Бесплатный фрагмент - Очерки

«Вот зеркало души моей…, оно через двадцать лет (если столько проживу на свете) будет для меня ещё приятно — пусть для меня одного! Загляну и увижу, каков я был, как думал и мечтал; а что человеку (между нами будь сказано) занимательнее самого себя?»

Н. М. Карамзин

От автора

Здравствуйте, друзья!

Перед вами второй том книги «Очерки». При подготовке к печати пришлось делить готовый сборник на две части. В первый том я включил очерки, посты из Живого журнала и прочие материалы, касающиеся моей семьи, друзей, встреч с интересными людьми, рассказы о милицейской службе и в органах уголовно-исполнительной системы.

Во второй том я поместил свои газетные публикации, размышления о православной вере, рассказы о поездках, о переезде в Анапу и о том, что я интересного нашёл для себя в этом прекрасном курортном городке, о моей общественной деятельности, а также о моих делах в Забайкальском и Кубанском казачьих войсках. Здесь же найдёте и семейные анекдоты.

Почти под каждым материалом есть дата. Я старался оставить всё в первозданном виде, потому что самые сильные и правдивые впечатления — описанные по горячим следам.

В моих очерках (условно будем называть все материалы очерками, хотя, по сути, очерков здесь не так много) вы встретите много имён людей, о которых можно более подробно узнать из первого тома. Чтобы легко находить информацию об этих персонажах, я снабдил книгу именным указателем.

Читать книгу можно с любого места. Единственное, что объединяет всё написанное — это мой собственный взгляд на описываемые события и персонажи. А я в жизни человек весёлый, поэтому многие вещи я вижу через розовые очки и отношусь к ним с юмором.

Напоминаю, что сети Интернет можно найти и заказать мои бумажные книги: «Стихи», «Конь пегасый», «Рассказы на одну букву», а также первый том «Очерков». Я уже готовлю к печати сборник «Проза», в планах опубликовать «Вестник Клуба Последняя Пятница».

Ну а теперь представьте, что вы пришли ко мне в гости, мы расположились на кухне, я налил вам чаёк, поставил на стол вкусняшки и начал свой неспешный рассказ…

С уважением, Александр Полуполтинных

Мои принципы жизни

Мой самый главный принцип — это всегда жить по принципам, правилам, законам и нормам. Считаю, что правила не усложняют, а здорово облегчают нашу жизнь. Например, перехожу улицу только на зелёный свет. Другие мечутся вдоль обочины, бегут, и черт знает, о чём думают в этот момент — как бы не попасть под машину, матерят водителей, нервничают… Я же, стоя в ожидании своего зелёного, могу думать о каких-то философских вещах, просто о чём-то приятном, что-то планировать. Загорелся зелёный свет — пошёл спокойно. Так и в жизни, наверное, — жди своего зелёного, не мечись!

Второй мой принцип — всегда оставаться самим собой, и — будет мне счастье. Этот принцип основан на теории смыслов известного психолога Виктора Франкла. Теория заключается в максимальной открытости людям. Когда тебя принимают таким, какой ты есть, а не того, кого ты изображаешь, — это счастье.

Не люблю говорить о деньгах, о материальном. На самом деле человеку нужно в жизни очень мало. На меня абсолютно не действует реклама. Я выбираю вещи для себя из соображений удобства и пользуюсь ими насколько это возможно долго. У меня, например, есть кепка-жириновка, которую ношу с 1996 года. Она кожаная, шита на заказ, и я очень её ценю — второй такой точно ни у кого нет.

В последнее время я спрашиваю себя: что полезного я делаю для семьи, для общества, государства. В общем-то, я всегда жил по принципу «служить бы рад, прислуживаться тошно». Что бы я ни делал, должно приносить пользу: читаю ли я книжку дочке на ночь, пишу ли что-нибудь у себя в блоге или в газету. И вообще, считаю, что моё главное оружие — это перо, а точнее, слово (можно даже сказать Слово, тогда в этот термин вкладывается Божественный смысл, то есть слово, речь, несущее духовно-нравственный заряд).

В детстве мне казалось, что меня недостаточно хорошо воспитывают (я, конечно, ошибался), поэтому в «Отцах и детях» И. Тургенева мне понравился Базаров, который сказал, что «каждый человек должен сам себя воспитывать». Я уяснил эту мысль и старался всегда что-то для себя брать полезное из книг и от людей. Я всегда шучу: «От людей надо брать всё самое хорошее!»

Каждый вечер перед сном оцениваю прожитый день: что сделано полезного, хорошего, а что сделано не до конца, плохо. Но в первую очередь, я благодарю Бога за то, что Он вообще даровал мне этот день, который я провёл среди родных, близких, друзей…

Настоящий друг это тот, кто не притворяется и остаётся самим собой. Это, опять же, теория Виктора Франкла — реализация себя в других, и наоборот, реализация окружающих через тебя. Слово реализация здесь означает полное принятие человека со всеми его прибабахами и тараканами. Этот принцип позволяет мне иметь только друзей и совсем не иметь противников. Нельзя переделывать в другом человеке что-то под себя. Надо принимать его таким, какой он есть. В народе говорят: «будь проще, и люди к тебе потянутся» — это верно на все сто.

Мои родители хоть и умерли, но связь с ними я ощущаю всегда. Как человек верующий я всегда молюсь за прощение им грехов и прегрешений и дарование Царства Божьего. Почитание родителей — это одна из главных заповедей. Это не просто заповедь, а заповедь с условием. Если её перевести простым русским языком с церковно-славянского, то получится так: уважай родителей и будет тебе счастье и долгие годы жизни. По-моему, стоит такую заповедь соблюдать.

В семье очень важно уступать друг другу. В русской христианской традиции вообще нет понятия «плохая жена» или «плохой муж». Любую жену и мужа, с которыми тебя свела судьба, надо любить и никаких гвоздей! Но это только к зрелому возрасту начинаешь понимать. И не имел бы я двух неудачных браков, и растил бы кучу детей. Поэтому «гражданский брак», или пробный — это самообман. Это не готовность преодолевать трудности, а лазейка для отступления в трудный час.

К деньгам я равнодушен. Курсы доллара, евро меня никак не трогают. За высокими процентами в банке не гонюсь. Никогда не гонялся за деньгами и считал, что много им чести от этого. Они, правда, тоже не спешат за мной гоняться, но всё равно я никогда не бедствовал. Главное (это ещё один мой принцип) — жить по средствам, то есть тратить столько, сколько есть в наличии. Я никогда не лезу в долги к чужим людям. У меня дома есть мамин кошелёк. Когда она умерла, там оставалось три тысячи денег. Этот кошелёк так и лежит у меня с этими тремя тысячами. Когда приспичивает с деньгами, я говорю: «Займу у мамы», беру, а потом возвращаю долг в этот же кошелёк.

Я не могу и не умею обманывать. В детстве я услышал сказку (кстати, нигде теперь не могу её найти, может, читатели помогут?) про мальчика, который никогда не обманывал. Его хотели всячески спровоцировать на обман, но он не поддавался. Стригли, например, овцу с одной стороны и вели мимо его окна. И он потом на вопрос: видел ли он стриженую овцу, отвечал, что овца с того бока, который видел он, действительно стрижена. Или мальчика переодевали девочкой, а он отвечал, что видел ребёнка, одетого как девочка. Вот такой правдолюб этот мальчик. Я когда пишу какой-то материал, всегда стараюсь писать только то, что видел своими глазами. Или делаю ссылку: тот-то сказал так-то.

Я — вечный студент. Мне очень нравится учиться. Я как-то считал ради интереса, что всего я учился в высших учебных заведениях (заочно и очно) двенадцать лет. У меня даже есть такой стишок:

Пусть зовут меня вечным студентом,

и, как дым, мои тают года,

не расстанусь с университетом

никогда, никогда, никогда!

Очень люблю слушать лекции умных людей, учёных. Когда я учился на юридическом факультете, мне нравились лекции В. И. Василевского по «Истории КПСС», а в педуниверситете лекции Л. В. Камединой — заслушаешься!

Главное дело моей жизни — писать. Начал я писать в шестом классе средней школы. Писал стихи, рассказы, выпускал газеты, которые представляли собой согнутые пополам тетрадные листки. Писал дневники. У меня сейчас целая коробка с исписанными тетрадями. Для друзей по Клубу Последняя Пятница (мы собирались в последнюю пятницу месяца) я писал и выпускал «Вестник» в течение 10 лет! Служил редактором в газете «Резонанс» и там писал. Сейчас пишу в «Живом журнале» — каждый день! Много пишу в комментариях. Кроме того, иногда развлекаю себя писанием стихов и прозы.

В юности мечтал посадить кедр в лесу за микрорайоном Сосновый Бор и пирамидальный южный тополь в городе. Мы с другом одноклассником как-то сделали посадку кедра — зарыли большой пакет кедровых орехов. У меня есть стихи с таким концом:

…но в том лесу, но хоть ты плачь,

я так ни разу не заметил,

что прорастает наш кедрач.

Тополь я пытался привезти из Краснодара, но черенки, которые я вёз, обёрнутые во влажную ткань, загнили…

В детстве я дважды доставлял родителям большие неприятности. Первый раз — чуть не утонул. Это случилось на Троицу в пос. Молодёжном Приаргунского района, где я родился. Весь посёлок выехал праздновать на природу. А я потерялся. Нашли меня лежащим в воде. Спас меня Пётр Абрамович Пометов. К сожалению, он умер в прошлом году. Второй раз, когда я ещё не умел ходить, выполз или вывалился из кроватки и уполз на скотный двор. И вот не знаю, то ли это фантазии, то ли реальные воспоминания — помню клочки сена, большие копыта, свиные рыла, корыта…

В школе меня считали тихим хулиганом, который все свои проказы тщательно скрывает. Но это не так. Главное, что это меня никак не задевало. Главное самому знать о себе правду (это мой принцип), а что думают про меня другие — это не имеет никакого значения. К оскорблениям отношусь равнодушно. Научился этому у Артура Шопенгауэра в его «Афоризмах житейской мудрости».

В моем окружении только хорошие добрые люди. Это, скорее всего, от умения выбирать друзей или от способности видеть в людях только хорошее. На Кубани, где я сейчас живу, меня окружают только добрые бескорыстные люди, хотя многие пытаются убедить меня, что есть тип людей, которых зовут «кубаноидами» и приписывают им все самые гадкие качества. Не знаю, мне такие не попадаются почему-то. Люди на Кубани отзывчивые, конечно, не как забайкальцы, но достаточно открытые.

Человек, к которому я прислушиваюсь — это моя жена. И вообще всегда надо прислушиваться только к самым близким людям (принцип, однако!), потому что они тебе никогда не посоветуют плохого.

Патриот — этот тот, кто, прежде всего, воспитан как патриот. Патриотами не рождаются, ими становятся. С молоком матери, с первых рассказов отца человек должен впитывать в себя красоту и славу края и страны, где ему выпало родиться. Патриот — это надпартийное, внеидеологическое понятие. Нельзя быть только патриотом Советского Союза и отрицать историю периода правления Романовых. Нельзя восторгаться подвигом советских солдат и отрицать подвиги офицеров Белой армии. Нельзя делить историю на «до 1917 года» и «после 1917 года». Человек должен быть патриотом и Древней Руси, и Императорской России, и СССР, и Российской Федерации — всё это история побед, достижений. Это один путь, одна судьба. Просто в этой одной большой богатой истории случались трагические и даже позорные и преступные периоды, и это надо честно признавать и принимать.

Щедрость — это когда делишься последним куском или вовсе отдаёшь последнее нуждающемуся больше, чем ты.

Я твёрдо уверен, что сказанное не пропадает зря. Мне очень нравится евангельская притча о сеятеле. Я тоже сею — мысли, идеи. Я часто призываю людей поступать именно так, а не иначе. Я уверен, что пропаганда, агитация не потеряли своего значения и воздействия и до сегодняшнего дня. Я уверен, что если тысячу раз повторить слово халва, во рту станет сладко. Я надеюсь, что моё слово, мои призывы упадут и на добрую почву, и дадут свои всходы, а, может быть, и принесут сторичные плоды.

Нужно научиться с мудростью использовать время. Время сеять и время собирать. Жить по плану — это ещё один мой принцип — тогда всё успеешь. Если каждый день читать по одной странице самого занудного текста, то за год можно одолеть целый том.

Мой самый любимый писатель Иван Алексеевич Бунин. Поражаюсь его способности угадывать и описывать самые лёгкие движения чувств. Его «Лёгкое дыхание», помните? В своём литературном творчестве я равняюсь только на него, не ниже. «Прохладный дом, так знакомо пахнущий восковыми свечами, липовым цветом, буфетной, казацким седлом, …опустевшими перепелиными клетками» — гениально!

Когда я начинал свой профессиональный путь, я не думал, что дослужу до звания подполковника внутренней службы. Как за деньгами, так и за званиями я тоже не гонялся. Я служил на одном месте, в редакции газеты УФСИН. «Потолок» в звании майорский. Но потом «потолки» наши московские чиновники подняли, я получил подполковничьи погоны, оклад, а «потолки» при очередном витке административных реформ — бац! — и опустили. А звание и оклад остались.

Самое высокое и почётное звание — это мать. Я всегда поражаюсь женщинам, у которых много (а по нашим современным меркам это три и более) детей. В России сейчас рожать — это просто стратегически важная задача.

Больше всего я боюсь забвения. Не в плане творческом, в плане человеческом, земном. Я занимаюсь своей родословной, нашёл в государственном архиве имена моих предков, начиная с 1796 года. Они жили в селе Захарово Красночикойского района. Какое это зажиточное село! Из 139 домохозяйств лошадей не имели только 9 хозяев, зато верблюдов 138 — почти по одному на двор! А нам коммунисты рассказывали сказки-страшилки про царские времена. Историю надо изучать не по учебникам, написанным в советское время, а по архивным документам. Поэтому я в молитвах вспоминаю о прежде почивших предках, и знаю, они обо мне на небесах пекутся тоже. Я бы хотел, чтобы и обо мне вспомнил кто-нибудь через 200—250 лет и помолился о моей грешной душе.

В людях я ценю верность, преданность. Почему я и нашим легендарным земляком-куранжинцем атаманом Семёновым восторгаюсь. Почему я и чаю, когда уберут на задворки памятники изменнику Ульянову (Ленину). Ценю верных друзей, одноклассников, братьев-казаков, которых осталось много в Чите, и которых встретил на кубанской земле.

Литература для меня — хобби. Я намеренно не вступаю в какие-то профессиональные союзы, потому что, мне кажется в последнее время, роль и значимость их уменьшилась. Есть «Союз писателей России», «Союз российских писателей» — и это разные организации со своими членами, председателями, уставами и т. д. А есть Международное сообщество писательских союзов, и можно стать его членом. А в Анапе есть свой Союз писателей г.-к. Анапа. Я считаю, если у автора что-то в литературе получается, то его и так будут печать и читать.

Мне очень приятно, что в Чите знают мои стихи, дети к праздникам учат мои «Забайкальские подснежники» («Где тропки топкие и пни горелые…»), полицейские поют мои «Чёрные береты», а в УФСИНе — «Марш Забайкальской УИС» на мои слова. Я всегда завидовал тем авторам прошлого, стихи и песни которых исполняют, даже не задумываясь, кто их написал. Например, автор «В лесу родилась ёлочка…» Р. А. Кудашёва. Мне кажется, что свою «ёлочку» я уже написал.

В Анапе мне удалось убедить местных поэтов и писателей проводить свой литературный фестиваль. Я рассказал им о фестивале «Забайкальская осень», заинтересовал. Нашлись, конечно, скептики, которые сказали, что это потребует больших финансовых вложений. Но моя идея через Интернет, через мой блог в Анапе всё-таки дошла до управления культуры г-к Анапа, до краевого центра — в писательскую организацию дали команду разработать положение фестиваля… В общем, I Всероссийский литературный фестиваль-конкурс «Поэзии прекрасный свет» через год, в октябре 2015 года, состоялся. Руководство города обещало, что фестиваль станет ежегодным, поэтому я приглашаю земляков в нём участвовать.

Специально для сетевого издания Zab.ru,

опубликовано 3 февраля, 2016

О вере православной

Духовные сеятели на тюремном поле

С развитием демократизации и гуманизации условий отбывания наказания самые различные религиозные конфессии стараются образовать свои паствы в местах лишения свободы. Мне нередко по долгу службы приходится сталкиваться с представителями тех или иных религиозных организаций. Частые гости в наших исправительных колониях пятидесятники, адвентисты, баптисты, Свидетели Иеговы (признаны властями РФ экстремистской организацией) и многие другие. Все они чем-то похожи друг на друга: аккуратные причёски, дорогие костюмы, красивые галстуки, сверкающие туфли. Многие производят довольно приятное впечатление: улыбчивы, словоохотливы, с мягким тембром голоса. Но в отношении к иным нельзя не согласиться со священником Глебом Каледой, известным по своей духовной работе в Бутырской тюрьме: «Сплошь и рядом миссионеры-иностранцы отталкивают своим самодовольным видом, незнанием русской литературы и быта и огромным чувством превосходства над заключёнными и всем русским. Православие для них — религия варваров».

Другое впечатление производят наши православные священники: с открытой душой, добрые и простые в общении. Например, отец Игорь Арзуманов. Помню, как входил он в кабинет, где размещается служба УИН по организации воспитательной работы с осуждёнными: бородатый, в длинной чёрной рясе, с крестом на груди. Войдёт, перекрестится на стоящие повсюду иконы (много их присылают из колоний к различным конкурсам), на календарь с изображением златоглавого храма, даже на герб российский (ведь и там святой Георгий Победоносец), поздоровается со всеми за руку, пошутит, угостит (было и такое) румяными булочками («Матушка испекла!»), и светом добра наполняется помещение.

Сейчас много можно слышать высказываний в адрес так называемых религиозных сект, в том числе и со стороны православного духовенства. Под гнев святых отцов попали, например, даже Рериховский центр, недавно организовавший в одной из колоний выставку картин, и ивановцы, известные своей оздоровительной системой закаливания «Детка». Да что ивановцы! К деструктивным религиозным организациям приобщили даже небезызвестный «Гербалайф». А что? Налицо культ «продукта фирмы», есть и своего рода служения-презентации, а также и свои «святые», являющиеся примером чудесных исцелений.

Русская Православная Церковь, видимо, забыла, что сама недавно находилась под запретом. В 70-х годах, учась средней школе, и мне довелось испытать пресс «воинствующего атеизма»: как-то на уроке русского языка я написал сочинение на религиозную тему. Что там началось! Педсоветы, родительские комитеты, рейды домой, допросы родителей, выявление круга общения… Поэтому, что такое быть инакомыслящим мне известно.

Когда-то Понтий Пилат, глубокомысленно произнеся «Что есть истина?», отдал на расправу самого Христа. С тех пор человечество так и не нашло ответ на этот непростой вопрос.

Были времена, когда суды инквизиции отправляли на костёр еретиков-учёных. Недалеко ушло время, когда самих священников ставили к стенке, сносили с лица земли храмы. Теперь маятник истории качнулся в другую сторону, и вот уже бывшие партийные бонзы стоят в храме со свечками. После более чем 70 лет безбожия, наконец, вера в Бога стала возрождаться, а вместе с ней — и свобода вероисповедания. Вышел закон, практически не ограничивающий деятельность религиозных организаций, за исключением откровенно сатанинских, которые, кстати, в официальной регистрации никогда не нуждались и не нуждаются.

Неохватная целина человеческих душ после длительного прозябания требовала духовных пахарей и сеятелей. И они пришли. И, конечно же, они устремились в зоны и тюрьмы, где ещё вчера ношение крестиков считалось злостным нарушением режима. И заключённые искренне принимали это духовное освобождение: охотно крестились, исповедовались, причащались.

С тех пор число верующих в местах лишения свободы из года в год растёт. И, дай Бог, чтобы их становилось всё больше, ведь положительное влияние религиозных деятелей различных конфессий бесспорно. У верующих, по наблюдениям администрации колоний и СИЗО, меньше нарушений режима, а у иных они прекращаются вовсе. Стоит ли сомневаться в пользе религиозных миссионеров? «По плодам их узнаете их», — учил Христос (Мф.7:16).

Но, тем не менее, то там, то здесь среди осуждённых случаются конфликты на религиозной почве. Одни доказывают, что икона, крестик — это идолопоклонство, другие в ответ рвут «сатанинские» книги, изданные на Западе. И всё же православный человек должен, получив пощёчину, «подставить другую щеку», то есть уметь относится ко всем окружающим с братской любовью, понимая, что если человек принадлежит другой конфессии, то это только ещё один повод помолиться за заблудшего, а не способствовать через неумеренную ревность к Богу, как своему, так и чужому падению в грех. Хотелось бы напомнить всем верующим слова, с которыми всегда обращался Иоанн Богослов к братьям по вере: «Чадца, любите друг друга».

«Жатвы много, а делателей мало» — это о кадровом дефиците в РПЦ. Сегодня в духовном окормлении нуждаются не только заключённые, но и персонал пенитенциарных учреждений. Православных же священнослужителей явно не хватает. А из имеющихся не все хотят идти служить в зону. Тот же отец Глеб Каледа говорил: «Катехизаторская и миссионерская работа, которую ведёт Русская Православная Церковь в местах лишения свободы, явно недостаточна ни по своему объёму, ни по своему уровню. Многие священники боятся тюрьмы…». Поэтому до обидного становится, когда наших российских зеков крестят представители германских и американских церквей.

Ничто не сравнится с красотой убранства православных храмов! Золотые оклады икон, неподвижные огоньки свечей, запахи ладана и воска… Умиротворённость и торжественность во всем. Всё это оценил ещё князь Владимир, креститель Руси. Какой истинно русский откажется от всего этого?

Однако человеческой натуре свойственно искать новое даже в вопросах веры. Многие хотят постигать учение Бога вширь и вглубь, а некоторые религиозные организации дают именно такие знания: они глубоко исследуют Священное Писание, преподносят Слово Божие с учётом современных потребностей людей, которые в отличие от первых христиан живут в мире, далеко продвинувшемся вперёд в области научных открытий и философских познаний. По-моему, такое глубокое изучение Библии только укрепляет истинную веру.

Первой религией на земле считается язычество, в 6—5 веках до нашей эры появился буддизм, в 1-ом веке зародилось христианство, а в 7-ом — ислам. Возникнет ли на почве новых религиозных течений какая-либо новая, мировая, религия, кто знает? Легче поверить, что существующие будут крепнуть, а их паствы расти.

Думаю, пройдёт ещё немного времени и люди смогут в полной мере осознать завещанное Иисусом Христом: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга… По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Иоанна 13:34, 35; 15:12,13).

«Резонанс», 2003

Чтобы найти потерянное

13 июля 2006 года на территории исправительной колонии №1 города Нерчинска епископ Читинский и Забайкальский Евстафий провёл богослужение по случаю закладки первого камня будущего храма в честь и память новомучеников и исповедников Российских.

Год назад, разговаривая со своими коллегами: заместителем Иваном Сусловым и начальником отдела воспитательной работы Виктором Колодиным о мерах по снижению нарушений режима содержания, начальник ИК-1 Валерий Герман предложил: «Почему бы нам не поставить в колонии часовню или небольшую церковь? Привлечём сотрудников, осуждённых и общими силами построим». Конечно же, у этого начинания сразу появились противники в лице оперативных и режимных работников. Потребовалось время, чтобы убедить их и весь личный состав, что храм в учреждении послужит только на благо.

Прошёл год, и сегодня на хозяйственном дворе можно видеть свежеструганный сруб будущей церкви. С огромным воодушевлением принялись за доброе дело осуждённые. Если до начала строительства православных верующих насчитывалось с десяток, то теперь их количество возросло до 24. А когда храм будет перенесён на отведённое место напротив клуба-столовой, по мнению о. Димитрия, окормляющего «единицу», количество верующих возрастёт в разы. Колонийский храм станет самым высоким сооружением в колонии, крест, венчающий купол, взметнётся в небо на 22 метра. Это выше пятиэтажного дома!

Символично, что закладка первого камня нового храма, который будет носить имя новомучеников и исповедников Российских, проводилась в преддверии 17 июля, дня, когда Русская Православная Церковь чтит память Государя Николая II и его Августейшей Семьи, скончавшихся как мученики, с непоколебимой верой и терпением.

Перед началом богослужения, епископ Читинский и Забайкальский Евстафий обратился к осуждённым:

«Сегодня в мире очень много греха, страстей, и, наверное, нет такого человека, которого бы не поразил хоть одним их них, — сказал он. — Вам, находящимся здесь, особенно трудно, поскольку вы лишены свободы. Однако самая идеальная свобода наступает тогда, когда человек освобождается от грехов. Это свобода, которую нельзя стеснить какими-то внешними препятствиями. Если человек, несущий заслуженное наказание, имеет эту духовную свободу, то ему значительно легче проводить время в неволе, осознавая, что он попал сюда не по чьей-то злобе, а по своему упущению, по своей ошибке.

Мы все не свободны от греха: согрешаем, если не делом, так словом, если не словом, так помышлением. И если мы не видим явного наказания за грехи, это не значит, что Бог это пропустил, это им не учтено. Всё Бог учитывает и соответственно наказывает человека — ни один грех не остаётся у Бога пропущенным. Дай Бог, чтобы строительство этого храма и само богослужение по случаю закладки первого камня послужили вашему духовному умиротворению, чтобы в ваших душах появился огонёк, который бы возродил в ваших душах подлинную свободу — свободу от греха.

Этот храм закладывается в честь новомучеников и исповедников Российских, пострадавших за правду, за веру, а вера православная всегда есть доброе основание в жизни каждого русского человека. Когда новые власти попробовали поставить другое основание, получилось, что наш народ утратил свою национальную идею, свою духовную направляющую, утратил истину. Сегодня мы возвращаемся к тем началам, которые испокон веков на Руси всегда считались основополагающими. Дай Бог, чтобы новый храм, как духовный маяк, и своим видом, и колокольным звоном указывал всем на добрую тихую пристань в бурном житейском море, которое кипит страстями и пороками, чтобы здесь мы находили подлинное успокоение, и, самое главное, осознание своего недостоинства пред Богом и вины пред людьми. И тогда все, что вас постигло, будет переноситься значительно легче. И это говорю не только я, это говорят люди, которые побывали здесь и милостью Божею являются православными людьми.

Православный храм — это не просто четыре стены, но и соответствующее наполнение. Но если вы будете молиться, то Господь непременно пошлёт всё необходимое: и иконостас, и колокола, и всю церковную утварь. Я же вам желаю Божией помощи в вашем духовном преуспеянии. Поверьте, это самое главное, это якорь, за который можно зацепиться и который никогда не подведёт. Дай Бог, чтобы вы познали мудрость, которую в назидание нам говорили наши благочестивые предки: с Богом хоть за море, а без Бога ни до порога».

Обращение владыки Евстафия внимали не только верующие, пришедшие принять участие в молебне, но и многочисленные осуждённые, находящиеся в своих локальных участках — зычный голос архиерея далеко разносился.

Затем началось богослужение. В основание нового храма заложили камень и капсулу с молитвой и свидетельством об этом знаменательном событии, а также частицу святых мощей священномученика Константина Богородского. Здесь же, до перенесения сюда сруба, установлен восьмиконечный деревянный крест.

Закладка храма во многом и заслуга настоятеля Воскресенского собора г. Нерчинска отца Димитрия (Каширина), молитвами и стараниями которого происходящее в колонии строгого режима стало возможным.

— Сегодняшнее событие я оцениваю очень положительно, — сказал о. Димитрий. — Это начало возрождения России, той православной России, за которую в годы Советской власти пострадали мученики и исповедники Российские, а это свыше 1000 новых святых. И сегодня борьба идёт за каждую человеческую душу. Если даже один человек выйдет из заключения и больше сюда не вернётся, значит, мы принесли великую пользу. Ведь Господь печётся и об одной овце, оставляя девяносто девять и идя за одной заблудшей.

Надо сказать, что, оклеветав, Господа распяли среди уголовных преступников. И первый человек, который попал в Царство Небесное, оказался рецидивист. Видимо, никаких благих дел он в своей жизни не совершил, преступления его дошли до такой крайности, что его распяли на кресте, а это считалось крайней мерой наказания. И вот, покаявшись на кресте, и получив за это прощение, он спасся. Господь нам этим показал, с каким тщанием мы должны относиться к людям, находящимся в темницах. Многие святые, начиная с апостолов Павла и Петра, прошли темницы, находились вместе с уголовными преступниками, спасали их многих и показывали нам образец для подражания. У Бога нет людей безнадёжных, всё зависит от свободного выбора каждого. Церковь, которая сегодня здесь заложена, призвана будет направлять свободную волю человека — к спасению, если он сам того захочет, или — к гибели. По крайней мере, всем будет дана возможность сделать такой выбор. К тому же здесь, в колонии, у заключённых есть и душевная скорбь, и свободное время. У каждого будет перед глазами истина, и уж как он к ней отнесётся, зависит от самого человека.

После совершения богослужения епископ Читинский и Забайкальский Евстафий побеседовал с верующими, окропил желающих святой водой, что в жаркий июльский день вдвойне приятно, ответил на многочисленные вопросы, посоветовал кроме обязательных утренних и вечерних правил читать Евангелие, псалтирь, особенно 90-й псалом «Живый в помощи», и вообще, чаще пребывать в молитве, которая приближает человека к Богу. По просьбе осуждённых владыка пообещал прислать им молитвословы, учебник «Основы православной веры» и ладан.

Осуждённый Анатолий Завгороднев рассказал, что в колонии стараниями администрации и о. Димитрия организована и действует молитвенная комната, которую свободно утром и вечером могут посещать все желающие. Порядок в ней поддерживает староста Валерий Баранов.

— Мы приложим все силы, чтобы построить храм Божий как можно быстрее, — заверил Анатолий. — В нём каждый найдёт то, что растерял на жизненном пути, пребывая в своей гордости, самолюбии и других пороках.

Разговор о духовных проблемах общества продолжился за трапезой. Поблагодарив начальника учреждения Валерия Яковлевича Германа за заботу о духовном здоровье своих подопечных и оказанный радушный приём, высокий гость отбыл в Читу.

«Резонанс», 2006

Хранимый Богом Валаам

Духовный форпост России

Добраться до этого северо-западного духовного форпоста России непросто. Сначала надо доехать до нашей северной столицы Санкт-Петербурга, затем автобусом — до маленького Приозёрска, и уже оттуда теплоходом или катером, как повезёт, — до самого Валаама. Валаамский архипелаг раскинулся далеко от материка, в Ладожском озере, самом крупном в Европе пресноводном водоёме. Это удивительное, находящееся вдали от мирской суеты место, будто особо предназначено для прославления величия Творца.

Что такое Валаам для православного человека? Это частица Земли Русской, земли священной. Предание говорит, что первым, просвещая языческие скифские и славянские земли, на Валаам пришёл апостол Христа Андрей Первозванный. Он разрушил языческие капища и воздвиг каменный крест. Благодатным своим домом избрала Валаамскую землю Пресвятая Богородица, чей образ был явлен на острове и получил название Валаамский. Список иконы особо чтим на острове.

Как владение Новгорода, Валаамские острова упоминаются с 12 века. Монастырь основан в начале 14 века. Находясь на границе новгородских владений, он служил крепостью, много раз отражал нападения шведов и не один раз подвергался разорению. 1611 году обитель разрушили до основания. Только в 1715 году по указу Петра I монастырь восстановили.

Расцвет Спасо-Преображенского монастыря пришёлся на 19 век, когда эту обитель стали называть Северным Афоном. К началу 20 века монастырь превратился в самую значительную обитель России почти с тремя десятками маленьких заводов: здесь варили смолу, выделывали кожи, делали кирпич, построили конюшни, молочные фермы и даже разбили фруктовые сады, где выращивались замечательные яблоки, многие сорта которых выведены на Валааме.

Но святую обитель снова ждали испытания. В 1914 году, когда на Русь снова пришла беда, многие иноки решили отправиться на поле брани. В монастырской летописи того времени записано: «Состоявшие в запасе братия и послушники, причастившись святых христовых таинств, отправились на пристань провожаемые всей братией». Многие из этих воинов-монахов уже никогда не возвратились в родную обитель.

Предательство окружения царя, крушение Империи и последовавший октябрьский переворот 17-го года принесли Валаамской обители новое, ещё более страшное, разорение. Древний уклад иноческого жития нарушили, двадцать три года Валаамский архипелаг принадлежал Финляндии.

После присоединения в 1940 году островов к Советскому Союзу монахи, боясь преследований и сталинских лагерей, покинули обитель, основав на финской территории Новый Валаам. В древних стенах монастыря разместили школу юнг, которых заставляли скребками уничтожать старинные росписи. Им так и командовали: «По святым разойдись!» Однажды во время такого кощунственного занятия одному юнге стало плохо, и он упал в обморок.

В 1945 году в монастырь свезли инвалидов войны с особо тяжёлыми увечьями, которых хотели скрыть с глаз советских граждан. Так впервые почти за тысячелетнюю историю Валаама на нем появились светские жители. Монашеские кельи переделали под жильё обслуживающего персонала дома-интерната. А в 1979 году, когда на Валааме заработал историко-архитектурный и природный музей-заповедник, в старинные здания заселились сотрудники музея. Всё это привело к страшному запустению древней обители, некоторые исторические строения попросту уничтожили.

В 1988 году часть зданий Валаамского монастыря передана Русской Православной Церкви. В декабре 1989, в канун праздника Святого апостола Андрея Первозванного на Валаам вновь вернулись монахи. В 1991 Спасо-Преображенскому Валаамскому монастырю дарован статус ставропигиального, т. е. находящегося в непосредственном подчинении Патриарху Московскому и Всея Руси Алексию II, который впервые побывал здесь 9-летним мальчиком в 1938 году. Сегодня в зданиях, ранее принадлежащих монастырю, ещё проживают миряне, большей частью пенсионеры, которые практически находятся на попечении монашеской братии. На острове действуют воскресная школа для детей и взрослых, бесплатная столовая. Здесь размещена единственная в России православная воинская часть.

Сегодня на Валааме возрождаются иноческие традиции. Строгий Устав Валаамской обители, введённый игуменом Назарием по образцу Устава Саровской пустыни, определяет хранить душевное и телесное безмолвие, запрещает оставлять у себя пожертвования, употреблять спиртное, покидать обитель, вести переписку без благословения настоятеля.

По святым местам

Суровый климат, строгий устав монастыря выковывали из его насельников истых молитвенников и чудотворцев. На старом братском кладбище покоятся сонм святых схимонахов. Среди братии Сергий и Герман Валаамские Чудотворцы, преподобные Авраамий Ростовский, Арсений Коневский, Корнилий Палеостровский, Савватий Соловецкий, Афанасий Сяндемский, Адриан Ондрусовский. Многие из них впоследствии основали другие знаменитые обители. Валаамским иноком стал и преподобный Герман Аляскинский — первый православный святой Америки.

Многие из них жили уединённо в скитах, которые разбросаны по всему Валаамскому архипелагу. Один из них — скит преподобного Александра Свирского. В маленькой, скрытой в скале пещерке святой устроил место для молитв. Свод пещерки так низок, что молиться в ней можно только стоя на коленях. Тусклая лампадка, небольшая иконка на полочке — вот всё, в чём нуждался преподобный для праведной уединённой жизни.

В тёплое время года на острова приезжают тысячи паломников. Особенно много их в августе, когда в главном, Спасо-Преображенском, храме обители празднуется престольный праздник Преображения Господня, или яблочный спас. На службу люди несут для освящения яблоки, в корзинках, вазах, украшенных цветами и свечками.

Посчастливилось, с благословения епископа Читинского и Забайкальского Евстафия, побывать на святой русской земле и нам, забайкальцам. Расселили нас в бывшем водопроводном доме в маленьких кельях, напоминающих купе вагона, с двухъярусными кроватями. Мужчины и женщины жили, конечно же, раздельно. Обедали и ужинали паломники в большой трапезной для гостей. Перед тем, как сесть за стол и после приёма пищи, обязательно творится молитва. С большим интересом взирали на нас, православных, иностранные туристы, для которых Валаам — не постижимая для их сердца экзотика. Кормят в монастыре вкусно и обильно, даже в пост. Так здесь заведено исстари, ведь у монахов много работы, и духовной, и физической, поэтому в четыре утра весь монастырь уже на ногах.

Нам, паломникам, посчастливилось молиться в главном храме обители в дни двух праздников — Преображения и Всех Святых на Валааме просиявших. Службы, проходящие при свечах, завораживают своей торжественностью и удивительным самобытным древним распевом хора валаамских монахов.

Посетили мы и некоторые из скитов: Никольский, Всехсвятский, Александра Свирского, церковь Валаамской Божией Матери, несколько часовен, поклонных Крестов, старое братское кладбище. Да что говорить — каждая тропинка на Валааме священна и памятна. Только два примера. На погосте, где покоится братия, есть могила схимонаха Григория, чудом спасшегося при кораблекрушении бывшего шведского короля Магнуса, ставшего монахом. А чугунный крест над могилой схимонаха Агапия, 23 года проведшего в полной слепоте и получивший дар непрестанной молитвы, мироточил.

Кто только не приезжал на Валаам! Учёные Менделеев и Иностранцев, художники Шишкин, Куинджи, Балашов и Васильев, писатели Лесков, Тютчев, Шмелёв, композиторы Чайковский, Глазунов и многие другие. Недаром Валаам называют «Честною и великою Лаврою» и «Северным Афоном» — так велико его значение для Святой Руси. В монастырских храмах много чудотворных икон, мощи святых основоположников обители Сергия и Германа, хранящиеся «под спудом», в скале, куда их поместили иноки, сокрывая от шведских захватчиков. Имеется на острове место, которое носит название Новый Иерусалим, где есть подобие Гроба Господня, Гефсиманский сад, Иордан и даже Мёртвое море.

Святую обитель посещали Императоры Александр I и Александр II. Недалеко от монастыря возведена мраморная часовня в честь иконы Божией Матери «Знаменье» в память посещения обители Александром Николаевичем с Августейшим Семейством. Известно, что в 1819 году как простой паломник Валаам посетил Царь Александр I. Победитель Наполеона, въезжавший с триумфом в Париж, сгибался вдвое, чтобы войти в обитель смиренного старца Николая. Отшельник предложил ему угощение со своего огорода. Стоящий рядом игумен Дамаскин сказал, что надобен нож, чтобы очистить плод, но Александр ответил: «Не надо, я солдат, и съем его так». На всенощной старый слепой монах Симон тронул рукой сидевшего рядом с ним Государя и спросил тихонько: «Кто сидит со мною?» Александр ответил: «Путешественник…»

Царю-новомученику Николаю II помешали побывать на Валааме война и революция. Но когда, после прославления в 2000 году в лике святых, образ Его доставили на остров — старинные иконы монастыря замироточили. Истекало миро даже из репродукции иконы «Георгий Победоносец».

К сожалению, мы не успели поклониться всем святыням Валаамской обители: три дня очень мало, чтобы обойти весь остров. Может быть, нам доведётся побывать на этих чудных, хранимых Богом островах, ещё раз?

«Резонанс», 2006

О святыньках

Лёшу Мусихина я встретил в соборе. Он низенький, коренастый, с всклокоченными волосами на крепком черепе (почти бунинский штрих), прошёл мимо меня с большим рюкзаком на спине, не заметил. Потом мы стояли вместе, молились, а после службы поехали ко мне в гости.

Мы давно с Лёшей не виделись, с самого лета. Лёша с супругой ездил в отпуск в Азов, Геническ, Киев, Почаев… Приехал оттуда с массой впечатлений, удивительных рассказов. Мне он привёз несколько святынек: антидор и просфору из храма Азовской Божией Матери, кусочек дерева от липы, посаженной Иовом Почаевским, песочек с могилы Амфилохия Почаевского, множество бумажных иконок. Лёша также подал мне завёрнутый в целлофановый пакетик засушенный цветочек.

— А это откуда? — спросил я.

— Это я поднял с дорожки, по которой несли икону Почаевской Божией Матери…

Лёша всегда ещё нагоняет жути, от которой невольно и у меня холодок пробегает между лопаток.

— В Почаеве все говорят, что через четыре года начнётся война…

— Где начнётся? — спрашиваю. — Здесь? Или там?

— Там. Со Средиземки…

Про антидор сказал так:

— Когда в храмах причащать перестанут, его можно будет принимать вместо причастия с агиасмой…

— С агиасмой?

— Ну, да — с крещенской водой…

Так что количество святынек у меня заметно прибавилось. Что-то стоит на полочке с иконами, но большинство их хранится в специальном ящичке. Пользуюсь я ими редко и переживаю, что они лежат без дела. Все эти святыньки в основном дарёные, сам я их давно не покупаю, когда понял, что ими можно просто завалиться. Иногда порою приходится просто вежливо отказываться от очередного предложения, каким-то образом избегать. Я ничего против не имею этих святынек, но всё-таки должен же быть какой-то разумный подход в их приобретении и использовании.

Буквально в субботу, вчера, на учёбе по партам пустили пакетик с бумажными иконками Иерусалимской Божией Матери. Вложена бумажка: «Берите бесплатно! Благословение Иерусалима». Но тут хоть можно отказаться, пустить дальше пакетик по партам. А некоторые просто кладут на стол какую-нибудь иконку — хочешь не хочешь, а бери…

Я, конечно, бережно отношусь и к святынькам, и к иконкам, и к газетам, к различным изображениям креста, святых… Даже скорлупу от освящённых пасхальных яиц не выбрасываю, складываю в отдельную баночку, чтобы потом или сжечь или зарыть в «непопираемое место»­­­. Иногда эта баночка стоит год, а то и больше. Зимой не пойдёшь рыть яму в лес, а печки у меня нет…

24 ноября, 2013

Паломничество и религиозный туризм

Читаю «Фому» (ноябрь, 2013 г.), статью главного редактора Владимира Легойды «Человек идущий, или Несколько слов о Пути, паломничестве и преподобном Серафиме». Автор размышляет о таком современном явлении как религиозный туризм. Чем он отличается от паломничества? Сейчас, когда ездят поезда и летают самолёты, гораздо легче достичь какой-либо точки на карте нашей необъятной России, да и мира тоже. Оторвался от суматошной работы, сел в самолёт, вздремнул, поел, снова вздремнул, чуть-чуть проехал на автобусе, электричке — и ты уже в Дивеево, в Оптиной… За нынешними скоростями человек, паломник, не успевает подготовиться к встрече со святыней, дойти до неё в первую очередь своим сердцем, а потом уже ногами… Да, именно ногами, ибо раньше паломники пешком проходили многое, многие вёрсты, чтобы прийти в какой-нибудь монастырь, поклониться святым мощам или чудотворному образу. Вот тогда, когда преодолён нелёгкий путь, полный порой лишений, а то и злоключений, встреча со святыней приобретает свою значимость.

Человек — существо духовно-телесное, учили святые отцы Церкви, поэтому для совершенства духа необходимо закалять своё тело. Для этого в Церкви существуют коленопреклонённые молитвы, для этого предназначены многодневные посты.

Многие верующие это понимают. Вот почему они готовы сутки стоять без пищи в очереди к Поясу Богородицы, когда точно такой же фрагмент того же Пояса хранится в соседнем храме и вход туда совершенно свободен. Людям нужен подвиг (от слова подвижничество, движение к Богу). В школе, помню, как учителя ставя нас за партой или в угол, повторяли, что через ноги лучше доходит. Действительно, до многих понятий необходимо дойти в прямом смысле слова. «Пеший путь для паломника был когда-то именно такой составляющей его духовного подвига», — пишет автор.

И становится понятным, почему человек, побывавший в каком-нибудь святом месте (если он туда шёл долго и умом, и сердцем, а может, и собственными ногами) везёт оттуда какие-то святыньки, как награду, как свидетельство о своём маленьком подвиге, о своём и только своём Пути к ним. Но если он привозит эти же святыньки кому-то в подарок, то для одариваемого они не представляют той ценности, какую бы имели, если бы он сам стремился к ним, затратив для этого свои не только умственные, душевные, но и физические силы.

27 ноября, 2013

Как и где меня крестили

Родился я в целинном посёлке Молодёжный, который мой отец Мефодий Илларионович строил с первого колышка. Ни в ближайшем Приаргунске, ни в самом Молодёжном церкви, конечно, не было. 1964-й год. На всю область действовала единственная Свято-Воскресенская церковь в Чите. Поэтому я остался некрещённым.

Но дома у нас хранилась икона «Знаменье», старенькая, лик Богомладенца на ней отколупан, да и сама она вся исцарапанная… Долгое время в ней торчал гвоздь, на который, видимо, когда-то её прибивали. И только спустя много лет я этот ржавый кривой гвоздь, который, казалось, врос в тело иконы, выдернул… Мама рассказывала, что этой иконой её благословила моя бабушка, когда она выходила замуж. Эта икона находится сейчас в нашей семье. У бабушки тоже имелась старинная икона — Николая Чудотворца — большая, по сравнению с нашим «Знаменьем», в окладе из жёлтой потемневшей латуни. Она всегда у неё висела за шкафом, в мрачном уголке, где стояла её кровать. Бабушка, когда ещё находилась в силах, ходила в Свято-Воскресенский храм, но особую религиозную пропаганду никогда не вела, верила тихо, не напоказ. Всегда когда я уходил от неё она говорила «С Богом!» Так у нас в семье заведено: на прощание всем говорили «С Богом!» Ещё мама рассказывала, что бабушка хорошо пела тропарь «Рождество Твое, Христе Боже наш…», но я никогда не слышал её пения. Мама же знала, кроме «Отче наш…» ещё и молитву Животворящему Кресту «Огради мя Господи, силою Честнаго и Животворящего Твоего Креста, и сохрани мя от всякого врага и супостата». Потом и я выучил эту молитву и молился у себя в комнате, вырезав репродукцию Владимирской иконы Божией Матери из журнала «Работница». Так что, могу сказать, что рос я в верующей семье и сам со временем стал верующим. Верили тогда, как могли. Конечно, в доме всегда имелась святая вода. И никак сейчас пятилитровками, а маленькая стеклянная баночка. Красили яйца на Пасху, а одно яйцо обязательно оставляли до следующего года. Мама рассказывала, что мой дед, её отец, всегда в Пасху разговлялся прошлогодним святым яичком, и оно всегда оказывалось свежим! Но во всеуслышание говорить о Боге запрещалось. Я напомню, что ещё в 6-ом классе, когда я в сочинении (которое писал за своего друга Олега Лобова) написал слово «Бог», на ушах стояла вся школа — Олега вызывали на педсовет, родителей его прорабатывали — это 1978 год.

Я пришёл из армии в 1985 году, пошёл служить в милицию, и только в 1990 году решил креститься вместе со своим сослуживцем Володей Журавлёвым.

Вот какую запись я оставил у себя в дневнике:

«10 февраля 1990 года. Сегодня, в этот морозный, с белой порошей день, мы вместе с Вовиком приняли Крещение в церкви.

…Обряд нам стоил по 7 руб. 50 коп. До его начала сходили в саму церковь, поставили по свечке, послушали, как поют молитвы. Хора, видимо, там своего нет, но кто-то вполне сносно солировал, а все остальные прихожане в силу своих способностей подпевали. На Крещение мы немного опоздали, батюшка уже говорил вступительную речь. В «крестёлке» битком народу, всю одежду, которая не вошла на вешалку, свалили в угол за печку. Крещающиеся плотной стеной окружали серебристую, с тремя горящими свечами на краю, наполненную святой водой купель. Справа стенка увешена иконами, на передней стене написаны маслом Бог-Отец, Бог-Сын и Бог Дух Святой, качества, признаться, невысокого. Тут же стоял стол с иконами, увешенными маленькими (для детей) и большими золотистыми крестиками на верёвочках. Батюшка (возрастом лет 30—35) говорил скороговоркой, на ходу поменял какому-то мальчишке неправославное имя Рустам на православное Ростислав. Потом начались ритуалы. Все их перечислить не могу… Нас чуть не забыли с Вовиком. Я выручил: «Батюшка! А нас-то?» Нас помазали миром, и, наконец-то, началось само Крещение. Забавно наблюдать за малышами. Им повязывали на шею полотенца (как в парикмахерской), чтобы вода не попала за шиворот и не замочила одежду. Самые маленькие смешно вставали на цыпочки, переваливаясь через край купели, чтобы опустить руки в воду. Батюшка выливал на макушку три пригоршни со словами «Крещается раб Божий…», надевал крест на шею и давал его целовать. Потом проводилось подстригание (когда несколько волосинок священник заворачивал в восковые лепёшки). Наконец, батюшка заботливо смыл миро: «Помазался, покрестился, помылся раб Божий…». Когда все крестились, я всякий раз тыкал Вовика в бок (он стоял впереди и думал о чем-то своём), он тут же осенял себя крестным знаменьем. Батюшка просил выучить «Отче наш…», прийти на досуге на исповедь и предупредил, что с 26-го февраля начинается Великий Пост. Мы вышли на свежий воздух уже христианами…»

19 января, 2013

Крестный ход на Иргень

Для чего всё это?

Зачем это, вообще, нужно?

Однажды я подошёл к одному священнику (кажется, в 2009 году):

— Отче, благословите — иду на Иргень, в крестный ход…

— Ещё один ненормальный! — так отреагировал батюшка.

Сам батюшка такой кругленький, кожа на руках белая, гладкая, губы алые и масляные, как будто он только что съел блин.

Действительно, многие не понимают, зачем надо идти в какой-то крестный ход, тащиться по нашим пыльным дорогам, в жару и в дождь, пешком? Я тоже не понимаю, но попытаюсь ответить на этот не меня одного волнующий вопрос.

Перед тем, как идти в свой третий крестный ход на озеро Иргень, меня спросила одна женщина-психолог:

— Саш, а что это тебе даёт?

Потом уже в дороге я видел многих людей, которые смотрели на нас со стороны. Это разные люди: деревенские, вышедшие из своих калиток поглазеть на диво, водители, проезжающие мимо… Кто-то приостанавливался, давая крестному ходу пройти, кто-то выходил из машин, крестился и кланялся вслед, а кто-то проезжал, даже не бросив взгляда на процессию, не вынимая наушников из ушей, а кто-то проносился на своей жигулёшке мимо на бешеной скорости, обдавая шествующих клубами белой пыли… Машинисты локомотивов, как правило, давали гудок, видимо, крестоходцы вызывают у них интерес и уважение. Это приятно. И мы махали им тоже с дороги.

В глазах многих людей мы, наверное, кажемся чудаками и ненормальными, а у кого-то и вызываем даже враждебные чувства. Но Сам Иисус Христос заповедовал нам: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня». А наш владыка Евстафий сказал, что терпеть оскорбления и осмеяния — это самый простой способ заслужить милость Господа. То бишь самому ничего делать не надо — тебя поносят, ты смиренно это переносишь и, как говорится, крепчаешь духом. А если это так, то вот вам и одна из мотиваций, как говорят, психологи, зачем надо идти в крестный ход.

А ещё крестный ход можно сравнить с марш-броском. Многие мужчины служили в армии и поймут меня правильно. Например, наш радиорелейный батальон комбат Лисовский гонял нещадно за малейшую провинность. А каково бежать летом, в общевойсковом защитном комплекте, с вещмешком и оружием за спиной? Многие называли это армейским «дубизмом» (и ещё словцом похлеще), но ведь всё-таки любой марш-бросок — это проверка себя на прочность, тест на взаимовыручку, когда надо добежать до финиша не каждому в отдельности, а всем батальоном. Крестный ход — это тоже проверка на прочность, и не только на физическую, но ещё и на духовную. Ведь только путь, овеянный верой, имеет смысл. Как говорил протодиакон Андрей Кураев в одной из своих лекций, что идущий по морю теплоход движется потому, что в нем работает сложный механизм: сгорает топливо, газы толкают поршни, которые вращают валы, вал — винт и т. д. Но это всё физика. А смысл? Куда идёт и кем ведом этот теплоход? Это уже другой вопрос. Так и крестный ход — это не просто механическое переставление ног по направлению к заданной точке на карте, а шествие наполненное смыслом. Каким?

Раз мы уж упомянули психолога, то у психологов есть такой тренинг на сплачивание коллектива — верёвочный. Почему он назван верёвочным? Расскажу. На четырёх шестах крепится верёвка, образуя прямоугольник. Испытуемые становятся за верёвку, как в некий загон, и получают задание выбраться из этого загона, не задев верёвки (причём, под ней пролазить нельзя). А верёвка высоко, её не перешагнёшь и так просто не перепрыгнешь, если ты, конечно, не спортсмен. Что тут начинается! Испытуемые и молятся, и говорят всякие заклинания, чтобы верёвка опустилась (с помощью ведущего, конечно). Если посмотреть со стороны, то людей, участвующих в этом тренинге, можно запросто принять за сумасшедших. Но они-то знают ради чего они это делают — они учатся действовать коллективно, проявлять чудеса смекалки и раскрывать собственные внутренние резервы.

Поэтому и в крестном ходе несомненно есть смысл. Он у каждого, наверное, свой, и человек, который не видит никакого смысла в этом предприятии, конечно, не пойдёт ни в какой крестный ход. Тем я пока и ограничусь в ответе на вопрос: зачем это всё нужно?

Цивилизованный крестный ход

Конечно, и мозоли натирали самые настоящие, и солнечных ожогов избежать не удалось, и уставали все страшно, но всё-таки в бытовом плане, насколько это возможно, Читинская и Краснокаменская епархия проявила заботу о крестоходцах.

Сидим мы с Олегом Якушевым, обедаем. У меня картошка, с золотистым лучком, с зелёным мангыром навалена горой в крышке от солдатского котелка, ломоть белого хлеба, рядом на пеньке железная кружка с крепким сладким чаем стоит, курится парком… Рядом стоит большая зелёная штабная палатка в человеческий рост, где в большом тамбуре на газовой плитке кипятится в ведре вода.

Олег вздыхает:

— Вот всё больше цивилизации в нашем крестном ходу… Скоро и костёр будет не нужен…

Я киваю головой согласно.

С другой стороны, зачем отвергать плоды технического развития общества? Есть, конечно, отдельные люди, которые веру считают мракобесием, подразумевая под этим термином враждебное отношение к просвещению, науке и прогрессу. На самом деле, по крайней мере, сейчас церковь вовсе не отрицает науку, и, более того, наука сама всё чаще подтверждает многие догматы церкви. Ну, если кто научным путём познаёт Бога, это, конечно, их дело. Я, думаю, на этот счёт заморачиваться не стоит. Например, я бы мог сколько угодно ломать голову над тем обещанием Библии, что умершие воскреснут в своих телах, да ещё в одном возрасте — 33 года. Как такое может быть? Ни один фантаст не смог бы этого описать. Но в ХХ веке открыто клонирование, и вопрос автоматически снялся. Оказывается, тело, идентичное телу умершему человеку, теоретически можно получить даже из волоса или костей. В иудейской вере, например, очень важно, чтобы сохранился один из позвонков (кстати, который не сгорает даже при кремации), тогда человек воскреснет. Об этом мне рассказывал сам глава хасидской общины Борис Ерёмин. Ну, да мы отвлеклись…

Итак, крестный ход организует епархия, а точнее Свято-Пантелеймонов храм курорта Кука, где настоятелем служит отец Андрей Федотов.

Об очередном крестном ходе заранее сообщается в газете «Православное Забайкалье» и на официальном сайте Читинской и Краснокаменской епархии. В информации указывается, когда в этом году пройдёт крестный ход (потому что день его начала зависит от Пасхи), куда нужно принести рюкзак с тёплыми вещами, палаткой и спальным мешком. В этом году местом сбора вещей определили Спасо-Преображенский храм (это напротив КДЦ «Родина»). Также нужно взять благословение у отца Андрея на крестный ход. Благословение означает постановку отца Андрея в известность о вашем участии в крестном ходе. То бишь для банального учёта и расчёта, так сказать, сил и средств, продуктов и т. д.

Свой рюкзак, например, я унёс накануне, в четверг, и увидел его только на первой ночёвке в посёлке Яблоново. Я обычно кладу в рюкзак: 3-местную палатку, спальный мешок, туристический коврик, утеплённую куртку, спортивные брюки, футболку, трусы, носки, немного продуктов (на всякий пожарный, плюс орехи, сушки).

В этом году в группе обеспечения крестного хода оказалось аж два автомобиля: грузовичок и микроавтобус. Грузовичок принадлежит Пантелеймонову приходу, а микроавтобус добровольно предоставил многократный участник крестных ходов по имени Александр. Этот микроавтобус очень пригодился. Во-первых, он подвозил нам в пути минеральную воду, а во-вторых, иногда подбирал разгнусившихся детей, которых в этот раз набралось человек пять. Самой младшей, Веронике, всего шесть лет.

Таким образом, все наши вещи ехали на грузовичке до места первой ночёвки — до школы посёлка Яблоново. Там мы разгружали машину, стелились в кабинетах (мужчинам достался кабинет русского языка) и после ужина укладывались спать прямо на полу.

Питание тоже предоставляла епархия. Учитывая, что крестный ход приходится на Петровский пост, основной продукт питания — наша «родненькая картошечка», как написал в своей повести мой друг Женя Анисимов. Имелись овощи: помидоры, огурцы, перцы, капуста, из которых женщины готовили таз салата. К чаю — черёмуховое варенье, карамель, печенье, пряники, сухари с изюмом. Из консервов — кабачковая и баклажанная икра, зелёный горошек, кукуруза, шпротный паштет. Кстати, разрешалась и рыба — сайра и сельдь в банках. В первый день ели жареный минтай. В общем, стол походный, но сытный и достаточно разнообразный. Впервые я попробовал нынче гречневую кашу с сайрой — вполне сочетаемо. Для доппайка припасли целые коробки с лапшой «Роллтон», которую с удовольствием потребляли детишки.

С собой, конечно, тоже несли: кто рюкзачок, кто вещмешок, кто пляжный пакет… Один пожилой мужчина нёс свою сменную обувь в авоське! Я шёл за ним и всё любовался на эту сумку-сетку — сейчас увидеть её большая редкость. Я нёс классический солдатский вещевой мешок, где лежало, признаюсь, много лишнего. Например, несессер, подаренный мне Юрой Ткачёвым, со всякой мелочёвкой и рыльно-мыльными принадлежностями. Там же отцовская плащ-палатка на случай дождя, бутылка «Дарасуна», котелок с орехами и сушками, запасные носки, носовые платки, шляпа-накомарник, записная книжка.

Фотоаппарат я прицепил к ремню. Я специально не взял с собой планшетный компьютер (думал, что по пути не будет связи). А вот у батюшки Андрея имелся небольшой планшетник, подаренный министерством обороны на сборах в Екатеринбурге, и он показывал нам фотографии сборов, видеоролики, как он кропит святой водой солдат в песчанском полку…

Пожалуй, эту подглавку тоже закончу.

Экипировка — вещь важная

Крестный ход на Иргень — это, наверное, самый продолжительный крестный ход в Читинско-Краснокаменской епархии. Занимает он пять дней, из которых три дня — это пеший переход. Начинается он в санатории «Кука», где расположен Пантелеймонов храм и заканчивается на озере Иргень. Это порядка 75 километров. Крестный ход вот уже много лет возглавляет батюшка Андрей Федотов.

В этом году до кукинского санатория добирались на рейсовом автобусе №109-А. Отец Андрей позаботился и заранее заказал большой автобус, чтобы все крестоходцы в него вошли. По обычным дням туда ходит маленький автобус.

Пантелеймонов храм расположен на территории курорта, он деревянный со скромным убранством. Иконы там в большинстве своём писаны каким-то умельцем, но в их наивном письме что-то есть трогательное. После молебна все вышли из церкви и стали готовиться к пути: переобуваться в более удобную обувь, натирать себя мазями от комаров и ожогов, запасаться водой… Некоторые взяли слишком много вещей, которые потом превратились в тяжкий груз.

Но опыт приходит с каждым разом. Я с собой взял солдатский вещмешок, тоже довольно увесистый, но всё что в нем лежало, я посчитал, может пригодиться в дороге. Да и особых неудобств вещмешок мне не доставлял — это довольно удобная ноша, к тому же я затягивал специальный ремешок на груди, чтобы мешок мой не трепыхался при ходьбе. На ногах кожаные ботинки с высокими берцами, которые мне выдали ещё на службе в УФСИНе. Чтобы ботинки сидели плотно, я надел двойные простые носки. Камуфляж тоже уфсиновский, серо-синий, такая же кепочка на голове. Другие люди одеты по-разному. Один молодой человек по имени Миша пошёл в туфлях, в чёрном атласном костюме, в рубашке, будто на праздник, сумка у него простая дорожная (он ещё умудрялся по пути собирать лечебные травы и мангыр, которые нёс в пакете). Кто-то нёс свои вещи и в сеточке-авоське, о которой я уже писал ранее. На ногах у кого-то кеды, у кого кроссовки, у кого сандалии.

Например, отец Андрей лет шесть ходил в крестный ход в одних сандалиях, но на этот раз они у него прошоркались до дыр. Некоторые шли в шлёпках, но я видел как это неудобно. Женщины шли в юбках, но под юбки некоторые надевали ещё и какие-нибудь лосины и спортивные штаны — всё-таки комары и пауты. Вообще, одежда должна быть с длинным рукавами. В прошлых крестных ходах я видел, как сгорают на солнце руки. Отец Андрей рассказал про одного священника, участвующего в крестном ходе в один из годов, который всю дорогу шёл держа руки сверху на большой иконе — так у него они сгорели так, что слезла кожа… На голове, конечно, предпочтительнее шляпа с широкими полями, которые прикрывали бы и лицо, и шею. В первый день мне очень припекло шею, пришлось брать у Олега Якушева крем от ожогов и мазать (кстати, очень помогло).

Но вот сборы и экипировка завершены, и с молитвами крестоходцы двинулись в свой трёхдневный путь.

Молитва облегчает путь

Традицию петь Иисусову молитву во время движения переняли у крестоходцев «Под звездой Богородицы» в 2009 году. Оказалось, это здорово облегчает путь: получается такой маршевый ритм:

Господи Иисусе Христе

Сыне Божий,

Помилуй нас!

Кроме того, во время пения не отвлекаешься на посторонние мысли, что важно во время шествия. Молитву начинает священник, потом её повторяют мужчины и завершают женщины. Поэтому петь постоянно не надо — только свою партию. Кстати, отец Андрей очень красиво поёт, мелодично, протяжно. Когда за ним все повторяют его интонацию, очень хорошо получается. Но без него, особенно когда все уже устали, молитва теряет свой ритм, начинает звучать заунывно.

— Что ж вы запели, как прокажённые? — шутит батюшка. — Петь надо оптимистично, даже радостно!

Первая ночёвка в Яблоново

Маршрут крестного хода пролегает от Пантелеймонова храма курорта «Кука» до озера Иргень, где некогда находился миссионерский стан, и стояла большая Знаменская церковь.

Первая остановка крестного хода по традиции совершается на станции Кука, что в километрах десяти от санатория (все расстояния я приблизительно измеряю на Гугл-карте). Там на зелёной травке, под черёмухами, возле здания железнодорожной станции на первом большом привале есть возможность спокойно перекусить, пока всухомятку, из своих дорожных запасов. Правда, водитель грузовичка успевает до нашего прихода сюда заварить в ведре чай, к которому ещё предлагает хлеб, консервы и жареный минтай. После такого, на скорую руку, обеда (по времени это как раз обед) крестный ход продолжает путь. Батюшка Андрей остаётся на какое-то время, чтобы покрестить желающих сельчан. Крестить в основном приводят детей молодые мамашки. Тут же ошивается какой-то пьяный тип, который называет священника «батей», но в целом ведёт себя не агрессивно, и мы оставляем батюшку на станции. С ним остаётся и его помощник Александр.

Грузовичок с нашими вещами догнал нас на полпути к следующей остановке — станции Яблоново. Из кабины вышел отец Андрей и продолжил с нами путь уже до самого посёлка. В посёлке мы сразу проходим к зданию школы. Я даже не вижу, кто нас встречает и распоряжается всем хозяйством. Мужчины начинают разгружать машину, переносить увесистые рюкзаки через чёрный вход в здание. Мужской половине предложили на выбор два больших класса, из которых мы выбрали «Русский язык», женщины расположились на втором этаже. Мы сразу стали обустраиваться: освободили стол от стоящих на нем горшков с цветами и выставили на него все свои иконы — получился целый иконостас, по бокам стола поставили хоругви. Кабинет находился, видимо, в стадии ремонта: половина пола застлана старыми наглядными пособиями с правилами русского языка. Я раскатал свой туристический коврик, бросил на него спальный мешок — вот и моё место, можно ложиться отдыхать. Снимаю берцы, достаю из рюкзака пляжные тапочки — уф! — хорошо-то как! Народ нашёл умывальник прямо в школе, а я вместе с однокурсником Сергеем Бурлака (у него фамилия не склоняется) идём умываться на колонку. Как приятно сунуть распаренные и уже немного стёртые ноги под ледяную упругую струю!

После ужина (отварная картошка, салат, сайра) — отбой. Первый день крестного хода закончен.

Второй день пути оказался не менее труден и продолжителен. Крестному ходу предстояло взойти на Яблоновый хребет. День выдался жаркий, солнце нещадно палило. Но зато на вершине перевала, у Поклонного креста нас ждал Константин Шлямов со своей семьёй и приятелем Николаем, тоже с семьёй. Они специально приехали сюда раньше на электричке, чтобы к подходу крестного хода приготовить чай и угостить крестоходцев пирожками и булочками, которые напекла супруга Кости Марина. Поистине они сделали большое дело: нелегко от электрички принести на гору, кроме прочих вещей, ещё и несколько пятилитровых бутылок с водой. Но Шлямовым не привыкать — они народ кочевой. Они ещё и коляску прогулочную с собой взяли, в которой мирно посапывал младший Шлямов — Родион. После отдыха и чаепития, Костя рассказал участникам крестного хода о значении точки мирового водораздела — Великого Истока, где собственно и состоялась эта встреча.

Кстати, Костин приятель Николай решил присоединиться к крестному ходу со своей 6-летней дочкой Вероникой.

Вторая ночёвка. Сохондо

Вторая ночёвка прошла в посёлке Сохондо. Перед Сохондо зашли на маленькое озерцо. После купания и отдыха отправились дальше. На мосту перед самим посёлком я обнаружил, что обронил на озере свой телефон. Лежал на бережке, и он у меня выпал из кармана брюк. Хорошо, что на озере оставался ещё отец Андрей с машиной. Я позвонил ему, и он быстро нашёл на безлюдном берегу мой мобильник.

В Сохондо мы ночевали в сельском клубе. Здесь уже не делились на мужскую и женскую половины — все разместились в одном большом пустом зале. Некоторые женщины, правда, успели занять места на сцене и за кулисами, ну а остальные расположились, как говорится, в партере. Батюшка и несколько человек с ним, в том числе и я, решили всё-таки спать в небольшом холле, где стояла печь и биллиардный стол, накрытый белой непромокаемой синтетической тканью. Место для ночлега под этим столом занял Сергей Бурлака, остальные расположились кто где. У отца Андрея, кстати, очень удобная раскладная кровать. Она сделана по принципу раскладной матерчатой табуреточки, но из очень добротных дюралевых деталей, которые скрепляются в очень прочную конструкцию. Вся кровать складывается в компактный чехол длиной менее метра. У кого-то имелись зимние спальники, а кто-то обходился простым пледом, который заменял матрас. Одна женщина на зависть всем взяла большой полутораспальный надувной матрас.

Пищу готовили на печи, в малюсеньком отдельном помещении. Ужин всё тот же: «родненькая картошечка», салат и рыбные консервы.

Одна проблема — не хватало воды. Колонки и водопровода рядом не наблюдалось. Кто-то сказал, что в Сохондо, вообще, с водой сложности, так как посёлок стоит на линзе вечной мерзлоты. Поэтому и температура тут вечерами резко падает. Здесь даже черёмуха не вызревает. Суровое место. А живут люди! Умыться всё-таки удалось. Как и в прошлый мой крестный ход соорудили на улице умывальник: прибили к столбу пластиковую бутылку с обрезанным дном и пробкой. Если пробку чуть-чуть открутить, то течёт очень тоненькая струйка воды, которой можно кое-как смыть с лиц дорожную пыль.

Ноги, конечно, многие уже смозолили. Зал клуба напоминал лазарет. Все лежали, сидели на своих спальных местах, кто-то бинтовал ноги, кто-то клеил пластырь… У меня хоть и удобная обувь — ни жала, ни натирала, но на подошвах от длительно ходьбы всё равно вздулись волдыри, которые горели огнём. Утром Саша, водитель автобуса, сказал: «У кого мозоли, идите на улицу, пока роса!» Я как раз проснулся, вылез из своего мешка и вышел из клуба на свежий воздух. О, какое блаженство побродить по холодной обильной росе! Многие последовали моему примеру, и то здесь, то там крестоходцы расхаживали по траве с засученными штанинами.

Иргень-озеро

После завтрака пошли с молитвой дальше. Следующий пункт — озеро Иргень. Перед ним прошли ещё мимо посёлка Ягодный. На нас в Ягодном равнодушно взирали работники лесопилки, мужчины, копошащиеся возле трактора — народ в посёлке рабочий. Озеро показалось как мираж. Все, кто в первый раз пошёл, обрадовались: дошли! Но старожилы (или староходы?) сказали спокойно: ещё долго идти, километров 6—7… Вообще, в степи, в чистом поле очень интересный зрительный эффект получается: далёкие объекты кажутся ближе, чем на самом деле. Вот и сама деревня Иргень, её отдельные домики уже хорошо видны, но по мере движения в их сторону они нисколько не приближались. Так же и человек, идущий по степи тебе навстречу — за ним можно полчаса наблюдать, а он всё далеко, будто топчется на месте…

Потом вышли на грунтовую дорогу и пошли вдоль берега озера, заросшего кустарником. Один наш крестоходец (тот самый Николай, приятель Шлямова), не выдержал и побежал к нему (то ли купаться, то ли просто посмотреть ближе?), скрылся из виду. На берегу попалась одна компания отдыхающих, с палаткой, машиной. Со стороны деревни к ним подъехал на мотоцикле в синих клубах выхлопа ещё один человек… А мы идём мимо бодрым шагом — человек пятнадцать идут группой впереди, остальные растянулись. Я тоже отстал, и как ни старался догнать голову крестного хода, это оказалось мне уже не по силам.

Наконец показалась голубая беседка часовни, огороженная штакетником, а недалеко от неё посреди широкого поля — микроавтобус и грузовичок с вещами — это наш будущий стан. Вился синий дымок от костра.

Конечная точка крестного хода достигнута. Теперь надо разбить лагерь, ужинать и отдыхать…

Так закончился третий день пути.

Лагерь на Иргени

Наконец путь осилен. Можно сбросить с себя вещмешок и разуться. Крестоходцам предстояло поставить палатки и готовиться к ночлегу в поле. Почти у всех участников крестного хода свои палатки. У меня неплохая 3-местная палатка с тентом, очень быстро ставится. Отец Андрей рекомендовал установить палатки, придерживаясь какого-то порядка, но только он сам, Сергеич, ещё один мужчина и я поставили свои палатки красиво в одну линию, а остальные навтыкали абы как. Возле палатки священника установили хоругвь с изображением Богородицы, на которую он повесил икону Иргенских мучеников и свой священнический крест.

Скоро разбили лагерь, в центре его запылал костёр, на котором готовился ужин, из деревни привезли дрова и воду. Наша стоянка располагалась посреди поля, в метрах 20 протекала река Хилок, а до самого озера достаточно далеко.

После вечерней молитвы можно ложиться спать. В первую ночь поднялся сильный ветер, от которого моя палатка ходила вся ходуном, и я боялся как бы её не снесло. На другой день ветер стал ещё сильнее, мою и Сергеича палатки почти прижимало к земле, когда как другие палатки выдерживали напор ветра.

— Да, неудачная у нас конструкция, — заключил Сергеич, — буду знать, в следующий раз другую возьму.

Он долго ходил вокруг своей палатки, силясь понять, в чем дело, подходил и осматривал соседские палатки. Наконец, сказал:

— Всё ясно. Всё-таки более устойчивые, у которых каркасные дуги продёргиваются прямо через тент, а не прикрепляются к нему с помощью крючков, как у нас с тобой…

Но мы всё равно несколько укрепили наши временные жилища, подвязав к каркасу специально предусмотренными тесёмками внешний тент, а Сергеич ещё и переставил растяжки на подветренную сторону. Вот такие нюансы походной жизни.

Раз я уж заговорил о палатке, скажу, что палатка — замечательная вещь. Всё-таки какое-никакое — это твоё личное пространство. От ветра защищает прекрасно (на дожде не приходилось ещё её испытать). Обе ночи на Иргени выдались довольно прохладными, особенно вторая. Я спал в спортивных брюках и в куртке на синтепоне в лёгком спальном мешке, который рекомендован до +10 — 0 градусов. Вполне тепло. Во вторую ночь пришлось сверху накидывать ещё и брезентовую плащ-палатку.

На следующий день на Иргени занимались приведением в порядок часовни. Лично я дёргал траву и вырубал лопатой крапиву, а потом красил коричневой краской подсвечник «За здравие» и пару столбиков. Потом коричневая краска закончилась. Женщины красили заборчик в голубой цвет. Мужчины обновляли крышу.

Само место очень живописное — зелёное поле, синяя река, на горизонте тёмные волны сопок. Но особенно красиво небо. Здесь оно широченное, нескончаемое, одинаковые облака, кажется, что висят недвижно на нем на одной высоте и тянутся к самому горизонту. Живописен закат. Оба увиденных мной заката казались абсолютно разными и по-своему великолепными.

В первый вечер, несмотря на свежий ветерок, мы с Сергеичем пошли купаться в Хилок. Вода замечательная, бодрящая после длинного и утомительного пути.

Загадочное место

Меня спрашивают, проводились ли на Иргени какие-нибудь раскопки? Не знаю. Говорят, что неизвестно даже место, где находилась малая церковь, хотя именно в ней захоронены святые мученики Симеон, Киприан, Иосиф и Василий. В 1877 году эта церковь сгорела, на её месте воздвигли другую, тоже небольших размеров церквушку. Сейчас лишь приблизительное известно местоположение большой церкви. В начале 90-х годов ещё не знали, где оно, но с течением времени из земли начал выступать фундамент Знаменской церкви. Любопытно, что по всему периметру старой кладки росла густая тёмная крапива. Поэтому современную часовню установили именно там, с восточной стороны, где находился предполагаемый алтарь. От деревянных построек не сохранилось никаких следов.

Место, где находились избы казаков, пришедших сюда с воеводой Афанасием Пашковым, остаётся неизвестным. Говорят, что замученные Пашковым казаки жили прямо в башне и похоронили их там же. В исторических источниках упоминается, что острог имел четыре башни, окружённые жилыми избами. Причины, по которым мученики жили в башне, а не в избе, остаются неясными. Исследуя гугл-карту, я сделал предположение о расположении малой церкви.

Во время моего последнего паломничества я нашёл металлический предмет. Я задумывался о его возможном назначении и возрасте. Однако, в итоге пришёл к выводу, что найденная железяка не имеет никакой археологической ценности, поэтому оставил её на месте, сделав лишь фотографию.

Крестоходцы

Теперь попытаюсь рассказать о людях, которые ежегодно идут в крестный ход. По наблюдениям отца Андрея количество крестоходцев с каждым годом остаётся одним и тем же — около 40 человек. Один раз как-то пошло 52 человека — но это максимальное число. Нынче — 33. Когда нас всех переписали возле Пантелеймонова храма в Куке и прозвучало это число, отец Андрей улыбнулся:

— В чешуе, как жар горя, тридцать три богатыря!

Потом к нам присоединились ещё пять человек: Николай со своей дочкой Вероникой, ещё один мужчина, которого я уже видел в крестном ходу в 2009 году, а также мой приятель и соратник Сергеич с сыном Колей (приехали вечером на электричке в Сохондо). Итого — 38 человек. А если со священником и двумя водителями, то 41. Человек 14 из этого числа — мужчины, остальные — женщины. И пятеро детей — две девочки и трое мальчишек.

Сам я держался в стороне от всех, в разговоры и в дискуссии не вступал — вообще, крестный ход не место для каких-либо лишних разговоров. Хорошо знали меня только Олег Якушев и Сергеич. Да ещё встретивший нас на Яблоновом хребте Костя Шлямов кое-что поведал обо мне крестоходцам: что я казак, что я блогер… Когда он обо мне рассказывал, я скромно лежал под берёзой на травке и только голову приподнимал, чтобы обозначить своё присутствие — ведь народ хотел видеть того, о ком рассказывает Костя.

Не знаю, кто впервые пошёл в крестный ход, кто во второй, третий раз. Якушев, например, принял участие в 14 шествиях на Иргень из 15, а Сергеич, вообще, не пропустил ни одного. Для меня это молитвенное путешествие стало третьим.

Отрадно, что абсолютно все, кто пошёл, этот крестный ход его достойно выдержали. Многие очень сильно стёрли ноги, но, несмотря на боль, вставали и шли, когда поступала команда начинать движение. Мужчины помогали женщинам нести их увесистые сумки, которые они неосмотрительно взяли с собой в первый переход. Несколько мужчин несли хоругви, постоянно меняя друг друга…

Немного хлопот доставили мальчишки, которые мало понимали для чего их взяли в крестный ход. При каждой возможности они порывались занять место в машине, чтобы проехать какую-то часть пути. Те кого, не брали, устраивали сидячие забастовки. Но это мелочи. Но и они в последний день присмирели, стали вести себя лучше.

Поразил меня приятель Шлямова Николай, который решился присоединиться к крестному ходу со своей дочкой 6-летней Вероникой. У них ни палатки, ни тёплых вещей, ни подходящей обуви не имелось, но они дошли до конца, а отец Андрей ещё и покрестил в Хилке Веронику.

Молитва

Закончу я свой рассказ о крестном ходе на Иргень тем, с чего начал. С вопроса: зачем это всё, вообще, нужно? И опять отвечу на него так — каждый сам определяет для себя смысл этого шествия.

Есть, наверно, и общий смысл Иргенского крестного хода. По преданию трое воинов являлись бурятским пастухам в этих местах и просили их помнить, что это место святое и что люди не должны забывать его. А когда однажды церковное начальство запретило сюда крестные ходы, то в последующие годы начались засухи, неурожаи, падеж скота и прочие беды. По требованию народа крестные ходы опять возобновились, и все несчастья прекратились. Поэтому каждый из идущих на Иргень чувствует себя ответственным, что он выполняет очень важное богоугодное дело, посвящая это шествие памяти Иргенских мучеников.

И потом, крестный ход — это ещё и попытка стать ближе к Богу, некий подвиг, то есть подвижничество. Вспомним, сколько народу пришло в Москве поклониться Поясу Богородицы. Многие и многие тысячи. Люди сутками стояли в гигантской очереди, терпя всяческие неудобства и усталость. Хотя недалеко в соседнем храме свободно хранится такой же пояс (его часть), но такого паломничество туда не наблюдалось. В чем тут дело? Да в том, что терпя какие-то лишения, человек совершает жертву во имя Бога, трудится и физически и духовно. В этом смысл. Так и крестный ход — это отказ от благ цивилизации, ежедневных удобств, жертва во имя Божие.

Я уже писал, что всю дорогу крестоходцы пели Иисусову молитву. Каждый день совершались вечерние и утренние совместные вечерние молитвы, читались молитвы перед вкушением и после вкушения пищи. Два раза молебны проходили в вагоне-церкви во имя Святителя Николая, а также в приходе Покрова Пресвятой Богородицы пос. Яблоново. Этот приход существует с конца прошлого года, отремонтирован и содержится силами сельской общины. Батюшки там нет, однако есть возможность поставить свечи, помолиться. Порядок поддерживает староста. Батюшка отец Андрей изготовил для прихода иконы, на которых изображены святые, которым молятся в большинстве случаев. Само помещение небольшое, в нем постоянно надо топить печь, потому что здание сложено из тонких брёвен. И хотя люди говорят, что здесь до революции жил священник, отец Андрей с этим не согласен. Скорее всего, здесь размещался гостевой дом, в котором, возможно, останавливался на время приезжающий священник.

На Иргени большинство крестоходцев исповедались, а на другой день причастились. Молитвы перед причастием совершались как общие, так и отдельно многие читали, уединившись в сторонке. Кульминацией крестного хода на озеро Иргень — это чтение Псалтири у костра. Ближе к полночи все усаживаются вокруг костра с Псалтирью, зажигают свои фонарики и ровно в двенадцать начинается чтение, которое длится до самого утра, пока Книга не закончится вся. Не все, конечно, высиживают всю ночь, я ложусь, посидев у костра часа полтора, потом иду в палатку и долго ещё слышу негромкие голоса.

В пятницу 5 июля к часовне съехалось множество людей. Кто-то насчитал 12 больших автобусов, а уж личных машин — без счёту. Отец Андрей крестил по традиции желающих в Хилке, надев «штаны» от общевойскового защитного комплекта и стоя в них в воде. Молебен проводил архиепископ Евстафий. Сначала он отслужил молебен святым Иргенским мученикам, а затем поминальную литию по всем воинам, «казачкам», которые упокоены на безвестном Иргенском кладбище. А сколько их здесь, одному Богу известно…

Июль 2013

Рождество в Краснокаменске

В Краснокаменске есть церковь Спаса Нерукотворного. И уж коли судьба привела меня сюда, то у меня сразу возникла мысль побывать в ней на Всенощном бдении в Рождественскую ночь. Особого труда это не составило. В Краснокаменске работает служба такси, мне подсказали несколько телефонов диспетчерских, и скоро я стоял перед высоким, величественным, из красного кирпича, храмом.

Ночь стояла морозная, из-под самого высокого купола валил гутой пар. В храме уже собралось множество народа, и я какое-то время находился в притворе, не имя возможности пройти в центр. Но, как это бывает, люди выходили один за другим, пробираясь к выходу и образовывая живой коридор, по которому, имея сноровку, я продвинулся ближе к середине. Вскоре, шаг за шагом, я оказался напротив царских врат.

Меня поразил оригинальный иконостас — целиком сделанный из латуни, немного уже побуревшей, но в отсветах паникадила и горящих свечей отливавшей золотым сиянием. Свод храма очень высокий, окрашенный в голубой и синий цвета. Я отметил хорошую акустику: когда священник заговорил, мне показалась, что звук идёт через колонки, как в нашем Кафедральном соборе. Но никаких колонок я не увидел. Балкончик, где размещался хор, украшен красивой гирляндой из хвои с вплетёнными красными ленточками. Кстати, хор мне показался тоже очень необычным: я бы назвал его распев народным. Порою вместо молитвенного пения мне слышались нотки фольклора, причём девичьи голоса звучали чисто, озорно. Не хватало только залихватского «у-ух!» в конце. Зато я впервые очень чётко услышал «Иже херувимы…» Это, действительно, ангельское исполнение.

Батюшка служил без дьякона, живо. Даже чаши вынес, держа по одной в каждой руке.

В храме стояли четыре ёлочки, по-домашнему украшенные «дождиком» и игрушками.

Я пробыл в храме до конца литургии. Мне очень понравилась служба. Так как и священника, и хор я слышал прекрасно, это позволило максимально сосредоточиться на ходе богослужения.

Когда бы я побывал здесь, если бы не командировка?

2012 г.

Мысли о постном столе

О кухне батюшки Гермогена

За сегодняшний день ничего значимого в моей жизни не произошло. Спал, как и подобает пенсионерам, до 10 часов, потом утренний чай с супругой (она, кстати, по утрам пьёт кофе). Стол у нас сейчас постный, поэтому никаких излишеств. Я по утрам завариваю себе мюсли — насыпаю половину обычной пиалки, бросаю щепотку соли и заливаю кипятком. Сегодня за неимением мёда добавил в мюсли ложку сахару…

Насчёт поста мы с женой сильно не заморачиваемся, хотя Наташа порою в растерянности: что варить? Я ей говорю:

— Зайди в Интернет, найди «Кухню батюшки Гермогена», спиши рецепты…

Иеромонах Гермоген (Ананьев), начальник кухни Свято-Данилова монастыря — знаменитый в своём роде человек. Я видел его на обложке книги в лавке кафедрального собора — там такой Гермоген, трудно, глядя на него, поверить, что он ведёт монашеский образ жизни, и вообще когда-нибудь постится. Есть передачи на телевидении с его участием, он частый гость редакций центральных газет (вот, например, в «Труде» интервью с ним).

Жена посмотрела:

— Ну, знаешь, там такие ингредиенты, что нам они не по карману: «картофель с орехами и гранатами» или «грибная солянка с сушёными белыми грибами»… Мы уж как-нибудь так…

Заговорили про белые грибы. Наташа рассказала, что одна знакомая женщина заказывает белые сушёные грибы в Новосибирске.

— Может, Андрею Хрущёву позвонить, чтоб выслал? — спросил я.

— Да ладно, обойдёмся уж без белых…

Постимся, как можем

Пост — дело сугубо индивидуальное, я так считаю. Наташа моя всё не может понять, почему в пост запрещено молоко? И, вообще, она читает сайт «Матроны.ру», на котором умные женщины обсуждают премудрости православной жизни. Там порою такие дискуссии! Например, желатин — постный или скоромный продукт? Или почему миряне монастырским постом должны поститься?

Я такими рассуждениями голову себе не забиваю. Вообще, стараюсь не думать о том, что ем. Со второй недели поста потребность в пище всё меньше. Наедаешься уже и тарелочкой постных щей. Конечно, после тарелочки надо подождать немного, «чтобы питательные вещества до мозга дошли». Главное — не суетиться и не делать из еды культа. Я знаю некоторых православных, у которых в пост фантазия на постные блюда так и прёт. Чего там только не придумают! Гермогену и не снилось. И майонезы постные, и ананасы жареные, и салаты фруктовые, и всякие торты… Я считаю, что не честно себя обманывать и заменять обычные продукты на якобы постные. Что ж нельзя что ли потерпеть сорок с небольшим дней без всяких вкусностей?

Продуктов, которые можно употреблять в пост, более чем достаточно: картошка, баклажаны, фасоль, горох, чечевица, лук, макаронные изделия, томаты, орехи, кукурузные хлопья и т. д. — ешь не хочу! Ещё и меру в этом всем знать. По вечерам мы пьём зелёный чай с голубичным вареньем, хорошо идут сухари с изюмом и овсяное печенье. Вместо конфет — мёд, халва, курага, финики… И когда я ем отварную картошечку и закусываю квашеной капусткой с лучком и брусничкой, то чувствую себя настоящим русским человеком.

Для меня главное в посте — не гневаться на ближних, лишний раз доброе слово им сказать, помочь в домашних хлопотах жене, откликнуться на чью-то просьбу — в общем, попытаться быть совершенным, как Отец Небесный… Не всегда это удаётся, но думать и стремиться к этому надо постоянно.

И никаких отмазок!

Некоторые ищут причины не соблюдать пост — болезнь какая-нибудь хроническая обнаруживается. Кто-то говорит: «А как же в Сибири без мяса-то?» и отправляет в рот котлетку. Другой говорит: жена не постится, и я не буду! Другого на свадьбу позвали, на поминки, на день рождения — как там откажешься от вкусного? Если в поездке (это у казаков частенько), то значит, в походе — не грех и супца с мясом, и поз штук пять заказать в придорожном кафе. Я всё думаю: война что ли, что он считает себя в походе? Или что, он трое суток не ел (хотя только из дома)? Да, не спорю, бывает, что есть надо всё равно в том же кафе, а там, кроме свекольного салата из постного ничего и нету. Я, например, заказываю две порции свёклы — и без майонеза! А что делать? Чем-то всё равно можно и надо пожертвовать. Взять ту же картошку, а котлетку не брать.

И опять же, еда — дело не главное. А главное — не хамить, не матюгаться и плохо о людях не думать. Как сказал один святой отец: «Всё ешьте, только друг друга не ешьте!»

28 марта, 2013

Массовое крещение на реке Ингода

1025-летие Крещения Руси и 25-летие возрождения веры в России

Утром я стоял в соборе на службе. День задался солнечным, и я, как и хотел, надел свою новую белую форменную рубашку. Пока шёл к собору размышлял: праздник сегодня действительно великий — 1025-я годовщина Крещения Руси. Про эту дату скажет в своём слове Патриарх Кирилл, находящийся в эти дни в Киеве: «…В каком-то смысле, мы празднуем не только 1025-летие нашей истории, восходящей к крещению в Днепре, но особым образом отмечаем 25 лет, которые прошли со дня празднования 1000-летия Крещения Руси. Это годы второго крещения Руси, это годы преображения жизни наших народов и нашей Церкви…» Вчера состоялся автобусный крестный ход к Поклонному кресту и молебен на Яблоновом хребте, а сегодня предстояло пройти до берега реки Ингоды, где должно совершиться беспрецедентное для нашего края событие — массовое крещение всех желающих. Ещё я думал, переживал о нашем казачестве: придут ли на это мероприятие казаки, которых я вчера оповещал? Во время завтрака мне позвонил Григорий Родионов, член правления ЗВКО, который не так давно в войске.

— Мефодич, ты пойдёшь?

— Конечно.

— А не получится, что мы с тобой вдвоём там будем?

— Да хоть и вдвоём, а идти всё равно надо…

Но в результате нас оказалось трое, а точнее четверо — я, Григорий и Володя Погосов, который привёз ещё кадета Егора Казанцева. Егору предстояло принять Таинство Крещения в Ингоде. Володя тоже, как и Григорий, в белой рубашке, так что все мы выглядели достойно.

Видел я в храме бывшего войскового атамана А. В. Богданова, и бывшего городского атамана А. П. Шешукова — вот и всё казачье войско.

Ближе к началу крестного хода я поглядывал на часы — ведь я просил казаков быть в храме в 11:30 ч. Но стрелки неумолимо бежали, а казаки всё не появлялись. Не пришли. Как всегда: каждый посчитал, что «в Красной армии штыки, чай, найдутся, без меня большевики обойдутся…», а в итоге не пришёл никто. Жаль, жаль, жаль…

Трус не играет в хоккей, и курит, курит, курит…

В 12 часов, когда начался крестный ход, солнце уже нещадно палило. Григорий всё спрашивал: надеть ли фуражку, боялся, что напечёт голову, то жаловался, что ему жарко… Я отвечал, что это всё искушения — бесы пытаются его донять, чтобы он плюнул на всё и ушёл…

— Хрен им! — говорил Григорий и шагал.

А я думал, мы-то идём в белых рубашечках с коротким рукавом, а каково владыке сейчас? Он-то в подряснике, рясе, затянут поясом, сверху саккос (верхняя одежда), на руках поручи, на голове митра… Не говорю уж о монахинях, которые, вообще, в своих чёрных облачениях, как в бутылках, только лицо одно открыто.

По пути Григорий рассказывал интересные вещи, которые он сам за свою жизнь себе вывел, а теперь учит других:

— Если человек курит, то он трус.

Володя с ним не соглашался:

— А как же на войне? Многие герои курили!

— Я и сам курил в детстве, да ещё как! По пачке выкуривал за час! — говорил Григорий.

— Значит, трусил! — улыбался Володя.

А я шёл и думал, как много себе люди придумывают разных теорий. Я и сам раньше увлекался «дегенералогией» Григория Климова. Делал выписки, а потом высматривал в людях приметы, «чем Бог шельму пометил». Явно Григорий книги Климова не читал, а то такое бы наговорил про окружающих!

Казаки помогают полицейским наводить порядок

Наконец, возле музыкальной школы им. Будашкина свернули к Ингоде. Пение молитв прекратилось, и народ рассеялся по берегу. В теньке под тополями поставлены столы, где шла запись желающих покреститься. Некоторые пришли даже с паспортами. Мы с Егором подошли, он назвал свои имя, фамилию. Больше ничего не спрашивали. Священников много, их плотно окружали люди. В сторонке предусмотрена раздевалка, многие переодевались в длиннополые крестильные рубахи, но многие одеты в купальники, кто и в семейных трусах. Сначала состоялось помазание, потом началось и само Таинство Крещения. В воде устроена купель, сколоченная из досок в виде квадрата, со ступенями. За ней в воде по пояс стояли три священника и окунали всех с головой в воду. Сначала детей, потом мужчин, за ними пошли женщины. Но очерёдность эту не всегда соблюдали, поэтому не обошлось без суматохи, дети дружно плакали, люди кричали. Возле купели скопилась масса народу: и крещаемые, и их «группы поддержки», и фото- и видеохроникёры… Мои попытки приблизится к купели и сделать хорошие сюжетные снимки вначале не имели успеха. Но скоро один из организаторов мероприятия (видимо, молодой человек с епархии) стал просить полицейских навести порядок, встать кордоном возле воды и не пропускать всех подряд. Подошёл этот молодой человек и к нам, казакам. Мы согласились и встали в одну цепь с полицейскими. Пропускать людей к воде стали с правой стороны, а выход сделали слева. Скоро установилась правильная очередь, и дело пошло без лишней суматохи, а то до этого священники пытались призвать народ к порядку с помощью своих зычных голосов, что, однако, успеха не приносило, а от работы отвлекало.

— Поздравляю тебя, Володя! — сказал я. — Первый раз выполняем полицейские функции!

— Нет, — ответил Володя. — Я это только помочь… и всё!

— А я с удовольствием! — продолжал я. — Дело мне знакомое. Вот уеду в Анапу, пойду там сразу в казачью дружину записываться!

Народу, желающего принять крещение, становилось всё меньше, очередь иссякла, и скоро трое священников остались у купели одни — дело сделано!

28 июля, 2013

На православной выставке-ярмарке

Побывал на православной выставке-ярмарке «От покаяния к возрождению России», которая проходит с 26 по 31 июля в Выставочном центре «Забайкальский» в Чите (ул. Ленина, 1)

Странно видеть рядом со святынями (старинными чудотворными иконами со следами мироточения и кровоточения и мощевиками), привезёнными из разных уголков России, книги, диски, кагор и прочие вина, конфеты, мёд, одежду и даже мужские трусы из бамбука…

Войдя в помещение выставки, Наташа сразу остановилась у книжного развала, а я, сделав несколько шагов вперёд, очутился пред старинным образом.

— Приложитесь, — сказал благообразный мужчина, стоявший рядом, — это Николай Чудотворец. 17 век…

Я, перекрестившись, поцеловал икону.

— Требы заказывайте, — посоветовал мужчина.

Поблагодарив, я прошёл дальше по рядам. Иконы (писаные и софринские) золотились в каждой экспозиции, и, конечно, цепочки, крестики, браслеты с образками, свечи, подсвечники, шкатулочки, ладан, оливковое масло, елей, статуэтки ангелов, панно с молитвами, платки — просто глаза разбегаются! Всюду плакатики: «Мы молимся за безплодных. Мы молимся за безчадных», «Молитвы против пьянства, наркомании, блуда» и т. п. Вижу владыку Евстафия, разговаривающего с женщиной за прилавком. Здесь много священников. Из знакомых замечаю отца Александра из Шилки. За некоторыми прилавками монахи и монахини. У ларца с мощами выстроилась большая очередь. Старый монах накладывает на головы склонившихся над мощами ладонь, шепчет молитву…

Странное чувство возникает у меня на этой выставке-ярмарке. То ли молиться, то ли ходить по рядам как зритель?

Дома с женой, вернувшись с выставки с книгой Зои Вознесенкой, мёдом, вином и двумя рушниками, обсуждали посещение Выставочного центра.

— Не пойму, — говорит Наташа, — это ведь не храм, а женщины при входе надевали платки… И вообще, я считаю, уместней разместить иконы и частицы мощей в том же Воскресенском храме…

— А я всякий раз чувствовал себя неловко, когда проходил мимо лавок, где предлагали заказывать молебны. Причём, всё расписано — от чего конкретно помогает, и стоимость указана… Думаю, у журналистов типа Ильи Баринова много будет ёрничанья по этому поводу… Будем надеяться, что заплатив за тот же мёд или вино, часть денег пойдёт на нужды монастыря, на благотворительность, — делюсь я.

— А я подумала, что вот люди заказывают эти требы, чтобы за них где-то в монастырях молились (одна даже на всю жизнь хотела заказать), и этим самым как бы снимают с себя обязанность молиться самим.

— И слава Богу, пусть монахи молятся, они этим живут! А мы, грешные, часто в суматохе про это забываем…

Так мы сидели и разговаривали, ища ответы на вопросы, возникшие при посещении Выставочного центра. В последнее время мы много читаем православной литературы, читаем и слушаем лекции протодиакона Андрея Кураева, который много даёт нам в понимании смысла православия. Например, Наташа привела такой пример из Кураева:

— Вот женщина видит храм, и у неё возникает мысль зайти, поставить свечу, помолиться… А потом она вспоминает, что она без платка, в брюках — и проходит мимо. А теперь вопрос: кто хочет, чтобы мы не ходили в храм? Правильно — дьявол! Значит, если бы женщина зашла в храм «не по форме», она бы угодила Богу.

Поэтому встречаясь с чем-то странным, мы пытаемся объяснить это с богословских позиций, а не по тому, что судачат набожные старушки.

А в целом, такая выставка — дело хорошее. Люди идут, кто-то специально, а кто-то мимоходом, заодно с посещением супермаркета, находящегося в этом же здании. И, может, кого-то эта выставка приведёт в храм.

30 июля, 2011

В Свято-Онуфриевском храме Анапы

Рано утром пошли с братом Юрой в Свято-Онуфриевский храм на праздничную службу. Сегодня 28-е августа, Успение Пресвятой Богородицы. Свято-Онуфриевский храм — один из старейших на Кубани. Русские войска вошли в турецкую крепость Анапэ 12 июня 1828 года — в день святого пустынника Онуфрия. В честь этого святого и освящён храм. Невысокий храм, находящийся недалеко от набережной, теряется в буйной зелени южного города. Я не сразу вспомнил, как пройти к храму, но к началу службы зазвонили колокола, и мы с братом легко его нашли.

Служба ещё не началась, люди покупали в поставленных у входа палатках свечи, писали записки. Здесь же на нескольких столах разложили для продажи книги. Храм небольшой, все полезные площади в нем максимально задействованы. В притворе расположена иконная лавка, оттуда же идёт винтовая лестница на колокольню (во время службы некоторые прихожане располагаются сидя на этой лестнице). Входят в храм через боковые ворота. Снаружи храм окрашен светло-зелёной краской, внутри тоже краска зелёная, но имеет оттенок зелёного яблока. Иконостас там тоже своеобразный. Он как бы выступает из алтарной стены, а там, где должны быть южные и северные двери алтаря, расположены обычные входы в служебные помещения. Я видел, как туда заходят женщины из хора. Справа и слева два клироса. Хор тоже поёт своеобразно: я бы написал по-бунински — рассыпчато, крупно, не оперно, как в Чите, в кафедральном соборе. Кроме того, регент задействует в пении и всех прихожан (у нас хором мирян руководит только диакон). Поют тут прихожане много. Например, молитву «Святый Боже…» не просто поют, но поют необычно, а с прибавлением после каждого слова повтора «святый». На ектинии (когда диакон читает молитвы) все прихожане повторяют «Господи помилуй!» (трижды). Пели вместе и праздничный тропарь, ну и, конечно, «Верую» и «Отче наш». Причём, «Верую» поётся практически по слогам, и получается очень растянуто, что можно уснуть. Пока тянешь слог, успеваешь забыть следующую фразу. Невольно вспоминаю нашего диакона Иннокентия, который шпарит эти молитвы как из пулемёта. Ещё одна особенность: в центре храма встал высокий мужчина с копной волос сзади и большой залысиной, который буквально орал все молитвы, которые пела на солее регент. Сначала я думал это просто чудаковатый прихожанин, но потом всё-таки стал склоняться к мысли, что он тоже из церковного хора, но поставлен в центр храма задавать общий ритм пения молитв.

В храме много старых икон. Храмовая икона святого Онуфрия представляет собой изображение старца с белой бородой до земли, которому ангел подаёт Чашу. Таких икон я видел две — старую и новую. Интересной показалась большая икона Богоматери «Всех скорбящих радость» — Богородица стоит без младенца и раздаёт милостыню больным и нищим. На полотне написано множество падающих монет, на которых написано «1 коп.», «1 коп.», «1 коп.»… Икона, я думаю, новая и написана, как мне показалось, на холсте.

Была длительная проповедь, а затем подробнейшая «инструкция» о том, кто и каким образом может приступить к Таинству Причащения. Это не удивительно, потому что среди прихожан всегда много отдыхающих, которые пришли в храм впервые. Отдых не освобождает христиан от соблюдения всех правил подготовки к Таинствам, напомнил батюшка.

В конце службы настоятель храма огласил обращение епископа Новороссийского и Геленджикского Феогноста о начале строительства храмового комплекса «Дивноморское» в честь преподобного Сергия Радонежского. Феогност благословил всех неравнодушных христиан помочь молитвенно и финансово в этом богоугодном деле. Для этого можно приобрести именной кирпичик, который ляжет в стены строящегося комплекса. Я с удовольствием сделал взнос и получил специальное свидетельство об этом.

Казаков в форме я в храме не заметил, хотя, мне кажется, Онуфриевский храм является войсковым храмом.

2013

О храме иконы Божией Матери «Державная» в Анапе

О храме на Ленина, 176

Был на литургии в храме иконы Божией Матери «Державная», что расположен на ул. Ленина (да вынесут его мумию из мавзолея!), 176. Впервые я вижу этот храм, впервые участвую в службе и — поражён!

Богослужение начинается там рано, в 7:40, я немного припозднился. Поднимаюсь по ступенькам, дошёл до двери и всё — храм полон. Ну, мне никак нельзя оставаться на пороге, и я стал потихоньку пробираться внутрь. Наконец занял удобное место, чтобы и службу слышать, и с храмом познакомиться.

Сам храм небольшой, имеет один купол, но очень красив, в русском стиле, с очень высоким барабаном (так называется основание, на котором установлен купол). Я про этот храм слышал, что внутри него нет свечной лавки, и некоторые люди ходят сюда именно потому, что в храме не торгуют, против чего выступил сам Иисус Христос, изгнав торговцев из храма плетью. В этом храме иконная (торговая) лавка мудро расположена в отдельно стоящем здании, как и трапезная. В цоколе храма располагается только библиотека православной литературы. Колокольня тоже тут необычная — колокола навешаны на массивной перекладине, которая установлена во дворе с восточной стороны.

Территория храма небольшая, но с любовью ухоженная. Храм возвышается на небольшом холме, засеянном газонной травкой. С алтарной части устроен цветник в виде креста — красиво! Вообще вокруг храма много зелени, высажены крымские сосны и туи.

О богослужении и внутреннем убранстве

Давно я не слышал такого стройного пения церковного хора. Акустика в храме хорошая, все молитвы хорошо слышны. Само пение показалось мне динамичным, торжественным и радостным одновременно. Женские голоса чистые, ровные, а мужские басовитые, густые — замечательное сочетание. Люди на клиросе, видимо, поют явно с музыкальным образованием. Кстати, никогда раньше не встречал изображений святых с нотами. А тут на балкончике, где располагается хор икона Иоанна Кукузела-Ангелогласного, держащего нотный лист, и Романа Сладкопевца. Не потому ли так сладкозвучны здесь певчие?

Иконостас трёхъярусный, сделан из белого мрамора, полуколонны по бокам икон синие. Весь храм расписан фресками. Это, конечно, усиливает зрительное восприятие. В моём Забайкалье храмы не расписывают. Фрески, изображающие евангельские события, все подписаны: «Сошествие во ад», «Укрощение бури» и т. д. Здесь много изображений праотцев церкви — святых пророков, царей. Увидел я и фреску прародителя нашего Адама. А то мы как-то задались с друзьями вопросом, является ли он святым? А тут он с нимбом, только почему-то изображение выполнено в один коричневый цвет разных оттенков, тогда как другие праотцы — написаны в цвете. В центре храма на алтарной полусфере необычная икона Божией Матери «Знамение». Необычно она тем, что и Божия Матерь и Младенец изображены с воздетыми руками, у Богомладенца пальцы сложены для благословения — я раньше нигде не встречал такого (хотя в Интернете нашёл, конечно, но тоже только на фресках). В оформлении храма доминируют терракотовые, голубые, серо-зелёные и бежевые тона.

И раз храм посвящён «Державной» иконе Божией Матери, принявшей после отречения Российского самодержца власть и царскую корону, есть тут и большая икона Царя-мученика Николая II.

О прихожанах и батюшке

Богослужение проводил настоятель прихода протоиерей Пётр Шмигельский, молодой и, видимо, прогрессивный (в самом хорошем смысле слова священник). Не знаю, от него ли зависело такое мудрое и нетрадиционное обустройство храма? Но мне кажется, что священник здесь на своём месте и оправдывает поговорку «Каков поп, таков и приход». Приход у него замечательный, дружный. О количестве я уже написал — храм не вмещает всех желающих, и часть остаётся на улице. Дьякона у него нет, но ему помогают в служении несколько алтарников, среди которых есть совсем мальчишка.

Прихожане, как я посмотрел, довольно организованы. К причастию в храм стали подходить мамы с детьми на руках, много мам. Поэтому, когда царские врата закрылись, прихожане стали выходить на улицу, чтобы дать возможность пройти в центр храма причастникам. Когда же причастие началось, то вереница причащающихся тянулась от входных дверей к амвону, к Чаше, и назад через образованный коридор выходила из храма. В основном, конечно, причащали детишек.

Ещё мне понравилось, что батюшка, выйдя на солею в конце службы, помянул в молитве всех святых, чья память отмечалась в сегодняшний день. Чтобы никого не пропустить, он зачитывал их имена прямо из православного календаря — такого я тоже никогда и нигде не видел. Обычно батюшки упоминают скороговоркой одно-два самых известных имени, а тут такое внимание — это впечатляет.

Хорошо и доходчиво сказал отец Пётр проповедь о Гадаринском бесноватом. Люди боятся и не хотят признавать чудеса Бога, потому что не хотят менять свою жизнь и предпочитают жить во грехе, как все… Такой смысл проповеди священника.

Ой, граждане хорошие, из кармана …вытащили грош! (Высоцкий)

А в конце службы отец Пётр сказал:

— Вы, наверное, заметили, что в храме появились две камеры видеонаблюдения — такое незримое око. Для чего это?

И батюшка сообщил, что в последнее время в храме, а точнее в иконной лавке произошли кражи из сумок прихожан. С помощью камер, которые установлены и там удалось заметить вора — это женщина цыганской наружности с ребёнком.

— Заходят на несколько минут, и уходят уже с добычей, — сказал с досадой батюшка. — Будьте внимательны к своим вещам! Камеры не для контроля, а для предупреждения таких неприятных случаев…

Зашёл я и в иконную лавку. Тут необычным мне показалось то, что нет такого обилия ящиков для пожертвований. А стоял всего один опечатанный ящик с короткой подписью: «Для нужд храма». А ещё меня приятно поразил монитор, подвешенный под потолок, на котором можно видеть, что происходит в храме и молиться вместе со всеми во время службы.

Вот такое знакомство с ещё одним анапским храмом.

Кстати, у храма есть хороший сайт (чувствуется, что батюшка не чурается технических средств освящения деятельности прихода), советую его посетить.

9 ноября, 2014

На исповеди

Вечером в храме исповедовали сразу три священника.

Четвёртым из алтаря с Евангелием и крестом вышел отец Роман. Он нашёл меня глазами, я подошёл к нему.

Исповедовался я долго, без бумажки. Говорил только о себе. Отец Роман стоял, склонившись над аналоем и, прикрыв глаза пальцами, слушал. Казалось, что для него это не лёгкое занятие. Он не перебивал, но дождавшись окончания моего монолога, будто очнулся от забытья и заговорил бодро и уверенно. По его тону я понял, что ничего страшного и непоправимого в моей жизни не произошло. Просто проиграл очередную схватку с дьяволом…

— Помни, Александр, что проиграно только сражение, а не война, — наставлял меня о. Роман.

Я вернулся на своё место. Служба продолжалась.

Закатное солнце через окна красило белёные стены и колонны в яркие золотые пятна, выхватывало на иконах то яркую бирюзу хитона Спасителя, то густую киноварь омофора Богородицы, то горящий пурпур накидки мученика Евстафия Плакиды…

Закат угасал отблесками раскалённого металла в сложном сплетении свисающего из-под купола паникадила. Скоро в храме горящими остались только пылающие костры подсвечников.

После исповеди в душе мир и покой. И всё вокруг: люди, священнослужители, утварь, иконы — погрузилось в тишину и вечность.

16 марта, 2019

Маленькое искушение в дороге

В дороге я читал Евангелие от Иоанна. Позади Волгоград.

Закрыв книгу, задумался об апостоле Андрее. По Иоанну, Андрея и брата его Симона послал за Иисусом Иоанн Креститель… Какое редкое сейчас имя Андрей, подумал я. Детей сейчас так не называют…

И стал перебирать в памяти знакомых и родных с именем Андрей.

И тут подходит ко мне мужчина, он уже давно едет в этом вагоне, и спрашивает меня:

— Ты один тут едешь?

— Один, и давно, почти всю дорогу…

Тут он удалился и вернулся со своею постелью. Он узнал об этом месте у проводника. Оказывается, хозяин его едет в соседней секции с женой и детьми на море, и ему это место не нужно, они там все спокойно разместились…

— Меня Андрей зовут, — представился он.

Скоро он принёс свои вещи, а на стол выложил сыр и пакет с сардельками. Сардельки соблазнительно пахли чесноком.

— Бери, угощайся!

Я ему объяснил, почему я сейчас не ем мясное.

— А я тоже крещёный, — сказал Андрей. — Но я всё ем.

И он объяснил мне, что он тоже верит в Бога, но в церковь не ходит. И крестик у него на верёвочке тоже висел.

Мы стали разговаривать. Я ещё не отошёл от впечатлений от чтения Евангелия, и я начал с религиозной темы. Говорили о привязанностях, о свободе. Он сказал, что трудится в нефтедобывающей промышленности, работает вахтами, работа тяжёлая, но денежная. Едет он в Туапсе, в санаторий. Работа тяжёлая, и годы такие, что надо уже за здоровьем следить. Но скоро у него пенсия, и он хочет строить дом, чтобы там и сад, и огород, и курочки, и собака, и чтобы внуки приезжали на лето… Копит на дом деньги. Даже жену не взял на отдых из экономии.

Я истолковал его мечту о доме, как стремление найти новую привязанность в жизни: первая — работа, а потом — стройка, дом.

— Человек всегда ищет чем себя связать, — сказал я. — Он не хочет быть свободным.

Андрей вроде бы согласился со мной, но всё равно отстаивал своё право на комфортную жизнь.

— Люди ищут чего-то, да так и умирают на своих грядках, — вспомнил я недавнюю проповедь отца Виктора в читинском Свято-Лукинском храме.

После станции Котельниково мне стало ещё хуже. Мой новый попутчик купил копчёную рыбину и целый пакет жареных котлет из икры. И вот теперь они лежат на моём (теперь уже и не только моем) столике и сводят меня с ума. Если я всю дорогу не ощущал чувства голода, то теперь, даже съев порцию лапши, в животе у меня заурчало…

— Съешь хоть котлетку, это можно, — говорит простодушный Андрей.

Объясняю, давясь слюной, что мне и рыбу нельзя. А сам думаю, для чего мне это испытание? Ехал себе в полном душевном спокойствии, за пять суток слова никому не сказал, весь погружён в себя, в чтение, и тут — на тебе! Соседушку.

После икорных котлеток Андрей сладко уснул. А мне и не до сна уже. Чаю что ли попить с сахаром?

13 апреля, 2019

После карантина

И вот я снова в храме Серафима Саровского. Теперь я привит от коронавируса, и можно какое-то время жить свободно.

Здесь всё как обычно: многолюдно, шумно во дворе, пахнет свежей выпечкой, зелень и цветы. Отец дьякон немного похудел, а у отца Димитрия новая причёска а-ля Емельян Пугачёв, а в чёрной бороде появились две седоватые пряди. У молодого отца Виталия (могу ошибаться в имени) отросла небольшая клинышком рыжая бородка. Настоятеля отца Александра не видно, он ещё не здоров, но, говорят, дела уже пошли на поправку, нужна реабилитация… Прихожане (особенно те, кого я всегда выделял) всё такие же, но почему-то все очень серьёзные, озабоченные какие-то… Никакой радости в глазах. Я вспомнил Читу, и слова священника (ныне он митрополит) Димитрия (Елисеева) после окончания Рождественского поста: «Ну что вы такие печальные? Всё! Пост кончился! Можно уже доставать колбасу из-под подушки! Ну, улыбнитесь же!»

А мне радостно, светло на душе. Тем более, пасхальный крестный ход, и возгласы «Христос воскресе!», и храм ещё украшен большими пасхальными яйцами под паникадилом, резными птичками, большими красными буквами «ХВ»… Я ведь на Пасху сюда не приходил, и мне приятно окунуться в пасхальную радость, особенно пройти крестным ходом вокруг храма, когда разбрызгивают святую воду, под капли которой все стараются попасть, тянут вверх ладони… И больше всего в этом обряде, мне кажется, веселее всех священникам, которые машут кропилом над головами прихожан, стараясь окропить самых дальних, сами при этом с мокрыми головами и бородами… и счастливые!

Ещё я заметил, один мужчина, который всегда ходил с корзинкой после чтения Евангелия, почему-то нынче выглядит отрешённым (слово почти точное), в крестном ходе тоже ничего не нёс… Ну мало ли что… Он всегда опаздывал на службу к началу, и в этот раз тоже опоздал, кстати…

Я стоял и думал, что вот так кто-то и на меня обратил внимание. Я пропадал и надолго, а теперь явился и встал на своё обычное место справа между святыми царём Николаем Вторым и сербским королём (кралем) Стефаном Дечанским.

Внутри храма народу как всегда много. В масках человека три-четыре. Читалось Евангелие об исцелении слепорождённого. Интересное место, целая глава, очень подробно евангелист об этом рассказал. Там целое следствие об исцелении в субботу, допросы, которые учинили фарисеи… Всегда что-то новое для себя открываешь в том, что слышано много раз. И в этот раз я представил ощущения этого слепого, который и не видел, кто его исцелил. И только потом, когда ему сам Иисус сказал об этом, и он поверил, что его исцелил именно Христос, и что Он есть Господь.

Домой я купил вкусные булочки с изюмом, которые мы потом за чаем, дома, с наслаждением ели…

6 июня, 2021

Мои воспоминания

О моём «боевом» детстве

Любитель «подвзорвать»

«Поджига» — металлическая трубка, залитая с одного конца свинцом и прорезью для поджигания пороха спичкой. Крепилась такая трубка на деревянной основе с ручкой в виде пистолета. Стреляли, как правило, дробью или картечью. Обычно уходили для этого в лес, стреляли по банкам, по пням. Но мы с братом Павлом умудрялись стрелять у него дома, в коридоре, направив «поджигу» в сторону двери. Дверь толстая, деревянная, обитая клеёнкой, под которой толстый слой войлока. Обивка после стрельб, конечно, превращалась в решето. Стреляли мы с ним по сделанной для этого случая «крепости» — картонной коробке, представляющей собой укрепление с бойницами, зубчатыми стенами, а гарнизон этой крепости — вылепленные мной пластилиновые солдатики. Тогда казалось — это самое лучшее развлечение для меня и для брата!

И вообще, я помню, моя любимая игра в детстве — что-то «подвзорвать». Хотя я не считался отъявленным хулиганом. Учился хорошо, все школьные друзья из порядочных семей… Но со своим дворовым другом Андреем Чериковым мы взрывали баллончики из-под дихлофоса или из-под нитрокраски — бросали в костёр и отходили на безопасное расстояние. Взрывали холостые патроны, которые где-то доставали. Да что холостые! У любого мальчишки дома находились боевые патроны от АКМ или от охотничьих ружей. Мы их тоже бросали в костёр, но не возле дома, как баллончики, а в лесу. Патроны находили на многочисленных полигонах, которые располагались рядом с городом. Специально туда ездили на велосипедах, лазили по окопам, по блиндажам и всегда почти находили несколько патронов. Даже в нашем лесу, в Сосновом Бору, существовал такой полигон, и мы туда ходили.

Ну, про карбид и говорить нечего. Этого добра везде валялось полно, на каждой стройке. Карбид мы клали в бутылку, добавляли немного воды, быстро забивали пробку и вот такой «коктейль» бросали. Получалось много дыму, много шума, много осколков — ребята просто ликовали!

Однажды я чуть не пострадал от таких забав со взрыванием. Какой-то парень принёс очередную «бомбочку»: какой-то металлический цилиндрик, похожий на гильзу. Положили его в костёр и стали ждать. Ждали, ждали, и костёр затух. Я пошёл раздуть огонь. Только наклонился к костру, как раздался взрыв. Меня оглушило, я почувствовал, что по руке течёт кровь. Я не переношу вида крови. Чуть сознание не потерял. Побежали к Андрею Черикову домой, он взялся меня перевязывать. Осколок прошёл, зацепив два пальца на правой руке, со среднего свисал кровавый лафтак и повергал меня в ужас. Андрюха нашёл какую-то тряпку и замотал плотно. Я не помню, сколько я с этой тряпкой ходил, прячась от родителей, но когда размотали повязку, я пришёл в ещё больший ужас — кусок мяса прирос неправильно! Потом, правда, всё зарубцевалось и расправилось, но шрам от ранения до сих пор напоминает мне о моем боевом детстве.

Игры в «войнушку» и стрельба «по ляжкам»

Не знали мы, что такое жестокие компьютерные игры (сами компьютеры тогда считались фантастикой), но мы много смотрели фильмов о войнах — о Гражданской и Великой Отечественной, где тоже много убивали. Вспомним, например, подростков, героев фильма «Неуловимые мстители». Там ведь тоже убийства, показанные на экране. Хотя это преподносилось так — убить врага — это совершенно оправдано и необходимо. Поэтому другая любимая игра в детстве — «войнушка». Бегали мы по подвалам и чердакам друг за другом с игрушечными пистолетами и ружьями и кричали: «Убит! Убит!» А потом пошло повальное увлечение рогатками, рогатульками и самострелами. Рогатки — это понятно — которые камнями стреляли. Рогатульки — это тоже рогатки, но не из веток деревьев, а из гнутой толстой проволоки, и стреляли они «пульками» — тоже специально гнутыми буквой «U» проволочками. Такими пульками мы ходили стрелять «по ляжкам». Спускались в подвал дома и через вентиляционные окна упражнялись в меткости по проходящим девушкам в коротких юбках (кстати, в обществе такие наряды осуждались, и мы чувствовали себя борцами за нравственность).

А самострел — это сделанный из дерева макет винтовки, к которому прикреплялась резиновая ленточка с одного конца и обычная бельевая прищепка (лучше деревянная) с другого. Самыми лучшими «пулями» для метания считались плоды яблочки-дички (размером они с горошину). Дичка вкладывалась в резину, натягивалась и зажималась прищепкой. Нажимаешь прищепку, происходит «выстрел». Било такое оружие довольно далеко, метров с 10 такая «пуля» оставляла на теле синяк. Мы часто устраивали бои в подвалах, в сквере соседней «пожарки». Единственное условие в игре — не стрелять в лицо. Для защиты от случайного попадания использовали очки, противогазные маски. Если кто-то нарушал это правило, его «расстреливали». То есть ставили к стенке и все участники игры стреляли ему в спину. В упор — это очень больно. Однажды я участвовал в таком расстреле. Правило нарушил Пашка К. Его поставили к стене, в подвале и все зарядили свои самострелы. Пашка встал спиной к нам и опустил низко голову. Я помню, у него на футболке был трафарет зубной пастой — Волк из «Ну, погоди!» — и я не стал в него стрелять, пустил свою «пулю» мимо…

Такое вот моё советское детство.

Оружием мы все владеть должны!

В школе я пел в хоре. Руководил нашим хором баянист Шапкин, толстый, просто необъятный мужчина, под которым каждую репетицию ломался стул… Нас возили выступать на заводы, в Окружной дом офицеров Советской Армии, на телевидение… Помню, мы пели такую песенку:

По коням, ребята! В погоню, ребята!

Для подвигов геройских мальчишки рождены.

Оружием солдата, оружием солдата,

Оружием, оружием мы все владеть должны!

Очень энергичная, патриотичная песня. Любовь к оружию закладывается в юном возрасте. Я помню, как отец давал подержать мне табельный пистолет «Макаров», потом брат, потом зять Валерий Алексеев — отец моего племянника Димы…

С двоюродным братом Павлом мы сами делали «поджиги» и стреляли картечью по деревянной двери у бабушки дома, превращая обивку в лохмотья… В армии мы не расставались с автоматом АК-74 на учениях — «калаш» всегда находился за спиной, как часть самого меня. Я служил в войсках связи, и как-то пошёл в деревню, в районе которой шли манёвры, искать потерянную катушку с кабелем. Ходил с автоматом от дома к дому, спрашивал местных, не видели ли они утерянное военное имущество? Как это романтично!

В милиции получил табельный пистолет, с которым ездил во все командировки. И даже вытребовал пистолет на постоянное ношение. Сам заместитель начальника УВД полковник Каргин Николай Николаевич подписывал мне рапорт — так я достал всех. Но стрелять не приходилось. Случалось, правда, когда просто в лесу расстреливал невесть откуда взявшуюся пачку патронов…

Сейчас меня к оружию не тянет. Есть газовик «под ПМ», но я им давно уже не пользуюсь и хочу продать (так что обращайтесь!).

Побывал на выставке оружия, устроенной нашим спецназом. Из редкого там видел пистолет ГШ-18, автомат сотой серии АК-103… Дети и молодые сотрудники фотографировались… Я, если честно, тоже хотел взять самый большой пулемёт и сфотографироваться со свирепым лицом… Потом подумал — какая глупость!

16 ноября, 2011

Первая любовь. Булочки на прощанье

29 октября — памятный для меня день. В этот день в 1983 году Ингодинский военкомат города Читы призвал меня на военную службу.

Вопрос «служить или не служить?» передо мной никогда не стоял. Мой отец — кадровый военный, брат служил в МВД, один родной дядя погиб под Смоленском в 1943 году, а второй прошёл всю войну и вернулся с тремя ранениями. Дед воевал в 1-й Мировой войне (Великой, как её называли) и тоже пришёл дважды раненный. Так что отношение к военной службе у меня правильное. А бабушка говорила так: «Кто не служил в армии, тот не человек!»

Но разговор сейчас не о моей службе в армии, а о дне 29 октября 1983 года. Холод собачий, как сейчас помню. Я надел коротенькую телогреечку без воротника, которую выделил мне отец, кроличью шапку, а под телогреечкой надет импортный польский костюм, который торчал из-под этой телогреечки — видок ещё тот, партизанский. Утром рано, простившись с родителями и сестрой, я поехал на Остров, где располагался Ингодинский военкомат. Там перед призывом я проходил и медкомиссию (поликлиника располагалась на 1-ом этаже, а военкомат на втором), там я и работал почти до самой отправки меня в войска.

Вообще-то, официально я числился фрезеровщиком завода «Автоспецоборудование» в Антипихе, куда поступил сначала учеником, а потом получил 3-й и 4-й разряд фрезеровщика, но благодаря моей классной руководительнице Клавдии Тимофеевне Громовой, которая водила дружбу с начальником 2-го отделения военкомата по фамилии Поповских (который занимался призывом), меня отозвали для оказания помощи военкомату. То есть зарплату я получал на заводе, как рабочий, а на работу ходил в военкомат, как интеллигент.

Чем я там занимался? Приводил в порядок картотеку, сшивал дела, разносил повестки… Там работало несколько человек, таких же привлечённых помощников. Помню юриста Юрия Волкова, пожилого дядьку и двух девчонок — Ларису и… вот вторую я не помню сейчас, как звали. Трудились мы в военкомате довольно длительное время, месяца два-три, поэтому все очень сдружились, вместе ходили на обед в столовую, гуляли по берегу Ингоды. Чай пили, конечно, с работниками военкомата. У одного фамилия, как я уже сказал, Поповских, а вот начальника фамилию я забыл, но вспомню, она где-то у меня есть записанная. Помню, как мы ходили за водой с юристом Волковым на Ингоду с вёдрами. Река ещё не встала, но стояли забереги (замёрзшие участки у берега). Я тогда боялся выходить на лёд, думал, он обломится, но Юрий (Петрович?) сказал тогда, что осенью лёд крепкий, и бояться не надо…

Как же звали ту девушку? А ведь она мне жизнь спасла. Она очень простая. Кажется, работала где-то на фабрике швеёй, в общем, рабочая косточка (как и я, впрочем). Я ей, видимо, нравился, и она постоянно пристраивалась со мной в столовую и просила, чтобы я её провожал на автобус вечером. Она со мной не церемонилась, хватала меня под руку — и вперёд! И вот однажды мы шли с ней вот так, под ручку, к остановке. А там перекрёсток такой дебильный — поворот с Ярославского на мост через реку — машины так и шныряют, а светофора нет. И я зазевался, вылетел на проезжую часть, а тут машина несётся прямо на меня. Девушка меня за рукав буквально из-под машины вытащила, мне только по руке дверкой ширкнуло и разбило часы, купленные на первую зарплату на заводе…

— Ты каво, моя, под машину-то чуть не залез? — улыбалась, глядя на меня, девушка.

Я только хлопал глазами, ошарашенный таким удачным исходом событий.

Но мне нравилась вторая наша работница — Лариса Ананьина. Она более утончённая, интеллигентная. Когда первая девушка-швея отсутствовала, я всегда приглашал в столовую Ларису, да и вообще старался проводить с ней больше времени в разговорах. Мы подружились с ней, но общались только на работе.

И испытал не ведомое ещё чувство, когда 29 октября, в тот морозный день (выходной, к тому же), Лариса вместе с сестрой пришла меня проводить в армию. Они даже принесли мне чего-то съестного, кажется, каких-то булочек собственного приготовления. Я унёсся на седьмое небо! Приход Ларисы стал для меня неожиданным. Лариса обещала мне писать, дала свой адрес (который я — вот память! — до сих пор помню).

Служить я попал в Приморье, в войсковую часть №16662. Очень гордился, что это часть Войск правительственной связи КГБ СССР. Закрутилась моя служба. В первые месяцы не находилось даже минуты написать Ларисе. Потом я, конечно, писал, но ответа не получал. И только почти через два года, в 1985 году, Лариса прислала единственное письмо из Москвы, где она училась. Она написала, что она, скорее всего, останется жить в столице, что сейчас жизнь её бурлит (как раз в Москве проходил XII Международный фестиваль молодёжи и студентов), и что, к сожалению, наши пути с ней расходятся… Вот такая история…

P.S. Остаётся добавить, что по прибытию в часть мою телогреечку забрал старшина роты Катанаев, а польский коричневый костюм я самолично рвал прямо в строю, когда нас переодевали в форменное обмундирование. К моему удивлению, костюм оказался очень прочным, и мне стоило больших усилий оторвать пиджаку рукава и разорвать брюки — изрядно я попотел тогда.

29 октября, 2013

Полжизни в Сосновом Бору

Лечил зубы. Хожу к стоматологу в нашу 3-ю поликлинику в Сосновом Бору. Там в прошлом году сделан ремонт, и теперь это приличное медицинское учреждение — чистенько, светло, кафель, золочёные ручки на новых дверях «под орех»… У кабинета стоматолога, правда, я застал несколько ожидающих приёма женщин, маленькую девочку и пожилого мужчину. Три женщины стояли прямо в дверях — знак того, что они уже готовятся зайти сию минуту. Я подошёл к двери:

— Кто к Кедровой? У меня очередь на 14:30…

— Сейчас зайду я! — Отозвалась одна из женщин. — С острой болью. Потом все остальные…

На дверях, вообще, висел листок в файлике с объявлением: «Уважаемые пациенты! В виду отсутствия воды приём не осуществляется!» Я вспомнил шутки Задорнова о русских, для которых такие надписи ровным счётом ничего не значат. И тоже успокоился, потому что если бы вода действительно отсутствовала, то и приём точно бы прекратили.

Когда доктор Кедрова вышла и пригласила меня, со мной зашла ещё одна женщина, тоже с острой болью.

— Меня там, в коридоре, ребёнок ждёт… — сказала она.

Я уступил. Вышел в коридор и сел рядом со смугленькой черноволосой девочкой, не русской, по всей видимости. Девочка первая со мной заговорила, мы с ней познакомились и стали коротать время за беседой.

— А у вас есть дочки? — спросила она.

— Есть, Валя и Маша, — ответил я. — Маша такая же, как и ты, ей пять лет.

Девочку звали Мадина, она таджичка, по-русски говорит отлично, своего языка не знает, а вот её старшие сестры (их три) знают родной язык. Кстати, показательно то, что с Валей в школе учится только одна нерусская девочка — армянка Моника, а вот у Маши в группе в «Орнаменте» из 25 воспитанников человек десять не русской национальности: мальчик армянин, две девочки армянки Лиана и Гоар, 5—6 таджичек и узбечек, одна киргизка — Машина подружка по имени Бакуля (Бактыгуль). Так что это очень хорошо иллюстрирует, что миграция в последние годы выросла значительно.

Потом я сидел в кресле и глядел в окно. Видел я голубое небо, три жёлтых двухэтажки с терракотовыми проплешинами, три голых тополя и сараи в центре композиции. Я разглядывал эти сараи (стайки по-местному), которые представляли собой бесформенную груду с серой, волнами, крышей, крытой толем, досками, с заплатками из ржавых листов жести, а кое-где и зияющими дырами. Возле стаек этих лежала груда серых старых досок, а сверху приставная лестница, которая, видимо, тоже пойдёт на дрова… Весь этот пейзаж, в общем-то, мне хорошо знаком с детства. Ведь вся моя жизнь прошла не просто в Чите, а в Сосновом Бору (Сосняке, как мы называли его в детстве). Тут жили и живут многие мои родственники: сестра, Крёстная, двоюродный брат с семьёй, двое его детей, племянник Дима и его дети… Здесь в таких же двухэтажках на ул. Кирова жила моя бабушка и тётя Галя… Сами мы жили здесь же на ул. Даурской, потом на Кабанской… — и, получается, моя родная Чита — это, по сути, мой родной микрорайон Сосновый Бор.

Вода тем временем действительно закончилась, и приём всё-таки прекратили.

— Вам повезло, — сказала врач, которую зовут, кстати, Наталья Владимировна.

В конечном счёте, доктор успела полечить мне три зуба, поставить две пломбы. Кстати, впервые в этой поликлинике стал применяться слюноотсос, и теперь не приходится захлёбываться слюной. И вообще, оборудование здесь всё новое. Напомню, что всё лечение проходит совершенно бесплатно, даже бахилы и те — бери из ведра любые на выбор: жёлтые или фиолетовые.

28 ноября, 2013

Самая лучшая служба

30 декабря 1985 года меня зачислили в кадры МВД, и я пробыл в этом ведомстве до 1 сентября 1998 года. А чисто милицейского стажа у меня почти 10 лет. В основном это служба в Отдельном взводе (позже роте и батальоне) конвойной службы, и немного в Межрайонном отделе милиции общественной безопасности (МОМОБ) УВД, где я служил в должности помощника дежурного дежурной части.

В милицию я попал случайно. 26 ноября 1985 года, после службы в Вооружённых Силах СССР, пошёл вставать на воинский учёт. И там, в Ингодинском военкомате, меня и завербовали. В то время в военкоматах дежурили «эмиссары» от подразделений, которые присматривали пришедших из армии дембелей. Я, как законопослушный гражданин, пошёл вставать на учёт в солдатской форме — в шинели, затянутый ремнём со звездой — всё как положено. Там-то на меня и обратили внимание двое «вербовщиков»: Василий Васильевич Замякин и Яков Павлович Шапрынский. Они подошли ко мне, спросили, не хочу ли я служить в милиции? Я такой вариант трудоустройства не отрицал, но не знал, куда конкретно пойти.

— У нас служба — самая лучшая в милиции, — так начали свою агитацию Вася и Яха (так потом я их стал называть). — Если ППСники работают с четырёх и до часу ночи и в выходные тоже, то мы — с 9 часов и до 18-ти, как белые люди. Выходные, праздники, Новый год — дома…

В общем, меня уговорили. Режим работы меня устраивал. Правда, потом узнал, что у конвойщиков много командировок, но как оказалось, в некоторые командировки даже заранее записывались — в Акшу, например, или в Чару. В Акше, в свободное время, ездили на 66-ом на рыбалку на Онон, а из Чары тогда везли дефицит — сгущённое молоко, тушёнку, индийский стиральный порошок и т. д.

Четыре месяца я отучился в Учебном центре УВД, что по улице Баргузинской, и 1 мая 1986 года настал самый первый рабочий день моей долгой службы, которая начиналась с командировки по области. Вместе с бывалым конвоиром Валерой Макаровым и следователем Доржиевым мы возили по местам преступлений некого «предпринимателя» Степанова, народного умельца, который незаконно устанавливал в правлениях колхозов и совхозов селекторную связь, используя при этом детские конструкторы. Помните, продавали такие переговорные устройства с двумя трубочками? Вот с этим «Стёпкой», как мы его называли, мы объездили Нерчинский, Сретенский, Балейский, Улётовский районы. Для меня это стало открытием не только профессии, но и родного Забайкалья: раньше я, кроме Агинского округа, никуда не ездил.

А потом служба полетела. Конвоирования в суды, в психиатрическую больницу («на горку», как говорили), отделы милиции, прокуратуры… Об этом можно бесконечно рассказывать. Летал в спецкомандировки в Актюбинск, Саратов.

Служба конвойная разнообразная, интересная. Помимо конвоя, нас задействовали на различных массовых мероприятиях: футбол, концерты, оцепления, патрули, засады и т. д. Однажды я сопровождал до Забайкальска депортированных китайцев, ловил на барахолке фарцовщиков, стоял на трассе с гаишниками, охранял лес в пожароопасный период — ой, всего сейчас и не вспомнишь…

Мы (конвой) очень дружили с судами, особенно с секретарями. Возникали, конечно, и романы — короткие и длинные. У меня осталась от того времени масса стихов — посвящений Светам, Наташам, Машам и т. д. Однажды мы с Димой Зайцевым, моим другом, даже приняли участие в Новогодней ёлке для детей работников Центрального райсуда, в качестве исполнителей главных ролей.

Про конвой я писал много стихов, которые можно прочитать в моей книге «Стихи».

9 ноября, 2013

От «Пьяного ёжика» до «Резонанса»

«Газеты» начал выпускать ещё в школе

Прошёл День российской печати (лучше бы, конечно, он назывался День журналиста или День российской журналистики). А то получатся, что отмечают его только печатные СМИ, а электронные и интернет-издания вроде бы и ни при чём…

Я почти 16 лет отдал газете «Резонанс», которая в прошлом году приказала долго жить — редакцию ликвидировали.

Писать я начал ещё в школе, в классе в 6-ом. Тогда я выпускал несколько рукописных изданий для своего класса: «Юбилейную газету», «Юмористическую газету». Конечно, газеты представляли собой согнутые пополам тетрадные листки, но всё-таки выходили они периодически, длительный срок и поэтому я считаю их своими первыми школьными СМИ.

А вот журналы я делал потолще — «Наука и техника» и «Пьяный ёжик» (кое-какие выпуски журналов у меня сохранились). Снабжал их иллюстрациями, придумывал ребусы, кроссворды… Стихи свои первые публиковал именно там.

Сержант против генерала

В областные СМИ я стал писать, когда служил в милиции. Время «легковатое для пера», как выразился читинский поэт Вьюнов, позволяло писать всем кому не лень, и обо всём, не боясь никого и ничего.

Помню, первая моя заметка вышла в газете «Читинское обозрение». В ней я критиковал руководство УВД, в частности, начальника Управления Скубко (начальник УВД с 1979 по 1987 гг.). Написал, что дачу ему строят зэки. Эта публикация обошлась для меня тогда совершенно без последствий, только всякие хохмачи стали говорить, что меня в УВД стали побаиваться. Хотя я служил простым сержантом. Моя слава «писарчука» помогла мне даже выбить табельный пистолет на постоянное ношение. Оружие мало кому давали, но я грозился написать рапорт министру, и начальник управления кадров УВД Н. Н. Каргин распорядился: «Выдать ему пистолет!» И мне выдали. Несколько лет я ходил с пистолетом, хранил его у себя дома в сейфе.

О моих чернильных каплях на флаге России

Писал о проблемах нашего конвойного подразделения в «Читинское обозрение», публиковался в газете «БНВ», в «Народной газете» (редактировал её Виктор Курочкин), а до этого — в «Комсомольце Забайкалья» (в перестроечное время она в шутку стала называться «КоЗа»). Последние две газеты считались прогрессивными, ругали коммунистов, так что на синей полосе российского триколора, который стал официальным флагом РСФСР 1 ноября 1991 года, есть и капелька моих чернил.

Писал я и антисоветские (точнее, антипартийные) материалы. Одна статья называлась «От великого до смешного», длинная, с цитатами из работ В. И. Ленина.

Ну, а в 1996 году в мае я стал ответственным секретарём, а затем и главным редактором газеты для осуждённых «Резонанс». На этом поприще дослужился до подполковника внутренней службы.

О «Вестнике КПП»

Десять лет я выпускал «Вестник Клуба Последняя Пятница». Это небольшое корпоративное СМИ для членов клуба «хороших ребятишек» (так мы себя шутливо называли). Там я оттачивал свой лёгкий непринуждённый стиль. Наверно, благодаря «Вестнику» в официальном сухом «Резонансе» я мог сохранять и живость языка, и юмор. У меня есть мысль опубликовать ещё и архив «Вестника КПП». В одном из выпусков, я, кстати, писал, как мы отмечали 300-летие российской печати в администрации Губернатора.

И, по сути, «Вестник КПП» запечатлел целых десять лет жизни не только моих друзей, но и моей собственной.

Не могу не писать…

Сейчас я в газеты пишу редко. Пришлых журналистов там не любят. Ведь журналисты теперь получают часть зарплаты «твёрдой валютой», а остальное добирают гонорарами. Платить гонорары чужим, значит отбирать деньги у своих. Поэтому каждая редакция старается справляться своими силами. Но, тем не менее, мои материалы изредка появляются в «Земле», в «Вечорке». С удовольствием кое-что берут из блога на сайт ИА «Забмедиа» и «Забинфо». Некоторые материалы я отправляю на «Русскую народную линию» и другие сайты.

Мне очень нравится писать, это единственное что я делаю с превеликим удовольствием. А иногда за это даже платят.

13 января, 2014

P.S. Переехав в Анапу, в 2015 году я организовал выпуск газеты «Русский Рубеж» в Австралии и «Русские ворота» — для анапских казаков в 2016 году .

…И я справляю свой незаметный юбилей

Прогулка к морю

Коротко опишу, как я отметил своё 50-летие.

15 ноября, суббота, приехали из Краснодара брат Юра и его жена Лариса. Это вообще здорово! В Чите ко мне на семейные торжества ходили сестра с мужем, а Юру мы вызывали по скайпу и общались с ним по Интернету: он с нами даже поднимал бокал, закусывал, говорил тосты. Конечно, это создавало иллюзию присутствия, и вот, наконец, общение вживую.

В тот же день, пообедав, мы пошли прогуляться к морю. Юра говорит, что по сравнению с загазованным Краснодаром в Анапе сразу ощущается чистый морской воздух. Днём очень тепло, но на юге темнеет рано, и с заходом солнца становится заметнее прохладней. С моря в этот день тоже дул свежий ветер, который гнал к берегу быстрые буруны. На пляже уже никого, он совершенно безлюдный, последние его признаки в виде кабинок для переодевания, грибков, каких-то строений, ларьков и т. д. окончательно исчезли — только голый песок, только несколько урн для мусора… Однако по следам ног, замкам, выстроенным из песка, видно, что днём здесь ещё сохраняется какая-то пляжная жизнь…

Мы прошли по берегу вдоль кромки прибоя, где песок влажный и ровный как асфальт, и вернулись к дому по центральной улице Крымской.

Юбилейный обед в «Империи»

Дома мы устраивать праздничный обед не стали за неимением большого стола и стульев (их нам ещё предстоит купить). Поэтому стали заранее присматривать какое-нибудь заведение общественного питания. Интернет выдал сухой список кафе и ресторанов, но собственных сайтов у таковых не обнаруживалось. А хотелось узнать подробности, цены, меню, посмотреть обстановку… Зашли в «Корону» и «Облака», наиболее приличные заведения, но там или не находилось укромного уголка для тихого семейного обеда или цены представлялись не просто кусачими, а просто хищными.

Приятель-казак посоветовал кафе «Очаг» — показалось, далеко…

Я же давно посматривал на ресторан «Империя», что на Крымской, 272. Это рядом с домом, на другой стороне улицы. Зашли туда с женой, посмотрели обстановку — понравилось. Я вообще люблю театральность, соглашаясь с Уильямом нашим Шекспиром, что вся жизнь театр, а люди в нём актёры. А в «Империи» как раз то, что надо — можно почувствовать себя царскими особами. Особенно понравились отдельные кабинеты на 6—8 человек с мягкими стульями, диваном и красными обоями. Позолоты, света там тоже хватало. Как сказала одна героиня фильма «Бриллиантовая рука»: «Скромненько, но со вкусом!» Меню тоже не отпугнуло: при приличном весе порций вполне реальная цена, а потом мы ещё оценили и качество приготовленных блюд.

16 ноября мы к 14 часам пришли в совершенно пустой ресторан и расположились в красном кабинете: помимо обоев, скатерть на столе тоже красная. Брат Юра случайно оказался в красном джемпере и почти сливался с окружающей обстановкой. Ну а на мне, как могут догадаться мои читатели, всё тот же костюм стального цвета и рубашка без галстука. Нас всего шесть человек, и мы прекрасно, свободно разместились. Официантка принесла нам вешалку, на которую мы повесили нашу верхнюю одежду.

Стол ждал нас уже накрытым, горячее обещали принести позже. А спиртное мы принесли с собой. Ради такого случая я взял бутылочку водки «Пять озёр» и таманского красного вина. Кстати, покупал я его в магазине «Чайка» на Крестьянской. Спиртное разрешается приносить своё при заказе свыше 1200 рублей на человека, а мы за эту сумму с лёгкостью перевалили.

Исключительно все блюда мне понравились. Заказывали язык, балычок с хренком, с горчичкой, овощи, конечно, салаты… На горячее стейк, очень хорошо прожаренный в золотистых сухариках… Так и вспоминается рассказ Аркадия Аверченко «Десять ножей в спину революции», как голодные господа вспоминали ресторанные изыски… Я редко бываю в ресторане, последний раз ходил в Чите на губернаторский ужин… Лично я заказывал шампиньоны на мангале. Их принесли горяченькие, с блестящими маслеными боками на ворохе свежайшего салата… Порадовала также форель, чем-то вкусным нашпигованная, с кусочком лимона, кролик в горшочке для Маши (мы просили, чтобы специально для ребёнка приготовили), впрочем, Маша к нему не прикоснулась и по своему обыкновению предпочитала просто сок, лаваш и булочки. Конечно же, мы всё не осилили, и нам официантка Виолетта (да, кажется, Виолетта) упаковала нетронутые блюда с собой…

В ресторане так никто до нашего ухода и не появился. Маша поклевала что-то, попила соку, и, объявив, что она пошла гулять «по Империи», удалилась.

За душевной беседой

Я уже сказал, что мы с Юрой давно не общались за праздничным столом, тем более на мой день рождения. Поэтому мы сидели и разговаривали. Юра старше меня на 16 лет. Он рассказал, как приезжал посмотреть на меня, в посёлок Молодёжный в Читинской области, когда я родился. Он подарил мне большого коня на полозьях. Подарок, конечно, не по возрасту. Мне не исполнилось ещё и года, когда брат приехал. Но он тайком от мамы усаживал меня на коня и качал, придерживая. Если мама замечала, то ворчала на брата, боялась, что я свалюсь…

Так что я, как истинный казак, сел на коня (хоть и деревянного) раньше, чем начал ходить.

Жаль, что на этом моём юбилейном дне рождения не смогли присутствовать другие родственники, сестра… Она поздравила меня по телефону. Звонила моя Крёстная, мамина сестра Анна Спиридоновна. По Интернету принял поздравления: человек 40 меня поздравили, большинство знакомых. В фейсбуке меня поздравил брат губернатора Забайкальского края Дмитрий Ильковский, он возглавляет один из районов Санкт-Петербурга. Приятно.

Выслушал, какой я хороший от своих родственников, жены и детей.

В юбилей принято подводить какие-то итоги. У меня в жизни всё довольно просто получилось. Я никогда никуда не стремился, достичь каких-то высот. Я ленивый вообще по натуре, и судьбе приходилось меня тащить по жизни. Учителя хотели, чтобы я поступил в военное училище, я поступил, но бросил и попал служить в хорошую часть войск правительственной связи КГБ СССР в Уссурийске, потом совершенно случайно после увольнения из вооружённых сил в военкомате меня подхватили «вербовщики» из милиции, и так я попал снова на службу, да ещё какую! Мечта: рабочий день нормированный, в выходные — дома… Потом — опять же не сам — меня пригласили на должность редактора на офицерскую должность… Если других переводили с места на место для повышения звания, у меня на моей должности в результате московских реформ «потолок» сам по себе рос, и я стал, не сходя с места, подполковником… А потом ещё и педагогом-психологом. Тоже пригласили на эту должность в психологический центр «Доверие», а я ведь просто так, ради расширения круга знакомств и развлечения окончил психологические курсы… Только вступил в Забайкальское казачье войско, и тут же назначили заместителем атамана… Такая же история сейчас в Анапе… Даже обещают трудоустроить. Другой бы на моём месте радовался, а я не хочу работать. Ну, если будет творческая работа, свободный график, неполный день, тогда да. А с 8 до 17 как-то не очень охота просиживать где-то.

Вот такая у меня биография. Что-то писал и продолжаю это делать просто для себя. Скоро в анапском альманахе «Парус» появится моя подборка. Я — не фанатик литературы, стихосложения, считаю, что по большому счёту это — суета сует, как и журналистская, блогерская деятельность. Просто нравится писать, и делать это я могу совершенно бескорыстно. И главное, мне это нравится.

17 ноября, 2014

Забайкальское казачество

Как мы в Новотроицке казаков искали

Выезжали в село Новотроицк (Читинский район) с атаманом 3-го отдела ЗВКО казачьим полковником В. Ю. Погосовым и его заместителем по идеологии С. Н. Ворожейкиным. Сергей Ворожейкин справил новую роскошную папаху — овчинную, чёрную с жёлтым суконным верхом и серебряными галунами, нашитыми крест-накрест. Не папаха, а мечта казака! Я осторожно спросил, сколько же стоит эта красота? От названной цены присвистнул, но столь достойный головной убор того стоит. Это я о том, что современному казаку, чтобы выглядеть достойно, нужны немалые средства.

Пока ехали (до Новотроицка всего 60 километров) разговаривали, как нам поднять казачество? Много чего высказали. Я, например, предложил нашить какое-то количество казачьего обмундирования и вступающим в войско сразу предлагать выкупить комплект обмундирования. Ведь если намерение у казака серьёзное, то он вряд ли откажется. Зато сразу будет одет, как полагается. Такого не стыдно будет в строй поставить.

— Да, Саша, ты прав, — сказал Сергей. — Надо нам в войске открывать свою казачью лавку.

День зимний. С утра минус 21 градус, но к обеду солнышко стало пригревать. Скоро показались белые дымки над новотроицкими избами. Сам Новотроицк расположился в живописном месте у широкого круглого озера, которое сейчас всё укрыто белым снежным ковром.

Остановились у сельского продмага.

— А откуда дымом несёт? — спросил Володя.

— С улицы, — сказал я, посмотрев на крышу соседнего дома. — Дверь же сейчас открывали, из трубы нанесло.

— Да нет же! — почти крикнул атаман. — Горим!

Выскочили из машины, Володя откинул капот, а оттуда повалил белый едкий дым. Стали забрасывать двигатель снегом. К дыму прибавился ещё и пар — ничего не видно. Володя скинул для удобства военный бушлат. Скоро загорание ликвидировали.

— Правильно я вчера на рабочей группе поднял вопрос выделения автомобилей для атаманов отделов, — сказал Погосов. — Своя машина встанет, как потом по районам ездить?

Но страсти улеглись, мы спросили вышедшего из магазина мужика, где тут местная власть? Мужик показал нам на виднеющийся вдалеке дом с российским триколором.

Главы поселения не оказалось на месте. Какая-то женщина показала нам дверь, где нас выслушают. Все трое, в папахах, с налипшим на обувь снегом мы прошли в указанный кабинет. Там нас встретили дружным вздохом две женщины. Кстати, я заметил, что часто главы поселений у нас женщины. А как хочется увидеть во главе посёлка крепкого сурового русского мужика, а ещё лучше, если это будет поселковый атаман. Но…

— Есть казаки-то у вас в посёлке?

— Какие тут казаки, — заулыбались женщины. — Никого нету. И не было.

— А у нас другая информация, — сказал Володя. — Саша, зачитай список!

Я достал из кармана маленькую записочку:

— Зимины, Бочкаревы, Дунаевы, Золотарёвы…

— Не-е! Таких нету! — замотали головами женщины.

В общем, ушли мы из «сельсовета» ни с чем. Узнали только, где школа находится.

— Значит, что-то он напутал… — проговорил разочаровано Погосов.

— Кто?

— Да один человек мне написал в Интернете, что в Новотроицке много казаков. Фамилии назвал. И сказал, что они хотят станицу создать… Странно.

— Не хотят женщины своих мужиков выдавать, — улыбаясь, высказал свою версию Сергей.

— А то скажут, заберут сейчас их мужиков куда-нибудь…

Так с шутками мы доехали до школы. Возле школы слева обелиск с именами не вернувшихся с войны односельчан, справа стела в память полного кавалера Ордена Славы Василия Сизикова.

— Как к директору пройти? — наш первый вопрос первой встреченной работнице школы.

— А её нет. Она в Читу уехала…

— Это как же так?! Главы нет, директора нет. А завуч на месте?

— И завуча нет. Болеет…

Наш вид, конечно, произвёл впечатление на школьников. Они с любопытством смотрели на нас. Нас пригласили в кабинет директора, куда подошли двое мужчин-преподавателей.

— Казаки-то есть у вас? — спросил, представившись, Владимир Юрьевич.

— И не было никогда! — ответил один из мужчин. — Моя бабушка, 1918 года рождения, рассказывала, что казаки жили в Елизаветино. Там же у нас «Даурию» снимали!

К идее создания в школе кадетского казачьего класса мужчины отнеслись с пониманием.

— Это дело хорошее! — сказал учитель, тот что постарше. — Я-то сам не казак. Но заинтересовать детишек надо хоть чем-то полезным. А то тут, такое дело, Свидетели Иеговы (организация, признанная экстремистской — А.П.) стали ходить с ними беседовать…

— А церковь у вас есть? — спросил я.

— Церковь стояла до революции. В 30-х годах из неё сделали склад, а потом в него попала молния и, церковь сгорела…

Пока Володя и Сергей беседовали, я вышел из кабинета в шумный коридор — перемена.

— А ну, парни, кто хочет со мной сфотографироваться? — сказал я. — Подходи, кто смелый!

Не сразу, но вызвалось двое. Мы с ними встали возле расписанной весёлой стены и сфотографировались попеременке.

— А Интернет у вас тут есть? — поинтересовался я.

— Есть! — ответил крепенький мальчишка. — По программе президента у нас скоростной Интернет!

— Это хорошо! А в «Одноклассниках» тебя как найти?

— Ден Бродягин!

— Ну, Ден, тогда смотри потом у меня в альбоме фотографии.

Спросил мальчишек, хотели бы они учиться в казачьем классе? Призадумались. Кстати, о Знаменской школе они уже слышали.

* * *

МЫ ехали в село Ильинку и обсуждали наш визит в Новотроицк.

— Вопросов много у них. Надо, конечно, иметь с собой буклеты о Знаменке, о казачьем войске, диски с фильмами для раздачи… — рассуждал я. — Вымпелочки в подарок, ручки с символикой войска. Не мы это придумали, но это всё играет на имидж.

Показалось присыпанное снегом село. Сергей сказал, что здесь до революции находились золотые прииски купцов Шумовых. Навстречу шли три молодых человека.

— Казаки есть в деревне?

На нас посмотрели удивлённо, но не без любопытства.

Развернувшись, мы решили заехать ещё и в Танху, где живёт участковый. Но и в Танхе мы не нашли ни казаков, ни полицейского.

Так закончилась наша поездка.

* * *

Дома я стал искать информацию в Интернете, и оказалось, что знакомые Володи Погосова имели в виду Новотроицк, расположенный в Балейском районе. Там тоже находились прииски, и большая станица. Только сейчас посёлка Новотроицк нет, он вошёл в город Балей как микрорайон.

14 ноября, 2012

Круглый стол по Атаману Семёнову не состоялся

24 октября 2012 года в читальном зале Государственного архива Забайкальского края состоялось заседание Клуба краеведов. Вниманию забайкальских краеведов представлено два доклада: Татьяны Андреевны Константиновой «Сельскохозяйственная выставка 1862 года» и Бориса Григорьевича Новикова «К 100-летию российской авиации». Доклады выслушаны спокойно, с большим интересом. Но в конце встрече архивистов разгорелись нешуточные страсти…

В конце встречи с кратким сообщением выступил краевед Геннадий Леонидович Щукин. Он проинформировал Клуб краеведов о решении краевого совета ветеранов в отношении инициативы Посольской Австралийской станицы Забайкальского казачьего войска об увековечивании памяти атамана Г. М. Семёнова.

«На заседании президиума совета ветеранов, — сказал Геннадий Леонидович, — мы пришли к однозначному выводу, что постановка вопроса об установке памятника Семёнову политически вредна, так как внесёт раздор в наше общество… Семёнов по приговору суда является преступником, с него не сняты такие уголовные статьи как „сотрудничество с японской разведкой“ и „террор мирного населения“. Поэтому, если какие-то общественные организации заинтересованы в реабилитации Семёнова, то пусть решают этот вопрос самостоятельно через Верховный суд Российской Федерации. Только после этого можно будет говорить о каких-то заслугах Семёнова перед Отечеством».

Свою точку зрения высказал историк, автор книг о Гражданской войне, Владимир Исакович Василевский:

— Вы совершенно правильно сказали: пока нет решения о полной реабилитации Г. М. Семёнова. В 1994 году рассматривался вопрос о реабилитации Семёнова, и он был реабилитирован по ст. 58—10 (антисоветская агитация и пропаганда), остальные обвинения (шпионаж против СССР, диверсии и терроризм) оставили. Однако эти обвинения ничем не подкрепляются. Семёнов обвиняется в организации «белого террора». Гражданская война — это особый вид войны, когда сегодня живущие в мире граждане завтра становятся между собой непримиримыми врагами. Чтобы быть объективными при оценке тех или иных событий, надо признать равный юридический статус за каждой из воюющих сторон. Если мы этот статус не признаем, то правой будет только сторона победителей, а побеждённые всегда будут неправыми.

Если же исходить из равного статуса, мы признаем, что во время Гражданской войны имели место и «красный террор», и «белый террор». И надо ещё посмотреть, какой террор более ожесточённый. Хочу сказать одно: если «белый террор» применялся во время Гражданской войны, то «красный террор» в нашей стране принял свой размах уже после Гражданской войны, после объявления о построении социализма и принятия «самой демократической конституции» в 1936 году. Если говорить о «белом терроре», то можно сказать, что во время Гражданской войны создаётся та или иная государственность — или белая, или красная. И каждая государственность требует, чтобы граждане выполняли существующие при этой государственности законы.

С этой точки зрения, во время Гражданской войны у нас в Забайкалье образовалась белая государственность, которую возглавил атаман Семёнов. А как эта государственность должна была себя вести по отношению к тем, кто не исполнял законы? Существовали нелегальные большевистские организации, анархистские организации, максималистские, левоэсеровские, которые открыто призывали к борьбе против существующей государственности. Как власть должна к ним относиться? В этих подпольных организациях участвовали не дети, а взрослые понимающие люди, которые боролись за свою Россию. Я глубоко уважаю, кто шёл в эти организации, потому что в них шли не из-за денег, а жертвовали своей жизнью за идею, за свои взгляды шли на смерть. Но с точки зрения существующей государственности они являлись преступниками. Если они организуют диверсии на железных дорогах, на промышленных предприятиях, ни одно государство к этому спокойно относиться не может. Если подпольная организация открыто ведёт пропаганду за ликвидацию существующего строя, как к ней относиться?

Если говорить документально, то «красный террор» в Забайкалье оказался более сильным, чем «белый террор». В Книге Памяти имеется более 36 000 только выявленных имён, а сколько тех, которые выявлены в период белой государственности, в том же Маккавеево? Там казнено около 300 человек. Советская историография говорит нам о 5 тысячах, но чем они документируются? Ничем. Кто-то придумал эту цифру, и она везде повторяется.

Помните, как говорили, что семёновцы арестовали в Маньчжурии совет и их истерзанные трупы отправили в Читу? Эта история переходила из одной в книгу в другую. А какие факты? А факты такие: действительно их арестовали, не исключено, что кого-то избили при аресте, а потом посадили в товарный вагон и отправили в Читу. На разъезде Билитуй их освободили, они пересели в пассажирский вагон, их привезли в Читу, и они, эти «истерзанные трупы» дали пресс-конференцию, а потом участвовали в Гражданской войне. И таких мифов у нас сколько угодно. Недаром говорят, что никогда столько не врут, как во время войны или сразу после её завершения. Поэтому надо внимательно относиться ко всем фактам, и все факты надо проверять, потому что в литературе много таких фактов, которые никогда и никем не подтверждаются.

Но с чего начать? Правильно сказали, что прежде чем вести разговор о том, ставить памятник атаману Семёнову или не ставить, надо решить вопрос о реабилитации. Иногда говорят: вот Колчаку поставили памятник (никакой реабилитации не требовалось), Дутову мемориальную доску открыли в Оренбурге. Дело в том, что Колчака и Дутова казнили без решения суда. Колчака расстреляли по решению Иркутского ревкома (это не судебный орган), Дутова убили по заданию ЧК на территории Китая тоже без всякого суда. С точки зрения судебной, ни Колчак, ни Дутов виновными не являются. С Семёновым дело обстоит иначе. Он был предан суду. Можно по-разному относиться к приговору, но приговор есть приговор. Поэтому прежде чем говорить о памятнике, надо решить вопрос реабилитации. Считаю, что время для этого наступило.

То решение, которое принято в своё время Генеральной прокуратурой, является необъективным, и самое интересное, что его судили за измену Родине. Причём, той Родины, которой сейчас нет. Никаких преступлений на территории Советского Союза он не совершал. Поэтому имеются все основания поставить вопрос о реабилитации.

Да, Семёнов признал японских интервентов, но он их в Россию не приглашал. Если бы он, есаул Забайкальского казачьего войска, обратился с такой просьбой к японскому правительству, то навряд ли японское правительство среагировало бы на такую просьбу. В декабре 1918 года в городе Яссы состоялось совещание представителей стран Антанты, на котором было принято решение о начале интервенции против Советской России. Участники этого совещания обратились к Японии и США с призывом принять участие в этой интервенции. Вот что и послужило основанием американцам и японцам вступить в Забайкалье. Семёнов принял помощь японцев, сотрудничал с ними и рассматривал японцев как своих союзников. Но спрашивается: почему в условиях Гражданской войны он не мог этого сделать? Разве советское правительство отказалось от помощи интернационалистов? От мадьяр, от словаков, от венгров, от китайцев, от корейцев, от чехов?»

Выступление В. И. Василевского поддержал атаман ГКО «Читинская станица» Юрий Петрович Ткаченко. Он предложил краеведам поучаствовать в восстановлении исторической правды и призвал их к самому тщательному анализу документов периода власти в Забайкалье Г. М. Семёнова и проведению по этому вопросу круглого стола.

Такая постановка вопроса, видимо, стала неожиданной для председателя Клуба краеведов Геннадия Александровича Жеребцова. Поэтому он объявил, что никакого решения по проведению круглого стола по атаману Семёнову краеведы принимать не будут, так как этот вопрос политический и решать его надо в другом месте.

24 октября, 2012

О Большом Круге ЗВКО 2013 года

7 мая 2013 года в Чите в центре казачьей культуры (бывший ДК «Энергетик») проходил Большой Круг Забайкальского казачьего войска.

На круг на всех парусах

После Божественной литургии и крестного хода вокруг Кафедрального собора прибывшие на круг выборные от станиц и гости пошли к автобусу. И тут я вспомнил, что забыл впопыхах дома войсковую икону Господа Вседержителя. Поэтому, предупредив председателя войскового Суда чести Ю. В. Минакова о том, что я должен ехать домой за иконой, я поспешил на троллейбус. С этого-то и началось это маленькое приключение.

Времени до начала круга, по моим подсчётам, хоть отбавляй. Служба в храме закончилась в 9:30 ч., а начало круга назначено на 12 часов. Дома я ещё успел съесть пару яичек вкрутую и выпить кружку чая. Но тут мне позвонила секретарь войскового священника Наташа:

— Александр Мефодьевич, не уточните, когда начало круга?

— В 12 часов, Наташа. А начало регистрации в 11, — сказал я.

Но, когда я принялся за круассан и чай, раздался тревожный звонок:

— Александр Мефодьевич, — мы уточнили сейчас с батюшкой у самого Боброва. — Начало круга в 11 часов! Так что вы тоже поторопитесь…

Смотрю на часы — десять минут одиннадцатого! Круассан так и застрял у меня в гортани. Звоню Владимиру Юрьевичу Погосову, атаману 3-го отдела, который бывает на всех правлениях, а вчера ещё и проводил круг своего отдела. Я застал его за глажкой рубашки.

— Каких 11 часов! — возмутился он. — Вчера же говорили в 12 начало!

Тем не менее, решили поторопиться. На маршрутке я бы уже точно опоздал. Поэтому попросил Володю заехать за мной. Он заехал, но нам предстояло ещё заскочить и забрать Александра Сергеевича Яременко из редакции «Вечорки»…

В общем, едем наконец-то все вчетвером (с нами ещё атаман Нижне-Ильдиканской станицы Владимир Абрамовский). Звонок Владимиру Юрьевичу (у него в машине громкая связь, и он разговаривает, не доставая трубку):

— Во сколько всё-таки начало?

— В 11, — на проводе его заместитель Валерий Ильич Кокташев. — Сидим, ждём вас, все уже собрались.

Большая стрелка часов уже миновала отметку 12, а мы ещё только подъезжали к ГРЭСу.

— Да кто ж это переиграл начало круга?! — возмущался Погосов. — Видимо, из-за Ильковского перенесли… Но вчера же говорили — в двенадцать!!!

Хочу верить, а не получается…

Вот и центр казачьей культуры. Быстро входим в фойе. Тут уже стоит наготове знаменная группа с российским триколором, Знаменем ЗВКО и хоругвью с изображением святого Алексия человека Божия. Володя быстро кладёт на столик мандатной комиссии списки выборных и протокол вчерашнего круга (из-за них-то и не начинали круг). Я прохожу через зал, где справа и слева уже заполнены казаками все места. Мне навстречу поднимается священник отец Димитрий:

— Успели, Александр Мефодьевич!

Я благословляюсь по всем правилам и, поднявшись на сцену, кладу на походный раздвижной аналой привезённую икону. Уже спускаясь в зал, я замечаю в первом ряду сидящих представителей руководства края, среди которых выделяется строгий профиль временно исполняющего обязанности Губернатора края Константина Ильковского. Я занимаю место с табличкой «Редакционная комиссия».

Начинается церемония открытия круга. На часах 11 часов 16 минут.

В счёт компенсации за потерянное время я снимаю при обсуждении повестки свой доклад о состоянии дел по взаимодействию с Русской Православной Церковью. Впрочем, о том же самом говорил потом и приехавший из Бурятии батюшка отец Андрей. Жестковатое у него получилось выступление о том, что казаки порою и лоб не перекрестят, а сразу идут напролом к священнику решать какие-то вопросы, да и знаниями основ православного вероучения казаки не блещут, а уж про причастие и говорить не приходится — кто и когда причащался последний раз?.. На что с галёрки раздался возглас:

— А вы научите!

Эх, казаки! Насколько же вы ленивы и не хотите открыть хотя бы «Закон Божий» — это своеобразный ликбез для верующего.

В перерыве ко мне обратился один наш казак:

— Знаешь, Мефодич, не могу верить… Хочу, а не получается… Научи

Я утешил коллегу тем, что маловерие у нас всех — первый грех. Имей веру с горчичное зерно, мы бы горы переставляли, как учил Христос.

— А ты постился в пост?

— Нет…

— А хоть раз в жизни причащался?

— Нет…

Вот такие проблемы у нас по «взаимодействию»…

О повышении качества духовного воспитания говорил и атаман Бобров, ставя эту задачу на оставшийся двухгодичный срок своего пребывания в должности на первое место.

Все должны понять, что только, построив свои взаимоотношения и всю деятельность на «камне веры», казачество способно чего-то добиться. А у нас часто все наши дела выстроены на «песке», поэтому не имеют не успеха, ни развития…

Что решил круг?

Вообще, круг прошёл достаточно организованно, без бузы, хотя в зале присутствовали представители «казачьей оппозиции» в лице Г. Н. Прокопчука, Е. Бузина, Л. Травкиной, В. Коренева, и им даже давали возможность высказаться.

Видимо, присутствие на круге К. К. Ильковского волнующе подействовало на атамана Боброва. Он то и дело тёр носовым платком шею, а также пыхтел в микрофон (я сидел рядом с колонкой).

Сам К. К. Ильковский тоже чувствовал себя не как рыба в воде. Он признался, что присутствует на казачьем форуме впервые. Чтобы навести мосты, он даже сказал, что он «в какой-то степени тоже из казачьей семьи», что его дед Терентий Шастик — кубанский казак. Он поблагодарил казаков за ту патриотическую работу, которые они проводят в школах.

— Я искренне надеюсь, что наша дальнейшая работа будет плодотворной, и мы будем сотрудничать с вами на благо Забайкальского края. Планы большие и в этих планах существенная роль отведена казачеству.

Конечно, хотелось бы посмотреть и потрогать эти планы. Существуют ли они в материальном, «твёрдом», виде или они находятся пока в «газообразном», то бишь мысленном состоянии? И с чем их сравнить, чтобы понять, что они действительно большие?

За реабилитацию Атамана Семёнова

Что ещё интересного на круге ЗВКО? Конечно, присутствие К. К. Ильковского — это событие. Ранее на все круги Р. Ф. Гениатулина тоже приглашали, но кроме круга, на котором избирали С. Г. Боброва, он больше не удостаивал казаков своим вниманием. Находился здесь и зампред правительства, и друг казаков Г. П. Чупин. Представитель аппарата Главного федерального инспектора, которого никто не представил, так и просидел за чужой табличкой «Б. Б. Жамсуев». Геннадий Петрович вставил только одну реплику, что вопрос о кадетско-казачьем образовании будет рассмотрен на заседании ближайшей рабочей группы. А вопрос этот задала К. К. Ильковскому Людмила Николаевна Травкина. Она, кстати, сидела рядом с главным оппозиционером, автором нескольких судебных исков против ЗВКО Г. Н. Прокопчуком. Не понимаю я этих борцов (даже не знаю, с кем они борются или за что), но тон их реплик всегда возмущённый, обиженный или пренебрежительный.

Итак, помимо текущих плановых вопросов повестки — отчётов и задач — выделились такие важные моменты. Первый, конечно, касается голосования за принятие решения об отправке заявлений о пересмотре уголовного дела в отношении Г. М. Семёнова. С этим вопросом выступил председатель Совета стариков Вадим Васильевич Перминов.

Он довёл до собравшихся результаты работы комиссии по реабилитации атамана Григория Семёнова во главе с краеведом Владимиром Василевским, которая выработала текст обращения к президенту России, в Военную коллегию Верховного Суда и Генеральному прокурору с просьбой пересмотреть уголовное дело атамана Семёнова и реабилитировать его.

— Полагаю, что эти документы судьбоносны, — сказал Вадим Васильевич. — Это будет последняя попытка реабилитировать атамана Семенова.

Перминов привёл и некоторые примеры, приведённые в обращении:

— К примеру, его обвинили в том, что он готовился к свержению советской власти и убийству Ленина в то время, когда он уже отсутствовал в Петрограде. 27 июля 1917 года он выехал в Забайкалье и участвовал во втором областном казачьем съезде, проходившем в Чите. Это даёт основания считать, что состоявшийся суд не был справедливым и объективным, а превратился в судебный фарс, прикрывший большевистскую расправу над побеждённым.

Никакой дискуссии или дополнений к зачитанному документу у присутствующих на круге не возникло. Предложение комиссии поддержано кругом единогласно.

Отлуп австралийским провокаторам

Ярко прозвучало выступление атамана Посольского Австралийского отдела Симеона Бойкова. Он рассказал о той работе, которую ведут казаки в Австралии. Это, прежде всего, уход за могилами на русском кладбище, где похоронены офицеры Российской Императорской армии, сохранение исторического наследия (свидетельств, документов, реликвий, книг) и воспитание молодого поколения в духе любви и уважения к России.

Он заострил вопрос о необходимости продолжить работу о предоставлении казакам, пожелавшим вернуться в Россию, двойного гражданства. Причём, право двойного гражданства должно предоставляться не всем казакам поголовно (иначе многие просто объявят себя казаками), а только тем, кто законодательно входит в российские реестровые войсковые казачьи общества. Это повысит авторитет реестровых казачьих обществ во всем мире. Круг единогласно поддержал это предложение.

Также круг принял резолюцию, предложенную С. М. Бойковым, в которой говорится, что «Мы, выборные казаки, большого круга ЗКВ осуждаем провокационные действия М. Овчинникова и И. Савицкого, действующих на подрыв авторитета Посольского Австралийского отдела ЗВКО и распространяющих клеветническую информацию о нем. Мы заявляем, что действия Посольского Австралийского отдела осуществляется в интересах реализации Стратегии государственной поддержки российского казачества до 2020 года и в рамках Плана, утверждённого Министерством иностранных дел Российской Федерации. Если господа М. Овчинников и И. Савицкий не прекратят свою антиказачью деятельность, то мы оставляем за собой право обратиться за защитой прав в правоохранительные органы Российской Федерации».

Поддержка движению за «казачий присуд»

Важным событием стало выступление на круге Сергея Владимировича Былкова, атамана межрегиональной общественной организации «Казачество Забайкалья». Сам факт сближения реестровых казаков и общественников говорит о том, что казачество Забайкалья взяло стратегический курс на объединение, прежде всего, в области идеологии.

— Наши цели и задачи не соприкасаются с целями и задачами войскового казачьего общества. Мы попробовали вернуться туда, в 90-е годы, и продолжить то, с чего мы начали. То есть наша цель — восстановление исторических прав казачьего населения Забайкальского края и Республики Бурятия. Мы считаем, что государственная служба, кадетское образование — это не главные вопросы казачества. Для нас главным вопросом стоит возвращение казачьего «присуда», который включает в себя исторические земли Забайкальского казачьего войска и имущество, которое незаконно конфисковано. В 90-е годы вышел федеральный закон о реабилитации репрессированных народов, а подзаконные акты в субъектах федерации не были разработаны. В России движение «за казачий присуд» растёт и ширится. Это хорошо видно, конечно, не в официальных новостях, а в Интернете. В него вступают даже реестровые, войсковые казачьи общества, отдельные казаки. Мы также провели 20 апреля митинг, в котором принимали участие и члены ЗВКО. Это первый контакт двух наших организаций. Считаю, что это хороший знак. На митинге мы объявили о сборе подписей с требованием к властям исполнить закон о реабилитации репрессированных народов в отношении казачества.

Сергей Былков обратился к кругу ЗКВ поддержать инициативу сбора подписей.

Слово взял атаман С. Г. Бобров:

— Есть закон о реабилитации кубанского казачества. Надо продумать вопрос о принятии у нас аналогичного закона на местном уровне. Давайте запишем в протоколе: поддержать инициативу МОО «Казачество Забайкалья» и проработать данный вопрос на заседании рабочей группы в Забайкальском крае и Республике Бурятия.

Выборные казаки единогласно поддержали предложение С. Былкова.

В христианстве главное — общение

В «разном» слово попросил гость круга, казак из Сан-Франциско, 86-летний Павел Андреевич Суслов:

— Христос воскресе! — так начал он своё выступление.

— Воистину воскресе! — ответили казаки.

— Наше поколение не жило под царской властью, не жило и под советской властью. Мы родились вне России. Глядя на приезжающих русских людей в Америку, я в шутку говорю: «Вы мирным путём завоёвываете Америку!» Но я хотел сказать о другом и навести на такую мысль. Через реку Аргунь, недалеко от границы живут потомки забайкальских казаков. Место это называется Трехречьем. Восемь тысяч русских людей живёт там, на сегодняшний день, из которых более двух тысяч наших православных единоверцев. И они всегда ждут моральной помощи от вас, вы и они — братья. Местные власти их страшно давят. У меня есть карта, на которой в Трёхлетье отмечено 19 церквей. В каждом посёлке стояла своя церковь. Но красная гвардия хунвейбинов все церкви порушила. Потом наши братья просили правительство построить хотя бы один храм, и построили храм в Лабдарине. Это огромный храм, который зимой невозможно отопить. На зиму он закрывается. Не дают батюшку. Что делать? Православие, христианство — это общение людей. А какое общение, когда нет церкви? Поэтому местный приходской совет решил учредить на территории храма небольшой 20х15 метров церковный дом. Место там позволяет это осуществить. И они просят вас слёзно — не копейку на тарелку положить, а принять их нужды в свои сердца. Наш митрополит Илларион в Австралии благословил их намерение, но мне бы хотелось заручиться и благословением местного архипастыря владыки Евстафия. Это дело нужное. Относительно казачества скажу так: зарубежная Русь с трепетом и вниманием относится к развитию казачества здесь, в России. Поэтому она и молится за вас, и в то же время предостерегает — противников казачества хватает и там и здесь, поэтому держитесь вместе, как кулак. Имейте связь с нами и не думайте, что русская эмиграция далеко от вас — ничего подобного! Если вы напишете в Сан-Франциско кому-нибудь, вам сразу ответят. Если вы поедете, то вас там сразу встретят… Я ехал к вам из Сан-Франциско с 26 апреля на перекладных. В консульстве столкнулся с большими затруднениями с выдачей визы. А им сказал: знаете, в рай попасть легче, чем к вам в Россию. Но это всегда так: когда вы хотите сделать доброе дело, приготовьте душу свою во искушение.

Павел Андреевич родился в Трехречье, теперь ездит туда по возможности и видит, что русская диаспора в Китае сильно изменилась. Это видно не только по внешности её представителей, но и по русскому языку, который очень ухудшился и некоторых совсем не понять, но и по кухне. Да, да, русские в Китае забыли русскую кухню. И главное спасение положения он видит в общении. Люди должны собираться, разговаривать, читать, учить детей русской грамоте — только так можно остаться русскими. Вот о чем болит душа у Павла Андреевича.

8 мая, 2013

Думы о казачестве и об атамане Боброве

Из СРН — в казаки

В этом году исполнилось пять лет, как я надел казачью форму. Срок небольшой, но всё-таки я хочу подвести некоторый итог моего пребывания в общественной казачьей организации, а затем и в реестровом казачьем обществе.

Мой путь в казачество начался с Союза Русского Народа. Союз воссоздан в 2005 году по инициативе русского патриота, известного скульптора Вячеслава Клыкова по образцу одноименной монархической организации начала ХХ века. Тогда члены СРН воспринимали организации казаков, как союзные, цели и задачи которых во многом совпадали с задачами монархистов — неуклонное «развитие национального русского самосознания и прочное объединение русских людей всех сословий и состояний для общей работы на пользу дорогого нашего отечества — России единой и неделимой». Казаков же исторически мы рассматривали как неотъемлемую часть русского народа, его авангард. Мы внимательно следили за тем, что происходит в Забайкальском казачьем войске, там находились наши люди, члены СРН, информировавшие нас о процессах, происходящих в казачестве. Однако мы считали, что забайкальское казачество в тот момент переживало глубокий застой и не отвечало задачам передового отряда русского народа, не выполняло в должном ключе функцию воспитания молодёжи в духе православия и патриотизма.

Поэтому часть членов Союза настаивала идти «в казаки», а часть говорила, что всё это — клоунада, и участвовать в ней не стоит. Но к 2008 году в силу ряда внешних причин, в частности, усиления контроля со стороны спецслужб и центра «Э» (совершенно безосновательного и показного) работа в рамках СРН становилась невозможной, и часть членов Союза, ратующая за поход «в казаки», перевесила.

В это же самое время оппозиционно настроенные члены официально существующего ЧГКО (частью незаконно и несправедливо исключённые из его рядов) выступили с инициативой созыва Круга ЧГКО, чтобы решить на нём все назревшие проблемы и выбрать нового атамана. Члены Читинского отдела Союза Русского Народа, за некоторым исключением, поддержали эту инициативу и на этом Круге вступили в казачью организацию, которая получила название ГКО «Читинское». Выбрали и нового атамана. Им стал В. Ю. Погосов. Поскольку ни атаман Шешуков, ни другие члены ЧГКО на Круг не явились, вновь созданное ГКО «Читинское» объявило существующую реестровую организацию не легитимной.

ГКО «Читинское» против Читинского ГКО

В Чите, как я уже написал, уже существовало реестровое Читинское ГКО (городское казачье общество). Но мы сразу провели своим новым ГКО две-три мощные пиар-акции и приняли участие в нескольких мероприятиях, как городская казачья организация. Причём, все у нас имели форму, а некоторые — шашки. Реестровые городские казаки во главе с атаманом Шешуковым сразу заволновались. Я помню, как Шешуков пришёл ко мне прямо на работу в редакцию (я служил тогда в УФСИНе) и спросил:

— Как же так? Мы же — официальная городская организация?! По какому праву вы действуете от нашего имени?

На что я тогда ответил:

— Власть не только передают друг другу, но иногда и просто берут!

Я видел, что атаман полностью деморализован, а мы, наоборот, находились в положении победителя — всё у нас шло как по маслу, организация росла, становилась заметной в городе.

В это время атаманом войска вместо А. В. Богданова избрали С. Г. Боброва. Ситуация с разобщённостью казачества в России стояла тогда остро. Забайкалье тоже сотрясали время от времени казачьи распри. Новому атаману в Москве поставили задачу сделать всё, чтобы ликвидировать этот раскол.

И Бобров не погнушался вступить в переговоры с нашим ГКО «Читинское». Он пришёл к нам прямо в штаб бывшего СРН, куда мы его пригласили для разговора. Мы поставили ему одно условие: чтобы при объединении ГКО «Читинское» с реестровым ЧГКО не произошло никакого отсева по признаку «свой-чужой». Если мы идём на объединение с реестровиками, то идём все без исключения. Бобров пообещал, что так оно и будет.

Однако люди из окружения бывшего войскового атамана Богданова всячески упорствовали вливанию в ЧГКО «черносотенцев» и «фашистов» и хотели устроить нам фильтр через приём в ЧГКО. Мы сначала не соглашались, так как подозревали, что таким образом из наших рядов будут отсеяны наиболее одиозные личности. Снова вступили в переговоры с Бобровым, он лично обещал присутствовать на Круге ЧГКО, который должен рассматривать вопрос о приёме нас в члены ЧГКО.

Несмотря на то, что мы уже являлись членами общественной организации и имели благословение священника, мы пошли на процедуру приёма в члены городской организации. Так официально существующая ЧГКО пополнилась сразу тремя десятками членов ГКО «Читинское».

О том, как атаман Бобров зажиревших чиновников шевелит

Далее произошло то, на что мы и рассчитывали. Мы не пытались захватить власть в ЧГКО и в войске, как думали о нас наши оппоненты из команды Богданова и Шешукова. Мы просто включились в работу, стали проявлять себя на кругах, в различных мероприятиях, включили в дело возрождения духа казачества все свои знания, свой талант и энергию. И постепенно очень демократично заняли многие ключевые посты и в городской, и войсковой организациях.

Идеология СРН очень гармонично легла на идеологию казачества, мы стали больше говорить о патриотизме, великодержавности, монархизме. Стали чаще напоминать о безбожной и антиказачьей коммунистической идеологии, о благородной миссии атамана Семёнова в Забайкалье. И если в войске и раньше находились сторонники Семёнова, но голос их терялся в либеральной сумятице, то с нашим приходом они обрели полную и безоговорочную поддержку.

Мы поднимали злободневные проблемы ювенальной юстиции, растления молодёжи, нелегальной миграции и т. д. У казаков эти темы всегда находили самый горячий отклик.

За время правления атамана С. Г. Боброва сделано очень много. Наша заслуга в этом тоже не малая. Во-первых, под деятельность войска подведена мощная юридическая основа. Серьёзно продвинулся вопрос кадетско-казачьего образования. Впервые в постреволюционной истории края открылась первая казачья школа в селе Знаменка. Бобров проделывает огромную работу в плане мобилизационной подготовки, охраны границ, развития казачьего самоуправления.

Порою ему пеняют на то, что он зарылся в бумаги. Но атаман как раз делает всё правильно. Зная чиновничью натуру, что чиновник боится только бумажки, бумажкой живёт и без бумажки с места не сдвинется, он просто затерроризировал и местную власть, и центральную своими грамотно оформленными на бумаге и просчитанными до мелочей инициативами. Вот подлинная причина попыток снятия атамана Боброва с поста атамана — он не вписывается в систему! Он их достал! Система привыкла действовать только по указке сверху. А Бобров шевелит заплывший поросячьим жиром чиновничий аппарат снизу. Это им ох как не нравится! Потому что на каждую бумажку, да ещё юридически грамотно составленную, да ещё с визами выше стоящих чиновников, надо как-то реагировать. А иногда дурочку валять не получается, и надо делать что-то по уму, как надо. Чиновники очень страдают от такого генеральского «нажима».

Бобров — государственник и думает по-государственному. Чиновникам этого не надо. Они будто ждут, что придёт когда-нибудь доведённый до крайности народ и поднимет их на вилы. Но, видимо, такова чиновничья натура. И дождутся!

Сейчас всё идёт к тому, что Боброва будут выдавливать из атаманского кресла. Будут использовать (и уже используют) для этого весь административный ресурс. Будут давить на губернатора Ильковского, который по молодости лет в политике, и ради своего же спокойствия не сможет защитить атамана. Чего добиваются московские чиновники этим, не совсем понятно. Многие казаки, конечно, уйдут в другие организации и кроме очередного раскола, забайкальское казачество ничего не получит. Бобров с трудом собрал казаков воедино, но после его ухода казачество снова рискует рассыпаться на различные группы.

«Атрибутное» казачество, конечно, в крае останется, но пользу Отечеству и краю нашему оно не принесёт. Оно так и останется шутовским и карманным.

23 октября, 2013

Скульптор из Благовещенска создал бюст атамана Григория Семёнова

Не взирая, какая на дворе власть

Скульптор из Благовещенска Валерий Разгоняев создал произведение, за которое власти, возможно, навсегда откажут ему в наградах и премиях. Патриот, художник и поэт, написавший поэму-летопись о защитниках амурской крепости Албазино, увековечил в камне другого патриота — атамана Григория Михайловича Семёнова. Не каждый бы отважился на это.

Однако Валерий Иванович всегда считался только с собственной совестью, не обращая внимания на то, какая на дворе власть. В 60-е годы его отчислили из училища за вопрос лектору: «Не кажется ли вам, что сегодняшнее гонение на Евтушенко и Вознесенского, на ряд молодых столичных художников является ущемлением свободы слова и свободы совести?» Это не остановило его интерес к новым передовым но, к сожалению, не вписывающимся в политическую конъюнктуру идеям.

Этого ему, конечно, система простить не могла. Послушному, забитому большинству не нравилось то, что делает начинающий художник. Однажды комсомольцы-дружинники ворвался к нему в мастерскую и разгромили её, разорвали картины. А потом за якобы «ссору в булочной», где он высказался о некачественно выпеченном хлебе, его определили на исправление в зону. На три года. Но это дело прошлое, о нем Валерий Разгоняев вспоминать не любит. Кстати, именно «в местах не столь отдалённых» он и начал писать стихи.

Его считали диссидентом

Валерий Иванович искал себя в Москве. Жил у художника Валерия Смирнова, участника знаменитой выставки, которую Хрущёв распорядился снести бульдозером. Встречался там со скульптором Эрнстом Неизвестным и Владимиром Высоцким. За такие знакомства скульптора с берегов далёкого Амура самого, кто в шутку, а кто всерьёз, считали диссидентом.

Но творческая жизнь Валерия Разгоняева дала свои корни на малой родине. Здесь он получил своё признание.

Судьба привела его в реставрационно-художественный отдел Центра по сохранению историко-культурного наследия Амурской области, который он возглавлял много лет. За это время при его участии отремонтировали более 30 памятников истории и монументального искусства. Он является автором более 20 памятников.

Последние его работы — скульптурная композиция, посвящённая графу Н. Н. Муравьеву-Амурскому и Святителю Иннокентию, за которую скульптор удостоен премии в области литературы и искусства за 2009 год. Не меньшую любовь жителей Благовещенска, снискали его работы: памятник кинорежиссёру Леониду Гайдаю и «Челноку» — дань уважения первым предпринимателям, зарабатывающим на торговле китайским ширпотребом.

От Каппеля до Семёнова

Однажды, побывав в Китае на могиле В. О. Каппеля, Валерий Разгоняев загорелся увековечить белого генерала в бронзе. Однако ему сказали, что памятник русскому генералу, воевавшему против идей коммунизма в коммунистическом Китае, установить ему не разрешат. Разгоняев тогда сказал в сердцах: «Кому какое дело! Это будет памятник известному русскому человеку! Воину!»

Поэтому сделать бюст атамана Семёнова согласился безоговорочно. Несколько месяцев продолжалась работа, и вот бюст готов и привезён в Читу. Инициатором этой идеи стал наш земляк, президент фонда «Дела Бекетова», атаман ГКО «Читинская станица» Юрий Петрович Ткаченко.

Я думаю, бюст — это лишь начало работы по созданию монумента легендарному атаману, имя которого известно во всём мире. Напомню, сейчас в Верховном суде и Генеральной прокуратуре РФ рассматривается заявление Забайкальского казачьего войска о реабилитации Г. М. Семёнова.

28 октября, 2013

Как казаки полицейским помогали

Полицейско-казачий патруль в пос. Агинское

Инициатором поездки в Агинское стал заместитель войскового атамана по воспитательной работе и идеологии Сергей Николаевич Ворожейкин. 13 ноября на рабочей группе по делам казачества при Администрации Губернатора края об опыте совместного патрулирования докладывал С. Э. Лобунько, заместитель начальника отдела управления организации охраны общественного порядка и взаимодействия с органами исполнительной власти и органами местного самоуправления. Результаты этого опыта положительные, и на заседании рабочей группы говорилось, что опыт надо распространять на все районы Забайкальского края, где есть казачьи станицы. За 10 месяцев 2012 г. при содействии членов казачьей дружины пос. Агинское раскрыто 9 преступлений (угроза убийством, нанесение телесных повреждений средней тяжести, кража). Привлечено к административной ответственности 397 человек. Цифры говорят сами за себя.

Но нам захотелось своими глазами увидеть, как происходит патрулирование. И вот мы в Агинском.

Казак — друг полицейского

В посёлок мы приехали ещё посветлу. Возле здания отдела полиции нас уже ждал атаман 2-го войскового отдела ЗВКО есаул Турчанинов Борис Гаврилович. Он в форме, в сапогах и при лампасах — издалека видно — казак! Несмотря на свой ранг и возраст (атаману за 60) Борис Гаврилович сам принимает участие в патрулировании, и уже давно — с 2006 года. В Краснодаре только-только объявили на всю страну об эксперименте по совместной с казаками охране общественного порядка, а здесь, на агинской земле, этим занимаются уже много лет без всякого «шуму и пыли». Инициативу, кстати, выдвинули сами милиционеры, а казаки поддержали. С той поры это доброе начинание в Агинском прижилось, и теперь уже никого в посёлке не удивляет то, что полицейские приезжают на вызовы не одни, а со своими помощниками — казаками. Особенно ощутимой эта помощь стала после реформы МВД, когда ряды стражей порядка сильно поредели. Поэтому на казаков тут рассчитывают всерьёз.

Решён здесь вопрос и с материальным вознаграждением. Расходы на выплаты народным дружинникам предусмотрены программой профилактики правонарушений и преступности, принятой администрацией посёлка. На охрану правопорядка силами дружинников закладывается определённая сумма. Деньги эти, прямо скажем, не большие — 25 рублей за час службы, но даже такой стимул привлекает казаков каждый вечер с 18 до 23 часов бдеть за порядком на улицах родного посёлка! Полицейское начальство дорожит такими помощниками. За отличную службу казаки не раз поощрялись руководством отдела внутренних дел почётными грамотами и денежными премиями. Три человека из числа членов Агинской станицы за содействие в раскрытии преступлений награждены именными часами.

Кроме патрулирования улиц, в летнее время казаки дежурят в парке культуры и отдыха, а зимой охраняют ледовый городок на центральной площади, привлекаются для обеспечения порядка на массовые мероприятия.

После знакомства с временно исполняющим обязанности заместителя начальника отдела по охране общественного порядка межмуниципального отдела полиции Дабасамбуевым Биликто Раднажаповичем, который рассказал нам о взаимодействии с казаками Агинской станицы, мы поднялись на третий этаж, где прошёл инструктаж перед заступлением на службу.

В этот вечер на охрану правопорядка в посёлке заступали три казака. Заступающим на службу зачитали оперативную сводку за прошедшие сутки и ориентировки. У полицейских проверили знание закона «О полиции» и даже материальной части табельного оружия — «ПМ». Казаки никакого оружия с собой не берут, хотя им и разрешено брать с собой резиновые палки или нагайки. Но они пока обходятся без них. Наконец, инструктаж закончен, зачитаны маршруты и номера позывных. Особенность сегодняшнего патрулирования: день пятничный — люди после трудовой недели расслабляются, поэтому особое внимание нужно уделить увеселительным заведениям по окончанию их работы.

По машинам!

Мы выходим на улицу. Сегодня чувствуется мороз — градусов за -20, наверное, точно есть. Стоим, ждём машину. Я приготовил фотоаппарат. Надо заснять посадку в машину. С нами двое полицейских прапорщик Эльдар Файзулин (водитель) и старший сержант Анатолий Зодбоев, сам атаман Турчанинов, Ворожейкин, я и корреспондент газеты «Земля» Андрей Фарионов.

Но кадр мне сделать не удалось.

— Скорее в машину! Вызов! — крикнули из подъехавшего уаза-«таблетки».

Мы все, как спецназовцы, быстро-быстро запрыгиваем в машину, хлопаем дверью и машина срывается с места.

— Куда едем? — задаю я вопрос.

— В Амитхашу, это рядом с Агинском, шесть километров!

Я отмечаю про себя, что нам просто здорово повезло. Времени у нас тут немного, надо вовремя вернуться в Читу, а тут сразу вызов!

На улице уже темнеет, летим на всех парусах. Пока едем, Борис Гаврилович рассказывает о полицейских буднях.

В селе, куда мы минут через пять приехали, нас встретила возле дома женщина:

— Четверо пьяных зашли в дом… Мы с мужем сидели… — сбивчиво стала объяснять женщина. — Муж, бывший сотрудник милиции, на пенсии… Они говорят, что сейчас будем тебя бить… Я сразу им кричу: «Я ментов ща вызову!» Вот и вызвала…

Женщина сама подшофе, это здорово чувствовалось, когда она подсела к нам, показать дорогу, куда побежали эти четверо. Я убираю фотоаппарат подальше в карман — вдруг придётся кого-нибудь задерживать? Дорога ведёт к большим красным воротам, там дальше — территория дацана.

— Убежали… — Констатирует старший сержант. — Ладно, женщина, идите домой, если что, мы приедем…

На обратном пути в Агинское старший сержант объясняет, что, в общем-то, преступления никакого не совершено, женщина вовремя среагировала на угрозу.

— Ничего, — говорю я. — Главное — профилактика! Машину полицейскую наверняка они видели, так что теперь не пойдут к нему снова на разборки…

Только выехали на центральную улицу Агинского, с обочины машет рукой женщина. Мы разворачиваемся, подъезжаем к остановке общественного транспорта. Там лежит человек, рядом несколько прохожих.

Оказывается, кто-то хорошо перебрал. На улице, в такой мороз, оставлять его нельзя. Полицейские подхватывают бедолагу под руки и несут к машине. Казак открывает заднюю дверь автомобиля, и спящего пьяницу укладывают в «собачник».

Везём его прямиком в окружную больницу. Вытрезвителей теперь в стране нет. В больнице тепло, чисто, везде сверкает кафельная плитка. Пьяного проносят по коридору и аккуратно укладывают на кушетку. Дежурный врач, женщина, осматривает его — «клиент» в полном порядке, спит богатырским сном.

— Не обморозился? — интересуюсь я.

— Нет, всё нормально! — говорит врач. — Проспится, пойдёт домой.

Я представил радость и удивление этого незадачливого выпивохи, который будет вспоминать, где это он отключился и каким образом попал в больницу.

Сергей Ворожейкин говорит мне:

— Не надо писать, как казаки пьяных таскают…

— А почему нет? — возражаю я. — Помогли человеку, не дали замёрзнуть. Профилактика — это главное в работе!

* * *

Так закончился наш рейд. В принципе всё понятно, польза участия казаков в охране порядка налицо. Прощаемся с ребятами-полицейскими, жмём руку нашему атаману Турчанинову, желаем спокойного дежурства и едем домой, в Читу. Я вспоминаю плакат, увиденный в агинской больнице:

Пока мы боль чужую чувствуем,

Пока живёт в нас сострадание,

Пока мечтаем мы и буйствуем,

Есть нашей жизни оправдание.

30 ноября, 2012

«Политическое убежище» атамана Ткаченко

После посещения храма решил зайти в войсковой штаб на улицу 9 января, 35. Несмотря на воскресный день, на втором этаже кипит работа. Атаман Читинской станицы Юрий Петрович Ткаченко и казак Тимур вовсю трудятся. Тимур приводит в порядок гальюн, который не знал ни тряпки, ни порошка, наверное, лет десять… А Юрий Петрович повёл показать первым делом именно санузел, так как, если театр начинается с вешалки, то любое учреждение — с туалета. Тимур как раз счищал с панелей какую-то старую наклейку, которая, казалось, вросла в пластик, бумага ещё кое-как отчистилась, а окаменевший клей с трудом брал даже нож, которым споро орудовал Тимур (этот парень из бывших детдомовцев, и у Ткаченко он как бы за денщика, на маленькой зарплате из доходов атамана).

— Не поддаётся? — спросил атаман. — Ничего, это мы потом закрасим… Ну как? — обратился он ко мне.

— Что тут скажешь, действительно, штаб становится похожим на штаб, а не на конюшню какую-нибудь, — оценил я.

— А теперь сюда проходи… — атаман, в рабочей одежде — свободных брюках и майке — повёл меня дальше по помещениям.

В будущем атаманском кабинете уже наклеены светлые новые обои, постелен линолеум «под ламинат», на потолке белоснежная плитка и новые, из магазина, плафоны… На почётном месте стоят хоругвь городского казачьего общества, знамя «Фонда Петра Бекетова», российский флаг и бунчук. Здесь же уже стоит большой стол с массивной столешницей из красного дерева — подарок какого-то банка. На столе пока в беспорядке лежат стопками книги, бумаги. Несколько оружейных серых ящиков стоят друг на друге в стороне, из одного, полуоткрытого, торчат стопки красной бумаги: Юрию Петровичу по случаю кто-то пожертвовал несколько десятков пачек бумаги стандартного формата, вот только красного цвета. Атаман не отказался, и все станичные документы его теперь — ярко-красные! Тут же в сторонке пока стоит компьютер, уже работает Интернет. В углу в большом полиэтиленовом мешке большой связкой стоят шашки и сабли «всех времён и народов» в ножнах. Штор на окнах пока нет, но скоро здесь, я знаю, снова появятся «синие казачьи штаны с жёлтыми лампасами» — оригинальное изобретение самого атамана станицы. Юрий Петрович, вообще, многое делает собственными руками: не только шьёт шторы, но и делает из кожи нагайки, темляки, широкие украинские ремни — много чего выходит из-под его умелых рук. Одну комнату здесь он уже оборудовал под мастерскую: установил токарный станок, верстак, циркулярную пилу… На стенах и стеллажах всяческие инструменты. Не может атаман без работы!

— Теперь тут у меня никакого стёба не будет, — сказал Ткаченко о своём кабинете. — Строгая официальная обстановка. Как положено. А вот здесь… — мы прошли в смежную комнату, — тут будет место, где и чай попить, и отдохнуть, и побеседовать по душам…

Сюда же переместится и музей Юрия Петровича. Музей — это я так его про себя называю. Потому что у Юрия Петровича чего только нет: тут и старинная графонола, и коллекция различной стеклянной посуды: штофов, четвертей, «мерзавчиков» всяких и т.д., не говорю уже про книги, иконы, картины и те самые сабли и шашки…

— А на дверь табличку привинчу… Знаешь какую? — интригующе посмотрел на меня атаман.

— Не-а…

— «Политическое убежище»! — рассмеялся от души Ткаченко, а вместе с ним и я ­ — шутник же атаман!

Кстати, в отдельном кабинете разместится председатель Казачьей партии Сергей Михайлович Каминский. Ещё в одном — станичный казначей, и в третьем — вечный дежурный казак Тимур. Так что у Юрия Петровича, как всегда, всё всерьёз и надолго. Переезд же с третьего этажа на второй вызван тем, что у Войска истёк срок аренды по договору.

— Я и так протянул время, — сказал Юрий Петрович. — Договор кончился ещё в декабре. Но я просил, чтоб не торопили, и вот дотянул до Старого нового года, а потом и до Крещения…

Надо сказать, что станичная Управа переселилась сюда всего неделю назад, и за этот срок Юрий Петрович и казаки, которые вызвались помочь, проделали большущую работу, и скоро Управа заработает в прежнем режиме.

27 января, 2013

Об атамане Ю. П. Ткаченко

Сейчас, как известно, станичным атаманом является Юрий Петрович Ткаченко. На должность эту его выдвинул ныне отставной войсковой атаман С. Г. Бобров, а казаки поддержали эту кандидатуру на круге.

Юрий Петрович в казачестве с первого дня. Он один из первых, кто надел на себя казачью форму и кто многое для казачества сделал. Он прекрасный организатор, непревзойдённый хозяйственник, человек кипучей энергии. О нем бесконечно можно говорить. Это человек очень заметный в Чите и в крае, он знает толк в «средствах массового оболванивания» (как он сам про них говорит), знает, как эти средства использовать. Он прекрасный знаток казачьей истории и казачьих традиций. Он коммуникабелен, имеет массу полезных связей как в Чите, так и за её пределами.

Став атаманом, он попытался навести порядок в станичной документации, учёте членов общества. Во-первых, конечно, стал требовать от казаков уплаты членских взносов, что многим не понравилось. Хотя понятно, что общественная организация только на взносы и может существовать. Но сразу нашлись недовольные «поборами». Одни ссылались на отсутствие заработка, другие, наоборот, стали требовать долги с казачества… В общем, часть казаков потеряла связь с обществом, потому что на кругах и сходах в первую очередь оглашался список неплательщиков и задавался вопрос: «Какое право вы имеете здесь находиться и участвовать в обсуждении повестки, если вы не платите взносы?» Уходили, хлопнув дверью. Других исключали за неуплату списком. Причём в этом есть свой смысл: люди не переступали порога штаба годами, фактически только числились. Из-за этих «мёртвых душ» невозможно собрать кворум, чтобы решать важные для общества вопросы. Поэтому готовились списки, люди эти заранее предупреждались, приглашались для беседы и объяснений, но всё равно не приходили. Поэтому их исключали сразу человек по 10, а то и больше. Некоторые недовольные называли это «разгоном» общества.

Пытался Юрий Петрович и наладить учёт посещения различных казачьих мероприятий и церковных служб. Вывесил большую таблицу, где ставил «Б», кто был, и «О», кто отсутствовал. Снова не понравилось казакам: мол, нам за эти мероприятия никто не платит (субботники, например), а на службы наше личное дело ходить или не ходить…

Некоторые казаки просто лично не терпели Юрия Петровича, обижались на его резкость в суждениях и оценках. И тоже отдалялись от общества.

Тем не менее, Юрий Петрович вошёл в правление ЗВКО, участвовал в обсуждении всех животрепещущих вопросов войска, помогал и советом и делами.

Одно не получилось у Юрия Петровича — не смог он наладить отношений с государственной властью: ни с городской администрацией, ни с Ингодинской районной. Не получилось. Я помню, почему не заладились отношения с городскими чиновниками. На одном из мероприятий один высокопосаженный чиновник сказал: «Ряженные», да так громко, что на его беду это услышал Юрий Петрович. Вот с той поры и пробежала кошка между ним и городскими властями.

16 декабря, 2013

В новой берлоге нашли замурованный царский рельс

У старого медведя новая берлога

Посетил новый офис Юрия Петровича Ткаченко на улице Ингодинской. За короткий срок он уже успел многое здесь сделать: вывезти несколько машин хлама, очистить от старой штукатурки стены, перестелить полы, привести в порядок потолки… Появился туалет и душ, выгорожено помещение для кухни, кабинета и склада. Очень оригинально установлены столы — по периметру большого зала, а из кухни в зал прорублено окно.

— А это для подачи горячего! — шутит Юрий Петрович.

Не перестаю удивляться оптимизму и предприимчивости этого человека! Буквально пару месяцев назад тут сам чёрт ногу мог поломать, а сейчас вырисовывается нечто оригинальное.

Это будущий офис ГКО «Читинская станица». Юрий Петрович уверен, что на круге 1 февраля казаки проголосуют за него, и он дальше сможет вести работу в городском обществе. Несмотря на все дрязги, творящиеся в ГКО, люди пишут станичному атаману прошения на вступление в общество: 2 июля этого года прошение написал вице-премьер правительства Забайкальского края, возглавляющий рабочую группу по делам казачества, Геннадий Петрович Чупин, 5 июля — заместитель главного судебного пристава Забайкальского края Вари Павел Владимирович. Эти люди идут в казачество, потому что верят атаману Ткаченко, прежде всего, потому что это человек дела, где он — там всегда что-то делается, не стоит на месте. Я, например, не слышал, что Юрий Петрович что-то где-то разрушил. Я, наоборот, вижу, что он только созидает — строит, восстанавливает, шьёт, издаёт, дарит… И чувствую, что делает он это с большим удовольствием, и не для себя лично — а для города, края, людей живущих рядом с ним, для казаков и повышения авторитета забайкальского казачества.

Юрий Петрович провёл меня по своему офису (сам он в рабочей одежде, в опилках, штукатурке):

— Вот линолеума рулон подарили, — показывает он. — «Наполеон» называется. Не знаю, почему, но красивый, зараза!

Сейчас на полу ладно положенное покрытие, пахнет свежей олифой, электрик возится с проводкой — по стенам везде белые полоски кабель-каналов для электропроводки.

— А люстра здесь знаешь, какая будет? — спрашивает Юрий Петрович.

И он рассказывает, какая тут будет люстра.

— Ну, Юрий Петрович, вы и мастак на выдумку! — удивляюсь я.

И ещё мне он рассказал про будущий свой офис такое, аж зудится написать, но даю атаману слово не разглашать «военные тайны» раньше времени.

Замурованный антиквариат

— А вот иди сюда, — подводит меня Юрий Петрович к окну. — Смотри. Читай.

— Я поднимаю голову и вижу вмонтированный в стену над окном рельс. Он покрыт олифой и блестит. Напрягаю глаза и читаю: «К. Ж. Д. 1896 VIII НАДЕЖД. ЗАВ. Б.Г.О.»

— Это здание строили пленные японцы, и вот такой подарок тут оставили, — поясняет Юрий Петрович.

— Ну и везёт же вам на такие подарки! — качаю я головой. — Хоть это-то разрешите сфотографировать?