Бесплатный фрагмент - Непогасшее солнце

Страх не был их помощником, он не толкал вперёд. Он тормозил, заставлял впадать в ступор и отчаяние.

Глава 1

Никита

Я, с 15 до 19 лет, слушал от отца практически одинаковые фразы. Папа приходил домой с работы, переступал через порог и начинал повторять:

— Солнце светит, солнце яркое, солнце узкое, — он произносил это весёлым голосом со слезами на глазах. Его голос с хрипотцой, грубый, а на этих словах он становился ещё жестче.

А иногда, отец приходил веселее обычного, а слова становились мрачнее:

— Солнце потухло, солнце холодное, ему не хватает кислорода.

Я не мог понять смысл этих слов, пока мама не впустила в квартиру полицейских, которые заковали моего отца в наручники и обвинили… в насилии пятнадцати молодых девушек.

Я долго не хотел верить в то, что мой отец психически не здоров. Что он находил невинных девушек и делал с ними такие омерзительные вещи, что я едва не терял сознание, когда отец хвастался своими «подвигами».

Моя мать любит отца до одури, даже то, что она узнала, не помогло ей оставить его и начать ненавидеть, что сделал я. Мне уже 21, а я всё продолжаю жалеть маму и носить передачки этому подонку. Иначе она покончит жизнь самоубийством. Я был бы рад, если бы это были простые угрозы, но пару раз я уже вытаскивал её с того света.

Как только отца арестовали, мои друзья детства бросили меня из-за случившегося. Особенно были напуганы мои подруги. Я винил их только первый год, но уже смерился и отпустил.

Во мне живёт страх, из-за него я отдаляюсь от людей и от самого себя. Боюсь узнать, что я такой же псих, как Константин: я больше не могу называть его отцом. Мой добрый и заботливый отец умер, как попал в тюрьму. К сожалению, умер он исключительно в моей душе.

Взяв путёвку в санаторий, я понимал, что оставлять мать одну не самая хорошая идея, но я устал, хочу жить и радоваться, как другие. Если эта женщина выбирает смерть, то я не могу всё время останавливать её.

— Ещё придёшь? — Константин сидит передо мной в помещение для свиданий. Здесь холодно, и я не первый раз передёргиваюсь, сидя на железной скамье. И даже любовь к прохладе не помогает согреться.

Этот мужчина, который всё ещё не понимает, что наделал, пытается задобрить меня своим грустным, потухшим взглядом. Он смотрит мне в глаза, пытаясь выдавить из себя слёзы, а во мне одно желание — это вырвать себе глаза, что достались мне от него.

— Я уезжаю, а ты остаешься здесь гнить, — я хотел рассмеяться, но из-за рта вышел тихий рык.

— И куда ты, Никита, собрался?

С головой у него не в ладах, это всегда было понятно, но все старались не замечать этого: Он безумно заулыбался. Опечаленный взгляд в одно мгновение переменился на безжизненный и острый, проникающий вглубь моей ненависти к папаше. Я должен был привыкнуть к подобным изменениям за секунды, но каждый раз меня перетряхивало.

Охрана следит за нами. Я постоянно ощущаю, как на нас смотрят, но это придаёт мне спокойствие.

Отец никогда не приставал ко мне, держал дистанцию, как положено отцу и сыну.

— Поеду отдыхать, чтобы не дать своему мозгу скатиться до твоего рассудка.

Мне нравилось его оскорблять, возможно, из-за того, что это единственная возможность показать свою ненависть. Ведь пока я хожу к нему, говорю, и показываюсь перед ним, означает то, что я всё так же по-детски его люблю: Что на самом деле ложь.

— Найди себе девушку, лучше помладше, — наш разговор всегда заканчивался этими словами, но моя реакция не становилась спокойнее.

Я поднялся с места, подошёл к мужчине, что, не прекращая ухмылялся. Собрал во рту слюну и резким движением плюнул ему в лицо. Я не мог его избить, задушить, или что похуже: убить. Но и уйти, не показав своего призрения, было не в моих правилах.

Он не прекратил ухмыляться, только теперь закрывал натянутые губы ладонью, которой начал вытирать мою слюну с лица.

На этом моменте я уходил.

Охрана хорошо меня знала, один из охранников молодой парнишка, решивший, что хочет работать в таком месте, чтобы закалить характер. Периодически мы встречались с ним, чтобы попить пивка в ближайшем кафе. Гриша не видел во мне отца: парень не боялся меня, не выдумывал ко мне ненависти, и не пытался рассмотреть в моих глазах потерю разума.

Я пожал Грише руку, он слегка натянул уголки губ, но остался таким же серьёзным: на его работе нельзя показывать свой истинный характер, а парень, на самом деле, очень добрый.

Я вышел на улицу — это был мой самый любимый момент. После мёрзлого, сырого СИЗО — вдохнуть свежий, чистый воздух.

Мой взгляд упал на девушку в платье до колен, лёгкие порывы тёплого ветра захватывали низ её летнего, голубого платья, и девушка задерживала ткань у ног аристократическими пальцами.

На правой руке блестело золотое кольцо. На вид девушка совсем молода, может, лет 18–19. Пепельные волосы собраны в длинную косу до конца лопаток. Несколько прядей были покрашены в русый цвет, если я правильно помнил, то девушки называли это: мелирование.

Я уже встречал эту девушку, мы вместе приобретали путёвки, нам как раз посоветовали поехать в одно место.

Длительное время я пытался забыть её серо-зелёные глаза, вроде они совершенно обычные, но тогда, что-то меня в них зацепило.

Девушка кивнула полицейскому, с которым вела беседу, и подняла взор на меня, но быстро переместила опасливый взгляд с моих глаз на мой нос.

Она широко улыбнулась мне, значит, тоже меня помнила. Я спустился к ней, когда она закончила беседовать с мужчиной.

— Мы вроде виделись с тобой в звезде? — она заговорила со мной первая, и я вежливо улыбнулся.

Звезда, это фирма, где нам подсказали, куда лучше поехать.

Я обрадовался, что моё лицо запоминающиеся.

— Алиса, да?

Я не привык говорить с девушками, скорее я пытался избегать их с 19 лет. Но я заставляю себя переступить тёмные времена.

Поверх её платья надета джинсовая куртка, застёгнутая на пуговицы, по самую шею. А на голове соломенная панамка. Я никогда не видел в городе девушек с панамами на голове. До Алисы я думал, что это сельхоз.

— А ты Никита?

Я чувствовал, как капли пота скользили по коже спины, направляясь к резинке шорт. Я расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и, похоже, смутил этим девушку. Она бросила взгляд на мои ключицы и снова опустила глаза.

— Через два дня встретимся в санатории? Ты выбрала тот же корпус, что и я?

Находить тему для разговоров мне всегда было сложно, но главное я старался не молчать.

— А ты тут как?

Девушка глянула на здание позади нас. От огромных серых букв над дверью, девушка вздрогнула.

— Ходил к одному человеку, неважно, — я хоть и буркнул, но улыбнулся.

Говорить на эту тему я не любил, никому не рассказывал о Константине и старался даже не думать об этом.

Алиса смотрела в глаза проходящим мимо нас, но почему-то избегала моего взгляда. Я сам не привык к прямым взглядам, но меня смущало, когда собеседник отворачивался.

— Я давала последние показания по своему делу. Чувствую себя свободной, — вдруг девушка покрутилась вокруг себя на месте. Её густая коса из волос, переместилась с одного плеча, на другое.

— Ты ждёшь мужа? — я кивнул, указав на её безымянный палец.

Она вытянула руку и спешно сняла кольцо, затем оно оказалось в помойке. Я удивлённо вздохнул и вскинул одну бровь.

— Чтобы жить без страхов, нужно выкинуть всё, что напоминает об ужасе былых дней. Я не замужем, но я ходила на курсы самообороны, — намекнула на то, что она может себя защитить, но зачем мне это знать?

— Ладно, ладно, — я согнул руки в локтях и показал ей ладони, будто сдался, после её слов. Затем я рассмеялся, а она за мной.

— До встречи?

— Хочешь, я заберу тебя? И мы поедем в санаторий вместе?

Я поначалу мялся, но потом всё же предложил. Она правильно сказала: нужно выкинуть всё, что напоминает об ужасе былых дней. В моём случае необходимо выбросить страхи из головы, начать общаться, не боясь, что люди вскоре испарятся из жизни.

— Встретимся у автобуса, — когда она говорила, имитировала взгляд опасного хищника. Мне кажется, она пытается защититься.

— Могу попросить твой номер телефона?

Я показался навязчивым? Или с её глаз я похож на маньяка, который обязательно с ней что-нибудь сделает? Если мои догадки не подходят, то почему она сделала маленький шажок назад?

— Может, потом.

Её ладони сомкнуты в кулаки, но лицо выражает нервное спокойствие. Вижу, её что-то беспокоит.

— До встречи, — я не стал напрягать её дальше и поспешил уйти, тогда Алиса крикнула мне в спину, что едет не одна, а с двумя чертовски сильными девушками.

Я, не поворачиваясь к ней лицом, кивнул, а потом усмехнулся. Для чего-то доказывает мне, что она сильная и её подруги такие же. Она немного чудаковатая, но мне нравится, как искренни она разговаривает.

Возможно, было слишком рано узнавать её номер телефона, но я ничего такого в этом не увидел, а вот она поняла мои намерения не такими, какими я хотел их показать.

Я вернулся домой, и моя мать сразу накинулась на меня с расспросами об отце. Я ещё не успел снять обувь, как мамаша, дёргая передо мной пачкой таблеток, снова угрожала мне своей смертью.

— Как Костя? Ты всё ему передал? Его там не бьют?

Я вырвал из её руки таблетки и кинул на пол. Женщина посмотрела на них и заревела.

Мне жаль маму, я не отрицаю, но я не первый год терплю подобное, всё это вошло в привычку.

В квартире давно нет уюта, всё покрылось пылью, и пахнет плесенью. Я покупаю продукты на деньги, что зарабатываю, перебиваясь с одной работы на другую. Из-за отца на нормальную работу меня не берут.

Я рассказал женщине, что её муж в слишком полном порядке, и вошёл в свою комнату. Единственное место, где было чисто и пахло свежестью. После суда, где Константину вынесли приговор, я помешался на чистоте.

Я мог убираться в комнате целый день и всё равно был недоволен. Мать не даёт мне прибраться в квартире, она говорит, что стены запомнили моего отца, а тряпками, мылом и водой, мы его смоем.

Оба моих родителя поехали головой, а я боюсь, так сильно опасаюсь, стать третьим сумасшедшим в семье Эвансов.

Никита Эванс, Константин Эванс, Кристина Эванс — самая сумасшедшая семья в городе.

Я уезжаю на месяц. Беру с собой практически все свои вещи, и оставляю половину своих сбережений матери. Мне хотелось заплакать, когда мама не хотела отпускать меня, держа за плечо около открытой двери на выход, но я давно разучился лить слёзы. Становиться взрослым пришлось чуть раньше, чем мне хотелось.

Иду к автобусу, нужно пройти 6 километров, но мне это в радость. Я люблю гулять один, особенно когда на улице тепло.

Я всё ещё слышу голос мамы, он повышается и становится до ужаса тихим. Ни автобусы, ни дети, что кричат на всю улицу, не заглушают её сдавленный, трескучий голос: «Уйдешь, меня больше не увидишь!» «Прочь!» «Сынок, прошу, не уезжай, — всхлип. — Кто же за отцом поухаживает».

Сама она ходить к нему отказывалась, говорит, слишком постарела с того дня, когда его засудили. Не хочет показываться перед ним такой… не молодой… и не невинной…

Как только у меня появится своя семья, я не позволю им страдать, как сам и как моя мать. В последнее время я часто думаю о женитьбе, но последняя моя попытка отношений закончилась неудачно:

Её звали Полина, для меня она была красивее всех, но другие считали её серой, некрасивой мышью, она просила защищать её от других, чем я и занимался, пока не загремел в полицейский участок и не отсидел 15 суток. Тогда я понял, что иду по дороге отца, а не по своей. Я любил девушку, но пришлось разорвать отношения. Полина хотела не любви, а самоутверждаться с помощью моей силы.

Алиса

Я свободна!

Два года подряд я рассказывала о произошедшем, а сегодня дала последние показания, и моя старая жизнь обнулилась. Я начну жить по-новому, постепенно перестану бояться, оглядываться, а самое главное, я начну общаться с противоположным полом.

Никита, мой новый знакомый, мне понравился, он первый увидел, как я прощаюсь со своей старой жизнью: выкинула обручальное кольцо, которое носила для вида, чтобы люди рядом думали, что меня будут искать, если я пропаду.

Две мои подруги Рита и Валерия, пошли со мной по новому пути, мы втроём едим в санаторий, где они будут помогать мне в достижение моей главной цели: Доверять мужчинам.

Начну я с Никиты, который приближается к автобусу и ко мне, всё быстрее. Почему-то я не могу смотреть ему в глаза. Цвет радужки его глаз меня пугает так, что ничего не пугало уже как два года: золотой песок под голубоватой водой — его глаза были чуть темнее такого цвета, необычно, красиво, и… пугающе.

— Ты про него говорила? Он тебе лыбится, — Рита у моего уха, она шепчет и смотрит на Никиту.

Я смотрю на серые кеды парня, которые практически идентичны цвету пыльного асфальта.

Безумное желание посмотреть на его лицо, но я боюсь, неосознанный страх возникает в голове и проходит по всему телу, к пяткам.

— Привет, я так понимаю вы те самые сильные подруги Алисы? — он засмеялся, но уверенности в смехе я не прочувствовала.

— Вот как она охарактеризовала нас, — сказала Рита и отошла от меня, протягивая руку Никите.

Парень посмотрел на её тыльную сторону ладони и пожал ей руку, на что моя подруга нахмурилась.

— Рита у нас девушка, привыкшая к поцелуям, — Валерия рассмеялась, а Рита легонько ударила её по плечу.

Я непохожа на подруг, а так хотелось бы. Они весёлые, ничего не боятся, готовы к приключениям, и рады познакомиться с новыми парнями.

Никита провёл пальцами по лбу, затем запустил их в светлые, кудрявые волосы и улыбнулся.

— Я не совсем дружу с хорошими манерами.

Парень поставил чемодан между ног и зажал одной рукой пластиковую, потёртую ручку.

У меня две сумки, которые натёрли мне плечо. Я кинула их на асфальт, и меня перекосило, когда я поняла, сколько грязи принесу в номер.

Водитель, в одном лице и гид, проверил наши путёвки и паспорта, затем впустил нас в душный автобус.

Рита и Валерия сели рядом друг с другом, резко прыгнув на сиденья. А я, неподвижно стояла около Никиты и не понимала, как поступать. Он смотрел на меня, а я рассматривала мелкий шрам на его щеке.

— Хочешь сесть к окну?

Парень отошёл с желанием пропустить меня, но я в отрицании покачала головой.

— Она сидит только около прохода, — пояснила Валерия.

Никита, кивнув пару раз, прошёл мимо меня и плюхнулся на сиденье у окна. Я бросила сумки на полку сверху и села рядом с парнем. Я подвинулась от Никиты подальше, чтобы наши плечи не касались.

На моём теле, душе и сердце, много рубцов, они, как раны, уже зажили, но отпечатки остались.

Я боюсь повторения того, что со мной произошло. Никогда не хочу услышать слова о солнце.

— Я впервые еду в санаторий, раньше я бывал только на море, и то с родителями, — сказал Никита, когда автобус тронулся.

— Я один раз была в детском лагере, мне не понравилось, — я хмыкнула, вместо того, чтобы посмеяться. Всё тело находилось в напряжение, даже кости, по ощущениям, налились свинцом.

— Детский лагерь, — мягко произнёс парень и повернулся к окошку: — Моя мама не пустила меня в лагерь, когда я так хотел.

— Почему?

У меня нет около него очевидного страха, есть чувство доверия, лёгкости, но это только если он не смотрит на меня.

— Мне было 16, когда мама захотела, чтобы я постоянно находился с ней рядом.

Никита вынул из кармана горсть леденцов в разноцветных фантиках. Одну конфету парень освободил от обёртки и закинул в рот, а остальными поделился со мной и подругами.

По запаху я поняла, что он взял яблочную конфету, а мне досталась апельсиновая.

— Меня укачивает в наземном транспорте, — поделился Никита.

Я хотела узнать, почему его мама так сильно желала нахождения сына рядом с ней, но промолчала, дабы не показаться слишком надоедливой.

— Алису один раз стошнило на корабле. Её на волнах укачивает, — Рита прямолинейная, порой не понимающая, где лучше помалкивать, но я обожала свою подругу, хоть сейчас я захотела закрыть ей рот.

В щёки ударил жар, и я принялась сосать конфету быстрее, стараясь скрыть свой стыд. Я издала странный звук ртом, и плюнула на спинку кресла впереди себя. Никита рассмеялся и девчонки за нами тоже засмеялись.

— Ну, стошнило пару раз, ничего такого в этом нет, — хотела сказать так спокойно, чтобы никто не заметил, как я разнервничалась из-за слов Риты, но получилось, что я оправдалась.

Ехать рядом с парнем, ехать в место, что далеко от дома, я чувствую, как моя жизнь меняется. Но сдавливающее ощущение в груди и внизу живота не позволяло мне расслабиться.

Я хочу прекратить испытывать боль, слышать ЕГО голос в голове, но никак не могу избавиться от воспоминаний о НЁМ.

Поначалу мне не понравились волосы Никиты, но сейчас всё поменялось, его светлые кудри спадали на округлый лоб, и парень убирал пряди со лба длинными, худыми пальцами.

Я совсем недавно перестала бояться смотреть на мужские руки, и мне нравились руки Никиты, они крепкие, рабочие, видно, что он не белоручка.

Ехать три часа, поэтому я взяла с собой книгу и сейчас, щурясь, чтобы разглядеть текст, я пыталась читать.

Меня тревожило тепло от парня рядом со мной. Я хотела посмотреть на Никиту, взглянуть в глаза и найти нить своего страха, но у меня ничего не получалось, как только я поворачивалась на него, а он на меня, я снова утыкалась в книгу.

Рита и Валерия сопели сзади нас. Обе девушки любили бодрствовать ночью, а днём высыпаться. В отличие от меня, они не боялись клубов и людей.

— О чём книга?

Я вздрогнула, когда лицо Никиты оказалось рядом с моим, он попытался прочесть текст книги, но я захлопнула её и отодвинулась, практически падая на пол с сиденья.

Он глянул на меня и подвинулся вбок.

Я хочу объяснить своё поведение, но только я открывала рот, чтобы рассказать о том, что со мной произошло, я стопорилась. Последние, кто слышал о моей истории, это подруги.

Моя память начинала работать сильнее, когда я говорила об этом, я тотчас оказывалась в сыром сарае, а затем в кабинете психолога.

— Детектив. Обожаю разгадывать, кто виноват, раньше, чем об этом расскажут в книге.

— И что сейчас там происходит? — его голос убаюкивал, но в то же время я просыпалась, оживала. Я начинала чувствовать, что живу в реальном времени, а не в закоулках памяти.

— Убили дворецкого.

— Эй, я хотел сказать, что дворецкий убийца, — Никита захохотал, и я улыбнулась.

— А вот нет, — я покачала головой.

— Убийца Виктор, муж училки главной героини, — Рита проснулась, и громко выкрикнула, заметив обложку книги в моих руках.

Я закатила глаза. Это уже 5-я книга, которую она прочла раньше меня и расскрыла всё заранее.

— Что же ты за человек, — я завыла, и спящая Валерия заскулила.

Через три с половиной часа мы доехали до санатория. Я видела фотографии здания, где нам предстоит жить, но, выйдя из автобуса, я немного удивилась — здание не похоже на то, что было на фотках, оно оказалось даже лучше: Полукруглое, четырёхэтажное, с большими пластиковыми окнами. Один корпус был, как отель, там номера, столовая, бассейн во дворе, а второй корпус, соединённый с первым, предназначен для процедур по туру санатория.

Никита взял мои сумки, и мы неспешно пошли к отелю. Я ещё никогда не чувствовала такой заботы от мужского пола.

Подруги хихикали надо мной, потому что я не захотела взять чемодан, и вместо этого я мучилась со своими сумками, и теперь они шушукались, что я специально взяла сумки, чтобы припахать милашку Никиту.

На ресепшен мы получили ключи от номера. Никита будет жить на третьем этаже, а мы, с девчонками, на втором.

Я настаивала взять отдельный номер, но подруги встали в позу и не захотели оставлять меня одну, поэтому жить мы будем в одной комнате втроём.

Каждому дали по буклету, где было написано, что находится в первом корпусе, а, что во втором. Меня обрадовал бассейн и баня. Ещё, в 100 метрах от отеля, есть озеро, в котором можно купаться. Трёхразовое питание, разные процедуры, иногда развлекательная программа по вечерам.

Никита остановился на втором этаже и передал мне сумки. После этого он снял свою футболку и кинул её на плечо. Я отвернулась, принимаясь осматривать одинаковые двери номеров, расположенных с двух сторон узкого коридора.

У Никиты красивое тело, я впервые вижу вблизи такое накаченное, совсем не рыхлое тело. По его туловищу стекали капли пота, меня тянуло смахнуть их, но я боялась даже взглянуть на его накачанную грудь.

— Встретимся на обеде? А потом, если вы не против, можем сходить в ближайший аквапарк.

Я раскрыла буклет, пробежала глазами, но аквапарка не увидела. Никита прикоснулся к моей руке и буклет медленно полетел вниз, несколько раз прокрутившись в воздухе.

Я попятилась назад, смотря на место, которое тронул Никита. Рита и Валерия поставили руки, и я спиной наткнулась на их ладони. Если бы они не сделали этого, я бы сбежала отсюда.

Вот так я хочу начать всё по-новому?

— Извини, — Никита показал моим подругам ключ с выведенными цифрами. — Приходите, если что понадобится. Захотите со мной в аквапарк, скажите на ужине.

Парень пошёл к лестнице, а затем побежал по ступенькам наверх.

— Алиса, это обычная вежливость.

Валерия открыла дверь номера и пропустила нас с Ритой.

Сейчас мои руки мне не подчинялись и не прекращая дрожали. Остаточное явление старой жизни.

— Я знаю, — кинула сумки в угол, и плюхнулась на мягкую, аккуратно застеленную кровать. — Я случайно отошла от него, не хотела.

Подруги легли по бокам меня, и мы взялись за руку.

— Прикольный парень, — сказала Валерия

— На милого барашка похож, — мы с подругами захихикали.

На месте, где он меня тронул, необычно приятно покалывало.

— Пойдём с ним в аквапарк?

— Нет, — решительно отказала я.

— Будем сидеть в номере? Бояться выходить? Ты этого хотела, Алиса? — Рита никогда не жалела меня, она считала, что это лишь усугубит ситуацию.

— Нет, — менее уверенно ответила я.

— Тогда решено. Этот вечер мы посветим новому знакомому.

Валерия отпустила мою руку, встала с кровати, и начала разбирать свои вещи. Номер на троих, шкаф один, поэтому нам пришлось спорить, и чуть ли не драться за полки в шкафу.

Зайдя в душ, я сделала ещё один шаг к нормальной жизни: я сняла одежду, оставаясь полностью голой. Я два года мылась в трусах-шортах и футболке, одежда помогала мне чувствовать себя хоть немного, но в безопасности.

Я стараюсь не смотреть на свои ноги, в глаза бросался шрам на бедре. Его оставил ОН, тот самый, что убил часть меня, и не только морально, но и физически.

Закрыла дверь на щеколду, проверила пять раз, что дверь просто так не открыть, и принялась мыться.

Я слышала голос подруг, но, когда они замолкали, я с трудом держала себя, чтобы не одеться и не спрятаться за корзиной для белья.

Проспав до самого вечера, мы проснулись по будильнику, и полусонные поплелись на ужин. Если подруги решили идти с тем парнем в аквапарк, то дневной сон поможет нам не уснуть под водой.

Вошли в столовую, сразу бросая взор на длинный стол, с разнообразными блюдами, и на людей, что толпились около него, набирая еду по тарелкам.

Я уже приметила, что буду есть, но, приближаясь к столу всё ближе, я забывала о своём выборе. Знакомые болезненные ощущения, острые, как заточенные ножи, проскользнули в меня. Я не смогла отвернуться от взгляда Никиты, и глаза, чуть темнее золотого песка, поднимали во мне старые страхи и ужас, что сейчас взрослый мужчина ляжет на меня и начнёт делать больно.

Пришла в себя, когда упёрлась животом в стол и уронила пару вареных яиц на пол.

Никита отвернулся, что-то мне подсказывает, ему неприятна подобная реакция на него.

— Успокойся, — прошептала Валерия, передавая мне тарелку в руки. — Ты хочешь детей?

— Да.

— Тогда тебе придётся поверить, хотя бы одному парню.

— А этот парень знает, что вы с ним детей планируете? — Рита уже положила на тарелку два салата и сэндвич с сёмгой.

— Ничего я не планирую, — воскликнула я.

— Я пойду присяду к нему, чтобы он не подумал, что мы какие-то дикие, — сообщила Рита и, слегка виляя попой, пошла к столу Никиты.

Валерия дождалась, когда я положу себе поесть, затем мы с ней пошли к Никите с Ритой. Они над чем-то смеялись, я неосознанно заулыбалась.

— Я уронила вилку, а после, у Никиты из рук выпала ложка, — начала рассказывать Рита.

— Это так смешно? — проворчала Валерия.

Я села рядом с Никитой, потому что девочки специально создавали такие условия, чтобы я была с ним как можно ближе.

Изгнать мои страхи можно только показав, что не все такие, как ТОТ САМЫЙ, а если я не буду общаться, то и понять этого не смогу.

Я чувствовала запах еды, но дурманящий аромат от Никиты перебивал его, что-то похожее на запах костра и фиалки. В моей комнате стояла фиалка с розовыми цветочками, и от неё всегда вкусно пахло, вот если добавить к этому запаху ещё и костёр, то можно почувствовать аромат с кожи Никиты.

— Никита, почему ты приехал сюда один? — Валерия, ей нужно знать как можно больше. Она хочет просканировать человека с ног до головы.

— Захотелось отдохнуть от обыденности, — он поморщился.

— Понимаем, — Рита, я и Валерия, кивнули друг другу.

— Спасибо, что составили мне компанию, — Никита поднялся, взял свой поднос, пнул ногой стул, чтобы задвинуть его под стол.

— Мы пойдём с тобой в аквапарк, — выкрикнула, не ожидая, что смогу так храбро согласиться на его приглашение. Натянула улыбку и уголки губ задрожали от напряжения.

Никита обернулся на меня, взглянул на мои губы, и начал приближать руку к моему лицу, я оторопела, зажмурила глаза, а уже через секунду ощутила, как палец парня проводит по коже щеки.

Это не больно, наоборот, слишком приятно. То место пронзило покалыванием, и мне захотелось открыть глаза, я даже не попятилась, осталась сидеть на месте.

Никита заулыбался, и показал палец, на подушечке лежал листочек петрушки. Я хмыкнула и рассмеялась. Ничего незначащий знак, просто убрал с моего лица крошку, а я сжалась так, будто снова в вонючем сарае. Всё бывает по-другому, я же об этом знаю, я не всегда так жила.

— Встретимся через час у входа, — Никита дунул на палец и зелёный листочек плавно полетел на пол.

Никита ушёл, и мне вдруг захотелось начать есть быстрее, чтобы скорее переодеться и оказаться у входа.

Подруги щурились, когда смотрели на меня, а я посмеивалась над самой собой. Я положила ладонь на место, где недавно был палец парня, и испытала в теле такую невесомость, что опешила от подобных ощущений.

— Не так уж и плохо, когда тебя трогает парень, — сказала Рита.

У неё каждые две недели новый ухажёр. Мои подруги красивые, но у меня нет ощущения ни полноценности рядом с ними, наоборот, я чувствую с ними себя лучше, чем на самом деле есть.

Рита периодически собирала длинные волосы до поясницы, в пучок. Но сегодня подруга размахивала своими волосами так сильно, что людям приходилось от неё отходить, чтобы не получить длинными прядями по лицу. Валерия мечтает о таких же волосах, как у подруги, но пока они дотягивали только до начала лопаток.

В номере переоделись в купальники, положили сменную одежду и полотенца в сумки, и поспешили на первый этаж. Я частенько опаздывала, но сегодня я торопилась как никогда.

Глава 2

Никита

Я почувствовал, что оставил свою настоящую жизнь с матерью и отцом.

Но в новом городе, временном жильё, я вдруг нормально задышал, смог подавить комки в груди, которые неизменно разрастались в грязной квартире, в моём родном городе.

Девчонки, с которыми я познакомился, были весёлыми, мне приятно находиться в их компании, но я всё время думаю, чтобы они сказали, узнав, кто мой отец.

Рита самая яркая из троих, а Валерия любознательная, а вот Алиса, смотрит на меня так, будто боится. Я уже два раза коснулся её, и каждый раз она вздрагивала.

Три подружки опаздывали на три минуты, я смотрел на наручные, водонепроницаемые часы, как услышал девчачий смех.

Я покачал головой для самого себя, и улыбнулся, завидев девушек. Алиса единственная, кто надела штаны, а не шорты, как её подруги. Мне хочется разгадать её, понять странное поведение, но так, чтобы не давить на неё.

— Понимаю, что парень должен ждать девушек, но из-за вас, опаздывающих, мы пропустили высокую волну в одном из бассейнов аквапарка, — я отчитал их, и они перестали улыбаться.

— Ой, да ладно тебе, — Рита схватила пальцем мою закрученную прядь, спадающую на лоб, и попыталась распрямить её.

Кучерявые волосы достались мне от матери. Я ненавидел эти кудряшки и порой я распрямлял их плойкой, но после этого я становился похож на мужеподобную девчонку.

Рита не первая девушка, что хочет потрогать мои волосы, поэтому я молча подождал, когда она перестанет тянуть прядь.

Алиса отказалась ехать на такси, поэтому мы толкались в душном автобусе с потными от жары людьми.

Я готов пройтись пешком, доехать на такси, но терпеть не мог наземный транспорт, тем более меня укачивало.

Когда мы подъехали к нашей остановке и двери открылись, я выскочил из автобуса самый первый, наклоняя туловище, чтобы отдышаться. Я не думал, что мы поедем на автобусе, и даже не взял с собой леденцов.

Почувствовав ладонь на своей спине, я сделал глубокий вдох. Выпрямился и заметил около себя Алису, она хоть и дрожащими руками, но касалась моей спины. Что-то мне подсказывает, для неё это большой шаг.

— Вот мы и доехали.

Мы стояли около огромной, подсвеченной голубым, аркой. Если поднять голову, можно заметить высокие, различные водяные горки. Даже отсюда слышались радостные и испуганные вопли катающихся людей.

— Я в порядке, — поправил лямку на рюкзаке, и повёл девушек на вход.

Купил на кассе аквапарка четыре билета, а потом довёл подруг до женской раздевалки, а сам пошёл в мужскую.

Не знаю отчего, но мой взгляд падал на янтарные глаза Риты, но останавливался всегда на Алисе. Смотря в её глаза, мне представлялся асфальт с одной пробивающийся вверх травинкой, которая очень хотела жить: Серо-зелёные глаза излучали грусть и непомерную радость.

Я сел на мокрую скамью и принялся переодеваться. Около меня пробегали голые детишки, и я отворачивался как мог. Чересчур сильно я боялся, что-нибудь почувствовать, посмотрев на детей.

Ополоснулся под душем и вышел к бассейнам. Раз пять я поскользнулся в резиновых тапочках на скользком, мокром полу.

Девочки уже были переодеты и ждали меня. Валерия стучала пальцем по кисти руки, намекая на время.

Я покачал головой и подошёл к ним.

— Не получится. Мы не договаривались, во сколько встретимся.

Вода шумела, люди кричали, пробегая рядом, брызгаясь холодными каплями со своих тел.

Мне было немного некомфортно от своих плавок: чёрная, влажная ткань, облепила мой мужской орган, и появлялось желание прикрыть его полотенцем.

На Рите красный купальник из одних верёвочек, на её белой коже проявились мурашки, а соски, которые явно очертились от холода, набухли.

А вот на Алисе смежный, бордовый купальник и тонкие шорты. Выглядело забавно.

Валерия, в своём абсолютно обычным чёрном купальнике, прыгнула в ближайший бассейн, и начала брызгаться.

Девчонки завизжали, а я, подняв руки, оттолкнувшись ногами об пол, погрузился в тёплую воду рядом с ней. Я закашлялся, когда вынырнул, слишком много воды попало в нос.

Валерия продолжала брызгаться, но я мог ничего поделать, от хлорки глаза щипало, и я не мог увидеть её, чтобы остановить.

— Барашек потерял кудряшки, — закричала Рита около моего уха, и я засопел.

— Барашек, как банально.

Я нырнул под воду, заставил себя открыть глаза, и схватил девчонку за ноги, она завопила, но я не останавливался, поднял её и понёс в середину бассейна на плече, она рыпалась, пока я не кинул её в воду и не принялся щекотать, тыкая пальцами в бока.

— Что ты делаешь? — сквозь её смех я понял, что схватил не Риту, а Алису. Из-за водяной пелены на глазах, я не сумел рассмотреть кого хватаю.

— Упс, — я засмеялся и убрал от неё руки. Её глаза были мокрыми от воды, но, кажется, она вот-вот расплачется.

— Не надо меня никуда таскать, я этого не люблю!

Люди обернулись на кричащую Алису. Я извинился и решил пойти к горке самостоятельно. Но мою руку остановили женские пальцы, и Рита с Валерией оказались рядом.

— Извини, — тихий голосок Алисы пробрался в меня, сквозь остальной шум.

— Я виноват, — спокойно отреагировал я и повернулся на девушек.

— Кататься, — закричала Рита и поплыла к горке, сильно отталкиваясь руками об воду.

Я поспешил за ней, хватая по пути двойную ватрушку. Вода сильно мешала бежать, но энергичная музыка и громкий смех придавали сил двигаться вперёд.

Вчетвером поднялись по лестнице к началу горки и начали решать, кто с кем поедет. Очередь длинная, но мы так долго решали между собой, что быстро добрались ко входу оранжевой, открытой горке.

Я положил ватрушку на решеточный пол и сел вперёд, затем смуглые, трясущиеся руки, обняли меня за живот. Я увидел красивые, тонкие ножки рядом с собой.

— Готова?

— Да, — Алиса ответила не уверено, но я уже оттолкнулся ногами, и ватрушка понесла нас вниз.

Я специально кричал, когда ватрушка оказывалась практически у края горки. Я вытянул ноги, поэтому мы неслись гораздо быстрее.

— Давай кричать вместе? — я повернул голову вбок, чтобы увидеть краем глазом Алису.

Девушка сидела с расширенными глазами, всё сильнее сжимая меня в своих руках. Я мог сказать, что у неё очень приятные пальцы, они скользили по моей мокрой кожи, когда ватрушку качало из стороны в сторону.

— А-а-а-а-а, — крик Алисы вывел меня на смех. Я смеялся и глотал капли, летящие из-под ватрушки.

— Зд-о-о-орово-о-о, — я перестал держаться за тканевую ручку и поднял руки, на это Алиса убрала одну руку с моего живота, и схватила за плечо, начиная опускать мою руку обратно к ручке.

Мы ускорились, приближаясь к концу горке, и, девушка сзади меня, снова закричала. Мы вылетели из ватрушки и погрузились в воду, затем одновременно вынырнули и начали смеяться, смотря друг на друга, ну, я смотрел ей в глаза, а она, опять, на мой нос.

— Вас на всё здание слышно было, — Валерия с Ритой, припарковались на ватрушке рядом с нами. Они специально не ускорялись, поэтому остались на коне.

— Алиса, всё хорошо? — Валерия спрыгнула в воду и посмотрела на подругу.

— Всё замечательно! — у Алисы произошёл порыв, она прижалась к своим подругам, сильно сжимая их в объятиях.

Я всегда думал, что девчонки скучные, с ними нельзя повеселиться, в их головах одни тараканы. Но эти три сломали моё мнение.

Дальше мы пошли на горку-воронку, но я назвал это смыв туалета, на что Рита ответила моей картой: «Смыв туалета, как банально».

Я стоял позади Валерии, что должна была прыгнуть в воронку первая, но девчонки зашептались, засмеялись, и неожиданно толкнули меня в горку, и я заорал. Ноги поскользнулись, я пытался удержать равновесие махая руками, но упал на спину, и меня закружило, заболтала, я только и видел, как синяя горка быстро вертится перед глазами.

— Нечестно, — закричал я и оказался под водой с головой.

Мне не хотелось привыкнуть к ним, но я уже начинал чувствовать, как жду их на выходе с горок, как слежу за тем, что они едят в кафе при аквапарке. Они такие открытые, что к ним быстро притираешься.

Меня цеплял характер Риты, но я всё равно смотрел на Алису: она загадочная, весёлая и очень спокойная. Я хочу открыть девушку, и ещё разок почувствовать её напор, как был на горке, когда она испугалась, что я отпустил ручку ватрушки.

Валерия держалась всегда стойко, она находилась со мной на определённом расстояние, эта девушка напоминала мне солдата.

— Все, все, торопитесь в большой бассейн, через пять минут пустят волны, — объявили по громкоговорителям, и мы встали со стульев, сытые и довольные, после неплохого перекуса.

— А ты переживал, что волны пропустил, — закривлялась Рита рядом со мной.

— Мужчины, как дети, — подала голос Валерия.

— Только мужчины могут перестать держаться за ручку единственного транспорта, когда он чуть ли не вылетает из-под нас! — Алиса поставила руки в боки, и смешно нахмурилась, улыбаясь.

— Зато весело было. Ты так забавно кричала, — я засмеялся и побежал, скользя по полу, к бассейну.

Я слышал позади себя чавканье резиновых тапок Алисы, она старалась догнать меня, но боялась упасть.

Я оказался в воде, и девчонки рядом. Три девушки окружили меня, и я занервничал, но несерьёзно, а в шутку.

— Ты сейчас тоже будешь забавно кричать, — Алиса сложила ладони лодочкой и зачерпала в них воду — капли оказались на моём лице раз, второй, третий. Я слышал, как Алиса радуется, почему-то мне стало очень приятно слышать её смех.

Валерия и Рита помогали подруге, они не давали мне убежать от девчонки, что, не прекращая, брызгалась, даже не позволяя открыть мне глаза.

Волны уже пустили и наши тела приподнимались вместе с водой. Я услышал звук удара по воде ладонью, и оказался полностью обрызган крупными каплями.

— Оставим его, — услышал Валерию, сквозь заложенные уши.

Девушки встали в ряд, и поднимали руки, как только волна оказывалась около нас. Я тёр глаза, пытаясь избавиться от щипания в них. И все волны пропустил.

Но я не чувствовал себя расстроенным, за долгое время, это первый раз, когда я хочу радоваться и жить дальше.

Время подходило к концу, и мы разошлись по своим раздевалкам. Я шепнул Алисе на ухо, что ни капли не жалею, что напугал её на горке.

Она сначала отскочила от меня, но потом встала рядом, прищуриваясь, я видел в её глазах, рассматривающих (как удивительно) мой нос, что она придумывает ответ.

— Я ещё отомщу, — сложила на груди руки, затем приподняла их и закрыла ладонями небольшие округлости.

— Буду ждать, — я засмеялся и отпустил её к подругам, что уже вошли в раздевалку.

Эта девушка чего-то постоянно боится, но, как она пытается перебороть себя, достойно уважения.

Я переоделся, встал у двери, чтобы проморгаться от остатка хлорки и от серо-зелёных глаз, которые всё чаще воображались перед глазами.

Я встречал девушек, похожих на Риту или на Валерию, но Алиса… Она непохожа на других. Она спокойная, но, если начинает веселиться, отдаётся этому целиком. После каждой трапезы, на её щеке из еды, что-нибудь-то и остаётся. А ещё у неё странный вкус на одежду, но меня привлекает её необычность.

Помотал головой, выкидывая мысли о девушке.

С тремя подругами я встретился на улице около двери на вход. Ни одна из них не высушила волосы, и сейчас они подняли головы, чтобы жаркое солнце высушило мокрые, слипшееся пряди.

Алиса глядела на небо, не закрыв глаза полностью, а Валерия с Ритой стояли с закрытыми глазами.

Я смотрю на них и не могу понять, как отец мог извращаться над такими милыми существами. Эти девушки, за один день становились мне ближе, чем мать и Константин.

— Не боитесь простудиться? — подошёл к ним, и они синхронно опустили головы, вонзаясь в меня взглядами.

— А ты?

Валерия указала пальцем на мой голый торс. В жару я не любил ходить в верхней одежде, тем более если подруги опять захотят поехать на автобусе, то в рубашке я спарюсь.

— Ты качаешься или принимаешь стероиды? — Рита подтолкнула Алису ко мне ближе, та врезалась в меня, и я, не задумываясь, приобнял её одной рукой.

Девушка приоткрыла рот и тяжело задышала, зрачки практически заняли всю площадь радужной оболочки, и её тело обмякло в моих руках. Одна слезинка потекла по пылающей щеке Алисы.

От подобной реакции я почувствовал себя ужасным подонком, поэтому убрал руку с её поясницы и отошёл на шаг назад.

— Извини, Алиса, — начала просить прощения Рита. — Я не хотела так сильно толкать тебя.

Алиса вытерла слезу и приподняла подбородок.

— Не зажимай меня, пожалуйста, — её взгляд направлен на меня, скулы напряглись, когда она глянула мне в глаза, и попыталась не отвернуться.

И почему все мои действия для неё кажутся, чем-то не тем, что я подразумевал? Пожал плечами, покачал головой, смахнул кудрявую прядь со лба, и пошёл на остановку.

Я помнил, как меня начинали избегать подруги, когда отца посадили. Алиса вела себя также, как они, и меня тянуло вниз, туда, откуда я долго пытался выбраться.

— Встретимся на завтраке, — крикнул я, когда поймал машину такси, открыл дверь и начал забираться внутрь.

Всё, что я смог понять, когда подруги детства начали испаряться, а друзья ненавидеть, это то, что проще уйти, чем пытаться что-то доказывать.

Алиса

Он сел в такси и уехал. Из-за меня, моего поведения, и моих дурных мыслей. Я сама обнимала его на горке, когда мы спускались на ватрушке. Я почти не возникала, когда он схватил меня и потащил в бассейне. Но, когда я наткнулась на него, и почувствовала горячую руку на спине, в моей голове забилась тревога. Мне стыдно перед парнем, что становился для нас троих другом.

— Ну, что я наделала, — я взвыла, когда машина, где сидел Никита, проехала мимо нас.

Какой это по счёту парень, которого я отталкиваю — Третий? Четвёртый?

Все прикосновения парней напоминали мне о мужчине, который неделю был моей жизнью — нет, не так, он был моей смертью. Его пальцы с мозолями, трогали все места моего тела, даже те, что не имели права. В одной его руке всегда был нож, он водил кончиком острого лезвия по моим соскам, потом начинал вести вниз, так медленно, что я видела один выход — смерть.

Но он не убивал меня, он останавливал нож на лобке, и пытался сбрить тёмные, короткие волоски, тонким лезвием. Я чувствую эту боль постоянно, вместо удаления волосков, его лезвие оставляло глубокие порезы. А потом он лёг на меня, и измазал свой член моей кровью.

— Он уехал и оставил нас, а ты считаешь себя виноватой? — Валерия вынула из кармана резинку, и сделала высокий хвост из волос.

— Никита уехал, потому что он не понимает, что со мной! Вы просто представьте, как это с его лица выглядит? Так, будто он мне противен, а он, наоборот, приятен мне, — я думала, что это Рита не может вовремя замолчать, но язык без костей, был у меня.

— Приятен? — девочки смотрели на остановку, но уже обернулись на меня, начиная улыбаться.

— Не может быть, — заверещала Рита.

— Я имею в виду, что он приятный, — подругам не помогли мои оправдания, они захлопали в ладоши: — Ах, Никита, вот сукин ты сын, — выкрикнула Рита.

Боже, я сама рада, что могу почувствовать в груди трепет. Рада, что касалась натренированное, крепкое тело Никиты, да и вообще, он правда милый.

Но глаза… его глаза… я знаю этот цвет, этот взгляд, но не верю в то, что вижу. У Солнца глаза были немного светлее.

На завтрак мы пришли раньше Никиты, поэтому сразу заняли столик на четверых. Я ощущала себя необычно, всё время бросала взгляд на вход, просматривала вид из окна, и ведь это прошло, когда Никита сел с подносом за наш столик.

— Доброе утро, — он взял в руку вилку, а в другую нож, и начал разрезать толстый сэндвич с ветчиной и сыром. Я следила за его руками, и пальцами, которые, не один раз, поменяли местоположение на ручке ножа.

— Прости меня за вчерашнее! — он вздрогнул. Я крикнула это неожиданно для всех, ещё и вскочила со стула, слегка покачавшись на ногах.

— Прощаю, — сдержанно произнёс Никита и указал на стул, чтобы я села обратно.

— Ну вот и здорово, — Рита положила под глаза два ломтика огурца, но те скатились по щекам и упали на пол. Подруга пнула ломтики под другой стол и ойкнула, а затем рассмеялась.

— Почему тебе в номере этого не сделать, — Валерия встала, подошла к соседнему столу, подняла огурец и выкинула в мусорное ведро у входа.

— Моя кожа ужасна, — захныкала Рита.

Я могу только представить, как Никита чувствует себя среди девушек.

— Нужно сходить в сауну, кожа увлажняется, — я принялась есть, но мне было так волнительно рядом с Никитой, что всё падало из-за рта.

Никита доел, положил руки на затылок, и облокотился спиной об спинку стула.

— Я вечером пойду прогуляться в центр города, заодно мне нужно купить электрическую бритву. Хотите со мной?

Я посмотрела на его лицо, и только сейчас заметила, что у него есть негустая, тёмная щетина.

— Как раз мне пора обновлять гардероб, — Рита повела плечами, и стиснула пальцы в замок.

— Стоп, стоп. Я не собираюсь болтаться по магазинам, — Никита цыкнул, Рита поджала губы в обиде.

Все доели, но продолжали сидеть за квадратным столом, с белыми, кружевными салфетками на столешнице. За большим окном виднелся лес, который, на самом деле, далеко отсюда.

Зелёные листья на высоких деревьях колыхались от ветра. Мне было не по себе, когда я пыталась посмотреть вглубь леса, но что-то и завораживало. Наверное то, что я сижу в тепле, а не бегу среди деревьев, как два года назад. А ещё больше мне нравилось видеть парня периферическим взглядом. Не могу объяснить, почему мне хочется смотреть на него, но я ловила себя на том, что краем глазом пялюсь на него.

— Я сама похожу по ним! — разобиделась Рита. Ну, что она хотела, мы знакомы с Никитой второй день, совершенно ничего о нём не знаем, как и он о нас. И водить его с собой по своим женским делам, не совсем правильно.

— Расскажу вам о себе пару фактов, чтобы не было таких обид, — с мягкостью в голосе сказал Никита: — Я люблю гулять пешком. Ненавижу магазины. Меня укачивает в транспорте, как вы уже знаете. Люблю рок. Терпеть не могу грязь там, где живу. Не люблю тех, кто опаздывает. Немного вы обо мне узнали, так что, кто готов пойти со мной прогуляться и зайти в единственный магазин, милости прошу.

Для Риты худший расклад, когда парень умеет поставить собеседника на место так, чтобы и обидеться было не на что.

Я засмеялась, фыркая и хмыкая, просто не могла смотреть на ошарашенные лица подруг. Никиты повернулся на меня и заулыбался.

— Валерия с Алисой пойдут с тобой, — Рита достала из своей маленькой сумочки тушь и карманное зеркальце. Она начала красить ресницы, нелепо приоткрывая рот.

— Я вообще-то не собиралась, — ответила Валерия.

— Я пойду с тобой, но с одним условием, — я выдохнула, чтобы не представлять себе то, что всегда возникало в голове, когда я думала об уединение с парнем.

— Алиса?

— Мы будем там, где много народу, и ещё… я знаю много методов, как вырваться из стальных объятий.

Это правда, но я не могла ничего применить, потому что тело мгновенно обмякало, и я переставала его чувствовать.

Когда я вырывалась из ЕГО рук, ОН говорил: Ты вырываешься, солнце, но мне ведь это нравится. Присядь, возьми его в рот, и успокойся.

После этих слов я ослабевала, и больше не могла шевелиться, я делала, что он просил, пока он не выходил из сарая, и я не прислонялась спиной к холодной стене, пытаясь унять ужасные покалывания внизу живота, и остановить кровь из влагалища.

— Никита, если ты что-нибудь ей сделаешь, я сама вырву тебе руки, — Валерия показала парню кулак, но улыбнулась.

Любой человек после подобных слов встал бы, и больше никогда к нам не приближался, но Никита не был любым, он кивнул моей подруги, затем посмотрел на меня.

— Мне ещё нужны руки, так что я зайду за тобой в семь.

— Главное не опоздать и взять тебе леденцов, — засмеялась, немного подшутив над ним.

— Как смешно, — растянул губы и приблизил пальцы к моей щеке, на этот раз я даже не вздрогнула. — А ещё мне не нравится, когда девушка ест, как поросёнок.

— Есть великий нехочуха, а ты великий: не нравится, не люблю, ненавижу, — я говорю с парнем, я не отвернулась от него, и даже в глаза смотрю.

— Здорово, что ты такая внимательная.

Мы подстёгивали друг друга, это мой первый опыт в таком необычном общении между мной и парнем. Даже в 18 лет я не разговаривала так, и не вела себя подобным образом, я была до такой степени правильной, что сейчас меня тошнит от меня прошлой. Вот только моя правильность не помогла мне не пойти с НИМ.

Рита и Валерия давно уже встали и стояли на входе. Они пялились на нас и самодовольно улыбались.

Я осталась с ним один на один, и не испугалась, ни на миг не почувствовала страха. Я чётко могу сказать, что Никиту я не боюсь. Хоть и видно, что он сильный, настоящий мужчина. Нет желания убежать подальше. Верю, что он никогда не запрёт меня и не ляжет сверху, закрыв большой ладонью мой рот так, что я начну задыхаться.

— Тебе нужно поучиться внимательности, — я схватила с его головы кепку и побежала с ней на выход, но, Никита, вместо того, чтобы последовать за мной, крикнул:

— В семь вечера отдай мне её.

Не играет по чужим правилам, так неинтересно.

Натянула кепку на голову и подошла к подругам.

— Вот это да.

Валерия ударила рукой по козырьку.

— Ты сейчас своровала у него его вещь, — подруга укоризненно цыкнула.

Меня так затянуло в эти давно забытые чувства, что я потерялась, совершив кражу. Пришлось вернуться к парню, чтобы извиниться и отдать кепку.

Я шла мимо стола, когда ребёнок выронил из рук вилку, и она полетела на пол, вонзаясь острыми зубцами мне в мизинец ноги.

Дальше я услышала только свои громкие вопли на всю столовую, и почувствовала зверскую, остро-режущую боль.

Я опустила глаза на кровь, капающую из-под зубчиков вилки, и схватилась рукой за стол.

— Извините меня, простите, — девочка разревелась и прижалась к своему отцу.

— Вы в порядке? — мужчина лет сорока, хотел подойти ко мне, но я завопила, чтобы он отошёл.

Кровь, мои вопли, боль, глаза светло-светло карие передо мной. Я взяла себя за плечи и задрожала. Я очутилась там, откуда с трудом сбежала два года назад.

Никита

Подруга Алисы, что-то сказала ей, и девушка, укравшая мою кепку, поникла, и пошла ко мне обратно.

На самом-то деле, я не против, что она взяла кепку, да и шла она ей. Лицо у Алисы круглое, с большими серо-зелёными глазами, и как только она надела мою кепку, я застыл, даже не смог подняться, чтобы отобрать. Мне нравится, как Алиса улыбается, и как красиво её волосы взлохматились из-за кепки.

Я никогда не видел, чтобы человек реагировал на боль, подобно Алисе. Когда зубец вилки пронзил кожу её мизинца, она, надрывно, и невероятно громко закричала. Я устремился к девушке, а она задрожала, затем её глаза закрылись, и мне пришлось подхватить её, чтобы она не упала.

Может, она не выносит вида крови?

Мне стало её так жаль, захотелось положить её на кровать и накрыть одеялом, чтобы она так сильно не боялась.

Да что это со мной такое?

Я взял Алису на руки и понес в медицинский пункт. Валерия и Рита гладили подругу по руке и тихонько-тихонько повторяли одну фразу. Мне становилось дурно:

— Это всё неправда. Ты должна успокоиться. Беги из сарая.

Я сглотнул слюну, не понимая о чём речь, и, кажется, даже не хотел знать. Мой взгляд упал на кожу её бедра: круглый шрам, с идущими от него прямыми линиями, я покачнулся, это был непросто круг с линиями — это шрам в виде солнца.

Что это? И откуда?

— Она не всегда нормально реагирует на кровь, на своём теле. Ты ничего плохого не подумай, ладно?

— Когда она придёт в себя, скажи ей, что я дарю ей эту кепку.

Я положил Алису на кушетку в медицинском пункте и вышел из кабинета. Валерия пошла за мной, а Рита осталась с Алисой.

У меня не получалось перевести дух, я был встревожен состоянием Алисы.

— Алиса девушка хорошая и психически здоровая, — начала рассказывать Валерия: — Она кое-что пережила, что ни каждому удаётся, и демоны прошлого пока не отпустили. Ты привыкнешь, — она разразилась невесёлым смехом.

— Я сам кровь плохо переношу, — я надувал щёки и выдыхал воздух.

Алиса не могла справиться с какими-то демонами, и я тоже.

Её прошлое задевает её мозг, а моё — моё тело: чистоту я полюбил, как отца посадили. Ненавижу опоздания, потому что батя приходил с работы позже, из-за того, что в это время был с теми девушками, его жертвами. Укачивает меня из-за матери, которая хотела прыгнуть под автобус, в котором ехал я. Скорее это было не укачивание, а защитная реакция мозга.

— Почему?

Девушка поглядывала на дверь, в ожидании подруги или медсстры.

— На это свои причины. Позвони, как Алиса придёт в себя, — я продиктовал ей свой мобильный номер. Она внесла номер в свой телефон, и подписала мой контакт «Барашек».

Я с детства терпел эту кличку, мне уже абсолютно всё равно. Вьющиеся волосы — это не проклятье, а дар, что они достались от матери, а не от Константина, у которого были тёмные и очень густые волосы.

Я вошёл в своей номер, и проверил свой телефон. Несколько звонков от матери меня встревожили, но я дал себе слово, что смогу отделиться от неё. Я поддерживал маму долгое время, терпел выплески злобы и истерик. Она не хотела принимать мою поддержку, она мечтала о смерти.

Включил кондиционер и встал под прохладную струю воздуха. Не люблю жару.

Тело горело, я пытался остудить его, но жар шёл не из-за высокой температуры, а изнутри меня.

Шрам солнца… Алиса сделала себе его сама, или… почему так страшно впускать мысли об отце и его стишке без рифмы?

Солнце не хочет светить мне в глаза.

Оно гаснет, когда я становлюсь их заразой.

Мои маленькие солнышки, как молодые девочки.

Я оставлю их про запас.

Я пошёл на балкон и лёг на лежак, стоящий прям посередине широкого, открытого балкона.

Отсюда я мог видеть бассейн в виде дельфина, и кусочек дороги, по которой редко проезжали автомобили. Я, наконец-то, смог почувствовать комфорт, а в оставленной жизни, я ощущал лишь злобу.

Я всегда любил отца, он был для меня всем. Константин учил меня ездить на велосипеде. Включал ужастики, пока мама не видела. Доставал для меня чипсы с верхней полки, а самое главное, он был моим самым близким человеком, моим любимым папой. И как этот человек мог оказаться маньяком-насильником?

Глава 3

Алиса

***

— Не реви, скажи своё имя, — он не кричит, пытается говорить мягче, но его голос хрипит, и моё тело бьётся в ледяной дрожи.

Последнее, что я помню — это крупный кулак, летящий мне в голову. В висках непрекращающаяся боль, она изнуряет меня, но из-за панического страха я понемногу перестаю её ощущать.

Не могу выдавить из себя ни слова, из-за рта выходят громкие всхлипы. Перед глазами плывёт, я не могу рассмотреть, где нахожусь. Не могу двигать ни руками, ни ногами, я стараюсь, но толстая верёвка стирает кожу запястий и щиколоток. Слышу тиканье часов, карканье ворон и неистовое биение сердца.

Я дышу так часто и так тяжело, что не могу держать голову, она словно сама по себе болтается на шее.

Пахнет сыростью, я чувствую себя в болоте. По щекам текут слёзы, я не могу стереть их, я тону в своих слюнях, слезах, и криках о помощи, когда начинаю осознавать, что заперта здесь с каким-то мужиком.

— Солнышко не может так кричать, у него нет рта.

Психопат передвинулся к моему лицу, через мутную пелену на глазах я пытаюсь рассмотреть мужчину, но у моих глаз оказываются его мозолистые ладони, принимающиеся давить мне на глазные яблоки, вдавливать их в череп всё безумнее.

— Отпусти, — я ору в пустоту, ясно слыша только своё отчаянное эхо.

От боли немело всё лицо, я постепенно начинала чувствовать глазные яблоки прямо у себя в голове, бьющиеся об мозг. Но сумасшедший вдруг убирает руки, и я понимаю, что глаза никуда не делись, но я не вижу ничего, кроме тьмы. Я ослепла?

— Дрянь, — щека взрывается в резкой боли.

Боясь лишиться зрения, я вырывалась, калеча не только себя, но и маньяка. Я билась головой об стену, дубасила завязанными руками по мягкому животу мужчины. Дрыгала ногами, стараясь врезать ему коленом по выпирающему кадыку, за это и получила пощёчину, почти не ощущаемым ударом из-за головокружения и оглушающей острой боли в глазах.

— Тогда я буду называть тебя солнышком, ты ведь так ярко светишь, а внутри тебя также тепло?

В глазах появляется свет, и становится очень тепло.

— Она пришла в себя, — я слышу крик Риты и вижу капельницу рядом с собой.

Я опять побывала в бездне.

— Зачем это? — я киваю на капельницу и на свою руку с шприцом в вене.

— Обычные витаминки.

Подруги помогли мне встать, когда со мной закончили все нужные процедуры.

Мизинец забинтован, и я кое-как втиснула ногу в тапочку.

Хромая, постанывая, но я всё-таки уговорила Риту и Валерию пустить меня к Никите, к которому пришлось ещё и подниматься. Подруги рассказали, что он схватил меня на руки и принёс в медпункт, а ещё он подарил мне свою кепку.

Валерия вынесла мне упаковку шоколадных конфет из номера, и я понесла их парню.

Отключилась вовсе не от боли, а оттого, что в это время, светлые карие глаза показались прямо передо мной. Я испугалась, что он захочет закрыть мне рот за крики.

Постучала в дверь, но совсем легонько прислоняя кулак к двери в номер Никиты. Парень не сразу открыл, и я уже готова была сбежать, ну, как сбежать, медленно поплестись к лестнице.

— Привет, — Никита распахнул дверь, и я отвернула взгляд от его голого торса.

Он посмотрел на мой забинтованный палец.

— Болит?

— Уже не так.

Не поднимая взгляда, я протягиваю ему упаковку конфет. Он в недоумение смотрит на мои руки.

— Мне сказали, что ты принёс меня в медпункт. В знак благодарности я принесла тебе конфеты.

— Сама их съешь, тебе нужнее. И вот что: я не люблю шоколад, — когда он рассмеялся, я подняла на него взгляд, и всё-таки смогла натянуть улыбку.

— Хочу сказать тебе, что я не всегда на всё реагирую подобным образом. Я неизбалованная девчонка, как может показаться.

— Я так не думал.

Всё равно не узнаю, правду ли он говорит, но хочу, чтобы его слова были искренними.

— Зайдёшь?

Никита отходит от двери. Я гляжу в его стерильный номер: уборщицам вообще можно не заходить сюда. На стуле ни одной вещи, пока у нас, с девчонками, гора одежды, перемешенной с грязной и чистой. Я чувствую прохладу, направляющуюся на меня от включённого кондиционера. И даже так на шее Никиты блестят несколько капель пота.

— Нет, спасибо.

Я ещё пыталась отойти оттого, что вспомнила, лежа без сознания. И глаза Никиты, смотрящие хоть и с добротой, но растягивали этот момент.

— Может, пойдём сегодня в магазин раньше? В сауну я уже не пойду.

Он вскинул одну бровь. Никита часто поднимал только одну бровь, чаще это была правая, но иногда и левая.

— Ты не сможешь пойти со мной, — категорично сказал он.

Никита вошёл внутрь номера, пнул дверь в ванную, и вытянул с крючка белое полотенце. Затем он вернулся ко мне обратно, начиная вытирать шею, потом грудь с короткими чёрными волосиками, полотенцем.

Я выдохнула, и неосознанно провела языком по губам. Что-то мне стало ещё жарче, чем было. Жар ударил по телу, как будто я окунулась в него.

Поразительные ощущения. И неужели они пробрались в меня из-за полуголого парня?

— Я пойду и точка. Покажу тебе, что я не только нытик и слабачка.

Плакала при нём. Отталкивала как истеричка. Потеряла сознание из-за какой-то там вилки. Достаточно вести себя, как принцесса на горошине.

— Нет, не идёшь.

Он действительно спорит со мной, а я реально не знаю, как продолжать отстаивать своё желание пойти с ним.

— Я подожду тебя здесь. Бери что нужно, и погнали.

Облокотилась об дверной проём.

— Я и не думал, что ты умеешь перечить, — даже смотря на его нос, я смогла заметить в его глазах издевательские, но безумно нежные искры.

— Ты ещё стоишь и болтаешь?

Уложив лоб на дверь, Никита начал смеяться. Я вот смотрю на парня, и мне хочется тоже рассмеяться, а ещё забрать из его рук полотенце, и вместо него протереть его влажную, блестящую кожу, пальцами. Желание потрогать парня? Я два года пыталась вспомнить его, а сейчас ощущаю его к парню, что знаю не больше трёх дней.

Никита успокоился, подошёл к шкафу, взял из одной аккуратно уложенной стопки вещей, шорты и футболку.

Затем он вошёл в ванную и вышел в одежде, что взял из шкафа.

Он спускался по лестнице не торопясь, всегда поддерживал меня за локоть. Наступать больно, эта боль проносилась по всей ноге, но я кривила лицо только когда Никита отворачивался, а вместо: ой и ай, я прикусывала зубами щеку.

Из-за касаний его пальцев моей кожи, я была в некой взволнованности, а ещё голова находилась в лёгком дурмане.

Я предупредила подруг, что ухожу с Никитой. Они сказали, что я должна доверять, а не искать подвоха в словах или действиях.

— Так мы будем идти долго, но это здорово, что мы сможем насладиться городом не впопыхах.

Нужно было переодеть обувь, тапочки натирали бинт, и тот скользил по ране.

В чужом городе многолюднее, чем в моём, родном. Здесь шумно, и пахнет рыбой.

На палец всё больнее наступать, я замедляюсь всё чаще, и Никите приходится делать то же самое.

Я озарялась по сторонам, чтобы люди меня не задавили.

— Уже пожелала, что пошла со мной? — Никита идёт, то слева от меня, то справа, зависит оттого, где больше людей. Пытался защитить меня от толкучки, но не всегда удачно.

Люди бежали, кричали, смеялись, толкались. От суматохи немного кружилась голова, и нервно бегал взгляд.

— Пожалела, что от такси отказалась.

Страх оказаться в чужой машине с левым для меня человеком, был выше моей боли.

— У тебя была девушка? Или есть?

Я смотрела на парочку впереди нас: парень и девушка держались за руку. Смотря друг другу в глаза, они шли вперёд, ничего не замечая вокруг. Большой палец высокого парня поглаживал ладонь любимой.

— Была. Но сейчас у меня никого нет. Метишь на меня? — Никита повернул голову на меня и принялся часто-часто поднимать и опускать брови, его светлая радужка глаз темнела, когда брови отказывались сверху.

Я рассмеялась над ним, и остановила мысль, пролетавшую в голове: Мечу ли я на него?

— Аккуратнее, — он дурачился и не смотрел на дорогу, мне пришлось быстро среагировать и схватить его за низ футболки, чтобы оттащить от мчавшегося на него велосипеда.

Велосипед стремительно проезжает мимо нас с визжащим свистом, и мы отскакиваем на людей около нас.

— Ох эти велосипедисты, — пробубнила старушка, на которую упал Никита.

Народ пихается локтями, наступает на пятки, я от боли в пальце перестаю вообще, что-либо понимать. Если мне наступят на ногу ещё раз, мой мизинец оторвётся.

— Надоело, — выкрикивает Никита и неожиданно хватает меня, укладывая на руки. От испуга я хвастаюсь руками за заднюю часть его шеи.

Он понёс меня скорее к магазину электроники. Я засмеялась, и не стала сопротивляться, я же вижу, что он не меняет траекторию, и не пытается завести меня в лес.

У него такие сильные руки, что я не чувствую, что меня держат, я будто лечу сквозь толпу.

— Ну а ты, в отношениях?

Подпрыгиваю на его руках, и чем больше он ускоряется, тем сильнее меня качает.

— Нет.

Отношения — это поцелуи, объятия, доверие… И секс…

А секс — это насилие, боль, страх.

Люди цыкали и обходили нас стороной, я задевала их ногами, чем сильно их бесила.

Так в груди тепло и приятно, когда тебя несут, и когда вкусный запах с кожи парня пробирается в нос. Сегодня Никита не пахнет фиалками, скорее сегодняшний запах похож на лимон вперемежку с сахаром.

Я касаюсь боком его груди и ощущаю, как пальцы парня скользят по моему другому боку. Даже если постараюсь, не смогу сказать, что эти ощущения мне неприятны.

Никита щурился, когда мы выходили из тени. Солнечные лучи падали на щёки парни, пока снова не исчезали за домами.

— Готова?

Мой новый друг встал на лестнице, ведущей к двери магазина электроники. Я помотала головой в отрицании, и парень продолжил меня держать.

Я улыбалась, смотря на лицо Никиты, а он шарил глазами около моих губ, затем поднимал взгляд на мои глаза. Из-за частого прищуривания на лбу Никиты образовались мелкие морщинки, а в них поселились небольшие капельки пота.

Почему я любуюсь им, а не отворачиваюсь? Рассматриваю каждую родинку и опять останавливаю взгляд около его темно-светлых, необычных, и редких глаз. Такой цвет я видела только у одного человека, и никак не могла сообразить, как получилось, что у Никиты практически такой же цвет глаз, как и у моего насильника.

Из колонок, висящих на стене около двери магазина, женщина рассказывала об акциях на электронику, но все её слова перепутывались, смешивалисья с уличными, громкими звуками, но, когда начинает говорить Никита, я его прекрасно слышу, и даже прислушиваюсь к ноткам баса:

— Я тебя отпущу, хорошо? Возьмёшь меня под локоть, и я буду тебя придерживать. В магазине не так много людей.

Приходится согласиться, и парень ставит меня на землю. Подпрыгнув пару раз на одной ноге, ставлю раненную на асфальт.

Протянул мне согнанную руку, и я схватилась за локоть.

Никита был прав, в магазине не больше пяти людей. Прохладно, и я радостно вздыхаю.

— Почему ты не пользуешься обычными бритвами?

Проходим мимо микроволновок, и я вспоминаю свою маму, которая терпеть не могла разогревать еду в микроволновке: Еда, разогретая на плите, намного лучше.

— Царапаюсь, — он засмеялся так беззаботно, что я широко улыбнулась, показывая зубы.

— Мой отец наоборот. Электронные бритвы, для него зло.

Я засмеялась, а парень приподнял голову, сжимая губы вместе, применяя силу.

— Отец, — промолвил он и сжал ладонь в кулак.

— Ты в ссоре со своим папой?

Он расслабил руки и взял чёрную бритву. Она была подключена к розетке, поэтому Никита включил бритву, проверяя её на работоспособность.

— Можно и так сказать.

К нам подошёл консультант, но мы отказались от его помощи, и он пошёл приставать к мужчине, стоящему у холодильников.

— Я долгое время жила у бабушки. А у неё квартира на другом конце города, от родителей.

Я отпустила руку Никиты и начала крутить небольшую бритву в руках. Я включила её, и она щекотно завибрировала в руках.

— Не хотела с родителями жить?

Никита начал искать коробку с бритвой, что выбрал. Он сел на корточки и просматривал полки под прилавком.

— Не хотела жить в районе родителей.

Я по сей день удивляюсь, как смогла сбежать из места, которое становилось моим адом. Как убежала после всех насильственных действий того мужчины.

— Почему?

Мы поплелись на кассу. Когда Никита задавал вопрос, всегда вежливо поворачивался на меня.

— Ну… Район оказался опасным, — промямлила я, вставая за кассой, в ожидании Никиты, который начал оплачивать покупку.

— Это какой?

Как только мы вышли на улицу, нас обдало уличным жаром. Пот стекал по мне ручьём, по Никите тоже, но он сделал, как любил: снял футболку, оголяя торс, и вытирал ей влажное тело.

Я старалась не касаться парня рукой, но мои пальцы всё равно задевала его живот.

— Полярский район.

— Да ладно? Я про него и говорила! — так по-детски обрадовалась, что остановилась и вылупилась на Никиту, широченно улыбаясь.

— Ты до сих пор живёшь у бабушки?

— Нет.

— Тогда, как вернёмся туда, пойдём гулять вместе. Я покажу тебе безопасные места района, — его пальцы заскользили по моему локтю, и он остановил их на моей ладони. Я не могла сомкнуть пальцы, я ошарашенно таращилась на Никиту. Он зажал в пальцах мою ладонь… Никита взял меня за руку.

— А здесь мы гулять не будем?

Я разнервничалась, застеснялась, и безумно засмущалась. Через несколько секунд мои пальцы зажали его ладонь, и мы попрыгали вниз по ступенькам за руку.

Боялась мужчин долгое время, а сейчас, раз, и взялась за руку с парнем, с которым мы толком и друзьями не успели стать.

Дело в нём? Или во мне?

— Обязательно, но нужно подождать, когда твой мизинец заживёт. Посмотри, бинт покраснел. И давай так, в следующий раз, я пойду с тобой по магазинам в любой день, что захочешь.

И вправду, кровь промочила бинт, и боль становилась яростнее. Пришлось возвращаться в отель. Пока мы шли, продолжали узнавать друг друга больше.

А вдруг это курортный роман? Когда ты общаешься с парнем, начинаешь встречаться, а по возвращению, ваше общение теряется?

Я способна на романы? На любовь? Способна ли я дать мужчине то, без чего они не могут жить? Дать им своё тело…

— Мы с тобой только в один магазин зашли.

— Потому что я мужчина, тебе точно одного не хватит, — он засмеялся, и я снова прислушалась к его басовитому смеху.

— Ты как никогда прав, — рассмеялась вслед за ним. — Ты говорил, что любишь рок, и что тебе нравится в этой долбёжке?

— Долбёжке? Прикольно охарактеризовала, — рассмеялся Никита: — Раньше я слушал всю музыку, был меломаном, но потом пришлось слушать рок, чтобы глушить мысли, — он смотрел вперёд, его кадык дёрнулся, и парень прикрыл глаза.

Его тоже что-то тревожит. У нас свои секреты, сможем ли мы поделиться ими друг с другом? Смогу ли я сказать этому парню, что меня насиловал взрослый мужик?

А он поведает ли мне о тех мыслях, что пытался заглушать?

— А я слушаю песни о любви.

— Я не удивлён, — он смеялся часто, но не всегда его смех звучал весело.

Ладонь потела вместе с Никитиной, но он либо не замечал, либо ему было всё равно, потому что он продолжал держать меня за руку.

Пока рядом с нами люди, пока я вижу, куда мы идём, я согласна на эти действия, но стоит нам отойти не туда, куда нужно, и я не смогу отвечать за свою реакцию.

Психолог приводила мне пример: «Есть пластмассовая деталь от лего, на ней много царапин, но всё же гладкое место у неё осталось. Ты и есть эта деталь. Не позволяй своим царапинам забрать то самое, чистое место».

Если идти с симпатичным парнем за руку, и порой бесконтрольно рассматривать его, эта и есть то чистое место, то мне не хочется, чтобы он зашёл в мои царапины, и поставил новые.

— Что ты находишь в таких песнях хорошего? Этот скулёж разве не портит настроение? — и вдруг он запел, прямо на всю улицу, писклявым голоском он завыл: — Я тебя так любил, но это была-а-а-а-а, не любовь, а полный обм-а-а-а-ан. А-а-а-а.

Я задёргала его за руку, пытаясь успокоить, но сама смеялась так громко, что его пение стало звучать ещё хуже.

На нас косятся, но я безрезультатно пытаюсь успокоить Никиту, а за ним и себя.

— Давай ты споёшь мне свою любимую песню?

— Неа, — сквозь смех с икотой, отказалась я.

— Тогда я начну печать опять! Я-я-я сгорю-ю до тла-а-а, моя любимая ко-о-о-за.

Я остановилась, хватаясь рукой за живот. Я пыталась смеяться, но сил оставалось только на странные, визгливые звуки: Иа-иа-иа.

— Продолжить? Или споёшь?

Дала себе время успокоиться.

— Я ещё хуже тебя пою.

— Куда хуже-то?

Я заметила наш отель, осталось идти совсем немного. Я почувствовала разочарование, и не сразу осознала, что оно из-за скорой разлуки с Никитой.

— Я спою, но тихо, а не как ты!

— Окей, начинай, — парень немного наклонился, чтобы слушать меня было проще. Он на полголовы выше меня.

Прокашлялась, потом ещё раз, тянула время не начиная петь. Но парень открыл рот, чтобы начать завывать, и мне ничего не оставалось, как запеть:

— Ту, ту, ту, — создала звуком начальную музыку: — Излечил-а-а мои раны, но оставила на губах привкус табак-а-а. Я растворюсь в твоём дыму, исчезну, как твоя любо-о-о-вь, — я следила за своими ногами, не осмеливаясь поднять на Никиту взгляд.

Я слышала свой голос, он напоминал мне петуха в 5 утра.

— Продолжай, у тебя красивый голос.

Парень остановился, развернулся ко мне лицом, подул на свою прядь на лбу, и кивнул.

Он загородил спиной солнце, и я смогла раскрыть глаза нормально. Я хочу начать петь, но в горле застряло стеснение.

— Надеюсь, я услышу твоё пение ещё хоть раз.

Вошли в холл отеля, и Никита проводил меня на мой этаж. Я не хотела, чтобы он уходил. Проводить с ним время так здорово и, главное, очень спокойно.

Я продолжала ощущать на своей ладони его ладонь, даже когда он меня отпустил. Меня толкало желание взяться за руку ещё раз. Но Никита уже ушёл, а мне пришлось отвернуться от его спины и зайти в номер к подругам.

— Алиса, ты вся покрасневшая, — Рита выкинула из рук журнал о женской красоте, и подбежала ко мне, начиная смотреть на мои пылающие щёки.

Валерия отнеслась спокойнее, она оторвалась от чтения книги и, не торопясь, встала рядом с Ритой.

— Чем вы занимались?

— Он купил себе бритву, как хотел. Потом пообещал походить со мной по магазинам, — я закрыла за собой дверь и пошла к шкафу.

— Ты долго отсутствовала, вы ещё гуляли?

Подруги следовали за мной. Я взяла новую одежду и начала переодеваться.

— Из-за моей хроматы мы сразу пошли в отель.

— Чего ты улыбаешься? — Рита наклонилась к моему лицу, когда я нагнулась, чтобы натянуть шорты.

Я улыбалась, потому что не могла убрать с лица эту глупую улыбочку.

— Он носил меня на руках, и держал за руку, — я это выкрикнула слишком громко и радостно, подруги аж вздрогнули и заулыбались.

— Ого, вы сегодня в ударе.

— Мы наблюдаем зарождение новой пары? — Валерия помогла мне дойти до кресла, и я села.

— Нет конечно. Он просто так поддерживал меня. А ещё он ужасно поёт!

— Откуда ты знаешь?

— Он вопил на всю улицу песню о любви к козе, — я чуть снова не начала задыхаться от смеха.

— По нему не скажешь, что он может так себя вести.

— Ага, больше похож на накаченного ботаника.

На ужин Никита ещё не пришёл. Я не могла усидеть на месте, опять контролировала взглядом, кто заходит и выходит из столовой.

Четверо парней шумно вошли в столовую, они попивали энергетики из банок, и вместо того, чтобы выкинуть банки, они поставили их на стол с едой, и получили выговор от повара. Им было абсолютно плевать на замечание, они продолжили неаккуратно набирать в тарелки еду.

Валерия не терпела такого поведения у людей, и нервно стучала пальцами по столу.

Один из парней повернулся на нас, а потом начал показывать пальцем на наш стол, и что-то говорить друзьям.

Я не села к окну, потому что там всегда сидел Никита, и была у них на виду. Рита быстро достала из сумочки зеркальце, и начала смотреть на своё отражение. Потом также быстро убрала зеркало.

Парни направились к нам с подносами. Валерия всё сильнее барабанила пальцами. А Рита улыбнулась свиньям.

— Несите стулья, — дал команду один из четверых, и другие трое пошла по залу в поисках стульев: — Познакомимся?

Парни поставили стулья вокруг нашего стола, вытолкнули наши подносы своими. Двое уставились на Риту, один начал есть, не обращая на нас внимания. Валерия сразу показала фак тому, кто с ней пытался пообщаться. А я спряталась в свою выдуманную оболочка, когда рядом со мной плюхнулся парень и начал смотреть на моё лицо.

— Мы уж думали в этом поганом санатории нет ни одной девчонки, а вас тут сразу три, — парень полненький, но не настолько, чтобы сказать, что он толстый.

— Мы лесбиянки, — буркнула Валерия, пиная ногой парня, который продвинулся к ней ближе.

— Чёрт, это же моя мечта! — тот, кто ел, вмиг проснулся.

— Пососётесь перед нами? Вот ты и ты, — полненький показал пальцем на меня и Риту.

— А может, вы друг с другом? — так сложно говорить, когда страх сдавливает, но защитная реакция работает на ура.

— Нас четверо, вас трое. Одна достанется на двоих. Чур моя та, что носит чёрную кепку.

Я подумала, Никите будет приятно, если я надену его кепку, и весь приём пищи её не снимала. После слов парня я подвинула от него стул подальше, и кепку сняла.

— Зачем же одну девушку на двоих, я могу составить им компанию, — голос Никита разорился рядом. Я повернула голову и заметила парня за спиной Риты.

Я не заметила, как Никита пришел, потому что парень рядом со мной закрывал весь вид за ним. Еще он постоянно смотрел на меня, и мне приходилось отворачиваться от него.

— Ты кто? — на Никиту все подняли голову.

— Я тот, кто уже занял этих девчонок, а вы мне в придачу не нужны. Освободите столик.

Никита защищает? Он один, а их четверо, сколько у него есть шансов оказаться не в больнице?

Рита и Валерия умеют постоять за себя, не зря же мы познакомились на курсах по самообороне. Но Никита появился рядом с нами, как принц, и подруги могут остаться принцессами.

— Все три твои?

— Справляюсь, не переживай, — отвечает Никита лысому парню, и переходит за его спину.

Парни кивают друг другу и разом встают. Их взгляд направлен на Никиту. Я начинаю свободно дышать, избавившись от надзорного взгляда.

— Выйдем.

Никита сложил их подносы с посудой друг на друга, и вручил в руки одному из парней.

— Сначала поем.

Я смотрю на Риту с Валерией, они глядят на меня. Валерия медленно двигает губами, чтобы я могла разобрать: Не бойся.

Мне меньше переживается, когда рядом есть люди. Но меня ужасно напугала фраза о двух девчонок на одного.

У меня никогда не было обычного секса, только насильно, только с болью и страхом. Я не уверена, что секс может доставлять удовольствие, для меня это за гранью реальности.

— В 12 ночи у холла! — рявкнул один из парней Никите, и они поспешно пошли на выход.

— Вы уже поели?

Никита спокойно посмотрел в наши пустые тарелки и пошёл к столу с едой. Парень выглядел спокойным, как удав. Неужели, он совсем не испугался этих козлов?

— Рита, какого чёрта ты строила им глазки? — Валерия поднялась со стула и уставилась на Риту.

— Ну, я же не думала, что они сразу изнасиловать нас захотят!

Рита ответила ей до такой степени громко, что все присутствующие направили взгляд на неё.

Изнасиловать — губящее слово. Я не могу ни слышать его, ни думать о нём, и тем более сейчас, когда страх и так сковал меня.

Я встала и похромала, как можно быстрее к выходу. Никита попытался остановить меня, но я скинула его руку со своего локтя, и пошла ещё быстрее.

Я хочу в номер, мне нужно запереться, я должна почитать книгу вслух — психолог говорил, что это помогает от панических атак.

Никита

— Ты думаешь, что говоришь?

Я не смог остановить быстро удаляющуюся Алису из столовой, поэтому пошёл к девочкам, что ещё не ушли.

— Я не хотела говорить этого, — Рита встала вслед за Валерией.

Мне назначили стрелку, и я сразу вспомнил бывшую — всё время защищал её и потом получал: Приходи, разберёмся.

Я спущусь к парням в назначенное время, и уйду, если они не согласятся на драку один на один. Я не Халк, чтобы бороться сразу с четырьмя, и оставаться в минусе не в моих правилах.

— Что случилось?

— Рита сказала запретное слово!

— Какое?

— Неважно.

Рита пошла к выходу. Валерия села передо мной. Я начал есть, но не мог продолжать, пока девушка смотрела на меня.

— Ты не должен идти к ним, — Валерия передала мне салфетку, показывая на губы.

— И почему?

— Такие, как они, набрасываются толпой. Ты же понимаешь это? — мне показалось, что в её глазах блеснули слёзы. Но Валерия непохожа на ту, что будет реветь из-за всего, что её окружает.

— Что ты предлагаешь мне сделать? Не прийти, чтобы они потом опять к вам пристали?

Я спокойный человек, но мне нельзя связываться с людьми слабее себя, я начинал беситься, если их трогают.

— Я могу пойти с тобой.

Я не сдержался и хмыкнул.

— У меня чёрный пояс по карате! — разозлилась девушка.

Говорю же, что она напоминает мне солдата.

— И что же ты не дала им в морду?

— Меня учили не начинать драку, пока этого действительно не потребуется.

— Ты как это видишь? Я пойду на драку с девчонкой?

Валерия злилась всё больше. Вероятно, ей не нравится, когда недооценивают её силы.

— Я приду сама!

Она оставила меня одного.

Три девицы под окном, влезали в драку с гопотой. До чего эти подруги необычные и странноватые.

Я не мог избавиться от голоса Алисы, девушка, на повторе, пела в моей голове. Я уже пытался воспроизводить свои песни, но её голосок всё равно пробирался, через РОК!

Ровно в 12, я стоял у входа вместе с Валерией. Она надела на себя кимоно, и я сдерживал смех. В 12:30, мы поняли, что никто приходить не собирается. Пока мы ждали парней, Валерия показывала мне приёмы с карате, а я ничего не мог запомнить, потому что пытался не рассмеяться от слишком напряжённого и серьёзного лица девушки.

— Ну что ж, — я пожал плечами.

— Спой, — Валерия спрятала от меня свой взгляд.

Я на секунду нахмурился.

— Зачем?

— Алиса сказала, что ты отлично поёшь, хочу послушать.

По улыбке Валерии я понял, что там было точно антонимом слова отлично.

Один раз мы с другом влюбились в одну девушку. После просьбы Валерии мне подурнело: надеюсь, они не влюбятся в меня втроём, и не рассорятся. Да, у меня хорошая самооценка.

— Уже поздно. Мне хочется спать. Я сейчас пойду, а потом, как-нибудь спою.

Я дружелюбно улыбнулся ей, и она мне в ответ. Около номера подруг я попросил Валерию передать Алисе, что завтра нужно на перевязку мизинца, и забывать об этом не стоит.

Глава 4

Утром я проснулся из-за навязчивого стука в дверь, минут 10 я точно слушал удары по дереву. Когда я открыл, ещё совершенно сонный, Валерия триумфально закричала сразу же, как завидела меня:

— Они вчера не пришли, потому что их выгнали из отеля!

Я протёр глаза и, наконец-то, нормально смог разглядеть девушку перед собой. А позади неё стояла Алиса и улыбалась.

— И вам доброе утро. И почему их выгнали?

Мне не очень-то интересно, но раз разбудили, пусть хоть скажут причину.

— Они разбили телевизор в номере, а позднее один из них напился и наезжал на постояльцев. Их забрали в отдел в 11, а в 12, мы, как дураки, ждали их.

Алиса перестала улыбаться, мне резко захотелось натянуть её губы обратно.

Её верхняя губа немного пухлее верхней, и мне постоянно хотелось коснуться её губ, чтобы узнать степень их мягкости.

Забрали в отдел. Мне стоит позвонить матери, чтобы узнать, как она там без меня.

— Сегодня мы будем ходить на процедуры, а вечером на танцы, — Алиса кивком подтвердила слова подруги.

— Ясно.

Валерия повернулась на Алису и начала указывать головой в мою сторону, та расширила глаза, и одними губами говорила: Я не могу, не могу.

Моя жизнь начинает крутиться вокруг подруг. Но не скажу, что меня это бесит.

— Пойдём с нами на танцы? — после мучительных попыток сказать, Алиса всё же смогла произнести это.

Я заулыбался, потому что изначально понимал, зачем мне начали говорить о своих планах.

— Вообще, я должен пригласить одну из вас, никак не вы меня.

— Одну из нас? — переспросила Валерия.

Мне как-то резко захотелось станцевать с Алисой под задорную музыку про любовь, и послушать её пение. Я уже утомился слышать голос Алисы. Никогда не думал, что не смогу избавиться от навязчивого желания.

У меня разболелась голова. Если я испытываю такую потребность в голосе Алисы, то Константин также желал совершать насильственные действия?

— Я постараюсь успеть. Мне нужно уехать в город.

— В наш город?

— Да. Мне нужно кое-что проверить.

— Ясно, — Алиса опустила голову.

— До вечера, тогда.

Валерия отошла от моей двери и направилась к лестнице. Алиса продолжила стоять. Я смотрел на неё и пытался притупить мысли о Константине.

— Успей, пожалуйста.

Ласково, с надеждой, попросила она.

Как быстро они притираются к людям. И как, чёрт возьми, я быстро повёлся на женские штучки.

— Я хочу быть твоим…

Моей телефон зазвенел. Я насупился.

— Моим?

— Кавалером на этот вечер.

Визгливый звук от телефона не прекращался. Кажется, я вовремя решил съездить в родной город.

На милом лице Алисы засияла улыбка, на щеках выступил румянец, и я незаметно покачал головой.

С ней я сблизился больше, чем с остальными, и почему-то хочу сближаться дальше. По её сверкающим от радости глазам, она тоже не прочь.

Но всё же меня смущает её поведение. Она может внезапно измениться в настроение, начать чего-то бояться, даже заплакать не из-за чего. Если я не пойму, что с ней, то нам будет сложно.

— Кто-то очень тебя хочет, — девушка заглянула в мою комнату.