Бесплатный фрагмент - Новый глоток

Посвящается маме, папе, моей подруге Насте, духом встреч с которой напитана каждая строчка, и Елене Блиновской, под «Марафон желаний» которой я мечтала об издании этой книги.

1

Как приятно открыть чистый лист бумаги, пусть и в электронном варианте, и начать писать первую главу, нового романа. Про новую жизнь. Как открыть окно в старом доме и впустить в затхлый спертый воздух видавших виды стен новый глоток свежей уличной суеты с весенним ветром.

Нового нам в жизни всем так не хватает. Только мало кто это замечает. Некогда замечать. Всегда просто некогда.

В моей личной истории за последние годы случилось кране много перемен. Но до этого десятилетие я провела в пустоте дня сурка. Как и тысячи людей вокруг меня. Ежедневные слепые и выматывающие заботы, которые, если разобраться по-хорошему, то никого в целом мире и не заботят. Даже саму тебя.

Пусть так, зато сейчас меня действительно кое-что волнует, мой роман. Уже очередной. Но самый важный, ведь он обо мне. Сколько их таких, скажете вы, — романов о себе. Личные истории, никого не волнующих героев. Такое никто не станет уже читать давно. А я точно знаю, что станут. Так вышло в моей судьбе, пусть может даже и случайно, что он у меня уже не первый. Издательство ждёт новой рукописи несколько лет, контракт давно заключен. А я всё не пишу. Я отдыхала от того водоворота событий, что закружил меня в последние годы. Не могла надышаться сама свежим воздухом моей свободы. Ведь, чтобы начать новое излагать, для начала нужно отпустить старое и переполниться новым состояние. Но теперь я, кажется, готова. И обо всём, со мной произошедшем, вам и расскажу.

Вот он передо мной, чистый белый лист бумаги на экране. И весь мой будущий роман уже промелькнул за секунды в моей голове. И роман этот будет о море.

Вы удивитесь, а причём тут море? Ведь я сказала, что он обо мне. А ещё больше удивитесь, когда его прочтёте, ведь про море там почти ничего не будет. Но роман всё равно о нём. О самом важном и самом дорогом, что когда-либо случалось со мной в жизни. О ласковых волнах мировой, всё предающей забвению, водной глади.

Ведь вот оно, плещется сейчас передо мной, бескрайнее и голубое. Как, оказывается, удивительно может наполнять что-то, что входит в твой образ мира, как чудо. Каждый раз, когда я бывала на море, со мной случались одни чудеса.

«Когда-нибудь, я точно буду жить на море!» — всю свою взрослую жизнь мечтала я.

Но все десять лет до моего тридцатилетия после пары недель очередного отпуска, проведенных на берегах самых разных морей, я возвращалась домой, в привычный мир серой Москвы, где полгода зима. В мир еле слышно жужжащих мониторов, рабочих программ и нескончаемого метро-потока.

Всё всегда было связано у меня только с морем. Пусть я это и осознавала. Но вдруг однажды проснулась утром на берегу в палатке под шум гальки, уносимой и выбрасываемой обратно разыгравшимися волнами, и поняла, какая же вся моя жизнь невероятная глупость.

Круглый год ты работаешь, как заведенная. Задачи одна за другой всё те же в течение года по кругу. Каждый месяц начислить зарплату, летом посчитать отпуска, к концу года свести отчеты. Наверняка, вы знаете, как проходит бухгалтера жизнь. От цифры к цифре, от конца месяца к концу месяца. И эти месяцы пролетают как пули один за другим со скоростью глазу совсем незаметной. А с ними и вся твоя жизнь. Эта гонка за отчётами, схожими как братья близнецы, в последние годы стала напоминать симуляцию жизни в компьютерной игре. Ты развиваешься, достигаешь, зарабатываешь баллы, скилы, профит, раскачиваешь себе навыки и опыт. Но, если вдруг встать из-за стола, ты всё та же. В реальности лично твоей жизни ничего не изменилось, только годы уже не те, животик висит и тело обмякло, а в волосах, как рыбацкие лески, то тут то там торчат седые серебряные нити.

Вот я, молодая и неопытная, пришла в новую фирму устраиваться на работу, в волнении и неуверенности, но с массой надежд. Вот сдаю первый свой годовой отчет, гуляем корпоратив. А вот я работаю там уже почти десять лет. И каждый год такой же, как предыдущий. Десять лет, подумать только, и мне уже не двадцать два, а все тридцать. А не изменилось за это время почти ничего. Переехала из старенькой съемной квартиры на одной окраине Москвы в новенькую наскоро сляпанную строителями новостройку на другой окраине. Две недели утомительных сборов, переезд и ремонт, хуже пожара, и долговая кредитная история на невероятно огромное количество лет вперёд. Вот тебе и весь жизненный опыт.

А изменилось, изменилось-то что? Совсем ничего. Да и хотелось ли мне этих изменений? Конечно, хотелось. А кому не хочется? Все мечтают. Встретить принца, уехать жить в Канны, гулять по набережной в белоснежном струящемся платье. Столько лет я про такие истории с упоением читала в многочисленных женских романах впотьмах, опускаясь и поднимаясь каждый день, в бездонные недра всё поглощающей подземки.

Но замуж за это время так и не вышла. Бывает, ну что ж не сложилось. Была парочка скучных отношений, скорее так — просто историй. Один только раз думала, что все всерьёз. Он пришёл к нам на работу, новый айтишник, на пару лет младше меня, умный, рукастый, ну как не влюбиться. Мне было уже двадцать семь, пусть не первый сорт, но ещё молода и красива. А я и правда красива, всегда была, люди говорят.

Я подумала, что можно и так. Где ещё встретить друг друга в наше стремительное время? Конечно же, на работе. Он вроде заглядывался, ко всем проявлял дружелюбие и интерес, а ко мне даже знаки внимания. На пришедшее совсем скоро восьмое марта принес отдельный букетик цветов, не как всем от коллектива шоколадку. Конечно, пошла на свидание, были конфеты, цветы и секс. Конечно, чуть позже мы съехались в моей уже купленной в ипотеку квартире. Пожили годочек и разошлись.

На работе он у нас сразу долго не задержался. Я думала, и к лучшему, вместе работать не прилично. Но он оказался совсем не любителем этого дела. Работать было не для него, всё больше играть в компьютерные игры и пить пиво с друзьями. Подружки говорили, что и с таким можно жить. Все вон живут же как-то, главное выскочить замуж и сразу родить ребенка, по возрасту уже пора. И от работы можно отдохнуть в декрете, благо платил мой работодатель в такие моменты сотрудницам хорошо, я сама же начисляла, знаю. А там, говорят, разберешься. Но я не разобралась. Душа просила иного.

Боже мой, какая стремительная насыщенная и при этом совершенно пустая жизнь. И как она не отличается ни от одной другой, прошедшей за это время со мной рядом. Подружки мои, все как одна, такими же схемами рождены, такими же ценностями напитаны — дом, семья, муж, работа. Одна — мать одиночка, разведённая с сыном. Васька — шесть лет, скоро пойдет в школу. Другая, такая же, как я — без никого со старой уже повидавшей виды собачкой в такой же старенькой, только маминой квартирке.

Есть ещё, Маринка, живет хорошо. Любимый муж, вместе уже восемь лет. Без детей, сейчас это модно стало вдруг почему-то. Живут в своё удовольствие и нет печали. А какое оно удовольствие-то у них? С утра оба бегут на работу, вечером могут встретиться после и заглянуть в кино, или, если устали сразу домой, посмотреть сериал, почитать книжку. Тоже ипотека, машина в кредит. По выходным развлечения, как у всех. Летом взять на прокат велосипеды, покататься вдоль набережной в центре, зимой на коньках на залитых открытых площадках. Выбраться съездить куда-нибудь в лес на природу с друзьями. В отпуск раз в год, конечно, на море. Разве не в этом счастье?

Быть рядом с любимым, заниматься тем, чем хочешь. Если знать, конечно, что ты хочешь вообще. Ну, и когда есть на это время. Которого естественно никогда нет. Но периодически выпадает, находится. И тогда можно. И вот это вот и называется жизнь — кусочки мнимой свободы. Выплаченные нам в аванс всё поглотившим и поработившим ртом ненасытного мирового рынка. Покупай-производи, получай деньги и тут же их трать. Вот и вся наша данная богом священная жизнь. Противно.

Я обычно путешествовала с ними. Да и сами всегда приглашали.

«Оксанка, поехали с нами!» — звонит мне вечно подруга, куда-то с собой зовя.

Оксанка, это кстати я, а то и не сказала.

В тот раз вот тоже увязалась. Они поехали на юг в своем большом мини-вэне с кроватью вместо задних сидений. И взяли меня с собой в довесок. Втроем веселее. Мы часто подгадываем отпуска. Маринка живет по законам — своих не бросает. Они всё пытаются с Виталиком, мужем её, меня с кем-то свести, так сказать, пристроить. Знакомят с друзьями с его работы, берут отдыхать на шашлыки. Он раньше был байкером, осталось много связей, хотя и продал железного коня, променяв на уютную вместительную машину. С возрастом всё дороже становится безопасность. Друзья его все как один большие, косматые и без тормозов, за словом в карман не лезут, а лезут скорей целоваться. Такие уж мне не по нраву совсем. Хотя, что таить, для ничего не значащих интрижек их раньше хватало.

И вот пара дней в дороге и мы «на югах». По плану, а у Маринки всегда всё по плану, на первую неделю сняли гостиничные номера. Чтобы пожить, как белые люди, походить по набережной в платьях, посетить мероприятия и рестораны, поплавать один день на яхте. А на вторую неделю поехать жить дикарями, поставить машину прямо на берегу, благо кемпингов теперь на море через каждый метр, хватает. Просыпаешься и сразу в воду, дешево и по-нашему, по-русски. Они спят прямо в машине, для меня взяли палатку.

И что вы думаете? Отравились в первый же вечер. Это тебе не Турция всё-таки. Наш российский юг непредсказуемый аттракцион. Только заселились, пошли купаться, а после на ужин в ресторан на берегу. Друзья мои взяли креветок, конечно, ведь море. А у меня на них аллергия, я ела салат. Спасибо хоть свежая зелень. На следующее утро мои компаньоны по отдыху не вышли из номера. И на несколько дней я осталась предоставлена сама себе. Одна.

Вот тогда я и встретила своего принца.

2

Было яркое летнее утро. Теплый морской курорт. Мне почти тридцать лет. И что со всем этим делать я совершенно не знала.

Весь прошлый день я прогуляла одна. И на яхте успела поплавать в море с экскурсией и полежать на пляже, и вечером в ресторан сходить. И, одиноко бредя по набережной, наблюдая за разгулявшимися подвыпившими парочками на пляже шумно ругающимися или страстно целующимися, вернуться в свой номер.

Несчастные мои друзья всё ещё мучились животами, и на следующий день я уже стала откровенно скучать, не зная, что ещё на отдыхе можно сделать такого. На экскурсии на целый день уезжать одной не хотелось. Курортная жизнь шумно текла, зазывая на разного вида активности. Но ни аквапарки, ни водные аттракционы моими фаворитами не были никогда. Хотелось уединения, но при этом какого-то шика и лучшей жизни.

В Москве иногда идешь в такие места, на посещение которых отложишь себе пол зарплаты. Поужинаешь в дорогом ресторане, полюбуешься светской публикой, что живёт так свой каждый день, и обратно в родные низы служащих по найму. А здесь, наверняка, все такие места в закрытых гостиницах, куда даже и не войдешь.

Я отправилась к морскому порту. Там, где базируются яхты, всегда есть и хорошие заведения для тех, кто на них приплывает. Ресторанчик, конечно, нашёлся. Большой, но уютный, на самом берегу с выходом прямо к морю от столиков. Ранним утром в нём завтракало несколько пар. Для такого количества круглых столов с белоснежными скатертями, развивающимися по низу от морского ветра, почти пустынно.

И в самом дальнем углу сидел он. Та самая встреча из грёз. Настоящий принц, взрослый, красивый мужчина. Весь в белом, как ангел небесный, и светлых сандалиях, тёмные очки, накинуты сверху довольно пушистой черной шевелюры. Весь вниманием в каких-то графиках, распечатанных на бумаге, и за чашечкой кофе.

Я как завороженная села поближе к нему. Официант моментально принёс мне меню. И я, прячась за его страницы, стала тайком разглядывать своё будущее счастье. Не смея вздохнуть во всю силу. А вдруг он, как сон, пропадёт. Первым делом я сверила интуицию с пальцами его рук. Кольца не было ни на одном. Что давало простор для дальнейших фантазий. На мой первый взгляд он был строен и высок под стать, я, признаться, не маленького роста. Красивые длинные пальцы, как мои, я это люблю. Смуглая уже от солнца кожа. Ну разве не мой? Сердце в секунду сказало, что мой.

Но дальше вступила в права отрезвляющая реальность. Оказалось, что с принцем ещё познакомиться надо. А он сам сего делать никак не желал. Он даже в сторону мою не смотрел, весь занятый своими делами. Мне чудилось, что стоит ему только поднять глаза, и он, одурманенный моей красотой, бумаги тут же забросит и пересядет ко мне, узнать, откуда взялась здесь за соседним столиком его будущая жена и мать троих детей. Но вот он неожиданно оторвал своё внимание от графиков на звук громче, чем надо, зазвеневшей на баре посуды, провёл по мне быстрым скучающим взглядом и снова вернулся к отчётам. Всё сердце моё охладело.

И как теперь быть? Ведь вот она, та самая половинка, так близко, что можно потрогать рукой. А он тебя не признаёт. «Ну как же ты не видишь, что мы только вдвоём будем счастливы вместе!» — кричало сердечко моё. А он хладнокровно пролистывал страницу за страницей.

Не знаю, откуда взялась тогда моя наглость. Видимо, захваченные слишком бурными эмоциями люди действительно способны на самые безрассудные поступки. Но не успела я опомниться внутри себя, как поняла, что иду в направлении к нему гордой походкой.

— Могу я Вам чем-то помочь? — невозмутимо спросила я, когда внутри всё кричало, что нужно бежать обратно.

— А Вы разбираетесь? — в недоумении спросил он, пододвигая ко мне бланки заполненного отчёта.

— Хах, спрашиваете, — с наигранной бравадой призналась я — Не даром я десять лет уже в Москве главный бухгалтер.

Хотя добавленные сверху мне пара лет в этом деле не помогли. Оказалось, что я не разбираюсь. Нет, конечно, с фундаментальным анализом фирмы я ему хоть как-то ещё помогла. Балансы, приходы, расходы — всё несколько объяснила. Но вот технический анализ движения стоимости акций мне был не знаком. Ему, к удивлению, всё это было в новинку тоже.

Зато мы очаровательно поболтали. Он много лет в очень крупной компании юрист. Успешный и деловой, порядок заработка и цен совсем не сравнимы с моими. Но прямо скажем, не Рокфеллер. Вот взялся всерьёз за инвестирование, поздновато, как он говорит. Но что-то начать никогда не поздно. Знакомству со мной он оказался рад. «Раз мир даёт сразу тебе подходящих людей,» — сказал он: «То, значит, направление и новый вектор выбраны верно, стоит только идти».

С такими позициями в жизни я сталкивалась впервые. Про пресловутую «жизнь в потоке» не слышала никогда. Какой там поток? Для меня, скорей потолок и стены моей ипотечной однушки. Я с радостью приукрасила и свой доход, и уровень жизни, и даже возраст. Негоже, конечно, начинать свою будущую семейную жизнь со лжи. Но с превеликого страха оно всё как-то само собой получилось. По ходу общения завтрак слегка перетёк в обед, но мне уже с первого часа хотелось уйти поскорее.

Он был обаятелен и хорошо говорил.

Я уже представляла, как буду скучать по нему в отеле одна этим вечером. И знаете что, мне эти скучания и вздохи вдруг показались дороже, чем вот так вот сидеть рядом с ним живым в реальном моменте. Настоящий он меня напрягал. Слишком волнительное дело, подбирать верные слова, красиво улыбаться. Ладошки нещадно потели.

Мне уже казалось, что я ему не подхожу. Ах, как он прекрасен. А я не достойна такого, к тому же ещё соврала про работу и заработок, будет потом очень стыдно сознаться. И где-то внутри я уже поняла, что ничего-то у нас не выйдет. Вот так всегда, мечтаешь-мечтаешь, а сбывается какое-то всё не то. И на кой чёрт подсунула мне судьба этого совершенно не правильного принца. А мой-то настоящий всё ещё где-то там один одинёшенька бродит.

Пишу и смеюсь, ей богу. Какие с нами наши мысли делают порой удивительные штуки!

Сергей пригласил меня вечером встретиться на пирсе. Да, так его звали — Сергей. Моего несостоявшегося будущего мужа. Я согласилась и, распрощавшись с ним, пошла в пару бутиков там же на набережной, купить самое дорогое и самое бессмысленное в моей жизни платье. Я думала оно придаст мне уверенности вечером при встрече и ещё больше напустит пыли в глаза.

Я четко решила покорить его сердце, устроив ему самую незабываемую в жизни ночь, и оставить лишь воспоминание, сбежав из его отеля на следующее утро. К тому моменту уже четко было понятно, что с теми россказнями, что я ему в разговоре про себя наворотила, дальнейшее общение в Москве будет совсем невозможно. Хотя он там часто бывал, проживая сам в Санкт-Петербурге.

Вечер сложился по плану. Он правда был чем-то весьма раздражен, объясняясь проблемами на работе, с которой наверное его вызовут вернуться назад. Я видела в нём только изъяны, немного небрит, не очень уверенно ходит, забавно размахивая руками, разговаривая с официантами, излишне приветлив, мне комплиментов не говорит. А уж когда ненароком упомянул о бывшей жене, с которой развёлся три года назад, детей всё ещё не имея, я тут же вписала его в лист презренных особей мужских, не достойных звания «принца» и женской любви и ласки. Он стал вдруг обычным Серёжей. Комедию ломать можно было заканчивать, но я решила отыграть свой балет до конца, действительно переспав с ним, оставив неизгладимый налёт тоски и восторга в его воспоминаниях обо мне.

Хотя тут не скажу, что тоже всё вышло с моей стороны грандиозно. К себе в отель он действительно меня пригласил, шикарный номер и вид с балкона на частный бассейн. Но ночь получилась скомканной и невнятной. Сначала решила расслабиться и отдаться, но лишняя нервозность не давала ему всё сделать как надо. Потом всё взяла в свои руки, но женский контроль окончательно разладил дело. И оба не совсем удовлетворённые мы решили заснуть поскорее. Единственное, что вышло в моём грандиозном плане — сбежать на рассвете. С позором.

На утро он позвонил, но я не ответила.

Друзья приходили в себя, весь день мы втроём провели на пляже. На следующий поехали по путёвке в горы смотреть на водопады. И совсем скоро были уже в машине, освободив комфортабельные номера. Время отдыха летело неумолимо. Настойчивость он проявлять не стал и через пару пропущенных вызовов звонки прекратились. И принц мой пропал с горизонта.

Вот тогда-то я и начала скучать, как и хотелось мне в самом начале во время нашей первой встречи. И тут я уже развернулась по полной. Я вздыхала и страдала, заламывая руки. Ах, если бы только мне снова увидеть его улыбку. Мучительные мысли и самообвинения текли рекой в моей голове, и я ими полностью наслаждалась. Знаете, некоторые женщины очень любят страдать. Ведь счастье — это выбор. А его ещё нужно суметь сделать.

Вы думали сейчас начнется история о любви?

Знала бы я тогда, что на самом деле потянет эта мимолётная история за собой, возможно не в жизни бы к нему не подошла. Но, как я теперь успела себе уяснить, тот, кто свой выбор не осознает, выбор-то и не делает. Обстоятельства над такими сильнее. И по возвращении обратно в Москву мои обстоятельства закрутили меня с головой.

3

И вот я сижу на теплой, ещё не горячей от утреннего солнца гальке, за спиной моей старая слегка выцветшая Маринкина палатка. В которой я провела первую ночь из второй недели нашего отдыха дикарями, умаявшись от духоты, морского шума и собственных нескончаемых мыслей. Компаньоны мои ещё не проснулись в своём импровизированном доме на колёсах с занавешенными разного рода ненужными уже в хозяйстве тканями боковыми стёклами. Тут и там из таких же переносных домой, как и мой, на просыпающийся потихоньку пляж начинают выбираться люди. Кто-то бредёт в сторону от лагеря в кусты в туалет, кто-то сразу без остановки окунается в солёные волны.

Я роняю громадные крокодиловы слёзы и реву, что в душе моей есть мочи. «Каким образом можно было самой себе так всё взять и разрушить?» — убивалась я собственному горю. Ведь вот же — мужчина мечта. Бери не хочу. А я вся встревожилась, напугалась, там соврала, тут всё испортила. И, конечно, он знать ведь теперь меня никогда не захочет. Но это же он. Тот самый и был!

Как на расстоянии всё видится другим, замечали?

Все его изъяны и неточности в сопоставлении с идеальным образом тут же сгладились и растворились. А засияли особым светом ум, красота и ценность в моей жизни. Тому, что он говорил раздраженно и не впопад нашлось объяснение. Всё в нём стало желанным и грандиозным.

Я всё утро крутила в голове нашу будущую фантастическую новую встречу, где мы признаемся друг другу в том, как были не правы, и что нам обязательно нужно начать сначала. И там, в мечте, все его ответы меня устраивали и все отличались особой ко мне заботой и любовью. Потому мы и любим химерные образы в нашей голове больше, чем реальную жизнь. Их мы можем контролировать полностью, там происходит только то, что нам действительно бы хотелось. В общем, что говорить, за несколько часов я полностью вымыла из своего сознания воспоминания о нём реальном и несовершенном. И дополнила образ недостающими деталями и кусочками, которые на все сто процентов уверили меня в том, что я только что сама навсегда потеряла своё единственное счастье. Вселенная дала мне встречу с моей половинкой, а я не удержала.

Какая же смехота!

И тут на той самой гальке меня осенило.

— Да как я живу вообще?

Да разве такой, как Сергей, посмотрит в здравом уме и трезвой памяти на такую как я? Ни в жизни. Как можно было мечтать о принце наивно, самой не являясь принцессой? И родилась в моём сердце ещё более упрямая задача, чем того самого принца сыскать — стать непременно под стать, обольстительницей миллионов. Королевой сердец, не иначе, той самой принцессой.

А это уже, дорогие мои, запрос иного рода. Запрос к самой себе. Именно такие меняют закостенелые системы внутри, ворочают миры, именно от таких и случаются в жизни те самые перемены.

Подруга Маринка послушала весь оставшийся недельный отпуск моё нытьё и на обратной дороге дала мне бумажку с написанным телефонным номером. Не поверите, брачного агентства. Я смотрела на неё пустым непонимающим взглядом. Я же про принцев и принцесс ей говорю, а она меня толкает к свахе!

И призналась мне она тогда, что сама познакомилась с Виталиком в том самом месте на вечернике. Но это не главное, а главное, что там, говорят, целый мир, там учат вести себя по-женски, всяким премудростям и хитростям, и открывают все нужные тайны, чтобы стать королевой, той самой, как я хочу. Оказалось, мне нужен личностный рост и трансформационные тренинги, иначе не измениться.

— А ты чего же тогда не стала королевой? — неудачно съязвила я. Чем крайне сильно и глубоко обидела лучшую подругу. На море мы, к слову, вместе больше не ездили никогда.

Вот пишу это и захотелось сегодня же ей позвонить и пригласить к себе с мужем в гости. Они, правда, сейчас ждут ребёнка, что ж все меняются, в этом и суть жизни.

Доехала я до Москвы с четкой уверенностью, что мы снова с Сергеем будем вместе. И теперь я не буду полагаться на слепую судьбу. Теперь я сама всё возьму в свои руки. Дострою себя до необходимых высот, дотяну до нужной статусности и грандиозности. И вот тогда приеду к нему в Петербург «на коне», вся такая невообразимо желанная и прекрасная. Он точно не устоит, всё простит и захочет начать с начала. Я добьюсь его и тогда уже не отпущу от себя ни на шаг.

Море всплеснуло особенно сильно волною. Возле моей левой ноги в мягком тапочке пошевелился уснувший любимый кот, чёрный с белой проседью на холке. Сегодня он уже наелся свежей рыбы с утра, принесённой соседскими мальчишками, и будет до вечера мирно спать, переваривать. Я отвлеклась от романа. Как сложно порой вспомнить те эмоции и чувства, те глупые установки, в которых когда-то жила. Будто влезать в свою старую шкуру. Грубая она, неприятная на ощупь, холодная и не по размеру тесная. А как написать, если не возвращаться мысленно обратно? Я задумалась, а что было бы, если бы я просто ему позвонила прямо тогда. Вернувшись домой в Москву, набравшись храбрости и отбросив весь этот грандиозный план покорения куда подальше? Нет, история не терпит сослагательного наклонения, но так тянет немножечко помечтать о возможной иной жизни где-то в параллельных мирах. Ведь мог он просто сказать, приезжай ко мне в гости, я купила бы билет до Питера, погуляли бы по Эрмитажу. Я извинилась бы за всё свое поведение и призналась в обмане. А он бы может сказал: «Всё в порядке». И что-то у нас получилось бы. Кто знает?

Интересно, стала бы я писателем тогда? Издались бы книги, которые, судя по отзывам, поменяли уже столько жизней людей? Наверное, нет. Значит путь этот мне и не нужен был. Я в итоге пошла той самой дорогой, что единственно должно, своей собственной.

Но вернёмся назад, в ту Москву, что встретила нас ненастной погодой и неделей летних дождей, вернувшихся с юга каждый со своим поражением. Виталик с Мариной с ощущением неудачного отпуска, пошедшего не по плану, я с чувством глубокого внутреннего самоедства. Вышла опять на не любимую уже работу и параллельно занялась боевыми действиями на пути к достижению образа женщины мечты. Позвонила в то брачное агентство и меня пригласили на встречу.

А дальше началась не сказка, а самая настоящая жизнь, с глупостью и предательствами. И самыми большими открытиями о самой себе. Именно в тот момент я прошла ту самую точку не возврата, после которой уже никогда не будешь прежней.

4

Вечер пятницы, на часах 20:00. Я вошла в меблированный уютный зал брачного агентства в небольшом старинном особняке на затерянных кривых улочках центра Москвы. «Какая шикарная обстановка!» — промелькнуло у меня в голове. «Наверное, здесь бывает элитная публика!» — все внутри меня затрепетало от нетерпения.

Девушка на входе за стойкой приёма гостей предложила мне подождать, принесла воды с лимоном и оставила одну, расположившуюся в мягком кресле у стилизованного камина.

«Здесь начнётся моя новая шикарная жизнь!» — подумала я, и совершенно уверилась в правильности данного заявления.

Через пять минут в зал вошла мой будущий наставник и куратор Анастасия. Она сразу же представилась, отвесила моему росту и телосложению громадное количество комплиментов. И пригласила пройти в более уютное место.

Переговорная комната была небольшой, налево по коридору. Мы сели друг напротив друга, и я сразу поняла, что здесь меня видят и принимают такой, какая я есть. Она говорила о моей красоте и о том, что обычные мужчины не способны её оценить. А беда таких девушек, как я в том, что у нас нет возможности входить в высшее общество. Хотя именно там-то нас приняли бы по-достоинству. Всё сходилось в моей голове, конечно, я штучный товар, все всегда мне на это намекали. Но круг мужчин, с которыми я могу на своём уровне общаться, просто меня не достоин. Анастасия моментально нарисовала мне будущую великолепную картину моего проживания в роскошном доме со слугами и детьми от прекрасного богатого мужа, который всё время в делах и разъездах, и у меня полно личного времени на то, чего я хочу. Её рассказ настолько захватил меня с головой, что я даже практически сразу забыла думать про Серёжу, и мой личный план трансформировался в нечто совсем иное.

Моя наставница рассказала мне, как я буду ходить на свидания днём и ночью, главное, чтобы не мешала работа. Потому что у них здесь просто букет элитных и статусных мужчин, которые только и ждут, чтобы встретиться и познакомиться с такой как я. Организация этих самых свиданий ложилась полностью на её плечи, она обещалась отбирать для меня только самые лучшие анкеты и приглашать меня как можно чаще на встречи. Стоимость её участия в моём будущем счастье, которую она озвучила, показалась невыразительно маленькой за месяц. И я с удовольствием заплатила.

Меня пригласили на фотосессию для портфолио. Где весьма милый молодой человек с профессиональным фотоаппаратом сделал пару моих снимков в кресле на фоне красивой стены, продемонстрировав на маленьком экранчике его успешную работу. Я выбрала главное фото для моего будущего профиля на их сайте. Довольная и обласканная приветливым обслуживанием я снова осталась одна в маленькой комнате переговоров с небольшим количеством тестов в руках, которые мне предстояло заполнить. Понаставила крестиков и кружочков, как мне показалось от чистого сердца, в этот раз чётко вознамерившись не врать ни себе, ни другим, чтобы ничто не помешало моему восхождению на верх пищевой пирамиды. С сомнением и волнением заполнила анкету про всю мою жизнь, образование, успехи и достижения, смущаясь и понимая, что грандиозного здесь представить мне в общем-то нечего. И стала опять ждать.

Пришла девушка помощница с новым стаканом воды с лимоном, забрала все мои листочки и предложила приятную музыку для сопровождения моего ожидания.

Я сидела и представляла себя через пару лет. Как вот так же в каких-нибудь дорогих отелях меня приветливо принимают его служащие. Такого отношения, мне казалось, я абсолютно точно достойна. Пусть я потратила много глупых лет, чтобы пробраться к этим высотам. «И почему это жадная Маринка так долго не раскрывала секрет и не давала мне их номер?»

Наверное, боялась, что мне предложат мужчину получше, чем её муж. Конечно, предложат. Анастасия сказала, что с моей внешностью и молодостью я для них ценное приобретение, будет, чем порадовать богатых мужчин. Которые в большом количестве пользуются услугами разных агентств, ведь им просто некогда тратить время на то, чтобы знакомиться самостоятельно на улицах «с кем попало». Они доверяют подбор подходящих кандидатур профессионалам, как выбор личного гардероба стилистам. И всё это было таким логичным тогда для меня. Вот так они все и живут, ну конечно!

Моя наставница пришла минут через десять, немного расстроенная и уставшая. Мои тесты, как она рассказала, заставили её весьма потрудиться.

— Главное здесь это наши клиенты, богатые мужчины, которые платят деньги, — начала свою речь Анастасия. — Для них мы отбираем только самое лучшее. А если это лучшее не совсем подходит по нужным параметрам, то мы его дорабатываем. Ты понимаешь? Ведь нельзя стать принцессой просто по одному хотению. Нужно многому научиться. Как себя преподнести, как общаться с уважаемыми людьми, как вести себя в обществе. Это всё очень и очень важно, пойми, дорогая.

Я понимала, ой, как я её понимала. Я ведь за этим сюда и пришла, стать той самой покорительницей сердец. И была готова к любой для достижения этого трудной работе.

Трудная работа не обещалась. Обещались лёгкие, вдохновляющие, насыщенные и невероятно ценные психологические тренинги. Коих в данном агентстве было представлено не мало. Ведь их главный девиз, как гордо с высоко поднятой головой, отрекомендовала мне Анастасия — это огранить каждый алмаз, помочь каждой женщине раскрыться до данных ей от рождения глубин и высот. А мне Бог, очевидно, дал их с лихвой. И она безусловно ещё будет гордиться мной новой, лучшей версией меня самой.

Я чуть не расплакалась от счастья.

Но тут она назвала цену этих самых магических методик и курсов, и мне стало дурно уже от другого. Каждый стоил, как мой платеж по кредиту, а их, как она поняла по моим тестам, мне нужно будет пройти не один и не два, а как минимум десять. С такими ценами проще было сразу лечь и умереть. Голодные годы мне были обеспечены. Увидев мои глаза, заботливая Настя тут же предложила рассрочку. Начались долгие и мучительные переговоры.

Она так подробно и аппетитно рассказывала про каждый тренинг. Про каждую тему. И сидела, слушала, открыв рот, и понимала, что мне это точно надо. И это, и это, и вот это ещё. И так я не умею, и эдак. И как я жила-то без всех этих знаний раньше, не знаю!

В итоге решилась я всё-таки взять на себя второй кредит и подписать договор. Ох, и сжималось тогда моё сердце, но я себя убедила, при помощи Насти, конечно, в верности этого шага. Ведь самое лучшее вложение — это всегда в саму себя. Обучение и трансформации сейчас просто необходимый багаж в жизни. Все умные люди тратят деньги только на личностный рост. И траты эти окупаются с лихвой, через пару месяцев я про кредиты и не вспомню, всё богатые ухажёры оплатят. А, главное, довершила победоносно моя наставница, всё это спасёт меня от грандиозного в жизни провала. Наверняка, прямо сейчас, если мне встретиться с тем самым принцем, я всё испорчу на первой же встрече. Скажу что-то не то, сделаю что-то не так, и он уйдет. А, как говорится, второго шанса произвести первое впечатление не бывает.

Тут уж меня поглотила волна бессвязных немых рыданий. Ведь вот же она, угадала. Попала в точку, в самое больное. Прямо сердце. Так всё и случилось с моим Сергеем. Он тем самым принцем и был, с которым я всё проиграла. На первой же встрече, и как он теперь на меня такую посмотрит?

Но ничего, твёрдо решила я, подписывая документы. Дальше я уже такого не допущу. Сделаю всё для того, чтобы стать заветной мечтой для каждого миллионера. С ними надо уметь общаться? Я научусь. Надо знать, что говорить? Я узнаю. Надо вести себя подобающе? Я стану в этом самым большим профессионалом. С этого дня и навсегда никаких проваленных первых свиданий. Только успех. Только полный вперёд.

За последовавшую за этим днём осень у меня в жизни прошло, наверное, пятьдесят первых свиданий не меньше. И ни одно из них провальным действительно не назовёшь. Я была очень усердной и способной ученицей. И каждому новому спутнику, по их восторженным отзывам судя, нравилась невероятно.

Провалом была лишь вся эта безрассудная затея в целом.

5

Уже в следующий понедельник после работы я пришла на первый в своей жизни психологический тренинг. Группа была не большой. Со мной только пять человек. Всё женщины средних лет, разведённые с кучей долгов по кредитам, детей и проблем в личной жизни. Я почувствовала себя одновременно неуютно, не в своей тарелке, и при этом гордой и уверенной в себе, что на их-то фоне я, конечно, ценный кадр и спрос на мою анкету у мужчин будет очень большой.

К нам вышла очаровательная очень активная и позитивная женщина психолог с хорошо поставленной речью и громким, но приятным голосом. Начала рассказывать о том, что в нашей голове много комплексов и запретов, которые мешают нам по-настоящему искренне общаться с мужчинами на встречах. Каждое её слово попадало в точку, западало в самую душу. К концу тренинга мы вытанцовывали под музыку идущие из самого сердца кривые движения и рыдали в голос каждая о своём. Меня зацепило невероятно. Я влюбилась в эти стены и в этих людей. Каждая из тренеров стала для меня будто богиней.

За несколько месяцев я прошла больше двадцати занятий, и встретилась на свиданиях с большим количеством мужчин. Видели бы вы что это были за мужчины. С моей внешностью и молодостью я действительно оказалась звездой, после встреч мне предлагали обменяться телефонами, продолжить отношения или встретиться где-то в менее официальном месте, чем стены этого злополучного агентства. Но продолжать мне не хотелось. Ни с одним из них. Будь я в трезвом уме и твердой памяти, сама бы с ними на свидание ни за что не пошла, если б на улице предложили. Далеко не молодые, не красивые, не интересные, а главное совершенно не богатые, просто обычные мужчины.

Анастасия объясняла, что пока я обучаюсь и прокачиваю свои навыки общения, мне нужно тренироваться на более низкого уровня публике. Богатые и успешные кандидаты, пользующиеся услугами их агентства, уже отметили мою анкету и ждут, когда я буду готова ко встрече с ними.

— А кто решает, что я готова? — с сомнением и недоверием спросила я.

— Конечно я! — ответила моя нахальная «крёстная фея». — Я слежу за тобой и собираю все отзывы от мужчин, которые с тобой встречались. Ты делаешь невероятные успехи, всем очень нравишься. И скоро уже сможешь перейти на новый уровень. Нужно только ещё немного довериться. Судя по твоим претензиями в голосе, доверия тебе как раз и не достает. Но мы его прокачаем.

Я тут же пожалела о своей поспешности и уверилась в правдивости и искренности её слов.

Осень прошла, зима была в самом разгаре. Приближался Новый год. Договор на участие в обучении подходил к концу, но оставалась ещё много не пройденных занятий, программа предоставляемая агентством была очень обширна и разнообразна, нужно отдать им должное. Учили и раскрепощению и знакомству с собственным телом, были даже занятия с сексологом с обзорами разных игрушек для взрослых, как доставлять мужчинам удовольствие всеми возможными способами. Были и психологические групповые занятия, танцы и телесная терапия, поднятие самооценки, уверенности в себе.

Мне хотелось участвовать во всем, но где было взять столько денег. Единственное, что меня крайне смущало, это окружение женщин, занимавшихся рядом со мной. На их фоне я выглядела весьма выгодно и удачно, но и мужчины, с которыми я встречалась были им тоже под стать. И если для них это была последняя возможность создать семью на старости лет, то для меня — каждый раз не вариант. То и дело очередная счастливица приходила в слезах с восторженными рассказами о том, что после последнего свидания встретила наконец своё счастье. Все радостно поздравляли, а я завидовала и печалилась. В такие дни тренинги на самооценку не помогали. Я чувствовала себя недостойной, когда даже таких женщин выбирают, но не меня.

Я почти отчаялась и позвонила Марине. С самого моря мы с ней не общались. Всё времени как-то не хватало. Она была неприятно удивлена моим зависанием в обучающей программе и потраченной суммой денег. Сама она сказала, что почти сразу же отказалась от всех договоров, пройдя несколько тренингов за разовую оплату, которые именно ей были важны и интересны. А встретила Виталика она на клубной встрече, тут же забыв о всех дальнейших свиданиях. Встречи проводились для молодых и свободных членов клуба, плата за членство была сравнительно не большой, в сравнении с обучающей программой. На них можно было свободно знакомиться и общаться с теми, кого ты сама себе выберешь, а не твой наставник.

Я о таких встречах даже и не слышала вообще. С яростью положив трубку, я тут же позвонила по номеру Анастасии, задать все наболевшие вопросы. Та моментально ответила, что следующая встреча намечается в ближайшее время, как новогодний корпоратив, и я, конечно же, приглашена. Только нужно подписать новый договор на обучение на будущий год, чтобы сейчас остаться в членах клуба.

Я подъехала вечером в агентство и подписала, твёрдо вознамерившись встретить своё счастье на встрече и потом его расторгнуть, как это делали женщины, которым обучение было больше не нужно. К ипотеке и кредиту за первые месяцы курсов добавился второй. По бухгалтерским подсчетам моих денежных средств, включая почти истраченную подушку безопасности, в ближайшие месяцы мне переставало хватать на еду. Но я решила «затянуть поясок потуже» и справиться со всеми невзгодами. Ведь это для моего будущего счастья. Знаете, как многотонный поезд идёт под откос? Набрав скорость в полную силу, остановить его уже невозможно.

Встреча прошла в последние выходные перед январской праздничной неделей. Ради неё я пропустила корпоратив на работе. Хотя там мне уже давно нечего было ловить и перестало быть интересно.

Я надела сверкающее серебристыми стразами вечернее платье, одолженное у разведённой подруги. Свои мне все давно не нравились, а новое купить просто было не на что. И приехала в нём на вечеринку на метро, прикрываясь длинным зимним пальто, взяв с собой туфли на каблуках на сменку, как в школьные годы, в пакете.

Главный зал маленького особнячка был празднично по-новогоднему украшен. Большая стильная ёлка в углу у камина. С другой стороны от него диджейский пульт с уже разогревающим публику молодым человеком в наушниках. Светомузыка и бокалы с шампанским на столиках по краям. А главное, там были совершенно другие люди. Молодые, красивые мужчины и женщины, все роскошно одетые, ухоженные и стильные. Мне сразу показалось, что на их-то фоне я выгляжу крайне невзрачно, хотя блестела в свете мерцающих непрестанно огней, как вторая новогодняя ёлка в зале. Один молодой человек предложил угостить меня шампанским, принеся бокал, второй пригласил на танец. Вот тогда я расслабилась и почувствовал себя действительно хорошо, а главное поняла, что все уроки не прошли даром. Я общалась легко и непринуждённо, знала кому что и когда сказать. Но почему-то у многих из присутствующих были кольца на пальцах, оказалось, что половина людей — это работники клуба. И знакомиться они не желают, только приятно провести время. Я стала искать свободных представителей мужского пола, чётко решив встретить сегодня свою половинку, как моя подруга, и больше к этим глупым бессмысленным свиданиям со стариками не возвращаться.

Один нашёлся у столика с закусками. Весьма мне понравился внешне, представился как Арсений. Мы мило проболтали остаток вечера и поехали к нему на оплаченном им такси. Мой улов оказался не из богатых, хотя по началу выглядел в модном костюме невероятно презентабельно и прилично. Говорил, что работает в консалтинге, а мне казалось, что там должно быть много денег. Но привёз он меня в небольшую квартирку в стареньком доме на такой же окраине города, как и моё место обитания. Со старой мебелью и не поменянными стеклопакетами. Еды в холодильнике у него не оказалось и мы сели пить чай с пустым белым хлебом.

Во мне проснулся прямо-таки шпионский интерес. Я начала аккуратно, но настойчиво выспрашивать про его отношение к клубу, сама предварительно соврав, что работаю в нём не так давно. Он, оказалось, отношения к нему совсем и не имеет. Давний знакомый одной из администраторов, познакомились в ночном клубе, она предложила вступить к ним, но членские взносы платить он не стал, хотя на мероприятия всегда приглашали. Мужчин девочки администраторы агитировали на вечеринках и в барах, рассказывали, как у них здорово и много женщин, а главное можно ходить на свидания, чтобы развлечься. Мне стало вполне очевидным, что жён там никто не ищет. Закрались сомнения в том, есть ли у них те, кто ищут вообще? Ну кроме стариков, которые согласны встречаться с видавшими виды женщинами, как те, что ходили на тренинги вместе со мной.

И тут я почувствовала себя дурой. Абсолютно глупой и невероятно легко обманутой. Даже расплакаться захотелось. В отчаяние затащила своего неудавшегося кавалера в постель и после сразу ушла, попросив его оплатить мне такси до дома. Хоть какая-то вышла польза. Всю дорогу я ревела без остановки, заставив водителя предварительно включить громкую музыку.

Не помню, как добралась до постели. Провела ночь в каком-то сумрачном бреду. И весь день из неё вставала. Только после обеда собралась с силами, чтобы пойти в душ.

Но к вечеру чуть оправившись и приняв рюмку водки для боевого настроя, я явилась в моё брачное агентство с чётким намерением аннулировать договор. Хотела устроить скандал, но духу не хватило. Моей наставницы не было, она уже отправилась на новогодние каникулы куда-то в далёкие морские края. Меня направили к другому менеджеру, неприятному молодому типу. Который в грубой форме мне объяснил, что договор уже подписан, услуги оплачены, в график занятий меня внесли, и никто не сможет ничего отменить. А если я хочу оспорить, то могу обращаться в суд, но никто со мной возиться не станет, в документах моя подпись. От его тона и пренебрежения я была раздавлена и не нашлась больше, что возразить.

Ситуация казалась удручающей и я, доехав до дома снова без сил, рухнула в постель. Был вечер воскресенья. На завтра нужно было ещё выходить на работу, оставалось три трудовых дня. Меня стошнило. С утра я позвонила начальнику и сказалась больной. В первый раз за всё время работы заявила, что возьму больничный. Благо годовые отчёты все были сданы ещё до корпоратива. Начальник, удивленный таким поворотом событий, расщедрился и дал мне отгулы за выслугу лет без сокращения в заработной плате.

Три этих подаренных судьбою дня я провела в боевом исступлении и непрестанной атаке. Впервые после прихода летом в моё злополучное брачное агентство я начала в интернете разыскивать отзывы. И оказалось, что обманутых клиентов не мало. То тут, то там висели похожие на мою истории о вымогательстве, полные злобы и гнева. Я связалась с их авторами, разыскивая их контакты по всем возможным каналам. К вечеру первого дня у меня была собрана целая команда рассерженных женщин, и мы начали мстить. Атаковали все сайты знакомств и странички с отзывами о нашем заведении, выкладывая ужасные тексты. На второй день я позвонила в редакцию женского глянцевого журнала. Моя история их заинтересовала и встреча с журналисткой из штата была назначена тут же через пару часов. Я срочно собралась и поехала в бушующую от новогодних приготовлений Москву. Мы сели в недорогом кафе и проболтали весь вечер. Алёна, так звали мою новую будущую лучшую подругу, удивлялась каждому слову.

Вроде и не кажется ужасной афёрой, ведь услуги они предоставляют и по моим словам весьма неплохие. Только маркетинг продаж какой-то уж очень странный. И главное, что её удивило, были конечно цены. Алёнка залезла в свой календарь, показала мне пару записей на будущий месяц. Она, как увлеченный психологией человек, тоже постоянно ходила на всякие тренинги, семинары, трансформационные игры и встречи. Только стоимость их была в разы ниже, чем у каждого занятия, которые за это время посетила я, а профессионализм и статус лекторов не обсуждался. Алёна выбирала только высокого уровня специалистов. Мы составили хитрый план.

И на завтра в последний день работы перед большими праздниками эта боевая девчонка поехала к ним сама с тайным заданием. Несколько часов разговаривала с менеджером, как предполагаемый клиент, аккуратно выведывая всю подноготную их сомнительной деятельности, используя хитрые журналистские приёмы. А в конце вытащила спрятанный диктофон и попросила о встрече с руководителем агентства. Руководителем оказалась весьма известная дама, проживающая где-то в Израиле. А к дерзкой журналистке вышел её заместитель. Разговор состоялся серьёзный, угрозу о разоблачении ей удалось донести до руководства весьма серьёзно. И в конце они договорились о расторжении моего нового договора с их стороны, и о прекращении расследования и отсутствии какой бы то ни было статьи с нашей.

Новый год я праздновала в гордом победоносном одиночестве в своей маленькой квартирке. Под ёлкой, как подарок, лежал подписанный договор о полюбовном прекращении сотрудничества меня и агентства с аннулированием второго кредита. Оставалось ещё до конца выплатить первый за пройденные осенью занятия, но это всё-таки была победа.

А на душе радость от неё смешивалась с отчаянием полного крушения всех моих несбывшихся надежд и ощущение поражения в главной битве моей жизни. Принцессой я так и не стала.

6

Третьего января мне позвонила Алёна.

Поздравила с Новым годом, пригласила на лёд покататься. Молодая, энергичная и перспективная, на пять лет моложе меня. Тоже не замужем, только пока. Встречается давно с молодым человеком, но ставит карьеру на первое место. Свадьба назначена на лето, в планах дети только после тридцати. А пока любовь и совместный быть, и очень успешная самореализация, как журналистки.

Не знаю уж, чем я её зацепила. Я рядом с ней и её рассказами чувствовала себя старой беспомощной неудачницей. Ещё и история из-за которой мы познакомились очень уж вызывала чувства позора. Хотя она смеялась и уверяла, что история просто крутая. Собственно, ради неё она меня и позвала. Под звонкие раскаты своего ещё юного смеха и приятную музыку на катке в Парке Горького она предложила мне написать статью про мой опыт общения с брачным агентством для рубрики в её журнале.

— А как же? Мы же с ними договорились, что они возвращают деньги, а мы ничего не пишем! — Возмутилась я. И тут же подумала, какая глупость. Они же меня сколько обманывали, а я чего вдруг, такая честная самаритянка.

— Договорённость ведь только на словах! — подмигнула мне Алёна в очередном разудалом развороте. Каталась она просто здорово, не то, что я.

— К тому же, я не предлагаю тебе писать кляузу и указывать их название или контакты. Я, точнее наша редакция, предлагаем написать тебе просто небольшой рассказ, без каких-либо явок и паролей, с твоими эмоциями и переживаниями. Редактору кажется, что читательницам это будет интересно.

Идея мне невероятно пришлась по душе. Прямо там на скользком и не очень ровно залитом льду мне вдруг показалось, что стало дышаться свободнее и как-то легче. В голове закружились совершенно другие идеи, не про зависть и про тоску, а откровенные детские надежды.

— А я хорошо пишу! — призналась я тут же Алёне. — Мне в школе всегда за сочинения ставили одни пятёрки. И постоянно отправляли на конкурсы, которые я даже выигрывала не один раз.

— А почему не пошла на филологический? — удивилась моя новоявленная подруга.

— Почему? — повторила я и не смогла ответить.

Это разрывающее душу мою «почему» застряло внутри меня на все оставшиеся праздничные дни. Встало комом в горле. Пока я писала свою историю, пока отправляла её в редактуру. Я всё думала и думала, и не могла найти, что себе сказать на это.

Ответ на статью пришёл на следующий же день после отправки. Редактор хвалила, написала, что слог и сюжет очень нравятся. И они берут всё как есть и даже за это заплатят.

В том январе на работу я вышла с тяжёлым рвущимся в какой-то неясной тоске из груди взволнованным сердцем. Оставшаяся половина месяца быстро прошла, приступили к ведомостям на зарплату. Номер журнала вышел в тираж, и мне вместе с оплатой начали пересылать отзывы от читательниц, приходившие в редакцию. И многие из них были о том, как зацепила их моя история невероятно. Такая наивная и такая знакомая, почти каждой. Мечта найти принца, быть его достойной и счастливо прожить с ним всю оставшуюся жизнь. И как совершенно нормальные и здравомыслящие люди, профессионалы в психологии и коучинге, наживаются на этом одиноком женском горе. Волна возмущения поднималась в каждой, задевая давно похороненные струны об их столь же несбыточных мечтаниях.

Позвонила главный редактор отдела, предложила вести авторскую рубрику в журнале.

Мне? Писать статьи!

В голову цифры не лезли.

Я всё думала: «Почему?».

Почему и когда я выбрала цифры вместо букв, хотя всё говорило в жизни моей об обратном. Моя мама всю жизнь проработала учителем русского языка. Слава Богу, не в моей школе! В интернате для беспризорных детей в нашем старом и тихом советского типа посёлке. Но, дочь учителя в школе, есть дочь учителя, отношение всегда особое, спрашивали строже. Приходилось соответствовать, и я соответствовала. Русский язык и литература всегда были на отлично. Я больше всех знала, лучше всех писала, выразительнее читала стихи. Наша классная руководительница, тоже по русскому, мною гордилась. Мне прочили районный центр и педагогический институт.

А я туда не поступила. Непонятно зачем начав спорить с комиссией на политические вопросы, завалила экзамен по обществознанию, который сдавали в довесок к основным предметам. И путь мой лежал отучиться на платной основе. А денег у мамы одиночки, конечно же, всегда было не много. К поступлению скопить нужную сумму не получилось. И вместо учёбы я год отработала в палатке на рынке с напарницей, весёлой и тучной женщиной из Армении, которая каждый день мне говорила, что нужно учиться на цифры. Бухгалтерия — вот это профессия будущего. Всем нужно уметь считать деньги. На заработанную в тот год сумму мне помимо оплаты жилья в общежитии в чужом городе хватило на репетитора. Молодого парня, который за очень небольшое вознаграждение и скромные сексуальные отношения со мной подтянул меня по алгебре. Хотя она в принципе тоже была у меня на хорошем уровне. Я всё-таки закончила нашу маленькую сельскую школу единственная с золотой медалью.

И на следующий год я поступила в новый экономический институт, который первый год как открылся тогда в городе и конкурс был небольшой, хотя и бюджетных мест совершенно немного. Вот так я его и закончила. Зачем? Совершенно не знаю. А потом переехала оттуда в Москву, тоже случайно. Как-нибудь попозже я об этом расскажу. И стала работать по профессии — бухгалтером. И работала до сих пор.

И вот я сидела на своём рабочем месте и каждый день думала: «Что я тут делаю?». Прошёл незаметно февраль. Я сдала в номер уже две статьи, моя колонка в форме блога простой девушки — голоса из народа набирала свою популярность. Весна замаячила на горизонте.

С Алёной мы часто встречались. Она постоянно звала с собой на различные психологические семинары. Благо в журнале платили, и все заработанные деньги я тратила на разные игры в психотерапевтических группах, выступления звёзд психологии, практики и медитации и даже на разовые консультации у разных специалистов.

Подруга говорила, что мне нужно в личную психотерапию, разогнать все свои заскорузлые установки, навешанные за годы жизни в неосознанном состоянии и лежащие в моих мозгах мёртвым грузом. И я начала искать, к кому обратиться. А кто ищет, тот найдет.

В начале марта прошёл двухдневный психологический марафон, где мы с Алёнкой с утра до вечера носились от одной комнаты до другой, сверяясь с программкой, чтобы не упустить самых популярных спикеров и самые грандиозные тренинги. На один из них под конец мы всё-таки не успели, очередь знающие люди занимали ещё за час, уходя раньше времени с других выступлений, чтобы попасть именно к нему. Приехал известный трансформационный коуч из другой страны, так называемый хэдлайнер программы. Мест в зале хватило не всем. Алёна в последний момент всё же пролезла в закрывающуюся дверь, стоять в задних рядах. А мне уже ничего не хотелось. Такое количество разной взрывающей мозг информации я не встречала за всю мою жизнь никогда. А тут это всё уместилось в один уикэнд и голова шла кругом.

Я выбрала самую свободную комнатку, чтобы скорее просто посидеть и подождать подругу. В маленькой аудитории присутствовали около пятнадцати человек и в основном мужчины. Весьма солидного, но спокойного вида психолог в нейтрального серого цвета костюме, рассказывал свои последние кейсы о работе с клиентами над травмами внутреннего ребенка, таким же, как и он сам профессиональным психологам. Была на том марафоне когорта людей, которых громкие имена и большие афиши не интересовали. Они выбирали конкретные лекции с частной информацией, скорее пообщаться в своей среде и поделиться опытом друг с другом. Через двадцать минут спикер закончил доклад и вызвал коллег на диалог. Я поняла, что все здесь присутствующие психиатры, помимо психологического ещё и с медицинским образованием. Они обсуждали стоило ли добавлять фармакотерапию последнему клиенту, который демонстрировал признаки лёгкого шизоидного бреда.

Мне стало ужасно стыдно, что я здесь нахожусь. Будто в чьём-то личном пространстве без спроса. Хотя они меня и не замечали, обсуждали свои темы. Один из слушателей пожелал поделиться своими соображениями и занял место спикера за столом, а тот отошёл в конец зала и сел на стул прямо передо мной, послушать со стороны. У меня в груди, как колокол, заколотилось сердце.

На вид он был явно старше меня, но не сильно. Лет на десять не больше, до пятидесяти где-то. Седина в волосах, кольцо на пальце, серьёзный и обстоятельный вид. Большие мужские руки. Еле уловимый аромат духов, но достаточно терпкий и приятный. Я не слышала ничего из того, что говорилось с импровизированной сцены. Я сидела, как завороженная, ловя глазами еле заметные движения артерии у него на шее. Хотелось зажмуриться и отстраниться, но я не могла. Я чётко и искренне понимала, что в первый раз в жизни вижу перед собой настоящего мужчину, такого, как надо, живого, серьёзного, профессионального. И совершенно взрослого, во всех смыслах.

Как это случилось, не помню. Но сразу после окончания их дебатов, я на не гнущихся от страха ногах, вся кажется красная от смущения и стыда, подошла к нему. И, с еле скрываемым заиканием, спросила, не глядя в глаза, кого он берёт для личной работы. Он мягко спокойно на меня посмотрел, ответил, что всех по запросу, и протянул визитную карточку с телефоном для записи на приём. Настоящую, картонную. «У кого такие ещё остались?» — поразилась тогда я.

Вот так я и нашла своего психотерапевта.

7

Андрей Анатольевич, как я звала его все наши последующие встречи, был действительно не молод. Ему на тот момент уже исполнилось сорок семь лет. Воспитанный, аккуратный и совершенно спокойный. Как удивляли меня всегда его реакции, на всё, что бы я не сказала. А точнее их полное отсутствие.

Когда я с позором рассказывала о моем пребывании в брачном агентстве, он и бровью даже не повёл, иногда отвлекаясь от моих глаз, чтобы что-то записывать в своём блокноте. Мне казалось, что он должен смеяться надо мной до умопомрачения, говоря: «Ну какие же бабы дуры, что попадаются на такие дешевые уловки!». Он ни разу даже не улыбнулся, а только спрашивал периодически, что я в тот или иной момент чувствовала на свиданиях со стариками. Ответить я не могла. А что я чувствовала? Бог его знает.

Оказалось, что и названий чувств-то я знаю совсем не много. Точнее я знаю, как пишутся и произносятся они в русском языке, но как применить их к собственным ощущениям не представляю. В какой момент из них какое? И есть ли оно какое-то во мне вообще? Вот тут оказалось сложно. Он выдал мне памятку с названиями чувств, три ровных столбика черных слов на белом фоне. Я словно младенец в первое время водила по буквам, с сомнениями примеряя то или иное название к тем состояниям, что были во мне. Какие-то подходили, я радовалась находке, он тоже, подбадривал меня дорогими сердцу словами. Так я научилась чувствовать, точнее отслеживать то, что я чувствую. А ещё думать. Думать о том, что же сейчас во мне на самом деле происходит. Представьте только, я правда раньше этого не умела.

В первый раз я заплакала, когда рассказывала про Серёжу. Тоже скорее от стыда, чем от действительной боли. Андрей Анатольевич со всем свойственным ему достоинством поддержал меня в выплеске чувств и похвалил за откровенную работу.

Я в первый раз в жизни услышала «молодец» за то, что я плачу. Я словно девчонка, окрыленная сданным отлично экзаменом бежала домой с терапии счастливая, улыбаясь. И даже позвонила маме, хотя звоню я ей редко. Она у меня уже пенсионного возраста, но всё ещё работает в той же школе. «Без общественной деятельности можно сразу же умереть.» — считает моя мама. И очень мною гордится, что я работаю в офисе в Москве, а не в какой-нибудь школе в посёлке. Тогда, к слову, с выбором экономического института она меня искренне поддержала.

«Вот о чём расскажу на следующем сеансе! Про филологический!» — подумала я.

Пора была разбираться с главным вопросом. Где же и что я в жизни выбрала не так, что сейчас чувствую себя такой несчастной.

А на следующей встрече он заговорил об отце. И на несколько месяцев это закрыло для нас все пути и возможности говорить о чём-то другом. Я рыдала на каждой встрече. Да отец нас с мамой бросил ещё когда я была годовалой малышкой. Ну не любили они друг друга, ну что тут поделать. Со мной он общался редко, но всё же общался. А потом взял и умер от пьянства, когда я только пошла в школу. И зачеркнул навсегда все отсутствующие дни рождения и не подаренные подарки, всю мою боль и печаль, тем, что он просто умер. И теперь бедненький он, а не я. И я научилась его любить и жалеть. Забыв, как могла обижаться.

А обижалась я сильно, как оказалось. И всю эту детскую боль мой стойкий и верный наставник потащил из меня на свет божий. В депрессии и отчаяние, живя только лишь от сеанса к сеансу, я не заметила как наступило лето.

— Вы можете сказать мне всё, что хотели бы сказать отцу, если бы он был жив и стоял сейчас перед Вами. — предложил мне однажды Андрей Анатольевич.

И я полила потоки слов без остановки:

— Да как я тебя ненавижу. Ты просто пьяница, бросил нас, а потом ещё слился и умер. И я должна была ходить к тебе на могилку, полоть сорняки. И делала это ещё с радостью, а хотелось плеваться ядом. Чтобы он просочился к тебе в гроб сквозь всю толщу земли и растворил твои кости. Ты бросил меня, даже дважды. Ты мерзость, какой ты отец родной?!

Я кричала и кричала, а он, не отец, а мой психолог, но казалось, что будто и даже отец, беспристрастно смотрел на меня любящими и поддерживающими глазами.

Как было мне после безудержно стыдно. Перед этим ни в чём не повинным чужим человеком. Я даже действительно заболела. Меня увезли в больницу с острым приступом гастрита, которого не было раньше в моей жизни никогда. И мне уже действительно пришлось взять первый за всю жизнь на работе больничный. А там уже давно беспокоились за моё состояние. Ходили слухи, будто я оказалась даже в какой-то секте. Никому из сослуживцев я не говорила ни о чём, что со мной происходит, ни что хожу на психотерапию, ни что пишу в журнале статьи. А они между тем набирали всё большую и большую популярность.

Но, главное, все говорили, что я изменилась. Начала вдруг со всеми спорить, высказывать своё мнение на каждый вопрос, чего раньше со мной никогда не бывало. Отказала начальнику в сверхурочной работе, не оставалась теперь допоздна, как часто бывало раньше. Засиживаясь на два или три часа дольше, кто замечал? А вставала и уходила минута в минуту, как только заканчивался рабочий день. Обнаглела до крайности в общем.

Выписавшись через неделю с тяжёлым сердцем пришла я на сеанс с извинениями, что пропустила предыдущий. А Андрей Анатольевич вдруг спросил, удалось ли мне как следует позаботиться о себе. Что ему очень жаль, но организму действительно приходиться иногда подсказывать нам то, что мы не способны сами вместить в своё сознание.

«Как я могла бы переварить эту ненависть к моему отцу?» — спросил он меня. И весь час мы разговаривали о том, что одна только возможность вот так с кем-то о ней говорить уже, и есть процесс переработки. Мы писали психотерапевтические письма, я звонила маме и узнавала историю отцовской семьи, чтобы составить древо и вернуть в мою жизнь место всем родственникам по папиной линии. Тем, кого не было в моей жизни никогда, но кто всё равно незримо присутствовал в ней по праву.

Он вернул мне образ отца ещё раз. И позволил его отпустить. И вот только тогда мы наконец смогли приступить к тому, для чего я пришла изначально. Не к вопросу о том, почему я не поступила тогда на фил. фак. А к тому, что мне на самом деле нужно от жизни.

— Вы говорили, — спросил меня в тот момент единственный мужчина всей моей жизни. — Что, когда началась Ваша история с брачным агентством, Вы собирались научиться многому, чтобы получить то, чего Вы хотите.

— Да? — с удивлением спросила я — Неужели Вы помните, что я несколько месяцев назад говорила?

— У меня всё записано. — смущенно улыбнулся он и продолжил. — А мы можем теперь поговорить с Вами о том, а что Вам собственно нужно. Вы знаете, чего Вы хотите от жизни?

И, конечно же, я не знала.

Вы себе не представляете, что это такое, не знать, зачем я живу? Все, скажете вы, не знают. Не был бы таким грандиозным и пресловутым для мира вопрос: «В чём смысл жизни?». Но, когда он звучит для всех, отстраниться и пережить легко. А, когда ты вдруг задаёшь его самой себе, и не получаешь ответа. В твоё сердце спускается пустота. Ты вдруг словно стоишь на краю, отданная всем ветрам. Понимая, что самое страшное не то, что ты не знаешь ответа сейчас и впереди только пропасть неизвестности. Но и то, что и раньше, ты не знала ответа на этот вопрос, а как-то жила. И, понимаете, это «как-то» становится хуже диагноза о тяжелой болезни. Потому что ты вдруг осознаешь, что жила не зачем, не по какому-то конкретному назначению и не для чего-то, а просто так. Так получилось и получилось всё без тебя. А значит и не жила ты вовсе. Прошли твои самые лучшие, активные и дорогие первые тридцать лет жизни, а ты в них и не прожила ни дня. А дальше тогда что же будет? Посмотреть этой правде в глаза, не представляете, ох как не просто.

Я думала снова слягу в больницу от этих мыслей. Но мой героический психотерапевт задал мне задание на дом. Выяснить, что меня зажигает. От чего мне хорошо, от чего загораются мои глаза. На что мне действительно нравится тратить моё время. И чтобы это выяснить каждый день вечером в свободные часы мне нужно было выполнять разные действия — петь, танцевать, рисовать, веселиться. За последующую неделю по вечерам я посетила семь студий — по румбе, актерскому мастерству, рисованию маслом, лепке из глины, открытые уроки игры на гитаре, классического массажа и кондитерского искусства. Так откровенно я никогда не развлекалась. Мне нравилась атмосфера творчества, люди вокруг, умеющие наслаждаться моментом.

Мне нравилось всё. Так я ему и сказала, что это пустое задание, меня зажигает всё, кроме работы и цифр. Настало время задуматься, тем ли я вообще занимаюсь. А он предложил подумать, какое их этих занятий мне хотелось бы выполнять целый месяц каждый вечер без остановки. Оказалось, что никакое. Развлечься один раз было весело, но сделать что-то из этого своим хобби и частью своей жизни желания не возникало. Тогда он предложил составить ещё один список новых занятий на следующую неделю. Возникло сопротивление, опять тратить деньги на что-то пустое. А денег с моими кредитами и еженедельной оплатой сеансов у меня оставалось все меньше и меньше. И тогда я вспомнила про статьи в журнале. Раньше я писала их после работы всегда. А на этой неделе, когда вечера были заняты развлечениями, мне пришлось вставать пораньше, что никогда не было мне свойственно. Встать в пять утра, чтобы хотя бы часок до сборов на работу посвятить написанию текстов.

В груди что-то ёкнуло остро: «Мне настолько писательство дорого, что при любых обстоятельствах я найду время, чтобы писать?». Такого признания во мне ещё не было. Дорого, причём невероятно!

Я рассказала Андрею Анатольевичу про статьи. И, судя по первой на моей памяти его реакции удивления в глазах, поняла, что до этого про них ему никогда и не говорила. Он смотрел на меня, как на инопланетное существо. Несколько месяцев говорить обо всём, но не о самом главном! Я смущаясь ему рассказала, что журнал с моими историями стали активнее покупать, что главный редактор каждый раз не нарадуется на мои тексты, а подруга журналистка Алёна советует заводить свой Инстаграмм и прокачивать личный бренд, чтобы выходить на всё большую аудиторию.

— И как Вам с этими идеями? — вновь взяв себя в руки, безучастно спросил мой психолог, завершая сеанс этой недели.

— Они мне нравятся! — честно призналась я — Но я ведь не журналист и не писатель, у меня нет филологического образования. Мне ведь наверное уже поздно.

— Поздно что? — с отрешённым лицом спросил мой любимый учитель.

— Поздно идти учиться. — нерешительно ответила я.

— А зачем Вам учиться? — спросил он меня осторожно. — Почему бы Вам не попробовать написать полноценный роман, или историю, или рассказ просто так, без учёбы? Не обязательно учиться всему, чтобы что-то начать. В этом мире уже настолько много знаний, что охватить все невозможно. Так можно вечно учиться, ничего не начав делать в итоге. Но, чтобы сделать первый шаг туда, куда хочется, не обязательно перед этим всё узнавать. Можно просто попробовать.

— Можно просто попробовать! — шепотом повторила я.

Почему бы не попробовать?..

8

Оставалась неделя до летнего отпуска. Ещё одна наша встреча и самолёт в прошлую жизнь. С того самого дня, когда я переехала в большой город, чтобы учиться, я не была никогда дома в нашем посёлке. Мама всегда обижалась, но ездила ко мне в гости пока я училась в институте на праздники и выходные. А когда я отправилась в Москву, обещала и туда приезжать. Но была у меня только несколько раз. Далеко, тяжело в дороге, самолётов она боялась, а поездом ехать весь день, даже больше.

В этот раз, когда я пообещала прилететь домой, она не поверила моим словам. Я всегда отдыхала на море. Но в этот раз решила не тратить деньги, которых итак нет. Да и в прошлое вернуться уж настоятельно захотелось. Забрать наконец всё, что там оставила своего, убежав так стремительно и безвозвратно.

На последнюю встречу с Андреем Анатольевичем я принесла тридцать страниц распечатанного текста. Я по-прежнему вставала раньше по утрам, чтобы поработать над новой статьей для номера, а вечерами бежала домой, чтобы сесть за свой первый роман. В нём абзацы лились без труда. Вся история была уже в голове построена до самого финала. Речь шла о чувстве вины, о стыде и, конечно же, о предательстве близких. В этой книге я вознамерилась в последний раз вылить всю злобу на отца и закрыть для себя эту веху.

Главным героем был мужчина психотерапевт, которого в детстве бросил отец. Каждая глава была новой историей с новым клиентом. Но в работе с каждым он старался нащупать ниточки и для себя, для прощения и избавления от чувства вины маленького мальчика за то, что он не был достаточно хорошим сыном, раз папа его оставил.

Моему же реальному психотерапевту главы очень понравились. И он взялся быть профессиональным консультантом, чтобы помочь мне сделать описание сеансов более приближенными к реальности, добавляя психологические термины и терапевтические техники и повороты.

Окрылённая новым большим делом в моей жизни я отработала последний день перед отпуском и в выходные улетела в далёкие края прошлого навестить мою старую маму. Лететь нужно было несколько часов до Уфы, потом пересаживаться на автобус междугороднего сообщения, доезжая до соседнего с нашим небольшого городка, а оттуда уже на такси или чьей-то машине добираться до своей малой Родины. Автобус там можно было прождать целый день, да и то не дождаться.

Мама попросила встретить меня своего бывшего ученика. Рослый крупный мужчина в защитного цвета костюме, как для охоты, вышел поздороваться из добротной не старой отечественной машины и взять мою нелёгкую сумку. Вещей я с собой почти не взяла, в посёлке некуда выбираться в красивой одежде. Везла только несколько простых летных платьев, спортивную форму да маме духи, дорогие. Единственное на что мне хватило с отпускных, кроме, конечно, билетов. Мужчина представился Славой. Это был самый любимый мамин воспитанник и вырос он в детском доме. По дороге я смотрела на него тайком. Ничего криминального и удивительного в нём не было. Обычный, хороший мужчина. С добрым открытым лицом и голубыми глазами. Кольца на пальце нет, хотя он уже не молод. В посёлке, наверное, сейчас не так много осталось нормальных людей, всё больше пьяницы да старики, вряд ли есть на ком удачно жениться. Ехали молча. В машине музыки не было.

Когда Слава остановился, я даже не сразу узнала, что мне сюда. Что вот это вот мой отчий дом. Старый приземистый в три этажа. Два подъезда, двенадцать квартир. Раньше в детстве все жильцы были как члены семьи, родные люди, соседи. Сейчас я понятия не имела, живёт ещё кто-то здесь из них или нет, хотя мама периодически что-то рассказывала про каждого, истории их жизни. Но эта информация у меня всегда проходила мимо ушей в наших нечастых телефонных разговорах. Мой провожатый помог мне выйти из машины, ручка двери пассажирского сиденья слегка заедала. Он обошёл и открыл мне дверь, будто я какая-то очень богатая дама, руку не подал, но всё равно было приятно. Донёс до подъезда багаж. Мама уже встречала.

Мы не виделись почти пять лет. Говорили, конечно, раз в месяц. Иногда даже с видео связью. Пару лет назад я отправила ей деньги на новый смартфон. Кажется, тот же Слава возил её в город за ним. Купили, подключили интернет, он сейчас есть наверное уже везде. Бывший ученик долго учил свою старенькую учительницу, как с ним обращаться. А что? Своих мамы и папы нет, кому ему ещё помогать? А моя мама однажды в школе его от чего-то спасла, и с тех пор он как сын ей. Опора и помощь, раз родная-то дочь сбежала.

Так она мне однажды по телефону в шутку и сказала, потом, конечно, долго уверяла, что она не всерьёз. Но мне стало на душе категорически стыдно.

Слава поставил мою сумку на землю у подъезда и сказал, что придёт на ужин. Окинул беглым взглядом нас обеих неподвижно стоящих друг напротив друга, сел в машину и уехал своей дорогой. А мы всё стояли и молча смотрели. Знаете, бывает такое, когда множество эмоций живёт у тебя внутри к какому-то месту, событию или человеку. И ты скучаешь и может быть ждешь, стремишься снова там оказаться. И вот оно рядом, а внутри сразу тишина и пустота, будто и не было там ничего. И зачем я об этом мечтала? Мой психолог мне объяснял, когда не умеешь проявлять и выражать эмоции к определённому человеку, к родителю например, это не образуется внезапно. Это накапливается и накапливается годами. Каждый твой непринятый ласковый взгляд, смешок или плач, прерванное движение навстречу. Просто потому что некогда, или сейчас не до тебя, или просто с той стороны не умеют и тоже не привыкли выражать эмоции и твоих откровенных боятся. Каждый такой раз убивает тебя изнутри, выкапывает и выкапывает всё глубже холодную без эмоциональную могилу в области твоего сердца. В отдалении ты сколько угодно можешь поднимать эти чувства наверх, любить и обижаться, желать обнять, улыбаться и плакать. Но как только ты видишь объект всей этой бури смешанных чувств напрямую, ты снова со всего размаха падаешь спиной вниз в эту яму. Эмоции и чувствительность имеют только два состояния — «вкыл» или «выкл».

В нашей семье эмоции не выражали. Мама меня любила, это итак понятное дело, но не любила обниматься лишний раз. Вот и всё. Как у всех. Обобщения — это тоже способ не выражать эмоции, объяснял мне Андрей Анатольевич, ведь когда речь обо всём, то и не о чём, и направленность чувства расплывается и теряется в бескрайнем пространстве.

— Привет мамуль, ну веди, а то я не помню дорогу к нашей квартире. — пошутила я, прерывая неловкое молчание и поднимая с земли мою сумку. Хотя я не шутила, а не помнила на самом деле.

Зато саму квартиру я помнила хорошо. Ничего с давних пор в ней и не изменилось. Та же мебель, что и тридцать лет назад, те же двери. Обои мама сменила и поставила стеклопакеты. В остальном всё осталось прежним.

Я пыталась рассказывать моему психологу про маму и дом, про школу, про друзей из тех лет. Но почти ничего не могла воспроизвести. Всё каким-то быльём поросло. Как и годы однообразной жизни в Москве. Ничего не выделишь из серой массы. В тот момент я впервые поняла, как за каждый момент в своей жизни надо бороться. Если ты не сделал его красочным, ярким, запоминающимся, если сам не постарался отдельно запечатлеть в памяти и на полную прожить в моменте, то когда-нибудь ты его потеряешь. Так же, как и все предыдущие, прожитые в никуда. Сегодня ещё помнится всё ярко, через неделю не вспомнишь. А через года? Всё совсем в бессознательное ушло. И не достанешь. Я такие теперь слова знаю — бессознательное, момент здесь и сейчас. А ещё апатия и отчуждённость.

Мама поставила на стол любимый когда-то мной оливье и зажаренную в духовке рыбу. С дороги мне очень хотелось есть. Я жевала, пытаясь рассказывать что-то с набитым ртом, мама тихо сидела напротив, уперев руки локтями в стол и сложив на них голову. Совершенно уже всю седую. Как не видится это старение, если каждый день ты общаешься с человеком. Мой начальник за все мои годы работы с ним тоже уже поседел, но ты смотришь и не замечаешь. Будто он всё тот же, как и раньше в твоей голове. А когда кого-то долго не видишь, не заметить уже не возможно. В этой милой старушке совершенно уже ничего не осталось от моей прежней мамы из детства. Моя мамочка теперь старушка, а я? Значит, я уже взрослая женщина. Чувствовала ли я это? Была ли я взрослой? Мамочка, дорогая!

Я вдруг так отчётливо поняла, что уже вряд ли приеду ещё когда-то сюда, кроме как проводить её в последний путь. Оливье встал комом в горле. Я закашлялась, мама встрепенулась со словами: «Ой, деточка, подавилась». И, похлопав мне по спине, побежала в кладовую за домашним компотом, чтобы мне сладенького попить. А у меня из глаз покатились огромные слёзы.

«Нет, ну как же так! Нужно срочно всё поменять. Продать эту квартиру, перевезти маму к себе в Москву. Или ездить сюда каждый год на весь отпуск.» — растревоженные мысли носились в моей голове. Но я знала, что так, как я думаю сейчас, не будет. Переехать к себе я когда-то маме уже предлагала. Она чётко сказала, что здесь её дом. Что взрослый ребёнок должен всегда жить отдельно. И как это вообще жить с престарелой мамой, когда нужно строить свои отношения с мужчиной, заводить семью. Да и поздно ей куда-то отправляться. Здесь за домом есть свой небольшой огород, а за пару кварталов отсюда заросший пустырь, где когда-то стоял отчий дом. Возле церкви на кладбище могилы её мамы и папы. И она будет с ними лежать. Здесь её история и другая ей не нужна. Пусть лучше у меня самой она будет другая.

Я заставила себя встать и умыться. Дожевала салат, проглотила слёзы. Подоспела и мама с компотом. Мы перешли из кухни в зал, сели на продавленный диван напротив старенькой «стенки», так называемой группы шкафов советских времен, которая была в каждой уважающей себя семье. Сейчас каждая уважающая себя новая молодая семья пытается от них избавиться, как от всего своего гнетущего коммунистического наследства. В нашей «стенке», как и полагается в доме учителя, на полках были сплошь одни книги. Общая гордость и любовь — мамина библиотека. Никаких сокровищ, обычные экземпляры самых обычных книг, из школьной программы, всем известная классика, тома собраний и сочинений. Но я вспомнила, как ещё маленькой школьницей смотрела на эти ряды, как на целую жизнь. Мне казалось тогда, что её всю можно провести вот так, переходя от одного фолианта к другому, и быть совершенно счастливой. Прочесть всё до конца мне не представлялось возможным. А сейчас это были просто запылённые старые книжки. Я все давным давно прочитала. И прочла ещё намного больше. В моей московской квартире росла и полнилась собственная библиотека. Только вот не было у меня малышки, которая смотрела бы на неё, как на самое дорогое сокровище в жизни. Мама предложила включить телевизор и посмотреть передачу.

— А давай посмотрим альбомы? — вдруг сказала я. И мы тут же обе вдруг оказались в сплошной тишине. Мама моментально выключила только что зажегшийся «голубой экран» и посмотрела на меня одновременно с тоской и восторгом. Она медленно встала с дивана и открыла стеклянные дверцы одного из шкафов, за которыми были они, старые фотоальбомы с фотокарточками затерянных в толще времён прошлых лет.

Первым стали смотреть мой школьный альбом. Всё, от общего фото на первое сентября в первом классе до последнего звонка, было здесь. Я пыталась вспомнить по лицам их имена, получалось с трудом, но вспоминалось. Вот мои одноклассники, вот я с первой учительницей с бантом, вот очень смешные фотографии, полутёмные, со школьной дискотеки. В нашей школе устраивались такие танцы раз в год или два в общем актовом зале. А мы с классом сбегали в подвал, и там впервые были услышаны и сказаны слова любви, первые игры в бутылочку, первые поцелуи. Я смотрела, как завороженная, на его фотографию. Его тоже звали Сергей. И как я об этом забыла? Самый красивый и популярный в нашей параллели мальчик. Его папа был директором единственного в посёлке тогда магазина. Их семья считалась невероятно богатой. Мама всё время в мехах, у Серёжи всё модное появлялось первым. Я была влюблена в него тайно все пять лет старшей школы. Как, наверное, и все девчонки. Он ни с кем не заигрывал, давая понять, что настроен на будущее серьёзно. После школы сразу уехал в Уфу. Сейчас кажется у него свой большой бизнес и, конечно, семья и дети.

Но однажды пару лет назад на встрече выпускников, на которые я никогда не ездила, они с друзьями слегка напились. И он написал мне сообщение в Одноклассниках, что все школьные годы любил только меня, но боялся сказать, ведь я была такой далёкой для всех и холодной. Чем несказанно меня удивил. А на следующий день извинялся.

Мама рассказывала судьбы хозяев этих юных лиц. Одного мальчика, с которым мало кто в школе общался, довольно давно убило на работе ударом тока. Он работал в посёлке электромонтажником, хоронить его собрался весь город. Эта девочка вышла замуж сразу после школы, сейчас развелась, у неё теперь двое детей и свой частный дом в отдалённом районе, держат скот, продают на базаре собственное молочное производство. Этот мальчик стал в нашей школе учителем физкультуры. Этот вот совсем спился и ходит и ночью, и белым днём по району в руках с бутылкой. Много кто из посёлка уехал. Тут и нечего в общем-то делать.

Учителя конечно же все состарились, многих уже не стало. Мама пыталась мне рассказывать про своих коллег, учителей из интерната. Раньше я всех их знала. После школы, особенно в младших классах, я часто прибегала к ней на работу и садилась со всеми воспитанниками делать уроки. Сейчас не могла вспомнить никого. И судьба их была мне пустой и неясной.

Школьный альбом весьма быстро закончился. И я тут же потянулась за следующим. Он, потёртый и старый, всегда меня в детстве особенно вдохновлял. Если мне становилось грустно и хотелось подумать о прошлом, я рассматривала этот альбом. В нём были старые фотографии советских лет с молодыми мамой и папой. Чёрно-белые снимки прошедшей любви. Они так откровенно на них улыбались. Фотографии со свадьбы. С путешествий с друзьями на юг. Надо же, я и забыла, что моя мама тоже была на море. Юная, молодая, в закрытом купальнике неизвестного цвета, но в крупный белый горох. И такая счастливая невероятно. Я спросила:

— Почему вы расстались всё-таки, мам? Ведь по фото так кажется очень любили друг друга.

Мама тихо вздохнула. И я пожалела, что открыла рот. Никогда в моем детстве мы не говорили о чувствах. О том, что у нас происходит, о том, что болит внутри. Мы старались друг друга не тревожить. И сейчас я, расстроив маму своим вопросом, испытала законный укол совести. Но неожиданно во мне заговорил голос моего психотерапевта: «Говорить про чувства — это нормально. Вы можете кого-то расстроить этим разговором, но это совершенно не значит, что Вы плохой человек. А возможно, что и собеседнику тоже захочется открыться и такой разговор окажется для него исцеляющим и нужным. А если не спросить, то он может и не случиться».

И у нас разговор случился.

9

Моей маме было тогда двадцать пять. Молодая, красивая, стройная девушка. Только пару лет, как закончила педагогический колледж на учителя русского языка, в институт дальше не поступила и сразу пошла работать в приют. Её первое и единственное за всю жизнь место работы. Мой папа — молодой человек, вернувшийся из армии, отслужил пару лет. Уходя, он оставил в посёлке невесту, а вернулся, она замужем уже целый год и даже ждет ребёнка. Мой будущий папа с горя запил, работу так и не нашел, сидел у родителей на шее, так говорили в то время. Занимался домашним хозяйством, у моих бабушки и дедушки был частный дом, большой скотный двор — и коровы, и утки, и свиньи. После года оправился и пошёл трактористом в колхоз, благо в армии научили управлять самой разной техникой, даже танком. С поступлением в ВУЗ не сложилось. Не думаю, что он об этом мечтал.

Познакомили маму с папой друзья. Её лучшая подруга вышла замуж за его бывшего одноклассника. Вместе гуляли на свадьбе. Папе мама очень понравилась сначала, целый год ухаживал, дарил подарки, цветы, возил на море, не пил, усердно работал, сделал предложение, сыграли свадьбу. Через пару месяцев начали ждать меня, и тут бывшая девушка папы вернулась. С мужем они разругались, и она вспомнила про предыдущего жениха, ведь любовь была очень большая. Папа тоже по ней скучал тайно, как оказалось. И начал маме изменять. А через год, я родилась только, и совсем ушёл к ней. Папа нас бросил.

— Не смог выдержать твоих глаз. — как-то грустно сказала мама. — Я его всегда прощала и принимала назад. Разводиться любовница всё равно не спешила, то мирилась, то ссорилась с мужем.

Весь, конечно, посёлок знал. Осуждал кто кого, кто изменника, кто распутную жену, а кто и мою маму — зачем она прощает, пусть бы выгнала его, тогда бы он знал, как должно с женщинами обходиться. Но она всё не выгоняла, ведь правда любила.

— Почему это моих глаз? — удивилась я маминому комментарию.

Мама вздохнув рассказала, что моя бабушка, папина мама как-то спросила у сына в ссоре, как он будет дочери-то, то есть мне, в глаза-то смотреть, когда та подрастёт. И он, видимо, решил это не узнавать, переехал снова к родителям и развёлся с мамой. Ещё некоторое время с первой любовью они в том доме тайком встречались. А потом она помирилась с мужем и родила ему второго сына. Хотя многие говорили, что от моего отца.

Я знала этого мальчика, на два класса младше. Не помню где, когда и от кого я впервые услышала, что он может быть мне сводным братом. Но иногда в школьных коридорах я ловила себя на том, что тайком за ним наблюдаю, ищу папины черты, а может быть и свои. Ведь папиных почти и не знала. Мне хотелось, чтобы он был от него, очень красивый, ухоженный, приветливый и добрый, как говорили все, замечательно воспитан. Все к нему хорошо относились, и я разумеется тоже. До того случая в последнем классе школы, когда на зимней дискотеке он зачем-то осмелился и пригласил меня танцевать, а я ударила его по лицу, даже больнее, чем хотела, не рассчитав силу. Никогда не думала, что можно кого-то так ненавидеть и даже об этом не знать.

Но папе тогда после повторного предательства первой и главной в его жизни любви на все эти разговоры и всех женщин и детей стало совсем наплевать. Он решил на себе крест поставить. Запил снова и уже до конца своих дней. С работы со временем его попросили уйти, из-за частых и долгих запоев. Так и жил он в родительском доме, помогая им по хозяйству, пока бабушка от болезни не умерла. Тут уж он совсем позволили себе отдаться горю, и однажды мой дед нашёл его мёртвым в сарае. Не выдержала печень. Я была в этот год в первом классе.

Мама это рассказывала без слёз, без эмоций, с какой-то печалью и грустью.

— А ты правда так сильно его любила? — спросила я после долгой паузы. Мне казалось, что в детстве эта история преподносилась совсем не так, что оба они ничего друг к другу не чувствовали изначально, вот в итоге и не сложилось.

— И сейчас люблю — ответила мам. — Я разводиться его отговаривала, говорила, что буду давать с ней гулять. Что дочка поймет, если вдруг однажды всё же узнает. Уговаривала родить ещё ребёнка. Ходила к нему в родительский дом и после развода. Сидели всегда все вместе, болтали. Носила им с дедом еду, когда твоя бабушка скончалась.

Я этого ничего не знала и была в совершеннейшем шоке. Со мной папа общался редко. Только на праздники приходил иногда, приносил недорогие подарки. К бабушке с дедушкой мне заходить не велели. Они сами наведывались в наш дом, почаще отца. Хотя их я тоже плохо помню. Дед умер через год после того, как похоронил единственного сына, сдало сердце.

— Знаешь, мама, оказывается я очень злилась всегда на него. Я столько гнева и обиды вылила вслух на психотерапии. — Вдруг неожиданно совершенно откровенно сказала я, хотя всего пару раз в разговорах упоминала маме, что хожу на сеансы к психологу.

Мама посмотрела на меня резко с укором. Я тут же замолчала.

— Как можно злиться на собственного отца? — она встала с дивана и пошла на кухню, объяснив это тем, что пора ставить греть чайник. У неё ещё торт в холодильнике по случаю моего приезда.

Я осталась одна.

«Ну а как же быть, если злишься?»

Попыталась нарисовать в голове её образ, сидящей на приёме у психотерапевта. Интересно, а сколько времени понадобилось бы этой женщине, чтобы первый раз сказать, что помимо любви к моему отцу, она могла испытывать ещё и что-то другое. И пришла бы ей в голову мысль про эти чувства когда-нибудь вообще? Думаю, что это мало вероятно.

Я представила маму плачущей в клиентском кресле. Кровь прилила к вискам, в ушах застучало. А видела ли я, как плачет моя мама, когда-нибудь вообще? Мне кажется, ни разу в жизни. Вот, будет ещё одна тема для наших последующих сеансов. Нет, ведь железной леди она не была, проявляла любовь, эмоции, заботу, как мне казалось. Но чтобы плакать? Делиться своей болью со мной? Наверное, советские женщины в маленьких городках вовсе не плачут. Не принято это как-то понимать.

И от всей души её вдруг пожалела. Уж если я столько вылила из себя невысказанных слёз, то сколько же там у неё внутри? Одному только Богу известно. Бедная моя мама! Впервые в жизни её кажется пожалела из настоящей любви, раньше всё как-то прикрикивала и обижалась, говорила, что мало она понимает, огрызалась. Но вот чтобы так жалеть, заглядывая в её больную душу тайком, такого ещё не бывало. Я в порыве вскочила, желая её поскорее обнять, и уронила с дивана коробку из под обуви с письмами, которую мама достала вместе с фотоальбомами из «стенки». Тонкие конвертики высыпались на пол.

Я присела на корточки, чтобы быстренько всё собрать, и зацепилась взглядом за сверху лежащий конверт. В этой коробочке мама хранила их письма с папой, ещё до свадьбы и после развода. Мне подаренные в детстве открытки. И нашу с ней переписку, пока я училась на первых курсах в институте. Да, в те времена ещё писали друг другу письма и носили их на почту. На последних курсах я уже сама на заработанные на подработках деньги купила себе первый сотовый телефон и начала звонить домой раз в неделю. Надобность в письмах отпала. А как вспомню, как это было приятно, подходить к почтовому ящику в волнении и видеть, что там письмо. Сразу чувствовалось, что день будет хороший, мама слала всегда только добрые вести.

На конверте, что был сверху, значилось моё имя, и в отправителях и в получателях. Письмо было не распечатано. Я вдруг с неожиданностью вспомнила, как его писала. Это было то самое первое лето в другом городе, я только переехала в районный центр и не поступила в педагогический институт. Я писала самой себе, потому что казалось, что скоро в посёлок вернусь, так и не сумев закрепиться в городе, и хотелось отправить себе будущей весточку из прошлого. Это была смешная идея. Маме тогда я тоже послала письмо с заверениями, что всё в порядке, и в городе я устроилась, а письмо это просила не открывать, чтобы до меня долежало. И вот оно долежало, прошло пятнадцать лет.

Я с замершим сердцем вскрыла конверт. Чайник со свистком громко засвистел паром на кухне. Мама выключила его и позвала к столу, я ей крикнула из зала, что скоро буду. И быстро пробежалась по строчкам глазами.

В письме был всего один листик, исписанный моим мелких почерком с одной стороны. Небольшим получилось послание из прошлого. Я, ещё подросток, просила себя не зацикливаться на каком-то мальчике, которого встретила в городе, уверяя себя, что это скоро пройдет. Прошло действительно скоро, я даже не помнила, о ком она говорит. Дальше был абзац о том, как я злюсь на комиссию, что меня не приняли на бюджет. Как я выяснила все бесплатные места заранее были распределены между медалистами местных школ. Самородков с окраин области, как я, задвигали в конец очереди, заваливая на не самых важных предметах. Было обидно, комиссии я понравилась, они настоятельно рекомендовали найти мне средства на учёбу, проча большое будущее на ниве родного языка. Но я видно настолько обиделась, что даже заработав за год неплохую сумму денег, поступать туда снова не стала. Девушка, которая была мной когда-то, на провал в экзаменах письменно выругалась матом. Я нынешняя улыбнулась, хоть это я раньше себе позволяла.

Ничего выдающегося, просто обычное письмо подростка, желающего выплеснуть свои чувства. Но тут меня поразила приписка, постскриптум. В ней была всего одна фраза: «И желаю тебе не бросать написание нашего романа. Очередного. Надеюсь этот ты доведёшь до конца, а не как остальные».

Я писала роман?

То, что сейчас я пишу, мне казалось новым и совершенно уникальным опытом. Но вот синими чернилами на пожелтевшей бумаге в клетку написано, что я их писала и раньше. Где они? Почему я не помню?

Я в сомнении и растерянности побрела на кухню к маме. Та уже нарезала торт и раскладывала на тарелки.

— Мам? — с лёгким волнением в голосе спросила я. — А ты не помнишь, я что-то писала, когда была молодая? Рассказы там или романы?