Бесплатный фрагмент - Незнакомец

Я сидела за зеркалом в своей комнате, примеряя каждое свое платье. Сегодняшний день был особенным. Нас с моим суженым, Джинном, пригласили на бал к нашей доброй знакомой, Елизавете Романовой. А еще, совсем скоро нас ждало венчание, и я перестану быть Аглаей Дювалье, чтобы стать частью семьи Кирсановых.

Размышляя об этом, я услышала стук в дверь. Открыв ее, я увидела своего отца, главу нашей семьи — Дмитрия Дювалье. Он протянул мне письмо и, не сказав ни слова, поспешил по своим делам. Я, конечно, немного обиделась, что он даже не поинтересовался, как я готовлюсь к балу. Но я понимала, что он заботится о нашей семье, и это главное.

Я открыла письмо, и его содержание меня огорчило. Это было письмо от Джинна. Он писал, что не сможет сегодня пойти со мной к Елизавете Романовне, так как занимается бумагами, связанными с нашим предстоящим венчанием. Может, мне тоже не пойти? — промелькнула мысль. Я бы хотела быть там с Джинном, а не с другими озабоченными мужчинами, которые вечно лезут, тянут свои мерзкие губы, чтобы поцеловать руку. От этой мысли мне стало противно. Но я собрала волю в кулак и решила, что пойду. Платье уже было на мне, а то, что Джинна не будет рядом, ничего страшного — я сама дам отпор этим приставалам.

С этими мыслями я направилась на первый этаж, где меня уже поджидал мой кучер, Александр. Он был очень вежлив и мил, но, к сожалению, судьба сыграла с ним злую шутку. До того, как он стал работать у моего отца, он страстно увлекался азартными играми и выпивкой. Все знали о его пагубных привычках. Но однажды жена бросила его и с ребенком уехала к какой-то тете, о которой он мне рассказывал. После этого он завязал с прошлым и решил стать нашим кучером.

Я села в карету, и мы отправились к поместью Романовых. Дорога, как я помнила, занимала два часа. Я терпеть не любила долгие поездки, особенно в одиночестве. Но Елизавету я обожала. Она была настоящей звездочкой, несмотря на свой приличный возраст. Всегда такая живая и шутливая, я бы даже сказала, через чур. Помню, как-то раз, когда мне было пятнадцать, она очень бурно обсуждала с моим отцом, что для моего возраста у меня слишком большой бюст, и подобрать хорошее платье будет сложно, придется шить на заказ. Мне тогда было так стыдно, не знаю почему. Ведь я читала в нашей библиотеке, что девушка должна гордиться своей грудью. Но в той же книге я прочла, что в девушке важны не только грудь, манеры или красота, но и легкие касания, а также дыхание. И, к счастью, у меня это все было. Вот только Джинн полюбил меня явно не за грудь или красоту, а, как он говорил, за душу и открытость.

На секунду я подумала о Елизавете Михайловне. У нее тоже был муж, но, к сожалению, он умер. Я помню, как она приехала к нам с новостью о том, что Игоря Павловича не стало. Эти слезы и всхлипы я прекрасно запомнила. Даже сейчас я была уверена, что по ночам, пока все спят, она тихо плачет в подушку, вспоминая свою первую и последнюю любовь.

Спустя два часа мы уже были у ее поместья. Александр уехал, но я сказала ему, чтобы он прибыл за мной ровно в 21:00 к этому месту. В доме уже слышалась музыка, а кто-то из юных дам стоял на балконе, явно провожая меня взглядами, словно изучая. Я поправила вырез платья, чувствуя себя немного неуверенно под их пристальными взглядами. Но затем я вспомнила слова Джинна о моей душе и открытости, и это придало мне сил. Я улыбнулась своим мыслям и решительно шагнула навстречу музыке и свету.

Дверь распахнулась, и я шагнула в залитое теплым светом фойе. Сердце забилось быстрее от предвкушения, но тут же успокоилось, когда я увидела ее. Елизавета Михайловна, с ее неизменной доброй улыбкой, словно лучик солнца, встретила меня у самого порога.

— О, боже, Аги, ты приехала! Я так рада тебя видеть! — ее голос был полон искренней радости, и я почувствовала, как напряжение последних часов отступает. Она обняла меня крепко, и я уткнулась носом в мягкую ткань ее платья, вдыхая знакомый аромат лаванды.

— Постой, а где Джинн? — спросила она, отстраняясь и внимательно осматривая меня. В ее глазах мелькнула легкая тень беспокойства, и я почувствовала укол вины.

— У него дела, Елизавета Михайловна, — начала я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, хотя внутри все сжалось от досады. -Насчет нашего венчания. Он просил передать, что очень извиняется перед вами.

Елизавета Михайловна лишь махнула рукой, ее улыбка стала еще шире, словно она прочитала мои мысли. — Ну что ты, что ты, я все понимаю. Ведь брак бывает раз в жизни, и такие важные дела требуют внимания. Главное, что ты здесь.

Она взяла меня под руку, и мы направились к лестнице, ведущей на второй этаж. — А теперь давай пройдем в зал. Там уже все тебя ждут.

Я шла рядом с ней, чувствуя тепло ее руки, но в голове крутилась одна мысль — И снова я последняя. А ведь я так старалась приехать как можно скорее. Внутри меня боролись радость от встречи и легкое разочарование от того, что я не смогла быть здесь раньше, что Джинн не смог разделить этот момент со мной. Но, глядя на сияющее лицо Елизаветы Михайловны, я знала, что все будет хорошо. Впереди ждал зал, полный родных лиц, и, несмотря на небольшую задержку, этот день обещал быть по-настоящему особенным.

Мы поднялись на второй этаж, и мое дыхание замерло. Зал, который я видела лишь мельком на прошлых приемах, теперь сиял великолепием. Воздух был напоен ароматом экзотических цветов, а блеск дорогих предметов роскоши отражался в тысячах граней хрусталя. В углу, словно живой пульс этого праздника, звучала музыка. Мелодии, легкие и манящие, обещали забытье и радость, но я стояла одна, не имея пары для танца.

С легким вздохом я подошла к ближайшему столику, где красовались изысканные закуски и бокалы с искрящимся шампанским. Я решила, что пара бокалов поможет справиться с этим волнением перед свадьбой, которое, казалось, сдавливало грудь. Может быть, алкоголь развеет эту тревогу.

Я лакомилась чем-то сладким и терпким, наслаждаясь прохладой шампанского, когда в центре зала раздался странный шлепок. Затем прозвучал резкий, возмущенный голос Елизаветы Михайловны — Как вы смеете, хам! Вам лучше вернуться назад, откуда вы пришли!

Любопытство, смешанное с тревогой, потянуло меня ближе. В центре зала, окруженный легким ореолом недовольства, стоял мужчина. Он выделялся среди чопорных помещиков, которых я привыкла видеть. В нем была какая-то загадка, притягательная и одновременно пугающая, которая заставляла меня желать узнать его ближе.

— Лучше не смотрите на него так, милочка, он этого не любит, — прошептала женщина, оказавшаяся рядом со мной.

— Да, да, он еще тот змее искуситель, — поддержала разговор другая дама, чья голова была украшена вуалью.

— Простите, но кто этот парень? Я впервые вижу его в гостях у Елизаветы Михайловны, — спросила я, чувствуя себя немного потерянной.

— Он единственный потомок семьи Виконт, — заговорила первая женщина, понизив голос. — Говорят, что он очень жесток со своими слугами, будто они рабы его по неволе божьей.

— А я вообще слышала, что он убил всех из своей семьи ради власти, а их тела держит в подвале как трофеи, — ответила девушка с вуалью, ее глаза блестели от возбуждения.

Я могла бы слушать их сплетни часами, но мое внимание привлекло движение. Мужчина, о котором они говорили, шел в мою сторону. Две дамы, почувствовав неладное, мгновенно растворились в толпе, переключив свое внимание на другой столик. Я же, словно прикованная к месту, смотрела, как он приближается, словно хищник, выслеживающий свою добычу.

Он остановился рядом со мной. Его плечи были расправлены, а взгляд, оценивающий и пронзительный, скользнул по мне, словно я была следующей его жертвой. Затем он наклонился, и его губы, неожиданно нежные, коснулись моей руки.

— Скажите, как вас зовут, юная леди? — спросил он, и легкая улыбка тронула его губы.

Я тихо прошептала, чувствуя, как краска заливает щеки — Аглая Дювалье.