Бесплатный фрагмент - Непринятый: без души здесь делать нечего

Непринятый

Без души здесь делать нечего

Аннотация

Несколько лет назад жизнь Семёна из Сургута перевернула автомобильная катастрофа, в которой погибли приёмные родители. Недавно его выгнали из сборной по плаванию, а девушка, которая все эти годы была главной поддержкой, ушла к другому. Не совладав с эмоциями, парень решается на суицид, но, что иронично, жизнь на этом не заканчивается.

Попав в Средний мир, он вынужден заново учиться жить среди бессмертных. Здесь он знакомится с Ричи из религиозной общины в Юте, Кирой из России, куратором Ансгаром и ещё десятком душ, чьи истории так или иначе задевают парня за живое. Здесь же Семён получает новую работу — в колл-центре горячей линии для помощи тем, кто находится на грани самоубийства. И эта работа становится триггером и причиной срыва.

Непринятие своего нового положения, поиск родителей, медленно сгорающая душа — сможет ли Семён приспособиться к жизни после смерти и к чему приводят непроработанные душевные травмы?

Дисклеймер

Информация обо всех психических диагнозах персонажей взята из открытых источников и статей психологов и психиатров. Симптоматика подобрана под диагнозы и персонажей и не является основанием для диагностирования того или иного заболевания.

Важно помнить, что депрессия, СДВГ и другие психические расстройства — это реальные диагнозы, которые устанавливаются врачами. Если вы отмечаете у себя тот или иной симптом — обратитесь к специалисту, не занимайтесь самолечением и не романтизируйте любую болезнь.

Цель данной книги — донести ценность жизни и необходимость наблюдения за своим ментальным здоровьем. Как бы ни было тяжело, какие бы ситуации ни происходили в вашей жизни — вы в этом не одни. Цените себя и не бойтесь просить помощь, если сложно справляться в одиночку.

ПРОЛОГ

Он шёл по длинному белому коридору, в котором не было ни окон, ни дверей, ни каких-либо указателей. Свет сильно ослеплял, хотя ламп тоже не было. Полчаса назад он ощутил сильнейшую боль, а после — пустота. Сейчас оставалось только двигаться вперёд. Время стало эфемерным, коридор всё не кончался.

— Вы Семён, верно? — сидящий за столом седой мужчина возник из ниоткуда.

— Да.

— Вы можете выбрать себе любое имя. — мужчина перелистывал огромную тетрадь и периодически поглядывал на собеседника.

— Что?

— Всего 23, такой молодой, — он пропустил мимо вопрос и продолжил читать. — Вены…. Что же вы так не бережёте себя?

Парень приподнял руки и увидел глубокие порезы. Кожа была раскрыта, как пенал, от виднеющегося мяса начало мутить, голова стала тяжёлой, перед глазами поплыло, как после большой пьянки с намешанным алкоголем.

— Почему я не чувствую боль? — единственный вопрос, который он смог задать.

Паника захватила, кажется, каждую клетку тела. В голове одна мысль сменяла другую, но язык стал ватным, и Семён не мог произнести ни слова. Только метался взглядом с ран на седого старика. Тот, как будто прочитал его мысли:

— Ты вспомнишь, все вспоминают. Сейчас ты ощущаешь страх, но он пройдёт, — мужчина захлопнул тетрадь и встал из-за стола. — Пойдём, нас уже ждут.

Парень не знал, что делать, поэтому пошёл за мужчиной. Он был похож на собирательный образ любого пожилого мага — на Дамболдора или Гендальфа. Определить возраст было невозможно: морщины на лице и сухие руки давали ему лет 80, при этом голос был очень бодрым и даже молодым. А в глазах читалось спокойствие человека, который прожил несколько веков. Отвлёкшись от разглядывания старика, Семён снова обратил внимание на руки. Вены были разрезаны вдоль, вокруг ран засохла кровь. Много крови. Почему он не заметил её раньше?

Почему нет боли?

Что это за место?

— Я умер? — холодно спросил Семён мужчину.

— Да — также холодно ответил он.

— То есть после смерти что-то есть?

— После смерти есть жизнь.

Больше Семён не знал, что спросить. Он пытался вспомнить, как это произошло. Потом начал думать, что это сон. В голове было пусто, никаких воспоминаний. Время снова как будто перестало существовать, коридор снова не заканчивался. Парень напрягся, чтобы вспомнить хоть что-то кроме своего имени, но процесс был похож на вспоминание сюжета романа, который он не читал.

— Это просто сон, плохой сон. Сейчас из-за угла выскочит маньяк, а я не смогу убежать, да?

— Мы скоро придём, — вдруг сказал мужчина. — Ты зайдёшь в дверь и всё вспомнишь. Будет больно, но это был твой выбор, придётся с ним жить.

Семён молчал. Ни страха, ни паники, ни боли — ничего. Действительно скоро перед ним возникла дверь. Самая обычная, белая, с серой ручкой. Никаких узоров, никаких надписей и, что удивительно, никакой стены — за дверью был такой же длинный пустой коридор.

— Желаю тебе спокойной жизни, мальчик.

Мужчина растворился в воздухе также внезапно, как появился, и парень снова остался один. Он смотрел на дверь, не решаясь открыть её. Вариантов было немного: зайти внутрь, или остаться в коридоре и ждать, пока не появится кто-то ещё. Семён осмотрел дверь со всех сторон, немного прошёлся по коридору, ощупал белые стены и пол, как будто ожидая скрытые подсказки, как в квестах. Пустота.

Ожидание могло длиться вечность, поэтому парень потянулся к ручке.

Глава 1

Бассейн

Место — Россия, Сургут, ноябрь 2022 года

В душевой пахло хлоркой. Тренировка по плаванию только закончилась, поэтому мимо ходили молодые парни, то и дело кидающие взгляды на Семёна. Его исключили из сборной за драку, а он даже не был виноват. Сегодня была первая самостоятельная тренировка. Семён пришёл в бассейн по привычке, несмотря на исключение нельзя было бросать спорт, он был важной частью его жизни. Но занятие выдалось тяжёлым: смотреть на команду, плавая при этом на отдельной дорожке, было больно. Бритва в кейсе с шампунем и гелем всегда казалась лишней, кто в здравом уме будет использовать её в общей душевой? Но сегодня парень вытащил её и рассматривал, стоя под струёй прохладной воды. Взгляд завис на лезвии, и от внезапно появившихся мыслей по телу пробежала неприятная дрожь.

— Сём, — в душевую заглянул Макс, с которым они вместе росли в детском доме и сохранили дружбу спустя много лет.

— У меня всё нормально, — парень убрал бритву в кейс с душевыми принадлежностями, выключил воду и завернулся в полотенце.

— Может, не будешь приходить во время тренировок? Это мазохизм. — Макс похлопал Семёна по плечу. — Я сказал тренеру, что уйду из сборной. Вся эта ситуация такая идиотская, ты не заслужил.

— Макс, отстань. — Семён оттолкнул друга и пошёл в сторону шкафчиков. — Не надо уходить из-за меня, вот это будет по-идиотски.

— Ты куда сейчас?

— Домой.

— Пошли вечером выпьем? — Макс перекрыл шкаф своим телом, в серо-зелёных глазах читалась какая-то игривость, смешанная с переживанием. — Знаешь же, не отстану.

— Ладно, ладно. — Семён слегка оттолкнул друга. — В 8 за нашим столиком.

Макс подмигнул и ушёл к своему шкафчику, а Семён стоял и смотрел на свой. Внутри висела пара фото с соревнований: на одной два щуплых светловолосых мальчишки держат вместе один кубок. На второй — они же, но уже пять лет спустя, высокие подкачанные парни, каждый со своей медалью. Под фото лежит шапочка, которая приносит удачу. На задней стенке стикер с милым признанием от девушки. Бывшей. Рядом их фотография с приклеенной Эйфелевой башней — Париж стал совместной мечтой. Всё напоминало об успешной спортивной карьере и налаженной личной жизни. Ещё недавно парень радовался, что ворох неудач наконец-то перестал преследовать его, как будто гадалка резко сняла сглаз. А потом….

Домой он вернулся грустный, из головы никак не выходили эти взгляды и обсуждения за спиной. Вчера они были командой, а сегодня Семён стал изгоем. За неделю до этого расстался с девушкой, причина банальная — измена. Она ушла к другому. Три года отношений, совместные планы, всё оказалось слабее под натиском взрослого мужчины, который мог не обещать, а дать всё и сразу.

Квартира, в которой жил парень, из уютного семейного гнёздышка превратилась в холостяцкую. Два года назад в автокатастрофе погибли его приёмные родители. Это было тяжёлым испытанием для мальчика, который всего на восемь лет обрёл настоящую семью с мамой, которую любил, и с отцом, которого уважал. Девушка была рядом и поддерживала парня в моменты, когда он хотел свести счёты с жизнью: пропускала учёбу, чтобы не оставлять его в одиночестве, водила к психологу, следила за приёмом таблеток. Через четыре месяца, когда его эмоциональное состояние пришло в норму, он занялся вопросом наследства — с этим помогла сестра мамы, она относилась к Семёну как к родному племяннику, даже ругала своих детей, когда они шутили про детский дом и подкидыша. «Это наш ребёнок, и для нас он такой же родной, как и вы» — она повторяла это каждый раз, пока отношения с двоюродными братьями и сёстрами не наладились.

Наследство осталось приличное: родители вели строительный бизнес, но Семён совсем не хотел заниматься семейным делом, так что продал его инвесторам, а вырученные средства положил в банк. В наследство также осталась квартира, машина, загородный дом под Сургутом и неплохие сбережения. Но парень их не трогал и принципиально жил на то, что зарабатывал сам.

Тогда начались первые конфликты с девушкой. Семён часто пропадал на работе и тренировках в сборной, она училась, а в свободное время не хотела сидеть дома, поэтому часто уходила к друзьям. Сначала парень стал порционно выливать ревность, как бы намекая, что переживает за их отношения и за то, нет ли на стороне другого кавалера. Мира обижалась, напоминая о том, как четыре месяца нянчилась с ним, наплевав на свои желания. Семён осознал свою ошибку, но спокойные отношения длились не долго: девушка перестала просить больше внимания и взамен стала намекать на подарки. Для неё это было компенсацией его постоянного отсутствия, а для него — головной болью. Семён любил Миру и хотел обеспечить ей беззаботную жизнь, но зарплата минимально покрывала потребности, а брать родительские деньги он не мог — в голове сидела мысль, что их нужно заслужить.

В один из редких выходных, когда Семён был дома, Мира приготовила ужин и сообщила новость:

— Сём, я устроилась на работу. Помнишь, я практику в стоматологии проходила? Меня пригласили ассистенткой посменно, чтобы с учёбой успевала. Сказали, во мне есть потенциал.

— Я же говорил, что ты умница, — парень поцеловал девушку в щёку. — Главное отдыхать успевай. Ещё немного, полгода примерно, и мы поедем на море. Будем лежать на пляже, пить коктейли.

— Ты также полгода назад говорил, зай, — Мира глубоко вздохнула, и как будто отогнав грустные мысли, улыбнулась и погладила парня по руке. — Вкусно?

— Мир, с зарплатой сложно. Я очень стараюсь, правда.

— Всё хорошо, я теперь тоже буду получать зарплату. Небольшую, но мы вместе накопим на отпуск.

Но совместный отдых состоялся раньше — тренер объявил о сборах в Сочи и разрешил взять с собой девушек. Мира очень радовалась отпуску: днём она гуляла с девочками по городу и отдыхала на пляже, а вечера проводила с Семёном. И вроде бы всё начало налаживаться, но именно эта поездка дала огромную трещину в их отношениях.

Семёну казалось, что из квартиры ушла жизнь. Сначала пропали ароматы маминых нежных духов с цитрусовым послевкусием и папиного крепкого одеколона, который отдавал ромом и елью, запах сигар из кабинета, фирменного заливного пирога с рыбой и брокколи, которые парень так не любил. Сейчас он готов был отдать всё, чтобы снова сесть за стол и съесть кусочек, вытащив оттуда зелёные соцветия и выслушав за это возмущения мамы. Теперь почти выветрился аромат Миры. Духами она не пользовалась, но очень любила увлажняющий виноградный спрей. Его запах смешивался с почти незаметным запахом крема для рук. Но теперь в квартире не осталось ни спрея, ни крема, ни десятка баночек с уходовой косметикой, ни даже саше с сухоцветами в шкафу с бельём.

Семён вышел на балкон и достал из шкафа пачку сигарет. Он не курил, просто поджигал и смотрел. Так делала мама, когда нервничала. Из окна многоэтажки открывался вид на оживлённый проспект. Два года назад по нему в последний раз проехала машина родителей. К глазам подступили слёзы от давящей несправедливости. На секунду в голове Семёна промелькнула картинка, как он перекидывается через балкон и летит вниз. Парень дёрнул головой, чтобы отогнать эти мысли — отец всегда говорил, что самоубийство — удел слабаков.

— Вы бы сейчас дали дельный совет, да? — Семён посмотрел на небо и выкинул в окно остатки сигареты. — Если Бог есть, и вы тусуетесь с ним — передайте, что его сценарии полный отстой. И игрок он так себе.

Парень решил отвлечься и подумать о переезде: он давно хотел в Москву, но Мира отказывалась, сначала ссылаясь на учёбу, а потом на то, что будет скучать по семье. Открыв хэдхантер парень стал искать подходящие вакансии. Он учился по направлению психология служебной деятельности, но ещё не работал по специальности. В семнадцать лет профессия казалась интересной и небанальной. Будучи выпускником детского дома, Семён в будущем хотел помогать тем, кто не может реализоваться в социальной и профессиональной сфере, и это направление в обучении давало нужные знания и навыки. Но семейная трагедия не дала парню нормально завершить обучение: дипломная работа частично была куплена, частично написана под контролем Миры, так что, получив натянутую четвёрку, Семён забросил синюю корочку в шкаф и устроился разнорабочим на завод. Выполнять «мужскую» работу его научил трудовик в детском доме: он верил, что мальчишкам можно привить любовь к труду, поэтому с радостью оставался после уроков, когда хотя бы один из них говорил, что хочет научиться вырезать из дерева или собирать табуретки. Семён часто сидел в мастерской и под присмотром Петра Васильевича вырезал из брусков тарелки, сваривал железки. Потом интерес сына поддержали родители, поэтому договорились с колледжем, что он будет приходить на занятия. Так что на завод парень пришёл не с пустой головой. Эта работа была физически тяжёлой, но именно она помогала отвлекаться от мыслей о родителях. Для Семёна это был выход: он не мог идти помогать людям, при этом находясь в постоянно подавленном состоянии.

Вакансий в Москве оказалось ожидаемо много, даже несмотря на достаточно узкую специализацию. Откликнувшись на пару объявлений, парень посмотрел предложения по квартирам, ориентируясь даже не на цену, а на близость к хорошим бассейнам. Спорт тоже стал для парня важной частью жизни. Ещё в детском доме он мечтал профессионально заниматься плаванием. Родители поддержали и это желание, так что мальчик попал в сборную даже без проверок. Конечно, он понимал, что за место хорошо заплатили родители, которые, видимо, не понимали, как расположить к себе взрослого ребёнка, поэтому хотели его подкупить. Несмотря на это мальчик быстро доказал, что достоин быть в команде: долгие тренировки, усердие и желание добиться успеха своим трудом, а не родительскими деньгами, сделали своё дело. Первые соревнования не были удачными, Семён был в числе последних по скорости, но это стало дополнительной мотивацией, так что со вторых соревнований мальчик принёс домой бронзу. Мама тогда очень обрадовалась и даже устроила праздничное семейное застолье. На нём папа поднял тост со словами «Это наш сын». Для Семёна это было важно, потому что отец труднее шёл на контакт с ребёнком. Если мама с первых дней обнимала его и всячески показывала, что Семён действительно желанный сын, то папа держался отстранённо. И ему, и мальчику потребовалось много времени, чтобы они начали считать друг друга семьёй.

Семён закончил с анализом возможных вариантов жилья в Москве и посмотрел на фото, которое было прикреплено на столе возле ноутбука: его выпускной из 11 класса. В тот день мама много плакала, расстраиваясь от того, что не отводила сына в первый класс, а потом от того, что он так быстро вырос. Отец обнимал её и говорил, что однажды они вместе отведут в первый класс внуков.

И снова ощущение полнейшего одиночества. Он смотрел на фото, на лица родителей, а потом зашёл в приложение банка и перевёл немного денег в фонд детского дома. Это была их с Максимом традиция: когда чувствуешь себя одиноким или разбитым — помоги тем, у кого действительно нет поддержки. Это немного отрезвляло, но уже не так, как раньше. Семён снова почувствовал себя брошенным, как когда его маленького забрали из семьи. Он плохо помнил, какой была жизнь с биологическими родителями, наверное, психика подтёрла события, или повлияли другие факторы, о которых он не хотел думать. Но он помнит, что по приезде в детский дом стал чувствовать себя чужим и ненужным. Макс был первым, кто подружился с нелюдимым мальчишкой, который шарахался от воспитателей. Он отдал ему своё печенье на завтраке, а потом взял за руку и провёл экскурсию по группе в детском саду, показав самые интересные игрушки.

Удивительно, как их дружба протянулась через столько лет. Сегодня будет их очередная встреча в любимом баре, где они за столом у окна с витражом обсудят всё наболевшее.

— Я тут подумал, наверное, в Москву перееду, — Семён сделал глоток тёмного пива и громко поставил стакан на стол, как бы придавая уверенности своим словам.

— За отличную идею, брат! — Макс приподнял свой бокал, чокаясь с воздухом, и тоже делал глоток. — Красота!

— Если ты всё ещё готов бросить сборную, может, вместе махнём?

— Будем снимать квартиру на двоих, заведём маленькую собачку, я буду по утрам готовить смузи, а ты выберешь нам красивые занавески?

— Конечно, всё в лучших традициях ванильной инста-семейки — парни рассмеялись и сделали ещё по паре больших глотков.

В этот вечер не поднимались темы разрыва отношений и ухода из сборной — Семён хотел отвлечься, а Макс поддерживал это желание друга, думая, что так будет лучше. Они обсуждали Москву, придумывали планы на новогодние праздники, потом вспоминали детский дом, как старшие ребята учили их курить и ругаться матом.

— Всё ещё удивляюсь, как блин нам повезло, Сём, — друзья перешли с пива на крепкие напитки, так что были уже хорошо пьяны.

— Как думаешь, если бы не забрали, что бы было? — Семён облокотился головой на стену и смотрел на слегка расфокусированного друга.

— Фигово бы было. Помнишь Яшу, на два года старше? Сел за кражу со взломом. Маруся по мужикам пошла, так и не смогла выбиться из этого окружения. Кир и Нюта поженились, вроде всё ок было, трое детей, а потом стали пить, устраивать постоянные вписки, детей забрали. Не знаю, что там произошло, пару недель назад видел их во время пробежки в парке, вообще никакие. Я много детдомовских вижу на работе, статистика жесть.

— Я вот думаю, смогу в Москве по специальности пойти. Там и программы всякие есть, наставничество типа.

— Да, это тема. Ребят жалко, среди них много хороших, им бы только поддержки.

Парни ещё пару часов разговаривали о жизни, слушая классику каверов на «Видели ночь» и «Знаешь ли ты». В шутку они пообещали, что на свадьбы друг друга придут в костюмах динозавров, а если получится так, что до 30 лет не будет той самой, ради которой можно поставить штамп в паспорте — друзья едут в Лас-Вегас и там не официально, но очень весело, выходят замуж друг за друга. В этот вечер Семён отпустил все обиды и даже захотел заново строить жизнь, потому что 23 — это только начало.

Похмелье больно ударило в голову, когда раздался звонок в дверь. Семён не сразу смог открыть глаза, их как будто накрыли чем-то тяжёлым. Перевернувшись на бок, парень нащупал под кроватью бутылку воды — полезная привычка оставлять её перед тем, как уходишь в бар. Осушив её за пару глотков, он медленно встал и пошёл в коридор. Голова кружилась, а в горле застрял ком тошноты: то ли от голода, то ли от недовольного гастрита, который в отличие от Семёна не был лоялен к алкоголю.

Звонок продолжал больно бить по ушам. Посмотрев в глазок, парень глубоко вздохнул, похлопал себя по щекам и повернул ключ. Пришла бывшая.

— Мог бы хотя бы одеться, вдруг я не одна, — она опустила взгляд на обнажённый торс. — Зайти дашь?

— Твои вещи на балконе.

— Слышала, тебя из сборной выгнали?

— Как там тренер? В постели так же хорош, как на заплывах? Тело у него что надо, для 53 лет, да?

Мира недовольно посмотрела на бывшего парня, сжав губы. Слышать такое было неприятно, но инициатором расставания стала она, так что, сдержав порыв язвительности, девушка спокойно ответила:

— Не надо меня обвинять, окей? — Мира прошла на балкон и вытащила два чемодана. — Если бы ты меня хоть иногда слушал, всё бы сложилось иначе.

— Ммм, так дело не в том, что Маркович стал тебе папиком? А я-то думал, путь в его койку выстлан деньгами.

Семён стоял в дверном проёме и смотрел на бывшую, сдерживая тошноту: теперь она пахла духами, которые напоминали то ли жжёную карамель, то ли сладкий попкорн. Слышать их сегодня было особенно неприятно — их наверняка подарил тренер. Теперь девушка даже пахла иначе: как-то приторно сладко и очень грубо.

Она проверяла чемоданы и что-то говорила про остывшие чувства и настоящую мужскую поддержку. А Семён смотрел на ту, которой недавно хотел сделать предложение, и пытался понять, какие чувства испытывает больше: любовь или ненависть. Вчера он думал, что если не простил, то хотя бы отпустил злость. Но теперь она нахлынула с новой силой.

Они познакомились, когда Семён работал в кофейне. Был дождь, Мира забежала переждать его и заказала чай, чтобы согреться. Посетителей больше не было, дождь и не думал стихать, так что Семён завёл разговор. Минут 20 они болтали ни о чём, она постоянно поправляла русые волосы, а он глупо улыбался, когда смотрел в глаза. Когда дождь закончился и Мира собралась уходить, парень осмелился попросить ник в инстаграм (принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещённой на территории РФ), чтобы продолжить общение.

— Помочь не хочешь? — девушка вернула Семёна в реальность.

— Как-то не очень.

— Пожалуйста, мы же не чужие люди. Не будь ребёнком, да, расстались, но прояви хоть каплю мужества, — девушка присела на чемодан. — Мне нельзя поднимать тяжёлое.

— А что такое? Раньше всё сама, не помогай мне, я справлюсь, — Семён смотрел на бывшую, всё ещё ощущая, что несмотря на предательство, любит её. — Оденусь и помогу. Ты на такси?

— За рулём.

Семён ухмыльнулся и ушёл в комнату. Он понимал, что машину тоже подарил тренер. Отношения с Мирой испортились после тех самых сборов в Сочи. Во время отпуска всё было прекрасно, но вернувшись в Сургут Мира стала очень холодной, отстранённой, всё чаще задерживалась на работе или в фитнесе. Семён думал, что после пляжного отдыха в компании других девушек она стала комплексовать из-за фигуры. Несмотря на то, что парень сам был спортсменом, он не требовал от девушки тяги к физическим нагрузкам. Даже больше, он любил её формы, постоянно говорил об этом, но не отговаривал от зала — отец всегда повторял «Если любишь женщину — поддержи её любые начинания». Семён поддерживал: перестал заказывать доставку фастфуда, оплатил обследование, чтобы Мире подобрали витамины и правильную нагрузку, а перепады настроения сваливал на усталость и переход к новому образу жизни. Он думал, что скоро будет стоять в ЗАГСе, где услышит заветное «Да». Но вместо этого сейчас он перетаскивает в машину её вещи.

— Спасибо, Сём, — Мира хотела обнять парня, но он отвернулся.

— Не надо. Просто уезжай и не появляйся в моей жизни.

Мира села в машину и уже стала отъезжать, как решила сказать напоследок то, что окончательно раздавило парня.

— Я беременна.

— Что? — Семён повернулся к машине, но так и остался стоять на месте, не подходя ближе.

— Мне нельзя поднимать тяжести из-за беременности.

После этих слов девушка уехала, а Семён долго смотрел ей вслед, переваривая эти слова. Внутри всё сжалось, теперь уже не от похмелья, а от всей этой ситуации. Мышцы во всём теле как будто резко сократились, и, если бы он хотел разжать челюсть, она бы осталась неподвижной. В голове проносились мысль за мыслью, очень хотелось кричать, но голос пропал. Парень медленно дошёл до квартиры и свалился на кровать. Теперь, когда вокруг никого, эмоции взяли верх. Семён плакал, кричал и бил всё, что попадалось под руку.

Через пару часов он проснулся от звонка Макса.

— Надеюсь, ты отошёл. Я только смог подняться. Если не забыл, сегодня соревнования. Придёшь?

— Макс, — Семён хотел рассказать о произошедшем, но не смог. — Да, конечно. Буду смотреть только на тебя, красавчик.

— Давай, до встречи.

Семён был опустошён. Он сел за стол и начал писать, много, неразборчиво, перечёркивая строчку за строчкой. Казалось, что на бумагу были выплеснуты все эмоции. На третьем листе стали появляться разводы от слёз. Семён уже не сдерживал себя, выливал всё, что причиняло боль. А потом как будто перерезали тянущие нитки и эмоции стихли. Семён оставил бумаги на столе, оделся и пошёл на соревнования. Эмоциональные качели, на которые он себя подсадил, очень выматывали: сначала хочется разрушить всё вокруг, а потом приходит безразличие, но лишь на время. Оно снова сменяется сжирающей болью, а она — пустотой. И так раз за разом.

На улице моросил дождь. Из головы не уходили слова Миры — беременна. Когда неделю назад девушка сообщила, что хочет расстаться, Семён долго выяснял, кто занял его место. Скрывать смысла не было, правда вскрылась бы максимум через пару недель, так что она призналась: Андрей Маркович. С июльских сборов в Сочи прошло четыре месяца, но Семён не мог поверить в то, что всё это время любимая девушка бегала к тому, кто стал ему почти отцом. Тогда парень очень много выпил, а потом пошёл на тренировку и ударил тренера. Тот не стал отвечать, поэтому просто исключил парня из сборной, прямо на глазах крайне удивлённой команды.

Сегодня Семён должен был участвовать в отборочном заплыве, поэтому, зайдя в центр, по привычке пошёл к раздевалке.

— Тургенев, куда собрался?

Семён остановился и молча смотрел на дверь. Его окликнул тренер. Бывший тренер.

— Забрать вещи.

Семён зашёл внутрь, остальные ребята готовились к соревнованиям. Они отвлеклись от своих дел и удивлённо посмотрели на бывшего сокомандника. После драки и его выгона никто не пытался выяснить, что произошло. Это было удивительно, они всегда были как семья, поддерживали друг друга во всём, а тут исключение и полный разрыв связей. Как будто не было шести лет бок о бок.

— Чего смотрите? Советую повнимательнее следить за своими девушками. Кто знает, какая следующая залетит от тренера.

Теперь парни смотрели на тренера, который вошёл следом. Семён открыл шкафчик и демонстративно порвал фотографию с Мирой и её романтичную записку, бросив их под ноги Андрея Марковича. После — закинул в сумку вещи, забрал пару оставшихся фото и захлопнул шкафчик. За его дверкой остались шесть лет, посвящённые спорту.

— Макс, я на трибуне. Порви всех, — проговорил он сквозь зубы, сдерживая обиду на ситуацию.

С этими словами Семён вышел из раздевалки.

— Тургенев, — тренер шёл следом. — Семён! Я не говорю, что ты должен меня простить. Но это жизнь, взрослая жизнь, любовь приходит и уходит. Так случилось, что мы с Мирой влюбились. Мне жаль.

— Жаль тебе? — Семён бросил сумку, развернулся и прижал тренера к стене. — Жаль? Пока я убивался на заводе, пока стремился к лучшим результатам в спорте, чтобы обеспечить ей лучшую жизнь, ты за моей спиной затащил её в койку. Я любил её. У меня же никого больше не осталось. Ты знал обо мне всё, знал, как мне больно от смерти родителей, ты же меня поддерживал, урод. Ты же родным мне стал, Маркович. Это что, плата за твою доброту? Ты знал, что я предложение делать собрался. Она же аборт в прошлом году в тайне от меня сделала, ты же и это знал. А теперь беременна. Я ненавижу тебя, всем сердцем ненавижу.

Семён плакал. Он разжал руки и отпустил футболку тренера, но всё так же продолжал смотреть ему в глаза.

— Ты тоже был мне как сын, Семён. Как сын, которого у меня никогда не было. И я надеюсь, что наш с Мирой ребёнок будет похож на тебя. Ты мужчина. И это ты переживёшь, — тренер поправил футболку и спокойно добавил. — Я жду тебя обратно в сборную, когда ты успокоишься. С возрастом такие вещи воспринимаются легче. Поверь мне, любовные драмы будут ещё много раз. И знаешь, было бы хуже, если бы она ушла к твоему другу, или любому другому молодому мальчишке.

Он ушёл, а парень продолжал смотреть в стену. В голове не укладывалось, как можно так спокойно говорить о предательстве. На душе стало ужасно больно, как будто вскрыли почти зажившую рану, которая теперь снова кровоточит и болит. До начала соревнований оставалось полчаса, сидеть на трибунах, видя счастливых людей, парень не мог, поэтому зашёл в подсобку под лестницей. Здесь стояли швабры, вёдра, моющие средства, а за ними были припрятаны несколько фляжек с водкой и коньяком — парни из команды периодически устраивали в спортивном комплексе пьянки. Семён сел на пол и сделал пару глотков из обеих фляжек. Горло обожгло, а на душе стало ещё противнее. Парень достал кейс с душевыми принадлежностями, а из него — бритву. Он смотрел на острый кусочек металла и представлял, как врезает его в свою кожу. В голове резко послышался строгий голос мамы: «Не смей!». Парень покачал головой, снова отгоняя мысли о самоубийстве, и убрал бритву обратно.

По громкоговорителю объявили о начале соревнований, и Семён пошёл занимать своё место, чтобы поболеть за друга. Трибуны были переполнены, поэтому парень сел на лестнице. Алкоголь немного ударил в голову, от запаха хлорки начало мутить. Семён смотрел на тренера, на пловцов, а потом остановил взгляд на Мире. Она сидела в тренерской ложе, периодически кидая взгляды на Семёна. Сегодня она должна была болеть за него.

— За Сёму!

Семён отвлёкся от мыслей и перевёл взгляд на бассейн — плыл Максим. Он получит выговор от тренера за неспортивное поведение, но поддержка друга того стоит. Он проплыл быстрее всех, а, значит, отправится на региональные соревнования. Если бы Семён участвовал, они бы боролись за первенство вдвоём. Но его это уже не волновало, он был рад за друга — это его звёздный час, и он его заслужил.

Семён снова посмотрел на Миру — она гладила живот. В голове сразу прокрутился день, год назад, девушка позвонила на завод, и когда парня позвали к телефону, сказала:

— Сём, не могла дозвониться, забери меня из клиники, я сделала аборт.

Когда он примчался в больницу, девушка спокойно сидела в коридоре и листала ленту в инстаграм (принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещённой на территории РФ). Семён стал расспрашивать, почему она ничего не сказала, почему приняла решение одна, на что Мира безэмоционально ответила «Мы не готовы. Я бы не стала говорить, но после процедуры стало не по себе, не могу сама домой ехать». Тогда Семён переживал сильнее девушки, хотя, казалось бы, такое вмешательство в организм не должно было пройти бесследно. Но больше они это не обсуждали.

Сейчас Мира беременна от мужчины, с которым находится в отношениях максимум четыре месяца. Видимо, раньше за «Не готовы» стоял финансовый вопрос. Семёну стало совсем плохо, поэтому он убежал с трибун в подсобку. Там его стошнило в ведро. Вытерев рот, парень облокотился на стену. Голова кружилась, мысли не спешили её покидать, отчего было ещё хуже. Семён думал о Мире, о родителях, о тренере, для которого увести девушку у подопечного — обычное дело. Несмотря на тошноту, парень сделал ещё пару глотков из обеих фляжек. Он не знал, куда деть эмоции, снова вспомнил день, когда сообщили об аварии — это было на тренировке. Тренер увёл парня в кабинет и был рядом всё то время, пока он рыдал и выливал эмоции через устраивание погрома. Потом Андрей Маркович отвёз парня домой, где уже ждали Мира и тётя.

— Мам, пап, мне вас не хватает, — Семён смотрел в потолок, уже не в силах плакать. — Только с вами моя жизнь была налажена, только с вами всё было хорошо. Я скучаю. Я хочу к вам. Я больше не могу.

После этих слов он снова достал из сумки бритву. Разломав пластик, вынул лезвие и прижал им кожу на левой руке. Резкое движение вниз и из разреза засочилась кровь. Порез был поверхностным, Семён почувствовал боль, через которую по ощущениям выходило всё, что накопилось в душе. Боль не отрезвила, а выпитый алкоголь, видимо, вступил в реакцию с ещё не протрезвевшим телом, так что притупил чувства. Шатаясь, Семён встал с пола и пошарил на полках: тряпки, моющие средства, ножовка. Видимо, осталась после ремонта. Теперь он был увереннее в своих действиях, ни на секунду не сомневаясь, он порезал руки и, оставляя за собой капли крови, вернулся к бассейну. Сначала никто не обращал внимание на парня, но когда он подошёл к бортику, какая-то девушка закричала:

— У него кровь!

Он стоял на краю. В глазах начинало темнеть. Последнее, что он увидел — бегущий Максим. Семён прошептал «Прости» и упал в воду.

Наступила пустота, а за ней — светлый коридор.

Глава 2

Правила жизни после смерти

Место — Средний мир

Дверь захлопнулась, и Семён сразу ощутил жгучую боль. Руки пульсировали, он пытался зажать раны, но это не помогало. В голове мелькали картинки с ножовкой, красной лужей в каморке, бегущим к бассейну другом. Слёзы сами покатились ручьём. Парень упал на колени и закричал, а потом мгновение — щёлк — и всё прошло.

— Боль притупится, но не пройдёт окончательно. Это наказание за самоубийство, — девушка в белом балахоне стояла над Семёном, держа в руках тетрадь, которую в коридоре листал пожилой мужчина.

— Что происходит? — парень встал с колен и осмотрелся вокруг.

Снова белая пустота.

— Вас определили в колл-центр.

— Что?

— Куратор всё объяснит, — девушка протянула Семёну тетрадь. — Это ваша жизнь. Советую ознакомиться, поможет ориентироваться в происходящем.

Как только Семён взял тетрадь — девушка исчезла. Парень осмотрелся по сторонам. Ни коридора, ни дверей, ничего. Снова белая пустота, которая стала казаться нормальной, как будто так всего и было. Сев на пол, он открыл тетрадь на первой странице.

Тургенев Семён Кириллович, отчество по биологическому отцу — Николаевич.

Дата рождения: 17.11.1999 год.

Город: Сургут.

Биологическая мать — Руднева Эльвина Маратовна (1974 — 2008).

Биологический отец — Самойлов Николай Степанович (1969 — 2001).

На момент рождения матери было 25 лет, образование — колледж по специальности повар, кондитер. Работала уборщицей на железнодорожном вокзале. В декрете пробыла полгода, затем вышла на работу. Сына оставляла с соседкой.

— Что за бред, — он продолжил листать страницы, останавливаясь на нескольких заметках.

Приёмные родители:

Приёмная мать — Тургенева Радмила Савельевна (1959 — 2020).

Приёмный отец — Тургенев Кирилл Васильевич (1959 — 2020).

Усыновление: 04.05.2012.

В последний день в детском доме Семён долго не мог расстаться с другом Максимом. Приёмные родители обсудили вопрос усыновления обоих мальчиков, но пришли к выводу, что не готовы. Через четыре месяца Максима усыновили друзья семьи.

— Этого не может быть.

— Может.

Раздавшийся откуда-то сзади голос испугал Семёна, так что он подскочил.

— Не бойся, я твой куратор, — парень в светлой одежде протянул руку.

— Ты ангел? — Семён испугано попятился назад.

— Нет, я такая же душа, как и ты.

— Душа?

— Мне нужно многое тебе объяснить, поэтому давай пройдёмся, хорошо?

— Я умер? — Семён спросил снова, всё ещё иногда думая, что происходящее — похмельный сон.

— Да, увы это так. Но насколько я знаю, это было твоим решением.

Семён смотрел на собеседника и не знал, как себя вести. Стало страшно, руки снова начали болеть. На секунду в голове что-то щёлкнуло, парень громко закричал и попытался ударить собеседника.

— Не самая распространённая реакция, — куратор слегка пошатнулся, но остался невозмутимым.

— Ты живой! Это что, розыгрыш? — Семён начал истерично оглядываться вокруг.

— Мы все здесь мертвы. Давай ты успокоишься, и мы поговорим.

— Я не знал, что будет так.

— Никто не знает, как это будет. Я думал, что буду гулять среди людей и делать всякие сверхъестественные штуки. А на деле приходится из раза в раз объяснять новым душам, как жить дальше после смерти. Забавно звучит, правда? — парень улыбнулся и посмотрел на руки собеседника. — Больно?

— Уже терпимо, но всё равно неприятно. Если бы я знал, что буду чувствовать это вечно, выбрал бы другой способ.

— Каждый способ проживается крайне неприятно. Повешенные и утонувшие регулярно задыхаются и захлёбываются, проживая последние минуты совершенно неожиданно, а те, кто таблеток наглотались — их постоянно рвёт. Стоишь, разговариваешь с душой, а её выворачивает всю. А через минуту всё как обычно. Но так только с самоубийцами, а мы живём спокойно.

— Как ты сюда попал?

— Давай обсудим это потом. Неужели нет других вопросов?

— Море, — Семён протянул тетрадь. — Что это? Как здесь устроена жизнь? Вы испытываете голод? Спите? Что значит меня оп….

— Подожди, подожди, — куратор перебил парня. — Пойдём в сад.

— Райский сад?

— Нет, обычный. Мы сядем на скамейку, и я всё расскажу.

Вокруг всё ещё была пустота, но стоило куратору щёлкнуть пальцами — появился сад с прудом, деревьями, пешеходными дорожками. Он выглядел как самый обычный центральный парк в любом городе. Гуляли люди, кто-то семьями, кто-то с животными, кто-то в одиночестве бегал и слушал музыку.

— Это выглядит как самая обычная жизнь, — Семён испытывал сразу интерес, восхищение, страх и панику.

— Это и есть жизнь. Только не на земле. И мы мертвы.

Куратор отошёл в сторону скамейки у воды, а Семён продолжал смотреть на сад. Только сейчас он понял, что не слышит стук своего сердца, которое в такие моменты паники вырывалось наружу. При этом он всё ещё дышит и чувствует ароматы — откуда-то слева подул ветер и принёс запах жареной кукурузы. Семён понял, что почувствовал голод. Значит, духи тоже едят?

— Семён, давай поговорим, — Куратор позвал парня присесть на скамейку. — Привыкание может быть долгим и мучительным, если разбираться во всём этом самостоятельно.

— Что будет, если я сейчас просто убегу? — он не слушал куратора, как гиперактивный двоечник с задней парты, который то и дело задавал отвлекающие всех вопросы.

— Это твой выбор. Ты не умрёшь от голода, холода, не станешь скитальцем, даже если тебя собьёт машина — максимум, что ты ощутишь, это небольшой дискомфорт. Ты даже спокойно найдёшь себе жильё и пропитание. По сути, ты волен делать всё, что хочешь. Но в какой-то момент осознание происходящего тебя настигнет и тебе станет по-настоящему страшно. Конечно, ты сможешь вызвать куратора и всё с ним обсудить. Так что, всё равно всё сведётся к общению со мной или с другим, — он говорил так спокойно, как будто вёл светскую беседу о погоде за чашкой чая.

Семён смотрел то на куратора, то на парк и проходящих мимо людей. Душ. Парень прогонял в голове десятки мыслей одновременно. Он уже меньше думал о том, что происходящее может быть сном — боль в руках была совсем настоящей. Но поверить в загробную жизнь тоже было невозможно. Семён ощущал себя чужим, как будто его вырезали из привычной жизни и поместили в какой-то фильм, из которого нельзя выбраться. Он даже не понимал, что хочет сейчас сделать: убежать, закричать, спрятаться? Парень повернулся к скамейке и посмотрел на куратора: светлая одежда, худое лицо, короткие чёрные волосы, зачёсанные назад, голубые глаза, густые ресницы, едва заметные морщины на лбу, несмотря на молодой возраст — лет 20. Он не смотрел на Семёна, а устремил взгляд в глубь парка, спокойно ожидая, пока подопечный немного привыкнет.

— Окей. Давай поговорим, — Семён сел на скамейку. — Как тебя зовут?

— Ансгар.

— Необычное имя.

— Я взял его, когда попал сюда. Так может сделать каждый, считай, ты переродился в своей новой жизни.

— Я пока не знаю. Тут тоже нужно идти в паспортный стол или ещё что-то похожее?

— Хорошая шутка, — Ансгар засмеялся. — Нет, ты просто принимаешь новое имя и живёшь с ним. В этой тетради появится новая запись, когда ты поймёшь, что готов отпустить прошлое.

— Что это за тетрадь? — Семён пролистнул пару страниц и остановился на своём детском фото. — Прости, малыш, ты заслужил совершенно другой жизни.

— В этой тетради весь ты. Какие бы черты характера ты ни отрицал, каким бы ни пытался казаться — здесь всё прозрачно, как есть. Мы не знаем, кто пишет эти тетради, Вселенная, Жизнь, Господь Бог, но от них не скрыть правду. Прочитай, как будешь готов узнать себя. Некоторые воспоминания ты можешь увидеть — просто положи руку на запись. Только не практикуй это сразу — новые души не готовы возвращаться в ту жизнь, это причиняет боль.

— Почему девушка сказала, что эта тетрадь поможет тут ориентироваться?

— Всё, что с нами происходит здесь, стало последствием того, что происходило там, на Земле. Есть вещи, которые можно изменить. Есть то, что нам не подчиняется. Это сложно объяснить, такое нужно прожить.

— Пока понятнее не становится, — Семён ещё раз посмотрел на своё детское фото и закрыл тетрадь. — Если рая нет, то ада тоже?

— Они есть. Просто ты не выбрал жизнь там, — Ансгар заметил в глазах собеседника полное непонимание и решил не ждать вопроса. — После смерти мы попадаем в мир, в который верили. После смерти старец читал твою тетрадь, так?

— Да.

— Он оценивал, куда тебе нужно попасть.

— Я атеист.

— Стал им после смерти приёмных родителей, верно?

— Откуда ты знаешь?

— Я куратор. Моя работа — знакомить новую душу с жизнью после смерти. И я не могу работать, не узнав, каким был человек при жизни на земле. — Семён молчал, поэтому Ансгар продолжил объяснение. — В детстве ты верил в Бога, говорил, что у тебя есть ангел-хранитель.

— Так говорила мама….

— И ты в это верил. Уход в веру или из неё — это не просто решение. Оно вызвано определёнными событиями. Старец решил, что твоё место здесь, Средний мир. Можешь называть его лимб, если хочешь. А рай и ад действительно существуют, называют их по-разному, да и выглядят они совсем не так, как привыкли думать на земле. Но об этом ты можешь подробнее узнать из книг и фильмов, если захочешь, конечно. Эта информация не входит в обязательную программу ознакомления новых душ с жизнью после смерти.

— Почему?

— Каждая душа реагирует на новую жизнь по-разному. Кто-то не принимает смерть и уходит в скитание по мирам, кто-то, наоборот, с первых часов вливается в свою новую реальность. Труднее с вами, самоубийцами, большая часть из вас надеется, что всё кончится. А всё только начинается. С чистого листа. Все прошлые проблемы остаются там, на Земле, но тянутся за вами памятью. Предугадаю вопрос — нет, стереть её нельзя. Здесь души учатся работать с прошлым, освобождаясь от его воздействия.

— То есть мы тут типа лечимся? А потом становимся ангелочками, у которых нет травм и вот это вот всё?

— Ага. И сидим на облаках, глядя на земной мир. Ну ты слушаешь вообще, нет?

— Я тут сколько, час? Два? Конечно, мне ни черта не понятно, — Семён слегка замялся. — Слово чёрт можно говорить?

— Ты можешь говорить всё, что хочешь. Никто пальцем с неба не погрозит.

Ансгар улыбнулся и снова стал ждать, пока Семён задаст свой следующий вопрос. Но парень не торопился, он открыл тетрадь и пролистнул пару страниц.

4 мая 2012 — день, когда он пришёл в новый дом. Семён хорошо его помнил: родители посадили мальчика в машину, в дороге все молчали, папа прибавил радио с детскими песнями, звучала мелодия из «Приключений Электроника» — «Этот мир придуман не нами». Семён смотрел в окно, обнимая свой рюкзак, а родители в зеркало поглядывали на него. Когда семья доехала до жилого комплекса, мальчик разнервничался. Он осознал, что теперь будет жить с двумя совершенно незнакомыми людьми, и мечта обрести родителей хоть и стала реальностью, но очень пугающей. Когда мама открыла дверь машины, мальчик не хотел выходить.

— Тебе нечего бояться. Можно я возьму тебя за руку, и мы вместе пойдём домой? — мама протянула руку.

Семён посмотрел в глаза женщины и почему-то снова ощутил родное тепло, как будто раньше они были знакомы. Он кивнул и протянул руку. Так, не размыкая рук, они зашли в подъезд, потом в лифт, поднялись на двенадцатый этаж, зашли в квартиру. Женщина хотела отпустить мальчика, чтобы он мог осмотреться, но Семён крепко держался за новую маму, давая понять, что пока они должны быть вместе.

— Мы осмотримся вместе, да? — женщина кивнула мужу, намекая, что ему нужно принять участие.

— Да, смотри, тут у нас гардеробная, — мужчина как будто очнулся и быстро пошёл открывать дверь в комнату слева от входа. — Дальше — туалет и ванная, раздельные.

Мужчина подходил к каждой двери, включал свет, рассказывал, где что. После ванной была большая кухня с обеденной зоной. Семёну понравился вид из окна, возле которого стоял стол. Дальше из коридора арка вела в гостиную с балконом. Потом была комната родителей, гостевая и, наконец, комната мальчика. Здесь он отпустил руку мамы и осмотрелся: кровать, заправленная покрывалом с персонажами «Истории игрушек», полки с книгами, шкаф, стол с компьютером, ещё один низкий шкаф с отсеками для игрушек, а на нём — пару новых наборов LEGO. На полу круглый ковёр тоже с какими-то персонажами из мультика, который Семён не знал. А на потолке — белые звёзды и планеты.

— Они светятся в темноте, — сказал папа. — Днём набирают свет, а ночью светятся.

— Наверное, красиво, — сказал Семён. — Это будет моя комната?

— Конечно. Это всё твоё. Не только это, я хотела сказать, что это теперь твой дом и… — женщина сильно смутилась.

— Спасибо, — мальчик заметил смятение и улыбнулся, он понимал, что сейчас тяжело и ему, и взрослым.

— Я хочу заказать на ужин что-то из ресторана, но, если ты голодный — я что-нибудь быстро придумаю.

— Я не голодный, спасибо.

— А что бы ты хотел на ужин?

— Как вы скажете. Я не знаю.

— Хорошо. Мы тогда с папой пойдём выберем что-то. А ты пока осваивайся. Если захочешь переодеться — одежда в шкафу. Попозже я зайду, помогу разобрать сумку, если ты не против.

— Хорошо.

Родители вышли, а Семён сел на край кровати и ещё раз огляделся вокруг. Он впервые оказался в своей комнате: в детском доме о таком и мечтать было нельзя, а до него — он не помнит. Мальчик достал из рюкзака плюшевого тигра — его подарил Дед Мороз на новогоднем утреннике 5 лет назад, с тех пор игрушка стала верным спутником. В обнимку с плюшевым другом, Семён подошёл к книжному шкафу. Среди детской классической литературы, «Гарри Поттера», комиксов MARVEL и энциклопедий он нашёл подарочное издание «Поллианны». Семён читал эту книгу в детском доме много раз, ему нравилась история о девочке, которая находит положительные стороны в любых ситуациях. Мальчик аккуратно открыл новую книгу с ещё хрустящим переплётом и пролистнул несколько страниц: знакомые главы были проиллюстрированы яркими картинками, а по тексту периодически мелькали вставки с интересными фактами об авторе, истории создания, экранизации. Семён, всё так же не отпуская тигра, сел с книгой на ковёр.

— Можно войти? — в дверь постучала мама.

— Да, — он поднял на неё голову и улыбнулся. — Мне очень нравится эта книга. Я много раз читал «Поллианну» и не знал, что есть фильм.

— Это моя любимая книга из детства, — женщина тоже села на пол, но не слишком близко к мальчику, чтобы он не чувствовал дискомфорт. — Когда увидела это издание — очень захотела, чтобы оно было у моего ребёнка. Если хочешь, я найду тебе этот фильм, ты сможешь посмотреть его на компьютере, или на телевизоре.

— Мы можем посмотреть его вместе, если вы хотите.

Женщина молча смотрела на мальчика, и Семён заметил, как в уголках глаз появились слезинки.

— Я буду очень рада, — она быстро вытерла глаза, погладила мальчика по плечу и встала с пола. — Ужин приедет примерно через час. Если что-то захочешь — говори. Кстати, если захочешь собрать лего — можешь позвать папу, скажу по секрету, ему понравилась «Чёрная жемчужина».

— Я поставлю возле «Полианны» «Питера Пэна», это ещё одна моя самая любимая книга.

Женщина улыбнулась и вышла, а Семён полез в рюкзак за книгой. Теперь, когда с новыми родителями появились общие интересы, привыкнуть к ним будет легче.

Слёзы скопились в уголках глаз — Семён хорошо помнил тот день. Он долго не мог расстаться с другом и тихо плакал, когда садился в машину. Провожать вышли не только воспитатели, но и некоторые дети, они радовались за мальчика, но завидовали и даже немного злились — каждый здесь хотел оказаться в семье. Никакие разговоры с психологами не спасали от того, что подопечные детского дома каждый раз мысленно задавали один и тот же вопрос «Почему не я?». Семёну повезло, он это понимал и ощущал огромный груз ответственности: очень не хотелось быть «Дефектным» — так старшие с издёвкой называли вернувшихся.

— Так что, души бессмертны и живут тут вечно? Люди умирают каждый день, возможно ли перенаселение? — Семён потёр глаза, закрыл тетрадь и снова обратился к куратору.

— Перенаселение невозможно, этот мир настолько огромен, что нам не представить. Кроме того, души перерождаются. Есть души, которые не могут смириться со своей смертью. Это большая редкость, за годы здесь не встречал ни одну. Но как факт, они ищут пути вернуться на Землю, не находят себе места. Тогда им дают выбор: перейти в другой мир, это Рай, говоря на земном языке, или прекратить существование. Никто не запрещает отправиться в Ад, но вряд ли кто-то захочет хотя бы день провести в окружении жестоких преступников. Они могут быть очень даже интеллигентными, играть в шахматы и обсуждать Ницше, но всё равно неприятно.

— Что значит прекратить существование?

— Душу нельзя убить, но можно сделать так, чтобы она исчезла. Расщепление, или ещё что — не знаю. Мы называем это забвением. Психика после смерти работает иначе, она более гибкая, душа легче адаптируется. Бывает, душе просто необходимо найти свой мир. Или обрести семью. Моя семья в Раю, мы иногда встречаемся. Здесь всё проще — ты знаешь, что будешь с ними вечность, поэтому не держишься за каждую минуту вместе, как это бывает при жизни.

— То есть, я могу найти родных? — от этой мысли Семён ощутил сжатие уже неживого сердца.

— Да, это возможно. Очень долго, но у тебя впереди вечность. Я понимаю, что ты хочешь встретиться с родителями, но пожалуйста, потерпи. Разберись с собой, с новой жизнью.

— Окей, окей, я понял. Я новенький и для моего же блага мне не стоит торопить события, — Семён ощутил себя маленьким ребёнком, которого учат, что хорошо, а что плохо.

— Не ошибся, когда тебя выбирал в подопечные, — Ансгар усмехнулся. — Ты в праве делать всё, что хочешь. Никто тебя не ограничивает. Просто совет.

— Ладно. Давай продолжим. Есть вариант расщепиться на атомы и тогда я вообще перестану существовать, так? То есть, это суицид для душ?

— Можно и так сказать. Но это не просто суицид. Когда умирает душа — на Земле даётся шанс неизлечимо больному. Например, ремиссия в болезни. Или излечение, которое любят называть чудом. Душа не выбирает, кому уйдёт жизнь, это лотерея. Этот мир устроен так, чтобы всё имело смысл. И если душа решает, что не хочет продолжать жить — она даёт эту возможность тем, кто хочет.

— Как-то жутко звучит.

— Те, кто предпочитают жизнь, остаются здесь. Прорабатывают свои травмы и наслаждаются вторым шансом. Мы ходим на работу, строим отношения, заводим семьи. Только вот жизнь здесь намного более экологичная, чем на Земле: здесь нет богатых и бедных, разбоя, здесь другой уровень общения. Если про этот мир есть книги, то авторы называют его утопией.

— А знаменитости? Курт Кобейн, Пушкин, Сократ? Они тоже после смерти оказывались здесь?

— Конечно. Каждая душа попадает в один из миров и живёт здесь такую же жизнь, как и все. Так интересно, что здесь и относишься к ним иначе. К нам распределяли парочку известных ребят. Нет какого-то ажиотажа, конечно, сначала удивляешься, а потом понимаешь — они такая же душа, как ты. На Земле почему-то совсем иначе.

— И что, можно познакомиться с Лениным?

— Странные у тебя желания, конечно, — Ансгар снова засмеялся.

— Интересно узнать, как он относится к тому, что ежедневно сотни людей смотрят на его тело. Я как-то видео смотрел, как мумию Ильича моют. Жуть.

— Не скажу, что захотелось узнать, как это выглядит. Но спасибо, что поделился, — Ансгар ухмыльнулся и продолжил. — У душ есть ещё один путь — перерождение. Когда душа свободна от оков прошлого, она рождается вновь — чистым ребёнком, которого не будут терзать проблемы прошлой жизни. Многие души тех, кто были знамениты на Земле, предпочитают именно перерождение, поэтому стремятся как можно скорее проработать травмы. Они считают, что смогут передать свой талант. Не доказано, что это работает, снова лотерея. Но при этом довольно малая часть из них остаётся жить здесь.

— Переродиться может каждый? Серийный маньяк тоже имеет шанс на искупление?

— Здесь другая история. Можно обмануть суд, можно ввести в заблуждения целые страны, но Судьба видит всё. Те, чьи руки запятнаны кровью, попадают в Ад. Верили они в него или нет — у них нет выбора. И, конечно, там нет котлов, чёртики не колют вилами, а Сатана не ест грешные души на ужин. У них другие методы. На распределении мне предлагали быть куратором душ в Аду, но это невероятно сложно. А что касается того, могут ли они очиститься и переродиться — нет. Либо всю жизнь прожить в Аду, либо пройти процедуру забвения, чтобы хоть как-то оправдать свою жестокость при жизни.

— У меня прям мурашки от этого. А вот люди на войне? Они были вынуждены убивать.

— Судьба это знает. Здесь нет суда и земных законов, всё совсем иначе. В школе кураторов нам рассказывали о годах войны. Наш учитель жил здесь со времён Первой мировой, он видел многое. И поверь, у Судьбы ошибок не бывает. Она знает, кто действительно заслуживает искупления, а кого ждёт вечность в Аду.

— Я запутался. Судьба — это как божество? Или что?

— Судьба, Вселенная, Бог, Один и так далее — каждый сам выбирает название для этого. Возможно, всё происходящее с нами, весь этот мир — это физическое явление, которое просчитано природой. Понять это сложно, поэтому люди придумали названия. Мы используем то, что нам ближе. Что находится над нами — неизвестно. Что создало жизнь после смерти — тоже неизвестно. По крайней мере нам. Но тетради наших жизней кем-то пишутся, миры как-то существуют, а души как-то попадают туда, куда им нужно.

— Сумасшествие какое-то, — Семён схватился за голову и попытался переварить всё, что услышал. — Ада в привычном понимании нет, но он есть. Рая нет, но и он есть. Бога нет, но что-то сверху есть.

— Ты только прибыл, прими всё услышанное как данное, а потом ты сможешь разобраться.

Семён молча смотрел на парк и медленно принимал тот факт, что все эти проходящие мимо люди — уже неживые души. Где-то на земле их оплакивают родные, а, возможно, они мертвы уже столько лет, что и родных не осталось, а памятники заросли зеленью. Парень вдруг подумал о том, что происходит после его смерти. Но не решился спрашивать, он всё ещё не верил, что это смерть.

— Окей, окей, допустим, я вскрыл вены. Но меня спасли, и я впал в кому. Я читал, что в таком состоянии людям видятся и Бог, и Сатана, и Адам с Евой. Так что я подыграю, давай, рассказывай, что тут у вас.

Довольный своей догадливостью Семён проявлял наигранный интерес. Он бы уверен, что делает одолжение куратору, а когда очнётся — расскажет свой странный сон Максу.

Глава 3

Мы всё равно не умеем жить

Место — Средний мир

— Прежде, чем ты приступишь к работе, ты должен посетить клуб новых душ. Там собираются такие же недавно умершие. Что-то вроде психологической помощи, — Ансгар протянул подопечному листок. — Попробуешь сам сориентироваться?

— А навигатор у вас тут предусмотрен?

— Ты не поверишь, но мы пользуемся бумажными картами, — увидев сильное удивление в глазах собеседника, куратор похлопал его по плечу. — Шучу, расслабься. Получишь смартфон — будет навигатор. А пока так. Это не далеко, я встречу тебя после занятия. Давай, будь взрослым мальчиком и не заставляй меня водить тебя за ручку.

Не дождавшись ответа, Ансгар удалился. Семён ещё раз прочитал адрес и пошёл искать нужный дом. Выйдя из парка, он заметил карту города. Такие обычно стоят в туристических местах, чтобы иностранцы не мучались, объясняя местным жителям на пальцах, что им нужно не кладбище, а католический собор. Клуб действительно находился недалеко, в двух кварталах по прямой.

Погода была довольно приятная, светило солнце, дул лёгкий ветерок, по ощущениям был май. Семён вспомнил, что в Сургуте сейчас холодный ноябрь и сегодня он был в зимней обуви. Жарко не было. Либо души не чувствую температуру, либо подстраиваются под неё. Учитывая то, что парень ощущал прикосновение ветра к коже, он решил остановиться на втором варианте и потом уточнить этот вопрос у Ансгара.

Проходя дальше по городу, Семён сравнивал его с Оксфордом — он ездил туда на летние курсы, когда ему было шестнадцать. Где-то вдали виднеются многоэтажки, но центр, как понял парень по карте, невысокий. Все здания здесь двухэтажные: внизу расположены магазины, пекарни, мастерские. Удивительно не видеть среди всего этого аптеки, на Земле они на каждом шагу. Вторые этажи, видимо, занимали квартиры: на аккуратных балкончиках стояли скамейки, горшки с цветами, на одном висел яркий ковёр. Во время прогулки не покидало странное ощущение — события разворачиваются так стремительно, сначала белый коридор и старик, потом молодая безэмоциональная девушка, потом куратор, парк, а теперь самостоятельный поход в клуб психологической помощи. Семён ощущал подобное в первый день на заводе, где все работают десятилетиями, а он только переступил порог цеха и уже был прикреплён к наставнику, который отправил в отдел кадров подписывать бумажки по технике безопасности. В такие моменты смятения сто раз подумаешь о том, зачем вообще вылез из привычной среды и устроился на новую работу.

Дойдя до нужного дома, Семён ещё раз сверился с адресом, написанным куратором, и постучал в дверь. Дом выглядел так, будто его только что вытащили из сериала про домохозяек: ухоженный газон, аромат выпечки, светлые занавески. Внутри в большой комнате уже собрались несколько человек…. Несколько душ. Парень ожидал картинку, как в фильмах, где кучка незнакомцев сидит в кругу на неудобных пластиковых стульях, а стены украшают плакаты с неестественно улыбающимися людьми. Но в домашней обстановке все сидели, где хотели. Семён заприметил место на диване, рядом с молодой девушкой.

— Можно тут сесть?

— Да, пожалуйста. — она даже не посмотрела на него.

Когда в комнате собралось десять вновь прибывших, зашла женщина в светлой одежде. Это Аматэрасу — психолог душ, взявшая себе имя японской богини-солнца. Она выглядела лет на сорок, ухоженная, статная женщина с собранными в пучок чёрными волосами и зелёными глазами, которые излучали спокойствие. Такое же спокойствие было в глазах Ансгара. Видимо, это отличительная черта давно живущих здесь душ.

Женщина села в кресло у окна и оглядела всех присутствующих.

— Это дружелюбная территория, где вы научитесь принимать свою новую жизнь и сможете познакомиться с такими же вновь прибывшими душами. Я Аматэрасу, вы можете обратиться ко мне когда пожелаете. Моя жизнь оборвалась в далёком 1728. За века своей работы я слышала много историй и знаю, что каждая попавшая сюда душа достойна новой счастливой жизни. Я выбрала свой путь, отказавшись от перерождения, чтобы помогать вам.

— А если я при жизни был плохим человеком? — вдруг спросил юный парень, сидящий в самом углу комнаты.

— По-настоящему плохие души не попадают в Средний мир, — Аматэрасу подошла к нему и положила руку на голову. — Ты не плохой, твоя душа истерзана, но это лишь сторонние убеждения, а не твоя жизнь.

Душа психолога вернулась в своё кресло и снова осмотрела находящихся в комнате.

— Мне жаль, что вы сейчас здесь. Но теперь это новая жизнь. И первое, что я хочу вам рекомендовать, это смена имени. Вы можете выбрать любой вариант, который отражает вас как душу. Не держитесь за земное имя, так будет проще отпустить ту жизнь и начать новую.

— Как начать новую жизнь, зная, что тот урод, сделавший это со мной, ходит где-то там, живой и здоровый? — с пола вскочила девушка с короткой рыжей стрижкой.

Аматэрасу ничего не ответила, только сделала едва заметный мах рукой и из-за угла вышла маленькая девочка. Она подошла к разозлённой душе и потянула вниз, приглашая сесть.

— Это Катарина. Ей было 5, когда фермер из соседней деревни решил забрать долг её родителей. Сначала он решил сжечь сарай с козами, но увидел маленькую девочку, играющую с листьями. Он украл её, надругался, а потом испугался последствий и задушил. Сейчас ей 7. Она не говорит. Но если бы могла — сказала бы, что жить можно дальше.

Катарина сидела возле девушки с рыжими волосами и держала за руку. Увидев её слёзы, девочка вытерла их своей маленькой ладошкой и посмотрела в глаза. А потом обняла девушку, крепко-крепко, на сколько хватало детских сил.

— Наверное, вы не готовы сейчас поделиться своей болью. У нас есть время на то, чтобы вы могли прожить смерть. Но прошу вас, не закрывайтесь в себе. Разговаривайте, плачьте, смейтесь, кричите — освобождайте эмоции. Вас ждёт новая жизнь, которую вы сможете прожить так, как хотите.

— Если бы я знал, что дальше будет такая жизнь — не стал бы резать вены, — Семён вдруг не выдержал и крикнул на весь дом. — Зачем такая жизнь, когда ты, по сути, постоянно проживаешь смерть?!

— Эта жизнь даётся, чтобы переосмыслить прошлое. Ты попал в Средний мир, где такая возможность есть. Твоя душа заслужила нахождения здесь, — Аматэрасу говорила спокойно, будто читала добрую сказку. — Сегодня была наша первая ознакомительная встреча. Я увидела ваши души. Они прекрасны. Сейчас вы можете остаться и поговорить друг с другом или со мной, у меня заварен свежий чай и есть замечательное печенье из кондитерской через дорогу. Её держит Маттиас, при жизни он был немой, поэтому сейчас с особым удовольствием общается с посетителями. А если хотите уйти — ваши кураторы уже ждут на улице. Жду вас завтра здесь, в то время, в которое посчитаете нужным прийти.

— Мы всё равно не умеем жить, — Семён услышал это когда выходил, от парня из угла комнаты.

Эта мысль показалась ему здравой: нас учат готовить еду, строить дома, решать задачи, сажать растения, находить лекарства от болезней. Человек умеет всё, но не жить. С этим навыком приходится разбираться самостоятельно, опираясь на советы тех, кто думает, что умеет. Но в итоге все оказываются здесь, в другом мире, и учатся заново.

Выйдя на улицу, Семён увидел десять душ в светлых одеждах, которые стояли в ряд, скрестив руки за спиной. Ансгар, увидя подопечного, помахал ему, как делают мамы, когда забирают детей из детского сада.

— Как всё прошло?

— Ужасно. Там была маленькая девочка, она…. Она же совсем маленькая. Ребёнок!

— Ты не видел местный дом маленьких душ. Там работают только те, чья душа готова дарить тонну любви ежедневно. Я даже рядом проходить не могу, испытываю фантомные боли в области сердца, — Ансгар заметил погрустневший взгляд Семёна и похлопал его по плечу. — Я отведу тебя в общежитие. Это временное место для проживания, все новые души сначала живут здесь, а потом, когда готовы, могут переехать в своё жильё. Или продолжать жить со всеми, дело привычки.

— И как долго это продлится? Походы в этот клуб.

— Может быть один день, может быть сто лет. Всё зависит от тебя.

— Мне кажется, я никогда не привыкну. И это никогда в новых условиях звучит так ужасно.

— Для этого есть я, Аматэрасу и все эти души вокруг. Вновь прибывшие могут быть грубы, прям как ты. Но это с непривычки. Вы напуганы. А вот остальные уже прошли через это. Не бойся просить помощи. Этот страх в прошлом привёл к тому, что ты оказался здесь.

— Иногда ты говоришь как сектант.

— Я с удовольствием поговорю с тобой в другом ключе, когда ты привыкнешь. Не забывай, я учился на куратора и работал с сотнями душ.

Семён больше не хотел слышать возвышенную речь Ансгара, поэтому решил дойти до общежития молча. Это оказалось белое, увитое зеленью здание. Видимо, белый и зелёный — любимые цвета создателей этого мира. Общежитие было похоже на уютные пятизвёздочные апартаменты. На первом этаже была зона отдыха с фонтанчиком и библиотекой, правее — выход во двор, где виднелся бассейн и сад. Пока Семён осматривался, Ансгар подошёл к столу регистрации и взял ключ от комнаты.

— Твоя на третьем этаже, 172. Обязательно сходи на ужин. И почитай тетрадь. Я зайду за тобой утром.

— Ты оставишь меня одного? — Семён испуганно огляделся по сторонам.

— Забыл сказать. Здесь все говорят на одном языке, так что проблем точно не возникнет. Никто его не учит, но все знают, попадая сюда. И не бойся, видишь душу в светлом одеянии — знай, она точно подскажет и поможет.

Ансгар снова не стал дожидаться ответа, вышел из общежития и как будто растворился в воздухе. Семён ещё раз огляделся и отправился к лифту. Его комната оказалась очень уютной и, что уже почти не удивительно, светлой. Такой своеобразный стереотип о Рае, хоть это место им и не было. Примерно так же выглядели комнаты в приличных гостиницах: двуспальная кровать, шкаф, стол, телевизор, ванная комната с душем и туалетом. Были даже полотенца, халат и принадлежности для душа. Таким общежитиям мог бы позавидовать практически любой студент.

На прикроватной тумбочке лежал смартфон — никаких фирменных знаков не было, зато выглядел он как последние брендовые модели, за которыми на Земле в день начала продаж выстраиваются очереди. Рядом записка: «Специально для тебя скачал навигатор и записал свой номер. Звони, если будет совсем трудно, но постарайся обрести новые знакомства. Твой куратор, Ансгар». Семён усмехнулся и разблокировал телефон. Что с ним делать он пока не знал: проверять, может ли душа сидеть в соцсетях — не хотел. Переживал, что увидит грустные открытки на стене ВКонтакте или замыленные фото тела в новостях. И ещё не понятно, что для него было хуже — внимание СМИ или друзей. Так что парень пока отложил подарок обратно на тумбочку, рядом кинул тетрадь и подошёл к зеркалу. Он снова посмотрел на руки — рваные раны с засохшей кровью всё ещё зудели. Боль то усиливалась, то снова спадала, но не прекращалась ни на секунду. Зрелище, конечно, далеко не из приятных.

Кажется, это правда — мысль остриём вошла в голову и разрезала прикрывающую реальность пелену надежды, что это сон или кома. Сначала парень был уверен, что подыгрывает этому миру, но вдруг задумался, что этот мир подыгрывает ему, позволяя верить, что он ещё жив. Обе мысли имели одинаковый вес на воображаемых весах, который никак не могли найти баланс и шатались из стороны в сторону.

Семён снова вспомнил о прошлом и о том, что исправить произошедшее уже невозможно. Жить и знать, что его смерть ничего не изменит — хуже, чем умереть и уйти в небытие. Наверняка с этим сталкиваются все, кто прибывают в эту вторую жизнь. Но Семён не думал о других, плохо было ему и прямо сейчас. Парень снова попытался зацепиться за мысль, что это коматозный сон, но уже как будто сам себе не верил. А ещё ужаснее думать о том, что таким его запомнят самые близкие: слабым, мокрым, с порезанными венами.

Нужно было отвлечься. Ужинать желания пока что не было, как и выходить из комнаты. Открывать тетрадь тоже не хотелось, было в ней что-то пугающее. Тогда парень решил включить телевизор.

Многие каналы были знакомы: вот крутят сериалы от Netflix, вот российские шоу, вот подборка музыкальных клипов, которые на этой неделе вошли в топ по просмотрам. Листая каналы, Семён остановился на изображении с женщиной в светлой одежде — образовательный канал для новых душ, видимо, то, о чём говорил Ансгар.

— Надеюсь, это выглядит лучше, чем образовательные видео с уроков ОБЖ, иначе вторую смерть я точно не переживу.

Семён нажал на play и приятный женский голос начал презентацию: «Добро пожаловать в Средний мир. Это видео позволит тебе больше узнать о новой жизни, которая будет такой долгой, какой ты пожелаешь. Наверное, тебе пока с трудом удаётся принять то, что привычного тебя больше нет. Это случается с каждым, без преувеличения, исключений не бывает. Если тебе нужна помощь — обратись к кураторам, психологам и душам в светлом одеянии».

Из дальнейших слов женщины-ведущей Семён понял, что Средний мир действительно напоминал земной. Здесь есть города, деревни, фермы, огромные трассы, горы, моря, высокие леса и пустыни. Всё выглядит знакомо и незнакомо одновременно: как будто кто-то сломал глобус и склеил его, не зная географию даже на базовом уровне. Да и не глобус вовсе, а карту. Или многоуровневый макет?

Большое отличие этого мира в том, что здесь нет стран и национальностей. Цвет кожи — это просто цвет. Все души — просто души, без привязки к территориям и религиям — их, к слову, тоже нет. Редко у кого появляется желание вернуться к вере, видя, что прочитанное в священных писаниях отличается от реальности. Да и к чему соблюдать правила, держать посты или молиться по расписанию, если для попадания в Рай достаточно захотеть?

Распределение по территориям происходит случайно, исключение — члены различных племён и общин, которые обособленно жили вдали от цивилизации. Они попадают в приближенные к привычной жизни условия, где кураторы помогают адаптироваться не только к новой жизни, но и к современным реалиям в целом.

Каждая душа по прибытии определяется на работу исходя из тетради жизни, поэтому душа проходит определённый урок. Когда он усвоен — работу можно сменить, выбрав наиболее интересное направление, или пройти обучение и попробовать новую специальность. Решение о переводе принимает куратор: если он считает, что подопечный готов — он даёт добро и отпускает душу из-под своего «крыла». Работа для душ — это возможность сделать вклад, смысл их жизни и то, на чём держатся миры. У неё нет строгих порядков и графика, каждая душа сама определяет, как будет строиться рабочий процесс. Бывают случаи, когда души не хотят работать, аргументируя это тем, что в этом нет необходимости: еда есть, жильё есть, обязательств нет. Одни начинают скучать уже через пару месяцев, другие держатся годами, но в итоге всё равно выходят на работу: добропорядочность и желание помогать другим — ключевые факторы в принятии решения о возможности перерождения.

В Среднем и других мирах нет деления по социальным уровням и финансовой системы. Жильё, машины, одежда, продукты, техника, возможность путешествовать — всё это достаётся бесплатно. При этом выстроена отточенная система взаимодействий между структурами: фермы, магазины, кафе, предприятия, электростанции — каждый элемент задействован в цепочке, которая позволяет комфортно работать и жить всем душам каждого из миров. Новым душам, которые при земной жизни отличались высокими доходами, должностями и статусом в обществе трудно привыкнуть к такому положению. Но менять систему, которая работает тысячелетиями, бесполезно. Так что жизнь наравне со всеми становится для кого-то тем самым уроком, который нужно прожить.

В Средний мир, Рай или Ад попадают и дети. Если взрослая душа остаётся в возрасте, в котором её настигла смерть, то детская взрослеет. Для них работают дома детских душ, детские сады и школы. Взрослые души могут оформить усыновление, если готовы создать семью. У пожилых душ жизнь тоже складывается иначе: им дают возможность вернуться в возраст, в котором они хотят прожить новую жизнь.

Осознав, что голова вот-вот лопнет от обилия информации, Семён выключил телевизор. Вся информация сопровождалась кадрами из жизни Среднего мира. Увиденное было похоже на эпизод «Чёрного зеркала», но никак не на его новую реальность. Парень как будто проспал тысячу лет и проснулся в совершенно другом мире, где не осталось ничего знакомого.

Засунув в карман брюк смартфон, Семён решил заесть информацию. Голода он по-прежнему не ощущал, но в голове сидела мысль, что пора ужинать. Видимо, фантомные потребности из жизни при жизни, как бы странно это ни звучало.

Примерно полчаса понадобилось парню, чтобы найти кафетерий. Получилось бы в десять раз быстрее, спроси он помощи у душ в светлом одеянии, но общение пока что давалось с трудом. Выбор еды поразил обилием. Душа на раздаче посоветовала овощной суп и воздушные булочки. Семён не стал отказываться и рассчитывал, что слово воздушные не определяет их состав.

Он выбрал свободный стол и осторожно попробовал еду, ожидая какой-то подвох. Суп действительно оказался вкусным, а булочки нежными. Парень пытался понять ощущения от принятия пищи, уловить какие-то движения внутри. То, что сердце не работает, при этом остальные органы функционируют, не было самым удивительным фактом за этот день, но всё же заставляло задуматься. Появилось желание познакомиться с каким-нибудь местным биологом и узнать, как это возможно.

— Ты тоже сам ушёл из жизни? — неожиданно к Семёну подсел невысокий парень с взъерошенными волосами цвета мокрой соломы — тот самый из группы психологической помощи, который сидел в углу.

Он спросил это так обыденно, как будто уточнял домашку.

— Да. — Семён всё ещё привыкал к таким вопросам, но уже стал относиться к ним спокойнее.

— Я Ричи. Это настоящее имя, если что.

— Семён. Я тоже не менял.

— Судя по именам, мы с разных концов Земли. Удивительно, да, что мы понимаем друг друга?

— Да. — Семён не знал, как поддержать диалог и просто быстро ел суп.

— Слушай, прости, что так наседаю. Мне больно. Постоянно больно. — парень погладил запястья. — Никогда не думал, что выражение «Болит душа» будет описывать моё нынешнее состояние. Ведь по сути душа — это и есть я.

— Я тоже это испытываю, — Семён отвлёкся от еды и посмотрел на парня. — Тоже вены?

— Да. Я был уверен, что попаду в Ад, — он замялся.

— Странно осознавать, что мы не там.

— Знаешь, я готовился к этому почти всю жизнь, — Ричи сглотнул слюну и покачал головой, как будто отгоняя мысли. — Моя семья, они религиозные фанатики. Почти как мормоны, но в нашей деревни другие уклады и взгляды. Вся жизнь в наказаниях и страхе перед Богом. Удивились бы они, узнав, что его тут нет.

— Ты из-за них решил это сделать?

— В том числе. Я влюбился. Но эта любовь оказалась грешной, — парень закрыл лицо руками и очень тихо продолжил. — Это был мужчина.

— Так ты… — Семён немного помедлил, осмысляя некорректность вопроса. — Я хотел сказать…. Прости. Я хорошо к такому отношусь, это не грех, разве любовь может быть грехом?

— Когда живёшь в семье мормонов — да. Сначала я думал, что болен, что истязания изгонят из меня все эти греховные мысли. Я был уверен в том, что Бог покарает меня. Но в итоге я сам с этим неплохо справился.

Глава 4

За все его грехи

Место — США, штат Юта, ноябрь 2022 года

В данном фрагменте присутствует художественное описание отношений, которые являются лишь догадками персонажей и не имеют ничего общего с реальностью. Автор не ставит целью пропаганду каких-либо взглядов, а стремится отразить внутренний мир героев и раскрыть их личностные конфликты исключительно в художественном контексте.

Морозное утро обжигало кожу Ричи, он прятал руки в карманы потрёпанного пальто и быстрым шагом передвигался в сторону хлева. 6 утра — нужно собрать яйца, подоить коз и отнести половину в пекарню тёти Мириам.

Семья парня уже много лет живёт в деревне в 15 километрах от города. Когда-то их род относил себя к мормонам, а потом дедушка Ричи поругался с настоятелем церкви, они не сошлись во взглядах. Это стало причиной переезда и создания общины со своей религией. Со временем деревня разрослась, появилась школа, своя церковь, открыли кружок творческого развития. Одиннадцать лет назад старейшины сошлись на мнении, что необходимо провести электричество. Сначала это считалось грехом, но после молельной недели приняли решение, что, если Господу угодно, чтобы человечество развивалось через использование технологий, упрощающих жизнь — так тому и быть. Тогда в деревне стали появляться компьютеры, телефоны и телевизоры, а к ним прилагались строгие правила, запрещающие смотреть развлекательные телепередачи, а ещё новости после 21:00. Что именно случалось после 21:00 знали только старейшины, а все остальные им верили. Дети относились к происходящему скептически: с появлением интернета они смогли увидеть, как живут их ровесники вне общин. Но никто не возникал, потому что стоило бы сказать что-то против общинных взглядов — это могло иметь последствия в виде суровых наказаний и лишения телефонов.

— Опять туристы приехали, будут смотреть на нас, как на клоунов, — мама вошла в кухню и кинула в мойку овощи. — Ричи, займись. Я пойду помогу Мириам, эти захотят купить натуральных продуктов. Хоть какой-то толк с туристов. Взяли себе за привычку таскаться к нам.

Ричи отвлёкся от чтения газеты и нехотя подошёл к мойке. Горячую воду родители сказали экономить, так что он включил прохладную и стал отмывать слегка промёрзший картофель от земли. Городские приезжали раз в три месяца — это была туристическая программа для тех, кто хотел отдохнуть от суеты в аутентичной обстановке. Деревня, где жил Ричи, стала одной из привлекательных точек для туроператоров: рядом течёт река, в паре километров находится хвойный лес, до города на машине всего ничего. В общем, когда коммерсанты, как называл их дедушка, пришли в деревню — разговоры были долгими. Жители не хотели пускать к себе городских, но успокоились, когда услышали, что те будут неплохо платить за десять дней жизни в мормонской среде. Никто не стал объяснять, что жители деревни не относят себя к мормонам. Как сказал папа, если туристы настолько глупые, что не в состоянии прочитать подробно о религиозном движении, то и вопросов к ценам у них не будет.

Для гостей построили три одноэтажных дома, женщины сшили наборы одежды, дети разучили пару сценок, чтобы показывать гостям — в общем, деревня давала эффект полного погружения. Туристам продавали свежее мясо и рыбу, овощи, фрукты, молочные продукты и яйца. Цены жители деревни, конечно, сильно завышали, но приезжающие сюда городские были при деньгах, так что всех всё устраивало.

Ричи домыл овощи и принялся за чистку, параллельно наблюдая в окно, как туристы достают чемоданы из своего фольксвагена. Сегодня в один дом заехала семейная пара лет 50, а в другой — молодой мужчина. Он добрался на такси, что было довольно странно. Это значило, что он планирует проводить все дни в доме и ближайших окрестностях, не выезжая на экскурсии. Для них можно было арендовать пикап мужа Мириам, за небольшую доплату он возил туристов везде, где им пожелается, но такого запроса в этот раз тоже не было. Оставив чищенные овощи сохнуть на полотенце, Ричи снова пошёл в хлев — нужно было спуститься в подвал и достать пару банок маминых консервированных помидор, чтобы она могла сварить суп для гостей.

— Эй, парень! — на входе в хлев Ричи окликнул слегка хриплый мужской голос.

Это был тот гость с такси.

— Да?

— Слушай, я тут заехал в гостевой дом, но не могу включить отопление. Ты не знаешь, кого можно попросить помочь? Свежий воздух — это, конечно, классно, но слишком уж он морозный, — мужчина улыбнулся, видимо, рассчитывая на реакцию собеседника, но Ричи смотрел на него уставшими глазами.

— Я посмотрю. Через 10 минут подойду.

Не став дожидаться какой-либо реакции мужчины, Ричи зашёл в хлев и спустился в подвал. Найдя нужные банки, он отнёс их домой, взял инструменты и направился к гостю. Мужчина показался странным. Ричи не мог объяснить, что именно отличало его от других десятков городских, которые приезжали в общину. Подойдя к дому, парень заметил, что турист стоит на крыльце и курит.

— О, и в правду 10 минут. Вот это таймменеджмент, — мужчина затушил сигарету об пепельницу и открыл парню дверь. — В городе так быстро даже лифт не всегда приезжает. Ты же знаешь, что такое лифт?

Ричи вопросительно посмотрел на гостя, не понимая, шутит он или нет.

— Вы думаете, что если мы живём в общине, то застряли в прошлом? — свободной рукой он достал из кармана смартфон. — У меня даже инстаграм (принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещённой на территории РФ) есть, хоть родители это и не одобряют.

— Прости, я не хотел никак задеть тебя. Правда, не знаю, зачем такое спросил, — мужчина засуетился, ощутив дикую неловкость.

Ричи никак не отреагировал и подошёл к электропечке. Провернув пару манипуляций, парень нажал на кнопку и индикатор загорелся.

— Контакт отошёл, вроде больше проблем быть не должно.

— Спасибо большое, — мужчина похлопал парня по плечу. — А если бы было что-то посерьёзнее, ты бы тоже смог починить?

— Ну да. Я инструменты не для красоты таскаю, — повисла неловкая пауза, гость не хотел лишний раз выкинуть глупость, а Ричи в целом не планировал поддерживать диалог. — Ну, если что-то понадобится, зовите.

Парень уже выходил из дома, как гость снова засуетился и схватил его за ладонь, чтобы остановить. Ричи как будто прошиб ток: рука мужчины была холодная и очень приятная, не мозолистая и шершавая, как у всех мужчин в общине. По ней прям читалось, что городской гость не занимается тяжёлым трудом.

— Я хотел спросить, а можно ли договориться о том, чтобы меня сопроводили на прогулку? Я фотограф, хочу сделать пару снимков, но один могу заблудиться.

— Я передам семье, кого-нибудь найдут.

За дверью парня охватили эмоции. Это прикосновение — он никогда такого не ощущал. На лице появилась едва заметная улыбка, причина которой не была понятна. Он подумал, что хотел бы сопроводить городского гостя на прогулку, показать самые живописные места, которые сам любит посещать, чтобы побыть в одиночестве. Ричи старался отгонять эти мысли. Ещё несколько лет назад он заметил, что его привлекает мужская внешность. Сначала он стал чаще останавливать взгляд на футболистах, когда выезжал со школой на матч в город. Потом ему понравился актёр из сериала «Хемлок Гроув», который он смотрел втайне от родителей — всё, что не давало знаний, или не относилось к новостям считалось развлечением и, соответственно, грехом. Ричи было уже восемнадцать, поэтому родители ждали только совершеннолетия соседской дочери, чтобы породнить семьи. Сам же Ричи с ужасом представлял, как ему придётся жить с девушкой, к которой он ничего не чувствует. Она же с трепетом ждала свадьбу: Мелисса была одной из тех детей, которые чтили все традиции общины и разделяла взгляды. У неё даже не было телефона, потому что после каждого соприкосновения с ним нужно молиться, а беспокоить Господа постоянными молитвами она не могла.

Когда-то и Ричи жил с этими убеждениями. Когда он впервые загляделся на другого парня, весь вечер провёл стоя коленями на крупе. Вера в общинные взгляды стала понемногу рассеиваться, когда парень решил изучать астрономию. Этот предмет был дополнительным в городской школе. Что удобно, в воскресенье, когда родители не требуют работать на огороде, во дворе — да где угодно. Для получения разрешения на посещение уроков собирали общинный совет. Перевес был небольшой, но Ричи не сильно волновало мнения почти половины несогласных, да и согласных тоже — он просто был рад тому, что сможет уезжать из общины хотя бы раз в неделю и изучать что-то, что порицается жителями его деревни. Конечно, с мальчика взяли слово, что он не предаст веру, даже если учителя постараются склонить его к этому своими астрономическими знаниями. И несмотря на то, что Ричи относился к общине с долей скептицизма, в голове сидела мысль, что его взгляды, интерес к мужчинам и желание покинуть общину как можно скорее — это путь в Ад. Слыша с детства все эти наставления, сложно избавиться от них по щелчку пальцев.

Время на мысли о новом госте закончилось, как только Ричи пришёл домой. У него было много обязанностей, поэтому он сразу проверил дровник — пусто. Выпив стакан воды и бросив короткий взгляд в сторону туристического домика, парень взял перчатки, топор и вышел во двор. Дерева за домом было достаточно, так что можно было не ходить в лес, а нарубить дрова из того, что есть. Это было привычное дело, так что Ричи легко справлялся. Монотонная работа не требовала умственных усилий, в голове освободилось место для мыслей о мужчине с мягкими руками. Высокий, статный, он был похож на актёра какого-нибудь фильма о шпионах. Неряшливости серьёзному виду добавляли разве что растрёпанные пшеничного цвета волосы и глупый смех. Ричи отметил, как они похожи внешне, а потом вспомнил вопрос про лифт и усмехнулся, подумав о том, что некоторые люди выглядят лучше, когда молчат.

— Ричи, доброе утро! — парень услышал за спиной знакомый слащавый голос.

— Доброе утро, Мелисса.

— Опять туристы приехали, будут смотреть на нас, как на клоунов. Не понимаю, почему старейшины позволили устраивать такое в нашей деревне.

— Мама говорит так же, — Ричи знал, что девушка просто так не отстанет, поэтому нехотя поддерживал разговор.

— Сегодня вечером будет молодёжное собрание, я предложила уделить десять минут пению молитв. Это очень сближает, правда?

— Это отличная идея.

— Мне нужно помочь бабушке Эдне с теплицей, желаю тебе хорошего дня.

— До вечера, Мелисса.

Девушка убежала, а Ричи глубоко устало вздохнул. Она всячески пыталась расположить к себе жениха, и иногда это было даже неплохо, когда она пекла печенье, например. А иногда Мелиссы становилось слишком много. Таких в общине называют идеальными жёнами: они послушные, не нарушают правила, слушают мужа. Ричи не видел ценности в таком поведении, он знал о феминизме и не понимал, почему община проповедует строгий патриархат. Парень не хотел бы быть главным в семье, указывая, как жить остальным. Он хотел уехать и быть свободным от запретов и рамок.

Заполнив дровник Ричи пошёл за водой к колодцу. Опуская вёдра в воду, он заметил, что к нему направляется турист. Почему-то захотелось убежать, но выглядело бы это максимально глупо.

— А вода у вас питьевая? — мужчина заглянул в колодец, а потом уставился на парня.

— Ну да, — Ричи снова не понимал, как с ним общаться и стоит ли поддерживать диалог.

— А если туда кто-то плюнет, или захочет кинуть что-то?

Ричи с недоумением посмотрел на собеседника. Он казался ещё более странным, чем при первой встрече. Кому вообще надо портить воду, которую пьёт вся деревня?

— Зачем?

— Ну, ради забавы. В городе было бы опасно пить из колодца.

— В городе, — Ричи достал одно ведро и с грустью посмотрел на второе. — Не знаю, как у вас, но у нас никто не станет пакостить себе и общине.

Городской молчал. В воздухе повисла неловкость, которая будто ток обволакивала обоих собеседников. Казалось, что стоит им соприкоснуться — произойдёт замыкание, которое уничтожит всё вокруг.

— Ты не пугайся, ладно? Я не сумасшедший. Мне просто очень интересно, как устроена ваша жизнь. Я сам родом из небольшой деревни, правда, не религиозной. В город переехал в старших классах.

— И как оно? — Ричи вдруг проявил интерес к собеседнику, он мечтал о переезде и теперь хотел узнать, что его ждёт.

— Непросто. Там темп жизни совсем другой, очень быстрый. Но интересно. Столько возможностей.

— Говорят, в городе ночью не видно звёзд, — Ричи поднимал второе ведро и теперь расстраивался, что оба полные и общение у колодца вот-вот прекратится.

— Это правда, если только где-то на окраине можно увидеть. Тебе нравится смотреть на звёзды?

— Я изучаю астрономию.

— Я думал такие науки считаются греховными.

Ричи бросил на гостя осуждающий взгляд. Но вид у парня был очень усталым, так что вряд ли он понял его недовольство.

— Нам можно учиться, если при этом вера остаётся непреклонной.

Ричи взял вёдра и направился к дому. Гость так и остался стоять у колодца, осматриваясь вокруг. Вроде бы он взрослый и мог бы рассказать о том, как приспособиться к жизни в городе, но при этом иногда говорит такие глупости.

— Ты принёс воду, как вовремя. Пора готовить суп. Сходи в пекарню за булочками, а по дороге забеги к бабушке Эдне, Мелисса достанет пару банок варенья.

Мама как обычно суетилась. Хоть она и ругала туристов, ей нравилось заниматься всеми этими приготовлениями. Жизнь в общине не отличалась разнообразием, ежедневная работа, молитвы, разговоры с одними и теми же людьми об одном и том же. С приездом гостей бытовая жизнь разбавлялась новыми красками, как минимум, жители общины начинали обсуждать, кто что видел и слышал от городских.

Ричи взял у входа корзинку и вышел на улицу. Пекарня тёти Мириам находилась через четыре дома. К полудню утренний мороз уже спал, так что парень снял перчатки и слегка расстегнул куртку. Ему нравилась такая погода, казалось, что именно такой холодной свежестью пахнет свобода.

— Ричи, ты за булочками? — тётя Мириам вытерла о полотенце испачканные в муке руки и ушла в сторону кухни.

— Ага. Мама отправила, — парень поставил корзинку на прилавок. — Как дела у Валериана?

— Учится. Обещал приехать на Рождество, — кричала с кухни тётя. — Сдался ему этот университет.

Валериан — старший сын Мириам. Три года назад он решил получать высшее образование и уехал из деревни. Родителям он говорит, что ежедневно молится и соблюдает все правила общины, но Ричи знает, что это не так. Никто их тех, кто покидает общину, больше не связывает себя с местными верованиями.

— Вот, держи. Всё как мама просила, — тётя Мириам сложила булочки в бумажный пакет и поставила его в корзину. — А это тебе, а то совсем исхудал. Говорила твоим родителям, не нагружайте мальчишку.

Ричи взял сладкую булочку с джемом, поблагодарил тётю и отправился к бабушке Эдне. Она была одной из старейшин и Ричи не знал точно, кому именно она приходится родственницей: бабушкой её называла вся деревня. Её дом находился почти в конце деревни, ближе к лесу. Ричи успел съесть булочку, прокрутить в голове текст песни «For your love» группы Maneskin и придумать пару мест, куда можно отвести странного туриста-фотографа. Как парень не пытался — мужчина не выходил из головы.

Возле дома бабушки Эдны стояла Мелисса, она как будто ждала прихода Ричи.

— Я достала тебе варенье! Бабушка Эдна ушла на собрание старейшин, кто-то из ребят опять собрался уезжать из общины. Не понимаю, зачем им это, — девушка взяла из рук Ричи корзину и поставила на скамейку.

— Не знаю. Наверное, интересно посмотреть на другую жизнь, — Ричи смотрел, как аккуратно будущая невеста складывает стеклянные банки, чтобы не помять пакет с булочками.

— Не знаю, на что там смотреть. Одна грязь и пошлость. Никакой веры. Как так можно?

Ричи не стал отвечать на этот вопрос. Он взял корзинку, подождал, пока заботливая Мелисса застегнёт его куртку, сказал спасибо и быстрее зашагал домой. Мама уже почти закончила с супом — вот они, преимущества консервации. Теперь она разливала его по стеклянным тарам. Младшая сестра Ричи, Саманта, складывала их в большие бумажные мешки. Туда же отправились по банке варенья и свежие булочки из пекарни. Сэми степлером прикрепляла на пакеты маленькие открытки с пожеланием приятного аппетита — рисовать их было её хобби, которое не сильно одобряли родители. А когда она сказала, что это повысит лояльность гостей и они, возможно, захотят купить такие же в качестве сувениров — идея пришлась по душе. Девочка специально вычитывала умные слова, чтобы нагрузить ими взрослых и выбить своё право на рисование без осуждения и постоянных нотаций. Дети в общине умели вертеться и создавать образ, который хотели видеть родители, но в большей степени всё равно мечтали о нормальной жизни.

Отнести обед гостям отправили Ричи. Сначала он зашёл к семейной паре. Супруги поблагодарили мальчика, сунув ему в карман куртки пару долларов. Чаевые были не обязательны, но гости сказали, что всегда дают немного денег своим внукам на карманные расходы, а Ричи очень похож на Дэвида. Парень не стал вникать в подробности, поблагодарил туристов и в лёгкой спешке направился к дому фотографа.

— Вот ваш обед, — парень протянул пакет, как только гость открыл дверь.

— О, спасибо. Отсюда чую этот замечательный аромат.

Мужчина взял пакет, и как только Ричи начал уходить, окликнул его:

— Забыл сказать. Я попросил экскурсию ночью, чтобы посмотреть звёзды и сделать пару ночных снимков. Твои родители сказали, что ты лучший проводник. Так что заходи часов в девять, хорошо?

Ричи ничего не ответил, только кивнул. Он быстро зашагал домой, осознавая услышанное. Он решил устроить себе экскурсию, потому что узнал, что Ричи изучает астрономию и заинтересовался звёздами, или захотел провести с ним время? Нет, это просто совпадение. Какое ему дело до деревенского парнишки с вечно уставшим недовольным взглядом?

— Мам, я ночью иду на экскурсию?

— Да. Этот турист неплохо так за неё заплатил. Странный какой-то. Звёзды собрался фотографировать. Какой ерундой только эти городские не занимаются. Иди пока отдохни, или астрономию свою почитай.

Ричи скинул верхнюю одежду, поднялся в комнату и лёг на кровать. Сердце стучало: сегодня вечером он идёт гулять в компании мужчины с мягкими руками. Остаток дня парень провёл, как на иголках. Он брался за книги по астрономии, но прочитанное не усваивалось. Пытался смотреть сериал, но снова думал о туристе. Дважды он читал молитвы в надежде, что эмоции поутихнут.

Ужинать Ричи не стал, сказал родителям, что поест после прогулки. Ровно в девять часов он стоят возле двери гостевого домика. Нужно было постучать, но рука дрожала. Он сжимал и разжимал кулак, решаясь дотронуться до двери. Но мужчина сам открыл её.

— Увидел в окно, как ты идёшь. Снова чётко ко времени. Научишь так же? — он улыбнулся, накинул рюкзак и закрыл дверь на ключ. — Идём?

Ричи молчал, он кивнул и пошёл за дом, по тропинке в сторону леса. Снова стало прохладно, как утром. К ночи температура опускалась ниже 0, появлялась лёгкая изморозь. В далеке шумел водопад, совсем маленький, но очень резвый. Ричи любил сидеть возле него, когда хотел остаться один. Он брал с собой книги и читал.

— Меня, кстати, Кельвин зовут, — мужчина шёл сзади и внезапно решил прервать тишину.

— Ричи.

— Я тебя отвлёк от чего-то важного, да? Прости, если бы я знал, попросил бы другого сопровождающего.

— Нет, всё ок.

— Мне очень интересно узнать, как вы тут живёте. Я вообще из Портленда, узнал от друзей про вашу общину, взял отпуск и вот я здесь. Я там адвокатом работаю, а фотография — это хобби. Природа у вас красивая, — на минуту Кельвин замолчал. — А ты что расскажешь?

— Ну, мне 18. Я живу в общине и мечтаю из неё уехать.

— Почему?

— Странный вопрос. Это община. Здесь только и делают, что работают на благо деревни, молятся и растят детей. Которые потом тоже будут работать на благо деревни, молиться и растить детей. Несколько моих друзей уехали в университеты. Я тоже хочу учиться, а не колоть дрова и чинить электропечки приезжающим туристам.

— А ты с характером, да? — мужчина похлопал парня по плечу. — Давай здесь остановимся, сделаю пару кадров.

Он скинул рюкзак на пенёк, достал оттуда фотоаппарат и направил его в глубь леса. Ричи смотрел на нового знакомого и очень хотел поговорить с ним, но стеснялся задавать вопросы. Зато турист совсем не переживал, что может смутить парня.

— И насколько строгие у вас тут правила? — спросил он, не отрываясь от творческого процесса.

— Чтобы отпустить меня на воскресные занятия по астрономии в город собирали совет старейшин. Нам нельзя смотреть развлекательные шоу, за это можно час простоять коленями на крупе, читая молитвы. Если кто-то заболевает — его лечат травами и молитвами. В больницу везут только в самом крайнем случае. А это вообще-то пятнадцать километров. Если девушка отказывается выходить замуж, или парень не хочет жениться — это может стать поводом для изгнания из общины. Ну, а если до свадьбы была половая связь — это вообще позор. Парень в таком случае проводит неделю в церкви, ежедневно читая молитвы. А девушку могут даже розгами ударить. Что-то ещё?

Кельвин отвлёкся от фотографирования и теперь стоял напротив Ричи, смотря удивлёнными глазами. Он явно не ожидал, что всё будет настолько серьёзно.

— Боюсь спросить, а если у кого-то нетрадиционная любовь?

— Мы скрываемся, — Ричи запнулся, понимая, что раскрыл себя. — Я хотел сказать, если такие есть — они молчат, женятся, выходят замуж и стараются искупить свой грех.

— Расслабься, я никому не скажу, — Кельвин подмигнул парню и снова взялся за фотографирование.

Дальше были разговоры ни о чём, Кельвин рассказывал о своём переезде из деревни в город, как снимал комнату у практиковавшей нудизм семейной пары дизайнеров, как впервые накурился травки перед важным экзаменом и сдал на отлично, потому что преподаватель тоже был под кайфом. Ричи слушал всё это с упоением, такие истории в кино казались выдумкой сценариста, а сейчас — глотком желанной свободы. Через двадцать минут они дошли до водопада. Вода отражала блеск луны, переливалась, как драгоценный камень на свету.

— Это моё любимое место.

— Очень красиво, — Кельвин снова достал фотоаппарат и незаметно сфотографировал Ричи, который смотрел вдаль. — Какого жить в такой общине, зная, что есть другая, более свободная жизнь?

— Сложно. Я каждый день просыпаюсь в надежде, что в этом месте он будет последним. А потом корю себя за это и думаю о том, что попаду в Ад. Наших родителей не переубедить, но у нас ещё есть шанс на нормальную жизнь, в которой не нужно молиться за каждый проступок и учиться терпеть боль от круп и розг.

— Что тебе нужно, чтобы уехать?

— Стипендия. Я подавал документы, пока тишина. Ехать в никуда я не могу — так мне точно будет некуда возвращаться.

— А если будет работа?

— Я не глупый, если тебе интересно. Нужен стартовый капитал на съём жилья как минимум.

— Я не хотел тебя обидеть, — Кельвин снова ощутил дискомфорт от того, что не понимал, как общаться с парнем, не задевая его.

— Ты не обидел. У вас другая жизнь, а понять жителей общины могут только такие же жители общины. Даже если я не верю в Бога, я боюсь Ада. Нам с детства вбивают в голову, что каждый человек грешен и эти грехи нужно исправлять.

Кельвин слушал молча. Он не знал, как поддержать парня. Чтобы разрядить обстановку мужчина достал из рюкзака термос, булочки и варенье, которое Ричи приносил в обед.

— Согреемся? — мужчина налил чай в жестяные походные стаканы и протянул один парню.

Они сидели на бревне, пили чай, макали в варенье булочки и рассказывали друг другу о своей жизни. Кельвин был женат, думал, что влюблён в одногруппницу. Они прожили вместе три года, всё это время пытались зажечь чувства, но безуспешно. Он снял квартиру, стал больше времени проводить на работе и курсах повышения квалификации, так что быстро поднялся вверх по карьерной лестнице. Сейчас ему 32, есть своё адвокатское агентство, уютная квартира и хобби — фотография. Ричи тоже рассказал о невесте, которую совсем не любит и старается избегать. Пока ей не исполнилось восемнадцать парню нужно уехать из деревни. Получение образования станет официальной причиной для отсрочки свадьбы, а дальше он что-нибудь придумает.

За десять дней отпуска Кельвина Ричи проводил с ним много времени: то экскурсии, то помощь в починке печки. Родители парня, конечно, возмущались, что гость попался проблемный и отвлекает их сына от действительно важных дел — помощи по дому, но адвокат-фотограф компенсировал все неудобства финансово, так что всех всё устраивало. И остальные жители деревни выдохнули, что им не нужно заморачиваться с придумыванием интересной программы. Семейная пара тоже не требовала особого внимания, им было достаточно одного мастер-класса по гончарному мастерству и экскурсии к водопаду, которая тоже выпала на Ричи.

В последний день отпуска Кельвин попросил Ричи устроить ему конную прогулку. Парень заметно нервничал, понимая, что уже завтра утром навсегда расстанется с новым другом. Он привязался к мужчине, как к старшему товарищу, светлому лучику адекватности в общинном мире. Парень понимал, что для взрослого адвоката он был лишь аниматором, который наглядно демонстрировал пропасть между их жизнями. Но ему было приятно и это внимание.

После обеда Кельвин, как и обещал, пришёл в конюшню на другом конце деревни.

— Даже не верится, что завтра отпуск заканчивается и мне снова нужно будет вернуться к работе.

— Встретишься с друзьями, расскажешь о сумасшедшей общине, где даже смартфон считается порождением Дьявола, — Ричи расчёсывал гриву лошади и едва сдерживал слёзы.

— Не такие вы и сумасшедшие. Ты вот очень даже нормальный, — мужчина положил ему руку на плечо. — Скажи честно, ты не хочешь, чтобы я уезжал?

— Чего? — Ричи повернулся и с непониманием посмотрел на собеседника.

— Слушай, не хочу быть диким, но скажу, как есть: ты мне понравился. Не подумай ничего плохого, ты мне симпатичен, и я правда очень хочу, чтобы ты жил нормальную жизнь. По этическим соображениям я не могу предложить тебе ничего большего, кроме как стать наставником, который поможет переехать и устроиться в большом городе. Что скажешь?

— Зачем тебе это?

— Ричи, я же сам из деревни. И я понимаю, что это не та жизнь, которая должна быть у молодого парня. Тем более не жизнь в общине. Не женитьба на нелюбимой девушке. За эти десять дней я очень проникся к тебе, ты стал мне как младший брат. Ты же хочешь переехать? Я помогу, у меня есть связи, финансы. Вряд ли у меня когда-то будут дети, о которых я смогу так же позаботиться. Поэтому я хочу помочь тебе.

Ричи молчал. С одной стороны он зацепился за фразу «Я не могу предложить тебе ничего большего», с другой — «Я хочу помочь тебе». Кельвин действительно был его шансом вырваться из религиозной общины. И пусть он будет только его наставником, старшим братом, никто здесь не в силах сделать такой же искренний шаг.

— На лощадь залезать умеешь?

Во время конной прогулки Ричи и Кельвин обсудили возможные варианты переезда. Адвокат пообещал, что решит вопрос с обучением и работой. Ричи сказал, что готов помогать ему по дому и чинить всё, что Кельвин решит выбросить, подумав, что предмет пришёл в негодность. Прогулка завершилась уже затемно. Вернувшись в конюшню, Кельвин обнял парня и пообещал, что скоро его жизнь изменится.

На следующее утро после отъезда гостей община как обычно устроила собрание в церкви. Только вот в этот раз главной темой для обсуждения стал не доход от городских туристов.

— В нашей общине случился страшный грех. Есть свидетель, который своими глазами видел ужасную картину грешных отношений, — голос старейшины разлетелся по комнате приговором, Ричи с ужасом понял, что сейчас речь пойдёт о нём. — Выходи, милая. Расскажи нам всё.

— Вчера я шла к бабушке Эдне, помочь в теплице. Проходя мимо конюшни, я услышала голос Ричи и решила поздороваться. Но потом я услышала второй голос — туриста. Он говорил о том, что поможет Ричи уехать из общины. И по услышанному я поняла, что этот мужчина…. Мне стыдно произносить такое вслух, — Мелисса замялась. — Я дождалась, когда они вернутся с прогулки и увидела, как на прощание мужчина обнял Ричи.

Все присутствующие в церкви начали шептаться, а родители Ричи испуганно переглянулись. Парень вскочил с места и подбежал к трибуне.

— Ничего подобного не было! Я проводил экскурсии, как мне было поручено. Мы просто разговаривали. А объятия — это у них так в городе принято прощаться. Там все обнимаются, это ничего не значит!

— Жители общины заметили, что ты проводил довольно много времени с этим мужчиной. Он лично просил поручить тебе экскурсионные программы. Ты также часто приходил в его дом под предлогом починки электропечки. У нас есть основания полагать, что между вами завязалась грешная связь, — старейшина твёрдо стояла на своём.

— Мелисса, ты всё не так поняла. Между нами ничего не было, — Ричи подбежал к девушке и взял её за руки. — Пожалуйста, скажи правду.

— Ричи, это ради твоего блага. Он зародил в тебе грешные мысли. Тебе нужно очиститься от них. А потом мы станем счастливой семьёй, — девушка плакала и смотрела в глаза парня, которому в эту секунду ломает жизнь.

— Какая же ты идиотка, — сквозь зубы процедил парень. — И вы все идиоты! Вы видите то, чего нет. Вас этому учит ваш Бог? Вы больные люди, которые не видят дальше своего замкнутого мирка. Почему я проводил с ним много времени? Да потому что с ним можно поговорить. О жизни, нормальной свободной жизни, без всего того идиотизма, который вы свято верите, как в единственную правду. Я в университет хочу, я работать хочу, ходить в кино и театры! А с кем из вас ему ещё надо было общаться? Вы же ограниченные!

Ричи кричал, он понимал, что уже выкопал себя яму, поэтому не важно, что будет дальше — будет хуже.

— В тебе говорит Дьявол, это не твои слова, — лепетала Мелисса, свято веря в свою правоту.

— Совет старейшин требует самых жёстких мер по очищению от греха, — бабушка Эдна обращалась к родителям Ричи.

Пока мать была в шоке и рыдала на плече у дочери, отец схватил сына и выволок его на улицу, громко крича о том, что он позор семьи и будет гореть в Аду. Следом бежали соседи, которые читали молитвы об очищении. Отец бросил парня в подвал. Ричи знал, что дальше его ждут муки искупления. Но пугали не боль и унижение, а то, что после такого у него нет шансов вырваться из общины: теперь выйти на улицу он сможет под присмотром, а дверь комнаты на ночь будет запираться на замок. Прежде чем у парня отобрали телефон, он успел записать голосовое сообщение Кельвину, в котором объяснил всю ситуацию и поблагодарил за те десять дней, когда он ощутил надежду на нормальную жизнь.

Когда священник с отцом спустились в подвал — Ричи даже не сопротивлялся. Пока один читал молитвы, другой бил парня розгами и обливал холодной водой. Очищение должно было длиться неделю. Только вот парень столько не выдержал. На третий день он нашёл среди банок с закрутками и старого хлама ржавый гвоздь, в последний раз прочитал молитву, вскрыл вены и….

Глава 5

Новая реальность

Место — Средний мир

— И увидел белый коридор, — Семён повернул руки, показывая глубокие порезы. — Я сделал это на глазах сотни людей.

— Ты не представляешь, какую свободу я теперь чувствую. Кельвин был прав, когда сказал, что скоро всё изменится, — Ричи глубоко вздохнул и улыбка пропала с лица. — Интересно, узнает ли он о произошедшем?

Семён снова задумался о том, что происходит сейчас на Земле. Когда-то он услышал фразу, что после смерти страдают живые. Теперь он понимал, что это не так. Он вспомнил, как переживал потерю родителей. Наверное, им было здесь ничуть не легче.

— Ты пойдёшь завтра в группу поддержки? — Ричи вытащил парня из грустных рассуждений.

— Да, конечно. Куратор сказал, что это важно.

— Тогда до завтра. Хочу ещё почитать свою тетрадь. Вдруг найду что-то, чего совсем не ожидаю.

Семён быстро доел суп и отправился в комнату. За сегодняшний день он узнал и прожил больше, чем за последние пару месяцев. Такой объём информации больно бил по мозгу, который никак не мог перестроиться. Меньше суток прошло с момента, как тело парня упало в бассейн. По крайней мере Семён так ощущал время. Он всё ещё не знал, совпадает ли оно с землёй, или движется по-другому. Лучшим решением, чтобы разгрузить голову, был сон, если он реален в условиях комы.

Проснулся Семён он того, что стал сильно задыхаться. Он сполз с кровати, хватаясь за горло и пытаясь набрать хотя немного воздуха. Голова начала кружиться, а через минуту — как будто ничего не было. Только раны на руках стали ныть сильнее. За окном ещё было темно. Удивительно, что небо выглядело как с Земли, никаких особенных цветов, звёзд, планет, облаков с сидящими на них ангелочками. Интересно, есть ли они в Раю?

Парень дошёл до ванны, чтобы умыться. Он опёрся на раковину и посмотрел в зеркало: мучение. Так он ощущал свою новую реальность. Самоубийство казалось выходом, все проблемы остались при жизни, а дальше — пустота. Но она переросла в вечную жизнь в мире, который Семён совсем не понимал. Парень на секунду задумался, что будет, если сейчас он захочет перерезать вены. Будет ли кровь, появится ли боль?

Он сел на пол. Сейчас, находясь в одиночестве, Семён вдруг понял, что может ощущать всё то же, что ощущал при жизни. Босыми ногами и ладонями он чувствовал этот слегка неприятный холод от кафеля. Воду, когда умывался. Она не протекала сквозь него несмотря на то, что его тело, по сути, не имеет физической оболочки. Он ощущал вкус еды, когда сидел в кафетерии, и необходимость справить нужду. Он даже дышал, мог слышать все ароматы. Всё было как при жизни, кроме небьющегося сердца и того, что этот мир населён душами.

Семён заплакал. Сначала тихо, а потом взахлёб. Он вспомнил последние минуты жизни на Земле, вспомнил, как медленно резал ножовкой вены, как уже шатаясь встал и дошёл до бассейна, чуть не поскользнувшись на собственной крови. Вспомнил Макса, который не заслужил видеть эту картину в такой важный для себя день. Семён не мог смириться с произошедшим — с тем, что он будет жить здесь, в другом мире, помня всё, что случилось с ним там.

Раньше его утро начиналось с завтрака под Major Lazer, Die Antwoord и Anacondaz, а сегодня он сидит с распоротыми венами на полу в ванной общежития в мире мёртвых и всё ещё иногда думает о том, что просто сошёл с ума.

Мысли второй день диким ворохом захватывали голову, а осознание положения медленно обволакивало, как тягучий горячий шоколад плавно согревал на морозе. Выйти из комнаты, несмотря на страх перед этим миром, было лучшей идеей, чем сидеть в четырёх стенах, вспоминая своё прошлое.

— Как прошла первая ночь? — Ансгар уже стоял у входа в общежитие.

— Я проснулся от того, что стал задыхаться. Потом стали болеть руки. Потом вспомнил, что я в коме. Я же в коме?

— Все с этим сталкиваются. Твоё сознание перестраивается, ты не понимаешь, как можешь просыпаться, будучи… — Ансгар запнулся и похлопал Семёна по плечу. -Мёртвым. Прости, я должен быть честным.

Семён и так всё понимал, с трудом, но осознавал. Он снова посмотрел на руки: раны были совсем свежие, кажется, что достаточно их зашить и всё вернётся в прежнее русло.

— Странное ощущение, — Семён потёр запястья. — А у тебя что-то болит?

— Нет.

— Ты не самоубийца?

— Нет, — Ансгар посмотрел куда-то наверх, а потом продолжил. — Сегодня у тебя снова занятие в группе. А потом я расскажу тебе о работе. Ты пока не готов выйти, но я тебя подготовлю.

Семён тяжело вздохнул. В горле появилось свербящее чувство, которое бывает при подкатывающих слезах. Ещё один глубокий вздох. В воздухе пахло зеленью и сыростью, были слышны ненавязчивые разговоры. Семён впервые понял, что несмотря на транспорт и толпы людей — не было шума. Он как будто подавлялся.

— Слушай, я понимаю, всё очень быстро закрутилось, но ты привыкнешь.

— Вы все так говорите.

— Это действительно так. Просто вам нужно больше времени. Тяжело, наверное, возвращаться к жизни, когда самостоятельно решился на уход, да?

После этого вопроса к дому Аматэрасу они шли молча. Семён постоянно прокручивал в голове те минуты, когда вскрыл вены в подсобке и вышел к бассейну. Он помнил глаза друга. Это последнее, что врезалось в память. Как же ему сейчас, наверное, больно.

— Я могу знать, что происходит на земле?

— Да, это доступно всем душам. Ты только прибыл, поэтому тебе можно наблюдать только отсюда. А потом будет разрешено спускаться к ним.

— Они ведь нас не видят?

— Некоторые могут нас чувствовать. Но мы не можем никак вмешиваться в их жизнь.

— То есть, никакой лепки глиняных горшков как в «Приведении?».

— Даже банку не сдвинешь с места.

— А что с магами? Они могут вызывать духов?

— Нет. Это всё сказки для безутешных живых. Но мы можем давать защиту тем, кому захотим. Это особенная связь, мы становимся оберегами.

— Как это возможно без взаимодействия с живыми?

— Это сложно объяснить. Давай оставим этот вопрос на потом, хорошо? — куратор остановился возле дома Аматэрасу и сделал приглашающий жест. — Я буду здесь, когда вы закончите.

Семён вошёл внутрь и снова увидел те же лица, что и вчера. За столом сидел Ричи, он пока что был единственным знакомым духом, поэтому Семён подсел к нему. Удивительно, но парень был совсем не разговорчив, в отличие от встречи в кафетерии. Причина была ясна — первая ночь проходит болезненно, особенно для самоубийц.

На ковре снова сидела девушка с рыжими волосами, а рядом — Катарина. Они держались за руки, и девочка увлечённо слушала рассказы собеседницы. Несколько раз на лице девушки проскользнула улыбка.

— Сегодня у вас была сложная ночь. К сожалению, нет ничего, что помогло бы вам пережить эту боль. Только время. Души по себе знают, что оно лечит, — Аматэрасу села в своё кресло у окна. — Время и общение с другими душами. Жизнь здесь сильно отличается от жизни на Земле. Каждая душа открыта к общению и помощи, даже если вы не знакомы. Здесь нет чужих. Может быть, кто-то готов поделиться своей историей с нами?

— Сегодня утром я проснулся от того, что стал задыхаться, — мужчина заговорил так неожиданно, что души вздрогнули. — В голове был момент аварии. Эти несколько секунд крутились без остановки. Я был пьяным. И я не знаю, пострадал ли кто-то ещё. Куратор сказал, что моя тетрадь сама расскажет об этом, когда придёт время.

В комнате по-прежнему была тишина. Кто-то смотрел на душу виновника аварии с отвращением, кто-то с сочувствием. В этот момент все снова осознали, что они мертвы. Это было заметно по реакции, самоубийцы хватались за порезы, начинали глотать воздух, кого-то стошнило в предусмотрительно принесённое с собой ведро. У других менялся взгляд, он становился пустым, замирал в одной точке, как будто они видели свои последние минуты. Тишина по-настоящему стала мёртвой.

— Меня постоянно трясёт, — послышалось откуда-то из-за угла.

Бледная девушка стояла за шторой. Она сжимала края плотной ткани с такой силой, что, казалось, ещё немного и кости переломятся пополам. Глаза бегали из стороны в сторону.

— Как ты сюда попала? — Аматэрасу плавным жестом указала на пустой стул.

Девушка медленно вышла из-за шторы и как-то скомкано села на него. Она не прекращала перебирать пальцами и поджимать плечи. Семён быстро догадался, в чём причина такого поведения.

— Передозировка.

— Почему она проживает эти ощущения? — погибший в аварии мужчина удивлённо посмотрел на Аматэрасу. — Куратор говорил, что боль проживают самоубийцы, а передозировка — это случайность. Как авария…. Мы ведь не хотели.

— Употребление — это медленный суицид, — вдруг сказал Семён. — Я видел такое среди знакомых. Сначала тебе весело, а потом очень плохо. И ты знаешь, что это разрушает тебя, но продолжаешь играть в русскую рулетку с жизнью. Кому-то везёт, кого-то вытаскивают с того…. С этого света. А чей-то организм перестаёт бороться.

Девушка на секунду подняла взгляд на парня, а потом снова опустила голову и продолжила заламывать руки. Внутри неё всё сжималось. Ощущения напоминали ноющую боль в повреждённом суставе, когда он реагирует на погоду. Только этим суставом была вся душа. Периодически наступали судороги, а ко рту подступала пена, которую девушка старалась незаметно вытирать вытянутым рукавом серой кофты. На нём оставался влажный след, который едва успевал высыхать. При передозировке страдает всё тело, каждая отравленная клетка напоминает о себе, поэтому души ещё долго ходят с ощущением дикой ломки, с которой справиться помогает только время.

— А сесть пьяным за руль — это игры со смертью, — голос Семёна стал ещё грубее. — В такой аварии погибли мои родители. Тот мудак тоже не хотел, он просто был в хлам бухим.

Внутри кипела злость, Семён даже рассчитывал на конфликт и драку, ему так хотелось выпустить поднявшуюся вновь боль, но мужчина молчал и смотрел в пол. Больше никто не захотел говорить о своём самочувствии. Тишина была частью терапии, души должны понять, что им нужно говорить о своём состоянии самостоятельно, потому что только они в силах помочь себе смириться с новой жизнью. Перед уходом Семён заметил, как мужчина из аварии подошёл к Аматэрасу и начал плакать. Она обняла его, что-то прошептала на ухо. Наверное, он ощущал тяжесть от того, что не знает, пострадал ли кто-то ещё. В каждом слове «случайность», которое он говорил, теплилась надежда.

— После смерти души так меняются. Этот парень, по нему видно, что он беспокоится за других участников аварии, а не за себя, — Семён прошёл мимо остальных кураторов, обращаясь к Ансгару, но не останавливаясь, а ускоряя шаг. — Но чёрт, как неприятно находиться рядом.

— Ты многое переосмысляешь, понимая, что жизнь на Земле закончена и тебе выпал второй шанс, — Ансгар остановился и взял Семёна за руку, закатал рукав и провёл пальцами по краям резаной раны. — Что ты думаешь, когда видишь их? Когда ощущаешь эту боль не пару минут, а постоянно?

— Я бы не сделал этого, если бы знал, что будет дальше.

— Вот именно. Ты начинаешь ценить то, что имел. А это путь к исцелению твоей души. Тебя. Здоровая душа может жить дальше счастливо и беззаботно.

— А девушка, которую изнасиловали и убили? А дети, которые были ни в чём не виноваты? Разве они не ценили жизнь, пока её не отняли? — Семён одёрнул руки, голос стал резким и громким. — Где справедливость? Кто-то радуется, строит планы, а потом сгорает от рака.

— У всех свой путь. Мы не знаем, кто пишет в наших тетрадях. Мы не знаем, сколько времени нам отведено. Как бы там ни было — здесь все получают и второй шанс, и возможность принести миру пользу. Действительно ощутимую пользу.

Семён не знал, что ответить. В его голове была сотня вопросов: зачем забирать невинные души для работы в том числе во благо живых на Земле, почему души в светлых одеяниях говорят так, как будто цитируют Библию или другие писания, что сейчас происходит на Земле, с другом, который видел его смерть, с бывшей девушкой, с тренером — винят ли они себя?

— Семён, пойдём. Нам нужно поговорить. Не воспринимай меня как нудного учителя, я всего лишь помогаю адаптироваться.

Ансгар несколько секунд посмотрел на собеседника, а потом улыбнулся и пошёл прямо. Семён следовал за ним. Улица не была оживлённой и напоминала больше не проспект города, а центр большой деревни где-то в Европейской глубинке. В фруктовой лавке милая старушка насыпала сочную клубнику в корзинку молодой мамы. Её маленький сын бегал вокруг, прячась за юбку от щенка, желающего облизать мальчишку. Картина напоминала зарисовку из какого-нибудь пиксаровского мультика, только вот все персонажи были мертвы. Семён не мог удержать это в голове. Каждый раз, слыша смех и видя радость, он вспоминал, что за всем этим стоит смерть. Он никогда не представлял её с косой и в чёрном одеянии, но сейчас почему-то подумал, что это её игра, симуляция, где каждая душа — всего лишь новая коллекционная фигурка. От этих мыслей стало не по себе. Раны опять начали ныть, напоминая о совершённом при жизни проступке.

— Эй, ты совсем в себя ушёл, — Ансгар похлопал Семёна по плечу и открыл перед ним дверь в кафе. — Заходи, присядем тут.

Кафе было очень милым, как и всё в этом Среднем мире. Снаружи оно напоминало хижину в стиле «Властелина колец», а внутри было совсем светлым и современным. На земле его назвали бы безвкусицей, а дизайнера уже обсудил бы весь интернет: фото кафе мелькали бы в сети с заголовками «Внутри — норм, снаружи — стрём» и «Дизлайк дизайнерскому решению». Аудитория такого не прощает. Но здесь никто и не думает высказывать недовольство, в каждой задумке видят идею и поле для творчества, которое должно существовать в любом виде.

Ансгар занял стол в углу, под кашпо с какой-то разросшейся зеленью.

— Здесь невероятно вкусно готовят, — куратор пододвинул к парню меню, а сам помахал официантке.

— Давно тебя не видела, дорогой. Как ты? — милая девушка в светло-голубом платье приобняла Ансгара и достала из кармашка фартука блокнот и ручку. — Тебе как обычно?

— Да. А это Семён, мой новый подопечный.

— Рождество, — девушка протянула руку, чтобы поздороваться, а Семён поднял глаза и уставился на шрам на шее — от верёвки.

— Так и зовут? — он перевёл взгляд на её глаза и протянул руку в ответ.

— Я сама выбрала это имя. Оно много для меня значит. — Девушка улыбнулась. — Если не можешь определиться — бери кукурузные чипсы с ореховым соусом и наш фирменный молочный коктейль. Пальчики оближешь!

— У меня аллергия на орехи, — Семён не отрывал взгляд от меню, изучая картинки.

— Здесь нет аллергий, глупенький, — Рождество снова по-доброму улыбнулась, как будто маленькая девочка, которая пытается разговорить понравившегося мальчишку.

— Точно, — Семён ещё раз пробежался глазами по меню и закрыл его. — Да, на твой выбор.

Девушка сделала пару пометок в блокноте и ушла за стойку.

— Хочешь о чём-то спросить?

— Шрам от верёвки. Она сама?

— Да. Она давно с нами, травмы прошлого — пройденный этап, так что боли от наказания уже нет. Твоя боль тоже пройдёт, если ты этого действительно захочешь.

— Время лечит, я помню, — Семён произнёс это слегка агрессивно, но сдержал злость и смягчил тон. — Что там с работой?

— На Земле есть телефон помощи для тех, кто находится в сложной ситуации и не понимает, как из неё выбираться. Частично служба поддержки — это мы.

Услышанное заставило Семёна как будто протрезветь. Если раньше он слушал собеседника через шум мыслей, то сейчас полностью обратил на него своё внимание.

— Служба поддержки для людей на Земле — души?

— Частично. Мы не знаем, как звонки переключаются на наш центр, но каждый день их сотни. Пострадавшие от насилия, потерявшие смысл жизни, отвергнутые всеми, в том числе самыми близкими — они попадают к нам. К тем, кто столкнулся с теми же проблемами и смог заново увидеть жизнь. Души знают, как найти нужные слова. Возможно, для кого-то мы становимся последней надеждой.

— Я буду общаться с живыми?

— Да. Ты будешь указывать им путь к жизни на Земле, чтобы они не попали сюда.

Семён смотрел в голубые глаза собеседника. Ансгар не отводил мягкий взгляд и спокойно ждал, когда подопечный сможет собраться с мыслями.

— Я себе помочь не смог, — Семён сказал это надрывисто нервно. — Я хочу другую работу.

— Тебя распределили не просто так. Я же объяснял, ты сможешь выбрать любую работу, но после того, как усвоишь приготовленный урок на этой.

— Я вскрыл себе вены на глазах сотни людей, на глазах лучшего друга, бывшей беременной девушки и тренера, который был мне почти что отцом. Как думаешь, я подскажу какому-нибудь парнишке, который потерял всё, как выбраться из болота?

Семён закрыл лицо руками. Раны снова начали больно жечь изнутри. Он злился и пытался скрыть испуг, страх перед разговором с тем, кто продолжает жить настоящую жизнь, но готов, как и он, на отчаянный шаг.

К столу подошла Рождество. Она поставила перед Семёном его чипсы с соусом и коктейль, а перед Ансгаром рождественский рулет с корицей и клюквой.

— Приятного аппетита, мальчики. У нас сегодня в плей-листе Кэрри Андервуд и классика кантри, но, если хотите послушать что-то другое — дайте знать.

— Спасибо, Рождество. Благодаря тебе я начинаю разбираться в музыке.

Девушка улыбнулась и ушла принимать заказы у других посетителей. Семён смотрел на еду. В голове появились новые мысли: если все жители этого мира души, реальна ли еда и всё остальное? Насколько реальна растущая в кашпо над головой Ансгара зелень? Снова секундное помешательство и вот уже горстка чипсов летит в стекло. Посетители без энтузиазма отвлеклись от своих дел, но практически сразу вернулись к ним; только Рождество с искренне снисходительной улыбкой покачала головой.

— Ладно хоть чипсы, а не сам, — Ансгар кивнул Рождество, взял у неё совок и собрал остатки еды.

— Я не понимаю, как устроен этот мир. Почему моё сердце не бьётся, но я ощущаю необходимость пойти в туалет?

— Сердце поддерживает жизнь в живом существе. Но мы не живые и его работа, по сути, становится бесполезной. А всё остальное — нам это нужно для того, чтобы полностью ощущать эту жизнь. Вкусы, запахи, даже боль — мы можем ощутить укол шипа розы, например. Но намного слабее. Если бы ничего этого не осталось — жизнь после смерти стала бы невыносимой. Мы бы только работали на благо и всё, как души без души, как бы странно это сравнение ни звучало.

— Зачем ощущать эту жизнь?

— А зачем ощущать её на Земле?

Ансгар продолжил есть свой рулет, поглядывая в окно. Семён тоже взялся за еду. После первого глотка коктейля он вдруг понял, что не ел ничего со вчерашнего обеда, при этом ни разу не ощущал ни голода, ни слабости. Зато сейчас он ощутил желание поесть. Наверное, у душ нет расстройств пищевого поведения. Конечно, нет. Как и других болезней. А могут ли души вызывать у себя рвоту? А могут ли души худеть и набирать вес? Снова десятки мыслей на один факт из новой реальности.

— Окей, центр поддержки. Это связано с моим образованием, да?

— Возможно, это совпадение, — Ансгар пожал плечами. — Работа — это урок. Ты сам поймёшь, почему тебя распределили именно туда.

— Как ты справляешься со всем этим? У тебя нет желания ударить меня? Послать?

— Ты хочешь выплеснуть эмоции?

— Я задал простой вопрос, а ты опять переводишь его в психологию, — Семён злился.

— Окей. Честно, иногда появляется желание дать тебе подзатыльник. Но знал бы ты, сколько у меня было подопечных. Самых разных. Меня невозможно вывести на эмоции. Это, во-первых. А, во-вторых, если бы гнев не сидел внутри тебя, ты бы не стал спрашивать меня о том, хочу ли я тебя ударить. Это твои эмоции.

— Боже, какой ты приторный.

— Ты доел?

— Да.

Ансгар встал и направился к выходу. Семён последовал за ним, не уточняя, куда идёт куратор. В молчаливой тишине они дошли до парка, в котором состоялся их первый разговор. Это было вчера, но судя по насыщенным ощущениям прошёл минимум месяц. Вдруг Ансгар щёлкнул пальцами, и они с Семёном оказались в поле.

— Какого чёрта? — удивлённый парень огляделся по сторонам.

— Ты тоже так сможешь, — куратор скрестил руки на груди. — Давай.

— Что?

— Выпускай эмоции. Я тебя не на свидание сюда привёл.

— Мы на Земле?

— Нет. Всё ещё в Среднем мире. Это поле. Там вдали горы, пройдёшь пару километров южнее — будет озеро.

— Чего тебе надо?

— Чего ТЕБЕ надо? — Ансгар подошёл к Семёну ближе и постучал указательным пальцем по его лбу. — У тебя там каша. Поори, побегай, покатайся в траве — дай волю эмоциям. Потому что, если ты и дальше будешь постоянно язвить — приживёшься ты ой как не скоро. Про защитную реакцию психики слышал?

Семён стоял и смотрел на куратора. Его раздражал спокойный голос Ансгара, раздражали постоянные поучения. Парень сжал кулаки, посмотрел в глаза собеседника и….

Расплакался. Он сел на землю и начал рыдать. Громко, не сдерживая крик. Сначала он стучал руками по земле, а потом встал и побежал, не прекращая кричать. Он бежал по траве, спотыкаясь, падая и снова вставая. Раны стали болеть, как будто сквозь них выходила вся скопившаяся внутри боль. Устав и выплеснув всё, до последней капли, он вернулся к куратору и лёг на землю. Ансгар устроился рядом.

— Я привёл тебя именно в это кафе, потому что Рождество была моей первой подопечной. Она не выдержала жестоких устоев своей страны и добровольно ушла из земной жизни. Мне тогда было не легче, чем ей: она не хотела жить, а я…. Не мог я быть с ней искренним, испытывал злость, агрессировал. Она много плакала, а я только и говорил, что это был её выбор и за свои действия нужно отвечать.

— Разве это не так?

— Так. Но мы здесь не отвечаем за свои действия, не в Среднем мире. Мы проживаем травмы прошлого, чтобы жить дальше. Через неделю после её прибытия мы встретились в парке. Она гуляла после сеанса групповой терапии. Мне нужно было рассказать ей о работе, но совсем не хотел разговаривать. Она была здесь неделю и уже почти смирилась с произошедшим. В своё время мне понадобилось намного больше времени. И тут Рождество подбежала ко мне и подарила цветок. Обычный тюльпан, она только сорвала его с лужайки. А я вдруг отпустил всю злость и обиду на неё: она жила в ужасных условиях, подвергалась жестоким религиозным ограничениям, а теперь — она обрела жизнь, которую заслужила.

— Тебе только суицидники попадаются?

— Я сам вас выбираю. Сначала это был мой урок. А теперь — это мой выбор.

— Как ты умер?

— Это долгая история. Потом расскажу, — Ансгар поднялся с земли и протянул Семёну руку. — Ты как, готов вернуться?

Семён протянул руку в ответ. Куратор щёлкнул пальцами и вот парни снова оказались в парке. Семён чувствовал внутреннюю пустоту, но сейчас она была как раз кстати — он не ощущал злость.

— Хочешь поговорить, прогуляться, может быть, посмотреть вместе кино, или побыть в одиночестве?

— У тебя есть другие подопечные?

— Мы работаем только с одной душой. Есть те, за чьим прогрессом я продолжаю наблюдать на их работе. Либо они пройдут уроки и захотят на ней остаться, тогда я официально прекращаю кураторство, либо попросят перевод, решение о котором должен принять я. При положительном решении — я тоже оставляю свой пост. Можно сказать, что куратор — это ректор университета: мы отпускаем студентов, когда они сдадут экзамены. Таких подшефных душ у меня несколько. Но нянчусь 24/7 я только с тобой, — Ансгар потрепал Семёна за щёку.

— После такого я точно хочу побыть в одиночестве. Я пока что чувствую усталость от обилия информации. Как будто второе сотрясение получил, после него тоже уставал от самых банальных действий.

— Окей, если что-то нужно — звони. Хоть ночью.

Семён дошёл до общежития, но не хотел возвращаться в комнату — оставаться в четырёх стенах наедине с мыслями и странной тетрадью было так себе идеей, так что парень направился в кафетерий. Голода снова не было, но он выбрал штрудель и чай, когда-то с таким набором они садились с мамой перед телевизором и смотрели фильмы. От воспоминаний о маме стало тепло.

Ему было 12, когда они с папой пришли в детский дом, чтобы усыновить ребёнка. Семён ни на что не рассчитывал, потому что знал — подростки чаще всего никому не интересны. Его будущие родители действительно пришли за малышом. Они сидели в кабинете директора и просматривали фотографии, а Семён подглядывал в щёлку двери — они делали так с Максом, потому что хотели хотя бы представить, какого это, когда есть семья. В их воображении это была игра, где они нашкодили, а директор школы вызвал родителей для разборок, после которых отец грозил пальцем, но только для вида, а потом вся семья шла домой. В тот день Максим убежал играть в футбол, а Семён один караулил у дверей. Женщина краем глаза заметила его и очень резко изменила решение.

— Кирилл, нам нужен подросток.

— Что?

— Нам нужен подросток. Мы не молодые, за малышом можем не успеть, а подросток — это сформированная личность, самостоятельная. Всё, что ему нужно — это любовь и забота, которые мы можем и хотим дать.

— Рада, мы это не обсуждали.

— Обсудим сейчас. Сегодня.

— Нам всего 41, кто-то рожает в 50, в 60, куда ты боишься не успеть?

— Нам нужен взрослый ребёнок.

— Какая муха тебя укусила?

— Радмила Савельевна, подростки — очень сложные. Вы верно отметили, что они уже сформировавшиеся личности. Многие успели перенять модель поведения в семье. Мы любим наших подопечных, но взрослые ребята требуют жёсткого контроля.

— За дверью стоит мальчик. Кто это?

Семён испугался, что его заметили. Он хотел убежать, но что-то останавливало, как будто тело перестало слушаться. Директор открыла дверь и пригласила мальчика зайти.

— Это Сёма.

Женщина смотрела на мальчика, и он чувствовал какое-то знакомое тепло. Красивая статная, с тёмными волосами, струящимися волнами до плеч и горящими карими глазами — так мальчик представлял себе греческих богинь, когда изучал мифологию. Он завороженно смотрел на неё, а потом опомнился и прощебетал:

— Мне 12 лет. Я хорошо плаваю, отличник. Ну, почти, там четвёрка по биологии. А по математике я уже решаю задачи для седьмых классов, а я в шестом. Я люблю животных и хорошо лажу с младшими детьми. И со старшими тоже. Я не люблю драки. А ещё я умею готовить и….

— Ладно, Семён, ты иди, хорошо? Скоро обед.

Директриса аккуратно подтолкнула мальчика к выходу и закрыла за ним дверь. Дальше подслушивать он не стал. Не известно, что произошло в тот день, но уже скоро Семён поехал в новый дом.

Из ностальгии парня вытащил Ричи, который, как и вчера, резко подсел за стол. С ним была девушка из группы поддержки, которая попала сюда из-за передозировки.

— Я заметил, что общаешься ты мало и неохотно. Меня вчерашний наш разговор навёл на некоторые мысли, — начал Ричи. — Если не хочешь — мы уйдём, но ты хороший парень и я бы хотел тебе помочь пережить всё это. Вместе ведь действительно проще, так?

— Я Семён, — парень кивнул девушке.

— Кира. Ты тоже из России? — она всё так же тряслась, как на терапии.

— Ага. Из Сургута.

— Я тебе не нравлюсь, да?

Семёна вопрос поставил в тупик. Он не успел оценить её как человека, было достаточно того, что он знал, как она тут оказалась.

— Я не знаю, что ответить.

— А сам то давно святым стал?

Семён кинул на девушку недовольный взгляд. Она тоже выглядела напряжённо и вот-вот была готова высказать всё, что думает. Назревающий конфликт прервал Ричи.

— Семён, она сейчас как чистый лист, нам тут всем пара дней от перерождения. Не суди за прошлое, — в его словах слышались слова кураторов, оно и понятно, парень довольно впечатлительный.

— Окей, раз уж у нас тут клуб не анонимных суицидников, рассказывай.

Глава 6

Дура

Место — Россия, Воронеж, ноябрь 2022

Проснулась она в незнакомой квартире. Судя по антуражу — коммуналка на окраине города. В горле было сухо, в а желудке зудело. Девушка взяла телефон и включила фронтальную камеру: светлые волосы грязными прядями распадались по подушке, глаза из голубых превратились в серые. Смазанный за ночь тональный крем не скрывал ни синяки под глазами, ни проступающие вены. Три пропущенных от «Булочки» — парня. Он пытался её спасти.

Девушка начала принимать наркотики в 23. В очередной раз не смогла влезть в джинсы, от правильного питания уже тошнило. И тут в сериале героиня сказала, что похудела на каких-то таблетках. Сначала девушка отгоняла от себя мысли о наркотиках, она знала о последствиях и понимала, что слезть с них самостоятельно практически невозможно. Начало концу положила ситуация в баре.

Место — Россия, Вольск, ноябрь 2021

Это был день рождения лучшей подруги Сабины. Девочки вчетвером собрались в кальянной, в целом вечер был совершенно обычным: алкогольные коктейли, разговоры, смех и танцы. Но потом к ним подошла компания парней, захотели познакомиться. Подруги переглянулись, взглядом дали друг дружке добро и Сабина, главная героиня этого вечера, разрешила парням подсесть. Их тоже было четверо, они мило общались с девушками, обменивались инстаграммами (принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещённой на территории РФ), но Кира сидела в стороне — ей не перепало внимание ни одного из мужчин. Даже имя при знакомстве у неё спросили, как будто нехотя.

Пока Сабина и Лиана смеялись с пошлых шуток новых знакомых, Кристина вывела Киру покурить.

— Что случилось? Ты как будто не с нами.

— Неужели я совсем уродина, что ни один парень даже не смотрит на меня?

Кристина сделала пару затягов, не сводя взгляда с подруги. Она всегда говорила, что Кира очень красивая: пышные формы, милое лицо, ухоженная кожа, даже небольшие неровности от высыпаний на щеках ничуть не портили её.

— Не будь дурой, Кир. Ты очень красивая. И то, что эти гопники с высшим образованием не обращают на тебя внимание — это подарок судьбы. Ты слышала эти разговоры? А подкаты в стиле Киллфиша? Я удивлена, что их вообще в приличное место пустили.

— Но ведь они не первые. Крис, мне 23, из серьёзных отношений только поход в кино с Мишей, когда мы в 8 учились. Мы даже за руки не держались.

— Куда ты так гонишься? Я много раз говорила: насладись одиночеством, временем с собой. Ты работаешь, у тебя много хобби. Полюби ты уже себя наконец.

Кристина потушила сигарету о мусорку и взяла подругу за руки.

— Хватит ненавидеть себя.

Кира ничего не ответила, просто пошла за подругой, которая тянула её обратно в бар. А в голове появилось желание: похудеть во что бы то ни стало.

Утром девушка лежала на кровати и глядя в потолок анализировала свою ситуацию. 107 килограмм при росте 166. Много. Худой она никогда не была, но раньше это не казалось проблемой. Семья на похудении не настаивала. Даже мама, которая в 1996 стала «Мисс Вольский технологический колледж» и в свои 48 выглядела как старшая сестра Киры, ничего не говорила о её внешности. Задумываться о весе девушка начала после выпуска из университета. До этого её голову занимали учёба, диплом, участие в КВН и организация других мероприятий. А после, когда этого ничего не осталось, она задумалась об отношениях. В детстве Кира была уверена, что к моменту выпуска уже будет счастливой женой, к 25 станет мамой. А по факту к 22 у неё был красный диплом Саратовского государственного университета, пара пройденных онлайн-курсов и возможность работать айтишником. А ещё полное отсутствие понимания, как строить личную жизнь.

Сабина и Лиана в этом плане были продвинутыми, они давали Кире советы по тому, как себя вести, регистрировали её в тиндере и назначали свидания, но в итоге девушка из раза в раз чувствовала себя неловко. Кристина смотрела на этот цирк молча.

Подруги Киры на первый взгляд выглядят как набор клише из американского фильма про подростков: две популярные девушки и аутсайдер. Но это только внешне. Сабина отлично разбирается в биологии, пишет научные статьи и помогает приютам для животных. Лиана хоть и училась на искусствоведа подрабатывает в автосервисе отца, потому что с детства любит возиться с машинами, а ещё она успела побывать замужем и развестись — первая школьная любовь, ударившись о быт, не протянула и года. Кристина работает воспитателем и отлично ладит с детьми, а ещё играет на барабанах в группе своего друга. Дружить девочки начали ещё в школе, и несмотря на то, что были очень разными — держались друг за друга.

— Девочки в Саратов уехали, может, ты со мной погуляешь? — Кира набрала Кристине. — Так плохо после вчерашнего.

— Приходи на репетицию, после неё я вся твоя.

Поднявшись с кровати, Кира первый делом встала на весы. Всё ещё 107. На кухне предательски вкусно пахло блинами — бабушка не упускала возможности побаловать семью воскресным завтраком. Джинсы всё ещё с трудом сходились на талии, поэтому, девушка надела тёплые колготки, свободное платье, а поверх него свитер. Так она ощущала себя хотя бы комфортно и не думала каждую минуту о том, сколько сантиметров нужно убрать с живота, чтобы можно было ходить, не втягивая его.

— Я ушла, — Кира стояла у входной двери и надевала обувь.

Бабушка обычно ругала девушку, когда она отказывалась от завтрака. Но, видимо, уже смирилась, поэтому крикнула из кухни дежурное «Шапку не забудь» и продолжила печь блины для тех, кто оценит её старания.

На улице моросил дождь, поэтому Кира остановилась под козырьком подъезда и спрятала волосы под шарф. Сейчас девушка ощутила голод, поэтому достала из рюкзака жвачку, чтобы обмануть желудок. Про этот лайфхак она помнит ещё с уроков биологии в школе, и сколько бы раз Сабина не говорила, что это может привести к гастриту и язвам — Кира не слушала подругу. Ей казалось, что стройное тело стоит этих жертв.

До гаража, в котором репетировала Кристина, 20 минут ходьбы. Кира надела беспроводные наушники и включила аудиокнигу «К себе нежно» — девушка слышала о ней от многих блогеров, а потом Лиана посоветовала прочитать, чтобы «Перестать уже себя хейтить наконец». Кира не любила различные медитации, мотивации и прочие воодушевляющие штуки, но книгу взяла на заметку, надеясь, что она поможет разобраться в себе. Девушка как раз была на главе о теле и принятии, но слушать её почему-то было тяжело, на плече как будто сидел чертёнок, который говорил: «Это бред, зачем любить себя такой, если можно стать лучше». Кира выключила аудиокнигу и включила музыку — подборку «Выбор редакции», чтобы что-то играло на фоне, и снова погрузилась в свои мысли.

На втором курсе ей оказывал внимание парень, но она была уверена, что не может ему нравиться. Да и времени на личную жизнь не было. Сейчас она анализировала ту ситуацию и понимала, что просто боялась. Боялась признать, что её могут полюбить, боялась, что потом могут предать и сделать больно. Боялась неизвестности и того, что не знает, как вести себя в отношениях. Эти страхи были частью её жизни.

Кира шла по городу, в котором знала каждый уголок. Она вернулась в Вольск после выпуска, потому что так хотела семья: родители, чьим единственным ребёнком она была, бабушки, дедушки. Они знали, что её профессия позволяет работать удалённо, поэтому не понимали, зачем ей нужен переезд. А сама девушка не могла отстоять своё желание, и просто иногда жалела, что выбрала информационную безопасность, а не международные отношения — вот в них в Вольске необходимости не было.

Дом Кристининого друга находился почти на окраине, в частном секторе. Выйдя на улицу Володарского, девушка пробежала мимо мечети и свернула к нужному строению. Она почему-то боялась всего, что связано с религией: в семье верующих не было, в церквях девушка была только во время экскурсии по Золотому кольцу, при этом много знала о святых — их жития заставляла читать школьная учительница в 11 классе. Кире не нравились истории о мучениках, и несмотря на то, что она не верила в Бога, почему-то думала о том, что Ад точно существует.

— О, Кир, привет, — из гаража вышла Кристина и закурила сигарету. — Подслушиваешь что ли?

— Откуда я знаю, чем вы там занимаетесь, — Кира взяла у подруги сигарету и сделала один затяг.

— Если бы я приглашала тебя на оргию, так бы и сказала, — Кристина забрала свою сигарету и оглядела подругу. — Шикарно выглядишь.

— Да ладно, надела то, что скрывает жиры.

— Дура ты. Я блин комплимент отвесила, а она отнекивается. Ладно, пошли. Послушаешь наши хиты и на парней поглазеешь, — Кристина затушила сигарету о стоящую на скамейке банку и открыла дверь гаража.

Кира была здесь много раз: родители Жени ещё в детстве разрешили сыну использовать часть гаража как комнату для репетиций, отчим не любил громкие звуки и пожертвовал комфортом машины ради хобби. Когда парень рассказывает эту историю, новые знакомые удивляются тому, как по-доброму отчим относится к сыну жены. И только близкие друзья знают, что Женя застал его за изменой. Было это один раз, но мальчик вовремя среагировал и поставил свои условия: либо рассказываю, либо не мешай моему творчеству. Так в 13 лет у парня появилась собственная репетиционная база. Здесь же он устраивает пьянки, даже несмотря на то, что с 18 лет живёт отдельно.

— Всем привет, — Кира обняла Женю и помахала рукой остальным парням.

— Опохмел? — басист Серёга протянул девушке пиво.

— Все уже знают, что мне плохо? — она не стала отказываться, взяла бутылку и села на диван.

— Крис рассказала, что вы вчера в баре были.

— И про парней.

Кира кинула на подругу недовольный взгляд, но та покачала головой — значит, в подробности не вдавалась.

— Мы после репетиции хотим тут зависнуть, останешься? Парочка людей подойдут ещё, знакомые все.

— Сложно жить в Вольске и кого-то не знать, — девушка сделала глоток тёплого пива. — Да, останусь.

— Так, давайте на позиции, запарили отдыхать, — Женя жестом позвал группу и ребята неохотно встали, видимо, репетиция шла уже очень долго.

Кристина села за барабаны, на гитаре был Женя, на басу — Сергей, за клавишами Артемий, а на вокале Гриша. Ребята исполняли каверы на разные группы и иногда выступали на городских мероприятиях, но чаще ездили в соседние города и по выходным играли в барах. Платят за это немного, почти ничего, но зато пару раз брали контакты и приглашали на свадьбы — группа заметно выделялась на фоне местных артистов, которые последний раз обновляли репертуар в девяностых. Но это всё равно было хобби, хотя справляли ребята очень даже хорошо. Кира слушала кавер на Бритни и смотрела на подругу: Кристина кайфовала, сидя за барабанной установкой, крутила палочки и от души била ими о тарелки, откидывала волосы и беззвучно подпевала. Она с 7 класса любит стиль «рокерши» — так часто с издёвкой называют его местные. А девушке просто нравится чёрный цвет, пирсинг и тату. Где-нибудь в Питере она бы даже слилась с толпой прохожих, но в городе с населением 60 000 человек почему-то такая внешность казалась яркой. Многих удивляло, как она попала на работу в детский сад. А Кира знала: мама Кристины работает в администрации, так что, когда по поводу внешности её дочери начались вопросы — она дала понять, что тема должна быть закрыта. При этом никто не мешает родителям периодически высказывать руководству садика свои возмущения, директор только разводит руками и говорят, что дети воспитателя любят и вопросов по работе к ней нет. Кира иногда по-хорошему завидовала подруге, ей нравилось, что Кристина живёт так, как ей комфортно и в любой момент может изменить жизнь, не думая о последствиях, например, уехать на месяц на Сахалин, как она сделала прямо перед защитой диплома.

— Всё, Жень, давай харэ на сегодня, — Гриша показал руками крест.

— Неженки, — недовольный хозяин гаража поставил к стене гитару. — Напишу ребятам, что мы всё.

— Кир, пошли за сигаретами прогуляемся, — Кристина махнула подруге рукой и вышла из гаража.

Дождь всё ещё моросил, так что до перекрёстка девушки шли быстрым шагом. Магазин был за углом — Пятёрочка. Охранник лениво листал газету, не обращая внимание на немногочисленных посетителей, а кассирша смотрела российский сериал о любви, сюжет которого можно было предугадать с первых же минут.

— Что пьёшь? Парни хотели сегодня нормально так посидеть, с крепким. А я не знаю, мне вчера хватило, — Кристина стояла в отделе с алкоголем и рассматривала ассортимент. — Может, джина?

— Это для тебя не крепкое, да? — Кира улыбнулась. — Я крепкое не буду, пару часиков с вами посижу и пойду.

— Чё так? Всё нормально у тебя? — Кристина повернулась лицом к подруге и посмотрела ей в глаза. — Опять в загоны ушла?

— Я не коза, чтобы в загоны уходить.

— Чёткая шутка, конечно. Но от вопроса не уходи, я тебя слишком хорошо знаю.

— Ну немного, да. С утра на весы встала и всё.

— Понеслась. Слушай, с твоими данными спокойно можно в модели plus size идти. Не в этой дыре, конечно. Привязалась к себе ведь, — девушка снова повернулась к полкам с алкогольными напитками. — Окей, джин.

— Я отношений хочу.

— Ты про переезд всё-таки не думала опять? Ну согласись, здесь особо ловить нечего. Парни в основном в военку поступают, потом уезжают. Ну или как наши, кто на завод, кто в мастерские. Не, вопросов нет, рукастые. Но ты ж бесишься с того, что тут все всех знают.

— Не знаю, переезд — это так сложно. Это не в общаге жить в ста километрах от родителей.

— Сегодня Ляпа придёт, он в Воронеже живёт года два уже, сейчас в отпуск к семье приехал. Поговори с ним, чё там как. Город неплохой, не так далеко. А Ляпа ещё и свободен, — Кристина подмигнула подруге и потянула тележку в отдел со снеками.

Ляпа — это Булат Ляпин, одноклассник девушек, который в школе был тайно влюблён в Киру. Их мамы — близкие подруги, поэтому в детстве Булат и Кира тоже дружили и часто проводили время вместе. В 6—8 классах они с семьями ездили отдыхать на море, родители арендовали домик. Вечером они часто уходили в прибрежный ресторан, оставляя детей смотреть телевизор. Кира постоянно переживала, что может что-то случиться, а Булат отвлекал подругу, придумывал смешные истории, или устраивал кулинарные шоу. Мальчика хватало разве что на омлет с хлебом и украшенный листком петрушки стакан лимонада, зато Кире было весело, и она переставала плакать. После выпуска со школы ребята разъехались по университетам и сначала пытались поддерживать связь, но спустя полгода каждого затянула своя взрослая жизнь, так что в последний раз девушка видела Булата три года назад.

— RICH есть? — Кристина выложила товары на ленту кассы.

— Сок? — продавщица недовольно отвлеклась от сериала и начала пробивать товар.

— Я каждую неделю за сигаретами прихожу. Сок? Серьёзно? Может, мне ещё паспорт показать?

Женщина закатила глаза и открыла полку с табачными изделиями. Рассчитавшись, девушки зашагали в сторону гаража. Дождь уже закончился, а в воздухе запахло зимой: так пахнет после первых морозов, свежестью и снегом. В гараже сидела та же компания, остальные планировали подтянуться через час. Кира открыла только что купленное холодное пиво, парни тоже начали со слабых напитков.

— Вчера в мастерскую такой мудак приехал. Кстати, походу с администрации, Крис. На пафосе. У него аккум полудохлый, постоянно садится. Я говорю: так новый надо ставить. Он давай гнать, типа я бабла срубить с него побольше хочу. Я говорю: дело ваше, можете каждую неделю прикатывать. Позвал старшего мастера, тот на него как на дурака посмотрел. Походу, осознал косяк, согласился на замену. Только неделю надо подождать, доставка, все дела. Поездит на такси, не обеднеет.

Парни подхватили тему Артемия и тоже начали рассказывать о работе. Кире было интересно их слушать, она то и дело вкидывала шутки, а потом рассказывала о своих клиентах. В этой компании ей было комфортно, парни даже старались фильтровать речь и меньше материться, что вообще не парило Кристину, которая спокойно вставляла крепкие слова, когда рассказывала о неадекватных родителей своих детсадовских подопечных.

— Приходит мамашка и говорит: если у детей день рождения, и они приносят угощения, моему не давайте. Заверните с собой и пусть уносит домой — у нас принято есть сладости в кругу семьи. Я пытаюсь объяснить, что не могут все дети есть торт, пока ваш в углу сидит и смотрит на них. Придумают себе системы воспитания, а мозг не включают. Иногда приводят ребёнка, говорят: ой, он такой у нас сложный, гулять не любит, то не любит, сё не любит. А ребёнок адекватный, просто его достали взрослые, которые ни на секунду не отстают и каждое действие контролируют. Он так удивлялся, когда я его спросила, хочет ли он сам одеться, или надо помочь.

— Ну ты прям адекватной мамочкой будешь, — Гриша подсел к Кристине ближе и приобнял её за талию.

— Тебя воспитывать не буду, малыш. Мне 30 малышей на работе хватает, увеличенную версию дома не потяну.

Ребята засмеялись. Плавно разговоры перетекли в обсуждение семей и планов на будущее. Все хотели уехать, но всех что-то да останавливало. И удивительно, что финансовая сторона волновала меньше, чем всё остальное.

— Полиция Вольска, поступают жалобы от соседей, предъявите документы, — в гараж вошёл парень в полицейской форме, а следом ещё трое человек.

— Ой вырядился, как на праздник, — Сергей похлопал друга по плечу — это был Арсений.

Кира видела его пару раз в общих компаниях. С ним зашли Камилла, его девушка, и Лариса, её подруга. Их Кира знала хорошо, они учились на два класса младше, а ещё были её соседками. Последним зашёл Булат. Сначала девушка его не узнала, парень не был активным пользователем соцсетей, поэтому на последней встречи три года назад Кира запомнила его худым, с растрёпанными волосами и в круглых очках, которые совершенно ему не шли. Сейчас же перед ней стоял плотного телосложения мужчина с аккуратной стрижкой и, видимо, в линзах. Если в 20 он всё ещё был похож на подростка, то теперь походил на управляющего каким-нибудь приличным рестораном.

— Ляпа, будь аккуратнее, тут не то, что девочки, я готов к тебе подкатывать, — Артемий обнял друга. — Хорош, братан.

Кира поздоровалась с Арсением, Ларисой и Камиллой, и пока остальные ребята расставляли напитки и закуски, она подошла к Булату.

— Я тебя даже не узнала, — девушка приобняла друга.