Бесплатный фрагмент - Обратный отсчёт

День 47. Леониды

Сигнал тревоги выбросил его из сна в вязкий чёрный кисель; когда будят не вовремя, первые несколько секунд тело отказывается повиноваться. По этой причине Вильям предпочитал просыпаться самостоятельно и не от сигнала тревоги.

Сигнал тревоги выбросил его из сна в вязкий чёрный кисель; когда будят не вовремя, первые несколько секунд тело отказывается повиноваться. По этой причине Вильям предпочитал просыпаться самостоятельно и не от сигнала тревоги.

Очень мило. Заснул прямо на рабочем месте, в морге то есть. Хорошо хоть за письменным столом, а не где-нибудь ещё. Вильям Смит, кодовое имя «Травматург», посмотрел на включившийся от движения человека экран — никаких угроз. То есть совсем, все датчики до единого показывают низший уровень возможной опасности. Интересно, такого давно не было.

Дверь отворилась, и вбежала Магна Торнс. У неё подлинное имя совпадает с позывным. То ли воображение на минутку отказало у тех, кто придумывал позывные, то ли что ещё. Как и сам Травматург, Магна выглядела сонной и недовольной.

— Что случилось? — Она огляделась — морг сейчас чист и практически стерилен. Если и есть «экспонаты», они упакованы в герметичных ячейках холодильника. — Нападение?

— Нет, это Профессор, — отозвался Травматург, прочитав входящие. Это замечательно, среди ночи включать сигнал общей тревоги. На объекте только они трое, внешняя охрана не в счёт. И вот с точки зрения внешней охраны, всё замечательно и тихо.

— Убью гада, — посулила Магна, впрочем, без особой злости. Это она правильно. Злиться ей противопоказано. — И где он сам? — Она пододвинула стул и уселась рядом с Травматургом.

— Уже здесь. — Следующим в морг вошёл Даниэль Корвин, он же Профессор. Седовласый, в белом халате, под два метра ростом, и с неизменной улыбкой на длинном лице. — Где Док и Лаки?

— Где положено, — проворчала Магна, зевнув и потянувшись. — В отпуске. Что случилось-то?

— Надо отозвать. — Профессор уселся в кресло и положил свой планшет на краю стола. — Дождались, наконец. Есть аномалия, четвёртого класса. Трижды перепроверил, ошибки нет. Нам нужно посетить все хранилища. Лучше не откладывать.

— То же самое, и человеческими словами, — потребовала Магна и, вновь зевнув, уселась вертикально, поморгала. — Стой, ты сказал четвёртого? Это что, конец света, или что-то подобное?

— Пока только предвестники, — успокоил её Профессор. — Смотри прогнозы на ноябрь. Нет, астрономические. Вон там, метеорный поток Леониды. Видишь?

— Не вижу, — честно призналась Магна. Она посмотрела на три разных сайта (остальные продолжали открываться в других вкладках). — И что я должна… Чёрт!

— Вроде того, — благодушно улыбнулся Профессор. На вид — либо нелепая шутка, либо совпадение: строка «K-47» мелькала на всех страницах. Перезагружаешь страницу любого сайта, посвящённую астрономическому календарю на текущий год, и видишь эту строку, но уже в другом месте страницы. Мелочь вроде, если не знать, что это значит и откуда берётся.

— Идём в столовую, кофе готов, — предложил Профессор. — Ну, кто скажет нашей сладкой парочке?

— Не я, — буркнула Магна, поднимаясь на ноги первой. — Ты поднял тревогу, ты и звони. А я так хотела сама в отпуск съездить…

                                               * * *

Из еды Профессор умел готовить только кофе. К счастью, в холодильнике нашлись ветчина и сыр, так что через несколько минут на столе стояло блюдо с бутербродами. Пока Магна нарезала их, Профессор позвонил. Ежу понятно, что ему пришлось выслушать с той стороны: Лаки очень не любила, когда её отвлекали от законного отдыха. Да ещё ночью.

— То есть мы первые, что ли? — поинтересовался Травматург, который тем временем опросил конторские мониторы по всему свету. Ничего угрожающего. Наоборот, везде был средний уровень опасности, даже ниже среднего. Как интересно, последний раз такой низкий уровень был… так-так… аккурат накануне Карибского кризиса. Хотя пока что это просто совпадение.

— Не думаю. Вряд ли допустят панику, публикаций не будет. — Профессор задумчиво почесал подбородок. — Понаблюдаем. Сейчас главное — посетить хранилища. Если всё спокойно, можно расслабиться и спать дальше.

— А я и не напрягалась. — Магна поджав губы, посмотрела на блюдо с постепенно исчезающими бутербродами. — Билли, у тебя есть, я знаю. Где прячешь?

— Мэг, начинать утро с виски… — попытался было возразить Профессор.

— Не спорь, Дэн. Мне нужно. Так где ты его прячешь?

— В четвёртой ячейке, — вздохнул Травматург. — Тащи тогда сразу и лёд тоже. Там же, в железной коробке.

— Вот ведь псих! — с уважением отметила Магна и удалилась из столовой.

— Четвёртого на моей памяти не было, — подумал Травматург вслух. — Настоящего не было, а учебные не в счёт. Точно не ошибка программы?

— Три раза проверил. — Профессор допил свою чашку и направился к кофе-машине. — Я тревогу шутки ради не… Чёрт!

Чуть чашку не разбил. Оглушительный визг донёсся из коридора. Приугасли лампы, зажглись и вновь остыли оранжевые огни аварийного освещения у дверей. Прошла доля секунды, и включился аварийный генератор. А вот теперь внешняя охрана в курсе, что на объекте непорядок, и доложит куда положено.

«Это Магна. Не надо её пугать; хорошо, если только генератор вылетел», — думал Травматург на бегу, едва поспевая за Профессором.

Магна сидела на полу, глядя вверх на дверцу злополучной ячейки. Вроде бы всё закрыто, что тут стряслось? Травматург взял Магну за руку, заглянул ей в глаза. Кивнул Профессору: ничего страшного.

— Ч-ч-что там у т-т-тебя т-т-такое? — Магна отказалась от помощи. Сама поднялась на ноги, пошатнулась, но не упала. И почти сразу же перестала заикаться. — Оно движется! И смотрит на меня! Псих проклятый! Что за шутки?!

— Мэг, ты какую ячейку открывала?

— Четвё… — Магна осеклась. На уголке дверцы была начертана маркером небольшая цифра «3». — Вот чёрт! Дэн, у него что, отсчёт с нуля начинается?!

— Ну да, с нуля. — Травматург открыл ячейку, помеченную цифрой «4». Всё верно, за дверцей располагался немаленький такой склад спиртного. Если Шеф узнает… — Держи. Дэн, возьми стаканы. Не бойся, всё стерильно.

— Здесь я пить не буду! — Магна поёжилась, и твёрдым шагом направилась к выходу.

Двое остальных проводили её взглядом.

— Билли, и в самом деле, почему с нуля? — поинтересовался Профессор, покинув гостеприимные стены морга. — Ты же не программист.

Травматург пожал плечами. Это они ещё не видели «отрицательных» ячеек.

— И всё-таки, что там у тебя лежит? — Магна посмотрела в глаза Травматурга. — Там такой холод! А оно живое!

— Позаимствовал у вояк. — Травматург провёл карточкой. Дверная ручка засветилась красным — защита включена. — Всё законно. Оно не живое, Мэг. Просто тропизм, тянется к свету и теплу. После завтрака расскажу, чтобы аппетит не портить.

День 46. Во мгле

А на этот раз он проснулся легко и просто. И настроение, что характерно, было солнечное и яркое. Даром что здесь на объекте, солнечного света нет и быть не может, тут до поверхности минимум полкилометра.

Травматург открыл глаза. Мягкий, тёплый свет ночника. Четыре тридцать утра, через десять минут включится будильник. Глядя на Травматурга чёрными бездонными глазами, у изголовья сидела Лаки. Просто сидела и улыбалась. И словно включились остальные органы чувств, теперь он воспринимал её и обонянием (едва ощутимый, будоражащий цветочный аромат), всей кожей ощущал тепло её тела — не стихия, нет, просто повышенная чувствительность.

— Вставай, — услышал он её голос в голове, а губы её беззвучно произнесли: «Я соскучилась».

Травматург застонал и закрыл глаза. В Лаки невозможно не влюбиться. И снова, это не стихия, ну или не главная стихия. В неё все влюбляются, это просто вопрос времени. А вот ей, по-настоящему, нужен только Док. Чёрт побери!

— Вставай, соня. — Лаки погладила его по голове. А вот это её подлинный голос. Она не любит говорить, как принято у нормальных, простите, людей посредством языка, гортани и губ. Не любит свой естественный голос, низкий и с хрипотцой. — Не хочешь? Тогда…

— Лаки, не… — не успел договорить. Ладонь легла ему на лоб, и в глазах вспыхнули сотни сверхновых.

                                               * * *

Травматург открыл глаза… всё как было, только Лаки нет в комнате. Стул стоит не так, как Травматург оставлял его накануне. Едва ощутимый цветочный аромат. И часы показывают… ого! Четыре пятьдесят! Интересно, утра или уже дня?

Проверил — утра. Травматург прикрыл глаза. И ненадолго вернулся сон, в котором он только что отдыхал на море вместе с Лаки. На тех самых Карибах, которые она так любит. До чего всё было достоверно! И как всё сумело втиснуться в двадцать минут?

Ну всё, пора вставать. Раньше семи всё равно никто не придёт, только если тревога. Умываясь, Травматург подолгу замирал, вглядываясь в глаза своего отражения, это помогало ему взбодриться. Через два месяца ему будет тридцать пять, а выглядит на шестьдесят. Уже лет пятнадцать выглядит на шестьдесят, а здоровье, что характерно, железное, хоть сейчас в космонавты. Ну или куда ещё нужны люди с безупречным здоровьем.

Травматург открыл дверь, и тут же услышал звуки голосов. Похоже, не всё приснилось, Лаки и Док точно здесь и остальные два голоса там же.

Когда он вошёл в столовую, Лаки подбежала к нему, молча обняла, под восторженные возгласы остальных. И долго не отпускала.

— Привет, Вилли! — Док, а в миру — Александр Маркус. А с ним было всё ровно наоборот, в свои шестьдесят он выглядел едва ли на тридцать. Протянул руку, остальные замолчали, предвкушая, но не дождались. Рукопожатие Травматурга, крайне болезненное для большинства людей, не произвело на Дока никакого впечатления. Словно он разучился чувствовать боль.

— Ого! — уважительно покачала головой Магна. — Док, научи!

— Ещё чего, — хмыкнул тот и получил от Магны по шее. Что характерно, Лаки словно и не заметила, а ведь накануне отъезда чуть не подралась с Магной. Так всем показалось, во всяком случае.

Профессор негромко откашлялся. Разговоры утихли.

— Ладно, давайте о делах. Шеф будет ближе к вечеру, до того момента нам разрешено осмотреть хранилище в Альбукерке.

Магна довольно потёрла ладони.

— Всё верно, — кивнул Профессор. — Вы втроём проникаете, мы с Вилли сидим у выхода и страхуем. Сейчас… — Профессор для вида добыл часы из жилетного кармана. Не нужны ему часы; единственный из присутствующих, он всегда знает точное время, и не затруднится указать (даже если его упрятать в клетку Фарадея, а её поместить в тихую комнату), где тут у вас север и прочие страны света без оборудования. — Сейчас пять двадцать три утра. Начало операции в тринадцать часов тринадцать минут, подготовка снаряжения в полдень. Вопросы есть?

— Вопросов нет, — ответила Лаки в своей обычной манере, ни звука не слетело с её губ, но каждый явственно услышал эти два слова, громко и отчётливо.

Магна рассмеялась, и кивнула, что вопросов нет. Профессор кивнул в ответ: «Вольно», и направился прочь из столовой.

— Говорят, ты стащил в Пентагоне мимика? — Док поманил Травматурга за собой, к кофе-машине. — Покажешь? Всё мечтаю посмотреть.

— Покажу. Всё равно путь открывать, заодно и полюбуешься.

                                               * * *

— Что это ты делаешь? — Магна только что вернулась из спортзала; если не тратить энергию на стихию, нужно увести её в усталость, в пот и боль. Иначе будет худо. И не скажешь, что Магна пробежала только что двадцать с лишним километров, добавив к собственному весу ещё двадцать кило нагрузки.

— Готовлю путь. — Травматург не обернулся. Нельзя отводить взгляда от ячейки, пока она открыта.

— Что, опять по льду туда лезть? — скривилась Магна.

— По чему придётся, по тому и полезете. — Травматург, с точки зрения наблюдателей, открывал и закрывал ячейки холодильника. Вроде бы в случайном порядке. И вот дошёл до той самой ячейки под номером три. — Так. Ну что же, придётся его на время вытащить. Док, ну-ка помоги…

Видно было, что Магне хочется бежать отсюда со всех ног, но она пересилила себя. Практически любой человек, впервые видящий мимика, испытывает одно и то же: чёрный, едва переносимый ужас. Длится это несколько секунд, и повторно уже не случается. Отчего так и почему — неизвестно.

Док помог выкатить холодный стол-криостат; мимика хранят при температуре кипения азота. И даже при этом мимик остаётся крайне опасным. Несколько нажатий на рычаги, плавно отошла в сторону дверца ячейки (Магна вздрогнула) … и ничего. Внутри — металлический контейнер, пять миллиметров стали. Даже если мимик оттает внутри и взбесится, ему потребуется не меньше минуты, чтобы освободиться.

Минуты не потребовалось, контейнер быстро погрузили в кипящее нестерпимо холодным туманом чрево криостата. Ещё несколько секунд, и лист бронированного стекла лёг между людьми и содержимым агрегата. Ещё минута…

---

Стальная коробка словно исчезла. Куда именно она делась, Магна так и не смогла толком понять. Профессор объяснял всё это нарочито непонятным, заумным языком. Прикрытый тонким слоем жидкого азота (воздух над ним стал чистым и прозрачным), на дне резервуара лежал мимик — нечто, напоминающее мумию. Угольно-чёрное.

— Подойди, это не опасно, — поманил Магну Травматург. — Надень перчатку и прижми ладонь к стеклу. Да, где угодно.

— И что будет? — любопытство пересилило страх. Магна повиновалась. Ни Травматург, ни Док не глядели иронично или с усмешкой.

Черты лица лежащей в сжиженном газе мумии начали меняться. Магна в изумлении наблюдала, как лицо мимика обретает черты её собственного лица, а следом начали преображаться и остальные части тела. А потом…

Он (она или оно — трудно судить) не открыл глаза. Просто закрытые веки протаяли, и замерший взгляд пронзительно синих глаз встретился с взглядом Магны. Теперь под бронированным стеклом лежала точная её копия. Без одежды.

— Обалдеть… а вы, оба, отвернитесь! — потребовала Магна. — Живо!

— Можно подумать, я тебя без одежды не видел, — пожал плечами Док, выполняя приказ. — И как, точная копия?

— Не совсем, — отозвалась Магна минуты через две. — У неё… него родинка на правой коленке. У меня такой нет. А остальное вроде такое же. Слушай, Вилли, как это у него получается?! Он же замороженный!

Травматург пожал плечами. Хороший вопрос. Всем интересно, как это получается, и для чего нужно.

— Ладно, любуйтесь, — он подошёл к ячейке номер три и закрыл дверцу. — Мне ещё путь найти нужно. Так… говорите тише, а лучше вообще помолчите.

                                               * * *

Пока Травматург открывал и вновь закрывал дверцы по одному ему ведомой схеме, Магна и Док вполголоса разговаривали. Конечно, материалы по мимикам были доступны всей команде. Из тканей мимика удалось сделать много ужасно полезных штуковин, хотя каждая попытка взять образчик ткани сопряжена с огромным риском. В последнем таком инциденте погибло почти две сотни людей, а лабораторию пришлось обезвреживать тактическим ядерным зарядом, словно в дурном фантастическом фильме. И где-то под их ногами есть такой же. Стандартная мера безопасности. Фраза «живёшь как на бомбе» на редкость точно описывает ситуацию.

— Готово, — позвал их Травматург, вытирая пот со лба. «Да он едва на ногах стоит», — поняла Магна, и безо всякой задней мысли чуть было не протянула ему руку, чтобы помочь. Хорошо, Док вовремя вмешался. Он-то сам уже успел надеть перчатки.

Магна присвистнула. Травматург указывал на ячейку, которая ещё утром была помечена числом двенадцать. А сейчас маркером было выведено «–11». Ни много ни мало.

— И открывать нельзя. — Магна посмотрела на часы. Пока ещё нельзя. А если открыть и закрыть, то придётся Травматургу искать путь заново. Иногда это отнимало до трёх часов непрерывного открывания и закрывания ячеек. Сегодня что-то быстро получилось, всего за час управился. За час и семь минут. «И почему я никогда не наблюдала, как это делают?» — подумала Магна.

— У нас почти три часа ещё, — заметил Док. — И я уже проголодался. Пообедаем? Заодно расскажешь, как ты научился отщипывать от него кусочки.

Магна покинула морг последней. Криостат вернули в особую бронированную секцию, уничтожить мимика не очень сложно, но на всей планете есть только два экземпляра. И потерять хотя бы один — невосполнимая потеря. Даже если знать, что вырвавшийся на свободу мимик может в считанные часы уничтожить миллионы людей, если на небе не будет солнца.

Магна в последний раз встретилась взглядом со своей копией и вышла из секции. Стальная дверь закрылась, включились все датчики и камеры наблюдения. А мимик в своём «бассейне» постепенно чернел и утрачивал человеческие черты.

                                               * * *

Профессор и Травматург сидели в креслах напротив открытой дверцы в секцию «–11» и (так могло показаться со стороны) вели непринуждённый разговор. Прочный канат, привязанный к стальному кольцу (таких колец на потолке немало; все новички первым делам спрашивают, для чего их так много) убегал куда-то в коридор, которым стала открытая ячейка. Неудобный, тесный и тёмный коридор, проползти по нему можно, но без всякого удобства, и только по одному.

Шёл второй час осмотра хранилища. Ползти по коридору туда пришлось чуть не десять минут, плюс ещё пять минут спуска по лестнице. И всё это в непроницаемой мгле, во всех хранилищах была такая, и в вечном безмолвии. Говорить вслух там не стоит, небезопасно.

Но в защитных костюмах можно говорить, а инфракрасные камеры плюс звуковые радары прекрасно заменяют человеческое зрение, от которого в хранилище мало толка. И по протоколу, каждые пять минут Профессор опрашивал команду. Если бы только кто-то из них помедлил с ответом больше, чем на пять секунд, прозвучала бы команда на немедленную эвакуацию. С хранилищами шутки плохи.

— Ну я и думаю, попробую сопоставить… — Профессор прервал свой рассказ, прикоснулся к сенсору гарнитуры. — Крепость вызывает Сокола, приём.

— Сокол на связи, — голос Дока. Потом, сразу же услышал голоса Магны и Лаки. Профессор посмотрел на аналитические данные, с голосами всё в порядке, ещё пять минут можно никого не тревожить, и собрался было продолжить рассказ…

Случилось всё так же, как и утром, когда Магна с перепугу вырубила главный генератор. Вспыхнули оранжевые светильники, они приугасли, и вновь зажглись. Включился резервный генератор.

— Что-то новенькое, — покачал головой Профессор.

— Сокол вызывает Крепость, — голос Дока. — Мы всё осмотрели, проверили датчики и заменили батареи. Направляемся к выходу, приём.

— Вас понял, Сокол, — кивнул Профессор. Вот это самообладание! Травматургу стало не по себе. С детства он не любил темноту, а в Конторе почти всегда приходится сидеть в самой чёрной, жуткой и неприятной темноте. — У нас жёлтый код, готовлю общую эвакуацию, приём.

— Вас понял, Крепость, — голос Дока оставался удивительно спокойным. Магна и Лаки повторили его слова — и тоже полное спокойствие. И только Травматургу было отчаянно не по себе.

— Вилли, мне нужны солнечные лампы, — позвал его Профессор. Отводить взгляда от коридора нельзя, но можно встать так, чтобы видеть не только вход в коридор. Ого! Освещение у двери из морга стало совсем тусклым и Травматургу показалось, что из-под косяка сочатся, расходясь в неподвижном воздухе, густые чёрные струйки мглы.

— Справа от тебя, второй шкаф слева, — указал Травматург, сумев взять себя в руки. — В третьем шкафу ещё один генератор, нужно запитать криотрон.

— Всё понял, — кивнул Профессор и принялся за дело, надо установить лампы так, чтобы их ультрафиолетовые лучи освещали входную дверь. Едва он выкатил из третьего шкафа генератор и начал готовить его к запуску, погасли оранжевые светильники. Отбой тревоги.

Травматург глубоко вдохнул и выдохнул. Судя по телеметрии, команда уже ползёт по коридору, ещё пара минут и они вернутся из экспедиции. И тут в дверь постучали.

— Открыто, — машинально ответил Травматург. Профессор не успел рассмеяться, дверь отворилась, за ней оказался пожилой чернокожий человек, худощавый, с непроницаемым круглым лицом, коротко подстриженный с портфелем в руке.

— Шеф, вы вовремя! — Профессор подошёл к вновь пришедшему, пожал ему руку. — Мы осмотрели хранилище, там всё чисто.

Названный Шефом кивнул и дождался, пока все участники экспедиции выберутся из душного короба коридора, а Травматург не закроет дверцу. И вновь на ней оказалось число «12».

— Чрезвычайная ситуация, господа. — Шеф обвёл всех взглядом. — Нет связи с хранилищем в Москве. Первая группа разведки не выходит на связь второй час, руководство поручило нам выяснить, что происходит. Шесть часов на отдых, три на сборы и подготовку. Вопросы?

Какие уж тут вопросы. Даже Профессор выглядел ошеломлённым, а ведь ему доводилось и открывать и закрывать (что куда сложнее) врата в преисподнюю.

Шеф кивнул и вышел из морга, прикрыв за собой дверь.

— Неплохо неделька начинается, — вздохнула Магна, поставив на пол ранец со снаряжением. — Опять учить русский, значит. Тогда я первая, ясно?

День 45. Непредвиденное

Когда языкам обучает Док, это всегда забавно. Выдаёт полстакана непонятной, но вкусной жидкости, а потом надо сесть за монитор лектория. По экрану ползут фразы на языках, на родном и на том, что нужно выучить, и в наушниках повторяется то же самое. На взгляд профана, происходит только это. Если не выпить этот чудесный сироп доктора Маркуса, за полчаса заучишь все промелькнувшие по экрану пары фраз, назовут одну, тут же всплывёт в памяти другая. Не такое уж чудо, но и оно недоступно так называемым простым людям.

А вот с сиропом чужой (недавно) язык как бы впитывается, усваивается, на время становится основным, для закрепления нужна или постоянная тренировка, или всё тот же сироп. Понятно, что там не только сахароза, глицерин и ягодный сок. Не все знают, что и в сиропе этом есть производная от того же мимика. Так и не выяснили учёные, откуда мимики взялись на Земле, сошлись пока в одном, что они внеземного происхождения.

Русский язык команда изучала уже четырежды. И после каждого такого раза срок повторного обучения сокращается. Сейчас оказалось достаточно часа.

— Прикольно, — признала Магна, не без удовольствия пробуя на вкус вновь освоенный язык. Нужна ещё тренировка, но и без неё удастся говорить без акцента и запинки.

Полтора часа до отправления. Летать самолётом можно только в самом крайнем случае. Слишком легко отследить, ведь камерами утыканы сейчас не только все транспортные терминалы, но и городские улицы. А потому Травматург, пообедав и проверив походный набор, отправился открывать очередной путь. Попасть в московское хранилище можно из семнадцати других коридоров. Один из таких находился близ Москвы, а вход в него в морге провинциального городка. Оттуда и пойдём.

А на объекте пока подежурят стажёры. Троих должно хватить.

---

                                               * * *

На этот раз все собрались в морге уже облачённые в спецодежду, наготове со всем снаряжением. Сидели у противоположной стены и смотрели, как Травматург открывает и закрывает дверцы, как меняются пометки на них.

То, что стажёры (а тем более профаны) принимают за магию, объясняется на редкость просто, правда для этого требуется умение работать с технологиями, которыми владеют от силы несколько тысяч человек на всей Земле. Важен материал дверей, их расположение, но главное — умение переносить боль. Когда конструкция шлюза собрана корректно и начат перебор комбинаций, каждое прикосновение к очередной дверце воспринимается как сильный ожог. Сделаешь паузу дольше пяти секунд между открытием этой и следующей дверцы, и поиск придётся повторять с самого начала.

Вот как раз боль Травматург переносил лучше всех остальных, и возможно потому, что сам причинял её одним лишь прикосновением.

— Класс! — выдохнула Магна и захлопала в ладоши, когда комбинация завершилась, за последней открытой дверцей виднелась уже знакомая густая мгла, а пометки на всех прочих вернулись в исходное состояние.

Пометки поставил сам Травматург, до того дверцы приходилось опознавать по специфическим мелким неровностям, царапинам и прочему. Мучение, да и только, но чем бы пометки ни наносили, они выгорали очень быстро. Травматург после десятка-другого опытов подобрал смесь, которая успешно противостояла перепаду температур в четыре тысячи градусов, и которой можно нанести пометки. Очевидное предположение для человека с химическим образованием, а ведь никто до него не додумался.

— Напоминаю. — Профессор вновь достал часы, посмотрел на них и спрятал. — Двигаться со скоростью не более двух футов в секунду. Прошу прощения, шестидесяти сантиметров. Не снимать маски, не издавать звуков. В случае если начинаются возмущения, замереть и ждать, когда на радарах станет спокойно. Спускаемся до нижнего уровня, это южная стена, идём к северной по маркерам на полу, или по азимуту триста пятьдесят восемь. Доходим до северной стены, ждём лестницу и поднимаемся.

— Зануда ты, Дэн. — Магна пошла первой. — Вилли, ты замыкающий?

Травматург кивнул. Если уходить нужно всем, дверь должен закрыть тот, кто менял комбинации шлюза. Иначе произойдёт сброс, и хорошо, если с другого конца коридора окажется Помещение. Вполне можно оказаться закупоренным в коробе, и рассчитывать только на то, что хотя бы на одной из дверей есть ручка с внутренней стороны. Может и не оказаться.

Травматургу всегда было немного не по себе закрывать дверь в коридор изнутри. Пусть даже уже работают визоры, радары, вся прочая хитроумная техника, а всё равно не пропадает ощущение, что тьма ищет лазейки, чтобы просочиться внутрь, задавить все органы чувств и утопить человека в вязком безмолвии.

— Я на поверхности, — доложила Магна.

— Тишина в эфире, — тут же отозвался Профессор. — Подтвердите, приём.

Все отозвались почти мгновенно. «Тишина в эфире», — повторил про себя Травматург и продолжил движение, он как обычно пятился, так было быстрее всего. У коробов стандартное сечение, двадцать пять на тридцать шесть дюймов, и толщина стен не менее десяти футов во все стороны. И эту сталь возьмёт не каждое сверло. А самое интересное в этом материале — его умение залечивать дефекты. Проведёшь царапину (если найдёшь, чем), и она заплывёт не более чем за пять минут.

Можно и не говорить, что ни одному из лучших умов человечества не удалось ответить на главный вопрос, где на самом деле находятся коридоры, кто их сделал и для чего.

Казалось, он вечность ползёт по этому коридору. В инфракрасном восприятии особенно занятно смотрелись отпечатки ладоней, проходило тридцать секунд, и их словно смахивали невидимой тряпкой. Причины такого выравнивания температур также были неизвестны. А если замереть и не двигаться, то самое большее через пять минут поверхность под тобой начнёт охлаждаться, со скоростью три кельвина в минуту, вплоть до ста двадцати восьми кельвинов. На стажёров производит большое впечатление трюк, когда в коридоре оставляют бутыль с водой, прикрывают на минуту дверцу, а потом забирают бутыль со льдом. Коридор — не место для отдыха. Уснёшь там — и отдых станет вечным, и кому-то придётся забирать твои замёрзшие останки.

                                               * * *

Строго говоря, это не хранилище. Турбулентность в хранилище близка к нулевой, самое большее ветерок подует, даже если вести себя слишком громко, иначе экспонатам не поздоровится. А здешнее Помещение славится именно турбулентностью, спровоцировать её может громкий голос или яркий свет, быстрое передвижение тел крупнее десяти сантиметров в поперечнике. Если замереть, не сопротивляться, а лучше упасть на пол и не отсвечивать, можно обойтись лёгким испугом (если только не подхватит вихрем или не упадёт что-нибудь массивное). Стажёров учат и этому, правда, в другом Помещении, не таком фатальном. Конкретно по этому Помещению Травматургу и его коллегам приходилось проходить раз пятьдесят, и только два раза наступала турбулентность, по счастью слабая.

После десятого раза это становится лёгкой прогулкой. Конечно же, никто не расслабляется. У всех Помещений есть общая черта, субъективное время здесь замедляется, иногда очень сильно, но у всех по-разному. Пробыл пару минут, а показалось, что полчаса. Чтобы не погрузиться в себя и не уснуть (а это почти наверняка верная смерть), нужен раздражитель. Лучше всего здесь говорить друг с другом. Но вот конкретно в Помещениях с турбулентностью общаться и не следует, малейшее отвлечение внимания может стоить жизни.

Зато можно переместиться за тысячи километров всего за десяток-другой минут астрономического времени. И даже Шодан не в состоянии зафиксировать этого перемещения, после выхода из коридора человек вне восприятия её датчиков и вне доступности её эффекторов. Тоже загадка, на которую нет ответа. Ладно, сейчас главное думать, но не загружать мозг, не терять бдительности. И вот в такие минуты, друзья, нас всегда выручает поэзия…

«Вот дом, который построил Джек».

Травматург знал, что Лаки в такой момент напевает песенку. Чёрт, до чего достала именно эта песенка, когда приходилось подолгу затаиваться там, где их не слышали, окружающие начинали слышать её, пусть даже Лаки старалась не капать на мозги. Магна вращает в ладони пару стальных шариков, они обязательная часть её снаряжения. Других это действие успокаивает и умиротворяет, что тут противопоказано, а вот Магну, наоборот, бодрит.

Чем занимаются Док или Профессор было неизвестно. Они не очень-то распространяются о том, как борются со здешней сенсорной депривацией.

«А это пшеница, которая в тёмном чулане хранится, в доме, который построил Джек».

Этот незатейливый стишок Травматург успевал неторопливо повторить раз двадцать. Так кажется. В инфракрасном спектре все четверо видны перед ним, но уже на расстоянии десяти метров человек виден весьма примерно. Словно туман. Воздух абсолютно сух и прозрачен (воды в нём нет; та влага, которую они выдыхают, чем-то поглощается), а включишь фонарь, и видишь вокруг отчётливый туман. В каждом Помещении свои причуды.

«А это весёлая птица-синица, которая часто ворует пшеницу, которая в тёмном чулане хранится, в доме, который построил Джек».

Он успел повторить всё стихотворение двенадцать раз, и уже близка противоположная стена. Нужно подойти вплотную к ней и постоять секунд пять. Тогда «подадут лестницу». Всякий раз выглядит это жутковато, она выдвигается из кажущейся сплошной и гладкой стены. И всегда непереносимо холодна на ощупь, без перчаток никак.

— Мы не одни, — голос Лаки. Сквозь маски голос не пробивается, его доносит радио. — Третий ярус, азимут восемь-пять.

— У него металл, — тут же добавила Магна. — Внимание, «Солнце» на восемь-пять!

Травматург успел заметить белые огоньки, кто-то стрелял. Глазами их сверху не увидеть, да и радар не даст чёткой картинки, но в тепловизоре можно заметить остывающие тёплые пятна на полу.

Дальше всё произошло быстро. «Чернильницы» есть у всех, но сейчас только Лаки и Магна в точности знают, где противник, им и стрелять. Томительно долгое мгновение, и в пространстве между группой и противником возникло светящееся в тепловизоре облако. И сейчас группу не разглядеть ни в какой прицел, надо или стрелять наугад, или применять…

— У него граната! — голос Магны. — Граната на зюйд-ост!

В сиянии облака видно, что цель — стена была метрах в пяти. И так хочется пробежаться, это ведь быстро, но тогда от стены отделится вихрь, подхватит тебя и бросит через всю комнату. Нелегко подавлять очевидные рефлексы. Все уже поворачиваются лицом на норд-вест и приседают, поворачиваясь спиной к невидимой отсюда гранате.

Звук взрыва не слышен, но приходит ударная волна.

— Он лежит, — голос Лаки. — Внимание, пошли вихри!

Там, где произошёл взрыв, уже беснуются вихри, и самое большее через полминуты они опустятся до самого пола. Ещё восемь секунд…

Горит датчик записи, кто-то из группы передаёт на все записывающие устройства. Должно быть, Профессор докладывает о нападении на группу.

Вихрей не видно, но через долю секунды незримая рука начинает сверху вниз стирать медленно клубящееся облако чернильной завесы. Быстро движутся вихри, слишком быстро.

— Травматург, план «Б», — голос Профессора. — Ищем сквозной проход.

Лестница уже выдвинулась, но сейчас нужна не она, в трёх шагах от неё знакомая дверца в стене. Она всего одна, и открывает коридоры без видимой закономерности.

Открываем. Нет ручки на внутренней стороне — не та область. Закрываем, открываем сразу же. Другая область, но всё равно не та, нет ручки.

— Я их отвлеку, — голос Магны. — Ищи проход.

Неясно, как она собралась отвлекать вихри, а сияние от облака тускнеет стремительно. Не отвлекаться! Закрыли. Открыли. Дверца как будто в тонну весом, если начинаешь открывать её слишком быстро, то ведёт себя именно так. Ещё раз, потянули… есть ручка!

Позади грохот, а от облака почти ничего не осталось.

— Вперёд! — голос Профессора. — Магна, ты предпоследняя.

Она действительно сумела выиграть время, в коридор вползали секунд пятнадцать. А когда туда впрыгнул ногами вперёд сам Травматург, он успел увидеть, как вихрь (видимый из-за собранных им осколков и камней) несётся прямо на него. Тут главное — не упираться рукой.

Дверь захлопнулась. Держи он её за ручку, мог бы и кисть сломать. Успел отдёрнуть.

— Все целы? — голос Профессора.

Доложили, что все. Кто же это был? Помещениями пользуется не только Контора, но среди негласных правил есть и такое, что если в Помещении уже есть люди надо ждать, пока они уйдут. Следов не осталось, это понятно, если нападавший не унёс ноги, пока мог, его размазало по стенкам. В буквальном смысле слова. Никакая защита тут не спасает.

И ещё минимум полчаса в это Помещение не войти. А то и дольше. Искать путь придётся с другого конца.

— Выходим, — решил Профессор. — Лаки, доложи обстановку.

                                               * * *

Лаки замерла у приоткрытой двери. Темно с той стороны, и запах странный, затхлый. В Помещениях воздух лишён всякого запаха.

— Никого, — шепчет Лаки. — Не чувствую людей поблизости.

— Металлическая обшивка, — докладывает Магна. — Чувствую активную электронику. Есть камеры слежения. Возможно, есть пассивные датчики.

— Господа, если кому интересно, это Москва, — сообщает Профессор. — Географически.

Так. Все уже припомнили, сколько входов в Помещения известно в Москве. И сделали тот же вывод, что и Травматург, этот вход не совпадает ни с одним известным. И куда занесло на этот раз?

— Выходим, будем искать путь, — решает Профессор. — Иначе замёрзнем. Магна, убери камеры и прочее.

— Есть, — докладывает Магна. Выскальзывает наружу, как только она умудрилась проползти мимо Лаки? Ещё несколько секунд, и стенки коридора отзываются мелодичным звуком. Это Магна. Всегда так происходит.

— Камер нет, но могут быть датчики, — говорит Магна. — Это какой-то склад. Выходите.

— Маски не снимаем, — предупреждает Профессор. — Говорим только по радио. Травматург, нужен проход в любое Помещение с укрытием.

Из известных Травматургу таких Помещений всего одиннадцать из ста десяти известных. Так… и тут всего одна дверца! Рядом есть подобные, но они из другого материала, нет ручек, и на каждой пульт. Сейфы? Что-то ещё? Сейчас не до этого.

Закрыли… чёрт, какая скрипучая! И смазать нечем. Открыли. Не то. Когда дверь всего одна, вызвать устойчивую последовательность невозможно, коридоры будут открываться по неизвестной схеме. Закрыли, открыли. Пауза. Закрыли, открыли…

Лаки пошевелилась.

— Что такое? — Профессор.

— Не очень понимаю. Стены толстые, не могу сказать точно. Возможны гости.

— Встретим, — спокойно говорит Док. Не торопит Травматурга, не говорит лишнего. Впрочем, здесь все такие.

На шестнадцатой попытке дверца начинает весить тонну. Травматург отходит на пару шагов и показывает: «Спокойно». Его не торопят, нужен отдых, значит, нужен.

Ещё через минуту пробуем дальше.

— Что-то открылось у потолка, щели! — говорит Лаки. — Похоже, пустили газ!

Костюмы изолирующие, но что, если это не просто снотворное или яд?

— Есть! Совсем не то, что нужно, но спокойное, если можно так сказать, Помещение. — Отступаем!

Магна уходила предпоследней. Травматург уже поднимал ногу…

Яркий, непереносимо яркий свет позади. Магна что-то кричала, не то «отойди», не то «иди», было не понять. Если дверь останется открытой, им всем конец, непонятно, откуда пришёл такой вывод. Травматург с силой закрыл дверь и потянул ручку вниз, теперь ещё минут пять с этой стороны не открыть коридора. Успел снять рюкзак, и повернулся лицом к свету…

Так бывает, если шарик «чернильницы» прилетает в лицо, его обволакивает вязкая, тёплая тьма. Если не успеть прикрыть нос или рот, вполне можно задохнуться. «У них есть чернила», — успел подумать Травматург, прежде чем тьма обволокла его и утянула вниз, в пропасть, в бездну.

                                               * * *

Группа выбралась на верхний ярус, в этом Помещении не было ни хранилищ, ни других искусственных сооружений, кроме укрытия. Первым делом они зашли в укрытие. Там тоже был набор дверей-ячеек и запасы анестетика, не все же невосприимчивы к боли.

— Связь есть, — подтвердил Профессор, как только массивная дверь в укрытие затворилась, а Лаки подтвердила, что Помещение пусто, все мониторы зелёные, опасности нет. — Я отправил сообщение, ждём приказаний.

Ждать пришлось недолго.

— По оперативным данным, маяк Травматурга вышел на связь одиннадцать минут назад, — пояснил Профессор. — Ситуация в Помещениях нештатная, в семидесяти из них повышенный уровень турбулентности, я получил текущую сводку. Остальные группы отрезаны турбулентностью, нам приказано проникнуть в московское хранилище.

— Вилли жив, — заявила Магна то, о чём все подумали. — Это замечательно. Кто будет открывать проход?

— Я, — поднялся на ноги Док. — Вы уже видели мой анестетик в действии. А остальным отдохнуть и подкрепиться.

Всё верно, обычная процедура. Убежище внутри похоже на гостиницу. Восемнадцать комнат-номеров, столовая, склад снаряжения и всего прочего. Конференц-зал, он же шлюзовая, отсюда можно открыть коридор, даже если выйти в Помещение не получится.

Стук в дверь. Отчётливый, ясный. Все кроме Профессора вздрогнули. И не сразу дошло, что многослойная дверь в Помещение, которую не так давно закрыли, не пропускает вообще никаких звуков.

— Вспоминаем лекции, — скучным голосом произнёс Профессор, приглаживая бородку. — В укрытиях время от времени происходят подобные акустические феномены. Звук настоящий, но произошёл он внутри укрытия, точный источник неизвестен.

— Вот зануда, — вздохнула Магна. — Лаки? Что там?

Лаки первая подошла к одному из мониторов и проверила. Всё верно, на мониторе никого и ничего.

— Что-то нервы ни к чёрту, — поёжилась Магна. — Ты прав, надо малость отдохнуть. Главное, что Вилли жив, а так мы и сами справимся.

И пошла в тренажёрный зал. Лаки очаровательно улыбнулась двум мужчинам, и направилась следом.

— Последи пока за новостями, — попросил Док, добывая из своего ранца тюбик. — Я не Вилли, могу долго провозиться. Когда открою, у нас будет пять минут на сборы.

День 44. План «Б»

Из забытья Травматург всплывал постепенно. Так называемые управляемые сны, о которых мечтают и которые тщетно пытаются вызвать многие люди, для Травматурга самые обыденные. В них есть одна тонкость, ему нельзя смотреть в зеркало, пока он спит. Там такое можно увидеть… Вроде бы и взрослый человек, и всякого успел повидать, а посмотреть во сне в зеркало всё так же страшно, как и в детстве.

Голоса. Людей четверо, русский язык для них родной. По особенностям выговора Травматург определил, что они давно живут в Москве. По профессии, вероятно, охранники. А место, куда группа так удачно вломилась — помещение-сейф в доме какого-то местного богача. Как сейчас выражаются в России, олигарха.

Маяк дал знать о себе, значит, костюм с него не сняли. Руки в наручниках, ноги не скованны и не связаны, кляпа во рту нет. Значит, непосвящённые, иначе первым делом бы сняли костюм и поместили пленника в капсулу. В такую, в которых можно держать мимика. В карманах явно порылись, и это замечательно. Настолько замечательно, что может существенно упростить решение первой задачи, надо покинуть этот дом с его навязчивым гостеприимством и искать ближайший шлюз.

Пробуждение даже особо изображать не пришлось, всего пару раз убедительно простонать и невнятно что-то пробормотать. Для окружающих Травматург сейчас выглядит стариком. Это тоже на руку.

— Очухался, — кто-то приподнял его подбородок. Травматург приоткрыл глаза. — Чем это от него несёт?

Травматург постарался не улыбнуться. Сейчас его принимают не то чтобы за бездомного — бомжа, на здешнем языке, но за человека явно за чертой бедности. Костюм подчёркивал впечатление, от Травматурга сейчас не несёт совсем уж помойкой (тогда одежду содрали бы хотя бы из соображений брезгливости), но и розами не пахнет. Запах бедности, если можно так выразиться.

— Дед, похоже, дачник. — Другой голос. Травматург сумел открыть глаза и удержать их открытыми. Чудесно, они нашли внешний паспорт и кошелёк. И прочую мелочь — мусор, который вполне логично найти в карманах. Похоже, ранца со снаряжением они не нашли. Великолепно!

— И как дачник сумел пройти мимо охраны? — Третий голос. — Как пролез в хранилище? Брось ты его. Я уже вызвал кого надо, пусть забирают.

— Но ответить придётся. — Владелец второго голоса поднял паспорт Травматурга, прочитал. — «Чертанов Кондратий Степанович», сорок девятого года. Отвечай, дед, как попал в хранилище.

— Где я? — прохрипел Травматург. — Где моя тележка? Где рассада?

Сейчас главное — заставить их рассмеяться. По блеску глаз видно, что охранники попались в ловушку, состав, которым смазаны безделушки в карманах, уже действует. Тут даже Слова можно не применять, хватит и химического оружия.

Они переглянулись и заржали. Все четверо. Теперь Травматург видел всех четырёх. Для убедительности применим и Слово тоже, ещё по городу идти, безопасность не повредит. Не похоже, что в ближайшие сутки кто-нибудь займётся его, Травматурга, эвакуацией.

— Тележка! — один из охранников никак не мог успокоиться. — Дед, ты попал. Даже не врубаешься, насколько попал.

— Куртка, левый верхний карман. — Травматург просто сказал, и охранники умолкли и замерли. А ближайший к нему полез в указанное место, добыл там клочок бумаги, развернул и прочёл вслух:

— «Чукча в чуме чистит чуни. Чистота у чукчи в чуме». Чё?! — и вновь все четверо засмеялись истерично, взахлёб, не в состоянии успокоиться.

Неважно, что именно за текст. Важна ритмика и количество шипящих. Оптимально, если ещё и смешной для того, кто уже под «мессингом».

— Афоргомон, — произнёс Травматург одно из имён. Вопреки мнению обывателей, никакой подлинной силы имена Великих Древних уже не хранят, слишком часто ими пользовались посвящённые. Но действовать — действуют.

Охранники умолкли и встали по стойке смирно. Травматург молча протянул скованные руки ближайшему. Можно не гадать, сработало ли, такая гамма чувств была у него на лице. Удивление, страх, подобострастие.

— Владимир Иванович?! Простите, перепутали!

Добыл из кармана ключи от наручников. Торопливо, не попадая ключом в отверстия с первого раза, отомкнул.

— Вольно, — разрешил Травматург и поднялся, растирая руки. Успел оглядеться, отметил, что камеры в помещении есть, но лампочки не горят, Магна и эти тоже вырубила? Однако! — Когда приезжает хозяин?

— Завтра утром, Владимир Иванович. — И вот как их отличить? Толстомордые, перекачанные. Словно клоны. Даже голоса похожи. — Самолёт прибывает в одиннадцать пятнадцать.

— Отлично. Есть время разгрести этот бардак. — Интересно, за кого они меня принимают? Под влиянием «мессинга», которым предусмотрительно покрыто всё, что можно найти в карманах, человек многое домысливает сам. Главное, что для них я сейчас начальник. — Где ещё не работают камеры? — Вопрос на миллион долларов. Простите, рублей. На камерах ему лучше не появляться.

Третий охранник доложил. Теперь бы ещё план дома найти.

— За мной, в хранилище, — приказал Травматург.

— Там всё ещё газ, Владимир Иванович!

— Противогазы. Вы что, маленькие, всё подсказывать нужно?

…через пять минут они были на месте.

— Это и это, — указал Травматург наугад. — Вынести, не привлекая внимания. Вывезти за пределы города и подорвать. И чтобы никакой полиции.

— Полиция уже едет, — доложил тот, что снял с Травматурга наручники. — Будут минут через десять.

— Тогда действуйте. Хозяину только в сводку попасть не хватало!

Сейчас они сами придумывают, что такого опасного в тех ящиках, на которые указал Травматург. И замечательно. Через полчаса им всем нужно быть подальше отсюда, последует забытье и крепкий, освежающий сон. Который сотрёт тот участок памяти, где они беседовали с Травматургом. Они, конечно, будут помнить, что с кем-то говорили, но уже не вспомнят, с кем и о чём.

Травматург, уже отыскавший свой рюкзак (мимикрия действовала; охранники его не нашли), секунд пять постоял перед дверцей. То ли заклинило её, то ли что ещё, но дверь не открывалась. Робот-охранник, который ослепил и ударил током Травматурга, был отключен, возможно, это Магна успела его вырубить. Но он мог записать появление группы, а значит…

Ещё через минуту Травматург уже направлялся к запасному выходу. Похоже на бомбоубежище. Камеры здесь есть, и некоторые из них действуют. Но, по словам охранников, вышел из строя сервер, на который всё передаётся, он стоял в хранилище. Однако не будем полагаться на везение, если запись и ведётся, то там просто будет фигура в бесформенном балахоне.

Травматург протёр одолженные у охранников ключи и карточки доступа чистящей салфеткой и выбросил всё в мусорный бак. Он немедленно направился прочь, сейчас важно побыстрее добраться до Засолья, до тамошнего морга, там ближайшая шлюзовая. Собственно, в Засолье они и намеревались попасть.

Травматург заметил (костюм регистрировал всё вокруг), что парочка бездомных — бомжей, то есть — тут же бросилась к мусорному баку и добыла ключи. Вот и славно, ребята. «Мессинг» испаряется с поверхностей в течение часа. У вас будет время, чтобы придумать увлекательную историю, а потом, внезапно, всё забыть.

Где-то там, в бронированном хранилище позади, сейчас сработали небольшая электромагнитная мина, и термитная таблетка.

                                               * * *

Док возился почти четыре часа. Его не подкалывали, Травматург уникален, он нарасхват, Контора часто прибегает к его способностям, когда нужно быстро добраться до некоторых Помещений. А всем прочим может потребоваться уйма времени, чтобы открыть коридор в заранее заданное место. Открыть случайный коридор недолго, максимум десять попыток, но сейчас нужно вполне конкретное Помещение.

— Чисто, — доложил Док, не отводя от прохода взгляда. — Можно идти.

Магна и Лаки, основная ударная сила, шли — ползли — первыми.

— По всему верхнему ярусу горит свет, — сообщила Магна. — Солнечный режим, предельная яркость.

Если бы можно было переглянуться, все бы переглянулись.

— Мимики, — заключил Профессор. — Или теневики.

«Из этих двух лучше мимики, — подумал он. — Их как минимум невозможно незаметно пронести с собой, в складках одежды, в трещинах на подошве обуви. Мы-то не пронесём в любом случае, но мало ли».

— Не чувствую людей, — заключила Лаки. — Нет движущихся объектов.

— Нет электромагнитной активности, не считая освещения, — добавила Магна. — Генераторы работают штатно. Запускаю зонды.

Зонд похож на привычный всем квадрокоптер с ладонь величиной. Единственное необычное в нём это то, что в сложенном виде он не крупнее плитки шоколада, да и похож именно на такую плитку, ровный прямоугольный брусок. Уже через минуту четверо таких разведчиков облетели верхний ярус, снимая картинку в недоступных человеческому зрению диапазонах.

— Внизу на полу кто-то есть, — доложила Магна. — Вижу семь тел, на вид человеческие, тёплые, дыхание не регистрируется.

Всё-таки мимики. Может быть, что-то ещё, но вероятнее всего — мимики. Откуда? В Хранилищах их не держат. Мимик слишком беспокойный экспонат, он не обучен стоять не шевелясь и ничем не интересоваться.

— Выходим, выход на стопор, — распорядился Профессор. — Магна, расставь светильники. Действуем по инструкции одиннадцать-семь.

Иными словами надо продвигаться вниз ярус за ярусом и брать пробы возможной органики. Ультрафиолет губителен для тканей мимиков; если интенсивность излучения нарастает медленно (как на поверхности Земли, перед рассветом), мимик успеет покрыться защитной «скорлупой». В таком состоянии его относительно легко найти и очень просто уничтожить. Если мимик окаменел, стоя на грунте, то вначале стоит убедиться, не пустил ли он корни — не начал ли отступать вглубь, спасаясь от опасного излучения. Мимик трансформирует все белковые соединения в свои ткани, но, по счастью, это не очень быстрый процесс, а в процессе ассимиляции мимик не прибегает к мимикрии. Слизистую чёрную массу с характерным болотным запахом легко обнаружить, а фрагменты мимика массой менее двадцати грамм неспособны к ассимиляции.

Понятно, почему солнечный режим по всему верхнему ярусу. Если бы люди сами умели вызывать турбулентность, было бы понятно, откуда она взялась, в режиме турбулентности нижние дверцы все односторонние, и коридор можно открыть только извне. Лучше защиты не придумать, пока в Помещении турбулентность, там не выживает даже мимик.

Через час они обошли три из четырёх ярусов. Теперь солнечный режим работал на каждом, а во взятых пробах не нашлось никакой органики, ни земной, ни известной Конторе инопланетной.

Всё это время семь тел — мимиков? — лежали, не двигаясь, не дыша и не издавая звуков. К этому моменту группа уже достаточно укрепила пути отступления, чтобы исследовать вблизи. Не самим, конечно, пока роботы не соберут все необходимые сведения, люди и близко не подойдут.

В штатной ситуации группа уступила бы место чистильщикам, у тех и оборудование серьёзнее, и опыта больше. Однако сейчас рассчитывать можно только на свои силы. Очень не хватает Травматурга, случись что, и придётся спасаться в укрытии, а то и вовсе в ближайшей комнате с экспонатами.

— Готова брать пробы, — доложила Магна. Профессор проверил, что пути к отступлению есть, и дал добро.

Две из семи фигур неспешно, текуче поднялись. Что уже было странно, ультрафиолет с ярусов попадал и на пол шлюзовой камеры, а чтобы двигаться, мимик должен сбросить скорлупу.

— Это же… — Магна на долю секунды потеряла дар речи. Впрочем, все и так видели, что один из мимиков принял облик Травматурга, если бы не однородная серая окраска, было бы не отличить. Другой мимик изображал сейчас неизвестную группе женщину. — Губы движутся. Сейчас дешифрую.

— Говорят по-русски. — Профессор, как всегда, справлялся с такими задачами первым. Копия Травматурга говорит: «Что вы сейчас на самом деле видите?». Женщина отвечает… так… «Улица Фурье, дом 43/8, квартира 93».

А вот теперь они переглянулись.

— Час от часу не легче, — заключил Док. — Шодан? Но зачем Травматург разговаривает с эффектором?

Замершие на расстоянии пары шагов друг от друга мимики обменялись ещё одной парой беззвучных реплик.

— Он говорит, «Подожди меня за дверью, полминуты». Она говорит… так, странно… она говорит «Вадим Плетнёв».

И снова все переглянулись. Кто это такой, чьё имя прозвучало? И при чём тут Шодан?

— Мимики активны, — предупредила Магна. — Рекомендую отступить.

Они бросились, все семеро. Человеческий глаз не успел бы заметить, так всё было стремительно, а человеческое тело и пошевелиться не успело бы. Однако автоматика сработала безукоризненно. Вспышка была такой, что глаза почувствовали даже сквозь фильтры. Десять секунд, свет угасает до приемлемо сильного, и всё кончилось. Там, где были семь человеческих фигур, остались семь холмиков пыли.

— Нет активности, — сообщила Магна ещё минуты через три. — Мимики обезврежены, пустить корни не успели.

— Сообщают, уровень турбулентности начал спадать. — Голос Профессора. — Приказано дождаться группы поддержки.

— Я проверила двери во всех секциях хранилища. — Магна, как и Профессор, сидеть без дела не обучена. — Вторжения не было. Группа посетила секцию «Гамма», взяла для работы экспонат KT–11, заперла дверь. Что случилось потом, не ясно.

— Экспонат среди останков?

— Никак нет. — В штатной ситуации Магна терпеть не может армейского стиля. А сейчас получалось вполне естественно. — Другие секции за последние сутки не открывались, но предлагаю проверить.

— Проверяем, — согласился Профессор. — Лаки, Док, держите коридор для отступления, мы входим в секцию «Альфа».

Лаки вздохнула. И приятно, когда, вот так внезапно, завершаются чрезвычайные ситуации, и скучно потом. Однако не время расслабляться.

                                               * * *

Травматург успел слиться с толпой; сейчас его маскировочный костюм выглядел вполне приличным плащом, а сам Вильям напоминал благообразного профессора ещё советской закалки. Что подтверждалось и паспортом (по которому его сейчас звали Дольским Аркадием Васильевичем), и удостоверением. Слово действовало; окружающие практически сразу же переставали обращать на Травматурга внимание. Отлично. Сейчас надо купить билет до Засолья (на самом деле дальше; выйдет он станцией раньше и прибудет в Засолье на своих двоих, конспирация выглядела примитивной, но именно она позволяла избегать большинства неприятностей).

Ранец со снаряжением растёкся под костюмом, снаряжения там осталось столько же, но снаружи и не увидеть и не найти (если не снять и не вскрыть тщательнейшим образом) ничего такого, что отличало бы Травматурга от подлинного профессора математики на пенсии. Однако расслабляться нельзя: костюм передаёт мониторинг всего окружающего пространства на визор (очки, то есть), и пока что там всё в пределах жёлтой полосы. Замечательно.

                                               * * *

Так никто и не придумал отделу звучного имени. Между собой сотрудники называют его «Пси», что поделать, здесь все читали и читают научную и прочую фантастику (для многих сотрудников это часть обязанностей). Официально же отдел, который возглавляет Колосов, называется «Отдел 42».

— Полковник Колосов, — поднял трубку глава отдела. Вот так всегда, стоит собраться домой, как…

— Лейтенант Архипов, — отозвались с той стороны. — Сообщение от «Аргуса», товарищ полковник. Есть связь с делом Храмова.

Колосову словно пару игл воткнули пониже спины. Дело Храмова хоть и не было полным фиаско, но стало тем неприглядным эпизодом, в который весь их отдел потом то и дело тыкали носом.

— Уже иду, — ответил он и через три минуты вошёл в аналитический отдел.

— Особняк Тормышева. — Лейтенант дождался, когда начальник присядет на соседний стул. — Сегодня в одиннадцать двадцать два туда вызвали наряд полиции. Ещё через семнадцать минут из особняка выехала вся охрана.

— Все четверо? — удивился Колосов. Тормышев под наблюдением, все знают о незаконной торговле антиквариатом, только вот доказательств нет.

— Так точно. А вот этот человек покинул особняк ещё через восемь минут. Два кадра с задержкой в полторы минуты.

Колосов посмотрел на часы.

— Данные обработаны с задержкой в три часа тринадцать минут, — кивнул лейтенант. — Как только полиция прислала вещдоки. Смотрите.

Два фото. На одном — светящаяся бесформенная фигура в балахоне. Активный камуфляж? Что-то подобное? На втором — благообразный человек, лет шестидесяти на вид, не самый новый, но вполне приличный плащ, шляпа, очки. Учёный? Учитель?

— «Аргус» сравнил черты лица, мимику и походку, — продолжал лейтенант. — С вероятностью восемьдесят процентов есть совпадение вот с этим человеком.

Он вывел фотографии с той самой презентации последней книги Храмова, когда только чудом не произошло массовой гибели гражданских. На фото был человек, которого знали как патологоанатома Пришвина Валерия Семёновича. Он был один из бесследно исчезнувших в одном из городских моргов. Вошли туда всей своей дружной компанией, и как сквозь землю провалились.

— Если проводить параллель с книгами Храмова, этот человек ближе всех к персонажу под кодовым именем «Травматург», — заключил лейтенант. — «Аргус» сейчас ведёт мониторинг всех камер видеонаблюдения на вокзалах, входах в станции метро, других публичных местах. Данных пока нет.

— Отличная работа, лейтенант! — Колосов похвалил вполне искренне.

— Служу России, товарищ полковник!

— Вольно. — Колосов поднялся на ноги. — Продолжайте мониторинг. Четверых охранников в розыск, и проведите обыск в поместье. Там ведь что-то случилось?

— Так точно, было возгорание в бункере. Пожара не произошло, но часть бункера выгорела, жертв нет. Полиция всё ещё работает.

— Отлично. Этого человека в розыск, и проверьте, кто пересекал границу за последние сутки.

— Уже сделано, товарищ полковник. Совпадений нет.

Колосов кивнул и направился к себе в кабинет, на ходу набирая номер заместителя.

                                               * * *

Делом Шодан занималась и Контора; каждый из команды, в которой работал Травматург, в своё время «познакомился» с одним из её эффекторов. Понятно, что «её» — это условность. В отличие от тёзки из компьютерной игры, в честь которой назвали реально существующий искин по эту сторону экранов компьютеров, Шодан не совершала типовых ошибок злодеев из книг и фильмов. Ни долгих издевательских речей, ни игры в кошки-мышки. Уже трижды объявляли, что вот, наконец-то, все до единого сервера Шодан найдены и уничтожены, но она вновь и вновь возникала, как чёрт из коробочки.

Главное, что досаждало больше всего, это то, что никто в точности не знал её мотивов и целей. Но поскольку типовые признаки присутствия Шодан были уже известны, а остаточные следы воздействия на психику эффекторов легко обнаруживались, удалось понять, что ей интересны многие исследовательские работы в областях криптографии, распределённых вычислений, медицинских технологий. Сам Травматург дважды сталкивался с эффектором — человеком, выполняющим указания искина, и только чудом остался жив. Ну не совсем чудом, во второй раз они целенаправленно вломились в один из дата-центров, где обитала Шодан, и в очередной раз выжгли или вывезли все её серверы…

Электромагнитное излучение, которое сопровождает активацию эффектора, на всех действует по-своему. В случае Травматурга это ощущалось как навязчивая, неотвязная мелодия. Чаще всего это были электронные композиции. Вот и сейчас шестое чувство минуты за две предупредило Травматурга убраться с улицы, сесть в уголок понезаметнее, но так, чтобы у него оставалось множество путей к отступлению. Он так и сделал, выбрал столик в кафе в ближайшем торговом центре. Убедился, что камеры все смотрят кто мимо, кто поверх, и сделал вид, что читает газету. Сейчас главное переждать сорок минут и сесть на поезд.

— А я вас узнал! — довольный голос. Мужчина, лет двадцати пяти, абориген и ещё десяток заключений о личности собеседника пришли на ум практически моментально. — Вы ведь Травматург! Помните? Год назад, на презентации!

«Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу», — подумал Травматург. Активный камуфляж действует, и для внешнего наблюдателя его лицо сейчас мало похоже на то, что Травматург видит в зеркале. Год назад, во время операции «Скрижали», ему пришлось появиться на публике, так сказать, без прикрас. Но сейчас-то маскировка действует!

Травматург не торопясь отложил газету, поставил чашку с кофе на стол, и первым делом проверил мониторы. Никто не приближается к его столику как бы случайно, и, не считая стоящего рядом довольного парня, никто больше не интересовался его скромной персоной.

— Присядьте, молодой человек, — попросил Травматург спокойно, и собеседник присел, всё ещё радостно улыбаясь. «Чёрт, он и в самом деле меня видит, — подумал Травматург. — Как это возможно? „Видящий“?! Это легко проверить».

— Видите ли, я сейчас немного занят. Не подождёте пару минут?

Парень энергично кивнул.

— Кофе выпьете? — предложил Травматург, и парень вновь кивнул. Отлично. Травматург не поленился и прогулялся до барной стойки, и рыжеволосая молодая девушка по ту сторону одарила его искренней улыбкой. А может, Слово всё ещё действует, кто знает. Травматург вполголоса заказал два кофе на счёт своего столика и вернулся. Заодно и осмотрелся. Попутно прихватил с собой карандаш и анкету посетителя.

— Сейчас я покажу вам один предмет, — предупредил Травматург, глядя в глаза вновь пришедшего. — А вы, вот на этой бумажке, нарисуете, что видели. В общих чертах. Идёт?

Парень снова кивнул. «Да он от меня в восторге, — подумал Травматург. — Что я такого сделал-то в тот раз? Ну уложил отдыхать человек шесть бандитов. Причём почти без членовредительства. И всё». А интуиция всё громче говорила: «Вставай, не трать время, уходи отсюда!». Но инструкции надо соблюдать, если у человека задатки Видящего, его обязательно надо сопроводить в безопасное место. Где только найти такое место?

Травматург достал маячок. Непосвящённый сейчас видит обычный брелок от ключей — поцарапанный стальной диск без узоров. Сам Травматург, любой посвящённый и Видящий увидят и надпись на диске. Ну, и?

Парень снова кивнул, взял карандаш и быстро нарисовал диск, и… надпись. Слово «Manu». Травматург чуть не вспотел от изумления. Это же надо! И так не вовремя!

— Опиши моё лицо, — продолжал Травматург. — В общих чертах.

Парень повиновался. Ну точно, Видящий. И…

В ушах начала навязчиво играть музыка. Песня без слов, «Альфа» Вангелиса. Чёрт, и всё так сразу! В уши словно воткнули пучок-другой ваты, и ожили все мониторы, ни одного зелёного, жёлтые и красные предупреждения. Опасность!

— Вадим Плетнёв, — позвала вдруг девушка-бармен. Достаточно громко, чтобы Травматург и его собеседник услышали. Парень оглянулся с совсем уже диким видом. А Травматург заметил, что у выхода из кафе стоят двое полицейских. Они беседовали с пожилым мужчиной, и тот указывал рукой в его, Травматурга, сторону. Девушка-бармен перестала улыбаться, разговоры в кафе приутихли. И всё громче и навязчивее заиграла в ушах «Альфа».

— Это твоё имя? — Травматург взял парня за руку. Болезненно, но именно это и было нужно, чтобы привести человека в чувство. Парень вздрогнул и вновь кивнул. — Нам нужно уходить. Все разговоры потом.

Камеры наблюдения. Все огоньки на них потухли, а сами камеры отвернулись прочь от посетителей в кафе. Девушка так и смотрела на Травматурга, а посетители вернулись к трапезе и своим разговорам. А двое блюстителей закона наблюдали за Травматургом.

— Как только я подхожу к стойке бара, идёшь к входу в туалет и делаешь вид, что читаешь сообщение с телефона. — Травматург уже всем телом ощущал, насколько становится опасно. — Не дёргаешься, не привлекаешь внимания, делаешь всё так, как я говорю.

Парень вновь кивнул и безропотно направился в указанном направлении. Отлично. Сейчас вывести его отсюда, спрятать на одной из конспиративных квартир, передать послание Конторе и далее по итогам. Если не будет связи, надо обеспечить безопасность Видящего до прибытия группы поддержки.

Что бы тут ни творилось, девушка за стойкой (судя по её значку, Марина Груздева) принимала в этом живое участие. Не без усилия подавляя играющую под сводами черепа «Альфу», Травматург поднялся и подошёл к стойке.

— Рассчитайте, пожалуйста, — и положил перед девушкой несколько купюр. Та кивнула, на лице её застыло выражение спокойного внимания, а сама, не отводя взгляда от глаз Травматурга, принялась строчить на листке бумаги. Не глядя. Травматург заметил, что кроме полицейских за дверью никто не смотрит в его сторону.

— Вторая Бронетанковая, пять, квартира шесть, — добавила девушка, улыбнувшись и по-прежнему не отводя взгляда от Травматурга. Затем оторвала листок бумаги и протянула ему. Отвести взгляд от её глаз стоило большого труда, «Альфа» в ушах звенела так, что едва хватало сил терпеть.

Пробежавшись по списку взглядом, Травматург едва не выронил челюсть. Шесть строк. Пять адресов из них — все известные ему конспиративные квартиры и тайники. Тот, что она назвала, дописан шестым.

— Идите, — девушка перестала улыбаться, а в голове перестала бить набатом «Альфа». А полицейские, как ни странно, так и стояли, не шевелясь, но внимательно смотрели в сторону Травматурга.

Травматург отошёл от барной стойки, ощущая, как во все мышцы вонзаются острые иглы. Что за чёрт! Парень, Вадим Плетнёв, стоял там, где было велено, и делал то, что было велено.

Покинуть кафе оказалось простым делом. Удивительно, но в служебном коридоре не было ни души, а камера оказалась отключенной.

А сейчас нужно отправить краткое послание. Для этого у Травматурга в снаряжении было несколько мобильных устройств. Рассчитаны они строго на однократное применение. Придётся задержаться, сюда ещё добирается Wi-Fi из кафе. Травматург жестом приказав Вадиму подождать, дождался соединения и отправил сигнал. Внешне это выглядело, как будто он просто посмотрел прогноз погоды. Всё, послание отправлено. Теперь есть минуты три подумать, что означал этот список из пяти адресов. Инструкции были просты, если адреса раскрыты, нужно дать об этом сигнал группе и менять план, надо для начала быстро покинуть город, а потом проверить конспиративные квартиры в любой из окрестностей. «Не будем двигаться в само Засолье, — решил Травматург, — отправимся всего лишь примерно в ту сторону».

                                               * * *

— И вот я вхожу, и сразу же вижу вас. И сразу же узнал вас! Вы, правда, не помните всех подробностей?! Там такое творилось! Стрельба была, как настоящая!

«Она и была настоящая», — подумал Травматург. Изображать внимание, двигаться быстро и следить за окрестностями было непросто. А главное, что у него не унималось чувство тревоги. Оно звучало уже не просто «Уходи в спокойное место», а «Спасайся, кто может!» А ведь когда его самого так же отыскали и сопроводили на одну из баз, приключений было столько, ни в каком боевике столько не увидеть. Только не это!

Эти двое вошли в подземный переход, когда Травматург и Плетнёв спустились с другой стороны. В переходе было несколько киосков со всякой мелочью, да скучающие продавцы внутри. Это хорошо, обычно им нет дела до событий снаружи. Двое молодых людей одним своим видом давали понять, что с законом у них нет взаимопонимания. И не было никогда. А Плетнёва было никак не заткнуть, он уже раз десятый рассказывал, как увидел сегодня Травматурга…

Как ни странно, прошло всё быстро и без шума. По тому, как молодые люди держали руки, Травматург сразу заметил, что там оружие. По счастью, холодное. Плетнёв не успел ничего понять, два коротких глухих удара, и оба молодчика, каждый с головы до пят в чёрной коже, уже сидят на скамейке. Ни дать не взять крепко перебрали накануне. И только когда Травматург отошёл от скамейки (никто из продавцов в ларьках ничего не заметил — великолепно!), Плетнёв словно проснулся.

— Ч-ч-что это?! — он уставился на двоих спящих. Спать им ещё минут десять, потому задерживаться не стоит. — Что случилось?

— Тебя хотели убить, — спокойным голосом ответил Травматург. — Если хочешь жить, то не задавай пока вопросов, и делай только то, что говорю.

Плетнёва словно током ударило. Он кивнул и умолк. И страх на лице мало-помалу смешался с восхищением. «А вот меня это не забавляет», — подумал Травматург. Видящего, который по стечению обстоятельств проявил свой талант — призвал свою стихию — в первые несколько часов ждут множественные неприятности. Обычно всё выглядит как смерть от несчастного случая или от руки людей, которые потом при всём желании не смогут объяснить мотива своего поступка. Словно им нашептал кто-то: «Убей вот этого». Действовать нужно быстро, неизвестно когда будет следующее покушение. Да ещё «явление» Шодан там, в кафе. Нет сомнений, и записи датчиков подтверждают, что девушка за стойкой была эффектором, зомби. Если ей сильно повезёт, то она просто ничего не вспомнит. А если повезёт меньше, то остаток дней вполне может провести в психиатрической лечебнице, если доживёт до конца этого дня.

                                               * * *

— Товарищ полковник, — очередным звонком от Архипова Колосова уже не удивить. — Найден шаблон, есть повторяющиеся признаки. Думаю, Пришвин был в районе Казанского вокзала. Нам прислали запись инцидента в кафе «Солярис». Свидетелей ещё допрашивают. Есть два фигуранта: Вадим Сергеевич Плетнёв, аспирант кафедры сравнительного и общего языкознания МГУ и Груздева Мария Анатольевна, бармен в том самом кафе. Плетнёв был на презентации книги Храмова год назад. Да, во время перестрелки. Мы уже подняли записи, изучаем.

— Ну что, Сергеич, снова неуловимые? — заместитель Колосова, майор Панкратов, докладывал начальнику на его кухне. Полковник отложил все домашние дела, хотя супруга его будет крайне, крайне недовольна.

Колосов кивнул. Почему сейчас? Не в точности год прошёл, а год и сорок три дня, откуда вдруг снова взялся этот Пришвин? И где остальные? Пока что можно предполагать, что согласно показаниям немногих очевидцев, Пришвин прибыл встретиться с Плетнёвым, которого видели в компании с пожилым человеком. Причём человек этот в кафе не входил, во всяком случае, уцелевшие записи с внутренних камер показали совсем другого человека. Но его манера двигаться, по мнению «Аргуса», вновь имела много общего с пропавшим Пришвиным.

Архипов был явно достоин нового звания, и в этот раз он первым и относительно быстро указал на типичную манеру поведения, он заметил, что фигурант всё использовал однократно. Если предположить, что покинувший поместье Тормышева неизвестный и попавший на камеры в «Солярисе» одно и то же лицо (предположительно, Пришвин), то Архипов верно уловил, что он всё использовал ровно один раз. Один и тот же облик, средства связи. Возможно, походку не так легко изменить, на этом он и прокололся. Но пока что вся эта цепочка рассуждений шаткая, ведь не удалось перехватить ни одного обмена, ни одного разговора, записки, чего угодно, что подтверждало бы гипотезу. Но самое главное, если он будет двигаться хотя бы в общем направлении того самого морга в Засолье, это будет уже результат.

— Если ты про морг, Сергеич, то я уже распорядился. Будут там люди. Прибудут незаметно, никакого оцепления, ничего такого, чтобы не спугнуть. Если этот Пришвин туда направляется, там и возьмём.

Колосов кивнул.

— Держим под наблюдением все направления, — добавил Панкратов. — Главное, чтобы полиции не было слишком много. Если почует, что его пасут, может и на дно залечь.

— Он-то заляжет, а Плетнёв? Я почитал его досье, Плетнёв не похож на агента. Но ты прав, не делаем предположений. Что с Груздевой?

— Объявлена в розыск. По словам очевидцев, через две минуты после того, как Пришвин и Плетнёв покинули кафе, она сдала свою смену и как в воду канула. Дома не появлялась, на окрестных камерах не замечена.

— Сплошь ниндзя, — покачал головой Колосов. — Одни мы как на тарелочке.

— Обижаешь, Сергеич. У нас ребята тоже не лаптем щи хлебают. Всё, я в штаб. Агата? — на кухне появилась супруга Колосова. — Отлично выглядишь!

— Не стыдно при муже? — улыбнулась Агата. Как и мужчины, она уже разменяла шестой десяток, а выглядела едва ли на тридцать. Чудеса современной медицины! — Варе привет!

— Всенепременно! — и Панкратов откланялся.

Агата проводила его до двери и вернулась на кухню. Села напротив и взяла Колосова за руку.

— Что-нибудь слышно о Шодан? — спросила она.

Колосов отрицательно помотал головой.

— Тогда накажи кого-нибудь за невнимательность. Это видишь?

Она положила на стол снимок. Листок из кафе «Солярис». На нём Груздева оставила список адресов, первым делом его восстановили по отпечаткам на следующем листке блокнотика. Отдельно от адресов, в самом низу было число. 43893.

— Чёрт! — Колосов едва не подпрыгнул. — Вот же… Спасибо, Агата!

— Услышала «спасибо», день прошёл не зря, — улыбнулась она. — Всё-всё, не начинаю. Дай мне допуск к этим материалам. На мониторах ничего пока, но я чувствую, что-то ещё увидим.

— Допуск у тебя и так уже есть. — Колосов поднялся на ноги. — Пошёл и я в штаб. Думаю, что выспаться мне сегодня не придётся. Извини.

Поднялся и, погладив Агату по голове, направился к себе в кабинет. В их с Агатой кабинет.

                                               * * *

— Я как будто неделю уже здесь. — Магна неприязненно посмотрела вниз на прибывшие на помощь группы, те исследовали останки мимиков, занимались прочей обычной для такого случая рутиной. — Чего мы ждём?

— Уже дождались. — Профессор указал на экран. — Пройдёмте в зал совещаний.

Магна передразнила его бесшумно кривляясь. Профессор показал ей за спиной кулак. Вот как он всё замечает?

— Срочное послание от Травматурга. Наши конспиративные квартиры засвечены. Он нашёл Видящего, сопровождает его на базу в Красино. Был контакт с Шодан. Это пока что всё.

Все присвистнули от неожиданности. Вот так всё и сразу! Новый Видящий — это замечательная новость. А вот всё остальное не радует. Квартиры засвечивались и раньше, ими невозможно пользоваться вечно. Но чтобы все одновременно!

— На квартирах уже прошла ликвидация, — добавил Профессор. — До того, как туда прибыла полиция и спецслужбы. Ожидаем контакта от Травматурга в течение пятнадцати минут.

— В Красино нет выхода, — задумчиво сказал Док. — Ближайший только в Засолье. Если наши квартиры накрылись, то и в Засолье его могут ждать. Надо было ещё в предыдущий раз закрыть ту лавочку.

— Был приказ оставить, — пожал плечами Профессор. — Нам приказано обеспечить поддержку. У меня есть список, куда открываются проходы из Засолья. Док, ты дежуришь первым. Вопросы?

— Есть хочу, — хмуро отозвалась Магна. — Такое чувство, что неделю по хранилищу ходили.

— Шесть часов три минуты, — уточнил Профессор.

— Не нуди! Лаки, ты со мной? Пусть парни пока последят. А то сил уже нет.

Лаки кивнула, взяла Магну за руки и, сразу повеселев, они направились в столовую. Док проводил их взглядом.

— Прямой связи не было? — поинтересовался он. Ежу понятно, что не было, передали минимум информации, чтобы переданный сигнал было трудно вычленить на фоне миллиардов аналогичных.

— Не было. Но я знаю Вильяма, он будет импровизировать. Если квартира в Красино засвечена, он направится в Засолье и будет действовать по обстановке. Думаю, процентов девяносто на то, что он доставит Видящего.

— Если тот согласится, — уточнил Док.

— Если согласится, — кивнул Профессор. — Всё, давай за дело. У нас семь точек выхода, нужны маяки. Открывай.

Док потёр руки, помотал головой, разминая уставшую шею, и полез в карман за анестетиком. Открывать проходы — это больно, очень больно.

                                               * * *

Плетнёв пришёл в себя, он то ли проснулся, то ли очнулся. Голова ноет, пахнет плесенью и сыростью. Они оба — Травматург и он сам — в каком-то коридоре. Кругом валяются кирпичи, мешки вроде бы из-под цемента или с цементом. Железные прутья, обломки досок. Строительный хлам.

Вспоминалось с трудом. Столько всего успело случиться! Они прорывались с боями, как в фильме про Великую Отечественную. И всякий раз это были простые на вид люди, но они нападали на них. И каждый раз Травматург молча, быстро и эффективно справлялся с ситуацией. И, вроде бы, никого даже не убил, только обездвиживал какой-то своей хитрой техникой и обезоруживал. Ну и денёк!

— Проснулся? — Травматург выглядел как огурчик. Как ему это удаётся? — Вот, выпей. — Он протягивал Плетнёву бутылочку, похожие в любом киоске продаются. Сок? — Там не то, что нарисовано. Тоник. Нам осталось немного, но придётся пробежаться. — Он посмотрел на часы. — Минут через десять. Если нужно в туалет, то сочувствую. Где-нибудь тут, больше негде.

— Где мы?! — Совладать с голосом удалось не сразу. Чёрт, как всё затекло! Еле хватило сил встать. И да, в туалет хотелось отчаянно. Вот же…

— Под землёй. Жду сигнала, что можно двигаться. Пей, делай остальные дела и будь наготове.

— Куда вы меня ведёте?

— В укрытие. Там, где можно спокойно посидеть и подумать.

— А домой можно? — Плетнёв отвернулся, выполняя требования организма. Как-то совсем по-идиотски будет выглядеть, если он ещё и смотреть будет на собеседника при этом. Травматург дождался, когда Плетнёв обернётся.

— Можно. Если успеешь доехать, конечно. Ставлю сто против одного, что проживёшь ты часа два, максимум три. Если без помощи.

Плетнёв ощутил, что ему становится страшно.

— Но почему?!

— Долго объяснять. Мы ещё поговорим об этом, минут через… — он посмотрел на часы. — Пять. Готов? Ну хорошо, скажу прямо сейчас. Пойдёшь в укрытие, только если согласишься. Подробности позже. Готов?

— Готов. — Плетнёв взглядом нашёл свои вещи. Ни черта не готов, но выбора нет. Смешно, но он не смог расстаться с портфелем. И там, похоже, всё на месте. «И как я Галке обо всём расскажу? — мелькнула неуместная мысль. — Ладно. Не сейчас». До Галки надо элементарно дожить. После того, что он уже увидел сегодня, сомнений нет, без Травматурга он и пяти минут не протянет.

— Вперёд! — Травматург схватил его за запястье, точно в кипяток окунул. Плетнёв сумел не вскрикнуть. Ожог хоть и воспринимался как подлинный, следов и последствий на коже не оставил. — Бегом! Как можно быстрее!

По дороге Плетнёв заметил, что Травматург метнул за спину какой-то свёрток. Позади тотчас послышался свист и шипение, словно из свёртка полезли сердитые змеи.

— Не оборачивайся! — Травматург бежал рядом со своим новым знакомым, он бежал легко и непринуждённо. А вот Плетнёв отчётливо осознавал сейчас, насколько редко занимался физическими упражнениями. Катастрофически редко! Добежали до места, где коридор уходил дальше и шагов через десять поворачивал, остановились; металлическая лестница, приваренная к вбитым в стену стальным клиньям

— У нас тридцать секунд, — предупредил Травматург. — Как только я выхожу наверх, считаешь до пяти, ждёшь сигнала и лезешь туда же. Не оглядываться! Лезешь, что бы ни случилось. Понятно?

Плетнёву отчаянно хотелось оглянуться, свист и шипение не прошли, они приближались, нагоняли их. Но взгляд Травматурга словно парализовал его, невозможно было даже шевельнуть головой.

— Понятно.

— Не оглядывайся! — С этими словами Травматург ловко взобрался по лестнице, и…

Похоже, там был люк. Вроде Травматург легонько толкнул его, но какой адский грохот раздался! Пара секунд, Травматург выбрался наружу, и там началась стрельба. И почти сразу же прекратилась.

Непереносимо хотелось оглянуться. А тут ещё до пяти считать. И шипение всё ближе…

— Давай наверх! — послышался голос Травматурга. Руки едва повиновались Плетнёву, но сумел каким-то чудом взобраться по восьми стальным перекладинам. Травматург помог ему вылезти, и с грохотом захлопнул люк. Плетнёву захотелось протереть глаза, был люк — и не стало его. И вообще нет следов ничего металлического, под ногами был покрытый вытертым пластиком пол. И как-то всё вокруг неприятно…

Плетнёв не сразу понял, где они. А когда понял, что они в морге, то ощутил дурноту. Но Травматург вновь поймал его за руку, и жгучий ожог прогнал прочь слабость и тошноту.

Плетнёв понял, что на полу, у двери, лежат два человека. Судя по экипировке и виду, это серьёзные парни, похоже из ОМОНа. Они лежали и не шевелились.

— Спят, — коротко пояснил Травматург. — Слушай внимательно. Пойти со мной ты можешь только по своей воле. Останешься здесь, и вероятнее всего, погибнешь в течение пары часов. Пойдёшь со мной — возврата к прежней жизни не будет.

— А красную или синюю таблетку не предложите? — Плетнёв и сам не понимал, отчего так сказал. Всё вокруг казалось уже настолько нереальным, что больше всего хотелось проснуться.

— Хоть сейчас. — Травматург с непроницаемым лицом полез во внутренний карман своего плаща, и через несколько секунд протянул ладонь. На ней лежало две капсулы, синяя и красная.

Плетнёву вновь стало дурно, на долю секунды, а потом чувство нереальности схлынуло. Травматург посмотрел в его глаза, кивнул и спрятал капсулы.

— Шутка, — пояснил он. — Но помогает. Сожалею, что вынужден торопить. Или идём вместе, или… — похлопал себя по карману. — Тебе придётся забыть события последних часов. Иначе точно не выживешь.

Отчего-то выбор сделать оказалось на редкость легко. Признаться, про Галку Плетнёв в этот момент попросту забыл. Вообще про всё забыл. Кто знает, вспомни он и не пошёл бы никуда.

— Идёмте!

Сквозь жалюзи просочился и замер полосками на шторе яркий белый свет. И раздался грохочущий голос:

— Пришвин, здание окружено. Все выходы перекрыты. Даём вам три минуты, чтобы освободить заложника и выйти.

Глаза Плетнёва округлились. А Травматург… удовлетворённо кивнул.

— Вовремя, — пояснил он на словах. — Трёх минут хватит. Слушай внимательно. Как только я махну рукой, ты залезаешь и ползёшь вперёд. Быстро и не оглядываясь. Минуту-другую будет совсем темно. Темноты не боишься?

— Не уверен, — отозвался Плетнёв. Он боялся. Точнее, боялся в детстве. А сейчас привык засыпать при свете ночника, так что и не скажешь, сохранился ли детский страх.

— Придётся потерпеть. Всё, приготовься.

Он подошёл к одной из ячеек холодильника, и… резко повернул ручку, потянул на себя. Плетнёв невольно отвёл взгляд и задержал дыхание. Хоть и не пахнет здесь ничем неприятным, но внутри холодильника всё может быть иначе.

Травматург закрыл дверцу. Постоял, вновь открыл (Плетнёву померещилась непроницаемая тьма там, за дверцей). Покачал головой, вновь закрыл. И снова открыл.

— Готово, — указал Травматург. — Быстро, залезай и ползи вперёд! Не кривись — там чисто и ничем не пахнет. Живо!

Это подействовало. Плетнёв не сразу решился влезть, и даже не очень удивился тому, что внутри ячейки холодильника темно и вовсе не холодно. И зачем тут прятаться? Ведь всё равно найдут!

— Замри, закрой глаза и жди моей команды, — послышалось позади. А потом что-то щёлкнуло, раздался протяжный металлический скрежет, и наступила тишина.

— Я позади тебя, — услышал Плетнёв. — Ползи вперёд. Это не очень далеко. Как доползёшь до выхода, замри и жди меня.

Плетнёву показалось, что он полз несколько лет. И руки, и ноги уже не слушались. Но вот нашлись силы подождать Травматурга. Тот жестом велел прижаться к стене, и коснулся кончиками пальцев дверцы. Она тотчас отворилась. В лицо ударил яркий свет.

— Постарайся развернуться и вылезай. Пол на расстоянии полуметра, выйдешь, сразу отходи в сторону и жди меня. Пошёл!

                                               * * *

Полуметра? Да его вообще не видно! Плетнёв не успел толком осознать, что происходит, он увидел только, что его ноги принялись удлиняться, утончаться, и с огромной скоростью понеслись вниз, во тьму. А потом словно кто-то поймал его за ноги, обхватил, опрокинул, потянул туда же. Плетнёву захотелось закричать от страха, но он не сумел, подавился криком. А ноги тем временем принялись сокращаться, укорачиваться столь же стремительно. Плетнёв закрыл глаза, чтобы не видеть этого ужаса.

Под ногами возникла прочная опора. И никакого удара, ничего такого. Плетнёв открыл глаза, он понял, что вокруг светло, и что потолок где-то наверху, в невообразимой дали. Даже удивиться не успел, вокруг всё плыло, ничего не стояло ровно, по всему шла рябь. Он снова закрыл глаза. Позади щёлкнуло, судя по звукам, кто-то спрыгнул на пол.

— Что случилось? — голос Травматурга. — Что ты видишь?

— Всё плывёт, — сумел ответить Плетнёв. — Как будто волны.

— Понятно. Могло быть хуже. Закрой глаза, мы уже почти добрались. Сейчас я протяну тебе локоть — хватайся. Правой рукой. О, и вы уже здесь! Отлично! Помогите ему дойти.

— Что такое? — низкий, приятный женский голос. Захотелось открыть глаза, но Плетнёв сумел себя перебороть.

— Похоже, поймал Алису, — голос Травматурга. — Вадим, бери меня за локоть. Вот так. Старайся не падать, иди медленно. Тебя сейчас возьмут за левую руку, не пугайся.

Прикосновение оказалось мягким и приятным.

— Ничего страшного, это скоро пройдёт, — тот же голос. — Молодцы, что сумели пробиться. Так… иди осторожно, тут ступенька, перешагивай. Вот так. И ещё немного…

Щелчок, слабый скрип. Другое ощущение пространства вокруг, другие запахи.

— Всё, сейчас я тебя отпущу. Позади тебя кресло, осторожно садись и медленно открой глаза. Вот так, молодец.

«Такое странное произношение, — успел подумать Плетнёв. — Вроде бы всё верно, но чувствую, что русский не родной для неё язык». Он попробовал открыть глаза, но веки стремительно тяжелели, накатывала слабость, но теперь она несла не дурноту и ужас, а спокойствие и тепло.

— Устал, бедняга, — успел ещё услышать Плетнёв, а потом тьма сомкнулась над последними искорками сознания.

День 43. Кысь

Проснулся, словно включился. Плетнёв открыл глаза, отчего-то первые несколько секунд воспоминания о безумном недавнем дне показались ему всего лишь странным и жутким сном. Но вот открыл глаза и понял, что он где угодно, только не дома. Незнакомая комната. И похожа она, если уж начистоту, на больничную палату.

Плетнёв уселся в постели и протёр глаза. Хм… На нём, простите за подробности, не его нижнее бельё. Другое. И кто, простите, раздевал и всё такое? Ни единого воспоминания.

— Где я? — услышал он свой голос. И почти сразу же щелчок, на дальней стороне стены по левую руку возник из ниоткуда дверной косяк, и отворилась дверь. И внутрь вошёл… Травматург. Всё тот же, седовласый, улыбчивый, с ехидным прищуром. Но на этот раз не в нелепом плаще странного покроя, а в совершенно повседневной одежде, на нём были джинсы, спортивные туфли, рубашка и свитер.

— Мы в убежище, — пояснил он просто. — Ты проспал четырнадцать часов. В том углу есть дверь, увидишь, когда подойдёшь. Приводи себя в порядок и через пятнадцать минут выходи. Надень вот это, — протянул Плетнёву предмет, напоминающий наручные часы на стальном браслете. — Налево, прямо по коридору до двери с надписью «Столовая». Запомнил?

Плетнёв послушно всё повторил.

— Там всё расскажем. — Травматург кивнул, и удалился. Щелчок — и дверь закрылась, и тотчас дверной косяк и самый вид двери растаяли и пропадали. Вот это да!

                                               * * *

— Знаешь, Сергеич, я вот первый раз обрадовался, что московские у нас это дело забрали. — Панкратов приехал не один, а с Варварой. И обе «секретные жены» сейчас общались между собой в другой комнате. — Такой пистон всем вставили.

Уж да. Такого разноса кабинеты службы не видели уже давно. Когда стало в общих чертах ясно, куда движется Пришвин, неожиданно последовал приказ: данные «Аргуса» передавать туда-то и туда-то, а новосибирская команда будет подстраховывать. Вот и подстраховали: Пришвина нет, Плетнёва нет, Груздеву видели поблизости от тех мест, где впоследствии появлялся Пришвин с «заложником», но и её след простыл. А самое главное, что ничего особенного нет по тем адресам, написанным на листке бумаги в том злополучном баре «Солярис». Живут там самые обычные люди, всегда на виду, ничего секретного или хотя бы минимально подозрительного.

Пока что единственная зацепка — Галина Петренко, девушка Плетнёва. Но и её пока что нет, она уехала на конференцию в Прагу. Скоро будет. И что толку? Куда могли деться два человека из запертой комнаты? Двое спецназовцев не смогли даже припомнить, что с ними случилось. Всё, что нашли, это отпечатки пальцев Плетнёва. И всё.

Ах да, надпись губной помадой на столбе близ входа в подъезд, возле которого видели Плетнёва с неопознанным пожилым человеком. И не где-нибудь, а в Красино, которое никаким боком не по дороге в Засолье. Надпись сообщала адрес морга в Засолье, плюс ещё два слова: «третья ячейка». Если речь о холодильнике морга, так внутри указанной ячейки лежало тело неопознанного, выловленного в реке накануне. И что такого важного в этом теле?

— Личность этого, из третьей ячейки, установили? — поинтересовался Колосов.

— Бомж. Приятели его опознали. В миру — Федосеев Павел Олегович, шестьдесят второго. Заснул на берегу реки, сильно под градусом, свалился, и всё на этом. Его имущество уже доставили и изучили. Ничего там нет. Уже подняли всю его родословную, родственников и знакомых шерстим. Чую, Сергеич, зря это всё. Откуда эта Груздева могла знать, кто будет в третьей ячейке? Все странности в её жизни начались вчера. А до того — работа, компания друзей, дом. И так по кругу.

Колосов только головой покачал. И тут зазвонил мобильный.

— Да. Так точно, товарищ генерал. Есть. Так точно.

И отбой.

— Вот доложу генералу, что ты не встал по стойке «смирно»… — проворчал Панкратов. — Я так понимаю, нам приказано во всём этом разбираться? Отправлять людей по этим адресам?

— Отправляй. Там, поди, всё уже затоптали. И знаешь, что? Поручи-ка это Архипову. Может, что высмотрит. Все снимки, все оперативные материалы — нам. Что по Тормышеву?

— Охранников пока не нашли. Но есть следы, они, похоже, решили ограбить хозяина. Дай пару суток, Сергеич, и так не своими делами занимаемся.

— Ну так пни кого надо, чтобы занимались. Ладно. — Колосов поднялся на ноги. — Видно, и эта ночь будет бессонной. Выясни вот что, с чего вдруг то число было на бумаге. Груздева в игры не играет, о Шодан ей знать неоткуда. Но ведь написала число?

— Намёк понял, Сергеич, — покивал Панкратов. — Ты, главное, от генерала пока отбивайся. Теперь-то на нас все шишки падают.

                                               * * *

— Обалдеть… — прошептал Плетнёв, когда появился в столовой. Там были все: Док, Профессор, Магна и Лаки. Ну и Травматург.

— Вы — Лаки. — Плетнёв встретился взглядом с названной. Та улыбнулась и кивнула.

— Вы — Док. Вы как двойник Храмова, да? Вы — Профессор, а вас… — он потерянно посмотрел на Магну. — Извините, не знаю.

— О ней не было в книгах, — пояснил Док. — Это Магна, прошу любить и жаловать. А вы…

— Плетнёв Вадим Сергеевич. Можно просто Вадим. Наверное, бессмысленно спрашивать, где я?

— Бессмысленно, — согласился Док. — Садись, садись. Раз ты нас знаешь — подскажи, откуда.

— Книги читал, — признался Плетнёв. Стало как-то неуютно. — То есть что… там всё правда?

— Только имена, — поправила Лаки. — Долгая история. Пока ждём Шефа, предлагаю пообедать. Док, процедура обычная?

— Самая обычная. С тобой поговорит Шеф, — пояснил Док. — Последний шанс вернуться домой к простой и размеренной жизни. А там по итогам. Вон там, выбирай на столе, что будешь есть.

Потрясающе. Кто бы ни готовил, каким-то образом он точно угадал то, чем Плетнёв любит обедать. Ну, может, не каждый день именно так… Солянка, овощной салат и отбивная. С ума сойти!

Все дождались, когда вновь прибывший сел за стол рядом с ними. И только потом все остальные выбрали, чем будут обедать. А там было, из чего выбирать. Интересно, кто всё готовит?

— О делах не говорим, — пояснил Док. — Хотя бы потому, что у тебя пока нет допуска. Вильям сказал, ты неплохо держался.

— Болтал без умолку, — хмуро уточнил Плетнёв. Теперь чувствовал себя вовсе не в своей, простите, тарелке. Память возвращалась. И лучше бы она этого не делала.

— Это нормально. Бояться — нормально, — уточнил Док. — Ну всё, всё, не мешаю. Приятного аппетита!

Остаток обеда прошёл в тишине. Стук ложек и прочих приборов не в счёт. Нет, и в самом деле, кто готовит? Ведь все блюда были разные! И даже не спросил — может, кто-то для себя именно эти присмотрел…

Ладно. Плетнёв закончил с обедом и поступил так же, как Травматург, закончивший трапезу первым, он сложил посуду в моечный шкаф, туда же и поднос поставил. Занятный тут общепит…

— Можешь остаться тут, можешь у себя посидеть, — пояснил Травматург. — А у нас дела. Увидимся!

— Простите… — Плетнёв сам не знал, почему обратился к Магне, когда та, следом за Профессором, направилась к двери. — Просто из любопытства. А чем вы…

Магна улыбнулась до ушей и указала за спину Плетнёва. Тот оглянулся. Из секции со столовыми приборами вылетела столовая ложка и стремительно понеслась прямо в лицо, Плетнёв даже пригнулся. Однако нет, ложка легла в руку Магны. Та поджала губы и уставилась на ложку. Очертания ложки поплыли, смазались… и вот в руке у Магны шар. Стальной, блестящий. Магна подмигнула и вручила шар Плетнёву.

— Обалдеть! — тот чувствовал, что улыбается до ушей глупейшим образом.

— А ложку эту я у тебя из зарплаты вычту, — послышался голос Профессора из-за двери. — Уже сколько раз без ложек оставались по твоей милости!

— Вычитай, вычитай, — согласилась Магна. — Не скучайте, Вадим, — похлопала того по плечу. — Держитесь. Всё только начинается.

И нет её.

— Ложки нет, — пробормотал Плетнёв, держа шар перед глазами. Потом вспомнил, откуда эта фраза — и расхохотался. Сам не знал, что можно так развеселиться. Чёрт, это всё нервы…

— Всё верно, — послышался голос из-за спины. — Ложки нет. Нет-нет, господин Плетнёв, присаживайтесь.

                                               * * *

Плетнёв с оторопью смотрел на возникшего из ниоткуда высокого чернокожего, видно было, что он в возрасте, коротко подстриженные волосы совсем поседели. В дверь он не входил точно, а как оказался за спиной?

— Задавайте вопросы, господин Плетнёв. Вильям уже сказал вам, что участие в наших делах добровольное. Сейчас у вас ещё есть шанс вернуться домой. Вы уже знаете, что это сопряжено с риском для жизни. Но если решите — вернётесь домой.

— Но память вы мне сотрёте, — Плетнёв посмотрел в глаза собеседнику. Чёрт, и этот тоже говорит по-русски! Да как чисто! Да ещё и с характерным московским выговором! — Обо всём, что я вчера видел и слышал.

Его собеседник кивнул.

— Всё верно. Ради вашей же безопасности. С вероятностью в девяносто девять с половиной процентов вас захотят выслушать представители спецслужб. И чем меньше вы будете знать, тем лучше для вас, вашей невесты, родственников и друзей.

Галка! Она завтра… или сегодня приедет? В общем, скоро будет дома. Ну, дела…

— Скажу пока, что мы сумели предотвратить два покушения на ваших родителей. К вашей невесте также приставлена охрана. Негласная. Мы ценим ваш выбор, господин Плетнёв, что бы вы ни решили.

— Покушения?! — Плетнёв встал на ноги. — Но они… они-то тут при чём?!

— Дело не в них. Дело в вас. Вчера у вас впервые проявились особые, редкие способности. Происходящее — обычная реакция окружающей среды, если можно так сказать. Обычно под удар попадает не только носитель способности, но и близкие ему люди. Увы, это закон природы.

— Вот чёрт! — Плетнёву захотелось побиться головой о стену. Или стол. Ни разу в жизни не испытывал такого чувства беспомощности и гнева. — И сколько вы будете их защищать?

— Я бы советовал принять решение в течение суток. Видите ли, пока ваши родные и близкие на свободе, так сказать, мы достаточно эффективно их прикрываем. Но как только они нанесут визит в спецслужбы, а это вопрос времени, там наши возможности не так велики.

— Похоже, у меня нет выбора? И что, стоит мне согласиться, и их по волшебству оставят в покое?

— Не по волшебству, — возразил человек напротив. — Мы сотрём воспоминания о вас. Близким вам людям угрожает опасность, пока они помнят и знают вас. Это дорогостоящая операция, но жизни людей…

— Да-да, я читал о вас в книгах, — не сдержался Плетнёв. Хотелось сказать что-нибудь очень обидное. О людях они заботятся, ага.

Человек улыбнулся.

— Да, разумеется. Выбор за вами, господин Плетнёв. Ваши родные и близкие рискуют в любом случае.

— Я не хочу, чтобы они погибли. — Плетнёв посмотрел в лицо Шефу. — Если единственный вариант спасти их — согласиться, то я согласен.

— Тогда прочтите и подпишите. — На стол легла стопка бумаг. «Бюрократы», — подумал Плетнёв и усмехнулся.

— А если бы я захотел вернуться домой? У вас и такая бумага есть?

— Разумеется, — заверил Шеф, и на стол легла ещё одна стопка листов. — Всё в ваших руках.

Ладно. Чтение бумаги отняло неожиданно много времени, очень уж длинный документ оказался. Не сразу решился поставить подпись, но решился. «Прощай, Галка, — подумал Плетнёв мрачно. — Лучше уж без меня, но ты будешь живая…».

— Нам всем приходилось делать такой выбор, — поднялся на ноги Шеф. — Это всегда трудно. Сегодня вам нужно пройти медосмотр и профилактику, вас известят. Обо всех формальностях мы поговорим через сутки.

— Скажите, а кто-нибудь решал вернуться?

— Многие. Не могу назвать точное число.

— И…

— Девяносто и три десятых процента живы-здоровы, и их родственники тоже. Удачного дня, господин Плетнёв!

Он пожал руку ещё не пришедшему в себя Плетнёву и отбыл. Как все до него через дверь.

— Значит, девять и семь десятых процента не выжили, — пробормотал Плетнёв. — Чёрт!

И, внезапно, стало легче. Рубикон перейден.

                                               * * *

— Ты мне вот что скажи, — отодвинул Панкратов чашку с чаем. Уже не лезет. — С какого перепоя Тормышев полицию вызвал? У нас пол-Москвы мечтает посмотреть, что там у него в сейфе лежит. Который год повод искали, чтобы хотя бы за ограду зайти, но у него адвокаты такие, что где сел там и слезешь. А тут они сами вызывают. Что, с ума посходили?

Колосов пожал плечами. Не до Тормышева, если честно; жулик он известный, но сейчас не о нём речь. Отдел 42 занимается, скажем так, нестандартными ситуациями. Сюда входят и тайны запертой комнаты.

— Тормышев уже задержан, — добавил Панкратов. — Понятно, что долго держать его не смогут, да и предъявить нечего, в сейфе не нашли ничего интересного, только сажа и угольки. Эксперты говорят, там и не было ничего. Видимость — шкафы, ящики, всё такое.

— Значит, где-то есть настоящий сейф, — отозвался Колосов. — Слушай, оставь уже его полиции, пусть свой хлеб отрабатывают. Или наши отыскали что-то интересное?

— Пока нет. Я ещё пару ребят из Новосибирска отослал в центр. Архипову там и так дел по горло.

— Не боишься, что и этих сманят?

— Не боюсь. Их, если что, твоя Агата нашла и выучила. Такие не уходят.

Колосов покивал, и налил себе ещё чашку чая.

— Короче, Миша, давай о делах. У нас двое суток, чтобы предоставить результаты. А их пока шиш, да маленько. Невеста Плетнёва уже должна была прилететь?

— Точно так, Сергеич. Через час её встретят в аэропорту и сразу привезут к нам. В московский филиал, то есть. Родители его в огороде, за ними уже выехали. Часа через три и их доставят. Видеомост готов, будем наблюдать со всеми удобствами. И главное, мы нашли несколько отпечатков, судя по всему, оставил их Пришвин.

— К гадалке сходили?

— На видеозаписях увидели, кто именно за что хватался рукой. Кончай подкалывать, Сергеич. Суть такова: он нигде не оставляет биологического материала — нет потожировых, нет частиц эпителия, нет крови. На видео он без перчаток. В вагоне электрички трое подростков засняли тот мордобой. Ну, ты видел, «Призрак против гопников». Он наставил фингалов шести бандитам, и не оставил ни единого следа. И лицо на видео не его. А вот следов Плетнёва там завались.

— Возможно, он в очень тонких перчатках, под кожу.

Панкратов кивнул.

— Представь, парни и об этом подумали. Вообще никаких следов — ни пластика, ни талька, ни черта, а отпечатки всякий раз разные. Вопрос, кто такой этот Пришвин? Мы ещё раз проверили все его документы. Допросили повторно, мать его, сослуживцев. Никто его не помнит, словно он нигде не работал, ни с кем не учился. А год назад все помнили.

Колосов допил чашку и отодвинул. Теперь и в него не лезет.

— С этим я к генералу не пойду, — признался он, наконец. — Ему ответы подавай, а у нас пока одни вопросы. И ни одной версии. Плетнёв не работал ни над чем секретным. Занимался нерасшифрованными текстами. Фестский диск, рукопись Войнича. Если нам нанёс визит тот самый Пришвин, возникает вопрос «Зачем?».

Панкратов вздохнул.

— Я приказал Архипову выспаться. — Он встал из-за стола. — Трудоголик, прям как мы с тобой. Если ещё мысли умные будут, присылай, я ему подброшу. Раз «Аргус» сумел Пришвина, или кто он такой, найти и весь их маршрут восстановить, будем и дальше им пользоваться.

                                               * * *

В дверь его номера постучали.

— Войдите, — отозвался Плетнёв. Вот так, за одни сутки, перевернулась жизнь. Чем теперь заниматься? Как, простите, на жизнь зарабатывать? Ведь теперь и имущество всё пропало, он гол как сокол. Ладно, не это сейчас главное. Главное, чтобы Галка выжила. И родители. Вот это — главное.

Вошёл Док.

— Зря сидишь в четырёх стенах, — покачал он головой. — Идём пока на медосмотр.

Плетнёв безропотно поднялся. Хотелось взять портфель с собой, там была последняя частичка той, недавней, жизни. А потом он передумал. Одежда на нём не своя, а здешняя, на вид домашняя: просторные штаны, рубашка, носки и мягкие туфли.

— «Библиотека»! — удивился Плетнёв, когда проходил мимо двери. — Что-то я не видел этой двери.

— Шеф дал тебе допуск, — пояснил Док. — В библиотеку, в спортзал. Не сиди без дела, и не пытайся найти все ответы. Они сами придут. Нам сюда. Кстати, в медпункт тоже можешь заходить, хотя тут особо заняться нечем…

«Шутник», — подумал Плетнёв, но хотя бы прошло ощущение тоски и апатии, неясно, где он, что происходит, и вообще. Док прав, сидеть в четырёх стенах не поможет.

Анализ крови взяли самым обычным образом. Одна странность всё-таки проявилась, проколы были совершенно безболезненным, и не осталось ранок. То есть совсем: Плетнёв придирчиво осмотрел места, куда явно проникала игла, и ничего не нашел. Док с явным удовольствием наблюдал.

— Что ж, пока идёт анализ, проведём предварительную обработку. Вот.

На стол перед Плетнёвым легла стеклянная чашечка. Внутри лежала капсула красного цвета.

— А где синяя? — не сдержался Плетнёв.

— Синяя — с амнеотиком. Он тебе без надобности. — Док поставил стакан с прозрачной жидкостью. — Запивай этим. Если что, обычная питьевая вода.

— Амнеотик… ага, ясно, память стирает. А здесь что?

— SCP-500, — пояснил Док охотно. — Если совсем точно, SCP-500-12/4, четвёртая капсула двенадцатой партии.

Плетнёв секунд на десять утратил дар речи.

— «Панацея»?? То есть… чёрт, быть не может! Так это что, на самом деле существует? Их же всего сорок семь!

— Тридцать три. Это высококачественная реплика. Действует аналогично, отличие только в сроке хранения.

Плетнёв встал, держа между пальцев капсулу. Поворачивал её, смотрел сквозь неё на свет.

— Чёрт, я ведь думал, что это хохма, — заключил он. — Я даже сам туда пару приколов вписал. Чтоб веселее было.

Док покивал. И назвал два числа.

Плетнёв кивнул и ещё долго смотрел на капсулу, даже принюхался. В конце концов, решился, проглотил и запил.

— Отвечая на незаданный вопрос, существует меньше одного процента того, что на том сайте. — Док направился к аппаратуре, туда, где шёл анализ крови и остального. — И, конечно, большинство экспонатов туда не вписано. Мы прочитали твои добавки. Нам понравилось, если что. Нам — это Профессору, мне и Шефу. — В дверь постучали. — Открыто!

— А, вот вы где! — Лаки собственной персоной. — Лучше поторопиться. Кысь ответила, что она свободна сейчас. Не возражает, чтобы мы провели профилактику.

— Отлично! — Док просиял и потёр руки. — Тебе везёт, Вадим. Ничего, что я сразу на «ты»? Иногда её неделями не найти. Всё, собирайся, сейчас снова придётся по вентиляции ползать.

— Не дезинформируй! — На пороге появился Травматург в зелёном халате, обрызганном чем-то чёрным. — Это чернила, если что, — указал на свой халат. — Официальное название — коридоры. Вадим, у нас не очень много времени, Кысь ждать не любит.

Плетнёв помотал головой.

— Кто это?

Остальные переглянулись и улыбнулись.

— Это потом. Сам увидишь. Ну или не увидишь, я не знаю, в каком она настроении будет. Инструктаж будет на месте. Идём, идём, проход нельзя долго держать открытым.

— Стоп, так мы все по-русски сейчас говорим?! — спохватился Плетнёв, следуя за Травматургом и Лаки. Оба сопровождающих кивнули. — Забавно. А как она по-английски пишется?

Травматург достал из кармана карточку, из другого авторучку и написал: «Cynx».

«Занятно, почти такая же игра слов», — подумал Плетнёв.

— Читается похоже на английское «думает», — добавила Лаки. — Так, я иду первой. Там темно, но ты и так уже знаешь. Первое правило безопасности: в коридорах нельзя останавливаться дольше, чем на минуту.

— А если…

— А второе правило — лучше помалкивать. Извини, что перебил. — Травматург подмигнул. — Туда идёте вы вдвоём, Лаки ответственная, выполнять все её распоряжения. Вопросы?

— Есть один, товарищ…

— Капитан. Лаки тоже в звании капитана, заодно потренируешься. Коридор я за вами закрою. Это все по-разному воспринимают, самое частое — короткий приступ беспричинного страха. Первые несколько раз. Главное — не беги, не кричи, стой на месте.

— А то, что было в предыдущий раз… — Плетнёв поводил в воздухе ладонью. — Будет?

— «Синдром Алисы»? Возможно. Если что, сразу говори Лаки, закрывай глаза и стой смирно. Ещё вопросы?

— Никак нет, товарищ капитан.

— Вольно. Капитан Страйк, рядовой Плетнёв в вашем распоряжении.

                                               * * *

— С ума сойти! — признал Плетнёв, ошарашенный донельзя. То, что коридоры эти выводят куда-то под землю, он краем уха уже услышал. А может, Травматург явно сказал, сейчас не вспомнить. Но вот увидеть такое…

Помещение было таким же, как все остальные (пусть даже пока что ни видеть, ни даже знать об остальных Плетнёв не мог), эллиптический цилиндр, высота которого от шестидесяти до восьмидесяти пяти метров. Сейчас они стояли на дне, и прямо перед ними был деревянный дом и сад вокруг него. И если там, где стояли Лаки и Вадим — у самой стены — царил полумрак, то вокруг дома всё было ярко освещено. Причём источник света Плетнёв не мог увидеть, как ни пытался.

Лаки с улыбкой смотрела на обалдевшее лицо спутника.

— Я тоже всякий раз удивляюсь. Она впустит тебя одного. Так положено. Главное правило — не беги. Там может быть страшно, неприятно, у всех по-разному. Что бы ни случилось, не беги. Если страшно — кричи, это можно. Но стой на месте! Это ясно?

— Так точно, товарищ капитан.

Лаки рассмеялась и хлопнула Плетнёва по плечу.

— Мы не на операции. Можно простыми словами. А сейчас обходи Помещение у стены, пока не увидишь тропинку. Как только увидишь, иди по ней. Надолго не останавливайся и не сворачивай. Войдёшь в дом. Как только профилактика закончится, тебя выпустят. Пойдёшь по тропинке обратно, я буду ждать здесь.

— Как она хоть выглядит?

— Не знаю. Ну то есть не знаю, что именно ты увидишь. Запомнил? Повтори.

— Что бы ни случилось, не бежать, — повторил Плетнёв, чувствуя себя отчего-то глупо. — Обходить Помещение у стены, пока не увижу тропинку, а затем идти по тропинке, и войти в дом.

— Всё верно. Потом расскажешь, что видел. Ну, удачи!

Помещения не то чтобы колоссальны, но большие, большая полуось эллипса от двухсот десяти до трёхсот метров, малая метров на пятьдесят короче. Вроде бы ничего особенного, но идти во мраке, в совершенно неподвижном воздухе без запаха, в тишине… А домик выглядит, как игрушка! Как такое вообще возможно?! Откуда там свет?

Тропинка показалась внезапно. И впрямь не заметить её невозможно. Она вилась причудливой змейкой, посредине была ярко-белая и тускнела по краям. И идти точно по ней? То есть петлять? Ну ладно.

Минуты через три Вадим почуял неладное. Дом не приближался; зато всё вокруг отдалялось. Он оглянулся, увидел складной фонарь наподобие торшера, который взяла с собой Лаки. И она помахала Вадиму: «Иди, мол, не останавливайся».

Он шёл, и шёл, и шёл. Тропинка петляла, и сам Вадим петлял вместе с ней. А дом не приближался! Так прошло минут пятнадцать, тропинка внезапно перестала вести себя, как в сказке про Алису в Зазеркалье. И только сейчас Вадим увидел, что сад, и прочее словно бы прорастают из каменного ровного пола, по которому он шёл до того, возле самого дома и шагов на тридцать вокруг были клумбы и тропинки, а дальше начинались вкрапления камня, и постепенно начинался просто камень. Вадим ещё раз оглянулся. Ничего не видно, вокруг было светло, как днём! Вадим запрокинул голову, и оторопел ещё раз. Солнце! И облака! Но как??

Ладно, это потом. Вадим подошёл к двери и постучал. И дверь отворилась мягко, беззвучно.

— Здравствуйте, — позвал Вадим, проходя внутрь. Аккуратно закрыл дверь за собой. — У вас дверь была открыта.

И внутри всё такое нарядное, словно в кукольном домике! Ковровые дорожки. Стол — резной, произведение искусства! — и кружевная салфетка поверх. Печь (видно, что ею пользуются и следят) была аккуратно побелена, нет ни сажи, ни грязи, ни трещин. Лавка у входа, веник для валенок, что ли? Но ведь лето на дворе!

Дверь в следующую комнату была открыта. Вадим заметил движение слева, там, на лавке возле печи, лежала и дремала в корзинке небольшая трёхцветная кошка. Открыла глаза, посмотрела на человека, зевнула и закрыла глаза вновь.

— Здравствуйте! — повторил Вадим, ощущая себя глупо. И где же хозяйка? Судя по намёкам, можно и вовсе не увидеть её. И в чём заключается эта профилактика? Если Док действительно выдал капсулу той самой панацеи, то все хвори, если они и были, через пару часов пройдут навсегда. Тогда зачем он здесь?

Звук. Новый звук, Вадим не сразу опознал его. Пришло понимание, что это часы, ходики. В соседней комнате? Вадим оглянулся и увидел новый сюрприз: не стало входной двери. Ровная стена! Всё остальное осталось, а дверь исчезла.

Ну хорошо. Ощущая себя той самой Алисой в Зазеркалье, Вадим медленно прошёл вперёд. И точно, на стене слева от входа висели часы. И тоже детские на вид, словно игрушечные. В форме скворечника, а гирьки в виде еловых шишек каждая. Надо же! Ковёр на полу — сложный узор, мозаика с мельчайшими деталями. И ещё стол, и четыре стула. И всё это резное, чистое, нарядное. «А вон в том углу, — припомнил Вадим, — у бабушки стоял телевизор».

Звук позади; Вадим обернулся — никого. Что-то упало там, на кухне? Показалось? Вадим вновь обернулся… и увидел телевизор. На такой же тумбочке, которая стояла в бабушкином доме! Вот это да! Откуда взялся?

— Так это её дом?! — удивился вслух Вадим. Следующая дверь, в спальню, открыта. Но туда как-то не очень хотелось, там полумрак, задёрнуты шторы, и две кровати, каждая с пирамидкой подушек. И тоже как у бабушки! И комод справа от входа. Что творится, где он?

— Это дом моей бабушки?

Снова движение. Снова кошка! На этот раз корзинка стоит на полу у стола, откуда взялась, вроде бы не было? Кошка или такая же… или та же. Спит, не обращая внимания на человека.

— Как интересно, — прошептал Вадим, и решил вернуться на кухню. Вернулся — корзинка на лавке, и кошка в той же позе. Бок, это видно, приподнимается и опускается — дышит. Ноль внимания на человека. А вторая, но её не видно! И тут Вадим понял, что невозможно встать так, чтобы видеть обеих кошек сразу. Шагнул вправо — увидел ту, что в гостиной, шагнул влево — увидел ту, что в кухне.

Что-то пронеслось мимо, он не заметил, что это было, но порыв ветра скользнул по щеке. Вадим оглянулся и замер.

Сознание не сразу восприняло то, что видели глаза. Она стояла на расстоянии пары шагов, светловолосая девушка, на вид лет шестнадцати. Голову и плечи видно отчётливо, а ниже (Вадим опустил взгляд, смутился, и тут же поднял) всё словно окутано туманом. И похоже, она не одета.

— Здравствуйте, — повторил Вадим в который раз. — Я Вадим Плетнёв.

Девушка кивнула, улыбнулась, и… словно пропела несколько тактов песенки. Интересно звучало — вроде голосом, но изобразила инструмент наподобие флейты. И что это значит?

Она — облако клубящегося тумана — шагнула к нему. И лицо её изменилось, на глазах стало лицом Галки. Вот чёрт, ведь совсем забыл про неё! Что с ней стало, где она сейчас? Небось ищет уже, с ума сходит…

Девушка — Галка? — отрицательно покачала головой. И вновь потекли очертания, и человеческая голова стала превращаться в кошачью, в голову домашней кошки! И, похоже, именно той трёхцветки, что лежала в корзинке!

Вадим, сам от себя не ожидая, осторожно протянул руку (девушка, или что это теперь было, не отшатнулась, никак не выразила недовольства), и прикоснулся ко лбу. Погладил его, поражаясь тому, насколько мягкая шерсть. И услышал… что существо перед ним мурлычет. Да громко!

Вадим улыбнулся и осторожно отвёл руку. «Кошка» приподняла губу, отчего выражение морды-лица стало улыбающимся. И вдруг разинула пасть во всю ширь и зашипела! Ноги чуть не подкосились. А из тумана перед Вадимом возникли две лапы, на каждой выпущены когти, сантиметра по три в каждом. Вадим успел ещё подумать: «Чем же я разозлил её?», как обладательница когтей отступила на шаг, а потом бросилась на Вадима.

Но оказалось, что бросилась не «на», а «сквозь» словно Вадим стал бесплотным. Его словно огромной подушкой огрели по лицу, он выдохнул, а вдохнуть не удалось, горло словно клещами сдавили. Вадим тщетно старался вдохнуть, изо всех сил… пока не понял, что упал на четвереньки, и дышит судорожно, из последних сил, а лёгкие горят огнём.

«Мр-р-рау!»

Он сумел оглянуться. Позади него по полу сновали… мыши? Что-то ещё? А трёхцветная кошка ловко прыгала за ними и наносила удары лапой. Не переставая вопить и шипеть. И с каждым ударом одной бегающей мышью становилось меньше. Вадим с трудом поднялся. Лёгкие ещё обжигало, на губах держался привкус крови. Что это было? Кошка, он заметил, уселась умываться, а мыши… Вряд ли это были мыши. Выглядели они, скорее, чёрными кляксами, они исчезали, то ли в пол впитывались, то ли что ещё. Кошка чихнула и замерла, глядя на человека, она держала перед собой переднюю правую лапу и выкусывала что-то между когтей.

— Будьте здоровы! — пожелал Вадим вполне искренне.

Кошка мяукнула, и прошла мимо него, держа хвост трубой. Потёрлась о ноги человека и… направилась в корзинку у стола.

Движение воздуха. Вадим оглянулся, вновь возникла входная дверь. И открылась. Это намёк? Пора уходить?

— Спасибо, — добавил он, совершенно не представляя, к кому обращается. И что всё это было? Никаких «клякс» на полу уже не было. Откуда они вообще взялись?

Кошка улеглась в корзинку и перестала обращать внимание на человека. Видимо, это был действительно намёк. Вадим вышел и обнаружил, что снаружи, у входа, стоит Лаки с изумлением на лице. Вадим хотел было что-то сказать, но Лаки прижала палец к губам, и глазами указала за спину Вадима. Он оглянулся и снова увидел ту девушку, одетую в туман. Очертания тела, кроме головы и плеч, почти не угадывались. Она заметила, что оба гостя смотрят, и указала рукой. Туда.

Туда — это за дом, по дорожке, мощенной белыми круглыми камнями. А вокруг было так красиво! Клумбы, тропинки, даже беседка вроде бы видна, поодаль. Дорога петляла и кружила, но в конце концов привела к… зеркалу. Огромному, выше человеческого роста зеркалу в тёмной, металлической прямоугольной раме. Лаки оглянулась, Вадим последовал её примеру. Девушка — «Кысь»? — стояла позади, шагах в трёх. И ободряюще кивнула — туда, мол.

Туда? Сквозь зеркало? Лаки взяла Вадима за руку.

«На счёт три проходим, — услышал он её голос, хотя губы не шевельнулись. — Главное — молчи. Готов?».

Вадим кивнул.

«Раз… два… три!»

                                               * * *

Тьма вокруг. И воздух уже не безвкусный, как в Помещении, и не напоен ароматами цветов, как в саду, откуда они пришли.

— Мы в резервном энергоблоке, — пояснила Лаки. — Минуту, сейчас будет свет.

В её руке оказался карманный фонарик. Вокруг прямоугольные высокие шкафы — машины? Контейнеры? Не понять, нет ни одной надписи.

— Умеет пошутить, зараза, — добавила Лаки. — Никогда ещё она сама не приглашала за ограду сразу двух людей. И никогда не разрешала новичкам проходить через зеркало. Нам сюда, — указала она лучом света. — Отсюда только по лестнице. Она высокая. Лезь первым, и старайся не падать, могу не поймать.

Вадим кивнул, что понял и посмотрел вверх. Словно в Помещении, стена уходила ввысь и терялась из виду.

Поднимались они долго. Руки успели устать. А наверху, чуть в стороне, где уже было защитное ограждение, чтобы не загреметь, оказалась ещё одна дверь.

— Надо было ключ взять, — вздохнула Лаки, и постучала. Прошло полминуты, никакой реакции. Постучала ещё раз.

— Кто там? — голос Травматурга. И так понятно, что он сейчас ехидно улыбается.

— Вилли, голову откручу! А то ты не видишь, кто! Открывай!

                                               * * *

— Пока идёт карантин, будете жить на этой базе, — пояснил Профессор. — Отвечаю за всё здесь я. Соответственно, спрашивают тоже с меня. Все запросы передавать через меня, если со мной не согласны — обращайтесь к Шефу. Вопросы?

— Один пока, — хмуро ответил Плетнёв. Вроде было так замечательно, хотелось всем всё рассказать, и вдруг…

— «Как теперь жить?» — хором спросили Травматург и Магна. Переглянулись, но смеяться не стали.

— Вчера вы ещё вели размеренную, привычную жизнь, — согласился Профессор. — Теперь вы вырваны из привычного окружения. Родных и близких если и увидите, то очень нескоро. Есть все основания для упадка сил. Дополнительно профилактика тоже отнимает силы. Советую не запираться в своей комнате, а заняться делом. Любым. Завтра мы проведём профильное исследование, а пока что советую начинать учиться писать отчёты. Это самое интересное в нашей работе.

Травматург и Магна переглянулись и застонали. Профессор с довольным видом пригладил бородку.

— Но это и в самом деле так. Начнём прямо сейчас. Расскажите о том, что произошло в доме у Кыси.

— А вы разве там не были? — удивился Плетнёв.

— Дом и сад снаружи для всех одинаковый, — пояснила Лаки. — По крайней мере, если судить по рассказам всех, кто там побывал. А вот внутри все видят разное. Кроме того мне удалось только один раз уговорить Кысь, чтобы в дом вошёл кто-нибудь кроме меня. А сегодня она сама меня позвала. Если честно, я потрясена.

— Я понял, — кивнул Плетнёв. — Хотя ничего не понял, конечно. Слушайте.

И рассказал. Чуть не полчаса ушло, пить захотелось — страх. Магна молча встала, прогулялась до кофе-машины и принесла чашку крепкого и сладкого кофе.

— Спасибо! — Никогда ещё кофе не доставлял такого удовольствия. Прямо бальзам! Плетнёв выпил всё до капли, и посмотрел на остальных. — Мне это записать на бумагу?

— Да, так положено. Запись я сам положу в архив, — указал Профессор на диктофон. — Очень, очень любопытно. Только трём людям до вас Кысь позволяла прикоснуться к себе.

— А как её настоящее имя?

Все посмотрели на Лаки. Та откашлялась, закрыла глаза и пропела — так показалось, с губ её вновь не сорвалось ни звука — несколько тактов мелодии.

— Стойте, так она что-то такое же спела, там! — спохватился Плетнёв. — Точно! Очень похоже! Только я ни в жизнь такое не повторю.

— Пока только Лаки сумела, — вздохнула Магна. — Это и есть её имя. Она представилась после того, как ты назвал своё… И что, как настоящая кошка на ощупь?

Плетнёв кивнул.

— Очень приятно было прикасаться. И всё-таки, кто она такая? Человек?

Профессор словно из воздуха достал увесистую папку и положил на стол.

— Здесь все материалы по ней, — пояснил он. — Мы не знаем. У нас крайне мало образцов из её локации. Наше оборудование там не работает. Брать образцы она не разрешает. Есть всего три волоска кошачьей шерсти, включая тот, что вы сегодня принесли на одежде. Есть образец тамошнего воздуха, грубый замер гравитационной постоянной, несколько камушков, что застряли в обуви. Спектральный анализ тамошнего солнца. Кысь видели более чем в пятидесяти формах, из них тринадцать гуманоидных, остальные животные, предположительно из семейства кошачьих. Есть основания считать, что её локация расположена не на Земле.

Плетнёву стало сильно не по себе.

— Как такое возможно?! Постойте, так она что — инопланетянка?

— Точно, — подтвердил Травматург. — И Лаки сумела установить с ней контакт. С ней — с Кысью, то есть — крайне трудно общаться, и она сама выбирает, с кем будет общаться. Остальных она просто не впустит в свою локацию.

— А как собрали все эти образцы, если она не разрешает?

— Что-то случайно, что-то хитростью. Почитайте. — Профессор похлопал по папке. — Кысь умеет распознавать и выдворять паразитические сущности. Наподобие блох, только информационные. Трудно объяснить в двух словах…

— Это те, похожие на мышей? Так они на мне сидели?

— Внутри тебя, — уточнила Лаки. — Кысь их чует за милю. Как бы тебе объяснить, это что-то вроде жучков. Пока они на тебе, ты под наблюдением.

— И кто наблюдает?

— Правильный вопрос, — одобрил Профессор. — Но предлагаю сделать паузу. Во-первых, пора обедать; во-вторых — в двух словах на твой вопрос не ответить.

— Можно ответить в трёх. — Магна встала из-за стола. — Мы не знаем. Вадим, Шеф распорядился применить амнеотик ко всем твоим родным и близким. Докладываю, приказ исполнен. Через двадцать четыре часа они полностью забудут о твоём существовании.

— Но мои вещи? У меня дома, в Университете, у родителей… Документы всякие, банковские карты…

— Обо всём этом позаботимся. Как ты понимаешь, это не первый приказ такого рода. — Магна подмигнула. — Все твои родные живы и здоровы.

— Спасибо. — Плетнёв встал из-за стола. Оглянулся — на кухонном столе за спиной вновь полным-полно всякой снеди. — Что за чудеса! Откуда это всё взялось?

— Служба доставки. — Магна первой пошла выбирать. — У тебя в комнате лежит чёрная папка. Ознакомься, как будет время.

                                               * * *

Галина Петренко шла к выходу в самом хорошем расположении духа. Ещё в аэропорту Праги она увидела в магазине забавную безделушку, маме такие очень нравятся, кулон-змейка из обсидиана. Приятная на ощупь, и обработана так, что на вид как настоящая чешуя! Она никак не могла оторваться от неё. Домой, наконец-то домой. Галина уже соскучилась по всем.

В очереди на паспортный контроль к ней подошла улыбчивая рыжеволосая девушка в мундире. Странно, что-то не так с документами?

— Галина Петренко? — девушка показала удостоверение. Ого! Федеральная служба безопасности!

— У меня неприятности? — спросила Галина напрямую, хотя в упор не могла припомнить, откуда они могут возникнуть. С каких пор госбезопасность интересуется древнеегипетской письменностью?

— Нет, не беспокойтесь. Просто формальность. Скажите, видели ли вы на конференции кого-нибудь из этих людей? — И девушка показала несколько фото.

Когда Галина забрала чемодан на выходе, к ней подошли ещё двое. Уже мужского пола, оба в штатском, и показали удостоверения. Что характерно, из той же организации.

— Ваша сотрудница только что беседовала со мной, — удивилась Галина.

Двое мужчин переглянулись, один достал несколько фото.

— Скажите, есть ли она здесь?

Галина сразу узнала рыжеволосую, и утвердительно кивнула.

— Всё в порядке, — заверил один из них. — Вы понимаете, бывают накладки. Нам нужно задать вам несколько вопросов. Дело государственной безопасности. Пройдёмте к машине.

— Да, пожалуйста. — Галина покачала головой. Наверное, в каждой организации бывают подобные накладки.

                                               * * *

— Сергеич, доставили Петренко. Ты будешь смеяться, но Груздева поговорила с ней до наших людей.

— Да, сейчас лопну от смеха. И саму Груздеву, конечно, не задержали, и на камерах её нет.

— На камерах она всё-таки была.

— И что, полиция опять прощёлкала?

— Камеры зафиксировали другое лицо. «Аргус» узнал её по походке, оперативные данные переданы куда положено. Там сейчас вся московская полиция соберётся — «Аргус» следит за всеми окрестностями. Хоть где-то у нас много камер наблюдения. Но я не об этом — допрос Петренко сейчас начнётся. Посмотрим?

Они втроём — Агата Колосова, сам Колосов и Панкратов — сели перед монитором, на котором был включен видеомост. Агата поглядывала на два соседних, там появлялись сводки от «Аргуса». И пока что в сводках было пусто.

— Галина Петренко? — мужчина предложил девушке присесть. — Лейтенант Нестеров. Я хотел бы задать вам несколько вопросов о Вадиме Плетнёве.

— О ком? — поинтересовалась девушка. Агата и двое мужчин переглянулись. Нестеров положил на стол перед Петренко несколько фотографий.

— Первый раз вижу, — уверенно заявила Галина, внимательно всё рассмотрев. Левой рукой она придерживала кулон, чёрную змейку из обсидиана в серебряной оправе.

— Позволите взглянуть? — спросил вдруг Нестеров, указывая на кулон. Петренко кивнула, расстегнула цепочку и протянула капитану. Тот принял украшение, и змейка вдруг осыпалась чёрной пылью в его руках. Галина вздрогнула, глядя на всё это широко раскрытыми глазами.

— Простите, — Нестеров положил на стол то, что осталось, и высыпал пригоршню чёрной пыли. — Странно. Больше вопросов нет, Галина Васильевна. Вот ваш пропуск, — и он, смахнув пыль на пол, подписал пропуск.

— Твою мать! — Панкратов вскочил. — Дежурный! Задержать обоих! Не выпускайте Нестерова и Петренко из здания, запереть в разных комнатах!

— И пыль пусть соберут, — спокойно добавила Агата. — И пусть никто не прикасается к тому кулону.

— И никого не впускать в третью допросную, ясно?

— Миша, поднимайте тревогу, — указала Агата. Двое подбежали к Нестерову и Петренко, чтобы задержать, и вдруг замерли, на долю секунды, и спокойным шагом направились назад. — Остатки от кулона всё ещё у него в руках. Не знаю, что там происходит, но думаю, что с кулоном что-то не так.

Панкратов схватил микрофон и принял командование.

— Товарищ полковник. — Архипов на соседней линии. — Мне не передали записи регистратора машины, в которой доставили Петренко, я запросил. Только что исследовали. Вкратце: помимо Петренко, там привезли кого-то ещё. Запись сильно искажена, могу назвать только рост — порядка ста шестидесяти — и предположительно, женский пол.

— Груздева! — воскликнули Колосов и его жена одновременно.

— Что там происходит, Миша? — спросила Агата. Панкратов вытер пот со лба носовым платком. Он был один из немногих известных ей людей, которые всё ещё носят с собой носовые платки.

— Бардак. Приказал всем оставаться на местах, все предметы выложить на пол. Сейчас все разойдутся по комнатам, и робот заберёт этот чёртов кулон.

— Сюда посмотрите, — указала Агата на трансляцию одной из камер. Из здания, в которое привезли Петренко, вышла женщина подходящей внешности — рост на вид метр шестьдесят, в мундире, рыжеволосая. Вышла и спокойным шагом направилась прочь. Двое сотрудников, выскочивших следом и догнавших её, внезапно замерли точь-в-точь как те, что должны были задержать Петренко и Нестерова, и неторопливо направились назад.

— Этих двоих обездвижить, и в карантин, — распорядился Панкратов. — Сообщите наружке, чтобы не приближались к объекту вплотную! Оцепить прилегающие улицы, взять её немедленно!

На камере было видно, как прошедшая мимо предполагаемой Груздевой пожилая женщина замерла, а потом пошла следом.

— Чёрт, что там происходит?! — взорвался Панкратов. — Вы это видите?! Так какого бездействуете?! План «Эпидемия», немедленно! Оцепить все прилегающие улицы, вплотную не подходить, удалить всех прохожих! Всех сотрудников отделения в карантин!

Груздева и идущая следом неизвестная, замерли, затем упали вповалку, словно тряпичные куклы. Следом попадало ещё человек десять из тех, кто проходили мимо.

— И через пять минут всё это будет смотреть весь мир, — указала Агата. На противоположной стороне улицы несколько человек снимали происходящее на камеры мобильных телефонов.

— А вот это мы ещё посмотрим, — Панкратов снова схватил микрофон.

— Одно скажу. — Колосов, похоже, один сохранял олимпийское спокойствие. — Генералу это не понравится.

День 42. Бескозырка белая

— Что ж, пистон снова не в нашу… — Панкратов покосился — Агата внимательно смотрела в их с Колосовым сторону и слушала, — …спину. Сам понимаешь, это Москва, и такой роскоши, как дюжина клеток Фарадея, не построить. Негде.

Колосов покивал. Когда получаешь соответствующий допуск, первое, чему удивляешься, это количество подземных сооружений в Москве. Общая протяжённость, запутанность и глубина такие, что катакомбы Парижа только локти кусают от зависти, если у них, конечно, есть локти.

Когда «Отдел 42» впервые распутал действительно сложное дело, и они придумали способ противостоять ранее неизвестному способу внушения человеку произвольных убеждений, тогда их и выделили в особый отдел, и взамен репутации горстки неудачников-идеалистов Колосов, Панкратов и их коллеги обрели совсем другую репутацию. Высокое начальство всё равно предполагало, что «охота на чертей» — это не очень серьёзно, а финансы идут буквально чёрт его знает на что, но раз за разом отдел раскрывал всё более сложные дела, каждое из которых отчётливо пахло чертовщиной.

Колосову пришлось лично вмешаться в разговор с руководством того самого отделения в Москве, сотрудников которого Панкратов в полном составе отправил в карантин и вызвать в срочном порядке мобильную команду из Новосибирска вместе с тем оборудованием, в существование и действенность которого в Белокаменной не очень-то верили.

— Нам нужна клетка Фарадея с полной звукоизоляцией, товарищ генерал, — сообщил Колосов. — У нас таких двенадцать, но мы не можем их привезти. Пока что, если не хотим распространения эпидемии, следует держать всех поражённых в железобетонных комнатах, а персонал должен носить металлизированные костюмы. Все спецификации я передал. Через четыре с половиной часа мы доставим диагностическую технику и двадцать костюмов.

— Пока они спят, заражения не происходит? — поинтересовался генерал. То есть краткий доклад он всё-таки прочитал. Генералу, похоже, также достался пистон соответствующего калибра от соответствующего руководства.

— Так точно. Пока они в состоянии глубокого сна, к ним можно подходить без защитного костюма.

— Головой отвечаете, — напомнил генерал. — Добро. Разбирайтесь с этим и срочно. Разрешаю вашей поисковой команде использовать все имеющиеся ресурсы до ликвидации кризиса. Докладывать мне лично каждые два часа. Конец связи.

— Агата, принимаешь командование, — напомнил ей Колосов — хотя и так уже понятно. — Нас с Михаилом в Москву вызвали, будем лично распутывать.

— Слушаюсь, товарищ полковник! — обняла она его. — Удачи вам. За нас не беспокойтесь, справимся.

«Металлизированный костюм», — подумал Колосов, пока его с Панкратовым и специалистами мобильной бригады везли в аэропорт.

Агата давно ходит в таких. После завершения дела «Проект Всевластье» ей приходится прибегать к этой мере безопасности постоянно, после хотя бы одного документированного контакта с Шодан человек помечен на всю жизнь, и защититься от повторной попытки дистанционного управления сложнее.

                                               * * *

— Мониторы показали, что в Москве сейчас действует кластер Шодан. — Профессор вывел на экран схему. — Нам приказано в Москве не появляться, только доставить туда две мобильные команды. Они заменят выбывшую точку входа в Засолье и локализуют кластер.

— Кластер активно расширяется? — Травматург побарабанил пальцами по столу.

— Нет, признаков расширения нет. Ориентировочная мощность шестьдесят или шестьдесят пять узлов, пока в состоянии покоя.

Магна присвистнула. До шестидесяти пяти эффекторов сразу! Шодан вышла на тропу войны? Тогда, во время операции «Эверест», в дата-центре их встретило сто пятьдесят пять эффекторов. Большинство из которых оказались наёмниками либо инструкторами по военному делу и были вооружены до зубов. Однако каким бы крупным ни был кластер, он зависит от наличия постоянной связи с вычислительным комплексом — компьютерами, в которых, собственно, и «живёт» Шодан. Блокируешь связь, останавливаешь компьютеры, и кластер можно считать обезвреженным, хотя каждый из его участников всё ещё крайне опасен, но уже нет ни координации усилий, ни единого плана действий. А для «заражения», навязывания человеку программы действий, нужны электронные устройства. Миниатюрные, излучающие только в момент заражения, их могут и не засечь пресловутые рамки-детекторы, но они всегда есть. Как только такое найдено и удалено, эффектор уже не сможет привлекать новых людей в свой кластер.

— Как наш новобранец? — поинтересовался Профессор у Дока после того, как все остальные приступили к выполнению приказа. На ближайшие три часа Травматург и Магна будут заняты. Магну бы туда, обезвреживать электронику — её конёк. Но раз приказано самим не участвовать, то выполняем приказ.

— У себя в комнате. — Док вынимал коробки с зельями для мобильных команд. — Думаю, справимся без успокоительных. Шеф лично придёт обсуждать трудоустройство?

— Нет, мне поручил. Через… — Профессор вновь достаёт часы, смотрит, прячет. Вот зачем ему это? Все же знают, что он сам — лучший хронометр и компас в окрестностях. — Через четыре часа займусь, если не будет срочных вызовов.

— Трофеи нам передадут?

— Да, приказано доставить, если позволят обстоятельства, хотя бы один её сервер. По возможности в исправном состоянии. И хотя бы одного эффектора.

                                               * * *

Плетнёв сидел в кресле у себя в номере, и думал.

Он прочёл чёрную папку. Немаленький такой свод инструкций и правил составлял здешний распорядок. Что где находится, к кому и по какому поводу обращаться. Понятно, что часы, выданные ему, это электронный пропуск. Удивительно, но прочитанное запомнилось с первого раза. С заучиванием наизусть у Плетнёва вообще всё туго, с детства, в школе все эти уроки литературы были постоянным мучением. А вот эти инструкции запомнились сразу. Специально проверял, он вспоминал, потом записывал, а затем открывал папку и сверял. Всё помнил! С первого прочтения! Ну не чудо ли?

«Кажется, что я тут уже неделю как минимум, — подумал Плетнёв. — Два дня назад мы ещё созванивались, а через неделю должна была быть свадьба».

Он вспомнил ещё, как Галка отбивалась от своих и его родителей, им всем непременно нужна роскошь, пышное действо… Зачем, спрашивается? И вот теперь — всё. Поверить трудно! Но как не поверить в то, что сам видел? Как можно было проползти десяток метров и оказаться в помещении, где до потолка метров пятьдесят? Морг ведь стоит не в пещере и не в шахте. Что за пакет Травматург бросил за спину там, в проходе? Каким образом Док взял кровь, не повредив кожу, и что было на самом деле в красной капсуле? А уж визит к этой таинственной Кыси и вовсе кажется сном наяву. И всё ещё ожидаешь, что откроется дверь, и внутрь войдёт врач-психиатр в сопровождении дюжих санитаров…

Нет. Всё, так нельзя. Так и спятить можно. Плетнёв взял папку с досье Кыси, и вышел из комнаты. Смешно, но когда он попытался открыть папку в комнате, все листы были пусты, читалась только одна приписка: «Доступ разрешён только из библиотеки». Как они этого добиваются? Что за технологии?

Не нужно часы эти никуда прикладывать, всё опознаётся дистанционно. Вот и сейчас, дверь в библиотеку позеленела на долю секунды, мягкий щелчок — открыто. Внутри свет сам включился. Провалиться, действительно библиотека! Шкафы с книгами, множество непонятных устройств, вон те, похоже, для чтения микрофильмов. Несколько компьютеров на столах слева от входа, на мониторах, что характерно, картинка-заставка из «Матрицы», осыпающиеся зелёные символы. «К компьютерной сети доступа пока нет, — объяснил ему Травматург, — а если потребуется — обращайся ко мне или Профессору». А вот к библиотечному терминалу — есть. Тоже компьютер, но специализированный. И все надписи на русском языке! Почему? Ведь основной язык здесь — английский, Контора работает на правительство США!

«Среди прочего, — подумал Плетнёв, — меня теперь ещё и в государственной измене можно обвинить». Но если честно, это пугало меньше всего. Ладно. Он уселся за стол с библиотечным терминалом и открыл папку с досье. И не заметил, как погрузился в чтение — не оторваться.

Лаки обнаружила Помещение (так и написано с заглавной буквы), одно из «потайных». В них долго не удавалось попасть после «Гавайской катастрофы» (понять бы, что за катастрофа, но допуска нет), и вот однажды Травматург сумел найти цепочку, открывшую коридор в одно из «потерянных» мест. Всю исследовательскую группу тогда встретили в состоянии частичной потери памяти, всю кроме Лаки. Она сама возникла на дне резервного энергоблока часом спустя, и по её рассказу выходило, что Помещение считает своим некая разумная сущность, которая и выпроводила всю команду прочь. Лаки сумела противостоять стиранию памяти, и, видимо, её талант мысленного общения заинтересовал эту самую сущность.

С того и началось. Вся Контора стояла на ушах, а Лаки стала тем единственным сотрудником, с которым согласилась общаться Кысь (тогда ещё ей не придумали условного имени, был только временный порядковый номер). И прошло почти два месяца ежедневных попыток общения, прежде чем Кысь перестала воспринимать Контору и Видящих в целом как докучливых насекомых. «Мне страшно, — говорила Лаки каждый раз. — Я видела, что она умеет, и мы, вместе взятые, вряд ли справимся, случись что. Смахнёт не глядя». Откуда она, и почему выбрала именно это Помещение, что ей вообще нужно оставалось неясным. Да и как общаться с существом, языком которого является музыка? Лаки упорно называла сущность «она», хотя облики её были самыми разными, среди гуманоидных там были минимум четыре отчётливо мужские формы. Среди животных самцов и самок было примерно поровну. «Не знаю, — отмахивалась Лаки, — не могу объяснить. Я отчётливо понимаю, когда говорю с женщиной. Это женщина».

Плетнёв пролистал несколько листов, спохватился, и перелистал пару предыдущих. Вот то, что не сразу бросилось в глаза: «По завершении обследования субъекта такого-то, после посещения локации объекта (замещено чёрным — нет допуска), условное имя Кысь, обнаружены признаки клеточной регенерации, увеличения резерва стволовых клеток, в течение двух часов сошли невусы, рубцы на местах ранений… Ага, вот ещё: «Проверка зрения показала полное восстановление эластичности хрусталика, субъект более не нуждается в использовании корректирующих линз». Чёрт, язык сломаешь! Нет чтобы простыми словами: оздоровление и омоложение организма, всё в таком духе. Зрение! Интересно, есть ли здесь таблицы для проверки зрения?

Есть. Удивительно, но с библиотечным терминалом Вадим, не очень дружащий с вычислительной техникой, нашёл общий язык буквально за пару минут. Отличная поисковая система! Так, отойдём на такое-то расстояние…

Нет, быть не может! У него давно было минус полтора на каждый глаз, очки он не носил, и так жить можно. Теперь же на расстоянии вдвое большем того, что указано в инструкции, видит нижнюю строку, мельчайшие буквы. Вот это да!

Что насчёт невусов, родинок то есть? Вадим прогулялся до санузла у себя в номере и придирчиво осмотрел ту часть тела, которую можно осмотреть. Всё верно, множество мелких родинок «прошло», они исчезли. Шрам на ладони пропал, в детстве, когда строгал деревяшку, соскочил нож, в итоге на память остался шрам в два сантиметра длиной. «Повезло ещё, что сухожилия не перебил», — пояснил тогда врач-травматолог. И всё, нет шрама. И это всё Кысь? Но зачем она это делает? Из альтруизма? Если верить документу, Контора вполне серьёзно обсуждала планы возможного поведения в случае вооружённого конфликта, параноики ещё те. Менее всего Кысь подозревалась в альтруизме, все считали, что она попросту изучает Видящих, так же, как они пытаются изучать её. Ну и попутно «чинит» объекты исследования, возможно, это тоже часть её исследований. И зачем она воспроизвела облик Галки?

Вопросы, вопросы. Плетнёв вернулся в библиотеку и продолжил чтение.

Прочитав исследование музыкального языка Кыси, он попытался припомнить «песенку» Кыси. То, что она тогда пропела. К большому удивлению, припомнил! Сравнил с записью: Лаки записала композицию, очень похожую на то, что «говорит» Кысь. Ну-ка, припомним ещё раз. И снова получилось. А если вслух? Строго говоря, из здесь присутствующих кое-кому медведь на ухо наступил, в школе уроки пения для Вадима были сущим мучением с соответствующими оценками. Маме легко было сказать: «Не переживай, слух либо есть, либо нет, огорчаться бессмысленно».

Вадим откашлялся и попробовал напеть пару фраз музыкального приветствия. Чёрт, а ведь похоже на запись! Не будем предаваться гордыне, это не Шаляпин и не Робертино Лоретти, но уже не тот страх и ужас, который обычно выходит. Даже Галка, с её ангельским терпением, сумела пару раз выйти из себя.

Получается, что Лаки за два месяца из состояния полного взаимного непонимания, сумела не только заинтересовать Кысь в общении с Видящими (так ведь и не прочёл, что это значит), но и договориться о «профилактике». Да так, что Контора вполне официально внесла её в список рекомендуемых процедур. Получается, это Кысь сумела объяснить Лаки, кто такие эти «мыши»? Убедить, что не вредит людям? Но откуда далеко идущие выводы про информационных жучков, что это именно паразиты? Контора не принимает ничего на веру, берет во внимание только факты. Откуда взялись факты, на основании которых сделали такие выводы?

Голова пухла. Вадим подумал, оставил досье Кыси в специальном шкафу (там тоже проверили допуск — и часы на руке, и панель на дверце шкафа отобразили соответствующую индикацию), и направился в столовую. Аппетит у него разыгрался не на шутку.

                                               * * *

У Панкратова явный талант, при помощи доброго слова (иногда на основе русского нецензурного) доходчиво объяснять людям, что им надо делать. И в этот раз он сумел предотвратить попадание видеозаписей в Интернет, первым делом отключил всю мобильную и прочую радиосвязи в окрестностях здания, а потом сумел выловить и провести разъяснительные беседы со всеми, кто видел происходящее. Дистанционно, естественно, и при помощи «Аргуса». Понятно, чего пришлось наслушаться «с той стороны», у населения никогда не было взаимопонимания с госбезопасностью, и о «произволе спецслужб» он успел услышать не один десяток раз. Самое большее после года службы на подобное уже не обращаешь внимания. Так участковый, которому по работе приходится общаться с бомжами, уже через месяц-другой не страдает от вида и запаха подопечных. Иначе никак.

— Хоть здесь всё получилось, — удовлетворённо сказал Панкратов. — Самые упёртые, конечно, словами всё пытаются описать, но это уже никому не интересно. Сейчас если нет видео — нет новости. Наших пациентов уже заперли где положено. Признайся, Сергеич, ты тоже скучал по «Левиафану»?

То самое первое дело, где они встретились с прототипом того, что теперь называют Шодан. Скучать не скучает, ужасов тогда нагляделся на всю жизнь, но именно на том деле, в логове врага они с Агатой и познакомились. И вначале Колосов чуть не застрелил её, принял за эффектора, а потом они спасли друг другу жизнь минимум два раза. Скучать? Нет, но забыть это невозможно.

— Упустили мы его, какая тут скука. Гордиться особо нечем. Кто-то ведь успел всё это скопировать и воспроизвести.

Панкратов покивал. Минимум два раза в год по оперативным каналам приходит очередная новость, что кто-то вновь находит вычислительный комплекс Шодан и уничтожает. И каждый раз кажется, что уж теперь-то навсегда. Тогда, во время «Левиафана», Шодан собрала в общей сложности более двадцати тысяч эффекторов. И была подлинная угроза государству в целом, более того была угроза полномасштабных военных действий по всей планете.

— У Архипова что-то есть. Нашёл следы в Засолье и в доме Тормышева. Говорит, что к обеду будет отчёт.

— Отлично. А пока расслабляться некогда. Родители Плетнёва, говоришь, тоже его не помнят?

Панкратов покачал головой.

— Не помнят. В дачном домике пропали все его вещи. Точнее родители помнят, что были какие-то вещи, но не помнят чьи. Кто-то заметает следы, Сергеич. А мы как всегда к шапочному разбору. Обыск на квартире провели, но там тоже кто-то успел побывать до нас. Соседи и камеры ничего не зафиксировали. А соседи там, я тебе скажу, лучше любой камеры, пара старушек, советской ещё закалки, так они весь дом под колпаком держат.

— Значит, есть связь с Пришвиным. За ним точно так же всё подчистили.

Панкратов вновь покивал.

— Я уже направил всех доступных агентов во все щели: в банк, в школу, где учился Плетнёв, в университет, по школьным друзьям. Невозможно вычистить всё до конца, сам понимаешь. Что-нибудь да отыщем. Хотя я тоже не понимаю, кого мы ловим, и от кого они прячутся. Пока есть версия, что Пришвин явился за Плетнёвым и вывез его. Не бог весть что, но для начала годится.

— Да, надо с чего-то начать. А я бы поинтересовался, почему всё это случилось именно в морге.

— Морг тот мы на кирпичики разбираем. Если потребуется, всё под лупой рассмотрим. Всё, карета подана, — Панкратов выглянул в иллюминатор. — Я бы пообедал вначале. Составишь компанию?

                                               * * *

Магна вбежала в столовую минуты через две после Вадима.

— Ой, я тоже проголодалась!

Не успел Плетнёв выбрать обед, тут действительно была служба доставки, но заказывать все-таки нужно. Интересно, кто заказывал для него раньше?

— Освоился! Молодец! И вид бодрый, отлично. Помощь нужна?

— Много вопросов, — признал Плетнёв, — и мало ответов. Главный вопрос: чем заняться? Ну то есть, чтобы польза была?

Магна улыбнулась.

— Ход твоих мыслей мне нравится. Не гони коней, Вадим, вначале в себя приди. Дело найдётся, не переживай. — Магна набрала что-то на консоли и заказала себе обед. — Дел столько будет, что не обрадуешься.

— А почему мы все по-русски говорим?

— Может, сам догадаешься?

— Операция проходила в России? — Не придётся звать Шерлока Холмса.

— Точно. Извини, я, конечно, болтаю сверх меры, но допуск есть допуск. Насчёт языков тоже не переживай, говори на том, на котором удобно.

Плетнёв поморгал.

— Это как?

Магна снова подмигнула.

— Увидишь. У тебя сегодня ещё профильное исследование, набирайся сил. Пригодятся.

— А нас, как всегда, не дождались! — В столовую вошли Лаки, Док и Травматург. — Ладно-ладно. О, Мэг, ты моё любимое заказала! Тогда прощаю. — Лаки обняла сидящую Магну за плечи и чмокнула в макушку. — Вадим, уже успел прочесть про Кысь? Что думаешь?

— Если начну рассказывать, до завтра не управлюсь.

Все рассмеялись.

— Нормально, — покивал Травматург. — Будут идеи — высказывай. Лаки у нас эксперт по ней, если что, уточняй у неё.

---

                                           * * *

— Галина Петренко проснулась, — доложил дежурный по медсанчасти.

Колосов и Панкратов переглянулись. Вот как. Усыпили всех попавших в карантин фактически одновременно, а судя по массе, Петренко должна была спать дольше остальных.

— Неужели она и есть ведущий эффектор? — поджал губы Панкратов. — Что-то странное. Хотя, амнезия — типичный признак. Ладно. Пусть приводит себя в порядок и на допрос.

Агата наблюдала за повторным допросом Галины Петренко при помощи видеомоста, и в соседнем окне видела Панкратова и мужа. Нелёгкое было решение, выбрать кого именно из сотрудников направить в Москву. Люди и здесь нужны, дел хватает. И «Аргус», над которым она работала последние пять лет, наконец-то произвёл впечатление.

— Петренко Галина Анатольевна, — человек перед ней предложил присесть. — Капитан Зеленцов. Мы хотели расспросить вас о Вадиме Плетнёве?

— Кто это? — полюбопытствовала девушка. Агата покачала головой. «Аргус» сейчас ведёт анализ мимики и тембра голоса, фиксирует жесты и всё такое. Куда полезнее «Полиграфа». И Петренко сейчас считает, что говорит правду. И не волнуется, что характерно. Почему?

Зеленцов положил несколько фото. На одном из них Галина и Вадим были сняты вместе.

— Первый раз вижу, — морщины легли на лоб Галины. — И не помню, чтобы снималась с ним. Это монтаж, да?

— Простите, Галина Анатольевна, мне нужно получить ответы на свои вопросы.

Она кивнула.

— Я здесь из-за него? Кто он такой? Вы его ищете? Ой, простите!

Капитан улыбнулся уголками рта.

— Вы видели когда-нибудь какой-нибудь из этих предметов?

Новые снимки легли на стол. Там украшения, найденные в квартире Петренко, тот самый кулон, эксперты восстановили его облик по оперативной записи, и несколько других украшений.

Петренко безошибочно указала на те, что изъяли у неё дома: «Это мои». Она долго вглядывалась в остальные и отрицательно покачала головой. Остальные не опознала. Агата покачала головой, кулон-змейку она тоже не узнала, и по данным «Аргуса», она не лгала.

— Спасибо. И ещё, — новый набор снимков. — Знаете ли вы кого-нибудь из этих людей? — Снимки Груздевой и всех, кто потерял сознание на улице. И всех сотрудников отделения, которые сейчас в карантине.

Вновь морщины легли на лоб девушки. Долго рассматривала, придирчиво.

— Вроде бы её могла видеть, — указала на Груздеву. — Но не помню, где. Остальных не помню. У меня хорошая память на лица.

Капитан кивнул.

— И ещё одно. Возьмите, — он положил несколько листков и коротенький карандаш. — Пожалуйста, опишите ваш вчерашний день с самого начала. Всё, что вспомните. С момента, как вы прибыли в аэропорт Праги.

«Сейчас она скажет: status collapsed»

А я была в Праге? status collapsed»

«, — подумала Агата, но ошиблась. Петренко кивнула, и приступила к отчёту. Лейтенант забрал все снимки и папку с документами и покинул допросную.

— Всё чисто, товарищ полковник. — Зеленцов вошёл в соседнюю комнату с односторонним стеклом. — Датчики ничего не фиксируют. Мы можем усыпить её и повторить стандартные тесты.

— Так и сделаем, пусть только закончит рассказ. Датчики были на высшем уровне чувствительности?

— Так точно.

— Отлично, капитан. Продолжайте. Сразу после Петренко обследуйте Груздеву. — Полное сканирование привезённой из Новосибирска аппаратурой занимает двадцать минут. Лучше не рисковать, если датчики покажут активное устройство, то пока эффектор в состоянии глубокого сна, времени на извлечение может быть немного. А если это ведущий эффектор, то нужно быть готовым к немедленным действиям. Спецназ, экипированный той же привезённой аппаратурой, уже наготове.

Капитан козырнул, и покинул комнату.

— В банке всё ещё есть записи о Плетнёве. — Панкратов показал заверенные выписки со счетов на экране ноутбука. — Оставил там дежурного на случай, если заявится кто-нибудь известный. Людей мало, Сергеич. Я бы по школьным друзьям пробежался, да для начала и в саму школу заглянул бы. На кафедре уже были, там его не знают. Вообще, в университете нет сведений.

— Туда уже добрались, а в банк пока не успели, — кивнул Колосов. — Всё верно. Дежурный в спецкостюме?

— Естественно. Нелепо выглядит, как монах в капюшоне.

— Зато действует. Всё, отлично. Архипов уже выслал доклад?

— Пишет. Будет с минуты на минуту.

                                               * * *

Травматург привёл Плетнёва в отдельную комнату таблички. Открылась она для Травматурга, а часы Вадима мигнули жёлтым, когда он пересекал порог.

— Что это значит, что я могу проходить, но в сопровождении?

Травматург кивнул.

— Начнём с «шарманки», так положено по инструкции. Оглянись.

Вадим осмотрелся. Ничего себе! Похоже на… как в театрах называется комната, где музыканты хранят инструменты? И здесь полно не только инструментов, есть и полки с книгами, и ещё какие-то шкафы. И экран как в ближайшем к дому Вадима кинотеатре.

— Нужно найти что-нибудь, что вызывает у тебя сильные, желательно приятные эмоции. Что-нибудь, что легко вспомнить. Если это заодно и навязчивое, что трудно выгнать из головы, то будет оптимально, — предложил присесть Травматург. — Это будет «шарманкой», твоим якорем и спасательным кругом. Подробнее потом.

Вадим кивнул, и пошёл вдоль столов с инструментами, стеллажей с книгами. Занятно, названия всех книг по-русски. И преимущественно, это детские книги. И далеко не все новые.

— Откуда это всё? — поразился Вадим.

— Долго объяснять. Подобрали. Есть идеи?

— Есть одна. Только это, наверное, немного глупо.

— Брось, главное — чтобы работало. Годится даже анекдот, если сможешь его мысленно перечитывать раз за разом. Что это? Стихотворение? Песня? Кино?

— Песня. Я на 23-е февраля как-то исполнял её в хоре с одноклассниками. Мы тогда на память снялись в настоящей морской форме.

— Отлично! — Травматург поднял с одного из столов клавишный синтезатор. — Начинай. Не бойся, тут никто не будет смеяться.

Вадим кивнул и приступил.

Бескозырка белая, в полоску воротник.

Пионеры смелые спросили напрямик…

Травматург кивал, легонько отстукивая такт по корпусу синтезатора.

С какого, парень, года? С какого парохода?

И на каких морях ты побывал, моряк?

Неожиданно, Травматург принялся играть музыку. Под чёткий, прилипчивый ритм. Вадим сбился на долю секунды, и продолжил, уже под мелодию. Занятно. Откуда Травматург её знает?

Ленты за плечами, как флаги за кормой…

Смело отвечает парень молодой…

Постепенно Вадим осмелел, и пел уже громко, не стесняясь отсутствия голоса. Похоже, Травматурга это также не очень раздражало.

Эх! Мы, друзья, со флота, недавно из похода.

Одиннадцать недель гостили на воде…

И, к большому удивлению Вадима, Травматург подхватил припев:

У матросов нет вопросов,

У матросов нет проблем!

Никогда матрос не бросит

Бескозырку насовсем!

Второй куплет пошёл ещё легче и задорнее. Песня закончилась, и Вадим с удивлением отметил, что настроение, внезапно, стало отличным. Несмотря ни на что.

— Полегчало? — спросил Травматург. — Отлично, значит, правильно выбрал песню. Ещё раз!

На этот раз синтезатор сыграл всё от начала и до конца без участия человека — умная вещь! А Травматург взял саксофон и ещё раз удивил Вадима, во время проигрышей он добавлял очень даже интересные импровизации. Так-так, об этом его хобби в книгах не было ни слова. Интересно, почему?

Был третий раз и был четвёртый. После четвёртого Вадим почувствовал себя странно, ему стало жарко, но не так, как бывает после больших физических нагрузок или на жаре, не было ни пота, ничего такого, а просто его охватило ощущение зноя, которое при этом не мешало.

И тут раздались аплодисменты. Вадим оглянулся. Лаки и Док.

— Так ты говоришь, у тебя нет голоса? — Док улыбнулся. — Вилли, промотай, пожалуйста.

Травматург кивнул, и на экране началось кино. Вадим чуть не сел. Так всё это записывалось! А предупредить? И прислушался, может, у него голос и не очень выдающийся, но спел он всё чётко, ни разу не сфальшивил.

— Никогда такого не было, — признал Вадим. — Как это случилось? Мне третьего дня ещё Галка выговор сделала, чтобы не издевался над её слухом.

Лаки и Док переглянулись.

— Будем разбираться, — покивал Док. — К слову, как раз хотел забрать тебя на профильное исследование. Опиши подробно, что ты чувствовал после каждого исполнения.

Вадим рассказал. Упомянул об ощущении жара.

— Всего на четвёртый раз! — удивился Док. — Это хорошо. Значит, «шарманку» подобрали правильную. Вилли, там по твою душу, в морге ждут. А мы продолжим. Да, надо было предупредить, что записываем. Упущение. Так что предупреждаю, что профильное исследование также записывается. Лаки, ты не занята? Будешь наблюдателем?

Лаки кивнула и улыбнулась. «Не пугайся, — услышал Вадим её голос прямо в голове. — Это не страшно. И это не экзамен, неправильных ответов не бывает».

— Что ты там ему нашёптываешь? — подозрительно воззрился Док. Лаки расхохоталась и чмокнула его в щёку.

— Не ревнуй! Ему сейчас трудно, неужели не понимаешь? Уже и ободрить нельзя?

— Это можно, — великодушно разрешил Док. — Идёмте. Вход здесь.

Повторилось то же, что было в предыдущий раз, пропуск на руке Вадима однократно загорелся жёлтым. Проход разрешён, но в сопровождении.

                                               * * *

— Пусто, — доложил Зеленцов, повторно появившись в наблюдательной комнате. — У Петренко нет передатчика, нет имплантов.

— Хоть одна приятная новость, — проворчал Панкратов. — Как проснётся, вызовите меня, отвезём её домой.

— И приставим охрану, — добавил Колосов. — Чую, пару дней надо понаблюдать.

— Согласен, — кивнул Панкратов. — Займитесь Груздевой, капитан. Строго по протоколу, всем сотрудникам — костюмы. Пробросьте нам видео сюда.

— Есть! — и капитан отбыл.

— Если вам интересно, — Агата, до того момента молчавшая, внезапно вышла в эфир. — Петренко не лжёт. Точнее, она считает, что говорит правду. Но посмотрите сюда. — И Агата пустила повтор видеозаписи допроса. — Видите её правую руку?

— Она что-то выстукивает, — отметил Панкратов. — Что именно?

— Число «43893», снова и снова. Я проверила. Плетнёв играл в «System Shock 2», даже записывал ролик на рекордно быстрое прохождение игры.

— Понятно, откуда Шодан. — Панкратов вытер платком лоб. — Но сама Петренко не играла?

— Она — нет. И никаких признаков у неё дома. Все фото- и видеоматериалы авторства Плетнёва «Аргус» сохранил сразу же. Учётная запись Плетнёва удалена вместе со всем контентом двадцать часов назад.

— Интересно, кто удалил? — спросил Колосов.

— Отправила запрос, но пройдёт минимум сутки, прежде чем ответят.

— Отлично, держи в курсе. Капитан, что там у вас?

— Найден передатчик, товарищ полковник. Готовы запустить активацию.

— Лейтенант Архипов, вы готовы?

— Так точно, товарищ полковник. Ждём сигнала.

— Сигнал откуда-то поблизости, — заметила Агата.

— Очень надеюсь, что не из этого здания. — Панкратов вздохнул.

На видео Груздева открыла глаза и попыталась усесться, ничего не вышло, её руки и ноги были надёжно зафиксированы. И тут же, как по методичке, раздался сигнал, она попыталась обработать всех, кто был поблизости. И здесь ничего не вышло, они в защитных костюмах. И вот тогда…

— Есть сигнал, товарищ полковник. Ждём ответа серверов.

Секунды текли медленно, Груздева тщетно пыталась освободиться. На лице её держалось выражение безразличия.

— Есть координаты, товарищ полковник! Сигнал из соседнего здания, из подвала!

— Спецназ пошёл! — приказал Панкратов. — В соседнем здании куча конторок и ресторан, — пояснил он. — Официально подвал никем не арендуется. Сигнал подтверждён? Снотворное Груздевой, и включите подавление связи. Плевать, я сказал отключить всю мобильную связь, исполнять!

Здание вздрогнуло, погасло всё освещение, а секунд через пять вновь включилось. На окрестных зданиях разом погасла реклама, выключилось освещение.

— Лейтенант, что произошло?

— Электромагнитный импульс, товарищ майор. Мы уже в подвале, сейчас будет картинка.

Да уж. Картинка так себе, радоваться нечему. Сплошной дым, кое-где искры и вспышки.

— Семнадцать серверов, товарищ майор, — доложил Архипов. — Кто-то привёл в действие электромагнитную мину.

— В двух шагах от нашего отделения, — понизив голос, сказал Колосов. — Генералу это не понравится. Собирайте всё, что можно, — приказал он громче, в микрофон. — Зеленцов, что там с Груздевой? Что с передатчиком?

— Передатчик неактивен, товарищ полковник. Объект в состоянии глубокого сна.

— Удаляйте передатчик. Затем займитесь остальными объектами.

— Успела деактивировать? — поинтересовалась Агата. — И почему серверов семнадцать? Их число всегда кратно трём.

— Оцепить все улицы на два квартала вокруг! — распорядился Панкратов. — Задержать все транспортные средства, способные вывезти серверы. Выяснить, кто проезжал мимо этого здания за последние полчаса.

— Не хочу тебя огорчать, Миша. — Агата — само спокойствие. — Но думаю, уже поздно.

— Какую бы глупость ты ни сделал, — Панкратов вновь вытер лоб, — но если она строго по инструкции, бояться нечего. Архипов? Что-то нашли?

— Так точно, товарищ майор, — показал лейтенант находку в объектив. — Банковская карта на имя Вадима Плетнёва, истекает в марте будущего года. Валялась у стены. Больше здесь ничего нет, но я проведу съёмки в разных диапазонах, как только вывезем серверы.

— Действуйте! Над нами издеваются, — заключил Колосов. — Ладно. Карту на анализ. Петренко очнулась? Отлично, пойду поговорю.

                                               * * *

Комната для профильного исследования больше всего походила на музей.

— Уже прочли, какой смысл мы вкладываем в слово «Видящий»? — поинтересовался Док. Вадим отрицательно покачал головой. — Прочтите. Самая суть. Человеческий мозг, как вы, возможно, знаете, отбрасывает большую часть информации, поступающей от органов чувств. В период полового созревания этот фильтр работает всё энергичнее, годам к двадцати пяти включается на оптимальную мощность. Совсем упрощая, скажем, что мозг Видящего очень гибко управляет этой фильтрацией и вычленяет намного больше ассоциаций, чем мозг остальных людей. Помните брелок, который показал вам Вилли? Все люди получают зрительную информацию о нём, из которой можно получить сведения о написанном там слове. Но только Видящие сумеют заметить его. Это не единственный тест, но он срабатывает чаще всего.

— Ничего себе, — вполне искренне удивился Вадим. — А все эти волшебные способности?

Док улыбнулся.

— Это так называемые стихии. Они есть не у всех Видящих. Требуется множество тренировок и тестов, чтобы отыскать и развить стихию. Но основа та же, способность мозга управлять тем, что поступает от органов чувств, и очень избирательно отправлять нервные импульсы в те или иные органы. Сейчас мы проведём первое тестирование и выясним, какого рода информацию ваш мозг обрабатывает оптимальным образом. Скажите, а зачем вы пошли на филологию? Вы получили первое высшее образование по чистой математике, нашли работу по профилю, зачем пошли учиться заново?

Вадим пожал плечами.

— Что-то подтолкнуло. Не могу точнее объяснить. Очень заинтересовался некоторыми нерешёнными загадками в этой области.

Док покивал.

— Что же, для начала применим «шарманку». Сможете сами вспомнить ту песенку, или надёжнее будет взять плеер, чтобы она играла, так сказать, независимо?

— Лучше плеер. А что нужно делать?

— Вот, возьмите, — протянул Док плеер — чёрный прямоугольных очертаний предмет, размером с палец. — Закольцованный трек. Кнопка — старт, она же стоп. Полоска рядом — громкость. Транслирует непосредственно на звуковой рецептор того, кто включит.

— Ничего себе! — восхитился Вадим. — Так что надо делать?

— Походите мимо витрин. Смотрите на экспонаты. Если что-то необычное почувствуете, увидите, услышите — дайте знать.

Вадим кивнул. И пошёл смотреть, а песня звучала в ушах. Он вглядывался в каждый предмет, чего тут только не было! Даже манускрипт Войнича (копия, что ли?). А вот это точно была копия, на полке расположилось уменьшенное подобие Розеттского камня. Что-то мелькнуло в голове, словно зрение на долю секунды утратило чёткость. Вадим помотал головой, чуть повернул голову. Зрение скользило по иероглифам, а в голове сами собой начали складываться слова.

— «В царствование молодого царя и наследника отца на царстве…» — слова текли и текли, и в какой-то момент перед глазами оказались уже не иероглифы, а текст по-русски; иероглифы же просвечивали сквозь него. Вадим читал и читал, всё быстрее и увереннее, пока не дочитал до конца: — «… перед изображением вечно живого царя».

Док зааплодировал.

— Браво! Даже при простой стимуляции есть эффект. Посмотрите остальные экспонаты?

Посмотрел. Но ничего особенного, ничего подобного не случилось.

— Теперь применим стимуляцию посложнее. Да, отключайте плеер, он уже не нужен. Наденьте. — Док протянул ему предмет, больше всего похожий на рыцарский шлем. — Да, всё верно. Чтоб начал действовать, опустите забрало.

— Что за стимуляция?

— Когда Вильям встретил вас, вы оба подвергались особого рода облучению. Чуть позже я расскажу, что это такое. Данный прибор симулирует подобного рода излучение. Мощность совершенно безвредна для тканей в целом и мозга в частности, но она введёт вас примерно в то же состояние, в котором вы увидели надпись на брелоке. Готовы? Вот эта полоска, вы будете видеть её перед глазами, усиление или ослабление. Выставьте для начала на треть, с этого обычно начинаем. Готовы? Начали!

Потрясающе! Едва Вадим бросал взгляд на книги, просто книги на древних языках — латинском, греческом, прочих — как повторялся «Эффект Розеттского камня», он видел текст перевода и мог его читать. Что и делал. То же случилось и с камнем. А потом Вадим дошёл до открытого где-то посредине манускрипта Войнича.

Есть текст! Сердце забилось, как ненормальное.

«Слово второе, пропустить третье; пять и шесть поверх семи; повернись на север, затем на юго-запад, и отвори вторые слева врата…»

Он поднял забрало. Стало трудно дышать, ноги внезапно ослабли. Док подхватил его, не дал упасть.

— Чёрт побери! — сумел сказать Вадим. — Так я прочёл его! Там есть смысл?!

— Есть, — согласился Док. — Но сейчас вам лучше отдохнуть.

— Но я хочу прочесть дальше! Ведь все считают, что там бессмыслица!

— Вадим. — Док твёрдо, но осторожно снял шлем с его головы. — Пожалуйста, успокойтесь. Я понимаю, как вы взволнованы сейчас. Мы ещё вернёмся к манускрипту, но сейчас вашей голове нужен отдых. Тест мы продолжим в другой раз. Нельзя перенапрягать собственный мозг, последствия могут быть печальными.

Вадим кивнул, с трудом подавляя импульс отобрать шлем и продолжить чтение.

— Простите, Док.

— Не за что извиняться. Прекрасно вас понимаю, это чувство редко когда удаётся пережить дважды. Сейчас — тонизирующий напиток, послушать приятную музыку, рекомендую что-нибудь классическое, неторопливое. И посидеть без дела, просто слушать музыку.

Когда они выходили из музыкальной комнаты, в коридоре столкнулись нос к носу с Шефом и Травматургом.

— Первичный тест завершён, Шеф. — Док не смутился. — Нулевая стимуляция — Л-2 до Л-4, принудительная первого рода — выше Л-9. Подробности будут в отчёте. Вадим прочёл одиннадцатый слой рукописи Войнича практически с листа.

— Одиннадцатый? — не понял Вадим. Док жестом дал понять — потом, подробности потом.

— Впечатляет. — Шеф пожал Вадиму руку. — У нас давно не было специалистов с таким начальным потенциалом. Док, прошу следовать с нами. Вадим, вы можете подождать…

— Я уже отправил заказ в столовую, — вставил Док. — Подойду туда минут через…

— Пятнадцать-двадцать, — закончил Шеф. — Вместе подойдём, мне тоже нужно будет побеседовать с господином Плетнёвым. Приятного отдыха!

«Одиннадцатый слой»? О чём он? Что за слои? Вадим почесал в затылке, и направился в столовую. Успокоиться удавалось с трудом, всё ещё хотелось сорваться, выпросить шлем, вернуться к манускрипту Войнича, и читать, читать, читать…

                                               * * *

— Зачем вы меня усыпили? — поинтересовалась Галина Петренко. — Ставите на мне опыты?

— Заботились о вашей безопасности. Вы подверглись опасному для мозга воздействию, ряд тестов можно сделать, только пока вы спите. От лица службы приношу извинения за возможные неудобства.

Галина усмехнулась.

— Вас сопроводят домой. Вот эти люди, — Колосов показал фото, — всегда будут поблизости. Вот тревожный номер. Если потребуется выходить на улицу — обязательно вначале позвоните. Речь идёт о вашей безопасности.

Галина кивнула, но во взгляде явно читалось, что она не верит ни единому слову.

— И долго мне так жить, под присмотром?

— Двое суток. Потом мы свяжемся с вами. Есть ли у вас планы на ближайшие два дня?

Были планы. Записи в загсе не сохранились, их также успели вымарать оттуда, но свадьба должна была быть послезавтра.

Галина покачала головой. «Не уверена, — подумал Колосов. — Стёртую память сейчас заполняет импровизация. Мозг не может мириться с лакуной, и там сейчас возникает ложное знание».

— Отпустите меня, — она посмотрела на Колосова, вытерла появившиеся в уголках глаз слёзы. — Вы услышали всё, что хотели. Я ничего больше не знаю, отпустите!

— Вот ваш пропуск. Пожалуйста, не старайтесь уйти от наших людей. Мы, в самом деле, считаем, что вам может грозить опасность.

Галина кивнула. «Да, я с чем угодно соглашусь, — говорил её взгляд, — только оставьте же меня в покое!».

— Дима. — Агата вышла на связь, как только Петренко проводили прочь из комнаты. — Ей бы к невропатологу. При таком масштабном удалении памяти возможен реактивный психоз. Она живёт одна, у родителей отдельные квартиры. Понимаешь? Помочь будет некому.

— Прекрасно понимаю. Сейчас обсудим с Михаилом. Извини, вызывают по другому каналу. Да, лейтенант?

— Кое-что нашёл, товарищ полковник. Вам лучше взглянуть своими глазами.

Колосов дал отбой, отправил Агате на экран воздушный поцелуй и закончил видеомост. Архипов зря звать не станет.

Когда Колосов вошёл в лабораторию, там уже был Панкратов, Зеленцов и прочие специалисты из Новосибирска.

— Смотрите. — Архипов подошёл к стенду, на котором теперь красовались снятые дверцы с холодильных ячеек из морга в Засолье. — Это дверца ячейки номер три. Материал отличается по составу от материала других ячеек. В других — нержавеющая сталь. Здесь же — жаропрочный сплав на основе никеля и хрома. Близок к нашему ЭИ-652, но произведён за рубежом, рабочая температура до 1100 градусов.

— Не криво, — покачал головой Панкратов. — И зачем в морге жаропрочный сплав?

— Из такого же материала сделана одна из дверец внутри бункера, в особняке Тормышева, — добавил Архипов. — Дверцы остальных ячеек также сделаны из нержавейки.

— Возможно, надпись указывала на дверцу, а не на ячейку. — Колосов почесал в затылке. — Отличная работа, лейтенант. Сидите, сидите. Это уже зацепка. Свяжитесь с майором Колосовой, пусть загрузит в «Аргус» соответствующие данные. Будем искать связь. Что с банковской картой?

— Карточка пострадала после ЭМИ, но могу сказать, скорее всего, она подлинная. Пальцев нет, биологических следов нет.

— Специально подбросили, — хмыкнул Панкратов. — Детский сад.

— Продолжайте, лейтенант. Капитан, — повернулся Колосов к Зеленцову. — Что с Груздевой?

— Кататонический ступор, мутизм. Она в сознании, но ни на что не реагирует.

— Понятно. Добудьте все записи о ней из медицинских учреждений, где она наблюдается, завтра с утра подходите с докладом. Если состояние изменится, вызывайте немедленно. Что с остальными?

— Абстинентный синдром. По проявлениям как у морфинистов. Проводим соответствующее лечение.

Колосов кивнул.

— Отлично, держите в курсе. Миша, идём пока, поговорим. Нужно присмотреть за Петренко…

                                               * * *

— Сожалею, что вынужден снова отложить разговор, — развёл руками Шеф. — У нас сейчас кризис. Буду краток. Вам предлагается провести остаток карантина на этой базе. Господин Маркус — вы его знаете под оперативным псевдонимом «Док» — проведёт оставшиеся тесты и уточнит вашу специализацию. После этого мы направим вас на соответствующие курсы, для развития и тренировки способностей. Лингвисты нам очень нужны, господин Плетнёв. Я оставляю вот эту папку, ознакомьтесь. Там ваша легенда, необходимые документы. Вопросы?

— Скажите, ваше учреждение…

— Мы говорим «Контора», — улыбнулся Шеф. — Собственного названия как такового нет.

— Скажите, это правда, что Контора работает на США?

— Контора не находится ни под чьей конкретной юрисдикцией, — поправил Шеф. — Наши действия иногда совпадают с политикой властей США, иногда с политикой других стран и политических блоков. У нас есть контакты в правительственных кругах многих стран, но мы не работаем ни на кого конкретно.

— Понятно. И ещё — мне кажется, или вы говорите по-русски?

— Нет, по-английски. Полагаю, вам ещё не рассказали про лингву? Понятно, не успели. Попросите господина Маркуса или господина Смита, они пояснят. Ещё вопросы?

Вадим покачал головой.

— Рад видеть вас в хорошем расположении духа. Будут вопросы, конфликты, что-то ещё — отправляйте запрос незамедлительно. Удачного вечера! — И Шеф исчез.

То есть буквально. Был — и не стало. И никаких спецэффектов. Вадим как стоял, так и сел. Хорошо, на стул, а не мимо.

— Видимо, торопится, — пояснил вошедший в столовую Травматург. — Есть уже хочу — сил нет. Составишь компанию? Минутку! — Он поднёс к уху мобильник. — Профессор, трофейный сервер пока не включай. Камера занята, как освобожу, сам подойду, понаблюдаем. Нет, ужинаем. Присоединяйся!

День 41. Гражданин Гадюкин

Вадим проснулся, и подумал: «Это сегодня. Тот самый день. Вроде бы уже почти полтора года живём вместе, но всё равно… и надо успеть позвонить на кафедру, проследить, чтобы Антипов заменил на занятиях».

Он открыл глаза и всё вспомнил. И стало ясно, что не нужно никому звонить. Нет занятий на сегодня, никакой свадьбы не будет, да и Галка его уже не знает. Всё это в прошлом.

Накатило чёрной волной. Он едва сумел всплыть и понял, что стоит в санблоке своего номера, хватая ртом воздух — ни дать ни взять рыба — словно там, в доме у Кыси. Вадим поднял голову, встретился взглядом со своим отражением… и увидел, что она стоит за спиной. Тот облик, которым встретила его. Вадим стремительно обернулся — никого.

На часах было два с хвостиком после полуночи. И спать не хотелось, он лежал, ворочался, да так и не уснул. А мысли приходили одна неприятнее другой. Прошла эйфория, восторг от встречи с героями любимых книг. Но теперь-то что? Жизнь — не книга, её не получится закрыть на произвольном месте и начать, буквально с чистого листа. Ну не совсем с чистого, его память и опыт остались. Но как, чёрт побери, Контора удалила все следы его, Вадима Плетнёва, существования? Неужели все до единого человека, хотя бы раз его знавшие, уже и не помнят? А бумаги, документы, личные вещи, научные работы, наконец? Он заглянул в папку, которую оставил Шеф. Там оказались шаблоны, «рыбы», документов. Новые имя и фамилию можно выбрать самому, а можно — и в папке настоятельно рекомендуют — поручить это специалистам. А как было с остальными? Если в книгах их ложная история, что было на самом деле?

Вопросов возникало всё больше. Ответов больше не становилось. В какой-то момент Вадим отчётливо понял, что не готов вот так, всё забросить, начать с чистого листа. И Галка не шла из головы. Как она там? Ведь она одна теперь! Вот дёрнула же нелёгкая войти в то злосчастное кафе!

Стоп.

А может, попытаться разобраться, что за нелёгкая дёрнула? Для начала надо припомнить всё от момента пробуждения, и до первого провала в памяти, когда, вконец вымотанный постоянным бегом, он упал в том самом подземном коридоре, и уснул. Память, помогай!

                                               * * *

— Агата, что-то случилось? — Колосов и сам не заметил, как задремал. Сказывалась разница часовых поясов.

— Дима, как полное имя Петренко? Невесты Плетнёва?

— Галина Анатольевна Петренко.

Агата покивала.

— А теперь послушай начало записи первого допроса.

Остатки сна слетели с Колосова, как только он услышал. «Больше вопросов нет, Галина Васильевна».

— Что за…

Агата улыбнулась уголками губ.

— Думаю, черти в данном случае ни при чём. У меня на руках копии документов. Примерно за полчаса до второго допроса во всех документах, которые я получала по Петренко, отчество стало другим. Я бы на вашем месте проверила все изъятые у неё и в квартире Плетнёва документы. И поговорила с её родителями.

— Да, всё понял. Уже и отправлять некого, все свои при деле.

— Не доверяешь московским?

— Всё проще, костюмов больше нет, новые будут через пять часов. Но ты права, надо разбираться. Пришли мне копии всех документов по Петренко. Спасибо! Сама отдохнуть не забудь!

Агата кивнула, улыбнулась и отключила видео. Час от часу не легче.

— Михаил. — Панкратов не сразу ответил на вызов. Это понятно, тоже пытается выспаться. — Дело срочное. Нужно поговорить со всеми, кто работает над нашим делом, а также со всеми фигурантами и их родственниками. Пусть спросят, как полное имя Петренко.

— А что тут думать? Галина Ана…

— Миша, это серьёзно. Не спорь, а посмотри последние двадцать секунд её первого допроса.

Пауза. И вскоре:

— Твою ж дивизию!

— Именно. Не намекать, не упоминать самим. Просто расспросить. В банке вчера кто-нибудь появлялся?

— Будешь смеяться — нет. Мы каждый час снимаем все записи по Петренко и Плетнёву, пока всё чисто, никто не пробовал покопаться.

— Ясно. Бери всех здешних, кто производит хорошее впечатление, и пусть расспросят. Я знаю, что пять утра. Я уже тоже не сплю, давай пока по кофе, заодно детали обговорим.

                                               * * *

— Как дела у новобранца? — поинтересовался Профессор. Тут все привыкли вставать ни свет, ни заря, в пять утра по Гринвичу все уже проснулись, а в шесть уже приступили к работе. Вадима, тем не менее, на завтраке не было, он сказал, что уже позавтракал. «Рановато что-то, — подумал Док, — ну да ладно. Ещё к часовому поясу не адаптировался».

— Кризис смысла жизни, — пояснил Док. У всех такое происходит, как только проходит эйфория оттого, что сумел выжить. — Проходит легче, чем ожидалось. В смысле здоровья — всё в норме. — Что может быть не в норме после «панацеи», хотел добавить он, но не добавил.

— Вызови пару стажёров присмотреть, — распорядился Профессор. — И в шесть тридцать на совещание, есть уже данные, будет видеомост с кризисным центром. Он что-нибудь о Кыси говорил? По горячим впечатлениям?

— Да. Отметил, что Кысь очень точно воспроизводила мимику и выражение лица его невесты. А когда он подумал, что Галина его ищет и беспокоится, Кысь в облике Галины отрицательно покачала головой.

Профессор на пару секунд задумался.

— Это интересно, спасибо. Что-нибудь ещё?

— Спросил, если Кысь действительно не с Земли, как Контора стала ей настолько доверять, что профилактика стала штатной процедурой.

— Правильные вопросы задаёт. — Лицо Профессора непроницаемое, но тон выдаёт, что он в восторге от новичка. — Понял, спасибо. Не забудь Лаки напомнить, она уже два раза опаздывала на совещания.

«Мне напоминать не нужно», — Лаки, проходя мимо столовой, на секунду задержалась в дверях и помахала остальным.

— А подслушивать мысли некрасиво! — напомнил Профессор.

— Тогда не думай, — предложила Лаки, как все люди — голосом. — Дэн, Вадим о чём-то крепко задумался. Пришлось потормошить, чтобы меня заметил. Сказал, что увлёкся чтением, но это неправда. Что-то ещё.

— «Золотой сон»? — тут же уточнил Профессор. — Как не вовремя. Ладно, наклей на него монитор, только так, чтобы он о нём знал, и вызови уже стажёров. Всё, я у себя.

                                               * * *

Галина Петренко проснулась почти на два часа раньше обычного и уселась в постели. Что-то было не так с окружающим миром.

Что-то важное должно было случиться не то сегодня, не то завтра. Или не должно было? Почему вдруг странный интерес со стороны спецслужб? Неизвестный парень, фото с которым ей показали. И главный вопрос вертелся в голове: «Почему нет никаких планов на сегодня?». Обычно она планировала множество мелких дел и вела копию этого в приложении-календаре, на смартфоне. Очень удобно, наклейки на холодильнике и всё такое удобны, но с собой их не возьмёшь и в пути не сверишься. А тут огромное пустое пространство в календаре! Ни единого события!

И почему в спальне стоит двуспальная кровать, а вещей в шкафах в той же спальне как-то не очень много? Такое чувство, что их туда раза в три больше войдёт. А шкафы новые, их недавно меняли. Когда именно меняли? По какому поводу, и куда делась её привычная с детства кровать? Даже родителям позвонила… и те, обычно наблюдавшие за каждым моментом её жизни, также не сумели ответить.

А в МГУ, куда она пошла после завтрака, обнаружилась новая странность, люди как будто о чём-то крепко задумывались перед тем, как с ней поговорить. Эта пауза уже не повторялась, но не заметить её невозможно. «Что-то не так, — в который раз подумала Галина. — Почему у меня нет никаких планов на ближайшие три-четыре месяца? Пытаюсь вспомнить — и ничего». И секретарь кафедры спросила: «А вы разве не в отпуск собираетесь?» Но самое странное, что когда Галина, минут пять спустя, поинтересовалась, о каком отпуске речь, секретарь уверяла, что ни о чём таком не спрашивала. Чертовщина какая-то!

Всё настолько валилось из рук, что после обеда научный руководитель отпустил её домой. Поинтересовался даже, не случилось ли чего дома. И что ответить, кроме «не знаю»? Галина, чувствуя, что попала в неприятный, непрекращающийся сон, брела домой, и где-то возле самого дома ей померещилось, что на тротуаре стоит, глядя на неё, та самая девушка, сотрудница ФСБ, которая говорила с ней в аэропорту. Галина даже глаза протёрла, но никого нет! А ей так отчётливо казалось, что она стояла и смотрела на неё.

И ещё эта непонятная «защита», о которой говорил тот полковник, Колосов. Вот тоже выдумали! Шпионские страсти какие-то! Галина поднялась к себе в квартиру, и поняла там, что не знает, чем заняться. Совершенно. Нет планов, нет идей, как будто часть жизни куда-то делась и никак не напоминает о себе. Что случилось?

Галина минут пять сидела, глядя на экран компьютера, и выключила его. Нет сил ни над чем работать, хотя вроде бы нормально выспалась. И, подумав, набрала телефон регистратуры клиники. Никогда такого не случалось, а пить таблетки «от плохого настроения» — не наш путь.

                                               * * *

— Дима, Петренко записалась на приём к невропатологу, — сообщила Агата. — Кто-то из вас посоветовал?

Колосов переглянулся с Панкратовым, тот пожал плечами.

— Нет, это не мы. Сейчас направим туда людей, чтобы без новых сюрпризов.

Агата кивнула.

— Она выглядит растерянной и подавленной. Судя по снимкам наружки. И пусть понаблюдают за её правой рукой. Диагностика ничего не показала, но почему она выстукивала то число? Что случилось, Михаил?

— Из банка сообщают. Говорят — срочно, кто-то правит записи о Петренко и Плетнёве.

Агата кивнула ещё раз и закрыла видеосвязь.

— Задержать всех, кто работал с клиентскими записями, — распорядился Панкратов. — Найдите повод, не маленькие. На этот раз успели перехватить, — пояснил он, прикрыв микрофон ладонью. — Наш агент получил уведомление, что отправлен запрос на удаление записей. Успели задержать сотрудника и откатить правки. Прямой эфир через две минуты.

                                               * * *

— Вадим под присмотром? — первым делом поинтересовался Профессор, когда вся группа явилась на совещание. — Отлично. Видеомост через… — последовал ритуал извлечения часов. — Две минуты тридцать секунд. Вилли, первые выводы по серверу?

— Там устаревшая версия, — немедленно отозвался Травматург. — Мы никогда не видели одну и ту же сборку Шодан дважды. Эту зафиксировали во время инцидента под Рейкьявиком, сто двенадцать дробь пять, промежуток между инцидентами четыреста пять суток. Номер сборки совпадает по всем параметрам. Метку версии эффектора нам пока не сообщили.

Профессор покивал.

— Могу сказать, что в течение последних сорока восьми часов в силы правопорядка двадцати трёх стран передан сто сорок один адрес наших конспиративных квартир. Во всех случаях ликвидация прошла до того, как полиция и иные службы появились на адресах. Само по себе это не влечёт для нас немедленных последствий, но это спланированная акция.

— Или хотят, чтобы мы так думали, — уточнила Лаки. — То же самое могу сказать о покушении на нас, в Помещении Каппа-Тау. Выглядит как спланированная акция. Всё, видеомост сейчас начнётся.

— Ваши заключения об инциденте в Помещении Каппа-Тау? — спросил Шеф. Остальных участников видеомоста было видно как безликие фигуры. Даже здесь на каждом шагу конспирация…

— Мы с лейтенантом Торнс провели анализ инцидента и проиграли симуляции, — отозвалась Лаки. — Для эффективного покушения достаточно было сбросить на дно Помещения взрывпакет поперечником до пятнадцати сантиметров без металлических компонент. Биологических следов на месте инцидента не сохранилось, никто из филиалов Конторы не докладывал об исчезновении сотрудников.

Шеф кивнул. Само покушение выглядело нелепо, если хотели устранить группу именно Профессора, то нельзя было брать металлическое оружие, Магна в состоянии засечь его за километр (а в Помещениях, самих по себе, недостаточно металла, чтобы повлиять на способности Магны). А с гарантией подорвать гранату Магна сможет на расстоянии до семисот метров. Следы от пуль и осколков гранаты успели «залечиться», но сами пули сохранились. Помещение постепенно ассимилирует, «впитывает» любой материал, лежащий на полу, если он не совпадает с материалом пола. Металлические пули удалось быстро найти и извлечь до того, как пол «проглотил» их.

— Для покушения использовался пистолет системы Браунинг, модель тысяча девятьсот тридцать пятого года и оборонительная граната M-37, — продолжала Лаки. — Лейтенант Торнс детонировала гранату дистанционно. Расследование ведётся, происхождение пистолета пока не установлено. По нападавшему: это была женщина, возраст тридцать-тридцать пять лет, родной язык французский. Это всё, что я успела определить.

— Благодарю за службу, капитан Страйк. Сидите, сидите. — Шеф жестом не позволил ей встать. — Помимо пропажи экспоната КТ-11, в хранилищах инцидентов не случалось, ключевые экспонаты неактивны. Эксперты подтвердили предполагаемую дату грядущего инцидента, сорок суток и шесть с половиной… — Шеф посмотрел куда-то вперёд. — Шесть часов, плюс-минус пятнадцать минут. Я прибуду на вашу базу в течение пяти часов, вы получите новые инструкции.

— Хотелось бы уточнить статус вновь найденного Видящего, Вадима Плетнёва, — напомнил Профессор.

— На время кризиса остаётся на вашей базе, под вашим наблюдением. Разрешаю задействовать стажёров для ведения мониторинга. Продолжайте тестирование и начальную подготовку по стандартному курсу.

— Есть, сэр. — На этот раз встали все, и призрачные фигуры, сидящие в креслах вокруг стола, исчезли. Конференция окончена.

                                               * * *

Допрос сотрудницы банка, начавшей выполнять команды по очистке базы данных от Плетнёва и Петренко, мало что дал. Девушка рыдала, успокоить её было крайне трудно, удалось узнать только, что некий сотрудник банка (она была уверена, что кто-то из её руководителей, но не могла с уверенностью сказать, кто именно) лично подошёл, выдал ей инструкцию на листке бумаги — такого рода распоряжения никогда не делаются устно — и сразу же отбыл. Проверили: никто из старших в иерархии к ней не подходил, приказа не передавал ни на бумаге, ни цифровым образом. Сотрудница пользовалась хорошей репутацией, подобных сбоев в её работе никогда не было.

На том листе бумаги, на котором, по словам сотрудницы, и было распоряжение — ничего. Просто белый лист, его сразу же отдали на экспертизу.

— Нас почти обыграли, — заметил Колосов. — Не успели стереть данные, но мы не знаем, кто отдал приказ. Записи всех видеокамер за этот день — к нам, пусть эксперты ищут зацепки. Отпускаем её под подписку о невыезде. Важно: дайте понять её менеджеру, что претензий к ней нет и надо намекнуть, чтобы объявили о расследовании инцидента, не уточняя подробностей.

                                               * * *

Вадим осторожно потрогал то место на затылке, куда приклеили датчик-монитор. Он снимает показания основных параметров, пояснили ему, частота сердечных сокращений, дыхания, всё такое.

— У вас период адаптации, у всех людей он проходит по-своему. Двое молодых людей в зелёных халатах — парень и девушка — будут присматривать, — пояснил Травматург. — Будут хоть какие-то странности — докладывайте немедленно.

Вадим покачал головой и вернулся к экрану. Сам не зная, почему, он запросил в библиотечном терминале сведения обо всех происшествиях в мире за последние сутки. И ещё раз впечатлился: информация собрана не из Интернет-публикаций, в которых соврут и недорого возьмут, а всегда сопровождалась указанием на источник, причём на такой источник, который возможно проверить. Вот это настоящий клад для журналиста! Система доступа к архивам называется «Архе», и публикации в СМИ была пока что единственная её функция, к которой ему дали допуск.

Кто-то прошёл по коридору, изнутри стены комнат можно сделать прозрачными — скрытые камеры, что ли? — и видеть, что происходит снаружи. Хорошая мера безопасности: снаружи человек без допуска может даже самой двери не увидеть, а самого видно как на ладони.

Вадим поднял взгляд, заметив движение, и обомлел, увидев ту самую девушку-бармена! Ещё там, в Москве, она передала Травматургу какие-то записи. Она-то что тут делает?! Неужели и она работает на Контору?

— Вы её видели? — спросил Вадим у парня-наблюдателя (на его значке было имя «Клаус»), указав в сторону девушки. И Клаус, и второй наблюдатель Маргарет, кивнули. Интересно! Раз эта девушка (имя её Плетнёву не удавалось вспомнить) тут, и её появлению никто не удивляется, можно полюбопытствовать. Не было бы допуска, вряд ли бы Вадим её увидел. Травматург намекнул, что ограничения допуска на территории баз Конторы действуют на все органы чувств. Вот это технологии!

Вадим встал из-за стола, вышел в коридор, девушка направилась в сторону медотсека. Что ж, прогуляемся.

                                               * * *

— Травматург, подтверждаю «золотой сон», — доложили Вильяму. — Объект в библиотеке, активность соответствует фазе парадоксального сна.

Вильям покачал головой. Многие Видящие, спасаясь от вновь нахлынувшего потока образов и внезапно открывшихся способностей, часто уходили в иллюзии, бодрствуя и совершая простейшие по сути действия, они вместе с тем переживали сновидения. Очень достоверные, чёткие, и крайне реалистичные. Важно вовремя было их научить, как выбираться из таких снов. «Шарманку» уже установили, она годится и на такие случаи. Если через десять минут не очнётся, придётся вмешаться.

— Действуйте по инструкции, — распорядился Травматург. Хотя это не более чем слова, стажёры и так всё понимали. — Держите меня в курсе.

А ему самому — в морг, забирать очередные образчики тканей мимика. Копирование «панацеи» — это важное, но не самое интересное достижение на этом фронте. Моментальное копирование и замещение тканей — вот это было бы достижение. Остаётся ещё вопрос, откуда взялись неучтённые мимики и как проникли в Помещение, официально, по данным Конторы, было всего два экземпляра. Получается, что их больше. Кто бы сомневался, мимика несложно размножить, гораздо сложнее остановить этот процесс.

                                               * * *

Вадим проследовал за девушкой, стараясь не попадаться на глаза. Та вошла в медотсек; «Отлично, и мы туда же, за какой-нибудь мелочью», — Вадим оглянулся, но никто больше не шёл по коридору. По дороге попалась видимая сейчас дверь в музыкальную комнату, за которой находился музей, где проверяли его способности. Отчего-то захотелось войти туда, и часы на руке, что характерно, показали зелёный сигнал. Как интересно! Но почему именно туда? И… Вадим осознал, что не может припомнить, чем именно он там занимался. Вот в музее он смотрел на книги и наскальные надписи, это он чётко помнит. А здесь что? И почему у него уверенность, что это именно музыкальная, а не иная, комната?

Вадим потряс головой. Не сейчас. Дверь медотсека открылась; девушка сидела спиной к нему у того самого стола, где Вадим сдавал кровь и прочее на анализы. Двое неизвестных Вадиму парней его возраста что-то делали поблизости, может они готовили аппаратуру для анализов? Так. Как-то неловко выходило: Дока здесь нет, оставалось только спросить у этих.

Что-то с мягким звуком шлёпнулось на пол. Словно блин уронили. Вадим не сразу осознал, что именно он видит, а когда осознал, то не сразу пришёл в себя. У девушки не было правой руки. Она выпала из рукава, и сейчас рядом с её стулом на полу что-то шевелилось.

Не просто шевелилось, что бы это ни было, оно растекалось, распространялось. Второй мягкий шлепок, и упала вторая рука. И словно включили освещение и зрение на полную мощность, под стулом шевелилось покрывало чего-то, похожего на многоножек. А из рукавов продолжали падать и стекать новые.

— Тревога! — крикнул Вадим, сумевший взять себя в руки. Многоножки словно этого и ждали, весь их ковёр разделился и потёк частью в сторону парней в дальней части отсека, а частью к Вадиму. Парни отреагировали быстро, Вадим только успел выбежать и захлопнуть дверь, а в коридоре уже мигали огоньки. И раздался голос:

— Всему персоналу. Ксеноморф, угроза класса «Мимик», немедленная эвакуация. Всему персоналу…

Один из парней — тех двоих, из медотсека — появился в дальней части коридора. По нему бегали те самые многоножки и, вроде бы они впитывались, растворялись в коже. Парень стоял, покачивался и смотрел на Вадима. Просто стоял.

Освещение в коридоре стало мертвенно-бледным, и Вадим вспомнил многократно прочтённые правила, это ультрафиолет. А сейчас — бегом туда, куда указывают стрелки. И он побежал. Грохот раздался позади, прямо на том месте, где только что стоял Вадим, появилась секция стены. Изолируют поражённый участок.

— Вадим, быстро в морг! — распорядился Травматург, подбежавший из-за угла. — Быстро туда, и жди указаний! — Сам он свернул налево в столовую.

Вадим побежал. Но едва повернул за угол, увидел, что ещё один поражённый незнакомый Вадиму пожилой мужчина, стоит на полпути к нужному повороту. По нему также бегали многоножки. С дальней стороны уже поднялась секция — изолировали опасный участок — и, видимо, вот-вот изолируют и этот.

— Назад! — Магна подбежала из столовой. — Отходим! Назад и налево, там пока чисто! Сразу за поворотом оружейная, бери огнемёт!

Вадим бросился туда, куда указали, успев заметить, что Магна достала из кармана пару металлических шаров. Ну да, это её основная специализация. Оружейная! Где тут оружейная? Ага, проявилась, едва он повернул за угол. Дверь впустила Вадима, в комнате полно стоек с самым разным оружием. И который тут огнемёт? Тревожный сигнал звучал, он не оглушал, не подавлял другие звуки, но и не давал расслабиться.

Ага, вот он, похоже. И как им пользуются? Несколько секунд… и Вадим, уже готовый впасть в панику, внезапно понял, как пользоваться незнакомым оружием, словно ему на ухо шепнули. Ага, отлично.

Держа палец на предохранителе, не хватало ещё по ошибке пальнуть в Магну, он вернулся за поворот. И вновь, не сразу понял, что именно увидел. Магна стояла, протянув правую руку ладонью вперёд, а шагах в десяти перед ней ворочался, соединялся и вновь распадался большой, неприятный на вид сгусток слизи. И словно рой насекомых летал вокруг него, летал и жалил.

«Не насекомые, — понял Вадим. — Металлические шарики. Мелкие, но много. И, похоже, они раскаляются, их видно всё лучше».

— Как только отойду, жги его, — распорядилась Магна — судя по голосу, не очень-то испугана, словно каждый день такое случается. — Готов? Раз… два… огонь!

Вот уж точно, огонь! Рой шариков в мгновение ока собрался рядом с Магной, и Вадим выпустил в сторону слизистого комка широкую, яркую полосу пламени. От слизи уже разбегались знакомые ему многоножки, он повёл струёй пламени так, чтобы накрыть их всех.

— Чёрт! — Магна вновь запустила свой рой. Что-то вроде тумана потекло с потолка, там, где туман касался пламени, оно гасло. — Отключите пожарку в коридорах! Быстро! Отходим, — указала она. — К моргу не пройти, отступаем к убежищам. За мной!

За поворотом ещё один заражённый. Откуда их столько?? Вадим отреагировал быстро, Магна ещё быстрее, до того, как густая жаркая пелена пламени обволокла чудище, её шарики успели сделать из него фарш. Как она умудряется управлять этим роем с такой точностью?!

Они спустились по лестнице, побежали в направлении стрелок. Чисто — ни людей, ни этого мимика, или как там его назвали.

— Магна, Вадим, мы отходим, — голос Травматурга. — Морг запечатан, вам во второе убежище, покидайте базу по готовности. Подтвердите, приём.

Магна подтвердила. Они бежали и бежали, и Вадиму, на долю секунды, стало дурно, но сумел взять себя в руки, прежде чем Магна заметила и вернулась, он догнал её. Не забыл поставить огнемёт на предохранитель. Баллоны с газом весят порядком, бежать было трудно и неудобно, но жить захочешь, справишься. А Вадиму никогда ещё так не хотелось жить, как в этот момент.

                                               * * *

— Там, похоже, триллер показывают, — посмотрел Травматург в глаза Вадима, пощёлкал пальцами перед его лицом. Вадим не сразу отреагировал. — Слышишь меня, Вадим?

Тот кивнул.

— Пойдём, прогуляемся в медотсек, — предложил Травматург. — Лица на тебе нет, дам чего-нибудь для бодрости.

Вадим кивнул и побрёл вялой, неторопливой походкой зомби. Но при этом отвечал, пусть и не сразу, на вопросы и реагировал на препятствия и всё такое. Стажёры переглянулись. Во взглядах явно читалось восхищение. Под «золотым сном» человек обычно в глубокой отключке, а здесь — и бешеная активность мозга «по ту сторону», и этой же активности достаточно, чтобы человек, хотя бы частично, осознавал, где он на самом деле.

                                               * * *

Магна не успела задраить дверь во второе убежище, как вновь ожил селектор.

— Магна, Вадим, — голос Профессора. — Ксеноморф проник за первый периметр. Отдан приказ на стерилизацию. Отправляйтесь на уровень «Омега», прикройте команду чистильщиков.

— Есть, сэр! — ответила Магна. Посмотрела в глаза Вадима. — Эвакуация отменяется, идём помогать чистильщикам.

— Что такое стерилизация?

— Ядерный или тепловой взрыв, — ответила Магна. — Это в самый низ. Держи огнемёт наготове, если остановимся где-то по пути — стреляй, если дверь откроется.

Вадим кивнул. Магна приложила ладонь к сенсору лифта и… нарисовалась ещё одна кнопка на панели управления. На ней — яркая красная буква «омега». Магна прикоснулась к ней пальцем, и лифт понёсся вниз, он взял такой старт, что Вадиму на долю секунды стало дурно, но он справился.

Несколько раз лифт замедлял движение, Магна держала рой своих шариков наготове, они лежали на ладони, все как один чистенькие, сверкающие, зеркально гладкие. Но лифт не останавливался, а продолжал движение вниз. Наконец, лифт мягко остановился, и буква «омега» пропала с панели. Дверь отворилась…

Эти, с многоножками, уже и сюда пробрались. Как такое получилось?! На полу лежали тела, видимо, это и есть чистильщики? Вначале им пришлось жарко, в буквальном смысле, стрелять пришлось почти в упор, а отступать было особо некуда. Хорошо ещё, что подожжённые чудища бросались прочь от источника огня. Поступи они наоборот, и всё, спасаться негде.

— Профессор, чистильщики погибли, нужен код активации, — доложила Магна. Рация ответила не сразу. Судя по тому, что услышал Вадим, в эфире были сильные помехи.

— Передаю код аутентификации, повторите оба. «Альфа три эпсилон ноль четыре гамма».

Магна и Вадим послушно повторили.

— Код активации восемь-семь-пять-ноль-три, повторите.

На долю секунды Вадиму показалось, что он забыл предыдущий код. Но — видимо со страху — вспомнил сразу же. И повторил второй.

— Пять минут задержки, после ввода кода немедленно эвакуируйтесь. — Скрежет и свист статики, связь прервалась.

— Нам туда, — указала Магна в центр помещения, где у небольшого возвышения стояли две консоли. — Делай всё то же, что и я, на правой консоли. Начали!

Пока они проговаривали и вводили с пульта коды доступа, Вадим изо всех сил пытался побороть страх. Чёрт, ну не может такого быть на самом деле, не может! Такое только в фильмах можно увидеть!

— Отсчёт пошёл, — указала Магна. — Всё, теперь отступаем. Осторожно, справа!

Вадим и сам увидел. Что-то небольшое — всё та же многоножка? — крадучись подбиралось к ним. Да оно с полом почти сливается, еле заметил!

Они добежали до северной части комнаты противоположной от лифта, за которым ним оказался проход. А вот сейчас не так, как в фильмах, не раздаётся постоянный голос, оповещающий об обратном отсчёте. Может, так и нужно, если противник сообразит, что пора покидать базу любой ценой, дела могут пойти ещё хуже. Хотя куда уж хуже…

Бегом по коридору. Только добежали, как беспорядочно начали мигать светильники.

— Чёрт, только не это! — Магна явно растеряна. — Такого не может быть! Они не смогли бы отрубить все генераторы!

— Магна, Вадим, поторопитесь, — голос Профессора едва различим из-за помех. — Отказ систем энергопитания, капсулы три и четыре пока не затронуты, вам туда. Сразу же…

И всё, конец связи.

— Нам сюда. — Магна открыла дверь…

Еле успели! Сразу двое заражённых, они еле успели накрыть огнём всю эту нечисть, что хлынула к проходу, к новой добыче. Магна успела захлопнуть дверь капсулы, а Вадим ещё секунд десять поливал огнём пол перед ней.

Удары — едва различимые, но несомненные. Изнутри обеих капсул, третьей и четвёртой.

— Приехали. — Магна вытерла пот со лба. — Назад, к лифту. Если он ещё там, можем прорваться на предыдущем уровне. Побежали!

Дверь лифта открылась, но… ничего больше. Панель не светится — управление не работает.

— Чёрт, только не сейчас! — крикнула Магна, но сумела взять себя в руки. — Минуту, попробую включить.

Она закрыла глаза и сосредоточилась. А с потолка на пол зала что-то шлёпнулось. Не потребовалось гадать, что это, от упавшей бесформенной массы уже отделялись многоножки и бежали к лифту в сторону людей.

— Магна…

— Знаю, — отозвалась та, не открывая глаз. — Красный рычаг справа от двери, потяни на себя.

Едва успел! Двери сомкнулись до того, как поток достиг лифта. Магна внезапно открыла глаза, и схватила Вадима за свободную руку.

— Ничего не выйдет. — Она сжала ладонь Вадима. — Осталось двадцать пять секунд. И связи нет.

До Вадима не сразу дошло, что это значит. Он осторожно опустил огнемёт на пол, снял со спины ранец с баллонами и обнял Магну. Стоял, слушая, как бьётся её сердце, и каждая секунда тянулась всё медленнее и медленнее…

                                               * * *

Вадим открыл глаза и вскочил. Первые несколько секунд было ощущение, что он задыхается. Но почти сразу же прошло.

— Что это было?! — он оглянулся. Те двое, в зелёном; рядом стоял нахмурившийся Травматург тоже в халате. И никого больше. Сам Вадим стоял рядом с тем столом, за которым сидел Док, когда предложил ему капсулу «панацеи». — Так это что… померещилось? Приснилось?

Травматург кивнул.

— Сейчас главное… Вадим! Вадим, слышишь меня?

Вадим медленно уселся и некоторое время смотрел перед собой незрячими глазами. Затем взгляд стал чуть более осмысленным, и Вадим кивнул.

— По новой, — заметил Клаус. — Сигналы похожие. Возможно, он видит то же самое.

— День сурка, — почесал в затылке Травматург. — Ладно, я пошёл искать Дока. Посовещаемся, как быть. Если сумеете, дайте ему эту таблетку, — указал на стол. — Только не силой.

                                               * * *

Вадим понял, что сидит в библиотеке… как раз перед тем, как началось! Он всё ещё чувствовал сердцебиение Магны, обоняние ещё воспринимало гарь и неприятный запах, похожий на смрад подгоревшего мяса. И что же… всё начинается снова?

Та девушка прошла по коридору. В сторону медицинского центра.

— Как вызвать Травматурга? — Вадим вскочил на ноги. Клаус протянул ему мобильник — или что-то похожее. — Вильям, это срочно! Я не знаю, как объяснить, на базу проник ксеноморф. Она сейчас в медотсеке! Нужна срочная эвакуация!

Удивительно, но Травматург не стал задавать лишних вопросов, и оба парня, которых тогда накрыло в медотсеке, успели спастись. А дальше всё развивалось примерно так же, но жертв было куда меньше. Вот только пробегая мимо двери в оружейную, Вадим заметил на стене календарь. Это было уже нелепо, на стенах тут никогда ничего не висит. А кроме того, на развороте красовался кадр из одного из выпусков «Ну, погоди» — Волк с Зайцем на теплоходе. Что за…

В этот раз они с Магной успели запустить капсулу. И когда сработала стерилизация, капсула уже летела куда-то ввысь…

И снова нахлынула тьма. И почти сразу же Вадим понял, что снова сидит в библиотеке, он помнил оба эпизода — и тот, где они с Магной погибли при взрыве, и тот, где спаслись. Что за ерунда тут творится?!

И вновь та девушка прошла по коридору.

                                               * * *

— Странно, — посмотрел Травматург на записи. — Лаки бы сейчас… она смогла бы почуять подробности. Но не будем забегать вперёд. Он в петле, синдром «Дня сурка», но ещё десять-пятнадцать минут мы можем не вмешиваться. Таблетку успели дать?

Стажёры кивнули.

— Отлично, молодцы ребята. Звоните немедленно, когда будет следующая пауза.

                                               * * *

Галина приехала на приём за пятнадцать минут. Тоскливо, почти непереносимо сидеть дома, чувство, что часть тебя отрезали, ножом по живому, становилось непереносимым. И началось странное, ей уже не мерещилась та девушка из ФСБ, но как будто призраки то и дело проносились мимо. Вроде бы и не было никого, но её не оставляло ощущение недавнего живого присутствия. С головой точно не всё в порядке.

И двое сопровождающих держались нарочито на виду. Галина не забыла позвонить им, что выезжает на приём к врачу, не то с них станется вновь увезти «на разговор», а этого ей очень не хотелось. И до мамы с папой не дозвониться. Словно весь мир осиротел, но никто не помнит, чего же они все лишились. Ужасно!

Пока Галина ожидала в короткой очереди, перед ней было всего два человека, в коридоре произошло странное: все люди куда-то делись. То ходили взад-вперёд, преимущественно персонал, а минут через пять уже пусто кругом, ни души. И ведь не конец ещё рабочего дня!

— Галина… — врач открыл дверь и отчего-то замялся.

— Петренко, — подсказала Галина, поднимаясь на ноги. — Я записалась сегодня, меня вместо Пархоменко записали.

— Всё верно, — кивнул врач. — Проходите, пожалуйста.

А потом он вошёл, проследовал за свой стол и… на пару минут отключился. Галина, если честно, испугалась, но не странного поведения доктора, сегодня все люди ведут себя странно. Снова словно призрак промелькнул рядом со столом врача. Галина помотала головой, и на долю секунды боковым зрением заметила человека на вид лет тридцати, в халате и со значком как весь персонал. Он отошёл от стола доктора и словно растворился в воздухе. Да что же такое творится!

— Доктор? — Галина подошла к его столу. Нехорошо смотрит светило медицины, куда-то сквозь пациента. И доктора словно включили.

— Простите? — он посмотрел на Галину поверх очков. — Простите, что-то я…

— Галина Петренко, — повторила Галина в очередной раз. — Простите. Я запишусь на другое число.

— Да-да, я отмечу, чтобы в регистратуре вам перезвонили, — согласился доктор. — Всего доброго!

Галина закрыла за собой дверь. Так. Уже надо, похоже, к психиатру. И… она повернула голову, и вновь на самой границе видимой области справа померещился тот молодой, в халате.

— Я вас видела в кабинете доктора, — повернула Галина голову в его сторону. — И, похоже, раньше, на улице. Кто вы такой, почему прячетесь? Что вам от меня нужно?

Он словно возник из воздуха. Галина вскрикнула бы, но парень (ему нет тридцати, поняла Галина — хорошо, если двадцать есть) схватил её за руку.

— Хотите жить — делайте, что говорю. Пригнитесь!

Два хлопка — два выстрела. Галина не сразу поняла, даже испугаться не успела. Она осознала, что парень грубо толкнул её к стене, и вовремя: напротив, как раз там, где она только что стояла, в стене красовалась дыра. Галина успела увидеть, что два человека в форме охранников, с пистолетами в руках, неподвижно замерли шагах в тридцати по коридору. А её спаситель стоял, глядя в сторону охранников, протягивая к ним руку ладонью вперёд.

— Хотите жить — делайте в точности то, что скажу. Вы понимаете меня?

Она кивнула. Всё происходящее было настолько нереально, что ей захотелось проснуться. Но вот умирать очень не хотелось, даже во сне!

— Бежим! — человек схватил её за руку и указал, куда. Они успели повернуть за поворот, прежде чем снова раздались хлопки — выстрелы. И ещё выстрелы, и крики.

— Куда мы? — выдохнула Галина, едва поспевая за неизвестным. — И кто вы такой?

— Я всё объясню. Как только мы будем в безопасности.

Он распахнул дверь, Галина успела прочесть надпись «Морг», и вновь выставил ладонь перед собой. И двое людей, уже повернувшихся в их сторону лицом, замерли ни дать ни взять как восковые фигуры. Парень захлопнул дверь и придвинул шкафчик с какими-то инструментами и забаррикадировал её.

— Галина Васильевна. — Он посмотрел на неё. — Меня зовут Майкл Новак. Сейчас очень важно, чтобы вы сделали выбор. У нас минут пять, не больше, потом они ворвутся в эту комнату. Самое важное: вы должны пойти со мной по собственной воле. Вот, — показал он ладонь. А на ней лежало две капсулы, синяя и красная. — Вам выбирать, остаться или уйти.

                                               * * *

— Сергеич, это срочно. — Панкратов вошёл в выделенный им с Колосовым кабинет. — Перестрелка в клинике. Спецназ уже там. Одного нашего легко ранили, второй не пострадал. Сообщают, что охранники клиники внезапно открыли огонь по Петренко, как только та вышла из кабинета врача. Это пока всё, что знаем — здание уже оцеплено.

— Весело тут у нас, — заключил Колосов. — Давай прямой эфир.

                                               * * *

На третий раз Вадим вновь заметил календарь с Волком-матросом. И не только его, он припомнил, что напротив расположена та самая комната, где он и Травматург, что-то ведь там было, что-то важное. Он посмотрел на бескозырку на календаре… и мелодия вдруг сама заиграла в ушах. Да громко!

«Бескозырка белая, в полоску воротник…»

Стало тихо. Вадим не без удовольствия вспоминал песенку, и постепенно вспоминалось всё, включая термин «шарманка». Вокруг мигнуло освещение. А когда оно стало ярче, у входа в музыкальную комнату стояла та девушка, которая уже не была человеком. Сейчас выглядела почти нормально, если бы не сидящая на её щеке многоножка.

— Как ты попал сюда? Мне важно знать, как ты попал сюда. Расскажи, и спасёшь всех.

— Кто вы? — спросил Вадим. Песня играла всё громче, и всё вокруг становилось более настоящим, что ли. Более плотным. Только девушка всё ещё оставалась не вполне настоящей — очертания её плыли, шли туманом. — Что это за представление?

— Расскажи, как ты попал сюда. — Она протянула руки к Вадиму — и пальцы её стали удлиняться, превращаться в щупальца. Но страха не было — наоборот, росло ощущение нереальности. Песня всё громче звучала, и каждый такт её приносил бодрость и уверенность в себе.

Вадим рассмеялся. Сам не зная почему, он вспомнил любимую в детстве книгу.

— Ну уж нет, этого вы не добьётесь от меня, гражданин Гадюкин!

Девушка зашипела сотней змей и бросилась на Вадима, в движении полностью теряя человеческий облик. «Тебя нет, — подумал почему-то Вадим, — ты ненастоящая. Ненастоящая!». Но глаза всё же закрыл.

А когда открыл, то заметил, что стоит в медпункте, а вокруг — Травматург, те двое в зелёном, Док и Профессор. И все аплодируют.

— Мои поздравления, Вадим, — пожал ему руку Док. — Мы думали, придётся вмешаться. Очень удачно помогла твоя «шарманка».

— Ч-ч-что это было? — Вадим потряс головой. — Так всё было по-настоящему…

— «Золотой сон», — пояснил Травматург. — Идём, идём. Сейчас — быстро подкрепишься, и садись писать отчёт. Важно, чтобы ты записал как можно больше подробностей. Всё помнишь?

— Всё. — В медотсек вошли Магна и Лаки, что-то оживлённо обсуждая на ходу. Вадим посмотрел на Магну и ощутил, что краснеет.

— Что-то очень личное? — уточнил Профессор. — Там участвовала ваша невеста?

— Нет. — Вадим посмотрел в сторону Магны. — Вы там были. Извините.

— Я?! — удивилась Магна. — Надеюсь, ничего неприличного?

— Ничего неприличного. Но мы там оба погибли.

Магна и Лаки переглянулись.

— Магна прочтёт этот отчёт первой. — Профессор оглядел присутствующих. — Если сочтёт необходимым, поставит соответствующие пометки. Тогда отчёт целиком прочитаю только я и моё руководство. Есть возражения?

Магна помотала головой и подмигнула Вадиму. Тот совсем смутился.

— Брось, это ведь сон. — Магна хлопнула его по плечу. — Профессор прав, важно как можно быстрее записать все подробности. Идём в столовую, каждая минута дорога.

                                               * * *

— Лаки? — Профессор оглянулся. — Можно ведь простыми словами. Так важно, чтобы Вадим не слышал?

Лаки кивнула.

— Оперативник, который присматривал за его невестой, сообщил, что Галина Петренко — Видящая. Совпадение по трём основным тестам, ошибка исключена. На неё уже было покушение.

— Чёрт, вот так история. — Профессор поскрёб затылок. — И приведут её, конечно, к нам. Ладно, будем решать проблемы по мере поступления. Они уже в пути?

— Да. Мне приказано встретить их в Помещении Тау-Бета. И ещё. Две минуты назад на связь вышла Кысь.

— Она?! — вот теперь Профессор удивился по-настоящему. — И?

— Просит разрешения посетить нашу базу.

Профессор чуть челюсть не выронил. Кысь никогда не покидала своего Помещения. Так, во всяком случае, она говорила в пересказе Лаки. И вдруг такой запрос! Начальство не согласится, это ясно.

— Если мы откажемся, она готова встретиться в любом Помещении на наш выбор, — добавила Лаки. — Она повторно свяжется через десять минут.

— Запрошу Шефа, — решил Профессор. — Вадиму пока ни слова. Когда тебе нужно быть в Тау-Бета?

— Через тридцать две минуты.

— Отлично, жди в морге, я сейчас подойду. — Профессор достал из кармана коммуникатор, и быстрым шагом направился в зал совещаний.

                                               * * *

— Ну что же, товарищи господа. — Колосов оглядел свою команду. — У нас снова исчезновение в морге, примерно такое же, как было в Засолье. Я уже распорядился доставить сюда всё оборудование из морга, и все оперативные записи. Есть идеи?

— Пусть привезут вначале дверцы от холодильных камер, — предложил Архипов. — Сразу сделаю анализы материала. Тогда будут идеи.

Колосов кивнул.

— Результаты нужны через два часа. Работайте, а я постараюсь выиграть побольше времени.

День 40. Оградить, сохранить, защитить

Сам не зная почему, Травматург проснулся в половине третьего ночи, он встал и совершил все утренние ритуалы. Посмотрел на фотографию Лаки — подарила ему тогда, на их первом свидании — вздохнул, и направился в морг. На рабочее место то есть.

И даже не очень удивился, обнаружив там Магну (не очень весёлую) и Вадима (и того хуже).

— Наливай, Вилли, — велела Магна вместо «Привет!». — Нам обоим.

— А выговора не боишься? — не удержался Травматург. — Да ещё молодое поколение спаиваешь.

— Убью, — беззлобно пообещала Магна. — Правда, налей. Очень нужно.

Травматург покачал головой, вздохнул и налил. На этот раз пили прямо тут. И, похоже, Вадим виски пить совсем не умеет, ну или алкоголь пьёт редко (судя по его досье, болезненного пристрастия к алкоголю у него нет).

Впрочем, если только Шеф не явится прямо сюда и немедленно, последствий не будет. Побочное действие «панацеи»: человек намного быстрее перерабатывает поступивший внутрь этиловый спирт. Доза до двух грамм на килограмм веса обезвреживается самое большее за час. Лёгкое опьянение есть, но ни похмелья, ни прочих прелестей интоксикации.

— Или уж расскажите, что у вас случилось, или займитесь чем-нибудь.

— Найдётся бумага и карандаш? — поинтересовался вдруг Вадим. Травматург кивнул.

— Кстати, он классно рисует! — оживилась Магна. — Такие комиксы, класс! Вадим, а нас с ним не нарисуешь? Вилли, ты не против?

— Не против, если тихо будете сидеть, — поднялся на ноги Травматург. Ночка выдалась бурной. С учётом внезапного визита Кыси и того представления, что она устроила в Тау-Бета. Договорились вначале передать Галину Петренко в надёжные руки Профессора, а через час там же встретить Кысь. По словам Лаки, Кысь знает все Помещения, известные Конторе. Самое трудное было объяснить, о котором из них идёт речь. И тут помогла внутренняя маркировка, неизвестно кто, неизвестно как, неизвестно когда нанёс на потолок Помещений те самые греческие буквы. Они прекрасно видны в инфракрасном диапазоне, каждая буква метров сорок.

                                               * * *

Травматург как раз открыл проход для Лаки, чтобы встретить Галину и стажёра Новака из филиала в Атланте, и впервые увидел знакомую индикацию на всех дверцах сразу. Как если бы все коридоры между всеми Помещениями разом открылись. Ну, точнее, ему известные коридоры.

— Лаки, — успел передать он, — все коридоры открыты. Будьте там…

Шорох, треск статики. Связь оборвалась. Травматург немедленно поднял тревогу, но Профессор только успел вызвать отряд на помощь, как связь восстановилась.

— Вилли, — голос Лаки. Удивительно спокойный голос. — Пусть Профессор и Док подходят. Она уже здесь. Отключай тревогу.

Травматург беззвучно выругался. Чёртовы инопланетяне, даже на часы не могут толком посмотреть! Сам он не видел того, что происходило в Тау-Бета, но оперативных записей оказалось предостаточно. На этот раз Кысь ничего не блокировала, не стирала и не удаляла из памяти зрителей.

Она шла — светловолосая девушка с вытянутым лицом и двумя косами до пояса. В платье до пят и туфлях. Никаких украшений, никакой косметики, ничего такого. До сих пор спорят, какого именно цвета и покроя было платье, похоже, что все запомнили разное. Но не это привело всех в изумление.

Там, где проходила Кысь, становилось светлее. Предположительно она вышла из центра Помещения и пошла в сторону Лаки, а подошла как раз в тот момент, когда Новак и Петренко выпрыгнули из коридора.

Кысь остановилась шагах в десяти от ошеломлённых людей. Петренко переводила взгляд с Новака на Лаки и обратно, и Лаки прижала палец к губам, указав глазами на Кысь. Галина кивнула, хотя видно, чего стоило ей сохранять самообладание.

Кысь просто стояла, а каменный пол под её ногами преображался, он превращался в цветущий луг. Со скоростью сантиметр-два в секунду. И светлело! Все люди невольно отпрянули, когда трава начала прорастать совсем у их ног, но Кысь звонко рассмеялась и посмотрела в глаза Лаки.

«Не бойтесь», — шепнула та мысленно. Галина вздрогнула, посмотрела в глаза Лаки. «Галина, её зовут Кысь. Она просит тебя подойти ближе к ней. Не бойся».

Галина кивнула, но не сразу сумела сдвинуться с места. Ещё бы — не так давно она ползла по стальному холодному коридору, да ещё ужасов натерпелась там, у себя дома. И вот сразу такое!

Галина подошла к Кыси на расстояние вытянутой руки и не удержалась, присела и потрогала траву руками.

— Настоящая! — поразилась Галина. — Извините! — она выпрямилась и запрокинула голову. — Солнце?! Откуда?!

Да, хороший вопрос. Луг успел добраться до Лаки и Новака; теперь и они видели в небе солнце. Это что получается, Кысь приносит свой, если так выразиться, мир с собой?

Кысь снова рассмеялась, и «пропела» что-то. Словно исполнила пьесу для скрипки с оркестром.

— Как красиво! — вырвалось у Галины. Она улыбнулась, когда Кысь, как это обычно бывало, начала преображаться в кошачий облик. Двуногая прямоходящая кошка. И только зажмурилась, когда Кысь прошла сквозь Галину — стряхнула что-то тёмное, шевелящееся, себе под ноги — и, похоже, раздавила каблуками. Пара секунд — и Кысь приняла свой прежний облик. И снова что-то «спела». Галина в замешательстве оглянулась. Лаки прикрыла глаза.

— Она говорит… минуту… она говорит, что вы многое успели забыть, но всё это вернётся. — «Вот чёрт, — подумала Лаки, — только этого не хватало». Если сейчас Кысь отменит действие амнеотика…

— Вы её понимаете?! — поразилась Галина и неуверенно протянула руку к Кыси. Та не отпрянула, не выразила недовольства, наоборот, сама протянула правую руку. Галина осторожно прикоснулась к ладони Кыси, и та снова улыбнулась. — Она настоящая! И что же я забыла?

Так. Этого следовало ожидать. Кысь отступила на шаг… и преобразилась. Теперь там стоял Вадим Плетнёв. Не отличить. В той одежде, в которой он пришёл к Кыси на профилактику.

— Так вы его тоже знаете! — ахнула Галина. — И кто он? Не скажете?

Кысь вернула свой прежний облик (Галина вздрогнула) и отрицательно покачала головой. А потом обвела руками пространство вокруг себя.

Из ниоткуда собрались и уплотнились ячейки, словно всех присутствующих поместили внутрь огромного мыльного пузыря, на поверхность которого налипло множество мелких. Ячейки и пузыри, более всего походили на экраны. Кысь оглянулась, явно ища что-то взглядом, и указала рукой. Ячейка метрах в десяти на север и метрах в пяти над полом осветилась, и поражённые зрители увидели Травматурга, смотрящего внутрь коридора. Словно камера возникла в том самом коридоре. Камера резко понеслась вперёд, прошла мимо Травматурга, Дока и Профессора, сквозь дверь морга, прямо и направо по коридору, снова сквозь дверь. И остановилась, показывая Вадима в библиотеке, сосредоточенно рисовавшего что-то. Он поднял голову, лицо его отразило изумление — он тоже что-то видит? — и картинка пропала. А следом за ней пропали и все ячейки-пузыри, и сама мыльная полусфера исчезла.

— Так он тоже на вас… у вас работает?! — оглянулась Галина. — Он тоже следил за мной… ну, охранял, да?

Лаки не придумала ничего умнее, чем кивнуть. Можно ведь и так сказать.

— Кысь. — Лаки не сразу обрела голос. Та, к которой обращались, встретилась с Лаки взглядом. — Люди, о которых ты говорила, готовы встретиться с тобой. Галине нужно отдохнуть, у неё сегодня был сложный день.

Кысь кивнула, взмахнула руками перед собой, и… Галина и Новак пропали. Как и не было.

— Лаки, перемещение в энергоблок номер один, — голос Травматурга из рации. — Кто это, не в курсе?

— Галина и Новак, встречайте. И пусть Док с Профессором идут сюда, Кысь ждёт.

---

                                               * * *

— Жаль, меня там не было, — вздохнула Магна. Нечасто услышишь от Травматурга рассказ, да ещё такой интересный. — Вадим, не сделаешь нам пока кофе?

Вадим, успевший прийти в себя, кивнул, поставил пустую стопку на стол, и отбыл. Рисунки — карандашные наброски — он оставил на столе. Выглядел Вадим теперь значительно лучше, даже улыбнулся на прощание.

— Классно рисует! — сообщила Магна, понизив голос, едва дверь за Вадимом закрылась. — Смотри, это же мы с тобой! Как живые! Говорит, он когда-то комиксы рисовал, очень увлекался, но в школе засмеяли, и родители тоже были против.

Травматург покачал головой и улыбнулся.

— Слушай, не знаю, кому и сказать. — Магна оглянулась. — Ты уж извини, что я с тобой о своём треплюсь…

— Мэг, — улыбнулся Травматург и взял её за локоть. — Всё в порядке. Говори, если нужно. Сама знаешь, дальше меня не пойдёт.

— Я люблю тебя, Вилли, — кивнула Магна. Просто так сказала, а Травматурга бросило в жар. — Слушай. Я не знаю, откуда ему сон тот пришёл, но он всё знает. Где у нас что находится, как выглядит. Даже про меня многое знает, уж не пойму, откуда.

По распоряжению Профессора они прошли по всему маршруту из того первого сна. Вадим успел кое-что зарисовать, получились условные, но достаточно точные карандашные наброски. И всякий раз совпадало всё до мельчайших подробностей. Где что находится, как выглядит. Он указал, где вход в оружейную, и что там где стоит. Показал, как он обращался с огнемётом (тот, естественно, оставался на предохранителе). И так вплоть до зала «Омега». Профессор не сразу дал допуск на симуляцию стерилизации, когда консоли отзываются на команды, но ничего, кроме обратного отсчёта, не случается. И тут всё совпало во всех мелочах!

А ещё Вадим рассказал о том, какие Магна делала жесты, как поправляла волосы, когда волновалась, перебирала пальцами. Как именно летал рой её крохотных «пуль». Всё-всё-всё. И опять совпадение по всем пунктам. Магна даже предложила обнять её там, в лифте — показать, как это выглядело — и, по её словам, её долго не отпускало дежавю, всё это действительно когда-то было.

— Так он ещё и снотворец, — покачал головой Травматург. Редкая стихия. Пока что наилучший известный Конторе снотворец — это Лаки. — Везёт же…

— Не завидуй! — Магна поджала губы, но тут же рассмеялась, посерьёзнела. — Вот такие дела, Вилли. Я ему тогда сказала, что у меня ещё дела есть, чтобы ушёл, а сама стояла в лифте и ревела, как дура. Никогда такого не было! Как наяву!

Травматург молча прогулялся до заветной ячейки и принёс Магне ещё стопку виски. Пить его из стаканов Магна отказывается. На Магну виски действует благотворно, сразу же приходит хорошее настроение, а через четверть часа: «Какой виски, хозяин?». У твоего организма внутри ни единой лишней молекулы спирта!

— А где новенькая, кстати? — спросила Магна, вернув стопку. — Что-то я её не видела.

— В другом крыле. Вадим её жених… был, пока память ей не стёрли. А вчера Кысь первым делом намекнула Галине, кого она забыла.

— Да уж, ситуация. Странная она, — задумчиво сказала Магна. — И у меня от неё всегда мороз по коже. Так зачем она нас позвала?

— Намекнула, что у Вадима внутри появилось нечто чужеродное. А ещё показала, что она может переместиться, когда хочет и куда захочет. В любую нашу базу, в самое защищённое там место. И ни одна наша система защиты её не фиксирует.

— Чёрт, я её боюсь теперь, — вздрогнула Магна. — Нет, мне больше не наливать. Идём кофе пить!

— Что там с отчётом Вадима? — Травматург открыл перед ней дверь морга, запечатал её за собой. — Поставила ограничение допуска?

— Нет, не стала. Там ничего такого уж секретного. Если только он сам не ограничит допуск.

                                               * * *

Док присоединился к кофейной церемонии. Лаки, по его словам, отбыла по срочному делу, часа через три должна вернуться.

— Александр? — Лучший способ отвлечь Дока от раздумий — назвать его настоящим именем. — Что там у тебя? Говоришь, собрали образцы вчера?

Док кивнул. Собрали чуть не тонну образцов. После того, как Кысь отбыла на родину, принесённый ей ландшафт — луг под ногами, солнце над головой — начал постепенно протаивать, исчезать. Но исчезал он медленно! Границы мира Кыси съёживались на миллиметр-другой в секунду. Лаки специально спросила у Кыси, чтобы потом не было недоразумений, можно ли будет взять образцы растений и всего прочего? Кысь улыбнулась и кивнула. И вновь Док и Профессор чуть челюсть не уронили, раньше она наотрез отказывалась. А сейчас вон, какая щедрая. С чего бы это?

— Я-то думал, оно всё исчезнет. Как та лужайка под ногами. А утром прихожу — всё живёт и не вянет. Если вкратце, это просто клад. Может, не такой, как «панацея», но… — Док рукой махнул. — Всё, сейчас допью — и побегу дальше исследовать. И знаете, что? Тамошняя почва передаёт свои свойства. Я специально вчера высадил один образец её почвы, вместе с травой и всем таким, в нашу покупную, так утром она вся стала такой же, как под ногами у Кыси. И тамошней травой всё поросло. И цветы успели вырасти! А некоторые и семена уже дали!

— Ты там осторожнее — не то сам знаешь, если на тебе траву увидим, или если грибами обрастёшь… — Травматург провёл ребром ладони по горлу.

Док благосклонно улыбнулся.

— Думаю, Вилли, если бы она хотела нас повывести, давно бы уже сделала. В общем, она нам подарок сделала, это ясно. Жест доброй воли, что ли? Лаки потом подробнее расскажет, она ведь у нас переводчик.

Да уж. Вчера по итогам встречи с Кысью было совещание руководителей отделов Конторы. Долгое совещание и, по словам Шефа, жаркие споры. Решили, что надо образцы исследовать, не уничтожать, и от следующих встреч с Кысью не отказываться.

— Так что она про меня сказала? — Вадим осмелел, заметив, что остальные молчат, задумчиво глядя кто куда.

— Лаки проведёт тебя к ней ещё раз, — ответил Док. — В случае если ты не откажешься. И Кысь обещала пояснить про тебя.

— А я могу отказаться? — не сдержался Вадим. Сразу после того, как закончил с отчётом, его отправили на подробнейший медосмотр. Его проводили не только на этой базе, ещё куда-то вызвали, снова были «гонки по вентиляции», как сам Вадим окрестил путешествие по коридорам. И вроде бы всем остались довольны.

— Можешь, — кивнул Док. — У нас начальство говорит именно то, что думает. Если бы Шеф считал, что визит обязателен, он бы так и заявил. Привыкай.

Вадим покивал. И снова ненадолго смутился.

— Скажите, а возможно ли восстановить стёртую память? — спросил он Дока напрямую. Магна вздохнула и отвела взгляд.

Док покачал головой и развёл руками.

— Амнеотик — дорога в один конец. Мы не умеем восстанавливать воспоминания.

— А Кысь?

Док снова развёл руками. Ясно. Неизвестно.

— Ты у Галины вначале спроси, — буркнула Магна. — Это ведь её голову затронет. Ей и решать, я так думаю. Извини, если что.

— Вы правы, — не сразу ответил Вадим. — Спрошу.

— После вчерашнего, — мрачно отозвалась Магна, — ты, как честный человек, должен обращаться ко мне на «ты».

И рассмеялась первой.

                                               * * *

— Лейтенант, вначале краткие заключения, — распорядился Колосов. Удивительно, но московское начальство не возражало, чтобы Колосов, Панкратов и их команда совещались между собой. Естественно, в присутствии представителя московского отделения.

— Есть, товарищ полковник. Извлечённый из тела Груздевой передатчик совпадает по параметрам с другими семью, данные по которым есть в архивах отдела. Главное отличие: сигнатура прошивки совпадает с тем, что изъят в июле прошлого года во время операции в Рейкьявике. До настоящего момента передатчики эффекторов ни разу не использовали ту же прошивку повторно. Это подтверждается и косвенно, полученной оперативной информацией обо всех известных инцидентах, где доказано использование Шодан.

Колосов и Панкратов переглянулись. Панкратов был явно удивлён.

— Мы провели неразрушающий анализ компонент передатчика, и выявили источники компонент, использованных при его создании. Сейчас ведутся следственные мероприятия, ожидаем первые итоги в течение двух суток.

— Анализ оперативной видеосъёмки, — продолжал Архипов, — показал, что в последнем инциденте, в клинике имени Шеламова, мы имеем дело с новой разновидностью активного камуфляжа. На экране кадры оперативной съёмки.

Кадров, надо признать, было не очень много. И те в основном с помехами, нечёткие. Кто бы ни проник в клинику, он дело своё знает, он не оставляет следов на записывающей аппаратуре, и его потом никто не может вспомнить. Архипов указал, что там, где видно, как Петренко спасается бегством по коридорам, правая ладонь её выглядит так, словно кто-то держит девушку за руку. Особенно хорошо это видно в моментах, когда этот кто-то явно тянет девушку за собой.

— После того, как Галина Петренко повернула за угол, она спросила «Куда мы? И кто вы такой?». Восстановлено по губам. Вместе с тем, по положению её правой руки, можно сделать заключение, что кто-то держал её за руку в тот момент. Камеры не зафиксировали этого человека, но есть косвенные данные. — Лейтенант вновь дал несколько кадров.

— Смотрите, повсюду, где проходит предполагаемый человек, есть пограничные эффекты, оптические искажения. Мы примерно можем вычислить рост человека, это сто шестьдесят пять, максимум сто семьдесят сантиметров. Моё предложение: во всех случаях, когда предполагается наличие такого камуфляжа, необходимо использовать ёмкостные и инфракрасные датчики, а также датчики движения воздуха. В случаях, когда мы можем планировать или предполагать вероятное появление агентов, нужно использовать помещения, в которых возможна установка таких датчиков.

Колосов покачал головой. Очень легко ослепить инфракрасный датчик. А от датчика движения воздуха и прочих эффект есть, если этими датчиками густо оклеить все стены и потолок, и если рядом с этими стенами не будет ходить слишком много людей. А почти все инциденты появления агентов происходили в людных местах, и чаще всего на открытых пространствах, либо там, где нет возможности спланировать перехват. Кто бы ни были эти агенты, они об этом прекрасно знают. Как всегда, задача выглядит невыполнимой.

— Лейтенант, поручаю вам разработать технические подробности, предложить все возможные варианты помещений, где возможна установка датчиков в течение ближайших суток, — приказал Колосов.

— Есть, товарищ полковник. По изъятому украшению. Оно инертно во всех диапазонах при использовании традиционных сканеров и детекторов электромагнитных и прочих полей. Однако нам удалось получить результат на решётке Гирина-Брента. Использована стандартная решётка сорок восемь минус десять, с объектом в центре. Всякий раз, когда человек проходит на расстоянии не менее пяти метров от объекта, решётка фиксирует изображение со структурой, совпадающей на восемьдесят с небольшим процентов со структурой, создаваемой головным мозгом человека.

— И это тоже «Vox Viva», — добавил вполголоса Панкратов.

Архипов кивнул. Многие технологии, с которыми так или иначе сталкивались до настоящего момента, были родом из «Vox Viva». Официально корпорация производит носители данных, компоненты вычислительных систем, медицинское оборудование, всевозможные гаджеты. Шодан — тогда искусственный интеллект назывался «Парацельс» — первоначально создавалась как инструмент для диагностики, этакий электронный консультант-диагност, помощник врачей самого широкого профиля. А пресловутую решётку (вообще неясно, кем и когда придуманную) нашли после инцидента с массовым психозом среди сотрудников Шаболовского филиала «Vox Viva» в мае 2017 года. Выглядела она как множество миниатюрных датчиков, расположенных в узлах кубической решётки с шагом два и семь десятых сантиметра. Поскольку датчиков этих, в минимальной комплектации решётки, сто девять с хвостиком тысяч, а крепить их необходимо только и исключительно на кварце с чистотой не менее пяти девяток, работать с решёткой, мягко говоря, сложно. Датчики порождают трёхмерное изображение, напоминающее голограмму на определённом расстоянии от решётки, причём удовлетворительного объяснения этому эффекту до сих пор не предложено. Корпорация запатентовала решётку и все её компоненты, но Отдел 42 успел получить и технологии создания датчиков, и всю имевшуюся документацию.

По сути, решётка позволила заглядывать внутрь материальных предметов, не разрушая их, позволяя видеть трёхмерный срез предмета в увеличении до ста тысяч раз. Неоценимый инструмент.

— А вот это уже интересно. — Колосов приблизил диаграмму. — Мы не можем испытывать решётку в полевых условиях, но можем провести мимо неё фигурантов, начиная с Груздевой.

Лейтенант кивнул.

— Есть ещё предложение, товарищ полковник. После исчезновения Плетнёва агенты навестили его родственников, друзей, коллег и связанных с ним лиц — сотрудников банка и прочих. Есть основания предполагать, что сейчас произойдёт то же самое. В течение ближайших двенадцати часов можно ожидать визита агентов.

— Мы можем перевезти родителей Петренко и её друзей в подконтрольное помещение и установить датчики, — указал Панкратов. — Выберите оптимальное помещение, и приступайте к монтажу.

— Есть, товарищ майор. И ещё. У нас пока мало сведений, но есть закономерность. То, что вызывает избирательную потерю памяти, инициируется приближением человека к человеку на расстояние менее полутора метров. В отчёте статистика, собранная за последние двое суток. Все эти люди задержаны, у нас есть сорок восемь часов на сбор информации.

— Отлично. Доложите, когда помещение с датчиками будет оборудовано. А пока доставьте родителей Петренко к нам. Всем участникам операции обязательно использование экранирующих костюмов. Все свободны.

— Что там с Груздевой? — поинтересовался Колосов, как только совещание окончилось, и вся их команда приступила к исполнению приказов.

— Отказывается давать показания, требует встречи с адвокатом и отцом. Адвокат уже едет, у нас на всё про всё три часа. Архипов уже отправил её в клетку Фарадея, надо провести мимо решётки.

— У её отца, насколько я помню, есть связи в МВД?

— Точно так, Сергеич. Мы не можем не допустить к ней адвоката, да и повода для задержания теперь нет.

Колосов вздохнул. Инцидент, в котором Груздева в аэропорту представилась Петренко сотрудницей ФСБ, не поможет. Петренко пропала, видеокамеры ничего не зафиксировали, все свидетели — все, стоявшие в очереди на прохождение паспортного контроля, и сами сотрудники этого контроля — не могут вспомнить, видели ли они Груздеву. Цирк, да и только.

— А поскольку мы железно доказали, что здесь использовалась Шодан, то должны предоставить результаты. Кроме передатчика, я так понимаю, нам предоставить нечего. Ну, может, ещё семнадцать сгоревших компьютеров и липовую карту Плетнёва.

Панкратов кивнул.

— Все попавшие под излучение уже обеззаражены, проверки ничего не показали. Я распорядился направить их в клинику, чтобы пройти реабилитацию и официальный медосмотр, пусть отдохнут за государственный счёт. Пока что единственная зацепка, кроме этих дверец с холодильника, только адрес поставщика микросхем, из которых собрали передатчик. Ну и адрес клиники, где его имплантировали. Там уже проверяем, Груздева себе множество устройств успела имплантировать. Ну, ты знаешь, Сергеич, это и удалённый контроль, и мониторинг здоровья, всё такое. Продвинутая девушка.

— Чего ж она в баре работает, раз такая продвинутая?

Панкратов пожал плечами.

— Чёрт её поймёт. В любом случае, ненаказуемо. По дверцам анализы будут готовы через час. Всё, я пойду перекушу, а то потом опять времени не будет.

                                               * * *

— Дэн, так чего мы ждём? — не выдержала Магна. Меньше всего она любила сидеть без дела. Магна уже провела всё утро в спортзале, а куда ещё деваться?

— Решения аналитиков, — спокойно отозвался Профессор. — Данных пока недостаточно. Природные катаклизмы уже исключили. Полномасштабные военные конфликты тоже не ожидаются. Пока всё, сидим спокойно и ждём приказов. Шеф уже поговорил с Галиной?

— Сейчас говорит, — буркнула Магна. — Кого на этот раз пошлём память им стирать?

— Отдельно поговорим. Новак доложил, что по всему маршруту следования Вильяма и Вадима замечены сотрудники спецслужб и полиция. В клинике они тоже были. Самим появляться рискованно, будем обсуждать варианты.

— «Зомби»?

— Думаю, да. В любом случае нас туда не направят, не наш профиль. — В дверь постучали. — Открыто! Заходите, Вадим. Есть вопросы?

— Даже не знаю…

— Даниэль Корвин. Можно «Даниэль», или «сэр». Когда мы на операции — «Профессор». И раз уж вы здесь, у меня хорошие новости, Вадим. Надеюсь, что и вы сочтёте их хорошими. Вы приняты в штат этой базы, стажировку и обучение будете проходить преимущественно здесь. Ваш куратор — Магна Торнс. Возьмите. — Профессор вручил Вадиму значок. — Носить не снимая. Ваше кодовое имя — «Шлиман». Всё прочее найдёте в папке с вашими документами, в вашей комнате в жилом секторе. — Профессор пожал руку Вадиму, тот явно не знал, куда девать глаза. — Что у вас за листы?

— Зарисовки, сэр. То, что не вошло в отчёт о «золотом сне», это что я вспомнил уже потом.

— Я посмотрю. — Магна забрала листы. — Вадим, не подождёшь меня в библиотеке?

Вадим кивнул и покинул кабинет Профессора.

— Признайся, Дэн, ты только сейчас назначил меня куратором! — Магна недобро сверкала глазами. — Нет, я довольна, да, хоть какое-то дело будет. Но мог ведь и вчера сказать!

— Шеф отдал этот приказ… — Он достал часы, открыл крышку, посмотрел и спрятал часы. Магна вздохнула и покачала головой, — …тридцать минут назад. Все вопросы к нему. Совещание по итогам дня в пять вечера.

— Всё поняла, меня здесь уже нет. — Магна быстрым шагом покинула кабинет. Профессор пригладил бородку и покачал головой. Если по-человечески, то некрасиво вышло, Галина теперь не помнит Вадима, а он помнит всё. Никогда ещё такого казуса не происходило.

                                          * * *

Лаки доставила Вадима в «Оазис» — кодовое имя Помещения, в котором Кысь устроила свой дом. И на этот раз они оба пошли по затейливой тропинке.

— Нервничаю, — призналась Лаки минут через пять. Стены Помещения отдалялись, дом впереди пока ещё не приближался. — Давно такого не было. Она никогда ещё так себя не вела. Всё секреты да намёки, и ощущение, что мы для неё — лабораторные мыши. Может сыра подбросить, может лекарство какое-нибудь вколоть, для опытов, а то и кошке скормить.

— Так откуда она?

Лаки пожала плечами.

— Сила тяжести у неё дома на девять процентов выше. У солнца другой спектральный класс, оно старше и немного холоднее нашего. В воздухе меньше кислорода, больше аргона и почти один процент гелия. Сейчас Док исследует её траву и микрофлору.

Вадим покачал головой.

— Этого не было в её досье.

— У тебя не было допуска. Теперь есть. Ближайшая известная нам звезда, похожая по спектру на её солнце — Тау Кита. Но это только гипотеза.

— Тау Кита?! Но это же рядом с нами!

Лаки улыбнулась.

— Да, всего двенадцать световых лет. Рукой подать. Всё, мы уже подходим. Всё как и прежде, если будет страшно — не вздумай бежать. Я не знаю, зачем она именно тебя позвала, вернее нас с тобой вместе.

Вадим взялся за дверную ручку, отворил дверь, и осознал, что не может дышать — воздух не поступал в лёгкие, хотя только что всё было нормально. Горло словно сдавили тисками, он даже крикнуть не мог. Лаки успела подхватить его, тиски неожиданно исчезли, и Вадим пару секунд хватал воздух ртом, стоя на четвереньках.

А когда он поднялся на ноги, то осознал, что они оба оказались в очень знакомом месте, до одури знакомом. Но это место не существовало в реальности, оно было только на экране компьютера!

Коридоры, какими их изображают в компьютерных играх или фантастических фильмах, кругом мигающие индикаторы, рифление, экраны и экранчики, по которым ползут ряды бессмысленного текста. И это…

— Мы на «Фон Брауне», — услышал Вадим свой голос. — Это из…

— «System Shock 2», — отозвалась Лаки. — Я знаю.

— Вы тоже играли?!

— Нет, это в твоём досье. И в мыслях, извини — это уже рефлекс. Кто-то за углом, осто…

Прямо как в игре из-за угла вышел, завывая, уродливый человекообразный гибрид-мутант с куском трубы в руке и побежал к ним. Вадим уже не удивился, обнаружив у себя в руке монтировку. Дальше уже сработали рефлексы, он от души врезал монтировкой по гибриду, и тот рухнул на пол. Тут же стал протаивать, становиться прозрачным. Десять секунд, и ничего не осталось. А на монтировке остались капли крови. И вот они не исчезали. И трогать их не хотелось.

— Это не иллюзия, — заметила Лаки. — У тебя хорошая реакция, молодец. А вот я не смогла ничего сделать, у него как будто вовсе нет мозга.

— Не иллюзия?! Мы что — в игре? Как это возможно?

— Не знаю. Если это иллюзия, то очень качественная, я не могу её отличить от реальности. Где мы? Здесь есть безопасное место?

— Медотсек, направо по коридору, затем направо и налево, — припомнил Вадим. И совсем не удивился, обнаружив у себя висящую за плечами двустволку, в левом кармане комбинезона лежала коробка патронов к ней, а к поясу оказался пристёгнут пистолет. В игре пистолет стрелял плазменными разрядами. Ну или чем-то таким. Зарядка семьдесят процентов. Уже хлеб.

— Дай-ка мне ружьё, — попросила Лаки. — Идём. Я не чувствую Кыси. Вообще не понимаю, что происходит. Но умирать, чтобы проверить, была ли это иллюзия, я тоже не собираюсь.

                                               * * *

— Травматург, они оба пропали с мониторов. — Голос Дока.

— Они оба в доме у Кыси, — отозвался Травматург. — Оттуда нет связи, ждём.

Док, у себя в медотсеке, покачал головой. Строго говоря, это нарушение инструкций. Обязательно кто-то должен был оставаться в Помещении, не входя в дом Кыси. Но из-за неё и так уже приходилось несколько раз переписывать инструкции. Док вздохнул и направился в лабораторию. И вот туда вход только через шлюз и в изолирующем костюме. Какой бы доброжелательной Кысь ни казалась, контакт с подлинно инопланетными формами жизни может окончиться печально.

                                               * * *

— Почему ты медлишь, насекомое? — Вадим не сразу понял, что слышит голос Шодан — той, из игры. Её «лицо», условное женское лицо, из которого во все стороны протягивались провода, красовалось на консоли медотсека. — Нужно отыскать вход на технический уровень. Не испытывай моего терпения.

Лицо исчезло, и на консоли теперь красовался список имеющихся в медотсеке средств и доступных процедур. Он отзывался на прикосновение, что характерно! Вадим оглянулся — интерьер всё тот же, но бессмысленности становилось меньше. На столе перед ним лежало два белых шприца с прозрачной жидкостью — в игре они усиливают действие пси, иными словами — подзаряжают мозг. Возьмём-ка с собой! Прочные, не должны поломаться в кармане.

— Этого не было в игре, — заметил Вадим. — Шодан проявила себя только после того, как игрок дошёл до пятого уровня, где управляющие консоли.

— А это что такое? — Лаки указала на нишу в стене напротив. Внутри ниши вращалось голографическое условное изображение человека.

— Камера регенерации. Если оставить образец ДНК — руку приложить вон туда — то в случае смерти она полностью тебя восстановит.

— Наверное, это глупо, а может, этого от нас и хотят, но стоит воспользоваться. Есть возражения?

Вадим посмотрел на вязкие коричневые потёки на монтировке — кровь гибрида. И пахло от монтировки теперь так, как всегда пахнет от настоящего влажного железа, характерный такой запах, пристаёт к рукам. Точно, пристаёт!

— Нет возражений. — Следом за Лаки он прижал ладонь к сенсору, его едва заметно укололо, но следа от укола не осталось. А вот запах мокрого железа от монтировки остался.

— Настоящая. — Лаки добыла из одного из кармашков своего комбинезона напильник и соскребла несколько опилок. — Интересно, останется ли это у нас… А там что за вид?

Вот это действительно вид! Вид на открытый космос! Не та условная картинка в игре, а куда более настоящая, такие публикуют всевозможные астрофизические организации. А вон тот нестерпимо яркий косматый шар — видимо…

— Если это по мотивам игры, мы в системе Тау Кита, орбита пятой планеты.

— Ого! — Лаки неподдельно удивилась. — Совпадение? Мы с тобой как раз говорили о ней. Неужели это действительно так выглядит?!

— Неуютное место, — заметил Вадим. Планета перед ними была окружена тонкой синей плёночкой — атмосфера? — а под ней почти сплошной белый покров. Видимо, облака. — Там должно быть очень холодно. А вон то… — Вадим подошёл к экрану так, чтобы заглянуть вдаль, как бы за угол. — Там, похоже, второй корабль, «Рикенбакер». Если это игра, всё решится там. Ну, оттуда будет вход туда, где всё решится.

— Не думала, что буду заниматься чем-то подобным. Вадим, ты что-то увидел? Что-то неправильное?

— Вон на той стене, — указал Вадим, и вновь в ушах начала звучать его шарманка. — Видите календарь?

— Вижу, — удивилась Лаки. — Минуту назад его не было!

— Возьмите меня за руку. — Идея пришла внезапно. — Давайте же!

— Нет! — голос Шодан, и снова её «лицо» появилось на всех окрестных экранах. — Не смей, насекомое! Я ещё не…

Но мелодия и слова «Бескозырки белой» уже звучали в ушах, всё громче и громче. А потом последовала вспышка…

…и вот они стоят в знакомой Вадиму кухне, у печи, а кошка-трёхцветка сонно смотрела на них из своей корзинки. Вадим посмотрел на правую руку — монтировка всё ещё в ней. И капли крови. И коробка с патронами, и оба шприца, и пистолет на поясе.

— Мы принесли всё это с собой! — Лаки показала ему ту самую двустволку. — Но это не сон, не иллюзия. Или же… — она глянула вправо, в комнату, и повесила двустволку за спину. — Идём. Она там.

Картина маслом, они, оба встрёпанные, у Вадима в руке монтировка, Лаки с ружьём за плечами… и Кысь в комнате. Та самая, которая померещилась Вадиму в библиотеке, девушка в белом платье, две косы до пояса. Стоит и невинно улыбается.

— Это был не сон? — спросила Лаки. Кысь отрицательно покачала головой. — А что тогда?

И снова музыкальная фраза. Даже не просто фраза, а небольшая пьеса, красивая и приятная на слух… Губы Кыси при этом не шевельнулись. «Это мы уже видели», — подумал Вадим, когда немного пришёл в себя после музыкальной паузы. Лаки тоже так умеет.

Лаки прижала ладонь ко лбу. Постояла так, затем посмотрела на Вадима.

— Это и реальность, и нет. Кое-что там реально, и мы можем забрать это с собой, — она покосилась на ружьё за спиной. — Но это не такая реальность, как там, дома. Мы с тобой… — она посмотрела в глаза Кыси, и та кивнула. — Мы с тобой вызвали ту реальность… нет. Не так. Мы помогли ей, не знаю как, стать достаточно реальной. Чёрт, не могу нужные слова подобрать. Если в том фрагменте этой новой реальности долго не будет людей, она рассеется. Примерно так.

Кысь пропела ещё одну короткую фразу.

— Она говорит, что ты постоянно носишь с собой, в уме — в памяти — затравку для той реальности. Зародыш. То, из чего она может вновь возникнуть. Ещё она говорит, что может удалить этот зародыш, но тогда… — Лаки в замешательстве посмотрела в глаза Кыси, та снова кивнула. — Но тогда ты перестанешь видеть.

Мурашки поползли по спине Вадима.

— Ослепну?

Кысь отрицательно покачала головой. Прижала ладони к глазам, к ушам, к носу и рту. И посмотрела Лаки в глаза.

— Нет, ты перестанешь быть Видящим. Но всегда будешь помнить, что умел что-то такое, чего не умеют другие люди. Она говорит, что может извлечь это из тебя. Тебе решать.

— Нет, — почти сразу же ответил Вадим. Хороша перспектива! И зачем тогда он расстался с той, прежней жизнью, зачем согласился, чтобы десятки людей забыли о нём, даже Галка! Чтобы оказаться у разбитого корыта, и уже буквально пытаться начать жить заново, с нуля?

Кысь кивнула. Вадиму показалось, что она довольна ответом, именно такого ответа и ждала.

— Она говорит, что твоя песня может разрушить такую реальность, если вдруг в ней застрянешь. А ещё она попросила тебя выйти в сад, подождать меня снаружи.

Вадим кивнул.

— Скажите, — спросил он у Кыси, сам не зная, что побудило спросить. — А вы никогда не общаетесь, как мы — словами?

— Почти никогда, — отозвалась Кысь голосом Галины. Вадим вздрогнул, и заметил, что Лаки тоже вздрогнула.

Кысь рассмеялась. Посмотрела Лаки в глаза.

— Она сказала, что разрешает тебе приходить сюда, когда захочешь. И снова просит подождать снаружи.

Вадим кивнул.

— До свидания! — кивнул он Кыси, и та улыбнулась в ответ. Чувство дезориентации… и вот Вадим стоит на тропинке за домом. А какие замечательные здесь цветы! Смотрел бы и смотрел!

Он запрокинул голову. Солнце, но другое, не земное. Ощущается, что другое. И небо не такого оттенка, хотя откуда ему знать, можно подумать, что он видел все мыслимые оттенки! Но как такое возможно? Если это система Тау Кита, то разве возможно просто принести сюда её кусочек, заходи — не хочу! А если принести сюда, с собой, какой-нибудь зонд? Исследовать? Ну там, подняться на километр-другой и сделать снимки того, что вокруг? Что там будет видно?

А ещё там, возле пятой планеты — если она есть — сейчас висит на орбите корабль «Фон Браун» в сопровождении корабля «Рикенбакер». А если там есть и всё прочее, что описано в игре… Вадим поёжился. Как такое возможно? Это же не реальность! Это просто выдумка, картинки на экране и звук из наушников!

Вадим посмотрел на часы и не поверил глазам. По часам выходило, что их приключение на «Фон Брауне» длилось минут десять, включая разговор с Кысью. А показалось, что несколько часов!

Ещё минут через десять появилась Лаки. Одна. Она указала ладонью направление, и они пошли по знакомой уже тропинке молча. Видимо, Лаки тоже было, о чём подумать.

А уж какой фурор они произвели там, на базе, явившись с монтировкой (нет, понял Вадим внезапно, это не монтировка, а разводной ключ) и с ружьём, и вовсе не описать. Достаточно сказать, что Шеф лично явился посмотреть на трофеи. Но вначале произошла другая встреча.

                                               * * *

— Смотрите, — указал Панкратов на первый слайд. Сейчас их только трое: он с Колосовым, да Агата на видеосвязи.

Всё достаточно убедительно. Робот поставил тот кулон на стойку для экспонатов, и мимо — за непрозрачной тонкой стеной из диэлектрика — провели всех фигурантов дела. Каждому давали указание задержаться на определённом месте, так повернуться, сяк повернуться, поднять руки и всё такое.

И только в случае Груздевой картинка была существенно другой. Потом всё то же самое при отсутствии кулона у решётки. И снова комплект картинок, и снова у Груздевой — существенно другой.

Приехал её адвокат. И предъявить-то нечего, после того как удалили передатчик, поведение Груздевой стало настолько обыденным, что скука брала. Если бы не реакция решётки, можно было бы считать, что всё обошлось.

— Приказано все силы бросить на поиск изготовителей передатчика и тех, кто настроил и подключил вычислительный узел Шодан, — пояснил Колосов. — Нам тут уже объявили благодарность за оперативную ликвидацию кризиса. Точнее, вам двоим, — улыбнулся он. — Мне в основном доставались пистоны. Я так понимаю, транзитом от генерала и выше.

— Ладно, это потом. Что там с дверцами от холодильника? — поинтересовалась Агата. — Жаропрочный сплав?

— В точку. Это ещё одна зацепка, но пока что придётся собирать данные, не привлекая местных. Мы оставляем наблюдение за Груздевой, а пока ищем изготовителей передатчика. И знаешь, она всё вспомнила. Так говорит. Обрисовала весь свой маршрут, вплоть до Засолья и обратно. Утверждает, что готовит квест для друзей, отсюда надписи помадой, и всё такое. Понятно, что ложь, но придраться не получилось. Да и отец её на связи надавил. Будем пока наблюдать.

— Что с родителями Петренко?

— Вывезли в одну из клиник. Там пока и датчики установили, периметр небольшой, оборонять и наблюдать легко. И снова есть совпадение, на них уже было два покушения. В первом случае наши люди ещё не подъехали, отец Петренко сам отбился. Говорит, трое бомжей — причём не местные — похватали топоры и пошли ломиться к ним. Солью отстреливался. Жертв нет, не считая застрявшей под кожей соли. А вот во второй раз машину с ними и оперативниками попыталась таранить другая машина. Чудом уцелели, нашим пришлось по колёсам стрелять. И снова повторение, на допросе задержанные клялись, что как бес попутал. Словно кто шепнул, что этих надо убить.

— Значит, и в клинику явятся, — с уверенностью сказала Агата. — Там камерами всё охвачено?

— Всё, я лично проверил, — помахал рукой Панкратов. — Выпустим коптеры, как только будут гости, чтобы уж точно всё фиксировать.

— Как насчёт карантина?

— По плану. Всех наших сотрудников на входе опрашивают по фигурантам. Если фиксируем хоть какие-то аномалии, то в клинику и на обследование. Пока что чисто.

— Понятно, что чисто, — хмыкнул Панкратов. — Раз мы здесь, и вся наша команда, прекрасно помним и Плетнёва, и Петренко — значит, до нас не добрались. Получается, это через людей передаётся амнезия эта дурацкая. И эти люди кругом могут быть.

— Или через такие вот кулоны. Но найти их нереально, решётку невозможно перевозить. Её монтировать-то почти шесть часов приходится. Но мы умеем находить передатчики, сосредоточимся пока на этом.

— Есть ещё одна закономерность, — добавила Агата. — Не знаю, пригодится ли. «Аргус» сверил параметры поражённых — жестикуляцию, особенности речи, всё остальное. Теоретически, можно передать камеры оперативникам. Но придётся хотя бы парой фраз переброситься с объектом, плюс дождаться ответа.

— И чтобы Интернет был, — хмуро добавил Панкратов. — Но других вариантов нет, надо попробовать. И так над нами все ржут, ходим в этих костюмах, как команда инквизиторов.

— А что? Отличное кодовое имя для операции!

— И то верно, — поднялся на ноги Колосов. — Проверим идею с камерами — спасибо, Агата. И понаблюдаем за клиникой. Остальные родственники и знакомые Петренко за пределами Москвы, я послал запросы. Наружку мне не дадут, нет оснований, но хотя бы узнаем, что там творится. Всё, я иду ужинать.

— Архипов отправил запрос исследовать поведение кулона, — напомнила Агата. — Пусть работает. Они всё же соорудили клетку Фарадея, для опытов её хватит. Главное, чтобы всё делал робот.

Это верно. Чтобы костюм эффективно прикрывал мозг, фактически нужно заворачиваться целиком. Как в таких условиях самому брать в руки предмет, который избирательно облучает именно мозг?

                                               * * *

Как только Лаки с ружьём за плечами и Вадим, с разводным ключом в руке, вышли из-за двери, ведущей к первому энергоблоку, произошла немая сцена.

— В Чёрной Мезе побывали? — Травматург первым обрёл дар речи. Всего секунд через десять. — Привет от Гордона Фримена?

— Бери выше, это «Фон Браун», — возразила Лаки. — Привет от Шодан. От тамошней. Посмотрели на её милую физиономию.

— Экспонаты в приёмный блок, — пришёл в себя Профессор. — Есть видеозаписи?

— Полно. — У Лаки был очень довольный вид. — Вадим, иди за мной, одежду тоже надо сдать.

На выходе из медотсека, уже во всём чистом, после бесконечных проб на возможные патогены и всё такое, Вадим нос к носу столкнулся с Галиной. Тоже в домашнем, в такой же одежде, в которой он сам ходил первые сутки.

— Вы Вадим! — обрадовалась она и протянула руку. — Я Галина. Я уже знаю, вы защищали меня там, в Москве. Очень приятно!

— Очень приятно! — не покривил душой Вадим. С трудом, но он сумел сдержать нахлынувшие было чувства. Галина отпустила его руку и потёрла ладонь другой рукой.

— Что-то не так? — спросил Вадим, осознавая, что его изо всех сил пытаются вспомнить.

— Странное ощущение, как будто я уже брала вас за руку. Я хорошо помню всё такое… Простите!

— Нет, всё в порядке, — заверил Вадим, с трудом заставив себя отвести взгляд от её лица. — Что было? Профильное исследование?

— Откуда вы знаете?! — поразилась Галина. — Да, именно так.

— У Галины замечательный потенциал, — подтвердил довольный Док, среди прочих наблюдавший эту сцену. — У вас обоих. Что-то не так?

— Вы ведь не по-русски говорите? — поинтересовалась Галина. — Я по губам вижу. Не та артикуляция. Вадим говорит по-русски, я тоже. Вы…

— По-английски, — подтвердил Док. — Вы наблюдательны, это хорошо.

— Стойте, — оторопел Вадим. Теперь и он стал присматриваться к губам собеседников. — То есть мы с Галиной слышим по-русски, потому что это наш родной язык? Но кто переводит?

— Лингва, — ответил Док и зачем-то постучал носком ботинка о пол. — Очень удобно, верно? Согласен, иногда нужно в точности знать, что говорит собеседник. Идёмте со мной, сейчас научимся управлять этим.

— Я как в сказке! — призналась Галина вполголоса, двигаясь вслед за Вадимом в медотсек. — Я ведь что-то такое в книгах читала! А эти люди и в самом деле существуют!

— Хочешь, чтобы в тебя не верили — напиши про себя фантастическую книгу, — согласился Док. — Действует безотказно, сто процентов гарантии.

Галина рассмеялась.

— Так вот, настроим автоматический перевод, — продолжил Док. — Лингва действует во всех помещениях баз. Для пребывания снаружи получите мобильные варианты. Они не такие мощные, не в состоянии подменять слуховые ощущения, но годятся для синхронного перевода. Начнём с вас, Галина. Положите сюда правую ладонь…

                                               * * *

— Совет Безопасности ознакомился с вашими отчётами. — Шеф лично прибыл поговорить с Лаки и Вадимом. — Синтетическая реальность, и материальные объекты из неё — такое происходит впервые. Вадим, садитесь за полный отчёт. Опишите все мельчайшие подробности, капитан Страйк вела оперативную запись, но важны все тонкости. В случае если Кысь вновь вызовет вас, соглашайтесь на контакт, это высокий приоритет. Вопросы?

— Она сказала, сэр, что я могу появляться у неё, когда захочу. Это было в отчёте, — добавил Вадим, и Лаки кивнула.

— Да, я помню. Но без санкции Совета вам появляться там не следует. Мы ещё не до конца разобрались с тем, что сообщила вам Кысь. То, что она по своей воле пошла на контакт сейчас главное. Плюс, мы не до конца ещё разобрались с образцами из её окружения. Пригласит — соглашайтесь, если сочтёте необходимым посетить её, свяжитесь сначала со мной.

— Есть, сэр.

— Наша миссия, Вадим — ограждать, сохранять и защищать. Я про Землю в целом. Именно поэтому мы не пытаемся осчастливить всех нашими технологиями и не вмешиваемся во внутренние дела стран, если только наше бездействие не угрожает катастрофой. Понимаете?

— Так точно, сэр.

Лаки снова кивнула, она общается с Шефом по своим, так сказать, каналам?

Шеф пожал обоим руки и исчез. Теперь Вадиму уже не хотелось вернуть на место челюсть и обрести дар речи. «Привыкаю», — подумал он.

                                               * * *

— Что скажете? — Профессор закрыл за собой дверь исследовательской лаборатории. — В первую очередь по крови на разводном ключе, содержимому шприцев и пистолету. Или что это такое.

— Кровь содержит ДНК человека и другого вида. — Док вывел на экран первую страницу итогов анализа. — Вид пока не опознан, по составу ДНК ближе всего к кольчатым червям. Разнородные клетки, как это возможно, но пока нет идей. Уже отдал образцы человеческой ДНК на сопоставление. Вряд ли что-то будет, конечно. Но вдруг!

— Ясно. По шприцам?

— Там сложный коктейль. Вилли запустил процесс синтеза компонент. Подтверждаю, действительно должен стимулировать активность центральной нервной системы. Это пока всё.

— Понятно. Пистолет?

— Это самое интересное, — кивнул Док. — Если вкратце, то я не имею ни малейшего понятия, как такое работает, но это работает! Причём компоненты там простые, мы уже сняли принципиальную схему. Так… ага, уже готово.

Док говорил о трёхмерном принтере. Открыл, там на подставке покоилась ещё тёплая копия того самого пистолета.

— Идём, тебе понравится, — предложил Док и проводил Профессора в отсек, в котором испытывали потенциально опасные устройства. — Всё, с остальным робот справится. Идём в укрытие.

Робот взял в руку пистолет, навёл на мишень и нажал на спусковой крючок…

Успели заметить, как от пистолета протянулась ослепительно-синяя нить и вонзилась в мишень. Грохот, облако пыли, бетонный блок за мишенью взорвался.

— Однако! — приподнял брови Профессор. — Какое разрешение сканирования?

— Три микрометра. Грубая копия, но уже действует. Вилли сказал, что к утру подготовит все компоненты кроме батареи. Её пока не сумели качественно воспроизвести, но наши собственные должны работать. И главное: ни я, ни Вилли не можем понять, как эта штука создаёт плазменный заряд, и при этом сама не испаряется. На первый взгляд, она не должна работать. Но работает!

— Сдаётся мне, — проговорил Профессор задумчиво, глядя на довольного донельзя Дока, — что Вадима вскоре снова направят в ту синтезированную реальность. За новыми трофеями. А что по фотографиям и видео?

— Ещё обрабатываем. И так всех стажёров напряг, часа через два будут итоги. Я, если честно, спать бы пошёл, на свежую голову больше пойму.

— Согласен, — кивнул Профессор. — Отличная работа, Алекс. Вы все молодцы, отдыхайте.

— Служу Земле, Дэн. Не забудь Лаки похвалить — она больше всех сделать успела.

День 39. Нечто

— Ничего инопланетного, — возразил Док, наливая вторую чашку кофе. — Ну или на этом её Тау Кита такие же лопухи, васильки и одуванчики. И всё микроскопическое тоже такое же. Я, конечно, не всё ещё изучил, там институту на год работы, но хочу напомнить, что у всех был контакт и с ней самой, и с её лужайкой. Было бы там что-то патогенное, то давно бы проявилось. А медосмотры ничего не показывают.

— Интересно, какая она на самом деле? — задумчиво спросила Магна. — Ну не поверю, что там такие же люди, а среди тамошних женщин в моде земная одежда начала прошлого века.

Док пожал плечами. Для начала понять бы, как она умудряется менять облик, а ведь меняет, видеосъёмка зафиксировала всё, что произошло на Тау-Бета, и на тех трёх базах, которые они потом посетили.

— Психологически ей лет двадцать пять-двадцать семь. — Лаки тоже сходила за новой чашкой. — По нашим меркам. Или она намеренно создала у меня такое представление. То есть эта её лужайка — это модифицированные наши растения и всё прочее?

— Можно и так сказать, — подтвердил Док. — Я только начал ставить опыты, сейчас там стажёры продолжают. Сок из её одуванчика способствует регенерации тканей. Проверялось на тканях рептилий, амфибий… короче, на всём, что есть. Сок василька содержит что-то тонизирующее. И так далее, сами понимаете — меньше суток прошло, а нас в лаборатории всего семеро.

                                               * * *

Как только Док и Профессор присоединились к Лаки на Тау-Бета, Кысь вновь создала вокруг мыльный пузырь (и вновь Травматург зафиксировал открытое состояние всех доступных с базы коридоров), а затем выбрала ячейку в зените, указала на неё и хлопнула в ладоши. Краткое ощущение дезориентации, таким всегда сопровождались моменты переноса, телепортации из локации Кыси — и вот вся их весёлая компания стоит посреди зала заседаний не где-нибудь, а на базе временного штаб, который координирует действия по ожидаемому кризису.

Хорошо, что там был Шеф, и он успел дать команду «Не стрелять». Док физически ощущал, сколько людей смотрят сейчас на них поверх прицелов, сколько автоматики держит нежданных пришельцев в поле зрения, ожидая сигнала обрушить на них всё, чем располагает Контора. А Контора, чего уж скрывать, в состоянии своими силами начать и прекратить войну любого масштаба.

Кысь медленно подняла руки и так же медленно повернулась кругом. И пол под её ногами уже начинал замещаться на всё тот же луг. Окружающие кто вздрогнул, кто прижал ладони к ушам, Кысь что-то «сказала».

— Она говорит, что не хотела никого испугать. Говорит, что не стоит бояться этого луга, она заберёт его с собой, когда уйдёт.

— Подтверждаю, — кивнул стоящий рядом с Шефом седовласый краснокожий человек. Здешний специалист по мысленному общению.

— Мы рады видеть вас, хотя это неожиданно, — заметил Шеф. — В будущем, можно попросить вас предупреждать нас о визите заранее?

Кысь кивнула и изобразила смущение.

— Кысь, не притворяйся, — не выдержала Лаки. Иногда Кысь вела себя как подросток лет десяти-двенадцати. Кысь рассмеялась, прижала ладони к лицу, и снова пропела несколько музыкальных фраз.

— Она говорит, что… — Лаки запнулась.

— Что не будет притворяться, — предположил краснокожий — Эдвард Маллоу.

Лаки кивнула.

— Да, что не будет притворяться. Говорит, что если к ней не будут прикасаться, она не возражает, чтобы вы её исследовали.

— Подтверждаю, — отозвался Маллоу. — Разрешите вызвать медиков с оборудованием?

Шеф кивнул. Лужайка к тому моменту успела вырасти во всём зале, и люди время от времени поднимали взгляд, чужое Солнце в небесах не каждый день увидишь.

Кысь посмотрела в глаза Лаки. Та кивнула и сказала:

— Она говорит, что вы можете запустить зонды, буквально она говорит «летающие машины», если хотите посмотреть, что сейчас находится над нами, но зонды должны вернуться, прежде чем она уйдёт.

Минуты через три два человека в халатах медработников уже обходили спокойно стоящую Кысь, держа в руках сканирующее оборудование, а ещё двое доставили миниатюрные коптеры и запустили их ввысь. Страшновато было видеть, как роботы-разведчики поднимаются выше и выше, ведь потолок здесь начинался всего метрах в трёх.

— Она говорит, что если вам нужен образец её крови, она согласна. Но взять его должна я. Кысь, если тебе не трудно, то говори так, чтобы слышали хотя бы мы с Эдвардом, — попросила Лаки, указав на краснокожего. И Кысь снова изобразила смущение и прижала ладони к лицу на пару секунд.

— Она приносит извинения, — пояснил Маллоу. Лаки кивнула.

— Мы не обижаемся, Кысь, — ответил Шеф со всей серьёзностью. — Но у нас есть правила, и мы стараемся их соблюдать. Пожалуйста, говорите так, чтобы вас слышали все.

Ответные несколько «тактов» услышали все. А вновь пришедший медработник передал Лаки всё, что нужно. Кысь протянула ей правую руку и облизала безымянный палец, как только Лаки взяла из него пробу крови. Лаки стоило большого труда не улыбнуться.

— Кысь, можно попросить вас изменить облик? — спросил Шеф. И она изменила. Несколько раз.

                                               * * *

— В общем, потом было ещё два сеанса телепортации. И снова нас чуть не пристрелили. Я-то думал, меня уже нельзя испугать… — Док махнул рукой. — Короче. В том её пузыре сто тридцать семь ячеек. Верхнюю она использует, чтобы перемещаться в любое место по своему желанию. А вот с остальными интереснее. Мы успели заснять, что там видно. Если вкратце, то мы опознали все сто десять Помещений. Вид сверху вниз, из-под потолка. Как будто она там везде камеры поставила.

— Остальные двадцать шесть? — спросил Травматург, предчувствуя ответ.

— Угадал. На вид это тоже Помещения, но о них нет сведений. В записях Конторы нет ни единого упоминания. И одно из них — явно Омега-Гамма.

Все переглянулись. Сто одиннадцатое Помещение, географически располагалось где-то под Гавайями, оно однажды было выбрано для опыта. Попытались пробиться сквозь каменный пол (не очень он каменный, конечно — раз поглощает, как и везде, всё, что «плохо лежит»), и сквозь стальной барьер под ним (строго говоря, это не сталь, а тот же сплав на основе железа, из которого сделаны коридоры). Пробились успешно, на пятнадцатом метре стального слоя внутрь Помещения под большим давлением пошёл поток магмы. Жертв не было по чистой случайности, и, начиная с того момента, коридоры начали осциллировать, они уже не открывались в заранее известный пункт назначения, а переключались между ними без явно видимой закономерности. Что характерно, едва только закрыли за собой последний люк в Омега-Гамма — магма поднималась быстро — уже не получалось открыть туда коридор. Больше таких опытов не ставили.

— Значит, Омега-Гамма починилась? Это значит, что Кысь сюда не на корабле прилетела, или как они там по космосу путешествуют, а пришла через коридоры?

— Она не отвечает на такие вопросы — откуда пришла, как именно, — медленно голосом проговорила Лаки.

— Лаки, что случилось? — Док взял её за локоть.

— Нет, ничего, — помотала Лаки головой. — И почему я не догадалась спросить, раз уж она начала делиться информацией? Спрошу, как только снова её увижу. Вадим? Ты что-то хотел сказать?

— Я закончил. — Вадим подошёл к столу, за которым сидели остальные, и протянул стопку листов.

— Ну, класс! — в восторге выдохнула Магна, просмотрев, вместе с остальными, все рисунки. — Слу-у-у-ушай, нарисуй меня ещё! Ну пожалуйста! Я хотя бы у тебя пугалом не выгляжу! Да ладно, Лаки, не начинай. Что я, в зеркало не гляжу?

И впрямь, как живые! Пусть карандашные рисунки, но всё точно подмечено — черты лица, причёска, все особенности внешности. Всего парой-другой штрихов Вадим сумел передать и узнаваемый облик, и выражение лиц, и всё прочее.

— А это Галина, да? — задала Магна ненужный вопрос. — Какая счастливая… — Магна вздохнула. — Так что, нарисуешь?

Вадим кивнул.

— Это Кысь, верно? — указала Лаки. — Точно, все черты подмечены. Ты отличный художник! Да ладно смущаться.

— Александр, что-нибудь дал анализ её крови? — Профессор тоже одобрительно кивнул, посмотрев на рисунки.

— Тот первый образец, что взяла Лаки — кровь человеческая, женщины, первой группы, в отчёте все остальные параметры. Выяснили, что с наибольшей вероятностью носитель родом с территории современной Румынии и ближайших окрестностей. У нас данные по анализам крови только с семидесятых годов прошлого века. Проверка по лицам ещё идёт.

— То есть что, она всё-таки здесь родилась? — удивился Вадим. — А когда она, не знаю, кошка, или другой человек?

— Кровь не меняется. Не знаю, как она это делает. У нас пять образцов, три из них взяты у человеческих форм. Хотя чего уж там, мы до сих пор не понимаем, как она меняет физическую форму, и как объяснить разницу в массе. И она с самого начала утверждала, что родом не с Земли.

— Приняла совместимую с нашей биосферой форму, — поджал губы Док. — Это как раз понимаю. Интересно вот что, она свою основную форму сама придумала, или с кого-то скопировала?

— Это тоже спрошу, — кивнула Лаки. — Ладно, хватит пока о ней. Дэн, что там у нас с расследованием покушения?

Вадим ощутил взгляд Профессора.

— Пойду кофе выпью, — решил он. — Вам приготовить? — обвёл взглядом присутствующих.

Все — Травматург, Магна, Док, Лаки и Профессор — кивнули.

— Приятно, когда тебя понимают, — вздохнула Магна, когда Вадим закрыл за собой дверь в библиотеку. — Точно, наш человек.

Профессор кивнул.

— Согласен. Если вкратце — найдено, откуда проникла та женщина, с M-37 и браунингом. Парижский отдел уже нашёл кандидата, судя по всему, это самый обычный человек, а не Видящая. Как она сумела проникнуть в коридор и где нашла музейное оружие, сейчас выясняют. А вот по инциденту с мимиками интереснее. Мимики прибыли из «Омикрон-Мю». Антарктическая аномалия.

Травматург присвистнул. Одно из трёх Помещений, попасть в которые можно из единственного возможного коридора, и место входа обычно расположено на поверхности Земли над Помещением.

— Откуда уверенность, что именно оттуда прибыли? — поинтересовался Травматург.

Вот чем хорош Профессор, каким бы глупым, странным или неуместным ни был вопрос, отвечает всегда по существу и без лишних эмоций. И не смотрит, как на идиота.

— По уцелевшей оперативной съёмке. Там виден момент открытия коридора, мимики вышли оттуда. Остальное уже дело техники, сверили записи и координаты.

Да, действительно. На внутренних поверхностях дверей в коридор всегда есть уникальный рисунок, а снаружи можно зафиксировать момент активации, открытия коридора, даже не открывая самой двери.

— Понял, — почесал в затылке Травматург. — Извини, что-то с утра торможу. И что?

— Вам понравится. Нужно посетить аномалию, точное время Шеф укажет.

— Бр-р-р! — поёжилась Магна. — Не люблю мороз. И что мы там будем делать? Беглых мимиков искать?

— Как минимум. Откуда-то же они взялись. Жертв на базе не было, об инцидентах с прорывом мимиков не докладывали. Вилли, там ещё прислали заказ на сто двадцать доз «панацеи».

— Это тридцать граммов ткани, — подумал вслух Травматург. — Надо покормить зверушку, и так уже от него порядком отрезали.

                                               * * *

Едва Вадим приготовил первые четыре чашки кофе (оставляешь их на специальном подносе кофе-машины, и они не остывают) как в столовую вошла Галина. Вид — краше в гроб кладут.

— Ой, кофе, как я вовремя! Можно?

— Конечно. Два кубика сахара и сливки? — Вот уж точно, Вадим ляпнул не подумав.

— Откуда вы знаете? — удивилась Галина. — Простите. Глупый вопрос, здесь ведь все экстрасенсы. Кроме меня, наверное. Только скажите сразу, если мысли читать умеете.

— Этого не умею. — Вадим, снова не подумав, принёс ей два бутерброда с сыром из холодильника, Магна, когда не в духе, сидит и готовит бутерброды. Судя по содержимому холодильника, она последние дни явно не в духе.

— Вы и это знаете! — Галина выглядела куда лучше, нежели минуту назад. — Правда, мыслей не читаете? — Она взяла его за руку. «Я лучший на свете детектор лжи, — говорила она когда-то. — Вот попробуй соврать так, чтобы я не догадалась! И удалось всего три раза из сотни примерно попыток».

— Не читаю, — кивнул Вадим. Галина кивнула в ответ, и отпустила его ладонь.

— Только сейчас поняла, что та жизнь уже не вернётся. Что нет друзей, нет родителей… ничего нет. Скажите, они, правда, не вспомнят обо мне? Никогда?

— Правда. — Ну и откуда мне знать?

— Знаете, я почти передумала. Но там стали стрелять сквозь дверь и чуть не убили одного из людей, которые были там, в морге. И я согласилась. И теперь не знаю, чем заняться.

— Вот это я прекрасно понимаю. Если есть какое-нибудь хобби — займитесь. По себе знаю, помогает.

Галина кивнула, и стала выглядеть совсем хорошо. И тут вошли все остальные.

— Мне через час будет нужен помощник, для рутинной работы. — Травматург приветствовал их поднятой рукой. — Есть добровольцы?

— Есть, — ответили Вадим и Галина почти хором. Переглянулись и улыбнулись.

— Отлично, кучу времени мне сэкономите. Вадим, я там завёл папку в библиотеке для твоих рисунков. Тебя сегодня заберут для тестов… и вас, Галина, тоже.

— Можно сразу на «ты», — кивнула Галина. — Я ведь здесь надолго, да?

Травматург развёл руками и улыбнулся. — Боюсь, что так.

— А вы говорите по-русски! — удивилась Галина. — Но это же не ваш родной язык!

— Мне он нравится, — просто сказал Травматург.

— Ему нравится любой язык, где можно крепко выругаться. До сих пор помню, как он по-немецки…

— Не преувеличивай, Мэг.

— Кто, я? Я преуменьшаю. Вилли, и если снова будешь цитировать Баркова…

Травматург расхохотался. Доля секунды — и Галина к нему присоединилась.

---

                                               * * *

Колосов, Панкратов и Архипов устроили очередное совещание в здешней клетке Фарадея. Те, которыми они пользовались в Новосибирске, помимо прочего, были в состоянии изолировать и от внешних звуковых колебаний, всё внутреннее помещение клетки держалось на магнитной подвеске в глубоком вакууме. Учитывая размеры, это безумно дорогое удовольствие, но порой и такое нужно. Здешняя клетка защищала только от вибрации. Уже этого хватило, решётка Гирина-Брента не терпит вибрации, даже шаги человека вносят значительные искажения в картину.

Разумеется, и здесь они были не втроём. Капитан Васильев (по словам Агаты, один из самых способных людей в этом московском отделении) также присутствовал.

— Итак, что мы имеем, — подошёл Колосов к доске. «А вот тут они нас обошли», — подумал он.

Мелочь, но очень удобно: доска, с которой можно начисто стереть информацию, её внешний слой может обновляться, удаляя все нанесённые микротравмы, а затем может случайным образом нанести другие. Маркеры, которыми пишут, также следов не оставляют, через определённое время все надписи испаряются.

— Морги и жаропрочные дверцы. Это закономерность. В особняк Тормышева та самая дверца попала из морга в Ткачёво, до сих пор тот морг не попадал в поле нашего зрения. Ищем любые логические связи: появление в моргах людей, которые там не работают; все сводки об исчезновениях людей в подобных обстоятельствах. Ищем изготовителей дверец и работаем по ним также. Лейтенант, докладывайте обо всех находках этого рода.

— Есть, товарищ полковник!

— По делу об амнезии среди круга общения Плетнёва и Петренко, можно считать доказанным, что эффект передаётся от человека к человеку. Всего могли обработать сто двенадцать человек, сюда же добавлено окружение Груздевой. Всех, с кем ещё не разговаривали, по любому предлогу задерживаем в ближайшие сутки и проводим мимо решётки. Снимаем полученную картину и делаем выводы. Записи допроса обрабатываем «Аргусом», майор Колосова прислала все необходимые инструкции. Капитан, поручаю это вам. Обязательно использование металлизированных костюмов. Меры предосторожности всё те же, охрана проинструктирована.

— Есть, товарищ полковник! — Капитан явно доволен тем, что его не только замечают, но и поручили настоящее дело.

— Передатчик и компьютеры. Есть несомненная связь между поставщиками микросхем и теми людьми, что установили серверы Шодан. Как минимум три специалиста мастерской имеют отношение и к закупке микросхем, и к монтажу компьютеров. Предполагаю поручить сбор информации капитану Зеленцову. Это — в наивысшем приоритете. Меры предосторожности те же, все следственные мероприятия проводить в металлизированных костюмах. Всем оперативным работникам вести съёмку, докладывать каждый час. Вопросы есть?

                                               * * *

Вадим сразу после завтрака вернулся в библиотеку. Лаки присоединилась к нему минуты через две и села за соседний терминал.

— Скажите, Лаки — ваше настоящее имя? — осмелился, наконец, Вадим.

Она кивнула.

— Все шутят, что мне дали имя с пачки сигарет. Может, так и было. Как говорят в России, я из неблагополучной семьи. Постой, что это у тебя на экране?!

— Дана Бойко. Это имя вышито на ленте у неё в косе.

— У кого, у неё? — Лаки озадаченно посмотрела на фотографию, она явно была очень старая. — Подожди, ты про Кысь говоришь?

— Ну да. Когда мы были у неё во второй раз, я заметил. Так вы не знали?

— Нет. Это фотография Даны Бойко? — Лаки повернула монитор в свою сторону. — Вот это новость… Профессор! Дэн, зайди в библиотеку, это срочно!

Профессор появился через минуту.

— Дана Бойко, самоубийца… утопилась накануне свадьбы. Так-так… Нам только мавок не хватало. Почему это фото не нашли раньше?

— Его загрузили три часа назад, — пояснила Лаки. — Наш филиал в Бухаресте после визита Кыси поднимает и оцифровывает все полицейские и прочие архивы, вот добрались и до тридцатых прошлого века.

— Выясняйте все подробности её биографии. — Профессор повернулся к Вадиму, который успел повторно пояснить о ленте. — Вадим, мы просматривали эту ленту многократно. Есть восемь часов оперативной записи Кыси, в её основной человеческой форме. На ленте не было никаких имён.

— Но я своими…

— Не сомневаюсь. Возможно, вы увидели, — выделил Профессор интонацией, — при помощи своей стихии. Что ж, это замечательно. Лаки, придаю Вадима тебе, исследуйте биографию Даны Бойко. Все подробности. Как только вернётесь из антарктической аномалии.

— С удовольствием. — Лаки явно довольна. — Дэн, Вилли ждёт Вадима, помочь с «панацеей».

— Да, конечно. Вадим, объявляю вам благодарность. Вы очень вовремя заметили эту подробность. Меня другое смущает… — Профессор уселся на стул. — Те, кто поднимал архивы и оцифровывал их, видели фотографии Кыси, некоторые проходили у неё профилактику. Так почему они первыми не доложили о фото?

— Да, вопрос. — Лаки озадаченно посмотрела на лицо с фотографии. Профессор поднял ладонь — тишина! — и поднёс к уху коммуникатор.

— Слушаю. Где именно? Да, сейчас отправим специалиста.

— Лаки, — поднял он взгляд. — Есть срочное дело. Отложи всё прочее, кроме визита в Антарктиду.

Лаки кивнула и выразительно посмотрела на Вадима. Тот тоже кивнул и, забрав папки, перебрался в столовую. Судя по тому, что папки содержали всё те же материалы и в столовой, допуск ему действительно расширили.

                                               * * *

Агата Колосова не сразу привыкла выходить за стены своего дома в «мантии», как прозвали металлизированный костюм. Невозможно защититься от всех мыслимых опасностей. Однако можно существенно погасить тот сигнал, который используют эффекторы Парацельса, также известного как Шодан. Второе имя употреблялось намного чаще. Оно и понятно, Парацельс вошёл в историю не как злодей.

Задача кажется теоретически невыполнимой, надо изолировать человека от электромагнитных излучений в максимально широком радиодиапазоне, но так, чтобы при этом человек мог пользоваться зрением. Поскольку изолировать нужно головной мозг, а видимый диапазон электромагнитных волн отсекать нет нужды, нужно было создать материал, избирательно поглощающий электромагнитное излучение.

В конце концов, создали. Именно потому так сложно наладить массовое производство костюмов. За пределы квартиры Колосовых Агата теперь всегда выходила в таком облачении, после снятия остаточного воздействия Шодан официально человек вполне дееспособен, поражения функций мозга не зафиксировано, живи себе спокойно дальше. А неофициально, как показали исследования, при повторной попытке обработки человеку намного труднее сопротивляться навязанной программе поведения. И всякий раз, когда происходили повторные инциденты, где вновь появлялась Шодан, кто-нибудь всегда пытался добраться и до Агаты. Но ведь невозможно прожить всю жизнь в клетке Фарадея!

Не вся её одежда выглядела как мантия судьи (или инквизитора, кому что мерещится), но во всей защитной одежде было одинаково неудобно. Это по части изящества и комфорта, изолирующий материал был не слишком гибок. Зато голове внутри на редкость приятно, Агата и дома порой облачается в мантию, так ей намного лучше думается. Странные вещи происходят со здоровьем на шестом десятке лет, вот уж точно!

Она прогулялась в магазин, хлеба дома нет, а они привыкли уже есть свой, который Агата сама печёт. И вот надо же, мука кончилась, а у всех детей дела, совестно отвлекать. Да и прогуляться по свежему воздуху нужно.

На обратном пути Агата заметила мужчину лет сорока, явный бродяга, бомж. Пусть от него и не несло помойкой, но вид был соответствующий. Он суетливо осматривал возможные месторождения всего, что можно продать, то есть урны и постепенно приближался к Агате. Само собой, Агату трудно назвать и слабой, и беззащитной, даже в неудобной мантии она в состоянии постоять за себя. Но вот стоило бродяге приблизиться на пару метров, как все датчики костюма подняли неслышную для окружающих ушей тревогу. Попытка облучения!

Только этого не хватало! Агата действовала по инструкции, надо сначала подать сигнал тревоги, а потом, если возможно, быстро покинуть людные места, где эффектор вполне может привлечь случайных прохожих в свою сеть, и тогда ситуация может резко ухудшиться за считанные минуты.

Подала. И направилась в неприметную область парка, которая годится для отступления и манёвров, но народу там было существенно меньше. Но как назло…

— А ну оставь женщину в покое! — властный голос. Женщине лет шестьдесят, судя по виду и манерам, она педагог на пенсии. «Бегите, спасайтесь» — вот что хотелось крикнуть ей. Поздно, она подошла к бродяге слишком близко, вздрогнула, посмотрела на Агату… и направилась следом за ней. Плохо. Совсем плохо!

Есть и оружие, конечно. Не смертельное, конечно, но хватит боеприпасов, чтобы обездвижить и обезопасить дюжину эффекторов. Но следом за женщиной в том же направлении выбежало два подростка, лет двенадцати — мальчик и девочка. И вот они тоже движутся примерно в том же направлении. Агата подала второй сигнал тревоги, теперь всё зависело от пробок на дорогах. Теперь главное — уйти в действительно безлюдное место. Ведущий эффектор пытался облучить Агату каждые несколько минут, но в целом их компания агрессии не проявляла. Просто не позволяла жертве уйти из поля зрения. Хорошо ещё, что среди них нет физически крепких людей, тем более с настоящим оружием!

Как только Агата и её эскорт добрались до пустыря — когда-нибудь здесь будет парк — за ней шло уже семь человек. Электромагнитный импульс нельзя было применить раньше, это и шумно, и ярко, и заметят многие по тому, как откажут их мобильные устройства. А гарантии, что импульс выведет из строя передатчик эффектора, нет. Восемьдесят пять процентов — это не сто. А стоит только на вспышку и шум сбежаться зевакам…

А вот тут можно. При себе только одна такая мина-ловушка. Достаточно безопасная для человека, если только отойти от неё хотя бы на метр. Будет громко и ярко, но угрозы жизни нет. Теперь надо сделать вид, что потребовалось присесть — развязались шнурки, которых нет — и поставить устройство. А всю ценную электронику убирать в стальной футляр, чтобы выжила. Главное, чтобы ведущий эффектор ничего не заподозрил.

А он заподозрил. Уж неясно как, но едва только Агата поднялась на ноги и отошла от взведённой мины, бродяга бросился наутёк. А вот теперь есть риск для жизни, Агата поймала бродягу за руку, чтобы не отошёл слишком далеко — и вся его компания тут же направилась к ней — вызволять вожака.