Бесплатный фрагмент - Обними мои кошмары

1

Октябрь, 2017

Сумерки мягко прокрались на бульвар. В сизой дымке терялось золото деревьев и очертания домов. По сырому тротуару ступала девушка, вдыхая прелый воздух. Прямое пальто скрадывало контуры фигуры, поднятый воротник наполовину закрывал лицо.

Сбившись с шага, она остановилась и сделала глубокий вдох, уговаривая себя не бежать. Дело и так сложное, не хватало приняться за него растрепанной и запыхавшейся. Начало должно быть безупречным. Заметив, что пальцы на руках сжаты, девушка выпрямила их с некоторым усилием.

И хотя днем прошел дождь, многие выбрались на бульвар. Толпа гуляющих обтекала её, замершую под незажженным фонарем. Она смотрела в большие окна кафе, горевшие желтым, а именно — на мужчину за столиком.

Официантка как раз поставила перед ним чашку с белой шапкой. Он принял капучино с вежливой улыбкой и снова уткнулся в телефон. Так же мужчина поступал в предыдущие шесть суббот: ужинал за одним и тем же столом, будучи одетым в костюм без галстука. Всегда в одиночестве. Он ее не ждет и вообще не знает о ее существовании.

Пора. Нужно успеть до того, как он допьет кофе и попросит счет. Если мешкать, шанс будет упущен, а она просто обязана сделать это сегодня, седьмого октября. Ровно год назад ее жизнь полетела под откос. Если «закрыть» негатив чем-то хорошим, то можно надеяться, что дальше все исправится. Не до конца, но хоть как-то. Эту мысль ей подбросила психотерапевт в реабилитационном центре. Пациентка долго ее обдумывала, но в итоге решила совместить несколько советов: создать хорошие воспоминания и при этом попробовать нечто новое.

«Если подойду к лестнице с правой ноги, то все получится».

Правая, левая, правая, левая. Не жульничать. Оставалось немного, когда ее обогнал молодой человек и ненароком пихнул плечом, вынудив сбиться со счета. Девушка поморщилась. К черту эти глупости! Она и так справится. Поднимаясь, расстегнула пальто — так не видно, что оно велико хозяйке на пару размеров. Зато на ней новые водолазка и джинсы.

Внутри под мерный говор звенела посуда и стучали приборы. Аппетитные запахи дразнили обоняние, побуждая скорее открыть меню, но она сосредоточилась на блондине за столиком у окна. Не юноша, ближе к сорока годам. Вокруг глаз обозначились морщинки, лоб пересекала пара заметных линий. Золотистые волосы вьются естественным образом, стрижка удачно подобрана — он выглядит современно, не как герои русских сказок. Щетина светлая, значит, не крашеный. Тонкий смартфон лежал в его левой руке, и девушка по привычке обратила внимание на кисти: квадратная ладонь, обычные пальцы и аккуратно подстриженные ногти. На запястье часы с мудреным циферблатом.

Наконец, он заметил движение в свою сторону и вскинулся. Даже с десяти метров видно, что глаза у него сочно-зеленые. Без особого интереса он пробежал взглядом невысокую фигурку и задержался на полосе, синевшей в платиновых прядях. Вчерашнее творение мастера стоило половины зарплаты. Не хотелось думать, какую реакцию вызовет новая прическа на работе: что скажет начальство и что подумают пациенты.

— Можно? – спросила она, оперевшись на спинку стула левой рукой в перчатке для водителей, хотя не имела прав и никогда не сидела за рулем.

Блондин, как и многие, залип на ее красивые пальцы. Потом кивнул на стул за своим столом, убрал телефон и принял вид, подсказывающий, что он часто общается с незнакомцами: лицо ничего не выражало, голова слегка наклонена, плечи подобраны. Она села как была, в пальто, выпрямила спину и по новой привычке сложила руки, прикрыв правую кисть.

— Меня зовут Ева. У меня к вам предложение личного характера. Вы кажетесь человеком, ценящим время, поэтому перейду сразу к сути. Хочу предложить вам встречи для определенных целей. Без моральных и финансовых обязательств.

Мужчина молчал, но что-то изменилось в его взгляде. Ева надеялась на любопытство, а он сделался подозрительным и поскучневшим. Не нравилось то, что до сих пор не слышала его голоса. По какой-то причине официанты обделяли вниманием их столик, и не было возможности разбавить презентацию мелкой суетой вроде заказа напитка. Собеседник ничуть не стремился сгладить неловкость, спокойно ожидая, что она предпримет дальше.

— Я имею в виду секс, – ровно сказала Ева, запрещая себе поправлять волосы и кусать губы. Даже изнутри не прикусывать.

— Это все?

Его тон — повелительный и скучающий — подсекал и лишал уверенности. Впрочем, она не рассчитывала, что чужой человек сразу примет ее предложение. Настороженность — это же хорошо: он не кидается в безрассудные авантюры с незнакомыми девицами!

— Как я сказала, встречи для взаимного удовольствия. Я здорова физически и не имею психических отклонений. Готова экспериментировать, если это безопасно. Дополнительных участников не приветствую. Периодичность и локации обсуждаемы.

Ева не видела себя со стороны: серьезная дальше некуда, веснушки побледнели, в позе ни намека на соблазнительность. Вся состоит из ожидания, словно сдает экзамен вредному преподавателю. Ее напряженность умилила мужчину: он улыбнулся и сложил руки на груди.

— Так слона не продашь. Вышла на охоту — будь добра надеть юбку покороче и блузку с декольте. Тем более, когда есть что показать.

Серые глазищи расширились в непритворном удивлении, но она быстро сориентировалась и подавила желание запахнуть пальто.

— Вы и так заметили достаточно.

Его улыбка стала шире, и он достал кошелек.

— Скажи Максиму, что подарок мне понравился. Отрабатывать не обязательно, – на стол легли купюры. – Бери и уходи.

Ева убрала руки под стол, чтобы не было заметно, как они дрожат. Не может быть, что он из тех, кому друзья могут подослать девицу такого калибра. Все указывало на то, что перед ней интеллигентный и склонный к порядку мужчина. Дважды она видела, как с ним флиртовали посетительницы кафе, но он не использовал эти шансы. Впрочем, проститутки совсем другая категория — с ними просто и понятно. Неужели она ошиблась?

— Не знаю никакого Максима. Я сама по себе и уже говорила, что финансы в этой схеме не предусмотрены. А по какому поводу подарок?

— У меня сегодня день рождения. Ты либо отличная актриса, либо не врешь.

— Поздравляю. И я не вру. Вам правда могут подарить женщину?

— Никогда не знаешь, чем тебе ответят за… – он осекся. – Значит, это не розыгрыш?

— Нет.

— Проиграла спор?

— Нет.

— Задание на каком-нибудь дурацком тренинге по личностному росту?

— Нет, – соврала Ева.

«Он ведь не спросил: выполняешь совет психолога, потому что ты в заднице?».

— А вдруг я несвободен?

— Если вам это не мешает, то мне и подавно.

— Ну да, никакой морали. Почему я?

— Неподалеку есть парк. Там я гуляю собаку, наш путь домой лежит через бульвар. Несколько выходных назад я обратила внимание на вас. Вы мне понравились. Привлекательный, следите за собой, но не помешаны на внешности. Всегда приветливы с официантами, что говорит о вашей воспитанности. Читаете за едой. Это либо плохая привычка, либо у вас нет другого времени. Глядя на вашу деловую одежду в субботу, думаю, второй вариант ближе к правде — вы много работаете. Если я права, то вы увидите, что предложение выгодно для всех.

Ева рассказала как есть, чтобы потом не путаться в показаниях. Стыдиться нечего. Она не заинтересована в отношениях, не хочет тратить время на ухаживания и прочий зефир. Цель заключалась в другом — заполучить надежного любовника. Если мужчинам можно прямолинейно подкатывать к понравившейся женщине, то почему бы не попробовать ей?

— За мной слежу не только я, – сухо отозвался он. – Зачем это тебе?

— Я учусь и работаю. Некогда поддерживать отношения, а закрывать потребности надо.

— Если красавица на мужчину бросается... А, ты говорила, что здорова. Один черт, что-то не договариваешь. Какие цели преследуешь?

— Я все озвучила.

— Чем тебя не устраивают приложения для знакомств?

— Я ими не пользуюсь. Личные договоренности я считаю более надежными.

Она не идиотка оставлять цифровые следы, показывающие всю степень отчаяния, которому поддалась. Блондин, похоже, догадался об истинных причинах такого олдскульного подхода и кривовато улыбнулся.

— Да ты продуманка! Заманчиво, но я откажусь.

— Почему?

— А сама-то как думаешь? Явно какая-то подстава.

— Ничего подобного, все так, как я сказала. Если вас что-то смущает, давайте обсудим?

— Многое смущает, поэтому я отказываюсь, – с нотками нетерпения сказал мужчина.

— Скажите прямо, пожалуйста.

— Тебе не понравится.

— Зато я буду знать, в чем ошиблась. Пожалуйста, если вам нетрудно.

Какое-то время она ждала ответа, а он молча смотрел на нее, а потом коротко выдохнул, словно его довели до крайней точки. Ева поняла намек и приготовилась уходить, когда услышала:

— Тебя недавно бросили. За километр видно отчаяние, и эти волосы в тон лапам олуши уверенности тебе не добавили. Думаешь, что убережешься от разочарований, если будешь контролировать ситуацию. Но ты не доросла до таких игр: упорно обращаешься к потенциальному любовнику на «вы» и даже не пытаешься ему понравиться. Потренируйся на мужиках в баре. Они там менее разборчивые. Главное, сделай лицо проще и не повторяй ничего из того, что мне сейчас сказала. Создай иллюзию, что он тебя снял. И в интересах генофонда — предохраняйтесь.

Очевидно, что к лестнице она подошла с левой ноги. Что ж, сама напросилась. Ева отреагировала так, как репетировала на случай отказа: улыбнулась и аккуратно поднялась.

— Извините, что отвлекла вас, и спасибо за уделенное время.

Ее пальцы в карманах пальто сложились в кулачки, но получилось только на левой руке. Ева вышла в похолодавший вечер и отправилась на остановку. По пути споткнулась о выступающую тротуарную плитку, но сумела удержать равновесие и не упасть. Подошедший трамвай ехал куда нужно — на железнодорожный вокзал.

* * *

Перекрыла прошлогодний кошмар!

Впустила новое в свою жизнь!

Как беспощадно зеленоглазый ее разделал! Не был впечатлен ни словами, столь тщательно подобранными, ни макияжем, стоившим немалых усилий. Фактически, она впервые за эти месяцы полноценно накрасилась. Кто знал, что проще научиться писать левой рукой, чем рисовать ею ровные стрелки! Ева смахнула злую слезу. Готовилась к отказу, а все равно обидно.

Кофе остыл. Паршивый, несмотря на то, что куплен в сетевом киоске. Может, это обстановка вокзала влияет на вкус?

Хрипящий динамик женским голосом сообщил о прибытии какого-то поезда на какой-то путь, и Ева вспомнила, зачем сюда притащилась. Посмотреть на тех, чье путешествие окончилось удачно. Она хоть и вернулась с Пхукета, куда ездила десять месяцев назад, но иногда казалось, что другое развитие событий было бы предпочтительнее. Все, что происходит после, лишь отдаленно напоминает ее жизнь.

Объятия близких.

Искренние улыбки.

Слезы радости.

Чужие эмоции подпитывали околевшее сердце Евы. Давали немного заряда, чтобы жить дальше. Воровство. Но другого законного и дешевого способа не нашлось.

Помимо шумных компаний, Ева любила наблюдать за одиночными пассажирами. Одни решительно двигались к выходу в город. Другие растерянно осматривались, словно не верили, что никто не пришел. Таких Ева старалась не упускать из виду. Вдруг случится чудо и дорогой человек всего лишь опоздал? В момент воссоединения Ева радовалась вместе с ними.

Оказалось, цветная прядь не только завоевала прозвище утиных лапок, но и привлекала ненужное внимание. Охрана и посетители вокзала невольно запоминали девушку с яркой прической. Встречаясь с ней взглядом во второй, а то и в третий раз, они заметно нервничали. Поняв, что на сегодня терапия сторонними радостями закончилась, Ева достала телефон в противоударном чехле. Уже через пять минут бодро топала к ближайшему бару с хорошими отзывами.

* * *

Девушки в бары по одной не ходят. Они берут с собой подругу, цедят лонг дринки, пуляют взглядами в понравившихся мужчин, а дальше — как получится. Ева все сделала наоборот: обосновалась за стойкой и заказала водки в надежде, что местные парни перестанут походить на крокодилов. Эффект не наступал, хотя пила она на голодный желудок.

Ровно год назад Олег сообщил, что считает их отношения бесперспективными и благородно предложил жить у него, пока Ева не найдет, куда съехать. В ту ночь они с Ари нагрузились как первокурсники на посвящении в студенты. Подруга не отставала, даром, что была в полтора раза тоньше тогдашней Евы. На следующий день они перевезли Евины вещи к Ари, где она и кантовалась до их поездки в Таиланд.

Сегодня Ари не придет.

Она больше никогда и никуда не придет.

Ева зажмурилась и влила в себя очередную стопку дешевой водки. Зря выбралась в людное место. Сценки из нормальной жизни лишь подчеркивают ее убогое существование. Некого пригласить за компанию: одноклассницы в другом городе, знакомые и сокурсники отвалились, новые коллеги, они же ее врачи, для этого не годились. Не ходила по злачным местам, нечего и начинать.

— Хочешь кофе? – вдруг спросил сосед слева. Ему повезло — правым ухом Ева не слышит.

Замечательно, что у барных стульев есть спинки, что помогло не опрокинуться от удивления. Сосед оказался симпатичным, или наконец подействовал водочный бьюти-фильтр.

— Обычно предлагают алкоголь, если хотят склеить девушку.

— Это неспортивно, и тебе уже хватит.

Карма в действии: почувствуй себя объектом чьего-то наблюдения. Неприятно и тревожно.

— Значит, не клеишь?

— Второй раз уточняешь, – заметил он с легкой усмешкой и поднял руку, пытаясь привлечь внимание бармена. – Так что будешь?

— Эспрессо.

— Я Иван.

— Ева.

— Чем занимаешься, Ева?

— Я геймер.

— Анимешница?

— Шутеры.

— Понял, с тобой шутки плохи.

— Кем работаешь, Иван?

— Стоматологом, – сообщили ей с широкой улыбкой.

«На врачей женщины сами вешаются. Зачем ему знакомства в баре?» – с подозрением подумала Ева и присмотрелась получше. Если врет, достаточно задать один-два вопроса и вывести обманщика на чистую воду. Намного сложнее спровоцировать медика, если он не хочет признаваться в принадлежности к профессии.

— Ты помрачнела. Боишься людей в белом?

— Еще как!

— Мы хорошие, – горячо возразил Иван и принялся пороть чушь, убедившую Еву, что перед ней пикапер с планом действий.

Можно расслабиться. По заветам зеленоглазого она позволила Ивану вести диалог. А он сыпал историями из пабликов и фактами вроде «а вы знали, что у младенцев больше костей, чем у взрослого». В какие-то моменты Ева кивала, в другие жалела, что невежливо поворачиваться к нему правой стороной. Кофе кончался, и стало страшно протрезветь и утратить запал раньше, чем начнется самая интересная часть программы. Иван томным голосом пробормотал что-то с окончанием на -um, и смотрел на нее, ожидая какой-то реакции.

— Это же латынь, да? – она на всякий случай захлопала ресницами. – Что ты сказал?

— Что у тебя красивые глаза, – ответил мужчина, подаваясь к ней.

Наконец-то! Целовался Иван неплохо: не торопился, не медлил, не лапал. И когда оторвался от нее, не забыл провести ладонью по щеке. Но Ева ни на секунду не погрузилась в действо, думая о сотне посторонних вещей. Может, в спокойном месте получится отключить голову? Тело, вроде, отзывается как положено.

— Свалим отсюда?

Кажется, этой фразой она поломала стратегию соблазнения — на какую-то долю секунды он выглядел как человек, не верящий в свой успех. Соображал Ваня быстро: вызвал Убер и подал ей пальто. По пути к выходу они успели поцеловаться во всех закоулках бара, и Ева надеялась, что все получится. Но когда он придерживал для нее дверь машины, рукав его куртки задрался, явив положение стрелок на часах.

— Уже за полночь!

— Карета стоит целехонькая.

— Ты не понимаешь, уже восьмое!

— И что? – нетерпеливо спросил Иван и сразу растерял свой лоск.

«Все бессмысленно. Теперь не сработает. Седьмое осталось заклеймённым очередным негативным событием».

— Извини, пожалуйста, я не могу с тобой поехать.

Ева сделала шаг назад и стала, обхватив себя руками и волнуясь, как он поступит. Кинутый Иван смотрел на нее раздраженно.

— Дура, – бросил он и сел в такси.

«Еще какая!»

Назад в бар она не пошла, дожидаясь своей машины на улице. Мерзла, должно быть, но не чувствовала холода. Колотила нервная дрожь от осознания, что все могло кончиться намного хуже. Пожалуй, сегодняшние приключения следует занести в категорию «жизненный опыт» и со спокойной совестью залечь в темном углу.

Не все сразу. В целом, неделя прошла хорошо. Она приняла первых пациентов, и они приняли ее. Личное подождет, нужна передышка. Вернется к спасительной рутине: прописям, упражнениям, подначкам ребят из «Контры». И может со временем забудет обидную отповедь блондина из кафе.

«Ари, как же мне тебя не хватает!» – вздохнула Ева, глядя на картинку за окном, но та оставалась предельно четкой.

Слезы стояли где-то глубже, словно запертые. Не хватало подруги, их смеха, обмена историями с операций, совместной подготовки к экзаменам. Умом понимая, что ничего не вернуть и что вины ни на ком нет, Ева тосковала и мучилась. Не знала, что скоро будет желать противоположного: чтобы ушедшая в мир иной Ари оставила ее в покое.

2

— Десятый час! А ты все дрыхнешь! – прогремело над Евиной головой.

В ответ она заворчала и укуталась по самую макушку.

— Вылезай, малявка, – прозвучало тише, и одеяло поползло с нее. – Мать наша женщина! Что ты с собой сделала?!

Ева резко села и гневно уставилась на здоровенного детину, который не сводил глаз с ее волос.

— Нат! Совсем обалдел? А если бы я была не одна? Звонить надо!

— Я бы порадовался за тебя, – буркнул Натан. – И я звонил. С пятницы. У тебя то отговорки, то недоступно. Я беспокоился.

Раздражение отпустило. Все верно: вечер пятницы она провела у парикмахера, а суббота будет отмечена как дрянной день. Учитывая прошлые события, брат имел право волноваться.

— Извини, я не заметила, что телефон разрядился, а потом было поздно перезванивать, – примирительно сказала Ева, как всегда, с некоторым усилием поднимаясь с низкого подиума. Кровати в квартире не было, лишь небольшое возвышение, служившее спальным местом. – Ты из-за меня приехал в город в такую рань?

— Элька с Мотей на занятиях. Потом закинем ребенка на пати, и полдня наши. Представляешь, у них там все по канону корпоративов: дресс-код, организатор, программа развлечений, кейтеринг. На Мотькины пять лет придется устраивать такую же байду.

Рассказ был интересный, но Ева не выдержала и зевнула.

— Извини, продолжай.

— Снова геймила полночи? – нахмурился Натан, тыча в нее контроллером.

— Сам же подарил для разработки моторики, – скрипнула в ответ сестра, с досадой вспомнив, что вчера не делала упражнения для руки. Она не любила держать на видных местах мячики, эспандеры и другие приспособления, доставая их по расписанию.

Брат вздохнул и отложил девайс.

— Ты оставила пса без прогулки?

— Мои услуги больше не нужны. Тетя Рая избавилась от гипса, ей надо двигаться, – объяснила Ева, отправляясь в ванную. За эти недели они сдружились со шпицем-тефтелькой, принадлежавшим остроумной старушке с двенадцатого этажа.

Она умылась, почистила зубы и нанесла на лицо пяток различных средств, подаренных женой брата. Та была помешана на уходе за собой и пыталась заманить в секту сохранения красоты всех особей женского пола, достигших пубертата. Не то чтобы Ева разделяла взгляды невестки, но нужно было как-то потянуть время. Она немного погримасничала перед зеркалом, пытаясь найти уместное выражение лица. Нат проницательный, его не обманут фальшивая улыбка и беспечный вид. Натянув рукава домашней кофты ниже костяшек и просунув большие пальцы в прорези, Ева вышла в кухонную зону.

— У тебя одна полезная фигня в холодильнике, – известил ее брат, успевший проверить съестные припасы и подселить к ним диверсантов в виде мясной нарезки, плавленого сыра, хумуса и других консервированных продуктов, подходящих для бутербродов.

Кроме гуманитарной помощи Нат раскидал по кухне ловушки: не закрыл до конца дверцу шкафчика, не задвинул до упора ящик. Ева сжала зубы и распрямила пальцы. Он ее проверяет. Столько времени прошло с нервного срыва, а он все настороже. Психиатр тогда сказал, что компульсии это тревожный симптом, и Нат присматривается. Если попадется, то мигом окажется у мамочки под боком.

— Поэтому я в хорошей форме, – она нашла себе занятие, чтобы не смотреть на собеседника и не отвлекаться на приоткрытые дверцы — рабочими пальцами правой руки заполняла подставку-карусель кофейными капсулами, которые он принес.

Нат ничуть не смутился намеками на слегка обозначившийся живот и неумолимо пер по своему чек-листу: проведать, оценить, принять меры в крайнем случае. Золотой стандарт братской заботы.

— Как реабилитация?

— Делаю гимнастику, сил в руке не прибавилось.

— Пока не прибавилось.

— Скоро повторный курс массажа.

Вот и пригодилось умение скрывать чувства. Надеяться было не на что. Сложные операции не дали ожидаемого результата. Как врач, Ева видела, что полного выздоровления не случится. Физиотерапевт ее подбадривала, но что можно сделать, если силы в оставшихся мышцах и связках недостаточно для восстановления функций?

— Как спина?

— Нормально.

— Часто болит?

— Только в плохие дни. Это редкость, – она постаралась упредить волнение брата.

— С кем-нибудь видишься?

Он будто знает о вчерашнем эксперименте. Но это невозможно. Ева никому не говорила о своей затее. Сомнительно, что тот блондин или псевдоврач приятельствуют с ее братом. А попади она в поле зрения кого-то из широкого круга общения Ната — вряд ли узнали бы его сестричку, только что ставшую блондинкой.

— Конечно. С теми, кто ходит со мной на ЛФК. Еще, как тебе известно, с тетей Раей.

Натан ожидаемо нахмурился. Одной половиной успеха в бизнесе он был обязан хорошо подвешенному языку и умению налаживать связи, а второй — чутью и деловой хватке. Брат не раз подчеркивал, что Ева разбрасывается ценным ресурсом — контактами в мире медицины. А как их поддерживать, если педагоги и одногруппники-хирурги открыто жалеют? Какие могут быть отношения с теми, с кем у тебя больше нет общих тем? Все они ушли далеко вперед: закончили ординатуру, а некоторые, Ева слышала, занялись наукой и поступили в аспирантуру. Кроме того, ни один человек не мог заменить Ари.

— К мозгоправу ходишь? – продолжил Нат свою пытку, а Ева мысленно перевела дух — он хотя бы перестал зудеть о восстановлении аккаунтов в социальных сетях.

— Мы регулярно видимся.

— И что она говорит по поводу твоей прически?

— А что с ней?

— Ева, – предостерегающе начал Нат. – Ты стала похожа на нее. Это не нор…

— Нет, не похожа. Ты же знаешь, что я обстригла волосы, потому что не могла за ними ухаживать. Мне хотелось бирюзовую полоску, лучше всего она смотрится на белом. Надоест — перекрашусь. И что такое норма?

Девушка с вызовом посмотрела на брата, который был прав на сто процентов. Но Ева даже себе не признавалась, что циановый штрих — всего лишь предлог. Она хотела походить на Ари.

— Ты ешь давай.

— А меня взяли на работу! Терапевтом на полставки в нашем реабилитационном центре, – поделилась сестра новостью, заправляя капсулу в аппарат. Она редко ела полноценный завтрак. Обычно пила кофе без молока, глядя на панораму города, но перед Натом пришлось жевать творог. – Теперь мой круг общения расширится, как ты и советовал. Почему опять хмуришься?

— Мы договаривались, что ты подумаешь над возвращением домой и работой на полную ставку в коммерческой клинике. У матери есть связи.

Они снова об этом. Должность кабинетного хирурга. Назначать обследование, находить проблему, выписывать лекарства или направлять к коллегам с целыми руками, способными держать скальпель. Ни мать, ни брат не могли понять: что в этом невыносимого? Для них работа есть работа. Плюсом также называли нормированный график и что ей не придется никого «резать».

— Нат, тут нечего думать. Это за двести километров отсюда, – обратилась она к другим доводам, чтобы не повторять старые.

— Не так уж и далеко. Ты что-то делаешь для своего будущего? Больничный и отсрочка в ординатуре не вечные.

— Я еще не определилась с новой специальностью. И не уверена, что разговоры с руководством дадут результат, экзамены все равно придется сдавать.

— Что-то я не вижу ни одного справочника.

— Я прохожу тесты и читаю статьи на английском о перспективных направлениях. Для этого не обязательно обкладываться учебниками.

Ева лгала с невинными глазами, но наткнулась на предупреждающий взгляд и замолчала. Директор печатного дома не любит подколов про книги. А ее медицинская литература так и лежала не распакованной.

— Время уходит, Ева, раз уж решила еще два года потратить на переподготовку, так шевелись. Бюджетные места даже таким как ты держать не будут. Вспоминай, кто из профессоров к тебе лояльно настроен и замолвит словцо перед своими.

Ева допила кофе и убрала остатки творога в холодильник. Нат прав — надо хлопотать за себя. Медицина не прощает запущений, нужно держать все под контролем, чтобы не доводить ситуацию до критического состояния.

— И что мешает тебе заниматься этим и жить с матерью? Массажиста найдем и там, про работу я уже сказал.

— Ты принципиально не слышишь то, что я говорю? У меня есть работа, и я не хочу рисковать и менять специалистов в процессе реабилитации.

— На твою зарплату жить нельзя. Сколько продлится реабилитация?

И тут до Евы дошло, что брат уже несколько раз упомянул презренный металл.

— Все дело в деньгах, да? Я помню, что должна тебе за Тай. Обещаю, обязательно верну, когда смогу. Еще ты не говоришь, сколько отдал за операции, но я примерно представляю. А теперь я живу в вашей квартире, ты оплачиваешь коммунальные услуги и мои лекарства. Но это ничто в сравнении с расходами на ординатуру. Не волнуйся, если я не поступлю на бесплатное, эти траты не лягут на тебя. Я все продумала: останусь работать терапевтом и буду пробовать дальше.

Она сама поморщилась, насколько пафосно это прозвучало. Ей далеко до полного самообеспечения, и долги будет отдавать до конца жизни. Окажись Ева сейчас с неприкрытой задницей, отправилась бы ночевать в непонятный хостел. А потом ее вышвырнули бы оттуда, потому что нечего было тратить кучу денег на покраску волос.

— Не́ва, ты дура! – с выражением сказал Нат. Если он назвал ее полным именем, то очень злится. Ева недолюбливала полную форму, но не выбрасывала из документов первую букву. Так хотел отец, и она уважала его память. – Я тебя попрекал деньгами, малявка? Ну, было хоть раз? Но лучше бы я не давал тебе на ту путевку.

— Нат! Ты тут ни при чем! – она порывисто схватила его за локоть.

Эта тема проговорена от и до. В чем-то брат прав — не добавь он на билеты, поездки не состоялось бы. Ей просто негде было занять такую сумму.

— Я хочу как лучше! Вижу, что рано тебе одной. И мать скучает. Ехала бы ты к ней на несколько месяцев, работала бы в клинике. Подкопишь денег, потом приезжай, поступай, снимай жилье или выбивай общежитие.

Все это она слышала и раньше. Кроме последнего — «снимай или в общежитие».

— Что-то случилось? Ты намекаешь, что надо освободить квартиру?

Плечи Ната опустились, и он устало потер лицо.

— Как же с вами, бабами, трудно. У Эльки книга не идет.

— Она хочет писать здесь, я поняла.

— Ничего ты не поняла. Ей давно не пишется. Читатели ждут продолжение серии, а у нее ступор. Она переживает, что доходы падают. Недавно спросила, когда заканчивается твое лечение. Она не хочет тебя выставлять. Как я понял, Элька мучается от своих заморочек и думает сдавать квартиру, чтобы у нее были поступления.

Ева проглотила замечания о том, что Нат, как издатель и муж творческой личности, мог развеять сомнения и помочь с преодолением кризиса. Промолчала, потому что ее советы будут восприниматься как попытка остаться в чужой квартире.

— По плану у меня все закончится к началу зимы, – глухо ответила Ева, чувствуя мерзкий привкус страха во рту. Она уже знала, что ей скажут в конце этого курса реабилитации — прогресс слишком незначительный и надежды все меньше, что ее допустят до работы в операционной. – Я понимаю, тебе непросто между женой, мной и мамой. Хуже задачки о волке, козе и капусте.

Брат коротко обнял ее за плечи.

— Пока лечись, а там, может, что-нибудь да изменится. И съезди к матери.

Не́ва неопределенно мотнула головой, а как только за ним закрылась дверь, кинулась на кухню задвигать ящики.

* * *

В город своего детства Ева не собиралась. Нат считал, что сестра с матерью просто не хотят найти общий язык, и что без уступок ничего не получится. Легко ему говорить. Он первенец, желанный и обласканный. Отца Натана Надежда любила горячо, и когда тот ушел к другой, видела в сыне что-то между трофеем и шансом вырастить настоящего мужчину.

Дочь случилась не вовремя — карьера в сметном бюро шла в гору, сын заканчивал первый класс. Пришлось выходить замуж за командированного строителя из Ленинграда. Какое-то время Алексей Снежин пытался полюбить чужой город, потом уговаривал жену переехать на его родину. Но общего решения не нашлось, и он вернулся в город, уже носивший прежнее имя — Санкт-Петербург.

Как мог, отец поддерживал своего единственного ребенка, но времена были трудные для всей страны. До определенного возраста Ева была убеждена, что отец уехал из-за нее, что ему не нужна такая дочь. «Такая», по словам матери, нерасторопная неумеха. В детстве Ева боялась, что и мама ее бросит, пыталась ей угодить, заслужить любовь, а та находила в ней массу недостатков и была щедра на критику.

«Не́ва, твой рисунок кривоват, будь прилежнее». Пятилетняя Евушка не понимала, почему ее цветы хвалили все, кроме мамы.

«Не́ва, не ешь столько хлеба, иначе будешь самой крупной в классе». Подростку с гормональной перестройкой было важнее получить представление о правильном питании, а не тычки.

«Не опозорься в культурной столице. И не лезь в реку». Говорила ей мать, отправляя круглую отличницу на летние каникулы знакомиться с новой семьей отца. Там она с удивлением узнала, что все эти годы отец скучал по своей девочке. Его не смущал внешний вид дочери, он искренне предлагал Еве подумать об учебе в Санкт-Петербурге.

«Не стоило замахиваться на питерский вуз. Там все куплено». Ева не добрала полбалла при поступлении и твердо решила пробоваться на будущий год. Переезд казался ей решением всех проблем.

«Гордыня тебя погубит. Ты убила год на подготовку и работу санитаркой, а могла бы уже первый курс заканчивать. Все равно никуда не уехала». Внезапная смерть отца подкосила Евин моральный дух, и она испугалась оказаться в чужом городе без какой-либо поддержки и выбрала местный университет.

«Не́ва, ты едва диплом получила, а уже очерствела. И как мужчина тебя терпит!». Мать обижалась, когда Ева прерывала поток бессвязных жалоб и направляла ее к профильному специалисту.

«Ты же была хирургом. Неужели не развила левую руку достаточно, чтобы есть аккуратно?». После этого комментария Ева, которой с момента возвращения из Таиланда и так кусок не лез в горло, стала терять вес.

К счастью, постоперационный период закончился, пришло время интенсивной реабилитации. Для этого она вернулась в город, где училась в ординатуре и планировала работать. Ее устраивало общение с матерью по телефону. У них сложилась своеобразная система: Ева должна звонить первой, так как это дочерина обязанность. Иногда казалось, что мать не учитывает, что авария отняла у нее подругу, карьеру и немалый кусок здоровья. Характер придирок оставался неизменным, вопросы о реабилитации походили на дежурные и снисхождения не было ни в чем.

Нет, ни за что она не станет снова жить с матерью под одной крышей. Нужно искать дополнительную работу с хорошим доходом.

* * *

В понедельник Ева отправилась в реабилитационный центр. Впервые она попала в это неказистое здание несколько месяцев назад. Не сразу все сложилось, но уже через несколько недель они увидели первые результаты: частично вернулась подвижность правой кисти, намного меньше стала болеть спина, отчего походка выровнялась. Шрамы и пластинки в ладони не давали забыть о степени тяжести травмы, а знания не позволяли тешиться ложными надеждами. Инструктор терпеливо занималась с ней, ворча, что Ева — воплощение поговорки о медиках, которые самые ужасные пациенты.

— Здравствуйте, – поздоровалась Ева с их грозной регистраторшей.

Та подозрительно осмотрела девчонку в объемном пальто, узнала, и на лице не прибавилось приветливости.

— Работать или лечиться? – прогундела она обвиняющим тоном. Ей было непривычно, что посетительница вдруг перешла в категорию персонала центра.

— На лечение как на работу, – отозвалась Ева, сматывая шарф.

— Никто в блузке на массаж не ходит.

На лестнице Ева столкнулась с психологичкой Василисой. Та уже нацепила халат и радостную улыбку.

— Доброе утро, Не́ва! Заходи как-нибудь! Обсудим твои эксперименты с волосами.

Позитив этой куклы провоцировал одно желание — дернуть за локон и рявкнуть, что уже сто раз прошено не называть ее так. В начале реабилитации Ева пыталась ходить на сеансы к Васе, но ей показалось, что толку от разговоров нет, и они прервали терапию.

— Спасибо, – сдержалась Ева и вдруг улыбнулась, поняв, что, если поменять психотерапевта и регистратора местами, центр только выиграет. Посетителей будет встречать приветливая девушка, а заниматься их проблемами — прозорливая и строгая тетенька.

Большинству пациентов центра невозможно вернуть в полном объеме утраченный функционал. В основном, специалисты помогали облегчать состояние, адаптироваться к изменениям в организме и в жизни. Врачи, если помнить об их зарплатах, работали здесь из большого человеколюбия. Многие совмещали. Их примеру решила последовать и Ева.

* * *

В юности Ева курила. Не всерьез, по дурости. Ошалев от свободы и нагрузок, многие студенты присасывались к сигарете, чтобы подстегнуть мозги и получить дозу незапрещенного кайфа. С гадкой привычкой она быстро распрощалась, едва у них началась анатомичка. Настолько сильно впечатлили внутренности курившего человека.

Сегодняшнее собеседование завершилось так, что хотелось затянуться до самой диафрагмы. Глупость, но нервы бы успокоило.

Увидев эту вакансию, Ева загорелась: скользящий график, помощь людям за приличное вознаграждение — это все для нее! Оператор службы поддержки в отдел медицинского страхования выезжающих заграницу. Ева быстро прошла первичный кордон, и сегодня ее позвали на практическую часть собеседования. Она не ошиблась, предположив, что кандидаткам устроят стрессовый день.

Терпения ей было не занимать. Кто держал расширитель задубевшими руками, параллельно ловя каждый жест ведущего хирурга, тот без труда мог выждать несколько часов в тесной приемной. Девушек вызывали по одной. За рабочим компьютером следовало помочь «клиенту в другой точке земного шара», уложившись в стандарты компании. После сценки с телефонным разговором их просили ждать, пока менеджер оценит действия.

Еве даже понравилось. Напоминало программу «Служба спасения 911» из детства. Правда, ее содействие в основном состояло из предоставления клиенту справочной информации. А потом они встретились с человеком, который никогда не станет ее начальником.

— Вы не сказали о своих ограничениях… да, у вас шикарное образование... но ваша компетенция останется по большей части невостребованной… быстрый набор — это очень важно… вы делаете опечатки… а еще я вижу, что у вас от наушников разболелась голова… как вы собирались здесь работать?

Ева стояла возле офисного здания, не замечая, что мелкий дождь сыпался за шиворот. Очередная неудача и очередной человек, оставивший за собой последнее слово. Из девушки с блестящими перспективами она превратилась в аутсайдера. Усмехнувшись сама себе, Ева передернула плечами, пытаясь согреться.

Желудок перестал стенать час назад, и теперь лишь боль, сжимающая голову кольцом, свидетельствовала о голоде. Кажется, по пути на остановку есть пекарня. Если поспешить, можно успеть до закрытия.

— Чай бесплатно при любой покупке? – поинтересовалась Ева, когда увидела, что у них не работает терминал для безналичной оплаты, а денег оставалось ровно две монетки.

Уставшая продавец в несвежем фартуке кивнула.

— Мне пирожок за девятнадцать рублей, пожалуйста, – она представления не имела, что внутри, но дешевле ничего не было. Какой-то гений маркетинга назначил за чай отдельно цену двадцать пять рублей. Выходило, что наесться и напиться дешевле, чем что-то одно.

Когда на прилавке появились кособокий овал и тонкий пластиковый стакан с кипятком, как нарочно, стали прибывать посетители, соблазненные вечерними скидками. Ева подхватила салфетку с пирожком и отправилась к небольшой стойке.

— А чай забрать?

— Я сейчас вернусь.

— Рук, что ли, нету?

«Она просто устала. Она понятия не имеет о моем состоянии».

Эти установки помогали не реагировать на хамство, не обижаться на людскую глупость. Ева даже не сбилась с шага, просто стала делать все медленнее. Под горящим взглядом тетки она вернулась за чаем, взяла его сверху за ободок и села спиной к залу. Казалось неправильным одной занимать целый стол.

Народ расхватывал выпечку, кто-то тут же съедал свой ужин. Ева игнорировала пирожок с луком и яйцом и мелкими глоточками пила крутой чай. Смотреть было некуда, перед ней стена. В окружавшем шуме выделялись предупреждения неприветливой кассирши о скором закрытии.

— Эй, Мальвина, пойдем с нами.

Пока ее не дернули за рукав, Ева и предположить не могла, что обращаются к ней. Компашка нетрезвых гопников с пакетом беляшей выкатывалась из пекарни, когда одного потянуло на новые знакомства.

— Ты чё такая грубая? – вспыхнул молодой человек и схватил молчавшую Еву за правую руку, вынуждая спрыгнуть со стула. – О, какие рукава модные, что прячешь под ними?

Еву словно сковало заклинание злой колдуньи: она застыла, глядя на чужие пальцы, обхватившие ее запястье. Последний год с этой рукой чего только не происходило. Из нее достали кусок стекла, ткани и кости собирали буквально под микроскопом. Потребовалась повторная операция на нервах. Единственный человек, который ее касался, был массажист, разминавший каждый миллиметр, хотя пациентка не чувствовала и половины его усилий. Бесцеремонность подвыпившего посетителя выбила почву из-под ног. Надо вырваться, что-то сделать, пока паника не захлестнула, но она бездействовала.

— Ни на минуту тебя нельзя оставить! – недовольно произнес смутно знакомый голос. Она повернулась на звук и встретилась со взглядом нереально зеленых глаз. – Все, пошли. Нам некогда.

Обалдели все. И гопники, и Ева, которую блондин вывел из пекарни.

3

Не дойдя до парковки, он отпустил Евин локоть.

— Спасибо, я и сама бы справилась.

— Справилась она. Стояла с видом оскорбленной невинности. Осваиваешь новые территории для привлечения самцов?

— Что вы несете?

— Планку, говорю, нечего было понижать. В пекарнях можно нарваться на всякий сброд.

— Вроде вас?

— Молодец, научилась защищаться. Как ты меня выследила?

— И не думала даже. Вам надо унять паранойю.

— Сама призналась, что пялилась на меня в кафе. Скоро ко мне на работу завалишься?

Мужчина не отличался высоким ростом и мощной комплекцией, но ее метр шестьдесят четыре сантиметра завибрировали, когда в его голосе обозначились сердитые нотки. Вспомнилась хватка, с которой ее вытащили из пекарни, и на всякий случай Ева отступила. Присмотревшись, она увидела в его руках буханку хлеба. Скорее всего, он и правда работает в этом нежилом районе: здесь офисные здания, больница и выставочно-деловой центр.

— Я вас не преследую. Эта встреча случайна. У меня было собеседование неподалеку, и на ваше счастье я его провалила. Спасибо, что выручили. Мне пора домой.

Она развернулась и побрела, не отдавая себе отчета куда идет. Это просто плохой день и морось на лице. Не хватало еще плакать из-за высокомерного придурка.

— Врала бы ты поменьше, я бы поверил, – поравнялся с ней блондин.

— От паранойи перешли к психозу, – огрызнулась Ева, не останавливаясь.

— А говорила, что живешь недалеко от кафе.

— И что?

— А то, что пешком туда топать два часа, а идешь ты в сторону от остановки.

— Может, я такси собралась вызвать.

— Вызывай. Хочу посмотреть, как уедешь отсюда.

До чего ж внешность бывает обманчива! С виду ничего, но как откроет рот, то сразу хочется дать по морде. Ева достала телефон и с недоумением уставилась на черный экран. Черт! Хоть бы он просто разрядился, а не сломался от попавшей в разъем дождевой воды.

— Не подскажете, где здесь ближайший банкомат?

«Неважно, какую они возьмут комиссию. Полцарства за наличку».

— Как ты собралась вызывать такси с кирпича? Или потопаешь на автобус?

— Вас не касается. Так где банкомат?

Мужчина вдруг улыбнулся. Словно о чем-то догадался или что-то задумал.

— Могу подвезти, если обещаешь держать себя в руках.

— Спасибо, не нужно.

— Ближайший банкомат находится в холле вон того офисного здания, но оно уже закрылось. До следующего идти через сквер, и так же возвращаться на остановку. Поедешь? Или тебе понравилось знакомство с местными гопниками?

О безопасности Ева не думала, когда отказывалась от предложенной помощи. Может, дело в том, что звучало как издевка?

— Я справлюсь. Спасибо за информацию.

— Как же ты собиралась спать со мной, если боишься сесть в машину?

Достойного ответа, увы, не придумалось. Да и не получилось бы красиво парировать — его спина растворилась в мокрой дымке. Чертыхаясь про себя, Ева припустила за ним. И хотя он дал понять, что мнение о ней невысокое, все же помог и продолжает помогать. Как он выразился, главное, чтобы она к нему не приставала. Вот за это волноваться не стоит — лавочка закрыта. Он подошел к серебристому «Приусу» и открыл дверь слева, как будто приглашая ее.

— Пошутили и хватит!

Она обогнула машину, дернула правую дверь и сконфуженно уставилась на руль.

— Каждый раз обламывается моя попытка изобразить джентльмена.

И хотя не понравилось это «каждый раз», она оставила капризы на дождливой улице. Кое-как пристегнулась, изворачиваясь, чтобы помочь себе левой рукой. Немного волновало, что если он из любителей поболтать в дороге, будет сложно поддерживать беседу — правое ухо слышит хуже.

— Можешь зарядить телефон от прикуривателя. Шнурок должен подойти.

— Спасибо. Как вас зовут?

— Лучше меня не звать. Отвезу тебя и на этом все.

Ева намек поняла и уткнулась в телефон, а он включил радио, пресекая разговоры. Помимо воли она принялась анализировать обстановку в салоне и манеру вождения. Детского кресла нет, но это ни о чем не говорит — вторая машина в семье не редкость. Праворульный гибрид выбирают заботящиеся об окружающей среде личности, не склонные к транжирству и показухе. Вел он без суеты и какого-либо проявления нетерпения, хотя из-за неважной видимости движение было затруднено. Олег водит иначе: не забывает дать дорожным нахалам крепкие прозвища, прокомментировать встретившиеся ситуации и подбеситься, если занято его любимое место во дворе. Так он спускает пар, накопившийся во время работы.

— Твое предложение еще в силе? – неожиданно спросил блондин, останавливаясь перед въездом на территорию дома.

Двадцать минут Ева избегала на него пялиться. Но сейчас развернулась всем корпусом. Так близко она его еще не видела и рассмотрела, что не такой уж он красавчик. Нос крупноват, кожа могла быть ровнее, а уголки глаз опущены, когда он не улыбается. Вот только сейчас улыбается, полагая, что перед его обаянием невозможно устоять. Такая перемена напрягала.

— Боюсь, срок действия истек.

И поскорее отстегнула ремень.

— Хорошо, тогда я делаю свое. Ты, я, локация, – он показал на высотку.

— П-почему вы передумали?

— Я понял, что упустил выгодную сделку.

Ева догадалась, что он развлекается. Может, не со зла, а просто потому, что она ему попалась и надо как-то компенсировать потраченное время.

— Ты не веришь, что я живу в элитном доме, и хочешь взять меня на понт.

— Поздравляю с переходом на новый уровень в нашей игре. Теперь мы на равных

— Ты выиграешь в любом случае. Соглашусь — тебе будет хорошо. Признаюсь, что соврала — ты насладишься зрелищем, как я сяду в лужу. Никаких игр и доказательств. Спасибо, что подвез, – ответила Ева, намереваясь открыть дверцу, но он перегнулся и накрыл ее руку.

— В лужу не надо — простудишься. Ты еще не пробовала, а уже записала меня в хреновые любовники. Хорошо будет всем.

За недели, пока Не́ва решалась подойти, не раз было передумано «а нужно ли». Выбор был сделан головой, после наблюдений и тщательного анализа. Да, он симпатичен, однако окончательное решение будет принято позднее, если откликнутся инстинкты. Когда их пальцы соприкоснулись, у Евы перехватило дыхание — она в ловушке между сиденьем и мужчиной, но совсем не боится, лишь размышляет, что такое самомнение просто обязано быть обоснованным.

— Ладно, давай демо-версию.

— Что, прямо в машине?

— Блин, я о поцелуе, – закатила глаза Ева и притянула его, вцепившись в пальто.

Ливень всегда начинается с капли. Сто́ит напоенным влагой тучам потерять крупинку, как стену дождя не остановить. Так же было с блондином. Хватило легкого поцелуя, чтобы она, распробовав тепло и мягкость его капризного рта, потеряла связь с реальностью. Дальнейшее помнилось эпизодически. Затылок вжимается в упругость подголовника. Шерстяная ткань щекотит подушечки пальцев. Его руки нашли особенную точку между лопатками и заставили выгнуться с еле слышным стоном. Платье приглушало ощущения, но чувствительная кожа покрылась мурашками. Она запустила пальцы в его волосы и с наслаждением принялась портить прическу. Оставив одну руку на узкой спине, он провел по ноге, но, добравшись до края чулка, резко отстранился. Ответом ему был разочарованный вздох, но она быстро взяла себя в руки и зафиксировала взгляд на столбике перед тротуаром. Боковое зрение уловило, как хозяин машины нервными движениями расправлял смятый воротник.

— Я Константин, – сказал, как подпись поставил.

Ева с удовлетворением отметила, что его голос стал сиплым, и достала ключи с брелоком для шлагбаума. Константин ухмыльнулся, и под сигнал о не пристегнутых ремнях они въехали на парковку.

— Что ты говорила по поводу обязательств, периодичности и прочих условиях?

— Что это обсуждаемо с тобой.

— Если нам все понравится, чего ты ждешь?

— Повторения.

— Еще чего-то?

— Я не хочу знать, как прошел твой день, кем ты работаешь, как тебя бесят начальник и коллеги. Мне без разницы, есть ли у тебя материальные проблемы. Я понимаю, что сегодня о человеке можно узнать все, начиная с кредитной истории и удаленных постов в соцсетях, заканчивая генеалогическим деревом. Я этого делать не буду и не хочу, чтобы ты копался в моей жизни. На неудобные вопросы отвечать не буду. О твоем здоровье мне интересно лишь то, можем ли мы увидеться для оговоренных целей. Френдиться не будем. Меня не нужно выгуливать. Если у тебя есть другие женщины, держи их от меня подальше. Терпеть не могу разборок. Я предпочитаю спать одна, лучше пиши, а не звони. Если решим прекратить, то говорим открыто. Хочешь что-нибудь уточнить?

— Зачем тебе живой человек? Эти потребности закроет качественная игрушка.

— Не вариант. Мне важен тактильный контакт и поцелуи.

— Как я и говорил: девочка с неудачным опытом.

— Ты говорил, что меня бросили и от меня разит отчаянием. Я не маленькая и знаю, что делаю.

— За формулировку извини, но сути это не меняет. Уверена, что не прицепишься ко мне как репей, когда твоя обида на весь мужской род пройдет?

— Не твои проблемы.

— А если я прицеплюсь?

— Твои проблемы.

— Юношеский максимализм в действии. Точно никаких культурных мероприятий?

— Обсуждаемо, но счет пополам.

— Мне же лучше, – фыркнул блондин и прихватил с собой буханку. – С тебя чай. Считается за пополам?

Возвращаясь домой, Ева каждый раз чувствовала себя героиней иностранного фильма — безопасная территория, светлый холл, скоростные лифты. А какой вид открывался из ее временного пристанища! Слева парк, нынче одетый в теплые оттенки; дальше — бетонная лента проспекта, светящаяся в темноте и, главное, много неба над панорамой города. Она могла часами сидеть на подоконнике и смотреть вдаль.

Не успели они войти в подъезд, как их атаковал рыжий ком, издавая сопение и шкрябая когтями по мрамору.

— Боня! – воскликнула Ева и присела, подставляя пальцы под шершавый язык.

— Бонапарт! Смирно!

Команда подействовала лишь на людей, выпрямившихся и воззрившихся на сухую пожилую даму. Шпиц продолжал попытки запрыгнуть к Еве на руки.

— Здравствуйте, тетя Рая. Как ваша нога?

— Добрый вечер, молодежь. Нога ничего, послужит еще. В отличие от этого недоразумения. Ни одной команды не понимает, бестолочь. И ты его совсем разбаловала долгими прогулками. Второй раз за вечер выпросил, бессовестный.

Они разошлись после пары дежурных фраз, во время обмена которыми Ева не сомневалась, что соседка хорошо запомнила Константина. Если бы она не знала, что тетя Рая не выносит сплетников, то начала бы волноваться о приезде брата в течение получаса.

— И про собаку не соврала.

— А про что еще не соврала?

— Что я тебе нравлюсь.

Как ему удается быть притягательным и скотиной одновременно? Ева сложила руки и решила, что обойдется без поцелуев во время подъема. Он словно прочитал ее мысли, остановил взгляд на Евиных губах. Так и доехали до двадцать четвертого этажа: одна делала вид, что ей все равно, второй откровенно этим веселился.

Зато в квартире никто не смог сдержаться. Пальто с вывернутыми рукавами были скинуты на пол, рядом со стуком приземлились мужские туфли с не развязанными шнурками, ботильоны пришлось расстегивать в четыре руки. Тумба у входа лишилась плетеной вазы, и на пол посыпалась мелочевка вроде крема для рук, монет и бумажных платочков. Константин подсадил Еву, и его намерения были недвусмысленны.

— Постой! Я трогала собаку, надо помыть руки.

В отражении над раковиной она встретила незнакомую себя. Всклоченную, с размазанной тушью и покусанными губами. Вот что год воздержания делает с человеком. Вернув себе приличный вид, Ева раскатала обратно длинные рукава. Поймет ли он, если попросить оставить платье? Репутация нормальной все равно не грозит, так почему не чудить в свое удовольствие.

Ева вышла из ванной в полумрак. Квартира-студия просматривалась с любой точки, и Константин быстро нашелся возле окна. Он избавился от пиджака; и белая рубашка, обтягивавшая его плечи и спину, парила в потемках перевернутым треугольником.

Вдруг нестерпимо захотелось обнять его со спины.

Ева подобрала в кулачки подрагивающие пальцы. С каждой секундой в груди становилось теснее, и потребовалось контролировать дыхание. Откуда волнение? Не первый мужчина в жизни.

Но первый, кому предложила встречи без моральных обязательств.

Он развернулся и молча ждал, что она предпримет. Ева с завистью отметила, что, даже будучи на чужой территории, Константин возмутительно расслаблен. Рукава закатаны до локтя, тяжелые часы пропали. Уловив лимонную отдушку кухонного мыла, она испытала облегчение — позаботился об элементарной гигиене рук.

Волнение немного унялось.

В тишине подошла и левой рукой положила на подоконник картонную коробочку. Костя хмыкнул и достал из кармана другую.

— У меня свои.

Понимающе улыбнувшись, Ева подалась к нему как можно медленнее и вдохнула, чтобы прочувствовать аромат, вскруживший голову во время поцелуя в машине.

Кондиционер для белья. Не то.

Глубже вдох.

Вот оно — что-то солено-солярное, как если бы дневное тепло и свежий воздух впитались в кожу.

Константин с его выгоревшим кудрями и золотистым бликам на лице пах так, словно только что воткнул в песок мокрую доску для серфинга. Разгоряченный, пропитанный морской водой и ветром, он вызывал желание прижаться к нему. И целовать, целовать, пытаясь урвать хоть немного света и свободы.

Константин охотно отвечал, изучая ее изгибы и округлости.

Приподняв бедро, просунул пальцы под кружевную резинку, немного оттянул и отпустил. Ева качнулась от неожиданности — ее прежде не шлепали, и тем более не шлепали чулком.

Не больно. Скорее — странно. В итоге приятно. Ведь чтобы сгладить, ее немедленно утешили.

И пусть не там, где шлепнули, а повыше.

Константин подсадил Еву на прохладный подоконник, не позаботившись расправить платье.

Когда обласканная и разогретая кожа коснулась голой поверхности, захватило дух от контраста температур, и против воли вырвалось ругательство.

— Ах ты…

Договорить не удалось – Костя закрыл ей рот поцелуем, и возмущение растаяло как мороженое в гляссе. Снова контрасты.

— Что — я?

— Сам знаешь, – отмахнулась Ева, найдя занятие поинтереснее перепалки – пыталась расстегнуть молнию на его брюках.

Забывшись, она взялась за бегунок правой рукой и, конечно, не справилась. Но в этот момент Константин преуспел в своем путешествии, — ему-то ничего не мешало — и Ева чуть не подскочила, почувствовав его пальцы.

— Очень гостеприимно.

— Да замолчи ты уже!

Пришла ее очередь затыкать поцелуем. Начало вышло яростным, с прикусыванием губ и колючего подбородка. Это нисколько не отвлекало Константина от своего занятия… Что он творил! Казалось, сведи ноги, и...

Словно разгадав ее намерения, резко убрал руку.

— Еще рано.

И сдернул с подоконника, развернув лицом к окну.

— Не оборачивайся.

Все тело напряглось в предвкушении. И как нарочно, он тянул с основным действом. Подхватил под живот, прижал и поцеловал тонкую кожу на открытой шее.

Ожидание превращалось в разочарование. Ева не любила эту позу и вряд ли решится помочь себе у него на глазах. Заявление «хорошо будет всем» казалось пустыми словами.

Мягким нажимом он дал понять, что нужно прогнуться вперед.

— Нормально?

— Да.

Его пальцы нашли чувствительную точку и начали свой танец синхронно с другими движениями. Тогда Ева вцепилась в край подоконника и смежила веки, подстраиваясь под заданный ритм. За окном в осенней мороси расплывался город, превратившийся в нестройный рой светлячков.

Взрыв был неожиданно скорым и мощным.

В ушах застучало, в животе распустился огненный цветок, затапливая жаром до краев и заставляя кричать в голос.

Вернувшись в реальность, Ева обалдела от произошедшего — не раздеваясь получила ярчайший в жизни оргазм и при этом не старалась ради удовольствия партнера.

Кстати, что с ним?

То, как тяжело он дышал, как крепко ее держал и как его до сих пор потряхивало, она сделала вывод, что все у него хорошо.

Константин оттянул воротник платья и поцеловал в особенное место. Новая волна захлестнула Еву, зарядив тело легкостью. Надо найти у него такую точку. Они ведь обязательно повторят.

— Я не успел ничего понять. Пошли в душ и потом на второй заход.

— Гости вперед, – радушно предложила Ева, съехав с темы совместной помывки. – Чистые полотенца наверху. Новая насадка для зубной щетки в шкафчике над раковиной. Пользуйся всем, что понравится.

Под шум льющейся воды Ева обняла колени и отдалась расслабону. Не зря послушала интуицию — мужчина что надо. А что до его характера, то с ним не жить, пусть ехидничает сколько влезет.

В ванной все стихло, а потом, резко взвизгнув, зажужжала зубная щетка. Спустя три минуты вышел Константин, завернутый только в полотенце, и без стеснения встретил изучающий взгляд. Гордиться было нечем — среднестатистический торс без симптомов регулярной работы над мышцами. Но и стыдиться тоже не стоило. Пропорциональное тело с умеренной мускулатурой, нормальной осанкой, без шрамов и лишнего веса. А если представить, что это тело теперь в ее распоряжении, так и вовсе не на что жаловаться.

Он подошел ближе, и она уловила, что ему понравился ее любимый гель для душа. Из множества вариантов на полках выбрал средство с ароматом сандала. А может, это умелая провокация — запомнил, чем пахнет ее кожа, или увидел банку с заметным расходом и воспользовался именно им.

— Тебя ждет такой же тщательный осмотр, – пообещал блондин, приглаживая влажные волосы. – И полотенце повяжешь на талии, а не как вы, девушки, любите — закрывая все самое интересное.

Ева показала ему язык и скрылась в ванной. Почему-то не беспокоил тот факт, что она оставила в квартире малознакомого человека. До аптечки он не доберется. Не каждый догадается, что она хранит рецептурные препараты и скальпели на виду — в декоративной коробке на стеллаже. Документы вряд ли найдет: паспорт и тому подобное не обитали в женской сумочке, так как были убраны в чемодан.

Эля оборудовала ванную в лучших традициях самолюбования: целых два зеркала, чтобы видеть себя со всех сторон. Ева не тратила много времени на разглядывание себя, тем более, что отражение обычно не нравилось. Потеря веса негативно отразилась на коже — появились растяжки. Стеснялась не только этого. Правая рука от локтя до костяшек покрыта шрамами. Их видели только врачи.

Ева быстро разделась и по привычке протерла запотевшее зеркало. Кинув мимолетный взгляд, она не смогла его отвести. В Элиных романах было немало пикантных сцен, после которых героиня выглядела соблазнительнее прежнего, и никакая косметика не сравнится по эффекту.

Обычно Ева закатывала глаза, читая подобное, но увидела себя именно такой — румяной, с распухшими губами и поволокой во взгляде. Сложно описать, во что превратилась стрижка. Такую идеальную взъерошенность можно получить только случайно. Ева очень себе понравилась и вместо занудного объяснения о приливе крови к лицу и повышенных гормонах в крови, просто улыбнулась отражению. Вдруг заметила за спиной бардак и нахмурилась. Константин устроил хаос в расставленных по цветам флаконах. Руки зачесались водворить порядок.

После разомлевшую Еву ждал сюрприз — вместо жадного взгляда наткнулась на картину спящего в ее постели мужчины. Поза говорила о том, что он не планировал спать. Лишь ненадолго присел на низкий подиум, под щекой оказалась подушка и его сморило. На нем по-прежнему было лишь полотенце. Чем бы Константин ни зарабатывал на свою «Тойоту», выматывался он до состояния нечеловеческой усталости.

Стало жаль будить человека, способного вырубиться в незнакомой обстановке. В тусклом свете видно, что дышит он глубоко, но лицо его напряжено. Ева притащила из гардеробной два пледа. Одним накрыла Константина, во второй закуталась сама, устроившись на подоконнике. Она собиралась немного почитать с электронной книги, а когда проснется Спящий красавец, действовать по обстановке. Знакомясь с творчеством кого-то из невесткиных конкурентов, увлекательно описывающих придуманные миры, Ева не заметила, как погрузилась в сон.

События показаны от первого лица, как в привычных играх. Ева на пороге оперблока. Зачем она здесь, если не может оперировать? Медленно переводит взгляд на руки. Они невредимые, сгибатели и разгибатели работают, чувствовалось, как короткие ногти врезаются в ладони. Судя по худому запястью, время настоящее. Чертовски реалистично.

— Ты, как всегда, первая пришла на вызов! – проговорил знакомый звонкий голос позади нее.

— Даша! Ты откуда?!

— Какая еще Даша! Или Девочка-без-имени, или Арья. Как откуда? Из приемного. Услышала, что привезли трудный случай, и пришла в надежде, что Борисыч меня пустит.

Ева вспомнила, как подруга фанатела от «Игры престолов» и мурлыкала, что ее имя удачно трансформируется в Арью.

— Давай бегом, может, дадут крючки подержать.

Знакомым маршрутом прошли в предоперационную. Переодеться, натянуть бахилы. Пряча под шапочку свою косу, Ева не могла понять, откуда взялись длинные волосы, у нее теперь короткая стрижка. Согласно протоколу, они принялись скрести руки над мойкой. От нарастающей тревоги тянуло где-то под печенью.

— А кто оперирует? – решилась спросить Ева.

— Там целая команда. Вызвали главного хирурга, сосудистого и других. Видела бы ты сколько приготовили пакетов для переливания.

— Кто пациент?

— Женщина, двадцать шесть лет, попала в ДТП. Состояние критическое. ЧМТ, понятно, вся в переломах-порезах, но хуже всего, что перебита бедренная артерия, – сообщила Ари, держа чистые руки перед собой. Такой была подруга: воплощение идеального ординатора — собранная, готовая к битве за жизнь пациента.

Ева всхлипнула и замотала головой. Какой жестокий сон, почему так трудно проснуться! Не может быть, что Ари войдет и увидит на столе...

— Стой!

Кому кричала — непонятно. Свет погас. Стало холодно и слезы пошли носом. Короткое падение и болезненная встреча с деревянным полом.

Не кафель… куда она попала? Кто помогает ей подняться?

4

— Ева, ты ушиблась? Можешь встать? – спрошено негромко, но твердо, словно ответ обязателен.

Какого… она живет одна! Не успела Ева ничего понять, некто коснулся ее плеча…

Ева на чистом адреналине принялась отбиваться от противника, которого толком не видела. Обзору мешали горячие слезы, никак не выходило прогнать из памяти образ Ари в операционной. Стоит, вся упакованная, одни глаза торчат, вытягивается, чтобы хоть что-то рассмотреть. Евин пульс частил, легкие заходились, но какое-то ограничение мешало сделать хороший вдох. У нее спазм? Колотило, как при ознобе, и каждое движение чувствительно отдавалось в бок.

— Да тихо ты! Это я, Костя. Не дергайся, здесь батарея. Дыши носом.

Его слова помогли окончательно проснуться. Она дома. На полу. В объятиях мужчины. Точнее, он держит так, что ей не пошевелиться. Отличный способ, чтобы усмирить впавшего в истерику человека — умеренное давление оказывает благотворное воздействие на нервную систему. Ей что-то говорили на правое ухо. По обрывкам Ева догадалась, что извинения за присвоение единственного спального места в квартире. Было непросто, но она переборола желание положить голову ему на плечо. Его вообще тут не должно быть.

— Все… прошло. Отпусти.

Тепло кончилось — Константин отстранился, и стало легче думать. Содержание кошмара заблокировала до момента, когда останется одна. А пока нужны какие-то ориентиры, чтобы прийти в себя. Ева поднялась, чувствуя, как неохотно расправлялись мышцы от неудобного спанья. Часы на микроволновке показывали начало пятого. Она избегала смотреть в глаза, благодарная, что он не лезет с вопросами, металась в поисках предлога, чтобы выставить его и не лишить себя встреч в будущем. И хлеб пусть забирает, а то даже сюда долетает умопомрачительный запах корочки. Такого в ее рационе не водилось.

— Ты… – начала было, но взгляд напоролся на кляксу, белевшую на полу, и она забыла, что хотела сказать.

Не смотреть.

— … что-то потерял.

Конечно, Ева посмотрела. Но неуютно себя почувствовала она, полностью одетая, а не мужчина, стоявший перед ней без всего. Пару минут назад он видел нечто более интимное, чем голое тело.

— Стыд и совесть, – снова этот тон, в котором ничего, кроме уверенности не звучало. Его бы голосом рекламу озвучивать. Разметут все, включая товары из магазина на диване. – Как насчет второго захода?

Не́ва долго не думала. Желая как можно дальше убежать от сновидения, коснулась теплой кожи на его плечах. Исчез аромат сандала, зато вернулся пляжный бриз, побуждающий вдыхать глубже. Хотелось в объятия, без подтекста и цели. Просто так.

Она вздрогнула, пытаясь сбросить неуместный порыв. Нельзя!

Без слов ее руки взлетели, и он понял — взялся за край лонгслива и стащил через голову. Под ним — ничего. Ева стояла спиной к единственному источнику освещения, к окну.

Но Костя не жаловался и не пытался увидеть больше. Он запустил было ладонь под резинку ее домашних штанов, но передумал. И кончики его пальцев заскользили вверх, едва касаясь. Ева задержала дыхание.

Живот он исследовал медленно, заставляя гадать, где коснется в следующий миг.

Тягучие поглаживания вокруг пупка.

Скольжение по ребрам к середине.

Едва уловимый нажим в зоне солнечного сплетения…

Подхватил ладонью грудь снизу, задев большим пальцем напряженную горошину.

Прохлада бриза сменилась ощущением соли на губах, штаны стали слишком теплые и хотелось сбросить их поскорее. Ева сдавленно застонала.

Он же ничего такого не сделал! И они недавно… но колени подкашивались, и она прогнулась в спине, подставляя себя. Константин предвидел ее реакцию и удержал. Горячими губами он приник к шее, несомненно, ощущая, как истошно бьется ее сердце. Ева застонала, а он продолжал целовать, спускаясь к упругому холмику, и затем укусил.

Ева выдохнула весь воздух и стремительно выпрямилась. Не больно, но возмущало. И градус возбуждения стал еще выше. Костя вдавил ее в свой торс и поцеловал. Не извиняясь, а продолжая получать свое.

Кто и кого потащил в сторону подиума — сложно вспомнить. Под Евой сминалось прохладное стеганое покрывало, немного остужая и помогая перевести дух. Костя избавил ее от остатков одежды, просунул руки под ягодицы и подтянул к себе.

Спасибо тебе, гимнастика, за хорошие контуры…

Все мысли разом оборвались, когда он раздвинул складки… носом.

Сначала хотелось его остановить. Слишком сразу. Слишком умело. Слишком… все слишком. Было не просто хорошо.

Божественно.

Костя знал, что делает. И это бесило.

На первой встрече вытворяет такое, словно ему не нужно более близкое знакомство, доверие к партнеру. Ева ни за что ему не скажет, но он обыграл ее. Все делал уверенно, не спрашивая, интуитивно. Мастерски расставленные паузы выкручивали нервы и заставляли ее подвернутые пальцы на ногах распрямиться.

А она не готова хныкать и просить его продолжать. Не хочет отдавать всю власть над собой.

— Остановись, пожалуйста.

Он прекратил без заминки, и тогда дошло, что же бесило. Расчетливость и невовлеченность. Он давал то, что нужно ей, чтобы самому забрать больше. Чувство контроля. Это была неравная игра с самого начала. Он указал на брешь в ее плане: эмоции никуда не денутся. И повел себя так, как должна была она — сплошная механика со счастливыми исходами. Так что же ей не так?

— Что дальше?

Ева села, подобрав ноги, и потянулась к нему, чтобы поцеловать. Сначала скромно, потом смелея. Смелея до того, что рискнула дотронуться его ниже пояса. Шелковистая кожа, твердый и пружинит… Константин отнял ее ладонь.

— Не сегодня.

— Почему?

— Я не спрашивал, почему ты меня остановила.

— Потому что не хочу заканчивать слишком скоро! Хочу попробовать что-нибудь еще!

Выпалив ответ, Ева ничуть не солгала. Пусть не сказала правды о заморочках про контроль, но разве любовнику такое говорят?

— Аналогично.

Она почувствовала, что Костю слегка тряхнуло. Сдерживал возбуждение… или смешок?

Он уложил ее на спину и потянулся к изголовью, где громоздилось четыре подушки.

— Миссионерская? Скукота.

— Попробуй сказать такое, когда я с тобой закончу.

Она предпочла не отвечать, сделав жест, что отдает ему вожжи. Выудив что-то из-под горы, он прихватил одну из подушек.

— Читер!

Костя ухмыльнулся и подоткнул ей под попу мягкий комок. Провел руками вдоль тела, не обделяя вниманием выпуклости. Словно считав нужные параметры, немного исправил высоту и вытряхнул на Еву последний фольгированный квадратик. Внутри сразу взвилось недовольство: первый из трех он использовал с другой.

Пока она бесилась, чувствовала на себе прямой взгляд. Освещения по-прежнему было немного, но он словно угадал ее мысли.

— Ванили не жди, – предупредил Костя, перед тем как взять быстрый темп.

Хотелось возмутиться. Первые секунд десять. А потом он полностью оправдал заявление, что хорошо будет всем. Хорошо и красиво. Ева любовалась его силуэтом, освещенным из окна. Откуда только взялись заметные бицепсы, сужающиеся к талии линии и акромион. Черт, это заводило сильнее всего — выступающие уголки на плечах.

Даже не пытаясь себя сдерживать, она приподнялась, нарушая заданный ритм, и впилась, смакуя посолоневший вкус. Костя толкнул ее назад, не обращая внимания на возмущенное сопение.

Помогая себе пальцами, он довел Еву до крайней точки. Ей оставалось совсем немного до опрокидывания в бездну, когда Костя, до этого лишь нависавший над ней, навалился всем весом и утащил их обоих с обрыва. Падение вышло упоительным и громким.

Отдышавшись, сказал:

— Миссия выполнена.

Ева улыбнулась довольной кошкой, не переживая, что он это почувствует. Спихнув его, осторожно встала, проверяя не отдавил ли ей что-нибудь. На удивление, все ощущалось хорошо.

Даже лучше прежнего.

— В следующий раз приноси закрытую пачку, – оставила за собой последнее слово, прежде чем сбежать в ванную, негостеприимно оставляя его ждать своей очереди.

* * *

Константин вышел из ванной в брюках и рубашке. Оглядывая его, такого элегантного в несусветную рань, Ева подумала, что выглядит нелепо в домашнем наряде в психоделические эскимошки. Также непроизвольно сравнивала свои обесцвеченные волосы и его натуральные кудри. Ее рваная стрижка торчала, словно никогда не знала расческу.

Память отказывалась отвечать на вопрос, когда она успела пообещать Косте завтрак. И тем не менее, на стол были выгружены вредности, притащенные Натом. Хитрые блондиновы маневры вписывались в теорию о том, что он успешный продажник.

— Что предпочитаешь? Могу сделать капучино.

Тут же захотелось откусить себе язык — не стоило напоминать о вуайеризме. Но если бы не его способность наслаждаться радостями жизни, вряд ли бы она обратила на него внимание. Мужчина за столиком у окна всегда вкусно ел, отдавая должное красиво поданным блюдам. А может, заворожило то, как безупречно он умел обращаться с приборами. В любом случае, он холил себя, а именно с этим у нее проблемы, по словам психотерапевта.

— В пять утра другое не пью. Нечестно, что у тебя фора — недели наблюдения. Как долго ты шпионила?

— Немного. Всего шесть суббот. Зато ты знаешь, где я живу, – парировала Ева, наливая в капучинатор молока.

— Когда-нибудь узнаешь, где живу я. А пока там ремонт.

Ну конечно ремонт! Буквально на днях начавшийся. Только дура обнадежится расплывчатым «когда-нибудь». Константин улыбнулся половинкой рта, словно опять догадался, о чем она думает, но оправдываться не стал. Не понравилось, что он пристально наблюдает, сидя за островом со столешницей из белого камня. Чего доброго, заметит ее бездействующие пальцы. Ева протянула нож левой рукой, нарочно держа его неправильно — лезвием вертикально.

— Нарежь хлеб, пожалуйста. Доска там.

Он с преувеличенной осторожностью забрал у нее острый предмет.

— Играешь ты?

Кончик ножа указывал на уголок с телевизором и низким креслом. На маленькой стойке примостилась «Play Station», там же хранились контроллеры. Еще были наушники, но ими Ева почти не пользовалась.

Вопрос противоречил оговоренным условиям, но почему-то захотелось улыбнуться так же коварно, как это делал блондин с минуту назад. Его точит невыгодность положения, отсюда попытки набрать о ней информации. Даже любопытно, как он будет решать эту проблему.

— Скорее, проигрываю.

А теперь пусть думает, что бы это значило.

— В Соника? – с беспечным видом уточнил Константин.

— Люблю найти укромное место и пошмалять неудачников из слона.

Реакция блондина была неожиданная: сначала нахмурился, затем понял и, кажется, расстроился.

— Ну да, агрессию надо куда-то девать.

Ева по одной перенесла чашки на стол и остановилась, одернув себя. Глупость какая-то. Ее не должно задевать неодобрение мужика строгого назначения!

Константин оставил попытки что-либо разведать и занялся бутербродом, который сам наваял. Перед этим он бухнул в капучино три ложки сахара. Ева села справа от него, радуясь, что конструкция стойки не предусматривает посадки лицом к лицу.

— Новости включить? – поинтересовалась она, смущенная пылом, с которым он уничтожал еду. Но если вспомнить события последних десяти часов, то неудивительно, что у него разыгрался аппетит. Организму нужно восполнять калории, это нормальное поведение. В отличие от нее. Вместо заботы о себе хотелось сделать что-то деструктивное. Может, снова начать курить.

— Плохое само нас найдет, а потреблять пищу лучше в спокойной обстановке. Почему не ешь?

— У меня йога по утрам в нашем клубе внизу, – вдохновенно сочиняла Ева. – Гуру велит приходит голодными.

Не совсем йога, не совсем по утрам и не совсем в клубе. Лечебная физкультура в реабилитационном центре, куда она добиралась в лучшем случае к обеду. Блондин словно почуял ложь и скептически посмотрел на нее. Не краснеть. За четыре месяца занятий она неплохо подтянула мышцы. А в комплексе с обезболивающим не проблема согнуться в любой претцель. Он имел шанс оценить это. Целых два шанса.

— А вам не положено пить чай с какой-нибудь просветляющей травой?

— Слышала, что для просветления траву надо применять иначе. Наш инструктор советует воду с электролитами и настраиваться на хорошее. После кофе я однозначно не хочу никого убивать, и в нем есть вода.

— И ведь не поспоришь.

Несмотря на всю демонстрируемую смелость, Ева терзалась волнениями о том, что дальше. Она сделала достаточно подач, выступила принимающей стороной и беспокоилась, возьмет ли Константин на себя какую-то инициативу.

Не провожать его с потерянным видом.

Не заглядывать в глаза.

Пусть идет.

Пальто уже обтягивало его плечи, когда он вытащил телефон.

— Диктуй номер, нахалка.

Он набрал за ней, показал на экране, что записал ее под этим именем, и нажал вызов. В квартире крадучись заиграли скрипки, к ним присоединилась мелодичная челеста, а потом грянули басы современной аранжировки. Евин телефон старался в оба динамика.

— Чайковский в гробу переворачивается, – покачал головой Константин, узнавший «Танец феи Драже».

— Держи.

В ее левой руке был брелок от шлагбаума. В крайнем случае, брату скажет, что потеряла.

— Как соскучусь — напишу, – ответил блондин, вскинув кулак с зажатым в ладони крошечным пультом.

— Аналогично, – сказала Ева закрытой двери. И сохранила его в контактах, назвав «Эстет».

* * *

Доспать не получилось даже после смены постельного. Стоило закрыть глаза, как взбудораженный мозг принимался анализировать события, прыгая с эпизода на эпизод. Она, примерная девочка, у которой кроме Олега был всего один мальчик, и то назло маме, вот так взяла и сказала мужчине, чего хочет. Он согласился. Пусть и не сразу. И было круто. Невероятно.

На воспоминания о сне пришлось ставить блок покрепче. Может, проблема в том, что близится годовщина по Ари. Говорили, первый год самый трудный. Надо стиснуть зубы и не циклиться на этом. Достаточно кошмаров наяву, не хватало еще мучиться во сне. Иначе придется идти на поклон к психологичке и просить рецепт на качественные снотворные.

После фиаско в страховой компании она ни на шаг не приблизилась к появлению дополнительного источника дохода. Найти работу человеку в ее положении непросто. Главным ограничением выступает состояние здоровья и идущая с ним в комплекте реабилитация. Еще месяц-полтора предстоит выполнять назначения. Днем! Потому что с инструктором.

Невесело, но на данном этапе карьеры Ева не может заработать своей профессией. Сосудистого хирурга из нее не получилось. Полная ставка терапевтом в центре даст копейки. На зарплату не снять приличную квартиру, не говоря о том, чтобы остаться в этой. Совесть не позволит предложить Эле оплату ниже рынка. Кроме того, роль проблемного довеска в семье брата уже надоела.

Можно, конечно, пойти в сферу, не имеющую ничего общего с медициной. Но Ева как никто знала, что стоит выпасть из системы, нагонять потом очень сложно. Глупо вилять в сторону, когда впереди ординатура. Значит, в приоритете сохранность места в центре, а новая работа должна допускать совмещение.

С таким сумбуром в голове она ехала на занятия и массаж. Живет в элитном доме, но каждый день сайгачит четверть часа до остановки. А потом пятьдесят минут на трамвае по старым путям, которые грозятся со дня на день разобрать. Этого события Ева ждала с некоторым страхом — автобусов терпеть не могла.

— Не́ва! Ты рано!

Психологичка с глиттерной улыбкой уже догнала Еву и стояла перед ней во всей своей кукольной красе. По справедливости, она не была ужасной. Симпатичная, молодая, с большим желанием помочь. Но раздражала манера этой с локонами подстегивать пациентов, не давать спуску и лезть буквально во все аспекты жизни. Еще не поздоровались, а уже провоцирует оправдываться, почему пришла на занятия в нетипичное время.

— Доброе утро, Вася, – с такой же деланной улыбкой повернулась к ней Ева. – Много дел, пришлось встать пораньше.

— Василиса, – невозмутимо поправила краса. – Когда ждать тебя для завершения нашего лечения? Ты же знаешь, все врачи должны иметь заключение на случай, если понадобится комиссия.

— Мне не нужна комиссия, – дернулась Ева, чувствуя, как пульс стал карабкаться к трехзнаку.

— Не́ва… я говорю «если понадобится». Приходи, и мы все обсудим. Ты должна быть готова к любому развитию событий.

К присвоению третьей группы ее точно никто не подготовит.

— У меня все отлично. Я работаю над списком желаний. И у меня появился… друг.

— Это замечательно!

— Я тоже так думаю.

— Что он сказал?

— О чем?

— О твоей ситуации.

— Я у тебя на приеме? Или ты хочешь посплетничать?

— Считай это дружеской беседой с налетом медицинской тайны. Ты мне не безразлична, и мой долг — помочь тебе встроиться в новую реальность. Сейчас каждый новый контакт важен…

— Ты каждому любовнику выкладываешь анамнез?

— В общении с людьми важно слушать…

— Ну так услышь меня! Для секса не важно, что у меня полкисти не работает. Не нужно ничего усложнять задушевными разговорами.

— Ты и просто секс? Ты носки выбираешь по составу и пьешь только черный кофе. Твой мужчина должен пройти тщательный отбор. Это не вписывается в понятие «просто».

— Да, я и «просто секс».

— Не верю. Почему этот мужчина?

Ева, конечно, не собиралась давать Васе подтверждения, что та угадала с тщательным отбором. Иначе пристанет с обсуждением критериев, и до обеда от нее не отделаешься.

— Ты сама говорила «попробуй новое». Поэтому у меня нет ответа «почему он», – пожала она плечами.

— Я говорила о желаниях, Не́ва! О реалистичных вещах, к которым ты подойдешь с умом.

— Что может быть желаннее и реалистичнее секса, Вася? И результат понятен сразу.

Ей нравилось смущать психотерапевта. Вон, уже разрумянилась до самой шеи. Или возмущена?

— Ты так не сможешь, Не́ва.

— Уже смогла. Это также ответ на твой вопрос, почему я пришла рано — бодра и полна сил после волшебной ночи. Мы можем считать это за выздоровление по твоей части?

— До этого еще далеко. Когда станет хуже, приходи в любое время, – покачала головой Василиса.

Ева все-таки купила пачку сигарет и, таясь как малолетка, выкурила сразу две возле загрузочного окна продуктового магазина. Каждая затяжка запивалась большим глотком капучино с сахаром. Гадость какая. Она отвыкла от такого. Желудок тоже не понимал, за что ему такое счастье — лактоза, которую он забыл, как переваривать. Один мозг кайфовал от нежданного подарка в виде глюкозы.

Не сможет! Как же! Она многое может. Чертов список. Люди вносят в него пункты вроде «взять автограф у звезды», «научиться печь макаронс», «побывать в Лондоне», «прыгнуть с парашютом», «попробовать устриц». Потом они делают селфи со своим достижением и выкладывают его в соцсети, сопровождая максимально допустимым количеством хэштегов. Мир должен знать своих героев.

На кой черт нужны эти глупости, когда ее ненавидят родители Ари? Невозможно вписать «получить их прощение» первым пунктом. Вася говорила, что вещи должны быть реалистичные.

* * *

Неделя была непростой. Ева отправила с десяток откликов на вакансии фармацевтов и получила только два ответа. Один отказ и одно интервью, во время которого ее одаривали оценивающими взглядами из-за «плюсовых» очков. Опытная кадровик, явно из бывших фармацевтов, гоняла по лекарственным группам, перемежая вопросами личного характера на грани с этичностью. Убедившись, что Ева не собирается врачевать клиентов аптеки и сумеет прочитать рецепт, она сообщила, что готова взять несостоявшегося хирурга на совмещение с преобладанием ночных смен.

Работа по ночам не пугала — тот случай, когда проблемы со сном только на руку. Теперь вместо сетевых игр будет оплачиваемая деятельность. Только и вся разница. Многие сокурсники подрабатывали в аптеках во время интернатуры или ординатуры. Пришел ее черед встать за прилавок.

Хоть и вымотанная после собеседования, Ева не хотела сразу ехать домой. В последние дни было слишком много шума, безрезультатных выбросов энергии. На работе прибавилось писанины, и первичный энтузиазм стал угасать. Насколько нравилось вести прием, настолько же угнетала необходимость фиксировать каждый шаг. И дело не в том, что она медленно писала, а в том, что именно писала — далеко не каждая бумага имела непосредственное отношение к пациенту, а времени отнимала прилично.

Алкая тишины, отправилась заряжать батарейки в ботанический сад. Точнее, в его теплицу, потому как в конце октября – да еще вечером – в парке не на что смотреть.

Есть масса исследований о пользе растений, и раньше Ева первая бы встала на защиту теории о том, что зелень умиротворяет. Побродив в узких проходах между клумбами, обнаружила, что выпала из процента людей, набирающихся сил от общения с природой. Здесь слишком влажно, слишком пестро и слишком похоже на Таиланд.

Она ретировалась в зал с суккулентами, где воздух был суше и меньше посетителей. Никто не хотел любоваться на колючих. А вот Ева находила их сильными — так долго выживать без воды, и очаровательными — особенно в период цветения. Один кактус, покрытый бледно-желтыми бутонами, напомнил кое-кого несносного. Такое же неуправляемое буйство кудрей, к укладке которых она приложила руку.

«Ненавижу писать первой».

«Ты свободна сегодня?»

«Да».

«Куда приезжать?».

«Я в ботаническом саду. Закрытие через 40 мин».

«Оставайся там. Буду через хх мин».

5

Что за «ХХ»? Двадцать? Два икса? А он успеет до закрытия?

Впрочем, неважно, она никуда не уйдет с этой лавочки еще сорок минут. Если ее прокатят, хоть спина немного отдохнет. За время, прошедшее с их последней встречи, конечно, вспоминала о нем. Тем более минуло две субботы. Попытки погрузиться в «Контру» оказались безуспешны. Ева сдавала позиции в игре, теряла оружие, но одержала другую победу — не писала Константину. А потом цветочная шапка, похожая на шевелюру красавчика, переломила ситуацию его в сторону.

«Здесь четыре теплицы. Ты в какой?»

Ева потерла глаза, не веря сообщению. Думала, он скинет указания, где припарковался, а вместо этого явился весь. Должно быть, ее вид «для меня честь работать в вашей аптеке» превратился в «панда обнаружена в ботаническом саду». Не смотреться же в зеркало, когда он может прийти в любой момент. Впрочем, пусть заслуженно получает девушку, которую спонтанно ангажировал на рандеву.

— Кактусы? А в зоопарках ты тусуешься с ежами и дикобразами?

Ева обернулась и поняла, что тоже получила мужчину, ничего не планировавшего на вечер. Мятая рубашка и утомленный вид говорили о том, что и его день был непростой. Костя сел рядом, принял форму скамейки и, казалось, его теперь ничем не сдвинуть.

— Не хожу в зоопарки. Зачем ты купил билет?

— Ты же купила. Культурная программа, все пополам. В другой раз скажешь приезжать в кино, в планетарий или на какую-то выставку?

— Я же говорила, обойдусь без выгулов и всякой чуши для заполнения досуга.

— Как скажешь. Но мы здесь, показывай самое интересное.

— Ты никогда тут не был? – удивилась Ева, полюбившая это место в студенческие годы.

— Не моя область интересов.

— Да и я не ботаник, но пойдем, научу отличать камелию от ранункулюса.

— Нельзя было сказать «лютик»? – проворчал ей в спину Константин, отставший чтобы проверить слово в интернете.

Ева на секундочку впала в панику, что он слишком легко запомнил латинское слово, но вспомнив об автодополнении в поисковых машинах, расслабилась. Надо снижать дозу кофеина, чтобы не тревожиться попусту, и быть осмотрительнее в своих словах. Она же не хочет закончить игру слишком быстро? Пока они ничего не знают друг о друге, можно быть кем угодно и делать что угодно. Одна идея для сегодняшнего вечера у нее уже появилась.

— Экскурсовод из тебя так себе, – оценил ее старания блондин.

Она протащила его по двум павильонам, раздавая комментарии в формате «большие листья», «уже отцвело», «мешает пройти», «красные побеги». На любой вопрос советовала сфотографировать табличку и почитать подробности позднее. Смотрительницы кидали на нее осуждающие взгляды и напоминали, что закрытие через пятнадцать минут… через десять минут.

— Ты не за этим сюда приехал.

Константин отреагировал недовольным взглядом, и они вошли в зону с тропическими растениями. Веерообразные листья образовывали темно-зеленую арку и загораживали потолочное освещение. Тяжелый от испарений воздух проглатывался с усилием. Хотелось уйти, но спутник бродил по рядам, явно напитываясь успокаивающим воздействием зелени. Она отвернулась, чтобы не видеть, как ему идет этот фон и как хороши его глаза. Поздно, картинка уже въелась в память.

Вдруг он чихнул. Потом снова. Разе на пятом Ева поняла, что это не безобидное проявление рефлекса, а защитная реакция организма. У красавчика аллергия на какое-то растение. Черт. Он достал платок и прикрыл уже порядком покрасневший нос. Глаза, которыми она восхищалась минуту назад, тоже покраснели и слезились. Ева выволокла чихающего блондина из павильона.

— Ты был в тропиках?

— Никогда.

— Аллергия есть?

— Бывает.

— На растения?

— Ну хватит играть в доктора.

Она покосилась на него, оценивая общее состояние. Дышит нормально, чихать перестал, только беспрестанно трет нос. Они миновали будку с переполошенной билетершей и по стрелкам нашли туалеты.

— Тебе нужно умыться, – сказала Ева, протягивая пачку бумажных салфеток. Константин гундосил в платок что-то о пользе воды в данных случаях, но взял предложенное. Когда он поднял руку, она заметила на локте пыльцу.

— Пальто лучше оставь.

Культурная, блин, программа! Отряхивая его одежду, Ева старательно прислушивалась к звукам из-за двери. Одна из смотрительниц видела сцену и пришла узнать, все ли хорошо.

— Каждую неделю такое. Кто-то да найдется, болезные. И ведь не знают до визита к нам. Бывает, что скорую вызываем. У нас и препараты имеются. Принести?

— Нет, спасибо, – ответил вышедший к ним Костя.

Внешне он был в порядке, о случившемся напоминали натертые крылья носа. Ева с виноватым видом отдала ему пальто. Тот мотнул головой «Да что уж там». Когда он надевал верхнюю одежду, пиджак распахнулся, и она заметила во внутреннем кармане уголок картонной пачки. Про себя Ева хмыкнула, что с собственным антигистаминным несложно делать вид, что никакие тропические растения его не берут.

На улице гулял ветер, чему Ева втайне порадовалась, натягивая до носа шарф и спуская до глаз шапку. В такой обстановке не поговоришь. Только сейчас до нее дошло: он ни разу ее не коснулся за весь вечер. Обозначая правила, она четко дала понять, что тактильный контакт важен.

— Ты как? – спросила она в машине.

— Готов к продолжению вечера.

— Твой ремонт закончился?

— Нет.

— Значит, ко мне.

— Может, поедим что-нибудь? Или купим по дороге пиццу?

— Нет!

Она до сих пор корила себя за тот сэндвич с ветчиной и сыром, который приготовила из принесенной им буханки. Один, преступно вкусный. Снился потом. Остатки хлеба пришлось вынести на улицу и раскрошить голубям на радость. Против пиццы ей не устоять.

— Нет так нет, – отреагировал Константин.

Когда они остановились перед въездом на парковку, он достал из-за козырька брелок от шлагбаума и протянул ей.

— Ты его возвращаешь?

— До чего ж ты мнительная, – закатил глаза мужчина. – Если я соберусь закончить нашу связь, то сделаю это напрямую, как договаривались. Мы в праворульке. Приемник с твоей стороны.

Ева все-таки решилась претворить свою задумку в жизнь и в лифте нажала последний этаж. Константин вскинул вопросительный взгляд.

— Увидишь.

И снова ни шажочка в ее сторону. Романы и кино все врут. Тесное закрытое пространство вовсе не побуждает мужчину припасть к устам дамы. Но то, что она собралась сделать, должно с лихвой перекрыть недостачу поцелуев во время подъема.

— Мы на крышу? – уточнил блондин, завидев дверь с цифровым блоком и считывателем для карт.

— Да. Проблемы с высотой?

— С ветром. В конце октября. Представляешь, какой там дубак?

Как и большинство водителей, Костя не носил шапку. Об этом Ева не подумала, когда тащила его на открытое продуваемое пространство.

— Мы недолго.

Они поднялись до двери наружу, и он вдруг схватил ее за локоть.

— Собралась прыгать?

Похоже, погорячилась она со своими желаниями. Не такого контакта хотелось. Он определенно чем-то недоволен.

— Нет. Это клубный дом, часть крыши открыта для посещений. Все обустроено и безопасно. Тебе понравится вид.

— Ты что-то не договариваешь. Зачем тебе там я?

Ева начала злиться. Может, Вася права, и у нее ничего не получится с «просто сексом». Унизительно всякий раз говорить мужчине, чего она от него хочет. Тем более они уже обсудили условия. Похоже на выпрашивание внимания. Лучше никакого, чем так.

— Видела бы ты свое лицо, нахалка. Пошли, раньше сядем — раньше выйдем.

— Я вовсе не…

— Что, не угадал? Ты всего лишь хотела полюбоваться вечерним городом? На обустроенной крыше?

Да и пусть издевается, решила про себя Ева, ничего ему не отвечая. Жаль, что придется изобретать новое желание для списка. Поцелуй на высоте оказался в категории нереалистичных. Именно этого она хотела, а не секса, как подумал Константин.

Ветер и правда был мощный. Сильнее и холоднее, чем на земле. На площадке кроме них никого не было, и Ева подошла к прозрачному ограждению. Не каждый день она могла видеть, как на черной поверхности дрожат стрелки отраженных огней. Какие-то оставались на месте, другие — убегали, едва лизнув отсветом фар водную гладь. Занимательнее всего наблюдать древнюю, как мир, картину — погружение солнца в реку. Летними вечерами Ева часто сюда поднималась. Рассветы показывали из квартиры, но закаты она провожала на свежем воздухе.

— Какая же ты еще маленькая, нахалка. Так ты никогда не дорастешь до стервы, – устало произнес подошедший Константин. – Начинаешь, трусишь и не доигрываешь.

— Я не маленькая, мне двадцать семь. Пойдем, холодно.

Он ничего не ответил и привлек к себе. В тот раз у него была едва отросшая щетина. Сегодня он мог бы составить конкуренцию колючкам из пустынь. У светловолосых сложно оценить степень запущенности, но Ева предположила, что его щеки не знали бритву вот уже несколько дней. Понимая, что ей может быть неприятно, мужчина берег ее нежную кожу. Но Ева хотела другого — саднящих губ и выбитого из легких воздуха. Хотела, чтобы ветер пытался их свалить, чтобы замерзли руки и лицо, чтобы шум города заглушил все мысли. Хотела исчезнуть. Константин был восприимчив не только к гурманским тонкостям. Он моментально разобрался в Евиных порывах, и она получила нужную степень дискомфорта с резкими перепадами и головокружением от нехватки кислорода. Его уверенное поведение обостряло ощущения и заставляло думать, что с ним можно отпустить контроль.

— Ты маленькая дурочка. И возраст тут ни при чем, – непринужденно продолжил их разговор блондин, таща ее к выходу. – Ты озвучила десяток правил. Теперь я хочу внести свое. Мне все равно, когда ты начала курить, но с сегодняшнего дня ты бросила. Один раз я потерплю, потому что твои прелюдии в общественных местах того стоят. Но на будущее учти: почувствую запах сигарет — сказочке конец.

— Учту, – ответила потрясенная Ева.

Возмущаться не хотелось. Она и без него не курила несколько дней — само сошло на нет. Надо запомнить, что Эстет обладает тонким обонянием: уловил табачный дым от верхней одежды. Глядя в спину Косте, заходящему в лифт, Еве вспомнилось кое-что другое. Его запах — мыло, дезодорант, средства для тканей и аромат его кожи, который она теперь ни с чем не спутает. Парфюмерией он не пользовался.

Дверь с щелчком закрылась за ними. Пристыженная Ева раздевалась в обычном темпе, словно не было с ней гостя.

— Без света, пожалуйста.

Она надеялась, что хватит освещенности из не завешенного окна, мерцавшего словно большой экран в режиме ожидания.

Настроение сделалось муторное и даже закралась мысль отменить встречу. Прислушавшись к себе, Ева разобралась: Костины замечания и тон задели глубже, чем показалось сначала. Она нерешительно глянула на него. Успел раздеться до рубашки с брюками и вдруг чем-то зашуршал. В Евину ладонь ткнулось что-то влажное. По резкому запаху догадалась, что это салфетка для рук. Забрала, смяла, но не воспользовалась.

— Если я очень раздражаю, давай все прекратим?

Хорошо, что не видно, как запылали ее щеки. Было неловко, что обнаружила неуверенность. Если сейчас он уйдет, она переживет. Навязываться гораздо хуже.

— Извини, что мне было дело до твоего здоровья. Гробь его сколько хочешь.

— Ты что-то учуял и все сразу понял, да?

Он наклонился и вдохнул аромат ее волос. Сама Ева при этом перестала дышать. Еще один вдох возле шеи и мимолетное касание под ухом. Намеренное. Губами. Еву слегка тряхнуло. Он взял ее правую ладонь. Стоило нечеловеческой выдержки, чтобы не отнять руку. Сейчас заметит, что половина кисти неподвижна или почувствует признаки операции… Она замерла, когда его нос прошелся от кончиков пальцев до запястья. Снова легкий поцелуй… джентльменский, почти в костяшки.

— Сегодня не курила, – неохотно признал Костя.

— И?

— Извини?

Ева фыркнула, выдернула руку под видом необходимости протереть кожу антибактериальной салфеткой. Пусть извиняется как-нибудь убедительнее.

— Пахнешь ты, кстати, очень возбуждающе.

Хрупкий, словно пробный поцелуй после поощрения с ее стороны усложнился до чувственного с оттенком мазохизма. Колючая щетина раздражала губы до ссадин, но останавливаться не хотелось. Крепче, глубже, теснее…

Вытянув из-за пояса блузку, он прошелся вдоль ее натянутого позвоночника и что-то сделал, заставив выгнуться. Поймав губами Евин выдох, снова коснулся между лопаток, вызывая очередной разряд, лишающий устойчивости. Она не заметила, как оказалась на тумбе в прихожей без штанов и в блузке, болтавшейся на локтях. Чашки на лямках держались просто ради приличия, потому как ловкие пальцы уже наслаждались всем, до чего только могли добраться.

Ева не осталась в долгу. Расстегнула рубашку и с упоением прижалась щекой к его гладкой груди. Ей нравились торсы без растительности, но ему знать не обязательно. Несильно сжала зубы на аккуратном соске и, услышав недовольное фырканье, срочно поцеловала место укуса. Скорый обонятельный анализ показал, что Константин недавно принимал душ. Что у него за работа такая, раз есть такая возмож…

Услышав, что он содрал целлофан, сказала:

— Не хочу здесь и так.

— А чего ты хочешь?

— Быть сверху.

— Разве от такого отказываются…

Грохнувшись на матрас, блондин промурлыкал:

— Командуй, нахалка…

Заполучив его в свое полное распоряжение, Ева не спешила. Мучил вопрос: поступать как хочется или остаться в рамках выдуманных приличий. Да к черту условности! Они здесь вообще-то сексом занимаются, а не сдают экзамен по витиеватому этикету «можно ли делать мужчине хорошо, чтобы не потерять уважение».

Ногтем указательного пальца она прочертила линию от его колена и выше. Ей нравилось ловить ответную реакцию: напряжение, сбитое дыхание. Проигнорировав стратегический пункт, поднялась выше и добралась до губ. Какие нежные, спелые… Костя слегка укусил ее за палец, и Ева склонилась над ним, чтобы поцеловать. С трудом оторвавшись, принялась спускаться вниз, чувствуя, что с каждым поцелуем его грудная клетка поднимается и спадает все чаще…

Добравшись до главного, снова притормозила, для начала руками изучая поле деятельности. Бархатистый, налитой, ровный. Идеальный. Обхватив губами, прошлась вкруговую языком, выбив стон. Выпустила. Ненадолго. Чтобы снова пройтись вверх и вниз. И теперь погружение на максимально комфортную глубину. Новый стон, и его пальцы у нее в волосах. Сдерживает. Кого?

— Не усердствуй, нахалка, если не хочешь, чтобы все быстро закончилось.

Она остановилась, а Костя уронил ее матрас, помечая жадным поцелуем.

— Я все еще хочу быть сверху.

Нащупав пачку, Ева пыталась открыть…

— Что еще тебе нравится?

— Я вообще-то занята немного, – буркнула она, не в состоянии открыть картонную коробочку.

Костя молча отобрал и занялся сам. Пришлось отвечать.

— Коленно-локтевая. А тебе?

— Отзывчивая партнерша мне нравится. Что ты хотела попробовать, когда упоминала «безопасные эксперименты»?

Помедлив с ответом, Ева впустила его и ощутила острую потребность поцеловать. Долго. Константин отвечал. Даже ни разу не попытался двигаться под ней. Выдержка, достойная хирурга.

Заслужил честный ответ.

— Без осуждения?

— Абсолютно.

— Связывание. Посмотреть, на сколько секунд меня хватит в чьей-то власти.

Он ответил так быстро, словно заранее знал, что она скажет именно это.

— Ты не готова.

— Да, – выдохнула Ева, понимая, что больше не хочет разговаривать на эту тему. – Когда я сверху, могу быть первой…

— Я на это надеюсь, нахалка.

* * *

Главный хирург объявил время смерти, анестезиолог отключил мониторы, и в операционной повисла стерильная тишина. Врачи боролись за жизнь человека на столе, но эта с косой прибыла вместе с пациентом, и не удалось ее прогнать. Хирурги отворачивались один за другим, сдирая маски и перчатки. Еве так и не пришлось замарать рук — как выбравшая специализацией сосудистую хирургию, она могла пригодиться на операции, но случай был слишком тяжелый, ее не пустили к столу. Даша, будущий кардиохирург, все-таки просочившаяся в операционную, вдруг подала голос:

— Антон Борисович!

— Чего тебе, Калинина?

— А можно мы зашьем?

Крепкий мужчина, снимающий хирургический халат, воззрился на нее.

— Пожалуйста, нам нужна практика. Антон Борисович, прошу вас! Ева останется, да ведь?

Ева в ужасе уставилась на подругу. Нет! Так не бывает! Никто не позволит тренироваться на не остывшем теле. Это против правил! Сейчас их выставят, как нашкодивших котят, и она обнимет Ари. Живую.

— Так и быть, шейте. Снежина, делай Карреля, тебе полезно будет.

Оказалось, что во снах действуют другие правила. И не успела Ева что-либо осознать, обстановка изменилась: вокруг темно, освещен только стол. Пациент укрыт чистыми простынями, обозначены сразу два операционных поля. Для Евы и для Ари. Персонала не видать, но иглодержатель с нужной нитью и пинцет оказались в Евиных руках сами собой.

— Скажи, круто, а? Остальные съели, – бормотала довольная Ари, как ни в чем не бывало приступая к работе. Ей предстояло вытащить кусок стекла из плеча, до которого просто не дошла очередь, так как первичного внимания требовала бедренная артерия. Именно на нее сейчас Ева пялилась в полном ступоре. Не хватило одного действия с ее стороны, чтобы пациентка не истекла кровью. Успей тогда Ева, Ари была бы жива.

— Ты сегодня в травме? – осторожно спросила Ева, исподтишка глядя на подругу.

— Да, Борисыч просто душка, разрешил посмотреть, не оставил меня в приемнике шить всякую ерунду. Главное, чтобы Орлица не узнала.

— Вы так и не нашли с ней общий язык? – сочувственно поинтересовалась Ева.

— Ну не все боготворят эту железную тетку, – фыркнула подруга.

— Даже ты признавала, что она крута.

— С такими родственничками это несложно, – отмахнулась Даша, намекая, что заведующая отделом ординатуры замужем за сыном заслуженного хирурга.

— Вы слишком похожи сильными характерами, поэтому у вас вечные стычки, – примирительно заметила Ева.

— Не представляю, как буду сдавать экзамены в конце года и пытаюсь хотя бы через Борисыча прикрыть тылы.

Ева, не сделавшая ни одного прокола, посмотрела на подругу, словно у той на голове были не окуляры, а дьявольские рога. Ари всегда купалась в мужском внимании. Даже Олег в свое время не устоял. Данные от природы она использовала умело, подправляя все, что поддавалось улучшениям: волосы обесцвечивала, лицо красила, фигуру блюла. Говорила, если понадобится, ляжет под нож. Привлекательная, целеустремленная, острая на язык девушка была интересна противоположному полу не из-за профессии. Часто она скрывала, кем работает. Ева не подозревала, что подруга ради карьеры способна на шашни с руководителем. Это в ней было, или извращенное сознание чернит память Ари?

— Почему не шьем?

Ева закрыла глаза, мысленно воспроизводя технику сосудистого шва. Мозг все помнил. Зажим, прокол, протянуть, завязать, выдерживать расстояние… Тончайшая игла ныряла в стенки сосудов, нить ложилась ровно, стежки выходили соразмерными. Проворные пальцы работали четко, доставляя хозяйке истинное наслаждение — так приятно ощущать их силу и подвижность!

— Я все. Ты скоро? Я видела еще один клевый порез, чур, мой! – предвкушающе мурлыкнула Ари. – А что с твоим швом?

— В каком смысле? – удивилась Ева, поднимая окуляры на лоб.

— Нев, ты наркоза надышалась? – подошла с ее стороны подруга.

Девушки уставились на безобразный шов, то теряющийся, то выходящий на поверхность бедра. Ева не могла вспомнить, как шила внутренние ткани, но рана была закрыта, и очень топорно. Необоснованно большое количество кожи попало в стежки, похожие на хаотичные штрихи черной тушью. Ева подняла руки. Пинцет в левой лежал как надо. Иглодержатель в правой того и гляди выпадет из пальцев — силы в большом и указательном мало, а остальные и вовсе как мертвые.

— Что происходит? – всхлипнула Ева.

— Понятия не имею, – пожала плечами Ари, забирая у нее инструменты. – Отдохни, я закончу.

Ева отвернулась от стола, массируя правую ладонь, отчаянно пытаясь уловить признаки сенсорной реакции. Ничего. Куда все делось?

— Здесь татуировка! Какой знакомый рисунок! – восхищенно произнесла Ари.

Незадолго до поездки она говорила, что будь посмелее, набила бы дракона, оплетающего ногу. Взглянув на картинку, Ева обнаружила полнотелого ящера с горящими глазами. Он шевелился, выдыхал струйки дыма, жил. Чудовище двигало сложенными крыльями, пружинилось, готовясь к броску. Кричать было некогда, Ева развернулась и побежала в темноту, не зная, когда столкнется с кафельной стеной. Невозможно сказать, сколько длилась гонка. Крылатый настиг жертву бесшумно. Драконьи лапы тяжело коснулись ее плеч и когти впились в мясо, доставая до костей.

Ее разбудил собственный крик. Во сне Ева скатилась с подиума на паркет. Шаря по телу в поисках повреждений, она ничего не нашла — кожа целая. Обняв себя, пыталась дышать носом, чтобы не впасть в истерику. Сегодня никто не приведет ее в чувство. Четыре часа назад она выставила Константина со словами:

— Тебе пора домой.

6

Один раз — случайность. Два — совпадение. Три — закономерность. К Васе не ходи, и так ясно, что встречи с красавчиком провоцируют кошмары. Посещение психотерапевта было добровольным, и Еве хватило пары приемов, чтобы понять — жаловаться и выворачивать душу не для нее. Разговоры не вернут ей подругу, не вернут руку, а как жить дальше она сама разберется. Оттого пробуждения в состоянии неподвластного ужаса Ева решила оставить при себе.

Прежде ни стресс, ни перемены в жизни не оказывали на психику такого воздействия. Стоило разбавить мрачные будни, как подсознание отреагировало обострением скрытых и непроработанных проблем.

Для проверки теории не хватало третьей встречи с Константином. Пока план состоял в том, чтобы успокоиться, не рубить с плеча. Однажды импульсивность дорого обошлась, потому она предпочла затаиться. И хотя не было цели переложить инициативу исключительно на него, но задевало снисходительное отношение и хотелось узнать, как скоро он «соскучится».

Октябрь сменился ноябрем, и Ева получила первую зарплату как терапевт реабилитационного центра. Как бы ее ни радовали первые за этот год самостоятельные деньги, на них нельзя не только снять угол — и полноценно питаться-то не получится. Если бы Нат не подкидывал продукты, она давно откинула бы копыта. Унизительное положение для женщины ее возраста, но с подработкой в аптеке все должно измениться. Нужно думать о хорошем. Хотя бы о подарке племяннику на его пятилетие.

— Как поживает большой брат?

— Твоими молитвами у нас все хорошо, – в тон ей ответил важный директор, на заднем фоне выставив кого-то из кабинета. Сестра не часто ему звонила, он обратился в слух.

— Я не молюсь.

— А я не такой уж и большой.

Они с Натом одинаково склонны набирать вес. Вот только его мать всегда жалела, а дочь регулярно одергивала, думая, что действует во благо. Сейчас Ева поступила гораздо хуже — подколка была не потому, что ему нужно взяться за себя, а просто чтобы побесить.

— Ладно, квиты. Я по делу звоню. Что подарить Матвею на день рождения?

— Ев, я куплю что-нибудь от тебя, не парься.

Она знала, что он не хотел подчеркивать ее материальное положение. Брат искренне считал, что решает небольшую задачу. Нат вообще часто так поступал, привыкший, что все на нем. Он даже не думал, что каким-то образом ущемляет чужое достоинство.

— Нет, буду. Я же говорила, что работаю.

— Малявка, твоей зарплаты едва хватит на поход в игровой комплекс.

Ей расхотелось выкладывать козыри о второй работе.

— Нат, все работники здравоохранения будут благодарны, если ты донесешь эту информацию до нужных ушей.

Тот хохотнул, но скоро послышалось, как он прочищает горло. Готовится задавать свои вопросы.

— Как ты, клиент и сотрудник системы в одном лице?

Понеслась.

— Нормально. Без изменений.

— Комиссия будет?

— Еще рано делать выводы. Мы не закончили с подарком. Мне лучше Эльзу спросить?

— Не приставай к ней, пожалуйста, кризис еще не миновал. Дари что хочешь. Если вообще рискнешь сунуться. Придут его приятели, их будут развлекать фокусник, аквагример и еще какие-то ряженые.

— Хорошо, я придумаю что-нибудь.

— Много не трать. Хотя… трать все. Скоро у тебя будет новая работа.

— Мы это позже обсудим.

— Конечно, береги себя, малявка.

Нат больше не настаивал на визите к матери. Думал, через месяц благополучно пристроит сестричку по месту регистрации и таким образом избавится от множества проблем сразу. И жене угодит, и себе, и матери. Только вот «проблема» уже сама себя решает, с гордостью думала Ева, собираясь в ночную смену. Ей нравилось работать в аптеке. С напарницей у них сразу установились дружеские отношения. Точнее, Лариса так видела, а Ева по прошествии пары недель сумела откорректировать их до приемлемого уровня приятельства.

Совмещение давалось нелегко. Труднее всего проходили дни, когда она попадала с ночной смены в аптеке на прием больных. Случалось редко, но выжимало все соки. Прошлый опыт, когда она выдерживала тридцатишестичасовые дежурства, не помогал. Ординаторы хоть и пахали на износ, но все в стенах одной больницы и могли покемарить, если выдавалась возможность. После ночи фармацевтом полусонная Ева по утренним пробкам добиралась общественным транспортом в реабилитационный центр, да еще с пересадкой.

В напряженном графике стало казаться, что упражнения отнимают слишком много времени. Но пропустив неделю занятий, поняла, что жестоко ошиблась. Спина, нагружаемая стояниями за кассой и неудобными позами в маршрутках, быстро объяснила, кто здесь главный. Ева с унынием признала, что такова ее рутина, иначе будут боли, плохая осанка и хромота. И если лечебную физкультуру можно выполнять и дома, то с массажем нужно что-то придумывать. Льготный курс подходит к концу, и где брать средства на следующий раз она пока не совсем понимала. Предстояли крупные траты на жилье.

* * *

«Сумеешь обставить спальню, нахалка?»