Бесплатный фрагмент - неВЕДОМОСТИ

К Читателю

Приведенные ниже работы — результат плодотворного сотрудничества с глубоко уважаемыми современниками: прекрасными поэтами и замечательными людьми.

Энергетика пола без прикрас, телесность без ложного стыда, общение без условностей — современный человек, будучи все время на бегу, практически не обращается к этой части себя. Но разве не это делает всех нас по-настоящему живыми людьми?

В этой связи хочется пожелать Читателю не подменять чувства разумом, проживать и принимать проявления своей личности, которые обычно подавляются усвоенными установками. Относитесь с любовью и заботой к себе — и Вам станет гораздо легче принимать и узнавать другого. А если Вы не встречаете желаемого отклика — не расстраивайтесь, возможно, перед Вами просто несчастный человек, который не может дать себе осознанную свободу.

И помните: одиночество — это иллюзия.

Радиомолчание. Гудки

Холодает миг за мигом

Твоя истерика хватается за нож,

И я бы тоже перерезал горло крику.

Ты надрываешься, твердишь опять, что ложь

В моих словах — ни что иное, как улика.

Ты заливаешься слезами, говоря,

Что я обманывал твоё святое чувство,

А я смотрю в окно, на листья ноября.

И во дворе, и в сердце — холодно и пусто…

Я не скажу ни слова, разве оправдать

То недоверие, с которым ты едина?

Сажусь, усталый, на скрипучую кровать

И с ног снимаю пару стоптанных ботинок.

Пожалуй, осень наступила и в семье,

Раз по минутам облетают листья наземь…

«Давай расстанемся?» — блестит на острие.

А день на улице чуть ветренен, но ясен…

И, ничего не говоря, усну навек,

А ты продолжишь сокрушать квартиру криком,

Пока не глянешь за окно, где кружит снег,

Где холодает понемногу, миг за мигом…

Алексис Куленски

В старом парке

Я видел Её в старом парке, сидящей в беседке,

Холодному ветру Она подставляла лицо,

И лучики жёлтые, прыгая с ветки на ветку,

Не знали печали, у сердца замёрзшей свинцом.

Рукою в перчатке Она крошки хлеба синицам

Бросала, они щебетали в осенней тиши.

Спокойствие взгляда едва выдавали ресницы, —

Волнение в далях Её необъятной души.

Подкравшийся дождь незаметно меня обнаружил

И шорохом тронул багряные листья куста.

Она посмотрела, узрев изнутри и снаружи —

Меня, как художник, что начал с пустого холста.

Мы шли в тёмном парке от самой далёкой беседки

И слушали капли, вдвоём укрываясь зонтом.

И, будто бы вырвался я из неведанной клетки,

Так просто всё было, так чисто,

что грезилось сном.

Я видел Её, уносящую тяжесть тревоги,

Во времени вспять обращался, ликуя юнцом.

Касаясь плечами, молчали до самой дороги,

И ветру Она подставляла с улыбкой лицо…

Алексис Куленски

Я обернулась-пустота…

Не думай, будто я давлю на жалость.

Тебя со мной и не было, пожалуй…

Я обернулась — пустота и ветер в спину,

А эхо внемлет уходящим в пустоту:

«Я не покину! Не покину. Не покину…».

И тёмный сторож в моём сердце на посту

Оберегает от любви и состраданья,

Стреляет в каждого, кто близко подойдёт.

Я ухожу в небесно-чёрном одеянье

И остужаю в своём сердце талый лёд.

Не может быть, чтоб я так сильно заблуждалась.

И как принять всю тщетность прожитых годов?

Я обернулась — на дороге не осталось

Моих петляющих в усталости следов.

Я прежде никогда к тому не приближалась,

Чтобы смотреть в обрыв души

И в него прыгнуть не спешить.

Во мне остались лишь гроши,

Последней чувственности малость.

Алексис Куленски

Пробег её сердца

Пробег её сердца — четыре любви,

Сдаётся в прокат по умеренным ценам.

Она лишь однажды тревожила вены,

Но — лезвием алым вечерней зари…

Спокойствие пульса — только во сне,

Возможно, под старость, грозит аритмия,

И сердце устанет в глухой ностальгии.

Спешите, ведь скидки у нас по весне!

Спешите! У нас первоклассный товар,

Такого не встретить в палатках, на рынках.

Неправда ли, лучшая в мире начинка, —

Внутри её сердца — нетленный пожар!

(Она долго зябнет, в беззвёздные ночи,

Как в банку чернильную с тушью, перо

Макает и пишет, рисует Его:

Спокойные губы, глубокие очи…

Пробег её сердца — четыре любви,

И каждая шрамом саднила под кожей.

Она знает точно, что кто-нибудь сможет

Постичь бесконечность душевных глубин,

Что кто-нибудь сможет раскрыть эти тайны,

Во мраке найдёт затерявшийся свет.

И кто-то разбавит темнеющий цвет

В глазах её синих, до боли печальных.)

Алексис Куленски

Немного надломлена, вяла, скучна

Немного надломлена, вяла, скучна,

Иссякла во мне незаметная радость.

Тебе объяснить? Я испита до дна,

Ни капли тепла в пустоте не осталось.

Тебе объяснить серый иней в глазах,

Тебе объяснить литры пролитых на пол

Сверкающих ливней?.. Нет, я не гроза,

Скорее, подобна ветрам листопада.

На улице душно, на улице дождь,

Покрытая ржавчиной, стынет аллея.

Тебе объяснить этот день? Нут так что ж,

Сегодня я лгу и совсем не жалею…

Я лгу, что не мёрзнут ладони и нос,

Что кашель проходит, проходит и время.

Цвет неба — то медный горит купорос.

От тяжести сердца сгибаюсь в коленях.

Немного надломлена. Тростью-зонтом

Себя опираю на круг повторений.

Тебе объяснить? Объясню, но потом,

Когда в кулаке снова будет терпенье.

Алексис Куленски

Радиомолчание. Февраль

Последняя таблетка… Возможно, всё забудется,

Уйду, и без оглядки, свой взор направив вдаль,

Я стану, наконец, твоею верной спутницей…

Исполнится завет, мой друг, седой Февраль!

Прощальная улыбка… Страданий окончание

Без лишних слов в записке, лишь недопитый чай

Ещё хранит моих вдох/выдохов звучание

И соль последних слёз, упавших невзначай.

Когда придёт мой сон, в его вагон я с радостью

Ступлю, как на порог в родной забытый дом.

И пассажиры все, кто с холодом, кто с жалостью,

Посмотрят на часы… Их мысли об одном.

Ты береги мои порывы не-отчаянья

И горьковатый вкус, похожий на печаль.

На всех частотах сердца_радиомолчание.

Исполнился завет, мой друг, седой Февраль!

Алексис Куленски

Белый потолок больничных комнат

Стучат напольные часы хромым набатом,

Но это время — только часть безликих дней,

Где старый друг и новый гость слывёт медбратом,

Где раз за разом, с каждым вдохом — тяжелей.

Медикаментов запах так тягуч и резок,

Что заплетаются в нём ноги по утрам.

Покрылась пылью простыня, узором фресок,

И мои руки разлетелись по углам.

Какой-то странный вязкий сон. Новокаина

Просить так хочет рот сухой, но даже он

Окутан саваном прозрачной паутины,

И лишь порою из него несётся стон…

Так скучен белый потолок больничных комнат,

Растянут вечностью дым сизокрылых штор.

Я не проснулась бы от звона телефона,

Пересекая в полудрёме коридор…

Алексис Куленски

Плоды терновника

Твои глаза — плоды терновника в тенях

Ресниц огромных, будто спрятаны от света,

И вся ты скована шелками в простынях

Небесно-синего волнующего цвета.

Уберегу тебя от огненной звезды,

Вобрав под сердце каждый миг твоей улыбки

И целовать примусь ладоней нежных льды,

Сам леденея от любви в жестокой пытке.

Твои глаза — два фиолетовых цветка,

Свои бутоны крепко сжавших на закате.

Я осушил бы всю тебя во два глотка,

Когда б не таял в этом дивном аромате.

Не оборву тебя, заботливо смирюсь

С тем, что очнёшься ты, когда меня не станет.

И с этим знанием остаться не боюсь,

Ведь крепко верю, что терновник не увянет.

Алексис Куленски