Бесплатный фрагмент - Новая экономическая теория

Посвящается

нашим потомкам, которым

посчастливится жить

при Подлинном Социализме!

---

Предисловие

Понятие «Русская политическая экономия» звучит несколько необычно, непривычно, «режет ухо». Не только обыватели, но и специалисты привыкли к тому, что политическая экономия — это единая наука для всех. Выделялась политическая экономия капитализма и политическая экономия социализма, но это было просто два подраздела единой теории, описывающих специфику двух общественно экономических формаций. Подходы и методы анализа обеих формаций были схожими. Наряду со многими педагогами мне также довелось в семидесятых годах прошлого столетия преподавать полный курс политической экономии. В то время казалось, что нет и не может быть ничего более логичного и совершенного в экономической теории. На все возникающие вопросы можно было дать очевидные ответы. Казалось, что экономическая мощь СССР несокрушима, плановая экономика обеспечила себе привилегированное положение, сплоченный многонациональный народ готов был решить любую самую трудную задачу, руководящая роль КПСС являлась гарантией победы коммунизма.

Но в начале девяностых годов прошлого века не стало СССР, экономика страны пришла в упадок, который не восстановлен и по сей день (спустя почти тридцать лет), КПСС лишилась своей монополии на руководящую роль, население страны, пройдя через множество кровавых межнациональных конфликтов, разделилось на множество государств по национальному признаку. Такое положение дел свидетельствует, как минимум, о том, что в идеологии и в теоретических основах политической экономии, которые использовало СССР, были существенные изъяны, которые, в том числе, и привели к катастрофе.

Можно поддаться широко распространенной в настоящее время версии о том, что коммунистическое общество — это несбыточная утопия, что социализм в принципе не жизнеспособен и потому не смог выдержать конкуренцию в экономическом соревновании с капитализмом. В этом случае остается только согласиться с тем, что единственно верной является Английская политическая экономия, которая претендует на роль всеобщей экономической теории. СССР пытался использовать Английскую политическую экономию при построении социалистической рыночной экономики и потерпел неудачу. Другие страны, такие как Германия, Нидерланды, Англия, США, используют Английскую политическую экономию и до последнего времени (до кризиса 2008 года) у них получалось активно развивать рыночную экономику. Почему же в СССР этот эксперимент закончился неудачей? Может быть нам нужно было использовать не «чужую», а «свою» политическую экономию? Ведь у каждого общества есть своя специфика, свой менталитет, свои религиозные установки, свой духовный мир, своя культура. Может быть у нас должна быть и своя, Русская политическая экономия? При этом, может быть для капитализма подходит одна экономическая теория, а для социализма — другая экономическая теория?

Для того, чтобы попытаться ответить на эти и многие другие вопросы, вернемся к первоисточникам. Для каждого гражданина СССР настольной книгой был «Капитал» К. Маркса. Нет ни одного советского человека, который не слышал бы об этом произведении. Работы К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина изучались всеми в школе в Обществоведении, а потом в ВУЗах (теми, кто туда поступал) или в техникумах (кто не поступал в ВУЗы), в военных академиях и прочих учебных заведениях.

Итак, вопрос к Вам, уважаемый читатель: «назовите три источника, три составные части марксизма?». Для тех, кто получил классическое советское среднее (а уж тем более высшее) образование во времена СССР такой вопрос на экзамене считался бы крайне легким. Соответственно для всех остальных, кому не повезло и они не застали упоительное время «брежневской эпохи» советской власти, поясню, что — это АНГЛИЙСКАЯ политическая экономия, НЕМЕЦКАЯ классическая философия и ФРАНЦУЗСКИЙ утопический социализм. Мной специально выделен в тексте национальный аспект. Мы порадовались за тех, кто еще помнит азы марксизма-ленинизма. На автопилоте повторен многократно заученный текст. А теперь вдумаемся в смысл этой фразы. Во-первых отметим, что политические, экономические и философские теории оказывается имеют ярко выраженный национальный аспект. Во-вторых, имеется выбор различных национальных школ в одной и той же теоретической сфере. Иначе говоря, Английская политическая экономия — это не единственная политическая экономия.

Выдающийся ученый Фридрих Лист в своем труде «Национальная система политической экономии» однозначно и убедительно доказал, что универсальной для всего человечества политической экономии не существует (он называл такой вид научного исследования «космополитической экономией»). Для каждой нации может быть только своя «национальная политическая экономия», учитывающая все ее характерные специфические особенности. Так что то обстоятельство, что К. Маркс взял за основу своего труда именно Английскую политическую экономию, является очень симптоматичным. Для целей ЕГО научного исследования этот тип политической экономии подходил как нельзя лучше. Одним из основных результатов работы К. Маркса является именно то, что с помощью его учения удалось навязать основной части человечества — АНГЛИЙСКУЮ политическую экономию в качестве УНИВЕРСАЛЬНОЙ политической экономии. К сожалению, руководство многих стран вместо своей НАЦИОНАЛЬНОЙ политической экономии положили в основу развития экономики своих стран именно АНГЛИЙСКУЮ политическую экономию, что неизбежно привело и приводит к экономической деградации тех стран, в которых национальные принципы хозяйствования радикально не совпадают с принципами АНГЛИЙСКОЙ политической экономии. Чужеродная политическая экономия «отравляла» экономику многих стран. Россия не является исключением. Православная страна, порицающая в своей религии и в принципах хозяйствования ростовщичество, спекуляцию и эксплуатацию чужого труда, второе столетие пытается построить рыночную экономику, основанную на принципах АНГЛИЙСКОЙ политической экономии, главными приоритетами которой являются именно ростовщичество, спекуляция и эксплуатация чужого труда. Кроме православных в России живет и трудится большое количество мусульман, католиков, буддистов, которые разделяют в своей религии хозяйственные приоритеты православных людей.

Россия уже трижды «наступила на грабли» Английской политической экономии. В первый раз царское правительство пыталось насильно «осчастливить» населении Российской Империи построением капиталистического строя с помощью беспощадных реформ П. Столыпина на базе Английской политической экономии. Эта попытка завершилась Великой Октябрьской Социалистической революцией в 1917 году. Второй раз Россия в образе СССР наступила на те же «грабли», поскольку руководство страны, получив власть из рук Народа, догматически взяло за основу своей идеологии марксизм-ленинизм, не очистив его от Английской политической экономии. «Спусковой крючок» этой «мины замедленного действия» был нажат в третий раз при проведении «перестройки» Генеральным Секретарем ЦК КПСС (позднее — Президентом СССР) М. С. Горбачевым, который рыночные механизмы просто копировал у капиталистических стран в соответствии с принципами Английской политической экономии. Добивал Россию Президент России Б. Н. Ельцин, который руками правительства Е. Т. Гайдара и В. С. Черномырдина вновь начал принудительное построение капитализма в соответствии с канонами Английской политической экономии.

Современное руководство России также пытается реанимировать экономику России, «делая ей искусственное дыхание» строго в соответствии с требованиями Английской политической экономии, готовясь уже в четвертый раз «наступить на те же грабли».

Очевидно, что после начала кризиса 2008 года Английская политическая экономия не может предложить адекватных соображений о способах выхода из кризиса даже капиталистическим странам. Требуется изменение миропорядка, пересмотр основных идеологических установок, разработка новой экономической теории. Каноны Английской политической экономии исчерпали свои ресурсы.

Ясно, что Английская политическая экономия — это яд для России. Нам нужна собственная, Русская политическая экономия, которая соответствовала бы нашим традициям, менталитету, духу, культуре нашего народа.

Чем же отличается Русская политическая экономия от Английской политической экономии, в чем ее особенности, каковы преимущества? Что нам дает применение Русской политической экономии? Могут ли Русскую политическую экономию использовать другие государства себе во благо?

На эти и многие другие вопросы также предпринята попытка дать ответ.

В данной публикации собрано и творчески переработано основное содержание трёх книг автора: «Теоретические основы трудовой политической экономии» (2015 год издания), «Гражданский мир и согласие в современной России» (2015 год издания) и «Русская политическая экономия (критика Английской политической экономии)» (2017 год издания). Использован, в основном, текстовый материал, а дополняющие его схемы, расчеты, формулы не повторяются. Желающие могут ознакомиться с ними в ранее изданных публикациях автора.

Настоящая работа не претендует на истину в последней инстанции. Буду благодарен Богу за то, что книга подтолкнет читателей к критическому переосмыслению экономических постулатов и совместной разработке новой экономической теории, отвечающей интересам России и населяющих ее народов.

---

Глава 1 
Противостояние свободной экономики и эксплуататорской экономики как основа развития мира. Английская политическая экономия — теоретический базис эксплуататорской экономики

Когда речь заходит о новом мировом порядке, то требуется уточнение направления анализа. В экономической литературе встречается несколько подходов к данной проблеме. Наиболее часто используются попытки систематизировать развитие человеческого общества по уровню его индустриализации (мы сейчас находимся на стыке индустриального и постиндустриального общества), по уровню вовлеченности в коммерческий рационализм, в экономическую жизнь (соответственно, стык экономического общества и постэкономического общества), в части общественно-экономических формаций (капитализм, социализм). Существуют и другие подходы.

При всём многообразии подходов к оценке этапов развития человечества все их объединяет некая «тупиковость» перспективы дальнейшего развития. В экономической литературе даже велась речь об «эсхатологии экономической цивилизации». Ни один из этих вариантов не готов дать ответ на простой вопрос: а какой будет следующий этап развития человечества как хозяйствующего субъекта? Складывается впечатление, что во всех этих концепциях присутствует некий фатализм в части перспективы развития. Как представляется, неспособность дать ответ на такой простой вопрос неизбежно приводит к тому, что напрашивается вывод о несостоятельности таких подходов к анализу. В лучшем случае, эти подходы можно использовать просто для описания прошедших этапов развития человеческого общества и для констатации того факта, что близится очередной, качественно новый этап его развития. А какое противоречие лежит в основе развития человеческого общества как хозяйствующего субъекта? Соотношение каких сил, достигая новых качественных характеристик, приводит к неизбежности нового этапа развития человечества? В какую сторону будет перенесен центр тяжести экономических интересов общества на этом новом этапе развития? Что будет очевидным образом доминировать в будущем? Долго ли продлится этот новый этап и чем он завершится? Что должно прийти на смену этому этапу? Эти и многие другие вопросы остаются без ответа в рамках обсуждаемых подходов к анализу развития мирового хозяйства.

Кроме того, обращает на себя внимание некая универсализация подходов к оценке развития мировой экономики, позволяющая «причесать под эту гребёнку» экономику практически любой страны. Это некое «прокрустово ложе», в которое запихиваются все страны без разбора, без учета их собственного пути развития, их менталитета, культурного богатства, особого опыта. Исходя из этих теоретических постулатов, все государства обречены на постиндустриальное общество, или постмодернизм, или постэкономическое общество или прочие новые формы. А кто не успеет, тот опоздает и окончательно отстанет. Это очередной намек на универсальность (космополитичность) развития всего мира, на существование только одного пути развития человечества. А как же конкуренция, возможность выбора, свобода предпринимательства? Как быть с самобытностью разных стран и народов, их населяющих? Представляется очевидным, что подобная универсальность также свидетельствует о том, что подобные подходы пока далеки от реальности и не способны должным образом описать происходящие процессы в мировой экономике.

Попробуем нащупать новые подходы к этой проблеме. Представляется целесообразным не замахиваться сразу на уровень всей мировой экономики, а рассмотреть механизмы смены этапов развития общества на уровне одной страны, а именно России. При этом будем проводить анализ, используя привычную для многих систему смены общественно-экономических формаций. Соответственно, нас интересует последовательная замена Социализма в СССР этапом Капитализма в России с последующей возможной заменой последнего Подлинным Социализмом. Возможно ли это и какой этап развития ждет Россию после Подлинного Социализма? Какие предпосылки необходимы для того, чтобы такая замена произошла? Может ли Капитализм удержаться России надолго? Попробуем ответить на эти и другие вопросы, которые неизбежно возникнут по ходу анализа.

Любой человек в современной России затруднится с ответом на казалось бы простой вопрос: «Какой строй создается в нашей стране?». Кто-то будет говорить о «диком капитализме», кто-то — о «государственном капитализме», кто-то — о «феодальном обществе», кто-то — о «капитализме с человеческим лицом». Могут быть и другие варианты. Самое странное (и это вполне закономерно) заключается в том, что государственные органы власти и лица, наделенные властными полномочиями, в своих официальных выступлениях и документах старательно обходят ответ на этот вопрос. В Конституции России отмечается, что «Российская Федерация — социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека», что не очень вяжется с капитализмом и феодализмом любых форм. Нигде нет прямого ответа на поставленный вопрос. Обществу предоставлена возможность самому решать и гадать, какой строй мы созидаем. Пока государственные деятели (Правящая Элита) официально не идентифицировали строй, никаких претензий к ним невозможно предъявить. С юридической точки зрения, как представляется, имеется некоторая неурегулированность в преемственности СССР и России. В СССР был Социалистический строй и попытка изменения этого строя приравнивалась к государственной измене, которая должна была быть сурово уголовно наказуема. Думается, в частности, это обстоятельство и создает некую неловкость для прямого упоминания на государственном уровне, что Россия (в качестве правопреемницы СССР) строит Капитализм, так как в этом случае будет очевидно, что не члены ГКЧП (защищавшие Социалистический строй), якобы, попытались совершить государственный переворот, а именно лидеры страны М. С. Горбачев и Б. Н. Ельцин, Л. М. Кравчук и С. С. Шушкевич со своим окружением (А. Н. Яковлевым, Э. А. Шеварнадзе, Г. А. Алиевым и пр.) фактически совершили государственный переворот, изменив, вопреки Конституции СССР, государственный строй, за что должны понести суровое наказание.

Но не это является объектом настоящего исследования. Нас интересует политэкономический аспект этой проблемы. Отсутствие внятного ответа на очевидный, важный для каждого гражданина страны, вопрос порождает безразличие общества к «сигналам» государственных органов, призывающих общество к активному развитию экономики. Как и зачем развивать экономику, если неизвестно, какой строй созидаем? Если Правящая Элита хочет строить Капитализм, то Народ не хочет в этом участвовать, поскольку нет дураков, которые в качестве Наемных Работников хотели бы добровольно обогащать даром «чужого дядю» в лице Работодателя. Если же мы дружно создаем «социальное государство», то нужно сначала разобраться с вопиющей социальной несправедливостью, с имущественным расслоением общества на богатых и нищих, которое в условиях «социального государства» может иметь место только в результате тотального воровства, за которое все «наворовавшиеся» должны сначала понести уголовное наказание, у них должно быть изъято незаконно полученное имущество в пользу государства, и только после этого может начаться разговор о том, каким образом развивать экономику в интересах общества в целом.

Одним словом, это не праздный вопрос, а вопрос, без ответа на который невозможно двигаться дальше во имя развития России. Какой же ответ (хотя бы косвенно, иносказательно) дает Правящая Элита на этот основной вопрос?

Если судить по делам, по идейным убеждениям, то значительная часть Правящей Элиты, находящаяся в большинстве своем в Правительстве страны, является убежденными либералами, стоящими на открытой позиции ярых сторонников классического Капитализма. Именно представители либералов занимали в постсоветский период и продолжают занимать ключевые посты в финансовых и экономических министерствах и ведомствах России.

Другая часть Правящей Элиты, сконцентрированная, в основном, в Администрации Президента, придерживается, судя по всему, теории конвергенции Капитализма и Социализма с очевидным уклоном в сторону Капитализма (будем называть представителей этой части Правящей элиты сторонниками «Капитализма с Социалистическим лицом»).

Системная оппозиция этой Правящей Элите (которая представлена, в основном, партиями «Справедливая Россия», «ЛДПР» и «КПРФ», в некоторой степени также является небольшой частью самой Правящей Элиты, поскольку входит в состав Государственной думы России, занимает некоторые губернаторские посты и другие государственные должности) также защищает, в основном, теорию конвергенции Капитализма и Социализма, только с уклоном в сторону Социализма (будем называть представителей этой системной оппозиции сторонниками «Социализма с Капиталистическим лицом»).

Несистемная оппозиция, в основном, отстаивает необходимость возврата к «Социализму образца СССР». Как будет показано в данном исследовании, Социализм в СССР не был Подлинным Социализмом, имел ряд существенных изъянов, одним из которых было то, что он также является одной из фактических форм реализации теории конвергенции Капитализма и Социализма типа «Социализм с Капиталистическим лицом».

Таким образом, выбор, предлагаемый Народу политическими силами России, в современных условиях невелик: либо строить классический Капитализм, либо «Капитализм с Социалистическим лицом», либо «Социализм с Капиталистическим лицом». При этом, как представляется, доминирует вариант «Капитализма с Социалистическим лицом». Вариант построения в России Подлинного Социализма вообще не рассматривается. По крайней мере об этом (о невозможности, по его мнению, построения социализма в России) официально заявил в конце 2018 года Президент Российской Федерации. При этом он вновь избежал прямого ответа на вопрос о том, какой же строй создается в России.

Сейчас, в 2019 году гораздо легче рассуждать по поводу путей развития России, которые пытается осуществить руководство страны. Удивительно прозорливо эти направления указал А. А. Зиновьев в августе 1991 года, то есть в момент развала страны, лишения КПСС руководящей роли. В своей эпохальной публикации «Куда мы идем» А. А. Зиновьев отмечал следующее:

«ВЫХОД ИЗ КРИЗИСА. Кризис не может длиться вечно. Он рано или поздно и так или иначе окончится. Те, кто считает нынешнее состояние коммунистического мира началом посткоммунистической эры, уверены в том, что это будет полный исторический крах коммунизма и исчезновение его с лица земли. Более умеренные мыслители видят выход из нынешней ситуации в эволюции коммунизма в направлении западной демократии и рыночной экономики, то есть в направлении капитализма и в образовании некоего гибрида коммунизма и капитализма. Но мыслима еще и третья возможность, а именно — восстановление нормального состояния коммунизма.

Отказ от коммунизма.…

…Отказ от коммунизма, далее, на практике означает то, что этим странам навязывается капитализм. Именно навязывается, так как в этих странах до «революции» (до мятежей) никакой капитализм не созревал и никакой потребности в буржуазной революции не было. Идеи капитализма были привнесены извне, причем не явно, а под маркой «демократии», «парламентаризма», «многопартийности», «рыночной экономики», а также в форме экономической помощи.

Словечно «помощь» здесь прикрывает еще один аспект процесса, а именно — включение этих стран в сферу экономики Запада. Эти страны нужны Западу не в виде процветающих независимых стран, способных конкурировать с передовыми капиталистическими странами на мировом рынке, а лишь в виде сфер приложения капиталов, рынков сбыта товаров и поставщиков дешевой рабочей силы, то есть в виде колоний нового образца со всеми вытекающими отсюда следствиями.

ГИБРИД КАПИТАЛИЗМА И СОЦИАЛИЗМА. О второй возможности много говорили и продолжают говорить в такой фразеологии, как «третий путь», «коммунизм с человеческим лицом», «гуманный социализм», «демократический социализм».…

…В советских условиях возможна не рыночная экономика в современном смысле слова, а лишь ее имитация. Но имитация далеко не безобидная для страны. Имитаторы рыночной экономики уверяют, что без введения ее советская экономика развалится совсем. Это ложь. Советская экономика переживает кризис. Но кризис еще не есть развал. Советская экономика развалится полностью лишь вследствие насильственного навязывания стране имитации рыночной экономики. И неизбежным следствием этого будет развал социальный.…

…КОНТРПЕРЕСТРОЙКА. Третья возможность выхода из кризиса — восстановление нормального состояния коммунизма, то есть контрперестройка. Эта возможность опирается на объективные условия жизни подавляющего большинства советского населения. Она опирается, прежде всего на такие постоянно действующие факторы коммунистического образа жизни, которых перестройка не коснулась совсем или коснулась в ничтожной мере. Эти факторы суть условия повседневной жизнедеятельности людей, условия их работы, быта, обучения, делания карьеры, отдыха. …. Массы населения заинтересованы прежде всего в восстановлении их обычного стандарта жизни, а не в том, чтобы помогать тщеславным вождям осуществлять их маниакальные замыслы….

…Перестройка поставила под угрозу все лучшие завоевания коммунизма, которые стали привычными для масс населения. Именно угроза потери их вынуждает людей осознавать эти привычные формы жизни как достоинства коммунизма и думать об их сохранении.

Важнейший источник контрперестройки — восстановление норм социальной организации, разрушенных кризисом. В результате этого будет сокращено число людей, вышедших из-под контроля коллективов, усилен контроль коллективов за своими членами, усилены меры наказания тех, кто не считается с требованиями своего окружения.…

…Восстановление же общественного порядка и стабильности быта может быть достигнуто только вследствие суровых и решительных мер государства.…

…Но при всех обстоятельствах контрперестройка неизбежна как единственный реальный путь выхода из кризиса и выживания страны. Кризис является коммунистическим. И преодолен он может быть лишь методами, органически присущими обществу коммунистическому.

ПОВОРОТНЫЙ ПУНКТ. Я не призываю к контрперестройке. Я ее лишь предсказываю. Я думаю, что поворотным пунктом к открытой контрперестройке послужат практические меры по переводу страны на путь рыночной экономики, то есть на путь капитализма. Эти меры породят такие последствия, которые вызовут протесты широких слоев населения. Чем радикальнее будут эти меры, тем сильнее будет протест. И тем скорее и решительнее начнется контрперестройка. …. Так что любой ход событий будет означать конец смуты и начало выхода из кризиса на пути коммунизма».

Какие прозорливые слова. Прошло почти три десятка лет, а такое ощущение, что эти слова сказаны сейчас, имея перед собой подробную картину трансформации страны и политической ситуации в течение этих лет. Даже в 1991 году было очевидно, что у России для самосохранения как сверхдержавы и для мощного развития нет иного пути, кроме как «коммунистического» (в терминологии А. А. Зиновьева) или Социалистического (в нашем понимании). Тем не менее руководство России категорически не хочет идти по этому пути развития.

Таким образом, в современных условиях руководством России предлагается, строго говоря, только два варианта дальнейшего преобразования. Первым из них является построение в России классического Капитализма, несмотря на то, что даже сам Запад ужаснулся от того, что они под этой вывеской построили.

Второй вариант — это давно набившая оскомину «конвергенция Капитализма и Социализма» в разных вариантах. Иначе говоря, предлагается отбросить все плохое от Капитализма и Социализма и создать нечто среднее между ними, новый строй, который должен сочетать в себе лучшие черты Капитализма и Социализма.

Учитывая уровень социальной напряженности в обществе, очевидно, что первый из представленных вариантов не имеет никакой перспективы. На нем могут настаивать в современной России либо провокаторы, либо самоубийцы, поскольку ясно, что результатом подобных экспериментов является неизбежная кровавая революция, очередной бессмысленный и беспощадный бунт людей, доведенных до отчаяния.

При втором варианте предлагается абсурд: попытаться соединить то, что в принципе не может быть соединено просто потому, что они являются полными антиподами. Попробуйте соединить два полюса магнита. Это нонсенс. Или возьмите все хорошее из Ада и из Рая, и попробуйте сформировать нечто Третье из этих субстанций. Вас ничто не настораживает в этом предложении? Ведь Ад — это и есть вместилище всего злого, плохого, гадкого, мерзкого. А Рай, наоборот, вбирает в себя все самое доброе, светлое, положительное. Эти две сферы уже сформированы по принципу разделения на плохое и хорошее. Не может быть в Раю что-то плохое, а в Аду что-то хорошее. Ад — это скопище всего плохого, а Рай — прибежище всего хорошего. Пытаться организовать «конвергенцию Рая и Ада» означает только одно: уничтожение Рая и установление повсеместно только Ада. В итоге получится «Рай в Аду» или «Ад в Раю». Строго говоря, и то и другое — Ад. При этом и Ад, и Рай имеют дело с душами усопших. И каждая душа, представая перед Страшным Судом, как правило, грешна в той или иной степени. В Рай попадают не идеально безгрешные души и в Ад направляются не только те, кто творил исключительно зло. В этой связи вроде бы само собой напрашивается желание сформировать третий вид пристанища душ усопших, который был бы вместилищем основной их массы, поскольку большинство совершает как хорошие, так и плохие поступки. Все люди в той или иной мере грешны. Это третье пристанище можно было бы назвать «Ай» или «Рад». Но дело в том, что появление этого третьего пристанища сразу станет залогом того, что это будет единственное пристанище душ усопших, необходимость в Рае и Аде отпадет, поскольку абсолютных праведников и исключительных злодеев практически не бывает. Вместе с этим исчезнет и страх перед Страшным Судом. В этом случае устранится сдерживающее начало, ориентирующее людей на добрые поступки и на борьбу со злом. Мир погрузится во всеобщую нарастающую безграничную греховность, что и является ВСЕОБЩИМ АДОМ. Рай просто прекратит свое существование.

Мир всегда будет сочетать в себе оба начала: и Рай, и Ад, или и Добро, и Зло. Меняется только соотношение этих составных частей в зависимости от ряда обстоятельств. В итоге доминирующая субстанция и будет формировать текущую оценку Мира: побеждает Добро или Зло, жизнь становится Райской или Адской.

Точно такая же логика лежит в основе оценки общественно-экономических формаций. Как представляется, существующая ныне градация «первобытно-общинный строй, рабовладение, феодализм, капитализм, социализм» не совсем верно описывают механизм развития экономики Мира. Как будет более подробно показано ниже, в каждой из указанных общественно-экономических формаций одновременно присутствуют два основных полюса экономики: с одной стороны, Экономика Эксплуатации Чужого Труда, а, с другой стороны, Экономика Свободного от Эксплуатации Труда. Указанные два вида экономики постоянно конкурируют друг с другом, находятся в состоянии непрерывной борьбы. Это — два полюса экономики, без которых она не может существовать. Их конкуренция и обеспечивает эффективность внутренних механизмов развития экономики Мира. Время от времени один из видов экономики становится доминирующим. Например, в период, который был назван первобытно-общинным строем, доминировала Экономика Свободного от Эксплуатации Труда. Затем стала доминировать Экономика Эксплуатации Чужого Труда и этот период охватывает рабовладение, феодализм, капитализм. Затем настал период Социализма, в течение которого была предпринята попытка доминирования Экономики Свободного от Эксплуатации Труда. К сожалению, были допущены фундаментальные идеологические просчеты в СССР и в других социалистических странах (в частности, был сохранен механизм использования наемного труда, элементы эксплуатации чужого труда на уровне государства, поскольку не вся величина вновь созданной стоимости присваивалась Трудящимися), что неизбежно привело к возврату доминирования Экономики Эксплуатации Чужого Труда.

Для упрощения последующего изложения Экономику Эксплуатации Чужого Труда будем называть Эксплуататорской Экономикой. Соответственно Экономику Свободного от Эксплуатации Труда будем именовать Свободной Экономикой. Предлагаемая логика устройства мировой экономики позволяет, как представляется, решать многие проблемы, которые ранее казались тупиковыми или неразрешимыми.

Прежде всего утрачивают смысл дискуссии по поводу идеализации той или иной общественно-экономической формации. Кто-то восхваляет Капитализм, кто-то — Социализм, кто-то — Феодализм. У каждой страны имеются свои экономические и хозяйственные предпочтения, свой менталитет, свои традиции. В соответствии с этими особенностями каждая страна будет отдавать предпочтение Эксплуататорской Экономике или Свободной Экономике. При этом формы реализации этих предпочтений могут быть индивидуальными и специфическими, что также соответствует менталитету соответствующего народа. Кроме того, внутри каждой страны всегда найдутся люди, которые будут предпочитать не доминирующий в стране вид Экономики. Одним словом, указанных два вида Экономики, подобно двум полюсам, Добру и Злу постоянно присутствуют и будут присутствовать не только во всем Мире, но и в каждой стране. Соотношение между этими Экономиками может время от времени меняться вплоть до смены доминирования вида Экономики как в отдельной стране, так и во всем мире. Но никогда не исчезнет полностью ни один из этих видов Экономики (хотя и может «сжаться» до микроскопического масштаба). В противном случае будет разрушен механизм развития экономики Мира.

Каждый из этих видов Экономики не может существовать в чистом виде ни в одной стране, а уж тем более в мире в целом. Эксплуататорская Экономика описана Английской политической экономией. Соответственно Свободная Экономика описывается Русской политической экономией. Каждый из видов Экономики — это идеал, мечта, утопия. Подобно тому, как душа каждого человека несовершенна, грешна, но она тянется к идеалу Рая или, как это ни странно звучит для нормального человека, — к идеалу Ада (существуют сатанисты, поклоняющиеся Дьяволу и мечтающие о власти Ада). Подобно сатанистам, поклонники Английской политической экономии, находятся во власти денег, служат Мамоне и их сокровенной мечтой является построение Эксплуататорской Экономика во всем Мире.

Как отмечал Лестер Туроу: «Чтобы человеческие общества могли процветать, им нужна мечта о чем-то лучшем. Утопии, по самому их определению, построить нельзя, но они предоставляют элементы, которые можно встроить в наши нынешние более чем несовершенные экономические системы, чтобы они могли приспосабливаться к новым условиям». Соответственно, одни страны и народы мечтают о всемирной победе Эксплуататорской Экономики, а другие страны и народы пытаются воплотить в жизнь утопию в виде построения в своей стране или в мировом масштабе Свободной Экономики. Как было показано выше, ни то ни другое невозможно реализовать в чистом виде. Если же это каким-то образом удастся осуществить любой из сторон, весь Мир (включая реализаторов утопии) прекратит свое развитие, а значит и существование.

Из этого следует первый очевидный вывод о том, что задача «мировой революции» и «победы социализма во всем мире» — это одна из таких утопий, которую невозможно реализовать в принципе. А реализованный на практике подход о начале построения социализма в отдельно взятой стране, который считался в прошлом веке очень рискованным, поскольку он противоречил идеологическим доктринам, был единственно верным и наиболее реальным, если ориентироваться на вышеизложенную логику развития мировой экономики.

Следующий вывод касается переживаний сторонников Капитализма по поводу того, что с развалом СССР, как основной опоры Социализма, Капитализм потерял своего основного конкурента и с ним — источник своего развития. Вот что по этому поводу пишет, например, тот же Лестер Туроу: «Опасность состоит не в том, что капитализм развалится, как коммунизм. Капитализм не может развалиться без жизнеспособного конкурента, к которому люди могут перебежать, разочаровавшись в жизни при капитализме. Экономика фараонов, римлян, средневековья и мандаринов тоже не имела конкурентов и потому просто оставалась в застое в течение столетий, прежде чем в конце концов исчезла. Опасность — это не крах, а застой».

Конкурент Эксплуататорской Экономике всегда существует в виде Свободной Экономики. Если сторонники Капитализма, как текущей основной формы этой экономики, «расслабились», считая себя «победителями Социализма», то это означает только одно: шансы Свободной Экономики резко возрастают для занятия главенствующего в экономике Мира положения в связи с расслабленностью сторонников Эксплуататорской Экономики.

Следующий очевидный вывод из предложенной логики касается вопроса о том, является ли Капитализм или Социализм (Коммунизм) наивысшей общественно-экономической формацией. Что будет дальше после этих формаций и есть ли это будущее? Ответ очевиден, что процесс взаимодействия этих двух видов Экономик бесконечен (пока существует человечество). Каждая отдельная форма доминирования одной из этих двух Экономик будет называться тем или иным новым термином (очередным «-измом»). Соответственно количество наименований этих общественно-экономических формаций, сменяющих друг друга и описывающих очередную смену доминирующей формы Экономики, может быть ограничен только фантазией человечества и его словарным запасом.

Попытки давать сравнительный анализ Капиталистической и Некапиталистической (в каком-то смысле Антикапиталистической) рыночных экономик предпринимались и ранее. Например, Фернан Бродель в своей книге «Материальная цивилизация, экономика и капитализм», изданной в 1979 году, восхваляет Капитализм как самый эффективный вид рыночной экономики, способной обеспечить быстрое развитие экономики. При этом он сравнивает два вида рыночной экономики [условно называя их рыночная экономика (А) и рыночная экономика (Б)]. Если экономика А — это Капиталистическая рыночная экономика, то экономика Б представлена у Ф. Броделя как отсталая экономика, не выдерживающая конкуренции с Капитализмом. Он не считает эти два вида экономики (А и Б) антиподами, равноправными соперниками. Второй вид рыночной экономики приводится Ф. Броделем, как представляется, только для того, чтобы подчеркнуть преимущества Капитализма перед всеми прочими видами рыночной экономики. Симпатии Ф. Броделя явно на стороне Капитализма. В своих лекциях, прочитанных в 1976 году в университете Джонса Гопкинса (США), Ф. Бродель дал краткий обзор содержания этой вышеуказанной книги, которая тогда только готовилась к публикации.

Можно приводить и другие очевидные выводы из предложенной логики развития мировой экономики. Это будет осуществляться по мере изложения материала. А пока нам необходимо вернуться к теории конвергенции Капитализма и Социализма.

В рамках приведенной логики Капитализм — это одна из форм доминирования Эксплуататорской Экономики, а Социализм — соответственно, одна из форм доминирования Свободной Экономики. То есть речь идет о конвергенции не столько Социализма и Капитализма, сколько о конвергенции двух полных антиподов, двух полюсов экономики Мира: Эксплуататорской Экономики и Свободной Экономики. Абсурдность самой постановки вопроса очевидна. Так называемая конвергенция — это хитрый, подлый процесс ослабления Свободной Экономики и одновременного укрепления Эксплуататорской Экономики. В результате происходит уничтожение Социализма как современной формы воплощения образа доминирования Свободной Экономики, а также установления повсеместной власти Капитализма, то есть доминирования Эксплуататорской Экономики.

По этому поводу интересное наблюдение высказывал Лестер Туроу: «История также учит нас, что версии капитализма, основанные на выживании наиболее приспособленных, на практике не работают. Экономика свободного рынка, существовавшая в 20-е годы, развалилась во время „великой депрессии“, и правительству пришлось ее перестроить. Может быть, капитализм, где „выживают наиболее приспособленные“, все-таки осуществим, но никто еще не пытался это сделать. Следует также иметь в виду, что государство всеобщего благосостояния было устроено вовсе не безумными левыми. Его строителями были почти во всех случаях просвещенные аристократические консерваторы (Бисмарк, Черчиль, Рузвельт), принявшие политику социального обеспечения не для того, чтобы разрушить капитализм, а чтобы спасти его, защитив средний класс». Иначе говоря, наиболее мудрые и хитрые правители капиталистических государств активно использовали принципы «конвергенции» ради спасения Капитализма (то есть доминирования Эксплуататорской Экономики) и фактического уничтожения Социализма (то есть ослабления Свободной Экономики), как опасного антипода Капитализма. При этом важно правильно понять роль среднего класса в этом процессе. Как это ни странно, и при «чистом Капитализме», и при «Социализме в СССР» средний класс, как зажиточный, благополучный, самодостаточный и потому независимый от государства социальный слой общества, практически уничтожался. Но с полным уничтожением среднего класса прекращалось бы существование и Капитализма, и Социализма в СССР. Мудрость правителей капиталистических держав позволяет Капитализму продолжать свое существование за счет теории «Конвергенции», удерживая величину среднего класса на определенном уровне, не превышающем критический уровень, то есть уровень, способный привести к уничтожению Капитализма и реальному его перерождению в Подлинный Социализм. Руководство СССР применило теорию «Конвергенции», не позаботившись о том, чтобы сформировать мощный слой среднего класса, который мог бы помочь достойно выйти из пучины Капитализма в Подлинный Социализм. В процессе перестройки средний класс (мелкие и средние предприятия и предприниматели, не эксплуатируемые и не эксплуатирующие других) не был сформирован в массовом масштабе и постоянно «удушался» как «излишне свободный и независимый, неуправляемый слой населения». В итоге в России после развала СССР начал строиться тот самый классический Капитализм, где «выживают наиболее приспособленные», который, как было отмечено Лестером Туроу, «никто еще не пытался сделать». Мы его упорно «делаем» в нашей стране и удивляемся, почему население страны вымирает, почему работающие люди получают нищенскую заплату, величина которой ниже прожиточного минимума, почему нет роста экономики, почему нет экономического оптимизма? Хотелось бы еще раз обратить особое внимание на роль среднего класса в построении Подлинного Социализма. С одной стороны, сохранение среднего класса при Капитализме в умеренном количестве, не представляющем угрозы Правящей Элите, является залогом сохранения и долгожития Капитализма. С другой стороны, именно резкий рост доли среднего класса в общем количестве населения страны, превращение этого класса в Гегемона, в Правящую Элиту и является тем решающим, необходимым условием победы Подлинного Социализма. Средний класс — это заложник Капитализма в реализации его подлой теории «Конвергенции». Средний класс используется Капитализмом в качестве провокатора Социализма на соглашение с теорией «Конвергенции». Но именно Средний класс (а не Пролетариат) является могильщиком Капитализма и главным строителем Подлинного Социализма.

Получается, что нас ничему не учит наш же опыт. Почему прекратил существование СССР? Многие сейчас жалеют о том, что ушла в небытие та уверенность в завтрашнем дне, та развитая промышленность и сельское хозяйство, та бесплатная медицина, образование и здравоохранение, та бесшабашная радость во время праздников, та подлинная дружба между людьми, искренняя любовь, как основа семейной жизни. Можно долго перечислять то богатство, которое мы имели, но не ценили. Мы полагали, что всё это само собой разумеется. Оно нам дано изначально и навсегда. Этого никто и никогда у нас не сможет отнять. А потому хотелось к этому богатству добавить еще кое-что. Прежде всего речь пошла о материальных благах. Обывателю хотелось иметь видеомагнитофоны, фирменные джинсы, колготки, блузки, юбки, туфли, сапоги и пр. В этом нет ничего предосудительного. Рост благосостояния людей — это одна из основных задач развития экономики. И это никак не противоречило принципам Социализма. Просто Пролетариат, как гегемон советского общества, хотел стать Зажиточным Средним Классом, то есть реальным, независимым от государства Хозяином страны. Если бы это произошло, то, возможно, мы бы уже жили при Подлинном Социализме.

Беда СССР заключалась в том, что в разных социальных слоях сформировалась прослойка влиятельных людей, получающих крупные нетрудовые доходы. То есть был нарушен главный принцип: единственным источником богатства является личный труд каждого члена общества. Нетрудовых доходов в любой форме вообще не должно было быть. А они были и величина их постоянно увеличивалась. Это имело место во внутренней и внешней торговле, в промышленности (подпольные цеха) и в сельском хозяйстве (хлопковое дело и пр.), в контролирующих их партийных, советских органах, силовых структурах. Проворовавшиеся люди сидели на сундуках с награбленным добром и думали, как же можно всем этим воспользоваться и не сесть в тюрьму. И. Ильф и Е. Петров создали пророческое произведение «Золотой теленок». Подпольные миллионеры «Корейки» и ушлые «Бендеры», которых, как оказалось, было достаточное количество в силовых структурах, чиновничьем и партийном аппарате, долго мучились, но в отличие от О. Бендера, не побежали с награбленным добром через границу, а просто устроили в стране государственный переворот. При этом подобные воры не имеют ничего общего со средним классом. Важно не только иметь зажиточный, благополучный, а потому независимый и свободный средний класс, а такой средний класс, который опирался бы на личный труд. Источником его богатства не должно быть присвоение результатов чужого труда.

Изменение общественного строя — сложный процесс. Пожалуй, можно отчасти согласиться с Лестером Туроу, который утверждает, что в основе смены формаций или их перерождения лежит «взаимодействие новых технологий с новыми идеологиями». Думается, было бы обоснованным добавление в этот перечень предпосылок, необходимых для смены общественной экономической формации, формирование критической массы наколенного богатства в форме, удобной для его активного использования в интересах новой идеологии. При этом имеется в виду, что этим богатством могут воспользоваться как сами его владельцы, являющиеся одновременно носителями новой идеологии, так и за счет экспроприации накопленного богатства в интересах другой социальной группы — носителя новой идеологии. При этом процесс формирования критической массы накопленного богатства в промышленной сфере, как представляется, в значительной мере зависит от процесса амортизации зданий и сооружений, а также прочих основных фондов. В сельском хозяйстве процесс накопления богатства в значительной мере зависит от уровня плодородия почвы и продолжительности получения высокой ренты. Неравномерность накопления амортизационных отчислений, рентных платежей, с одной стороны, а также симметричная периодичность массового физического и морального износа основных фондов и истощения плодородия земли формируют те самые предпосылки для накопления критической массы богатства в удобной форме. Эти же процессы лежат в основе длинных циклов экономического развития, на которые обратил внимание В. Леонтьев (в отличие от коротких циклов, отражающих кризисные явления, порожденные радикальным изменением рыночной конъюнктуры на потребительском рынке). Эти длинные циклы, продолжительностью 100—150 лет фактически отражают основные этапы радикального изменения рыночной конъюнктуры на рынке основных фондов и инвестиций на базе принципиально новых открытий в сфере науки и техники, и связаны с практически одновременным (совпадающим по времени) физическим и моральным износом зданий, сооружений, основного технологического оборудования целых технологически взаимосвязанных отраслей промышленности и сельского хозяйства. Как правило, параллельно накапливается не только существенная сумма амортизационных отчислений, требующих своей новой материализации в средства производства, но и подготавливаются новинки научно-технического прогресса, призванные быть материализованными в новом оборудовании и технологиях производства. Одновременно созревает новая идеология распоряжения этими средствами и формируется социальная группа — носитель этой идеологии.

Как известно, СССР в канун развала страны, как раз и был на пороге масштабного обновления устаревших основных фондов, технического переоснащения сельского хозяйства, внедрения последних достижений науки и техники. То есть, было накоплено огромное национальное богатство в стране. Кроме того, внутри общества созрела новая социальная группа «нуворишей», располагающей помимо этого существенными собственными денежными средствами нетрудового происхождения. Одновременно созрела новая идеология, пропагандируемая этой новой социальной группой, в основе которой и лежала теория конвергенции Капитализма и Социализма.

Страсть к наживе и желание воспользоваться наворованными средствами и стали питательной средой той самой теории конвергенции, активно поддерживаемой заинтересованными кругами, отвечающими за идеологическую работу и безопасность страны. Целенаправленный развал СССР стал практическим результатом воплощения теории конвергенции в жизнь на государственном уровне. Иными словами, было накоплено, с одной стороны, богатство в критическом объеме у нелегальных «Корейко» и «Бендеров», с другой стороны, значительные инвестиции в государственной собственности, которую хотелось перевести в частную собственность. Кроме того, созрела «идеология конвергенции», то есть национального предательства. Помимо этого, на Западе активно внедрялись новые технологии, которые по непонятным причинам в СССР запаздывали внедрять. Речь идет, прежде всего, о персональных компьютерах, видеомагнитофонах, новых телевизионных конструкциях. Как ни обидно звучит, но сочетание, прежде всего, этих трех факторов и привело к развалу СССР.

Главное было достигнуто в первые же месяцы после развала СССР: поскольку прекратили существование союзные органы власти, то в суматохе можно было почистить архивы ОБХСС, МВД, Прокуратуры и прочих союзных организаций, имевших документальные подтверждения неправедности нажитых капиталов. Собственно, для этого в первую очередь и нужно было уничтожить все союзные государственные структуры. Правда, процесс пошел не совсем так, как изначально предполагалось (декларировалось, что хочется сохранить все хорошее из Социализма и добавить все лучшее из Капитализма). Результат оказался плачевным. Именно всё самое хорошее от Социализма было утрачено, а от Капитализма было взято всё самое мерзкое. Давайте найдем в себе мужество и признаем, что попытка проведения эксперимента в России по материализации теории конвергенции закончилась полным провалом. При этом в жертву алчности горстки высокопоставленных предателей была принесена страна (СССР), а также жизни и судьбы миллионов людей. При этом не все проворовавшиеся влиятельные люди времен СССР смогли в полной мере воспользоваться своими богатствами. Конвергенция потакает самым низменным чувствам людей, основными носителями которых являются криминальные элементы. Именно Криминал получил наибольшую выгоду от реализации теории конвергенции на практике. В результате насильственного перераспределения наворованных средств многие «цеховики», «торгаши» и «фарцовщики» были просто уничтожены в девяностые годы прошлого века и их имущество было присвоено Криминалом. Справедливости ради нужно отметить, что у некоторых людей, которых партийные органы и специальные службы «назначили» на должность «капиталистов» при развале СССР, жизнь вполне удалась. Им была обеспечена защита от Криминала. Они до сих пор остаются номинальными распорядителями национального богатства бывшего СССР. По-прежнему отчитываются перед своими боссами — силовиками. Это богатство перераспределяется между старыми и новыми «назначенцами на должности капиталистов» в соответствии с уровнем приближенности к руководству страны, с меняющимися задачами, уточняется список кураторов «назначенцев», но общий сюжет остается тем же. В итоге сформировалась новая структура и технология власти в стране. Любой специалист скажет, что это классическая «олигархическая система власти». Даже Аристотель в давние времена относил эту форму государственного управления к наихудшим.

И вот вновь на сундуках с наворованным добром сидят новые «назначенцы», вновь ими движет алчность, вновь им нужно ликвидировать федеральное органы власти для того, чтобы уничтожить архивы, подтверждающие незаконность или сомнительность происхождения их капиталов. Ситуация повторяется в виде какого-то фарса. В этих условиях вновь появляются лозунги и призывы «взять все самое лучшее из Социализма и Капитализма» и провести еще раз тот же эксперимент по конвергенции. Что из этой затеи может получиться? Ответ очевиден: это развал России и вымирание основной части населения страны. Настаивать на продолжении реализации в России теории конвергенции преступно.

Отметим, что сейчас вновь в нашей стране назревает ситуация, при которой может произойти изменение общественно экономической формации. Накопленное страной богатство в течение постсоветского перестроечного периода так и не было направлено на развитие производства. Основные усилия были направлены только на его распределение и перераспределение. Физический и моральный износ основных фондов страны превысил все допустимые нормы. Научно-технические достижения шагнули далеко вперед и на первый план вышла проблема цифровизации экономики. В стране сформировалась новая мощная социальная группа — обездоленный Народ, который уже осознал уготованное ему рабское и унизительное положение в Обществе. У Народа вновь остро востребована новая идеология — идеология социальной справедливости. Иными словами, сейчас сложилась благоприятная ситуация для того, чтобы в нашей стране возобладала Свободная Экономика в форме Подлинного Социализма.

Как представляется, сейчас крайне важно принципиально отказаться от всяких компромиссов. Эксплуататорская Экономика (в современной форме её воплощения — Капитализме) — это полюс Зла. Это крайняя величина. Избавиться от недостатков Капитализма можно только сформировав полюс Добра — Свободную Экономику (в форме Подлинного Социализма). Нельзя при таком подходе ничего брать из Капитализма. Подлинный Социализм не нуждается ни в какой помощи Капитализма, является его антиподом. Малейшая капля Капитализма просто убьет Подлинный Социализм. Это уже пробовали. Хватит! Очевидно, что Подлинный Социализм может быть реализован исключительно на базе Русской политической экономии, которая является антиподом Английской политической экономии.

Очевидно, что Правящая Элита, сидящая на сундуках с награбленным добром, никогда просто так не согласится расстаться со своим богатством. Их мог бы устроить только Капитализм. Если бы ни дуболомная позиция англосаксов (ярых сторонников Капитализма и основных носителей идеологии Эксплуататорской Экономики), которые поторопились объявить нашей Правящей Элите, что она является неприкасаемой (не «неприкосновенной», а именно «неприкасаемой», как низшая каста в Индии, то есть «нерукопожатной»), что их не возьмут в так называемый «золотой миллиард», то наши олигархи до сих пор питали бы иллюзию, что они могут продолжать безнаказанно разворовывать Россию, и шикарно жить вместе со своими семьями на Западе, являясь составной частью Правящей Элиты мира. Теперь все точки над «i» расставлены: «железный занавес» в виде санкций опущен по отношению к России со стороны Запада. Вся проворовавшаяся Правящая Элита России оказалась отрезанной от «благ цивилизации Запада». Основная часть «сундуков с наворованным добром» осталась по ту сторону занавеса. А они (владельцы этих сундуков) сами находятся в одной клетке с разъяренным обворованным ими Народом, да еще на них Запад повесил таблички «Это коррупционеры!». В этой ситуации у них очень ограничен выбор вариантов. Самым желанным для них было бы предложение со стороны Народа простить Правящей Элите все грехи при определенных условиях. И они готовы поступиться многим ради того, чтобы это стало реальностью. Правящей Элите есть чем поступиться в пользу Народа, кроме части наворованного ими добра. Если они согласятся на то, чтобы вместо Капитализма начать всерьез строить Подлинный Социализм, то эта цена может стоить того, чтобы не только сохранить им жизнь и свободу, но и амнистировать существенную часть наворованного богатства, простить их грехи и взять этих грешников в Рай под названием Подлинный Социализм. За счет этого можно избежать очередную гражданскую войну. В этом заключается суть компромисса в современных условиях.

В случае достижения компромисса Правящая Элита прекращает быть таковой, разменивает свою власть на жизнь, свободу, а также на сохранение и легализацию части награбленного имущества. В итоге существенная часть ранее награбленного богатства вернется государству и может быть использована на формирование Свободной Экономики. «Коррупционеры» же смогут не таясь свободно распоряжаться оставшимся в их распоряжении богатством. Но это богатство перестанет «самовозрастать» за счет процентов с депозитов, дивидендов от акций, прибавочной стоимости на вложенный капитал. Подлинный Социализм, на строительство которого они дадут согласие, полностью исключает любые формы нетрудовых доходов. Жить за чужой счет будет невозможно. Единственным источником богатства при Подлинном Социализме является личный труд каждого члена общества.

Поменяется и механизм власти. Если все прежние эксплуататорские общественно-экономические формации (Эксплуататорская Экономика) базировались на вертикали власти «сверху-вниз», то в условиях Подлинного Социализма (при Свободной Экономике) к власти приходит Народ на основе вертикали власти «снизу-вверх». Все органы власти становятся подотчетными перед формирующими их коллективами Трудящихся и легко сменяемыми на Общих собраниях этих коллективов. Правящей Элитой становится сам Народ. А на уровне страны в целом основным органом власти должен стать избираемый коллегиальный орган, например, Государственный Совет (аналог Верховного Совета во времена СССР), формируемый трудовыми коллективами из наиболее авторитетных и уважаемых людей.

На этом месте читатель ухмыльнется и подумает: «очередная утопия, не имеющая ничего общего с реальной жизнью». На первый взгляд так оно и есть. Окружающая нас жизнь настолько резко отличается от идеала, что нереальными кажутся любые мысли о светлом будущем. И тем не менее, подобие предложенной «утопии» совсем недавно было реальностью во времена СССР. Сразу оговоримся, что тот хозяйственный уклад не был в полной мере Подлинным Социализмом, но он был очень близок к нему. Достаточно было кое-что подправить и «утопия» была бы материализована окончательно. Именно поэтому нам помешали это сделать и обрушили нашу страну в Ад Капитализма. Тот, кто застал брежневский благополучный период «застоя» может подтвердить, что жил практически в период такой «утопии».

В 2017 году по всей стране вскрывали специальные капсулы с посланиями от наших предшественников (коммунистов и комсомольцев, которые в год пятидесятилетия Октябрьской революции, то есть в 1967 году, обращались в своих посланиях к своим потомкам, которые доживут до столетнего юбилея революции). Этим людям и в голову не могли прийти, что вместо того, чтобы построить Коммунистическое общество мы умудримся променять наше светлое будущее на «чечевичную похлебку» в виде Капитализма.

Таким образом, предлагаемая модель развития нашей страны ни в малейшей степени не является утопической. Это единственно верный, рациональный выход из крайне сложной современной ситуации, в которую попала наша страна. В значительной мере речь идет о простом возврате по многим позициям к прежним завоеваниям. При этом важно избегать половинчатости в выборе форм и методов хозяйствования, не оставляя ни одной капли Капитализма в рамках построения Подлинного Социализма. При этом не надо считать синонимами «Капитализм» и «Рыночную экономику». Подлинный Социализм — это тоже рыночная экономика. Отличие Капиталистической рыночной экономики от рыночной экономики Подлинного Социализма заключается в том, что рыночная экономика Подлинного Социализма — это нормальная, традиционная рыночная экономика, основанная на экономической и социальной справедливости, эквивалентности обмена. А Капиталистическая рыночная экономика базируется на извращениях рыночной экономики в виде спекуляции, ростовщичества и эксплуатации чужого труда, уничтожающих эквивалентность обмена и основы элементарной справедливости. Ни о какой «конвергенции» не должно быть не только речи, но и мысли. Нельзя в очередной раз допустить попадания «ложки дегтя в бочку меда».

Главная ошибка руководства СССР, согласившегося на условия «конвергенции», заключалась в том, что Капитализм преподносился как синоним Рыночной Экономики. Соответственно Социализм почему-то считался Нерыночной Экономикой. Процесс конвергенции в рамках этих понятий заключался, якобы, в том, что в рамках Социализма предпринимались попытки внедрения отдельных элементов Рыночной Экономики (то есть Капиталистических методов хозяйствования). Аналогичную ошибку допускает и нынешняя власть. Удивительно, как подобный примитивный подход мог получить поддержку руководства нашей страны? Это простительно первокурсникам неэкономических факультетов ВУЗов, но никак ни опытным государственным деятелям.

Любому специалисту очевидно, что и Социализм, и Капитализм являются двумя различными видами Рыночной Экономики. И там, и там есть товарное производство, и там, и там общественное воспроизводство включает в себя стадии «производство — обмен — распределение — потребление». И там, и там производится «Товар», имеющий стоимость и потребительную стоимость. И там, и там цена товара может отличаться от стоимости товара в зависимости от соотношения спроса и предложения. И так далее, и тому подобное. Имеются отличия, которые как раз и превращают одну рыночную экономику в Капиталистическую, а другую рыночную экономику — в Социалистическую. Применение же специфических Капиталистических особенностей рыночной экономики в рамках Социалистической рыночной экономики и есть та самая «ложка дегтя», которая просто превращает Социалистическую рыночную экономику в Капиталистическую рыночную экономику. И середины здесь быть не может: нельзя быть «чуть-чуть беременной». Можно быть только или беременной, или не беременной. Третьего состояния не дано. На эти же «грабли» наступил и Китай, который также пытается реализовать на практике теорию конвергенции, строя Капитализм руками коммунистической партии, полагая при этом, что КПК удается контролировать этот процесс. Ежегодный расстрел всё большего количества коррупционеров свидетельствует не о непримиримости Коммунистов Китая в борьбе за чистоту своих рядов, а о нарастании процессов перерождения бывшего Социализма в Капитализм. Такими темпами скоро количество подлежащих расстрелу превысит численность расстреливающих и они неизбежно поменяются местами. Теория Конвергенции — это ловушка для Социализма, использующая соблазн легализации возможности быстрого безграничного обогащения. Жажда наживы — это рабское подчинение Деньгам, что является основой экономических отношений при Капитализме. Для Подлинного Социализма главным является Труд, то есть созидательная творческая деятельность. Деньги присутствуют в рыночной экономике Подлинного Социализма, но не они управляют человеком. Человеком движет творческий порыв, потребность созидания, самовыражения, самоутверждения за счет собственного труда, реализации его профессиональных навыков и способностей. Деньги же при Подлинном Социализме являются только второстепенным инструментом, выполняющим технические функции, прежде всего меры стоимости и средства обращения. Получение же денег в распоряжение каждого члена общества происходит по результатам его творческого созидательного труда пропорционально затратам труда и достигнутым результатам. В этой ситуации (при Подлинном Социализме) человек становится хозяином денег, а не деньги правят людьми.

Идеологические лидеры Эксплуататорской Экономики сформировались достаточно очевидно: это англосаксы. Именно поэтому идеологической основой Эксплуататорской экономки всех видов является Английская политическая экономия.

Если строго следовать логике, то в условиях постоянного противостояния двух видов экономик как антиподов (Экономики Эксплуатации Чужого Труда и Экономики Свободной от Эксплуатации Труда) должно существовать как базис две теории политической экономии: одна — для Экономики Эксплуатации Чужого Труда, а другая — для Экономики Свободной от Эксплуатации Труда. Первая фактически сформирована и называется Английская политическая экономия. Второго вида политической экономии строго говоря, до сих пор практически не было. На ее место все время претендовала Английская политическая экономия в качестве универсальной для всех стран. В этом и заключается главная проблема развития таких стран как Россия, Китай, народы которых в соответствии со своим менталитетом предпочитают Экономику Свободного от Эксплуатации Труда.

Исторически сложилось, что именно в России наиболее последовательно и комплексно была выстроена идеологическая основа Свободной Экономики. Именно Россия положила на алтарь мировой истории наибольшее количество жертв в защиту социальной справедливости и эквивалентности обмена. Именно русский народ является наиболее последовательным защитником этих ценностей. Все это и дает России право на то, чтобы именно Русская политическая экономия легла в основу идеологии Свободной Экономики.

Мне могут возразить, что Исламский мир оказался исторически более стойким, чем Православный мир, в отстаивании своих жизненных принципов, имеющих в своих основах базовые постулаты Свободной Экономики. При этом Исламский мир гораздо более многочислен, чем Православный мир. И жертвы Исламского мира на этом алтаре также велики. Почему же в этом случае речь не идет об Исламской политической экономии?

Безусловно заслуги Исламского мира в развитии и становлении Свободной Экономики мира велики. Исламский мир и Православный мир — это основные союзники в развитии и укреплении Свободной Экономики. При этом на территории России Православие и Ислам многие века живут мирно рука об руку. Даже в советскую эпоху, когда были гонения на религиозных деятелей, это в равной степени относилось и к Исламу, и к Православию. На территории исламских государств люди, исповедующие Православие, время от времени терпят притеснения. В этом смысле Россия более выгодно смотрится в качестве объединяющего начала Православия и Ислама.

Кроме того, экономическая теория и практика исламских государств имеет очень большую религиозную составляющую. Нам же представляется целесообразным сформулировать светскую экономическую теорию, которую могло бы использовать любое государство в качестве основополагающей, с учетом своей национальной специфики. В этом смысле, религиозный и национальный аспекты вступают в некоторое противоречие, которое может стать препятствием для развития Свободной Экономики в мире.

Исходя из этих соображений представляется целесообразным предложить в качестве базовой именно Русскую политическую экономию. Однако это обстоятельство не должно быть препятствием к тому, чтобы представители других религий, национальностей и государств принимали активное участие в формировании Русской политической экономии. Главным элементом в этой работе является одинаковое мировоззрение, ориентированное на подобное понимание основ социальной справедливости, соблюдения требований эквивалентного обмена.

Для того, чтобы экономика человечества могла успешно развиваться, необходимо комплексно разработать Русскую политическую экономия, как базис политической экономии Экономики Свободного от Эксплуатации Труда. В последующем, когда оба диаметрально противоположных вида экономик получат равноценное описание в экономической теории, каждая страна сможет формировать собственную национальную политическую экономию в зависимости от менталитета коренного народа, взяв за основу либо Английскую политическую экономию, либо Русскую политическую экономию. При этом, вновь необходимо отметить, что в каждой национальной политической экономии речь не будет идти о конвергенции Русской и Английской политической экономии, а только об учете специфики каждой страны на базе либо Русской политической экономии, либо Английской политической экономии.

Справедливости ради необходимо отметить, что теория конвергенции Капитализма и Социализма, как оформившаяся научная концепция, появилась в экономической литературе намного позднее, во второй половине ХХ века. Но это обстоятельство никак не умаляет значение многочисленных попыток подменить нормальные традиционные рыночные отношения их грубым подобием, суррогатами рыночных отношений, их извращениями. Капитализм по мере своего становления и развития, перехода в новые стадии изобретал всё более изощренные формы подобных извращений, приспосабливаясь к окружающей экономической среде. Семидесятые годы прошлого века стали венцом этой мимикрии. Капитализм пошел на значительные уступки в пользу социализации жизни своего рабочего класса, существенно сократив продолжительность рабочей недели, увеличив долю дохода, перераспределяемого в пользу наемных работников, организовав в значительной мере бесплатное или низкозатратное здравоохранение и образование, предоставив гарантии защиты профсоюзами прав наемных работников. Подобная уступка со стороны Капитализма была призвана продемонстрировать якобы объективность процессов сближения форм хозяйствования при Капитализме и Социализме. Как это ни странно, но эта «приманка» сработала и некоторые члены правящих кругов СССР, отравленные жаждой наживы, поддались на провокацию теории конвергенции. А правильно было бы продолжать строительство чистого Социализма, опираясь на Русскую политическую экономию.

Логичным было бы в России противопоставление АНГЛИЙСКОЙ политической экономии своей, РУССКОЙ политической экономии, которая учитывала бы основную специфику и особенности принципов хозяйствования в нашей стране. При этом само деление по так называемому «национальному» признаку очень условно. Первична не национальность, а общность принципов хозяйствования. В этой связи та же АНГЛИЙСКАЯ политическая экономия является «родной», например, для Нидерландов, для США, для Австралии, для Канады, для Германии и других стран, в которых основную массу населения составляют, в частности, протестанты. По аналогии, кроме России, принципы хозяйствования, исключающие ростовщичество, спекуляцию и эксплуатацию чужого труда, являются предпочтительными не только в нашей стране, но и во многих других странах, в которых основную массу населения составляют люди, исповедующие православие, ислам, католичество, буддизм и другие религии, разделяющие такие принципы хозяйствования. Исходя из этого можно предположить, что в случае если Россия разработает и примет за основу хозяйствования свою, РУССКУЮ политическую экономию, то другие страны, в которых основную часть населения составляют люди, исповедующие указанные выше религии, также смогут с пользой для себя применять принципы хозяйствования в соответствии с установками РУССКОЙ политической экономии и с учетом их национальных особенностей.

При этом в названии предмета нашего исследования осознанно используется термин РУССКАЯ, а не РОССИЙСКАЯ политическая экономия. Хотел бы сразу отметить, что это не имеет ничего общего с национализмом. Понятие РУССКИЙ в данном случае используется в расширительном (широком) смысле. Иностранцы, видя у себя в стране любого выходца из СССР, называли их «русские», несмотря на то, что они могли быть не только татарами, калмыками, якутами, проживающими на территории России (прежде РСФСР), но и азербайджанцами, белорусами, узбеками и казахами, которые ныне живут в самостоятельных государствах (раньше жили в союзных республиках СССР). И это воспринималось нормально. Вот это и есть «РУССКИЕ» в широком смысле слова. Говорят, что из кинофильма «Мимино» вырезали эпизод: грузин В. Кикабидзе и армянин Ф. Мкртчян в гостинице спускаются в лифте вместе с японцами, которые между собой говорят, что эти русские — все на одно лицо. Кто помнит лица веселого Вахтанга Кикабидзе с «лошадиной улыбкой» и печального Фрунзика Мкртчяна с носом в пол лица могут по достоинству оценить эту ситуацию.

При этом речь идет именно о характерных РУССКИХ национальных особенностях ведения хозяйства. Русская нация является государствообразующей для России. Это не привилегия русского народа, это его крест. Привилегии ассоциируются с расширением прав, а для русского народа его особая роль больше связана с его дополнительными обязанностями, прежде всего в части защиты Родины. Общеизвестно, что во время Великой Отечественной войны была установка, что в каждом войсковом подразделении должно было быть не менее 50% русских по национальности. В противном случае подразделение не считалось в достаточной мере боеспособным по своему ДУХУ. Не случайно, что и потери в большей степени понесли именно русские. Вот такие у русских привилегии.

При этом также широко известно, что практически все иностранцы, приезжающие в Россию, «обрусевают», то есть принимают своей ДУШОЙ и сердцем принципы и правила местной жизни, в том числе правила хозяйствования. Иначе говоря, они также становятся РУССКИМИ в широком смысле этого слова. При этом процесс ассимиляции, приспособления к новым условиям хозяйствования, с одной стороны, и процесс «обрусевания», с другой стороны, это разные процессы, хотя они могут в некоторых аспектах и пересекаться. Ассимиляция и приспособление могут быть временными, принудительными, вынужденными, внешними (видимостью). «Обрусевание» — это процесс добровольный, глубинный, внутренний, долгосрочный. «Обрусевший» человек фактически становится носителем Русского Духа (он искренне пропитывается Русским Духом). При этом Русский Народ в узком смысле слова (русский по крови) является не только носителем, но и хранителем Русского Духа. «Обрусевший» человек может быть православного вероисповедания (при этом, может быть и старовером), может быть мусульманином, буддистом, католиком. Основные каноны этих религий в части хозяйственных отношений порицают ростовщичество, спекуляцию и нетрудовые доходы, что позволяет людям, исповедующим эти религии, пропитываться Русским Духом. Искренне принять принципы Русской политической экономии и пропитаться Русским Духом может и атеист.

Еще раз возвращаюсь к деликатной теме национальной особенности РУССКОЙ политической экономии. Не каждому человеку дано правильно понять и тем более изложить РУССКУЮ политическую экономию. Как наверняка отметил бы по этому поводу В. Зомбарт, для того, чтобы почувствовать РУССКИЙ ДУХ, у исследователя должна быть как минимум РУССКАЯ КРОВЬ в жилах. Биологическому фактору в учении В. Зомбарта отводится существенное место и не без оснований. В этой связи выражаю надежду на то, что мои родители и предки сделали для этого всё возможное. Мой отец — выходец из многострадальной Смоленской губернии (многие иноземные завоеватели предпочитали старую смоленскую дорогу и находили там свою погибель), а моя мама — из Ярославской области. В этой связи можно рассчитывать на помощь «зова крови».

В то же время, мои последующие родственные связи могут удержать от скатывания к чрезмерному возвеличиванию и переоценке национальных особенностей РУССКОГО ДУХА. Жена была из украинской семьи. При этом, прадед жены по линии отца был немцем. Моя дочь вышла замуж за армянина. Все это национальное многообразие смешалось в наших внуках. Одним словом, Вы, уважаемый читатель, можете быть уверены в том, что в этой работе не может быть места русскому национализму и шовинизму.

Помимо этого, при анализе характера и особенностей политической экономии в качестве РУССКОЙ, учитывается то обстоятельство, что очень много людей в разные периоды истории России выехали из страны в другие государства на постоянное место жительства. При этом многие из них сохранили свои традиции, веру, жизненные принципы. Они также являются (осознанно или подсознательно) сторонниками РУССКОЙ политической экономии именно по национальному признаку, по своей «крови» (а не по месту своего постоянного проживания).

При анализе РУССКОЙ политической экономии основное внимание будет уделяться именно процессу создания богатства (создания стоимости), то есть ТРУДУ, процессу производства в отличие от того, что основным объектом исследования АНГЛИЙСКОЙ политической экономии была сфера обращения, ТОВАР, то есть процессы распределения и перераспределения созданной чужим трудом стоимости (богатства). Этому анализу была посвящена работа «Теоретические основы трудовой политической экономии», в которой были предприняты первые попытки сформулировать базовые постулаты РУССКОЙ политической экономии. В этом смысле то, что было обозначено как «Трудовая политическая экономия» стало составной частью более широкого понятия — РУССКАЯ политическая экономия.

Кроме того, в настоящей работе будет предпринята попытка показать сущность «РУССКОГО ДУХА» прежде всего в хозяйственной сфере. Как уже отмечалось, В. Зомбарт детальным образом проанализировал генезис и суть «КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО ДУХА». На первый взгляд эти категории из разных понятийных систем: вроде бы «русский дух» должен иметь некую национальную окраску, а «капиталистический дух» может сопоставляться с аналогичными категориями прочих общественно-экономических формаций. И тем не менее, если не придираться к некоторым «лингвистическим вольностям», по существу речь идет о сопоставлении в широком смысле слова «АНГЛИЙСКОГО ДУХА» (практически синоним «капиталистического духа», а точнее, Духа Эксплуататорской Экономики) и «РУССКОГО ДУХА» (то есть Духа Свободной Экономики), как специфических явлений хозяйственной жизни человечества.

При этом практически по каждому аспекту сравнительного анализа Русского и Английского духа обнаруживается не просто различие, а именно их диаметральная противоположность. Чисто научный процесс познания практически превращается в теологическое сопоставление существования в преисподней и жизни на небесах, проще говоря, на определение того, что такое «добро» и что такое «зло», «что такое хорошо и что такое плохо». И это не случайно. Русская политическая экономия и Английская политическая экономия — это не просто два вида экономических теорий, имеющих некоторую специфику и отличия. Это два диаметрально противоположных хозяйственных мира. Это антиподы. По каждому принципиальному хозяйственному вопросу ответы, в соответствии с канонами каждого из этих двух видов политической экономии, будут неизбежно противоположными. То, что хорошо для Русской политической экономии, то для Английской политической экономии — смерть. И наоборот.

Современный мир, к сожалению, очень сильно перемешал простые и ясные понятия Добра и Зла, сделав их неоднозначными, мутными, а порой и противоположными. Соответственно, людям, не успевшим с детства усвоить эти истины, довольно сложно привыкнуть к тому, что в действительности всё или многое, во что они верили и к чему стремились, оказывается мерзостью, а осмеянные и опороченные истины, которые они презирали, и есть самое главное в их жизни, ради чего ничего не должно быть жалко.

Уровень «зомбированности» людей средствами массовой информации ужасает. Многие заслуженные ученые как попугаи или магнитофоны воспроизводят «экономический бред» в духе Английской политической экономии, искренне почитая его за аксиомы. При этом малейшая полемика по поводу неочевидности этих аксиом в современных условиях России приводит их в состояние «ступора», когда у них на глазах разрушается их кумир. Очевидно, что люди всегда трудно расстаются со своими убеждениями (даже если эти убеждения не от ДУШИ, а являются результатом многолетнего заучивания в школе, в ВУЗе, на работе, на курсах повышения квалификации, не считая ежедневного «вдалбливания» через СМИ). Исходя из этого попробуем спокойно, постепенно, поэтапно, возвращаясь время от времени к тем же подходам и выводам, но в другом аспекте, анализировать привычные нам аксиомы Английской политической экономии, «разворачивая эти золотистые фантики» и добираясь до их зловонной сути. Это позволит нам, освободившись от гипноза и магии титулов и авторитетов авторов, наделенных различными регалиями для большей убедительности их так называемых теоретических исследований, открывать для себя новые аксиомы, свойственные только Русской политической экономии, базирующиеся на подлинной эквивалентности экономических отношений, социальной справедливости. Любой добросовестный ученый, искренне желающий разобраться в нынешней сложной экономической ситуации, поддержит эту попытку совместно заново отделить «черное» от «белого» и, что самое главное, — назвать «черное» черным, а «белое» — белым. Иначе говоря, речь идет о том, чтобы вернуться к давно забытым истинам, к социальной справедливости, к эквивалентному обмену.

Результатом многовековых научных исследований в сфере экономики является система постулатов, призванных защищать интересы состоятельных людей, Правящей Элиты. В экономической науке сформировался явный перекос в пользу собственников капиталов. Одним из важнейших недостатков экономической власти в мире было отсутствие Русской политической экономии, как теоретической основы Свободной Экономики. Именно это (отсутствие значимого методологического оппонента) позволяло искусственно сохранять монополию Английской политической экономии на право быть единственно верной экономической теорией, используемой всем миром. Именно на этой базе держалась безальтернативность капиталистического пути хозяйствования для всех без исключения стран мира.

Главной задачей «заказчиков» совершенствования Английской политической экономии является организация процесса удержания достигнутого результата, то есть не допустить полноценную разработку Русской политической экономии как подлинного антипода Английской политической экономии. Утрата Английской политической экономии своей искусственно созданной монополии чревата потерей управляемости мировой экономики с помощью денежных инструментов, то есть утратой власти над мировой экономикой.

Для того, чтобы сохранить Английскую политическую экономию в качестве единственно верного учения широко используются тезисы о том, что «так исторически сложилось», «так жили наши предки», «таковы наши традиции», «всегда так было» и тому подобное, хотя далеко не всегда всё было так, как выглядит сейчас. Правящая Элита просто использует свои властные полномочия (административный ресурс) для того, чтобы приумножать свое богатство, созданное чужим трудом, и старается облечь этот процесс в якобы «законную форму», зафиксировать в разрабатываемом ею же законодательстве её право на присвоение чужого имущества якобы на правовой основе.

Нужно признать, что усилия Правящей Элиты в значительной мере увенчались успехом. Почти всё население мира (кроме некоторых исламских государств) признало имеющееся положение дел за «нормальное» и готово мириться с тем, что Наемным Работникам хватает денег на сносную (а порой и очень приличную) жизнь от зарплаты до зарплаты и надеяться на «американскую мечту» (то есть, на случай, благодаря которому человек может стать сказочно богатым, перейти в состав Правящей Элиты). То что потеря работы сразу разрушает привычный образ жизни человека, его семьи, резко снижает его социальный статус, так же стало привычным для людей. При этом все надеются, что лично их это не коснется, т.к. они очень стараются на работе, они профессиональны, они успешны и, наконец, они «везунчики». Поэтому нет смысла менять сложившийся хозяйственный механизм, который так «разумно» и «убедительно», «научно обоснованно» расписан «выдающимися экономистами», лауреатами различных премий мирового уровня. В противном случае можно оказаться в положении безработного, а то и хуже. Поэтому лучше не высовываться.

Организованной силе состоятельных людей всего мира удалось в течение нескольких веков не только придумать «убедительное» обоснование «законности происхождения» своего в общем-то награбленного у других людей богатства, но и разобщить обворовываемое большинство населения мира для того, чтобы оно не смогло также мощно и организованно выразить свой протест против «исторически сложившегося положения». По их мнению, судя по всему, осталось только добить непокорный Исламский мир, который посмел сохранить подлинно традиционные принципы хозяйствования, использовавшиеся в старину (даже сформировал на базе этих принципов работу современных банков, так называемый «исламский банкинг»), а также показать неоспоримые преимущества использования этих принципов в экономике по сравнению с принципами Английской политической экономии. Теория конвергенции, как им представляется, выполнила свою основную роль приманки и теперь настало время сбросить маски. Запад ввел экономические санкции против России и ряда других стран, фактически объявив войну на уничтожение, полагая, что экономика противостоящих государств (включая Китай) достаточно «отравлена ядом Капитализма».

В итоге у всего населения России (независимо от уровня его благосостояния) есть только один вариант для дальнейшей жизни: безусловная победа в Мировой экономической и политической войне. Если продолжать использовать в своей хозяйственной жизни принципы Английской политической экономии, то есть принципы, предоставляющие преимущества противоборствующей стороне, то это означает однозначное поражение в битве. Победить можно только навязав противнику новые, выгодные России и неудобные врагу принципы хозяйствования. В качестве таковых предлагается Русская политическая экономия. При этом, первым шагом к победе должна быть реальная консолидация общества, которая должна базироваться не на преодолении единого для всех горя (этот метод действует быстро, но на очень короткий период времени, по истечении которого может начаться гражданская война), а на фундаменте подлинного равноправия людей, социальной однородности общества (этот подход требует немного больше времени на организацию, но зато обеспечивает долгосрочный эффект, который впоследствии может стать практически вечным).

Всё это причудливое пояснение понадобилось для того, чтобы помочь Вам, уважаемый читатель, избавиться от некоторого предубеждения против пересмотра так называемых «псевдоаксиом», получить иммунитет от влияния громких имён, авторитетов титулов, почетных званий авторов, высказывавших и поддерживавших те или иные экономические теории. Нас интересует только логика и убедительность аргументов в защиту того или иного тезиса. Если же логика и убедительность «хромают», то подобные якобы «аксиомы» должны лишаться этого почетного звания, избавляться от «неприкосновенности» и пересматриваться в пользу тезисов, подкрепленных строгой логикой и аргументацией.

---

Глава 2 
Предмет русской политической экономии, лежащей в основе свободной экономики

Люди давно задумывались над тем, какая наука является наиболее важной. Свой ответ на этот вопрос дал Аристотель, отметив, что « … надо, видимо, признать, что оно, [высшее благо], относится к ведению главнейшей науки, которая является собственно управляющей. А такой представляется наука о государстве, [или политика].…». Позднее эту науку будут именовать «политическая экономия» — наука об управлении экономикой и политикой, основа основ человеческой жизни. Учитывая, что против нас ведется именно экономическая и политическая война на уничтожение, трудно переоценить роль политической экономии в современных условиях. То факт, что наше главное оружие в этой войне — Русская политическая экономия, находится только в стадии осмысления, еще больше подчеркивает важность решения именно этого вопроса в борьбе за свое существование.

При этом, уважаемый читатель, хочу Вам дать совет в интересах экономии Вашего времени, опираясь на мудрость и опыт Аристотеля, который отмечал, что «… всякий между тем правильно судит о том, в чем сведущ, и именно для этого он добродетельный судья …. Это значит, что [добродетельный] в частном и образован применительно к частному, а вообще [добродетельный] образован всесторонне. Вот почему юноша — неподходящий слушатель науки о государстве: ведь у него нет жизненного опыта …, а из опыта [исходят] и с ним [связаны наши] рассуждения. Кроме того, покорный страстям, напрасно он будет слушать, т.е. без пользы, между тем как цель [данной науки] не познание, а поступки. Не важно, впрочем, годами ли молод человек, или он юноша нравом, ибо этот недостаток бывает не от возраста, а от того, что по страсти живут и преследуют всякую [цель]. Таким людям познание не помогает, так же как невоздержанным, но для тех, чья воля и поступки подчиняются суждению …, знать подобные вещи будет в высшей степени полезно.…».

Вот мы и подошли к определению предмета политической экономии. К. Маркс полагал, что предметом его исследования являются не только производственные отношения между людьми, но и уровень развития производительных сил страны. Как выдающийся ученый К. Маркс интуитивно предчувствовал преходящий характер капиталистических производственных отношений, историческую ограниченность срока существования этого строя. Вот только причину ухода Капитализма с исторической арены К. Маркс видел в достижении производительными силами страны очень высокого уровня развития. Как показал опыт последующего исторического развития многих стран указанное противоречие не разрешается столь просто и однозначно. Одновременно существуют капиталистические страны с высоким уровнем развития производительных сил, а также социалистические страны с более низким уровнем развития производительных сил. Более того, СССР как передовая социалистическая страна, достигнув небывалого уровня развития производительных сил, прекратил свое существование и вновь откатился на уровень капиталистических производственных отношений.

Таким образом, уровень развития производительных сил не является основной предпосылкой смены формаций. Как было показано выше, ключевым противоречием, определяющим развитие экономики Мира, является, как представляется, развитие и взаимодействие двух видов экономик: Экономики Эксплуатации Чужого Труда и Экономики Свободного от Эксплуатации Труда.

При этом в качестве необходимых предпосылок для смены общественных формаций должно быть:

— накопление критической массы богатства, которое может быть использовано на инвестиции;

— вызревание новой идеологии распоряжения этим богатством;

— формирование социального слоя, способного стать инициатором реализации новой идеологии;

— накопление критической массы новинок науки и техники, способных совершить качественный переворот в экономике.

На этой основе формируются предпосылки смены общественно экономических формаций. Сила той или иной социальной группы, которая способна возглавить процесс смены общественной формации предопределяет характер (эксплуататорский или не эксплуататорский, то есть свободный) нарождающейся общественно экономической формации. Это в значительной мере зависит от энергичности (пассионарности — по Л. Гумилеву) нарождающегося класса (социальной группы), заинтересованного в смене общественно-экономической формации. Кроме того, многое предопределяется тем, каким объемом имущества способен распоряжаться нарождающийся класс. При этом, как показывает исторический опыт, не обязательно это имущество должно изначально принадлежать этому нарождающемуся классу (оно может быть просто отнято, позаимствовано, реквизировано, национализировано, арендовано или в иных формах временно или на постоянной основе перераспределено в пользу нарождающегося класса). Помимо этого, необходим «научно-технический скачок», принципиально новые изобретения, способные радикально изменить уровень эффективности и производительности производства в пользу нарождающегося класса. Синтез новинок науки и техники, свободных финансовых источников, способных их материализовать в производстве, а также новая идеология, призванная мобилизовать нарождающийся класс на этот «научно-технический скачок», составляют основу механизма преобразования одной общественно экономической формации в другую. При этом идеология нарождающегося класса будет неизбежно представлять либо Эксплуататорскую Экономику, либо Свободную Экономику. Третьего не дано.

Как представляется, в настоящее время в России вновь происходит смена общественно-экономической формации. Менталитету Русского Народа претит Эксплуататорская Экономика. «Назначенцы — Капиталисты» сделали в постсоветский период свое дело: сконцентрировали огромные финансовые ресурсы, которые можно направить на принципиальное обновление экономики. Научно-техническое основание для нового «скачка» также сформировано — это «цифровизация экономики». Нарождающимся классом в России является тот самый Народ, доведенный до крайней нищеты, обездоленный и выведенный из состояния оцепенения. Народу опять нечего терять. При этом указанная социальная группа — это будущий «Средний Класс», то есть благополучный, зажиточный, самодостаточный, свободный, самоуправляемый, самоограничивающийся и самоорганизующийся, не приемлющий эксплуатацию не в каком виде. Идеологическую основу составляют базовые постулаты Русской политической экономии. Иначе говоря, новая общественно экономическая формация будет представлять в России Свободную Экономику (в форме Подлинного Социализма).

Таким образом, основным предметом изучения политической экономии являются в первую очередь производственные отношения между людьми (отношения в сфере производства, обращения и потребления). При этом отношения между трудящимися, трудовые отношения составляют стержень производственных отношений, отражающий способ соединения человеческого труда со средствами производства. Общественно-экономические формации как раз и различаются этим способом соединения труда со средствами производства.

Основным объектом настоящего исследования станет не ТОВАР (как у К. Маркса), не КАПИТАЛ, не ДЕНЬГИ, а ТРУД. Нас интересует категория Труд в широком смысле слова, как целесообразная деятельность человека, направленная на создание продуктов труда или оказание услуг, обеспечивающих на основе подлинного эквивалентного обмена справедливое распределение созданного этим трудом богатства, присвоение человеком всей созданной его трудом стоимости, удовлетворение его личных материальных и духовных потребностей, а также удовлетворение его потребностей в творчестве и созидании, участии в управлении государством, в решении региональных, отраслевых и общегосударственных задач. Под такое определение Труда в рамках Русской политической экономии подходит труд крестьян, ремесленников, рабочих и инженеров, ученых, писателей, художников, священнослужителей, государственных служащих и многих других людей, обеспечивающих собственным трудом свое существование и развитие страны.

Сразу оговоримся, что для Английской политической экономии трудом считается любая деятельность, результатом которой является дополнительный доход, независимо от того, является ли источником этого дохода личный труд человека, или чужой труд другого человека (а может быть и труд многих других людей).

Очевидно, что под понятие Труд в рамках Русской политической экономии не подходит деятельность ростовщиков и спекулянтов, то есть лиц, обеспечивающих свое существование за счет перераспределения в свою пользу результатов чужого труда. Спекулянты и ростовщики ничего не создают: смысл их деятельности в том, чтобы заполучить в свое распоряжение как можно больше товаров и услуг, созданных чужим трудом. При этом необходимо различать, с одной стороны, купца или торгового работника, который обеспечивает товарооборот без спекуляции (торговая наценка на уровне своих реальных издержек, плюс средняя норма прибыли, например, на уровне 12% от торговых издержек) и, с другой стороны, спекулянтов в сфере торговли (когда торговая наценка составляет, скажем, 40—50% от цены производителя, или когда при возникновении экстремальной ситуации цена на воду для нуждающихся возрастает в десятки раз). Первая группа торговых работников является добропорядочными гражданами, обеспечивающими подлинный эквивалентный обмен, и их деятельность считается Трудовой, а деятельность второй группы торговых работников носит явный спекулятивный оттенок и не может считаться Трудом.

Аналогичным образом необходимо оценивать деятельность банковских, биржевых, страховых и иных финансовых работников. Если на бирже осуществляются сделки только с реальной поставкой товаров (зерна, нефти, газа и т.д.), или приобретение акций компаний на весь срок реализации инвестиционного проекта до момента его полной окупаемости, то сотрудники такой биржи занимаются общественно полезным Трудом. Если же речь идет о спекулятивных сделках без реальной поставки товара, или без участия в инвестиционном проекте, то такая спекулятивная деятельность биржевиков не является Трудом. Банковские работники, предоставляющие кредиты под проценты, принимающие депозиты под проценты, являются ростовщиками, и их деятельность не является Трудом. В то же время сотрудники банков, обеспечивающие перечисление средств со счета на счет за небольшое вознаграждение по тарифу не являются ни спекулянтами, ни ростовщиками, и их работа может считаться Трудом.

Необходимо особо остановиться на оценке трудовой составляющей в деятельности предпринимателей. Существует два вида предпринимателей: владеющих и не владеющих средствами производства (капиталом). Вторые выступают в роли наемных управляющих, получающих высокую заработную плату за свою работу. Работа таких предпринимателей очевидным образом может быть отнесена к Труду. Первая группа предпринимателей, являющихся собственниками средств производства, лично участвует в организации деятельности своих предприятий (ныне это крайне редкое явление, многие владельцы капиталов либо не умеют, либо не хотят заниматься предпринимательством). При этом они получают вознаграждение за свой труд в объемах, существенно превышающих размер заработка наемных управляющих. Разницу составляет прибавочная стоимость. Если имеет место присвоение прибавочной стоимости, созданной чужим трудом, то по канонам Русской политической экономии деятельность таких предпринимателей не является Трудом. Тем более очевидно, что не считаются Трудом усилия владельца средств производства (не являющегося предпринимателем), направленные на присвоение прибавочной стоимости, созданной чужим трудом. Это классический образец эксплуатации и присвоения результатов чужого труда.

По канонам Английской политической экономии наоборот, доходы от спекуляции, ростовщичества и эксплуатации чужого труда являются наибольшими по своей массе и по этой причине деятельность спекулянтов, банкиров, торговцев, биржевиков, предпринимателей считается наиболее эффективным трудом в условиях Эксплуататорской Экономики.

Очевидно, что спекулянтам и ростовщикам, процветающим в настоящее капиталистическое время, совершенно безразлично, считаем мы, Трудящиеся, их деятельность Трудом или нет. Они живут за наш счет, богатеют день ото дня и смеются над теми, кто позволяет им безнаказанно обогащаться за чужой счет. Более того, для них, пожалуй, было бы оскорбительно, если бы получаемые ими доходы давались им не так уж легко, и у них создавалось бы впечатление, что они вынуждены реально «зарабатывать» эти деньги как простой инженер или рабочий. Трудиться и зарабатывать для спекулянтов и ростовщиков равносильно оскорблению. Именно поэтому, если настоящая книга попалась на глаза одному из них, то на этом месте спекулянт или ростовщик назовет Русскую политическую экономию «чушью», отложит ее в дальний угол и займется своим любимым делом (покупкой или продажей акций, облигаций, недвижимости или иной родной его душе спекулятивной или ростовщической деятельностью). Мы, в свою очередь, продолжим разговор с теми, кого заинтересовал предложенный подход.

Удивительно, но все действия ростовщиков и спекулянтов в соответствии с законодательством многих стран (кроме нескольких исламских государств) в соответствии с канонами Английской политической экономии являются не только законными, но и более того, молодежь им подражает и мечтает быстро разбогатеть именно за счет спекуляции, ростовщичества и прочих форм эксплуатации чужого труда. Они стали героями нашего времени. Точнее говоря, они были ими до 2008 года, до начала мирового финансового и экономического кризиса.

В определенной мере вина за то, что происходит в мировой экономике, лежит на экономистах, в первую очередь, на политэкономах, защищающих каноны Английской политической экономии. Всегда, когда возникали сложные ситуации, правители стран обращались к опыту и знаниям уважаемых специалистов. Благодаря советам этих людей и принятым на их основании решениям правителей мировая экономика развивалась в течение последних столетий, склоняясь в сторону, далекую от справедливости. Поэтому закономерно, что сейчас она зашла в такой тупик, из которого рекомендациями «традиционной» политической экономии (то есть Английской политической экономии) выход найти не представляется возможным. И причиной этому положению дел в определенной степени является страсть к наживе как правителей или Правящей Элиты, так и самих экономистов.

При этом в рамках Английской политической экономии ни о какой справедливости при решении экономических вопросов не может быть и речи, несмотря на то, что юридически зафиксировано, что только такой неэквивалентный обмен признается государством правомерным. В соответствии с канонами Русской политической экономии законодательство должно быть изменено в соответствии с требованиями подлинно эквивалентного обмена и социальной справедливости.

Для того, чтобы более подробно рассмотреть эволюцию общественной несправедливости, процесс утраты подлинной эквивалентности обмена, представляется целесообразным разделить общество условной страны на четыре социальные группы: Трудящиеся (трудоспособные граждане, источником существования которых является собственный труд), Нетрудящиеся (трудоспособные и нетрудоспособные граждане, источником существования которых является чужой труд, присваиваемый на якобы законных основаниях), Иждивенцы (постоянно или временно нетрудоспособные граждане, источником существования которых являются государственные средства или иные формы пожертвований) и Криминал (трудоспособные и нетрудоспособные граждане, источником существования которых является чужой труд, т.е. доходы, полученные в результате откровенно противоправных действий).

К группе Трудящиеся очевидным образом относятся люди, владеющие или не владеющие средствами производства, живущие на заработную плату или иные доходы, получаемые от их собственного труда (труда членов их семей) без привлечения подневольного труда. Таким образом, Трудящимися при Капитализме можно считать наемных рабочих предприятий всех форм собственности, наемных крестьян, работников малых семейных предприятий, мелких семейных фермерских хозяйств, наемных государственных служащих (врачей, учителей, преподавателей ВУЗов, сотрудников местных управ, региональных и федеральных министерств и ведомств, правительственных чиновников и сотрудников администрации руководства страны, сотрудников силовых структур), отдельных банковских, биржевых страховых и финансовых работников (с учетом вышеуказанных требований и особенностей оценки их труда). В группу Трудящихся входят также художники, писатели, скульпторы, ученые, дизайнеры, юристы, экономисты (в том числе политэкономы), живущие на доходы от собственного труда и не использующие наемный труд (например, писатели, использующие творчество «литературных рабов», не относятся к группе Трудящихся). Перечень профессий Трудящихся может быть продолжен. Критерий их определения понятен: источник существования — личный труд; отсутствие использования чужого подневольного труда. При этом еще раз хотелось бы обратить внимание на то, что сам факт владения или не владения средствами производства не является основанием для отнесения человека к группе Трудящиеся или Нетрудящиеся.

В группе Трудящиеся можно выделить две подгруппы: Трудящиеся, занятые производительным трудом (считая таковым труд, создающий стоимость), а также Трудящиеся, занятые непроизводительным трудом (потребление стоимости, созданной производительным трудом). Вторая группа Трудящихся получает доход за собственный труд в результате перераспределения ранее созданной производительным трудом стоимости, например, из государственного бюджета (государственные служащие всех уровней, врачи, учителя, сотрудники силовых ведомств и пр.), пожертвований или добровольных взносов (священнослужители, партийные и профсоюзные активисты и пр.), доходов граждан (врачи, учителя, преподаватели ВУЗов, воспитатели детских садов и яслей, работающие на коммерческой основе). Трудящиеся, занятые непроизводительным трудом — это особая группа Трудящихся, смысл деятельности которых заключается в том, чтобы учить, лечить, воспитывать, повышать культурный уровень, квалификацию всех граждан общества (Трудящихся, Нетрудящихся, Иждивенцев и даже Криминал), защищать каждого гражданина и все государство. Другими словами, именно в этой сфере проявляется реальный уровень благосостояния общества. Производительный труд создает основу богатства общества, а стоимость, созданная им, направляется на производственное и непроизводственное потребление. Производственное потребление — это создание возможности для расширенного воспроизводства и дальнейшего увеличения создания стоимости для нужд общества. А непроизводственное потребление — это максимально эффективное использование непроизводительным трудом части созданной стоимости в целях наиболее полного удовлетворения потребностей членов общества при заданных объемах созданной стоимости, а также расширенного воспроизводства способности к труду и дальнейшему созданию стоимости. Оборонные отрасли промышленности также относятся к непроизводственной сфере, то есть они не создают, а потребляют стоимость, созданную в производственной гражданской сфере.

Непроизводительный труд не производит дополнительную стоимость в том смысле, как это делает производительный труд: отсюда и появилось такое название труда. Непроизводительный труд потребляет часть стоимости, созданной производительным трудом. В то же время именно непроизводительный труд обеспечивает Трудящимся, занятым производительным трудом, возможность не только восстановить после трудового дня свои силы и способности трудиться, но и обеспечивают повышение квалификации трудящихся, рост сложности труда и профессионализма, а также подготовку молодой смены с необходимыми знаниями и навыками, и возможность пожилым Трудящимся выхода на заслуженный отдых и их посильное участие в воспитании подрастающего поколения и передачи ему своего опыта и знаний. Кроме того, непроизводительным является почетный ратный труд по защите Отечества, труд сотрудников внутренних дел и спецслужб, труд государственных служащих всех видов. Поэтому, чем выше результативность производительного труда (производительность труда), тем большая доля созданной стоимости (при прочих равных условиях) может быть направлена на непроизводственное потребление непроизводительным трудом, т.е. на надежную защиту Родины, укрепление правопорядка в стране, на здравоохранение, на развлечения, а самое главное — на воспитание нового поколения, на его образование, подготовку высококвалифицированных кадров, способных обеспечить дальнейший рост производительности труда, преемственность поколений, заботу о ветеранах и иждивенцах.

Хотелось обратить особое внимание нынешнего руководства страны на то, что не только содержание армии, но и производство для армии оружия является непроизводительным трудом. Сейчас получил широкое распространение тезис о том, что развитие оборонных отраслей промышленности является основным мультипликатором развития экономики, главным «локомотивом», который обеспечит долгожданный прорыв в развитии экономики. Это опасное заблуждение. Оборонные отрасли промышленности потребляют сырье и материалы, оборудование, трудовые ресурсы для создания вооружения, а не предметов потребления. В этой сфере не создается новая стоимость, а потребляется богатство, создаваемое в гражданских отраслях промышленности и сельском хозяйстве, в строительстве. Мощный оборонно-промышленный комплекс может создаваться и эффективно существовать не вместо гражданских производственных отраслей, а только на базе активного развития гражданских производственных отраслей. Чем более развиты традиционные гражданские отрасли экономики, тем бОльшие расходы на оборонные отрасли может себе позволить страна. «Локомотив» развития экономики страны должен быть сформирован ТОЛЬКО в гражданских отраслях экономики. В противном случае накопленное страной богатство будет быстро потреблено («проедено») оборонными отраслями промышленности и страна окажется у «разбитого корыта».

При дальнейшем изложении материала речь будет идти, в основном, о производственной сфере, о процессе создания стоимости.

В группу Нетрудящиеся необходимо отнести людей, присваивающих результаты деятельности чужого труда методами, относимыми законодательством страны к якобы законным. Нетрудящимися являются владельцы мелких, средних и крупных промышленных и сельскохозяйственных предприятий и организаций, использующих наемный труд рабочих и крестьян (независимо от того, участвуют владельцы в управлении этими предприятиями или нет), владельцы и работники банковских, биржевых, страховых и иных финансовых организаций, получающие доход от ростовщической или спекулятивной деятельности, владельцы оптовых и розничных торговых организаций, работающих на внутреннем и внешнем рынках, использующих спекулятивные методы работы, «челноки», зарабатывающие на жизнь спекуляцией от перепродажи отечественных и импортных товаров. В эту же группу нужно отнести лиц, живущих за счет процентов от банковских депозитов, или на доходы от сдачи в аренду жилья как типичных ростовщиков. Этот список также можно продолжать в зависимости оттого, что человек живет за счет присвоения результатов чужого труда.

Состав группы Иждивенцы очевиден. Это лица, не имеющие возможности трудиться (постоянно или временно) и существующие на средства государства или иные пожертвования. Таковыми являются дети, пенсионеры, инвалиды, беременные женщины, находящиеся в декретном отпуске, женщины или мужчины, находящиеся в отпуске по уходу за ребенком, а также прочие временно безработные или не работающие по уважительным причинам граждане.

К группе Криминал относятся все граждане, получающие доход за счет присвоения результатов чужого труда в результате противоправных действий (воровство, грабеж, разбой, убийство, аферы, мошенничество, рейдерство, вымогательство, взяточничество, получение «откатов» и прочие нарушения уголовного кодекса). При этом не имеет значение, осужден такой гражданин за указанные проступки, или нет. Важно, что помимо прочих (трудовых или законных нетрудовых) доходов такой гражданин имеет хотя бы один рубль, полученный незаконным путем, нарушив уголовное законодательство. Необходимо отметить, что Криминал и Нетрудящиеся ставят перед собой одинаковую цель: обогащение любой ценой за чужой счет. Отличие Нетрудящихся от Криминала заключается только в том, что Нетрудящиеся позаботились о том, чтобы в законодательстве их способы отъема чужого богатства официально считались законными.

Отнесение того или иного человека к той или иной вышеуказанной социальной группе не является постоянным или раз и навсегда данным. Если человек честно трудится, не получает незаконных дополнительных доходов, и источником его доходов является его собственный труд, то такой человек является типичным представителем группы Трудящиеся. Если тот же человек начинает кроме трудовых доходов получать проценты по депозитам, дивиденды на акции, доходы от сделок с недвижимостью, прибыль от предприятий, имеющихся в его собственности, в размерах, превышающих размер его собственных трудовых доходов, то такого человека необходимо отнести к группе Нетрудящиеся. При этом, если государственный чиновник помимо трудовых доходов получает прочие «предпринимательские» доходы (например, в случае получения таким гражданином взятки или «отката» независимо от ее размера и соотношения с прочими доходами) он должен быть отнесен к группе Криминал. Возвращение из группы Криминал в группы Трудящиеся или Нетрудящиеся возможно только после погашения судимости.

Тот же подход распространяется на людей, отнесенных к группе Иждивенцы. Если пенсионер кроме пенсии и трудовых накоплений получает проценты по депозитам, дивиденды на акции, доходы от сделок с недвижимостью, прибыль от предприятий, имеющихся в его собственности, в размерах, превышающих размер его пенсии и собственных трудовых накоплений, то такого человека необходимо отнести к группе Нетрудящиеся. Люди, переступившие закон, попадут в группу Криминал.

Следовательно, состав групп Трудящиеся, Нетрудящиеся, Иждивенцы и Криминал может постоянно меняться в зависимости от соотношения доли трудового, нетрудового или незаконного дохода в общей массе доходов каждого человека. При этом в группу Криминал человек попадает независимо от суммы незаконно полученного дохода.

То же общество любой условной страны можно разделить на две другие социальные группы, которые мы условно будем называть Народ и Правящая Элита. Критерием распределения людей на эти две группы полагаем наличие возможности влиять на текущие каждодневные управленческие решения на региональном и федеральном уровне.

Очевидно, что система выборов различных чиновников не имеет отношения к текущим решениям. С завершением выборов возможности многих людей влиять на отдельные текущие решения государственных служащих прекращаются. В повседневной жизни на первое место выходят возможности людей устанавливать и поддерживать личные приятельские отношения с людьми, наделенными властью, их родственниками. Личная просьба знакомого человека, приятный подарок, а порой компромат и шантаж становятся главными рычагами для получения разрешений на строительство объектов, установления преференций в той или иной сфере деятельности, а порой и для внесения изменений в законодательство. Те люди, которые имеют юридическое право на принятие управленческих решений на разных уровнях хозяйствования, а также люди, не имеющие таких полномочий, но имеющие различные рычаги личного влияния на тех, кто имеет необходимые полномочия, и составляют Правящую Элиту. Остальные люди, не имеющие ни полномочий, ни возможности влияния на уполномоченных людей, являются Народом.

Кроме того, необходимо различать Трудящихся, свободных от эксплуатации труда, и Трудящихся, не свободных от эксплуатации труда. При определении свободы в данном случае речь естественно не идет о свободе от тюремного заключения (эта тема нашла отражение в социальной группе Криминал), а о свободе от эксплуатации при рабовладении, феодализме, капитализме или социализме (если таковая эксплуатация имеет место быть, то очевидным образом такой Трудящийся при любой общественно экономической формации относится к подгруппе несвободных). Критерий свободы или несвободы Трудящегося лежит не в морально-этической сфере наличия или отсутствия его унижения и оскорбления его достоинства эксплуатацией владельцами средств производства (так называемыми Работодателями). Критерием является право (или отсутствие такого права) Трудящегося на получение им всей созданной его трудом стоимости [(V+M) в терминологии К. Маркса]. Свободные ремесленники и крестьяне даже при рабовладельческом строе (тем более при феодализме или капитализме), создающие продукцию собственными орудиями труда из собственного сырья, продающие самостоятельно эту продукцию на рынке, получают в свое распоряжение не только эквивалент сохраненной стоимости орудий труда, сырья и материалов (С), но и всю величину созданной стоимости [заработную плату (V) и так называемую «прибавочную стоимость» (M)]. Такие трудящиеся реально являются свободными. Те трудящиеся, кто не получает всю величину созданной стоимости, а, как правило, только зарплату, ориентированную на величину прожиточного минимума, даже в условиях социализма, не являются свободными Трудящимися, а остаются фактически эксплуатируемыми со стороны владельцев средств производства. Подробнее об этом речь будет вестись в других главах настоящей работы. На этом этапе важно определить, что является критерием несвободы Трудящихся — это изъятие части созданной их трудом стоимости без возмещения эквивалента (при этом речь не идет о налогообложении доходов, которое осуществляется только после первичного распределения созданного богатства).

Представляется крайне важным именно на начальной стадии разобраться и определиться с основными экономическими категориями с тем, чтобы избежать ошибок, допущенных последователями при развитии и совершенствовании Русской политической экономии.

Если при возведении здания допустить даже незначительные ошибки при строительстве фундамента, то это неизбежно приведет к разрушению всего сооружения через какое-то время. Фасад здания может выглядеть очень красиво, а жильцы дома (до трагедии) могут хвалить строителей за удобную планировку помещений, теплые окна и толстые стены. Но брак есть брак и через несколько лет в красивом здании пойдут трещины, начнется усадка фундамента и двери перестанут открываться. Будут лопаться трубы. Затем рухнут лестничные пролеты, а то и целые подъезды. Хорошо, если обойдется без жертв. Строителей будут ругать, но они сами ничего не смогут объяснить: ведь дом столько лет стоял и все были довольны, отчего случилась трагедия — непонятно.

То же самое происходит сейчас с мировой экономикой. Темпы развития стран были довольно высокими, уровень благосостояния людей неуклонно повышался и вдруг в 2008 году начались проблемы такого масштаба, что традиционные рецепты на базе Английской политической экономии не позволяют преодолеть кризис. Уровень безработицы неуклонно возрастает, заработные платы и пенсии сокращаются, государственные расходы снижаются, а ситуация к лучшему не меняется и нет признаков возможного улучшения.

Итак, каким виделось экономическое устройство государства основоположникам экономической теории?

Основой богатства всегда считался Труд. Соответственно, та страна, которая располагает бОльшим количеством людей, занятых трудом, богаче, чем страна, располагающая меньшим количеством Трудящихся. Как отмечал В. Петти « … Редкое население — подлинный источник бедности. Страна, имеющая 8 млн. жителей, более чем вдвое Богаче страны, где на такой же территории живет только 4 млн.…».

Там же на стр.14 В. Петти отмечает, что «… ошибочное мнение, будто величие и слава государя покоятся скорее на размерах его территории, чем на численности, искусности и трудолюбии его народа, тесно объединенного и хорошо управляемого, а также что более почетно отнять что-либо у других хитростью и грабежом, чем добывать самим из недр и моря.…».

В рабовладельческом обществе это может звучать так, что чем большим количеством рабов располагает страна, тем она богаче. Если никто больше в такой стране не работает, то этот тезис можно считать справедливым (пока оставим в стороне анализ деятельности свободных трудящихся, то есть свободных крестьян и ремесленников, не использующих чужой труд). В то же время необходимо учитывать, что если часть трудоспособного населения страны не занята трудовой деятельностью и ведет праздный образ жизни, поскольку располагает необходимым для такого образа жизни богатством, являясь рабовладельцем, ростовщиком или менялой, то такое общество является менее богатым, чем могло бы быть при прочих равных условиях, если бы всё население страны без исключения было занято трудом. Чем больше социальная группа трудоспособных Нетрудящихся, Иждивенцев и Криминала в обществе, тем оно относительно беднее, чем могло бы быть в случае занятости этой части населения в трудовой деятельности.

А. Смит в восьмой главе «Исследования о природе и причинах богатства народа» отмечает следующее: «… В том первобытном состоянии общества, которое предшествует присвоению земли в частную собственность и накоплению капитала, весь продукт труда принадлежит работнику. Ему не приходится делиться ни с землевладельцем, ни с хозяином.

Если бы такое состояние сохранилось, заработная плата за труд возрастала бы вместе с увеличением производительной силы труда, порождаемым разделением труда. Все предметы постепенно становились бы более дешевыми. На производство их требовалось бы все меньшее количество труда; и так как товары, на производство которых затрачено одинаковое количество труда, при таком положении вещей естественно обменивались бы друг на друга, то их равным образом можно было бы покупать на продукт меньшего труда».

Хочу особо обратить внимание читателя на обрисованную выше гипотетическую конструкцию (будем называть это «мечтой А. Смита»). Перечитайте эту цитату еще раз и постарайтесь ее запомнить. В этих рассуждениях просто и доступно изложена формула хозяйствования при условии полной справедливости экономических отношений и подлинной эквивалентности всех обменных операций. Иными словами так могло бы жить человечество, если бы с давних времен строго соблюдало основные заповеди и не допустило бы в повседневную хозяйственную жизнь спекуляцию, ростовщичество и возможность эксплуатации чужого труда, то есть продолжало бы жить по канонам Русской политической экономии, описывающей основы Свободной Экономики. Если перефразировать слова классика в современных терминах, то в обществе, свободном от спекуляции, ростовщичества и других форм присвоения результатов чужого труда, вся созданная Трудящимися стоимость принадлежит этим Трудящимся (и никому более, никаким владельцам земли или капитала, хозяевам и прочим нахлебникам) и распределяется Трудящимися по своему усмотрению, а цены на продукцию постоянно снижаются по мере внедрения достижений научно-технического прогресса и роста производительности труда.

Сейчас, несмотря на бурный научно-технический прогресс, цены на все виды товаров только растут, ни о каком падении цен даже не идет речь, как будто это нормальный экономический закон неуклонного роста цен на все изделия. А происходит это только в результате безудержной спекуляции, ростовщичества и эксплуатации чужого труда. «… Представители одного и того же вида торговли или ремесла редко собираются вместе даже для развлечений и веселья без того, чтобы их разговор не кончился заговором против публики или каким-либо соглашением о повышении цен….». Более подробно поговорим об этом позднее, а сейчас еще раз вспомним этот удивительно точный и глубокий тезис, «мечту А. Смита».

Для того, чтобы теоретически обосновать праздность существования власть имущих, экономисты выдвинули теоретическую установку о том, что богатство якобы создается не только трудом, но и землей, а также капиталом. Сначала В. Петти в «Трактате о налогах и сборах» была провозглашена формула «Труд есть отец и активное начало богатства, а земля — его мать». Позднее этот подход в трудах экономистов был расширен, было предложено считать обязательным вознаграждение за вложенный капитал, который накоплен некоторыми членами общества якобы исключительно благодаря их экономности и бережливости. После этого экономисты стали теоретически обосновывать необходимость передачи части созданной чужим трудом стоимости предпринимателю за его особый организаторский талант. В том или ином виде эти подходы поддерживались и дополнительно обосновывались экономистами всех поколений и при всех общественно-экономических формациях, представляющих Эксплуататорскую Экономику. Достаточно цинично и откровенно об этом рассуждает, например, А. Смит в главе V своей работы «Исследование о природе и причинах богатства народа», отмечая, что «… Каждый человек богат или беден в зависимости от того, в какой степени он может пользоваться предметами необходимости, удобства и удовольствия. Но после того как установилось разделение труда, собственным трудом человек может добывать лишь очень небольшую часть этих предметов: значительно большую часть их он должен получать от труда других людей; и он будет богат или беден в зависимости от количества труда, которым он может распоряжаться или которое он может купить».

Обобщая теоретические исследования в этой области, К. Маркс писал:

«… Если обратиться к обычным сочинениям по политической экономии, то прежде всего бросается в глаза, что все в них дается в двойном виде. Например, в распределении фигурируют земельная рента, заработная плата, процент и прибыль, в то время как в производстве в качестве факторов фигурируют земля, труд, капитал. Относительно капитала с самого начала ясно, что он определяется двояко: 1) как фактор производства, 2) как источник дохода, как фактор, определяющий известные формы распределения. Процент и прибыль фигурируют поэтому как таковые также и в производстве, поскольку они представляют собой те формы, в которых увеличивается, возрастает капитал, следовательно, представляют собой моменты производства самого капитала. Процент и прибыль как формы распределения предполагают капитал как фактор производства. Они — способы распределения, которые имеют своей предпосылкой капитал как фактор производства. Они суть также способы воспроизводства капитала.

Заработная плата представляет собой также наемный труд, рассматриваемый под другой рубрикой: та определенность, которую труд имеет здесь как фактор производства, выступает там как определение распределения. Если бы труд не был определен как наемный труд, то и тот способ, которым он участвует в продуктах, не выступал бы в качестве заработной платы, как, например, при рабстве. Наконец, земельная рента — если взять сразу наиболее развитую форму распределения, в которой земельная собственность принимает участие в продуктах, — предполагает крупную земельную собственность (собственно говоря, крупное сельское хозяйство) в качестве фактора производства, но не землю как таковую, так же как заработная плата не имеет предпосылкой труд как таковой. Отношения распределения и способы распределения выступают поэтому лишь оборотными сторонами факторов производства. Индивидуум, принимающий участие в производстве в форме наемного труда, участвует в продуктах, в результатах производства, в форме заработной платы. Структура распределения полностью определяется структурой производства. Распределение само есть продукт производства — не только по содержанию, ибо распределяться могут только результаты производства, но и по форме, ибо определенный способ участия в производстве определяет особую форму распределения, форму, в которой принимают участие в распределении. Полнейшая иллюзия, когда в производстве говорят о земле, в распределении — о земельной ренте и т. д.…».

Во всей этой цитате ключевым является положение о том, что «отношения распределения и способы распределения выступают… лишь оборотными сторонами факторов производства.». При этом факторами производства именуются «земля, труд, капитал». Строго говоря, факторами производства являются труд, средства труда и предметы труда.

При этом, сам же К. Маркс отмечал: « … Каковы бы ни были общественные формы производства, рабочие и средства производства всегда остаются его факторами. Но находясь в состоянии отделения друг от друга, и те и другие являются его факторами лишь в возможности. Для того чтобы вообще производить, они должны соединиться. Тот особый характер и способ, каким осуществляется это соединение, отличает различные экономические эпохи общественного строя.…».

Так все-таки, что является факторами производства?

«Капитал» в процессе производства не принимает никакого участия. Если, говоря о «капитале», экономист имеет в виду материально-вещественную форму в виде средств труда или предметов труда, приобретенных для организации производства, то эти средства труда и предметы труда и надо называть в качестве факторов производства. Слово «капитал» относится к другой терминологической цепочке: это категория отношений собственности, предшествующих собственно процессу производства, или следующих за процессом производства. Категорию «капитал» сподручнее использовать в сфере обращения. Фактором собственно процесса производства «капитал» именно как «капитал» не может быть, поскольку эта категория не имеет ни малейшего отношения к производству. То же относится и к «земле». Непосредственно в процессе производства земля может использоваться в качестве предмета труда, обрабатываемого различными орудиями труда (в зависимости от уровня развития науки и техники), или средства труда. Но сама «земля» просто как «земля» не является фактором производства.

Итак, факторами производства являются труд, средства труда и предметы труда. А теперь перечитайте ключевое положение о том, что способы распределения выступают оборотной стороной факторов производства. Получается следующее. При любой общественно-экономической формации, при любом уровне научно-технического прогресса факторами производства были, есть и будут труд, средства труда и предметы труда. Результатом процесса производства во все времена является продукция, в стоимость которой полностью переносится стоимость предметов труда, частично (в меру физического и морального износа) переносится стоимость средств труда, а также включается стоимость, вновь созданная главным фактором производства — трудом. Соответственно, продукция, как результат процесса труда, принадлежит тому, кто этот труд затратил. Если средства труда не принадлежат самому работнику и он их арендовал, то по итогам процесса производства он должен возместить собственнику средств труда величину их сохраненной (в меру физического или морального износа) стоимости. В этом случае в распоряжении работника останется сохраненная стоимость предметов труда и вновь созданная его трудом стоимость. В случае, если не только средства труда, но и предметы труда не принадлежали работнику (например, давальческое сырье), то по итогам процесса производства он должен не только возместить собственнику средств труда величину их сохраненной (в меру физического или морального износа) стоимости, но и собственнику предметов труда возместить их стоимость (вернуть продукцию из давальческого сырья, равную по стоимости исходному сырью). При этом в распоряжении работника останется вся вновь созданная его трудом стоимость. Вот нормальная схема взаимосвязи производства и распределения в увязке с факторами производства. Нет никакой основы для дополнительного вознаграждения не участвующих в процессе производства собственников средств труда и предметов труда. Эти собственники должны быть глубоко признательны работнику за то, что именно их средства труда и предметы труда были использованы в процессе производства и их стоимость в результате этого процесса труда сохранилась, воспроизвелась. В противном случае их средства труда или предметы труда могли просто сгнить, заржаветь и в итоге утратить свою первоначальную стоимость.

Любые попытки заменить предмет труда на «землю», средства труда — на «капитал», а труд — на «наемный труд» являются фальсификациями подлинного процесса производства, смешением экономических категорий из разных понятийных систем, искусственным запутыванием анализа исключительно для того, чтобы попытаться обосновать (пусть даже ложными методами) возможность присвоения результатов чужого труда собственниками этой «земли» и этого «капитала». Удивительно, но в течение столетий этот «аттракцион» удается «иллюзионистам» от экономики.

Почему в качестве фактора производства некоторые экономисты предлагают считать «землю»? Земля может использоваться в процессе труда как в качестве предмета труда (например, когда она вспахивается плугом), так и в качестве средства труда (например, когда земля дает крестьянину урожай пшеницы, выращенный силами природы из посаженных им зёрен). Вот именно вторая особенность использования земли в процессе производства создает иллюзию, что «земля» самостоятельно продолжает процесс производства без участия человека, а, следовательно, якобы становится дополнительным фактором производства. Во-первых, обращаем еще раз внимание читателя на то, что факторами производства помимо труда являются средства труда и предметы труда. Какова натурально-вещественная форма средств труда и предметов труда не имеет принципиального значения для производства как такового. Учитывая, что при рабовладении и феодализме наиболее распространенной формой производственной деятельности было сельскохозяйственное производство, «земля» встречалась наиболее часто в качестве как предмета труда, так и средства труда. В современных условиях существует огромное множество производств (в том числе крупных), в которых «земля» не используется ни в каком виде. Это говорит только о том, что «земля» при всей ее значимости в организации процесса производства, является только одной из форм факторов производства: предметов труда и средств труда.

Если настаивать на том, что «земля» как таковая должна быть наряду со средствами труда и предметами труда выделена в самостоятельный фактор производства, то по аналогии необходимо как минимум добавить в этот ряд «ветер» и «воду», как силы природы, которые также достаточно часто используются в процессе производства и создают иллюзию, что с их помощью процесс производства осуществляется без непосредственного участия человека. Это очевидно на примере ветряной или водяной мельницы, парового двигателя в пароходе или паровозе, на заводе. Но, несмотря на очевидность полной аналогии участия в процессе производства «земли», как силы природы, никто из экономистов не настаивает на расширении списка факторов производства в пользу других сил природы, таких как «ветер» или «вода». И это правильно, поскольку все эти (и прочие) силы природы, привлекаемые в процесс производства, приобретают различные формы реальных факторов производства: средств труда и предметов труда. Они не становятся самостоятельными дополнительными факторами производства.

Сейчас еще раз констатируем, что единственным источником богатства во все времена был и остается только Труд. Остальные факторы производства (предметы труда и средства труда, которые иногда почему-то называют «землей» и «капиталом») в части движения стоимости отражают в лучшем случае только СОХРАНЕНИЕ ранее созданного богатства, а в сфере производства способствуют повышению сложности труда, его способности создавать дополнительную стоимость. При этом сами по себе эти факторы производства НЕ СПОСОБНЫ СОЗДАВАТЬ стоимость. И эти способности факторов производства не меняются в зависимости от перехода на них права собственности от одного лица к другому лицу. Значение имеет только право собственности на рабочую силу. При рабовладении раб как носитель рабочей силы приобретается рабовладельцем. Только в силу этого обстоятельства богатства, создаваемые трудом рабов, присваиваются теми, кто пальцем о палец не ударил для их создания — рабовладельцами.

Если государство заботится об увеличении богатства страны, то главной задачей государственной власти должно быть обеспечение полной занятости Трудящихся своей страны, а не забота о росте объемов капитала в стране, о дальнейшем обогащении и без того не бедной Правящей Элиты, о формировании спекулятивных и ростовщических рыночных механизмов. То есть государство должно работать в интересах Трудящихся, защищать и оберегать их, обеспечивать работой, гарантировать им получение в свое распоряжение всей созданной их трудом стоимости. Другими словами, государство должно обеспечить Трудящихся реальной экономической свободой, а не превращать их в бесправный «товар — рабочую силу», в «фактор производства», владеющий только способностью к труду, находящийся под принуждением голодом и холодом в постоянном поиске, кому бы себя продать.

Если гипотетически предположить, что все капиталисты и нанимаемые ими работники имеют равные экономические возможности (например, у рабочих имеются запасы денежных средств, позволяющие безбедно содержать семьи без получения работы в течение не менее 6 лет, а у капиталиста имеется запас прибыли, позволяющий при полной остановке производства содержать в работоспособном состоянии имеющееся оборудование в течение примерно 3 лет, содержать свою семью в течение не менее 6 лет, кроме того спрос на рабочую силу равен ее предложению), то капиталисты вынуждены будут оставить в распоряжении рабочих всю величину созданной их трудом стоимости (не получат никакой прибавочной стоимости) и будут рады тому, что за счет труда этих рабочих они смогут сохранить стоимость зданий и сооружений (в виде амортизационных отчислений), стоимость сырья и материалов (которая в полном объеме переносится на стоимость продукции), уровень плодородия почвы (который от неиспользования земли может снизиться). Вот именно такую ситуацию государства всех стран боятся допустить, поскольку это будет означать потерю Правящей Элитой власти в стране. При этом реальная власть находится в руках не государственных чиновников (их всегда можно легко заменить), а владельцев капитала. Власть капитала сохраняется до тех пор, пока считается общепризнанным, что богатство создается не только Трудом, но и капиталом, а также землей. Как только станет понятно, что источником богатства является только Труд, власть переходит к тем, кто способен к Труду, а собственники земли и капитала в лучшем случае получают возможность не трудиться (если это противно их натуре) и постепенно проедать накопленное за чужой счет богатство, которое перестанет «самовозрастать», давать «проценты на вклады». Для того, чтобы упразднить власть капитала необходимо только внести изменения в законодательство, запретив эксплуатацию чужого Труда, спекуляцию и ростовщичество как уголовно наказуемые преступления.

Анализируя развитие политэкономии, трансформацию науки под влиянием требований Правящей Элиты, А. Пезенти отмечал, что «… сегодня признается, что трудовая теория стоимости оказалась чрезвычайно неудобной. … затруднения последователей Рикардо в разрешении противоречий классической системы проистекали из того, что они решительно отказывались рассматривать прибавочную стоимость как неизбежный вывод из трудовой теории стоимости (т. е. признать эксплуатацию, присущую капиталистической системе) … классическая политическая экономия в определенный момент перестает быть наиболее подходящим орудием для господствующего класса. Ее теоретическая позиция больше не вызывает интереса, становится опасной: она обнажает отношения между экономическими категориями ренты, процента и заработной платы, подчеркивает внутренне присущие им антагонизмы и, защищая прибыль в ущерб ренте, выявляет и противоречие прибыль — заработная плата.…».

Даже в ущербном виде трудовая теория стоимости и теория эксплуатации чужого труда не только игнорировались Правящей Элитой, но и по их заказу проводились многочисленные «теоретические изыскания», отвлекающие от этих проблем, переводящие анализ в другую плоскость, увлекаясь мелочами, деталями именно сферы обращения (спрос, предложение, маркетинг, динамика цен, микро и макроэкономический анализ, региональные аспекты и прочая «дымовая завеса»). Сейчас предлагаемый в ВУЗах экономический курс не дает возможности задуматься над основополагающими понятиями и категориями (их дают скороговоркой как очевидные аксиомы для запоминания, а не для анализа и осмысления), поскольку экономика теперь перегружена математикой, формальными построениями, графиками, статистикой. Материал для запоминания есть, а возможности разобраться в современных экономических процессах нет.

Пока законодательство неизменно и основывается на Английской политической экономии, охраняется «прокапиталистическим лобби», студенты в ВУЗах будут продолжать заучивать фразу о том, что «богатство создается трудом, капиталом и землей». Если еще раз обратиться к этому фундаментальному утверждению, которое сейчас воспринимается практически как аксиома, то для непредвзятого читателя очевидно, что при самом высоком уровне плодородия земля не даст урожай без приложения Труда (семена необходимо внести в почву, которую нужно было вспахать и проборонить). Сама по себе земля не способна выращивать необходимую продукцию. Она может только случайно дать жизнь культурам, необходимым человеку. Как показывает практика, даже заброшенные поля, на которых ранее выращивались полезные культуры, без приложения человеческого Труда зарастают бурьяном, кустарником, а впоследствии могут вообще прийти в негодность для сельскохозяйственного потребления. А дикая природа редко может порадовать человека полезной продукцией в промышленных объемах (кроме ягод и грибов). Рожь, овес, пшеница, гречиха и прочие основные культуры в природе в необходимых для жизни человека объемах не могут вырасти сами по себе. Только Труд, прилагаемый к земле, независимо от уровня ее плодородия, создает необходимый для жизни человека продукт. Природа может повлиять только на качество и количество выращенного на земле продукта с приложением к нему человеческого Труда. Одно и то же количество Труда, приложенное к одному и тому же участку земли, может дать разный урожай одной и той же культуры в зависимости от уровня осадков в течение того или иного года, количества солнечных дней во время страды, стихийных бедствий (града, урагана, наводнений и пр.). Но это никак не умаляет главного тезиса о том, что если к этому участку земли вообще не будет приложен Труд, то вообще никакого урожая этот участок не даст. Труд — это единственный источник богатства.

Аналогичным образом обстоит дело и с капиталом. Главные аргументы экономистов, защищающих тезис о том, что капитал является одним из источников богатства общества, сводятся к тому, что результат труда будет различным, если Труд будет располагать разными орудиями труда (при использовании примитивных орудий труда ремесленники производили меньше продукции, чем с использованием парового или электрического привода машин и оборудования). Да, это действительно так, и с этим никто спорить не собирается. Но какими бы современными ни были бы машины и оборудование без человеческого Труда они сами по себе не способны создать никакой продукции. Мне могут возразить, что сейчас уровень развития робототехники достиг такого уровня, что существуют целые заводы (например, автосборочные), которые могут самостоятельно работать без единого человека. Да, согласен. Но когда на таком заводе происходит программный сбой, или требуется переналадка оборудования на производство нового или усовершенствованного изделия, то на заводе появляется большой коллектив программистов и инженеров, которые выполняют эту работу. Так что даже самые современные машины и оборудование не могут работать без человеческого Труда. Если же под капиталом иметь в виду прежде всего деньги, то в отличие от машин, которые, как было показано выше, некоторое время могут работать без участия человека, деньги ни одной секунды не могут работать сами по себе без человеческого труда. Капитал не может быть самовозрастающей стоимостью. Это нонсенс. Оставьте деньги (особенно бумажные) храниться на три года на полке или в сундуке и посмотрите, сколько их останется по истечении срока. Если никто из ваших родственников или соседей не найдет их и не потратит, то, в лучшем случае, Вы найдете те же суммы денег. В худшем случае деньги могут прийти в негодность для употребления из-за плохих условий хранения (уровень влажности, наличие насекомых или грызунов и пр.). Стоимость может быть сохранена и увеличена только человеческим Трудом и другого источника стоимости (богатства) не существует. Научно-технический прогресс обеспечивает рост сложности труда, производительности труда, за счет чего Труд становится способным производить все большее количество стоимости (богатства).

Многие экономисты выстраивали систему псевдотеоретических обоснований отношений собственности как источника богатства (собственник средств производства, по их мнению, может рассчитывать на часть созданной чужим Трудом стоимости только на том основании, что в процессе Труда использовалось имущество собственника и за это он должен быть «вознагражден»). Это очень опасное заблуждение, которое повторяется экономистами на протяжении веков.

Право собственности на любое имущество (кроме права собственности на людей в период рабовладения и на крепостных крестьян при феодализме) никогда не было и не может быть источником обогащения. Имущество, находящееся в любой форме собственности (частной, личной, коллективной, государственной, общественной, долевой, акционерной и других форм), подвергается физическому и моральному износу, в результате которых его первоначальная стоимость может только уменьшаться. Имущество может быть производственного и непроизводственного назначения. Предметы потребления (в том числе длительного пользования) как имущество непроизводственного назначения постепенно по мере своего износа безвозвратно утрачивает свою стоимость и другого процесса движения стоимости этого имущества быть не может. Что касается имущества производственного назначения (средств труда и предметов труда), то стоимость этого имущества также утрачивается по мере износа, но в отличие от имущества непроизводственного назначения, стоимость средств труда и предметов труда имеет возможность полностью или частично сохраниться в процессе Труда. Если имущество используется в процессе Труда, то этот Труд позволяет сохранить первоначальную стоимость этого имущества. Самопроизвольно увеличиться, самовозрасти стоимость имущества не может (конъюнктурные спекулятивные колебания курса акций и основных сырьевых ресурсов, котирующихся на бирже, не отрицают этого тезиса, т.к. это колебания цены, а не стоимости товаров, которые к тому же за продолжительный период времени, учитывающий повышения и понижения котировок, нивелируются).

А. Смит однозначно указывает, что «… самое священное и неприкосновенное право собственности есть право на собственный труд, ибо труд есть первоначальный источник всякой собственности вообще.…». К этому можно было бы добавить только то, что Труд является не только «первоначальным источником», но и единственным источником всякой собственности, а собственность землевладельцев и владельцев капитала — это лишь результат перераспределения «всякой собственности вообще», созданной чужим Трудом, в условиях принуждения Трудящихся голодом и холодом к согласию с этой экономической несправедливостью и грубого нарушения требований эквивалентности обмена, как основы Экономики Эксплуатации Чужого Труда (основы Английской политической экономии).

Добросовестные ученые, останавливаясь на аксиоматическом описании для студентов формулы «богатство создается трудом, землей и капиталом (может быть и предприимчивостью)», неизбежно «запинаются» о нелогичность и несправедливость этой конструкции. К таковым ученым, на наш взгляд, относится А. Пезенти, который в своем учебнике в этой связи отмечал, что «… человек всегда остается субъектом жизни, создания богатства. А тот, кто стремится с помощью софизмов доказать обратное и «идеалистически» приравнять человека к машине, из какой бы доктрины он ни исходил, не может скрыть мотива, ведущего его к такому отождествлению. Этот мотив ясен: он заключается в том, чтобы оправдать и защитить строй производства, который все превращает в вещи, в товары.

Когда мы пытаемся поставить на один уровень, в качестве одинаковых факторов производства, человека и уголь, человека и машину, человека и здание или гигиеническую службу, это означает, что мы не хотим мыслить диалектически, открывать истины жизни, а хотим лишь защищать ту систему производства, которая все превращает в товары, в вещи, в факторы производства, имеющие одинаковую цель — обеспечить прибыль капиталисту.…».

На наш взгляд это достаточно смелая и откровенная позиция, которая обнажает заказной характер современных теоретических экономических изысков, призванных завуалировать вопиющую экономическую несправедливость, выраженную в постоянном нарушении эквивалентности обмена по отношению к Трудящимся по итогам процесса Труда (стоимость, созданная их Трудом, заведомо больше стоимости, полученной ими по итогам работы), сохранить «покрывало псевдозаконности» над преступным по своей сути наглым обворовыванием Трудящихся в форме присвоения капиталистом прибавочной стоимости, созданной Трудом Трудящихся (единственным аргументом в защиту этого беззакония осталось выражение «так исторически сложилось», хотя при наличии политической воли государства можно совершенно по другому «исторически сложить» отношение к результатам Труда Трудящихся).

А теперь вновь вернемся во времена рабовладения. Теперь представьте себе, как можно утверждать, что единственным источником богатства Общества является Труд? Самым распространенным видом трудящегося человека был раб. Кое-кто кроме них еще трудился (свободные крестьяне, ремесленники). В соответствии с канонами Русской политической экономии получается, что труд рабов — главный и почти единственный источник богатства. А все усилия императора, армии, аристократии, прочих рабовладельцев, философов, экономистов, претендующие на Труд, являются только расходованием того, что создано рабами. Каково это, Императору осознавать, что Труд самого последнего никчемного раба СОЗДАЕТ БОГАТСТВО общества, а деятельность великого Императора, решающего судьбы всего мира — НЕ СОЗДАЕТ НИЧЕГО? Император только потребляет созданное чужим трудом.

Здесь необходимо будет сделать еще одно уточнение, не имеющее непосредственного отношения к рабовладельческому строю, но очень важное для уяснения основ Русской политической экономии. Экономическая теория в течение столетий формировалась для обслуживания интересов Правящей Элиты. Представитель Правящей Элиты как бы взирает сверху как сторонний наблюдатель на происходящие в экономике процессы и регулирует их. Экономические отношения касаются людей, в основном, принадлежащих к группе Трудящихся. Правящая Элита (используя подсказки экономистов) определяет порядок соединения Труда и средств производства, механизм распределения созданного богатства, принципы обмена созданной продукции, особенности потребления благ. Иными словами Правящая Элита расписывает до мелочей права и обязанности Трудящихся, но практически ни одна экономическая теория не рассматривает процесс общественного воспроизводства относительно самой Правящей Элиты. Правящая Элита все время как бы вне закона, выше закона, а также вне производства. Правящая Элита появляется только в сфере обращения, когда появляется возможность перераспределять созданное чужим Трудом богатство, в виде владельца капитала, предпринимателя, коммерсанта, а также в сфере потребления. Таким образом, Правящая Элита находится вне процесса создания стоимости, создания богатства.

При этом многие важные для понимания основ политической экономии вопросы, по которым столетиями продолжаются споры, давно нашли свое однозначное решение именно в условиях хозяйственной жизни Правящей Элиты.

Например, все основополагающие положения теории Т. Мальтуса не выдерживают никакой элементарной критики применительно к Правящей Элите. Т. Мальтус утверждает, что «… мы можем признать несомненным то положение, что если возрастание населения не задерживается какими-либо препятствиями, то это население удваивается через каждые 25 лет и, следовательно, возрастает в каждый последующий двадцатипятилетний период в геометрической прогрессии. … средства существования при наиболее благоприятных условиях применения человеческого труда никогда не могут возрастать быстрее, чем в арифметической прогрессии.…». Отсюда следует ошеломляющий вывод о том, что ресурсов на всех не хватит, Трудящимся (заметьте — не Правящей Элите) надо ограничивать потребление, чтобы они чрезмерно не плодились, иначе может быть катастрофа перенаселения мира и голода.

Опыт жизни Правящей Элиты свидетельствует в течение столетий, что слой населения, располагающий богатством, позволяющим безбедно существовать нескольким поколениям этих людей, не только не размножаются в геометрической, но даже и в арифметической прогрессии. Наличие в постоянном распоряжении средств у каждого представителя Правящей Элиты, превышающих их прожиточный минимум, не провоцирует чрезмерный дополнительный спрос на предметы потребления (человек не может съесть больше определенного физического объема пищи, не может одновременно носить четыре костюма, две шляпы и т.п.). Каждый человек (не только представитель Правящей Элиты, но и каждый Трудящийся) способен к самоограничению, то есть сам определить долю своего дохода, которую он направит на текущее потребление, часть, которую отложит для накопление для приобретения предметов потребления длительного пользования, а также ту часть, которую может направить на инвестиции [создание собственного малого (а может быть и крупного) предприятия, приобретение акций компании и пр.]. Это каждый день подтверждается во всех странах на опыте работы банков, в которых не только Правящая Элита, но и Трудящиеся накапливают временно свободные от текущего потребления денежные средства. Так что теория Мальтуса не только живодерская и античеловечная по форме, но и не состоятельная по содержанию. Она нужна владельцам капитала для того, чтобы объяснить самим же Трудящимся «неизбежность» того, что им как «неразумным детям» будет выдаваться для потребления не вся созданная их Трудом стоимость, а только ее незначительная часть, которой достаточно только для того, чтобы «сводить концы с концами», а не то Трудящиеся начнут «плодиться в геометрической прогрессии» и впадут в нищету (Трудящиеся и так находятся благодаря этой теории в нищете, чтобы спастись от нищеты). В действительности эта теория нужна состоятельным капиталистам для того, чтобы Трудящиеся не претендовали на получение всей созданной их Трудом стоимости и не лишили их колоссальных объемов прибавочной стоимости.

И подобных примеров, когда экономическая жизнь Правящей Элиты стоит особняком, не включается в экономический анализ, а все категории крутятся исключительно вокруг Трудящегося человека, достаточно много. По мере изложения материала при необходимости будем обращать внимание читателя на подобные случаи.

Уровень эксплуатации человека, как гласит теория, вполне счетная величина. К. Маркс предлагал определять эту величину соотношением M/V. Другими словами, если хотя бы часть созданной трудом человека стоимости у него по тем или иным причинам отчуждается, то человек является эксплуатируемым (при этом не имеются в виду налоговые, социальные и прочие обязательные отчисления, которые осуществляются после присвоения Трудящимися созданной их Трудом стоимости).

Принято считать, что при рабовладении вся созданная трудом раба стоимость забирается рабовладельцем. То есть, величина V равна нулю, а соотношение, характеризующее уровень эксплуатации труда при рабовладении максимальный в истории человечества. По мере развития человеческой цивилизации, переходящей от рабовладения к феодализму, капитализму или социализму, уровень эксплуатации Трудящихся якобы постепенно снижается.

Например, по мнению В. Молостова (на сайте dopinfo.ru) «…уменьшение с каждым столетием интенсивности эксплуатации человека. Эксплуатация может быть насильственная (физическая) и экономическая. Как показывают исследования, с каждым 100 лет сила эксплуатации человека человеком на земном шаре становится все меньше и меньше.…

…Эксплуатация — это главная характеристика производственных отношений. Эксплуатация — это взаимоотношение обладателей капитала и трудящихся. Наивысшая интенсивность эксплуатации (физическая и экономическая) происходила при зарождении человеческой цивилизации — в период рабовладельческого строя. В период существования этого строя рабы не имели никакой частной собственности, а рабовладельцы владели всеми материальными благами цивилизации того времени. Условно примем эксплуатацию с рабовладельческими производственными отношениями за 100%. В таком случае ранней феодализм и социализм имеют 97%-ю силу (потенциал) эксплуатации, поздней феодализм — 95%, дикий капитализм — 80%, цивилизованный капитализм — 70%».

Представляется, что подобные утверждения неверны.

Не имеет значение, в какой форме Трудящийся получает возможность восстановить свои жизненные силы: в виде денег, выплаченных в форме заработной платы, на которые он может купить продукты питания и одежду, или в натурально-вещественной форме, то есть в виде самих продуктов питания и одежды. Рабовладелец действительно сначала изымает всю созданную трудом раба стоимость, но затем возвращает ему значительную часть этой же стоимости в виде еды и одежды. Поэтому не величина V при рабовладении равна 0, а величина М почти равна 0. Да и само соотношение M/V, как это не парадоксально, ничтожно мало, поскольку незначительна величина М по сравнению с величиной V (в натурально-вещественной форме) при рабовладении. Получается, что уровень эксплуатации труда рабов очень низкий в связи с крайне низкой производительностью труда рабов. При том же капитализме указанное соотношение находится на куда более высоком уровне.

В соответствии со статистикой, опубликованной в монографии «Экономическое соревнование между СССР и США» (Госпланиздат, Москва, 1959 год) уровень эксплуатации трудящихся, например, в США в классических капиталистических условиях находился куда как на более высоком уровне, чем при рабовладении. Разделив фонд прибылей (прибавочную стоимость) на фонд заработной платы производственных работников (переменный капитал), авторы указанной монографии получили следующие данные о норме эксплуатации в США (в %):

1947 г________210,0 1952 г___________228,4

1948 г________224,5 1953 г___________217,1

1949 г________227,6 1954 г___________233,3

1950 г________233,3 1955 г___________239,3

1951 г________232,4 1956 г.__________ 236,3

К сожалению в указанной работе не приводятся аналогичные соотношения показателей в СССР поскольку ее авторы исходят из того, что в СССР не было эксплуатации Трудящихся. Современные статистические данные не позволяют привести такие данные по состоянию на те же годы, но подобный расчет можно сделать для 1986 года. Это безусловно «смазывает» картину, но позволяет в определенной степени судить об уровне эксплуатации Трудящихся. Если взять по состоянию на 1986 год среднегодовую численность рабочих, служащих и колхозников (в млн. человек), умножить ее соответственную часть на среднемесячную заработную плату рабочих и служащих в народном хозяйстве с добавлением выплат и льгот из общественных фондов потребления (в рублях), и умножить на 12 месяцев, а также умножить оставшуюся часть на среднюю годовую оплату труда колхозников в общественном хозяйстве с добавлением выплат и льгот из общественных фондов потребления (в рублях), то получится величина доходов трудящихся, равная 430742,8 млн. рублей. В этом же году прибыль предприятий и организаций составила 190877 млн. рублей. Таким образом, грубый расчет позволяет определить уровень эксплуатации трудящихся в 1986 году на уровне 44,31% [(190877): (430742,8) х 100%]. Очевидно, что уровень эксплуатации в СССР был ниже, чем в США, но эксплуатация все-таки имела место.

При этом не надо путать форму эксплуатации человека (при рабовладении — принуждение к труду плеткой, травлей собаками, а наказание вплоть до убийства, а при капитализме — лишение премии, надбавки к зарплате, задержка карьерного роста, увольнение), которая со сменой общественно экономических формаций становится все более цивилизованной, изощренной, и уровень эксплуатации, определяемый по вышеуказанной формуле. Но от изменения формы не прекращается сама эксплуатация. А уровень ее становится с ростом цивилизованности общества все более высоким, а не наоборот, как это пытались представить некоторые экономисты. Абсолютная величина стоимости, оставляемой в распоряжении работника по мере развития науки и техники увеличивается, что создает у Трудящихся впечатление, что их жизнь становится все более благополучной. При этом стоимость, оставляемая в распоряжении работника, становится все меньше относительно стоимости, присваиваемой его эксплуататорами. То есть, эксплуататорами присваивается всё большая абсолютно и относительно стоимость, создаваемая чужим Трудом, что свидетельствует об усилении эксплуатации чужого Труда.

А. Смит отмечал, что «… Высокая прибыль в действительности больше влияет на повышение цены продукта, чем высокая заработная плата. … Та часть цены товара, которая сводится к заработной плате, возрастает во всех различных стадиях производства лишь в арифметической пропорции к этому увеличению заработной платы. …та часть цены товара, которая сводится к прибыли, возрастает на всех различных стадиях производства в геометрической пропорции к этому увеличению прибыли. … На повышение цены товаров увеличение заработной платы оказывает такое же действие, как и простые проценты на возрастание долга. Увеличение же прибыли действует подобно сложным процентам.…».

При социализме в СССР впервые в истории человечества вышеуказанные пропорции усиления эксплуатации труда были нарушены: стоимость, оставляемая в распоряжении работника, становится абсолютно и относительно больше по сравнению со стоимостью, присваиваемой социалистическим государством как эксплуататором, что свидетельствует об ослаблении эксплуатации Труда при социализме в СССР по сравнению с предшествующими формациями.

В то же время, абсолютный размер получаемых Трудящимися доходов в сравнении с аналогичными доходами Трудящихся прочих капиталистических государств увеличивался не такими уж быстрыми темпами, как этого хотелось руководству страны. США, организовавшие после Великой отечественной войны в Европе «витрину капитализма», сформировали «видимость благополучной жизни в кредит» (под низкий процент), за счет чего предоставляли в текущее распоряжение населения все возрастающую часть создаваемой стоимости (в счет долга будущих поколений) при одновременном наращивании обязательств тех же Трудящихся вернуть в будущем эту стоимость капиталистам с процентами. Это не меняло в принципе ситуацию с эксплуатацией Трудящихся в странах Западной Европы, но значительно снижало показатель эксплуатации в текущем измерении, что позволяло резко увеличивать текущий уровень жизни населения Европы относительно аналогичных показателей жизни советских людей. Американцы правильно вычислили слабое место в социалистической конструкции (принципиальное непредоставление населению потребительских кредитов) и успешно «надавили на болевую точку». Партийные лидеры не могли объяснить советским людям, почему при относительно одинаковых уровнях развития экономики в СССР и в странах Западной Европы уровень жизни людей различался существенно не в пользу СССР и этот разрыв неуклонно увеличивался. Американцы не альтруисты, они не тратят деньги на пустые представления. Этот «европейский рай» обеспечивался американцами в течение 40—45 послевоенных лет до начала «Перестройки» в СССР. После «развала» СССР социальные программы и различные социальные льготы в Европе стали постепенно сворачивать, восстанавливая первоначальные пропорции эксплуатации Трудящихся Европы, ипотечные и прочие кредитные программы превратились в «финансовые пузыри», после краха которых Трудящиеся не только вынуждены были вернуть в банки невыкупленные квартиры, но и потерять все вложенные в эти квартиры деньги. Главный противник капитализма в виде социалистической системы, способной привести своим примером к полному уничтожению ростовщичества и спекуляции, по мнению американцев был повержен и настало время компенсации расходов, понесенных ими за 45 послевоенных лет. Так называемый «мировой кризис образца 2008 года» почему-то в значительной мере задел именно Европу, а не Китай, Бразилию или США. Волны забастовок и протестов ходят именно по территории Европы, эксплуатацию наемных рабочих которой теперь будут низводить до уровня эксплуатации довоенного образца. Да, не надо было Европе радоваться развалу СССР, который был не только «оплотом мира», но и гарантией высокого уровня жизни европейского населения, который ныне потерян ими на долгие годы.

Было нарушено одно из ключевых требований о необходимости роста абсолютной величины доходов Трудящихся (в пересчете на одного Трудящегося) по сравнению с аналогичными доходами при предшествующем строе. При этом уровень эксплуатации при социализме (М/V) снизился по сравнению с капиталистическим уровнем, что произошло впервые, чего не было при предшествующих общественно-экономических формациях.

Вернемся в эпоху рабовладения. Как было показано выше важными основаниями для присвоения результатов чужого труда при рабовладельческом обществе считались также права собственности на землю, на различные орудия труда и на деньги. Крестьяне в большинстве своем не имели в собственности землю. Кроме того, крестьянам и ремесленникам не хватало средств на приобретение орудий труда и им их предоставляли за плату либо натурой, либо в денежной форме в виде займа. При этом очевидно, что прежде Свободные Трудящиеся, попав в такую ситуацию (необходимость заимствования чего бы то ни было), перестают быть таковыми (Свободными). Необходимость выплаты высоких процентов превращают Свободных Трудящихся в зависимых, подчиненных, в каком-то смысле превращает их в придаток к собственности других людей (землевладельцев, ростовщиков, хозяев оборудования и инвентаря), т. е. в значительной мере Трудящиеся становятся «рабами» чужого имущества. Именно это неравенство положения сторон при совершении вроде бы добровольной, вроде бы равноправной и вроде бы равновыгодной сделки лежит во главе обоснования законности происхождения процента за кредит и земельной ренты.

Дело в том, что подлинно равноправным было бы получение денег взаймы под 0% (бесплатно). Главным условием справедливого предоставления денег взаймы должно быть требование возврата в установленный срок той же суммы денег, то есть сохранение в количественном и качественном отношении предоставленной в кредит суммы средств. Это блеф, когда говорится о том, что если не разместить деньги в кредит, кредитор мог бы вместо этого вложить эти деньги в другое мероприятие и получить доход не менее среднего (например, не менее 12% годовых). В кредит предоставляются только временно свободные денежные средства, то есть те деньги, которым у заемщика не нашлось применения, и он специально ищет, кому бы их пристроить. Кредитные ресурсы — это деньги, владельцы которых не нашли им применения в экономике. Сам владелец денег в течение всего срока неиспользования собственных средств ничего бы не заработал: деньги просто лежали бы без применения. Потенциальный кредитор, не разместивший свои временно свободные средства заемщику, сохранит денежную сумму в неизменном количестве в течение всего срока невостребованности средств. Он ничего не приобретет и ничего не потеряет. Поэтому, если заемщики возьмут у кредиторов временно свободные средства, которые будут им возвращены в том же количестве без выплаты процентов, то для кредиторов ничего не изменится: они ничего не приобретут и ничего не потеряют. Таким образом, отношения между кредитором и заемщиком только при отсутствии вознаграждения за кредит (0%) являются подлинно эквивалентными.

Как уже отмечалось, деньги сами по себе без приложения человеческого Труда не могут производить стоимость. Самостоятельно они могут только приходить в негодность от неупотребления. Заемщики защищают деньги от их утраты от неупотребления, обеспечивают для кредитора сохранность всей занятой суммы денег по истечении срока кредита. Поэтому подлинная эквивалентность обмена возможна только при кредитовании без взимания каких бы то ни было процентов, ориентированном на сохранение денежных средств за счет их использования другими людьми. По истечении срока кредита кредитор получает назад ту же сумму денег, которую предоставлял в долг. Труд обеспечивает сохранение денег (равно как Трудом сохраняется стоимость любого другого товара), которые могли прийти в негодность от неупотребления. Нормальность именно таких кредитных отношений тем более очевидна, если учесть, что деньги — это даже не товар в классическом его смысле (золото, серебро — это специфический товар, а бумажные деньги и монеты — это их заменители). Деньги — это технический инструмент, обслуживающий процесс товарного обмена, главной функцией которых является функция меры стоимости. Это универсальный эквивалент. Эквивалент не может быть больше того, чему он эквивалентен, иначе нарушается выполняемая деньгами функция меры стоимости.

К. Маркс отмечал: « … Процент как цена капитала — выражение с самого начала совершенно иррациональное. Здесь товар имеет двоякую стоимость: во-первых, стоимость и, во-вторых, цену, отличную от этой стоимости, между тем как цена есть денежное выражение стоимости. … Цена, качественно отличная от стоимости, — это абсурдное противоречие.…».

В отношении ростовщиков даже у экономистов периода рабовладения (например, у Аристотеля) было крайне негативное мнение. Они считали, что такой род наживы противоестественен. «… с полным основанием вызывает ненависть ростовщичество, так как оно делает сами денежные знаки предметом собственности, которые, таким образом, утрачивают то свое назначение, ради которого они были созданы: ведь они возникли ради меновой торговли, взимание же процентов ведет именно к росту денег. … Этот род наживы оказывается по преимуществу противным природе».

Подлинно справедливым можно считать по аналогии предоставление земли в бесплатное пользование (при условии сохранения уровня плодородия почвы). Выплаты со стороны арендатора земли арендодателю могут касаться только затрат на восстановление плодородия почвы до уровня, имевшегося у земли на момент ее передачи в аренду. Если же арендатор успешно проводил сельскохозяйственные работы, обеспечивал правильный севооборот, вносил удобрения в почву и сохранил уровень плодородия почвы на том же уровне, что и при получении земли в аренду, то по окончании срока аренды земля должна возвращаться арендодателю без каких бы то ни было выплат и доплат. Арендодатель должен сказать спасибо арендатору за то, что его земля все это время обрабатывалась, не заросла бурьяном и не пришла в негодность для сельскохозяйственных работ от неупотребления. Если бы арендодателю не удалось сдать землю в аренду и земля простояла бы несколько лет без аграрного применения, то арендодатель вынужден был бы сам тратить существенные средства на восстановление плодородия почвы. Таким образом, выигрыш арендодателя состоит в экономии собственных средств на поддержание плодородия земли. А если арендатор возвращает землю арендодателю с возросшим уровнем плодородия почвы (например, создана система орошения в засушливом районе), то для соблюдения принципа эквивалентности обмена арендодатель должен был бы вернуть арендатору затраты на работы по повышению плодородия почвы. В противном случае арендатор не будет заинтересован в рачительном использовании земли. Так что с позиции подлинной эквивалентности обмена (экономической справедливости) нет никаких оснований для выплаты так называемой арендной платы арендодателю в форме дополнительного вознаграждения. Это еще одно историческое надувательство Свободных Трудящихся с помощью наукообразных обоснований экономистов.

Указанные теоретические положения Русской политической экономии справедливы не только для системы хозяйствования в период рабовладения, но и для любой общественно экономической формации. Изначальная несправедливость в положении Трудящегося, искусственно лишенного собственности на средства производства, а также возможности получить во временное бесплатное пользование землю и денежные средства, лежит в основе любого общественного строя, основанного на Эксплуататорской Экономике, который имел место на земле (включая социализм в СССР, который пытался создать Свободную Экономику). Правящая Элита с помощью экономистов постоянно формировала и совершенствовала систему присвоения богатства, созданного чужим трудом (Трудящимися), поощряя Трудящихся ко все более производительному труду и одновременно сохраняя систему отчуждения Трудящихся от средств производства, земли и капитала, создавая при этом видимость свободы, равенства возможностей и братства всех членов общества.

К. Маркс достаточно откровенно констатировал, что «… капиталистический процесс производства самим своим ходом воспроизводит отделение рабочей силы от условий труда. Тем самым он воспроизводит и увековечивает условия эксплуатации рабочего. Он постоянно принуждает рабочего продавать свою рабочую силу, чтобы жить, и постоянно дает капиталисту возможность покупать ее, чтобы обогащаться. … В действительности рабочий принадлежит капиталу еще раньше, чем он продал себя капиталисту. Его экономическая несвобода одновременно и обусловливается и маскируется периодическим возобновлением его самопродажи, переменой его индивидуальных хозяев-нанимателей и колебаниями рыночных цен его труда.…».

Феодальное устройство хозяйствования, к рассмотрению которого в части экономики мы сейчас переходим, как представляется, пришло на смену рабовладению, в основном, для того, чтобы сформировать у Трудящихся хоть какой-то экономический стимул к повышению производительности и интенсивности труда, совершенствованию орудий труда, освоению новых технологий. В эпоху феодализма был представлен, в основном, аграрный сектор экономики, новый импульс к развитию получают города и ремесленные производства, закладывается базис формирования крупной промышленности.

Основной смысл произошедших изменений условий хозяйствования для Трудящихся, большинство которых составляли крепостные и иные подневольные крестьяне, находящиеся в подчинении землевладельцев (помещиков, латифундистов и пр.), заключается в том, что, с одной стороны, Трудящиеся по существу остались рабами (их как собственность продавали вместе с поместьями), а, с другой стороны, затраты на их содержание и на их семьи были возложены на самих Трудящихся, доходы землевладельцев были отделены от прочих доходов и гарантированы. Одновременно для того, чтобы подневольные крестьяне были заинтересованы в повышении производительности и интенсивности труда, они наделялись своими участками земли (в России земля передавалась общине, которая распределяла и перераспределяла эти участки между семьями крестьян в зависимости от количества работников, количества ртов и по другим критериям) для выращивания своего урожая. Кроме того, крестьяне должны были в соответствии с действующим законодательством отрабатывать несколько дней в неделю на барском (помещичьем) поле, отдавать барину (помещику) часть продукции, выращенную на собственном участке земли.

Начинают осваиваться новые методы ведения сельского хозяйства, проводится селекция выращиваемых культур, осваиваются прогрессивные методы севооборота, разрабатываются новые орудия труда, сельскохозяйственная техника. Производительность сельского труда постепенно повышается. Помещики (феодалы) богатеют. Одновременно развивается город с его ремеслами, формируются цеха с разделением труда, что само по себе является источником повышения производительности труда, появляется паровая и электрическая тяга, что обеспечивает резкий рост производительности труда. Одновременно развивается банковская деятельность, основанная на ростовщичестве. Широкое развитие получает купечество (со спекуляцией).

Суть произошедших перемен выражается в том, что труд крепостных (подневольных) крестьян имеет двойственный характер: во-первых, в то время, когда крестьянин работает на помещика (феодала), он является полным дубликатом раба, который вместе со своей способностью к труду покупается и продается и все результаты труда принадлежат стороннему собственнику рабочей силы; во-вторых, когда тот же крестьянин работает на своем участке, то как Свободный Трудящийся своими орудиями труда со своим посевным материалом он производит товарную продукцию, которая полностью ему принадлежит. Иными словами, рабочая сила каждого крепостного (подневольного) работника при феодализме как бы делится на две части: рабочая сила раба и рабочая сила Свободного Трудящегося. Таким образом Свободной Экономике на этапе феодализма удается существенно расширить свое влияние и потеснить Эксплуататорскую Экономику на фоне рабовладения. Возросший потенциал Свободной Экономики оказался настолько великим, что Свободная Экономика в некоторых странах стала претендовать на лидирующую роль.

Обращаем внимание на принципиально новую структуру совокупного общественного продукта при феодализме: доля стоимости (богатства), сохраненной и созданной (восстановленной и вновь созданной) трудом Свободных Трудящихся в стоимости годового совокупного общественного продукта, резко увеличивается по сравнению с аналогичным показателем при рабовладении благодаря рассмотренной выше двойственности рабочей силы крепостных крестьян. Иначе говоря, увеличивается производительность труда только за счет реализации на практике новой идеологии новой формации — за счет принципиально иной системы стимулирования Труда. Добавим сюда и новые технологии обработки земли, селекционной деятельности, способствующих существенному росту урожайности культур. На фоне накопления значительных богатств рабовладельцами за счет концентрации рабского труда и объединения земельных участков, нарождения нового класса феодалов (помещиков), заинтересованных по-новому вести хозяйствование, все эти предпосылки и привели к смене общественно экономической формации. Феодализм сменил рабовладение.

Очевидный рост эффективности производства за счет стимулирования труда под видом крепостного права позволяет Нетрудящимся эпохи феодализма получать за счет примерно того же количества Трудящихся гораздо больше вновь созданной стоимости (абсолютно и относительно), обеспечивая Трудящимся только некоторый абсолютный рост стоимости, оставляемой в его распоряжении, для того, чтобы поддерживать у них иллюзию роста благосостояния и повышения уровня социальной справедливости.

Если бы для каждой отдельно взятой страны эти условия в явном виде не выполнялись бы, то никогда ни при каких других обстоятельствах переход от рабовладения к феодализму не происходил бы. При этом в интересах Правящей Элиты повышается (в завуалированной форме) уровень эксплуатации Несвободных Трудящихся.

Феодализм справился с поставленными перед ним задачами практически во всех странах. Эффективность производства резко возросла, размер созданной стоимости, присваиваемой землевладельцами (помещиками, феодалами и т.п.) существенно увеличился, производительность труда крестьян, ремесленников за счет новых стимулов возрастала. Увеличилась и абсолютная сумма реальных доходов Несвободных Трудящихся.

При этом у человечества на закате феодализма был выбор, какое направление развития рыночной экономики предпочесть:

1) рыночная экономика, предусматривающая резкое увеличение присваиваемой Нетрудящимися суммы стоимости, созданной чужим трудом, при одновременном некотором повышении уровня реальных доходов (зарплаты) Несвободных Трудящихся, а также значительное усиление эксплуатации Несвободных Трудящихся, то есть Капитализм (иначе говоря, победа Эксплуататорской Экономики);

2) рыночная экономика, предполагающая право на присвоение Трудящимися всей созданной их трудом стоимости, радикальное расширение круга Свободных Трудящихся, производительность труда которых во все времена была гораздо выше производительности подневольного труда (раба, крепостного крестьянина, наемного рабочего), а также полное уничтожение эксплуатации подневольного труда, указанное ниже, с учетом показателей Подлинного Социализма), то есть победа Свободной Экономики в форме Подлинного Социализма (не нарушая традиции назовем этот очередной строй Подлинным Социализмом, отдельный разговор о том, что из себя представляет Подлинный Социализм в отличие от того социализма, который пытались до сих пор построить в разных странах, о чем речь пойдет в других главах).

А. Смит отмечал, что «… Бедный самостоятельный работник будет, по общему правилу, более трудолюбив, чем даже наемный рабочий, получающий поштучную оплату. Первый получает весь продукт своего труда, второй делит его со своим хозяином.…».

Очевидно, что при условном сравнении возможных показателей развития двух одинаковых государств, различающихся только строем (Капитализм или Подлинный Социализм) при прочих равных исходных условиях при Капитализме рост годового совокупного общественного продукта в пересчете на одного работника будет ниже, чем при Подлинном Социализме, поскольку при одинаковой численности населения условной страны при Капитализме основную часть населения будут составлять Несвободные Трудящиеся с более низкой производительностью труда, а при Подлинном Социализме все трудящиеся являются Свободными Трудящимися, получающие за свой труд всю созданную ими стоимость и имеющие более производительный труд. Одновременно неизбежно при Капитализме численность Нетрудящихся, живущих за чужой счет, будет больше аналогичной группы при Подлинном Социализме, так как Нетрудящихся при Подлинном Социализме нет. Основная часть Трудоспособных Нетрудящихся при Подлинном Социализме неизбежно перейдет в социальную группу Свободных Трудящихся, что увеличит общую численность Трудящихся при Подлинном Социализме. При этом при Капитализме Нетрудящиеся будут присваивать стоимость, вновь созданную трудом Несвободных Трудящихся. При Подлинном Социализме отсутствует прибавочная стоимость, так как вся созданная трудом стоимость принадлежит Свободным Трудящимся и отдается в их распоряжение.

Другими словами, если думать о выгоде государства в целом (о подданных государства, о Народе), то выгоднее Подлинно Социалистический вариант развития (Свободная Экономика), поскольку обеспечивается больше величина годового совокупного общественного продукта в пересчете на одного Трудящегося, больше величина стоимости, созданной одним Трудящимся, а также больше продукции на одного члена общества.

Если же руководствоваться корыстными интересами Нетрудящихся (то есть спекулянтов, ростовщиков и предпринимателей, присваивающих результаты чужого труда), то им выгоднее Капиталистический вариант развития (Эксплуататорская Экономика), поскольку именно в этом случае не только сохраняется социальная группа Нетрудящиеся, но она имеет и «законную» возможность присваивать результаты чужого труда, а при Подлинном Социализме социальной группы Нетрудящиеся просто нет.

Решение о выборе пути развития принималось в каждой стране их правителями. Безусловно такие решения принимались под влиянием Правящих Элит. В период феодализма наиболее распространенной формой правления была монархия. Очень точно охарактеризовал сущность монархической власти и ее отличие от тирании Аристотель, который считал царскую власть лучшей формой государственного управления.

«… Извращение царской власти — тирания: будучи обе единоначалиями …, они весьма различны, так как тиран имеет в виду свою собственную пользу, а царь — пользу подданных. … И по тирании заметней, что это самое худшее [среди извращений], так как самое плохое противоположно самому лучшему.

Царская власть переходит в тиранию, ибо тирания — это дурное качество единоначалия, и плохой царь становится тираном. Аристократия [переходит] в олигархию из-за порочности начальников …, которые делят [все] в государстве вопреки достоинству, причем все или большую часть благ [берут] себе, а должности начальников всегда [распределяют] между одними и теми же людьми, превыше всего ставя богатство. Поэтому начальников мало и они негодяи …, вместо того чтобы быть самыми добрыми людьми….» (Этика / Аристотель; пер. Н. В. Брагинской, Т. А. Миллер; вст. ст. Ф.Х. Кессиди; прим. Н. В. Брагинской, В. В. Бибихина. — М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2010, стр. 220.).

Вспомним, что менялось в структуре Правящей Элиты любой страны на этапе позднего феодализма. Помимо крупных землевладельцев, хозяев мануфактур, которые в течение столетий в соответствии с родом сохраняли свое представительство у трона монарха, появились богатые купцы, ростовщики и банкиры. Это появление было внезапным, нахрапистым, беспардонным (вспомните Петра 1, радикально поменявшего Правящую Элиту в России) и, естественно, главной движущей силой этой социальной группы были деньги. Причем денег было не просто много, а сказочно много и эти деньги баснословно быстро приумножались в этих кругах. Источник такого обогащения будет рассмотрен позднее. Пока вынуждены констатировать, что производственники (представители промышленности и сельского хозяйства) не могли предоставить правителям своих стран рецептов быстрого обогащения и ссудить этих правителей большими денежными средствами для ведения войн, строительства замков и прочих государственных расходов, поскольку их деньги — это основные фонды, которые вложены в долгосрочные «инвестиционные проекты» и не могли быть оперативно изъяты из оборота. А купцы, ростовщики и банкиры, наоборот, располагали оборотными средствами, которые искали себе ежеминутное новое применение. Они могли предложить методы быстрого обогащения за счет рыночной конъюнктуры, торговых войн, на которые у них всегда имелись деньги (которые предоставлялись монархам, как правило, взаймы, от чего Нетрудящиеся-купцы и банкиры получали двойную выгоду, а правители попадали в долговую зависимость). Купцы, ростовщики и банкиры делали монархам дорогие подарки, предоставляли им и их родственникам, фаворитам ссуды, что неизбежно меняло приоритеты при принятии монарших решений. Результат очевиден. Практически ни одна из монархий не выдержала проверку на жадность, включая Россию. При всей очевидности в поставленной выше дилемме, которую Правитель страны мог бы решить либо как монарх в пользу подданных (принять вариант Свободной Экономики в форме Подлинного Социализма), либо уподобиться тирану и принять решение в пользу личного интереса Нетрудящихся (принять вариант Эксплуататорской Экономики в форме Капитализма), почти все монархи превратились в тиранов, за что потом и поплатились.

Любопытно отметить, что монархия сохранилась, например, в Англии, в Голландии, прежде всего, потому, что основной религией страны является протестантизм, обожествляющий богатство, что делало идеологически однородным как промышленников, купцов, ростовщиков и банкиров, так и правителей и Народ страны. В России в начале ХХ века Капитализм задержался не надолго, в частности, вследствие православно-исламских канонов, которых придерживалось большинство населения страны в это время, которые по ключевым экономическим вопросам противоречат протестантской этике, лежащей в основе капиталистической идеологии. По этой же причине, Капитализм, в который Россия откатилась в девяностых годах прошлого столетия, пришел к нам не на долго. Руководители страны должны это учитывать и если они хотят сохранить страну, «своих подданных», то они должны оперативно действовать в интересах государства, а не корысти ради. Что именно предлагается делать в современных условиях будет изложено позднее.

Правители еще одной крупной страны с большим населением (кроме России) рискнули практически сразу после феодализма построить социализм, то есть пытались руководствоваться интересами большинства населения страны. Эта страна — Китай (существуют примеры гораздо меньших по численности государств, например, Монголия, Вьетнам, Лаос, избравших аналогичную схему развития). На этом пути было допущено много ошибок, но современный уровень развития Китая впечатляет. При этом, если следовать канонам Русской политической экономии, потенциал Подлинного Социализма Китаем еще не используется (равно как не использовался в свое время в СССР). Строго говоря, Китай не стал строить Свободную Экономику в чистом виде, а вновь поддался дурману идеологии Конвергенции Эксплуататорской Экономики и Свободной Экономики.

Подводя итог, можно отметить следующие принципиальные отличия предмета изучения Русской политической экономии и предмета Английской политической экономии.

1. Первым таким отличием является подход Английской политической экономии и Русской политической экономии к изучению производственных отношений, то есть отношений по производству, распределению, обмену и потреблению общественного продукта.

Обратимся к опыту К. Маркса, который был непререкаемым авторитетом в области Английской политической экономии. Если взять схему кругооборота капитала, то в ней подробным образом разобраны все элементы общественного воспроизводства, а собственно производство представлено безлико в виде «…П…». Да и само описание и анализ крутится все время вокруг сферы обращения (распределения и обмена). По поводу собственно производства ничтожно мало информации. Не случайно во главу анализа, в первые строки «Капитала» К. Маркс ставит «товар». Потребительная стоимость, стоимость, меновая стоимость, цена, цена производства, рабочая сила как товар, спрос, предложение и т. д. и т. п. Это строго говоря не производственные отношения, а отношения сферы обращения. Правящие круги интересуют отношения, которые касаются их самих: как присваивается продукт труда, как он продается, а на вырученные деньги приобретаются новые средства труда, предметы труда, нанимается новая рабочая сила и формируются предпосылки для расширения сферы влияния и присвоения всё большего количества продуктов труда. Вникать в суть проблем отношений в сфере производства, которая выпадает на долю наемных работников при капитализме, крепостных крестьян при феодализме, рабов при рабовладении — это «не царское дело». Это ниже достоинства Правящей Элиты. Какое это вообще имеет значение для процесса их личного обогащения? Да никакого! Тогда зачем вникать в эти отношения. Именно поэтому во всей Английской политической экономии не нашлось собственно для производственных отношений ничего, кроме «…П…».

Исходя из этого давайте же называть всё своими именами. Значит предметом изучения Английской политической экономии является система хозяйственных отношений между людьми в сфере обращения.

Русская политическая экономия изучает отношения между людьми в процессе созидания, то есть именно отношения в производственной сфере. Для русского человека всегда был, есть и будет приоритет созидания, открытия чего-то неведомого ранее. Не случайно в России людей всегда выручает смекалка. Русские люди во все времена отличались выдумкой и сообразительностью, чем постоянно ставят в тупик представителей Западного мира. В советское время был популярен журнал «Наука и жизнь», в котором постоянной публиковались различные простые нехитрые советы по житейским вопросам и даже некоторые изобретения или модели каких-то странных на первый взгляд конструкций. При этом никаких попыток запатентовать эти изобретения даже не предпринималось. А вот японцы брали эти опубликованные работы и на их основе регистрировали великое множество патентов и сказочно на этом обогатились. Этот пример показывает принципиальное отличие интереса к системе отношений людей со стороны Русской и Английской политической экономии (Япония, хотя и восточное государство, но экономическая и хозяйственная жизнь японцев пропитана духом Английской политической экономии). Для русского человека результатом работы является сам материальный объект, продукт труда. Созданием изобретения заканчивается его основная потребность, его круг интересов. Конечной целью Русской политической экономии является продукт труда (не товар, а именно продукт труда, предназначенный для потребления в определенной области, его натурально-вещественная, а не стоимостная форма). А вот для представителя Английской политической экономии этим только начинается их работа и пробуждается интерес к обогащению. Конечной целью Английской политической экономии являются деньги. Натурально-вещественный аспект источника обогащения их не интересует.

2. Следующее уточнение предмета изучения Русской и Английской политических экономий касается стадий общественного воспроизводства. Сейчас во всех учебниках записано, что это «производство — распределение — обмен — потребление». Так ли это для каждой конкретно взятой политической экономии? Если повнимательнее почитать того же К. Маркса, то непредвзятый читатель обратит внимание на то, что он сам указывает, что при всей важности стадии «производства» в Английской политической экономии в каком-то смысле на первом месте стоит стадия «распределения», предшествует стадии «производство», предопределяет отношения в сфере производства. Давайте будем последовательны. Получается, что в Английской политической экономии стадии общественного воспроизводства располагаются в следующей последовательности: «распределение — производство — обмен — потребление». При этом, строго говоря, рабочая сила наемных рабочих не является товаром, поскольку Работодатель не покупает рабочую силу до начала процесса производства. До процесса производства только заключается так называемый договор найма, в котором наемный работник под давлением высокого уровня безработицы, нужды и голода своей семьи вынужден согласиться на принудительное лишение его в одностороннем порядке (безо всякого эквивалента) части стоимости, создаваемой его трудом в процессе производства (сейчас эта часть созданной его трудом стоимости, украденной у наемного рабочего под страхом голодной смерти, именуется «прибавочной стоимостью» и считается почему-то «законно получаемой Работодателем», хотя даже для уголовников действует порядок, что документы, подписанные под принуждением, не имеют юридической силы). После заключения этого кабального договора найма Работодатель позволяет наемному рабочему «соединиться» со средствами производства и изготовить продукцию, только после продажи которой у Работодателя появляется возможность выплатить Наемному Рабочему так называемую заработную плату (а точнее «прожиточный минимум», позволяющий Наемному Работнику в лучшем случае дожить до следующей зарплаты, но категорически не дающей ему возможности обзавестись собственными средствами производства, всё сделано для того, чтобы сохранить положение наемного работника «гол как сокол» для успешного подписания нового еще более кабального договора о найме). Следовательно, в условиях Английской политической экономии отношения в сфере производства базируются на системе «Работодатель — Наемный Работник», в которой не Работодатель авансирует Наемного Работника при найме на работу, а Наемный Работник авансирует Работодателя. В этой ситуации крайним цинизмом и иезуитством является изъятие Работодателем у Наемного Работника части стоимости, созданной его трудом, в виде «прибавочной стоимости». Если исходить строго из системы эквивалентных и равноправных экономических отношений (если бы не был подписан кабальный договор найма перед началом процесса производства), то работник, авансировавший своим трудом другого гражданина, у которого ржавело и простаивало никем не используемое оборудование и гнили заготовленные сырье и материалы, имел бы полное право не только получить в свое распоряжение всю величину созданной своим трудом стоимости, но и получить от этого гражданина помимо признательности за то, что его труд помог вернуть часть стоимости оборудования в виде амортизации, а также всю сумму денег, потраченных на приобретение сырья и материалов, но и некоторое вознаграждение «за авансирование своего труда». Ведь при капитализме (то есть в условиях Английской политической экономии) принято выплачивать вознаграждение за авансирование кого-то чем-то. Однако эти правила действуют только в кругу Работодателей. А для Наемных Работников существуют совсем другие законы и правила хозяйствования. Вот этот злополучный «договор найма» и есть стадия «распределения», которая предшествует процессу производства. Всё дальнейшее («производство — обмен — потребление») призвано создавать иллюзию эквивалентности обмена и экономической справедливости. По итогам процесса производства наемный работник получает «зарплату» в оговоренном объеме, а может быть еще и премию (сверх того, о чем договорились), покупает на эти деньги необходимые для жизни товары («обмен») и имеет возможность прокормить семью, восстановить свои силы для очередного производственного цикла («потребление»).

А какова последовательность стадий общественного воспроизводства, изучаемая Русской политической экономией? Она также не соответствует общепринятой последовательности. Русская политическая экономия изучает систему воспроизводства как последовательность стадий «производство — обмен — распределение — потребление». Это предопределено тем обстоятельством, что при равноправной, эквивалентной, экономически справедливой системе организации общественного производства отсутствует заранее известная сумма вознаграждения каждого участника процесса производства. Заранее определяется только доля трудового участия каждого члена трудового коллектива (такая система организации производственных отношений в виде артелей издревле была широко распространена на Руси до революции 1917 года). Итог трудовой деятельности (доход или убыток) делится пропорционально доле трудового участия. Аналогично распределяются и обязательства Артели (так на Руси назывались таким образом организованные производства). Таким образом, никакого предварительного предопределения абсолютных сумм вознаграждения в Русской политической экономии нет. Иначе говоря, процесс распределения в абсолютных суммах независимо от рыночных рисков не предопределен до начала процесса производства. В этих условиях получается, что продукция сначала изготавливается (стадия «производство»), затем она реализуется (стадия «обмен»), после этого полученный доход или убыток делится пропорционально доле трудового участия (стадия «распределение») и в итоге на вырученные деньги приобретаются необходимые для жизни товары для личного потребления, а также по договоренности между работниками приобретаются нужное для производительного потребления оборудование, сырье и материалы (опять же пропорционально доле трудового участия) — стадия «потребление».

3. Английская политическая экономия изучает исключительно отношения эксплуатации одними людьми других. Присвоение результатов чужого труда является для этой теории не просто нормальным, но и обязательной неотъемлемой частью общественных отношений. Всё общество изначально делится на две социальные группы: на тех, кто владеет средствами производства и свободными денежными средствами, то есть на Работодателей, и на тех, кто не имеет ничего, кроме своей способности к труду, то есть на Наемных Работников. Дискриминация по имущественному признаку — это базис экономических отношений Английской политической экономии.

Русская политическая экономия исходит из подлинного равноправия всех членов общества. Предприимчивость не является исключительной способностью только богатых людей. Зачастую наоборот: среди богатых часты случаи абсолютно бездарных в части предпринимательства, расчетливости, смекалки людей. В какой-то мере это результат того, что у них, как правило, нет «русской крови», которая щедра на эти качества. Но не это главное. У всех людей есть способности ко всему (в том числе к предпринимательству), но это разные уровни способностей и в разной степени развитости. Английская политическая экономия исключает из процесса предпринимательства подавляющую часть населения и пытается выйти из положения за счет гипертрофированного культивирования и пестования этой способности у наследников собственников крупных состояний, что удается далеко не всегда. Выход из положения пытались найти в том, чтобы нанимать не только работников, но и способных руководителей и предпринимателей из числа людей, не являющихся Работодателями (из чужой социальной среды). Безусловно определенный положительный эффект это дает, но основная часть усилий наемных предпринимателей всё же направлена не на развитие предприятия или реализацию проекта, а на личное обогащение. Такая противоречивая система целеполагания (конфликт интересов) также не способствует расцвету предпринимательства в рамках Английской политической экономии.

Артельная система отношений (в соответствии с канонами Русской политической экономии), основанная на равноправии и экономической справедливости, позволяет мобилизовать и постоянно использовать весь предпринимательский потенциал каждого члена трудового коллектива, а в итоге — всего общества. При этом, социальная однородность состава общества, отсутствие отношений эксплуатации является дополнительной мощной производительной силой общества, повышающей синергетический эффект самоорганизующихся трудовых коллективов и самоорганизующегося государства.

В основе этого лежит обязанность каждого трудящегося распределять полученный им доход не только на различные направления непроизводительного потребления, но и на развитие производства. Каждый член трудового коллектива артели участвует в обсуждении и принятии решения по развитию предприятия, выделении на эти цели части собственных средств из получаемых доходов (пропорционально установленной доле трудового участия) и в случае необходимости — в получении и возврате кредита (на беспроцентной основе). Кроме того, представители нескольких трудовых коллективов решают вопросы выделения средств и решения социальных вопросов на уровне населенного пункта, региона, всей страны. Эта система распределения является фундаментом мобилизации предпринимательских способностей каждого трудящегося как на местном, так и на государственном уровне. Конечный итог роста предприимчивости общества в условиях Русской политической экономии не идет ни в какое сравнение с потугами нескольких одаренных наследников в окружении вороватых наемных менеджеров, живущих по принципам Английской политической экономии.

4. В различных источниках и учебниках можно встретить указание на то, что предметом политической экономии является отношения между людьми по поводу имущества или относительно богатства. При этом упор делается на отношения собственности, как ключевые отношения, определяющие распределение продуктов труда. Этот предмет если и является основополагающим для изучения, то только для Английской политической экономии. Поскольку именно благодаря ее базовым постулатам распределение вновь созданной стоимости почему-то должно осуществляться исходя из того, чье имущество использовалось в процессе производства. Владельцам имущества мало того, что труд Наемных Работников позволяет этим владельцам не потерять деньги, вложенные ими в приобретение этого не нужного им самим для производительного использования оборудование, и вернуть эти деньги в полном объеме в несколько приемов за счет амортизации. Они еще, не работая сами ни секунды, нагло требуют, чтобы эти Наемные Работники (которые и так оказали им услугу, спасая их бестолково вложенные деньги, которые без их трудового участия эти собственники имущества просто утратили бы в результате физического износа неиспользовавшегося ими оборудования) выплатили им какое-то дополнительное вознаграждение. В нарушение не только принципов эквивалентного обмена и экономической справедливости, а вопреки всем нормам морали и нравственности, эти наглые собственники имущества не только требуют отдать им часть созданной чужим трудом дополнительной стоимости, но еще и обставляют это в виде такой «юридической конструкции», чтобы Наемные Работники воспринимали за благо то, что собственник имущества отдает им часть созданной их трудом стоимости в виде зарплаты, хотя мог бы этого якобы и не делать. Это (выдача зарплаты Наемным Работникам) выглядит в условиях Английской политической экономии чуть ли ни как благотворительность со стороны Работодателя. Собственник средств производства, исходя из ее постулатов, «проявляя гуманизм», идет навстречу этим никчемным бездельникам (Наемным Работникам) и «дарит им» часть созданного на ЕГО оборудовании богатства просто для того, чтобы они не умерли с голоду. Это он (собственник) еще жалеет их (Наемных Работников). Пусть скажут спасибо за то, что хоть какая-то зарплата им выплачивается из ЕГО кармана. Одним словом — редкостная наглость и хамство со стороны Работодателей.

Давайте взглянем на эту ситуацию через призму еще одной очевидной истины, которая, как правило, находит свое отражение в Основном законе (Конституции) соответствующей страны. Речь идет о равенстве прав всех граждан, а также об их правах на труд и на жизнь. Вроде бы всё ясно и понятно и ни у кого не вызывает возражений. Но именно здесь таится главный подвох. На него, в частности, обратил внимание Н. Д. Кондратьев (наиболее известным открытием которого являются так называемые «Кондратьевские волны») в своей публикации «Право на землю и право на труд» в «Народной воле» от 3 мая 1917 года. В этой статье он отмечал, что «… современное общество и общество будущего не могут дать человеку возможности жить-существовать, предоставив ему безвозмездно все необходимые блага. Общество не располагает неиссякаемым запасом таких благ. Блага должны быть созданы, а они создаются трудом.

Вот почему право человека на жизнь теснейшим образом связано с его правом на труд. Общество не может предоставить человеку все необходимые для существования блага безвозмездно. Новое правосознание требует от общества, чтобы оно обеспечило человеку право на фактическое участие в общественном труде. Новое правосознание требует, чтобы всякому способному трудиться была предоставлена возможность участия в общественном труде и чтобы эта возможность труда обеспечила ему возможность жить. Тому, кто не способен к труду, жизнь, конечно, должна быть обеспечена помимо того…».

В рамках Английской политической экономии проявляется удивительное двуличие: для одних (Наемных Работников) право на труд является одновременно правом на жизнь, а для других (Работодателей) право на шикарную жизнь является гарантией свободы от обязанности трудиться. В этом вся мерзкая суть цинизма и подлости Английской политической экономии.

Для Русской политической экономии очевидно подлинное равноправие всех членов общества, которое, в первую очередь, выражается в общем для всех праве на труд как основном условии реализации права каждого на жизнь. При этом вопрос собственности на средства производства не имеет никакого существенного значения в части распределения вновь созданной стоимости, поскольку единственным источником богатства согласно этой теории является личный труд каждого равноправного гражданина. Объекты собственности могут на добровольной и равноправной основе вовлекаться в процесс производства либо в виде средств и предметов труда, принадлежащих членам Артели, либо в форме чужого имущества (независимо от формы собственности), арендуемого у его владельца с единственной оговоркой, что это имущество не может приносить никакого дохода, а может только в лучшем случае сохранить свою стоимость за счет производительного использования имущества и переноса своей стоимости (частично или целиком) на создаваемую продукцию. Получается, что с экономической точки зрения в условиях Русской политической экономии частное владение избыточным имуществом (даже имеющим производственное применение, которое может быть сдано в аренду), является крайне невыгодным делом, поскольку стоимость этого имущества не увеличивается, а в лучшем случае только сохраняется, а к тому же собственнику имущества необходимо нести дополнительные расходы по организации сохранности этого имущества, а также по уплате налога на имущество.

5. Основным объектом изучения Английской политической экономии является Товар. Это главная категория сферы обращения. Именно с изучения Товара и его свойств (стоимости и потребительной стоимости) начинается знаменитый труд К. Маркса «Капитал». Эта категория вбирает в себя все важнейшие характеристики Английской политической экономии и через эту категорию отражается вся система экономических отношений, которая интересует Работодателей.

Для Русской политической экономии ключевым объектом исследования является Труд, как единственный первоисточник любого богатства. Каждый член общества обязан трудиться для того, чтобы обеспечить свое существование. Различие в уровне доходов незначительное (но это не имеет ничего общего с уравниловкой) по сравнению с тем различием в сотни, в тысячи, в миллионы раз, которое имеет место между Работодателями и Наемными Работниками в условиях Английской политической экономии. Русская политическая экономия исходит из различий способностей людей, их талантов, дарований, благодаря которым доля их трудового участия может быть больше или меньше. Никакие другие факторы (административный ресурс, родственные отношения, взятка и пр.) не могут играть никакого значения в условиях Русской политической экономии, поскольку о подобных «исключениях по поводу блатных людей» можно договариваться только «кулуарно». А в артелях все кадровые вопросы могут решаться не «закулисно», а только публично на общем собрании трудового коллектива и в форме подписанного всеми членами артели договора взаимной поруки, в котором указываются те самые доли трудового участия, с которыми соглашаются все члены артели. В условиях Русской политической экономии невозможно жить (тем более жить шикарно, на показ) за счет присвоения результатов чужого труда, так как это деяние приравнивается к прочим аналогичным уголовным преступлениям (воровство, грабеж, разбой) и за это предусматривается суровое наказание. Ключевым принципом экономических отношений становится наконец-то подлинная эквивалентность обмена, начиная с того, что каждый Трудящийся имеет право на присвоение всей величины созданной его личным трудом стоимости.

Таким образом, обзор очевидных постулатов показывает насколько различен предмет исследования Русской и Английской политических экономий. При переходе к более детальному рассмотрению отдельных вопросов будет более очевидно принципиальное отличие этих экономических теорий, а точнее — то, что они являются антиподами.

Как было отмечено выше, переход к новой общественно-экономической формации, называемой Подлинный Социализм, практически предопределен и неизбежен. Но, как свидетельствует исторический опыт, подобный переход к новой формации имеет в своей основе не только вызревающую новую систему экономических отношений, но и предполагает очередной прорыв в сфере научно-технического прогресса, имеющий своим неизбежным следствием резкий рост производительности труда. Объективным результатом роста производительности труда является увеличение массы создаваемой стоимости (богатства). Почему-то экономическая теория до сих пор не уделяла, как представляется, должного внимания тому, как распределяется и присваивается эта дополнительная величина стоимости, являющаяся результатом роста производительности труда. Более того, классическая экономическая теория воспроизводства, как представляется, не уделяла достаточного внимания самому процессу роста производительности труда. Сейчас, когда человечество стоит на пороге очередного качественного изменения темпов роста экономики за счет достижений научно-технического прогресса, представляется крайне важным детально определить роль каждого участника процесса производства в последующем распределении созданной величины стоимости. В конечном итоге от принципов распределения этого прироста стоимости зависит смена общественно-экономической формации. До сих пор смена формаций происходила примерно по одной и той же схеме, которая в конечном итоге представляет собой Экономику Эксплуатации Чужого Труда, только в разных формах. Правящая элита находила новый способ соединения факторов производства, оставляя для себя каждый раз роль эксплуататора, то есть стороны, не участвующей непосредственно в процессе производства, но присваивающей основную часть вновь созданной стоимости. При этом остальной части населения страны, Народу также выделялись дополнительные доходы, но не больше той величины, при которой этот Народ готов был бы на одобрение происходящих изменений.

Современная смена общественно-экономической формации имеет принципиальное отличие от всех предшествующих. Научно-технические достижения, предполагаемые к внедрению, имеют такие характеристики, что они позволят не только обеспечить несопоставимый по масштабам с предшествующими переходами прирост вновь созданной стоимости, которого при распределении хватит на всех жителей страны «без жмотства», но и приведут к существенному снижению доли ручного труда в производстве. Последствия такого прогресса в случае доминирования Экономики Эксплуатации Чужого Труда будут катастрофическими. Это будет самая живодерская смена формаций, в результате которой безжалостно всех ненужных на производстве людей просто оставят без средств существования на вымирание. Население разделится на две непримиримые части: Нужные для производства люди (таких будет ничтожное меньшинство) и Ненужные люди. В числе Нужных окажутся высококвалифицированные специалисты, способные создавать, налаживать новую технику и управлять ею. Кроме того сохранится Правящая Элита, по-прежнему присваивающая основную часть созданного богатства и силовые структуры, призванные защищать Правящую Элиту, а также Нужных людей от Ненужных людей. Ненужные люди будут либо вымирать, либо погибать в бесполезной борьбе. Такая перспектива ожидает большинство так называемых «развитых» стран, прочно стоящих на Капиталистических рельсах развития, пропитанных Английским духом и использующих при принятии судьбоносных решений Английскую политическую экономию.

У России есть возможность показать другим странам пример иной схемы смены общественно-экономических формаций: переход к Экономике Свободного от Эксплуатации Труда в форме Подлинного Социализма, соответствующая принципам Русской политической экономии. Ее принципиальное отличие заключается в том, что распределение всей вновь созданной стоимости (включая дополнительную величину этой стоимости, создаваемую благодаря качественному скачку научно-технического прогресса) будет осуществляться между всеми участниками процесса производства в меру их трудового участия, то есть каждый Свободный Трудящийся получит эквивалент всей величине созданной его личным трудом стоимости. Это позволит пойти совсем по другому варианту дальнейшего развития, ориентируясь на сокращение количества часов или даже дней работы, обучения людей новым профессиям, расцвет творческих профессий, в которых могут преуспеть именно люди, а не роботы. При этом справедливо распределяемых общественных фондов будет достаточно для благополучного существования всего населения страны, получения качественного образования, медицинского обслуживания, социальных услуг. Этот пример России может подсказать выход из создавшегося положения для других заинтересованных государств.

Конечно, если у государств, исповедующих Английскую политическую экономию, может проснуться инстинкт самосохранения, то они могут частично использовать те же подходы, что и при Подлинном Социализме. Однако страсть к наживе все равно не даст возможности щедро поделиться с Ненужной частью населения, что неизбежно приведет эти страны к существенному отставанию в экономическом и научно-техническом развитии от России. А если они смогут поделиться щедро, то это будет уже не Английская политическая экономия, а Русская политическая экономия, не Эксплуататорская Экономика, а Свободная Экономика. Но при этом не будет резонанса Души, пропитанной Английским духом, с принципами хозяйствования, основанными на Русской политической экономии, что резко замедлит развитие экономики таких стран.

Кроме того, представляется крайне важным сейчас, в условиях нарастающих темпов роста производительности труда, оценить влияние этого процесса на динамику цен и определить основную тенденцию по росту или снижению стоимости единицы продукции с ростом производительности труда как фактор роста или снижения покупательной способности денег. До сих пор экономическая литература обходила молчанием эту тему или высказывалась крайне негативно по поводу влияния дефляции на развитие экономики. На этот аспект анализа как бы наложено негласное табу, запрет. Анализу этой проблемы будет посвящена специальная глава.

А сейчас остановимся на важнейшем событии в развитии рыночной экономики: на общественном разделении труда, в ходе которого торговля выделилась в самостоятельную отрасль хозяйствования (то есть сфера обращения отделилась от сферы производства, разорвав процесс воспроизводства и захватив при этом лидирующую, управляющую роль).

---

Глава 3
Отношения в сфере производства и в сфере обращения при эксплуататорской экономике и в свободной экономике

Итак, Торговля выделяется в самостоятельный обособленный вид деятельности. Производителю продукции становится выгоднее не самому тратить время на то, чтобы отвозить свою продукцию на ярмарки, продавать ранее созданные изделия и терять время, которое можно было использовать на производство новой продукции, а уступать эту функцию купцу как посреднику за умеренную плату.

Вот как описывает этот процесс А. Сегаль в «Кратком курсе политической экономии»:

«… Рост разделения труда и обмена вызвал появление торговли и класса купцов, скупающих и продающих товары. Это было, как говорит Энгельс, третье весьма важное разделение труда. Купцы, пользуясь оторванностью мелких производителей от рынка, покупали товары по низким ценам и продавали по высоким. Они эксплуатировали и производителей и потребителей. Рост товарного производства и денежного хозяйства повел к тому, что „вслед за покупкой товаров на деньги появилось авансирование денег, ссуда, а вместе с ней — процент и ростовщичество“ (Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, стр. 168.)…».

Вот на каком этапе развития человечества происходит фундаментальное нарушение эквивалентности обмена, экономической справедливости, игнорирование основных законов простого товарного производства. Всё последующее является неизбежным следствием, результатом несправедливости и неэквивалентности отношений, что, как это ни странно, не смущает многих экономистов, которые спокойно описывают это глумление над здравым смыслом, полагая его неизбежным, поскольку так всё «исторически сложилось». Более того, под этот абсурд подводится псевдотеоретическая база, использующая различные способы передёргивания и шулерства. Хотя все понимают и не могут отрицать того, что если в своей основе отношения не эквивалентны, они не могут быть признаны законными и справедливыми. А если эти отношения несправедливы, то и в официальном законодательстве подобные нарушения должны быть отнесены к уголовно (или административно) наказуемым и по ним должны быть установлены суровые меры наказания. Тем не менее в течение столетий общество наблюдает эту вакханалию несправедливости и продолжает сохранять на законодательном уровне право осуществлять ростовщичество и спекуляцию безнаказанно.

Вот как выражает свое отношение к торговле Аристотель: « … После того как в силу необходимости обмена возникли деньги, появился другой вид искусства наживать состояние, именно торговля. Сначала она, быть может, велась совершенно просто, но затем, по мере развития опытности, стала совершенствоваться в смысле источников и способов, какими торговые обороты могли бы принести наибольшую прибыль. Вот почему и создалось представление, будто предметом искусства наживать состояния служат главным образом деньги и будто главной его задачей является исследование того источника, из которого возможно почерпнуть наибольшее их количество, ведь оно рассматривается как искусство, создающее богатство и деньги.…».

Если попытаться изложить эту фразу короче, то, видимо, получится следующее: торговля — это искусство наживать состояния с помощью денег. Точнее говоря и называя все своими именами, это искусство обмана торговцами производителей товаров, способ искусного воровства части богатства, созданного чужим производительным трудом.

Гений Аристотеля на этой же 38 странице дает рецепт, как преодолеть «магию искусства» торговли: «… под богатством понимают именно изобилие денег, вследствие того, что будто бы искусство наживать состояния и торговля направлены к этой цели. Иногда, впрочем, деньги кажутся людям пустым звуком и вещью вполне условной, по существу ничем, так как стоит лишь тем, кто пользуется деньгами, переменить отношение к ним, и деньги потеряют всякое достоинство, не будут иметь никакой ценности в житейском обиходе, а человек, обладающий даже большими деньгами, часто не в состоянии будет достать себе необходимую пищу; такого рода богатство может оказаться прямо-таки не имеющим никакого смысла, и человек, обладающий им в преизобилии, может умереть голодной смертью, подобно тому легендарному Мидасу, у которого вследствие ненасытности его желаний все предлагавшиеся ему яства превращались в золото». Получается, что магия возникает не из существа денег, а исключительно из-за отношения людей к деньгам. Стоит перестать фетишизировать деньги и начать относиться к ним как к инструменту, призванному выступать посредником в подлинно эквивалентном обмене товаров (продуктов труда), так сразу же и прекратится процесс обогащения торговцев за счет обворовывания производителей продукции, которой обмениваются купцы в процессе торговли.

Таким образом, если бы для справедливости и эквивалентности обмена между производителем и купцом, принимающим продукцию на реализацию, заключался договор комиссии (или агентский договор), предусматривающий пропорциональное распределение дохода (убытков) в зависимости от фактических затрат труда, то не возникало бы никакой фетишизации денег, не происходило бы воровство богатства, созданного трудом производителей, в пользу торговых работников, не было бы почвы для спекуляции. Иначе говоря, если бы торговый работник не пытался играть роль равноправного партнера с производителем товаров, а, зная свою реальную роль посредника, ограничивался бы только функцией агента или комиссионера производителя, то человечество не переживало бы современного экономического коллапса.

Дело в том, что стремление торговца к обогащению безгранично, что приводит к тому, что если не ограничивать его аппетиты, цены на продукцию будут увеличиваться до тех пор, до которых готов к ее повышению потребитель (особенно опасен такой подход к ценам на товары с неэластичным спросом, таким как хлеб, сахар, соль, жизненно важные медикаменты, которые не случайно в самых «разрыночных» экономиках регулируются государством). У производителя же существуют рамки (верхняя и нижняя) желательной цены продажи. Нижняя цена должна гарантировать возмещение затрат на изготовление продукции (цена на уровне ее себестоимости), а верхняя граница определяется средней нормой рентабельности в отрасли (достижение этого уровня позволяет успешно продолжать развитие своего производства). Доминирующая роль купца на рынке неизбежно приводит к безграничному росту цен на изделия. И наоборот, если торговца контролирует производитель через агентский или комиссионный договор, то ценовую политику на рынке определяет не купец, а производитель. В этих условиях цены будут постоянно привязаны к уровню затрат на их изготовление и средний уровень рентабельности. Это две принципиально разные парадигмы развития экономики. Мир почему-то выбрал первую при всей очевидности выгоды для него второй из предложенных альтернатив.

Система государственного регулирования цен, применяемая при капитализме и при социализме, в частности, и направлена на стремление к правильному (справедливому и эквивалентному) соотношению доходов и затрат в сфере производства и в сфере обращения. Хотя, честно говоря, даже при социализме в СССР (не говоря уж о капитализме) государственное регулирование цен не обеспечивало в полной мере подлинную справедливость и эквивалентность. Так, в 1980, 1985 и в 1986 годах рентабельность всей промышленности СССР (отношение прибыли к стоимости производственных основных фондов и материальных оборотных средств; в процентах) составила соответственно 12,2%, 11,9% и 12,5%, в то время как рентабельность государственной оптовой торговли (отношение прибыли от реализации товаров к издержкам обращения) была на уровне 67,0%, 55,8% и 61,9%, а рентабельность розничной торговли — соответственно 38,1%, 32,9% и 32,9%, то есть в три-пять раз выше, чем в промышленности. Эти цифры сейчас, в условиях построения «дикого капитализма» в России, смотрятся как недосягаемый образец для подражания, поскольку цены в торговле увеличиваются не на десятки процентов, а в разы (а то и в десятки раз) по отношению к ценам промышленности.

Общий вывод о крайней несправедливости распределения созданной стоимости между сферой производства и сферой обращения кроется не в каком-то особом искусстве или магии, а является результатом мошенничества, обмана или заведомо невыгодной сделки. Одним словом, при соблюдении принципов справедливости и эквивалентности обмена между сферой производства и сферой обращения могут быть выстроены отношения, способствующие успешному развитию как производства, так и торговли. Основой соблюдения указанных принципов может и должно служить заключение договоров комиссии или агентских договоров между производителями и продавцами товаров, предусматривающих сохранение за производителем права собственности на продукцию, распределения между производителями и торговцами рисков пропорционально фактическим затратам на производство и на продажу товаров. Такие соглашения позволяют при благоприятной рыночной конъюнктуре получать после реализации товара дополнительный доход и не оставлять весь этот доход торговцу, а распределять пропорционально фактическим расходам на производство и реализацию товара между производителем и купцом. При получении убытков купец не будет разоряться, а аналогично убыток будет распределен между производителем и продавцом. Таким образом, помимо прочего может обеспечиваться более тесная связь производителя (через сохранение права собственности на продукцию) с непосредственным потребителем продукции и быстрее могут предприниматься меры по учету в производстве изменений рыночной конъюнктуры.

Нарушение же принципов справедливости и эквивалентности обмена неизбежно приводит к необоснованному обогащению торговцев и сдерживанию развития производства, а в совокупности — к снижению уровня благосостояния страны в целом (при одновременном баснословном обогащении торговцев). Но эти дополнительные доходы не появляются из ниоткуда, не являются плодом выдающегося труда торговца, а остаются всего на всего результатом перераспределения в сфере обращения богатства, созданного чужим трудом в сфере производства.

При организации равноправного и взаимовыгодного взаимодействия сферы производства и сферы обращения необходимо учитывать принципиальное (на несколько порядков) отличие уровня затрат на изготовление и на реализацию товара. То, что для производителя продукции изменение цены в пределах около 1% может расцениваться как погрешность в расчетах, для торговца составляет баснословный доход относительно вложенных в торговлю средств, увеличивающий рентабельность его работы в разы, то есть в сотни процентов. Перефразируя К. Маркса, можно сказать, что, если прибыль может быть увеличена на 300%, то нет такого преступления, на которое не пошел бы торговец ради ее получения.

Такие неравноправные несправедливые взаимоотношения складываются не только между Свободными Трудящимися и торговцами, а между всеми производителями продукции и торговцами.

А. Пезенти отмечал, что «… валовой продукт есть результат человеческого труда и его средней исторически сложившейся производительности. Это общее определение поможет понять, что если в силу процесса распределения, действующего в рамках существующих общественных отношений, одна группа общества, или один сектор хозяйства, или одна страна получают количество продукта, превышающее стоимость, которую они произвели, то это означает, что другие группы общества, другие сектора, другие страны получают меньшее количество продукта, т.е. обмен в данном случае неэквивалентен.…».

Следовательно, при попустительстве со стороны производителей продукции, высокомерно взирающих на то, как купцы торгуются с ними за какие-то 0,5% или 1% от цены товара, постепенно представители сферы обращения из презренной социальной группы превратились в людей, владеющих капиталами, сопоставимыми с крупными промышленными капиталами. Купцы стали не только влиять на Правящую Элиту, но и входить в Правящую Элиту стран, то есть перешли из группы «Нетрудящиеся из Народа» в группу «Нетрудящиеся из Правящей Элиты». После такого качественного изменения своего социального статуса купечество смогло защищать свои интересы на законодательном уровне, получать поддержку у правителей стран. При этом, как свидетельствует история, советниками по экономическим вопросам правителей разных стран все меньше были представители производственного сектора экономики и все больше — сферы обращения (купцы, банкиры, финансисты). Конечный результат от экономических советов производственников, как правило, предполагал в соответствии с их менталитетом долгосрочную перспективу и прибыльность на уровне среднеотраслевой (12—15%). Советы купцов наоборот предполагали быструю отдачу и высокие барыши (200—300%). Соблазн соглашения с советами купцов был настолько велик, что гораздо чаще правители прислушивались к ним. При этом очевидно, что сиюминутное желание быстрого обогащения, как правило, не является праведным. Так называемая «выгодная рыночная конъюнктура» для одной стороны зачастую является трагедией для другой стороны, наживаться на которой по канонам многих религий является смертным грехом. При указанном выше уровне доходности купечество закрывает глаза на морально этический аспект выгодной сделки купли-продажи. То же самое в итоге делали правители государств, разрушая тем самым равноправные взаимовыгодные отношения с соседними государствами, которые складывались их предками в течение веков, провоцируя военные действия против своих государств. Это показывало не лучший пример для подражания населению страны, правителям других государств, давало повод для аналогичных действий, когда государство попадало в сложную ситуацию из-за стихийных бедствий, неурожаев. Советы купцов, руководствующихся исключительно интересами сиюминутной наживы, в основе своей являются разрушительными и для тех, кто страдает в результате сделок с неэквивалентным обменом, и для тех, кто пытается обогащаться за счет неравноправного обмена. В то же время, советы производственников, руководствующихся интересами долгосрочного развития экономики, ориентированными на среднюю отраслевую доходность, являются в основе своей созидательными, ориентированными на равноправное взаимовыгодное сотрудничество с другими государствами, укрепляющее их отношения. Очевидно, что это не аксиома, а всего лишь тенденция. Могут быть полезные советы купцов и вредоносные советы производственников. Но история свидетельствует, что основная масса войн была развязана и велась в интересах торговцев. При этом производственники тоже зарабатывали дополнительные доходы, но инициаторы, в основным, были именно торговцы.

Очевидно, что нельзя снимать с производственников ответственность за то, каким образом развивалась история человечества. Безусловно основными «пассионариями» фетишизации денег, разрушения морали и нравственности Правящей Элиты всех ведущих государств мира являются торговцы. Производители товаров всегда имели возможность (сохраняют ее и по сей день) исправить законодательство в свою пользу и заставить торговлю заключать с производителями договоры комиссии или агентские договоры, предусматривающие пропорциональное распределение рисков (соответственно и выручки или убытков от реализации продукции) на уровне затрат на изготовление и на продажу единицы товара. Это принципиально изменило бы целевые установки торговли и превратило бы ее из разрушителя экономики в созидателя. Но для этого производственники должны объединиться и получить поддержку государства. В одиночку эту систему невозможно изменить. В отличие от производственников торговцы объединены и готовы в любой момент противостоять производственникам. А покровительство государства куплено торговцами на много веков вперед.

В. Петти, рассматривая во второй главе «Трактата о налогах и сборах» причины, которые «увеличивают и делают более тягостными различные виды государственных расходов», в частности, полагал, что «… можно было бы сократить и значительную часть этих купцов; они, собственно говоря, действительно ничего не заслуживают от общества, являются лишь своего рода игроками, которые играют друг с другом за счет труда бедняков, сами же не доставляют никакого продукта, а играют лишь роль вен и артерий, распределяющих туда и назад кровь и питательные соки государственного тела, а именно продукцию сельского хозяйства и промышленности.…».

Интересы производственников до такой степени низведены на второстепенный уровень, что «рыночная экономика», как основа основ капитализма, описывается не категориями сферы производства, а исключительно категориями сферы обращения: спрос, предложение, цена, рыночная конъюнктура и пр. Кстати, К. Маркс, взяв за исходную точку анализа категорию «товар», как бы невзначай поставил во главу угла Английской политической экономии сферу обращения (стадии распределения и обмена), отодвинув в сторону стадию производства [несмотря на то, что он отмечал, что «… производство господствует как над самим собой во всей противоположности своих определений, так и над другими моментами. С него каждый раз начинается процесс снова…»].

При этом, обращаем внимание на то, что при описании последовательности стадий воспроизводства (производство — распределение — обмен — потребление), К. Маркс настаивал на том, что после производства имеет место именно распределение, и только после него — обмен: «… Производство выступает, таким образом, исходным пунктом, потребление — конечным пунктом, распределение и обмен — серединой, которая, в свою очередь, заключает в себе два момента, так как распределение определяется как момент, исходящий от общества, а обмен — от индивидуума. В производстве объективируется личность, в личности субъективируется вещь; в распределении общество принимает на себя, в форме господствующих всеобщих определений, опосредствование между производством и потреблением, в обмене они опосредствуются случайной определенностью индивидуума.

Распределение определяет отношение (количество), в котором продукты достаются индивидуумам; обмен определяет те продукты, в которых индивидуум требует часть, доставшуюся ему при распределении.

Производство, распределение, обмен, потребление образуют, таким образом, правильный силлогизм: производство составляет в нем общность, распределение и обмен — особенность, а потребление — единичность, замыкающую собой целое….

…Результат, к которому мы пришли, заключается не в том, что производство, распределение, обмен и потребление идентичны, а в том, что все они образуют собой части целого, различия внутри единства.…».

При этом, роль распределения в процессе воспроизводства настолько велика (в соответствии с мнением К. Маркса), что, хотя оно и размещается сразу после собственно процесса производства, но распределение в значительной мере определяет систему производственных отношений. « … Если рассматривать целые общества, то представляется будто распределение еще с одной стороны предшествует производству и определяет его в качестве как бы предэкономического факта. Народ — завоеватель разделяет землю между завоевавшими и устанавливает таким образом известное распределение и форму земельной собственности, а тем самым определяет и производство. Или он обращает побежденных в рабов и делает таким образом рабский труд основой производства. Или народ путем революции разбивает крупную земельную собственность на парцеллы и, следовательно, этим новым распределением придает производству новый характер. Или законодательство увековечивает земельную собственность в руках известных семей или распределяет труд как наследственную привилегию и фиксирует его таким образом в кастовом духе. Во всех этих случаях — а все они являются историческими — кажется, что не распределение организуется и определяется производством, а, наоборот, производство организуется и определяется распределением…».

Получается, что существующее сейчас распределение — это плод некоторого насилия над простым товарным производством (либо навязанный силой завоевателей, либо революцией, либо силой государства). То есть, товарное производство не развивалось свободно, в строгом соответствии с требованиями эквивалентности и экономической справедливости, а постоянно подвергалось насилию и противоестественному изменению. Главным источником этой силы является государство (свое или иностранное). Фактическим результатом такого насилия является уродец под названием «капиталистическая рыночная экономика», который по своим основополагающим принципам далек от простого товарного производства, не имеет с ним ничего общего, является его противоположностью, антиподом, его отрицанием. Утверждать, что «капитализм — это цивилизованный результат развития простого товарного производства», это все равно, что утверждать, что «обезьяна — это венец эволюции человечества».

Если бы к простому товарному производству не применялось насилие, то после завершения процесса производства продукции, последняя проходила бы стадию обмена в процессе купли-продажи продукта труда потребителем, вырученные средства распределялись бы между участниками производства в соответствии с ранее установленными долями трудового участия, и только после этого продукция была бы потреблена. Иными словами, простое товарное производство предполагает другую последовательность процесса воспроизводства: производство — обмен — распределение — потребление. Только в этом случае общество развивается без насилия и искажения, соблюдая требования экономической справедливости и эквивалентности обмена. Распределение не должно быть доминирующей фазой общественного воспроизводства, предопределенной независимо от результатов производства и роли каждого индивидуума в процессе производства. Распределяться должен результат производства, проданный потребителям (прошедший стадию обмена). При этом распределяется не только собственно выручка от продажи продукции (между работниками, на потребление, инвестиции и накопление и т.д.), но и сама приобретенная продукция на личное потребление, производительное потребление, запасы и пр. Это распределение в значительной мере предопределено производством. При отсутствии насилия в экономике у фазы «распределение» исчезает нагрузка «общественного предопределения». Капиталистическое распределение сохраняется только потому, что эта система жестко защищается на государственном уровне на основе специально сформированного для этого законодательства. То есть капиталистическая система, провозглашающая невмешательство государства в сферу действия свободного рынка, существует только благодаря тому, что государство не дает возможности этому рынку свободно развиваться. Если отменить на законодательном уровне обязательность использования исключительно капиталистических методов хозяйствования, то от этой системы, как экономически несправедливой, игнорирующей элементарные требования эквивалентности обмена (в соответствии с требованиями Английской политической экономии), не останется и следа в течение короткого времени.

Основной задачей любого государства, использующего принципы Свободной Экономики (в соответствии с канонами Русской политической экономии) в части рыночной экономики должна быть защита подлинно свободного развития простого товарного производства, обеспечение эквивалентности обмена и подлинной экономической справедливости в обществе. Насилия по отношению к развитию рыночной экономики не должно быть. В этом заключаются основополагающие требования Русской политической экономии.

Таким образом, в соответствии с канонами Русской политической экономии единственно верная последовательность фаз общественного воспроизводства: производство — обмен — распределение — потребление.

Если торговец в качестве партнера окончательно покупает продукцию у производителя (как это имеет место в жизни сейчас повсеместно), а затем, являясь новым собственником товара, продает его по удобной для него цене, присваивая весь выигрыш (или получая убыток от неудачной сделки), то в этой последовательности действий явно просматривается сначала «распределение» (точнее «перераспределение») и только после этого — «обмен». Поскольку «обмен» — это приобретение товара конечным потребителем (на ранней стадии зарождения рыночных отношений «обмен» между производителем продукции и конечным потребителем этой продукции осуществлялся непосредственно), постольку при появлении посредника между производителем и потребителем в виде торговца окончательный «обмен» происходит на стадии отношений «торговец — конечный потребитель». При этом первая стадия сбыта продукции в виде отношений «производитель — торговец» олицетворяет фазу «распределения» стоимости, созданной производителем, между производителем и торговцем (точнее говоря, фазу обворовывания доверчивого производителя расторопным торговцем, несправедливого перераспределения стоимости, созданной производителем, в пользу торговца за счет неэквивалентного предварительного обмена). Соответственно, вторая стадия сбыта продукции в виде отношений «торговец — потребитель» отражает фазу «обмена», посредством которой осуществляется «узаконивание» несправедливого перераспределения стоимости на предшествующей стадии, поскольку собственно стадии «обмена» придается полная видимость эквивалентности («все украдено до нас»).

Предположим гипотетическую ситуацию, при которой все производители в соответствии с рекомендациями Русской политической экономии заключили бы договоры комиссии или агентские договоры с торговыми структурами (оптовыми, которые в свою очередь заключают договоры субкомиссии или субагентские договоры с розничными торговыми организациями, доводящими товар до конечного потребителя), в которых торговые организации принимали бы товар для реализации за определенное вознаграждение (не становясь владельцем товара), определяемое как доля от цены реализации товара, рассчитанная как соотношение фактических расходов на производство единицы товара (доля производителя) и на продажу (сортировка, хранение, перевозка, упаковка и пр.) единицы такого же товара (доля торговца). При такой системе отношений производитель, оставаясь собственником товара, по-прежнему выходит непосредственно на конечного потребителя, несмотря на наличие и функционирование посредника в лице торговца. Сначала товар без промежуточных стадий доводится до конечного потребителя и совершается классический «обмен» между производителем и конечным потребителем (с участием торговца в роли агента или комиссионера), и только потом происходит «распределение» полученной фактической выручки между производителем и торговцем на эквивалентной основе (пропорционально установленным в договорах долям на базе фактических расходов на производство и на продажу единицы товара). Никакого нарушения принципов экономической справедливости. При этом важная роль отводится государству: оно должно следить за тем, чтобы торговцы не диктовали производителям невыгодные им условия реализации (особенном представителям малых и средних предприятий), регулярно проверять пропорции распределения доходов (убытков) в договорах комиссии или агентских соглашениях и сверять их с фактическими затратами в каждой сфере, наказывая огромными штрафами торговцев, нарушающих этот принцип. Государство должно стоять на защите интересов производителей, все время «одергивая» «зарвавшихся» торговцев. Постепенно социальная группа «торговцы» привыкнет к своей новой роли и необходимость в таком жестком контроле отпадет.

Таким образом, по канонам Русской политической экономии для обеспечения эквивалентного обмена как базиса экономической справедливости, основной должна быть сфера производства и система отношений в ней (стержень которых — трудовые отношения). Сфера обращения должна быть производной, подчиненной по отношению к сфере производства, поскольку в этой сфере почти не создается новая стоимость, а, в основном, сохраняется ее величина и обеспечивается доведение созданного товара, как носителя этой стоимости, до конечного потребителя. То, что в сфере обращения при Капитализме допускается (в том числе на законодательном уровне) перераспределение части созданной в производственной сфере стоимости в пользу торговца за счет спекуляции и ростовщичества, является не объективным процессом, а субъективным результатом управленческих решений конкретных людей, руководствовавшихся не государственными, а корыстными интересами. Соответственно, для исправления этой ситуации, установления подлинно справедливых экономических отношений, в том числе между сферами производства и обращения, необходимо всего несколько управленческих решений, изменение законодательства и строгий контроль за их исполнением подданными государства.

Как при Капитализме начинается процесс производства, почему капиталист нанимает рабочих, а не рабочие арендуют у капиталиста оборудование, здание и сооружения для работы, кто подлинно активная сторона в процессе труда? К. Маркс в ходе анализа взаимоотношений капиталиста и наемного рабочего отмечал, что как бы не оценивал ситуацию капиталист и как бы ни пытался убедить других участников процесса труда в том, что он является инициатором начала процесса труда, поскольку в его собственности находятся средства производства и оборотный капитал, в конечном итоге именно наемный рабочий авансирует капиталиста, а не наоборот. «…Здесь следует заметить, что, как выражается политическая экономия, капиталист авансирует капитал, расходуемый на заработную плату, в различные сроки, смотря по тому, выплачивается ли она, например, еженедельно, ежемесячно или раз в три месяца. В действительности дело происходит как раз наоборот. Рабочий авансирует капиталисту свой труд на неделю, на месяц, на три месяца, смотря по тому, еженедельно, ежемесячно или раз в три месяца выплачивается ему заработная плата. Если бы капиталист покупал рабочую силу, вместо того чтобы оплачивать ее уже после ее потребления, следовательно, если бы он платил рабочему заработную плату за день, неделю, месяц или за три месяца вперед, то тогда можно было бы говорить об авансировании на эти сроки. Но так как он платит лишь после того, как труд уже продолжался дни, недели, месяцы, вместо того чтобы купить и оплатить труд на период времени, в течение которого он должен продолжаться, то в целом мы имеем перед собой капиталистическое guid pro guo (смешение понятий. Ред.).…».

Если капиталист фактически не покупает рабочую силу наемного рабочего, то у него нет никаких юридических оснований присваивать прибавочную стоимость, создаваемую этим трудом, поскольку вся созданная стоимость принадлежит трудящемуся (как собственнику рабочей силы). Вот ключевая теоретическая ошибка или сознательное «передергивание», «шулерство» экономистов, пытающихся доказать якобы законность разделения стоимости, созданной трудом наемного рабочего на заработную плату и прибавочную стоимость. Нет этого основания и быть не может. Трудящемуся принадлежит ВСЯ созданная его трудом стоимость. Изъятие любой, даже самой маленькой части этой стоимости под любым предлогом является грубейшим нарушением эквивалентности экономического обмена и по праву считается эксплуатацией чужого труда, то есть воровством, которое почему-то по канонам Английской политической экономии не подлежит наказанию. Пока существует так называемая «прибавочная стоимость», до тех пор имеет место эксплуатация чужого труда, отсутствует эквивалентность обмена, экономические отношения являются несправедливыми.

К. Маркс, чувствуя слабость аргументации в пользу обоснования якобы законности присвоения капиталистом прибавочной стоимости, вынужден был в 22 главе первого тома «Капитала» ввести параграф под названием «Капиталистический процесс производства в расширенном масштабе. Превращение законов собственности товарного производства в законы капиталистического накопления». Гений демонстрирует уникальные способности владения словом. Но даже грандиозность поставленной задачи и профессиональное искусство владения пером не могут затмить добросовестность исследователя, выдавая потайные мысли на уровне подсознания, проскакивающие в виде тех или иных «проговорок».

Вот одна из них: « … Средства производства, к которым присоединяется добавочная рабочая сила, как и жизненные средства, при помощи которых она поддерживает самое себя, представляют собой лишь составные части прибавочного продукта, — той дани, которая классом капиталистов ежегодно вырывается у класса рабочих.». Слово «дань» появляется не случайно и несколько раз потом повторяется в тексте у К. Маркса. Это слово отражает на уровне подсознания незаконность (силовой захват, грабеж) присвоения прибавочной стоимости, созданной чужим трудом. Эта неэквивалентность отношений становится еще более очевидной после следующей цитаты К. Маркса: « … Если класс капиталистов на часть этой дани закупает добавочную рабочую силу, даже по полной цене, так что эквивалент обменивается на эквивалент, то все же он поступает в этом случае по старому рецепту завоевателя, покупающего товары побежденных на их же собственные, у них же награбленные деньги». В одной этой фразе столько «проговорок»! Во-первых, очевидно, что прибавочная стоимость является «награбленной», то есть незаконно присвоенной. Во-вторых, отношения между капиталистом и наемным рабочим сродни отношениям завоевателя и побежденного, то есть не равноправные, а сильного (победителя) со слабым (поверженным) противниками. В-третьих, при покупке рабочей силы происходит заведомо неэквивалентный обмен, поскольку в противовес ему в этом случае для большей убедительности (в качестве абсурда) предлагается привлечь дополнительную рабочую силу «даже по полной цене, так что эквивалент обменивается на эквивалент». Просто кладезь подсказок заинтересованному читателю.

Если следовать логике автора, не обращая внимание на подобные «проговорки», поддаваясь дурману эквилибристики словами, то на одном вдохе «проглатываешь» следующую цитату (упираясь в судьбоносный вывод): «… Обмен эквивалентов, каковым представлялась первоначальная операция, претерпел такие изменения, что в результате он оказывается лишь внешней видимостью; в самом деле, часть капитала, обмененная на рабочую силу, во-первых, сама является лишь частью продукта чужого труда, присвоенного без эквивалента; во-вторых, она должна быть не только возмещена создавшим ее рабочим, но и возмещена с новым избытком. … Постоянная купля и продажа рабочей силы есть форма. Содержание же заключается в том, что капиталист часть уже овеществленного чужого труда, постоянно присваиваемого им без эквивалента, снова и снова обменивает на большее количество живого чужого труда. Первоначально право собственности выступало перед нами как право, основанное на собственном труде. По крайней мере, мы должны были принять это допущение, так как друг другу противостоят лишь равноправные товаровладельцы, причем средством для присвоения чужого товара является исключительно отчуждение своего собственного товара, а этот последний может быть создан лишь трудом. Теперь же оказывается, что собственность для капиталиста есть право присваивать чужой неоплаченный труд или его продукт, для рабочего — невозможность присвоить себе свой собственный продукт. Отделение собственности от труда становится необходимым следствием закона, исходным пунктом которого было, по-видимому, их тождество. … Таким образом, как бы ни казалось, что капиталистический способ присвоения противоречит первоначальным законам товарного производства, тем не менее этот способ присвоения возникает не из нарушения этих законов, а, напротив, из их применения.…».

Возможно, Вас, уважаемый читатель, эти аргументы убедили, а мне так все равно не представляется эквивалентным обмен, когда происходит «присвоение без эквивалента». А если нет эквивалентности обмена, то нарушены «первоначальные каноны товарного производства». Да и сам конечный аргумент слабоват: «как бы ни казалось, что противоречит, оно не противоречит». Как-то больше смахивает на шулерство. Экономическая наука достаточно конкретна, каждое логическое построение легко может быть разложено на простые схемы и расчеты. Аргументы типа «кажется» вообще не уместны.

Незаконность присвоения так называемой «прибавочной стоимости» — это краеугольный камень Русской политической экономии. Именно поэтому остановимся более подробно на аргументации К. Маркса в защиту своей теории. Наберемся терпения и выслушаем дополнительные аргументы К. Маркса:

«… Общий закон товарного производства ничуть не затрагивается тем обстоятельством, что этот особенный товар имеет своеобразную потребительную стоимость, заключающуюся в его способности доставлять труд и, следовательно, создавать стоимость. Итак, если сумма стоимости, авансированная в заработной плате, не просто вновь оказывается в продукте, но оказывается в нем увеличенной за счет прибавочной стоимости, то это проистекает отнюдь не из того, что продавца надувают, — он ведь получил стоимость товара, — а лишь из потребления этого товара покупателем.

Закон обмена обуславливает лишь равенство меновых стоимостей обменивающихся друг на друга товаров. Он даже с самого начала предполагает различие их потребительных стоимостей и не имеет абсолютно никакого отношения к самому процессу их потребления, который начинается лишь тогда, когда акт торговли вполне закончен и завершен.

Следовательно, первоначальное превращение денег в капитал совершается в самом точном согласии с экономическими законами товарного производства и вытекающим из них правом собственности. Несмотря на это, в результате его оказывается:

1) что продукт принадлежит капиталисту, а не рабочему;

2) что стоимость этого продукта, кроме стоимости авансированного капитала, заключает в себе еще прибавочную стоимость, которая рабочему стоила труда, а капиталисту ничего не стоила и, тем не менее, составляет правомерную собственность последнего;

3) что рабочий сохранил свою рабочую силу и может снова продать ее, если найдет покупателя.…».

Вроде бы все логично, а выводы абсурдны, но если логично, то значит доказано. А логично ли? Давайте еще раз посмотрим основные этапы логики.

Основополагающий тезис гласит, что сначала происходит купля-продажа рабочей силы, а затем процесс потребления приобретенной потребительной стоимости — способности создавать стоимость, на которую право присвоения появляется у нового владельца рабочей силы. Так ли это? Совсем нет. Как было рассмотрено выше, капиталист рассчитывается с наемным работником не до, а после процесса труда (раз в неделю, или раз в месяц). Не капиталист авансирует наемных рабочих, а наемные работники авансируют капиталиста своим трудом. Сначала создается новая стоимость в процессе труда, то есть в процессе потребления специфического товара рабочая сила, обладающего способностью не только сохранять овеществленный в средствах производства труд, но и создавать новую стоимость. И только после этого созданный продукт продается и из вырученных средств наемный работник наконец-то получает заработную плату. То есть процесс покупки рабочей силы не предшествует процессу потребления рабочей силы, а, наоборот, только после окончания потребления рабочей силы происходит фактическая оплата потребления этой рабочей силы. Иначе говоря, наемные рабочие платят (авансируют) капиталисту за право использования принадлежащих ему средств производства в процессе труда, создают продукт. Если строго следовать требованиям законов товарного производства, то в стоимости созданной продукции капиталисту принадлежит перенесенная на этот продукт стоимость сырья и материалов, а также амортизационные отчисления зданий, сооружения и оборудования (то есть сохраненный овеществленный труд), а вся дополнительно созданная стоимость принадлежит наемным работникам. При этом продукт труда должен быть по праву присвоен наемными работниками, продан ими на рынке, а из вырученных средств наемные работники должны выплатить капиталисту стоимость затраченных предметов труда и компенсировать амортизационные отчисления на средства труда. Строго говоря, если следовать канонам капиталистического производства, то капиталист должен дополнительно заплатить наемным рабочим вознаграждение за авансирование производства (предоставление рабочей силы в кредит) в размере не меньше среднего банковского процента.

Следовательно, «… продавца надувают…». Мало того, что наемный рабочий сохраняет капиталисту стоимость принадлежащих ему средств производства, авансирует его своим трудом, осуществляя процесс производства, создает своим трудом продукцию, в которой овеществляется дополнительно созданная этим трудом стоимость, так этот наемный рабочий оказывается должен отдать капиталисту, который никак не участвовал в процессе производства, свою продукцию и основную часть созданной его трудом стоимости, и довольствоваться только так называемой заработной платой, которой хватает в лучшем случае только на восстановление сил для новой работы. Вот «надувают», так «надувают»!

Здания и сооружения, оборудование, сырье и материалы заржавеют, сгниют, испортятся превратятся в металлолом под воздействием физического и морального износа, если не будут использоваться Трудом человека. Только Труд человека позволяет сохранить стоимость средств труда и предметов труда, перенести эту стоимость в созданный Трудом товар. Капиталист, заключая договор найма с рабочим, блефует. Не Капиталист наделяет рабочего средствами производства, а рабочий оживляет этот металлический хлам своим Трудом, сохраняя его стоимость для Капиталиста. И при этом Капиталист имеет наглость вместо благодарности за сохраненную стоимость средств производства беспардонно присваивать основную часть стоимости, созданной Трудом рабочего, которая по всем требованиям подлинно эквивалентного обмена не имеет никакого отношения к Капиталисту и должна полностью принадлежать рабочему. Однако, К. Маркс составил достаточно убедительную на первый взгляд экономическую теорию, в соответствии с которой «прибавочную стоимость» он РАЗРЕШИЛ присваивать капиталисту. Как представляется, это главное «достижение» К. Маркса. Никакого другого результата и не могло быть при использовании Английской политической экономии. Исходя из такой теории, ортодоксальные «марксисты» никогда не могли построить Подлинный Социализм, поскольку в основу социалистической идеологии была положена та же Английская политическая экономия. Как они ни старались, у них все время получался «Капитализм»: это произошло в СССР, в странах бывшего Варшавского договора, и сейчас происходит в Китае. «Экспроприаторов экспроприировали» только для того, чтобы завладеть механизмом присвоения «прибавочной стоимости» в виде прибыли государственных предприятий (одним словом, Государство поменялось местами с Капиталистами) и продолжить экономическую жизнь государства по тем же по сути капиталистическим канонам, позволяющим присваивать результаты чужого труда на «законных» основаниях в нарушение элементарных норм справедливости и эквивалентного обмена.

К. Маркс с помощью «прибавочной стоимости» заложил фундаментальное противоречие в развитие не только социалистической, но и капиталистической экономики, которое только теперь, спустя полтора столетия, стало всем очевидно на фоне мирового кризиса. Неэквивалентность обмена за счет допустимости ростовщичества и спекуляции, эксплуатации чужого труда разрушила капиталистическую экономику изнутри, превратила ее в уродливый абсурд. На начальной стадии развития Капитализма, пока доля доходов ростовщиков и спекулянтов была незначительной, неэквивалентность обмена не очень сильно мешала развитию реального сектора экономики. Фиктивный и банковский капиталы, как олицетворение спекуляции и ростовщичества, были незначительны и темпы их роста были сопоставимы с ростом доходов промышленности, сельского хозяйства и других отраслей экономики. Постепенно возможности быстрого обогащения за счет ростовщичества и спекуляции (в частности, на биржах) становились все более очевидными, и жажда наживы лишала многих достойных представителей реального сектора экономики какой бы то ни было возможности продолжать свой бизнес. Те, кто оставался верен производству, разорялись из-за относительно низких доходов и высоких процентов за кредиты, а те, кто уходил на финансовый рынок, в реальную экономику уже не возвращался из-за головокружительных доходов или полного разорения.

Капиталистическая экономика, основанная на ростовщичестве и спекуляции, — это казино, игорный бизнес, в котором основной тон задают те игроки, которые за счет величины капитала, владения средствами массовой информации способны формировать «ожидания рынка». В такой структуре экономики, в которой все меньше производится и все больше продается и покупается, то есть распределяется и перераспределяется, неизбежен коллапс. Очевидно, что такое развитие экономики ведет в тупик. При этом неверно считать нынешний кризис объективным (независимым от воли и сознания людей). Подобные кризисы — это рукотворный механизм, обеспечивающий оперативное жесткое изъятие (перераспределение) средств Трудящихся, имеющихся в государственном бюджете, в семейных бюджетах, в пользу Нетрудящихся, занимающихся спекуляцией и ростовщичеством (механизм перераспределения имеющихся в экономике денежных средств из сферы производства в сферу обращения за счет неэквивалентного обмена). Кризис — это самый мощный «насос», обеспечивающий принудительную передачу денег, который только могла придумать Нетрудящаяся часть человечества для наглого обворовывания Трудящихся в современных условиях, поддержанный государством на законодательном уровне. Выражаясь современным языком, «кризис — это механизм фиксации доходов спекулянтами и ростовщиками». Это подтверждается тем, каким образом правительства разных стран пытаются преодолеть этот кризис. Деньги в больших объемах предоставляются не производственным фирмам, а банкам. То есть государство пытается за счет средств налогоплательщиков компенсировать потери не производителям, а спекулянтам, которые «заигрались» на биржах. Сейчас настал выбор: либо спасать производство и основную массу населения, работающую на этих предприятиях, либо за их счет удовлетворять запросы спекулянтов на их право быстро обогащаться. Спекулянты и ростовщики сами довели ситуацию до абсурда. Альтернатива достаточно очевидна. И середины, половинчатости здесь быть не может. Исторический опыт уже показал, чем заканчивается согласие общества хотя бы на малейшую допустимость спекуляции и ростовщичества. Человечество может выжить только в том случае, если на законодательном уровне будут запрещены спекуляция, ростовщичество и любое право на присвоение результатов чужого труда с жесточайшей уголовной ответственностью за нарушение этого запрета. Спекулянты и ростовщики должны превратиться в презренных и порицаемых людей: группа Нетрудящиеся наконец-то должна переместится в группу Криминал.

Вернемся к основной теме анализа данной главы. Достаточно подробно, добросовестно и откровенно анализируется К. Марксом в третьем томе «Капитала» разделение труда между промышленным и торговым капиталом, между сферой производства и сферой обращения. При этом особое внимание уделяется ростовщичеству, как движущему механизму, обеспечивающему неизбежность перехода к капиталистическому способу производства. Нет необходимости пересказывать логику К. Маркса, предоставим ему слово:

«… В Древнем Риме со времени последних лет существования республики, где мануфактура стояла гораздо ниже среднего уровня развития в античном мире, купеческий капитал, денежно-торговый капитал и ростовщический капитал достигли — в пределах античных форм — высшего пункта развития…

…Однако характерные формы существования ростовщического капитала во времена, предшествовавшие капиталистическому способу производства, были две. … Эти две формы следующие: во-первых, ростовщичество путем предоставления денежных ссуд расточительной знати, преимущественно земельным собственникам; во-вторых, ростовщичество путем предоставления денежных ссуд мелким, владеющим условиями своего труда производителям, к числу которых принадлежит ремесленник, но в особенности крестьянин, так как при докапиталистических отношениях, поскольку они вообще допускают существование мелких самостоятельных, индивидуальных производителей, огромное большинство последних составляет класс крестьян.

И то и другое, — как разорение богатых земельных собственников ростовщичеством, так и высасывание соков из мелких производителей, — приводит к образованию и концентрации крупных денежных капиталов…».

«… Когда ростовщичество римских патрициев окончательно разорило римских плебеев, мелких крестьян, наступил конец этой форме эксплуатации и место мелкокрестьянского хозяйства заняло хозяйство чисто рабовладельческое.…».

«… Итак, с одной стороны, ростовщичество подрывает и разрушает античное и феодальное богатство и античную и феодальную собственность. С другой стороны, оно подрывает и разоряет мелкокрестьянское и мелкобуржуазное производство, словом, все те формы, при которых производитель еще выступает как собственник своих средств производства.…».

Обращаю Внимание читателя на то, что ростовщичество — это не какой-то противоречивый процесс, который, с одной стороны, имеет положительные оценки, а, с другой стороны, обладает некоторыми недостатками, а это однозначный однонаправленный механизм разрушения простого товарного производства, эквивалентного обмена, справедливой экономики, механизм монополизации денег, изъятия денег как средства платежа из оборота, создания постоянного дефицита денег для того, чтобы сформировать новый механизм власти на основе владения деньгами, противоестественной власти сферы обращения (посредников, «мальчиков на побегушках») над сферой производства (талантливых профессионалов, специалистов, создающих стоимость, богатство общества), что, в свою очередь позволяет незаконно присваивать львиную долю вновь созданной чужим трудом стоимости. Ростовщичество по определению не могло способствовать развитию производства, укреплять частные хозяйства, оно целенаправленно « … подрывает и разоряет мелкокрестьянское и мелкобуржуазное производство.…». В этом заключается главная задача и предназначение ростовщичества.

Продолжим читать К. Маркса:

«… При капиталистическом производстве ростовщичество уже не может отделять условия производства от производителя, потому что они уже отделены. … Ростовщичество не изменяет способ производства, но присасывается к нему как паразит и доводит его до жалкого состояния. Оно высасывает его, истощает и приводит к тому, что воспроизводство совершается при все более скверных условиях. Отсюда народная ненависть к ростовщикам, особенно сильная в античном мире, где собственность производителя на условия его производства являлась в то же время основой политических отношений, основой самостоятельности граждан….».

«… Достаточно, чтобы у мелкого крестьянина пала корова, и он уже не в состоянии снова начать воспроизводство в своем хозяйстве в прежних размерах. Следовательно, он попадает в руки ростовщика и, раз попав к нему, никогда уже более не освободится…».

«… Но то же самое ростовщичество становится главным средством дальнейшего развития потребности в деньгах как средстве платежа, все усиливая и усиливая задолженность производителя, ростовщичество лишает его обычных средств платежа, так как для него из-за тяжести одних только процентов становится невозможным регулярное воспроизводство….».

А была ли у человечества хоть какая-то возможность защититься от ростовщичества? Безусловно была и не одна.

Во-первых, важным условием защиты экономики страны от ростовщичества была высокая эффективность развития производства, находящегося в собственности самих производителей. Как отмечал К. Маркс, «…Ростовщик не знает поэтому никаких границ кроме дееспособности или способности к сопротивлению лиц, нуждающихся в деньгах…». Если бы люди, подобные П. Столыпину, не «ломали через колено» собственную страну, заставляя ее подчиниться ростовщичеству, а содействовали бы развитию артельной формы хозяйствования, предоставляя деньги экономике на беспроцентной основе, то судьба страны была бы совсем другой.

Во-вторых, любое государство могло бы (и должно было) содействовать развитию банковского дела, работающего не на ростовщических принципах (как это имело место повсеместно, кроме некоторых исламских государств), а на беспроцентной основе (как в исламских государствах). К. Маркс отмечал эту особенность реакции общества на активизацию ростовщичества: «… Развитие кредитного дела совершается как реакция против ростовщичества…».

«…В течение всего XVIII века громко раздаются голоса, — и законодательство действует в том же направлении, — требующие, ссылаясь на пример Голландии, насильственного понижения процентной ставки с той целью, чтобы капитал, приносящий проценты, подчинить торговому и промышленному капиталу, а не наоборот…

…Эта яростная борьба с ростовщичеством, эти требования подчинить капитал, приносящий проценты, промышленному капиталу являются лишь предвестниками органических образований, осуществивших эти условия капиталистического производства в форме современного банковского дела, которое, с одной стороны, лишает ростовщический капитал его монополии, концентрируя и выбрасывая на денежный рынок все бездействующие денежные резервы, с другой стороны, ограничивает самое монополию благородных металлов путем создания кредитных денег.

В последнюю треть XVII и в начале XVIII века во всех английских сочинениях о банковском деле мы найдем такие же, как и у Чайлда, нападки на ростовщичество, требование эмансипировать от ростовщичества торговлю, промышленность и государство. Наряду с этим — колоссальные иллюзии насчет чудотворного влияния кредита, демонополизации благородных металлов, замещения их бумажными деньгами и т. п….».

В третьих, важную роль в недопущении ростовщичества могла сыграть церковь, в соответствии с основными канонами которой ростовщичество — смертный грех. Однако эта борьба с запретом процентов приобретала такие причудливые формы, что, с одной стороны, соблюдались внешние атрибуты запретов, а, с другой стороны, продолжало процветать ростовщичество, с помощью которого происходило увеличение церковного имущества. Дискуссия между «стяжателями» и «нестяжателями» в Православной церкви, как известно, завершилась в пользу «стяжателей» и последствия этой, на первый взгляд, внутрицерковной дискуссии оказались очень тяжелыми для прихожан и мирской жизни в отличие от церкви, которая за счет этого только обогатилась. Вот пример христианской церкви, который приводит по этой теме К. Маркс:

«… ВЫГОДЫ ДЛЯ ЦЕРКВИ ОТ ЗАПРЕЩЕНИЯ ПРОЦЕНТА

«Взимать проценты церковь запретила; но она не запрещала продавать имущество, чтобы помочь себе в случае нужды; не запрещала даже отдавать заимодавцу это имущество на определенный срок до уплаты долга, чтобы последний мог располагать этим имуществом как обеспечением долга, а также, пользуясь им, мог, пока оно в его руках, получать вознаграждение за отданные в ссуду деньги… Сама церковь или принадлежащие к ней коммуны и pia corpora (благочестивые корпорации) извлекали отсюда большую выгоду, особенно во времена крестовых походов. Благодаря этому столь большая часть национального богатства попала во владение так называемой «мертвой руки», тем более, что евреи не могли вести ростовщичество этим способом, так как владение таким прочным залогом нельзя было утаить… Без запрещения процента церкви и монастыри никогда не сосредоточили бы в своих руках таких богатств» (там же, J.G. Busch. «Theoretisch-praktische Darstellung der Handlung etc.». 3. Aufl., Band II, Hamburg, 1808, S. 233, стр. 55).…».

По всем трем вышеуказанным направлениям вроде бы было организовано противодействие ростовщичеству. Самым слабым звеном в этой системе является первый элемент: внутренние резервы и возможности сопротивления самих Свободных Трудящихся, располагающих собственными средствами производства, зажиточность этих людей, их финансовые резервы, наличие у них достаточного количества временно свободных денежных средств, которое позволяет в трудные времена не обращаться к ростовщику или в банк за заемными средствами, а обходиться собственными резервами денежных средств «на черный день». К сожалению возможности таких резервов в значительной степени зависят не от самих Свободных Трудящихся, а от государственной политики. Переход любого государства к Капитализму в обязательном порядке начинается с искусственного целенаправленного процесса обнищания основной массы Свободных Трудящихся, формирования широких слоев рабочего класса, лишенного собственных средств производства и не имеющего ничего, кроме способности трудиться («гол как сокол»). Иными словами государственная политика перехода к Капитализму предполагает разорение Свободных Трудящихся. В этих условиях очевидным образом создается благодатная почва для ростовщичества и прочих разновидностей воровства, пользующихся беззащитностью основной массы населения.

Что касается второго направления противодействия ростовщичеству с помощью кредитов банковской системы, то потенциал этого механизма также не безграничен. Борьба с ростовщичеством с помощью кредитов, предоставляемых под процент (пусть даже под гораздо меньшую величину процента, но с сохранением самого процента, а не на беспроцентной основе) — это не уничтожение ростовщичества как разрушительного явления, а перехват у него инициативы, конкурентная борьба с элементами демпинга для того, чтобы не только ростовщикам, но и банкирам наживаться на уничтожении экономики с помощью процентов на кредитные ресурсы. Еще раз обращаю внимание читателя: банки располагают не просто деньгами, а, как выразился К. Маркс «бездействующими денежными резервами». Аккумулировать временно свободные денежные средства и находить им применение в сфере промышленности или торговли — основа банковского дела. Если кредитные ресурсы — это деньги, которым НЕ НАШЛОСЬ ПРИМЕНЕНИЯ у их владельцев, то эти деньги не могли принести доход их владельцу в течение всего срока их временной свободы. Поэтому было бы справедливо, если бы эти временно свободные средства, были на беспроцентной основе предоставлены в кредит тому, кто найдет им применение. К сожалению, корыстные интересы возобладали по отношению к государственным интересам и борьба с ростовщичеством свелась в итоге к разделению сфер влияния и к распределению уворованного у населения процентного дохода, что можно в итоге считать не борьбой с ростовщичеством, а развитием и совершенствованием ростовщичества, содействием разнообразным новым формам его существования.

К сожалению, третье направление борьбы с ростовщичеством также не добилось успехов. Церковь во многих странах мира (кроме некоторых исламских государств) оказалась не на высоте, формально симулируя (для видимости) борьбу с ростовщичеством, фактически пользовалась этими же методами в завуалированной форме для своего обогащения, конкурируя с ростовщиками.

Указанные три потенциальные силы (Свободные Трудящиеся, Государство, а также Церковь) до сих пор имеют в себе достаточно сил для борьбы с ростовщичеством. Их согласованные искренние действия и сейчас могут уничтожить ростовщичество как разрушительное экономическое явление. Все зависит от политической воли светской и церковной власти в стране, поскольку Трудящиеся давно готовы к предложенным преобразованиям.

Вспомните, каким образом был решен этот вопрос в «Республике ШКИД» (либо Вы читали повесть «Республика ШКИД» Л. Пантелеева, либо видели одноименный фильм по этой повести). Напомню, что в школе-коммуне для бывших беспризорников на заре советской власти в СССР (в начале прошлого века) один из воспитанников организовал ростовщичество хлебом — главным богатством школы-коммуны. Голод вынуждает младших неопытных воспитанников брать пайку хлеба взаймы с условием возврата двойной пайки на следующий день. С помощью ростовщичества этот воспитанник обращает в рабство почти всех подростков, монополизировав практически весь запас хлеба в школе. За счет части излишков хлеба новоявленный ростовщик подкупает часть старшеклассников в качестве своей «крыши». Другую часть хлеба, отнятую у воспитанников ростовщическими методами, он продает за пределы колонии за деньги. Воспитатели колонии почувствовали неладное, поскольку при прежних нормах получения хлеба все больше детей оставалось голодными, но не успели разобраться в чем дело. Решение оказалось очень простым: взрослые воспитанники, не ангажированные ростовщиком, «сделали ему физическое замечание», отменили все обязательства по хлебу и вновь стали поровну раздавать хлеб всем воспитанникам. Это сделали сами воспитанники, проблема по существу не дошла до уровня воспитателей. Ростовщичества не может быть много или мало, его вообще в принципе не должно быть.

А что происходит сейчас в нашей стране? Руководитель высокого уровня встречается с рабочими на заводе. Ему задают вопрос о том, когда же будет возможность на их мизерную зарплату купить жилье по ипотеке, если проценты превышают 12% годовых. Руководитель вместо того, чтобы пресечь в корне это надругательство над здравым смыслом, начинает рассуждать о текущей рыночной конъюнктуре, о ключевой ставке Центрального банка, об уровне процентов по привлечению банковских ресурсов. Обещает посоветоваться с банковским сообществом и посодействовать снижению процентной ставки, а рабочим остаётся только одно: терпеть и жить дальше без квартиры и без надежды на ее получение.

Перенесите эту ситуацию в «республику ШКИД». Представьте себе, что случай с ростовщичеством хлебом стал бы известен директору школы-коммуны. Директор, вместо того, чтобы в корне прекратить это безобразие, стал бы, подобно вышеуказанному руководителю, объяснять воспитанникам, что спрос на хлеб существенно превышает его предложение, что обуславливает высокую процентную ставку на каждый заимствованный кусок хлеба. Сделка по заимствованию хлеба в каждом отдельном случае совершалась добровольно и потому является законной и подлежащей исполнению. Необходимо подождать годик-другой, когда будет хороший урожай зерна, что может привести через несколько лет к росту предложения хлеба и соответственно к снижению безобразно высоких ставок процентов на хлеб. Директор дал бы обещание провести переговоры с ростовщическим сообществом воспитанников школы на принципах челночной дипломатии о возможном (хотя бы кратковременном) снижении текущих процентных ставок на хлеб. А воспитанникам-должникам оставалось бы только пухнуть от голода и переходить в рабство к ростовщику в обмен на погашение долгов.

Представили себе эту картину: детей, голодающих по прихоти наглого вора, и Вас не покоробило, сердце ни ёкнуло? А чем эта ситуация отличается от положения рабочих, не имеющих возможности завести семью из-за отсутствия квартиры по прихоти ростовщиков? Странная беспомощность руководства, имеющего достаточные полномочия для принятия решения об отмене процентов на привлечение и размещение временно свободных денежных средств в банках, поскольку эмиссия и распоряжение денежными средствами является исключительным монопольным правом государства и никто не имеет права превращать деньги в товар. Ростовщичество (равно как и спекуляция, эксплуатация чужого труда) — это тягчайшее экономическое преступление, которое должны быть наказуемо и искоренено, которое должно считаться недопустимым в принципе, вообще ни в каком виде и ни в каком объеме. Таковы принципы Русской политической экономии.

Как отмечалось выше, К. Маркс начинал свой анализ с изучения категории «товар». При этом ключевым являлось не то, что именно производится, а то, что, что бы ни производилось, это создается для продажи (точнее — для неэквивалентного обмена, позволяющего перераспределить в пользу владельца капитала часть созданной чужим трудом стоимости). Если бы обмен был на всех стадиях и для всех участников эквивалентным, то не было бы источника для получения открытой К. Марксом «прибавочной стоимости». В параграфе 1 четвертой главы второго отдела первого тома «Капитала» К. Маркс отмечает, что «в капитале, приносящем проценты, обращение Д — Т — Д» представлено в сокращенном виде, в своем результате без посредствующего звена, …как Д — Д», как деньги, которые равны большему количеству денег, как стоимость, которая больше самой себя».

Источник такого прироста капитала — классическое ростовщичество, спекуляция (или неэквивалентный обмен). Если сосед одолжил у Вас, уважаемый читатель, коробок спичек для газовой плиты, или пачку соли, то через несколько дней этот сосед вернет Вам такой же новый коробок спичек, новую полную пачку соли. При этом у Вас не появится желания требовать от соседа дополнительно шесть спичек, ложку соли в качестве «процентов за кредит». Если у Вас есть три коробка спичек, две пачки соли, то один коробок спичек, одна пачка соли являются свободными на определенный период времени вещами (вещами, потребность в которых на указанный срок не будет Вами востребована). Вы готовы поделиться с соседом временно ненужными Вам вещами с условием их возврата в целости и сохранности в установленный срок. К моменту возврата Вам всех этих вещей у Вас могут закончиться спички, соль. Возврат вещей в целости и сохранности полностью исчерпывает имущественные взаимоотношения между Вами и Вашим соседом. Ключевым в этих отношениях является следующее: указанные вещи у Вас временно свободны; в течение оговоренного срока все вещи в целости и сохранности в полном объеме возвращаются Вам.

В. Петти в Главе V «О проценте» своего «Трактата о налогах и сборах» отмечает, что «я не вижу оснований к тому, чтобы брать или давать процент или мзду за какую-нибудь вещь, которую мы можем несомненно получить обратно по первому нашему требованию. С другой стороны, я не вижу оснований и к тому, чтобы стыдиться процента в том случае, когда даются в ссуду деньги или другие оцениваемые в деньгах предметы необходимости с обязательством уплаты в тот срок и в том месте, которые изберет должник, так как кредитор не может получить обратно свои деньги, когда и где он того пожелает. Поэтому, если кто ссужает свои деньги на условии, что он не может потребовать их обратно до наступления известного срока, как бы он сам ни нуждался в течение этого времени, он несомненно может получить компенсацию за это неудобство, которое он создает для самого себя. Это возмещение и есть то, что обычно называют процентом».

Понятно, что В. Петти был в определенном смысле слова «вынужден» как-то «объяснить» правомерность взимания процентов, поскольку для него это была своего рода «экономическая данность». Теперь, когда человечество имеет опыт разных экономических типов отношений (как с взиманием процентов, так и без оных), можно более объективно взглянуть на предложенную систему «объяснения» возможности существования процента. В отличие от В. Петти, представляется, что есть основания для того, чтобы «стыдиться процента». Не имеет значения, возвращается ли в неудобный срок вещь, или деньги. Такое обоснование процента представляется более чем наивным.

Деньги от других товаров и вещей ничем не отличаются, деньги — это один из видов товаров с одной только особенностью — деньги выполняют функцию меры стоимости. Мера стоимости никогда не может быть больше самой величины стоимости, независимо от уровня «стыдливости» аналитика.

Деньги также могут быть временно свободными (ненужными хозяину в течение определенного периода времени). Для хозяина эти деньги ничего бы не принесли, не добавили бы, а просто находились бы вне оборота. Деньги просто лежали бы без дела. Поэтому, если хозяин денег временно передаст эти деньги на оговоренный срок другому лицу, которое по истечении оговоренного периода времени вернет ту же сумму денег их хозяину в целости и сохранности, то для хозяина денег ничего не поменяется. Количество денег, имеющееся в распоряжении их хозяина, независимо от того, давал он деньги в долг, или не давал, не изменится. Это ключевое правило эквивалентного обмена, что подтверждает справедливость беспроцентных отношений между хозяином денег и заемщиком.

К. Маркс, в отличие от В. Петти, подошел к обоснованию якобы неизбежности появления процента на капитал более тщательно. Он оставил эту «псевдотеоретическую головоломку» на десерт (в третий том «Капитала»), видимо, душа не очень-то лежала к той логической схеме, которую он в итоге вынужден был использовать. Собственно, К. Маркс, строго говоря, и не закончил эту работу. Завершал написание третьего тома Ф. Энгельс, используя черновики К. Маркса. В дискуссии будем полемизировать с К. Марксом, как основным автором этого подхода к обоснованию необходимости процента.

Начинает он традиционно:

«… капиталистический процесс производства, рассматриваемый в целом, есть единство процесса производства и обращения…».

Затем начинается аккуратный процесс постепенного «передергивания» и подтасовок, призванный якобы доказать, что вновь созданная в процессе производства стоимость — это не результат, порожденный исключительно трудом (помните рассуждения об особенности потребительной стоимости рабочей силы, покупаемой капиталистом, заключающейся в способности создавать стоимость, большую чем стоит сама рабочая сила), а плод всего авансированного капитала:

«… прибавочная стоимость представляет собой прежде всего избыток стоимости товара над издержками его производства. … избыток стоимости представляет собой прирост стоимости капитала, израсходованного на производство товара и возвращающегося из обращения этого товара.…

…Однако прибавочная стоимость составляет прирост не только к той части авансированного капитала, которая входит в процесс образования стоимости, но и к той части, которая не входит в него; следовательно, — прирост стоимости не только к тому израсходованному капиталу, который возмещается из цены производства товара, но и вообще ко всему капиталу, вложенному в производство….».

Уже на этой стадии анализа следовало бы автора «схватить за руку» и уличить в недобросовестности логических построений. Однако продолжим. Для чего К. Марксу понадобилась эта словесная эквилибристика? Для того, чтобы обосновать некую тождественность прибавочной стоимости и прибыли, оторвать прибавочную стоимость от источника своего происхождения (труда) и приравнять ее к прибыли как разнице между выручкой от реализации продукции и издержками производства:

«Прибавочная стоимость, представленная как порождение всего авансированного капитала, приобретает превращенную форму прибыли…».

«… реализуемый при продаже товара избыток стоимости, или прибавочная стоимость, представляется капиталисту избытком продажной цены товара над его стоимостью, а не избытком его стоимости над издержками его производства, так что выходит, будто прибавочная стоимость, заключающаяся в товаре, не реализуется посредством его продажи, а возникает из самой продажи…».

«… Если норма прибавочной стоимости известна и величина ее дана, то норма прибыли выражает не что иное, как то, что она есть в действительности: иное измерение прибавочной стоимости, измерение ее стоимостью всего капитала, а не стоимостью той части капитала, из которой и при помощи обмена которой на труд она непосредственно возникает…».

«… Поэтому, хотя норма прибыли в числовом выражении отлична от нормы прибавочной стоимости, между тем как прибавочная стоимость и прибыль представляют в действительности одно и то же и равны также в числовом выражении, тем не менее прибыль есть превращенная форма прибавочной стоимости, форма, в которой ее происхождение и тайна ее бытия замаскированы и скрыты….».

Но и это не является конечной целью теоретического словоблудия. Это только начальный этап, подготовка перехода к гораздо более важной теме: попытке обоснования необходимости (может быть, если удастся, даже объективной необходимости) и неизбежности существования процента на вложенный капитал. Решение такой задачи куда более ценно, чем открытие прибавочной стоимости. Но это и гораздо труднее. Этой цели подчинен практически весь третий том «Капитала» (точнее говоря — весь «Капитал»).

Но не будем отвлекаться от «логики» К. Маркса. Следующий этап — это введение понятий «торговый капитал» и «торговая прибыль»:

«… Чисто купеческие издержки обращения (следовательно, за исключением издержек на отправку, перевозку, хранение и пр.) сводятся к издержкам, необходимым для реализации стоимости товара, для превращения ее из товара в деньги или из денег в товар, для опосредствования обмена между ними.…».

«… Все такие издержки делаются не при производстве потребительной стоимости товара, а при реализации его стоимости; они суть чистые издержки обращения. Они входят не в непосредственный процесс производства, а в процесс обращения, а потому в совокупный процесс воспроизводства…».

«…Лишь посредством своей функции — реализации стоимостей — торговый капитал функционирует в процессе воспроизводства как капитал, а потому как функционирующий капитал извлекает долю прибавочной стоимости, произведенной всем капиталом…

…Подобно тому, как неоплаченный труд рабочего непосредственно создает для производительного капитала прибавочную стоимость, неоплаченный труд торговых наемных рабочих создает для торгового капитала участие в этой прибавочной стоимости…».

Теперь К. Маркс переходит непосредственно к обоснованию якобы неизбежности использования человечеством процентов в своей экономической и хозяйственной жизни:

«…При первом рассмотрении общей или средней нормы прибыли (отдел II этой книги) эта последняя не выступала еще перед нами в своем законченном виде, так как выравнивание прибылей представлялось еще просто выравниванием промышленных капиталов, вложенных в различные сферы производства. Это рассмотрение было дополнено в предыдущем отделе, где исследовались участие торгового капитала в этом выравнивании и торговая прибыль. Общая норма прибыли и средняя прибыль предстали теперь в более узких границах, чем прежде. …А так как норма эта теперь одинакова для промышленного и для торгового капитала, то, поскольку речь идет только об этой средней прибыли, нет также необходимости впредь делать различие между промышленной и торговой прибылью. Независимо от того, вложен ли капитал в сферу производства как промышленный капитал или в сферу обращения как торговый капитал, он приносит pro rata (соответственно) своей величине одну и ту же годовую среднюю прибыль…».

«…До сих пор мы рассматривали только движение ссудного капитала между его собственником и промышленным капиталистом. Теперь нам предстоит исследовать процент.

Кредитор расходует свои деньги как капитал; сумма стоимости, которую он отчуждает другому лицу, есть капитал и потому возвращается к нему обратно. Но простое возвращение к нему ссуженной суммы стоимости было бы не возвращением ее как капитала, а просто возвращением ссуженной суммы стоимости.…».

«… То, что действительно отчуждается от продавца, а потому переходит в сферу индивидуального или производительного потребления покупателя, — это потребительная стоимость товара, товар как потребительная стоимость.

Что же это за потребительная стоимость, которую денежный капиталист отчуждает на время ссуды и передает промышленному капиталисту, заемщику? Это — потребительная стоимость, которую деньги имеют благодаря тому, что они могут быть превращены в капитал, могут функционировать как капитал и что поэтому они сверх того, что сохраняют свою первоначальную величину стоимости, производят в своем движении определенную прибавочную стоимость, среднюю прибыль (то, что превышает или стоит ниже ее, представляется здесь случайностью). У остальных же товаров потребительная стоимость в конце концов потребляется, при этом исчезает субстанция товара, а с ней и его стоимость. Товар-капитал, напротив, обладает той особенностью, что благодаря потреблению его потребительной стоимости его стоимость и потребительная стоимость не только сохраняются, но еще и увеличиваются.

Эту-то потребительную стоимость денег как капитала — способность производить среднюю прибыль — и отчуждает денежный капиталист промышленному капиталисту на то время, на которое он передает этому последнему право распоряжаться ссудным капиталом…».

«… Процент, как мы это видели в двух предыдущих главах, появляется первоначально, есть первоначально и остается в действительности не чем иным, как той частью прибыли, т.е. прибавочной стоимости, которую функционирующий капиталист, промышленник или купец, поскольку он применяет не собственный, а взятый в ссуду капитал, должен выплатить собственнику и кредитору этого капитала. Если капиталист применяет только собственный капитал, то такого деления прибыли не происходит; эта последняя целиком принадлежит ему. В самом деле, раз собственники капитала сами же применяют его в процессе воспроизводства, они не принимают участия в конкуренции, определяющей ставку процента, и уже в этом сказывается, насколько категория процента, невозможная без определения ставки процента, сама по себе чужда движению промышленного капитала….».

«… Теперь возникает вопрос: каким образом это чисто количественное деление прибыли на чистую прибыль и процент переходит в качественное? Другими словами, каким образом капиталист, применяющий лишь собственный, а не заемный капитал, тоже относит часть своей валовой прибыли в особую категорию процента и особо исчисляет его как таковой? И, далее, каким образом в связи с этим всякий капитал, — заемный или нет, — как капитал, приносящий проценты, отличается от себя самого как приносящего чистую прибыль?

Известно, что не всякое случайное количественное деление прибыли такого рода превращается в качественное. Например, несколько промышленных капиталистов объединяются для ведения предприятия и затем распределяют между собой прибыль согласно юридически закрепленному договору. Другие ведут свое предприятие самостоятельно, без компаньонов. Эти другие не исчисляют своей прибыли по двум категориям, одну часть как индивидуальную прибыль, другую как прибыль компании для несуществующих компаньонов. Следовательно, в этом случае количественное деление не превращается в качественное…».

«… Капиталист, работающий с собственным капиталом, точно так же, как тот, который работает с заемным капиталом, делит свою валовую прибыль на процент, который полагается ему как собственнику, как кредитору, ссудившему свой собственный капитал самому себе, и на предпринимательский доход, причитающийся ему как активному, функционирующему капиталисту…

…Теперь очень ясными становятся причины, благодаря которым это деление валовой прибыли на процент и предпринимательский доход, раз оно сделалось качественным, сохраняет этот характер качественного деления для всего капитала и для всего класса капиталистов.

Во-первых: это вытекает уже из того простого эмпирического обстоятельства, что большинство промышленных капиталистов, хотя и в различной мере, работает при помощи как собственного, так и заемного капитала и что отношение между собственным и заемным капиталом в различные периоды изменяется.

Во-вторых: превращение одной части валовой прибыли в форму процента превращает другую ее часть в предпринимательский доход. В самом деле, этот последний есть лишь та противоположная форма, которую принимает избыток валовой прибыли над процентом, когда процент существует как особая категория. … Но капитал, приносящий проценты, исторически существует как готовая, старинная форма, а потому и процент как готовая форма прибавочной стоимости, произведенной капиталом, существует уже задолго до появления капиталистического способа производства и соответствующих ему представлений о капитале и прибыли…

…В-третьих: работает ли промышленный капиталист с собственным капиталом, это ничего не изменяет в том обстоятельстве, что ему противостоит класс денежных капиталистов как особый вид капиталистов, денежный капитал как самостоятельный вид капитала и процент как соответствующая этому особому капиталу самостоятельная форма прибавочной стоимости.

Качественно процент есть прибавочная стоимость, которую доставляет просто собственность на капитал, которую капитал приносит сам по себе, хотя его собственник остается вне процесса воспроизводства, которую капитал, следовательно, дает обособленно от своего процесса.

Количественно часть прибыли, образующая процент, представляется так, как будто она связана не с промышленным и торговым капиталом как таковым, а с денежным капиталом, и норма этой части прибавочной стоимости, норма процента, или ставка процента, закрепляет такое отношение. Потому что, во-первых, ставка процента — несмотря на свою зависимость от общей нормы прибыли — определяется самостоятельно, и, во-вторых, подобно рыночной цене товаров, она, в противоположность неуловимой норме прибыли, выступает как устойчивое, при всех переменах единообразное, очевидное и всегда данное отношение…».

«…Еще большей нелепостью будет предполагать, что на основе капиталистического способа производства капитал может приносить процент, не функционируя как производительный капитал, т.е. не создавая прибавочной стоимости, частью которой и является процент, что капиталистический способ производства может совершать свой путь без капиталистического производства. Если бы непомерно большая часть капиталистов захотела превратить свой капитал в денежный капитал, то следствием этого было бы чрезмерное обесценение денежного капитала и чрезвычайное падение ставки процента; многие немедленно оказались бы не в состоянии жить на свои проценты и таким образом были бы вынуждены снова превратиться в промышленных капиталистов. … Поэтому, даже хозяйствуя с собственным капиталом, он необходимо рассматривает ту часть своей средней прибыли, которая равна среднему проценту, как продукт своего капитала как такового, получающийся независимо от процесса производства; и в противоположность этой части, обособившейся в виде процента, он рассматривает избыток валовой прибыли над процентом просто как предпринимательский доход….».

«…Следовательно, процент есть лишь выражение того, что стоимость вообще, — овеществленный труд в его всеобщей форме, — стоимость, принимающая в действительном процессе производства вид средств производства, противостоит живой рабочей силе как самостоятельная сила и является средством присвоения неоплаченного труда; и что такой силой она является благодаря тому, что противостоит рабочему как чужая собственность. Но, с другой стороны, в форме процента эта противоположность наемному труду стирается, потому что приносящий проценты капитал как таковой находит свою противоположность не в наемном труде, а в функционирующем капитале; капиталист-кредитор как таковой прямо противостоит действительно функционирующему в процессе воспроизводства капиталисту, а не наемному рабочему, у которого именно на основе капиталистического производства экспроприированы средства производства. Приносящий проценты капитал — это капитал как собственность в противоположность капиталу как функции. Но пока капитал не функционирует, он не эксплуатирует рабочих и не вступает в антагонизм с трудом.

С другой стороны, предпринимательский доход составляет противоположность не наемному труду, а лишь проценту…».

«…Процент есть отношение между двумя капиталистами, а не между капиталистом и рабочим…».

«… В капитале, приносящем проценты, капиталистическое отношение достигает своей наиболее внешней и фетишистской формы. Мы имеем здесь перед собой Д — Д», деньги, которые производят большее количество денег, имеем самовозрастающую стоимость без процесса, опосредствующего два крайних пункта…

…Капитал есть отношение величин, отношение его как основной суммы, как данной стоимости к себе самой, как к самовозрастающей стоимости, как к такой основной сумме, которая произвела прибавочную стоимость…

…Как в случае с рабочей силой, потребительной стоимостью денег становится здесь способность создавать стоимость, большую стоимость, чем та, которая заключается в них самих… Создавать стоимость, приносить проценты является их свойством совершенно так же, как свойством грушевого дерева — приносить груши. Как такую приносящую проценты вещь, кредитор и продает свои деньги. Но этого мало. Как мы видели, даже действительно функционирующий капитал представляется таким образом, как будто он приносит процент не как функционирующий капитал, а как капитал сам по себе, как денежный капитал.

Переворачивается и следующее отношение: процент, являющийся не чем иным, как лишь частью прибыли, т.е. прибавочной стоимости, которую функционирующий капиталист выжимает из рабочего, представляется теперь, наоборот, как собственный продукт капитала, как нечто первоначальное, а прибыль, превратившаяся теперь в форму предпринимательского дохода, — просто как всего лишь добавок, придаток, присоединяющийся в процессе воспроизводства. Здесь фетишистская форма капитала и представление о капитале-фетише получают свое завершение. В Д — Д» мы имеем иррациональную форму капитала, высшую степень искажения и овеществления производственных отношений; форму капитала, приносящего проценты, простую форму капитала, в которой он является предпосылкой своего собственного процесса воспроизводства; перед нами способность денег, соответственно товара, увеличивать свою собственную стоимость независимо от воспроизводства, т.е. перед нами мистификация капитала в самой яркой форме….».

Вытирая пот после всей этой череды якобы логичных построений, К. Маркс явно удивился результатам своих трудов. Обосновывая якобы объективность существования процентов, он пришел к «иррациональной форме капитала», к «мистификации капитала в самой яркой форме». И все это только потому, что в псевдологичной цепочке рассуждений К. Маркса помимо «промышленного капитала», «торгового капитала», «купеческого капитала» появляется вроде бы как само собой разумеющееся «денежный капитал». А вот это уже за рамками всякого приличия и добросовестности. Нет такого капитала и быть не может. Деньги — это специфический товар, выполняющий ряд функций в сфере обращения, в частности, функции меры стоимости, средства платежа, сокровищ. Функцию «капитала» деньги не могут и не должны выполнять. Деньги не могут в принципе принимать участие в процессе производства, т.е. там, где создается стоимость. Деньги — это важный инструмент сферы обращения, обслуживающий товарооборот, обеспечивающий его бесперебойность, эквивалентность обмена. Деньги принадлежат только государству, должны обслуживать интересы только государства. Деньги — это монопольный инструмент государства. Только государство вправе эмитировать (выпускать в обращение) денежные знаки, какими бы они ни были (из драгоценных металлов, из меди, бумажные денежные знаки, денежные суррогаты и т.п.). Любое лицо вправе только хранить деньги в виде сокровищ или использовать деньги как средство платежа при расчетах. Никто не вправе создавать искусственный дефицит денег для того, чтобы потом продавать деньги как товар в виде ссуды, взимая за это вознаграждение в виде процента. Уж тем более никто кроме государства не имеет право создавать (эмитировать) деньги. Это прямое нарушение монопольных прав государства (право эмиссии денежных средств), вмешательство в организацию денежного обращения в стране, которое должно жестоким образом караться. Сущность денег — это предмет отдельного серьезного исследования. Постараемся уделить больше внимания этому вопросу позднее, в этой же главе, а сейчас продолжим обсуждение логики К. Маркса.

Кроме того, хотелось бы обратить внимание читателя еще на одну «нестыковку» в логических построениях К. Маркса. Речь идет о переходе «количественного» разделения валовой прибыли на процент и предпринимательский доход в «качественное». При этом К. Маркс приписывает эту метаморфозу фантазии предпринимателей-собственников средств производства, не пользующихся заемными средствами, которые по непонятным нам причинам разделяют валовой доход на эти две группы. Думается, если бы К. Маркс вместо выдумывания этого странного аргумента, интереса ради вышел бы на улицу и провел социологическое исследование среди встретившихся ему предпринимателей-собственников (не пользующихся заемными средствами), задав им простой вопрос: «На что распадается Ваш валовой доход?». Думается, он получил бы ответы типа «на средства на потребление и на накопление», «часть дохода тратится на водку, а другая — на колбасу», «доход тратится на подарки детям и подарки жене» и т. п. При этом ни один из них никогда бы ни сказал «на процент и на предпринимательский доход» (даже если бы лично знал К. Маркса и за хорошее вознаграждение готов был очень угодить ему своим ответом) просто потому, что они не пользуются заемными средствами и никому не должны платить никакие проценты. Таким образом, нет никаких оснований для «качественного разделения валовой прибыли на процент и предпринимательский доход», поскольку оно существовало только в фантазиях К. Маркса. Следовательно, нет никаких объективных обстоятельств для обоснования необходимости существования процента, поскольку в очередной раз грубо нарушена логика рассуждений в защиту этого тезиса.

Кроме того, непредвзятого читателя должно насторожить отсутствие стоимостного (трудового) источника этого якобы процента. Если даже величина процента будет определяться средней нормой прибыли, а также, если все предприниматели (включая сюда, вопреки здравому смыслу, также предпринимателей-собственников) мысленно делят валовой доход на якобы процент и предпринимательский доход, то в целом во всей экономике получится, что поскольку весь валовой доход равен средней норме прибыли, то предпринимательский доход равен нулю, а весь валовой доход в виде якобы процента получит ростовщик, предоставивший ссуды промышленным капиталистам, которые в свою очередь не получат никакой прибавочной стоимости. Это просто абсурд, нонсенс.

Представим себе еще одну гипотетическую ситуацию (описанную К. Марксом), когда весь капитал является только денежным капиталом и нет вообще промышленного капитала (зачем надрываться и тратить силы на организацию сложного производственного процесса, когда можно все свои производственные активы продать и полученную ликвидность в виде денежного капитала предлагать в качестве ссуды, не утруждая себя более вообще ни чем). Очевидно, что никакого валового дохода в обществе вообще не будет производиться (не будет прибавочной стоимости), а также не будет спроса на денежные средства (не будет искусственного дефицита денежных средств), в результате чего якобы процент будет равен нулю, то есть не будет процента. Денежный капитал — это абсурд. И наоборот, если есть только промышленный капитал и нет так называемого «денежного капитала», то прибавочная стоимость создается в максимально возможном объеме, полностью присваивается промышленными капиталистами, а процента тоже нет.

Как видно из представленного, для обоснования права на взимание якобы процента у К. Маркса нет никаких логичных теоретических оснований. Весь его могучий интеллект, эрудиция и талант (при всей ангажированности и искреннем желании обосновать это экономическое явление) не могут в итоге справиться с поставленной непосильной задачей. И разгадка этого казуса кроется в том, что «… если бы весь капитал находился в руках промышленных капиталистов, то не существовало бы ни процента, ни ставки процента..». Следовательно, процент появляется в экономической жизни только в связи с искусственным дефицитом денег (количество денег в обращении меньше, чем необходимо для выполнения функции меры стоимости и средства платежа). Государство, как эмитент денежных средств, должно было бы просто наполнить сферу обращения необходимым и достаточным для беспрепятственного товарооборота количеством денежных знаков. Вместо этого, государство через ключевую ставку Центрального банка, через коммерческую банковскую систему пытается само (наряду с ростовщиками) «подзаработать» на дефиците денег, уклоняясь от выполнения одной из своих основных обязанностей. Так что происхождение якобы процента — это искусственный результат действий группы высокопоставленных лиц, превративших государство в «собственную вотчину», а не объективный результат развития человечества. Устранить это уродливое явление (ростовщичество) так же не представляет большой проблемы для наделенных властью людей. Более того, искоренение ростовщичества — это одна из основных обязанностей государства.

Завершая этот важный раздел анализа, обратим внимание читателя еще на один аспект. По ходу построения логической цепочки обоснования якобы объективности взимания процента, К. Маркс как бы между прочим легко перескакивает по ходу анализа от содержания процесса к форме проявления, от стоимости к цене и обратно, «перемешивает» их, взаимно подменяет и «передергивает». В итоге таких манипуляций К. Маркс сообщает, что капитал сохраняет стоимость и создает дополнительную стоимость. Создание стоимости — свойство Труда, а не капитала. Постепенное сохранение стоимости в процессе Труда по мере их износа — свойство средств производства, а не капитала. Подобные «передергивания» недостойны столь выдающегося и талантливого экономиста, как К. Маркс.

Деньги в сфере обращения не могут «самовозрастать», «становиться больше собственной стоимости»: деньги могут только перераспределяться за счет неэквивалентности обмена, основой которой являются ростовщичество и спекуляция.

Если государство выпустило в обращение необходимое для беспрепятственного обращения товаров количество денег, то простое воспроизводство при сохранении эквивалентного обмена может осуществляться бесконечно долго. При этом деньги не «самовозрастают», не «становятся по стоимости больше первоначальной стоимости». Количество денег в обращении не может увеличиться, а может только сократиться в результате физического износа, ветхости банкнот, стирания в обращении металла, из которого изготавливаются монеты. Деньги в экономике подобны маслу в двигателе. Они необходимы для того, чтобы товары пришли в движение, чтобы совершался товарооборот, подобно тому как масло в двигателе необходимо для того, чтобы приводить в движение внутренние механизмы. Но при этом никому не приходит в голову, что двигатель — это механизм по изготовлению масла, его приумножению, что в результате работы двигателя масла становится все больше и больше и его надо время от времени отливать из двигателя. Наоборот, масло вытекает через негерметичные прокладки, выгорает и нормальные водители должны периодически доливать масло в двигатель для обеспечения его эффективной работы. При этом, если посчитать законным право некоторых водителей сливать масло из двигателей и использовать его для своих личных целей (например, перепродавать даром доставшееся им масло другим водителям), одновременно обязывая законом других водителей доливать масло в двигатели для их нормальной работы, то может создаться иллюзия, что двигатель действительно является источником масла (дополнительного обогащения) для «избранного круга» водителей (которым это почему-то разрешено на уровне законодательства). В быту это называется воровством, а в экономике аналогичное присвоение результатов чужого труда почему-то называется бизнесом, основанным на ростовщичестве.

Теперь мы немного отвлечемся от собственно производственной сферы и сферы обращения, обслуживающей реализацию товаров, созданных в производственной сфере, которые являются основным объектом анализа Русской политической экономии. Это — реальный сектор экономики. Для того, чтобы оценить масштаб ростовщичества, спекуляции, эксплуатации в современном обществе, выявить их новые формы и механизмы, потребуется совершить небольшую экскурсию в фиктивный сектор экономики, то есть в сферу банковской, биржевой, финансовой деятельности. Иначе говоря, нам нужно посетить «святая святых» Английской политической экономии для того, чтобы в очередной раз убедиться в том, что Эксплуататорская Экономика и Свободная Экономика — это полные антиподы.

Для этого нужно, прежде всего, попытаться определить, что такое деньги, какие виды денег существуют, кто генерирует, создает деньги, какую роль деньги выполняют в экономике? В поиске ответов на эти вопросы нам поможет Уле Бьерг, опубликовавший в 2014 году любопытную книгу «Making money. The Philosophy of Crisis Capitalism», которая вышла в 2018 году в русском переводе по названием «Как делаются деньги? Философия посткредитного капитализма». Доверяя опыту автора, попробуем воспользоваться его терминологией при описании фиктивного сектора экономики. При этом не вызывает возражений сам процесс «хирургического вскрытия пациента под наркозом», который достаточно умело, с некоторой игрой в детективную историю с неясной до конца книги развязкой интриги осуществляет указанный автор. При этом в качестве «пациента» понимается именно фиктивный сектор экономики. На базе этого «хирургического вскрытия» попытаемся сделать собственные выводы и обобщения. Всем, кого заинтересует более детальный анализ этой сферы, потребуется более внимательное знакомство с этим произведением.

Итак, что такое деньги? У. Бьерг, подобно другим авторам, которые пытались всерьез подступиться к ответу на этот, казалось бы, простой вопрос, дает довольно распространенный ответ: « … сущность денег по большей части берется как данность». При этом он вполне обоснованно критикует попытки определения сущности денег через описание их функций: «изначальный вопрос о том, что есть деньги, дается через описание того, что деньги делают, в списке перечисляются функции, выполняемые деньгами». Строго говоря, вся книга У. Бьерга и есть развернутый ответ на один вопрос.

Главная часть анализа в этой книге — это ответ на вопрос, как делаются деньги. Один очевидный аспект процесса делания денег конкретным индивидом, как участником рынка, в виде получения в свою пользу части имеющихся в обращении денег (в любом виде, наличном, безналичном и пр.) оставим в стороне. Это в определенной мере мы уже рассматривали при анализе реального сектора экономики в части взаимоотношений Работодателей и Наемных работников (Работодатели якобы «делают деньги» в виде прибавочной стоимости, а наемные работники — в форме заработной платы).

Очень интересно раскрыт процесс делания денег собственно в фиктивном секторе экономики, а именно в банковской, финансовой, биржевой сферах. Речь идет о создании дополнительных денежных объемов. Для анализа этой технологии делания денег выделяется два вида денег: фидуциарные деньги (купюры, монеты и прочие деньги, генерируемые государством), а также кредитные деньги (незначительную часть которых создает государство, но основную часть — коммерческие банки, биржи, финансовые структуры).

Большинство населения мира, не посвященное в детали банковского и биржевого дела, полагает, что фиктивный сектор экономики просто отвлекает из реального сектора экономики часть оборотных средств, то есть часть фидуциарных денег. На начальной стадии взаимоотношений этих двух секторов экономики в период зарождения банков, бирж так оно и было. Но жажда наживы, порождаемая легкостью баснословного обогащения за короткий срок с помощью банков и бирж, привела к таким изощренным формам их деятельности, которые сначала позволили коммерческим структурам заниматься генерацией новых денег наряду с государством, а потом и занять в этом вопросе лидирующее положение, отодвинув государство на второстепенные роли. В современных условиях размер кредитных денег, которые генерируются (выпускаются) коммерческими банками, биржами, в разы превышает размер фидуциарных денег, находящихся под контролем государства. При этом кредитные деньги растут в геометрической прогрессии, то есть разрыв между количеством кредитных денег и фидуциарных денег быстро увеличивается.

Кредитные деньги — это не только и не столько деньги, предоставленные в кредит в сумме, эквивалентной депозитам банков. Это только мизерная часть кредитных денег. Основная масса кредитных денег практически не привязана ни к золотому эквиваленту, ни к депозитам, ни к товарной массе, ни к созданной стоимости. Это искусственно созданные коммерческими структурами дополнительные, практически ничем не обеспеченные кредитные деньги, легитимность которых косвенно психологически подтверждается наличными банкнотами, а также тем, что в кризисных ситуациях государство фактически подтверждает то, что эти кредитные деньги равноправны с прочими деньгами, предоставляя банкам ликвидность для продолжения их полноценной деятельности. К таким кредитным деньгам можно отнести, например, деривативы, некоторые виды межбанковских кредитов, «плечо» в сделках на биржах. Эти кредитные деньги полностью оторваны от стоимостной, материальной основы. Вот это действительно виртуальные деньги виртуального сектора экономики. Поэтому их рост ничем не ограничен, кроме фантазии участников виртуального рынка. Проблема только в том, что при сравнении количества денег, необходимых для обслуживания обмена товаров, и фактического количества денег, находящихся в обращении, учитываются не только фидуциарные деньги, а все деньги, включая кредитные деньги. Очевидно, что в условиях неограниченного роста кредитных денег государство фактически утрачивает возможность обуздания инфляции, то есть процесса снижения покупательной способности денег. Более того, для того, чтобы спекулянты и ростовщики могли и дальше генерировать собственные (неподконтрольные государству) кредитные деньги, экономисты-теоретики по их заказу навязывают мировому сообществу мнение о том, что только инфляция благотворно влияет на развитие экономики, а дефляция (снижение цен) якобы разрушает экономику, приводит к застою. О роли инфляции и дефляции в развитии экономики более подробно поговорим позднее, а пока вернемся к кредитным деньгам.

У. Бьерг приводит данные о соотношении банкнот и монет, с одной стороны, и кредитных денег коммерческих банков, с другой стороны. «В экономике Дании соотношение между двумя видами денег таково: 4% наличных, выпущенных государством, против 96% электронных коммерческих денег в частных банках. … в Соединенном Королевстве сопоставимое отношение — 3% против 97, в еврозоне — 10% против 90, и в США — 12% против 88».

Этот «пузырь» искусственно создаваемых коммерческими банками и биржами кредитных (практически ничем не обеспеченных) денег и есть плод безграничной спекуляции и ростовщичества. Кредитные деньги — это новый механизм эксплуатации. «Определяющая черта капитализма — это логика финансов, которая позволяет одному классу доминировать за счет того, что мы можем называть денежной эксплуатацией». При этом У. Бьерг под новыми классами понимает «класс должников» (эксплуатируемые) и «класс кредиторов» (эксплуататоры). В таком социальном делении в разряд эксплуатируемых попадают не только Наемные работники, но и Работодатели из реального сектора экономики, использующие кредитные деньги. Этот процесс развития и совершенствования многообразия форм эксплуатации не обошел стороной и Россию. Печально то, что доминирование кредитных денег неизбежно приводит к тому, что государство, в обязанности которого входит монопольное регулирование финансового сектора экономики, в частности, эмиссия денег, отодвигается на второй план. Полноправными хозяевами всех финансов, включая эмиссию основной массы денег (кредитных денег), становятся коммерческие частные структуры (олигархи), а государству в этом случае отводится только роль их помощника, который в нужный момент должен подтвердить легитимность этих кредитных денег. В таких условиях нет ничего удивительного в том, что так странно себя ведет Центральный Банк, который не обращает внимания на стабильность национальной валюты (рубля), что является его первоочередной задачей по его учредительным документам, а концентрируется на «таргетировании инфляции».