Бесплатный фрагмент - Незаметка

ШКОЛА

Двухэтажное бетонное здание, с козырьком над входом и охранником на костыле под козырьком.

Коридор. Небесно-коричневый линолеум каменные стены. Хотя, конечно, не каменные. Просто стилизованные под камень — стилизованные грубо и пасмурно.

Широкая закрытая лестница на второй этаж, где постелен такой же линолеум и на стенах — те же «камни».

Учебный класс, где над доской гордо висят портреты бородатых и лысых умов мира сего. Толстая учительница и двое прыщавых учеников изучают классный журнал — каждый свой. Перекличка.

— Гольцев? Здесь. Епифанова? Здесь. Иванов? Нету.

— Да здесь я! — раздаётся негромкий, но обиженный голос.

— Здесь, да? — удивленно переспрашивает учительница, — Хм, не заметила тебя. Хорошо, дальше. Лавришов? Здесь. Макаров? Здесь.

Андрей Иванов. Здравствуйте. Будем знакомы. Очень приятно. Как поживаете?

ПАРК

После занятий я не хотел идти домой. Трудно объяснить почему. Да и стоит ли? Погода была приемлемая, и я отправился в парк. Я был, как всегда, в чуток подавленном настроении, брезгливо осмотрелся и, сняв портфель, сел на пустую зелено-деревянную скамейку. Май. Почки уже благополучно распустились. Температура поднялась выше отметки +20. Я любил бывать в парке. Трудно объяснить почему. Да и стоит ли?

Мимо меня по асфальтированной дорожке прогуливались томные люди с детьми или собаками. Последнее время я начал сомневаться в существенном различии между детьми и собаками. Вот идут мужчина с женщиной и толкают пред собой коляску. А вот другая пара аналогичным образом выгуливает колли. Кажется, эти люди могут, не глядя, обменяться «питомцами», и даже не заметить разницы.

Вдруг я увидел парня и девушку, явно нацелившихся на мою скамейку.

— Да что ж такое?! — в сердцах запричитал я. Быть может, даже вслух сказал. Кто знает.

Они приближались — навязчиво и бесстыдно. Я закатил глаза от отчаяния.

— Давай присядем? — спросил парень у девушки.

— Давай. Конечно, — ответила девушка.

Я издал гортанно-булькующий крик и, слава богу, успел дернуться влево к краю скамьи — иначе эти двое меня так бы и раздавали. Моему возмущению не было предела. Я даже демонстративно развёл руками — но не очень-то широко, ибо с правой стороны девушка всё сильнее давила на меня своими с виду хиленькими плечиками, ограничивая тем самым мою свободу передвижения и кровообращение. Было ощущение, что они вообще не заметили моего присутствия.

— Ну что, в воскресенье собираемся? — обратился к девушке парень, положив правую «граблю» ей на плечо с изяществом грузового лифта.

— Да. Я сегодня как раз говорила с Машкой. Всё по планам, — моргала она глазками.

— И это во сколько?

— Ну, к двум.

— Здорово. Логичней было бы наверно в субботу…

— Её родителям же не прикажешь!

— Жалко. А то в понедельник ещё вставать в школу.

— Ко второму уроку, вроде?

— Вроде да. Хорошо хоть не к первому.

— Точно, — смачно кивнул парень и сделал тактичную паузу, — А заночевать у Машки — никак?

Девушка набрала в грудь воздух.

— Меня не отпустят на ночь…. По-любому.

— Плохо. Ну ничего. Ещё соберёмся.

На этой ноте они слились в поцелуе. Я сидел рядом покачивал головой, брезгливо отворачиваясь и даже загораживаясь ладонью — правда, периодически всё же раздвигая пальцы. «Ребята, ну будьте скромнее. Вы тут, между прочим, не одни!» — жаловался я сам себе. Парень с усердием «всасывался» в девушку, и на слух у меня невольно возникли аллюзии с пылесосом. Потом он принялся её обнимать. Вследствие того, что девушка сидела со стороны вашего скромного невзрачного рассказчика, парень пару раз по ошибке хватал за руки меня, а вовсе не её. Я, конечно же, отбрыкивался. Они продолжали. Я отвернулся. Не то, чтобы очень застеснялся. Нет. Но всё вблизи выглядело так сопливо, и даже, не побоюсь этого слова, слюняво, что я просто был вынужден отвернуться! Я посматривал на часы, подкладывал руку под подбородок, чесал за ухом, ерзал на скамье, но ничего не помогало. Дело кончилось тем, что вероломные школьники в буквальном смысле выжили меня с моей же скамьи. Я упал. Отряхнулся. Они не унимались. Тьфу, какая гадость, плюнул я и удалился из парка.

ШКОЛА

— Гольцев? Здесь. Епифанова? Здесь. Иванов? Нету.

— Да здесь я!!

— Здесь, да? Хм, не заметила тебя.

Опять двадцать пять. От отчаяния я приложил ладонь ко лбу — получилось очень эффектно, но никто не оценил.

— Так, — торжественно объявила учительница биологии, — Сегодня у нас контрольная.

— Как контрольная?! — всполошился класс, — Нас не предупреждали!

— А это сюрприз! — классический юмор педагогов, очень смешно, — Так, убираем всё с парт. Оставляем только ручку и листочек.

Я убрал учебник с тетрадью в портфель, и с выражением «неизбывного горя» на лице, стал ждать. Учительница раздавала варианты. Тест. Двадцать вопросов, на каждый четыре варианта ответов. Ну, твою ж мать! — ругался я про себя. Опять наугад?

— Приступаем. Полная тишина. Времени вам — до конца урока. Полчаса, то есть.

Я подписал листок безразличным словом «иванов», в столбик вырисовал номера от одного до двадцати, и немедленно принялся считать ворон… Ну не знаю я, сколько в моем сердце камер, и что было раньше — палеозойская или мезозойская эра! Из всех эр, мне известен только юрский период, и то лишь благодаря «сами знаете какому фильму».

Я попытался заглянуть к соседу — что он там пишет. Но у него совершенно другой вариант — ничего общего. Обернулся назад. Девушка с необычайным рвением проставляла номера ответов, но загородив при этом мне весь обзор своей левой рукой.

— Можешь руку убрать? — спросил я, — Пожалуйста.

Она проигнорировала меня. Я вздохнул и повернулся обратно.

— Алексеев! — гаркнула учительница, — Закрой тетрадь и убери её в портфель!

Парень на предпоследней парте поспешно всё убрал. А я сидел на третьей парте в центральном ряду. Как на ладони. И угораздило же меня быть близоруким….

Марья Васильевна встала из-за учительского стола и грозно направилась в «народ». Этот поистине «динозавр среди людей» бродил вдоль рядов, заглядывая в глаза всякому подозрительному школьнику, да так проникновенно, что интересующий её субъект моментально отдавал все свои подсказки, шпаргалки, спрятанные под партой учебники, тетради, а иной раз даже падал на колени и начинал публично исповедоваться ей в грехах личного плана. Я побаивался Марью Васильевну, хоть сам ни разу и не попадался ей под горячую руку — но зато видел, как попадались другие.

Она прошла мимо меня. Я вздохнул с облегчением. Время шло. Ответов не прибавлялось. «Может попробовать достать тетрадь?» подумал я. Опасно. Но хуже не будет — это точно. Либо «два» за отсутствие ответов, либо «два» за попытку списать. «Двойка» — она и в Африке «двойка». Я достал тетрадь. Марья Васильевна гипнотизирует моего одноклассника всего в двух метрах отсюда. Я листаю страницы. Шум невыносимый. Но всё в порядке.

— Твою мать, где ж эти клапаны?! — нервничаю я.

Не нашёл. Огляделся по сторонам. Учебник. Мне нужен учебник. Он мне необходим! Срочно.

Лезу в портфель за учебником. Кладу его на парту. Марья Васильевна направляется в мою сторону. Я трясусь. Встаёт у моей парты. Я тянусь руками, дабы отдать учебник «по-хорошему», но Марья Васильевна на меня даже не смотрит.

— Андрей? Ты ничего не хочешь мне сказать? Ничем поделиться не желаешь?

Мой сосед съеживается до габаритов первоклассника. Дрожащими руками он протягивает Марье Васильевне крошечную мятую шпаргалку. Она хмыкает.

— Минус бал. Будет «четыре» — поставлю «три». Будет «три» — поставлю «два».

— О нет, — захлёбывается Андрей в слезах и негодовании.

— В следующий раз будешь знать, — сухо и даже ехидно отвечает Марья Васильевна и идёт дальше

Я пожал плечами и открыл оглавление учебника. «Сердце». То, что нужно. Не веря своему счастью, я поспешно перечитываю полугодичный школьный курс по биологии.

— Сдаём контрольные!

Ну вот, всё готово. Я положил свою контрольную и задание к ней на стол Марьи Васильевны, и на сей раз направился прямиком домой, ибо на улице лил дождь.

ДОМ

Я хлопнул входной дверью, снял портфель и зашёл на кухню. В прихожей появилась мама:

— Мне показалось, дверь хлопнула.

Мама огляделась. Я помахал ей из кухни. Она пожала плечами:

— Странно.

И ушла. Я достал из холодильника молоко и вместе с пакетом отправился в путь. В гостиной мама занималась глажкой. Я прошёл мимо — в свою комнату.

Если вы разбудите меня посреди ночи и спросите, что больше всего омрачает мою жизнь, я, не раздумывая, отвечу — «общая комната с братом». Двухэтажная кровать. Как думаете, кто спит наверху? Я? Ага, конечно! Естественно, мой брат. А я, как немощный старик, ючусь на нижней полке. Но это ещё цветочки. Целыми днями Артём играет, и я не имею возможности подойти к компьютеру. И наконец, его друзья. Целая орава десятилетних крикливых сопляков, которые у меня только что по голове не шастают. И вот опять. Всё в точности как я и описал.

Я открыл дверь и вихрем на меня набросился подростковый рёв. Человек шесть кучковались у заветного компьютера, подпрыгивали и выкрикивали странные бессмысленные фразы, типа «Щемись на базу!» и «Кемпери в кишке!». Я плюхнулся на кровать с полупустым пакетом молока. Они меня не замечали. Отчасти, я был рад тому.

Я задавался вопросом — зачем моя мама вообще родила Артёма? Может родители не заметили, что у них уже есть один сын, и подумали «Хм, чё-то мы хотели…. Ах да, ребёнка завести!».

Где-то через полчаса, молодежь расселась вокруг меня, надо мной, подо мной и вместо меня, и принялась обсуждать насущные школьные проблемы. Мои уши свернулись в трубочку, а лицо пошло морщинами — всю драматичность моего мироощущения можно легко осознать, представив себе человека, только что съевшего хрустящего кругленького майского жука. Боже, как я страдал.

— У Женьки уже сиськи появились!

— Да это фигня! Вот у Аньки!

— Да у неё ваще офигенные! Прикинь, чё с ней будет лет через пять!

— Да это ваще до земли тогда!

— Это ж даже неудобно! А блин, если ещё растолстеет!

— Ну, блин! Тогда вообще охренеть!

Я выглядел измотанным, но они меня не жалели. Они буквально восседали на мне, не переставая дрыгаться и плеваться.

— Парни, — обратился я к ним, — Может, потише, а?

Они меня не расслышали. Не мудрено. В таком бардаке звуков и шум реактивного двигателя затеряется.

Я печально смотрел в противоположную стену и ждал, когда мама позовёт Артёма обедать, и вся эту шушера разойдётся по домам. Мама, где же ты, когда ты мне так нужна?

ШКОЛА

— В воскресенье у меня! Никто не забыл?!

Перемена. Маша Попыванова стояла у доски и объявляла.

— Адрес-то, какой? — поинтересовался мужской голос с носатой внешностью.

— А ты всё никак не запомнишь? — съехидничала Маша.

— Ну, напиши на доске! Чего зря стоишь?!

Маша всплеснула руками и достаточно красивым почерком вывела мелом надпись: «Тургенево, дом 16». Далековато, подумал я. Минут двадцать пешком, наверно. Надо будет кроссовки надеть. И ту лиловую футболку — она очень подходит к моим серым глазам…. И тут я опомнился. О чем я вообще? Меня же не приглашали!

— Так, сколько у нас народу то идёт? — обратился к общественности Паша — активист всего сущего.

— Десять, вроде, — Коля недавно побрил голову и теперь походил на исхудавшую черепаху, которой панцирем служил безразмерный, но совершенно пустой сине-зелёный ранец.

— Какие десять?! Десять — это только из нашего класса. А ещё из «А» человек пять.

— Шесть.

— Да, шесть. Дима, Егор, Олег…, — началось народное перечисление.

— Наташа, Катя… и…

— И…

— И Лена Пушкина, — вот и недостающее звено.

— Правильно. Надо теперь только подсчитать, как скидываться будем! — обратился к общественности Паша — активист всего сущего.

— Ну, если по двести допустим…

— Да по сто пятьдесят должно хватить!

Я потерял интерес к животрепещущим вопросам — из всего класса не приглашены лишь пять человек. Пять неудачников — либо отмороженные жмурики, типа Паршикова, Пасечника, Крысова и Макарова… либо я. Обидно — не то слово.

— Так, по местам! — в класс вошла Любовь Владимировна.

Балаган стихал и расползался по партам. Я тихо клевал носом, изредка причмокивая.

— Так, к доске пойдёт…

В кабинете — гробовая тишина. Любовь Владимировна «прочёсывает» список учеников указательным пальцем сверху вниз, то есть, от А к Я. «Только не меня, я сегодня вообще не готов», молился ваш рассказчик.

— …Романов!

Четырнадцать человек выдыхают с облегчением. Романов идёт к доске.

— Ну, реши-ка мне задание 567 — квадратное уравнение.

Я скептично выдохнул, расслабив губы — эффект лошадиного фырканья. «Это и я могу!».

Как же интересно, что делается на этих вечеринках, думал я, пока другие корячились у доски. Вечеринки…. Наверно, там всякий разврат и пьянство, мечтательно мечтал я. Эх. Может там будет группой секс? Было бы кстати. Я бы даже не отказался. Да и Машка, в общем, ничего так девчонка. Симпатичная. Ну и Катька нормальная. Да, чего уж там, и Ленка сойдёт. Блин.

ЖЕНСКАЯ РАЗДЕВАЛКА

Девушки. Девушки меня не замечали. Впрочем, я ими не очень-то интересовался. Ну, не то чтобы совсем. По 10-ти бальной шкале, где-то на пятёрочку. Весной, однако, и до семи доходило. Зато зимой — не выше тройки.

Я никогда не мог найти с ними общий язык. По-хорошему, я вообще не мог найти язык рядом с ними. Он как будто присыхал к нижнему нёбу и хоть ты тресни — одно только мычания. Знаете, наверно, как бывает — по молодости, так сказать. Хотя я не был стеснительным. Отнюдь. Я просто не люблю докучать людям. «Если петь, то про себя. Если рисовать, то карандашом, чтобы потом стереть ластиком» — это я себе такое жизнеописание придумал. По-моему, довольно точное и меткое. И даже колкое. Ну, к чему я буду лезть, если меня там не ждут?

Но, знаете ведь, в жизни всякое бывает. Как-то раз, например, я поневоле оказался буквально окружен противоположным полом. Безумный был день. Ради шутки, ребята затолкали меня в женскую раздевалку. То был класс 10-ый. Хотели затолкать Макарова, но он сбежал. Тогда подвернулся я. Со мной такие трюки редко выделывали — наверно, надо мной даже издеваться и то невесело.

Короче говоря, стою я как вкопанный в комнатушке, набитой полуголыми ровесницами. Стою и смущаюсь. Парни из коридора налегают на дверь, чтобы я не вышел. Но «прикол» в тот раз не «приколол». Девчонки обернулись на хлопнувшую дверь, пожали плечами и продолжили переодеваться, словно, и не заметили меня. Они даже не смотрели в мою сторону. Болтали о своём. Я попробовал открыть дверь — не поддалась. Подумал «Ну, офигенно! Тут потусуюсь!». Но и «тусовка» не задалась — ничего интересного не происходило. Всё это в бОльшем количестве и лучшем качестве я уже видел в кино — ничего нового. К тому же, девушки развели настоящий курятник. Я стоял как полный дурак. Осмотрел раздевалку. Ничего так. В голубо-розоватых тонах — словно мужской туалет с женским перемешали. Диванчик у них тут миленький. В мужской переодевалке никаких диванов и в помине нет. Там одна скамейка, два стула, и лампочка на шнуре с потолка свисает. А тут всё так ухожено. Сразу видно, что директор школы — женщина. Всё своим.

Прошло несколько минут, и я уже порядком устал стоять. Он и махали у меня перед носом своими спортивными штанишками, и обсуждали какие-то девчачьи гадости:

— Совершенно некстати. Как назло. Что ни физкультура — то месячные!

— И не говори! Только на прошлой неделе собирались на карьер съездить, покупаться. Такая погода была.

— А мы ездили…

— А я не смогла! Вот блин.

— Ну а хоть рядом?

— А как я объясню, почему не купаюсь?

— А как ты объяснила, что не поехала?

— Сказала что у меня понос.

— Димке сказала?!

— Нет! Мне Дашка звонила.

— Ах, Дашка…. Какая Дашка?

Я уже начинал жалостливо подвывать на заблокированную дверь, когда, слава богу, прозвенел звонок на урок. Путь свободен, и девичий поток насильно вынес меня в спортивный зал. С тех пор, мимо женской раздевалки я проходил исключительно в боевой позиции на полусогнутых ногах, боязливо оглядываясь по сторонам. Школьные дни, чего уж там. Могу лишь добавить, что ничего подобного со мной более не вытворяли — наверно, я не вполне удовлетворил столь взыскательных экзекуторов.

УЛИЦА

Два часа дня. Воскресенье. Все порядочные граждане в церкви — замаливают грехи и прочее, а я брожу кругами у дома №16 по улице Тургенево. Несколько человек уже зашли. Меня с собой не приглашали. Я ждал следующей компании. Может они меня заметят?

— О, привет. Какое совпадение…

Дима и Лена прошли мимо, открыли калитку и исчезли из моего поля зрения даже не поздоровавшись. Ну, что ж такое?!

— О, привет. Куда идё… те…?

Я нервно переминался с ноги на ногу, на распутье — то ли нагло навязаться, то ли скромно свалить домой. Вот, идёт очередная группа товарищей. Паша, Олег и Саня. Я открыл рот дабы спросить нечто вроде «А давайте я с вами раз уж такая пьянка пошла!», но меня опять проигнорировали. Они отперли калитку. Я сказал про себя роковое «Блин» и последовал за ними.

— А Андрей-то когда подвалит? — спросил Паша — активист всего сущего.

— Да нам пока хватит, — отмахнулся Саня.

— Ну и у Машки наверно, чего есть, — поддакнул Олег.

— Хреново, что завтра в школу! Надо было в субботу!

— Ну, Машкиным родителям не прикажешь же — типа езжайте-ка вы в субботу, а то воскресенье не катит! — схохмил Саня и сам просмеялся до слез.

— Я может, и не пойду завтра в школу, — мудро пожал плечами Паша, — Утром прикинусь больным.

— Да кажись, и так и будет понятно, — схохмил Саня и снова просмеялся до слез.

Они говорили исключительно между собой, не обращая на меня, бегущего за ними подобно таксе, никакого внимания. Звонок в дверь. Входная отворилась.

— О, отлично! — махнула рукой временная хозяйка дома, вся разодетая в обтягивающее платье, и вся накрашенная маминой косметикой, — Заходите. Только дверь за собой закройте.

ДОМ МАШИ

Я входил последним, мне соответственно и дверь закрывать. Мы разулись и прошли в гостиную. Там девчонки во всю организовывали фуршет. Лена бегло и радостно направилась в нашу сторону. Начались поцелуйчики. Я уже умильно подставил щёку и зажмурился, как она и глазом не моргнув, развернулась на 180 градусов и убежала на кухню. Ну и ладно. Не очень-то и хотелось. Переживу. На тот момент у меня были и более важные дела.

— Извините, где туалет?

Для убедительности я поднял вверх указательный палец, но это не помогло.

— Вы не подскажете, где туалет?

Я простоял на улице почти полтора часа. Погода была пасмурная и я малёк подмёрз. А это как известно чревато последствиями.

— Туа… лет… где?

Я почти схватил проходящего мимо парня за рукав. Почти.

— Не знаете где тут…?

А. Уже ушёл…

Я семенил по дому, боялся расплескать сами знаете, что, сами знаете куда, а туалета и на горизонте не видать. На кухню зайти у меня не получилось — вихрь людей отпугнул.

— Можно мне… подняться… наверх?

Не получив ответа, я на свой страх и риск, нерешительно почапал на второй этаж по просторной красивой лестнице, расположенной в просторном красивом холле. «Буржуи, проклятые!» невинно пошутил я про себя и тихонько изошёл едкой слюной зависти. Где же у них тут туалет?!

Пять дверей. Две рядом с лестницей. В которую? Обычно туалетная дверь самая узкая. Но эти двери обе узкие. Одинаково узкие. Может у них два (!) туалета?! Буржуи, проклятые….

Конечно же, я ошибся дверью….

Милая комнатка. Наверно, спальня. Довольно низкий потолок, но уюта от того меньше не становилось. Тона теплые, ласковые. Я присел на кровать. Удобно. Противоположная стена почти полностью остеклена. И дверь на крытый балкон. Или оранжерею. Правда, цветов там не замечено. Я встал и с трудом приоткрыл ту дверцу. Видимо, ей давненько не пользовались. На балконе-оранжерее удачно разместился плетеный диванчик. Я нежно плюхнулся на него и устремил свой взгляд на макушки деревьев и акварельные облака. Блин, отличное местечко. Сейчас бы чайкУ с бутербродом, мечтательно протянул я, и жизнь удалась. Эх, вздохнул я и растёкся по дивану, словно у себя дома. Вот, не ценят люди что имеют. Такой райский уголок! Может мне тут поселиться? На балкончике. Они меня и не заметят. И заодно, туалет рядом, — меланхолично причмокнул я.

Туалет! Точно. Внезапно я вспомнил, зачем вообще сюда поднимался. Я покинул балкон-оранжерею и ринулся к двери. Но звук шагов снаружи остановил меня на полпути. И не просто звук шагов, а звук приближающихся шагов. «Они, наверно, в туалет идут», успокаивал я себя. Ручка двери в спальню повернулась. «Твою ж мать!» округлил я глаза. «Ну, вот и как я объясню своё присутствие в чужой спальне?! Скажу, что туалет искал?!»

Шкаф. Большой такой, деревянный, старинный шкаф. Я вмиг отодвинул тяжелую дверцу, спрятался внутри и с силой закрылся изнутри. Мрак. Я присел. Шубы щекотали лицо. Удобство, скажем честно, нулевое. Девушка и парень разговаривали.

— Прикольно, да?

— Да, прикольно.

— Мы тут в детстве играли.

— Ты с Машкой?

— Ну, не только…. Смотри, как круто.

— Да, классно. Веранда?

— Ага. Раньше тут были цветы в горшках. И пройти вообще было невозможно.

— Мило.

— Кровать ещё та.

— Та?

— Ну, старая. А. Нет. Матрас другой. Вот, попробуй.

— Да. Классный.

— Ага. Раньше был неудобный. А теперь удобный.

— Да, удобный.

— Хорошая комната, да?

— Да.

— И теплая. Дверь с балкона закрыл и не дует.

— А это не веранда?

— Это балкон-веранда.

— Правда? Интересно.

— Ага. Ну как тебе?

— Может пойдём?

— Да ладно! Они там ещё знаешь сколько готовиться будут!

— Долго?

— А то! Ещё Андрей не пришёл.

— Я его вроде видела.

— А он потом опять ушёл.

— Да?

— Да.

— Точно?

— Да. Ну вот.

— Подожди. А ты дверь запер?

— Запер.

— Обе?

— С балкона никто не придёт.

— А это не веранда?

— Всё равно не придёт.

— Да?

— Да.

— А ты взял…?

— Конечно.

— Да?

Я закрыл лицо руками. Боже — за что мне всё это? Я сижу в шкафу. В кромешной темноте. В позе, от которой даже у Лотоса спину бы прихватило. Тут душно. Жарко. Щекотно. И вдобавок у меня на глазах (на ушах, будет точнее) неизвестные мне молодые люди занимаются…, даже произнести это и то не могу. Господи. Господи Боже.

— Тебе удобно?

— Нет.

— Ладно.

Прошло примерно минуты две. До меня долетали лишь отдельные бессвязные бессодержательные фразы. Затем слова стали четче.

— Я сейчас вернусь. Выброшу.