Бесплатный фрагмент - Окаянное золото

Глава 1

— Кто? — пробормотал Владимир в прижатую к плечу трубку сотового, с трудом удержав равновесие на узкой доске балконных перил. -Леха? Какой еще Леха? Ах да, узнал конечно, рад, старик, но, понимаешь, чуть занят сейчас. Попозже звякни.

Владимир едва сдержал себя, не выругался вслух. Очень уж не ко времени оказался этот звонок его бывшего сослуживца.

— Да ничего… Все понимаю. Ты теперь крутой. Бизнесменом стал. — В голосе давнего приятеля прозвучала скрытая обида. — Ладно, не буду мешать. Я ведь как после госпиталя комиссовался, так никого из наших не видел. — Не утерпел поделиться новостями товарищ. — А тут случайно с Андрюхой из третьего взвода пересекся. У него твои координаты узнал. Думал, зайду, обрадуешься. Все-таки сто лет не виделись. Посидим, вспомним. Ну, нет, так нет. Будь здоров…

— Погоди, погоди. Правда, рад тебя слышать, но сейчас, честно, очень занят. — Не смотря на весь трагизм ситуации, Владимиру стало неловко от того, как он обошелся со старым товарищем.

— Не обижайся. Ты вот, что, сейчас и приезжай.

Он оборвал себя, превозмогая секундную слабость, и нажал большим пальцем кнопку отбоя, но вышло у него это не очень удачно. Полированный алюминий навороченного, последней модели, телефона выскользнул из потной ладони. Дорогая игрушка сверкнула на солнце и полетела с тридцатиметровой высоты вниз.

Владимир невесело, краем губ, усмехнулся, сообразив, что упадет телефон аккурат на крышу его, припаркованного у подъезда, пятисотого «мерседеса».

«Вмятина будет. А впрочем, и хрен с ней. Захотят, выправят. Нет, так люк врежут». — Не стал забивать Владимир голову будущими проблемами своих кредиторов.

Он задрал голову вверх, уперся взглядом в обжигающе яркий диск солнца, и попытался сосредоточиться, чтобы завершить принятое решение.

Тряхнуло так, что перила, на которых он стоял, ушли из-под ног. И тут-же прогремел взрыв. Из глубокого колодца двора поднялся громадный клуб едкого дыма. Не успев еще ничего понять, на вбитых в подкорку рефлексах, извернулся и мертво, содрав до крови кожу ладоней о ржавое железо, вцепился в арматурную обвязку балкона. Повис над пропастью. С трудом погасив амплитуду подтянулся, упер локти в ребристый бетон плиты, забросил ставшее от всплеска адреналина невероятно легким тело, за шершавую перекладину перил.

«И стоило тогда затевать канитель? Или прыгать, или уже не дурить голову. Кстати, а что это было»? — Владимир перевел дух, скривился от боли в ладонях и осторожно выглянул вниз.

Разобрать в густом облаке дыма сумел немного, однако достаточно, чтобы изумленно присвистнуть. Причиной неслабого взрыва оказался его новенький, наездивший от силы пять тысяч километров, автомобиль.

«Это чего? Это они меня подорвать хотели? А как-же договор? «Неделю срока, неделю срока», а сами. — Он вновь посмотрел на догорающие остатки машины, закашлялся, вдохнув ненароком удушливой гари.

И вдруг, совершенно не к месту, всплыл в памяти такой-же солнечный июльский день. Смрадно коптил колесами их подорванный БМД, саднило в ободранных до крови ладонях, тянула кожу подсыхающая на щеке кровь, гудело в ушах. И прекрасное, взрывающее чувство, как взамен полной готовности к ударам судьбы и растерянности приходит холодная уверенность, вера в свои силы и спокойствие.

«А ведь сейчас это не вы с меня долг, а я с вас имею». — Смог наконец сформулировать он идею. — … одно дело, когда по-честному: Должен — отдай. Никого не волнует, что у них там дефолт, что курс прыгнул втрое. Долг есть долг. Так ведь я на вас, паразитов, и бизнес свой, и квартиру, да и машину эту треклятую — все переписал. Но, ежели вы со мной так, то это все меняет.

— «Дырку вы от бублика получите». — Мстительно прохрипел Владимир, решительно вернулся в комнату, к столу, одиноко стоящему посредине, и крякнул, разрывая в мелкие куски довольно толстую стопку испещренных сиреневыми штампами печатей документов.

За окном вновь что-то приглушенно хлопнуло, запах гари усилился.

«Похоже это бак рванул. А в нем с полсотни литров было». — Отстранено подумалось Владимиру.

«Одно хорошо — теперь никакая экспертиза не определит, кто в тачке был. Да и кому это нужно будет — выяснять. Помер Ефим, да и хрен с ним. Только мне, раз такое дело, сваливать нужно».

Он едва закончил собирать вещи в большую дорожную сумку, как из прихожей донеслась трель домофона.

Владимир глянул на маленький экран, ткнул кнопку, открывая подъездную дверь. Прошла минута, другая и в квартиру, осторожно стукнув по косяку приоткрытой двери костяшками пальцев, вошел Алексей.

Армейский сослуживец, которого Владимир не видел лет пять, заметно растолстел, да и волос на голове ощутимо поубавилось. Товарищи похлопали друг друга по плечам, Неловкость, которую оба чувствовали, понемногу уступила место воспоминаниям. Зашла речь и о настоящем.

Размазывать Владимир не стал. Коротко, в двух словах, поведал другу о своих проблемах с кредиторами, о покушении, предложил тому перенести встречу на другое, более подходящее время.

— Да не могу я потом. Улетаю сегодня. — Расстроено вздохнул Алексей. — Домой, в Украину, а оттуда в Польшу. Меня, как по ранению со службы уволился, на Херсонщину занесло. Там работу нашел. Сперва в общаге, потом комнату дали. Через год женился. А когда Союз развалился, как все — гражданином Украины стал. Так теперь и живу. Нормально.

Мать из Кургана к себе выписал. — Алексей помолчал, и словно убеждая себя самого закончил. — Да не… нормально у меня все. Сейчас вот в Лодзь собираюсь. Мне там работу предложили. На сезон пока. А там видно будет. Жаль, конечно, что не выйдет посидеть, о прошлом вспомнить. Ну да я понимаю. — Леха шмыгнул носом. — Так это выходит там, во дворе, это твоя тачка дымится? Да-а, с-сурово. А я еще думаю, что за дела»…

— Сослуживец на миг запнулся. — Слушай, мается у меня идея как тебе от тех бандюков сховаться. Мне тут дом в деревне в наследство оставили. Ну как мне, матери. Ее дед там жил. Двоюродный, выходит дед.

А этим летом он, того, помер. Так уж вышло, что окромя мамки у него никакой родни и не осталось. Я сам только недавно узнал. Вот. Мать мне бумаги на ту халупу и отдала. Сама она ни в жизнь туда не поедет. Далеко, да и вообще. Сколько не говорил — не хочет. Чего-то там у них семейное. Я ведь сюда это наследство оформлять приехал. Думал вдруг чего стоящее. А там глушь какая-то. Ни за какие деньги эту хату не продать. А тебе самое-то. В общем, может ты там пока?

— На, держи. Там все бумаги. — Алексей торопливо дернул замок своей барсетки — И адрес тоже там. Село Безверхово, Хорольского района. Это где-то верст триста от- за Дальнереченском. Но туда, говорят, автобус ходит. Сам дом, мать сказала, еще нормальный. Крепкий. Его еще в прошлом веке староверы срубили. Дед, говорят, тоже из них был. Там вся деревня такая. Да я в этом не разбирался. А тебе и без разницы. Пересидишь пока свой напряг.

Советчик перевел дух, и закончил длинную тираду: — Короче — владей и как говориться, и не поминай лихом.

— Доверенность я тебе почтой вышлю. — Азартно потер ладони Леха. — Если нужна будет, конечно. А я так думаю, что и не понадобится. Приедешь, скажешь там кому, мол так и так. Внук я. Да и кому какое дело. Живи себе, и живи. Лес кругом. Красота. Хотя я там не был, конечно. Удобств правда там никаких. Но ты вспомни, как мы тогда, под Кандагаром, на блок посту сидели? Тоже не санаторий.

Он вдруг оборвал многословную болтовню, глянул в глаза приятеля с искренним сожалением.

— Я ведь вижу — не климат тебе тут. И дело не в разборках даже дело. Не знаю. Ты вспомни, какой ты там, за речкой, был. Кому скажи тогда, что Вовку Терехина, что «Треху» какие-то бандюганы норовят прикопать. Засмеяли-бы. Да и должок за мной. Если бы ты меня тогда не вытащил. Ну, короче, ты сам понял.

«А что, пожалуй, это выход. Поживу в деревне, выжду. В себя приду. А потом и поглядим, чья возьмет.» — Владимир нерешительно покрутил в пальцах связку больших, амбарных ключей. Положил их на истрепанный гроссбух: — Лады. Спасибо тебе, Алексей.

Выяснить где находится нужный ему населенный пункт удалось запросто, прямо на автостанции. Однако дальше начались сложности. Автобус, старый разбитый ПАЗик, высадил пассажиров в каком-то безымянном селе, не доехав до места километров тридцать.

— В Безверхово? Да туда с весны уже никто не ездит. — Огорошила Владимира женщина, дремлющая в зеленой будке кассы. — Дорога ни к черту, да и не живет уже почти никто. Так, по привычке только пишут, что до туда едет.

Владимир отошел к вытертой скамейке, задумчиво вытянул из мятой пачки сигарету. Тащиться в неизвестность на перекладных не хотелось страшно, однако и в городе его вовсе не ожидало ничего хорошего.

«Придется ехать. — Приняв решение он смял окурок и двинулся по узенькой, усыпанной золой улочке. Магазин смешанной торговли, как значилось на выцветшей вывеске, отыскал после недолгой прогулки.

Заглянул в сумрачный зал, заставленный коробками со всевозможным товаром, покрутил головой, и позвал продавщицу. — Эй, есть кто живой? Хозяйка…

— Кому понадобился? — голос прозвучал откуда-то из-за штабеля. — Сейчас, выберусь.

Крайний ящик опасно качнулся, задетый могучим плечом продавца, но устоял. — Я за нее. — Произнес выбравшийся из лабиринта мужик, Громадного роста, в вязаной шапочке, с лицом, заросшим густой, смолистой бородой он походил на случайно забравшегося в дом медведя.

— Вижу, что не местный. Однако скажу сразу: Водки нету. Выпили наши страдальцы все зелье бесовское. Теперь только в среду привезут. — Предупредил он раскатистым, зычным басом.

«Странный какой-то продавец. — Удивился слегка Владимир, но перевел взгляд на полки.

— Начнем с главного: Рюкзак, куртку потеплее, а лучше ватник, шапку еще, фонарик, батареек коробку, свечей связку, мыло, соль…

— Погоди, не гоношись. Я, понимаешь, не продавец, супругу подменяю, не слишком в этом хозяйстве разбираюсь. Давай, сын мой, глаголь что потребно.

— В первую очередь рюкзак. — Послушно повторил Владимир.

После недолгих поисков бородач вытащил со стеллажа яркий, с большими накладными карманами рюкзак.

— Подойдет? — он расправил жесткую синтетику. — Семь сотен рублей такая вещь стоит.

— Годится. — Владимир загнул палец. — Идем дальше. Телогрейка есть?

— Как не быть… — Отозвался человек уже уверенней. Пошурудил громадной ладонью на полке.

— Как не быть. — Повторил он, вынимая темный ватник. — Размер, правда, всего один, но, так мыслю, твоей комплекции вполне соответствует. Триста тридцать пять рублей

— Охренеть, неужто, и впрямь, поп? — удивился Владимир, не заметив, что произнес последние слова вслух.

— Служитель культа я. — Подтвердил торговец зычным голосом. — А что тут странного. Супруга моя домой убежала, курей покормить, у меня заутреня окончилась, до вечерней службы времени вагон, вот я матушке и помогаю. Порядок навести, разобрать. Отец Тихон мое имя. Так что, берешь скуфейку, или как?

— Извините, это я нечаянно, к слову, вышло. Беру, конечно. — Смутился Терехов, вынимая из кожаного портмоне стопку тысячных купюр.

Приобретение вещей первой необходимости осложнилось вовсе не ассортиментом. Осторожничал Владимир, ограниченный вместимостью хотя и объемного, однако, не безразмерного рюкзака.

Отобрав уже перечисленные товары, задумался. Пробежал взглядом по полкам. — Ага… Вот еще что. — Сапоги, еще крупы, тушенки, спичек, макарон…

— На геолога вы не похожи, на промысловика тем более. Чудно. — Озвучил свое недоумение продавец. — Никак в толк не возьму?

— В Безверхово еду. Козин Иван Митрофанович, он на заимке жил. Дом мне в наследство оставил. Вот, решил глянуть. Пожить немного, отдохнуть на природе, если понравится. — Не стал скрывать правду Владимир.

— -Козин? — в голосе священника прозвучал явный холодок. — Слышал.

Священник без особой нужды поправил крест, выпирающий из-под застегнутого халата. — Вы значит, родственник ему будете?

— Ну, как сказать… — Не желая врать без особой нужды, помялся Владимир. — Дальний. Можно сказать очень дальний. Близкой-то родни у него никого не осталось

— Бывает. — Без особого энтузиазма отозвался продавец. — Так что ещё возьмете? -он глянул мимо покупателя, словно желая поскорее выпроводить его из магазинчика.

Владимир вдруг представил, что сидит в теплом, освещенном веселыми сполохами горящего в печи огня, уютном деревенском доме: — Может приемник? Транзистор у вас в продаже есть?

— Чего нет, -того нет. — Помедлил с ответом отец Тихон. — Снасти рыбацкие имеются.

— Не рыбак. У моря всю жизнь, а к рыбалке так и не пристрастился. — Хотя в горах однажды хариуса ловил, понравилось. — Зачем-то сказал Владимир.

Видя, что его слова не вызвали ответной реакции, решил свернуть закупки. — Вы посчитайте, батюшка, сколько с меня. На всю жизнь не набрать. Да может там все это и так имеется. И тащить, наверное, тяжело. Не подскажете, а далеко от Безверхово до заимки?

— Не подскажу. — Отрезал священник.

— С вас восемь тысяч сто двадцать пять рублей. — Развернул он к покупателю потрепанный калькулятор. — Проверьте.

— Не стоит. — Владимир отсчитал девять бумажек. — А знаете что. У вас книги в продаже есть? Дайте мне что ни будь. Легенькое. В смысле, беллетристику.

— Увы. — Чуть смягчился продавец. — Книжки здесь товар не самый ходовой. Хотя, гляну на всякий случай.

Он порылся в прилавке. — Ага есть что-то. Ага… Но Вам, наверное, не подойдет. Автор Максимов. Откуда здесь? — Искренне удивился отец Тихон. — Да и цена… ого-го… Пятьсот сорок рублей сей фолиант стоит. — Возьмете?

— А возьму. — Неожиданно, даже для самого себя, согласился Владимир, запихивая книжку в набитый рюкзак.

— А сам-то крещеный будешь? — поинтересовался вдруг священник.

— Ну, вообще да. — Хотя, если честно, плохой из меня православный. Всего раз только о боге вспомнил. Мы тогда в такой переплет попали, и не передать… Думал конец. Вот тогда и вспомнил. А так-то, конечно, верю. Даже крестик есть.

— Ну, это ничего, это ничего. — Негромко пробормотал отец Тихон, едва шевельнув губами. — Главное, что вспомнил. — Он замер на миг, потом неловко залез под полу своего смешного халатика и вынул на свет маленькую книжицу. — Возьми. Псалтырь. Может и пригодится. Бери, бери, бесплатно.

— Спасибо. — Чувствуя неловкость, замялся Владимир. — Покрутил в пальцах томик.

— Клади его в карман. — Заметив его нерешительность, усмехнулся бородач. — Ну, ежели все, то ступай, с Бо… — Он осекся. Ступай отрок с миром. Как выйдешь отсюда, так прямо и прямо, по дороге.

Впрочем, идти Владимиру почти не пришлось. Груженый поклажей путешественник успел прошагать всего с полкилометра, как позади него послышался лязг и дребезг летящего по ухабам грузовика. Не веря своей удаче, Владимир вскинул вверх руку.

— До Безверхово, вернее до Лесной заимки. Тысячу дам.

— Падай. — Так же лаконично отозвался водитель грузового транспорта, явно обрадованный возможности заработать. Только, учти, я только до поворота. Там высажу. Но, всяко, ближе.

Водитель, молодой огненно-рыжий парень гнал свою таратайку с таким азартом, словно участвовал в гонке Париж-Дакар. Машина пронеслась мимо заросшего осокой болотца, миновала густой ельник, выбралась на пригорок и, наконец замерла, визгнув истертыми тормозами.

— Приехали… — Сельский драйвер вытряхнул из переломанной пополам пачки беломорину, и кивнул куда-то в сторону, стряхнув с шевелюры пыльное облачко. — Топай по дорожке и минут через пятнадцать в заимку упрешься. Да там больше никакого жилья и нету, не промахнешься… Паренек впервые за всю дорогу взглянул на попутчика.

— Если честно не врубаюсь, на кой тебе, мужик, этот хутор. Клад староверский, поди, ищешь? Ну и зря. Ни хрена там нет. Точно. Наши как- то ходили… — Он вдруг скомкал рассказ, оборвал себя. — Туда иной раз бывает идешь-идешь и никак. Скоро и дожди зарядят. Развезет, на танке не пролезть. Потом снег ляжет и все. Привет. До весны как в космосе. По секрету скажу, стремно там. Разное слышал. Ну да хозяин — барин.

Ладно, бывай мужик, мне ехать пора. — Оборвал себя рыжеволосый абориген.

Владимир пожал грязную мосластую ладонь шофера, хлопнул тугой дверкой и шагнул в сторону, стараясь укрыться от пыли, поднятой стартовавшим с места грузовиком.

Он шагал по тропинке, было легко и спокойно. Такое чувство, что возвращаюсь туда, откуда ушел давным-давно. — Поймал себя на мысли Владимир. — Даже странно. — Глянул на невысокие холмики, заросшие мелкими неяркими цветочками. — Бессмертник? — Вспомнились отчего-то старухи, торгующие столь популярным в начале мая сухоцветом.

— А вдоль дороги мертвые с косами стоят, и тишина. — Пошутил, отгоняя кладбищенские настроения, пешеход. Рассмеялся, вспомнив физиономию знаменитого комика.

«Чего ему не хватало? — перескочили мысли на ерунду. — Знаменит был Савелий, популярен, а уехал и… помер.

Тропинка обогнула небольшую березовую рощицу и поползла вверх, петляя по склону довольно крутой сопки, заросшей корявым приморским бархатом.

— Раз два. Мы идем по Африке. -Киплинг не помог, шагать в горку стало тяжелее. Наконец Владимир почувствовал, что выдохся.

Остановился, и потянул руку ко лбу, чтобы стереть пот. Ладонь почувствовала легкое сопротивление, словно наткнулась на паутину, сплетенную крестовиком прямо посреди заброшенной тропинки.

Ладонь замерла, а глаза впились в окружающее пространство. Тонкая нить, пересекшая тропинку, никак не могла быть сплетена пауком. Прозрачная леска, почти невидимая на фоне листвы, уходила куда-то вбок, теряясь среди густых зарослей.

— Никак растяжка? — Обалдело сообразил Вовка, делая короткий, выверенный шажок назад. — Может охотники? Вряд-ли, какому бы это идиоту, пришло в голову тянуть сторожок на уровне груди. На какого зверя? Глупо.

Медленно, стараясь не потерять из виду нить, стянул с плеч широкие лямки, опустил рюкзак прямо в траву и осторожно двинулся по широкой дуге. Обогнув тропинку, нырнул под догнивающий ствол, и выбрался с другой стороны кустарника. Зрелище, открывшееся взгляду, слегка озадачило. Взамен бурой картофелины РГД увидел обычную ветку, согнутую в игрушечный лук. Однако короткая стрела с острым наконечником выглядела куда как серьезно.

Глава 2

«-Запишем в загадки». — Решил Владимир, аккуратно разрядив самострел.

Дальше двигался уже внимательнее.

«Если здесь в ходу этакие шутки, вполне можно ожидать и других подлянок, типа волчьей ямы или ржавого, но вполне рабочего капкана». — Однако опасения не оправдались.

Путешественник выбрался на вершину, оглядел бескрайний таежный пейзаж и начал спускаться вниз. А уже у самого подножья увидел долгожданную картину. Что и говорить, шофер оказался прав. Миновать стоящий наособицу дом, огороженный высоким забором, было невозможно. Тропинка вела прямо к воротам.

Створки, сделанные из толстых сосновых досок, окованные ржавыми полосами железа, замыкал не менее прочный амбарный замок.

— Вот моя деревня. — Произнес Владимир, осматривая временное пристанище. Первое впечатление оказалось скорее позитивным.

Если судить по островерхим скатам из серого шифера и матерой ограде жил здесь хозяин. Все говорило о том, что руки у неведомого кержака росли из нужного места.

— Ну, с богом. — Володя порылся в кармане и вытянул связку ключей. Внутри замка щелкнуло, и толстая дужка легко, словно механизм замка не разъедала многолетняя ржавчина, откинулась.

Выдохнул, оглянулся, перебарывая внезапную робость.

Тишина и покой. Яркое, не по-осеннему теплое солнце, заросли лопухов. Полынь у забора. Свист неизвестной пичуги в кроне растущего у дома маньчжурского ореха.

«-Да чего там, не засада, поди». –Он толкнул шершавую створку ворот и сделал шаг внутрь. Двор как двор.

Чуть неухоженный, очевидно сказалось отсутствие хозяина, о чем красноречиво говорили сорняки, вольготно разросшиеся на песке дорожек. А в остальном ничего странного: Колода возле сарая. Остатки березовой поленницы под навесом, кучка щепок для растопки. А чуть дальше, а в глубине двора дом с невысоким, в три ступени, крыльцом.

Само жилище, простой бревенчатый пятистенок, не впечатлил. Изба, как изба. Крашенные синие наличники, пыльные стекла в облезлых рамах, чуть на отшибе сортир с неизменной вертушкой вместо щеколды. Все как полагается.

Владимир вернул на место калитку и мимоходом, словно он делал это изо дня в день на протяжении долгих лет, задвинул щеколду.

С облегчением стянул натерший плечи рюкзак, распрямил спину и задрал голову к солнцу. Ничего. Колодец есть, дрова, хотя пока и не особо нужны, тоже. Прорвемся.

Владимир звякнул связкой, выбирая подходящий ключ, и неторопливо поднялся по скрипнувшим ступеням.

«Странно, сколько времени пустует, а никто не залез». — Мысль скользнула краем, и пропала, внимание отвлекло маленькое мутное окошко в сенцы. Автоматически глянул в свое отражение на пыльном стекле и оторопел.

Показалось на миг, что вместо его, слегка загорелого лица глянуло из сумрака нечто вовсе дикое. Что глядит на него оскаленная волчья морда.

Серая, с клочьями облезлого пуха, линялая шерсть, прижатые к лобастому черепу короткие уши и желтые, в сантиметр не меньше, клыки, за которыми виднеется розоватый, с пенными каплями слюны язык.

Владимир непроизвольно зажмурился, чувствуя, как поползла по спине ледяная капля.

— Ох, твою… — Прошептал он внезапно севшим голосом, и вновь уставился на дикое видение. В неясных разводах виднелось его лицо

.Размытое, и не слишком отчетливое отражение, но именно его.

— Тьфу, — сплюнул исследователь внезапно пересохшими губами. — Совсем охренел.

Постоял, глядя на идиллическую картину залитого солнцем двора, успокаивая засбоившее сердце.

«Ты же взрослый человек. Повидал всякого» … — Уговаривая себя, вставил ключ в замочную скважину. Дверь не пришлось даже толкать.

Едва щелкнул язычок, освобождаясь из паза, как она приоткрылась, словно предлагая войти внутрь.

— Привидится всякая ерунда, так что теперь из-за этого, на крыльце ночевать? — пристыдив себя таким образом, Вовка ухватился за дверную ручку и толкнул дверь. Опасливо заглянул в сени, пахнущие сухими травами и пылью.

Прочные доски полов, стены, обшитые досками, еще одна дверь, ведущая в дом. На стенках аккуратно развешаны инструменты. Коса со стертым лезвием, в углу подернутый ржавчиной колун, ведро с гнутой ручкой, до краев наполненное углем.

Чуть в стороне, прислоненные острыми концами к стене вилы, грабли. Все строго, функционально.

«И с чего это я вдруг замандражил»? — удивился Терехов. Смело прошагал по скрипучим некрашеным половицам и дернул дверь, ведущую в дом. Увы. Та даже не шелохнулась.

Владимир вытащил связку и начал елозить ключом по истрепанному дерматину.

Он озадаченно уставился он на дверь, не сумев отыскать ничего, похожего на замочную скважину: — А как открывать-то?

Подергал ручку, стараясь определить, где находится замок, но тут же выпустил теплую железку из пальцев. Дверь оказалась не заперта.

«Чудеса продолжаются». — Вовка сжал зубы, и рванул на себя. Прыгнул через порог, не дав себе труда осмотреться.

Крутанулся вокруг, готовый ко всему: отразить нападение, увернуться от падающей балки… Да мало-ли каким сюрпризом может огорошить столь «гостеприимный» дом.

Ни прыгать, ни ставить блок не пришлось. Перед ним была обычная деревенская хата. Шибанул в нос запах сырой штукатурки, пахнуло лежалой золой, еще чем-то медицинским, с валериановым ароматом, но и только.

Комод, круглый стол посреди комнаты, три стула с гнутыми, венскими, как их еще называют, спинками. Ходики на стене… Окно с засохшей геранью. Абажур под серым от пыли потолком.

Все мирно и безобидно. Скучный, небогатый мирок одинокого старого человека. Все в цвет. Даже матерая, литровая кружка, словно забытая кем-то на черной от времени полке буфета.

Владимир выпрямился, опуская руки.

«Напридумывал, вот и почудилось». — Отыскал он вполне логичное объяснение.

Шагнул вперед, начав осмотр нового жилья. Заглянул мимоходом в приоткрытую дверь и почувствовал, как ухнуло в пятки сердце. В полутемной спаленке, на широкой кровати с блестящими никелированными спинками лежал человек.

Восковое лицо, седая, уложенная на груди борода, заострившийся нос. Все говорило о том, что старик мертв. Однако более всего сразила случайного наблюдателя, горящая в сложенных на груди покойника, свеча.

Легкое пламя покачивалось от движения воздуха, чуть коптило и вздрагивало.

— М-м-м… — Промычал Владимир, чувствуя, как встали торчком волосы на голове.

Попятился, не в силах оторвать взгляд от дикого зрелища, однако пятка зацепилась за непонятно откуда возникший на пути половик, и он больно хлопнулся на пятую точку.

Владимир сидел посреди комнаты заброшенного деревенского дома, глядел на оранжевый огонек, горящий над синеватыми кулаками, сжимающими восковой стебелек.

Попытался поднести сжатые в щепоть пальцы ко лбу, но исполнить благое намерение оказалось не суждено. Рука застыла на полпути, и тут он вспомнил про лежащий в кармане Псалтырь.

Одним махом вытянул из кармана теплую от тела книжку, раскрыл наугад и начал читать вслух, даже не вдумываясь в смысл произносимого.

И тут, краем глаза, увидел, что плотно прижатые коричнево темными монетами глаза покойника вдруг открылись. Покатился по крашеной половице тяжелый, царский пятак.

Мертвец медленно, словно просыпаясь от долгого сна, шевельнулся и сел на своем ложе. Скрипнула панцирная сетка, упала на пол погасшая свеча.

Голова усопшего повернулась и глаза Владимира встретились с мутными, незрячими зрачками. —

Ну, тогда здраве будь, вну… — Голос ушел в хрип, окончание скомкалось, старик зашелся в глухом, утробном, кашле. — Отзовись, Лешенька, чего молчишь? «Аль не рад встрече?» — произнес дед совсем другим, молодым и звучным басом.

— Здрав… — Не нашел ничего лучшего, как пожелать здоровья покойнику Владимир, изо всех сил щипая себя за ногу.

— Долгонько шел. — Словно и не замечая смущения гостя продолжил старик. — Все сроки минули. Еще бы денек, и поздно. Ну да чего теперь. Главное пришел. Не прервется род наш.

Владимир подтянул к груди ставшие ватными ноги и попытался толкнуть тело к дверям. Увы, каблуки только скользнули по гладким доскам.

— Не Алексей я. Леха, он это, в Польшу уехал.

— Как не Алексей? — лицо старика исказила гримаса. — Почему?

Слова прервал душераздирающий скрежет зубов. Бескровные губы шевельнулись, выплюнув на белоснежное покрывало коричневые осколки.

— Врешь, стерво, — голос вновь заскрипел. — Отуда знал, что читать? Ах ты — гнус. Прокляну.

Дед моргнул, сгоняя с бельм слезу, запричитал непонятно, скручивая узловатые пальцы в диковинные фигуры.

Однако вышло у него это не очень удачно.

— А ты кто? — наконец вернулся в реальность колдун. — Отвечай.

— Володя, служили мы с Лехой вместе. — Отозвался Терехин, поражаясь в душе тому, что не потерял еще сознание от дикой сцены. — Потом в госпитале вместе лежали…

— Ты что, упырь, кровь его пил? — с непонятным облегчением задал вопрос дед. — Говори червь, сучий выкормыш.

— Какую кровь? — Владимир понемногу начавший приходить в себя отчего-то крепко затаил на этакое нелицеприятное обращение. — Ты дед полегче. Хоть и помер, а базар фильтруй.

— Али не боишься? А ежели вот так?

Рука мертвеца вдруг поднялась с покрывала и начала тончать, медленно удлиняться, норовя дотянуться к месту, где сидел Владимир.

— Эх, наплодили нечисти. — В сердцах ругнулся Вовка.- Дед, не буди лихо. Достанешь, нет — не знаю, но сам сказал, завтра уже поздно будет.

Рухнула на пол сухая кость. В разрыве серого больничного цвета савана показалась неестественно белый обломок.

— Ну за что? — За что мне такое? — взвыл покойник. — Все прахом. Скажи, откуда в тебе его кровь? Пожалуйста.- Сменил он вдруг тон на просительный. — Откуда?

— Да не знаю я! — Выкрикнул Вовка, одновременно незаметно проверяя, не вернулись ли силы.

— Ах да, мне там, в госпитале, переливание делали. Я когда Леху с его контузией волоком тащил, осколок в спину поймал. Ребро и печенку покромсало. Доктор потом сказал, что срочно нужно было. Вот у него и взяли. У нас одинаковая оказалась.

— Значит вот оно что. — В мертвом голосе прозвучала вдруг слабая надежда. — Выходит ты побратим его. Потому знать и волк тебя пустил, и тропка прочь не увела, — Тут старик оборвал рассуждения и замолк.

На тронутом тлением лице отразилась работа мысли.

— Не дело. Ох, не дело. А ну как плошаю? Но ведь крайний день то. Никак нельзя. — Донеслось до Владимира невнятное бормотание.

— Дед. Отпусти ты меня. Уйду, дорогу забуду. Это просто стечение обстоятельств такое вышло. Случай.

— И куда ты уйдешь отсюда? Дурень! — Отвлекся на мгновение старик. — За окошко глянь, ходило. Сиди, не чирикай. Стечение… Ничего просто так в этом мире не делается.

Владимир с трудом повернул голову от страшного собеседника, и взглянул в окно. Казалось бы, после того что пришлось пережить, удивить его было трудно, однако увиденное заставило онеметь. Вместо погожего осеннего леса, сквозь мутное стекло виднелась совсем иная картина. Молочный туман, острые горные хребты в разрывах грозовых, сиренево грязных облаков. И такая была в этой картине тоска и беспросветная безнадега, что глаза Владимира невольно наполнились слезами, захотелось взвыть.

— Понял теперь? — отвлек его хриплый голос. — Нет у нас теперь иного выхода. Ни у тебя, ни у меня нету. Или до скончания века тут быть, или, хотя и не правильно то, все мои знания и силу тебе передать.

— Да не нужно мне от вас ничего, не нужно. — С болью в голосе отозвался Володя, еще не отойдя от беспросветной тоски. -Не хочу я.

— Я тебе дам не хочу. Тебе великую тайну доверить хочу, а ты кобенишься. Кто ты вообще такой, чтобы спорить. Козявка. Тля. — Вновь загремел гневный голос. — Иные всю жизнь к тому идут, душу в залог готовы отдать, все что угодно, да только без толку. А этот смотри — не хочу.

— Сдалась мне тайна ваша. — Отрезал Владимир, слегка пришедший в себя. — Ты дед только души моей не трогай. Сам мертвый уже. Чего ты мне сделать можешь? С собой утащить? Так я и без тебя не так давно о том подумывал. Испугал ежа голой жопой.

— Брешешь! Кто на все готов, так себя не ведет. Кому свет не мил по лесам от бандюков не хоронится. Думаешь, что это просто? Шагнул, скажем, вниз и все? — дед вдруг криво усмехнулся. — Уж мне поверь, после только и начинается все. А уж тем, кто супоротив срока решился, завидовать даже я не стану. И тебе не посоветую.

— То, что ты за окошко глянув лишь краем почуял, там для них вечно длиться будет. Геенна огненная — это по-твоему что, сковородка горячая? Глупец. Что супротив того боль телесная, тебе душу огнем жечь будет. Без конца и края тоска смертная… Это куда больнее. А исхода не отыскать. Вечно. Готов к тому?

— Врешь ты все. — Уже не так уверенно, как прежде отозвался Владимир. — Да и не хочу я колдуном становиться, сатане поклоняться.

— Ой, дурак. — Выдохнул дед. — Кому приходится все отдавать. — Где ты его видел? — Наконец сумел взять себя в руки он. — Сказки то и брехня. Да, не скрою. Не архангелом тебе стать сулю…, но и не извергом. Душегуб — это тот, у кого вовсе никакой веры нет. Тот, кому душу деньги да страсти человеческие глаза застят. А в нашем деле все связано.

— Белое — черное. Кто разберет. Вот ты воевал? И верное дело считаешь, что за правое дело кровь свою и чужую там лил. А они? Те, которые супротивники твои. За что он воевали? Им что так и говорили. Идите мол, черное дело творите. Для сатаны? Так что выходит. Вы за свет, а они вроде как… с их вершка, за правое дело. И раздели, попробуй. Белое или черное? А среди ваших что таких не было? Тех, кто с душой порвал? Ладно, не хочу сейчас о том… Но всякие есть и среди тех и других.

— Не знаю я. — Попытался отбить выпад Владимир. — Слова они есть слова. Не зря говорят, что словами все оправдать можно. Только пойми, душой не могу я этого принять.

— Да чего, этого? Cкажи, наконец. — Уже всерьез рассердился старик. — Чего этого? Ты выслушай сперва, постигни. Потом решай.

— Сатанистом не хочу быть. Чернокнижником, как там еще. — Беспомощно выдохнул Владимир.

— Так перетак, да в кочерыжку, в оглоблю. В три узла, в два пояса. — Виртуозно матерная тирада, которой разразился старик, заставила Вовку невольно крякнуть.

— Ну и что ты опять заладил. Кто тебе сказал? -неожиданно мертвое тело затряслось в судорогах. Посыпались с обтянутой пергаментной кожей головы клочья пегих волос. — Мы, Берендеи свой род издревле ведем. От тех времен, когда Капища Перуновы по всей Руси стояли. А Волхвы, предки наши, Царю царей дары несли…

— Эх, не опоздать бы. — Встревожено просипел дед. — Чем хочешь тебе клянусь, не чернокнижник я. Вон на полке взвар стоит. Возьми его, да пей залпом. А я пока слова скажу.

Дед торопливо зашептал непонятные, чужие слова.

— Да как я возьму? — попытался встать с пола Владимир. — Ноги то не идут.

— Иди. — Скомандовал колдун. — Только не глупи, бежать не вздумай. Некуда бежать. И помни, что ежели мы с тобой опоздаем, и вовсе некуда станет.

Повинуясь непонятной силе, звучащей в голосе, бездумно пересек комнату, поднял кружку с густым, дегтярным настоем и выпил. В нос ударил густой хвойный запах. Свело челюсти чем-то непередаваемо кислым, и только. Никакого сияния, волны света, огня… или иного, чем должно было ознаменоваться это сумасшествие.

Владимир перевел дух, втянул носом застоявшийся воздух, и прислушался к звукам, доносящимся из спальни: — Эй, Хоттабыч, и что дальше?

Странно, единственный плюс, который принесло безоглядное употребление неизвестного зелья, стало полнейшее безразличие. Пропал страх, исчезло осознание невероятности всего происходящего. Бормотание усилилось, перешло в заунывное мычание. И вдруг все стихло.

Глава 3

Мелкая паутина трещин на потолке темном от времени и сажи, навеяла странное чувство возвращения в детство. Словно он вновь вернулся в то славное время, когда самым большим огорчением был сломанный рыжим соседским пацаном игрушечный грузовик с поднимающимся кузовом.

Владимир моргнул, возвращаясь в реальность, повернул голову, ощутив затылком жесткую древесину пола. Медленно, пытаясь определиться во времени и пространстве шевельнул шеей.

«Да, знатно я долбанулся. — Подумал он, разглядывая сбитый в гармошку половик. Дернулся, переместив взгляд на открытую дверь, облегченно перевел дух. — Никого. Ни воскресшего из мертвых хозяина, ни даже кровати с погребальными принадлежностями».

Комод, несколько фотографий на стене, чугунная станина старой Зингеровской машинки, с облезлым фанерным чехлом.

«Выходит, почудилось. — С искренним облегчением выдохнул Владимир. — Но ведь как живо все видел, будто и вправду».

Поднялся, замер на мгновение, проверяя на всякий случай свое состояние, и весело, в голос рассмеялся идиотскому наваждению. — Надо-же, колдун…

Гася последние остатки сомнения, выглянул в окошко, всмотрелся в идиллическую картину сельского быта, и уже совсем спокойно двинулся обратно на улицу. Вернулся в горницу уже с рюкзаком.

— Поскользнулся, упал, потерял сознание. Остальное игры разума. Однако как бы то ни было, а нужно обживаться.

Разобрав утрамбованные переходом вещи, развернул новенький ватник, достал сапоги. Мимоходом отметив их прочность. Теперь про пижонский костюм и туфли можно забыть всерьез и надолго, главное удобство и функциональность.

Новоявленный отшельник стянул пропыленную джинсу, и остался в футболке. –“ Теперь осмотреться, навести порядок, протопить печь».

Подхватил стоящий в углу старый, но вполне крепкий веник и принялся сметать пыль. Закончив, отыскал в сенцах ведро, и отправился к колодцу. Уверенность, с которой он ориентировался в незнакомом доме, настроила на веселый лад.

— …На недельку, до второго, я уеду, в Комарово… — Забубнил под нос веселый куплет, стараясь не расплескать холодную и невероятно прозрачную воду, возвращаясь в дом.

Ловко, словно только этим и занимался, выгреб из поддувала золу, уложил сухие поленья и поднес к щепке зажигалку.

«Чудеса». — Усмехнулся Владимир, глядя на разгорающийся огонек. Закурил показавшуюся вдруг невероятно душистой и ароматной сигарету, и с некоторым сожалением покачал головой, вспомнив, что за всей суетой забыл про курево.

— Ничего, придумаем. — Не стал принимать оплошность близко к сердцу заядлый курильщик. Он отчего-то был твердо уверен, что все будет так, как надо.

«Или у деда в заначке отыщу, а лучше и вовсе, бросить. Давно собирался. — Подумал Владимир, и без всякого сожаления, отправил недокуренную сигарету в огонь.. А чтобы не искушать и остальное. Недрогнувшей рукой вынул пачку с остатками Парламента и швырнул в приоткрытую топку.

Огонь съел глянцевую коробку в мгновение, словно ее и не было.

Покончив с куревом, новосел занялся осмотром жилья. Впрочем, как показал поиск, из всего личного имущества, после бывшего хозяина остался лишь небольшой сундук.

Древняя, с медными углами, выгнутой полукругом крышкой и кованными ручками вещица внушила уважение.

— В таких сундуках хорошо клад хранить. — Беззаботно подумалось исследователю. Он подергал висящий на петлях замочек, и огляделся в поисках подходящего инструмента. Но искать не пришлось. Внимание привлек блестящий ключ, висящий на вбитом в дверной косяк гвоздике.

— Не я буду, он. — Вовка сдернул ключ и вновь склонился над сундуком. Так и есть, ключ подошел.

Не слишком надеясь отыскать что-либо интересное, открыл обитую медной полосой крышку. Ну что ты хотел — Рассмеялся несостоявшийся кладоискатель. Откуда тут… Он приподнял аккуратно сложенные простыни Разглядел чистый холщевый мешочек, от которого пахнуло запахом самосада.

«-От моли старик берегся». — Вспомнив старый рецепт, Вовка вынул верхний слой и опустил руку в глубину дедовской сокровищницы.

Ничего интересного… Старые портки, белье с длинными веревочными завязками на щиколотке, шапка- малахай из меха неизвестного животного. Все как и должно быть.

«Тоже мне. Колдун, колдун. — Вспомнив свой нечаянный морок, даже несколько расстроился Вовка. — А где же книги, травы. Где, черт возьми, хотя бы волшебная палочка»?

И тут в палец, которым он неосмотрительно провел по днищу, застеленному желтой от времени газетой, вонзилась острая, словно цыганская игла, заноза.

— Блин!!! — Расстроено вякнул Владимир, выдернул щепку и потянул пораненный палец ко рту.

Понемногу боль утихла. Уже собираясь свалить барахло обратно, осторожно поправил сорванный резким движением листок. — А это чего… Всмотрелся Владимир в щель возникшую вместо злосчастной щепки. Аккуратно поддел фанерку, служившую, дном и уставился на ряды матово блестящих монет. Тяжелые, даже не вид червонцы с узнаваемо бородатым профилем последнего императора устилали все пространство нехитрого тайника.

Еще не осознав до конца своей удачи, поднял одну из монет и поднес к глазам.

Сомнений быть не могло, спутать благородный блеск червонного золота было невозможно.

Пересчитал ряды, произвел нехитрые вычисления, и озадаченно уставился на мерно постукивающие ходики. «Семьдесят семь… Интересно, а почем нынче царский червонец? Хотя, не суть. Тут важнее сам факт. Ну кто мог предположить, что дед спрячет свое сокровище почти на виду. И ведь наверняка те, кто провожали его в последний путь, заглядывали в этот сундук. А я заглянул, и пожалуйста. Что это, удача или просто стечение обстоятельств». -Владимир нахмурил брови, стараясь сообразить, отчего при этих словах стукнуло и заторопилось сердце. Дыхание перехватило, словно он только что пробежал стометровку.

Но тут до взбаламученного находкой сознания дошел смысл царапнувшего глаз зрелища. Часы. Он зажмурился, вновь распахнул.

«Ну, точно. А ведь голову наотрез… когда вошел, они стояли. Да и как же иначе, если тяжелая, серебристые гирьки, сделанные в виде еловых шишек, висели у самого пола. А теперь… Теперь они находились под самым циферблатом».

Озадаченно поднес к лицу запястье и глянул на Сейко. -" Три часа сорок минут».

Осмыслить непонятное превращение мешал блеск лежащего перед ним золота.

Владимир медленно, словно на взведенную пехотную мину опустил невесомую картонку на место и торопливо, не особенно стараясь, сложил обратно чужие вещи.

«Cуетливо оглянулся вокруг, вскочил с колен и бросился к буфету. Ухватил черную от сажи кружку, заглянул внутрь. Не смотря на то, что сосуд был пуст, на дне кружки оставалось несколько капель темной жидкости.» -Ну да…, тот самый смолистый запах. — Принюхался начинающий прозревать Владимир. — И что, выходит… он был. И все это вовсе не приснилось».

Чувствуя, что мозги начали медленно, но верно закипать, вернул посудину на место, и сел на подвернувшийся стул.

«Как он сказал, наследник. И что-то про свои тайные способности. А какие? И почему в памяти сохранилось только часть странной беседы? Чем-то она должна была кончиться. И судя по всему им удалось договориться». -Испугано разжал ладони, осматривая пальцы в поисках свежих порезов, но тут же, поняв дикость своего поступка уронил руки на стол.

— Идиот, совсем охренел. Какой договор, какая кровь? — посидел, стараясь вернуть себе уверенность и спокойствие. Прислушался к мерному перестуку ходиков, глянул на сполохи горящих в печи дров, и с удивлением понял, он уже почти не боится.

«Из-за чего собственно весь сыр-бор. Было — не было. Жизнь то продолжается. И вовсе не повод для паники выпитая кружка непонятной бурды. Если рассуждать здраво, то и это большой вопрос. А вот лежащие в старом сундуке десятки это реальность. И не просто семь с лишним десятков золотых кругляшков, а вполне реальная возможность заровнять все непонятки с кредиторами. Возможно, не придется даже продавать квартиру. Хотя…» — Тут перед мысленным взором Владимира возникло зрелище пылающей машины. -" Стоп, стоп… Какой долг? Выходит, что, они меня хотели грохнуть, а я им еще и деньги. Не жирно ли будет»?

А вот рассчитаться за необоснованный наезд, пожалуй, стоит. Иначе… Платить я не отказывался, время еще было. Пусть с процентами, но… Отчего я вообще решил, что это бандиты? Лютый, безусловно, тварь еще та, но резать курицу, которая еще не снесла яйцо, не станет. Хотя, если предположить, что он решил устроить этакий показательный урок для других. Тогда да. Сорок тысяч, это конечно деньги… но продав квартиру они вполне могут перекрыть этот долг. А проценты? Так можно списать на упущенную выгоду.

Владимир поднялся, и в раздумье, забыв про все свои страхи прошелся по комнате: — «А ведь есть еще и продавец. Товар он не поставил, а денежки взял. И где гарантия, что его тоже, как он сказал, подрубил кризис? Договор, условия…, неустойки…, оно конечно, но это только слова. Причем слова не подкрепленные ничем. Может он просто решил сыграть свою партию и схомячить неслабый кусок зелени»?

«Эх, знать бы наверняка, чьи уши торчат. — Мечтательно вздохнул Владимир, и принялся выгружать из вместительного рюкзака продукты. — Колдовство он конечно… дело хорошее, однако есть то нужно».

Пошурудил ладонью, отыскивая провалившуюся на самое дно банку с тушенкой, и ухватил глянцевую обложку. Вытащил на свет томик, покрутил, вспоминая, пренебрежительно скривился, пожалев мимолетно о бездарно потраченной пятисотке, и отложил в сторону. — Тут самому впору писать.

Достав заветную банку с консервами, охлопал карманы в поисках складного ножа. Губить Викторинокс о бронебойное железо российского пищепрома было жалко, однако иначе добыть заветный продукт возможностей не представлялось. Однако нож, как это обычно бывает, запропал начисто. Обыскав все возможные места хранения, хлопнул себя по лбу. — Точно… вспомнив, куда сунул складень, потянулся к висящей на стуле куртке. От неловкого движения истертая джинса перевернулась, и содержимое карманов посыпалось на пол.

Глядя на разноцветный пасьянс всевозможных визиток, Владимир с легкой грустью подумал, что теперь они ему понадобятся очень не скоро, ежели понадобятся вообще. Банк…, налоговая, СЭС, — бывший коммерсант принялся меланхолично бросать картонные квадратики в приоткрытую дверцу печи. — Занес руку собираясь отправить в топку очередной шедевр полиграфии и замер. — Лютнева Маргарита Петровна. — Визитка принадлежала главбухше пресловутого ООО, на расчетный счет которого он и загнал все сорок тысяч предоплаты.

— Погоди, погоди. Лютнева? А прозвище этого… как, Лютый? — озарило Владимира. — Точно, слышал ведь, что у отморозка этого сестра имеется. Хм, неужели это и есть тот самый, третий вариант. И не самый невероятный.

Совпадений в таких вещах не бывает. Выходит, что жук Григорий, который продинамил меня с мониторами, просто напросто сговорился предварительно с заимодателями, а вместе они провернул элементарное кидалово…

Владимир прищурился. — " И ведь говорили, дескать водит делопут шашни с кем-то из бандюганов, только, думал, брешут. Выходит, не врали».

Права армейская мудрость: Обед — лучшее средство поправить настроение. Будь ты в нудном суточном наряде, или в засаде. Владимир промокнул жир кусочком хлеба, и блаженно растянулся на прогретых солнцем бревнах. Прикрыл глаза рукавом, рассудив, что недолгий сон для пищеварения будет куда полезнее, чем бестолковая суета по необжитому подворью.

И тут сонная дрема сменилась непонятной тревогой. Одно дело сладкий дневной сон, совсем другое ночевка в чужом доме. Да не абы чьем. Перспектива устроиться на ночлег в избе, принадлежавшей умершему колдуну, не грела. Мало того, как выяснилось в ходе осмотра, кроме длинной, спроворенной из ствола дерева скамьи, ничего похожего на кровать не отыскалось.

Судя по отполированной до зеркального блеска поверхности, она то и служила старику ложем. И в последний путь тот вполне вероятно отправился именно с нее.

Владимир зябко поежился, свел брови на переносице, стараясь отыскать решение непростой задачи, прислушался к себе и понял, что все попытки аутотренинга и самовнушения будут бессильны. Увы. Больше того, если говорить откровенно, то даже сейчас заходить без нужды в дом не хотелось категорически.

«Ну не смогу я. — Расстроено выдохнул новосел. — Ничего путного из этого не выйдет. А значит не стоит и пробовать.

Глянул на солнце, перебравшееся на западную половину небосвода, перевел взгляд на дом. Странно, однако показалось на миг, что в окне мелькнуло чье-то бородатое лицо… — Владимир зажмурился, покрутил головой, отгоняя наваждение.

И тут его озарило. — Часа через три- четыре стемнеет. А здесь даже электричества нет. И как быть? Ночевать во дворе? Не выход. А чего собственно думать? Собраться дело трех минут. Уложить в рюкзак золото, и вперед. Даже если не попадется попутки, до ближайшей деревни топать максимум три часа. Аккурат к вечеру и выберусь. В крайнем случае на автостанции переночую…

Сделав выбор, почувствовал искреннее облегчение. Поднялся и целеустремленно зашагал к ставшему вдруг не таким и зловещим дому. Аккуратно упаковал монеты в пакет, запрятал в глубину рюкзака и сноровисто скидал мокрые вещи.

— Делов-то. — Облегченно выдохнул неудавшийся отшельник, уже на полпути к воротам. — Кому не дано… Аккуратно закрыл замок и не раздумывая более ни секунды двинулся обратно к знакомой уже тропинке. Шагать с грузом в горку оказалось куда труднее. _Ничего, ничего… — Приободрил себя Терехов. Своя ноша не тянет. Дойдем.

Выбравшись на взгорок, остановился, стараясь восстановить в памяти направление движения. — Похоже туда. — Рассудил он, сворачивая левее. Так. По тропинке, мимо завала. Потом вниз… Нормально.

Настроение явно выправилось. Владимир даже забурчал под нос песенку, глядя вперед. Громкий сорочий треск вырвал из бездумного состояния. Путешественник поднял голову, осмотрелся и с удивлением сообразил, что всего за неполные полчаса, прошедшие с того времени, как он покинул негостеприимное подворье, погода разительно изменилась. Ясное безоблачное небо оказалось вдруг затянуто тяжелыми грозовыми облаками, подул резкий пронизывающий ветер. Даже лес по которому он шел совсем не походил на утренний, благостный пейзаж. Скорее наоборот. При взгляде на трепещущие ветви, и летящие с деревьев желто- красные листья, возникло стойкое ощущение осени.

— Как бы еще под дождь не угодить. — Опасливо поежился путешественник, ускоряя шаг, и словно накаркал. Ветер на мгновение стих, а затем задул снова, бросив в лицо горсть холодных капель. Дождь усиливался с каждой минутой.

— Похоже, надолго. — Вновь подумал Владимир, втягивая голову в плечи. — Не промокнуть бы.

А через несколько минут он уже вовсе не забивал себе голову сухостью одежды. С пугающей ясностью сообразил, что заблудился. Тропинка, залитая текущей со склона грязной водой, просто исчезла. Понимая, что ждать окончания ливня бессмысленно, зашагал, не разбирая дороги, стараясь только не потерять равновесия. И все равно, пока спускался со склона, умудрился пару раз поскользнуться и грохнутся на землю.

Наконец выбрался на ровное место. Оглянулся, пытаясь отыскать хоть что-то похожее на ориентир, но не сумел. Вытер лицо мокрыми ладонями и зашагал вперед, лишь придерживаясь направления.

Ткань, из которой был изготовлен рюкзак, и которую производители позиционировали как совершенно непромокаемую, давно пропитался льющейся с неба водой, а следом намокли и остальные вещи. Рюкзак потяжелел минимум вдвое и стал совершенно неподъемным.

— Подумаешь тоже, призрак, — сердито подумал Владимир, вспомнив свои страхи. — Мало, что-ли за речкой «духов встречал»? И чего. Ни один после прямого попадания не воскрес, а тут… развел мерехлюндии. Вот и кукуй теперь в чистом поле, под дождем.

Понимая, что его запоздалое сожаление ничего не изменит, сжал зубы, и продолжил движение.

Тем временем дождь, хотя это казалось невозможным, усилился. Вода с неба лилась сплошным потоком, а в добавок ко всему над головой сверкнула ослепительная вспышка и почти сразу загрохотал гром.

— Только этого и не хватало. — Непонятно отчего, но Терехов с детства боялся грозы. Умом конечно понимал, что шансов получить высоковольтный разряд от свихнувшейся стихии куда меньше, чем стать жертвой любой бытовой неприятности, однако глубоко в душе сидела некая опаска.

— Отставить. — Приказал себе бредущий по колено в воде путник. — Чему быть, того не миновать. Когда-никогда, а дождь кончится.

И словно по мановению волшебной палочки поток льющей с неба воды ослабел. Тучи рассеялись и выглянуло солнце. Еще пара минут моросящей капели, и дождь прекратился вовсе.

Владимир утер лицо мокрым рукавом, сплюнул, и лишь озадаченно покрутил головой, удивляясь вывертам природы.

И всего в паре сотен метров впереди он увидел домишко. Покосившаяся труба, клочья драного рубероида, темная от дождя и времени вагонка на стене, Обычный сельский дом засыпуха. Огород с подсохшей ботвой, островерхая будка уборной, все, как всегда. Смутила путника разве что ограда. Спроворенная из горбыля, она вряд ли могла стать надежной преградой любому, пожелавшему преодолеть ее. Так, видимость.

Тем не менее, оставив на потом выяснение, кому и для чего пришло в голову построить в этой глуши дом, Владимир ухватил ладонями мокрые лямки рюкзака, и двинулся к жилью, с трудом переставляя ноги.

Висящая на одной петле калитка открылась только до половины. Дальше не пустила трава. Впрочем и сам двор оказался в запущенном состоянии. Добраться до низенького крыльца можно было только по узенькой тропке, которую с двух сторон подпирали заросли полыни и лопухов, которыми густо заросло все пространство двора.

— Неужели и не живет никто? — Расстроено предположил Терехов, пробираясь сквозь заросли. — Обидно, если так. Но хоть что-то…

Толстый слой пыли на стеклах окна только утвердил в предварительном заключении, однако на всякий случай стукнул в перекошенную дверь, и потянул за ржавую ручку.

— Ктой там? — Голос прозвучал настолько неожиданно, что Владимир, занесший ногу над порожком едва не запнулся о доску.

— Простите… Турист я, заблудился, под дождь попал. — Он попытался разглядеть хозяйку, которой, если судить по голосу, должно было быть никак не менее восьми десятков лет.

— Входи, входи, — отозвался голос, ставший вдруг куда более звонким и мелодичным. -Я в клетушке убираю, сейчас выйду.

Списав непонятное превращение на обман слуха, Владимир опустил рюкзак у порога и осторожно шагнул вперед. Понемногу глаза привыкли к полумраку, и он различил небогатый интерьер деревенского жилья.

— Дождь какой… Страх. — Раздался тот же голос из-за спины у нерешительно замершего посреди комнаты гостя. Владимир обернулся и едва не уронил челюсть от удивления. Хозяйкой этого не слишком ухоженного жилья оказалась молодая женщина. Сказать, что она была красива, значило просто нагло соврать. Такой красоты он не встречал даже на приемах в самых элитных клубах города. Точеный профиль, роскошный бюст, затянутый простым ситцевым платьем. Ноги, которым могла позавидовать хваленая Дженнифер в лучшие свои годы… Разглядеть остальное Владимир просто не сумел. Красота хозяйки показалась настолько ослепительной, что он невольно смутился и отвел глаза.

— Да вы проходите, к столу. Снимайте мокрое. Присаживайтесь. В доме тепло, я печь затопила. Обсохните. Чайку может. — В голосе незнакомки прозвучало искреннее гостеприимство. — Меня Варей зовут… Варвара.

— Владимир… — Терехов едва не поперхнулся от невероятности всего происходящего. Он был готов встретить в этой глуши кого угодно, но не такую ослепительную и что греха таить невероятно соблазнительную женщину.

— Не стесняйтесь… — Хозяйка бросила на гнутую спинку стула полотенце. — Вот чистое. Вытирайтесь Володя. — Произнесла она. — Сырое у печки повесьте. Пусть стечет. А я вам сейчас чего подыщу…

Не закончив фразы Варя, исчезла за занавеской, укрывающей вход в другую комнату. — От мужа осталось… — Вновь раздался невероятно глубокий, обволакивающий своим бархатистым тембром голос. — Он у меня примерно одного с вами роста был… Вот. Возьмите. — Закончила она и протянула стоящему столбом гостю пару чистого белья.

Именно белья. В таком старорежимном, с висящими подвязками и прямым воротом ходили в старых фильмах про сельскую жизнь справные мужики по своей хате.

— Не стоит… Неловко… — Выдохнул Владимир, чувствуя, что краснеет.

— По-вашему лучше будет все здесь промочить? И вообще, перестаньте стесняться. — Тонко подметив его состояние отрезала Варвара. — Я пока во дворе гляну, что там ливень натворил. А вы переодевайтесь, и никаких отговорок.

— Что-ж это за наваждение? — Чувствуя себя словно во сне, Вовка заморгал ресницами, пытаясь отогнать наваждение, вызванное неземным зрелищем, и принялся стягивать мокрые ботинки.

Торопливо стянув промокшие джинсы и куртку, натянул холщовые портки, озадачено потрогал обшитые тканью пуговки. — Старье какое… — Удивился он, продевая голову в ворот рубахи. Облегченно выдохнул и принялся развешивать свое барахло на веревке, натянутой вдоль печки, И вдруг Владимир замер. Показалось, что прямо под лопатку ткнулся острый сучок. Охнул, и мгновенно забыв про ерунду, обернулся.

Взгляд уперся в ослепительно черные, глубокие, словно омут глаза хозяйки. — Уже? — Улыбнулась Варя. — А ты ничего, симпатичный. Ой… — Взмах длинных ресниц, обезоружил настолько, что Владимир не нашелся что ответить, а лишь молча опустился на стул.

— Простите. Вы не обращайте внимания. Сейчас будем пить чай. — Произнесла хозяйка, как ни в чем ни бывало. — Нет, нет, помогать не нужно. Сама. — Заметив, как дернулся гость, успокоила она Владимира. — Откуда вы, как здесь… Нечасто к нам заходят…

— Я? — Владимир отчего-то не решился рассказывать про свое случайное наследство. — Турист я. Решил по лесу побродить… А тут дождь. Машину на проселке оставил, да заплутал.

— Ррюкзак то зачем с собой потащил? — хозяйка глянула на мешок, из-под которого натекла небольшая лужица. — Да разберите вы его… иначе все как есть проплесневеет.

— Да чему там… Не успеет… — Бездумно отозвался Владимир, — однако почувствовал некую недосказанность, решил подобрать более убедительное объяснение. — Замок в машине так себе, боюсь, откроют. Вот и прихватил…

— И правильно. — Легко согласилась хозяйка, не прекращая вынимать из глубокого шкафа тарелки и плошки. — Своя ноша не тянет… Подсобите мне. — Без перехода попросила она, вынося из-за цветастой занавески несколько тарелок с лежащей на них провизией.

Владимир вскочил, поддернул штаны, и смущенно принял из тонких пальцев женщины фарфоровые блюдца. — Странно, из холодильника, а словно только что порезано? — Мимоходом удивился он, ставя на тарелки с закуской на стол.

— Ничего себе… — Обалдело уставился он на содержимое расписанных замысловатыми узорами тарелок. — Буженина, сало, колбаса. Откуда у нее?

— Дядька третьего дня приезжал. — Словно подслушав его мысли, произнесла хозяйка, наклонившись к столу, что бы водрузить посреди нее большое блюдо с вареной картошкой, посредине которой истекал янтарем громадный кусок масла.

Варя повернулась к нему, невзначай задев его плечо своим бедром. Словно огненная волна прокатилась по телу Владимира. Дыхание перехватило. Никогда, с самыми роскошными своими подружками и любовницами он не испытывал и сотой доли того возбуждения, которое вызвало это случайное касание.

— Да, да… — Не слыша, что говорит ему соседка пробормотал он борясь с диким желанием сжать ее в объятиях и поцеловать.

— Что, да-да? — Словно и не заметив его состояния, рассмеялась Варя. — Я ж спросила где вы работаете. Кем. Она тряхнула роскошной, цвета вороньего крыла волнистой шевелюрой, и улыбнулась. — Богатый поди? Раз в такую даль для просто погулять себе позволить можете…

Терехов проглотил застрявший в горле комок, с трудом оторвал взгляд от вишневых губ, и отозвался севшим голосом. — Промок, кажется… Вы простите. Что-то совсем нехорошо…

— Придется вас лечить. — Вздохнула хозяйка с милой укоризной. — Не любительница, но для согрева…, так и быть. Она легко, с гибкостью превосходной гимнастки согнула спину и вынула из нижнего ящика большого комода квадратную бутыль с притертой пробкой, залитой темным сургучом.

Едва пришедшему в себя Владимиру поплохело вновь. — Да как тут… Едва не взвыл он, сдерживая себя из последних сил. — Не бывает таких, не бывает. Все золото отдай и то мало будет. Да что там золото, все. Только бы с ней быть…

Волна горячего тумана поплыла в голове, застилая взгляд.

— Э да вы совсем плохой… — Заметив его шальной взгляд, озадачилась хозяйка. Умело, в два приема, скрутила пробку, и ни разлив ни капли наполнила граненый лафитник. — Ну ка… залпом, до дна… — Строго распорядилась целительница. — Пей, милый. — Добавила она таким мягким и нежным голосом, что Владимир и сам не замети, как рука потянулась к посуде. — Да попроси Варя его сейчас выпить всю бутылку, махнул не задумываясь.

— Пей… пей. — Голос уже не требовал, а манил, обещая нечто заманчиво желанное.

Владимир так резко рванул руку с зажатой в ней рюмкой к губам, что нечаянно зацепил пальцем распахнутый ворот рубахи. Рука дрогнула, и содержимое выплеснулось на стол.