

— Может, всё же останешься куратором? — предложил Бенджи. — Или в запасе? У тебя нет ни одного пропуска за последние четыре месяца. Ничего страшного, если одну ночь пропустишь.

— Нет, — неловко отказался Спенсер. — Спасибо, Бен. Мне правда не помешали бы деньги. Врач выписал новые лекарства, говорят, они могут помочь намного лучше, чем те, которые мы принимали последние несколько лет. Анжелика поможет, мне только нужно несколько дополнительных дежурств.

Бенджи молча распечатал какую-то ведомость, поглядывая на Генри. Он не стал комментировать, напоминать, что точно так же охотник говорил почти каждый раз, когда просил о дополнительном задании. Изменялись лишь незначительные детали: то процедуры, то новое инвалидное кресло, то ходунки… Радовало, впрочем, то, что ходунки понадобились после коляски, а не наоборот. Спенсер, помнится, был тогда весьма воодушевлён. Он даже торжествующе объявил, что они выставили почти новую коляску на продажу, потому что маме она была больше совсем не нужна.

Не упоминая, правда, о том, что купил он эту коляску на компенсацию после собственного ранения.

Дик вздохнул, вспомнив о своей матери. Приёмной, не родной; родную он совсем не знал. Когда ему в последний раз удалось вырваться? То долгие расследования — их отправляли на несколько дней в какую-то глушь к давно заброшенной школе. То этот новичок, стажёр — бумажной волокиты было слишком много для одного несчастного студента. И всё никак не удавалось сорваться на несколько дней. Вот итог: на носу День Благодарения, а Дику всё было некогда. Конечно, они переписывались — миссис Бейкер вовсе не разозлилась, что он останется на праздники у Гейба и Хантер. Он пообещал ей приехать после, чтобы не утруждать, но всё-таки, как-то это всё…

Нужно было позвонить ей. Обязательно. Позвонить и поздравить. И навестить. И обязательно вместе с Хантер, чтобы получить своеобразное благословление.

Бенджи всё ещё медлил ставить печать на ведомости. Дик уверенно кивнул: хоть он и не одобрял переработки Генри, если ему это было нужно, стоит уступить.

— Отдай ему очередь на дежурство, Бенджи, — сказал Хантер. — Мы собираемся взять пару выходных, так что будет здорово, если кто-то прикроет.

Бенджи, глубоко вздохнув, шлёпнул печатью по свеженапечатанным листам. Генри благодарно кивнул им обоим, расписался, взял одну из ведомостей и ушёл.

— Зря ты это, — буркнул куратор. — Куда я вас пихать буду потом по графику?

— Нет, правда, — проводив Спенсера взглядом, покачал головой Дик. — Мы собираемся провести праздники у родителей Хантер. Ты, кстати, тоже приглашён, — ввернул он, — если нет планов.

— И я узнаю об этом только сейчас? — приподнял брови Бенджи. — Ты бы ещё позже сказал!

— В следующий раз обязательно скажу позже, — пообещал Дик. Куратор делано возмутился, хлопнул папкой по столу, охотник засмеялся…

Гейб же расслабленно слушал их весёлые переругивания, особо не фокусируясь на смысле сказанных слов. Он на парней и не смотрел: сидел вполоборота, склонив голову на спинку мягкого дивана и перекинув ноги через не менее мягкий подлокотник. Который и на подлокотник-то был мало похож — казалось, скорее, что диван просто приветливо изгибается лодочкой, чтобы принять как можно больше гостей.

Хилл задумчиво смотрел в окно. Или, точнее, прозрачную стену. На улице постепенно занималось раннее серое осеннее утро. На площадке перед зданием, тем не менее, уже началась тренировка — Гейб едва ли мог слышать команды, но он их практически чувствовал. Уставшее тело даже на мгновение забыло, что позади была целая напряжённая рабочая ночь: ему тоже захотелось по привычке встать и отправиться вместе с остальными на пробежку.

Парень скользнул взглядом дальше, когда один из охотников отделился от общей массы и поспешил куда-то в сторону. Улыбка тронула губы, когда Хилл увидел, как навстречу этому охотнику — вернее, охотнице, — идут двое. Одна фигура была крупнее, другая — совсем маленькой, и вот, когда агент была уже рядом, фигурка поменьше побежала навстречу. Охотница подхватила малыша на руки, крепко обняла. Подошёл муж, попытался забрать ребёнка. Мальчуган отчаянно сопротивлялся, не желая отпускать маму. Ему что-то зашептали, уговаривая, и он всё же согласился на то, чтобы сидеть на руках у отца, но при этом держать мать за руку.

В какой-то момент кто-то из этой пары заметил в окне Гейба — охотники заулыбались, помахали ему, указали на него малышу. Хилл помахал в ответ, тоже улыбаясь. Карапуз внимательно вглядывался в окно — не видел его, но продолжал искать взглядом. Упрямый, целеустремлённый. Может быть, тоже будущий агент — почему нет?

Когда-то и сам Гейб был таким же карапузом. Только Отдела тогда ещё не было. И охотников никто особо не поддерживал и тем более не финансировал.

Хилл вздохнул, вспоминая собственное детство. Их с Хантер родители тоже были охотниками — теми самыми, «свободными». Гейб хорошо помнил, как им порой было нелегко, как приходилось биться, чтобы купить или починить оборудование. Помнил всех этих чудаковатых знакомых, которые часто приезжали к ним домой; иногда и они все вместе отправлялись к ним, в странные дома, наполненные невообразимыми изобретениями и оберегами. Вера в мистическое в таких людях поразительно сочеталась с их гениальностью: до сих пор Отдел, имеющий целый штат специалистов, занимающихся созданием оборудования, мог повторить далеко не все чудесные примочки, выдуманные энтузиастами. Но на то он и был Отделом: всё нужно было проверить, испытать, чтобы вооружить агентов самым лучшим.

Одним словом, прежние охотники жили совершенно иной жизнью. И Гейб с Хантер ещё застали эту иную жизнь — они были настоящими детьми охотников. С детства умели водить — кто же ещё подгонит фургон поближе к очередной развалюхе, чтобы как можно скорее забрать родителей? С детства разбирались в примочках, могли починить простенькую камеру или проектор. Помнится, Хантер, еле достающая до стола, уже собирала вместе с отцом рации.

С детства они разбирались в особенностях каждого известного вида призрака. Лет с шести могли наизусть перечислить все три улики для каждого известного на тот момент типа. Вместо стихов и песенок они чаще запоминали новые причудливые названия для не упокоенных мертвецов.

Впрочем, их детство не было таким уж ужасным, как могло бы показаться на первый взгляд. Вовсе нет: и Гейб, и Хантер любили охоту. Им нравилось помогать родителям, сидеть ночами в засаде — непременно в фургоне, ни в коем случае не соваться в само здание. Складывать сумки, перебирать оборудование. Комплектовать рабочие наборы, пояса, забивать карманы солью, свечками в гильзах и зажигалками. Даже подшивать родителям куртки и выдумывать, куда бы пихнуть новые кармашки. Общаться с детьми других охотников, расти одной большой семьёй, устраивать ночёвки на десять-пятнадцать человек, пока старшие ребята уезжали с большой группой охотников…

Хантер с детства была глазастой. В какой-то момент она научилась ходить, говорить, чуть позже стала доставать до педалей в фургоне, а потом как-то незаметно получилось так, что родители даже больше доверяли ей, чем самим себе. Когда разбилась одна из их камер с ночным видением, мама с папой даже не расстроились — и не спешили покупать новую. Не так давно друзья подарили им камеры, которые можно было носить на голове — и они перешли на них, зная, что малышка Хантер уловит любое движение сверхъестественного рода.

И она никогда не подводила. Невообразимым способом ухитрялась следить сразу за двумя камерами и за долю секунды отмечала огоньки или подозрительную дрожь старенького лазерного проектора. И Гейб предпочитал думать, что это просто её сверхспособность — из-за того, что такое она была всегда, а не из-за того, что Хантер чувствовала ответственность сразу за две самые важные для ребёнка жизни.

А потом, когда они подросли и всё чаще входили в дома мертвецов вместе с родителями, был создан Отдел. Весьма прозаично и естественно, будто бы сам собой: в мире участились случаи нападения призраков, государства одно за другим стали созывать кризисные советы и по их итогам приходить к довольно логичному выводу: нужно было объединять охотников в специальные отряды. Формировать их на государственном уровне, исключить самодеятельность и углубить научные исследования.

Разумеется, в Америке больше всего возможностей и ресурсов было у ФБР. Так и появился Отдел ФБР по контролю Паранормальной Активности. Он развивался, обрастал новыми подразделениями: собственной медицинской службой, кинологической и так до бесконечности. Острая необходимость сама собой приводила к появлению нового структурного элемента, будь то очередная лаборатория или мастерская.

Естественным следствием были созданы Академия и даже школа при этом Отделе. Многие взрослые охотники, в том числе и родители Гейба с Хантер, прошли отбор, дополнительную подготовку и стали первым, старшим поколением агентов. Их подросшие дети естественным образом перешли в новую школу, где помимо обычной программы были дополнительные предметы так называемой «призрачной угрозы». Кто-то оставался и шёл до конца — по крайней мере, первые набранные классы учеников этой школы, среди которых были Гейб, Дик и Хантер, почти в полном составе отправились в Академию.

К тому моменту, как они смогли получить гордое звание агента ФБР, многие старшие охотники уже ушли на пенсию. Их до сих пор уважали — в холле на первом этаже даже недавно открыли стену почёта. Родители Гейба и Хантер приезжали на её открытие, приезжало и руководство, вручало памятные награды. Конечно, старшее поколение до сих пор охотилось бы: но появились нормы, правила, постоянный контроль за здоровьем и физической подготовкой. Это изматывало, и агенты, отработав несколько лет, отправлялись на заслуженный отдых. Постепенно ввели запрет на частную охоту — так ФБР стало единственным оплотом защиты страны от призрачной угрозы. Прежние охотники оказались практически не у дел. Что ж, хотя бы пенсией «первое поколение» не обделили. Привилегий у охотников-пионеров — гордых первоначинателей, — было достаточно, и кого-то это вполне устраивало. Тем же, кто не мог жить без охоты, вежливо предлагали перейти в отдел к невыездным кураторам групп или теоретикам.

Родители Гейба с Хантер оказались в числе тех, кто выбрал спокойную мирную жизнь дома. За свою насыщенную молодость они достаточно поохотились. Хотя, конечно, сердце у Гейба защемило, когда он, глядя на малыша в руках у охотников внизу, вдруг вспомнил самого себя — гордо идущего вслед за родителями, тянущего за руку чуть смущённую Хантер. Сколько лет им было? Побольше, чем этому карапузу, конечно, но — Боже, как же давно это всё было…

Как же давно он сам был мальчишкой, ведущим младшую сестрёнку вперёд, к незнакомому пока что зданию, состоящему из стекла и металла. Сколько дел они закрыли с тех пор? Сколько лет прошло? Мама с папой из воспоминаний казались такими молодыми…

— Эй, — раздался позади знакомый голос. Гейб вздрогнул, отрываясь от своих мыслей, повернулся. Хантер — взрослая, совсем не та малышка, что была в его воспоминаниях, по привычке крутила на пальце тонкое колечко и неизменно улыбалась. Запоздало мягко клацнула ручка закрывшейся за ней двери. — Мы закончили, — сообщила охотница. Хилл моргнул: и правда, стажёр, который должен был набираться у них опыта, смущённо попрощался и побежал вниз по лестнице. Это они были такими старыми? Или просто охотничий век так короток? У этого мальчишки не было никого, кто с детства учил бы его охоте. У Раш тоже не было, но однажды она просто появилась в их жизни и больше из неё не ушла. Их родители считали её, наверное, своей второй дочерью — так бунтарка Адриана тоже стала в какой-то мере ребёнком охотников.

— И как там? — запоздало сообразив, спросил Гейб.

— Да нормально, — пожала плечами его сестра. — Никто стажёров не треплет серьёзно за такие промашки.

Хилл хотел было прокомментировать, что трепать-то как раз стажёров и должны были, особенно за такие промашки — но не стал. Все прекрасно понимали, что свой доклад Хантер наверняка начала с перечисления членов отряда. И имя Адрианы там прозвучало. Было очевидно, что Джек и так натерпелся страху — а кто станет добивать лежачего? Давить на психику — едва ли не основной их рабочий «инструмент», было совсем не в правилах Отдела.

К тому же, Джеку и так ещё достанется. Зря он так облегчённо выдохнул, когда расстался с ними — забыл, видимо, что в его собственном отчёте для Академии ещё нужна будет подпись лидера отряда…

— Отлично, — Дик спрыгнул со своего высокого стула. Бенджи расслабленно откинулся в кресле, видимо, выжатый охотником, как лимон. Да, поболтать их куратор любил. И пусть Гейб почти не слушал, о чём они с Диком беседовали, но Бенджамин явно был доволен жизнью. — Поехали? — спросил Хантер, обнимая сестру Гейба и срывая с её губ короткий поцелуй.

Хилл кивнул, перекидывая слегка затёкшие ноги обратно. Точно. Им пора было отправляться в путь — домой. Напомнить себе о том, что не только их охотничье братство было для них семьёй.

У них была настоящая семья. Осязаемая и кровная. А мамины тыквенные пироги и индейка почему-то всегда напоминали об этом лучше всего.

Наверное, потому что они были мамины.

Глава 3

Конечно, так масштабно, как на ферме у Пейдж, в доме четы Хилл праздники не проходили, но гостей там всегда было предостаточно. Вот и на уикенд ко Дню Благодарения пришлось как следует убраться в гараже, чтобы поместились сразу несколько машин.

Первыми приехали, разумеется, Дик, Гейб и Хантер. Им же пришлось и наводить порядок с утра. Потом развешивать украшения, помогать готовить, получать по лбу ложкой за то, что они пытались стащить что-то с кухни раньше времени…

Дику всегда нравилось в этом доме. Родители Хантер, сами охотники в прошлом, всегда были рады молодым агентам. С ними легко было общаться и даже секретничать: далеко не все хитрости и уловки «прежних» охотников допускались Кодексом, что-то даже было запрещено. Но как отказаться от этого кладезя информации? Как не сидеть, словно десятилетний мальчишка, с открытым ртом у камина и не впитывать в себя невероятные истории охотников? Да, Дика сложно было удивить, почти каждая его ночь была непредсказуемой и могла превратиться в такое же невероятное приключение. Он сам, приходя в школу на открытые уроки, вещал о лучших своих делах, и дети смотрели на него с восхищением.

Но что-то в историях мистера и миссис Хилл было другим. Особенным. Может быть, то, что они были сами по себе — им почти не от кого было ждать помощи. Всё, что у них имелось: старенький фургон, некоторое оборудование — не всегда рабочее, порой даже самодельное, — и двое детей. Сын, что должен был быстро бегать и взрывать петарды возле дома, если двери вдруг захлопывались, и дочь, от которой порой целиком зависел успех дела.

И пусть Дик провёл в детском доме далеко не всё своё детство. Когда ему было тринадцать, его усыновила одна из воспитательниц, к которой он тянулся. Однажды её муж просто произнёс те слова, что она так долго ждала:

— Дорогая, мы покупаем ферму, — но детей им Бог не послал. Мюриэль была бесплодна — тогда они решили подарить свою любовь и ласку нескольким ребятишкам, что кучкой держались вокруг неё в детском доме. Среди них оказался и Дик: так он и попал на ферму, где рос вместе со сводными братьями и сёстрами, и где впервые узнал, что такое настоящая семья.

Так что он бы соврал, если бы сказал, что совсем никогда не чувствовал, что у него есть дом — но этот дом был особенным.

Наверное, дело было не только в захватывающих историях родителей Хантер и Гейба. Нет, казалось, всё здесь было наполнено чем-то таким, чего Дику отчаянно в жизни не хватало. А может, просто каждая комната, каждая деталь напоминала ему о самых важных моментах в жизни.

Вот тут, в саду, он впервые увидел миссис Хилл. Она поливала цветы и радушно ему улыбнулась. Первым, что он услышал, было предложение пойти перекусить.

Здесь, в гараже, где пришлось убираться, Дику было всё известно не хуже, чем Гейбу — даром что тот вырос в этом доме. Когда-то они вместе помогали мистеру Хиллу чинить их старый фургончик.

Вот тут, в гостиной, уже повзрослевший Дик, сильно волнуясь, однажды встал на одно колено и преподнёс Хантер колечко. Сердце его колотилось так, что наверняка было слышно и на втором этаже, и на веранде. Но его приняли. Безоговорочно приняли в эту тёплую, уютную семью, будто с картинки.

И Дик слегка сожалел, что застал лишь последние годы службы Норы и Джима Хилл. Хотел бы он увидеть их в лучшие времена, о которых с таким удовольствием слушал байки, будто сказки на ночь…

Где-то в середине дня, когда с кухни пахло уже почти возмутительно аппетитно, к дому подъехала знакомая красная машина. Это приехала, как и обещала, Раш — удивительно, она вообще спала после смены? Охотники, переглянувшись, без лишних комментариев сделали вывод, что сильно сомневаются в этом. Очевидным это стало тогда, когда Адриана, заварив себе кофе, от души плеснула туда неизменного энергетика, который всегда можно было обнаружить в большом кармане на штанине её мешковатых брюк.

Тем не менее, грозная и вечно хмурая Раш немедленно присоединилась к трудам Норы и Хантер на кухне. Адриана вообще была любимицей миссис Хилл — хотя та, конечно, в принципе всегда была рада охотникам. Колючая и грубая Раш смягчалась и светлела, когда общалась с Норой. Та же, в свою очередь, будто подзаряжалась от охотницы какой-то особой девчачьей энергией.

Любил Адриану и отец семейства. Если у Дика, все знали, были приёмные родители — вернее сказать, опекуны, — то о семье Раш вообще ничего не было известно. Как-то так, само собой, она стала членом семьи Хилл, и никто и не думал этому противиться.

Разумеется, охотница приехала вместе со своими питомцами. Потому в спальне, которую обычно она занимала, наготове стоял чемоданчик с бинтами и прочими необходимыми вещами; Анубиса с раненой лапой Раш никак не могла оставить на базе.

Так что остаток дня до вечера Гейб и Дик вели между собой негласную борьбу: кому достанется больше внимания собак. Так уж сложилось, что Хилл находил с ними язык моментально: кинологи между собой шутили, что его можно было оставить в клетке с голодными волками, и через пару минут охотник превратил бы их в ручных ласковых щенков. Дик, который тоже любил собак, слегка ревновал и в качестве мести беззлобно поддразнивал друга, называя его «ванильной принцессой»:

— Поразительно, как животные в твоём присутствии вообще способны работать, — комментировал он непременные нежности в фургоне перед началом охоты, — ты на них плохо влияешь. Был пёс как пёс, а ты берёшь и портишь его… Раш, ну хоть ты ему скажи?

Раш говорила. Пару раз, пока не сообразила, что, если оттащить Гейба от собак, то «плохим влиянием» на них немедленно займётся Дик. Скоро она перестала обращать на это внимание — хотя бы потому, что собаки, закреплённые за определённым отрядом, должны были хорошо знать каждого члена команды. А сейчас они и вовсе были не на задании, так что парни смогли устроить для себя очередное совершенно бессмысленное, но невероятно важное мальчишеское соревнование.

Так прошёл весь день. Хантер и Раш пропадали на кухне вместе с Норой, Дик и Гейб помогали Джиму. Из гаража они плавно перешли в мастерскую, потом на чердак, потом — ещё куда-то, и дела всё никак не кончались, одно цеплялось за другое. Разумеется, всё шло бы гораздо быстрее без постоянных перерывов: то на еду, то на разговоры обо всём и ни о чём. То на разглядывание найденных вещей: Хилл-старший не был любителем перекладывать барахло, которое никому не могло пригодиться, но парни каждый раз застревали у ящиков, разглядывая старое оборудование для охоты. Подумать только, и всё это Гейб когда-то старательно чистил и чинил, а кое-что и сам пытался мастерить.

Вот приборы родители не выкидывали: редко, конечно, но время от времени Джим использовал их как источник запчастей для каких-нибудь приспособлений, которые сам создавал. Дик с сожалением отмечал, как время от времени «худела» коробка; Гейб же пытался уговорить отца передать старые устройства в школьный музей при Отделе. Потому что если даже у его напарника ёкало сердце, когда они недосчитывались какой-то безделушки в старой коробке с «бесполезным барахлом», то у него — тем более.

Ну и что, что купленные ЭМП и ультрафиолетовые фонарики всё ещё лежали в чисто символически собранных сумках? Эти недоделки, кривые, косые, но удивительным образом всё ещё работающие, были гораздо дороже, чем обычное оборудование, которое закупало ФБР. Разве не чудо: лазерный проектор, который их знакомый ухитрился втолкнуть в корпус машинки на радиоуправлении? Не нужно заходить в дом и переставлять его каждый раз, как призрак меняет своё местоположение; а если здание огромное и сигнал никак не поймать — по крайней мере, они будут находиться гораздо дальше от любимой комнаты мертвеца. Духа, например, каждая лишняя секунда, проведённая неподалёку от места его смерти, сильно злила. А к чему приближать охоту, если есть такое чудо?

Конечно, сейчас проекторы были намного ярче и охватывали площадь гораздо больше. Но в спортзале заброшенной школы, возле которой их отряду недавно пришлось провести двое суток, даже таких мощных проекторов не хватало. Тогда-то Гейб, вручая сестре капли для глаз и плед, глубоко вздохнул: вспомнил эту самую машинку с проектором. Тот, конечно, мог завалиться куда-то, своевольно отключиться, но всё-таки, как было бы здорово, если бы им с Диком не приходилось постоянно убегать от очередной охоты, когда было нужно всего-то в очередной раз передвинуть оборудование.

Парень искоса посмотрел на отца, когда тот, сложив старые приборы, снова отправился на кухню в надежде получить награду за труды. Гейб очень уж переживал, что и самые последние ценности-самоделки из их прежней жизни станут каким-нибудь скучным домашним приспособлением, не имеющим никакой особой ценности и истории. Отец не очень любил разговоры по поводу школьного музея, но Хилл остро чувствовал необходимость сохранить все эти вещи. Живыми, настоящими. Вот вчера они с сестрёнкой, которую он когда-то помогал нянчить, снисходительно поддержали молодого парня, который никогда в жизни не сидел в старом охотничьем фургоне. Да, они сами ещё очень молоды — но время беспощадно. Если уже сейчас есть студенты, без пяти минут — агенты, которые никогда не прикасались к прежней жизни, то что будет потом?

Никто не молодеет. ФБР позволило слову «охотник» превратиться во что-то престижное, уважаемое. И конечно, скоро будут заново изобретены передвижные проекторы, ведь работа спецов кипела во всех отделах — но всё же…

Гейб ощущал необходимость защитить память о своём детстве. О том, какой была охота все эти долгие годы. Не в его силах было откопать примитивные приборы древних, но конкретно эта машинка, на колёса которой его отец очень уж нехорошо покосился, определённо заслуживала того, чтобы гордо стоять на стенде в школе, где растут будущие охотники.

Так что, великодушно уступив Дику в борьбе за внимание Аида, скучающего без Анубиса, которому нельзя было много бегать из-за перевязанной лапы, Хилл отправился вслед за отцом. Уж перед Днём Благодарения тот наверняка должен был быть настроен благосклонно. Особенно, если ему разрешат умыкнуть немного вкусностей, что готовились на следующий день.

— Долго не ковыряйся тут, — уже у лестницы бросил Гейб через плечо. Хантер кивнул — парень не видел, но почувствовал это. — Скоро ужин.

— Сейчас приду, — пообещал Дик. В качестве доказательства своих слов шаркнул пластиковым ящиком по деревянной полке. Хилл качнул головой, сбежал вниз по лестнице.

Хантер поднялся с согретой им самим подушечки, которую он подложил, чтобы было удобнее сидеть на полу. Поднял другие коробки, поставил и их на место. Некоторые приборы он тоже помнил — хотя, конечно, не так, как Гейб. Ему их по большей части уже просто показывали — и он жадно впитывал истории, с ними связанные. Мог бы, наверное, рассказать о некоторых забавных штуках даже больше, чем его напарник.

Мог бы, но не стал бы. Потому что всё-таки осознание того, что эти истории ему не принадлежат, было почти болезненным. Мучительным, неприятным, полным сожаления.

Впрочем, Дик всегда старался отмести эти мысли. Так он поступил и в этот раз — когда понял, что остался наедине с самим собой, ведь подлиза Аид не стал долго довольствоваться его компанией и побежал вслед за Гейбом. Внизу уже слышались голоса и, что было стратегически важнее, характерный звон тарелок и столовых приборов. Очевидно, Дика внизу действительно ожидал ужин; что ж, заставлять кого-то долго ждать — неприлично. Даже если это всего лишь еда.

Хотя, конечно, «просто едой» дело в этом доме никогда не обходится.

Несмотря на то, что Гейб ушёл первым, в столовой он появился чуть позже Дика. Одновременно с тем, как раздался телефонный звонок. Раш, грозно цыкнув на напарников, которые пытались незаметно дать со стола какой-то кусочек еды собакам, ловко выхватила из кармана мобильник, будто пистолет из кобуры. Хотя цыкать, справедливости ради, стоило больше на самих псов — они, конечно, были приучены не клянчить пищу, но в этом доме всем всё было можно. И Аид с Анубисом это как будто понимали; вот и позволяли себе вытворять здесь всё, что им было запрещено на службе.

— Да? — короткая пауза, пока собеседник Адрианы формулировал причину звонка. По тому, как Раш нахмурилась, стало ясно: тот, кто осмелился её побеспокоить, скоро пожалеет о своём решении. Охотница немедленно подтвердила догадку: — Ещё чего! Не сутками же мне там торчать. Раньше надо было! — ещё одна пауза. Видимо, полная неловких извинений, потому что Адри, плюхнувшись за стол, фыркнула и едва заметно потеплевшим голосом ответила: — Да в столе оно у меня. Уж там смотри лучше, чем с фонариком! — последовал дружный взрыв смеха. Очевидно, звонил Джек: видимо, осознавший-таки свой промах и теперь ищущий Адриану, чтобы получить её подпись в своём отчёте.

— Да ладно тебе, Раш, — хмыкнула Хантер, тепло улыбаясь. — Хватит запугивать ребёнка.

— Жеребёнка! — беззлобно огрызнулась Адриана. Видимо, стажёр это услышал. Потому, скорее всего, и рискнул осторожно пожелать Раш «весёлого праздника». И не прогадал: смягчившаяся Адри великодушно расщедрилась: — Ага, и тебя по тому же месту, — после чего сбросила звонок.

Все уже расселись. Стол был большим: в доме часто устраивались охотничьи посиделки, так что мест было ещё много. Свободное место было и возле отца, но Гейб, рассудив, решил, что начинать разговор сразу же за ужином — так себе идея, поэтому сел всё-таки с другой стороны, ближе к матери. Поговорить они всегда успеют, к чему торопиться?

Рядом с Диком сидела Хантер, на чьём веснушчатом носу забавно осела мука. Охотник смахнул её раз, другой — не помогло. В итоге пришлось смириться, потому что мука будто появлялась там вновь сама собой лишь для того, чтобы раздражать всех и пачкать Дику руки.

Во главе стола рядом с Джимом сидела хозяйка дома. В некотором смысле, их королева на ближайшие два дня: если бы Нора принимала иную оплату, кроме благодарности и хорошего аппетита, любой охотник наверняка продал бы душу за её стряпню. Но Хилл ничего не было нужно: она и сама обожала хорошую еду и весёлые домашние праздники.

И, конечно, охотников. Потому что, очевидно, если бы она их не любила, её жизнь давным-давно превратилась бы во что-то довольно странное и малоприятное.

— Ну, что нового? — последовал традиционный вопрос, когда столовая наполнилась дружным звоном ножей и вилок. Это было общее негласное правило, можно даже сказать запрет: не обсуждать дело, пока все не будут в сборе. Хотя, конечно часть истории была уже всем известна: забинтованная лапа Анубиса говорила сама за себя. Но охотникам всё ещё было, о чём рассказать.

За столом стало довольно шумно. Собаки перебегали из угла в угол, притихая, лишь когда хозяйка в очередной раз напоминала им о наличии у них какой-то «совести». Гейб рассказывал о прошлом деле, Нора и Джим заинтересованно слушали. Раш проворчала что-то нецензурное, когда повествование приблизилось к тому моменту, где всё пошло наперекосяк из-за ошибки стажёра.

Потом нить повествования перехватил Дик: рассказал для начала о Генри, благодаря которому у них выдались свободные дни, потом прибавил несколько красочных деталей к рассказу Гейба об охоте. И наконец, разговор плавно перешёл к рубрике свежих сплетен от Бенджи — главным образом, к новости о том, что Джаспер переводится после взбучки от Брута.

— Говорят, скоро запустят инициативу по официальному оформлению этого байкерского отряда, — сообщил Дик, накалывая крошечный помидор на вилку. — По крайней мере, так слышал Бенджи. А при нём обычно думают, что говорить.

Гейб качнул головой. Это он слышал краем уха, когда размышлял о своём, сидя на диванчике в Отделе. Ему эта идея нравилась, разумеется; но вот о том, что отряд будет состоять целиком из байкеров — друзей Брута, парень как-то не думал. Что ж, его там точно не ждали, да и вряд ли будут ждать.

— Ну и правильно, — одобрительно кивнул Джим Хилл. — Было бы такое в наше время, я бы вступил. Брут, конечно, и без того молодчина, не рискует понапрасну, — всем было известно, что прежде, чем устраивать «налёт», байкеры собирали компромат на владельцев подпольных заведений — свою страховку. Не то, чтобы неофициальные хозяева неофициальных петушиных боёв часто пытались обращаться в полицию после разорения своего бизнеса, но мало ли, что. — Но так будет даже лучше. Если этим займётся ФБР…

— Если утвердят, я и сама не прочь сгонять на пару разборок с этими байкерами, — заявила Раш, быстро и уверенно разрезая мясо в своей тарелке. — За безвинное зверьё не грех и пару задниц надрать.

— Ага, это помимо трёх должностей в Отделе? — уточнил Дик. — Миссис Хилл, думаю, стоит убрать кровать из комнаты Раш. Она ей всё равно не нужна. Раз в две недели можно и в Бюро поспать.

Адри фыркнула.

— А если туда будут принимать только байкеров? — спросила Хантер. — Будешь покупать байк, или брать в аренду, чтобы сойти за свою?

— Ещё чего! — возмутилась Раш. — Пусть Бюро предоставляет!

— Ага, она на них отработала столько, что по сумме часов могла бы выйти на пенсию ещё в первые пару лет службы, — подхватил Дик. Адриана утвердительно кивнула, ткнула вилкой в сторону охотника, прожёвывая кусок мяса.

Раздался дружный смех. Даже Гейб, едва заметно помрачневший, когда разговор зашёл о мотоциклах, не смог сдержать улыбку.

— По-твоему, пенсия агентам ФБР должна выдаваться байками? — весело хмыкнул Джим.

— А почему бы и нет? — пожала плечами Раш. — Чем-то же на пенсии надо заниматься. Сесть на мотоцикл и свалить кататься по штатам, чем плохо?

— Уж лучше дом на колёсах, — предложила Хантер.

— И подрабатывать передвижным мороженщиком? — усмехнулась Нора.

— Мы что, в полиции нравов? — поморщилась Раш. Покачала вилкой, явно выражая своё неудовольствие. — Нет уж! Почему бы не передвижным баром? Вон, у Хантер обалденный глинтвейн получается, — она снова нанесла решительный порез несчастному куску мяса. — Не будь она моей подругой, я бы давно уже заперла её в подвале, связала и выпытала рецепт, — воцарилась тишина. Адриана подняла глаза от тарелки, окинула взглядом присутствующих. Снова пожала плечами: — Что?

— Да ты и без байка за свою сойдёшь в компашке Брута, — сказал Дик.

Все опять засмеялись.

Так прошёл ужин. Хантер ещё раз пересказала историю со своей точки зрения: как бегала туда-сюда, бросая хлопушки, чтобы изобразить «ложный маршрут» агентов и отвлечь призрака. Гейб тоже слегка повеселел, когда речь вновь зашла об охоте. Улыбался, что-то комментировал, переспрашивал — хорошие воспоминания всегда помогали. А этот приём с хлопушками и вовсе был любимой игрой детей охотников. С другими ребятами в детстве они порой даже соревновались, хоть и не признавались в этом родителям. Родители, в свою очередь, делали вид, что не знали об этих играх и спорах, но иногда и сами между собой хвастались очередной удачной находкой их детей.

Безмолвно подтверждая этот факт, Нора гордо хмыкнула, толкнула мужа: этот приём охотники любили. Они же и научили своих детей выстраивать эти ложные маршруты. Одно из лучших преимуществ их поколения — в Академии такому не учили.

Даже несмотря на то, что это, вроде бы, было несложно — знай, бросай себе петарды под дверь. Но на самом деле, мертвеца можно было водить за нос гораздо эффективнее. Загнать его, например, в ловушку-пентаграмму со свечами, или отвести на безопасное расстояние от электроприборов, что было весьма выгодно, если это был райдзю. Полезная наука, одним словом — и было ясно, почему родители не сдерживали гордых улыбок, когда переглядывались, слушая рассказ дочери.

Эти улыбки Дику кое о чём напомнили. Прошлой ночью он сам пообещал себе это сделать: и да, пускай праздник ещё не наступил, пускай он безнадёжно опоздал с предложением заскочить даже на пару минут, Хантер прекрасно знал, что ему в любом случае будут рады.

И, может быть, ему просто хотелось услышать знакомый голос. Вспомнить человека, который тоже мог смотреть на него с гордостью.

Поэтому, когда ужин подошёл к концу, охотник быстро перетаскал всю посуду на кухню. Помог неизменно отказывающейся от помощи Норе разобрать её, загрузил часть в посудомойку. А потом, когда его всё же полушутливо выгнали с кухни, он проскользнул через гостиную, где весело потрескивал камин, и сыто, расслабленно журчала чья-то речь, и вышел из дома в сад.

Дошёл до скамеечки, где когда-то они с Хантер учились целоваться. Сел, по привычке закусил губу. Помедлил несколько секунд, скользя взглядом по ровным дорожкам. По собственной памяти, которая услужливо подкидывала всё новые и новые воспоминания. Дик потому и любил это место, каждый его уголок и комнату, что были полны воспоминаний.

Но сейчас ему нужно было вспомнить о том, что было до того, как он здесь оказался. Что было тогда, когда его жизнь наконец-то сняли с паузы, на которую некогда поставили в детском доме.

Так что он достал свой мобильник, нашёл номер в контактах и нажал на кнопку вызова. Писать — дело, конечно, хорошее. Но охотник прекрасно знал, что звонок хоть и был испытанием для современного человека, но всё же нёс в себе что-то большее, чем просто сухие буквы.

Хотя у Хантер, например, получалось писать так живо, что он будто бы слышал её голос у себя в голове. Наверное, это потому, что у Хантер всё получалось особенно живо.

Раздались гудки. Долго они не продлились — после второго или третьего на звонок ответили:

— Алло? — Дик приподнял уголки губ. Звонить он не особо любил, но звук голоса Мюриэль Бейкер того стоил.

— Привет, — он мог поклясться, что услышал чужую улыбку. — Это я.

— Привет, — и правда, улыбка. — Как ты там?

— Лучше всех, — бодро ответил охотник. Раздался смешок, ему очевидно не поверили — но нарушить традицию он не мог. Так Дик отвечал на все звонки тревожащегося за него опекуна, когда ему пришлось переехать в общежитие при Академии. — Нет, правда, всё хорошо. Извини, что так поздно звоню — в смысле, и вечер уже, да и по поводу праздника… Я правда хотел вырваться. Не получилось.

— Да ничего страшного, — где-то на заднем плане вжикнула молния сумки. Дик чуть прищурился. — Всё хорошо, дорогой, даже не переживай по этому поводу. Скоро мы всё равно сможем видеться чаще.

— В смысле? — не понял Хантер. — Приедешь к кому-то погостить?

— Лучше, — голос в трубке был бесплотным, но охотник мог бы поклясться, что у его обладательницы хитро горят глаза. — Я перееду в город. Мои старики, — снова звук молнии, теперь уже явственнее, — недавно умерли.

Дик промолчал. Может, со стороны это показалось бы невежливым, но ему было прекрасно известно о том, как родители относились к его будущему опекуну — между ними давно не было никаких тёплых отношений. Да и вообще никаких отношений не было: оттого Мюриэль так хотелось создать собственную семью, где царили бы мир и гармония. Так что особых сожалений по поводу смерти тех, кто формально мог бы стать ему бабушкой и дедушкой, у него не было. Зато его волновал другой вопрос:

— А как же ферма?

— Ой, — вздох заставил Дика вздрогнуть — он прозвучал как-то по-старчески. Холод прошёл по его спине: Мюриэль было под шестьдесят, но она казалась ему вечно молодой. И вот эти нотки, которые парень иногда улавливал, каждый раз заставляли его замереть. Вспомнить о том, с какой страшной скоростью летит время. — Ну, мне уже тяжеловато там за всем смотреть. Да и содержать ферму особо не на что, — голос вновь помолодел, но неприятное ощущение где-то под кожей у парня осталось. — С тех пор, как умер Роберт, я вообще почти не видела смысла оставаться тут. Но деваться было некуда. А теперь есть. А ферма, — шум ткани, будто что-то вытаскивали из сумки, — ферма никуда не денется. Можешь туда приезжать, если захочешь. Думаю, на Рождество мы устроим там общий сбор, как раньше. И Хантер с Гейбом зови обязательно.

— Кто там остался? — приподнял брови Дик.

— Я отдала её Стелле и Тревору. В качестве подарка на свадьбу. Мы совсем недавно закончили оформлять документы… А они обещали присылать мне молоко и яйца.

— На одних яйцах…

— Успокойся, дорогой, — раздался смех, совсем молодой, и охотника немного отпустило. — Всё хорошо. Они помогают мне. Вы все помогаете. Вы хоть думаете о том, куда мне тратить всё, что вы присылаете? — Мюриэль, очевидно, шутливо нахмурилась. — Сбавьте темп, не хочу оказаться старушкой, которая спала на матрасе, набитом деньгами.

Хантер хмыкнул, улыбаясь. Да, его сводные братья и сёстры не забывали о миссис Бейкер: в благодарность за спасённое детство, за путёвку в жизнь, они продолжали заботиться о ней. Ферма, на самом деле, давно бы разорилась — пару лет назад умер муж Мюриэль, Роберт, и все заботы о хозяйстве легли на плечи тех её воспитанников, что ещё жили вместе с ней. Стелла и Тревор — жаль, Дик не успел попасть на их свадьбу, — очевидно, решили взять дело в свои руки. Что ж, отличный выход. Им всегда нравилась эта деревенская жизнь, а Мюриэль давно хотела перебраться в город. Если что, они всегда помогут ей обосноваться, устроиться.

— Значит, дом родителей, да? Может, подвезти послезавтра? — предложил охотник. Уезжать завтра было бы просто неприлично, да и у Стеллы наверняка было всё уже рассчитано. Зачем дёргать людей? Вот после праздника — самое время. Спокойно подъехать в удобный час, и…

— Зачем? — искренне удивилась миссис Бейкер. — Я уже тут. Если хочешь, заскакивай на днях, я совсем недалеко от вашего офиса в городе, что-нибудь приготовлю.

Дик часто заморгал.

— В смысле — «уже тут»? — опешил он.

— Ну, я подумала, что будет лучше, если я обустроюсь пораньше, — беззаботно улыбаясь, ответила Бейкер. — Всё в порядке, правда. Стелла тоже переживала, но я их уговорила. Нечего мне там им сейчас мешать, так к чему тянуть?

— Погоди, погоди, стой, — Хантер нахмурился. — Нельзя же так. Ты ведь знаешь, сначала нужно заказать проверку дома. Ты что, просто сорвалась и поехала? Могла хоть меня попросить? Ты же знаешь, если нужна помощь, я всегда найду возможность приехать, не сам — так прислал бы хороших ребят…

— Дорогой, не переживай, — Мюриэль, судя по звуку, куда-то села. — Здесь всё хорошо. Это дом моего детства, я отлично знаю каждый его уголок. Если будет протекать какая-нибудь труба, я справлюсь.

— Да при чём тут труба?

— А что?

— Где умерли старики? Что, если их души оказались привязаны к дому? Ты об этом не подумала?

— Дик, дорогой, пожалуйста, успокойся. Когда я приехала, здесь была очень милая женщина из жилищной службы. Она передала мне всю информацию и обошла дом с каким-то прибором с лампочками. Всё было тихо, если бы что-то…

— Когда это было?

— Буквально несколько часов назад. Я всегда могу им позвонить, если будет что-то не так…

Дик закатил глаза, глубоко вздохнув. Он прекрасно знал, как работают эти жилищные службы: днём, в самое безопасное время, дом обходила какая-нибудь студентка, которая никогда в жизни не пользовалась ЭМП. Порой прибор даже не включали, чтобы незначительный скачок показателей не встревожил хозяев. Люди слепо верили так называемым специалистам, а те подсовывали им на подпись документы: мол, не имеем никаких претензий, жильё проверено и считается безопасным. Людям не хотелось ждать своей очереди на проверку дома, они часто относились к призрачной угрозе легкомысленно. Думали: ну, раньше мне ничего сверхъестественного не встречалось, значит, не встретится и сейчас. Но призраки неизменно появлялись, печальная статистика росла, а беззаботные американцы так ничему и не учились на горьком примере безымянных семей из новостной сводки.

Но то — простые смертные. От своего опекуна, которой он взахлёб рассказывал об охоте со школьных лет, Дик такой же беззаботности не ожидал.

— Это небезопасно, — покачал он головой, продолжая хмуриться. — Ты хотя бы ничего не подписывала?

— Кажется, что-то про осмотр дома. А что? — охотник поджал губы. Всё же Мюриэль была столь же наивной, сколь и добросердечной.

— Отлично, — парень опустил веки, ущипнул себя за переносицу. — Теперь жаловаться нет смысла. Ты сама подписала отказ ото всех претензий.

— Дик…

— Ну почему тебе понадобилось так срочно туда ехать? Ты же знаешь, где я работаю. Попросил бы Бенджи, он бы назначил нам дополнительную смену в твоём доме на самое ближайшее время. И никаких очередей. Разве нельзя было подождать несколько дней? — Хантер нервно закусил губу.

— Дик, солнышко, у меня всё хорошо, — повторила миссис Бейкер. — Правда. У меня есть защитный крест, его купил Тревор, когда мы ехали сюда. Если что-то будет не так, я обязательно позвоню… — она запнулась, — позвоню в твою Службу. Разве у вас нет экстренных выездов?

— Всегда ночью кто-то дежурит, — подтвердил Дик. — Но, слушай… это действительно небезопасно. Может, не знаю… — он оглянулся на дом, на светлые большие окна, где то и дело мелькали знакомые силуэты. — Может, тебя забрать и привезти к нам? Я думаю, мистер и миссис Хилл не будут против, если ты проведёшь праздник здесь. Тут всем хватит места.

— Нет, милый, не стоит, — лёгкий шум на том конце провода, и охотник немедленно напряг слух, боясь узнать в этом шуме знакомый потусторонний гул. — Лучше приезжайте ко мне через пару дней вместе с Хантер. Я бы испекла вам черничных пирогов. Ты ведь всё ещё любишь черничные пироги? — Дик яростно шмыгнул носом, когда вновь услышал старческие интонации. Глаза защипало — сильнее, чем от благовоний, которыми они «придушивали» мертвецов в чужих домах.

— Слушай, я могу…

— Дик, — Мюриэль вздохнула, — прошу тебя, перестань. Я так много лет не могла даже войти в этот дом. Пожалуйста, пойми меня правильно: то, что я приехала сюда в праздник — это лучший подарок для меня. Я не чувствую себя оторванной или потерянной, и я правда рада, что буду в этот раз одна. У всех вас уже свои семьи, своя жизнь, я прекрасно это понимаю. Всё в порядке. Мне это даже нужно — побыть с этим домом наедине.

— Но…

— В конце концов, вполне вероятно, — голос неожиданно повеселел, но от следующих слов у Дика вновь по спине пробежали мурашки: — что скоро тебе придётся и на меня поохотиться.

Хантер умолк. Опекун будто прочитала его мысли, но озвучила их на свой лад — без сожаления о собственной старости. Дик, может быть, её и понимал — да, она прожила прекрасную жизнь и ни о чём не сожалела. Да, она давно скучала по дому родителей. Но для него это было слишком.

— Я понял, — пробормотал он. Видимо, по его голосу тоже можно было многое понять, потому что молчание вдруг стало неловким, будто Мюриэль запоздало поняла, что сказала что-то не то. — Хорошо. Празднуй, как хочешь. Ты действительно это заслужила.

— Дик, милый…

— Только не говори так больше, — вместо уверенного в себе охотника вдруг заговорил мальчишка с надломленным голосом. Хантер сглотнул, стараясь унять дрожь, сделал глубокий вдох, чувствуя стук собственного сердца. — Пожалуйста. Не надо.

— Хорошо, — кажется, женщина хотела сказать что-то ещё, но Дик её перебил:

— И будь осторожнее.

— Договорились.

— Хорошо. Тогда я… — охотник будто со стороны услышал, как клацнули его зубы — нижняя челюсть едва заметно дрожала. От этого самому было неприятно. Он знал, что долго такого состояния беспомощности у себя не терпит; понимал, что скоро может последовать взрыв ярости, которую он обычно перерабатывал в бурную деятельность. Но сейчас сделать ничего было нельзя, и Дик осознавал, что может просто сорваться. Накричать на кого-то дорогого ему, будь то опекун или кто-то из тех, кто остался в доме за его спиной. — Тогда я позвоню завтра. Обязательно. И потом мы приедем. И… — снова пауза, время у него определённо кончалось. — Счастливого тебе… Дня Благодарения. И… спасибо за всё.

— И тебе, дорогой. Люблю тебя.

— Да… — пришлось кашлянуть, чтобы неприятный комок в горле отступил хоть ненадолго. — И я тебя. Пока.

— Доброй ночи, — и голос прервался короткой трелью, сообщающей об окончании звонка.

Парень опустил слегка затёкшую руку. Отстранённо почувствовал, как что-то врезается ему в ладонь; взглянул на неё — понял, что слишком сильно, почти судорожно сжимал мобильник. Насильно заставил себя расслабить запястье, потом пальцы. Разговор, вроде бы, должен был придать ему сил — но Хантер чувствовал себя так, словно его оглушили. В груди что-то неприятно сжималось, а живот что-то холодило и щекотало. Это чувство не любил ни один охотник.

Это был страх.

Но с обычным страхом Дик давно был на «ты». Тут страх был иного рода, с ним ничего нельзя было сделать, чем он и пользовался. Он шёл, держась за руки с чувством беспомощности, давил почти физически. От него можно было лишь попытаться спрятаться, как во время охоты. Но, словно ищейка ёкай, этот страх чувствовал, где скрывается его жертва. Хлипкие аргументы разваливались при встрече с ним, попытки убедить и успокоить самого себя были бесполезны.

И Хантер напряжённо хмурился, глядя куда-то в одну точку перед собой, пытаясь понять, кто же говорит с ним сейчас: голос разума или ужас, охватывающий его от одной мысли о том, что может случиться, если Мюриэль зря была столь беспечна.

На самом деле, он едва ли мог понять её чувства. Лишь из уважения к ней Дик соглашался, но точно так же он соглашался и с теми, кого ему приходилось вытаскивать из домов, где бушевали полтергейсты и демоны. Он бы ни за что не вернулся в детский дом, где провёл первые годы своей жизни, никаких тёплых чувств это здание у него не вызывало. Ферма, где его детство наконец-таки стало счастливым, вызывала. Но и с ней парень расстался, шагнув в новый жизненный этап. Дом родителей Хантер и Гейба…

Дик оглянулся. Да, этот дом был ему дорог. И если бы парню пришлось уехать отсюда без возможности вернуться, наверное, он бы скучал. Но если выбирать, то охотник предпочёл бы сохранить людей, с которыми были связаны все эти тёплые воспоминания. Людей, а не место. Может, это было и неправильно. Может, это какой-то сиротский комплекс, неумение действительно привязываться к родным местам.

Может, именно его неспособность до конца понять это стремление делала неприятный страх, засевший холодом глубоко в животе, таким невыносимым.

— Эй, — раздался вдруг совсем рядом знакомый голос. Дик вздрогнул — увлечённый своими мучительными размышлениями, он совсем не услышал, как к нему сзади подошла Хантер. Уютная, тёплая, с колючим пледом на плечах и чашкой горячего какао в руках. — Привет.

— Привет, — эхом отозвался охотник. Одного взгляда ему в глаза ей хватило: Хилл пристроилась рядом на лавочке, протянула ему край пледа. Дик глубоко вздохнул, покачав головой. Девушка сама накинула уголок пледа ему на плечи. Спросила:

— Что случилось?

— Я не думаю, что… — парень бросил взгляд в сторону дома. Возле окна уже никто не ходил, зато наверху зажёгся свет сразу в нескольких комнатах. Хантер мягко, но настойчиво коснулась его щеки, вынуждая посмотреть на неё, а не в сторону. Дик глубоко вздохнул. Лгать было бесполезно. Она чувствовала его состояние, его тревогу, и всё равно добилась бы правды. Так что он ответил: — Я звонил миссис Бейкер.

— Миссис Бейкер? Твоя приёмная мама? — охотник кивнул, и Хантер опустила руку, придержала чашку с густым какао. Немного отпила. — И что? Что-то случилось?

— Я даже… — Дик почесал в затылке. — Смотря что ты о ней знаешь.

— Ну, я знаю, что ты рос у неё на ферме. Вы познакомились, когда ты был в приюте, а потом её муж купил ферму и она забрала тебя и ещё нескольких ребятишек. Так ведь?

— Да. В целом, так.

— Так что произошло?

— У неё… в общем, недавно умерли её родители, — взгляд Хантер уже почти наполнился сожалением, она приоткрыла рот, чтобы что-то сказать; посочувствовать, наверное, но парень не дал ей заговорить: — И это просто отлично.

— Отлично? — не поняла девушка.

— Да. Просто супер. Потому что — туда этим уродам и дорога.

— Дик… — с сомнением, укоризненно.